Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Мир после СНВ

В ядерном мире наступает новая эпоха. Этот мир становится более сложным, менее предсказуемым

Текст: Игорь Иванов (президент Российского совета по международным делам (РСМД), министр иностранных дел России (1998-2004 гг.))

Возобновление российско-американских консультаций по контролю над вооружениями и стратегической стабильности, начавшихся в конце июня в Вене, - новость, безусловно, хорошая. Если консультации пойдут плодотворно, то появится надежда, что Договор между Россией и США о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-III) будет на какое-то время продлен. Если же договориться не удастся - а такая вероятность, к сожалению, высока, - то в феврале 2021 года Договор уйдет в историю, как уже ушли в прошлое советско-американские договоренности по ракетам средней и меньшей дальности (ДРСМД) и об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) и многосторонний Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ).

Хорошо помню, какая интенсивная борьба развернулась на рубеже XX и XXI веков за сохранения Договора ПРО. Российская сторона была готова пойти на серьезные компромиссы, чтобы убедить Вашингтон сохранить Договор. В пользу сохранения и соблюдения Договора по ПРО выступило подавляющее большинство государств мира. В защиту Договора принималась соответствующая резолюция Генеральной Ассамблеи ООН, против которой проголосовало всего четыре государства. И тем не менее договор спасти не удалось: летом 2002 г. Соединенные Штаты в одностороннем порядке вышли из него. Несколько позже такая же участь постигла ДОВСЕ и ДРСМД. Надо признать, что борьба за их сохранение была уже не столь интенсивной, как в случае с Договором по ПРО. Да, Россия на самом высоком политическом уровне выступала за их сохранение, но дальше этой принципиальной позиции дело не пошло. Европейские государства, интересы безопасности которых были напрямую связаны с этими договорами и которые в свое время с энтузиазмом их поддерживали, фактически солидаризировались с позицией Вашингтона и вяло взирали на их ликвидацию.

Уготовлена ли Договору СНВ-III та же судьба? Сейчас, наверное, было бы преждевременно предсказывать его судьбу. Вместе с тем, уже сегодня совершенно очевидно, что даже в случае продления срока действия этого договора, восстановить ту разветвленную и многоуровневую договорно-правовую основу контроля над вооружениями, которая создавалась на протяжении десятилетий во второй половине прошлого века и служила интересам стратегической стабильности в мире, будет практически невозможно. Если согласиться с такой картиной нынешней реальности, то напрашиваются два практических вопроса. Во-первых, следует ли признать, что традиционный контроль над ядерными и обычными вооружениями к началу третьего десятилетия XXI века не подлежит восстановлению? Во-вторых, какие механизмы контроля над вооружениями вообще возможны в новых складывающихся международных условиях?

Очевидно, что значительную долю ответственности за развал международной системы контроля над вооружениями несут Соединенные Штаты. После окончания "холодной войны" Вашингтон, возомнив себя победителем, открыто взял курс на отказ от тех международных механизмов, которые, по мнению нескольких американских администраций, могли как-то ограничить их свободу рук на международной арене, а по сути - помешать американскому доминированию в мире.

США в одностороннем порядке вышли из Договора по ПРО и ДРСМД, всячески препятствовали ратификации государствами - членами НАТО адаптированного ДОВСЕ, уклонялись от конструктивного диалога по другим направлениям контроля над вооружениями. В этом смысле подписание Договора СВН-III в 2010 г. явилось скорее исключением из этой общей тенденции.

Вместе с тем было бы опасным упрощением всю вину за нынешнее положение дел в области контроля над вооружениями возлагать исключительно на США. Нельзя не учитывать того обстоятельства, что после окончания "холодной" войны мир перестал быть биполярным в том числе и в отношении глобальной ядерной угрозы. Акцент в области обеспечения безопасности стал все больше перемещаться с глобального уровня на уровень регионов и отдельных стран. Одновременно стала меняться и шкала приоритетов в отношении угроз безопасности, среди которых основное внимание перекинулось на борьбу с терроризмом, различными формами экстремизма, наркоторговлей, незаконной миграцией и т.д.

В этих условиях реакция международного сообщества на появление ядерного оружия у Индии и Пакистана хотя и была осуждающей, но не настолько, чтобы помешать этому. Объяснить это можно лишь тем, что появление в арсенале этих стран ракетно-ядерного оружия, хотя и стало прямым нарушением режима нераспространения, было воспринято в мире не как прямая угроза глобальной безопасности, а скорее как региональная проблема. Наверное, следует признать, что вину за такое положение дел несут в той или иной мере все члены "ядерной пятерки", одновременно являющиеся и постоянными членами Совета Безопасности ООН.

Полувековая история контроля над ядерными вооружениями выглядит в наши дни все более неутешительно. В том виде, в котором мы знали его со времен первых соглашений, подписанных полвека назад Леонидом Брежневым и Ричардом Никсоном, этот контроль подходит к своему закономерному концу. Последние разрушительные шаги администрации Трампа, вероятно, ускорили печальную развязку и придали ей дополнительный драматизм, но эта развязка так или иначе была неизбежной. Вернуться в 70-е годы прошлого века или даже в 2010 год, когда Дмитрий Медведев и Барак Обама подписали ДСНВ-3, в любом случае не получится.

С другой стороны, трудно себе представить, что в мире существуют государства, заинтересованные в ничем и никем не ограниченной гонке ядерных вооружений. "Игра без правил" в этой сфере слишком рискованна, а с каждым новым десятилетием XXI века, если не с каждым проходящим годом, риски будут только возрастать. Следовательно, какие-то новые механизмы контроля над стратегическими вооружениями так или иначе должны прорастать сквозь нагромождение обломков старой двусторонней советско-американской системы.

Сегодня, наверное, никто не может предсказать, какими конкретно будут эти новые механизмы. Более понятно, какими они наверняка не будут.

В прошлом останется двусторонний формат контроля над стратегическими вооружениями. Соединенные Штаты выражают все больше озабоченности развитием ядерного арсенала Китая, баллистического потенциала Ирана и т. д. России также так или иначе придется принимать во внимание растущие возможности официальных и неофициальных членов "ядерного клуба", помимо США. Соответственно, двусторонний российско-американский формат должен быть тем или иным образом преобразован в формат многосторонний. Задача не из тривиальных, но так или иначе заняться ее решением придется.

Будущие соглашения едва ли станут оформляться в виде традиционных, юридически обязывающих и подлежащих ратификации договоров. Ратифицировать какие бы то ни было международные договоренности сегодня оказывается делом крайне сложным, а во многих случаях - попросту невозможным. Особенно если исходить из того, что нам еще предстоит пройти через исторически длительный период острой конфронтации между ведущими мировыми игроками. Какие в этих условиях могут быть даны гарантии выполнения сторонами достигнутых договоренностей? Как показывает опыт того же ДРСМД, равно как и Договора по ПРО, даже юридически обязывающие соглашения не дают таких гарантий: из любого такого соглашения можно оперативно выйти, выполнив несложные формальные процедуры.

Можно также предположить, что в центре будущих переговоров по контролю над стратегическими вооружениями вряд ли будут находиться количественные параметры ядерных арсеналов договаривающихся сторон. Количественная гонка вооружений - по типу той, которая велась Советским Союзом и Соединенными Штатами во второй половине прошлого века, - вряд ли повторится в нынешнем столетии. Главной головной болью переговорщиков будут не количественные, а качественные характеристики стратегических арсеналов - таких, как, например, растущее использование в этой области элементов искусственного интеллекта.

Что касается форматов переговоров и возможных договоренностей, то в будущем более востребованными окажутся не традиционные двусторонние модели, а более гибкие многосторонние форматы типа Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД ) - соглашения по иранскому ядерному досье 2015 года. Разумеется, даже такой формат, как можно было убедиться, не дает полной гарантии выполнения договоренностей, и тем не менее он позволяет вырабатывать решения, вокруг которых можно объединить широкий круг государств и таким образом понизить уровень напряженности.

Возможно, в дальнейшем сам термин "контроль над вооружениями" потребует пересмотра. На место юридически обязывающего, преимущественно количественного "контроля над вооружениями" может прийти многостороннее, неформализованное, преимущественно качественное "управление стратегическими вооружениями". В этой новой системе координат очень большую роль будут играть наличие многочисленных линий коммуникаций не только на высшем, но и на других уровнях, оперативный обмен военной информацией, сравнение военных доктрин.

В ядерном мире наступает новая эпоха. Этот мир становится более сложным, менее предсказуемым и потенциально более опасным, чем уходящий в прошлое мир XX века. Хотелось бы надеяться, что Россия, США, другие ведущие мировые игроки смогут возвыситься над взаимными подозрениями и упреками, осознать уровень нарастающих рисков и направят свои усилия на поиск новых моделей и новых алгоритмов снижения ядерных рисков и укрепления стратегической стабильности на глобальном и региональном уровнях. России под силу стать одним из лидеров этого исторического процесса. Наша страна располагает уникальным опытом в разработке и использовании самых различных механизмов контроля над вооружениями, богатыми традициями советской и российской школы международников-переговорщиков, сохранившемся сообществом высокопрофессиональных экспертов по стратегическим вооружениям.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > rg.ru, 6 июля 2020 > № 3433119 Игорь Иванов

СЕРИАЛ – В ЖИЗНЬ!

ИЛЬЯ ФАБРИЧНИКОВ

Член Совета по внешней и оборонной политике, коммуникационный консультант.

Для России Афганистан – вопрос не первого порядка на повестке. И стоит только порадоваться, что мы не являемся участниками этой увлекательнейшей, но совершенно ненужной в системе координат российских национальных интересов шахматной партии. Но вот для американского внутриполитического процесса Афганистан уже становится тем самым токсичным фактором, который, въехав в предвыборную повестку, будет и дальше отравлять не только американские межпартийные отношения, но и всю их внешнюю политику.

Крайняя политизация внутриполитического противостояния в США приводит к тому, что в эту борьбу вовлекаются институты, предпочитавшие ранее стоять в стороне от межпартийных предвыборных разборок, а качество информации оценивается только по принципу нанесения максимального, почти смертельного ущерба оппоненту. О том, что на долгие годы могут пострадать ключевые национальные интересы, никто, похоже, не задумывается. Межгосударственные отношения и понимание интересов пусть даже и противников – не принимаются во внимание.

Удивительным образом Афганистан, про который старательно пытались забыть последние лет пять, выпрыгнул в мировую повестку меньше чем за пять месяцев до выборов в США. В строгом соответствии с поговоркой, популярной у западных медиаменеджеров: Never let facts get in front of a good story. А история красивая – российские спецслужбы финансируют главарей «Талибана» (запрещено в РФ), чтобы те убивали американских солдат на афганской территории. История основана на якобы имевшем место разведывательном брифинге Трампа, который то ли врёт, что его не помнит, то ли из-за своего разгильдяйства не придал значения этой информации, то ли покрывает таким образом коварные устремления злокозненного Путина, который спит и видит – как бы выкинуть американцев из Центральной Азии.

Для американского, в особенности для демократического, истеблишмента такой нехитрой линейной логики оказалось более чем достаточно, чтобы подвергнуть действующего президента совсем уж неприличному остракизму вдоль всего демократического медийного ландшафта – CNN, Washington Post, New York Times и деловой Bloomberg моментально ухватились за вброшенные в повестку удобные тезисы, подтверждающие уже сформированный образ инфернального самодура, который ничего не смыслит в вопросах внешней политики и национальных интересов. Отдельные рациональные комментаторы и люди из числа принимавших решения задали, конечно, резонный вопрос – а зачем это надо? И даже осторожно опровергли сам факт существования такого рода разведывательных данных. Но для стороннего наблюдателя они кажутся либо опасным фрондёрством, либо неумелой попыткой оправдаться перед лицом неопровержимых (за скобками остаётся – каких конкретно) фактов.

Тем временем реальность такова, что сам тезис о том, что российская военная разведка раздаёт лидерам «Талибана» доллары за головы американских солдат шагнул в политический мейнстрим прямиком из последнего сезона популярнейшего шпионского сериала Homeland, где со вкусом и очень убедительно рассказывается о том, как российские оперативники чувствуют себя на афганской территории крайне комфортно, умело нагнетая ситуацию и чуть ли не ставя США на порог обмена ядерными ударами с Пакистаном из-за устроенной талибами успешной атаки на вертолёт американского президента и подрыва при шпионском обмене захваченной пакистанцами американской диверсионной группы.

На деле же складывается ощущение, что долговременной проактивной афганской стратегии с конкретными целями и задачами у Российской Федерации нет. И это не трагедия.

На протяжении долгих лет основным императивом афганского направления было обеспечение безопасности центральноазиатских стран СНГ – партнёров по ОДКБ. И до определённого момента дальше «словесных интервенций» дело не шло. Мы выражали партнёрам крайнюю обеспокоенность состоянием их границ с Исламской Республикой Афганистан, содействовали, как могли, в перехвате наркотрафика, общались с заинтересованными во внутриафганских делах сторонами – Китаем, Индией, Ираном, Пакистаном. Выражали сдержанную и конфиденциальную обеспокоенность действиями президентской администрации Ашрафа Гани, который во избежание внутриполитической конкуренции предпочитал держать своих конкурентов (к примеру, генерала Дустума или «старого моджахеда» Хекматияра) как можно дальше от Кабула и вообще от афганской территории. Это, конечно, вызывало определённое недоумение со стороны МИД РФ, но глубоко во внутренние процессы мы всё же предпочитали не лезть. По признанию самих афганцев, России как авторитетной силы, способной оказывать хотя бы какое-то влияние на процессы внутриафганского урегулирования, не присутствовало, относительно чего выражалось характерное преувеличенное сожаление. Дипломатические контакты были крайне осторожными. С нашей стороны – из-за тяжёлой внутриафганской обстановки, с афганской – по причине нежелания общаться «по сути», в том числе по экономическим вопросам.

Что далеко ходить за примерами: российско-афганская межправкомиссия фактически не функционирует (последнее заседание – в 2016 г.), встреч на высоком правительственном и государственном уровне не проводится. Отдельные, имевшие место выходы афганских представителей на российские политические и деловые круги, касавшиеся поставок, например, техники, в том числе и вертолётной, к желаемым результатам не приводили и те же афганцы предпочитали больше общаться с Узбекистаном, Таджикистаном (и даже Казахстаном), что было обусловлено, во-первых, географической близостью, а во-вторых, значительными возможностями этих стран с опорой на местные таджикские и узбекские территории.

Интересанты внутриафганского политического процесса в лице Ирана, Турции, Пакистана, Индии, Саудовской Аравии, у которых существуют и масштабные окологуманитарные проекты работы как с местным населением, так и с руководством, в том числе этнических группировок, конечно же, не хотели и не стремились видеть Российскую Федерацию в числе брокеров внутриафганского процесса. Что же касается США, то опцию внутриафганского урегулирования они всегда имели в виду, но в силу динамично менявшейся обстановки, не спешили эту карту разыгрывать. Только когда стало окончательно ясно, что «Талибан» опрокинуть не удастся и он прочно контролирует почти 70% афганской территории, а власть в Кабуле деморализована и разобщена (афганские президентские выборы, конечно же, добавили перца в этот котёл), наконец, был дан зелёный свет включению движения в политический процесс, подписанию дорожных карт по урегулированию. Только вот в американской картине мира процесс этот был, прежде всего, прерогативой Соединённых Штатов без учёта интересов других стран региона. Российская сторона, было, попыталась перехватить инициативу, предложив талибам и афганским этническим группам диалоговую площадку в Москве, в «Президент-отеле», но мало того, что эта диалоговая площадка была американцами высмеяна и проигнорирована, так мы ещё и получили неприличный отлуп от возмущенного афганского руководства: мол, Россия вмешивается во внутренние дела ИРА и даже не советуется с правительством в Кабуле, представители которого на московском мероприятии с талибами также отказались появляться. Результат, как известно, получился смазанный.

Основная головная боль России – наличие в Афганистане террористических ячеек ИГИЛ (запрещено в РФ), тренировочные базы осколков Исламского движения Узбекистана, вербовочные и пропагандистские центры, вещающие на наших партнёров по ОДКБ, загадочные рейсы вертолётов без опознавательных знаков (в воздушном пространстве, целиком контролируемом силами коалиции), которые, по словам самих афганцев, под покровом ночи перебрасывали бойцов неправительственных формирований с юга на север страны (и о чём в СМИ упоминал, в том числе, и специальный представитель МИДа Замир Кабулов), концентрация экстремистов-боевиков в северных, преимущественно узбекских и таджикских районах страны, странные ситуативные альянсы между отдельными ячейками ИГ и «Талибана», конечно же, не могут не настораживать. Станет ли ситуация более здоровой после окончательного ухода вооружённых сил США и их партнёров из страны – вопрос открытый. Станет ли она хуже, в том числе и для государств Центральной Азии? Сомнений в этом остаётся всё меньше и меньше. Есть ли для Российской Федерации в лице её уважаемых внешнеполитических структур необходимость дополнительно разогревать ситуацию в ИРА, при этом имея в виду, что, в случае чего, за партнёров по ОДКБ нужно будет вписаться? Ответ кажется однозначным.

Для России Афганистан – вопрос не первого порядка на повестке. И даже не второго. Для США, пожалуй, тоже – политическое решение было озвучено, уходить в обозримое время они оттуда не собираются, присутствие сократят.

Являются ли США для Афганистана дестабилизирующим фактором? Даже в своей нынешней роли – скорее нет. Это единственный балансирующий и сдерживающий многочисленных других игроков фактор.

И стоит только порадоваться, что мы не являемся участниками этой увлекательнейшей, но сегодня совершенно ненужной в системе координат российских национальных интересов шахматной партии. Но вот для американского внутриполитического процесса ИРА уже становится тем самым токсичным фактором, который, въехав в предвыборную повестку, будет и дальше отравлять не только американские межпартийные отношения, но и всю их внешнюю политику. А она, как мы видим, всё чаще и чаще скатывается в самую оголтелую, и самую низкопробную пропаганду.

Учитывая традиционную щепетильность российских подходов к межгосударственным переговорным процессам, а также непонимание отдельных новаций отдельных американских старших должностных лиц в обращении с конфиденциальными знаниями, полученными в результате встреч с первыми лицами других государств, возникает другой важный экзистенциальный вопрос – а стоит ли в ближайшее время вообще что-то с американской администрацией обсуждать по сути? Ведь очень сложно что-либо пытаться доказать людям, озабоченным, в массе своей, мотивами мелкой личной мести или тиражами будущих мемуаров.

Россия. Афганистан. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 июня 2020 > № 3434150 Илья Фабричников

Американская «революция» 2020

прекариат, люмпен и плутократы

Владимир Овчинский

Складывается впечатление, что лидеры демократической партии США, сначала воспользовались смертью маргинала афроамериканца Флойда при его задержании полицией для того, чтобы зажечь фитиль беспорядков в Америке и тем самым повлиять на результаты выборов президента Соединённых Штатов. А теперь с помощью обслуживающих их интеллектуалов на скорую руку выстраивают концепцию революции нового типа. Цель ясна – придать творящимся преступлениям теоретическое, легитимное обоснование.

В этих целях Нуриэль Рубини (New York Times называла его пророком, Foreign Policy ставил на четвёртое место в списке ста великих мировых мыслителей) опубликовал в Project Syndicate концептуальное эссе «Манифест главной улицы» (24.06.2020).

По мнению Рубини, исторические протесты, охватившие Америку, давно назрели не только как ответ на расизм и насилие со стороны полиции, но и как восстание против укоренившейся плутократии. «Те, кто вышел на улицы в более чем 100 американских городах, направляют более широкую критику президента Дональда Трампа и того, что он представляет. Огромный класс социально обездоленных американцев, имеющих всё большую задолженность - афроамериканцы, латиноамериканцы и, всё чаще, белые - восстают против системы, которая её провалила. Конечно, это явление не ограничивается США», - пишет Рубини. И здесь же он привязывает к сегодняшним беспорядкам в США события 2019 года - массовые демонстрации в Боливии, Чили, Колумбии, Франции, Гонконге, Индии, Иране, Ираке, Ливане, Малайзии, Пакистане, а также в других странах. «Хотя каждый из этих эпизодов имел разные причины, все они отражали возмущение экономическим недугом, коррупцией и отсутствием экономических возможностей», - заключает Рубини.

Ничего себе сравнение – Иран, Колумбия, Пакистан и Соединённые Штаты!

«Те же факторы, - согласно концепции Рубини, - помогают объяснить растущую электоральную поддержку популистских и авторитарных лидеров в последние годы».

По его мнению после финансового кризиса 2008 года многие фирмы стремились увеличить прибыль за счет сокращения расходов, начиная с рабочей силы. Вместо того, чтобы нанимать работников по формальным трудовым договорам с хорошей заработной платой и льготами, компании приняли модель, основанную на частичной, почасовой, концертной, внештатной и контрактной работе, создавая то, что экономист Гай Стэндинг называет «прекариатом». В этой группе, объясняет он, «внутренние разногласия привели к злодейству мигрантов и других уязвимых групп, а некоторые из них подвержены угрозе политического экстремизма».

Дальше вообще идёт сомнительный теоретический пассаж Рубини:

«Прекариат - это современная версия пролетариата Карла Маркса: новый класс отчужденных, незащищенных рабочих, созревших для радикализации и мобилизации против плутократии (или того, что Маркс называл буржуазией). Этот класс снова растёт, теперь, когда корпорации с высоким левериджем (соотношение вложений в ценные бумаги с фиксированным доходом – В.О.) реагируют на кризис COVID-19 так же, как они это делали после 2008 года: принятие мер по спасению и достижение целевых показателей прибыли путем сокращения затрат на рабочую силу.

Один сегмент прекариата состоит из молодых, менее образованных белых религиозных консерваторов в небольших городах и полусельских районах, которые проголосовали за Трампа в 2016 году. Они надеялись, что он действительно что-то предпримет в отношении экономической «резни», которую он описал в своем вступительном слове. Но в то время как Трамп баллотировался как популист, он управлял как плутократ, сокращая налоги для богатых, избивая рабочих и профсоюзы, подрывая закон о доступном медицинском обслуживании (Obamacare), и в противном случае одобряя политику, которая ранит многих из тех, кто голосовал за него.

До появления COVID-19 или даже Трампа около 80 000 американцев ежегодно умирали от передозировки наркотиков, и многие другие становились жертвами самоубийств, депрессии, алкоголизма, ожирения и других заболеваний, связанных с образом жизни. Как показывают экономисты Энн Кейс и Ангус Дитон в своей книге «Смерть отчаяния и будущее капитализма», эти патологии все чаще поражают отчаявшихся, низкоквалифицированных, не занятых или недостаточно занятых белых - когорту, в которой растет смертность в среднем возрасте. Но американский прекариат также включает городских светских прогрессивистов с высшим образованием, которые в последние годы мобилизовались за левых политиков, таких как сенаторы Берни Сандерс из Вермонта и Элизабет Уоррен из Массачусетса. Именно эта группа вышла на улицы, чтобы требовать не только расовой справедливости, но и экономических возможностей (на самом деле, эти две проблемы тесно связаны)».

Вот уж, действительно, как по другому случаю писал великий русский поэт, – «смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой. . .».

По Рубини получается, что современный пролетариат является синонимом прекариата и включает в себя люмпен, объединённый с «продвинутыми» радикал – либералами и белыми американскими националистами?

А где же ещё и «униженные» афроамериканцы? Рубини забыл о них? Но ведь именно им целовали сапоги прогрессивисты, воспитанные Сандерсом!

Рубини считает, что американская революция не должна вызывать удивления, учитывая, что неравенство в доходах и богатстве росло на протяжении десятилетий благодаря многим факторам, включая глобализацию, торговлю, миграцию, автоматизацию, ослабление организованного труда, рост рынков, которые получают все подряд, и расовой дискриминации. «Образовательная система, разделенная по расовому и социальному признакам (разве в современной Америке существуют ограничения в образовании для афроамериканцев? Рубини ставит под сомнение прорекламированное на весь мир американское равенство? – В.О.), способствует, - по мнению Рубини, - распространению мифа о меритократии, одновременно укрепляя положение элит, чьи дети постоянно получают доступ к лучшим академическим учреждениям, а затем продолжают искать лучшие рабочие места (обычно по пути вступают в брак друг с другом, воспроизводя тем самым условия, от которых они сами выиграли)».

(Есть множество определений меритократии известных учёных. Но, как это ни парадоксально, наиболее удачное определение содержится в «Кратком политическом словаре», который определяет меритократию как «разновидность технократической утопии, согласно которой капитализм якобы трансформируется в общество, где утвердится принцип выдвижения на руководящие посты наиболее способных людей, отбираемых из всех слоёв» и отмечает, что при меритократии оправдывается «социальное неравенство, разделение на элиту и управляемые массы» - В.О.).

«Эти тенденции, тем временем, - пишет Рубини, - создали политические петли обратной связи через лоббирование, финансирование избирательных кампаний и другие формы влияния, еще более укрепив налоговый и регуляторный режим, который приносит пользу богатым. . . Такие плутократы, как Трамп и его соратники, десятилетиями грабили США, используя высокотехнологичные финансовые инструменты, лазейки в законах о налогах и банкротстве и другие методы для извлечения богатства и доходов из среднего и рабочего классов».

Теперь попробуем разобраться в ситуации с цифрами в руках.

Первое. О плутократах

Все знают, что Дональд Трамп миллиардер – плутократ (состояние: $3,1 млрд)... А насколько богаты люди, которые хотят посоревноваться с ним за пост президента?

Forbes подсчитал финансовое состояние участников президентской гонки-2020 (Дэн Александер, 16.08.2019).

В некоторых случаях результаты подсчетов оказывались неожиданными. Главный революционер и борец с плутократией Берни Сандерс — миллионер (2,5 млн. долларов, в 2016 году купил летний дом за 575 тыс долларов).

Миллионер и Байден (9 млн. долларов, в 2017 году он купил дом за 2,7 млн долларов, после ухода из Белого дома заработал с женой более 15 млн долларов).

Элизабет Уоррен с состоянием в 12 млн долларов богаче, чем оба коллеги по партии вместе взятые.

Однако ей далеко до Джона Делейни с состоянием в 200 млн. долларов — он в два раза богаче всех кандидатов от демократов, кроме финансового магната Тома Стейера. Состояние последнего оценивается в 1,6 млрд долларов.

Если не считать Трампа и Стейера, в среднем состояние одного кандидата равняется 12,9 млн долларов — столько же, сколько среди участников выборов 2016 года. Самый бедный из всех кандидатов — Пит Буттиджич с активами всего на $100 000.

Forbes также оценил уровень прозрачности каждого кандидата по пятибалльной шкале.

Методология: по закону все кандидаты в президенты должны предоставить декларацию о доходах, где перечисляется большинство их активов и обязательств с указанием широкого диапазона сумм. Это стартовая точка. Forbes сужает эти диапазоны везде, где только возможно, а затем ищет имущество и долги, не указанные в этих документах, такие как личная недвижимость, ипотека и федеральные правительственные пенсии. В этом рейтинге учтены активы, принадлежащие супругам и детям, находящимся на иждивении.

Уровень финансовой прозрачности:

Дональд Трамп - 0/5; Берни Сандерс - 4/5; Джон Делейни - 2/5; Элизабет Уоррен - 4/5; Джо Байден - 4/5; Том Стейер - 1/5.

Финансовая прозрачность Байдена, конечно, вызывает большие сомнения с учётом известных коррупционных скандалов с участием его самого и его сына.

Но ясно одно, среди демократов – кандидатов в президенты США представителей прекариата не видно. Но каждого из них можно отнести к плутократам. Тогда что получается? Плутократы затеяли антиплутократическую революцию против самих себя? Ясно, что концепция Рубини проваливается. Мы имеем дело с обычным заговором против их соперника – Трампа. Заговором, где задействуются все известные механизмы дестабилизации социальной ситуации, апробированные в «арабских революциях», на украинском майдане, в Иране, Тибете и в Гонконге, и. . . далее по всему свету.

Второе. Кто терроризирует американские города – прекариат или люмпен?

Так называемые протесты, а, вернее, погромы и массовые грабежи нанесли Америке немалый ущерб. В ряде случаев парализовали жизнь целых агломераций. Claims Journal на начало июня 2020 года приводил ряд свидетельств, подтверждающих, что он будет очень серьезным. В частности, в Питтсбурге местное управление общественной безопасности сообщило о 50 поврежденных предприятиях и зданиях в центре города, такое же количество пострадавших компаний было зафиксировано в Сиэтле. В Чикаго бизнес-ассоциация Loop Alliance заявила по меньшей мере о 45 пострадавших объектах недвижимости в центре. В городе Мэдисон (штат Висконсин) ущерб нанесен 75 предприятиям, некоторые из них были разграблены.

Основной удар пришелся по американским предприятиям малого и микробизнеса – магазинам, ресторанам, заведениям бытового обслуживания и т. д.

Понесли серьезный, порой невосполнимый ущерб и владельцы более крупных бизнесов. К примеру, в Миннеаполисе на третий день протестов был сожжен дотла строящийся жилой комплекс Midtown Corner на 190 квартир. Примеры можно приводить очень долго.

Страховщики прогнозируют общий ущерб на миллиарды долларов. Но когда он будет подсчитан? Ведь линии горизонта в беспорядках не видно. Противникам Трампа выгодно поддерживать уровень нестабильности до самых выборов в ноябре. А в случае победы Трампа и после них.

За счёт какого людского ресурса демократы предполагают поддерживать уровень нестабильности? Ведь нужна постоянная масса погромщиков. И это будет не аморфный прекариат, а классический, взятый из советских учебников люмпен (нем. Lumpen — «лохмотья», Lump - «неряшливый», лю?мпены, люмпен-пролетариа?т, нем. Lumpenproletariat) — термин, введённый Карлом Марксом для обозначения групп населения, изгнанных или исключённых из гражданского общества — экономически деклассированные слои населения (бродяги, нищие, уголовные элементы и другие асоциальные личности). В типичном случае люмпен — это лицо, не имеющее никакой собственности и профессии, живущее случайными заработками или пользующееся государственными социальными пособиями в различных формах. Одним словом, армия Флойдов. Поэтому погибший подонок и возведён в ранг героя - идола американского люмпена.

Много ли Флойдов в современной Америке?

По оценкам Федерального бюро расследований (ФБР) США, за последние 20 лет правоохранительные структуры Америки произвели более четверти миллиарда арестов. В результате ФБР в настоящее время хранит 77,7 млн. человек в своей основной базе данных преступников — это почти каждый третий взрослый американец.

2,3 миллиона человек были заключены в тюрьму в Соединенных Штатах, из расчета 698 человек на 100 000 человек.

Кроме того, 4,7 млн человек находились на испытательном сроке или условно-досрочном освобождении.

Согласно опросу Министерства юстиции, государственные хранилища криминальной истории содержат более 100 миллионов записей. Их обычно называют «рэп-листами» или «криминальными записями», хотя большинство людей, у которых они есть, никогда не были осуждены за серьезные преступления. Эти банки данных ведут хронику почти каждого ареста, независимо от того, ведет ли он к обвинительному заключению или нет.

Около 30% чернокожих мужчин пережили по крайней мере один арест к 18 годам (против около 22% для белых мужчин); в возрасте 23 лет около 49% чернокожих мужчин были арестованы (против около 38% у белых мужчин). Независимо от расы или пола, исследователи считают, что к 23 годам каждый третий американец будет арестован (в 1965 году их было 22%)

Если бы все арестованные американцы были нацией, они были бы 18 - м государством по величине в мире. Больше, чем в Канаде. Больше чем Франция. В три раза больше Австралии.

Число американцев с криминальным прошлым сегодня больше, чем все население США в 1900 году (по исследованиям американских криминологов - Роберт Брэйм, Майкл Дж. Тернер, Рэймонд Патерностер, Шон Д. Бушвей и др.).

Держась за руки, американцы с записями об арестах могут трижды обогнуть землю.

(как поётся в известной песне – «возьмёмся за руки друзья, чтоб не пропасть поодиночке»).

Иными словами, недостатка во Флойдах у заговорщиков – демократов не будет.

Третье. Как Трамп пытается защититься от мятежа?

Президент США Дональд Трамп 26 июня 2020 года подписал указ, цель которого - защитить памятники, мемуары и монументы от осквернения, разрушения и сноса.

Как известно, на волне протестов «Жизни чернокожих важны», были атакованы десятки памятников и монументов, большей частью связанных с Конфедерацией. Однако были атакованы и памятники героям Гражданской войны, президентам США, не владевшим рабами, и некоторые христианские монументы.

Указ декларирует, что за подобными атаками стоят «анархисты и леворадикальные экстремисты». Он уполномочивает соответствующие структуры активно применять имеющийся закон, который предусматривает серьезное наказание за осквернение памятников и разрушений федеральной собственности. В случае, если власти штатов, округов или муниципалитетов не предприняли усилий по защите своих монументов, они могут быть лишены федеральных грантов. Указом также предусмотрено предоставление помощи по защите федеральных памятников.

Также 26 июня 2020 года, генпрокурор США Билл Барр приказ создать рабочую группу по противодействию антиправительственному экстремизму. Он особо указал тех, кто поддерживает праворадикальное движение «Бугалу» и леворадикальное Антифа.

Об Антифе написано уже немало. А что за «Бугалу» так озаботило Трампа? Исследование учёных Принстонского университета показывает, что движение Бугалу (Boogaloo) в настоящее время – это антиправительственное движение, которое выступает за насильственное восстание против либеральных политических оппонентов и правоохранительных органов. Оно переместилось с окраин интернета в мейнстрим и с начала беспорядков 2020 года набрало силу в социальных сетях (согласно докладу группы американских исследователей, отслеживающих группы ненависти).

Согласно сообщению, опубликованному ещё 18 февраля 2020 года, движение, которое хочет организовать вторую гражданскую войну, организованное под термином «бугалу», включает группы на основных интернет-платформах, таких как Facebook, Instagram, Twitter и Reddit, а также на периферийных сайтах, включая 4chan.

В то время как призывы к организованному и целенаправленному насилию в форме новой Гражданской войны ранее распространялись среди некоторых групп ненависти, появление термина «бугалу» оказалось новым и дискретным движением. Исследователи, проанализировавшие более 100 миллионов сообщений и комментариев в социальных сетях, обнаружили, что с помощью мемов, обычно в виде изображений, экстремисты продвигают антиправительственные и анти-правоохранительные сообщения через социальные медиа-платформы. Они также организовали онлайн-сообщества с десятками тысяч участников, некоторые из которых собраются на реальные мероприятия.

Шеврон с изображением вооруженной «Пепе-лягушки» носят во время митинга, организованного Лигой защиты граждан Вирджинии на Капитолийской площади возле государственного здания Капитолия в Ричмонде, штат Вирджиния, 20 января 2020 года.

Членом «Бугалу бойз» считают 32-летнего сержанта ВС США из Калифорнии Стивена Карильо, который обвиняется в убийстве двух полицейских во время протестов в конце мая и начале июня 2020 года.

Перед арестом Карильо написал собственной кровью на своей машине: «Boog» и «Я стал безрассудным» — это слово и эту фразу часто употребляют члены «Бугалу».

«Бугалу» — это аморфное движение без лидера и внятной структуры, которое выросло из форума об оружии на сайте 4chan, который используют для общения, помимо прочих, экстремисты из разных стран.

На 4chan численность «Бугалу» была небольшой, но в последнее время движение заметно разрослось за счет многочисленных страниц, групп и аккаунтов в «Фейсбуке», которые читают десятки тысяч пользователей.

Чтобы избежать удаления постов и закрытия групп администрацией соцсети, сторонники движения часто вместо слова Boogaloo употребляют созвучные термины, например, Big Igloo, Boog или Big Luau.

Некоторые из «Бугалу» называют себя «буджахедами», по аналогии со словом «моджахеды», которым не вполне корректно, но часто называют боевиков из числа радикальных исламистов.

«Бугалу» выступали против карантинных мер в связи с коронавирусом: они считали их проявлением тиранической сути государства.

Вооруженные члены движения были замечены на многих акциях протеста против локдаунов в апреле и мае 2020 года.

По вопросу о нынешних протестах против расизма «Бугалу бойз» раскололись: часть их поддержала как выступления против полиции и, следовательно, против государства, и даже надеется, что эти протесты перерастут в Boogaloo — гражданскую войну, которой они так ждут.

Поэтому в «Фейсбуке» можно найти немало видео c вооруженными членами движения, которые говорят, что защищают протестующих от полиции.

Другая часть сомневается, стоит ли выступать вместе с левыми.

Некоторые из членов движения по ходу протестов нападают на представителей власти. Троим из «Бугалу бойз» в июне в Неваде было предъявлено официальное обвинение в терроризме: они, как утверждают власти, пытались разжечь беспорядки во время демонстраций.

Представители правоохранительных органов и исследователи США на разных уровнях выпустили предупреждения о растущей угрозе со стороны внутренних экстремистов, мотивируемой периферийными идеологиями и теориями заговора.

С марта 2020 года сообщения, связанные с boogaloo, быстро выросли, согласно исследователям, которые обнаружили, что использование этого термина увеличилось почти на 50 процентов на таких платформах, как Reddit и Twitter за последние несколько месяцев.

Экстремисты Boogaloo использовали социальные сети, чтобы выработать стратегию, поделиться инструкциями по созданию взрывчатых веществ и 3D огнестрельного оружия, распространять незаконные модификации огнестрельного оружия и переправлять пользователей в зашифрованные доски сообщений.

Любопытно, что белые националистические группы ненависти, которыми постоянно запугивали американское население различные правозащитные организации, пока в организованном экстремистском плане себя никак не проявляют. Но, может быть, именно слово «пока» здесь уместно.

Тот сценарий протестов, который сейчас осуществляется, на наш взгляд, как раз и направлен на разжигание расовых и идеологических конфликтов в американском обществе с целью вызвать волну насилия уже совсем другого уровня.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 29 июня 2020 > № 3533633 Владимир Овчинский

На острие иглы

В условиях пандемии незаконный оборот наркотиков в России и в мире вырос в десятки раз

Текст: Михаил Фалалеев

Единственная сфера, которой пандемия пошла на пользу, - наркотрафик. Даже во время карантина он не только продолжает приносить огромную прибыль, но и многократно увеличивает обороты. В связи с этим Россию и другие страны после пандемии ждут тяжелые испытания.

Насколько серьезен этот вызов, оценили в Международной полицейской ассоциации.

В эту организацию входит более полумиллиона человек из 70 государств мира. Ее участники занимаются как правоохранительными проблемами, так и международным сотрудничеством в решении многих, общих для всех полицейских, гуманитарных проблем.

Российскую секцию Международной полицейской ассоциации возглавляет генерал-лейтенант, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист России Юрий Жданов.

Он рассказал "Российской газете" о тенденциях наркоторговли в условиях коронавирусной пандемии и глобального экономического кризиса.

Юрий Николаевич, в полицейских сводках сообщения о задержании наркокурьеров, ликвидации подпольных лабораторий и плантаций занимают львиную долю от всех прочих. По количеству они затмили телефонные и Интернет-мошенничества, не говоря об убийствах, грабежах и кражах. В каких российских регионах за первые пять месяцев этого года наиболее заметен рост наркопреступлений?

Юрий Жданов: В России действительно выросло число преступлений, связанных со сбытом, производством и пересылкой наркотиков. Особенно заметный рост произошел в Липецкой, Новгородской, Тульской, Челябинской, Псковской, Курской областях, Чувашской республике, Республиках Марий Эл и Дагестан, Ставропольском крае. Но через месяц-другой это печальное "первенство" может перейти другим регионам. Тут дело не в каких-либо особенностях той или иной области, республики или страны. Причины более глубокие и более общие.

Кто-то уже изучал серьезно эту проблему?

Юрий Жданов: Разумеется. Управлением ООН по наркотикам и преступности подготовлено исследование "COVID - 19 и цепь поставки и производства наркотиков". А Европейским центром мониторинга наркотиков и наркомании и Европолом опубликован доклад "COVID - 19: влияние на рынки Евросоюза". Эти документы представляют большой интерес для углубленного понимания происходящих событий и их влияния на национальную безопасность в нашей стране.

Какие выводы и прогнозы сделали эти эксперты?

Юрий Жданов: Они не утешительны. В краткосрочной перспективе нестабильность рынка наркотиков может привести к росту опасных методов употребления наркотиков и к появлению новых стратегий групп наркобизнеса, направленных на преодоление возникших препятствий. Люди, употребляющие наркотики, станут все чаще пользоваться даркнетом, чтобы преодолеть последствия личного контроля, а доставка наркотиков по почте будет пользоваться еще большей популярностью.

Например, распространение наркотиков с использованием почтовых услуг не прекращалось, и в странах ЕС его объем вырос. Для того, чтобы скрыть товар, преступники пользовались сложившейся ситуацией, например, растущим спросом на такие товары, как перчатки, маски и средства для дезинфекции рук, поскольку они надеются, что пограничный контроль за этими видами товаров окажется менее строгим. Так, в апреле 2020 года пограничный контроль в Великобритании обнаружил 14 килограммов кокаина, спрятанного в партии масок для лица.

Веб- и даркнет-рынки, социальные сети и защищенные шифрованные коммуникационные приложения теперь, по-видимому, играют более заметную роль в поиске наркотиков пользователями. Для отдельных сделок все больше пользуются доставкой на дом, количество личных сделок и зависимость от наличных денег как формы оплаты снижаются, и вполне возможно, что установившись, подобные поведенческие изменения сохранятся на долгий период времени. Весьма очевидно, что все новшества наркомафии сохранятся, потому что они гораздо удобнее для ведения бизнеса.

Кризис может усугубить социально-экономическое положение уязвимых групп населения, которые, в свою очередь, станут все чаще прибегать к незаконной деятельности.

Вы имеете в виду тех людей, которые в период пандемии потеряли работу?

Юрий Жданов: Да. Все большее число людей вполне может попытаться с помощью криминала компенсировать потерю законных доходов и безработицу.

Даже когда ограничения будут сняты?

Юрий Жданов: Так ведь для многих мало что изменится - работа уже потеряна, накопления потрачены, доходов нет. Экономические потрясения могут привести к росту потребления наркотиков, как уже неоднократно наблюдалось в прошлом.

В целом экономические последствия пандемии станут ключевым фактором в формировании будущего ландшафта организованной преступности.

Какие еще достижения науки и техники, кроме "электронной конспирации", используют наркодиллеры?

Юрий Жданов: Например, усовершенствовано снабжение наркотиками в тюрьмах .

Чтобы предотвратить распространение COVID-19 в тюрьмах, в некоторых странах были внесены изменения в тюремные правила. Например, ограничения на посещение и другие внешние контакты. Это косвенно привело к снижению доступности наркотиков и вызвало бурную реакцию заключенных во Франции, Италии, Испании и Великобритании. В этих более жестких условиях могут появиться новые методы незаконной доставки наркотиков в тюрьмы. Например, эксперты Европола ожидают, что вырастет количество случаев использования дронов, о чем свидетельствует инцидент вблизи периметра тюрьмы в Великобритании в мае 2020 года.

Но ведь от пандемии пострадали не только законные предприятия, но и подпольные фабрики. Особенно - глобальные цепочки поставок. Наркодельцы как-то корректируют свои бизнес-модели?

Юрий Жданов: На самом деле перевозка коммерческих грузов не была дестабилизирована настолько, насколько личный пассажирский транспорт. Поэтому трафик наркотиков морским транспортом или коммерческими воздушными перевозками в Европу, вероятно, продолжился в тех же масштабах, что и до пандемии.

Например, в конце марта голландские правоохранительные органы изъяли 2 тонны кокаина в порту Роттердама. В начале мая 500 килограммов кокаина было изъято с судна под флагом Черногории, следовавшего из Бразилии через Великобританию в Гамбургский порт в Германии. Кроме того, были изъятия героина и смолы каннабиса.

С 1 января по середину мая этого года в колумбийских портах было 10 изъятий кокаина, половина из которого предназначалась для Бельгии. Его вес составил 1 138 килограммов - это 73 процента от общего объема. Сравнение объема изъятого в Бельгии кокаина в первом квартале 2020 и 2019 годов демонстрирует, что в этом году он увеличился на 6 тонн по сравнению с 2019 годом - 18 тонн против 12 тонн.

И это несмотря на усиление пограничного и таможенного контроля, другие ограничительные меры?

Юрий Жданов: По-видимому, пандемия не достигла своего пика в основных регионах производства кокаина и регионах, охватывающих морские пункты погрузки Южной Америки. Правоохранительным органам в этих регионах приходится усиливать контроль за соблюдением общественного порядка и карантина, в результате чего они не могут уделить достаточное внимание борьбе с наркопреступностью. Имеется риск того, что в ближайшие несколько месяцев это приведет к дальнейшему сокращению проверок в пунктах отправления и к увеличению потока кокаина в ключевые пункты въезда в Европу.

А что с другим культовым наркотиком - героином?

Юрий Жданов: Примерно то же самое. Пандемия COVID-19 не оказала влияния на производство героина на сегодняшний момент. Но это неудивительно, принимая во внимание время сбора урожая опийного мака. Большая часть героина, продаваемого в Европе, производится из опийного мака, выращиваемого в Афганистане и перерабатываемого в героин в этом же регионе.

В этом году урожай опия пришелся на конец марта - начало июня. Во всех провинциях, выращивающих опийный мак, были подтверждены случаи COVID-19 , а во многих городах были введены ограничения на передвижение. Урожай зависит от очень большого числа сезонных рабочих, которые часто мигрируют из других районов страны или из соседних стран, например, Пакистана.

В западных и южных провинциях страны наблюдается нехватка сборщиков мака, в основном из-за закрытия официального пограничного перехода с Пакистаном. Однако, в процесс сбора мака активно вовлекаются женщины из хозяйств, занимающихся выращиванием этих растений, как, собственно, и все те, кто потерял работу в связи с кризисом из-за пандемии. Похоже, что по сравнению с предыдущими годами выросла и оплата труда занятых на уборку урожая 2020 года - примерно с одной шестой до одной трети от урожая, приходящегося на всех сборщиков, что говорит о возможной нехватке сборщиков и высокой урожайности.

А наркотрафик продолжается по большинству основных маршрутов.

Потребители героина составляют большую часть потребителей опиоидов в ЕС, то есть - почти 80 процентв от примерно 1,3 миллиона потребителей опиоидов высокого риска. Большинство потребителей героина страдают наркозависимостью, поэтому с большей долей вероятности можно заключить, что спрос остался на том же уровне, несмотря на пандемию COVID-19.

Кстати, Европе грех жаловаться на ввоз наркотиков. Она сама производит и экспортирует немало "дури"

Юрий Жданов: Это правда. Европа является важным производителем амфетамина, MDMA и метамфетамина для потребления на внутреннем и на экспортном рынках. Ни для кого не секрет, что производства амфетаминов и MDMA находятся в Нидерландах и Бельгии. Нидерланды и, в меньшей степени, Бельгия постепенно превращаются в производственные центры, выпускающие значительные объемы метамфетамина, предназначенного для трафика за пределы ЕС, в Японию и Австралию. Исторически, центром европейского производства метамфетамина была и остается Чехия. Однако главным поставщиком в Европу прекурсоров и химических веществ, используемых для изготовления наркотиков, является Китай.

Ограничения, связанные с пандемией COVID-19, не затронули производство синтетических наркотиков в Нидерландах и Бельгии. Например, нидерландская полиция ликвидировала лабораторию по производству синтетических наркотиков, оснащенную оборудованием, способным производить до 5 000 таблеток экстази в час. Нидерландская полиция также сообщила, что количество случаев сброса отходов нарколабораторий по сравнению с аналогичным периодом прошлого года не изменилось.

Кстати, эксперты отметили, что на синтетические наркотики даже несколько выросла розничная цена. Так, Дания сообщила о росте розничной цены амфетамина.

Понятно, что наркобизнесом в одиночку заниматься невозможно. Пандемия внесла какие-то изменения в структуру наркомафии?

Юрий Жданов: В структуру - вряд ли, скорее - в стратегию и тактику действий. В наркотрафике участвуют все типы организованных преступных групп - от иерархических организаций до разрозненных сетей, а также клановых или этнических. Они полагаются на брокеров для посредничества и установления контактов между ОПГ, специализирующихся на различных задачах. Таких как производство, транспорт и логистика, вывоз из порта, оптовая торговля и розничное распространение. Большое число ОПГ занимается предоставлением этих конкретных видов преступных услуг другим ОПГ в обмен на определенный процент от ожидаемой прибыли.

Сотрудничество весьма динамично и партнерские отношения часто длятся лишь небольшой период времени. Брокеры часто сотрудничают с ОПГ по отдельным сделкам или операциям и не поддерживают долгосрочных партнерских отношений. Из-за нестабильности этих отношений ОПГ и брокеры находятся в постоянном поиске новых потенциальных партнеров. Брокеры также играют ключевую роль в установлении контактов с посредниками в организации заказных убийств. Брокеры из ЕС присутствуют в регионах происхождения и производства кокаина для организации поставок крупных партий от имени все растущего числа разрозненных и сегментированных сетей наркотрафика. Брокеры базируются в ключевых точках, таких как Объединенные Арабские Эмираты, и предоставляют услуги по отмыванию денег, другие криминальные услуги, что подчеркивает исключительно международный характер глобальной торговли наркотиками.

Например, в относительно благополучной Швеции в 2019 году отмечалось большое количество инцидентов со стрельбой и взрывами, приведших к многочисленным убийствам и еще большему числу покушений на убийство. Все это - "разборки" внутри наркомафии. Известно, что доступ к огнестрельному оружию для многих ОПГ не представляет проблемы, несмотря на меры по борьбе с распространением COVID-19.

Как наркомафия воспользуется спадом в экономике?

Юрий Жданов: В более долгосрочной перспективе последствия пандемии COVID-19, вероятно, повлияют на отмывание доходов, полученных от нелегальных наркотиков. Экономический спад понизит барьеры для вовлечения в коррупцию и в другие практики, способствующие развитию наркобизнеса.

К примеру, обладающие крупными денежными средствами преступные организации могут взять под свой контроль финансово неблагополучные законные предприятия либо уже в настоящее время, либо в долгосрочной перспективе.

Не будем лукавить - абсолютно, под корень ликвидировать наркомафию невозможно. Но насколько реально в нынешних условиях ограничить ее деятельность?

Юрий Жданов: Реакция правоохранительных органов должна быть и, безусловно, будет. Вопрос - на что надо реагировать и как?

Производители, торговцы и распространители наркотиков преодолевают сегодня трудности, связанные с пандемией. Они, например, изобретают новые алгоритмы совершения преступлений, используя новые маршруты или переводя свою деятельность в он-лайн. Оперативная среда так называемой "новой нормальности", хотя и полна вызовов для правоохранительных органов, но и предоставляет возможность активизировать расследования опасных организованных преступлений.

Сегодня из-за частичного смещения оперативного внимания на охрану общественного порядка временно сократилось количество личного состава полиции, необходимое для проведения следственной и оперативно - розыскной работы в отношении серьезных ОПГ, вовлеченных в многочисленные виды преступлений. Задача всех правоохранительных органов состоит в том, чтобы не снижать активность в разработке высокорисковых ОПГ и их лидеров, которые занимаются крупномасштабным производством и оборотом наркотиков.

Россия. Весь мир > Медицина. Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > rg.ru, 29 июня 2020 > № 3426863 Юрий Жданов

МИР ПОСЛЕ ПАНДЕМИИ: ВСЁ МЕНЯЕТСЯ, НО НИЧЕГО НОВОГО

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Глобальная пандемия коронавируса усугубила, ускорила и катализировала многие политические тенденции, которые начались уже довольно давно и ведут к изменениям в мире. Но каков он будет – мир после пандемии? Об этом 26 июня в рамках просветительского проекта SputnikPro международного информационного агентства и радио Sputnik рассказал главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Фёдор Лукьянов.

Каковы наиболее вероятные тренды глобального развития, которые будут задавать тон в посткоронавирусном мире? Вернёт ли государство своё место как основы международной политики? Положит ли пандемия начало процессу деглобализации? Ожидать ли нам новой и непримиримой «холодной войны»?

В связи с 75-летним юбилеем ООН следует вспомнить, что самое главное, ради чего она создавалась на исходе и после окончания Второй мировой войны. Задача была очень понятная и чёткая – сохранение мира. Чтобы катастроф, случившихся в первой половине ХХ века (две мировые войны и прочие потрясения), больше никогда не было. Безрассудство и безответственность многих политических лидеров 1910–1940-х гг. заставило всерьёз задуматься о том, как этого избежать. И в результате удалось создать в некотором смысле идеальную систему ООН – идеальную именно как гаранта мира. Изъянам организации, конечно, несть числа и их постоянно обсуждают: неспособность принимать решения, бюрократия, коррупция и прочее. Но нельзя забывать, что самое главное в ООН – фиксация одного простого правила: страны, которые гипотетически могут начать мировую войну (если их что-то не устраивает), договариваются между собой заменять войну правом вето в Совете Безопасности. В прежних системах противоречия между крупными странами часто решались войной, и это была норма международных отношений. Но цена, которую заплатили за эту норму в первой половине ХХ века, оказалась настолько велика, что политические лидеры придумали, как сделать, чтобы этого впредь избежать: ООН, Совбез и право вето.

И об этом особенно не нужно забывать сейчас. Мир вступил в период, когда мировая система пребывает в состоянии движения неизвестно куда. Модель, заложенная после Второй мировой войны, развивалась в разные периоды времени, но именно сейчас она начинает меняться фундаментальным образом. Конечно, давно изменилось и соотношение сил, зафиксированное когда-то. И, с одной стороны, это дико интересно, а с другой, очень опасно, потому что мы наблюдаем естественное отмирание всех норм и правил, которые были до этого. Когда/если мы придём к состоянию, что ведущие страны (их набор тоже будет меняться) смогут договориться, как минимизировать риски, неизвестно, но необходимо до тех пор сохранить тот самый инструмент поддержания мира, который есть.

Региональные конфликты были, есть и будут, но это не большая война. Опыт последних 30 лет показывает, что при всех ужасных явлениях, гражданских и межгосударственных войнах, вторжениях, мир ни разу не стоял на грани большой войны. Даже Карибский кризис – самая пиковая точка холодной войны – закончился, когда обеим сторонам стало понятно, что это грозит взаимным уничтожением. И это заслуга той системы, которая была создана в 1945 г. в значительной мере при участии и благодаря Советскому Союзу.

Что касается влияния пандемии, то она не повернула мировое развитие куда-то в другую сторону. Она ускорила и катализировала процессы, которые начались с завершением холодной войны и попыткой установить мировой порядок под патронатом Соединённых Штатов. Эта попытка не удалась, и нужно решать, как выходить из результатов этой неудачи. Здесь пандемия вполне может скорректировать какие-то вещи. Мы вступаем в острое противостояние Китая и США – по накалу вполне сопоставимое с холодной войной, но по своей структуре и природе совершенно другое. И всем странам нужно будет очень внимательно следить за тем, чтобы не втянуться в противостояние, которое им не нужно. Конечно, полностью отстраниться не получится, потому что две мировые державы обязательно будут пытаться всех туда втянуть. Нам это не нужно, как и всем остальным.

Каким образом странам СНГ необходимо изменить вектор во внешней политике, чтобы адаптироваться к современным реалиям после пандемии?

Не надо считать, что пандемия перевернула мир с ног на голову. Многие тенденции она усугубила, но в мировой политике ничего не изменила кардинально. Странам СНГ в условиях крайне опасного и нестабильного мира нужно доказывать свою устойчивость и способность развиваться вопреки всему. В моменты кризиса состояние общества – первое, что давит на правительства.

Пандемия подчеркнула важную тенденцию. Она показала, что модель государственного управления неважна. Демократическая страна или авторитарная – это не играет роли. Успех в борьбе с кризисом зависит от того, насколько страна эффективно устроена и насколько она устойчива и гармонична со своим народом. И менять нужно не вектор во внешней политике, а вектор внутреннего развития (если это требуется) или как минимум его корректировать.

Как выстраивать работу СМИ после победы над коронавирусом? Может быть, станут популярными новые инструменты работы, которые журналистам стоит осваивать уже сейчас?

Нужно выстраивать работу до и после победы одинаково. Мне – как потребителю СМИ – не нравится упрощение, которое сейчас везде. Все пытаются свести картину к схеме, чтобы было попроще: проще воспринимать и легче манипулировать. Это плохо, потому что так картина искажается, и чем дальше, тем больше. А новые инструменты уже не такие и новые. Да, они меняют среду, если иметь в виду социальные сети, это необратимый процесс.

К каким внешним угрозам нужно подготовиться странам постсоветского пространства после пандемии?

Опять же – к тем же, что и были. Для тех, кто находится в зоне уязвимости к радикальному исламизму, ничего не изменилось. Социально-экономическая ситуация везде будет только ухудшаться. Не думаю, что в плане вторжений есть реальная опасность. Нужно больше бояться внутренних угроз. Вот США, например, никто извне не угрожает, но посмотрите, что там творится.

Есть ли необходимость менять систему работы таких объединений, как ЕАЭС, ОДКБ, ШОС, чтобы быть готовыми к новым рискам после снятия глобального карантина?

Необходимость менять есть, но не из-за снятия карантина. Все эти организации нуждаются в изменениях и совершенствовании. ШОС – очень многообещающая структура, имеющая мощный потенциал. Но после вступления в неё и Индии, и Пакистана, она практически парализовалась. И этот потенциал никак не могут реализовать.

В ОДКБ есть разные группы интересов, которые по-разному видят угрозы, и это никуда не денется.

ЕАЭС – не такое развитое интеграционное объединение, как ЕС, поэтому она пострадала от удара пандемии меньше. Чем глубже интеграция, тем она уязвимее к таким кризисам. А вообще, региональные объединения должны будут только развиваться в новом мире.

Россия и Беларусь неоднократно высказывались против «войны с памятниками». Последний громкий случай – вокруг сноса памятника Коневу в Праге. Однако при попытках сносов памятников в США на Западе начали говорить о недопустимости таких шагов. Как вы видите эту ситуацию? Поможет ли она решить вопрос с отношением к памятникам и создать консенсус?

На Западе неоднозначно. Одни считают, что это недопустимо, а другие говорят: «Да, правильно! Давайте сносить!» Вот недавно многих удивил снос памятника генералу и президенту Улисса Гранта в Калифорнии. Это тот, который принял капитуляцию рабовладельческой Конфедерации и запретил Ку-клукс-клан. То есть пошла попытка радикального изменения исторического нарратива. Интересно, чем это кончится, ведь, действительно, есть основания. Рабство – явление мировой истории, которому нет никаких моральных оправданий. Но попытка взять и резко изменить всю концепцию того, как страна развивалась, – это крайне опасно. И посмотрим, во что это выльется, в частности на президентских выборах.

Можно прийти к консенсусу по поводу памятников? Нет. Памятники –символы определённого типа восприятия. Памятники демонтировали всегда. Приходила новая власть, сносила старые памятники, строила новые. И это не решается конвенциями. Каждая страна и каждая нация имеет суверенное право трактовать историю так, как она хочет, даже если эта интерпретация для нас кажется чудовищной. Заставить кого-то смотреть на историю нашими глазами, увы, невозможно. Возможно другое – заключать юридически обязывающие соглашения, как, например, у России есть с рядом стран, об уходе за воинскими захоронениями. И даже там, где, как в Польше, совершенно иначе теперь оценивают роль Красной армии, эти межгосударственные соглашения соблюдаются. Вот это реалистичный путь.

Каковы наиболее вероятные тренды глобального развития, которые будут задавать тон в посткоронавирусном мире?

Фрагментация в условиях сохраняющейся взаимосвязи. Взаимосвязь никуда не денется, при этом распадение нормативной ткани и отношений тоже будет происходить.

Вернёт ли себе государство место основы международной политики?

Уже вернуло. Ещё до пандемии. Она только ещё раз показала, что во время кризисов все бегут только к государству.

Положит ли пандемия начало процессу деглобализации?

Нет, потому что начало было положено задолго до. Пандемия только ускорила это всё. Уже происходит уход от той модели, к которой мы привыкли за 1990-е и 2000-е годы. И эти процессы идут не от Китая, Ирана или России, а от самого Запада. Трамп и Брекзит – там всё началось. Хотя взаимосвязь между странами никуда не денется, значит, она будет выстраиваться по-новому.

Ожидать ли нам новой и непримиримой «холодной войны»?

Новой и непримиримой – ожидать, но «холодной войны» – нет. Такого противостояния, как советско-американское в 1940–1970 гг., уже не будет. Та система была уникальна: было полное противопоставление по всем направлениям. Предлагались две совершенно разные модели развития мира, общества и государства. США и СССР жили в двух изолированных мирах. Сейчас США и Китай не живут в изолированных мирах. Они оперируют в парадигме глобального капитализма, и никаких принципиальных этических различий в их системах нет. Есть культурные, но это другое. Поэтому той холодной войны быть не может. Между ними острейшая и крайне напряжённая конкуренция, но в одном поле, а не в разных. И это может быть даже опаснее.

На Ваш взгляд, после пандемии интеграционные процессы на постсоветском пространстве – в рамках ЕАЭС – откатятся назад или получат новый стимул?

Ни то, ни другое. В чём-то стимул будет откатываться, в чём-то будет двигаться вперёд. В целом, они друг друга компенсируют.

В Казахстане приближаются парламентские выборы. На фоне кризиса, пандемии, насколько вероятно, что они пройдут спокойно? И чего ожидать на этих выборах, на ваш взгляд?

Я не специалист по Казахстану. Но в свете последних событий не думаю, что кардинально что-то изменится в повестке. До сих пор казахстанское руководство демонстрировало способность умело маневрировать в разных ситуациях и справляться со сложными ситуациями.

В разгар пандемии коронавируса в мире некоторые эксперты-футурологи предсказывали, что эта пандемия положит конец эпохе глобализации в её нынешнем виде, в частности, в экономической сфере, и усилит ориентацию государств на внутренние рынки. Также говорилось о том, что коронавирус нанесёт роковой удар по политической интеграции, в частности в рамках Евросоюза. Исходя из существующего положения дел, насколько вероятным представляется такой сценарий и что ждёт глобализацию в дальнейшем?

Глобализация в той модели, в которой была, переживает всё более острый кризис. Насколько это роковой удар по интеграциям – непонятно. С одной стороны, на первой фазе пандемии тот же Евросоюз бросил Италию на произвол судьбы. Вопреки той мифологии, которая насаждалась десятилетиями, все расползлись по своим норам, и каждый был лицом к лицу только со своими проблемами. Конечно, Италия обиделась, но, с другой стороны, а куда деваться? Сама она не вылезет. Ей всё равно придётся биться за европейские фонды, деньги и помощь, чтобы восстановиться. Европейская интеграция будет существенно меняться и трансформироваться. Просто раньше в Европе это отрицали, но сейчас необходимость перемен признали все. Непонятно только, как это станет происходить, кто будет движущей силой.

Можно ли расценивать пандемию коронавируса как инструмент обнуления международных санкций, послабления международной напряжённости, как шаг к изменению миропорядка от однополярного к многополярному?

Нет. С какой стати? Санкции, с одной стороны, политический инструмент, а с другой, в условиях, когда перестают работать прежние нормы, это инструмент регулирования отношений и один из системных элементов нового хаотического мирового антуража. Что касается миропорядка, то однополярного уже нет, а что такое многополярный – никто не знает.

Армения и Белоруссия выступают за скорейшее формирование единого рынка энергоносителей в ЕАЭС. Понятно, что этот пункт договора о ЕАЭС не самый выгодный для России и Казахстана. Каким вы видите решение этого вопроса?

Единый рынок энергоносителей – очень острый и больной вопрос. В нашем случае это будет некая кульминация интеграции. Россия пойдёт на это только в случае, если будет совершенно очевидно, какие иные выгоды она получает из этой интеграции. И на достаточно продвинутом этапе политического взаимодействия. Но мы пока ещё от этого достаточно далеки.

Возможен ли отказ США от либерального интервенционизма?

США уже отказались от него. Такого, каким он был в девяностые и нулевые, уже не будет. Все увидели его пагубность и бессмысленность. Но тогда это был неотъемлемый атрибут периода американской гегемонии, которая всё-таки заканчивается.

Кто больше остальных пострадает при трансформации? У кого больше шансов сохранить позиции?

Пострадают все. Но позиции сохранят те, кто будет в состоянии гармонично решать внутренние проблемы. ХХI век – не время экспансий в старом понимании. И те проявления территориальных экспансий, которые мы наблюдали в последние пару десятилетий, скорее доказывали их проблематичность.

Как поменяется журналистика, медиа, шоу-бизнес?

Уже поменялись – это сплошной онлайн. Отдельный вопрос: мы с этими эпидемиями теперь всегда будем жить или всё-таки нет. Но к онлайну мы должны привыкать. Он дальше будет сохраняться.

Как Вы считаете, приблизилась ли мировая торговля к дедолларизации?

Нет, пока ещё не приблизилась. Более того, в условиях кризиса мы опять видим рост интерес к долларовым инструментам. Но это не навсегда.

Каковы шансы Трампа выиграть президентские выборы в этом году?

Никто не знает. Перед пандемией, когда не состоялся импичмент и начали публиковать очень позитивные экономические показатели, демократы практически капитулировали. Но теперь пандемия нивелировала достижения Трампа (прежде всего, в экономике), общая обстановка хаотическая, и он довольно сильно отстаёт. Отстаёт он в этих пресловутых колеблющихся штатах, которые всё и решают. У демократов очень слабый кандидат, снова, как и четыре года назад. Так что предсказывать бесполезно.

Чего ожидаете от Россотрудничества с Примаковым?

Нового старта. Евгений Александрович – замечательный специалист и очень увлечён этой темой. У него большие амбиции и планы, и надеюсь, ему удастся их реализовать и вдохнуть новую жизнь в эту организацию, ведь уже давно пора. Я искренне желаю ему успеха.

Многие страны стараются под шумок пандемии разрушить систему своих международных обязательств. Приведёт ли это в перспективе к волнообразному слому этой системы и возврату к принципу «глаз за глаз»?

Не надо демонизировать пандемию. От обязательств начали отказываться задолго до. Система норм и правил меняется и будет меняться, а формы взаимодействия не могут оставаться прежними. Главное – сохранить базу поддержания мира. Если ООН в своей главной основе устоит, то принципа «око за око» в полной мере не будет.

Какие перспективы, что «Северный поток – 2» будет достроен? Хватит ли у Германии политической воли добиться запуска этого проекта?

Интересный вопрос. Не знаю. Шанс, что он будет достроен достаточно велик. Но вот если США решили железно противодействовать, они в случае чего будут наказывать за любое взаимодействие с ним. Для правительства Германии это принципиальный вопрос, но и терять авторитет и репутацию оно не хочет. Однако заставить бизнес участвовать в проекте, если ему придётся рисковать активами и рынками из-за американских санкций, правительство Германии тоже не может.

Записала Анна Портнова

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Медицина > globalaffairs.ru, 27 июня 2020 > № 3424375 Федор Лукьянов

ИСХОД США ИЗ АФГАНИСТАНА: ПРИМЕТА НОВОЙ МИРОВОЙ СИСТЕМЫ?

ГЕОРГИЙ АСАТРЯН

Эксперт Международного дискуссионного клуба «Валдай» и Российского совета по международным делам (РСМД).

Интересные и исторические события происходят вокруг Афганистана. США объявили устами президента скорый исход с «кладбища империй». Дональд Трамп убеждён в бесполезности афганской истории: самая долгая военная кампания «не имеет смысла» и противоречит интересам США. Она нерентабельна и не приносит никакой финансовой прибыли. Соответственно, с ней пора заканчивать.

В рамках системы постхолодной войны Исламская Республика Афганистан (ИРА) оказалась в сфере интересов победителя. Советы ушли, распались. США пришли и остались. За двадцать американцы стали менее влиятельны, а регион Ближнего и Среднего Востока – более конкурентным и самодостаточным. Ключевым фактором (кем-то вожделенной) многополярности стало в первую очередь развитие целого спектра стран. Конец XX и начало XXI века щедро наделили развивающиеся страны, вчерашних аутсайдеров, возможностями, технологиями, образованием.

Афганистан – не актор международных отношений. С классической точки зрения, это архиважный объект-территория, на который проецируют своё влияние сверхдержавы. Сегодня и в приходящей новой системе международных отношений роль Афганистана останется прежней. Однако существенно трансформируется система международных отношений вокруг него. Борьбу за влияние над этой страной всегда вели сверхдержавы: США – СССР, Российская Империя – Великобритания. В период холодной войны сложно было представить, чтобы за афганский пирог наравне с Москвой или Вашингтоном боролась Индия или Тегеран.

Разумеется, многие государства региона пытались проецировать свои интересы, но почти всегда они плелись в хвосте политики сверхдержав. Да и в целом, история международных отношений XX века – была историей отношений сверхдержав. Новый мир ведёт к повышению роли региональных сил. Уже сегодня в некоторых вопросах афганской политики Иран, Пакистан, Индия не уступают влиянию Америки. А что будет после вывода войск? Влияние Соединённых Штатов в Афганистане снизится. Вакуум начнут заполнять страны региона, и Россия в их числе.

В Афганистане всегда шла война. Эта страна жила в периоды гражданских и региональных противостояний дольше, чем в мирное время. География, антропология, флора и, наконец, геополитическое расположение сделали жизнь афганцев испытанием. Нынешняя война началась с терактов 11 сентября 2001 года. В Афганистане правило движение «Талибан» (запрещено в РФ), а страна называлась Исламский Эмират. Террористы «Аль-Каиды» (запрещено в РФ) нанесли удары по США. Среди организаторов и исполнителей не было ни одного афганца. Однако руководство талибов предоставило убежище (о чём позже официально пожалеет) лидеру «Аль-Каиды» Усаме бен Ладену и его соратникам.

Абсолютному доминированию и сверхдержавной недосягаемости был нанесён сокрушительный удар. Теракты стали причиной самой долгой войны в американской истории. С точки зрения системы международных отношений афганское вмешательство много дало Америке, но много и отняло. Соединённые Штаты стали абсолютным гегемоном Ближнего и Среднего Востока. Неоконсервативная администрация фактически заново воссоздала всю систему региональных международных отношений. Правительства практически всех стран региона (за некоторым исключением) стали проамериканскими, у Вашингтона появились восточные союзники в «войне с террором». У последних просто не было выбора.

Однако всё, к чему привело американское вторжение в Афганистан, стало скоротечным и временным. На это есть четыре причины: две американские, две – международные.

Во-первых, росло недовольство. Технологичный XXI век с возможностью обратной связи не позволяет вести долгие непопулярные войны, не очень их афишируя (как это было в период советского военного присутствия в Афганистане). Мнение широких слоёв населения, простого народа, игнорировать не получится. Данные соцопросов Pew Research показывают, что никогда ещё процент американцев, считающих, что страна должна «заниматься своими делами», не был выше с момента окончания Вьетнамской войны. Разумеется, по их мнению, Афганистан и Ирак – не есть дела американские.

Во-вторых, разные группы элиты по-разному видят роль и место Америки в мире. У восточных войн всегда были серьёзные противники внутри истеблишмента. Так, с приходом изоляциониста Трампа количество американских солдат на Востоке уменьшилось на 30%. Контингент в Ираке сокращён на 13%, в Турции (22%), Иордании (96%), Египте (45%), Кувейт (83%), Катаре (84%), ОАЭ (82%). Этот процесс продолжается медленно, но верно. Трамп уводит США из Афганистана.

В-третьих. Когда Америка после терактов 11 сентября входила в Афганистан, весь мир поддержал это решение. К слову, первой была именно Москва. Тогда Владимир Путин первым позвонил Джорджу Бушу и высказал полную поддержку. Спустя двадцать лет Россия и все страны по периметру – выступают против американской кампании. Ещё несколько лет назад спецпредставитель президента России по Афганистану Замир Кабулов заявил, что, если США «решат вывести контингент из Афганистана – всё рухнет». А летом 2017 г. дипломат в беседе с автором этих строк заявил: «Поскольку армия США ничего толком не может сделать, пусть уходят из Афганистана». Именно на это обращает внимание Барнетт Рубин, объясняя своим коллегам в Америке, почему так мало успехов и так много критики. Раньше все были «за», сейчас все «против».

И, в-четвёртых. За последние два десятилетия страны региона существенно трансформировались. Из отсталых, полуколониальных, вассальных государств они превратились в региональные державы. Амбициозные и непослушные, они желают сами выстраивать баланс сил, сферы влияния и систему региональных международных отношений. Ни США, ни кто-то другой им не указ. Это касается Индии, Ирана, Турции, Саудовской Аравии. Во многом тезис применим даже к Пакистану, Узбекистану и Катару. И, наконец, Россия и Китай уже давно проводят свою политику, даже не думая согласовывать её с «главным акционером» афганской политики.

Это не позволяет США играть, как прежде.

Исход Америки из Афганистана приведёт к окончательному оформлению новой системы международных отношений регионального формата.

В региональных конфликтах сверхдержавы впервые в истории будут обладать меньшим влиянием, чем новые региональные акторы. На первое место по влиянию выйдут региональные мусульманские страны. Пакистан, Иран, саудиты, Турция, Катар. Не меньшим влиянием будет обладать Индия. Влияние почти всех вышеперечисленных стран со временем превзойдёт американское. Россия и Китай также продолжат играть достаточно заметную роль, но значительно меньшую, чем перечисленные страны. Соединённые Штаты станут сознательно отдаляться, региональные акторы – намеренно углубляться. Разумеется, это долгий процесс, ход которого не гарантирован. Дело пойдёт быстрее в случае победы Трампа на выборах в ноябре. Если победят демократы-глобалисты, данный процесс замедлится, но не остановится.

Есть два фактора, которые будут тормозить полный и быстрый исход Америки из Афганистана. Так или иначе «кладбище империй» ещё долго останется одной из важных тем для вашингтонских стратегов. Во-первых, процессы на Ближнем или Среднем Востоке не могут игнорироваться сверхдержавой. США будут таковой ещё достаточно долго. ИРА – ключевая страна и узел противоречий этого региона. Во-вторых, по мнению вашингтонских стратегов, главная угроза исходит от Ирана. Исламская Республика – основной актор почти всего, что происходит в регионе. Афганистан имеет протяжённую границу с Ираном. Соответственно, логика тоже простая – геополитически противодействовать Тегерану из Афганистана. Лоббисты из Саудовской Аравии и Израиля не позволят снизить давление на Иран, а значит, США полностью ИРА едва ли покинут. А это означает, что региональная система международных отношений, как одна из ключевых опор новой глобальной системы будет выстраиваться долго и болезненно. Но контуры её уже ясны.

США. Афганистан > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 27 июня 2020 > № 3424365 Георгий Асатрян

Сто секунд до полночи

С прекращением действия договора СНВ-3 стрелки часов сдвинутся ещё ближе к ядерному апокалипсису

Владислав Шурыгин

В Вене начался новый раунд переговоров по контролю над стратегическими вооружениями между Россией и США.

Ещё в мае на заседании Совета Безопасности РФ Владимир Путин раскритиковал США за «отсутствие желания к ведению серьёзных переговоров о продлении договора СНВ-3, срок действия которого истекает 5 февраля 2021 года».

По мнению Москвы, этот договор может постичь судьба всех предыдущих договоров, из которых США в одностороннем порядке вышли: договора по ПРО, договора по ограничению ракет средней и малой дальности (РСМД), и совсем недавно — договора по "открытому небу".

Замглавы МИД РФ Сергей Рябков в конце мая предупредил, что после президентских выборов в США в ноябре будет уже слишком поздно вести переговоры о продлении СНВ-3, вследствие чего возникнет угроза неконтролируемой гонки ядерных вооружений.

Тем не менее, спецпредставитель официального Вашингтона по контролю над вооружениями Маршалл Биллингсли после окончания встречи в Вене написал в соцсети Twitter о позитивном настрое участников. «Первый раунд венских переговоров выдался очень позитивным. Подробные обсуждения по всему спектру ядерных вопросов. Созданы технические рабочие группы. Достигнуто принципиальное соглашение о втором раунде», — сообщил он.

Американский оптимизм по данной проблеме выглядит, мягко говоря, натужным. Переговоры выявили категорическое расхождение позиций. Представители США рассматривают будущий договор исключительно с позиции собственных стратегических интересов и не хотят идти на компромисс, требуя от России односторонних уступок и привычно перекладывая на неё ответственность за фактический коллапс договора СНВ-3.

Не менее знаковым является и то обстоятельство, что Китай, на участии которого в переговорах настаивали США, категорически уклонился от этого предложения. Ещё 10 июня представитель МИД КНР Хуа Чуньин заявила, что Китай "не намерен принимать участие в так называемых трёхсторонних переговорах по контролю за вооружениями с участием России и США". Пекин, как отмечает Хуа Чуньин, подозревает, что Белый дом, пытаясь втянуть Китай в переговоры, «желает переложить ответственность на других» и отвлечь внимание от того факта, что США в последние годы вышли из целого ряда международных соглашений по контролю за вооружениями. Поэтому разочарование Маршалла Биллингсли, в том, что Китай «на встречу не явился, несмотря на неоднократные приглашения американской стороны», тоже выглядит наигранным.

При этом США словно бы и не замечают существования целой группы стран-обладательниц ядерного оружия из числа своих ближайших союзников, чей арсенал фактически усиливает американский. Прежде всего, Великобритании и Франции, об участии в переговорах которых речи вообще не идёт. А в арсенале этих стран находится 550 атомных боезарядов (300 — у Франции и 225 — у Великобритании), размещённых на подводных ракетоносцах и в боеголовках крылатых ракет воздушного базирования.

Не идёт речи и об участии в переговорах стран, недавно вошедших в ядерный клуб: Индии и Пакистана, каждая из которых имеет около 150 атомных боезарядов. Не говоря уже о так называемых «серых» обладателях ядерного оружия – странах, чей ядерный арсенал вообще закрыт для какого-либо контроля: Израиля, имеющего, по самым скромным оценкам, около 80 боезарядов, и КНДР.

Поэтому состоявшаяся в Вене встреча никак не «тянет» на статус серьёзных переговоров и выглядит не более чем свистком для выпуска дипломатического пара и взаимных упрёков у постели умирающего больного — Договора об ограничении стратегических вооружений (СНВ-3), заключённого в 2011 году.

В начале текущего года символические стрелки так называемых «часов Судного дня» были переведены вперёд на 20 секунд, и теперь они показывают всего 100 секунд до "ядерной полуночи", говорится в заявлении организации "Бюллетень учёных-атомщиков".

Напомним, что «часы Судного дня» впервые появились на обложке "Бюллетеня учёных-атомщиков" («The Bulletin of the Atomic Scientists») в 1947 году. Время, оставшееся до полуночи, символизирует напряжённость международной обстановки, а сама полночь означает момент ядерного катаклизма. Все последние годы стрелки переводят только вперёд. В 2018 и 2019 годах «часы Судного дня» стояли на отметке две минуты до полуночи. А теперь до неё остаётся всего сто секунд. Такое же время было на них в 1953 году, после первого испытания водородной бомбы. А самым спокойным временем стал 1991 год, когда стрелки отошли от "ядерного катаклизма" на целых 17 минут.

С прекращением действия договора СНВ-3 стрелки этих часов сдвинутся ещё ближе к ядерному апокалипсису…

Россия. США. Австрия > Армия, полиция > zavtra.ru, 23 июня 2020 > № 3533612 Владислав Шурыгин

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам видеоконференции министров иностранных дел России, Индии и Китая, Москва, 23 июня 2020 года

Состоялась видеоконференция на уровне министров иностранных дел объединения РИК (Россия, Индия, Китай). Видеоконференция была конструктивной, весьма насыщенной и полезной.

Три наши страны, которые обладают серьезным экономическим, ресурсным, научно-промышленным и финансовым потенциалом, могут сделать многое в интересах обеспечения мирного, стабильного развития человечества. Это было констатировано нашими лидерами много лет назад. Эта оценка полностью сохраняет свое значение сегодня. Мы едины в том, что наращивание сотрудничества в формате РИК по различным направлениям весьма востребовано, равно как и востребовано объединение усилий наших трех стран в поиске эффективных ответов на многочисленные вызовы в глобальной политике и экономике.

Нынешний год, и сегодня это отмечалось особо в нашей дискуссии, проходит под знаком 75-летия окончания Второй мировой войны и 75-летия образования Организации Объединенных Наций. Мы высказались в пользу сохранения и защиты правды о событиях тех лет, отметили недопустимость фальсификации истории в угоду сиюминутным конъюнктурным соображениям. Хотел бы в очередной раз выразить признательность индийским и китайским друзьям за то, что их воинские контингенты были направлены в Москву для участия в завтрашнем Параде Победы на Красной площади.

Мы весьма подробно рассмотрели ситуацию на мировой арене в условиях всплеска эпидемии коронавируса, а также и в более широком плане. Констатировали, что пандемия оказала значительное влияние на многие аспекты межгосударственных отношений, нанесла серьезный урон мировой экономике, существенно ограничила контакты между людьми в целом.

В этом контексте выразили озабоченность в связи с деструктивной линией ряда государств, направленной на демонтаж сформированной в послевоенный период архитектуры глобальной безопасности, краеугольным камнем которой является и остается Устав ООН. Мы считаем контрпродуктивными (об этом еще раз сказали сегодня нашим коллегам и нашли у них понимание) односторонние действия, нелегитимное применение силы, вмешательство во внутренние дела суверенных государств, попытки экстерриториально применять национальные законодательства. Уверен, что наши три страны продолжат противостоять этим негативным тенденциям и продолжат укреплять координацию на различных многосторонних площадках.

Мы уже тесно работаем в «Группе двадцати», ШОС, БРИКС и, конечно, в ООН. Наши три страны координируют свои шаги по многим вопросам. Эта координация станет более востребованной в предстоящие два года, поскольку в 2021-2022 гг. Индия будет занимать место непостоянного члена СБ ООН.

Говорили сегодня и о реформе Совета Безопасности ООН. Индия является, и мы об этом не раз говорили, сильным претендентом на постоянное членство в СБ ООН в контексте реформирования этого органа. Россия поддерживает кандидатуру Индии на место постоянного члена. В принципе мы считаем, что главным дефектом нынешнего состава этой структуры является явная недопредставленность развивающихся стран – стран Азии, Африки и Латинской Америки. Другой стороной медали является серьезная перепредставленность наших западных коллег. Поэтому искать пути повышения эффективности СБ ООН, обеспечения более справедливого и демократичного состава этого органа надо, конечно же, по пути вовлечения в его работу стран трех развивающихся регионов. В этом смысле, подчеркну еще раз, мы поддерживаем постоянное членство Индии в СБ ООН в контексте его реформирования.

Сегодня мы говорили и о нашем сотрудничестве не только на глобальной арене, но и в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Подчеркнули необходимость продолжать наращивать взаимодействие в рамках тех структур, которые здесь были созданы в последние десятилетия и которые концентрируются вокруг Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Считаем принципиально важным укреплять асеаноцентричные форматы взаимодействия, в том числе и для борьбы с коронавирусной инфекцией. Потому что в АСЕАН есть соответствующий механизм, в котором десять стран Ассоциации и их партнеры рассматривают проблемы, связанные с эпидемиологической обстановкой, и эти темы выносятся, в том числе и на рассмотрение Восточноазиатских саммитов, где АСЕАН и партнеры представлены на высшем уровне. Кроме того в АСЕАН есть такой инструмент как совещание министров обороны стран Ассоциации и партнеров. Военная медицина также является одной из тем повестки дня этой структуры. Мы сегодня условились, что будем поддерживать наших асеановских коллег в максимально эффективном задействовании этих механизмов.

Мы также говорили о развитии сотрудничества в формате РИК наряду с теми органами, структурами и механизмами, которые уже функционируют в сфере экономики, образования, культуры. Договорились больше внимания уделять энергетике и политологическим контактам между соответствующими «мозговыми» трестами. Есть форум политологов. Мы решили, что будем активно поощрять ученых, бывших дипломатов и военных, сотрудников других сфер международной деятельности на то, чтобы они генерировали идеи для последующего рассмотрения с прицелом на использование в практической работе нашего объединения.

Из дополнительных конкретных договоренностей условились организовать в формате видеоконференции, учитывая срочность вопроса, совещание представителей санитарно-эпидемиологических структур России, Индии и Китая. Также было поддержано российское предложение дополнить круг вспомогательных органов формата РИК совещаниями министров обороны России, Индии и Китая. Первое такое совещание по нашему предложению условлено провести в период российского представительства, то есть в этом году, как только позволит эпидемиологическая обстановка.

В целом я думаю, что мы очень полезно поработали. В очередной раз продемонстрировали совпадение или значительную близость подходов наших трех стран к ключевым проблемам современности. Мы также условились, что эта видеоконференция не подменяет очную встречу министров иностранных дел, которая должна состояться до саммита РИК. Очередной саммит наши китайские коллеги предложили провести «на полях» встречи в верхах «Группы двадцати», как это и было в 2018-2019 гг., когда лидеры России, Индии и Китая проводили свои традиционные встречи.

Вопрос: Хотела бы спросить про «добавочную стоимость» РИК. Ряд экспертов говорили, что Россия ищет в этом формате основу для системы международных отношений, которая стала бы альтернативой существующей сейчас западноцентричной системе. Насколько реалистичны такие планы, если они есть, с учетом нынешнего обострения противоречий между Индией и Китаем, а также того, что обе страны не готовы вступать в клинч с Западом?

С.В.Лавров: Не стал бы характеризовать нынешнюю систему международных отношений как западноцентричную. Есть Устав Организации Объединенных Наций (ООН). По крайней мере на словах все, в том числе и Запад, подтверждают свою верность этому Уставу, хотя на практике, безусловно, предпринимаются шаги, которые говорят о желании Запада поменять систему международного права на систему миропорядка, «основанного на правилах». Это не случайное изменение терминологии, потому что «международное право» – это устоявшийся термин, предполагающий универсальные договоренности, лежащие в основе международных и межгосударственных связей на всех направлениях деятельности: универсальные конвенции, Устав ООН, по определению являющийся коллективным документом, под которым все поставили свои подписи и все ратифицировали. Подмена универсальных международно-правовых инструментов узковыработанными правилами, затем выдаваемыми за многосторонний идеал, которые должны приниматься всеми, – это тенденция.

Я бы стал говорить о том, что Запад пытается сохранить западноцентричность, несмотря на то, что эпоха почти полутысячелетнего доминирования Запада в мировых делах в международно-правовом плане формально ушла с созданием ООН, а в практическом плане это займет гораздо более длительный период. Но принципы, лежащие в основе ООН, остаются незыблемыми. Запад пока еще не дошел в своих устремлениях навязать всем свои правила до прямого отрицания принципов, содержащихся в Уставе ООН. Надеюсь, что ответственные западные политики осознают, особенно с учетом последних событий на международной арене и того хаоса, который создают эти изобретаемые каждый раз под те или иные интересы правила, насколько этот хаос мешает всем нормально развиваться и сотрудничать.

Возвращаясь к Вашему вопросу, не вижу оснований называть нынешнюю модель западноцентричной. Попытки сделать ее таковой, цепляться за столетия, когда через колониальное господство Запад доминировал в мировой политике, конечно, продолжатся, по крайней мере, некоторыми западными странами. Мы это видим на конкретных примерах действий наших партнеров.

Когда мы развиваем сотрудничество в рамках ШОС, либо БРИКС, либо – в данном случае – в составе «тройки» Россия–Индия–Китай, мы совсем не пытаемся предъявить тем самым альтернативу нынешней системе международных отношений. Эта система, закрепленная в Уставе ООН, прямо поощряет развитие региональных структур сотрудничества. Есть специальная глава 8 Устава ООН, в которой такое взаимодействие поощряется. ШОС, РИК, ЕАЭС, ОДКБ, как и существующие в Европе структуры – Евросоюз, НАТО, ОБСЕ, – все эти организации вписываются в то, что обозначено в Уставе ООН в качестве региональных соглашений. Устав прямо поощряет эти региональные соглашения решать вопросы, относящиеся к конкретным связям между участниками такого регионального объединения и подпадающие под его компетенцию. Здесь мы, по сути дела, только следуем в русле общей тенденции, заданной еще при создании ООН.

Почему именно состав «тройки» был определен в качестве перспективного? Как Вы знаете, эта инициатива принадлежит Е.М.Примакову в период его бытности Министром иностранных дел. Еще в 1998 г. он обосновал целесообразность того, чтобы подумать над объединением усилий наших трех стран, учитывая географический, исторический фактор, ту направленность, которую имеет современная внешняя политика Москвы, Пекина и Нью-Дели. А эта направленность, по большому счету, характеризуется приверженностью международному праву, принципам Устава ООН и неприятием односторонних методов решения мировых проблем. Эта идея обрела свою собственную жизнь. Прошло несколько лет с тех пор, как Е.М.Примаков ее сформулировал, – с 1998 г. до 2003 г., – когда состоялась первая встреча министров иностранных дел стран РИК. С тех пор их было шестнадцать. Если считать сегодняшнюю видеоконференцию, это уже семнадцатая встреча на уровне министров иностранных дел. Мероприятия проходят и по линии отраслевых министерств и ведомств.

Сегодня, как я уже сказал, подтверждена приемлемость нашей инициативы начать собираться в формате «тройки» и на уровне министров обороны, была поддержана идея развивать контакты в сфере экономических, гуманитарных, энергетических, образовательных связей. Думаю, все это отвечает интересам наших стран. То, что эти инициативы находят живой отклик в рамках «тройки», подтверждает их востребованность.

Что касается нежелания Индии и Китая, как Вы выразились, «вступать с Западом в клинч» и вопроса о том, не является ли это тормозом для развития нашего сотрудничества, мы тоже не хотим вступать в клинч с Западом, да и вообще ни с кем. Мы просто видим, что с современным Западом очень трудно работать, потому что для работы нужна какая-то дипломатическая форма. Я пока не вижу способности некоторых наших коллег, особенно тех, которые «заказывают музыку» в западном лагере, развивать дипломатические отношения. Они больше действуют иными методами. Но это отнюдь не означает, что мы от этого получаем удовольствие.

Президент России В.В.Путин вновь в своей статье, посвященной 75-летию Победы в Великой Отечественной, Второй мировой войне, особо подчеркнул нашу нацеленность на сотрудничество, как в рамках любых международных структур (ООН, «Двадцатка» и т.д.), так и в контексте особой ответственности пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН. Мы за то, чтобы любые разногласия не становились предметом конфронтации, а рассматривались за столом переговоров, но по-честному: чтобы выдвигались не только озабоченности, но и конкретные факты, которые являются предметом таких озабоченностей, не просто обвинения, а чем-то подкрепленные обвинения. Если наши партнеры наконец-то найдут в себе силы и будут уважать дипломатические приличия, мы к такому разговору готовы.

Вопрос: Как Вы думаете, Россия в составе РИК может внести вклад в укрепление доверия между Индией и Китаем, когда обе страны находятся в стадии противостояния на своих границах?

С.В.Лавров: У нас такой цели никогда не было – помогать Индии и Китаю развивать двусторонние отношения. Эти страны имеют все возможности решать и рассматривать любые проблемы, возникающие в отношениях, а они возникают между любыми странами, включая, конечно же, соседей. Не думаю, что Индия и Китай нуждаются в помощи и содействии, специально нацеленном на то, чтобы помогать им каким-то образом урегулировать возникающие споры или ситуации.

Если Вы имеете в виду события последнего месяца, то, по-моему, Нью-Дели и Пекин ответили на Ваш вопрос конкретными действиями. Как только произошли инциденты на границе, незамедлительно состоялись встречи военного командования «на земле», контакты министров иностранных дел. Насколько я понимаю, они продолжаются и сейчас. Ни одна из сторон не делала заявлений, которые говорят об отсутствии желания договариваться на основе общеприемлемых подходов. Мы, естественно, всячески рассчитываем, что так и будет впредь.

Сам факт контактов между нашими индийскими и китайскими друзьями в различных многосторонних форматах (РИК, БРИКС, ШОС) помогает развивать диалог между двумя странами. Помимо двусторонних контактов, они работают в упомянутых многосторонних структурах, которые активно поддерживаются и одной, и другой страной в качестве важных механизмов продвижения своих внешнеполитических, экономических и иных интересов через коллективные форматы. Думаю, что приобретение Индией (наряду с Пакистаном) статуса полноправного члена ШОС было очень важным шагом в продвижении именно такой политики.

Закончу тем, с чего начал. Не вижу причин, по которым Россия или кто-то еще стал бы предлагать свои услуги Индии и Китаю в продвижении переговоров по решению их собственных проблем. Отношения серьезно продвинулись за последние годы. В 2005 году на очередном саммите руководителей Индии и Китая отношения этих стран были квалифицированы как стратегическое партнерство. Этим уже все сказано.

Вопрос: На днях Госсекретарь США М.Помпео заявил, что Вашингтон готовит список санкций против китайских официальных лиц в связи с подготовкой законопроекта о национальной безопасности в Гонконге. В очередной раз США грозят санкциями другим странам. По информации СМИ, США также готовят новые санкции против России из-за «Северного потока-2». Как Вы оцениваете такое пристрастие к санкциям? Можно ли что-нибудь сделать, чтобы убедить американских политиков с пониманием относиться к делам других стран?

С.В.Лавров: Я уже упоминал, что, к сожалению, готовность России, Китая и подавляющего большинства других стран вести активную работу на многосторонних площадках с целью достижения политико-дипломатических договоренностей по всем спорным проблемам, возникающим на международном уровне, не у всех встречает понимание. Наши американские коллеги, по большому счету, действительно уходят от дипломатии как метода ведения дел на международной арене. Либо это очень специфическая дипломатия, состоящая из таких примитивных, простеньких ходов. Выдвигается требование. Если на него не звучит полное признание капитуляции, то выдвигаются угрозы санкций, выставляется срок для ультиматума. Если опять-таки не наблюдается капитуляция, то США эти санкции объявляют, закрепляют законами, дают соответствующие поручения.

Я уже сбился со счету, пытаясь обобщить количество принимаемых решений. Администрация Д.Трампа по количеству санкций против России и по количеству охваченных ими юридических и физических лиц уже давно обогнала администрацию Б.Обамы. Мы привыкшие. Думаю, что и вам придется привыкать. Не то чтобы мы хотим науськивать США на КНР, совсем нет. В первом вопросе спросили, не помешает ли развитию сотрудничества в рамках РИК тот факт, что, по мнению некоторых, ни Китай, ни Индия не хотят вступать «в клинч» с США. Еще раз подтверждаю, мы тоже не хотим ни с кем вступать «в клинч». Но есть вещи, которые напрямую бьют по коренным, законным, экономическим и иным интересам соответствующего государства и народа.

Посмотрите на реакцию Германии. Американцы хотят ввести очередную порцию санкций в отношении любого человека или структуры, которые так или иначе касаются «Северного потока-2», включая тех, кто может покупать газ из этого трубопровода. В немецком политическом истеблишменте немедленно проявилась реакция, которая говорит, что национальная гордость существует и была очень серьезно задета.

Мне кажется, нужно продолжать оставлять двери для переговоров с США открытыми. Мы всегда это делаем, мы никогда не будем ни на кого обижаться. Будем всегда открыты для диалога, но он должен быть равноправным, нацеленным на поиск баланса интересов, компромиссов, обмен уступками. Как только будет идти речь о равноправном диалоге и о взаимовыгодных результатах, которые должны стать предметом такого диалога, думаю, все достижимо. У меня нет сомнений, что КНР исповедует такие же подходы к международным отношениям.

Вопрос: На 6 июля запланирована конференция стран-участниц Договора об открытом небе в связи с выходом США из Договора. Какие шаги в ходе данной конференции предложит Россия для сохранения Договора об открытом небе? Ожидаете ли Вы единогласную поддержку стран-участниц по вопросу сохранения Договора об открытом небе после выхода США?

С.В.Лавров: Я не могу решать за другие страны. Мы не видим в тех подходах, которые Россия применяла все эти годы в рамках Договора об открытом небе каких-либо причин, которые могли бы оправдать односторонние действия США по разрушению еще одного многостороннего инструмента, который лежал в основе системы стратегической стабильности, создававшейся за последние десятилетия. Никаких новых действий мы предпринимать не собираемся.

Хорошо известны конкретные озабоченности, которые в наш адрес выдвигались. Это 10-километровая зона, в которой мы не давали согласие на полеты вблизи границ Абхазии и Южной Осетии, потому что именно такой порядок существует для полетов рядом с государствами, не входящими в Договор об открытом небе. Все эти годы мы готовы были искать компромиссы по этой теме при понимании, что Грузия прекратит нарушать Договор и разрешит летать над своей территорией. Она этого не сделала. Это прямое и грубейшее нарушение Договора. Тем не менее, никто из наших западных коллег не обижался на Грузию. Но мы эту проблему готовы были снимать.

Вторая озабоченность, которая выдвигалась в наш адрес, – это режим полетов над Калининградской областью. Режим, который обеспечивал нашим западным партнерам возможность покрывать 90 процентов территории Калининградской области. Режим, который мы ввели был абсолютно идентичен тем нормам, которые США установили для полетов над Аляской. Запад мог и по-прежнему может осматривать Калининградскую область на 90 процентов, учитывая, что Договор пока еще действует и для США. В то же время, территорию Аляски можно осмотреть менее, чем на 3 процента. И никаких вопросов у наших западных коллег из Европы в отношении США не возникало. Все эти годы мы вместе с инициативной группой западных стран вели технические консультации, которые, на мой взгляд, вполне могли бы позволить снять этот искусственно созданный вопрос вокруг Калининградской области. Очередной раунд таких консультаций состоялся за несколько дней до того, как американцы объявили о своем решении выйти из этого Договора. По признанию наших западных коллег, этот раунд консультаций был весьма конструктивным. Я думаю, что это лишний раз показывает, что причины, по которым США решили выйти из этого Договора были искусственно созданы и озвучены.

Что касается наших действий на внеочередной конференции государств-участников, которая состоится 6 июля, мы уже объявили, что для нас главным условием, которое обеспечило ратификацию нами Договора об открытом небе была возможность осматривать сверху территорию США. Это все прекрасно понимают. Посмотрим, какая будет реакция наших западных коллег на этой конференции, что Европа на этот счет думает. Мы не исключаем никаких вариантов наших действий. Мы хотим послушать, что скажут остальные.

Вопрос: Сейчас ситуация в Ливии развивается очень динамично в военном смысле. Как Вы оцениваете перспективу развития ситуации после заявления Египта о том, что он имеет полную легитимность в военном вмешательстве, а также о выделении города Сирт и провинции Джуфра как «красной линии» для египетской национальной безопасности? Не перейдет ли столкновение между ливийскими сторонами к боевому столкновению между Турцией и турецко-египетской армией, поддерживающей армию маршала Х.Хафтара?

С.В.Лавров: Эту тему я обсуждал в последние дни с целым рядом коллег. Они соглашаются с принципиальным элементом нашей позиции, заключающимся в отсутствии военного решения у этого конфликта. Это краеугольный камень всех резолюций, принимавшихся в СБ ООН, всех деклараций, принимавшихся на многочисленных мероприятиях, в том числе на Берлинской международной конференции в январе нынешнего года.

Ситуация, когда внутренние проблемы Ливии и перспективы урегулирования обусловлены тем, кто отвоюет больше территории и будет считать себя обладающим преимуществом для ведения переговоров, напоминает качели. Военное превосходство одной стороны над другой за последние годы каждый раз носило временный характер, всегда наступали ответные действия, ситуация «на земле» менялась в зависимости о того, кто наступал, а кто отступал. Отступающая сторона была готова к переговорам, а наступающая не была к этому расположена. Все это уже давно поняли. Я не вижу каких-либо вариантов, кроме немедленного прекращения огня и решения всех остальных вопросов на основе переговорного процесса в русле пониманий, закрепленных в декларации Берлинской конференции. Это касается политического устройства Ливии. Все три главных исторических района этой страны должны быть равноправно представлены в переговорном процессе, а по его итогам – в новых органах государственной, исполнительной, законодательной власти. Экономические вопросы также должны решаться с учетом баланса интересов каждой из этих трех частей страны.

Вопрос о том, кто будет иметь легитимную силу в отношении применения военной силы в ливийском государстве, тоже должен быть предметом договорённости. После Берлинской конференции был сформирован т.н. комитет «пять плюс пять», который и призван заниматься достижением понимания по силовой составляющей урегулирования. Я так понимаю, что стороны в последние дни высказывали готовность задействовать этот механизм.

Мы исходим из безальтернативности политического решения, которое не будет навязано извне, будет достигнуто самими ливийцами с учетом, повторю, интересов трех государствообразующих регионов Ливии. Внешние игроки должны сделать все, чтобы помочь создать условия для инклюзивного межливийского диалога.

Среди моих телефонных контактов последние несколько дней были разговоры и с Министром иностранных дел Турции М.Чавушоглу, и с Министром иностранных дел Египта С.Шукри. И тот, и другой мой коллега однозначно высказались в пользу именно такого подхода: всем необходимо признать отсутствие военного решения, надо садиться за стол переговоров и искать общеприемлемые договорённости.

Россия. Индия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 23 июня 2020 > № 3425294 Сергей Лавров

Поднебесная становится ближе

китайская экономика и проблемы её интеграции с российской

Николай Вавилов

Китайская экономика и проблемы её интеграции с российской

О себе — пару слов… Я окончил Восточный факультет Санкт-Петербургского государственного университета по специальности «китайская филология». Направлениями моей научной деятельности были китайская диалектология, среднекитайский язык и китайский традиционный календарь.

С 2006 по 2016 год я жил в КНР, работал в нескольких китайских регионах: в Пекине, в провинциях Гуандун, Фуцзянь и Чжэцзян, а также учился в провинции Аньхой. Внутрикитайские этнические группы и, вообще, китайцы разных провинций отличаются порой столь же разительно, как чехи или болгары от нас. Доводилось мне работать и с разными слоями китайского общества, в том числе связанными с академической, медийной, производственной сферой и сферой государственной службы.

Моё выступление посвящено китайской экономике и вопросам её интеграции с российской. Начну несколько издалека, с династии Тан. Это VII — начало X века. Есть ряд исследований, которые говорят о том, что в эпоху династии Тан на экономику Китая приходилась, говоря современным языком, половина ВВП всего мира. Тогда же развился проект Шёлкового пути как первый акт средневековой глобализации.

Столицей империи Тан был город Сиань (провинция Шэньси), он тогда назывался Чанъань — «вечное спокойствие». Кстати, нынешний лидер Китая Си Цзинпинь, как и многие из его группы, ведёт свой род именно из этой провинции. Там сейчас находится эпицентр нового Шёлкового пути, который призван восстановить древнюю модель континентальной торговли.

К концу XVIII — началу XIX века на империю династии Цин приходилось, по подсчётам западных экономистов, около 30% мирового ВВП. Ещё порядка 20-25% приходилось на княжества и государства Индии.

С этими двумя гигантами экономики и имела дело поднимающаяся Европа времён первой промышленной революции. Китайская и индийская системы лежали на пути глобального господства Британской империи, препятствовали её интересам. С индийской системой британцы достаточно быстро справились, так как она представляла собой, по сути, конфедеративный конгломерат.

А с китайской системой история вышла куда более драматичная. Проблема была в том, что торговля с Китаем была не в пользу британцев, поскольку цинский Китай был крупнейшим производителем базовых продуктов. И британцы к началу XIX века окончательно поняли, что если Китай не разрушить, то глобального доминирования им не достичь.

Что было предпринято? Силами Ост-Индской компании в западных частях Индии развернули масштабное производство опиума — единственного товара, который китайцы охотно выменивали на золото и серебро. Огромные плантации опиума были развёрнуты в Бенгалии.

Уже в начале XIX столетия торговля опиумом приобрела колоссальный объём. Первые британские крупные опиумные склады появились на территории острова Гонконг нелегально. Впоследствии Гонконг стал частью Британской империи.

Результатом английской наркоторговли стал масштабный финансовый кризис в империи Цин. Что не удивительно, ведь огромные средства стали перекачиваться оттуда в Британию.

Китайская империя стала рушиться. В том числе морально, идеологически. В Маньчжурской армии империи Цин не было, наверное, ни одного офицера, который бы не употреблял опиаты. Эта проблема озаботила верхи династии, с торговлей зельем стали бороться. Но это был запоздалый шаг, и по итогам Первой и Второй опиумных войн, которые совпали с нашей Крымской войной (британско-французской коалиции с Россией) — Китай проиграл. Маньчжурская армия показала свою слабость. Коррумпированные, не способные вести полноценную войну военачальники оказались бессильны против англичан, а внутрикитайские элиты обозначили вектор на децентрализацию.

Британцы к тому времени уже довольно глубоко внедрились в китайские элиты, особенно в те региональные слои, которые были ущемлены инородным маньчжурским «игом». В итоге обозначился курс на распад Цинской династии, и уже к концу XIX столетия суверенная экономическая система Китая прекратила существование.

В последующие годы полным ходом шла инкорпорация производственных сил и рынка Китая в британо-французскую, российскую и американскую капиталистические системы.

Что случилось потом? Период после Синьхайской революции (1911-1912) до создания КНР (1949) был заполнен ожесточёнными гражданскими войнами между отдельными китайскими государствами. Всё это сопровождалось работорговлей, торговлей опиумом и тому подобным.

Надо заметить, что Чан Кайши, уроженец провинции Чжэцзян, был тесно связан с британским капиталом. При нём встраивание китайских государств в британскую систему усилилось. Китайские банки вообще были тесно связаны с британскими, французскими, американскими… По сути, вся производственная мощь Китая служила в те годы условной Антанте.

К моменту создания КНР в Китае было три основных силы. Во-первых, национально ориентированные силы — те, кто был нацелен на помощь отечественному капиталу и производству.

Во-вторых, силы, нацеленные на вхождение Китая в мировую систему. Это Шанхайская группа, очень мощная. Она до сих пор сохраняется как один из существенных векторов китайской политики и экономики.

И, наконец, группа, заинтересованная в создании планового государственного сектора. Её, естественно, поддерживал Советский Союз. Эта группа — команда маньчжура Гао Гана, деятеля всё той же провинции Шэньси, — была первой уничтожена после смерти Сталина. Власть тогда временно перешла в руки проамериканских сил и тех, кто рассчитывал на усиление роли собственно китайской буржуазии.

До сих пор вокруг фигуры Мао Цзэдуна идут дискуссии о том, красным он был или белым и так далее. Надо сказать, что и Мао Цзэдун, и Лю Шаоци вполне открыто во время обсуждения будущей модели развития Китая заявляли, что китайская буржуазия — союзник пролетариата и крестьянства. То есть они рассчитывали на создание сильного класса малых и средних собственников. К этой же системе взглядов тогда склонялся заместитель Мао Цзэдуна Чжоу Эньлай. Но он больше поддерживал интересы гоминьданской бюрократической буржуазии Шанхая и Нанкина.

А Гао Ган и входившие в его группу Жао Шуши, Пэн Дэхуай и Си Чжунсюнь (отец Си Цзиньпина) были сторонниками плановой экономики по советскому типу.

Про помощь Советского Союза в деле создания экономики КНР достаточно много написано. Речь идёт о сотнях крупнейших производств, инфраструктурных проектов, о десятках тысяч инженеров, которые были посланы нами в Китай.

Надо отметить, что Китай вернул через 15 лет все кредиты, которые были выданы сталинским Советским Союзом. Сама же наша помощь была масштабной — она в десятки раз превосходила пресловутый План Маршалла в Европе. Наша программа экономической помощи Китаю, выстроенная в конце 40-х — начале 50-х годов, предполагала включение китайских производственных сил в систему Советского Союза. Но Мао Цзэдун, как я уже сказал, расправился с Гао Ганом, который умер в 1954 году.

Гао Гана называли «маленьким Сталиным». На одном из совещаний руководителей Китая он в присутствии других руководителей предложил Иосифу Виссарионовичу включить Маньчжурию в состав СССР как семнадцатую союзную республику. Почему семнадцатую? Шестнадцатой была Карело-Финская ССР. Об этом предложении Гао Гана не сохранилось прямых документов, но есть много косвенных свидетельств сотрудников нашего и китайского посольств о том, что такой разговор был. О нём, кстати, был материал в газете «Жэньминь жибао».

Но в итоге Китай свернул с пути плановой экономики.

Далее произошёл конфликт «проамериканцев» с левыми популистами. Началась леворадикальная политика «Большого скачка», была развязана «культурная революция», обрушившая экономику КНР.

Примерно к середине 60-х годов Китай начал судорожный поиск внешней опоры для модернизации отсталой аграрной экономики. Были попытки установить связи с ФРГ, Японией, другими странами капиталистического блока. И с социалистическими тоже. Однако было очевидно, что все эти страны порознь не обладали мощью, способной «вытянуть» модернизацию КНР.

Китай стал прощупывать американскую сторону. Это было очень непросто, потому что американцы искренне полагали, что КНР — часть советского блока и все разногласия между китайцами и СССР носят «внутрисемейный» характер.

Но представителю Шанхайской группы Чжоу Эньлаю, первому премьеру Госсовета, удалось найти подход к американцам (в частности, к Киссинджеру) через свои французские связи, поскольку связь Франции с шанхайскими группами капитала и организованного преступного мира в сеттльментах этого города была довольно-таки тесной.

В итоге с конца 60-х годов Китай стал проводить чёткую линию на сближение с США. Президент Никсон смог убедить американский Совет национальной безопасности в том, что китайцы не враги.

Началась интеграция Китая и США, которая ненадолго была прервана в связи с Уотергейтским скандалом и импичментом, объявленным Никсону. Но решающий поворот к Китаю был уже совершён.

Тем не менее, Китай долгое время находился в орбите советской экономики. Первое поколение российских бизнесменов, которые начинали работать с Китаем в постсоветское время, рассказывали, что в Гуанчжоу ещё в начале 2000-х годов можно было видеть такси — «Жигули» шестой модели. Этот маленький факт, на самом деле, говорит о том, что глубина советского влияния в Китае была огромной. Поэтому одномоментно развернуть Китай к США было невозможно. Это было задачей десятилетий.

Реформы Дэн Сяопина и южнокитайских военно-политических групп были направлены на установление тесных связей с рынками Великобритании и США, на получение новых американских технологий. Это делалось точечно, но интенсивно. В результате за двадцать лет — с начала 1980-х до 2000-х — Китай смог встроиться в американскую экономику. От советского технологического лобби китайцы оторвались, в том числе, с помощью открытых экономических зон. В первую очередь в провинции Гуандун — месте сосредоточения китайского субэтноса хакка, к которому принадлежал, кстати, заместитель Дэн Сяопина, второй член Политбюро маршал Е Цзяньин.

С 2002 года, когда к власти пришёл Ху Цзиньтао, взаимоотношения Китая и США углубились ещё больше. Товарооборот увеличился в несколько раз и к концу 2018 года составил почти 650 миллиардов долларов, включая сферу услуг. Для сравнения: российско-китайский товарооборот составлял тогда 90 миллиардов — в семь раз меньше.

В то же время китайцы наращивали своё присутствие в США — как в научном секторе, так и в инфраструктурных корпорациях. Так продолжалось до 2019 года — поворотного момента, когда Си Цзиньпин перерезал, наконец, этот «шланг». Впервые за 30 лет китайско-американская торговля сократилась на столь значительную величину — 15%, что в переводе на деньги составляло 150 миллиардов долларов.

Это был мощный удар, который лично я считаю одним из первых симптомов того кризиса, который мы все сейчас наблюдаем. Мы должны понимать, что к началу правления Си Цзиньпина Китай во многом представлял собой (примерно на две трети) криптоколонию США. Двери для американских корпораций были в Китае открытыми. В Китае во многом царил культ Соединённых Штатов, американские корпорации были везде: автомобильные заводы, кофейная компания «Старбакс», рестораны «Макдоналдс» и так далее…

Председатель КНР эту линию оборвал и начал движение к экономическому взаимодействию со странами Евразии. Своим неприятием доминирования США на рынках Китая, привязкой к странам Евразии и попыткой выдавить американцев из Европы Си Цзиньпин открыл новую главу в китайской внешней политике.

В итоге удельный вес торговли со странами европейского и азиатского сегмента "Одного пояса и одного пути" составил 31,7%. В принципе, за счёт этой внешней торговли Китай может существовать вообще без привязки к США. Это важная внешнеэкономическая модель.

Вторая модель, уже внутренняя, связана с тем, что до мирового кризиса 2008 года демократы США щедро предоставляли места белых американцев китайским рабочим. И их товарам. Китай рос за счёт увеличения потребления в США и странах Евросоюза и некоторого потребительского дериватива в странах Юго-Восточной Азии. С началом кризиса потребление стало падать, и в 2008-м китайская экономика забуксовала.

Что тогда сделали находящиеся у власти проамериканские силы, в частности, бывший генсек компартии Китая Ху Цзиньтао? Они включили программу «эмиссионной накачки» китайского рынка с помощью стимулирования внутреннего спроса. Эта программа была принята в начале второго срока Ху Цзиньтао в 2008 году. С тех пор денежная масса в Китае увеличилась примерно в десять раз.

При этом реальная экономика Китая в десять раз не увеличилась. И в стране образовался — даже по официальным данным — внутренний долг в 300% ВВП. В первую очередь он приходится на крупные корпорации. Во вторую — на домохозяйства. О чём это говорит? О том, что китайцы, как и американцы, стали жить в долг!

И здесь встал ключевой вопрос об эффективности китайской экономики. Насколько она эффективна, чтобы выдавать долги, насколько добавленная стоимость китайской продукции способна закрывать кредитную накачку? Оказалось, не способна. Потому что в Китае, несмотря на очень быстрый его рост, не произошло качественного изменения технологий, роста эффективности производства.

Китай в среднем потребляет в четыре раза больше энергии на единицу производства, чем в развитых странах. У него большие проблемы с эффективностью производства.

Перед внешним наблюдателем китайская экономика предстаёт как урбанистическое чудо: красивые небоскрёбы, многокилометровые автобаны, скоростные железные дороги… Но реально Китай больше похож на колосс на глиняных ногах, который во многом не способен решить проблемы собственного развития.

Когда программа «накачки» внутреннего спроса, а, по сути, печатания денег в Китае началась, правительство стало публиковать данные о том, как доля этого спроса в росте ВВП замещает долю экспортных контрактов. Однако уже в 2012 году такие данные публиковать перестали, что говорило о том, что внутреннее потребление оказалось не способным заместить внешние рынки. Китай остался экспортно зависимым государством.

При этом выявилась ещё одна проблема: в связи с тем, что экономику «накачали» деньгами, товары стали менее конкурентными — выросла себестоимость труда. Раньше китайцы брали мировые рынки дешевизной продукции. А после «накачки» зарплата китайского рабочего выросла, и тем самым национальная экономика подорвала собственное конкурентное преимущество на внешнем направлении. Такие вот «ножницы» получились! Как Китай будет из этого выползать — вопрос отдельный.

Эпидемия COVID-19 стала ещё одним звеном в этой трагедии. Сейчас в китайских государственных СМИ много говорят о том, что своевременное закрытие проблемных городов и прочие принятые меры способствовали быстрому выходу из эпидемии и восстановлению производства. В Китае стало модным слово «фугун», означающее «восстановление промышленности». Вот, например, агентство «Синьхуа» отчитывается, что люди стали выходить на работу, что всё хорошо…. Есть заявления государственных СМИ о том, что 100% крупных предприятий государственных заработали. И что есть небольшие проблемы у малого, среднего бизнеса, но они решаемы, поскольку возникнет эффект отложенного спроса: люди, месяцами отрезанные от кинотеатров, «макдоналдсов», покупки новой одежды, поторопятся всё наверстать. Но, на мой взгляд, всё это вряд ли компенсирует потери, которые может понести китайская экономика, если она лишится своих рынков в США и Европе. По состоянию на конец апреля китайская экономика так и не вышла из пике даже при условии масштабной помощи – показатели прибыли промышленного сектора, транспортных перевозок не только вопреки логике отложенного спроса не вышли «в плюс», но и продолжают оставаться в отрицательной зоне.

К тому же есть косвенные показатели падения экономики. Во-первых, это количество потребляемого угля, которое на середину марта составляло около 70% от докризисного. Это удивительно! Ведь в северных районах Китая ещё зима не закончилась. Во-вторых, китайцы не вышли на прежний (докризисный) уровень потребления нефти. В-третьих, на прежнее количество потребляемого сжиженного газа. В-четвёртых, неполная загруженность транспортной системы: аэропорты наполовину пусты, пассажиропоток в метро заметно не отличается от карантинного. Автоперевозки также не преодолели кризис.

И, зная все эти официальные данные, невольно задаёшься вопросом: восстанавливается ли китайская экономика? Ведь 80% китайского населения связано с малым и средним бизнесом, а для них месяцы простоя — смертельны.

Теперь о позитивных вещах для Китая. На фоне кризиса в китайско-американских отношениях происходит переформатирование модели внешней торговли в целом. Китай перенаправил основные торговые потоки в страны Юго-Восточной Азии, а также в Пакистан, Турцию, Иран, Иорданию и прочие страны Ближнего Востока.

Удивительно, но в тройке «бенефициаров» нынешнего падения китайской экономики невольно оказались Россия, Вьетнам и Малайзия. Россия увеличила свой экспорт в Китай на 25%. Притом импорт китайских товаров в Россию сократился, китайская промышленность всё меньше конкурирует с нашим импортозамещением. Аналогичные процессы происходят в отношениях Китая с Вьетнамом и Малайзией, в которой, надо сказать, очень большая китайская диаспора.

Данные китайского Госстата по промышленному производству, транспорту и розничному потреблению в Китае, конечно, отличаются от прогнозов «Блумберга», который не так давно предрёк Китаю падение промышленного производства на 3% (это 22-летний минимум, с 1998 года). По прогнозам того же агентства, розничные продажи в Китае могут упасть на 3-4%. Соответствующим будет падение и всех остальных экономических показателей.

Что на самом деле будет в Китае, с учётом существующей там серой экономики и различных форм теневого «банкинга», мало кто может предсказать.

Несомненно одно: при нахождении у власти нынешнего военно-политического руководства Китая наши отношения с ним будут успешно развиваться и впредь. То, что российская торговля с Поднебесной вырастет на 20% к концу 2020 года, тоже вызывает мало сомнений. Таким образом к концу текущего года товарооборот России и Китая может составить 120-130 миллиардов долларов США. Товарооборот Соединённых Штатов и КНР (если надеяться, что до войны не дойдёт) составит порядка 400 миллиардов долларов. Как видим, пока примерно на треть больше, чем с нами. Но если тенденции сохранятся в течение лет пяти, то Россия неизбежно станет ведущим партнёром КНР. А это — серьёзные геоэкономические изменения, которые повлияют и на Китай, и на Россию. Роль Российской Федерации при таком сценарии может возрасти до той роли, которую Советский Союз играл в Китае.

Для российских производителей рынок Китая будет открыт. Сейчас это уже очевидно по решениям, принятым совместно главами наших государств. Таков, например, важнейший проект «Сила Сибири», который, по сути дела, вытеснил американский сжиженный газ. Если отказы по американскому газу сейчас идут в рамках форс-мажорной ситуации, связанной c коронавирусом и агрессивными выпадами США, то отказов по российским нефти и газу нет и, по всей видимости, не будет. Существует вполне объективная геостратегия наших двух стран, направленная на интеграцию.

Сейчас, на фоне бушующего «ковида», сложно делать прогнозы, но нельзя не заметить открывшегося поля возможностей, немыслимого ещё полгода назад. Интеграция России и КНР будет, по моему мнению, углубляться. Для нас Китай становится более доступным. Идея наращивания экспорта пищевой российской продукции в Китай может приобрести вполне реальные очертания. Сейчас даже те агрокомплексы, для которых Китай был далёкой «планетой», начали поставки рапсового и подсолнечного масла, других продуктов питания. В связи с тем, что из Китая будут уходить крупные американские корпорации, наша продукция с высокой добавленной стоимостью может вполне занять достойное место на китайском рынке. Китайские партнёры готовы к этому. Конечно, есть в Китае и те, кто настроен скептически, но воля политического руководства Китая —открыть нам двери.

Конечно, далеко не любой потенциальный экспортёр может реализовать свои возможности у китайцев. Но усилия будут вознаграждены сторицей по мере нахождения подходящих партнёров. Для этого необходимо выстроить программу действий на ближайшие 5-10 лет. Это могут быть, например, поставки какой-нибудь мебели, которая сегодня не нужна китайскому рынку, но завтра, в связи с ростом себестоимости китайской продукции, она станет конкурентной, необходимой. Нужно больше изучать предпочтения китайских покупателей, тогда нам будет сопутствовать успех.

Конечно, COVID-19 изрядно попортил ситуацию в китайской банковской сфере. Центральному банку пришлось спасать региональные, поскольку далеко не все они смогли исполнить свои кредитные обязательства. Например, выкуплены 44% акций Банка Цзиньчжоу (крупнейшего регионального банка в провинции Ляонин), руководителем которого когда-то был нынешний премьер Госсовета Китая Ли Кэцян. Есть мнение, что кризис в банковском секторе будет только разрастаться.

Вообще, интересная смена парадигмы развития в Китае происходит. Например, из-за неявок трудовых мигрантов на производство, некоторые из которых в панике отказывались приехать к месту работы, а другие не смогли это сделать из-за ограничений, связанных с транспортом, блокировкой дорог. В итоге производства не досчитались немалого количества рабочей силы. И тут же скакнул спрос на облачные технологии, развитие дистанционного мониторинга производства. Новый импульс получил процесс роботизации производственных процессов. Очевидно, что нынешний кризис ещё шире открыл ворота для цифровой экономики. Полагаю, этот вектор в Китае будет только усиливаться.

По состоянию на конец апреля проблема безработицы не решена и является предметом серьезной обеспокоенности не только в Китае, но и широко обсуждается в западных СМИ.

***

Доклад на сделанный на научно-просветительской конференции «Китай на пороге глобальных изменений: история, современность, будущее»

Китай. Великобритания. США. Россия > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 8 июня 2020 > № 3532332 Николай Вавилов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам совещания министров иностранных дел государств-членов Шанхайской организации сотрудничества в формате видеоконференции, Москва, 13 мая 2020 года

Мы завершили видеоконференцию министров иностранных дел государств-членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Обсудили общее положение дел в регионе и в мире, приоритетные задачи ШОС в связи с распространением новой коронавирусной инфекции и ее последствиями. Выразили признательность нашим коллегам за то, что они поддержали предложение российского председательства провести внеочередное заседание министров иностранных дел стран ШОС по этой острой и актуальной теме.

В ходе сегодняшней дискуссии констатировали, что пандемия кардинально изменила повседневную жизнь людей, оказывает существенное влияние на всю систему международных отношений. Складывающаяся ситуация – это, конечно же, серьезный вызов для каждого государства, межгосударственных структур и отношений, включая ШОС.

Страны-члены Организации подтвердили нацеленность на коллективный поиск ответов на этот вызов, настрой на решительные совместные усилия по борьбе с COVID-19. Речь идет о скоординированных универсальных действиях под эгидой ООН с учетом наработок, сделанных в ВОЗ, и, конечно, решений и рекомендаций, принятых в рамках «Группы двадцати» и по линии других объединений. Особое внимание уделялось задачам по преодолению негативных торгово-экономических и социальных последствий пандемии. Констатировалась важность того, чтобы меры, нацеленные на защиту жизни людей, восстановление стабильности глобальной экономики, стимулирование ее дальнейшего устойчивого роста опирались на нормы и принципы международного права, сопровождались неприятием незаконных методов нечистоплотной конкуренции, односторонних экономических и финансовых санкций, вводящихся в нарушение Устава ООН и прерогатив СБ ООН.

Рассмотрели первоочередные шаги по приданию дополнительной динамики сотрудничеству в рамках ШОС на двусторонней и многосторонней основе. Выделили активную роль Совещания глав служб государств-членов ШОС, отвечающих за обеспечение санитарно-эпидемиологического благополучия. Этот механизм активно работает над развитием единой региональной системы предупреждения об инфекциях с применением согласованных подходов и алгоритмов. Все участники сегодняшней видеоконференции высказались за подготовку и утверждение в ходе предстоящего в Санкт-Петербурге саммита ШОС плана действий по продвижению и углублению сотрудничества на этом направлении. Общие подходы министров иностранных дел стран-членов Организации отражены в принятом сегодня Заявлении в связи с распространением коронавирусной инфекции.

Мы также обсудили общую ситуацию в регионе ответственности ШОС с точки зрения задач по поддержанию безопасности и стабильности. Подтвердили настрой на активное содействие афганскому урегулированию, задействуя возможности созданной и успешно функционирующей Контактной группы «ШОС-Афганистан».

Государства-члены намерены и далее укреплять координацию в ООН и на других многосторонних площадках, добиваться усиления позиций и роли ШОС в глобальных и региональных делах. Особое внимание в текущем году договорились уделять проведению мероприятий, связанных с 75-летием Победы во Второй мировой войне и 75-й годовщиной создания Организации Объединенных Наций. Сегодня обсуждали продвижение в ООН проекта резолюции, посвященной 75-летию образования Организации, а также вопросы, связанные с подготовкой к торжественному заседанию Генеральной Ассамблеи, намеченному на осень 2020 г. в связи с юбилеем.

Мы также проинформировали наших коллег о состоянии дел с реализацией плана мероприятий в рамках председательства России в ШОС с учетом тех коррективов, которые вносит коронавирусная инфекция. Надеемся на проведение всех мероприятий. Часть из них неизбежно состоится в формате видеоконференций. Нацелены на полноценное, очное проведение ключевых заседаний, включая Совет министров иностранных дел, и, конечно, саммит ШОС.

Вопрос: Секретарь Совета Безопасности Российской Федерации Н.П.Патрушев отметил, что США ввели в эксплуатацию более двухсот биологических лабораторий по всему миру, включая территории стран ШОС. Как Вы оцениваете такую ситуацию? Как Вы думаете, какие меры будут предприняты для обеспечения биологической безопасности в регионе?

С.В.Лавров: Мы не раз привлекали внимание к ситуации, связанной с созданием и развитием биологических лабораторий. Большинство из них под эгидой Пентагона. США создают их по всему миру, в том числе на пространстве ШОС, постсоветском пространстве. Эти лаборатории достаточно плотно формируются по периметру границ Российской Федерации и рядом с границами КНР.

Мы считаем, что в сфере биологической безопасности всегда была необходимость транспарентности, проверки происходящего в ходе таких научных исследований. Давно выступаем за то, чтобы в рамках Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении был разработан верификационный механизм, позволяющий контролировать и обеспечивать транспарентность деятельности всех стран по недопущению создания биологического и токсинного оружия.

С 2001 г. (скоро будет 20 лет) Россия вместе с большинством других стран, включая КНР, выступает за договоренность о подготовке соответствующего протокола к упомянутой Конвенции, который создавал бы механизм верификации и проверки выполнения странами-участницами Конвенции своего обязательства не создавать биологическое оружие. США практически в одиночку выступают категорически против такого предложения. Сейчас эта проблема обострилась. Нежелание Вашингтона обеспечивать транспарентность своей военно-биологической деятельности в различных регионах мира, конечно, наводит на вопросы о том, что на самом деле происходит и какие цели преследуются. На эту тему мы ведем активный диалог со всеми нашими партнерами, в том числе в рамках СНГ, ставим этот вопрос и в ШОС.

У нас есть и позитивные примеры. Мы заключили Меморандум о взаимопонимании между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Таджикистан по вопросам обеспечения биологической безопасности, готовим аналогичный документ с нашими коллегами из Узбекистана, ведем соответствующие консультации с Казахстаном, Арменией и другими нашими соседями на постсоветском пространстве. Считаю, что эта работа весьма полезна. Она развеивает любые озабоченности, которые могут появляться в связи с возникновением такого рода инфекционных заболеваний.

По моему глубокому убеждению, все страны должны подойти к этой проблеме на универсальной основе. Возвращаясь к сказанному ранее, оптимальным вариантом для всех членов мирового сообщества была бы договоренность о создании верификационного механизма к универсальной Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении. Работу на этом направлении мы, конечно же, будем продолжать.

Что касается непосредственно ШОС. К саммиту, который состоится в этом году в Санкт-Петербурге, готовится специальный набор документов, посвященный плану действий по обеспечению санитарно-эпидемиологической безопасности. Отдельным блоком будут рассматриваться вопросы биологической безопасности. Надеюсь, наши эксперты хорошо поработают и помогут лидерам ШОС на саммите принять решения, способствующие обеспечению транспарентности деятельности в сфере биологической безопасности в универсальном масштабе.

Вопрос: Последнее время звучало довольно много обвинений в отношении Китая, в частности, что из лаборатории в г.Ухань произошла утечка коронавируса или то, что коронавирус был выгоден Пекину. Обсуждались ли эти вопросы в рамках ШОС?

С.В.Лавров: В рамках ШОС мы обсуждаем объективную ситуацию и факты. Организация не уполномочена проводить какие-то расследования. Она нацелена на обеспечение открытого, честного и эффективного сотрудничества по проблемам, связанным с преодолением последствий коронавирусной инфекции. Собственно этим мы и занимались.

В рамках ШОС состоялась целая серия мероприятий. Уже упоминал механизм, в рамках которого встречаются главы служб, отвечающих за санитарно-эпидемиологическое благополучие. Роспотребнадзор Российской Федерации подготовил проект плана действий по борьбе с эпидемиями, опирающийся на принятое еще два года назад на саммите ШОС в Циндао заявление лидеров о необходимости наращивать взаимодействие в борьбе с эпидемиями. Этот план действий будет вынесен на предстоящий в этом году саммит ШОС.

Более того, 1 апреля с.г. состоялась видеоконференция экспертов-медиков стран-членов ШОС. Они договорились сформировать сводный документ, обобщающий опыт борьбы наших стран с COVID-19. У меня нет никаких сомнений, что в рамках этой работы наши китайские коллеги будут активно сотрудничать и предоставлять информацию, накопленную по итогам преодоления вспышки коронавирусной инфекции на своей территории.

28 мая с.г. состоится видеоконференция министров здравоохранения стран-членов ШОС. Там тоже будет весьма предметная дискуссия с опорой на упомянутые экспертные заключения, разрабатываемые в соответствующих форматах. Секретариат ШОС предложил создать координационный совет на основе, специально нацеленной на работу по коронавирусной инфекции.

Когда мы говорим о необходимости разобраться с причинами возникновения коронавирусной инфекции, я считаю, что это абсолютно оправданная постановка вопроса. Только подходить к решению этой задачи надо с точки зрения необходимости спасти как можно больше жизней людей и понять, каким образом мы сможем контролировать эту пандемию в будущем. Медицинские оценки ученых заключаются в том, что она может остаться с нами надолго, если не навсегда, как другие инфекционные заболевания (например, грипп). Именно с этой точки зрения важно разобраться в причинах возникновения инфекции. Насколько я знаю, китайские официальные представители выразили готовность сотрудничать с ВОЗ по проведению такой работы. Убежден, что в этом заинтересованы все страны мира. Мы против того, чтобы этот научный, гуманистический подход, нацеленный на надежную защиту человечества в будущем, политизировался и использовался в нечистоплотной конкурентной борьбе.

Вопрос: Ранее сегодня Вы уже упомянули, что ситуация в афганском урегулировании деградирует и, как мы можем понять, буксует реализация соглашения между США и Движением талибов. Какой выход из этой ситуации видит Россия? Как Вы считаете, на фоне того, что, возможно, усилий одних США мало, было бы целесообразно предпринять коллективные усилия для придания импульса этому процессу? Планирует ли Россия какие-либо контакты со странами региона для обсуждения ситуации в Афганистане?

С.В.Лавров: У нас нет никаких сомнений в том, что афганское урегулирование возможно исключительно на основе учета интересов прежде всего самих афганцев, а также законных интересов стран региона, в том числе ближайших соседей Афганистана. Именно в таком формате, по нашему убеждению, могут быть найдены наиболее эффективные способы продвижения к урегулированию. В этих целях несколько лет назад мы сформировали группу стран, пригласили ее представителей в Москву, где образовали то, что сейчас называется Московским форматом консультаций по Афганистану. Это соседи ИРА и все без исключения страны, которые так или иначе оказывают решающее влияние на позицию афганских сторон, включая США.

Московский формат собирался несколько раз. Все его участники подтвердили необходимость продвижения в таком ключе с тем, чтобы выработать устойчивые, надежные подходы к урегулированию. Это не означает, что мы выступали против других каналов по продвижению справедливых договоренностей между всеми основными группами афганского общества. В русле содействия поиску подходов приемлемых для всех, включая соседей Афганистана, мы стали работать в формате «тройки» Россия-США-КНР, к ней на определенных этапах подключался Пакистан. Это не было отдельным, эксклюзивным форматом урегулирования. Мы всегда подчеркивали, что будем двигаться только по тем направлениям, которые окажутся приемлемы для Афганистана и всех его соседей.

В рамках всех этих усилий (а они, как Вы видите, разноплановые) были «нащупаны» подходы, позволявшие продвигаться вперед. На каком-то этапе США решили практически целиком замкнуться на своих двусторонних переговорах с талибами. Мы ничего не имеем против этого при понимании, что переговоры будут выстраиваться с учетом тех критериев, о которых я упомянул, и не будут содержать каких-либо тайных договоренностей, не учитывающих интересы всех афганцев и всех соседей Афганистана.

Мы приветствовали достижение договоренностей между США и Движением талибов, хотя и предупреждали, что важно более активно вовлекать соседей, чтобы они также могли обеспечивать своих интересы.

Мы не испытываем радости от того, что договоренности между США и талибами сейчас пробуксовывают. Мы видим причины, по которым это происходит, готовы способствовать их преодолению. Но для этого необходимо вернуться к изначальным пониманиям, достигавшимся в Московском формате и в рамках работы России, США и Китая, которые заключаются в обеспечении того, что мы называем «инклюзивность межафганского диалога».

Контактная группа «ШОС-Афганистан» была активизирована уже некоторое время назад. В прошлом году на саммите в Бишкеке была разработана дорожная карта, в рамках которой ШОС может активно продвигать интересы урегулирования в соседней с нами стране. Сегодня мы договорились, что эта дорожная карта будет адаптирована к современным условиям, в том числе к ситуации, сложившейся после достижения договоренностей между США и талибами, которая пока не реализуются. Надеюсь, что ШОС сможет внести конструктивный вклад в преодоление нынешнего тупика. Для этого надо, чтобы наши американские коллеги все-таки вернулись к коллективной работе.

Вопрос: Известно, что страны Европы уже разработали и применяют механизм трудовой миграции во время пандемии коронавируса. Чартеры с сезонными рабочими летают из Украины, Румынии в Германию, Финляндию, Австрию и другие более благополучные европейские страны. Ожидается ли разблокировка механизма трудовой миграции на пространстве ШОС, в частности, между Россией, Китаем, странами Центральной Азии, где сейчас закрыто авиасообщение, из-за чего рабочие не могут выехать из своих стран? Может быть, это в особенности затронет наиболее важные отрасли экономики?

С.В.Лавров: Мы не вводили в рамках ШОС, как и в рамках других организаций, каких-либо ограничений для трудовой миграции. Единственная группа лиц, которую мы бы хотели отправить на родину, – это мигранты, допустившие грубые нарушения режима своего пребывания на территории Российской Федерации. Их не так много. Мы постепенно отправляем их «по домам», в соседние с нами страны. Подавляющее большинство мигрантов никто не просит покидать Российскую Федерацию. Более того, приняты решения Правительства России, обеспечивающие предоставление им отсрочек в оформлении патентов, продление разрешений на работу и решение других бюрократических вопросов, которые осложнены в условиях ограничений и самоизоляции.

С нашей стороны никаких изменений в подходе к использованию трудовой миграции не наблюдается. Я также не слышал о каких-либо изменениях в законодательстве и подходах наших партнеров по ШОС.

Вопрос: С учетом принципиального совпадения взглядов стран-участниц ШОС на итоги Второй мировой войны существует ли целесообразность совместной деятельности по недопущению фальсификации истории в виде героизации нацизма? В каких форматах это может осуществляться? Какие мероприятия по празднованию 75-летия Победы могут быть проведены в рамках ШОС?

С.В.Лавров: У нас действительно единые подходы к оценке событий той войны. Руководители государств-членов ШОС, министры иностранных дел в своих совместных заявлениях неоднократно излагали эти оценки.

75-летний юбилей – это еще один повод для того, чтобы обратиться к событиям той эпохи. Безусловно, эта задача становится еще более актуальной в контексте резкой активизации попыток пересмотреть итоги Второй мировой войны и общеизвестные оценки причин ее возникновения. Такая работа, конечно, обретает дополнительную значимость.

В рамках ШОС у нас есть двусторонние межправительственные и неправительственные механизмы со многими странами по обсуждению вопросов, связанных с оценкой, анализом исторических событий Второй мировой войны. Коллективного механизма, где эти темы могли бы обсуждаться, пока не существует. Но появляется все больше интереса к созданию таких механизмов.

Например, вчера мы проводили заседание Совета министров иностранных дел СНГ в формате видеоконференции. В рамках Содружества мы уже договорились поддерживать неформальные встречи, семинары, конференции историков. Думаю, что весьма востребованным такой же формат был бы и в рамках ШОС. По крайней мере, интерес к этой теме научного сообщества стран-членов налицо. Мне кажется, такое предложение было бы полезно сформулировать. Мы обязательно вас проинформируем впоследствии о том, как развивается эта работа.

Я уже частично упоминал о конкретных мероприятиях в рамках ШОС. Будет соответствующее заявление лидеров во время саммита, который состоится в этом году в Санкт-Петербурге. Наши страны являются соавторами резолюции, посвященной 75-летию образования ООН. Это событие, прежде всего, стало возможным благодаря победе союзников во Второй мировой войне. Будут и мероприятия в каждой стране. Они уже проводятся. В большинстве стран ШОС, прежде всего в странах СНГ, состоялись мероприятия, посвященные 9 мая, – Дню Победы. Сегодня мы обменялись впечатлениями, насколько живо и искренне наши граждане в них участвовали. Будут и коллективные мероприятия, в том числе в привязке к сентябрьской дате окончания Второй мировой войны.

Россия. ШОС > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 13 мая 2020 > № 3396950 Сергей Лавров

Это сражение укрепит наш общий дом

Ван И, Министр иностранных дел КНР

Китайский народ и народы всех стран мира сплотились воедино в борьбе против коронавирусной инфекции COVID-19

Столкнувшись с внезапной и беспрецедентной вспышкой эпидемии, китайский народ и народы всех стран мира сплотились воедино в борьбе против вируса, тем самым открыв новую страницу в истории строительства Сообщества единой судьбы человечества.

Фридрих Энгельс однажды сказал: «Не существует ни одного великого исторического бедствия, которое бы не уравновешивалось историческим прогрессом». Человечество развивается и закаляется именно в борьбе с разного рода заболеваниями и бедствиями. Отсюда следует, что инфекция COVID-19 не сможет помешать ни китайской нации, идущей уверенными шагами по пути великого возрождения, ни течению времени, ведущему народы мира к цивилизации и прогрессу.

I

С момента вспышки эпидемии ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин, проявляя твердую решимость обеспечить сохранность здоровья своего народа и народов мира, объединяет весь многонациональный народ и всеми силами дает отпор в тотальной народной войне с эпидемией. Немалой ценой и большими жертвами нам удалось сдержать распространение эпидемии в стране и добиться значительных результатов в этой схватке. Китайский народ, вовлеченный в борьбу с эпидемией, получил огромную помощь и искреннюю поддержку международного сообщества, а также сыграл немаловажную роль в защите безопасности глобального общественного здравоохранения.

Опыт Китая имеет важное значение для всемирной борьбы против эпидемии. Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин, восприняв эпидемию как большое испытание, лично руководил и лично отдавал распоряжения. Правительством Китая были оперативно приняты самые всесторонние, самые строгие и всеобъемлющие меры профилактики и контроля эпидемии. За максимально короткое время была создана открытая система профилактики и контроля эпидемии с мобилизацией всего китайского народа. Принято важное решение о закрытии всех выездов из провинции Хубэй и города Ухань, собраны специалисты и ресурсы для лечения больных, госпитализированных в перепрофилированные медицинские учреждения, достигнуто строгое выполнение стратегии «четырех типов ранних действий: раннее выявление, раннее оповещение, ранняя изоляция и раннее лечение». В результате более чем двух месяцев тяжелейшей борьбы Китай стал одной из первых стран, которой удалось обуздать распространение инфекции. Уже месяц наблюдаются лишь единичные случаи заражения внутри страны, запрет на выезд из провинции Хубэй и города Ухань снят, удалось пресечь распространение эпидемии по стране. Будучи страной, раньше всех сообщившей международному сообществу об эпидемии и ее опасности уже на ранних стадиях, Китай своими силами, умом и самоотверженностью удерживал оборону для всего мира, накопив ценный опыт для глобальной войны против эпидемии и укрепив уверенность в победе. Наряду с этим Китай комплексно и планомерно стимулирует восстановление социально-экономической активности в стране, уровень загрузки производственных мощностей крупных промышленных предприятий по стране достиг 98,6%, а средний коэффициент возврата людей на рабочие места — 89,9%, индекс деловой активности PMI обрабатывающих отраслей в марте вновь вырос на 16,3% в сравнении с прошлым месяцем. Будучи «мировой фабрикой», Китай первым возобновил производство, что значительно смягчило острую нехватку медицинских товаров в мире, способствуя скорейшей нормализации развития мировой экономики.

Инициатива, предложенная Китаем, служит ориентиром для мирового сотрудничества в борьбе с эпидемией. Как отметил Генеральный секретарь Си Цзиньпин, вирус не знает границ и рас, победить его можно только общими усилиями международного сообщества. С момента вспышки эпидемии Си Цзиньпин находится в тесном контакте с лидерами других стран для согласования совместных противоэпидемических действий. По данным на 12 апреля, Генеральный секретарь ЦК КПК провел переговоры и встречи с премьер-министром Камбоджи, президентом Монголии, президентом Пакистана, гендиректором ВОЗ, а также 36 телефонных контактов с 29 руководителями иностранных государств, в числе которых лидеры России, США, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Испании, Бельгии, Республики Корея, ЮАР, Эфиопии, Бразилии и Чили, а также с Генсеком ООН и главами других международных организаций. Телеграммы поддержки были адресованы лидерам более 10 стран, включая Республику Корея, Италию, Иран, Францию, Германию, Испанию, Сербию, руководителям ЕС и других региональных организаций. В них выражалась искренность намерений Китая и его готовность сплотиться с мировым сообществом перед лицом опасности, что значительно способствует укреплению уверенности и сплоченности человечества в борьбе с эпидемией. Генеральный секретарь Си Цзиньпин принял участие в экстренном саммите G20 и выдвинул четыре важные инициативы: развернуть решительную борьбу глобального масштаба с эпидемией COVID-19; организовать эффективное международное сотрудничество по профилактике и контролю эпидемии; активно поддерживать роль международных организаций; наращивать координацию международной макроэкономической политики. Вместе с этим Си Цзиньпин выступил с целым рядом конкретных предложений: о содействии совместной разработке лекарственных препаратов и вакцин, о предоставлении доступа другим странам к китайской онлайн-базе данных о COVID-19, о распространении полного, систематического и эффективного руководства по профилактике и контролю эпидемии, о предоставлении помощи нуждающимся странам в рамках G20, об обеспечении стабильности глобальной цепи производства и поставок, о проведении совещания на высоком уровне, посвященного вопросам безопасности глобальной системы общественного здравоохранения. Все эти предложения позволяют четко определить необходимый вектор движения совместной борьбы против эпидемии, что вызывает широкое одобрение международного сообщества. Премьер Госсовета КНР Ли Кэцян также провел телефонные разговоры со многими лидерами стран и принял участие в экстренном саммите руководителей А-СЕАН, Китая, Японии и Республики Корея («10+3») по COVID-19 в формате видеоконференции, что дает мощный толчок противоэпидемическому сотрудничеству в восточноазиатском регионе.

Проявляя ответственность, Китай оказывает мощную поддержку другим странам в борьбе с пандемией. Как отметил Генсекретарь ЦК КПК Си Цзиньпин, «готовность к наращиванию международного противоэпидемического сотрудничества говорит о Китае как об ответственной мировой державе и демонстрирует необходимость построения Сообщества единой судьбы человечества». С момента вспышки эпидемии Китай уделял особое внимание международному сотрудничеству. Осуществлялось плотное взаимодействие с другими странами и ВОЗ, которой было пожертвовано 20 млн долларов для борьбы с COVID-19. Китай немедленно сообщил о вспышке эпидемии, быстро расшифровал геном вируса и поделился им с другими странами, что помогло в сжатые сроки в борьбе с эпидемией. В рамках регионального противоэпидемического сотрудничества по нашей инициативе были проведены такие мероприятия, как специальная встреча министров иностранных дел «Китай — АСЕАН» по ситуации с COVID-19, пятая встреча министров иностранных дел в рамках сотрудничества в бассейне реки Ланьцан-цзян-Меконг, видеоконференция министров иностранных дел Китая, Японии и Республики Корея по борьбе с COVID-19. Создан механизм совместной профилактики и контроля с Республикой Корея и другими соседними странами, что играет важную роль в сдерживании распространения инфекции и поддержании торгово-экономического сотрудничества. Мы открыто и бескорыстно делимся с другими странами своим опытом, а также своими наработками в области диагностики и лечения. На доступной всем онлайн-платформе размещены уже семь изданий с описанием методов диагностики и лечения, а также шесть изданий с рекомендациями по профилактике и контролю эпидемии. По состоянию на 12 апреля в формате видеоконференций состоялись 83 совещания китайских специалистов в области здравоохранения с коллегами из 153 стран, обсуждены методы и способы борьбы с эпидемией. 14 делегаций китайских медицинских экспертов были направлены в 12 стран, а именно — в Иран, Ирак, Италию, Сербию, Камбоджу, Пакистан, Венесуэлу, Филиппины, Мьянму, Лаос, Казахстан и Россию, где их работа была высоко оценена. Несмотря на большую нагрузку, связанную с по-прежнему тяжелой борьбой против эпидемии внутри страны, Китай стремится всячески помочь другим странам.

По линии правительства и общественности Китая доставлено и доставляется множество партий гуманитарных грузов с необходимыми медицинскими изделиями в более чем 140 стран и международных организаций. В полной мере используя преимущества своих производственных мощностей, мы своевременно открыли доступ на рынок медицинских изделий и каналы поставок. Порядка 60 стран, регионов и международных организаций заключили с китайскими поставщиками контракты о закупках противоэпидемических изделий. С 1 марта по 10 апреля Китай в общей сложности экспортировал 7,12 млрд медицинских масок, 55,57 млн комплектов защитных костюмов, 3,59 млн инфракрасных термометров, 20,1 тысячи аппаратов ИВЛ, 13,69 млн пар защитных очков. Программы «Помощь из Китая» и «Сделано в Китае» являются неиссякаемым ресурсом для всего мира в борьбе с пандемией COVID-19.

Китай всячески способствует накоплению ценных знаний человечества ради победы над пандемией. В том, что Китай одержал победу над эпидемией, мы обязаны могучему руководству ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин, честности правительства Китая перед народом, хорошо продуманным и эффективным действиям против эпидемии. Обязаны и усердным стараниям 1,4 млрд соотечественников, сражающихся в едином порыве, а также искренней поддержке множества стран, сопереживающих Китаю. Китай достойно ответил на вызов, объективную и справедливую оценку даст сама история. Ничто не сможет опорочить или исказить истину. Паника, разрозненность и тем более поиск крайнего ни к чему хорошему не приведут. Только благодаря вере, единству и взаимодействию можно достичь победы. С момента распространения эпидемии по многим регионам мира мы многократно непреклонно заявляли о своей четкой позиции. Преодоление особо опасных инфекционных заболеваний, которые Генеральный секретарь Си Цзиньпин назвал врагом всего человечества, будет невозможным без решимости, совместных усилий и сплоченного взаимодействия мировой общественности. В этой связи я как министр иностранных дел Китая поддерживаю контакты с коллегами из десятков стран, а наши послы и дипломатические представительства в разных странах посредством интервью, заявлений и статей ведут активный диалог с миром. В результате чего все больше и больше стран понимают и одобряют нашу позицию, а мысли о недопустимости навешивания ярлыков, политизации борьбы с пандемией и очернения доброго имени некоторых стран стали консенсусом международного сообщества.

II

Вспышка эпидемии COVID-19 стала серьезной чрезвычайной ситуацией в области общественного здравоохранения, которая распространялась самыми быстрыми темпами, вызвала географически самое масштабное инфекционное заболевание и с трудом поддается сдерживанию с точки зрения профилактики и контроля в стране с момента основания Китайской Народной Республики. Эпидемия стала беспрецедентным глобальным кризисом. В этой борьбе мы на дипломатическом поприще непреклонно реализуем важные поручения Генсекретаря Си Цзиньпина и решения ЦК КПК, укрепляем «четыре сознания» (политическое сознание, сознание интересов целого, сознание ядра, сознание равняться на ЦК), углубляем «уверенность в четырех направлениях» (уверенность в пути, теории, строе и культуре социализма с китайской спецификой), добиваемся «двойной защиты», смело берем на себя ответственность, вводим новшества и преодолеваем трудности. Принимая самое активное участие, мы всеми силами создаем благоприятные внешние условия — для тотальной народной борьбы по профилактике и контролю над эпидемией, для активного содействия международному профилактическому развитию, для внедрения современных аспектов в дипломатию великой державы с китайской спецификой. В этой ожесточенной борьбе без выстрелов мы еще глубже убедились в следующем.

Первое. Необходимо твердо придерживаться централизованного и единого руководства партии. Коммунистическая партия Китая — это политическая партия, которая стремится к благополучию китайского народа, к прогрессу человечества. С момента вспышки эпидемии ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин, взял на себя контроль за ситуацией и разработал стратегические планы. Было проведено 10 заседаний Постоянного комитета Политбюро ЦК, впервые создана центральная руководящая группа по противодействию эпидемии, а также изучена внутренняя и международная ситуация. Эта группа принимала своевременные меры для решения основных вопросов профилактики и борьбы с эпидемиями. Генеральный секретарь Си Цзиньпин дал целый ряд важных поручений, в том числе по дипломатической работе в контексте противодействия эпидемии, сыграл решающую роль в ориентации внешнеполитической деятельности в сложившихся условиях и продвижении международного сотрудничества, продемонстрировав решимость и мужество в период кризиса. Все дипломатические работники Китая, в первую очередь члены Компартии, смело бросились на передовую борьбы против коронавируса, добросовестно выполняют служебные обязанности в стране и за рубежом, своими действиями воплощают в жизнь основные ценности китайского дипломата — преданность, ответственность и самоотверженность. Факты доказали, что поддержка централизованного и единого руководства партии является не только политической гарантией преодоления эпидемии в стране, но и источником уверенности в нашей совместной работе по противодействию инфекции.

Второе. Твердо придерживаться концепции «народ — превыше всего». Во время борьбы с эпидемией Генеральный секретарь Си Цзиньпин неоднократно подчеркивал, что безопасность жизни и физическое здоровье людей всегда должны быть приоритетом. Он также поручил усилить поддержку китайских граждан за рубежом. Мы на дипломатическом поприще также придерживаемся антропоцентрического подхода и концепции «дипломатии во имя народа», мобилизуем все ресурсы и прилагаем максимум усилий, чтобы быть в курсе каждого конкретного случая и обстоятельств у со-отечественников, настроить их на взаимную помощь в у-словиях эпидемии. Мы связались с местными каналами удаленной диагностики и лечения, а также отправили совместные рабочие группы для оказания сервисной поддержки. Установили специальный страховой механизм для круглосуточной консульской защиты. С момента вспышки мы последовательно отправляли чартерные рейсы, чтобы забрать граждан провинции Хубэй и других китайских граждан, которые оказались в затруднительном положении, из-за рубежа. После распространения эпидемии в других станах мы также координировали отправку 17 чартерных рейсов, чтобы забрать китайских граждан, которые находились в затруднительном положении, из стран с серьезной эпидемической ситуацией. Был создан центр экстренного реагирования для предотвращения завоза заболевания и для эффективного контроля эпидемической ситуации внутри страны. Требовали от посольств и генконсульств за рубежом в срочном порядке помочь китайским студентам, особенно студентам, находившимся в странах с тяжелой эпидемической ситуацией, снабжали каждого нуждающегося аптечками с противоэпидемическими средствами — мас-ками, дезинфицирующими средствами. Менее чем за два месяца горячая линия консульской защиты обработала 170 тысяч звонков, установив мост поддержки между Родиной и зарубежными странами. Эти усилия были высоко оценены китайскими соотечественниками в стране и за рубежом, что вдохновило нас на дальнейшие действия.

Третье. Твердо придерживаться главной цели построения Сообщества единой судьбы человечества. Семь лет назад Генеральный секретарь Си Цзиньпин впервые предложил крупную инициативу по созданию Сообщества единой судьбы человечества. Семь лет спустя эта внезапная и стремительная эпидемия заставила нас осознать, что все страны в мире связаны и разделены судьбой, осознать, насколько важно ускорить создание Сообщества единой судьбы человечества. В то время когда ситуация в Китае по профилактике эпидемии и борьбе с ней была наиболее сложной, более 170 национальных лидеров, более 50 лидеров международных и региональных организаций и более 300 иностранных политических партий и политических организаций направили китайским руководителям письма, в которых выражали свои соболезнования и поддержку. Более 70 стран и международных организаций предоставляли материалы и другую помощь Китаю. Люди всех стран на разных языках выражали свою поддержку городу Ухань и Китаю. Мы всегда будем помнить и дорожить этой искренней дружбой. В настоящее время перед лицом все более серьезной глобальной эпидемической ситуации китайцы испытывают сочувствие и оказывают ответную помощь. Мы неоднократно организовывали международные видео-конференции и бескорыстно делились опытом борьбы с эпидемией с другими странами. Неоднократно направляли группы китайских экспертов за рубеж для борьбы против эпидемии, мобилизовали работу фабрик и заводов на круглосуточное производство необходимых защитных материалов, неоднократно направляли партии необходимых защитных средств и медикаментов во все страны мира. Выручить друга из беды — вот это и есть настоящая любовь. В борьбе с эпидемией китайский народ и народы мира создали прекрасную картину международного гуманизма, которая стала наилучшей интерпретацией концепции Сообщества единой судьбы человечества.

III

В настоящее время эпидемия пневмонии расползается по всему миру, глобальная борьба против пандемии находится на ключевой стадии. Китайские дипломаты, руководствуясь идеями Си Цзиньпина о дипломатии, будут психологически и практически готовы к развитию ситуации за рубежом на долгосрочную перспективу. Мы будем тесно сотрудничать с международным сообществом для достижения окончательной победы над эпидемией.

Во-первых, необходимо провести глобальную совместную оборону и совместный контроль, чтобы как можно скорее остановить растущую тенденцию распространения эпидемии. Эпидемия COVID-19 — это общий вызов. Для достижения окончательной победы каждый член международного сообщества является незаменимым. Китай будет и впредь активно работать над созданием совместного механизма защиты и совместного контроля с различными партнерами, укреплять обмен информацией со всеми странами, осуществлять противоэпидемическое сотрудничество, такое как научные исследования и разработки в области лекарственных средств и вакцин. Мы будем делать все, чтобы как можно скорее остановить трансграничное распространение эпидемии и содействовать укреплению китайских сил в создании глобальной линии защиты от эпидемии. Мы будем тесно сотрудничать с соседними странами в создании регионального механизма связи в чрезвычайных ситуациях в области общественного здравоохранения, для того чтобы повысить скорость реагирования. Мы будем и впредь оказывать помощь в рамках наших возможностей странам, остро нуждающимся в поддержке, активно помогать Африке и развивающимся странам в укреплении их систем общественного здравоохранения и повышении их потенциала реагирования. Мы готовы укреплять противоэпидемическое сотрудничество с крупными странами, выполнять свои обязанности и защищать нашу планету.

Во-вторых, придерживаться принципов многосторонности и содействовать повышению эффективности глобальной системы общественного здравоохранения. После вспышки эпидемии ВОЗ активно выполняла свои обязанности, отстаивая объективную, научную и справедливую позицию, играла важную координационную ведущую роль в оказании странам помощи в борьбе с эпидемией и содействии международному сотрудничеству в борьбе с эпидемией. Эта роль ВОЗ широко приветствуется международным сообществом. Китай будет и дальше поддерживать работу ВОЗ и ее роль в глобальном противоэпидемическом сотрудничестве и создаст сообщество здоровья и благополучия человека. Китай будет поддерживать тесную связь с членами G20 («большой двадцатки»), укреплять сотрудничество и поддержку противоэпидемической работе и свое-временно проведет совещание высокого уровня по глобальной безопасности общественного здравоохранения. Китай будет активно укреплять сотрудничество в области здравоохранения «Один пояс, один путь» и совместно строить «Здоровый шелковый путь». В эпоху экономической глобализации различные традиционные и нетрадиционные проблемы безопасности продолжают приносить все новые испытания. Китай будет придерживаться принципов многосторонности, укреплять и совершенствовать глобальную систему управления, ядром которой является Организация Объединенных Наций.

В-третьих, усиливать координацию и взаимодействие в интересах сплоченности глобальной борьбы с коронавирусом. Перед лицом пандемии совместная работа является единственным правильным выбором для всех стран мира. Для победы над врагом, не имеющим государственных границ, единство и сотрудничество — самое мощное оружие международного сообщества. Все страны должны объединить усилия для скорейшего налаживания глобального противоэпидемического сотрудничества. Перед лицом кризиса любые жалобы, обвинения и оправдания не помогут сосредоточиться на противодействии эпидемии встране — лишь могут привести к расколу международного сообщества. Это только подорвет международное сотрудничество в борьбе с эпидемией и в конечном итоге нанесет ущерб интересам всех стран. Мы будем поддерживать подавляющее большинство стран мира, решительно откажемся от идеологических предрассудков, чтобы эффективно сформировать мощную объединенную силу для борьбы с эпидемией. Пусть это сражение станет для нас уникальным шансом укрепления земного шара как «общего дома» и «глобальной деревни», где вместе мы разделяем счастье и невзгоды.

В-четвертых, наращивать макроэкономическую координацию в целях купирования нисходящей тенденции мировой экономики. Эпидемия нанесла сильный удар по глобальному производству и спросу, в результате нарастает риск спада мирового хозяйства. Китай будет комплексно продвигать контрольно-профилактическую работу и социально-экономическое развитие, ускорять всестороннее восстановление порядка, производства и жизни, строго соблюдая меры предосторожности. Будем неуклонно расширять реформы и открытость, играть конструктивную роль в стабилизации мировой экономики. Ориентируясь на «постэпидемический период», Китай готов к координации макроэкономической политики со всеми странами, принимая необходимые меры для стабилизации глобальных цепочек производства и поставок, содействовать либерализации торговли и инвестиций. Чтобы глобальная экономика уверенно прошла испытания и вышла на более сбалансированный и устойчивый рост.

Эпидемия в конце концов пройдет, победа обязательно будет за нами. Мы твердо верим, что под сильным руководством ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин, Китай, несомненно, станет первым, кто одержит всеобъемлющую победу в борьбе с эпидемией. Мы также твердо верим, что, если все страны мира объединятся и будут искренне сотрудничать, человечество сможет противостоять испытаниям, вызванным эпидемией. После эпидемии дружба между Китаем и миром будет укрепляться, сотрудничество между Китаем и миром будет более прочным, концепция Сообщества единой судьбы человечества еще глубже укоренится в сердцах людей. Все страны все активнее будут содействовать осуществлению концепции Сообщества единой судьбы человечества!

Китай > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 8 мая 2020 > № 3376555 Ван И

Вирус не видит границ, не различает расы

Си Цзиньпин, председатель КНР

Сплоченное сотрудничество - самое мощное оружие международного сообщества для победы над эпидемией COVID-19

1. Человечество - сообщество единой судьбы, где радость и горе являются общими для всех. Только при сплоченном взаимодействии и совместном противодействии международное сообщество сможет одержать победу над эпидемией.

- Безопасность общественного здравоохранения - это общий вызов, с которым сталкивается человечество, для его обеспечения необходимо рука об руку противодействовать кризисам. Необходимо поддерживать связи с ВОЗ, делиться опытом по борьбе с эпидемией с заинтересованными государствами, усиливать международное сотрудничество по исследованию и разработке лекарственного препарата и вакцины против вируса, предоставить посильную помощь странам и регионам, где распространяется эпидемия, тем самым проявить ответственность крупного государства.

(Из речи на заседании по координации профилактики и контроля эпидемии COVID-19 и планированию социально-экономического развития 23 февраля 2020 года)

***

- Я всегда говорю, что человечество - это сообщество с единой судьбой. Победа над эпидемией, которая затрагивает благополучие народов всех стран и опасна для них, а сплоченное сотрудничество - самое мощное оружие. Фонд Билла и Мелинды Гейтс на раннем этапе присоединился к кампании по глобальной борьбе с эпидемией пневмонии, вызванной коронавирусом нового типа (COVID-19), сыграв существенную роль. Я поддерживаю сотрудничество Фонда Билла и Мелинды Гейтс с соответствующими органами Китая. Я также выражаю надежду, что международное содружество усилит координацию, будет прилагать совместные усилия по защите здоровья и благополучия человечества.

(Из ответного письма Биллу Гейтсу 20 февраля 2020 года)

***

- Эпидемия COVID-19 еще раз показала, что человечество - это сообщество с единой судьбой, где радость и горе являются общими для всех. В эпоху экономической глобализации подобная критическая ситуация не может произойти лишь однажды, различные вопросы традиционной и нетрадиционной безопасности будут непрерывно привносить новые испытания. Международному сообществу необходимо сформировать сознание сообщества единой судьбы человечества, оказывать взаимопомощь и поддержку, рука об руку противодействовать р-искам и вызовам, чтобы совместно построить прекрасный дом на планете Земля.

(Из телефонного разговора с генеральным секретарем ООН Антониу Гутерришем 12 марта 2020 года)

***

- Человечество - сообщество единой судьбы, где радость и горе являются общими для всех. Только при сплоченном взаимодействии и совместном противодействии различным глобальным рискам и вызовам международное сообщество сможет одержать победу над эпидемией. Необходимо, чтобы Китай и Италия, а также международное сообщество шли рука об руку, тогда мы непременно сможем совместно преодолеть временные трудности, быстрее одержать победу над эпидемией, чтобы совместно защищать здоровье и спокойствие народов двух стран и народов всего мира.

(Из телеграммы со словами сочувствия, направленной президенту Италии Серджо Маттарелла после вспышки COVID-19 в марте 2020 года)

***

- В этот период, когда эпидемия распространяется в глобальных масштабах во многих странах, факты снова свидетельствуют о том, что человечество - сообщество единой судьбы, где радость и горе являются общими для всех. Всем странам необходимо осуществлять сплоченное сотрудничество, совместно противодействовать вызовам. Китай будет совместно со всеми странами усиливать международное сотрудничество в деле предупреждения эпидемии, рука об руку реагировать на общие угрозы, защищать безопасность глобального общественного здравоохранения на основании концепции сообщества единой судьбы человечества.

(Из телефонного разговора с президентом Египта АС-Сиси 23 марта 2020 года)

***

- У вируса нет государственных границ, эпидемия не ограничивается одной расой. В ходе противодействия данному кризису актуальность построения сообщества единой судьбы человечества стала еще более очевидной. Только при сплоченном взаимодействии и совместном противодействии международное сообщество сможет одержать победу над эпидемией и защитить общий дом человечества. Китай готов совместно со всеми странами мира, в том числе и с Казахстаном, усиливать международное сотрудничество по борьбе с эпидемией, совместно защищать безопасность глобальной системы здравоохранения.

(Из телефонного разговора с президентом Казахстана Касымом-жомартом Токаевым 24 марта 2020 года)

***

- Эпидемия COVID-19 еще раз показала, что человечество - сообщество единой судьбы, где радость и горе являются общими для всех. Международное сообщество должно оказывать взаимопомощь и поддержку, сплотиться перед опасностью. Мы готовы совместно с ВОЗ и всеми странами вносить вклад в защиту безопасности глобальной системы здравоохранения.

(Из ответного письма генеральному директору ВОЗ Тедросу Адханому Гебрейесусу 26 марта 2020 года)

- Распространение вируса не зависит от государственных границ и расы, вирус - это общий враг человечества. Только при общем противодействии международного сообщества можно одержать победу в борьбе с эпидемией. Общими усилиями всех сторон на прошедшем экстренном саммите руководителей стран - членов G20 по противодействию эпидемии COVID-19 было достигнуто немало договоренностей и получены положительные результаты. Выражаю надежду, что все стороны усилят координацию и сотрудничество, реализуют договоренности, достигнутые на саммите, чтобы дать мощный импульс для усиления международного сотрудничества в борьбе с эпидемией и стабильности глобальной экономики.

(Из телефонного разговора с президентом США Дональдом Трампом 27 марта 2020 года)

***

- Эпидемия подтвердила важность и актуальность создания сообщества единой судьбы человечества. Экстренный саммит руководителей стран - членов G20 по противодействию эпидемии COVID-19 дал сигнал миру сплотиться в борьбе против эпидемии, для защиты стабильности мировой экономики. Китай будет продолжать совместно с международным сообществом, в том числе и с Лаосом, вносить вклад в достижение быстрой и окончательной победы.

(Из телефонного разговора с генеральным секретарем Центрального комитета Народно-революционной партии Лаоса и президентом Лаоса Буннянгом ВОРАЧИТОМ 3 апреля 2020 года)

***

2. Китайское правительство открыто и ответственно делится опытом по профилактике, контролю эпидемии и лечению с ВОЗ и международным сообществом. Китайское правительство активно развертывает международное сотрудничество по борьбе с эпидемией, твердо защищает безопасность жизни и здоровья китайского народа, народов всего мира.

- Международное сообщество уделяет повышенное внимание развитию эпидемической ситуации. Необходимо активно реагировать на озабоченности международного сообщества, должным образом делиться опытом Китая, показать моральный облик китайского народа, который характеризуется духовной сплоченностью и совместным преодолением трудностей. Необходимо всесторонне выполнять дипломатическую работу, связанную с профилактикой и контролем эпидемии, продолжать укреплять связи и координацию с ВОЗ, заинтересованными государствами и регионами, содействовать обмену информацией об эпидемии и координации стратегий по профилактике и контролю, добиться понимания и поддержки международного сообщества.

(Из речи на заседании Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, на котором обсуждались меры против эпидемии COVID-19, 3 февраля 2020 года)

***

- С момента возникновения эпидемии пневмонии, вызванной коронавирусом нового типа, китайская сторона принимает тщательные лечебно-профилактические меры и меры по профилактике и контролю эпидемии, своевременно обнародовала соответствующую информацию о лечебно-профилактических мерах, проинформировала ВОЗ и заинтересованные страны и регионы об эпидемии. Китай готов совместно с мировым сообществом эффективно противодействовать эпидемии, защищать безопасность глобальной системы здравоохранения.

(Из телефонного разговора с президентом Франции Эмманюэлем Макроном 22 января 2020 года)

***

- КПК и китайское правительство, ощущая высокую ответственность перед китайским народом и международным сообществом, приняли самые основательные, самые строгие меры по профилактике и контролю. В настоящее время работа по профилактике и контролю дает положительные результаты. Китайская нация - нация, прошедшая трудности и лишения. Китай обладает уверенностью, способностью и всем необходимым для победы над эпидемией. Мы будем продолжать на основе открытости совместно со всеми странами, в том числе и с Камбоджей, усиливать сотрудничество, эффективно противодействовать эпидемии, защищать безопасность глобальной и региональной систем здравоохранения. Мы будем продолжать заботиться о гражданах Камбоджи так же, как и о гражданах Китая, обеспечивать их жизнь и здоровье.

(Речь на встрече с премьер-министром Камбоджи Хун Сеном 5 февраля 2020 года)

***

- Китайская сторона придерживается концепции сообщества единой судьбы человечества. Мы несем ответственность как за безопасность жизни и здоровья граждан нашей страны, так и выполняем свой долг по защите глобальной системы здравоохранения. Мы прилагаем большие усилия. Китайская сторона будет продолжать на основе открытой и транспарентной позиции разворачивать сотрудничество со всеми странами, в том числе и с Великобританией.

(Из телефонного разговора с премьер-министром Борисом Джонсоном 18 февраля 2020 года)

***

- В борьбе по профилактике и контролю эпидемии мы всегда придерживаемся концепции сообщества единой судьбы человечества. На основе открытой, транспарентной и ответственной позиции своевременно поделились информацией с ВОЗ и международным сообществом, активно реагируем на озабоченности всех сторон, усиливаем международное сотрудничество, прилагаем усилия по предотвращению распространения эпидемии в мире. Мы также приняли мощные меры, чтобы гарантировать здоровье и безопасность граждан всех стран, находящихся в Китае, в том числе и граждан Кубы. Работа китайской стороны по профилактике и контролю эпидемии получила положительную оценку ВОЗ и международного сообщества. Китайская сторона готова совместно с Кубой развертывать обмены и сотрудничество в таких сферах, как медицина, профилактика и контроль эпидемии.

(Из телефонного разговора с президентом Кубы Миглем Диас-Канелем 28 февраля 2020 года)

***

- Сплоченность - это сила. В текущей обстановке китайская сторона твердо поддерживает усилия европейской стороны по борьбе с эпидемией, готова предоставлять помощь, чтобы содействовать победе Европы над эпидемией. Китай придерживается концепции сообщества единой судьбы человечества, готов с европейской стороной усиливать координацию и сотрудничество в двусторонних и многосторонних форматах, совместно защищать глобальную и региональную системы здравоохранения, безопасность жизни и здоровья народов всех стран мира.

(Из телеграммы со словами сочувствия по поводу вспышки эпидемии COVID-19 Председателю Европейского совета Шарлю Мишелю и Председателю Европейской комиссии Урсуле фон дер Ляйен 13 марта 2020 года)

***

- В настоящее время эпидемия распространяется в глобальных масштабах. Все страны должны сплотиться перед опасностью, рука об руку бороться с эпидемией. Китайская сторона придерживается концепции сообщества единой судьбы человечества. Открыто и свое-временно поделилась информацией об эпидемии, опытом лечения и профилактики. Китайская сторона готова вносить еще больший вклад, чтобы п-редотвратить распространение эпидемии в мировых масштабах, будет продолжать предоставлять поддержку и помощь Пакистану.

(Из телефонного разговора с президентом Пакистана Арифом Алви 17 марта 2020 года)

***

- Благодаря мерам по профилактике и контролю Китай добился положительных результатов и уже прошел самый непростой и тяжелый период. В настоящее время эпидемия распространяется во многих странах, китайская сторона готова развернуть международное сотрудничество со всеми, а также предоставить посильную помощь. Выражаю надежду, что реальное сотрудничество сможет противостоять ударам эпидемии, чтобы совместно защищать безопасность международного здравоохранения.

(Из телефонного разговора с премьер-министром Испании Педро Санчесом 17 марта 2020 года)

***

- Эпидемия COVID-19 распространяется очень быстро, Китаю необходимо идти вперед, несмотря на трудности, смело противодействовать эпидемии, потому что это касается не только безопасности жизни и здоровья китайского народа, но и безопасности всемирной системы общественного здравоохранения. Благодаря непростым усилиям в настоящее время ситуация в сфере профилактики и контроля эпидемии в Китае продолжает улучшаться, ускоряется восстановление производства и возвращение к привычному образу жизни. Мы обладаем уверенностью, способностью и всем необходимым, чтобы одержать окончательную победу в борьбе по профилактике и контролю эпидемии. Китайская сторона готова совместно со всеми странами, в том числе и с Россией, основываясь на концепции сообщества единой судьбы человечества, усиливать международное сотрудничество по предотвращению эпидемии, обмениваться опытом по профилактике, контролю эпидемии и лечению, способствовать совместному научно-исследовательскому штурму, рука об руку реагировать на общие угрозы и вызовы, защищать безопасность глобальной системы здравоохранения.

(Из телефонного разговора с президентом России Владимиром Путиным)

***

- Кризис системы общественного здравоохранения - это общий вызов, с которым столк-нулось человечество. Сплоченное сотрудничество - самое мощное оружие в этой борьбе. Китай придерживается концепции сообщества единой судьбы человечества, готов продолжать обмениваться информацией и опытом с Германией, усиливать сотрудничество в таких сферах, как профилактика и контроль эпидемии, лечение больных, разработка вакцины, защита здоровья и благополучия народов двух стран и всего мира.

(Из телеграммы со словами сочувствия канцлеру Германии Ангеле Меркель по поводу вспышки эпидемии COVID-19 в марте 2020 года)

3. Друг познается в беде. Китай высоко ценит понимание и поддержку, оказанную мировым сообществом. Народ Китая будет хранить это в своих сердцах. Китайская нация знает, что такое благодарность, и умеет быть благодарной. Китай всегда по мере своих сил поддерживает мировое сообщество в борьбе с эпидемией.

- В самое трудное время для Китая многие члены мирового сообщества оказали ему искреннюю помощь и поддержку. Мы всегда будем помнить это и высоко ценить эту дружбу.

("Рука об руку бороться с эпидемией, вместе преодолевать временные трудности" - из выступления 26 марта 2020 года на специальном саммите лидеров стран - членов G20)

***

- Китай придает большое значение неоценимой поддержке и пониманию, оказанным мировым сообществом, в особенности Малайзией и другими дружественными соседними странами, правительства и народы которых помогают Китаю. Это яркое проявление взаимопомощи и поддержки стран региона. Мы будем продолжать укреплять сотрудничество по профилактике и контролю со странами АСЕАН, включая Малайзию. Мы также продолжим заботиться о малазийских и других иностранных гражданах в Китае, так же как о своих собственных.

(Из телефонного разговора с премьер-министром Малайзии Махатхиром мохамадом 13 февраля 2020 года)

***

- Друг познается в беде. Китай не только обеспечивает безопасность жизни и здоровья своего народа, но также несет большую ответственность за работоспособность системы общественного здравоохранения во всем мире. Китай главным образом опирается на силы своего народа в борьбе с эпидемией, но также выражает благодарность за помощь, оказанную мировым сообществом. Китай всегда открыто сотрудничал со всеми странами, включая Францию, в противостоянии эпидемии. Китай готов укреплять деловое сотрудничество с французской стороной в области здравоохранения, а также совместно обеспечивать функционирование региональной и глобальной системы общественного здравоохранения.

(Из телефонного разговора с президентом Франции Эмманюэлем Макроном 18 февраля 2020 года)

***

- Китай и Пакистан являются постоянными стратегическими партнерами и имеют хорошую традицию взаимопомощи и поддержки. После вспышки эпидемии COVID-19 Пакистан в числе первых выразил поддержку Китаю, предоставил ценную материальную помощь, поддерживал постоянные контакты между двумя странами. Несколько дней назад национальное собрание и сенат вашей страны соответственно приняли постановление о полной поддержке Китая в борьбе с эпидемией. Господин премьер-министр специально позвонил, чтобы выразить соболезнования и поддержку. Факты в очередной раз доказывают: Китай и Пакистан - настоящие друзья в беде, братья, которые делят и радость, и горе. Мы будем продолжать заботиться о находящихся в Китае сестрах и братьях из Пакистана, как о своих собственных гражданах.

(Из телефонного разговора с премьер-министром Пакистана Имраном Ханом 20 февраля 2020 года)

***

- В настоящее время, когда правительство и народ Китая прилагают все усилия для борьбы с эпидемией COVID-19, мы получили ценную поддержку и помощь от правительства и народа Монголии. После возникновения эпидемии господин президент был первым иностранным главой государства, который специально посетил Китай, чтобы выразить соболезнования и поддержку, что полностью отражает тот высокий приоритет, который придает господин президент и монгольская сторона китайско-монгольским отношениям и глубокой дружбе с китайским народом. Это яркий и убедительный пример взаимопомощи, поддержки и сплоченности двух соседних стран, и я восхищаюсь этим.

(Выступление на встрече с президентом Монголии Халтмаагийном Баттулгой 27 февраля 2020 года)

***

- Китай и Южная Корея - дружественные соседи, которые помогают, поддерживают друг друга и вместе преодолевают трудности. Правительство и общественность Южной Кореи выразили свою заботу и соболезнования, а также оказали большую помощь Китаю в борьбе с эпидемией. Президент Мун Чжэ Ин особо подчеркнул, что трудности Китая - это трудности Южной Кореи. Эпидемия не имеет государственных границ, страны мира представляют собой сообщество с единой судьбой. Правительство и народ Китая сочувствуют Южной Корее. Китай будет продолжать оказывать посильную помощь и поддержку Южной Корее в борьбе с эпидемией, а также готов сплоченно сотрудничать для скорейшего совместного преодоления эпидемии и защиты безопасности жизни и здоровья людей двух наших стран и всего мира.

(Из телеграммы с выражением соболезнования в связи со вспышкой эпидемии коронавируса в Южной Корее президенту Мун Чжэ Ину, март 2020 года)

***

- Китай и Иран - стратегические партнеры, народы двух стран традиционно дружат между собой. Правительство и народ Ирана оказали искреннюю и дружескую помощь и поддержку Китаю в борьбе с эпидемией. Чтобы помочь в борьбе с эпидемией, Китай направил в Иран партию противоэпидемических средств и команду экспертов в области здравоохранения. Китай готов укреплять сотрудничество с Ираном в борьбе с эпидемией, а также продолжать оказывать ему посильную помощь. Я верю, что правительство и народ Ирана обязательно одержат победу в этой борьбе.

(Из телеграммы с выражением соболезнования в связи со вспышкой эпидемии коронавируса в Иране президенту Ирана Хасану Рухани, март 2020 года)

***

- Китай и Сербия являются стратегическими партнерами, крепкая дружба между двумя странами и народами становится сильнее день ото дня. Когда народ Китая всеми силами боролся с эпидемией, правительство и народ Сербии оказали мощную поддержку Китаю, и я глубоко признателен за это. Китай твердо поддерживает усилия Сербии в борьбе с эпидемией, предоставит противоэпидемические материалы и медицинскую аппаратуру, а также будет содействовать Сербии в закупках в Китае остро востребованных расходных материалов. Китай также направит в Сербию группу медицинских экспертов для повышения эффективности профилактики и контроля и защиты благополучия жизни и здоровья людей.

(Из телеграммы с выражением соболезнования в связи со вспышкой эпидемии коронавируса в Сербии президенту Сербии Александру Вучичу, март 2020 года)

***

- С момента возникновения эпидемии COVID-19 правительство и общественность Польши выразили соболезнования и поддержку Китаю, и китайский народ не забудет этого. Друг познается в беде. Китай твердо поддерживает усилия правительства и народа Польши в борьбе с эпидемией. Китай также провел видеоконференцию с экспертами в области здравоохранения из 17 стран Центральной и Восточной Европы, включая Польшу, для свое-временного обмена информацией и соответствующими методиками по профилактике и контролю эпидемии. Китай придерживается концепции сообщества единой судьбы человечества и готов укреплять сотрудничество по борьбе с эпидемией со всеми странами мира, включая Польшу, а также совместно обеспечивать безопасность системы общественного здравоохранения.

(Из телефонного разговора с президентом Польши Анджеем Дудой 24 марта 2020 года)

***

- В самом начале вспышки эпидемии COVID-19 вы выразили свои соболезнования и поддержку Китаю, правительство и общественность Германии протянули нам руку помощи. Китайский народ будет всегда помнить об этом. В настоящее время Германия находится перед серьезным вызовом, и китайский народ глубоко сопереживает вам. Китай твердо поддерживает Германию в борьбе с эпидемией и готов продолжать оказывать посильную помощь. Эксперты двух стран провели видеоконференцию для обмена информацией, специалисты из Германии посетили Китай совместно с группой экспертов ВОЗ для проведения исследований на месте. Китай готов делиться с Германией опытом в профилактике, контроле и лечении, укреплять сотрудничество в области разработки вакцины и лекарственных средств, вносить вклад в здоровье и благополучие народов двух наших стран, а также в безопасность системы общественного здравоохранения.

(Из телефонного разговора с канцлером Германии Ангелой Меркель 25 марта 2020 года)

***

- Под вашим руководством Всемирная организация здравоохранения активно содействует международному сотрудничеству в борьбе с эпидемией. Китай будет и впредь твердо поддерживать активную руководящую роль Всемирной организации здравоохранения в международном противоэпидемическом сотрудничестве. Китай активно поддерживает усилия международного сообщества в борьбе с эпидемией своими реальными действиями, оказал помощь более чем 80 странам и международным организациям, включая ВОЗ. Китай будет продолжать оказывать поддержку мировому сообществу в борьбе с эпидемией в пределах своих возможностей.

(Из ответного письма генеральному директору ВОЗ Тедросу Адханому Гебрейесусу 26 марта 2020 года)

***

- Я внимательно слежу за развитием эпидемии в США и очень обеспокоен, а также отмечаю, что господин президент принимает ряд политических мер. Китайский народ искренне надеется, что США как можно скорее возьмут под контроль распространение эпидемии и уменьшат потери, которые эпидемия несет американскому народу. Китай всегда придерживается конструктивного подхода в развитии международного сотрудничества по профилактике и контролю. В нынешней ситуации Китай и США должны объединиться против эпидемии. Департаменты здравоохранения и эксперты по профилактике и контролю Китая и США поддерживают связь по вопросам международной эпидемической обстановки и китайско-американского сотрудничества по профилактике и контролю, Китай готов безоговорочно делиться информацией и опытом с американской стороной. Некоторые предприятия, провинции и города Китая поставляют в США медицинскую материальную помощь. Китай понимает сложность текущей ситуации в США и готов оказывать поддержку в пределах своих возможностей.

(Из телефонного разговора с президентом США Дональдом Трампом 27 марта 2020 года)

***

- После возникновения эпидемии COVID-19 в Китае вы в числе первых выразили мне соболезнования и поддержку. Правительство и общественность Саудовской Аравии протянули Китаю руку помощи и прислали материальную помощь. Китай всегда будет помнить об этом. Китайская нация знает, что такое благодарность. Сейчас Саудовская Аравия также находится перед серьезным вызовом эпидемии. Китай твердо поддерживает Саудовскую Аравию в борьбе с эпидемией, готов оказывать посильную помощь, делиться опытом в профилактике и контроле, оказывать содействие в закупках медицинских средств, защищать безопасность жизни и здоровья народов двух стран, а также совместно обеспечивать безопасность глобального и регионального общественного здравоохранения.

(Из телефонного разговора с королем Саудовской Аравии Салманом ибн Абдул-Азиз Аль Саудом 27 марта 2020 года)

***

- В самый трудный момент ситуации по профилактике и контролю эпидемии в Китае страны Африки предоставили Китаю огромную поддержку, и мы будем всегда помнить об этом. Я очень обеспокоен текущей эпидемической ситуацией в Африке. Китай, преодолевая трудности, активно поставляет противоэпидемические материалы Африканскому союзу и странам Африки, организовал видеоконференцию для обмена опытом между медицинскими экспертами, китайские предприятия и неправительственные организации также оказывают помощь странам Африки. Все это отображает китайско-африканское сообщество с единой судьбой. Китай будет продолжать наращивать усилия по оказанию помощи в борьбе с эпидемией Намибии и другим странам Африки, делиться опытом в профилактике и контроле, укреплять сотрудничество в области здравоохранения, чтобы вместе добиться окончательной победы в борьбе с эпидемией. Я верю, что благодаря совместной борьбе с эпидемией дружба Китая с Намибией и другими странами Африки будет углубляться.

(Из телефонного разговора с президентом Намибии Хаге Гейнгобом 3 апреля 2020 года)

***

4. Работоспособность общественного здравоохранения - это вызов для всего человечества, серьезные инфекционные заболевания - это враг всего человечества. Необходимо, чтобы все страны сплотились, усилили международное сотрудничество для победы над эпидемией.

- Всемирная организация здравоохранения играет важную роль в координации вопросов здравоохранения во всем мире, и Китай придает большое значение сотрудничеству с ВОЗ. Китай приветствует участие ВОЗ в работе по профилактике и контролю эпидемии, и эксперты ВОЗ уже направились в Ухань для проведения исследований на месте. Китай готов сотрудничать с ВОЗ и международным сообществом, совместно оберегать региональную и глобальную безопасность общественного здравоохранения. Я верю, что ВОЗ и международное сообщество будут объективны, справедливы и рациональны в оценке эпидемической ситуации.

(Из выступления на встрече с генеральным директором ВОЗ Тедросом Адханомом Гебрейесусом 28 января 2020 года)

***

- В данное время эпидемия распространилась во многих уголках мира, данная ситуация вызывает тревогу. Международное сообщество должно активизировать свои действия, эффективно осуществлять международное сотрудничество, аккумулировать усилия для победы над эпидемией. Китай выражает желание поделиться своим опытом по профилактике и контролю с заинтересованными в этом странами, начать проводить разработки лекарственных средств и вакцин, а также оказывать посильную помощь тем странам, которые столкнулись с распространением эпидемии. Китай поддерживает ООН и ВОЗ в мобилизации международного сообщества для укрепления политической координации, увеличения ресурсного вклада, в особенности помощи в подготовке к превентивным мерам и ответным действиям развивающихся стран со слабыми системами здравоохранения. Китай объявил о выделении 20 млн долларов ВОЗ для поддержки ее международных действий по осуществлению борьбы с эпидемией.

(из телефонного разговора с Генеральным секретарем ООН Антониу Гутерришем 12 марта 2020 года)

Китай > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 29 апреля 2020 > № 3369415 Си Цзиньпин

Фабио Касталдо: коронавирус показал слабость мирового сообщества

Поразившая мир пандемия COVID-19 уже привела к серьезным изменениям в жизни сотен миллионов людей, и этот кризис, по мнению многих аналитиков, будет иметь далеко идущие последствия для всего человечества. Однако чрезвычайная ситуация, связанная с распространением коронавируса, отнюдь не отменяет остроту других международных конфликтов, в частности в Европе и на Ближнем Востоке, которые еще далеки от своего разрешения. Корреспондент РИА Новости в Риме Сергей Старцев попросил заместителя председателя Европарламента, одного из видных деятелей правящего в Италии "Движения 5 звезд" Фабио Массимо Касталдо рассказать о том, какими он видит перспективы восстановления полноценного партнерства между Евросоюзом и Россией, отмены антироссийских санкций, а также урегулирования наиболее острых мировых кризисов.

— Несколько дней назад в условиях пандемии COVID-19 Италия отметила 75-ю годовщину освобождения, а вскоре весь мир будет отмечать юбилей Победы над фашизмом во Второй мировой войне. Президент России Владимир Путин не раз говорил о необходимости защищать правду об этой войне и противостоять попыткам фальсификации исторических фактов. Разделяете ли вы такую позицию? Ожидаете ли вы, что руководители стран ЕС примут участие в праздновании 75-летия победы в Москве?

— Не знаю, все ли лидеры примут участие в торжествах по случаю годовщины, но искренне надеюсь, что в случае если чрезвычайные условия, связанные с COVID-19, позволят ее отметить, премьер-министр Джузеппе Конте примет участие, потому что это может быть прекрасная возможность для укрепления диалога между Италией и Россией.

Защита памяти и правды в том, что касается исторических событий, это важный аспект, выходящий далеко за пределы событий Второй мировой войны. Будучи человеком, страстно увлеченным историей, я думаю, что первостепенно важно всегда и в любом случае защищать правду и избегать опасной ревизионистской политики, к которой порой прибегают по внутриполитическим соображениям. Возможно, именно этот аспект меня более всего беспокоит: то, что историю иной раз используют для собственной выгоды и что часто исторические факты интерпретируют и используют в собственных целях, начиная бесконечную полемику и перепалку. История не стоит на чьей-то стороне. Она не может быть изменена по собственному усмотрению, но должна изучаться, чтобы избежать повторения одних и тех же ошибок.

— Вы уже коснулись чрезвычайной ситуации, связанной с пандемией COVID-19. Безусловно, сегодня это наиболее острая международная проблема, однако пока не видно каких-то крупных инициатив по ее решению на глобальном или европейском уровне. Более того, складывается впечатление, что каждая страна пытается противостоять этой угрозе самостоятельно. Что вы можете сказать на этот счет?

— Думаю, что подход к этому кризису на международном уровне, по крайней мере на его начальной стадии, продемонстрировал полное отсутствие дальновидности при традиционном планировании и принятии решений со стороны политиков. Он подчеркнул неспособность видеть мир в глобальном плане, что необходимо при новой конфигурации международной системы, которая более не лимитирована барьерами и физическими границами.

Чрезвычайная ситуация, связанная с COVID-19, показала слабость международного сообщества, его почти полную неготовность перед лицом недооцененной, а порой даже высмеянной биологической угрозы. Это предопределило опоздание в реакции со стороны многих правительств и, как следствие, огромную растерянность и неспособность к координации, которые ускорили деструктивное воздействие вируса.

Однако в данном случае в известном смысле проявилась солидарность скорее между народами, нежели между государствами, с обменом конкретной помощью, медицинским персоналом, ноу-хау и медоборудованием. Когда Италия оказалась одной из стран, в наибольшей степени пораженных COVID-19, не все остались безучастны, а многие страны, в том числе Китай, Россия, Куба и Албания, протянули руку нашей стране, предоставив необходимую помощь, за что мы чрезвычайно благодарны.

Перед необходимостью обновления многосторонности в ситуации, которая показала важность многосторонних механизмов, позволяющих разрешать экзогенные кризисы общими усилиями и структурированным образом, пандемия, похоже напротив, в слишком многих случаях породила сильную закрытость, восстановив границы вместе с неподдельной националистической риторикой.

Пандемия COVID-19 поразила мир неожиданным образом, и отсутствие координации при принятии мер, конечно же, не помогло сдерживанию вируса. В то же время она показала нам слабость государств-наций в глобализированном мире. Остается надеяться, что этот кризис всех чему-то научил и что этот урок поможет нам смоделировать более скоординированную и солидарную международную систему.

— Вы только что упомянули о российской помощи Италии во время пандемии. В итальянской печати возникла полемика по поводу того, насколько полезна эта помощь. Что вы думаете по этому поводу?

— Я хотел бы выразить глубокую благодарность Российской Федерации и всем другим государствам, которые решили оказать нам помощь, каждое в соответствии со своими возможностями. Полагаю, что полемика, вспыхнувшая по поводу реальной пользы от этой помощи, является неуместной.

Проявление альтруизма, жест помощи всегда нужно ценить, и еще в большей степени в момент серьезных трудностей, особенно перед лицом того факта, что не все наши партнеры, в том числе в ЕС, продемонстрировали, по крайней мере вначале, ту же готовность и тот же порыв. Это горькие размышления, которые не могут не печалить всех тех, кто, как я, глубоко верит в европейскую интеграцию, основанную на солидарности.

— На протяжении последних лет вы в качестве зампреда Европарламента имели возможность лично принимать участие в разработке политики Евросоюза. Как вы могли бы охарактеризовать нынешние отношения между ЕС и Россией? Есть ли в настоящее время реальные перспективы возврата к всеобъемлющему сотрудничеству?

— В последние годы отношения между ЕС и Россией были очень напряженными: присоединение Крыма, напряженность в Восточной Украине, санкции и контрсанкции между Россией и ЕС скомпрометировали существовавший ранее статус-кво, прервав стратегическое партнерство, которое могло бы привести к новому глобальному соглашению, основанному на разделяемых нами ценностях и интересах (Отношения РФ и западных стран ухудшились в связи с ситуацией на Украине и вокруг Крыма, который воссоединился с Россией после референдума на полуострове. Запад, обвинив РФ во вмешательстве, ввел против нее санкции, Москва приняла ответные меры, взяла курс на импортозамещение и не раз заявляла, что разговаривать с ней на языке санкций контрпродуктивно. Россия неоднократно заявляла, что не является стороной конфликта на Украине и субъектом минских соглашений по урегулированию. В последнее время в странах ЕС все отчетливее звучат мнения о необходимости отмены санкций против РФ. – Прим. ред.).

Я по-прежнему убежден в том, что ЕС и Россия целиком и полностью заинтересованы в сотрудничестве, причем не только по причине их географической близости. С коммерческой точки зрения мы взаимозависимы с Российской Федерацией, которая является четвертым по значению торговым партнером ЕС, тогда как ЕС укрепилась в роли первого партнера Москвы. А ко многим досье международной политики, важным для ЕС, нельзя подойти, не принимая во внимание российскую роль.

В эти годы мы наблюдали сосуществование между экономической взаимозависимостью и политическим столкновением, которое объяснялось не только возникшей напряженностью, но и различиями во взглядах внутри самого ЕС. Это привело к тому, что российское руководство начало отдавать приоритет двусторонним отношениям с отдельными государствами, нежели отношениям с ЕС как с единой реальностью, подтачивая даже те ограниченные результаты, которых ЕС достиг вначале.

Отметив это и принимая во внимание, что мы хотя бы отчасти имеем общие цели и переживаем период, когда США все более ставят под вопрос мировой многосторонний порядок, а Китай имеет свою персональную стратегическую повестку дня, которой он с большой решительностью следует как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, полагаю, что принципиально важно будет вернуться к общению и сотрудничеству с Россией. Это пошло бы на пользу нам обоим.

Россия играла ключевую роль в основных международных сценариях последнего десятилетия, таких как в Сирии, в Ливии и в Венесуэле. Сегодня для Евросоюза становится исключительно важным вновь выступить в роли моста между Россией и остальными странами Запада для того, чтобы содействовать разрядке и фундаментальному диалогу по безопасности (и не только энергетической) и стабильности обеих сторон и всего мира.

— Два года назад в беседе с РИА Новости вы сказали, что некоторым странам ЕС надо набраться мужества и использовать свое право вето в отношении антироссийских санкций. Этого не произошло. Существует ли сегодня реальная возможность отмены антироссийских санкций ЕС?

— Это не просто. Как известно, санкционные рамки, предписанные США и ЕС, являются прямым следствием присоединения Крыма и напряженности в Донецкой и Луганской областях. И несмотря на некоторые шаги вперед, как, например, обмены пленными между Москвой и Киевом, эта ситуация существенно не изменилась до сих пор. Более того, она остается исключительно сложной и деликатной. На Украине новое правительство, в октябре 2020 года предстоит ключевой момент, связанный с местными выборами и тем, как они должны пройти в сепаратистских регионах. Соглашениям "Минск-2" исполнилось пять лет, но они так и не были реально имплементированы. Но даже в их тексте предусматривается скорее прекращение огня, а не подлинный мирный договор. В общем, многое изменилось за последние годы, и, возможно, следовало бы также внести поправки в соглашения, приспособив их к новой реальности, что допускает и министр иностранных дел Украины Вадим Пристайко.

Поэтому дискуссия о расширении, ослаблении или даже о полной отмене санкций будет оставаться темой для обсуждения на международной и европейской дипломатической арене. Италия неоднократно высказывалась против санкций, как и Венгрия, Греция, Франция, Кипр, Словакия и Германия. На самом деле правда состоит в том, что Россия нуждается в инвестициях и технологиях ЕС так же, как Евросоюз нуждается в гарантиях стабильного снабжения сырьем.

Санкции, понимаемые как сдерживающий фактор, в большинстве случаев показали свою неэффективность и нанесли серьезный ущерб различным отраслям экономики, оказав негативное воздействие на целые группы незащищенных людей, которые не имеют никакого отношения к кризису. Так что это не произойдет с сегодня на завтра, но думаю, что этот статус-кво не является ни устойчивым, ни выгодным как для Евросоюза, так и для РФ. Требуются дальнейшие шаги вперед и со стороны Москвы, иначе, боюсь, эту ситуацию действительно будет трудно разблокировать в короткие сроки.

— Осенью прошлого года президент Путин обратился ко всем лидерам стран НАТО и других государств с предложением договориться о моратории на развертывание ракет средней и меньшей дальности. Как вы относитесь к данной инициативе, выдвинутой в ситуации, когда США вышли из ДРСМД? Не стоит ли Европе серьезно озаботиться тем, что в сложившейся ситуации риски для континента возрастают многократно?

— Да, я полностью согласен. Баллистическое ядерное оружие – это экзистенциальная угроза глобальной безопасности, которой Европа подвержена в значительно большей степени, чем другие регионы.

Выход США из исторического Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, подписанного Михаилом Горбачевым и Рональдом Рейганом и положившего конец холодной войне, является опасным шагом назад в сдерживании ракетной угрозы и на пути к безопасности и глобальному миру. Однако было бы некорректно обвинять в провале этого договора только Соединенные Штаты: в этом есть ответственность и России, я имею в виду разработку ракет 9M729, которые, по мнению НАТО и США, нарушают лимит в 500 километров максимальной дальности, предписанной договором (В начале 2019 года Вашингтон объявил об одностороннем выходе соглашения из между СССР и США о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, обвинив Россию в его длительном нарушении. В июле 2019 года президент РФ Владимир Путин подписал закон о приостановлении договора. Москва и Вашингтон регулярно обвиняли друг друга в нарушении ДРСМД. Россия неоднократно заявляла, что строго соблюдает свои обязательства по договору. Глава МИД РФ Сергей Лавров говорил, что у Москвы есть весьма серьезные вопросы к США по поводу выполнения договора самими американцами. По его словам, обвинения США о нарушении Москвой ДРСМД голословны, ракета 9М729, которая вызывает у Вашингтона подозрения, была испытана на разрешенную договором дальность. – Прим. ред.). Считаю, что в этой ситуации для сторон было бы более ответственным сесть за стол переговоров и найти решения, которые бы не привели к концу договора.

К сожалению, это может быть лишь началом опасной спирали. Существует серьезный риск того, что новый договор по СНВ не будет действовать до срока своего истечения в 2021 году. Если бы это произошло, не было бы более законных ограничений, связывающих американские и российские ядерные арсеналы.

Возможно, еще большую озабоченность вызывает то, что неспособность достичь соглашения между США и Россией может создать опасный прецедент в отношении Договора о нераспространении ядерного оружия, пятилетняя ревизия которого будет обсуждаться в этом году. Существует опасность того, что государства-участники договора могут посчитать две державы, нарушающими статью VI (она обязывает "вести переговоры в духе доброй воли"), и, в свою очередь, выйти из договора.

ЕС полностью отдает себе отчет в том, какие последствия имела бы новая гонка ядерных вооружений для континента. У Европы уже есть опыт существования в качестве поля боя, на котором другие сверхдержавы бросают друг другу вызов, поэтому мы работаем над позицией ЕП с тем, чтобы представить сильную и сплоченную европейскую позицию.

Прежде всего в наших интересах обеспечить вступление в силу Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, которое представляет собой единственный возможный шаг в направлении глобального ядерного разоружения. Для вступления в силу этого договора необходима ратификация со стороны Китая, Египта, Ирана, Израиля и США, а также подписание и ратификация Северной Кореей, Индией и Пакистаном. Он сделал бы невозможным испытание новых ядерных вооружений, заморозив состояние технологического развития ядерных арсеналов, не давая новым государствам заполучить этот тип оружия, а также снижая потенциал существующих арсеналов, который сохраняется в том числе и благодаря периодическим испытательным взрывам. Речь идет, безусловно, о цели, которую исключительно трудно достичь, однако думаю, что важно всегда быть очень амбициозными и обсуждать эти темы в многостороннем плане, вовлекая в это максимально большое количество стран.

— Последнее развитие событий на Ближнем Востоке не дает серьезных оснований для оптимизма. По понятным геополитическим и историческим причинам для Италии особенно важна ситуация в Ливии. Как вы видите перспективы урегулирования этого острого конфликта? Что может и намерен сделать для этого ЕС? И как вы оцениваете роль России в разрешении ливийского кризиса?

— Ливийская ситуация исключительно сложна и оказывает воздействие на региональную стабильность и на весь Евросоюз. Мы часто говорим, что решение может быть только политическим, а не военным. Понимаю, что иногда это может звучать как слоган, но речь идет о местной реальности, как это очевидно после многих лет столкновений, в результате которых не появился и не мог появиться настоящий победитель.

Разрешение конфликта должно обязательно исходить из желания сторон сесть за стол переговоров под патронатом ООН, чтобы найти политическое решение этого кризиса. Первым шагом на этих переговорах должно стать прекращение огня посредством механизмов, которые, в отличие от прошлого, гарантировали бы его исполнение. Исключительно важно, чтобы стороны встречались в формате 5+5 в Женеве и прежде всего признали необходимость прекращения огня.

С европейской точки зрения то, что мы можем сделать, это сохранить монолитную позицию, единство намерений и поддержать высокого представителя, специального посланника и процесс ООН, используя имеющиеся дипломатические средства, чтобы оказать давление на всех третьих участников с тем, чтобы они прекратили подпитывать ливийский конфликт, предоставляя оружие и людей.

Операция IRINI, запущенная ЕС, чтобы имплементировать эмбарго на оружие, решение о котором было принято ООН, является важным шагом в этом направлении, но необходимо отдавать себе отчет, что она не будет решающей. Морская блокада, как бы она ни была важна и хорошо осуществлена, действительно не исключает возможности поставок вооружений по другим каналам, например, по воздуху или по земле. Вот по этой причине и остается существенным политический процесс. Сказав это, я более чем уверен, что командующий операцией адмирал Фабио Агостини сделает прекрасную работу, благодаря известному во всем мире совершенству ВМС Италии, которое уже было продемонстрировано адмиралом Энрико Кредендино, командовавшим предыдущей операцией "София".

Что касается России, скажу очевидную вещь: необходимо вовлечь ее в процесс. Если верно, что переговоры должны вестись между двумя сторонами, то так же верно, что нельзя реалистически думать о решении, которое бы не учитывало роль различных участников, присутствующих на месте. Европейские усилия должны состоять в том, чтобы убедить всех этих участников поддерживать процесс нейтральным образом, а не того или иного из противников.

Принимать близко к сердцу будущее ливийского народа для всех вовлеченных региональных и глобальных держав, какими бы ни были их симпатии, означает необходимость, более того, политический и моральный долг — дать понять всем противоборствующим группировкам, что военная победа не устойчива. Она оставила бы неразрешенными те глубокие проблемы, которые мешают примирению национального ливийского сообщества и восстановлению государственной сущности, способной выполнять свои функции. Замена одной группировки на другую, одной сильной личности на другую в лучшем случае приведет к воссозданию аналогичного кризиса через несколько лет. В худшем же случае она доведет эти измученные территории до состояния перманентной нестабильности, подпитывая и так значительную слабость макрорегиона Сахель, который сам по себе уже является субъектом не только климатической, но и политической эрозии и пронизан нелегальным траффиком и неконтролируемыми потоками.

— Еще одной острой проблемой на Ближнем Востоке по-прежнему остается Сирия. В этой стране, в частности в провинции Идлиб, по-прежнему не прекращаются боевые действия. Москва поддерживает идею о проведении встречи в стамбульском формате (Россия, Турция, Германия, Франция) по сирийскому урегулированию. Есть ли у EC единая позиция по данной проблеме?

— Позиция ЕС была изложена 1 марта в заявлении Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности и подтверждена Советом по иностранным делам 6 марта. Ясно, что и в этом контексте государства-члены должны делать все, чтобы поддержать европейское единство намерений и выполнить свою часть, как это, кстати, указано в заявлении.

В настоящее время раздираемая войной Сирия борется с распространением COVID-19, и в том числе благодаря дипломатической работе Кремля, силы Башара Асада не нарушили прекращение огня в Идлибе.

Кроме того, похоже, со стороны Турции обнаруживается большее стремление к сотрудничеству. Уже в течение многих дней турецкие вооруженные силы пытаются уничтожить членов сирийского крыла "Аль-Каиды"*, которые блокируют автотрассу М4 Латакия-Алеппо. Это делается, чтобы позволить выполнение совместного с Россией патрулирования по маршруту, который установлен соглашением, достигнутым 5 марта в Москве.

С другой стороны, в конфликте, кажется, открывается новая тревожная глава. Все более агрессивная Турция посредством операции "Весенний щит" публично выразила намерение начать сражаться с Ираном в так называемом Сираке, где ее интересы совпадают с интересами Израиля, который в последние недели активизировал свои рейды в центральной и южной Сирии против иранских позиций и баз или отрядов, которые считаются близкими к Ирану.

Спустя девять лет после начала конфликта мир в Сирии все еще кажется невозможным. Считаю, что большая часть ответственности коренится также в поведении Анкары и ее геополитических амбициях, которые дестабилизируют весь Средиземноморский бассейн. Поэтому я считаю основополагающим как можно скорее возобновить диалог между Россией, Турцией и ЕС.

Мне бы лично хотелось, чтобы на будущих встречах по Сирии был бы также Европейский союз. Не сомневаюсь, что Германия и Франция донесут согласованное на уровне ЕС послание, но считаю, что если мы действительно намереваемся иметь более геополитическую Европейскую комиссию и Евросоюз с большей стратегической автономией, пришло время для ЕС взять на себя большую ответственность и более активно участвовать в процессе.

— Италия давно пытается внести изменения в миграционную политику ЕС. Кое-что на этом направлении Риму удалось сделать. Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в этой области? Сможет ли ЕС выработать общую и эффективную политику по проблеме миграции?

— Европа может и должна найти общую линию, которая будет эффективной в управлении миграционными потоками и в то же время будет гарантировать соблюдение международных нормативных предписаний, касающихся гуманитарных чрезвычайных ситуаций.

Прежде всего необходимо сделать это быстро, учитывая новые вызовы, как, например, использование в собственных целях мигрантов, осуществляемое Турцией в последние месяцы, и другие предполагаемые вызовы ближайшего будущего. На Африканском континенте в ближайшие годы произойдет беспрецедентный демографический бум, который будет сопровождаться повышением температуры по причине глобального потепления и, вероятно, острым продовольственным кризисом, если не удастся сдержать угрозу саранчи, которая уже пожирает часть континента.

Европейский союз не готов управлять этими вызовами, а политика сдерживания терпит неудачу, причем за это платится высокая цена в человеческом, политическом и экономическом плане.

Уже многие годы говорится о конкретных мерах, которые затем не принимаются. О надежных и законных маршрутах для тех, кто ищет спасения в Европе, о быстрых и эффективных механизмах для обеспечения высадки и распределения людей, спасенных в море, об усилении программ гуманитарного приема и воссоединения семей и о пересмотре положений Дублинского регламента, касающихся рассмотрения запросов на предоставление убежища. Надеюсь, что эти темы вновь станут приоритетными в ЕС и наконец будут рассмотрены с надлежащей серьезностью.

Наше "Движение 5 звезд" всегда боролось за Европу в этом направлении и не безрезультатно. Председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен лично взяла перед нами обязательство работать над пересмотром Дублинской системы в духе солидарности. Мы будем добиваться выполнения этого обещания.

* Запрещенная в России террористическая группировка

Евросоюз. Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > ria.ru, 29 апреля 2020 > № 3368750 Фабио Массимо Касталдо

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в рамках заседания круглого стола с участниками Клуба поддержки публичной дипломатии им. А.М.Горчакова в формате видеоконференции, Москва, 21 апреля 2020 года

Признателен Фонду поддержки публичной дипломатии им. А.М.Горчакова, пригласившему меня принять участие в дискуссии, которая, как я понимаю, открывает цикл лекций, которые Фонд будет проводить в режиме онлайн.

Жизнь заставляет искать креативные пути продолжения дискуссий о будущем человечества. В этих нынешних условиях они, как никогда, актуальны.

Коронавирусная инфекция, которая стала серьезнейшим испытанием для всех государств, многих международных организаций, конечно же, должна побуждать нас к осмыслению происходящего в мире, а также к осмыслению того как дальше жить, куда двигаться, чтобы обеспечить мирное, безопасное и стабильное будущее всего человечества.

Уже давно стало понятно, и пандемия это подтвердила предельно обостренно, что мы живем в мире, который взаимозависим, взаимосвязан. В условиях свободного перемещения людей, капиталов, услуг и товаров по всей планете, также свободно перемещаются и угрозы, среди которых нам хорошо стал уже известным терроризм, наркотрафик, другие формы организованной преступности, угроза распространения оружия массового уничтожения, а теперь еще и угроза пандемии, которая не знает границ, от которой невозможно отгородиться.

Понятно, что в таких условиях необходимы коллективные подходы к выстраиванию международных отношений. Концепции и практики гегемонизма, доминирования абсолютно не уместны в XXI веке. Мир уверенно движется по пути формирования новой, более справедливой и демократичной системы международных отношений, по пути формирования полицентричной архитектуры мироустройства. Это происходит не искусственно, а путем естественного подъема целого ряда экономик, финансовых центров. А вслед за экономическим и финансовым влиянием, конечно же, приходит влияние в сфере международной политики. Такие процессы мы наблюдаем, прежде всего, в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), Латинской Америке, но также и в Африке, с развитием и освоением ресурсов которой многие связывают будущее человечества на очень длительный исторический период. Страны, которые таким образом поднимаются сегодня, укрепляют свои национальные экономики, финансовые возможности, они, конечно же, проводят самостоятельную, национально ориентированную внешнюю политику. И надо признать, что многие из них добиваются весьма позитивных, впечатляющих результатов.

Попытки затормозить этот процесс, которые мы наблюдаем, конечно же, обречены в историческом плане. Понятно, что страны, которые почти половину тысячелетия «заказывали музыку» в международных делах, а сейчас видят новых достаточно серьезных и все более укрепляющихся конкурентов, хотят сохранить свои привилегированные позиции. В ход идут различные инструменты не вполне, порой, чистоплотные. Подчеркну еще раз, все равно исторически попытки затормозить объективный процесс формирования многополярной системы обречены. Понимание этого проявляется в целом ряде случаев, в том числе, в том как сформировалась и как функционирует «Группа двадцати», где представлены страны «Группы семи» и страны БРИКС, без взаимодействия которых, без достижения консенсуса между которыми, очень трудно решать любые мало-мальски серьезные проблемы в мировой экономике, мировых финансах и, по большому счету, в мировой политике.

На принципах консенсуса работают и другие объединения, в которых участвует Российская Федерация. В частности, упомяну ШОС, интеграционные объединения на постсоветском пространстве – Евразийский экономический союз (ЕАЭС), ОДКБ, СНГ.

Я исхожу из того, что нынешняя кризисная ситуация, связанная с коронавирусной инфекцией, заставляет нас более серьезно и, наверное, более оперативно рассматривать те решения, которые по разным причинам международные игроки откладывали «на потом». В частности, имею в виду гуманитарные аспекты развития человечества. Колоссальный ущерб населению целого ряда государств наносят односторонние и нелегитимные санкции, а также санкции, которые принимались в обход СБ ООН. Прежде всего, имею в виду такие страны, как Иран, Сирия, КНДР, другие государства, которые стали объектом незаконных, односторонних санкций Запада. Даже сейчас, когда они остро нуждаются в оборудовании, медикаментах, в средствах специальной защиты для борьбы с пандемией, они не могут этого получить, потому что западные страны, прежде всего, США категорически отказываются откликаться на предложения объявить гуманитарную паузу, сделать исключение из любых санкций для поставок товаров, необходимых для борьбы с пандемией. Это все прискорбно. Напомню, что соответствующий призыв сделал Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш, с аналогичным призывом выступила Верховный комиссар ООН по правам человека М.Бачелет. Президент Российской Федерации В.В.Путин на проходившем в режиме онлайн саммите «Группы двадцати», выдвинул инициативу создания своего рода «зеленых коридоров», которые были бы свободны от торговых войн и санкций, для того, чтобы поставлять в нуждающиеся страны медикаменты, продовольствие, соответствующее оборудование и технологии.

Перед тем как мы перейдем к интерактивной части нашего общения. Хотел бы напомнить один принципиальный, концептуальный вопрос, который мы заостряем в последнее время. Я имею в виду, тенденцию в действиях наших западных партнеров к тому, чтобы пореже упоминать международное право, а то и вообще убрать это словосочетание из лексикона. Вместо устоявшегося термина «международное право» они стараются использовать новую формулу «порядок, основанный на правилах». Мы видим, как это концепция обретает плоть и реализуется в практических действиях наших западных партнеров в том, что касается перенесения за пределы ООН, за рамки универсальных, многосторонних институтов тех вопросов, по которым Запад хочет отстаивать исключительно только свою точку зрения и не хочет договариваться.

Обратите внимание, как только в устоявшихся и общепризнанных механизмах появляется проблема, по которой Запад встречает сопротивление, он уже во многих случаях перестает искать консенсус, он просто выносит эту проблему и тему за рамки многосторонних структур. Я имею в виду и то, что происходит в ОЗХО, и попытки голосованием менять консенсусные конвенциональные документы и многое другое. Мы, конечно, будем отстаивать универсальные институты, которые являются ооноцентричными и всю систему международных связей, которая сложилась на базе Устава ООН. Принципы, заложенные в этом Уставе, прежде всего, суверенное равенство государств, невмешательство во внутренние дела друг друга, мирное урегулирование споров, все они абсолютно сохраняют и даже повышают свое значение в современных условиях.

Мы в этом году отмечаем 75-летие Победы во Второй мировой войне и 75-летие образования ООН. Я думаю, что это хороший повод для того, чтобы мы все сплотились и сконцентрировались на укреплении универсальных механизмов, не пытались бы создавать ущербные структуры, которые будут пытаться подменять многостороннюю дипломатию различными терминами, такими как «порядок, основанный на правилах» или сейчас изобретенное выражение «союз в поддержку мультилатерализма», то есть в поддержку многосторонности.

Те, кто хочет поддерживать многосторонность, должны признать, что подлинная и единственно верная многосторонность воплощена в ООН, которая обладает уникальной легитимностью. Поэтому поборники многосторонности должны приходить в ООН и там договариваться со всеми остальными государствами, а не пытаться вынести острые темы для того, чтобы договариваться по ним в узком кругу «единомышленников», а всем остальным потом навязывать это как универсальное и абсолютно безальтернативное мнение.

Вот что нас беспокоит. Я очень признателен, что у нас есть сегодня возможность поговорить на эти темы. Мы всегда стараемся слышать и учитывать в нашей работе те оценки, которые высказывают российские и зарубежные эксперты и политологи.

Спасибо большое за внимание. Я готов к дальнейшей работе.

Вопрос: В связи с тем, что было в Ливии. Уже давным-давно любой объективный человек признал, что именно благодаря помощи Российской Федерации получилось спасти не только легитимное правительство Сирии, но страну как таковую. Помимо Сирии, в регионе есть еще одна горячая, тревожная точка - это Ливия. Как Вы думаете, есть ли возможность, чтобы Россия стала инициатором подобной инициативы по конкретному, эффективному урегулированию ситуации в Ливии, создавая международную коалицию, допустим, с Египтом, с Италией, с другими странами, находящимися в этом регионе?

C.В.Лавров: Мы абсолютно открыты для того, чтобы наладить честное, сбалансированное взаимодействие по любому кризисному вопросу, включая взаимодействие по урегулированию конфликта в Ливии. Вы знаете как этот конфликт начинался, когда западные наши коллеги - страны НАТО - грубейшим образом злоупотребили резолюцией СБ ООН. Резолюция принималась в 2011 г. и предусматривала введение бесполетной зоны над Ливией, что подразумевало одну конкретную вещь, что эта резолюция и объясняла: авиация военно-воздушных сил полковника Каддафи не должна была подниматься в воздух. Она и не поднимались. И для того, чтобы обеспечивать режим бесполетной зоны, все заинтересованные страны были уполномочены Советом Безопасности для того, чтобы принимать все необходимые меры, чтобы ВВС Кадафи не летали. Они и не летали, но Запад, я считаю, весьма грубо, беспардонно поднял авиацию НАТО и стал бомбить армию Каддафи на земле, по сути дела выступив на стороне экстремистов (а их там было большинство), которые взяли курс на свержение режима. После этого Ливия превратилась в «черную дыру». В черную Африку, в Африку южнее Сахары и Сахаро-Сахельский район хлынули потоки контрабанды оружия, потоки боевиков, наркотиков. Многие террористические проявления, которые с тех пор в Африке укрепились достаточно прочно, связаны именно с тем периодом. А на север через Ливию хлынули потоки нелегальных мигрантов, от которых Европа до сих пор страдает и решает эту проблему достаточно сложно. Что делать сейчас… Я это говорю не для того, чтобы мы постоянно возвращались к вопросу о том, кто виноват. Вопрос что делать - не менее важен, и здесь у нас есть с итальянскими нашими коллегами, со многими другими европейскими странами и со странами региона достаточно хорошее понимание. Понимание заключается в том, что военного решения у этого конфликта нет, что нужно договариваться, и Россия вместе с целым рядом других государств, включая Турцию, Египет, ОАЭ, Катар, предпринимает усилия для того, чтобы такой политический диалог запустить. Напомню, что мы активно поддерживали деятельность специального представителя ООН по Ливийскому урегулированию, когда Гасан Саламе был на этом посту. Мы старались оказывать содействие процессу и через собственные инициативы, когда мы поддержали Берлинский процесс, постарались помочь успеху Берлинской конференции, созвав вместе с нашими турецкими коллегами в Москве встречу главных протагонистов ливийского конфликта, имея в виду маршала Хафтара, Ф.Сараджа - главу Президентского совета и Правительства национального единства и А.Салеха - председателя парламента в Тобруке. К сожалению, на этой встрече в Москве мы не смогли подписать никакого документа, но, тем не менее, движение в направлении выработки компромиссов, выработки консенсусов мы задали. Мы сыграли решающую роль в том, чтобы убедить наших немецких коллег не игнорировать ливийские стороны при подготовке Берлинской конференции. Они сначала вообще не хотели звать ни Сараджа, ни Хафтара, никого из ливийцев, и не хотели даже звать соседей Ливии. Мы достаточно активно работали с Берлином, мы убедили их в том, что это было бы ошибкой. Так на Берлинской конференции появились главные протагонисты – Ф.Сарадж и Х.Хафтар. Так там появились и соседи Ливии, включая наших египетских коллег. И наш главный «месседж», как сейчас принято говорить, в ходе Берлинский конференции заключался в том, что мы готовы поддержать любые решения, при понимании, что их поддержат Ф.Сарадж и Х.Хафтар. К сожалению, прямого ответа в ходе берлинских дискуссий мы на этот вопрос не получили, поэтому мы высказались в поддержку тех идей, которые были сформулированы в Берлине, но конечно же сказали, что их нужно, прежде всего, не навязать, а убедить стороны согласиться с этими подходами. К сожалению, в очередной раз были правы, потому что сейчас, в очередной раз буксует выполнение решений Берлинской конференции, боевые действия возобновились. Мы выступаем с одной простой инициативой: давайте опять продолжать политический процесс. Г.Саламе, который был активным, если не главным мотором Берлинского процесса, попросил освободить его от обязанностей Спецпредставителя Генерального секретаря. Сейчас обязанности спецпредставителя ООН по Ливии исполняет американка С.Уильямс, она была заместительницей Г.Саламе. Я считаю, что необходимо как можно скорее назначить постоянно действующего спецпредставителя, который, по нашему убеждению, должен быть из африканской страны, из страны, которая находится в общем регионе с Ливией. Сейчас Европейский Союз решил помогать отслеживать соблюдение эмбарго на поставки вооружений в Ливию. Это благородное дело, но все-таки не раз мы уже говорили нашим европейским друзьям за последние несколько месяцев - я и с Ж.Боррелем разговаривал, и с Х.Маасом, и Л.Ди Майо. Мне кажется, что Евросоюз обязан прийти в Совет Безопасности и сказать: «Совет Безопасности объявил оружейное эмбарго, его нужно выполнять. Мы, Европейский Союз, хотим осуществить еще одну спецоперацию по контролю за соблюдением эмбарго. Она содержит в себе такие-то и такие-то компоненты. Просим Совет Безопасности поддержать наш подход». То обстоятельство, что Евросоюз всячески уклоняется от того, чтобы представить свои идеи в Совбезе ООН наводит, конечно, на вопросы о причинах такой позиции. Надеюсь, что нам в самое ближайшее время эти причины раскроют. Еще раз подчеркну, обобщая свое достаточно пространное заявление, что мы за то, чтобы создать площадку, на которой все внешние игроки будут убеждать ливийские стороны договариваться. Попытки ставить то на один, то на другой лагерь мы наблюдали в прошлом. С самого начала усилий ООН по ливийскому урегулированию мы поддерживали контакты буквально со всеми ливийскими сторонами. Все они бывали в России, мы встречались с каждым из этих политических деятелей на различных многосторонних площадках и сейчас мы с удовлетворением отмечаем, что те наши партнеры, которые на начальных этапах пытались делать ставку на ту или иную ливийскую сторону, сейчас все таки понимают, что гораздо продуктивнее заставить их сесть за стол переговоров и договариваться. Вот, собственно, что я считаю необходимым сейчас всем нам делать по ливийскому кризису.

Вопрос: Как Вы отметили, с начала 2020 г. мы наблюдаем на глобальном уровне ситуацию идеального шторма. Как вы оцениваете влияние этих трендов, в целом, на страны ЕАЭС и в частности, на Казахстан и Россию, и что нам нужно совместно предпринимать по этому поводу?

С.В.Лавров: Убежден, что страны на постсоветском пространстве могут с наименьшими потерями пройти нынешние времена только вместе. Так получилось, что кризис разразился в момент, когда мы должны были сделать, я убежден, что это еще произойдет, очень важные, новые качественные шаги в развитии евразийской интеграции, где у нас уже обеспечена свобода передвижения людей, товаров, услуг, капиталов, и где запланировано на следующих этапах дополнительное снятие остающихся барьеров, включая выход на единый энергетический рынок через пару лет. Я думаю, что все эти планы полностью сохраняют свою силу – это было подтверждено на недавнем онлайн саммите стран-членов ЕАЭС. Готовятся также встречи в онлайн режиме на уровне глав правительств, отраслевых министров. Мое убеждение, нам нужно обязательно укреплять коллективные, многосторонние институты. Это касается и Евразийского банка развития и Евразийского фонда соответствующего, которые действуют, которые существуют и решают немало очень важных проблем для стран-членов. Так что у меня здесь никаких откровений, которые стали бы сюрпризом, нет. Кропотливая работа по укреплению совместных институтов. И конечно же, нам нужно учитывать опыт других интеграционных объединений, которые начали работать гораздо раньше, чем ЕАЭС, имею в виду, прежде всего, ЕС. Европейский Союз сейчас переживает, как и все мы, очень непростые времена, но этот кризис совпал с обострением дискуссий внутри ЕС об оптимальном соотношении между функционированием наднациональных органов и ответственностью национальных правительств. Это очень важная проблема, мы видим, как остро она обсуждается между Брюсселем и целым рядом столиц, в том числе в связи с теми полномочиями, которыми должны обладать национальные правительства, теми полномочиями, которые будут или уже делегированы центральным, наднациональным структурам. Конечно, мы это тоже обсуждаем в ЕАЭС. Здесь надо всегда извлекать из кризиса какие-то уроки, которые будут полезны на будущее, и то, как эти вопросы будут решаться в ЕС, для нас будет весьма полезно, чтобы выбрать пути решения соответствующих задач внутри ЕАЭС.

Вопрос: Как Вы знаете, в Польше есть мнение, что это очень хорошо, что отношения между Россией и ЕС плохие. Считаете ли Вы, что во время кризиса после пандемии, эти отношения, прежде всего экономические, нормализуются? Если да, будут ли польские власти пытаться замедлить такую нормализацию? Или Варшава в такой ситуации решит, что экономика важнее политики?

С.В.Лавров: Спасибо, очень интересный вопрос.

Вы сказали, что в Польше есть люди, которые считают, что это хорошо, когда между Россией и ЕС плохие отношения. Могу Вас уверить, что в России есть люди, которые радуются тому, что отношения между Польшей и ЕС тоже не очень хорошие. Если мы будем всегда искать вещи, которые можно использовать для злорадства, тогда мы будем заниматься не политикой, а политиканством и удовлетворением собственных или чьих-то амбиций.

Прекрасно помню времена, когда я пришел на должность министра иностранных дел. У нас с Польшей всегда были непростые исторические отношения, но в тот период у нас с ней, наверное, было столько механизмов для сотрудничества, сколько едва ли у нас есть с какой-либо другой европейской страной. У нас был Комитет по стратегии развития российско-польского сотрудничества, который возглавляли министры иностранных дел с участием заместителей министров экономики, финансов, торговли, культуры. Была группа по сложным вопросам, где историки собирались и честно обсуждали печальные или наоборот неплохие страницы прошлого польского и российского народов. Более того, какие-то ростки этих отношений сохраняются до сих пор. Не так давно, уже точно после 2014 года, был выпущен российско-польский учебник по периоду столетней давности, но тем не менее. Там был целый ряд совместных статей. По тем статьям, где оценки расходились, были опубликованы два мнения - польское и российское. Это гораздо лучше, чем обвинять друг друга через микрофоны и не иметь возможности общаться. У нас была совместная награда министров иностранных дел России и Польши для деятелей культуры. Помню, вместе с Министром иностранных дел Польши Р.Сикорским мы награждали Б.Брыльску и В.Ерофеева. Это было в Варшаве. Была очень теплая церемония. Много, что было полезного. Все это сейчас «заморожено», в том числе и режим безвизового передвижения между Калининградской областью и соседними воеводствами Польши. Я считаю, это печальным фактом. Если уж все мы (а польское руководство, по-моему, тоже за это выступает) поддерживаем контакты между людьми, открытость обществ, то как можно закрывать безвизовое передвижение? Там ссылаются на то, что оно было во многом связано с коммерческими интересами: кто-то покупал где-то подешевле, продавал у себя потом подороже. Но люди все равно общались.

Насчет того, как нам выходить из этой ситуации, Евросоюз - мы видим это и слышим, об этом заявляется публично - все больше приближается к моменту, когда надо будет решать пересматривать «пять принципов», которые Ф.Могерини изобрела для отношений с Россией, или оставить их как есть. Я знаю, что Польша выступает за их сохранение. Многие другие страны тоже высказываются в пользу того, чтобы не делать никаких подвижек. Целый ряд других членов ЕС считает, что нужно все-таки посмотреть на эту ситуацию открытыми глазами, прежде всего, исходя из интересов народов Евросоюза, экономики стран ЕС. Мы будем готовы разговаривать с Европейским союзом при любых обстоятельствах. Собственно, делаем это и сейчас. Просто «пять принципов» используются некоторыми странами для того, чтобы блокировать возобновление работы секторальных диалогов, которых у нас было более двадцати: энергетика, культура, права человека, транспорт, здравоохранение, финансы. У нас было два ежегодных саммита. Был Постоянный совет партнерства (существует сейчас формально), в рамках которого должны были рассматриваться оценки выполнения договоренностей по всему фронту отношений. Все это сейчас «заморожено». Нас сейчас обвиняют, в том числе польские коллеги, что Россия пытается подорвать авторитет ЕС и вместо того, чтобы разговаривать с Брюсселем, разговаривает со столицами стран-членов - Римом, Парижем, Будапештом. Это не то чтобы наш злой умысел, так сложились обстоятельства. Если Брюссель «заморозил» все каналы, а столицы стран-членов выступают за развитие двусторонних отношений, то, конечно, мы будем откликаться.

Очень надеюсь, что с нашими польскими соседями и, не побоюсь этого слова, друзьями (у меня много друзей в Польше) мы тоже преодолеем нынешний период, и попытки искусственно создавать поводы для разъединения наших народов не возобладают. Уверяю Вас, что в нас вы найдете самый позитивный отклик на любые предложения, которые будут деидеологизированы и будут опираться на сегодняшний коренной интерес граждан Польши и России.

Вопрос: Как Вы знаете, в США уже несколько месяцев ведутся дебаты о возможном выходе из Договора по открытому небу (ДОН). Предполагается, что может быть уже в сентябре последует официальное заявление со стороны США. Как Вы считаете, готова ли Россия остаться участником Договора в случае выхода США? Если да, то при каких условиях это возможно? Могут ли на это решение повлиять европейские партнеры по Договору?

С.В.Лавров: Этот вопрос становится весьма актуальным, учитывая сроки, о которых Вы упомянули. Эксперты, следящие за развитием ситуации, считают, что решение в Вашингтоне уже принято. Полагаем, что в этих оценках есть существенная доля правды. Мы делаем примерно такие же выводы, исходя из наших контактов с американцами, другими членами НАТО и ДОН. Как и в случае с Договором о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) и с Договором по открытому небу американцы начинают уже активнейшим образом (и делают это давно) продвигать тезис о том, что Россия его нарушает. Хотя с фактами здесь, как и в случае с ДРСМД, у американцев плоховато. Не буду вдаваться в детали, если Вы следите за этим вопросом, то знаете компромиссы, которые были достигнуты в отношении главной претензии, которую предъявлял нам Запад. Имею в виду полеты над российской территорией вблизи границ с Абхазией и Южной Осетией. Мы были готовы урегулировать эти претензии при понимании, что Грузия также откроет свое небо для таких полетов. Тогда мы открыли бы районы над территорией Российской Федерации, прилегающие к Абхазии и Южной Осетии. Такой компромисс был достигнут, потом грузинская сторона от него отказалась и сказала, что не будет разрешать нашим инспекторам летать над своей территорией. Вот, единственная реальная претензия, которая сохраняется искусственно. Можно было давным-давно об этом договориться, как собственно мы и сделали. Но наши коллеги не сдержали своего слова.

Кстати, аналогичный прием американцы используют и в отношении Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Хотя они официально заявили, что не будут его ратифицировать, но, тем не менее, пытаются использовать его положения, чтобы обвинять нас и с недавнего времени Китай в том, что мы нарушаем ДВЗЯИ. Какова цель? Как я понимаю, та же, что и в случае с ДРСМД. Только с ДРСМД нужно было оправдать выход из этого Договора, а в случае с ДВЗЯИ надо оправдать, почему американцы категорически и уже официально заявили, что не будут к нему присоединяться. То же самое и с Договором по открытому небу. У нынешней Администрации США концептуально, принципиально есть неприятие каких-либо видов контроля над американской военной деятельностью. Особенно, когда такой контроль осуществляется на или над территорией США.

Последуют ли другие страны за американцами? Я сомневаюсь. Мне кажется, европейцы понимают, что ДОН имеет добавленную стоимость как инструмент доверия, предсказуемости, транспарентности. В качестве такового мы его рассматриваем. Наша реакция на потенциальные решения Вашингтона будет зависеть от того, как это решение будет сформулировано, что оно конкретно будет означать. Конечно, мы будем смотреть на то, последует ли кто-то из натовских союзников за Вашингтоном, потому что от этого будет зависеть та самая добавленная стоимость, которую сейчас имеет Договор. Но насколько она будет сохраняться в свете американских планов, мы должны будем просто посмотреть.

Вопрос: Как показывает жизнь в последние годы уровень поддержки ЕАЭС населением Киргизии неуклонно падает, растет критика, в частности относительно свободы передвижения товаров и финансов. Россия помогает нашим трудовым мигрантам, но наряду с этим именно слабая работа нашего национального руководства стала предметом такой критики и причиной скептицизма населения Киргизии относительно перспектив ЕАЭС. Как Вы думаете, не пора ли внести коррективы в политику России на пространстве ближнего зарубежья, в частности Центральной Азии?

С.В.Лавров: Коррективы в какую сторону?

Вопрос: В сторону интенсификации работы с политическими группами, силами.

С.В.Лавров: Прекрасно понимаем значение отношений с нашими соседями в Центральной Азии, в Закавказье, на европейском участке СНГ. Мы видим, как в этих же регионах, в том числе в Центральной Азии, начинают повышать свою активность США, ЕС, Япония, КНР, Турция. Сложились форматы «пять плюс один», где пять - это центральноазиатские государства, а один - это либо США, либо Япония, либо Евросоюз. Мы как Российская Федерация предложили такой формат. Наши центральноазиатские друзья активно это поддержали. Провели уже две встречи. Казалось бы, зачем нам лишние формы и форматы, когда у нас есть СНГ, ЕАЭС, ШОС, ОДКБ? Но ни одна из этих структур не позволяет России напрямую общаться и разговаривать со всеми пятью центральноазиатскими странами. Я думаю, такое неформальное объединение «пять плюс один» (Центральная Азия плюс Россия) будет полезно. Провели уже две встречи министров иностранных дел в таком формате.

Что касается ЕАЭС и насколько оно отвечает чаяниям стран-участниц. Вы знаете, что немало критики звучит в адрес ЕАЭС. Наши белорусские соседи продвигают такие критические подходы. ЕАЭС – достаточно молодое объединение. Если сравнить его с ЕС, то на порядок моложе. Конечно, мы стараемся использовать позитивный опыт ЕС и учитывать ошибки, которые делались в процессе интеграции, но никогда опыта наших иностранных коллег не будет достаточно для того, чтобы мы решали все вопросы в ЕАЭС. Мы постепенно движемся к формированию общих рынков, в том числе общих рынков энергии – это один из ключевых, этапных, качественных периодов, который будет наступать в наших отношениях. Посмотрите объективно на те выгоды, которые сейчас существуют, не «поддавайтесь искушению» принимать это как данность. Трудовые мигранты работали и до ЕАЭС – ничего страшного не происходило. Периодически накапливались проблемы, объявлялась амнистия для трудовых мигрантов, как это было не один раз, в том числе недавно.

Причем здесь ЕАЭС? На самом деле ЕАЭС легализовал эту ситуацию и позволяет извлекать выгоду из свободного передвижения трудовых ресурсов на абсолютно прочной правовой основе. Мы оказывали существенное содействие Киргизии на создание инфраструктуры, необходимой для обеспечения свободного передвижения товаров, капиталов, услуг и рабочей силы, регулярно поддерживаем в гуманитарном плане, в том числе оказываем содействие для поддержания бюджета страны. Нет предела совершенству. Но если в Киргизии распространяется мнение о том, что надо что-то менять, я не исключаю, что это отражение соревновательного процесса, конкуренции за Центральную Азию, в которую активно вступили наши западные коллеги. Мы считаем, что такая конкуренция контрпродуктивна. Гораздо лучше сотрудничать, чтобы помогать центральноазиатским странам, в том числе Киргизии, Таджикистану, которые в этом особенно нуждаются, помогать развивать экономику, создавать устойчивость в народном хозяйстве. Мы к этому готовы. К сожалению, не готовы наши западные коллеги. Когда ЕС выдвинул свою центральноазиатскую стратегию, в ней вообще не упоминалось ни о ШОС, ни о ЕАЭС, ни об СНГ – структурах, в которых центральноазиатские страны так или иначе участвуют. Они были упомянуты по касательной в качестве предостережения - что нужно следить, чтобы ЕАЭС, ШОС, ОДКБ и т.д. не сильно мешали ЕС работать с Центральной Азией. Точно также как программа «Восточное партнерство» для Закавказских и европейских стран на пространстве СНГ, которую выдвинул ЕС, была нацелена на конкуренцию, на сдерживание России на соответствующих территориях.

Если в Киргизии под воздействием такого рода программ и концепций назревает мнение, что нужно что-то менять в отношениях с Россией, наверное, все-таки не буду соглашаться с необходимостью учитывать воздействие идей подобного рода. Например, мы с Китаем и в рамках ШОС, и в рамках взаимодействия, которое сейчас налаживается между ЕАЭС и проектами Китая по программе «Один пояс – один путь», стараемся объединять наши ресурсы и усилия, чтобы помогать странам Центральной Азии развиваться гармонично в плане своей национальной экономики и с точки зрения превращения национальной экономики в органичную часть всего центральноазиатского экономического комплекса. Сейчас с китайскими и киргизскими коллегами мы разрабатываем общий подход к развитию железнодорожной сети Киргизии. Развитию ее таким образом, чтобы железная дорога не просто превратила страну в транзитный пункт дальше туда на Узбекистан, а проходила по населенным пунктам и помогала создавать параллельные производства и экономические возможности.

Если у Вас, как у человека, который следит за этими настроениями, есть конкретные идеи, как можно было бы скорректировать работу органов ЕАЭС в Киргизии, или есть подсказки о том, как Россия могла бы более эффективно сотрудничать с киргизскими коллегами для развития наших отношений, присылайте, мы с удовольствием их рассмотрим и потом сможем продолжить разговор.

Вопрос: Разрешите поблагодарить Вас за помощь, которую Россия оказывает Сербии в эти сложные времена. 24 апреля с.г. в рамках ООН впервые отмечается Международный день многосторонности и дипломатии во имя мира. Как Вы считаете, сможет ли многосторонность снова стать актуальной в процессе решения вопроса статуса Косово?

С.В.Лавров: Я не знал про этот день. Во вступительном слове я упоминал инициативу развития мультилатерализма, которую выдвинули Германия и Франция. Внимательно слежу за этой инициативой. Если есть решение ГА ООН о том, что надо отмечать день, который символизировал бы поддержку многосторонности и дипломатии во имя мира, очень рад этому обстоятельству. Франко-германская инициатива о формировании группы друзей мультилатерализма развивается вне ООН, тем самым подвергая сомнению универсальный характер Организации. Считаю, что многосторонность воплощена в Уставе ООН. Многосторонность, опирающаяся на принципы суверенного равенства государств, невмешательства и сотрудничества в целях мирного урегулирования споров, - это абсолютное требование сегодняшнего дня.

Спасибо за подсказку, я обязательно наведу справки, как этот день будет отмечаться. Постараемся сделать так, чтобы в будущем он отмечался максимально громко и позволял доносить идеалы многосторонности до всех государств, чтобы мы использовали этот праздник для укрепления ООН, а не для создания конкурирующих келейных механизмов для продвижения сомнительных идей.

Вопрос: В общем объеме внешнеторгового оборота Грузии Россия занимает третье место. Получилось, что отсутствие посольских миссий и торговых представительств стало помехой для объемного движения капиталов, товаров, услуг и трудовых ресурсов между нашими странами. Как Вы думаете, можно ли говорить о нормализации отношений между Россией и Грузией?

С.В.Лавров: Полностью разделяю Вашу заинтересованность в том, чтобы мы развивали сотрудничество с Грузией и делали это максимально широко и с пользой для наших граждан и народов. Не мы были инициаторами разрыва дипломатических отношений. По большому счету сейчас и у нас, и у Вас есть посольства, которые называются секциями интересов. В Тбилиси – Секция интересов при Посольстве Швейцарии, в Москве – Секция интересов Грузии также в швейцарском посольстве в России. Нет послов, есть люди, возглавляющие Секции, как я понимаю, на уровне советника-посланника в обеих странах. Это позволяет поддерживать связи, в том числе не только через швейцарских друзей. Есть и прямые контакты и в Москве, и в Тбилиси. Жизнь берет свое.

Безусловно, если бы это было полноценное посольство, то решение вопросов экономического, торгового взаимодействия, культурных связей, конечно, осуществлялось бы более оперативно и эффективно, поэтому мы будем готовы восстановить дипломатические отношения. Но поскольку не мы были инициаторами их разрыва, наверное, надо будет дождаться, когда грузинские коллеги подойдут к этому вопросу. Торговые представительства тоже предполагают наличие каких-то договоренностей. Не думаю, что открытие торгового представительства резко что-то изменит, добавит каких-то дополнительных преимуществ, но, если нам предложат, мы совершенно точно рассмотрим такую возможность.

Вы упомянули, что Россия - третий партнер Грузии в сфере внешней торговли. Работает ПАО «Газпром» – Грузия получает газ, все это хорошо известные факты. К сожалению, сейчас пока заморожено авиасообщение, но, надеюсь, что мы в ближайшее время сможем эту проблему решить. Для нас главное, чтобы не раздувалась русофобская кампания в Тбилиси. Эксцессы, которые были во время проведения Межпарламентской Ассамблеи Православия, заставили нас серьезно задуматься над проблемой безопасности россиян, хотя и потом грузинская сторона уверяла, что безопасность будет обеспечиваться.

Я внимательно слежу за выступлениями грузинских руководителей, включая Президента страны С.Л.Зурабишвили, которая на днях опять достаточно резко и агрессивно высказывалась о России и о наших целях в регионе. Безусловно, такие агрессивные заявления не способствуют созданию правильной атмосферы в общественном мнении. Когда С.Л.Зурабишвили переехала из Франции и стала Министром иностранных дел Грузии, она приезжала в Москву, а я приезжал в Тбилиси. Именно с ней мы вели и в конце концов успешно завершили переговоры о выводе двух остававшихся военных баз России из Грузии. Эта договоренность впоследствии была одобрена Президентами России и Грузии В.В.Путиным и М.Н.Саакашвили. На основе нашей декларации был подготовлен правовой документ, соглашение с участием наших министерств обороны. Упомяну один интересный момент, который как раз показывает, насколько договороспособны стороны и насколько в то время были реально заинтересованы в сохранении добрых отношений. Повторю: мы вели переговоры о полном выводе российских военных баз из Грузии. Две были выведены по итогам договоренности 1999 г., две оставались. По их поводу на одном из переговорных раундов был поставлен вопрос, и Президент России В.В.Путин принял решение, что если грузинская сторона не хочет сохранять эти базы на своей территории, то нужно договориться об их выводе. Что и было сделано. Частью этой договоренности было обоюдное согласие создать рядом с территорией одной из этих бывших баз российско-грузинский антитеррористический центр. Предполагалось, что там будут работать российские и грузинские специалисты. Это был символ нашего партнерства: мы выводим базы, которые уже утратили свою актуальность для российско-грузинских отношений, но поскольку терроризм - наш общий враг (там Панкисское ущелье и в целом в регионе тогда были неспокойные события) – мы договорились создать такой центр. Все подписали, базы были выведены, а грузинская сторона просто отказалась от своих собственных решений по созданию такого грузино-российского антитеррористического центра. Думаю, что, если бы тогда было проявлено уважение к достигнутым договоренностям, это могло бы изменить дальнейший ход событий. Это было бы жестом, который создавал бы базу для доверия, сотрудничества в очень чувствительной сфере. Это всегда помогает сближению. Будем готовы позитивно откликаться на все конструктивные шаги наших грузинских соседей. Мы в этом искренне заинтересованы.

Вопрос: Глава МИД Азербайджана Э.М.Мамедъяров заявил, что Азербайджан ждет от международного сообщества действенных шагов по выполнению резолюции Совета Безопасности ООН в контексте урегулирования армяно-азербайджанского нагорно-карабахского конфликта. На Ваш взгляд, способны ли соответствующие международные институты, особенно в условиях текущего кризиса, оправдать эти ожидания? Какие механизмы могут привести в рабочий режим принимаемые, но не исполняемые резолюции?

С.В.Лавров: Резолюции, о которых идет речь, – это известные документы. Они принимались в разгар боевых действий и предполагали прежде всего полную остановку боевых действий и переход к урегулированию. Да, в них подтверждалась территориальная целостность Азербайджанской Республики, но в них же содержалось требование остановить войну и перейти к переговорам. С тех пор к переговорам приступали не раз. Были т.н. «договоренности Ки-Уэст» 2001 г. Были и последующие договоренности в разных форматах, достигавшиеся с участием и без участия Карабаха. Сейчас уже устоялся формат переговоров Баку – Ереван – Минская группа ОБСЕ по нагорно-карабахскому урегулированию (НКУ) в лице трех сопредседателей – России, Франции, США – и представитель действующего председателя ОБСЕ. Формат полезный, хороший. Именно в нем воплотилось то самое требование СБ ООН о том, что нужно прекратить войну и начать договариваться.

Есть «Мадридские принципы», а также документы, которые готовились Российской Федерацией в 2010-2011 гг. – т.н. «Казанский документ». Есть проекты, которые были распространены год назад (в апреле прошлого года) на встрече министров иностранных дел России, Армении, Азербайджана с участием сопредседателей в Москве. Они сейчас активно обсуждаются. Эти документы предполагают продвижение к урегулированию на основе поэтапного подхода, предусматривая на первом этапе решение наиболее актуальных проблем – освобождение ряда районов вокруг Нагорного Карабаха и разблокирование транспортных, экономических и прочих коммуникаций.

Убежден, что, когда мы придем к решению о подписании этих документов, это будет важнейший шаг в выполнении резолюций Совета Безопасности ООН, о которых идет речь и которые, повторюсь, требовали прекратить войну и начать договариваться. Договариваться начали. Теперь нужно договориться. Именно этого мы и добиваемся как сопредседатели Минской группы ОБСЕ по НКУ.

Вопрос: Хотелось бы задать вопрос по поводу Шпицбергена, того самого знаменитого Шпицбергенского трактата (Договор о Шпицбергене), подписанного в Париже в 1920 г., и нашего противостояния с Норвегией. Российская позиция понятна, норвежские интересы – тоже. Но помимо России и Норвегии есть еще более 40 стран, которые подписали этот Договор. Сейчас в мировых СМИ существует представление о том, что только Россия противостоит Норвегии. Но недовольных гораздо больше. Есть ли, по Вашему мнению, смысл подключить другие страны и попытаться создать с ними коалицию, учитывая нарушения Договора со стороны Норвегии?

С.В.Лавров: Согласен с Вами. В принципе, мы никогда не сбрасывали со счетов такую возможность. Мы действовали параллельно – и в рамках наших двусторонних отношений с норвежцами, и в рамках формирования коалиции в защиту этого Договора 1920 г.

Как Вы знаете, с норвежцами у нас пока еще не налажен конструктивный диалог. Я несколько раз направлял письма своей коллеге Министру иностранных дел Норвегии И.М.Эриксен Сёрэйде, включая последнее (в феврале с.г.), в котором конкретно, на фактах изложил наши озабоченности, перечислил те статьи Договора, которые, по нашему мнению, должны соблюдаться более аккуратно, предложил провести консультации. То, что наши норвежские коллеги, соседи, которые всегда славились уважением международного права, уходят даже от самой идеи консультаций, не делает их позицию более убедительной.

Не буду вдаваться в детали, но возможность, о которой Вы упомянули, у нас тоже «на карандаше». Ведь среди тех, кто желает поактивнее позащищать этот Договор, есть те, кто делает это просто ради того, чтобы иметь свой собственный интерес на основе прав, закрепленных в Договоре, а есть те, кто не прочь использовать ситуацию между Россией и Норвегией, чтобы выдвигать нас на передний план, а самим ждать исхода этого процесса. Есть и третья категория людей, которым очень хочется, чтобы норвежцы максимально нас ущемляли и в итоге создали условия, при которых мы бы свернули свою деятельность – перестали реализовываться наши туристические проекты, добыча угля трестом «Арктикуголь» в Баренцбурге. Мы это прекрасно понимаем. Весь комплекс этих геополитических игр и задач по сохранению международно-правового режима Шпицбергена мы имеем в виду.

Вопрос: В рамках проекта Союзного государства граждан России и Белоруссии волнует вопрос фактического восстановления пограничного контроля с российской стороны в условиях пандемии. Распространяются слухи о том, что впоследствии между странами может появиться полноценная граница, что является очевидным шагом к дезинтеграции союзников. Каково Ваше мнение по этому поводу?

С.В.Лавров: Оснований для того, чтобы вводить режим границы, мы не видим. Мы заинтересованы в том, чтобы Союзное государство развивалось в полном соответствии с теми принципами, целями и направлениями, которые были заложены в Договоре о создании Союзного государства 1999 г. Среди прочих принципов там есть обязательства сторон создавать равные условия для граждан Белоруссии и России в любой сфере жизнедеятельности – экономике, культуре, правовых отношениях и т.д. По большинству направлений такие равные права были оформлены отдельными соглашениями, договорами. Сейчас остается несколько позиций, по которым еще надо выровнять эти права, в частности, в том, что касается медицинских услуг для россиян на территории Белоруссии (у них пока несколько другие условия), цены на гостиницы. Но это не очень серьезные вопросы. Они наверняка будут решены.

Что касается пересечения границы. Около двух с половиной лет назад, когда наши белорусские соседи в одностороннем порядке ввели безвизовый режим для въезда в Белоруссию граждан порядка 80 государств, это не было согласовано с нами и создало ситуацию, когда без виз в Белоруссию въезжали граждане тех стран, у которых нет безвизового режима с нами. А в отсутствие какого-либо пограничного контроля между Белоруссией и Россией гражданин, который должен получать визу для въезда в Россию по нашему соглашению с его страной гражданства, мог беспрепятственно, а, стало быть, незаконно попасть на территорию Российской Федерации. Именно тогда мы предложили договориться о единой визовой политике России и Белоруссии, чтобы у нас были общие списки тех, кому въезд закрыт, составленные на обоюдной, взаимной основе; общие подходы к предоставлению безвизового режима гражданам соответствующих государств. Такое соглашение мы подготовили. Оно было парафировано в декабре 2018 г. Оно ждет своего подписания уже практически полтора года. Все полномочия нам выдало наше Правительство еще в декабре 2018 г. Думаю, подписание этого соглашения во многом снимет те озабоченности, о которых Вы упомянули, и те последние поводы для тех, кто хотел бы создать полноценно оборудованную границу между нашими странами-участницами Союзного государства.

Думаю, что наши белорусские коллеги в ближайшее время каким-то образом сообщат нам свою позицию, подтвердят готовность подписать то, что было парафировано полтора года назад. По крайней мере, совсем недавно был подписан документ Белоруссии с Европейским союзом (ЕС) об облегчении визового режима, реадмиссии. Это полезное движение. У нас тоже есть такой документ с ЕС. Так что решение той проблемы, о которой Вы говорили, готово уже полтора года. Мы имеем полномочия его подписать. Надеемся, что такие же полномочия сохраняются и у моих белорусских коллег.

Вопрос: Как Вы считаете, в случае полного развала Европейского союза есть ли шанс у нынешних членов ЕС быть принятыми в ЕАЭС?

С.В.Лавров: Евразийский экономический союз (ЕАЭС) открыт для присоединения любой страны, которая разделяет его базовые документы.

Что касается перспектив Европейского союза, я не вижу даже в теории какой-либо ситуации, когда это произойдет.

В этой ситуации самым правильным было бы налаживать контакты между ЕАЭС и ЕС. Такие предложения обсуждались еще в 2015 г. Они продолжают рассматриваться в Брюсселе и сейчас. ЕАЭС в лице Евразийской экономической комиссии (ЕАЭК) несколько раз вносил соответствующие инициативы на рассмотрение Европейской комиссии. Поначалу было просто отрицательное отношение, затем, по мере того, как в Брюсселе осознали, что многие практические функции страны-члены ЕАЭС делегируют на наднациональный уровень, Брюссель стал более открыт к диалогу с ЕАЭК, но пока по таким техническим вопросам, как технические регламенты, регулирование различных отраслей и т.д. Но это уже кое-что. Это такие практические вещи, от которых можно отталкиваться и наращивать взаимодействие. Мы бы были за то, чтобы развивать стратегическое партнерство на всем нашем евразийском континенте.

Евразия – это ведь огромная территория, на которой функционируют ЕС, ЕАЭС, ШОС, огромная часть государств АСЕАН. Здесь же пролегает основная часть китайского проекта «Один пояс, один путь». Поэтому еще в 2016 г., когда в мае в Сочи проходил саммит «Россия-АСЕАН» Президент России В.В.Путин сформулировал там инициативу формирования Большого Евразийского партнерства, которое было бы открыто для стран-участниц всех этих объединений – ЕАЭС, ШОС, АСЕАН, для стран, которые входят в Европейский союз, для самого ЕС.

Располагаясь на огромном общем пространстве Земли, мы все имеем огромные сравнительные преимущества. Странно не использовать эти преимущества, продолжать продвигать сценарий противоборства (а о таких сценариях я уже упоминал – это и Восточное партнерство, и центральноазиатская стратегия ЕС – они конфронтационны). Мы как раз за то, чтобы формировать это Большое Евразийское партнерство, постепенно накапливая те сферы взаимоотношений, где очевидна выгода для всех участников. Думаю, что на этом пути и Евросоюзу станет проще решать свои внутренние проблемы, и ЕАЭС также будет открыт к сотрудничеству в интересах собственных стран-членов.

Вопрос: Вначале Вы сказали про общий энергетический рынок и необходимость совместной борьбы стран ЕАЭС с экономическими последствиями пандемии коронавируса. В этой связи хотел бы поднять вопрос цены на газ. Всем известно, что цена на газ - это не только бизнес, но во многом и политика. Мы в Армении и Белоруссии смотрим, как Россия снижает цены даже задним числом для стран ЕС, например, для Болгарии или для дружественной Республики Молдова сейчас цена ниже, чем для Армении. Возникает вопрос, почему в этой политике Россия не идет на такое снижение цены в первую очередь для стран ЕАЭС, а уже потом для других стран? Это же было бы стимулом для других стран вступать в ЕАЭС, сотрудничать с ЕАЭС, понимая, что от этого идут крупные экономические выгоды.

С.В.Лавров: Вопрос понятен. Я вижу логику, но надо тогда уже быть логичным до конца. Когда цена, которая сейчас есть для Армении, Республики Беларусь была в два-три раза ниже рыночной, это воспринималось как данность, и никто не говорил о том, что это политика. Все говорили, что им так положено. Я считаю, что союзники, конечно же, должны получать экономическое преимущество, никаких сомнений у меня здесь не возникает. Но, когда цена ушла туда, где она сейчас находится, есть какие-то контрактные обязательства. Убежден, что в ходе рассмотрения обращений, которые были в последнее время со стороны белорусских и армянских друзей, наши союзнические отношения, конечно же, принимаются во внимание. Неправильно, наверное, вспоминать об этом только тогда, когда ситуация становится диаметрально противоположной той, которая была еще 3-4 года назад, в периоды, когда этот механизм ценообразования формировался с полным учетом союзнических обязательств.

Если говорить конкретно об Армении, то этим вопросом у нас занимаются Министерство энергетики России и ПАО «Газпром». Но одна из проблем, которая носит хронический характер и не решается уже несколько лет, – это внутренние тарифы в Армении, которые такие, что это затрудняет применение максимально льготных подходов к ценообразованию. Я сейчас не буду углубляться в конкретику.

Если мы говорим о союзничестве, то, наверное, союзничество должно проявляться во всех областях. Если говорить про экономику, то мы очень рассчитываем на то, что те судебные процессы, которые в последние несколько лет начались в Армении в отношении совместных предприятий, включая Южно-Кавказскую железную дорогу, будут урегулированы без каких-либо попыток привнести туда вещи, которые являются неподобающими между союзниками. Я об этом очень откровенно говорю, потому что возникло несколько сложных ситуаций, в которые попали российские компании. Надеюсь, что все эти вопросы мы будем регулировать к обоюдному удовлетворению.

Совсем недавно состоялся телефонный разговор Президента Российской Федерации В.В.Путина с Премьер-министром Республики Армения Н.Пашиняном. Они видят пути развития нашего союзничества и стратегического партнерства. Уверяю Вас, именно в этом русле будут решаться все вопросы с обеих сторон.

Вопрос: От имени сибирского отделения Российской академии наук мы благодарим сотрудников МИД России за помощь в возвращении наших ведущих сибирских ученых из заграничных командировок, в частности из США.

В настоящее время наблюдается свертывание международных проектов и программ научно-технического сотрудничества. Какие меры и программы планирует предпринимать МИД России по восстановлению международных научных связей после пандемии коронавирусной инфекции? Какие новые возможности для научной дипломатии эта ситуация открывает для России?

С.В.Лавров: МИД России не занимается оркестрированием научных связей. Мы всегда поддерживаем научные связи, но они устанавливаются напрямую, когда то или иное научное сообщество либо в нашей стране, либо за рубежом обращается к нам с просьбой помочь найти партнера, помочь донести до партнера, который уже определен, какие-то идеи и предложения. Мы всегда это делаем, и будем продолжать делать. Но обеспечивать научное содержание контактов наших академических институтов с партнерами за рубежом, мы по определению не можем. Это, как говорится, ваша стезя.

Если наши коллеги в Новосибирске, в любом другом научном центре после завершения этой пандемии и всего, что с ней связано, после отмены всех этих ограничений, будут нуждаться в нашей помощи по восстановлению связей, по передаче какой-то информации (хотя сейчас средства передачи информации настолько развиты, что никаких проблем в этом быть не должно), мы будем всячески помогать.

Поймите правильно, мы физически не можем сказать: «давайте поезжайте завтра в Италию или Францию, чтобы начать реализацию проекта по созданию вакцины или какого-то нового механизма. Как только вы почувствуете, что вы готовы и партнеры готовы, а что-то вам мешает, если мы сможем это что-то преодолеть, то мы с удовольствием это сделаем.

Что касается второй части вопроса. Я думаю, что научная дипломатия это такая вещь, которая в интересах всех без исключения. Если в более спокойные времена, когда еще эта беда на нас не свалилась, научная дипломатия рассматривалась в контексте логики «мягкой силы»: якобы, мы будем развивать контакты, показывать, какие мы открытые и интересные, с нами можно решать важные вопросы, и тем самым мы будем оказывать свое влияние на общеполитическую обстановку. Мне кажется, сейчас научная дипломатия обретает, прежде всего, значение инструмента выработки противоядий от общих проблем, которые угрожают всему человечеству. При этом она, конечно, не утрачивает своей функции контактов между людьми, но стала уже не «мягкой силой» как средством воздействия одной страны на другую, а инструментом развития добрососедства в общих интересах. Не для того, чтобы кто-то достигал своих целей за счет кого-то еще. Поэтому мы будем всячески поддерживать научную дипломатию.

Повторю, определять пути ее развития, сферы приложения совместных усилий должны, конечно же, ученые. Если вы будете нас держать в курсе своих планов, для нас это будет большое подспорье и будет нам помогать оказывать вам содействие.

Вопрос: Спасибо за возможность задать вопрос. Хотел бы задать вопрос, касающийся темы постоянного нейтралитета Республики Молдова, о котором вы наверняка знаете и не раз слышали за время Вашей работы. Мы всегда очень чувствительно относимся и смотрим на взаимоотношения между Российской Федерацией и Европейским союзом. Любая напряженность, возникающая между вашими странами, прямым образом влияет на ситуацию и на настроения в Республике Молдова, а также на наши взаимоотношения друг с другом. Как Вы относитесь к перспективам постоянного нейтралитета Республики Молдова? Можем ли мы рассчитывать на возможную поддержку России в этом вопросе, в укреплении этого статуса и в его продвижении на международной арене?

С.В.Лавров: Вы не только можете рассчитывать на нашу поддержку, но Вы ее уже имеете. С самого начала постсоветского этапа истории Республики Молдова, когда благодаря вмешательству Российской Федерации был урегулирован горячий конфликт в Приднестровье, когда закладывались основы для решения этой проблемы на устойчивом долгосрочном фундаменте, были выработаны базовые принципы, которые определяют политику Российской Федерации. Они заключаются в том, что мы поддерживаем решение проблемы особого статуса Приднестровья в рамках единой территориально целостной суверенной Молдовы, которая обеспечивает уважение своего нейтралитета. Иными словами, эта позиция означает две очень простые вещи. Мы не будем поддерживать попытки затащить Молдову вместе с Приднестровьем в НАТО. Это категорически исключено. И мы не будем поддерживать попытки лишить Молдову своей государственности. В рамках уважения этих двух принципов, которые, по моей оценке, полностью отвечают коренным интересам Молдовы как государства и молдавского народа, я гарантирую, мы всегда сможем найти решение проблемы Приднестровья. Если бы все участники процесса «5+2» исходили из этого, думаю, проблема давно была бы решена. К сожалению, это не совсем так. Некоторые наши западные коллеги все-таки преследуют несколько другую повестку дня, которая определяется, прежде всего, их обуреваемостью укреплением и расширением Североатлантического альянса.

Вопрос: Довольно часто наблюдаются ситуации, когда российские журналисты, ученые и не только объявляются персонами «нон-грата» в странах центральной Азии. И у нас есть такой пример – это российский антрополог С.Абашин, чья позиция отличается от официальной позиции властей Узбекистана. Схожая ситуация происходит с французскими, азербайджанскими, с другими учеными в Иране, Пакистане и в других странах. При этом реакция МИД России немного отличается от иностранных коллег. Как Вы считаете, ограничивается ли МИД России в таких вопросах консультативной деятельностью?

С.В.Лавров: Я, откровенно говоря, про это не слышал. Если Вы мне пришлете материалы, мы Вам ответим. В принципе международное право, Венские конвенции исходят из того, что любая страна вправе объявить персоной «нон-грата» кого угодно без объяснения причин. Для того чтобы быть более конкретным, мне нужна информация. Пришлите, пожалуйста, материалы. Мы Вам нашу оценку обязательно сообщим.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 21 апреля 2020 > № 3366227 Сергей Лавров

ШОС: ПОДАТЬ ПРИМЕР СОТРУДНИЧЕСТВА В БОРЬБЕ С ПАНДЕМИЕЙ

ДЖООМАРТ ОТОРБАЕВ

Премьер-министр Киргизской Республики в 2014–2015 годах.

Люди глубоко обеспокоены ситуацией с пандемией, бизнес в панике. Общее количество случаев заражения и число погибших демонстрируют экспоненциальный рост. Человечество, возможно, стоит перед настоящим апокалиптическим сценарием своего развития. Мы видим десятки несогласованных чисто «национальных», а зачастую националистических реакций на развитие пандемии. Большинство действий правительств выглядят хаотичными и неэффективными. Почти никто ни у кого не учится, не перенимает «лучшие практики».

Поскольку пандемия не признает национальных границ, всё очевиднее, что только скоординированные совместные международные усилия, обмен накопленным опытом способны предотвратить наихудшие сценарии. Однако, судя по тому, что мы наблюдаем, глобальный и скоординированный ответ на пандемию крайне маловероятен. Вместо того, чтобы энергично решать, как совместно бороться с общей угрозой, многие политические деятели впустую тратят энергию на взаимные обвинения и нападки, на войну слов. Что же делать? Надо начинать сотрудничать на региональном уровне.

Наш общий сосед Китай, используя набор эффективных мер, взял пандемию под контроль. Видно, что КНР готова помочь и другим странам остановить вирус. Но как они смогут оказать помощь одновременно более чем 150 странам? В качестве первого шага на пути к возможной глобальной координации Китай мог бы начинать работать с соседними государствами. А именно – скоординировать борьбу со своими партнёрами по Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Как известно, в состав ШОС входят Индия, Казахстан, КНР, Кыргызстан, Россия, Пакистан, Таджикистан и Узбекистан. Общая численность населения этого объединения составляет более 3,2 миллиарда человек, а это 44% населения Земли. Первоначально ШОС задумывался как многосторонняя структура с тремя сферами сотрудничества: (а) в области политики и безопасности, (б) в торгово-экономической деятельности и (в) в развитии культурных и гуманитарных связей. Намерения уже обозначены. В своём заявлении от 14 февраля государства-члены ШОС приветствовали решительные меры, принимаемые правительством и народом Китая для борьбы с эпидемией. Генеральный секретарь ШОС Владимир Норов высоко оценил принимаемые в Китае меры по пресечению коронавируса.

Несколько дней спустя Си Цзиньпин заявил, что Китай готов «работать со всеми другими странами», чтобы активизировать глобальную борьбу с пандемией. Он заявил об этом во время телефонной беседы с российским президентом Владимиром Путиным, выразив готовность Пекина предпринять согласованные усилия с Россией и другими странами для обеспечения безопасной эпидемиологической ситуации в мире.

Два основных принципа могли бы стать основой срочного плана – борьба с угрозами здоровью людей и экономическое сотрудничество. Странам – членам ШОС следует принять конкретный перечень действий, предусматривающий совместные шаги по оказанию неотложной медицинской помощи населению и срочным мерам по стабилизации экономик стран-участниц. Понятно, что как развивающиеся страны большинство государств-членов ШОС сталкиваются с серьёзными проблемами в плане доступа к высококачественным медицинским услугам. Ключевым элементом сотрудничества мог бы стать обмен накопленным опытом и «лучшими практиками» борьбы со смертельной болезнью. Одна из главных задач – создание специализированного инвестиционного фонда для приобретения, а возможно и обмена, необходимого оборудования, расходных материалов и лекарств.

Будучи многосторонней организацией, ШОС могла бы пригласить на свои первые, скорее всего, виртуальные заседания, представителей Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). В дальнейшем целесообразно приглашать ВОЗ на постоянной основе, может быть, даже предоставить ей специальный статус постоянного наблюдателя. Для обеспечения достаточной ликвидности в денежно-кредитной и финансовой системах, ШОС стоило бы установить определённые фискальные стимулы и преференции для стран-участниц. Вероятно, потребуется скорейшая разработка детального плана действий по стабилизации макроэкономики отдельных стран, возможно, с участием таких институтов развития, как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и Евразийский банк развития.

Первым принципиальным шагом ШОС по скоординированной борьбе с пандемией могла бы стать скорейшая организация телеконференции между главами государств стран-членов. У организации есть уникальная возможность показать миру свою эффективность, продемонстрировав потенциал именно в части многостороннего сотрудничества. Начав с эффективного регионального взаимодействия, затем можно перейти и к глобальному сотрудничеству. Подобная модель взаимодействия стала бы примером преодоления и последующих (не обязательно связанных со здоровьем) конфликтов и кризисов в мире. Жизнь сотен тысяч людей зависит от эффективных действий правительств стран и многосторонних организаций. ШОС станет ещё более привлекательной для других потенциальных членов, если она докажет свою эффективность в борьбе с коронавирусом.

Кыргызстан. Китай. Казахстан. ШОС. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Медицина > globalaffairs.ru, 9 апреля 2020 > № 3348347 Джоомарт Оторбаев

В осаде

Текст: Леонид Радзиховский (политолог)

"Ты поверь, что здесь, издалека, многое теряется из вида: тают грозовые облака, кажутся нелепыми обиды".

Да… Мы видим издалека жизнь, какая была в милом феврале… Теряются из вида такие живые вчера "исторические войны" с Польшей, Сирия, Турция, Украина и ДНР, да и про саму Конституционную Реформу хоть по-прежнему много говорят и пишут, но как-то рассеянно, я бы сказал, "без души". Новый пазл, старые фишки в нем заняли совсем другое место...

Что в сущности можно понять про новый "Корономир"?

Простой обыватель толком знает не больше, чем месяц назад, когда все это было лишь одним из информповодов, "светской новостью", не больше… Насколько он опасен? Ну вот, в Мире зафиксировано почти 400 000 случаев заражения, около 15 000 смертей. 4% для эпидемии - более чем грозная цифра, на порядок больше "нормального гриппа", а в группе риска, за 60-70 - так, пожалуй, и 20% будет. При этом число зараженных условно (многие переносят на ногах, так и не зная, чем болели), но число смертей - безусловно. Соответственно, у молодых риск летального исхода близок к 0. А ведь главная тяжесть от изоляции, расходы и убытки ложатся на них, работающих! Что ж - вопреки модным стонам о "бесчеловечности" общество ПО ФАКТУ стало другим: ВСЕ готовы нести массу неудобств, чтоб защитить старых и больных.

Как происходит заражение? "От тех, кто чихает и кашляет". Эх, хорошо бы - но, увы! "Главная опасность в том, что вирус никак себя не проявляет до двух недель", но вот заражение при этом происходит!

Геополитику сменила геовирусология. Карта крайне неравномерная. Сейчас главный очаг - Европа, в основном Западная. Национальная трагедия известна - Италия, затем Испания, Франция, Германия… А вот Вост. Европа выглядит много благополучней. Почему?

Тишь да гладь - в СНГ. Россия на постсоветском пространстве, видимо, чемпион по заражениям (особенно, конечно, Москва), но и в РФ случаев пока немного - выявлено порядка 400 чел., умер не то 1, не то 0. С чем связана эта тишина? Просто "поздний старт"? Или трудно выявляются случаи инфекции? А может, хорошая работа госслужб - все-таки был люфт во времени, чтоб подготовиться? Бытовые привычки населения - скажем, не целуемся при встречах, как в Италии? Мало случаев вообще в Центр. Азии, арабских странах, Турции, Пакистане, Бангладеш, Монголии, даже Индии… В Азии поражены Китай - Корея - Япония (везде эпидемия практически подавлена) и Иран, где ситуация немногим лучше, чем в Италии. На третьем месте в Мире США, похоже, скоро они станут первыми, а в Африке нет - не то больных, не то информации.

Какие выводы можно сделать?

Напрашивается очевидный и вроде логичный. Западные либеральные демократии хороши для "мира" - открытое общество, права человека, высокие стандарты потребления, политические свободы… Но они плохи (бессильны) для "войны" - экстремальных ситуаций, когда необходима дисциплина, жесткие ограничения, "запрет на сладкое". Авторитарно-восточные государства отстают в мирной жизни (поэтому-то люди и едут из Азии в ЕС, а не наоборот!), но эффективны в минуты роковые. Вот - сравните "расхлябанную Италию" и "жесткий Китай". Убедительно?

Не слишком! Иран уж не назовешь "либерально-демократическим"! А Республика Корея, конечно, не вполне "западная демократия", но и авторитарным режимом не является - однако вполне справляется… И процент смертности в Корее ниже, чем в Китае, а в Германии много ниже, чем в Италии!

Похоже, вирус, в отличие от нас, равнодушен к политической карте Мира.

В общем, простых ответов тут нет.

Как нет и ответа на более важный вопрос: чего ждать летом? Многие надеются, что тепло и ультрафиолет убивают вирус. Хорошо бы… Но в Бразилии - 32 градуса тепла, а люди заражаются, хоть пока и не в таких количествах, как в более холодных странах.

Некоторые бодрятся: "Да ПАНИКА это все! Психоз, внушенное помешательство! Что ж это?! ГРИПП! Все вокруг здоровы - да вот, на голову больны, мозги заражены! СМИ и соцсети гонят пандемию Абсурдного Страха - и отдельный человек просто не в силах противостоять этой идиотской Моде!"

Сегодня это и правда так. Ведь несколько тысяч смертей за 2-3 мес. - меньше статистической ошибки в масштабах Человечества, просто пиар-капитализация каждой "Коронной Смерти" - почти как от Коронованной Особы… Но шапкозакидательский оптимизм игнорирует главное - опасность в РАСПРОСТРАНЕНИИ пандемии! Эпидемиологи дружно повторяют: Человечеству все равно суждено переболеть этим видом гриппа, как и всеми остальными, а вирус понемногу потеряет "корону смерти", приблизится к среднему ОРВИ и охватит добрых 80% населения Мира. Пусть так. Но важна СКОРОСТЬ ПОЖАРА. Удастся задержать пандемию - медицина не попадет в трагическую воронку как задыхающаяся Италия… Далее, может быть, к началу Второй Волны появится, наконец, вакцина - считается, что быстрей чем за полтора года ее не сделают.

Так что "лучше перебдеть, чем недобдеть", а береженого Бог бережет.

Но и тут все неоднозначно! Например, некоторые специалисты считают, что "тотальный карантин" только вреден: он может остановить эпидемию сейчас, но помимо катастрофических экономических последствий приведет… к возобновлению пандемии с новой силой зимой! Надо беречь стариков, а молодым дать переболеть, выработать общий иммунитет.

Какая же стратегия борьбы является оптимальной? Общего ответа на этот вопрос сегодня нет. Каждый сам определяет свое поведение.

Россия. Весь мир > Медицина. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 24 марта 2020 > № 3330742 Леонид Радзиховский

Китай сосредоточивается

стратегия и тактика начальной фазы холодной войны

Юрий Тавровский

Немного предыстории. В Пекине осознали неизбежность перехода Вашингтона от курса "наибольшего благоприятствования" к политике всестороннего сдерживания "мирного возвышения Китая" уже в первые годы XXI века. Об этом в один голос сообщали мне коллеги-политологи из институтов Китайской академии общественных наук, из исследовательских центров КПК. Уже тогда вносились соответствующие долгосрочные коррективы в экономическую стратегию, строительство вооружённых сил, укрепление ракетно-ядерного щита, во внешнеполитические планы. В 2001 году был заключен Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве с Россией, создана Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). В то же время продолжалось наращивание торговли с США, перенос американских предприятий на китайскую землю и связанный с этим переток современных технологий. США твёрдо занимали первое место среди приоритетов внешней политики, американские университеты принимали десятки тысяч студентов из Поднебесной. Английский язык изучали сотни миллионов китайцев, голливудские фильмы били рекорды по кассовым сборам.

В Вашингтоне в начале нынешнего века китайскому направлению не уделяли должного внимания. Там по-прежнему были уверены в неизбежности перерождения экономической основы и политической надстройки КНР по лекалам неолиберального строя, который побеждал в мировом масштабе. После почти полувека "холодной войны" Америка добилась развала Советского Союза за счёт навязывания комплекса неполноценности его элитам и руководству, выпустившему на волю демонов либерализма, сепаратизма, коррупции и организованной преступности. Экономику и финансы удалось встроить в "вашингтонский консенсус", пустить развитие России по нисходящей спирали стагнации и рецессии.

В упоении от победы над СССР американские элиты окончательно перестали считаться со своими соседями по планете Земля, сочли образовавшийся однополярный мировой порядок вечным, "концом истории". Рекордные темпы "мирного возвышения Китая" довольно долго не тревожили американцев — ведь продукция "мировой мастерской" была ориентирована на американские рынки, а часть прибыли от экспорта исправно вкладывалась в ценные бумаги Федерального казначейства США. На худой конец, для Китая была заготовлена "японская формула" устранения чрезмерно усилившегося вассального государства. После десяти лет сначала уговоров, а затем откровенного выкручивания рук, Америка заставила Японию пойти на самоубийственное повышение курса национальной валюты — иены. "Соглашение отеля Плаза" в 1985 году сделало экспорт неконкурентоспособным, оборвало "японское экономическое чудо" и повергло Страну восходящего солнца в экономическую стагнацию и упадок духа, длящиеся по сей день.

Где-то в середине первого десятилетия XXI века наиболее дальнозоркие вашингтонские стратеги начали прозревать и решили, что в отношении Китая пора применить "японскую формулу".

Будучи реалистами, китайские руководители трезво оценивали ситуацию и шли навстречу американцам по формуле "один шаг вперёд, два шага назад". Курс юаня медленно рос (8,28 юаня за доллар в 1994 году, 6,22 — в 2014 году). Одновременно происходил захват рынков США и других стран Запада дешёвыми и всё более качественными товарами "made in China". В 2001 году КНР с благословения США приняли во Всемирную торговую организацию (ВТО) и это открыло дополнительные возможности для встраивания в мировые финансовые системы и производственно-торговые цепочки. Китаю в качестве "развивающейся страны" позволили выторговать 15-летний переходный период, который был использован для наращивания объёмов экспорта. Если в 2001 году ежегодный объём внешней торговли КНР составлял 200 млрд. долл., то к концу льготного периода он вырос в 20 раз и достиг 4 трлн. долл.

Не выдерживая конкуренции, предприятия Америки и Европы переносили производство в Китай, исчезали целые отрасли промышленности. Снисходительное отношение к Китаю исчезало по мере роста дефицита в торговле и государственного долга. Тогда-то вашингтонские стратеги придумали оригинальный способ "усмирения красного дракона". С учётом неудовлетворённости китайских элит положением Поднебесной на мировой арене после Второй мировой войны, Пекину было предложено стать чуть ли не вровень с самой Америкой! Хитрость заключалась в этом самом "чуть". Привезенная в Пекин в 2009 году президентом Бараком Обамой идея создания "Большой двойки" (G-2) предусматривала чуть ли не совместное господство США и КНР над миром. Но Вашингтон и доллар оставались бы при этом старшими партнёрами, а Пекин и юань — младшими.

Отказ от предложенной "высокой чести" повлёк за собой неизбежные последствия как для Америки, так и для Китая. Американцы приняли военно-политическую стратегию "поворота к Азии" (2011) и экономической стратегию Транстихоокеанского торгового партнерства (ТТП). Обе стратегии так и не были реализованы в полной мере, но чётко обозначили растущую подозрительность и даже враждебность к Китаю, стремление окружить его поясом стран-соперниц, поставить под контроль главные торговые пути Поднебесной. Китайцы, в свою очередь, без лишнего шума наращивали оборонный потенциал, делая акцент на создание современного ракетно-ядерного щита, океанского военного флота, космического и кибернетического оружия, развивали военные связи с Россией. Но, самое главное, они приступили к созданию всеобъемлющего плана укрепления Китая, превращения его к середине XXI века в державу мирового уровня. Этот план был оглашён в конце 2012 года и стал известен как "Китайская мечта о великом возрождении китайской нации".

Китайская мечта против мечты американской

Начало нового этапа китайской истории пришлось на завершение периода американской истории, которое можно назвать "головокружением от успехов". Он длился с 1991 года, когда распался Советский Союз, и завершился поражением Демократической партии, которой рулили выражавшие интересы глобального финансового капитала "неоконы", на президентских выборах 2016 года. Пришедшие к власти республиканцы во главе с Дональдом Трампом больше заботятся о национальных интересах США. Они заявляют о решимости вернуть в США производственные мощности и рабочие места. Они как зеницу ока берегут и защищают статус доллара как главной расчётной единицы мировой торговли. Они надеются удержать слабеющие позиции "глобального лидера" за счёт усиления эксплуатации союзников (Германия, Япония, Канада, Турция), запугивания сырьевых держав (Саудовская Аравия, Иран, Венесуэла), перехода к нечестным методам торговли с основными конкурентами, прежде всего — с Китаем. "Трамписты" мечтают отбросить Китай к статусу "региональной державы": потребителя дорогой и высокотехнологичной американской продукции, взамен поставляющего в супермаркеты и дома американцев бытовую технику, а также иную дешёвую и сравнительно простую продукцию.

Республиканцы, возглавившие в 2017 году государственные структуры США, при поддержке столь же антикитайски настроенных демократов, подготовили и начали осуществлять свой всеобъемлющий план под названием "Америка прежде всего!". Его центральной частью стала "холодная война" против Китая, которая, в свою очередь, состоит из торговой войны, технологической войны, прямого военного давления, а также создания серии региональных кризисов на окраинах Поднебесной и её рубежах. Открытая фаза противостояния потребовала от Пекина разработки системы оборонительных и наступательных мер как внутри самого Китая, так и на мировой арене.

Китай переходит Рубикон

Прежде всего, нужно было достичь согласия всех частей правящей элиты КНР с целесообразностью и необходимостью "идти против течения". Ведь ещё совсем недавно всё руководство страны было согласно с заветами Дэн Сяопина: "Оставаться в тени, накапливать силы, дожидаться удобного момента". Решимость пойти до конца независимым путём "Китайской мечты" была провозглашена с самой высокой трибуны Красного Китая — с трибуны XIX съезда правящей Коммунистической партии. В октябре 2017 года Си Цзиньпин повторил на нём своё внешнеполитическое кредо: "Ни одна страна не должна рассчитывать на то, что мы будем вести торговлю своими ключевыми интересами; ни у кого не может быть ни малейшей надежды на то, что мы вкусим горькие плоды ущемления суверенитета, безопасности и интересов государства". Тогда же съезд утвердил и его концепцию "создания сообщества единой судьбы человечества" — первую заявку Поднебесной на глобальную роль. Именно тогда, в октябре 2017 года Китай перешел Рубикон.

Выступления Си Цзиньпина с открытым забралом окончательно показали Китаю и миру стратегическое значение этих установок. Сигнал из Пекина в Вашингтоне поняли быстро и правильно. Развернувшиеся с весны 2018 года бои на торговом фронте, а также сопровождавшие их информационные операции в связи с островами Южно-Китайского моря, Синьцзяном и Тайванем, — были призваны поколебать решимость китайского руководства, которое не привыкло действовать в условиях столь сильного и многопланового стресса. Но этого не случилось. Твёрдость внешнеполитического курса была подтверждена проведением в Пекине в апреле-мае 2019 года сразу двух важнейших внешнеполитических мероприятий: Второго форума "Пояс и путь" и "Диалога азиатских цивилизаций"). Выступления на них Председателя КНР Си Цзиньпина не оставляли сомнений в крепости его духа и в решимости продолжать выполнение долгосрочной программы "Китайская мечта", её основных внешнеполитических стратегий: "Пояс и путь", а также "Создание сообщества единой судьбы человечества".

Дисциплина и единоначалие — приоритет приоритетов

24-27 октября 2016 года прошёл 6-й пленум ЦК КПК, который можно считать началом активной мобилизации партии и всей нации. Тогда "холодная война" Америки против Китая только начинала принимать конкретные очертания. В КНР речь о гибридной или холодной войне не шла, использовался термин "новые условия". Но было уже понятно, что без внутрипартийной и общенародной мобилизации невозможно обеспечить устойчивое развитие Китая во всё более неблагоприятных внешнеэкономических и внешнеполитических условиях. Пленум принял документы о повышении в новых условиях дисциплины, установлении более жёсткого контроля над деятельностью парторганизаций и членов КПК. Особенно весомо прозвучали слова о необходимости сплочения партии вокруг ЦК КПК и его "ядра" — генерального секретаря Си Цзиньпина.

"Новые условия" стали реальностью. На внешних рынках появлялось всё больше конкурентов, производящих технологически простые товары уже дешевле, чем в Китае. Президент США Трамп хотя и "зарубил" потенциально опасный для "красного дракона" масштабный план переориентации финансовых и товарных потоков под названием Тихоокеанское торговое партнёрство (ТТП), но уже объявил о решимости обложить импорт из КНР непомерными тарифами. Вряд ли могла скомпенсировать грядущие потери начатая в 2013 году программа "Пояс и путь", призванная открыть новые рынки сбыта для товаров made in China, обеспечить безопасные маршруты китайского экспорта и всё более важного импорта.

"Новые условия" возникли и у границ Китая. На Корейском полуострове под предлогом противодействия ракетно-ядерной программе Пхеньяна расширялось военное присутствие США. Японские вооружённые силы получили первые авианосцы и осваивали новые районы в непосредственной близости к рубежам Китая. Под сильным влиянием популярного премьер-министра Синдзо Абэ дело шло к пересмотру мирных статей конституции Страны восходящего солнца, где открыто стали обсуждать даже приобретение собственного ядерного оружия. Поставки американского оружия на Тайвань усилили опасность крупного конфликта. К тому же, новая администрация в Вашингтоне придала системный характер провокациям в Южно-Китайском море. Превратить Синьцзян в зону нестабильности старались запрещённые в РФ террористические организации Талибан и Исламское государство, расширявшие своё присутствие в сопредельных Афганистане, Пакистане и странах Центральной Азии,

Предчувствие или, скорее всего, прогнозы аналитических центров о приближении многопрофильной конфронтации, подталкивали руководство КПК снова и снова обращать пристальное внимание на состояние правящей партии, всех её 90 миллионов членов, всех 4 миллионов партийных организаций. Добившись беспрецедентных успехов за 40 лет реализации курса "реформ и открытости", многие партийные руководители и функционеры "разделили успех" подконтрольных им государственных и даже частных коммерческих структур, установили коррупционные связи. Возможно, это было неизбежно и терпимо ещё недавно. В новых же условиях подобные связи становились неприемлемыми по целому ряду причин. Они тормозили перестройку экономики. Они отравляли настроения в обществе, серьёзно воспринявшем план "Китайской мечты", поддержавшем "новую норму" и решения о борьбе с коррупцией. Крупные коррупционеры — "тигры" и "лисы" — забивали наличностью и золотом свои дома, а за границей прятали капиталы и недвижимость, держали там родных и близких. Это открывало для западных конкурентов и спецслужб возможности прямой вербовки или приобретения "агентов влияния", при помощи которых можно влиять на развитие страны. Наведение порядка в партийных организациях, ужесточение персональной проверки руководителей всех уровней в таких условиях становилось необходимой и неизбежной мерой безопасности.

Проведение ещё одного пленума ЦК по проблемам чистоты партийных рядов всего через пару лет после 4-го пленума, ставшего началом системной борьбы против коррупции, подчеркнуло серьёзность проблемы. 6-й пленум заострил внимание на кадрах высокого и высшего уровней. Часть наиболее влиятельных кадровых работников оказалась не в состоянии порвать сложившиеся годами коррупционные связи или даже обросла новыми после назначения на другие посты в ходе ротаций, традиционных для китайской партийной системы.

По признанию Ван Цишаня, руководителя Центральной комиссии по проверке дисциплины и одного из семи членов Постоянного Комитета Политбюро ЦК, сделанного на Пленуме, "деятельность партийных организаций в стране отличается слабостью". Более того, отдельные руководящие работники даже в ЦК КПК на уровне комитетов, департаментов, управлений не владели даже "азбучными" познаниями в области партийного строительства. Среди определённой части партийных руководителей распространёнными стали случаи "морального разложения и коррупции, партийно-мировоззренческого безразличия и дисциплинарной расхлябанности, отсутствия твёрдой политической позиции в отстаивании линии коммунистической партии".

В новых условиях мобилизации Поднебесной повысилась роль правящей партии как генератора планов стратегического развития и как системы управления. Мозг нации и его нервная система — такова сегодня роль КПК. Мозг должен работать безукоризненно — на это направлены решения 6-го пленума об укреплении дисциплины в партийном руководстве, установлении единоначалия вокруг ЦК и его "ядра"— генсека Си Цзиньпина. Эта зафиксированная в решениях пленума роль Си Цзиньпина как бы отсылает к другим ключевым периодам истории КПК и КНР. "Ядром" партийного руководства многие годы был Мао Цзэдун, обеспечивший победу коммунистов в гражданской войне и возглавивший строительство социализма в Китае. "Ядром" в партийных документах называется Дэн Сяопин, вставший у штурвала чуть было не затонувшего корабля под названием "КНР", мобилизовавший его команду на небывалые усилия во спасение нации и нашедшего правильный курс "реформ и открытости". Признав Си Цзиньпина очередным "ядром", компартия не только сознательно наделила его огромными полномочиями, но ещё и возложила ответственность исторического масштаба.

Требуя партийной мобилизации и установления единоначалия, китайцам всё время напоминают о печальном примере Советского Союза и его компартии, в последние годы своего существования утратившей ленинские и сталинские традиции, что привело к расцвету альтернативных центров идеологии и региональной власти, коррумпированности высших руководителей и к их связям с зарубежными кругами.

Руководство КПК беспокоит не только организационная расхлябанность, жажда обогащения и инертность части кадровых работников партии. За долгие годы правления страной и отсутствия организованной оппозиции, среди коммунистов стала тускнеть вера в идеалы социализма, готовность идти на жертвы ради своих убеждений. Появилось немало двуличных деятелей, говорящих правильными штампами, но в действительности являющихся поборниками совсем других идеологических течений. Впору ставить вопрос о политической благонадежности части партийных кадров.

Само собой разумеется, проблемы надёжности армии коммунистов и, особенно, её руководителей, управляемости системы партийного и государственного управления в новых условиях не могли быть решены одномоментно.

Пропагандистские кампании дают результаты

В условиях разворачивающейся "холодной войны" важным полем боя становится идеология. За годы "реформ и открытости" либеральные ценности Запада заняли прочное место в духовной жизни китайской элиты. Они приходили через миллионы выпускников американских университетов и их китайских филиалов. Через прозападную профессуру и политологов, установивших тесное взаимодействие с западными коллегами. Через отправивших свои капиталы и семьи на Запад чиновников и предпринимателей. Через произведенную специально для Китая или продублированную в Гонконге и на Тайване продукцию Голливуда.

Опасность "выцветания красного цвета" осознавалась руководством КПК и в 80-е, и в 90-е годы. Она служила предметом рассмотрения на специальных совещаниях и даже пленумах ЦК КПК. Однако системная работа по противодействию чуждым не только "красному дракону", но и самой китайской цивилизации установкам началась только с приходом Си Цзиньпина. С точки зрения долгосрочной идейной борьбы, важную роль сыграла здесь программа "Китайская мечта о великом возрождении китайской нации". Эта многопрофильная стратегия включает экономические, политические, военные, дипломатические и, конечно, идеологические аспекты. В условиях возникшего "духовного вакуума" она дала второе дыхание патриотическим устремлениям китайцев, особенно молодёжи. Она вернула интерес к многовековым источникам китайской мудрости, работам гигантов мысли Древнего Китая. Она возродила уважение к собственным демократическим традициям: революционеров во главе с Сунь Ятсеном, участников "движения 4 мая" 1919 года, первых коммунистов.

Стратегия "Китайской мечты" дополнялась тактическими операциями. Роль контратак стали играть мощные идеологические кампании. Сначала это было общенациональное изучение опыта и духа китайских большевиков-участников "Великого похода". Сейчас вся страна обсуждает достоинства социализма под девизом "Не забывать изначальные ценности, выполнить историческую миссию"! Похоже, скоро начнется кампания воздания должного героям и руководителям борьбы против эпидемии коронавируса, критики зарубежных недоброжелателей. Это поможет столь необходимому сплочению китайской нации.

Китай — сосредоточивается!

Китай. США > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 19 марта 2020 > № 3324599 Юрий Тавровский

САУДОВСКАЯ АРАВИЯ – НЕФТЬ И РАЗВИТИЕ

ЛЕОНИД ГРИГОРЬЕВ

Ординарный профессор, заведующий кафедрой мировой экономики факультета мировой экономики и политики Высшей школы экономики; главный советник руководителя Аналитического центра при правительстве РФ.

АННА ЧАПЛЫГИНА

Эксперт по энергетике.

Тема соперничества России и Саудовской Аравии на мировом нефтяном рынке внезапно пришла к российскому читателю со страниц одного из самых влиятельных политических журналов мира[1]. В период длительного транзиционного кризиса 90-х годов как-то исчезла тема соревнования, тем более в экспорте нефти, добыча которой значительно снизилась за десятилетие с конца 80-х годов. В период неустойчивости цен на мировых рынках вопрос о соперничестве двух великих экспортеров нефти – России и Судовской Аравии – не должен восприниматься легко. Периодические намеки представителей стран ОПЕК на возможную войну цен в случае дальнейшего расширения российского экспорта нефти также заставляют задуматься о российских интересах на мировом рынке. Одновременно возникает и проблема «цены вопроса» уровня добычи и экспортных цен для самой Саудовской Аравии и на ее примере – для блока ОПЕК.

Новая роль России в мире вытекает из ее способности обеспечить большую стабильность для глобальной экономики на фоне замедленного возобновления роста в Северной Америке и Европейском Союзе, угрозы терроризма, и огромной роли нефтяного рынка в этотм контексте. Наконец-то надежность России как партнера стала очевидной и помогла открыть многие новые пути сотрудничества с США и странами ОЭСР в целом.

Сам по себе спотовый рынок нефти весьма подвержен колебаниям, спекулятивной игре, тем самым — воздействию политических факторов, слухов и специальных заявлений. Отсутствие долгосрочных контрактов возлагает значительный риск на производителей, особенно при расширении добычи. Состояние внутренних дел в любой стране – крупном производителе и экспортере (Россия или Венесуэла, Ирак или Кувейт) играет огромную роль для всего мира. Существует, разумеется, традиционное районирование поставок нефти – например, преимущественное движение нефти из Канады, Мексики и Венесуэлы в США. Дальше по важности – для США – идут Саудовская Аравия и Ирак, в будущем видно расширение поставок из Африки и, возможно, из России, Казахстана.

В этом отношении (см. Табл. 1) импорт нефти в США практически равен экпорту из России и Саудовской Аравии. После 11 сентября 2001 года для США встал вопрос о надежности снабжения нефтью в обозримом будущем. Этот же вопрос был решен У.Черчилем в дни 1 Мировой войны для Велибритании (чей флот перешел тогда с угля на нефть): «диверсификация, диверсификация, диверисфикация.» Не случайно, энергодиалог Россия-США выдвинулся на первый план, а предстоящий 1-2 октября 2002 г. Энергетический коммерческий саммит в Хьюстоне будет посвящен преимущественно нефтяному бизнесу.

Предположительно Россия может довольно быстро выйти на уровень 400 млн тонн добычи нефти в год, в частности, путем применения современных технологий на своих месторождениях[2]. При собственном потреблении в настоящем в 120-130 млн тонн это значительный вклад в мировой экспорт. Дальнейшее наращивание было бы связано с резким увеличением капиталовложений, хотя есть достаточно оптимистичные прогнозы лидеров нефтных компании России. Так, Председатель Правления «Юкос» М.Б. Ходорковский считает, что можно увеличить добычу нефти к 2010 году до 500 млн тонн; а Президент «Лукойл» В.Ю.Алекперов – до 560-610 млн тонн в 2015-2020 гг.[3] Увеличение добычи в Казахстане и Азербайджане еще более повышает роль СНГ на мировом рынке в обозримом будущем (и роль России для транзита нефти). Однако потребуется отдельный анализ, создаст ли это радикально новую ситуацию на мировых рынках. Очевидно, что это существенно способствовало бы диверсификации источников нефти в развитых странах.

Таблица 1. Запасы, производство, потребление и экспорт нефти в США, России и Саудовской Аравии в 2001 году (млн тонн и %)

*Потребление минус добыча, для США – импорт. Экспорт и импорт включает нефтепродукты.

Источник: “BP Statistical Review of World Energy”, June 2002.

Представляется важным объективно оценить ситуацию с экономическим

развитием Саудовской Аравии, роль нефти в ее экономики, оставляя в стороне внутри и внешнеполитические аспекты ситуации. Общеизвестно, что  Саудовская Аравия – крупнейший в мире производитель нефти, и экономика этой страны теснейшим образом увязана с нефтяной отраслью. Доходы от продажи нефти и нефтепродуктов являются экономическим базисом развития страны и сопоставимы по порядку величин суммарным расходам бюджета Саудовской Аравии. Поэтому исключительно велика и зависимость страны от мирового уровня цен на нефть. При уровне добычи примерно в 7 миллионов баррелей в день повышение цены нефти на 1 доллар за баррель означает прирост порядка 2,5 миллиардов долларов доходов для казны. Этот дает порядок стоимости колебаний мировых цен для бюджета и благосостояния.

ВВП на душу населения в Саудовской Аравии составляет 8360 долларов[4], а общий объем ВВП составляет порядка 165 млрд долларов. Это уровень, тем не менее, существенно выше средних данных по всем странам ОПЕК, и чуть не втрое выше, чем в России по текущему курсу рубля к доллару. Население Саудовской Аравии составляет 21 млн человек. (по данным на 2001 год, не считая иностранцев), причем средний темп его ежегодного прироста за период 1994-2000 годов был равен 2,6%, а в 2000 году достиг уже 4%[5]. В силу этого душевой уровень ВВП постепенно снижается. Саудовская Аравия является практически моносырьевой экономикой, однако усилия правительства по диверсификации производства и нахождению новых устойчивых источников дохода постепенно начинают давать результаты. С 1980 по 1990 гг. доля сельского зозяйства в народном хозяйстве выросла с 1,1% до 6,5% от ВВП, и с 18,4% до 43,3% от ВВП для сферы услуг.

Таблица 2. Темпы прироста отраслей экономики

По-прежнему значительная часть ВВП приходится на долю добывающей промышленности – около 40% (43% по данным на 1990 год), в то время как доля обрабатывающей промышленности составляет лишь около 8% (7,6% по данным на 1990 год)[7]. При этом основная отрасль – это нефтехимия: на нее приходится 65% инвестиционного капитала, работающего в стране[8].

В последние годы правительство Саудовской Аравии все чаще говорит о необходимости диверсификации экономики, эта цель является главной в последних правительственных пятилетних планах развития. Основная причина для диверсификации – постоянно растущее молодое население, для которого необходимо создавать новые рабочие места, требующие большей квалификации. В качестве способа достижения диверсификации в Саудовской Аравии видят привлечение иностранных инвестиций и приватизацию, в частности, в области газодобычи и переработки нефти и газа. Общий объем портфеля инвестиционных проектов, предалагемых инвесторам в области переработки нефти и газа, составляет порядка 100 млрд долларов. Общий размер ожидаемых иностранных инвестиций на будущие 20 лет составляет 200 млрд долларов. В то же время саудовские капиталовложения в США оценивались в размере до 600 млрд долл. По последним сообщениям, вывод капиталов из США за последние время достигает 200 млрд долл., хотя это трудно подтвердить[9].

Для содействия государственной политике по увеличению числа рабочих мест и темпов экономического роста в мае 2000 года был принят новый закон об иностранных инвестициях. Теперь впервые иностранным инвесторам позволяется иметь 100%-ный пакет акций во вновь создаваемых компаниях, а также получать льготные кредиты с низкой процентной ставкой от Саудовского Фонда индустриального развития. Налоги на прибыли иностранцев были снижены с 45% до 30%. Однако многие сектора экономики страны остаются закрытыми для иностранцев: это добыча нефти и трубопроводы, СМИ и издательское дело, здравоохранение, страхование, телекоммуникации, оборонная промышленность, внутренняя торговля.

Наибольшая доля доходов от экспорта – 90% — приходится на долю нефти[10]. В 2000 г. доходы составили 62,6 млрд долл., оценка несколько ниже за 2001 год. Основные экспортные рынки для Саудовской Аравии – это США (17,6% от всего саудовского экспорта направляются в эту страну), Япония (16,4% экспорта), страны ЕС (15,3% экспорта), Южная Корея (11,3% экспорта), Сингапур (6,5% экспорта) и Индия (6,0% экспорта)[11].

Главные покупатели арабской нефти – США (где Саудовская Аравия занимала в 2001 – начале 2002 годов первое место среди поставщиков[12] с долей 18% от американских закупок) и страны ЕС. Конкуренция на нефтяном рынке в последние несколько лет обостряется, в связи с чем Саудовская Аравия постепенно наращивает добычу нефти (см. табл. 3). Основными конкурентами Саудовской Аравии на рынке США являются Мексика, Канада и Венесуэла, а в Европе – Россия. Характерная черта политики Саудовской Аравии на снижение квот добычи нефти в рамках ОПЕК объясняется именно тем, что при излишне высоких ценах на нефть на американском рынке ей начинают угрожать поставщики нефти из Латинской Америки (с более высокими издержками добычи).

Главными статьями импорта Саудовской Аравии являются самолеты, их части и соответствующее оборудование (10,5% от объема импорта со среднегодовым темпом прироста за последние 5 лет в 18,3%); автомобили для перевозки людей (6,6% от импорта и 6,8% прироста); телекоммуникационное оборудование (2,6% от импорта и 17,5% прироста);  а также транспортные средства для перевозки грузов и фармацевтические товары и препараты^[13]. Перечисленные выше товары поступают в Саудовскую Аравию главным образом из США (26,4% всего импорта со среднегодовым темпом прироста импорта за последние 5 лет в 8,3%), Японии (10,9% от импорта и 7,1% прироста), Германии (7,9%), Великобритании (6,6%), Италии (4,7%), Франции (4,3%), Китая (3,1%) ^[14]. С начала 2002 года произошло падение импорта из сша на 30% – самый низкий уровень за 12 лет. Особенно – вдвое – сократился импорт «Мальборо» и «Кока-колы» как явно американских продуктов. [15].

 Нефть и инвестиции

 Основой развития Саудовской Аравии еще надолго

останется нефть и газ. При нынешних объемах добычи запасов нефти хватит почти на сто лет. Кроме нефти в Саудовской Аравии находятся и крупные месторождения природного газа (четвертое место в мире). Государственная компания “Saudi Aramco” (бывшая «Арабо-Американская нефтяная компания») контролирует весь процесс добычи и дистрибуции нефти в Саудовской Аравии (ей принадлежит свыше 90% всех нефтяных и газовых месторождений страны). Компания является крупнейшей в мире по добыче нефти и шестой в мире по нефтепереработке. Наиболее крупный зарубежный проект “Saudi Aramco” – это приобретение в 1988 году в виде организации совместного проекта 50% добывающей и перерабатывающей нефтяной сети компании “Texaco” в Соединенных Штатах (“Star Enterprise Project” на востоке и в Карибском бассейне).

В середине 1997 года было проведено преобразование компании “Star Enterprise”, а совместный проект получил дальнейшее развитие в виде объединения в единую компанию “Motiva Enterprises” всех добывающих и торговых подразделений в данном районе, принадлежащих “Saudi Aramco”, “Texaco” и еще одной компании – “Shell Oil”. Получившаяся в итоге нефтедобывающая и торговая компания стала крупнейшей в США. Сотрудничество между тремя перечисленными компаниями является весьма тесным и продолжается и на территории Саудовской Аравии и других ближневосточных нефтяных государств. Как было заявлено министром нефти Саудовской Аравии Али-аль-Наими во время встрече с американскими высшими должностными лицами в Хьюстоне в апреле этого года, в недалеком будущем правительство намерено провести частичную приватизацию “Saudi Aramco”[16].

Что касается нефтепереработки, то ею в Саудовской Аравии занимаются восемь компаний, пять из которых принадлежат “Saudi Aramco”, и три являются совместными компаниями (при участии “Saudi Aramco”, “Shell” и “ExxsonMobil”), в том числе одна – в нейтральной саудовско-кувейтской зоне. Основная линия поведения компании “Saudi Aramco” заключается в осуществлении инвестиций в нефтепереработку в оффшорных зонах с целью стабилизации экспортных потоков и цен. В стране оперирует значительное число компаний из западных стран, Японии. В частности, ряд американских компаний (Бехтел и др.) участвуют в крупных строительных проектах.

В начале 2002 года государственная нефтяная компания Саудовской Аравии наняла фирму “Eni SpA” и других более мелких подрядчиков для разработки двух новых нефтяных месторождений на востоке страны, что позволит к 2005 году увеличить добычу на 650 000 баррелей в день. Это первое с 1998 года планируемое увеличение добычи (тогда страна вложила в проект $3 млрд, что позволило увеличить добычу на 500 тыс. баррелей в день). На новых месторождениях будет добываться нефть с низким содержанием серы, которая пользуется наибольшим спросом на американском рынке.

Таблица 3. Добыча и экспорт нефти[17]

 Присоединение к этой организации позволит активнее реализовывать так называемую «Газовую инициативу», действующую с мая 2001 года и впервые допустившую иностранцев в добычу углеводородов. Правительство Саудовской Аравии надеется в результате вступления в ВТО привлечь в газодобычу до 25 млрд долл. иностра

нных инвестиций в течение 10 лет. Для реализации программы «Газовой инициативы» избрано три группы компаний, которые будут участвовать в добыче природного газа на основных газовых месторождениях страны: в Южном Гаваре – ExxsonMobil, Philips, British Petroleum и Shell; в Красном море – ExxsonMobil и Enron Oxidental, и, наконец, в Шайба – TotalFinaElf, Shell и Conoco. Однако по буквально последним сообщениям возможно страна пересмотрит свое намерение открыть этот сектор для прямого вложения иностранного каапитала.Одна из важных целей экономической политики Саудовской Аравии – вступление во Всемирную торговую организацию. В настоящее время переговорный процесс находится на стадии двухсторонних переговоров со странами-членами. Вступление в ВТО, как предполагается, подхлестнет экономическое развитие, позволив снизить уровень тарифной защиты (он в Саудовской Аравии высок и является одним из наиболее высоких в районе Персидского залива). Для вступления в ВТО проводится постепенная реорганизация неэффективной системы государственного субсидирования электроэнергетического, нефтехимического и телекоммуникационного секторов.

 Социальная и бюджетная политика

 Как это ни парадоксально, но относительно благоприятные социальные условия, созданные для своих граждан правительством Садовской Аравии за счет огромных нефтяных доходов, породили немало проблем. Достаточно высокий уровень жизни обусловил и высокий темп прироста населения, значительно опередивший темпы роста экономики страны, в известной мере привел её к нескольким годам устойчивого дефицита бюджета и роста внешнего долга.

Именно демографический взрыв вынуждает правительство тратить все больше средств на социальные выплаты и усовершенствование инфраструктуры экономики – главным образом в области электроэнергетики и опреснения воды. Кроме того, более 50% населения составляет молодежь до 18 лет, что создает дополнительное давление на рынке труда и увеличивает безработицу. Уровень безработицы в Саудовской Аравии (на конец 2001 года) составляет порядка 7% от численности рабочей силы, причем это официальные данные (и относящиеся только к мужской части населения). А по неофициальным оценкам, относящимся ко всей рабочей силе, безработица достигает 25% и выше. Численность рабочей силы составляет 7 млн человек, причем из них 35% составляют иностранные рабочие и служащие[18], причем в частном секторе до 90% занятых – иностранцы. В стране активно проводится так называемая политика саудизации для замещения местными порядка 60% иностранных работников из Пакистана, Индии, Индонезии, Египта. По некоторым оценкам, иностранные рабочие ежегодно отправляют из Саудовской Аравии на родину до 17 млрд долларов[19].

Нефть обеспечивает 75% доходов государственного бюджета Саудовской Аравии[20]. В 2001 году нефть по оценке дала примерно 49 из 61 миллиарда долларов дохоов бюджета. В целом бюджет Саудовской Аравии недостаточно сбалансирован, дефицит остается весьма существенным. Основная проблема (как считают специалисты банка Саудовской Аравии – Riyadh Bank) – ошибки в прогнозировании цен на нефть и, следовательно, увязанных с ними государственных расходов. В случае существенной ошибки резко возрастают незапланированные расходы бюджета и его дефицит. Лишь в 2000 году при очень высоких ценах на нефть впервые за два десятилетия был достигнут положительный бюджетный баланс. Фактически высокие социальные издержки могут быть рассчитаны на баррель добычи, что в большой степени выровняло бы ситуацию «добычи и использования доходов» российской и аравийской нефти.

Военные расходы (по данным на 2000 год) составляют 18,7 млрд долл. (около 70 млрд риалов). Весомая статья расходов – финансовое донорство: в 1993 году было израсходовано 100 млн долл. на цели реконструкции экономики Ливии, а с 1993 года оказывается регулярная финансовая помощь Палестине. Внешний долг страны составляет 26,3 млрд долларов (по данным на 2000 год). С 1998 года существенно уменьшились валютные резервы страны и с этого времени правительство стремится к их восполнению, как и иностранных активов. При этом с июня 1986 года курс валюты Саудовской Аравии привязан к доллару США по курсу 3,745 риала за доллар.

Внутренний долг также весьма велик – до 100% от ВВП, в основном находится у государственных финансовых институтов. Достаточно строгая денежная политика и политика государственных расходов после 1998 года нацелены именно на погашение внутреннего долга страны. В декабре 2001 года был представлен проект государственного бюджета Саудовской Аравии на 2002 год. Согласно проекту, доходы бюджета составят 157 млрд риалов (42 млрд долл.), расходы – 202 млрд риалов (54 млрд долл.)[21].

Предусмотренные госрасходы распределяются следующим образом:

• на образование – 54,3 млрд риалов (рост на 1,9% по сравнению с 2001 годом);

• на здравоохранение – 22,8 млрд риалов (рост на 4,1%);

• инфраструктурные затраты – 10,1 млрд риалов (уменьшение на 9,8%);

• муниципальные услуги и водоснабжение – 9,5 млрд риалов (рост на 9,2%);

• транспорт и связь – 6,5 млрд риалов (рост на 12,1%).

 Цены на нефть и развитие

Как следует из исторических данных, падение мировых цен на нефть весьма негативно сказывается на экономической ситуации в Саудовской Аравии (так было, например, в 1998 году). Однако при этом даже существенный рост цен на нефть не увеличивает значительно реальный ВВП страны[22], хотя и повышает доходы госбюджета. Квота Саудовской Аравии в ОПЕК колеблется около значения в 7,4 млн барр. в день при потенциальной технологической возможности добывать до 10,6 млн барр. в день. Страна имеет один их самых низких уровней использования мощностей по добыче: 66% против 77% в среднем по ОПЕК на начало 2002 года. Неиспользуемые мощности превышают 3,5 млн баррелей в день, что, в свою очередь, больше добычи любого другого члена ОПЕК. Теоретически эти мощности могли бы подстраховать выпадение почти любого крупного поставщика нефти на мировой рынок.

В целом за 2000-2001 годы доходы Саудовской Аравии от нефти составили величину очень близкую к доходам за три предшествующих года, что способствовало определенной маркоэкономической стабилизации. По понятным причинам правительство страны сушественным образом заинтересовано в стабильности мирового рынка при высоких ценах на нефть. Низкие экономические издержки добычи в Саудовской Аравии следует дополнить фактическими высокими социальными издержками, которые ложатся на каждую баррель добываемой нефти. Поддержание относительно низких квот добычи в ОПЕК (при ограничениях на добычу в Ираке) при экономическом росте в странах-потребителях нефти дала стабилизацию цен выше 20 долларов примерно года за два.

Двухлетнее падение цен на нефть на мировых рынках в 1998-1999 гг. (эквивалент ценовой войны) привело к тяжелым последствиям для всех экспортеров с точки зрения социальной стабильности  развития. Ценовая война с откатом мировых цен до уровня 1998 года означала бы снижение доходов страны примерно на 40%. Одновременно падение цен на нефть выдавливало бы месторождения с высокими издержками в самих развитых странах и противодействовало бы процессам энергосбережения в мире. Так что обрушение нефтяных цен, разумеется, не в интересах всех сторон.

Россия стала в 2002 г. одной из опор стабильности поставок нефти на мировой рынок. Постепенно добыча приближается к уровню 80-х годов. Высокая зависимость бюджета РФ от нефтяных доходов для оплаты внешнего долга (причем странам-импортерам нефти[23]) известна, но экономика страны гораздо меньше зависит от нефти. Российские компании меньше платят в бюджет при падении экспортных цен, что также в определенной мере защищает их от ценовых колебаний. Российские компании повторяют путь своих предшественников (из других стран-нефтеэкспортеров), инвестируя в месторождения в других странах и в переработку и сбытовые сети за рубежом. Их выход на американский рынок – нормальное явление диверсификации импорта и экспорта.

В ближайшие два десятилетия можно ожидать огромных усилий стран ОЭСР по энергосбережению и переходу на возобновляемые источники энергии. Но пока миру нужна нефть. Диверсификация источников нефти импортерами в неустойчивом мире – закономерной процесс. Расширение поставок нефти российскими компаниями – также явление нормальное. Стабильность поставок – важная составляющая будущего мирового экономического подъема (об уровне цен – разговор отдельный). Ценовые войны экономически опасны для участников и потому маловероятны, конфронтации излишни. Можно предположить, что все основные участники глобального процесса экономического развития: и потребители нефти и экспортеры —  заинтересованы все-таки не в «борьбе за доминирование», а в стабильности поставок и предсказуемости для принятия долгосрочных решений по вопросам обеспечения устойчивого глобального роста. 

Основные индикаторы развития экономики Саудовской Аравии

 Источники: “Saudi Arabia At A Glance”, World Bank, Development Economics Central Database, September 19, 200;. International Financial Statistics Database (на сайте www.imf.org). “Economic Panorama: History & Forecast”/”Trade Horizons”, Vol. IX, No. II. Economist Intelligence Unit, Spring 1999; “Country Profile: Saudi Arabia”. DRI-WEFA, Inc. (Canada), October 2001; “ SAMA Actuals and Est.”, 2001; “2000 OPEC Annual Statistical Bulletin”.“Saudi Arabia Country Commercial Guide-2002”, U.S. & Foreign Commercial Service, 2001; сайт “Saudia Online”; CSIS; Банк Саудовской Аравии Ryiadh Bank.

Саудовская Аравия > Нефть, газ, уголь. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 16 марта 2020 > № 3325430 Леонид Григорьев, Анна Чаплыгина

Обуздание коронавируса - еще один шаг в создании сообщества единой судьбы человечества

Ван И, Член Госсовета, министр иностранных дел КНР

Китай готов совместно с международным сообществом противостоять вызовам в сфере глобального общественного здравоохранения

Вспышка новой коронавирусной инфекции не только серьезно угрожает безопасности и здоровью китайского народа, но и бросает серьезный вызов мировому здравоохранению. Столкнувшись с этим тяжелым испытанием, многонациональный народ нашей страны под твердым руководством ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин, сплотился воедино в решительной борьбе с эпидемией, вписав в историю величественные страницы героизма, тем самым снискал уважение и поддержку международного сообщества. В этой продолжающейся борьбе мы на дипломатическом поприще непреклонно реализуем важные поручения Генерального секретаря Си Цзиньпина и решения ЦК КПК, укрепляем «четыре сознания» (политическое сознание, сознание интересов общества, сознание ядра партии, сознание равняться на ЦК), углубляем «уверенность в четырех направлениях» (уверенность в пути, теории, строе и культуре социализма с китайской спецификой), твердо отстаиваем ключевое место Генерального секретаря Си Цзиньпина как ядра ЦК КПК, а также авторитет и единое централизованное руководство ЦК КПК. Отдаваясь полностью тотальной народной борьбе против эпидемии, мы всеми силами создаем благоприятные внешние условия для профилактики и контроля над эпидемией, а также для социально-экономического развития, строим надежную линию обороны для сплоченной борьбы с вирусом во всем мире.

I

С момента возникновения эпидемии новой коронавирусной инфекции дипломатический фронт твердо сосредоточился на решительном сдерживании распространения инфекции, достижении общей цели предотвращения эпидемии и борьбы с ней. С самого начала мы возвели профилактику и контроль эпидемии в ранг неотложной политической задачи. С максимальной ответственностью выполняя свою работу, исполняя возложенные ЦК на нас обязательства, мы разделяем тяготы своей Родины и народа и готовы внести свой вклад в борьбу с эпидемией.

Мы активно проводим дипломатическую работу, призывая мир поддержать Китай в борьбе с эпидемией. Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин взял под личный контроль работу на данном направлении, провел телефонные переговоры с высшими руководителями Франции, Германии, Саудовской Аравии, США, Индонезии, Катара, Малайзии, Великобритании, Республики Корея, Пакистана, ОАЭ, Эфиопии, Чили, Кубы и т. д., в ходе которых подчеркнул, что с самого начала вспышки эпидемии вся страна была мобилизована, предприняты все возможные усилия, а также масштабные, строгие и комплексные противоэпидемические меры. Китай располагает полной уверенностью и всеми необходимыми ресурсами, чтобы одержать победу над эпидемией, минимизировать влияние эпидемии и добиться намеченных на этот год целей социально-экономического развития. Генеральный секретарь Си Цзиньпин, выступив с убедительными заявлениями, послал четкий сигнал — Китай уверен в победоносном исходе борьбы c эпидемией. Лидеры более 170 стран и руководители 40 международных и региональных организаций направили китайскому руководству письма, телеграммы и заявления со словами сочувствия и поддержки, высоко оценив противоэпидемические меры, принятые Китаем, и достигнутые результаты. Поддержку и уверенность в действенности противоэпидемической деятельности Китая также выразили в своих заявлениях ООН, ШОС, БРИКС, АСЕАН, Африканский союз, ЛАГ, СЕЛАК, Группа 77 и другие авторитетные организации. Мы приняли премьер-министра Камбоджи Хун Сена и президента Монголии Халтмаагийна Баттулга, приехавших в Китай с визитом в этот трудный момент; провели в Лаосе специальную встречу министров иностранных дел Китай — АСЕАН по поводу ситуации с коронавирусом. Мы тесно взаимодействуем с ВОЗ. По телефону мы обсудили данный вопрос с министрами иностранных дел более 20 стран, таких как Япония, Республика Корея, Россия, Франция, Великобритания, Германия, Иран, Малайзия. Благодаря этим дипломатическим усилиям в международном сообществе достигнуто понимание необходимости сплотиться в совместной борьбе против эпидемии.

Развернуто широкое международное сотрудничество с целью обеспечения потребностей в борьбе с инфекцией. Загранучреждения нашей страны, не жалея сил, в срочном порядке собрали необходимые медицинские изделия, наладили связь для их международных закупок, открыли зеленый коридор для приема добровольных пожертвований зарубежных правительств, китайских эмигрантов и иностранных граждан, желающих помочь. На данный момент материальная помощь 50 стран и ряда международных организаций, а также большое количество дефицитных медицинских средств доставлены в Ухань, где в них наиболее нуждаются. Вместе с компетентными ведомствами мы активно содействуем обмену информацией и научно-исследовательскому сотрудничеству с другими странами, чтобы обеспечить международное интеллектуальное сопровождение диагностики, лечения и разработки вакцины от эпидемии.

Претворяя в жизнь курс «дипломатия во имя народа», мы защищаем законные права и интересы наших соотечественников за рубежом. В контексте неожиданно разразившейся коронавирусной эпидемии мы решительно встали на защиту безопасности, законных прав и интересов своих соотечественников. В ответ на реакцию и чрезвычайные меры, принятые некоторыми странами, мы оперативно изложили свою позицию в соответствии с политическими рекомендациями, сформулированными Всемирной организацией здравоохранения, а также провели консультации и обменялись информацией с другими странами, во избежание ненужного воздействия на передвижение и торгово-экономический обмен между Китаем и зарубежными странами. Руководствуясь принципом «дипломатия во имя народа», мы запустили специальный механизм консульской защиты, поручили китайским представительствам в разных странах найти и связаться с гражданами КНР из провинции Хубэй, у которых нет возможности вернуться в Китай. Более 10 чартерных рейсов привезли на Родину свыше 1,3 тысячи человек из Таиланда, Малайзии, Японии, Вьетнама, Сингапура и Индонезии. Под единым руководством ЦК мы оказали содействие администрации САР Сянган (Гонконг) в эвакуации из Японии соотечественников из Сянгана и Аомэня (Макао), находившихся на круизном лайнере Diamond Princess. Над оказанием консульской защиты круглосуточно работают наши загранучреждения, их помощь получили более 18,1 тысячи граждан, которые не смогли вернуться на Родину из-за отмены авиарейсов. Обработано более 10 тысяч телефонных запросов об оказании консульской помощи и урегулировано 2,7 тысячи консульских дел. Кроме того, МИД направил в Ухань рабочую группу, которая проводит координацию и обслуживание внешних связей города. Этих представителей МИДа по праву можно считать отважными воинами на дипломатическом фронте.

Развернута инициативная работа с целью показать, как Китай борется с эпидемией. С помощью разноплановых площадок, включая Мюнхенскую конференцию по безопасности, через регулярные пресс-конференции и новые медиа мы всесторонне информируем мир о том, какие огромные усилия прикладывает Китай в борьбе с эпидемией, а также представляем перспективы будущего развития страны. С фактами в руках укрепляем уверенность, с помощью прямого общения укрепляем доверие. При этом даем решительный отпор провокациям и ложным заявлениям, которые дискриминируют граждан Китая и создают панику, прилагая усилия к формированию благоприятной международной среды для профилактики и контроля над эпидемией. Многократно были проведены брифинги для иностранных представительств в Китае, посвященные борьбе с эпидемией, что свидетельствует о повышенном внимании и ответственном подходе китайского правительства к жизни и здоровью иностранных граждан. Наши послы и диппредставительства активно занимаются публичной дипломатией. Это более 400 интервью на ведущих теле- и радиоканалах, 300 авторских статей, 500 брифингов и лекций, а также свыше 20 тысяч постов в основных социальных сетях как внутри страны, так и за ее пределами. Все это помогает мировому сообществу лучше узнать о борьбе китайского народа с эпидемией и убедиться в перспективах дальнейшего благополучного развития китайской экономики.

II

Китайский народ прилагает большие усилия в тяжелейшей борьбе с эпидемией и делает все, чтобы улучшить эпидемическую ситуацию в стране. В этой схватке Китай неизменно придерживается концепции сообщества единой судьбы человечества, проявляет ответственность большого государства, вносит достойный вклад в дело общественного здравоохранения всего мира.

Китай с чувством долга борется за предотвращение распространения эпидемии в глобальном масштабе. Стоя на передовой линии в борьбе с эпидемией, Китай не только несет огромную ответственность перед собственным народом, но и выполняет свои обязательства по обеспечению безопасности всего мира. Мы принимаем самые строгие и последовательные меры по недопущению распространения эпидемии за пределами страны. Медицинские работники и сотрудники научно-исследовательских институтов борются практически за каждую минуту и секунду, чтобы совершенствовать методы диагностики и лечения, повышать излечимость и снижать смертность. С китайской скоростью нам удалось выиграть драгоценное время для всего мира с целью подготовки к противоэпидемической работе; с китайской силой нам удалось сформировать надежную оборонительную линию для недопущения распространения эпидемии. Генсек ООН Антониу Гутерреш отметил, что Китай, понеся огромные человеческие жертвы в борьбе с заболеванием, внес вклад в развитие всего человечества. Гендиректор ВОЗ Тедрос Адханом Гебрейесус заявил, что принимаемые Китаем решительные меры эффективно сдерживают не только натиск эпидемии внутри страны, но и ее распространение в другие страны. Они защищают не только Китай, но и остальной мир тоже.

Китай заслужил доверие в совместном противостоянии мировому вызову. С самого начала вспышки эпидемии было уделено огромное внимание международному сотрудничеству в области здравоохранения. В духе открытости и прозрачности мы незамедлительно проинформировали о развитии эпидемической ситуации, поделились сведениями о нуклеотидной последовательности гена вируса, находились в тесном взаимодействии с ВОЗ, соседними и заинтересованными странами, а также пригласили в Китай международных экспертов для совместной работы. Придавая огромное значение состоянию здоровья иностранных граждан, находящихся в нашей стране, мы совместно с иностранными представительствами активизировали обмен информацией и оказание консульской помощи. Почти все проживающие в Китае иностранцы испытывают доверие, трогательные чувства и оказывают поддержку. Китай своими практическими действиями завоевал общее одобрение и высокую оценку мирового сообщества, уверенно выполняя свое благородное обещание о формировании сообщества единой судьбы человечества. Председатель 74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Тиджани Мухаммад-Банде назвал образцовыми лидерство и прозрачность, которые Китай демонстрирует в процессе профилактики и контроля эпидемии. Премьер-министр Пакистана Имран Хан заявил, что весь мир благодарит Китай, по достоинству оценивает его усилия и эффективность в борьбе с эпидемией — ни одна другая страна не справилась бы лучше, чем Китай. Влиятельное международное периодическое издание отмечает, что Китай проложил дорогу для присоединения международных научных кругов к борьбе с эпидемией, заложил основу для глобальной мобилизации научно-исследовательского сотрудничества. Международное сообщество считает, что китайский народ внес колоссальный вклад в локализацию эпидемии, а также что Китай уделяет приоритетное внимание безопасности и здоровью людей в противоэпидемической кампании, оказывает огромную поддержку для сдерживания распространения инфекции во всем мире.

Китай стал образцом для совершенствования управления глобальным общественным здравоохранением. Эпидемия является серьезным испытанием не только для системы управления Китая, но и для глобальной системы управления. В процессе профилактики и контроля эпидемии мощь Китая, эффективность и темп помогли нам получить высокую оценку, что в полной мере свидетельствует об институциональном преимуществе китайской модели управления. Под единым руководством ЦК КПК, при его координирующей роли в самые сжатые сроки был запущен единый рабочий механизм по профилактике и контролю эпидемии, активизированы меры реагирования на чрезвычайную ситуацию первого уровня в сфере общественного здравоохранения в 31 провинции, автономных районах и городах центрального подчинения. Сотни тысяч медиков и огромное число медицинских и бытовых средств со всех концов страны были мобилизованы и последовательно направлены в провинцию Хубэй. Все это убедительно доказывает характерное преимущество социализма с китайской спецификой, как говорится, «упорно бить в одну точку ради великих начинаний». Международная общественность считает, что эффективность, мощь и широкий охват принимаемых Китаем мер редко встречаются в мире, а лидерству и способностям Китая реагировать, мобилизовать и исполнять решения стоит отдать должное. Китай подал всему миру пример борьбы с эпидемией, предоставил полезный опыт для противодействия эпидемическому кризису и улучшению глобального управления в области общественного здравоохранения.

III

История человеческой цивилизации — история борьбы с заболеваниями. Коронавирус COVID-19 преподал международному сообществу очередной урок: в эпоху глобализации все страны мира взаимозависимы и взаимосвязаны, в этой связи построение сообщества единой судьбы — единственно верное направление прогресса и развития человеческого общества. Китай рассматривает совместную борьбу с эпидемией как уникальный шанс укрепления международной координации и сотрудничества в интересах защиты нашей планеты как «общего дома» и «мировой деревни», где вместе мы разделяем и горе, и радости.

Мы, приверженцы концепции сообщества единой судьбы человечества, будем активно налаживать международное и региональное сотрудничество в противоэпидемической области. От победы над эпидемией зависит как жизнь и здоровье китайского народа, так и безопасность и благополучие народов всех стран мира. Мы будем руководствоваться планами ЦК КПК, продолжать слаженную дипломатическую работу с упором на комплексное продвижение контрольно-профилактической кампании и социально-экономического развития страны, поддерживать упорядоченные контакты граждан и многоплановое сотрудничество между Китаем и зарубежными странами. Мы готовы расширять двустороннее и многостороннее сотрудничество в борьбе с эпидемией, продолжать эффективное общение с ВОЗ, рассматривать возможность создания межгосударственного механизма совместного контроля и профилактики, укреплять взаимодействие по линии органов здравоохранения, карантинных, транспортных и миграционных ведомств, своевременно делиться информацией об эпидемиологической ситуации, принимаемых мерах предосторожности и результатах научных исследований, активизировать совместную разработку антивирусных лекарств и вакцины. Во время борьбы с эпидемией внутри своей страны мы готовы взять на себя обязательства как ответственная мировая держава, оказать посильную помощь странам и регионам, подверженным распространению заболевания.

Мы, приверженцы концепции сообщества единой судьбы человечества, будем принимать активное участие в управлении глобальным общественным здравоохранением. Кризис общественного здравоохранения представляет собой вызов всему человечеству. Вспышка коронавирусной пневмонии вскрыла недостатки глобального управления общественным здравоохранением и актуальность его оптимизации. Китай готов совместно с международным сообществом противостоять вызовам в сфере глобального общественного здравоохранения. Мы поддерживаем главенствующую роль ООН и ВОЗ в ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций международного общественного здравоохранения и совершенствовании механизмов глобального управления в этой сфере. Будем способствовать повышению статуса тематики общественного здравоохранения в международной повестке и продвижению ключевых международных проектов в области здравоохранения в интересах строительства «здорового Шелкового пути».

Мы, приверженцы концепции сообщества единой судьбы человечества, будем сообща реагировать на нетрадиционные вызовы безопасности. Мы живем в эпоху, когда тесно переплетаются традиционные и нетрадиционные проблемы безопасности, которые бросают все более серьезный вызов человеческому обществу, в том числе и опасные инфекционные заболевания. Китай готов активно претворять в жизнь новую концепцию всеобщей, комплексной, основанной на сотрудничестве устойчивой безопасности, стремиться к диалогу и контактам в нетрадиционной сфере безопасности, углублять понимание и взаимодоверие между всеми сторонами, способствовать процессу международной кооперации по противостоянию нетрадиционным угрозам безопасности, непреклонно накапливать опыт по строительству сообщества единой судьбы человечества.

Как говорится, терпение и труд все перетрут. Китайский народ переживает ключевой этап в борьбе с эпидемией, с которой столкнулись и другие страны. В этой битве Китай ни в коем случае не отступит назад, тем более не будет заботиться только о себе. Несмотря на то что ситуация напряженная, мы уверены в победе. Задача тяжелая, но она будет достигнута. Как отметил Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин, китайский народ в своей истории переживал немало трудностей и сложностей, которым так и не удалось его сломить, а, наоборот, выдержав испытания, он становился еще сильнее и могущественнее, всегда выходил победителем. Мы глубоко убеждены, что под личным командованием Генсека Си Цзиньпина и твердым руководством ЦК КПК, при самоотверженной работе членов Компартии и солидарности китайского народа мы преодолеем все трудности и вызовы. Мы еще теснее сплотимся вокруг ЦК КПК во главе с его ядром товарищем Си Цзиньпином, с еще большей самоотверженностью возьмем на себя эту миссию; не будем жалеть своих сил, одержим окончательную победу над эпидемией во имя реализации целей «двух столетий» и формирования сообщества единой судьбы человечества!

Китай > Медицина. Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 13 марта 2020 > № 3369978 Ван И

ПРЕВЫШЕ ВЕЛИКИХ СИЛ

ДАНИЕЛ БАЙМАН

Профессор Школы внешнеполитической службы Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Института Брукингса.

КЕННЕТ ПОЛЛАК

Научный сотрудник Американского института предпринимательства.

КАК ЛИЧНОСТИ ПО-ПРЕЖНЕМУ ОПРЕДЕЛЯЮТ ИСТОРИЮ

История обычно излагалась как жизнь великих людей. Считалось, что Юлий Цезарь, Фридрих Великий, Джордж Вашингтон, Наполеон Бонапарт, Адольф Гитлер, Мао Цзэдун – славные и печально известные лидеры – определяли ход событий. Потом стало модно рассказывать те же самые истории с точки зрения зависимости происходящего от структурных сил: в ход шли приблизительный расчет национальной мощи, экономическая взаимозависимость или идеологические течения. Лидеров начали рассматривать лишь как средство для проявления других, более важных факторов. Их личные особенности и пристрастия перестали иметь значение. Главными стали не великие мужчины и женщины, а великие силы.

В 1959 г. в книге «Человек, государство и война» политолог Кеннет Уолтц обосновал этот новый подход. Он утверждал, что концентрация на личности лидера и человеческой природе мало что дает, когда речь идет о глобальной политике. Нужно детально изучать международную систему и распределение сил в ней. В разгар холодной войны Уолтц заявлял: не важно, кто сидит в Белом доме (Дуайт Эйзенхауэр или Эдлай Стивенсон) и в Кремле (Иосиф Сталин или Никита Хрущёв), США и Советский Союз будут преследовать те же интересы, создавать те же альянсы и действовать так, как им диктует соперничество холодной войны.

В академической среде с готовностью приняли «структуралистский дух времени» и в следующие десятилетия преуменьшали роль лидера, хотя некоторые теоретики включали в число факторов, влияющих на международную систему, типы режимов, институты и идеи. Сегодня, когда определяющую роль в мире играют безличные силы, подобный подход кажется оправданным. Еще несколько десятилетий назад невозможно было представить те изменения, которые за эти годы претерпели экономика, технологии и политика. Развитие средств коммуникации и транспорта, изменение климата, культурных ценностей, образования и медицины фундаментально преобразовали отношения между людьми в сообществах и на планете в целом. Информационная революция дала супервозможности индивидууму и государству и столкнула их друг с другом. Одновременно происходит перераспределение сил в международной системе: эра однополярного американского превосходства, пришедшая на смену холодной войне, закончилась, формируется непредсказуемая многополярность. Именно эти безличные чудовища сеют хаос сегодня в мире.

Структурные факторы и технологические изменения, безусловно, определяют поведение государств, но это не единственный элемент мозаики. Даже сегодня лидеры способны управлять, направлять или противодействовать силам международной политики. А значит, есть мужчины и женщины, которые определяют путь своих государств. Их влияние может быть благоприятным или разрушительным, но личность лидера нельзя сбрасывать со счетов.

Революционеры

Фактический правитель Саудовской Аравии, наследный принц Мохаммед бин Салман – самый яркий пример лидера, который бросает вызов факторам внутренней и внешней политики и таким образом определяет их – будь то на благо или во вред. На протяжении десятилетий изменения в Саудовской Аравии происходили очень медленно. Например, вопрос о том, можно ли женщинам водить машину, обсуждался с 1990 года. Саудовские руководители правили коллективно, поэтому все политические трансформации нужно было согласовывать со всеми ветвями разросшейся королевской семьи и с религиозным истеблишментом. Правящая элита уже давно говорила о необходимости фундаментальных реформ, но ничего не предпринимала из-за консервативного духовенства, мощных экономических интересов и ориентированной на консенсус политической культуры.

Потом появился Мохаммед бин Салман, который намерен модернизировать экономику Саудовской Аравии и общество (но не политическую систему). Он начал секуляризацию общества, затеяв пересмотр традиционной системы образования, и приступил к экономическим реформам. Как и предыдущее поколение авторитарных модернизаторов – Бенито Муссолини в Италии, Кемаль Ататюрк в Турции, Иосиф Сталин в СССР и шах Мохаммед Реза Пехлеви в Иране, – он вознамерился перетащить страну в новый век, и число жертв его не волнует. Добьется ли наследный принц успеха – неизвестно, но в любом случае он переломил логику саудовской политики и сделал ставку на далеко идущие реформы.

Во внешней политике Мохаммед бин Салман также нарушил многолетнюю традицию. С 1953 по 2015 гг. при королях Сауде, Фейсале, Халиде, Фахде и Абдалле Саудовская Аравия играла скромную роль на международной арене. В защите своих интересов она полагалась на других, прежде всего на Соединенные Штаты и лишь время от времени прибегала к «дипломатии чековой книжки». Эр-Рияд редко вел войны, а если это все же случалось, то действовал на вторых ролях. Разногласия с арабскими союзниками тщательно скрывались, зато публично поддерживалась линия США. Наследный принц бин Салман предложил радикально иной курс. Захват в заложники премьера Ливана, чтобы вынудить его уйти в отставку, вмешательство в гражданскую войну в Йемене, изоляция Катара, убийство саудовского диссидента Джамаля Хашогги в Турции, сближение с Китаем и Россией, угроза разработки ядерного оружия, тайный альянс с Израилем против палестинцев – вот впечатляющий список отклонений от прежней политики. В меняющихся международных обстоятельствах некоторые из этих шагов объяснимы, но важно другое: Мохаммед бин Салман последовательно выбирает более радикальные варианты, чем предполагается внешнеполитическими факторами.

Представим, что могло случиться, если бы система работала традиционным образом. В 2017 г. король Салман, занявший трон за два года до этого, отстранил тогдашнего наследного принца, своего племянника Мохаммеда бин Наифа и передал полномочия Мохаммеду бин Салману, одному из своих младших сыновей. Бин Наиф был партнером США в борьбе с терроризмом, представителем истеблишмента и сторонником стабильности. Его назначение наследным принцем должно было успокоить элиту: король Салман не поведет страну в кардинально ином направлении. Трудно представить, что бин Наиф мог бы бросить вызов духовенству и начать рискованные гамбиты в арабском мире. А Мохаммед бин Салман – благодаря сочетанию амбиций, собственного видения, эгоцентризма, готовности к рискам и решимости – сделал именно это.

Таких революционеров, действующих сверху, немного. Но если они появляются, то ведут к преобразованиям. Сталин превратил Советский Союз в индустриальную державу ценой жизни десятков миллионов людей. Мао попытался совершить нечто подобное в Китае, объединив страну и уничтожив традиционную элиту, но жертвами стали миллионы. Его преемник Дэн Сяопин вновь трансформировал страну, отказавшись от экономической модели Мао и обеспечив невероятный подъем Китая.

Вершители

Главный соперник Мохаммеда бин Салмана на другом берегу Персидского залива – лидер иного толка, но пользующийся огромным влиянием. Аятолла Али Хаменеи, высший руководитель Ирана – осторожный пожилой мужчина. Если бин Салман бросил вызов безличным силам традиционной внутренней и внешней политики Саудовской Аравии, то Хаменеи находится на перекрестке иранской внутренней политики и международных факторов влияния и «регулирует движение», как считает нужным.

Если допустить некоторое упрощение, то можно сказать, что сегодня иранская политика – борьба двух лагерей. Группа реформаторов-прагматиков стремится пересмотреть внешнеполитический и экономический курс в соответствии с нуждами иранского народа. Их подход – естественный ответ на ситуацию, в которой оказался Иран: богатая ресурсами страна влачит жалкое существование из-за собственного агрессивного поведения. Оппонентами прагматиков являются ортодоксы, выступающие за продолжение агрессии за границей и репрессий дома, эта группа доминирует во внутриполитической системе Ирана. Она в основном руководствуется персидским национализмом и революционным духом, а не трезвым расчетом того, как обеспечить рост иранской экономики и прекратить дипломатическую изоляцию.

Хаменеи находится в центре этой структуры. Он соизмеряет международное давление, толкающее Иран в сторону реформаторов и прагматиков, и внутреннее давление сторонников жесткой линии. Когда безличные силы находятся в некоем равновесии, Хаменеи получает возможность выбирать решение конкретной проблемы. Иногда он становится на сторону ортодоксов – например, активно поддерживая вооруженные формирования в Ираке, Сирии и Йемене. А иногда на сторону прагматиков. Так, в 2015 г. он пошел на ядерную сделку, которая сулила возрождение иранской экономики благодаря международной торговле в обмен на ограничение ядерной программы Тегерана.

То, что иранский лидер будет действовать именно так, вполне можно было предсказать. После смерти аятоллы Рухоллы Хомейни в 1989 г. главным кандидатом на высший пост был Мохаммед-Реза Гольпайгани. Кто бы ни стал преемником, ему пришлось бы принять общие контуры революционных рамок, очерченных Хомейни, но за пределами этих руководящих принципов оставалось еще множество нерешенных вопросов. По сравнению с Хаменеи Гольпайгани был более традиционным консерватором, скептически относился к так называемой социальной толерантности (например, разрешению музыки на радио и телевидении) и был менее революционным во внешнеполитических взглядах. В итоге революционная легитимность восторжествовала, и муллы – с благословения Хомейни – выбрали Хаменеи.

Как бы правил страной Гольпайгани? Учитывая его предпочтения, он, вероятно, в большей степени отклонялся бы в сторону социального консерватизма и в меньшей – в сторону агрессивной внешней политики. Скорее всего, он бы ограничил роль духовенства в политике, поскольку придерживался традиционного взгляда: религиозные лидеры должны заниматься вопросами морали. При таком сценарии Иран после 1989 г. сосредоточился бы на укреплении общественных нравов, а не на разжигании конфликтов за границей. Но место Хомейни занял Хаменеи, и именно он стал делать выбор между противоборствующими лагерями в иранской политике.

Хаменеи – самый яркий пример лидера, принимающего окончательное решение, какое течение возглавить, когда безличные силы находятся в конфликте. Но он такой не один. В других обстоятельствах ту же роль играет канцлер Германии Ангела Меркель. Во время кризиса в еврозоне международные экономические силы вынуждали Германию действовать на опережение в отношении Греции и других партнеров. Однако Меркель выбрала более консервативный путь, что соответствовало внутриполитической ситуации в Германии, но в итоге это затянуло кризис. В то же время в вопросе о беженцах она в соответствии с либеральными международными нормами приняла сотни тысяч сирийцев, несмотря на то, что политики в Германии и остальной Европе выступали против подобной благотворительности. Другой канцлер, скорее всего, принял бы другие решения. Политик, занимавший в то время в Германии пост номер два, вице-канцлер Зигмар Габриэль, предлагал более щедрый подход в отношении Греции, а в вопросе о беженцах ссылался на внутреннюю напряженность и предлагал ограничить приток иностранцев.

Мастера выживания

Башар Асад и Николас Мадуро – явные представители этого типа. Когда речь заходит о президентах Сирии и Венесуэлы, многие хотели бы видеть их отстраненными от власти или даже мертвыми. Оставаясь живыми и сохраняя посты, они ставят под угрозу интересы своих стран.

Сирия и Венесуэла – терпящие бедствие государства, охваченные внутренними конфликтами, страдающие от голода, теряющие население и оказавшиеся под влиянием иностранных держав. Дело не в мощи или международной позиции Сирии и Венесуэлы. Причиной стал ужасающий раскол во внутренней политике, хотя можно было принять меры, чтобы остановить катастрофу. Уход Мадуро принес бы облегчение Венесуэле, а уход Асада позволил бы достичь компромисса и прекратить гражданскую войну в Сирии.

Конечно, все не так просто. Многие представители венесуэльской элиты, особенно военные, не хотят свержения Мадуро, а многие меньшинства в Сирии, включая общину алавитов, к которой относится и правящая семья, не хотят, чтобы Асад покидал свой пост. В то же время очевидно, что венесуэльскую оппозицию и США вынудил действовать сам Мадуро: если бы он бежал на какой-нибудь остров в Карибском море, конфликт было бы проще урегулировать. Точно так же иранцы и русские неоднократно давали понять Соединенным Штатам, что готовы пожертвовать Асадом, если их собственные интересы – и интересы алавитов – будут защищены. Если бы на Асада напал убийца или он оказался в вынужденном отпуске во время визита в Тегеран, новый лидер мог бы пойти на уступки оппозиции и заложить основы для переговоров о мирном урегулировании. Тем не менее и Мадуро и Асад остаются у власти, несмотря на внутриполитическое и международное давление, а их страны мучаются в ненужной агонии.

Многие усмехнутся, услышав этот аргумент, и скажут, что мощные безличные силы – безжалостная внутренняя политика в стране, охваченной гражданской войной, и естественное желание режима выжить – делают невозможным добровольный уход лидера в отставку. Но давайте вспомним президента ЮАР Фредерика де Клерка, который поступил именно так. У де Клерка были основания бороться за сохранение апартеида, как делали его предшественники. Когда де Клерк стал президентом, архиепископ Десмонд Туту, известный борец против апартеида, заявил, что смена власти – это «бессмысленная чехарда». Если бы де Клерк продолжал придерживаться политики апартеида, ЮАР, скорее всего, еще глубже погрузилась бы в расовое насилие или гражданскую войну, как Сирия и Венесуэла сегодня. Однако де Клерк поступил иначе: отказался от апартеида, позволил провести свободные выборы в 1994 г. и, проиграв, отдал власть. Ситуация предполагала, что де Клерк будет бороться за сохранение системы апартеида, но он понимал необходимость избежать гражданской войны и дать стране возможность войти в число цивилизованных государств.

Оппортунисты

Удача сопутствует храбрым, и некоторые лидеры умеют пользоваться любой предоставленной возможностью. Президент России Владимир Путин – пример того, как лидер может превратить относительно слабую позицию в более сильную. В 1999 г. Путин сменил Сергея Степашина на посту премьер-министра, став пятым председателем правительства за два года. Мало кто ожидал, что креатура российской политической системы кардинально изменит ситуацию, но уже через несколько недель он начал активную кампанию в Чечне, справедливо посчитав, что бескомпромиссная борьба принесет ему популярность. Вскоре он сменил Бориса Ельцина на посту президента.

Политика Путина резко контрастировала с действиями предшественников. Ельцин и его премьеры в основном приспосабливались к политике Запада: скрепя сердце приняли интервенцию НАТО на Балканах, признали военную слабость страны и отказались от старых друзей, включая Сирию. Путин предложил нечто новое. Опасаясь, что некоторые бывшие республики СССР слишком сблизятся с Западом, он поддержал сепаратистские движения в Грузии и на Украине и аннексировал Крым. Затем он оказал помощь Асаду ограниченной военной операцией, которая была призвана продемонстрировать мощь России. Кроме того, начал содействовать одной из сторон конфликта в Ливии. Путин решил рискнуть и встал на сторону кандидата в президенты Дональда Трампа, чтобы усилить политическую поляризацию в США и других западных странах. Трудно представить, что все это пункты долгосрочного плана. Скорее, Путин продемонстрировал свое мастерство во внутренней и внешней политике, используя любую возможность, которую давали ему противники.

Другой безликий бюрократ, пришедший к власти после Ельцина, тоже мог бы изменить курс. Из-за слабости России за рубежом и экономического краха у режима Ельцина осталось мало сторонников. Но изменения были бы умеренными, с меньшим упором на авантюризм во внешней политике. Степашин, например, не хотел возобновлять войну в Чечне, в итоге он присоединился к партии, выступающей за укрепление связей с США и даже вступление России в Евросоюз. Путин, напротив, был склонен проявлять гордость, цинизм, национализм в сочетании с готовностью рисковать, в итоге он смог бросить вызов Западу, когда многие эксперты считали его страну слабой.

Эгоисты

«Государство – это я». Фраза, приписываемая Людовику XIV, казалось бы, относится к ушедшей эпохе, когда государство отражало славу одного человека. Но президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, доминирующий в политике страны уже почти 20 лет, демонстрирует, как эгоизм определяет внешнюю политику. На протяжении десятилетий различные турецкие режимы продвигали сложный набор интересов страны одними и теми же способами: старались не участвовать в конфликтах на Ближнем Востоке, дружили с НАТО и США, позиционировали Турцию как светское, прозападное государство, заслуживающее членства в ЕС. В начале нынешнего века Турция, казалось, стала еще более стабильной и вестернизированной, отказавшись от доминирования военных. Страна, долгое время поддерживавшаяся дружественные отношения с Западом, вступила на путь демократии и трансформировалась в нормальное европейское государство с сильными институтами.

У Эрдогана были другие планы. После того как он стал премьер-министром в 2003 г., политика Турции постоянно совершала резкие развороты. Режим поддерживал курдов, а потом преследовал их; сотрудничал с Асадом, пытался его свергнуть и снова сотрудничал; отталкивал Россию и снова раскрывал объятия; дружил с Израилем и осуждал его. Во внутренней политике Эрдоган приостановил демократические реформы и ужесточил репрессии.

Отчасти такие кульбиты могут быть связаны с оппортунизмом и реальной политикой, но прежде всего они отражают личные обиды Эрдогана и его стремление к славе. В 2010 г. атака Израиля на флотилию, пытавшуюся прорвать блокаду сектора Газа, привела к гибели 10 турецких моряков на судне Mavi Marmara. Несмотря на многолетнее тесное стратегическое сотрудничество Турции и Израиля, Эрдоган потребовал извинений, отозвал турецкого посла из Израиля и сблизился с ХАМАС. Спустя год он воспринял подавление демонстраций в Сирии как еще одно оскорбление, поскольку обещал умерить пыл Асада. В результате Эрдоган поддержал сирийскую оппозицию. Проанализировав заявления турецкого политика, исследователи Айлин Горенер и Мельтем Укал пришли к выводу, что он верит в свое умение контролировать события, не доверяет другим, видит мир в черно-белом цвете, сверхчувствителен к критике и неспособен сосредоточиться на реализации заявленного курса. Эрдоган убежден, что только он в состоянии спасти Турцию от врагов.

Альтернативный лидер, даже если бы ему удалось создать аналогичную антизападную коалицию, скорее всего, проводил бы совершенно другую внешнюю политику. Даже члены партии Эрдогана не соглашались с ним по курдскому, сирийскому и другим вопросам. Если бы один из них пришел к власти, вероятно, он тоже отдал бы приоритет Ближнему Востоку и дистанцировался от Европы, но вряд ли он действовал бы настолько хаотично и до такой степени персонализировал политику. Более прагматичный лидер быстрее нанес бы удар по «Исламскому государству» (ИГИЛ, запрещено в России. – Ред.) в отличие от Эрдогана, который годами позволял группировке использовать Турцию как перевалочный пункт на пути джихадистов в Сирию. Кроме того, он мог бы сотрудничать с Саудовской Аравией и другими противниками Асада или даже добиться сделки с сирийским диктатором.

Иногда эгоисты доходят до абсурда и приводят свои страны к катастрофе. Иди Амин, захвативший власть в Уганде в результате переворота в 1971 г., добавлял к своему имени все новые и новые титулы – Его превосходительство пожизненный президент, фельдмаршал Аль-Хаджи доктор Иди Амин, кавалер орденов «Крест Виктории», «Военный крест» и ордена «За боевые заслуги». Внешняя политика Уганды постоянно менялась: страна занимала то прозападную, то произраильскую позицию, то сближалась с Советским Союзом и ливийским лидером Муамаром Каддафи или открыто поддерживала террористов. Амин выслал из Уганды азиатское меньшинство и убил сотни тысяч представителей других этнических групп. Число сторонников Амина постоянно уменьшалось, он винил в проблемах своей страны Танзанию и в 1978 г. совершил вторжение. Танзания перешла в контрнаступление, Амин бежал.

Пассивы и активы

Некоторые лидеры тянут свою страну или дело назад, уменьшая их эффективность из-за собственной слабости. На бумаге у Аймана аз-Завахири как у главы террористической группировки – отличное резюме. Журналист Лоуренс Райт выяснил, что свою первую террористическую ячейку аз-Завахири создал в 1966 г. – в возрасте 15 лет – для атаки против египетского режима. Потом он провел несколько лет в египетских тюрьмах, перебрался в Пакистан, помогал бороться с советскими войсками в Афганистане и поддержал Усаму бин Ладена, когда в 1988 г. в Пакистане была создана «Аль-Каида». Поэтому, когда американцы уничтожили бин Ладена в 2011 г., аз-Завахири был очевидным кандидатом на пост лидера террористической организации.

Но при аз-Завахири звезда «Аль-Каиды» закатилась. Падение светских авторитарных режимов, в том числе президента Египта Хосни Мубарака, и гражданские войны в странах арабского мира предоставили уникальную возможность ведущей организации джихадистов. Однако в центре событий оказалась другая группировка – ИГИЛ. Бин Ладен пытался сгладить разногласия в движении, а аз-Завахири только усугублял их, в частности публично осуждая своих конкурентов. В нравоучительных заявлениях аз-Завахири проявлялись властность и нетерпимость к критике. Встречавшиеся с бин Ладеном описывали его как харизматичного лидера. Об аз-Завахири ничего подобного не говорили. При нем «Аль-Каида» стагнировала, за 10 лет организация не провела ни одной атаки на Западе, ее члены отдавали приоритет местным задачам в ущерб глобальным целям джихада.

США охотились на аз-Завахири с середины 1990-х годов. Представим, как развивались бы события, если бы его удалось поймать или ликвидировать. Преемник попытался бы повысить привлекательность организации, проявив себя как воин джихада. Возможно, «Аль-Каида» больше походила бы на ИГИЛ: вышла бы из тени, проводила больше атак на Западе, участвовала в громких акциях, например, обезглавливании заложников. Или новый лидер мог бы отказаться от глобальной повестки, сконцентрировавшись на местных и региональных задачах, которые больше интересовали членов «Аль-Каиды». Но вряд ли он вел бы себя, как аз-Завахири: выступал со скучными речами, пока ИГИЛ выходит на лидирующие позиции.

Другие лидеры пытаются прыгнуть выше головы. Яркий пример – шейх Мохаммед бин Заид, наследный принц Абу-Даби и фактический лидер Объединенных Арабских Эмиратов. Когда-то внешняя политика страны заключалась в том, чтобы не поднимать головы и становиться богаче, следуя за Саудовской Аравией. Население ОАЭ – около 10 млн (только десятая часть из них – граждане ОАЭ), но Мохаммед бин Заид решил изменить Ближний Восток. Он помог организовать переворот в Египте в 2013 г., вмешался в ситуацию в Йемене, чтобы остановить хуситов, продвигал блокаду Катара и поддержал одного из военных командиров в Ливии, который сегодня находится уже на подступах к Триполи. Благодаря военным реформам бин Заида войска ОАЭ продемонстрировали неожиданную компетентность в Йемене. На некоторое время ОАЭ стали доминирующим игроком в стране. Мохаммеду бин Заиду удалось использовать богатство своей страны и военные возможности, чтобы увеличить влияние ОАЭ в хаотичном регионе.

Люди прежде всего

Личность – это, конечно, еще не все. У страны есть национальные интересы, внутренняя политика, бюрократия и другие силы, которые могут играть существенную, даже доминирующую роль в формировании внешней политики. Но можно с легкостью использовать термины «национальные интересы», «внутренняя политика», «сопротивление бюрократии», не осознавая, как лидеры создают, направляют и эксплуатируют эти факторы.

Остановимся на взаимодействии лидеров с институтами. Если бы Саудовская Аравия была зрелой либеральной демократией, Мохаммеду бин Салману было бы сложно фундаментально переориентировать страну. В автократиях, где по определению отсутствует демократическая система сдержек и противовесов, лидерам проще доминировать в принятии решений. Но в автократиях могут появляться слабые лидеры, которые будут отражать импульсы бюрократии, военных или правящей элиты. Президент Алжира Абдель Азиз Бутефлика оставался у власти, находясь практически в коме, и ушел в отставку только в 82 года, потому что был удобной фигурой для политической элиты страны. В то же время лидеры вроде Путина и Эрдогана могут появиться в более плюралистичной системе и подчинить ее своей воле.

Даже зрелые либеральные демократии не защищены от харизмы доминирующей личности. Сегодня президента США Франклина Рузвельта считают практически полубогом, но в свое время его осуждали за самоуверенность и диктаторские замашки, включая попытки повлиять на состав Верховного суда, чтобы внедрить практически социалистическую экономическую политику. Еще до атаки на Пёрл-Харбор Рузвельт сформировал настроение общества: он перевооружил страну, предложил военную помощь Великобритании и подтолкнул Японию к удару – в итоге Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну. Рузвельт перекроил американские институты, чтобы они ему не мешали, использовав экономическую политику для расширения полномочий федерального правительства и войну, чтобы заложить основы для будущего глобального военного доминирования страны. Как писал философ Ральф Уолдо Эмерсон, «институт – это удлиненная тень одного человека».

Трамп по-своему тоже продемонстрировал скудость институтов. Рузвельт увещевал, направлял и формировал американские институты, Трамп блокировал и подрывал их – во многом из-за собственного эго и предрассудков. Да, американская бюрократия спасла президента от проявления наихудших инстинктов – например, отговорила от вывода войск из Сирии и выхода из НАТО. Однако вопреки советам помощников, приоритетам собственной партии и даже собственным политическим интересам Трамп кардинально изменил внешнеполитический курс США. Он отверг Парижское соглашение по климату и Транстихоокеанское партнерство, вышел из иранской ядерной сделки, повысил пошлины для китайских товаров, поддерживал крайне правых кандидатов на выборах в Европе и перенес в Иерусалим американское посольство в Израиле. Во внутренней политике Трамп доказал, что некоторые американские политические традиции – например, не нанимать родственников, чураться коррупции, раскрывать личные финансы, не угрожать арестом своим оппонентам и быстро заполнять ключевые позиции в администрации – бессильны против тарана. Его президентство характеризуется безрассудством и хаосом, и это отнюдь не продуманный план.

Лидеры могут подняться выше институтов, норм, системных сил и традиций внутренней политики и в итоге сделать свои страны сильнее или слабее, чем они могли бы быть. Лидеры могут создавать новых врагов или друзей, ослаблять или укреплять альянсы, пренебрегать нормами или рисковать, вместо того чтобы проявлять осторожность. Они могут фундаментально изменить национальные устремления и перевернуть стратегию государства.

Отто фон Бисмарк сделал Германию мирной державой, опорой европейского статус-кво, кайзер Вильгельм превратил Германию в величайшую угрозу европейской стабильности и главную зачинщицу Первой мировой войны.

Если учитывать роль личности, политика становится менее определенной и более непредсказуемой, чем в простых моделях международных отношений. В хорошие времена такой подход заставляет проявлять осторожность, потому что один человек не в том месте и не в то время может повести страну по опасному пути. В тяжёлые времена вера в силу лидера становится источником надежды. Лидеры действительно могут сделать мир более опасным, но они также способны сделать его более стабильным и процветающим. В условиях демократии это означает, что выбор лидера – тяжелая задача, но это то, что следует только приветствовать.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 марта 2020 > № 3325410 Даниел Байман, Кеннет Поллак

Риши Рам Гхимире: Непал не может оплатить Ми-17 из-за санкций США

Посол Непала в РФ Риши Рам Гхимире рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Елене Протопоповой, почему его страна до сих пор не может оплатить покупку у России семи вертолетов Ми-17, зачем они вообще нужны непальской стороне. Он также сообщил о приглашении взойти на высочайшую вершину мира Эверест, направленном российскому министерству обороны, объяснил, что мешает проведению совместных военных учений двух стран, и уточнил, почему Непал заинтересован во взаимодействии с Шанхайской организацией сотрудничества.

— Господин посол, в последнюю нашу встречу вы сообщили, что Непал закупит у России не менее семи вертолетов Ми-17. Состоялась ли сделка?

— Все верно. Наша цель – обеспечить вертолетом Ми-17 каждую из семи провинций нашей страны. То есть мы решили закупить у России семь вертолетов.

Но есть проблема с оплатой. На данный момент посольство России в Непале и наше министерство иностранных дел находится в контакте, обсуждая, как произвести оплату за российские вертолеты. Действуют санкции США в отношении РФ, и мы ищем страны, чтобы отправить России деньги. Из-за этих санкций стало проблемой, как платить России в долларах. Как этот вопрос будет решен, пока не известно. Может быть, заплатим через Китай, может быть, через Индию. Дело в том, что транзакции не производятся в рублях. Россия также не признает оплату в нашей национальной валюте. Это проблема.

Она, кстати, обсуждалась во время визита нашего министра иностранных дел в Москву в ноябре прошлого года. Министры решили тогда учредить небольшую комиссию с участием представителей российского и непальского правительства, чтобы разобраться с этим вопросом. Также два-три раза представители посольства России в Непале и министерства иностранных дел Непала встречались, обсуждали эту проблему.

Правительство Непала очень заинтересовано в оплате этих вертолетов. Нашей армии они очень нужны. Я знаю, что также есть частные компании, которые также покупают эти российские вертолеты. Непал, как вы знаете, горная страна, и вертолеты нужны и для перевозки людей, и для транспортировки товаров.

21-23 апреля министр обороны Непала приедет в Москву для участия в Московской конференции по безопасности. На эти даты мы запросили для нашего министра обороны встречу с министром обороны России. На этой встрече вопрос оплаты вертолетов будет обсуждаться.

Плюс есть еще один нерешенный вопрос – соглашение о гуманитарном сотрудничестве. Вы знаете, у нас было землетрясение в 2015 году, когда погибли около 9 тысяч человек. Тысячи школ, зданий, больниц были разрушены. У нас происходят такие природные катастрофы. И мы хотим сотрудничать с Россией по таким чрезвычайным ситуациям. Кстати, российские вертолеты как раз будут использоваться для спасения людей из зон стихийных бедствий, которые происходят у нас каждый год. И, кстати, российские вертолеты также могут быть использованы для спасения альпинистов.

— Каков в целом график контактов на текущий год?

— Очень важным визитом будет визит министра обороны в апреле. Других визитов министров в графике контактов на текущий год нет. В этом году очередь спикера нижней палаты российского парламента посетить Непал. В 2017 году спикер нашего парламента посещал Москву. Я думаю, в этом году визит господина Володина состоится. Надеемся, это произойдет. Мы ждем ответа от российской стороны по времени визита. Но они еще не решили. Они проинформируют, когда господин Володин сможет посетить Непал.

В прошлом году в Москву приезжал председатель Верховного суда Непала. То есть, как видите, мы обмениваемся визитами.

— На данный момент Непал – партнер по диалогу в Шанхайской организации сотрудничества. Министр иностранных дел Непала заявлял, что вы хотели бы получить статус полноправного партнера, но для этого потребуется поддержка государств-основателей ШОС, в том числе России. Получил ли уже Непал такую поддержку?

— Это региональный вопрос, включающий несколько государств. Россия не может в одиночку решить и обеспечить полноправное членство Непала в ШОС. Китай также не может решить этот вопрос в одиночку. Для этого все страны-участницы ШОС должны встретиться и принять решение. Это вопрос должен решиться Советом глав государств или глав правительств ШОС. Все страны – участницы организации должны согласиться, принять ли Непал, но этого пока не произошло. Это долгий процесс.

— Какое значение имеет для Непала полноправное членство в ШОС?

— Вы задали очень важный вопрос. Базовые цели ШОС, поставленные перед организацией, когда она только создавалась, это борьба с терроризмом, отмыванием денег, наркотрафиком. Позднее к задачам ШОС добавилось экономическое развитие. Мы в этом очень заинтересованы. Эта организация – самая авторитетная в мире, она включает четыре ядерные державы — Россию, Китай, Индию, Пакистан.

Смотрите, Китай — вторая экономика в мире, Россия обладает большим количеством ресурсов – газ, нефть минералы, которые экспортирует в Китай. Казахстан также имеет много газа и нефти. Непал не так далеко от Китая, имеет общую границу, поэтому раз Китай импортирует газ из России, может, в будущем у нас тоже будет такая возможность. Членство в ШОС нам может помочь в этом. Ведь одна из целей стран-участниц организации – помогать в экономическом развитии другим членам.

— Получается, что для Непала основная цель полноправного членства в ШОС это экономическое развитие страны?

— Это одна из целей, она не единственная. Нам нужны инвестиции для нашего развития. Я не знаю, есть ли в ШОС такой фонд, но определенно членство в организации будет способствовать росту инвестиций в нашу страну.

Есть много преимуществ, которые мы можем получить от полноправного членства в ШОС. Мы имеем дружеские отношения со всеми странами-участницами организации.

— А что Непал со своей стороны может привнести в ШОС?

— Несмотря на то, что Непал небольшая страна с малым количеством ресурсов, наша страна – горный центр, Шангри-Ла, одно из самых популярных направлений туризма. Если мы станем полноправным членом ШОС, мы будем более близки, много людей сможет приехать к нам.

Возможно, в плане финансов мы не сможем внести вклад, но у нас есть ресурсы. Индия, например, член ШОС, а все реки Непала текут в Индию, они исходят именно из непальской части Гималаев. Население Индии 1,3 миллиарда человек, им нужно электричество, вода. И мы можем им это дать. Пока же Индия не воспользовалась преимуществами наших ресурсов, ведь для таких проектов нужно огромное количество инвестиций. От них в конечном итоге выиграют и Непал, и Индия, и Бангладеш, который всего лишь в 42 километрах от нашей границы.

— Кто будет участвовать от вашей страны в саммите ШОС в Санкт-Петербурге в июле?

— На данный момент пока нет информации, но еще много времени до саммита.

— Рассчитываете ли вы, что на саммите ШОС будет поднята тема членства Непала в организации?

— Не в этот раз. Иран ведь тоже хочет стать членом ШОС. Также, я думаю, Турция. Сначала будет решен вопрос с их членством в ШОС.

Еще я думаю, что до вступления в качестве полноправных членов Турции и Ирана в ШОС вступит Афганистан. Разговоры об этом шли. Ведь одна из задач ШОС – борьба с терроризмом.

— Планируют ли Непал и Россия проводить совместные военные учения?

— Министерство обороны Непала направило в министерство обороны России приглашение совместно подняться в этом году на Эверест. Я думаю, они согласятся. Это может произойти уже в мае. С конца апреля до конца мая – благоприятное время для восхождения на Эверест. Другие месяцы года не так комфортны.

Мы сейчас ждем ответа от российской армии на приглашение, которое отправили месяц назад. Наше приглашение символизирует дружбу. Восхождение на Эверест занимает в среднем месяц, это очень непросто. Две недели нужно идти пешком, бежать там возможности нет. Медленно-медленно подниматься вверх. 200, 300 или 500 метров в день, затем отдых. При этом в случае сильного ветра идти невозможно, нужно ждать, когда он закончится.

Наше министерство обороны направило приглашения для покорения Эвереста нескольким странам. Мы пригласили также военных Индии, Китая, США. Это будет международное восхождение, причем бесплатное. Наша армия возьмет все расходы на себя. Восхождение одной команды стоит более 50 тысяч долларов, включая носильщиков, которые носят еду, коробки, все остальное. Численность команды от каждой страны – 20-25 человек.

Я думаю, большая часть приглашенных согласится. Если российские военные поднимутся на Эверест и скажут, смотрите, как прекрасен Непал, это будет великолепно. Это вдохновит других людей.

Что касается военных учений, то да, они могут быть организованы, но проблема в коммуникации. Наши военные не знают русский язык. А в российской армии все на русском языке. Такая же проблема у нас с Китаем, где все на китайском. Нужны переводчики, а это очень дорого.

Но мы хотим больше сотрудничества в военной сфере. В будущем мы сможем организовать военные учения с США, Великобританией, Китаем, Индией. Наша армия хорошо подготовлена для горной местности. У нас очень хорошая тренировочная база в Непале. Я думаю, этот вопрос может быть обсужден во время визита в Москву министра обороны Непала в апреле.

— Получила ли ваша страна приглашение на праздничные мероприятия по случаю 75-летия Победы в Москве?

— На данный момент мы не получали приглашения. Если оно будет, то прибудет, возможно, наш министр обороны.

— Глава МИД Непала передал ранее президенту, премьер-министру и министру иностранных дел России приглашения посетить Непал. Идет ли по дипканалам согласование возможных сроков визитов российских официальных лиц в Непал?

— Знаете, визитов на высоком уровне из России не было очень давно — с 1960 года, то есть еще со времен Советского Союза. Поэтому наше правительство приглашает. Да, Непал географически находится далеко от России, но политически мы очень близки.

В сфере экономики у нас низкий уровень сотрудничества, но высокий между людьми. В прошлом году Москву посетили более трех тысяч непальцев. Из Москвы в Непал приехали 11 тысяч россиян.

Визиты на высоком уровне возможны, но их нужно наполнить содержанием. Визит ради визита не имеет смысла. Хотя если президент РФ посетит Непал, это будет огромное событие. Нужно работать над содержанием.

У нас огромный потенциал для развития двустороннего сотрудничества. У нас есть большие возможности для частных компаний, для их инвестиций. Они получат выгоду от участия в проектах инфраструктуры в Непале. Я говорил вам о наших планах строительства нового международного аэропорта, дороги в аэропорт, железной дороги, о гидроэнергетическом проекте. Мы надеемся, что частные российские компании будут участвовать в проектах в нашей стране. Конечно, мы понимаем, что Непал далеко от Москвы. Но ведь у российских компаний есть много проектов в Индии. Может быть, оттуда они будут участвовать. Это хорошая возможность.

— Как обстоит в Непале ситуация в связи со вспышкой коронавируса?

— Несмотря на то, что Непал очень близок к Китаю, у нас не зарегистрировано ни одного случая заражения. Мы закрыли нашу границу для транспортировки товаров, но пока случаев не выявлено. Мы предприняли определенные меры предосторожности в связи со вспышкой этой инфекции.

Непал. США. Китай. ШОС. Россия > Авиапром, автопром. Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 4 марта 2020 > № 3499000 Риши Рам Гхимире

ДОКЛАД АЛЕКСАНДРА НОВАКА НА ЗАСЕДАНИИ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ВОПРОСУ «О ПРОГРАММЕ РАЗВИТИЯ УГОЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ НА ПЕРИОД ДО 2035 ГОДА»

Добрый день, уважаемый Михаил Владимирович! Уважаемые коллеги!

Проект новой редакции Программы развития угольной промышленности до 2035 года разработан в соответствии с поручениями Президента Российской Федерации, а также Правительства Российской Федерации. Он вносит изменения с учётом изменений рыночной конъюнктуры, а также пролонгирует ранее действующую утверждённую программу до 2030 года на пять лет. Хотел бы сразу сказать, что каждые пять лет программа подлежит обновлению. Проект соответствует национальным целям и стратегическим задачам развития Российской Федерации, определённым майским Указом Президента №204.

Несколько слов вначале хотел бы сказать о состоянии угольной отрасли, о развитии её в последние несколько лет.

В настоящее время объём добычи угля составляет 440 млн т, за восемь лет прирост составил 30%, или почти 100 млн т. Объём экспорта составляет на сегодня 50% от добычи (220 млн т), прирост – в два раза, почти 110 млн т, то есть практически весь прирост добычи пошёл на экспорт.

Угледобычу осуществляют 57 шахт и 130 разрезов, почти половина из них введена после 2000 года. Переработка осуществляется на 64 обогатительных фабриках и установках.

В целом угольная отрасль является одной из важнейших для 15 субъектов Российской Федерации. Особо следует отметить главный угольный регион России Кузбасс, где производится почти 60% всей российской угольной продукции. Угольные предприятия являются градообразующими для более 30 городов и посёлков. В отрасли занято 150 тысяч работников, и ещё примерно полмиллиона рабочих мест функционируют в обеспечивающих смежных отраслях.

Уголь стал основным грузом для акционерного общества «РЖД», и его доля в грузообороте выросла за 10 лет с 35 до 44%.

Экспортные поставки угля стали пятой статьёй по объёму валютных поступлений в страну и достигли 17 млрд долларов США в год, налоговые отчисления составили более 100 млрд рублей.

Несмотря на то что на последние 10 лет пришлись как моменты благоприятной рыночной конъюнктуры, так и периоды глубокого падения цен, российские угольные компании инвестировали в создание новых и модернизацию действующих мощностей, в обеспечение безопасности труда и в собственные логистические мощности более 1 трлн рублей.

В результате также продолжилось развитие традиционных центров угледобычи – Хакасии, Красноярского края наряду с Кузбассом. Активно осваиваются новые и перспективные месторождения, создаются новые центры угледобычи в Хабаровском крае, Якутии, Забайкалье, Бурятии, на Сахалине.

Строятся новые и наращиваются мощности действующих угольных терминалов в российских портах Дальнего Востока, в Азово-Черноморском и Арктическом бассейнах.

Производительность труда в отрасли выросла за последние восемь лет в 1,5 раза. Улучшается благосостояние занятых в отрасли, и номинальная заработная плата выросла в 1,8 раза.

Важнейшим направлением работы является обеспечение безопасности труда, о чём сказал Председатель Правительства. Угольные компании, профсоюзы, Минэнерго, МЧС, Ростехнадзор, Минтруд уделяют этой задаче приоритетное внимание. За последние три года не допущено ни одной крупной аварии на шахтах. Удельный травматизм в отрасли снижен на порядок.

Россия сегодня занимает третье место в мире по экспорту угля после Индонезии и Австралии, на международном рынке мы занимаем долю 15%, и российские угольные компании обеспечили почти 40% всего прироста международной торговли углём. Большую роль в достижении этих результатов сыграли усилия Минтранса и акционерного общества «РЖД» по развитию портовой и железнодорожной инфраструктуры.

Учитывая важность экспорта угля для перспектив угольной отрасли, нами совместно с Минэкономразвития были проанализированы существующие прогнозы развития мирового рынка угля по странам и регионам в перспективе до 2035 года. По оценке многих мировых аналитических агентств, общая международная торговля углём к 2035 году вырастет примерно, по разным прогнозам, от 5 до 13%, то есть с текущих 1 млрд 450 млн т до 1 млрд 520 млн – 1 млрд 640 млн т. Перспективы роста связаны в первую очередь с растущим рынком стран Азиатско-Тихоокеанского региона именно в области международной торговли, на него приходится почти 80% всей торговли углём.

В этих прогнозах в основном не учтены эффекты распространения электротранспорта. Потенциальный рост спроса на уголь для покрытия потребностей в электроэнергии может составить ещё дополнительно около 200 млн т. Особенно быстрые темпы будут наблюдаться в Индии, Вьетнаме, Пакистане, Бангладеш, на Филиппинах, в Таиланде и других странах Юго-Восточной Азии, увеличение спроса будет также происходить в странах Африки и на Ближнем Востоке.

В то же время на европейском направлении потребление угля, его импорт продолжат снижаться, и этому способствует курс на декарбонизацию экономики, активное стимулирование возобновляемых источников энергии.

Далее – об основных целях и направлениях программы. Целью программы является обеспечение стабильных поставок качественного угля на внутренний рынок. В первую очередь это электроэнергетика, жилищно-коммунальное хозяйство, металлургия, а также реализация его экспортного потенциала в соответствии с прогнозируемым спросом.

Мы рассматриваем в рамках программы два варианта – консервативный и оптимистичный варианты. Консервативный вариант предусматривает рост объёмов добычи с 440 млн т до 485 млн т, оптимистичный – до 668 млн т и соответствует генеральной схеме размещения объектов электроэнергетики на период до 2035 года, а также прогнозируемой конъюнктуре цен на энергетические угли.

Прогнозируемые объёмы добычи угля обеспечены внушительными разведанными запасами углей – 196 млрд т. Программой планируется обеспечить среднегодовой прирост запасов дефицитных марок углей в объёме 500 млн т, в том числе коксующихся – 135 млн т.

С целью обеспечения оптимальной территориальной и технологической структуры производственных мощностей по добыче и переработке угля предусматривается создание сырьевой базы в новых центрах угледобычи – в Туве, Якутии, Забайкалье, на Дальнем Востоке, в арктической зоне. Наряду с освоением мощностей уже построенных 25 шахт и разрезов планируется заново построить 14 шахт и 15 разрезов, ввести более 20 новых обогатительных фабрик, модернизировать 8 действующих фабрик. Будет завершена ликвидация неперспективных шахт и разрезов.

С целью развития внутреннего рынка угольной продукции и укрепления позиций российских угольных компаний на мировом рынке угля предусматривается увеличение пропускной способности Восточного полигона, железных дорог, в том числе подходов к портам; обеспечение применения долгосрочных и предсказуемых параметров установления железнодорожных тарифов как до 2025 года, так и в последующий период; реализация проектов строительства и модернизация объектов угольной генерации в Сибири и на Дальнем Востоке (предусматривается построить 7 новых угольных теплоэлектростанций и модернизировать 12 действующих); расширение номенклатуры угольной продукции с высокими потребительскими свойствами, включая проработку проектов по производству из угля сжиженных газов и водородов.

Актуализированной программой предусматривается полное обеспечение потребностей внутреннего рынка в электроэнергетике – это 120 млн т, для нужд коксования в металлургии – 40 млн т, нужд ЖКХ, населения, аграрно-промышленного комплекса и прочих потребителей – ещё 45 млн т.

Объём экспорта российских углей прогнозируется увеличить с 220 млн т до 260 млн т по консервативному и до 390 млн – по оптимистичному варианту. Оба варианта предусматривают безусловное выполнение комплексного плана модернизации и расширения магистральной инфраструктуры до 2024 года, утверждённого распоряжением Правительства Российской Федерации 30 сентября 2018 года.

Долгосрочная программа развития «РЖД», также до 2025 года, прежде всего в части расшивки узких мест Восточного полигона железных дорог – до 185 млн т перевозки экспортируемого угля в 2025 году, что полностью соответствует указу №204.

Долгосрочная программа, утверждённая в 2019 году, также соответствует развитию «Росморпорта». В результате снятия системных ограничений при транспортировке угольных грузов для экспортных потоков угля его доля на рынке стран АТР с сегодняшних 50 увеличится до 75%, а объёмы перевозки экспортируемого угля в восточном направлении уже к 2025 году достигнут 185 млн т.

Мы тесно взаимодействовали с «Российскими железными дорогами» при согласовании данных прогнозов. Экспортные поставки российского угля, полностью синхронизированные с провозными возможностями железнодорожной инфраструктуры, и темпы развития угольных терминалов в портах также позволят, даже с некоторым резервом, обеспечить планируемые объёмы перевалки экспортируемого угля, прежде всего в дальневосточных портах.

Что касается технологического развития угольной отрасли, предусматривается внедрение прогрессивных технологических схем, обеспечивающих повышение операционной эффективности предприятий. Продолжится начатая работа по цифровой трансформации отрасли, автоматизации и роботизации горных работ, внедрению технологий геоинформационного обеспечения и многофункциональных систем безопасности.

Предусмотрено создание центров цифровых компетенций, включая дальнейшее развитие функционала комплексов «Умная шахта», «Интеллектуальный карьер», «Интеллектуальный транспорт» и «Центры управления». В результате производительность оборудования на шахтах и разрезах планируется нарастить в 1,8 раза, а производительность труда занятых в основном производстве увеличится в 3–4 раза.

С целью повышения уровня промышленной безопасности и улучшения условий труда на шахтах, разрезах и обогатительных фабриках предусматривается актуализация требований к промышленной безопасности, внедрение систем государственного дистанционного мониторинга, применение риск-ориентированного подхода при организации контроля и надзора.

В качестве целевого ориентира принято снижение к 2035 году численности пострадавших при добыче угля в 4 раза.

И наконец, с целью снижения негативного воздействия на окружающую среду от промышленной деятельности объектов угольной отрасли предусматривается реализация программ по обеспечению экологической безопасности, внесение изменений в нормативно-правовые акты в области нормирования качества сброса сточных вод в водные объекты, увеличение объёмов рекультивации нарушенных земель, строительство и модернизация угольных ТЭЦ с применением экологически чистых технологий.

В результате планируется значительно улучшить экологические показатели отрасли, в частности, уровень сброса загрязнённых сточных вод от общего объёма снизить в 2 раза.

В заключение хотел бы отметить, что в результате реализации мероприятий программы планируется дальнейшее повышение вклада угольной промышленности в экономику страны. Валовая добавленная стоимость вырастет в 1,5–2,5 раза в зависимости от вариантов, объём инвестиций к 2025 году составит более 1 трлн рублей, к 2035 году – 2,5–3,5 трлн рублей, вырастут налоговые поступления более чем в 1,5 раза, в оптимистичном варианте даже 2,6 раза.

Проект программы обсуждался в Правительстве. Были разногласия, были обсуждения на уровне вице-премьера Юрия Ивановича Борисова. Нас поддержал Минтранс. У нас остались разные взгляды на развитие угольной отрасли в период до 2035 года с Минэкономразвития. Тем не менее мы считаем, что те показатели, которые сегодня есть в программе (они дифференцированы между различными сценариями), позволяют нам полностью в период до 2025 года реализовать задачи, поставленные указом Президента и комплексной программой, утверждённой Правительством Российской Федерации, и обеспечить увеличение инвестиций, рост валового внутреннего продукта и вклада угольной отрасли в достижение национальных целей.

Россия > Нефть, газ, уголь. Госбюджет, налоги, цены > minenergo.gov.ru, 27 февраля 2020 > № 3321349 Александр Новак

Интервью Постоянного представителя России при Отделении ООН и других международных организациях в Женеве Г.М.Гатилова газете «Известия», опубликованное 25 февраля 2020 года

Вопрос: 24 февраля в Женеве открылась 43-я сессия Совета ООН по правам человека. Как Москва оценивает значение этой правозащитной площадки? Чем она отличается от других форумов по этой тематике?

Ответ: Работе Совета ООН по правам человека (СПЧ) мы придаем действительно большое значение, и проявлением этого можно назвать приезд в Женеву главы МИД России С.В.Лаврова для выступления на пленарном заседании СПЧ. Это уникальный форум для обмена опытом в области прав человека. Формат позволяет равноправно и на уважительной основе обсуждать самые сложные вопросы.

К сожалению, в деятельности Совета немало недостатков. Это относится к политизации, попыткам «шельмовать» отдельные государства, наделить Совет судебными или прокурорскими функциями. Это неприемлемо. За примерами далеко ходить не надо – это отношение к Сирии, Ирану, КНДР, Мьянме и целому ряду других стран со стороны западных государств во главе с США. Хотя Соединенные Штаты вышли из СПЧ, через своих союзников они действуют именно таким образом.

Главная задача СПЧ – универсальные периодические обзоры и рекомендации по улучшению ситуации в правозащитной сфере. Именно это должно быть определяющим в деятельности СПЧ. По сути, этот формат – разговор равных с равными. Сегодня это наиболее эффективный механизм международного контроля и сотрудничества в области прав человека.

Вопрос: В соответствии с квотами 47 мест в СПЧ занимают страны от различных регионов. Россия сейчас в СПЧ не участвует. Получается, государства, которых не выбрали, остаются «за бортом»?

Ответ: Специфика СПЧ в том, что все страны проходят через определенную паузу в своем членстве в этом органе. Такая пауза сейчас выпала на долю России, но мы уже начали активную кампанию по продвижению нашей кандидатуры на предстоящих выборах – они пройдут осенью на Генеральной Ассамблее ООН. Активно работаем, чтобы вновь попасть в Совет. Наше формальное нечленство в настоящее время не означает, что у нас нет возможности активно работать. Да, делегации и страны-наблюдатели в Совете не голосуют, не участвуют в некоторых специфических форматах, но основная работа – согласование текстов решений, участие в дебатах – остается на том же уровне. Могу сказать из собственного опыта: во время паузы работы на этом треке у нас только прибавилось, так что оборотов не снижаем.

Вопрос: Какие вопросы в СПЧ Россия считает наиболее проблемными?

Ответ: Прежде всего, это традиционные подходы к борьбе с попытками героизации нацизма и ревизии итогов Второй мировой войны – для нас очень важные темы, постоянно поднимаем их в Совете. Тема права на пользование родным языком, вопрос негражданства, нарушения гражданских прав в целом ряде стран – в Прибалтике, на Украине – входят в наши приоритеты в СПЧ.

Вопрос: Сейчас в Женеве проходит Конференция по разоружению (КР). Одна из ключевых проблем – российско-американские отношения в этой области. Летом 2019 года в Женеве состоялись двусторонние консультации по разоруженческой проблематике, следующие контакты прошли через полгода в Вене. Обсуждается ли в рамках Конференции развал двусторонних договоренностей?

Ответ: У КР своя специфика, в ее мандат входит обсуждение вопросов, связанных с поддержанием стратегической стабильности, прекращением гонки ядерных вооружений, предотвращение гонки вооружений в космосе и целый ряд других актуальных проблем. Все они так или иначе связаны с российско-американскими отношениями. Между нашими делегациями на этом форуме ведется регулярный обмен мнениями, хотя они во многом и не совпадают.

В прошлом году мы активно поднимали такие темы, как выход США из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), говорили о перспективах продления нового Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ), о судьбе Договора о всеобщем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), затрагивали военно-космические планы США. Используем эту площадку, для того чтобы разъяснить международному сообществу нашу позицию и контрпродуктивность подхода США.

Придаем особое значение российско-американским встречам по контролю над вооружениями. Недавно в беседе с Госсекретарем США М.Помпео в Мюнхене Министр иностранных дел России С.В.Лавров сказал, что со стороны американских партнеров поступают обнадеживающие сигналы. Хотелось бы надеяться, что контакты будут продолжены.

Вопрос: Как на российские разъяснения реагируют другие страны?

Ответ: У американцев есть союзники и партнеры, которые поддерживают их во всем. Есть делегации, которые с сожалением говорят о том, что между Россией и США в разоруженческой области сложилась неконструктивная ситуация. Некоторые страны вынуждены занимать позицию, которая не вполне соответствует их национальным интересам. Я имею в виду, что на них оказывается политическое давление. Такая ситуация характерна для сегодняшней площадки КР.

К сожалению, этот орган до сих пор в полную силу так и не заработал. Во многом благодаря тому, что наши американские партнеры пытаются политизировать эту площадку. Это совершенно не соответствует мандату Конференции, которая должна заниматься конкретными разоруженческими вопросами, вырабатывать договоренности и конвенции. Этим сейчас, к сожалению, на Конференции не занимаются.

Вопрос: Уже четыре года Вашингтон выходит из международных договоренностей. Допускаете ли Вы, что их участие в КР также окажется под вопросом?

Ответ: Как бы ни складывалась ситуация, Конференция по разоружению для США – важный инструмент проведения их внешнеполитического курса. Они пытаются продвигать свои оценки и подходы, мобилизуют союзников. От участия в Конференции по разоружению США вряд ли откажутся.

Вопрос: Москва выступает единым фронтом с Пекином – в частности, по теме неразмещения оружия в космосе. Есть ли другие страны, которые разделяют российскую позицию?

Ответ: У нас очень плотные контакты с целой группой стран, во многом – нашими единомышленниками. Это действительно Китай, у нас много общего с Ираном, Пакистаном, некоторыми латиноамериканскими государствами. Есть наши близкие друзья и союзники – Белоруссия и другие страны СНГ.

Вопрос: В Женеве активно работает сирийский Конституционный комитет, запущенный при помощи гарантов «Астанинского формата» – России, Турции и Ирана. Как на работу Комитета влияет обострение в Идлибе?

Ответ: Ситуация в Идлибе действительно очень серьезная, она обсуждается на различных уровнях. Но мы все же не видим прямой связи между политическим процессом и ситуацией в этой провинции, как это пытаются преподнести некоторые наши партнеры, утверждая, что никакого политического процесса не будет до тех пор, пока не будет решена проблема Идлиба. Считаем, что неправильно ставить конституционный трек в зависимость от динамики «на земле». Тем более что обострение ситуации в Идлибе – прямое следствие провокаций со стороны террористов.

Вооруженные силы Сирии при поддержке ВКС Российской Федерации отвечают на ежедневные обстрелы с их стороны, задача – устранить исходящую от них угрозу для гражданского населения. Все-таки антитеррористическая операция осуществляется в Сирии ее законным правительством и не нарушает резолюций СБ ООН или других договоренностей. Поэтому борьба с терроризмом несомненно будет продолжена.

Те, кто пытается спекулировать на этой теме, угрожая срывом политического процесса, потому что Дамаск осуществляет контроль над своей территорией, наверное, не особо заинтересованы в успехе работы Конституционного комитета.

Вопрос: Женева стала площадкой для урегулирования другого долгоиграющего конфликта – в Ливии. В отличие от САР, ситуация вокруг этой страны развивается в последнее время гораздо быстрее: 19 января прошла конференция в Берлине, а на 26 февраля уже запланированы политические переговоры в Женеве. Велик ли их шанс на успех, учитывая, что переговоры в формате «5+5» велись фактически из разных комнат?

Ответ: Это действительно так, но я бы не был столь оптимистичен в отношении перспектив ливийского урегулирования. Состоялась Берлинская конференция, были приложены определенные дипломатические усилия, которые позволили открыть перспективы реализации решений, содержащихся в итоговом документе берлинского форума. Запущен совместный военный комитет, который заседал на прошлой неделе в Женеве, – межливийский диалог. Всё это, безусловно, позитивные подвижки, но, к сожалению, это всего лишь начало трудного и долгого пути.

На переговорах важно достичь конкретных результатов по режиму прекращения огня, чтобы он приобрел устойчивый характер. Мы прекрасно понимаем, что у посредника между ливийскими делегациями – спецпредставителя ООН Г.Саламе очень непростая задача. Уровень доверия между ливийцами по-прежнему невысок.

Но хотелось бы надеяться на позитивный исход и продолжение политического диалога. Со своей стороны, продолжаем плотно работать с ливийскими сторонами для достижения устойчивого прекращения огня, а также для выработки мер по долгосрочной деэскалации и налаживанию политического процесса.

Вопрос: Россия воздержалась при голосовании по резолюции Совбеза об итогах конференции в Берлине. Постпред страны при ООН В.А.Небензя сказал, что Москва разочарована таким исходом, поскольку сами ливийцы ее выполнять не готовы. Почему российская сторона воздержалась, если за документ высказались даже в Триполи?

Ответ: Мы с самого начала говорили о контрпродуктивности поспешного принятия этого документа. Задача не в том, чтобы принять резолюцию ради резолюции. Куда важнее прежде получить четкое согласие от противоборствующих сторон на предложенную схему урегулирования. Этого пока нет. Нет механизма контроля за режимом прекращения огня, и этого не было на момент принятия резолюции, чем и было обусловлено наше решение воздержаться. Рассчитывать на легкую реализацию утвержденной Советом Безопасности резолюции будет очень непросто. Мы никоим образом не блокировали решение, но не могли не объяснить, почему считаем его преждевременным.

Вопрос: В теме ООН есть долгоиграющая история с невыдачей виз. С ней сталкивается не только российская делегация. Выдвигалась идея перенести некоторые заседания из Нью-Йорка. Есть вероятность, что следующая Генассамблея ООН пройдет не в США, а, например, во Дворце Наций?

Ответ: К сожалению, визовый вопрос, а в более широком смысле – проблема с выполнением США своих обязательств страны-хозяйки пребывания ООН – продолжает обостряться. Усматриваем в этом попытку Вашингтона незамысловатым способом оказать давление на государства. Это касается не только России – и Венесуэла, и Иран, и Куба, и КНДР, и целый ряд других стран подвергаются таким рестрикциям. Получается, что американцы не дают неугодным им странам в полной мере задействовать свое право на участие в деятельности всемирной Организации. Это грубое и прямое нарушение принципов и основ деятельности ООН. Неоднократно этот вопрос ставили официально на соответствующих заседаниях Организации, поднимаем его перед руководством ООН и надеемся, что удастся побудить США вернуться к выполнению своих обязанностей по соглашению 1947 года.

Поднимали вопрос о переносе работы отдельных органов ООН из Нью-Йорка на альтернативные площадки. Несмотря на то, что пока решения на этот счет не были приняты, видим, что большинство государств понимают наши претензии и озабоченность.

Перенос штаб-квартиры и проведение Генассамблеи за пределами США по целому ряду организационных и бюджетных причин сейчас не представляется возможным, но тем не менее было бы вполне реально, допустим, перевести деятельность одного из органов, например Комиссии ООН по разоружению или разоруженческого Первого комитета Генассамблеи ООН, в Вену или Женеву, где обстановка более благоприятная. Такую опцию мы считаем вполне реализуемой.

Вопрос: Понятно, перенос штаб-квартиры – очень дорогостоящее мероприятие. Не может ли быть одной из причин, что многие страны не готовы пойти на это, то, что США – самый масштабный донор Организации и при переезде они бы отказались от финансирования ООН?

Ответ: Как я сказал, здесь есть целый ряд причин, но что касается донорства США, давайте не будем забывать, что Америка – самый крупный должник в ООН. Они недоплатили причитающихся взносов более чем на 1 млрд долл., из-за чего Организация испытывает большие трудности в своей повседневной деятельности с проведением мероприятий и т.д. Всё это значительно осложняет работу Организации. Это происходит главным образом по причине того, что США не исполняют своих финансовых обязательств.

Вопрос: За какой срок накопилась такая задолженность?

Ответ: Долг копился годами. Такая политика не только действующей администрации, но и предыдущей, проводится на постоянной основе, регулярно недоплачиваются причитающиеся взносы.

Вопрос: В апреле 2020 года исполняется 75 лет с создания ООН – не утратила ли она за эти годы свою актуальность, если многие вопросы государства решают напрямую друг с другом?

Ответ: Эта тема обсуждается десятилетиями. С самого момента создания ООН говорят о том, что Организация малоэффективная, ее необходимо реформировать. Это в определенной степени, наверное, оправданно. Но надо учитывать, что международные отношения сейчас проходят через весьма сложный и противоречивый исторический этап.

Налицо две разнонаправленные тенденции: с одной стороны, укрепляется полицентризм, формируются новые силы экономического влияния, а с другой, наблюдается желание ряда западных государств сохранить за собой своего рода самопровозглашенный статус мировых лидеров. Это уже не соответствует реалиям сегодняшнего дня. Попытки затормозить процесс формирования многополярности очевидны. И вместо равноправной коллективной работы создаются закрытые форматы, келейно согласовываются в узком кругу решения, которые затем объявляются многосторонними договоренностями, и т.д.

По сути, утверждается т.н. «порядок, основанный на правилах», и это сопровождается попытками приватизировать секретариаты международных организаций, использовать их для проталкивания неконсенсусных идей в обход универсальных механизмов в своих политических целях. Последний пример – Организация по запрещению химического оружия, где всё очень наглядно проявилось.

Всё это наносит урон культуре взаимоуважительного диалога, способствует разобщению международного сообщества. Всё же мы убеждены, что, несмотря на все эти испытания, ооноцентричная система по-прежнему востребована и обладает большим запасом прочности. При уважении Устава Организации можно гарантированно рассчитывать на то, что будет продолжаться мирное развитие человечества через поиск баланса противоречивых интересов. К этому нужно стремиться и действовать на деидеологизированной основе. ООН продолжает быть востребованной, у нее есть будущее.

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 февраля 2020 > № 3328516 Геннадий Гатилов

Александр Мантыцкий: готовы помочь афганцам бороться с терроризмом

Посол России в Афганистане Александр Мантыцкий рассказал в интервью РИА Новости по случаю Дня дипломатического работника о том, сколько там остается бывших советских военных, попавших в плен в годы участия СССР в конфликте, и хотят ли они вернуться на родину. Он также оценил планы США по выводу их контингента с афганской территории, высказал мнение о том, от чего будет зависеть ситуация в дальнейшем, сообщил, как Москва будет помогать афганцам в налаживании внутриполитического диалога и как российская сторона оценивает обстановку по борьбе с терроризмом в Афганистане.

— Сколько российских граждан, участвовавших в военных действиях на территории Афганистана, продолжают находиться в стране по сей день? Поддерживает ли посольство Российской Федерации связь с ними? Есть ли планы по их возвращению на родину?

— Нам достоверно известно о трех бывших советских военнопленных, добровольно оставшихся в Афганистане с 1980-х годов. Двое из них – Александр Юрьевич Левенец (Ахмад) и Геннадий Анатольевич Цевма (Никмохаммад) – выходцы с Украины и в настоящее время проживают в Кундузе. Третий – Сергей Юрьевич Красноперов (Нурмамад), уроженец города Курган – проживает в Чагчаране, столице провинции Гор, работает в отделении афганской энергетической компании "Брешна". С ним поддерживается регулярная связь по телефону, иногда проводятся личные встречи. Оказано содействие в установлении связи по телефону с братом в России, даны консультации по подготовке старших детей для обучения в российских вузах на бюджетной основе. Все трое давно осели здесь и в настоящее время не планируют возвращаться на родину.

Периодически поступают обрывочные сведения о других якобы бывших советских пленных, но чаще всего эта информация не соответствует действительности и связана с проведением провокаций или вымогательством денежных средств.

— Как, на ваш взгляд, будет меняться ситуация в сфере безопасности в Афганистане после вывода из страны американских вооруженных сил? В какие сроки, на ваш взгляд, реально осуществить вывод этих войск? Не опасаетесь ли вы, что после этого Афганистан вновь захлестнет волна насилия?

— В Вашингтоне на официальном уровне неоднократно заявляли о своих намерениях осуществить вывод контингента США из Афганистана. Однако администрация Дональда Трампа, насколько нам известно, до сих пор не обнародовала конкретных планов по сокращению военного присутствия США в этой стране. Согласно приведенным в последнем докладе Минобороны США по Афганистану данным, в настоящее время на территории ИРА находятся от 12 до 13 тысяч американских военнослужащих. Международные эксперты ожидают, что решение по упомянутому вопросу будет все же принято в преддверии президентских выборов в США.

В целом приходится констатировать, что, несмотря на оказание коалиционными силами давления на боевиков, обстановка в ИРА остается весьма напряженной. Судите сами: вооруженная оппозиция контролирует почти половину афганской территории. При этом в последние месяцы наблюдается рост интенсивности террористических атак на афганские национальные силы безопасности и натовские контингенты. Положение "на земле" усугубляется низким уровнем подготовки афганских силовых структур, которые, к сожалению, не в состоянии эффективно вести контртеррористическую борьбу без поддержки со стороны США и их союзников.

В сложившихся условиях вывод ВС США из Афганистана должен быть ответственным, исключающим его негативные последствия для стабильности как в самой стране, так и в регионе в целом. Думаю, что это прекрасно понимают и американские партнеры. Кстати, модальности вывода войск США в этой стране обсуждаются с талибами в катарской столице, где расположен офис Движения. Полагаем, развитие ситуации в ИРА в постконфликтный период не в последнюю очередь будет зависеть от американо-талибских договоренностей.

— Каким, на ваш взгляд, будет участие талибов в составе инклюзивного правительства, если планы по его созданию будут реализованы? Все ли требования Движения талибов (ДТ) к США и Кабулу выполнимы или некоторые из них будет невозможно выполнить в современных реалиях?

— Как известно, основное требование талибов к Вашингтону – полный вывод иностранных военных из Афганистана. Как я уже упомянул, сейчас представители США и Движения талибов в Дохе заняты обсуждением этого вопроса, а также других аспектов, которые лягут в основу возможного соглашения между сторонами.

При этом в СМИ периодически просачивается информация о том, что американцы пытаются добиться согласия талибского руководства на то, чтобы осуществить лишь частичный вывод своего контингента, оставив ограниченное число военных в Афганистане на ряде объектов. Каков будет итог этих переговоров, пока сказать сложно, ведь талибы заявляют о неприемлемости сохранения иностранного военного присутствия в стране.

Мы ожидаем, что после подписания соглашения между американцами и талибами начнутся межафганские переговоры, которые должны будут определить параметры будущего государственного устройства Афганистана. При этом есть разные точки зрения по поводу того, каким оно будет. Ряд экспертов считает, что действующее правительство национального единства продолжит свою работу при включении в его состав талибов, другие полагают более вероятным формирование переходной администрации, где талибы также получат ряд ответственных постов.

Так или иначе, решение о будущем своей страны должны принимать сами афганцы, а Россия, со своей стороны, будет оказывать посильное содействие продвижению мирного процесса в Афганистане.

— Ожидаются ли визиты афганских официальных лиц в Москву и российских в Кабул? Готовится ли новое заседание консультаций по Афганистану в московском формате?

— На февраль этого года запланирован визит делегации афганских парламентариев во главе с председателем Волуси джирги (Нижняя палата парламента Национальной ассамблеи Афганистана) Миром Рахманом Рахмани в Российскую Федерацию. Предполагается встреча с председателем Государственной думы Вячеславом Володиным. Депутаты двух стран обсудят развитие межпарламентских связей, укрепление экономического и гуманитарного сотрудничества.

Пока не планируем проведение очередного заседания московского формата, ожидая результатов переговоров между делегациями США и Движения талибов в Дохе. Однако не исключаем такую возможность, если почувствуем, что переговорный процесс вновь застопорится, а встреча в Москве сможет придать ему нужную динамику.

Необходимо отметить, что Россия в последние месяцы активно взаимодействует с представителями США и КНР в рамках трехсторонних российско-китайско-американских консультаций на уровне спецпредставителей по Афганистану с подключением Пакистана. В рамках этих встреч предполагается развитие сотрудничества с партнерами с целью создания благоприятных внешних условий для продвижения процесса национального примирения.

— Как обстоит ситуация с присутствием ИГИЛ* на севере Афганистана? Обращалось ли афганское правительство к России с просьбой о содействии в укреплении безопасности в приграничных регионах?

— В контексте ситуации в сфере безопасности нас не может не беспокоить возросшая активность международных террористических группировок на севере Афганистана. В частности, группировка "Исламское государство"*, по некоторым данным, по-прежнему сохраняет присутствие в приграничных с Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном районах. Все это, разумеется, создает предпосылки для возможного превращения данного региона ИРА в плацдарм для экспансии в государства Центральной Азии.

Несмотря на победные реляции официального Кабула относительно ликвидации группировки на востоке страны, к нам продолжают стекаться сообщения о сохранении присутствия боевиков ИГИЛ* в этих районах и их переброске авиатранспортом в северные и северо-западные регионы Афганистана. В частности, указывается на появление новых террористических группировок в труднодоступных горных районах провинций Фарьяб и Бадахшан.

Россия не раз подтверждала правительству ИРА свою готовность к активизации взаимодействия на антитеррористическом треке, однако никаких запросов от Кабула, в том числе по вопросу содействия в укреплении безопасности на севере страны, до сих пор не поступало.

— В декабре прошлого года в Тегеране на встрече секретарей Совбезов и советников по национальной безопасности по Афганистану секретарь Совета безопасности Российской Федерации Николай Патрушев сообщил, что запрещенная в России группировка "Исламское государство"* продолжает укрепляться в Афганистане и готовит на севере страны плацдарм для вторжения в Центральную Азию и что за год ситуация показала тенденцию к ухудшению. В связи с этим что можно назвать в качестве основных мер, принятых за минувший год для купирования названных угроз? Реализуются ли с участием России меры по укреплению таджикско-афганской границы? Какие еще дополнительные действия надо предпринимать, чтобы нейтрализовать угрозы?

— Российская Федерация внимательно наблюдает за ситуацией в Афганистане. В целях нивелирования упомянутых угроз осуществляются меры долгосрочного и оперативного характера. В частности, на регулярной и безвозмездной основе в российских специализированных учебных заведениях осуществляется подготовка национальных кадров, в том числе для полицейских, антинаркотических и военных структур ИРА. Сотрудничество на антитеррористическом направлении ведется на многосторонних площадках в рамках ОДКБ, ШОС, СНГ, а также ООН. Повышенное внимание уделяется защите таджикско-афганской границы. Важнейшим компонентом ее безопасности является дислокация на территории Республики Таджикистан 201-й российской военной базы.

Придерживаемся позиции, что для предотвращения закрепления ИГИЛ* на территории Афганистана необходимо в первую очередь добиваться установления мира и стабильности в стране политико-дипломатическими средствами путем содействия продвижению процесса афганского нацпримирения на различных площадках.

В настоящее время прорабатывается возможность организации третьего раунда шестисторонних консультаций секретарей Советов безопасности и советников по национальной безопасности России, Афганистана, Индии, Ирана, Китая и Пакистана, посвященной афганской проблематике. Кроме того, на апрель нынешнего года в Москве запланировано проведение встречи Секретарей советов безопасности государств-членов ШОС.

— В чем, на ваш взгляд, заключается специфика работы дипломата в Афганистане? Требует ли работа посла в такой стране особых, отличительных личностных качеств?

— В любой стране есть своя специфика дипломатической работы. В нашем случае это действительно сложная военно-политическая обстановка, наши дипломаты работают в условиях вооруженного конфликта. Это обстоятельство накладывает определенные ограничения при передвижении по городу, организации встреч и переговоров, проведении визитов высокого уровня и многосторонних консультаций. К сожалению, всем нам приходится учитывать это в своей повседневной жизни.

В остальном требования к дипломатам в Афганистане те же, что и ко всем сотрудникам МИДа: знание нескольких иностранных языков, в том числе языков страны пребывания, умение заводить контакты, анализировать, точно и ясно излагать информацию, работать в условиях напряженной внутриполитической ситуации, а в последнее время – повышенного санкционного и иного антироссийского давления.

* Террористическая организация, запрещенная в России

Афганистан. Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > ria.ru, 13 февраля 2020 > № 3500153 Александр Мантыцкий

Интервью Посла России в Афганистане А.В.Мантыцкого международному информационному агентству «РИА Новости», 12 февраля 2020 года

Вопрос: Сколько российских граждан, участвовавших в военных действиях на территории Афганистана, продолжают находиться в стране по сей день? Поддерживает ли посольство Российской Федерации связь с ними? Есть ли планы по их возвращению на родину?

Ответ: Нам достоверно известно о трех бывших советских военнопленных, добровольно оставшихся в Афганистане с 1980-х годов. Двое из них – Александр Юрьевич Левенец (Ахмад) и Геннадий Анатольевич Цевма (Никмохаммад) – выходцы с Украины и в настоящее время проживают в Кундузе. Третий – Сергей Юрьевич Красноперов (Нурмамад), уроженец города Курган – проживает в Чагчаране, столице провинции Гор, работает в отделении афганской энергетической компании "Брешна". С ним поддерживается регулярная связь по телефону, иногда проводятся личные встречи. Оказано содействие в установлении связи по телефону с братом в России, даны консультации по подготовке старших детей для обучения в российских вузах на бюджетной основе. Все трое давно осели здесь и в настоящее время не планируют возвращаться на родину.

Периодически поступают обрывочные сведения о других якобы бывших советских пленных, но чаще всего эта информация не соответствует действительности и связана с проведением провокаций или вымогательством денежных средств.

Вопрос: Как, на ваш взгляд, будет меняться ситуация в сфере безопасности в Афганистане после вывода из страны американских вооруженных сил? В какие сроки, на ваш взгляд, реально осуществить вывод этих войск? Не опасаетесь ли вы, что после этого Афганистан вновь захлестнет волна насилия?

Ответ: В Вашингтоне на официальном уровне неоднократно заявляли о своих намерениях осуществить вывод контингента США из Афганистана. Однако администрация Дональда Трампа, насколько нам известно, до сих пор не обнародовала конкретных планов по сокращению военного присутствия США в этой стране. Согласно приведенным в последнем докладе Минобороны США по Афганистану данным, в настоящее время на территории ИРА находятся от 12 до 13 тысяч американских военнослужащих. Международные эксперты ожидают, что решение по упомянутому вопросу будет все же принято в преддверии президентских выборов в США.

В целом приходится констатировать, что, несмотря на оказание коалиционными силами давления на боевиков, обстановка в ИРА остается весьма напряженной. Судите сами: вооруженная оппозиция контролирует почти половину афганской территории. При этом в последние месяцы наблюдается рост интенсивности террористических атак на афганские национальные силы безопасности и натовские контингенты. Положение "на земле" усугубляется низким уровнем подготовки афганских силовых структур, которые, к сожалению, не в состоянии эффективно вести контртеррористическую борьбу без поддержки со стороны США и их союзников.

В сложившихся условиях вывод ВС США из Афганистана должен быть ответственным, исключающим его негативные последствия для стабильности как в самой стране, так и в регионе в целом. Думаю, что это прекрасно понимают и американские партнеры. Кстати, модальности вывода войск США в этой стране обсуждаются с талибами в катарской столице, где расположен офис Движения. Полагаем, развитие ситуации в ИРА в постконфликтный период не в последнюю очередь будет зависеть от американо-талибских договоренностей.

Вопрос: Каким, на ваш взгляд, будет участие талибов в составе инклюзивного правительства, если планы по его созданию будут реализованы? Все ли требования Движения талибов (ДТ) к США и Кабулу выполнимы или некоторые из них будет невозможно выполнить в современных реалиях?

Ответ: Как известно, основное требование талибов к Вашингтону – полный вывод иностранных военных из Афганистана. Как я уже упомянул, сейчас представители США и Движения талибов в Дохе заняты обсуждением этого вопроса, а также других аспектов, которые лягут в основу возможного соглашения между сторонами.

При этом в СМИ периодически просачивается информация о том, что американцы пытаются добиться согласия талибского руководства на то, чтобы осуществить лишь частичный вывод своего контингента, оставив ограниченное число военных в Афганистане на ряде объектов. Каков будет итог этих переговоров, пока сказать сложно, ведь талибы заявляют о неприемлемости сохранения иностранного военного присутствия в стране.

Мы ожидаем, что после подписания соглашения между американцами и талибами начнутся межафганские переговоры, которые должны будут определить параметры будущего государственного устройства Афганистана. При этом есть разные точки зрения по поводу того, каким оно будет. Ряд экспертов считает, что действующее правительство национального единства продолжит свою работу при включении в его состав талибов, другие полагают более вероятным формирование переходной администрации, где талибы также получат ряд ответственных постов.

Так или иначе, решение о будущем своей страны должны принимать сами афганцы, а Россия, со своей стороны, будет оказывать посильное содействие продвижению мирного процесса в Афганистане.

Вопрос: Ожидаются ли визиты афганских официальных лиц в Москву и российских в Кабул? Готовится ли новое заседание консультаций по Афганистану в московском формате?

Ответ: На февраль этого года запланирован визит делегации афганских парламентариев во главе с председателем Волуси джирги (Нижняя палата парламента Национальной ассамблеи Афганистана) Миром Рахманом Рахмани в Российскую Федерацию. Предполагается встреча с председателем Государственной думы Вячеславом Володиным. Депутаты двух стран обсудят развитие межпарламентских связей, укрепление экономического и гуманитарного сотрудничества.

Пока не планируем проведение очередного заседания московского формата, ожидая результатов переговоров между делегациями США и Движения талибов в Дохе. Однако не исключаем такую возможность, если почувствуем, что переговорный процесс вновь застопорится, а встреча в Москве сможет придать ему нужную динамику.

Необходимо отметить, что Россия в последние месяцы активно взаимодействует с представителями США и КНР в рамках трехсторонних российско-китайско-американских консультаций на уровне спецпредставителей по Афганистану с подключением Пакистана. В рамках этих встреч предполагается развитие сотрудничества с партнерами с целью создания благоприятных внешних условий для продвижения процесса национального примирения.

Вопрос: Как обстоит ситуация с присутствием ИГИЛ* на севере Афганистана? Обращалось ли афганское правительство к России с просьбой о содействии в укреплении безопасности в приграничных регионах?

Ответ: В контексте ситуации в сфере безопасности нас не может не беспокоить возросшая активность международных террористических группировок на севере Афганистана. В частности, группировка "Исламское государство"*, по некоторым данным, по-прежнему сохраняет присутствие в приграничных с Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном районах. Все это, разумеется, создает предпосылки для возможного превращения данного региона ИРА в плацдарм для экспансии в государства Центральной Азии.

Несмотря на победные реляции официального Кабула относительно ликвидации группировки на востоке страны, к нам продолжают стекаться сообщения о сохранении присутствия боевиков ИГИЛ* в этих районах и их переброске авиатранспортом в северные и северо-западные регионы Афганистана. В частности, указывается на появление новых террористических группировок в труднодоступных горных районах провинций Фарьяб и Бадахшан.

Россия не раз подтверждала правительству ИРА свою готовность к активизации взаимодействия на антитеррористическом треке, однако никаких запросов от Кабула, в том числе по вопросу содействия в укреплении безопасности на севере страны, до сих пор не поступало.

Вопрос: В декабре прошлого года в Тегеране на встрече секретарей Совбезов и советников по национальной безопасности по Афганистану секретарь Совета безопасности Российской Федерации Николай Патрушев сообщил, что запрещенная в России группировка "Исламское государство"* продолжает укрепляться в Афганистане и готовит на севере страны плацдарм для вторжения в Центральную Азию и что за год ситуация показала тенденцию к ухудшению. В связи с этим что можно назвать в качестве основных мер, принятых за минувший год для купирования названных угроз? Реализуются ли с участием России меры по укреплению таджикско-афганской границы? Какие еще дополнительные действия надо предпринимать, чтобы нейтрализовать угрозы?

Ответ: Российская Федерация внимательно наблюдает за ситуацией в Афганистане. В целях нивелирования упомянутых угроз осуществляются меры долгосрочного и оперативного характера. В частности, на регулярной и безвозмездной основе в российских специализированных учебных заведениях осуществляется подготовка национальных кадров, в том числе для полицейских, антинаркотических и военных структур ИРА. Сотрудничество на антитеррористическом направлении ведется на многосторонних площадках в рамках ОДКБ, ШОС, СНГ, а также ООН. Повышенное внимание уделяется защите таджикско-афганской границы. Важнейшим компонентом ее безопасности является дислокация на территории Республики Таджикистан 201-й российской военной базы.

Придерживаемся позиции, что для предотвращения закрепления ИГИЛ* на территории Афганистана необходимо в первую очередь добиваться установления мира и стабильности в стране политико-дипломатическими средствами путем содействия продвижению процесса афганского нацпримирения на различных площадках.

В настоящее время прорабатывается возможность организации третьего раунда шестисторонних консультаций секретарей Советов безопасности и советников по национальной безопасности России, Афганистана, Индии, Ирана, Китая и Пакистана, посвященной афганской проблематике. Кроме того, на апрель нынешнего года в Москве запланировано проведение встречи Секретарей советов безопасности государств-членов ШОС.

Вопрос: В чем, на ваш взгляд, заключается специфика работы дипломата в Афганистане? Требует ли работа посла в такой стране особых, отличительных личностных качеств?

Ответ: В любой стране есть своя специфика дипломатической работы. В нашем случае это действительно сложная военно-политическая обстановка, наши дипломаты работают в условиях вооруженного конфликта. Это обстоятельство накладывает определенные ограничения при передвижении по городу, организации встреч и переговоров, проведении визитов высокого уровня и многосторонних консультаций. К сожалению, всем нам приходится учитывать это в своей повседневной жизни.

В остальном требования к дипломатам в Афганистане те же, что и ко всем сотрудникам МИДа: знание нескольких иностранных языков, в том числе языков страны пребывания, умение заводить контакты, анализировать, точно и ясно излагать информацию, работать в условиях напряженной внутриполитической ситуации, а в последнее время – повышенного санкционного и иного антироссийского давления.

Россия. Афганистан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 13 февраля 2020 > № 3328527 Александр Мантыцкий

ГОРБАТОГО МОГИЛА ИСПРАВИТ

СЕРГЕЙ КАРАГАНОВ

Ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике». Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

О США, НАТО И ИДЕЕ ДЛЯ РОССИИ

Переговоры нужно вести только в том случае, когда это выгодно и ведёт к какому-то результату. А в некоторых случаях диалог вообще не нужен. Одно дело – переговоры с натовскими военными: они нужны, чтобы избежать случайного конфликта. Но меня удивляет, что многие в нашей элите призывают к возобновлению политического диалога с НАТО. Зачем?

Сенат США отказался объявлять импичмент президенту. Сам Трамп отреагировал шуткой: мол, теперь он будет править Америкой вечно.

Шутки шутками, но второй срок, похоже, у него уже точно в кармане. Комментируя провал импичмента, в Москве назвали условие нормализации отношений с Вашингтоном. «Для нас главное, чтобы в США перестали использовать Россию в качестве главной пугалки», — заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.

О том, есть ли надежда уладить конфликт между Россией и Америкой, «АиФ» поговорил с деканом факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Сергеем Карагановым.

Тающая стабильность

Виталий Цепляев, «АиФ»: Сергей Александрович, для нас хорошо, что Трамп уцелел — можно за него порадоваться?

Сергей Караганов: Если Европа, Запад в целом продолжит терять позиции, то Америка при Трампе эти позиции сохранит. Он может сделать её сильнее в экономическом и военном отношении, хотя внутренне она останется разделённой. Но так как сегодняшняя Америка сама решила сделать себя нашим противником, то, кто бы там ни был, я ей добра не желаю. Могу лишь сказать, что в любом случае США будут для нас очень трудным партнёром и одной из основных угроз нам и международной безопасности. Но с Америкой надо работать, жёстко сдерживать и стараться сотрудничать.

— Год назад в интервью «АиФ» вы сказали, что в отношениях с США впервые с 1960-х годов ситуация стала практически предвоенной«. На ваш взгляд, за год мы стали ещё ближе к войне или всё-таки её угроза уменьшилась?

— Угроза преднамеренного нападения на нас, пожалуй, не высока и даже уменьшилась. Особенно после того, как Россия анонсировала новые системы вооружения, которые в обозримом будущем делают недостижимым военное превосходство над нами, в частности создание системы противоракетной обороны.

В то же время стратегическая стабильность в мире продолжает разрушаться. Связано это, во-первых, с появлением целой обоймы новейших видов оружия. Например, дронов. Потенциально они могут нести и оружие массового поражения. Во-вторых, США сегодня находятся в состоянии глубочайшего морального и политического кризиса. Страна в таком состоянии всегда опасна, особенно если она супервооружённая. В США по сути идёт гражданская война — пока, слава Богу, без стрельбы.

В-третьих, рушится вся система договоров о контроле над вооружениями. Какими бы несовершенными они ни были, они всё же обеспечивали хоть какое-то доверие сторон друг к другу и хоть какую-то предсказуемость. Наконец, катастрофически упало качество элит, принимающих военно-политические решения. Во многих странах элиты просто потеряны. Мы видим, что те же Штаты действуют совершенно непредсказуемо, против любых правил. По сути, добиваются многовековые правила международного общежития.

Есть, конечно, и хорошие знаки. Например, начальник нашего Генштаба начал встречаться с главой Объединенного комитета начальников штабов США. Но в целом пока преобладают негативные тенденции. Поэтому в ближайшие годы важнейшей международной проблемой, равно как и важнейшей задачей российской внешней политики, должна стать работа по предотвращению войны. И твёрдым военно-политическим сдерживанием, и активной политикой мироспасения. Мы должны прожить наступивший тяжелый период, не сорвавшись в пропасть.

— В одной из своих статей вы делаете пугающий вывод: ни одна из держав войны не хочет, но при этом велик риск неядерного столкновения с переходом конфликта на ядерный уровень. На Сирию намекаете, где одновременно действуют и наши, и американские военные?

— Это может произойти в Сирии, на Украине — где угодно. И необязательно, что это будет конфликт между Россией и США. Это может быть и столкновение между США и Китаем, между Индией и Пакистаном… Есть множество подобных сценариев. Мы недооцениваем угрозу возникновения большой войны вследствие случайной эскалации конфликта. Я называю это «стратегическим паразитизмом» — все привыкли к тому, что мир каким-то образом обеспечивается. Да, он обеспечивается главным образом наличием у ключевых игроков ядерного оружия. Но ситуация становится всё менее предсказуемой.

Пускай гонятся за нами

— В 2018 году президент рассказал о прорывных системах оружия, которыми обладает Россия. По вашим данным, как это подействовало на западных политиков — они впали в ступор и поняли, что «русских теперь точно не победить»? Или решили повторить наши разработки, придумать какой-то ассиметричный ответ?

— Будут, я думаю, и ассиметричные ответы, и какие-то новые виды вооружений. Но лет на 10 мы обеспечили себе относительную безопасность, открыли окно возможностей, которые надо использовать для внутреннего развития. Пускай теперь они гонятся за нами, а не мы — за ними. В 2020 году США собираются потратить на военные нужды столько, сколько весь остальной мир, вместе взятый. Если мы вкладываем в свои разработки миллиарды долларов, то американцы — сотни миллиардов. Но эти сотни миллиардов вылетают в трубу. Насколько я понимаю, те системы, о которых говорил Путин и которые сейчас начинают поступать на вооружение — они обесценивают те гигантские вложения, которые американцы уже сделали. Например, очень уязвимыми становятся их авианосцы. Точно так же и очередные сверхусилия ни к чему хорошему для Америки не приведут. Я знаю, как подобного рода усилия сказались на Советском Союзе. Мы тоже в ту пору имели больше танков, чем все страны мира вместе взятые. Результат известен…

— По опросам, 52% граждан РФ считают, что нам следует укреплять сотрудничество с США в сфере безопасности. Но есть ли сейчас такая возможность? Или любой разговор Москвы с Вашингтоном больше похож на разговор двух глухих?

— Такая возможность есть. Надо спокойно предлагать свои решения, не влезая в какие-то дрязги и не соревнуясь, кто дальше плюнет. И тогда рано или поздно о чём-то договоримся. По крайней мере, взаимодействие будет расширяться. Уже сейчас по нескольким закрытым каналам происходят контакты между нашими военными. Если эти контакты будут достаточно интенсивными, то ситуация заметно улучшится.

Другое дело, что не надо повторять ошибки прошлых лет, когда мы страдали от комплекса неполноценности и любые переговоры воспринимали как знак признания. Сейчас ни в каком признании мы не нуждаемся. Переговоры нужно вести только в том случае, когда это выгодно и ведёт к какому-то результату. А в некоторых случаях диалог вообще не нужен. Одно дело — переговоры с натовскими военными: они нужны, чтобы избежать случайного конфликта. Но меня удивляет, что многие в нашей элите призывают к возобновлению политического диалога с НАТО. Зачем? В 1990-е мы таким диалогом уже продлили жизнь этому союзу,когда умного обрушилась легитимность. Хватит, пускай теперь они разваливаются без нас. И поэтому умиротворять их, дружить, принимать на высшем уровне генсека НАТО (на что он явно напрашивается) — на мой взгляд, не стоит. Надо помнить, что на совести стран НАТО множество преступлений. Они изнасиловали в 1999 г. Югославию, большинство членов блока напали на Ирак, изуродовали его, потом напали на Ливию… Ни забывать, ни прощать это не стоит. Горбатого, как известно, могила исправит. Если и разговаривать, то на наших условиях и за ощутимую плату.

— И всё же, в 2019 году наметились признаки потепления в отношениях с Западом. Россия вернулась в ПАСЕ, впервые за 3 года собралась «нормандская четвёрка». Продолжатся ли эти подвижки в 2020 году? Может, совместное празднование 75-летия Победы этому поспособствует?

— Тенденция налицо. Западные политики убедились в том, что их стратегия — попытаться сделать из России врага и объединиться на почве борьбы с ним — не сработала. Чуть-чуть, после событий на Украине, они объединились, но это не остановило развал. Стратегия конфликта с РФ приносит всё меньше дивидендов, антироссийский обруч больше не способен удержать эту разваливающуюся бочку.

Сыграло роль и то, что в мире кардинально изменилось соотношение сил. За последние годы мы серьёзно повернулись к Востоку, торговля России с Китаем, странами Азии уже сравнялась с объемами торговли с Европой. Несмотря на потери, мы не проиграли объявленную нам экономическую и психологическую войну. Но побудительные мотивы для такой войны, конечно, ещё остаются. Они имеют свои глубинные причины. И главная — утрата Западом военного превосходства, на чём строилось всё остальное его доминирование — политическое, идеологическое, культурное.

— Сколько ещё будем жить под санкциями?

— Всегда. Мы вступили в долгий период экономико-политической конкурентной борьбы. А санкции во многом замещают собой военную силу, применить которую в отношении ядерной державы невозможно.

«Цифровая среда притупляет интеллект»

— Вы сказали о том, что Россия должна использовать открывшееся окно возможностей для внутреннего развития. А во что, прежде всего, надо вкладываться?

— В высокие технологии, в охрану природы, в себя любимых — в образование, науку и , конечно, в активную политику мира. К сожалению, российская элита до сих пор не смогла предложить стране объединяющих идей, нацеленных в будущее. Мы всё ещё решаем проблемы, которые достались нам от развала СССР, разбираемся с унижениями того времени. Хотя на самом деле уже давно стали мощными и почти что сытыми. Нам не нужно оглядываться на Запад, вязнуть в прошлом. Опираясь на свою историю, надо предлагать себе и миру путь в будущее. За нас этого никто сделать не может.

— Раз уж вспомнили про образование: наблюдая за своими студентами, вы видите у них желание выучиться и «свалить»? Или всё-таки они настроены остаться здесь, потому что в России смогут добиться большего?

— Все разговоры о «катастрофической утечке мозгов» — они от лукавого. Кто-то уезжает, кто-то приезжает — это нормально. Хотя, например, среди моих знакомых и коллег никто не уехал жить за границу. Потому что они успешны и многого добиваются здесь.

А мои студенты… Они замечательные. Единственное, что меня беспокоит (причём, это касается не только моих студентов, но и многих взрослых коллег, да и меня самого) — это то, что цифровая среда начинает притуплять интеллект. Это всеобщая проблема, и с этим надо бороться. Когда раньше люди моего поколения по 3-4 часа в день смотрели телевизор, у них тоже притуплялся интеллект. А сейчас, в эпоху гаджетов, ситуация ещё хуже. Деградация интеллекта человечества и особенно его элит — это колоссальная проблема. И вот чем бы я занялся в масштабах всей страны — это защита людей от цифровой среды. Разумеется, вы можете и должны пользоваться всеми достижениями, которые она нам дает. Но если вы слишком в неё погружаетесь, то неизбежно становитесь уязвимее и, скорее всего, глупее.

Сам я, кстати, сейчас перехожу на кнопочный телефон, в котором невозможно «зависнуть». У меня есть и обычный смартфон, но 80-90% времени я пользуюсь кнопочным. Приходя на работу, отдаю смартфон секретарям, и они мне потом сообщают — кто звонил, что написал и т.д.

— Вы говорите о том, что стране не хватает национальной идеи. Но ещё в 2016 году президент Путин заявил, что такой идеей в России может быть только патриотизм.

— Любовь к Родине — это, конечно, святое дело, но она не может заменить всё. Её нужно ещё чем-то наполнять. Возможно, одной из таких объединяющих идей может стать защита окружающей среды, борьба с её загрязнением. Эта проблема нас обязательно когда-нибудь, что называется, достанет. А, между прочим, Россия — это страна до сих пор очень близкая природе. Только у нас, например, есть такой уникальный опыт, когда десятки миллионов людей имеют дачи. И тем не менее, мы мусорим повсюду.

— Может, как раз потому, что у нас такая огромная территория, загаживать которую можно ещё очень долго?

— Это правда. Но пора бы уже понять, что нельзя это делать бесконечно. Когда я хожу по лесам (а для меня это лучший вид отдыха, если выдаются свободные дни), я повсюду вижу разбросанные пластиковые бутылки. И я всегда беру с собой пакет и собираю этот мусор, отношу его на свалку. Но ведь такая картина у нас повсеместно. Нам надо прибраться у себя дома, в своей стране. Стремление к чистоте в ней должно быть одной из составляющих любви к родине. Если вы патриот — не мусорите вокруг.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 13 февраля 2020 > № 3305443 Сергей Караганов

«Чёрный лебедь», я не твой…

Коронавирус – чисто медицинская проблема или диверсия?

Рыков Сергей

Китайский 2019-nCoV называют вирусом-убийцей, и, с некоторым налётом драматического романтизма, «Чёрным лебедем» экономики. Он – месть матушки-природы за хамское к ней отношение или плод дьявольских открытий микробиологов? И непонятно, какая сторона длиннее в этом треугольнике: медицина–политика–бизнес? У микробиолога, специалиста по бактериологическому и химическому оружию Игоря Никулина своя версия происхождения вируса-убийцы.

– Игорь Викторович, вирусом 2019-nCoV в Китае заражены уже более 42,6 тысячи человек, 1018 умерли.

– Это официальные данные. Я думаю, жертв больше. Американцы создали математическую модель и прогнозируют, что к концу февраля будут инфицированы 2,8 миллиона человек, 100 тысяч погибнут.

Из-за эпидемии в Китае закрыты 14 городов, более 400 промышленных предприятий. Ситуация чрезвычайная. Это серьёзный удар по экономике страны, да и по «нервной системе» нации. Посмотрите, какая там была паника, особенно в первые дни пандемии!

– Коронавирус и впрямь похож на корону?

– Под микроскопом он похож на подводную мину с сосками по бокам. Это мина под человечеством. Уверен, что это искусственный вирус. Индийские учёные уже расшифровали его код. Вирус рукотворный, а не природного происхождения.

Судите сами. Восемь смертельно опасных вирусов за последние 20 лет. То атипичная пневмония, то птичий грипп, то свиной… Один факт – просто факт. Совокупность фактов – тенденция. Эти вирусы до 2000 года не цеплялись к человеку. Они миллионы лет мирно жили рядом с нами и паразитировали только на животных. В случае с MERS, ближневосточным респираторным синдромом, например, вирусы паразитировали на верблюдах, на летучих мышах, на змеях, на птицах… Но человека не трогали.

– Умирают только китайцы. Это что же, этновирус?

– Да, похоже на то…

– Но тогда где логика? На территории Китая изобретён страшный коронавирус, который уничтожает самих китайцев?! Массовое самоубийство?

– А кто сказал, что его изобрели в Китае? Его могли завезти в Ухань «дипломатической почтой».

Место и время выбраны, что называется, до минуты и до метра точно. Провести такую диверсию в Пекине или в Шанхае практически невозможно, так как там каждый квадратный метр «простреливается» видеокамерами. Это во-первых. Во-вторых, там много американских компаний и офисов. Тысячи американских служащих. «Огонь по своим штабам»? Не проходит.

Ухань – очень удобный объект для подобной диверсии. Накануне празднования Нового года по восточному календарю на улицах и площадях там не протолкнуться. В Ухани есть бактериологическая лаборатория, на которую всегда можно списать все грехи. В этом регионе испокон веков едят сырое мясо, на что тоже можно при случае сослаться. Наконец, Ухань – перекрёсток мира. Отсюда самолёты летят во все концы мира.

Кстати, по периметру Китая и России расположены порядка 400 биолабораторий. Казахстан, Киргизия, Афганистан, Пакистан, Вьетнам, Тайвань, Филиппины, Южная Корея, Япония…

– Почти везде, где есть американские военные базы…

– Да. Все эти исследования финансирует Пентагон. И везде, где есть биолаборатории (или поблизости от них), с завидной регулярностью происходят вспышки новых неизвестных заболеваний, которые американцы цинично игнорируют. Они ставят опыты на других. Главное, чтобы это было подальше от территории США.

– Игорь Викторович, но есть же международная Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и о его уничтожении (КБТО). И США ратифицировали эту Конвенцию в 1972 году…

– Верно. Но в 2001-м отказались принимать протокол к ней. А протокол предусматривает механизмы взаимного контроля.

Заметьте, когда в 1979 году в Свердловске была вспышка сибирской язвы, мы пригласили лучшего специалиста в этой области, американского генетика-микробиолога, профессора Гарвардского университета Мэтью Мезельсона. Он не был другом СССР, но учёного привезли на место трагедии и показали всё. И Мезельсон согласился с тем, что причиной вспышки стал естественный вирус. (По официальным данным, в Свердловске от вспышки сибирской язвы погибло 64 человека. – Ред.). Большинство погибло от кишечной формы – они употребляли отравленное мясо. Было несколько пострадавших от кожной формы сибирской язвы, это были рубщики этого мяса. Было несколько случаев лёгочной формы.

– Игорь Викторович, в это время я жил примерно в километре от 19-го военного городка, где всё это произошло. Да, по официальной версии заражение сибирской язвой пошло от мяса скота, но активно гуляли слухи, что произошла утечка из подземной лаборатории того самого военного городка...

– Может быть, была и утечка. Я не исключаю диверсию. Мясо тоже можно заразить. Да, в 1979 году в мире была истерика, как сейчас. Да, нас обвиняли в том, что СССР нарушил конвенцию… Но приглашение авторитетнейшего микробиолога, борца против бактериологического и химического оружия всё-таки сняло напряжение. Мы продемонстрировали открытость, чего не сделали американцы – ни в Грузии, где погибли сотни людей от неизвестного вируса, ни в других местах. Везде, где американцы создают лаборатории под видом борьбы с биологической угрозой, количество эпидемий возрастает в десятки раз.

По данным Юлии Тимошенко, на Украине в прошлом году от различных инфекционных заболеваний погибло около 200 тысяч человек. Не знаю, насколько точны эти цифры, но проблема серьёзная. То бутулизм у соседей украинцев, то атипичная пневмония, то корь… Цифры засекречены, но многие блогеры называют цифру в 50 тысяч заболевших корью за прошлый год. И к нам корь занесли. К тому же украинцы ликвидировали свой Санэпидемнадзор. Эпидемии начались, а врачей разогнали. Украина и Грузия – две биологические бомбы на границе нашей страны.

– Игорь Викторович, вы как учёный занимались подобными вирусами?

– После окончания института я восемь лет проработал во ВНИИ прикладной микробиологии в подмосковном Оболенске. Начинал стажёром-исследователем, закончил старшим научным сотрудником. Вместе с коллегами мы доказали, что пресловутый вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) – не «месть» природы человечеству, а дело рук самого человека.

– То есть бедные обезьяны, на которых все грешили, ни при чём?

– За основу был взят вирус иммунодефицита зелёных мартышек. Американцы работали с этим вирусом ещё в конце 70-х – начале 80-х годов, но почему-то первенство «открытия» отдали французам. В конце 80-х – начале 90-х годов было много публикаций о том, что в одной из американских тюрем на заключённых проводились опыты с ВИЧ. Что трое из ВИЧ-инфицированных зэков сбежали. Одного из них застрелили при побеге, другого поймали через недели две-три, а третий «подопытный кролик» бегал чуть ли не полгода, заражая проституток в окрестностях Нью-Йорка, а те, в свою очередь, одаривали экзотическим вирусом своих клиентов.

ВИЧ – вершина американской генной инженерии 80-х годов. Как они могли в то время создать такой штамм, для меня загадка. Даже сейчас эта работа тянет на Нобелевскую премию со знаком минус.

Сорос, который тогда финансировал нашу науку, заявил, что если мы будем продолжать эту «провокационную» тему, то он прекратит денежные вливания. Тему закрыли, а британцы спустя десять лет доделали мою и моих коллег работу. И пришли к такому же выводу: ВИЧ – вирус, выращенный в лаборатории.

Сейчас индусов Штаты начинают прессовать за «несвоевременное» открытие генома коронавируса. В нём, между прочим, обнаружены вставки ВИЧ, которые позволяют ему встраиваться в клетки человека.

– А наша страна, Игорь Викторович, надёжно защищена от подобных эпидемий?

– Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила ситуацию чрезвычайной. Всех россиян, эвакуированных из Китая, сажают на карантин под Тюменью. В Австралии и вовсе всех прилетевших оттуда отправляют на «необитаемый» остров, как в Средние века в Венеции. В экстремальной ситуации никакие меры не могут считаться чрезмерными.

Боюсь сглазить, но от масштабных эпидемий мы защищены надёжно. Наш Санэпидемнадзор один из лучших в мире. Ещё с советских времен.

«ЛГ»-досье

Игорь Викторович Никулин, микробиолог, общественный деятель. Родился в 1963 году в станице Абганерово Волгоградской области. Окончил Московский институт тонкой химической технологии имени М.В. Ломоносова (кафедру биотехнологии). Как эксперт по химическому и биологическому оружию был в составе комиссии по разоружению в Республике Ирак.

Работал советником Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, был членом комиссии ООН по биологическому оружию. Выполнял ряд важных дипломатических поручений.

Китай. США > Медицина. Армия, полиция > lgz.ru, 12 февраля 2020 > № 3292475 Игорь Никулин

Помпео осмотрел рубежи России

Как встретили гостя из США наши соседи?

Крашенинникова Вероника

Майкл Помпео начал с американского форпоста – Киева. Там президент Зеленский в разных вариантах изъяснял ему свою верность Вашингтону и лично президенту Трампу, чтобы загладить «вину» за неспособность подыграть тому на будущих президентских выборах. «США – ключевой союзник» – да! Усилия Трампа – «очень высоко ценит»! Закупка вооружений – да!

Столь горячий приём на Украине был ожидаем. Но судя по лучащемуся восторгу президента Лукашенко на фотографиях с Помпео, в Минске на президента США также возлагают немалые надежды. «Очень хорошо, что вы после разного рода недопонимания в отношениях между Беларусью и США, безосновательного недопонимания со стороны прошлых властей рискнули приехать в Минск», – сватал Беларусь Вашингтону её президент. Помпео подтвердил, что готов взять невесту: «США хотят Белоруссии помочь создать своё собственное суверенное государство». И в качестве необходимого атрибута суверенитета по-американски смело обещал: «Наши производители энергоресурсов готовы обеспечить вас необходимой нефтью на 100%».

Напомню, в случае Беларуси речь идёт даже не о «сфере влияния» России – о части Союзного государства.

Далее госсекретарь проследовал в другой центр наших интеграционных объединений – в Казахстан. В Нур-Султане стороны обменялись россыпями комплиментов и щедрыми планами. Американский посланец, понятно, манил инвестициями – в энергетику, конечно, и в другие сферы тоже. Два коренных слова незримо присутствовали при этом для Помпео: Россия и Китай. «Я уверен, что наибольшую прибыль страны получают тогда, когда сотрудничают с американскими компаниями», – сделал чёткий посыл госсекретарь США.

В следующем пункте турне Помпео, в Ташкенте, переговоры прошли не только с главой МИДа и с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиёевым. Туда слетелись главы МИД всего региона – Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана – для министерской встречи «Центральная Азия – США» в формате 5+1. Приглашённых ознакомили с новой заокеанской стратегией в регионе, и, надо полагать, они получили ценные указания по части своих обязательств.

Так что это было, турне Помпео?

Это продолжение президентом Трампом планов Хиллари Клинтон по развалу Союзного государства, Евразийского экономического союза, ОДКБ и по созданию перманентных препятствий для интеграции на постсоветском пространстве. Западной части – Беларуси, вслед за Украиной, предназначено присоединиться к атлантическому сообществу, а азиатской – стать платформой для реализации политики против России и Китая, а также в направлении Афганистана, Пакистана и далее Ближнего Востока.

Госсекретарь Помпео – ближайший единомышленник Дональда Трампа. Зачищая свою администрацию от несогласных, Трамп неизменно его продвигал. Сторонник пыток Майк Помпео сразу после выборов в ноябре 2016 года стал директором ЦРУ, а менее чем два года спустя, в марте 2018-го, – госсекретарём. Помпео – не «болото», не колеблющийся, Помпео – прямой и твёрдый проводник политики Трампа.

Дождались своего счастья все те у нас, кто жаждал сотрудничества с Вашингтоном при Трампе: наконец он начал «ладить» с Россией!

Не сработал при этом ещё один расчёт. В России часто думают, что, если загрузить супостатов проблемами, они оставят Россию в покое. Создай раскол в США, в Евросоюзе – и пусть стороны конфликтов друг друга дубасят. Но оказалось совсем наоборот. Во-первых, дубасить принялись Россию, причём с обеих сторон. И во-вторых, длинных американских рук при этом на всё хватает: и подлить масла в огонь схваток на Ближнем Востоке, и развязать торговые войны против Евросоюза и Китая. И на СНГ тоже.

Паттерн, схема-образ действий администрации Трампа, за три с лишним года проявился достаточно ярко. Там, где предыдущая администрация, пусть не без колебаний, подписывала сложные соглашения – как с Ираном, Трамп нагло, ничего не скрывая, посылает дроны бомбить оппонентов.

Готовьтесь: так же радикально он будет работать и по территории наших интеграционных объединений.

США. Украина. Белоруссия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > lgz.ru, 12 февраля 2020 > № 3292473 Вероника Крашенинникова

Юрий Материй: Коломбо изучает возможность закупки вооружений у Москвы

Во время своего недавнего визита на Шри-Ланку глава МИД РФ Сергей Лавров заявил о готовности Москвы продолжать поставлять на остров вооружения, необходимые для обеспечения обороноспособности и поддержания безопасности страны. В свою очередь, в Коломбо сейчас изучают возможности закупки военной техники у Москвы, рассказал в интервью РИА Новости по случаю Для дипломатического работника посол РФ на Шри-Ланке Юрий Материй.

— Не так давно состоялся визит министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова на Шри-Ланку. Глава российского МИДа по итогам переговоров с ланкийским коллегой Гунаварденой отметил, что Коломбо заинтересован в привлечении инвестиций из России, в частности, в сферу разведки и добычи углеводородов. Обсуждаются ли уже какие-то конкретные проекты? Руководство Шри-Ланки также заявляло о своем интересе к участию российского бизнеса в крупных промышленных и инфраструктурных проектах на острове. Есть ли информация о планах российского бизнеса на острове?

— Прежде всего хотел бы подчеркнуть, что визит министра иностранных дел России в Шри-Ланку 14 января явился этапным событием в наших двусторонних политических контактах. Были намечены задачи продолжения развития российско-ланкийских связей во внешнеполитической области, а также совершенствования и наращивания сотрудничества в торгово-экономической сфере.

В ходе переговоров ланкийское руководство выражало заинтересованность в проведении разведки и добычи газа и нефти в северной части острова, в заливе Маннар. К слову, первоначально разведка месторождения была проведена при помощи СССР в 70-х годах прошлого века. Актуальность этого вопроса заключается в стремлении Шри-Ланки обеспечить свою топливную и энергетическую независимость. Как и любому другому государству, Шри-Ланке крайне интересно привлечь к столь сложным задачам наиболее опытных и финансово устойчивых инвесторов. В этом отношении Российская Федерации и ее нефтегазодобывающие компании видятся ланкийцам весьма надежными партнерами. Однако одностороннего желания недостаточно и вопрос требует детальной проработки. Способствовать росту инвестиций и двустороннего товарооборота призвана деятельность межправительственной Российско-ланкийской комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Вопросам участия российского бизнеса в крупных промышленных и инфраструктурных проектах на острове и привлечению инвестиций из России, в частности, в сферу разведки и добычи углеводородов полагаем возможным уделить специальное внимание при подготовке к очередному заседанию комиссии, которое может состояться в Москве во второй половине 2020 года.

— Во время недавнего визита на остров Сергей Лавров заявил, что Москва готова продолжать поставлять Коломбо вооружения, необходимые для обеспечения обороноспособности и поддержания безопасности страны. Идет ли сейчас речь о закупках новых российских вооружений?

— Военно-техническое сотрудничество между Россией и Шри-Ланкой поступательно развивается в течение многих лет. Наша страна оказывала ланкийским властям содействие в этой сфере во время проведения военной операции против террористов из организации "Тигры освобождения Тамил-Илама".

На вооружении ланкийской армии стоят отечественные вертолеты различных модификаций, бронетранспортеры, боевые машины пехоты. Кроме того, в республику поставлялось различное стрелковое оружие.

В настоящее время наши партнеры изучают возможности закупки военной техники. Россия готова в случае заинтересованности Шри-Ланки поставить сюда современные виды вооружений.

— Россия строит АЭС в Индии и Бангладеш. Есть ли планы по строительству АЭС в Шри-Ланке? Проявляет ли Коломбо заинтересованность в этом?

— Власти Шри-Ланки являются сторонниками экологически чистой энергетики. Основной целью, которая стоит перед государством, выступает мягкий переход от имеющихся грязных (уголь, нефть) энергоносителей к чистым (газ, альтернативные источники). Вопрос использования атома является в этой связи весьма перспективным. Работа в этом направлении уже начата. В 2017 году впервые между российской госкорпорацией "Росатом" и профильными ланкийскими ведомствами состоялись консультации по предложенному российской стороной проекту межправсоглашения о сотрудничестве в области использования атомной энергии в мирных целях. Работа по этому направлению ведется. АЭС – конечный результат межгосударственного взаимодействия по использованию мирного атома. С учетом проявленного интереса и поступательного экономического развития в Шри-Ланке отмечается существенный рост энергопотребления. В этой связи идея строительства атомной электростанции вполне может быть предметом обсуждения и в долгосрочной перспективе возможна ее реализация.

— Какова ситуация с российскими туристами? Сколько посетило Шри-Ланку, Мальдивы в прошлом году?

— Шри-Ланка и Мальдивская Республика являются известными местами отдыха, которые давно нравятся российским туристам, а их количество в эти страны неуклонно растет. Власти Шри-Ланки и Мальдив уделяют особое внимание обеспечению безопасности иностранных туристов, в том числе из России.

По итогам 2019 года Шри-Ланку посетило более 86 тысяч россиян, что составило рост 34,2 % к показателю 2018 года, Мальдивы – более 83 тысяч человек, что на 17,5% больше, чем годом ранее. Увеличению потока туристов во многом способствует наличие прямых рейсов между столицами государств Москва – Коломбо и Москва – Мале, выполняемых авиакомпаниями "Россия" и "Аэрофлот". Кроме того, местные власти организовали получение въездных виз прямо в аэропорту Коломбо по прилету, а между Мальдивской Республикой и Российской Федерацией летом 2019 года подписано соглашение о взаимной отмене виз для граждан обоих государств.

В целях привлечения еще большего количества отдыхающих представители турбизнеса принимают участие в проводимых в России туристических ярмарках и других международных мероприятиях туристической направленности. Как представляется, положительная динамика в туристическом секторе между Россией и Шри-Ланкой и Россией и Мальдивами в 2020 году сохранится.

— После терактов в апреле 2019 года в Шри-Ланке начальник штаба обороны страны заявил, что Коломбо рассчитывает на содействие России в борьбе с терроризмом.

— Сотрудничество двух стран в области противодействия международному терроризму никогда не прекращалось. Вопросы контртеррористического сотрудничества всегда присутствуют во внешнеполитической повестке дня наших переговоров с ланкийскими партнерами, которым предлагаются разные формы взаимодействия в этой сфере, что находит у них положительный отклик. В частности, Россия выразила поддержку ланкийскому руководству в его усилиях по установлению и привлечению к ответственности организаторов бесчеловечных терактов, которые были осуществлены здесь в апреле прошлого года.

— Какие самые яркие случаи вы можете вспомнить в своей дипломатической карьере? Что запомнилось больше всего?

— За время работы в МИД России крайне сложно выделить какие-либо отдельные моменты. Конечно, как и у многих дипломатов, особо запоминается первая командировка. В моем случае это была работа в Пакистане в генконсульстве СССР в Карачи. До этого яркие впечатления оставила языковая стажировка в Университете города Бенарес в Индии, в рамках которой была предоставлена возможность проехать всю страну с юга на север и с востока на запад.

Можно много рассказывать и об интересных ситуациях в других загранкомандировках, в том числе краткосрочных, но это займет много времени. И как говорится, это совсем другая история.

Шри-Ланка. Россия > Армия, полиция. Экология. Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 февраля 2020 > № 3500160 Юрий Материй

Развитие и задолженность в странах с более низким уровнем дохода – Беседа между Кристалиной Георгиевой и Дэвидом Малпассом

Президент Группы Всемирного банка Дэвид Малпасс

Вашингтон, США

Стенограмма

Г-Н МАЛПАСС: Позвольте мне вначале поприветствовать всех собравшихся и, в первую очередь, Кристалину Георгиеву, на один день вернувшуюся в Банк. Мы очень рады возможности видеть ее здесь и обсудить очень актуальную тему.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Для меня особая честь присутствовать здесь, и я хотела бы обратиться с краткими словами приветствия к собравшимся и ко всем, кто смотрит нас в интернете. Нам предстоит очень важный разговор о проблемах развития и задолженности стран с более низким уровнем дохода.

Меня зовут Анна Гелперн, и мне доставляет огромное удовольствие находиться в этом зале вместе с Дэвидом Малпассом, известным всем вам Президентом Всемирного банка, а также с Директором-распорядителем МВФ Кристалиной Георгиевой. Представлять этих людей здесь, в их собственном доме, кажется очень странным. Однако, учитывая, что нас смотрят зрители по всему миру, необходимо дать хотя бы краткую информацию, имеющую непосредственное отношение к сегодняшнему разговору.

Всем нам известно, что Дэвид уже очень давно занимается проблемами задолженности, и мне представляется, что нам будет весьма полезно узнать ваше мнение по этим вопросам, сложившееся на основе многолетнего опыта. Вы работали в министерстве финансов США. Вы знакомы с миром многосторонних организаций и с ситуацией в частном секторе, и прекрасно понимаете, почему мы так удручающе часто обращаемся к рассмотрению этой проблемы, и насколько нам удалось продвинуться в ее решении. Действительно ли мы в этом преуспели?

Что касается вас, Кристалина, то, перед тем как перейти на нынешнюю должность, вы работали во Всемирном банке, а затем в Европейской Комиссии, и вам удалось накопить огромный опыт решения гуманитарных проблем и, в частности, проблем координации, которые сегодня представляют особую сложность, если учесть, с каким количеством новых субъектов и новых механизмов нам приходится иметь дело. Поэтому находиться здесь сегодня – это особое удовольствие и честь для меня.

Что касается меня, то я – юрист. Я – не экономист. И поэтому у меня несколько иной взгляд на проблемы, которые мы будем сегодня обсуждать. Фонд и Банк опубликовали потрясающий совместный документ, и мне представляется, что крайне важно рассмотреть его в привязке к конкретной ситуации. Они публикуют огромное количество данных и исследований экономической политики по этой проблематике, и, на мой взгляд, это свидетельствует о том значении, которое международное сообщество придает прозрачности в этой сфере, даже если в ней предстоит сделать еще очень многое.

Мне представляется, что все это наложило определенный отпечаток и на содержание публикуемого сегодня доклада, не так ли? С одной стороны, во многих отношениях ситуация в странах с более низким уровнем дохода улучшается. Им доступны новые источники финансирования. Уровень задолженности в некоторых из них стабилизируется.

Однако оборотная сторона всего этого – то, что финансирование из новых источников порождает новые риски и новые вызовы. Кроме того, как быть с тем, что половина стран, бремя задолженности которых было облегчено, как кажется, только вчера, опять оказалась в категории уязвимых? Как быть с тем, что, хотя рынки стали для них более доступными, их затраты по выплате процентов растут быстрее, чем экономика?

Итак, в нашем распоряжении 45 минут, возможно, чуть меньше, и мы попытаемся затронуть три темы – по крайней мере, я надеюсь, что нам это удастся.

Во-первых, как мы оказались в нынешней ситуации? Что мы сегодня можем сказать обо всех инициативах, которые осуществлялись раньше? Чему мы научились?

В чем уникальность нынешнего момента? Каждое время имеет свои особенности, но в чем особенность сегодняшнего момента? Какие проблемы встают сегодня перед нами? И, что самое важное, как нам их решать? Учреждениям, двусторонним донорам и кредиторам, гражданскому обществу, всем нам?

Но прежде, один организационный вопрос – возможно, вы это уже слышали. У каждого из вас на кресле лежит карточка. Заполните ее, пожалуйста. Если у вас появятся вопросы, пожалуйста, передавайте их нам. Мне сказали, что наш сотрудник будет ходить по рядам и собирать их. Задавайте вопросы заранее, чтобы нам не пришлось торопливо разбирать их в последнюю минуту. Если вы наблюдаете за нашей беседой в интернете, то, мне кажется, у вас есть возможность направлять вопросы на платформу World Bank Live и, конечно, в Твиттер с хэштегом #DevtandDebt. Вы видите этот хэштег на экране, так что я не буду его диктовать.

Итак, Дэвид, вы уже очень давно занимаетесь этими вопросами, и вам удается сохранять оптимизм. Ну, или, по крайней мере, вы стараетесь его сохранять. Как мы оказались в нынешней ситуации? Будет ли правильно сказать, что что-то пошло не так после инициатив ХИПК и МДРИ?

Г-Н МАЛПАСС: Добрый день и спасибо. Мне кажется, очень удачно, что сегодня здесь присутствует юрист. Можно вспомнить, что 30-40 лет назад мы имели дело с синдицированными банковскими займами. С тех пор виды задолженности претерпели большие изменения – в экономическом, финансовом и юридическом плане. При этом направление, в котором всё это, вместе взятое, развивается, дает мне основания полагать, что мы можем смотреть в будущее с оптимизмом.

Идея состоит в том, чтобы привлекать сторонние сбережения таким образом, чтобы направлять их на осуществление наиболее перспективного проекта или оптимальным образом использовать эти средства в разных уголках мира. Поэтому я и в самом деле уверен, что мы можем смотреть в будущее с уверенностью. Недавно Банк подготовил большой доклад о четырех волнах задолженности. Сейчас мы проходим через четвертую волну.

Что касается вашего вопроса о том, как мы оказались в нынешней ситуации, то – и я говорил об этом в прошлом году – имеет место конфликт побудительных стимулов. Политикам и главам правительств нужны быстрые действия, а это означает, что они придерживаются недостаточно жестких стандартов при заимствовании средств, при отборе проектов, которым они, возможно, занимаются, и возникает вопрос, есть ли у них в действительности стратегия движения их стран вперед.

С другой стороны, финансисты говорят: «Послушайте, у нас есть средства, можем дать вам кредит, давайте договариваться». Тогда как, с точки зрения жителей этих стран, им нужен долговременный устойчивый рост экономики, который на деле позволяет повысить медианный доход.

И эти две цели не вполне совпадают. Поэтому одна из задач, которую пытается решить Банк, играя ведущую роль в обеспечении такой транспарентности – я называю ее транспарентностью долга и инвестиций, – добиться, чтобы суверенные субъекты, то есть, правительства сообщали, на каких условиях берутся займы и каковы цели инвестиций, а потом отделяли одно от другого, чтобы люди могли это оценить – ведь нам, здесь сидящим, трудно сказать, каким должен быть предельный размер задолженности. Я думаю, что это возможно. И мы могли бы обсудить, как добиваться транспарентности – просто чтобы люди могли оценить ситуацию.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Это очень полезно.

Кристалина, если говорить подробнее, то, как мне представляется, конечной целью является доступ к рынкам, рациональное управление задолженностью и привлечение триллионов долларов, которые нужны этим странам для удовлетворения таких базовых потребностей, как чистая вода, адаптация к изменению климата, борьба с голодом. Так каков же верный рецепт?

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Позвольте мне сначала сказать всем сотрудникам Банка, что оказаться здесь снова – это очень здорово. Я открою вам маленький секрет. Собираясь сюда, я думала о множестве важных вещей, но не забыла надеть этот красный жакет – специально для вас.

Прежде всего я хочу отметить, что я очень рада тому, что мы начали с темы развития, а затем перешли к разговору о задолженности – как это только что сделал президент Малпасс.

Мои поздравления по поводу пополнения МАР: теперь страны, которые более всего нуждаются в финансировании, смогут получить 82 млрд долл. США.

Но реальность такова, что финансовые потоки не всегда беспрепятственно направляются туда, где они более всего нужны. Фонд провел исследование и пришел к выводу о том, что для достижения Целей в области устойчивого развития странам с низким уровнем дохода необходимо нарастить объем инвестиций еще на 15 процентов, доведя этот показатель до 15 процентов от ВВП. Это – грандиозная задача.

Очевидно, нельзя не признать, что если мы будем рассчитывать на то, что все эти средства поступят только в виде заимствований, то допустим серьезную ошибку в наших рекомендациях для стран. Поэтому важной составляющей нашей сегодняшней дискуссии является вопрос о привлечении внутренних ресурсов, чтобы страны могли наращивать собственный потенциал привлечения средств на инвестиции, а также обслуживания будущего долга. И все мы знаем, что сделать здесь нужно еще очень многое. Фонд считает, что можно добиться дополнительного привлечения внутренних ресурсов в объеме 3-5 процентов ВВП.

И вот теперь мы подходим к вопросу о задолженности. Иными словами, первый важный момент, который я хотела бы отметить, – прежде чем разбираться, у кого можно занять денег, надо посмотреть, можно ли сделать что-то еще. Так что же еще можно сделать? Привлекать внутренние ресурсы, а затем повышать эффективность использования денежных средств.

Изучая государственные инвестиции в странах с низким уровнем дохода, мы можем отследить, что именно было приобретено лишь на 60 центов из каждого доллара. Это не значит, что что-либо приобретается только на 60 центов из каждого доллара. Это означает лишь, что качество инвестиций можно повышать и далее.

А затем мы переходим к вопросам о том, у кого брать кредиты, о структуре задолженности. Очевидно, что нам хотелось бы видеть больше возможностей для привлечения средств из частных источников. И Дэвид очень убедительно говорил о важности этого ресурса.

Но это возможно лишь в том случае, если есть удачные проекты, которые можно было бы профинансировать, и это делает роль государственного сектора очень значимой, с точки зрения как качества возможных объектов финансирования, так и целей, на которые этот сектор привлекает кредиты, и источников этих кредитов.

Все мы знаем, в каком направлении развивается ситуация. Мы знаем, что очень ощутимо вырос объем заимствований из нетрадиционных источников на условиях, не являющихся льготными. Это, естественно, повод для беспокойства. В прошлом году страны с низким уровнем дохода выпустили еврооблигации, в среднем, на 16 млрд евро. Это в три-четыре раза больше, чем всего шесть-семь лет назад. И, конечно же, их выпуск обходится дороже.

Кроме того, есть нетрадиционные кредиторы, не участвующие в координационных механизмах, таких, как Парижский клуб. Поэтому найти надлежащий баланс в этом вопросе – это, на самом деле, серьезная задача для стран и для наших организаций.

Основная цель этого документа – показать, что задолженностью можно управлять более рационально. У нас уже есть устойчивая система управления задолженностью. Ее можно применять на практике. И, как уже отметил Дэвид, мы можем обеспечить гораздо больше прозрачности: кто и кому ссужает деньги, кто занимает деньги, по какой цене и почему.

Позвольте мне в заключение сделать еще два замечания.

Во-первых, нельзя не признать, что мы живем в период «низких ставок надолго». Процентные ставки низки. Деньги стоят дешево.

Но не для всех. Если вы посмотрите, во что обходятся еврооблигации странам с низким уровнем дохода, то это не так уж и дешево. Восемь-девять процентов – нет, это недешево.

Но если вы хотите получить доход, если у вас есть деньги, и вы хотите выгодно вложить их, то куда вы отправитесь? Туда, где вы сможете получить доходность такого порядка. Поэтому побочным следствием низких процентных ставок в развитых странах является увеличение риска вследствие стремления получить более высокую доходность в развивающихся странах и, прежде всего, в странах с низким уровнем дохода.

Второе замечание, которое я хотела бы сделать, – это то, что сегодня во многих странах действуют более эффективные структуры по управлению задолженностью. Но один из наиболее отрезвляющих выводов по прочтении этого документа состоит в том, что сделать предстоит еще гораздо больше. Это – огромная задача для нас.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Давайте пойдем дальше, и, пожалуй, я попросила бы Дэвида продолжить разговор, поскольку вы очень удачно подвели нас ко второй теме, а именно, чем отличается нынешняя ситуация, верно? Есть множество разных игроков.

Но мне представляется, что один из неизменных факторов – и вы об этом упомянули – это то, что государственное управление имеет большое значение и для инвестиций, и для управления задолженностью, не так ли? Соответственно, если страны заимствуют средства на рынках, то разработанные «Группой двадцати» принципы на это не распространяются – но какие-то рамки должны быть. Возможно, нам нужен более всеобъемлющий свод правил. Но каким образом можно гарантировать, что к тому времени, когда у этих стран появится доступ, у них будет определенный потенциал и, если хотите, потенциал государственного управления как для использования полученных средств, так и с для заимствования?

Может быть, сначала вы, Дэвид, а затем, Кристалина, могли бы подключиться и вы.

Г-Н МАЛПАСС: А я добавлю несколько слов к тому, что сказала Кристалина. Одно из последствий ситуации, которую она называет периодом «низких ставок надолго», – это очевидное неравенство. Я скажу о двух его проявлениях.

Одно из них – то, что в развивающихся странах по естественным причинам доходность будет выше, а значит, выше будет и стоимость обслуживания задолженности, и вот это неравенство можно, если хотите, назвать неравенством между Севером и Югом или между развитыми и развивающимися странами.

Далее, неравенство имеет место и внутри стран, и связано оно с тем, что более крупные и более прочные компании получают больше средств. Таким образом, мы оказываемся в ситуации, когда масштабы проблемы неравенства, которую мы пытаемся решать, явно растут.

И поэтому, как мне представляется, важный аспект транспарентности – немного выровнять ситуацию, чтобы нам не приходилось решать проблемы финансирования стран, в которых, на самом деле, есть возможность финансировать образование и здравоохранение, но сложившаяся там обстановка практически по своей природе складывается не в пользу такого финансирования. Вот поэтому я считаю, что настоятельно необходимо продвигать эту инициативу в этом направлении.

Что же касается государственного управления, то тут речь идет о коренных принципах принятия решений в странах. Знаете, во Всемирном банке существует мощный департамент, специализирующийся на практике государственного управления, – он ведет работу в странах, стремясь наращивать потенциал… Потенциал – это модное слово, но оно может определять, каким министрам предоставлены полномочия подписывать контракты. Если вы подписываете контракт, то будут ли обнародованы его условия?

Знаете, одна из практических проблем, которую мы сейчас решаем, связана с некоторыми новыми кредиторами, не входящими в Парижский клуб, – и, мне кажется, когда мы об этом говорим, людям подчас следует включать сюда Китай. Они не входят в Парижский клуб. Они наращивают масштабы кредитования, что, с одной стороны, хорошо. Мы хотим, чтобы развивающиеся страны получали больше кредитов. Но это означает также, что кредиты следует предоставлять на условиях, которые соответствовали бы принципам международного сотрудничества. Между тем часто в их договоры включается положение о неразглашении, и это не позволяет Всемирному банку или частному сектору ознакомиться с условиями договора.

Поэтому, с практической точки зрения, коль скоро речь идет о государственном управлении, есть некоторые вполне очевидные моменты: пожалуйста, не включайте в договоры с правительствами суверенных государств положение о неразглашении. Дайте правительствам возможность обнародовать условия как займов, так и инвестиций.

Недавно мы направили в Китай группу сотрудников для обсуждения этих вопросов. Китай хочет… ищет способы сотрудничества с международным сообществом в деле разработки таких условий договоров, которые больше соответствовали бы тому, к чему привыкло мировое сообщество.

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Позвольте мне…

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Кристалина, позвольте мне развить эту тему и, предвосхищая ваш ответ, задать простой вопрос, который не дает мне покоя: а зачем это Китаю? Положение о неразглашении явным образом упомянуто в своде принципов, разработанном «Группой двадцати». Если я – новый кредитор и не занимался этим ни в 80-е, ни в 90-е, ни в 2000-е, если я использую другие механизмы и положения о неразглашении, то зачем мне вступать в Парижский клуб?

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Хорошо, позвольте мне сначала ответить на этот вопрос, а потом я вернусь к заданному вами более обширному вопросу о том, что можно сделать для повышения степени готовности стран.

Все мы живем в мире, где велика степень взаимозависимости и который более уязвим к шоковым потрясениям. На этом сегодня можно не останавливаться подробнее, если вспомнить, какими проблемами новое потрясение – коронавирус – оборачивается уже сейчас для людей и для экономики.

В этом мире, более взаимосвязанном и более уязвимом к потрясениям, повышение прозрачности и качества отчетности отвечает интересам всех и каждого, потому что, в конце концов, кары ждут именно заимодавцев. И мы это знаем.

Однако еще важнее то, что страны, в которых не обеспечена полная транспарентность, и которые сами не имеют полной картины того, что находится у них «на балансе», по всей вероятности, не слишком преуспеют с точки зрения роста и расширения масштабов своей экономики. Группа экономистов провела анализ, который показал, что, на самом деле, неприемлемый уровень задолженности ставит экономический рост под угрозу.

Поэтому, кто бы это ни был, Китай или кто-то еще, если он хочет получать достойный доход от своих инвестиций, то повышение прозрачности – в его же интересах. Так в чем же проблема? Ближняя перспектива или дальняя перспектива. В краткосрочной перспективе, если вы можете получить больше, почувствовать себя более защищенным, то у вас будет искушение именно так и поступить. Однако в средне- или долгосрочной перспективе вам это не сойдет с рук.

Сегодня мы видим, что и Китай, и, кстати, и другие новые кредиторы четче представляют себе эту проблему, потому что они уже столкнулись с ситуациями, когда неприемлемый уровень задолженности ставит их инвестиции под удар.

На деле – и Дэвиду, и мне это очень хорошо известно, – Китай заинтересован в усилении координации программ кредитования и в получении сведений о том, кто в Китае кому дает кредиты, и какие, поскольку, когда у вас есть государственные компании и официальное кредитование, правая рука не всегда точно знает, что делает левая.

Мне кажется, что здесь сработает и собственный интерес. Страна решительнее защищает себя от риска дефолта – и это тоже имеет значение. И, разумеется, очень важную роль предстоит сыграть организациям, подобным нашим, - Всемирному банку, МВФ и другим.

Вы спросили нас, что делается сегодня и что можно сделать, и я хотела бы внести долю оптимизма, поскольку в прошлом году мы в обеих наших организациях одновременно – в июне или июле – приняли рамочные принципы оценки приемлемости уровня задолженности – новые рамочные принципы. Я говорила об июне? В июле. Хорошо. В июле прошлого года. Извините, мы приняли эти рамочные принципы в июле 2018 года. С тех пор прошло немного времени. Однако за этот период для 53 из 69 стран, подпадающих под действие этих рамочных принципов, уже проведен анализ приемлемости уровня задолженности и приняты меры по повышению качества их отчетности. При этом в 11 странах уровень прозрачности ощутимо повысился.

Я хотела бы привести в качестве примера Сенегал, об уровне задолженности которого мы знаем сегодня больше – говоря точнее, он составляет более 10 процентов от ВВП. Когда я встречалась с министром финансов Сенегала, он не был особенно доволен: казалось, что объем задолженности увеличился. Но он не увеличился. Теперь этот показатель оказался в зоне видимости, и все те, кто принимает решения, могут его увидеть и понять, какие у них есть возможности для заимствования средств и их инвестирования в будущее.

И я слышу от всех, кто работает в этой сфере, что, хотя мы и сталкиваемся с некоторым ростом уровня задолженности, в последние два года фактически происходит его стабилизация. И я рискну утверждать, что повышение прозрачности и повышение качества отчетности вносят свой вклад в улучшение перспектив развития ситуации с задолженностью.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: И это, безусловно, хорошие новости, которые приводятся в докладе. Это – один из наиболее впечатляющих процессов, к которым привлекают внимание его авторы. Однако я хочу выступить в роли адвоката дьявола, сказав, что вы увидели на 10 процентов больше, но при этом очень многое по-прежнему остается вне поля зрения – возможно, не в Сенегале, но не отстают ли процесс и потенциал раскрытия информации от потенциала – как бы это лучше сказать – «заработка на разнице» у тех, кто в этом процессе не участвует?

И речь при этом не только о Китае. То есть, это один аспект. Знаете, ведь эта система очень фрагментарна, верно?

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Но если вы прочитаете этот доклад, то убедитесь, что в нем изложен вполне трезвый подход к этой проблеме. Там говорится о том, что в странах с низким уровнем дохода потенциал управления во многих отношениях еще относительно невысок. Поэтому мы имеем дело с двойственной ситуацией. Усложняются механизмы кредитования. Растет число источников средств. Однако умение работать с этим накапливается не столь быстро. И мне представляется крайне важным проводить подобные обсуждения, говорить об этом и, что самое главное, приводить реальные примеры того, как можно улучшить положение дел.

Сегодня в этом зале собрались люди, всей душой отдающиеся работе по наращиванию в странах с низким уровнем дохода потенциала, который позволял бы им улучшать качество инвестиций и жизнь своих граждан. Я считаю, что чем активнее мы будем подключать к этому частный сектор, тех, кто пока еще этим не занимается, чем шире будет наш охват, тем лучше.

И никогда нельзя забывать: в конечном счете, все это – дело самих этих стран. Мы можем помочь. Многие знают, что сейчас я приведу сравнение, которое многим уже знакомо. Мы можем подвести лошадь к воде. Но мы не можем заставить ее пить. Поэтому нам надо делать еще больше для того, чтобы, опираясь на факты и апеллируя к ее собственной выгоде, пробудить у лошади желание пить.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Итак, прежде чем переходить к вопросам и ответам, я хотела бы поговорить о некоторых практических рекомендациях и мерах, которые могут быть полезны учреждениям, донорам и, собственно, всем нам, или которые, возможно, уже взяты ими на вооружение.

Было бы неправильно не упомянуть о реструктуризации долга, не так ли? А это тот вопрос, с которым вы оба, естественно, очень хорошо знакомы. Оба учреждения многие десятилетия внедряют инновации в этой сфере, и плоды этой работы иногда оказываются великолепными, а иногда вызывают глубокую депрессию.

А с появлением новых участников и новых механизмов этой деятельности, даже если каждый работает добросовестно и стремится сделать все, что в его силах, необходимо проделать огромную работу, как минимум, по переводу, чтобы каждый мог прочитать одно и то же и осуществлять инвестиции так, чтобы это приносило устойчивые результаты.

Дэвид, может быть, вы могли бы начать разговор по этой теме. А от вас, Кристалина, я особенно хотела бы услышать, каковы результаты проводимого Фондом анализа политики в этой сфере.

Г-Н МАЛПАСС: Здесь есть несколько аспектов. Так что сейчас я упомяну несколько модных словечек, чтобы слушатели уяснили масштабы задачи.

Когда мы размышляем о прозрачности задолженности, возникает одна проблема – государственные предприятия. Какие из них вы будете учитывать, и на каких условиях страны принимают на себя условные обязательства?

Вы задали вопрос о том, чем повышение прозрачности выгодно Китаю. Но, мне кажется, Кристалина правильно заметила, что можно привести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить, – то же самое верно и для стран-заемщиц: как нам убедить их захотеть повысить прозрачность? Потому что возникает соблазн предоставить гарантийное обеспечение, передать в залог свои активы, не получая от этого полноценной отдачи, создать такие условия ценообразования, чтобы продавать определенные сырьевые товары по сниженной цене на протяжении длительного времени и получить деньги вперед.

Так что всё это – сохраняющиеся, реальные, конкретные проблемы. И когда мы размышляем о реструктуризации задолженности, мне кажется, нам нужно практически… нам придется как-то разграничить различные категории задолженности и инструменты для их реструктуризации. Какие страны в ней нуждаются, а какие нуждаются в такой реструктуризации, которая обеспечила бы их более эффективное долгосрочное развитие? Если просто взять и заявить: я беру эти деньги в долг, но я планирую этот долг реструктурировать, это вряд ли будет выглядеть эффективным планом развития.

Поэтому, я считаю, нам может понадобиться некая процедура для стран, отвечающих критериям кредитования МАР, то есть, для беднейших стран. В рамках МАР-19 мы применяем новую процедуру – Рамочные принципы оценки приемлемости уровня задолженности в интересах развития, сокращенно SDFP, – которая, как ожидается, окажется весьма полезной для этих стран. Нам понадобится что-то особое или придется разработать что-то особое для Аргентины, потому что это такая большая страна, и так далее, по списку. Я не пытаюсь заниматься предсказаниями.

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Ну, я, на самом деле, во многом продолжу с того места, на котором остановился Дэвид. Раньше в мире существовала традиционная площадка для реструктуризации задолженности – Парижский клуб, но теперь эта схема неактуальна, и нам приходится действовать по двум направлениям.

Первое – это расширение международного сотрудничества по вопросам обеспечения приемлемости уровня задолженности. И здесь важную роль вновь предстоит сыграть Всемирному банку и Фонду. Важную роль предстоит сыграть и «Группе двадцати». И на это надо будет обратить особое внимание.

Затем, второй аспект этого же направления деятельности: создать потенциал для объединения частных кредиторов, эмитентов еврооблигаций, нетрадиционных доноров – прошу прощения, кредиторов, и традиционных кредиторов.

А второе направление деятельности – просто повысить эффективность процесса накопления задолженности. Мы видим, что при выпуске новых облигаций все больше внимания уделяется теперь положениям о коллективных действиях. Мне сказали, что этот инструмент применяют 87 процентов стран с низким уровнем дохода, упомянутых в этом докладе.

В докладе также говорится, что, хотя этот процесс имеет место и носит относительно позитивный характер, проходившая в последнее время всесторонняя реструктуризация задолженности оказалась болезненной и не слишком эффективной. Либо занижались оценки масштабов необходимой реструктуризации – и это требовало проведения повторной реструктуризации, – либо реструктуризация затягивалась, либо в ней участвовали не все стороны. Таким образом, следует признать, что этот процесс оказывается весьма болезненным для столкнувшихся с ним стран.

И последнее по порядку, но отнюдь не по важности: нам необходимо отдавать себе отчет в том, что в мире существует настоятельная необходимость в проведении реструктуризации задолженности, и в этих условиях самое лучшее, что мы можем сделать, – обращать особое внимание на профилактику, потому что профилактика лучше, чем лечение. Для начала не доводите дело до проблем.

И я бы сказала, что многим странам, испытывающим проблемы с задолженностью, следует серьезно отнестись к общей микроэкономической ситуации, которая могла способствовать такому развитию событий. И мне кажется – как ни крути, ничто не может заменить разумную экономическую политику.

Г-Н МАЛПАСС: Вы позволите?

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Да, пожалуйста.

Г-Н МАЛПАСС: Я бы хотел вкратце указать на один аспект, я обращал на него внимание в самом начале: это конфликт стимулов. Когда мы говорим о реструктуризации задолженности, мы должны отдавать себе отчет в том, что руководители страны вполне способны удовольствоваться чем-то меньшим, нежели то, в чем реально нуждается население их страны. Они оценивают ситуацию и говорят: ну, ладно, если вы дадите нам отсрочку платежей на четыре года, это решит наши проблемы на срок наших полномочий или на краткосрочную перспективу. Так что эти вопросы надо решать, если это можно так назвать, в духе международного сотрудничества, –сказать: нам надо действовать исходя из высших интересов народа – и если проводится реструктуризация задолженности, то давайте проведем ее справедливую оценку и добьемся, чтобы она была достаточно глубокой для реального улучшения жизни людей.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Это крайне важное замечание, и, собственно говоря, я хотела бы просить вас обоих осветить эту тему подробнее. А теперь мы переходим к ответам на вопросы – мы отвечаем на поступающие вопросы, не зная, о чем нас еще спросят. Это прекрасно.

Итак, в докладе говорится о том, что реструктуризация все чаще и чаще проводится за пределами программы МВФ, там, где такой программы нет, верно? В прежние времена – как вы понимаете, это достаточно схематичное изложение, – если бы вы столкнулись с кризисной ситуацией в сфере задолженности, вы бы обратились в МВФ. Затем вы обратились бы в Парижский клуб. Все остальные предложили бы вам сопоставимые условия, предоставили новые финансовые вливания, и вы жили бы долго и счастливо. Как правило, в реальности все проходило не так гладко, но сохранялась определенная последовательность событий.

Но в современном мире, как вы отметили, Парижский клуб перестал быть центром притяжения, появились альтернативные источники финансирования. Как вы сможете гарантировать, что используемые рамочные принципы политики будут способствовать достижению устойчивых результатов, а не подействуют как мертвому припарки?

Г-Н МАЛПАСС: Можно, я добавлю кое-что, а потом передам слово Кристалине? Помимо Всемирного банка, есть и другие многосторонние банки развития. Поэтому я хотел бы расширить ваш вопрос. Коль скоро в мире существуют другие учреждения, имеющие доступ к очень недорогому финансированию на международных рынках и настаивающие на предоставлении этого финансирования странам на очень льготных условиях, то ситуация усложняется.

А если добавить в эту картину еще и частный сектор? И в этих условиях «низких ставок надолго» и низкой доходности центральные банки приобретают гигантские объемы государственных долговых обязательств, долгосрочных государственных долговых ценных бумаг, и это сказывается на всей кривой доходности, а значит, складывается ситуация, при которой реструктуризация задолженности оказывается не столь ориентированной на будущее, какой она должна быть.

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Для решения проблемы, с которой мы столкнулись, необходимо принимать более решительные и интенсивные меры, чем раньше, в то время, о котором вы говорили. Я хочу сказать, посмотрим правде в глаза. Мир изменился. И продолжит меняться. В детстве я жила в центре столицы, и уходя из дома, я не запирала двери, я знала, что никто у меня ничего не украдет. Этот мир ушел в прошлое.

Мы должны признать, что сейчас мы живем в более сложном мире. Это многополюсный, многофункциональный мир. И что это означает для таких людей, как мы, для учреждений, которые мы представляем, для всех остальных людей? Больше труда, больше активного взаимодействия, больше непрестанной деятельности. Если мы не станем выполнять наши задачи в соответствии с требованиями современного мира, мы подведем бедные страны.

Не то чтобы страны с низким уровнем дохода хотели больших проблем с задолженностью. Чаще всего у них и нет этих проблем. У них идет политическая жизнь, выборы, и так далее. Но надо признать наличие большой разницы в знаниях, потенциале и навыках, когда речь идет о долговых инструментах, источниках этих инструментов и способах управления задолженностью в большом количестве стран с низким уровнем дохода, и этот баланс нужно активно выравнивать с учетом всех возникающих сложностей, а для этого требуется – да, пожалуй, я повторю: для этого требуется труд.

Г-Н МАЛПАСС: Пожалуй, я обозначу конкретнее свою позицию и попрошу МВФ помочь мне в этом. Сейчас мы видим, что другие международные финансовые учреждения, а в известной мере – все учреждения по финансированию развития в целом и, безусловно, официальные агентства по кредитованию экспорта, склонны слишком быстро предоставлять займы, усугубляя долговые проблемы стран.

Например, Азиатский банк развития вливает миллиарды долларов в Пакистан, где сложилась очень непростая ситуация в бюджетно-финансовой сфере. В Африке Африканский банк развития направляет немалые средства в Нигерию, Южную Африку и другие страны, не имея при этом максимально выверенной программы обеспечения устойчивости и продвижения этой работы. В Казахстане ЕБРР активно продвигает свои займы в условиях, когда другие учреждения проделывают огромную работу, а затем осуществляются инвестиции под более низкий процент.

Таким образом, возникает реальная проблема: МФУ сами усугубляют долговое бремя. А затем, мне кажется, на МВФ «давят», с тем чтобы он решил эти проблемы, исходя из наилучших интересов страны.

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Позвольте, я добавлю еще кое-что, потому что успела сказать только половину того, что должна была. Второй момент заключается в том, что в нынешнем более сложном мире на нас лежит гигантская ответственность: мы должны спрашивать себя, кому мы предоставляем кредиты, для чего, насколько мы уверены в том, что за этими программами не скрываются невидимые обществу айсберги задолженности. Этот спрос с себя чрезвычайно важен.

И кроме того, я хотела сказать: сейчас мы осуществляем в Африке 26 программ. Как видите, нельзя сказать, что Фонд там не присутствует. Мы сотрудничаем со многими африканскими странами. И я полностью признаю, равно как и мои сотрудники, что в новом сложном мире на нас лежит повышенная ответственность за содействие повышению прозрачности задолженности и приемлемости уровня задолженности.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Знаете, что самое интересное в ваших последних замечаниях? Ведь учреждения, которые вы упоминали, – это не новые многосторонние учреждения, верно? Они появились еще в середине XX века. Но мы испытываем трудности, налаживая взаимодействие между устоявшимися учреждениями и заинтересованными сторонами, находящимися в одной лодке вот уже несколько десятков лет, и это немного тревожно – с точки зрения нашей способности привлекать новые учреждения к совместной деятельности.

Г-Н МАЛПАСС: Кстати, Европейский инвестиционный банк, ЕИБ, активно предоставляет финансирование на еще более льготных условиях, чем банки, которые я упоминал ранее. Много внимания уделяется АИИБ, Азиатскому инфраструктурному инвестиционному банку, но с ним налажено, в известной мере, более эффективное взаимодействие. Он находится в Пекине, но стремится к внедрению у себя стандартов, аналогичных стандартам Всемирного банка, и открыто заявляет об этом желании. И эти практические соображения приводят к тому, что с этим банком возникает меньше проблем в этой области, чем с другими.

Но это не значит, что будущее будет именно таким. Но вы сделали абсолютно верное замечание. До сих пор самой проблематичной была именно традиционная координация.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Ну что ж, почему бы нам не перейти к ответам на вопросы, тем более, что некоторые из них мы затронули, но не стали подробно в них углубляться.

Итак, первый вопрос вряд ли вас удивит. Он звучит так: приведет ли создание глобального механизма реструктуризации суверенной задолженности к повышению эффективности взаимодействия между кредиторами? Позвольте мне дать некоторые пояснения. Кристалина, вы упомянули положения о коллективных действиях. Совершенно верно. У нас с вами есть надежная модель, и, с учетом того, что самая быстрорастущая категория долговых инструментов во многих из этих стран – это евробонды и облигации в зарубежной валюте, 87 процентов – это еще не 100, но это весьма неплохой результат. Но, разумеется, сложность отчасти заключается в том, что в большинстве этих стран основная часть долга приходится не на эту категорию задолженности. Это самая быстрорастущая категория долга, но при этом очень разношерстная.

А некоторые условия – вы уже упоминали их ранее: залоговое обеспечение, разные заемщики, разные кредиторы, разные гарантии, и это еще больше усложняет ситуацию. Что касается долга частных структур и даже муниципальных образований, то для этого есть процедура банкротства, верно? Почему бы не вернуться к этой идее? Может быть, частный сектор проявит больший интерес к участию сейчас, когда он в некотором смысле находится «за столом» в меньшинстве?

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Сложность заключается в том, что сейчас мы еще активнее, чем раньше, стремимся упорядочить территорию, с трудом поддающуюся упорядочиванию. Но это не значит, что мы не должны пытаться расширить рамки, позволяющие нам проводить более эффективную реструктуризацию задолженности. Я поняла вашу позицию. И я дам на ваш вопрос следующий ответ: да, разумеется, мы должны искать пути повышения эффективности координации и сотрудничества в области управления задолженностью.

Нам также надо признать, что мы должны быть кристально честными и действовать соответствующим образом в ситуациях с неприемлемым уровнем задолженности. В качестве примера я могу привести нашу директиву в Африке. В Мозамбике возникла ситуация с неприемлемым уровнем задолженности, и необходимо было принять меры. И это серьезная задача для нас, для всего сообщества международных организаций: как мы можем охватить все аспекты, активно работать на местах и в то же время действовать честно и решительно? Но мы должны к этому стремиться, в противном случае я не думаю, что можно будет считать, что Дэвид и я справляемся со своими обязанностями.

Позвольте мне напомнить, почему меня так сильно беспокоит проблема задолженности в странах с низким уровнем дохода. Потому что без эффективного управления этой задолженностью уплата процентов, зачастую очень высоких, приводит к оттоку ценных ресурсов, которые можно было бы инвестировать в образование, здравоохранение и инфраструктуру, лишает этих средств людей, наиболее нуждающихся в качественных инвестициях. И на нас возложена колоссальная ответственность по защите интересов этих людей.

Г-Н МАЛПАСС: Именно так. Можно мне добавить еще несколько слов о прозрачности задолженности и инвестиций? Мне кажется, в наше время вопросы реструктуризации и вопросы обращения с частным сектором вызывают довольно много затруднений. Но надо начать с того, что весь мир, должники, кредиторы, международные учреждения сталкиваются с серьезными затруднениями, пытаясь просто-напросто выявить задолженность и добиться раскрытия ее условий.

Поэтому я хотел бы остановиться на этом вопросе и отметить, что он носит неотложный характер. В ближайшие… Нет, нельзя сказать, что его невозможно решить. Разве мы не можем выяснить сумму задолженности, допустим, Сенегала? Но мы в Банке столкнулись с такими затруднениями, пытаясь выяснить это, что мы пошли другим путем, или, скажем так, мы пытаемся определить общую картину задолженности, но лишь для отдельных стран в порядке эксперимента. И вот, мы берем Анголу, Сенегал или любую другую страну, и пытаемся, скажем, найти всю возможную информацию о различных видах задолженности, которую они накопили, и об условиях этого долга. Вот эта задача намного труднее.

И как вы отметили, Анна, каждый раз, когда выявляют какой-либо вид долга или способ увеличения долга, кредиторы и заемщики находят новый способ, который действующая система распознать не в состоянии. Поэтому мы стараемся действовать как можно быстрее и выявлять как можно больше категорий задолженности, надеясь, что позднее мы сможем использовать эту информацию для эффективного решения проблем.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Нам задали много отличных вопросов, и я сейчас пытаюсь их сгруппировать. Я очень хочу, чтоб мы обязательно рассмотрели один из этих вопросов. Сейчас мы вернемся к любимой теме моей жизни – реструктуризации задолженности. Но не забудем и финансирование развития, это то, с чего вы начали, Кристалина.

Итак, вот два вопроса.

Кто будет предоставлять финансирование развивающимся странам, если мы прекратим деятельность международных финансовых учреждений и агентств по кредитованию экспорта в Китае? Не уверена, что кто-то предлагал прекратить их деятельность, но более общий вопрос заключается в том, откуда будут поступать все эти деньги. И если все станут открытыми и честными, раскроют информацию обо всех затратах, не приведет ли это к трениям – но, может быть, это будет во благо?

И я бы хотела задать еще один вопрос, который, как мне кажется, связан с предыдущим: какую роль играют такие программы, как, например, глобальный механизм финансирования на льготных условиях, – я попробую перефразировать свой вопрос, – итак, какое влияние они оказывают на страны с большими объемами задолженности и на страны со средним уровнем дохода. Если взглянуть на это шире – как эти программы сочетаются с поддержанием приемлемого уровня задолженности? И каким образом можно решить проблему задолженности, не закрывая или не ограничивая подобные программы?

Г-Н МАЛППАСС: Можно, я попробую сначала ответить на первый вопрос: кто должен предоставлять финансирование? По имеющимся эмпирическим данным, прозрачные страны на самом деле могут получить финансирование по более низкой процентной ставке. Я думаю, нам следует принять на вооружение вот какую модель: в мире есть большой объем сбережений, которые можно предоставить заемщикам, желающим поддерживать свою прозрачность и располагающим прозрачными инвестиционными проектами, куда можно направить эти средства. Поэтому, мне кажется, этот вопрос не очень важен – то есть, я согласен, что его следует рассмотреть, но речь вовсе не идет о том, чтобы прекратить финансирование. Речь о предоставлении и привлечении гораздо большего объема финансовых средств.

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Позвольте мне добавить несколько слов. Я согласна с Дэвидом, обеспечение прозрачности задолженности – это способ привлечь больший объем финансирования в страны с низким уровнем дохода. Но я бы хотела ответить на ваш второй вопрос, о глобальном механизме финансирования на льготных условиях и об аналогичных механизмах.

Я бы хотела пояснить, что такое механизм финансирования на льготных условиях, для тех, кто незнаком с этим термином. Это механизм снижения процентных ставок по займам, предоставляемым странам со средним уровнем дохода, находящимся под влиянием внешних факторов, говоря конкретнее – притока сирийских беженцев в Иорданию или Ливан или венесуэльцев в Колумбию. Таким образом, механизм использует финансовые средства доноров не для того, чтобы вливать их в страну в качестве донорской поддержки, а для того, чтобы снизить стоимость кредитов, создавая условия для осуществления широкомасштабных инвестиций, в том числе в потенциально более доходные сферы. Мне кажется, это эффективная модель, позволяющая использовать средства с большей пользой – для наращивания институционального потенциала, для подготовки проектов и наблюдения за их осуществлением. На самом деле, мы в Фонде осуществляем финансирование на льготных условиях в гораздо меньших масштабах, чем Банк. Объем наших механизмов кредитования с нулевой процентной ставкой – всего лишь около 1 млрд долл. США в год. Мы намерены изучить эти инструменты подробнее. Существует ли более эффективный способ помочь странам, остро нуждающимся в увеличении финансирования? И, на самом деле, мы считаем, что модель механизма финансирования на льготных условиях могла бы здесь помочь. Используйте с умом имеющиеся у вас средства, и тогда вы сможете добиться гораздо бóльших успехов в стимулировании экономического роста и создании рабочих мест в нуждающихся странах.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Это были чрезвычайно полезные и информативные ответы. У нас осталось пять минут и восемь вопросов. Сомневаюсь, что мы успеем ответить на все вопросы, но я вновь попробую их сгруппировать. Итак, у нас есть ряд вопросов, посвященных оказанию технической помощи, вашей совместной работе по оказанию технической помощи, в частности, по наращиванию потенциала обслуживания задолженности. Не пора ли перейти от технической помощи по запросу к обязательной технической помощи? Я не уверена, что это возможно – если продолжить вашу метафору о лошадях, которых надо напоить водой, – но я думаю, есть еще один вопрос, в котором, скажем так, используется слово «обязательный». Каким образом мы можем сделать обязательным раскрытие информации о договорах? Каким образом Всемирный банк и МВФ усиливают подотчетность стран с более низким уровнем дохода за каждый вложенный цент?

И можно мне поднять еще один вопрос, который мы не затрагивали впрямую, но который так или иначе касается всего, о чем вы говорили. Избиратели – это жители страны, верно? Поэтому представление о том, что раскрытие информации о задолженности, прозрачность задолженности, прозрачность инвестиций, – это нечто, касающееся только Всемирного банка и МВФ, чисто технический вопрос, – это представление является ошибочным. Государственный долг – это долг государства. И у людей должна быть возможность требовать отчета у своих правительств. Но надо ли делать обязательным раскрытие информации и предоставление технической помощи?

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Мне ответить? Хорошо. Видите ли, я активно выступаю за внедрение стандартов раскрытия информации, за то, чтобы эти стандарты были разработаны надлежащим образом, а еще за последующий переход от добровольного к обязательному раскрытию информации. Мне кажется, это верный путь. Но это не значит, что такой путь будет легким. У меня возникнут трудности. Я пытаюсь заставить лошадь напиться. Но в самом деле, если подумать серьезно, речь идет не о выборе, который делают страны. Они все еще имеют возможность бездумно набирать кредиты. Речь идет об их долге перед своими гражданами и перед мировым сообществом, в котором все мы живем и работаем, для меня это совершенно очевидно. Что мы можем сделать в меру наших скромных возможностей? Мы должны быть требовательнее к себе в рамках своей деятельности, мы должны понимать, как мы можем и не можем поступать в тех случаях, когда нам не предоставляют информацию. И этот образ действий обязателен для нас, если использовать слово «обязательный».

Но я скажу более оптимистично, что мы наблюдаем большую заинтересованность в наращивании технического потенциала управления задолженностью, большую заинтересованность в наращивании потенциала в области управления налогово-бюджетной системой, иначе говоря, заинтересованность в проведении внутренних реформ в целях мобилизации ресурсов. Так что, откровенно говоря, лошадь-то хочет пить.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Еще как хочет.

Прошу вас.

Г-Н МАЛПАСС: А для юристов я добавлю вот что: предоставляя кредиты, Банк применяет оговорку об отказе от залога активов, а это значит, что другие кредиторы не вправе требовать залога или гарантийного обеспечения. Так что, с учетом применения этой оговорки, существует политика заимствования на нельготных условиях, которую мы пока что продвигаем недостаточно активно. Что касается положения о нераскрытии информации, то МВФ, действуя на основании статьи 4 и других разделов его правил, имеет возможность настаивать на своем и требовать раскрытия информации. Я думаю, что мы, являясь частью сообщества, можем принять этот метод на вооружение и способствовать его применению.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: А знаете, вы ответили на два вопроса, которые я даже не успела задать. Это касается ваших действий в отношении обеспеченной задолженности и оговорки об отказе от залога активов. А еще один вопрос возвращает нас к ХИПК, МДРИ и к нашим действиям… какие еще инструменты у нас есть для…

Г-Н МАЛПАСС: Что касается этого вопроса, то мы продолжаем осуществление ХИПК – Инициативы в отношении бедных стран с крупной задолженностью. Она была выдвинута в конце 1990-х годов.

Г-ЖА ГЕОРГИЕВА: Да, и к ней должна присоединиться Сомали…

Г-Н МАЛПАСС: Быть может, у истоков этой инициативы стояла Кристалина, а также другие присутствующие в этом зале. Мы работаем над окончательным присоединением Сомали к этой инициативе, мы планируем привлечь и другие страны.

Так что есть несколько инициатив, которые, я считаю, были концептуально хороши. Сейчас они устарели, но оказали свое влияние. И мы можем также опираться на них в рамках нынешнего процесса, в том числе и на МДРИ.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Ну что ж, без ответа у нас остался лишь один вопрос из этой большой стопки – нет, на самом деле, таких вопросов много, но я думаю, в конце стоит напомнить о том, что, конечно, не только бедные страны несут на себе бремя задолженности. В этом и заключается проблема – вы ведь упоминали проблему неравенства, верно? Объем задолженности у некоторых стран в несколько раз превышает размеры их экономики, но эти страны не испытывают никаких затруднений. Их выручают более низкие процентные ставки, а структура сроков погашения их задолженности выглядит таким образом, что мы не беспокоимся о них так, как могли бы. Но есть страны, которые не могут себе всё это позволить. Существует целый ряд слабых мест, и мы, к сожалению, не можем просто махнуть на них рукой, расслабиться лет на десять и не волноваться из-за них.

Г-Н МАЛПАСС: Меня волнует этот вопрос. Неравенство приводит к тому, что новые игроки на рынки не могут получить средства для того, чтобы открыть собственное дело, банки не доверяют женщинам и не кредитуют их.

А если говорить в целом о политике в этой области, то в мире действуют три основных центральных банка – Японии, США и Европы, и еще Банк Англии, которые приобретают долгосрочные долговые обязательства за счет краткосрочных заимствований. Они берут кредит «овернайт» и вкладывают средства в долгосрочные активы. Это конкретный пример неравенства – и серьезная проблема. Это буквально означает, что крупные, устойчивые предприятия получают больше капитала, получают более дешевый капитал, а это совсем не похоже на модель экономического роста.

И мы видим, что показатели экономического роста в Европе остаются очень низкими десятилетие за десятилетием, год за годом, и это продолжается уже больше десяти лет, и этого недостаточно для того, чтобы реально «подтянуть» развивающиеся страны.

Г-ЖА ГЕЛПЕРН: Кстати, о недостаточности: у нас уже недостаточно времени. Может быть, нам удастся когда-нибудь встретиться с вами на целый день, у нас осталось еще много неотвеченных вопросов, хотя вы и затронули в своих ответах много вопросов, которые даже не были вам заданы.

Большое спасибо. Большое спасибо Президенту и Директору-распорядителю, а также всем остальным участникам.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > worldbank.org, 10 февраля 2020 > № 3313343 Дэвид Малпасс

ВСПЫШКА КОРОНАВИРУСА В КИТАЕ И ЕЁ ПОСЛЕДСТВИЯ

ГО СЯОЛИ

Руководитель Китайско-российского центра по исследованию Дальнего Востока при Хэбэйском педагогическом университете; замдиректора Института иностранных языков при ХПУ.

В редакцию журнала пришло письмо от нашей давней знакомой и уважаемой коллеги из Китая. Профессор Го – один из видных филологов-русистов, автор многочисленных научных публикаций по всему миру. Профессор попросила опубликовать ее оценку происходящего в стране в связи с эпидемией коронавируса, поскольку считает важным донести, как она пишет, объективную информацию до российской общественности. Публикуем ее письмо без каких-либо изменений.

Коронавирус – наиболее серьезное испытание для здравоохранения Китая после появления вируса атипичной пневмонии в 2003 году. Коронавирус вызвал большую обеспокоенность международного сообщества. Некоторые страны активно помогают Китаю преодолевать трудности, а некоторые – не только стоят в стороне, но даже клевещут, чтобы вызвать панику. В данный момент страх и паника хуже, чем сами вирусы.

Действительно, на ранних стадиях эпидемии мероприятия по обнаружению, изучению и предотвращению болезни несколько отставали от необходимых мер. Зато сложившаяся ситуация способствовала выявлению ряда проблем: в системе управления и кадровой компетенции, в сфере действий в чрезвычайных ситуациях, в вопросах распространения информации, в научной деятельности, в ряде социальных вопросов и личностных качеств граждан. Данная ситуации побуждает глубже задуматься о будущем страны, о будущем всего человечества, чтобы предотвратить возможную опасность.

20 января эксперты обнародовали результаты исследований, согласно которым вирус передается от человека к человеку. Правительство КНР приняло соответствующие экстренные меры. Город Ухань (столица провинции Хубэй) был закрыт на карантин 23 января: был запрещен въезд и выезд из города, за исключением особых случаев. К 27 января все города в провинции Хубэй, кроме района Шеннонцзя, были также закрыты. Эксперты дали рекомендации по раннему диагностированию болезни и необходимости своевременной изоляции заболевших. С этого времени пациентов и людей, с которыми они близко контактировали, изолируют с целью предотвращения дальнейшего распространения болезни.

1. Последние эпидемиологические сводки на территории Китая

8 февраля, согласно веб-сайту Radio Hong Kong, ВОЗ заявила, что 82% новых случаев пневмонии являются несерьезными, 3% – тяжелыми, а уровень смертности составляет менее 2%. Многие китайские эксперты в области вирусологии предполагают, что, благодаря мерам по профилактике и борьбе с эпидемией, благодаря информационной прозрачности, в целом эпидемиологическая ситуация стабилизируется и контролируется. Случаи заболевания среди европейцев редки.

К 24.00. 8 февраля было подтверждено в общей сложности 37251 случаев заболевания (из которых на провинцию Хубэй, где расположен Ухань, приходилось 27100 случаев, что составляет 72% общей суммы), 28942 с подозрением на коронавирус (на долю провинции Хубэй – больше 70%), 2651 пациентов было вылечено, 812 умерло.

Данные последних трех дней показывают, что эпидемиологическая ситуация в Китае имеет две тенденции: эпидемиологическая ситуация в провинции Хубэй (где находится г. Ухань) все еще остается серьезной. Но на всей остальной территории Китая количество подтвержденных случаев заболевания в течение последних пяти дней уменьшается. 7 февраля было подтверждено 558 случаев, что по сравнению с 6 февраля уменьшилось более чем на 100 случаев. 8 фефраля было подверждено 506 слечаев, уменьшилось на 52 случаев. Стоит отметить, в течение 10 дней подряд в Тибете не было ни одного нового подтвержденного случая.

2. Эпидемиологические мероприятия, проводимые в городе Ухань

Правительство Китая использует различные способы борьбы с эпидемией в Ухане и в других провинциях (городах) по всей стране. Меры, принятые против вспышки в Ухане, включают следующее.

За восемь дней, начиная с 25 января по 2 февраля, 7000 строителей кругосуточно строили временную закрытую больницу Хуо Шэнь Шань (Бог Огня в китайской мифологии) типа военного госпиталя. За строительством можно было наблюдать в прямом эфире на сайте. Больница рассчитана на 1000 пациентов(фото 1 и 2). 3 февраля работу в больнице полностью взяла на себя китайская армия, а 4 февраля в больнице начали принимать первых пациентов. С 26 января по 6 февраля велось строительство аналогичной больницы Лы Шэнь Шань (Бог Грозы в китайской мифологии). Как и первая больница, она включает в себя медицинский комплекс, медицинскую зону безопасности и вспомогательную медицинскую территорию. Площадь застройки второй больницы составляет 79 900 квадратных метров, вместимость – 1600 мест. Прием пациентов начался 8 февраля.

1 февраля китайский академик Ван Чен выдвинул концепцию больницы, составленной из квадратных боксов. Предлагаемые квадратные боксы больницы, похожей на военный госпиталь, можно поместить на стадионе, выставочной площадке и т.д. Это позволит быстро и с наименьшими затратами разместить нетяжелобольных пациентов для лечения. Планируется строительство 11 таких больниц. Вечером 3 февраля в Ухане были открыты три «больницы с квадратными боксами» (Фото 3) с 4200 местами. 7 февраля пять университетов в Ухане начали преобразовываться в специализированные медицинские учреждения, которые добавят еще 5400 мест. 7 февраля в Ухане началась диагностика температуры тела у всего населения.

Со всех концов Китая в Ухань и провинцию Хубэй отправляется медицинский персонал-коммунисты. С 23 января до настоящего времени различные провинции и города страны направляют туда тысячи медицинских работников, число которых по 8 февраля уже достигло более 9000 человек (Фото 4). А 8 февраля правительство Китая постановило, что 16 провинций должны поддерживать все 16 городов провинции Хубэй: каждая провинция отвечает за один город и его окрестности.

Наряду с этим рядовые китайцы добровольно жертвуют деньги и вещи жителям Ухани и провинции Хубэй. Например, наш Хэбэйский педагогический университет за 4 дня собрал на программу «Борьба с коронавирусом» 550 255,64 юаня (примерно 4 987 126 рублей) (фото 5). Выпускники и студенты университета добровольно жертвуют деньги для пострадавших. Еще другой показательный пример: до 3 февраля один город Шоугуан бесплатно передал в г. Ухань 4 партии овощей и фруктов весом свыше 1120 тонн, а провинция Шаньдун отправила в Хубэй более 2300 тонн овощей и фруктов (фото 6)

3. Мероприятия по борьбе с коронавирусом на территории всего Китая

Во-первых, во всем Китае лечение заболевших бесплатное. Государственные центральные финансовые учреждения берут на себя 60 % расходов, а финансовые учреждения местного правительства – 40 % расходов. Во-вторых, чтобы предотвратить распространение эпидемии, правительство приняло меры по обеспечению прозрачности информации, а Государственный Совет издал распоряжение о суровом наказании за сокрытие информации о случаях пневмонии. «Отчеты об эпидемиологических данных в реальном времени» регулярно обнародуют информацию об эпидемиологической ситуации по всей стране, включая количество подтвержденных случаев, случаев на подозрение пневмонии, случаев выздоровления и смертельных случаев. Публикуются специализированные статьи, посвященные исследованиям коронавируса и способам лечения данной болезни. Местные органы власти также регулярно предоставляют сведения, которые информируют население о проводимых профилактических действиях, о местах пребывания подтвержденных больных, что позволяет избегать нежелательных контактов. Например, в одном подтвержденном случае было изолировано около 1000 человек.

Чтобы предотвратить распространение инфекции, национальные университеты, колледжи и средние школы отложили очное начало второго семестра, но занятия не были приостановлены, стали использовать обучение в режиме онлайн. Возобновление после праздников рабочего процесса во многих отраслях народного хозяйства было отложено. Микрорайоны почти по всей стране усилили контроль управления, ужесточили регистрацию въезда и выезда на территорию, ввели обязательное измерение температуры тела при входе в микрорайон или супермаркет.

В настоящее время, за исключением Ухани, количество подтвержденных диагнозов по всей стране снижается уже пять дней подряд. Во многих провинциях правительственные чиновники, медицинские работники, сотрудники коммунальных служб, многие коммунисты не отдыхали ни одного дня даже во время Праздника Весны.

4. Влияние эпидемии коронавируса на экономику Китая

До 7 февраля государство приготовило деньги на профилактику эпидемии, лечение и борьбу с коронавирусом на всех уровнях 66,74 млрд юаней (605,2 млрд рублей). Китайские экономические эксперты в целом считают, что влияние эпидемии на экономику Китая, во-первых, отразится на сфере потребления и сфере услуг, во-вторых, на промышленном производстве, в-третьих, на внешней торговле, прежде всего это касается торговли товарами. Неопределенность в основном заключается в определении эпидемии Всемирной Организацией Здравоохранения как PHEIC. Китаю необходимо взаимодействовать с рынками внешней торговли Европейского Союза, АСЕАН и стран-участниц проекта «Один пояс, один путь». Озабоченность иностранных клиентов и страх перед эпидемией будут влиять на международную экономику.

Весьма значительным будет негативное влияние эпидемиологической ситуации на международный туризм, на исследования и разработки в различных сферах, на технические и информационные услуги, на кадровые вопросы. Кроме того, прогнозируют повышение роста цен на товары по ряду причин: высокий индекс потребительских цен на свинину и энергоносители в прошлом году вызвал рост ИПЦ; эпидемия этого года может приводить к тому, что цены на продукты питания и лекарства будут продолжать расти. Правительство Китая на всех уровнях будет уделять больше внимания нуждам здравоохранения, производству и хранению медикаментов и медицинского оборудования, что также может повлиять на повышение цен. Совокупность этих факторов может вызвать ряд новых осложнений в экономике.

В настоящее время правительство Китая на всех уровнях приняло разносторонние меры для уменьшения воздействия эпидемиологической ситуации на экономику пострадавших районов и экономику страны в целом. Например, Комиссия по регулированию банковской деятельности Китая заявила, что ей не разрешается необоснованно выдавать кредиты отраслям, пострадавшим от эпидемии, таким как оптовая и розничная торговля, жилье, общественное питание, логистика, транспорт, туризм. Посредством соответствующего снижения процентных ставок по кредитам, в том числе по среднесрочным и долгосрочным кредитам, банковская система будет поддерживать предприятия в преодолении последствий эпидемиологической катастрофы. Министерство социального обеспечения также выпустило уведомление о том, что предприятия, пострадавшие в результате сложившейся эпидемиологической ситуации и испытывающие трудности на производстве, могут стабилизировать свою работу путем корректировки заработной платы, смены рабочих мест и сокращения рабочего времени посредством консультаций с работниками.

5. Коронавирус и геополитика

31 января Всемирная Организация Здравоохранения объявила, что новый коронавирус представляет собой «международную чрезвычайную ситуацию в области здравоохранения», поскольку «вирус может распространиться в страны со слабыми системами здравоохранения». К 6 февраля уже 102 страны приняли меры иммиграционного контроля.

И в Китае, и в России есть поговорка: друг познается в беде. В самый трудный момент Россия протянула руку помощи китайскому народу. В тот же день, когда ВОЗ объявила PHEIC, вице-премьер РФ Татьяна Голикова заявила, что Россия окажет гуманитарную помощь Китаю. Председатель Верхней палаты Российского парламента Валентина Матвиенко также подтвердила, что ученые из России и Китая совместно разрабатывают антикоронавирусную сыворотку. Это согрело сердца китайцев. И наконец, самый популярный среди китайских пользователей сети президент России В.В. Путин в этот же день направил телеграмму, в которой выразил готовность оказать китайскому народу необходимую помощь в преодолении угрозы распространения инфекции. Глава российского государства выразил уверенность, что, благодаря решительным мерам, принимаемым китайским руководством, распространение коронавируса будет остановлено, а ущерб от него минимизирован. Помощь со стороны России проявляется не только на словах, но и в действиях.

5 февраля первой в Китай прибыла российская делегация первоклассных экспертов по профилактике эпидемий. Приезд делегации продемонстрировал поддержку России в борьбе Китая с эпидемией, что было высоко оценено китайским правительством и народом. Всем известно, что после основания Нового Китая в 1949 году в стране была использована советская система здравоохранения и профилактики. Только с 1980-х годов ситуация изменилась: возвращающиеся из США китайские специалисты в данной области приобрели западный опыт, и система здравоохранения и профилактики КНР начала тесно взаимодействовать с международным мейнстримом. Но у России есть свои особенности и плюсы в этой области. Можно ожидать, что эпидемиологическая профилактическая медицина может стать одним из направлений исследований в научно-техническом и инновационном сотрудничестве между странами, может стать темой года в КНР и РФ.

На сайте социальной сети VK один ролик стал популярен среди китайской молодежи: россияне хором кричали: «Держись, Китай!». Роскоговорящие студенты, обучающиеся в Китае, написали короткую, но трогательную статью на тему «Китай, мы с тобой». Статья вызвала бурные отклики у китайских читателей. Народная дипломатия сыграла свою роль в это непростое время.

Стоит особенно отметить, что из-за эпидемии неожиданно улучшились отношения между Китаем и Японией. По известным причинам современные китайско-японские отношения были напряженными. Но после вспышки коронавируса Япония чуть ли не первой предоставила помощь несмотря на то, что у них тоже начинается эпидемия и тоже не хватает масок и защитной одежды. Но японцы прислали необходимые вещи с замечательными стихотворениями, написанные древними китайскими иероглифами, которые напоминают людям об общих истоках культуры Китая и Японии: «Находясь на разных территориях, у нас одна луна, одно солнце! Ты говоришь, что не имеешь одежды, то мы с тобой согреемся одной одеждой!». 7 февраля в Японии состоялась встреча высокопоставленного представителя Японии с послом Китая. Представитель Японии заверил, что Япония готова всеми силами помогать Китаю в борьбе с эпидемией. На китайских сайтах рядовой народ выражает благодарность Японии за сердечную помощь и желает выздоровления японским пациентам.

Кроме России и Японии, многие страны оказали огромную материальную и духовную помощь Китаю: Южная Корея, Таиланд, Малайзия, Индонезия, Казахстан, Пакистан, Германия, Англия, Франция, Италия, Венгрия, Белоруссия, Турция, Иран, Объединенные Арабские Эмираты, Египет, Австралия, Новая Зеландия и др.

В отличие от других стран, американское правительство не только не оказало существенной помощи, а наоборот: когда Китай борется с эпидемией, некоторые в США прилагают усилия для дискредитации Китая и нападок на него. И нам приходится не только предотвращать и контролировать новые коронавирусы, но и бороться с идеологией и вирусами холодной войны.

2020 год начался с трудностей, с появлением очередных «черных лебедей». Сейчас как никогда будущее человечества зависит от отношений между различными странами, особенно великими государствами. Если человечество не сможет выбрать рациональный и правильный путь, способствующий миру и процветанию, то вполне вероятно, что наступит время, когда искусственный интеллект заменит человека своими «алгоритмами» и сделает выбор за нас. Тогда не помогут ни дипломаты, ни мозговые центры, ни ученые. Коронавирус и мировые проблемы человечество может преодолеть только сообща.

Китайская нация – многострадальная, она переживала и переживает многочисленные бедствия, но всегда может возродиться как феникс. Самое эффективно работающее правительство и самый добрый народ спасет Китай. Народ — герой нашего времени. Мы уверены, что зима пройдет независимо от того, как долго она продлится, и обязательно на смену ей придет весна! (Фото 7)

Китай. Россия > Медицина. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 февраля 2020 > № 3305455 Го Сяоли

Открытый дипломат

Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров рассказал "РГ" о важнейших международных проблемах, а мы поздравили его с Днем дипломатического работника

Текст: Николай Долгополов, Евгений Шестаков

Военная напряженность в Европе - кому она нужна и кто ее нагнетает? Каково будущее дипотношений России и Украины? Наконец, какая из многих командировок министра иностранных дел России стала для него самой запоминающейся? На эти и многие другие вопросы глава российской дипломатии Сергей Лавров ответил на "Деловом завтраке" в "РГ". Первая часть беседы с министром была опубликована номере "РГ" 5 февраля 2020 года.

Вопросы стратегической стабильности долгое время являлись одним из столпов российско-американских отношений и в какой-то степени залогом стабильности во всем мире. Но в последние годы американская администрация предприняла действия, которые частично обернули этот былой прогресс вспять. В частности, американцы откровенно тормозят возможность продления Договора о Стратегических наступательных вооружениях (СНВ-3). На ваш взгляд, может ли измениться ситуация после президентских выборов в США? Работает ли по вопросу о продлении СНВ-3 группа по разрешению спорных вопросов, о создании которой вы договаривались еще с Рексом Тиллерсоном в его бытность госсекретарем США?

Сергей Лавров: Начну с конца. Группа работает, но пока без особых успехов. За последние годы состоялось 12-13 заседаний, точно не вспомню количество. Еще до Тиллерсона на этих встречах все сводилось к тому, что российский представитель зачитывал своему американскому коллеге перечень проблем, неприемлемых действий со стороны американской администрации, приводил примеры, передавал памятные записки. Там перечислялось все, начиная от захвата российской дипломатической собственности и волюнтаристского сокращения персонала российских дипмиссий до похищения россиян - В.А.Бута, К.В.Ярошенко, Р.В.Селезнева, многих других. Проблема заключалась и в том, как к россиянам относятся в американских тюрьмах, обеспечивают ли им нормальные условия и прочее.

Американская сторона нам отвечала, что будет этим заниматься, но Россия, мол, должна перестать вмешиваться в американские дела, потому что все взаимосвязано и не бывает наказания без преступления. Такая сказка про белого бычка, как раньше говорили. Когда я был в Вашингтоне в декабре прошлого года, мы с госсекретарем Майком Помпео условились придать новый импульс российско-американскому диалогу, чтобы был хотя бы какой-то прогресс. Президент США Дональд Трамп также говорит, что нам надо "ладить". В Москву приехал новый посол США Джон Салливан. Он уверяет, что хотел бы конкретно помогать продвигаться хотя бы по некоторым вопросам, но для начала надо все-таки нормализовать отношения между странами. Перспективы конкретных шагов весьма туманны. Вроде бы с горем пополам удалось возобновить в прошлом году диалог по контртерроризму - в этих вопросах уж точно не следует возводить искусственные препятствия.

Американцы нам передали пару раз за последние несколько лет информацию, которая позволила предотвратить теракты в России. Мы тоже им передаем соответствующую информацию еще со времен бостонского марафона. И у нас вроде бы возобновились контакты. Когда в октябре 2019 года Вашингтон предложил продолжить консультации, мы договорились, что к моему визиту приурочим принятие совместного заявления по контртерроризму, чтобы обозначить позитивный сигнал - есть темы, по которым Россия и США могут действовать с единых позиций и под которыми могут вместе подписываться. Но когда я приехал, оказалось, что они "опять что-то не успели согласовать". Трудно сейчас с нашими американскими партнерами работать конкретно.

Вернемся к стратегической стабильности. Эта тема волнует не только Россию и США, но и весь остальной мир. Разрушается каркас соответствующей архитектуры. После ликвидации Договора по ПРО исчез Договор о ракетах средней и меньшей дальности. Наше предложение о моратории на создание и развертывание этих ракет отметается. По ДРСМД нас обвиняют в хитрости. По их мнению, наш мораторий означает следующее: у нас уже есть "Искандеры", оснащенные запрещенными по договору ракетами, а у США средств средней дальности нет. И мы хотим, мол, сохранив свои ракеты средней дальности, лишить американцев возможности их создавать.

На это мы отвечаем достаточно конкретно. Прошлой осенью, после того как США вышли из ДРСМД, президент России Владимир Путин направил послание главам более 50 государств и правительств - американцам, всем натовцам, остальным не натовским нейтральным странам Европы, а также государствам Азиатско-Тихоокеанского региона (поскольку у США есть намерение развернуть РСМД именно в этой части мира). Текст послания мы не публиковали, но в нем изложили предысторию вопроса, подчеркнув, что нет ни единого факта, который оправдывал бы обвинения США в наш адрес об испытании ракеты 9М729 на запрещенную ДРСМД дальность. США, имея возможности спутниковой съемки, могли бы показать хотя бы один снимок, подтверждающий их правоту, и тем самым опровергнуть российские доводы. Но нет у них доказательств, что Россия нарушила договор. Американцы отказались посетить показ новой крылатой ракеты, который проводило Министерство обороны России вместе с МИД России в январе прошлого года, запретив остальным натовцам присутствовать на этом мероприятии. Назвали все это "показухой и инсценировкой". Но так серьезные дела не ведутся. Если ты хочешь доказать, что это "показуха", приди и докажи. Там же была возможность задать вопросы, выступить с комментариями. Два часа российские представители проводили брифинг, отвечали на вопросы. Но из представителей НАТО на презентацию пришли только греки, болгары, турки. А у них все-таки нет такой экспертизы, какая есть у американцев. Присутствие американских экспертов на презентации позволило бы им самим разобраться, с чем они имеют дело.

В послании Владимира Путина было сказано: мы предлагаем США и их союзникам присоединиться к нашему мораторию на развертывание ракет средней и меньшей дальности, включая создание возможного механизма верификации. Это пытаются вообще игнорировать, не упоминают в принципе. Нам говорят: нет, вы обманываете, у вас уже есть такие ракеты, они стоят на боевом дежурстве, они уже давно были созданы, развернуты в нарушение тогда еще действовавшего договора. А предложение о моратории с мерами верификации они пытаются забалтывать. Только президент Франции Эмманюэль Макрон публично высказался в том плане, что у него по-прежнему сохраняются проблемы в отношении того, как Россия выполняла договор, но он готов откликнуться на послание Владимира Путина. Все остальные натовцы (видимо, им приказали из Вашингтона) молчат.

У американцев есть планы развертывания ракет средней и меньшей дальности в АТР. При этом упоминаются Япония и Южная Корея. Обе эти страны заявляли, что у них намерений в отношении развертывания таких ракет нет. Но если американцы всерьез захотят разместить там ракеты, я не думаю, что это невозможно. Упоминают также экзотические острова в средней части Тихого океана. Понятно, и они этого и не скрывают, что эти меры направлены на сдерживание Китая. Но географические расстояния таковы, что если в этих точках будут размещены американские ракеты средней и меньшей дальности, то значительная часть территории России окажется под ударом, а в случае с Японией и Кореей - вся наша территория до Уральских гор. Конечно, мы будем вынуждены реагировать. Поэтому мы со странами АСЕАН, АТР, включая Японию, Южную Корею, ведем очень конкретный разговор о том, какими рисками чреваты все эти "игры".

Говоря про СНВ-3, мы многократно предлагали его продлить. Владимир Путин на саммите "Группы двадцати" в Осаке в июне прошлого года говорил своему американскому коллеге о важности продления договора. Причем принять решение на этот счет желательно как можно скорее. В мае прошлого года президент России обращал на это внимание и госсекретаря США М. Помпео, когда тот приезжал в Сочи.

Американцы постоянно навязывают тему присоединения Китая к обсуждению тематики и ракет средней и меньшей дальности, и СНВ. Но ведь есть неоднократные публичные заявления Пекина о том, что он не будет к таким переговорам подключаться, потому что у Китая структура ядерных сил принципиально иная, нежели у России и США. И по количественным характеристикам они далеки от того, чтобы выходить на переговоры о каком-то балансе. Если Китай вдруг изменит свое мнение, пожалуйста, мы будем участвовать и в многосторонних переговорах. Но уговаривать Пекин мы не будем. Если американцы убеждены в бессмысленности каких-либо дальнейших действий по тематике СНВ без подключения Китая, пусть они этим и занимаются. Мы же считаем, что есть смысл в том, чтобы продлить срок действия Договора СНВ-3, который истекает через год. После 5 февраля 2021 года этого соглашения уже не будет, если его не продлить.

Даже если завяжется многосторонний процесс, он будет очень длительным - не бывает переговоров на такую серьезную тему, которые завершились бы за несколько месяцев. Поэтому иметь страховочную сетку в виде продленного СНВ-3 следует даже с точки зрения соображений политической репутации России и США, чтобы никто не обвинил нас в развале юридически обязывающего инструмента в сфере стратегической стабильности. Все это мы американцам сказали. Они до сих пор молчат. Были ли у них какие-то опасения, что мы будем им выдвигать предварительные условия для продления этого договора? Ничего подобного. Владимир Путин неоднократно публично заявлял, что мы предлагаем продлить Договор СНВ-3 незамедлительно и без предварительных условий. Но американцы постоянно вбрасывают в медийную сферу вопрос о подключении к этому соглашению Китая.

Повторю, если дело дойдет до многосторонних переговоров в отношении СНВ-3 и все согласятся в них участвовать, конечно, Россия тоже будет частью этого процесса. Но многосторонность предполагает не просто какие-то тройственные беседы. Есть еще и две другие официальные ядерные державы - Великобритания и Франция. Есть Индия и Пакистан, которые де-факто являются ядерными державами, хотя и не участвуют в Договоре о нераспространении ядерного оружия. Есть еще пара стран, у которых имеется ядерное оружие. Мы готовы участвовать в переговорах о дальнейших сокращениях, ограничениях ядерных вооружений в любой конфигурации. Считаем абсолютно обязательным продление Договора СНВ-3 с тем, чтобы сохранялась какая-то база для наших последующих разговоров и для практических действий.

Американцев интересуют наши новые вооружения. Мы уже упоминали, что часть этих новых вооружений, по крайней мере "Авангард" и "Сармат", наши военные готовы рассматривать в контексте критериев договора. Все остальное не подпадает под ограничения, содержащиеся в договоре 2010 года, но и на эту тему мы тоже готовы разговаривать. Правда, уже в контексте тех обстоятельств, которые, собственно, изначально и повлекли работу над созданием таких вооружений. А обстоятельства эти были связаны с развалом Договора о противоракетной обороне. Сейчас, спустя пару десятилетий после того, как тот договор прекратил свое существование, обсуждать любые вопросы, связанные с новыми типами вооружений, необходимо исключительно в контексте всех факторов, влияющих на стратегическую стабильность. Помимо противоракетной обороны это и набравшая обороты американская концепция "Быстрого глобального удара", которая предполагает использование неядерных стратегических вооружений. Поставлена цель - достижение любой точки земного шара максимум за час. Конечно, это новый дестабилизирующий фактор. Сюда же необходимо отнести уже официально объявленный США отказ присоединяться к Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) и планы по выведению оружия в космос. Кстати, об этом объявили не только американцы, но и французы. Они это сделали в достаточно обтекаемом виде, но мы пытаемся через наш диалог понять, что имеется в виду под новой французской космической доктриной. Плюс натовцы публично заявили, что космос и киберпространство теперь являются официальными средами приложения сил альянса, включая, как я понимаю, задействование статьи 5 Североатлантического договора.

Там много что происходит. Конечно, мы готовы обсуждать наши новые вооружения, как и новые вооружения других стран, причем делать это с учетом совокупности всех факторов, влияющих на стратегическую стабильность. И если нам будут предлагать поставить свои вооружения под ограничения, а сами будут неограниченно развивать все то, о чем я сейчас рассказал, конечно, такой разговор никуда нас не заведет.

В СМИ появилось много сообщений о подготовке самых масштабных за последние четверть века американских учений в целом ряде стран Восточной Европы. Речь идет о предстоящих в мае Defender Europe 2020 ("Защитник Европы 2020"). В контексте охлаждения в отношениях между Россией и НАТО становимся ли мы сегодня свидетелями зарождения новой "холодной войны"?

Сергей Лавров: В "холодную войну" проводились большие операции по наращиванию вооруженных сил в Европе, включая усиление американского присутствия. Была даже операция Return of forсes to Germany (REFORGER), когда американцы "обживали" Германию, где сейчас десятки военных объектов. В современной ФРГ колоссальное присутствие иностранных военных. Но это натовские дела.

Defender - "защитник". Мы спрашиваем: от кого защищаться? Они говорят, что не от России, а от сопоставимого с точки зрения военного потенциала НАТО противника. Тут трудно найти правильный, отвечающий критерию сопоставимости объект применения этих усилий. Если посмотреть на официальные данные (не наши, а зарубежные) по военным расходам, военной технике - по всем без исключения видам вооружений (танки, боевые самолеты, ударные вертолеты, БМП, БТР, боевые корабли, подводные лодки) - только европейские члены НАТО, без учета американских цифр, превосходят наши вооруженные силы более чем в два раза. Где они нашли сопоставимого противника, я не знаю.

Россия точно не является доминирующей военной силой в Европе. Таковой является НАТО. Несмотря на то что уже и так все пространство здесь перенасыщено военными объектами, вооружениями, несмотря на то что движение Североатлантического альянса на Восток уже создало достаточно серьезные проблемы в сфере стратегической стабильности в Европе, продолжается сращивание НАТО с Евросоюзом. Натовцы пытаются проводить совместные учения, завлекают в них под предлогом членства в ЕС нейтральные государства - такие как Финляндия, Швеция. Придумали в контексте сотрудничества НАТО с ЕС в военной сфере термин "военный Шенген", предполагающий модернизацию всех транспортных артерий вплоть до восточной границы альянса таким образом, чтобы любая самая крупная боевая техника могла беспрепятственно проходить на Восток. Думаю, одного этого достаточно, чтобы понять опасность подобных игр.

Учения Defender Europe 2020, которые планируются в апреле-мае текущего года (подготовка к ним началась достаточно давно), предполагают в дополнение к уже размещенным здесь военным контингентам, которые я упомянул, переброску многих тысяч единиц американской техники и более 20 тысяч американских военнослужащих. Формально, кстати, учения объявлены как американские, но с приглашением и других натовцев, и партнеров по НАТО. Интересный момент. Не знаю, чем это вызвано, но одна из возможных причин заключается в том, что американцам гораздо проще самим все планировать и реализовывать по собственной схеме, а не будучи даже символически связанными какой-то натовской дисциплиной. Хотя командующий силами США в Европе одновременно является командующим силами НАТО в Европе. В общей сложности более 40 тысяч человек участвуют в этих учениях. Разумеется, мы будем реагировать. Мы не можем игнорировать процессы, которые вызывают очень большую озабоченность. Но реагировать будем таким образом, чтобы это не создавало ненужных рисков.

Это неизбежно. Надеюсь, любой нормальный военный и политик это понимает. Круги, которые провоцируют проведение такого рода абсолютно неоправданных учений, хотят, чтобы последовали ответные меры, что приведет к дальнейшему нагнетанию напряженности. Но немаловажный аспект - все, что предпринимается нами в ответ на создание натовцами угроз безопасности России, мы делаем исключительно на своей территории. Равно как и все российское ядерное оружие находится на нашей территории в отличие от американского.

Говоря о Defender Europe 2020, я упомянул Германию. Мы понимаем, что в НАТО, в Евросоюзе есть небольшая группа стран, которые нагнетают исторические фобии в отношении России. Они постоянно призывают сдерживать Россию, не ослаблять санкционное давление, которое сохраняется под абсолютно необоснованным предлогом невыполнения нами Минских договоренностей, - это отдельная тема. Но вдруг фобии и тему возможного нападения на Европу стали обсуждать публично и официальные лица такой страны, как ФРГ. Какое-то время назад президент Франции Э. Макрон заявил о необходимости радикальной реформы НАТО, о том, что у альянса наблюдается "смерть мозга" и надо что-то делать. Помните, как Берлин не согласился публично с этим выводом? Мой коллега, министр иностранных дел ФРГ Х. Маас сказал, что они не согласны с Парижем. У них выходит, что НАТО нужно, в том числе Германии, поскольку кроме альянса никто Германию не защитит. Мы тут же поинтересовались у Берлина, от кого они хотят защищаться с помощью НАТО? Они ничего не ответили. А затем аналогичное заявление прозвучало и из уст федерального канцлера Ангелы Меркель. И тоже нам немецкие коллеги пока не смогли объяснить, кого боится Германия.

Можно ли говорить о том, что с выходом Великобритании из Евросоюза эпоха единой Европы завершается? Сможет ли Евросоюз когда-либо обрести единый голос?

Сергей Лавров: Термин "единая Европа", или еще говорят "большая Европа", уже воспринимается, в том числе журналистами, политологами, однозначно как синоним Евросоюза. А мы все-таки предпочли бы под "большой Европой", под "единой Европой" понимать то, что еще Шарль де Голль предвидел как единое пространство от Атлантики до Урала. Потом уже другие великие люди говорили, что единая Европа должна простираться от Атлантики до Тихого океана.

В контексте того, что сейчас происходит с интеграционными процессами в Евразии, в контексте создания Евразийского экономического союза, его контактов с АСЕАН, ШОС, уже можно говорить о едином пространстве Евразии, скажем, от Лиссабона до Джакарты. Почему бы и нет? Президент России Владимир Путин выдвинул инициативу Большого Евразийского партнерства. Это было на саммите "Россия - АСЕАН" в 2016 году в Сочи. Он отметил, что мы хотим идти от жизни, признавая наличие интеграционных процессов и налаживая связи между ними не путем каких-то искусственных, навязываемых сверху договоренностей, а путем определения, выявления общих, практически реализуемых проектов и по линии ЕАЭС, и по линии АСЕАН, и по линии ШОС.

Поэтому большая Европа, единая Европа для нас - это наше общее пространство. Кстати, Евросоюз подписался под этой концепцией в декабре 2010 г. на саммите ОБСЕ в Астане. Там впервые за долгие годы была принята политическая декларация. Надо отдать должное казахстанским хозяевам того саммита, ведь с тех пор на саммитах ОБСЕ политических деклараций не принималось. Принятая декларация провозгласила необходимость построения и укрепления единого пространства безопасности и сотрудничества в Евроатлантике и Евразии, а это и есть пространство ОБСЕ. Конечно, Евразия шире, чем территория, которую занимают евразийские члены ОБСЕ, но тем не менее. Это концепция того, что у нас пространство единое, и оно должно занимать всю ту территорию, на которую европейскую цивилизацию распространяли прежде всего наши предшественники. Не бескровно, но тем не менее это факт.

Когда мы проводили один из саммитов "Россия - Евросоюз" в Хабаровске, тогдашний руководитель Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу совершенно ошеломленный ходил по набережной, по городу и говорил, что они летели 12 часов из Брюсселя в Хабаровск, но по-прежнему находятся в европейской среде. Это было для них поразительно. Я думаю, что нынешние более молодые политики из Евросоюза могли бы тоже постараться осознать значение этого цивилизационного завоевания, цивилизационного процесса. При этом европейские цивилизационные нормы были "продвинуты" здесь без подрыва прав коренных народов, благополучие которых мы постоянно подчеркиваем, в том числе в рамках международных организаций.

Теперь насчет единства Евросоюза. Я уже упомянул, что там есть небольшая, но очень агрессивная группа стран, которые настраивают всех на конфронтацию с Россией, на продолжение санкций до тех пор, пока "Минские договоренности не будут выполнены Москвой". Этим пользовался экс-президент Украины Петр Порошенко, этим же сейчас пользуются новые украинские власти. Они ничего делать не будут, ведь без их действий Минские договоренности не будут выполнены, но Евросоюз по своей логике будет сохранять санкции против Москвы. А Украина получит некие дотации по линии западной помощи. Это уже не практическая политика, а какая-то одержимость санкциями. Хотя всем известно, что европейский бизнес несет от них убытки, исчисляемые многими десятками, если не сотнями миллиардов евро. Таким образом, русофобское меньшинство в Евросоюзе явно спекулирует на принципе консенсуса. Нам многие представители стран - членов Евросоюза в беседах с глазу на глаз говорят, что они против санкций, что санкции вредят. Но у них принцип солидарности, принцип консенсуса. В моем понимании консенсус - это согласие всех. И если кто-то, а таких немало, как нам говорят в двусторонних контактах, против санкций, то не должно быть консенсуса. А пока получается так, что это русофобское меньшинство активно, грубо злоупотребляет правилом консенсуса, чтобы всем остальным навязывать сохранение совершенно искусственной и абсурдной увязки санкционного режима с выполнением Минских договоренностей.

Насчет "брекзита". Как говорят сами англичане, демократия сработала. 51 процент жителей королевства высказался за выход из ЕС. Потом были сомнения, терзания, колебания. В итоге произошли перемены в Консервативной партии Великобритании, пришли к власти люди, которые колебания отмели. Британцы в Евросоюзе всегда держались особняком и всегда старались вести свою игру - это тоже факт. Они получали экономические, торговые выгоды, но в политическом плане постоянно держались на дистанции и старались продвигать в Евросоюзе свои интересы да и интересы Вашингтона (тут нечего скрывать). Поэтому не зря они не были участниками многих процессов, которые проходили в ЕС. Этот особый путь был виден, даже когда Великобритания была членом Евросоюза. Поэтому я не думаю, что ЕС сильно пострадает от "брекзита". Если это поможет ему быть более целостным объединением, укреплять свою независимость и самостоятельность не на основе русофобии (Лондон играл немалую роль в том, чтобы так оно и было), мы будем такую тенденцию только приветствовать.

После избрания Владимира Зеленского президентом Украины возобновляются некие взаимоотношения с Украиной, по крайней мере на уровне президентов и их помощников. Но из наблюдений за украинским МИДом создается ощущение, что он по-прежнему отодвинут от общения с Россией напрямую. Возможно, там происходит какое-то изживание, избавление от тяжелого наследия Павла Климкина и Петра Порошенко. Есть ли перспектива возобновления не квазидипломатических, а нормальных дипломатических отношений с Украиной?

Сергей Лавров: Вы правы. Со своим нынешним украинским коллегой Вадимом Пристайко я виделся вживую один раз - на Нормандском саммите в Париже в декабре 2019 года. Была какая-то пауза, мы поздоровались, обменялись парой фраз. Собственно, у нас и поводов для контактов больше не было, потому что о двусторонних встречах, о визитах друг к другу по понятным причинам речь не идет. Это не из-за нас: украинская сторона отозвала посла, грозилась разорвать дипотношения. Сейчас, правда, вроде кто-то там упоминал о вероятности решения Зеленского вернуть послов. Мы будем не против. Наши страны даже в нынешних условиях сильно взаимосвязаны в экономике, в сфере транспорта, в гуманитарных делах, в семейных связях. И, конечно, неразумно постоянно возводить какие-то барьеры, то для авиасообщения, потом для железнодорожного транспорта да и просто для общения. Кто-то съездил в Крым, и всё - человек вычеркнут из списка тех, с кем украинцы могут не то что пожимать руки, а вообще даже встречаться. Это дикость, национал-радикализм ультрарозлива.

С Павлом Климкиным мы общались, но на полях каких-то мероприятий: в Минске, когда были выработаны Минские договоренности; в Париже, где проходил саммит в "нормандском формате"; затем по тому же поводу в Берлине. В промежутках пересекались на министерских встречах "нормандского формата", советах министров иностранных дел ОБСЕ. И каждый раз на этих форумах мы встречались и разговаривали - бывало и с помощниками или просто один на один. Не скажу, что это были какие-то агрессивные разговоры. Многие украинские партнеры в беседах стараются прагматично подходить к проблемам, которые существуют и которые вредят, в том числе украинцам и Украине. Но на публике практически каждый из них говорит по-другому. Наверное, такой сейчас существует запрос, который преодолеть нельзя, настолько велико влияние националистов всех мастей, включая тех, кто марширует со знаменами эсэсовцев по улицам городов, с факелами. И нормальные политики вынуждены на это оглядываться.

Но мы заинтересованы в контактах. Владимир Путин общался с Владимиром Зеленским в Париже. Результатом, как вы знаете, стала договоренность по газовым делам, важная и для обеих стран, и для Европы. Да и для создания более конструктивной атмосферы тоже.

Состоялся и обмен удерживаемыми лицами. Сейчас Зеленский анонсировал, что дополнительно к декабрьскому российско-украинскому обмену будет и украинско-украинский обмен. То есть Киев и Донбасс обменяются лицами, задержанными в контексте конфликта в Донбассе. Конечно, позитивно, что Зеленский проявил политическую волю, несмотря на очень непростую внутриполитическую ситуацию на Украине, и все-таки выполнил решение двух предыдущих Нормандских саммитов - Парижского 2015 года и Берлинского 2016 года. Достигнут прогресс по вопросу обмена удерживаемыми лицами. Наблюдается он и в том, что касается разведения сил и средств. Очень важно, что в Париже на декабрьском саммите 2019 года был принят итоговый документ, где помимо необходимости продолжать разведение сил и средств, а также соблюдать и пресекать нарушения прекращения огня, фиксируется и значение политического процесса в соответствии с Минскими договоренностями, в том числе "формулы Штайнмайера", и необходимость закрепления в украинском законодательстве на постоянной основе особого статуса Донбасса, с которым связана "формула Штайнмайера", - то есть, как и договаривались в Минске, в контексте конституционной реформы по децентрализации.

Но опечалило нас то, что заранее подготовленный документ, согласованный и помощниками лидеров "нормандского формата", и министрами иностранных дел, был "вскрыт" украинской делегацией, лично президентом Зеленским в самом начале заседания, прежде всего в том, что касалось разведения сил и средств. Те, кто готовил саммит, согласовали (украинцы под этим подписались) договоренность о разведении сил и средств по всей линии соприкосновения. Зеленский же резко заявил, что он на это пойти не может, а разведение возможно только в отношении трех населенных пунктов дополнительно к Петровскому, Золотому и станице Луганской. По его словам, в станице Луганской, в Петровском и в Золотом разведение заняло пять с лишним месяцев, поэтому если экстраполировать этот темп на всю линию соприкосновения и количество населенных пунктов на ней, это займет 10-15 лет. Достаточно странная логика. Потому что если тянуть с каждым населенным пунктом, то можно и полвека разводить. Тогда Владимир Путин предложил записать, что стороны начнут с дополнительных трех населенных пунктов, но их цель, и они будут над этим работать, заключается в том, чтобы линия соприкосновения была освобождена от сил и средств противоборствующих сторон. В ответ - категорический отказ.

Я не открою большого секрета, но нам известно, что такую позицию украинская делегация на Нормандском саммите в Париже заняла по настоянию Вашингтона, которому очень не хочется, чтобы выполнялись Минские договоренности, очень не хочется, чтобы линия соприкосновения стала безопасной с обеих сторон. Видимо, поддержание этого конфликта в некой контролируемой фазе соответствует интересам США с точки зрения их геополитических видов на постсоветское пространство. Но повторю, мы все-таки убеждены, что дальнейшая работа Контактной группы (а именно там должны конкретно решаться все вопросы и обменов, и разведения) будет по-прежнему нацелена на полное выполнение всех договоренностей и на то, чтобы не забывать о гуманитарных и экономических вопросах, которые просто игнорируются Киевом в том виде, в котором их надо было бы выполнять по Минским договоренностям.

И, конечно, политический процесс. Нас тревожат недавние заявления Вадима Пристайко о том, что, если в ближайшее время не состоятся какие-то позитивные шаги, опять же со стороны России, Киев может задуматься над альтернативой Минским соглашениям. А какие альтернативы? Это то, что наши американские коллеги активно продвигают, а под их прикрытием - киевские власти. Дескать, сначала отдайте нам границу, а потом все будет хорошо. Президент России Владимир Путин в ответ на эти заявления не раз обращал внимание на то, какие люди собираются на Украине под неонацистскими знаменами, как они грозятся применить силу. Даже члены нового правительства, депутаты Верховной рады нового созыва говорят, что нельзя исключать силового сценария. И этим людям отдать полный контроль над границей? Так дальше можно забыть и про особый статус, и про выборы, и про все остальное. Местное население там просто задушат. И даже если у руководства Украины есть твердое намерение не допустить насилия по отношению к жителям Донбасса, я не вижу, чтобы все добровольческие батальоны, которые там по-прежнему в большой силе, были готовы выполнять приказы Верховного главнокомандующего. Все видели, как Владимир Зеленский ездил на передовую уговаривать их на разведение сил и средств в тех самых районах, согласованных еще в 2015 году.

Какую из ваших командировок вы бы назвали самой трудной и почему? И бывало ли такое, что, возвратившись из командировки, немножко отдыхая, думаете: "Боже мой, как все хорошо. Ай да Сергей, ай да молодец!"

Сергей Лавров: Как у Пушкина, "ай да сукин сын"? Если, вступая в переговоры, не иметь в виду конкретный результат, то лучше их и не начинать. Это не значит, что каждый раз получается все, что задумано. Так не бывает ни у кого и никогда. Но без четко поставленной цели на нее не выйти. Конечно, при понимании, что любая поставленная цель должна быть реалистична, и предполагать необходимость компромиссов. Потому что дипломатия - это достижение договоренностей с кем-то. Это не то, что ты сам придумал и сам в одиночку делаешь, но всегда диалог, всегда нацеленность на консенсус, а это может быть только через компромисс.

Что касается командировок, которые запомнились, - мы сегодня говорили о Сирии. В первых числах осени 2013 года, когда американцы всерьез готовили удары по САР, делегаты приехали на саммит "Группы двадцати" в Санкт-Петербург. Никаких встреч между Владимиром Путиным и Бараком Обамой там не планировалось. Более того, Барак Обама, обидевшись за получившего у нас убежище Эдварда Сноудена, отменил планировавшийся накануне саммит в Москве. Хотя на что тут обижаться? Человек попросил убежище, потому что дома ему грозил электрический стул. Тем более пока он летел из Гонконга в Москву для пересадки, его паспорт был аннулирован. Так вот, американский президент отменил планировавшуюся встречу, хотя готовился к подписанию очень интересный документ о стратегической стабильности. Такая манера ставить личное над государственным у него все-таки проявлялась. Так же, как она проявилась, когда в декабре 2016 года, уже уходя с поста президента, он "хлопнул дверью", отняв российскую дипсобственность, выгнав дипломатов и тем самым оставив Д. Трампу отвратительное наследство в отношениях с Россией, что до сих пор в известной степени сказывается.

Но на саммит "Группы двадцати" в Санкт-Петербург Обама все же приехал. Никаких планов двусторонней встречи даже "на ногах" не было. В какой-то из перерывов, когда случилась пауза, он попросил о разговоре с Владимиром Путиным. Говорил, что невозможно терпеть ситуацию в Сирии. Потому что тогда уже были первые сообщения о применении химического вещества против мирных граждан. Именно в этом разговоре родилась инициатива, которую выдвинул наш президент: добиться решения Б. Асада о присоединении САР к Конвенции о запрещении химического оружия. Это было в принципе одобрено двумя президентами, и нам с госсекретарем США Джоном Керри поручили все оформить. Оформляли мы это в сентябре того же года сначала в Женеве, потом в Нью-Йорке. По линии Совета Безопасности ООН подготовили резолюцию, которая была единогласно принята и потом на 100 процентов выполнена. Причем в выполнении участвовали военные и специалисты по химоружию из России, США, Китая. Такая вот интернациональная операция, по итогам которой экспертами ОЗХО было зафиксировано полное отсутствие химического оружия в Сирии. И эта организация затем получила Нобелевскую премию мира. Это на самом деле вызвало очень большое удовлетворение от реально проделанной работы. Ведь и "на бумаге" бывает трудно договориться, а здесь, помимо согласования всех слов и предложений, все это оказалось еще реализованным на практике.

Другое дело, что сейчас американцы пытаются поставить под вопрос тогдашний вердикт о выполнении Дамаском всех обязательств, хотя он был универсальным и все под ним подписались.

Из других ситуаций с чувством глубокого удовлетворения я бы упомянул Совместный всеобъемлющий план действий по урегулированию иранской ядерной программы, который согласовывался несколько лет, в том числе в ходе многочисленных продолжительных сессий в Лозанне, Женеве и Вене, где многое решалось в формате "шестерка плюс Иран", а многое - в формате "США - Иран" и в рамках наших прямых двусторонних переговоров с Джоном Керри. Это тоже было весьма и весьма продуктивно опять же потому, что не просто программа была согласована, а она была одобрена Советом Безопасности ООН и заработала. По крайней мере Иран выполнял все, что ему надо было выполнять, и из обязательного, и из добровольного.

Поначалу не было каких-либо попыток прекратить законную торговлю с Ираном. Тегеран пошел на беспрецедентные обязательства сверх того, что требуется от всех остальных по ДНЯО, и по соглашению с МАГАТЭ, и по дополнительному протоколу к этому соглашению. Иран пошел на 5-7 дополнительных необязательных шагов, которые были описаны во всеобъемлющем плане действий как добровольные. Поэтому, когда США резко передумали и в 2018 году сказали, что они не будут ничего выполнять, а всем остальным запрещают торговать с Ираном, Тегеран долго терпел, но потом начал все-таки сокращать добровольные обязательства. Еще раз подчеркну, Иран пошел на беспрецедентные добровольные ограничения сверх ограничений универсальных. А в ответ по согласованному всеми плану не получал ничего беспрецедентного - с ним просто возобновлялась нормальная, непреференциальная, обычная торговля. И вот эта ответная мера в отношении Ирана - нормальная торговля - была запрещена всем со стороны Вашингтона. Затем Тегеран и сам перестал выполнять свои добровольные обязательства в рамках плана. США же потребовали, чтобы он вернулся к выполнению своих обязательств, в обмен на которые они - США - обещали с ним просто торговать, и не более того. Это же нонсенс! Неприемлемое высокомерие!

Другой пример. Договоренность о химической демилитаризации Сирии, выполнение которой было подтверждено по линии ОЗХО, сейчас подвергается ревизии администрацией США. СВПД тоже был всеми верифицирован и утвержден Советом Безопасности ООН, а сейчас его разваливают американцы, что вызывает вопрос с точки зрения договороспособности Вашингтона в отношении решений, которые единогласно одобрены и признаны обязательными к исполнению резолюциями Совета Безопасности ООН.

И, конечно, снова упомяну Минские договоренности. Они тоже были единогласно утверждены Советом Безопасности ООН и сейчас также подвергаются испытанию со стороны в том числе Вашингтона, который хочет убедить всех, что первым шагом должно стать установление полного контроля над Донбассом украинского правительства и оккупационных войск "под крышей" миротворческих сил ООН. К сожалению, и здесь мы видим проблему договороспособности. Но не теряем настроя на совместную работу, будем продолжать со всеми нашими партнерами добиваться выполнения всего, о чем договаривались, и достижения новых договоренностей, которые позволяли бы снижать напряженность в мире и продвигаться к урегулированию конкретных, к сожалению, сохраняющихся на земле многочисленных конфликтов.

Вопрос от партнеров "РГ"

Газета "Амурская правда" (Благовещенск)

Сергей Викторович, сейчас предпринимаются беспрецедентные меры по поддержке Дальнего Востока. Но мы в регионе видим еще один ресурс - сделать Дальний Восток безвизовым для ближайших соседей России - Китая, Японии и Кореи. Считаете ли вы это возможным, учитывая, что россияне из западной части страны редко долетают до Сахалина и до Дальнего Востока - для них это и дорого, и далеко. Может ли Дальний Восток стать безвизовым?

Сергей Лавров: Дальний Восток в известной степени уже стал безвизовым - пока на экспериментальной основе. Уже полтора года действует система электронных виз, которые выдаются бесплатно. Вечно бесплатными они не будут, но сейчас ими пользуются десятки стран. Есть специальный список государств, который приложен к постановлению правительства о введении электронных виз в Дальневосточном регионе. И Китай, и Япония, и Республика Корея входят в этот список. В обозримой перспективе есть планы, утвержденные правительством Российской Федерации, ввести систему электронных виз для всех регионов нашей страны для посещения всеми желающими из зарубежья. Но, учитывая, что это будет сопряжено с серьезными затратами на соответствующие оборудование и технологии, эти визы будут все-таки платными.

Сама форма подачи заявки на визу в электронной форме предельно удобна. Между прочим, за последний год за электронной визой для посещения Дальневосточного региона, если я правильно помню, обратились где-то 110 тысяч человек из всех стран, не только из трех упомянутых. При этом около 40 процентов получивших эти визы ими не воспользовались. Так что опыт применения электронной визы тоже нужно проанализировать. Но есть принципиальное решение президента и правительства переходить на электронный формат выдачи виз для посещения всех регионов Российской Федерации.

Ключевой вопрос

Не могу представить ситуацию, когда роботы будут решать вопросы Сирии, Ливии, Палестины

10 февраля - День дипломатического работника. У российской дипломатии богатейшая история, берущая начало с основания Посольского приказа в 1549 году. Не могли бы вы назвать отличительные черты российской дипломатической школы? И можно ли сказать, что в современной дипломатии появилась "школа Сергея Лаврова"? Даже наши оппоненты об этом говорят.

Сергей Лавров: Что касается отличительных черт российской дипломатии - в первую очередь это должна быть профессиональная работа, которая предполагает в нашем случае как минимум идеальное знание иностранных языков. Сейчас для того чтобы попасть на работу в МИД России, требуется владение не менее двумя иностранными языками. Эта работа предполагает также серьезное погружение в историю дипломатии и специализацию на регионе или проблеме глобального масштаба, которая носит функциональный, а не географический характер. Предполагается также знание фактов - до последних мелочей. Ведь если ты не знаешь азов, при всех существующих сегодня возможностях (искусственный интеллект, получение доступа к любым сведениям через интернет) ты просто куда-то кликнул, почитал, а знания эти от тебя ушли.

Этими возможностями нужно пользоваться. Получение доступа к большому объему информации, первый прикидочный ее анализ - все это могут делать машины, искусственный интеллект и т.д. Но решение все равно должен принимать человек. Не могу представить себе ситуацию, когда роботы будут решать вопросы Сирии, Ливии, Палестины и т.д.

Еще со времен Российской империи отличительной чертой отечественной дипслужбы была специализация. У американцев, европейцев в подавляющем большинстве случаев подход другой. Они считают, что нужно ротировать людей из Африки в Европу, из Европы в Латинскую Америку, а оттуда - в Азию. Дипломаты в каждом регионе работают по два-три года. Исходя из нашего опыта, этого недостаточно по двум причинам. Во-первых, это продолжительность командировки. Как показывает практика, первый год человек, приехавший в новую страну, входит в курс дела. Только со второго года он начинает "выдавать на-гора". Ну а если на третий год ему предстоит переезд в другую страну, то, наверное, у него будет много причин отвлекаться от своей основной работы. Поэтому у нас обычный срок командировки составляет от четырех до шести лет: для стажеров и молодых дипломатов - поменьше, для старших коллег и послов - побольше. А второй отличающий нас момент - организация ротации. У западников она не предполагает глубоких знаний каждой из стран, по которым человек перемещается. Начиная с Российской империи, у нас были т.н. драгоманы, специализировавшиеся исключительно на одной стране или даже на одном ее конкретном регионе, либо на одной конкретной проблеме. Безусловно, когда именно эта проблема становилась предметом большой политики, им цены не было. Сейчас это не столь востребовано, но тем не менее знания предмета, географии того региона, которым человек занимается, или знание глобальной проблемы, которая обсуждается в ООН, ОБСЕ, других многосторонних структурах, - это величайшее качество.

Что касается "школы Лаврова", я бы не персонифицировал современную дипломатию. Во-первых, внешнюю политику у нас определяет президент. Весь настрой, вся нацеленность нашей внешней политики действительно задается той линией, которую определяет глава государства. Этот курс, закрепленный во всех принимавшихся с 2000 года редакциях Концепции внешней политики России, позволил нам обрести принципиально новые качества на международной арене, восстановить свой статус великой державы. Буду называть вещи своими именами - статус ключевого игрока по основным международным проблемам, статус страны, без которой, по признанию всех наших партнеров, включая и объявившие санкции западные страны, которые сейчас твердят о необходимости продолжать жесткий курс в отношении Москвы - все они подтверждают, что без России проблемы в мире решать трудно, если не невозможно. Все выступают за диалог с нами.

Это следование традициям, которые были заложены А.М.Горчаковым, А.А.Громыко, Е.М.Примаковым. Важнейшее достижение современных дипломатов в том, что мы по поручению президента смогли и продолжаем работать так, чтобы не дать подорвать эту традицию, а всемерно ее укреплять.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 10 февраля 2020 > № 3285862 Сергей Лавров

ОТ ЛИЧНОГО К ОБЩЕСТВЕННОМУ

АЛЕКСАНДР БАУНОВ

Эксперт Московского центра Карнеги, главный редактор сайта Carnegie.ru

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПУТИНА КАК ЗЕРКАЛО ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОСТИ

Этой осенью преобразился очередной уголок Москвы. Смоленская площадь, известная всему миру как синоним российской дипломатии, из плешивого пустыря в тени министерского небоскреба превратилась в общественное пространство, обустроенное по современной урбанистической моде. Владимир Путин лично открыл на ней памятник бывшему министру иностранных дел и премьеру Евгению Примакову, который больше всего запомнился самой радикальной в новейшей российской истории формой отмены визита в США – разворотом правительственного самолета над Атлантикой, когда натовские войска начали бомбардировки Югославии. Тому самому Примакову, который должен был победить на выборах 2000 г. команду Бориса Ельцина и ее нового фаворита Владимира Путина, но проиграл в медийной войне и отступил на старте.

Российский «стеснительный авторитаризм» не грешит прямым возвеличиванием своего лидера. К изумлению многих иностранцев, представляющих себе Россию по тоталитарным антиутопиям из кинематографа, здесь нет ни улиц, названых в честь правителя, ни его громадных портеров, ни статуй. Максимум, что позволяет себе лично скромный и уже по этой причине гибридный российский режим – это прославление образцов из прошлого с намеком на то, что их мечты сбываются.

Во время своего временного премьерства Владимир Путин почтил статуей Петра Столыпина — царского премьер-министра реформатора и патриота, строителя новой капиталистической России под государственным главенством, врага революционеров и слишком буквально понятого народовластия. Бронзовый Столыпин у дома правительства – памятник экономическому курсу Путина, тем самым двадцати годам покоя, после которых царский премьер обещал сделать Россию неузнаваемой, а Путин сделал – что по сравнению с советским временем, что с девяностыми – постоянной и удобной для нынешнего правления референтной точкой. Бронзовый Примаков – памятник собственному внешнеполитическому курсу, который эти двадцать лет покоя обеспечил. Он наметился при Примакове, но обрел полную силу при новом президенте. Это памятник тому самому развороту над Атлантикой – к себе самим и прочь от несправедливого Запада, который требует поддержки без вопросов, одобрения без совета, следования без равенства. Важно, как и со Столыпиным, что герой памятника наметил направление, но не прошел путь до конца, начал, но не реализовал. И тот, и другой – памятники не человеку-успеху, а человеку-идее, человеку-попытке. А реализованы и та, и другая сейчас.

Парадокс в том, что Путин поставил памятник не ушедшему деятелю собственного времени, а политику эпохи девяностых, от которых при каждом упоминании отталкивается. Ведь и разворот над Атлантикой произошел тогда, и особая позиция по югославской войне, Ираку, и возражения по поводу расширения НАТО, и отрицательное отношение к смене режимов, и обвинения в двойных стандартах – всё это относится ко времени, когда Россия считалась молодой демократией, которая движется на Запад, будущим союзником, чьи выборы были честными, пресса – свободной, а экономика – рыночной. Таким образом, путинская внешняя политика была сформулирована – как идея и как попытка – в ельцинский демократический период, к которому у Запада почти нет претензий и который там принято вспоминать с ностальгией.

Личное и сокровенное

Внешняя политика России называется «путинской» по тому же принципу, по которому всё после двадцати лет правления Владимира Путина (слегка, как неглубоким сном, прерванного на рубеже 2010-х гг.) в России можно назвать «путинским»: политическую систему, государственную машину, сельскохозяйственную и промышленную политику, финансы, моду, кухню, кинематограф, рассветы, закаты и движения комет. Так устроены все долгие правления, в этом их привлекательность для правящего.

Поскольку период, когда Путин персонифицирует российское государство, теоретически подходит к концу, должна подходить к концу и путинская внешняя политика, которая доставила Западу столько неприятностей, а за ней начаться какая-то другая, не путинская внешняя политика, которая неприятностей доставлять не будет.

Эта убежденность основана на том, что Путин и есть самая большая неприятность, которая могла случиться с Россией. В этом виде тезис не выглядит доказанным даже для самого поверхностного рассуждения, поэтому больше принят другой его вид: Путин – неприятность, которой могло бы не случиться. И такова же его внешняя политика – случайный узел на полезном канате, затяжка на гладком вязании, яма на дороге. Бронзовый Примаков призван напомнить, что это не обязательно так.

В персоналистском правлении все персонально, но, если выделить в деятельности Путина самое персональное, личное и сокровенное, – это внешняя политика. На всех прямых линиях и пресс-конференциях президент говорит о ней с очевидно большей увлеченностью, чем об остальном. Можно представить себе решения в области экономики, госстроительства, выборов, принятые не Путиным, не его репрессии, не его кадровые назначения, не его слияния и поглощения компаний. Но сколько-нибудь серьезных внешнеполитических решений, принятых не им, представить себе нельзя. Значит ли это, что их не случилось бы без него?

Правление Франсиско Франко в Испании – один из самых поучительных примеров персоналистского правления в развитом мире. Профиль каудильо чеканился на монетах до самого 1975 г., и все важные решения в стране были персональными. Тем не менее во внешней политике Испания ориентировалась сначала на державы «оси», затем, обличая весь в мир в двойных стандартах, добивалась членства в ООН, строила особые отношения с Америкой на прочном фундаменте антикоммунизма, а с 1960-х гг. во времена экономических реформ добивалась членства в ЕЭС, хотя так и не была принята до смены режима на демократический. Тогда же под бесконечные требования вернуть домой Гибралтар Испания – так же, как ее демократические соседи по Европе и даже более мирно, – распустила колониальную империю, отпустила Марокко и Гвинею, быстро сдалась в короткой войне за Сиди-Ифни и в момент смерти Франко не стала препятствовать мирной, хоть и не одобренной ООН, марокканской аннексии Испанской Западной Сахары (Испанской Западной Африки). При всех оттенках трудно представить себе, чтобы демократическое правительство на месте франкистского делало бы что-то совсем другое, противоположное. Персоналистским был способ действий, но не сами действия.

В декабре 2019 г. лауреат Нобелевской премии мира, лидер демократической оппозиции, которая стала властью, бывшая политическая узница и героиня западных газет Аун Сан Су Чжи оправдывала действия бирманских военных, своих недавних тюремщиков, против народности рохинджа в Международном суде по правам человека в Гааге на слушаниях по иску Гамбии, обвиняющей Мьянму в геноциде. Оказалось, что действия молодой демократии Мьянмы под руководством одной из самых известных в мире демократических оппозиционерок не сильно отличались от образа действий военной хунты. Разве что ее глава не поехал бы ответчиком в Гаагу.

Мы можем предположить, что российская внешняя политика тоже имеет ряд черт, которые существуют сами по себе – как силовые линии и магнитные поля, как гравитация и климат, но приписаны Путину по принципу: «а кому же еще». Разбирая внешнюю политику путинской России, надо определиться, где в ней Путин, а где Россия.

Витки спирали

Самый верный ответ на вопрос, чем занимался Путин в эти свои двадцать лет у власти: восстанавливал утраченный международный статус России. Сначала препятствовал его дальнейшему падению, а потом любовно выращивал и ограждал от внутренних и внешних посягательств. Это главный мотив всех действий в экономике, по отношению к оппозиции и главный принцип выбора будущего устройства власти после 2024 года.

Популярные и непопулярные меры, рыночные и антирыночные действия, наймы и увольнения, приговоры или их отсутствие нужно рассматривать под тем же углом, под которым их видят в Кремле: насколько они способствуют сохранению возвращенного международного престижа, который является формой национальной безопасности: чем больше престижа, тем безопаснее.

Предыдущий президент Борис Ельцин решал другую задачу: его приоритетами были рыночные реформы, демонтаж власти Коммунистической партии, создание и защита нового класса собственников, остановка распада России посредством ее большей федерализации, интеграция в мировую капиталистическую систему, в том числе на правах младшего партнера США.

Тем не менее оба президента России, которых принято противопоставлять друг другу, Ельцин и Путин, проделали сходную эволюцию во внешнеполитическом поведении, которая заняла примерно один и тот же срок – пять-семь лет.

Период Ельцина начался сворачиванием российского военного присутствия за рубежом, нестандартными для главы России визитами и дружбами, терпимым отношением к западным силовым акциям и стремлением вступить в западные структуры. А закончился жестким оппонированием западной военной операции в Сербии, борьбой против расширения НАТО и напоминанием о собственном ядерном оружии.

Период Путина начался сворачиванием остатков российского военного присутствия за рубежом – закрытия военных баз в Лурдесе на Кубе и в Камрани во Вьетнаме, напряженно-шутливым предложением вступить в НАТО, которое могло бы перерасти в серьезное, желанием присоединиться к единой Европе по формуле «все общее, кроме институтов», нерадостным, но относительно спокойным восприятием расширения НАТО и попыткой закамуфлировать его посредством привилегированного Совета Россия – НАТО, в котором, как говорили тогда чиновники, у России будет даже больше прав, чем у новых членов. А кончился гибридной войной и возвращением к статусу глобального противника, который мало того, что мешает реализовывать национальные интересы США в разных частях мира, но и атаковал Америку на ее собственной территории, нанес ей киберпоражение в виде избрания Дональда Трампа.

В противоположную сторону развивалась внешняя политика Дмитрия Медведева, который начал с войны, навязанной ему Михаилом Саакашвили, и перешел к поддержке западного варианта резолюции о бесполетной зоне в Ливии. Впрочем, его правление было короче, чем у коллег, а временная поддержка западных действий в Ливии обернулась раздосадованным: «мы не за это голосовали».

И для Ельцина, и для Путина поворотными моментами были действия Запада в Югославии, в Ираке, на Кавказе, в Восточной Европе, которые в России воспринимали как кричащую несправедливость не только президенты, но и большая часть населения. В каком смысле тогда можно говорить о персоналистской внешней политике Путина, если она по настроению совпадает с представлениями граждан о справедливом ответе на внешнеполитические обиды?

Продавец зонтиков

У России есть одна черта, которая отличает ее от всех стран западного лагеря и которая никуда не исчезла бы, стань Россия его членом. Россия может защитить себя сама. Больше того – Россия может защитить не только себя, но и других, предоставляя уникальные услуги в области безопасности и обороны: помог себе, помоги товарищу. Во всем западном мире есть только одна такая страна – Соединенные Штаты Америки. С Россией их было бы две.

Речь идет о защите от глобальных, тотальных угроз. От угрозы завоевания, раздела, оккупации, взятия столицы, смены власти насильственным путем, изменения границы извне и отторжения территорий. Эта способность России ставит ее в мире, независимо от несовершенства политических институтов, технологического отставания и среднего уровня экономики, на совершенно особенное место. Подобной способностью защитить самих себя и при желании – других обладают всего несколько стран. Судя по всему, эту группу государств Путин и называет «полностью» или «подлинно» суверенными, когда снова и снова настойчиво возвращается к теме суверенитета.

Составными частями этого понятия можно считать ядерное оружие и количество обычных вооружений, размер населения и территории, водного и воздушного пространства, обеспеченность природными ресурсами и промышленностью, способность самостоятельно заместить выбывшие вооружения, наличие достаточно большого числа людей, готовых сражаться за родину (территории и даже армии Франции и Германии в 1940 г. были сопоставимы, но настроения различны). И – это критически важно – способность нанести любому, абсолютно любому противнику ущерб, после которого он не сможет продолжить прежнее существование. Грубо говоря: Россия – страна, которую нельзя завоевать и сама попытка ее завоевания обойдется неоправданно дорого.

На протяжении нескольких десятилетий второй половины ХХ века таких стран было две – Соединенные Штаты и Советский Союз. В девяностые казалось, что остались только США. Позже к ним присоединился Китай. Несомненно, к группе слишком больших, чтобы пасть, относятся Индия и даже Пакистан. Изо всех сил старается взломать дверь и присоединиться к клубу Северная Корея, которая для этого попросту слишком мала. Данный недостаток она станет компенсировать дерзостью.

Однако даже ядерные Индия и Пакистан пока являются такими непобедимыми скорее на региональном уровне, чем на глобальном. Трудно представить себе их эффективную оккупацию, но вполне возможно – военное поражение или попытку его нанести, которая необязательно будет сопровождаться неприемлемым уроном для того, кто такую попытку предпримет. Чувство неотвратимости ответа, чувство фатальной его неизбежности совсем не так сильно, как в случае с Россией. То же относится к ядерным Великобритании и Франции, если рассматривать их отдельно, вне военного союза с Соединенными Штатами.

Из всех полностью суверенных и слишком больших для внешнего правления государств только в отношении России – как снаружи, так и внутри нее самой – возможен и продолжается разговор о том, может ли она и на каких условиях стать членом западного мира. В отношении Индии или Китая такой разговор не ведется.

То есть Россию продолжают рассматривать как возможного участника западного, европейского и атлантического мира, и главная претензия к ней по-прежнему состоит в том, что она не соответствует условиям этого потенциального членства.

Конечно, западный мир – общество демократий, а Россия не демократия. И все же Россия не так уж сильно отличается от множества стран, которые западный мир считает союзниками. Умеренный российский авторитаризм с рыночной экономикой и большой потребительской свободой похож на те режимы, которые США в период сдерживания коммунизма объявляли бастионами свободного мира.

Но есть одна претензия, одно условие, которое не относится к области справедливого и несправедливого. От западных демократий Россия отличается именно тем, что не нуждается в чужой защите, в частности – ей не нужны гарантии лидера западного мира, Соединенных Штатов Америки. Россия была бы в западном мире вторым государством, которое повторяло бы уникальные свойства США – способность защититься и защитить – и тем самым размывало бы уникальность и исключительность США на их канонический территории. Не нуждаясь в защите, Россия и внутри западного лагеря вела бы себя независимо, не имела бы стимулов подчиняться общим решениям. Репетиция будущего неповиновения произошла во время югославской и особенно косовской войны, когда Россия была членом «Большой восьмерки» и еще считалась идущей к соединению с западным миром.

На услуги альтернативного защитника в западном лагере нашелся бы спрос, игра на создании коалиции внутри коалиции, своего лагеря внутри западного была почти неизбежна, как и особое мнение по ряду вопросов. А значит, полноценное вхождение любой России – в том числе демократической – было почти немыслимым.

Метод избегания прошлого

На саммите глав стран СНГ в декабре 2019 года Владимир Путин прочел сорокаминутную лекцию о начале мировой войны, обещал написать статью, где распишет по дням и часам, как всё было, и покажет, что вины России тут нет – или она уж точно не больше, чем вина Запада. Президент, как утверждается, читает много книг по истории. Опрос о возможности сдачи Ленинграда вместо обороны в блокаде решил судьбу «Дождя» в национальных кабельных сетях. Очевидно, Путина не оставляет мысль о том, что можно выиграть на поле боя и проиграть на страницах газет и телеэкранах. Рубеж личной битвы Путина за историю – Россия ошибалась внутри (революция, репрессии, колхозы), но всегда была права (или вынужденно, контекстуально права) снаружи. Отступления признаются неудачными: совместная память о Катыни с прагматиком Дональдом Туском не улучшила отношений с Польшей.

Бывшая государственная граница СССР и границы суверенных государств на его месте для Путина очевидно разной прозрачности. Он неустанно объясняет Бушу, Меркель, Обаме, Трампу сложное внутреннее устройство Украины и Грузии, которые для них выглядят просто пятнами на карте – такими же, как Голландия или Эквадор. Нарушение этих призрачных, нарисованных большевиками границ – столь же призрачное преступление, за которое нельзя наказывать, как за настоящее.

Не колонии, а несправедливо утраченные части русской земли и русского этноса, который с украинцами и белорусами – почти один народ. И этот самый единый русский этнос подарил казахам, да и другим народам, их государственность (как если бы национальное строительство не происходило бы в любом случае).

Выход за украинские границы для Путина обусловлен их ментальной прозрачностью: они все еще административные, межреспубликанские, а не межгосударственные. С другой стороны, Россия пересекает их не просто так, а в тот момент, когда другая сторона пытается уничтожить их прежнюю гуманитарную и экономическую межреспубликанскую прозрачность, сделать их межгосударственными и даже межблоковыми, приблизить НАТО к Ростову и Курску. С точки зрения Запада, Россия напала на соседнее государство. С точки зрения России – наоборот. «Все войны Путина – оборонительные» – лучшая гипотеза для объяснения действий его России в мире.

Личные черты во внешней политике Путина могут скрываться совсем не там, где мы их ищем. Прежде всего, они окрашены опытом советского человека, не желающего повторять ошибок советских руководителей. И они не всегда соответствуют зарубежному мифу о Путине.

Важнейшая среди них – приверженность капитализму, который рассматривается как фундамент безопасности и конкурентоспособности России. СССР проиграл и распался, потому что пытался создать систему, полностью альтернативную рынку. В результате его плохо накормленное и неказисто одетое население превратилось в народ завистников, готовый, как говорилось в популярном анекдоте, объявить войну Финляндии и через день сдаться. В каком-то смысле так и произошло, только без объявления войны. Поэтому нужно не выдумывать альтернативу, а строить капитализм для себя.

Путин скептически относится к возникшему в девяностые классу крупных собственников, разделяет народное мнение, что большие состояния появились не благодаря талантам их обладателей, а благодаря умению вовремя захватить кусок государственного достояния. Поэтому он относится к частным активам без священного трепета и всегда готов, если посчитает нужным, перераспределить их в пользу государства или других, более патриотично настроенных либо подконтрольных собственников. Однако он не сделал за двадцать лет того, чего ждало на рубеже 1990-х – 2000-х гг. едва ли не большинство простых граждан: не отменил итоги приватизации и не вернулся к государственной экономике, то есть так и не превратил Россию в большую Белоруссию.

На месте лихого капитализма девяностых не возникла белорусская модель с госпланом, государственными заводами и совхозами. Путин – стихийный или, вернее, интуитивный рыночник, как и всякий трезвомыслящий человек его лет, который помнит советскую экономику. В первые годы у власти он поощрял вхождение российского класса крупных собственников в мировой клуб, поддерживал слияние деловых элит, предполагая, что это сделает Россию сильнее. Одобрял сделки вроде слияния ТНК и BP или сорвавшуюся попытку «Северстали» купить Arcelor. После 2008 г. и санкций 2014 г. был взят противоположный курс на репатриацию элиты и создание патриотического бизнеса, который живет, тратит и инвестирует в России. Проблем здесь пока не меньше, чем успехов, но сам рыночный тип отношений не становится предметом пересмотра. Даже с санкциями современная Россия – более конвенциональный участник глобальной рыночной экономики, чем СССР или любая другая соцстрана без санкций.

По той же причине Путин не форсирует социальное государство внутри страны. Раздутое социальное государство слишком дорого и подрывает глобальную конкурентоспособность России. Советский Союз проиграл, несмотря на социальные гарантии, которыми так хвалился перед собой и миром, а население распадающейся страны не вышло его защитить. Поэтому желанные меры, о которых граждане не устают говорить с социологами, вроде фиксированных цен на базовые товары, раннего выхода на пенсию, разовых массовых повышений зарплат и пенсий из государственной копилки – не принимаются.

Финансовая безопасность считается важнее рейтинга. В первые годы правления правительство России сохраняло очень низкие пенсии и зарплаты бюджетникам, по сути, принимало коррупционную ренту как форму вознаграждения чиновников, но ускоренными темпами расплатилось с зарубежными кредиторами. С тех пор внешний долг России остается одним из самых низких в мире. Тогда же ради балансировки бюджета монетизированы (с небольшой компенсацией, растворившейся в тогдашней высокой инфляции) сотни советских льгот, несмотря на протесты населения и падения рейтингов власти. Зато в 2009 г., когда мировой финансовый кризис грозил «олигархам» потерей бизнеса, Путин выделил им бюджетные средства на спасение от margin calls их компаний, под залог докризисной стоимости которых они брали кредиты. Не слишком популярная мера была призвана сохранить стратегические активы в руках российских бизнесменов. Точно так в совершенно другую эпоху, но по сходным соображениям «прозападный» Борис Ельцин не допустил зарубежный капитал к приватизации.

В 2014 г., несмотря на падение цен на нефть и распугавшие инвесторов санкции, Путин не стал задерживать переход рубля к полной конвертируемости. Правительство и ЦБ ничего не предприняли, хотя в этих условиях переход очень быстро спровоцировал двукратную девальвацию. Она вызвала недовольство среднего класса и сократила доступность импорта и путешествий, зато сохранила сбалансированность бюджета: валютная выручка давала теперь в два раза больше рублей, и это позволило выполнить бюджетные и социальные обязательства в рублевом выражении.

Кремль не остановился перед непопулярной пенсионной реформой, уронившей рейтинг президента, – наоборот, президент лично взялся объяснять ее населению.

Зато Путин готов на социальные траты там, где они направлены не просто на поддержку потребления или своей популярности, а там, где поддержка напрямую связана с темой безопасности. Материнский капитал – беспрецедентно реальная субсидия в мире символических российских пособий. С 2007 г. его размер вырос с 250 до 453 тысяч рублей. Массированное вложение в рождаемость – борьба с депопуляцией русских просторов – тоже рассматривается как вопрос безопасности.

По контрасту с архаичным характером политических институтов в его России и тем, что сам Путин является скорее аналоговым, чем цифровым и сетевым человеком, электронные государственные сервисы и быстрый интернет для максимально большого числа людей признаны способом сократить технологическое отставание и не пропустить пятую технологическую революцию. Технологическое отставание разрушило СССР, нового допустить нельзя.

Россию нельзя победить во внешнем противостоянии, единственный способ – сделать это изнутри. Внешнюю политику России часто трактуют как продолжение внутренней (война – средство повышения рейтинга). В действительности дело обстоит скорее наоборот: внутренняя политика в России Владимира Путина – продолжение внешней.

Все ограничения, наложенные на деятельность политических институтов и на гражданские свободы, все технологии управления выборами и прессой направлены на то, чтобы Россия, которую нельзя победить снаружи, не была побеждена изнутри.

Аполитичная политика

Забота о безопасности – следствие восприятия России как слабого, хрупкого государства. Поколение Путина, как и – пока еще – большинство ныне живущих граждан России, застало коллапс собственной страны, изменение ее границ, флага и гимна, потерю накоплений, утрату союзников и международного авторитета (модные в восьмидесятые, особенно при Михаиле Горбачёве, русские стали совсем немодными в девяностые), полную смену жизненных планов, хотя у многих в конечном счете корректировка произошла в лучшую сторону. В то же время еще поколение деда Владимира Путина и его ровесников из первых уст рассказывало своим внукам о полном разрушении предыдущей российской государственности, которая исчезла в огне и дыме революции и гражданской войны и возродилась в полную силу только после того, как вышла из смертельной опасности Второй мировой.

По всему видно, как Путин не любит революционеров и критически настроенную интеллигенцию, дважды в прошлом столетии разрушивших великую российскую державу. Даже если они действовали с лучшими намерениями, результатом воспользовались геополитические конкуренты – с худшими.

Большевики были слишком идеологизированы и политизированы, сказал он на большой пресс-конференции 2019 года в Кремле, и забыли о геополитике. Отсюда вывод: бессмысленно заниматься преобразованием страны изнутри, не думая о том, какие последствия это повлечет снаружи. Россия никогда не будет достаточно хороша для похвалы, Россию превозносят, только когда она слабеет, поэтому внешним аудитом действий российской власти вообще можно пренебречь. Имеют значения лишь оценки службы собственной безопасности – вроде той, в которой работал сам Путин.

Из принадлежности к спецслужбам – неверие в случайность и стихийность. В лесу может вырасти гриб, но не айфон. Да и гриб, вероятнее всего, кто-то и зачем-то посадил. Не бывает случайных протестов, статей, оговорок. Всё – части плана. Алексею Мордашову не удалось купить Arcelor не просто потому, что его переиграл Лакшми Миттал, а потому, что русский бизнес не хотели пустить в Европу. Подтверждение такому анализу всегда можно найти: достаточно посмотреть на историю «Южного» и второго «Северного» потоков. Сравниваем случайное с неслучайным, спонтанное с запланированным (такое ведь тоже бывает) и получаем картину мира, построенного по чужому генплану. А жителей спросили?

Так Россия, которая внутри культивирует стабильность, во внешнем мире оказывается проводником дестабилизации – вроде независимых депутатов на выборах в Мосгордуму 2019 года. И жертвой мирового «московского дела», когда ее пытаются за это наказать – в том числе поддерживая тех, кто дестабилизирует ее изнутри. На них она и отыгрывается.

К 75-летию Победы во Второй мировой войне Путин обещает написать статью, где покажет правомерность действий советского руководства в ее начале. В отличие от ленинского Совнаркома революционеров оно руководствовалось не идеологией, а геополитикой (отсюда и готовность подружиться с империалистами, и пакт с ненавистными фашистами), значит – действовало верно.

Это полностью соответствует современной российской внешней политике. Она по сравнению с советской – предельно безыдейна. Друзей и врагов больше не выбирают, сверяясь с руководящей линией. Мир не разделен на своих и чужих по идеологическому принципу, экономическому или государственному строю.

Строго говоря, друзей и врагов в старом смысле тоже нет. Друзья – любые страны, когда они не отрицают права России отстаивать свои интересы и заседать за столом мирового совета директоров. Противники – те, кто реализации этих прав препятствуют. Иногда это одни и те же страны. Отсюда немыслимая для советской и даже современной американской политики неразборчивость (официально называется «прагматизмом»): партнер может быть демократией или диктатурой, монархией или республикой, правительство – левым или правым: нужна не любовь, а признание интересов. Отсюда же – немыслимый для советской дипломатии одинаковый уровень отношений с государствами, враждующими друг с другом. Однако подход, такой успешный в мире развивающихся стран, вдруг начинает плохо работать с западными странами, где принципы и ценности – когда реально, когда декларативно – составляют часть внешней политики.

Похвалы геополитическому прагматизму советских правительств сталинского и последующих времен по сравнению с более радикальными соратниками (маоистский Китай был готов войной решить вопрос о превосходстве систем, Фидель Кастро – принести Кубу в жертву победе мировой социалистической идее) подтверждают, что Владимир Путин видит собственный режим по сравнению с режимами Ельцина и Горбачёва как власть эпохи реставрации. Но власть такую, которая должна зафиксировать не только убытки, но и прибыли, принесенные нежеланной, хотя и неизбежной революцией рубежа восьмидесятых-девяностых, а не просто вернуть все как было и поставить мебель, как она стояла при Людовике XVI. Иногда, впрочем, все равно получается, как при Людовике, например в разговорах про единый народ русских, белорусов и украинцев, хотя 30 лет в разных странах уже сделали народы разными.

Цель внешней политики российского президента тоже можно назвать контрреволюционной и реставрационной – пересмотреть итоги «конца истории» 1990-х гг. и вернуть утраченные позиции России в мире. Но методы не равны простой реставрации методов СССР. Основным способом восстановления утраченных позиций является тщательное избегание старых ошибок, которые привели СССР к геополитическому проигрышу.

Но ошибки забываются по мере удаления от них. Новые поколения помнят их смутно. Социологи говорят: общество, которое только что молилось на стабильность, больше не опасается неопределенности, оно вновь ждет перемен, даже радикальных. Журналисты независимых СМИ жалуются в частных разговорах – в непокорном Шиесе, где протестуют против ввоза мусора из Москвы, трудно найти ракурс палаточного лагеря, чтобы в кадр не попадал флаг с профилем Сталина.

Продление путинизма – так власть, судя по всему, видит транзит 2024 г. – принесет косметические изменения и отложит ответ на вопрос о внешней политике России после Путина. Если любая следующая власть возьмет курс на ее пересмотр, здесь, как и во внутренней политике, возможно два исхода. Один из них – уход от борьбы за советский статус несоветскими методами и реставрация не только цели сделать Россию снова великой, но и способа действия. Ограничитель в виде тщательного избегания, обтекания ошибок позднего СССР падет, но может выясниться, что личное, путинское во внешней политике России лежит не с той стороны спектра, где ожидается. За Путиным не мягче, а еще упрямее.

А интеллигентским, или технократическим, вариантом пересмотра накопившегося в нынешнем периоде наследия будет попытка обеспечить собственный статус и безопасность через отказ от самоутверждения вопреки Западу. Тогда нас ждет очередной сезон сближения с европейским миром на общей культурной платформе. В ходе которого, несмотря на несходство многих интересных подробностей, выяснится, что главный герой неисправим, и внешняя политика, которую мы называем «путинской», получит новое, еще неизвестное нам имя.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305434 Александр Баунов

В поисках нового мира

Сегодня мировое сообщество особенно внимательно прислушивается к сигналам, исходящим из Москвы и Пекина

Текст: Игорь Иванов (Президент Российского совета по международным делам (РСМД), министр иностранных дел РФ (1998-2004 гг.))

Убийство иранского генерала Сулеймани по личному указанию президента США на территории другого суверенного государства с новой остротой поставило вопрос о правовых основах всей системы международных отношений. Как бы американская администрация ни пыталась сейчас оправдать решение президента США, совершенно очевидно, что ситуация в регионе Ближнего Востока и Персидского залива стала еще более драматической и непредсказуемой. Своими действиями в последние годы Вашингтон не только последовательно разрушает правовые основы международных отношений, но и все в более вызывающей форме пытается диктовать другим свои условия, свои интересы, свои "правила" поведения. А поэтому убийство иранского генерала - это не столько вызов непосредственно Ирану, сколько всему международному сообществу.

Отсюда возникает естественный вопрос: куда может завести политика Вашингтона и есть ли возможность противостоять ей, чтобы мир не оказался ввергнутым в глобальную катастрофу? В самих Соединенных Штатах многие начинают понимать, что нынешний курс американской администрации может нанести непоправимый ущерб их собственным долгосрочным интересам. Большинство общественного мнения страны сдержанно отнеслось к решению президента Дональда Трампа о ликвидации иранского генерала. Своими вызывающими действиями США ставят себя во все большую изоляцию: от них уже начинают дистанцироваться даже традиционные союзники. Широко разрекламированный администрацией план ближневосточного урегулирования под громким названием "сделка века", на основе которого США рассчитывают удержаться на Ближнем Востоке, ни у кого в регионе не вызывает энтузиазма и скорее всего обречен на очередной провал.

Большинство союзников США в связи с драматическими событиями на Ближнем Востоке заняли выжидательную позицию. Их по-своему можно понять: выступить согласованно с прямой критикой действий Вашингтона они не могут, а разрозненные голоса не будут услышаны. Поэтому большинство европейских столиц отделались формальными невнятными заявлениями и призывами общего характера. Тем не менее и в рядах союзников США нарастает брожение и недовольство односторонними действиями американской администрации, для которой лозунг "Америка превыше всего" стал практикой поведения. Однако в силу различных причин европейские страны и другие союзники США не готовы самостоятельно противостоять политике Вашингтона. И тем не менее процесс запущен, хотя и не обещает быть быстрым.

На этом фоне особая ответственность ложится на плечи тех немногих участников международных отношений, которые не только способны, но и, что не менее важно, готовы действовать на международной арене, руководствуясь интересами всеобщей безопасности, и в состоянии противостоять грубому давлению Вашингтона. Такими в полной мере суверенными и независимыми игроками прежде всего являются Россия и Китай, два постоянных члена Совета Безопасности ООН, пользующиеся авторитетом в мировом сообществе и в силу этого несущие особую ответственность за будущий мировой порядок.

Сегодня мировое сообщество - и на уровне общественного мнения, и на уровне руководителей государств и глав международных организаций - особенно внимательно прислушивается к сигналам, исходящим из Москвы и Пекина, воспринимая эти сигналы как важные ориентиры для уточнения собственных позиций и стратегий по ключевым вопросам мировой политики. В условиях повышенной нестабильности и непредсказуемости международной среды значение таких ориентиров существенно возрастает. Уже сама по себе модель двусторонних российско-китайских отношений рассматривается как один из этих ориентиров, как демонстрация практической возможности выстроить отношения на основе четко выверенного баланса интересов, не жертвуя при этом национальным суверенитетом и не противопоставляя эти отношения другим приоритетам своей внешней политики. Не менее актуален и опыт практической деятельности новых многосторонних структур, включая БРИКС и ШОС, позволяющих успешно находить возможности для конструктивного взаимодействия государств, имеющих очень разнонаправленные интересы (например для Индии и Пакистана).

Особая ответственность России и Китая предполагает и дополнительные, более высокие требования к сотрудничеству двух стран на глобальном уровне мировой политики. Сегодня встает вопрос о более тесной координации долгосрочных внешнеполитических стратегий двух стран, о продвижении совместных инициатив по принципиальным вопросам, касающимся будущего мироустройства. Разумеется, Россия и Китай не могут претендовать на монополию в разработке новых правил игры для будущей системы мировой политики. Эти правила должны стать итогом переговоров, консультаций и обсуждений в самых различных многосторонних форматах, начиная от глобальной площадки Объединенных Наций и кончая узкими встречами общественных организаций и экспертных сообществ. Но чем более стратегической и более глубокой будет российско-китайская координация, тем более результативными могут стать многосторонние форматы.

США. Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 21 января 2020 > № 3265074 Игорь Иванов

Выступление и ответы на вопросы СМИ и.о. Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам деятельности российской дипломатии в 2019 году, Москва, 17 января 2020 года

Уважаемые коллеги,

Наши подходы к актуальным международным сюжетам не раз предметно затрагивались Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, в том числе в рамках Большой пресс-конференции в декабре прошлого года, и буквально на днях в ходе Послания Федеральному Собранию Российской Федерации.

В своем вступительном слове отмечу, что мир, и мы это видим отчетливо, продолжает очень сильно лихорадить. Ключевым дестабилизирующим фактором остается агрессивная линия ряда государств Запада, прежде всего наших американских коллег, на разрушение международно-правовой архитектуры безопасности, замену международного права собственным изобретенным «миропорядком, основанным на правилах». В этом ряду – слом Вашингтоном Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), «заматывание» перспектив продления Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3), искусственное нагнетание напряженности в районе Персидского залива, попытки пересмотреть общепризнанные правовые основы ближневосточного урегулирования, усиление военной активности НАТО вблизи российских границ и линия на приватизацию многосторонних механизмов контроля за нераспространением оружия массового уничтожения.

Дефицит доверия в мировой политике и экономике усугубляется широким использованием таких методов нечестной конкуренции, как односторонние санкции, протекционизм, торговые войны. В числе последних вопиющих примеров приведу попытки США помешать реализации проекта «Северный поток-2» вопреки мнению ведущих стран Европейского союза.

В Вашингтоне стали откровенно злоупотреблять привилегией страны, где располагается штаб-квартира ООН. По своему усмотрению, в нарушение международного права, отказывают представителям «неугодных» государств в возможности участвовать в мероприятиях «на ооновской площадке». Наверное, это и есть те самые новые правила в очередном обличии.

Российская дипломатия проводит независимый и многовекторный курс, который определил Президент страны, а также прилагает усилия, направленные на деэскалацию международной напряженности, укрепление правовых, демократических начал межгосударственного общения. Стараемся содействовать поддержанию глобальной и региональной безопасности во всех измерениях.

В числе наших безусловных приоритетов – борьба с международным терроризмом, в том числе в Сирии, продвижение политического процесса в этой стране, решение насущных гуманитарных проблем сирийского народа. В «копилке» ушедшего года – запуск работы межсирийского Конституционного комитета благодаря слаженным усилиям стран-гарантов Астанинского формата. Сейчас на первый план выходят вопросы постконфликтного восстановления САР, ее реинтеграции в «арабскую семью». Будем этому активно способствовать.

Мы вносили вклад в преодоление и других конфликтов на Ближнем Востоке и Севере Африки, в том числе в Ливии, Йемене. Важным шагом на пути оздоровления ситуации во всем регионе могла бы стать реализация российской Концепции коллективной безопасности в зоне Персидского залива. В обновленном виде мы ее презентовали летом прошлого года в рамках научного семинара с участием всех представителей науки стран региона и экспертов.

Традиционный приоритет России – наращивание взаимодействия с партнерами на евразийском пространстве, в первую очередь в рамках ОДКБ, Союзного Государства, СНГ, ЕАЭС. Особо отмечу успехи на треке евразийской интеграции, включая расширение внешних связей Союза. Как вы знаете, подписаны соглашения о свободной торговле с Вьетнамом (2016 г.), в прошлом году соглашения были подписаны с Сингапуром и Сербией. В прошлом году вступили в силу соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР, Временное соглашение с Ираном. Продолжаются активные переговоры с Израилем и Египтом. Принято решение о начале переговорного процесса с Индией. Все эти действия идут в русле инициативы Президента России В.В.Путина по формированию «Большого Евразийского партнерства» открытого для всех стран нашего общего континента Евразии.

Расширялись российско-китайские отношения всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия. В ходе государственного визита в Россию Председателя КНР Си Цзиньпина в июне прошлого года объявлено об их вступлении в новую эпоху. Внешнеполитическая координация Москвы и Пекина оказывала важное стабилизирующее влияние на обстановку в мире.

Укреплялось и особо привилегированное стратегическое партнерство с Индией, разноплановые связи со странами АСЕАН, другими государствами Азии, Латинской Америки. Существенный импульс получило развитие сотрудничества Российской Федерации с Африканским континентом. Как вам известно, в октябре прошлого года состоялся первый в истории саммит Россия-Африка, итоги которого выводят российско-африканский диалог на качественно новый уровень.

Удалось добиться подвижек в деле урегулирования внутриукраинского кризиса. После трехлетнего перерыва состоялся саммит в «нормандском формате» после того, как новое руководство в Киеве все-таки смогло сделать шаги по выполнению решений двух предыдущих саммитов «четверки». Рассчитываем, что принятые решения в Париже в декабре позволят продвигаться по пути выполнения минского «Комплекса мер». Но, конечно, эти решения не должны оставаться на бумаге, как было при режиме П.А.Порошенко.

В наступившем году имеем в виду работать над поддержанием глобальной безопасности и стратегической стабильности, включая усилия по предотвращению гонки вооружений в космосе и недопустимости вепонизации киберпространства. Будем в полной мере задействовать потенциал ООН, «Группы двадцати», СНГ, ЕАЭС, возможности наших председательств в БРИКС и ШОС. Особое внимание будем уделять работе в «пятерке» постоянных членов СБ ООН, в числе ключевых – сохранение и укрепление центральной координирующей роли Организации Объединенных Наций в мировых делах, незыблемость закрепленных в ее Уставе принципов международной жизни. В этих усилиях с нами солидарно подавляющее большинство государств.

В заключение, конечно же, подчеркну, что нынешний год является Годом двух крупных юбилеев – 75-летие Победы во Второй мировой войне и в Великой Отечественной войне, а также 75-летие создания Организации Объединенных Наций. Мы продолжим делать все необходимое для противодействия фальсификации истории, сохранения доброго имени солдат-победителей, недопущения ревизии международно признанных итогов разгрома нацизма. В защиту исторической памяти вместе с нами выступают многие ответственные государства мира. Отмечу также вклад в эту работу наших соотечественников, которые проживают за рубежом. Ждем зарубежных партнеров на торжествах в Москве 9 мая.

Спасибо. Готов ответить на ваши вопросы.

Вопрос: Мы знаем, что Россия и Китай в этом году совместно отметят 75-летие Победы во Второй мировой войне. Наши страны сделали очень много для строительства послевоенного миропорядка. Какова их сегодняшняя роль в поддержании глобальной стабильности? Как проходит российско-китайское сотрудничество в этом направлении?

С.В.Лавров: Я уже касался наших стратегических отношений с КНР. Мы одинаково подходим ко всем ключевым проблемам международной жизни. Наши оценки и взгляды на развитие мира в современную эпоху отражены в целом ряде совместных документов, которые подписаны Президентом России В.В.Путиным и Председателем КНР Си Цзиньпином, включая Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики о развитии отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху, подписанное в июне прошлого года в ходе визита китайского руководителя в Российскую Федерацию, которое вывело наши отношения стратегического характера на качественно новый уровень.

Мы очень тесно координируем наши шаги в ООН. Всегда стараемся поддерживать друг друга и отстаивать принципы Устава ООН, на которых зиждется Организация. Поддерживаем друг друга в СБ ООН при рассмотрении вопросов, которые связаны с необходимостью отстаивать эти принципы в каждой конкретной кризисной ситуации, как это было недавно при рассмотрении проблемы доставки гуманитарной помощи в Сирию. Мы голосуем синхронно и всегда поддерживаем справедливость, стараемся не пропускать решений, которые нередко наши западные коллеги пытаются навязать для того, чтобы проводить свою одностороннюю повестку дня, не учитывая необходимость вырабатывать консенсусные решения.

Я упомянул решение, которое в итоге было принято с учетом позиции России и Китая, о продлении механизма трансграничной гуманитарной помощи. Наши западные партнеры всеми правдами и неправдами пытались добиться того, чтобы сохранился один пункт пропуска для доставки гуманитарной помощи через границу Ирака с Сирией. Пункт назывался Яарубийя. Стонали и стенали, заявляя, что без этого пункта пропуска сирийцы, которые живут на северо-востоке, будут просто в бедственном положении, будет гуманитарная катастрофа. Мы знали, что это не так. Нашим западным коллегам нужно было сохранить этот переход Яарубийя исключительно для того, чтобы легитимизировать незаконное присутствие вооруженных сил США и возглавляемой ими коалиции на восточном берегу р.Евфрат. Если по-честному рассматривать, то, что происходит с точки зрения доставки гуманитарной помощи на восточной берег р.Евфрат, то статистика следующая: только за два месяца (октябрь и ноябрь прошлого года) ооновцы при поддержке Правительства Сирии из Дамаска и Камышлы направили на северо-восток более 420 траков, включая 162 тонны медицинских товаров, оборудования и медикаментов, а через переход Яарубийя за 20 месяцев было направлено всего сто с небольшим траков. На несколько порядков этот переход отставал от того, что делается по линии Правительства Сирии и Сирийского Арабского Красного Полумесяца.

Этот один из примеров, как нам приходится с нашими китайскими стратегическими партнерами отстаивать элементарные факты и не позволять превращать СБ ООН и его решения в инструмент одностороннего давления на неугодные режимы.

Вопрос: На каком этапе сейчас находится сирийский кризис? Что мешает решить его? Можем ли мы увидеть в этом году восстановление отношений между Сирией и Турцией, Европейским союзом и арабским миром?

С.В.Лавров: Я бы сказал, что сирийский кризис находится в продвинутой стадии урегулирования. Есть прогресс практически на всех направлениях – военно-политическом, дипломатическом, гуманитарном. Немножко отстает направление экономического восстановления, поскольку наши западные партнеры, некоторые страны региона выдвигают предварительные условия. Причем они меняются в зависимости от того, что происходит в реальной жизни. Сначала говорили, что как только начнется политической процесс, тогда они и снимут ограничения на предоставление содействия в Сирии для возвращения беженцев, восстановления экономики. Политический процесс был начат. Теперь говорят, давайте подождем, пока он принесет результаты. Так эта планка будет постоянно подниматься, условия будут меняться по ходу игры. Это, конечно, не вполне способствует результатам.

Главное, что в борьбе с терроризмом одержана решающая победа. Остающиеся островки сопротивления игиловцев и нусровцев – это, прежде всего, в Идлибской зоне деэскалации и на восточном берегу, где игиловцев, по-моему, порядка 10 тыс. Они находятся большей частью в лагерях, которые контролируются т.н. Сирийскими демократическими силами (СДС). Это в основном курдские подразделения. Поступает тревожная информация, которую мы сейчас перепроверяем, о том, что за определенную мзду Сирийские демократические силы выпускают бандитов, которые начинают расселяться по другим частям сирийской территории. Информация тревожная. Мы давно предупреждали наших американских партнеров, которые имеют влияние на СДС, чтобы боевики, которые содержатся в качестве заключенных под охраной в лагерях, не разбегались оттуда. К сожалению, риск того, что это может произойти, есть.

Я уже упоминал, как Правительство Сирии сотрудничает с ООН. Привел пример, который подчеркивает, что каких-либо причин для сохранения механизма трансграничной доставки помощи без консультаций с Правительством Сирии уже не остается. Гуманитарное содействие реально помогает создавать условия для возвращения беженцев.

Мы много делаем и в национальном качестве, не только внося вклад в соответствующие фонды ООН, которые оказывают помощь сирийскому и другим народам региона, но и по двусторонней линии, в том числе по линии наших военных, которые присутствуют «на земле», военная полиция, другие подразделения, оказываем содействие в восстановлении систем жизнеобеспечения – снабжение водой, электроэнергией, создание элементарных образовательных условий и условий в сфере здравоохранения. Призываем все страны последовать этому примеру и не пытаться политизировать, обставлять какими-то геополитическими требованиями вопросы оказания гуманитарной помощи.

На политическом направлении, как я уже сказал, есть результат в виде создания Конституционного комитета, который сформировал редакционную комиссию, принял правила процедуры. Состоялось два заседания, готовится третье.

На следующей неделе мы ждем спецпосланника Генерального секретаря ООН по Сирии Г.Педерсена, который также планирует посетить и Дамаск. Рассчитываю, что эти переговоры и его контакты с сирийским руководством позволят сформировать график дальнейшей работы Конституционного комитета.

Мы, безусловно, убеждены в необходимости исправить ошибку, которая была сделана, когда в 2011 г. Сирию исключили из ЛАГ. Нужно возвращать страну в «арабскую семью», как об этом не раз говорил Президент России.

Вопрос: Россия и Италия очень давно говорят о ливийском кризисе. Как Вы думаете, какие ошибки допускали разные итальянские правительства в последние годы в отношении Ливии? Что итальянцы могли бы сейчас сделать по сравнению с прошлым? Что Вы ожидаете от ливийской конференции по Ливии в Берлине?

С.В.Лавров: Главная ошибка была сделана не Италией, а нашими коллегами в Североатлантическом альянсе, где в 2011 г. при принятии решения разбомбить Ливию и свергнуть режим в нарушение резолюции Совета Безопасности ООН решающую роль сыграла все-таки не Италия, насколько мне известно. Не буду называть лидеров той эпопеи, авантюры. Наверное, все их знают. Тогда была разрушена ливийская государственность, которую до сих пор не удается восстановить.

Попыток оказать содействие ливийским сторонам в том, чтобы они пришли к какому-то согласию и вернули свою страну в нормальное состояние, было немало. Было Схиратское соглашение, которое до сих пор расценивается большинством внешних игроков как содержащее основные принципы ливийского урегулирования. Конечно, жизнь идет вперед, какие-то нюансы можно будет добавить, тем более что были и договоренности в начале прошлого года в Абу-Даби, которые тоже касались обустройства государственной власти в Ливии и, к сожалению, не были выполнены. Была проведена конференция в Париже. На ней даже была согласована конкретная дата выборов, которые должны были состояться в Ливии. Но, как мы знаем, никогда не надо забегать вперед и загадывать слишком конкретные результаты. Дипломатия – это все-таки постепенный процесс. Была конференция в Палермо, где тоже была проделана полезная работа.

Мы в ответ на предложения наших турецких коллег вызвались постараться внести свой вклад в эти усилия. Пригласили к себе руководителей и Востока, и Запада Ливии. Они приняли наше приглашение. Мы часов семь или даже больше вели переговоры с делегациями Командующего Ливийской национальной армией маршала Х.Хафтара и Председателя Палаты депутатов Ливии в Тобруке А.Салеха с одной стороны и Председателя Правительства национального согласия Ливии (ПНС) Ф.Сарраджа и Председателя Высшего Государственного совета Х.Мишри с другой стороны. Есть текст, который кажется нам вполне сбалансированным. Он призывает к прекращению огня, началу политического процесса. Его подписали Ф.Саррадж и Х.Мишри, маршал Х.Хафтар и А.Салех попросили дополнительное время. Но главное, что перемирие, которое было объявлено до их приезда в Москву, соблюдается. Это уже определенный шаг вперед. Будем надеяться, что оно сохранится, желательно – на неопределенное время. По крайней мере, Министр иностранных дел ФРГ Х.Маас недавно встречался в Бенгази с Х.Хафтаром и заявил, что маршал подтвердил свою приверженность прекращению огня. Это уже полезно.

Мы с самого начала поддержали инициативу о проведении Берлинской конференции, потому что, чем больше стран будут желать помочь ливийцам создать условия для урегулирования, тем будет лучше. Убеждать этих людей непросто, здесь надо объединять силы. Именно из этих соображений мы будем участвовать в конференции, которая состоится в воскресенье в Берлине. Мы принимали участие во всех пяти подготовительных встречах. Итоговые документы теперь, по-моему, выглядят практически согласованными. Они в полной мере соответствуют решениям, которые принимал Совет Безопасности ООН по ливийскому урегулированию, не содержат каких-либо положений, противоречащих его решениям. Мы постарались привести их в неплохое состояние в ходе переговоров. Теперь главное – чтобы после Берлинской конференции, если все пойдет как запланировано и Совет Безопасности ООН поддержит ее итоги, ливийские стороны не повторяли своих прошлых ошибок и не начинали выдвигать дополнительные условия и обвинять друг друга. Пока отношения между ними очень напряженные. Они даже не хотят находиться в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы разговаривать и встречаться друг с другом.

Мы вместе с нашими итальянскими коллегами будем участвовать в этой конференции. У меня с Министром иностранных дел Италии Л.Ди Майо запланирована встреча утром в Берлине до того, как начнется конференция на высшем уровне.

Вопрос: В связи с последними конституционными изменениями, предложенными Президентом России В.В.Путиным, и новыми назначениями как Вы думаете, будет ли новая доктрина внешней политики Российской Федерации? Как мы знаем, курс внешней политики определяет Президент. Мы привыкли, что из Ваших уст всегда звучала термин «господство международного права». Мы понимаем, что эти изменения усиливают суверенитет России, это нужный шаг в защиту общих национальных интересов. Какими могут быть изменения на практике?

С.В.Лавров: Президент России В.В.Путин уже комментировал наше отношение к международному праву и то, как оно соотносится с нашим законодательством и с Конституцией России. Конституция, как некоторое время назад разъяснил Конституционный суд в ответ на соответствующий запрос, содержит базовые, ключевые нормы, которые определяют все наши действия. Никакие международные договоренности не должны противоречить нашей Конституции.

Хочу привлечь Ваше внимание к следующему. Любая международная договоренность, которую принимает Российская Федерация, к которой она присоединяется, подписывается и выносится на ратификацию в российский парламент – Федеральное Собрание Российской Федерации. Ратификация оформляется в виде федерального закона. Таким образом, наши международные обязательства, во-первых, становятся частью нашей правовой системы, будучи обличены в форму федерального закона, а во-вторых, федеральный закон не может быть принят, если он противоречит Конституции.

Не вижу здесь каких-либо поводов и предлогов для спекуляций и поиска некоего скрытого смысла.

Вопрос: Вчера в Ливане демонстранты приблизились к периметру российского диппредставительства в Бейруте. Может быть, это какой-то посыл России в связи с ее политикой в регионе от внешних сторон, которые поддерживают и двигают революционные процессы в Ливане?

С.В.Лавров: Мы оценили, как ливанское руководство и соответствующие службы отреагировали на этот инцидент. Не вижу здесь никаких поводов для того, чтобы продвигать теорию заговора, выдумывать конспирологические теории.

Как я понимаю, рядом с Посольством находится центр, где содержатся арестованные за участие в беспорядках, которых демонстранты пытаются освободить. Две гранаты со слезоточивым газом оказались на территории Посольства. Они не причинили никакого вреда ни людям, ни имуществу. Как я уже сказал, ливанские службы заверили, что будут уделять повышенное внимание обеспечению безопасности нашей дипломатической миссии.

Вопрос: Вы начали свое выступление со слова «лихорадит». Действительно, в течение прошлого года мы видели протесты по всему миру. Они вспыхивали в разных уголках мира – от Латинской Америки до Гонконга. Однако ключевой вопрос: из-за чего происходит заражение и кто заражает? В большинстве случаев мы наблюдали поддержку этих движений Вашингтоном, видели, что эти настроения искусственно подогреваются.

Не успел начаться 2020 год, а политика давления со стороны США уже набирает новые обороты – грянул американо-иранский кризис. Насколько стоит опасаться продолжения этой тенденции в 2020 г.? Стоит ли ждать новых «Венесуэл» – государств с двоевластием? По Вашему мнению, какая судьба ждет Иран в 2020 г.?

С.В.Лавров: Мне трудно делать какие-то прогнозы. Как сказал в одном из своих великих афоризмов В.С.Черномырдин: «Прогнозирование – чрезвычайно сложная вещь, особенно когда речь идёт о будущем».

Строить «прогнозы о будущем», прежде всего в отношении того, как себя поведут наши американские коллеги, очень сложно. Вы перечислили некоторые примеры их поведения. Трудно предвидеть, что может быть введено в оборот в текущем году, но исключать ничего нельзя.

Я уже многократно упоминал, что международное право они пытаются подменить правилами, на которых основывается миропорядок, который нужен прежде всего Западу. Это попытка отложить формирование демократичной, полицентричной системы мироустройства – объективный процесс. Запад пытается сдержать становление крупных держав. Мы видим, как напряженно происходит торговый диалог между КНР и США.

В принципе, у Всемирной торговой организации (ВТО) есть орган по урегулированию споров. Этот орган не может функционировать уже больше года, потому что США блокируют назначение участников этого механизма, и он не имеет кворума. Вместо того чтобы решать возникающие проблемы в мировой торговле через универсально согласованный международно-правовой механизм органа урегулирования споров ВТО, США предпочитают один на один разбираться со своими конкурентами.

Буквально сегодня утром я читал, что Еврокомиссия выразила обеспокоенность по поводу того, не нарушает ли недавно достигнутая американо-китайская договоренность принципы свободной торговли, нормы ВТО. Еврокомиссия оставила за собой право дополнительно вернуться к этому вопросу.

Но если говорить о тех вещах, которые непосредственно касаются международной безопасности и проблем с распространением оружия массового уничтожения, здесь тоже предпринимаются попытки взять эти процессы в свои руки и не допускать транспарентного, универсального диалога с прицелом на выход на консенсусные решения, которые были бы одобрены всеми.

Вы видите, что делается в Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО). Я уже не раз об этом говорил. Совершенно незаконно наделили Технический секретариат функциями определения вины в грубое нарушение Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении (КЗХО). Примерно такой же подход сейчас пытаются применить к Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (КБТО), в рамках которой мы давно вместе с большинством других стран помогали создать верификационный механизм. Американцы, по сути дела, в одиночку блокируют это решение и пытаются через секретариаты международных организаций, в том числе через Секретариат ООН, через свои закрытые, нетранспарентные, келейные двусторонние контакты, продвигать свои интересы, в том числе на постсоветском пространстве. Создают биолаборатории с участием Пентагона. Это все очень серьезные вещи. Повторю, они волнуют всех. Но американцы не хотят их рассматривать по-честному, с участием всех тех, кто является подписантами КБТО.

Вы упомянули Иран. Есть Совместный всеобъемлющий план действий по урегулированию иранской ядерной программы (СВПД), который является неотъемлемой частью международного права, одобрен Советом Безопасности ООН в резолюции, которая носит обязательный характер. Это международное право. Американцы решили применить свои правила – взяли и вышли из этого Всеобъемлющего плана. Не только сами прекратили выполнять свои обязательства, но и запрещают всем остальным торговать с Ираном. А от Ирана требуют, чтобы он выполнял документ, названный Президентом США Д.Трампом «самым плохим в истории», добавившим, что нужен новый документ. Но Иран должен его выполнять. Все должны подчиниться США и не торговать с Ираном, а Иран свои обязательства выполнять должен. Это тревожная ситуация. Сейчас она обретает еще более опасный разворот: три страны-участницы СВПД от Европы – Великобритания, Франция и Германия – направили письмо Высокому представителю Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Ж.Боррелю, в котором сказали, что они хотят начать процедуру урегулирования споров, которая предусмотрена в самом СВПД. Это письмо закрытое, но о том, что оно поступило, уже известно.

Происходит примерно то, о чем не раз предупреждал Президент России В.В.Путин. Он говорил, что на каком-то этапе европейцы воспользуются какой-то ситуацией вокруг Ирана, какими-нибудь следующими действиями Ирана для того, чтобы с облегчением свалить на Иран вину за все, что происходило. Иран – мы об этом тоже не раз говорили – «подвесил» выполнение только того, что он взял на себя добровольно, сверх обязательств по Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Соглашению с МАГАТЭ о гарантиях в ядерной сфере, обязательств по Дополнительному протоколу к нему. Все, что делается в Иране в ядерной сфере, доступно и осуществляется в присутствии инспекторов МАГАТЭ. Сейчас Иран – самая проверяемая страна из всех стран-членов ДНЯО.

Когда европейские страны высказались за то, что Иран обязан теперь принимать меры, они выразили сожаление по поводу того, что США вышли из СВПД, но жестко и с обвинительным уклоном адресовали требования Ирану. Буквально вчера я прочел новость, что Министр обороны ФРГ А.Крамп-Карренбауэр подтвердила слухи о том, что до того, как это письмо было написано министрами иностранных дел Германии, Великобритании и Франции, американцы выдвинули ультиматум этим трем странам, пригрозив ввести 25-процентные пошлины на автомобильную и другую продукцию, если они не откажутся от СВПД и не начнут выступать за разработку нового договора, который устроит США. Об этом прямо сказал Премьер-министр Великобритании Б.Джонсон, призвав забыть про старую сделку и заключить новую, которая будет не «сделкой Б.Обамы», а «сделкой Д.Трампа».

Методы, которыми пользуются наши американские партнеры, достаточно разнообразны. Что произойдет в будущем, я просто не могу предсказать, хотя мы продолжаем диалог по всем проблемам с американцами, как и с европейцами.

Буквально на днях состоялась очередная встреча заместителей глав внешнеполитических ведомств России и США по проблемам стратегической стабильности. Обсуждался весь спектр вопросов, которые стоят на повестке дня, в том числе звучала и тема предсказуемости. Не могу сказать, что были достигнуты какие-то впечатляющие результаты, но диалог продолжается. Мы будем твердо добиваться того, чтобы наш мир не остался вообще без каких-либо договоренностей, которые хоть как-то сдерживают, контролируют вооружения, особенно ядерные, вопросы нераспространения оружия массового уничтожения.

Не зря Президент России В.В.Путин в Послании Федеральному Собранию Российской Федерации особо выделил роль пяти ядерных держав – постоянных членов Совета Безопасности ООН. Это не привилегия – это огромная ответственность быть постоянным членом СБ ООН и обладать правом вето. Это на самом деле ответственность, которую нельзя легко сбрасывать со счетов, поэтому призыв нашего Президента, чтобы пять постоянных членов СБ ООН в соответствии с Уставом ООН осознали и проявили свою ответственность за все происходящее в сфере военно-политической безопасности в мире, должен быть услышан.

Вопрос: Хотел бы задать вопрос про убийство в ЦАР трех российских журналистов. Совсем недавно поступила информация о том, что местные правоохранительные органы сожгли одежду всех трех журналистов, являющуюся вещественным доказательством. Обращался ли российский МИД к коллегам из ЦАР? Как возможна такая ситуация с вещественными доказательствами, ведь в России еще не закончилось расследование по убийству российских журналистов?

С.В.Лавров: Конечно, мы обращались. Честно признаюсь, не слышал про конкретный инцидент с уничтожением одежды. Но наш Следственный комитет возбудил уголовное дело. Мы не раз комментировали эту ситуацию, в том числе наш официальный представитель М.В.Захарова. Мы комментировали ее с точки зрения того, что заниматься расследованием должны компетентные в этой сфере органы (в данном случае Следственный комитет). Мы комментировали с позиции нашего Министерства, которое отвечает за создание условий для путешествия наших граждан за рубежом. Мы предостерегали всех, особенно журналистов, да и людей других профессий, что цели, указанные в запросе на визу, должны соответствовать реальным целям, которые потом будут реализовываться после пересечения границы. Это совершенно жуткая трагедия. Будем добиваться, чтобы расследование было доведено до конца. Понимаю, что профессия журналиста и без того достаточно опасная, и Ваши коллеги, к сожалению, ежегодно погибают. В «горячих точках» лучше работать, хотя бы уведомляя российское государство, чтобы мы знали, где наши люди могут появиться. Я понимаю, что не информировать нас – это ваше право. Но для того, чтобы быть чуть более в безопасности, хотел бы, чтобы вы рассмотрели эту возможность, если в опасные точки будете направляться Вы или Ваши коллеги.

Вопрос: Когда Вы приезжали в прошлом году в Нагою, Вы сказали, что российская сторона передала список своих конкретных озабоченностей. Насколько я понимаю, беспокойство вызывает размещение американских ПВО в Японии. Какие гарантии должна дать Япония российской стороне для того, чтобы продвинуться в переговорах? Пока сохраняются союзнические отношения Японии и США, невозможно совсем устранить ваши озабоченности.

С.В.Лавров: Собственно Вы все сказали. На самом деле, это очень серьезный вопрос, очень важная часть нашего диалога с Японией. Не только в преломлении к мирному договору. Нам в принципе не хочется, чтобы с территории нашего доброго соседа, каким мы считаем Японию, исходила угроза Российской Федерации.

Действительно, у нас есть озабоченности. Они сформулированы, обсуждаются в рамках диалога по линии заместителей министров иностранных дел и в рамках диалога на уровне секретарей советов безопасности. Вчера Генеральный секретарь Совета национальной безопасности Японии С.Китамура был в России, встречался с Секретарем Совета Безопасности России Н.П.Патрушевым, его принимал Президент России В.В.Путин. Эти темы затрагивались. Вы упомянули, что Япония размещает американские системы ПРО наземного базирования. Наши японские коллеги давно говорили нам, что делают это исключительно для защиты от угрозы, проистекающей с Корейского полуострова, и что этими ПРО будет управлять исключительно японская сторона. Они буду в подчинении японских сил самообороны. В этих вопросах мы пытаемся установить конкретные детали, но главное не в этом. В Японии размещаются закупаемые в США те самые пусковые установки для противоракет, которые были уже испытаны американцами не только для запуска противоракет, но и ударных, и крылатых. Это оружие, которое было запрещено ДРСМД, пока Договор действовал, и его не сломали американцы. Это уже возможность для ударных вооружений вблизи наших границ. Конечно, мы должны принимать это во внимание. У нас нет подозрений в том, что японское руководство, политическая элита вынашивает какие-то злые умыслы в отношении Российской Федерации. Совсем нет. Но у вас действительно есть, как Вы и сказали, военный союз с США. Если Вы посмотрите на документы, заявления, решения, которые в рамках этого союза принимаются, то Вы увидите, что США используют этот союз для подтверждения своей линии на то, что Россию нужно сдерживать. Россия – это противник, и Япония является частью этой военной стратегии своего ближайшего союзника США. Конечно, мы хотим ясности, хотим понимать, как будет развиваться наше дальнейшее сотрудничество, если американцы втягивают Японию в свою политику, законодательно провозглашенную как направленную против России. Диалог важен. Мы хотим полной ясности.

Вопрос: Предположительно во вторник начинается процесс импичмента в Сенате США. Многие на Западе говорят, что это ослабит американскую поддержку Украине и усилит позиции России. Что Вы об этом думаете?

С.В.Лавров: Импичмент у вас. Вы американка, Вам виднее.

Вопрос: В октябре 2019 года Вы назвали группу БРИКС эталоном многополярной дипломатии. Какие ключевые цели были достигнуты в минувшем году? Может быть, уже можно говорить о целях на 2020 год?

С.В.Лавров: Не буду занимать сейчас время. Это фактологический вопрос. У нас на сайте нашего председательства изложена вся наша программа. Можем разослать дополнительно. Мы заготовили ответы на типовые вопросы о том, что происходит в организации. Мы их повесим на сайт, Вы сможете ими воспользоваться. У нас более 100 мероприятий в рамках председательства. Многие из них пройдут не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в других городах, в частности на Урале планируются, в том числе министерские встречи. Думаю, это будет полезно. Саммит, который увенчает наше председательство, состоится во второй половине июля в Санкт-Петербурге. Мы активно готовимся.

Вопрос: Вчера латвийский Сейм обвинил Россию в фальсификации истории Второй мировой войны. Как известно, наиболее часто историческими фальсификациями занимаются как раз страны Балтии. Самое печальное, что в этом вопросе их слушают в международных организациях. На выходе мы имеем такие документы, как прошлогодняя скандальная резолюция Европарламента, возлагающая равную ответственность на СССР и Третий рейх за развязывание Второй мировой войны. Как мы это допустили? Как России защитить свои интересы и историческую правду? Какие шаги для этого нужно предпринять?

С.В.Лавров: Как мы допустили то, что в ЕС расцветает неонацизм? Наверное, мы не можем силой повлиять на ситуацию. Но стыдить ЕС мы можем и этим занимаемся. Они, к сожалению, прячут глаза в пол и уходят от разговора. В лучшем случае упомянут про необходимость уважать свободу слова, выражения мнений и т.д. По этой же причине они воздерживаются каждый год в Генеральной Ассамблее ООН, когда мы вносим резолюцию о недопустимости героизации нацизма, возрождения любых форм человеконенавистнической идеологии и т.д. Кстати, американцы вместе с украинцами голосуют против, что тоже не удивительно. Американцы просто не хотят ничем себя ограничивать. А украинцы, наверное, если подержат резолюцию, не смогут противостоять неонацистским радикалам, которые очень многие вещи сейчас подминают там под себя.

Но когда Вы говорите, что их поддерживают международные организации, я с этим не согласен. Как раз международная организация, о которой я упомянул – Генеральная ассамблея ООН, подавляющим большинством голосов (130-140) ежегодно принимает резолюцию, которая осуждает любые проявления неонацизма и героизации нацистских преступников. Европарламент, конечно, международная организация, но она не универсальная. В ней, как собственно и в ЕС, многие вещи происходят по инициативе меньшинства – ссылаются на правила консенсуса, необходимость учитывать мнение друг друга. Но меньшинство достаточно агрессивное. Вы совершенно справедливо сказали, что страны Прибалтики, ряд других играют здесь первую скрипку.

Насчет конкретных фактов, которые были предъявлены Президентом России В.В.Путиным в его выступлении на встрече стран СНГ в Санкт-Петербурге в декабре прошлого года, на них реакция была по принципу «на воре шапка горит». Как Вы знаете, Президент сказал, что готовит развернутую статью, которая опирается исключительно на факты, на новые данные, поднятые в российских архивах. Вчера, кстати, Министерство обороны Российской Федерации опубликовало не видевшие раньше света архивные данные о том, как и кто освобождал Варшаву. Польская сторона устами своих дипломатов говорила о том, что будет очень интересно реализовать идею В.В.Путина и разобраться в архивных материалах. Вот, «яичко к Христову дню». Архивные материалы готовы и было бы важно узнать, что скажет польская сторона после того, как их изучит. Попытки оболгать нашу страну с точки зрения итогов Второй мировой войны, ее причин, и использовать эту ложь для того, чтобы ослабить сегодня позиции России на международной арене, будут продолжаться.

На следующей неделе в Иерусалиме состоится международное мероприятие с участием, в том числе, Президента России В.В.Путина в память жертв Холокоста. Нам доподлинно известно, что наши польские коллеги (хотя Президент Польши А.Дуда объявил, что не поедет на это мероприятие, не знаю почему. Может быть, потому что там будет В.В.Путин) пытаются убедить западных участников этой церемонии (а там будут США, некоторые европейские лидеры), чтобы они в своих выступлениях изложили польскую точку зрения на подходы России ко Второй мировой войне. Методы совсем неприличные, учитывая событие, в рамках которого они могут предпринять такие попытки.

Вопрос: Казахстан в рамках нескольких спецопераций вернул из Сирии около 600 своих граждан, в том числе 400 детей. Совсем недавно в рамках спецоперации вернули из Ирака около 14 детей, установив их родство с родственниками из Казахстана посредством ДНК. Как Вы оцениваете действия Казахстана по возвращению своих граждан из этого региона?

С.В.Лавров: Как действия, которые любое суверенное государство имеет право предпринимать для того, чтобы выполнить обязательства перед своими гражданами. Мы занимаемся такими же вопросами. Наши военные, спецслужбы, Уполномоченная по правам ребенка занимаются возвращением наших детей из Ирака, Сирии. Мы обменивались опытом с нашими казахстанскими коллегами. Я был буквально вчера в Узбекистане. Наши узбекские друзья тоже вызволяют своих граждан, как минимум жен и детей. Сами боевики – это отдельная тема. Я уже касался проблемы, которая сейчас сложилась на востоке Сирии, когда боевики разбегаются из лагерей содержания. В большинстве случаев женщины были просто одурманены и оказались там далеко не по своей доброй воле. Дети вообще ни при чем. Конечно, хочется, чтобы они были возвращены в нормальную среду и выросли бы нормальными людьми, а не под влиянием радикальных идей террористов.

Вопрос: Как Вы считаете, адекватны ли действия польских властей по отношению к кладбищам, в частности, имею в виду снос бульдозерами памятников? Экс-президент Польши Л.Валенса в интервью «Первому каналу» выразил готовность приехать в Россию. Как Вы смотрите на то, чтобы заменить нынешнего Президента Польши А.Дуда на бывшего, Л.Валенса, лауреата Нобелевской премии?

С.В.Лавров: Что касается отношения к памятникам, то я уже затрагивал тему итогов Второй мировой войны в принципе. Убежден, что здесь нужно опираться исключительно на исторические факты. Мы всегда открыты к диалогу на основе архивных документов. У нас с Польшей долгое время действовала целая структура двусторонних механизмов, каналов общения, среди которых был и Стратегический комитет, возглавлявшийся министрами иностранных дел, с участием многих других ведомств.

В этой структуре была группа историков, которые занимались непростыми вопросами из прошлого, но всегда сохраняли свои позиции с опорой на научные факты. Некоторое время назад эта группа подготовила совместный учебник об определенном этапе наших отношений, о совместной истории с Польшей. По целому ряду эпизодов того периода удалось подготовить совместные статьи, а по тем, по которым мнения историков разошлись, публиковались польский и российский взгляды.

Считаю, что эта работа как раз и должна возобновиться, не стать заложницей попыток делать из истории пропаганду. Когда наши польские коллеги сносят памятники, они излагают свою позицию, причем приводят доводы, мол, Польша не подписывалась под сохранением памятников, которые стоят не на кладбищах. Они готовы охранять только мемориалы, сооруженные на захоронениях. Это какая-то мелочность. Если мы так будем подходить к этому вопросу, то утратим чувство порядочности. Мы говорим о людях, которые сложили свои головы, отдали жизни, самое дорогое, что у них было, ради освобождения Европы. Поэтому я полностью разделяю позицию тех (включая Президента Чехии М.Земана), которые высказываются против разрушения памятников той войны.

Что касается Л.Валенса, то это уважаемый человек, он известен как абсолютно независимый политик. У него свое мнение, которое он не стесняется высказывать и отстаивать. Если он заинтересован приехать в Россию, это его решение. Будем рады помочь сделать его пребывание здесь комфортным. Насчет встреч на политическом уровне – это уже вопрос не ко мне.

Вопрос: Какова Ваша оценка взаимодействия России и Германии после недавнего визита Канцлера А.Меркель? Произошел прорыв? Она приехала в Москву впервые за пять лет.

С.В.Лавров: Не думаю, что в современных условиях контакты между Президентом России В.В.Путиным и Канцлером Германии А.Меркель нуждаются в том, чтобы обязательно быть нацеленными на какой-то прорыв. Они регулярно общаются «на полях» различных мероприятий (совсем недавно была встреча в Париже перед тем, как Канцлер приехала в Москву), по телефону. Это рабочие, предметные, прагматичные отношения. Никто не пытается убедить друг друга в том, что кто-то не прав, что сначала надо решать идеологические разногласия, а потом – все остальное.

Мы понимаем, что есть санкции, позиция, которую, к сожалению, заняла Германия после госпереворота на Украине, состоявшегося в ситуации, когда позиция Берлина была проигнорирована и путчисты отнеслись к ней как к несуществующей величине – ведь Германия же гарантировала соглашение, которое разорвали переворотчики. Я уже останавливался на этом. К сожалению, Германия вместе с другими европейскими странами тогда просто «развела руками», как у нас говорят, смирилась с незаконным актом, совершенным вопреки ее собственной воле и подписи. Стала рассматривать украинский кризис исключительно с той точки, когда Россия ответила на волеизъявление жителей Крыма и Крым после референдума вернулся в состав России. Наши западные коллеги считают отсюда. А то, как был сделан этот госпереворот, то, как его лидеры тут же приняли закон, отменяющий права русскоязычного населения, как путчисты из национал-радикальных организаций потребовали, чтобы русские «убирались» из Крыма, – это все «не считается», это все было «до того». Расстроился Запад, только когда крымчане сделали то, о чем мечтали десятилетиями после распада СССР. Вот в чем проблема.

Визит А.Меркель не носил экстраординарного характера. Наших немецких коллег особенно интересовало успешное проведение Берлинской конференции по Ливии, этому уделили много времени. В.В.Путин и А.Меркель около часа общались один на один, а мы тем временем разговаривали с Министром иностранных дел Германии Х.Маасом и его сотрудниками. Они, конечно, говорили об экономике, энергетике, «Северном потоке». Во вступительных словах, на пресс-конференции и в ответах на вопросы все это прозвучало. Считаю, что это был нормальный, рабочий, конкретный визит. В этом прагматизм наших отношений с Германией.

Вопрос: Говоря про Иран, Вы очень критиковали США и три европейских страны, но не сказали, что может сделать сейчас Россия, чтобы не было дальнейшей эскалации в конфликте с Ираном?

С.В.Лавров: Надеюсь, Вы следите за нашими выступлениями и инициативами. Мы считаем неприемлемым то, что происходит с Совместным всеобъемлющим планом действий (СВПД). План заключался в том, что Иран ограничивает свою ядерную программу определенными параметрами в том, что касается обогащения, объемов наличия на каждый момент тяжелой воды, запасов обогащенного урана (около 4%). Иран брал на себя обязательства, которые требуют большего, нежели универсальные договоренности по нераспространению, требования и документы МАГАТЭ. А за то, что он будет делать сверх своих обычных международных обязательств, в ответ ему всего-навсего обещали снять ограничения на торговлю с Ираном (Запад не пошел на сверхльготные условия). И этого не сделано. США запретили всем торговать с Ираном, грозят санкциями. Европейцы немного постарались, как у нас говорят, «похорохорились», сказали, что создадут механизм, позволяющий обслуживать торговлю с Ираном независимо от доллара и США. Его создали уже больше года назад (он называется «Инстекс») исключительно для обслуживания сделок, касающихся только гуманитарных товаров, не подпадающих даже под американские санкции. Сказали, что впоследствии, когда механизм начнет работать, он будет распространяться и на обслуживание торговли другими товарами, включая нефть, что является главным для Ирана. За год с лишним этот механизм не провел ни одной сделки. Одна была начата, но до сих пор не закончена. Она касается медикаментов на сумму 10 млн долл. США. Сами понимаете, какая это капля в каком море.

Когда Иран говорит, что будет «подвешивать» выполнение своих добровольных обязательств, мы, конечно, считаем, что это не помогает делу, дает повод тем же американцам дополнительно обострять ситуацию. Но мы видим причины, по которым Иран вынужден так поступить. Он же не отказывается от всего остального, что является обязательным для всех государств-участников Договора о нераспространении ядерного оружия. Мы считаем, что европейцы должны и могут сделать гораздо больше.

Есть проблема, связанная с решениями частного бизнеса. Нельзя заставить частную компанию торговать в ущерб себе. Если компания имеет интересы, инвестиции, непосредственно связанные с использованием доллара, в США или где-то в других местах, то компания сама должна принимать решение, где она будет работать. Мы понимаем, каким может быть такое решение. Но есть и компании, не имеющие каких-либо обязательств и интересов на территории, которую американские законодатели могут каким-то образом ограничить или ущемить.

Буквально сейчас обсуждается вопрос о том, что нам дальше делать. Наши представители, заместители министров иностранных дел в постоянном контакте с Европейской внешнеполитической службой, которая является координатором деятельности СВПД. Думаю, что в ближайшее время необходимо провести встречу, чтобы честно разобраться в этой ситуации и понять, кто о чем думает. Потому что наши партнеры – т.н. западная тройка (Великобритания, Франция, Германия) – уверяют, что их действия, критика и требования к Ирану нацелены только на то, чтобы спасти СВПД. Премьер-министр Великобритании Б.Джонсон примерно в тот же момент, когда эти заверения звучали из трех столиц, предложил отменить сделку, которую заключил бывший Президент США Б.Обама, и заключить такую, которая устроит нынешнего, Д.Трампа. Потом они пытались все дезавуировать, но «слово не воробей». Если говорить о том, что мы будем делать в ближайшее время, считаю, что нужно провести встречу политдиректоров всех остающихся участников СВПД: европейская «тройка», Россия, Китай и, конечно же, Иран и просто по-честному поговорить друг с другом.

Вопрос: В эти дни формируется новое Правительство России, Вы будете в дальнейшем Министром иностранных дел? Желаете остаться?

С.В.Лавров: Вы, наверное, давно работаете журналистом, сами понимаете. Видите, все засмеялись. Три дня назад мне поручили исполнять обязанности – я исполняю.

Вопрос: Какого Ваше впечатление от встречи с Премьер-министром Индии Н.Моди? Удалось ли договориться о торговле между Россией и Индией в национальной валюте?

С.В.Лавров: В ходе встречи с Премьер-министром Индии Н.Моди и Министром иностранных дел С.Джайшанкаром мы не говорили про национальную валюту. У нас есть механизмы для обслуживания наших торгово-экономических отношений – этим вопросом занимается Межправительственная комиссия. Она работает с достаточно интенсивной регулярностью. В этом году состоится ее очередное заседание.

Мы обсуждали более политические вопросы из нашей повестки дня: взаимодействие в ШОС, БРИКС, особенно с учетом того, что Россия в этом году председательствует в обоих объединениях. Говорили и об общей ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), включая новое терминологическое внедрение в оборот – «Индо-Тихоокеанский регион». Всегда был Азиатско-Тихоокеанский регион, сейчас наши американские коллеги активно двигают «Индо-Тихоокеанский». Как термин «порядок, основанный на правилах» прочно вошел в обиход, так же и «Индо-Тихоокеанские стратегии».

Мы обсуждали отношение не к какому-то термину, определенному названию или концепции, а отношение России и Индии к тому, как надо выстраивать взаимодействие на многосторонней основе в нашем общем регионе. Подходы практически совпадают. И Индия, и Россия не поддерживают попыток использовать концепции Индо-Тихоокеанских стратегий для того, чтобы формировать конфронтационные конфигурации в этом регионе. Мы считаем важным продолжать сотрудничество с опорой на те многосторонние структуры, которые уже созданы при инициативной роли Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Там есть Региональный форум АСЕАН по безопасности (АРФ), специальный механизм для встреч министров обороны стран АСЕАН и партнеров этой ассоциации («СМОА плюс»). Есть и такой важный инструмент, как Восточноазиатский саммит, на котором можно рассматривать все вопросы без исключения. С этой точки зрения было очень полезно понять, что наша с Индией позиция практически идентична.

Другое дело, что терминология по-прежнему оставляет вопросы. Я уже задавал вопрос нашим американским и японским коллегам, можно также поинтересоваться у австралийцев (США, Австралия, Япония и Республика Корея – основные двигатели этой концепции), означает ли замена слова «Азиатско-Тихоокеанский» на «Индо-Тихоокеанский» регион, что вся Восточная Африка будет участвовать в процессе нового сотрудничества. Ответ – нет. Означает ли это, что Персидский залив будет частью этих дискуссий, т.к. это Индийский океан. Тоже нет. Получается, участники – все те же, кто был в рамках АТР, но только в их кругу кто-то хотел бы провести разделительные линии. Вот о чем идет речь. Этого не скрывают те, кто эту концепцию продвигает. Мне было важно убедиться, что наши индийские друзья прекрасно это понимают.

Вопрос: Каков взгляд России на неоднократные попытки обсуждения вопроса о Кашмире в СБ ООН?

С.В.Лавров: Мы всегда выступаем за то, чтобы кашмирский вопрос был решен на прямых переговорах между Индией и Пакистаном в соответствии с теми декларациями и соглашениями, которые эти две стороны принимали. Такую позицию мы занимаем и когда кто-то предлагает обсудить кашмирскую тему в органах ООН.

Вопрос: Как, на Ваш взгляд, кризис между Ираном и США повлияет на мирный процесс в Афганистане?

С.В.Лавров: Думаю, что обострение отношений между Ираном и США, наверное, не будет помогать урегулированию ни одного кризиса в регионе хотя бы просто потому, что напряженность будет возрастать. Трагедия с самолетом украинских авиалиний – серьезный звонок и сигнал к тому, чтобы все-таки начать заниматься деэскалацией, а не постоянными угрозами, полетами боевой авиации в этом регионе.

В практическом плане мы же знаем, что США в Исламской Республике Афганистан (ИРА) – один из главных игроков. Они возглавляют целую коалицию, имеют свои войска в ИРА, возобновили и ведут переговоры с талибами. Мы это поддерживаем. Считаем, что очень важно, чтобы была достигнута договоренность, которая затем позволит начать переговоры уже между всеми афганцами. Ведь это условие, которое поставили талибы, и которое было принято. Мы стараемся помогать этому процессу. Параллельно со своими собственными контактами с талибами, которых мы побуждаем к договоренностям и к переходу к прямому диалогу с другими политическими силами Афганистана, у нас есть трехсторонний канал общения с американцами и китайцами, к которому недавно подключился Пакистан. Мы считаем, что было бы очень правильно, если бы не только США, Китай, Россия и Пакистан в таком неформальном кругу обменивались идеями о том, как продвигать урегулирование, но чтобы и иранская сторона подключилась к этому формату. В принципе, это было бы возможно. Этому мешают, как я понимаю, антииранская заряженность Соединенных Штатов и нежелание Ирана в этой ситуации общаться с американцами, помогать им в том или ином вопросе.

Со всех точек зрения надо все-таки деэскалировать отношения США и Ирана, но для этого потребуется государственная мудрость. Едва ли эти отношения смогут отойти от опасной черты, если Вашингтон по-прежнему будет публично во всех грехах региона обвинять только Иран. Какую страну ни возьми, везде виноват Иран. Везде Вашингтон требует от Ирана прекратить какие-либо шаги по развитию связей, по оказанию влияния. Это нереалистично. Все страны этого и других регионов имеют свои интересы. Они проецируют их на своих друзей и на соседей. Главное, чтобы эти интересы продвигались легитимными путями. Это, к сожалению, не всегда происходит. Посмотрите на незаконное присутствие антитеррористической коалиции на востоке Сирии, которая по сути дела способствует разжиганию сепаратистских настроений. Это, на самом деле, серьезная проблема. Так что лучше всем быть за столом переговоров.

Иран, как Вы знаете, сначала предложил заключить Договор о ненападении между Ираном и арабскими странами Персидского залива, потом выступил с Ормузской мирной инициативой сотрудничать по обеспечению безопасности в этих акваториях. У нас аналогичный подход. Я уже упоминал во вступительном слове, что мы выдвинули Концепцию коллективной безопасности в зоне Персидского залива и в прилегающих районах. Имеем в виду не только необходимость собрать за одним столом все прибрежные страны Персидского залива, арабов и иранцев, но и подкрепить их усилия участием внешних игроков. Имею в виду Лигу арабских государств (ЛАГ), Организацию исламского сотрудничества (ОИС), «пятерку» постоянных членов Совета Безопасности ООН, Европейский Союз (ЕС). Думаю, что в такой конфигурации могла бы быть запущена работа, условно говоря, конференции по безопасности и доверию в этом регионе. Если этот процесс удастся начать, впоследствии к нему могли бы подключиться и другие страны региона, если взять шире, другие страны Ближнего Востока и Севера Африки.

К сожалению, пока противоречия между отдельными арабскими странами Залива и иранцами слишком глубоки. В наших контактах с Саудовской Аравией, с Объединенными Арабскими Эмиратами и с самими иранцами выступаем за то, чтобы они начали между собой диалог. Вроде бы понимание этого присутствует, но пока мы еще не смогли убедить наших друзей начать такую работу.

Вопрос: Я хотел спросить про украинский «Боинг». На прошлой неделе было много обсуждений. Сравнивали иранский подход и российский в связи с рейсом MH17 не совсем в позитивном ключе. Согласны ли Вы с мнением М.Симоньян, что в данном случае Иран действовал «как мужик» в отличие от других стран, в том числе и России?

Хотел спросить и о позиции МИД России на прошлой неделе. До последнего разные представители Министерства придерживались линии, что это – плод дезинформации Запада. Хотя на самом деле было достаточно много свидетельств, без доступа к разведданным даже невооруженным глазом было видно, что что-то случилось там, на высоте в 2,5 тыс. метров. Получается, что это была неправда. Видите ли Вы повод извиниться перед семьями людей, которые погибли?

С.В.Лавров: Не припомню, чтобы МИД России официально говорил, что версии о том, что самолет был сбит, являются дезинформацией. Вы можете меня опровергнуть, если у Вас факты есть.

Вопрос: По-моему, прокомментировал Ваш заместитель С.А.Рябков.

С.В.Лавров: Мы не делали и не могли делать никаких официальных заявлений. Мы только выступали за то, чтобы была установлена истина. Как, собственно, мы хотим добиться правды и в отношении малайзийского «Боинга». Отвечая на предыдущий вопрос, я упомянул трагедию с украинским самолетом в связи с нагнетанием напряженности между США и Ираном. Никого не хочу оправдывать. Это человеческая ошибка. То, что это было непреднамеренно, по-моему, все уже поняли. Требовать компенсации – это право родственников. Думаю, что иранская сторона рассмотрит все эти обращения. Они признали, что это произошло по ошибке. Я никого не хочу убеждать, что этого могло бы не быть. Конечно, хотелось бы, чтобы этого не было. Но американцы уничтожили в ходе беспрецедентной операции, которая подрывает и ставит под вопрос все мыслимые нормы международного права, командующего силами специального назначения «Кодс» Корпуса стражей исламской революции Ирана (КСИР) генерала К.Сулеймани. Иранцы ответили. Как мы потом узнали, ответили выверенно, предупредив Ирак. В СМИ есть много информации о том, что американцы были предупреждены и приняли это к сведению, приняли за данность. Но есть информация, что после этой атаки иранцы ожидали еще одного удара США, не знали, в какой форме, но в воздушном пространстве прямо на границе Ирана было минимум шесть истребителей F-35. Это информация, которая подлежит перепроверке. Но хочу подчеркнуть нервозность, которая всегда присутствует в таких ситуациях.

Насчет того, что есть иранский подход и есть российский подход, я, честно говоря, не понял, какую разницу Вы имеете в виду. Еще раз хочу подчеркнуть, что мы так же, как и в случае с украинским «Боингом», хотим иметь ясность с малайзийским «Боингом». Напомню Вам некоторые вещи, о которых наши коллеги, в частности, нидерландцы, пытаются не говорить. Во-первых, Россия была одним из соавторов резолюции 2166 СБ ООН, в которой содержались требования обеспечить расследование в строгом соответствии с нормами Международной организации гражданской авиации (ИКАО). Не буду сейчас приводить примеры, какие нормы должны были быть соблюдены, но они не соблюдаются. Резолюция 2166 СБ ООН, помимо всего прочего, требовала, чтобы те, кто занимаются расследованием, регулярно докладывали СБ ООН. Не было ни одного доклада. Была сформирована Совместная следственная группа (ССГ) в составе Украины, Австралии, Нидерландов, Бельгии.

Малайзию, чей «Боинг» и был сбит, туда никто не пригласил. Ее пригласили только через три месяца – для участия в группе по уголовному расследованию, хотя она уже участвовала в группе по выяснению технических деталей. Кстати, если бы к нам были претензии, могли бы и нас пригласить в ССГ. Нас там не ждали, не хотели, но мы активно сотрудничали: всё, что запрашивали на какой-то момент у нас представители ССГ, созданной Нидерландами, мы выполняли. Мы даже сделали натурные демонстрации. Концерн «Алмаз-Антей», производящий тот самый ЗРК «Бук», из которого, как утверждают, и был сбит этот самолет, показал, как это может происходить в реальной жизни, в реальной ситуации. Предоставили данные с радаров, причем первичные данные. На наш вопрос о том, где данные с украинских радаров, ответ странный – их нет. Потом кто-то сказал, что эти радары случайно выключились. Все радары, которые на Украине наблюдали за этой частью воздушного пространства, на какой-то момент «выключились». Точно так же, как выключилась видеокамера на первую половину дня, когда Скрипали были найдены на скамейке в парке. Просто видеокамера, которая наблюдала за их домом, была выключена, а потом включилась. Нет ответа на вопрос и о том, почему полностью не опубликованы данные переговоров украинских диспетчеров, которые велись в тот день. Сейчас вдруг через пять лет после катастрофы, трагедии опубликовали какие-то телефонные записи разговоров между российскими представителями, представителями Донбасса. Пять лет искали телефонные записи. А украинские диспетчеры? Там искать не надо ничего! Эти записи должны быть предъявлены миру. Не хотят. Возникает вопрос, где данные с американских спутников? Упоминалось, что они есть.

Знаете, что самое интересное? Когда Малайзию не позвали с самого начала участвовать в этом расследовании, то четыре страны, которые собрались вместе с Украиной (они не стали об этом говорить, но мы доподлинно знаем), изначально условились между собой, что любая информация, которая будет идти вовне, должна быть одобрена всеми четырьмя членами этой группы, включая Украину. Когда нидерландские парламентарии обращались в правительство с вопросом о том, почему все-таки в рамках этого следствия Украине не задается вопрос о причинах, по которым не было закрыто воздушное пространство, правительство Нидерландов молчит. Таких вопросов немало. Когда нидерландское следствие, несмотря на то, что мы предоставили все, что могли в ответ на их просьбы, публично заявляет (также это позволяет себе мой коллега Министр иностранных дел Нидерландов С.Блок), что Россия не сотрудничала со следствием, мы им предъявляем то, что сделали, и спрашиваем, на каком основании делаются подобные заявления. Знаете, какой ответ? «Россия не сотрудничает, потому что она не признала свою вину».

Австралия и Нидерланды предложили нам вести консультации. Мы согласились при понимании, и это было условлено, что будем рассматривать все вопросы, которые нас интересуют. Будем отвечать на их вопросы дополнительно. Но все, о чем я сейчас сказал, мы хотим с ними обсуждать. Они уходят от этого и пытаются все представить таким образом, что следствие не закончено, но мы виноваты, и, мол, давайте начнем разговор о компенсациях. Это так себя «мужики» ведут или кто? Не знаете? Я вот не думаю.

Поэтому когда к этой теме, к теме Скрипалей, химического оружия в Сирии подходят исключительно с логикой «хайли лайкли» – это та самая история, с которой мы начали сегодняшний разговор, когда вместо международного права изобретают правила, которые удобны тебе самому, и заставляют других в это верить.

М.В.Захарова: Если позволите, учитывая, что здесь прозвучала неправильная цитата С.А.Рябкова, я процитирую то, что он сказал, потому что иначе мы даем повод для неверных интерпретаций.

С.В.Лавров: Вранья, давайте буду прямо говорить.

М.В.Захарова: 10 января с.г. С.А.Рябков в Токио заявил буквально следующее, прямая цитата: «Я глубоко убежден, что пытаться «наварить» политические очки на этой ужасной человеческой трагедии нельзя. Надо дать специалистам проанализировать ситуацию и сделать определенные выводы, а начинать некие игры, по меньшей мере, недостойно». По его словам, опять прямая цитата: «Никаких оснований нет для того, чтобы на этой стадии выступать с громогласными заявлениями». Конец цитаты.

Вопрос: Через несколько дней останется всего год до окончания срока действия ДСНВ-3. Президент В.В.Путин и Вы говорите, что с той стороны Атлантики нет никаких сигналов и пока непонятно – продлят Договор или нет. Но все меняется. Возможно, Россия все более настойчиво посылает сигналы в Вашингтон, что пора бы заняться этой проблемой?

С.В.Лавров: Да, я это обсуждал еще во время первой поездки в Вашингтон в 2017 г. и сейчас в декабре 2019 г. Вчера заместитель Министра иностранных дел С.А.Рябков также обсуждал это с заместителем Госсекретаря США К.Фордом. Американцы не дают окончательного ответа и пытаются все «подвесить». «Подвешивая», они постоянно внедряют тему подключения Китайской Народной Республики к этим переговорам, хотя мы уже столько раз объяснили нашу позицию. Президент России многократно заявлял: если будет согласие всех участников некого многостороннего переговорного процесса, то мы будем в нем участвовать. Если американцы считают, что без КНР это бессмысленно продолжать, и Китай захочет, мы тоже будем участвовать. Но Китайская Народная Республика много раз официально заявила, что не будет участвовать в такого рода переговорах, объяснив это тем, что структура ядерных сил Китая радикально отличается от ядерных сил США и Российской Федерации. Мы заявили, что уважаем эту позицию КНР и не будем заставлять Китай ее менять. С какой стати и как можно заставить? Но США почему-то убеждены, что мы должны взять на себя роль уговорить Китай откликнуться на предложение США. Считаю, что это непонятное предложение. У США прекрасно налаженные каналы диалога с КНР. Только что заключили договоренность по торговле.

Поэтому подтвержу еще раз: мы в полной мере уважаем позицию КНР. Если на каком-то этапе какая-то многосторонняя конфигурация переговоров будет всеми согласована, будем в ней участвовать. Но это занимает время, и если созреют в принципе политические условия и будет готовность к многостороннему процессу, сами переговоры – это даже не месяцы, а срок действия Договора о СНВ истекает уже через год в феврале. Президент В.В.Путин предлагал Президенту Д.Трампу и Госсекретарю М.Помпео, когда тот приезжал в Сочи в мае этого года, хотя бы договориться о продлении этого Договора, чтобы была какая-то «страховочная сетка», пока они пытаются завязать новый многосторонний переговорный процесс. Это наша позиция, и она остается в силе. Мы выступаем, и Президент России подтвердил это еще раз осенью на совещании с руководителями Вооруженных Сил Российской Федерации, за продление ДСНВ-3 без каких-либо предварительных условий. Надеюсь, что американцы нас услышали. Мы много раз об этом говорили, но пока четких и внятных сигналов от них не видим.

Вопрос: Как известно, с 2021 г. по 2023 г. Россия будет председательствовать в Арктическом совете. Какие подготовительные работы осуществляются? Какова роль наших северных арктических регионов, в частности, Ямала? Насколько эффективна с Вашей точки зрения наша арктическая повестка дня?

С.В.Лавров: Считаю, что наша арктическая повестка дня весьма насыщена. Она является результатом труда большого межведомственного коллектива. Там отражены интересы нашей безопасности, судоходства, экономики, энергетики, защиты окружающей среды, прав коренных народов. Коренные народы участвуют в работе Арктического совета. Есть специальный формат. Они регулярно присутствуют и выступают на министерских сессиях. В принципе, Арктический совет – одно из немногих учреждений, которое пока ограждено от идеологизации и политизации. Там принимаются очень важные решения по сотрудничеству в чрезвычайных ситуациях, в частности, не приведи Господь, в случае разлития нефти, по научному сотрудничеству, по регулированию вылова рыбы в Северном Ледовитом океане и целый ряд других решений. Нет причин для того, чтобы привносить в Арктику военные методы работы. В этой связи мы считаем неправильным попытки втянуть НАТО в этот регион, в высокие широты, но мы за то, чтобы возобновить прежнюю практику, когда встречались начальники генеральных штабов вооруженных сил стран Арктического совета исключительно для того, чтоб обеспечивать должный уровень доверия. Мы сейчас предлагаем возобновить такие встречи, начиная, может быть, с консультаций экспертов.

Арктический совет действует. Наша повестка дня будет обеспечивать преемственность. Сейчас Совет возглавляет Исландия. Мы находимся в регулярном контакте, будем продолжать встречаться с Министром. Ближе к 2021 г. будет сформулирована конкретная повестка, которая позволит плавно продолжать процессы, согласованные между всеми участниками в экономике, в сфере защиты климата, охраны окружающей среды в целом и, конечно, обеспечения условий жизни коренных народов максимально комфортным образом.

Вопрос: В первую очередь от себя лично и от коллектива «Sputnik» в Эстонии хотела бы поблагодарить Министерство иностранных дел Российской Федерации, Посольство России в Эстонии и лично М.В.Захарову за ту поддержку и помощь, которую вы оказали коллективу «Sputnik» в Эстонии в это нелегкое для нас время. Для своих коллег в зале напомню, что власти Эстонии собираются завести уголовные дела в отношении сотрудников «Sputnik» в Эстонии. Нам грозит до пяти лет тюрьмы за то, что мы работаем в МИА «Россия сегодня». В связи с этим большинство наших сотрудников были вынуждены с 1 января этого года разорвать трудовые контракты, чтобы их не посадили. Но я надеюсь на дальнейшую помощь МИД России.

Вчера Ваш коллега из Эстонии Министр иностранных дел У.Рейнсалу, обсуждая чудовищную ситуацию с российскими журналистами, сообщил, что на самом деле, это, цитирую, «связано с защитой обороны Европы и свободы». Т.е. нас нужно посадить в тюрьму, чтобы Европа была свободной. Хотелось бы услышать Ваш комментарий.

В связи с той риторикой и, мягко говоря, недипломатическими высказываниями не только членов Правительства Эстонии, но и Президента этой страны по отношению к России, как Вы думаете, рассматривает ли В.В.Путин возможность приезда по приглашению К.Кальюлайд на финно-угорский конгресс в этом году в Эстонию? Вам поступило приглашение от У.Рейнсалу принять участие в праздновании, посвященном 100-летию подписания Тартуского договора?

С.В.Лавров: Вы привели факты, которые едва ли требуют подробных комментариев. Что касается конкретных действий в отношении «Sputnik», то считаю, что это возмутительно. По сути дела мы повседневно требуем реакции от ОБСЕ. От Совета Европы прозвучала более или менее осуждающая тирада. Обращаем внимание ЕС, что это их члены выступают по вопросам, которые идут вразрез с декларируемыми и защищаемыми ценностями Европы. То, что Евросоюз это «проглатывает» и ничего не может сделать,­ это очередное пятно на репутации Евросоюза. Таких пятен мы уже немало видели. Я уже упомянул причины украинского кризиса.

Меня тревожит и то, что в Евросоюзе ведущие страны, в частности, наши французские коллеги, с завидной настойчивостью продвигают инициативы о том, чтобы категоризировать СМИ и определить, кого можно считать СМИ, а кто будет обозначен как инструмент пропаганды. Думаю, что это одного «поля ягоды» – то, что происходит с вами в практическом ключе, и то, что сейчас концептуально обкатывается в высоких кабинетах.

Что касается эстонских заявлений и выступлений. Мой коллега уже многократно заявлял, что договор о границе не будет ратифицирован, потому что он отменяет Тартуский договор, и что Печорский район должен вернуться в эстонскую юрисдикцию. Насчет Президента Эстонии, она попросила о приеме в Москве, и В.В.Путин с ней встречался. Мне показалось, что она адекватно оценивала ситуацию, говоря, что мы соседи, у нас, конечно, есть разногласия, но нам нужно добрососедствовать. Видимо, что-то с ней произошло после возвращения в свою столицу. Печально, потому что мы никогда не уходили от сотрудничества с нашими коллегами. Единственно, у нас и у международного права к ним было требование – покончить с позорным феноменом безгражданства, которое является еще одним пятном на репутации Евросоюза. Здесь есть небольшие подвижки – уже хотя бы начинают давать гражданство по рождению. Но, тем не менее, еще далеко от тех норм, которые должны отвечать европейским ценностям.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 17 января 2020 > № 3276787 Сергей Лавров

Это нефть, и только: американский эксперт о причине интереса США к Ирану

Курт Кобб, независимый аналитик и консультант по коммуникациям в сфере энергетики, в недавней статье «Иран, энергия и война», опубликованной во влиятельном блоге Resource Insights, напомнил, что вся история американо-иранских отношений последних десятилетий вращается вокруг нефти и газа.

Одержимость американцев в отношении Ирана связана с нефтью и газом. Если бы двух этих ресурсов не было, сложно представить, что Америка столь интенсивно фокусировалась бы на этой стране со времен поддержанного ЦРУ государственного переворота против избранного иранского правительства в 1953 году и вплоть до сегодняшнего дня. В материале журнала Foreign Policy, основанном на рассекреченных документах ЦРУ, дается такая оценка переворота 1953 года: «Известный под названием „Операция Аякс“, заговор ЦРУ в конечном итоге был связан с нефтью».

Все это не должно удивлять. Иран был нефтяной державой в 1953 году и остается ею сегодня. Считается, что Иран обладает третьими по величине запасами нефти и вторыми запасами газа в мире. Даже если эти данные несколько преувеличены, запасы Ирана все равно немалые, и эта страна с большой вероятностью будет играть значительную роль на мировых энергетических рынках еще много лет.

Недавняя эскалация напряженности между Соединенными Штатами и Ираном в связи с убийством американцами известного, популярного и по всем меркам крайне эффективного иранского генерала позволит сторонникам войны предъявить любые ее обоснования. Среди них — терроризм, смена режима, кредит доверия в отношении США, несуществующее ядерное оружие Ирана, а также геостратегическое положение США в отношении их соперников среди больших держав, таких как Россия и Китай.

Но есть одна вещь, о которой не будут говорить, а именно о глубоких исторических противоречиях, формировавшихся начиная с переворота 1953 года, за которым стояло ЦРУ. Например, мало кто вспоминает о том, что в ходе ирано-иракской войны Соединенные Штаты, действуя через другие страны, предоставляли экономическую помощь, технологии двойного назначения (для гражданского и военного использования), обучение и оружие для Саддама Хусейна. Последний вторгся в Иран, полагая, что сможет извлечь преимущество из хаоса, царившего в этой стране сразу после революции 1979 года. В ходе этой войны Ирак атаковал крупные иранские города, включая Тегеран, баллистическими ракетами и использовал отравляющие газы во время сражений. Утверждается, что в Иране за восемь лет этот конфликта погибло более миллиона человек, а многие понесли увечья.

Получается, что иранский фокус на Америке и ее глобальных военных, разведывательных и дипломатических операциях есть не более чем зеркальное отражение американского фокуса на Иране и его глобальной сети разведки и подручных союзников, которых Исламская республика использует для ударов по Соединенных Штатам и их сателлитам.

За всем этим стоят масштабные запасы углеводородов, которые обуславливают возможность иранской мощи и заставляют считаться со значением Ирана во всем мире. Странность упомянутой одержимости Америки в отношении Ирана заключается в том, что разные американские администрации — и республиканцы, и демократы — рассказывали нам, что быстрый рост внутренней добычи нефти и газа на сланцевых месторождениях в США освободит нас от зависимости от внешних источников углеводородов и облегчит наше внешнее бремя в военной сфере и в области безопасности. «Энергетическое господство» стало девизом нефтегазовой индустрии США.

За последние 15 лет чистый импорт сырой нефти в США сократился с 10 млн до примерно 3 млн баррелей в день. При этом благодаря наличию масштабных перерабатывающих мощностей Соединенные Штаты экспортируют примерно 3 млн баррелей нефтепродуктов в день. Хотя связь США с мировыми рынками сохраняется, страна гораздо меньше зависит от внешних ресурсов, чем прежде. Что же касается природного газа, то его товарное производство в настоящий момент превосходит его потребление — Соединенные Штаты стали газовым экспортером.

Так почему же правительство и высшие круги национальной безопасности по-прежнему одержимы Ираном? Вот три возможных объяснения, связанных со сферой энергетики.

1. У США не так много сланцевой нефти и газа, как нам рассказывали

Это реальная возможность. В одном недавнем независимом докладе (фактически это новая версия предшествующих исследований) делается вывод, что прогнозы об изобилии сланцевых углеводородов со стороны Управления энергетической безопасности Минэнерго США «крайне оптимистичны» и «с высокой долей вероятности не будут реализованы». Данный доклад основан на актуальных исторических данных о добыче на скважинах, а не на отраслевом хайпе по поводу гипотетических ресурсов (SHALE REALITY CHECK 2019. Drilling into the U.S. Government’s Optimistic Forecasts for Shale Gas & Tight Oil Production Through 2050. Подготовлен и опубликован Post Carbon Institute).

С тем, что сланцевый потенциал преувеличен самой сланцевой индустрией, соглашаются и другие эксперты, взявшиеся за пристальное рассмотрение количественных данных. А инвесторы наконец поняли, что за последнее десятилетие сланцевая индустрия занималась ничем иным, как уничтожением собственного капитала, потеряв к середине 2019 года 80% своей рыночной стоимости.

Свободный денежный поток у большинства игроков рынка был устойчиво отрицательным, что заставляло их снова и снова занимать деньги на рынках акций и облигаций. К несчастью для инвесторов, данные вливания не стабилизировали сланцевых игроков. Инвесторы попросту вбрасывали «хорошие» деньги вслед за «плохими». Теперь же они наконец выходят из игры.

Одним словом, сланцевый бум оказался несостоятельным — финансово или технологически.

«Чудесная» технология, позволяющая извлекать из недр прежде недоступные нефть и газ, так и не смогла сделать прибыльной индустрию в целом. Фактически это находит отражение в актуальном количестве работающих производств, поскольку инвесторы финансируют только тех немногих игроков и те немногие проекты, которые действительно могут приносить деньги.

2. Иран — конкурент нефтяной индустрии США

Несмотря на громадные резервы нефти и газа в Иране, объемы его углеводородного экспорта резко упали из-за санкций, наложенных на него Соединенными Штатами, которые были навязаны другим странам, чьи компании имеют бизнес в Америке.

Сокращение иранского нефтяного экспорта способствовало тому, что и так низкие цены на нефтяных рынках не стали еще ниже, и это негативно сказалось на сделках с нефтью на американской базе.

Поддерживая санкционный режим и последовательно сводя нефтяной экспорт Ирана к нулю, администрация США также способствовала тому, чтобы цены на нефть был выше, чем при ином развитии событий. Это оказывает помощь американской нефтяной индустрии — вне зависимости от того, преследовала администрация таковую цель или нет.

3. Экспорт энергоносителей — способ расширения влияния Ирана

В прошлом году из-за антииранских санкций США Пакистан отказался от совместного трубопроводного проекта с Ираном, который был начат еще в 1995 году. По этой «трубе» иранский газ поступал бы в Пакистан, причем исходно планировалось, что газ из Ирана также будет получать Индия, но она тоже вышла из проекта.

Правительство США определенно стремится не допустить, чтобы Иран использовал экспорт своих энергоносителей в качестве рычага для взаимодействия с другими странами.

Нет никакой уверенности по поводу того, приведет ли нынешняя напряженность между Соединенными Штатами и Ираном к войне. Но помните: когда вам рассказывают, что все это не связано с нефтью и газом, вы можете не сомневаться, что именно эти вещи принципиальны для мотивов американских действий. Если бы этих ресурсов не было, то настойчивое внимание Соединенных Штатов к Ирану на протяжении десятилетий было бы сложно понять.

Перевод: Николай Проценко

США. Иран > Нефть, газ, уголь. Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 16 января 2020 > № 3275976 Курт Кобб

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова на пленарной сессии Международной конференции «Диалог Райсина», Нью-Дели, 15 января 2020 года

Доброе утро и приятного аппетита участникам завтрака.

Прежде всего хотел бы поблагодарить организаторов Конференции за приглашение. Насколько я понимаю, это очень молодой Форум, но всего за несколько лет он стал важной, популярной площадкой с хорошей репутацией. Действительно хорошо, что мы можем собираться чаще, чем раньше, чтобы обсудить текущее положение в международных отношениях и векторы нашего развития.

Мы убеждены, что главным трендом глобального развития является объективный процесс формирования многополярного мира, возникновение новых центров экономической мощи, финансовой силы, а также политического влияния. Индия, очевидно, является одним из таких центров. Важно обеспечить такое положение, при котором ни один серьезный вопрос глобального измерения не рассматривался бы без участия этих новых центров влияния.

Как недавно отметил Президент Российской Федерации В.В.Путин, мы считаем, что равноправный и демократический международный порядок должен быть основан не только на балансе грубой силы, но должен строиться на взаимодействии интересов, моделей развития, культур, традиций. Такие структуры формируются в международных отношениях. В этой связи хотел бы упомянуть БРИКС, а также РИК, которая стала первой ступенькой к созданию БРИКС и объединила Россию, Индию и Китай. Кроме того, назову и Шанхайскую организацию сотрудничества, к которой Индия присоединилась недавно, добавив Организации охвата.

Хотел бы также отметить «Группу двадцати». Создание «Группы двадцати» стало признанием того факта, что «Большая семерка» уже не может сама решать вопросы любой степени важности. «Группа двадцати» же, включая в себя «Большую семерку», БРИКС и ряд государств со схожими позициями, которые разделяют мнение БРИКС во многих вопросах, является приемлемым работоспобным форматом, особенно в ситуации, когда развивающиеся страны недовольны отсутствием прогресса в вопросе реформирования Совета Безопасности ООН. Говоря о реформе СБ ООН, нельзя не отметить, что главный, и, пожалуй, единственный его недостаток – недопредставленность развивающихся стран. Мы постоянно говорим о том, что Индия и Бразилия полностью заслужили место в Совете Безопасности ООН, как и представитель Африки. Наша позиция заключается в том, чтобы целью реформы СБ ООН стало обеспечение лучшего обращения с развивающимися странам в этом центральном органе Организации.

Устав ООН является «якорем» любых наших дискуссий, а такие принципы, как суверенное равенство государств, невмешательство во внутренние дела, уважение территориальной целостности, мирное разрешение споров, должны применяться повсеместно в мире, должны быть руководящими принципами в любых дискуссиях в отношении продвижения новых идей на мировой арене.

К сожалению, те, кому не нравится формирование многополярного и более демократичного мира, пытаются препятствовать этому процессу. Если вы заметили, наши западные друзья все меньше и меньше используют язык международного права. Вместо этого они изобрели новый термин, который они называют «порядок, основанный на правилах». А какие правила они предлагают, вы можете легко понять, если посмотрите, что происходит в ОЗХО, где в грубое нарушение Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении (КЗХО), в соответствии с которой требуется консенсус по любым новым идеям, они сумели протащить голосованием меньшинством стран-членов КЗХО решение о предоставлении Техническому секретариату ОЗХО атрибутивных функций – определения виновного. Это яркий пример того, как они воспринимают придуманные в «узком кругом» правила, которые они продвигают, а затем представляют в качестве окончательного решения для любой мировой проблемы. Я думаю, что это очень опасный путь. Односторонние методы и попытки навязывания другим собственных эгоистических идей все больше отдаляют нас от решения глобальные вызовов транснационального характера – терроризм, наркотрафик и другие формы организованной преступности, продовольственная безопасность и безопасность водоснабжения, а также многие другие проблемы, включая опасность размещения оружия в космосе, разработка оружия в киберпространстве и многие другие проблемы. Мы можем справиться с ними только все вместе.

Мы живем на нашем общем континенте – огромной Евразии. Многие великие люди пытались продвигать идею того, чтобы сделать этот континент действительно единым и конкурентоспособным в глобальном мире. Вы помните, например, у Ш.де Голля было видение Европы от Атлантического океана до Уральских гор. Затем идея были расширены – от Лиссабона до Владивостока. Мне кажется, что сейчас, мы можем констатировать, что, говоря о Евразии, имеем в виду, пространство от Лиссабона до Джакарты. Когда мы проводили саммит Россия-АСЕАН в 2016 г., Президент России В.В.Путин поделился своим видением «Большой Евразии» – пространства, охватывающего страны-члены ЕАЭС, АСЕАН и ШОС. Мы должны быть открыты ко всем странам, которые являются частью этого общего геополитического пространства, всего огромного континента, включая членов ЕС и многие другие государства, не входящие ни в какие организации, но когда-то возникшие на этой территории.

В контексте этих идей вместе с нашими друзьями из АСЕАН мы продвигаем азиатско-тихоокеанское сотрудничество и всеми участниками диалога Россия - АСЕАН, тем самым развивая то, что мы называем архитектурой и структурой сотрудничества Азиатско-Тихоокеанского региона, сконцентрированных вокруг различных форматов, созданных АСЕАН, – Региональный форум АСЕАН по безопасности (АРФ), Совещания министров обороны АСЕАН и диалоговых партнеров («СМОА плюс») многие другие структуры успешно продвигают сотрудничество АСЕАН со всеми его партнерами, и, конечно, очень успешным стал Восточно-азиатский саммит (ВАС).

К слову о «порядке, основанном на правилах», внезапно возникла новая концепция Индо-Тихоокеанских стратегий, не Азиатско-Тихоокеанских, а именно Индо-Тихоокеанских, инициированная и продвигаемая прежде всего США, Австралией, Японией, Республикой Корея. Когда мы спросили авторов этой концепции о разнице между индо-тихоокеанским стратегиями и сотрудничеством в Азиатско-Тихоокеанском регионе, нам сказали, что, мол, Индо-Тихоокеанские стратегии более открытые и более демократичные. Если вы посмотрите на это более внимательно (не буду вдаваться в детали), то это не так. Это попытка перестроить существуют структуру Азиатско-Тихоокеанского региона и отойти от сконцентрированных вокруг АСЕАН и нацеленных на поиск компромисса форм взаимодействия, к чему-то, вносящему элемент разделения. Вы понимаете, что подразумевается под Индо-Тихоокеанскими стратегиями. Мы ценим позицию самих стран АСЕАН и позицию Индии, четко следующую той логике, что Индо-Тихоокеанские стратегии не должна обсуждаться в контексте сдерживания кого-либо подобными формами взаимодействия.

Когда мы спрашиваем тех, кто предлагает данную терминологию, включает ли Индо-Тихоокеанский регион Восточную Африку, Персидский залив (как часть Индийского океана), то нам отвечают - нет. Поэтому все это весьма запутанно, и мы должны быть очень осторожны с терминологией, которая, возможно, выглядит очень простой, но означает совсем другое.

Я упомянул Персидский залив. Мы серьезно озабочены происходящими там событиями. Вокруг множество идей. Американцы хотят коалицию, европейцы хотят коалицию, но с несколько иным мандатом. Недавно у нас состоялись военные учения с Китаем и Ираном, призванные проанализировать, как мы можем обеспечить безопасность морского судоходства в этом районе, имеющем крайне важное значение для мировой торговли.

Много лет назад в ситуации, гораздо менее опасной, чем сегодня, мы предлагали странам Персидского залива задуматься о механизме коллективной безопасности, что-то вроде ОБСЕ в Европе, начав с реализации мер по укреплению доверия и приглашений друг друга на военные учения. Мы говорили со государствами-участниками Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Три из них поддержали эту инициативу сразу, три других сказали, что им нужно время подумать. Недавно мы вернулись к этой идее и в сентябре провели в Москве конференцию, посвященную системе коллективной безопасности и укреплению доверия в Персидском заливе и вокруг него. Иран предложил пакт о ненападении для стран ССАГПЗ. Наше предложение несколько шире и масштабнее. Речь не только о том, чтобы не воевать друг с другом, а о том, чтобы быть более открытыми, активнее сотрудничать. Мы полагаем, что помимо стран Персидского залива – ССАГПЗ плюс Иран – там должны присутствовать пять постоянных членов СБ ООН, ЕС, ЛАГ, ОИС. Идея все еще находится на рассмотрении, и мы надеемся, что ее внимательно изучат.

Последнее, что я хотел сказать о Евразии. Евразийский экономический проект имеет большой потенциал для гармонизации различных интеграционных групп, находящихся на этом пространстве, включая Ассоциацию регионального сотрудничества Южной Азии. Интерес к деятельности ЕАЭС, который был создан Россией и ее соседями, служит доказательством этому. Мы уже подписали Договоры о зоне свободной торговли с Вьетнамом, Сингапуром, Сербией. Мы подписали Соглашения с Ираном и Китаем. Идут переговоры с Израилем и Египтом. Евразийская экономическая комиссия имеет Соглашение с АСЕАН. Полагаю, что этот процесс будет двигаться вперед.

XXI век – время, когда мы должны избавиться от любых методов в международных отношениях, которые напоминают времена колониализма или неоколониализма. Односторонние санкции не будут работать. Это не дипломатия. Не думаю, что мы должны обсуждать санкции и другие недипломатические способы, когда думаем о будущем мира.

В заключение хотел бы напомнить, что двадцать лет назад Россия и Индия подписали Декларацию о стратегическом партнерстве. Несколько лет назад к термину «стратегическое» было добавлено слово «привилегированное». Затем наши индийские друзья предложили называть наши отношения «особо привилегированным стратегическим партнерством». Мы хотим развивать подобные отношения со всеми странами региона. Надеемся, что наши индийские друзья будут продвигать такую же идеологию.

Спасибо большое.

Вопрос: По обе стороны Атлантики сейчас много разговоров о достижении различных договоренностей. Но создается впечатление, что большинство из них достигаются именно Россией. Ваше вмешательство имело решающее значение для развития событий в Сирии. В последние годы, а особенно в последние месяцы, Ваша страна активизировала усилия в Ливии, перехватив инициативу в «берлинском процессе». Почти удалось подписать соглашение о прекращении огня. Но затем что-то пошло не так. Насколько Вы сейчас оптимистичны в отношении развития ситуации в Ливии, учитывая, что Х.Хафтар, по всей видимости, отказался участвовать в соглашении?

С.В.Лавров: Командующий Ливийской национальной армией маршал Х.Хафтар и Председатель Палаты депутатов Ливии в Тобруке А.Салех заявили, что им необходимо больше времени, чтобы посоветоваться со своими сторонниками. А.Салех сказал, что он – глава Парламента, членов которого необходимо подробно проинформировать.

Мы не слишком драматизируем сложившуюся ситуацию. Подобные вещи происходили и в прошлом. Международные встречи по Ливии проходили в Париже, Палермо, Абу-Даби. По итогам встречи в Париже была даже объявлена дата выборов, которая истекла уже два года назад. Затем были Палермо и Абу-Даби. Жаль, что соглашение, подписанное в Абу-Даби, не было реализовано, потому что оно действительно затрагивало ключевые политические вопросы: раздел власти и распределение богатства страны таким образом, который бы всех устраивал.

Собственно, прекращение огня, к которому призвали Президент России В.В.Путин и Президент Турции Р.Т.Эрдоган, было объявлено обеими сторонами - Ливийской национальной армией и бойцами, поддерживающими Правительство национального согласия (ПНС) в Триполи. Однако, к сожалению, само соглашение о прекращение огня было подписано не всеми. Но под ним поставили свои подписи Председатель ПНС Ф.Саррадж и Председатель Высшего Государственного совета Х.Мишри. Как я уже сказал, Х.Хафтар и А.Салех заявили, что им необходимо больше времени для консультаций. Мы никогда не делали вид, что на этой встрече будет поставлена точка в решении всех вопросов. Мы организовывали эту встречу в Москве в качестве вклада в международную конференцию по Ливии в Берлине, которая должна состояться в ближайшее воскресенье. Мы рекомендовали организаторам пригласить на нее все стороны ливийского конфликта. Думаю, они с этим согласны. Действительно крайне важно удостовериться, что решения, принятые в Берлине, будут приемлемы для всех сторон ливийского конфликта.

Все в процессе, работа идет. Мы будем продолжать способствовать успеху прилагаемых усилий.

Вопрос: Позвольте перейти к Большому Евразийскому проекту, у котором Вы только что подробно говорили. Вы упомянули Азиатско-Тихоокеанский регион. Давайте абстрагируемся от каких-то ярлыков – Индо-Тихоокеанский регион или как-то иначе, давайте все эти названия отложим в сторону. Фактом остается то, что Индийский океан и Тихий океан остаются ключевыми интеграционными факторами идеи единой, объединенной, с высокой степенью экономической интеграции Афро-Евразии, которая включает и Большую Евразию. Какую роль может сыграть в этом Россия, раз она так активна на этом направлении? Даже, если мы говорим об Индо-Тихоокеанской стратегии (как ее не назови), Россия же провела недавно большие военные учения…

С.В.Лавров: Знаете, мы не выступаем против философских терминов, но терминология должна быть понятной. Раньше мы говорили – Азиатско-Тихоокеанский регион. Кроме того, существует Комиссия Индийского океана, в состав которой входят все прибрежные государства. И когда говорят, что хотят развивать сотрудничество в Азиатско-Тихоокеанском регионе в формате Индо-Тихоокеанских стратегий, возникает вопрос, а включают ли туда африканские страны или государства Персидского залива? Ответ – нет. Входят туда другие страны, которые принято считать частью АТР? Да. Тогда зачем в этом контексте говорить об Индо-Тихоокеанском регионе?

Ответ Вам известен. Он заключается в сдерживании Китая – это даже не скрывается. Как я уже сказал, индийские друзья достаточно мудры, чтобы разгадать эту ловушку и не попасть в нее. Мы предпочитаем продвигать форматы, которые направлены не на разделение, а на объединение. Я упомянул формат, созданный по инициативе бывшего Председателя Правительства Российской Федерации и министра иностранных дел Е.М.Примакова - Россия-Индия-Китай (РИК). В марте-апреле текущего года мы проведем очередную, семнадцатую встречу в этом формате. Впоследствии именно из этого формата родился БРИКС, имеющий также объединяющий смысл, в нем никто не выступает против кого-либо.

Это же относится и к Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), где сегодня «под одной крышей» собрались бывшие советские республики, Индия, Китай, Пакистан. Иран является наблюдателем, но мы вместе с большинством стран-членов Организации поддерживаем его заявку на полноправное членство в ШОС. Уверен, она будет удовлетворена.

Все эти организации и форматы предлагают сотрудничество новым странам. В ходе заседаний БРИКС мы всегда проводим встречи в формате «аутрич» (как правило, он охватывает государства соседние с председательствующим в БРИКС в конкретный год). Теперь в дополнение к нему по инициативе Китая у нас создан формат «БРИКС+». Таким образом «БРИКС+» - новое предложение к сотрудничеству.

Поэтому нам важно понимать, что скрывается за той или иной терминологией. К слову, что сейчас не так с международным правом? Почему наши западные друзья в итоговых декларациях, коммюнике любой конференции настаивают, что ключевым должен быть именно «порядок, основанный на правилах», а не международное право.

Простой пример. Резолюции Совета Безопасности ООН по Палестине – это международное право. А признание принадлежности Израилю Голанских высот, перенос их посольства в Иерусалим, признание легитимности израильских поселений на Западном берегу реки Иордан и т.д. – это уже «правила», которые хотят применять американцы. Я не ставлю под сомнение их суверенное право делать в отношении себя самих то, что им заблагорассудится. Но если игнорировать правила, инкорпорированные в международное право, Устав ООН, тогда давайте обсудим вообще отношение к международному праву.

Ситуацию в ОЗХО я уже упоминал. В ЮНЕСКО существуют попытки продвигать при отсутствии консенсуса принятие всеобъемлющей антидопинговой конвенции, наделив секретариат организации атрибутивными функциями как, например, в случае с ОЗХО.

К слову об оружии массового уничтожения. Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов биологического и токсинного оружия и об их уничтожении (КБТО) действует уже многие десятилетия. Мы, как и большинство стран-участниц Конвенции, выступали и выступаем за формирование механизма верификации наподобие предусмотренного в рамках КЗХО. США же практически единолично блокируют создание подобного механизма. Вместо этого в прошлом году внезапно со ссылкой на резолюцию Генеральной Ассамблеи 1987 г. и Совета Безопасности ООН 1988 гг., предусматривающие создание Механизма Генсекретаря ООН по расследованию случаев возможного применения химического, биологического и токсинного оружия, Секретариат ООН выдвинул идею создания некоего «промежуточного потенциала», для проведения расследований предполагаемого применения биологического оружия. Мы сказали, постойте, но есть же Конвенция. Как данная инициатива соотносится с положениями Конвенции?

И таких примеров немало.

Еще один интересный момент. Наш хороший друг Пан Ги Мун перед тем, как покинуть пост Генерального секретаря ООН, в одном из распространенных им годовых отчетов употребил новое выражение «предотвращение насильственного экстремизма». Данный термин был немедленно поддержан многими спикерами. Мы спросили, почему необходимо предотвращать только «насильственный экстремизм»? Почему не экстремизм в любой форме? Потом мы поняли, что случилось. И смысл этого выражения нам пояснили не Генеральный секретарь ООН и не Секретариат Организации, а группа наших западных партнеров. Их виденье концепции «предотвращения насильственного экстремизма» заключается в следующем: экстремизм рождается в авторитарных обществах, где диктаторы не предоставляют достаточно демократии людям. По этой причине, в соответствии с концепцией, международное сообщество должно через головы диктаторов обратиться к гражданскому обществу и объяснить ему, как сделать свою страну демократической. Вот так просто, игнорируя все принципы международного права, возлагающие в первую очередь ответственность за борьбу с экстремизмом, терроризмом и другими уголовными правонарушениями на сами государства. Это вопрос не просто терминологии, а очень важный, субстантивный тренд, которому мы становимся свидетелями. Мы хотим придерживаться международного права, Устава ООН, делая мир более демократичным на основе закрепленных в нем принципов. Устав ООН, например, утверждает суверенное равенство государств. Но мы знаем, что дела на практике обстоят по-другому.

Россия. Индия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 15 января 2020 > № 3276785 Сергей Лавров

Афганские судьбы

о пленных и павших, мёртвых и живых

Игорь Шумейко

Вряд ли 40 лет назад наши люди, вплоть до самых высших руководителей, представляли, сколь особое место в истории СССР займёт одна из дюжины сопредельных стран — Афганистан. Вряд ли кто мог предугадать и срок действия там знаменитого "Ограниченного контингента" наших войск. Но, наверное, более всех удивился бы советский офицер Валерий Кузнецов, если б кто ему тогда сказал, что и в 2019 году Афганистан будет важнейшим пунктом на карте его жизни, что он и 40 лет спустя будет приезжать в эту страну. Не поверил бы он и предсказанию о том, что станет целью этих командировок.

Но вот в ноябре 2019-го, как и в прошлом, и в позапрошлом годах — он летит туда, участвует в сложных переговорах и… возвращает на Родину останки наших бойцов, лежащие в скалах и песках Афганистана, выясняет имена, судьбы пропавших без вести.

Валерий Юрьевич Кузнецов. В 1978 году окончил Челябинское высшее военное автомобильное командное инженерное училище. Службу в Афганистане проходил в должности командира второй автомобильной роты 221-го отдельного батальона материального обеспечения ВВС 40-й армии, старший лейтенант.

"ЗАВТРА". Валерий Юрьевич, расскажите о вашей службе в Афганистане.

Валерий КУЗНЕЦОВ. Основная задача подразделения: перевозка боеприпасов и материальных средств из Термеза (СССР) по всем аэродромам и вертолётным площадкам на территории Афганистана. Пришлось пятьдесят шесть раз пересекать высокогорный перевал Гиндукуша и знаменитый высокогорный тоннель Саланг, построенный советскими метростроевцами, где зимой температура достигала минус 50 градусов, при сильно разреженном воздухе.

Каждый боевой рейс имел свои неповторимые приключения, засады, обстрелы, различные нештатные ситуации. Вот один из таких эпизодов. В марте 1983 года поступило пополнение, началась обкатка молодых водителей по дорогам Афганистана. У меня было правило: всегда ставить пять автомобилей, которыми управляла молодёжь, сразу за своим головным автомобилем, учить их по принципу "Делай как я!" Проще было видеть, ориентировать. В один из рейсов, пересекая развилку дороги Пули — Хумри — Кундуз, мы встретили армейскую автоколонну сарбозов (афганская армия). Наш пятый автомобиль, молодого водителя Эдуарда Мицкевича, на развилке отклонился от маршрута чуть правей в направление Кундуза. Пришлось остановить всю автоколонну и, взяв автомобиль с установкой ЗУ-23 и автомобиль технического замыкания, броситься в погоню. Эдуард Мицкевич проехал более семнадцати километров, проскочил блокпост, затем подорвался на мине и вылетел из оторвавшейся кабины КамАЗа. Душманы, наблюдавшие из засады, начали его окружать, но парень родился под счастливой звездой. К нему с блокпоста на помощь прибыл БМП и я на ЗУ-23. Огнём отогнали "духов", я зацепил на буксир покорёженный КамАЗ и посадил Эдика к себе. Под прикрытием БМП доехали до блокпоста, оставили автомобиль и двинулись к месту остановки автоколонны.

В ноябре 1983 года по замене передал без единой потери в личном составе своё подразделение и убыл для дальнейшего прохождения службы в ТуркВО. За период службы в Афганистане досрочно получил звание капитана и был награждён орденом "Красная Звезда".

По окончании армейской службы жил и работал в Москве, а в июне 2012 года переехал жить на родину своих родителей, в город Рыбинск Ярославской области. Создал Ярославскую региональную общественную организацию ветеранов боевых действий "Доблесть, Отвага и Честь". Она объединяет всех добровольцев, воинов-интернационалистов, служивших, сражавшихся в войнах, конфликтах, "горячих точках" с 1946 года и до наших дней. Их усилиями в 2017 году в Рыбинске был открыт Музей, посвящённый всем землякам-участникам тех событий.

Игорь ШУМЕЙКО. Валерий Юрьевич, исполнилось 40 лет вводу советских войск в Афганистан, на днях вы вновь летите туда. Но ведь кроме исполнения священного и скорбного долга, ваша миссия даёт и бесценный опыт общения со многими афганцами, в том числе — с бывшими противниками, вплоть до высших командиров: того же Гульбеддина Хекматияра, например. Сохранение памяти и осмысление истории — идут рука об руку?

Валерий КУЗНЕЦОВ. Да, поиск захоронений, возврат останков, получение сведений о без вести пропавших — связаны с огромным числом встреч, знакомств, переговоров с представителями самых разных социальных и этнических слоёв афганского общества. Сегодняшние контакты пополняют опыт встреч периода тогдашней службы, дают лучшее представление о народе.

В 2014 году наши ветераны во главе с Вячеславом Михайловичем Некрасовым установили и 4 мая открыли в Кабуле на старом британском кладбище (ныне это — международное кладбище) Мемориальный комплекс погибшим при выполнении интернационального долга в Афганистане. Приурочено это было к 25-летию вывода Ограниченного контингента советских войск в Афганистане (ОКСВА). Ныне Вячеслав Михайлович — руководитель Российского центра науки и культуры (РЦНК) в Кабуле. С 2014 года мы сотрудничаем с главным поисковиком по Афганистану Александром Владимировичем Лаврентьевым.

Кабул. Российский центр науки и культуры. Ноябрь 2018 года. Слева направо Евгений Барханов, Омари Дадулла Хамза, Таха, Дадук, В.М. Некрасов, В.Ю. Кузнецов, А.В. Лаврентьев.

Игорь ШУМЕЙКО. Проводя автомобильные колонны, наверное, вы часто общались с афганцами?

Валерий КУЗНЕЦОВ. Часто. Контакты, как правило, носили познавательный характер, результатом становились дружеские отношения. Мы помогали афганцам продуктами, оказывали медицинскую, техническую помощь, и на перевалах, маршрутах нас встречали как друзей. В декабре 1982 года был такой случай. При движении на перевал Саланг с северной стороны мы увидели стоящий на обочине автобус, в котором было очень много народу: детей, женщин, стариков. Водитель жестикулировал, взывал о помощи. Хоть инструкцией и было запрещено производить остановки вне установленного графика, но там люди замерзали, поэтому я приказал остановить колонну. Причина неисправности автобуса оказалась банальная — замёрзло топливо. Оказав помощь и убедившись, что автобус начал движение, мы продолжили выполнять свою задачу.

По прошествии нескольких месяцев в Хинджане, пока мы стояли на диспетчерском пункте, ко мне подошёл бача (друг — афганск.) и, отозвав в сторону, попытался объяснить и предупредить, что нашу колонну ждёт засада в Самангане. Об этом я доложил на диспетчерском пункте и, как оказалось, не зря. При подходе к Самангану мы застали бой между нашими подразделениями и "духами".

Гостеприимство афганцев зависело, прежде всего, от отношения к ним. Мне повезло встречаться с хорошими афганцами, и я получал взамен тоже добро. По прошествии более тридцати лет я опять оказался на афганской земле, и встретил там же, в Хинджане, того водителя автобуса.

Ныне в связи с поисковой работой доводится знакомиться с огромным количеством людей, самых различных этнических групп. Омари Дадулла Хамза в прошлом — главный контрразведчик, а в настоящем — посредник в проведении поисковых экспедиций не только на территории Исламской Республики Афганистан, но и за её пределами. Дадулла прекрасно владеет обстановкой, сложившейся после вывода ОКСВА, лично знаком с многими бывшими полевыми командирами, которые воевали против нас. Дадулла является основным связующим звеном между прошлыми событиями с участием советского контингента и сегодняшними мероприятиями по поиску и освобождению военнопленных. Благодаря его контактам были проведены встреча и переговоры сначала на территории РЦНК, а затем в провинции Бамиан с полевыми командирами Дадуком и Хасаном по вопросу нахождения останков одного из наших солдат, пропавшего без вести в 1982 — 1983 годах.

Игорь ШУМЕЙКО. Речь о солдате — вашем земляке?

Валерий КУЗНЕЦОВ. Возможно. В Рыбинске проживает мама единственного в Ярославской области пропавшего без вести в Афганистане солдата — её единственного сына Ширшова Александра Владимировича, пропавшего без вести 23.10.1982 г.

В 2017 году в экспедиции в Афганистане я разговаривал и с Залмай Виса, губернатором провинции Кандагар, о возможном нахождении самого Александра Ширшова или его захоронения. Впоследствии также встречались с губернатором провинции Бамиан Мухаммадом Тахиром, с губернатором провинции Нангархар Мохаммадом Гулабом.

Игорь ШУМЕЙКО. То есть, вы ищете и пропавших без вести, и, возможно, находящихся в плену?

Валерий КУЗНЕЦОВ. Да, в экспедиции 2018 года под руководством А.В. Лаврентьева мы нашли, эксгумировали и отправили в Россию на генетическую экспертизу останки одного из солдат, пропавшего без вести 35-36 лет назад.

И тогда же состоялась встреча с одним из самых известных противников, воевавших против ОКСВА, Гульбеддином Хекматияром. Говорили с ним о помощи в поиске пропавших без вести и освобождении советских военнопленных, находящихся в лагере на территории Пакистана.

Игорь ШУМЕЙКО. Расскажите подробнее об этих переговорах.

Валерий КУЗНЕЦОВ. В августе 2018 года благодаря предварительной договорённости руководителя РЦНК Вячеслава Михайловича Некрасова была проведена встреча в Кабуле, в личной резиденции Гульбеддина Хекматияра, как представителем Высшего Совета Мира Афганистана. При участии представителя Посольства РФ в Исламской Республике Афганистан была достигнута предварительная договорённость о предоставлении информации о возможном нахождении мест останков наших бойцов и возможности встречи с одним из наших военнопленных.

Гульбеддин Хекматияр проявил себя гостеприимным хозяином и знатоком внешней и внутренней политики Афганистана. Высказал своё убеждение в необходимости скорейшего вывода американского воинского контингента. Он категорически против иностранного вмешательства в политику и экономику Афганистана. Выступает за самостоятельность афганцев в решении своих политических, экономических вопросов. О вводе советских войск он выразился следующим образом: "Вы, когда приходите в гости к кому-то, то сначала стучите в двери и спрашиваете разрешения войти, и если хозяин дома разрешает, вы попадаете к нему в объятья. Но в декабре 1979 года вы без стука влезли в окно, а не в дверь".

Игорь ШУМЕЙКО. Оценка Хекматияра и не может быть иной. А вот мнение, о котором рассказал президент Академии геополитических проблем, генерал-полковник Леонид Григорьевич Ивашов. Он подробно, даже тепло говорил о мирных встречах с Ахмад Шахом Масудом, родившимся в Афганистане в таджикской семье, и передавал такие его слова: "Да, Советский Союз был звездой для нас! Мы видели, знали, сколько там выходцев из мусульманских регионов становились знаменитыми людьми — учёными, военачальниками, писателями…"

Валерий КУЗНЕЦОВ. А мне в 2014 году довелось побывать в Панджшере на месте захоронения Ахмад Шаха Масуда. Нас встречали бывшие полевые командиры, сражавшиеся вместе с "Панджшерским львом". И в беседах с нами они тепло отзывались о смелости наших парней, воевавших против них в период пребывания ОКСВА. Говорили, что шурави были достойными противниками, которых они уважают до сих пор. И что они сейчас гордятся тем, что встретились с нами в мавзолее, где захоронен Масуд. В книге отзывов, которая находится в мавзолее, много написано примерно таких слов: "Достойному врагу от достойного противника", "Достоин почестей достойный сын Афганистана".

Однажды я разговаривал с Русланом Аушевым о событиях тех лет и конкретно об Ахмад Шахе Масуде. И Руслан Султанович сказал: "Масуд, пожалуй, единственный полевой командир и человек, который достоин уважения за взятые свои обещания и исполненные как клятва"…

Игорь ШУМЕЙКО. В армии у меня был сослуживец-таджик, а через много лет я по журналистике пересёкся с другим таджиком. И от обоих слышал: "О, Искандер Зулькарна!" Это они об Александре Македонском — будто о каком-то своём сегодняшнем, максимум двадцатилетней давности герое! Чтут военную доблесть. Историки, с некой мерой условности, говорят, что Македонский — единственный, кто покорил Афганистан. А в том их восклицании слышится и своеобразное хитрое слияние, объединение вокруг ореола: да это ж наш Искандер Зулькарна! А от другого классика мы усвоили: "Восток — дело тонкое!" Так как проходит эта тонкая работа "на местах"?

Валерий КУЗНЕЦОВ. В Афганистане всё делается обязательно через посредника, которого ты знаешь, с кем сотрудничаешь десять или более лет. Обязательные бакшиши для участников противоборствующей стороны. Тут именно "дело тонкое"! Нельзя сказать, что они продают останки, но есть масса нюансов: "Там заминированное поле, там надо заплатить знающему проходы…" и т.п. В экспедиции 2018 года проведена эксгумация: часть найденных останков, с разрешения афганской стороны, была отправлена на генетическую экспертизу в Главный государственный центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны РФ, а часть находится в провинции Бамиан для окончательной отправки…

Игорь ШУМЕЙКО. Сколько, по вашим подсчётам, ещё без вести пропавших, ненайденных могил, невозвращённых останков, пленных?

Валерий КУЗНЕЦОВ. До распада СССР, согласно официальным источникам, в категории без вести пропавших находилось более 420 человек. Российских граждан после распада СССР — более 200. Работа по поиску пропавших без вести и освобождению военнопленных должна уменьшить этот печальный счёт.

***

Рассказывая о службе и нынешней высокой своей миссии, Валерий Юрьевич Кузнецов никак не акцентировал внимания на одном весьма актуальном вопросе, поэтому, ожидая результатов очередной его командировки, я должен сказать следующее: почти вся эта работа, начиная с оформления виз, перелётов, проживания, питания, транспортных расходов и до тех самых "бакшишей" — почти всё делается на средства, собранные обществами ветеранов, и пожертвования военных пенсионеров! Это истинное благородство нашего офицерства! В бою они отвечали за своих солдат — вот и теперь, 30-40 лет спустя, чувствуют ответственность: останки тех, кого не смогли уберечь, необходимо вернуть на Родину. Мать, ждущая 37 лет без вести пропавшего сына, должна получить эту весть!

Афганистан не отпускает и Николая Фёдоровича Иванова — председателя Союза писателей России. Николай Фёдорович принимал участие в боевых действиях, изучал архивные материалы, беседовал со многими военными, с маршалами Советского Союза Сергеем Фёдоровичем Ахромеевым и Николаем Васильевичем Огарковым. Ради исследования афганской страницы истории СССР он оставил отряд космонавтов, где уже начал подготовку к полёту. Поменял космос буквальный на "космос Афганистана", сложнейший узел национальных, политических противоречий.

Россия. Афганистан > Армия, полиция > zavtra.ru, 27 декабря 2019 > № 3250574 Валерий Кузнецов

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова на «Правительственном часе» в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, Москва, 23 декабря 2019 года

Уважаемая Валентина Ивановна,

Уважаемые члены Совета Федерации,

Коллеги,

Признателен за очередную возможность выступить перед вами в рамках «Правительственного часа».

Мы в МИД России дорожим отношениями, которые сложились между нами и обеими палатами Федерального Собрания. Ценим интерес законодателей к нашей работе. Для нас это важнейшее подспорье. Приветствуем нацеленность наших парламентариев на последовательное продвижение приоритетов России на международной арене через активное задействование методов парламентской дипломатии. В свою очередь мы делаем максимум для того, чтобы поддерживать ваши начинания в интересах эффективной реализации нашего внешнеполитического курса, утвержденного Президентом Российской Федерации В.В.Путиным.

Сегодня сопряжение усилий на этом направлении весьма актуально. Вряд ли стоит подробно говорить о том, что ситуация в мире остается весьма напряженной. Наши американские коллеги вместе со своими ближайшими союзниками пытаются затормозить, в том числе силовыми методами, объективный процесс формирования более справедливой и демократичной полицентричной системы мироустройства. Пытаются сдержать развитие новых мировых центров, которые появляются и укрепляют свои позиции не только в Евразии и Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), но в Африке и Латинской Америке.

В одностороннем порядке демонтируется архитектура стратегической стабильности и контроля над вооружениями. Вслед за Договором об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) США разрушили Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Сейчас «заматывают» вопрос о судьбе Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (СНВ-3). В этом же ряду – выход Вашингтона из Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД), отказ от ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), планы по милитаризации космоса.

Продолжается фрагментация пространства европейской безопасности. Усиливается военная активность НАТО вблизи наших границ. Наращиваются военные бюджеты стран альянса. Негативное влияние на мировую экономику оказывает широкое использование агрессивных методов недобросовестной конкуренции, а также грубое злоупотребление статусом доллара.

Из неготовности принять реалии многополярности появилась придуманная в ряде западных столиц концепция «порядка, основанного на правилах». Ее цель – подменить общепризнанные нормы международного права набором собственных внешнеполитических установок, которые каждый раз варьируются в зависимости от политической конъюнктуры. По сути дела, Запад хотел бы подменить коллективную работу в универсальных многосторонних форматах, прежде всего ООН, «келейными сходками», а принимаемые в их рамках решения навязать всем остальным.

Россия как ответственное государство, постоянный член Совета Безопасности ООН – препятствует воплощению этих деструктивных замыслов. Многим на Западе это явно не по душе, равно как и наша внешняя политика в целом. Поэтому на нас упорно пытаются «повесить» вину за чужие ошибки и просчеты. А, по сути, – наказать за самостоятельность и независимость в международных делах.

Сомнений быть не должно: никакое давление не заставит нас отойти от ориентированного на отстаивание национальных интересов внешнеполитического курса, от защиты основополагающих принципов международного права, прежде всего, закрепленных в Уставе ООН. При любом развитии событий мы способны надежно защитить безопасность нашей страны, обеспечить согражданам уверенность в завтрашнем дне.

При этом мы сами к конфронтации, как неоднократно подчеркивал Президент России В.В.Путин, не стремимся и стремиться не собираемся. В противовес деструктивной линии Вашингтона и его союзников продвигаем позитивную международную повестку, направленную на формирование благоприятного, добрососедского внешнего окружения, укрепление международной и региональной безопасности во всех ее измерениях. В этих целях используем потенциал членства в ключевых структурах глобального управления, прежде всего ООН, а также «Группы двадцати». Тем более, что именно на ее рассмотрение сегодня выносятся многие насущные проблемы современности. Хороший пример многополярной дипломатии – деятельность БРИКС и ШОС, саммиты которых Россия принимает в будущем году.

Уважаемые коллеги,

Сегодня фокус мировой политики и экономики смещается из Евроатлантики в Евразию. Для России, крупнейшей евразийской державы – развитие отношений с расположенными там государствами и интеграционными объединениями – безусловный приоритет. За последнее время на этом направлении достигнуты значительные результаты. Плодотворно развивается взаимодействие в рамках СНГ, Союзного государства, ОДКБ, которое реально способствует упрочению региональной стабильности. Особо хотел бы отметь сотрудничество в ЕАЭС. Об успешности данного интеграционного начинания говорят динамично развивающиеся внешние связи Союза. Уже заключены соглашения о свободной торговле с Вьетнамом, Сингапуром, Сербией, временное соглашение с Ираном. Вступило в силу Соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве ЕАЭС-КНР. Ведутся переговоры о зонах свободной торговли с Израилем и Египтом. Принято решение о запуске переговорного процесса с Индией.

Продолжает укрепляться наше стратегическое партнерство с Китаем. В ходе государственного визита в Россию Председателя КНР Си Цзиньпина в июне этого года было объявлено о вступлении двусторонних отношений в новую эпоху. Российско-китайская внешнеполитическая связка играет важную стабилизирующую роль в мировых делах.

Продвигается особо привилегированное стратегическое партнерство с Индией. Углубляются связи с подавляющим большинством других партнеров в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Отмечу еще один формат – РИК (Россия, Индия, Китай), который продолжает действовать и который в свое время дал старт расширению на формат БРИКС.

Сегодня все более актуальной становится гармонизация различных интеграционных процессов на евразийском пространстве – от Атлантики до Тихого океана. На решение этой задачи ориентирована инициатива Президента России В.В.Путина о формировании Большого Евразийского партнерства с участием членов ЕАЭС, ШОС, АСЕАН и всех других стран континента. Работа в этом направлении уже ведется, в том числе через сопряжение планов развития Евразийского экономического союза и китайского проекта «Один пояс – один путь». Разумеется, в числе участников такого Большого Евразийского партнерства хотели бы видеть Европейский союз и его членов. Препятствий для этого нет.

Углубляется политическое сотрудничество и практическая кооперация с африканскими и латиноамериканскими государствами. Крупным дипломатическим событием года стал первый в истории саммит Россия-Африка. Реализация достигнутых по его итогам договоренностей придаст нашему взаимодействию по-настоящему системный характер.

Что касается США, то, как мы не раз говорили, готовы к поддержанию контактов на принципах взаимного уважения и баланса интересов. Прагматичное взаимодействие между нашими странами востребовано во имя стабилизации международной жизни. Наши предложения хорошо известны. Мяч – на американской стороне.

Уважаемые коллеги,

Мирное развитие страны тесно связано с эффективным купированием ключевых внешних угроз. Россия вносит крупный вклад в политико-дипломатическое преодоление многочисленных кризисов и конфликтов. Во многом благодаря усилиям российских военных и дипломатов нанесен серьезный урон международному терроризму на «дальних подступах». Сохранена сирийская государственность. Усилиями стран-гарантов Астанинского формата – России, Ирана, Турции – в этом году удалось запустить работу Конституционного комитета по политическому урегулированию сирийского кризиса.

Разумеется, имеем в виду и дальше содействовать стабилизации ситуации на всем Ближнем Востоке, включая Ирак, Йемен, Ливию, Ливан. На это нацелены инициатива Президента России В.В.Путина по формированию широкого антитеррористического фронта, а также российская Концепция коллективной безопасности в зоне Персидского залива и в сопредельных регионах.

Серьезным дестабилизирующим фактором остается внутренний конфликт на Украине. Преодолеть его можно лишь через последовательное выполнение минского «Комплекса мер», одобренного СБ ООН, что, конечно же, требует прямого диалога сторон. Именно об этом идет речь в принятом в Париже 9 декабря итоговом документе саммита «нормандского формата». Мы готовы и далее осуществлять посреднические функции в рамках Контактной группы. И конечно, будем жестко добиваться прекращения дискриминации русскоязычных граждан Украины.

Продолжим продвигать российские инициативы в таких областях, как предотвращение гонки вооружений в космосе, создание механизмов противодействия химическому и биологическому терроризму, согласование международного «кодекса поведения» в киберпространстве.

По-прежнему в фокусе внимания – сплочение многонационального и многоконфессионального Русского мира, развитие экономической дипломатии, защита прав наших журналистов за рубежом. В условиях укрепляющейся многополярности объективно возрастает значение межцивилизационного диалога. В 2022 г. в России – под эгидой Межпарламентского союза и ООН – состоится Всемирная конференция по межрелигиозному и межэтническому диалогу. Готовы самым тесным образом взаимодействовать с российскими законодателями в интересах ее эффективной организации.

Уважаемые коллеги,

Будущий год пройдет под знаком 75-летия Победы в Великой отечественной войне. Мы делаем максимум для противодействия фальсификации истории, сохранения доброго имени солдат-победителей, в целом для недопущения ревизии международно-правовых итогов разгрома нацизма, включая вердикты Нюрнбергского трибунала. В этом с нами солидарны наши союзники и партнеры, как подтвердил саммит СНГ в Санкт-Петербурге, где Президент России В.В.Путин сделал соответствующее сообщение. Солидарно с нами и подавляющее большинство членов мирового сообщества. Принятая буквально на днях Генассамблеей ООН российская резолюция по борьбе с героизацией нацизма – яркое тому подтверждение.

Будем и далее оказывать необходимую поддержку представляемым вами регионам по совершенствованию их внешних контактов и связей. Хорошо зарекомендовал себя Совет глав субъектов Российской Федерации при МИД России. Продолжим предоставлять площадки Министерства и наших загранучреждений для презентации регионов, оказывать содействие их деловым миссиям за границей.

Россия будет и впредь действовать ответственно, совместно с единомышленниками добиваться укрепления правовых, демократических начал международной жизни на основе принципов Устава ООН. Будем руководствоваться магистральной задачей – способствовать созданию максимально благоприятных внешних условий для развития страны, роста благосостояния наших граждан.

На этом хотел бы завершить свое вступительное слово. Благодарю за внимание. Готов ответить на вопросы.

Вопрос: Подводя международные итоги года, Вы отметили в программе «Большая игра» ряд существенных моментов в международной политике на фоне зашкаливающей русофобии. Можно ли услышать более подробную оценку заявления Канцлера ФРГ А.Меркель о том, что НАТО является единственной организацией, которая сможет защитить ФРГ? Насколько оно согласуется сегодня с позицией иных государств-членов НАТО, уверенных в необходимости построения новой архитектуры доверия, а также с реальным положением дел, в частности, недавними санкциями в отношении немецких и французских компаний, которые участвуют в закладке газопровода «Северный поток – 2»?

С.В.Лавров: Что касается прозвучавших из Берлина заявлений в контексте обсуждения мнения Президента Франции Э.Макрона о будущем НАТО, едва ли что-то могу добавить к тому, что я был поражен услышать из уст Германии, что ее может защитить только НАТО. Возникает вопрос: защитить от кого? Посмотрите на соседей Германии и сделайте выводы.

Касательно наших общих подходов к ситуации в Евроатлантическом регионе. В 90-е годы заключались договорённости между Россией и НАТО, провозглашались цели неделимой безопасности, когда никто не будет обеспечивать свою безопасность в ущерб безопасности других, когда нам было сказано, что никакие существенные силы не будут размещаться на территории новых членов Североатлантического альянса на постоянной основе, и многие другие шаги, укреплявшие доверие. Конечно, печально, что получается, что (как теперь выясняется, когда Запад просто отходит по инициативе США от всех этих договорённостей) на эти декларации, красивые политические заявления наши западные коллеги шли в 90-е годы исключительно потому, что видели в России ведомого партнера, слабого в геополитическом плане. Сейчас, когда мы пытаемся отстаивать в новых условиях те же самые принципы равноправия, взаимной выгоды, обеспечения единой и неделимой безопасности, Запад это уже не устраивает. Это, наверное, является частью общей линии на сдерживание Российской Федерации, которую проводят США и их ближайшие союзники. Она не вызывает какого-либо восторга, я считаю, у большинства членов Североатлантического альянса. Предложение Президента Франции Э.Макрона о том, чтобы посмотреть на общую ситуацию в стратегическом контексте и обсудить, как дальше развивать отношения с Россией, я считаю, отражением этих самых взглядов. Надеюсь, они получат практическое воплощение.

Насчет санкций, тут даже нечего говорить. Думаю, что после того, как США лишний раз продемонстрировали, что их дипломатия сводится прежде всего к устрашению разными методами – санкциями, ультиматумами, угрозами, когда наказывают ближайших сотрудников за то, что они решают свои экономические проблемы, задачи своей энергетической безопасности, думаю, ни одна страна в мире уже не должна сомневаться, что, если ей США что-то обещают, то бросят ее в любой момент.

Вопрос: Вопрос в контексте Вашего тезиса о продвижении наших интересов в Европе. На черноморском побережье Болгарии есть прекрасный санаторно-оздоровительный комплекс «Камчия», собственником которого является Мэрия Москвы. Его первоклассная материально-техническая база не уступает ни «Орленку», ни «Артеку». Все говорит о необходимости использования этой площадки для работы с нашими соотечественниками в Евросоюзе. Мы изучали этот вопрос, отработали концептуальную основу этого проекта. Никто не против его реализации, все «за» – и Мэрия Москвы, и Федеральное Правительство. Но с 2015 г. вопрос не решен. Между тем, угроза потери этого комплекса более чем реальная. Не пора ли Правительству поставить точку в этом вопросе и создать на базе «Камчии» российский гуманитарный центр в качестве основной зарубежной, культурно-гуманитарной площадки для продвижения наших интересов в Европе? Как Вы оцениваете перспективу реализации проекта и его необходимость?

С.В.Лавров: Согласен, что это уникальный проект. Если мы говорим о «мягкой силе», это ее идеальный образец в самом позитивном понимании. Место, которое пользовалось колоссальной популярностью у молодежи, спортсменов, у тех, кто хочет развивать контакты между людьми, между гражданами России, Болгарии и других стран. Нас тревожит, что в последнее время накопились очень негативные тенденции в ситуации вокруг этого комплекса. Ряд зданий закрыт, ряд находится в аренде. Не очень понятно отношение собственности, есть долги по налогам, накопление прочих весьма тревожных факторов. По итогам визита в Болгарию в марте этого года Председателя Правительства Российской Федерации Д.А.Медведева МИД подготовил записку по реализации всех договорённостей, в которой особое место было уделено как раз преодолению кризиса вокруг этого комплекса. В том числе было предложено, чтобы Мэрия Москвы, российское Правительство в лице, в частности, Министерства просвещения проработали варианты перевода этой собственности в федеральную и обеспечили бюджетное финансирование. Были установлены сроки в июне, представлены соответствующие доклады. Но, к сожалению, бюрократическая машина вращается медленно, поэтому не знаю, выдам ли большой секрет, но там также была В.И.Матвиенко, и мы сейчас готовим рассмотрение этого вопроса на оперативном совещании постоянных членов Совета Безопасности Российской Федерации. Надеюсь, что там с участием Председателя Правительства и всех ведомств, которые могут содействовать реализации этой схемы, мы сможем под председательством Президента простимулировать такое решение. Надеюсь, это будет сделано быстро, потому что, по нашей оценке, ситуация, правда, очень быстро деградирует.

Вопрос: Меняется ли отношение международного сообщества, прежде всего стран ЕС, США, к факту воссоединения Крыма с Россией? Имею в виду неофициальное признание в закрытых, кулуарных разговорах, если Вы, конечно, можете об этом сказать?

С.В.Лавров: Независимо от закрытых или открытых, кулуарных или некулуарных разговоров, все всё понимают. Упорство, с которым продолжают вворачивать упоминания Крыма в русофобские заявления по Украине, многим другим направлениям (нас сейчас обвиняют во всем: и в Сирии, и в Ливии – везде мы виноваты), заставляет задуматься над адекватностью людей, занимающихся реальной внешней политикой. Не понимать того, что Крым – это Россия, и что все три десятилетия, когда Крым волею судеб и вопреки желаниям его жителей находился вне Российской Федерации, – это была аномалия, значит, ничего не понимать в истории. Не буду по понятным причинам рассказывать о своих дискуссиях на эту тему со своими коллегами, но смею Вас заверить, что серьёзные люди давно все поняли. Продолжение вброса «крымской карты» в риторику, которой увлекаются некоторые наши западные коллеги, означает только одно – они «заряжены» исключительно одержимостью сдерживания Российской Федерации. Более разумных, более адекватных аргументов, которые хоть чуть-чуть могли бы восприниматься как предлог для серьезного разговора, у них попросту нет.

Вопрос: Временная комиссия Совета Федерации по защите государственного суверенитета и предотвращению вмешательства во внутренние дела России, руководствуясь бангладешской Резолюцией Ассамблеи Межпарламентского союза «Роль парламентов в предотвращении внешнего вмешательства во внутренние дела суверенных государств», ведет очень активный диалог с партнерами методами парламентской дипломатии о возможном ограничении вмешательства в суверенные дела.

Однако слышны голоса о нечетких формулировках о том, что в XXI веке возникают новые проблемы и вызовы. С этим трудно спорить, поскольку одним из немногих глобальных документов на эту тему является принятая 49 лет назад резолюция ГА ООН 36/103. С 1965 г. многое изменилось. В этой связи мы проводили видеоконференцию с нашими партнерами, где появилась идея о разработке международной группой некой концепции возможного документа, который бы на эту тему поставил окончательные ответы на вопросы. А «келейные сходки», о которых Вы говорили, – там все решают по-своему. К сожалению, далеко не в нашу пользу.

С.В.Лавров: Мы активно приветствуем позицию российских парламентариев по этой действительно острой теме. Мы, безусловно, видим важную роль, которую играет Временная Комиссия (ВК). В меру сил готовы оказывать всяческое содействие.

Вы упомянули о прецедентах, сложившихся в международно-правовой сфере, но резолюция Генассамблеи ООН – не обязательный документ, а рекомендательный. Тем не менее, когда решения принимаются консенсусом, это о многом говорит. Резолюция, принятая в 1965 г., одобрила Декларацию о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств, об ограждении их независимости и суверенитета. Это было первым примером нормотворчества ГА ООН, получившим консенсусную поддержку. В этой резолюции осуждалось не только вооруженное, но и все другие формы вмешательства во внутренние дела государств, уже тогда фиксировалась недопустимость применения государствами экономических, политических и иных мер принуждения другого государства к каким-либо действиям. Затем ГА ООН и мировое сообщество не оставляли своих усилий на этом поприще.

Через пять лет после этой резолюции, уже в 1970 г., была принята Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений между государствами. В ней значительный блок тоже посвящен недопустимости вмешательства во внутренние дела. В скобках отмечу, что в этой Декларации очень четко проводится линия на то, что принципы территориальной целостности и самоопределения наций не противоречат друг другу. Но правительства, претендующие на то, чтобы обеспечивать полную поддержку своей территориальной целостности, обязаны уважать внутри страны принцип самоопределения и, подчеркиваю, обязаны представлять интересы всего населения, проживающего на его территории. Это, в частности, к вопросу о ситуации в Донбассе и в Крыму.

Еще один документ был принят ГА ООН уже в 1981 г. – Декларация о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств. Она еще более детализировала соответствующие обязательства и раскрывала ответственность каждой страны. Среди решений, закрепленных там: обязанность воздерживаться от любых попыток дестабилизировать другое государство, развязывать клеветнические кампании, враждебную пропаганду с целью вмешательства во внутренние дела других государств, от использования и искажения вопросов о правах человека в качестве средства вмешательства. Этим наши западные партнеры грешат особенно. Мы считаем, что этот блок нормативных решений весьма существенен и, по сути дела, всеобъемлющий, охватывает все ныне известные формы вмешательства, может быть, за исключением киберпространства, которое используется скорее как медиум для продвижения все тех же историй. Важно указать на то, что, если в 1965 г. и в 1970 г. упомянутые документы принимались консенсусом, то уже в 1981 г. наши западные коллеги голосовали против этой резолюции. Видимо, уже тогда у них складывалось намерение не выполнять обязательства, закрепленные в консенсусных резолюциях ГА ООН.

Из наиболее свежих примеров. Когда в моду стали входить государственные перевороты, провоцируемые из-за рубежа, неконституционная смена власти, мы стали продвигать соответствующие тезисы в резолюцию, которая в последние три года принимается по инициативе латиноамериканских стран «Содействие установлению демократического и справедливого международного порядка». Там прямо заложены требования не допускать экстерриториального применения национального законодательства, попыток насильственного свержения законных правительств и вмешательства во внутренние дела кого бы то ни было. Соответствующие документы разрабатывались и принимались, помимо ООН, также в СНГ, ОДКБ, ШОС. Ясно, что все это рекомендации. Международно-правового, обязывающего документа на эту тему не существует, за одним немаловажным исключением – Устав ООН. Сейчас развивать конкретные, детализированные тезисы в обязывающий документ, я считаю можно и нужно. Другое дело, что мы должны быть реалистами – шансов на его одобрение в таком формате, который бы обеспечивал невмешательство во внутренние дела, мы практически не видим. Наши западные коллеги свою позицию давно обозначили, они будут ее придерживаться. Но продолжать эту работу нужно в любом случае, потому что все аргументы на нашей стороне.

Вопрос: Большинство из нас не являются профессиональными дипломатами, но, уверен, в этом зале все согласятся, что в реализации внешнеполитического курса России особая роль принадлежит загранучреждениям Россотрудничества. Однако во время общения с руководителями российских культурных центров в зарубежных странах мы убеждаемся, что их финансовое обеспечение весьма скромное. Иногда его хватает только на зарплату сотрудникам и аренду помещений. Особенно остро проблема стоит в государствах СНГ. Не видите ли Вы острой необходимости в улучшении финансирования российских культурных центров и возможного наделения их функциями рекрутинговых организаций в рамках реализации проекта «Экспорт образования».

С.В.Лавров: Безусловно, мы видим необходимость дальнейшей активизации деятельности Россотрудничества и его сети российских центров науки и культуры. Я бы не сказал, что в странах СНГ особенно проявляются проблемы, связанные с недостатком финансирования. Но в целом для Россотрудничества и наших культурных центров за рубежом такая проблема весьма актуальна, причем она далеко не новая. Когда К.И.Косачев руководил Россотрудничеством, было целое специальное совещание, посвященное прежде всего необходимости существенно повысить финансирование программной деятельности Россотрудничества, а не просто обеспечивать существование сотрудников этих центров за рубежом. Как Вы и сказали, львиная доля уходила и уходит по большому счету на зарплату. Поэтому у нас есть поддержка Президента России В.В.Путина, она пока еще не материализовалась в конкретные решения Правительства, но мы занимаемся этим вопросом, и соответствующая линия одобрена.

Что касается участия Россотрудничества в реализации проекта «Экспорт образования», то я не знаю, насколько это отражено в квотах, предоставляющихся иностранцам на обучение в российских вузах, но Росструдничество через свои центры реально участвует в подборе кандидатов для получения российских стипендий. Думаю, что если формально эта схема не распространяется непосредственно на программу «Экспорт образования», то это несложно сделать. В любом случае это будет правильно, потому что наряду с Министерством образования и науки России наши представительства на местах гораздо отчетливее себе представляют, как наиболее эффективно распределить те стипендии, которые выделяет государство.

Вопрос: Сергей Викторович, во-первых, хочу поблагодарить МИД России и лично Вас за решение важного для нашего региона вопроса. На одной из встреч с Вами поднималась тема отсутствия в Алтайском крае консульской службы Монгольской Народной Республики. Сегодня в Барнауле действует Почетный консул и введен безвизовый режим между нашими странами. Все это способствует развитию межрегиональных отношений. В продолжение темы развития дружеских и культурных связей между нашими странами мой вопрос касается популяризации русского языка в Монголии, интерес к которому сегодня возрастает. Это особенно необходимо в условиях нарастающей внутриполитической борьбы в Монголии накануне выборов в Парламент в 2020 году и активного влияния американских специализированных центров на общественную жизнь этой страны. На какой стадии находится исполнение Протокола 22-го заседания Российско-Монгольской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству о готовности поддержать предложение монгольской стороны о направлении из России преподавателей русского языка в организации общего образования Монголии и прохождении специализации монгольских преподавателей у нас?

С.В.Лавров: Это зависит от сугубо практических шагов – подбора специалистов, обеспечения нормативной базы, финансирования. Мы сейчас активно распространяем, в том числе при поддержке руководства Совета Федерации, опыт организации повышения квалификации местных преподавателей русского языка, в частности пионером был Таджикистан. Это весьма эффективная схема. Она предполагает повышение квалификации и на курсах, которые проводятся непосредственно в Таджикистане, и для преподавателей-граждан Таджикистана, которые приезжают в Российскую Федерацию на специальные мероприятия. Сейчас мы распространяем такую схему и на Монголию. Не могу Вам сейчас сказать по срокам, поскольку там есть чисто технические вещи: надо подобрать людей для длительной командировки и др. Но у нас это один из приоритетных вопросов в плане продвижения позиций русского языка.

Вопрос: Через полтора месяца исполняется 75 лет Ялтинской конференции, где лидеры США, Великобритании и СССР обсуждали послевоенный мир. Каково отношение нашего Министерства иностранных дел к этому юбилею, и какова степень внимания США и Великобритании к памяти Ф.Рузвельта и У.Черчиля в связи с этими событиями?

С.В.Лавров: Мы будем отмечать юбилей Ялтинской конференции, как мы это делаем в отношении всех без исключения памятных дат Великой Отечественной войны и Второй мировой войны. Я не могу сейчас сказать, каково отношение США к этому конкретному юбилею. Мы обсуждали с нашими американскими коллегами ситуацию, которая сейчас складывается вокруг празднования 9 мая. Как Вы знаете, Президент США Д.Трамп, наряду с другими лидерами антигитлеровской коалиции и других государств, получил приглашение Президента России В.В.Путина принять участие в торжествах по случаю 75-летия победы 9 мая на Красной площади в Москве. Д.Трамп не раз, в том числе во время моего визита в Вашингтон, подчеркивал важность этой даты и свой интерес к тому, чтобы принять участие в этих мероприятиях, если позволит график.

Сейчас мы говорили об еще одной дате – непосредственно перед 9 мая будет отмечаться 75-летие встречи на Эльбе. У неправительственных организаций и ветеранских структур России и США, которые находятся в регулярном контакте, есть план отметить это мероприятие.

Думаю, что и по линии наших экспертов будут конференции и встречи, посвященные юбилею Ялтинской конференции.

По правительственной линии таких мероприятий, по крайней мере, на данном этапе, не согласовано.

Вопрос: Уже более года остается нерешенной проблема освобождение задержанных в Арабской Республике Египет правоохранительными органами этой страны пятерых граждан Российской Федерации. Студенты были задержаны в Каире 14 августа 2018 года. Только через пять с половиной месяцев удалось выяснить, что четверо граждан находятся в каирской тюрьме, судьба пятого до сегодняшнего дня не известна. Родители задержанных утверждают, что их сыновья злостного преступления не совершали, а их единственной виной может быть то, что они по незнанию или опрометчивости, своевременно не продлив визу, могли нарушить миграционное законодательство АРЕ. Следует отметить, что указанные граждане ранее не совершали никаких противоправных действий, фактов уголовных преследований не имеется, в том числе на территории РФ. Я обращался в МИД и в Консульский отдел Посольства России в Египте, к Послу Египта в Москве, однако до настоящего времени вопрос не решен. Прошу Вас проинформировать, какие предпринимаются меры, и какие шаги необходимо принять для скорейшего освобождения наших соотечественников, которые содержатся в учреждениях особого режима в Каире, а также для установления местонахождения гражданина Х.Дугиева.

С.В.Лавров: Меры нами принимаются с того самого момента, когда стало известно, что эти люди задержаны и арестованы по подозрению к причастности к деятельности т.н. «Исламского государства» и распространению экстремистской идеологии. К огромному нашему сожалению, власти дружественного нам Египта уклоняются от выполнения своих обязательств по Консульской конвенции, которая действует между нашими странами с 1975 г. Мы более двадцати раз обращались с официальными нотами с просьбой предоставить информацию о причинах задержания и факты. Ни на одно из этих обращений ответа не последовало. Устно нам говорят, что расследование носит закрытый характер, поэтому наших сотрудников не пускают ни на допросы, ни на судебные заседания, которые проводятся в режиме секретности. Двадцать четыре раза мы обращались с просьбой обеспечить консульский доступ к нашим гражданам. Из двадцати четырех было удовлетворено только два, и то совсем недавно – в июле и ноябре и этого года. Наши граждане высказали определённые жалобы, в том числе на возможности получать элементарные медицинские услуги. Мы официально сообщили об этом руководству пенитенциарного учреждения. Естественно, будем добиваться разъяснения причин, по которым они оказались в такой ситуации. Времени прошло уже достаточно много. Надеюсь, что наши египетские коллеги понимают необходимость выполнить свои обязательства по Консульской конвенции.

Что касается пятого человека, Х.Дугиева, то он, как известно, прибыл в Египет по туристической визе из Саудовской Аравии, и связь с ним утеряна с лета прошлого года. Мы добиваемся от Министерства иностранных дел и Министерства юстиции Египта содействия в установлении местонахождения нашего гражданина. Очередная нота была направлена полтора месяца назад, пока никакой реакции нет, и наши коллеги говорят, что им ничего о нем не известно.

Будем продолжать добиваться внимания к этой теме. Мы ставим ее и в МИД, и в Министерстве юстиции Египта. Летом этого года ставили эту тему в ходе встречи министров иностранных дел России и Египта в формате «2+2», которая состоялась в Москве. При ближайшем контакте с Министром иностранных дел АРЕ С.Шукри я передам ему очередное официальное развернутое письмо на эту тему.

Вопрос: Уважаемый Сергей Викторович! Думаю, что многие коллеги со мной согласятся, что далеко не все наши министры вызывают такое доверие и даже гордость, как Вы. Вы говорили в своем докладе о необходимости преемственности как основы стабильности международно-правовых актов, принятых в предшествующие годы, в частности в 1981 г. и даже ранее. Надеюсь, это относится и к отечественным правовым актам. В связи с этим у меня исторический вопрос. Наши предшественники-парламентарии в 1989 г. приняли на основе парламентского расследования правовые акты, дав оценку Пакту Молотова-Риббентропа на IIСъезде народных депутатов СССР. Там были даны четкие оценки и характеристики этого документа. В последнее время наблюдается тенденция пересмотра, переоценки ретроспективно этого документа, и этот акт подается едва ли не как высшее достижение внешней политики нашей страны. Каково Ваше отношение к этому?

С.В.Лавров: Когда в 1989 г. принимались те решения, о которых Вы упомянули, мне казалось, что все излагали свое мнение, свою оценку на основе тех знаний, которые были в то время у делегатов Съезда народных депутатов (если я правильно помню, именно там принимался этот документ). Откровенно говоря, после тех решений нашей законодательной власти, после постановлений, которые были посвящены и этой дате, и печальным событиям, происходившим в отношениях между Советским Союзом и целым рядом стран Восточной Европы, когда были расставлены все точки над «i» и в наших отношениях с Венгрией, Чехословакией, Польшей, другими странами бывшего Варшавского договора, мне казалось, что наступала новая эра. Наверное, всем казалось, в том числе и депутатам. Были приняты договоренности, о которых я уже упоминал: и о том, что НАТО не будет расширяться, и о том, что мы будем иметь единую и неделимую безопасность, а историю оставим историкам. По большому счету, вот такая была атмосфера в то время.

Мы наблюдаем в последние годы, причем это началось задолго до событий февраля и марта 2014 г., как начинается настоящая историческая агрессия против России. Нашу страну, наш бывший Советский Союз, в котором все республики так много сделали для победы над фашизмом, обвиняют чуть ли не в том, что мы вместе с Гитлером несем равную ответственность за развязывание Второй мировой войны. Я считаю, что та дискуссия, которая разворачивается в последние годы, стимулирована нашими западными коллегами. Потому что, если они начинают без зазрения совести перевирать историю, если они хотят в истории видеть только то, что выгодно им, и молчать про то, что их предшественники делали на своих высоких постах накануне Второй мировой войны, да еще и сразу после Первой мировой войны, - наверное, единственным ответом на это является углубление в источники, в документы.

На неформальном заседании лидеров Содружества независимых государств (СНГ) в Санкт-Петербурге 20 декабря Президент Российской Федерации В.В.Путин на эту тему достаточно подробно говорил. Считаю, что разговор о тех временах должен вестись исключительно на основе фактов. Мы представили факты. Факты, которым в 1989 г. мало кто вообще уделял внимание. Тогда всем казалось, что всё, конец истории, в «холодной войне» победил Запад, все должны признавать только то, что выгодно Западу. Было так, к сожалению. Но мы за 20 лет этого века смогли немного изменить отношение к Российской Федерации как к стране, которая будет постоянно ведомой и будет постоянно каяться и извиняться (я упоминал об этом). Мы же не отрицаем наличие Пакта Молотова-Риббентропа. Мы далеко не идеализируем этот документ. Мы просто показываем ретроспективу и, если хотите, гносеологию его возникновения. Президент Российской Федерации В.В.Путин сообщил, что пишет большую статью на эту тему. Мне кажется, что это очень полезная работа, чтобы видеть историю во всех ее аспектах, а не только выборочно.

Вопрос: Сергей Викторович, хочется услышать Ваше мнение насчет упрощения процедуры пересечения границы между Россией и Южной Осетией. Мы – единый народ, Вы об этом хорошо знаете. Родственные связи, транспортные пересечения, ввоз транспорта – это сегодня большая проблема на границе между Южной и Северной Осетией. Вы знаете, что на все 100 % там проживают граждане Российской Федерации. Хочется услышать Ваше мнение по этому вопросу и, конечно, Вашу поддержку.

С.В.Лавров: Простите, у нас какие-то проблемы возникают при пересечении границы? У нас нет визового режима.

Вопрос: Ввоза транспорта и пересечения.

С.В.Лавров: Это надо к пограничникам. Мы отвечаем только за пересечение границы гражданами. Если транспорт, то там есть сфера для правоохранительных органов, но визового режима у нас не существует.

Вопрос: Не могли бы Вы нас кратко проинформировать об итогах Вашего визита в США, о встрече с Вашим коллегой Госсекретарем США М.Помпео, с Президентом США Д.Трампом. Видите ли Вы перспективу нормализации отношений с США и по каким направлениям? В этой связи Президент Российской Федерации В.В.Путин однозначно заявил, что мы готовы продлить Договор СНВ-3 без всяких условий, подписать хоть завтра. Какова позиция США? Сохраняется ли у нас надежда на некоторую стабильность в этой части и безопасность?

С.В.Лавров: В ходе визита в США обсуждались все вопросы, которые стоят на нашей повестке дня: двусторонние, региональные, международные, с упором на глобальную безопасность и стратегическую стабильность. Мы констатировали, что по ряду направлений – их немного, но тем не менее – возобновилось нормальное взаимодействие. Уже состоялись два раунда консультаций по контртерроризму, которые были начаты уже давно, но подвешены администрацией Б.Обамы. Состоялись и продолжаются контакты между специальными представителями по Афганистану, причем в тройственном формате – с участием Китая, а порой подключается и Пакистан. Налажены консультации по Сирии и по линии военных, и по линии дипломатов. У нас есть канал взаимодействия по Корейскому полуострову. Не могу сказать, что по всем этим направлениям мы одинаково позитивно движемся, но само наличие каналов, конечно, помогает лучше понимать намерения друг друга и создает возможность для того, чтобы американцы слышали и нашу точку зрения, в том числе по проблеме Корейского полуострова, которая сейчас может приобрести новое кризисное измерение.

Что касается СНВ-3, да, я привлек к этому внимание, в том числе выступая в Вашингтоне на переговорах с Госсекретарем США М.Помпео и Президентом США Д.Трампом. То, что сказал Президент России В.В.Путин, является прямым ответом на попытки спекулировать на ситуации вокруг Договора СНВ-3 и выдавать сохраняющиеся у нас вопросы к тем действиям, которые предпринимают США при выводе из засчета некоторых носителей, за нежелание продлевать Договор СНВ-3 и попытку «свалить» все на США. Как раз все наоборот. Когда В.В.Путин сказал, что мы готовы хоть завтра – в любом случае, до конца года – продлить Договор без всяких предварительных условий, этот козырь был выбит у них из рук. Теперь американцам придется как-то излагать свою позицию. То, что они постоянно приплетают КНР, Вы знаете нашу позицию. Китай публично заявил о том, что он не заинтересован, не готов и считает ненужным участвовать в переговорах о сокращении своих потенциалов, учитывая их несопоставимость с российскими и американскими. Мы эту позицию уважаем. Если в США убеждены в абсолютной безальтернативности расширения процесса переговоров на другие страны, то, наверное, США должны, во-первых, напрямую разговаривать с этими странами, во-вторых, положить на бумагу, как они видят повестку дня для такого рода контакта.

Когда мы обсуждали с М.Помпео несправедливость претензий в наш адрес, что мы не уговариваем Китай, он сказал, что Вашингтон ведет речь не о том, чтобы сокращать, а о том, чтобы установить некие общеприемлемые условия, транспарентность, правила. Если это так, пусть они положат это на бумагу. Мы им об этом сказали. Но уговаривать мы никого не собираемся. Если американцы примут наше предложение о безусловном продлении Договора, то, мы считаем, все мировое сообщество только выиграет. Мы не допустим ситуации, когда не останется ни одного инструмента, регулирующего сферу стратегической стабильности. Параллельно с продлением Договора можно продолжать дискуссии о том, как он конкретно реализуется, и американцы могут, не находясь в положении цейтнота, продвигать свои многосторонние инициативы, которые, повторю еще раз, хотелось бы увидеть на бумаге в конкретных формулировках. Пока этого нет.

Вопрос: Мы видим, как в последние годы деградируют международные институты, соглашения, организации, как выходом США из Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД) практически обнулен авторитет Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), которое утверждало, что никаких нарушений со стороны Ирана нет. Мы видим, как обнулили роль Всемирной торговой организации (ВТО), объявляя торговые войны и т.д. Можно было бы привести много других примеров. Скажем, Всемирное антидопинговое агентство (ВАДА), казалось бы, международная спортивная организация, но там 14 или 16 человек с одного континента, из одной группы стран, могут принять решение о недопуске всей страны к Олимпийским играм, нивелируя роль Международного олимпийского комитета (МОК). Выход из ДРСМД, разрушение системы стабильности и безопасности. Как Вы прогнозируете, что будет вообще с международными институтами, международными правилами, которые ежедневно попираются и разрушаются? Хорошая или плохая, но это все-таки система международных правил, в которой жили страны?

С.В.Лавров: Да, это очень тревожная тенденция. Наши западные коллеги стараются не просто внедрить правила, изобретенные ими вместо универсальных норм международного права, но пытаются откровенно приватизировать секретариаты международных организаций. Наиболее ярко это проявляется в Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО). Те безобразия, которые там творятся, сейчас всплыли наружу, потому что многие честные эксперты, работавшие по контрактам с этой организацией, категорически не согласились с теми манипуляциями, которые проводились с результатами обследования места инцидента в апреле 2018 г. в сирийской Думе. Когда дистанционно проведенный анализ лег в основу доклада, в котором сплошь и рядом употреблялись оговорки типа «скорее всего», «у нас есть все основания полагать», «нет других вразумительных объяснений», вся вина за это возлагалась на сирийское правительство. Если Вы помните, мы в то время предприняли целый ряд мероприятий, показывая фейковый и постановочный характер всего того инцидента. Привозили показанных «Белыми касками» по телевизору «жертв» якобы химической атаки в Гаагу. Они излагали свою прямую, правдивую версию событий, которая начисто опровергала спекуляции «Белых касок», которые легли в основу доклада Технического секретариата ОЗХО, тем самым превратив этот секретариат в распространитель лживых сведений. Это не должно остаться без ответа.

Валентина Ивановна, Вы упомянули, что решения ВАДА принимаются полутора десятками людей, одиннадцать из которых – члены НАТО, а также Австралия, Япония, одна африканская страна и одна латиноамериканская страна. Примерно такой же состав граждан соответствующих стран стоит за тем, что происходит в ОЗХО.

Я не хочу сказать, что кто-то у нас должен быть свободен от ответственности. Нарушения допинговых правил случаются в России – это признавалось. Поэтому мы радикально реформировали соответствующие структуры – Российское антидопинговое агентство, была создана лаборатория на базе МГУ им.М.В.Ломоносова. Но допинговые правила нарушаются и в большинстве других стран, в том числе и в очень уважаемых европейских спортивных державах. Мы все об этом знаем. И когда весь пафос борьбы с допингом уходит исключительно на то, чтобы присоединиться к голосу тех, кто хочет сдерживать Россию всеми методами на всех направлениях, имеются основания оценки явной политизированности такого рода действий. Мы внимательно следим за тем, какая будет реакция на информацию, которая поступила из Следственного комитета России о том, что был второй документ, который представил Г.М.Родченков. Он был фальсифицирован с точки зрения базы данных, искажал базу данных. Посмотрим, насколько ВАДА сможет открыто, транспарентно и честно обсуждать этот вопрос. Точно так же посмотрим, как ОЗХО в лице своего Секретариата сможет открыто и честно обсуждать те факты, которые оказались в публичном пространстве и просто развенчивают миф о независимости и объективности этого Технического секретариата.

Но проблема гораздо шире. Валентина Ивановна, Вы абсолютно правильно сказали. Эта тенденция наблюдается и в целом ряде других многосторонних структур. Надо мобилизовывать мировое сообщество – как бы банально ни звучала эта фраза – на противодействие подобным тенденциям. Надо отстаивать универсальные нормы, воплощенные в Уставе ООН – само собой, – в конвенциях по различным видам международной деятельность. В той же сфере химического разоружения есть Конвенция о запрещении химического оружия. В соответствии с этой Конвенцией только консенсусом можно решать любые вопросы, связанные с деятельностью Технического секретариата. Наши западные коллеги, нарушив этот консенсус, положения Конвенции, наделили Технический секретариат несвойственными ему функциями, которые вторгаются в прерогативы Совета Безопасности ООН. Тем самым были попраны принципы международного права и созданы те самые правила, о которых мы говорим. Решение принималось голосами менее 50% государств-участников Конвенции. Конвенцию можно менять, внося поправки, обсуждая, принимая и ратифицируя их всеми участниками Конвенции. Это правовой путь. Да, он дольше, чем судилища, которые пытаются ускорить через приватизацию секретариатов международных организаций, но в любом случае только консенсусный путь, консенсусная эволюция международного права может обеспечить устойчивость мирового развития.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 23 декабря 2019 > № 3245354 Сергей Лавров

Мы не такие, как все?

Тема с социологом Эдуардом Понариным

Текст: Валерий Выжутович

По данным ВЦИОМ, своими главными жизненными ценностями россияне называют здоровье, семейное благополучие и личную безопасность. Значимость этих ценностей за все время измерений не опускалась ниже 90 пунктов. А значимость материального благосостояния опустилась - теперь она составляет 90 пунктов против 95-97 в предыдущие годы. Значимость социального статуса также снизилась - с 2009 года почти в два раза: с 73 до 39 пунктов. Последнее место в иерархии жизненных ценностей занимает карьерный рост. Есть ли у россиян своя система ценностей по сравнению с жителями других стран? Обсудим тему с заведующим Лабораторией сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ Эдуардом Понариным.

Путь осознания и культивирования своей особости прошли многие страны

Наши философы любят пускаться в рассуждения о каком-то особом пути для России, о каких-то якобы только нам присущих ценностях. Скажите, откуда эта святая убежденность, что мы не такие, как все?

Эдуард Понарин: Подобный путь - путь осознания и культивирования своей особости, исключительности, неповторимости - прошли многие страны. Сам термин - калька с немецкого Sonderweg, что означает "исключительность", дословно - "особый путь". Дело в том, что модернизация в разных странах проходила неравномерно. Какие-то страны проводили ее быстрее, какие-то медленнее по сравнению с соседями. Если сравнивать, например, Германию и Францию, то в XVIII веке был период, когда Германия свою культуру считала отсталой, неевропейской. Немецкие ученые в ту пору предпочитали писать либо на латинском, либо на французском языке.

Они не гордились своей особостью?

Эдуард Понарин: Они стеснялись ее. Потому что эта особость заключалась в отсталости. Прусский король Фридрих Великий предпочитал говорить не по-немецки, а по-французски, а свой дворец в Потсдаме назвал Сан-Суси. Потом начался период разочарования в той культуре, которая служила образцом. Разочарование было связано с наполеоновской экспансией. Французы подчинили себе всю Европу, включая немецкие страны. И для Германии это было такое унижение... Мол, мы стремились догнать Францию, стать похожими на французов, а получилось вот что... Это острое переживание привело к переоценке ценностей. И в начале XIX века немцы начали осознавать свою самобытность - обнаружили свой фольклор, братья Гримм собирают немецкие народные сказки... Появилось понятие Volkstum (народность), получила развитие поэзия на родном языке и т.п. А французы стали для немцев врагами на сотню лет, вплоть до 1945 года. Эта история повторялась много раз, в разные эпохи, в разных странах. В том числе и в России. Петр Великий задал стране западный вектор развития: попытаться догнать, а потом перегнать... На этом пути нас, как ранее немцев, подстерегали большие разочарования, и мы тоже начинали искать свой особый путь. Почему появились славянофилы? Потому что стало ясно, что Россия не догоняет Европу, жизнь в России сильно отличается от европейской, а европейцы смотрят на нас по-прежнему свысока. И то, что происходило в Германии в период наполеоновских войн, стало происходить в России. Подъем славянофильства во многом этим объясняется. Знаменитое тютчевское "умом Россию не понять, аршином общим не измерить" - оно тоже отсюда.

В основе сегодняшних заклинаний об особом пути для России тоже лежит какое-то разочарование?

Эдуард Понарин: Конечно. Мы пережили крах СССР. После этого в очередной раз стали равняться на Запад. Взяли себе за образец европейские страны, Соединенные Штаты. И - вновь разочарование. Теперь выясняется, что те, на кого мы равнялись, достойны не восхищения, а насмешек, и США нам вовсе не пример, а как бы даже враг или во всяком случае партнер, с которым нужно быть очень осторожным.

Наш исторический опыт тяжелее, чем исторический опыт европейцев

На ваш взгляд, у россиян есть своя система ценностей - нечто такое, что принципиально отличает нас от немцев, французов или англичан?

Эдуард Понарин: Для начала давайте уточним, что такое ценности. Говоря по-простому, это то, к чему ты стремишься и с помощью чего оцениваешь, что такое хорошо и что такое плохо, что правильно, а что неправильно. Например, открыты ли мы новому и непривычному, готовы ли отказаться от своих личных пристрастий и привычек в пользу других людей или, допустим, ради сохранения окружающей среды. В этих двух измерениях россияне отличаются от европейцев довольно сильно. Хотя, конечно, европейцы бывают разные, там тоже есть и эгоисты, и люди консервативные. Но в чем действительно большое отличие, так это в том, что людей, которые открыты изменениям и не зациклены на себе, в Европе процентов 20, а в России 2. Россияне консервативны и склонны защищать самих себя, их не очень трогает то, что происходит с другими людьми, и то, что происходит с окружающим миром.

Вы так думаете?

Эдуард Понарин: Это подтверждается многолетними исследованиями, которые проводятся регулярно. Кстати, в своей консервативности россияне не одиноки. В Косово, например, лишь 1 процент населения открыт новому и не зациклен на себе. Внутри Европы тоже есть отличия. Скажем, в Северной Европе таких людей больше, в Южной - меньше, а в Восточной - ближе к России и Украине.

А почему россияне более настороженно относятся к любым переменам, чем европейцы?

Эдуард Понарин: Потому что наш исторический опыт тяжелее, чем исторический опыт европейцев. Во Второй мировой войне на территории СССР, в отличие даже от Центральной и особенно Западной Европы, массово уничтожалось гражданское население. А до этого были чудовищные потери в период Гражданской войны, в годы коллективизации и массовых репрессий. А совсем недавно, в 1990-е годы, цвел бандитизм. То есть отношение к человеческой жизни и ее ценность в России были не такими, как в сытой и безопасной Европе. Вот потому-то европейцы более расположены к переменам - они не боятся, что станет хуже. По той же причине им легче иногда пренебречь своими интересами в пользу других людей, окружающей среды или даже домашних животных.

От того, где вы живете, зависит ваше отношение к каким-то вещам

Существует ли в России некий ценностный стандарт, более или менее единое понимание, что такое хорошо и что такое плохо?

Эдуард Понарин: В целом - да. Но есть и различия в зависимости от того, где вы живете. В крупных городах, например, произошел переход от ценностей традиционного общества к ценностям секулярно-рациональным. Там люди по преимуществу не очень религиозны, не очень почитают старших, женщина относительно свободна. Религиозное или патриархальное семейное регулирование ушло, а на смену ему приходит патриотическая идеология. Она внедряет в общественное сознание мысль, что мы единый народ, у нас мощные вооруженные силы, которые в случае чего нас защитят. На протяжении большей части своей истории мы жили в традиционных общинах. Когда человек живет в общине, он чувствует себя защищенным, а когда он сам по себе, ему боязно. В городах общин нет, но национальная идеология замещает этот вакуум. С другой стороны, есть территории, где еще сильны традиционные связи, важно кто кому кум, сват или брат, и выше степень религиозности. С третьей же стороны, в Москве и Петербурге можно встретить людей, чьи ценностные ориентации похожи на европейские.

Ценности разных социальных групп тоже отличаются?

Эдуард Понарин: Конечно. Здесь имеют значение возраст, доход, образование, пол. Скажем, чем выше доход и уровень образования, тем человек с большей вероятностью (хотя бывают исключения) будет похож на европейца. Кроме того, в группах с таким уровнем образования и таким уровнем дохода люди более лояльно относятся к национальным меньшинствам, меньше подвержены ксенофобии.

А возраст влияет на ценностную ориентацию?

Эдуард Понарин: Люди, которые выросли при новом общественном строе, они себя чувствуют в современной российской реальности как рыба в воде. Они крутятся, зарабатывая себе на жизнь, и уверены, что государство им ничего не должно. Тогда как в старшем поколении больше людей с патерналистскими убеждениями. Они считают, что государство обязано помогать слабым, перераспределять доходы и вообще заботиться о вверенном ему населении.

У нас никогда не было стабильного законодательства. Сегодня разрешено, завтра уже запрещено

Если ценностная ориентация общества определяется тем, что в этом обществе одобряется и что порицается, то не входит ли в нашу систему ценностей терпимость ко всяческому вранью? Оно ведь в России не считается таким уж большим грехом. Муж врет жене, жена мужу, студент преподавателю, власть населению. Моральный счет за ложь редко когда кому-нибудь предъявляется. Европейцы в этом смысле более требовательны?

Эдуард Понарин: Смотря какие европейцы. В Южной Европе (Неаполе, например) вранье - норма жизни. А в Норвегии или Швеции к этому относятся гораздо строже.

Есть и еще одно отличие русского человека от европейца. Для русского человека справедливость выше закона. Почему, кстати?

Эдуард Понарин: Потому что закон не всегда соблюдается. И еще потому, что у нас никогда не было стабильного законодательства. Сегодня разрешено, завтра уже запрещено. Скажем, после революции аборты были разрешены. В 1936 году их криминализировали. Потом опять разрешили. Сегодня кто-то требует снова их запретить. То разрешается, то не разрешается, то можно держать кур, то нельзя держать кур. Мы с этим выросли. Это впечатано в наш культурный код. Кроме того, наша система ценностей подчас не совмещается с законом. Например, в России действует мораторий на смертную казнь, но более 80 процентов населения считают, что смертная казнь нужна. По мнению большинства, "вышка" за тяжкое преступление - это и есть справедливость, а как смотрит на это закон, никого не волнует. Недавний случай в Саратове, где жители чуть не устроили самосуд над убийцей, наглядно продемонстрировал, как соотносятся в российском общественном сознании закон и справедливость.

Ценности - это то, что важно лично для тебя, а норма - это то, что принято в обществе

Есть нормы и ценности. Это разные вещи?

Эдуард Понарин: Чуть-чуть разные. Ценности - это то, что важно лично для тебя, а норма - это то, что принято в обществе. Например, если в Пакистане задаешь вопрос, насколько важен Бог в вашей жизни, то при шкале от 1 до 10 каждый респондент выбирает 10. Даже 9 выбрать нельзя, это было бы отклонением от нормы. Когда имеется общественная норма, то даже если Бог не играет в твоей жизни главенствующую роль, ты не можешь сказать об этом ни анонимно, ни тем более публично. Хорошие социологи, разумеется, это понимают. Поэтому не абсолютизируют результаты своих исследований, а стараются правильно интерпретировать их.

И все же... Мы не такие, как все?

Эдуард Понарин: Мы такие, как наши соседи по Восточной Европе. А те, в свою очередь, отличаются от западных европейцев. У каждой страны есть какие-то особенности, но они не выходят за некие общие рамки. Поэтому абсолютно особый путь никому не предначертан. Германия тоже считала, что у нее особый путь, но, когда у нее получилось сравняться с Францией по экономической мощи, разговоры об этом особом пути как-то сами собой прекратились. В наших же разговорах особый путь пока присутствует, но сами поиски его отнюдь не уникальны. Многие страны через это прошли.

Значит, мы такие же, как все?

Эдуард Понарин: Мы такие же, как все.

Визитная карточка

Эдуард Понарин - социолог, заведующий Лабораторией сравнительных социальных исследований НИУ ВШЭ. Родился в 1964 году в Ленинграде. Окончил факультет психологии Ленинградского государственного университета. С 1989 по 1996 учился социологии в Мичиганском университете (США) и защитил в нем докторскую (Ph.D.) диссертацию. С 1998 года работал в Европейском университете в С.-Петербурге. С 2009 года работает в Высшей школе экономики. Возглавляемая им лаборатория представляет Россию в проектах Всемирное исследование ценностей и Европейское исследование ценностей.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > rg.ru, 6 декабря 2019 > № 3223483 Эдуард Понарин

Без идеологии и порядка

Прагматичная Россия и вызовы новейшего времени

Тимофей Бордачев - кандидат политических наук, директор Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», директор евразийской программы Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай».

Резюме Коренное отличие российского подхода от западного – в допущении возможности управления миром без унификации социально-экономических и политических моделей. В России считают само собой разумеющимся то, чего либеральная философия не допускает в принципе, – отсутствие связи между структурой международных отношений и внутренним устройством государств, их формирующих.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №5 за 2009 год.

Самым важным достижением для российской внешней политики за последние 20 лет стал окончательный отказ от любых форм мессианства и попыток распространения на другие государства и народы собственной модели общественных отношений. Избавление от обязанностей единственной системной альтернативы глобальному господству либеральной демократии принесло российскому политическому классу большое облегчение. Предполагалось, что главным ориентиром во внутренней и внешней политике станет экономическая выгода.

Но сейчас Россия вновь стоит перед выбором между политикой, основанной на глобальных идеях, которую в первую очередь проводят Соединенные Штаты, и суверенным прагматизмом, схожим с внешнеполитическим поведением Китая, Индии и – все больше – Европы.

Окончательному торжеству прагматизма в 1991–2000 годах помешали обязанности, которые накладывала на Россию система международных отношений. К числу наиболее важных обязанностей подобного рода относились поддержание статуса второй ядерной сверхдержавы, ответственность за судьбу большинства республик бывшего СССР и необходимость – пусть в тот период и неосознанная – играть активную роль в сдерживании любых претендентов на мировое лидерство.

На протяжении большей части 1990-х Россия добросовестно, хотя и с неохотой выполняла роль по сдерживанию гегемонистских устремлений США. Это бремя страна взяла с собой и в XXI столетие. А в первой половине нынешнего десятилетия начала возвращение и к привычной для себя имперской модели внешнеполитического поведения, хотя и с различными международно-правовыми ограничениями. Впрочем, как показал опыт Соединенных Штатов весной 2003 года (вторжение в Ирак) и России летом 2008-го (война с Грузией), держава, ощущающая себя империей, не колеблется, если возникают обстоятельства, требующие перешагнуть через упомянутые ограничения.

ИДЕОЛОГИЯ "НА ВЫДАНЬЕ"

И все же от идеологии как несущей опоры внешней политики России, похоже, удалось избавиться. Результатом стали такие парадоксы курса на международной арене, как, например, сочетание регулятивной интеграции с Европейским союзом (в соответствии с моделью отношений, заложенной в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве) и конкуренции с ним же на постсоветском пространстве. Первое диктуется прагматичными соображениями: европейские нормы государственного регулирования экономики действительно лучше и эффективнее. Второе обусловлено борьбой за восстановление потенциала и престижа империи. Такого рода парадоксы пытались преодолеть в рамках доктрины «суверенной демократии», согласно которой Россия, оставаясь частью внешнего мира, настаивала на учете национальных особенностей политики.

Замечу, что сам факт признания подобных особенностей, уникальных в каждом конкретном случае, означает добровольный отказ от выдвижения отечественной модели общественного устройства на международный конкурс привлекательности. Иными словами, история для России – не борьба моделей развития до победного конца, а их мирное, хотя и конкурентное сосуществование. Это в корне расходится как с либеральными взглядами англосаксов, так и с классическим марксизмом, в духе которого была воспитана бЧльшая часть российской элиты.

Открытым, однако, остается вопрос: способно ли государство, отвергающее глобальные запросы, рассчитывать на нечто большее, чем региональное влияние?

Если да и без идеологической привлекательности как атрибута внешней политики можно обойтись, то России придется компенсировать отсутствие этого фактора влияния за счет наращивания других. Если же нет и без идеологии в современном мире невозможно претендовать на значимое положение, то продержаться в прагматичном русле удастся недолго. Придется искать идеи, возможно заимствуя их за рубежом.

Выбор вовсе не велик. Европа, как можно судить по целому ряду программных выступлений и академических работ, постепенно отказывается от универсалистских идей в пользу сохранения суверенного национального государства как единственного гаранта демократии. Логическим следствием этого становится постепенный отход от идеологизации внешних связей, готовность ради выгоды сотрудничать с режимами, которые раньше считались неприемлемыми партнерами из-за неуважения ими прав человека и других основ либерального взгляда на мир. Европа пытается пройти, по меткому выражению Сергея Караганова, стадию «преодоления преодоления». Иными словами, отказаться от идеологизированной и одновременно стерильной внешней политики, которая некогда была призвана преодолеть разрушительный национализм, но при этом не скатиться к националистическим традициям.

Китай хотя и считает себя великой мировой державой, он отнюдь не склонен к экстраполяции на другие страны и регионы своей идеологии (если таковая вообще существует после 1978 года). Следуя заповеди Дэн Сяопина о том, что «не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей», Пекин не обращает внимания на «цвет» партнера, интересуясь только выгодой и политическим влиянием, необходимым для ее обеспечения.

Индия вообще замкнута в себе. Колоссальные масштабы и глубина проблем страны, а также религия препятствуют возникновению даже незначительных мессианских устремлений. Кроме того, тысячелетняя культура и традиция государственности выработали у тамошнего правящего класса весьма высокомерное отношение к иноземцам. Осуждается даже практика преподавания йоги индийскими гуру за рубежом – сакральное должно оставаться на родине. В отличие от Европы либо России Индия в значительной степени самодостаточна, она не нуждается в близких союзниках.

Последней идеологией «на выданье» остается, таким образом, либерализм, проповедующий взаимосвязь между внутренней и внешней политикой, взаимозависимость стран мира и возможность контроля международным сообществом действий национальных властей.

В выступлении президента России Дмитрия Медведева на международной конференции в Ярославле (сентябрь 2009-го) прозвучали сугубо либеральные суждения: «Проблемы, возникающие на территории одного или нескольких государств, приобретают глобальный характер, причем происходит это моментально, а некомпетентность или просто иногда нежелание решать собственные проблемы наносят ущерб не только своей стране, но и огромному количеству других стран. Неэффективность государственных институтов порождает международные конфликты».

Эти слова выражают суть либерального институционализма и как будто взяты из работ его классиков вроде Стивена Краснера либо Джеймса Розенау. Другое дело, что эти и целый ряд других авторов никогда не ставили под сомнение суверенитет самих Соединенных Штатов. Можно предположить, что нечто подобное примеряет на себя и Россия. Проблема, однако, в том, что место лидера мирового либерализма уже давно и прочно занято Америкой. В этом сообществе, как и в блоке НАТО, может быть только один неоспоримый авторитет. И вряд ли Россия способна смириться с ролью младшего партнера. История последних 20 лет убедительно свидетельствует против такого предположения.

ЖИЗНЬ В МНОГОПОЛЯРНОМ МИРЕ

26 декабря 1991 года мы проснулись в многополярном мире. Спуск государственного флага СССР накануне вечером оказался поворотным моментом, поставившим точку в истории биполярной системы международных отношений. Россия, поднявшая триколор над Кремлем 25 декабря, стала наряду с Соединенными Штатами, Китаем и Индией одним из полюсов нового, многополярного мира. И именно ей в силу наличия равных с США военно-стратегических возможностей пришлось сыграть главную роль в сохранении новой структуры международных отношений.

За небольшими исключениями все последующие годы внешнеполитическое мышление Москвы вольно или невольно формировалось в русле «сдерживания» Америки – наиболее вероятного претендента на мировую гегемонию. Сами Соединенные Штаты провели эти годы в попытках стать единственным мировым политическим полюсом. Их усилия не принесли результата. Система, возникшая на исходе 1991-го, так и не была поколеблена. Однополюсная модель управления миром осталась не более чем намерением.

К моменту крушения СССР сама по себе биполярность уже достаточно долго не была абсолютной. В середине 1960-х годов Китай встал в открытую оппозицию Советскому Союзу, а Франция вышла из военной организации Североатлантического блока. С этого времени утверждение о способности двух сверхдержав полностью контролировать следующие за ними по важности государства (главная характеристика уникальной в человеческой истории структуры международных отношений) предполагало изрядное количество допущений.

Тем не менее вплоть до 1991-го только два государства были в военно-политическом отношении многократно сильнее любого ближайшего конкурента и при этом практически равны. Благодаря такому равенству они могли диктовать другим странам свою волю по основному вопросу – войны и мира. Что, в свою очередь, создавало подобие международной управляемости. В области экономики обе сверхдержавы тоже достаточно уверенно, хотя и не без усилий, контролировали развитие своих подопечных.

Многополярная система, установившаяся с распадом СССР, также далека от умозрительных классических форм – равновеликости более чем двух держав по основным параметрам силы. Одна из стран была (и остается) многократно мощнее ближайших конкурентов. Например, в 1997 году США расходовали на вооружения больше, чем шесть следовавших за ними по степени военного могущества государств, вместе взятых, а американский ВВП составлял около 20 % от общемирового.

Вместе с тем, как отмечает классик науки о международных отношениях Кеннет Уолтц, «цифры производят сильное впечатление, но с трудом могут иметь решающее значение». Видимо, поэтому арифметическое понимание однополярности (Соединенные Штаты – это единственный полюс, потому что в их распоряжении самый большой ВВП, наиболее высокие расходы на оборону и т. д.) весьма условно. Для его обоснования пришлось даже, по сути, игнорировать паритет России и США в области стратегических ядерных сил.

Вместе с тем ракетно-ядерный паритет, унаследованный от времен холодной войны, продолжал играть важнейшую роль. Именно он оставался на протяжении всего периода 1991–2009 годов «жесткой основой» российской оппозиции «однополярным» инициативам Америки. В Москве, как и в Вашингтоне, понимали, что с окончанием холодной войны практическая ценность ядерного оружия резко снизилась. Но ответственность, налагаемая ядерным паритетом, никогда не позволяла России согласиться на роль «младшего партнера» Соединенных Штатов.

Отнюдь не меньшее значение имеет многополярность в умах – осознание другими государствами своей сохраняющейся «полюсной», то есть самостоятельной, природы. В одной из недавних работ Сергей Караганов подчеркивал: «Россияне… из холодной войны выходили, не чувствуя себя побежденными и рассчитывая на почетный мир с “развернутыми знаменами”». Роль данного фактора в российском внешнеполитическом мышлении традиционно недооценивалась на Западе. Между тем для истеблишмента и населения России поражение в холодной войне было и остается далеко не очевидным.

Принципиально важную роль играет не сила каждого из субъектов международных отношений, а способность системы блокировать действия одной из держав при помощи совокупных усилий других. Прежде всего на тех направлениях, которые сама страна-претендент выбирает в качестве площадки для установления собственной гегемонии, будь то международные институты либо нормы применения силы.

Многополярность 1991–2009 годов не была идеальной, как, собственно, и любая из подобных моделей международных отношений в прошлом. В I веке н. э. Рим, Парфия и Китай также не были равны во всех отношениях, что не мешало им уравновешивать друг друга на мировой арене. Протестировать на практике это относительное равенство сил во всех комбинациях мешала только географическая удаленность империи цезарей и Срединного царства. Данный фактор перестал иметь решающее значение только с развитием транспортных возможностей XIX столетия, а окончательно он был упразднен коммуникациями и технологиями эпохи глобализации.

ГОСУДАРСТВО И СИСТЕМА

«Момент однополярности», о наступлении которого писали в первой половине 1990-х неоконсервативные интеллектуалы, а воплотить в жизнь пытались Ричард Чейни и Доналд Рамсфелд, так и не наступил. С 1991 по 2008 год система международных отношений последовательно блокировала попытки США достичь глобального доминирования. Каждый раз на пути претендента вставали явные или скрытые коалиции других «полюсов силы». И всегда важное место в этих коалициях занимала Россия – наиболее сильный в военном отношении участник многополярной системы.

Вначале это проявлялось в форме саботажа лидерских инициатив Вашингтона, осуществлявшихся «по-хорошему», то есть в рамках международных институтов (которые мир унаследовал от холодной войны), и в первую очередь ООН. Ее Совет Безопасности виделся демократической администрации США (1993–2001) в качестве прототипа всемирного правительства под собственным председательством.

Попытки утвердить однополярное мироустройство осуществлялись в тот период поистине добродетельными методами. Однако противодействие им со стороны иных ведущих игроков мало отличалось от классической борьбы с претендентом на мировую гегемонию времен Карла V, Людовика XIV, Наполеона I, Адольфа Гитлера. Так, на протяжении 1992–1999 годов Россия и Китай последовательно срывали попытки Америки диктовать другим державам те или иные решения в Совете Безопасности ООН.

Дошло даже до того, что к началу 1999-го Россия сочла возможным затеять дискуссию о праве Соединенных Штатов и их ближайших союзников подавить восстание Слободана Милошевича против нового европейского порядка. Как и весь бывший «социалистический лагерь» в Европе, Балканы после окончания холодной войны были отнесены к сфере безусловной гегемонии Запада. Экономика самой России находилась в плачевном состоянии, и Российское государство даже не в полной мере справлялось с обязанностями по распределению общественных благ внутри. Это, однако, не помешало Москве и Пекину лишить действия НАТО международной легитимности. А ведь именно этого – международно-правового признания однополярности – Вашингтон годами добивался в ООН. Ярким символом неприятия лидирующей роли Соединенных Штатов был марш-бросок российских десантников к аэродрому Приштины в июне 1999 года.

Тем временем укрепление многополярной системы продолжалось. На протяжении 1990-х Индия и Пакистан интенсивно работали над наращиванием своих возможностей по одному из важнейших параметров – ядерным вооружениям. В итоге страна – претендент на мировую гегемонию оказалась не в состоянии предотвратить приобретение Дели, а затем и Исламабадом ядерного статуса (1998) либо наказать оба государства. Стремительное распространение ядерного оружия после окончания холодной войны – наиболее яркий пример того, сколь негативно влияет на международную стабильность и безопасность противодействие системы попыткам одного государства добиться гегемонии.

События 11 сентября 2001 года стали финальной точкой первой кампании за установление однополярного мира. Итогом усилий стали очевидные проблемы с обеспечением даже национальной безопасности Америки. Саботаж предложенной США модели международного управления – форма противодействия со стороны других полюсов – привел к невиданному ранее расширению моральных и материальных возможностей внесистемного участника международных отношений, который нанес удар по территории страны-претендента. Неудивительно, что вторая попытка Соединенных Штатов изменить структуру международных отношений стала уже силовой.

Вашингтон сделал выбор в пользу установления однополярного мира «по-плохому». И вновь последовала предсказуемая реакция многополярной системы. Причем насколько радикальнее в своих действиях были США, настолько жестче ответила система: против Вашингтона выступили его ближайшие союзники в Западной Европе. Не говоря уже о Москве, органично вошедшей в созданную Парижем «коалицию нежелающих».

Первоначальной реакцией государств на резкий рост возможностей негосударственных акторов стала небывалая солидарность в его подавлении. Беспрецедентное единство всех полюсов в борьбе против террористической сети «Аль-Каида» и режима талибов в Афганистане стало естественным ответом государства на попытки конкурента – неправительственной организации – разрушить его монополию на насилие. Не случайно, что по вопросу борьбы с международным терроризмом, особенно его внесистемными и потенциально катастрофическими формами, позиции России максимально близки американским. За несколько месяцев проблема «алькаидаизации» целой страны была успешно решена. После чего антитеррористическая коалиция немедленно распалась.

Отразив нападение на свою территорию, страна-претендент приступила к мерам по установлению однополярной структуры международных отношений. Первой практической задачей было получить право по собственному усмотрению определять главные угрозы и государства, деятельность которых должна быть пресечена. Итогом решения этой задачи стали военная победа в Ираке и полное дипломатическое поражение, связанное с отказом даже близких союзников признать легитимность проведенной операции.

В результате серии действий и противодействий с 2002 по 2009 год страна-претендент потерпела неудачу практически на всех направлениях, по которым она стремилась закрепить за собой статус гегемона. Поход за однополярным миром завершался унизительным торгом несостоявшегося лидера с самыми малозначимыми участниками международных отношений по вопросу размещения на их территории военных компонентов глобальной стратегии доминирования (элементы системы ПРО в Чехии и Польше), признанием неспособности полностью контролировать действия своего мельчайшего сателлита на Кавказе и его военным разгромом минимальными силами другого полюса.

К этим неудачам добавился в 2008-м экономический кризис в самих США. Одной из его наиболее существенных причин также можно считать сверхусилия по созданию финансово-экономической однополярности.

СОБЛАЗН УПРАВЛЯЕМОСТИ

На волне кризиса президентом Соединенных Штатов был избран Барак Обама. Самым важным изменением внешнеполитического курса, объявленным новой администрацией, стал отказ от односторонних действий во имя решения проблем, беспокоящих Америку и все человечество. Вместо этого стратегические умы в Вашингтоне и сам президент хотят опираться на метод «мобилизации общины» (community building), освоенный нынешним главой Белого дома в начале его карьеры.

Суть метода – добровольное сотрудничество стран мира по аналогии с коллективной уборкой всеми жителями района собачьих экскрементов морозным чикагским утром. Или, как заявил новый президент США с трибуны ООН, «пора всем нам взять на себя свою долю ответственности за глобальное реагирование на глобальные вызовы. Совместные усилия всего мира. Эти слова еще более актуальны сегодня, когда не просто мир, а само наше здоровье и благополучие находятся в общих руках».

На первый взгляд все это выглядит очень привлекательно. Никто никого не принуждает, все осознают важность проблемы и что-то делают для ее решения. Но невозможно бесконечно убирать улицу на добровольных началах. Рано или поздно, скорее рано, придется придумывать законы против тех, кто не следит за поведением своих питомцев. А затем и принуждать их к исполнению этих законов. Другими словами, как отметил в Москве сам Барак Обама, «выполняя наши собственные обязательства, мы должны требовать того же и от других стран».

Проблема, однако, в том, что, как показал опыт предыдущей администрации США, не так уж и просто найти желающих заниматься принуждением к выполнению обязательств. Делать это в одиночку значит возвращаться к внешней политике республиканцев. Остается стремиться к построению некой новой модели глобального управления.

Гипотетическую цель установления хотя бы какого-то подобия порядка в мировых делах никто не отменяет. Управляемость мира как универсальная и надежная защита от угроз национальной безопасности – главная несбыточная и желанная мечта государств.

Мечта желанна, поскольку власти много не бывает. Допущение принципиальной, хотя и недостижимой возможности управлять миром производит настолько сильный гипнотический эффект, что заставляет забыть о важнейшем (также, впрочем, гипотетическом) условии управляемости – необходимости делить эту власть на более или менее равноправной основе.

Мечта несбыточна, поскольку само по себе стремление любого претендента к абсолютной власти встречает автоматическое противодействие и тем самым способствует повышению уровня анархии в международных отношениях. Максимум, на что можно рассчитывать, – это иллюзия управляемости, подобие которой существовало в годы холодной войны. В целом же невозможность управлять миром остается главной характеристикой мировой политики и доказательством конкурентной природы отношений между государствами.

Российская внешнеполитическая дискуссия тоже всегда исходила из принципиальной необходимости сделать мир управляемым. В этом ее близость с американским, западноевропейским и отчасти китайским подходами. Коренное отличие – в допущении возможности управления миром без унификации моделей социально-экономического и политического развития. Российский дискурс считает само собой разумеющимся то, чего либеральная внешнеполитическая философия не допускает в принципе, – отсутствие связи между структурой международных отношений и внутренним устройством государств, их формирующих.

Россия признаёт, что подавление индивида (в мягкой либо жесткой форме) и его отказ от части своих прав являются неизбежными условиями мира внутри общества. Однако на уровне отношений между элементами международной системы, по мнению Москвы, должны действовать другие законы.

Рассуждая о проблеме управляемости, необходимо отметить, что речь идет даже не о гипотетической возможности распространения модели внутреннего правления, будь то либеральная демократия, монархия или тоталитаризм, на международный уровень. Возникает вопрос о принципиальной возможности международного управления, как такового.

Второй неприятный сюрприз для политики новой администрации США состоит в том, что любое общественное движение нуждается в лидере. Барак Обама и его советники видят в таком качестве добродетельную Америку. Спрашивается: согласны ли с этим Европа, Китай, Индия, Россия и другие, имеющие вес государства, список которых все расширяется? Судя по дискуссиям, идущим вокруг мер по преодолению последствий кризиса, признаков согласия не намечается.

НЕСПОСОБНОСТЬ ЛИДЕРСТВА

На протяжении почти всей своей непродолжительной истории США стремились к духовному, а с начала XX века и политическому лидерству в мире. Средствами достижения всемогущества служили международные институты и односторонние действия. На новейшем этапе речь идет о способности лучше других воспользоваться возможностями, которые, по мнению авторитетных американских специалистов, дает рост значимости сетевых связей.

Все формальные основания – наиболее конкурентоспособная экономика, развитая демократия и наибольшее число личных свобод граждан – у Америки для этого были и есть. Применительно к части требований глобальной информационной и коммуникационной среды огромные преимущества Соединенных Штатов подробно рассматриваются в статье Анны-Мари Слотер на страницах данного издания. Нет только одного – готовности остального мира воспринять такого лидера в принципе. Вне зависимости от его индивидуальных достоинств и количества связей.

Главный вопрос заключается в том, сможет ли Америка смириться с тем, что мировая гегемония – «добрая» или «злая» – одной страны на практике невозможна, пусть даже в теории это и желательно. История не знает таких примеров, хотя помнит множество государств, военные и экономические возможности которых для своего времени были сравнимы (если не превосходили) с современными ресурсами США. В течение последних 18 лет даже такие сравнительно слабые противники, как Европа, Китай и Россия, не позволили Америке выстроить глобальное управление под своим руководством. Вряд ли они дадут сделать это сейчас, когда Соединенные Штаты объективно ослаблены.

Причину провала внешней политики США в период президентства Джорджа Буша-младшего многие российские и зарубежные авторы склонны искать в ошибочной стратегии распространения демократии, в равной степени присущей обоим президентам эпохи «похода за однополярностью» (Бушу-младшему и Биллу Клинтону). Сейчас либеральные прагматики в Вашингтоне даже признают возможность и, более того, необходимость сосуществования держав с разными моделями развития.

Однако целью предлагаемой «стратегии уважения» американские аналитики все равно видят некий «новый, поистине всеобъемлющий порядок». Мысль о том, что порядок был и остается недостижимой формой существования международной системы, им просто не приходит в голову. А если приходит, то заведомо отрицается, хотя вся человеческая история свидетельствует скорее о принципиальной неуправляемости мира, чем о возможности им рулить.

Римская империя выстраивала свой «полюс», завоевывая новые земли. Парфия довольствовалась данью с соседних племен и основные усилия тратила на борьбу с империей цезарей. А просвещенные китайские императоры раздавали правителям сопредельных государств титулы царей и печати, взамен собирая налоги. Никто из них, как, собственно, и державы европейского «концерта» в XIX столетии, не стремился к экспорту в другие культуры собственного внутриполитического устройства. Даже в китайском случае символика подчинения, как отмечают историки, не распространялась далее использования вассалами Поднебесной китайского летоисчисления.

Да и в целом экспансия политической системы на другие культуры как обязательное условие «полюсного» характера той или иной державы не является доказанной. В первую очередь потому, что история никогда (за исключением 70 лет XX века) не была конкуренцией моделей развития.

В свою очередь проповедники либеральной однополярности периода 1989–2001 годов считали распространение модели развития необходимым атрибутом политики полюса системы международных отношений. Исходной точкой их рассуждений является убеждение, что, как писал Фрэнсис Фукуяма, «все остальные аспекты социальной среды человека – религия, семья, экономическая организация, концепции политической легитимности – подвержены исторической эволюции. Международные отношения не должны рассматриваться как навеки застывшие».

Происходит, таким образом, простая экстраполяция «законов» внутриобщественного развития на международную среду. Не случайно Фукуяма в «Конце истории» ссылается на Маркса и Гегеля, а Чарльз Капчан пишет в недавней статье, что даже в плюралистическом мире будущего «либеральная демократия должна конкурировать на рынке идей с другими типами политического устройства».

Конкурировать применительно к идеологической сфере значит стремиться к тому, чтобы вытеснить соперников и занять их место. Отличие от концепции «конца истории» 20-летней давности прослеживается только в ожидаемых сроках окончательной победы одной из конкурирующих моделей над другими. Либо достижение ее безусловного преобладания подобно тому, как операционные системы «Майкрософт» доминируют на фоне «Эппл» и остальных, хотя и признают их существование. Вопрос в перспективе.

Принципиально иным образом соревнование моделей развития воспринимается в Москве. В августе 2007-го министр иностранных дел России Сергей Лавров писал на страницах этого издания, что «предметом конкуренции становятся в том числе ценностные ориентиры и модели развития». Однако российская интерпретация «конкуренции идеологий» основана на стремлении к плюралистическому сосуществованию и даже синтезу разных моделей и отрицает «конец истории».

Наступивший век, который некоторые наблюдатели называют «пост-американским», будет обычным, очередным веком человеческой истории. Единственным исключением в их череде был только что прошедший ХХ, когда международные отношения в какой-то момент действительно превратились в глобальную борьбу идеологий – марксизма и либерализма.

Пока в качестве единственной возможной альтернативы той или иной форме духовного и политического лидерства США рассматривается самоизоляция. Но, учитывая физическую невозможность такой политики в глобализированном XXI столетии, такого выбора у Америки нет. Реальной альтернативой может быть только осознание себя обычным национальным государством, ничем по поведению и образу мыслей не отличающимся от России, Франции или Китая. Либо появится какая-то альтернативная идеология, которая вернет Соединенные Штаты в атмосферу прошлого века.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ВЫБОРА

Структурный подход предполагает, что среди всех возможных конфигураций однополярность наименее устойчива. Она способна обеспечить международной системе весьма низкую степень стабильности. Связано это с неизбежно безответственным поведением гегемона (абсолютная власть развращает абсолютно), распылением его сил, а также подозрительностью и желанием усилиться, которые становятся реакцией остальных.

Однако еще меньшую степень стабильности международной системе может обеспечить процесс непрерывной борьбы, которую ведут все полюса против претендента на единоличное лидерство. Каждый следующий ее раунд требует от страны-претендента и других участников международных отношений новых усилий по наращиванию собственной мощи. Что, в свою очередь, не дает сложиться даже подобию баланса сил.

Неудивительно, что во всех случаях итогом взаимодействия США и других участников системы международных отношений становилось усугубление анархии. Наиболее привычного, впрочем, состояния мировой политики с момента возникновения государства, как такового. Практическим выражением анархии является неспособность управлять основными международными процессами и явлениями не только из одного центра, но даже и коллективно, а также и в рамках существующих институтов и норм. Наиболее серьезная угроза, которую таит в себе такая анархия, – это высокая степень вероятности развязывания войны между полюсами. Ввиду накопленных ракетно-ядерных арсеналов она может иметь трагические последствия для человечества.

Напомню, что преодоление анархического характера международных отношений было наиболее важной задачей установления однополярного мира. Признание принципиальной невозможности решить данную задачу подталкивает к поиску новых решений. Из предлагаемых сейчас вариантов наибольшего внимания заслуживают концепция автономного управления, предложенная либералами в США, и идея коллективного лидерства, достаточно давно продвигаемая частью российского внешнеполитического истеблишмента. В связи с последним подходом Сергей Лавров пишет: «Коллективное лидерство ведущих государств мира, складывающееся в дополнение к международным институтам, прежде всего к ООН, позволяет приблизиться к решению проблемы управляемости в современном мире».

Обе концепции, как российская, так и американская, исходят из признания многополярного – временного или постоянного –характера международной системы. Однако стабильность отношений между полюсами зависит в первую очередь от их способности сдерживать потенциального претендента на мировое господство до того, как он приступит к практическим действиям. И здесь ключевое значение имеет необходимая степень усиления каждого из ключевых игроков.

Несмотря на военно-политические провалы и экономический кризис США, растущие полюса – Индия, Китай, Россия – все равно не смогли нагнать Америку. Но это им, собственно, пока и не требовалось. Многополярная система возникла и выжила в период с 1991 по 2009 год и без активных усилий этих стран по выравниванию показателей своей мощи с американскими. Более того, эта система добилась немалых успехов в деле восстановления своей природной анархичности, весьма небезопасной для малых и крупных государств, провоцирующей, как любая анархия, поиск тоталитарных методов управления.

Однако достаточно ли этих возможностей для придания международным отношениям хотя бы минимальной стабильности? В современных условиях недостающим звеном, отсутствие которого мешает упомянутым игрокам не просто блокировать Соединенные Штаты, а стать равными им, является способность предложить свою модель общественного устройства в качестве цели, на достижение которой должна быть направлена созидательная работа человечества. То есть предложить миру идеологию развития взамен той, от которой Россия с радостью избавилась с крушением СССР.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259994 Тимофей Бордачев

Зачем оружие

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Военное усиление призвано компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических. Россия обладает удивительно малой привлекательностью для внешнего мира. Уважают ее почти исключительно как сильного игрока.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №5 за 2012 год.

Россия взяла курс на военное усиление. Принимаются и воплощаются в жизнь программы переоснащения и коренного реформирования вооруженных сил. И хотя внешняя военная угроза беспрецедентно мала, эта политика будет продолжена, поскольку вписывается в складывающиеся международные реалии и отвечает внутренней логике развития России. Поэтому речь сейчас не о том, чтобы сменить курс, а о том, как его оптимизировать, избежав грубых ошибок и бессмысленных трат. Идеи, изложенные в данной статье, призваны стимулировать дискуссию вокруг оборонной политики, которая в России сегодня ведется куда менее активно, чем даже в СССР. А это просто опасно. Между тем именно теперь вопрос о военной силе – ее роли и возможностях в международных отношениях – стоит особенно остро. И мы, кажется, сами не до конца знаем, для чего сейчас военная сила и сколько ее нужно.

Военная сила теряет значение?

Широко распространена точка зрения, что военная сила – этот главный на протяжении всей истории инструмент политики государств – прогрессирующе теряет значение. Особенно такой тезис популярен в Европе, надорвавшейся на своей истории войн и сделавшей во второй половине XX века выбор в пользу пацифизма.

Действительно, большинство главных проблем современного мира – изменение климата, требования большего благосостояния со стороны активизирующихся масс, кризис мировой финансовой системы, нарастающий относительный дефицит продовольствия – не решить с помощью военной силы. Изменившаяся политическая культура и структура хозяйства делает бессмысленным с экономической точки зрения захват территорий и проживающего на них населения. Удерживать их под контролем не удается. Население невозможно эксплуатировать к своей выгоде. Все военные победы последних четырех десятилетий кончались политическим поражением (Ирак, Афганистан) и/или гигантскими тратами на поддержание населения на завоеванной или отвоеванной территории (тот же Ирак или российская Чечня).

В эпоху действительно массовых коммуникаций, затрудняющих (хотя и не отменяющих) целенаправленное манипулирование информацией, повышается морально-политическая цена использования военной силы, особенно если речь идет о ее масштабном и долговременном применении. Оно до известной степени вообще делегитимируется. Если раньше война, перефразируя навязшую в зубах формулу Клаузевица, была нормальным продолжением политики, то ныне, после двух мировых войн и появления ядерного оружия, применение военной силы чаще рассматривается как политический провал.

Снижение эффективности военной силы и ее делегитимация во многом связаны с продолжением ядерного пата, прежде всего между Россией и Соединенными Штатами. Риск эскалации любого серьезного конфликта на ядерный и глобальный уровень вынуждает крупные государства ограничивать применение силы на гораздо более низких уровнях. Благодаря ядерному фактору относительно мирно завершилась самая глубокая политическая и идеологическая конфронтация в истории – холодная война. Не будь его, беспрецедентное, быстрое и глубокое перераспределение влияния в мире от традиционного Запада в пользу растущей Азии не происходило бы на наших глазах столь гладко. Почти всегда в истории такие сдвиги сопровождались – стимулировались или останавливались – войнами. Так что Россия и США, остающиеся в ситуации ядерного клинча, и в меньшей степени другие ядерные державы могут считать себя крестными родителями азиатского экономического чуда.

Опыт последних лет, кажется, подкрепляет тезис о том, что в современном и грядущем мире военный потенциал не будет иметь решающего значения как инструмент политики и показатель силы и влияния государств. Самая мощная в военном отношении держава – Соединенные Штаты – по сути проигрывает подряд две войны, которые она инициировала (Ирак, Афганистан). И политически обесценивает многотриллионные вложения в вооруженные силы.

Однако есть другой набор факторов и аргументов, который противоречит представлению об уменьшении роли военной силы в мире и ее обесценивании как ведущего инструмента государственной политики. Войны все-таки выигрываются – при всех различиях обстоятельств можно вспомнить конфликты в Югославии, Ливии, Чечне, Грузии, победу правительства Шри-Ланки над «Тиграми освобождения Тамил Илама». Ядерное сдерживание работает, не допуская больших войн, и никто всерьез не сокращает ядерные арсеналы, а, напротив, совершенствует их. С ядерным сдерживанием безуспешно борются романтики – реакционные (американские сторонники противоракетной обороны) и прогрессивно-либеральные (мечтатели о «глобальном нуле» и минимальном сдерживании на уровне 50–200 боезарядов с каждой стороны). Новые мировые лидеры, наподобие Китая или Индии, которые вроде бы выигрывают в мирном соревновании, при этом стремительно вооружаются. На глазах милитаризируется соперничество между главными конкурентами будущего – США и КНР. Не прекращаются разговоры о грядущих столкновениях за ресурсы, воду.

Эти и подобные рассуждения можно было бы считать пережитками мышления времен холодной войны. И действительно, дискуссию вокруг проблем военной безопасности во многом все еще определяют те ветераны, которые сознательно или неосознанно стремятся вернуть повестку дня прошлой эпохи. Одни делают это, выдумывая (иногда даже вполне бескорыстно) бесконечные несуществующие угрозы своим странам или миру в целом, другие – призывая к возвращению благословенных для них времен процесса ограничения вооружений, который сам по себе служил отчасти мотором, правда, благопристойным, продолжения гонки вооружений. Если и меня причислят к этим ветеранам, многие из которых являются моими друзьями, но с которыми я по большей части не согласен – не обижусь. «Назвался груздем – полезай в кузов».

Но нельзя отрицать и другого. Растущее почти повсеместно ощущение опасности современного мира и, как следствие, возрождение опоры на военную силу в политике многих государств – в том числе и России – имеет и объективные основания. Грезы не сбываются. Ни либеральные – о мировом правительстве, ни реакционные – о новом концерте мощных наций, которые управляли бы миром. Планета движется к хаосу, но на новом глобальном уровне и в условиях качественно более глубокой и всеобъемлющей взаимозависимости. Старые институты международного управления – ООН, МВФ, ЕС, НАТО, G8 – слабеют. Новые – G20, либо возникающие региональные структуры – пока не работают. И, вероятно, вакуум управляемости заполнить не смогут.

Подрываются многие этические нормы международного общежития – отчасти это делают сознательно, а иногда к этому ведет объективное развитие мировой системы. Уважение к государственному суверенитету, традиционным правилам внешнеполитического поведения – принципы несовершенные. Но они давали хоть какие-то точки опоры. Чем бы ни руководствовались инициаторы нападения на Югославию, Ирак, Ливию, результат один: все увидели, что слабых бьют, и никто не приходит к ним на помощь. А вот хоть сколько-нибудь сильных – не бьют. Неядерный Ирак под лживыми предлогами разгромили, а успевшую обзавестись ядерным оружием Северную Корею, в гуманитарном смысле еще менее приятную, не трогают. Уходят и старые принципы политической морали – «своих не сдают», или «сукин сын, но наш сукин сын». Сначала «своих» сдал Советский Союз. Но это хоть как-то можно было оправдать его банкротством и развалом. Теперь «своих» мубараков стал сдавать и Запад.

В новом мире захват прямого контроля над территорией и находящимися на ней ресурсами, по-видимому, действительно больше не работает. Но при помощи военных методов можно управлять доступом к ним. Не случайно чуть ли не главное направление наращивания вооружений растущими державами – военно-морские силы. Морские пути – нынешние и вероятные будущие (тут резонно вспомнить Арктику) – остаются, как и во времена классической геополитики, главным объектом интереса великих держав. Больших войн за главный ресурс будущего – пресную воду – пока нет. Но наметившаяся тенденция к перекрытию верховьев рек, а такая практика особенно опасна для Индокитая и Индостана, может привести к тому, что данная проблема окажется в сфере применения военной силы.

Ренессансу ее роли способствует и давно начавшееся распространение ядерного оружия. Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея, вероятно, Иран ставят своих соседей в уязвимое и политически проигрышное положение. Они пытаются его компенсировать, либо стремясь сами обрести ядерное оружие, либо усиливая обычные вооруженные силы, системы противоракетной обороны. Наконец, с помощью попыток расшатать усилившегося соперника изнутри, как это, например, сейчас делают суннитские монархии Персидского залива, работая над свержением дружественного Ирану и к тому же светского режима Сирии. Ядерный потенциал Северной Кореи и резкое комплексное усиление Китая в перспективе толкает и Японию к преодолению ядерного порога. А эта страна имеет к России, как, впрочем, и к Южной Корее, КНР, территориальные претензии. Впрочем, в Восточной Азии многие претензии взаимны. Там вокруг объективно усиливающегося Китая и из-за возрождения старых территориальных споров быстро формируется вакуум безопасности.

Структурные изменения в международной системе тоже способствуют сдвигу в сторону большой опоры на военную мощь. Столкнувшись с масштабными вызовами при ослаблении институтов глобального управления, общества бросились под защиту привычного института – государства. Началась ренационализация мировой политики и частично экономики. Тенденция усилилась и благодаря подъему и выходу на авансцену мировой политики Азии – континента традиционных государств. С необычайной лихостью в новом обличье и на новом фоне возвращается старая геополитика, концепция «баланса сил». Продолжая на словах осуждать ее (хотя и все более вяло), именно такую линию претворяют в жизнь все более откровенно – раскачивая Сирию, союзницу Ирана, уравновешивая Китай. Или мешая преодолению остаточного военно-политического разделения Европы. И, конечно, невозможно всерьез воспринимать лозунги о том, что подобные действия предпринимаются в поддержку демократии. Более того, принцип баланса сил не только возрождается вокруг Европы, где он возник и привел к многочисленным войнам, в т.ч. двум мировым, но начинает доминировать в Азии, хотя тамошняя внешнеполитическая культура прошлых веков такой подход отвергала.

Однако государства качественно ослабли. Они все меньше способны контролировать информационные, финансовые, экономические, а значит и политические процессы даже на своей территории. И все больше зависят от внешнего мира. Причем избавиться, отгородиться от такой зависимости практически невозможно. Так появляется дополнительный стимул опираться на тот инструмент, который государства все еще почти полностью контролируют – военную силу.

В среднесрочной перспективе частичной ремилитаризации мировой политики может способствовать и затягивающийся на десятилетие глобальный экономический кризис. С одной стороны, он ограничивает аппетиты военных лобби. Но с другой – радикализирует политику, усиливает «ястребов» и создает соблазн развязывать войны, чтобы отвлечь от внутренней безысходности и списать неспособность справиться с кризисом на внешние факторы. Нечто похожее видно в отношении большинства великих держав к Ближнему Востоку. Против удара по Ирану, а это значит – большой войны – возражают все менее энергично. А вторжение в Ливию выглядело как классическая «маленькая победоносная война». Победить-то победили. Но ликование быстро угасло, унесенное продолжением кризиса и безысходным развалом самой Ливии.

Стремление опираться на военную силу стимулируется еще одним обстоятельством. При всех возможных политических или экономических претензиях, которые многие в мире имели к Западу, все исходили из того, что его политика рациональна и предсказуема. Но в последние годы западный курс все чаще приводит в полное недоумение.

Нападение на Ирак было изначально обречено на провал. Демократизировать Ближний Восток, развить то, что казалось победой в холодной войне, было невозможно. Получили де-факто фрагментацию Ирака, качественно усилив тем самым главного соперника Запада в регионе – Иран. Еще труднее рационально объяснить ввод войск НАТО в Афганистан. Первая часть операции – разгром основных баз талибов и «Аль-Каиды» с воздуха и поддержка, в том числе с помощью России, антиталибских группировок – была разумна. Но наземное вторжение в эту «могилу империй», которую тысячелетиями никто не мог захватить и где на памяти ныне живущих надорвался СССР, понять невозможно. Вмешательство в предфеодальное общество под флагом «распространения демократии» было столь безумной идеей, что тайные намерения пытались найти не только обычные приверженцы теорий заговора.

Дальше – больше. Западные страны под лозунгами поддержки демократии способствуют крушению хоть и авторитарных, но светских режимов Египта, Туниса, Ливии, теперь Сирии, хотя знают, что за их свержением стоит не только недовольство масс, но и суннитские фундаменталистские монархии Персидского залива, на порядок более реакционные, с точки зрения западных ценностей, чем режимы свергаемые. В результате началось попятное движение от модерна и развития к традиционализму. К тому же приходящие к власти исламистские режимы неизбежно вслед за мнением «базара» становятся более антизападными и антиизраильскими. Даже сторонники конспирологических теорий в изумлении.

Потеря Западом стратегических ориентиров, неизбежная из-за длительного кризиса радикализация его политического поведения вносит яркий дополнительный штрих в картину хаотичности и непредсказуемости мира, в котором человечеству предстоит жить в обозримом будущем. И добавляет аргументов тем, в том числе и в России, кто склоняется к большей опоре на что-то понятное – суверенитет, силу.

Россия и военная сила

И Россия начала наращивать эту силу. С точки зрения военной безопасности страна находится в беспрецедентно благоприятной ситуации. На протяжении тысячелетия стержневой идеей российской государственности, национальной идеей являлась защита от внешней угрозы и обеспечение суверенитета. Сегодня России никто из серьезных внешних сил сознательно не угрожает, и в среднесрочной перспективе угрожать не сможет. Статус ядерной сверхдержавы делает ничтожной возможность масштабного нападения. Такая ситуация на деле существует с 1960–1970-х гг., но тогда признать это было невозможно идеологически и политически. За одержимость конфликтом Советский Союз и заплатил самую высокую цену – он покинул мировую арену.

С уходом идеологического противостояния практически не осталось политических разногласий, которые могли бы привести Москву к прямому военному столкновению с Западом. Правда, теоретическая возможность существовала до 2008 г., пока НАТО угрожала втягиванием в альянс Украины. Это создало бы нетерпимую с точки зрения военной безопасности уязвимость России и было чревато возникновением на Украине раскола и конфликта, в который могла бы быть с высокой степенью вероятности вовлечена вся Европа.

За то, что подобная угроза не стала реальностью, Москва и Европа должны быть «благодарны» грузинскому руководству и тем, кто его подталкивал к нападению на Южную Осетию. Победа России в «пятидневной войне» предотвратила гораздо более опасный сценарий. И если российское руководство действительно, как утверждают многие его критики, провоцировало нападение Грузии, чтобы потом легко разгромить ее, то это – выдающаяся дипломатическая победа, резко усилившая геополитические позиции России и избавившая Европу от возможности тяжкого кризиса. Вопрос о расширении НАТО на Украину был по существу закрыт уже через несколько дней после событий в Цхинвале.

В случае прихода к власти в Вашингтоне ультрареакционных сил может быть предпринята попытка вернуться к вопросу отношений альянса и постсоветского пространства. Но объективно Соединенные Штаты в обозримой перспективе будут сосредоточены не на нем, а на растущем соперничестве с Китаем и удержании своих рассыпающихся позиций на Большом Ближнем Востоке. Противостояние с Россией только усугубит данные проблемы. Европейцам же конфронтация вообще не нужна, у них на нее нет ни сил, ни желания.

Те в России, кто постоянно напоминает о внешней угрозе, указывают на формальное превосходство НАТО в области вооруженных сил общего назначения. Но лукаво игнорируют тот факт, что эти самые вооруженные силы и расходы на них в Европе сокращаются уже два десятилетия, и, говоря откровенно, в большинстве стран неумолимо стремятся к символическому уровню. (Если не произойдет чего-то из ряда вон выходящего, наподобие нападения Ким Ир Сена при поддержке Сталина на Южную Корею в 1950 г., которое обратило вспять одностороннее разоружение Европы и США после Второй мировой войны.)

Опыт иракской и афганской войн показал уровень дееспособности НАТО – на деле весьма низкий. Это, правда, не дает гарантии от агрессивного поведения. До 1990-х гг. альянс был чисто оборонительным. Но ощущение триумфализма и безнаказанности, появившееся после, как казалось, победы в холодной войне, утрата Россией, переживавшей тяжелый кризис в последнем десятилетии прошлого века, потенциала политического сдерживания, вызвали эйфорию и серию вторжений. Но России НАТО угрожать не в состоянии, да и упоения своим успехом все меньше.

Китай, предвидя обострение своего соперничества с Америкой, в том числе военно-политического, делает все, чтобы не пробуждать у России опасений. Так, после недоуменных вопросов из Москвы были свернуты проводившиеся несколько лет тому назад учения, сценарий которых предусматривал переброску войск на значительные расстояния. Модернизация китайских ядерных сил не направлена, насколько это вообще возможно, против России. Пекин проводит подчеркнуто дружественную политику. Вопреки частым утверждениям, Китай не осуществляет ни демографической, ни инвестиционной экспансии. Китайцев в России живет меньше, чем немцев. И много меньше, чем в Российской империи. Инвестиций же до обидного мало.

Москва же, укрепляя отношения с КНР, все же придерживается линии на удержание подавляющего ядерного превосходства и на стратегическом, и на нестратегическом (тактическом) уровне. Об этом свидетельствует и возобновившаяся модернизация российских сил, и фактический отказ от дальнейших договоров об их сокращении.

Существует, разумеется, проблема экономического и политического усиления Китая, которая может привести, особенно при отсутствии сверхэнергичной политики по новому освоению Сибири и Забайкалья, к «финляндизации» России. Но это не военная угроза, она непосредственно связана с темпами и качеством нашего внутреннего развития.

Риск конфликтов нарастает по южной периферии России. Ситуация вокруг Ирана, которая чревата вооруженным конфликтом, почти неизбежная большая война или серия войн на Ближнем Востоке, агрессивная наступательность части исламского мира – все это будет неизбежно выбрасывать метастазы силовых конфликтов на территорию России и ее соседей. Конфликты придется предотвращать или купировать, в том числе и военной силой. Но и такая угроза качественно отличается от той, экзистенциальной, которая определяла всю отечественную историю.

Опасность этих метастазов, а также идейно-политической наступательности части исламистского мира, пытающегося компенсировать (в том числе с помощью нефтяных денег) свой проигрыш в международной экономической и социально-политической конкуренции, представляется наиболее вероятной среди всего спектра вызовов военной безопасности России.

Традиционных масштабных военных угроз не просматривается и в перспективе. Конечно, можно запугивать себя тем, что Соединенные Штаты наращивают способность нанести по России массированный удар неядерными сверхточными ракетами. Скорее всего, это блеф. Но даже если предположить, что такие ракеты появятся, ясно, что ответ с российской стороны может быть только ядерным. И едва ли кто-то готов пойти на риск угрозы такого нападения. И главное в этом контексте – не дать втянуть себя в гонку вооружений на заведомо невыгодном направлении, ведь сегодня кое-кто активно предлагает создавать у нас такой же потенциал. То есть начать азартно играть в игры снайперов, когда за спиной стоят установки залпового огня.

Еще один способ собственного «накручивания» – нагнетать страсти по поводу ЕвроПРО и начать бессмысленно тратить деньги по примеру советских «ястребов», которые в свое время вытребовали и освоили гигантские бюджеты на противодействие мифическим рейгановским «звездным войнам». Надеюсь, что те, кто ведут нынешнюю кампанию против ЕвроПРО, преследуют более рациональные цели: политически связать руки американцам, ограничив свободу действий в этой сфере, получить удобный и убедительный предлог для отказа от каких-либо дальнейших договорных шагов по сокращению любых ядерных вооружений. И даже – чем черт не шутит – создать условия для совместных де-факто союзнических отношений в этой сфере, если в США когда-нибудь откажутся от веры в возможность стратегической неуязвимости.

Однако, несмотря на отсутствие угрозы, продолжение курса на укрепление военной мощи неизбежно. Не только и не столько из-за потребности в современных вооруженных силах, способных сдерживать или активно предотвращать прямые угрозы безопасности. Хотя воссоздание таких сил после почти двадцатилетнего одностороннего разоружения, вызванного системным кризисом, начавшимся в конце 1980-х гг., объективно необходимо. Думаю, что в глазах нынешнего российского руководства (хотя это и не объявляется открыто) необходимость военного усиления определяется в первую очередь факторами международного позиционирования страны с учетом того, что иного способа обеспечения ее ведущих позиций нынешняя модель развития не предусматривает.

Модернизационного рывка нет и пока не предвидится. Ни общество, ни элита к нему не готовы. Общество отдыхает после 80 лет коммунистических лишений и посткоммунистических 1990-х годов. Правящий класс наслаждается перераспределением ренты. Недовольные, слишком энергичные или эффективные уезжают или живут и там, и здесь. Демодернизация экономики идет своим чередом, компенсировать ее если и пытаются, то только за счет импортных технологий. Жизнь становится комфортнее, но перспектив развития не появляется.

При таком векторе, заложенном на ближайшие годы, страна, несмотря на везение и дипломатическое мастерство, может не удержать позиции третьей из великих держав, которые она сейчас по факту занимает (после США и КНР). Между тем, потребность в «величии» свойственна не только нашим лидерам, но и большинству граждан. К тому же мы, как и англичане, не сломлены историей, в отличие практически от всех других в прошлом великих европейских держав.

Экономическое ослабление угрожает и эрозией суверенитета, в чем мы убедились в 1980–1990-е годы. Между тем, общество, похоже, почти на генном уровне готово отстаивать этот суверенитет, что оно с упоением и отчаянным мужеством делало на протяжении всей своей истории, чтобы затем возвращаться в нищету, а то и в рабство. В большинстве своем жители России не могут и не желают стать «нормальной страной», «жить как все остальные», наслаждаясь исключительно скоромными радостями потребления. Кого-то это огорчает, кого-то радует. Но, как ни относись к этому типу национальной психологии, на горизонте не видно причин, по которым она изменилась бы. Возможно, на нее повлияют десятилетия мирной эволюции, но это только гипотеза.

Военное усиление призвано компенсировать относительную слабость в других факторах силы – экономических, технологических, идейно-психологических. Россия обладает удивительно малой привлекательностью для внешнего мира. Уважают ее почти исключительно как сильного игрока. (Почему у нации Пушкина, Гоголя, Чайковского, Толстого, Пастернака, Шостаковича, Солженицына такой дефицит «мягкой силы», привлекательности – отдельный разговор.)

Легко осудить такую ставку как не соответствующую современному миру. Но сегодня мир меняется столь быстро и непредсказуемо, что, возможно, эта ставка и адекватна. Разумеется, гораздо лучше быть сильными и в экономике, и в технологиях, и в культурном, духовном отношении. Но этого пока не дано. Пошла только военная реформа.

Русская реформа

Самое удивительное и показательное в военной реформе – это то, что, несмотря на массу препятствий и неоднозначное отношение, она весьма успешна. Все прочие реформы, о которых говорят уже много лет, – пенсионная, ЖКХ, судебная, образовательная, наконец, политическая – стоят на месте, ползут черепашьим шагом или просто проваливаются. А военная реформа идет. И дело не в обещанных фантастических цифрах ассигнований на оборону – 18, 20, 23, снова 20 триллионов. Сами они малозначимы, четко продуманные планы перевооружения за ними не стоят, и они будут корректироваться по обстоятельствам. Однако цифры указывают на политическую решимость тратить на армию больше.

Происходит действительно революционное реформирование вооруженных сил. От огромной, традиционно мобилизационной Российской и Советской армии, рассчитанной в первую очередь на большую сухопутную войну для отражения угрозы с Запада (давно отсутствующей) в пользу компактной, более профессиональной армии постоянной боевой готовности, которая была бы нацелена на конфликты низкой и средней интенсивности. Для предотвращения больших конфликтов увеличивается опора на ядерное оружие, которое тоже модернизируется. В войска наконец начали поступать межконтинентальные баллистические ракеты нового поколения с заложенной способностью к преодолению любых систем ПРО, что делает развертывание этих систем бессмысленной тратой денег.

Мощные ядерные силы, которые, по сути, не предназначены для применения, по-прежнему нужны, чтобы обессмыслить чьи-либо попытки давить на Россию за счет превосходства в обычных силах. К тому же ядерный дамоклов меч необходим для «цивилизовывания» горячих голов. Особенно сейчас, когда беспрецедентные по глубине и быстроте перемены в мире приводят к потере стратегических ориентиров, здравого смысла.

То есть, по сути, модернизация вооруженных сил объективно нацелена не только на парирование вызовов безопасности и подкрепление международно-политического статуса России, но и на перекрытие многих каналов гонки вооружений в мире, объективно способных подрывать международную военно-стратегическую стабильность. Обеспечивая свою безопасность и статус, Россия одновременно возвращает себе роль ключевого гаранта международной безопасности и мира.

В сухопутных войсках упраздняют дивизии, полки, армии, корпуса в пользу понятной и более простой бригадной структуры. Сходные изменения происходят в военно-воздушных силах и войсках ПВО. Идет радикальное сокращение аппарата, вдвое – генералов и офицеров. С опережением графика оптимизируется общая численность вооруженных сил. Похоже, все-таки правы были хулимые в 1990-х гг. реформаторы, говорившие, что оптимальная численность вооруженных сил – около 800 тыс. человек. Тогда сокращать не хотели и держали призыв, чтобы хоть как-то подпереть старую армейскую структуру, впустую растрачивая средства в бедной стране.

Уже очевидно, что армия быстро профессионализируется, не за горами дальнейшее резкое сокращение и перевод на добровольную основу. Началась, пусть неровно, медленно и противоречиво, гуманизация военной службы. Войска перестают заниматься самообслуживанием. Все больше усилий концентрируют на основной задаче – повышении боеспособности и боевой подготовки. Но главное в том, что вооруженные силы, несмотря на дикое сопротивление, адаптируются к реальным вызовам и проблемам настоящего и будущего. Начался массированный отход от советских по сути вооруженных сил, нацеленных на отражение давно не существующей угрозы массированного нападения с Запада и рассчитанных на страну, способную тратить огромные суммы на содержание вооруженных сил и фактически быть их обслугой.

Проводится активное перевооружение, хотя идет оно и со скрипом. Оборонно-промышленный комплекс (ОПК) (раньше его называли ВПК) во многом обескровлен, и в отличие от вооруженных сил почти не реформируется, оставаясь тенью советского левиафана, как еще недавно Российская армия была бледной тенью Советской.

Однако имеются не только достижения хватает проблем и ошибок. Ведь планы действий нарочито не обсуждались и не прорабатывались. Видимо, военно-политическое руководство пришло к выводу, что любое обсуждение породит такую оппозицию, что реформу в очередной раз похоронят. Даже основополагающие документы – Стратегия национальной безопасности 2009 г. и Военная доктрина 2010 г. – практически не отражали процессы, идущие в вооруженных силах. Просто они находятся в других, мало пересекающихся плоскостях. Но все же Россия идет по пути превращения в современную мощную военную державу. Что это даст – вопрос открытый, как, впрочем, и большинство других вопросов в сегодняшнем мире.

Мне лично особенно приятно писать о продвижении реформы, потому что она почти совпадает с предложениями и разработками, которые в 1990-е и в начале 2000-х гг. выдвигала рабочая группа по военной реформе Совета по внешней и оборонной политике. Тогда эти идеи с раздражением или даже негодованием отвергались военным ведомством, но в конце концов были приняты, поскольку соответствовали веяниям времени, потребностям и возможностям страны. Рабочую группу неизменно возглавлял блестящий человек – великолепный эрудит и теоретик Виталий Шлыков, к сожалению, недавно ушедший из жизни. Но он успел увидеть, как то, за что он боролся много лет, стало воплощаться в жизнь.

В итоге

С учетом ситуации в мире и вектора развития страны продолжение курса на военное усиление неизбежно. Вопрос – как и почем. Нельзя броситься в безудержные расходы, угробив все бюджеты на развитие. От социальной подкормки масс режимы, подобные сегодняшнему российскому, как правило, не отказываются. А уже, похоже, взят курс на самоубийственное для страны сокращение – вместо резкого увеличения – расходов на образование. Это ставит крест даже на отдаленных возможностях модернизационного рывка – хоть в либеральном, хоть в антилиберальном вариантах.

Глупо тратиться на бессмысленные вооружения или ненужные направления развития вооруженных сил. Глупо, перевооружившись сверх разумной меры, создать себе лишних врагов, страшащихся России. Риск велик, ведь безудержно милитаризировался не только СССР, выпустивший и державший на вооружении больше танков, чем остальной мир вместе взятый, но и гораздо более продвинутые и демократические государства. Риск ошибок усиливается тем, что практически нет институциональных ограничителей гонки вооружений.

Правда, Министерство финансов пытается не давать, сколько требуют, а министр обороны старается ограничить аппетиты оголодавших и, видимо, коррумпированных, как и почти все у нас, остатков ВПК. Но парламент в нынешней политической системе серьезной роли в определении военной политики и в формировании бюджета играть не может. По-прежнему практически отсутствует научная и публичная дискуссия вокруг приоритетов военной политики. А она существовала даже в позднем СССР, когда ЦК создал в ряде академических институтов группы специалистов, не подчиненных прямо Министерству обороны и Военно-промышленной комиссии того же ЦК. Они сыграли значительную роль в попытке через процесс ограничения вооружений вывести страну из состояния, когда она фактически с экономической точки зрения вела войну почти со всем миром. Неизвестно, сколько тратилось на оборону и связанные с ней отрасли, но, полагаю, процентов 20–25 не бюджета, а валового национального продукта. Советский Союз де-факто не закончил Вторую мировую войну и рухнул не только в результате экономической неэффективности социализма, но и под тяжестью безумного военного бремени. И по большей части это непосильное ярмо было надето добровольно, без особой нужды. И из-за идеологии и порождаемой ею глупости, и из-за несдерживаемых аппетитов военно-промышленного лобби и абсолютно неадекватных представлений о внешней угрозе, отголоски которых слышны и до сих пор.

Созданные тогда академические группы специалистов физически и морально постарели и не хотят, и не могут больше активно полемизировать. Экспертов по военной экономике практически нет. С либеральной стороны нынешнюю военную политику критикуют буквально два-три публициста, выступающие в СМИ второго-третьего эшелона. Честь и хвала им за смелость, но они не могут обладать достаточными знаниями, к тому же политически ангажированы. В центре стоит группа близких к Министерству обороны специалистов, по необходимости хвалящих все его действия и не обращающих внимания на ошибки. Справа – в СМИ третьего-четвертого эшелона, к счастью, совсем не доходящих до массового читателя, пишут десятки, если не сотни авторов, представляющих остатки денежно и интеллектуально обескровленной академической части советского ВПК, пугая фантасмагорическими угрозами и требуя от Минобороны денег. Очень часто их писания не имеют никакого сопряжения с действительностью, являются карикатурой на советские выдумки. Их, похоже, не слушают, но они давят массой и не могут не формировать общественное мнение в многомиллионной человеческой среде, связанной с обороной. Для этих специалистов и Анатолий Сердюков, и стоящий за ним Владимир Путин подчас оказываются чуть ли не предателями, поскольку они пытаются ограничивать безумные аппетиты и все-таки – не очень успешно – навязать конкуренцию, сколько-нибудь современные методы хозяйствования.

Чтобы разобраться в том, что нужно делать, необходимо создавать независимую общественную научную экспертизу процессов, проходящих в военной сфере. Такая экспертиза сверху – в виде независимых комиссий «высокого уровня» (blue ribbon committees) – создавалась и создается в разных государствах, особенно в периоды реформирования вооруженных сил. И она была относительно эффективна. Реформа уже запущена. Оппозиция остановить ее не сможет. Вопрос в том, как реформу рационализировать. В противном случае неизбежны крайне дорогостоящие ошибки, которые не позволят воспользоваться возможностями, которые предоставляют России многие тенденции развития современной мировой геополитики и военно-политической обстановки. Не предотвратить появления угроз. И даже самим создать себе новые.

И последнее. Военное усиление если и может компенсировать слабости других факторов силы, то только частично. Чтобы остаться великой и суверенной державой и в будущем, России придется модернизировать и диверсифицировать экономику. Иначе не будет базы даже для укрепления военной мощи. Нужно реставрировать и наращивать «мягкую силу» – привлекательность для мира и собственных граждан – через возрождение и создание новой российской идентичности, основанной прежде всего на великой культуре и славной истории военных побед. Иначе обидная шутка блистательного политического острослова, бывшего канцлера ФРГ Гельмута Шмидта о Советском Союзе как о «Верхней Вольте с ракетами» может оказаться справедливой для России.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259988 Сергей Караганов

Выступление Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в Дипломатической академии МИД Киргизии и ответы на вопросы слушателей и профессорско-преподавательского состава, Бишкек, 27 ноября 2019 года

Уважаемая Чинара Усенбековна,

Уважаемые коллеги, друзья,

Прежде всего хочу сказать, что для меня большая честь быть удостоенным звания «почетного профессора» Дипломатической Академии МИД Киргизии. Знаю, что многие известные люди удостоились этой чести, и мне, конечно, лестно быть в их числе с учетом того, что «почетным профессором» Дипакадемии был также объявлен наш великий общий писатель Ч.Т.Айтматов – великий сын киргизского народа. Выражаю искреннюю признательность за этот знак внимания.

Этого знака не было бы, если бы мы не старались вместе продвигать наши интересы и готовить молодое поколение к тому, чтобы отстаивать задачи развития наших народов и стран и обеспечения максимально благоприятного внешнего окружения. Заинтересованность в нем – естественное состояние любого государства, мы все в этом заинтересованы. Это неотъемлемое условие для мирного, стабильного, безопасного развития каждого государства. В этой связи с удовлетворением отмечаю, что Россия и страны Центральной Азии (ЦА) – не просто добрые соседи, но и испытанные временем партнеры. Наши народы связаны многовековой общей историей, культурным наследием, а главное – чувствами дружбы и взаимной симпатии.

Российская политика на центральноазиатском направлении лишена скрытых повесток и двойных стандартов. Мы не рассматриваем регион через призму геополитического противоборства, как арену для игр с «нулевой суммой». Не ставим его государства перед искусственным выбором – либо с нами, либо против нас. Не политизируем ту помощь и поддержку, которую мы оказываем странам региона. Выстраиваем сотрудничество со всеми без исключения странами ЦА на прочной основе международного права, принципах равноправия, взаимного уважения и поиска баланса интересов. Данная философия заложена и в успешно стартовавший формат «Центральная Азия плюс Россия» («5+1»), в рамках которого в нынешнем году уже состоялись две неформальные встречи на уровне министров иностранных дел центральноазиатской «пятерки» и Российской Федерации.

Мы не одобряем действия тех внерегиональных игроков, которые пытаются в русле архаичной теории т.н.«Большой игры» повлиять на внешнеполитический курс государств региона в нужном для себя ключе, навязать его народам рецепты, модели развития и поведения. К чему может привести такая политика, видно на печальном примере Украины. Эта страна, которую заставили делать ложный выбор – с Европой или с Россией, стала жертвой спровоцированного извне государственного переворота, попала под внешнее управление при прошлом режиме и в итоге оказалась отброшенной далеко назад, лишилась мощнейшей индустриальной базы. Еще только предстоит урегулировать конфликт на Донбассе, преодолеть глубочайший раскол украинского общества. Россия как участница Контактной группы и «нормандской четверки» будет делать все от нее зависящее, чтобы помочь преодолению внутриукраинского кризиса на основе полного выполнения Минских договоренностей.

Мы выстраиваем политику России на всех направлениях исключительно в созидательном русле. В рамках сотрудничества с центральноазиатскими партнерами созданы и успешно функционируют более 10 тыс. отечественных и совместных предприятий, которые реально способствуют развитию их экономики. Российские инвестиции в регионе составляют порядка 20 млрд долл. В России трудятся свыше 4 млн граждан государств ЦА – и это тоже мощная прибавка к их ВВП.

Продолжаем оказывать содействие модернизации инфраструктуры и социальной сферы центральноазиатских партнеров. С 2008 г. совокупный объем нашей безвозмездной помощи превысил 6 млрд долл. – как по двусторонним каналам, так и по линии многосторонних институтов. Если посмотреть на наши отношения в этой сфере с Киргизией, то мы выделили через Всемирную продовольственную программу ООН более 70 млн долл. Общий объем российских грантов на поддержку киргизского госбюджета за последние семь лет составил 311 млн долл. В прошлом году был полностью списан долг Киргизии перед Россией в размере 240 млн долл.

Через Трастовый фонд Россия-Программа развития ООН (ПРООН) осуществляются специализированные проекты в водно-экологической сфере в вашей стране, а также в Таджикистане и Узбекистане. Готовы и далее продвигать такое взаимодействие, включая поддержку, содействие, консультативную помощь при решении вопросов водопользования в регионе.

Важным объединительным фактором остаются тесно взаимосвязанные транспортные системы России и стран ЦА. Это позволяет к общей выгоде развивать международные коридоры Восток-Запад и Север-Юг, используя технические стандарты, обеспечивающие единство транспортной системы СНГ.

Общим интересам отвечает и укрепление единого культурно-гуманитарного пространства. В регионе функционируют совместные высшие и средние учебные заведения, расширяется представленность российских вузов. В частности, ведется работа по открытию филиала МГУ им. М.В.Ломоносова в вашей стране. Порядка 170 тыс. граждан ЦА получают высшее образование в России, из них около 60 тыс. – за счет средств российского федерального бюджета.

По линии минобороны и спецслужб способствуем укреплению оборонного потенциала наших союзников и партнеров по ОДКБ и СНГ, помогаем в упрочении погранбезопасности, борьбе с терроризмом, наркотрафиком и трансграничной преступностью, готовим кадры для силовых структур. Высокий уровень координации был наглядно продемонстрирован в ходе стратегических командно-штабных учений ОДКБ «Центр-2019» и «Нерушимое братство-2019». Важным фактором региональной безопасности остаются российские военные базы в Киргизии и Таджикистане.

С центральноазиатскими друзьями мы также плодотворно взаимодействуем в ЕАЭС и ШОС.

Сегодня Евразийский экономический союз с совокупным ВВП свыше 2,2 трлн долл. и общим количеством потребителей более 182 млн человек – неотъемлемая часть глобального ландшафта. Функционируют общие рынки товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Увеличиваются объемы взаимной торговли, растет товарооборот с третьими странами. Углубление интеграции способствует повышению уровня жизни граждан. К преимуществам ЕАЭС присматриваются и те государства ЦА, которые не являются его членами.

На площадке ШОС мы совместно работаем над обеспечением безопасности, укреплением торгово-экономических связей, развитием транспортной инфраструктуры, гармонизацией национальных стратегий развития и интеграционных процессов на всем евразийском континенте.

В нынешнем высококонкурентном мире следует по максимуму использовать очевидные стратегические преимущества нашего общего региона. На этот счет Президент России В.В.Путин выдвинул инициативу по формированию Большого Евразийского партнерства с участием стран ЕАЭС, ШОС, АСЕАН, других заинтересованных государств Азии и Европы. Работа в этом направлении уже началась, в том числе через сопряжение планов развития ЕАЭС и китайского проекта «Один пояс – один путь». Буквально месяц назад, 25 октября с.г. вступило в силу соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР.

Продвижение по всем этим направлениям не только будет способствовать комплексному развитию наших государств, но и позволит заложить основу для построения пространства мира, стабильности, равной и неделимой безопасности на огромном евразийском пространстве – от Лиссабона до Джакарты.

Дорогие друзья,

Будущий год пройдет под знаком 75-летия Победы в Великой Отечественной войне. Будем рады видеть делегацию Киргизской Республики среди участников юбилейных мероприятий в Москве 9 мая 2020 года. Именно народы бывшего СССР внесли решающий вклад в разгром нацизма, ценою неимоверных усилий и многомиллионных жертв спасли цивилизацию от ужасов «коричневой чумы». Наша общая победа заложила международно-правовые основы современного миропорядка, воплощенные в Уставе ООН. Мы едины в неприятии попыток пересмотра итогов Второй мировой войны, фальсификации истории. Сохраняя память о героическом подвиге наших предков, мы будем последовательно продолжать коллективные усилия по предотвращению войн и конфликтов и в нашем регионе, и во всем мире.

В наших общих интересах – опираясь на накопленный совместный опыт, максимально задействовать потенциал отношений между Россией и странами Центральной Азии на благо наших граждан. Уверен, что будущие выпускники Дипакадемии МИД Киргизии, где бы они ни трудились, будут вносить свою лепту в работу на этом направлении.

Вопрос: Вступление Узбекистана в ЕАЭС - это присоединение к существующим договоренностям в ЕАЭС или особые условия?

С.В.Лавров: По этой теме Россия не может высказываться единолично. Есть ЕАЭС, есть государства, которые являются его полноправными членами. ЕАЭС носит открытый характер. Любое обращение – от Узбекистана или от какой-то другой страны, – должно рассматриваться теми органами, которые обеспечивают деятельность ЕАЭС. Это – Высший экономический совет, Комиссия ЕЭАС, межправительственные структуры. Мы заинтересованы в том, чтобы все страны, особенно те, которые нам близки, с которыми мы столетиями живем бок о бок, долгое время существовали в рамках одного государства, присматривались к нашему опыту. Есть возможность получить статус наблюдателя в ЕАЭС. Такой возможностью, например, воспользовалась Республика Молдова. Это не накладывает на данном этапе никаких обязательств, но позволяет поближе ознакомиться с работой ЕЭАС и понять, какие преимущества сулит объединение усилий в рамках интеграционных процессов. Мне кажется, здесь не должно возникать никаких особых проблем, потому что в любом случае, если будет подано заявление какой-либо страны о желании присоединиться к ЕАЭС, должны вестись переговоры, опираясь на уже одобренные базовые уставные документы ЕАЭС.

Вопрос: Каковы реальные шансы открытия Академии ОДКБ в Киргизии?

С.В.Лавров: Здесь опять же надо обращаться к членам Организации. Есть множество структур на нашем общем пространстве, в том числе созданных по линии ОДКБ, СНГ, ШОС, ООН. Есть Центр превентивной дипломатии, который расположен в Туркменистане. Есть Региональная антитеррористическая структура (РАТС) при ШОС, которую мы хотим не то, чтобы перепрофилировать, а сделать более всеохватывающей, включить в мандат этой структуры не только борьбу с террористическими угрозами, но и с наркотрафиком и с прочими вызовами, которые представляет сегодня организованная преступность. Есть уже конкуренция за то, где разместить такой новый центр или создать дополнительный филиал. Понимаю, что, наверное, интересно и престижно быть страной-хозяйкой той или иной структуры международной организации. Но надо взвешивать все «за» и «против», финансовую сторону дела, насколько та или иная географическая локация будет оптимальна с точки зрения стоящих задач. Честно говоря, не слышал, чтобы вопрос о создании Академии ОДКБ уже вошел в практическую плоскость, но любая страна имеет полное право вносить конкретные предложения. Могу Вас заверить, мы будем рассматривать их конструктивно, искать общеприемлемые договорённости, консенсус.

Вопрос: Совместимы ли цели и задачи ЕАЭС и инициативы «Один пояс – один путь»? Почему эта инициатива не приобрела широкого одобрения в России?

С.В.Лавров: Вы так вопрос задаете, как будто уже знаете ответ. Я бы не делал таких заключений, что инициатива «Один пояс – один путь» не обрела широкого одобрения в Российской Федерации. В своем вступительном слове я упомянул очень интенсивную работу по сопряжению тех процессов, которые развиваются в рамках ЕАЭС и китайской инициативы «Один пояс – один путь». И там, и там есть возможности рассматривать и совершенствовать вопросы, касающиеся транспортной инфраструктуры, логистики. От коридоров, которые будут создаваться и совершенствоваться между востоком и западом нашего евразийского континента, будут выигрывать центральноазиатские страны. КНР предложила Киргизии проложить дорогу в Узбекистан через киргизскую территорию. Этот проект сейчас обсуждается. Нам важно при рассмотрении такого рода инициатив учитывать задачи развития киргизской экономики. Мы считаем, что такая железная дорога должна максимально связывать между собой населенные пункты вашей страны, а не просто проходить по безлюдной местности, потому что это не будет иметь эффекта подъема экономического развития тех территорий, где эти шпалы и рельсы будут проложены. Идет процесс. Это один маленький пример, как эти возможности можно состыковывать. Уверен, что будет найдено общеприемлемое решение, исходя из тех принципов, на которых зиждется транспортная система ЕАЭС и СНГ.

В принципиальном плане нет никаких противоречий между тем, чем занимаемся мы в рамках ЕАЭС, и тем, что предлагает КНР. Конечно, есть большое преимущество от использования китайских финансовых возможностей, китайского опыта в создании целого ряда современных и эффективных предприятий, реализации инфраструктурных проектов. Самое главное, есть полное понимание на уровне лидеров ЕЭАС, включая Россию, Киргизию, с одной стороны, и КНР с другой, что эти проекты будут гармонизированы и во всех практических действиях именно это будет главным критерием. Есть четко зафиксированное понимание, что между ними не должно быть каких-то конкурентных подходов. Соглашение об экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР, о котором я упомянул, закладывает кирпичик в создание большого фундамента, вокруг которого мы будем развивать и то, что я назвал проектом Большого Евразийского партнёрства, о котором говорил Президент России В.В.Путин. Ведь евразийский континент охватывает и страны АСЕАН. Многие из них континентальные государства, есть и островные, но это часть нашего общего континента. Страны Евросоюза и другие европейские страны, которые не входят в ЕС, тоже находятся на евразийском материке. Нет никаких противопоказаний в отношении того, что можно между всеми этими региональными структурами, проектами, не нанося ущерба обязательствам по каждому из этих региональных объединений, устанавливать связи и идти «от жизни». Не просто задать какую-то конкретную цель, разложив и расписав все по полочкам, а идти «от жизни» и смотреть, где можно выгодно объединять наши усилия. Именно такой подход сейчас применяется во взаимоотношениях между ЕАЭС и КНР. Думаю, что он является единственно верным.

Вопрос: В 2020 г. мы будем праздновать 75-летие Победы. Какие совместные мероприятия будут проводить Российская Федерация и Киргизская Республика, чтобы почтить подвиг тех, кто внес большой вклад в нашу Победу?

С.В.Лавров: В СНГ и в ОДКБ у нас есть целый перечень одобренных мероприятий. Завтра на саммите ОДКБ этой теме тоже будет уделено дополнительное внимание. Есть решение в рамках СНГ о том, чтобы отчеканить памятную медаль для всех ветеранов по количеству заявок, которые уже поступили от каждой страны. Это будет сделано в торжественной обстановке, в каждом государстве. Надеюсь, что мы все вместе 9 мая следующего года в Москве на Параде с участием зарубежных гостей, включая многих глав государств, достойно вспомним о том, какой вклад внесли все ветераны на фронте и в тылу, и всегда будем воспитывать подрастающее поколение в уважении к этому подвигу.

Вопрос: Каково Ваше мнение о перспективе социализации трудовых мигрантов в Российской Федерации?

С.В.Лавров: Это прежде всего зависит от самих трудовых мигрантов. Если они заинтересованы работать в России, есть целый ряд шагов, которые необходимо предпринять, включая и подготовку к знаниям российских реалий, российской правовой системы, русского языка. Мне очень приятно, что в Киргизии русский язык традиционно находится на очень хорошем уровне. Были разговоры о том, чтобы Россия внесла вклад в переподготовку и повышение квалификации преподавателей. Мы сейчас занимаемся такой программой, будем ее совершенствовать. Безусловно, мигранты социализируются через языковую среду, если они в ней себя спокойно чувствуют.

Вторым главным требованием является законопослушность. К сожалению, в любой трудовой миграционной диаспоре есть проявления правонарушений. Здесь нужно проводить профилактическую работу и в стране исхода, откуда трудовые мигранты направляются в Россию. Главное управление по вопросам миграции МВД России налаживает со своими коллегами обучающие семинары для желающих организованно направиться в Российскую Федерацию. Организованные направления всегда намного надежнее для самого человека, потому что, если поехать на свой страх и риск, можно оказаться в бесправной ситуации, когда зарплата платится от случая к случаю, когда даже бывает, что просят оставить паспорт на всякий случай. Поэтому организованный набор – единственно надежный.

Вопрос: Как Вы оцениваете перспективу ввода единой валюты в рамках ЕАЭС?

С.В.Лавров: Забегать вперед не стоит. Сейчас у ЕАЭС есть конкретные планы по углублению интеграции, включая формирование общих рынков вплоть до общего рынка энергоносителей. На данный момент особое внимание уделяется совершенствованию валютных расчетов с упором на все большее использование национальных валют стран ЕАЭС. На данном этапе реализуются эти цели. Если на каком-то этапе страны-члены будут заинтересованы в том, чтобы обсудить упомянутый Вами вариант, это будет обсуждаться.

Вопрос: Какой вариант, по Вашему мнению, наиболее приемлем для разрешения ситуации с санкциями Запада в отношении России? Как данный вопрос будет отражаться на странах-союзниках России?

С.В.Лавров: Наилучший способ прекратить эту ненормальную ситуацию – это отказаться от имперских замашек, от привычек из прошлых веков диктовать всем свою волю и становиться судьей всему и вся.

Как вы знаете, санкции были введены под предлогом событий на Украине. Наши западные коллеги говорят нам сейчас, чтобы мы сделали что-нибудь по Украине, выполнили Минские договорённости, а они тогда с облегчением и радостью будут снимать санкции. Мы не можем выполнить Минские договорённости, потому что Россия в них даже не упомянута. Россия как член «нормандской четверки», где также представлены Украина, Германия и Франция, сформировала рамки, которые легли в основу Минских договорённостей. Они предполагают решение всех вопросов через прямые переговоры между Киевом, Донецком и Луганском. Это зависит, прежде всего, от этих сторон, конфликтующих на Востоке Украины. Мы слышали от прошлой администрации на Украине, от прошлого режима, что они никогда не будут вести прямые переговоры с Донецком и Луганском. Слышали уже от представителей новой администрации Президента Украины В.А.Зеленского подобные высказывания, равно как и другие заявления, которые не то что ставят под вопрос, а означают отказ выполнять Минские договорённости. Обо всем этом будем говорить на саммите «нормандского формата» 9 декабря в Париже. Эта дата подтверждена. Думаю, там Президент Украины В.А.Зеленский должен будет очень подробно изложить, как он сам видит свои действия по выполнению Минских договорённостей. Им нет альтернативы. Об этом говорят все наши партнеры, включая ЕС, США и многих других. В этом вся суть.

Когда сейчас проходят наши контакты с европейцами, они «нашептывают» нам, чтобы мы сделали что-то первыми, и тогда они начнут какое-то движение. Мы возвращаем их все время к истокам украинского кризиса. Они предпочитают рассматривать украинскую проблему, начиная с момента, когда Крым высказался на свободном референдуме подавляющим большинством голосов жителей за воссоединение с Россией, возвращение в Российскую Федерацию. Россия, естественно, приняла крымчан, в том числе севастопольцев, назад в «родную гавань», как об этом сказал В.В.Путин.

Все знают, почему это произошло. В феврале 2014 г. на Украине состоялся антигосударственный переворот. Первым актом путчистов, захвативших власть, было решение отменить закон, гарантировавший права русскоязычного меньшинства, как и других национальных меньшинств. Эта же группа людей, захвативших власть, делала заявления о том, что нужно изгнать русских из Крыма, потому что они никогда не будут говорить по-украински, думать по-украински и чтить героев Украины, при этом прямо назывались Бандера, Шухевич и прочие фашистские прихвостни. Звучали не просто заявления, в Крым направлялись т.н. «поезда дружбы» с хорошо вооруженными боевиками. Была прямая попытка захвата здания Верховного совета тогда еще Автономной Республики Крым. Но о том, как развивалась ситуация, начиная с госпереворота и последующей откровенно русофобской политики путчистов, захвативших власть, почему-то наши европейские коллеги предпочитают не говорить.

Переворот состоялся 22 февраля, на утро после того, как накануне было подписано соглашение об урегулировании между тогдашним президентом Украины В.Ф.Януковичем и оппозицией, засвидетельствованное министрами иностранных дел Германии, Польши и Франции. Мы спрашиваем наших партнеров, почему они не дают оценку той истории, когда их практически и в грош не поставили, а их подписи не стоили даже цены бумаги, на которой они были поставлены. В ответ – стыдливо молчат. Я говорю об этом не для того, чтобы начать копаться в прошлом. Но забывать об этом тоже нельзя. Когда все наши западные коллеги встают на сторону Киева в противостоянии с Донбассом, они тоже забывают, что поддерживают операцию, которая называется антитеррористической. Ее сейчас переименовали, но она была объявлена как «антитеррористическая операция». Хотя никакого, ни единого террористического акта со стороны донецких и луганских жителей Украины никто не может зафиксировать и привести какие-то доказательства. Более того, когда состоялся переворот, восточные районы Украины просто сказали, что не признают действий путчистов, и попросили оставить их в покое. Они хотели понять, что будет происходить дальше, ни на кого не нападали, не двинули свои вооруженные подразделения на территорию остальной Украины, а просто попросили тех, кто совершил антиконституционную акцию, оставить их на время в покое. За это их объявили террористами. Когда об этом напоминаем нашим европейским друзьям, они тоже не хотят высказывать оценки тем событиям. Вот, в чем все дело.

Санкции были объявлены за то, что мы не смогли оставить русский народ и все остальные народы Крыма, которые живут там с русскими бок о бок, в беде, и защитили их от прямых угроз. Сейчас в Крыму все спокойно, он развивается. Приезжайте, смотрите. Все больше западных парламентариев, политиков лично видят, что все разговоры о том, что в Крыму происходит какая-то жуткая катастрофа с правами человека – это бред и вымыслы.

Точно так же речь идет о том, чтобы Донбасс был полностью гарантирован с точки зрения безопасности, прав русского языка и других прав, записанных в Минских договорённостях. Мой долгий исторический экскурс к тому, что европейские и американские санкции (мы сейчас говорим о Европе) связаны именно с событиями, которые последовали за государственным переворотом в качестве реакции на него. А сказать нашим западным партнерам о том, что они молчаливо «проглотили» эту ситуацию, и почему так произошло, получается, нечего. Хочу закончить на позитивной ноте, потому что есть Минские договорённости, которые никто не отрицает, их надо выполнять. С этим все согласны, в том числе европейцы. Посмотрим, насколько реальны надежды, которые многими возлагаются на парижскую встречу 9 декабря.

Вопрос: В этом году отмечается 27 лет со дня установления дипломатических отношений между Россией и Киргизией. Какие приоритеты на сегодня в отношениях между двумя странами?

С.В.Лавров: У нас самые тесные отношения во всех сферах человеческого общения. Это и экономика, в том числе двусторонние проекты (их немало) и развитие экономических связей в контексте интеграционных процессов в ЕАЭС. Это и оборона, и безопасность. Здесь мы также по двусторонним каналам реализуем целый ряд программ, включая наши усилия по обеспечению обороноспособности киргизских вооруженных сил, подготовке кадров для военного ведомства, силовых структур. Это необходимо, в том числе для борьбы с терроризмом, пресечения маршрутов наркотрафика, который, к сожалению, сохраняется в регионе и во многом подпитывается нерешенностью проблем Афганистана. Это и культура, гуманитарные связи, образовательные обмены. Практически все, чем занимаются люди в своей жизни.

Наши отношения – это отношения союзников, стратегических партнеров. Думаю, что на нынешнем этапе они весьма зрелые. Завтра состоится очередная встреча Президента России В.В.Путина и Президента Киргизии С.Ш.Жээнбекова. «На полях» саммита ОДКБ они «сверят часы» и посмотрят, как выполняются поручения, вытекающие из их договоренностей на прошлых встречах в верхах. По этим поручениям будем сверять свои дальнейшие действия.

Вопрос: В последнее время активно расширяется география ЕАЭС. В этом отношении создание зоны свободной торговли с Ираном выглядит интересным решением. Какие возможности будет иметь Иран на пространстве ЕАЭС? Как это поможет Ирану оправиться от негативных эффектов западных санкций?

С.В.Лавров: Об этом прежде всего должны думать наши иранские соседи и коллеги, просчитывать выгоды для себя от тех или иных договорённостей с внешними партнёрами. ЕАЭС достаточно активно развивает отношения с третьими странами. Уже есть соглашения о зоне свободной торговли с Вьетнамом, Сингапуром, ряд других стран-членов АСЕАН стоят в очереди. Сама АСЕАН как международное объединение тоже заинтересовано в начале таких переговоров. Подписано соглашение с Сербией. Есть промежуточное соглашение с Ираном, которое является шагом к полноценной договорённости о зоне свободной торговли. Израиль заинтересован и уже вступил в контакт с Евразийской экономической комиссией. Страны латиноамериканского региона, Египет проявляют большой практический интерес. Это очень перспективный процесс, позволяющий получать максимальную выгоду на взаимной основе из объединения усилий, снятий торговых, тарифных и прочих барьеров.

При этом страны ЕАЭС, как я понимаю и знаю, просчитывают возможные риски от создания зоны свободной торговли и всегда стремятся договариваться с теми странами, с которыми можно делать это именно на основе взаимной выгоды, а не за счет создания угроз нашим собственным рынкам и производителям товаров и услуг. Думаю, что иранцы просчитали достаточно конкретно все преимущества, которые они получат от создания зоны свободной торговли. При всех обстоятельствах облегчение торговых связей со своими традиционными партнерами за счет снятия барьеров будет благотворно сказываться на экономике Ирана и любой другой страны, которая вступит в такие отношения с ЕАЭС. Немаловажным является то, что и в этом случае все больший упор делается на расчеты в национальных валютах, чтобы обходить все каналы, связанные с долларом, поскольку он доказал свою ненадежность и подверженность конъюнктурным, политическим колебаниям в Вашингтоне.

Вопрос: Известно, что внешняя стратегия США направлена на сдерживание Китая и снижение влияния России непосредственно в странах ЦА. Мы видим, что за последнее время усиливаются темпы вовлеченности игроков в «большую игру» вокруг ЦА. Как Вы рассматриваете усиление роли России через призму событий, происходящих сейчас на Ближнем Востоке: палестино-израильский конфликт, сирийский вопрос, возможное перетекание очагов конфликтов на территорию Северного Афганистана, – террористическое усиление деятельности ближе к границам ЦА? Какая будет основная стратегия внешней политики России в отношении стран ЦА в этих условиях? Некоторые страны ЦА не являются членами ни Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), ни Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Есть тенденции, что США будут работать на афганском направлении с такими большими странами ЦА как Узбекистан.

С.В.Лавров: США уже давно работают со всеми странами ЦА. Вам это хорошо известно. При этом, когда вовлечено немалое количество людей в эти процессы, тайное никогда не удерживается. Мы знаем наверняка, что наши американские коллеги, к сожалению, подходят к ЦА с позиции игры с нулевым результатом – «или-или». Знаем, что они напрямую отговаривают страны ЦА от дальнейшего развития отношений с Россией, несмотря на то, что большинство из них – наши военно-политические союзники. Мы этого никогда не делали. Наоборот, мы считаем, что ЦА, как любой другой регион мира, не должна становиться ареной противоборства крупных государств, будь то Ближний Восток, Сирия, Ливия, Афганистан, Йемен и т.д. Всегда можно найти возможности сотрудничать с той или иной страной к обоюдной выгоде, продвигая свои интересы, а не пытаясь ущемить законные интересы этой же страны развивать сотрудничество и с третьими партнерами.

К сожалению, такая линия у США есть. Она проявляется не только в отношении Киргизии. Вашингтон проводит ее практически со всеми нашими зарубежными партнерами в Азии, в Латинской Америке, в Африке. Мы обращаем на это внимание наших американских коллег, когда с ними встречаемся. Считаем, что это неправильно, что нам нужно сотрудничать. По целому ряду направлений такое сотрудничество развивается, в т.ч. и в Сирии, несмотря на то, что США и возглавляемая ими коалиция находятся на территории страны незаконно. Но мы не хотим лишних проблем для сирийского народа. Не хотим, чтобы создавались угрозы для наших военнослужащих, работающих там по просьбе законного правительства, помогая в борьбе с терроризмом и в обеспечении стабильности. Есть канал между военными России и США, который профессионально работает, обеспечивает устранение рисков непреднамеренных инцидентов.

Более конкретно мы с США работаем и по Афганистану. Есть формат «Россия-США-Китай», к которому присоединился Пакистан. Формат рассматривает практические шаги, позволяющие продвинуть диалог между всеми афганцами, создать условия для прямой переговорной процедуры между правительством и талибами. Вопрос очень сложный, там есть свои нюансы. По крайней мере, здесь разговор идет достаточно позитивно, честно по отношению друг к другу.

В целом ряде других случаев США не хотят взаимодействовать. Сейчас у них новая мода вешать на нас все грехи в связи с тем, что происходит в Ливии. Хотя сами США пытаются встречаться ровно с теми же людьми, с которыми работаем мы. С кем-то они встречаться не хотят. У России практически в любом кризисе, в т.ч. на Ближнем Востоке и в любой другой точке мира, где мы, так или иначе, участвуем в политических усилиях, есть контакты со всеми сторонами без исключения. Мы никого не пытаемся изолировать, не делаем ставку на одну внутриполитическую силу и не пытаемся каким-то образом оказывать давление на ее противников. Наоборот, мы всех призываем садиться за стол переговоров и искать развязки.

Это справедливо для любой ситуации, включая и палестино-израильский конфликт. К сожалению, США делают все, чтобы подорвать и разрушить международно-правовую основу регулирования этого застарелого арабо-израильского конфликта, уже единогласно одобренную и имеющую юридически обязывающий характер. Например, их одностороннее решение о переносе посольства США в Иерусалим; признание Голанских высот не оккупированными Израилем, но исконно израильской территорией, а израильских поселений на Западном берегу р.Иордан – легитимными, хотя, с точки зрения всех решений Совета Безопасности Генеральной Ассамблеи ООН, они являются незаконными. Это прямой шаг к одобрению аннексии этих земель, что поставит крест на урегулировании на основе т.н. двугосударственного решения – создания палестинского государства и государства Израиль, которые будут жить бок о бок в мире и безопасности между собой и со всеми своими соседями.

Это отражение линии, которая носит уже стратегический характер и у США, и у их ближайших союзников. Они последовательно игнорируют, подрывают международное право, предполагающее юридически обязывающие, универсальные, всеми согласованные подходы (в виде конвенций и т.д.). Они даже не употребляют термин «международное право» – говорят «миропорядок, основанный на правилах». Вроде бы то же самое, но на практике получается, что правила, о которых они говорят, изобретаются ими под себя, от случая к случаю. Потом они выдают их за истину в последней инстанции, а от всех других требуют их выполнять. Например, в палестино-израильском урегулировании на словах и практическими делами перечеркнуто все, что связано с международно-правовым подходом к решению этой проблемы. Вместо этого – свои правила: ситуация вокруг Иерусалима, Голанских высот, Западного берега реки Иордан и т.д.

Второй пример – Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по урегулированию вокруг иранской ядерной программы. План был одобрен резолюцией Совета Безопасности ООН, имеющей обязательный характер, и тем самым стал частью международного права. США вышли из этой договоренности. Они не просто отказались ее выполнять, а запретили всем остальным странам торговать с Ираном. Хотя Резолюция Совета Безопасности ООН и СВПД прямо предполагали, что именно торговля с Ираном является вкладом международного сообщества в решение этой проблемы в ответ на отказ Ирана от многих видов деятельности в сфере ядерной энергетики. Более того, сейчас США, выйдя из СВПД, запрещают всем остальным делать то, что Ирану положено получать. При этом они требуют от Ирана выполнения своих обязательств. Это какой-то уже парадокс, еще одни правила, выдуманные вместо международного права. Таки примеров множество.

По поводу севера Афганистана. Там не только угроза появления плохих людей – они там уже есть, в частности игиловцы. По-прежнему остаются без ответа вопросы и наши, и многих афганских лидеров, губернаторов провинций. Периодически из центральной части Афганистана на север перемещаются вертолеты без опознавательных знаков. Есть подозрения, что туда перебрасывают и боевиков, и оружие. Мы спрашиваем у американцев, поскольку именно они контролируют воздушное пространство. Ответа пока нет. Тоже диалектический пример.

У нас неплохой контакт по процессам подготовки условий для политического урегулирования, а по ситуации «на земле», по выявлению конкретных террористических угроз, потоков наркотрафика мы пока не можем добиться от наших американских коллег взаимности. Нас это интересует не по абстрактным причинам. Во-первых, это угроза, если террористы окопаются на севере Афганистана (их там уже несколько тысяч). Они особо не скрывают, что хотят создать там плацдарм для продолжения экспансии в ЦА. Мы хотим, чтобы и наши союзники, и Россия чувствовали себя в безопасности. Между нами нет границ – если они пройдут в ЦА, в одну из соседних с Афганистаном стран, это будет плохо для всех нас. Поэтому столь необходимы и важны все наши структуры, призванные заниматься безопасностью, включая прежде всего ОДКБ. Завтрашнее заседание будет рассматривать в т.ч. и дальнейшие шаги по укреплению наших общих границ с Афганистаном.

Вопрос: В каких сферах экономики российско-киргизские отношения имеют наибольший прогресс и развитие? Какую экономическую отрасль стоит развивать нашим странам?

С.В.Лавров: Этот вопрос, наверное, лучше задать специалистам, непосредственно занимающимся экономическим взаимодействием. У нас много проектов. Я бы выделил водно-энергетическую сферу. Она важна, потому что достаточно остро стоит в отношениях между центральноазиатскими странами, странами верхнего и нижнего течения. Мы все знаем об этом.

В свое время при СССР было много проектов, исследований, которые на научной основе определяли, как лучше регулировать воду, в т.ч. и для целей сельского хозяйства, энергетики. Нам кажется, что участие российских специалистов могло бы помочь странам ЦА находить оптимальные решения и избегать односторонних шагов, вызывающих достаточно серьезное напряжение. В этой связи есть Международный Фонд спасения Арала. Россия уже достаточно давно обратилась с просьбой быть принятой в качестве наблюдателя, но пока не все готовы к этому. Считаю, что было бы правильно сделать нам такой шаг. Ненавязчиво, используя ту экспертизу, которая накопилась в нашей стране, когда мы все были частью СССР, поискать обоюдоприемлемые решения.

Россия. Кыргызстан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 ноября 2019 > № 3245370 Сергей Лавров

Интервью заместителя Министра иностранных дел Российской Федерации О.В.Сыромолотова международному информационному агентству «Россия сегодня», 22 ноября 2019 года

Вопрос: Есть ли у российской стороны данные о том, сколько террористов ИГИЛ могли оказаться на свободе в результате турецкой операции на севере Сирии? Какие меры принимаются для их нейтрализации?

Ответ: Точных данных по количеству террористов, которые могли оказаться на свободе, у нас пока нет. Вместе с тем, по имеющейся на данный момент информации, речь идет о нескольких сотнях сбежавших из мест заключения игиловцев. У нас это вызывает серьезное беспокойство, прежде всего в связи с тем, что освободившиеся боевики ИГИЛ могут содействовать восстановлению боевого потенциала этой террористической организации. По большому счету все это стало возможным из-за общей эскалации напряженности в Заевфратье и в силу незаконного иностранного военного присутствия в Сирии. Одной из причин дестабилизации ситуации стало раздувание этноконфессиональных противоречий.

Для нейтрализации этой угрозы, как и в целом для предотвращения восстановления террористического потенциала ИГИЛ необходимо, в первую очередь, не допустить возобновления активных боевых действий в регионе, а также содействовать восстановлению суверенитета и территориальной целостности САР. На это, в частности, направлен российско-турецкий Меморандум от 22 октября с.г., выполнение которого идет последовательно.

Вопрос: Может ли российская сторона подтвердить данные о ликвидации лидера террористов ИГИЛ Аль-Багдади? Почему Россия не проводит в Сирии подобных точечных операций по уничтожению главарей боевиков?

Ответ: Министерство обороны России уже комментировало этот вопрос. Наши военные, которые работают «на земле», не располагают достоверной информацией о факте проведения и о результатах упомянутой операции по уничтожению бывшего полевого командира ИГИЛ Абу Бакра аль-Багдади.

Вопрос: Прямые перелеты в Египет для россиян по-прежнему закрыты, хотя недавно авиасообщение с этой страной возобновила, например, Великобритания. Что говорят наши оценки? Безопасно ли уже летать в Египет и может ли решение о возобновлении прямых перелетов быть принято до конца этого года? Если нет, в чем проблема?

Ответ: Вопрос восстановления в полном объеме авиасообщения с Египтом постоянно находится в фокусе нашего внимания и регулярно обсуждается с египетской стороной. В результате проведенной специалистами наших стран совместной работы по повышению уровня безопасности в аэропорту Каира в апреле с.г. были возобновлены регулярные авиарейсы между столицами двух государств.

Представители российских профильных ведомств продолжают взаимодействие с египетскими партнерами с целью скорейшего возобновления прямых авиарейсов между городами России и находящимися на побережье Красного моря курортами Египта. Хочется надеяться, что работа экспертов будет завершена уже в ближайшее время. Это позволит возобновить прямое авиасообщение с Шарм-эль-Шейхом и Хургадой. В то же время хотел бы подчеркнуть, что приоритетом для нас было и остается обеспечение безопасности российских граждан. Поэтому я не стал бы называть каких-то конкретных сроков.

Вопрос: До выборов в США еще год, но уже задолго до этого в Вашингтоне начали звучать обвинения в адрес России во вмешательстве в них. Готова ли российская сторона сотрудничать с американцами, чтобы предотвращать потенциальные акты кибертерроризма и киберпреступления до и в ходе голосования в США? Будем ли предлагать такое содействие Вашингтону?

Ответ: Обвинения России по поводу «кибервмешательства» в выборы – как в США, так и где бы то ни было – к сожалению, уже давно приобрели ритуальный характер. Вряд ли кто-то сегодня может относиться к ним всерьез. Я не исключаю, что какие-либо политические силы могут вновь использовать «российскую киберугрозу» как инструмент во внутриполитической борьбе.

Что касается взаимодействия с американцами по вопросам международной информационной безопасности (МИБ), то мы неоднократно предлагали Вашингтону возобновить диалог по этой теме, прежде всего с прицелом на прямое взаимодействие профильных ведомств, включая возможное подписание межправительственного двустороннего соглашения о предотвращении инцидентов в информационном пространстве по аналогии с советско-американским Соглашением о предотвращении инцидентов в открытом море и в воздушном пространстве над ним 1972 года.

В 2016 году в ходе избирательной кампании США официально обращались к нам по имеющимся двусторонним каналам по поводу своих озабоченностей. Мы неоднократно предоставляли американской стороне исчерпывающую информацию и подтверждали, что готовы разбираться с этими вопросами дальше. Однако никакой ответной реакции мы не получили.

Но мы обид стараемся не помнить, когда речь идет о глобальной стабильности и об общих для всех государств интересах в сфере укрепления МИБ. Россия открыта для кибердиалога с США и сейчас. Повторю, мы готовы к предметному, прагматичному обмену мнениями по всему спектру вопросов, связанных с обеспечением МИБ, и к обсуждению взаимных озабоченностей.

Вопрос: Недавно группа боевиков ИГИЛ напала на погранзаставу на узбекско-таджикской границе. Говорит ли это о том, что ИГИЛ активизируется в данном регионе?

Ответ: Мы, конечно, не могли не обратить внимания на сообщения о вооруженном столкновении в ночь на 6 ноября с.г. вблизи границы с Узбекистаном. У нас имеется информация, которую официально предоставили наши таджикские партнеры. По их данным, 15 нападавших уничтожены, остальные задержаны.

Исходим из необходимости наращивания усилий государств-членов Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) по укреплению пограничного сотрудничества, в особенности в свете опасности расширения международными тергруппами своего «плацдарма» вблизи южного фланга ответственности ОДКБ. Мы плотно сотрудничаем с таджикистанскими коллегами в данной сфере.

В частности, российская сторона выполняет обязательства по модернизации Вооруженных сил Таджикистана, что положительно сказывается и на боеготовности погранвойск нашего союзника.

Помимо этого, в Республике размещена 201-я российская военная база, которая является важнейшим фактором поддержания стабильности на этом сложном направлении в интересах всех членов ОДКБ.

Вопрос: Американская сторона предложила ряду стран, в том числе России, присоединиться к борьбе с терроризмом в Афганистане. Поступало ли от американской стороны официальное предложение присоединиться к этой акции?

Ответ: Официального обращения от американской стороны о сотрудничестве по борьбе с терроризмом в Афганистане не поступало. Однако у нас с Вашингтоном налажено плодотворное взаимодействие по линии специальных представителей по Афганистану как в двустороннем, так и в многостороннем форматах. В рамках таких контактов мы пытаемся скоординировать подходы в отношении создания благоприятных международных условий для прекращения вооруженного противостояния в этой стране и запуска прямых мирных переговоров между противоборствующими афганскими сторонами. 25 октября с.г. в Москве состоялся очередной раунд консультаций России, США и Китая с участием Пакистана, в ходе которого обсуждались дальнейшие шаги по достижению устойчивого мира в Афганистане политико-дипломатическими средствами.

Кроме того, борьба с терроризмом в Афганистане находится в фокусе внимания нашей совместной работы с Вашингтоном в рамках российско-американского диалога по контртерроризму, который ведется как на уровне заместителей глав внешнеполитических ведомств, так и на уровне экспертов профильных госорганов. Осуществляемые в его рамках интенсивные контакты позволяют регулярно обмениваться оценками угроз в этом регионе и договариваться о практических шагах – в двустороннем формате, и на многосторонних площадках, включая ООН, – по их купированию и предупреждению.

Вопрос: Ведется ли Россией диалог с США по ситуации в Сирии? Намерена ли Москва в ходе контактов с американской стороной поднять вопрос о недопущении включения террористической группировки «Хейат Тахрир аш-Шам» в список «умеренных»?

Ответ: Нами поддерживается на разных уровнях диалог с США и другими региональными и международными игроками в целях достижения прочной стабилизации ситуации в Сирии и окончательного разгрома терроризма. Другой вопрос – готовы ли к такому сотрудничеству западные партнеры? Непоследовательные и деструктивные действия США в Сирии, которые то уходят из страны, то возвращаются, чтобы «защитить» нефтяные месторождения от ИГИЛ, которые они, в соответствии с их прежними заявлениями, разгромили, не способствуют нахождению общих знаменателей.

Даже несмотря на то, что США находятся на сирийской земле нелегитимно, российско-американский диалог по данной проблематике необходим и ведется. Нам удалось наладить в Сирии неплохое взаимодействие по военной линии с целью обеспечения безопасности полетов авиации наших стран. Данный канал деконфликтинга работает на регулярной основе. Благодаря этому на протяжении последних лет удавалось предотвратить инциденты, чреватые угрозами безопасности российских и американских военнослужащих. Помимо этого есть и другие консультации, которые особо не афишируются, но продолжаются в целом по всем аспектам сирийского урегулирования.

Конечно, мы могли бы делать больше, если бы разделяли общие цели – как в плане того, кого причисляем к террористам и как видим нашу роль в содействии политическому урегулированию в Сирии.

Что касается попыток выдать за умеренную вооруженную оппозицию террористические группировки, как например «Хейат Тахрир аш-Шам», признанные таковыми, к слову, не только СБ ООН, но и США, то мы выступаем категорически против таких заходов, считаем их неприемлемыми и доводим такую позицию до всех наших партнеров. Этот вопрос, в частности, поднимался С.В.Лавровым в ходе встречи с Госсекретарем США М.Помпео «на полях» 74-й сессии Генассамблеи ООН 27 сентября с.г. Вашингтон, к сожалению, от ответа по существу уходит. Хотел бы вновь подтвердить нашу принципиальную позицию о недопустимости деления террористов на «плохих» и «хороших», под какими бы новыми названиями ни выступали международные террористические группировки.

Вопрос: Как Вы прокомментируете заявление начальника штаба обороны Великобритании Н.Картера, объявившего, что его страна находится в состоянии кибервойны с Россией? Обращался ли Лондон в связи с этим к Москве? Предоставила ли британская сторона какие-либо доказательства?

Ответ: Это не первое подобное заявление начальника Штаба обороны Великобритании Н.Картера, и его, безусловно, необходимо рассматривать в контексте развёрнутой правительством Великобритании масштабной антироссийской пропагандистской кампании. Высказывания генерала Н.Картера – это очередная попытка донести до британской общественности лукавую и вместе с тем крайне опасную мысль, будто бы проводимая Россией политика может привести к вооруженной конфронтации с Великобританией. Особую обеспокоенность вызывает тот факт, что столь легковесное отношение к используемым формулировкам демонстрирует представитель высшего военного звена.

Для себя мы уже давно отметили, что Лондон в своей антироссийской риторике среди прочего неизменно прибегает к тезису о существовании некой «российской киберугрозы» британской национальной безопасности. Таких примеров много. Упомяну лишь один из недавних. Так, в конце октября с.г. британский Национальный центр по кибербезопасности опубликовал составленный совместно с Агентством национальной безопасности США материал о кибератаках, совершаемых хакерской группой «Турла», которая «по подозрениям, базируется в России». Если внимательно прочитать документ, то станет ясно, что помимо упомянутых «подозрений» в нем отсутствует какое-либо упоминание нашей страны и не выдвигается никаких обвинений в адрес российских властей. Все это, однако, не помешало британским СМИ незамедлительно раструбить о новых признаках «киберугроз со стороны Москвы».

Отмечаем, что в своих рассуждениях британский генерал также не приводит никаких доказательств и, по сути, оперирует не фактами, а домыслами. Похоже, что тезис о некой «российской угрозе» попросту является удобным поводом для англосаксонского военного лобби затребовать увеличение расходов на национальную оборону. Складывается впечатление, что Вооруженным силам Великобритании элементарно не хватает текущего уровня финансирования, в частности, для поддержания масштабов своей деструктивной деятельности в Прибалтике, на Украине, да и в других регионах мира.

Несмотря на это, мы по-прежнему остаёмся открыты к общению, в том числе по вопросам международной информационной безопасности. Но британской стороне важно понять, что такой диалог должен быть равноправным, взаимоуважительным и нацеленным на практические результаты.

Вопрос: Российская сторона заявляла о том, что ряд стран пытались помешать началу операции ВКС России в Сирии. О каких странах идет речь?

Ответ: В сентябре 2015 года, когда было принято решение о начале российской операции по оказанию помощи Правительству САР в борьбе с международным терроризмом, не все поддержали этот шаг. Безусловно, в первую очередь, я имею в виду страны западного блока, однако называть сейчас конкретные государства смысла не вижу. Важно, что, несмотря на противодействие недоброжелателей, нам удалось добиться выполнения главных задач: нанести поражение террористическому интернационалу и предотвратить возвращение, инфильтрацию в Россию и соседние страны тысяч боевиков. Кроме того, проведенная за последние годы напряженная политико-дипломатическая работа по комплексному урегулированию сирийского кризиса, безусловно, может стать своего рода моделью разрешения и других региональных конфликтов.

Вопрос: Российское руководство заявило, что после поражения в Сирии многие боевики передислоцируются в другие регионы, где заходят создать опорные пункты – они могут появиться на Балканах, в Юго-Восточной Азии и на южных рубежах СНГ. Какие меры планирует принять российская сторона для противодействия созданию таких пунктов?

Ответ: Действенной мерой противодействия выезду граждан России для участия в деятельности международных террористических организаций стало своевременное закрытие въезда иностранных террористов-боевиков (ИТБ) в «транзитные страны», осуществляемое зарубежными партнерами на основании информации ФСБ России. Аналогичная работа проводится в отношении иностранцев, пытающихся въехать в Россию для участия в террористической деятельности. Организована работа по розыску и привлечению к уголовной ответственности выехавших и возвращающихся в Россию боевиков, а также вербовщиков и лиц, создающих и обеспечивающих каналы переправки.

В пунктах пропуска через государственную границу Российской Федерации налажен механизм выявления лиц указанной категории в ходе прохождения ими погранконтроля.

Предпринимаются меры и в деле выстраивания нормативно-правового «заслона» деятельности ИТБ.

12 ноября с.г. Президент Российской Федерации В.В.Путин подписал Федеральный закон о ратификации Дополнительного протокола 2015 г. к Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма 2005 г. Он нацелен на укрепление международного антитеррористического сотрудничества, в том числе в противодействии угрозе ИТБ. Практическая реализация этого документа призвана повысить эффективность принимаемых на национальном уровне мер, направленных на пресечение деятельности ИТБ и лиц, оказывающих им финансовую и иную помощь. В частности, в нем содержатся обязательства государств по криминализации участия в объединении или группе в целях терроризма, прохождения террористической подготовки, совершения поездок за границу в террористических целях, покушения на совершение указанных поездок, финансирования таких поездок ИТБ, их организации или содействия им каким-либо иным способом.

В настоящее время в России уже реализовано одно из основных положений Протокола – о создании сети круглосуточных контактных пунктов для обмена информацией об ИТБ. Российский контактный пункт развернут на базе Национального антитеррористического комитета.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 22 ноября 2019 > № 3205386 Олег Сыромолотов

Выступление Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова на Московской конференции по нераспространению по теме «Внешнеполитические приоритеты Российской Федерации в сфере контроля над вооружениями и нераспространения в контексте изменений в глобальной архитектуре безопасности» Москва, 8 ноября 2019 года

Уважаемые дамы и господа,

Спасибо за приглашение на конференцию, которую мы считаем весьма важным мероприятием. Она проходит в период, когда такого рода дискуссии можно только приветствовать в надежде на то, что истина будет рождаться в спорах, которые будут вестись честно и профессионально, с прицелом не на достижение какого-либо сиюминутного геополитического эффекта в контексте одного или иного электорального цикла, а с полным осознанием ответственности тех рисков, которые в сфере распространения оружия массового уничтожения и стратегической стабильности, контроля над вооружениями сегодня существуют в мире.

В мае следующего года пройдёт очередная Обзорная конференция по рассмотрению действия Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Убеждены, что распространенченские риски и угрозы, с которыми мы сталкиваемся сегодня, должны устраняться именно на базе строго соблюдения данного Договора, естественно, уважая и обеспечивая баланс между тремя его составляющими – нераспространением, разоружением и мирным использованием атомной энергии. Принципиально важно, чтобы предстоящая в мае Обзорная конференция прошла максимально неконфронтационно и не повторила печальный опыт конференции 2015 года, когда, по сути дела, участники отказывались не то, что говорить друг с другом, а слушать друг друга, и каждый излагал свою позицию независимо от того, что говорили другие.

Тогда, по этой причине возобладала достаточно опасная и одновременно иллюзорная тенденция к «принуждению» ядерных держав отказаться от имеющихся ядерных арсеналов – без учёта их интересов в сфере безопасности и стратегических реалий. Такой подход вылился в форсированную разработку открытого к подписанию Договора о запрещении ядерного оружия (ДЗЯО).

Хотел бы ещё раз отметить: Россия не намерена присоединяться к этому договору. Мы разделяем задачу построения безъядерного мира. Однако добиваться этой цели следует не такими односторонними, достаточно аррогантными методами, на которых основывается этот документ. Исходим из того, что полная ликвидация ядерного оружия возможна только в контексте всеобщего и полного разоружения в условиях обеспечения равной и неделимой безопасности для всех, в том числе и для обладателей ядерного оружия, в соответствии с ДНЯО.

Критически важным для сохранения режима ядерного нераспространения мы рассматриваем достижения прогресса в деле вступления в силу Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). То, что он до сих пор не заработал – спустя 23 года после его открытия к подписанию, – это серьёзнейшая проблема. Ответственность несут те 8 государств из «списка 44», которые должны ратифицировать Договор, чтобы он вступил в силу. Особенно деструктивно выглядит позиция США, которые в своих ядерных доктринальных документах напрямую записали, что не будут добиваться его ратификации. Это ставит под угрозу судьбу этого важнейшего документа, являющегося единственным поддающимся эффективной проверке международным соглашением по прекращению ядерных испытаний. Ему нет альтернативы, и быть не может.

Ещё одна серьёзная проблема – отсутствие ясности в отношении перспектив создания на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения и средств его доставки (ЗСОМУ). Она имеет прямое отношение к тому, насколько мы сможем успешно провести Обзорную конференцию по Договору о нераспространении в мае этого года. В этом контексте придаём особую важность успешному проведению в Нью-Йорке 18-22 ноября Конференции по зоне, свободной от оружия массового уничтожения на Ближнем Востоке. Мы готовили ее многие годы, встречали непонимание, а то и сопротивление наших коспонсоров из США и Соединенного Королевства. Однако в итоге, на мой взгляд, получился согласованный формат для данной конференции, который должен устроить всех. Она должна снять напряженность по ближневосточной проблематике в контексте Обзорной конференции ДНЯО. Не забудем, что резолюция, которая постановила начать переговоры о создании ЗСОМУ была принята в 1995 году. С тех пор ничего не было сделано. Россия будет принимать самое активное участие в Конференции. Подчеркну, что Конференция – не разовое мероприятие, а начало процесса, который будет опираться на консенсус. Все застрахованы. Будет абсолютно контрпродуктивно искусственно блокировать этот форум.

В условиях разрушения многих элементов нераспространенческой архитектуры отмечу плодотворное взаимодействие по выполнению резолюций СБ ООН 1540 по недопущению материалов, относящихся к ОМУ в руки террористов и любых прочих негосударственных субъектов.

В следующем году пройдёт всеобъемлющий обзор хода выполнения резолюции СБ ООН 1540. Надеемся, что по итогам будет продлен мандат соответствующего Комитета Совета Безопасности, призванного укреплять сотрудничество на этом очень важном направлении.

Приветствуем назначение Советом управляющих МАГАТЭ постпреда Аргентины при международных организациях в Вене Р.Гросси на должность нового гендиректора Агентства. Перед ним стоит очень ответственная задача – продвигать повестку дня, которая будет объединять государства-члены и сохранять настрой на дружную коллективную консенсусную работу.

Сама МАГАТЭ должна оставаться профессиональным, техническим механизмом проверки обязательств по гарантиям, а также играть центральную роль в международном сотрудничестве в области мирного использования ядерной энергии. У нас нет никаких сомнений, что система гарантий МАГАТЭ должна оставалась объективной, деполитизированной, опираться на международное право и достигаемые в его рамках договоренности. В этой связи упомяну Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по урегулированию иранской ядерной программы.

Несмотря на известные абсолютно неприемлемые действия Вашингтона, СВПД не утратил своей значимости. Он позволили снять все имеющиеся у МАГАТЭ вопросы к Тегерану, создал режим максимальной прозрачности ядерной программы ИРИ, подтвердили законные права этой страны на освоение и развитие технологий мирного атома под контролем Агентства. Иран, в соответствии с СВПД и одобрившей его резолюцией Совета Безопасности, является самой проверяемой страной в мире. Не будем об этом забывать. Убеждены, что в интересах всех стран – сохранить СВПД и создать благоприятные условия для его дальнейшего устойчивого, полнокровного и добросовестного выполнения в установленные сроки. Мы поддерживаем соответствующие усилия европейцев, но, к сожалению, они пока не дают результата.

Урегулирования ядерной проблемы Корейского полуострова (ЯПКП) возможно исключительно дипломатическим методам на основе диалога между всеми заинтересованными странами. Полноценный запуск процесса денуклеаризации Корейского полуострова станет реальным только в том случае, если будут продвигаться политические переговоры на основе встречных шагов непосредственно вовлеченных сторон. Конкретные предложения о том, как можно было бы эффективно двигаться к этой цели, были сформулированы Россией и Китаем сначала в «дорожной карте», а теперь и в Плане действий, который мы завершаем согласовывать с участниками «шестерки».

За последние годы деградировала ситуация в области стратегической стабильности. Глубокий кризис в этой сфере не имеет прецедентов в новейшей истории. Это связано, прежде всего, с действиями США, которые при слепой поддержке своих союзников последовательно ведут дело к разрушению архитектуры международно-правовых договорённостей в сфере контроля над вооружениями. Эта архитектура создавалась десятилетиями и успешно работала на общее благо в самые сложные периоды мировой истории второй половины двадцатого века, но сейчас она стала для Вашингтона обузой и ненужным ограничителем, который сковывает возможности США по наращиванию своего военного потенциала по всему миру по осуществлению силового давления на оппонентов, а при необходимости и прямого применения военной силы, чему немало примеров.

Крайне негативные последствия имеет слом Вашингтоном Договора о РСМД. Действительно, за время его действия у обеих сторон накопились взаимные претензии, но вместо того чтобы решать их профессионально в конструктивном и деловом ключе, наши американские коллеги были озабочены лишь поиском предлогов для демонтажа Договора о РСМД. Предложенные Россией конкретные реалистичные меры, направленные на снятие обоюдных озабоченностей ради спасения Договора, были достаточно высокомерно отвергнуты. Печально, что большинство членов НАТО послушно подчинилось требованиям Вашингтона и не приняли наше предложения воочию убедиться в надуманности американских утверждений.

Поскольку США уже приступили к созданию наземных РСМД, то мы, как предупреждал Президент России В.В.Путин, будем поступать зеркально. Вместе с тем, в целях сохранения возможностей для поиска поддержания и предсказуемости в ракетной сфере, Россия приняла решение не размещать наземные РСМД где-бы то ни было, пока в том или ином регионе не будут размещаться ракеты аналогичного класса американского производства. Президент В.В. Путин в личных посланиях к лидерам государств НАТО и стран АТР призвал присоединиться к мораторию на развертывание РСМД наземного базирования. Четкого ответа со стороны НАТО не последовало. Более того, нам дают понять, что НАТО на это не пойдет. Конечно, мы знаем о той дискуссии, которая уже вылилась в публичное пространство в связи с объявлением США об их намерении размещать эти ракеты в АТР, упомянули Японию и Южную Корею. Сеул сказал, что таких разговоров он не слышал, но «дыма без огня» не бывает.

Сегодня остро стоит вопрос о продлении российско-американского Договора о СНВ, остающегося, несмотря на имеющиеся проблемы, последним действенным двусторонним инструментом в сфере контроля над ракетно-ядерными вооружениями. Его продление предотвратило бы окончательное обрушение контрольно-ограничительных механизмов и позволило бы выиграть время для изучения подходов к возможным методам регулирования новых военных технологий, а также к согласованию состава участников потенциальных переговоров. Между тем, Вашингтон уклоняется от серьёзного разговора. Более того, публично направляют не внушающие оптимизма сигналы касательно перспектив Договора. Откровенно провокационным выглядит постоянное выдвижение в качестве предварительного условия присоединение к процессу КНР вопреки не раз и очень четко заявленной позиции Пекина.

Мы будем делать всё возможное для восстановления динамики процесса контроля над вооружениями. Открыты к конструктивному взаимодействию со всеми, кто готов к реальной совместной работе по укреплению международной безопасности на основе учёта интересов, баланса интересов всех сторон на основе комплексного рассмотрения всех без исключения факторов, оказывающих влияние на глобальную стратегическую стабильность.

К их числу мы относится и происходящее сейчас ничем не ограниченное развёртывание системы глобальной ПРО США. Конфигурация этой системы, наверное, развеивает последние сомнения, если они у кого-то были, что ее цель отнюдь не ракетный арсенал ИРИ, а гораздо более широкий замах. К числу этих факторов относятся и планы размещения ударных вооружений в космосе, развитие неядерных высокоточных средств для нанесения превентивных «обезоруживающих» ударов. Особого внимания требует начатая в США разработка ядерных зарядов малой мощности на фоне закрепления в американских доктринальных документах возможности понижения порога применения ядерного оружия. Нельзя игнорировать и линию на ослабление оборонного потенциала других стран путем применения нелегитимных методов одностороннего экономического принуждения в обход Совета Безопасности ООН. Эта линия не скрывается и требует прекращать военно-техническое сотрудничество с конкурентами у различных стран в различных регионах мира и покупать исключительно американское оружие.

Растущее беспокойство вызывает настойчивые попытки наших западных коллег подчинить своим геополитическим интересам работу многосторонних межправительственных структур, занимающихся нераспространением, размыть независимый статус их секретариатов, постараться их «приватизировать».

Наиболее показательный пример – ситуация в Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО). Подчеркну, технический секретариат (он так называется) этой международной структуры наделен исключительно теми полномочиями, которые записаны в Конвенции о запрещении химического оружия. Однако западные страны, взяв в прошлом году курс на подмену международного права своими правилами в грубейшее нарушение Конвенции о запрещении химического оружиями голосами меньшинства ее участников, заставляют технический секретарит заниматься вопросами, относящимися к исключительным прерогативам СБ ООН. Возникшие в результате глубокие противоречия в рядах Организации неминуемо скажутся на перспективах КЗХО.

Западные коллеги также хотят не допустить консолидации международного сообщества на пути к выработке единых норм для противодействия терроризму, связанному с ОМУ и его компонентами. Имею в виду ситуацию, которая сложилась на Женевской конференции по разоружению., где несколько лет назад Россия и Китай предложили разработать на этой универсальной общепризнанной международной переговорной площадке новый инструмент – Конвенцию по борьбе с актами химического и биологического терроризма. Члены НАТО выступили категорически против, но какие-то шаги нужно предпринимать в этой весьма рискованной ситуации, когда доступ к материалам, касающимся биологических токсинных химических веществ может быть открыт для тех лиц, которые не должны получить такого доступа. Вместо того, чтобы заниматься этой работой на переговорной коллективной площадке в Женеве на Конференции по разоружению, члены НАТО объявили о создании не опирающегося ни на какие общепринятые правовые нормы некого т.н. «международного партнёрства по борьбе с безнаказанностью применения химического оружия». Туда пригласили и ввели в круг участников только тех, кто разделяет подходы, разделяемые Западом, в том числе по безосновательному обвинению сирийского правительства в целом ряде осуществления химических атак, которые расследовались ОЗХО под диктовку Запада весьма сомнительными и противоречащими Конвенции методами. В этом партнерстве будут приниматься решения в узком закрытом клубе, которое будут выдавать за решение международного сообщества, и это уже происходит.

Тенденция подмены межправительственных универсальных, опирающихся на общеприемлемые международно-правовые инструменты структур такими «междусобойчиками», куда приглашают только тех, кто не будет спорить и перечить, ­ очень опасна. К сожалению, она все более обретает плоть в политике наших западных коллег. Хочу подчеркнуть, что угрозы распространения слишком серьезны, чтобы делать их предметом геополитических игр и пытаться использовать их для выторговывания и получения себе недобросовестных преимуществ в международных делах. Причем исключительно или по большей части с геополитическими и идеологическими целями.

Мы убеждены в необходимости системного подхода к вопросам нераспространения и контроля над вооружениями. Добиться этого можно только через выстраивание открытого для всех диалога. Россия к этому готова и заинтересована к взаимодействию со всеми, кто разделяет цели упрочнения международного мира, безопасности и стабильности.

Хотел бы сказать с некоторым оптимизмом, что обнадеживает одобрение в Первом комитете ГА ООН внесенного Россией проекта резолюции, которая называется «Об укреплении системы договоров по контролю над вооружениями, разоружению и нераспространению». В поддержку проекта высказались 175 государств, включая всех без исключения членов НАТО и ни одна страна не проголосовала против. Если мы сможем объединиться на такой платформе, то сможем преодолеть те объективные и, в большей части, субъективные сложности, которые наблюдаются на пути движения к безопасному и стабильному миру. Надеюсь, что ваша конференция и предстоящие дискуссии позволят приблизиться к этой цели.

Вопрос (перевод с английского): Недавно Президент Франции Э.Макрон заявил в связи с российской угрозой, что «мозг НАТО умер». Я хочу узнать, что Вы думаете по поводу этого заявления?

С.В.Лавров: Что касается медицинского вопроса, то по части диагнозов не хотел бы вступать в какую-то полемику. Если Президент Франции Э.Макрон почувствовал, что этот диагноз налицо, он имеет полное право его высказывать. Он знает НАТО гораздо лучше, чем я, поскольку представляет страну - одного из лидеров Североатлантического альянса. Мы бы хотели иметь нормальный диалог с НАТО. Не по нашей вине практически все формы кооперации были заморожены, был прекращен диалог по линии военных. Не мы были инициаторами тех мер, которые НАТО приняла в отношении российской делегации при Североатлантическом альянсе в Брюсселе. Их просто держат по несколько дней, не давая элементарных ответов на просьбу о встрече. Мы не будем напрашиваться, но в наших интересах, как это предусмотрено нашей внешнеполитической доктриной, развивать равноправное взаимовыгодное сотрудничество с НАТО. Поэтому, как только НАТО «выздоровеет», мы не заставим себя ждать.

Вопрос: В ходе выступления на II-й Конференции по вступлению в силу ДВЗЯИ в Нью-Йорке 25 сентября с.г. Вы подняли вопрос о том, что не все российские дипломаты получили визы. Может быть, эта важная Обзорная конференция Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), о которой Вы упомянули сейчас, могла бы быть перенесена в Вену, где давным-давно один из столпов ДНЯО уже рассматривался, речь идет о гарантиях. Более того, там не будет никаких проблем с получением виз.

С.В.Лавров: Что касается проведения международных мероприятий в различных ооновских центрах, то действительно возникла очень серьезная проблема. Американская сторона не выполняет своих обязательств по обеспечению нормальной работы органов ООН, которые расположены в штаб-квартире в Нью-Йорке. Это касается не только неприемлемого отношения к российским делегациям, но и к делегатам целого ряда других стран, которые сталкиваются с такой же проблемой. Была серьезная дискуссия и в самом Первом комитете, который занимается вопросами разоружения, и в комитете по сношениям со страной пребывания. Доклад, который был принят по итогам этой дискуссии, четко обозначает, что американская сторона поступает неправомерно. И в соглашении между ООН и правительством США, как страной пребывания центральных учреждений ООН, есть положение, согласно которому в подобного рода ситуациях требуются арбитражные процедуры. Их должен инициировать Генеральный секретарь ООН. Мы пока еще терпеливо ждем, но бесконечно ждать не получается. Эта проблема не просто связана с проведением той или иной конференции - будь то Обзорная конференция ДНЯО или другая сессия. Это системная проблема, которую решать нужно системно. Поэтому мы будем настаивать, чтобы все те методы и процедуры, которые предусмотрены Соглашением о штаб-квартире, соглашением со страной пребывания, были полностью задействованы Генеральным секретарем.

Вопрос (перевод с английского): У России очень хорошие отношения со странами Южной Азии. Южная Азия снова становится одним из центров ядерной напряженности. Что Россия могла бы сделать для разрешения этой ситуации? Вы и так уже этим занимаетесь, и это может привести к улучшению ситуации.

Контроль над вооружениями — это очень важный вопрос. Речь идет не только о многосторонних инструментах. В Южной Азии страны накапливают технологии, вооружения. Наблюдается такой дисбаланс, что это ставит под угрозу стратегическую стабильность. Хорошо было бы видеть определенную сдержанность со стороны ядерных поставщиков...

С.В.Лавров: Могу выразить свое согласие с направлением Ваших мыслей. Конечно, проблемы в сфере распространения оружия массового уничтожения и других современных высокоточных форм оружия требуют отдельного разговора, и мы к этому готовы. Но когда ни на одно из наших предложений мы не получаем внятной реакции от основного партнера в этой сфере - от США, нам трудно пытаться в одиночку что-то сделать. Мы постоянно напоминаем о многочисленных предложениях в сфере стратегической стабильности и контроля над вооружениями, которые мы передавали США, о которых известно другим ведущим странам мира. Они остаются «на столе» переговоров.

Что касается Индии и Пакистана, наша страна еще в эпоху Советского Союза прилагала немало усилий, чтобы эти отношения развивались в конструктивном, а не конфронтационном ключе. Если на то будет желание обеих сторон, мы будем готовы рассмотреть те формы, в которых стороны сочтут полезным, возможным и необходимым наше участие. В качестве уже достигнутого результата отмечу присоединение Индии и Пакистана к Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) при нашей активной поддержке. Это создает дополнительную площадку, где лидеры, министры иностранных дел могут регулярно общаться, где создана доброжелательная и корпоративная атмосфера, которая, я надеюсь, поможет продвигать диалог между Дели и Исламабадом на благо народов этих стран, на благо всего региона.

Вопрос: Вы справедливо отметили, что российское предложение о неразвертывании ракет средней дальности — это единственный способ предотвратить новый, очень опасный виток гонки вооружений, который может, на мой взгляд, привести к повторению Кубинского кризиса (1962 г.), или чему-нибудь пострашнее.

Как Вы отметили, США и их союзники не реагируют на российское предложение. При этом выдвигается два контраргумента. Во-первых, сам термин «мораторий», который мы иногда употребляем, трактуется как попытка России якобы сохранить уже развернутые ракеты, нарушающие Договор - тут проводится параллель с 1982 г., когда СССР предлагал не развертывать, а объявить мораторий, при этом сохранив свои ракеты СС-20. Надо ли использовать термин «мораторий», который используется для того, чтобы «наводить тень на плетень».

Второе. Как проверить выполнение российской инициативы по неразвертыванию? Отсюда вопрос: можно ли задействовать для проверки механизмы инспекции, которые существуют в рамках «открытого неба»? Скажем, часть полетов использовать для того, чтобы убедиться, что развертывание не происходит. И даже механизм Договора СНВ-III, который предусматривает проведение наземных инспекций, в том числе касающихся дорожно-мобильных межконтинентальных баллистических ракет, которые есть у России. В принципе, такого рода проверки тоже могут быть использованы для того, чтобы убедиться, что обязательства о неразвертывании выполняется как нами, так и американцами.

С.В.Лавров: Что касается термина «мораторий», то, как говорится, «хоть горшком назови, только в печку не ставь». Я не думаю, что здесь есть какая-то терминологическая проблема, все всё прекрасно понимают. Нам действительно сказали, что когда мы предлагаем договориться об обоюдном неразмещении этих видов вооружений, мы пытаемся всех обмануть, потому что мы уже якобы развернули. На это мы им напоминаем о том, что несколько лет уговаривали американцев начать предъявлять нам конкретные факты, подтверждающие нарушения. Они категорически от этого отказывались. Нам никто никогда не показывал спутниковых снимков, которые, на мой взгляд, единственные могут подтвердить обоснованность их претензий. То, что они у них есть, сомнений не вызывает. Также, как у них есть спутниковые снимки катастрофы с малазийским «Боингом», когда он был сбит над Украиной. Их тоже никто никому не показывает. Они просто говорят, что это сделали мы. В данном случае они говорят, что эта ракета нарушает договор, поэтому мы должны уничтожить ее. Мы же предлагали целые процедуры о том, как эти проблемы разруливать. Нет, мы должны ее уничтожить, никто даже видеть ничего не хочет. Тогда мы организовали демонстрацию в январе 2019 г., пригласив военных атташе большинства государств, включая всех членов НАТО. Всем членам НАТО, включая «староевропейцев», запретили туда ехать и смотреть, запретили слушать брифинг, который занимал более двух часов и предполагал ответы на любые вопросы. Конечно, в отсутствие самих США, вопросы, которые были заданы, не до конца охватывали всю сферу интересов наших западных партнеров к этому виду вооружений. Но им была предоставлена такая возможность, которую они просто проигнорировали, и, будучи представителями военных ведомств своих стран в Москве, поступили невежливо. Единственными, кто осмелился ослушаться запрета Вашингтона поехать посмотреть на эту ракету, были турки, болгары, киприоты и греки. Это говорит само за себя. По тому, как люди себя ведут, можно сделать вывод о том, что они задумывают, что у них на уме. Наши претензии адресованы к американцам по поводу того, что касается ракет-мишеней (ракет средней и меньшей дальности), которые полностью соответствуют категориям этого вида вооружений, и в том, что касается беспилотных летательных аппаратов, которые не были предусмотрены ДРСМД. Мы специально предложили провести дополнительные переговоры по беспилотникам, но они категорически отказались. Есть установка для противоракет МК-41, в отношении которой мы уже много лет указываем на возможность ее использования и для запуска ударных крылатых ракет. Нам отвечали что это не так, хотя на открытом сайте компании «Локхид Мартин», которая ее производит, написано, что она двойного назначения — противоракетная и ударная. Американцы провели испытания именно из этой установки, не удосужившись как-то объяснить, почему они до сих пор отвергали пригодность МК-41 для запуска ударных крылатых ракет.

Что касается верификационных механизмов, то Президент Российской Федерации В.В.Путин направил лидерам более, чем 50 стран развернутое послание, в котором сказано, что мы готовы в рамках обсуждения того, что можно называть мораторием или как-то иначе, договариваться, рассматривать эти верификационные меры, поэтому мяч на той стороне.

Вопрос (перевод с английского): Что касается режима нераспространения, то он сейчас переживает кризис в связи с односторонними действиями США и отсутствием лидерских навыков многих государств в этом отношении. Считаете ли Вы, что Россия имеет возможность вернуть себе лидерскую роль для того, чтобы восстановить режим нераспространения, в частности это касается иранской ядерной программы? Каким образом мы можем сохранить Обзорную конференцию ДНЯО?

С.В.Лавров: Я уже упомянул о том, что необходимо сделать, чтобы Обзорная Конференция ДНЯО 2020 г. не повторила печальную судьбу своей предшественницы – 2015-ого года. Для того, чтобы максимально эффективно использовать все возможности, недостаточно лидерства какой-то одной страны. В том, что касается обзорной процедуры, здесь всегда особую роль играли пять постоянных членов СБ ООН, которые в соответствии с Договором легитимно обладают ядерных оружием. Учитывая настроения в пользу скорейшего продвижения к безъядерному миру, желание многих антиядерных активистов отложить в сторону другие факторы, влияющие на стратегическую стабильность, что сделать невозможно, поскольку речь идет не просто об уничтожении ядерного оружия ради уничтожения ядерного оружия, а о том, чтобы в мире не было дестабилизирующих вооружений, которые создавали бы постоянные риски и угрозу. Именно поэтому я перечисляю те факторы, без учета которых невозможно продвигаться по пути дальнейшего сокращения ядерных вооружений. На пятерку обращены взоры, и многие активисты среди тех, кто выступает за скорейшее избавление от ядерного оружия, обвиняют ее в том, что она действует медленно, недостаточно осознает свою ответственность. В этой связи конструктивные шаги, предлагаемые пятью постоянными членами СБ ООН – пятью ядерными державами, весьма востребованы для того, чтобы эти обзорные конференции проходили в конструктивном русле, чтобы пятерка показывала, что она не игнорирует настроения, которые есть у многих стран-участниц ДНЯО. Но для этого пятерка должна быть единой. Когда по такому вопросу, который с 1995 г. был уже решен, мы не можем никак созвать Конференцию по зоне, свободной от оружия массового уничтожения на Ближнем Востоке, конечно, это не красит пятерку и не делает ей честь. Когда по вине одного члена пятерки разрушен или близок к разрушению (надеюсь, что его еще можно спасти) Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), который всеми приветствовался как величайший прорыв не только в отношении иранской ядерной программы, но и в деле укрепления режима нераспространения, конечно, это не добавляет репутационных очков пятерки в контексте подготовки к этой конференции. Мы в России, поскольку у нас достаточно защитимые позиции, выступаем за Конференцию по Ближнему Востоку, за сохранение СВПД. В этой ситуации мы могли бы выставлять наших западных коллег как не очень договороспособных, особенно США, но мы этого не хотим. Мы понимаем, какую коллективную ответственность несет вся пятерка. И мы заинтересованы в том, чтобы эта ответственность превалировала над теми сиюминутными играми в контексте приближающегося или удаляющегося электорального цикла в той или иной стране, чтобы эта ответственность превалировала над всем наносным, искусственным и конъюнктурным. Нам кажется, что у серьезных экспертов стран пятерки есть понимание этого. А если есть понимание, то мы постараемся вырабатывать такие рекомендации, которые позволили бы лидерам пяти держав выступать ответственно и продвигать общеприемлемую повестку дня в сфере нераспространения.

Вопрос (перевод с английского): Очевидно, что Россия - важный игрок на Ближнем Востоке. И там сейчас будет проходить Конференция о создании зоны, свободной от оружия массового уничтожения (ОМУ). Считаете ли Вы, что есть возможность добиться создания зон, свободных от ядерных испытаний на Ближнем Востоке, и можно ли начать обсуждение этого? Начиная с 2016 г. Вы работали с Л.Зербо над возможностью введения моратория по ядерным испытаниям и соответствующей декларацией. Есть ли условия, по Вашему мнению, благодаря которым мы можем вернуться к этой идее, и можем ли мы наконец выступить с этой декларацией от имени пятерки по этому мораторию?

С.В.Лавров: Что касается второго вопроса, то я уже упомянул в своем вступительном слове, что США официально заявили, что у них нет намерения ратифицировать ДВЗЯИ. Как на этом фоне они отнесутся к предложению объявить мораторий? Мораторий формально существует, но он нигде не зафиксирован в правовом смысле. Идея хорошая, но Вы ее тоже обсудите с американцами и другими нашими коллегами. Иногда, когда Россия что-то предлагает, нас все время подозревают в какой-то задней мысли. Может быть, Вам будет легче продвигать нейтральные позиции этой инициативы?

А что касается Ближнего Востока и предложения начать с договора о запрещении ядерных испытаний в этом регионе, мне кажется, это будет осложнять дискуссию по созданию зоны, свободной от оружия массового уничтожения. Если мы сразу будем говорить о запрещении ядерных испытаний, то это будет подразумевать, что уже есть, что испытывать. Мы хотим, чтобы там не было, чего испытывать.

Вопрос (перевод с английского): После провала переговоров в Ханое между КНДР и США существует очень много разногласий. Это связано с давлением Вашингтона на Пхеньян в том, что касается выработки плана денуклеариазации страны. В то же время КНДР требует гарантий безопасности. Вы работаете в качестве посредника, выработали собственный план действий. Как Вы сами его оцениваете? Я считаю, что обеим сторонам этот план сейчас нравится. Есть ли у Вас какие-то секреты, с помощью которых Вы можете убедить обе стороны, поскольку ситуация критична?

С.В.Лавров: Когда начинались усилия по установлению диалога между Вашингтоном и Пхеньяном, мы вместе с КНР высказали нашу позицию в поддержку таких контактов и честно изложили свои оценки, которые заключались в том, что успеха можем достичь исключительно на основе встречного движения. Действие за действие. Поэтапно, постепенно, последовательно. И предостерегали от логики, в соответствии с которой КНДР должна сначала полностью избавиться от всего, что связано с производством ядерного оружия (туда еще и ракеты добавлялись), а уже потом можно будет думать, как обеспечивать экономическое развитие, освобождение от санкций и т.д. Эта логика абсолютно неработоспособна, и встреча в Ханое это, наверное, подтвердила. Наша «дорожная карта», которые мы вместе с КНР предложили, заключалась в том, что сначала нужно укреплять доверие через проведение взаимных встреч; на следующем этапе нужно предпринимать какие-то осязаемые меры, включая приостановку военных учений, включая приостановку испытаний и запусков ракет; далее выходить на переговоры. Примерно так и происходит. По крайней мере, происходило до недавних учений, который Ваша страна провела вместе с США. Это вызвало соответствующую негативную реакцию руководства КНДР. Сейчас, когда эта логика «дорожной карты», по нашей оценке с китайскими друзьями, вроде бы воспринимается всеми, мы разработали план действий, который основан на принципе встречных шагов. Там изложены те шаги, которые без ущерба для своей репутации могли бы предпринять США, и те шаги, которые на той же основе могли бы предпринять руководители Северной Кореи. План этот уже пару месяцев, по-моему, рассматривается в столицах других стран-участниц шестисторонних переговоров. Я так понимаю, что, как Вы и сказали, отношение к нему позитивное.

Мы сформулировали идеи, которые всеми воспринимаются, но осуществить-то мы их за американцев и северокойцев не можем. Надо, чтобы был придан какой-то импульс пока затухшим контактам. Но у нас есть регулярный диалог и с США, со спецпредставителем США по Северной Корее С.Биганом - пока еще он занимается этим «портфелем». У нас есть диалог на регулярной основе и с Пхеньяном. Как я понимаю, в сегодняшней конференции участвуют эксперты и из США, и из КНДР. Разумеется, мы постоянно консультируемся с нашими южнокорейскими коллегами. Но закончил я бы тем, что не нужно ждать от России или Китая, что мы решим все за США и КНДР. И не нужно ждать, пока этот диалог каким-то образом возобновится. Я считаю, что самостоятельный, параллельный трек, который был создан пару лет назад, -трек контактов между Севером и Югом Корейского полуострова как-то незаслуженно отодвинут на задний план. Давно не слышно о том, как этот процесс идет. Ведь были достигнуты неплохие договоренности о пилотном возобновлении железнодорожного сообщения и многое другое. Мы готовы были помогать, учитывая наличие трехсторонних инфраструктурных проектов с участием двух Корей и России. Поэтому как дополнительный элемент задачи стабилизации и денуклеаризации всего Корейского полуострова я бы выделил важность межкорейских отношений.

Вопрос (перевод с английского): Хотела бы обратиться к Вашим ремаркам по ОЗХО. Проблема заключается в том, что недавно использовались химические вещества. Несмотря на большое количество доказательств, указывающих на виновных, они подвергаются сомнению, равно как результаты анализов. Учитывая КЗХО и приверженность этой Конвенции, было бы верно предоставить ОЗХО независимые атрибутивные функции, чтобы в любых будущих ситуациях мы бы могли иметь более согласованный анализ.

Могли ли бы Вы представить, что когда-нибудь мы сможем добиться мира без ядерного оружия?

С.В.Лавров: Это, наверное, такая беллетристика. Если спросите меня, я был бы за. Но человек - такое существо - никогда не знаешь, что придет ему на ум. Человеческая гордыня, стремление доминировать присуще очень многим. Пока мы должны думать о том, чтобы мир был свободен от рисков и угроз. И если на обозримую историческую перспективу гарантии безопасности от угроз будут включать в себя сохранение ядерного оружия при контрольно-проверочных механизмах и при всем остальном, что необходимо для того, чтобы никто никого не подозревал ни в чем, то значит, так тому и быть. Еще раз, мы возвращаемся к теме станет ли мир безопаснее, если вдруг исчезнет ядерное оружие, при наличии противоракетной обороны, при наличии оружия в космосе, при наличии оружия т.н. мгновенного глобального удара (Prompt Global strike) и много чего еще, при дисбалансах в обычных вооружениях, о которых, почему-то, мало вспоминают. Прочитайте доклад СИПРИ, как соотносятся тяжелые вооружения на европейском континенте, которые есть у НАТО только внутри Европы и у России. Там в 2-3 раза по каждой категории тяжелых вооружений перевес у НАТО. Это тоже надо учитывать в наших дискуссиях.

Что касается ОЗХО, я соглашусь с тем, что любые случаи использования запрещенных химических веществ необходимо расследовать независимо. Независимость такой работы пока не обеспечивается. Технический секретариат был создан в соответствии с Конвенцией о запрещении химического оружия (КЗХО) с единственной целью — реагировать на сообщения о возможном применении запрещенных веществ и устанавливать, было или не было такое вещество применено. Не более и не менее. Но очень важная деталь: устанавливать, было или не было применено запрещенное вещество, технический секретариат обязан строго на основе тех процедур, которые одобрены в Конвенции. Это означает, что надо, чтобы независимые эксперты, как Вы сказали, поехали на место, о котором идет речь. Чтобы они лично собрали образцы почвы, воздуха, биоматериалы, если там пострадали люди, чтобы эти образцы были доставлены в сертифицированную лабораторию при обеспечивании непрерывности присутствия при этой доставке тех самых экспертов ОЗХО. И затем уже лаборатория передает в руководящие органы ОЗХО свои выводы. Ни в одном случае до того, как разразился кризис в ОЗХО, эти правила выполнены не были. Начиная с Хан-Шейхуна, когда эксперты отказались ехать на место происшествия, заявив, что там не безопасно. Когда мы продолжали настаивать, чтобы туда поехали эксперты, нам сказали в Гааге, что это теперь не нужно, потому что по счастливой случайности образцы оказались в Лондоне и в Париже. И французы и британцы поделились с ОЗХО этими образцами. Как Вам такая независимость? Мы обратились, естественно, в Лондон, в Париж и сказали, что ОЗХО не может направить экспертов, поскольку они не могут обеспечить безопасность, но если Франция и Великобритания получили образцы по своим каналам, значит, они знают с кем договариваться о безопасности, помогите обеспечить безопасное направление туда экспертов ОЗХО. Они отказались, сказали, что не будут этим заниматься. А на нашу просьбу рассказать, каким образом эти образцы были получены, нам сказали — секрет. Это независимость ОЗХО от Лондона и Парижа, или все-таки небольшая зависимость? Именно после этого безобразного случая был выпущен доклад об этом эпизоде. Было ясно, что все это было инсценировано, а доклад состоял сплошь из «хайли лайкли», и «есть хорошее основание полагать», «по всей вероятности» и т.д. Это абсолютно непрофессиональный документ, который позорит международных чиновников. Эта совместная группа по расследованию была санкционирована СБ ООН - как и положено в деле, когда нужно проводить следственное действие, устанавливать виновных, только СБ ООН может санкционировать тот или иной механизм. Именно поэтому этот механизм не был продлен - он себя дискредитировал упомянутым мной докладом. И это не красило, конечно же, наших западных коллег, потому что 99% состава этого механизма были представители западных стран.

Миссию по установлению фактов, которая была еще раньше создана для Сирии, возглавляли 2 человека: один возглавлял группу, которая расследовала жалобы оппозиции против правительства, а второй возглавлял группу, которая расследовала жалобы правительства против оппозиции. Оба они, по счастливой случайности, независимо друг от друга, оказались подданными Ее Величества Королевы Великобритании Елизаветы II. Поэтому судьба этого механизма, предвзятого, абсолютно беспардонно используемого «в одни ворота», была предрешена. Не позволив продлить мандат этого механизма, мы вместе с нашими единомышленниками тут же предложили, чтобы СБ ООН сформировал новый орган, в которой было бы уже «в лоб» прописано, что нельзя расследовать случаи возможного применения химических веществ, процедурами иными, чем предусмотрено в КЗХО. Но это не понравилось нашим западным коллегам, которые как раз и хотели применять те самые незаконные и нелегитимные процедуры. Это к вопросу о международном праве и правилах, на которые Запад хочет опирать миропорядок (rules based-world order). Международное право — это конвенция. И в ней сказано: получили уведомление - поезжайте лично; собирайте лично образцы, везите сами эти образцы в лабораторию, и лаборатория пусть докладывает. Это часть международного права. А когда нам говорят, что образцы собраны дистанционно, никто туда не ездили, а «ребята из Лондона и Парижа» помогли, это уже не международное право, это уже те самые правила, которыми международное право хотят подменить. В случае с ОЗХО это ярчайший пример той самой концепции, о которой так любят сейчас наши западные коллеги во всех своих документах торжественно заявлять – «миропорядок, основанный на правилах». Мы все-таки рассчитываем, что не правила, которые изобретаются узкой группой стран, а универсально согласованные инструменты международного права, включая конвенции, решения СБ ООН, будут лежать в основе всей нашей деятельности.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > mid.ru, 8 ноября 2019 > № 3192076 Сергей Лавров

Интервью Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова для программы Е.А.Примакова «Международное обозрение» на телеканале «Россия 24», 1 ноября 2019 года, Москва

Вопрос: Из последних событий самые драматичные сейчас происходят в Сирии. За последние несколько недель положение серьезно изменилось. Каково оно сейчас? Насколько мы владеем «ключом» к ситуации? Американцы сообщили, что ликвидировали лидера ИГИЛ А.Б.аль-Багдади, между Президентом России В.В.Путиным и Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом были заключены соглашения по поводу разведения сторон.

С.В.Лавров: Министерство обороны России уже сделало комментарий по А.Б.аль-Багдади. Мы хотим получить дополнительную информацию. Все было торжественно и в ликующем стиле объявлено, но наши военные пока изучают дополнительно факты – многое из того, что было произнесено США, они пока подтвердить не могут. Поэтому оставлю эту ситуацию в стороне.

Однако уничтожение террориста, если оно действительно состоялось (ведь А.Б.аль-Багдади уже объявляли убитым многократно) – это, наверное, позитивный шаг, учитывая его вредоносную роль в формировании «Исламского государства» (ИГИЛ) и в попытке создать халифат. При этом мы очень хорошо знаем, что он является (являлся, если он уже мёртв) порождением Соединенных Штатов. ИГИЛ как таковая возникла после незаконного вторжения в Ирак, развала иракского государства и выпуска из тюрем экстремистов, которые американцами там содержались, а потом были отпущены на волю. Поэтому в известной степени американцы ликвидировали того, кого сами породили, если это состоялось на самом деле.

Что касается общей ситуации, то, безусловно, договоренностями, которые были достигнуты в Сочи, мы остановили серьезное кровопролитие, перевели проблему противостояния между турками и курдами в рамки мер по укреплению доверия. Образованы две большие зоны к западу и к востоку от той территории, на которую вошли турецкие войска после провала их переговоров с США. Дальнейшее продвижение было остановлено в результате договоренностей В.В.Путина и Р.Т.Эрдогана. На оставшихся частях турецко-сирийской границы был обеспечен режим отвода курдских вооруженных формирований с вооружениями. На основную часть этих территорий выдвинулись сирийские пограничники вместе с российской военной полицией. Примерно через сутки этот процесс должен считаться завершенным, как договаривались в Сочи, после чего начинается совместное патрулирование российской военной полицией и турецкими военными зоны шириной 10 километров от границ. Всего расстояние, на которое от границы отведены курдские вооруженные формирования, составляет 30 километров.

Есть немало вопросов, которые предстоит решить в ходе реализации этой схемы. Но российские военные полицейские уже обосновались вместе с сирийскими пограничниками. Они общаются с местным населением. Дополнительно направлены военнослужащие для участия в операции. Население их принимает очень хорошо.

Мне кажется, что сейчас мы создали условия, которые позволят спокойно, не в промежутках между боевыми действиями, договариваться о судьбе курдов в Сирии. Это проблема, от которой никуда не уйти. Я бы сказал, что она стоит более широко, нежели только в преломлении к сирийскому кризису. Курды живут в Ираке, Иране, огромное количество – в самой Турции. Никто не хочет, чтобы эти страны, этот регион взорвался из-за напряжения вокруг курдской проблемы, чтобы курды испытывали ощущение, что они люди «второго сорта». Поэтому надо искать договоренности, которые бы опирались прежде всего на суверенитет и территориальную целостность каждой из этих стран и, во-вторых, обеспечивали курдам, как и любому другому этническому, конфессиональному меньшинству, неотъемлемые языковые, культурные и прочие права.

Вопрос: В прошлой программе мы говорили о том, насколько ситуация «win-win» – все стороны приобрели от развязывания этого кризиса. Сирийцы возвращают контроль над значительной частью своей территории и границ. Турки получают гарантии безопасности. США, как говорил Д.Трамп, формально выходят (хотя, как выяснилось, не до конца – где-то они остаются, чтобы держать нефть). Россия выступает в качестве медиатора и гаранта. Недавно я видел замечательную карикатуру: В.В.Путин держит огромный клубок змей, на котором написано «Ближний Восток», и говорит что-то вроде: «Наконец-то Россия контролирует ситуацию на Ближнем Востоке. А теперь-то что?». Вопрос, который задают не специалисты, а обычные зрители и слушатели: «Зачем?».

С.В.Лавров: Не думаю, что В.В.Путин видит себя в роли укротителя гадюшника. Мы так не рассматриваем игроков на Ближнем Востоке.

Вопрос: Это была американская карикатура, они так оценивают, не мы.

С.В.Лавров: Оставляем на их совести. Я просто хочу обозначить, что мы себя так не позиционируем и наших партнеров на Ближнем Востоке в таком виде не изображаем. Там у каждого есть своя правда, свои интересы. Есть восточные традиции, в том числе продвигать интересы не вполне открытыми методами. Это жизнь, это дипломатия и многое другое. Различные формы продвижения национальных интересов.

Мы исходим из того, что в наших интересах иметь стабильный, устойчивый предсказуемый Ближний Восток – регион, с которым нас давно связывают и духовные, и экономические, и культурные, и политические узы. Мы были солидарными в борьбе за деколонизацию Африки, например, и добились немалых результатов. В будущем году отмечается 60-летие Декларации ООН о предоставлении независимости колониальным странам и народам, которую инициировал Советский Союз вместе с большинством стран Движения неприсоединения. У нас, конечно, много общего с точки зрения христианских традиций. Ближний Восток – это колыбель трех основных монотеистических религий, и то, что с агрессией США в Ираке стало разваливаться это мирное сосуществование самобытных культур, – огромная трагедия, один из самых негативных результатов бездумных действий по вмешательству во внутренние дела Ирака, потом Ливии. Сейчас подобное пытались совершить в Сирии. К счастью, этого не произошло и не произойдет.

Советский Союз, наша страна активно сотрудничала с государствами этого региона в восстановлении их экономики, народного хозяйства, как тогда говорилось, и у них есть большой интерес к тому, чтобы продолжать наращивать с нами такое взаимовыгодное сотрудничество на основе достигнутого в прежние годы. С Египтом в ближайшее время будет открыто строительство российской промышленной зоны прямо на берегу Суэцкого канала. Уже более 20 крупных компаний записались в качестве ее будущих резидентов. Там будет осуществляться локализация производства российских компаний для Египта и других стран Африканского континента. Кстати, в скобках упомяну, что интерес к аналогичному проекту высказывают и другие страны Африки – уже южнее Сахары, в частности, Намибия.

Поэтому нам этот регион – Ближний Восток и Север Африки – нужен как партнер, с которым мы можем взаимовыгодно сотрудничать, обеспечивать интересы христиан, в том числе в целях паломничества наших граждан. Нас очень многое связывает. Представлять линию России в Сирии и в регионе в целом, как пытаются делать некоторые обозреватели, как проявление неких наших искусственных поползновений, амбиций, несоразмерных статусу (есть и такие оценки) – просто неграмотно и близоруко.

Вопрос: То есть это органично. Не только я, многие эксперты пытаются сформулировать (отчасти это относится, видимо, и к сфере нашей национальной идеи), что мы транслируем ценности суверенитета и безопасности, то есть мира.

С.В.Лавров: Наверное, да. На Западе очень любят говорить о ценностях. Под этими ценностями они – неолибералы и прочие – подразумевают вседозволенность по большому счету. У нас ценности, наверное, впитанные еще с молоком матери и завещанные нашими предками. Это ценности суверенитета, но еще, я бы сказал, добра и справедливости, правды.

Вопрос: Говоря о ценностях, которые пытается транслировать так называемый условный Запад: у Вас продолжается очень интересная дискуссия с нашими западными коллегами на тему того, основан новый миропорядок на неких правилах либо, как мы говорим, все-таки на международном праве и системе Организации Объединенных Наций. Для стороннего человека фраза о том, что мир основан на правилах, кажется логичной. Что нас не устраивает в этой формуле?

С.В.Лавров: Я бы задал вопрос по-другому: что не устраивает Запад в формуле «международное право»? Потому что для нас единственно существующие и признаваемые нами правила – это международное право, воплощенное в конвенциях, решениях Совета Безопасности ООН, которые были приняты легитимным образом и являются обязательными для всех подписавших и ратифицировавших эти документы. Повторю еще раз: это конвенции и решения Совета Безопасности ООН, международные договоры.

Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН – это не международное право, а рекомендательные документы, как это записано в самом Уставе ООН.

Вот вам пример. Есть резолюции Совета Безопасности ООН о палестино-израильском урегулировании, если мы говорим об этом регионе, которые требуют создания двух государств – Палестины и Израиля, сосуществующих бок о бок в мире и безопасности со всеми остальными странами этого региона. Это резолюции, принятые неоднократно в СБ ООН, имеющие обязательный характер. Они не исполняются. Израильское государство было создано мгновенно после принятия соответствующего решения в ООН в 1948 г., а палестинское до сих пор не создается и, судя по всему, создавать его многие наши партнеры, прежде всего США, не хотят. Вместо выполнения этих резолюций США уже третий год обещают всем некую «сделку века», которая, как все уже поняли, не будет предполагать создания полноценного палестинского государства. Вот вам пример того, как международное право в виде резолюций СБ ООН подменяется правилами, которые придумали сами США и которые кажутся им удобными.

Пример Конвенции о запрещении химического оружия (КЗХО). Эта Конвенция создала Организацию по запрещению химического оружия (ОЗХО), у которой есть свой Технический секретариат (ТС ОЗХО), облеченный в соответствии с Конвенцией правом расследовать инциденты, когда есть подозрения, что применялись запрещенные химические вещества, и докладывать государствам-участникам Конвенции о том, были применены запрещенные субстанции или нет. Это все, что записано в Конвенции про функции ТС ОЗХО. Менять Конвенцию можно исключительно внесением, согласованием и ратификацией поправок. Вместо этого западные страны созвали конференцию сторон и путем голосования меньшинством голосов, манипулируя правилами процедуры, приняли решение. Из 194 членов Конвенции 82 голоса были поданы за то, чтобы наделить ТС ОЗХО не только функцией определения, было или нет применено запрещенное вещество, но еще и функцией, правом указывать на то, кто это сделал (на профессиональном жаргоне – так называемая атрибутивная функция). Это функция, которая наделяет технических сотрудников ТС ОЗХО правом определять виновных. Это тоже пример, когда международное право в виде универсально согласованной Конвенции подменяется нелегитимно принятым решением, которое в прямое нарушение Конвенции вводит новое правило, угодное нашим западным коллегам.

Таких примеров множество. Например, есть Конвенция по запрещению биологического и токсинного оружия (КБТО). Создать верификационный механизм для этой Конвенции мы пытаемся уже около 20 лет с момента ее фактического вступления в силу. Прежде всего США практически в одиночку блокируют создание такого механизма. Вместо этого пытаются через Секретариат ООН продвинуть идею, что сам Секретариат ООН может «приглядывать» за тем, кто и как соблюдает биологическую Конвенцию. Еще один пример, когда вместо универсально разработанного элемента международного права пытаются «протискивать» свои узкокорыстные и не очень понятные правила. Таких примеров очень много.

Вопрос: Я тоже могу добавить. Наши соглашения с американцами: ДРСМД, который «почил в Бозе», СВПД.

С.В.Лавров: СВПД – да, потому что по СВПД было решение Совета Безопасности ООН, обязательное для исполнения. США не только сами вышли из этого плана действий, но и всем остальным запрещают выполнять резолюцию Совета Безопасности ООН. По ДРСМД все-таки другое. Там у каждой стороны было право объявить о выходе, и через шесть месяцев Договор прекращает действие.

Вопрос: А у нас не получится в какой-то момент, что те основы, за которые мы цепляемся, уже больше не работают? Говорят, что необходима реформа ООН, Совета Безопасности ООН, всей системы международного права. Не получается ли, что мы постепенно погружаемся в какой-то новый мир, в котором правил вообще не будет, а будут некие ситуативные отношения?

С.В.Лавров: Последние действия американцев наводят на мысль, что они не прочь развалить всю систему международных договоров, по крайней мере в сфере стратегической стабильности и контроля над вооружениями. Смотрите: 2002 г. – они «похоронили» Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). В нынешнем году – Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Уже идет информация о том, что чуть ли не официально объявлено о выходе из Договора по открытому небу (ДОН). США официально приняли решение не ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Мы не слышим из Вашингтона (хотя напоминаем об этом регулярно) никаких вменяемых откликов на наши предложения начать договариваться о продлении Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ) после того, как в феврале 2021 г. истечет срок его действия.

Мне кажется, международное сообщество все-таки возвысит свой голос в пользу сохранения системы, обеспечивающей стратегическую стабильность, паритет и какие-то договоренности в сфере контроля над вооружениями. По крайней мере, на текущей сессии Генеральной Ассамблеи ООН мы внесли проект такой резолюции с призывом договариваться о новых подходах, которые позволили бы всем чувствовать себя немного спокойнее, нежели сейчас.

Вопрос: Мы помним предыдущее обострение, так называемый ракетный кризис 80-х годов в Европе, который отчасти был основой для того, чтобы дальше происходил какой-то новый «детант». Появились как раз договоры, которые сокращали ракеты средней и меньшей дальности. Но сейчас-то неужели мы рассчитываем на то, что Европа выйдет из-под «зонтика» Соединенных Штатов и неожиданно скажет: «Что же вы творите?». Тем более что внутри США происходит разлад. На кого мы можем там положиться – на Администрацию Д.Трампа, которая хочет выйти из всего, что только можно?

С.В.Лавров: Насчет ракет – мы же ведь предложили уже Европе, не раз предлагали натовцам поддержать наш односторонний мораторий на развертывание тех вооружений, которые были запрещены ДРСМД. Никакой реакции нет. Президент России В.В.Путин направил послание более чем 50 лидерам различных стран, включая всех натовских руководителей. Ответ в устной форме дается в том плане, что они не могут пойти на этот мораторий, потому что Россия уже развернула свои ракеты в Европе, в Калининградской области. Делается это опять-таки на основе голословных утверждений, что мы испытали ракету 9М729 на запрещенную Договором дальность, то есть больше чем 500 км. На наши многолетние вопросы и просьбы показать спутниковые снимки либо какое-то другое доказательство, убедительно подтверждающее верность этих заявлений, нам отвечают отказом. Точно так же, как нам отвечают отказом показать документы по расследованию «дела Скрипалей» (отравление в Солсбери), объяснить, почему в случае с малайзийским «Боингом», например, американцы так и не дали спутниковых снимков, а украинцы – данных с радаров, и многое другое. Нам везде говорят, что мы виноваты «хайли лайкли».

То же самое происходит с Организацией по запрещению химического оружия, в которой через манипулирование Техсекретариатом продвигают версии, касающиеся инцидентов с химическим оружием в Сирии, опять же указывая пальцем на Правительство Б.Асада, хотя процедуры, которые использовались при определении того, кто и зачем применял химическое вещество, напрямую противоречат КЗХО.

Вопрос: Мы сейчас не ждем чего-нибудь новенького вроде химического оружия в Идлибе, например?

С.В.Лавров: Это может произойти в любой момент. США продолжают поддерживать провокаторов под названием «Белые каски», которые находятся в Идлибе на территориях, контролируемых «Хейят Тахрир аш-Шам», то есть «Джабхат ан-Нусрой». Одно это лишний раз говорит, какое реноме имеют эти «Белые каски». А то, что они были напрямую задействованы в целом ряде провокаций, доказано и видеокадрами, и пресс-конференцией, на которой выступали дети, которых использовали для постановочных кадров. Пресс-конференцию мы организовывали в Гааге в рамках одного из заседаний Организации по запрещению химического оружия. Идет очень серьезная информационная война.

Говоря о напряженности в мире, я перечислил те международные договоры, которые долгое время обеспечивали стабильность, а сейчас разрушаются прежде всего Соединенными Штатами. США почти в одиночку отказываются начинать разговор по предложению, которое Россия и Китай внесли на Конференции по разоружению и предотвращению гонки вооружений в космосе. Планы, которые Пентагон анонсировал: наряду с тем, что у них понижен порог применения ядерного оружия, делается упор на создание ядерных боеприпасов малой мощности (так сказать, боеприпасов поля боя); сейчас они приняли решение, которое в рамках развития системы противоракетной обороны предусматривает вывод оружия в космос. Киберпространство тоже все больше и больше рассматривается американцами как сфера потенциального военного противостояния, в эту же логику затягивают и натовцев.

Не вижу пока признаков того, что европейцы могут выступить против попыток превратить их территорию в территорию потенциального военного конфликта, кроме, наверное, инициатив, выдвигаемых Президентом Франции Э.Макроном, которые мы считаем разумными и заслуживающими внимания и обсуждения, касающихся того, что пора строить архитектуру безопасности в Европе вместе с Россией, а не против России. Одновременно во Франции и в ряде других стран Европы зреет понимание, что Америка хочет использовать их в своих интересах, прежде всего, в интересах своего военно-промышленного комплекса, а защищать Европу она уже не сильно собирается. По крайней мере, такие опасения возникают в связи с некоторыми заявлениями американского руководства.

Вопрос: Сергей Викторович, в этой ситуации Китай нам – союзник, партнер, опора? Наш поворот на Восток, который уже давно и многократно анонсирован, является ли «отворотом» от Запада? Последние новости, то, что Вы перечисляли сейчас, все это сравнивается с июлем-августом 1914 г. Многие говорят, что растет угроза войны. А сейчас мы даже вроде Китаю пообещали кооперироваться в системе раннего упреждения ракетного удара. Китай нам союзник?

С.В.Лавров: Если мы говорим об отношениях с Китаем, то они никогда не были на столь качественном и доверительном уровне во всех сферах: в области экономики как фундамента наших отношений, обеспечения интересов наших стран на мировой арене. Если понимать под союзничеством военный союз, то ни Россия, ни Китай такого военного союза создавать не планируют. Это, кстати, записано в документах, в том числе в тех, которые принимались во время государственного визита Председателя КНР Си Цзиньпина в Российскую Федерацию в июне этого года. Там прямо сказано, что эта логика отсутствия желания создавать военный союз проистекает из четко зафиксированной позиции, что мы развиваем наши отношения не против какой-либо другой страны.

Но если под союзничеством понимать отстаивание международного права, основ мироустройства, которое опирается на Устав ООН, противодействие попыткам вмешиваться во внутренние дела других государств, тем более с применением силы, то да, в отстаивании этих принципов мы с Китаем – безусловные союзники. В том числе мы союзники по вопросам, которые сейчас требуют реагирования в сфере мировой экономики, где вопреки всем правилам Всемирной торговой организации (ВТО), правилам так называемого свободного рынка применяются методы откровенно недобросовестной, я бы даже сказал, «грязной» конкуренции, и примеров тому множество.

Никто не застрахован, даже американские союзники, от санкций. Это такая «дубина», которой «размахивают» абсолютно бездумно. Президент России В.В.Путин не раз об этом говорил – это колоссальная ошибка США, потому что да, многие страны послабее будут подчиняться, пытаться следовать американским ультиматумам в стремлении избежать или избавиться от санкций, но в среднесрочной и тем более в долгосрочной перспективе это будет работать против доллара, поскольку США доказали, что доллар – ненадежная валюта. Все, кто пользуются долларами для обслуживания своих экономических отношений с другими странами, в любой момент могут стать заложниками американских геополитических замыслов.

Вопрос: А что у нас вообще осталось от наших отношений с США? Дипломатическая собственность по-прежнему под арестом. М.В.Бутину мы «вытащили» оттуда. К.В.Ярошенко сидит. В.А.Бут сидит. Наше Генеральное консульство в Сан-Франциско закрыто.

С.В.Лавров: Шесть объектов у нас, по сути дела, отобраны в очень грубой форме. Вопреки обещаниям ни один из них нам посетить до сих пор не дали. Продолжаем прорабатывать в практическом плане те пути, по которым можно следовать в этом вопросе. Я каждый раз поднимаю эту тему в контактах с Госсекретарем США М.Помпео. Изучаем возможности судебных процессов. По причинам, о которых можно догадаться, это сложная тема – правосудие в США. Специфические процессуальные черты США таковы, что надо десять раз перестраховаться, прежде чем полагаться на справедливость этих судебных процессов.

Хорошо, что М.В.Бутина вернулась домой. Мы видели, насколько она счастлива, и видели, насколько это сильный человек, даже несмотря на то, что полтора года ее по сути дела ломали психологически, да и физически ей было непросто в тех условиях, в которых она долгое время проводила в разных тюрьмах. Но в США также находятся несколько десятков россиян. Кто-то пока еще под судом и следствием, кто-то уже получил сроки, как В.А.Бут, К.В.Ярошенко и Р.В.Селезнев. Все наши граждане, особенно трое, о которых я упомянул, содержатся далеко не в идеальных условиях с точки зрения требований международного права и международных договоренностей. Далеко не всегда предоставляется доступ, как об этом условились в различных международных и двусторонних конвенциях.

Вопрос: МИД России их не бросает?

С.В.Лавров: Мы никогда не прекратим работать на этом направлении. Добиваемся пусть малых, но хоть каких-то шагов. Например, к В.А.Буту приехала семья и достаточно длительное время имела возможность с ним общаться.

В принципе, это, конечно, противозаконная деятельность. О любых подозрениях, которые возникают у США в отношении наших граждан на предмет того, что они могли заниматься противоправной деятельностью, необходимо докладывать по каналам, которые установлены двусторонней консульской конвенцией, а не выкрадывать их. В.А.Бута выдали из Таиланда с нарушением законов Таиланда, а К.В.Ярошенко – из Либерии и Р.В.Селезнева – с Мальдивских островов буквально выкрали сотрудники спецслужб США в грубейшее нарушение суверенитета этих двух стран.

Что осталось с США кроме этих проблем? Мы сумели возобновить консультации по контртероризму. Между нашими военными есть какой-никакой канал так называемого деконфликтинга по Сирии. Есть и диалог между дипломатами о том, как мы могли бы содействовать сирийскому урегулированию, хотя по понятным причинам у нас цели здесь совпадают с резолюцией Совета Безопасности ООН об уважении территориальной целостности Сирии и мы находимся в Сирии по приглашению законного правительства, а США твердят, что уважают ту же самую резолюцию, но вы видите, как они обращаются с сирийской территорией: захотел – приехал, захотел – уехал, потом передумал – снова приехал.

Вопрос: Нефть опять же.

С.В.Лавров: Да, нефть опять же. «ИГИЛ – Бог с ней, а вот нефть будем оберегать, чтобы ее не захватило сирийское государство». О том, что делают американцы с нефтью, наше Министерство обороны подробно и на основе фактических документов рассказало. Нефть вывозится на переработку за пределы Сирии, и, конечно, за счет доходов от этой нефти США поддерживают лояльные им вооруженные формирования.

Есть у нас с ними диалог по Афганистану. Возник российско-китайско-американский формат, к которому подключался Пакистан. Есть интерес в подключении Ирана к этому формату. Он может быть перспективным. Неплохое взаимодействие по Северной Корее, по Корейскому полуострову в целом.

Но это отдельные секторальные направления международной политики. А системных продвижений по инициативам, которые Россия не раз выдвигала, в том числе в ходе саммитов Президента России В.В.Путина и Президента США Д.Трампа, мы пока не наблюдаем. Имею в виду и стратегическую стабильность – тот же самый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ). Имею в виду разговор обо всех проблемах, которые возникают в сфере стратегической стабильности – не только касательно ядерных, но и других видов оружия массового уничтожения (ОМУ), неядерных стратегических вооружений, проблем милитаризации космоса, Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ).

В целом мы не отказываемся от разговора по новым видам вооружений, по новым военным технологиям, включая те, которые были анонсированы Президентом России В.В.Путиным в 2018 г. в Послании Федеральному Собранию. Нас обвиняют, что мы что-то скрываем. Мы не скрываем, а предлагаем в рамках общего большого разговора обо всех аспектах стратегической стабильности говорить и об этом. Это очень четкая позиция, которая доведена до американцев. Вразумительной реакции пока нет. Единственная реакция: «Давайте мы с вами и Китай». Причем здесь мы? Если китайцы согласятся, будем только рады расширить формат наших консультаций и переговоров. Тогда, правда, возникает вопрос, а как быть с Великобританией и Францией? И это только официальные ядерные державы. Ведь есть еще неофициальные ядерные державы. Поэтому если все упирается в то, что мы должны уговаривать Китай, то мы не собираемся этого делать. Китайские партнеры нам сказали, что их структура стратегических ядерных сил коренным образом отличается от нашей и американской. Это правда. И они не собираются подключаться к переговорам на данном этапе. Вот и все. Мы уважаем эту позицию.

Прогресса в российско-американском диалоге по важнейшей теме стратегической стабильности пока не наблюдается. Как и не наблюдается его по еще одной системной инициативе, выдвинутой нашим Президентом еще на первой встрече с Д.Трампом – имею в виду создание Делового совета, который состоял бы из пяти-шести первых лиц частных компаний с каждой стороны. Уже почти три года мы над этим бьемся. Пока ничего не получается. Правда, в последнее время вроде бы наметилась такая перспектива, и нам дали понять, что в ноябре могут быть какие-то подвижки.

Ничего не делается с созданием Экспертного совета, который был обсужден, еще когда М.Помпео был в России в мае этого года. Тогда он позитивно отреагировал на идею привлекать политологов к содействию дипломатам и официальным представителям России и США в поиске договоренностей, которые позволили бы обеспечить хоть какое-то движение в стратегической стабильности.

Вопрос: Как было в 70-80-е годы.

С.В.Лавров: Тогда все это называлось «полуторный трек». Нет недостатка в наших инициативах, которые бы позволяли вовлечь американских партнеров во взаимоуважительный и равноправный диалог. Но на эти инициативы пока реакция совсем не обнадеживающая.

Вопрос: По крайней мере, есть хоть что-то, с чем работать.

С.В.Лавров: Работать либо постоянно напоминать, что мы и делаем.

Вопрос: Чтобы не погрузиться в тот самый мир, где нет правил.

С.В.Лавров: Думаю, что никому не хочется оказаться в мире с правилами, которые будут означать бесправие для всех остальных. Если наши европейские коллеги идут на поводу у США в тех вопросах, о которых я упомянул – ОЗХО и целый ряд других направлений, то они действуют ситуативно. Они не понимают, что эта бомба будет воспроизведена в том числе и в тех ситуациях, когда им будет не нужно отказываться от международно-правового фундамента и получать навязанные извне правила. Такие ситуации вполне прогнозируемы. Это так же, как в Ливии. Когда разрушали эту страну, то использовали террористов для того, чтобы «свалить» режим М.Каддафи. Когда «свалили» М.Каддафи, террористы пошли на Мали. И тогда уже наши французские коллеги, открыто признававшие, что они их вооружают, стали просить о поддержке в противодействии этим террористам в Мали. Вместо выполнения международно-правовой резолюции Совета Безопасности ООН, которая запрещала поставлять в Ливию оружие, пользовались правилом, что все средства хороши, чтобы «свалить» М.Каддафи. Потом – «за что боролись, на то и напоролись». До сих пор эти люди в Мали продолжают поддерживать напряженность, осуществлять террористические акты. То же самое, что было и в Ираке, когда появилась ИГИЛ. То же самое, что было в Сирии, когда из «Аль-Каиды» появилась «Джабхат ан-Нусра». Все попытки использовать правила, которые противоречат международному праву, пагубны. Международное право гласит: с террористами никаких договоренностей быть не может.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > mid.ru, 1 ноября 2019 > № 3192083 Сергей Лавров

Может ли Америка по-прежнему защищать своих союзников?

Как заставить сдерживание работать

Майкл О’Хэнлон – старший научный сотрудник и директор отдела внешнеполитических исследований Института Брукингса, автор книги «Парадокс Сенкаку: риск войны великих держав по незначительному поводу» (The Senkaku Paradox: Risking Great Power War Over Small Stakes, Brookings Institution Press, 2019).

Резюме США в своем военном планировании все еще слишком сфокусированы на классических концепциях и, по всей видимости, избыточно склонны к эскалации, что неприемлемо в мире, где война между ядерными державами считается крайней мерой.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, №5, 2019. © Council on Foreign Relations, Inc.

После окончания Второй мировой войны в стратегическом мышлении доминировала доктрина сдерживания. В простейшем виде сдерживание – это способность государства угрозами убедить другую страну в том, что издержки каких-либо действий – допустим, вторжения на территорию соседнего государства – перевесят выгоды. Именно такой была логика, лежавшая в основе концепции гарантированного взаимного уничтожения, разработанной в годы холодной войны: противник всегда способен нанести ответный ядерный удар, который приведет к полному уничтожению обеих стран. Делая издержки военных действий неприемлемо высокими, стороны надеялись таким образом сохранить мир.

Но для Вашингтона сдерживание никогда не сводилось исключительно к защите собственной территории. Выстроив послевоенную систему альянсов, которая составляет сегодня существенную часть мирового порядка, Соединенные Штаты разработали стратегию расширенного сдерживания. Согласно ей, США используют свою мощь, включая ядерный арсенал, для защиты союзников, среди которых особо выделяются Япония, Южная Корея и страны НАТО. Задача заключалась не только в том, чтобы удержать Советы от опрометчивых действий в Азии и Европе, но и успокоить союзников США. Германия и Япония (если привести лишь два примера), будучи абсолютно уверены, что Вашингтон гарантирует их безопасность, не станут предпринимать действий в сфере обороны, вроде создания собственной ядерной бомбы, которые могут дестабилизировать систему международных отношений.

Сегодня советской угрозы нет, но стратегия расширенного сдерживания остается краеугольным камнем глобальной силы Соединенных Штатов. Вашингтон по-прежнему – по крайней мере, на бумаге – рассматривает оружие (и, если потребуется, ядерное) как главное средство защиты своих союзников от агрессии.

Размещение вооруженных сил США за рубежом придает дополнительный вес американским обязательствам, поскольку любое нападение на союзника, вероятно, приведет к гибели американских солдат, что гарантирует военный ответ со стороны Соединенных Штатов. Сегодня два главных геополитических противника Вашингтона – Китай и Россия. Китай – усиливающаяся держава, бросающая вызов экономическому и технологическому превосходству Америки, а Россия при президенте Владимире Путине все больше настроена на подрыв возглавляемого США мирового порядка. Признавая угрозу, исходящую от Пекина и Москвы, лица, ответственные за оборону в администрациях Барака Обамы и Дональда Трампа, подчеркивали, что Вашингтону нужно поддерживать и даже укреплять традиционные стратегии сдерживания.

Однако вопрос в том, сдержат ли эти стратегии те виды агрессии, с которыми американцы могут столкнуться в XXI веке. Китай и Россия – не сверхдержавы наподобие СССР, который мечтал о мировом господстве; это ревизионистские державы, желающие бросить вызов существующему мировому порядку под руководством Соединенных Штатов и изменить его. Маловероятно, что Китай, например, станет помогать Северной Корее, если та попытается вторгнуться на территорию Южной Кореи и завоевать ее, как в годы Корейской войны. Куда более правдоподобно, что Китай будет потихоньку прощупывать решимость США. Например, отберет у Японии один из спорных (и необитаемых) островов в Восточно-Китайском море, которые известны в Китае как Дяоюйдао, а в Японии как Сенкаку. Хотя Соединенные Штаты формально обещали защищать эти острова, у КНР есть основания подозревать, что США не пожелают развязывать войну между двумя великими державами из-за каких-то никчемных скал в море. Но если Вашингтон не может твердо пообещать нанести удар возмездия, расширенное сдерживание становится бессмысленным. И последствия такой нерешительности окажутся более серьезными, чем потеря одного из островов гряды Дяоюйдао/Сенкаку.

Сомнения в надежности Вашингтона как союзника усугубились после избрания Дональда Трампа президентом в 2016 году. Он свёл на нет ценность альянсов, пренебрежительно отзывался об основных союзниках. Иногда Трамп прямо ставил под сомнение логику расширенного сдерживания: в июле 2018 г. он возмутился тем, что обязательство защищать Черногорию, члена НАТО, может привести к Третьей мировой войне. Подобная риторика не только придает больше смелости противникам США, но и подрывает доверие союзников, лишая их спокойствия. И чем больше союзники будут сомневаться в готовности Соединенных Штатов защищать их, тем больше будут стремиться обеспечить собственную безопасность самостоятельно. Это чревато распространением ядерного оружия и увеличением риска упреждающей или профилактической войны, не говоря уже о других последствиях.

С Трампом или без него насущные проблемы безопасности Соединенных Штатов не решаются только традиционным военным сдерживанием. Вашингтону необходимо заверить союзников, что он готов и способен выполнить договорные обязательства. Что еще важнее, ему нужно расширить подход к сдерживанию в свете меняющегося характера угрозы, исходящей от таких соперников, как Китай и Россия. Прежде всего, американским политикам следует разработать стратегии, сочетающие военные элементы с экономическими санкциями и другими формами несилового наказания. Такая стратегия снизила бы риск катастрофической войны, убедив неприятелей в том, что США готовы осуществить угрозы даже в эпоху, когда Китай и Россия не только разрабатывают более мощные вооружения, но и проявляют все больше желания применить их на практике.

Друг в беде

То, что США сталкиваются с проблемами восстановления доверия союзников, в общем, неудивительно. Заручиться доверием не так просто. На самом деле в вестфальском мире национальных государств такое даже противоестественно. Убедить одну страну доверить другой обеспечение своей национальной безопасности и, быть может, даже выживания – это противоречит интуиции, здравому смыслу и историческому опыту человечества. Хотя риторика Трампа подчас неблагоразумна, он просто вслух говорит о том, о чем многие уже давно подозревали: насколько ненадежно на самом деле зависеть от Соединенных Штатов.

Обнадежить других трудно еще и потому, что обещания защищать союзников не должны быть безоговорочными. Союзникам США не следует вести себя безрассудно, полагаясь на то, что Вашингтон придет на помощь, даже если они сами накличут на себя беду. В 1960-е гг. Южная Корея разработала планы так называемых обезоруживающих ударов для уничтожения лидеров Северной Кореи. Соединенные Штаты пытались снизить агрессивно-наступательный пыл своего союзника. А в 1965 г. Пакистан напал на Индию, веря в то, что защищен гарантиями США в области безопасности. Сейчас некоторые опасаются, что Саудовская Аравия может пойти на такую же авантюру в отношении Ирана. Как указал Трамп, критикуя недостаточные военные расходы стран НАТО, безусловная поддержка может поощрить иждивенчество союзников, поскольку те решат, что Вашингтон в любом случае оплатит счета на коллективную оборону.

И сдерживание, и доверие союзников требуют ясного и четкого сигнала о том, когда и как Соединенные Штаты их поддержат. Учитывая непоследовательность Трампа и его склонность к конфронтационной риторике, главное беспокойство вызывает поведение Вашингтона. Трамп ждал до июня 2017 г. (почти полгода после вступления в должность президента), чтобы подтвердить приверженность обязательствам по взаимной обороне в рамках НАТО. Он усомнился в том, что США придут на помощь союзнику, не выполняющему норматива 2% ВВП на оборонные нужды. По словам анонимных сотрудников Белого дома, процитированным The New York Times, Трамп сказал в приватной обстановке, что не видит смысла в НАТО и хотел бы выйти из этой организации. В июне он также назвал взаимные обязательства в сфере безопасности между Соединенными Штатами и Японией «несправедливыми». Еще раньше, в конце президентской кампании, он высказался в том духе, что Японии и Южной Корее лучше иметь собственное ядерное оружие, чтобы не зависеть от ядерных сил США.

До сих пор слова Трампа, к счастью, не причинили большого или непоправимого ущерба. Опрос, проведенный Центром общественного мнения Pew, выявил растущие сомнения союзников в надежности Соединенных Штатов (только 10% опрошенных немцев и 9% французов уверены, что Трамп будет «разумно вести себя в мировой политике»). Однако тот же опрос показал, что подавляющее большинство респондентов по-прежнему предпочитают США, а не Китай в качестве ведущей мировой державы. Непохоже, что мировой порядок под руководством Америки разваливается. Ни один из союзников не вышел из Договора о нераспространении ядерного оружия и не грозился это сделать. Никто из них не приступил к серьезному военному строительству или наращиванию вооружений. С 2014 г. НАТО немного выравняла распределение военных расходов. Однако большинство партнеров США в сфере безопасности все еще тратят скромные 1–2% ВВП на свои вооруженные силы – намного меньше, чем в годы холодной войны. Польша и страны Прибалтики увеличили оборонные расходы до двух процентов ВВП, но не предприняли мер по укреплению границ, чего можно было ожидать, если бы они действительно боялись российского вторжения. Союзники, может, и нервничают, но не впадают в панику и не меняют стратегий безопасности.

Более того, несмотря на риторику, Трамп укомплектовал администрацию чиновниками, приверженными идее присутствия за рубежом. Государственного секретаря Майка Помпео или помощника по национальной безопасности Джона Болтона (находившегося в должности с 9 апреля 2018-го по 10 сентября 2019 года – ред.) при всем желании невозможно причислить к «голубям» или сторонникам американского изоляционизма. Оборонный бюджет только нарастал в годы пребывания Трампа в Белом доме, президент направлял запросы в Конгресс о выделении дополнительных средств на разработку передовых вооружений. Размер американского воинского контингента за рубежом оставался неизменным, а в некоторых местах, таких, как восточный фланг НАТО, его численность даже выросла. Трамп провел в Вашингтоне встречи на высшем уровне с лидерами большинства стран (Японии и Южной Кореи, Польши и стран Балтии), занимающих передовые рубежи борьбы с Китаем и Россией, и заверил их, что они не окажутся в одиночестве в случае кризиса. В этом отношении, как это ни странно, в переходе власти от Джорджа Буша к Бараку Обаме, а затем к Дональду Трампу больше преемственности, чем перемен.

Это были правильные шаги. Однако и сдерживание, и сохранение доверия союзников – искусство, требующее постоянного внимания, поскольку и те, и другие усилия находятся под наблюдением. Соединенным Штатам следует не только избегать легкомысленных угроз, касающихся выхода из альянсов, но и сделать свои военные обязательства более надежными, используя способы, не требующие размещения дополнительного воинского контингента за рубежом. Например, Вашингтон мог бы повысить свои возможности в Польше, укрепив материально-техническую базу и штабы (по недавней рекомендации Атлантического совета), а также договорившись о размещении американских войск на постоянной, а не ротационной основе. Но наиболее назревшие политические изменения находятся не в сфере планирования военного присутствия министерством обороны. Они связаны с искусством государственного управления – необходимо объединить экономические и военные инструменты для разработки новой и более реалистичной концепции сдерживания.

Новая разновидность сдерживания

В двух главных стратегических документах администрации Трампа, Стратегии национальной безопасности (СНБ) 2017 г. и Стратегии национальной обороны (СНО) 2018 г., подчеркивается: соперничество Соединенных Штатов с двумя великодержавными конкурентами – Китаем и Россией – обостряется. В СНО обе эти страны названы ревизионистскими державами, которые хотят сформировать миропорядок согласно своей авторитарной модели. Наиболее примечательно, что Трамп увеличил ежегодный оборонный бюджет США примерно на 100 млрд долларов с тех пор, как стал президентом, включив в него щедрое финансирование модернизации высокотехнологичных вооружений в числе прочих приоритетных направлений.

Но в рамках усилий по укреплению сдерживания важно задаться вопросом, а каков сценарий начала войны с Китаем или Россией. Иными словами, где и каким образом может провалиться доктрина сдерживания и, в частности, расширенного сдерживания?

Китай и Россия знают, что в военном отношении они слабее Соединенных Штатов. Поэтому маловероятно, что кто-то из них начнет масштабное и неожиданное наступление на американского союзника, которое потребовало бы от США ударов возмездия. Трудно представить себе, например, что Китай вторгнется на основные острова Японии, где дислоцирован 50-тысячный американский контингент, или что Россия попытается аннексировать страну НАТО, пусть даже небольшое прибалтийское государство. И Пекин, и Москва в курсе, что подобная открытая агрессия встретит решительный отпор Вооруженных сил Соединенных Штатов.

Намного легче представить себе, что Пекин или Москва совершат акт ограниченной агрессии, прощупывая решимость Вашингтона. Россия может, как она это уже делала на Украине, отправить так называемых «зеленых человечков» – солдат в армейской униформе без опознавательных знаков – в небольшой город на востоке Эстонии под предлогом защиты этнических русских жителей. Путин заявил о праве защищать русскоговорящее население, где бы оно ни находилось, особенно на территории бывшего СССР, что обеспечивает ему подходящий предлог для агрессии. Однако в действительности он может мечтать «откусить» кусок территории страны – члена НАТО, тем самым поставив альянс перед непростым выбором. Должны ли силы альянса нанести контрудар, как того требует пятая статья Североатлантического договора, гарантирующая коллективный ответ в случае нападения? Путин, возможно, предположит, что 29 стран НАТО будут ломать голову над выбором надлежащей реакции. Если члены блока, надеясь избежать войны между крупными державами из-за небольшого локального вторжения, не выполнят обязательства согласно пятой статье, это породит сомнения относительно ключевой цели альянса.

Или, как говорилось выше, Китай оккупирует один или более островов Сенкаку/Дяоюйдао. На никчемные островки претендуют Китай и Япония. Соединенные Штаты не заняли официальной позиции по этому вопросу, но признают, что сейчас островами управляет Япония, и что, следовательно, их договор о безопасности с Токио относится и к защите островов. Такая сложная и запутанная ситуация способна обернуться крахом политики сдерживания. Пекин может попытаться захватить один из островов, чтобы, не переходя к серьезной агрессии, послать сигнал Японии и США, что недоволен некоторыми аспектами послевоенного порядка в Тихоокеанском бассейне. Он может понадеяться на то, что ему удастся принудить Японию к переговорам и некоему унизительному компромиссу либо вбить клин между Токио и Вашингтоном. Это поставило бы Японию в более уязвимое положение и лишило бы уверенности при разрешении других проблем в предстоящие годы. Тем самым был бы расчищен путь для китайского доминирования в Восточной Азии и западной акватории Тихого океана.

Ограниченные наступления неприятеля поставят трудные вопросы перед американскими политиками. Я бы назвал это «парадоксом Сенкаку». Следует ли Вашингтону из-за сравнительно бесполезных территорий ради сохранения репутации втягивать в потенциальный ядерный конфликт крупные державы? Или лучше признать, что ставки слишком малы для оправдания подобных рисков? В случае ограниченной агрессии неприятеля в отношении, по сути, ничтожной цели полномасштабный ответ, который диктуется логикой традиционного расширенного сдерживания, представляется совершенно непропорциональной реакцией. С другой стороны, неприемлемо и отсутствие ответа, поскольку это противоречит договорным обязательствам Америки.

Выходом из парадоксальной ситуации является стратегия асимметричной обороны. Соединенным Штатам не следует формально отказываться от возможности полноценного военного ответа на ограниченную (и, вполне возможно, не катастрофическую) агрессию против союзников. На самом деле генерал-лейтенант Джон Висслер, который командовал Третьим экспедиционным корпусом морской пехоты США в Японии, был прав, когда утверждал в 2014 г., что, если потребуется, две страны совместными усилиями справятся с изгнанием китайцев с островов Дяоюйдао/Сенкаку. Однако на практике Соединенным Штатам нужны другие альтернативы – как до возникновения кризиса, так и после него.

Осуществляя стратегию сдерживания, Вашингтону в первую очередь следует по возможности избегать пролития крови в противостоянии с другой державой. Соединенным Штатам нужно готовить ответы на мелкомасштабную агрессию, делая акцент на экономическую войну и особенно санкции. Прежде всего вооруженные силы США должны создать оборонительный периметр, чтобы у Китая или России не разыгрался аппетит в отношении дальнейшей агрессии. В случае усугубления кризиса Вашингтон и его союзники могут попытаться применить меры косвенного военного воздействия – например, нанести удар по танкерам в Персидском заливе, везущим нефть в Китай. Такая реакция, по крайней мере, поначалу, позволит локализовать конфликт на значительном расстоянии от берегов любой крупной державы, чтобы дать враждующим сторонам больше времени для отказа от дальнейшей эскалации. Однако стержнем должна быть экономическая война, а военная сила может ее лишь поддерживать.

Такой подход поможет убедить потенциального противника, что он больше потеряет, нежели приобретет в случае применения силы, особенно если США и союзники примут надлежащие подготовительные меры, позволяющие любые ответные действия. Суть подхода в том, чтобы наказание за непослушание было соизмеримо с начальной агрессией, но сохранялся потенциал для эскалации в случае необходимости.

Чтобы санкции были экономически действенными, Соединенным Штатам и союзникам предстоит выявить уязвимость своих цепочек поставок, финансовых сделок и других экономических связей. Им нужно разработать стратегии снижения уязвимости – например, за счет наращивания запасов основных минералов и металлов, необходимых для оборонной промышленности, многие из которых сегодня поступают в основном из КНР. США следует предпринять шаги по снижению чрезмерной зависимости от Китая в плане ключевых производственных элементов и товаров. Вашингтон мог бы ограничить импорт в критически важных отраслях конкретным процентом. Европейским государствам надо совершенствовать инфраструктуру, необходимую для импорта сжиженного природного газа из США и других стран в качестве запасного варианта, если поступление энергоносителей из России прервется во время острого кризиса.

Стратегия, основанная на санкциях, была бы благоразумной, пропорциональной и отнюдь не слабой мерой. Если Пекин или Москва откажутся отступить или иначе разрешить спор после ввода санкций Соединенными Штатами и их союзниками, Вашингтон может поднять ставки. Поняв, что стратегические цели государства-агрессора становятся фундаментально враждебными или подозрительными, Вашингтон может попытаться не только наказать виновника за конкретные действия, но и ограничить рост его экономики в будущем. Со временем контроль над экспортом и постоянные санкции заменят временные карательные меры. Такая стратегия потребует поддержки со стороны основных союзников, и это еще одна причина, по которой Вашингтону нужно реагировать на подобные кризисы благоразумно, терпеливо, избегая эскалации, чтобы укрепить коалицию, а не отпугнуть ключевых партнеров.

Поддержание мира

В своей книге «Все меры, кроме войны» (All Measures Short of War), изданной в 2017 г., Томас Райт убедительно доказывает, что мировые порядки не терпят крах в одночасье. Они оспариваются, ослабевают и размываются в ключевых регионах, где непосредственно сталкиваются интересы соперничающих держав. Западная акватория Тихого океана и Восточная Европа – именно те регионы, где подобная динамика сегодня наиболее вероятна.

Но Китай и Россия не настолько безрассудны, чтобы атаковать территорию союзника, имеющего большое значение для США. Американская политика сдерживания пока еще не деградировала до такой степени – даже в эпоху Трампа. Опасные сценарии будут развиваться в так называемых серых зонах конфликта, где концепции ведения классических войн вряд ли применимы. Насколько можно судить со стороны, США в своем военном планировании все еще слишком сфокусированы на классических концепциях и, по всей видимости, слишком склонны к эскалации, что неприемлемо в мире, где война между ядерными державами считается крайней мерой. Лишь тактика сдерживания, в которой принимается во внимание это требование современности и планы разрабатываются с учетом всего инструментария государственного управления, а не только военной силы, способна ответить на вызовы конкуренции крупных держав и сохранить непоколебимость системы альянсов под американским руководством.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 октября 2019 > № 3201297 Майкл О'Хэнлон

Валдайские канатоходцы

Россия присутствует в хитросплетениях современных проблем, в конфликтующем мире как примиряющая, гармонизирующая идея

Александр Проханов

Состоялась очередная сессия Валдайского клуба. Великолепие кавказских гор в золотых лесах с далёким голубым ледником. Роскошный горный отель, с его комфортом, близкий к небесам и горным вершинам, дающий представление о том, как живёт «золотой миллиард»: вознесённый ввысь, удалённый от бремени земных нестроений.

Сюда съехались со всего мира высоколобые мудрецы, знатоки политики, университетские профессора, бывшие и нынешние послы, разведчики всех мастей. Обсуждались проблемы Азии. Высказывались осторожные суждения, проводились мягкие аналогии, выражались робкие сомнения. Все изысканно оппонировали друг другу, раскланивались в реверансах, вносили в общую чашу знаний свою капельку то ли мёда, то ли яда, напоминали виртуозных, гибких канатоходцев, что балансируют на канате, на зыбкой паутине, протянутой над пропастью, в бездонной глубине которой клубятся угрозы и вызовы.

Основная мысль всех выступлений сводилась к тому, что почти внезапный, лавинообразный рост азиатских цивилизаций: таких, как Китай, Индия, Пакистан и Япония, — привёл к тектоническим сдвигам в устройстве мира, потеснил высокомерный Запад, сдвинул оси координат, сломал традиционные представления, разрушил мировой порядок, погрузил мир в неуправляемый хаос явлений, противоречий, турбулентных стычек, экономических, политических и военных конфликтов.

Высоколобые эксперты соглашались с тем, что эта неуправляемость, эта загадочность мира, эта новая реальность, состоящая из множества разлетающихся фрагментов, чревата взрывом, беременна мировой катастрофой. Тревожное и печальное выражение было на лицах европейских и американских профессоров, китайских экономистов и политологов, российских знатоков и экспертов в вопросах Азии. И эта неопределённость исследовалась во все дни проходящего форума.

Ближний Восток выглядит как некий вулкан, из которого с библейских времён выбрасываются наружу загадочные силы, в древние времена плодящие пророков, сотворяющие великие энергии. А ныне — бурлящий страстными противоречиями с необъяснимыми и неутолимыми конфликтами.

Говоря о мировом терроризме, главным образом — об исламском экстремизме, все сходились на том, что никакие бомбардировки и военные операции не в состоянии подавить саму изначальную идею, рождающую терроризм. До сих пор не найден идеологический и религиозный аргумент, позволяющий бороться с радикальным исламом не только с помощью бомбово-штурмовых ударов, но и проповедями в медресе и мечетях.

Новая технологическая революция, обретение искусственного интеллекта, который, казалось, должен был упорядочить и соединить множество разнородных процессов, в действительности вносит в мир гигантское противоречие между разумным и неразумным, между миром, поддающимся автоматизации, и миром, который автоматизация вышвыривает за рамки прогресса, что делает образ будущего человечества неясным, туманным, грозящим невиданными катаклизмами.

Размышляя о переселении народов, о потеплении климата, о возможных наводнениях и пожарах, все признавали, что переселение народов неостановимо ни с помощью стен, ни пограничными блокадами. Что человечество сместилось со своих осей и двинулось с юга на север, угрожая ослабевшим европейским культурам погибелью, растворяя их в своей огнедышащей, стенающей магме. Говорили о крупных экономических блоках, что противостоят друг другу, порождая экономические, финансовые, торговые войны, которые медленно, но неуклонно подходят к военным конфликтам. Но валдайское сообщество не сумело предложить гармоническую картину мировой экономики, где глобализм обнаруживает свои границы, своё увядание, а вместо глобализма выступает национальный эгоизм, увеличивающий хаос.

Канатоходцы, балансирующие на канате, смотрели в пропасть, были исполнены страха падения в эту бездну. И почти никто из них не глядел на небеса, не верил в то, что эти сгустки изнурительных противоречий могут породить не смертоносный, гибельный для человечества взрыв, а восхитительную вспышку новой идеи, новой всемирной мысли, как это случалось в истории человечества, когда в часы кромешной тьмы и погибели вдруг возникало чудесное откровение, посещавшее лучшие умы человечества, выводившее человечество из всех тупиков. И никто не сказал о том, что сегодня мир, угнетённый множеством дурных предчувствий, мрачных предсказаний, находится накануне великого возрождения, великого знания, к которому ведут нас не только математика и физика, биоинженерия и новая экономика. Никто не сказал об этом ожидании грядущей примиряющей и окрыляющей идеи — той, ради которой, быть может, было создано человечество, была создана земная жизнь и само мироздание.

Россия присутствует в хитросплетениях современных проблем, в конфликтующем мире как примиряющая, гармонизирующая идея, будь то Ближний Восток, где России удалось предотвратить разрушение Сирии и громадный разрушительный взрыв радикального ислама. Или Корейский полуостров, где вот-вот должна была загореться атомная война, но Россия пришла в этот регион как примиряющая благая сила. Или израильско-палестинский конфликт, которому, кажется, нет конца. И здесь Россия выступает как посредник, берёт на себя часть этого мучительного конфликта и примиряет брызгающих ненавистью противников. В Карабахе, где армяне и азербайджанцы по-прежнему обмениваются пулями, где льётся кровь, Россия присутствует как сдерживающая, не дающая разгореться этому огненному конфликту, который в своё время стал губительным для Советского Союза.

Россия — душа мира. Русская Мечта, стремясь к божественной высоте, добывая из этой высоты энергии света, любви, делится этими эннергиями со всем остальным человечеством. В этом состоит её миссия во все исторические времена, когда она брала на себя всю мировую тьму, превращая её в свет.

Завершило Валдайский форум традиционное выступление Владимира Путина, который явился на форум в сопровождении президентов Азербайджана и Казахстана, президента Филиппин и короля Иордании.

Президент Путин говорил об азиатской политике России, о том влечении, которое русский человек испытывал к пространствам Азии, к её культуре, к её таинственной самобытности. О русской экономике, которая входит в сочетание с экономикой Китая, Японии, Индии. О грандиозных инфраструктурных проектах, благодаря которым через Россию от Индийского и Тихого океанов до северных российских портов проходят железнодорожные трассы. О движении идей и товаров.

И вдруг, среди прочих слов, почти как об обыденном, Владимир Путин сообщил поражённому залу о том, что Россия завершает создание для Китая системы раннего предупреждения о ракетном нападении. Что у границ Китая на кромках океана устанавливаются громадные антенны, построенные Россией на новых технологических принципах, способные обнаруживать пуски американских ракет в их первые секунды, что резко увеличит обороноспособность Китая. Сигналы с этих антенн поступают в единый центр обработки данных, приводят в действие системы перехватчиков. Не исключено, что Россия поставит Китаю эти ракеты-перехватчики нового, ещё неведомого поколения. В американо-китайской торговой войне, в нарастании политических конфликтов, нет-нет, да и прозвучит с таинственной интонацией прогноз о возможной военной конфронтации двух гигантов. И в атмосфере этой не имеющей скончания схватки Россия берёт сторону Китая не на сессиях Организации Объединённых Наций, а в сфере закрытых военно-технических соглашений. Ибо создание такой системы говорит о возможности заключения между Россией и Китаем военно-политического союза, а также о том, что российские технологии, несмотря на все ущемления и американские санкции, способны создавать совершенные системы современного оружия.

Это сообщение президента Путина, как не раз бывало на Валдайском форуме, является сердцевиной и главным содержанием валдайских дискуссий. Услышав эти слова президента Путина, валдайские канатоходцы на мгновение замерли на канате в самых странных, нелепых позах, как это было в последней сцене гоголевского «Ревизора».

Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 8 октября 2019 > № 3153896 Александр Проханов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам недели высокого уровня 74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 27 сентября 2019 года

Спасибо, что вы интересуетесь нашим отношением к международным делам, работой Генеральной Ассамблеи ООН и тем, как в ней участвует российская делегация.

График у нас был традиционно очень напряженный – несколько десятков встреч с главами государств, правительств и министрами иностранных дел, беседы с Генеральным секретарем ООН и Председателем 74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН и традиционные контакты в рамках «пятерки» постоянных членов СБ ООН, в рамках БРИКС, ОДКБ и ближневосточного «квартета».

Сессия проходит в непростых условиях. Нет нужды долго об этом распространяться. Много неурегулированных кризисов, конфликтов. Проблем в мировой политике и экономике, к сожалению, меньше не становится. Мы сегодня постарались в своем выступлении дать наше видение того, в чем причины такого совсем не оптимистичного положения дел. Постарались проанализировать ту концепцию, которую сегодня активно продвигают наши западные коллеги – «порядок, основанный на правилах», и посмотреть, насколько она соответствует универсальным, общепризнанным, коллективно согласованным нормам международного права. По нашей оценке, соответствует не очень, а в целом ряде случаев даже противоречит. Поэтому мы будем добиваться того, чтобы все страны вернулись к уважению Устава ООН, других норм и принципов универсального международного права. Я вас заверяю, что в этой работе и в этой позиции у нас очень много единомышленников.

В этом году открытие сессии Генеральной Ассамблеи ООН совпало с нашим председательством в Совете Безопасности ООН. Его центральным мероприятием стало министерское заседание, которое мы провели позавчера, посвященное сотрудничеству ООН с ОДКБ, ШОС и СНГ в сфере борьбы с терроризмом.

Провели еще одно министерское заседание Совета Безопасности ООН – вчера состоялась дискуссия по тематике укрепления мира и безопасности в Африке, которую мы организовали совместно с тремя африканскими членами Совета Безопасности.

По-моему, оба мероприятия были весьма полезными. В первом случае удалось наметить дополнительные возможности, которые нужно реализовать для того, чтобы эффективнее бороться с терроризмом, задействовав потенциал региональных организаций. Второе мероприятие лишний раз подчеркнуло, что африканские проблемы преобладают в повестке дня высшего органа ООН – Совета Безопасности. Необходимо утверждать в нашей работе принцип «африканским проблемам – африканские решения», чтобы африканцы сами использовали свой опыт, свою практику и решали проблемы континента, помогали находить компромиссы между конфликтующими сторонами в том или ином государстве, в той или иной части Африки.

Считаю, что состоявшиеся обсуждения в целом в рамках недели высокого уровня Генеральной Ассамблеи ООН и проходившие параллельно беседы подтвердили, что залог эффективного реагирования человечества на различные угрозы, общие для всех нас, – это опора на центральную координирующую роль ООН. При всех ее недостатках ничего более надежного человечество изобрести не смогло. Не думаю, что в ближайшем будущем изобретет.

Вопрос: У меня вопрос по Ирану. Как Вы видите ситуацию вокруг будущего СВПД и американо-иранских отношений по результатам текущей недели высокого уровня Генассамблеи? В своей речи Вы упомянули российскую Концепцию коллективной безопасности в зоне Персидского залива – она все еще «на столе»? Обсуждали ли Вы ее в ходе своих встреч в ООН?

С.В.Лавров: Проблемы, которые связаны с развалом СВПД, нужно отсчитывать не от нынешней сессии Генеральной Ассамблеи. Они начались гораздо раньше – полтора года назад, когда США в одностороннем порядке вышли из этого одобренного Советом Безопасности ООН и тем самым ставшего частью международного права документа и сказали, что всем остальным они тоже запрещают это делать, а если кто будет выполнять данный план, в частности, торговать с Ираном, то против него будут введены санкции.

Считаю, что это разрушительные действия не только для конкретной ситуации с иранской ядерной программой, но и для режима нераспространения ядерного оружия и в целом для ситуации в регионе. К сожалению, наши американские коллеги практически любой аспект ситуации на Ближнем Востоке и Севере Африки рассматривают через антииранскую призму. Как будто сознательно пытаются найти как можно больше причин для того, чтобы постараться подкрепить свои неподкрепляемые утверждения, что Иран является главным источником зла в этом регионе и все беды только от Ирана.

Наша концепция в этой связи заключается в том, чтобы использовать опыт других регионов мира, в частности, Европы, где в свое время был начат процесс Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, который привел в конечном итоге к подписанию Хельсинкского Заключительного акта, к принятию многих важных деклараций на высшем уровне. Я о них сегодня говорил: это Хартия европейской безопасности и Хартия о платформе безопасности, основанной на сотрудничестве. Это был 1999 год. В тех документах провозглашены принципы диалога, взаимного учета интересов друг друга, готовности обсуждать взаимные озабоченности, а главное – чтобы никто не укреплял свою безопасность за счет ущемления безопасности других.

Эта логика и лежит в основе нашей инициативы – Концепции безопасности в зоне Персидского залива. Впервые мы с ней выступили очень давно, когда еще можно было предотвратить то обострение, которое мы сейчас наблюдаем. К сожалению, не все прибрежные страны Персидского залива в то время согласились действовать на упреждение. Говорили, что идея неплохая, "можно изучить, но надо подождать, пока она вызреет". Сейчас, по-моему, она уже перезрела. То, что все больше стран Персидского залива, включая, естественно, и арабские страны Персидского залива, начинают раздумывать о том, как эту ситуацию сейчас деэскалировать, говорит в пользу того, что всё-таки идеи, которые мы продвигаем, в той или иной форме будут востребованы. Они очень простые: сесть за стол переговоров, начать не через СМИ, мегафоны выдвигать друг другу претензии, а положить все эти озабоченности на стол и начать их рассматривать по-деловому, без расчета на какую-то публику и добиваться удовлетворения всех участников этого процесса.

Надеюсь, что когда-нибудь такой процесс начнется. Мы предполагали, что помимо непосредственно стран Залива в нем должны участвовать в качестве содействующих сторон и «пятерка» постоянных членов Совета Безопасности, и Лига арабских государств, Организация исламского сотрудничества, Евросоюз – он тоже проявляет интерес к этому региону мира. Впоследствии, если вдруг такой процесс завяжется, эти принципы, подходы могли бы быть распространены и на другие страны Ближнего Востока и Севера Африки, где все больше и больше ощущается потребность в надежной, инклюзивной системе безопасности.

Вопрос: Как прошли сегодня Ваши переговоры с Госсекретарем США М.Помпео, затрагивали ли Вы тему стратегической стабильности, к чему пришли? М.Помпео написал в Твиттере, что «США с Россией обязаны найти конструктивный путь для движения вперед». Как Вам показалось, не очередные ли это "красивые слова"?

С.В.Лавров: Мы действительно обсуждали широкий круг вопросов – у нас есть сообщение для СМИ. Это была и стратегическая стабильность во всех ее измерениях; это были, конечно же, и конфликты, которые сохраняются сейчас на Ближнем Востоке и на Севере Африки – Сирия, Ливия, Афганистан; говорили и о проблеме северо-восточной Азии в контексте ядерной проблемы Корейского полуострова; говорили и о двусторонних делах, в том числе в развитие тех бесед, которые состоялись между нашими президентами, включая последнюю из этих бесед в Осаке «на полях» саммита «Группы двадцати». Впоследствии в июле с.г. состоялся их телефонный разговор. В ходе этих бесед, прежде всего с российской стороны, выдвигались предложения стремиться к тому, чтобы создавать дополнительные каналы общения и по вопросам делового сотрудничества по линии предпринимателей двух стран, и по вопросам осознания мировых проблем таким образом, чтобы Россия и США могли бы максимально способствовать их урегулированию через создание экспертного совета из видных дипломатов, политиков, бывших военных, представителей разведок, спецслужб. Эти предложения «на столе», так же как и наши предложения, о которых я сегодня упомянул в своем выступлении: о том, чтобы после развала, к сожалению, Договора о ракетах средней и меньшей дальности подумать над взаимным мораторием на развертывание этого класса ракет и сделать об этом соответствующее объявление, подумать о том, чтобы поскорее начать работу по подготовке к продлению ДСНВ. Госсекретарь США М.Помпео выразил готовность обсуждать эти темы. Но, правда, подтвердил известную американскую позицию, что вдвоем это делать уже трудно, надо расширять рамки. Мы будем не против любых форматов при понимании, что все участники, которых США хотели бы пригласить, ответят на это приглашение. Но в любом случае наша позиция заключалась в том, что ДСНВ, который истекает уже в феврале 2021 г., при всех обстоятельствах нужно было бы продлить. По крайней мере, чтобы сохранить какой-то опорный инструмент в сфере стратегической стабильности. Надеюсь, что у нас с американскими коллегами продолжится разговор на эту тему. По стратегической стабильности, наверное, вот в этом разрезе мы и говорили. Хочу подчеркнуть, что реакция была не отрицательная.

Говорили, конечно, и о двусторонних отношениях, где накопилось столько раздражителей, что у нас уже по нескольку раз в год наши заместители или директора соответствующих подразделений внешнеполитических ведомств встречаются, каждый раз зачитывают вот эти проблемы (на 90 процентов они с нашей стороны) и пока, к сожалению, не могут найти никакого выхода. Разумеется, я затронул возмутительную ситуацию с фактическим отказом выдать визы значительной части членов российской делегации – 13 человек, если брать в целом. Как и в день прилета, я еще раз подтвердил, что у меня нет ни малейшего сомнения в том, что ни Президент США Д.Трамп, ни Госсекретарь М.Помпео не имеют к этому никакого отношения – это мне подтвердил М.Помпео. Но если это так, то возникает вопрос, как же там принимаются решения, которые напрямую связаны с выполнением обязательств Вашингтона по обеспечению нормального функционирования штаб-квартиры ООН. И второе соображение в этой связи: когда происходят подобные эксцессы, то исполнители, которые их допускают, видимо, принимают решения, трактуя по своему разумению общую атмосферу в отношениях. Но уж эта-то атмосфера, конечно, создается американским политическим классом. Ежедневно, чуть ли не ежечасно, – то новые санкции, то обвинения России во все новых смертных грехах. Сегодня спикер Палаты представителей Н.Пелоси сказала, что за тем инцидентом, который сейчас раздувают вокруг телефонного разговора между президентами США Д.Трампом и Украины В.А.Зеленским, стоит Россия, что она это подстроила. Просто паранойя, по-моему, очевидная для всех. Но когда серьезные политики, а вслед за ними и претендующие на серьезность средства массовой информации все это разгоняют по всему миру, чиновник, которому надо ответить на запрос о выдаче визы, подумает: «Да ну ее! Лучше я как-то перестрахуюсь». Поэтому здесь нужно анализировать все в комплексе и стремиться нормализовать общую атмосферу. Потом, наверное, будет проще возвращать российско-американские отношения к той стадии, которую все ожидают. Мы от всех наших партнеров и из развивающихся стран, и из Европы слышали такие пожелания.

Вопрос (перевод с английского): Как бы Вы прокомментировали создание Конституционного комитета в Сирии? С учетом этого события в контексте резолюции 2254 СБ ООН, в которой содержится призыв к справедливым и свободным выборам, видите ли Вы перспективу полной демократии и свободных выборов в Сирии – того, чего не было в этом государстве на протяжении последних 50 лет, пока семейство Асадов находится у власти?

С.В.Лавров: Я не могу высказать реакцию на формирование Конституционного комитета, потому что мы непосредственно занимались его созданием, в отличие от некоторых других участников этого процесса, которые всячески его тормозили. Если бы не их старания, то Комитет был бы сформирован в декабре прошлого года. Мы знаем, кто пытался заблокировать эту работу, но мы не стали обижаться, вставать в какую-то позу, мы просто продолжали содействовать сирийскому правительству и оппозиции в поисках согласованных подходов. В итоге это удалось. Я признателен и Генеральному секретарю ООН А.Гутеррешу, и спецпосланнику Генерального секретаря ООН по Сирии Г.Педерсону за то, что они достаточно деликатно и дипломатично сопровождали этот процесс и реально помогли России, Турции и Ирану как странам-гарантам Астанинского формата договориться со сторонами о приемлемом для них списке и о приемлемых для них правилах процедуры. Генеральный секретарь объявил, что в течение месяца они хотят созвать первое заседание Конституционного комитета в Женеве, мы это приветствуем. Но мой главный посыл в том, что я доволен тем, что сопротивление этому процессу прекратилось. Потому что сопротивление было нацелено на срыв вообще любого сирийского урегулирования, на провоцирование конфронтации, напряженности, скандалов в этом процессе с тем, чтобы потом показать пальцем, сами знаете на кого, и обосновать очередное применение силы. Я рад, что разум все-таки возобладал, в том числе у наших западных партнеров, которые являются членами т.н. антитеррористической коалиции. Мы об этом тоже сегодня говорили с М.Помпео. Мне кажется, у нас постепенно вырабатывается лучшее понимание того, как все-таки лучше помочь сирийцам договориться о будущем своей родины, при том чтобы все без исключения внешние игроки уважали суверенитет и территориальную целостность Сирийской Арабской Республики. Что касается резолюции 2254 СБ ООН, она гораздо шире и содержит в себе гораздо больше положений, чем только свободные выборы. Там действительно упомянута необходимость провести свободные выборы под надзором и с помощью ООН, в которых могли бы участвовать все сирийцы. Но там написано еще и многое другое. Включая необходимость выработки конституционной реформы – это должно предшествовать выборам. Мы знаем о некоторых замыслах параллельно с работой над конституцией и независимо от того, когда она закончится, начать требовать проведения выборов. Это будет очередная провокация. Заверяю вас, что подобного рода идеи будут только блокировать прогресс, которого только сейчас удалось достичь, и будут блокировать дальнейшие договоренности между сирийцами. Надо все делать постепенно, шаг за шагом. Когда некоторые хотят все и сразу – "а если не все и сразу, то мы тогда будем бомбить" – это, надеюсь, не отвечает интересам ни одной страны в регионе, включая всех соседей Сирии. И не забудьте, что в резолюции 2254 СБ ООН очень четко зафиксирована задача бескомпромиссной борьбы с терроризмом. Ее тоже нельзя забывать, нельзя ее оставлять вне контекста рассуждения о том, как же выполнять резолюцию 2254 СБ ООН.

Вопрос: Говорят, что в бытность своей работы в Нью-Йорке Вы часто курили в здании ООН и даже платили штрафы. Курите ли Вы сейчас? Если да, платили ли Вы штрафы в этот раз?

С.В.Лавров: Я штрафы никогда не платил. Это все сказки. Какие-то уже легенды рождаются. Мы неукоснительно руководствуемся всеми решениями, которые принимает Генеральная Ассамблея Организации Объединённых Наций (ГА ООН) о правилах поведения в различных частях штаб-квартиры ООН.

Вопрос: Ранее на этой неделе Вы высказались за возобновление авиасообщения между Грузией и Россией. Когда можно ожидать конкретных действий, какие это будут действия? Можно ли ожидать в свете этой новости, что и авиасообщение с Украиной может быть в скором времени восстановлено?

С.В.Лавров: Решение приостановить полеты в Грузию было принято в ответ на возмутительную выходку оппозиционеров, которые сорвали заседание Межпарламентской Ассамблеи Православия (МАП). Это была заготовленная провокация. К нашим депутатам было применено насилие. Когда мы принимали это решение, было объявлено, что это временная мера и что мы ее отменим, когда ситуация нормализуется, когда в грузинском руководстве осознают необходимость пресекать такие эксцессы.

26 сентября состоялась встреча с Министром иностранных дел Грузии Д.М.Залкалиани, о которой он просил. Я потом читал его пространные комментарии, которые, по-моему, у него заняли больше времени, чем сама встреча. Среди прочих вопросов он интересовался, когда можно будет возобновить авиасообщение. Я ему объяснил, что мы никогда не искали искусственных поводов для ссоры с Грузией. Если грузинское руководство сможет ответственно продвигать свою позицию в пользу нормальных отношений с Россией и не будет озираться на русофобов, которых сейчас, по-моему, прежний президент опять пытается поднимать на борьбу с режимом в Тбилиси, тогда, наверное, я бы лично возобновил бы воздушное сообщение. Комментарии, которые делают сами грузины про эту встречу, вызывают у меня улыбку и недоумение.

Вопрос: За несколько дней до начала Вашей рабочей поездки в Нью-Йорк США позволили супруге и дочери В.А.Бута приехать в эту страну. Удалось ли Вам «на полях» Генеральной Ассамблеи ООН обсудить с американскими и кувейтскими коллегами (в Кувейте ведь есть еще М.В.Лазарева) судьбы конкретных россиян, страдающих по разным поводам?

С.В.Лавров: Вопросы по В.А.Буту мы ставим каждый раз, при любом контакте с американской стороной. Упоминал о длинном перечне «раздражителей» и проблем в наших отношениях, который американцам регулярно передается. Судьба В.А.Бута, равно как и К.В.Ярошенко, М.В.Бутиной и других наших граждан, которые были похищены либо обманом, либо в грубейшее нарушение законов тех стран, где их схватили, нас интересует в качестве приоритета. Сегодня я напомнил Госсекретарю США М.Помпео об этих наших озабоченностях, которые требуют внимания. Это хорошо, что разрешили приехать жене и дочери В.А.Бута. Это все-таки человечный акт. Но нас не радует то, что это произошло впервые за многие и многие годы, что он сидит в тюрьме по голословному обвинению, по подложному делу. Мы будем добиваться того, чтобы справедливость восторжествовала.

Делом М.В.Лазаревой я занимался, когда недавно был в Кувейте, в том числе на уровне Эмира, на уровне вице-премьера и министра иностранных дел. Нас заверяют, что плотно занимаются этим вопросом. У них есть какие-то свои процессуальные проблемы. Для нас вопрос ясен, и надо срочно его решить, как нам, собственно, и обещали наши кувейтские друзья. Вы, наверное, знаете, что в этом деле нам помогают коллеги из Великобритании и США. Надеюсь, что такой мощный, коллективный сигнал даст результат.

Вопрос (перевод с английского): Какова цель Вашего предстоящего визита в Ирак? Насколько я знаю, Вы также собираетесь посетить Иракский Курдистан. Ирак – крупный импортер российского оружия. Кроме того, Россия осуществляет инвестиции в иракский нефтяной сектор. Принимая во внимание текущую напряженность в регионе, планирует ли Россия расширять торговое и военное сотрудничество с Ираком?

С.В.Лавров: У нас с Ираком очень хорошие отношения, доброе сотрудничество во многих областях, в том числе, в экономике, включая энергетику, а также в сфере укрепления боеспособности иракских сил безопасности, которые по-прежнему нуждаются в поддержке для борьбы с терроризмом. Террористам в Ираке был нанесен очень серьезный удар, но остатки этих банд по-прежнему иногда устраивают террористические акты. Мы будем готовы обсуждать то, что будет в интересах иракской стороны, с учетом того, насколько наши компании, в том числе нефтяные, будут видеть для себя выгоду в проектах, которые могут рассматриваться. Что касается визита в Ирак в целом, я начинаю брать пример с наших американских друзей: они обычно визиты в Ирак не объявляют, а когда уже прилетели, тогда все там и рассказывают. Поэтому давайте дождемся.

Вопрос (перевод с английского): Во время встречи Президента США Д.Трампа с лидерами более десятка латиноамериканских государств, в том числе с представителями венесуэльской оппозиции, звучали призывы ввести дополнительные санкции в отношении Правительства Президента Венесуэлы Н.Мадуро. Однако они не смогли прокомментировать предполагаемые связи между лидером оппозиции Х.Гуайдо и местными наркобаронами. Мы видели фотографии, на которых запечатлен Х.Гуайдо вместе с местными наркобаронами. Полагаете ли Вы, что ООН должна каким-то образом отреагировать на то, что человек с подобным «багажом» мог бы потенциально стать Президентом Венесуэлы?

С.В.Лавров: Это на уровне тех печальных разборок, которые в Соединенных Штатах устраивают по любому поводу. Кто кому позвонил, кто кого проинформировал, кто кому об этом рассказал, имел он право рассказывать или не имел. Всё-таки исхожу из того, что Организация Объединенных Наций должна заниматься серьезными вещами. В случае с Венесуэлой серьезная и, пожалуй, главная вещь - защита Устава ООН, который требует от всех стран уважать суверенитет, территориальную целостность других государств, не вмешиваться в их дела, не применять против них силу и не угрожать им силой, а также мирного урегулирования всех споров.

Вопрос (перевод с английского): Считаете ли Вы, что диалог между оппозицией и правительством Венесуэлы все еще возможен?

С.В.Лавров: Сегодня я разговаривал с Исполнительным вице-президентом Венесуэлы Д.Родригес, Министром иностранных дел Венесуэлы Х.Арреасой. Они нацелены на то, чтобы вести диалог с оппозицией по поиску общенационального согласия. Естественно, они ведут диалог с той частью оппозиции, которая к этому готова. Представители Х.Гуайдо меняют свою позицию утром, вечером, через день. Поначалу они отвергали вообще все инициативы. Х.Гуайдо сказал, что ему не нужны никакие предложения ни от Карибского сообщества (КАРИКОМ), ни от «механизма Монтевидео». Потом вроде бы наладил диалог между своими представителями и представителями правительства - так называемый «процесс Осло». Сейчас правительство Венесуэлы, как мне подтвердили упомянутые мной представители руководства страны, готово к «процессу Осло». Капризы Х.Гуайдо и его компании объясняются тем, что он не самостоятельная фигура. Ему подсказывают, что нужно сделать, чтобы создать очередной повод для кризиса, для нагнетания атмосферы, для оправдания применения на практике той самой «доктрины Монро», для задействования механизма Межамериканского договора о взаимной помощи («Пакт Рио»). Там уже всерьез в рамках государств, которые задействовали этот механизм, обсуждается возможность силового вмешательства в Венесуэлу. Конечно, я не могу решать за суверенное государство - мы не вмешиваемся в их дела - но у меня ощущение, что, если это произойдет, народы всей Латинской Америки, большинство ее населения будут просто оскорблены. Они вернутся в период двухсотлетней давности.

Вопрос (перевод с английского): Прошла информация о том, что Вы встречались с одним из представителей венесуэльской оппозиции. Так ли это?

С.В.Лавров: Насчет встречи с неким господином, которого Х.Гуайдо кем-то там назначил. Мне сказали, что он где-то заявил, что со мной разговаривал. Это чистой воды ложь. К сожалению, дурной пример заразителен. Когда «фейк ньюз» разгоняются по всему миру, начиная, прежде всего, с Соединенных Штатов, чтобы обосновать какую-то политическую акцию, - это заразительно. Они учатся у американцев «вбросить» ложь, а потом пытаться ее использовать, чтобы показать, что Россия, дескать, бросила венесуэльское правительство. Низко, подло и недостойно мужчины.

Вопрос (перевод с английского): В США многие СМИ пишут об укреплении отношений между Россией и Израилем, в частности, освещался недавний визит Премьер-министра Б.Нетаньяху и его встреча с Президентом России В.В.Путиным. Могли бы Вы рассказать об этих отношениях? Каким Вы видите их будущее?

С.В.Лавров: Это далеко не единственный визит Премьер-министра Израиля Б.Нетаньяху и далеко не единственная его встреча в этом году с Президентом России В.В.Путиным. У них очень добрые, доверительные отношения.

Рассматриваем отношения с Израилем в стратегическом плане. Там уже почти полтора миллиона граждан – выходцы из Советского Союза или из Российской Федерации. Как вам известно, там есть партия «Наш дом Израиль», которая в основном опирается на русскоязычных избирателей. Нам небезразлична судьба этих людей. Нам небезразлична безопасность Израиля, в том числе с учетом той страшной трагедии – Холокоста, которую евреи пережили во время Второй мировой войны. Мы свято чтим все то, что происходило тогда в отношении еврейского народа, когда спасали этот народ, в том числе большое количество евреев спасала Красная Армия. То, что израильское государство не просто помнит об этом, а свято преклоняется перед теми освободителями, – для нас совсем немаловажный фактор. Особенно на фоне того, как некоторые наши менее цивилизованные партнеры разрушают памятники, оскверняют могилы, в том числе оскверняют памятники жертвам Холокоста. Это очень важная деталь. Когда те, кто продвигает свою версию Второй мировой войны, свои версии о том, кто ее начал, кто виноват, сравнивает коммунизм с нацизмом, фашизмом, – это именно те люди, которые разрушают памятники жертвам Холокоста. Делайте выводы о том, какие цели эти люди преследуют, где они воспитывались и как к ним надо относиться.

Кстати, в Израиле в Нетании открыт великолепный Памятник Советским воинам-победителям во Второй мировой войне (Монумент победы Красной армии над нацистской Германией). Как сказал Премьер-министр Израиля Б.Нетаньяху, в январе там будет открыт Монумент жертвам блокады Ленинграда. Это мероприятие будет совмещено с очередной годовщиной освобождения Освенцима. 27 января – это День памяти жертв Холокоста. Президент России В.В.Путин получил приглашение прибыть на эти мероприятия, в том числе на открытие музея блокадникам Ленинграда.

Помимо духовных и исторических связей, у нас очень неплохое экономическое сотрудничество, очень хороший, доверительный диалог по проблемам Ближнего Востока, в том числе по Сирии и по другим частям этого региона. Потому что во всех наших подходах мы всегда подчеркиваем, что комплексные решения этих проблем обязательно должны учитывать интересы безопасности Израиля. Это принципиальный момент. Жаль только, что мы не можем сейчас выйти из того тупика, куда загоняют палестинскую проблему. Это будет негативно сказываться на общей ситуации, в том числе на интересах Израиля.

Вопрос (перевод с английского): Сегодня утром мы слышали, как Премьер-министр Пакистана Имран-хан попросил международное сообщество о помощи, в особенности после того как Премьер-министр Индии Н.Моди в августе этого года своим указом отменил конституционную автономию штата Кашмир. Прозвучало предупреждение о том, что возможна опасная эскалация между двумя государствами, обладающими ядерным оружием. Как международное сообщество обсуждало эту проблему в ходе Генеральной Ассамблеи? Что бы Вы ответили Премьер-министру Имран-хану как Министр иностранных дел страны, председательствующей в Совете Безопасности ООН?

С.В.Лавров: Я вчера встречался с Премьер-министром Пакистана Имран-ханом. Мы говорили о кашмирской проблеме. Твердо подтвердили необходимость прямого диалога между Индией и Пакистаном. Между ними в 70-80-е гг. в Лахоре и Симле были заключены соответствующие документы. Эти декларации и соглашения сохраняют свою силу. Как и большинство других государств, мы выступаем за то, чтобы на основе этих документов стороны искали общеприемлемые договоренности.

Вопрос (перевод с английского): Бангладеш находится в сложной ситуации в связи с пребыванием большого числа беженцев-рохинджей. Страна и так испытывает экономические и социальные трудности. Могли бы Вы выступить в качестве посредника с тем, чтобы способствовать достойному возвращению беженцев на родину с учетом тесных отношений России с Даккой и Нейпьидо?

С.В.Лавров: Это не вопрос, который может быть решен в том случае, если Россия станет посредничать. Нас об этом никто не просил. Есть общее понимание, в том числе по итогам обсуждения этого вопроса в Совете Безопасности ООН, что нужно людей возвращать. Для этого нужно обеспечить соответствующие условия, в том числе с участием Управления ООН по делам беженцев. Искать развязки нужно напрямую, через диалог и согласования всех технических вопросов, включая места, куда эти беженцы могут вернуться, обеспечение и гарантии их безопасности.

Как и в любом другом деле, здесь нужна спокойная, доверительная двусторонняя работа. Попытки нагнетать публичное внимание к этой теме, причем эти попытки всегда носят заострённый и не вполне позитивный характер, только разогревают страсти и делают обе стороны менее сговорчивыми. Поэтому диалог и еще раз диалог. Каких-то волшебных секретов у нас, как и ни у кого, нет, кроме того, что я сказал.

Вопрос (перевод с английского): Турция вела переговоры с США о создании зоны безопасности в Сирии. Каково отношение к этому России?

С.В.Лавров: Эту тему мы, естественно, затрагиваем в наших отношениях с турками и американцами по одной очень важной причине – все это происходит на территории САР. И Турция, и США торжественно подписывались под многими документами, голосовали за резолюции, в которых четко записано, что все мы должны уважать суверенитет и территориальную целостность Сирийской Арабской Республики. С этой точки зрения, конечно, нам небезразлично, как будет решаться эта тема. В 1998 г. между Сирией и Турцией было заключено Аданское соглашение, которое отражало согласованные между двумя странами механизмы, позволяющие обеспечивать безопасность в районе их границы. На мой взгляд, нет никакой проблемы на той же основе обоюдной приемлемости для соседних стран, в данном случае Турции и Сирии, договориться о том, как будет обеспечиваться безопасность Турецкой Республики. Это пожелание и стремление Анкары вполне оправданно, потому что они действительно страдают от того, что с территории, которую сейчас контролируют США, инфильтрируются террористы.

Третий аспект этой проблемы тоже завязан на суверенитет Сирийской Арабской Республики. Во многом в этом вопросе задействованы курды. Их пытаются использовать американцы: предпринимают шаги по обустройству территорий для их проживания, созданию органов местного управления. Ничего подобного не делается на остальной части Сирии к западу от Евфрата. Там на наши призывы обустраивать населенные пункты для возвращения беженцев и перемещенных лиц нам говорят, что сначала должен начаться и набрать темп политический процесс, а потом можно об этом думать. На востоке же от Евфрата никто не ждет политического процесса. Туда уже давным-давно вкачиваются деньги, местное население обеспечивается всеми необходимыми услугами – медицинскими, образовательными, водоснабжением, электричеством. Это, между прочим, напрягает арабские племена, которые традиционно жили на восточном берегу Евфрата. На части территории, где они традиционно проживали, американцы сейчас предпринимают усилия, которые не нравятся арабам. Это очень взрывоопасная ситуации.

Конечно, мы исходим из того, что курдский вопрос необходимо решать в рамках территориальной целостности и суверенитета Сирийской Арабской Республики. Считаем, что это должно быть предметом переговоров, но опять же с участием руководства Сирии. Будем не просто держать в уме переподтверждение нам американцами и турками приверженности территориальной целостности, а использовать это как критерий оценки всех происходящих на востоке от Евфрата действий.

Вопрос (перевод с английского): Спецпредставитель США по Сирии Дж.Джеффри заявил, что сирийское Правительство до сих стремится к военной победе, а затем он характеризовал создание Конституционного комитета на данном этапе как символическое событие. Что бы Вы сказали в ответ на это?

С.В.Лавров: Не могу комментировать то, что говорит господин Дж.Джеффри. Мы находимся в постоянном контакте с нашими американскими коллегами, но их комментарии – что по Сирии, что по любому другому конфликту – меняются день ото дня в зависимости от настроения, текущей политической конъюнктуры.

Сирийское Правительство обвиняли в том, что оно не хочет принимать резолюцию 2254 СБ ООН. Потом его обвиняли в том, что оно отказывается поддержать результаты Конгресса сирийского национального диалога (КСНД), который Россия при поддержке Турции и Ирана провела в январе 2018 г. в Сочи. КСНД стал переломным этапом в усилиях по переходу от слов к реальной работе по политическому урегулированию. Именно на сочинском Конгрессе сирийского национального диалога были определены те параметры, которые легли в основу создания Конституционного комитета (сам термин «Конституционный комитет» впервые был употреблён именно там) и правил процедуры его работы. Говорили, что сирийское Правительство не хочет поддерживать этот документ, как оно раньше якобы не хотело поддержать резолюцию 2254 СБ ООН. Все это, мягко говоря, было неправдой, потому что Дамаск поддержал и резолюцию 2254 СБ ООН, и декларацию КСНД, и все последующие действия, которые определялись повесткой дня, заданной странами «астанинской тройки». Эти действия были нацелены на то, чтобы обеспечить начало полноценного политического процесса в Женеве при содействующей роли ООН.

От чего сейчас еще отказывается сирийское Правительство? Если Дж.Джеффри считает, что сирийское Правительство делает ставку на военную победу, то мне это неизвестно. Оно добросовестно подтверждает все свои обязательства, в том числе во время заседаний в Совете Безопасности ООН, которые посвящены сирийской тематике. Если, как это сейчас в Америке многие пытаются делать, под ставкой на военное решение подразумевается то, что сирийская армия при нашей поддержке будет бескомпромиссно добивать остатки террористов, включая «Хейат Тахрир Аш-Шам», которую некоторые пытаются преподнести как умеренную структуру, то это нечистоплотное передергивание фактов. Никто никогда не проводил параллель между борьбой с терроризмом и военным решением конфликта. Вооруженная оппозиция – участник Астанинского процесса и договоренности о создании Конституционного комитета.

Вопрос: Вы сегодня говорили о двойных стандартах и намеренном нарушении международного права некоторыми западными государствами. В то же время Ваша страна поддерживает Израиль, нарушающий международное право, строя поселения, занимая палестинские земли, заключая в тюрьмы людей. У Вас тёплые отношения с Израилем. М.Аббас хотел бы расширить число посредников. Почему Вы не предлагаете свою помощь в разрешении палестинского вопроса, используя свои добрые отношения с Израилем?

С.В.Лавров: Как я уже сказал, все игры вокруг палестинской проблемы: обещание «сделки века», предложение 50 млрд долл., чтобы не возвращать беженцев в Палестину, попытка сначала уговорить арабские страны нормализовать отношения с Израилем, а уже потом решать палестинскую проблему (что прямо вступает в противоречие с Арабской мирной инициативой) – всё это на данный момент загоняет, если уже не загнало, палестино-израильское урегулирования в тупик.

Мы убеждены (я об этом тоже сказал, выступая на Генеральной ассамблее), что это не в интересах Израиля и не в интересах кого бы то ни было. Потому что только двухгосударственное решение, только создание обещанного 70 лет назад палестинского государства может обеспечить мир и стабильность во всем этом регионе, снять остроту проблемы, в том числе резко сократить возможности экстремистов вербовать в свои ряды молодежь с арабской улицы. Мы это откровенно говорим израильтянам. К сожалению, пока американская линия на то, чтобы самостоятельно этим заниматься, остается востребованной.

Я встречался с Абу Мазеном здесь, на Генеральной ассамблее ООН. Он не высказывал претензий по поводу того, что Россия мало делает для того, чтобы найти решение этой проблемы, вывести процесс из тупика. Если брать все обстоятельства, весь комплекс трудностей, которые определяют нынешнюю стадию палестино-израильского урегулирования, то очевиднейшим, самым первым и простым, как это ни парадоксально, шагом было бы восстановление палестинского единства.

Да, и у ФАТХ, и ХАМАС есть внешние сторонники – те, кто их поддерживает, и это не одни и те же страны. Но все-таки это палестинцы – и те и другие. Объединить свои ряды, возвратить единство Палестинской Национальной Администрации, провести выборы, наладить взаимодействие – всё это многократно укрепило бы позиции палестинцев на переговорах и в целом на международной арене. Это зависит только от них и от арабов. Больше, по большому счету, ни от кого.

Неспособность это сделать играет на руку тем, кто говорит, что неясно, с кем вести переговоры, так как там нет единой команды, единых переговорщиков. Это все, конечно, не очень корректно, но я Вам описываю то, как те, кто не хочет урегулирования, воспринимают ситуацию. Россия уже несколько раз проводила у себя межпалестинские встречи с участием ФАТХ, ХАМАС, «Исламского джихада» – всего приезжало где-то 12-15 делегаций – и пыталась предоставить им свою площадку для того, чтобы они через диалог договорились, как им восстановить единство своих рядов. Выпускали декларации, заявления, но пока дальше этого дело не идет. Однако считаю, что это важнейшая часть работы на палестинском направлении. Активно поддерживаем усилия тех стран, которые хотят вместе с нами содействовать палестинскому единству. Отмечу, в частности, усилия Египта и ряда других стран.

Вопрос (перевод с английского): В преддверии Вашей встречи с Госсекретарем США М.Помпео приводились Ваши заявления в СМИ о том, что следует ожидать ответную реакцию, суть которой пока не раскрывается, на невыдачу виз членам Вашей делегации. Актуально ли это до сих пор?

С.В.Лавров: Я об этом заявил позавчера на заседании Конференции по содействию вступлению в силу Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, прокомментировал журналистам. И вчера, и сегодня я переговорил на эту тему с Госсекретарем США М.Помпео. Еще раз обращаю Ваше внимание на то, что у меня нет никаких сомнений в том, что ни он, ни Президент США Д.Трамп об этом не знали и подобных команд не давали. Мой коллега мне это подтвердил.

Конечно, мы не можем оставлять это без ответа и обязательно будем учитывать эту ситуацию в следующий раз, когда в Нью-Йорке или где-то еще на территории США будут проходить международные мероприятия. Будем перепроверять много раз, в какой мере выдающие визы чиновники имеют инструкции от своего руководства – в данном случае от Госдепартамента. О каких-то дополнительных мерах я в данный момент не хочу говорить.

У нас сейчас, к сожалению, много проблем с американцами. Мы никогда не хотели действовать по принципу «око за око, зуб за зуб». Оставлять без ответа то, что в свое время натворила администрация Б.Обамы, буквально по-рейдерски, по-бандитски захватив нашу дипломатическую собственность на территории США, мы не могли, - аналогичным образом мы поступили с частью американской собственности. Но заниматься такого рода захватом в стране, где в Конституции и во многих законах частная собственность называется «священной», думаю, просто не достойно США как великой державы, ее народа с его богатыми демократическими и законопослушными традициями. А тут еще и на портале «Яху Ньюз» (Yahoo News) на пустом месте вспомнили, как Б.Обама отнял у нас нашу собственность, и слили новую «сенсацию», что сделано это было якобы потому, что наши дачи и под Вашингтоном, и под Нью-Йорком были «шпионскими гнездами»… Все это очень неприлично.

Конечно, мы хотим вернуть все в нормальное русло – по крайней мере, в том, что касается нормальных условий работы наших дипломатов в США и американских в России. Не все от нас зависит, но будем искать стимулирующие меры.

Вопрос (перевод с английского): В ходе традиционного конференц-кола Пресс-секретарь Президента России Д.С.Песков заявил, что Россия не хотела бы публикации стенограммы телефонных разговоров В.В.Путина с Президентом США Д.Трампом. Является ли это предметом Вашей озабоченности? И вызывает ли у Вас какие-либо озабоченности разворачивающиеся в настоящий момент турбулентные внутриполитические процессы в США?

С.В.Лавров: Знаете, меня мама воспитывала в том духе, что читать чужие письма – это неприлично. Я привык из этого исходить. Тем более, речь идет о письмах двух людей, которых их народы избрали на ведущие посты. Есть традиции, есть приличия, в том числе дипломатические, которые предполагают определенный уровень конфиденциальности и согласованность в этих вопросах. Не комментирую то, кто и как принимал решения о публикации записи телефонного разговора Президента США Д.Трампа и Президента Украины В.А.Зеленского. Существует дипломатическая практика. И выносить любой вопрос на публичное растерзание, громким и надрывным голосом заявлять о том, что если та или иная администрация не покажет какую-то записку – своим ли родственникам, партнерам, то тогда эту администрацию будут разносить в клочья – разве это демократия? Как вообще можно вести работу в таких условиях? Поэтому мы будем следовать букве и духу Венских конвенций о дипломатических и консульских сношениях, в которых все написано. Рекомендую СМИ, которые так рьяно пытаются узнать, можно ли что-то еще публиковать, обращаться к этим важным документам, регулирующим дипломатические сношения.

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 сентября 2019 > № 3150288 Сергей Лавров

Призрак «ядерной зимы»

«треугольная дипломатия»: время испытаний

Александр Нагорный

В ночь с 13 на 14 сентября 2019 года неидентифицированные беспилотники с бомбами на борту атаковали самый крупный нефтеперерабатывающий завод Саудовской Аравии и фактически сожгли его. В результате добыча нефти в этой стране упала почти вдвое, с 10 до 5 млн. баррелей в день, а на устранение последствий проведенной атаки, как сообщается, может уйти несколько недель, что должно привести и уже привело к существенному росту мировых цен на "чёрное золото". Во всяком случае, только за день 16 сентября нефть сорта Brent подорожала более чем на 11%, с 60,2 до 67,5 долл. за баррель, не исключается и перспектива дальнейшего повышения — до планки в 80 или даже 100 долл. А, самое главное, — нет никаких гарантий того, что подобная атака не может повториться в любой следующий момент времени, причём с непредсказуемыми последствиями.

Это была тонкая и изощрённая военно-технологическая операция, в которой оказалось "завязано" и учтено сразу множество важных моментов. Прежде всего, главным бенефициаром такой операции сразу выглядят крупные нефтеэкспортирующие страны (за исключением пострадавшей Саудовской Аравии, у которой "железное алиби", и США, которые практически не продают свой "сланец" за рубеж). Вряд ли на что-то подобное могли пойти как далёкие от места действий страны типа Нигерии с Венесуэлой, так и монархии Персидского залива или Ирак. Отсюда виртуальный выбор вероятного организатора и заказчика данного инцидента фактически сужается до двух стран: это Иран и Россия.

Поскольку о своей ответственности за атаку на объекты нефтекомпании Saudi Aramco в Абкайне и Хурайсе сразу же заявила некая организация "Ансар Аллах", именующая себя хуситской, а "признание — царица доказательств", то все мировые масс-медиа, словно по команде, перевели стрелку "вины" на проиранских хуситов и на сам Иран. А официальный Вашингтон и официальный Израиль мгновенно высказались насчёт необходимости ответного удара по объектам, имеющим отношение к атомной и ракетной программам Тегерана, причём с намёком на их ядерное исполнение — правда, в тактическом варианте.

Насколько данная версия соответствует действительности — отдельный вопрос. В общем, мотив атаковать Саудовскую Аравию у хуситов, несомненно, есть, и такие атаки проводятся ими постоянно. Но боевые "дроны", способные преодолевать современные системы ПВО, — это достаточно сложная техника, эффективно использовать которую могут только весьма квалифицированные специалисты. И до сих пор хуситы ударные БПЛА, да ещё оборудованные средствами радиоэлектронной борьбы (РЭБ), не задействовали, как правило, атакуя саудитов ракетами класса "земля—земля". Не имели подобной практики и силовые структуры Ирана, которые ограничивались захватом иностранных "беспилотников" и разведывательными полётами. Зато большой опыт в этой сфере накоплен как раз военнослужащими и спецслужбами США и Израиля.

Это вовсе не означает, что йеменские повстанцы не могли оказаться третьими в этом ряду, позаимствовав тактику и даже технику у своих противников, но не отметить данный момент нельзя. Точно так же должен насторожить и второй момент: поразительная беспомощность систем ПВО, призванных защищать воздушное пространство Саудовской Аравии в целом, и её важнейшие объекты нефтедобычи и нефтепереработки в частности. Чтобы нанести такие существенные повреждения, ударные БПЛА должны были обладать не только совершенными системами наведения, но и достаточно большой грузоподъёмностью, а также дальностью полёта, а значит — и далеко не микроскопическими размерами. Как им в таком случае удалось подобраться туда, куда они подобрались, почему ни один атакующий дрон не был замечен и сбит, — загадка. Не меньшая, чем вопрос о том, почему бездействовала американская ПВО 11 сентября 2001 года, и почему все причастные к защите неба над Нью-Йорком и Пентагоном в тот день после трагедии не ушли в отставку, а пошли на повышение. Возможно, у этих вопросов один и тот же ответ.

В общем, если бы атаки 13 сентября не существовало, её стоило бы придумать. Ведь, помимо "нефтянки", где "цена вопроса" исчисляется, в общем-то, максимум сотнями миллиардов долларов, есть проблема глобального лидерства США, где речь идёт уже о десятках триллионов. Полыхающие в Саудовской Аравии нефтяные зарева явно освещают путь к другим заревам — ядерным. Ведь мечта ультра-радикалов Израиля во главе с Нетаньяху втянуть США (а по возможности — и Саудовскую Аравию) в прямой военный конфликт против Ирана почти сбылась или, если выражаться точнее, начала сбываться. Ведь Иран в ответ на заявления США и Израиля тут же объявил, что будет наносить ответные удары по американским базам и кораблям. А это означает перспективу перехода от каких-то ситуативных тактических ударов к полноценным конвенциональным боевым действиям или же вхождение в настоящую крупномасштабную ядерную войну. Ведь у Америки победить Иран без тактики тотальной выжженной земли — в любом случае не получится.

Хотя никто не знает, что на самом деле есть "в загашнике" у персов. И надо полагать, что очередной рабочий визит Нетаньяху в Россию, который он нанёс 12 сентября, вполне мог быть связан с этими обстоятельствами. При этом премьер-министр Израиля, как сообщалось, ждал встречи с российским президентом около трёх часов, а у того на встрече с дорогим гостем из Земли Обетованной было настолько печальное лицо, будто он потерял кого-то из самых близких, родных и любимых людей. Видимо, "иранский узел" и был центральной темой на прошедших в таком антураже переговорах. И, вероятнее всего, Путина не удалось подписать на привезённую хитроумным "Биби" комбинацию. Более того, российская сторона заявила, что будет сбивать израильские самолёты в воздушном пространстве Сирии. Для Саудовской Аравии, в отличие от Сирии, такая опция пока не предусмотрена, но, может быть, это только пока — тем более, что Владимир Владимирович предложил Эр-Рияду, по примеру Анкары, закупить комплексы С-400 и прикрыть ими свои нефтяные объекты вместо бесполезных, как выяснилось, "Пэтриотов". Тем самым не столько рассчитывая на новые контракты, сколько тестируя реальность заявленной версии с "атакой дронов" (или клонов?).

***

Вся эта ситуация разворачивалась на фоне важных изменений в структуре "большого геополитического треугольника" США—КНР—РФ.

Для тех, кто более или менее внимательно отслеживает ситуацию в отношениях между Вашингтоном, Пекином и Москвой, очевиден тот факт, что Белый дом за последние недели предпринял целый ряд шагов, направленных на нормализацию отношений с Кремлём, при сохранении и даже усилении давления на Чжуннаньхай. Вспомним хотя бы недавний саммит "Большой семёрки", на котором шла речь о возвращении России, но вовсе не о включении Китая. В эту же лузу падает шар таинственного визита в Москву неназванного высокопоставленного представителя властей США, которого в Кремле встретили "с красной дорожкой" и после переговоров проводили прямо к трапу его самолёта. Наконец, увольнение Болтона с поста помощника президента США по вопросам национальной безопасности произошло буквально на следующий день после его возвращения из поездки по маршруту Белоруссия—Украина—Молдавия, где этот заслуженный "ястреб" инспектировал новую геополитическую ситуацию и искал возможности переломить тенденцию усиления российского влияния в этих бывших союзных республиках. В этом отношении стоит отметить внезапно сдвинувшийся с "мёртвой точки" диалог Москвы с Киевом, итогом которого стало не только освобождение узников необандеровского режима (ранее в таких обменах были задействованы только народные республики Донбасса), но и подготовка очередной встречи в "нормандском формате" с выходом на реализацию Минских соглашений.

Но не надо забывать и о том, что сегодня политическая "верхушка" США находится в ситуации жёсткого внутреннего конфликта, который никак не удаётся преодолеть и прийти к какому-либо устойчивому консенсусу. "Линия баррикад" здесь пролегает не прямо между правящей Республиканской партией и её оппонентами из числа демократов — всё гораздо сложнее и запутаннее. В частности, тренд на сближение с Россией, при сохранении давления на Китай — плохо восприняли не только в Пекине, но и в Вашингтоне. Поэтому на поверхность выплыл скандал с "кротом ЦРУ в Кремле", на роль которого выдвинули сбежавшего из РФ в США ещё в 2017 году Олега Смоленкова, долгие годы работавшего под непосредственным руководством Юрия Ушакова, сначала — российского посла в Вашингтоне, а затем — помощника президента России по внешнеполитическим вопросам.

Эту информацию, которая по непонятным причинам не предавалась широкой огласке в течение более чем двух лет, через New-York Times и CNN явно вбросила группа Клинтонов (возможно, с участием китайских спецслужб, которым Трамп — из-за потенциальных потерь объёмом более 1 трлн. долл. после введения 45-м президентом США импортных пошлин — надоел хуже горькой редьки). В поданном таким образом "деле Смоленкова", которое экс-глава ЦРУ, а ныне госсекретарь США Майк Помпео охарактеризовал как "в целом недостоверное", судя по всему, присутствует слишком много "взрывоопасных" и куда более достоверных продолжений, которых и в Вашингтоне, и в Москве явно стараются избежать.

Практически параллельно в "Независимой газете", принадлежащей главному современному идеологу российских либералов Константину Ремчукову, публикуется статья высокопоставленного сотрудника РСПП и директора исследовательского центра ИНСОР Игоря Юргенса (давно сотрудничающего с западными структурами и, в частности, имеющего статус Почётного генерального консула княжества Монако), где автор рецензирует книгу известного писателя Святослава Рыбаса, посвящённую председателю КНР Си Цзиньпину. Рецензирует таким образом, что нынешний общественно-политический строй Китая предстаёт перед читателями как… разновидность национал-социализма, а "товарищ Си", таким образом, — как чуть ли не наследник и реинкарнация Гитлера.

Что ж, весьма "креативный" идеологический ход! Юргенс явно выполняет либеральный заказ, позволяя Ремчукову, Чубайсу, Грефу и Ко объяснить свою разрушительную деятельность на российском политическом поле как священную борьбу против "китайских нацистов" и, само собой, — против их "союзников, сидящих в Кремле", таким образом перетягивая на свою сторону весь антинацистский потенциал российского общества. Трактуя официальную формулу политики Пекина "социализм с китайской спецификой" через призму национал-социализма, союз либералов и "патриотов" стремится не только ослабить или даже разорвать российско-китайский стратегический союз, но и добиться смены власти в Кремле, реализовав тем самым озвученный ещё в середине 90-х годов сценарий "Веймарской России". Новое — это хорошо забытое старое…

***

Конечно, нарастание конфликтного потенциала в рамках "глобального треугольника" — ситуация абсолютно закономерная, предсказуемая и неизбежная. И в ней китайская сторона — впрочем, как и российская — предпочла бы мирный размен и урегулирование имеющихся противоречий с Вашингтоном. Для РФ это, безусловно, вопросы гонки вооружений, а у китайских товарищей налицо, по крайней мере, три задачи, которые поставил перед ними президент США Дональд Трамп. Это, во-первых, смягчение торгово-экономической "войны", которая сказывается на конъюнктуре всей глобальной экономики. Во-вторых, это деэскалация в Гонконге, где миллионы жителей под американскими звёздно-полосатыми и колониальными британскими флагами вот уже два с половиной месяца выходят с требованием независимости от КНР. Тем самым ставится вопрос о самом существовании единого китайского государства и власти КПК в нём. Многомиллионные массы в мегаполисах Китая с огромным вниманием следят за тем, как развивается ситуация в данном анклаве. Верхушка КПК не потерпит слабости Си в отношении взбунтовавшегося города, а применение силы, без которой запущенные процессы уже не остановить, нанесёт смертельный удар по лицу КНР на международной арене, скажется на экономике и на социальной ситуации внутри страны. И, наконец, в-третьих, Китаю хотелось бы иметь гарантии безопасности на территории сопредельных стран, где реализуется стратегия "Один пояс, один путь". Что Вашингтон легко ломает, активизируя, например, Индию и Вьетнам как традиционных противников Китая, к которым сейчас американские и, возможно, израильские стратеги решили подвязать ещё и Россию. Ведь понятно, что в случае "сдачи" официальной Москвой Ирана в ситуации после ударов 14 сентября — это вызовет не только разрыв с Тегераном, который, в частности, играет важную роль в сирийском конфликте, но и ухудшение взаимодействия с Пекином, который только что подписал крупный договор с Тегераном и укрепил отношения с Пакистаном, бросая тем самым вызов Вашингтону. А отказ от такой "сдачи", скорее всего, приведёт к тому, что Россия будет обвинена в причастности к ударам хуситов по Саудовской Аравии — например, через предоставление йеменским повстанцам современных средств РЭБ, спецдоступа к спутниковой навигации и т.д. Разумеется, подобные обвинения должны нанести России существенный финансово-политический урон — прежде всего, за счёт разрушения уже сформированного и эффективно работающего механизма OPEC+ (или, как его ещё называют, ROPEC, т.е. "Россия + OPEC).

Выбор для России здесь очевиден и, как показывают итоги очередного саммита Астанинского формата (Россия—Турция—Иран), прошедшего 16 сентября в Анкаре, он сделан. Россия не намерена менять свой внешнеполитический курс под влиянием провокаций, подобных "атаке дронов" 14 сентября. Однако действия либеральной прозападной оппозиции: как "несистемной", так и "системной", т.е. входящей в "вертикаль власти", — значительно увеличивают внутриполитические риски, подрывая социально-экономическую стабильность российского общества.

Как представляется, для России сегодня жизненно важно не только выдержать внешнее давление, но и провести давно назревшее "техобслуживание" всей "властной вертикали", освободив её от растущей либеральной "накипи". Без этого выстоять и победить в системных конфликтах современности и ближайшего будущего будет неизмеримо сложнее.

Саудовская Аравия. США. Иран > Нефть, газ, уголь. Армия, полиция > zavtra.ru, 19 сентября 2019 > № 3129659 Александр Нагорный