Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Пора становиться нормальной страной

Письма из редакции

Пора становиться нормальной страной

Виктор Ярошенко

1. Конец переходного периода

Как только не называют нынешнее время! И всякое имя ему к лицу!

“Окном возможностей”, “возрождением империи”, “реинкарнацией совка”, “вставанием с колен”, “периодом стабилизации” или попросту — “стабилизецом”, “новым застоем”, “суверенной”, или “управляемой” демократией, “CCCР-лайт”, “серединой второго раунда”... А я вслед за Егором Гайдаром все продолжаю называть его “переходным периодом”, хотя уже и не знаю — переходным к чему? (Одно время Гайдаровский институт так и звался: Институт переходного периода, и задиристые, но невежественные “акулы пера” всё домогались узнать: когда институту, изучающему этот фантом, перестанут платить деньги; что это за период такой и когда же он закончится?) Им было невдомек, что в мире существует целая наука — транзитология, как раз и изучающая переходные процессы в экономике.

Где отмечен перелом кривой падения, или — для оптимистов — развития?

Должна же быть точка перехода, когда темп времени, его тональность сменятся? Впрочем, тональность-то сменилась давно; как раз со сменой тональности Государственного гимна мы оказались в ре-миноре.

Ритм политической жизни тоже сменился — на замирающе-пульсирующий, а теперь и вовсе даже мерцательный (как аритмия). Переменились и настроения, что показывают все социологические центры. И “Левада”, и ФОМ, и ВЦИОМ вполне согласно показывают нарастание общественного дискомфорта.

Это уже было понятно и год назад: слишком велик разрыв между разными социальными слоями; слишком сильно неверие в правосудие; слишком уж часто богатые и блатные давят людей на дорогах (и ни за что не отвечают); слишком далеко находимся мы от приличных стран во всех значимых рейтингах; слишком отстала наша фундаментальная наука уже и культура; слишком оскорбительно беспомощна медицина; слишком часто стали случаться катастрофы и конфузии; слишком выросло отчуждение от власти, а расплодившиеся коррупционные чиновники утратили всякий стыд, совесть и страх?…

Написал и задумался. А как же это согласуется с данными, согласно которым “Все у нас хорошо”?

Россияне стали выше оценивать свое благосостояние, — сообщает ВЦИОМ в ноябре 2012 г. — Индекс самооценок материального положения в октябре вырос на два пункта (с 64 до 66); значение индекса оценок экономической ситуации в стране — одно из самых высоких в 2012 году. По данным опять же ВЦИОМ, значение индекса выросло за счет увеличения доли россиян, оценивающих свое материальное положение как среднее (с 70 до 72?%). Год назад он составлял всего 54 пункта. Показатель удовлетворенности жизнью остается рекордно высоким (58). (Год назад индекс равнялся 45 пунктам.) Индекс социального оптимизма с июля 2012 года медленно растет и составляет 63 пункта. Текущее значение значительно превышает достижения аналогичных периодов прошлых лет (в среднем 55 пунктов). Индекс оценок экономической ситуации в стране вырос до 48. Текущее значение показателя — одно из самых высоких не только в текущем, но и за три посткризисных года. Индекс оценок общего вектора развития страны в октябре составил 51 пункт — одно из самых высоких за аналогичные периоды прошлых лет. Год назад индекс составлял всего 40 пунктов. Вопрос: как интерпретировать эти данные???

– Как Вам кажется, в какой мере сейчас российское общество контролирует действия властей?

Власти этого не заметили, хоть и шептали им об опасности придворные эксперты.

апр.10 г. апр. 11 г. июнь 12 г. окт. 12 г.

в очень сильной мере 1 1 2 3

в довольно сильной мере 8 10 13 11

в довольно слабой мере 39 42 42 42

практически не контролирует 41 39 31 34

затрудняюсь ответить 11 9 13 10

“Левада-центр”, октябрь 2012 г.

2. Прощай, нищета!

Доклад Центра стратегических разработок М. Дмитриева “Прощай, нищета!” на Гайдаровских чтениях 13 ноября 2012 г. тоже, казалось, состоит лишь из победных реляций: доходы населения выросли в 2,5 раза, численность бедных и уровень бедности сократились в 2,4–2,5 раза: с 42,3 млн. чел. до 17,9–18,1 млн. чел. (с 29 до 12,6 млн. — 12,8?%). Даже в период кризиса бедность снижалась. Получаются вполне сенсационные результаты, в которые трудно поверить: в России в 2010 г. (по методике расчета Всемирного банка) бедных нет, а 30?% населения составляет “средний класс” по стандартам развивающегося мира; при том, что от 60 до 70?% (в зависимости от того, какую часть населения относить к богатым) — это вполне себе европейский средний класс... Но выводы делают разные. Власти — что все хорошо, база поддержки крепнет. Исследователи (М.Э. Дмитриев и его ЦСР), напротив, предупреждают, что у многочисленной части самых бедных россиян меняется базовый комплекс установок. Прежде был комплекс ценностей выживания, где главным было прокормить семью; теперь он меняется на ценности развития, долговременные и устойчивые: здоровье, воспитание детей, условия существования и уровень сервисов отношения с властью... А это, считают эксперты, означает, что в обществе необратимо зреет запрос на ценности модернизации и демократии (см. статью М. Дмитриева и С. Мисихиной в этом томе журнала).

3. Элитный консенсус

Многочисленные законы, постановления и распоряжения, положения и установления изменяли созданную еще в позднеельцинские времена политико-экономическую систему, разрушали хлипкий временный, ельцинский, и подводили фундамент под новый элитный консенсус. А еще больше — негласные и приватные договоренности и преференции для немногих (по Г. Павловскому, двух тысяч членов так наз. “премиального класса”). Поэтому вместо одних людей и компаний приходили другие; вместо одних министерств и концернов вырастали новые “спруты” госкорпораций... Основные элементы ельцинизма система, созданная на довольно-таки авторитарной “ельцинской” конституции, сохранила, но многие противостоящие авторитарности отбросила: например, одномандатные округа, выборные главы регионов и городов, свободно формирующиеся партии. (“Нет налогов без представительства”, — гласит главный принцип представительной демократии; а у нас налогообложение есть, а вот реального представительства целого класса людей, платящих налоги, как не было этого так и нет.)

За полгода до своей смерти Егор Гайдар писал в журнале “Вестник Европы” про события осени 2008 года:

“Конечно, когда реальные доходы растут на десять процентов в год — править просто, и не нужны массовые репрессии, чтобы сохранить власть. Но когда от роста дохода в 10 процентов начинается падение доходов как минимум на 5 процентов, становится трудно. Здесь для власти есть развилка возможных решений. Либо власть, столкнувшись с тем, что ее начинают меньше любить, отвечает репрессиями — это путь к углублению кризиса, и даже путь к смуте. Либо власть понимает, что ситуация изменилась и нужна обратная связь с обществом, а значит надо спокойно, постепенно либерализировать режим, освобождать прессу, проводить реальные выборы, честно разговаривать с обществом, не доводя его до точки кипения, осуществлять реальную борьбу с коррупцией — тогда общественная солидарность поможет выйти из кризиса”.

4. 20 лет спустя

Двадцать лет — это много. Усопшего человека поминают сорок дней, а ушедшую государственность — двадцать лет. Но уже выросло и пришло голосовать поколение, родившееся в год распада СССР.

Алексей Кудрин как-то на Гайдаровских чтениях назвал несколько нетривиальных цифр. В 1992 году Россия получила за экспорт углеводородов 23,5 млрд долларов. Эти доходы постепенно росли, и к 1999 г. составили 30 млрд долларов, а в 2011 г. был достигнут исторический пик: 346 млрд долларов.

Суммируя, получаем, что в “девяностые” получили около 200 млрд долларов, а в “нулевые” — уже 2 триллиона долларов, т.е. в десять раз больше. Вот в чем кроется вся “тайна устойчивости путинской эпохи”.

Ельцинский режим и ельцинскую конституцию аналитики называли (проф. А.Н. Медушевский и др.) “имитационнным конституционализмом”. Вроде бы все институты как бы и есть, но соблюдаемой законной процедуры смены власти — честных выборов — нет. Это было платой за отсутствие консенсуса в обществе, за то, что мощные влияния и ресурсы все еще сохранялись за коммунистами, которые менялись не в сторону конструктивной социал-демократии, а в сторону непримиримых большевиков-сталинцев. Платой за то, что их не удалили с политического поля, было то, что на это поле ввели не совсем спортивные и совсем уже не честные, громоздкие, чуть прикрытые “административные” механизмы.

Это было уже во времена второй каденции Ельцина, а при Путине стало главной политической чертой меняющегося режима: “управляемая демократия” (этим изобретением очень гордится политолог Глеб Павловский). В “нулевые” расцвели худшие черты “девяностых”, а лучшие были упразднены или придавлены.

Это прекрасно понимали в Европе и Америке, не слишком-то упрекая российскую власть, даже за многолетнюю войну, развязанную на Кавказе.

“Если вы не хотите, чтобы в ядерной стране России снова укрепился маловменяемый коммунистический режим, вы должны с пониманием относиться к особенностям российского политического ландшафта”, — говорили своим партнерам визитеры из Москвы, и партнеры согласно кивали.

Но в этих спорах и раздорах измельчала, растряслась и почти исчезла нацеленная на развитие демократии содержательная и квалифицированная часть российского политического спектра. А вот демагогическая и приспособленческая никуда не исчезла и, судя по последним выборам, даже укрепилась.

Однако общество постепенно менялось, рос и укреплялся средний класс со своими ценностями, расширял свой плацдарм Интернет, а это целый мир молодых, и сами собою развились социальные связи. Общество усложнилось, политический же ландшафт, напротив, деградировал до полного опустынивания.

5. Озабоченный позитив

Мы живем в межвременьи.

Помнится, в старые добрые времена наш главный редактор требовал от нас материалов “в духе озабоченного позитива”. “Попробую дать.

Россия вступила в ВТО. Долго ходили вокруг да около и наконец вступили, а счастья по-прежнему нет. Теперь стремится во влиятельный клуб Организации сотрудничества и развития, хочет всерьез конкурировать на мировых рынках — в Европе, Азии (отдав без борьбы Африку Китаю), даже в Америке. И хотя говорят (не без обиды), что внешнеполитические приоритеты не признают Россию в число основных мировых игроков, есть ответ: “и очень хорошо что не признают, нам и не надо, так спокойно, и без их натужного внимания будем развиваться”.

Постепенно из старых развалин вырастает новая страна, выходит из детства, со своими проблемами, одновременно старческими и ювенильными, теряет иллюзии, бросается из крайности в крайность, чтобы наконец зажить — а как? Каким стать: прагматичным ли циником европейским, задонским ли праведником-нестяжателем, проповедником ли избранничества божественного, романтическим искателем непроторенных дорог (устар.), деловитым китайским студентом, все подмечающим, всему обучающимся, но себя и далекую родину со всем немалым семейным кланом не забывающим?

Двадцать лет прошло; двадцатилетние стали сорокалетними, сорокалетние подошли к пенсии; вырастили детей и тридцатилетние жесткие и хваткие люди, составившие немыслимые и просто крупные состояния, вошли в пору зрелости, и вопрос: кому оставить нажитое и на кого страну? — теперь для них самый наипервейший.

Они потратили много сил, ума, изворотливости и предприимчивости, им понадобилось много удачи и гибкости, чтобы все это собрать в кулаке и сохранить в неверном и меняющемся российском социуме. Поэтому-то вопрос о собственности — первейший, если не ставить во главу угла вопрос о жизни и свободе.

Спрашивают себя: какой режим возможен и желателен в стране, вступившей в полосу экономических трудностей? Неужто самовластие, ограниченное “своеобразным чувством юмора”? Какую экономическую программу предлагает оппозиция, где кроме Илларионова, зациклившегося на ненависти к покойному Егору Гайдару, и не видать никого?

Ведь кто может поступить так, как это сделал Путин перед выборами: не давать щедрых обещаний (все ведь дают), а заранее пойти на огромные новые расходы, повысить пенсии, расширить социальные пособия, дать налоговые льготы, увеличить зарплаты преподавателям, ученым, военным и всем остальным бюджетникам?! Только тот и может, у кого на поясе ключи от казны. Ограничитель тут один — возможности бюджета, так же как в любой семье. Некоторые предпочитают жить в долг, но в долг не всем дают и рано или поздно придется расплачиваться. Оптимизировать бюджет, конечно, можно, но за каждой строкой расходов и доходов стоят чьи-то интересы. Чтобы обуздывать их, нужна политическая воля, желательно поддерживаемая реальным парламентским большинством. Собственно, курс на модернизацию институтов, демократизацию и открытость принятия решений в экономической проекции оборачивается более жестким контролем за расходами, лишением чиновников возможности получать “административную ренту”, более осторожное отношение к большим государственным расходам — на оборону и на разорительные представительские мероприятия. Всего-то.

Можно представить себе (без обсуждения реалистичности этого сценария) внеочередные парламентские выборы, которые начнутся с формирования новых “незапятнанных” участковых избирательных комиссий, в которые будет допущена и нынешняя оппозиция. Боюсь, что и на этих (представим себе!) вроде бы честных выборах все-таки победит опять партия власти .

Фонд “Общественное мнение” (ФОМ) фиксирует, что рейтинг доверия, в частности к Владимиру Путину, в последний год колеблется на уровне минимальных с 2003 года значений, но отнюдь не демонстрирует тенденции к росту. Согласно последним замерам от 18 ноября, рейтинг доверия Путина составлял 42 процента... Электоральные рейтинги Путина и единороссов немного выше. Если бы выборы состоялись сейчас, то Путин мог бы претендовать на 46 процентов голосов (меньше было накануне думских выборов — 43 процента), за “Единую Россию” собирались бы проголосовать 42 процента. А если и проиграет, то — партии с гораздо более левыми (и безответственными) лозунгами. Вообще, выборы устроены так, что рано или поздно победит более популистская партия. Националисты с их невнятными экономическими позициями вполне себе левые. Новые левые (если отвлечься от вызывающего симпатии у многих их упорства) предлагают очередной социалистический эксперимент, национализацию, словом — тупик. Мы в драматическом положении. Власть в своем высокомерии, как водится, слепа и глуха; а нарастание напряжения выводит на первые позиции самые радикальные лозунги и самых “отвязных” лидеров (вроде Навального или Развозжаева. — Ред.).

Нам нужна не революция. Нам нужно нарастающее развитие. Уже очевидно, что понадобится внести изменения в Конституцию. Но с этими не стоит торопиться, а то они нам такого “назаконотворствуют” наворочают, что веками не разгрести. Сейчас наступает период формирования новых избирательных комиссий, которые в ближайшие годы будут считать наши голоса на всех предстоящих выборах. Сегодня критичен не Чуров (этот персонаж уже лишен всеобщего внимания), сегодня критичен и новый курс Путина (сильно отличающийся даже и от его предвыборной платформы), что показывают последние передвижки в верхах.

Стране предстоят эпохальные изменения. Россия без Путина — не лозунг, а очевидность, которая с неизбежностью реализуется. Но для того чтобы она стала демократической страной с современными институтами, надо сделать очень многое. И кроме российского гражданского общества — сделать это некому.

Первый — и главный! — настоящий исторический выбор россияне сделали еще двадцать лет назад, в 1991-м, ломая власть КПСС, и в 1993-м, когда пошли за Ельциным и Гайдаром и на референдуме голосовали за новую Конституцию. Теперь будет не проще.

6. О богатых и состоятельных

Говорят, обмен акциями российских и западных нефтегазовых гигантов необходим нашему истеблишменту для получения гарантий. Но надежды эти призрачные. В современном мире при нынешней прозрачности финансовых систем, никто не сможет скрыться от правосудия, была бы запущена его машина. В перспективе наша доморощенная “элита” надеется слиться с мировой и только тогда и (постепенно) подпитывать соками чахлые ростки на древе российской государственности, также как конкуренция, суд, выборы, свобода слова... От общества в значительной степени зависит, как скоро это произойдет; но не раньше, чем оно само почувствует себя субъектом политики и хозяином своей судьбы. Этому очень способствуют и коррупционные скандалы в верхах, уверения в том, “что у нас нет неприкасаемых”: не в смысле названия низших индийских каст (париев, далитов), а, наоборот, в смысле неприкосновенности бояр (нобилей).

Конечно, впечатляют яркие картины из жизни “партии бабла и партии крови”, размещаемые в сети, и непримиримые размышления о том, как хорошо было бы нам без них. Но радикализм оценок не приближает к идеалу.

Важно понимать, что в стране вырос довольно многочисленный слой, класс очень богатых и очень состоятельных, ничтожный, конечно, по сравнению с совокупностью остальных, но сам по себе и не маленький слой предприимчивых людей. Они нехороши, но других-то у нас просто нет. Да плюс еще средний класс, существование которого долго искали социологи, пока валовый доход на душу в стране не скакнул к 16-ти, а то и к 20 тысячам долларов (невероятная цифра лет десять назад).

Этому немалому меньшинству очень даже есть что терять на фоне “левых маршей”. Называть их всех чохом паразитами и ворами неверно фактически и неправильно политически.

Они многое научились делать — да, придавив конкурентов правдами и, скорее, неправдами; используя инструменты и институты, давая взятки и налаживая связи; получая преференции и административный ресурс через соседа, брата, свата или партнера по корпорации. Но это они подняли новую металлургию и некогда убыточную угольную промышленность, варят пиво и вино, создали риэлтерские сети, цепи бензоколонок, заново построили хлебопекарную промышленность и мелкую торговлю, наладили производство куриного мяса, яиц и молока, соевого шрота, вложив миллиарды долларов в отечественное производство.

Далеко не все эти люди готовы выходить на площадь с требованиями честной конкуренции как в бизнесе, так и в политике, хотя здоровая (в смысле бóльшая) часть этого сообщества все-таки предпочла бы сегодня уже защиту закона, а не покровительство прикормленного чиновника. Они успели обучить детей своих (которые потолковей) в хороших университетах у нас и за рубежом, и большинство этих детей желают продолжать родительский бизнес дома. Дома — хотя бы потому, что, увы, мы еще очень далеки от западного мира, плохо в него интегрированы, и мы к ним не хотим, и они нас к себе в бизнес не пускают. Российский бизнес пока что развивается по преимуществу в России (хотя при желании можно уже заметить и новые тенденции.)

Все эти годы страна менялась — под унылый аккомпанемент завываний о гибели России. Она развивалась, а людей убеждали (и они так привыкли думать), что она загибается по вине либералов и прежде всего, конечно, спасшего ее Гайдара.

Бывая в регионах, я вижу примеры успешных молодых предпринимателей (да, связанных с властью, да, несвободных политически, но при этом вполне толковых и успешных). Но когда, вдохновленный доверительным рассказом об успехах и перспективах их дела, спрашиваю: а почему же вы не делитесь своим опытом, своим так сказать, “ноу хау”, — они даже теряются: А зачем? Нет, знаете, бизнес не любит внимания, особенно российский бизнес, от этого одни проблемы...” Об этом молчит телевидение, ничего толком не говорит радио, этим не живет Интернет. Самый продвинутый и успешный сектор отечественной экономики психологически полулегален, конспиративен, обществу неведом, им не опознан. Мало того, российский бизнес в обществе не уважают, он не представлен политически и поэтому не защищен.

Но вот кому в стране и правда плохо, неуютно и довольно-таки “стрёмно” — так это безвестным героям малого бизнеса. Это они кормят полицию и бесчисленную чиновную челядь. Крупному-то хорошо: если он договорился с Кремлем — он уже никому не по зубам; средний же региональный бизнесмен должен понимать, кто в регионе главный, а главные сегодня даже не администрации, не губернатор и не мэр, а прокуроры, следователи и судьи. Именно с их увлеченным участием сейчас повсюду идет передел и рейдерский захват собственности.

Большой бизнес под федералами ходит, а эти отданы на кормление правозащитным (тьфу, напротив — правоохранительным, с позволения сказать, органам). Нового здесь ничего нет, это и в сериалах нынешних постоянно демонстрируют, но ситуация такова, что и по этому параметру период подошел, видать, к самому краю.

С одной стороны, стон идет, с другой — невнятный (затихший с приходом Путина в Кремль) шепоток про инновационное развитие. Даже такое создается у людей мнение, что Кремль теперь как бы и не за инновации: мол, пустое это все, — а он за консерватизм, духовность и народность, в версии коноводов вагонзавода. И эта ниточка тоже кончается, надобно определиться.

Деловые люди знай себе думают: как-то не с руки высовываться, придавят, бизнес отберут. И только самые отчаянные идут ва-банк и даже побеждают в отдельных, уж совсем отвязанных регионах, где массовая часть народа уже не в силах терпеть лихоимство и безнака-занную дурь.

Другое дело (и опасность тут есть большая), что под хорошими и чистыми лозунгами демократии вдруг опять выскочит бесстыжий демагог-популист и увлечет, потащит за собою очарованные массы. Что, разве нет такой опасности? Еще как есть.

Разумные лозунги скучны; они потому и разумны, что спокойны, взвешенны, основаны не на хотении, а на понимании возможного, на готовности к компромиссу и тому, что худой мир все-таки лучше хорошей драки.

7. Когда спящий проснется

Куда ни кинь, всюду клин: получается, что временные рамки системы, в которой люди привыкли жить частной жизнью, заниматься своим делом, работой, учебой, бизнесом (легальным и не очень), отдав властям и их дружинам право этот бизнес контролировать, кошмарить и отбирать, — это время заканчивается.

Год назад, узнав о предстоящей “рокировочке” (шило на мыло), что означало — политических реформ не будет, — “рассерженные горожане” не могли не подняться в протесте. Пора становиться нормальной страной! Собственно, вот сообщение, с которым люди вышли на площадь и будут выходить еще, пока не добьются перемен.

А перемены повсюду нужны серьезные. С одной стороны, к выборам должны быть свободно допущены самые разные партии и силы; с другой — должен быть поставлен надежный заслон экстремизму, национализму, агрессивному популизму, классовому экстремизму, партиям и движениям, отрицающим право других на свободное развитие и существование. Коммунистам, для того чтобы получить перспективу продолжения своей политической жизни, пора бы уже отмежеваться от сталинизма, от практики массовых репрессий и классовых чисток; националисты должны дать надежные заверения в приверженности основным конституционным принципам?… Ну, и так далее.

* * *

Бороться с “серой плесенью”, сейчас заполнившей кабинеты, можно только одним-единственным способом: выводить их на свет Божий, показывать их жалкую беспомощность, тупость и косность. Хотя они так крепко сцепились локтями — поди разорви, и даже иные отнюдь не бездарные люди, пытаясь сохранить завоеванные позиции успешно разыгрывают дурака. Изолировать страну им не по силам; отключить ее от цивилизации — тоже кишка тонка. Выдавить из страны все живое и несогласное — тем более. Стало быть, напряжение будет расти. Для того чтобы разумная и сколько-нибудь ответственная часть истеблишмента как-то смогла бы укоротить разбушевавшуюся дурь, она должна будет обратиться за помощью к обществу, которое, увы, относится к властям недоверчиво, но, как показывает “президентский экспромт” Прохорова, может и поверить?…

8. “Сетевая демократия”

И был бы полный туман у нас впереди, если б не появились в самые последние годы (чем они принципиально и отличаются от “нулевых”) в наших домах компьютеры и еще великий и свободный Интернет, который с каждым днем охватывает своим могучим дыханием всё новые миллионы людей, можно даже сказать — народ.

И новая молодежь, создавшая и непрерывно создающая новые социальные сети (и даже и неведомые нам, старшим, сетевые ресурсы), думает дальше, заглядывая за сегодняшний политический горизонт, и видит за этим горизонтом уже совсем другие перспективы, прямую “сетевую демократию”, полный общественный контроль за избранной властью (вот как укоренились автомобильные “синие ведерки”, житья от них не стало чиновникам).

…Может, не так уж и был нелеп президент Медведев со своей идеей о прямой демократии, “открытом” правительстве? (Может, эти игрушки, принятые слишком всерьез, и лишили ему второго срока?)

Не ровен час, доберемся мы и до “облачной демократии”, и не в раю, а здесь и еще на нашей земле. Прошлый век, казалось бы, уже давно ушедший, все еще уходит — медленнее, чем нам хотелось бы, он уходит физически с каждым из покидающим сей мир.

Возможно, когда-нибудь найдут и назовут убедительной и исторически оправданной ту причину, по которой В. Путину следовало бы вернуться в Кремль, переменив тем самым ритм и темп России. (Эволюции с переводом часов, игры с часовыми поясами отнюдь не случайны, они выражают всеобщее ощущение заблудившегося времени.)

Но у нас осталась одна общая задача — обеспечить стране нормальный и надежный переход в неостановимое время развития. Не обитатели древнего Кремля, не правительство Медведева и не многоцветная оппозиция с ее еще не определившимся КС сделают это. Зов времени чувствуют и понимают — каждый по-своему — все: и эксперты, и избиратели, и те, кто еще не дорос до статуса избирателя. Это такой общий рок событий переходного периода, где все мы — участники конкуренции, борьбы, даже войны. Потом, из дальнего далека всех нас, нынешних непримиримых врагов, помянут в одной молитве.

Год прошел. Сто тысяч человек на площади, как показывает история, — это событие, после которого иная страна меняется. Говорят, что протестное движение пошло на спад. Эйфория действительно кончилась. Никто ничего не забыл и не простил. Надо жить дальше. Но такого томительного чувства исторического тупика, ощущаемого во всех группах населения, не было со времен позднего Политбюро (“пятилетки пышных похорон”, если кто помнит). А это влияет и на политическую, и на деловую, и на инвестиционную конъюнктуру. На ощущение перспектив. Однако всё больше молодых, энергичных и образованных людей (т.е. конкурентоспособных на мировых рынках труда) покидают страну.

Из Заключения Института Гайдара на проект федерального бюджета на 2013 год и на плановый период 2014 и 2015 годов

...Согласно проекту закона Федеральный бюджет в ближайшие три года будет сводиться с дефицитом, но величина дефицита будет постепенно уменьшаться.

Федеральный бюджет остается критически зависимым от поступлений нефтегазовых доходов. В 2013–2015 гг. нефтегазовые доходы будут составлять 44-46??% доходной части бюджет.

...Можно с уверенностью прогнозировать усиление оттока капитала из негосударственного сектора экономики с нынешних 70-80 млрд долл. до 120–130 млрд долл. в год....

Единственной статьей положительного прироста расходов в относительном выражении на ближайшую трехлетку является финансирование национальной обороны — на 0,6 п.п. ВВП и на 37,7?% в реальном исчислении в 2015 г. относительно уровня 2012 г. Расходы силового блока суммарно составят 4 трлн 171 млрд руб., или 6,27?% ВВП и 31,16?% расходов федерального бюджета на 2013 г.

…Планируется существенное сокращение расходов федерального бюджета на образование как доли от валового внутреннего продукта на протяжении всего планового периода (почти на четверть).

* * *

МОСКВА, 23 ноября. /ИТАР-ТАСС/. Госдума сегодня приняла закон “О федеральном бюджете на 2013 год и на плановый период 2014 и 2015 годов”. “За” проголосовало 299 депутатов, “против” — 147, воздержавшихся не было.

Прогнозируемый общий объем доходов федерального бюджета в 2013 году составит 12 865,9 млрд рублей, общий объем расходов — 13 387,3 млрд рублей, дефицит — 521,4 млрд рублей.

Закон поддержали депутаты от “Единой России” и ЛДПР, против его принятия проголосовали представители КПРФ и “Справедливой России”.

“Бюджет на 2013 год не решает социальных проблем, не обеспечивает экономический рост, не стимулирует сдвиг в сторону высокотехнологичных отраслей, — считает зам. руководителя фракции от партии “Справедливая Россия”, первый зампред комитета бюджету и налогам Оксана Дмитриева.

Председатель бюджетного комитета, единоросс Андрей Макаров считает, что бюджет на 2013 год и на плановый период 2014–2015 гг. носит ярко выраженный социальный характер и все обязательства государства перед гражданами обеспечиваются финансово. “Мне кажется, что для бюджета именно прочность и гарантированность исполнения являются главной обязанностью”, — считает А. Макаров.

* * *

Под затихающие разговоры о модернизации все эти триллионы по-прежнему текут в заданных направлениях. На ценности развития направляются даже меньшие средства, чем прежде. А для того чтобы люди не интересовались этими направлениями, существует телевизор. Если бы в стране был настоящий парламент, представляющий действительные интересы различных групп населения, обсуждение бюджета было бы для него главным событием года. И тогда у бюджета были бы и другие критики, не только левые. Если бы в стране организовалась настоящая оппозиция, всерьез претендующая на то, что она способна артикулировать и представлять действительные долговременные интересы общества, бюджетная политика была бы для нее важней-шим полем сражений.

Пока этими проблемами интересуются только узкие группы профессионалов-экспертов, у которых нет настоящего потребителя их “Заключений”, расходная часть нашего обще-го богатства будет представлять собой необъятное поле злоупотреблений, излишеств и недостач??…

Опубликовано в журнале:

«Вестник Европы» 2012, №34-35

Новый железнодорожный переход между РК и КНР демонстрирует востребованность у грузоотправителей, - в январе по нему успешно пропущен пробный контейнерный поезд с запчастями для автопрома Узбекистана.

В июле 2012 года дочернее предприятие Қазақстан темір жолы АО "Казтранссервис" совместно с компанией "Taewoong Logistics Co., Ltd." (Корея) приступило к реализации проекта отправки контейнерного поезда по маршруту Циндао - Достык - Аблык с автокоплектующими для завода "General Motors Uzbekistan".16-17 января 2013 года в ходе переговоров между АО "Казтранссервис" и Taewoong Logistics Co., Ltd. в г.Астане принято решение о запуске с февраля 2013 года контейнерных поездов через новый пункт перехода между КНР и РК Хоргос - Алтынколь с использованием фитинговых платформ АО "Казтранссервис".

12 января 2013 года из порта Циндао по данному маршруту через переход Хоргос - Алтынколь партнерами был отправлен первый пробный контейнерный поезд.

Также по итогам проведенных переговоров АО "Казтранссервис" совместно с компанией "Taewoong Logistics Co., Ltd." планируют нарастить объемы транзитных контейнерных перевозок по железной дороге Казахстана за счет переориентации грузопотока из Кореи в страны Центральной Азии с морского направления через порт Бандар-Аббас (Иран) на железнодорожный маршрут через переход Алтынколь - Хоргос.

Это стало возможным с вводом в эксплуатацию нового пункта перехода, сроки доставки через который более короткие, что значительно повышает привлекательность казахстанского маршрута.

Справочно:

Taewoong Logistics Co., Ltd. - 3PL оператор, транспортная компания с головным офисом в г.Сеул (Республика Корея), создана в январе 1996 года, предоставляет услуги по организации морских, наземных и авиаперевозок.

Является оператором перевозок крупнейших промышленных предприятий Южной Кореи, в том числе GM Korea.

Имеет представительства и филиалы в странах Казахстан, Украина, Россия, Колумбия, Китай, Чили, Япония, Вьетнам, Индия, Узбекистан, ОАЭ, Перу, Бразилия и Малайзия.

Специалисты перуанской Ассоциации производителей и экспортеров манго обнародовали данные о существенном повышении экспорта продукции этого вида всего за один год – 296% или 990 полных контейнеров по сравнению с 334 контейнерами в 2011-ом.

Причиной бурного роста производства и, соответственно, дальнейшего экспорта стала прекрасная погода, которая благоприятствовала деятельности перуанских фермеров. А также низкий уровень производства манго в 2011 году, когда экспорт упал до 70 тысяч тонн (в среднем за последние пять лет Перу поставляла порядка 130 тысяч тонн в год).

Напомним, что около половины выращенных в стране манго уходит в страны ЕС, 35% в США, а остальное в азиатские страны.

Премьер-министр Египта Хишам Кандиль распорядился выплатить компенсацию семьям погибших во время крушения поезда на перегоне Аль-Бадрашин близ Каира в размере 30 тысяч фунтов (около 5 тысяч долларов), сообщили журналистам во вторник в аппарате египетского правительства.

Минувшей ночью на железнодорожной станции Аль-Бадрашин южнее египетской столицы произошло крушение поезда, в котором находилось более 1,3 тысячи призывников. Они направлялись из провинции Асьют на армейский распределительный пункт в египетской столице. По последним данным, представленным Минздравом Египта, в результате катастрофы погибли 19 человек, около 120 египтян получили ранения. По меньшей мере 35 человек до сих пор находятся в тяжелом состоянии.

"Согласно указу премьер-министра, семьи погибших в результате трагедии в Аль-Бадрашин получат денежную компенсацию в сумме 30 тысяч фунтов, всем пострадавшим во время крушения поезда будет выплачено материальное возмещение в зависимости от степени полученных ранений", - отметили в аппарате совета министров. Эта сумма не включает средства, которые дополнительно выделит на помощь родственникам жертвам трагедии министерство обороны Египта. Ранее во вторник министр по социальным вопросам Нагва Халиль заявила, что семье каждого погибшего в результате железнодорожной катастрофы близ Аль-Бадрашин в самое ближайшее время будет выплачено по 10 тысяч фунтов (около 1,5 тысячи долларов), раненые получат по 2 тысячи фунтов (около 300 долларов). По словам министра, эти средства "лишь экстренная помощь семьям пострадавших при крушении поезда, а не компенсация или возмещение ущерба".

По предварительному расследованию египетского Минтранса, причиной крушения поезда на перегоне в Аль-Бадрашин стало отцепление от состава двух последних вагонов: они отцепились от поезда, сошли рельсов и врезались в стоявший на соседних путях товарный поезд. Кроме того, по последним данным, на остановке перед крушением в нескольких вагонах были обнаружены технические неисправности, однако поезд продолжил путь, не дождавшись ремонта. Александр Елистратов.

С помощью Cisco 10 тысяч жителей одного из беднейших районов Перу впервые получат полноценный доступ к Интернету

Благодаря государственным субсидиям, в сельской местности Перу -Кандараве проложены 300 км оптоволоконного кабеля и реализованы сетевые решения. В результате около 10 тысяч жителей одного из беднейших районов страны впервые получат полноценный доступ к высокоскоростному Интернету и телефонии. Это заметно улучшит качество жизни местного населения в социально-экономическом плане, в сфере образования и здравоохранения. В 24 населенных пунктах Кандараве появится выход в Интернет, фиксированная телефонная связь общего пользования с доступными тарифами, Интранет, веб-порталы и неограниченные возможности связи. Наличие оптоволоконного канала позволит связать 6 местных органов управления, 12 медицинских центров и 2 полицейских участка с остальной частью страны. Кроме того, оптоволоконная связь откроет возможности для удаленного образования, позволив подключить к сети 23 школы.

"Участие Cisco в этом проекте - событие знаковое. Мы помогаем государству развивать сельские районы и совершенствовать системы связи Перу. Сейчас правительство этой страны реализует курс на создание инфраструктуры связи в отдаленных населенных пунктах, чтобы соединить их с остальной частью страны и миром и таким образом повысить производительность и благосостояние местных жителей", - рассказывает Альба Сан Мартин (Alba San Martín), региональный менеджер Cisco в Перу и Боливии. На второй стадии проекта при непосредственном участии Cisco будет запущена платформа Cisco TelePresence, поддерживающая видео высокого разрешения. Благодаря этому жители юга Перу смогут в считанные минуты организовать виртуальную встречу с кем-нибудь в Майами или Лондоне. Кроме того, у них появится IP-телевидение, и каждый сможет смотреть свои любимые программы через Интернет.

Паромная компания Viking Line объявила о том, что в предстоящую навигацию, которая продлится с 6 мая по 1 сентября, перевезет на маршруте Хельсинки – Таллинн в 2 раза больше пассажиров, чем в прошлом году.

Линию будут обслуживать паромы M/S Isabella и Viking XPRS, каждый из которых будет совершать ежедневно 2 рейса в одном направлении и 2 в обратном. Продолжительность рейса – 2 часа 30 мин. – 2 часа 45 мин.

Кроме регулярных перевозок Viking Line также предложит пассажирам различные круизы, как короткие, так и длинные продолжительностью до 20 часов.

«На протяжении последних лет мы получали от наших клиентов просьбы расширить наши предложения, вот и в последнюю навигацию спрос на маршрут был очень высокий, - сказал генеральный директор компании Viking Line Микаэль Бэкман, - и теперь мы можем предложить пассажирам суда, которые способны удовлетворить все их запросы».

Новый русский

Жерар Депардье: от олигарха с Шерш-Миди до россиянина из Мордовии

Дарование Жерару Депардье российского подданства прозвучало как главная сенсация затянувшихся рождественских каникул. Оглушенные новостью массмедиа заговорили о скором «депардировании» в наши пенаты и других видных персонажей парижской жизни. Родилась даже фраза, приписываемая вчерашнему кино-Обеликсу: «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Путин!»

При этом никто не сказал главного: случилось ровно то, что должно было случиться давным-давно. «Россиянин из Мордовии», получивший вместе с валенками и расшитой рубахой новенькую «краснокожую паспортину», лишь формально подтвердил состояние своей мятущейся души. Жерар Ксавье Марсель Депардье, родившийся в 1948 году в Шатору, хоть и числится в метриках Пятой республики прямым потомком галлов, на самом деле давным-давно уже стопроцентный новый русский. Олигарх — и не только от кино, прошу заметить…

Король Жеже

Депардье сейчас — это целый бизнес-конгломерат, на который работают полтора десятка компаний, сотни и сотни людей. Международный холдинг, действующий на нескольких континентах. И сердце этой империи бьется на парижской улице Шерш-Миди, что переводится на русский как Ищи Полдень. Я прожил в этом квартале пять лет и искал полдень на этой улице едва ли не ежедневно. Побывал на Шерш-Миди и совсем недавно, так что могу с полным основанием засвидетельствовать, как изменилась за последние годы эта типично парижская улочка, которую, как предполагает газета «Фигаро», скоро переименуют в «рю Депардье».

На всем своем протяжении нынешняя Шерш-Миди — это фамильный домен месье Жерара. Двинемся от бульвара Распай в сторону Монпарнаса. Сразу за «Бон Марше», знаменитым аналогом московского ЦУМа, расположена уютная забегаловка «Бьен Десиде», принадлежащая Депардье. Сам актер заглядывает сюда нечасто, зато в кафе не счесть других звезд шоу-бизнеса, проживающих в этом приятнейшем квартале. Дальше, если шагать от исторического центра Парижа, прямо у мостовой мы видим огромный поддон, на котором роскошные рыбины нежатся в ледяной крошке. Это «Моби Дик» — фирменный магазин Депардье, приобретенный им в 2010 году. Нередки дни, когда наш герой в характерном фартуке через плечо самолично стоит у прилавка, чтобы предложить клиентам бретонского омара или нежнейшую камбалу из Северного моря…

Идем далее и, перейдя узкую улицу, упремся в винную лавку, стилизованную под сельский подвальчик. Там молодые услужливые сомелье предложат вам купить (по вполне разумным ценам) прекрасные французские вина и не преминут обратить внимание на бутылки с контурным изображением Депардье на этикетке: «Возьмите, не пожалеете!» Излишне говорить, что магазин — это тоже собственность нашего героя.

Но самое интересное ждет нас в доме под номером 110. Здесь открылся стилизованный японский бутик — новое увлечение Депардье, который за последний год не только пристрастился к суши и янаги, но и стал сопрезидентом Ассоциации любителей саке. На это актера-бизнесмена подбил Тосиро Курода, в прошлом известный японский журналист, а ныне глава группы ISSe, специализирующейся в Париже на кулинарии из Страны восходящего солнца. Он один из первых поставщиков в Европу аутентичного саке.

Если же спросить в угловом кафе «Реле де ля Пост» — оно, кстати, тоже собственность Депардье, — кому принадлежат соседние дома, вам ответят в стиле сказки про Кота в сапогах: «Маркизу Карабасу!» То есть опять же месье Жерару. С появлением этого яркого персонажа расцвела мифология квартала, ранее связанного с именами Цветаевой, Ахматовой и Модильяни.

«Представь себе, — рассказывает месье Ромюальд, торговец газетами и один из аборигенов Шерш-Миди, — в одном из домов прорвался водопровод и залил парикмахерскую на нижнем этаже. Ее владелица разорилась бы — жди, пока сделают ремонт! — если бы не месье Жерар. Депардье узнал о несчастье и сам предложил бедной женщине временно переехать в один из его домов. С весьма гуманной платой за аренду помещения для салона-парикмахерской. Казалось бы, какое ему, великому актеру, дело до какой-то цирюльницы! А он пришел на помощь незнакомому человеку и спас его от безработицы».

«…Салют, Жеже!» — приветствуют Жерара Депардье, царственно дефилирующего на мотороллере по Шерш-Миди, честные буржуа, сидящие за столиками кафе на углу с улицей Сен-Пласид, и лавочники с переулка, носящего имя аббата Грегуара. Все в Шестом округе Парижа знают: король Жеже следует в свой особняк. Лет двадцать назад Депардье купил за 25 миллионов франков, выложенных разом, отель де Шамбон, который был построен в первые годы девятнадцатого столетия для барона Шамбона, интенданта наполеоновской армии. С улицы этот дом под номером 95 выглядит более чем скромно: темные ворота в стене, два барочных вазона над входом да пластиковые столбики по сторонам, чтобы не парковали машины. Но, если проникнуть внутрь, в здание с античным портиком, открываются истинные сады Семирамиды.

Говорят, что Депардье, перебравшийся жить в Бельгию, уполномочил на днях агентство Даниэля Фео, специализирующееся на дорогой недвижимости, найти новых владельцев для исторического особняка на Шерш-Миди. Ориентировочная цена: 50 миллионов евро. То есть в двенадцать раз больше давнишней покупной стоимости! Да это и понятно. Месье Жерар, превративший наполеоновский особняк в свою штаб-квартиру, вложил полтора миллиона только в ремонтные работы. Зато результат оправдал ожидания. На площади 1800 квадратных метров (только жилой, прошу заметить) разместились, по сути дела, целых два дома. Один — непосредственно для проживания хозяина. Тут же расположен и рабочий кабинет Депардье. Другое здание — гостевое. Рублевка и Пречистенка отдыхают! Ибо в самом сердце Парижа у Депардье подле старого, стильного дворца выросли огромный лофт, напитанный солнцем, полный дизайнерских находок, плюс просторный крытый бассейн и собственный сад. В этом салоне актер разместил свою уникальную коллекцию картин и скульптур. О ней, кстати, сам король Жеже предпочитает не распространяться. Известно только, что не столь давно он выставил на аукционе Christie's «Ящерицу с золотыми перьями» — большую гуашь Жоана Миро. Она ушла за скромный миллион евро.

Депардье принадлежит немало и другой недвижимости. «Голубой дом» — так называется принадлежащая актеру фирма по приобретению недвижимости, зарегистрированная в департаменте Ивлин, в Буживале. При ее участии была продана пару лет назад вилла Депардье в Нормандии. Там же, в курортном Трувиле, актер приобрел обширную территорию для возведения нового дома площадью без малого 250 жилых квадратных метров. Через «Голубой дом» Депардье купил в прошлом году и помещение бывшей бельгийской таможни в Нешене, в двух шагах от французской границы. Принцип все тот же: внешне здание должно выглядеть серенько, на самом же деле за каменной кладкой скрываются целых шесть домов, сросшихся между собой… Жерар любит вкладывать деньги в камень. Особенно если рядом есть виноградники.

Красное и черное

«Классное же вино у меня, блин!» — Жерар пробует вино из одного бокала. «Это пино нуар — натуральное, без малейших удобрений, — и тут же плеснул мне из бочки алую жидкость в другой бокал. — Попробуй, это уже каберне фран. Мы идем по восходящей в моей линейке вин…» Признаюсь, как-то мы так «навосходились» в его винном подвале, что едва осилили крутые ступеньки лестницы, выводящей на свет божий.

«Шато де Тинье», расположенное на полпути от Сомюра к Анже, в самом сердце винной провинции Анжу, — любимое детище Депардье. Каждый год он производит тут 350 тысяч бутылок. Самых разных. Наиболее дорогим и престижным считается красное «Сирано» — купаж каберне фран (80 процентов) и каберне совиньон (20 процентов). Но лично мне больше всего нравится белое кото дю лейон из винограда «шенен» с его благородной плесенью: ароматное до умопомрачения, пахнущее теплой клубникой и поздней осенью.

«Впервые я ощутил вкус вина в животе матери, оно было там вместо внутриутробной жидкости, — шутит в своем фирменном стиле Депардье. — Зачем тогда удивляться, что в графе «Профессия» я пишу: «Винодел». И правда, Жерар Депардье сегодня — это настоящий винзавод, да еще раскинувшийся на многих континентах. Вместе с его компаньоном Бернаром Магре, известным французским виноделом, актер владеет виноградниками и подвалами в Бордо (одно название домена чего стоит: «Секрет тамплиеров»), в Бургундии, в Эро, что на юге Франции, в Италии, Испании, Марокко, Аргентине… А в последнее время — еще и у озера Балатон в Венгрии, где партнером Депардье стал Хуба Шемерлей, ведущий венгерский знаток вин, и в Бахчисарайском районе Крыма, в селе Угловое.

Его фамилия давно уже стала брендом, Депардье только и остается его использовать. «По природе своей Жерар — человек недоверчивый, крестьянин по происхождению все-таки, — говорит о нем Элизабет Депардье, бывшая жена и мать его двоих старших детей. — Жерар никогда не отдыхает, порой берется за слишком многое, поэтому ему и приходится все время опираться на партнеров. А вот с ними чего только не бывает…»

Да, так уж получается, что компаньонами Депардье в его начинаниях нередко становятся люди с неясным прошлым и с еще более сомнительным будущим. Жерара это не пугает, наоборот — притягивает. Вот и получается, что к бизнесу Депардье липнут откровенные авантюристы. Чтобы зайти на алжирский рынок (а это в потенции не только вино, но и нефть), актер-винодел взял в партнеры Рафика Халифа, сына бывшего министра и медиамагната, самого богатого человека в Алжире. Ну и что теперь? Обанкротившийся Халифа приговорен к пожизненному заключению и скрывается в Лондоне.

Я познакомился с Депардье в конце 90-х, когда у него вовсю разворачивался бизнес на Кубе. Само по себе это словосочетание казалось невероятно странным, но Жерар искренне верил, что при его дружеских отношениях с Фиделем Кастро он сумеет горы свернуть. И прежде всего найти там нефтяной клондайк. Началась же авантюра совершенно невинно. В начале 1992-го Депардье и его приятель Жерар Бургуэн, король бройлерных цыплят, прилетели в Гавану. На праздновании Дня освобождения два веселых, накачанных ромом Жерара разделали свиной окорок и откупорили несколько бутылок шабли, тоже, ясное дело, привезенного из Бургундии. Элите кубинских революционеров буржуазная трапеза пришлась по душе, и Депардье, как нож в масло, вошел в проект, равных которому в истории Острова свободы не было.

Вначале были бройлеры. В пику американской блокаде два Жерара принялись поставлять на Кубу французских гормональных переростков. Лиха беда!.. Пообещав Кастро вскоре привезти к нему весь ареопаг французского бизнеса, Бургуэн и Депардье получили в 1993 году царский подарок: нефтяную концессию на разработку территории в 9374 квадратных километра на севере острова. Теперь только оставалось найти черное золото. Этим и принялись заниматься концессионеры, решившие для начала привлечь к проекту состоятельных соотечественников. Партнерами стали президент провинциального футбольного клуба, производитель итальянской ветчины, промышленник-текстильщик и финансист из разорившегося филиала парижского банка... Ни в нефти, ни в теории геологических разломов никто ничего решительно не понимал, и тем не менее они смело принялись бурить кубинские недра. Первые сто миллионов долларов завинтили в землю, как один сентаво. Но ничего, кроме соленой воды, почему-то не качалось.

Однако Депардье не поддался панике, не такой у него характер: «Нефть — это как кино, всего один фильм из семи получается. В этом деле можно все или выиграть, или проиграть». И все-таки к началу миллениума актер вышел из игры. Когда в Гаване праздновали восьмидесятилетие Фиделя, Жерар приехал на фиесту и стоял на трибуне сзади Рауля Кастро, преемника и продолжателя: «Фидель — это пятьдесят лет политической мудрости… Никто так, как он, не научил меня политике».

Жежениаль

Кстати, об отношении Депардье к политике. «Профсоюзы — это дерьмо, сборище бездельников… Когда я единственный раз участвовал в манифестациях, на дворе стоял май 68-го, — вспоминает Жежениаль (так тоже любит называть себя король Жеже). — Студенты, обкурившись травки, обзывали на площади Одеон полицейских эсэсовцами, а я в толпе срезал с рук часы. Вот такая политика мне по душе!»

Он не любит политики, но обожает политиков. Он вовсе не флюгер, но относится к политическим деятелям в зависимости от степени их полезности лично ему. Миттеран, Ширак, Саркози — ребята свои, с ними можно было договариваться. Олланд? Сам по себе парень неплохой, но больно уж зависит от сомнительного окружения… Если Депардье отдадут в концессию нефтеносные залежи на Северном полюсе и скажут, что этот проект зависит от белых медведей, он на голубом глазу объявит косолапых «светочами свободы». «Жерар всегда занимался бизнесом, — вспоминает его друг детства, а ныне тоже актер Мишель Пилорже. — Уже в четырнадцать лет он обменивал у американцев из военной базы в Шатору ворованный бензин на джинсы и сигареты. Сегодня в принципе он делает то же самое, только профессионально».

При этом Жеже любит деньги не ради денег. Просто они делают его жизнь интереснее. Не окончив и школы, Депардье сумел отстроить собственную жизненную вертикаль с ответвлениями на разных уровнях. Клик! — этаж кинобизнеса: компания DD Productions, созданная Депардье в 1983 году, через нее актер-бизнесмен получает свои доходы от всего, что касается кино. Еще раз клик! — на этом уровне его компания «Два колеса», расположенная в Руасси под Парижем самая крупная во Франции концессия японских мотоциклов (гараж в 3000 квадратных метров). А на самом верху вертикали — два роскошных ресторана, расположенных на одной площади, в двух шагах от Парижской оперы: «Фонтэн Гайон» и «Экай де ля Фонтэн».

Хотите отведать седло барашка с белыми грибами или жареную утку со свежими фигами? Тогда вам туда, на площадь Гайон. Да, не забудьте прикупить на входе кулинарную книгу Жерара Депардье с гениально простым названием: «Моя кухня». Она уже стала хитом продаж во Франции и Германии и не столь давно была переведена на английский. Все, к чему ни прикасается сегодня король Жеже, превращается в золото! Да он и сам уже давно превратился в бизнес-проект. Амбициозный, хлопотный, скандальный...

Париж — Москва

Кирилл Привалов

Президент Перу Ольянта Умала прилетел в международный аэропорт имени Хосе Марти в окрестностях Гаваны. Его встречал заместитель министра иностранных дел Кубы Рохелио Сьерра. "Конечно же, я поинтересуюсь, какая ситуация (со здоровьем) президента Чавеса, которому мы желаем скорейшего выздоровления", - сообщил Умала журналистам по прилету.

В поездке на Кубу Ольянту Умалу сопровождает заместитель министра иностранных дел Хосе Бераун. В ходе визита, который продлится два дня, планируется, в частности, обсуждение с кубинской стороной изменений в двустороннем договоре об экономическом сотрудничестве, подписание соглашений о взаимном признании дипломов о высшем образовании и юридическом содействии при рассмотрении уголовных дел.

В пятницу в Гавану прибыла также президент Аргентины Кристина Фернандес де Киршнер. Вице-президент Венесуэлы Николас Мадуро объявил, что тоже намерен в ближайшие часы вылететь в столицу Кубы Гавану для посещения Уго Чавеса, проходящего курс лечения в медицинской клинике. Мадуро сообщил, что планирует встретиться с Фернандес де Киршнер и "товарищем по борьбе" Умалой.

Политобозреватели латиноамериканских СМИ не исключают, что к ним могут присоединиться президенты Боливии, Никарагуа и Уругвая, участвовавшие в четверг в массовом митинге в поддержку Уго Чавеса. Манифестация, на которой присутствовали делегации более 20 государств, прошла перед президентским дворцом Мирафлорес в день, когда должна была состояться инаугурация главы Боливарианской республики. Уго Чавес проходит курс лечения на Кубе, где 11 декабря ему была сделана хирургическая операция в связи с онкологическим заболеванием. Александр Соловский.

Только за октябрь прошлого года поставки винограда из Перу принесли производителям прибыль в размере почти 38 млн долларов, что более чем на 152% превосходит показатели 2011 года (12,9 млн долларов).

По информации, предоставленной специалистами Ассоциации Экспортеров Перу (ADEX), подобный скачок экспорта и приносимой им прибыли вызван в первую очередь увеличением численности отведенных под виноградники площадей. Удвоили свои сельскохозяйственные территории виноградари из провинций Ика, Ла-Либертад, Пиупа и Ламбайе.

Большой объем вызревших ягод также позволил перуанским фермерам в прошлом году начать сезон поставок раньше обычного: в октябре вместо традиционного ноября.

Tame, государственная авиакомпания Эквадора, официально запустила прямой перелет в Бразилию, целью которого является увеличение потока туристов и пассажиров, путешествующих по рабочим вопросам, между обеими странами. Инаугурационный полет стартовал в понедельник ночью из Гуаякиля и прибыл в Сан-Паулу рано утром во вторник. На борту самолета находились представители власти, руководители авиакомпании и работники СМИ.

Этот прямой рейс будет выполняться трижды в неделю по понедельникам, средам и пятницам. Пунктом вылета станет столица Эквадора, г. Кито; затем самолет отправился в Гуаякиль и далее – в Сан-Паулу. Этот маршрут позволит укрепить экономику и туристический сектор трех городов.

Перуанский портал Travel Update отмечает, что данный международный маршрут стал для компании Tame уже седьмым – в настоящее время перевозчик выполняет рейсы в Гавану, Панаму, Кали, Боготу, Каракас и Лиму. Запуск перелета в столицу Перу состоялся 26 ноября прошлого года. Помимо этого, авиакомпания планирует запуск прямых рейсов из Буэнос-Айреса в Нью-Йорк и пополнить свой авиапарк тремя новыми самолетами в ближайшей перспективе.

В настоящее время билеты в Сан-Паулу можно приобрести по специальной цене в USD 699. Эта промо-акция по случаю запуска нового маршрута продлится 3 месяца.

Власти Перу подтвердили гибель пяти граждан США и двух перуанцев при крушении вертолета в сельве в 500 километрах к северо-востоку от столицы Перу Лимы, сообщили перуанские СМИ.

По уточненным данным, вертолет частной компании Columbia Helicopters с бортовым номером N241-CH вылетел в 14.57 понедельника по местному времени (23.57 мск) из города Пукальпа в населенный пункт Тарапото. Спустя 6 минут он упал на землю недалеко от поселка Сан-Хуан и взорвался.

"Уже найдены тела погибших. Это пятеро американцев и двое перуанских пилотов, военных в отставке", - сообщил прокурор Маркос Очоа (Marcos Ochoa) в эфире радиостанции RPP. Очевидцы утверждают, что вертолет разломился на две части еще в воздухе. Перед этим с вертолета был сброшен груз, но это не помогло избежать катастрофы.

Погибшие американцы являлись служащими компании Petromineral, занимающейся разведкой газовых и нефтяных месторождений в Перу. Александр Соловский.

Тридцать пятый по счету ралли-марафон "Дакар" стартует в Перу в субботу, завершится гонка спустя 15 дней возле президентского дворца в Сантьяго-де-Чили.

Мастера из "КАМАЗ-мастер"

Пока россияне вовсю готовились ко встрече 2013 года, члены команды "КАМАЗ-мастер" - 48 человек - летели в Южную Америку, чтобы 3 января грузовики прошли техническую проверку, а 5-го - вышли на старт ралли.

"Весь год мы работали над машинами, над их надежностью, будем надеяться, что они нас не подведут. Мы заменили поставщиков деталей, которые нас подвели в прошлом году, теперь надеемся, что с двигателем проблем не будет", - отметил руководитель команды Владимир Чагин.

На "Дакаре"-2013 "КАМАЗ-мастер" стартует четырьмя экипажами: управлять "боевыми" автомобилями будут Эдуард Николаев, Айрат Мардеев, Андрей Каргинов; традиционным "знаменосцем", который поведет в бой "техничку", станет Ильгизар Мардеев, выступающий в ралли-марафонах с 1992 года.

Для Мардеева-младшего и Каргинова этот "Дакар" будет вторым в карьере в качестве боевых пилотов, для Николаева - третьим.

Смена поколений

В 2011 году экипажи "КАМАЗ-мастер" заняли весь пьедестал почета, а закрепила успех "техничка", управляемая Мардеевым-старшим и финишировавшая на четвертом месте. После той исторической гонки Чагин объявил о завершении спортивной карьеры, а другой лидер команды Фирдаус Кабиров также перестал выезжать на старты в качестве боевого пилота, решив уступить место молодежи. В 2012-м "КАМАЗ-мастер" не только не повторил успеха, а вовсе остался без единого места на подиуме - из-за технических проблем и недостатка опыта. Зато Артур Ардавичус, выступающий за "Астану" на клиентском КАМАЗе, пришел третьим.

"Конечно, напрямую мы не скажем, что победим в этот раз. Мы же спортсмены, все суеверные, поэтому мы скажем так: надеемся и хотим победить в "Дакаре". Но у нас все зависит не только от пилотов. Может подвести человек, а может и техника. Конечно, в этом году мы уверены в себе, уверены в своей технике. Хотя и в том году были уверены, но техника подвела", - отметил Николаев.

"Преодолеть весь путь "Дакара" - это успех, приехать в первой десятке - это огромный успех, а стать призером - это огромное счастье. Этого могут добиться те, кто делает не как все: нетрадиционные методы вождения - входы в повороты, выбор маневра", - рассказал Чагин.

Песок и камни

"Дакар-2013" пройдет по территории Перу, Аргентины и Чили. Впервые гонка будет стартовать из столицы Перу города Лима, где год назад прошла церемония награждения. Подобный старт, по словам самих пилотов, должен сыграть на руку "КАМАЗ-мастер".

"Сразу будет песок, а КАМАЗ очень хорошо едет по тяжелым пескам, поэтому это для нас скорее плюс. Хотя наши конкуренты тоже хорошо едут по пескам, поэтому все увидим во время ралли. В прошлом году было очень тяжело на каменистых участках, не было опыта - в России нет таких участков. Поэтому в этом году мы специально поехали в Марокко, чтобы отработать "камни", - отметил Айрат Мардеев.

Новицкий и Гадасин

Российский штурман внедорожника Алексей Кузьмич, который принял участие уже в трех "Дакарах", признался, что эта гонка навсегда изменила его жизнь.

"На "Дакаре" каждый день - это маленькая жизнь. Когда ложишься спать, кажется, что прошел не день, а неделя или две. Эмоциональное напряжение, которое накапливается на "Дакаре", равно 1 к 10. Когда приезжаешь домой, ощущение, что тебя не было полгода. Песок какой-то белый и холодный, люди - как муравьи, мечутся, смотрят по сторонам. А ты не понимаешь, где дорожная книга и почему мы не едем. Постепенно приходишь в себя", - рассказал он.

"Во время движения по трассе происходит очень много переоценок, прежде всего, себя самого. Те, кто ставит сверхдерзкие задачи, могут быстро сломаться. К четвертым-пятым суткам гонки обычно отшелушивается все лишнее - какие-то социальные сверхпотребности, "понты". И если человек ломается психологически, то ехать дальше практически невозможно", - продолжил россиянин.

На "Дакар"-2013 Кузьмич поедет в качестве штурмана Бориса Гадасина из G-Force Motorsport, который этим летом стал первым российским гонщиком, победившим на ралли-марафоне "Шелковый путь" в зачете внедорожников. Планов на победу на первом в его жизни "Дакаре" пока нет, цель - добраться до финиша. Кроме Гадасина, попытается выполнить эту задачу и экипаж, руководимый Владимиром Васильевым.

"Дакар"

"Мы не ставим перед собой невыполнимых задач - приехать и сразу выиграть "Дакар". Мы понимаем, что это нереально. Даже заводские команды с многомиллионными бюджетами тратили несколько лет, чтобы в эту гонку "вкатиться". Поэтому наша задача - доехать до финиша всеми экипажами", - заявила спортивной директор российской команды Светлана Шахова.

Однако, по ее словам, к 2015 году G-Force Motorsport должен быть готов бороться за места в призовой пятерке.

В прошлом году россиянин Леонид Новицкий, выступавший на Mini за команду X-raid, показал лучший для россиян результат в этом зачете - финишировал четвертым. В этот раз российский гонщик, являющийся двукратным чемпионом мира по ралли-рейдам, вполне может повторить успех.

"Частные" российские экипажи вряд ли смогут претендовать на топ-10, но навсегда изменить свою жизнь благодаря участию в "Дакаре" - вполне. Сергей Савенко будет управлять багги, Роман Брискиндов стартует на прототипе Gaz, Артем Варенцов - на "Тойоте".

В зачетах мотоциклов и квадроциклов российских представителей нет. Александра Владимирова.

С 28 декабря 2012 свою работу начал пункт выдачи разрешений в Киевской области " Борисполь " , который для удобства перевозчиков временно расположен по адресу: г. Киев , ул. Щорса, 11 тел . ( 044 ) 201-54-65 (здание АсМАП Украины ).

График работы ПВД " Борисполь " с понедельника по пятницу с 09:00-18:00 часов.

НГ13 РОССИЯНЕ ГОТОВЯТСЯ К ОТЛЕТУ

Россияне на отдых не скупятся, причем их не пугает ни конец света, ни извержение вулкана, ни самостоятельная организация поездок. Кстати, нежелание платить за посреднические услуги турфирм стали трендом 2012 года

Туроператоры довольны активностью россиян: новогодние туры наши соотечественники закупали с обычным энтузиазмом. Первые признаки дефицита на рынке появились уже в начале ноября. Но продавцы путешествий не сидели сложа руки вплоть до Нового года, потому что готовых выложить круглую сумму за возможность думать до последнего тоже оказалось немало.

По данным сервиса онлайн-бронирования Oktogo.ru, только 20% самостоятельных туристов на Новый год отправятся покорять просторы Родины. Больше трети пользователей сервиса выбрали для отдыха близлежащие Прибалтику или Финляндию. Отели Таиланда пользуются спросом у любителей отдыхать "дикарем", как модно было говорить раньше.

Как обычно, интересом пользуются Германия, Чехия, Италия и Испания. "Первая десятка стран для новогоднего отдыха остается неизменной не первый год. Но в списке новогодних бронирований отели из более чем 70 стран мира, что на треть больше чем в прошлом году", - отмечает руководитель службы поддержки Oktogo.ru Ольга Фаваризова.

По статистике сервиса, отели в России и сопредельных государствах бронируют все больше либо на одну, либо на три ночи. Остается надеяться, что статистику "делают" любители активно перемещаться по миру, не задерживаясь в одном месте дольше трех дней, а не трудоголики, которые опасаются оставить рабочее место даже на праздники.

В Чехии и Германии россияне, как показывают запросы, пробудут от 6 до 8 дней. На все праздники "зависнут" туристы в Таиланде, Италии и Испании, Мексике и Доминикане.

Бюджетный отдых и "сколько той жизни"

Ночь проживания в финском отеле в этот период обойдется в 3,8 тысячи рублей. В России и Эстонии - около 3,4 тысячи рублей за ночь, в Латвии - 2,8 тысячи рублей и Литве - 2,1 тысячи рублей.

"В России самая дорогостоящая поездка забронирована в Москву (более 27 тысяч рублей), а самая бюджетная - в Пермь (путешественники потратят всего 307 рублей на проживание). Из зарубежных путешествий самым дорогим будет отдых в провинции Краби, Таиланд (более 166 тысяч рублей), а самая небольшая стоимость - в Катманду, Индия (320 рублей)", - говорится в сообщении компании.

Данные статистики Oktogo.ru полностью подтверждают эксперты мета-поисковика авиабилетов Skyscanner. В их списке самых популярных стран, правда, нет Прибалтики - вероятно, потому что туда можно добраться наземным транспортом.

Что касается экзотических направлений, то туристы бронируют билеты на Новый год в Перу, Бирму, Ямайку, остров Гуам и Чили. Исследователи Skyscanner уверяют, что желающих посетить "другой конец земного шара" было достаточно много.

В Skyscanner обнаружили, что, несмотря на все предупреждения, билеты на новогодние праздники российские путешественники покупают в последний момент. Русский "авось" побеждает даже экономическую целесообразность.

"Пока самым популярным месяцем для бронирования "праздничных" поездок в 2012 году был ноябрь, на него пришлось 50% от общего числа бронирований за год. На втором месте, с большим отрывом, октябрь - 27%. Уже сейчас, опираясь на результаты прошлого года, можно предположить, что декабрь будет урожайным", - говорится в "новогоднем" отчете поисковика.

По статистике сервиса, 40% туристов потратят на праздники от 20 до 50 тысяч рублей на человека. Чуть больше 36% готовы расстаться только с 20 тысячами рублей. При этом 11,5% выделят из бюджета от 50 до 80 тысяч рублей, 8,5% - и того больше.

Эксперты Skyscanner считают, что самыми расточительными будут как раз те самые трудоголики: "Ничего удивительного, ведь мы уже выяснили, что большинство россиян планируют новогодние поездки незадолго до праздников. Вероятно, они почти до последнего размышляют о работе", - рассуждают в компании.

В Oktogo говорят, что новогодние праздники вне дома проводят менее 10 процентов жителей России. В Skyscanner посчитали, что среди самостоятельных путешественников - постоянных пользователей сервиса только 34% пожелали на Новый год остаться в своем родном городе. Большинство опрошенных с удовольствием отметят праздники в другом городе и даже в другой стране.

Четыре землетрясения магнитудой от 3,7 до 4,7 произошли в различных районах Перу в последний день 2012 года, сообщил Геофизический институт страны, информации о жертвах и разрушениях не поступало.

Самые сильные подземные толчки магнитудой 4,7 произошли утром в понедельник близ столицы страны Лимы в 3:46 по местному времени (12:46 мск). Их эпицентр находился в 148 километрах к северу от Лимы, около города Уачо. Еще одно землетрясение магнитудой 3,7 произошло в 9:56 по местному времени (18:56 мск) близ города Анкон, в 43 километрах к северу от столицы. Как свидетельствуют записи в социальной сети Twitter, эти поземные толчки почувствовали жители верхних этажей многоквартирных домов.

Кроме того, в ночь на понедельник землетрясения магнитудой 4,3 и 4,0 произошли в городах Чиклайо (770 километров к северу от столицы) и Уанкавелика (юго-восток страны). Они стали продолжением серии из пяти подземных толчков, зарегистрированных в Перу в воскресенье, которые также обошлись без жертв и материального ущерба. Самое сильное из них произошло в регионе Куско близ города Мачу-Пикчу, его магнитуда составила 5,2.

Через Перу проходит Тихоокеанский "огненный пояс" - полоса вулканов и тектонических разломов длиной в 40 тысяч километров. Он опоясывает Тихий океан, пролегая вдоль побережья Южной и Северной Америки до южной части Аляски, затем поворачивает к Японии, Филиппинам и Индонезии и завершается в районе острова Новая Гвинея, Новой Зеландии и юго-западной Океании. Именно в "Огненном кольце" находится подавляющее большинство известных вулканов планеты. Там же происходит 90% всех землетрясений на Земле. В Перу в 2012 году произошло 220 землетрясений, магнитуда которых превышала 4,0. Олег Вязьмитинов.

«Наша детская литература пока еще только начинается»

Эдуард Успенский

Беседовал Павел Крючков

Этого литератора можно даже и не представлять читателю специально: сочетание его имени и фамилии известно миллионам людей. И это длится уже несколько десятилетий. Статьи о нем входят во все энциклопедии, без его сочинений не может обойтись ни одна хрестоматия или антология детской литературы. Он давно — легенда, живой классик. Мы записывали наш разговор в год его 75-летнего юбилея, и в этом году он, как всегда, выпустил совершенно новые книги, о которых — и об их героях — немедленно начали спорить читатели и критики. Иногда весьма эмоционально. К тем или иным неравнодушным реакциям на свое творчество Эдуард Успенский, кажется, вполне привык. К тому же он постоянно в движении: закончив одну работу, немедленно берется за другую и к сделанному относится со всей серьезностью. Каким бы делом он ни занимался — стихи, проза, сценарий анимационного фильма, перевод европейской книжки на русский язык, неожиданное исследование о Смутном времени или мастер-класс для молодых литераторов, — во все он вкладывается с невероятной, если не сказатьбешеной, энергией. Вот только обидно и странно, что глубокий, всесторонний разговор о его удивительной человеческой и профессиональной судьбе, о созданной им литературе — в России сегодня почти не ведется. Вероятно, лучшая книга о нем написана в Финляндии и, увы, до сих пор не переведена на русский язык[1].

Перед темкак вы начнете читать беседу с Эдуардом Успенским, выскажем, пожалуй, одно принципиальное соображение, точнее — зададимся вопросом: много ли мы знаем современных отечественных писателей, создавших не одного, не двух или трех,но несколькогрупп героев, прочно вошедших в народное сознание и живущих там своей жизнью на протяжении нескольких поколений? Причем поколений, переживших не одно социальное потрясение. Про кардинальные изменения в массовой культуре, связанные со стремительным развитием цивилизации, технологий и прочего мы даже не говорим.

Кажется, таких и нет.

Есть Успенский.

— Эдуард Николаевич, создавая на протяжении десятилетий все новых и новых героев — от переводного Дядюшки Ау до ведущих следствие Колобков, — не выработали ли вы какой-то универсальный секрет «продления жизни» своим персонажам? Иногда говорят, что на существование героев во времени сильно влияет сопутствующая эпоха, — вот, мол, советское время ушло, а вместе с ним ушло и многое, рожденное в советской эстетике. Есть, конечно, и такое мнение, что все дело — только в «родителе» персонажа, в таланте и художественных амбициях писателя.

— Если вы помните, были у нас в мультфильмах и детских комиксах персонажи под названием телепузики, такие пухлые уродцы с антеннами на головах. Их нам внедряли англичане. Все нормальные люди негодовали, а Саша Татарский[2] сказал: «Покажите телепузиков триста раз по телевидению — и все: они станут самыми навязчивыми героями, детям начнут покупать этих пупсов с утра до ночи». Так что амбиции и талант — одно, а раскрутка и связанный с этим бизнес — другое. Конечно, хочется работать с нормальными людьми, понимающими, с кем и с чем будут иметь дело наши дети. Я, помню, сразу же назвал этих пупсов «телетрупиками» и везде, где мог, говорил, что это — мерзость, а не детские герои.

— В чем именно мерзость?

— У них же нет никаких эмоций, только слабые внешние признаки живых существ, точнее — полуживых. Ходячие трупы, которых решили нагло навязать детям.

— Но все-таки этих пупсов долго прививали нашему маленькому зрителю, и они довольно активно «жили» в телеэфире.

— Когда героя вживляют в заведомого телетрупика, он все равно просуществует недолго. И рано или поздно исчезнет. Но если в герое есть хоть какая-то настоящая жизнь — он понемногу пойдет «в народ». А если еще поддержать это дело парой хороших мультипликационных серий, то герой может внедриться и в память этого народа. Надолго.

— Вашему Чебурашке уже под пятьдесят, а его востребованность только растет, взять хотя бы недавний японский мультпроект (я был на премьере «ремикса» и могу свидетельствовать о бешеном успехе). Этот герой легко утратил свою российскую идентичность, легко перешел географические границы и с той же энергией, как когда-то у нас, работает с иной аудиторией, с иной ментальностью. В чем тут дело?

— А сами как думаете?

— Нам с друзьями кажется, что дело в самом образе и характере этого трогательно-беззащитного существа, которого, что называется, обидеть может каждый. Огромную любовь публики он обеспечил, кажется, своей обезоруживающей лиричностью. И закрепил эту любовь после книги — уже мультфильмом. Неужели вы не прогнозировали эти реакции и эмоции заранее?

— Когда я показал рукопись сказки Борису Заходеру, он сказал примерно так: «Ну что сказать. Вы написали, Эдик, такую легкую сказочку. Особой чести она вам не сделает, ну написали и написали». Мнение Заходера мне всегда было интересно, но в глубине души я чувствовал, что эта моя вещь — не совсем «легкая сказочка». Что она просто другая.

Наш замечательный детский поэт Юрий Энтин говорил мне, что он стал писателем именно после того, как прочитал эту сказку. Он был поражен тем, что в ней нет никакой особенной социальности, никаких подвигов партии — ничего. Что это просто — сказка. Кстати, публиковать ее поначалу не хотели, говорили, что она — сплошной Дворец бракосочетаний, что друзей у нас принято искать в коллективе, а не по объявлениям, мол, это буржуазные дела.

Конечно, в этой сказке того, что пытались «вбить» в нее посторонние люди, не было. Но, повторяю, где-то глубоко внутри я чувствовал, что она — особенная, что читателям она придется по душе, что она веселая и свежая.

— То есть какие-то общие каноны, которые вы в ней все-таки нарушили?

— Нарушил. Тот же Заходер говорил, что дети все-таки любят сильных героев — пиратов, например. Они даже Кощея Бессмертного уважают, а вот Айболита — уже не очень. Поэтому сочинять сказки с пиратами и преступниками — это самое легкое.

А когда ребенок играет в беззащитного Чебурашку, он сам себя чувствует сильным героем — вот в чем дело. Он его защищает.

— Художница Франческа Ярбусова когда-то проговорилась, где именно она отыскала необычные, выразительные глаза для персонажей фильмов, снятых ее мужем. Вот у него самого и взяла. У Норштейна. Вы меня простите, Эдуард Николаевич, но что может быть общего между вашим бойцовским характером и внутренним портретом этого ангелоподобного зверька? Журналисты писали, что у вас якобы в детстве была какая-то игрушка, похожая на будущего Чебурашку.

— Игрушки не было. Но самое интересное, что книжку-то я писал вообще о крокодиле Гене, а Чебурашка возник как необходимое приложение. У меня была идея: уравнять крокодила Гену и вообще всех животных в правах. В правах человека.

— Там есть гениальная фраза — о том, что Гена работает в зоопарке крокодилом. Вот это, наверное, ключ ко всему.

— Да. Но чтобы этот персонаж «работал», чтобы у него возникали какие-то контакты, ему нужно было подыскать партнеров и связи. Так появился Чебурашка. А уж потом как мотор и двигатель сюжета прибежала Шапокляк.

— Вы ведь начинали с юмористических рассказов и фельетонов, все у вас шло успешно, и вдруг вы стали детским писателем. Почему?

— Не знаю. Единственное, что могу сказать: в школе я был вожатым в младших классах, и это стало важным социальным скачком. Я был тогда довольно противным хулиганом, которого не любили ни учителя, ни школьное начальство. Обожали меня только мои одноклассники. И вот однажды, чтобы со мною как-то справиться, меня назначили вожатым в третий класс, и я с этими ребятами провозился два года: водил в походы, катался с ними на лыжах, устраивал всякие вечера настольных игр и прочее. А время было послевоенное — кругом шпана, мелкие воришки, все курят…

Вот, может, отсюда и пошло?

— А каким было ваше собственное детское чтение? Вы помните свою первую детскую книжку?

— Не было у меня в детстве никаких книжек. Мы жили в эвакуации, за Уралом. Ничего не было. Читать я по-настоящему начал, когда стал учиться в школе. Отчим покупал литературу, вкладывал в это деньги, расставлял книги в шкафах и закрывал на висячие замки, чтобы мы с братом не таскали их на продажу. А мы отодвигали шкаф, снимали заднюю стенку и читали все подряд: Мопассана, Мериме, Гюго, Майн Рида.

— Но ведь детских книг там не было.

— А эти авторы разве не детские? Детские. Чистой воды.

— А вы можете назвать какого-нибудь чужого героя, появление которого вызывает у вас сегодня восторг и уважение?

— Могу. Гарри Поттер. У нас ничего подобного и близко не появилось. Впрочем, «Тимур и его команда» — в принципе хорошая книжка… Но это не совсем то. Может, Волька с Хоттабычем? Нет, нет. Кого бы вы мне ни назвали, я скажу: этот названный не стал «героем мечты» большого количества людей.

— А с другой стороны, ведь и до Джоан Роулинг в зарубежной литературе были похожие герои и сюжеты…

— Может быть. Но не было такой четкой и понятной этической и поведенческой проповеди. А для меня проповедь в книжке — это главное. В «Гарри Поттере» есть все, что нужно подростку. Это психически здоровая и одновременно увлекательная литература, которая вырабатывает уважение к миру — ко всему живому, к родителям, к учителям. Там есть вся необходимая пища для поддержания идеалов. Полное меню.

— Вы работаете во всех жанрах и видах литературы, долгие годы пишете и стихи и прозу. Это, кажется, развивается параллельно. Или проза появилась раньше?

— Раньше появились стихи, их у меня меньше, чем прозы. Я всегда считал, что проза — более сложный вид искусства.

— Многие считают ровно наоборот.

— Пусть считают. Кажется, Гёте говорил, что стихосложение обусловлено и подкреплено ритмом, рифмой — всеми этими костылями. А проза — очень открытая вещь. Помните историю о человеке, который бежал из лагеря? Перед ним открыты все дороги, а перед теми, кто его ищет, — только одна. Та, на которой они могут его найти.

— Ваша читательская аудитория, насколько я понимаю, совсем не малыши, но отроки. Младший школьный возраст, верно?

— Начиная, наверное, с тех, кто вот-вот пойдет в школу. И лет примерно до одиннадцати-двенадцати. Двенадцать — это уже последний предел.

— Скажите, хоть какие-нибудь герои мультипликационных фильмов, для которых вы писали сценарии, придумывались специально «под экран»?

— Сначала у меня всегда появлялась книжка.

— Я читал, что на заре перестройки вы обрадовались: цензурные заслоны, мешавшие свободной работе, упали, что ни напишешь, можно опубликовать. Но спустя какое-то время вроде как рассердились, потому что возникли новые трудности, которых не было при советской власти. Я хочу понять следующее. Детская литература всегда была не только творчеством, но и удобным заработком — при советской власти уж точно. В то же время, если перелистать подшивки, скажем, «Мурзилки», то волосы встают дыбом от того, что публиковали Сергей Михалков или даже Маршак.

— «…Чистый лист бумаги снова / На столе передо мной. / Я пишу всего три слова: / „Слава партии родной!”» Это Михалков. Если говорить о цензуре, то я считаю так: чем жестче в государстве цензура, тем больше появится хороших детских писателей. Ведь литератор должен найти щелочку в асфальте, чтобы вырасти где-то в другом месте. Потому обэриуты и пришли все вместе в детскую литературу.

— Интересно, существуют ли какие-то чужие приемы для взаимодействия с детской читательской аудиторией, которые вам не близки, но по-своему интересны.

— То есть?

— То есть вы, например, т а к никогда не напишете, а какой-нибудь совсем другой детский автор, скажем Генрих Сапгир, придет и напишет: «Погода была прекрасная, принцесса была ужасная». И дети в восторге.

— Да, пожалуйста: «Погода была хорошая, принцесса была галошная».

Ну конечно, приемы и законы существуют, и они общие для всех. Просто писателей таких настоящих было мало. Была, например, талантливая Эмма Мошковская, которая говорила как бы изнутри ребенка. Вот, в стихотворении, где мальчик обидел маму, он говорит, что теперь уйдет навсегда в тайгу, начнет искать руду, постепенно станет начальником, а потом прилетит на самолете мама, которая простит его. И он скажет маме, что был не прав. Эти стихи написаны человеком, который умел войти в психологию ребенка[3]. А Борис Заходер, по-моему, совсем не любил детей и писал так замечательно потому, что просто умел и отлично понимал, как это делается… У Агнии Барто бывали отличные вещи: «Я свою сестренку Лиду / Никому не дам в обиду! / Я живу с ней очень дружно, / Очень я ее люблю. / А когда мне будет нужно, / Я и сам ее побью».

Настоящих всегда было мало. Можно вообще назвать только два имени: Юрий Коваль в прозе и Олег Григорьев — в поэзии.

— То есть по какой-то вашей личной шкале это лучшие имена, вершины?

— Коваль, конечно, посильнее. Проза всегда сильнее стихов. Хотя Олег Григорьев — тоже вершина. Если его сейчас переиздать получше (с биографией в том числе) и побольше, сделать парочку ярких мультфильмов по нему, он войдет в обиход.

— Среди фотографий на стенах вашего кабинета я вижу только одно писательское лицо: портрет Бориса Заходера. Чем он для вас дорог и важен, что здесь было, кроме дружбы?

— Когда меня сильно гнобили, не хотели печатать, Заходер оказался первым человеком, который отнесся ко мне серьезно. Он не просто говорил «хорошо» или «плохо». Он говорил: вот здесь надо сделать так-то, а здесь — так-то.Когда я принес ему стихи в первый раз, он ничего не хвалил. Сказал так: «Стихи — средние, но парочку я попробую напечатать в „Мурзилке”, порекомендую». А когда я пришел к нему через полгода или год — с уже готовой к печати стихотворной книжкой, — он проворчал: «Если бы мне сказали, что человек за полгода может так вырасти, я бы не поверил».

— А вы сами тогда почувствовали, что выросли?

— Да. Я старался запоминать все, что он говорил, слушал очень внимательно. Ведь как было: вот, я достиг уже какого-то уровня, пишу много, вовсю. Прихожу к Заходеру. Он смотрит и говорит: так нельзя рифмовать для детей.

Например, нельзя: «Вот почему в небольших городах жирафов не встретишь почти никогда». Надо так: «Вот почему еще есть города, где встретить жирафа нельзя никогда». Я такие вещи запоминал, и когда приходил через год, подобных ошибок у меня уже не было.

— Значит, можно сказать, что в каком-то смысле он ваш учитель.

— Безусловно. Противный, вредный, но учитель.

— А как отдельный детский писатель, остался ли он в литературе? Ну кроме перевода Алена Милна?

— У Заходера, как я понимаю, был один недостаток. У него был слишком большой мозг. Он придумывал идею и тут же ее гробил, потому что немедленно начинал вспоминать, у кого уже было что-то подобное. Он говорил мне в начале нашего общения: «Вы, Эдик, счастливый человек, вы ничего не знаете. Вы хотите, например, написать книжку, как человек боялся врачей, — а я сразу же вспоминаю, как это было сделано, скажем, у Милна или Доктора Сьюза, и не возьмусь ни за что. А вы беретесь, и у вас, к счастью, получается по-своему».

— Немного неловкий вопрос, учитывая вашу работу в премии имени Корнея Чуковского. Но расскажите, как вы относитесь именно к этому автору. Вы с ним, правда, писали книги совсем для разных аудиторий.

— Я никак не могу понять, почему он в дневнике, за несколько лет до войны, все размышляет и размышляет о своем «Бибигоне». А после войны пишет, что «Бибигон», мол, «кажется, продвигается». Только «продвигается»!

— К началу сороковых годов он уже давно не писал для детей, приливов вдохновения почти не было. Поэтому, наверное, «Бибигон» и шел тяжело. А все его знаменитые сказочные поэмы для малышей давным-давно вышли из печати.

— Я не очень понимаю, как к этим поэмам относиться и как они воспринимаются детьми. Ведь я читал «Муху Цокотуху» или «Тараканище» уже будучи взрослым. Для меня это прежде всего набор звуков и ритмов: «Ехали медведи на велосипеде, а за ними кот задом наперед». Почему он за ними ехал задом наперед? И все эти комарики на воздушном шарике — они-то что там делают, как и остальная процессия? Чему они смеются, куда едут с этими своими пряниками?..

…Мы как-то встречались с ним в Переделкине. Нас тогда было несколько детских писателей у него, и он, помню, сказал, растягивая слова: «У нас сейчас мно-о-го детских писателей…»

Я, конечно, знаю, что Чуковский под свои сказки подвел некую теоретическую базу, но лично для меня это мало что меняет. Мне, знаете, ближе Введенский, Олейников и Хармс. И я всегда был ближе к ним, хотя считалось одно время, что я им подражаю. Но я их впервые прочитал только тогда, когда все мои основные стихи были уже написаны.

— Хорошо, закончим тему Чуковского, я только вспомню, что вы вступались за его самодеятельный мемориальный музей — в трудные для этого музея поздние советские времена. В народ даже ушла фраза из вашего письма Георгию Маркову. Про могилы.

— Чтобы добить дом Чуковского, чиновные идиоты придумали такую идею: создать общий музей писателей в Переделкине. Расставить какие-то личные вещи из разных литературных семей, развесить именные стенды с фотографиями, словом, уравнять Пастернака и Павленко. И тогда я действительно написал: «Вы, Георгий Мокеевич, что-то перепутали. Это только могилы бывают братскими».

— Когда вам сегодня приходится заниматься с начинающими авторами на семинарах, как они реагируют на ваш опыт? Они вас слышат?

— Беда в том, что они почти ничего не читали. Большинство из них, во всяком случае. Они приходят в семинары с целью «позаниматься», чтобы через год-другой стать знаменитыми. Они хотят издавать свои книжки большими сериями и тиражами, зарабатыватьхорошие деньги. Мало кто понимает, что нужно долго пахать, а пахать мало кому хочется. Смотрите, вот только два молодых писателя (из тех, которых я хорошо знаю) — Артур Гиваргизов и Станислав Востоков — давно и тщательно следят за тем, что происходит в нашей и мировой детской литературе: проза, стихи, драматургия. Изучают, кто из иностранцев пользуется популярностью. Востоков не пропускает вообще ничего, еще и меня информирует. Они отлично знают и то, как работали раньше, до них.

На одном из последних семинаров я спросил у молодежи: «Что вы читали из моего? Ну, кто читал, скажем, „Буренушку”?» Поднялось две руки. «А кто читал „Академика Иванова”?» Две руки. Я говорю: «Ну и зачем вы сюда приходите, если не знаете того, что писали раньше? Вы представляете себе, что бы сделал со мною Борис Заходер, если бы я пришел к нему, ничего не прочитав?..»

Потом одна девица стала читать нам свои стихи про хомячка: есть, мол, у меня хомячок, мы его кормим, но он не может лечь на бочок, потому что у него раздуты щеки, он ел сало, сказал, что мало, потом ел вишни, сказал — не лишне… Вот такое творчество. Я говорю: «А вы знаете стихотворение Заходера „Диета Термита”: „Говорил / Термит / Термиту: / — Ел я всё — / По алфавиту: / Ел / Амбары и ангары, / Балки, / Брёвна, / Будуары, / Вафли, / Вешалки, / Вагоны, / Гаражи и граммофоны…» Вы сделали то же самое, только у вас не термиты, а хомячок. И ест он у вас, перед тем как лечь на бочок, без всякого смысла». Мои коллеги жалеют автора, хвалят, говорят, что она, мол, начинающая поэтесса, что ей всего двадцать семь лет и только пробует перо. А я сказал, что перо пробовать надо в четырнадцать лет, а не в двадцать семь, что эти похвалы ее только уродуют, — скоро она и впрямь начнет думать, что она — поэтесса. Встал и ушел.

— Так вы считаете, что эти семинары ничего не дают, кроме расширения кругозора? Как же новых детских писателей выращивать?

— Ничего не дают, кроме кругозора. И не надо никого выращивать! Если я чему и учу, так это тому, что надо больше пахать. И всегда говорю: «Никогда не пишите без аванса, выпрашивайте как можно больше». Если не печатают ваши стихи — пишите пьесы для кукольного театра или сценарии для мультов. Идите на радио, пробуйте сочинять рекламу — только работайте, не ждите никакой славы. Относитесь к делу как к азартному соревнованию. Вот этому учу.

— А сами вы пробовали в прежние времена соревноваться?

— Я однажды попробовал достичь уровня Барто, написал книжку стихов, которую для себя называю «Догоним и перегоним Барто».

— Догнали?

— Еле догнал. Но не перегнал. Не достиг Барты. Как там у меня было: «На базаре баба Мила / дезинфекцию купила. / Бедные микробики, / готовьте ваши гробики». Или такое: «И девчонки и мальчишки / Часто писают в штанишки. / Мамы негодуют, / А детишки дуют. / На глазах у всей страны / Гордо писают в штаны. / Но когда большими станут, / Они писать перестанут». Или про детей, которые плохо едят в детском саду: «Вот сестренка Ира — / Полный рот кефира. / Вот сестренка Света — / Полный рот омлета. / Рядом Петя с Дашей / Мучаются с кашей. / Как же это некрасиво! / Эй, ребята, жуйте живо! / Быть голодным очень глупо: / Вы уже большая группа».

Написал штук двадцать таких стихов, но Барты не достиг. У нее — лучше.

— Чем лучше?

— Бычком, который качается. И — Таней, которая плачет. Лучше, лучше.

— Гениальные по-своему стихи. Кто их не знает?

— Вот, кстати, забавная история по поводу знания и незнания. Однажды молодой Юрий Энтин оказался на большом вечере Агнии Барто. Та спрашивает детей: «Дети, знаете ли вы мои стихи?» Дети молчат. «Дети, ну подумайте!..» Одна девочка поднимается и говорит: «Я знаю». — «Прочитай же нам скорее!» И девочка читает: «Тили-тили, трали-вали, на заборе кошки срали». Юра говорит, что это было по-настоящему круто. Вообще, целая эпопея с этим сюжетом произошла: ведь отсюда у Энтина и появился «Антошка» — «тили-тили, трали-вали, это мы не проходили, это нам не задавали».

— Эдуард Николаевич, скажите, а за все эти годы сами дети, то есть ваши читатели, участвовали как-то — видимо или невидимо — в написании ваших книг? Вы у них что-то брали для себя?

— Когда-то я вел в эфире программу «Юмор в коротких штанишках». Со всей страны родители присылали мне письма. Про случаи из жизни своих детей. Например, что-нибудь такое: «Мы с дочкой приехали в аэропорт, она захотела есть, и мы пошли в буфет. Там продавались бутерброды с черной икрой, и дочка попросила купить ей два бутерброда. Я купил, а она показывает на них пальцем и говорит: „А теперь сними с хлеба все черное…”»

Таких сюжетов и высказываний было у меня много: «собачка как рисовая каша». Или: «снег сегодня прокис»… Я смотрю с балкона вниз, грустно небу — снег прокис.

Я собрал все эти вещи в большую книгу, и когда мне нужно было, так сказать, «пропитаться», начинал листать ее.

— Чуковский как-то сказал: «Я ушел в детвору, как некогда ходили в народ». Видимо, без этого ухода в детвору детскому писателю никуда не деться.

— Не знаю. Может быть. Но Заходер ведь никуда не ходил. Ему хватало своих больших мозгов, вот и все.

Сейчас мне такой плотный контакт с детьми, наверное, уже и не нужен. Я пропитан и наполнен. Дети «моего возраста» почти не поменялись. Изменились те, которые старше одиннадцати, это — да.

— И к ним пришел «Гарри Поттер».

— Тут у меня в Японии спросили, что произойдет с Дядей Федором в будущем. Я нагло ответил, что он еще побывает на похоронах Гарри Поттера.

— Ну, Дядя Федор — он, в конце концов, национальный персонаж. Как и почтальон Печкин. Это у бедного нашего Чебурашки нет ни родины, ни родных.

— Ничего-ничего, уже есть новая книжка — «Деревня чебурашей». Это об одной африканской деревне, где изначально живут Чебурашки. Ведь он же приехал в ящике с апельсинами. Аборигены однажды посмотрели мультфильмы из серии «Крокодил Гена и его друзья» и поняли, что у них есть родственник. Послали приглашение. За крокодилом и Чебурашкой прилетает, конечно, голубой вертолет… Интересные события начинаются затем в этой африканской деревне. То есть я наконец-то написал предысторию.

— И все-таки хочется понять, как влияет на писателя изменение общественного климата. Вы жили в одной стране, потом она стала другой, ваши обстоятельства поменялись.

— Во-первых, так как Михалков и Алексин меня всю жизнь душили, я постепенно написал «в стол» шесть-семь хороших повестей. А когда все переменилось, стал их потихоньку издавать. И сразу вздохнул, и деньги появились, стал жить нормально. Потом случилась другая беда: грохнулся «Союзмультфильм» и тиражи стали сокращаться. Поначалу, во время перестройки, мои книги шли тиражами по двести-триста тысяч, огромным тиражом вышло и собрание сочинений. Но постепенно это все плавно стало сходить на нет. И сейчас даже лучшие мои книги печатаются по двадцать тысяч. Вот и «Деревня чебурашей» и «История про Гевейчика, гуттаперчевого человечка» — такие же цифры.

— По нынешним временам они все равно большие. Но вот очень важный вопрос. Есть такое устойчивое мнение, что детская литература — это как бы маленький заповедник внутри взрослой. Разговоры об этой своеобразной «резервации» не прекращаются. Но ведь «Робинзон Крузо» не был изначально книгой для подростков, «Том Сойер», тоже, по-моему, не задумывался как роман для первоклашек. Что вы думаете об этом мнимом (или не мнимом) разделении на «взрослое» и «детское»?

— Для англичан детская литература еще важнее, чем взрослая. Все знают «Алису», «Сказки Матушки Гусыни», народные стихи. И относятся к ним с большим уважением. У нас такого нет. Никто никогда не поставит Чуковского рядом с Шолоховым, хотя, по-моему, влияние Чуковского на страну значительно важнее, чем влияние Шолохова.

— Нуждается ли наша детская литература в каком-то «выволакивании» из этой резервации? Надо ли ей помогать, или со временем она поможет себе сама?

— Процесс будет идти очень медленно.

— Но за счет чего он будет идти, Эдуард Николаевич?

— «Взрослые» кумиры — в массе своей — постепенно исчезают, уходят. А эти герои — остаются.И становятся все важнее и больше.

— Вы меня простите, но крокодил Гена вашего же Жаб Жабыча Сковородкина перешибить, по-моему, все-таки так и не смог.

— Мы начинаем мельтешить. Смотрите: Агния Барто написала до войны и сразу после все свои знаменитые стихи. И она была очень популярна, а наша страна была темная. В то время даже школьники средних классов читали ее стихи: «Добивался я упрямо, / Повозился я не зря. / — Чудеса, — сказала мама / И купила снегиря». Сейчас никакой семиклассник не станет читать стихов, никаких. Стихи перестают читать лет с семи. Но ее тогда — читали, страна была отсталая, и в бараках стихи Барто были понятнее, нежели поэзия Пастернака. «Жаб Жабыч» ведь — гораздо более сложная книга, чем история про крокодила и Чебурашку. В нем неизмеримо больше мыслей, важных идей. И если «Гена» — это такая слабенькая проповедь какого-нибудь молодого папа, то в лице Жаб Жабыча перед молодым читателем выступает уже опытный проповедник. Если про Жаб Жабыча сделать грамотный мультфильм, он станет не меньшим героем, чем Гена. Если «Гена» — это, так сказать, «сувенирный вариант», то «Жаб Жабыч» может стать книгой, которую положат под подушку.

— Мне кажется, можно достаточно точно представить два вида детских писателей. Одни, условно говоря, «игровики». Для них важен сюжет, история. Обычно они пишут прозу. Другие — «лирики», они чаще всего — стихотворцы, каким был, скажем, Берестов.

— В конечном итоге вся эта лирика, я думаю, в прошлом. Это такой особый вид литературы, обычно для родителей, которые ностальгируют по своему детству. Конечно, несколько прекрасных стихотворений осталось, но сегодня — именно сегодня! — никакой папа не возьмется читать своему маленькому сыну лирические стихи.

— Не знаю…

— Я тоже не знаю, но — я точно знаю, что хороший сюжет — куда более важная вещь, чем все рассуждения о том, как божия коровка вела себя неловко и т. д. Детская литература десятилетиями, если не веками набирает в себя какие-то великие книги. У нас этих великих книг очень мало, практически нет. Поэтому мы находимся в пещерном состоянии. Через сто лет, может, и появятся шесть-семь Ковалей, пять-шесть Олегов Григорьевых, и тогда мы сможем поговорить о каком-то серьезном багаже.

— То есть получается, что наш потенциал пока — слишком бедный?

— Читать ребенку почти некого. Ну, быстро прочитали какую-нибудь книжку Коваля — «Недопеска Наполеона Третьего», например, Бориса Житкова, ранее — Чуковского и Маршака. Еще пара имен — и все. У нас такого мощного явления, как Кэрролл или Милн — нету. Нам в высшем смысле нужен Маршак не как автор только лишь «Рассеянного» и «Дама сдавала в багаж». Нам нужен некий условный «Маршак» как некое огромное явление, как писатель, создавший не менее двадцати шикарных вещей, вошедших в народный обиход, в непременное чтение подростка. Этого — нет. Нет великих имен. Вот если бы состоялся Заходер в своей полноте, если бы он написал шесть-семь умных, мощных книг! Но и этого не случилось. А случись — может, и была бы у нас полка великих детских книг, как в Англии. И не говорили бы тогда, что детское чтение — это «литературка» при большой литературе.

— Тогда получается печальная вещь. Тогда получается, что мы, по большому счету, все еще в самом начале развития. Во всяком случае — применительно к той аудитории, для которой пишете вы. Если для малышей мы что-то уже накопили, то для шести-десятилетних — еще пахать и пахать.

— Именно так, наша детская литература пока еще только начинается. Думаю, это и есть самое главное в нашем разговоре.

— Для вас нынешний год — юбилейный, и мы сердечно поздравляем вас, Эдуард Николаевич. Интересно, а на какой возраст вы сами себя чувствуете?

— Иногда мне кажется, что лет на тридцать. Но на подобные размышления я стараюсь не отвлекаться: слишком много дел и замыслов. И они интересные. Конечно, раньше сил было больше, хотя уйму энергии я потратил на войну с чиновниками от литературы. Вы даже не представляете сколько. Впрочем, Зиновий Гердт всегда говорил, что Успенского придумали на 110 вольт, а включили почему-то на 220. Мне еще столько всего надо придумать, в работе сейчас несколько проектов, просто головы иной раз не хватает (смеется). А за поздравление — спасибо.

Беседовал Павел Крючков

За помощь в организации и проведении интервью благодарю заведующего отделом Государственного Литературного музея («Дом-музей Корнея Чуковского в Переделкине») Сергея Васильевича Агапова и постоянного участника (и архивариуса) проекта «В нашу гавань заходили корабли» Алексея Фёдоровича Морозова. Особая благодарность — Анатолию Юрьевичу Галилову.

[1]Mаkelа Hannu. Eetu: Matkoja Eduard Uspenskin maailmaan. Helsinki, «Tammi» 2008.

[2]Александр Татарский (1950 — 2007) — режиссер, художник, продюсер, мультипликатор. Основатель и художественный руководитель московской студии «Пилот». Создатель анимационных фильмов: «Пластилиновая ворона», «Падал прошлогодний снег», «Следствие ведут колобки», «Гора самоцветов» и мн. других.

[3] «<…> Я бyдy ходить по следy, / Я бyдy искать pyдy / И чеpез бypнyю pекy / Стpоить мосты пойдy! // И бyдy я главный начальник, / И бyдy я с боpодой, / И бyдy всегда печальный / И молчаливый такой... // И вот бyдет вечеp зимний, / И вот пpойдёт много лет, / И вот в самолёт pеактивный / Мама возьмёт билет. // И в день моего pожденья / Тот самолёт пpилетит, / И выйдет оттyда мама, / И мама меня пpостит».

Опубликовано в журнале:

«Новый Мир» 2012, №12

Россия > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 29 декабря 2012 > № 728310 Эдуард Успенский

Правительство Доминиканской Республики начинает работы по переоборудованию бывшей тюрьмы "Санта-Роса-де-Лима", расположенной в курортном городе Ла-Романа на востоке страны. Исправительное учреждение, закрытое в декабре ввиду неприемлемых условий содержания заключенных, превратится в культурный центр.

В состав комплекса войдут центр изящных искусств, музей и амфитеатр. Он призван стать символом развития образования, прогресса и народных традиций для местных жителей.

Тюрьма, построенная в 1910 г., была передана Национальными вооруженными силами в распоряжение Министерства культуры Доминиканской Республики на прошлой неделе. Еще месяц назад она выполняла свою прямую функцию; здесь размещалось до 800 заключенных обоих полов. Они содержались в нескольких помещениях, которые теперь станут образовательными аудиториями и залами для проведения культурных выставок.

В рамках данного проекта планируется открыть несколько подобных центров по всей стране. Кроме того, в Ла-Романе также откроется морской музей, вопросами консультирования которого займется группа местных жителей под руководством Хосе Хоакина Пуэльо, знаменитого нейрохирурга и политика.

Цены на манго в Перу значительно снизились. А резкий спад может обернуться банкротством для некоторых производителей. Цена за коробку в 20 кг составляет 3,12 доллара США, хотя совсем недавно эта она ровнялась 10,52 долларам. Причем быстрое падение на рынке произошло меньше, чем за один месяц.

В результате некоторые фермеры приостановили продажи на 15 дней. Они надеются, что правительство обратит свое внимание на эту проблему. Цена коробки, ушедшей на экспорт, составила 7,2-7,8 долларов США, но сами производители не получили и половины от этой стоимости. На данный момент более 10 000 фермеров из Перу подсчитывают убытки.

Литературная Армения (Ереван)

Георгий Кубатьян

Отходная вместо здравицы

Литературная Армения (Ереван)

Наискосок от нашего подъезда растет у пешеходной дорожки старое тутовое дерево. Мощный ствол в полутора метрах от земли перекосило, понесло вбок, и вид у дерева неказистый. Но в конце мая — в июне тутовник исправно плодоносит, усеивая дорожку мелкой черной ягодой, на которой народ иной раз оскальзывается. Было дело, сановного жильца так это вывело из себя, что он грозился к чертовой матери дерево выкорчевать. Угроза прогремела громом и повисла в воздухе; мелкая черная тута по-прежнему радует ребятню.

Сказка, понятно, ложь, а где здесь и на что намек? Аллегория проста: старая шелковица — “Литературная Армения”, разменявшая в 2008-м шестой десяток. Ее, неказистую, перекосило, потому как исчезло в известную пору скромное бюджетное благополучие. Бывший ежемесячник, еле-еле душа в теле, в военно-блокадное лихолетье выходил эпизодически, дождался-таки спонсора, который спустя год умыл руки, дождался другого, вошел в ежеквартальный график. Однако же поддержка потихоньку сдулась, и он сызнова дышит на ладан. И мало того, время от времени слышатся голоса — пора, дескать, оборвать агонию никому не нужного журнала. Но, кровь из носу, четыре номера в год еще выкарабкиваются на свет Божий. Чего ради, спросите вы, какую такую “ребятню” радуют они? Скажу так: если не читателей, то хотя бы писателей. Армянские поэты и прозаики крайне в нем заинтересованы, не меньше, чем в изданиях на родном языке.

Но прежде вот о чем. Уместно ли толковать о журнале с полувековой биографией в разделе, где предстают urbi et orbi новички? Вполне. Ровно два десятилетия никто знать не знает, есть он, этот журнал, или, миль пардон, окочурился, как выглядит и как ему живется-можется. “ЛА” хорошо ли, худо ли знали до той поры, пока не расползлось общее культурное пространство. В оно время здесь, бывало, печатали вещи, входившие в “обоймы” московских критиков, а ведущих его прозаиков и поэтов не нужно было представлять обширной аудитории. Не говорю уж о веренице нашумевших в свое время публикаций, начавшейся с перепечатки арменианы Мандельштама, Белого и Волошина: “Добро вам” Гроссмана, “История одного посвящения” и “Живое о живом” Цветаевой, “Провансальские пересказы” и “Железная шерсть” Бунина. Здесь один-единственный раз при жизни напечатали в отечестве под собственным именем Надежду Мандельштам; обнародованный здесь мемуар о встрече Цветаевой с Исаакяном положил начало воспоминаниям Ариадны Эфрон; сюда предлагал иные свои вещи Битов, отсюда со своей “Тоской по Армении” вступил в легальную литературу Юрий Карабчиевский.

Времена переменились — и как отрезало.

Первым долгом отрезало журнал от читателей. Единственный, пожалуй, среди себе подобных, он ориентировался большей частью на рассеянную по Союзу диаспору. Социологических исследований по этому поводу не проводилось, я не располагаю какими-либо цифрами, тем не менее так оно и было, не сомневайтесь. Еще выделю, что многих армян из дальних и ближних углов огромной страны не очень-то занимала литература, в двух словах на обложке главную для них роль играло не прилагательное, нет, а собственное имя, географическое название. Журнал они воспринимали весточкой с родины, свидетельством ее, кое-кем из них отроду не виденной, взаправдашнего бытия. Вполне сознаю, как обесценивает это в иных глазах эстетическое значение “ЛА”, но что правда, то правда. В конце концов, у всякого издания должна быть изюминка, верно? С армянской, “литармянской” изюминкой, может, и горьковатой чуточку, никакую другую нельзя было спутать.

Отсюда политика, которой журнал изначально и доныне придерживается. На его страницах вы найдете произведения, написанные по-армянски, произведения, написанные армянами — по-английски ли, по-русски ли, по-испански ли, неважно, — и произведения об армянах, их судьбе и стране. “ЛА” вовсе не периферийный русский журнал с особинкой — местным уклоном, акцентом etc; напротив, армянский журнал на русском языке. Разница, как вы понимаете, принципиальна. Первейшее назначение журнала — дать объективную панораму текущей армянской литературы. Хорошо ли он с этим управляется?

Ведущие прозаики регулярно появляются на его страницах, и, составь я перечень имен только за последние несколько лет, он отразил бы всех без изъятья, кто достоин упоминания. Так-таки всех? Уточню — в области малой и средней прозы. В былые времена “ЛА” практиковала публикации с продолжением; последняя такая публикация — роман французского писателя Ваге Кача “Кинжал в саду” (1991, № 3—10), посвященный армянской катастрофе времен Первой мировой войны. Случилась эта публикация в последний год государственного финансирования. С той поры помета “окончание следует” изредка в журнале встречается, тем не менее, крупная проза ему не по плечу. Причин только две, зато равно неодолимых, — объем и безденежье. Насчет объема толковать излишне, примерно как о горах; Армения, горная страна, надо приспосабливаться. Ну а про безденежье — ниже.

Примерно такова же ситуация с поэзией. Почти все заметные стихотворцы время от времени печатаются в “ЛА”. Панорама сегодняшней литературы складывается — пусть исподволь и медленно, как мозаика, по стеклышку, по камушку — довольно достоверная. Журнал обозревает ее, что, в общем, от него и требуется. Маловато, пожалуй, представлена молодежь, однако выдающихся-то дебютов, игнорировать которые было бы грешно, не запомнилось, и в этой части обзора картинка неустойчива. Редакция, словом, исправно делает свое дело. Сколько-то лет назад она составила два сборника, повестей и рассказов, из вещей, что за послесоветские годы выудила в потоке, дала перевести, подготовила и напечатала. Нашлись ушлые люди, на скорую руку выпустили эти сборники в московском издательстве “Голос-Пресс” (“Зов”, 2006, и “Сердце не камень”, 2007). Удача, верно? Вот оно, наглядное свидетельство — журнал эффективен и не зря силится выжить. Ан составителями и редакторами сборников означены те самые ловкачи, “ЛитАрмения” не поминается даже вскользь.

Произведения, написанные по-армянски, — главное в “ЛА”. Теперь о произведениях, написанных на разных языках армянами. Раньше всего назовем американца Уильяма Сарояна, чьи повести, рассказы, эссе вот уже полвека поставляет журналу в своих переводах ереванка Наталья Гончар, с чьим именем неразрывно связаны приснопамятные публикации 60-х. А кроме Сарояна, например, Аида Азнавур, поведавшая по-французски про знаменитого своего брата, англичанин Майкл Арлен-младший, румынская поэтесса Анаис. И, конечно, незабвенный Леонид Григорьян из Ростова, многократно печатавший в “ЛА” стихи, а также переводы с французского (того же Ваге Кача плюс Камю и Сартр) и с армянского. Назову, наконец, и “Незаконченные тетради” художника-тбилисца Роберта Кондахсазова — умные грустные мемуары, главы из которых появились в нынешнем году в “ЛА” (с послесловием М. Синельникова) и “Дружбе народов”.

Теперь о третьем компоненте журнального содержания — текстах об армянах и Армении. Выделю два произведения, посвященных геноциду, — роман Эдгара Хильзенрата “Предсмертная сказка” и “Morituri”1 Богдана Гембарского с подзаголовком “Повесть о 1915 годе”. Роман немецкого писателя, быстро переведенный на дюжину языков, увидел свет и в издательстве “Текст”, а вот повесть польского публициста и востоковеда (1905—1978) — вещь с необычной судьбой. Автор, уроженец Петербурга, сам перевел ее на русский язык, однако публикации не дождался. Больше того, “ЛА” по сути сподвигла польских издателей выпустить и совсем было затерянный оригинал.

Остается пожалеть, что журнал не напечатал хотя бы отрывков из интереснейших книг, вышедших к близящемуся столетию национальной трагедии, в московском “Симпозиуме”. Вот они: роман “Усадьба жаворонков” итальянки Антонии Арслан, уже переведенный на двадцать языков и легший в основу фильма братьев Тавиани (в Москве роман и писательницу представляла Ольга Седакова), роман “Ереван” француза Жильбера Синуэ (с предисловием Ш. Азнавура), то ли монография, то ли исповедь испанца Х.А. Гурриарана “Армяне. Забытый геноцид”. Я про то, что ни “ЛА”, ни московские переводчики не слыхали друг о друге. Подобных эпизодов у меня на памяти несколько. Редакция, говоря как есть, изолирована, журнал отрезан не только от былого читателя, но и от российской журнально-издательской повседневности. Про то, что в Москве ли, Питере ли готовится что-то, напрямую к армянам относящееся, до нас доходит, если доходит, только по чистой случайности.

С русскими писателями в этом смысле проще. Чтобы посвятить Армении рассказ, эссе либо стихи, надо в Армении побывать. А дальше — накатанная колея. Перечислю немногое из того, что в последнее время напечатано в журнале: повесть Гарри Кунцева “Жил-был Параджанов”, главы новой книги Кима Бакши (москвича, популярного в Ереване и куда меньше известного дома), большой очерк Петра Алешковского “Семьсот лет одиночества”, стихи Владимира Мощенко, Якова Хелемского, Михаила Синельникова, Галины Климовой, Владимира Пальчикова…

Не стану задерживаться на прозаиках и стихотворцах из Армении, пишущих по-русски; как ни жаль, их имена ничего не скажут читателю (знакомая ему Мариам Петросян в журналах не печаталась). Отмечу походя, что под рубрикой “Очерк, публицистика” найдется масса познавательных материалов об армянской истории, зодчестве и живописи, поселениях и общинах в разных странах, юбилее, прошумевшем в 2001-м, — 1700-летии крещения Армении. Приторможу лишь у цикла статей бывшего бакинца Григория Мосесова; публиковались они из номера в номер, с редкими паузами, года три. Приторможу не в силу их блеска либо глубины; в них изложены — бегло, но пунктуально и неопровержимо — факты, демонстрирующие роль армян во всех областях жизни Азербайджана, от искусства до нефтедобычи, от экономики и науки до спорта. Что поделать, это фантомная боль, избыть ее нельзя.

Напрашивается вопрос об уровне текстов, о качестве редактуры; хорош ли в “Литературной Армении” русский язык? Отрицательный ответ, и пускай себе разделы прозы и поэзии представительны, non fiction информативен и увлекателен, а подбор того, другого и третьего свидетельствует — это не ворох разношерстных экзерсисов, это журнал. Убогий, отмахнутся, журнал, и ведь не поспоришь. Я судья пристрастный; пойдем окольной стезей. В последнее десятилетие “Дружба народов” не раз и не два перепечатывала стихи, рассказы, повести, появившиеся в “ЛА”. Стало быть, их, “дружбинцев”, устраивает уровень ереванского журнала; неплохая, полагаю, рекомендация. Ну да, проскочит в кои-то веки несуразица (“Вместе с Гумилевым Городецкий — организатор имажинизма”), ну, султана Мехмеда II Завоевателя, покорившего Константинополь, объявят Мохаммедом. Однако первый-то ляп — из-под пера интеллигентнейшего москвича, которому доверились не глядя, второй же и прочие… Поди проверь имена и даты, когда в редакции две души, “сам и зам”, Альберт Налбандян и Сергей Мурадян. Оба, к слову, давно не видали грошовых своих зарплат.

Мы плавно подступили к удручающему, неизбывному. Лет десять тому “ЛитАрмению” взял под крыло Союз армян России. Все в Ереване газеты пропели хвалу богатому благодетелю, все телеканалы расписали златые горы, свалившиеся на замухрышку: режим — ежемесячный, финансирование — бесперебойное. Пиар-акция завершилась, обузу, куда денешься, нехотя подкармливали, не балуя, но и не давая помереть, а в 2008-м явился манной небесной кризис, избавил одних от обещаний, других — от унижений. Что потом? Изыскиваются то тут, то там искренние доброхоты, помогают осилить номер, еще номер. Свою толику подбрасывает ежегодно Министерство культуры. На исходе минувшего года забрезжила было надежда, посулила помощь — ясное дело, перед объективами телекамер — организация, которую во вранье не заподозришь. И вот я читаю на солидном официальном сайте: “Не остался без внимания вопрос подборки и подготовки материалов (курсив мой. — Г.К.) журнала “Литературная Армения”, издаваемого при активной поддержке армянского Представительства Россотрудничества”. Вы поняли? Что журнал активно поддерживают, это само собой, для него подбирают и редактируют материалы!

За полгода “ЛА” не получила от Федерального агентства по делам СНГ и гуманитарному сотрудничеству ни копейки.

Увы, вставать на довольствие к армянскому государству не выход; ему, во-первых, не до литературы, во-вторых, известно, чем это чревато — пляши, как укажут. Иначе видится мне поддержка российских госорганов. Империя не империя, но страны, вчера еще подвластные России, остаются сферой ее интересов. А русский язык из этих стран уходит. Удержать его двумя-тремя школьными уроками в неделю не выйдет. И ведь свято место пусто не бывает. Извольте примеры. Какое русское издательство возьмется сегодня выпустить за красивые глаза том эстонского, грузинского, украинского поэта? В Лондоне же Arc Publications охотно напечатал избранное Размика Давояна. Лучший армянский роман последнего времени — “Черная книга, тяжелый жук” Левона Хечояна — на русский не переведен, и трудно вообразить, кто раскошелится на довольно дорогостоящую — сколько-то тысяч у.е. — затею. В том же Лондоне книгу перевели.

Пора закругляться. Двусмысленно? Да нет, имеется в виду то самое. Надо ставить окончательную, фактическую, как у профессора Преображенского, точку. Журнал на русском языке нужен армянским писателям, они хотят обрести для себя поприще пошире. Нужен он и некоей читательской прослойке, заведомо безденежной. “Литературная Армения” заслуживает осанны и здравицы. Тем, у кого дензнаки водятся, на нее наплевать. Объяснять это смешно, московские журналы и те перебиваются с хлеба на воду. Странная ситуация. В Армении, как и в России, все согласны, дескать, единственное наше подлинное достояние — культура. Ни политической системой, ни благосостоянием, ни дорогами не похвастаешься. Но как раз единственное, что есть, у нас и у вас рубят под корень и морят голодом.

Георгий Кубатьян

1 Идущие на смерть (лат.).

Опубликовано в журнале:

«Знамя» 2013, №1

Армения. Россия > СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 26 декабря 2012 > № 728309

Новое правительство Украины будет техническим и будет послушно следовать воле президента, в частности в определении вектора интеграции страны, считает президент киевского Центра системного анализа и прогнозирования Ростислав Ищенко.

Президент Украины Виктор Янукович в понедельник назначил своими указами ряд министров и реорганизовал структуру кабмина.

"Это совершенно технический кабинет министров, с которым можно будет вступать и интегрироваться куда угодно - хоть в ЕС, хоть в Таможенный союз", - сказал Ищенко на заседании круглого стола экспертного сообщества, состоявшемся в понедельник в украинском представительстве РИА Новости. При этом, по словам политолога, руководство страны все еще не определилось с окончательным выбором вектора интеграции.

С тезисом о техническом характере нового кабмина согласился директор украинского Агентства моделирования ситуаций Виталий Бала. По его словам, это предопределено самой системой формирования правительства, в котором министры "не являются политическими фигурами, а назначаются росчерком пера одним человеком". Андрей Лубенский.

Уроженец Екатеринбурга

(К 140-летию Сибирского торгового банка)

Выпущенный на волю буржуазными реформами XIX века российский капитализм с его промышленным бумом, миграцией искавших хлеба насущного, беспрецедентной куплей-продажей недвижимости потребовал более мощной, гибкой и динамичной, нежели в крепостническую эпоху, финансово-кредитной системы. Государственный банк, изначально располагавший сетью чрезмерно централизованных, всецело зависящих от него банкирских домов, явно не справлялся с финансированием множившихся предприятий, кои вследствие черепашьей оборачиваемости денежных средств нуждались в перманентных ссудах.

Биржевая и железнодорожная горячка, ширившееся применение торговых прибылей в сфере индустриальной заставили правительство наконец отказаться от стреноживания акционерных коммерческих банков. Вслед за Петербургом и Москвой таковые на излете 1860-х появились в губернских городах, торгово-промышленных узлах. Разгулялось нахлестываемое игроманией поветрие. Скучноватое, извечно третируемое аристократией банкирство, отмечал хроникерски наблюдательный А.С. Суворин, вдруг преобразилось, засияло бриллиантами, фрачным лоском, вошло в моду, кружившую голову миражами скоробогатства. Поклонялись ей без различия сословий, и стар и млад. Впрочем, стезя оказалась тернисто-крутой и после живописуемой литераторами и драматургами череды крахов всеобщую привлекательность утратила. Выяснилось также, что деньги сами по себе успеха, процветания не гарантировали и хороши были в сочетании с вышколенным интеллектом. Не потому ли затмило пыжившееся гильдейское купечество в банковской среде образованное дворянство. Из благородного сословия в основном формировался и конторский персонал. Пухленькое жалованье банковского служащего магнитом притягивало распродававших имения помещиков, отставных чиновников и офицеров. Не зря же тщился проникнуть в банковскую корпорацию хрестоматийный Стива Облонский…

Нужда в кредитных учреждениях нигде, пожалуй, не ощущалась так рельефно, как в далекой от столиц и рынков сбыта азиатской России. Единственное на Урале Екатеринбургское отделение Государственного банка не удовлетворяло даже запросов горнозаводчиков, не говоря о согбенно-приниженной обрабатывающей промышленности, крестьянском хозяйстве, эксплуатировавшихся жиревшими ростовщиками. Еще хуже обстояло дело в главной золотой кладовой империи — Сибири. Золотодобыча в пустынных, при суровости климата бесхлебных районах не могла обходиться без полнокровных, долговременных ссуд, отсутствие, равно и “неподъемность” которых тормозили наполнение казначейства валютным металлом — универсальным в международных расчетах. Вспоминаются отважные “наполеоны тайги”, первооткрыватели фантастичных, сопоставимых с американскими россыпей, казалось бы, на пике славы испившие горькую чащу банкротства. Неосмотрительно, иной раз во хмелю с картишками взяв под “бессовестные” проценты на экипировку разведочных партий 20–30 тысчонок у ярмарочных воротил, теряли золотые короли в хитроумно расставленных кредиторами “волчьих ямах” миллионы…

Ради увеличения золотодобычи ввело правительство в 1870 году новый устав, отменявший монополию сильных мира, разрешавший всесословную добычу благородных металлов. Объединение устремившихся в отрасль профессионально подготовленных, но малообеспеченных предпринимателей в товарищества, компании от прозябания, а нередко и гибели не спасло. Ветерком, бывало, уносили денежки геологические просчеты, шаткость инфантильных, грезивших молниеносными дивидендами пайщиков, но главным образом алчность и вероломство заимодавцев.

Форсирование хозяйства, цивилизуемого капитализмом, обусловливало необходимость подкрепления малокровной государственной финансово-кредитной системы твердо регулируемой частной. Вряд ли нуждается в комментариях избрание штаб-квартирой такого вспомогательного банка Екатеринбурга, равно как и предыстория знаменательного события. Назидательно-цветистых речей среди горожан в пользу акционерного банка звучало немало, да никто в коренники тяжкой ноши не впрягался. Осчастливил истомленных, заждавшихся кредитного послабления клиентов городской голова М.А. Нуров, выходец из старинного купеческого рода, памятного приверженностью к “расколоучению” и щедрой благотворительностью.

Впрочем, исхлопотав желаемую санкцию Кабинета министров, понимал Михаил Ананьевич, что тугоумные, разобщенные хлеботорговцы, сальники, винокуры в строительстве банка на акциях — не опора. Влиятельность, урожайную оборотистость могли придать тому обладатели крупных состояний, поднаторевшие в финансовых операциях. С этой целью он и привечал-сговаривал в компаньоны банковских тузов, а заодно и не чуждую Уралу, нейтрализовавшую происки разномастных вымогателей придворную знать. Мыслил искавший покровительства сильных мира городской голова правильно, так что расшаркивания, утомительных переговоров для взаимопонимания не понадобилось.

Учредителями банка, согласно договоренности, выступили граф П.А. Шувалов, генерал-майор императорской свиты П.П. Дурново, корифеи банкирского ремесла барон Г.Е. Гинцбург и Л.М. Розенталь, наследник золотопромышленников-фундаторов, гвардейский полковник В.И. Асташев и Н.Д. Бенардаки. Последней значилась фамилия коновода, скромного надворного советника Нурова.

Открытие банка, совмещавшего в крае деятельность с юниором Волжско-Камским, в азиатской же России пока единственного, состоялось10 ноября 1872 года. Знаменательно, что, называвшийся “торговым”, ориентировался долгожданный первенец не на коммерцию, в ссудовспоможении вторичную, а на потребности урало-сибирской промышленности. Конкретнее говоря, зарабатывал СТБ на подтоварных ссудах и векселях, инвестировал же наперед всего производство. Олицетворяли круг заемщиков матерые деловики: золотопромышленники, владельцы транспортных контор, винокуренных, крахмало-паточных, силикатных, лесопильных, кожевенно-обувных, химических предприятий.

Правление СТБ располагалось в Екатеринбурге, что же касается совета, то меньшая его половина заседала там же, где и правленцы, а вот большая — в Петербурге. Раздвоение, казалось бы, логично вытекавшее из состава учредителей, обернулось впоследствии миной замедленного действия, но не будем предвосхищать события. Итак, очертания приложения знаний, опыта, само собой, накоплений вырисовывались безграничные, капитал только, всего-навсего двухмиллионный, понуждал грандиозными проектами не увлекаться, мальчишески-азартно не рисковать. Потому и самоутверждались архитекторы СТБ ломбардно-дисконтной банальщиной. Векселя наряду с русскими подлежали учету и иностранные. Однако категорически воспрещался залог недвижимости — прерогатива банков ипотечных. Ограничивало законодательство и куплю-продажу ценных бумаг. Следовательно, взять разбег, покорить лучезарные вершины было трудновато. Выручила колея, хоть и наезженная, стародавняя, да капиталовливаниями не избалованная — золотопромышленность.

Развернув в 1880 году пять отделений стационарных и три временных (ярмарочных), администрация СТБ оснастила филиалы в Екатеринбурге, Иркутске и Томске золотосплавочными лабораториями и в расходах, для иных пустопорожних, не прогадала. Ведь ассигновки, т.е. денежные суммы, выдавались казначейством промысловикам не под черновой (шлиховой), а под очищенный металл. Единичные малопроизводительные казенные лаборатории изнуряли формальностями. Так что угодили впередсмотрящие СТБ золотодобытчикам, как пасхальным яичком, заодно привязывая их накрепко безоговорочными условиями: сдачей драгметалла банку, его аффинировавшему. У тех, кто не роптал, благодарно соглашался, проблем с кредитами не возникало!

Урожайность нивы привела к демонтажу трафаретного ссудовспоможения. Не замыкаясь кредитованием, банк штопором ввинчивался в золотодобычу, посредничал, финансировал возникавшие объединения, брал самые перспективные под крылышко. Именно его поддержке обязаны становлением тогдашние флагманы отрасли: Березовская (1874 г.), Миасская (1877 г.), ряд менее значительных компаний на Урале. Резонансными новациями проявил он себя и в далекой Сибири, где выпестованные и надежно страхуемые альянсы (“Лензолото”, Алтайское и другие товарищества) после истощения легкодоступных россыпей Мариинской и Енисейской тайги взялись эксплуатировать не столь насыщенные, зато крупноразмерные месторождения Бодайбо, Алдана, Витима, Олекмы. На Дальнем Востоке СТБ разбудил пограничную “Желтугу”, дал второе дыхание глохнувшей золотопромышленности Приамурья.

Впрочем, для громких достижений понадобились напряженные, самоотверженные усилия. Ликвидация крепостничества сопровождалась, как известно, упадком золотодобычи, весьма чувствительным из-за скоропалительной для Урала приватизации. Не подставь плечо СТБ, ждало раздобревшую на дешевизне безотказных работников “королевну” куда худшее. Своевременный, умеренной цены кредит сглаживал рытвины и овраги формационной притираемости, укорачивал адаптацию к капиталистическому витку развития.

Почти два десятилетия, до 1891 года воспринимался СТБ чуть ли не единственным “благодетелем” приискового люда. Да и после, когда включился в финансирование частного сектора отрасли Государственный банк, оставался “екатеринбуржец” незаменимым кошельком золотопромышленников малого калибра, а крутилось, вертелось таковых — пруд пруди. Вот только в имперском банке их просьбы, разумеется со ссылкой на уставные параграфы, игнорировались.

Большому кораблю, отчеканено исстари, — большое плавание! Восхождение банка к многозначительным оборотам, кругленький дивиденд по 30–35 рублей на акцию свидетельствовали о прозорливости и холодном расчете основателей. В разноликой пестроте наводнивших Екатеринбург с пуском Уральской горнозаводской “чугунки” дельцов высился СТБ перед зазывно размалеванными мансардами хапужливых имитаторов цитаделью настоящего, созидательного предпринимательства. Позаботились ради имиджа и о приличествующей содержанию форме. Обзавелся СТБ к 1889 году помещением на Главном проспекте, купив два рядом стоявших дома. Позднее их соединили вставкой и разместили в двухэтажном особняке кабинеты, операционный зал, лабораторию, при ее химических ароматах, естественно, изолированную.

Коли множился, разбухал пышным тестом капиталец, фартового ветерка и надо было держаться, щадя чаяния, интересы соседей. Подвел рулевых, видимо, искривленный удачливостью глазомер, дескать, кто там маячит, кыш в сторонку, не то разнесем! Только и параллельным курсом шли не хлюпики-ротозеи, шапкозакидательством их было не пронять. Сопротивлялись, давали отпор, примеров тому множество.

Тиснули газеты в 1880 году под копирку парочку фельетонов, будто по наущению соучредителей-миллионщиков на свой ли резон возмечтал боевитый директорат СТБ круто выпнуть с Урала Екатеринбургские отделения Государственного и Волжско-Камского банков. Подмять худосочный городской труда не составляло. Дыма без огня вроде и не случается, но финансовое поприще — не иллюзион, цирковое чародейство здесь неуместно, бессильно… Милостивая к СТБ общественность изумленно возмутилась, и правомерно. Во-первых, руководство его, существенно уступая потенциалу “изгоев”, блефовало. Во-вторых, протаскивало монополию, чреватую вздорожанием услуг, а кому сия изобретательность понравится?

Яснее ясного — никому. И все же подлинность разоблачителей “экспансионизма” сомнительна, для людей осмотрительных, юридически подкованных просто-напросто авантюристична. Допускаем изощренную, бившую ниже пояса провокацию. Очень хотелось родовитым совладельцам приземлить банк в столице. Не оттуда ли метнули ком грязи — пробный шар, хоть и лопнувший, но крови екатеринбуржцам попортивший изрядно, шансов достичь желаемого заметно прибавивший. Впрочем, факты либо надежно припрятаны, либо вымараны, а схемами умозрительными подноготную не вскроешь… К тому же разразившийся вскоре очередной скандал затмил предыдущий трагикомичными подробностями.

Бегло о происшествии, наполнившем город пересудами и фантазерскими байками. Однажды на ноябрьском заседании 1881 года уведомил членов правления СТБ директор Илья Захарович Маклецкий о предосудительном поведении своего заместителя (товарища на языке XIX в.) Николая Дмитриевича Шишкина. Жил тот с некоторых пор явно не по средствам, шиковал-бражничал в ресторанах, размашисто играл в карты. Неровен час, подытоживали собравшиеся, — оступился, подворовывает. Назначили внезапную ревизию, сверили записи в книгах и ахнули: в кассе недоставало 25 тысяч рублей купюрами и акциями. Сумма, тянувшая по нынешнему начислению на миллионы, ошеломляла, пятнала несмываемым тавром…

Уличенный Шишкин плаксиво каялся, но покрыть недостачу безотлагательно не мог, пришлось выносить сор из избы… Сообщили прокурору, нагрянули дознаватели. В квартирах Шишкина и его подручного Исакова произвели обыск — тщетно, Николаша ведь не копил, а прожигал! Вот тебе и на, дивились сослуживцы грехопадению патрона, человека порядочного, отзывчивого, увы, спивавшегося.

Карьеру в банке начинал арестант выездным кассиром. Мотаясь по филиалам и ярмаркам, проявил себя расторопным, сообразительным и, главное, — честным. Выдвинули способного малого в товарищи директора, приосанился на безбедных хлебах, гостевал у тузов, низкопоклонно здравствовался челядью. Одно плохо, из-за нескончаемых разъездов не женился, коротал век холостяком. А без жены, известно, наш брат уязвим амурными и чисто мужскими развлечениями нередко с печальным концом…

Ярмарочное хлебосольство (угощения не примешь — обидишь клиентов), вспрыскивание сделок, обольщение прелестниц сдружили с рюмкой. Тугой же кошелек, азартливость в подпитии разбудили страстишку к карточной игре. Вначале шутливо-копеечной, но коготок увяз, птичке пропасть… Как и все, подверженные алкоголизму, Шишкин быстро пьянел, что и заприметили шулера, раззадоривавшие неумеху отыгрываться. Бывало, еще корчило-мутило похмелье, а ему уже подсовывали карточный должок. Шельмоватый негоциант Александр Галин, накачивая банкира, вообще повесил на него, подмахнувшего спьяну векселя, собственный долг… Незатейливого игромана посадили, растрату администрация живенько компенсировала, и пятнышко на репутации банка слиняло…

Быстрокрылое время неумолимо тасовало руководящую верхушку. В 1890-е годы председательствовал в правлении СТБ мукомол и хлеботорговец Илья Иванович Симанов (тоже, кстати, городской голова), сдавший полномочия служилому дворянину Александру Алексеевичу Дрозжилову. В когорте членов преобладало купечество: Михаил Михайлович и Федор Евдокимович Ошурковы, Алексей Никитич Казанцев, Осип Козьмич Козицын и мелькавшие эпизодически той же породы. Екатеринбургскую часть совета возглавлял дворянин-предприниматель, унаследовавший от родителя торговый дом, Викентий Альфонсович Поклевский-Козелл.

Метаморфозы коснулись и столичного филиала, где выбывших основателей сменили новые лица: действительный статский советник П.А. Всеволожский — сопредседатель, генерал-лейтенант Н.А. Боровков, разбогатевший на состоятельной публике адвокат В.Н. Герард. Но видные и сановитые годились для представительства, кухней заворачивали не свадебные генералы, а финансисты от корней волос до пяток… В Екатеринбурге принадлежал к таковым упоминавшийся директор И.З. Маклецкий, вышедший из бухгалтеров. В Петербурге угнездился, оброс креатурой Альберт Михайлович Соловейчик, а помогал отцу-провизору сын Михаил, выпускник университета, изучавший финансовое право.

Тандем Соловейчиков исподволь, но упорно отвоевывал вольготное, автономное сосуществование, нацеливаясь перехватить верховенство у ежикастых, “неотесанных” провинциалов. Консолидируя сторонников, подмазывая надзиравшую бюрократию, им удалось-таки добиться независимости, своеобразного разделения труда. Петербургское отделение, благо фондовый рынок находился под боком, сосредоточивалось на операциях биржевых, т.е. купле-продаже ценных бумаг. Отслеживай себе с диванчика конъюнктуру: растет стоимость акций или облигаций — бери, забрезжило снижение — избавляйся. Вот и вся премудрость биржевых спекулянтов, наловчившихся огребать миллионы на курсах бумаг задолго до “гениального” Сороса!

Екатеринбургские фундаменталисты новомодную эквилибристику осуждали, привычно взаимодействуя с бизнесом материализованным. Кредитовали оптово-ярмарочную торговлю, транспортировку и страхование грузов, само собой, производство. При малоразвитости на востоке империи промышленности обрабатывающей, финансировали преимущественно золотодобычу. Клиентура СТБ в излюбленной отрасли разрасталась майской травкой, хотя главным фигурантом выступал подобревший к золотоприносителям Государственный банк, ссужавший тех под векселя и шлиховой металл на 12 и 6 месяцев соответственно.

Чин-чином, казалось бы, да не всякого устраивало казенное ссудовспоможение. Оно и понятно, разрешались кредиты только собственникам недвижимости, ясно, не хибарочной, ликвидной, чего большинство “золотничников”, вчерашних ремесленников и крестьян, не имело. Далее требовалось поручительство, нотариально заверенное и подтверждавшее платежеспособность заемщика. Наконец, справки окружных инженеров о продуктивности арендуемых месторождений. Иначе морока с хождениями по инстанциям, сверками-проверками неописуемая. Едва цидулки канцелярские соберешь, бесценные для старательства летние деньки на излете, шурфы-канавы снежком окутаны…

Взошла, мужала частная золотопромышленность, напомним, по окраинам, падение крепостничества распахнуло перед нею обитель горнозаводскую, прежде запертую наглухо. В округа Златоустовский, Екатеринбургский, Гороблагодатский, Богословский устремились искатели фарта, калачи тертые и в горняцком ремесле младенцы, но с деньгой; коммерсанты, отставные военные и гражданские служаки. Именитые покорители Мариинской и Енисейской тайги: Рязановы, Баландины, Тарасовы, Казанцевы и те, свернув промысел в Оренбуржье, изрешетили заявками Северный Урал в надежде на нетронутые чудо-россыпи. Стушевались, казнили себя “фундаторы”, проведенные на мякине, ровно желторотики…

Россказни о таившемся якобы в хмуроватых межгорьях Эльдорадо оказались приманкой горного ведомства, нагнетавшего ажиотаж вокруг пластов убогих или многократно просеянных, выхолощенных. Авось-де клюнут ходоки и на лежалый товар… Сливки в пудах достались казне, фунтики же с ее истоптаных оборок жирку не добавляли, настырничавшие же сломя голову и вовсе в трубу повылетали. Народ бывалый круто разворачивался, сбагривая делянки-пустышки недотепам. Но опрометчивые убытки рушили и “кумпанства” профессионалов.

Пускали по миру, банкротили отчаливавших несолоно хлебавших ростовщики, изымавшие у должников последний скарб. Беспредел разорения умерил костью в горле застрявший у воронья СТБ. Екатеринбургское отделение всемерно помогало пострадавшей клиентуре: прощало авансы, отсрочивало возврат долга, выпутывало из силков банкротства льготными кредитами и т.п.

Впрочем, фортуна, негостеприимная к пришельцам, сопутствовала трудягам аборигенам, но и те прославились в родных краях не золотом, а “худым серебришком” испанских конкистадоров — платиной. Горщики Демидовых, Шуваловых познакомились с нею на водоразделе, в береговых отложениях хребта, еще в 20-е годы XIX столетия. Тугоплавкая, хрупкая платина широкого применения тогда не имела, в основном сдавалась на Монетный двор, где правительство, экономившее золото, чеканило из нее империалы. А чуток восточнее, по бассейну Туры, она и полвека спустя была диковинкой. Вот и гадал окунувшийся в золотоискательство купец Я.Н. Бурдаков, что за шлихи назойливые, видом свинцовые, но ни жар костра, ни ядреная кислота их не брали… Повез распробовать в Екатеринбургское правление, но связного ответа не получил, указывались признаки и того, и другого, и третьего… Рябило уже у промывальщиков от темно-серых шлихов в глазах, а деть их по отсутствии спроса было некуда, хоть выбрасывай… Наведался озабоченный Бурдаков в университет к Д.И. Менделееву. Поколдовал приветливый Дмитрий Иванович над колбами-спиртовками и разулыбался: — Поздравляю, уважаемый, отыскали вы платину, из-за примесей темноватую, ну да аффинаж природный недостаток исправит.

Пронырливые конкуренты мигом обступили счастливца на флангах. Закрепляясь на плацдарме, спроворил тот с отставным штабс-капитаном и превосходным штейгером Гендриховым товарищество. Поначалу у соратников ладилось, но бедневшие пески увеличивали издержки, низкой стоимостью платины едва окупавшиеся. Некогда жизнеспособные семейно-родственные компании Бурдаковых, Андреевых, Шаравьевых, Переяславцевых шли ко дну, уступая “Исовский Клондайк” альянсам заморским, с деньжищами колоссальными, невиданными.

Политика С.Ю. Витте, стимулировавшая индустриализацию страны, привела в регион капитал международный, олицетворяемый холдинговыми корпорациями Брюсселя, Парижа, Лондона. Хозяйствовать на равных отечественному акционерному сектору с такими мастодонтами было трудно. Вот и СТБ пришлось лавировать, заимствовать у европейских финансистов тактику гибкую, комбинационную. В золоте Европа, эксплуатировавшая колонии, нужды не испытывала, его хватало в Африке и Австралии. Охотились “продвинутые” фирмы за платиной, спрос на которую возбуждал научно-технический прогресс. А свыше 90 процентов редкого металла давал в ту пору Урал. Отсюда и наплыв первоклассно оснащенных, инкорпорированных “варягов”.

При минимальном внутреннем спросе ориентировались поставщики уникальной руды на экспорт, хотя и на внешних рынках шла она не нарасхват. Единственным покупателем продолжительное время являлся английский торговый дом Джонсон Мэтти и Ко (в просторечии “Маттей”). То была, впрочем, не просто коммерческая, а старинная аффинажная фирма, здравствующая и поныне. Щедрот “Маттей” не источал, привлекал контрактами, обеспечивавшими гарантированный сбыт. Однако вел себя не бескорыстно, скопив резервы, диктаторски “подмораживал” цены сырья, обходившегося в 6–7 раз дешевле готовых изделий.

Антимонопольные меры удавку “Маттея” ослабили, но, считаясь с конкурентами-импортерами в Нижнем Тагиле и Екатеринбурге, отыгрался лондонец на европейских биржах. Незадачливые французы ретировались, и цена платинового концентрата снова обрушилась. Государственный банк на стенания платинодобытчиков не откликался, приравнивая закладывавшийся у него драгметалл к товарам ординарным. Разрядил ситуацию в 1890 г. СТБ, поднявший цену залога до приемлемого уровня, из 7-8 процентов годовых. Утечка платины в подвалы российского банка вынудила набросить в цене и “Маттея”. К тому же у согбенных монополистом горняков появился выбор!

Крепнувшие позиции СТБ наглядно отражали его акции, котировавшиеся втрое-вчетверо дороже номинала. Постоянно “тяжелел” и выплачивавшийся по ним дивиденд. Ясно, что в обращении столь выгодные купюры не задерживались, и приобрести их было мудрено, разве уж в обстоятельствах, для кого-либо экстремальных хуже некуда… Имел СТБ к 1899 году 3,2 млн рублей собственного капитала и 11,5 млн вкладов. При этом львиная доля свободной наличности провинциальных отделений стягивалась в Петербург, где прокручивалась на бирже. Ничего удивительного, биржевые операции с бумагами государственными, твердопроцентными были куда “наваристее” дисконтных или варрантных. Острый нюх к тому же подсказывал финансистам, что надвигается экономический кризис. Так что с соблюдением предосторожностей целесообразнее было играть на бирже, чем возиться с потенциальными банкротами. Объяви те несостоятельность, напускную ли, реальную, и плакали ссужаемые денежки.

Предгрозовая атмосфера высветила характерную для зари монополистического капитализма тенденцию: банки, лимит роста на окраинах исчерпавшие, либо сходили на нет, либо устремлялись туда, где можно было развернуться на полную катушку, — в столицы. Вот и новому поколению акционеров СТБ, беззаветного патриотизма ветеранов не разделявшему, горизонты Екатеринбурга виделись узковатыми, скрадывавшими общероссийскую панораму. Честолюбивая молодежь рвалась в гущу жизни, к карьерным взлетам. Нагнетаемая возрастным антагонизмом перепалка новаторов и ретроградов ослабляла сплоченность уральцев, верховенства на сей раз утративших.

Неожиданным сюрпризом явилось для них собрание 1901 года, на котором две трети акций представили столичные жители, им, следовательно, принадлежало и большинство голосов. В результате урало-сибирское “меньшинство” вынуждено было подчиниться решению олигархата о перенесении штаб-квартиры СТБ на невские берега. Ершившихся оппонентов, кроме покладистого М.М. Ошуркова, забаллотировали. Возглавил “командорское” правление ставленник пакетных держателей Л.З. Лансере. Нанесшего ущерб кассе М.А. Соловейчика (отец к той поре умер) от штурвала временно отлучили, зато в административных креслах теперь восседали его родственники и ярые сторонники: В.Л. Лунц, Э.С. Мандель, Б.Д. Торнтон и др. Лунцу, кстати, поручался досмотр за уральскими отщепенцами…

Правая печать усмотрела в расквартировании СТБ на столичной брусчатке “жидовские происки”, сводя итог центристско-регионального противостояния к фальшиво-топорному лубку. Еврейская солидарность общеизвестна, но и пресловутая черта оседлости не вымысел. Правда, на лиц с высшим образованием, богатеев-первогильдейцев юрисдикция ее не распространялась. Вырывавшийся из местечкового захолустья “культурный элемент” отвоевывал преуспевание в городах. Не зря кварталы Петербурга с шеренгами разнообразных контор, банков, магазинов именовались острословами “Нью-Бердичев”. Однако беззлобный уличный юмор ксенофобии не исторгал. Публикации же националистов содержали перехлест, обидный в сущности не только для евреев, но и для русских —эдаких сиволапых в газетной интерпретации иванушек-митрофанушек.

Действительность опровергала клеветнические измышления. Возможностей для развития банка в центре страны было под объективным углом зрения несравненно больше, чем на периферии. Да и с “еврейским засильем” инсинуаторы перегнули. И в главной, и тем более в региональной администрации СТБ преобладали великороссы, немцы, кавказцы, татары, наконец. К тому же любое неуставное отклонение, нарушение законодательства пресекались Министерством финансов, жестко контролировавшим частные кредитные учреждения. А лихачивших импровизаторов вроде М.А. Соловейчика одергивали и русские коллеги, и уравновешенные, законопослушные соплеменники.

Преимущества регистрации СТБ на Невском проспекте обозначились рельефно: дела пошли в гору. Не зачахла и “отпеваемая” пасовавшими уральская колыбель, раскручивая присутствие в торговле обрабатывающей промышленности, в золото- и платинодобыче. Коньком, несомненно, являлся залог драгметаллов, особенно платины, стоившей уже порядком дороже желтого собрата.

Кончина в 1902 году И.З. Маклецкого возвела в директора отделения главбуха Е.А. Олесова, затем Н.В. Бажанова, снова Олесова, умудренного встряхиванием конторы Волжско-Камского банка. Должность председателя исполнял неоднократно переизбиравшийся С.А. Бибиков, адвокат-златоуст, мужественный ратоборец с соловейчиковскими клевретами. Тлевшая конфронтация прорывалась моментами баталиями на собраниях, возбуждаемыми екатеринбуржцами ревизиями и министерскими проверками.

До гудков-перезвонов Транссиба участие СТБ в промышленном секторе азиатской России едва ли не ограничивалось золотодобычей. Самородная крупка рафинировалась в лабораториях банка поставщиками Енисейской тайги, Алдана, Бодайбо, Приамурья, в основном уже акционировавшихся, а не товарищами-пайщиками, как бывало. Отринув хляби и колдобины гужевого извоза, долгожданная магистраль неизмеримо расширила масштабы предпринимательства на Востоке. Вот и СТБ потуже вязал узелочки сотрудничества с винокурами, хлеботорговцами, скотопромышленниками, маслоделами. И не грошово-символические, а полноценным кредитованием в востребованном размере и под божеский процент. Откуда же черпались ассигнования нуждавшимся, а снимались на ниве первопроходческой — золотоносной.

Золото, и всегда-то магически притягательное, короновала денежная реформа 1895–1897 годов, одна из самых безболезненных для соотечественников и вместе с тем — результативнейшая. Утверждение “золотого стандарта”, прославившего его инициатора, министра финансов С.Ю. Витте, сумевшего убедить Николая II в том, что аргументы предсказывавших оседание золота в кубышках, утечку за границу безосновательны. Так и вышло у скрупулезно просчитывавшего ходы математика. Рубль обрел устойчивость, поддерживавшую торговый баланс, страну наводнили инвестиции. А в 1902 году логика реформаторства привела к свободному обращению золота.

Благородные металлы, напомним, считались ранее государственной регалией, и соприкасавшимся с ними банкам отводилась лишь роль посредников: кредитование приисковиков и перепродажа аффинированного “шлиха” казне. Министерской, отнюдь не рыночной, ценой маржа их, естественно, скукоживалась. Упразднение госмонополии обеспечивало банкам легальную куплю-продажу валютного металла на рынке, причем и на международном.

Пружинистая доходность гипнотизировала конкурентов, но хозяином положения в отрасли до рождения банка-левиафана — Русско-Азиатского — оставался Сибирский. Выход его на европейские биржи отозвался увеличением продажной, следовательно, и привлекавшей клиентуру закупочной цены драгметаллов. Трудновато назвать золотодобытчиков, в круг партнеров СТБ не входивших. Правда, ходоки многоопытные предусмотрительно укладывали золотишко в две корзины, и большая его часть доставалась все же банку непотопляемому-имперскому.

Наращивание мускулов сопровождалось активизацией деятельности СТБ в азиатской России, где имелось уже 12 отделений. При этом восточносибирские (Красноярское, Иркутское, Читинское) являлись донорами филиалов народившейся житницы — Западной Сибири. Рельсовая магистраль стимулировала товарность крестьянских хозяйств, однако возникла проблема вывоза излишков сырья, продовольствия в центральные губернии и Европу. Была даже для устранения затоваривания построена железнодорожная ветвь Пермь—Котлас, откуда внешнеторговые грузы по Северной Двине направлялись к Архангельскому порту.

В прибыльных экспортно-заготовительных операциях и разбрасывал форпосты СТБ, утоляя кредитную жажду хлеботорговцев, маслоделов, скотопромышленников. Правоверными европоцентристами максимальное инвестирование экономики Западной Сибири не одобрялось, но окупалось сторицей. Подтверждение тому — “спринтерская” динамика банковских оборотов в Кургане, Тюмени, Омске, Барнауле, Бийске.

Стоило осведомленной агентуре доложить о значимом, резонансном проекте, его тут же лоббировал СТБ. Весть о соединении железнодорожной линией Екатеринбурга с Шадринском, скажем, побудила незамедлительно открыть Шадринский филиал. Вызванная поражением в конфликте с Японией приостановка сфокусировала внимание на ветви альтернативной: Тюмень—Омск, куда тузы Прииртышья вкупе с мануфактуристами Подмосковья намеревались перебазировать Ирбитское торжище. Мало веря в успех омичей, ярмарочное отделение СТБ в Ирбите его создатели — екатеринбуржцы — приберегали, зато на хиревшую Крестовско-Ивановскую ярмарку с 1899 года уже не ездили.

Итак, доходами от реализации золота и платины целенаправленно “окроплялась” экспортная торговля зерном, мясом, маслом, кожами, овчинами, холстом и т.п. Совсем было закабалили датские фирмы маслопроизводителей авансовыми подачками. Корыстное ценообразование перекроил Сибирский банк, выдававший кредиты под масло, складированное в холодильниках. Увы, не сделал погоды конструктивный шаг из-за медленного возведения холодильников по извечному недостатку средств у казны, приглашаемые же к соучастию маслоэкспортные загранфирмы всячески отбояривались.

Ширившаяся сфера влияния настораживала мельтешивших конкурентов. Хотя на первых порах единственным восточным заслоном оставался Русско-Китайский банк, созданный в 1895 году Министерством финансов на паях с французами. Однако, проиграв войну Японии, царское правительство его как бы списало, уступив значительное количество акций Парижско-Нидерландскому банку. Детище С.Ю. Витте, готовившееся владычествовать в Корее и Китае, оказалось в ситуации патовой: дальневосточное порубежье накрыла зонтиком Великобритания, в отеческом же тылу густилась поросль СТБ.

Переориентация на внутреннюю арену требовала урегулирования взаимоотношений между банками, чему способствовало знакомство их руководителей: А.И. Путилова и М.А. Соловейчика. Оба грызли студентами финансовое право, вращались в чиновно-кастовой среде, приятельствовали. Оптимальным им казалось слияние банков, но коллеги Михаила Альбертовича недвусмысленно возражали. Колебались и представители генерального инвестора — Дойче Банка, но в финале, удовлетворясь вымороченными льготами, объединению не препятствовали. Куда строптивее вели себя иностранные акционеры Русско-Китайского банка, призвавшие на помощь дипломатов. Посольство союзной Франции обвинило главу финансового ведомства В.Н. Коковцова в покровительстве немецкой группе. Игнорировать протест хозяев парижского денежного рынка, для России архиважного, было нельзя, что и видоизменяло комбинацию.

В 1909 году проблемный Русско-Китайский банк объединили с шатким галльским — Северным, имевшим, кстати, отделение в Екатеринбурге. Нарекался симбиоз Русско-Азиатским, причем две трети акций принадлежали в нем французским держателям. Но умняга Путилов, совмещавший бразды руководства с парижанами, действовал так искусно, что крупнейший банк в итоге “обрусел”…

Интернационализировался в некотором роде и портфель СТБ, накачивавшийся с 1905 года авуарами Дойче Банка. Германский пакет работал исправно, но будущего не предрешал. Эра монополизма побуждала консолидироваться с сильнейшими, и СТБ органично “вписался” в группу супербанка — Русско-Азиатского. Патронировавший дружественного контрагента гигант и сам его бумагами не пренебрегал, и подключал к спонсорству французских вкладчиков.

В результате к 1912 году около сорока процентов акций СТБ находилось в руках иностранных держателей, но контрольный пакет оставался у россиян.

Сближение с Русско-Азиатским банком, выветривание рутины, фрондерства былых единомышленников М. Соловейчика повлекли неизбежность кадровых перестановок. Кресло председательствующего вместо Л.З. Лансере занял Э.К. Грубе (датчанин ли, немец — источники относительно его национальности расходятся). Европейски образованный, с закалкой чиновной и предпринимательской, Эрнест Карлович в подковерные ристалища не впутывался, сверяя курс с флагманским азимутом Алексея Ивановича Путилова, с которым также близко сошелся еще на казенной службе. Подстраховывал Грубе нейтрализовавший опасные экспромты Соловейчика второй директор-распорядитель, В.В. Тарновский, тоже способный, незаурядный финансист из… гвардейских офицеров!

Капитал СТБ при поддержке Русско-Азиатского левиафана вырос до 20 млн рублей, часть акций была введена в котировку на Парижской бирже. Для ее освоения понадобились посредники, а чтобы слишком не зазнавались, не своевольничали, пристроили к ним “надзирателем” дочерний банк СТБ — Societe Fraucaise pour Commerse Industrie.

Деловито-корректный Грубе импонировал провинциалам еще и тем, что не изводил сковывавшим свободу крохоборством. Сам председатель, накоротке общавшийся с Нобелями, главой международного консорциума Ройял Датч Шелл Генри Детердинтом, накатывал банку подступы к нефтепромышленности. Урало-сибирские филиалы привычно оперировали с драгметаллами, но, как известно, уже не в одиночку. Акционирование, применение на бедневших месторождениях затратных технологий неуклонно увеличивали размеры кредитования, потому во взаимоотношениях с компаниями крупными или со смешанным капиталом (Кыштымской, Южноуральской, Платинопромышленной, с рядом саянско-алтайских и приморских) СТБ кооперировался уже с Русско-Азиатским, бравшим и соответствовавшую его возможностям долю расходов.

Ускоривший колонизацию азиатских пространств Транссиб привлек робевших прежде переселенцев и в “киргизские степи”: Тургайскую, Акмолинскую области. Освоение плодородных земель тормозило бездорожье, знавшая об этом непонаслышке администрация СТБ ратовала за строительство железной дороги Челябинск—Троицк—Орск с веером подъездных путей, где уже финансировалась золотодобыча. Артерия, открывавшая доступ к минеральным ресурсам, прикончила бы и архаику сельскохозяйственного производства. Возьмите тогдашнее животноводство: гурты выращиваемого кочевниками скота, перегоняемые к ярмаркам и потребительским рынкам на огромные расстояния, крайне истощались. Дорога позволяла организовать убой животных непосредственно у пастбищ, зимовок или транспортировать их по-американски, в вагонах.

Московское отделение СТБ, наняв армию прасолов и комиссионеров, предусмотрительно оседлало мясную биржу Первопрестольной, но с сооружением линии пришлось повременить. Окрестное купечество высиживало “пособия” у казны, акционерное же общество, мотором коего виделся СТБ, тоже пока не складывалось. Впрочем, близилась сокращавшая ожидания реорганизация уральского горнозаводского комплекса. Общеизвестно, что в годы подъема (1909–1913) большинство его владельческих и посессионных округов эволюционировало в акционерные компании, подконтрольные банковским группировкам. То были не вороватые горе-менеджеры ельцинского безвременья, а хозяева желанные: со средствами, фундаментальными познаниями, наконец, с установкой оседлости, а не пенкоснимательства. Новые, коллективные собственники и дали старт крупномасштабной, осовременивавшей многоукладность индустриализации, вычеркнутой из ураловедения ниспровергателями большевиками.

Шагнула вперед энергетика, способствовавшая внедрению новейших технологий. Плавка чугуна в приземистых древесноугольных “самоварах” рассматривалась уже второстепенным придатком коксовой. Под напором капиталов незыблемая монокультура “горного царства” отступала, край насыщался предприятиями машиностроения, деревообработки, химии, легкой и пищевой промышленности. Возвратную однобокость “тяжпрома” нагромоздили пятилетки, суматошная эвакуация 41-го… Не распори эволюционной ткани квазисоциалистический зигзаг, облик уральских городов, скорее всего, выглядел бы иначе: без отравляющих атмосферу и настроение жителей градообразующих “монстров”.

Защитники советского строя упрекнут автора в невежестве, коли расхожее мнение лишило историю сослагательного наклонения. Разговор о социализме в сюжет не напрашивается, а вот догма, освящающая легитимность какого угодно политического режима, себя, на наш взгляд, изжила. Умолчание, алогизмы, подрумянивание истоков государственной власти фальсификаций современная молодежь не приемлет. Она, убеждает преподавание в вузе, за многовариантное изучение прошлого, с беспристрастным анализом сущего и должного.

Несовместимость осуществляемых преобразований с атрибутами бездорожья — гужевым извозом, капризным чусовским сплавом — красноречиво объясняет активность СТБ в железнодорожном строительстве. Вступив в банковский консорциум, он с 1911 года софинансировал две важнейших магистрали: Северо-Восточно-Уральскую и Западно-Уральскую. Первая велась через Егоршинское угольное месторождение к ярмарочному Ирбиту, Тавдинским лесным массивам, к портовому Тобольску и далее в глубь Сибири на широте Томска. Вторая (Лысьва—Бердяуш) обеспечивала челночные перевозки руды и топлива. Координация ее финансирования, в частности, возлагалась на СТБ. Обе меридиональных артерии (на северо-востоке до Тавды) к 1916 году вошли в эксплуатацию.

Уралом путеводная эпопея не ограничивалась. Могущественный консорциум выиграл концессионные торги на сооружение Алтайской железной дороги, рассекавшей пробуждавшийся Кузнецкий бассейн, Ачинско-Минусинской, тоже пронизывавшей кладовые всевозможного сырья. Настал черед и Троицкой ветви, но уже в варианте, от первоначального существенно отличавшемся, многоколейном. Подтекст коррекции виден в том, что СТБ к тому времени, при содействии англичан, патронировавших Кыштымскую и Южно-Уральскую компании, овладел контрольным пакетом акций Комаровского АО с крупнейшим на Урале железорудным месторождением. Заинтересованные в поставках руды британцы соглашались участвовать в строительстве ветви от станции Бердяуш к рудной базе, где планировалось возведение металлургического завода.

Канцелярия Тургайского губернатора, со своей стороны, добивалась ответвления на Кустанай. Соразмерно увеличивались и капиталовложения, а тут грянула война, урезая, опрокидывая воплощаемое. Несмотря на ее тяготы, стратегия банка проглядывала константная, общественно значимая. Штурвальные, исключая горстку аферистов, не подсовывали обывателям “тухлых” акций и облигаций, не раздували ныне, увы, обыденных финансовых пузырей.

Основой всякой коммерческой деятельности, бесспорно, является прибыль, вопрос в ее происхождении и назначении. У банков Российской империи, как видим, забота о прирастании фондов сочеталась с укреплением общенациональной экономики. Достраивали южноуральские артерии уже советские путейцы, но, как и задумывалось “буржуями”, — на благо Отчизны. Характеризующий сущностную канву пример не единичен. Коснемся Ирбитской ярмарки, получившей с вводом рельсовой колеи вторую жизнь. Ее могильщики стушевались, приумолкли, когда екатеринбургские отделения СТБ и Р.-А.Б изъявили готовность развернуть в Ирбите международный пушной аукцион — биржевой противовес Лейпцигу и Лондону.

Пристальное внимание неизменно уделялось и окраинам. Скажем, ускоренно прокладываемая по завету П.А. Столыпина Амурская магистраль оживила торговлю с Монголией, все еще допотопную — караванную. Сказывалось и ослабление ее зависимости от раздираемого феодальными усобицами Китая. Российские консулы, упреждая экспансию Великобритании, спешили заполнить “вакуум” отечественным присутствием. Да нелегко было расшевелить коронные ведомства. Затея организации Русско-Монгольского банка москвичами, сплотившимися вокруг братьев Рябушинских, не выгорела. Тогда ответственную миссию препоручили СТБ, внесшему в учредительский капитал 800 тыс. рублей, плюс 200 тысяч ассигновало Министерство финансов. Подпортила дебют интербанка война, однако товарообмен прогнозировался со степняками внушительный.

Доминирование на земле Монголии не ослабило влияния СТБ в Азиатской России, напротив, состязательный альянс его здесь с Русско-Азиатским “гераклом” не имел равных. В содружестве с несколькими банками взяло руководство СТБ на буксир Западно-Сибирское и Русско-Китайское пароходства, избирательно кредитовало “Товарпар” — крупнейшее объединение пароходчиков, помогая обновлять суда, реконструировать инфраструктуру. Речное господство вывело на контакты с текстильными магнатами, зависевшими от водного транспорта. В предвоенную навигацию отправлял СТБ закупаемую туркестанско-монгольскую шерсть текстильным фабрикантам. Стало быть, ошибаются исследователи, полагающие, что промышленности легкой и пищевой таковой сторонился.

Упруго-напористое восхождение прервала война, но и достигнутое впечатляло: занимая в 1900 году лишь четырнадцатое место в банковском реестре, к 1914-му СТБ передвинулся на седьмое. Мало кому удавалась подобная “рысистость”. Капитал банка вырос до 36 млн рублей, депозиты превысили 160 млн. В его составе функционировало 57 отделений, из них 17 — за Уралом. Неизбывную популярность сохранял СТБ у золотопромышленников, пушников, маслоделов, ко двору летела молва, пришелся и хлопкоробам Ферганы.

Жаль, что распри наверху продолжались, но какой медосбор без ложки дегтя… Индустриальному подъему сопутствовала биржевая горячка. В целом закономерная, если бы циркулировали бумаги, материально обеспеченные, прощелыги на бирже оттого ведь и роились. Иные втюривали легковерным покупателям билеты с одинаковыми выигрышными номерами. Но при мягком российском законодательстве отделывались мошенники копеечными штрафами.

Не расставался со своим хобби, избегая уголовного преследования, и Соловейчик: ворохами скупал-перепродавал ходкие бумаги. Опекая дочерний Societe Francaise pour Commerce et Industrie, устроил Михаил Альбертович в Париже за его счет карманный Banque pour le Credit et le Commerce. Но прослышали об источнике самофинансирования директора коллеги, разразился скандал. Оппозиция, теперь уже и со столичным налетом, решила дать бой волюнтаризму и коррупции на апрельском собрании 1913 года. Исход решили тогда подставные бумагодержатели, обеспечившие перевес клевретам Соловейчика. Отчет правления формальным большинством утвердили, но оппозиция не сдавалась, направив жалобу с просьбой о расследовании его действий в Петербургский окружной суд. Тот аннулировал итоги голосования, углубляя размежевание, исключавшее половинчатые компромиссы.

Юрисконсульт банка А.Ф. Кричевский настрочил апелляцию в вышестоящую инстанцию, но, не очень веря в пересмотр судебного решения, метал громы и молнии в адрес оппозиции. Ее лидеру, С.А. Бибикову, вместе с подзащитными, “ничтожными”, по формуле Кричевского, акционерами предсказывалось заведомое поражение. Но обидные эпитеты только раззадоривали “бибиковцев”, требовавших удаления из руководящего органа лиц, бесповоротно себя скомпрометировавших.

Весной 1914 года крупнопакетные соучредители вроде соловейчиковского напарника И.П. Мануса отчет все-таки “продавили”. Но победа оказалась пирровой… К враждебности провинциалов добавился холодок ближайших сподвижников, отшатнулись от “заигравшегося” Михаила Альбертовича даже родственники. Наскоки журналистов, судебные передряги, изоляция, по-видимому, и ускорили его кончину.

Войне с Германией и Австро-Венгрией, начавшейся под бравурные фанфары и ура-патриотические митинги, отводилось экспертами полтора-два месяца. Растянулось же кровопролитие на четыре года, подвергнув серьезнейшим испытаниям экономику и финансовую систему России. Какое-то время банки действовали по инерции: отпускали ссуды, учитывали векселя, принимали вклады. Кассы от них после запрета спиртного, выплат пособий семьям фронтовиков буквально ломились. Приток сбережений населения расширял круг подконтрольных предприятий, СТБ проявлял разборчивую “всеядность” и охотился за крепко сбитыми, высокоприбыльными.

Затягивавшаяся война привела к расстройству транспорта и грузоперевозок, перебоям в топливо- и энергоснабжении, к обесценению рубля и, несмотря на астрономическую эмиссию, к нехватке денежной наличности. Рассчитывать на инвесторов , очутившихся во вражеском стане, не приходилось. Вместе с тем линия фронта отрезала и парижских акционеров. Верховоды Banque pour le Credit et le Commerce, почувствовавшие бесконтрольность, авантюрно распорядились акциями СТБ (заложили, да не выкупили своевременно), нанеся таким образом урон в три миллиона франков. Сумма, весьма ощутимая при дефиците инвалюты на внутреннем рынке.

Коль скоро активные операции в форс-мажорных обстоятельствах становились рискованными, руководство СТБ предпочло вкладывать средства в дивидендные бумаги, посредничало в распространении военных займов. Непредсказуемость производственных инвестиций вследствие участившихся банкротств обусловила также преимущественное финансирование торговли. Опорой служили патронировавшиеся фирмы, но частенько СТБ и непосредственно занимался куплей-продажей ходовых товаров и продовольствия.

Марксистская историография, рисовавшая банки не иначе, как “паразитарно-накопительские”, винила их даже в экономической контрреволюции… В действительности, восприимчивые к новизне, прогрессу, реформированию страны, они не противостояли, отбивали лишь заоблачные требования рабочих и служащих. В.И. Ленин пугал соотечественников “грозящей катастрофой”, хотя провоцировали ее не квалифицированные, трезвомыслящие управленцы, а безответственные экстремисты. В феврале 1917-го — вынянчившие антигосударственную стихию либералы, ею же и раздавленные; в октябре — антиподы “эксплуататорского строя” — большевики. Тщетно вразумляли их корифеи делового мира, растолковывая, что, изводя помещиков и буржуев, нельзя отменить сложного административно-предпринимательского ремесла. В ответ звучало хорохористое: у нас и кухарки смогут управлять государством…

Тотчас же после восстания, наводя “порядок” в финансах, частные кредитные учреждения Совнарком прикрыл. Объединялись лишенцы в конгломерат Народного банка. В Петроградском отделении СТБ визитеры с кумачовыми повязками экспроприировали около 50 пудов золота. Однако за пределами столицы банковская национализация пробуксовывала. Штатный персонал власти узурпаторов не признавал, саботировал, а ее выдвиженцы счетной науки не осиливали. В итоге, формально упраздненные, акционерные банки продолжали обслуживать клиентуру, само собою, поредевшую. Сейфы с драгоценностями большевистские эмиссары выгребли, да и рублевые сбережения цедились щепотками — в размере “прожиточного минимума”. Словом, национализация по-питерски откладывались, так что падение “камиссародержавия” на Урале и в Сибири летом 1918 года существенной реорганизации в кредитно-финансовой сфере не потребовало. Правда, с вывезенной большевиками наличностью было туговато, и денежный голод утолялся суррогатами.

Разгоравшаяся Гражданская приютила сотканное из лоскутов центральное отделение СТБ в Омске, хотя наибольшие обороты демонстрировало “родительское” — Екатеринбургское, кредитовавшее поставщиков золота, платины, металлозаводчиков. Последние, впрочем, разоренные, намыкавшиеся в кутузках, возвращать изъятые у них предприятия без государственных дотаций не торопились. Но финансовое ведомство адмирала Колчака было парализовано дефицитом бюджета. Измельчали и частные банки, выдававшие заемщикам каплю в море…

Отбитый у красных золотой запас царской России на текущие нужды, кроме приобретения вооружения, не использовался, и стабильность денежного обращения увязывалась с победой над большевизмом. Возрожденный Омским правительством Госбанк сосредоточивался на финансировании армии и оборонных предприятий. Доля участия в промышленном секторе акционерных банков была ничтожной. СТБ традиционно поддерживал золото- и платинодобычу, но акцент из-за ее “съеживания” переносился на торговлю. Желанными клиентами, наряду с коммерческими фирмами, уцелевшими, хотя и общипанными, воротилами, стали плодившиеся кооперативные альянсы: Закупсбыт, Центросоюз, Синкредсоюз, Союз Сибирских маслодельных артелей и др.

Однако неистовство печатного станка (прежде всего на территории РСФСР), бестоварье подтачивали курс рубля. Суррогатных бумажек шелестело в избытке, не хватало валюты твердой, конвертируемой. Очевидцы ссылались на замкнутый круг: вожди Белого движения уповали на частный капитал, но в хаосе экспроприаций, разрухи предприниматели сами испытывали безденежье.

К весне 1919-го, констатируют исследователи, финансовое положение Сибири улучшилось, и Омский кабинет решил провести денежную реформу: замену суррогатных дензнаков унифицированными, печатавшимися в США. Но, пока обменивалось неизмеримое количество “керенок” и прочих “бумажек”, фронт затрещал, и белое воинство покатилось на восток. С толпами беженцев эвакуировались и кредитные учреждения. Некоторые осели в буферном Приморье, разуверившиеся в хвастливых декларациях укрывались на чужбине. Вот и администрация СТБ, обретя временное пристанище во Владивостоке, перекочевала в Харбин, а затем растворилась в эмигрантском далеке.

Миллионами жертв обернулась трагедия революции, безжалостно уничтожившей ненавистных вождям большевизма классовых врагов. Проигравшие сражения воины, предприниматели, шокированная “пролетарским” террором интеллигенция искали спасения на чужбине. Подробности иноземной “одиссеи” СТБ автору не известны, установлено лишь, что измотанное странствованиями руководство обосновалось наконец в Париже.

Но вернемся для ясности в мятежный Петроград, где контрольным пакетом акций умершего Михаила Соловейчика завладел скоробогач Н.Х. Денисов. С педантичным Эрнестом Грубе верткий мультимиллионер не сработался, выдвинув в председатели правления разностороннего Н.Н. Покровского — последнего министра иностранных дел Николая II. В 1917-м, напомним, мало кто из политиков, предпринимательской элиты верил в долговечность власти большевиков. Два-три месяца отводили гегемонии соратников Ленина тогдашние политтехнологи.

А вот Денисова чутье не обманывало. Перепродал он в суматохе пакет английскому банкирскому дому “Шредер и Ко” и укатил из России. Возглавляя в Париже Русский торгово-промышленнный союз (Торгпром), соучаствовал беглец в аккредитации международных банков. По воспоминаниям соотечественников, не жлобствовал, фактически содержал Торгпром, помогал семьям изгоев, русским гимназиям и кадетским корпусам.

Другой член правления военного лихолетия, Н.А. Асс, реанимировал полуживой дочерний Societe Fraucaise de Banque et de Credit. Но госпожа чужбина — не сердобольная Отчизна, равнодушно взирала она, как таяли обломки российских банков. Левое правительство Франции удовлетворило притязания СССР на заграничные банковские активы, а довершил тризну гибельный мировой кризис.

Память о канувших призраках в советской России вытравлялась или, хуже того, подменялась фальшивой об “исчадиях гнилостного монополистического капитализма”. Сооруженным посредством банков железным дорогам, электростанциям, рудникам, заводам и фабрикам присваивались имена ниспровергателей: теоретиков марксизма-ленинизма, коммунистов-интернационалистов, сталинских наркомов. На могилах, воплощавших перечисленные объекты, кустилась трава забвения…

***

Современных банков куда больше, чем при царизме, однако не видно, чтобы их топ-менеджеры раскошеливались на индустриально-транспортное строительство. Если что-то и реконструируется, возводится заново, как правило, при поддержке государства и на средства иностранцев. Первобытная тишина воцарилась за пределами нефтегазового пояса, экспортно подчиненных металлургических центров. Плодородные земли разваленных колхозов и совхозов усеяны чертополохом. Грибными колониями растут лишь помпезные офисы, дорогущие гостиницы да элитные (абсолютному большинству россиян недоступные) многоэтажки и коттеджи.

Демократии, впрочем, свойственно разномыслие. На взгляд поверхностно-эластичный причин для беспокойства нет: молодежь учится, пенсии выплачиваются, в супермаркетах полным-полно импортных товаров и продуктов, улицы городов — сплошная река автомобилей. Это ли не признак достатка по-обывательски? Но внешнее благополучие, предостерегают маститые экономисты, иллюзорно. Базовые отрасли промышленности тихоходны, изношенность производственных фондов, сетей ЖКХ близка к критической. Следовательно, поле для капиталовложений в реальный сектор необозримо, но текут они от нынешних банкиров струйкой еле заметной, прерывистой.

Бизнесмены-производственники в ранге настоящих хозяев, конечно, вынуждены обращаться к финансистам Запада. Ставка кредитного процента у тех, во-первых, ниже, а во-вторых, ссужают евро-американцы и “длинными деньгами”, коих у банков отечественных не допросишься. Ссылаются на риски, нестабильность, как будто их западные коллеги работают в тепличной среде. Ведь рыночная экономика по природе циклична, и стабильность при чередующихся спадах и подъемах весьма относительна.

Материализованное наследие банков имперских обеспечило в совокупности жизнь нескольким поколениям. Факт на примере СТБ, думается, бесспорный. Попробуйте-ка дать сравнительную характеристику банкам ельцинской генерации, обвинительный уклон так и напрашивается. Два десятилетия существуют уже возрожденные акционерные банки. Их предшественники за равнозначный период оплодотворили инвестициями пару мощных народнохозяйственных рывков: на исходе XIX и в начале XX столетия. Ускорявший бег российский локомотив поверг в смятение конкурентов зарубежья.

А что мы видим у банковских “капельмейстеров” сегодня? Резервирование иностранных бумаг (читай, поддержку стран-эмитентов), иждивенчество на страховых вливаниях государства, “кусающую” заемщиков процентную ставку из 15–20 годовых, оффшорное укрывательство от налогов…

Вообразим, повинуясь многовариантному изучению прошлого, что Октябрьский переворот захлебнулся (вдруг арестовали бы шедшего в Смольный Ленина, в гриме не опознанного; генерал Корнилов сожалел впоследствии, что доверился флюгеру Керенскому, и т.п.). Уцелел бы тогда СТБ? Вероятнее всего — да! Мало ли его ровесников в Старом и Новом свете здравствуют и поныне. В сумбурные 1990-е попытка его воссоздания не удалась, но любителей старины в когорте финансистов прибавилось, так что маршрут в будущее уральскому первенцу не заказан!

Титанов, гласит классическое изречение, рождает нуждающаяся в них эпоха. Наберемся терпения, схлынет пена квазиреформаторства, разомкнутся клещи чиновничьего мздоимства, и заявят о себе отчетливо, весомо новоявленные Путиловы. Не по волшебству, разумеется, помогать им надо самоутверждаться — законодательно, журналистским пером, взыскательным голосом общественности.

Прозябающим массам наивно ждать благодеяний от эгоистичных “крезов”, разбогатевших волею случая, точнее, в результате сымпровизированного министерскими покровителями “хапка” народного достояния. Грустный опыт убеждает, что не компрадорствующим выскочкам с их тылами в оффшорах и замками на лазурных берегах создавать наукоемкую, сбалансированную, а главное — человечную экономику. Исключаются и оперирующие бюджетными деньгами карликовые мотыльки. Это задача для предпринимательского авангарда с иными корнями и мировоззрением. Ему и укреплять просевший от дилетантски-хищнических манипуляций фундамент грядущей России.

Александр Дмитриев — кандидат исторических наук, автор двух монографий и более сорока статей, доцент Уральского государственного горного университета.

Опубликовано в журнале:

«Урал» 2012, №12

Гадание на картах

Какую судьбу предсказывают нам универсальные электронные карты?

С 1 января наши граждане смогут погрузиться в электронную нирвану. Если верить информации на сайте компании «УЭК», головной организации, отвечающей за действие универсальных электронных карт на всей территории страны, без очередей в присутственных местах и сбора бумажных справок можно будет даже оформить права собственности на недвижимость. От таких известий слабонервная часть граждан, запуганная байками об электронных мошенниках, охает, а ответственные работники призывают сохранять спокойствие, поскольку «все под контролем». Паниковать точно не стоит, потому что УЭК — это такая сказка, которая неизвестно когда станет былью. И тем не менее, на что можно реально рассчитывать после 1 января?

Бумажный след

Чтобы получить пропуск в электронное будущее, причем совершенно бесплатно, нужно узнать на сайте «УЭК» контакты уполномоченной организации, которая отвечает за картизацию вашего региона. Там нужно узнать адреса пунктов приема заявлений от граждан, куда прийти лично и заполнить бумажную форму. Например, Москва собирается развернуть 2600 таких пунктов, в том числе в префектурах, многофункциональных центрах госуслуг, коммунальных службах. Выпуск карт привязан к месту регистрации паспорта, но это не проблема — придется только оплатить почтовые расходы по доставке карты из «места прописки».

Итак, вооружившись паспортом, карточкой Пенсионного фонда и документом о регистрации в фонде обязательного медицинского страхования, можно отправляться в ближайший пункт приема заявок на УЭК. Там, помимо сотрудника офиса, вас встретит фотограф — ваша физиономия будет красоваться на именной карте УЭК. В остальном принцип получения УЭК ничем не отличается от стандартной процедуры получения банковской карты, поясняет Павел Плотников, директор по маркетингу корпорации «ЭЛАР»: «Система защиты похожа — магнитная лента, чип, PIN-код. И риски эквивалентны тем, что связаны с обычной банковской картой».

Заполняя бумажное заявление, придется указать банк, к которому будет привязано платежное приложение на карте. Вообще-то теоретически банки голосуют за поддержку УЭК, но в Москве, например, после новогодних праздников можно будет выбирать лишь между Сбербанком и банком УРАЛСИБ.

Откладывать поход за картой в ожидании момента, когда тот банк, в котором ныне хранятся ваши зарплатные денежки, присоединится к проекту УЭК, не стоит. Энтузиазм у них по этому поводу, прямо скажем, невелик. Участие в проекте для них означает, во-первых, серьезные затраты (Сбербанк, говорят, вложит в проект 100—150 миллионов долларов) и, во-вторых, угрозу невозврата вложенных инвестиций. Те примерно 60 процентов наших граждан, до сих пор не охваченных банковскими услугами, не выглядят целевой аудиторией: не сведущие в современных банковских продуктах и не привыкшие к жесткой кредитной дисциплине. Одним словом, низкомаржинальная и высокорисковая аудитория. Эту банковскую целину федерального масштаба пахать взялся пока лишь Сбербанк. К тому же не решен вопрос о комиссиях при пользовании картами УЭК через банкоматы сторонних банков. В принципе в мире есть прецеденты обнуления комиссий при расчетах в рамках локальных платежных систем, говорят в Национальном платежном совете, но у нас за эту идею пока никто не брался.

Понимая все это, можно смело ставить подпись на заявлении и отправляться по своим делам, забыв о карте на месяц. Почему так долго? В частности, могут возникнуть проблемы, связанные с тем, что в производство поступят карты со сложной внутренней структурой, еще не апробированные в промышленном производстве. «Эта карта должна поддерживать двойной интерфейс — контактный и бесконтактный. Причем по требованиям московской власти скорость транзакций по карте УЭК не должна превышать 300 мс, — поясняет Сергей Мирошниченко, руководитель проекта УЭК департамента информационных технологий города Москвы. — Это очень высокие нормы для транспортного приложения, и пока нигде в мире на транспорте не применялись карты с дуальным интерфейсом».

Пластиковая жизнь

С росчерком вашего пера на заявлении о выдаче УЭК наступает фаза персонализации «пластика». Во-первых, на нее заливается фото владельца. И не просто абы как, а выжигается с помощью лазера внутри пластика. Это достаточно дорогая операция — в единичном экземпляре себестоимость такой карты достигает 700 рублей. Во-вторых, она покрывается графическими изображениями со знаками защиты — переливающимися голограммами и рисунчатыми элементами. Такие работы у нас выполняет немного предприятий, например Гознак или «Первый печатный двор». С промышленными масштабами в десятки миллионов карт они вряд ли справятся. Есть вероятность, что требования по полиграфической защите будут снижены. И может статься, что первая сотня УЭК окажется раритетом.

Затем в карту заливаются персональные данные. Что, казалось бы, проще? ФИО, СНИЛС плюс личная электронная подпись (ЭП), точнее, открытый ключ шифрования и сертификат шифрования для формирования ЭП. И в общем-то все, поскольку на чип карты никакие приложения или дополнительные данные не передаются. Карта УЭК — это ключ доступа к разнообразным услугам, которые реализуются где-то далеко на серверах различных ведомств. Проще говоря, карта подключает своего владельца к инфраструктуре системы межведомственного электронного взаимодействия (СМЭВ), а для идентификации личности достаточно ввода правильного PIN-кода.

На практике все сложнее. Данные, введенные с бумажного заявления гражданина в некую электронную систему, должны быть проверены другой специальной системой — вдруг вкралась ошибка? Фактически речь идет о корректности взаимодействия конкретной карты со СМЭВ. Но состояние СМЭВ устойчиво тяжелое. Даже формальных рапортов о завершении всех работ к контрольному сроку 1 января пока не поступало.

За указанную работу в масштабах региона IТ-интеграторы год назад брались за 20 миллионов рублей. А сама установка, выдающая именную карту, стоит около миллиона долларов. Неудивительно, что лишь несколько регионов смогли позволить себе создать такую систему самостоятельно. Так что месяц ожидания — это тот срок, за который регион сможет каким-то образом решить проблему ввода данных в систему персонализации и получить свой заказ на изготовление именных карт из другого региона. Правда, осенью компания «УЭК» завершила разработку типовой системы первого этапа ввода данных в систему персонализации и за свой счет раздает ее «неоснащенным» регионам. Но все это лишь прелюдия к тому главному действу, которое начнется после получения карты на руки. Чем же можно будет воспользоваться?

Ненавязчивый сервис

Индивидуальный номер медицинского страхования, запечатленный на карте, должен гарантировать прием гражданина в любой поликлинике страны и доступ доктора к его облачной электронной медкарте. Но это медицинское облако еще не создано, а компьютеры во врачебных кабинетах даже в Москве имеются не везде, а только в поликлиниках, участвующих в пилотном проекте. Так что то, что красиво называется федеральными приложениями, по факту означает еще один канал доступа к знакомому сайту госуслуг. Просто для полномасштабного пользования им не нужно будет отдельно получать ЭП на флэшке или токене. На мое беспокойство по поводу возможных мошенничеств с украденной картой — ну не дает мне покоя обещание дистанционного оформления прав на недвижимость! — в департаменте информтехнологий города Москвы мне посоветовали сильно не переживать: для этого еще систему электронного нотариата нужно запустить. А там конь не валялся.

«Теоретически широкое применение ЭП должно породить ряд мошеннических технологий, сходных с методами кардинга, — рассуждает Николай Федотов, главный аналитик Infowatch. — Но станет ли использование ЭП через УЭК массовым — большой вопрос. Пока ЭП не является массовой технологией и используется довольно узко. Причем во всех странах. Она неудобна для простых граждан и в развитых странах не пошла именно из-за своей сложности и неудобства». Действительно, реальных услуг для населения, требующих участия ЭП, сегодня нет. И в ближайшее время не предвидится. Так что основные новогодние «подарки» от универсальной карты должны приготовить регионы и муниципалитеты.

В Москве из числа юридически значимых услуг в первой половине 2013 года, рассказывает Сергей Мирошниченко, будут запущены в онлайновом режиме выплаты единовременных пособий по рождению ребенка, выплаты многодетным семьям и другим льготным категориям семей, оплаты штрафов ГИБДД, запись в поликлинику, оплаты творческих кружков, спортивных секций и другие сервисы для школьников. Последняя тема имеет для Москвы особое значение — столичные информатизаторы обещают заливать на карты УЭК школьное приложение, обеспечивающее связь «родительской» УЭК с карточкой чада, которой сегодня охвачено 200 школ, — она учитывает время прохода школьника через турникет на входе, ею оплачивают питание. Кроме того, департамент информтехнологий Москвы обещает новые услуги, например электронный библиотечный абонемент, доступ к расписанию и классному журналу.

В регионах же речь может идти в первую очередь о транспортном приложении. Но и тут масса проблем. Например, в Москве к февралю, когда первые заявители получат на руки карты, все турникеты и валидаторы автобусов/троллейбусов точно будут перепрошиты под прием УЭК. На универсальной карте «поселятся» комплексные тарифы для метро и наземного общественного транспорта, в апреле они перезальются вместе с очередным изменением тарифов. Но, как намекают информатизаторы, даже такая простая операция, как поддержка старых и новых тарифов одновременно, оказывается весьма непростой IТ-задачей. А ведь теоретически должно быть так: прибыл человек из Москвы в Санкт-Петербург, загрузил карту в ближайший банкомат, и обернулась она питерской транспортной картой. Потом перелетел во Владивосток и в инфомате на вокзале приобрел местный проездной.

С технической точки зрения проблем никаких нет. «Компания «УЭК» проверяет все приложения, заносит их в реестр и вычисляет сертификат безопасности, — поясняет Карина Абагян, директор по маркетингу «СИТРОНИКС Микроэлектроника». — Перед загрузкой карта проверяет сертификат приложения, а защищенный протокол загрузки гарантирует целостность и аутентичность загружаемых данных». Но представить сегодня, как на это элементарное действие удастся сподвигнуть все банки, транспортные конторы и владельцев инфоматов, невозможно.

А вот во французской транспортной компании RATP, отвечающей за пассажирские перевозки в Париже и пригороде, наоборот, не понимают, какие проблемы могут мешать ввести единый электронный абонемент на все виды транспорта. «Это же предельно просто,— объясняет представитель RATP Group Натали Ферье.— Доходы от всех видов транспорта: метро, пригородных электричек и даже фуникулера на Монмартре— поступают в управляющую компанию, которая выделяет каждой транспортной компании часть в соответствии с реальным пассажиропотоком». Как объяснить французам, что никакой электронный нацпроект не в силах заставить договориться о едином билете «РЖД» и московское метро?

Так что если Дед Мороз и принесет россиянам электронное счастье, то разве что к следующему празднику.

Елена Покатаева

В чем сила и слабость УЭК?

УЭК является очень удобным инструментом дискриминации и нарушения прав человека чиновниками. Сейчас для осуществления неотъемлемых конституционных прав от гражданина порой требуют сначала предъявить паспорт, а когда вместо паспорта будет УЭК со множеством данных, нынешняя дискриминация может усугубиться: осуществление конституционного права будет поставлено в зависимость не только от наличия, но и от содержания карты.

Николай Федотовглав­ный ана­ли­тик Infowatch

Очень велико многообразие одновременно задействованных в проекте процессингов (платежного, транспортного, социальных услуг и др.). Одно только направление развитых транспортных карт само по себе подразумевает очень сложные проекты, требующие тщательной настройки и длительной опытной эксплуатации. А в комплексе возникает такое количество поводов для сбоев и ошибок, которые, не будучи вовремя выловленными, могут обречь на неудачу весь проект.

Тимур Аитовви­це-пре­зи­дент Наци­ональ­но­го пла­теж­но­го со­ве­та

Технологическая готовность всего проекта зависит от огромного количества взаимоувязанных технологических процессов, причем неапробированных. Промышленный выпуск карт накладывает особые требования к инфраструктуре выпуска карт и предоставления услуг. Узким местом проекта может оказаться неготовность регионов к функционированию УЭК в массовом промышленном масштабе.

Сергей Мирошниченкору­ко­во­ди­тель про­ек­та УЭК де­пар­та­мен­та ин­фор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий го­ро­да Мос­квы

Международный опыт

Каждому — свое

Единого мнения об оптимальной функциональности электронных карт в мире нет. В Германии была неудачная попытка совместить на одной карте идентификацию гражданина и медицинское приложение, обеспечивающее доступ к медкарте пациента. Проект был закрыт из-за массовых протестов населения.

Граждане Великобритании, привыкшие внутри страны жить без паспортов, сочли электронные карты покушением на свои свободы. СМИ их поддержали, широко осветив случаи компрометации электронных карт. Электронная подпись в стране совсем непопулярна, зато разнообразных банковских карт на руках у населения великое множество, так что у сторонников новомодного «пластика» аргументов практически не осталось. В результате созданный за 4,5 миллиарда фунтов стерлингов реестр с персональными данными пациентов на 500 жестких дисках и 100 резервных магнитных лентах был уничтожен в ходе почти ритуального действа: под вспышками фотокамер и с личным участием тогдашнего министра по делам иммиграции Дамиана Грина носители сначала были размагничены, затем разбиты на части, а обломки сожжены в специальной печи. На уничтожение реестра бюджет потратил 400 тысяч фунтов стерлингов.

Обратный пример демонстрирует Эстония: в ней количество выданных электронных карт почти равно численности населения, то есть несколько больше миллиона. Эстонская карта — это физическое и электронное удостоверение личности, включающее два идентификационных приложения и биометрические данные владельца. Никакой другой информации на карте нет, но она и не требуется, поскольку всевозможные ведомства и организации страны полностью информатизированы и работают предельно согласованно. Поэтому с помощью ID-карты легко и дистанционно купить билет — он существует только в виртуальном виде в централизованной транспортной базе данных, и прийти на прием к врачу. Одна из изюминок эстонского решения — однажды введенный в стране строгий запрет на продажу любых компьютеров без кардридеров, что позволило постепенно создать национальную инфраструктуру считывателей ID-карт. Вторая изюминка — весь проект осуществил единственный в стране сертификационный центр, чьими акционерами являются два крупнейших банка и два основных оператора связи. Он был убыточным в течение восьми лет, зато теперь ни одной коммерческой или бюджетной организации не приходит в голову строить свою собственную систему аутентификации клиентов — это является платной, но вполне доступной услугой сертификационного центра.

Техника безопасности

Экзотический рецепт

Весь смысл УЭК заключается в том, чтобы с ее помощью проводить юридически значимые транзакции. Не секрет, что уровень мошенничества с обычными банковскими картами довольно высокий, и банкам приходится компенсировать жертвам очень большие суммы, но они на это идут, поскольку выгода от использования карт как для них самих, так и для экономики в целом на порядок больше, чем этот ущерб.

Я считаю, что нужно с самого начала ориентироваться на возможность мошенничества с использованием УЭК. Было бы, например, полезно, чтобы о каждом факте создания электронной подписи с помощью УЭК ее владелец мог получать извещение по электронной почте, SMS и т. п. На первом этапе, до накопления опыта, желательно заблокировать возможность совершения крупных сделок без личной явки человека в госорган или к нотариусу и надежной идентификации его личности.

Чудес не будет. Как только какие-то карты становятся ключом к деньгам или иным ценностям, появляются новые способы мошенничества. Сильнее всего могут пострадать пожилые люди, которые слабо разбираются в технологиях.

С моей точки зрения, универсальность УЭК — это ее недостаток, а не достоинство. Я считаю принципиально неверным сливать воедино банковскую карту, средство создания квалифицированной подписи, которые желательно использовать с оглядкой и хорошенько подумав, и проездной билет, используемый постоянно.

Поэтому УЭК нужно будет хранить как ключ от квартиры, где деньги лежат. Относиться к ней как к паспорту и банковской карте вместе взятым — никогда и никому не передавать, по возможности не использовать в магазинах и на транспорте, не активировать создание электронной цифровой подписи, если ее не предполагается использовать.

Думаю, впоследствии ситуация стабилизируется. В конце концов, уже есть немало стран, ряд лет использующих такие карты, и они не только не погибли, но и видят в этих картах определенную выгоду и удобство.

Наталья Храмцовскаяве­ду­щий эк­сперт по уп­рав­ле­нию до­ку­мен­та­ци­ей ком­па­нии ЭОС

Затраты на создание системы УЭК масштаба Москвы

Примерная стоимость, млн рублей

Создание информационной системы приема заявлений и выдачи УЭК — 80

Создание единого регионального транспортного приложения УЭК — 65

Изготовление и персонализация карт — 60

Информационное обеспечение выпуска карт — 99, 9

Принятое Мининфраструктуры решение о продлении сроков навигации на Днепре до середины декабря оправдало свою цель - перевозчики получили возможность еще некоторое время эффективно и, что не менее важно, безопасно работать на реке и наращивать объемы грузоперевозок. Ведь одна из основных задач, стоящих перед Мининфраструктуры в сфере развития речного транспорта, - создание всех условий для комфортной и эффективной работы на реке предприятий всех форм собственности, что должно способствовать последовательному увеличению объемов речных перевозок.

Только за 15 дней декабря, на которые были продлены сроки навигации 2012 года на Днепре, по реке перевезено 117317,2 тонн грузов. При этом наибольшую долю в общем объеме речных грузовых перевозок занимает зерно - 74672,9 тонн. На втором месте - металл и песок. С 1-го по 15-е декабря этих видов грузов было транспортировано по Днепру 19010,3 тонн и 8070 тонн соответственно.

Всего за это время реке осуществлено 74 судопроходов. Среди крупнейших перевозчиков, работавших на реке - СП "Нибулон" (18 судопроходов, перевезено 45414,5 тонн грузов), АСК "Укрречфлот" (осуществлено 14 судопроходов, перевезено 24312 тонн) и др.

Продолжение навигации на Днепре стало возможным в том числе благодаря созданию современной речной информационной службы, которая отвечает европейским стандартам и директивам ЕЭК ООН. С помощью инфраструктуры осуществляется отслеживание движения всех судов, следующих рекой, и предоставляется полный объем информации об условиях плавания по водному пути, движение и дислокации транспортного и технического флота, состояние гидротехнических сооружений, расписание открытия камер шлюзов и т.п.. Кроме того, судоводители, судовладельцы, портовые операторы, экспедиторы могут воспользоваться и информационно-логистическими услугами инфраструктуры.

Также в текущем году Мининфраструктуры было полностью завершены работы по качественного обеспечения современными электронными картами всей реки Днепр.

Кроме того, начата подготовка к реализации проекта увеличения пропускной способности Днепр путем проведения дноуглубительных работ на лимитирующие перекатах Днепровского и Днепродзержинского водохранилищ.

Проводится работа по совершенствованию законодательства в области внутреннего водного транспорта. Так, на сегодняшний день разрабатывается проект Закона Украины "О внутреннем водном транспорте", который в полном объеме урегулирует отношения, связанные с деятельностью внутреннего водного транспорта и использованием внутренних водных путей (грузовые и пассажирские перевозки, земельные и имущественные отношения, содержание в надлежащем состоянии судового хода и гидротехнических сооружений, контроль и надзор за безопасностью судоходства, инфраструктурные проекты и т.п.).

Сейчас ведомство заканчивает работы по разработке Государственной программы развития внутреннего водного транспорта на 2013-2021 годы, стратегическая цель которой - формирование системы управления внутренним водным транспортом, что позволит создать эффективную систему обеспечения безопасности судоходства, увеличит коммерческую и инвестиционную привлекательность внутреннего водного транспорта, в том числе , на основе государственно-частного партнерства и привлечения частных инвестиций и т.д.

Евросоюз беспокоит не только "Газпром", но и еще одна российская монополия - "Транснефть". Ей предложено отчитаться перед Еврокомиссией в Брюсселе о своей инвестпрограмме. Европейские чиновники опасаются, что из-за запуска новых маршрутов транспортировки российской нефти могут возникнуть перебои в поставках сырья на Запад. "Транснефть" через неделю запускает вторую очередь нефтепровода ВСТО, по которому российская нефть будет идти в Азию. Источники газеты "КоммерсантЪ" уверены, что введение ВСТО-2 не повлияет на существующие объемы поставок в Европу, но нефть новых сибирских месторождений будет экспортироваться исключительно на Восток.Еврокомиссия предложила "Транснефти" отчитаться в Брюсселе по ее инвестпрограмме, сообщил вчера президент трубопроводной монополии Николай Токарев. "Их волнует энергобезопасность поставок в Европу в связи с введением новых маршрутов",- пояснил он. Запуск второй ветки трубопровода ВСТО, по которой должен осуществляться экспорт нефти в восточном направлении, запланирован на 25 декабря. Пока руководство компании не ответило на предложение Еврокомиссии, сославшись на то, что для этого нужно проконсультироваться с МИДом. Кроме того, "Транснефть" попадает под сентябрьский указ президента, запрещающий стратегическим компаниям предоставлять информацию по запросу зарубежных организаций. Согласовывать этот вопрос должно минэнерго России. Но Николай Токарев считает, что "бояться компании нечего". В Еврокомиссии от комментариев отказались.

До сих пор ЕС беспокоился только по поводу поставок в Европу российского газа. Но весной возникли проблемы и с нефтью. В апреле "Транснефть" зафиксировала, что поставки по трубопроводу "Дружба" значительно отстают от экспортных графиков. Тогда монополия пояснила, что экспортировать сырье в Чехию отказались "Лукойл" и "Роснефть", предпочтя альтернативные направления - в первую очередь запущенный в конце марта порт Усть-Луга мощностью 30 млн т нефти в год, который является конечной точкой второй очереди Балтийской трубопроводной системы.

По данным компании Argus, после запуска порта поставки по "Дружбе" упали примерно на 20%. Проблемы продолжились в октябре: из-за сокращения поставок из России в Чехии остановились два НПЗ. Чешские компании увеличили закупки нефти по Трансальпийскому нефтепроводу (TAL), идущему от итальянского порта Триест, а позже начали переговоры с "Роснефтью" и "Лукойлом" о подписании прямых контрактов на поставку 10 млн т нефти в год.

Кроме того, Евросоюз месяц назад выразил озабоченность снижением экспортной пошлины на нефть Восточной Сибири. Европейская сторона утверждает, что, предоставляя льготы, Россия субсидирует поставки нефти в Азию в ущерб европейскому рынку. Однако заместитель министра энергетики Павел Федоров в начале декабря заявил, что все претензии "несодержательны". "Мы стимулируем запуск определенных месторождений, проблемы тут нет",- пояснил чиновник. Минэнерго надеется, что льготы только в Восточной Сибири позволят из 28 млрд т запасов вовлечь в эксплуатацию около 5 млрд т и в перспективе добывать там ежегодно 70-100 млн т нефти. При этом роста добычи на месторождениях Западной Сибири не наблюдается.

Источник "Ъ" на рынке поясняет, что запуск второй очереди ВСТО никак не отразится на объемах поставок нефти на запад. "Пока это даже технически невозможно, так как в Европу поступает нефть с месторождений Западной Сибири, а в азиатские страны - из Восточной, и это два разных по своим качествам вида нефти. Экспортировать нефть с востока на запад можно, но это крайне нерентабельно - придется везти по железой дороге",- добавляет он. Однако для части новых месторождений на северо-западе Сибири после запуска ВСТО в силу особенностей конфигурации нефтепровода появится выбор, куда поставлять нефть, говорит другой источник "Ъ", знакомый с ситуацией. "Именно об этих гринфилдах и беспокоится Евросоюз, так как они составляют 10-12% от общего объема нефти Западной Сибири - около 350 млн т",- уточняет источник. Но по какому именно направлению пойдет нефть с этих месторождений, заранее ясно, уверен собеседник "Ъ", так как для России крайне важно наладить поставки нефти на растущий азиатский рынок, особенно в Китай.

Предполагается, что в 2013 году виноградный экспорт из Перу увеличится на 28,7%. Основной причиной для повышения продаж послужил высокий спрос в Нидерландах, Великобритании, Китае и Южной Корее. К тому же, в этом году США и Южная Корея были готовы дать более высокую цену за виноград из Перу. Производители уже успели подписать договора на поставку в 2013 году с США и Новой Зеландией.

Напомним, что только за период с августа по октябрь текущего года перуанские производители заработали порядка 151 млн долларов США, что на 37,8% больше по сравнению с 2011 годом.

Транспортный самолет Aн-26 с четырьмя членами экипажа на борту разбился в горной местности в 200 километрах к востоку от столицы Перу Лимы, сообщила перуанская радиостанция RPP со ссылкой на очевидцев крушения. Ранее Управление аэропортов и коммерческой авиации Перу (CORPAC) информировало об исчезновение самолета с экранов радаров днем в понедельник и начале его поисков.

"Самолет врезался в холм в секторе Сингуа, взорвался и находится в труднодоступном ущелье полностью разрушенным", - сказал в радиоэфире житель поселка Томас Давид Паломарес (David Palomares). Из-за плохой погоды спасатели пока не могут добраться до места авиакатастрофы и выяснить, остался ли кто живым из членов экипажа.

Принадлежащий компании Amazon Sky самолет Aн-26 с бортовым номером OB-1887 вылетел из международного аэропорта имени Хорхе Чавеса в Лиме и к полудню понедельника должен был приземлиться на аэродроме Мальвинас возле населенного пункта Камисеа в регионе Куско, где проходит газопровод. Перед тем как пропасть с экранов радаров при пересечении горной цепи Анд, пилот попросил разрешение на снижение в силу неблагоприятных метеорологических условий. К поискам пропавшего AН-26 были подключены ВВС Перу, однако из-за непогоды использования вертолетов и авиации было отложено до вторника.

Самолет Ан-26 (по кодификации НАТО Curl - "Вихрь") был разработан в КБ Антонова. Перуанцы первыми в Южной Америке приобрели самолеты этой модели, закупив их в 1977 году 16 единиц. Отдельные поставки подобных самолетов производились и позднее. Александр Соловский.

Партия Центра в лице председателя группы по выработке идейной программы Пера Анкершё/ Per Ankersjö, считает, что Швеция должна открыть мигрантам свои границы. Причины - нехватка рабочих рук и отток населения из шведской провинции. "Нужен рынок труда, на котором можно было бы выбрать себе работу", - считает Пер Анкершё:

– Мы считаем, что люди должны иметь возможность приехать сюда, чтобы работать, открыть свой бизнес, создать себе счастливое будущее в Швеции. Это означает, что нам нужен более свободный рынок труда, на котором можно было бы найти ту работу, какую хочешь, нам нужен более свободный уровень зарплат, меньше неуверенности на рынке труда, где все оглядываются на Закон о надежности положения уже нанятых в штаты (LAS), говорит Per Ankersjö. Такая щедрая миграционная политика должна сочетаться с новой политикой на рынке труда, где одна из возможностей - это снижение зарплат:

А какова альтернатива, задает риторический вопрос Пер Анкершё, и сам же отвечает:

- Альтернатива - существовать где-то, где тебя, быть может, преследуют, жить в нищете или жить в социальной изоляции в самой Швеции. Я считаю, что лучше зарабатывать на несколько сотен крон меньше, но зато иметь работу. Я думаю, что многих это касается, и многие могли бы подписаться под моими словами, - считает Per Ankersjö и продолжает, что для Швеции - их программа будущего с неограниченной иммиграцией является стратегией выживания:

– Надо помнить о том, что рост миграции или свободная иммиграция в долгосрочной перспективу приведу к росту благосостояния страны. Надо помнить и о том, что Швеция - страна со стареющим населением. Нам нужны люди, которые будут работать и платить налоги, оплачивающие пенсии и систему благосостояния.

Перу намерен приобрести в России партию из 24 военных вертолетов и рассматривает Россию в качестве одного из потенциальных поставщиков, наряду с Францией и США, сказал перуанский министр обороны Педро Катериано (Pedro Cateriano).

«Закупка 24 вертолетов в настоящее время находится в рассмотрении и у нас есть три предложения…, мы изучаем предложения из Франции, США и России», сказал Катериано.

Он добавил, что правительство Перу ждет технического и тактико-технического обоснования с военными экспертами, чтобы сделать окончательный выбор между тремя потенциальными поставщиками боевых вертолетов, которые будут использоваться для борьбы с незаконным оборотом наркотиков и терроризмом.

В прошлом году Россия поставила в Перу два ударных вертолета Ми-35П и шесть транспортных вертолетов Ми-171Ш.

Перу является одним из крупнейших в Южной Америке производителей кокаина, наряду с Боливией и Колумбией. Долины рек Апумирак и Энее были объявлены зоной военных действий в августе 2009 года из-за усилившихся боевых действий между правительственными войсками и партизанскими группами маоистов «Светлый путь».

Организация «Светлый путь», как полагают, имеет прочные связи с наркоторговцами. В США и Евросоюзе организация включена в списки террористических организаций.

Перуанские экспортеры начали поставлять чеснок в Бразилию.

Об этом сообщил Хулио Сезара Висенте Саласа, генеральный директор департамента сельского хозяйства региона Арекипа (Перу). По словам чиновника, первые поставки перуанского чеснока в Бразилию начались уже в конце этого года. Г-н Саласа отдельно отмечает и тот факт, что экспорт стал возможен после активной и плодотворной работы дирекции по продвижению продукции сельскохозяйственного сектора Перу.

Первый этап чесночного экспорта в Бразилию продлиться до конца текущего сезона – февраля 2013 года. Изначально продажи будут ограничиваться двумя контейнерами по 24 тонны каждый в неделю, но перуанские овощеводы в будущем надеются на увеличение объемов. Средняя цена одной упаковки чеснока с массой в 10 кг колеблется в диапазоне 12-14 долларов США.

Пермская модель

Александр Ложкин

Градостроительная тема находится сегодня в фокусе общественного интереса. Началось все два-три года назад, когда неожиданно для власти обсуждение Генерального плана Москвы вылилось в активную публичную дискуссию. Этот документ, по традиции абсолютно технический и совершенно не приспособленный для восприятия непрофессионалами (да и профессионалу, если честно, сложно такое читать), вдруг стал объектом яростной критики блогеров, ежедневных газет и ежемесячных изданий и предметом дискуссий не только в среде архитекторов и градостроителей, но и, например, в Общественной палате России. До этого публичное обсуждение архитектурно-градостроительной тематики не выходило за рамки проблем сноса-воссоздания отдельных зданий и диспутов по поводу насаждаемого сверху «лужковского» стиля. «Корректировка» Генерального плана Москвы, безнадежно устаревшего меньше чем за десять лет своего существования, стала катализатором переноса дискуссий на новый уровень. Вдруг стало понятно, что общее московское неблагоустройство — следствие глобальных проблем, связанных с отсутствием стратегии развития города и механизмов, при помощи которых в нем могла бы возникать комфортная, удобная для жизни и работы среда.

Видимыми результатами интереса власти к этой тематике стали программа строительства наукограда Сколково, к проектированию которого привлекли ведущих мировых и российских архитекторов и градостроителей (введя юридическую экстерриториальность и разрешив строительство по нормам любой из стран ОСЭР), и проект расширения территории Москвы на юго-запад. Оба этих решения — типичный плод бюрократического «креатива», вызывающий обоснованную критику экспертного сообщества (в частности, на собранном для обсуждения планов расширения города Московском урбанистическом форуме).

В том же мае 2010 года, когда Московская городская дума утвердила генеральный план столицы, на архитектурной биеннале в Центральном доме художника демонстрировался стратегический мастер-план Перми, разработанный архитектурным бюро Kees Christiaanse Architect & Planners (KCAP). Альтернатива традиционной советско-российской градостроительной практике, предложенная голландцами, вызывала искренний интерес и серьезные сомнения в том, что их радикальные предложения могут быть реализованы в нашей стране. Два года — хороший срок, чтобы оценить, прижились ли ростки мировой культуры городского планирования на российской почве.

Социалистический генплан для капиталистического города

Существующая в России модель градостроительной деятельности ведет свое происхождение от сталинского плана реконструкции Москвы 1935 года, предусматривавшего укрупнение кварталов, создание масштабных ансамблей, расширение улиц и пробивку новых проспектов. Хрущевская реформа стройкомплекса дополнила эту модель заимствованными из западной градостроительной практики модернистскими принципами Афинской хартии (единственно целесообразным типом жилища является многоквартирный дом; городская территория должна четко делиться на функциональные зоны) и типологией микрорайона, после чего отечественные разработчики генеральных планов и проектов детальной планировки на три десятилетия оказались надежно отгороженными от тлетворного влияния Запада железным занавесом секретности.

На Западе, между тем, ровно в тот момент, когда мы заимствовали модернистские идеи — на рубеже 1950—1960-х годов, — они были подвергнуты жесточайшей критике, повлекшей за собой переосмысление подходов к регулированию застройки городов. Стало ясно, что городское развитие останавливается, если из него исчезают сложность, многовариантность сценариев жизни, смешение людей, идей и капиталов, если складывавшаяся веками традиционная объемно-планировочная структура заменяется искусственной, если автомобиль оказывается в привилегированном положении по отношению к пешеходу. После 1961 года, когда в США вышла перевернувшая многие представления о городе книга Джейн Джекобс «Смерть и жизнь больших американских городов», мировое градостроительное планирование прошло значительный путь, перестав смотреть на город лишь как на машину для жилья и работы и начав воспринимать его как сложный организм.

Советский Союз эти новые веяния не затронули вовсе: модернистская градостроительная модель казалась идеальной для встраивания в социалистическую систему планирования, хотя де-факто даже в таких условиях градостроительство оказалось оторванным от экономики: степень реализации генеральных планов в расчетный период редко превышала 10—15 процентов. Основные принципы советской градостроительной парадигмы были четко сформулированы в многочисленных теоретических трудах и зафиксированы в строительных нормах и правилах, в слегка перелицованном виде действующих и поныне. Система ориентировалась на принудительное социальное равенство: гарантировались ежедневные два часа солнца в окне, площадка для выбивания ковров во дворе и пешеходная доступность школ, детсадов и булочных.

С распадом СССР, в девяностые, о градостроительстве попросту забыли, и управление застройкой городов осуществлялось исключительно в «ручном» режиме, каковой был крайне удобен мэрам, главным архитекторам городов и всем участникам процесса согласования нового строительства. Впрочем, уже в конце 1990-х — начале 2000-х невозможность подобного субъективно-стихийного развития городов стала очевидной для управленцев федерального уровня, и о градоустройстве вспомнили, приняв новый Градостроительный кодекс, базировавшийся на капиталистических принципах землепользования. Градо-кодекс запретил ряд операций с недвижимостью при отсутствии документов территориального планирования и правил землепользования и застройки. Однако введение этих норм не единожды уже откладывалось: сначала на 1 января 2008 года, потом на 1 января 2010 года, затем на 1 января 2012 года, теперь на 31 декабря 2012 года. И, весьма вероятно, будет отложено вновь.

Тем не менее благодаря этой норме с середины 2000-х начался бум разработки муниципалитетами градостроительной документации. Беда в том, что разрабатывать ее начали все по тем же советским лекалам — других в арсенале отечественных градостроителей просто не было. Очевидный диссонанс между реальными проблемами, стоящими перед городами, и проектами планировки, явно предназначенными для совершенно иной социально-экономической формации и этих проблем никак не решавших, никого особо не смущало — чиновники предполагали, что будут продолжать производить согласования в «ручном режиме». Даже поправки в Градостроительный кодекс, с 2007 года прямо запретивший такую практику, ничего не изменили: согласования начали маскировать под разного рода «регистрацию проектов». Документы территориального планирования при этом разрабатывались как фиктивно-демонстрационные продукты: генеральные планы наполнялись фантастическими проектами освоения окрестных территорий и строительства невиданных объемов инженерной, транспортной и социальной инфраструктуры, а проекты землепользования, призванные через систему регламентов регулировать характер застройки, писались так, чтобы ничего не регулировать — широчайший спектр видов разрешенного использования, этажность без ограничений.

Такая система хороша для клептократии, но она точно не позволяет решать реально стоящие перед городом задачи. Пока градостроительная документация казалась необязательным обременением, вопросов к ее качеству не возникало. Они появились, когда оказалось, что «ручное управление» не работает, как прежде, а бюджеты приходится увязывать с проектами территориального планирования ... которых по сути нет! Еще больше вопросов появляется, когда мэры начинают задумываться над проблемами демографии, привлекательности города для жизни и бизнеса и о том, как качество городской среды может повлиять на эти факторы и какую роль может играть градостроительная практика.

Тогда становится понятным, что нельзя проектировать города по шаблону, под заказ домостроительного конвейера, что надо учитывать уникальность поселений и каждый раз искать особые подходы, стремясь не просто заполнить территорию зданиями, но и получить ее новое качество, позволяющее, например, удержать на родине стремящихся в комфортную Европу молодых людей. Что нельзя проектировать «про запас», в расчете на рост населения, которое по факту сокращается, нельзя запускать проекты освоения новых территорий и развития инфраструктуры, не обеспеченные финансированием. Что необходимо переходить от норм социального равенства, зафиксированных в СНиПах, к регламентации параметров безопасности на федеральном уровне и установлению минимальных стандартов обеспечения благоприятных условий жизнедеятельности на муниципальном — к гарантированной не на словах, а на деле социальной справедливости. Наконец, едва ли сегодня многие города могут рассчитывать на щедрое федеральное финансирование: олимпиад, универсиад и саммитов на всех не хватит, надеяться можно лишь на собственные источники доходов и ограниченные бюджетные трансферты.

Капиталистический генплан для комфортного города

Недееспособность современной российской градостроительной модели становится очевидной, когда власти городов начинают искать в территориальном планировании инструменты решения насущных проблем. Таких проблем накопилось за последние десятилетия очень много, и главная из них — нарастающая депопуляция, бегство людей из малых городов в большие, а из больших — в столицы и за рубеж.

Пермский опыт разработки градостроительной документации для России принципиально нов и, по всей видимости, открывает новые перспективы.

Пермь — один из российских городов-миллионеров, не сильно выделяющийся из их числа. Краевой центр с развитым машиностроением, двумя десятками вузов, десятком театров, включая оперный, долгое время был закрыт для иностранцев, поскольку там находится несколько мощных оборонных заводов, включая знаменитые Мотовилихинский оружейный и «Пермские моторы». Сегодня благодаря этим же заводам Пермь занимает первое место в России по объему произведенной промышленной продукции на душу населения. Город — вотчина ЛУКОЙЛа, добывающего в крае нефть и перерабатывающего ее в городе.

Пермь сохранила в центре часть исторической застройки конца позапрошлого — начала прошлого века, рядом с которой в последние три десятилетия строились высотки разной степени безобразности. Как и многие другие провинциальные столицы, город в меру грязен и неблагоустроен. В 2008 году в Перми был проведен социологический опрос, в результате которого выяснилось, что 34 % горожан не нравится жить в этом городе, 60 % молодых людей хотят из него уехать, а 4,7 % пермяков планируют сделать это в ближайшие 2—3 года. Главным минусом города было названо низкое качество городской среды, которое сегодня оказывается чуть ли не главным фактором при выборе места жительства «креативным классом».

В 2004 году в Перми был разработан генплан — по тем же советским лекалам, что и в других городах, но уже в 2007 году он был отменен районным судом по иску группы общественников, возмущенных начавшейся в соответствии с генпланом вырубкой леса под застройку. При разработке нового генплана главной была обозначена задача повышения качества среды обитания. Решить ее стандартными средствами, имеющимися в арсенале отечественных проектировщиков, оказалось невозможно. Для разработки концептуального проекта — стратегического мастер-плана — пригласили одну из самых авторитетных мировых команд градопроектировщиков, голландскую фирму КСАР под руководством Кейса Кристиансе.

Разработка мастер-планов территорий является общепринятой мировой практикой, но российский Градостроительный кодекс такой стадии не предусматривает. Генеральный план — не то же самое, что мастер-план. Генеральные планы у нас в стране формально разрабатываются на срок в 20—30 лет, но по странной традиции в них закладывают предложения на весьма отдаленную перспективу, причем далеко не всегда отделяют решения, которые будут реализованы в ближайшие годы, от тех, которые планируется реализовать через многие десятилетия. Результат — разбалансированность планов городского развития, фрагментарное строительство инженерной и транспортной инфраструктуры с запасом «на будущее» на территориях, развитие которых лишь только планируется в далекой перспективе, при том что территории, на которых сегодня реально живут люди, оказываются обделенными такой инфраструктурой.

Пермская градостроительная модель предусматривает разделение уровней долгосрочного стратегического, среднесрочного и краткосрочного планирования. Стратегическое планирование — это мастер-план, это видение преобразованного города в будущем и набор стратегий, при помощи которых этого будущего можно достичь. Важно, что сроки реализации в данном случае не устанавливаются — мастер-план не проект, который должен быть реализован непременно в неизменном виде, а скорее прогноз вероятного и наиболее желательного развития событий, который будет корректироваться с течением времени в зависимости от обстоятельств, по мере уточнения целей и задач развития. Мастер-план написан вполне понятным для восприятия языком и представлен разработчиками и властями как соглашение различных сообществ по вопросу перспектив развития города.

Главной целью пермского мастер-плана было провозглашено улучшение качества городской среды. Достичь этого, по мнению разработчиков, можно за счет ограничения инвестиционной активности на окраинах и перенесения ее в уже застроенные, требующие реконструкции территории; через повышение плотности урбанистической ткани, консолидации ее на основе традиционной сетки кварталов с четким разделением пространств на приватные и общественные. Повышая качество общественных пространств, можно добиться роста инвестиций в прилегающие земельные участки. Типология строящегося жилья должна быть существенно расширена, причем приоритет необходимо отдать гуманной среднеэтажной застройке. Составители плана стремились не допустить образования монофункциональных зон и ставили своей целью создать проницаемую, хорошо связанную структуру улиц, удобных прежде всего для пешеходов; чтобы возникла сбалансированная система общественного транспорта, более качественного и быстрого, чем индивидуальный, и способного заставить автомобилистов отказаться от своих машин.

Территориальное планирование увязывается с транспортным. Невозможно продолжать массовое строительство на окраинах, увеличивая там плотность населения, если основные рабочие места, а также места отдыха, торговли, культурного времяпрепровождения находятся в центре. Никакая транспортная сеть этого не выдержит. Единственная альтернатива — возвращение к «нормальной» городской модели, когда плотность застройки выше в центре и постепенно снижается к окраинам. Генеральный план именно в таком ключе нормирует развитие территорий.

В пермской конструкции генеральный план — не стратегия (стратегические вопросы решены в мастер-плане), а в большей мере технический документ, определяющий тактику на ближайшие годы, программа «первого шага» по достижению поставленных в мастер-плане задач. Генплан максимально конкретен и опирается только на те ресурсы, что имеются в распоряжении муниципалитета, и те инвестиции, привлечь которые действительно реально. Он рассчитан на короткий период: первый этап — шесть лет, второй — еще шесть, продолжительность этапов кратна трехлетним срокам бюджетного планирования.

В новой градостроительной модели удалось уйти от иерархической «матрешечной» системы территориального планирования, когда схемы территориального планирования, генпланы, правила землепользования и застройки, проекты планировок разрабатываются последовательно «сверху вниз» и документ более низкого уровня лишь конкретизирует положения документа, разработанного ранее. Здесь каждый документ решает собственную задачу. Сегодня формирование такой системы в Перми уже вступило в завершающую стадию.

Правила игры

Изменение парадигмы развития города — процесс длительный и неоднозначно воспринимаемый различными частями городского сообщества. Город — пространство конфликтов. С одной стороны, его развитие не может быть сегодня обеспечено иначе как через привлечение инвестиций, и они тем охотнее идут в город, чем меньше препон возникает на их пути. Однако это инвестирование затрагивает множество интересов людей, которые живут, работают, отдыхают на этой территории. Противостоящими сторонами обычно оказываются застройщики, желающие изменить состояние территории, и жители окрестных домов, которым эти изменения не нужны. Судьей вроде бы должна выступать власть, но обычно она оказывается на стороне застройщиков, не защищая ту сторону, которая объективно является более слабой. Что точно удалось сегодня сделать в Перми, так это разорвать казавшуюся нерушимой связку исполнительной власти и застройщиков — а это невозможно сделать без соответствующей политической воли.

В Перми власть сегодня пытается установить правила игры, которые позволили бы соблюсти баланс интересов горожан и застройщиков и направить инвестиции на создание качественной городской среды. Для строителей это означает изменение привычных бизнес-моделей, отказ от застройки свободных территорий в пригородах, от строительства микрорайонов и 17—25-этажных жилых башен, дающих им высокую норму прибыли, но низкое качество городской среды. Лоббирование своих интересов застройщики вынуждены вести уже не за закрытыми дверями чиновничьих кабинетов, а в публичных пространствах. Они проводят своих представителей в депутаты Законодательного собрания и городской думы, в различные комиссии, активно участвуют в общественных слушаниях по принятию регламентирующих застройку документов. Конфликт переносится со стройплощадок в сферу определения правил, по которым будет застраиваться город.

Сегодня на обсуждение пермяков вынесена первая часть будущих изменений Правил землепользования и застройки — высотный регламент. Он ограничивает предельную высоту домов на большей части города 22 метрами (6 этажей), она может быть выше для застроенных девятиэтажками микрорайонов и ниже в историческом центре и на окраинах. В проекте планировки района Дворца культуры железнодорожников, который разрабатывает муниципальное Бюро городских проектов вместе с голландским Schiemann Weyers Architects, отрабатываются также регламенты, регулирующие отступ фасадов от красной линии, глубину застройки, правила блокирования зданий между собой. Они направлены на то, чтобы в результате строительства возникала максимально уместная по масштабу среда.

Это принципиально новый для России подход, который требует изменения основ деятельности и архитекторов, и застройщиков. Для архитекторов и девелоперов работать в системе жесткой регламентации пока непривычно и, возможно, еще не слишком комфортно. Но это, наверное, единственный в условиях современных экономических реалий и существующей законодательной базы цивилизованный путь, позволяющий направлять инвестиционный поток на создание комфортной городской среды.

Для строительного бизнеса такая регламентация означает свободу от согласований и бюрократического произвола при строгом соблюдении регламентов и серьезное усложнение процедур в тех случаях, когда проектное предложение в регламенты не вписывается. В условиях, когда заранее четко прописаны все возможные ограничения застройки, можно просчитать бизнес-план даже до покупки земельного участка. В случае же, если принятый регламент девело-пера не устраивает, он должен будет делать проект планировки и доказывать обоснованность своих предложений на публичных слушаниях будущим соседям, чьи интересы могут быть затронуты. Не могу сказать, что строители в восторге от такой перспективы — для них проще согласовывать проекты за закрытыми дверями чиновничьих кабинетов.

Для граждан нововведение означает появление гарантий от возникновения нежелательных высоток в их дворах — злосчастной «точечной» застройки, источника многочисленных конфликтов. Процедура планирования выходит из тиши чиновничьих кабинетов в публичное пространство, становится максимально прозрачной. Сегодня мы обсуждаем на общественных слушаниях регламенты — завтра точно так же открыто будем обсуждать любые предложения по отклонению от них.

На публичных слушаниях по высотным регламентам участниками были высказаны две кардинально противоположные позиции. Представители строительных компаний выступают против введения каких-либо ограничений, полагая, что они сделают нерентабельными начатые и планируемые проекты и снизят инвестиционную привлекательность города. Жители требуют прекратить уже начатые высотные стройки (но регламенты, как любой закон, разумеется, не могут иметь обратной силы, и ограничения по высоте не будут распространяться на площадки, по которым уже выданы разрешения на производство работ).

И та и другая сторона, конечно, стоят за интересы горожан: одни говорят о необходимости комфортной городской среды, другие — о том, что комфортная среда слишком дорога и пермяки не могут позволить себе такую роскошь.

Публичные слушания обнаружили очевидную недостаточность существующих механизмов выявления общественного мнения. Слушания, если не сводить их к формальной процедуре, что, увы, случается во многих регионах, могут быть таким инструментом. Сейчас участвует в них лишь малая часть людей, да и сами слушания проводятся лишь на финальной стадии процесса разработки документов. Между тем никто не знает лучше проблемы конкретных городских территорий, чем люди, живущие на них. Но их как-то не привыкли спрашивать. Чтобы новая градостроительная политика была принята горожанами, чтобы они начали участвовать в ней, необходимо усилить роль территориальных общественных самоуправлений, превратив их в полноценные муниципальные советы с собственными полномочиями и бюджетами.

Невозможно пока говорить и о том, что стратегический мастер-план действительно стал соглашением различных городских сообществ по вопросу перспектив развития города. Проблемы «приживаемости» современных урбанистических идей на российской почве не в социальных, климатических или планировочных особенностях наших городов, а в отсутствии механизмов реального самоуправления, инструментов взаимодействия жителей и планировщиков, архитекторов, девелоперов, экспертов.

Видимо, это следующий вызов, на который должна ответить пермская власть. Пермь первой проходит путь, который рано или поздно придется пройти всем российским городам. У каждого из них свои особенности, которые, конечно, невозможно не учитывать при определении правил городского развития. Но развиваться город без градорегулирования не может, иначе он погружается в хаос, вязнет в болоте транспортных проблем, теряет население, становится непривлекательным для жизни и инвестиций.

Моделей градорегулирования в мире придумано всего три. «Утопическая», когда рисуется идеальный город будущего, который затем всеми силами пытаются построить, — плохо получается даже в столицах, таких как Бразилиа, Чандигарх, Астана, когда для строительства напрягаются ресурсы всей страны. Мы пытались идти «утопическим» путем в советские времена и получили тысячи микрорайонов, прекрасных на макетах, но уродливых и абсолютно не пригодных для реальной жизни. «Царственная» — когда ответственным за архитектурный облик назначается лицо, которое, как предполагается, наделено высшим знанием о том, как должен выглядеть город: главный архитектор или мэр. Наконец, возможно градорегулирование на основании жестких регламентов застройки, устанавливающих баланс интересов. Весь мир живет по таким правилам. Все юридические условия для введения регламентов в России есть. Но мы пока даже не пробовали жить по правилам. Попробуем?

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2012, №3(48)

Нестандарт

Александр Рубцов

Техническое регулирование (ТР) — область, требующая специальных познаний, но касающаяся каждого. Весь окружающий нас предметный мир живет не как придется, но подчиняется нормам, проходит согласования и фильтры. Машина контроля работает без лишнего шума, но отчетливо проявляет сам тип социальности и власти, характер связи гражданина и государства. В зеркале ТР, забытом политическим пиаром, лицо режима отражается без макияжа. Всматриваться в этот образ полезно и аналитикам, и обывателям. Как и в судьбу одного из самых радикальных системных преобразований — реформы российской системы ТР, движущейся от многообещающего начала через затяжной миттельшпиль к срыву под видом победы.

Поле деятельности

Техническим регулированием в РФ занято бесчисленное множество контрольно-надзорных органов: электротехнических, строительных, пожарных, санитарных, экологических, госгортехнадзора и промбезопасности[1]. Непосредственно с этой системой сталкивается в первую очередь бизнес, но косвенно она затрагивает всех. Когда люди в форме приступают с проверкой к торговцу на рынке, ехидная старушка зря радуется: в этот момент стражи порядка залезают в ее карман. Расходы на государственный рэкет, административную ренту и прочие «транзакционные издержки» включаются в цену продукта или услуги.

Зона кормления постоянно ширится. Недавно к другу — шефу издательства пришли из охраны труда сертифицировать рабочие места редакторов, корректоров, бухгалтера и секретарши. Его обязали пройти курсы с отрывом на 24 дня от работы, семьи, друзей и др. вредных привычек, но тут же любезно предложили платные курсы, которые можно не посещать. Затем пришел пожарный инспектор, который за взятые деньги прочитал лекцию о том, что следующее лето будет еще страшнее (американцы установили на Аляске климатическое оружие), и пояснил, где расставить иконы, чтобы снизить риски. Как в старой хохме: «Инспектор ГАИ оштрафовал пешехода за превышение скорости. Видно, голод выгнал серого на тротуар».

Так система ТР выглядит в зоне «близких контактов». В целом же это гигантский конгломерат законов и подзаконных актов, процедур, государственных и кормящихся при них полуказенных инстанций — подразделений администрации и аппарата правительства, парламентских комитетов и комиссий, министерств и ведомств, агентств, служб и надзоров, институтов, центров и лабораторий.

Во всем мире такие системы — бюрократическая обуза, которую терпят ради безопасности. Более 20 лет назад в Европе начали радикальную реформу ТР, страдавшего примерно теми же пороками, что и российское. Мера была вынужденной и экстренной: без такой реформы европейскую экономику раздавили бы Штаты, у которых этот балласт был меньшим. Мы же и сейчас тащимся с обузой, более тяжкой, чем тогда в Европе. Спасает лишь то, что страна живет не производством, а распродажей недр. Но когда запасы нефти и газа начнут падать, российская экономика камнем пойдет ко дну с одним только балластом старого техрегулирования.

Понимание остроты ситуации достигается, только когда заходит в тупик какой-нибудь спецпроект. Тут все сразу становится на места. Для Сколково действующая в стране система ТР в важнейших моментах отменена специальным законом. Тем самым формально признана ее несостоятельность. Но если реформа ТР и в самом деле успешно реализуется, зачем так демонстративно выводить главный инновационный центр страны из-под этой регулятивной благодати?

Такого паразитарного нароста, как ТР в России, кажется, нет нигде и не было никогда. Речь даже не о сравнении со странами-лидерами, в которых инновационная гонка и глобальная конкуренция вынуждают мгновенно сбрасывать лишний регулятивный балласт. Когда в коммунистическом Китае мы рассказывали о некоторых чудесах нашего ТР, глаза азиатов округлялись до европейской геометрии...

История болезни и «болезнь истории»

В 1990-е годы, в момент перехода к рынку, произошла рассинхронизация реформ. В то время как в стране давили инфляцию, заново формировали бюджетные, налоговые и кредитные отношения, банковское дело и т. п., забытая система тех-регулирования оставалась прежней, дорыночной — по нормативной базе, по институциональной форме, по самому духу отношений регуляторов и регулируемых, проверяющих и проверяемых. Но в этом своем качестве она сама энергично осваивала рынок, превращаясь в еще одну отрасль антинародного хозяйства, в деятельность по извлечению монопольной прибыли на ниве публичных функций власти.

Техническое регулирование как институт возникает только с появлением более или менее массового или хотя бы серийного производства, а также при определенной интенсивности обмена. Практика ТР в нынешнем его виде возникла в ХХ веке. Параллельно формировались две системы, условно говоря, западная и советская. Советская создавалась практически с нуля, не имея традиций регулирования в условиях рынка. Западные системы, наоборот, изначально формировались снизу, непосредственно от нужд технического прогресса, производства, торговли и защиты потребителя.

Существенно и то, что советская система ТР, изначально принявшая форму жесткой и директивной стандартизации, зарождалась в эпоху форсированной индустриализации и силовой урбанизации. Когда из вчерашнего малограмотного крестьянина надо сделать рабочего, а из рабочего — инженера, причем массово, этой почти неподъемной задаче приходится подчинять все. Поэтому и стандарты в СССР включали в себя не только систему норм и требований, но и элементы технического ликбеза: в них сообщалось не только, что необходимо обеспечить, но и как именно этого достичь. Впоследствии это сказалось на нашем техрегулировании не лучшим образом, лишив его динамики.

Советские стандарты задавались в отсутствие выбора и конкуренции, в условиях жесточайшего дефицита. Поэтому в обязательные нормы помимо требований безопасности вводились и параметры качества, показатели «потребительских достоинств»: если бы не было требований по качеству, в такой экономике ничего кроме брака не гнали бы.

Вместе с тем эта система норм была податливой власти. Крупным предприятиям, в частности металлургическим комбинатам, не способным удовлетворять требованиям ГОСТов, профильные подразделения ЦК негласно, в режиме закрытой переписки, разрешали отклонения от общих норм. В этом смысле проект Сколко-во — достойный преемник старой советской традиции санкций на отклонение.

В итоге был создан разветвленный аппарат регулятивных репрессий. Под него подведена нормативная база, позволяющая осуществлять такие репрессии почти тотально: сейчас при желании можно на вполне законном основании остановить, а то и вовсе закрыть едва ли не любое производство. На угрозе «отложенной репрессии» создан массовый бизнес, в котором в той или иной мере участвуют практически все связанные с ТР институты. Сросток власти с коммерцией дает впечатляющие результаты. С таким же успехом можно было в 1930-х годах перевести НКВД на хозрасчет и превратить систему массовых репрессий в бизнес, эффективность которого зависела бы от количества посаженных и расстрелянных.

Противоположные модели отношений — «государство, обслуживающее граждан» и «граждане на службе у государства», — как правило, базируются на господствующей модели экономики. Там, где богатство создается талантом и трудом людей, государство формируется как обслуживающая инстанция. Там же, где национальное достояние черпается из недр и распродается, государство оказывается главным распределителем и благодетелем, а массы — носителями пассивного, послушного патернализма. Возникает гипертрофированная и уже почти самодостаточная система перераспределения. А сырьевая экономика почти автоматически воспроизводит ресурсный социум, «сырьевое проклятье» с высокой вероятностью порождает проклятье институциональное. Это некоторое упрощение, но не решающее. Хроника реформы ТР, пожалуй, — наиболее яркое тому подтверждение.

Заговор в Волынском

В начале 2000-х в Экономическом управлении Администрации президента возник план масштабной реформы отечественной системы технического регулирования. Идею подогрела полемика тогдашнего начальника управления Антона Данилова-Данильяна с министром экономического развития Германом Грефом, рассчитывавшем снизить административный прессинг на бизнес оптимизацией процедуры проверок. Что и попытались реализовать в эпохальном 134-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)». Но уже тогда было ясно, что процедурной стороной дела не обойтись — необходимо приводить в порядок нормы, само содержание контроля. Это подтверждал опыт. Как рассказывала одна бизнес-дама, ее попытка всего лишь заикнуться о правах, вроде бы гарантированных 134-ФЗ, вызвала ироничную реакцию проверяющего: «Еще слово, и все будет в два раза дороже».

Другая особенность плана реформы ТР, разработанного в Экономическом управлении, заключалась в переносе опоры с госаппарата на предпринимательское и экспертное сообщество и содержала элемент метареформы — реформирования самой системы реформирования. (Позже этот опыт использовали на первом, правильном этапе административной реформы.)

Системный конфликт был очевиден: дух реформы противоречил интересам целого ряда влиятельных структур, поэтому со стороны аппаратов можно было рассчитывать на пассивный саботаж в лучшем случае. Также было понятно, что преодолеть этот конфликт кавалерийской атакой не удастся: проект долгоиграющий, лет на десять минимум, связанный с гигантской, беспрецедентной по объему и сложности законотворческой работой. При администрации президента создали специальную рабочую группу из независимых экспертов, занявшуюся разработкой идеологии и методологии реформы и параллельно собиравшую предпринимательский и экспертный актив. Замысел состоял в том, чтобы «взять среднюю и низовую бюрократию в клещи между политическим руководством и обществом».

На старте получалось. Группу разместили в культовом Волынском-2 — резиденции, где раньше писались программы КПСС, а затем президентские послания. Там же начались массированные консультации с бизнесом и разработки первых, пока еще модельных фрагментов новой нормативной базы в виде регламентов. В итоге был сформирован актив реформы, непосредственно включавший более 2 тысяч специалистов и представителей ведущих предприятий самых разных отраслей и регионов страны. Из этого актива вышел костяк отраслевых экспертных советов, создававшихся при Экономическом управлении администрации и бравших на себя разработку соответствующих нормативных правовых документов.

Однако план пришлось притормозить: в Минэкономразвития и в тогдашнем Госстандарте началась параллельная подготовка двух рамочных законопроектов: о техническом регулировании и о стандартизации. Запуск регламентов отложили до появления базового федерального закона «О техническом регулировании», известного как 184-ФЗ. Пришлось раскрыть карты и оформить концепцию реформы «в твердой графике». Бюрократическое сообщество это сначала шокировало, а потом консолидировало и завело.

Ненормативная база

Обычно считается, что технические нормы регулируют продукцию и процессы — и все! В действительности эти нормы являются мощнейшими социально-экономическими регуляторами. С их помощью можно открывать или закрывать национальные рынки для внешней торговли. Можно создавать преференции для тех или иных отраслей и целых направлений для крупного, среднего или малого бизнеса. Можно корректировать условия конкуренции, а то и просто устранять конкурентов с рынка. Поэтому между странами за технические нормы ведутся торговые войны. Или между компаниями, проплачивающими принятие регламентов и стандартов, выгодных для себя и убийственных для других.

Есть здесь и политика. Под давлением надзорных органов нетрудно склонять бизнес к поддержке нужных политических персонажей, организаций или проектов. Не исключение и внешняя политика. Бойцы Геннадия Онищенко с завидной регулярностью вскрывают санитарно-эпидемиологические угрозы, исходящие именно от тех стран, с которыми у РФ в данный момент складываются напряженные отношения.

Но все это — в бесчисленном множестве отдельных эпизодов. Между тем сумма технических требований представляет собой в объединенном виде не что иное, как технический бюджет страны — аналог бюджета финансового. Но если финансовый бюджет сводится воедино и корректируется под определенную линию и курс, технический бюджет к такому единству не приводится. Его суммарное влияние на экономику и жизнь остается спонтанным. Если же вектор такого интегрального влияния реконструировать, выяснится, что в результате мы имеем потерянные проценты ВВП, заблокированные инновации, законсервированное технологическое отставание и отвратительный климат в отношениях бизнеса и власти.

Анализ нормативных документов показал, что этот массив требований содержит нормы:

избыточные и просто лишние;

устаревшие и безбожно завышенные (по некоторым нормам предприятия обязаны сливать в канализацию воду чище, чем та, что течет из крана);

дублирующие друг друга, несогласованные, а то и просто друг другу противоречащие;

непрозрачные, толкуемые по усмотрению регулятора или проверяющего (как правило, тоже небескорыстно).

Но главный порок этого необозримого массива норм — то, что он организован вовсе не в интересах работающих. На старте реформы в порядке эксперимента ведомствам было дано поручение составить исчерпывающие списки требований для конкретных видов деятельности. Ответ был ожидаем, но чудесен: работа выполнима, однако потребует времени и средств. Но если таких перечней норм для видов деятельности нет, как же сейчас работают предприятия и как их при этом проверяют?

Технический регламент

В основание реформы были положены следующие принципы:

впредь продукция и деятельность регулируются новым (для нас) типом документов — техническими регламентами;

перечни требований в этих регламентах являются исчерпывающими и закрытыми (обязательных норм вне регламентов не существует);

регламенты принимаются в статусе федеральных законов (несколько сотен), а в специальных случаях — указами президента, постановлениями правительства или международными договорами Российской Федерации.

Первая позиция в корне изменила саму систему координат — переориентировала ее на субъекта. Была поставлена задача организовать нормативные документы таким образом, чтобы в центре каждой из таких сборок стоял человек, которому все это придется выполнять или проверять. Если этого не сделать в самой нормативной базе, то тогда на каждом предприятии надо содержать дорогостоящего юриста, который бы прорабатывал, какие требования к данному предприятию и виду деятельности относятся, а какие нет. Такие регламенты есть во всех цивилизованных странах, и работают они нормально (во всяком случае, на порядок лучше, чем российская нормативная каша).

Обозримость списка требований в такой конструкции дополняется еще одним преимуществом — их относительной стабильностью. Сейчас изменения в системе норм произвольны и непредсказуемы: они зависят от того, что в тот или иной момент придет в голову регулятору.

С трудом пробивала себе дорогу идея принятия норм федеральными законами. Регуляторы тут же смекнули, что у них буквально вырывают кусок из горла. Кто попроще, хором повторяли однажды кем-то сказанную глупость, казавшуюся им перлом остроумия: и что, теперь у нас правые будут голосовать за один процент ПДК (предельно допустимая концентрация), а левые за другой?

Однако в реальной жизни именно так и бывает. За этим стоит совершенно иная философия технической нормы, нежели та, что укоренена в обыденном сознании, в представлениях дилетантов и депутатов. Есть нормы, которые рассчитываются «на кончике пера» научно-техническим персоналом. Такие нормы принимаются законодателем в режиме, близком к ратификации. Но в проблемных случаях технические нормы оказываются результатом договоренности общества с самим собой относительно того, какие параметры безопасности мы можем себе позволить при существующем уровне развития экономики и техники. Можем ли мы перевести «Ладу Калину» сразу на ЕВРО-6, и сдвинется ли она вообще, если в нее вмонтировать подушки безопасности? Поэтому когда депутаты голосуют за конкретные цифры, они прежде всего оценивают социальный, экономический и даже политический эффект от введения тех или иных требований. И это обычное дело: Еврокомиссия регулярно утверждает целые тома многостраничных регламентов с цифрами, формулами и таблицами, с конкретными нормами прямого действия. Регламент о контроле за водителями дальних перевозок содержит детально исполненный чертеж конструкции следящего прибора — и это закон! Суть дела в том, что часто заранее невозможно предугадать, какие из норм окажутся проблемными и конфликтными, значимыми для экономики или социальной сферы, для внешней торговли или инновационного развития — но если уж они таковыми окажутся, принятие решения остается прерогативой законодателя.

Для такого подхода есть и политическое обоснование. Любые нормы, в том числе технические, есть не что иное, как ограничение прав граждан. Регламент запрещает производить и продавать, а потребителю приобретать и эксплуатировать автомобили с удушающим выхлопом, хотя экология обычно снижает динамику. Но согласно Конституции РФ (часть 3 статьи 55) «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом...». Были проведены консультации с экспертами Конституционного суда, подтвердившими, что права граждан, действительно, можно ограничивать только законами, но пока норма эта скорее «спящая». Тем не менее они также не исключили правомерности подачи иска о неконституционности значительной, если не большей части ныне действующей нормативной базы на том основании, что эти нормы вводились на уровне ведомств. В полемике о законодательном статусе регламентов отчетливо проявились две позиции: либо мы стараемся максимально воплотить дух и букву Конституции — либо мы изыскиваем любые поводы от такого исполнения уклониться и сохранить массовое ведомственное нормотворчество.

Топография и архитектура системы регламентов

Если вы замахиваетесь на создание принципиально нового раздела законодательства (в данном случае технического), сразу возникает проблема организации этого нормативного поля: сколько должно быть регламентов, как они соотносятся друг с другом, подчиняются ли какой-либо общей структуре? Это подвигло на разработку «Общей системы технических регламентов». А чтобы «нарезать клетки» регламентов на основе досконального предметного знания, потребовалась проработка единой системы объектов технического регулирования — «микроэлементов», из которых складывается все тело ТР.

Эту титаническую работу взяла на себя Рабочая группа администрации при содействии созданного к тому времени Национального института технического регулирования (НИТР). В целом системы регламентов и объектов ТР были разработаны, апробированы на парламентской комиссии по техрегулированию, и именно они легли в основу Правительственной программы разработки технических регламентов. Рабочая группа взяла эту инициативу на себя сама (хотя это было не ее дело), НИТР разработал эти системы на свои средства, без внешнего финансирования. При этом ни один из правительственных органов — ни бывший Госстандарт, ни профильный департамент — ни разу даже не покусились на разработку такой системы, хотя в их распоряжении были огромные бюджетные средства, множество подчиненных организаций и специализированных институтов. На подрыв реформы сработало и то, что даже наши сторонники из правительственных структур всеми силами стремились загнать максимум регламентов под государственную бюджетную программу, хотя на старте реформы и в Госстандарте не решались оспаривать принцип: включать в государственную программу только те регламенты, разработку которых не возьмет на себя бизнес.

«Общая система технических регламентов» представляла собой не просто список, но имела сложную «пространственную» архитектуру. Инвариантные (общие для всех видов деятельности) требования выносились в так называемые общие технические регламенты: о безопасной эксплуатации машин и оборудования, о безопасной эксплуатации зданий и сооружений, о пожарной безопасности и т. п. (всего семь). Ниже уровнем располагались макроотраслевые регламенты, объединявшие инвариантные требования для больших групп (например, строительство зданий и сооружений, производство машин и оборудования). На той же «полке» располагались межотраслевые регламенты, объединявшие общие нормы, распределенные не в больших и родственных группах, а дискретно, порой в самых неожиданных местах (сосуды, работающие под давлением, применяются в нефтегазовой, химической и кондитерской и другой крупной промышленности, но к ним же относятся и бытовые газовые зажигалки). Вся эта сложная архитектура позволяла организовать массив норм по возможности компактно и рационально.

Но даже здесь пришлось кое-чем пожертвовать ради тактики. Когда Дмитрию Медведеву подсунули иезуитскую идею принимать законами только общие технические регламенты, а все остальные — постановлениями правительства, пришлось самим убирать из закона деление на общие и специальные регламенты. Жертва сработала, но красоты и смысла в архитектуре проекта убавилось.

Допуск на рынок. Контроль и надзор

Помимо массива требований в систему техрегулирования входит также организация допуска людей к деятельности и допуска продукции на рынок. Все это тоже поле злоупотреблений при крайне слабой эффективности в обеспечении качества и безопасности.

Здесь возможны две основные схемы: дорыночный контроль или контроль на рынке. По итогам дорыночного контроля вы получаете (а чаще покупаете) сертификат, дающий санкцию на выпуск продукции. Но зато потом, если честно, на рынке можно делать что угодно: у вас проверяют не продукцию, а бумажку. В системе декларирования, наоборот, вас заранее никто не проверяет, вы сами в декларации расписываетесь в том, что все в порядке, контроль осуществляется только на рынке, но тогда и нарушения караются так жестко, что это невыгодно, чревато развалом бизнеса, потерей репутации, а то и свободы.

У нас сертифицируется подавляющее большинство выпускаемой продукции. И это тоже понятно: в насквозь коррумпированной стране сертификация превращается в еще одну гигантскую кормушку. В свое время, по данным Германа Грефа, отказов в выдаче сертификатов было всего 0,3 %. В переводе на русский это означает, что сертификаты есть у всех, кому они нужны (и это не считая поддельных). При этом на рынке обычно бракуется от 40 до 60 % ранее сертифицированной продукции. В мире, наоборот, считается, что декларирование — более жесткий способ оценки соответствия, поскольку тут все однозначно с распределением ответственности. Косвенно это подтверждается и у нас: сертификацию отстаивают как раз те компании, что гонят халтуру или контрафакт. Здесь спрашивать не с кого: сертификатор отвечает только за образцы, а у предпринимателя всегда наготове индульгенция. Цивилизованные производители и поставщики настаивают на декларировании.

Не углубляясь в полемику, достаточно усвоить вывод из опыта: если нет контроля на рынке, дорыночный контроль бесполезен; если же на рынке есть эффективный контроль, дорыночный контроль не нужен (за исключением отдельных и весьма редких случаев).

Наконец, в сферу ТР входит и весь корпус инстанций контроля и надзора: десятки, если не сотни отраслевых ведомств (если иметь в виду федеральный, региональный и местный уровни, то много больше). Эти органы во многом дублируют друг друга: ходят кругами, контролируя одно и то же. Так, на одном мебельном производстве подсчитали, что только техническую воду у них проверяли полтора десятка организаций. И пока не введены регламенты, проблема не решаема: если нет исчерпывающих перечней требований, то по каким контурам делить поляну?

Безопасность, качество и технологии

При рыночном разнообразии товаров и услуг нормировать со стороны государства потребительские достоинства невозможно, да и не нужно. Но это если по уму. В свое время в Госстандарте и в Госстрое начинали работу по разделению требований по безопасности и качеству. Работа не была завершена. Если бы она была в достаточной мере продвинута, половина работы по подготовке регламентов уже была бы проделана. Однако превращать мутную воду в прозрачную невыгодно как раз тем, от кого это зависит.

То же с технологиями. Когда оппоненты реформы стенают, что поднятие статуса документов ТР до уровня законов, указов и пр. «остановит прогресс», поскольку с нужной скоростью обновлять нормы будет невозможно, они скрывают тот факт, что более или менее быстро и регулярно обновляются не нормы безопасности, а именно технологии и конструкционные решения, которых в новой нормативной базе не должно быть вовсе (за исключением редких случаев, когда норму задает технология или конструкция). Тем не менее заинтересованным органам и лицам удалось внушить начальству, что ведомственное нормотворчество как раз и обеспечивает инновационный маневр, а законодательное регулирование якобы его блокирует (хотя даже стандарты у нас обновляются с худшей динамикой, чем федеральное законодательство). На самом же деле выбор здесь совершенно иной: либо вы обновляете регулирование технологий со скоростью ведомственного нормотворчества (то есть все равно недопустимо медленно) — либо вы не регулируете их вовсе, оставляя в регламентах лишь целевые параметры. Как у всех нормальных людей.

«Новый подход» в теории и в жизни

Ключевой принцип реформы: все обязательные требования — в регламентах, в стандартах — исключительно рекомендательные позиции. Эта благая весть пулей разнеслась по бизнес-сообществу еще до внесения закона «О техническом регулировании» в Думу — и тут же доходы Госстандарта от продажи ГОСТов резко упали. Далее позицию ведомства можно не комментировать. Начался аврал по придумыванию способов сохранить обязательность стандартов если не де-юре, то хотя бы де-факто.

На помощь призвали используемый в ЕС «Новый подход»: регламенты и директивы включают лишь самые общие позиции, тогда как конкретные, прямые

нормы содержатся в стандартах, «гармонизированных» с данным регламентом. По всем каналам распространялся миф о том, что в мире это единственный курс, что на «Новый подход» переводят все, что только возможно. Под этим прикрытием предпринимались множественные попытки так или иначе вставить в закон схему «ссылок на стандарты».

В реальности с «Новым подходом» все было иначе. После начала реформы в ЕС долгое время шли по пути принятия регламентов с исчерпывающими перечнями норм прямого действия. Там, где такие документы удалось принять, это признано достижением, отказываться от которого никто не собирается. Более того, там, где это в ЕС возможно, и сейчас принимаются, и впредь будут приниматься регламенты с конкретными, в том числе количественными показателями, с нормами прямого действия — без каких-либо отсылок к стандартам и пр.[2]

Главный мотив введения «Нового подхода» обычно не афишируют. Дело в том, что в некоторых отраслях выйти на согласование конкретных показателей долгое время не удавалось: каждая страна была заинтересована внедрить в качестве общеевропейских именно свои нормы. Ушли годы и огромные средства, прежде чем этот узел решили все же разрубить схемой отсылок к гармонизированным стандартам — от разных стран. В результате получилась модель, действительно гибкая, но у этой гибкости есть свои изъяны. А главное, модель предъявляет крайне жесткие требования к контексту применения — иначе она вырождается в собственную противоположность.

Поскольку в ЕС принцип добровольности стандартов непререкаем, получается, что формально, по букве закона, конкретное нормирование в таких отраслях исчезает вовсе. Когда мы напрямую задавали этот вопрос европейским экспертам и чиновникам, они, хотя не сразу и неохотно, но в итоге всегда этот факт признавали. Нормы стандартов работают, но не по формальному принуждению: отклонения возможны. Иногда такие отклонения санкционируются специальными уполномоченными органами, но в наших условиях это было бы равносильно делегированию ГИБДД полномочий на месте решать, какие нормы из ПДД надо соблюдать, а какие нет.

Чем простое перенесение зарубежных схем на нашу почву обернется, понимают не только российские, но и работающие в России западные предприниматели — но не бюрократы и обслуживающие их эксперты. Для европейского чиновника прямая экспансия таких моделей — вопрос карьерного успеха, безотносительно к результату в стране-реципиенте. Когда же европейцы слишком активно настаивают на прямой имплантации своих схем в Россию, безотказно срабатывает предложение проделать простой мысленный эксперимент: оставить всю европейскую систему нормирования и регулирования там, где она и была, в ЕС, но зато туда для обмена опытом десантировать наш кадровый состав надзоров, регуляторов, сертификаторов, стандартизаторов и пр. И посмотреть, как такой симбиоз будет жить и работать, но на западной почве. После таких аргументов полемика прекращается сразу — до приезда следующего эмиссара.

Морские черепахи, ВТО и регулирование процессов

В сферу техрегулирования входит безопасность: а) продукции, б) производственных процессов. Серьезная диверсия против полноты и целостности реформы была связана с идеей исключения процессов из этой сферы. На шестом году преобразований в бывшем Госстандарте вдруг прозрели: совершена «системная ошибка» — в сферу ТР включены процессы, связанные не только с параметрами продукции, но также с безопасностью работающих, третьих лиц (прохожих), имущества (оборудования, помещений), среды... Возник план определить техрегулирование без процессов, по формуле ВТО (там это нормально: в международной торговле важна только продукция — как вы при этом взрываете объекты, калечите земляков и родную природу, никого не интересует).

Если включение процессов и было ошибкой, то эту «ошибку» совершили вовсе не авторы реформы, а все поколения их предшественников в России и других странах. Требования к продукции и к процессам всегда сосуществовали в одной нормативной базе (часто в одном документе), разрабатывались одними и теми же институтами и специалистами, контролировались одними органами в ходе комплексных проверок. Наоборот, шокирующей инновацией была сама идея изъятия процессов из ТР: одним махом поле реформы сократили чуть не вполовину и навязали суверенной стране модель, принятую в... международной торговой организации и к отдельным странам неприменимую именно из-за ее ограниченности потребностями торговли.

Тактический смысл этой скандально спорной затеи для всех осведомленных был понятен: после изъятия процессов интерес к реформе теряли наиболее сильные игроки, в бизнесе которых требований к продукции минимум или ноль, а регулирование сосредоточено на процессах (нефтегазовый комплекс, металлургия, энергетика, перевозки). Одновременно во всей системе ТР резко повышался политический и административный вес Ростехрегулирования: система бывшего Госстандарта всегда тяготела к продукции, в отличие от прочих ведомств — служб и надзоров.

В этой эпопее поражает непринужденность манипуляций позицией начальства со стороны средней и низовой бюрократии. Фальшь затеи с изъятием процессов с самого начала была видна всякому, более или менее погруженному в тему. Не зря проект этих поправок не включали в документы рабочей группы по подготовке изменений в законе и ни разу не выносили на Правительственную комиссию. Каким бы в целом консервативным, а то и просто враждебным реформе ни был состав этих собраний, там заседали все же профессионалы, которые подобную чушь никогда бы не пропустили. Понадобился маневр: минуя все положенные ступени, проект занесли сразу наверх — руководству администраций президента и правительства. А уже без лишних свидетелей оказалось нетрудно убедить высшее руководство в системных ошибках реформы и запугать его мифическими санкциями ВТО.

Миф о «санкциях ВТО» был украшен всего одним экзотическим примером (на второй фантазии не хватило): якобы под давлением ВТО США были вынуждены изменить один из регламентов, содержавший требования к процессам. Пример был убийственным (речь шла о... ловле креветок), но лживым. США действительно долгое время требовали от ряда стран отказа от техник лова, чреватых гибелью морских черепах. Когда мирные средства были исчерпаны, Конгресс США ввел эмбарго на продукцию этих стран. От этих стран поступила жалоба в ВТО на одностороннее ограничение в торговле. В ответ на просьбу рассмотреть вопрос (большего ВТО не может) США признали, что погорячились и слегка изменили условия эмбарго (вовсе не регламент): эмбарго распространили не на страны в целом, а на конкретные компании-нарушители. Вся эта история была подробно описана в пресс-релизах Национального института технического регулирования (НИТР). И руководство Ростехрегулирования решалось повторять байку только в неподготовленных аудиториях и в отсутствие чужих экспертов. Однако доверчивому начальству из администрации и правительства продолжали на голубом глазу рассказывать про ВТО и креветки.

Опереточный характер этой интриги лишь подчеркивает значимость аппаратных процедур. Когда ходоки от Ростехрегулирования и управляемого им комитета РСПП просочились в администрацию к Сергею Собянину, тот обязан был прежде всего поинтересоваться итогом рассмотрения вопроса в предыдущей инстанции — на Правительственной комиссии. А узнав, что вопрос туда даже не выносился, он должен был вытолкать депутацию взашей. Однако тему процессов прикрыли ворохом других поправок, и по итогам совещания ходоков все же благословили на аудиенцию уже у Дмитрия Медведева, который оказался еще более внушаемым и импульсивным и тут же подписал поручение всю эту ахинею внести в Думу — без независимой экспертизы и выяснения иных точек зрения. Поскольку с «преемником» связываться никто не хотел, оборону держали только Юрий Волков (вице-спикер и председатель парламентской комиссии по техрегулированию) и Валентин Завадников (председатель Комитета по промышленности Совета Федерации). Остальных запугали тенью рассерженного Медведева, и поправки все же продавили. После чего комитет РСПП написал во всех релизах, что стратегическая цель (изъятие процессов) достигнута и теперь реформа семимильными шагами двинется вперед. Естественно, ничего подобного не произошло. Зато теперь разгребать историю с процессами — все равно что отменять вечно зимнее время или нулевой выхлоп у водителей.

С самого начала был очевиден блеф обещаний, что далее реформа в отношении процессов пойдет «параллельно». Все элементарно переклинило. А поскольку катастроф и злоупотреблений становилось только больше, через некоторое время начали появляться нервные поручения правительства с требованиями срочно разобраться с регулированием процессов. Но чтобы это сделать, теперь придется: заново написать концепцию и оформить ее законом; разработать систему «регламентов на процессы» и запустить программу их разработки; создать параллельную систему управления этой реформой (комиссии, рабочие группы, экспертные советы). Если все это сделать, мы получим текстуальное повторение 184-ФЗ (для процессов) и параллельные структуры, в которых будут представлены те же организации и те же люди, что и в обычном ТР. Если же не сделать, не будет ничего — как сейчас. Или надо отменять поправку. Для начальства это обидно, но по сути правильно.

Техника срыва: график

Прием известен: сначала саботаж и обострение ситуации (реформа буксует!), а потом, под обещания резко ускорить процесс, — продавливание поправок, которые... и вовсе все останавливают.

Закон 184-ФЗ ограничил срок принятия регламентов 2010 годом: после этого все прочие документы теряли силу. Это было нужно, чтобы не дать размазать реформу до бесконечности. Целый ряд экспертных советов от бизнеса подготовил регламенты, которые в любом случае были на порядок лучше, чем старое месиво где попало разбросанных требований. Но их внесение было отложено — сначала до принятия рамочного закона, а потом до появления первых проектов от Правительственной программы (чтобы «не ставить правительство в неловкое положение»). А далее правительство сделало все, чтобы процесс заблокировать.

По мере того как результаты уже неприлично задерживались, партия саботажа все активнее сигнализировала: реформа буксует из-за ошибок концепции. Однако крайне рваный график хода реформы показывает, что дело вовсе не в этом: реформа нормально шла, когда ей не мешали, но вставала, как только к делу подпускали органы, кровно заинтересованные в ее провале.

Первые два года реформу от правительства вел Госстандарт, ухитрившийся за это время даже толком не подготовить Правительственную программу разработки регламентов. Когда же в ходе административной реформы проект передали в Минпромэнерго, эту программу запустили буквально в полгода и быстро получили первые результаты. Взрыв активности по дискредитации реформы произошел ровно в тот момент, когда первые регламенты уже были готовы к внесению в парламент.

Далее весь проект затормозила сама перспектива внесения в закон существенных поправок. Сказалась и пропаганда модели со ссылками на стандарты: бизнес снизил активность в разработке регламентов «до прояснения ситуации». Ведомства, воодушевленные перспективой свертывания реформы, начали откровенно заматывать согласования подготовленных проектов, а профильный департамент аппарата правительства вернул даже ранее согласованные регламенты. Изъятие процессов, как и предупреждали, остановило реализацию всей правительственной программы: ее пришлось в корне переделывать, обнулив огромную работу и списав деньги. А поскольку, как впоследствии оказалось, правительство даже при желании не может продавить через ведомства сколько-нибудь приличные регламенты, их в итоге начали принимать межправительственными соглашениями, вводя в РФ регламенты... Казахстана (благо их делали иностранцы).

Поскольку контрольные сроки реформы отменили, идею единой системы регламентов отбросили, пустые регламенты легализовали, а ведомственное нормотворчество восстановили в правах, появилась возможность скоро доложить о трудном, но все же успешном «завершении» реформы. И этот рапорт будет принят, хотя в жизни все продолжает меняться только в худшую сторону.

Результат: знание и сила

Проект реформы сохраняет ценность безотносительно к ее реализации. В нем есть концепция, методология и методика, есть вариант системы регламентов и объектов техрегулирования, концепции для базовых отраслей, алгоритмы разработки регламентов и даже типовые примеры. По оценкам экспертов ЕС, такая система могла бы превзойти европейскую, поскольку вобрала в себя ее достоинства, но и свободна от узких мест, обусловленных согласованиями между государствами. Появились новая философия технической нормы и идея метареформы (опора на актив в обход аппарата).

Реализация проекта, при всех издержках, тоже не нулевая. Ряд правильных регламентов удалось принять, и они работают. Регламенты, принятые по модели «Новый подход а-ля рюс», показали свою пустоту и никчемность (см., например, 384-ФЗ «О безопасности зданий и сооружений»), что закрыло полемику о невключении в регламенты норм прямого действия. Возврат реформы под контроль ведомств лишний раз показал, что в такой конструкции даже наш авторитарный и якобы венчающий вертикаль аппарат не в состоянии провести в жизнь ничего путного: бюрократическое охвостье сильнее.

В политике и управлении отрицательный результат тоже результат — не совсем как в науке, но все же. На описанном опыте ясны контуры тактики реформирования в условиях саботажа: прогноз и перехват контрударов, стратегия противодействия противодействию; устранение конфликта интересов и дистанцирование от реформ структур и лиц, статусно и экономически заинтересованных в их провале.

В итоге сфера ТР все же заняла если и не подобающее ей место, то близкое к этому. Прежде техрегулирование не воспринималось чем-то особенно значимым, поскольку его не видели как целое. Теперь увидели и габариты системы, и масштабы бедствия. Однако далее реформу придется запускать почти заново, с грузом ошибок и разочарований. Перезапуск сорванных реформ превратился у нас в традиционную национальную забаву вроде хождения по граблям даже без попыток анализа прошлых срывов.

Для философа наблюдение за реформой и прямое участие в ней были особенно интересными. Здесь был шанс приложить к живому материалу ряд идей из области теории власти и социальных отношений.

Техническое регулирование — это в чистом виде «микрофизика власти» по Мишелю Фуко. Власть разлита в порах общества и приватных отношений на всех уровнях и во всех масштабах социальной организации. Это не менее важно для понимания режимов, чем партии, президенты, депутаты и министры, даже с оппозицией. Анализируя абсолютизм, Фуко исследовал систему наказаний — тюрьму, публичные пытки и казни. Если бы он работал сейчас в России, он должен был бы заняться исследованием традиций и отношений в системе контрольно-надзорных органов, причем название книги об этом предмете он мог бы оставить тем же: «Надзирать и наказывать». И это название было бы применительно к отечественному техрегулированию особенно уместным: наши органы именно надзирают, чтобы наказывать (в отличие от цивилизованных систем, ориентированных на снижение рисков и предотвращение инцидентов).

Следующая идея связана с «большими длительностями». Со времен La Nouvelle Histoire и школы «Анналов», Люсьена Февра и Марка Блока, историю больше не пишут исключительно как цепь деяний и событий: войн и революций, царствований и правлений, походов и мегапроектов. «Тотальная история» воссоединяет разные планы существования, вскрывая под «пылью событий» медленные процессы изменения структур повседневности (Фернан Бродель). Сфера техрегулирования как раз из таких реалий, более того, она сама оказывается носителем инерций, мешающих системно меняться обществу. Если углубиться в историю, мы обнаружим множество ярких прототипов такого рода органов и практик «кормления». Но если заглянуть в желаемое будущее, мы увидим гигантскую историческую ловушку сырьевого, а теперь уже и институционального проклятья. Техническое регулирование одновременно и держит нас в этой ловушке, но оно же имеет шанс и оказаться той прядью волос, за которую мы сможем вытащить сами себя из гиблой колеи.

Если последователи «Анналов» иначе писали историю, то у автора этого повествования была редкая, если не уникальная возможность в нее еще и вмешаться, то есть реально поработать в жанре «практической истории» — потрогать и расшевелить исследуемый предмет, приоткрыв в нем заветное и скрываемое. Это несколько иной способ теоретизирования и исследования. Ричард Рорти, описывая «умирание» философии в традиционных смыслах этого благородного занятия, новую ее задачу формулировал как смазывание поверхностей. Такая работа предполагает иной язык, иные форматы и стили, иные каналы трансляции.

Мегамашина технического регулирования въезжает в новый мир с душераздирающим скрежетом. Особенно в России. Здесь есть что «смазывать».

* * *

[1] Еще есть ЭМС (электромагнитная совместимость), распределение радиочастот, атомнадзор и контроль энергосистем, регулирование авиа- и наземных перевозок, домостроение, самолетостроение, кораблестроение и производство изделий, похожих на автомобили. Техрегулированию подлежат нефтедобыча и газораспределение, транзит и сервис, добыча руд и железоделательные производства, бытовая и промышленная химия, безопасность научных исследований, оборот наркотиков и пр. сельское хозяйство, детские игрушки и космос, безопасность кинотеатров, театральных действий, аттракционов, учебных процессов и детского кормления, не говоря о пищевой промышленности (не путать с производством «продуктов питания»), лечебные учреждения, производство и оборот лекарственных средств и препаратов, выпуск изделий медицинского назначения и прочие ритуальные услуги. А также мобильная связь, ноутбуки и серверы, сканеры и принтеры, факсы, мясорубки, соковыжималки и др. девайсы и гаджеты. Все это крайне опасно, поскольку постоянно бьет переменным током, излучает вредные излучения, отрезает пальцы, а неправильная электроника может без нужды и с концами включить кардиостимулятор, сбить самолет и лишить президента связи.

[2] Недавно принятые еврорегламент REACH или регламент Таможенного союза «О безопасности химической продукции» ТР 201/00/ТС и т. п. — это целые тома, изобилующие цифрами, формулами, таблицами и даже пиктограммами.

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2012, №3(48)

В амазонских джунглях до сих пор остались потайные уголки, которые, несмотря на трудные условия, человеку в прошлом удалось заселить. Об этом свидетельствует огромное человеческое лицо, выбитое в скале в перуанской части дождевых лесов Амазонии. Его обнаружил исследователь Диего Кортихо из Географической ассоциации Испании.

Этот гигантский лик, обладающий типичными для жителей Анд чертами, расположен на вершине каскада, чьи воды падают в живописную лагуну. Данное образование вполне может быть творением природы, однако все указывает на то, что рука человека внесла свои "поправки". "Местоположение маски и ее ориентация на восток являются свидетельствами ее рукотворного происхождения", объясняет Кортихо. Команда исследователя обнаружила статую, следуя указаниям представителей некоторых местных народностей. Монумент был назван "Инкакок", что на языке индейцев амаракаэри означает "лицо инка".

Переход по джунглям не был простым- фактически, именно суровые природные условия этой зоны, расположенной в регионе Мадре-де-Дьос в Перу, наводили на мысль о том, что люди здесь никогда не жили. Из-за густоты джунглей исследователям пришлось перемещаться очень медленно, а на обратном пути дождь вынудил отряд на два дня задержаться на маленьком глиняном островке, откуда они выбрались на импровизированном плоту из бревен. Часть фотоматериалов была потеряна.

Данное открытие свидетельствует о том, что загадочная исчезнувшая цивилизация инков могла контактировать с другими поселениями в джунглях, оставляя свои культурные следы. Другие находки, в числе которых – огромные геоглифы, наземные рисунки, обнаруженные в бразильской Амазонии неподалеку от границы с Перу и Боливией, чей возраст может составлять около двух тысяч лет – свидетельствуют о том, что в этом регионе хранится доселе неизвестное культурное наследие.

В последние два года в Латвии приняты законодательные изменения, которые уже принесли стране сотни миллионов инвестиций и в ближайшей перспективе доходы могут быть еще более ощутимыми; если же продолжить реформы в правильном направлении, успех проекта «открытая Латвия» имеет все шансы окончательно состояться.

Ярослав Замулло, руководитель юридического управления латвийского банка Rietumu

То, что сделано – это начало

Точкой отсчета законодательных реформ, направленных на привлечение в страну иностранных капиталов, можно считать лето 2010 года – именно тогда вступили в силу изменения в Законе об иммиграции, предусматривающие беспрецедентно простую для ЕС процедуру получения вида на жительство для инвесторов. Следующим важным шагом, о котором уже не раз говорилось в прессе, станет введение с 2013 года благоприятного холдингового режима, что поставит Латвию в один ряд с ведущими европейскими низконалоговыми юрисдикциями со всеми вытекающими отсюда преимуществами.

Обе эти инициативы отнюдь не являются латвийскими ноу-хау. Это не более чем использование отработанных в мире приемов, с помощью которых малые государства имеют возможность постепенно наладить собственное благополучие. И многим это, надо сказать, неплохо удается.

То, что в Латвии сделано уже на сегодняшний день – безусловный прорыв, причем как экономический, так и политический. Однако все только начинается. Можно и нужно многое сделать для того, чтоб догнать и, желательно, обогнать конкурентов, которые тоже не дремлют.

Больше налогов или больше инвестиций?

Прежде всего, необходимо отказаться на определенный срок от частых перемен и реформ в сфере налогообложения, которые порой дают противоположный желаемому эффект. Даже разговоры на эту тему плохо отражаются на настроениях и финансовых инвесторов, и предпринимателей, пытающихся развивать бизнес в Латвии – местных и иностранных.

Что же касается изменений резких, непродуманных, негативно влияющих на планы владельцев капиталов и ведущих в итоге к убыткам для государства, то для них вообще должен постоянно гореть «красный».

В этой сфере был совершен ряд ошибок. Например, от введения налога на депозиты в размере 10% от выплачиваемых процентов (в том числе и для нерезидентов) пострадали банки, ориентированные на работу на внутреннем рынке, и их «простые» клиенты. Владельцы же крупных капиталов росчерком пера в такой ситуации переводят такой депозит в филиал или дочерний / материнский банк в соседней стране, либо размещают депозит от лица компании. Результат: и налогов нет, и активы ушли.

Необходимо понимать и помнить, что конкурентоспособность страны заключается в том, чтобы сделать ее привлекательной для вхождения денег и комфортной для местных жителей, а не облагать новой данью тех, кто остался здесь. Поэтому нынешнее налоговое законодательство еще требует доработки и исправления ошибок предыдущих лет. После того же, как они будут устранены, полезно было бы ввести мораторий на новые изменения – это жизненно важно для привлечения инвестиций и долгосрочного планирования бизнеса.

Реклама, льготы и судебная волокита

Говоря об эффективной налоговой политике, следует подчеркнуть, что первейшей задачей является создание такой среды, в которой уплата налогов будет возможной и реальной. Здесь можно выделить целый комплекс задач.

В первую очередь – пропагандирование на государственном уровне преимуществ, которые есть у Латвии. Это уже упомянутые ранее простая процедура получения вида на жительство и благоприятный холдинговый режим, а также выгодное географическое положение, грамотное население со знанием иностранных языков, минимальная бюрократия и т.д.

Некоторые вещи кажутся банальными, но, являясь частной организацией, мы на своем опыте могли убедиться, насколько эффективными могут быть разъяснения и реклама вроде бы очевидных плюсов. Приведу пример – став первым и самым активным пропагандистом программы «вид на жительство для инвестора», Rietumu сегодня является безусловным лидером финансового сектора по привлеченным субординированным вкладам. На уровне же государства имеются все возможности для того, чтобы развернуть куда как более мощную информационную кампанию – выгоды от этого очевидны.

Далее, нужно сформировать в Латвии более привлекательную налоговую систему. В частности, ввести льготы на новый бизнес с участием иностранного капитала, в том числе частично освободить от уплаты налога на прибыль новые крупные предприятия и инвесторов, создающих рабочие места. Критерии и методы могут быть разными, например, пропорциональное уменьшение налоговой ставки в зависимости от количества создаваемых рабочих мест и т.д. В перспективе стоит задуматься над тем, чтобы снизить налоговую нагрузку на рабочие места с низкой оплатой.

Убежден, что введение прогрессивного подоходного налога было бы менее эффективным шагом. Не секрет, что состоятельные люди имеют гораздо больше возможностей структурировать свои доходы таким образом, чтоб минимизировать налоговые отчисления. Вместо увеличения налоговой нагрузки для богатых, более разумным было бы снизить ее для бедных.

Есть и задача для дипломатов. С точки зрения внешней экономической политики требуется работа по подготовке и подписанию межгосударственных договоров об избежании двойного налогообложения с максимальным числом стран.

Еще один важный момент касается работы судебной системы: общеизвестно, что расторопность судов является одним из важнейших критериев ее эффективности. Стоило бы более пристально присмотреться к прозвучавшей инициативе о более простом взыскании средств с должников по определенным видам контрактов и делегированию принятия решений по отдельным видам споров нотариусам, другим внесудебным институтам или создании арбитражных судов, рассматривающих только хозяйственные споры.

Имеет смысл задуматься над «либерализацией» языка внутренней документации в частных компаниях. В международной практике им является английский, и для иностранных инвесторов ведение документации на нем совершенно естественно.

В целом, думая всерьез о будущем государства, нужно не забывать о том, что экономика Латвии не может быть основана на внутреннем потреблении – для этого здесь слишком мало населения. Единственная разумная перспектива – это поддержка приоритетных отраслей, работающих на экспорт, и создание максимально комфортных условий для прихода в страну крупных инвесторов и бизнеса. Уверен, что в этом случае уже в самом обозримом будущем Латвия сможет твердо встать в ряд со своими пока еще более успешными соперниками.

Латвия > Финансы, банки > bankir.ru, 12 декабря 2012 > № 712474

На жилищном рынке Перу зафиксирован рекордный уровень продаж. В 2012 году в стране было продано 21.990 единиц жилья, что не только превысило показатели прошлого года, но и побило рекорд 17-летней давности.

Ускоренные темпы продаж недвижимости в Перу вынуждают застройщиков увеличить количество новых жилых объектов. По сообщению World Property Channel, в 2012 году было зарегистрировано строительство 48.394 единиц жилья, 20.000 из которых будут сразу выставлены на продажу.

Активность покупателей и застройщиков заставила экспертов поднять вопрос о том, способен ли рынок выдержать подобные темпы развития. Согласно данным анализа Перуанской Строительной палаты, с 2009 по 2012 годы цена 1 кв. м в некоторых районах выросла почти на 100%. В годовом соотношении рост цен является еще более стремительным. В районе Барранко в Лиме средняя цена на квартиры увеличилась с $1.456 до $1.987 за «квадрат» (+ 40,3%). В районах Сан-Борха и Сан-Исидро рост цен составил 38,4% и 36,5%, соответственно.

Несмотря на это, эксперты уверены, что рынок недвижимости Перу (особенно это касается недорогого жилья) имеет высокий потенциал для дальнейшего развития. Уже сейчас 1/8 от всех неудовлетворенных запросов при поиске жилья составляют объекты в ценовом диапазоне от $30.000 до $80.000.

Смартфоны на основе технологий Intel

<Этот рынок развивается крайне быстро, и его объем исчисляется миллиардами устройств. Мы думаем, что сможем занять хорошее положение на этом рынке... и надеемся, что со временем мы сможем опередить наших конкурентов. Итак, мы в игре, и мы начинаем>.

Стейси Смит (Stacy Smith), финансовый директор Intel.

На протяжении своей 40-летней истории Intel выступала в качестве локомотива, движущего развитие компьютерных технологий. Вклад Intel в разработки был незаменим, начиная с эпохи мейнфреймов в 1960-х, в период развития персональных компьютеров в 1980-х и заканчивая последним десятилетием, когда вычислительные устройства стали еще более персональными и мобильными.

Сейчас Intel реализует накопленный опыт для развития смартфонов. В 2012 г. на быстро развивающихся рынках были представлены смартфоны на базе технологий Intel , включая новые модели Lava International в Индии, Lenovo в Китае, Orange в Западной Европе, МегаФон в России, мобильные разработки ZTE, представленные на европейском рынке, и смартфоны Motorola Mobility, которые она вывела на рынок Латинской Америки, Европы и Китая. В 2013 г. Intel планирует расширить ассортимент мобильной продукции и представить ее в других регионах.

Intel во всем мире тесно ассоциируется с компьютерными технологиями, однако она имеет большой опыт разработки решений и для мобильной связи. Intel является ведущим поставщиком мобильных платформ для основных мировых производителей сотовых телефонов, и ее технологии используются в сотнях миллионов устройств. В настоящее время Intel поставила один миллиард однокристальных систем для ультрасовременных смартфонов и телефонов низкой ценовой категории, включая решения для M2M.

Intel предлагает широкий ассортимент радиочастотных приемопередатчиков, платформ с поддержкой сетей 2G/3G и 4G LTE для мобильных телефонов, смартфонов, технологий M2M и других мобильных цифровых устройств. Коммуникационные подразделения Intel будут играть ключевую роль при выходе за пределы рынка ПК для создания различных <умных> мобильных устройств, которые всегда готовы к работе, всегда остаются на связи и находятся под надежной защитой.

Инициативами Intel в области разработки решений для смартфонов руководили ветераны индустрии мобильных технологий Герман Эул (Hermann Eul) и Майк Белл (Mike Bell) - вице-президенты и генеральные менеджеры недавно созданного подразделения Mobile & Communications Group. Эул присоединился к Intel в начале 2011 г. после завершения сделки по приобретению подразделения по беспроводным решениям компании Infineon. Белл перешел в Intel в июле 2010 г. из компании Palm, до этого он 16 лет проработал в Apple. Под их руководством Intel смогла перенести свой опыт компьютерных вычислений, современные производственные мощности и опыт в области программных разработок на рынок смартфонов.

Корпорация реализует уникальный подход к развитию рынка смартфонов. Используя ведущие в отрасли процессорные технологии и обширный опыт производства, Intel вкладывает значительные средства в разработку процессоров Intel Atom , в том числе и процессоров для мобильных однокристальных систем. Эти разработки обеспечат выдающуюся производительность смартфонов с сохранением длительного времени работы и энергоэффективности.

Функциональность и удобство использования зависят не только от процессора. Важную роль также играет и архитектура системы, производительность и программная оптимизация всей платформы. Именно поэтому Intel разработала полностью оптимизированный и адаптированный прототип смартфона на базе процессора Intel Atom Z2460 (под кодовым названием Medfield). Intel и в будущем продолжит создание образцов разработки для каждой новой платформы на базе своих технологий.

Платформы на базе Intel позволяют приложениям и сервисам воспользоваться преимуществами высокой производительности процессора и возможностями однокристальной системы. Обеспечивается исключительная функциональность устройств, включая высокую скорость загрузки данных и перехода по сайтам, и эффективная работа в многозадачном режиме.

Образец разработки смартфонов Intel предоставляет мощную технологическую основу, которая позволит разработчикам создавать свои собственные инновационные решения. Эта разработка не только позволяет продемонстрировать функциональные возможности наборов микросхем Intel, но и может использоваться заказчикам в качестве готовой к использованию платформы. Образец разработки позволяет уменьшить время и стоимость проектирования и стоимость конечных телефонов для OEM-производителей и операторов сотовой связи за счет использования уже существующей платформы и адаптации ее в соответствии с собственными потребностями. Компании LAVA International, МегаФон и Orange уже воспользовались разработками Intel.

Смартфоны на базе этого образца разработки имеют современные 8-мегапиксельные камеры с возможностью съемки до 10 фотографий в секунду; поддерживают запись видео в формате 1080p; и отличаются лучшей в своем классе энергоэффективностью с возможностью работы в режиме ожидания до 14 дней.

Последние разработки Intel связаны со смартфонами на базе платформы Android. В будущем планируется поддержка нескольких операционных систем. Intel активно сотрудничает с партнерами по всему миру для разработки новых моделей смартфонов на базе её технологий. Первые смартфоны на базе технологий Intel были представлены в Индии, Китае, Европе и Латинской Америке. Апрель 2012 г. был отмечен выходом первого смартфона на базе технологий Intel - XOLO X900. Новый смартфон компании Lava International Ltd., одного из наиболее активно развивающихся производителей мобильных телефонов в Индии, создан на базе образца разработки смартфонов Intel.

LePhone K800, первый смартфон компании Lenovo на базе технологий Intel, вышел на месяц позже, в мае этого года. Новая модель создана на базе Intel Atom Z2460 и предоставляет китайским пользователям преимущества высокой производительности и низкого энергопотребления.

Сразу после этого, в начале июня, потребителям в Великобритании и Франции был представлен первый смартфон компании Orange на базе технологий Intel. Используя образец разработки смартфонов Intel, компании провели масштабную работу по адаптации и проектированию платформы, которая включает множество фирменных приложений и сервисов Orange.

В августе этого года Intel и МегаФон продемонстрировали смартфон Mint, который представляет собой первый смартфон МегаФон на базе технологий Intel, доступный в России. Intel и МегаФон активно сотрудничали с целью добавления в существующую платформу фирменных приложений и сервисов МегаФон. Кроме того, Intel сотрудничает с ZTE по проекту совместной разработки смартфонов и планшетных ПК. ZTE объявила о том, что ее первый смартфон на базе технологий Intel под названием ZTE Grand X In* можно будет приобрести в Австрии, Польше и Венгрии у компании T-Mobile, а в Греции новинка будет распространяться через сеть Cosmote. В будущем компания планирует представить свою разработку и в других европейских странах.

В сентябре Motorola Mobility представила смартфон RAZR i* на базе технологий Intel . RAZR i* оснащен процессором Intel Atom Z2480 с технологией Intel Hyper-Threading и представляет собой первый смартфон с процессором, поддерживающим частоту 2,0 ГГц. Новинка компании Motorola доступна на рынке Европы и Латинской Америки, включая Великобританию, Ирландию, Францию, Германию, Аргентину, Бразилию, Чили, Колумбию, Перу и Мексику. А в ноябре этого года в Китае была продемонстрирована новая разработка Motorola MT788, которая представляет собой смартфон на основе платформы Android на базе технологий Intel, который был разработан совместными усилиями Motorola Mobility и China Mobile. Эти телефоны стали результатом стратегического партнерства Intel и Motorola Mobility, которое включает в себя создание android*-смартфонов и планшетных ПК на базе процессоров Intel Atom.

Intel и Visa объявили о заключении стратегического альянса, предусматривающего реализацию мобильных сервисов Visa в смартфонах и планшетных ПК на базе Intel Atom. Образец разработки смартфонов Intel сертифицирован для поддержки мобильных финансовых операций по системе Visa PayWave, что позволит ускорить вывод на рынок новых моделей на базе этой платформы. PayWave представляет собой <мобильный кошелек> и защищенное решение для транзакций по технологии NFC. Intel и Google работают совместно над оптимизацией будущих версий платформы Android для семейства процессоров Intel Atom с пониженной мощностью. Это позволит обеспечить гарантированную поддержку будущих версий платформы Android технологий Intel. Совместные усилия направлены на то, чтобы ускорить вывод на рынок смартфонов на базе технологий Intel на основе платформы Android. В 2013 г. Intel представит новые однокристальные платформы и технологии, предназначенные для создания как многофункциональных смартфонов, так и недорогих моделей мобильных устройств.

Intel представила свои планы по разработке новой платформы на базе процессора Intel Atom Z2580, предназначенной для создания высокопроизводительных устройств и моделей средней ценовой категории. Новинка будет включать 32-нанометровый двухъядерный процессор Atom с технологией Intel Hyper-Threading и двухъядерное графическое ядро. Также в новой платформе будет реализована поддержка сетей HSPA+ и LTE.

По информации отраслевых источников объем рынка смартфонов может достичь 500 млн единиц продукции к 2015 г.

Перуанский министр труда Хорхе Вильена ушел в отставку после появившейся в СМИ информации о его конфликте в аэропорту города Арекипа с одной из сотрудниц, которой он якобы угрожал увольнением и применил силу, сообщают в воскресенье мексиканские издания.

Отставка была принята президентом Перу Ольянтой Умалой еще в минувшую пятницу, а в воскресенье была приведена к присяге новый министр труда Тереса Лаос. Официально причины отставки не называются, однако местные СМИ сообщают, что сотрудница аэропорта подала в полицию заявление на Вильену.

По словам девушки, высокопоставленный пассажир, опоздавший на рейс в Лиму, оскорблял ее, тряс и хватал за руки после того, как ему было объявлено, что посадка на самолет уже закончилась. В интернет также была выложена запись с мобильного телефона, на которой видно, как Вильена общается со служащими аэропорта и полицией, однако момента агрессии в отношении девушки не видно.

Сам Вильена сначала отрицал случившееся, а затем сообщил, что извинился перед участниками конфликта лично, служащая также позднее отозвала свое заявление, но СМИ успели сообщить об инциденте, а также о том, что у служащей зафиксированы гематомы на руках. "Масла в огонь" подлило то обстоятельство, что инцидент произошел накануне всемирного дня борьбы с насилием в отношении женщин. Дмитрий Знаменский.

Авиакомпания Iberia сообщила в эту пятницу об отмене ряда рейсов, запланированной на 2013 г. В частности, испанский перевозчик прекратит полеты в Санто-Доминго (Доминиканская Республика) и Гавану (Куба). Наряду с ними будут отменены такие направления, как Афины, Каир и Стамбул. Помимо этого, прекратят свое существование и прямые рейсы в Монтевидео (Уругвай) и Сан-Хуан (Пуэрто-Рико).

Генеральный директор Iberia Рафаэль Санчес-Лосано сообщил, что компания вынуждена "полностью трансформироваться и даже изменить свою коммерческую модель". По его словам, когда Iberia восстановит свою конкурентоспособность, руководство вновь проанализирует возможность возобновления отмененных рейсов.

На следующий год компания подготовила план реструктуризации, в котором будут обозначены самые стратегически важные и рентабельные направления, а также те из них, что обладают наибольшими перспективами роста. Так, Iberia планирует увеличить число рейсов в Бразилию, Мексику, Майами, Центральную Америку или Чили. Представители перевозчика сообщили, что всем пассажирам, пострадавшим от отмены вышеупомянутых перелетов, будет возмещена стоимость билета или предложен альтернативный вариант рейсов.

Венесуэла и Перу претендуют на председательство на переговорах ООН по проблеме изменения климата в 2014 году после Польши, которая примет конференцию следующего года в Варшаве, сообщила журналистам в пятницу глава делегации Венесуэлы Клаудиа Салерно.

Переговоры сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (UNFCCC) проходят с 1994 года, страны-председатели конференции выбираются по принципу географической ротации. В 2013 году конференцию должна принять страна из группы Восточной Европы, в которую, в частности, входит и Россия, а в 2014 году переговоры проведет страна из группы Латинской Америки и Карибского региона.

По словам Салерно, Венесуэла, страна-член ОПЕК и мировой лидер по запасам нефти, уже начала соответствующие переговоры с секретариатом конвенции ООН об изменении климата.

"Мы провели встречу в четверг... Было официально заявлено, что в проведении переговоров (2014 года) заинтересованы две страны - Перу и Венесуэла", - сказала Салерно, добавив, что в предстоящие месяцы специалисты секретариата и представители страны совместно оценят возможность проведения такого масштабного мероприятия.

В 2015 году переговоры должна принять страна-представительница группы Западной Европы и других стран. Ранее президент Франции Франсуа Олланд заявил, что страна готова стать председателем конференции 2015 года.

Цены на недвижимость в Лиме росли на 10-15% в год, начиная с 2006 года. Тем не менее, они все равно остаются на 20% ниже, чем в других крупных городах региона, таких, как Богота и Сантьяго.

Управляющий партнер юридической компании в Лиме Corrales-Melgar & Castañeda-Echegaray Гильермо Кастанеда-Эхегарай отмечает, что на чилийский рынок пришло большое количество инвестиций из Колумбии, Бразилии, США и Европы. "Это привело к увеличению количества новых компаний в стране и рабочих мест, что усилило доходы среднего класса. Таким образом, повысился спрос на жилье, а также увеличились темпы жилищного строительства за последние годы», - добавляет специалист.

Как сообщает The New York Times, практически в каждом районе Лимы сейчас насчитываются десятки строящихся зданий.

Большинство апартаментов в Лиме имеют площадь от 100 до 200 кв.м. При этом стоимость недвижимости на вторичном рынке на 10-15% ниже, чем на первичном.

Аналитики говорят о том, что законодательство страны не слишком благоприятствует покупке недвижимости иностранцами. Нерезиденты должны получить специальное разрешение на покупку жилья в Департаменте Иммиграции страны, а также заплатить налог в 3% от стоимости покупки.

Немецкая авиакомпания Lufthansa Cargo готова организовать два дополнительных рейса через Красноярск. Об этом в ходе переговоров с губернатором Красноярского края Львом Кузнецовым заявил генеральный директор компании-перевозчика Карл Ульрих Гарнадт.

В настоящее время лайнеры авиакомпании совершают в среднем 27 рейсов в неделю. 3 декабря красноярский аэропорт "Емельяново" принял 5-ти тысячный рейс авиакомпании Lufthansa Cargo АG. Грузовой самолёт компании выполняет перелет по маршруту Пекин-Франкфурт с промежуточными посадками в Инчонге (Южная Корея) и Красноярске. Таким образом, в аэропорту "Емельяново" совершается 27 посадок каждые 7 дней.

В частности, Карл Гарнадт заявил: "Наша компания готова организовать дополнительно ещё два рейса через Красноярск. Нам импонирует профессионализм руководства "Емельяново". Эффективное взаимодействие авиалиний и аэропорта имеет большое значение. В Красноярске оно организовано на высоком уровне".

Эксперты британского рынка прогнозируют рост спроса на манго на внутреннем рынке страны. Причем повышение, вызванное успешно проведенной в этом году рекламной кампанией, начнется уже в первые месяцы 2013 года.

Только в Лондоне в этом году продано свыше 576 кг импортированных фруктов. Традиционными поставщиками манго на британский рынок являются производители из Перу, Мали, Бразилии, Мексики и Синегала.

- Мы ожидаем продолжения роста на рынке манго в 2013 году и ожидаем, что объем продаж превысит 1 млн кг по всей Европе,- расказал британскому СМИ один из экспортеров.

Около 300 килограммов кокаина конфисковала полиция во вторник в департаменте Санта-Крус на востоке Боливии, сообщили латиноамериканские СМИ.

Наркополицейские обнаружили подпольную взлетно-посадочную полосу возле небольшого селения Тапера в тысяче километров к юго-востоку от административной столицы страны города Ла-Паса.

"В готовом ко взлету легком самолете находились десять мешков с 300 килограммами кокаина высокой степени очистки. Задержаны пилот и двое жителей близлежащей усадьбы, где конфискованы также два ружья, патроны и переносная рация", - завил журналистам начальник регионального управления по борьбе с наркотрафиком полковник Эдвар Баррьентос. По его словам, наркотики планировалось доставить на юг страны, на границу с Парагваем.

По данным ООН, Боливия, где кокаиновые плантации занимают 30,5 тысяч гектаров, - третий мировой производитель кокаина после Колумбии и Перу. В последнее время растут поставки наркотиков из стран Латинской Америки в Россию. Три года назад парламенты Перу и Колумбии ратифицировали соглашения с РФ о сотрудничестве по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров. Александр Соловский.

Инакомыслящий

Глеб Павловский — о дзен-марксизме, самиздате и кирпиче, стоившем «Бутырки», о размене покаяния на ссылку в Коми, о том, как ушел в оппозицию к Ельцину и вернулся политтехнологом Кремля, об операции «Преемник», а также про то, как непросто вечному диссиденту удержаться у вершины политического олимпа

Нет, пожалуй, в российской политтусовке человека более противоречивого, чем Глеб Олегович Павловский. Как нет и такой власти, в оппозиции к которой он не побывал. Снискав при этом звание главного политтехнолога Кремля. Кто-то и теперь, после ухода из администрации, продолжает подозревать его в закулисных многоходовках. Кто-то, напротив, считает, что век «гения пиара» безвозвратно прошел. Бесспорно одно: Глеб Павловский — одна из самых колоритных фигур, оказавшихся у вершины российского политического олимпа.

— Глеб Олегович, вашей биографией можно зачитываться, как романами Дюма-отца. Взять хотя бы историю с кирпичом, которым вы, говорят, запустили в окно здания суда, где в 1980-м проходил закрытый процесс над одним из ваших единомышленников. Было дело?

— Грех молодости. В те годы я был редактором самиздатского журнала «Поиски». В 1980-м, после выхода пятого номера журнала, люди из КГБ забрали Валерия Абрамкина, соучредителя журнала. Теперь Абрамкин — член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте, а тогда был поэт и диссидент. Мы, его товарищи, решили, как это делается и теперь, провести около суда акцию в поддержку. Мосгорсуд располагался на Каланчевке в Москве. На Каланчевской улице и сейчас — надо же, какое совпадение! — знаменитый Басманный суд. Политические суды тогда были закрытые, в зале сидела подставная публика. Обычно студенты из силовых академий. Мы с другом с крыши соседнего дома фотографировали процесс через окно суда. Но меня глубоко возмущала панорама увиденного. Судьи якобы удалились на совещание — а сквозь окно я видел, что судьи сидят и курят, а готовый приговор Абрамкину, означавший в реальности шесть лет лагерей, уже лежит на столе. В окне я видел самого обвиняемого, и «публику», жевавшую свои заслуженные бутерброды. Все это вдруг меня так разозлило, что я, отослав с крыши фотографа, начал шарить в поисках чего-то поувесистее. Найдя кирпич, которым прижимали рубероид, я без раздумий запустил его в окно суда. Был переполох, вызвали наряд, и я, убегая по крыше от милиции, свалился и сломал ногу. Меня не нашли, но после того случая я понял, что кирпич не решает вопрос о власти.

— В молодости ведь вашим кумиром был Че Гевара, а учителем — историк и публицист Михаил Гефтер. Это под их влиянием вы выбрали? позицию «дзен-марксиста»?

— Мы жили в наглухо забетонированной властью реальности, и каждый искал, как выбраться из нее. Марксизм для меня был технологией выхода. Марксистом я приехал к Гефтеру из Одессы. Я там был участником кружка-коммуны «Субъект исторической деятельности» (СИД) — университетского сообщества студентов, вдохновленных Пражской весной 68-го года и идеями интеллектуального марксизма. В Москве каким-то чудом я довольно быстро встретил Михаила Яковлевича, который и стал для меня подлинным гуру. Учителем, который нравственно и интеллектуально вел меня сквозь жизнь несколько десятилетий, пока в 1995 году, в возрасте 76 лет, не ушел от нас. Перед этим 25 лет мы были очень дружны.

Москва тогда, в начале 1970-х годов, еще была одной из мировых культурных столиц. Это был ее блестящий закат. Город переполняли ученые, бунтари, писатели и художники. Все друг друга более или менее знали. Еще не высланы были Александр Солженицын и Александр Зиновьев. «Новым миром» еще руководил Александр Твардовский. Была жива Надежда Яковлевна Мандельштам, к которой меня водили знакомиться. Вся эта уникальная среда под прессом увольнений, изгнаний и арестов позже была разрушена. Границу приоткрыли, и люди стали уезжать. Москва пустела. Но когда я встретил Гефтера, это еще была «цветущая сложность». Гефтера уже изгнали отовсюду. Сектор методологии истории, созданный им в Институте истории АН СССР, закрыли по указанию ЦК КПСС, а сам институт разделили на два. При перестройке Гефтер вновь получил возможность печататься, но в профессию его не пустили — там до сих пор работают многие его преследователи. В феврале 1993 года Гефтера сделали членом президентского совета. Но в октябре 1993-го в знак протеста против расстрела Верховного Совета он ушел и с этого поста.

Гефтер был мыслящим историком. Он расследовал идеи судьбы людей, которые творили живую русскую историю — не только ту, что состоялась и вошла в учебники, но и, как говорил Гефтер, исторические альтернативы. То есть несбывшиеся варианты истории, которые были задвинуты или растоптаны, — так Сталин коллективизацией растоптал нэповскую крестьянскую Россию. Гефтер считал, что погубленные альтернативы не испаряются, а превращаются в латентные, спящие варианты будущего. Они не уходят, а живут как тени в нашей реальности, пока не прорвутся наружу. Например, при той или другой катастрофе.

К примеру, официальная история СССР выглядела как сплошной триумфальный путь от победы к победе под руководством ленинской партии. Гефтер такую точку зрения решительно отвергал. Он рассматривал революцию как трагический рывок русской освободительной культуры.

Пошутив о себе как о «дзен-марксисте», я хотел сказать, что да, в тот момент я был увлечен Марксом, Гегелем и Че Геварой, но презирал научный коммунизм. Я вообще не понимал политики. Меня тогда крайне занимали восточные практики работы с собой и неофрейдовская психотерапия.

— Ваши родители не стали для вас авторитетами.

— Да, молодежь рубежа 1960—1970-х была непочтительна к старшим. Мой отец по образованию архитектор. Но время не благоприятствовало свободным искусствам, и на практике он был инженером-строителем. Возводил порты и вокзалы на Черном море, и в частности Одесский морвокзал. Мама была инженером-гидрометеорологом. Но я выбрал профессию историка и нарвался на скандал. В Одессе поклонялись личной выгоде, а что может быть выгодного в истории? Отец призывал меня пойти по его стопам, на архитектурный. Но я был непримирим, ожидая революционных изменений в СССР. А революционер, к коим я себя в своих фантазиях причислял, обязан хорошо знать историю.

— Прямо как в рязановском «Берегись автомобиля», когда следователь поучает угонщика Деточкина: мол, мама про паровоз поет, а ты...

— Поучать молодых вообще напрасный труд. В Одессе мой жизненный выбор считали довольно странным, хотя вокруг поступления в гуманитарные вузы был ажиотаж — десять человек на место. Но в конце концов я настоял на своем и поступил на истфак Одесского университета.

— После учебы вас отправили «в глушь, в Саратов» — преподавать историю в сельской школе. Наверное, дали повод для такого «престижного» распределения?

— В университете я очень быстро попал под колпак КГБ, чего не осознавал. Понял, лишь когда мне не дали защитить диплом и отправили работать в отдаленное село, без электричества и с земляными полами. Там я проработал год.

— Чем насолили КГБ?

— Ничего особенного, кроме непокорности, знакомств в Москве и чтения подозрительных книжек. Я активно включился в самиздатский процесс. У моего друга, тоже теперь москвича Вячеслава Игрунова (один из бывших лидеров партии «Яблоко». — «Итоги»), работала приличная библиотека самиздата. Я пристрастился к этому чтению. Книги были разные — от Солженицына и Оруэлла до запрещенных тогда Тойнби, Юнга и Владимира Набокова. Так начинались мои реальные университеты.

Потом я уехал из Одессы, и это было связано с желанием раз и навсегда порвать с госслужбой «на их условиях». Надо было приобрести какую-нибудь рабочую специальность. Так я стал плотником, потом столяром-краснодеревщиком. Учился в столярных мастерских при драмтеатре. Хорошо помню первое свое изделие — это была театральная плаха для Марии Стюарт. Потом работал на мебельных фабриках и наконец покинул Одессу. Немного пожил в Киржаче, чудный городок. Вообще я благодарен судьбе за то, что она неоднократно пускала меня голым по миру. Под Киржачом я строил коровник — в том месте, где разбился Юрий Гагарин, в Новоселове.

Но, конечно, рулила соседняя Москва, где все кипело. Власти как раз принимали новую Конституцию, брежневскую. Я написал ее разбор в самиздате. Разбор неплохой, доволен и сегодня. Вскоре вошел в состав редакции журнала «Поиски».

Это не был подпольный журнал. Фамилии редакторов и авторов были известны. По своей позиции он не был ни левым, ни правым, а скорее межпартийным. В «Поисках» я стал чем-то вроде ответственного секретаря. Там трудились прекрасные люди той эпохи, некоторые не раз сидели, даже при Сталине. К примеру, Петр Егидес — человек социалистических взглядов, или Володя Гершуни, упомянутый еще в «Архипелаге ГУЛАГ». Писали золотые перья самиздата, такие как Раиса Лерт и Григорий Померанц. В «Поисках» был впервые напечатан лучший, как мне кажется, русский текст о Сталине — «Пиры Валтасара» Фазиля Искандера (глава из книги «Сандро из Чегема». — «Итоги»). Печатался великолепный Юрий Домбровский, пока был жив. Я писал в основном публицистические статьи и редактировал журнал. А Михаил Гефтер выступал в качестве наставника-основателя.

Так или иначе, в 1980 году моя история с «Поисками» — после ряда обысков, которым я потерял счет, — привела к первому аресту, точнее, недоаресту. В день высылки Сахарова в Горький меня отвезли на Лубянку, где сказали, что выйду отсюда только «на выезд». Поломавшись, я подписал обязательство покинуть СССР в течение 30 дней. Впрочем, его не выполнил. Отчасти из-за лени собираться, отчасти из нежелания покидать Гефтера и любимых людей. К тому же на мне после арестов оставались неизданными еще два номера журнала, и очень хотелось закончить эту работу. Итак, я передумал и заявил КГБ, что никуда не поеду, зато обещаю отойти от политической деятельности. Короче, я написал такое обязательство и остался в СССР. До следующего ареста в 1982-м, уже окончательного.

— То есть признали себя виновным.

— Тогда, в 1980-м — нет. Это был тщательно продуманный, твердый, но довольно дипломатичный текст. Им я отказывался от участия в «любой деятельности, как официальной, так и неофициальной». Однако втайне я тут же возобновил издание журнала «Поиски». Люди из КГБ два года терпели это наглое нарушение обязательств, но история с кирпичом стала, видимо, последней каплей, и на Лубянке решили, что «все — довольно!».

Так что в 1982 году меня опять взяли, и я оказался в «Бутырке». Вот тогда я действительно пошел на сделку. Сегодня бы ее назвали судебно-следственной сделкой. То есть я согласился признать себя виновным, а КГБ обещал за это смягчить наказание. В итоге, просидев год в «Бутырке», я получил пять лет ссылки в Троицкo-Печорск, что в Коми.

— В диссидентской среде ваш поступок вызвал неодобрение. Некоторые правозащитники считали, что вы начали сотрудничать со следствием.

— Если бы я дал показания на друзей, то тут же вышел бы на свободу. Так было со всеми, кто давал показания против меня. Этих людей моментально отпустили за границу. Мое дело не тайна. В нем нет ни одного показания, на основании которого можно было бы предъявить обвинение другим.

Другое дело, что так не стоило поступать. Внутренне я понимал, что переступаю черту. В диссидентском движении действовал принцип поведения на суде, который связан с официальной концепцией «клеветы». Дело в том, что нас судили по статье «О клеветнических измышлениях». Кстати, статья о клевете теперь опять восстановлена в УК РФ. Суду нужно было доказывать, что у тебя был умысел опорочить советский строй. Естественно, доказать такое было нельзя, и мы не признавали себя виновными. Это была общая позиция. Нарушая эту позицию, я, безусловно, нарушал этику и дисциплину движения. Я это хорошо понимал. Это была не только следственная, но и моральная сделка. Но дальше этого я не пошел. Находясь в ссылке, возобновил сотрудничество с Гефтером, совмещая эту работу с социально полезным трудом кочегара, плотника и маляра-оформителя.

— А что за «державное неистовство», по вашему собственному выражению, на вас нашло в ссылке?

— Это началось раньше, еще на свободе. Возникновение «Солидарности» в Польше здорово изменило мои взгляды. Я видел, что диссидентское движение зашло в тупик, а ведь оно поначалу было образцом для Восточной Европы. Мы полностью переключились на защиту политзаключенных, то есть самих себя. Тот, кто приходил в движение, защищал тех, кого посадили ранее, и ничего другого делать уже не успевал. Лозунг свободы политзаключенным никак не мотивировал тех, кто искал реальной альтернативы. Я по этому поводу развернул было в самиздате дискуссию, считая, что мы должны найти какую-то территорию компромисса, где интересы власти и оппозиции пересекаются. Приводил в качестве примера польское и чешское движения, которые не порывали с государством, а дополняли его. Они создавали структуры, параллельные государственным, и оставляли возможность людям быть оппозицией, не порывая с государством. Такая модель была мне крайне симпатична, и в «Поисках» я переводил тексты Вацлава Гавела, Яцека Куроня и Адама Михника. Я засыпал Политбюро и КГБ трактатами-поучениями, как спасти СССР, упорно называя его «Россией». Бумаги читали и подшивали к моему делу, пока не решили, что я загулялся на свободе. Но я продолжал это и в ссылке.

Это был важный для меня период, поскольку я впервые стал думать политически. Но, конечно, я был не прав в отношении диссидентского движения и хотел это чувство заглушить.

— В ссылке, наверное, несладко было.

— Наоборот, так мирно, как в ссылке, я никогда больше не жил. Я работал на нескольких работах. К «прямой» зарплате мне причитались «колесные» и «северные» надбавки. По советским меркам я получал достаточно хорошие деньги — иногда до 300 рублей в месяц. Свободное время шло на детей, самообразование и на то, чтобы заниматься историей с Гефтером.

— Перестройка открыла вам дорогу в известность. Кто вам помогал?

— В перестройку я ввалился сам, еще до ее начала. В последние дни 1985 года, отбыв срок, вернулся в Москву. Сначала прятался, потому что отбывшие срок «политические» не имели тогда права проживать в Москве. За нами охотились, чтобы выслать или посадить уже по новой статье.

Так или иначе, уже осенью 1986 года я открывал первые перестроечные клубы. Диссиденты уже не проявляли большой активности, впереди теперь шли неформалы. Мы создали первый легальный политический Клуб социальных инициатив (КСИ), и пока милиция искала меня, чтоб выселить из Москвы, я с группой таких же «хайратников» стучал кулаком перед райкомом партии, требуя предоставить помещение для клуба. То есть ситуация быстро менялась. Наконец в конце 1986 года через моего друга, диссидента и журналиста Лена Карпинского, я смог передать прошение прямо Борису Ельцину, тогда хозяину Москвы. И тот меня временно прописал в столице.

Поначалу я политически симпатизировал Борису Николаевичу. Вспоминаю, как в ноябре 1987 года, сразу после его отставки, мы устроили у метро «Улица 1905 года» первую легальную демонстрацию в СССР. Кстати, в ней участвовал нынешний член фракции «Единая Россия» в Госдуме Андрей Исаев, который не очень-то сейчас любит об этом вспоминать, возможно, потому, что тогда он был анархистом.

Но я быстро понял, что Ельцин — это человек, несовместимый с сохранением Союза ССР. В этом был мой главный пункт расхождения с ним и с проельцинскими демократами. С 1990 года я уже был «демократическим антиельцинистом». Я писал в журнале «Век ХХ и мир» и там развивал эту свою линию. В этом, кстати, я был не одинок. Так же думали многие авторы этого журнала — мы хотели империи и свободы.

— В это же время в журнал начал заходить Анатолий Чубайс...

— В этот журнал кто только не захаживал. В стенах редакции, к примеру, впервые собралась «Московская трибуна» — московское ядро будущей Межрегиональной депутатской группы. Туда входили Андрей Сахаров и другие известные люди. «Век ХХ и мир» в тот момент сыграл реальную инфраструктурную роль в демдвижении. Первый массовый митинг оппозиции в Лужниках в 1989 году готовился в стенах редакции, и я даже на нем выступал.

— А какое у вас в то время было отношение к Михаилу Горбачеву?

— Прекрасное поначалу. Но оно менялось. Михаил Сергеевич — великий мастер терять друзей. И, конечно, я не простил Горбачеву его уход с поста в декабре 1991 года. Ведь он нарушил присягу главы государства. Как и царь Николай II, не имел права уйти, не оставив законного преемника. В общении Горбачев очень симпатичен. Но ведь они вместе с Борисом Николаевичем в четыре руки развалили СССР. И кто больше усилий к этому приложил, еще большой вопрос.

— Считаете, что Советский Союз можно было сохранить?

— Сегодня это политически очевидно, но тогда мы все были недополитиками. Причем было немало вариантов политики сохранения государства, однако все они были упущены. Россия получила в наследство катастрофу СССР и по сей день не может выбраться из нее ни экономически, ни социально.

— Где вы были 19 августа 1991 года?

— В это время уже почти три года я был директором большого информагентства «Постфактум». Тогда мы на равных конкурировали с «Интерфаксом». Одними из первых дали сообщения о путче. Эти три дня — с 19 по 21 августа — я был в горячем информационном цеху. Мы носились по всей Москве, собирая и передавая информацию. Через три-четыре дня после путча мы совместно с РИА Новости выпустили книгу — хронику путча.

Я никак не мог быть на стороне ГКЧП, ведь эти люди пытались навязать свое политическое решение, причем дурацкое. И, выбирая тогда между Ельциным и ГКЧП, я был на стороне белодомовцев. Но сразу после путча я понял, что СССР намерены «грохнуть», и перешел в еще более резкую оппозицию к Борису Ельцину и публике из его аппарата.

— Как вы относились к реформам Гайдара?

— Очень критически. Мне казалась абсурдной их социальная философия. Особенно оскорбляло бесчувствие к реальным людям. С другой стороны, у меня были двойственные чувства — в кругу Гайдара у меня были друзья. Ну и, как бывает в таких случаях, я проявлял к ним дружеский оппортунизм. Спорил с ними в статьях, но прощал, да и их радикализм был мне понятен.

Давно пора бы реально, а не пропагандистски обсудить все, что было сделано тогда и после. Команда Гайдара — это кто: команда управляющих катастрофой или ее инициаторов? А из нее вышла следующая, путинская команда власти. Наша привычка жить в обстановке чрезвычайщины, как нам кажется, дает право властям на крайние действия. Это огрубляет российскую государственную культуру.

— Весной 1994 года много шума наделала аналитическая разработка возможного сценария антипрезидентского заговора, приписываемая вам. Вы больше года находились под следствием. «Версия номер 1» — ваших рук дело?

— Это смешная история. Ее корни происходят из аналитического отдела в моем агентстве «Постфактум», где слухи проверялись и готовились справки, оценивающие их достоверность. Отделом руководил Симон Кордонский, который потом был главой экспертного управления в администрации президента. Теперь никого не удивляет доклад аналитического центра с рассмотрением политических сценариев. А тогда бумага, рассматривавшая реальность слухов о перевороте в Кремле, вызвала страшный скандал. Документ кто-то «утек», точнее, он кем-то из самой же администрации президента был слит. Впрочем, тогда я был далек от кремлевской политики и она меня не интересовала. Зато я обратил внимание на то, что информационное поле уязвимо для перепланировок. И этот эффект я, конечно же, не забыл.

— В 1996 году вас привлекли к проекту «Преемник»...

— Проекта такого в буквальном смысле не было, но, действительно, с конца 1996 года в Кремле начинается подготовка к уходу Ельцина. Эта подготовка велась долго и очень неровно.

— Кстати, объясните сначала сей феномен — долгую часть своей жизни вы если и не ненавидели власть, то не желали к ней близко приближаться. И вот власть приглашает вас поучаствовать в серьезном политическом проекте, и вы даете согласие...

— Ненавидеть власть глупо, она не человек, а вокруг власти сосредоточена вся политика. Для меня это был прежде всего опыт политической работы. Нельзя вечно сидеть и писать колонки о том, как тебе все в России не нравится! Объяснять, что уже сделали другие? Нет, увольте. Я захотел не объяснять, а действовать. Так мы создали Фонд эффективной политики (ФЭП). Мы хотели проверить: возможен ли интеллектуальный механизм, генерирующий современную власть? Тогда, в середине 90-х, мы все испытывали тягу к порядку и отвращение к слабости власти. Это теперь кажется, что порядка стало слишком много, а в то время лозунгом было: «Пора бы и порядок навести!».

Мне казалось правильным «свинтить» разработанную ФЭПом информационную технологию с кремлевской властью, чтобы усилить государственную сторону. Я и теперь считаю, что в те годы государство было слабой стороной, даже жертвой в чужой игре. Одна Ичкерия чего стоила... Я считал, что надо закрепить авторитет и власть Центра. И в этой ситуации я сознательно пошел работать с Ельциным, он вновь мне стал симпатичен. Потому, что хорошо ощущал угрозу сложившейся ситуации.

— Почему, с вашей точки зрения, выбор пал на Владимира Путина?

— Выбор Ельцина отчасти был случаен, но, как в сказках, он получил в точности то, чего хотел. Ведь он искал молодого политика, политика-человека, а не функцию. Путин был ответом на его поиск, даже если под конец он ему и не нравился. Начало нулевых годов — это блестящее время Владимира Путина. Он был великолепен. Я и теперь не могу себе представить кого-то другого на его месте. Вокруг собралась очень хорошая команда, и он был склонен к командной игре. Это его качество менялось со временем, но не сразу. В тот период я им восхищался. Особенно тем, как он быстро осваивал то, чего до этого не умел делать.

Поначалу многие в штыки приняли этот выбор. Дескать, «этот парень не может связать пару слов и у него рейтинг два процента». Но критики быстро приумолкли. У Владимира Путина нашлась не только готовность к тому, чтобы властвовать, но и к тому, чтобы власть объяснять. Коммуникативность власти — очень важное качество. В России возникла говорливая, общительная власть. Владимир Владимирович стал первым нашим руководителем, который заговорил от имени власти по-русски. Это сейчас от его языка многие устали, начали морщиться. Но тогда Владимир Путин был абсолютно лучшим.

— А вас, крестника Лубянки, не коробило прошлое Владимира Путина?

— Наоборот — заводило! Создавало дополнительный драйв. Я смолоду знал, что по отношению к государству мы все, власть и антивласть, находимся по одну сторону. Пока КГБ идиотски гонялся за Павловскими, он позорно просрал СССР. Но Путин не принадлежал к 5-му управлению — абсурдному политическому сыску, который после путча 1991 года перешел на службу к олигархам. Теперь, я думал, былые разногласия остались в прошлом, цель — Россия. Путин мне нравился, и моральных проблем я не испытывал.

— Как состоялось ваше знакомство с Владиславом Сурковым и как вам с ним работалось?

— С Владиславом Юрьевичем я познакомился в 1999 году, когда он пришел в кремлевскую администрацию заместителем ее руководителя Александра Волошина. Владислав Сурков — утонченный человек. С ним интересно, хотя он большой индивидуалист. Я, впрочем, тоже. Я ведь не был чиновником и с Кремлем работал по контракту. Со своей командой я участвовал во всех выборах, во всех кризисах, какие в нулевые годы были. Наконец, мы участвовали в процессе передачи президентства от Путина к Медведеву в так называемые годы тандема.

Вообще Владислав Сурков человек скорее нелегкий для работы. Но сейчас я вижу, что именно последние годы в Кремле были политически потеряны. Потому что мы сосредоточились на обороне приоритета власти и потеряли видение новых вызовов ей. За рокировку 24 сентября 2011 года я зол на Дмитрия Анатольевича. Но и Медведев имеет право спросить с команды, отчего мы не разработали полноценной государственной стратегии. А аппаратная суета в его администрации и, возможно, в его мозгу вела к слабым решениям. Когда я стал об этом говорить вслух и печатно — а это произошло примерно за год до рокировки, — мне дали понять, что больше в моих советах не нуждаются.

— Почему же не разработали эту стратегию, ведь вас величают главным стратегом Кремля?

— Стратегия не роман, который пишут в стол. Ее невозможно разработать, когда командующий отказывается от стратегии. Но спрос будет все равно с команды, с тогдашних нас. Понятно, что в администрации президента ставку сделали на бетонирование политического поля. На то, что нужно и впредь его сужать, а лишнее исключать и запрещать. Как тут проводить модернизацию? Как ее можно проводить, одновременно следя, чтобы писатель Эдуард Лимонов не демонстрировал на Триумфальной площади, и почему это вообще должно было волновать Кремль?.. Зато все слабее интересовались социальной реальностью. Социологи превратились в глашатаев высоких рейтингов партии и президента. Они произносили одно и то же: «Рейтинг почти тот же, больше нечего сказать». А что скажешь? Что социальная реальность меняется, а рейтинги нет? В президентской администрации закреплялось убеждение, что управлять страной можно, ничего о ней не зная. За это Медведев тяжело расплатился, а Путин начинает расплачиваться. Но дороже всех за наше административно-волевое невежество расплатится страна. Я пробовал об этом говорить, но этим только всех разобидел — и был, естественно, исторгнут. Чему, глядя на происходящее теперь, в общем-то рад...

Александр Чудодеев

Досье

Глеб Олегович Павловский

Родился 5 марта 1951 года в Одессе.

В 1973 году окончил исторический факультет Одесского университета. В студенческие годы — участник кружка-коммуны «Субъект исторической деятельности» — проводника «духа 68-го». С 1973 по 1975 год работал учителем в школе.

В 1976 году переехал в Москву, где тесно сошелся с историком-диссидентом Михаилом Гефтером.

В 1977—1982 годах — один из соредакторов «Свободного московского журнала «Поиски».

В апреле 1982 года арестован по обвинению в издании «Поисков». Отправлен в ссылку в Коми АССР.

С 1985 года — в Москве, в среде неформалов. Был одним из учредителей первой в России легальной политической оппозиционной организации — Клуба социальных инициатив.

1986—1994 годы — работа в редакции журнала «Век XX и мир», замглавного, главный редактор.

1987 год — вместе с Владимиром Яковлевым вошел в состав идеологов и учредителей информационного кооператива «Факт».

1991—1992 годы — заместитель председателя правления издательского дома «Коммерсантъ».

1989—1993 годы — учредитель и директор информационного агентства «Постфактум».

С 1995 года по настоящее время — соучредитель, директор, президент Фонда эффективной политики и президент Русского института.

С 1996 года — советник руководителя администрации президента РФ.

25 июля 1996 года получил благодарность президента Бориса Ельцина за активное участие в организации и проведении его выборной кампании.

В 2000 году участвовал в выборной кампании Владимира Путина.

В 2008 году награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством».

В апреле 2011 года покинул пост советника на общественных началах руководителя администрации президента РФ.

Разведен. Имеет шестерых детей от трех браков.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 3 декабря 2012 > № 708614 Глеб Павловский

Швейцарский федеральный департамент финансов (FDF) объявил об апробации еще пяти соглашений об избежании двойного налогообложения (DTA), касающихся налогов на доходы и на капитал, и представил их на утверждение Парламента. FDF пояснил , что DTA со Словенией, Туркменистаном, Чехией, Болгарией и Перу содержат положения об административной помощи, соответствующие применяемым международным стандартам, и что эти соглашения будут содействовать не только развитию двусторонних экономических отношений, но и дальнейшему способствовать экономическому процветанию как Швейцарии, так и государств-партнеров. Швейцарские кантоны и бизнес-ассоциации поддержали инициативу федеральной власти. Швейцария > Внешэкономсвязи, политика > nalogi.net, 1 декабря 2012 > № 703308

Президент Аргентины Кристина Фернандес де Киршнер отказалась от поездки на саммит Союза южноамериканских наций (УНАСУР) в Лиму из-за болей в спине, следует из официального сообщения президентской группы врачей, распространенного вечером в четверг.

Глава Аргентины "испытывает люмбаго (острую боль в нижней части поясницы), в связи с этим ей была дана рекомендация отказаться от поездки в перуанский город Лиму, где пройдет саммит УНАСУР", - говорится в документе.

Как следует из официальных сообщений, Аргентину на встрече будет представлять вице-президент Амадо Буду.

Ранее в середине ноября Киршнер по рекомендации врачей отказалась от участия в XXII Ибероамериканской встрече в верхах, проходившей в испанском Кадисе. Тогда личные врачи президента рекомендовали воздержаться от поездки, чтобы не допустить "дополнительных нагрузок в графике", избежать "эффекта джет-лага из-за разницы часовых поясов". Однако в тот момент многие наблюдатели связали решение президента с охлаждением отношений между Мадридом и Буэнос-Айресом после того, как правительство Аргентины национализировала нефтегазовую корпорацию YPF.

На этой неделе Киршнер призвала УНАСУР обсудить проблему "юридического колониализма" со стороны международных финансовых групп. Просьба была вызвана недавним решением американского судьи, обязавшего Буэнос-Айрес выплатить 1,3 миллиарда долларов в пользу кредиторов, не согласившихся с реструктуризацией аргентинского долга. Позже решение было отменено вышестоящей судебной инстанцией. По мнению президента Аргентины, участники начинающегося в пятницу саммита "должны обсудить некоторые вопросы и проблемы, которые стали общими, - проблемы, с которыми столкнулась Аргентина в связи с определенным юридическим колониализмом". По ее мнению, эта проблема не только Аргентины или Южной Америки, но и всех стран мира.

В четверг правительство Аргентины выразило странам-участницам УАНСУР благодарность "за широкую поддержку позиции Аргентины" по делу о задержанном фрегате "Либертад", арестованном в порту Ганы по исковому заявлению финансовой группы NML Capital Ltd., - крупнейшего держателя аргентинских долговых обязательств, не согласившихся с реструктуризацией долга.

На открывающемся саммите УНАСУР президент Аргентины будет не единственной отсутствующей главой государства. Из-за напряженного рабочего графика на саммит не приедет президент Бразилии Дилма Руссефф. На встрече не будет и президента Венесуэлы Уго Чавеса, который в настоящее время продолжает лечение на Кубе.

В УНАСУР входят 12 государств региона - Аргентина, Боливия, Бразилия, Венесуэла, Гайана, Колумбия, Парагвай, Перу, Суринам, Уругвай, Чили и Эквадор. Союз был создан в декабре 2004 года. Олег Вязьмитинов.

На этой неделе Министерство внешней торговли Перу (MINCETUR) объявило о начале плотного сотрудничества с Европейским союзом в области производства и последующего экспорта органической продукции из южно-американской страны.

Большую ставку в будущем проекте обе стороны делают на выращивание перуанских бананов. Власти страны намерены значительно расширить географию их экспорта. Чему будет значительно способствовать финансирование со стороны стран ЕС – порядка 13 млн евро.

Выделенный Европой грант направят на увеличение экспортных мощностей таких регионов Перу, как Пуно, Куско, Арекила, Мадре-де-Диос и Пиура.

Компания Samsung Electronics, мировой лидер в области цифровых технологий и цифровой конвергенции, представляет новейшие модели семейства Samsung ATIV – ATIV Smart PC серии 5 (500T1C) на процессорах Atom Z2760 и ATIV Smart PC Pro серии 7 (700T1C) на процессорах Pentium 987 или i5-3317U. Это совершенно новый класс устройств, который объединяет в себе достоинства планшета и ультракомпактного ноутбука. В случае, когда пользователю не нужна клавиатура, он может легко отсоединить её и использовать Smart PC как планшет, обеспечивающий благодаря производительному процессору, новейшей операционной системе Windows 8 и полной совместимости с классическими Windows-приложениями функциональность ноутбука при существенно меньших габаритах и весе.

«Последние годы главным трендом развития потребительской электроники стал взрывной рост рынка планшетных компьютеров. Samsung играет существенную роль на этом рынке, как с точки зрения доли компании на нем, так и в том, что касается инноваций. Медиапланшеты – это идеальный инструмент для потребления контента, но не для его создания. Samsung ATIV Smart PC – великолепное решение, созданное компанией Samsung на основе тщательного анализа опросов пользователей, которым требуется компактный гаджет, способный на серьезную работу», – говорит Аркадий Граф, руководитель отдела продаж департамента информационных технологий компании Samsung Electronics.

Опросы, проведенные по заказу Samsung, показали, что работой с документами на планшетах хотя бы раз в неделю занимаются лишь 20% их владельцев. В то же время, 44% владельцев планшетов хотели бы работать с документами MS Office, а среди тех, кто только задумывается о покупке планшета, 61% желают использовать его для такой работы. Таким образом, отсутствие MS Office и другого ПО под ОС Windows для достаточно многих покупателей является недостатком нынешних медиапланшетов. Более того, согласно тому же исследованию, значительная часть нынешних владельцев планшетов при покупке новой модели готовы доплатить за нужные им функции.

«Данные этого опроса показали, что потенциальный рынок для наших новый устройств огромен. Ведь мы говорим не только о частных пользователях, но и о корпоративном рынке, где медиапланшеты использовать сложно. Samsung ATIV Smart PC – это элегантное и удобное решение для корпоративных экосистем, построенных на Windows», – добавил Олег Артамонов старший технический эксперт Департамента информационных технологий Samsung.

Именно с прицелом на корпоративных клиентов инженеры Samsung добавили к функционалу новых продуктов возможности фирменного устройства ввода — пера S Pen. S Pen позволяет удобно работать с программами в классическом интерфейсе, а рукописный ввод гораздо удобнее, например, на совещаниях из-за полного отсутствия шума. Поддержка S Pen реализована и в пакете MS Office – например, в PowerPoint можно прямо при показе презентации клиенту делать электронным пером примечания, подчёркивания и вносить дополнения.

Оба устройства отличаются привлекательным дизайном и сверхпортативностью, – толщина ATIV Smart PC и ATIV Smart PC Pro составляет всего лишь 9,9 мм и 11,9 мм, соответственно; при этом это никак не сказывается на характеристиках. Мощный процессор Intel® Core™ i5 устройства ATIV Smart PC Pro отвечает высоким требованиям профессионального применения и мультимедийного использования, а процессор нового поколения Intel® Atom™ устройства ATIV Smart PC отлично подходит для выполнения ежедневных задач.

Несмотря на свое компактное и портативное исполнение, отличительной чертой двух новых устройств является наличие USB 2.0 (для Smart PC), USB 3.0 (для Smart PC Pro), порта micro-HDMI, слота для карт micro-SD и двух дополнительных портов USB 2.0 на клавиатуре.

Основные отличия серии 5 от серии 7, кроме процессора, – это экран (HD в серии 5 и FullHD в 7), оперативная память (2 ГБ в младшей серии, против 4 ГБ в старшей), накопитель (64 ГБ eMMC в серии 5, 64 или 128 ГБ mSATA SSD в серии 7) и аккумулятор (до 14,5 часа автономной работы по MobileMark 2007 в серии 5, до 8 часов в серии 7).

Каждая модель может поставляться в разных конфигурациях – с клавиатурой или без, с 3G модулем или без него. С развитием в России сетей четвертого поколения Samsung начнет поставки ATIV Smart PC с поддержкой LTE.

Новые устройства уже появились в продаже в фирменных салонах Samsung по следующим рекомендованным ценам (в зависимости от комплектации):

Samsung ATIV Smart PC 500T1C – от 28 999 руб.

Samsung ATIV Smart PC 700T1C Pentium – от 32 999 руб.

Samsung ATIV Smart PC 700T1C Core i5 – от 44 599 руб.

Также будет представлен целый ряд аксессуаров. Съёмную клавиатуру, если она не входит в комплект, можно будет приобрести по цене около 4 тысяч рублей. Для тех, кому она не нужна, Samsung предусмотрела компактную док-станцию с портами USB и Ethernet, с помощью которой можно подключить на рабочем месте полноразмерную клавиатуру, мышь и Ethernet-кабель.

Источник: Samsung объявляет о выходе на российский рынок ATIV Smart PC. Официальный пресс-релиз

Вспышка лихорадки денге в Перу унесла жизни уже 32 человек, заболело этим опасным заболеванием почти 21,5 тысячи человек, сообщают латиноамериканские СМИ со ссылкой на медицинские власти Перу.

В начале ноября сообщалось о четырех погибших от лихорадки, число заболевших оценивалось в 4,7 тысячи человек.

Самая напряженная ситуация складывается в регионе Укаяли, где зарегистрировано 11 летальных случаев и 3,5 тысячи больных. По оценке местных властей, положение становится критическим в связи с мутацией вируса. Он стал гораздо более агрессивным и легко передается от пациента пациенту. В среднем в Укаяли отмечается 125 новых случаев заболевания в день.

Правительство Перу приняло решение ввести чрезвычайное санитарное положение в регионе сроком на 60 дней. Специалисты намерены обработать специальным дымом, уничтожающим комаров - разносчиков денге, 68,2 тысячи домов.

Летом 2012 года чрезвычайное санитарное положение было введено в перуанском регионе Мадре-де-Диос, где расположены тропические леса Амазонии. Причиной также стал резкий рост числа заболеваний лихорадкой денге, малярией, желтой лихорадкой. В 2011 году лихорадка денге привела к смерти 20 человек и заболеванию еще примерно 20 тысяч в регионе Лорето.

Лихорадка денге - острое вирусное заболевание. Болезнь была завезена в Латинскую Америку в позапрошлом веке выходцами из Азии. Ежегодно болезнь уносит тысячи жизней в тропических регионах мира. Дмитрий Знаменский.

Президент Аргентины Кристина Фернандес де Киршнер призвала Союз южноамериканских наций (УНАСУР) обсудить проблему "юридического колониализма" со стороны международных финансовых групп в связи с недавним решением американского судьи, обязавшего Буэнос-Айрес выплатить 1,3 миллиарда долларов в пользу кредиторов.

В 2005 и 2010 годах власти Аргентины реструктурировали систему выплат по собственным долговым обязательствам 2001 года, платежи по которым были прерваны. Часть держателей долговых обязательств отказалась от реструктуризации и потребовала полной оплаты долга.

На минувшей неделе американский судья Томас Гриеса вынес постановление, согласно которому Аргентина будет обязана до 15 декабря выплатить 1,3 миллиарда долларов в гарантийный фонд, обеспечивающий выплаты тем держателям аргентинских долговых обязательств, которые требуют оплаты долга в полном объеме.

В ходе совместного обеда прибывший в Аргентину с официальным визитом президент Перу Ольянта Умала и Киршнер обсудили вопросы, связанные с намеченной на этой неделе в Перу встречей стран УНАСУР.

Глава Аргентины заметила, что участники встречи "должны обсудить некоторые вопросы и проблемы, которые стали общими, - проблемы, с которыми столкнулась Аргентина в связи с определенным юридическим колониализмом".

По мнению Киршнер, эта проблема затрагивает не только Аргентину или страны Южной Америки, но и все страны мира.

В понедельник Аргентина опротестовала в палате по апелляциям суда Нью-Йорка решение американского судьи. Ранее в палату обратились и объединения согласившихся с реструктуризацией держателей долговых обязательств, призвав судей отменить решение Гриесы, назвав его ошибочным.

В октябре в Гане по исковому требованию международного финансового фонда NML Capital Ltd., который является одним из основных держателей долговых обязательств Аргентины, не согласившихся с реструктуризацией, был задержан аргентинский фрегат "Либертад". Фрегат до сих пор находится в порту Ганы, Аргентина оспорила решение об аресте фрегата в Международном трибунале ООН по морскому праву.

Финансовая группа NML Capital Ltd. является филиалом фонда Elliot Capital Management, который возглавляет мультимиллионер Поль Сингер (его капитал, по данным Forbes, составляет около 1,1 миллиарда долларов). Сингер также возглавляет группу кредиторов, требующих полной, с учетом процентов, оплаты аргентинских ценных бумаг, купленных ими по низкой цене в 2002 году во время финансового и экономического кризиса в стране. По оценкам аргентинской прессы, речь может идти о сумме, составляющей около 370 миллионов долларов. Аргентинская сторона квалифицирует Сингера как "финансового спекулянта", называя его фонд "хищническим".

В УНАСУР, в рамках которого президент Аргентины предложила обсудить создавшуюся ситуацию, входят 12 государств региона - Аргентина, Боливия, Бразилия, Венесуэла, Гайана, Колумбия, Парагвай, Перу, Суринам, Уругвай, Чили и Эквадор. Союз был создан в декабре 2004 года. Олег Вязьмитинов.

Активная фаза спецоперации идет в Урус-Мартановском районе Чечни, где силовики заметили нескольких боевиков; в ходе перестрелки один полицейский ранен, сообщает пресс-центр МВД РФ.

Сегодня в двух километрах южнее населенного пункта Шалажи Урус-Мартановского района произошло боестолкновение с участниками незаконных вооруженных формирований. В районе конфликта правоохранителями была замечена группа вооруженных людей. В ходе преследования между сотрудниками правоохранительных органов и членами неустановленной бандгруппы завязалось боестолкновение.

"В результате боестолкновения получил касательное огнестрельное ранение военнослужащий Внутренних войск МВД России. Пострадавшему оказана необходимая медицинская помощь", - говорится в сообщении.

Район проведения спецоперации блокирован. В настоящее время мероприятия по обнаружению и ликвидации участников бандгруппы продолжаются.