Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

С начала февраля 2012 года интересы Иерусалимского бюро по туризму представляет компания rm consulants russia. Она же будет заниматься продвижением направления на российском рынке.

В обязанности московского офиса входит маркетинг, предоставление помощи туристическим фирмам, создающим новые программы, презентация туристических возможностей Иерусалима.

Согласно планам бюро, особенное внимание будет уделено развитию коротких туров и индивидуальных программ. В качестве главных преимуществ направления отмечается большое количество регулярных рейсов между Россией и Израилем, а также отсутствие визового режима.

В 2011 году город посетило более 400 тыс. российских туристов. Эксперты ожидают роста показателей и в новом сезоне.

Справка: Агентство по промоушн rm consultantsrussia работает на российском туристическом рынке с 1995 в сегментах VIP и MICE. Компания занимается продвижением отелей высокого уровня и организации мероприятий в Москве и за рубежом для российских профессионалов. Офисы компании находятся в Москве, Санкт-Петербурге и в Париже.

ББВ

Большая Ближневосточная Весна. Или Война?

Резюме: Внутренние и внешние факторы, питающие социальные протесты «арабской весны», оказываются в виртуальном пространстве спаянными в такую сложную амальгаму, что нередко трудно разобраться, где кончаются одни и начинаются другие.

Массовые волнения, беспрецедентные по масштабам гражданской активности и ожесточенности, уже год сотрясают Ближний Восток. Вихри революций смели режимы в Египте, Тунисе и Йемене. Для свержения Каддафи в Ливии потребовалась помощь авиации НАТО, но в целом события там развивались по тому же сценарию. На очереди, похоже, Сирия, да, в сущности, любая арабская страна, чье руководство окажется неспособным своевременно осуществить демократические реформы, с которыми подавляющее большинство населения связывает надежды на улучшение жизни. В общем, налицо все признаки системного кризиса в регионе. Пора, наверное, попытаться внимательнее присмотреться к природе и непростой механике феномена «сетевых революций», соотнести его с реалиями миропорядка, приходящего на смену холодной войне, и оценить перспективы дальнейшего развития событий.

Демократия: изнутри или извне?

Вполне очевидно, что в основе революционных процессов в арабском мире лежат объективные причины, в первую очередь социально-экономические. По существу, участники массовых выступлений, коллективным организатором которых стали социальные сети, вынесли вотум недоверия авторитарным режимам («пожизненным президентствам»). Последние оказались неспособны решить проблемы нищеты, безработицы, а в более широком смысле – модернизации своих стран, встраивания их в глобализирующийся мир растущей взаимозависимости.

Но не менее очевидно и другое. Стихийные на первых порах выступления оппозиции получили мощную поддержку со стороны Запада. Причем не только в форме выявившегося в ходе «сетевых революций» феномена трансграничной солидарности, когда люди, вышедшие на каирскую площадь Тахрир, ощущали поддержку «демократического интернационала», действующего в виртуальном пространстве интернета. Важным, а во многом и решающим фактором успеха революций, по крайней мере в Египте и Ливии, стало внешнее политическое, информационное и экономическое (а в ливийском случае даже военное) давление на правящие режимы. Не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что «картинка» событий (как правило, односторонне ориентированная на оценки оппозиции) формировалась почти исключительно западными электронными и печатными СМИ и через интернет.

Конечно, речь не идет об «империалистическом заговоре» в традиционном смысле. Было бы опасным упрощением рассматривать «арабскую весну» в качестве экспортного продукта. Вызвавшие ее процессы зрели давно. Для специалистов, видевших нараставшую остроту проблем в арабском мире, взрыв народного негодования стал своего рода «ожидаемой неожиданностью». Причем не столько по времени и месту (начавшись в сравнительно благополучном Тунисе), сколько по силе и ожесточенности выплеснувшегося недовольства.

В чем тут дело? Возможно, в особом, «вирусном» механизме распространения «сетевых революций», вектор развития которых действует по сложному, малоизученному пока алгоритму. А возможно, и в том, что социальные сети по своей природе наднациональны. Внутренние и внешние факторы, питающие социальный протест, оказываются в виртуальном пространстве спаянными в такую сложную амальгаму, что нередко трудно разобраться, где кончаются одни и начинаются другие.

Тем не менее уже на нынешнем, похоже, начальном этапе «арабской весны» имеются достаточные основания для вывода о том, что события в регионе не только отражают свободный выбор народов арабских стран в пользу демократии, но и являются своего рода побочным продуктом линии наших западных партнеров на то, чтобы сформировать инструментарий глобальной демократической трансформации.

Это существенно меняет подтекст происходящих событий, поскольку подобный подход рано или поздно начинает восприниматься как ориентированный на обеспечение и собственных односторонних интересов. Весьма уязвимы в этом смысле практикуемые в последнее время попытки устанавливать критерии демократичности того или иного государства на национальном уровне (прежде всего в США) и придавать им универсальный характер. Неизбежны двойные стандарты, компрометирующие сами принципы демократии. За примерами далеко ходить не надо, стоит лишь сравнить оценки ситуации с правами человека, скажем, в нефтяных монархиях Персидского залива и в той же Сирии, с которыми ежегодно выступает Госдепартамент США.

Хотели бы оговориться сразу: мы не пытаемся оправдать или тем более взять под защиту авторитарные арабские режимы вроде сирийского или ливийского (при Муаммаре Каддафи). Необходимость прекращения кровопролития, срочного осуществления реформ в Сирии, а до этого в Ливии понятна всем, в т.ч., разумеется, и Лиге арабских государств, последовательно и настойчиво работающей с Башаром Асадом. Но где та грань, которая отделяет право законно избранного президента на защиту конституционного строя в условиях вооруженного мятежа от преступного подавления оппозиционных выступлений, которое требует вмешательства международного сообщества? Число жертв среди гражданского населения? Но не слишком ли много их было в ходе операции НАТО в Ливии, а до этого в Афганистане и Ираке?

Слов нет, тенденция к распространению демократии как наиболее эффективной на сегодняшний день формы государственной и политической самоорганизации общества закономерно приобретает всеобщий характер. Оправдан и мониторинг таких базовых элементов демократии, как соблюдение прав человека и выборы, со стороны международных организаций и региональных объединений государств. И даже санкционное реагирование, когда оно остается в правовом поле, а не становится предметом расширительного толкования, как «бесполетная» резолюция СБ ООН по Ливии. В противном случае, как показали события последних месяцев, под удар ставится единство мирового сообщества, причем в тот момент, когда последнее, быть может, нуждается в нем как никогда.

В целом складывается впечатление, что в действиях Запада в связи с «арабской весной» начинает просматриваться стремление если не поставить демократию выше безопасности, то уж увязать эти понятия, отдав демократии приоритет в строительстве нового, более безопасного мира. Стратегически это выглядит достаточно привлекательно. Но в конкретных условиях сегодняшнего дня это рискованная тенденция, способная еще больше деформировать систему поддержания глобальной безопасности, которая и без того замедленно адаптируется к новым вызовам и угрозам. И никакой словесной эквилибристикой («демократия как предпосылка стабильности») дела не поправишь. Невозможно предположить, что на Западе с его мощным политологическим потенциалом не понимают столь очевидных вещей. И все же парадигма обеспечения глобальной стабильности через «экспорт демократии» все более утверждается в его действиях.

Запад и его стратегия

В чем причина этого? Попробуем посмотреть на поведение Запада под более широким углом его базовых геополитических, политических и экономических интересов.

В геополитическом смысле политика западного сообщества формируется в рамках объективно возникшей в международной повестке дня после окончания холодной войны и распада Советского Союза задачи надежного обеспечения безопасности в стратегически и энергетически важном регионе Большого Ближнего Востока (ББВ). Причем сугубая значимость этой задачи диктуется не столько сохраняющейся неурегулированностью арабо-израильского конфликта или, скажем, предстоящим выводом американских войск из Афганистана и уже свершившимся из Ирака, сколько тем обстоятельством, что на восточной периферии ББВ (Иран, Афганистан, Пакистан) сосредоточены серьезные, в т.ч. ядерные риски для международного мира и безопасности. ББВ стал, перефразируя Черчилля, своего рода «мягким подбрюшьем» евроатлантической безопасности – как Балканы в период между двумя мировыми войнами.

В политическом плане речь идет, условно выражаясь, о придании контролируемого характера процессу демонтажа «постсоветского наследия» – государственных и политических структур, возникших на волне арабского национализма в период блоковой конфронтации. Смысловая нагрузка процесса заключается в том, чтобы с точки зрения интересов Запада (по той же логике, что и события конца 1980-х – начала 1990-х гг. в Восточной Европе и на Балканах, «цветные революции» на постсоветском пространстве) расчистить дорогу новым элитам, готовым к восприятию демократических ценностей.

Экономическое измерение ближневосточной стратегии Запада (с учетом его очевидной заинтересованности в сохранении контроля над природными ресурсами) связано с достижением принципиального понимания о разделе сфер интересов в контексте меняющейся региональной и глобальной политической географии. Одновременно в условиях надвигающегося глобального кризиса критически важно сбалансировать интересы транснациональных нефтяных и газовых кампаний и финансовых кругов, обеспечив, в частности, выполнение договоренностей 1973 г. с нефтедобывающими арабскими странами о сохранении связанного характера нефтедолларов, циркулирующих в американской экономике. В разряд приоритетных выходит и задача противодействия проникновению в регион Китая, усилившего финансово-экономическую экспансию в страны Арабского Востока и Африки.

Разумеется, говорить о консолидированной стратегии Запада на каждом из перечисленных направлений (кроме, возможно, ее политического аспекта) не приходится. Помимо естественной конкурентности экономических интересов и вытекающих из нее нюансов политики дело в том, что масштабная трансформация региона требует и соответствующих финансовых вложений, сопряженных с очевидными рисками. Отсюда, похоже, растущее дистанцирование НАТО от действий американцев в Ираке или отстраненность США от активной фазы военной операции в Ливии, передоверенной европейским союзникам. В целом, поскольку в условиях возросшей региональной турбулентности нефтедобывающие арабские страны вынуждены сосредоточиться на многомиллиардных социальных программах, остается открытым вопрос о том, насколько ресурсно обеспечена региональная стратегия Запада.

Базовые подходы Запада к «арабской весне» развиваются в целом в русле тех же идей, которые вызвали в свое время к жизни проект Большого Ближнего Востока. А он, напомним, был изначально ориентирован на профилактику угрозы исламского терроризма, резко возросшей после теракта 11 сентября 2001 г., борьба с которым уже вовсю шла в Афганистане и Ираке. Решать острые социально-экономические проблемы региона, действительно представляющего собой благоприятную питательную среду для экстремизма, планировалось с опорой на массированную помощь со стороны международного сообщества. Однако после того, как соответствующий проект, представленный в 2004 г. американцами на саммите «Большой восьмерки» в Лондоне, не получил поддержки (не в последнюю очередь из-за негативного отношения к нему ведущих стран региона, включая Египет и Сирию), неоконсерваторы, определявшие тогда политику в республиканской администрации США, сменили тактику.

В июне 2006 г. госсекретарь Кондолиза Райс в ходе регионального турне впервые употребила термин «Новый Ближний Восток», упомянув в этой связи о необходимости «переустройства» (reshaping) региона на демократической основе. Встык с этим заявлением в американской, а затем в региональной прессе была опубликована «карта Ральфа Петерса», отражавшая, как полагают, настроения близкого к неоконсерваторам крыла американского экспертного сообщества. В ней (явно в целях зондирования, если не провокации) предлагалась кардинальная перекройка карты ББВ в соответствии с ареалами традиционного этнического и конфессионального расселения. Предусматривалось, в частности, создание курдского государства за счет Ирака, Сирии, Турции и Ирана, Большой Армении – с присоединением части Турции, «разукрупнение» Саудовской Аравии, на территории которой должны были возникнуть три государства, и т.п. Публикация, несмотря на ее неофициальный характер, вызвала предсказуемо острую негативную реакцию в регионе, особенно в Турции, где усмотрели прямые параллели между ней и планами расчленения Османской империи после Первой мировой войны, в противодействии которым и родилось современное турецкое государство.

Демократической администрации Соединенных Штатов, пришедшей в Белый дом в 2008 г., пришлось иметь дело с тяжким грузом ближневосточных просчетов республиканцев. Нерационально высокие финансовые затраты на проведение военных операций в Афганистане и Ираке (по грубым подсчетам, около 1,5 трлн долларов) при весьма неубедительных результатах не только стали непосильной нагрузкой для США, но и начали сказываться на состоянии мировых финансов.

В своей программной речи в Каире в июне 2009 г. Барак Обама сменил акценты в ближневосточной политике, выделив в качестве приоритетных две основные задачи: продвижение демократических реформ в исламском мире и форсированное (до истечения президентского срока) урегулирование арабо-израильского конфликта. Не будет большим преувеличением сказать, что изложенная им концепция демократического переустройства мира в увязке с продвижением политико-дипломатических подходов к решению широкого круга региональных проблем стала серьезным стимулом для процессов, приведших спустя полтора года к «арабской весне».

Тем более что к моменту «смены караула» в Белом доме у американцев был готов «несиловой» (и менее затратный) инструментарий реализации идей, заложенных в проекте ББВ. В соответствии с разработанной еще при Райс концепцией «трансформационной дипломатии» была перестроена работа Госдепартамента и других профильных ведомств, ориентированная на приоритетность содействия демократическим реформам за рубежом (в т.ч. через социальные сети интернет) с опорой на неправительственные организации и прямые контакты с внесистемной оппозицией поверх голов правительств.

Однако практическая реализация «каирского сценария» вновь выявила слабые места ближневосточной стратегии Соединенных Штатов, связанные с недостаточно глубокой проработкой региональных реалий. В первую очередь это относится к оценке роли исламистов в арабских странах. То обстоятельство, что в ряде случаев массовые манифестации в них проходили под антиамериканскими лозунгами, только подкрепило ощущение, появившееся по итогам операций в Афганистане и Ираке, что социальная инженерия Вашингтона на Ближнем Востоке не срабатывает. Причем именно в связи с поверхностными оценками сложившихся межконфессиональных балансов и исламского фактора.

Исламский фактор: поверх моделей

А между тем промежуточные итоги «арабской весны», прежде всего результаты выборов в Тунисе и Марокко и особенно в Египте, свидетельствуют о том, что настроения «арабской улицы» формируются и, судя по всему, продолжат формироваться под преимущественным влиянием исламских партий и организаций. Причем усматривать расхождения в политических позициях (но, разумеется, не в методах действий) умеренных и радикалов, суннитов и шиитов в том, что касается таких вопросов, как неприятие внешнего вмешательства или отношение к Израилю, наверное, можно. Но строить на этом политику было бы по меньшей мере наивно. Сегодняшние исламисты – в значительной мере наследники политической повестки дня арабских националистов прошлого. Об этом еще раз напомнил захват посольства Израиля накануне второй волны народных выступлений в Каире.

Принципиальные расхождения между умеренными и радикально настроенными исламистами касаются главным образом их отношения к государству – светскому или теократическому, основанному на нормах шариата. Возможность «третьего пути», способного обеспечить плавную демократическую трансформацию традиционного общества, обычно связывается с турецким опытом построения светского государства, сочетающего идеалы демократии, успешно развивающуюся рыночную экономику и традиции ислама.

Конечно, развитие демократии в арабском мире в соответствии с турецкой моделью было бы предпочтительным со всех точек зрения. Однако эта модель родилась в иных исторических условиях противоборства между армией, основой кемалистской системы сдерживания, и сначала коммунистами, а затем исламистами. Такая система не работает уже и в самой Турции. Не стоит удивляться, что и в Египте, не имеющем, кстати, законодательно закрепленной роли армии как гаранта конституции, военные, как выяснилось, пока не в силах противостоять напору исламистской улицы.

Более того, в условиях сдвигов, начавшихся в регионе, не столько арабский мир дрейфует в сторону Турции, сколько Турция в сторону арабского мира. Показателен в этом смысле продолжающийся вот уже более полутора лет кризис в отношениях между Анкарой и Тель-Авивом в связи с активным участием турецких НПО в попытке «флотилии свободы» прорвать израильскую блокаду сектора Газы. Жесткость, демонстрируемая при этом турками, явно рассчитана на то, чтобы показать, что демократия и натовская солидарность – это одно, а приоритетность палестинской проблемы в региональной повестке дня – совсем другое.

И такая линия поведения характерна не только для Турции. Вряд ли обоснованы ожидания политиков и экспертов, которые полагают, что «арабская весна» надолго отодвинет на второй план проблематику арабо-израильского конфликта. Солидарное осуждение ЛАГ преследований оппозиции в Ливии и Сирии, как и аналогичная позиция Турции в отношении Дамаска, не означают, что они так же солидарно прекратят настаивать на создании палестинского государства (уже ставшего, кстати, при поддержке арабов полноправным членом ЮНЕСКО). Скорее наоборот. Сближение с Западом по вопросам демократии на Ближнем Востоке связывается с ожиданием встречных шагов со стороны Израиля и США. Однако именно на направлении ближневосточного урегулирования двуединая каирская стратегия Обамы приносит пока наиболее разочаровывающие результаты.

Конечно, правое правительство Беньямина Нетаньяху, мягко выражаясь, – непростой партнер по переговорам. Именно на нем лежит основная ответственность за срыв миссии Джорджа Митчелла и последующих усилий американцев и «квартета», что, собственно, и загнало израильско-палестинский диалог в угол. Причем, пытаясь понять причины последовательного ужесточения кабинетом Нетаньяху подходов к вопросам «окончательного статуса», мы не стали бы исключать, что израильтяне, обычно прекрасно просчитывающие варианты развития региональной ситуации, не исходили из неизбежности близких революционных потрясений в арабском мире.

Однако Израиль, как и другие, проявил неготовность к масштабам и накалу развернувшихся событий. Оказавшись в эпицентре регионального цунами с неясным исходом, израильтяне обнаружили, что вирус «сетевой демократии» поражает не основные для них цели (Тегеран), а разрушает с таким трудом наработанную ткань его отношений с предсказуемыми, хотя и недостаточно демократичными соседями. В Тель-Авиве, обеспокоенном судьбой своих мирных договоров с Египтом и Иорданией, критически оценивают «сдачу» Вашингтоном вполне прозападно настроенного Хосни Мубарака, не говоря уж о контактах американцев с «Братьями-мусульманами». В ситуации с Сирией ослабление связки Дамаска с Ираном, «Хезболлой» и ХАМАС в принципе было бы для Израиля предпочтительнее смены режима Асада.

Тем не менее Израиль вынужден солидаризироваться с усилиями американцев по демократическому переустройству региона. Что в общем-то естественно для государства, много лет эксплуатировавшего свой статус единственной демократии на Ближнем Востоке. Но, похоже, конкретной, просчитанной схемы действий в принципиально новой региональной обстановке у него, как и у других региональных, да и внерегиональных игроков, нет. А это существенно повышает риски выхода конфликтов в неконтролируемую фазу.

Иранский узел

И здесь мы подходим к, наверное, главному аспекту нынешней региональной ситуации – иранскому. Узел противоречий, туго завязавшийся вокруг иранской ядерной программы (ИЯП) и политики Тегерана в целом, затрагивает такие глубинные вопросы мировой политики, что попытка разрубить его может реально, причем уже в обозримой перспективе, взорвать мир. И не только на Большом Ближнем Востоке.

Иран – «пороговое» ядерное государство. От того, получит ли он атомную бомбу, зависит судьба выстраивающейся новой системы глобальной безопасности. И дело не только в перспективе расползания ядерного оружия по взрывоопасному региону Ближнего Востока. И даже не в том, что на Тегеран во многом замыкается вопрос о поставке и безопасной транспортировке энергоносителей из Персидского залива.

Существеннее то, что Иран расположен в треугольнике (Пакистан, Афганистан, Ирак) потенциальной глобальной опасности, на перекрестье геополитических интересов основных «полюсов силы» в современном мире – Европы, США, России и Китая. Один из «углов» этого треугольника – Пакистан – уже обладает ядерным оружием. В другом – Афганистане – проходит очередную проверку формула «безопасность через демократию», и обстановка там (как и в близлежащем Ираке) пока не располагает к оптимистическому прогнозу.

Не будет большим преувеличением сказать, что появление «треугольника нестабильности» стало косвенным результатом разрушения в ходе иракской войны исторически сложившегося «треугольника стабильности» в составе Ирана, Ирака и Саудовской Аравии, в котором Багдад и Тегеран взаимно сдерживали друг друга, а Эр-Рияд маневрировал между своими воинственными соседями. Такая схема, в частности, практически исключала появление ядерной бомбы у каждого из членов этого «треугольника», внимательно наблюдавших друг за другом.

Но в Вашингтоне во времена президента Джорджа Буша-младшего возобладала логика глобального доминирования (разумеется, демократии) – и «треугольник нестабильности» оказался включенным в проект ББВ наряду с арабскими странами, и без того отягощенными грузом собственных проблем. В результате этой серьезной стратегической ошибки в регионе создалась критическая масса угроз, далеко превосходящих локальные рамки.

Острее других это ощущают в Израиле. Рассматривая перспективу появления у Ирана ядерного оружия в качестве угрозы для существования еврейского государства, израильские руководители не раз, особенно в последнее время, заявляли о готовности нанести удар по иранским ядерным объектам. Консенсуса по этому вопросу в израильском политическом истеблишменте пока нет, судя по публичным заявлениям об опасности силового сценария в отношении Ирана, с которыми выступили все ушедшие в начале этого года в отставку руководители силовых ведомств Израиля. Но мотивация, причем очень глубокая, на уровне экзистенциональной, присутствует. Ахмединеджада в Тель-Авиве сравнивают с Гитлером, а его заявления в адрес Израиля – с Холокостом.

Израильтяне, надо думать, пока понимают, что без политического зонтика Вашингтона и его гласной или негласной логистической поддержки вступать в прямую конфронтацию с Тегераном опасно. Но на волне «арабской весны», сопровождающейся крушением радикально-националистических режимов, появляется соблазн использовать региональную конъюнктуру для широкой перегруппировки сил. Скажем, поиграть на противоречиях между шиитами в Иране и суннитским большинством в Саудовской Аравии и странах Персидского залива. Конечно, у иранско-саудовского соперничества в зоне Персидского залива давняя история, к тому же обвинения Ирана в экспансионизме имеют под собой объективную основу. Но по природе своей нефтяные монархии Залива склонны занимать сторону потенциального победителя. А в случае, если дело дойдет до конфликта, может получиться и так, что победителя не будет.

Резонен вопрос: возможно ли остановить сползание ситуации вокруг Ирана в иррациональную плоскость? Разумеется, возможно. При условии, если все мы постараемся понять, что после Афганистана, Ирака, а теперь и Ливии угроза очередной «демократической интервенции» с санкционным прологом будет только усиливать комплекс избыточной самозащиты, причем не только у Ирана. Найдутся и другие страны и лидеры, уверенные в том, что отстоять свою идентичность, свой образ жизни в мире, где каждый сам за себя, можно только, имея в своем арсенале ядерную бомбу.

ИЯП должна оставаться нераспространенческой проблемой, которую можно и следует решать исключительно политико-дипломатическими методами, удерживая Иран в сфере контроля МАГАТЭ. Формат «пять плюс один» вполне способен привести к приемлемому для международного сообщества результату в переговорах с Ираном. Созданию соответствующей конструктивной обстановки на переговорах способствовали бы сигналы Тегерану о том, что ему не грозит принудительная демократизация по иракскому образцу или «разукрупнение» по рецептам проекта ББВ. Кроме того, реакция иранцев на такие сигналы могла бы стать своего рода тестом истинных намерений Ирана – с соответствующей проекцией на дальнейшие переговорные позиции всех вовлеченных сторон.

Ситуация вокруг ИЯП, вплотную подошедшая к критическим параметрам, требует быстрых и согласованных действий со стороны международного сообщества. В противном случае Большая Ближневосточная Весна может обернуться Большой Ближневосточной Войной.

П.В. Стегний – доктор исторических наук, чрезвычайный и полномочный посол, член Российского совета по международным делам.

Иран > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735587 Петр Стегний

Правоохранительный вакуум в Египте после свержения режима Мубарака оборачивается ростом мародерства на курортах Красного моря, похищениями иностранных туристов и диверсиями на трубопроводах

В конце января вооруженная группа кочевников захватила туристический комплекс Aqua-Sun на Синайском полуострове и удерживала на его территории нескольких заложников: обслуживающий персонал и генерального директора. По официальной версии, таким путем бедуины пытались отстоять свои интересы и права на землю. Захватчики потребовали 4 млн египетских фунтов за землю, на которой построен комплекс, утверждая, что это их территория.

За последний месяц с Синайского полуострова неоднократно поступали сообщения о захвате заложников бедуинами. В течение четырех дней они удерживали 25 китайских рабочих, в другом случае были взяты в плен 19 сотрудников египетской погранслужбы. Жертвами похищений становились американские и корейские туристы во время посещения монастыря Святой Екатерины. Все заложники впоследствии были освобождены.

Ранее банда бедуинов напала на пункт обмена валюты на сувенирном рынке в Старом городе Шарм-эль-Шейха. Во время перестрелки с полицейскими погиб турист из Франции, немец получил тяжелые ранения. Подоспевшим на место ограбления стражам порядка удалось задержать бандитов.

Многие обозреватели говорят, что обстановка с безопасностью на Синае обострилась после падения режима Мубарака.

Северная часть полуострова - это остающийся вне контроля служб правопорядка регион с бедным населением и сильными клановыми связями, хроническим дефицитом инвестиций в здравоохранение, образование и транспорт. На юге с 1990-ых годов огромные средства вкладывались в программу создания "красноморской Ривьеры" на побережье, в том числе в высококлассные курортные комплексы в бывшей бедуинской деревне Шарм-эль-Шейх, что только усилило отчуждение местного населения.

Курортные комплексы, где отдыхают богатые каирцы и иностранные туристы из Европы и стран Персидского залива, редко принимают на работу местных жителей, владельцы предпочитают привлекать рабочую силу из Каира и других городов. "Это земля бедуинов, но их не хотят их видеть в своих отелях владельцы комплексов. Даже продавать четки на пляже женщинам не позволяют", - говорит один из местных жителей.

Многие иностранные гостиничные сети предлагают турпакеты "все включено", так что деньги отдыхающих никоим образом не попадают в карманы местного населения, которому остается предложить туристам разве что поездки на верблюде.

Египетское управление по туризму отвело землю вдоль побережья под строительство курортов. Бедуины были вытеснены в более мелкие поселения или вглубь территории к пустыне. Многие племена теперь требуют компенсации за земли, которые, по их словам, исторически принадлежат им.

Подвергшийся недавно нападению курорт Aqua-Sun находится на земле, принадлежащей племени тарабин, утверждает шейх Амсалаам Фарадж, однако он и другие старейшины возмущены захватом собственности на курорте, который учинили "безумные" соплеменники.

Менеджер Aqua-Sun Айман Моед говорит, что с собственников комплекса фактически просят двойную цену за землю. Он признает, что с обеспечением безопасности здесь большие проблемы, армия практически не присутствует, а полиция мало что может сделать.

Но самым важным изменением, по его словам, стала революция: "Во время Мубарака было сильное правительство, и бедуины были под контролем. Но теперь они получили свободу делать все, что хотят. Сейчас власть - это бедуины, и они пытаются забрать земли".

Участившиеся атаки бедуинов на Синае тревожат и соседний Израиль. "Необходимо принимать меры, чтобы не допустить беспорядка на полуострове и вокруг него и предотвратить возникновение бесконтрольного государства бедуинов", - пишет израильский аналитик Эдуд Яари в отчете вашингтонского Института ближневосточной политики. По его мнению, полуостров - новая горячая точка с развивающейся "террористической инфраструктурой" и новая "дикая граница".

За последние 13 месяцев боевики 12 раз атаковали газопровод, идущий на севере Синая в Израиль и Иорданию, пишет The Guardian.

За тысячи долларов вооруженные банды переправляют через Синай в Израиль огромное число незаконных переселенцев со всей Африки, бегущих от преследования, войны или нищеты. В организованных ими лагерях распространено насилие, вымогательства, грабежи.

Контрабанда и незаконный переход через границу превратились в целую индустрию: в Газу переправляют оружие и товары, в Израиль - марихуану и беженцев. Годовой оборот этой нелегальной экономики, по данным Яари, в прошлом году превысил 300 млн долларов.

Израильские спецслужбы утверждают, что члены исламистских группировок и движения Хамас в атаках против Израиля взаимодействуют с боевиками-бедуинами. "Они превращают Синай в очередную площадку, откуда организуются террористические акции", - заявил глава военной разведки Израиля Авив Кочави.

В августе прошлого года теракт, унесший жизни восьми израильтян, осуществили именно бедуины с Синая, а не палестинские боевики из Газы, как считали ранее израильские военные.

В ответ на усиление угрозы Израиль строит вдоль границы с Синайским полуостровом пятиметровую стену безопасности и усиливает военные соединения в приграничных районах.Побережье Красного моря, некогда - вотчина бедуинских племен, теперь застроено гостиницами и курортами. 

Создание Арабского экономического банка развития поможет избежать углубления хаоса в арабском мире, заявил в пятницу британский ученый-востоковед Патрик Сил.

Британский ученый принимает участие в конференции ближневосточной секции Международного дискуссионного клуба "Валдай" на тему "Трансформация в арабском мире и интересы России", организованной РИА Новости, Институтом востоковедения РАН и Советом по внешней и оборонной политике.

По мнению Сила, основной причиной народных волнений в арабских странах стал демографический взрыв, произошедший в регионе за последние тридцать лет, из-за чего руководители этих государств оказались неспособными удовлетворить потребности резко возросшего числа населения.

"Запад очень много говорит о демократии в связи с "арабской весной", но мне кажется, что обычных людей в регионе не так интересует демократия западного стиля, их больше интересует правильное, разумное управление, им нужна работа, им нужно противодействие коррупции. Они хотят положить конец насилию со стороны полиции, они хотят, чтобы их семьи жили лучше, чтобы лучше распределялись ресурсы страны", - сказал профессор.

Еще одной из причин "арабской весны" и последовавшего за ней всплеска исламизации, считает Сил, стало стремление населения региона избавиться от подконтрольных иностранным государствам режимов. "Мы должны рассматривать эти события как последнюю стадию борьбы арабов за независимость. Народ не хочет, чтобы их лидеров контролировали иностранные державы; они не хотят, чтобы американская политика была такой влиятельной в Афганистане, Ираке, Палестине", - считает ученый.

По его мнению, исправить ситуацию в регионе поможет экономическая помощь богатых природными ресурсами стран Персидского залива и создание специального регионального банка.

"Сейчас нужен новый панарабизм, особенно по экономическим вопросам. Ответственность государств залива должна состоять в том, чтобы защищать более широкие арабские интересы. Необходим арабский банк реконструкции и развития, который бы создавал рабочие места по всему региону. Если этого не сделать, революции закончатся большим хаосом и отчаянием", - пояснил Сил.

Термином "арабская весна" на западе называется волна демонстраций и протестов, начавшихся в арабском мире в декабре 2010 года, после того как в Тунисе вспыхнули массовые акции протеста, которые переросли в столкновения с полицией. В середине января 2011 года экс-президент Туниса Зин аль-Абидин бен Али, потеряв контроль над ситуацией, покинул страну. В течение нескольких месяцев массовые акции протеста распространились на ряд арабских стран - Египет, Ливию, Марокко, Иорданию, Бахрейн и Оман. Давление оппозиции привело к смене власти в Египте, Ливии, Йемене и существенным реформам в Марокко.

В странах, где произошли массовые волнения, наблюдается падение производства, рост безработицы и объемов национального долга, сокращение золотовалютных резервов, сбои в работе целого ряда отраслей. Серьезно пострадала туристическая индустрия арабских государств.

Последней страной, где вспыхнули массовые акции протеста, стала Сирия - там волнения начались в марте 2011 года, и в настоящее время переросли в кровопролитные столкновения сил правопорядка и вооруженных группировок оппозиции.

Международные организации и отдельные западные страны пообещали оказать масштабную финансовую поддержку государствам "арабской весны", однако до сих пор средства не были предоставлены из-за сохраняющейся нестабильности.

В конференции принимают участие более 70 специалистов по ближневосточной тематике из Великобритании, Египта, Израиля, Ирака, Ирана, Ливана, Палестины, России, Сингапура, Сирии, Саудовской Аравии, США, Турции, Франции и Швеции. В частности, на конференции выступят заместитель министра иностранных дел РФ Михаил Богданов, бывший премьер-министр Турции Ахмет Месут Йылмаз и специальный советник председателя 66-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Мустафа Тлили.

Клуб "Валдай" создан в 2004 году РИА Новости совместно с Советом по внешней и оборонной политике, газетой The Moscow News, журналами "Россия в глобальной политике" и Russia Profile. Своим названием Клуб обязан месту проведения первой конференции. Цель Клуба - укрепление и развитие диалога между российскими и иностранными учеными, политиками и журналистами, научный анализ политических, экономических и социальных процессов в России и в мире. За восемь лет существования Клуба в его работе приняли участие более 400 представителей международного научного сообщества из 36 стран мира.

Министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт/Carl Bildt, намечая основные направления внешней политики страны на год вперед, поднял, в частности вопрос о критической ситуации в Сирии: "Речь идет о мраке в Минске в такой же степени, как и о диктатуре в Дамаске", - сказал он.

В апреле планируется международная конференция в Стокгольме о свободе слова в мировой паутине, т.к. "Свобода слова в Интернете - лучший способ сопротивления злоупотреблениям авторитарных режимов, использующим инет в антидемократических целях".

В разделе Декларации, касающемся прав человека, отметив успехи в Грузии и Молдове, Карл Бильдт упомянул продолжающиеся нарушения прав человека в Беларуси. Была упомянута и Украина.

"Действия Украины в последний год заставляют сомневаться в уважении страны к принципам правового государства, и Швеция поэтому пересмотрит направление своей помощи", - сказал глава шведского МИД.

Присоединение России к ВТО - важный шаг на пути интеграции страны в мировую экономику и полноценное экономическое партнерство с Европейским союзом - такова оценка шведского правительства.

Отмечая значения свободного выражения мнений при помощи Интернета в странах, борющихся с диктаторскими режимами, Карл Бильдт сказал:

- Мы предлагаем созвать международную конференцию в Стокгольме в апреле для обсуждения вопроса о свободе и открытости в Интернете, как факторе глобального экономического и социального развития. Швеция станет инициатором в выработке европейской стратегии свободы слова в сети.

Что касается политики безопасности в ближайшем окружении Швеции, то Карл Бильд подтчеркнул, что Швеция не будет оставаться пассивной, если случится катастрофа или нападение на страну-члена ЕС или страну европейского Севера:

- Мы ожидаем, что и эти страны поведут себя точно так же, если это случится со Швецией. Мы должны быть в состоянии как оказать, так и принять помощь. Как гражданскую, так и военную, - сказал Карл Бильдт.

Министр иностранных дел повторил требование об освобождении шведского журналиста Давита Исаака/ Dawit Isaac из тюрьмы в Эритрее. Сказал он также, что находящиеся в эфиопской тюрьме шведские журналисты (имеется в виду Мартин Шибби и Юхан Перссон) должны быть освобождены.

Говоря о так называемых "горячих точках", связанных с арабской весной, Карл Бильдт определил позицию шведского правительства, сказав, что Швеция хочет развивать сотрудничество с сирийской оппозицией, а президент Башар аль-Асад должен уйти":

- Мы должны увеличить давление на режим и поддержку тем, кто работает во имя мирного перехода к подлинно демократической Сирии. Санкции должны быть строже. Гуманитарную помощь надо увеличить. Швеция примет участие в создании группы друзей Сирии 24 февраля в Тунисе. Мы назначим посла для развития диалога и поддержки демократической сирийской оппозиции".

Было уделено место в вопросу расширения ЕС, и Карл Бильдт назвал Сербию, Черногорию, Македонию, Албанию и Косово, каждая из которых находятся в разных периодах переговоров или подготовки к ним:

- Швеция поддерживает усилия Турции, которая путем реформ и принятия новой конституции стремится выполнить все условия членства в Евросоюзе, в том числе и в соблюдении прав человека. Предстоит большая работа, это ясно. Как ясно и то, что попытки отстранить Турцию затормозили бы реформы. Евросоюз с Турцией будет сильнее как политически, так и экономически, - сказал Карл Бильдт.

Политическая оппозиция Швеции требует от правительства четкой позиции по отношению к Палестине. В статье на странице дискуссий газеты "Свенска дагбладет" лидеры парламентской оппозиции: социал-демократической, "зеленой" и Левой партии пишут сегодня, что Швеция должна проголосовать за членство Палестины в ООН, а затем признать страну в качестве самостоятельного государства.

Содержание Внешнеполитической декларации, однако, не дает оснований для оптимизма в этом вопросе:

- Мы глубоко озабочены отсутствием успехов в стремлении достичь мира между израильтянами и палестинцами. В сегодняшнем развитии мы видим значительную опасность для будущего. В том числе и в продолжающейся политике израильских поселений. Мы поддерживаем, как политически, так и конкретно, работу по строительству жизнеспособного, территориально целостного и демократического палестинского государства. Мы ожидаем того дня, когда Израиль и Палестина будут жить в мире друг с другом, а Израиль в мире и безопасности со всем арабским миром, - сказал Карл Бильдт.

Самые горячие дебаты в Риксдаге вызвал вопрос о признании Палестины, поскольку единства нет в самом правящем Альянсе (партия Центра разделяет точку зрения правительства о признании Палестины, а Народные либералы требуют, чтобы сначала был заключен мир), как отметил спикер по внешнеполитическом вопросам социал-демократической партии Урбан Алин/Urban Ahlin:

- То, что мы здесь наблюдаем - это парализованное правительство. Правительство, которое не в состоянии показать ни направления, ни проявить волю. По одной простой причине - нет единства, - говорит Алин.

Отвечая на обвинения в пассивности правительства по вопросу о Палестине, Карл Бильдт призвал оппозицию к реализму, сказав, что как бы хорошо ни функционировали власти палестинской автономии в секторе Газа или на западном побережье Иордана, власть всё-таки находится в руках израильской армии. И даже если палестинцы проведут выборы, то нет гарантии, что на следующий день израильская армия не арестует тех, кто был избран, сказал Карл Бильдт в ходе дебатов.

Сирийский "котел" сегодня - один из значимых показателей переформатирования мирового пространства, направленного своим острием, прежде всего, на Иран.

О геополитической "связке" Дамаска с Тегераном сказано немало и в различном обрамлении, поэтому повторяться не имеет смысла. Вопрос, однако, в том, что параллельно политической канве происходящего, в сирийском разломе, как и в ливийском сценарии, однозначно высвечивается ракурс (в т.ч.) природных богатств и их маршрутирования.

Тонкость здесь еще и в соответствии ситуации в регионе выражению: "Новое - хорошо забытое старое". Хотя, все же, не "забытое" и даже не "упущенное", а "восстанавливаемое". Что подтверждается экскурсом в историю региональных событий почти вековой давности.

Вторая половина 1920-х

С открытием в 1927 г. в иракском Киркуке крупного нефтяного месторождения зона стала еще более притягательной для внешних сил. В том же году русский и советский исследователь Николай Корсун фиксировал активизацию Великобритании, в одночасье поставившей задачи по сооружению ж/д путей и грандиозных нефтепроводов из Ирака к побережью Средиземного моря; проработке проекта трансперсидской желдороги к границам Индии; прокладке автотранспортного пути из Ирака до этнически азербайджанских территорий Ирана; созданию аэролинии Лондон - Каир - Багдад - Карачи - Австралия и т. д. В свете чего историк подчеркивал становление Ирака "одним из примечательнейших факторов на Ближнем Востоке", с чем невозможно не согласиться.

Вскоре в регион устремились и США. В 1928 г. родилось т.н. соглашение "Красной Линии". Royal Dutch Shell, Near East Development Corporation при лидерстве Jersey Standard (в будущем Exxon) и Socony (впоследствии - Mobil); Англо-Персидская кампания и французская Compagnie Francaise des Petroles (нынешняя Total) договорились «не мешать» друг другу в ареале разведместорождений.

В том же значимейшем для мировой геополитической палитры 1928 г., в г. Исмаилия (Египет), находившимся в тот период под оккупацией Лондона, рождается структура «Аль-Ихван аль-Муслимун» - "Братья мусульмане" (БМ). Основавший партию Xасан аль-Банна мусульманскую умму видел единым целым, а исламский мир – единой родиной. Тем самым, «мусульманское братство» фактически противопоставлялось просоветской идеологии «некапиталистического пути отсталых колоний», благо тиражирование идей о "единой мировой умме" шло на фоне закрытия в СССР мусульманских религиозных школ и др. антииисламских шагов Кремля. В этой связи, как уже отмечал автор, намерения Х. Аль-Банны заинтересованные силы могли прекрасно обыгрывать в нужном направлении. Говоря другими словами, активизация «арабского движения», политизация и радикализация «братьев-мусульман», были выгодны Лондону с точки зрения инициирования в регионе антисоветских настроений.

Ирак, помимо запасов нефти,приобретал значимость и в качестве начального пункта для доставки своих природных богатств к Средиземному морю. Самый удобный путь к которому лежал через Сирию. Именно поэтому данное государство тоже всегда представляло интерес для мирового глобал-бомонда, что проявилось в 1930-х годах, когда Англия, получившая, благодаря договору 1930 г. с Багдадом, фактическую курацию над Ираком, пролоббировала строительство нефтепровода из страны к палестинской Хайфе, с его прохождением через Сирию.

Эпизод из середины прошлого века

Теперь ненадолго перенесемся 1950-е годы. Новейшей истории известно такое словосочетание, как "Сирийский кризис 1957 г.". Не будем затрагивать всю подоплеку тех осенних дней, а лишь сошлемся на заявление ТАСС, зафиксировавшего сосредоточение Турцией на границе со страной крупных вооруженных сил, как следствия разработанного турецким генштабом совместно с американскими военными советниками плана "проведения военных операций против" Сирии. Согласно официальному документу, на один полк возлагалась задача захвата Латакии, в то время как основные силы готовились "нанести удар на город Хомс", с последующим наступлением на Дамаск. Цель - расправа "с патриотическими силами Сирии" и насаждение угодной "для американцев власти". Заявление конкретизировало, что, в случае осуществления нападенияя, Советский Союз, "руководствуясь целями и принципами Устава ООН и интересами своей безопасности, примет все необходимые меры" к оказанию помощи "жертве агрессии". Тогда нападения на Сирию не последовало.

Возвращениe в дни сегодняшние. Почему Хомс?

Не забыли наименования городов, планировавшихся к захвату внешними силами в 1957 г.? Это Хомс и Латакия. Важнейший нюанс тут в том, что именно Хомс, ставший сегодня оплотом сирийской оппозиции, выделяется подчеркнутым нежеланием видеть во главе страны представителей алавитского клана. Можно ли данный момент назвать проявлением некой случайности, когда на поверхности высвечиваются злополучные нефте-газово-маршрутные страсти?

Расположение Хомса (древнее название Эмеса) на выгодном месте - на полпути из Дамаска и из Пальмиры к Средиземному морю - с ранних пор превратили его в значительный геополитический пункт. От Хомса рукой подать до Банияса, недалеко от которого крупнейший сирийский порт в Средиземном мору - Латакия, да и второй по величине порт Тартус - в зоне видимости.

Так что совсем не вдруг в период правления Саддама Хусейна функционировал нефтепровод Киркук-Хомс-Банияс-Триполи (подразумевается второй по величине город Ливана), выведенный из строя войсками НАТО во время агрессии против Ирака в 2003 г.

Кроме того, значительная роль отводится Хомсу в ракурсе Панарабского газопровода, посредством которого египетский газ поступает на север, в Израиль, и на юг, к Акабскому заливу, а оттуда через Иорданию в Сирию. В 2009 г. была введена в строй первая очередь сирийской части этого газопровода от границы с Иорданией до Хомса, естественно, а через Банияс газ должен доставляться в Ливан.

Так вот, сегодня идет разговор о восстановлении маршрута Киркук-Триполи, параллельно активизации темы "трубо-связки" иракских северных нефтяных месторождений с Мосулом, в качестве важнейшего шага к восстановлению простаивающего несколько десятилетий трубопровода, ведущего в Хайфу (через, как было отмечено выше, тот же Хомс). В условиях планируемого бойкота иранской нефти, Запад скорейшими темпами должен примериваться к иным маршрутам, но для него вполне очевидно несогласие нынешнего сирийского режима пропуска нефти до Израиля. Да и вряд ли Б.Асад предпримет шаги вразрез позиции Тегерана. Отсюда - актуальность для западных стран "освобождения" его "от занимаемой должности" и принятие шагов по смене политических ориентиров Сирии. Потому Хомс и нужно заблаговременно "передать" т.н. "повстанцам".

Данная ситуация один к одному напоминает недавно наблюдаемое в Ливии, где смертоносные бои правительственные войска вели с оппозицией в районе Рас-Лануфа, после Бреги оказавшимся в руках аналогичных сирийским "повстанческих народных дружин". По той простой причине, что оба города - главные нефтеэкспортные ливийские порты, а Рас-Лануф, к тому же, является центром нефтехимической промышленности, а котором находятся крупнейший в мире плавучий резервуар пресной воды и функционируют два аэродрома.

Нужны ли тут дополнительные комментарии, тем более на фоне прошедшей в сентябре 2011 г. информации о прекращении Иракским Курдистаном в сентябре нефтеэкспорта, вследствие недовольства разработанного в Багдаде нового механизма распределения прибыли от "черно-голубого золота" между автономным регионом и центром? Тогда ряд экспертов не исключили вероятности экспорта Курдистаном нефти в обход федеральных властей. В частности, со ссылкой на неофициальные данные сообщалось о наличии в регионе огромного количества "неучтенной, но добытой нефти", закачиваемой в трубопровод из Мосула в Банияс. Но при этом сразу возник вопрос: «кто будет ее покупать, если ЕС и США в том же сентябре ввели эмбарго на поставки сирийской нефти, за которую могло бы выдаваться то, что потечет по трубопроводу Масул-Банияс»?.

"Федерализация" Сирии. В кавычках или без?

В свете вышеизложенного, вряд ли случайным можно назвать появившиеся осенью 2011 г. декларации о необходимости провозглашения независимости северными провинциями Ирака. Очевидно, что «парад суверенитетов» - это шаг на пути к федерализации (остановимся пока на этом термине) Ирака.

Аналогичный стиль развития постепенно становится возможным и для Сирии. А первым шагом к этому станет взятие оппозицией важнейшего со всех сторон Хомса.

Другое дело, что в плане разделения Сирии на независимые автономии высвечивается довольно интересный расклад, где между строк просматриваются интересы Турции. Тонкость здесь - в укрепление позиций Анкары в качестве регионального лидера при федерализации Сирии. В случае такого развития событий не исключено столкновение интересов новых автономий друг с другом, на фоне чего Турция может доставлять до заинтересованных сторон иракскую нефть не только благодаря "трубе" Киркук - Джейхан, но и стать "маршрутизатором" другой нефти, могущей не найти себе выхода до периода стабилизации обстановки в Сирии (а ведь есть еще иракский газ...).

Конечно, внешние силы вряд ли будет устраивать факт усиления позиций Турции, но как промежуточный этап – почему бы и нет? На а в случае успеха повстанцев в Сирии можно будет вплотную приступить и к вопросу доставки иракских природных богатств через нее в Израиль и далее в ЕС.

И осуществлять эту комбинацию значительно сподручнее не прямым вмешательством, а посредством внутримусульманских "разборок". Отсюда - подготовка суннитской ЛАГ антисирийской резолюции или отзыв всеми членами Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) своих послов из Сирии, что происходит в унисон аналогичным шагам правительств крупнейших западных стран.

Так реально ли в этих условиях утверждать о столкновении цивилизаций и отсутствии мультикультурализма? Или последнее понятие может вновь стать популярным в зависимости от поддержки всеми и вся круглогодичного "арабского межсезонья"? Впрочем, это так, к слову...

Теймур Атаев (Азербайджан), политолог

Парадоксы арабской демократии

Сделал ли Запад ставку на ислам?

Федор Лукьянов

Лидер «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири призвал мусульман Сирии и их единоверцев из соседних стран положить конец режиму Башара Асада. Преемник Усамы Бен Ладена призвал не верить Западу и арабским правительствам, однако сам факт совпадения их целей с устремлениями главной террористической организации мира показателен.

После десятилетий активного сотрудничества с авторитарными режимами, которые беспощадно подавляли любую «исламскую альтернативу», США и европейские страны бросились поддерживать именно тех, против кого боролись их недавние союзники. Поддерживать всей мощью — и весьма немалой — дипломатии и даже военной силой, как в Ливии. Если судить по внешней канве, четко выстраивается сюжетная линия. Один за другим при активном вмешательстве извне рушатся режимы одного типа — светские, нацеленные на противостояние политическому исламу. И напротив, режимы крайне консервативные, традиционалистские и как минимум использующие исламские движения и силы для достижения своих целей расширяют влияние и постепенно перехватывают инициативу на Ближнем Востоке. Значит ли это, что Запад сделал ставку на ислам, несмотря на предыдущее десятилетие, отличительной чертой которого была почти официально провозглашаемая под видом борьбы с терроризмом исламофобия?

Вряд ли. Западный подход основан прежде всего на идеологии. И США, и Евросоюз — международные субъекты, политика которых базируется на ценностном фундаменте. А это означает, что даже действия в духе сугубого прагматизма «реальполитик» должны быть упакованы в соответствующую оболочку. Так, неоконсервативная экспансия 2000-х осуществлялась под лозунгом продвижения демократии, популярной была идея о том (одним из ее апологетов был Натан Щаранский), что проблемы Ближнего Востока, и в частности палестино-израильский конфликт, разрешатся, когда демократия восторжествует в арабском мире.

Тогдашний опыт демократизации — будь то Ирак, где резко усилилось влияние Тегерана, или Палестина, в которой на выборах победило движение ХАМАС, — казалось, должен был бы насторожить. Однако когда в Северной Африке и на Ближнем Востоке начались выступления, означавшие пробуждение демократической активности, Запад колебался недолго. Боязнь затянуть с отказом от поддержки утративших доверие вождей и оказаться на «неправильной стороне истории», поставив тем самым под угрозу собственные интересы, сочеталась с общим идеологическим подходом, согласно которому в противостоянии народа и автократов правда всегда на стороне первого.

Для оправдания сделанного выбора служит — вольно или невольно — вся информационная картина. Поспешное признание в качестве законных властей Ливии никому не известных повстанцев в Бенгази, которые, как предпочли считать в Европе, сражались за демократию, было знаменательным шагом. Еще красноречивее восприятие событий в Сирии. Среднестатистическому западному комментатору не приходит в голову, что если регулярные войска кровавого режима неделями пытаются подавить выступления, например, в городе Хомс, то им там противостоят вовсе не миролюбивые сторонники демократии, а хорошо вооруженные формирования. Это не отменяет того, что гибнет и страдает мирное население, однако ответственность должна делиться в иной пропорции.

Вообще признание того, что в Сирии идет гражданская война с явным религиозным компонентом и активным внешним вмешательством (Иран на стороне властей, Саудовская Аравия, Катар и пр. на стороне оппозиции), не вписывается в удобную для Запада, а потому активно продвигаемую теми же Эр-Риядом и Дохой картину народного восстания против тирании. Потому что если рассматривать ситуацию как междоусобный конфликт, то все призывы к вмешательству ООН и других представителей международного сообщества пагубны и непонятно на чем основаны. Почему одна из сторон предпочтительнее другой? Кто возьмет на себя ответственность за последствия? Любопытно, что новости из Ливии исчезли из прессы после смены власти — зачем расстраивать симпатизантов демократии картинами того, что теперь происходит в освобожденной стране.

Вообще «арабская весна» имела интересный побочный эффект — обессмысливание формально легитимных процедур. Резолюция СБ ООН по Ливии, написанная заведомо невнятно, а затем переосмысленная в предельно вольной форме, — один пример. Другой — призывы Лиги арабских государств к ООН ввести в Сирию миротворческие войска без согласия Дамаска. Понятно, что речь просто идет о военном вторжении в Сирию, однако словоупотребление становится все более лукавым.

Флирт Запада с демократией на арабском Востоке чреват непредсказуемым сюжетом. Не случайно Израиль не испытывает никакого энтузиазма от народного пробуждения у соседей. Даже режим Башара Асада, заклятый враг Израиля, больше устраивает еврейское государство, чем то, что может прийти ему на смену. Кстати, этот фактор может привести к дальнейшей эскалации — для Израиля хоть какая-то выгода от свержения режима в Сирии будет только в том случае, если сразу после этого последует атака на Иран, являющийся патроном Дамаска. В общем, демократизация региона обещает еще много интересного.

Конференция ближневосточной секции Международного дискуссионного клуба "Валдай" на тему "Трансформация в арабском мире и интересы России", организованная РИА Новости, Институтом востоковедения РАН и Советом по внешней и оборонной политике, пройдет 17-18 февраля в Сочи.

Участники конференции обсудят внутриполитические перемены, произошедшие в затронутых "арабской весной" государствах, проблемы обострения межконфессиональных и межэтнических отношений в регионе. Отдельная сессия будет посвящена воздействию "арабской весны" на формирование нового расклада сил на Ближнем Востоке и на систему международных отношений в целом. Текущая ситуация вокруг Сирии, вероятно, станет основной в кулуарных дискуссиях участников.

"Конференции ближневосточной секции Международного дискуссионного клуба "Валдай" уже стали значимыми международным событием, в ходе которого представители разных стран, политических сил и профессиональных кругов, включая политиков, исследователей и журналистов, могут свободно обмениваться мнениями о серьезных изменениях в регионе", - сказал РИА Новости директор Института востоковедения РАН Виталий Наумкин.

В форуме примут участие более 70 специалистов по ближневосточной тематике из Великобритании, Египта, Израиля, Ирака, Ирана, Ливана, Палестины, России, Сингапура, Сирии, Саудовской Аравии, США, Турции, Франции и Швеции. В частности, на конференции выступят заместитель министра иностранных дел РФ Михаил Богданов, бывший премьер-министр Турции Ахмет Месут Йылмаз и специальный советник председателя 66-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Мустафа Тлили.

Клуб "Валдай" создан в 2004 году РИА Новости совместно с Советом по внешней и оборонной политике, газетой The Moscow News, журналами "Россия в глобальной политике" и Russia Profile. Своим названием Клуб обязан месту проведения первой конференции. Цель Клуба - укрепление и развитие диалога между российскими и иностранными учеными, политиками и журналистами, научный анализ политических, экономических и социальных процессов в России и в мире. За восемь лет существования Клуба в его работе приняли участие более 400 представителей международного научного сообщества из 36 стран мира.

В рамках клуба действуют региональные и тематические секции. Конференция "Трансформация в арабском мире и интересы России" - третья по счету в рамках ближневосточной секции МДК "Валдай". Первая конференция секции, посвященная анализу перспектив создания региональной системы безопасности на Ближнем Востоке, прошла в декабре 2009 года в Иордании. Во второй раз эксперты по ближневосточному урегулированию встретились в декабре 2010 года на Мальте.

Единственная теплоэлектростанция в секторе Газа во вторник приостановила работу из-за отсутствия топлива, которое доставляют из Израиля и Египта, заявило управление энергетики сектора Газа.

"Причина остановки - преднамеренные действия Израиля, который препятствует доставке топлива в сектор Газа. Электроснабжение в секторе Газа после прекращения работы электростанции будет покрывать лишь 35% потребностей, это значит, что Газа попадает в темноту и в настоящую гуманитарную катастрофу: усложняется работа больниц, водоочистительных станций, санитарных, здравоохранительных и образовательных учреждений", - говорится в заявлении.

После объявления Израильской блокады сектора Газа в 2007 году, анклав страдает от острой нехватки электроэнергии. Местные власти начали в 2011 году использовать топливо из Египта, доставленное контрабандой через подземные туннели под палестино-египетской границей. Однако с начала февраля Власти Египта ужесточили контроль на границе. Многие автозаправочные станции в секторе Газа были вынуждены прекратить работу или перейти на режим экономии.

Как сообщил РИА новости источник в электрокомпании, обслуживающей сектор Газа, составляется график снабжения регионов Газы от израильской линии электропередачи. Электроэнергия будет поступать в дома только восемь часов в сутки, пока не будет запущена собственная электростанция Газы.

Нехватка электроэнергии ощущалась в секторе Газа и до остановки ТЭС, производившей около 45 МВт, из Израиля в готовом виде анклав получает около 180 МВт и еще 21 МВт поступает из Египетских линий, однако этого не хватает, чтобы покрыть потребности Газы.

Электростанция в секторе Газа уже несколько раз приостанавливала свою работу - в 2007 и 2008 и 2009 годах - из-за нехватки топлива. После похищения палестинскими боевиками из сектора Газа израильского военнослужащего Гилада Шалита в 2006 году электростанция подверглась израильским авиаударам, что приостановило ее работу на несколько месяцев. Назар Альян.

Каждому, кто хотя бы изредка проглядывает заголовки газет и информационных агентств, понятно, что сегодня мир стоит на пороге крупномасштабного вооруженного конфликта, грозящего перерасти в настоящую войну с участием ядерных держав. Центр этого конфликта находится на Ближнем и Среднем Востоке, захватывая и часть Центральной Азии. Почему же именно в этом районе мира так ощутимо запахло войной?

На самом деле, война уже объявлена. Известны страны, грозящие агрессией, известна страна, против которой агрессия будет направлена. Израильские и американские политики делают одно угрожающее заявление за другим, США и Великобритания сконцентрировали в Персидском заливе крупную военно-морскую группировку, открыто обсуждаются детали военной логистики, объявлено даже название предстоящей военной операции - Austere Challenge («Суровый Вызов»). Осталось объявить только сроки ее проведения.

Вся эта пропагандистская и военная мощь направлена против Ирана. Холодная война между Ираном и США с Израилем началась не вчера. Можно сказать, что её получил в наследство действующий президент США Барак Обама от своего предшественника – Джорджа Буша-младшего. В начале президентской кампании 2008 года Барак Обама неоднократно повторял, что собирается порвать с манихейской внешней политики администрации Буша в отношении Ирана. Будучи еще кандидатом в президенты, Обама заявлял, что политика Буша, заключающаяся в грубом давлении на Иран, не работает, и что он готов к переговорам с лидерами страны, чтобы найти пути снижения напряженности.

Благие намерения Лауреата Нобелевской премии мира так и остались нереализованными. В течение трех лет пребывания в Белом Доме Барак Обама упорно демонстрирует подход к иранской проблеме, ничем не отличающийся от политики Джорджа Буша-младшего. Один из ведущих американских международных аналитиков Фарид Закария пришел к выводу о несостоятельности такой политики. Посетив Иран, он убедился в том, что экономические санкции против этой страны настраивают население против Запада, а не против своего правительства, вопреки целям этих санкций. Можно до бесконечности спекулировать на тему опасности, которую представляет иранская ядерная программа для Израиля и мирового сообщества в целом, но бывший глава МАГАТЭ Мухаммед аль-Барадеи в интервью журналу New Yorker заявил, что «никогда не видел доказательств военного характера иранской ядерной программы».

Таких доказательств на самом деле не видел никто, хотя не вполне понятно, почему, например, Пакистан, в котором со дня на день можно ожидать начала гражданской войны, Индия, находящаяся в состоянии «замороженного» конфликта с Пакистаном, КНДР или тот же Израиль, обладающие ядерным оружием вопреки Договору о нераспространении ядерного оружия, не представляют угрозы для Запада. И почему Иран столь опасен для США, Израиля и Великобритании.

После завершения ирано-иракской войны в 1988 году Иран не предпринял ни одного враждебного действия по отношению ни к одному иностранному государству. Всё, что можно инкриминировать Исламской Республике, - это риторика его руководителей. Можно по-разному трактовать высказывания президента Ирана по отношению к Израилю, отрицание им Холокоста и проведение международных антисионистских конференций в Тегеране, но всё вместе взятое – это всего лишь слова. За ними не последовало ни одного действия. Запад же словами не ограничивается. Пока это только экономические санкции, но и они наносят явный ущерб экономике Ирана. Почему-то заявление Европейского Союза о введении эмбарго на поставки иранской нефти с лета нынешнего года считается правомерным, а вот протест Ирана против этих санкций в форме отказа от поставок нефти уже сейчас, вызывает переполох в европейских столицах. Более того, антиизраильская риторика Ирана служит исключительно для внешнего употребления. Внутренняя политика иранских властей даже при самом внимательном рассмотрении не обнаруживает и тени антисемитизма.

В Иране проживает наибольшее количество евреев из всех стран Ближнего Востока, (исключая, конечно, сам Израиль) – около 30 000 человек. Евреи живут в Иране более трех тысяч лет, со времен Кира II Великого, позволившего им вернуться из «вавилонского плена» в тогдашнюю Персию, и отстроившего Иерусалим. Кроме еврейского меньшинства в современном Иране проживают бахаисты, христиане и сунниты. Международные организации, осуществляющие мониторинг соблюденеия прав национальных и религиозных меньшинств, отмечают, что в Иране еврейское меньшинство пользуется значительно большими свободами, чем в других ближневосточных странах. В соответствии со ст.13 Конституции Исламской Республики Иран евреи вместе с зороастрийцами и христианами являются «единственными религиозными меньшинствами, которые имеют право отправления своих религиозных обрядов, а в области общественной жизни и религиозных наук руководствоваться принципами своей веры». Статья 64 Основного Закона Ирана наделяет граждан Республики еврейского происхождения правом избрания одного депутата в Меджлис (Иранский однопалатный парламент). В Тегеране действуют синагоги, еврейские библиотеки и рестораны. Есть там и еврейская больница, существующая на средства израильских евреев и администрации президента Ахмадинежада. Есть, конечно, и некие, весьма существенные детали правового регулирования,относящиеся к еврейскому населению Ирана, которые вряд ли можно назвать демократическими. Так, если один из членов семьи иудейского вероисповедания примет ислам, он становится наследником всего имущества семьи. Евреи не могут стать офицерами иранской армии, а, немотря на отсутствие правовой нормы, директорами еврейских школ являются исключительно мусульмане.

Не думаю, что приведенные мной факты неизвестны руководству Израиля или США. Чего же они хотят добиться нападением на Иран? Изаильская позиция более или менее понятна. Скрытая угроза, исходящая от Ирана, поддерживающего антиизраиьские палестинские и ливанские группировки ХАМАС и Хезболла, а также правительство Башара Асада беспокоит израильтян, но, к сожалению, такого рода забота о безопасности еврейского государства ослепляет правое израильское правительство и не позволяет ему заглянуть на несколько шагов вперед. То, что смотреть вперед необходимо, знают все, но каждый может заглянуть в будущее всего лишь настолько, насколько ему позволяет его зрение. Атака на Иран, несомненно, вызовет не только ответную реакцию с его стороны, но и массовое недовольство этой силовой акцией в арабском мире. После падения режима Мубарака в Египте у Израиля не осталось союзников в исламском мире. Даже Турция, которая традиционно считалась ближайшим партнером Израиля среди мусульманских стран, в последнее время демонстративно проводит откровенно антиизраильскую политику. Несмотря на самую мощную в регионе армию, Израилю будет крайне трудно обеспечить свое безопасное существование, окончательно испортив отношения со всеми соседями. Еще больше неприятностей в случае войны наживет президент Обама. Конечно, безопасности США ни Иран, ни любые другие государства ближневосточного региона угрожать не смогут, но вот к предстоящим в ноябре выборам война на Ближнем Востоке может преподнести массу неприятных сюрпризов. Обаму называют самым антиизраильским президентом США новейшего времени, так что не считаться с существующими в Америке симпатиями к Израилю и влиятельным произраильским лобби, он не может, но, завоевав симпатии американцев выводом войск из Ирака и объявленным выводом войск из Афганистана он только «подчистил» доставшиеся ему в наследство от Республиканцев проблемы. Поможет ли Обаме выиграть выборы своя собственная «маленькая война», - вопрос весьма спорный.

Цитированная выше статья Фарида Закария, опубликованная в The Washington Post, называется «Для того, чтобы договориться с Ираном о ядерном будущем, нужно вернуться в 2008 год» и отсылает нас к предвыборным обещаниям Барака Обамы. В ней он советует действующему президенту и одновременно кандидату в президенты на следующий срок «вернуться к своим оригинальным подходам и выяснить, есть ли место для диалога и согласия с иранцами». Сотрудничество с Ираном, по мнению Закария, может представлять интерес для США на афганском направлении (от себя добавлю, и на иракском тоже).

У Ирана есть свои глубокие разногласия с Западом, и он, несомненно, ощущает угрозу со стороны США и их союзников. Именно поэтому администрация США должна продолжать поиск путей для взаимного сотрудничества. Фарид Закария заканчивает свою статью следующим пассажем:

«Стратегическое сотрудничество с противником может идти рука об руку с политикой, которая способствует изменениям в этой стране. Примером может служить сотрудничество Вашингтона с Советским Союзом и Китаем в 70-х и 80-х годах. Иран – это динамичная и образованная страна, в которой проживает 80 миллионов человек. Он находится в стратегичеки важном регионе мира. Это – последняя великая цивилизация и она не может оставаться за пределами мирового порядка. Нам нужна стратегия, которая вернет Иран в мировое сообщество».

Может быть, Бараку Обаме пора прислушаться к советам одного из самых влиятельных политических аналитиков Америки, активно поддерживавших его в период президентской кампании 2008 года?

Виктор Поляков, публицист

специально для Иран.Ру

Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР), объявило в понедельник, что с начала апреля прекратит оказывать денежную помощь 106 тысячам малоимущих людей в секторе Газа.

Аднан Абу Хасна, официальный представитель "БАПОР", в заявлении для прессы сказал, что из-за отсутствия финансирования системы социальной защиты в секторе Газа странами-донорами, БАПОР будет вынужден в апреле 2012 года прекратить выплату дополнительных пособий семьям, проживающим за чертой бедности.

"Также будет невозможно, из-за текущей ситуации, выплатить компенсационную финансовую помощь (40 шекелей на душу населения) всем бенефициарам программы", - подчеркнул Абу Хасна.

"Несмотря на острый финансовый кризис, БАПОР обещает и впредь распределять продовольствие среди бенефициаров программы в течение года", - отметил чиновник агентства.

Абу Хасна отметил, что как только в бюджете БАПОР появятся необходимые средства, агентство сразу же выплатит эти деньги нуждающимся, в этом направлении уже ведутся переговоры со странами-донорами и другими государствами.

На попечении БАПОР более 800 тысяч жителей сектора Газа с населением в 1.7 млн жителей.

Под эгидой агентства находятся десятки школ и поликлиник на территории анклава, а также центры по распределению гуманитарной помощи, центры по работе с женщинами, санитарные пункты и другие учреждения. БАПОР проводит программу строительства сотен домов для местных семей, которые остались без крова во время военных операций в секторе Газа.

Основными донорами БАПОР являются США, Канада, страны Западной Европы, несколько стран Латинской Америки, Япония и арабские государства. Назар Альян.

Египетский филиал Интерпола обратился к коллегам из сектора Газа с просьбой помочь в обнаружении и возвращении законным владельцам порядка 1400 единиц автотранспортных средств, сообщает в воскресенье официальное информагентство МЕНА.

С момента начала народного восстания в Египте в январе 2011 года, сопровождавшегося обвалом в системе безопасности, преступниками были угнаны более 11 тысяч автомашин. Многие автомашины, по информации полиции, были затем нелегально переправлены или разобраны на запчасти и проданы в соседний с Египтом сектор Газа.

По информации египетского филиала Интерпола, по меньшей мере 1400 угнанных в разное время в Египте автомашин находятся в настоящий момент в секторе Газа.

В то же время в палестинском бюро Интерпола в секторе Газа в воскресенье эту информацию опровергли и заявили, что власти анклава предприняли самые жесткие меры по контролю за ввозимыми на территорию сектора автомашинами из Египта.

"Мы тщательно проверяем все ввозимые в сектор Газа автомашины. При появлении подозрения на то, что машина краденая, мы немедленно запрашиваем подтверждение у египетских властей, а затем возвращаем угнанное транспортное средство", - заявил представитель Интерпола в секторе Газа Махер ар-Рамли. Он также добавил, что жителей сектора Газа предупреждают о том, что покупка краденой автомашины влечет за собой уголовную ответственность не только продавца, но и покупателя. Кроме того, покупатель неминуемо лишится этого транспортного средства.

При этом в секторе Газа не отказываются сотрудничать с египетской полицией и обещают проверить информацию по каждой машине из переданного в палестинский Интерпол длинного списка.

Президент Египта Хосни Мубарак был вынужден уйти в отставку 11 февраля 2011 года на фоне народных акций протеста, массовых беспорядков, экономического упадка и обвала в системе безопасности. Практически все руководство бывшего МВД после восстания попало под арест, из органов уволились тысячи офицеров.

За время народного восстания из тюрем Египта бежали более 10 тысяч заключенных, в том числе опасных уголовников, многие из которых на свободе сформировали ОПГ и занялись грабежами, вымогательством и разбоем. В Египте за последний год зафиксирован рекордный для этой страны рост преступности. Маргарита Кислова.

Если ЕС наложит эмбарго на поставки иранской нефти, то Иран заблокирует Ормузский пролив, и тогда американцы, как сказал министр обороны США Леон Панетта, снова его разблокируют. Так выглядит самой черный сценарий, обозначающий прямую конфронтацию. Это означает, что если иранцы захотят перекрыть Ормуз, они натолкнутся на американскую армию, в войне с которой шансов у них немного. Американцы имеют самый высокий в мире военный бюджет и располагают самыми современными технологиями.

Блокирование Ормуза, несомненно, вызовет решительную реакцию международного сообщества. Со стороны Тегерана это было бы самоубийством. Перефразируя Талейрана, это было бы больше, чем преступление, это была бы ошибка. Однако контекст ситуации меняется. Превентивная атака на иранские ядерные центры, противоречащая международному праву, - это не ответ на закрытие Ормузского пролива. Реакция международной общественности, соседей Ирана, мусульман всего мира и медиа была бы совершенно иной. Может быть, удалось бы даже принять резолюцию СБ ООН. Блокада же Ормуза нанесет ущерб и Китаю, да и России было бы трудно объяснить действия Ирана. Американцы, конечно, могут решиться на превышение мандата и атаковать с воздуха, но отношение в мире к этому было бы уже совершенно другое. Иранцы как будто нарочно подставляются, поскольку в случае морского военного конфликта, они обречены на поражение (на какое-то время они могут заблокировать пролив – минами, затопленными кораблями и т.д.), а если блефуют – тем хуже для них. На этот раз Обама может сказать: «Проверяю». Иран с самого начала пошел с козырей, не оставляя себе возможностей на будущее.

Иракское приключение обошлось американцам в триллион долларов. Высокая цена. Задумаемся, сколько может стоить (в самом широком значении) атака на Иран? Иначе говоря, почему американцы столько лет раздумывают над возможностью атаки на иранские ядерные объекты? Чем это грозит? Можно по-разному оценивать правдоподобность и масштаб негативных последствий атаки, но анализируя ситуацию, Белый Дом обязан сделать все, чтобы минимизировать риск следующих проблем:

А что, если не получится?

То, что американская и (или) израильская авиация справятся с иранской, - несомненно. Вряд ли Иран сможет эффективно обороняться. Вот только атака может оказаться неудачной. Ядерные объекты разбросаны по всей территории страны, а часть их вообще находится под землей. Налет авиации может не коснуться всех объектов, что приведет только к выигрышу короткого отрезка времени. Второй вопрос, позволит ли технологический уровень иранской ядерной программы быстро залечить раны и вернуться на уровень до конфликта? А что, если, как в случае с Ираком, окажется больше шума, чем реальной угрозы?

Обама, принимая решение о налете с воздуха, знает, что возможная неудача будет очень дорого стоить ему в избирательной кампании. Морские столкновения в защиту свободы мореплавания – это совершенно другое дело. И США будут вынуждены разблокировать Ормузский пролив, если Иран пойдет на исполнение своих угроз.

Укрепление власти в Иране

Помните тегеранские протесты после президентских выборов 2009 года? Власть без проблем справилась с разобщенной оппозицией, но тогда речь шла о зарождающемся в Иране гражданском обществе. Бомбардировки могут приостановить этот процесс, поскольку атомные амбиции – это не вымысел Хаменеи или Ахмадинежада. Работы над атомным проектом с помощью Франции начинал еще шах Реза Пехлеви. Народ, который испытывает на себе все трудности борьбы с инфляцией и безработицей, не поддержит бомбардировки собственной страны, а кроме того, власть сможет указать народу на «истинного виновника» экономических проблем страны, находящегося за океаном. Смена власти в Иране возможна только в случае развития событий по примеру Ливии или наземной операции. Непонятно только, кого можно поддерживать в Иране – курдов или фундаменталистов? Этого, несомненно, не допустят ни Владимир Путин, ни Ху Цзинь Тао. Наземная операция натолкнется на непонимание мировой общественности, но и цена ее может быть такова, что американцы вряд ли смогут себе это позволить.

Проблемы в Ираке и Афганистане

В Иране шииты составляют 98% общества, в Ираке – около 60. В Ираке после ухода американцев начался настоящий фестиваль фейерверков, покушений и настоящей политической грызней, в результате которой вице-президент-суннит, обвиненный в поддержке террористов, скрывается в Курдистане. Иран в состоянии влиять на ситуацию в Ираке – тамошняя нестабильность в значительной мере спонсируется Ираном. Доходило даже до непосредственных боевых столкновений между иранскими и американскими войсками. То есть, Иран может ответить на бомбардировки своей территории в Ираке, нагнетая нестабильность ситуации, используя часть антиамериканско настроенных шиитов для борьбы с новыми властями, лишенными американской военной поддержки. Иран всегда противодействовал Вашингтону в Ираке, понимая, что слабый Ирак не будет угрожать Тегерану. Несмотря на то, что в Афганистане все еще находятся войска НАТО, а иранцы находятся в сложных отношениях с талибами, последние могут поддержать Иран по принципу «враг моего врага – мой друг».

Ответ Ирана

Иран располагает военными технологиями, которые позволят ему ответить на американское или израильское военное вмешательство. Дальность полета иранских ракет позволит им долететь и до Турции, и до Израиля, и до американских баз на Ближнем Востоке. С точностью у них дел обстоит сложнее. Целиться иранцы могут в Тель-Авив, например, а попасть в Рамаллах. В любом случае, игнорировать наличие у Ирана ракет типа Шабаб было бы неразумно. Стражи Исламской Революции полностью контролируют движение Хезболла, которое, конечно, не сможет противостоять израильской армии в прямых боевых столкновениях, но попортить им кровь атаками с севера – в состоянии. Хамас тоже находится под определенным влиянием Ирана, и хотя сегодня меняет стратегию, выразив готовность признать границы 1967 года, атака на Иран наверняка не будет поддержана руководством Хамас, не говоря уж о рядовых членах движения.

Недовольство и гнев народов Ближнего Востока

Америку, деликатно выражаясь, на Ближнем Востоке не очень любят. Возможная агрессия против Ирана ситуацию вряд ли улучшит. Скорее, наоборот, эта акция приведет к росту популярности экстремистов и пополнению рядов террористических организаций мусульманского толка. Так что американская soft power в этом регионе вряд ли возрастет. Эти риски должны учитывать США, принимая решение о бомбардировках Ирана, либо о поддержке этой акции со стороны Израиля. Риски огромны, а выгода сомнительна.

Патрик Горголь, Польша, специально для Иран.Ру

Рецепты для неравнодушных

Мы живем в обществе системного недоверия и системного озлобления

Михаил Пиотровский

Несколько дней назад на приеме в честь трехлетия интронизации патриарха Кирилла, как обычно, сошлись директора нескольких крупнейших музеев России. Говорили о своих общих профессиональных заботах, в частности, о готовящейся новой общемузейной выставке «Россия и Святая земля», посвященной 130-летию Императорского православного палестинского общества. История которого — поучительный пример плодотворного сотрудничества науки, церкви и культуры.

Мы живем в обществе системного недоверия и системного озлобления. Это историческая данность, с которой нужно также системно взаимодействовать. Для этого создаются различные рецепты отношений.

Так получилось, что между музеями и церковью существует немало проблем, которые разные недобрые силы очень хотят превратить в противостояние. Чтобы этого не произошло, музеи давно предлагают доброжелательные способы преодолеть недоверие и озлобление, в том числе и в сфере духовного.

Государственный Эрмитаж, например, исходит из того, что в советское время власть самоуправствовала в музеях так же, как и в церквях. Но тогда же многие ритуальные предметы приобрели новую, вполне достойную функцию — стали музейными экспонатами, обращенными ко всем людям, воспитывающими историческое знание и вкус к красоте. Двойная природа церковного по происхождению искусства и создает основу для доброго взаимодействия.

Волею исторической судьбы в Эрмитаже сохранились мощи христианских святых. Но мощам место в церкви. Большой набор реликвий армянских святых хранился в знаменитом Скеврском складне, шедевре средневекового ювелирного искусства. Реликвии торжественно были нами переданы в Эчмиадзин, а сам складень экспонируется в музее. Идет подготовка к изготовлению его копии для передачи Армянской апостольской церкви. Есть у нас и мелкие фрагменты мощей православных святых, не связанных с художественными произведениями. В сотрудничестве с настоятельницей Воскресенского Новодевичьего монастыря в Петербурге подготовлен список таких реликвий, и по согласованию с министром культуры и губернатором Петербурга готовится процедура их передачи в храм.

В Зимнем дворце стоит серебряное украшение гробницы Св. Александра Невского, чьи мощи были изъяты из Владимира и переведены в Петербург по приказу Петра Великого, который основал наш город, но упразднил патриаршество и запретил тайну исповеди. По приказу императрицы Елизаветы над новой могилой святого было возведено роскошное украшение из первого добытого в России серебра. Этот шедевр русского искусства эпохи барокко украшен рельефами со сценами подвигов Александра Невского и торжественными текстами, сочиненными Ломоносовым.

В 1922 году шла конфискация церковных ценностей с целью продажи и переплавки. Особый интерес тогда был проявлен к гробнице Александра и тоже серебряному иконостасу Казанского собора. Петербургские историки искусств и руководители Эрмитажа и Русского музея сумели отстоять гробницу и добиться признания ее памятником культуры, достойным музея. Так она попала в Эрмитаж. Иконостас Казанского собора, увы, спасти не удалось. Через несколько лет власти снова заговорили о переплавке украшений гробницы. Чтобы ее сохранить, Эрмитаж отдал в качестве выкупа часть дублетных серебряных монет из своей коллекции.

Мощи святого находятся в Александро-Невской лавре, а памятник, пусть и надгробный, продолжает представлять миллионам людей русскую культуру и русскую историю. Серебряное надгробие — не чудотворная икона. Его ритуальная роль меньше художественной и историко-культурной. Поэтому передавать ее из мирового музея в храм было бы неверно. Но и тут есть свой рецепт. В Александро-Невской лавре можно разместить точную копию гробницы. Эрмитаж уже заручился поддержкой властей страны и города. На основе предложения музея в правительстве решается вопрос о выделении средств на создание такой копии. Надеюсь, что меценаты тоже не останутся в стороне.

Есть еще один вопрос — церковные пространства Зимнего дворца, в первую очередь Большая церковь. Она является музейным пространством, и проводить там регулярные службы и жечь свечи невозможно. Но возможно другое. К 250-летию Эрмитажа после реставрации иконостаса и интерьеров внутри расположатся музейные киоты с русскими и византийскими иконами и мемориальная экспозиция памяти семьи Романовых, с судьбами которых эта церковь прежде всего связана. Большая церковь связана и с замечательным праздником 25 декабря — Днем Манифеста императора Александра I об изгнании неприятеля из пределов российских. В этот день в память великой победы над Наполеоном в Зимнем дворце всегда проходили молебен и парад. Проводить такой торжественный молебен в соборе раз в год уместно и правильно.

Российские музеи могут служить образцом для решения многих вопросов, не только в области духовной жизни, но и в сфере законодательства, экономики, политики, военной реформы, образования. Наши «рецепты» опубликованы в национальном докладе «Музеи России на рубеже тысячелетий» Союза музеев России. Это документ для неравнодушных к прошлому и будущему.

Аббасу не дали уйти на пенсию

Глава Палестинской администрации возглавил переходное правительство автономии

Мария Гришина

Правительство переходного периода Палестинской автономии возглавит глава умеренной исламской группировки ФАТХ, нынешний глава Палестинской национальной администрации Махмуд Аббас. Об этом договорились на встрече в Катаре сам Махмуд Аббас и глава политбюро исламской радикальной группировки ХАМАС Халед Машаль. Как отмечает израильское радио «Галей ЦАХАЛ», Махмуд Аббас долго не соглашался принять эту должность. Он не раз говорил, что собирается уйти на пенсию. Однако под давлением арабских лидеров Аббасу пришлось согласиться.

По замыслу палестинцев переходное правительство должно будет примирить две враждующие группировки ХАМАС и ФАТХ, объединить палестинцев, проживающих на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, и привести Палестинскую автономию к всеобщим выборам. Дата выборов, однако, постоянно передвигается. Ранее сообщалось, что они должны состояться 4 мая, однако вчера стало известно, что выборы вновь отложены из-за организационных проблем.

«Махмуд Аббас вряд ли сможет объединить палестинцев, он с точки зрения ХАМАС фигура компромиссная», — говорит в беседе с корреспондентом «МН» ведущий специалист израильского Института по борьбе с терроризмом в Герцлии Моше Марзук. Наш собеседник отметил, что ХАМАС рвется к полной власти, однако в Европе и США эта организация считается террористической, поэтому любой его представитель не будет полностью легитимным на международной арене. «Несмотря на постоянные попытки договориться, статус-кво, при котором ХАМАС правит в секторе Газа, а ФАТХ — на Западном берегу, устраивает обе группировки», — полагает Моше Марзук. По мнению специалиста, именно желание обеих группировок править и страх потерять власть в своем регионе и мешает провести всепалестинские выборы.

На Западный берег и сектор Газа палестинцы разделились в июне 2007 года. Тогда радикальная группировка ХАМАС фактически захватила власть в секторе Газа, вытеснив сторонников умеренного «Движения освобождения Палестины» (ФАТХ), возглавляемого президентом Палестинской автономии Махмудом Аббасом. С тех пор палестинцы периодически делают попытки воссоединиться. О необходимости проведения всеобщих выборов и формировании правительства национального единства палестинцы говорили еще в 2009 году. В мае прошлого года представители ФАТХ и ХАМАС подписали соглашение о межпалестинском перемирии. В рамках этого соглашения группировки договорились сформировать единое правительство из независимых кандидатов, через год провести всеобщие выборы и выпустить на свободу политзаключенных из тюрем Газы и Западного берега реки Иордан. Однако процесс не двигался с места из-за того, что не была определена кандидатура премьера переходного правительства.

Затянувшаяся вражда между ФАТХ и ХАМАС не только мешает воссоединению палестинского народа, но и препятствует проведению палестино-израильских мирных переговоров. Многие израильские политики говорили, что отказываются от переговоров с Махмудом Аббасом, поскольку тот не представляет весь палестинский народ и любые достигнутые с ним соглашения могут впоследствии отменить.

Палестинские группировки ФАТХ и ХАМАС на встрече в Катаре договорились о формировании единого правительства на Западном берегу и в секторе Газа во главе с нынешним главой автономии Махмудом Аббасом, сообщает Reuters.

Лидер Халед Мешаль ХАМАС сказал, что Аббас возьмет на себя роль премьер-министра и заменит Салама Файяда. По словам политика, пока неизвестно, войдет ли Файяд в новое правительство. Аббас, в свою очередь, пообещал, что правительство будет сформировано "в кратчайшие сроки".

Лидер ФАТХ Махмуд Аббас и лидер ХАМАС Халед Машааль заявили, что готовились к подписанию соглашения почти год. "Палестинцы хотят добиться единства и двигаться вперед в достижении наших национальных целей", - заявил Машааль телеканалу "Аль-Джазира".

ФАТХ и ХАМАС долгое время были непримиримыми соперниками. ХАМАС пришла к власти в секторе Газа в 2007 году и оказалась вне юрисдикции главы Палестинской автономии.

В октябре прошлого года Палестинская автономия стала постоянным членом ЮНЕСКО. Против этого решения выступали, в частности, США, Канада и Германия. Израиль также решение не признал, и через день заморозил палестинские финансовые фонды. Под давлением международного сообщества в конце ноября фонды были разблокированы. На рассмотрении ООН находится заявка Махмуда Аббаса о признании Палестины полноправным членом организации. 

Восемнадцатая эскадра ВМС Исламской республики, направлявшаяся в Аденский залив, зашла в принадлежащий Саудовской Аравии порт Джедда. Об этом сообщает агентство Fars, которое цитирует командующего иранским флотом контр-адмирала Хабиболлу Сайяри.

Флотоводец подчеркнул, что боевой поход эскадры, в которую входит эсминец "Шахид Накди" и корабль обеспечения "Харк", продлится 70-80 дней. По его словам, цель плавания – демонстрация морской мощи Исламской республики, в соответствии с указаниями Верховного руководителя аятоллы Хаменеи.

Отметим, что фактически речь идет не об эскадре, а о одном боевом корабле. Поставленная перед ним задача – борьба с международным пиратством на южных подступах к Суэцкому каналу. Сайяри отметил, что тем самым Иран в очередной раз демонстрирует дружелюбность своих намерений.

4 февраля флот Корпуса стражей исламской революции начал очередные маневры в районе Ормузского пролива, которые продлятся целый месяц. Ранее Тегеран заявлял о возможности перекрыть пролив, по которому на Запад поступает и саудовская нефть. США заявили, что подобный шаг будет равнозначен объявлению войны.

Суннитская Саудовская Аравия – главный противник шиитского Ирана в акватории Персидского залива. Согласно западным СМИ, она готова сотрудничать с Израилем в решении ядерной проблемы Исламской республики. По данным телеканала NBC, для этого Эр-Рияд готов предоставить Иерусалиму доступ в свое воздушное пространство.

Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи во время пятничной молитвы в Тегеранском университете заявил, что Тегеран не поддастся давлению Запада и не прекратит свою ядерную программу, а также призвал США отказаться от идеи удара по ядерным объектам его страны.

"Угрозы и нападение на Иран нанесут урон самой Америке. Санкции не окажут влияния на нашу решимость продолжать ядерную программу. Когда это потребуется, мы тоже перейдем к тактике угроз в ответ на угрозы Запада развязывания войны и введения нефтяного эмбарго", - заявил аятолла, выступая в прямом эфире государственного телевидения.

Али Хаменеи также заявил, что Иран будет оказывать поддержку всем без исключения противникам Израиля.

"Мы будем поддерживать и оказывать помощь любому, кто противостоит сионистскому (израильскому) режиму. Израиль – это злокачественное образование, которое должно быть удалено и будет удалено. Прокатившаяся по странам исламского мира волна народных выступлений имеет в том числе антиизраильскую направленность и стала результатом политики исламофобии, насаждаемой западной пропагандой и Голливудом", - заявил Хаменеи.

Официальный Тегеран не признает Государство Израиль и не раз подчеркивал, что оказывал и будет оказывать "политическую и моральную поддержку палестинскому освободительному движению", борьбу которого считает справедливой.

По материалам ИТАР-ТАСС и “Интерфакс”.

Палестинцы не хотят повышения своих налогов, и проблемы бюджетного дефицита предпочитают решать за счет увеличения объемов международной помощи.

В связи с усилением социального давления, премьер-министр Палестинской автономии Салям Файяд 31 января объявил о том, что правительство снимает свое ранее выдвинутое предложение о повышение размера индивидуального подоходного налога на территории Палестины.

Как следует из недавно опубликованных результатов изучения общественного мнения, только 12% палестинцев поддерживают предложение правительства о повышении в два раза ставки индивидуального подоходного налога и доведение ее до 30%.

Предложения правительства, направленные на снижение трудностей вызванных продолжающимся ростом бюджетного дефицита, включали в себя также расширение базы налогообложения и усиление мер контроля за выполнением налогового регулирования, а также программы активного сокращения затрат правительства.

По прогнозам правительства, суммарный объем дополнительных налоговых поступлений в бюджет, в результате комплексного применения указанных мер, мог составить до 450 миллионов долларов США в год.

Опубликованные результаты опросов также указывают на то, что 54% респондентов выступают за решение проблем национального бюджета Палестины за счет еще большего усиления размеров зарубежной помощи.

Размер государственного бюджета на 2012 год в Палестине планируется в объеме около 3,5 миллиардов долларов, при этом размер планируемых поступлений от международной помощи составляет около 1 миллиарда долларов, а поступления от налоговых сборов планируются в размере около 750 миллионов долларов, что приводит к бюджетному дефициту в суммарном объеме около 1,1 миллиардов долларов.

Объемы зарубежной помощи Палестине в последние годы оказались несколько меньше тех сумм, за которыми руководство палестинской автономии обращается к международному сообществу. Так, в прошедшем 2011 году при планах правительства получить зарубежное финансирование в размере около 1 миллиарда долларов, по факту было получено лишь 750 миллионов.

Строительство нового здания подмосковного музея "Новый Иерусалим" площадью в 28 тысяч квадратных метров завершится в 2012 году, на его возведение планируется потратить около 900 миллионов рублей, сообщил во вторник заместитель председателя правительства Московской области Виктор Егерев.

Ново-Иерусалимский монастырь, на территории которого расположен музей, является уникальным явлением в истории русской архитектуры. Его основатель патриарх Никон (1605-1681) хотел создать под Москвой на реке Истра образ Святой Земли - "Русской Палестины", которая представляла собой грандиозный архитектурно-ландшафтный комплекс.

"В 2012 году на строительные работы будет направлено около 900 миллионов рублей, а закончить их планируется к концу года", - сказал Егерев на интернет-конференции, посвященной Году российской истории и 200-летию Бородинского сражения.

Общий объем финансирования долгосрочной целевой программы Московской области на 2009-2012 годы "Развитие историко-архитектурного и художественного музея "Новый Иерусалим" и вывод его с территории Ставропигиального Воскресенского Ново-иерусалимского монастыря" составит более 1,5 миллиарда рублей, уточнил Егерев.

"Опыт строительства нового музейного здания на 28 тысяч квадратных метров и перемещение более 170 тысяч единиц хранения в столь короткий срок не имеют аналогов в отечественном музейном деле", - заключил он.

При создании монастыря ближние к нему окрестности получили палестинские наименования. Здесь есть Сион, Фавор и Елеон, Гефсиманский сад, Кедронский поток. Поэтому монастырь, строительство которого началось в 1658 году, также называют "Подмосковной Палестиной". Главная святыня монастыря - храм Воскресения Христова, который был построен по образу храма Воскресения Христова в Иерусалиме, возведенного над Гробом Господним.

После революции, в 1919 году монастырь был закрыт, а в 1921 году - превращен в музей. Особенно сильно обитель пострадала в годы Великой Отечественной войны. В 1995 году монастырь был передан Русской православной церкви. В 2002 году Международный фонд памятников внес его в список 100 наиболее охраняемых памятников архитектуры.

Монастырь 23 июля 2008 года посетили президент РФ Дмитрий Медведев и ныне покойный патриарх Алексий Второй, после чего в октябре 2008 года по их инициативе был образован благотворительный фонд по восстановлению монастыря. Реставрационные работы финансируются как из бюджетных средств, так и за счет привлечения пожертвований физических лиц и бизнес-структур. В числе жертвователей - первые лица государства, чиновники, крупные предприниматели и простые верующие.

Афганец

Борис Громов — о первых пулях, просвистевших над головой, о трофеях Грачева и сбитом летчике Руцком, о том, как Бабрак Кармаль назначал Героев Советского Союза, а Ахмад Шах Масуд охранял свои сокровища, о тайне гибели Бориса Пуго и допросе на Старой площади, а также о том, как Михаил Горбачев прогнал военных с Мавзолея

Политики умеют развязывать войны, а вот заканчивать их обычно приходится военным. И это тоже надо уметь. Возможно, если бы в 1989 году нашим ограниченным контингентом в Афганистане командовал не генерал Борис Громов, а менее выдержанный и менее искушенный в военном деле командарм, цена этой войны была бы еще больше.

— Говорят, будто от настоящего офицера должно пахнуть коньяком и табаком. А у генералов, Борис Всеволодович, какие предпочтения?

— Вообще-то я за здоровый образ жизни, курить бросил еще в Минобороны. Но продегустировал табак рано. Дед был яростным преферансистом, курил как паровоз, и вся наша саратовская хрущевка была уставлена пепельницами с непогашенными сигаретами. Этот вьющийся дымок так завораживающе притягивал, что однажды я не устоял…

— А преферанс?

— Деда не превзойти. У него были две сыгранные команды. Резались с вечера до утра, и к концу игры, как правило, переругивались вусмерть. Тогда дед прогонял одну команду, выжидал недели две — больше не хватало силы воли — и приглашал другую. И все повторялось.

— И вот в такой атмосфере вы росли?

— Чем плохая атмосфера? Бабушка разговаривала по-французски, дед мог, когда надо, и на матерном, и на французском, образование позволяло — до революции он успел окончить юридический факультет Московского университета.

— Так вы, получается, из дворян?

— Может, и из дворян… Вот дед и бабушка, они точно оттуда, а родители уже совсем из другого времени. Хотя про отца мало что знаю, он погиб, когда меня еще не было на свете. В 1943 году под Курском.

— В каком звании?

— Рядовой. Дед же до седых волос ходил в младших лейтенантах. Всю жизнь работал не по специальности и стал старшим бухгалтером на Приволжской железной дороге, а у железнодорожников тогда тоже были звания. Но эта работа, похоже, не очень его грела. Однажды, когда напарники по преферансу разошлись и в квартире уже не оставалось посторонних, он вдруг разоткровенничался: «Дурак же я дурак! Предлагали стать мельником, а я отказался. Сейчас бы хорошо зарабатывал, так нет же, полез…» А я не понимал, чем плохо быть бухгалтером…

— Но стали военным.

— Как и многие дети войны. Кстати, мои сыновья, и старший, и младший, тоже окончили суворовские училища. Я же сначала поступил в Саратовское суворовское училище, а в 1960 году, это когда Хрущев разгонял армию и в массовом порядке сокращал военные вузы, нас перевели в Калинин. Это моя альма-матер номер два. Несколько лет назад я заезжал в Тверь. Совершенно не то, что было в суворовском училище при нас. Правильно говорят, что раньше и воздух был другим, и трава была зеленее… Из прежних преподавателей и офицеров-воспитателей никого уже не осталось.

— Еще в 70-е в суворовских училищах преподавали фронтовики. И слов, помнится, они не подбирали. Могли и матерком наставить на путь истинный.

— Всякое бывало. Как говорит одна моя знакомая, которая владеет русским языком в полном объеме, дети должны с самого рождения слышать разные слова. И что самое главное — понимать их смысл. Точка зрения, возможно, и не бесспорная, но, с другой стороны, и суворовское училище — не институт благородных девиц. Воспитательные цели и задачи совершенно разные, поэтому и нравы соответствующие.

Помню, наша рота располагалась на третьем этаже, столовая на первом, а посредине, на втором, — старшая рота. И у них была такая забава: когда мы проходили через второй этаж, старшекурсники отлавливали самого последнего кадета, затаскивали в свой класс и закрывали в книжном шкафу. Однажды и я попался. Только затолкали меня в шкаф, начинается урок, заходит преподаватель. И что делать? Сидишь в шкафу и тихо переживаешь, что не попал в свой класс. Вылезешь — здесь сорвешь урок, чего, собственно говоря, и ждут старшие товарищи. Так и просидел до звонка.

— Что тут сказать — закрытое учебное заведение, своя специфика…

— Действительно закрытое. Дело было еще в Саратове. Собирались в увольнение и решили растянуть брюки — чтобы стали по моде расклешенными. Вставили в штанины специальные трапеции из фанеры, колдовали ночь напролет и к утру все поголовно были в неимоверных клешах. Выходим в город, а там совсем другая мода — молодежь уже ходит в дудочках... В общем, выпали из моды, пока сидели за забором. Зато образование получали отменное.

— Ваш путь к лейтенантскому званию оказался на семь лет длиннее обычного. А где начали офицерскую службу?

— В Калининграде, бывшем Кенигсберге. Служил в 1-й гвардейской Московско-Минской дивизии, которая располагалась на улице Пролетарской. Прослужил я там четыре года, и впечатления о Калининграде у меня остались самые хорошие. Никакой ностальгии по немецкому прошлому, как сейчас, в городе тогда и близко не было. Может, потому, что Калининград в буквальном смысле был наводнен военными: здесь располагался и штаб 11-й армии, и штаб Балтийского флота. Да и время было какое — 1965 год, всего двадцать лет прошло после победы! И все-таки историческое прошлое этого города иногда давало о себе знать.

Мы тогда жили в немецких казармах, и в каждом гарнизоне была своя котельная, которая отапливала не только помещения, но и дорожки. То есть у них уже тогда был тротуар с подогревом. Ничего подобного я не видел, поэтому очень удивлялся, что не приходится чистить снег. И слава богу, что при мне все это работало, поломать еще не успели. Пока я там служил, мы ничего не строили, пользовались немецким и параллельно искали Янтарную комнату. Все было очень серьезно, расписание работ с указанием, кому где искать, составили для каждой роты и взвода. В общем, лазили, копали, ковыряли, причем не только в фортах, которые были наполовину затоплены, но и в чистом поле. Наверное, насчет Янтарной комнаты у командования имелись какие-то данные. Но ничего особенного мы так и не нашли, в основном попадались снаряды. И хорошо, что без саперов не работали.

— От командира взвода до заместителя министра обороны путь неблизкий, и, наверное, пришлось заполнить множество анкет. Дворянское прошлое карьере не мешало?

— Как видите, нет. Кроме того, по совершенно понятной причине я в подробности не вдавался. Дед и бабушка были людьми мудрыми и в свое время посоветовали: пиши, что из служащих, не ошибешься. И в принципе это было почти правильно. Так что ничего я не скрывал, просто время было такое.

— Вот и война каждому досталась своя… Это правда, что в Афганистан вошла не регулярная армия, а приехавшие на сборы резервисты?

— Когда в декабре 1979 года Политбюро приняло решение о вводе войск в Афганистан, собирать войска по стране времени не оставалось. А под рукой, в Туркестанском военном округе, оказались две дивизии — одна в Кушке, другая в Термезе. На их базе, что в советские времена считалось обязательной программой, регулярно проводились мобилизационные сборы. То есть местных резервистов чему-то обучали. Вот они и пошли в Афганистан первыми. С практической точки зрения это было не так уж плохо. Взрослые мужчины, они несли службу совершенно по-другому, не как пацаны.

— Маршал Язов утверждает, будто в советские времена кадрированную дивизию развертывали чуть ли не за сутки. Сейчас это представляется невероятным.

— Такие существовали нормативы, и по-другому было нельзя. Кстати, я в Афганистан прилетел в конце января 1980 года, и все дивизии, в том числе и 108-я, куда я был назначен начальником штаба, были укомплектованы резервистами.

— Нас там совсем не ждали?

— В принципе местное население войска встретило хорошо, и первые дней десять — пятнадцать было спокойно. Но когда я приехал, это почти через месяц после ввода войск, уже стояла пальба-стрельба. Появились убитые и раненые. Когда же поменяли резервистов на призывников, качество несения службы снизилось, а потери стали еще больше.

— Как военнослужащим ограниченного контингента объяснили необходимость их присутствия в Афганистане?

— Как и всему народу — для выполнения интернационального долга и защиты наших южных рубежей, к которым будто бы устремились американцы. Честно говоря, тогда мы в это свято верили, тем более что на первых порах, как я уже говорил, отношения с афганцами были неплохими. Мы сразу же установили контакты и с местным населением, и с властями, а чуть позже даже с некоторыми главарями бандформирований. Правда, тогда бандитами их еще никто не называл.

— И кто же испортил нам в Афганистане обедню — американцы?

— Напрямую в Афганистане мы с ними не сталкивались, в основном американцы воздействовали на нас через Пакистан. Но кто бы мог подумать, что, натравливая на нас исламистов и помогая им вооружаться, американцы взращивают себе заклятых врагов на будущее! Не так давно у меня была встреча с главкомом ОВС НАТО в Европе адмиралом Джеймсом Ставридисом. Разговорились по душам, и я сказал ему тогда, что обижаться им не на кого, что 11 сентября — следствие их же политики, которую они проводили в Афганистане в 80-х годах прошлого века. Средства в воинствующий ислам они вложили действительно фантастические!

У нас же был совершенно другой принцип. Мы не сидели взаперти и никогда не строили особенных укреплений вокруг наших военных городков — колючая проволока, и все. Еще траншею вокруг отрывали, но это не против афганцев, а чтобы кто-нибудь из наших не поехал под градусом в магазин.

— Несмотря на открытость и радушие, нам все равно пришлось уйти из Афганистана.

— И американцы уйдут, хотя адмирал Ставридис сказал, что спешить они не намерены. Четыре тысячи рейнджеров будут находиться там до тех пор, пока местные воинские формирования не получат необходимую подготовку. Но я, похоже, слегка подпортил настроение натовскому главкому. Я сказал ему: «Не важно, сколько военных вы оставите в Афганистане — сто тысяч или четыре тысячи. Все равно против вас будут воевать, все равно вас будут бить-колотить, и все равно вам придется обороняться. Мы все это там уже проходили».

Он внимательно меня выслушал и пригласил слетать с ним в Афганистан, посмотреть, что там к чему, оценить обстановку, сравнить, как было при нас и что при них… Но я сказал, что меня в Афганистан совершенно не тянет! Дело еще в том, что мы не вели войну на уничтожение, а так называемые плановые боевые действия — в основном для того, чтобы не допустить притока оружия из Пакистана и обезопасить себя. Понятно, что действовать приходилось с упреждением. Мы, естественно, знали, где собираются банды, но их разведка — что неудивительно, потому что это была их территория, — работала тоже хорошо. Поэтому процентов на шестьдесят наши усилия шли впустую. Например, проводим боевую операцию в том же Панджшере, выдавливаем оттуда духов, но через полгода все возвращается на круги своя. Вот так я стал понимать, что все это бесполезно. Ведь мы оказались в совершенно неизвестной нам стране, где нас поддерживали только правительство и местные администрации, то есть люди, назначенные Бабраком Кармалем, против которого было настроено практически все население. Соответствующее отношение сложилось и к Советской армии. И сколько бы мечетей, школ, заводов мы им ни построили, ничего не изменилось бы. Восток!

— Москва интересовалась вашим мнением?

— Кое-кто. Например, руководитель оперативной группы Минобороны в Афганистане маршал Соколов. Сергею Леонидовичу было уже за семьдесят, он, чтобы составить свое мнение, проехал и пролетел весь Афган. Не боялся говорить правду на любом уровне Валентин Иванович Варенников. Умнейший человек. Еще в 1982 году он прямым текстом сказал мне: «Буду докладывать в Москву, что войска из Афганистана надо выводить».

— Почему же политическое руководство страны не сделало выводы?

— Не знаю.

— Вы же в Афганистане стали генералом. Как отметили это событие?

— Болел гепатитом. Но своих, конечно, собрал. Лежал, пил водичку и радовался за друзей, которые могли позволить себе большее.

— Руслан Аушев у вас служил?

— Когда мы встретились, он был помощником начальника штаба медсанбата. Для гордого вайнаха такая должность — огромное унижение. Поинтересовался, как его сюда занесло. Выяснилось: кому-то что-то вякнул невпопад, вот его и сослали практически в обоз. Я в то время был начальником штаба дивизии, вот Аушев и попросил назначить его на любую должность, хоть командиром взвода, только бы в боевое подразделение. И лейтенант стал заместителем начштаба мотострелкового батальона в 180-м полку. Так началась его карьера. Он молодец. В Афганистане был дважды. Уже майором и Героем Советского Союза на перевале Саланг получил тяжелейшее ранение. Врачи тогда склеили его с огромным трудом.

— Но после войны в Чечне он стал другим. Это можно как-то объяснить?

— Наверное, можно. Как-то он попытался завести со мной разговор о Масхадове. Но я ему сказал: «Моя позиция тебе, Руслан, известна. Давай не будем на эту тему…» Мы и сейчас нормально встречаемся, нам ничего не мешает. Но у меня своя позиция, а у него своя, потому что он варился на Северном Кавказе, был президентом Ингушетии. А это уже совсем другая жизнь.

— Грачева вы тоже встречали в Афганистане?

— Когда я командовал 40-й армией, Павел Сергеевич был у меня в подчинении, он командовал 103-й воздушно-десантной дивизией. Я и ему, и Руцкому подписывал наградные документы на героев. Надо отметить, Грачев воевал хорошо, дело свое знал, был неплохим комдивом. И дивизия его хорошо воевала. Так что героя он получил по делу... Десантники — это вообще особое племя.

Однажды мне позвонили от начальства и сказали, что собирают журналистов, в том числе и иностранных, чтобы показать трофейное оружие. Звоню Грачеву: «У тебя есть трофейное оружие?» — «Так точно!» — «Сколько тебе надо времени, чтобы все это разложить?» — «Час, полтора». И действительно, через час привезли прессу, а у Грачева целый вернисаж трофеев. Как потом мне рассказали, у Грачева под рукой всегда были два или три «КАМАЗа», загруженных трофейным оружием, и он постоянно таскал их с собой, в том числе и на боевые действия.

— Зачем?

— Чтобы было чем подтвердить, когда докладываешь, что разгромлен склад или еще что-нибудь вроде вражеского каравана. Не думаю, что этот трюк придумал сам Грачев, скорее всего, ребята рангом пониже подсуетились, но как бы там ни было, выставка трофейного оружия впечатлила. Там было все, начиная с буров позапрошлого века выпуска — с такими винтовками душманы начинали воевать, пока у них не появились калашниковы и стингеры, которые доставляли нам массу неприятностей. Чтобы заполучить стингер (Москва требовала), была специально спланирована операция. И проведена она была блестяще. Отправил наверх представления на награды ребятам, которые в ней участвовали. Но ответа мы так и не получили. Такое случалось нередко.

Кстати, первый раз меня представили к герою еще в 1982 году, когда я командовал дивизией в Шинданде. Представлял командующий армией Виктор Федорович Ермаков. Представление ушло наверх, и тоже с концами. И до сих пор никто не знает, куда все делось. Так, видимо, случилось и с наградными документами за стингер.

— Оружие любите?

— Нет. Никогда не охотился и не коллекционировал, хотя возможности такие, естественно, были. В одно время у меня дома скопилось сразу несколько наградных пистолетов. И тут я узнаю, что сынишка моего товарища баловался отцовским оружием и сам себя застрелил… С тех пор оружие в доме вообще не держу. Не люблю оружие, не люблю агрессию. Охоту вообще не воспринимаю.

— А свой первый бой помните?

— Конечно, кто же забудет! Это было почти в самом начале афганской кампании. В общем, я — начальник штаба дивизии, и в Кабул прилетает командующий войсками Туркестанского военного округа Юрий Павлович Максимов, которому тогда подчинялась 40-я армия. Вызывает меня в штаб армии и приказывает зачистить юго-западный район, откуда постоянно обстреливали аэропорт. Но чтобы информация не просочилась, операцию предлагает провести быстро, практически без подготовки. Что и было сделано. Два батальона собрались и — вперед!

Я тогда был молодым полковником, по сути дела еще совсем неопытным. И когда начался обстрел, я просто обалдел, не знал, что делать. Только слышу свист пуль и понимаю: все, что у духов стреляет, нацелено сейчас на мой БТР, над которым, как ориентир, торчит десятиметровая антенна. А лучшей цели, чем штабная машина, не придумать!..

Слава богу, никто не заметил, что я в растерянности. А вот если бы все сделал по науке, неприятных воспоминаний не было бы. Прежде надо было как следует обработать этот район артиллерией и авиацией, а потом постоянно держать в воздухе вертолеты. Но я решил: если тишина, значит, никого там нет… Вот и нарвался.

— С Бабраком Кармалем приходилось встречаться?

— Раза два. Первый, когда мы приехали в его резиденцию по какому-то торжественному случаю. Мне сразу показалось, что Кармаль не совсем трезвый, но коллеги успокоили: это его разморило. День был действительно очень жаркий. Но церемония продолжалась, и все убедились, что я прав: Кармаль был пьян в стельку. И вообще пил он очень много и даже споил командира нашего парашютно-десантного батальона, который его охранял. Дело в том, что Бабрак Кармаль всех боялся и никому не доверял, кроме вот этого комбата. Поэтому приглашал его каждый вечер к столу. Комбат, конечно, мужик был здоровый, но каждый божий день… А Кармаль потом в форме, не терпящей возражений, потребовал присвоить этому комбату звание Героя Советского Союза. Как утверждают знающие люди, даже звонил по этому поводу самому Брежневу. Тот пообещал. Но когда разобрались, за какие именно заслуги, героя решили не давать, ограничились, по-моему, орденом Ленина. И потом, сколько еще Кармаль оставался при власти, приставленных к нему комбатов старались менять как можно чаще.

— Что за человек был Бабрак Кармаль?

— По виду — ни рыба ни мясо. За то, чтобы его сменить, были абсолютно все, в том числе и руководство СССР. В конце концов его вывезли в Союз, в Москву, где он жил, кажется, на даче в Серебряном Бору.

— А Наджибулла?

— Это не Бабрак Кармаль, это был очень умный и решительный человек. Он хотел победы и все время втягивал нас в активные боевые действия, при том что свои войска берег и держал в стороне. Нужно откровенно сказать: практически все боевые операции мы проводили исключительно «по просьбе афганского руководства». Наджибулла не делал секрета, что он регулярно выходил на министра обороны СССР или на генсека и, как говорится, намеренно драматизировал ситуацию. Вот мы и воевали по сути дела за них. Генерал Варенников постоянно Наджибу на эту хитрость указывал и под конец нашего пребывания все-таки добился, чтобы афганцы воевали сами, а мы их только поддерживали — авиацией и артиллерией. Впрочем, к тому моменту воевать в афганской армии было некому, почти все разбежались.

Как мне рассказал адмирал Ставридис, сейчас в Афганистане происходит то же самое.

— Наджибулла понимал, что обречен?

— Наверное, понимал. Но он был стойким товарищем и после нашего ухода продержался еще почти три года. До тех пор, пока мы ему помогали — поставляли оружие и боеприпасы. Но потом Борис Николаевич сказал «Все!» — и тогда наступил конец.

— Надо думать, и с командующим 40-й армией было немало желающих расправиться?

— Такая информация проходила постоянно. Но разведка у нас работала хорошо, а охранение было на уровне. К тому же мы научились вводить неприятеля в заблуждение. Если я вызывал подчиненных и говорил, что, например, завтра еду на бронетранспортерах через Саланг из Кабула в Кундуз, то на самом деле выезжал не завтра, а в этот же день и не на бронетранспортерах, а на специальном уазике. Были и такие — бронированные, которые умельцы увешивали бронещитами. Правда, они закипали уже на третьем километре от избыточного веса. На войне вообще много курьезов.

…А как я летел на войну! Прежде к новому месту службы положено было прибывать в парадной форме, вот я и стою на аэродроме в папахе и с чемоданом в руке. А рядом мужики в бушлатах без погон — с начала войны минул почти месяц, и народ уже перешел на другие рельсы, понял, что блистать эполетами в боевой обстановке ни к чему. Чтобы не выглядеть по-дурацки, пришлось и мне расстаться с папахой. Летели на санитарном Ил-18, скамеек не было, лежали на носилках. Кабул не принимал, поэтому приземлились в Баграме. Только командир выключил двигатель, началась сумасшедшая пальба. Хочется вдавить голову в плечи. Но потом все само собой прошло. У всех проходит. Почти у всех…

— С Ахмад Шахом Масудом встречались?

— Уже в самом конце, перед выводом войск. У нас полк стоял в предгорье на перепутье, одна дорога шла на Саланг, а другая — в его владения, в Панджшер. Надо было договариваться. Особенно с ним. Колоритнейшая фигура! Учился на инженерном факультете Кабульского политеха, где сошелся с «Братьями-мусульманами», по некоторым сведениям, воевал в Палестине. Ну а в Панджшере он был абсолютно всем, его даже объявили посланником пророка Мухаммеда, якобы обладающим сверхъестественной силой.

Кстати, я встречался с братом Масуда, который одно время был послом Республики Афганистан в России, и он сказал, что Ахмад Шах был очень высокого мнения о нас. В отличие от американцев. И понятно почему. Мы же к афганцам относились по-человечески. Не громили кишлаки и не занимались разбоем, а строили им дороги, восстанавливали школы и мечети. Но самое главное — медицинская помощь. Даже во время проведения боевых операций к нашим медсанбатам выстраивались очереди — дети, старики, женщины, и никто не боялся, все знали, что их не тронут. Американцы же утюжат всех без разбора.

— Можно ли было полностью и окончательно выкурить Масуда из Панджшера?

— Если бы увеличили численность наших войск в Афганистане раз в пять-шесть и не обращали внимания на море крови.

Масуд самородок. Да они там все, что узбеки, что таджики, что пуштуны, воины от рождения. Веками воюют. Трижды приходили в Афганистан англичане, и трижды они их вышибали. Но я еще раз отмечу: мы не ставили целью решить проблемы в Афганистане военным путем, даже разговора об этом никогда не шло. Да и сил таких у нас в Афганистане никогда не было.

— Масуд существовал за счет лазурита?

— Копи у него были огромные. Но, я думаю, не только лазурит. Он получал очень осязаемую помощь через Пакистан. В спонсорах недостатка не было. Масуд умел договариваться. Еще раз повторю: по опыту и уму это была мощная фигура, в Афганистане равных ему не было, да и сейчас не видать.

— Существовала ли проблема перебежчиков?

— Как таковой не было, тем не менее на момент вывода войск на той стороне по неопытности, а больше по глупости оказалось 333 человека. Как это случалось... Кто-то решил грабануть лавку, а его в это время взяли. Кто-то на дороге зазевался или машина отстала… Были и перебежчики по убеждениям. Немного, но все-таки были и такие.

— Как ограниченный контингент воспринял решение Горбачева о выводе войск?

— Мы были только за. Мы же и планировали выход, мы же настояли на тех сроках, которые потом были определены в Женевских соглашениях: начало вывода — 15 мая 1988 года, завершение — 15 февраля 1989 года. Бежать-спешить смысла не было. Все было просчитано. И вывод войск, особенно на первом этапе, проходил нормально. А потом появился товарищ Шеварднадзе, который под влиянием Наджибуллы стал уговаривать Горбачева не выводить все войска, а, как сейчас поступают американцы, оставить тысяч тридцать, чтобы взять под охрану Кабул и дорогу до советской границы. Наджибулла был неглупый мужик, он понимал: если войска выйдут, ему хана. По-человечески Наджибуллу понять, конечно, можно было, но если бы вывод войск не состоялся в оговоренные сроки, СССР уже и де-факто и де-юре считался бы нарушителем международных соглашений. Кроме того, надо было учитывать, что наше пребывание в Афганистане держалось на совместном договоре, к которому мировое сообщество относилось весьма скептически. И если бы мы не успели выйти до 15 февраля 1989 года, 40-я армия лишилась бы правовой основы пребывания на территории этой страны, а война разгорелась бы с новой силой.

— Какое у вас осталось впечатление от Шеварднадзе?

— От него исходило что-то неприятное. Несмотря на директивы Горбачева, он, безусловно, играл в свою политическую игру. Только позиция маршала Ахромеева и генерала армии Варенникова оказалась сильнее, вывод войск, как я уже говорил, хоть и с некоторой задержкой, все-таки состоялся, а я после вывода 40-й армии стал командующим войсками Киевского военного округа.

Назначением был очень доволен, потому что с армии обычно идешь в заместители командующего войсками округа, а тут — сразу в командующие. В советское время таких примеров, пожалуй, и не было. Если, как утверждает маршал Язов, не считать Тухачевского, который перепрыгнул сразу в командармы.

— Как вас встретил Владимир Васильевич Щербицкий?

— Очень хорошо. У меня о Щербицком самые лучшие воспоминания. Виктор Васильевич был замечательный человек, но скоро умер, в то время его уже начали потихоньку гнобить…

— Кравчук тоже гнобил?

— Я не знаю, но, видимо, у Кравчука была особая позиция. Помню, когда Щербицкий уже серьезно болел и на его место избрали другого, я приехал к нему на работу. Виктор Васильевич собирал личные вещи уже в бывшем своем кабинете. Мы посидели, по чуть-чуть выпили, и он вдруг говорит: «Да, много ошибок я сделал в последнее время…» Леонид Кравчук был вторым лицом в Компартии Украины. Но у нас с Кравчуком отношений никогда не было.

— Как вы оказались в Министерстве внутренних дел? Неожиданный выбор для боевого генерала.

— На исходе второго года пребывания в Киеве, как-то в воскресенье, когда мы были на даче в Пуще-Водице, вдруг бежит женщина, которая нам помогала по хозяйству, и кричит: «ВЧ работает, ВЧ звонит!» Поднимаю трубку — Москва: «С вами хочет переговорить Михаил Сергеевич». И действительно, звучит его привычная фраза: «Мы тут поговорили, посовещались, и я принял решение предложить тебе (он со всеми говорил на ты) должность первого заместителя министра внутренних дел — к Пуго». Как обухом по голове! Я говорю: «Михаил Сергеевич, во-первых, я из другого ведомства, во-вторых, я категорически не хочу идти в МВД. Прошу не направлять!» «В общем, ты как хочешь, — продолжает Горбачев,— а решение уже принято, смотри сегодня программу «Время». Подписываю указ». И точно: слышу скрип пера. Одним указом он назначил Пуго министром внутренних дел, а меня — его первым замом. Но работалось с Борисом Карловичем хорошо. Это был очень мудрый, деликатный человек.

— Вы считаете, он сам застрелился?

— Видимо, сам. Обстановка тогда была такая, для этого вполне подходящая… В общем, как я думаю, не захотел, чтобы о его имя вытирали ноги. Похожий мотив был и у Сергея Федоровича Ахромеева.

— Почему Грачев оказался вдруг по другую сторону баррикад?

— Сам Павел Сергеевич молчит, но известно, что еще до ГКЧП у него было несколько встреч с Ельциным. Борис Николаевич ему что-то пообещал. И когда в августе началась вся эта заваруха, Павел Сергеевич, а вместе с ним и генерал Лебедь работали на два фронта — и нашим и вашим. С моей точки зрения, хуже не бывает: определись в конце концов, кто ты есть… В первую очередь это касалось Лебедя, которого я с той поры категорически не воспринимал. Особенно после его альянса с Березовским.

Сам я в августе 1991-го отдыхал в Крыму. Там же был и Пуго. Накануне мы встретились, а 18 августа его резко вызвали в Москву. На следующий день — «Лебединое озеро». Утром звонит мне Борис Карлович и говорит: «Срочно возвращайся в Москву, присылаю свой самолет». Из Симферополя вылетели с семьей где-то часов в шестнадцать и по дороге, конечно, не молчали. И потом, уже во время допросов, мне зачитали показания прапорщика, который в самолете выполнял обязанности бортпроводника. В частности, он доложил, будто я вдоль и поперек поносил Горбачева. И о других исторических персонажах той поры тоже сказано было немало, что прапорщик и зафиксировал старательно. Потом, уже в ходе следствия, мне сделали с ним очную ставку, и я сказал этому прапору все, что о нем думаю. На Старой площади по схеме «вопрос — ответ» меня допрашивали три раза по шесть часов, жену поменьше — часа по четыре. А завершилось все тем, что пригласил генеральный прокурор Степанков, извинился и сказал, что против меня ничего нет.

— Вам приходилось разговаривать с Грачевым о его роли в событиях августа 1991-го? Все-таки ваш бывший подчиненный.

— На эту тему мы ни разу не разговаривали, хотя потом я был у Грачева заместителем и такая возможность теоретически существовала. Возможно, все дело в том, что отношения у нас всегда были немножко напряженные.

— Как принималось решение о расстреле Белого дома?

— Коллегия Министерства обороны была созвана в ночь с третьего на четвертое октября 1993 года. Всех вызвали на службу, но я на коллегию не пошел, остался на своем рабочем месте — в бывшем кабинете маршала Жукова. Это в старом здании Генштаба. А коллегия собиралась в новом здании, где работал Грачев. Он и меня приглашал, но я решительно отказался. «Тогда, — говорит Грачев, — я поручаю вам охрану и оборону старого здания Генштаба». — «Хорошо, буду охранять…»

А они заседали всю ночь — решали, вводить войска или нет, открывать огонь или нет… Дурь невероятная! Прошло два года, и войска опять в столице… Хотя какие войска — несколько танков с офицерскими экипажами. Вот их и вывели на прямую наводку. Ну а финал известен.

— Это правда, что пресс-секретарь Грачева Елена Агапова тогда имела сильное влияние на руководство Министерства обороны?

— Вряд ли. Может быть, она как-то влияла на Павла Сергеевича, не знаю, но далеко не на всех членов коллегии Минобороны. Во всяком случае, не на тех, кого я знал и с кем был близок. Да я ее и не знал. Только иногда в коридоре встречались.

— Почему Грачев, учитывая ваш афганский опыт, не предложил вам возглавить операцию в Чечне?

— Потому что знал: я категорически против этой войны. Свою позицию я высказал еще во время авантюры с Русланом Лабазановым. Помните: офицерские экипажи и неудачный танковый поход на Грозный?.. Чем руководствовался Грачев, когда собирался взять Грозный двумя полками? Не знаю. Там же оружия осталось на две дивизии! Половину Дудаев получил по директиве Генштаба, другую взял сам, своей властью. И все это оружие потом стреляло по нам.

Я трижды встречался с Дудаевым, когда он стал президентом Чечни. Сначала меня Грачев направлял разобраться в ситуации, потом Ельцин. Во время первой встречи Дудаев был со мной вполне любезен, а на третий раз впал в форменную истерику. Кричал, что он сам все знает, что его не надо учить… Я ему посоветовал не трогать оружие, не устраивать гонения на русских, не охаивать российскую власть — то есть не нагнетать обстановку, не доводить дело до конфликта. Но это было бесполезно: к тому моменту крыша у него уже окончательно съехала, а в Грозном все уже были поголовно вооружены.

— Когда у военных сформировалось негативное отношение к Горбачеву?

— Мне кажется, когда он стал генеральным секретарем, а случилось это 11 марта 1985 года. Буквально через месяц Горбачев вдруг выдал распоряжение о том, что с этого момента военных на трибуне Мавзолея во время парада в честь Дня Победы быть не должно. А раньше трибуна Мавзолея была поделена как бы пополам: на одной половине стояли маршалы, на другой — члены Политбюро. Вот именно после этого горбачевского решения и появилось не очень хорошее ощущение. Даже Сталин ничего подобного не позволял себе в отношении военных...

Отношение к армии портилось на глазах, и летом 1991 года, чтобы обратить внимание Горбачева на состояние Вооруженных сил, на примерах показать ему, что все разваливается, что техника устаревает, специально для него провели учение в Одесском военном округе. Там мы долго беседовали с Сергеем Федоровичем Ахромеевым, который был у Горбачева советником, и он, имея в виду Михаила Сергеевича, напрямую говорил, что «этот человек приведет страну к большому позору».

Иногда Горбачев все-таки прислушивался к его советам. Но поступал, правда, всегда по-другому.

— Как вы относитесь к «9 роте» Федора Бондарчука?

— Я такие фильмы не понимаю и никогда не пойму. Одного большого начальника, который хлопотал за Бондарчука, я попросил, чтобы тот ему растолковал: война — это такая тема, где историческая правда важнее художественного вымысла. А у Бондарчука получается, будто Громов всю 40-ю армию вывел, а одну роту забыл, и ее там начали героически громить. Что за глупость!

— Легендарная встреча с сыном на мосту — тоже кино, инсценировка?

— Нет. Но я заранее о ней знал. Разведка еще накануне сообщила, что меня будет встречать Максим. Я удивился: как это пятнадцатилетний парень смог попасть из Саратова в Термез? Оказалось, инициативу проявила одна дама — сотрудница саратовского телевидения. Уговорила бабушку и дедушку и на свой страх и риск привезла ребенка.

Кстати, указ о присвоении мне звания Героя Советского Союза был закрытый. Вместе со мной награждали генерала Варенникова и еще какого-то министра, который стал Героем Соцтруда. Вручал Громыко. А после мне дали три дня отпуска. Я приехал в Саратов и пришел к Максиму в школу. Там все были в шоке! Шел 1988 год, я был еще достаточно молод, ну а все привыкли, что герои обычно в возрасте. В общем, была немая сцена. Максим потом ворчал: «Ты чего пришел, кто тебя просил?»

— Как обмывали Звезду?

— Заранее обзвонил ребят, с которыми учился еще в Академии имени Фрунзе. Собрались в общежитии на улице Радио, в комнате моего однокашника Виктора Николаевича Самсонова, который потом дважды становился начальником Генерального штаба, а тогда учился на курсах. Чуть-чуть выпили, развеселились, и ребята, будто экспонат, прибили мой китель ножом к стенке.

…Я же говорю: тогда все мы еще были очень молоды, хоть и успели повоевать.

Олег Одноколенко

Досье

Борис Всеволодович Громов

Родился 7 ноября 1943 года в Саратове. В 1962-м окончил Калининское суворовское военное училище, в 1965-м — Ленинградское высшее общевойсковое командное училище имени С. М. Кирова. В 1972 году получил диплом с отличием Военной академии имени М. В. Фрунзе. В 1982—1984 годах учился в Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил СССР им. К. Е. Ворошилова, окончил ее с золотой медалью.

С 1965-го по 1969-й служил в Калининграде (Прибалтийский военный округ), с 1975 года — в Северо-Кавказском военном округе.

С ноября 1980-го по август 1982-го — командир 5-й гвардейской мотострелковой дивизии, воевавшей в Афганистане.

С марта 1985-го по апрель 1986 года был представителем начальника Генштаба ВС СССР в Афганистане.

С апреля 1986-го по июнь 1987 года командовал армией Белорусского военного округа.

С июня 1987 года по февраль 1989-го командовал 40-й армией, был уполномоченным правительства СССР по делам временного пребывания советских войск в Афганистане.

1989—1990 годы — командующий войсками Киевского военного округа. С 1989 года — народный депутат СССР.

В декабре 1990 года был назначен первым заместителем министра внутренних дел СССР с оставлением на военной службе. В ноябре 1991 года получил пост первого замглавкома Сухопутных войск СССР (с 1992 года должность стала называться «первый заместитель командующего силами общего назначения ОВС СНГ»).

С июня 1992-го по март 1995 года — заместитель министра обороны России. С декабря 1995-го — депутат Госдумы.

В 2000 году избран губернатором Московской области и остается в этой должности третий срок подряд.

Генерал-полковник, Герой Советского Союза (1988 год), награжден многими орденами и медалями.

Женат. Два сына и три дочери.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 30 января 2012 > № 482480 Борис Громов

Глава Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмуд Аббас в субботу возложил на израильское правительство ответственность за провал переговоров в Аммане, сообщает официальное информагентство ВАФА.

Консультации между израильскими и палестинскими делегациями, которые начались в столице Иордании в начале января, закончились в среду без официального объявления каких-либо результатов.

"Непримиримость израильской стороны, ее отказ предоставить четкую позицию по вопросам границ и безопасности, как того требует квартет (международных посредников), сорвали эти переговоры", - цитирует агентство слова лидера ПНА, который в субботу принял в своем офисе в Рамаллахе заместителя премьер-министра и министра иностранных дел Ирландии Имона Гилмора.

Палестинские СМИ отмечают, что многие западные и арабские страны оказывают давление на председателя ООП и Палестинской национальной администрации Махмуда Аббаса в целях возобновления встреч в Аммане в течение двух месяцев.

Палестино-израильский диалог был остановлен в сентябре 2010 года после возобновления Израилем поселенческой активности на Западном берегу реки Иордан и восточных кварталах Иерусалима, который палестинцы считают частью своей территории. Все усилия, которые были приложены международным сообществом для возвращения сторон за стол переговоров, оказались безуспешными.

Палестинцы добиваются создания своего государства в границах 1967 года - на территории Западного берега реки Иордан и сектора Газа, со столицей в Восточном Иерусалиме. Израиль выступает против этого и отказывается делить Иерусалим с палестинцами, объявив его своей вечной и неделимой столицей. Назар Альян.

В этом месяце Израиль объявит, будет ли он покупать южнокорейские учебно-тренировочные самолеты для замены устаревших самолетов ВВС, заявили в среду официальные представители Сеула.

Израиль сделает заявление в воскресенье, сказал представитель Администрации программ военных закупок (DAPA). Израиль должен выбрать между южнокорейским T-50 Golden Eagle производства Korean Airspace Industry и итальянским М-346 Master производства Alenia Aermacchi.

Израильские ВВС ищут замену устаревшим самолетам А-4 Skyhawk американского производства. Сумма сделки оценивается в 1 млрд долларов.

«Мы не можем предсказать результат», сказал представитель DAPA. «Как мы сообщали, мы ведем интенсивные переговоры с Израилем».

Экспорт в Израиль южнокорейского сверхзвукового учебно-тренировочного самолета Т-50 откроет двери для KAI на его продажу другим странам, таким как Чили и ОАЭ, сказали эксперты. В мае прошлого года Южная Корея заключила сделку стоимостью 400 млн долларов с Индонезией на продажу Т-50, что стало первым экспортным контрактом этого самолета.

Эксперты считают, что Т-50 может предложить лучшие летные качества, в то время М-346 больше всего напоминает Skyhawk по своим качествам и возможностям.

KAI разработали Т-50 совместно с Lockheed Martin, основным военным подрядчиком США и крупнейшим зарубежным поставщиком оружия в Израиль, что может подействовать на пользу Южной Корее, считают эксперты.

Во вторник израильский англоязычный новостной сайт Haaretz сообщил, что Корея предложила закупить большое количество военных систем и вооружения израильского производства, если Иерусалим согласится приобрести Т-50.

Согласно статье, Израиль будет принимать во внимание сумму взаимных сделок при вынесении своего решения по приобретению УТС. В ней говорится, что Италия предложит закупку оружия на 1 млрд долларов, в то время Южная Корея может закупить израильского оружия на 1,6 млрд долларов.

В статье говорится, что список закупок Южной Кореи включает израильские противоракеты Iron Dome, предназначенные для перехвата ракет малой дальности и артиллерийских снарядов. Согласно Haaretz, южнокорейское предложение также включает двустороннее сотрудничество в области военных проектов, таких как разработка южнокорейского истребителя, вертолетов и спутников.

Улица Медведева в Иерихоне

Палестинский лидер приехал в Россию за советом

Елена Супонина

Ознакомительной поездкой по Чувашии завершится сегодня визит палестинского лидера Махмуда Аббаса в Россию. Посещение им не только Москвы, но и одного из регионов стало традицией с 2008 года — с тех пор Аббас побывал в Чечне, Дагестане, Татарстане и Башкортостане.

На этот раз заезд в Чебоксары станет короткой передышкой перед принятием главой Палестинской национальной администрации важных решений. Они касаются тактики палестинцев на переговорах с израильтянами и дальнейших шагов по вступлению Палестины в ООН. Насчет этого Махмуд Аббас и советовался в Москве с президентом Дмитрием Медведевым и министром иностранных дел Сергеем Лавровым. До этого палестинская делегация побывала в Германии, Великобритании, Южной Африке и некоторых странах Латинской Америки.

Соратники палестинского руководителя — Саиб Арикат и Аззам Ахмад — были вынуждены, как стало известно «Московским новостям», срочно уехать из России на два дня раньше. В иорданской столице Амман они продолжили сложные переговоры с израильтянами, возобновленные в этом месяце после 16-месячного перерыва, возникшего из-за охлаждения в отношениях. До 26 января в течение трех дней стороны должны выработать предложения, которые лягут в основу мирного соглашения.

Уложиться в этот срок израильтяне и палестинцы обязались под давлением квартета посредников в лице России, США, Евросоюза и ООН. Они надеются, что в черновом виде документ появится к весне и окончательно будет подписан до конца текущего 2012 года. Выглядит это чересчур оптимистично, учитывая разногласия по разделу территорий и статусу Иерусалима.

Как всегда на Ближнем Востоке, даже эта слабая надежда на достижение договоренности может угаснуть из-за любого всплеска напряженности. «В Москве с озабоченностью воспринято известие о задержании израильскими властями спикера палестинского парламента Абдель-Азиза ад-Дуэйка. Такого рода акции не отвечают интересам формирования атмосферы доверия», — сообщил МИД России. Палестинский спикер был арестован на днях при проверке документов израильскими солдатами на контрольно-пропускном посту возле Иерусалима. В тюрьму он попадает не впервые как один из лидеров радикального «Исламского движения сопротивления» (ХАМАС). Однако в дни, когда так нужен прогресс на переговорах, такого рода действия могут стать причиной их срыва.

Что касается членства Палестины в ООН, то здесь российские дипломаты, по данным «МН», посоветовали палестинцам не торопиться с вынесением этого вопроса на голосование Совета Безопасности. Чтобы стать 194-м членом этой организации, палестинцам надо заручиться одобрением большинства, но возражают американцы, обладающие правом вето. Пока палестинцы довольствуются тем, что осенью 2011 года стали полноправными членами одного из учреждений ООН — по вопросам образования, науки и культуры, известного как ЮНЕСКО.

По мнению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, вступление в ЮНЕСКО «стало ярким знаком изменяющейся к лучшему ситуации». Он выразил надежду, что государство Палестина будет скоро создано, о чем сказал при вручении в субботу в храме Христа Спасителя Махмуду Аббасу премии Международного фонда единства православных народов. Лауреатами также стали предстоятель Александрийской православной церкви Феодор II и много жертвующий на восстановление христианских святынь сербский теннисист Новак Джокович (он в Москву не приехал из-за соревнований). «Это символично, ведь вы не являетесь православным человеком, — обратился патриарх к мусульманину Махмуду Аббасу. — Но этой премией мы хотим выразить особое уважение к тому, что вы делаете для сохранения святых мест и поддержания религиозной жизни на Святой земле».

В январе 2011 года в ходе визита в палестинский город Иерихон президента Дмитрия Медведева там был открыт профинансированный россиянами Музей истории древней Палестины. Обширный участок под него вместе со знаменитой смоковницей, мимо которой когда-то проходил Христос, палестинцы несколькими годами ранее вернули Русской православной церкви, учитывая, что она им владела еще в царские времена.

Прошлогодний визит Дмитрия Медведева в Иерихон настолько запомнился палестинцам, что сейчас они назвали в его честь одну из центральных улиц этого небольшого древнего города. Махмуд Аббас передал российскому президенту документальное свидетельство об этом и подарил несколько фотографий с видами иерихонской улицы.

Еще один россиянин — председатель Счетной палаты и глава Императорского православного палестинского общества Сергей Степашин — получил из рук Махмуда Аббаса знак почетного гражданина Палестины. В МИДе помимо переговоров палестинский гость принял участие в презентации мемуаров «Багровое небо Багдада» известного дипломата Виктора Посувалюка, которого гость хорошо знал. Виктор Посувалюк скончался на пике карьеры в 1999 году от тяжелой болезни, и книга вышла в свет благодаря усилиям его родственников и коллег-дипломатов.

Встреча с Главой Палестинской национальной администрации Махмудом Аббасом.

Дмитрий Медведев и Махмуд Аббас обсудили перспективы развития двусторонних отношений, актуальные вопросы региональной повестки дня.

* * *

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемый господин Президент, сердечно приветствую Вас в Москве. Рад нашей новой встрече и, конечно, надеюсь обсудить с Вами все вопросы российско-палестинского взаимодействия.

Конечно, главное – вопрос палестино-израильского урегулирования, но я надеюсь, что мы обсудим и другие региональные проблемы, которых, к сожалению, в настоящий момент сохраняется очень много.

Господин Президент, мы с Вами достаточно часто встречаемся, и я храню в памяти минуты и часы посещения вашего государства, исторических мест. Но помимо всего прочего мне доставляет большую радость поздравить Вас с присуждением Вам премии имени Патриарха Алексия II в номинации «Государственные деятели». Это символ того, как развиваются наши отношения, символ российско-палестинской дружбы и, конечно, оценка Вашего вклада в эти разнообразные процессы. Поэтому есть и ещё один приятный повод для Вашего приезда. Очень рад Вас видеть.

М.АББАС (как переведено): Благодарю Вас, господин Президент. Я всегда счастлив встречаться с Вами, будь то в Москве или Палестине.

Я неизменно говорю, господин Президент, что Ваш визит в Палестину, в особенности в Иерихон, имел особое значение, поскольку он был уникальным по характеру и насыщенности по сравнению с визитами глав любых других государств. Жители города под впечатлениями от Вашего визита. Они все были очень тронуты и приняли решение о присвоении одной из главных улиц города Вашего имени.

Разумеется, у нас есть множество тем для обсуждения. В первую очередь тех, которые касаются двусторонних отношений, находящихся сейчас в постоянном развитии, в том числе благодаря Вашему личному вкладу, благодаря Вашему личному вниманию к этим отношениям.

Среди важнейших тем для обсуждения сегодня – ход двусторонних переговоров между палестинцами и израильтянами. Мы всегда в этой связи подчёркиваем, что будем опираться и на Ваши советы, и на Ваше видение, а также будем опираться на благоприятные для нас подходы Российской Федерации.

Думаю, для нас было бы важно коснуться и ситуации в межпалестинском примирении, а также общей ситуации в арабских странах, которые сейчас, именно в эти дни переживают критический период.

Господин Президент, для меня очень большая честь быть награждённым премией имени Патриарха Алексия II, считаю это своего рода орденом на своей груди. Присуждение этой важной, влиятельной премии будет и дальше побуждать меня к развитию наших двусторонних отношений, а также к углублению диалога цивилизаций и культур между народами.

В ближайшее время пройдут церемонии, связанные с присвоением Вашего имени главной улице Иерихона. Вручаю Вам свидетельство от муниципальных властей, а также несколько фотографий улицы, которой будет присвоено Ваше имя.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемый господин Президент, я, конечно, вижу в этом символ российско-палестинской дружбы, которая насчитывает уже, по сути, не десятилетия, а века, потому что она началась ещё в период Российской империи. Она продолжалась в советский период и сохраняется сегодня. И конечно, для меня это честь. Считаю это доказательством того, что отношения между нашими государствами находятся на превосходном уровне. Ещё раз большое спасибо.

ВВС Израиля зарекомендовали закупку учебно-тренировочных самолетов итальянского производства для замены устаревших машин. Министерство обороны и АОИ, как ожидается, сделают свой выбор в течение нескольких недель между южнокорейским Т-50 Golden Eagle и итальянским М-346 Master. Сумма сделки оценивается примерно в 1 млрд долларов.

Новые самолеты должны заменить в ВВС Израиля устаревший парк А-4 Skyhawk американского производства.

Отношения между Сеулом и Иерусалимом были напряженными в течение нескольких месяцев, когда Южная Корея обвинила Израиль в проведении переговоров в пользу Италии. В последние годы Южная Корея тратит на закупку этих самолетов 280 млн долларов в год.

В декабре прошлого глава южнокорейской Администрации по военным закупкам (DAPA) и президент государственной авиастроительной компании Korea Aerospace Industries посетили Израиль, где они встретились с высокопоставленными представителями Министерства обороны. Минобороны Израиля отвергло обвинения Южной Кореи и заявило, что окончательное решение о закупке учебно-тренировочных самолетов не было принято.

Представитель АОИ сообщил Haaretz, что «ВВС не обсуждают свои служебные рекомендации через СМИ».

Глава Палестинской национальной администрации Махмуд Аббас в четверг прибывает в Россию с шестидневным рабочим визитом.

Как заявил ранее в заявлении для прессы чрезвычайный и полномочный Посол Государства Палестина в Российской Федерации доктор Фаед Мустафа, визит пройдет "в рамках взаимного стремления сторон к проведению регулярных консультаций по всем вопросам, представляющим взаимный интерес". По его словам, в ходе визита будут обсуждаться политические вопросы, связанные с мирным процессом и в свете того, что Россия играет важную роль в качестве члена Ближневосточного квартета и постоянного члена Совета Безопасности ООН.

По словам посла, на 20 января запланированы переговоры Аббаса с президентом РФ Дмитрием Медведевым, также глава ПНА встретился с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым, председателем Императорского православного палестинского общества Сергеем Степашиным и патриархом Московским и всея Руси Кириллом.

Ожидается, что в ходе встреч будет подписан ряд соглашений между Россией и Государством Палестина.

После визита в Москву Аббас отправится в Республику Чувашия, где встретится с главой республики Михаилом Игнатьевым, а также посетит ряд государственных учреждений республики.

Специалист-эксперт Института стратегических оценок и анализа Сергей Демиденко полагает, что визит Аббаса в Россию носит "декоративный" характер и ни к каким важным изменениям в положении Палестины на международной арене не приведет.

"Я бы сказал (этот визит), он не декларативный, он декоративный. Потому что не о чем нам с ним говорить, и некому с ним вообще ни о чем говорить. И он, главное, ничего сказать не может", - сказал Демиденко в среду РИА Новости.

По словам эксперта, Махмуд Аббас сейчас ничего не может сделать ни для международного признания Палестинского государства, ни для качественного изменения жизни палестинцев и просто "изображает некую государственническую деятельность".

Демиденко предположил, что на переговорах в Москве Аббас поднимет вопрос о необходимости признании Палестины в ООН. Однако, по его мнению, никакие обсуждения добиться этой цели ПНА все равно не помогут.

Последний раз лидер ПНА побывал с визитом в России в конце марта прошлого года. Он провел переговоры с президентом РФ. Ранее Медведев и Аббас встречались в январе 2011 года во время поездки российского президента на палестинские территории. Тогда они совместно открыли российский музейно-парковый комплекс в палестинском городе Иерихон.

Ситуация в ближневосточном урегулировании, коспонсором которого является РФ, остается напряженной.

Палестино-израильский диалог был остановлен палестинцами в сентябре 2010 года из-за отказа Израиля продлить десятимесячный мораторий на строительство поселений на палестинских территориях. Все усилия, которые были приложены международным сообществом для возвращения сторон за стол переговоров, оказались безуспешными. Палестинцы добиваются создания своего государства в границах 1967 года - на территории Западного берега реки Иордан и сектора Газа, со столицей в Восточном Иерусалиме. Израиль выступает против этого и отказывается делить Иерусалим с палестинцами, объявив его своей вечной и неделимой столицей.

Президент РФ Дмитрий Медведев обсудит в пятницу с главой Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмудом Аббасом перспективы урегулирования палестино-израильского и внутрипалестинского конфликтов, а также двусторонние отношения, сообщила пресс-служба Кремля.

Переговоры на высшем уровне станут одним из главных пунктов программы визита Аббаса в Россию, который пройдет с 19 по 24 января.

"Как ожидается, центральной темой предстоящих переговоров станет обсуждение нынешней ситуации в палестино-израильском урегулировании в свете состоявшейся при активном содействии "квартета" международных посредников и Иордании серии прямых контактов между израильтянами и палестинцами в Аммане в начале 2012 года, а также в контексте складывающейся обстановки на Ближнем Востоке и в Северной Африке", - говорится в сообщении.

В Кремле добавили, что особое внимание на встрече предполагается уделить теме восстановления межпалестинского согласия, "необходимого для успеха переговорного процесса на пути к становлению палестинской государственности".

Планируется, что в ходе переговоров Медведев и Аббас рассмотрят и текущее состояние двустороннего сотрудничества, включая содействие палестинцам в создании эффективных институтов власти, улучшении социально-экономической ситуации.

Власти израильского регионального совета Эшколь, граничащего с сектором Газа, в понедельник подали жалобу в ООН в ответ на обстрел палестинскими боевиками израильской территории при помощи минометных снарядов с фосфором.

Поводом для обращения в ООН стали, по меньшей мере, две ракеты с содержанием белого фосфора, веществом, способным самовоспламеняться и гореть с высокой температурой, выпущенные накануне утром палестинскими боевиками из сектора Газа по югу Израиля. В результате обстрела никто не пострадал.

"В отличие от Армии обороны Израиля, защищающей жителей государства Израиль, ХАМАС не является субъектом международного права и позволяет себе свободно использовать запрещенное оружие против беззащитного гражданского населения, не опасаясь судебного преследования", - говорится в обращении главы регионального совета Эшколь Хаима Ялина генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну.

В ноябре 2010 года Израиль уже обращался в ООН с похожей жалобой.

Использование фосфорных боеприпасов, увеличивающих поражающий эффект, запрещено Женевской конвенцией.

Израиль сам сталкивался с обвинениями со стороны палестинцев и международных правозащитников в использовании фосфорных боеприпасов, в частности, во время операции в секторе Газа зимой 2008-2009 годов, когда погибли 1,4 тысячи палестинцев. Операция в секторе Газа, которая началась 27 декабря 2008 года и завершилась 18 января 2009 года, стала ответом Израиля на массированные ракетные обстрелы со стороны палестинских боевиков.

Россия обеспокоена ситуацией в секторе Газа и призывает израильскую и палестинскую стороны воздержаться от применения силы, сообщает в пятницу департамент информации и печати МИД РФ.

"Сообщения об эскалации обстановки вокруг Газы вызывают в Москве серьезную обеспокоенность. Убеждены, что палестино-израильский конфликт не имеет силового решения и может быть урегулирован исключительно политико-дипломатическим путем на общепринятой международно-правовой основе. Призываем все стороны воздерживаться от применения силы и не допускать вооруженной конфронтации", - говорится в сообщении.

В документе отмечается особая важность усилий по возобновлению прямых переговоров между палестинцами и израильтянами. "В этом контексте осложнение обстановки вокруг Газы, равно как и утверждение израильскими властями плана строительства 130 единиц жилья в районе Гило в Восточном Иерусалиме, не способствуют достижению указанной цели. Исходим из недопустимости односторонних действий, предопределяющих статус Иерусалима и границы будущего палестинского государства", - сказано в сообщении МИД РФ.

Израильские ВВС в пятницу обстреляли восточную часть сектора Газа, в результате погиб по меньшей мере один палестинец, еще пять получили ранения.

Накануне израильские ВВС нанесли удары по тоннелям в северной части сектора Газа, а также по центру террористической активности в центральной части анклава. Авиаудары стали ответом на обстрел израильской территории боевиками из сектора Газа за день до этого.

По информации палестинских источников, в результате авиаударов был уничтожен штаб боевиков из радикальной группировки "Исламский джихад".

В нынешний же четверг власти иерусалимского округа утвердили проект по строительству 130 единиц жилья в районе Гило за пределами границ 1967 года, против которого возражает палестинская сторона.

Палестино-израильский диалог был остановлен палестинцами в сентябре 2010 года после возобновления Израилем поселенческой активности на Западном берегу реки Иордан и восточных кварталах Иерусалима, который палестинцы считают частью своей территории. Все усилия, которые были приложены международным сообществом для возвращения сторон за стол переговоров, оказались безуспешными.

Палестинцы добиваются создания своего государства в границах 1967 года - на территории Западного берега реки Иордан и сектора Газа, со столицей в Восточном Иерусалиме. Израиль выступает против этого и отказывается делить Иерусалим с палестинцами, объявив его своей вечной и неделимой столицей.

Россия приложит все силы для мирного решения иранской проблемы.

«Арабская весна», ядерная программа Ирана и продолжающиеся беспорядки на Ближнем Востоке – вот лишь три явления, над которыми весь мир ломает голову в 2011 году и которые стали причиной накала страстей в Совбезе ООН.

О том, как реакция на эти события повлияет на события 2012 года, расскажет человек, находящийся в самом центре событий, постоянный представитель России при ООН Виталий Чуркин. Он присоединяется к нам в прямом эфире из Нью-Йорка.

- Господин посол, спасибо, что нашли для нас время. Давайте начнем с Ливии. СБ ООН отверг предложение России расследовать случаи гибели мирных ливийцев в результате натовских бомбардировок. В чем дело? Члены Совета сознательно пытаются уклониться от подобного расследования? Или просто в данный момент они слишком заняты другими конфликтами?

- Прежде всего, предложение не отвергнуто. На самом дело было так: ряд делегаций в СБ, в том числе и делегация РФ, заявили, что необходимо прояснить ситуацию с жертвами среди гражданского населения в результате натовских бомбардировок. Натовцы на протяжении многих месяцев рассказывали нам о том, как они принимают всевозможные меры, чтобы исключить жертвы среди гражданского населения. И вот 18 декабря «Нью-Йорк таймс» публикует весьма тревожные результаты расследования, из которых следует, что жертвы были и счет идет на десятки.

С нашей точки зрения, в такой ситуации совершенно очевидно требуется провести непредвзятое расследование. Это вопрос не только политический, но и гуманитарный. Если есть пострадавшие в результате авианалетов – скажем, люди получили ранения или потеряли родственников – им необходимо оказать помощь, не дожидаясь окончания расследований, которые проводятся Советом по правам человека и Международным уголовным судом и где рассматриваются всевозможные преступления и нарушения, совершенные в ходе военной операции. Мы намерены продолжать эту работу. Мы считаем, что ситуацию можно прояснить за несколько недель. Не обязательно ждать несколько месяцев, пока закончатся другие расследования. Мы не считаем такой подход «антинатовским». НАТО является партнером ООН. В конце концов, натовцы действовали на основании мандата ООН. Мы считаем, что Совбез должен активно участвовать в этой работе.

Однако, если делать слишком сильный акцент на этом вопросе, мы можем упустить из виду, что Совет Безопасности слаженно работает по множеству вопросов, связанных с послеконфликтным урегулированием в Ливии. При поддержке Совбеза в Ливии работает миссия ООН. Совет Безопасности работает сейчас по резолюции, которая была принята по инициативе России и в которой высказывается озабоченность в связи с возможностью распространения оружия, оставшегося бесхозным в результате конфликта, и попадания его в другие страны. Кроме того, мы помогаем ливийцам восстанавливать их политическую систему и экономику. Таким образом, члены Совета Безопасности плодотворно сотрудничают по многим направлениям в Ливии. Сохраняются, конечно, некоторые идеологические и политические разногласия по поводу того, правильно ли претворялась в жизнь резолюция № 1973. Что же касается вопроса о возможных жертвах среди мирного населения, то, конечно, необходимо внести ясность и найти приемлемое для всех решение. Нужно оказать помощь тем людям, которые пострадали во время бомбежек.

- Вы уже коснулись этой темы, но я хотел бы более подробно спросить вас об арсеналах, которые остались в Ливии после конфликта. Каким образом ООН обеспечивает сохранность этих арсеналов? Как сделать так, чтобы это оружие не всплыло, скажем, в Сирии?

- Это оружие может оказаться где угодно. На самом деле, последствия конфликта в Ливии для региона более масштабны и не ограничиваются только распространением оружия. Конфликт стал причиной ухода из Ливии работавших там иностранцев. Возвращение мигрантов на родину было связано с возросшим социальным напряжением внутри этих стран. Что касается мер по предотвращению распространения оружия, большая работа проводится не только ООН, но и другими заинтересованными сторонами под эгидой ООН, хотя, разумеется, ООН играет здесь руководящую роль. Есть и определенные успехи: сообщается, что так называемые ПЗРК — переносные зенитно-ракетные комплексы — за пределами Ливии пока обнаружены не были. А ведь именно они представляют наибольшую опасность в случае попадания в руки террористов. Мы надеемся, что совместные усилия международного сообщества и правительства Ливии позволят не допустить вывоза оружия из этой страны.

- Известно, что ливийские повстанцы сейчас перебрались в Сирию. Что это говорит о природе волнений в этой стране и почему все-таки основные члены ООН пока так и не осудили подобные действия?

- Да, это действительно проблема. Две недели назад российская делегация внесла на рассмотрение в Совете Безопасности проект резолюции, которая бы помогла запустить политический процесс, поддержать наблюдателей от Лиги арабских государств, которые сейчас начали работать в Сирии. При разработке проекта резолюции мы исходили из положений заявления по Сирии, сделанного Председателем Совета и одобренного консенсусным голосованием в Совбезе 3 августа 2011 года. В заявлении содержится призыв к немедленному прекращению всяческого насилия. В нем также говорится, что выход из сложившегося кризиса можно найти только путем инклюзивного политического процесса, в котором главную роль играла бы сама Сирия.

Если бы все члены Совбеза ООН, если бы все авторитетные члены международного сообщества придерживались принципов, изложенных в заявлении Председателя Совета, ситуация нормализовалась бы еще несколько месяцев назад. Но на деле мы видим, как некоторые пытаются подлить масла в огонь, видим, как это обычно бывает во время подобных кризисов, как активизируются экстремистские и террористические группы. Несколько дней назад Дамаск подвергся ужасной террористической атаке. А за день до этого глава министерства обороны Ливана заявил, что отдельные отряды «Аль-Каиды» были замечены во время перехода границы из Ливана в Сирию. Поэтому я не удивлюсь, если мы скоро узнаем, что террористы из Ливии и других мест приехали в Сирию для нагнетания напряжения, для разжигания межнациональной розни и религиозной вражды. Основная цель террористов — это эскалация конфликта. Мы полагаем, что роль международного сообщества в кризисных ситуациях, подобных сирийской, должна заключаться в том, чтобы помочь жителям этой страны прийти к мирному политическому решению. Именно такой позиции придерживалась и придерживается Российская Федерация. Этого принципа мы придерживаемся и в работе в Совбезе ООН.

- Если учесть все то, что вы сейчас сказали, сколько еще, по вашему мнению, нужно дать Сирии времени, чтобы урегулировать ситуацию собственными силами, без вмешательства внешних сил?

- Дело не в количестве времени. Мы рассчитываем на то, что сирийское правительство будет вести себя исключительно благоразумно и воздержится от чрезмерного использования силы. Мы знакомы с тревожными сообщениями из Сирии о чрезмерном использовании силы со стороны сирийского правительства. Мы призываем сирийские власти добросовестно сотрудничать с миссией наблюдателей от Лиги арабских государств. Мы также настаиваем на том, чтобы все страны оказали давление и на разрушительные элементы — будь то оппозиция или другие силы, которые могут проникнуть в страну. Важно, чтобы их насильственные действия не осуществлялись при попустительстве международного сообщества. Именно в этом ключе должен вестись поиск мирного решения данного конфликта, и именно этой позиции мы придерживаемся при обсуждении с нашими коллегами по СБ ООН по проекту нашей резолюции.

- Раз уж мы заговорили о различных вооруженных формированиях и о возможных осложнениях в Сирии, не кажется ли вам, что те члены ООН, которые проталкивали санкции из-за невыполнения сирийскими властями своих обещаний, сегодня оказались в сложном положении — из-за того, что теперь им трудно будет сделать шаг назад?

- Нельзя так однозначно утверждать, что сирийские власти не выполнили свои обещания. Некоторые реформы все же были объявлены, в том числе довольно серьезные — внесение поправок в конституцию, отказ от политической монополии одной партии и т.д. Конечно, рассчитывать на осуществление этих реформ в ситуации, когда в стране кризис и она балансирует на грани гражданской войны, было бы наивно. Столь масштабные реформы не так легко осуществлять даже в обстановке мира. Я хочу сказать, что чем быстрее закончатся вооруженные стычки, тем легче международному сообществу будет потребовать, чтобы сирийские власти быстрее осуществляли реформы — проводили конституционную реформу, проводили открытые, демократические выборы. Но в ситуации, когда раздаются призывы к вооруженной борьбе и в Сирию незаконно ввозится оружие, все эти разговоры становятся чисто теоретическими.

- Хотелось бы подробнее поговорить в общем о прогнозах на 2012 год в регионе. В тех странах, где в 2011 году произошли революции, возросло влияние исламистских группировок. Чем это чревато для Ближнего Востока и Северной Африки? Какие действия в связи с этим потребуются в 2012 году от ООН?

- Я не хотел бы сейчас гадать относительно того, какую роль могла бы сыграть ООН. Разумеется, внутриполитическая ситуация в некоторых странах показывает, что демократический процесс, запущенный этими революциями, не всегда будет идти гладко или пройдет вообще. Какова будет роль ООН в регионе? Поживем — увидим. Могу сказать только, что, на мой взгляд, наибольшая опасность дестабилизации в будущем году будет исходить от растущей конфронтации между Западом и Ираном. Это очень опасный сценарий. Россия всеми силами старается предотвратить его. Мы полагаем, что еще не поздно найти мирное решение. Мы полагаем, что Иран может пойти на переговоры с МАГАТЭ по поводу остающихся вопросов в связи с предположениями о том, что Иран в прошлом мог вести военные разработки в рамках своей ядерной программы. Мы считаем, что на основе выдвинутых Россией инициатив переговоры между Ираном и «шестеркой», в которую входит и Россия, могут возобновиться. Мы считаем, что все, кто хотел бы избежать исключительно опасного роста напряженности во всем этом регионе, должны сосредоточить усилия на том, чтобы в 2012 году в отношении Ирана возобладал мирный подход, осуществляемый путем переговоров.

- Как известно, опасения по поводу Ирана высказывают в первую очередь США и Израиль. Насколько эти опасения обоснованы?

- Мы, безусловно, разделяем эти опасения. Нас тоже беспокоит возможность создания Ираном ядерного оружия. Именно поэтому мы так активно участвуем в работе «шестерки» и Совбеза ООН. Именно поэтому мы поддержали четыре резолюции СБ ООН, вводившие санкции против Ирана и направленные против ядерной и ракетной программ Ирана. Вместе с тем, мы не считаем, что лучший способ предотвратить войну — это начать ее самому. Любые военные действия в отношении Ирана в нынешней ситуации будут иметь самые печальные последствия. Это никоим образом не поможет укрепить безопасность в регионе, это не поможет Израилю обеспечить свою безопасность в долгосрочной перспективе, и последствия у такого шага будут самые трагические. Мы же давно и последовательно занимаем такую позицию. Наши усилия будут направлены на то, чтобы сделать все возможное для предотвращения сценария региональной катастрофы в 2012 году.

- Судя по новостям последних дней, одной из возможных горячих точек может стать Ормузский пролив. Есть ли у России серьезные опасения относительно возможной вспышки конфликта в этом районе?

- Да, сообщения очень и очень тревожные. Мы не считаем подобные действия адекватными. В последние недели мы услышали череду взаимных обвинений и контробвинений, и это не может не вызывать нашей озабоченности.

- Теперь давайте поговорим об отношениях между Израилем и Палестиной. Скоро начнется очередной год, однако переговорный процесс по-прежнему в тупике: Израиль продолжает строить новые поселения, а Палестина упорно добивается членства в ООН. Кстати, недавно она стала полноправным членом ЮНЕСКО. По Вашему мнению, стоит ли все-таки ожидать успехов на дипломатическом фронте в 2012 году и, если да, то в чем они будут выражаться?

- Да, я очень надеюсь на то, что сторонам удастся достичь если не прорыва, то хотя бы определенных подвижек. Но пока оптимизма для этого мало. Вы начали говорить о судьбе заявки Палестины о членстве в ЮНЕСКО и полноправном членстве в ООН. Мы не понимаем, как рассмотрение этого вопроса может повлиять на переговорный процесс между Израилем и Палестиной. С самого начала палестинцы заняли очень мудрую позицию: они не считают членство в ООН альтернативой диалогу с Израилем. Они признают, что в конечном итоге проблема должна быть решена путем прямых переговоров с Израилем. Но при этом они считают, что в переговорном процессе нужно придерживаться определенных параметров, в частности прекращения строительства еврейских поселений на Западном берегу и в Восточном Иерусалиме. В настоящее время Западный берег практически полностью застроен израильскими поселениями и блокпостами. Поэтому палестинцы вполне логично задаются вопросом: как можно решить проблему путем создания двух государств, если для них не хватает земли. На Западном берегу есть лишь отдельные участки, где живут палестинцы, а большую часть, фактически, контролирует Израиль.

При обсуждении вопроса границ Палестина исходит из того, что будущие границы должны в определенной степени соответствовать границам 1967 года. Международное сообщество придерживается данной позиции в течение долгого времени. Это было заявлено и арабской мирной инициативе, поддержано многочисленными резолюциями СБ ООН и многочисленными документами «Ближневосточного квартета». К сожалению, в 2011 году мы наблюдали попытку отхода от данного параметра процесса мирного урегулирования. Все это еще больше уменьшает шансы на перезапуск переговоров. «Квартет» по-прежнему занимает активную позицию. Правда, надо сказать, что среди членов Совбеза ООН растет чувство разочарования, многие члены недовольны тем, что СБ ООН ничего не сделал для решения палестинской проблемы. Это не относится к российской делегации. Некоторые члены говорят: нужно принять резолюцию, которая бы подтвердила параметры мирного урегулирования. Мы хотели принять подобную резолюцию некоторое время назад, но США наложили свое вето. Поэтому многие разочарованы, но, тем не менее, мы надеемся, что обе стороны займут сдержанную позицию.

Надо сказать, что определенные подвижки все-таки имеются: ХАМАС предпринял политические шаги по примирению с движением Махмуда Аббаса. Обе группировки стараются избегать крайностей в политических заявлениях. Мы подталкиваем их к работе в этом направлении, подталкиваем их к тому, что нужно признать право государства Израиль на существование в рамках границ 1967 года. К счастью, несмотря на продолжающиеся ракетные обстрелы со стороны Сектора Газа отдельными экстремистскими группами, ситуация между государствами в целом спокойная.

Президент Аббас выступил со смелым заявлением и осудил случаи использование силы в решении вопросов между Израилем и Палестиной. Безусловно, и в Совбезе ООН, и в рамках других форматов мы выступаем против террора как метода решения проблемы. Мы продолжаем оказывать давление на обе стороны, продолжаем подталкивать их к движению в этом направлении. Говоря о возможных успехах в переговорном процессе в 2012 году, мы не должны забывать, что это будет год выборов, в том числе выборов президента в США. Обычно в это время от Вашингтона не следует ожидать активных шагов по урегулированию конфликта между Палестиной и Израилем. Поэтому поживем — увидим. Разумеется, надо надеяться на подвижки, но вот на какие — увидим в 2012 году.

- Господин посол, наша беседа продолжается уже двадцать минут, но пока Вы у нас на связи, хотелось бы коротко задать еще несколько вопросов. ООН пока так и не отреагировал на доклад Совета Европы о незаконной торговле человеческими органами в Косово. Совет Европы обвиняет в этих преступлениях Армию освобождения Косово. Почему ООН так долго не начинает собственное расследование?

- Мы очень встревожены данным фактом. Мы не понимаем, почему наши западные коллеги по СБ ООН отказываются принять меры для того, чтобы подтвердить легитимность расследования, проводимого в Косово миссией ЕС по обеспечению верховенства закона и правопорядка (EULEX), чтобы приложить максимум усилий по поиску виновных в этих преступлениях. Работая вместе с российскими дипломатами, сербская делегация разработала проект довольно простой резолюции, которая бы всего-навсего учредила должность специального представителя Генерального секретаря и наделила его функциями контроля над работой миссии EULEX и над защитой свидетелей.

Мы считаем, что механизм EULEX недостаточен для проведения надлежащего расследования, для защиты свидетелей, для отчетности перед Совбезом ООН. Мы опасаемся, что после пяти-шести лет закрытого расследования они объявят, что ничего не смогли обнаружить, что свидетели либо умерли, либо были убиты за это время, и на этом все закончится. Мы не хотим, чтобы данное чудовищное преступление замолчали, но по непонятным причинам мы видим сопротивление со стороны наших западных коллег по вопросу проведения полноценного расследования. Но я думаю, что мы будет продолжать работу в этом направлении в 2012 году, и надеюсь, что эта резолюция все-таки будет принята, что об этом преступлении не забудут снова.

Напомню, что Международный трибунал по бывшей Югославии каким-то образом умудрился упустить это из виду. Сначала он обнаружил эти факты, но впоследствии ушел от проведения расследования. Международное сообщество не должно снова повторять эту, как мне кажется, ошибку. Это очень болезненный вопрос. Мы считаем, что решить его можно было без выделения дополнительных средств путем принятия Совбезом упомянутой мной резолюции. Это одна из ситуаций, когда мы сталкиваемся с необъяснимым сопротивлением со стороны наших коллег по СБ ООН, но мы будем стремиться это сопротивление преодолеть.

- В мире существует так называемые «спящие» конфликты, которые могут перейти в активную фазу при отсутствии должного внимания. Я имею в виду Кипр, Турция, Индия, Пакистан и другие. Чем будет заниматься Совбез в 2012 году — пытаться урегулировать уже существующие конфликты или избегать возникновения новых горячих точек?

- Мы будем действовать в обоих направлениях. Превентивная дипломатия играет большую роль в работе Совета Безопасности и ООН в целом. Но при этом мы ведем работу и по разрешению конфликтов, существующих уже в течение длительного времени. Кипр – один из таких примеров. Совбез следит за развитием событий, однако в данном случае обе стороны сами должны достичь соглашения.

Состояние переговорного процесса здесь во многом схоже с ситуацией между Израилем и Палестиной, хотя контекст совершенно другой. В течение многих лет Совет Безопасности принимал резолюции и фиксировал принципы, на основе которых должен вестись диалог. Основной принцип таков: страна должна быть едина и неделима. Насколько я понимаю, в 2011 году были попытки отойти от данного принципа и звучали предложения, которые в практическом и политическом плане означали бы деление острова на два государства. Это осложнило переговорный процесс, но, тем не менее, стороны участвуют в диалоге, он проходит при поддержке ООН, посредничестве генерального секретаря, Совет Безопасности следит за развитием событий. Поэтому мы рассчитываем на то, что в 2012 году стороны смогут добиться прогресса.

Иран. Россия > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 29 декабря 2011 > № 461679 Виталий Чуркин

Общее число палестинцев в мире составляет около 11,22 миллиона человек, сообщает в понедельник телеканал "Аль-Джазира" со ссылкой на отчет, подготовленный палестинскими органами статистики.

Из этого числа 4,23 миллиона проживают на палестинских территориях (Западный берег реки Иордан и сектор Газа), 1,37 миллиона - в Израиле, 4,99 миллиона - в арабских странах, и около 630 тысяч - в других государствах. Доля беженцев среди населения на палестинских территориях составляет более 44%.

По прогнозам составителей отчета, при сохранении существующих темпов прироста населения численность палестинцев к 2015 году должна сравняться (на палестинских территориях и в Израиле) с числом евреев, а "затем и превысить его".

В настоящее время насчитывается 5,6 миллиона палестинцев и 5,8 миллиона евреев. Согласно произведенным расчетам, к концу 2020 года число палестинцев возрастет до 7,2 миллиона, а численность евреев составит 6,8 миллиона человек.

Бюджет ООН на 2012-2013 год сокращен на 5% по сравнению с предыдущим двухлетним периодом, передает Reuters. За последние 50 лет это происходит во второй раз. Предыдущий раз снижение расходов произошло в 1998 году. Бюджет составит 5,15 млрд долларов против 5,41 млрд долларов в 2010-2011 годах.

Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун на 193-ей Генеральной Ассамблее поддержал решение по снижению трат в ситуации, когда правительства по всему миру урезают расходы и принимают меры жесткой экономии, чтобы противостоять мировому финансовому кризису.

Как и в прошлые годы, переговоры по двухлетнему бюджету проходили в бурных спорах между бедными странами, которые выступают за увеличение расходов ООН, и развитыми странами, обеспечивающими большие поступления в казну организации. Крупнейшим жертвователем является США, чьи взносы составляют 22% бюджета организации.

Так называемый основной бюджет ООН не включает в себя миротворческую деятельность, которая требует свыше 7 млрд долларов ежегодно. Расходы на нее обсуждаются отдельно.

Ранее сокращение доходов коснулось ЮНЕСКО. Дефицит бюджета-2011 составил 65 млн долларов из-за того, что США прекратили финансирование организации. От взноса США зависела почти четверть бюджета ЮНЕСКО. Общий объем американского финансирования этой организации в нынешнем году должен был составить 71,8 млн долларов. Причиной остановки финансирования послужило принятие в ЮНЕСКО Палестины. Помимо США, финансирование прекратили Канада и Израиль.

В связи с этим ЮНЕСКО планирует сократить расходы по контрактным обязательствам, поездкам персонала, публикациям, стоимости коммуникаций, организации встреч. Принятые меры могут помочь сэкономить 35 млн долларов. Гендиректор ЮНЕСКО Ирина Бокова также призвала стран-участниц увеличить взносы, чтобы покрыть дефицит, спровоцированный отказом США. 

В третьем квартале 2011 года количество сделок по купле-продаже недвижимости в Израиле уменьшилось. В годовом исчислении падение объемов продаж оказалось хуже любых результатов, которые регистрировались после 2002 года.

Как сообщает информационный портал The Globes, со ссылкой на данные Министерства финансов Израиля, в третьем квартале 2011 года совокупные объемы продаж в различных сегментах жилого рынка не превышали 19,4 тыс. объектов.

По сравнению со вторым кварталом 2011 года объемы продаж жилья сократились на 11%, а в годовом исчислении - на 16%. Стоит отметить, что праздники, традиционно снижающие покупательскую активность в Израиле, в этом году пришлись на сентябрь, тогда как в прошлом году их отмечали в октябре.

Падение объемов сделок было отмечено не везде. В Тель-Авиве продажи жилья за квартал выросли на 4%, за счет 9%-ного увеличения числа сделок, заключенных на вторичном рынке.

Объемы продаж «вторички» в стране упали на 8% за квартал и на 12% за год. Еще хуже раскупаются новостройки: за один квартал падение объемов продаж в этом сегменте составило 10%, за год - 31%. Для сравнения, в 2008 году продажи новостроек в Израиле рухнули на 44%. В последние месяцы интерес покупателей к новому жилью намного ниже показателей последних двух лет.

Объемы продаж жилья, приобретаемого с инвестиционной целью, снизились на 27% за квартал и на 9,5% за год. При этом сделок, заключенных иностранными инвесторами в третьем квартале 2011 года стало больше на 11%. На долю покупателей из-за рубежа пришлось примерно 4,8% от общего объема продаж жилья.

Цены на жилье в Израиле за три месяца снизились на 3.6%. Более всего оно подешевело в Иерусалиме (-5,9%) и в округе Шарон (-5,5%). В центральном регионе цены стали ниже на 2,2%, а в Беэр-Шеве и Хайфе на 1,9% и 0,7% соответственно. Несмотря на снижение темпов роста цен, отмечаемое в последнее время, риск наступления жилищного кризиса в Израиле сохраняется.

Вето вам в помощь

США заблокировали антиизраильское заявление Совбеза ООН

Мария Гришина

США воспользовались правом наложить вето на совместное заявление Совбеза ООН и фактически аннулировали решение стран-членов осудить еврейское строительство на Западном берегу реки Иордан. С американским решением не согласились не только Россия, но и традиционные союзники США в ближневосточном процессе: Великобритания, Франция и Германия.

Есть только одна делегация, которая верит, что ситуация «чудесным образом» разрешится сама собой, прокомментировал американское вето вечером во вторник постпред России при ООН Виталий Чуркин. По его словам, остальные члены Совбеза ООН продемонстрировали историческое единодушие, одобрив совместное заявление, осуждающее политику израильского правительства, направленную на строительство «новых поселений на спорных территориях». Отказаться от планов возведения новых еврейских поселений на территории Западного берега от Израиля потребовали также Великобритания, Франция, Германия и Португалия.

Решение на строительство 6 тыс. домов было принято министерством строительства еврейского государства еще в конце ноября. Все эти дома будут возведены на территории, занятой Израилем после Шестидневной войны 1967 года. Именно эту землю палестинцы считают своей. Планируется, что она станет частью будущего палестинского государства.

Израильский премьер Биньямин Нетаньяху призывает палестинцев к возобновлению мирных переговоров без каких-либо предварительных условий. И в то же время израильское правительство продолжает выдавать разрешения на строительство в еврейских поселениях и городах на Западном берегу Иордана. В начале декабря решение о спорном строительстве утвердил министр обороны Израиля Эхуд Барак. Согласно этому плану, в течение трех лет 348 домов будут построены в городе Бейтар-Илит, 180 на территории поселения Гиват-Зеев, а еще 500 — в иерусалимском квартале ар-Хома. По мнению израильской прессы, эти дома будут построены на территории, которая при любых переговорах останется за Израилем.

Осуждающий строительство документ в том виде, в котором он был представлен Совету Безопасности, «может привести к эскалации насилия на территориях», считает постпред США при ООН Сюзан Райс. Кроме этого, по ее словам, подобная резолюция может отменить еще не начавшийся переговорный процесс между сторонами. В то же время представитель США отметила, что в глобальном смысле Америка против строительства в еврейских поселениях на Западном берегу реки Иордан. «Мы разделяем позицию других стран по вопросу незаконности строительства, ведущегося Израилем, однако считаем не самой удачной попыткой решить этот вопрос в рамках Совета Безопасности», — отметила Райс.

Версию, отличающуюся от официальной позиции США, высказал в беседе с корреспондентом «МН» политолог из Еврейского университета в Иерусалиме Яаков Добровольский. По мнению собеседника «МН», столь произраильскую позицию США могут объяснить приближающиеся выборы в Америке, которые должны состояться в ноябре 2012 года. «Американскому президенту Бараку Обаме нужны не только еврейские голоса, но и финансовая поддержка, которую еврейские организации могут оказать Демократической партии США и его личному фонду Obama Victory», — говорит Яаков Добровольский. Он напомнил речь, которую несколько дней назад произнес Обама, выступая перед представителями еврейских организаций в США. Президент страны заявил, что его администрация сделала больше чем кто-либо для защиты израильских интересов. «Такова реальность, — отметил Обама. — Не позволяйте кому-нибудь рассказывать вам другие факты». «Мы продолжим поддерживать наших израильских друзей и союзников», — завершил свою речь президент.

Далеко не в первый раз США поддерживают Израиль и накладывают вето на резолюции Совбеза ООН, осуждающие действия еврейского государства. В прошлый раз американское вето было наложено на аналогичное заявление, осуждающее строительство в еврейских поселениях на Западном берегу реки Иордан, в феврале этого года.

Председатель оппозиционной Социал-демократической партии Швеции Хокан Юхольт/Håkan Juholt после известия о том, что Израиль планирует построить больше тысячи квартир в Восточном Иерусалиме, распространил сообщение для печати, в котором пишет, что Швеции и Европейскому Союзу пора добиваться признания палестинского государства.

Любое строительство на оккупированных территориях должно иметь последствия для Израиля, говорится в сообщении.

Хокан Юхольт требует созыва Внешнеполитической комиссии, главного органа по формированию внешней политики страны, чтобы решить, как Швеция будет голосовать в ООН при решении палестинского вопроса.

Социал-демократы крайне критично относятся к тому, что Швеция - единственная из стран Европейского севера - голосовала против принятия Палестинской автономии в члены ЮНЕСКО.

Авторы теории столкновения цивилизаций выдавали желаемое за действительное

Принц Турки бен Фейсал аль Сауд – член королевской семьи Саудовской Аравии, в прошлом на протяжении многих лет глава саудовской разведки, посол в США и Великобритании. Возглавляет Центр исследований и изучения ислама. Принц ответил на вопросы «России в глобальной политике».

Резюме: Независимо от религиозных и культурных аспектов события последних двух десятилетий были в большей степени плодом проводимой политики. Если позволить возобладать логике войны цивилизаций, она повсюду приведет к катастрофическим последствиям.

– Какие самые важные события произошли в мировой политике с 1991 года?

– За двадцать лет произошло очень многое, и почти все по-своему важно. Исторически знаковые международные события – те, влияние которых простирается за пределы конкретного времени и места. Главное – это распространение и углубление экономической и финансовой глобализации и появление новых стран. Заслуживают упоминания войны и конфликты на Балканах и Кавказе, расширение Европейского союза и появление у НАТО новой миссии. Даже спустя двадцать лет мы переживаем последствия того, что случилось в начале 1990-х годов.

Важнейшее событие после 1990 г. – конечно, распад Советского Союза, который положил конец двухполюсному миру и привел к трансформации СССР в Российскую Федерацию с новой политикой и устремлениями. Вторым по важности я бы назвал вторжение Ирака в Кувейт, которое нарушило статус-кво в арабском мире, привело к его поляризации и к глобализации усилий, направленных на то, чтобы положить конец интервенции. Это также дало возможность арабам установить мир с Израилем на Мадридской конференции. Принципиально важно появление радикальных сетей, которые под маской набожности стремятся к политической гегемонии. В 1990-е гг. мы также столкнулись с вызовом в виде уменьшающихся финансовых ресурсов стран Персидского залива, переживавших к тому же демографический бум. Под влиянием этнического и религиозного раскола произошло размывание чувства национального самоопределения у граждан Ирака. Это спровоцировало американцев на необдуманные шаги с целью превращения Ирака в «образец демократии для других арабских стран» – в действительности же американские неоконсерваторы оправдывали такими соображениями свою милитаристскую философию. Последствия неуклюжей попытки американцев будут еще долго нас терзать.

Третье событие, продолжающее отбрасывать тень по прошествии 10 лет – это теракты 11 сентября 2001 г., посредством которых международный терроризм заявил о себе как об опасном мировом явлении. Это потребовало от глобального сообщества ответных действий, которые вылились в две затянувшиеся войны в Афганистане и Ираке. Они существенно повлияли на мировую ситуацию, а также положение на Ближнем Востоке и в Западной Азии, заставили усомниться в намерениях Америки и дискредитировали ее внешнюю политику, что привело к окончанию эры «однополярного мира». Повсеместное возникновение исламофобии – самый нежелательный результат тех варварских терактов.

Четвертое событие – экономическое возрождение Азии. Начало был о положено Китаем и Индией, затем их примеру последовали другие. Статус мировой державы, которого добился Китай, изменил баланс сил в мире. Стремление же Индии догнать соседа может в будущем обернуться опасным соперничеством, особенно если учесть, что обе страны осуществляют амбициозные программы перевооружения и стремятся установить сферы влияния в своем регионе и даже за его пределами.

В других частях мира за это время также происходило немало интересных событий, но по последствиям они не вышли за пределы конкретного места и времени, а потому не оказали существенного влияния на характер мировой политики.

– В 1990-е гг. появилось новое понятие – столкновение цивилизаций. Не станет ли оно самосбывающимся пророчеством? И кого следует больше винить за возможную реализацию такого сценария: Запад, Восток, террористов, безответственных интеллектуалов?

– Время доказало лживость этой теории. Это было пророчеством со своей внутренней динамикой, но правильнее сказать, что ее авторы выдавали желаемое за действительное. Независимо от религиозных и культурных аспектов события последних двух десятилетий были в большей степени плодом проводимой политики. Однако подобное мышление должно насторожить: если позволить такой логике возобладать, она может всюду привести к катастрофическим последствиям. Религии призваны охранять человечество, а не губить его; их идеалы, вкупе с другими гуманистическими идеями, должны вести к мирному будущему. Есть только одна человеческая цивилизация. Это дерево, корни которого уходят глубоко в землю истории, из нее растет могучий ствол, от которого отходит множество ветвей, от каждой из них – много других ответвлений, и на всех образуются цветы, а после плоды, и это непрекращающийся процесс. Ветви – конечно, разнообразные и дополняющие друг друга культуры, которые люди продолжают, учась у своих предшественников и передавая последующим поколениям. Нет столкновения цивилизаций. Человечество всегда боролось за то, чтобы защитить и укрепить единую цивилизацию.

– После 11 сентября «международный терроризм» пришел на смену коммунизму в качестве постоянной угрозы для «цивилизованного мира». Сегодня складывается впечатление, что его влияние на мировую политику было преувеличено…

– Международный терроризм – настоящее варварство. Терроризм – реальная угроза для всего мира, как «цивилизованного», так и «нецивилизованного». Если термин «международный терроризм» является вежливым обозначением «мусульманского терроризма», который часто используется в мировой прессе, то я бы сказал, что у терроризма нет религии. Это криминальные действия, совершаемые преступниками: мусульманами и представителями других религий и идеологий. Терроризм должен быть сокрушен. В действительности мусульмане сами становятся его жертвами больше, чем представители других религий и народов, потому что террористы не только бомбят нас, убивают и терроризируют. Из-за них на добропорядочных мусульман ложится тяжелое бремя, поскольку мир отождествляет нас с террористами, и на мусульманах лежит клеймо позора.

Преступные организации можно победить. Моя страна – жертва терроризма, и я благодарен Аллаху за то, что мы смогли одолеть его, проводя политику прямой конфронтации с силами, мишенью для которых служит наш народ, инфраструктура и правительство. Если коротко обобщить принимаемые меры, то это и координация действий между правительством Саудовской Аравии и международными организациями в сфере безопасности, и строгий контроль над финансовой инфраструктурой для недопущения злоупотребления средствами со стороны террористических организаций, и системное расширение внутренних сил безопасности, и контртеррористическое сотрудничество с разведслужбами других стран. Мы осуществляем задержание и экстрадицию экстремистов и уничтожаем террористов и многочисленные ячейки террора. Важнейший вклад вносят граждане Саудовской Аравии. Они являются системой раннего оповещения сил безопасности, предупреждая власти о любых подозрительных личностях или происшествиях в своих округах. Это приводит к расследованию и предотвращению преступлений. К счастью, другие страны также проводят такую политику.

– Каким вы видите будущее арабского мира после бурных девяностых и нулевых годов, и особенно после событий весны 2011 года? Какую демократию можно ожидать в арабском мире, и можно ли вообще? Может ли Турция служить образцом? Или, может быть, нужно ориентироваться на Иран с его специфической формой правления?

– Ясно, что арабский мир вступил в стадию глубоких перемен: происходит крушение некоторых правительств, появляются новые силы, партнерства меняются и перестраиваются. Пока рано говорить о будущем стран, которым предстоит столь трудный переходный период. Оно будет зависеть от ориентации, которую выберет каждая из этих стран. Есть надежда, что они преодолеют трудности, с которыми сталкиваются, и перейдут к такому политическому устройству, которое отвечает чаяниям и устремлениям их народов. Надеюсь, что им не придется делать выбор между турецкой и иранской моделью, потому что это будет арабская модель.

– Какие три главные угрозы безопасности и стабильности в регионе Персидского залива Вы предвидите до 2020 года? Это те же самые угрозы, что и для Ближнего Востока в целом?

– Если в ближайшее время ничего не изменится, тремя главными угрозами в регионе Персидского залива и Ближнего Востока в целом будут те, которые мы видим и сегодня. Во-первых, амбиции иранских руководителей разработать ядерное оружие, оккупация ими трех островов, принадлежащих ОАЭ, и упорное вмешательство во внутренние дела арабских стран. Что касается ядерного оружия, то Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива продолжает настаивать на том, чтобы Иран и Израиль отказались от него и поддержали создание на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения. Это, несомненно, было бы лучшим будущим для жителей нашего региона. Во-вторых, продолжающаяся оккупация Израилем палестинских территорий, а также других земель, по праву принадлежащих Сирии и Ливану. Эта проблема является причиной многих зол в нашем регионе, и если Израиль сорвет все мирные инициативы, проблема не будет решена, и в регионе останется все так же неспокойно. Непримиримая позиция Израиля – движущая сила третьей угрозы, а именно – терроризма, который остается важным фактором и проблемой. Не только «Аль-Каида» продолжает плести заговоры. На сцену выходят новые негосударственные игроки, а также прежние террористические группировки, которые пытаются воспользоваться вакуумом власти, образующимся вследствие происходящих в регионе политических процессов. Ситуация в Йемене может служить наглядной иллюстрацией, и она вызывает большие опасения, так же как и неразрешенные конфликты, бушующие в некоторых других странах.

– Когда Палестина станет полноценным, суверенным государством?

– Все сроки уже прошли, и это должно случиться сейчас. Однако она станет полностью суверенной, когда Соединенные Штаты перестанут подчиняться амбициям Израиля и вспомнят, что они вели освободительную войну для того, чтобы защитить «неотчуждаемые права на свободу и счастье», к которым в не меньшей степени стремятся палестинцы.

– Разделяете ли вы точку зрения о постепенном закате Запада и усилении других стран – в первую очередь Китая и государств Азии? Какова роль арабского мира в будущем мироустройстве? Можно ли ожидать консолидации арабских стран, и будут ли они играть более заметную роль в мировой политике?

– Взлеты и падения великих держав – естественный процесс, и история рассудит, насколько справедлива точка зрения о закате Запада. Но уже сегодня мы видим формирование многополярного мира, который повлечет за собой сокращение разрыва между Западом и остальными в смысле всех источников силы. Наш мир создан для всех, поэтому следует признать тот факт, что традиционное доминирование и распределение влияния, характерные для политики на протяжении многих веков, теперь уже дело прошлого. И всем следует расценивать эти перемены как возможность достичь вечного мира, о котором мечтает человечество. США и Европа останутся такими же великими, как и прежде, но в другом контексте. Благотворный и дружелюбный многополярный мир отвечает чаяниям всех. Арабское сообщество с его стратегическим местоположением и колоссальными природными ресурсами, а также богатым религиозным и культурным наследием может внести вклад в создание такого многополярного устройства, если избавится от раздирающих его конфликтов и противоречий и сплотится.

– Будет ли Америка доминировать в мировой политике через двадцать лет?

– Мир настолько взаимозависим, что ни одна страна не может претендовать на тотальное доминирование. Однако США – крупный игрок, и эта страна сохранит свои позиции в следующем двадцатилетии.

– Как вы оцениваете развитие России после 1991 года? Какую роль Москва играет на Ближнем Востоке сейчас и какую роль ей следует играть в будущем?

– Глядя извне, нелегко оценивать. Но если принять во внимание те трудности и колоссальные вызовы, которые стояли перед Россией после такой исторической трансформации, можно сказать, что ей удалось сохранить свою территориальную целостность, приспособиться к новой реальности и вступить на иной путь. Россия переродилась, изменила свою ментальность и интересы, хотя и не может в полной мере освободиться от географического и исторического наследия. В арабском мире мы считаем Россию важной мировой державой, и притом дружественной державой. Мы ценим ее позицию в арабо-израильском конфликте и поддержку прав палестинского народа. Следует трудиться над углублением отношений в сфере общих интересов, чтобы выйти на уровень стратегического партнерства.

– Хорошо известна история о «заговоре» Рональда Рейгана и правительства Саудовской Аравии с целью сбить цены на нефть в 1980-е гг., что стало фатальным для советской экономики. Может ли политическое манипулирование рынками углеводородного сырья снова быть востребовано?

– Во взаимозависимом мире эпохи глобализации политическое манипулирование рынками углеводородного сырья навредит самому манипулятору, поэтому трудно поверить в то, что сегодня это возможно. В начале 1980-х гг. мир переживал трудные времена в экономическом смысле. Рецессия была нормой. Больше всего от этого страдали бедные страны. Постоянная политика королевства в области поставок энергоносителей всегда преследовала цель сделать энергию доступной для беднейших стран, и именно этими соображениями мы руководствовались в те годы. А роковыми для советского режима стали непродуманная экономическая политика и авантюрные внешнеполитические амбиции, особенно в Афганистане.

Саудовская Аравия. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738731

«Принуждение к партнерству» и изъяны неравновесного мира

Распад СССР изменил международные отношения, но не сделал их гармоничней

Резюме: Международная среда такова, что государство, привлекательное для Америки в роли «подчиненного партнера», имеет мало шансов уклониться от превращения в такового, не рискуя суверенитетом и безопасностью. Такое положение дел – непосредственный итог распада Советского Союза.

Двадцать лет мировая система развивается фактически в отсутствии биполярности. Хотя теоретически потенциал взаимного ядерного сдерживания США и России в военно-силовой области сохраняется, его международно-политическое значение резко упало. Во-первых, потому что несоизмеримо с «советскими временами» в Москве и Вашингтоне уменьшилась политическая воля применять ядерное оружие в большой войне. Во-вторых, оттого что сама такая война стала маловероятной. В-третьих, в результате возникновения за последние 20 лет широкого набора новых способов использования силы, которые позволяют технологически передовым державам добиваться любых практически необходимых политических целей при помощи силового инструментария доядерного уровня.

Изменение смысла войны

Появление высокоточного оружия, гигантский рывок в средствах космической разведки, выход на качественно новый уровень управления боевыми операциями, апробация зарядов с обедненным ураном и иных видов новейших вооружений значительно изменили характер войн. Планируемые и реально ведущиеся войны постядерной эпохи стали меньше по масштабу и сложнее в организации. Классические доядерная и ядерная войны мыслились главным образом как вооруженная борьба с целью разрушить потенциал противника к сопротивлению и принудить его принять твои условия.

Войны постядерной эпохи начиная с нападения НАТО на Югославию стали, по сути дела, международно-политическими кампаниями в такой же мере, как военными. В основу обновленной стратегической логики легла идея не уничтожения враждебного государства, а победы над ним с целью последующего политического и экономического подчинения интересам победителя. Смысл войны сдвинулся от нанесения силового поражения противнику к его «переделке под заказ» нападавшего. В 2000-х и 2010-х гг. политическая составляющая войн не просто стала вровень с военной, а в заметной степени начала перевешивать ее, по крайней мере по размерам затрачиваемых для победы организационных, политико-идеологических, информационных, финансовых, экономических и иных невоенных ресурсов.

Собственно ударно-силовая часть войны начинает выступать не как ее кульминация, а как преамбула, за ней следует растянутый во времени, ресурсозатратный этап, в котором военные не в состоянии обеспечить победу собственными силами. В итоге, с одной стороны, в войны гораздо шире, чем в классические эпохи, оказываются вовлечены гражданские специалисты нетрадиционного профиля – эксперты по пиар-работе, религиоведы, политтехнологи, психологи, социологи, наконец, менеджеры-управленцы.

С другой стороны, возник запрос на военачальника нового типа – не просто талантливого стратега и тактика, но и администратора, способного в равной степени успешно выигрывать военные кампании и налаживать мирную жизнь в побежденной стране, а также обеспечивать переделку этой страны согласно политическому дизайн-проекту, который в начале кампании уже имеется у нападавшего. Идеал командующего сегодня – не боевой генерал типа Георгия Жукова или Александра Суворова, а скорее генерал-реформатор вроде Дугласа Макартура, который не столько «победил» Японию, сколько скроил и утвердил основы ее новой политической системы в годы американской оккупации с 1945 по 1951 год. Этот тип сегодня воплощает генерал Дэвид Петреус, на которого поочередно возлагались миссии по замирению сначала захваченного американцами Ирака, а потом – Афганистана.

Новый тип войны, как и новый тип командующего – продукты изменившегося инструментального назначения боевых действий. В классические эпохи их целью чаще всего становился прямой контроль над тем или иным фрагментом земного пространства с его ресурсами. В нынешнем веке политическая цель нападения – не столько устранение врага, сколько приобретение партнера. Партнера, конечно, не равного, а младшего, ведомого, подчиненного, чувствительного к всестороннему влиянию более сильного участника такого партнерства.

Неравновесные и асимметричные партнерства, конечно, существовали и в прежние времена. Таковы союзнические отношения США со всеми странами НАТО, Японией, Южной Кореей, Австралией. Но эти партнерства складывались постепенно, на базе осознания общности проблем стран-партнеров в сфере безопасности. Причем строились они исключительно добровольно дипломатическим путем.

Новизна опыта ХХI века состоит в переходе Соединенных Штатов к формированию систем подобных партнерств через войну при помощи силы. Такого типа партнеров Вашингтон (и Брюссель?) намерены воспитать из Ирака, Афганистана и Ливии. Пока нет достаточного эмпирического материала для суждений о том, насколько эффективной окажется политика принуждения к партнерству. Но очевидно, что она начинает в возрастающей степени определять международную практику в той мере, как ее распространению способствует наиболее сильная держава – Соединенные Штаты.

Вряд ли случайно, что феномен принуждения к партнерству возник в последние 15 лет. Он не появился бы, если бы у относительно слабых стран была проблема выбора. Но сегодня международная среда такова, что государство, в силу каких-то причин привлекательное для Америки в роли «подчиненного партнера», имеет мало шансов уклониться от превращения в такового, не рискуя суверенитетом и безопасностью. Причина безальтернативности – гегемоническое положение США в мировом раскладе, и такое положение дел – непосредственный итог распада Советского Союза.

При биполярном порядке вербовать новых сателлитов приходилось осмотрительно, с оглядкой, дожидаясь особого стечения обстоятельств. Просто так захватить приглянувшуюся страну было опасно – та могла попросить поддержки у державы-конкурента, что было сопряжено с рисками. С распадом СССР риски исчезли. Часть бывших «братьев по социализму» бросилась союзничать с НАТО – это сулило экономические выгоды. На «переваривание» перебежчиков – включение их ресурсов в пул, открытый для использования Соединенными Штатами – ушло меньше 10 лет.

Потом выяснилось, что приобретенного путем добровольного пожертвования от новых партнеров оказалось недостаточно. Или качество ресурсов оказалось «не тем». Как бы то ни было, Евроатлантический регион со всем его потенциалом показался кому-то мал. НАТО заинтересовалось Азией. А поскольку среди азиатских стран идея радостного и добровольного перехода в ряды «ведомых американских партнеров» популярностью не пользовалась, то и понадобилась логика принуждения к партнерству.

Можно, конечно, ритуально порассуждать о «формирующейся многополярности», «многовекторности», группе БРИКС, Китае, наконец, о бесполюсной структуре мира. Интеллектуальные изыски. Игры разума. Остроумные наблюдения, а более всего – мечтательные или ностальгические гипотезы уважаемых и талантливых русских и иностранных коллег Эдуарда Баталова, Чарльза Капчана, Джона Айкенберри и некоторых других. Дело не в теории и полюсах, а в том, какой тип международного поведения продолжает господствовать. А доминирует тип поведения американо-натовский – наступательный, идеологизированный, с позиции комплексного превосходства и редко допускающий компромиссы. Если структура мира и меняется (в принципе этот процесс идет), то на уровне поведения государств это пока не очень заметно. Игнорировать структурные сдвиги нельзя, но не стоит и переоценивать их реальное значение.

Конфликты: невозможность урегулирования

Падение военно-политической конкурентности международной среды привело к изменениям в сфере урегулирования вооруженных конфликтов, где теперь преобладает одностороннее начало. Почти все серьезные региональные конфликты эпохи биполярности были конфликтами на истощение, помимо непосредственных участников к ним оказывались прямо, а чаще косвенно причастны несколько сильных и средних держав. Так было в Камбодже, на юге Африки, в Центральной Америке или Афганистане на «советском» этапе войны. Соответственно, эти конфликты завершались довольно широким многосторонним урегулированием, которое в ряде случаев красиво именовалось «национальным примирением». За вычетом особого случая Афганистана, такие примирения, в общем, сработали удовлетворительно.

Сегодня ничего похожего не случается. Урегулирования как таковые практически не происходят. За 20 лет можно вспомнить, кажется, единственный случай более или менее жизнеспособного урегулирования на многосторонней основе – национальное примирение в Таджикистане. Случайно или, напротив, показательно, что участие Запада в нем было минимальным. Выходит, и оно не было в полном смысле слова «равновесным», то есть выработанным при симметричном участии западных, прозападных и незападных сторон.

Значит, симметричные урегулирования вообще перестали работать в условиях отсутствия биполярности, а несимметричные работают не так, как прежде, в силу того, что в их основе не компромисс (баланс интересов), а подавление интересов менее сильной стороны интересами более сильной.

Вероятно, отсюда – заметный рост числа замороженных, но не урегулированных конфликтов – карабахского, приднестровского, югоосетинского, отчасти даже израильско-палестинского. Трудно признать дипломатически оптимальными или даже удовлетворительными решения по косовскому, абхазскому, северокипрскому вопросам. Более сильные стороны навязывают свои решения, но не могут обеспечить им необходимую международно-политическую поддержку. Односторонний тип регулирования преобладает независимо от того, Запад или не Запад оказывается его движущей силой. Стороны используют разные обоснования своих действий, но модель их поведения одинаково бескомпромиссна.

Любопытно, что прочность таких урегулирований должна вызывать серьезные сомнения, но реальность свидетельствует об ином. Подобные бескомпромиссные и в известном смысле незавершенные, неполные урегулирования демонстрируют относительную долговечность. Их, по-видимому, уже можно принимать как непризнанную норму, новый работающий инвариант конфликтного управления в XXI веке. Стоит ли в этом случае продолжать попытки втиснуть урегулирования подобных конфликтов в наши представления о том, «как все должно быть», если они сложились в биполярную эпоху и в этом смысле полностью не соответствуют современным реалиям?

При всей важности формально-правового оформления урегулирования в действительности важнее то, насколько эффективно может или не может обеспечивать мир и развитие решение, найденное эмпирическим путем, даже если его юридическое закрепление затруднено или невозможно – не в принципе, а в обозримой перспективе.

Отсутствие противовеса Западу в лице СССР привело к принципиальному изменению типа урегулирования международных конфликтов, сделав условия урегулирований менее сбалансированными, более односторонними, но тем не менее иногда довольно прочными. Не разумно ли признать объективный характер этого изменения и перестать тратить ресурсы на решение тех проблем, которые фактически уже прошли стадию «самоурегулирования» (как, скажем, в Кашмире) или были разрешены силой, с явным преобладанием интересов только одной из сторон, но достаточно глубоко и надежно (Босния, Косово, Абхазия, Карабах).

Интригует еще один аспект современной конфликтности. Если все перечисленные ситуации начинались как местные свары без участия больших стран, то конфликты 2000-х гг. возникли как прямое следствие нападения Соединенных Штатов на относительно слабые азиатские государства. Конфликты 1990-х гг. выглядят результатом более или менее спонтанных выплесков взаимной неприязни или непонимания соседствующих этнических групп и народов. Войны 2000-х гг. спланированы одной страной и кажутся подчиненными сквозной логике, исходящей из единого центра.

Их формальная идейно-политическая подоплека – демократизация при помощи силы. Реализуемая на наших глазах химера, по сравнению с которой меркнут марксистские догмы экспорта социалистической революции. Но идеология насильственной демократизации – прикрытие. Стратегический итог конфликтов 2000-х гг. выглядит как не вполне успешная попытка консолидации части международной периферии под эгидой США и на условиях ее превращения в зону преимущественно американского влияния. Отсутствие соперничества за влияние в этом поясе международно-политического пространства делают процесс такой консолидации полностью зависящим от воли и ресурсов Соединенных Штатов. В отсутствии Советского Союза ни Китай, ни Россия не могут и не стремятся помешать Вашингтону придать этому пространству наиболее выгодную ему конфигурацию.

Рыхлая, разреженная в конкурентном отношении международная среда провоцирует желание наиболее напористой части американского истеблишмента приобретать позиционные преимущества в материковой части Евразии с прицелом, по всей видимости, на возможное соперничество с Китаем. Урегулирование конфликтов с участием США не является урегулированием. Оно представляет собой силовое подавление очагов сопротивления экспансии военной ответственности НАТО на стратегически важные азиатские территории.

Причем вот уже 20 лет это подавление носит профилактический характер. Оно осуществляется с опережением, под предлогом необходимости демократизации мира и в любой точке планеты, если контроль над ней начинает казаться американскому истеблишменту необходимым для укрепления глобального превосходства, которое, в отсутствие СССР, Соединенные Штаты намерены сохранять как можно дольше.

Неслучайно в Вашингтоне с таким негодованием реагируют на строптивость Ирана – сильного и откровенного противника американизации Среднего Востока и северных фрагментов Южной Азии. Иран, не включенный в систему американских «подчиненных партнеров» и враждебный США, – брешь в том, что в перспективе может стать поясом дружественных Вашингтону государств от Северной Африки до Центральной Азии и границ с КНР.

Индия: модель партнерства на расстоянии

Россия после 1991 г. отступила по всем параметрам международной мощи и не достигла за 20 лет положения и статуса, которым обладал Советский Союз. Незападные страны выиграли от этой перемены не меньше, чем Запад. Китай и Индия смогли реализовать преимущества, которые обрели в 1990-х гг., когда Соединенные Штаты, не встречая сопротивления Москвы и ввиду маргинализации ее влияния, стали уделять этим государствам нарочито много внимания, желая предотвратить их возвращение к блокированию с Москвой против Вашингтона.

Особенно контрастной (по сравнению с эпохой биполярности и неприсоединения) выглядела международная переориентация Индии. В этом случае, вероятно, произошло уникально удачное для Дели наложение историко-экономических и международно-политических обстоятельств. Насколько можно судить, объективный ход социально-экономического развития Индии привел ее в 1990-х гг. к рубежу, когда для дальнейшего рывка стране был остро необходим приток передового технологического опыта, зарубежных инвестиций и общего прироста связей с наиболее развитыми государствами.

Советский Союз, даже если бы он сохранился, роста качества международных отношений Индии обеспечить бы не смог. Напротив, полувековая (и обоснованная военно-политической обстановкой) ориентация «скорее на Москву, чем на Вашингтон» была препятствием для «переброса внимания» Дели на связи с Западом. Разрушение СССР устранило это препятствие разом и совершенно безболезненно для Индии.

Примерно к этому же времени стало очевидным «истощение наследия» традиционного гандизма. Внутри страны сложилась двухполюсная политическая система. К руководству Индийского национального конгресса пришли новые люди, которые избегали разрыва с идейными ценностями Неру-Ганди, но обладали способностью подвергнуть их переосмыслению, избежав обвинений в ревизионизме. Новые политики отдавали должное важности сотрудничества с Москвой, но понимали, что не с его развитием связаны приоритеты страны.

Индия успешно включилась в экономическую глобализацию. Благодаря аутсорсингу индийские наукоемкие предприятия стали работать на американские корпорации, обогащая себя, принося доходы заокеанским корпорациям и наращивая индийский производственно-технологический потенциал. Сложилась экономико-производственная база индийско-американского сближения, так сказать, его материальная основа, «плоть» на «костях» возникшего политического интереса Дели и Вашингтона друг к другу.

Вопреки собственной воле, Индии «помог» и Пакистан. Подточенный внутренней борьбой между военными и гражданскими элитами, противостоянием центральной власти с племенным национализмом и сепаратизмом, наконец, борьбой светской власти с исламскими экстремистами Пакистан в 1990-х и 2000-х гг. перестал быть оплотом американской политики в Южной Азии.

Хуже того, обретение им в 1998 г. ядерного оружия в сочетании с внутренней нестабильностью создало угрозу «исламской бомбы» – опасность, которая способствовала сближению США с Индией и не только с ней. Индийская дипломатия смогла перехватить у Пакистана роль привилегированного партнера Соединенных Штатов в региональных делах. Вашингтон занял благоприятную для Индии позицию по поводу ее «нелегального ядерного статуса» и признал особенности позиций Дели по ряду международных вопросов. Сложилась нетипичная для биполярной эпохи ситуация американо-индийского партнерства, которое в основном заменило собой традиционную схему американо-пакистанского союза.

Пакистан не просто утратил прежде главенствующее положение в системе американских приоритетов в Южной Азии. В Америке стали разрабатываться сценарии, при которых Пакистан в результате внутренних катаклизмов (захват власти религиозными фанатиками) мог оказаться гипотетическим противником американской политики в регионе. Как бы то ни было, Индия оказалась привилегированным региональным партнером США – это было внове.

Но непривычно и другое. Индия не производит впечатления младшего партнера Вашингтона. Между тем хорошо известно, что равных партнерств американская внешнеполитическая традиция не признает. Это одна из главных причин того, что вот уже 20 лет не удается выстроить систему партнерства Соединенных Штатов с Россией. Поэтому и партнерство Дели с Вашингтоном – довольно специфический феномен, в котором элемент партнерских отношений уравновешен элементами самостоятельности Индии. Ощущая и признавая возросшую привязанность к американской экономике и политике, Индия не позволяет своей внешней политике «раствориться» в американской, стать ее очередной регионально-страновой эманаций – подобно внешней политике Великобритании, Японии или Польши.

С точки зрения американской традиции, в той мере, в которой Индия сохраняет свою внешнеполитическую самостоятельность в отношениях с США, американо-индийское сотрудничество и партнерством-то считаться не может. Разве что отношения Вашингтона и Дели представляют собой новый для Соединенных Штатов тип «партнерства на расстоянии», «отстраненного партнерства», то есть не особенно тесного.

Любопытно, что Индии в отношениях с Америкой отчасти удается то, что не удается России. Правда, специфика партнерства Дели с Вашингтоном состоит в том, что Индия пока больше приобретает от него, чем теряет. В этом состоит его отличие от квази-партнерских отношений Соединенных Штатов с Россией, в которых Москва при каждой попытке сблизиться с Вашингтоном теряет часть свободы действий – прежде почти безграничной. Индия, никогда подобной свободы действий не имевшая, не ощущает и ее ограничения, развивая сотрудничество с Вашингтоном, тем более что индийско-американские расхождения по пакистанской проблеме временно потеряли значение.

«Отстраненное партнерство» позволяет Индии сохранять конструктивные отношения с Вашингтоном и одновременно, не затрудняя себя самооправданием, участвовать во встречах БРИКС и связанным с этим, впрочем, не особенно активным дипломатическим и экономическим маневрированием. Распад биполярности и обессмысливание неприсоединения не помешали Индии использовать новые характеристики глобальной ситуации себе во благо. Вряд ли индийцы ностальгируют по СССР, хотя, возможно, они ему признательны – не только за исторические заслуги в деле укрепления независимости Индии, но и за объективное расширение пространства международного маневрирования, которое для них открылось после 1991 года.

«Стратегическое партнерство» по-китайски

Китай – другая история. В отличие и от России, и от Индии он не провозглашает стремления строить особенно близкие отношения с Вашингтоном. В Пекине слишком высоко ценят свободу рук. Для Соединенных Штатов партнерство – это своего рода режим американского покровительства для кого-то, кто таковое (по любым причинам) принимает. Партнерство по-китайски – это «партнерство символов и дальних целей»: «мы дружим против некой опасности», но каждый из нас дружит так, как считает это правильным и необходимым – лишь бы его действия не противоречили провозглашенной цели дружбы. Оригинальный, но работающий вариант.

Такой была логика китайско-американского и китайско-японского партнерства против «гегемонии одной державы» (читай – СССР) с 1972 г. приблизительно до XII съезда КПК в 1982 году. Много иногда пугающих намеков и заявлений, демонстративное, почти бурное дипломатическое маневрирование и… практически нулевой уровень реальных совместных действий.

В 1990-х гг. и позднее изменилась риторика. Но логика, похоже, сохранилась. Это китайская дипломатия внедрила в международный лексикон словосочетание «стратегическое партнерство». Но ни один специалист в КНР, России или США не знает, что это в действительности означает. Известно только, что такими «партнерствами» Пекин связал себя с широким кругом стран – больших и средних. Среди них – Соединенные Штаты и Россия, государства Центральной Азии, Япония и Южная Корея, некоторые страны Евросоюза и Юго-Восточной Азии.

Такое мудреное отношение к партнерству позволяет Пекину без всяких идейно-теоретических и политико-философских осложнений прагматично развивать отношения одновременно с Россией, Америкой, Индией – державами, в международных приоритетах которых бывает трудно найти общий знаменатель. Китайская дипломатия и не отягощает себя его поиском. Сотрудничество КНР с каждой из названных стран развивается словно в параллельных мирах. Если предстоит ссориться по вопросу о Сирии в Совете Безопасности ООН, то приоритет – дипломатический блок с Москвой. Если обсуждаются торговые преференции и режимы инвестиций в Восточной Азии, главное – взаимодействие с США и Японией. Если наступает очередной цикл ссор вокруг Тайваня – снова выдвигается незыблемость «единых» подходов Москвы и Пекина к территориальной целостности государств. Получается, «стратегическое партнерство» – это в основном взаимное решение «дружить долго и счастливо», не отягощая друг друга обязательствами об оказании практической помощи, но говоря о такой помощи и обещая ее оказать по возможности, если она не будет слишком затратной.

Трудно сказать, временным или принципиальным является такое отношение КНР к партнерству. Нередко кажется, что на самом деле Китаю очень симпатично американское понимание партнерства как партнерства ведущего с ведомым. Просто пока Китай еще не готов вести за собой слишком многих. В Пекине раньше, чем в Москве, признали: ведомые партнеры – бремя, которое должен нести тот, кто претендует на роль ведущего – к вопросу об отношениях России с соседями по СНГ.

«Школа Дэн Сяопина» научила китайцев соизмерять желания с возможностями. Поэтому для Китая вероятное освоение американского понимания партнерства – вопрос будущего. Пока китайская дипломатия действует на платформе необременительного «партнерства при желании и по возможности». Его и называют стратегическим. Словом, партнерство как ненападение.

Отношение Китая к нынешней России тесно переплетено с его отношением к советскому наследию. Не Россию, а скорее себя самого Китай видит восприемником той международной роли, которую 20 лет назад играл Советский Союз. Складывается впечатление, что в КНР испытывают даже некоторое чувство неловкости за русских политиков и просто граждан, которые недооценивают советские достижения, успехи культурного строительства и социального обустройства жизни в СССР – во всяком случае в период 1950-х – 1980-х годов.

Отсюда – многослойное восприятие современной России. С одной стороны – законная владелица исторического наследия, ценность которого сама не хочет и не может оценить должным образом. С другой – государство, которому в очередной раз не удается стать сильным настолько, чтобы проводить политику, достойную великой державы. Как, например, сохранить такую же степень независимости в международных делах, как у Китая, и одновременно быть столь же привлекательным экономическим партнером, как он, для стран, которые относятся к России с недоверием – прежде всего США?

С третьей – это страна, хоть и уважаемая, но доступная – объект использования в интересах возвышения самого Китая, который может, хочет и находит пути мирного освоения ресурсов России, не вступая с ней в открытое противоречие, но принимая во внимание все пороки российского государственного организма и общества. Вроде бы китайцам неловко так поступать, но если сами русские от эгоизма и алчности не могут навести порядок в своих делах, то почему надо упускать шанс воспользоваться системными пороками русской жизни ради своей страны. Горькие мысли – о нас, а не о китайцах.

Россия: власть как инструмент извлечения прибыли

Обманутая Борисом Ельциным, которого и самого одурачил Леонид Кравчук, Россия отреклась от Советского Союза в надежде быстро разбогатеть, избавившись от добровольной повинности субсидировать Закавказье и Среднюю Азию. Спустя 20 лет международно-политические издержки этой схемы заметней выигрышей.

Прежде всего сократился внешнеполитический ресурс России, который до сегодняшнего дня не достиг того, которым располагал СССР. Во-первых, не компенсирована материальная основа дипломатической работы. Ни одно новое российское посольство в странах СНГ не оснащено так, как полагалось оснащать советское представительство за рубежом в техническом отношении и с точки зрения обеспечения комплексной безопасности, включая защиту информации. Между тем, во всех странах СНГ спецслужбы широкого круга заинтересованных стран-конкурентов ведут активную разведывательную деятельность.

Во-вторых, сократился организационный ресурс российской дипломатии. 20 лет происходило вымывание с дипломатической службы кадров высшей квалификации за счет естественного старения, перехода в российский и иностранный бизнес или просто «утечки за рубеж». При этом привлекательность дипломатической работы для молодых упала ввиду недостаточного по современным критериям денежного обеспечения и невозможности получить жилье для того, чтобы обзавестись семьей и включиться в нормальный цикл биологического воспроизводства дипломатических кадров – во многом потомственных.

В итоге в целом уровень профессионализма дипломатов перестает расти, а многие уникальные квалификации дипломатических работников старой советской школы – прежде всего профессионалов-переговорщиков экономического и военно-политического профилей – оказались утерянными или находятся на грани утраты. При этом самостоятельное экономико-переговорное направление в работе официальной дипломатии не складывается из-за его малой востребованности: компании пытаются вести переговоры с зарубежными партнерами самостоятельно, а часто – скрывая эти переговоры от дипломатов в силу того, что содержание обсуждаемых сделок бывает «теневым» и «полутеневым».

В-третьих, невосполнимый ущерб понес ресурс культурно-психологического и идеологического влияния России, поскольку представлять образец жизненной привлекательности сегодня она в состоянии разве что для стран СНГ и ряда азиатских государств. При этом изменения в культурно-психологическом образе России, делающие ее комфортной для выходцев из Азии, снижают привлекательность российского образа жизни для носителей западных вкусов и стандартов.

Вспомним нескончаемые ряды ресторанов не русской, а кавказской кухни, азиатско-кавказские по виду, порядкам, обхождению и ассортименту товаров бывшие городские рынки Москвы и Санкт-Петербурга, наполовину азиатский облик пассажиров столичных метро и связанные с таким составом жителей разговорная и иная манеры общения. «Азиатизация» и «провинциализация» поведения затронула даже более образованную студенческую среду. Вместо того чтобы учить приезжих, например, кавказских соучеников (провинциалов, тяготеющим к полусельскому укладу жизни) хорошим столичным манерам, русские студенты сами перенимают у кавказцев их фамильярный «свойско-аульный» тип общения, пренебрежение к правилам городских приличий и культурного обхождения.

Поведение таксистов-частников и автолюбителей на российских дорогах – просто канон традиционной для советских лет «езды без правил» на дорогах Закавказья. Сегодня этот стандарт перенесен в столицу. Рассорившись с Грузией, мы делаем свою столицу похожей на «о-о-чень большой» Тифлис, Владикавказ или Баку. Юрий Лужков заложил коррупционно-бюрократическую основу московского процветания. Но он же дал старт азиатизации Москвы. Город, привлекательный для тех, кто алчен и беден, не ценит европейскую культуру и не собирается соблюдать закон. Как сломать этот низводящий нас тренд?

В-четвертых, трем правителям за 20 лет не удалось снять Россию с нефтегазовой иглы. Лишь к началу 2010-х гг. были сформулированы приоритеты поворота к наукоемкой экономике и сделаны неуверенные шаги, формально ориентированные в ее сторону. Государство снова сосредоточило в своих руках гигантскую власть и вернуло способность обеспечивать концентрацию средств на приоритетных направлениях. Но эффективность усилий по созданию наукоемкого сектора блокирована системой распределения бюджетных средств на основе «распила». Власть по сути дела не может ее разрушить в силу органичной встроенности этой системы в государственную машину со времен Ельцина.

Провинции после распада СССР вернулись к системе «кормления», мало изменившейся с русского средневековья. Лишившись надежд обогащаться за счет лояльности к федеральной власти, региональные элиты обратились к поиску доходов на местах. Для тех, кто обладал предприимчивостью, это было решением проблемы. Умение находить местные доходы, скрывая их от федерального и регионального налогообложения, стало ключом к богатству и власти. Провинции и провинциальные элиты научились жить и выживать без Москвы – беднее, чем в столицах, но не так уж плохо.

В сущности, они лишь повторяли опыт московского мэра, который тоже сумел отделить столичную городскую экономику от экономики общероссийской, отыскав такие источники местных доходов, которые в реальном измерении превосходили бюджеты многих федеральных ведомств.

В международном смысле особый интерес представляли практики общения региональных властей, включая столичные, с этнобизнесом – чужестранным, но не только с таким. Большинство руководителей русских провинций считают себя патриотами. Русские лозунги вне этноадминистративных субъектов федерации котируются высоко. Но все меняется, едва возникает соблазн обрести местный неучтенный доход. Например, от продуктового рынка, которым верховодят азербайджанцы, вещевой барахолки, подконтрольной вьетнамцам, или от нелегально поселившейся в заброшенной деревеньке китайской общины, которая завалила местный рынок отличной овощной продукций, оставаясь при этом «условно невидимой» для налоговых органов.

Не в этой ли укорененности практики местных «невидимых доходов» муниципальный властей, полиции и фискальных структур – источник разговоров о мирной и официально не улавливаемой «колонизации» чужеэтническими сообществами сельских и городских пространств российских регионов? Разрушение СССР замышлялось как освобождение России от «наднационального экономического ига». На деле оно открыло путь к установлению экономической власти, как никогда далекой от идей национального процветания России.

Сомнительно, чтобы чуженациональный бизнес работал на увеличение ресурса национальной внешней политики Российского государства. Не верится, что власть не замечает этой проблемы. Просто система обогащения элит после 1991 г. оказалась завязана на извлечении доходов в союзе с любым бизнесом. Патриотические задачи при этом роли не играют. Власть стала инструментом получения прибыли – в этом специфика российской политической системы и один из ее системных пороков.

***

С точки зрения российского национального сознания, главным итогом распада СССР было сокращение внешнеполитического потенциала и ослабление международных позиций России. С учетом развития российской политической системы по порочному кругу считать это ослабление обратимым нет оснований. Сопряженный с исчезновением Советского Союза распад биполярной структуры придал мировой архитектуре неравновесный характер, не способствуя при этом гармонизации международных отношений. Попытка США воспользоваться историческим шансом и закрепить в мире однополярную структуру, «спроектированную» под Соединенные Штаты, тоже не реализовалась. Отчасти – в результате ресурсозатратной внешней политики Вашингтона, отчасти вследствие объективных причин – перерастания сложности мирохозяйственных, культурно-идеологических миграционно-демографических и политических процессов того уровня, в пределах которого их вообще можно регулировать ресурсами и волей одной державы, даже такой мощной, как США. В мире должны сосуществовать альтернативы. Предложить их не может и не стремится ни одна из других серьезных держав.

А.Д. Богатуров – д. полит. н., профессор, заместитель директора Института проблем международной безопасности РАН, заслуженный деятель науки Российской Федерации.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738715 Алексей Богатуров

Особый случай Туниса

В первой стране «арабской весны» появился светский президент

Игорь Крючков

Вчера состоялась инаугурация первого послереволюционного президента Туниса. Им стал Монсеф Марзуки, 66-летний диссидент и сторонник светского пути развития страны. Однако единомышленники Марзуки считают, что должность президента во многом формальна, основной же властью в стране обладает премьер, которым станет генсек исламистской партии «Ан-Нахда».

«Для меня большая честь стать первым президентом первой свободной республики арабского мира, — заявил Марзуки журналистам после назначения. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы оправдать доверие».

Новый президент Туниса был избран Национальной учредительной ассамблеей, переходным парламентом Туниса. Из 202 парламентариев, принимавших участие в голосовании, за кандидатуру Марзуки высказались 153 человека.

Марзуки — один из наиболее известных правозащитников Туниса, заработавший авторитет среди сограждан при режиме ныне свергнутого президента Зин аль-Абидина Бен Али. Марзуки получил медицинское образование в Страсбурге и, вернувшись на родину в 1979 году, основал благотворительный медицинский центр и организацию по борьбе с домашним насилием в странах Африки.

В 1980-е годы Марзуки совершал длительные поездки в Индию, где наблюдал ненасильственные акции протеста Махатмы Ганди, а также в ЮАР — для изучения проблемы апартеида. В 1993 году правозащитник занялся политическими проблемами Туниса, основав Национальный комитет по защите узников совести. Из-за этой деятельности Марзуки был несколько раз арестован и судим по обвинениями в контактах с исламистскими партиями, которые были запрещены при Бен Али.

Очевидно, Марзуки не считает зазорным сотрудничать с этими партиями и теперь. Основанная им партия «Конгресс за республику» сейчас входит в правящую коалицию наряду с «Ан-Нахдой» и левоцентристской партией «Демократический форум за труд и свободу» («Ат-Такатоль»).

Официально став президентом страны 13 декабря, Марзуки вышел из партии. По собственным словам, его новый пост требует абсолютной объективности. Ожидается, что нынешний президент проработает один год — до составления новой конституции страны.

«Как я понимаю, вы будете пристально следить за моими действиями», — обратился Марзуки к тем оппозиционным парламентарием, которые отрицательно отнеслись к новой должности политика.

Большинство из его критиков разделяют политические взгляды Марзуки, секуляриста, уверенного в том, что государственные институты в Тунисе не должны руководствоваться принципами ислама или какой-либо другой религии. Однако, по мнению оппозиционеров, Марзуки предал интересы своих союзников: пост президента не имеет властных полномочий, и он ничего не сможет сделать, если премьер-министр страны решит взять жесткий курс на исламизм.

Личность нового премьера уже известна. Им станет Хамади Джебали, генсек исламистской партии «Ан-Нахда», получившей большинство голосов на парламентских выборах в Тунисе 23 октября. Руководство партии уверяет граждан, что исламского диктата в стране не будет, а главная цель «Ан-Нахды» — демократия. Однако, по мнению критиков партии, переход ее руководства от либеральной риторики до «закручивания гаек» — только вопрос времени.

На данный момент «Ан-Нахда» не планирует запрещать туристам загорать на пляжах в купальниках или употреблять алкоголь — это станет сильным ударом по туристическому сектору, на котором основана экономика Туниса, считает президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский.

«Однако как долго продолжится этот политический курс, неизвестно, — добавил эксперт «МН». — Лидер «Ан-Нахды» Рашид Ганнуши имеет связи с палестинскими экстремистами, кроме того, на него увеличивают давление Катар и Саудовская Аравия. А эти страны входят в так называемую «ваххабитскую ось» и считают, что ислам должен быть основой государственного устройства любого арабского государства».

Тунис стал первой страной «арабской весны». В январе 2011 года здесь поднялась волна народных антиправительственных выступлений, которая смела 23-летний авторитарный режим Бен Али и заставила свергнутого президента бежать в Саудовскую Аравию. Примеру Туниса последовали граждане Египта, Ливии, Йемена, Сирии и других стран, в которых правили авторитарные или диктаторские режимы.

По мнению эксперта Московского центра Карнеги Алексея Малашенко, сегодняшние политические процессы в Тунисе показывают, какие силы будут бороться за власть в Египте и Ливии, странах «арабской весны», где уже сменилась власть.

«Есть три основных блока — секуляристы, умеренные исламисты и исламисты-радикалы. Сегодня ситуация в Тунисе позволяет сказать, что первая группа, хотя и не смогла добиться преобладания в правительстве, но сосредоточила в своих руках большое влияние, — заявил «МН» Малашенко. — Однако в этом смысле Тунис может оказаться исключением».

В Египте исламисты-радикалы обладают намного большим влиянием, считает Сатановский. На первом этапе египетских выборов, который охватил крупные города с самым большим удельным весом образованного населения, исламистская партия «Братья-мусульмане» получила 40% и еще 20% получили радикальные салафиты. «Единственная секулярная сила Египта — это военные, которые уже поняли, что не могут удержать власть», — добавил эксперт.

«В Ливии ситуация еще хуже. После свержения режима Муаммара Каддафи есть все признаки того, что скоро начнется гражданская война, — считает Сатановский. — Бывшие союзники, региональные боевые группировки, отказываются сдавать оружие и начинают проводить атаки против только что оформившегося центрального правительства. Все идет к распаду единого ливийского государства».

В выходные в Ливии отряд боевиков, предположительно из города Зинтан, напал на военную базу недалеко от Триполи. 11 декабря в столице страны был обстрелян конвой начальника генштаба ливийской армии генерала Халифы Хафтара.

Палестина намерена попросить признания в 16 международных организациях после вступления в ЮНЕСКО, но пока не называет сроки, заявил во вторник глава Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмуд Аббас.

"Мы собираемся обратиться во все 16 международных организаций, у нас есть право к ним обратиться. Мы выбрали правильный момент и благоприятные обстоятельства для нашего запроса, потому что момент должен быть подходящим. Когда мы обратимся - извините, но я не скажу этого", - сказал Аббас журналистам, отвечая на вопрос о возможном вступлении в другие организации ООН.

Он заявил, что вступление в ЮНЕСКО - не политический вопрос, поскольку это организация культуры, науки и образования.

"Но это способствует политическому прогрессу. Вступление в ЮНЕСКО - это важный шаг для реализации мечты о создании палестинского независимого государства", - сказал глава ПНА.

Он повторил, что у Палестины "нет проблем с возобновлением переговоров с Израилем о границах и безопасности, если Израиль прекратит колонизацию". Владимир Добровольский.

Турция намерена оказать помощь ЮНЕСКО, которая лишилась значительной части взносов из-за включения Палестины в состав постоянных членов организации. Об этом на открытии форума Альянса цивилизаций в Дохе заявил глава турецкого правительства Тайип Эрдоган, передает корреспондент BFM.ru.

По его словам, Турция и другие страны восполнят "дыру" в бюджете международной организации, которая образовалась после отказа США вносить свой взнос. Такое решение Вашингтон принял ранее в знак протеста против членства Палестины. Какие еще страны намерены разделить бремя финансирования ЮНЕСКО, Тайип Эрдоган не сказал. "Мы не забудем Газу", - сказал он.

Сегодня в Дохе открылся четвертый форум Альянса цивилизаций ООН, создание которого в 2006 году инициировали премьер-министры Испании и Турции Хосе Луис Родригес Сапатеро и Тайип Эрдоган. Глава правительства Турции должен был посетить Катар 10-12 декабря, свой визит отложил по состоянию здоровья. 26 ноября главе турецкого правительства была сделана хирургическая операция, из-за чего он пропустил два заседания правительства. Находящегося на больничном 57-летнего Эрдогана посетили эмир Катара Хамад бен Халифа Аль Тани и вице-президент США Джозеф Байден.

ЮНЕСКО стала первой организацией в составе ООН, где Палестина получила статус постоянного члена (195-го). Глава Палестинской автономии Махмуд Аббас также подал заявку на получение постоянного членства в ООН. В знак протеста 31 октября 2011 года Вашингтон заморозил внесение взносов в бюджет ЮНЕСКО, которые составляют 22%. В этом году доля США должна была составить около 80 млн долларов, из которых порядка 65 млн долларов еще только предстояло внести. Кроме того, финансирование организации прекратил Израиль. В организации тогда заявили, что без этих средств ей придется свернуть реализацию некоторых программ. После демарша США ЮНЕСКО обратилась к государствам, неправительственным организациям и гражданам с просьбой восполнить недостаток финансирования.

От членства Палестины ЮНЕСКО не намерена отказываться. 13 декабря в штаб-квартире организации в Париже состоится церемония поднятия палестинского флага. Ожидается, что флаг поднимет глава Палестинской автономии Махмуд Аббас. 

Израиль не имеет споров с Турцией, хотя и не приветствует внешнюю политику этой страны, заявил журналистам израильский министр иностранных дел Авигдор Либерман, находящийся в Москве с официальным визитом.

"Мы не в восторге от нового курса Турции", - подчеркнул глава израильского МИД, добавив, что у Израиля, тем не менее, "нет споров с этой страной".

Министр также отметил, что "мы не собираемся, да и не можем, наверное, повлиять на внешнеполитический курс Турции". "Мы не вмешиваемся в политику другого государства", - сказал он.

Отношения между Турцией и Израилем, до недавних пор тесно сотрудничавших в военно-политической сфере, испортились после израильской операции в секторе Газа зимой 2008-2009 годов и осложнились еще больше после перехвата в мае "Флотилии свободы" - шести судов с гуманитарным грузом, следовавших в блокированный сектор Газа. В ходе операции израильского спецназа погибли девять турков - участников плавания/

Флаг Палестины, в конце октября принятой в ЮНЕСКО, будет официально поднят в штаб-квартире организации 13 декабря в присутствии главы Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмуда Аббаса, говорится в коммюнике организации.

Палестина была принята в состав ЮНЕСКО 31 октября в результате голосования на сессии Генеральной конференции - главного руководящего органа организации. За ее вступление проголосовали 107 стран-членов, против высказались 14 участников организации.

Как отмечается в коммюнике, официально Палестина стала 195-м членом ЮНЕСКО 23 ноября, подписав в Лондоне Конституцию организации.

Принятие Палестины в ряды ЮНЕСКО привело к прекращению финансирования организации со стороны США, которые предоставляют ЮНЕСКО 22% ее бюджета. Вашингтон действует в рамках законов, которые запрещают ему финансировать агентства ООН, признавшие Палестину. Вслед за американцами о прекращении финансирования заявили Израиль и Канада.

ЮНЕСКО оказалось в тяжелой финансовой ситуации и приняло дефицитный двухгодовой бюджет в размере 653 миллионов долларов. Чтобы свести концы с концами, гендиректор организации Ирина Бокова полностью использовала Фонд оборотных средств, который составляет 30 миллионов долларов, сократила текущие расходы организации и призвала принять ряд мер по привлечению дополнительных средств. Организация, в том числе, создала экстренный внебюджетный фонд, который может пополняться за счет добровольных взносов. Другие решения, как ожидается, будут приняты на сессии Исполнительного совета ЮНЕСКО, который пройдет в конце февраля - начале марта следующего года.

Израильские военные самолеты на рассвете в среду нанесли два удара на востоке города Газа, один палестинец погиб, пять других получили ранения, сообщили РИА Новости источники в медицинских кругах анклава.

По данным источника, погибший - 22-летний Исмаил аль-Арир был членом боевого крыла группировки "Исламский джихад".

Израильские источники сообщили, что ВВС атаковали две группы боевиков, готовивших пуск ракеты по территории Израиля.

Израиль мотивирует свои удары по сектору Газа тем, что он отвечает на выпуски ракетных снарядов по его территории. Еврейское государство возлагает ответственность за эти обстрелы на правящее в анклаве исламистское движение ХАМАС, нанося авиаудары по его штабам и опорным пунктам.

Ближний восточный диван. Полемические очерки об арабских революциях

Георгий Мирский

1. ИСЛАМ, ИСЛАМИЗМ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Прежде всего хотелось бы выразить несогласие с некоторыми давно бытующими представлениями о сущности взаимоотношений между Западом и миром ислама. Речь идет, во-первых, о таких терминах, как «возрождение» « или «пробуждение» ислама. Как религия ислам никогда не умирал и не засыпал, поэтому он не может ни возродиться, ни проснуться. Можно говорить о подъеме самосознания мирового мусульманского сообщества («уммы»), о выходе этого сообщества на международную арену. Во-вторых, неверно было бы говорить о продолжающемся с давних времен противостоянии западных и мусульманских государств. В этом смысле приходится констатировать, что уважаемый профессор Сэмюэл Хантингтон ошибся, в своих работах трактуя эту проблему о столкновении цивилизаций. Войны между западными христианскими государствами и исламским миром, представленным Османской империей, велись на протяжении столетий, турки дважды подходили к воротам Вены, но уже в ХIХ и ХХ веках Турция участвовала в войнах одних христианских держав против других (Крымская война. Первая мировая война). Сохраняющегося со Средних веков межгосударственного, геополитического противостояния христианского и исламского миров не было и нет.

Не существует некоего непримиримого, насыщенного ненавистью неприятия христианского мира как такового со стороны мусульманского сообщества. Вспомним, что и во времена халифата покоренным христианам разрешалось сохранять свою веру; пусть они и считались «неверными», речь никогда не шла о насильственном обращении христиан всего мира в ислам. В принципе мусульмане никогда не объявляли своим врагом христианство как религию — ведь это одна из трех авраамических конфессий, и приверженцы ислама чтут в качестве пророков и Авраама и Иисуса. А сегодня даже те исламисты (не мусульмане в целом, а именно исламисты), которые видят в Западе неумолимого врага, стремящегося подорвать или даже уничтожить ислам, действуют не под лозунгом борьбы с христианством. Более того, они считают западный мир, особенно Америку, отнюдь не христианским, а вообще безбожным, аморальным и растленным. В головах тех террористов, которые направили самолеты на « башни-близнецы» в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г., не могло быть мысли о том, что они наносят удар по христианскому миру — они били по «империалистическому и сионистскому врагу», представляющему в их глазах страшную угрозу исламу, его ценностям, мировой «умме». Тем более нелепо говорить о какой-то «зависти»: кому завидовать? Презренному декадентскому обществу?

Так же несостоятельны, по моему мнению, попытки объяснить подъем мусульманского радикализма, экстремизма, терроризма «Аль-Каеды» и родственных ей группировок только экономическими причинами. Безусловно, многих будущих смертников — «шахидов» вербуют среди молодежи, не имеющей работы и не видящей для себя перспектив. Нищета, обездоленность, отчаяние — это питательная среда для терроризма. Но важно отметить, что, как показывают специальные исследования, террористы — выходцы из Египта, Саудовской Аравии и других арабских стран — происходят вовсе не из нищих слоев общества, а из образованной среды. Это — сыновья вполне обеспеченных людей, как писали многие авторы, «цвет местной интеллигенции». Участники акции 11 сентября все как один имели высшее образование, хорошие специальности, обучались в Европе. Террористы, осуществившие взрывы в лондонском метро в 2005 г., выходцы из Пакистана, имели образование и приличную работу.

Вообще чисто материальные, экономические проблемы никогда не фигурируют среди лозунгов и призывов исламистов. И это относится не только к «Аль-Каеде». Когда вскоре после победы «исламской революции» в Иране экономическое положение страны ухудшилось, аятолла Хомейни сказал: «Мы не для того совершили революцию, чтобы снизить цены на дыни».

Тогда спрашивается — для чего? Ради какой цели взрывают себя и тысячи невинных людей эти «шахиды», «человеческие торпеды»? Для того, чтобы это понять, лучше оперировать не такими понятиями, как «борьба с голодом и нищетой», или «война цивилизаций», или «битва мусульман с христианами», «религиозная война», а совсем другими — достоинство и справедливость. Это и лежит в основе того, что называется « исламским фундаментализмом» (по-арабски салафийя).

Фундаменталисты исходят из слов Аллаха, приведенных в Коране и обращенных к мусульманской «умме»: «Вы — лучшая из общин, которые выведены пред людьми» (сура 3). Следовательно, мусульмане и должны быть господствующей силой на земле. А на самом деле тон в мире задают другие, бал правят «неверные» — разве это нельзя назвать вопиющей несправедливостью? Для богословов эта несправедливость состоит не в нынешнем экономико-технологическом и научном отставании мусульманских стран, а именно в крушении политического господства государств «уммы» на мировой арене.

Причину упадка мусульманских стран нашел еще Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб в середине XVIII века: отход правящих слоев этих стран от «чистого, праведного» ислама, забвение заповедей пророка, произвол, разложение, своекорыстие. Спустя два столетия к этому же пришли египетские «Братья-мусульмане» с их лозунгом «Ислам — вот решение». Один из их лидеров, Сайид Кутб, побывав в Соединенных Штатах, пришел в ужас, когда увидел, что в школе женщина преподает мальчикам, и проклял растленную и аморальную Америку. Его, как и его последователей, страшила сама мысль о том, что безбожный (именно безбожный, а не христианский) Запад когда-нибудь навяжет свою культуру, свои нравы мусульманскому обществу, разрушит его традиционные ценности. Вот в чем увидели они опасность. Это — замысел сатаны. Ведь для мусульман сатана — это не только захватчик, агрессор, но и великий соблазнитель. Запад соблазняет «умму» своими материальными и культурными достижениями, и в конечном счете это может привести к непоправимому ущербу для ислама.

Как это предотвратить? Здесь на сцену выступило уже второе звено цепочки (фундаментализм — политический радикализм, или исламизм — терроризм). В отличие от богословов-фундаменталистов, улемов, исламисты — это люди действия. Надо бороться, причем на два фронта — против западного империализма и сионизма, с одной стороны, и против их местных пособников, нечестивых и коррумпированных правящих клик — с другой. Выше других знамя исламизма поднял Усама бен Ладен, создавший не только «Аль-Каеду», но и «Всемирный исламский фронт борьбы с евреями и крестоносцами». Оружием борьбы был провозглашен джихад, трактуемый исламистами, вопреки Корану, в узком смысле, только как вооруженный поход против врагов ислама

Лозунг исламистов-джихадистов — «убивать американцев, иудеев-сионистов и их местных пособников». Люди бен Ладена, ваххабиты, повели борьбу против ваххабитов, правящих в Саудовской Аравии. Крайние, беспощадные ваххабиты обрушились также и на шиитов. Ныне покойный лидер «Аль-Каеды в Месопотамии» аз-Заркауи начал не только в Ираке, но и в своей родной Иордании войну против шиитов, называя их «затаившейся змеей, хитрым и зловредным скорпионом, шпионящим врагом и глубоко проникающим ядом». В Афганистане талибы установили режим, по своей бесчеловечности и мракобесию уступающий разве что власти Пол Пота в Камбодже.

Беда в том, что создавшие транснациональную террористическую сеть исламисты не являются чем-то наносным, чуждым исламу. Они входят в русло исламской традиции, точнее — одной из традиций; ведь в исламе, как и в любой мировой религии, можно найти различные потоки мысли, часто не совпадающие установки. Известна, например, разница между мекканскими и мединскими сурами Корана. Как писал Алексей Малашенко, «исламизм не болезнь, которая поддается пусть трудному и длительному, но все же лечению. Это клетки самого организма «исламской традиции, исламской политической культуры» (Исламская альтернатива и исламистский проект. М.: Весь мир, 2006, с. 60). Акцентируя внимание на «воинственных», «непримиримых» высказываниях, содержащихся в Коране, которые при желании найти нетрудно, как и «миролюбивые», исламисты апеллируют к простым, понятным всем мусульманам вещам: в современном мире господствует несправедливость, исламское сообщество оказалось -–по вине как Запада, так и собственных нечестивых правителей — в самом низу глобальной политической иерархии, всем заправляют «неверные», западные империалисты оскорбляют и унижают достоинство мусульман.

«Салафийя» направлена против пагубного влияния Запада (материалистического, марксистского или безбожного). Подъем, или оживление, или «политизация» ислама не связаны с какими-либо серьезными изменениями в интерпретации или с религиозным расколом, появлением новых толков ислама и т.д. Объяснение следует искать не в религиозной сфере, а в тех исторических и социальных обстоятельствах, которые определяют жизнь сотен миллионов людей не только в мусульманском мире, но и в странах «третьего мира».

В каком-то смысле исламизм можно считать крайней формой продолжения той антиимпериалистической, национально-освободительной борьбы, которая привела в ХХ веке к крушению колониальной системы. Да, исламисты-фанатики совершают чудовищные вещи, но они искренне верят в то, что продолжают борьбу против империализма: за политическим и экономическим освобождением должно последовать освобождение культурное, моральное.

И здесь нельзя не упомянуть о том, что мощный толчок развитию исламизма дала политика западных держав, в первую очередь США. Сообщалось, например, что после начала американской интервенции в Ираке в штаб-квартирах экстремистских организаций в Западной Европе не было отбоя от добровольцев, желавших записаться в ряды «шахидов». Десятки миллионов мусульман во всем мире с одобрением встречали призывы Усамы бен Ладена к бескомпромиссной борьбе против тех, кто ведет войну в Ираке и Афганистане, расположил свои войска в Саудовской Аравии (ведь земля Аравийского полуострова священна, по ней некогда ступала нога их пророка). Особую роль, конечно, играет палестинская проблема. Лозунг освобождения Иерусалима (по-арабски Аль-Кудс, священный, третий по своей святости город ислама) не оставляет равнодушными миллионы мусульман во всем мире.

Самые «крайние из крайних» среди исламистов, возможно, даже мечтают о возрождении халифата, или по крайней мере о «воссоединении» земель, когда-то находившихся под властью мусульман. Сюда они относят и испанскую Андалузию, и Среднюю Азию. Автор этих строк встречался когда-то в Узбекистане с «ваххабистами» (так их называют и там и на Кавказе), которые говорили о своем намерении создать исламскую республику сначала в Ферганской долине, потом во всей Центральной Азии, в Казахстане, «а оттуда рукой подать до Волги, до татарских и башкирских земель». Это кажется бредом, но ведь важно то, что есть люди, которые искренне в это верят, готовы отдать за свой идеал и собственную, и чужую жизнь.

На самом же деле исламисты нацелены на то, чтобы взять в свои руки власть в ключевых мусульманских странах — в Египте, Саудовской Аравии, Пакистане, Иордании (последняя их привлекает как сосед Палестины, как плацдарм в борьбе за освобождение Иерусалима от сионистов). Это их главная задача; осуществив ее, они полагают, что овладеют « душой» мусульманского мира, покончат с влиянием Запада.

Нельзя недооценивать исламистскую угрозу, но было бы неправильно смириться с ней и полагать, что мир ислама уже необратимо попал в сети «Аль-Каеды» и родственных ей группировок. Террор исламистов все больше в глазах многих мусульман выглядит контрпродуктивным. Слишком уж большие потери несут сами мусульмане. Убийство невинных людей, гражданских лиц (что запрещено Кораном) вызывает отторжение у бóльшего числа мусульман, а изуверская практика исламистов в Афганистане и Ираке ведет к падению их авторитета.

Подводя итог, следует сказать, что «всплеск» исламизма не надо отождествлять с бесспорным усилением роли религии в мусульманских странах. Тот факт, что все больше женщин в Египте или Турции носят хиджаб, еще не свидетельствует о том, что общество безропотно подчинилось исламистам. Ислам и исламизм — родственные, но не тождественные понятия. Мало кто в современных исламских странах захотел бы жить под властью такого режима, как Талибан, подчиняться шариату в крайних, самым бесчеловечным образом истолкованных его формах.

Что будет дальше? Очень многое зависит от конкретной политики Запада, прежде всего США. Иракская война, например, неизмеримо больше помогла исламистам, чем любые рассуждения об исламе и христианстве.

Действительно ли противоречия между США и миром ислама испорчены непоправимо? Большинство исламоведов отвечают на этот вопрос отрицательно. Они указывают на то, что отношение «уммы» к Америке в общем было бы неправильно считать абсолютно негативным и непримиримым как в религиозном плане, так и в культурной и материальной сферах. Начать с того, что примерно 6 миллионов мусульман, живущих в США, отнюдь не ощущают себя дискриминируемыми и обделенными; их уровень доходов даже несколько превышает средние показатели по стране, 52 % американских мусульман относятся к среднему классу, лишь 10 % имеют низкие доходы. Уже один этот факт, известный в мире ислама, дает Америке определенный плюс. Далее, американские достижения в различных сферах жизни (технологии, ноу -хау, наука, кино и т.д.) высоко оцениваются образованными классами мусульманского общества, при первой возможности многие молодые люди стремятся эмигрировать в США. Что касается влияния «Аль-Каеды» и вообще транснационального исламистского терроризма, то оно оказалось сильно преувеличенным. Например, некоторые авторы утверждали, что взрывы в Лондоне в 2005 г. получили одобрение большинства британских мусульман, но, судя по последним данным, число сторонников террора среди них оказалось не более 4 %. Убийства гражданских лиц вызывают все большее отторжение среди мусульман в Европе, не говоря уже о США. Гнев мусульманского сообщества вызывает конкретная американская политика по отношению к Ираку, Афганистану, Палестине. США обвиняют в том, что они «всюду лезут», вмешиваются, хотят установить угодные им порядки и т.д., и в этом смысле мусульманский антиамериканизм в принципе не отличается от все более негативного отношения к США в других регионах мира. Просто дело в том, что такого рода американские действия в основном проявляются именно в мире ислама и по его границам, и мусульмане ощущают их последствия острее, более непосредственно, чем прочие народы. Поэтому, если бы политика США при Обаме была изменена хотя бы частично, это уже дало бы толчок к улучшению имиджа Америки в мире ислама.

***

Падает ли влияние «Аль-Каеды» и других родственных ей организаций или растет? На этот счет существуют различные мнения. Но вот фактом является то, что в «арабских революциях» начала 2011 г. исламистов практически почти не было замечено. На площади Тахрир в Каире не было слышно исламистских лозунгов, никто не проклинал Америку и не сжигал израильские флаги. «Братья- мусульмане» успели, после нескольких дней растерянности, примкнуть к манифестантам, но степень их влияния в народе выяснится только после выборов. Даже если они наберут много голосов, это отнюдь не будет означать успех «Аль-Каеды», скорее наоборот: ведь в последние годы «второй человек» в «Аль-Каеде» аз-Заркауи сурово осуждал «Братьев» за их готовность участвовать в парламентских выборах.

Обозреватели отмечают, что «арабская весна» 2011 г. означает серьезную неудачу «Аль-Каеды»: долгие годы она вела борьбу за свержение «нечестивых правителей» в арабских странах, и вот это происходит за несколько дней без всякого участия джихадистов.

Но еще рано делать выводы. Что, если новое руководство Египта, например, не сможет решить экономические и социальные проблемы, стоящие перед страной? Или война в Ливии приведет в конечном счете к усилению антизападных настроений в мире ислама? Тогда опять может наступить час тех, кто говорит: «Ничего не получится, пока мусульмане не поймут, что единственный выход в борьбе под лозунгом «Ислам — вот решение».

2. ИРАК МЕЖДУ ВОЙНОЙ И МИРОМ

Америка уходит из Ирака. Вывод американских боевых частей из Ирака позволяет говорить если не об окончании военных операций вообще, то по крайней мере о наступлении нового этапа интервенции, начавшейся 20 марта 2003 г. Теперь можно подвести итоги.

Вот некоторые цифры.

Затраты США на войну составили 748 млрд. дол-ларов.

— Погибли 4 тыс. 419 американских солдат и офицеров, ранены 31тыс. 700.

— Потери других войск коалиции — 4 тыс. 712 человек убитыми.

— Убито иракцев от 96 тыс. до 104 тыс. человек (по американским данным; по другим данным — в 4-5 раз больше).

— Численность перемещенных лиц внутри Ирака — 2,6 млн. человек.

— Численность беженцев из Ирака

Первый и главный итог американо-британской операции — это превращение Ирака в новый центр активности транснационального исламистского терроризма. В стране возникла организация под названием «Аль-Каеда в Месопотамии». В Ирак хлынули террористы со всех концов арабского мира. Та мощная антизападная, в первую очередь антиамериканская сила, на борьбу с которой Вашингтон истратил столько сил и средств, обосновалась в самом центре Ближнего Востока.

Второй итог — беспрецедентное усиление Ирана, превращение этой неарабской и несуннитской страны не только в ближневосточного тяжеловеса, но и в лидера «арабского сопротивления». Президент Ирана Ахмадинежад стал буквально кумиром «арабской улицы», многовековая вражда между арабами и персами отошла в тень. Иранские власти финансируют и вооружают не только ливанскую шиитскую экстремистскую организацию «Хесболла», но и палестинское суннитское движение ХАМАС. Иорданский король Абдалла говорил о «шиитском полумесяце», вклинившемся в суннитский мир Арабского Востока. Все это стало возможно только благодаря тому, что американскими руками был устранен со сцены иракский диктатор Саддам Хусейн.

И третий итог — невиданный ранее подъем антиамериканских настроений в мире ислама, но не только. Антиамериканизм, явление глобальное и, видимо, неустранимое, окреп необычайно после вторжения войск «неверных» в одну из мусульманских стран, что вполне естественно, но он усилился вообще во всем мире и привел к такому падению престижа США, какого не было еще никогда. Негативное отношение к США варьируется от ярости и жгучей ненависти в большинстве мусульманских стран до несколько презрительного недоумения в остальном мире: как могло правительство сверхдержавы оказаться столь некомпетентным и непрофессиональным, не просчитать заранее вероятные последствия интервенции? А эти последствия, странным образом не предусматривавшиеся Пентагоном и госдепартаментом (несмотря на наличие в США множества высококвалифицированных арабистов), выразились прежде всего в том, что крушение фашистского режима привело к всплеску всех застарелых, временно «замороженных» конфликтов. На поверхность вышли давние обиды, началось сведение старых счетов; у людей, ранее парализованных страхом перед жестокой диктатурой, появилось ощущение безнаказанности, что бывает всегда, когда сбивается железный обруч тоталитарной власти. Вырвались наружу все темные страсти, подняли голову криминальные элементы. Общество оказалось в хаотическом, дезорганизованном, атомизированном состоянии.

Все это произошло бы в любой стране, в которой внезапно падает диктатура, но Ирак — особый случай. Нет другой страны, за исключением, пожалуй, Шри-Ланки, в которой одна этническая или конфессиональная общность в течение столь длительного времени и так систематически подавлялась другой. В Ираке речь идет об арабах-шиитах и курдах, которых суннитская элита презирала и преследовала. Еще в 1933 г. первый иракский король Фейсал сказал: «Все еще нет иракского народа, а есть лишь невообразимая масса человеческих существ, лишенных всяких патриотических идей, насквозь пропитанных религиозными традициями и всяческим абсурдом, не объединенных никакими общими связями, подвластных злу, склонных к анархии, постоянно готовых подняться против любого правительства» Конечно, за последующие десятилетия в Ираке выросла интеллигенция вполне достойного уровня, может быть, лучшая в арабском мире, но 35 лет тоталитарного режима привели к ее истреблению или эмиграции, в обществе правила бал самая низкопробная шпана. Не случайно и сейчас практически все политики — выходцы из эмиграции.

Бывший министр Али Аллауи писал об иракском обществе, что оно «держится географическими императивами сосуществования на едином пространстве, а не осознанием совместно прожитой истории и общей цели… Племя против племени; племя против города; город против правительства… ни у одного арабского народа нет таких конфликтов сектового, этнического и трибалистского характера».

Меньше всего такая страна подходит для строительства стабильного демократического государства. Этого или не знали, или не принимали во внимание те гражданские чиновники в Пентагоне, которым Буш -младший дал на откуп планирование невоенной части иракской операции. По словам американского исследователя Джорджа Пэкера, «никто из ответственных лиц даже не задавал самый главный вопрос: что мы будем делать, если все пойдет не так?». А все пошло именно не так, и во многом по вине самой оккупационной адми-нистрации.

Крупной ошибкой был роспуск иракской армии, остались без куска хлеба 400 тыс. военнослужащих, многие из которых влились в ряды Сопротивления. Другой ошибкой была «дебаасизация», увольнение как минимум 30 тыс. бывших членов партии «Баас», а к ним относились, как и должно быть в тоталитарном государстве, вообще все люди, занимавшие сколько-нибудь значимые посты, начиная от преподавателей и кончая начальниками участков полиции. Особенно ударила «дебаасизация» по суннитам, занимавшим большинство ответственных должностей в государстве. Именно суннитские боевики стали ударной силой сопротивления. Из каждых десяти убитых американских военнослужащих семеро стали жертвами именно суннитских, а не шиитских боевиков.

Вооруженное сопротивление началось уже в 2003 г. Вопреки распространенным мифам, в Ираке не было всенародного восстания, партизанской или гражданской войны в общепринятом смысле этого слова. Были террористическо-диверсионные действия широкого масштаба против оккупантов, но вскоре к этому добавилась, межобщинная война суннитских и шиитских «милиций», которая унесла несравненно большее число человеческих жизней. Военные действия против оккупантов и «собственных врагов» переплетались; бойцы «милиций», каждая из которых убивала американцев, с не меньшей беспощадностью уничтожали друг друга. В 2005, 2006 и 2007 гг. казалось, что страна погрузилась в кровавый хаос, американцы безнадежно проигрывают войну, а сунниты и шииты занимаются взаимоистреблением. И если шиитские «милиции» пользовались поддержкой поставленного американцами правительства, в котором первую скрипку играли шииты, то у суннитов появился другой козырь — «Аль-Каеда».

В истории Ирака наступили самые черные времена, в месяц погибали до трех с половиной тысяч гражданских лиц. Иракцы справедливо говорили, что этого кошмара не было бы, если бы в страну не пришли американцы.

Но именно поведение «Аль-Каеды», вмешательство которой в иракские события придало войне особо жестокий характер и одно время даже угрожало американцам полным провалом всей их операции, привело в конце концов к перелому — не в пользу иракского Сопротивления. «Аль-Каеда» оттолкнула от себя своих суннитских союзников. Ее зверства, практиковавшиеся ею акции смертников, при которых гибла масса мирных жителей, ее стремление насаждать самые бесчеловечные и мракобесные формы шариата, наконец тот факт, что боевики «Аль-Каеды» захватили в свои руки сеть контрабандной торговли в провинции Анбар, контролировавшуюся шейхами суннитских племен, — все это привело к тому, что главари боевиков, видимо, рассудили, что Америка — это плохо, но «Аль-Каеда» — еще хуже. И произошла поразительная¸ парадоксальная метаморфоза — значительная часть суннитских боевиков перешла на сторону американцев, назвав себя «Сынами Ирака» и образовав движение «Сахва» («Воз-рождение»).

Наступил момент, когда ядро политических классов как суннитской, так и шиитской общины осознало, что продолжение взаимоистребления не принесет им достижения желаемых целей, а лишь погубит Ирак как государство. В середине 2007 г. главные акторы на политической сцене Ирака поняли, что их интересам отвечает не война, а мир. Сунниты, прежде бойкотировавшие выборы, теперь принимают в них участие, и руководимое шиитами правительство пошло на некоторые уступки, с тем чтобы суннитская община не ощущала себя бесправной и дискриминированной, каковой в прежние времена была община суннитская. Власть понимает: необходимо избавиться от представления, что «после краха баасистского режима все просто перевернулось зеркальным образом: прежде сунниты были наверху, шииты внизу, а сейчас все ровно наоборот».

Уже в середине 2008 г. уровень насилия снизился на 80%, число жертв в среднем за месяц сократилось: среди мирного населения — с 3500 до 700, среди американских военнослужащих — с 70 до 25, среди служащих армии и полиции — с 200 до 100. Общая численность подчиняющихся правительству иракцев под ружьем достигла 555 тыс. человек, в том числе в армии — 230 тыс. (14 дивизий), остальное — полиция и «Сыны Ирака». На подготовку и оснащение армии и полиции истрачено 18 млрд. долл. При этом 80% офицеров и 50% солдат составляют бывшие военнослужащие армии Саддама Хусейна.

Новый начальник полиции генерал Хусейн аль-Вади уволил обоих командиров дивизий и всех 8 командиров бригад, равно как 18 из 27 командиров батальонов. Сейчас число суннитов среди офицеров примерно равно числу шиитов, а среди рядовых 25% составляют сунниты — существенное достижение, если учесть, что еще годом раньше там были почти только шииты.

Сейчас можно сказать, что страна начинает вставать на ноги. Террористам не удалось разрушить экономику; несмотря на многочисленные случаи взрывов нефтепроводов, уже добывается почти 2,5 млн. баррелей нефти в день, как и в довоенные времена, а доходы от экспорта нефти составляют 60 млрд. долл. Три десятка иностранных компаний, включая российские, участвовали в торгах, на которых велась борьба за получение контрактов на разработку нефтяных месторождений, и российский «Лукойл» получил наконец право на месторождение «Западная Курна–2», запасы которого оцениваются в 5 млрд. баррелей нефти. А «Газпром-нефть» в составе консорциума начинает работу на месторождении «Бадра» с запасами примерно в 2 млрд. баррелей.

Всего в Ираке работают 38 компаний из 17 стран. Вопреки распространенному у нас мнению, что вся американская интервенция была затеяна для того, чтобы США смогли прибрать к рукам иракскую нефть, самое крупное месторождение Ирака — Румейла (17 млрд. баррелей) в результате торгов досталось консорциуму во главе с British Petroleum. Ирак также становится серьезным экспортером природного газа. Но Двуречье богато не только нефтью и газом. При нормализации политической обстановки великолепное развитие могло бы получить сельское хозяйство: в этом отношении ни одно арабское государство не может сравниться со страной двух великих рек — Тигра и Евфрата.

Что касается уровня жизни населения, то картина весьма противоречивая. С одной стороны, полная свобода передвижения и выезда за границу, свобода слова и печати, обилие импортных товаров, огромный рост числа автомашин. Число подключений к Интернету выросло с 4,5 тыс. до 1,6 млн., количество мобильных телефонов увеличилось с 80 тыс. до 20 млн.. Если после падения прежнего режима в Ираке выходило всего 5 газет, то уже через три года их число выросло до 180. Появились десятки политических партий самой различной ориентации — националистические, коммунистические, либеральные, светские, религиозные. Помимо партий, в стране действуют и другие, еще более важные акторы — например, исключительно влиятельные в шиитской общине религиозные авторитеты во главе с великим аятоллой Али ас-Систани, могущественные шейхи племен, особенно в районе Центрального Евфрата.

С другой стороны, все еще не преодоленная экономическая разруха, бедственное материальное положение массы населения, нехватка питьевой воды, электричество, доступное только на несколько часов в день, безобразное положение со здравоохранением и образованием. Половина трудоспособного населения — без работы, нехватка энергии и слабость инфраструктуры не дают развиваться промышленности. Фактически нет ничего, кроме нефтегазовой индустрии. И на этом безрадостном фоне — пронизывающая все сверху донизу коррупция.

Особенно удручающе выглядит картина политической жизни. Сунниты и шииты все еще не доверяют и боятся друг друга. Хотя вроде бы «исторический компромисс» достигнут, кровавая бойня прекращена, сунниты уже не бойкотировали последние парламентские выборы в марте 2010 г., а в одном из главных борющихся за власть блоков («Аль-Иракийя») представлены обе общины, до создания нормальной демократической системы еще очень далеко. «Аль-Каеда в Месопотамии», хотя и резко ослаблена (тем более что ее харизматичный лидер Мусаиб аз-Заркауи убит), но отнюдь не ликвидирована. Наоборот, чем больше Ирак будет продвигаться по пути нормализации, тем более свирепыми и безжалостными будут становиться атаки исламистов. Уход американцев сразу же привел к усилению активности боевиков, особенно на севере, в районе Мосула, где обстановка всегда была наиболее напряженной.

Британский военный журнал RUSI описывает ситуацию в Ираке так: «Остается твердое ядро террористических ячеек по всей стране, единых по своим целям, хотя и не находящихся реально под одним командованием. Они обладают знанием и умением действовать локально, в своих районах и в крупных городах, несмотря на повышенный уровень безопасности и улучшение состояния иракских вооруженных сил…похоже, что нападения будут продолжаться в течение нескольких лет, хотя их масштаб будет уменьшаться».

Но нет никакого согласия и внутри самой правящей шиитской верхушки.

Трудно назвать другую страну, в которой существует такая взаимная вражда и подозрительность между политиками, такая сварливость, нетерпимость и несговорчивость, такая потрясающая неспособность и нежелание договориться, найти точки соприкосновения. И дело здесь не только в принципиальных разногласиях. Огромную роль играют личные амбиции, клановые интересы, грызня из-за доступа к финансовым ресурсам и теплым местечкам.

Выборы в парламент состоялись в марте 2010 г., но шел месяц за месяцем, а представители даже одной и той же шиитской общины никак не могли договориться по вопросу о формировании кабинета. Главная борьба шла между Малики и Алауи, двумя шиитскими лидерами. «Иракийя», блок Алауи — это первое в истории постсаддамовского Ирака объединение шиитов и суннитов, к тому же это наиболее светская политическая организация из всех возможных. С точки зрения урегулирования суннитско-шиитских противоречий, оптимальным был бы выигрыш Алауи. Но именно потому, что основная масса шиитов — людей набожных и неспособных преодолеть застарелую неприязнь к суннитам — считает блок «Иракийя» слишком светским и просуннитским, кандидатура Малики оказалась более приемлемой.

Для создания сильной и стабильной власти правительство должно опираться на общенациональный консенсус, чего крайне трудно добиться в стране, где фактически нет единой нации. Следовательно, ее необходимо создать или по крайней мере имитировать ее наличие. Средство только одно — инспирировать подъем иракского национализма. Этот национализм позволит укрепить суверенитет государства и, в частности, избежать слишком сильного иранского влияния. Но может ли он быть общеиракским или же, что гораздо более вероятно, останется национализмом арабским? Тогда он вступает в противоречие с другим национализмом — курдским. Ведь Ирак — страна арабов и курдов. Курдские лидеры, правда, сумели избежать соблазна сепаратизма. Для них выгоднее, чтобы Иракский Курдистан оставался в составе Ирака, пользуясь при этом де-факто полной самостоятельностью. Провозглашение независимости привело бы к полному бойкоту Курдистана всеми его соседями. Но есть вопрос, из-за которого может разгореться новая война — на этот раз между арабами и курдами: судьба города Киркук, который курды называют «своим Иерусалимом». Он не входит в состав автономного региона, но в конституции Иракского Курдистана назван его главным городом.

Малики прекрасно понимал, что именно на киркукском вопросе можно попытаться объединить арабов — суннитов и шиитов, а заодно приобрести репутацию общенационального лидера, отстаивающего арабские интересы. «С конца 2008 г. Малики во все большей мере направлял становящуюся на ноги военную машину Ирака на север, втравливал армию в регулярные провокации против курдской милиции пешмерга». Есть сведения, что американцы испытывали по этому поводу серьезное беспокойство, так как они оказываются между двух огней: с одной стороны, курды — это их единственные надежные союзники в Ираке, многим им обязанные, а с другой — нельзя толкать центральную власть, в основном шиитскую, в объятия Ирана. Скорее всего, США будут продвигать компромиссный вариант, способный хотя бы частично удовлетворить обе стороны. Но в данном случае это будет крайне нелегко, поскольку курды уже объявили Киркук своей столицей, и от этого их лидерам нельзя отказаться без серьезной потери лица.

Взрыв насилия в Киркуке, способный перерасти в вооруженный конфликт между арабами и курдами, вполне реален. Можно провести аналогию с Косово в период распада Югославии. Несколько лет воевали между собой сербы, хорваты и боснийцы, а о Косово никто не думал, там было спокойно. И вот после прекращения «большой войны» именно в Косово произошел взрыв. В Ираке на фоне межарабских суннитско-шиитских военных действий Киркук оставался в тени, но вскоре может прийти его очередь, и судьба единого Иракского государства окажется под вопросом.

Но если киркукскую проблему удастся решить, то Ирак сохранится полностью в нынешнем виде. Шедшие в течение нескольких последних лет бесконечные разговоры о том, что Ирак должен разделиться на три государства: курдское на севере, суннитское в центре и шиитское на юге — исходили от людей, которые просто были недостаточно знакомы с обстановкой. Действительно, представим себе это «арабское суннитское государство» в центре Ирака со столицей в Багдаде. Надо помнить хотя бы один факт: в Багдаде проживает около 2,5 млн. шиитов. И они упакуют свои вещи и уедут на юг, в Басру? Или вернутся под власть суннитов, от которой их наконец избавили американцы?

Багдад останется столицей и суннитов и шиитов. Конечно, нелегко будет наладить сосуществование двух общин. Не забудется, как еще несколько лет назад убийцы в масках врывались в дома и расстреливали из автоматов людей другой конфессии, как останавливали маршрутные такси и выводили пассажиров — одних отпускали, других заводили за угол и ставили к стенке. Но стоит учесть и другое: столько писали за последние годы о суннитско-шиитской вражде, что как-то упустили из виду один факт: когда в 1980 г. началась война с Ираном, иракские шииты воевали в рядах армии так же стойко, как и сунниты, хотя сражались они против своих иранских единоверцев. Это свидетельствовало о том, что существует иракский государственный национализм, общий патриотизм. Если спросить жителя арабской части Ирака, кто он, — ответ скорее всего будет: «Я — араб, иракец», и уже во вторую очередь человек скажет, что он суннит или шиит. Правда, многие дадут обратный ответ, вот в этом-то и проблема. В душе иракских арабов борются эти две приверженности — общинно-конфессиональная и общеиракская. И от исхода этой борьбы во многом зависит судьба Ирака.

3. ИРАНСКИЙ АТОМ — ПЕРЕЛОМ К ЛУЧШЕМУ ИЛИ ДЕЖА-ВЮ?

Станет ли Иран ядерной державой — это один из самых широко обсуждаемых вопросов последних лет. Не сосчитать конференций и встреч, посвященных этой проблеме. Совет Безопасности ООН уже накладывал на Иран санкции, требуя от него прекратить работы по обогащению урана, но воз и ныне там.

Никто так и не знает, что на уме у тегеранских правителей и действительно ли они, форсируя работы по обогащению урана, имеют в виду только «мирный атом». Но вот один весьма показательный факт: несколько лет назад Иран отверг предложение России создать совместные предприятия для обогащения иранского урана на нашей территории; предполагалось, что Россия обогащает его для Ирана, загружает его в реактор, и таким образом иранцы получают готовое топливо. Но это был бы только низкообогащенный уран, непригодный для военных целей, и именно поэтому Тегеран отклонил московский проект.

Глава Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) Эль-Барадеи сказал в одном интервью: «Предположение, что завтра мы проснемся и у Ирана будет ядерное оружие, не подтверждается известными нам фактами». Но ведь никто из серьезных людей и не утверждал, что это «будет завтра». На различные сенсационные «утки» мало кто обращает внимание. А серьезные люди работали, изучали проблему, и вот их вывод. В мае текущего года был опубликован совместный отчет американских и российских экспертов, работавших по поручению независимой международной организации EastWest Institute. В отчете, озаглавленном «Ядерный и ракетный потенциал Ирана», указывается, что Ирану для производства ядерного взрывного устройства при условии, что обогащение урана дойдет до военного уровня, достаточно будет от одного до трех лет. Еще пять лет могут понадобиться для создания атомной боеголовки, способной быть доставленной к цели при помощи баллистических ракет. «В сроки от 6 до 8 лет Иран сможет создать баллистическую ракету, способную доставить ядерную боеголовку весом в 1 тыс. кг на расстояние 2 тыс. км».

А сейчас стало известно, что в Иране возле города Кум секретно создан второй завод по обогащению урана, и проведены испытания новой ракеты с радиусом действия до 2 тыс. км.

Означает ли все это, что Иран твердо намерен создать атомную бомбу? Не обязательно.

Версия реального создания атомной бомбы существует и исходит из того, что Тегеран не блефует и не шантажирует Запад, а в самом деле намерен произвести несколько атомных бомб. Спрашивается: для чего? Чтобы действительно пустить эти бомбы в ход?

Против кого Иран мог бы использовать ядерное оружие? Вряд ли против Америки или Западной Европы. Прежде всего обеспокоен Израиль, ведь расстояние от иранской границы до Телль-Авива составляет 1300 км. Но трудно представить себе, чтобы иранцы решились на ядерную войну с Израилем. Нынешних тегеранских правителей можно считать узколобыми фанатиками, но все же не безумцами. При всей их ненависти к «сионистскому образованию» (так, в унисон с арабскими радикалами, называют Израиль в Иране) вряд ли они намереваются бросить бомбу на еврейское государство, поскольку прекрасно понимают последствия такой попытки. Израиль в состоянии в последний момент нанести превентивный удар, который для Ирана был бы катастрофой. Да если бы даже удалось пробить израильскую систему ПРО, жертвами удара были бы не только 6 миллионов евреев, но и такое же число арабов на израильской и палестинской территории, что неприемлемо для Ирана, стремящегося стать лидером всего исламского мира.

Итак, наступательный вариант использования иранцами атомной бомбы малореален. Но как насчет оборонительного варианта? Чтобы отбить у американцев охоту напасть на их страну, застраховать себя от возможной агрессии, тегеранская «муллократия» (как властители Северной Кореи), могла на самом деле решить, что обладание ядерным оружием является для них единственной гарантией. Иранские правители, вероятно, учли плачевный опыт Саддама Хусейна и полагают, что если бы у него действительно было оружие массового уничтожения, Буш не решился бы на войну.

Версия ядерного шантажа предполагает, что на самом деле цель Ирана — не производство бомбы, а достижение такого уровня продвижения в этом направлении, который заставляет поверить, что она может быть создана в любой момент: все готово, и в определенной ситуации бомба может быть произведена. В таком случае чего именно желает добиться Иран?

Во-первых, содействия Запада в развитии своей экономики как платы за то, что Тегеран не сделает «последний шаг». Но, как показывает опыт Северной Кореи, чисто экономическая сделка, какой бы выгодной она ни была, не устраивает правителей авторитарного государства, нашедших возможность держать весь мир в неведении или даже в страхе, заставлять гадать: «есть уже бомба или нет?» Нужны гарантии не только экономические, но и политические: Америка должна раз и навсегда официально, при участии ООН, отказаться от «агрессивных намерений» в отношении их страны. Неправильно было бы считать, что иранские правители только делают вид, что они боятся американской агрессии; они этого опасаются на самом деле, и эти опасения резко возросли после американского нападения на Ирак. Ведь эти люди, плохо знакомые с современным миром, практически никогда не бывавшие на Западе, могут всерьез верить в то, что «Большой сатана» твердо намерен любой ценой добиться уничтожения исламской республики.

Тегерану необходимо, чтобы его исключили из американского «черного списка», из числа стран «оси зла». И если верить в рассматриваемый вариант, то смысл его ядерной программы состоит прежде всего в том, чтобы добиться от Запада как экономической помощи, так и политических уступок.

Похоже, что правители Ирана в принципе хотели бы довести процесс развития ядерной энергетики до такой точки, когда у них будет реальная возможность создать атомную бомбу. Но именно возможность. Реально производить бомбу совсем не обязательно. Скорее всего, гипотетическая иранская атомная бомба — оружие политическое. Важно не столько иметь бомбу в руках «физически», сколько достичь «состояния пятиминутной готовности», чтобы заявить: «В случае необходимости мы способны себя защитить и такими вот средствами, до этого нам осталось сделать один шаг». Это — «разговор с позиции силы», если угодно шантаж, «северокорейский вариант» (правда, Пхеньян пошел дальше простого шантажа).

И все же — вернемся к прогнозам экспертов. 6 — 8 лет — и готово, можно будет в принципе ударить на расстояние 2 тыс. км. Кажется — еще уйма времени, нечего пороть горячку. Но время бежит удивительно быстро; кажется, совсем недавно мы наблюдали по телевизору, как американские солдаты входят в Багдад, летит на землю статуя Саддама — а на самом деле прошло уже именно шесть лет. «Чем дольше живем мы, тем время короче», — как поется в одной песне. Годы пролетят незаметно, и вдруг, цитируя Эль-Барадеи, «мы проснемся, и у Ирана будет ядерное оружие». Тем, кто живет в Москве, Париже или Нью-Йорке, это может быть безразлично; а для тех, кто живет в Иерусалиме или Тель-Авиве?

Вот тут-то и опасность. Приведенные выше аргументы насчет того, что скорее всего иранцы не намерены произвести бомбу и тем более пустить ее в ход — слабое утешение для жителей Израиля, видящих, как движется к созданию атомного оружия расположенная неподалеку держава, лидеры которой утверждают, что еврейское государство будет стерто с карты мира. Какая у израильтян может быть гарантия того, что Тегеран остановится в одном шаге от создания бомбы? На заводе в Натанзе уже крутится более восьми тысяч центрифуг, и многие израильтяне действительно боятся дожить до того дня, когда утром по радио объявят о произведенном в Иране испытании ядерного устройства. А что предпринять? Разбомбить ядерные объекты Ирана? Все эксперты утверждают, что такой удар ничего не решит, ядерные элементы в Иране рассредоточены, спрятаны под землей, удар по Ирану приведет лишь к отсрочке иранской ядерной программы на несколько лет, более того — после такого удара иранцы, уже ничем не стесненные, с удвоенной силой возьмутся за производство атомной бомбы. Но для многих израильтян все это звучит неубедительно.

В западной печати давно обсуждается вопрос: что предпочтительней — ядерный Иран или война? И на Западе и у нас говорят, что нельзя допустить превращения Ирана в ядерную державу, но в таких заявлениях есть некоторая доля лукавства. «Нельзя жить с ядерным Ираном». А так ли это? Ведь живет же мир с ядерными странами — Индией, Пакистаном, Израилем, не говоря уже о великих державах. Конечно, если у Ирана будет атомная бомба, вероятнее всего, начнется гонка ядерных вооружений во всем обширном Ближневосточном регионе. Саудовская Аравия, Египет, Алжир да и другие страны скажут: «А чем мы хуже Ирана?» Договор о нераспространении ядерного оружия можно будет выбросить в корзину. Но это все же не станет катастрофой для человечества. Единственная страна, для которой иранская ядерная проблема является проблемой экзистенциальной, вопросом жизни и смерти, — это Израиль. Поэтому можно сказать, что центральным пунктом всего международного кризиса вокруг иранской ядерной программы является именно возможная реакция Израиля.

Израильские руководители понимают, что удар по Ирану создаст массу проблем, но они не могут не считаться с настроениями народа. Поэтому весьма опасно было бы уповать на то, что израильтяне ничего не предпримут, а будут сидеть и ждать, пока дипломатия «сделает свое дело». Нельзя исключать возможность воздушного удара Израиля по Ирану, совместно с американцами или в одиночку, а значит, возможна региональная война, в которую в любом случае, даже вопреки своему желанию, окажутся втянутыми Соединенные Штаты.

Конечно, для США израильский удар по Ирану имел бы просто катастрофические последствия, если говорить об их отношениях с миром ислама, поскольку мусульмане возложили бы всю вину на Вашингтон. Вся «новая линия» Обамы пошла бы прахом, независимо от того, ввязались бы США в эту войну или нет. Именно поэтому он, равно как и Саркази и Гордон Браун, так жестко поставили вопрос о санкциях. Для них это прежде всего путь к предотвращению войны, которая причинила бы Западу колоссальный ущерб. Россия останется в стороне, но перед ней будет тяжелейший выбор — как себя вести? Ведь помимо всего прочего, такая война безусловно дала бы мощный толчок развитию исламистского экстремизма, резкой активизации воинственных джихадистских движений, в том числе и в странах СНГ.

Что же делать, чтобы не допустить такого развития событий? Давить на Иран, загонять его в угол бесперспективно и контрпродуктивно, в этом смысле российская дипломатия права. Но вот создать единый фронт с Западом в попытке оказать «мягкое давление», т.е. предложить Тегерану всевозможные « пряники», начиная от обещания построить ряд атомных электростанций и кончая договоренностями о широкомасштабных инвестициях — это могло бы сработать. Вспомним, что еще в 2007 г. « шестерка» (постоянные члены Совета Безопасности плюс Германия) предложили Ирану чрезвычайно выгодные условия соглашения: строить атомные электростанции, принять Иран в ВТО, поставлять запчасти для гражданской авиации, обеспечивать приток инвестиций и т.д. Иран на это не пошел, так как в обмен ему предлагалось прекратить работы по обогащению урана. В прошлом году западные державы повторили это предложение, и опять безрезультатно.

И все же именно такой вариант обращения с Ираном представляется наиболее перспективным, особенно если учесть последние внутриполитические события в Иране, показавшие пределы власти нынешних владык и степень их зависимости от общества, с которым прежде они могли себе позволить не считаться вовсе. Сейчас виден раскол и внутри самой корпорации аятолл, и режим уже не так силен, чтобы действовать с прежней безоглядной непримиримостью.

Встреча «шестерки» с представителями Ирана, состоявшаяся 1 октября 2009 г. в Женеве, к удивлению многих, прошла именно в русле «мягкого», примирительного варианта. Иран обязался предоставить инспекторам МАГАТЭ доступ к новому заводу в Куме. Предполагается также усиление контроля и над старым заводом в Натанзе. А самое главное — иранцы согласились на то, что дальнейшее обогащение около двух третей имеющегося у них запаса урана и производство из этого (низкообогащенного) урана топлива будет происходить не в их стране, а в России и во Франции, и топливо будет доставлено обратно в Иран. Если все будет происходить именно так, а МАГАТЭ будет строжайшим образом следить за тем, чтобы и та часть урана, которая остается в Иране, ни в коем случае не подверглась обогащению до уровня 90 градусов, позволяющего произвести бомбу, тогда все смогут вздохнуть с облегчением.

Что привело к возможности такого соглашения? Во-первых, строительство завода в Куме вызвало взрыв возмущения у западных лидеров, сразу же поставивших вопрос о необходимости введения новых, более жестких санкций по отношению к Ирану. Правда, вероятность таких, поистине «смертельных» для Ирана санкций, как эмбарго на экспорт нефти и запрет на ввоз бензина, невелика, поскольку если бы даже Россия им не воспротивилась, наложил бы вето Китай, невероятно активизировавший за последние годы свои экономические связи с Ираном и в частности заключивший соглашение о поставках иранского сжиженного газа в огромных объемах. Но даже без этого экономика Ирана могла бы тяжело пострадать от других видов санкций, которые бы ввели западные державы (например, стал известен американский план блокирования операций страховки на поставки товаров в Иран).

Во-вторых, сыграло роль и видимое изменение позиции России, выразившееся в словах президента Медведева о том, что в некоторых случаях санкции бывают необходимы. И хотя через пару дней Медведев заявил, что надо создать «комфортные условия» для Ирана ради налаживания сотрудничества с ним, иранцы не могли не почувствовать, наоборот, известный дис-комфорт.

В-третьих — и это скорее всего самое важное — Запад перестал настаивать на том, чтобы Иран прекратил работы по обогащению урана в качестве предварительного условия для переговоров. Тем самым и были созданы те «комфортные условия», о которых говорил Медведев. Дело в том, что иранские лидеры — по существу, заложники своей собственной ядерной программы, ставшей в Иране своего рода «национальной идеей», употребляя популярное у нас выражение, и пуще всего боятся быть обвиненными в слабости, уступчивости, излишней доверчивости. Согласиться на прекращение обогащения урана они не могли, а после того, как в Женеве это условие было снято, тегеранские правители «сохранили лицо»: обогащение урана будет продолжаться, пусть и на чужой земле. Из такого урана бомбу не сделаешь — ну и что? Если кто внутри страны обвинит их в чрезмерной уступчивости, они всегда могут заявить: «А мы никогда и не хотели создать бомбу, это придумали иностранные клеветники, мы всегда говорили, что цели нашей ядерной программы — исключительно мирные: сейчас мы уже достигли такого уровня развития ядерной экономики, которая в принципе позволяет нам осуществить военную программу, если возникнет угроза безопасности Ирана; теперь мы выполнили то, чего хотели, а враги не смогли нам помешать, это наша победа». И весь иранский народ, отнюдь не горящий желанием воевать с Америкой, был бы только счастлив, осознав, что, осуществив успешную ядерную программу, Иран утвердил свое величие и достоинство и в то же время избежал войны.

Иначе говоря, лучше тех условий, которые Запад и Россия предложили Ирану, просто не придумаешь. Не хотите прекращать обогащение урана — пожалуйста, вам его будут обогащать и потом преподнесут готовое топливо для реактора на блюдечке; все, что нужно для развития мирной энергетики, вы получите без всяких усилий. И после встречи в Женеве казалось, что Тегеран сможет вырваться из плена стереотипа, изменить традиционную, апробированную модель поведения. Но вскоре появились признаки того, что все возвращается на круги своя. Спикер иранского парламента Али Лариджани утверждал, что Запад, настаивая на вывозе низкообогащенного урана в Россию, намерен «обманывать нас и навязывать нам свою волю». Звучит как-то дико, если иметь в виду, что Москва высказалась именно за данную схему; выходит, что Запад использует несчастную безвольную Россию как пешку в своей игре? Этому никто не поверит, равно как и разговорам о том, что Иран, дескать, боится отправлять свой уран в Россию из опасения утратить над ним контроль. Уж только не от России могут иранцы ожидать вероломства и всяких пакостей, и они прекрасно это знают.

Все это несерьезно и не может быть принято за чистую монету. И если в самое ближайшее время выяснится, что Иран отверг и данный, максимально благоприятный для него вариант выхода из кризиса, это будет самым убедительным подтверждением того, что тегеранские правители на самом деле опасаются только одного: такого внешнего контроля, который не дал бы им возможность довести обогащение урана до «военной стадии», когда уже можно делать бомбу. Вся нынешняя аргументация иранских официальных лиц — это лишь прикрытие, высосанный из пальца хитроумный предлог, чтобы оттянуть время.

Означает ли это, что все зашло в окончательный тупик? Все-таки еще рано так утверждать. Попытаться сдвинуть Тегеран с его позиции еще возможно, и здесь исключительно важна роль России. Мы только что видели, что даже сделанный российским президентом намек на возможность того, что Россия солидаризируется с Западом, уже сыграл свою роль на переговорах в Женеве, пусть даже потом Тегеран и дал задний ход. Логика подсказывает, что такая солидарность должна стать постоянным фактором, если мы хотим предотвратить пагубное развитие событий.

Но здесь есть загвоздка: надо занять единую позицию совместно с Западом. А вот в этом-то пункте и могут проявиться стереотипы мышления и поведения. Во-первых, наследие советского менталитета со встроенным в него механизмом, обеспечивающим поддержание постоянного уровня неприязни и подозрительности по отношению ко всему западному, особенно американскому. «Почему мы должны уламывать Иран вместе с американцами? Им это будет выгодно, а зачем нам идти на поводу у Вашингтона, тем более что не решены главные спорные вопросы — СНВ и др.? Позволять американцам набирать очки не в наших интересах». Во-вторых, как ни странно, можно слышать и такие мнения: «Если США примирятся с Ираном, нам будет плохо, американцы вытеснят нас из иранского экономического пространства. Для нас лучше ядерный Иран, чем проамериканский». Да и в целом похоже, что многие наши политики убеждены в одном: демонстрация солидарности с Западом ничего не даст нашему руководству в плане мобилизации населения на основе патриотического подъема.

Но что будет, если окажется, что иранские уступки — это всего лишь видимость, а уран, например, тихо обогащается на каком-нибудь третьем заводе? Та же игра в кошки -мышки, что и все последние годы… Иранские дипломаты — великие мастера тянуть, «забалтывать» любые переговоры, зигзагообразно маневрировать, время от времени «бросая кость» оппонентам, якобы делать уступки, постоянно сохраняя неопределенность. А время будет идти, и оно на их стороне. Но тот, кто убежден, что время всегда будет работать на него, может ведь и « заиграться», и не только перехитрить самого себя, но и крепко навредить другим.

При этом стоит с прискорбием констатировать, что именно в вопросе об иранской ядерной программе, пожалуй, наиболее ярко проявилась слабость и бестолковость мировой системы урегулирования конфликтов (если она вообще существует), близорукость и эгоизм государственных деятелей. Кто знаком с историей, знает, как нелепо возлагать надежды на мудрость, рациональность, логичность поведения политиков. И ХХI век пока что это только подтверждает.

4. СТОЛЕТНИЙ КОНФЛИКТ: ИЗРАИЛЬ И ПАЛЕСТИНЦЫ

Арабы и евреи, как повествует Ветхий Завет, — сводные братья. Но близкое родство никогда не препятствовало их вражде. Ведь первой жертвой на земле, опять-таки согласно библейской истории, был Авель, убитый родным братом. И сейчас эти два народа находятся в конфронтации, равной которой по длительности нет в современной истории. В чем корни этого жестокого противостояния?

Пусть читатель не удивляется: конфликту между арабами и евреями в Палестине действительно сто лет. В 1909 г. еврейские иммигранты организовали вооруженную группу «Хашомер» для защиты своих поселений от нападений арабских отрядов. Началось кровопролитие между двумя семитскими народами.

Краеугольные камни противоречий

Проблема № 1 — Иерусалим, святой город трех религий. Для иудеев это — Ерушалайм, в прошлом столица еврейского царства, город царей Давида и Соломона, там находится Стена плача, единственная сохранившаяся часть второго храма, разрушенного римлянами. Другого такого святого места у иудеев на земле нет. А для арабов и вообще мусульман это — Аль-Кудс, или «священный», третий по святости город в мире (после Мекки и Медины). Здесь расположены две святыни ислама — мечеть Аль-Акса («отдаленнейшая»), которую пророк Мухаммед, согласно преданию, посетил, и мечеть Куббат-ас-Сахра («Купол скалы»), построенная на скале, с которой пророк был вознесен на небо для встречи с Аллахом. Все эти святыни двух религий находятся буквально рядом друг с другом, на Храмовой Горе. Эта гора — часть Старого Города, и на земном шаре нет куска земли аналогичных размеров (площадь Храмовой Горы всего около 12 гектаров), который имел бы столь колоссальное символическое значение.

Вопреки решению ООН, Иерусалим так и не стал особой международной зоной, а после 1967 г. оказался целиком под властью Израиля. Как сделать один и тот же город столицей двух государств? — над этим вопросом ломают голову уже несколько десятилетий. Ясир Арафат говорил: «Не родился еще арабский лидер, который мог бы отказаться от Аль-Кудса», но и ни один израильский лидер не может отменить решение кнессета о статусе Иерусалима как единой и неделимой столицы еврейского государства. Все упирается по существу в вопрос о судьбе крошечного клочка земли, поскольку город как таковой де-факто давно разделен, евреи живут в западной части, арабы в восточной.

Проблема № 2 — границы между двумя государствами. Те израильские руководители, которые в принципе согласны признать необходимость создания палестинского государства и вывод войск с земель, оккупированных в 1967 г., настаивают на «коррекции» границ, на обмене территориями. В состав Израиля при этом включаются три больших блока еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан, вблизи Иерусалима, а кусок израильской территории, населенный преимущественно арабами, передается палестинцам.

Проблема № 3 — еврейские поселения на Западном берегу. Их около двухсот, в них проживает более 200 тыс. человек. Само их существование арабы считают оккупацией; недавний опрос показал, что 80 % палестинцев Западного берега не желают создания своего государства, если в нем сохранится хотя бы одно еврейское поселение.

Проблема № 4 — палестинские беженцы. Уже в 1950 г., после первой войны, число арабов, бежавших из той части Палестины, которая вошла в состав Израиля, достигло почти миллиона человек. Их разместили в лагерях и стали содержать за счет ООН. Сейчас число зарегистрированных беженцев составляет примерно 2,5 миллиона, большинство их живут в лагерях на территории сектора Газа, Иордании, Ливана и Сирии. Согласно резолюции 194 Генеральной Ассамблеи ООН, принятой еще в 1948 г., беженцам должно быть обеспечено «право на возвращение», которое Израиль никогда не признавал.

Таковы главные, принципиальные проблемы, которые до сих пор препятствуют урегулированию конф-ликта.

Упущенные возможности

Впрочем, можно ли сказать, что именно эти проблемы сами по себе не позволяют решить давний спор? Скорее следует говорить о том, что нежелание или неспособность пойти на взаимные уступки для достижения компромисса являются основными причинами постоянных неудач всех попыток найти приемлемое для всех решение.

Многие авторы пишут, что коренной первоначальной ошибкой арабов было то, что они не признали решение Генеральной Ассамблеи ООН от ноября 1947 г. о создании двух государств в Палестине. В самом деле, если бы раздел Палестины произошел бы в соответствии с планом ООН, евреи получили бы территорию размером всего в 14 тыс. кв. км., ширина которого (т.е. расстояние между морем и арабским государством) в самом узком месте составляла бы 13 километров, а вся остальная часть Палестины управлялась бы арабами. Но рассуждающие задним числом забывают о реальной политической атмосфере в арабском мире в конце 1940 -х годов. Само по себе возникновение еврейского государства в центре арабских земель рассматривалось как абсолютно недопустимое. Если бы в 1948 г. какой-либо арабский президент или король предложил согласиться с возникновением Израиля вместо того чтобы вести войну во имя его уничтожения, он был бы немед-ленно убит.

Другая ошибка арабов, по мнению некоторых историков, связана с поведением иорданского короля Хусейна в 1967 г., когда он вступил в войну на стороне подвергшихся израильскому нападению Египта и Сирии. «Разве он не понимал, что израильская армия разгромит его войска в считанные часы? Объективно, конечно, это оказалось ошибкой: именно с этого момента, когда Израиль оккупировал всю оставшуюся часть так и не созданного палестинского государства, ведет свое начало вся проблема Западного берега. Но если бы Хусейн остался в стороне, когда Израиль напал на братьев-арабов, он, король из династии Хашемитов, т.е. потомок пророка Мухаммеда, покрыл бы себя и весь свой род несмываемым позором. Так не поступают аристократы — ни в Европе, ни на Востоке.

Другое дело — явная и совсем не обязательная ошибка, совершенная арабскими лидерами в том же 1967 г., уже после «шестидневной войны». На саммите глав арабских государств в Хартуме была принята формула «никаких переговоров с Израилем, никакого мира с Израилем, никакого признания Израиля». Признать Израиль как реальность, как существующее государство, а следовательно, как партнера по переговорам было необходимо. Хартум пошел на пользу только израильским « ястребам», руки у которых оказались развязаны для закрепления оккупации и начала строительства еврейских поселений.

Арафата упрекают за то, что во время саммита в Кэмп-Дэвиде в 2000 г. он прервал переговоры в момент, когда еще можно было торговаться. Видимо, он считал, что условия, предложенные израильским премьером Эхудом Бараком, хотя и беспрецедентно мягкие по сравнению с тем, на что Израиль был готов идти прежде, все же недостаточны. Считать ли срыв переговоров виной и ошибкой палестинцев — это вопрос спорный. Но вот что однозначно можно квалифицировать как тяжелейшую ошибку палестинской стороны, так это развязывание вооруженной «интифады» в том же 2000 году. «Интифада» непоправимо ослабила «лагерь мира» в Израиле, «голуби» ушли в тень.

Если обратиться к ошибкам другой стороны, то сразу можно отметить, пожалуй, главную из них, поистине роковую: решение о строительстве еврейских поселений на оккупированном Западном берегу, причем ответственность за это ложится как на израильских правых, так и на левых. Светские и религиозные сионисты соперничали друг с другом в поощрении иммиграции евреев как из СНГ, так и из США именно на Западный берег, как бы стремясь поставить арабов перед необратимым фактом утверждения на их земле форпостов «еврейского присутствия». Вопиющая близорукость израильского руководства привела к тому, что оно само себе поставило барьер на пути создания палестинского государства, без чего — и это сейчас ясно почти для всех — мира быть не может, конфликт будет тлеть бесконечно.

Крупной ошибкой Израиля следует считать создание на Западном берегу такой системы пропускных пунктов, которые делают жизнь палестинцев невыносимой. На этой территории существует почти 600 израильских блокпостов и барьеров. Люди не могут на своей земле нормально передвигаться из одного населенного пункта в другой.

Еще одна грубая ошибка израильских властей связана с их поведением по отношению к сектору Газа после того, как там власть захватил ХАМАС. Было решено проводить политику противопоставления Западного берега Газе. Газу намеревались подвергнуть блокаде в расчете на то, что население, доведенное до отчаяния своим бедственным положением, взбунтуется против ХАМАС. Ничего из этого не получилось. Люди страдали, но проклинали не ХАМАС, а Израиль и Америку. А жители Западного берега, даже если им стало жить лучше, чем прежде, все равно не могут быть безразличны к бедствиям своих собратьев в Газе. Никакой благодарности Израилю они не проявляют, да и авторитет Махмуда Аббаса, главы Палестинской администрации и лидера ФАТХ, отнюдь не вырос, скорее наоборот. В свою очередь, и ХАМАС совершил тяжелейшую ошибку, спровоцировав своими ракетными обстрелами израильских городов ужасающий вооруженный удар со стороны Израиля.

Психология и интересы

Реально противоположные интересы сторон в принципе можно было бы удовлетворить, хотя бы частично, при наличии доброй воли, взаимопонимания и готовности идти на уступки, без которых невозможен компромисс, а иначе, как компромиссным путем, идею «двух государств» воплотить в жизнь нельзя.

Иерусалим, например, разделить трудно, но возможно. Для этого крошечный кусок земли, Храмовую Гору, можно поставить под совместное управление или же устроить дело таким образом, что святые места каждой из сторон окажутся под юрисдикцией соответственно иудеев и мусульман, пусть даже их разделяет всего несколько сот метров. Можно решить и проблему еврейских поселений на Западном берегу: преобладающую часть из них демонтировать (сломив отчаянное сопротивление поселенцев — задача труднейшая, но не непреодолимая), а те, которые примыкают к Иерусалиму и представляют собой уже большие еврейские города, включить в состав Израиля, отдав взамен палестинцам часть нынешней израильской территории. Так будет установлена граница: возвращение, хотя и не в буквальном смысле слова, к линиям разграничения, существовавшим до июня 1967 г. И даже труднейшую из всех, головоломную проблему возвращения палестинских беженцев нельзя считать абсолютно неразрешимой; разумеется, ни одно израильское правительство никогда не согласится впустить их на свою землю — ведь учитывая разницу в темпах прироста населения, ему пришлось бы смириться с тем, что уже через несколько лет еврейское государство станет арабско -еврейским. Но значительная часть беженцев смогла бы приехать в палестинское государство, даже если их родители были родом из тех мест, которые стали Израилем; другая же часть удовлетворилась бы денежной компенсацией.

Дело в том, что одна из сторон конфликта считает уступки, на которые готовы были бы пойти ее лидеры, чрезмерными, а другая сторона — недостаточными. Палестинцы не желают понимать, что правительство Израиля не может идти напролом против общественного мнения, утратившего всякое доверие к арабам, и тем более им совершенно неважно, что слишком большие уступки с учетом особенностей политической системы Израиля неизбежно приведут к падению конкретной правительственной коалиции. Какое им дело до политических раскладок во враждебном государстве? А израильтяне упорствуют в слепом заблуждении, заключающемся в том, что «арабы понимают только силу « и что спасение еврейского государства лишь в том, чтобы быть как можно более жестким и «крутым». Израильтянам не хватает понимания того, какое огромное значение для арабов имеет их достоинство, насколько невозможно им выглядеть в своих и чужих глазах проигравшими и опозоренными неудачниками. Психологический барьер огромен. Некоторые полагают, что тут дело в несовместимости цивилизаций, в противоположности менталитетов, другие видят главное зло в накопившемся недоверии, когда одна сторона априори убеждена в том, что другая только и думает, как бы ее обмануть, переиграть. Так или иначе, беда в том, что уже дети воспитываются в духе ненависти и презрения к «вечному врагу». Арабы сам факт образования Израиля называют «накба», катастрофа, а евреи не сомневаются, что любая уступка палестинцам лишь разожжет их аппетит, что арабы никогда не откажутся от конечной цели — уничтожения Израиля. «Уйдешь на границы 1967 года — рано или поздно потребуют вернуться к границам 1947 года». «Ушли из южного Ливана — получили Хесболлу с ракетами, ушли из Газы — получили ХАМАС с ракетами. Так уж лучше держаться, ничего больше не отдавать. А то, что весь мир нас осуждает, — так евреям не привыкать, такова наша судьба на протяжении тысячелетий». С таким настроением трудно ожидать готовности идти на компромиссы…

Корни близорукой и контрпродуктивной политики Израиля по отношению к арабам лежат еще в первоначальных представлениях первых поколений иммигрантов. Достаточно вспомнить лозунг «Дать народу без земли землю без народа», равносильный отрицанию самого существования палестинского арабского народа; убежденность в том, что Бог дал евреям право создать Великий Израиль на земле всей Палестины; распространенное среди многих израильтян пренебрежительное, презрительное отношение к арабам вообще как чуть ли не к дикарям и т.д. А с другой, арабской стороны — полное игнорирование или даже отрицание факта проживания евреев в Палестине в древности; отношение к евреям как к незаконным пришельцам, внедренным в арабский мир Америкой, которая создала Израиль как свое орудие для борьбы с исламом; культивирование ненависти и отвращения к евреям, доходящее до того, что лидер крупнейшей ливанской шиитской партии Хесболла шейх Насрулла позволяет себе на митинге отзываться о евреях как о «потомках свиней и обезьян», и пр.

Отметим и внешние факторы. США в период «холодной войны» сделали Израиль своим союзником в борьбе против левых, просоветских сил. Израильские лидеры воспользовались этим, полагая, что тем самым у них есть свобода рук по отношению к арабам — ведь для американцев наличие стратегического союзника важнее, чем судьба каких-то палестинцев, Америка всегда будет на стороне Израиля. Сейчас это все позади, но вырисовывается новая конфронтация: США противостоят Ирану и поддерживаемым им радикальным организациям Хесболла и ХАМАС, и при этом новом раскладе сил в регионе ХАМАС оказывается в иранском лагере, а ФАТХ, побитый и униженный исламистами, — в одном лагере с Америкой и Израилем. Палестинцы расколоты и парализованы, и у израильских лидеров вновь возникла надежда на то, что точно так же, как Израиль был нужен американцам для противостояния с СССР и его союзниками, так и теперь он необходим Вашингтону для отпора «иранской экспансии», и США волей-неволей будут его поддерживать, а следовательно, нет нужды форсировать процесс создания палестинского государства.

Наконец — еще один важный момент. На первом этапе существования Израиля сионизм был по преимуществу светским движением, и ему противостояло тоже в основном секулярное движение арабских националистов во главе с Арафатом. Теперь все не так. В Израиле набирает силу религиозный компонент сионизма. В немалой степени ужесточение политического курса израильских властей связано с особенностями государственного устройства Израиля, в частности, с пропорциональной системой выборов в парламент. Баланс между блоками «главных партий» поддерживается или нарушается позицией религиозных партий, от которых зависит судьба правительства. Пользуясь этим, представители харедим (ультрарелигиозных евреев) берут в качестве платы за поддержку правительства обязательство выплачивать им большие деньги для финансирования духовных училищ, в которых занимаются молодые люди, предпочитающие вместо службы в армии десятки лет изучать Тору и Талмуд, благо что раввины- ортодоксы это поощряют. Сейчас таких «отказников» уже насчитывается 55 тысяч. И все это усугубляется ростом доли харедим среди израильского общества. В 1980 г. харедим составляли 4% еврейского населения, сейчас 10%, но через 20 лет будет уже 20 %, так как в их семьях по 8 — 9 детей, и вот уже в Иерусалиме 61% школьников-первоклассников являются выходцами из семей тех, кто фанатично борется за «чистоту веры» и полагает, что уступки арабам — это предательство идеалов иудаизма. А ведь ни одно правительство не может игнорировать мнение этих людей. Вот что писал издатель американского журнала «Нью рипаблик» Мартин Перетц: «Израиль закончит свою трансформацию в еврейскую Саудовскую Аравию, и исчезнет даже химера мира. Сохранится ли Тель-Авив как нечто вроде наполовину терпимого Дубаи — зоны развлечения посреди мрачной и безжалостной теократии — можно только гадать».

А среди палестинцев растет влияние ХАМАСа, исламистского движения, принципиально отрицающего возможность существования еврейского государства исходя из религиозных установок. Таким образом, в обоих лагерях стал доминировать религиозный элемент, что делает сближение их позиций в высшей степени затруднительным, если вообще возможным. Когда израильтяне слышат, что ХАМАС не имеет ни малейшего намерения отказаться от идеи создания единой арабской исламской Палестины, причем евреям будет предложено «возвращаться в Германию или куда-нибудь еще» — нет ничего удивительного в том, что среди них крепнет убеждение в необходимости « стоять насмерть», и концепция « земля в обмен на мир» объявляется устаревшей.

Так что же — полный тупик? Сегодня это выглядит именно так. Но каковы же в таком случае перспективы? Продолжение фактической оккупации Западного берега реки Иордан грозит Израилю большими бедами: периодические вспышки вооруженных выступлений, возобновление акций террористов-смертников, наращивание мощи и технических средств военизированных радикальных организаций, способных в принципе обстреливать израильские города ракетами все большей дальности, акты насилия по отношению к евреям в различных странах и т.д. Напрашивается единственный выход — поиски решения на базе все той же, давно известной концепции двух государств. Банально? Но ничего другого не придумаешь, как ни ломай голову. Для реализации этого проекта, конечно, требуется не только время и огромные, терпеливые усилия, но — самое главное — некий психологический, ментальный перелом. Может ли он прийти извне? Сомнительно. Еще и еще доказывать арабам и евреям, что в их же интересах прийти к компромиссу, что им никуда друг от друга не деться, что они обречены жить рядом на этом маленьком клочке земли, называемом Палестиной, — все это делалось за десятки лет сотни раз. Результат нулевой. Никакие международные силы, будь это наблюдатели или миротворцы, здесь тоже не помогут. Импульс к согласию должен прийти изнутри. Непременно найдутся люди, способные убедить своих соплеменников, что путь конфронтации — это путь к катастрофе. Эти люди из числа арабов должны говорить на языке ислама, а в еврейской среде можно апеллировать лишь к иудейской традиции. Отшатнуться от края пропасти, начать бороться с массовым безумием — единственный выход, иначе впереди лишь мрак и кровь.

Опубликовано в журнале:
«Вестник Европы» 2011, №31-32

РПЦ пытается упорядочить свое присутствие в Интернете. Она разработала стандарты для сайтов епархий. Однако к общению с паствой в режиме онлайн церковь пока не готова

Русская православная церковь разработала стандарты для сайтов епархий в Интернете.

Информация о "Стандарте присутствия епархий Русской Православной Церкви в Интернете" размещена на сайте РПЦ. Это свод рекомендаций по разработке и организации работы сайтов епархий - с вариантом универсального технического задания, рубрикатором, формами интеграции с социальными сетями и блогами .

В настоящее время у РПЦ около 180 епархий, часть из которых за рубежом. "Картина прошлого года такова, что практически все епархии имели свой официальный сайт", - говорит BFM.ru руководитель пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси Владимир Вигилянский.

"У нас [в РПЦ] чем больше сайтов, тем лучше", - говорит Вигилянский. При этом в РПЦ настаивают, что официальные сайты епархий должны быть самостоятельными и отличаться от сайта кафедрального собора. "Следует избегать практики создания нескольких официальных сайтов епархии или перепоручения функций официального портала интернет-странице кафедрального собора или другого канонического подразделения епархии. Такое перераспределение вносит хаотичность в информационную деятельность епархии, способствует идеологическому разделению информационной стратегии епархии", - говорится в документе.

Это делается для удобства верующих, поясняют в РПЦ.

Оптимальным вариантом организации портала епархии в РПЦ считают принцип корпоративного сайта. Он должен отличаться от простого сайта-визитки cодержанием "исчерпывающих сведений", видео- и фотоматериалов, поисковых сервисов и архивов.

Документ с текстом разработанного "Стандарта" отправлен во все епархии РПЦ. В мае 2012 года предполагается, что епархии отчитаются о ходе его внедрения.

"Неверно" составленные ресурсы не будут закрыты, уверяет BFM.ru Вигилянский: "Никакого жесткого контроля или стандартов нет. Существуют совещания, связанные с работой церковных СМИ, и Интернет-секция, где обсуждаются удачные и менее удачные проекты. Там сами друг друга критикуют. Есть у нас сейчас курсы повышения квалификации сотрудников епархиальных СМИ".

Церковь в Сети

"Стандарты" рекомендуют активнее участвовать в обсуждении общественных вопросов и позиции церкви по тому или иному вопросу. Важно "выходить на контакт с общественностью", поясняет в беседе с BFM.ru председатель Издательского совета Рязанской епархии, настоятель Никольского храма на территории больницы имени Семашко иерей Павел Коньков.

"Церковь должна выходить в Интернет, причем активными шагами. Это норма жизни, и к этому надо привыкать. Если мы вспомним, то и книгопечатания раньше не было. Сейчас у нас появился Интернет, и церковь обязана им пользоваться, но на благо. Кто помоложе, имеют возможность задать вопрос через Facebook, "ВКонтакте". Кроме того, можно сразу увидеть человека, узнать, какие у него интересы".

Представители Рязанской епархии, к примеру, имеют официальные странички одновременно в Facebook, "ВКонтакте", в "Живом журнале" и в Twitter. "Мы вышли в соцсети полгода назад. Это было мое личное решение, - говорит Павел Коньков.

Через сеть проводится обучение тех, кто желает помочь церкви. К примеру, с марта этого года в Москве проводится цикл онлайн-семинаров, организованный Синодальным отделом по церковной благотворительности и социальному служению. В нем уже приняли участие более 1000 человек.

В сентябре этого года отдел открыл форум социального служения, на страничке форума можно получить онлайн-консультации у специалистов Синодального отдела.

В ноябре при поддержке РПЦ открылся новый сайт - "Православие в Камбодже". На сайте представлена информация о единственном православном храме страны в Пномпене, даты визитов священников и расписание богослужений. В будущем планируется запуск английской и кхмерской версий сайта, а также открытие рубрики "Вопрос священнику".

Как общаться онлайн

Правда, пока онлайн-общение через Интернет представителей РПЦ с верующими еще не так широко распространено. В "Стандарте", к примеру, прописано, что при создании порталов епархий нельзя "злоупотреблять популярной технологией Web 2.0, которая позволяет заниматься наполнением ресурса в свободном режиме". "Неправильно уподоблять официальные сайты епархии социальным сетям, и, в частности, блогам, что делает официальный ресурс похожим на онлайн-дневник без определенного авторства".

Сейчас в Facebook есть страница Русской православной церкви. На российскую версию подписаны 210 человек, на англоязычную - 2090.

В сети "ВКонтакте" есть несколько открытых и закрытых групп РПЦ. Самая большая из них состоит из 2,9 тысячи человек, но она не является официальной. "Есть и Facebook, и в Twitter стараются работать, но централизованной, плановой позиции нет, - признает Вигилянский. - Издано несколько книг, посвященных церковных сайтам, есть справочники по этому поводу. В этом смысле РПЦ продвинута".

Павел Коньков сообщил BFM.ru, что обратную связь через сеть в Рязанской епархии планируют установить через несколько месяцев. "Мы пока еще не дошли до того, что это [странички в соцсетях] стало площадками для обсуждения, пока там идет просто трансляция наших новостей с официального сайта Рязанской метрополии", - рассказывает он.

Официальное число пользователей в блогах и соцсетях на страницах Рязанской епархии составляет примерно 500 человек. Сам сайт посещает ежедневно 3 тысячи человек.

Стоимость создания церковного сайта и приведение его в соответствие со стандартами, - вопрос индивидуальный, говорит Вигилянский.

Сайт Рязанской епархии, к примеру, был сделан бесплатно самим Павлом Коньковым. "Лично я его создавал, мне помог один знакомый дизайнер сделать шапочку сверху", - говорит он. Сайт существует с 2003 года. Сейчас представлена уже третья его модификация.

"Если у епархии есть лишние 5-6 тысяч рублей, можно обратиться к частному лицу, которое сделает хороший сайт, и не обращаться к фирме, которая сдерет втридорога и сделает красиво, но не функционально. Дело не в красоте, а в функционале", - говорит он.

В контакте

Добавим, наладить непосредственное общение с церковью пытались люди, к ней не имеющие отношения. В Израиле, к примеру, в 2009 году обратиться к Богу стало возможным через Twitter. На специальной странице можно было написать свое обращение, которое автор идеи - израильтянин Алон Нил - распечатывал и относил к Стене Плача в Иерусалиме. Правда, уже через три недели существования сервиса он признался, что запросов появилось настолько много, что ему стало тяжело справляться с их потоком.

Сама РПЦ с октября организовала в столице некое подобие исповеди по телефону. На номере справочной службы "Милосердие" в Москве дежурят 36 священнослужителей. В РПЦ указывают, что это не полноценная исповедь, но разговор по телефону может быть достаточно откровенным.

Православные Казани еще в 2009 году получили возможность через Skype проконсультироваться с православным психологом.

Жизнь off-line

Пока РПЦ пытается упорядочить свою деятельность в Интернете, верующие в оффлайне не могут смириться с тем, что пояс Пресвятой Богородицы покинул Россию. После этого события 28 ноября страждущие приобщиться к святыне отправились в расположенный по соседству Храм Илии пророка в Обыденском переулке, а также изъявили желание получить пояски - миниатюрные освященные подобия святыни.

К настоящему моменту всего роздано около 4 млн поясков, сообщил Владимир Якунин, глава РЖД и председатель попечительского совета Фонда Андрея Первозванного (организовал пребывание Пояса в России).

Верующие стали обращаться за поясками в Храм Христа Спасителя, но там заявили, что не имеют к ним отношения.

"Это не дефицит советского периода, за которым нужно ломиться в очереди и пытаться до него добраться. Это акция, которая подчеркивает стремление людей прийти, помолиться и унести частичку материализовавшейся веры с собой. Это не самое главное", - цитирует РИА "Новости" главу РЖД.

1 декабря патриарх Московский и всея Руси Кирилл призвал покаяться всех, кто осуждал поклонение святыне и проявление религиозных чувств.

В воскресенье фермеры из контролируемого ХАМАСом сектора Газы начали экспортировать сотни тонн своей продукции в Европе после того как Израиль открыл границу для палестинских товаров.

Грузовик первой клубники ушел из Газы, открыв сезон этой ягоды, который продлится до мая.

Израиль жестко контролируется поток товаров в и из сектора Газы с июня 2007 года после того, как исламское террористическое движение ХАМАС силой захватило крошечную приморскую территорию с населением в 1,5 миллиона человек. Тогда же были вытеснены оттуда все властные структуры ФАТХа.

Израиль ввел сухопутную и морскую блокаду прибрежного анклава сразу же после переворота в попытке оказать давление на ХАМАС. Но эта тактика только углубила обиду жителей Газы по отношению к Израилю. В прошлом году израильское правительство несколько ослабило сухопутную блокаду после инцидента с флотилией, рвавшейся в Газу.

Юсеф Шаат из Ассоциации развития сельского хозяйства Газы сообщил, что 250 фермеров надеются на экспорт 600 тонн клубники, 350 тонн болгарского перца, 160 тонн помидоров черри и 17 миллионов цветов гвоздики. По их оценкам, это должно принести доход в 25 миллионов долларов, несмотря на кризис в европейской экономике.

Израильские военные не дали объяснений по поводу ослабления режима контроля над потоком продукции из побережной полосы. Тем не менее, экспорт из сектора Газа по-прежнему сильно ограничен.

Прежде чем ХАМАС захватил анклав, 85% производимых в Газе товаров и сельхозпродукции продавались в Израиле и на палестинских территориях в Иудее и Самарии. Эти данные приводит "Гиша", израильская правозащитная организация, которая лоббирует интересы палестинцев, добиваясь ослабления ограничений на их передвижение.

Нынешнее снятие запрета на экспорт "является полезным для производителей, но не решает проблем, связанных с закрытием производств и массовой безработицей, вызванной общим запретом на экспорт", отмечают в "Гиша".

По статистике "Гиша", около 83 процентов заводов Газы простаивают или работают на 50% и меньше свой запланированной мощности. Безработица, по официальным данным, составляет 28%.

Правительство Израиля в среду принял решение возобновить предоставление Палестинской национальной администрации (ПНА) финансовых средств, собранных в качестве налогов с палестинцев на территории Израиля, сообщают израильские СМИ.

Данное решение было принято большинством голосов узкого кабинета министров, однако, в канцелярии премьера не подтвердили появившуюся в СМИ информацию. "Заседание кабинета министров на данный момент еще не окончено. Официального подтверждения принятия такого решения пока нет", - сообщил РИА Новости советник премьер-министра Израиля Алекс Сельский.

Ранее еврейское государство заморозило перевод налогов ПНА - около 100 миллионов долларов, собранных с палестинских предпринимателей и рабочих в Израиле, в ответ на вступление в октябре этого года Палестины в ЮНЕСКО. Приостановка перевода денег Израилем вызвало финансовый дефицит в ПНА.

Согласно соглашениям, подписанным в Осло в 1993 году между ООП и Израилем, правительство этой страны обязано вернуть властям ПНА эти средства. По данным израильских источников, ежегодно сумма сборов составляет около 5 миллиардов шекелей (1,4 миллиарда долларов), что равняется около трети бюджета автономии.

ПНА на протяжении шести месяцев сталкивается с серьезными финансовыми проблемами, что не позволяет ей своевременно выплачивать зарплату бюджетникам, а также выполнять ранее запланированные проекты. Помощь ПНА оказывали Саудовская Аравия, Кувейт.

Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун 23 ноября призвал Израиль разблокировать палестинские налоговые и таможенные поступления для создания условий возобновления арабо-израильских переговоров. 

Израиль решил разблокировать финансовые фонды, предназначенные для палестинцев. Правительство удерживало деньги налогоплательщиков в течение месяца - с того момента, как Палестина вступила в ЮНЕСКО, передает Reuters.

Кабинет министров премьера Биньямина Нетаньяху под давлением иностранных государств принял решение разморозить фонды, насчитывающие около 100 млн долларов в месяц - эти деньги Израиль собирает от имени Палестинской Автономии. Наличные средства, которые включают в себя пошлины на товары, ввозимые на палестинские территории, являются основным источником зарплат для гражданского населения.

Израиль заморозил палестинские фонды в качестве карательной меры - на следующий день после того, как Палестина стала новым членом культурного агентства ООН ЮНЕСКО. Премьер-министр Палестины Салам Файярд заявил, что автономия не сможет выплатить зарплату 150 тысячам рабочих в этом месяце, в том случае, если Израиль не разморозит фонды. Кабинет министров Израиля принял решение передать Палестине налоговые сборы за октябрь и ноябрь.

То факт, что Палестина стала новым членом ЮНЕСКО, вызвал неоднозначную реакцию. США прекратили финансирование культурной организации из-за принятия Палестины, Канада и Израиль последовали их примеру. От взноса США зависела почти четверть бюджета ЮНЕСКО. Общий объем американского финансирования этой организации в нынешнем году должен был составить 71,8 млн долларов.

ЮНЕСКО стала первой организацией в составе ООН, которая рассмотрела палестинскую заявку. Против принятия Палестины голосовали, в частности, США, Канада и Германия, "за" высказались Россия, Китай, Индия, Бразилия, ЮАР, Франция. Великобритания воздержалась. 

Глава Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмуд Аббас поручил члену ЦК правящего движения ФАТХ Аззаму аль-Ахмаду провести консультации с палестинскими фракциями для переформирования Центральной избирательной комиссии для подготовки к всеобщим выборам в мае будущего года, сообщило во вторник радио "Голос Палестины".

"Будет издан указ президента Абу Мазена (Аббас) по переформированию Центральной избирательной комиссии, думаю, что он выйдет перед началом заседания, которое пройдет 20 декабря между палестинскими фракциями, подписавшими соглашение о примирении ", - цитирует радио члена ЦК ФАТХ.

Накануне Аббас сообщил, что президентские, парламентские, а также выборы в национальный совет Организации освобождения Палестины (ООП) пройдут 4 мая 2012 года.

По данным радиостанции, ЦИК завершил регистрацию избирателей на Западном берегу реки Иордан, но не в состоянии обновить списки избирателей в секторе Газа, где правит мятежное исламистское движение ХАМАС. Ожидается, что после встречи палестинских группировок 20 декабря ЦИК удастся обновить списки избирателей в анклаве.

Местные наблюдатели опасаются, что израильское правительство попытается сорвать выборы, особенно в Восточном Иерусалиме, на территории которого выборы в 2006 году прошли только при международном вмешательстве. Выборы должны пройти в секторе Газа, на Западном берегу реки Иордан и в Восточном Иерусалиме. Палестина разделена на 16 избирательных округов - одиннадцать на Западном берегу и пять в секторе Газа.

Соглашение о межпалестинском примирении, подписанное в Каире в мае 2011 года, предусматривает проведение выборов в течение года. Это соглашение было подтверждено на встрече, состоявшейся в Каире 24 ноября между главой ПНА Махмудом Аббасом и лидером ХАМАС Халедом Машаалем.

Выборы проводятся в присутствии арабских и международных наблюдений, которые должны гарантировать их свободу, честность и прозрачность. Назар Альян