Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Афганский департамент норм и стандартов заявил об окончании разработки национальных строительных норм при поддержке турецких инженеров.

Новый свод стандартов будет использоваться в проектировании новых зданий, дорог и шоссе. Нормы разработаны с учётом особенностей климата и окружающей среды Афганистана и будут внедрены в течение года. Стоимость проекта составила 2 млн. долларов.

«Мы надеемся, что благодаря новым строительным нормам строительство в Афганистане станет более эффективным», – заявил глава департамента Попал Попалзай. По его словам, раньше Афганистан полагался на строительные стандарты, заимствованные у других стран, которые часто оказывались неэффективными в афганском климате.

Афганская неправительственная организация «Харакат», которая регулярно финансирует бизнес-проекты, поддержала и начинание по разработке строительных норм. Глава организации Насим Акбар также выразил удовлетворение проектом, сообщает телеканал «Толо».

Как сообщил в понедельник официальный представитель американской нефтегазовой компании «Exxon Mobil», компания рассматривает возможность участия в конкурсе на разработку шести блоков нефтегазового месторождения на севере Афганистана.

По словам Алана Джефферса, дочерняя компания «Exxon Mobil» выразила заинтересованность в тендере на разработку шести блоков Афгано-Таджикского нефтегазоносного бассейна, который планируется провести с октября по декабрь 2012 года.

В последние годы правительства ряда стран ужесточили контроль за природными ресурсами. Поэтому разработка месторождений в странах, где требуются значительные финансовые вложения со стороны иностранных инвесторов, становится всё более актуальной для таких компаний, как «Exxon Mobile», отмечает информационный портал «CNBC».

Некоторые СМИ отмечают, что эта новость стала неожиданной, поскольку компании-гиганты обычно предпочитают не участвовать в разработке месторождений с высокими рисками напрямую, а скупать акции победителей тендеров после того, как проект оправдает себя.

На территории западной афганской провинции Герат в ночь с воскресенья на понедельник группой неизвестных вооружённых лиц было сожжено здание женской школы, сообщили представители местных властей.

Инцидент произошёл на территории уезда Кахсан, неподалёку от границы с Ираном. В результате поджога никто не пострадал, но зданию школы был нанесён серьёзный материальный ущерб. Как сообщил глава провинциального департамента образования Басир Ахмад Арвин Тахири, пламя уничтожило в том числе учебники и документы, находившиеся в помещении, передаёт радиостанция «Салам Ватандар».

По факту происшествия было открыто расследование. Ни одна группировка непримиримой вооружённой оппозиции не взяла на себя ответственность за атаку. Несмотря на то, что в последние несколько недель в различных частях Афганистана участились атаки против женских школ, правоохранительные органы не исключают, что мотивом преступления послужил личный конфликт.

Глава МИД Германии Гидо Вестервелле посетит 5 июля Москву с рабочим визитом, сообщает департамент информации и печати МИД РФ.

"На предстоящих в Москве переговорах будет рассмотрена обширная двусторонняя повестка дня, обсуждено взаимодействие по актуальным вопросам международной политики. Основное внимание предполагается уделить вопросам подготовки и содержательного наполнения очередного, 14-го раунда российско-германских межгосударственных консультаций на высшем уровне", - сообщил МИД РФ.

Министры иностранных дел России и Германии обменяются мнениями по наиболее актуальным международным проблемам, включая ситуацию вокруг сирийского урегулирования, положение на Ближнем Востоке и в Северной Африке, иранскую ядерную программу, Афганистан. В традиционной повестке дня российско-германских переговоров - вопросы обеспечения стратегической стабильности, обновления архитектуры безопасности на пространстве Евро-Атлантики, разоружения и нераспространения ОМУ, противодействия международному терроризму. В числе приоритетных для предметного обсуждения тем - дальнейшее углубление отношений Россия-ЕС и задача продвижения безвизового диалога, говорится в комментарии департамента печати и информации МИД России.

В российском внешнеполитическом ведомстве отметили, что российско-германские отношения развиваются поступательно и динамично по всем направлениям стратегического партнерства, внушительные результаты достигнуты за последние годы в торгово-экономическом сотрудничестве. В 2011 году объем российско-германской торговли достиг рекордного уровня и составил 71,9 миллиардов долларов США.

Успешно развиваются культурно-гуманитарные, научно-образовательные, молодежные обмены, межрегиональное сотрудничество, связи по линии общественных организаций. "Наиболее масштабной акцией в двусторонних отношениях станут "перекрестные" Годы России и Германии в 2012-2013 годах, призванные продемонстрировать достижения двух стран в экономике, науке, образовании, технике, культуре, огромный потенциал их взаимовыгодного сотрудничества", - отметили в департаменте информации и печати.

Программа Года России в Германии включает такие мероприятия, как выставка в Дрездене из запасников Музеев Московского Кремля "Перекресток мировых культур. Царский двор: от Ивана Грозного до Петра Великого"; участие России в качестве страны-партнера в ряде крупных международных выставок, проводимых на территории ФРГ, включая Ганноверскую промышленную ярмарку; акции, посвященные 250-летию переселения немцев в Россию; Фестиваль русского языка и словесности; гастроли Государственного камерного оркестра "Виртуозы Москвы" под управлением Спивакова; Неделя российского кино в Берлине; Фестиваль национальной культуры "Созвездие России"; Международный детский форум "Этот мир - наш"; коллоквиум историков "Россия и Германия в XX веке в зеркале взаимодействия культур"; Международный студенческий форум; Форум ректоров вузов России и Германии "Русский день: образование, наука, бизнес"; российско-германские молодежные соревнования по робототехнике, сообщили в МИД РФ.

Российские специалисты Госнаркоконтроля будут обучать своих коллег из Южной Америки бороться с наркопреступностью, сообщил во вторник на пресс-конференции в РИА Новости директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) Виктор Иванов, подводя итоги своей поездки по Латинской Америке.

По его словам, в мае этого года российские специалисты читали лекции в центре по борьбе с наркотиками в Никарагуа, и опыт оказался успешным.

"Сейчас мы достигли договоренности с генеральным секретарем Андского сообщества (Боливия, Колумбия, Перу, Эквадор) об организации таких курсов и подготовке полицейских кадров в Южной Америке", - сказал Иванов.

"Очевидно, что педагогическая деятельность наших специалистов широко востребована в мире, мы работаем в подготовке кадров для Афганистана и для коллег из средней Азии", - отметил глава ФСКН.

"Главное отличие российских курсов то, что мы готовим полицейских с акцентом на обучение оперативному мышлению", - сказал он.

Президент РФ Владимир Путин потребовал разобраться в причинах срыва разработки и поставок в войска новой боевой машины десанта и единой системы управления в тактическом звене.

"В качестве иллюстрации приведу ситуацию с боевыми машинами десанта. Они так и не прошли госиспытания и, соответственно, не приняты на вооружение. В свою очередь, это тормозит разработку практически всех подсистем вооружения ВДВ. Хотел бы сегодня услышать, уважаемые коллеги, почему не выполнено задание Госпрограммы в части разработки и поставок бронетехники для ВДВ", - заявил Путин во вторник на совещании "О выполнении Госпрограммы вооружения в части оснащения Сухопутных и Воздушно-десантных войск".

В мае командующий ВДВ генерал-лейтенант Владимир Шаманов заявлял, что перспективной боевой машиной воздушно-десантных войск станет БМД-4М, которая в 2016 году может пойти в серию уже в полностью "оцифрованном" варианте.

Однако ранее начальник Генерального штаба Вооруженных Сил РФ генерал армии Николай Макаров заявлял, что министерство обороны отказалось от закупок боевой машины десанта БМД-4 из-за ее высокой стоимости и "малой защищенности солдата".

Путин также обратил внимание на недостатки единой системы управления войсками и оружием в тактическом звене. "Опытный образец пока не в полной мере отвечает заданным Минобороны требованиям. И хотелось бы сегодня тоже услышать, как решается этот вопрос", - сказал президент.

Единая система управления войсками тактического звена (ЕСУ ТЗ) предназначена для комплексного управления войсками с использованием систем навигации, а также спутниковых и беспилотных средств наблюдения. Армии западных стран использовали подобные системы в Афганистане, Ираке и Югославии. Российская система, завязанная на систему ГЛОНАСС, создается уже около десяти лет.

Проблема ликвидации планетарных центров наркопроизводства должна стать ведущей для ООН, заявил во вторник на пресс-конференции в РИА Новости директор Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов, подводя итоги своей поездки по Латинской Америке.

"Необходимо сделать проблему ликвидации планетарных центров наркопроизводства ведущей для ООН", - сказал Иванов.

По его мнению, пора вводить в систему международной и национальной безопасности новое понятие - антинаркотической безопасности, которое поможет бороться с новой угрозой - глобализацией наркопреступности. По его словам, наркопреступность базируется в двух планетарных центрах наркопроизводства - южноамериканском и афганском.

"Именно они создали и поддерживают опутавший весь земной шар сетевой транзит наркотиков, деформирующий экономические и политические процессы. Именно эти потоки являются топливом для экстремизма, терроризма и транснациональной преступности", - убежден глава ФСКН.

Он добавил, что было предложено под эгидой ООН создать международную группу экспертов, которая могла бы стать официальной комиссией при генеральном секретаре ООН.

Иванов признал, что международные усилия в борьбе с наркомафией терпят крах, факты говорят сами за себя. По его данным, только по официальным данным, от героина и кокаина ежегодно в мире гибнут свыше 200 тысяч человек. С начала 2000-х годов человечество потеряло более 2 миллионов молодых людей, погибших из-за употребления наркотиков.

Содержание королевы Елизаветы II и членов ее семьи обошлось британцам в 2011-2012 финансовом году в 32,3 миллиона фунтов стерлингов, на 200 тысяч дороже, чем годом ранее, следует из финансового отчета Букингемского дворца.

В прошлом году "цивильный лист", покрывающий расходы на содержание монархии, сократился почти на два миллиона фунтов стерлингов. Но, как заявляет пресс-служба королевского двора, несмотря на рост в этом году, расходы на королеву в реальном исчислении сократились на 26% по сравнению с 36,5 миллионами фунтов три года назад.

Расходы на пресс-офис Букингемского дворца и официальный сайт сократились в 2011-2012 году до 400 тысяч фунтов, на 100 тысяч меньше предыдущего периода. Содержание королевских резиденций и другой недвижимости возросло до 12,2 миллиона фунтов, в то время как поездки членов королевской семьи стоили налогоплательщикам 6,1 миллиона фунтов.

Транспортные расходы членов монаршей семьи могут вызвать наибольшее количество вопросов. Несмотря на то, что в этот год Великобритания отмечает 60-летний юбилей правления королевы, Елизавета с супругом герцогом Эдинбургским путешествуют по стране, а другие члены семьи представляют ее в зарубежных поездках, некоторые путешествия оказались неоправданно дорогими.

Так, 9-дневная поездка принца Чарльза с супругой Камиллой на Ближний Восток и в Африку в прошлом году обошлась почти в полмиллиона фунтов. В то же время пара потратила 19,5 тысяч фунтов в прошлом году, чтобы оперативно прилететь из шотландского Абердина в Лондон, охваченный массовыми беспорядками. Для сравнения, последняя поездка премьер-министра Дэвида Кэмерона в Афганистан стоила две тысячи фунтов, а на европейские саммиты он ездит на поезде Eurostar за 500 фунтов.

"Это невообразимо, что отправить Чарльза в восточный Лондон стоит дороже, чем премьер-министра - в Афганистан", - отреагировал на публикацию финансового отчета глава антимонархического движения Republic ("Республика") Грэм Смит.

Официальный отчет о финансах, однако, не дает информации о том, сколько тратится ежегодно на обеспечение безопасности королевской семьи.

Сейчас средства на содержание монархии покрываются из трех источников: из так называемого "цивильного листа", за счет которого оплачиваются текущие расходы и содержание штата сотрудников двора, из специальных грантов министерства транспорта и министерства культуры, СМИ и спорта. Минтранс оплачивает дорожные расходы, а Минкультуры - поддержание королевских резиденций, а также связь.

Однако со следующего, 2013-2014 финансового года, все три статьи будут заменены единым грантом - так называемым грантом королевских владений (Crown Estate). Королевская семья будет получать не фиксированную сумму, а 15% от доходов с королевского имущества. В этот список королевского имущества входят как земля, так и различная недвижимость, которые приносят прибыль. Общая стоимость этих активов составляет до 6,2 миллиарда фунтов, а ежегодный доход - до 200 миллионов. Королева будет иметь 15% от доходов, полученных двумя годами ранее - то есть в 2013-2014 году королевская семья сможет рассчитывать на часть доходов, полученных в 2011-2012 годах.

Эта цифра по-прежнему будет составлять около 35 миллионов фунтов стерлингов, однако в реальном исчислении на монархию к 2015 году будет тратиться на 9% меньше средств.

Как сообщалось ранее, королева была рада перейти к новой системе финансирования и тоже начать экономить во времена, когда правительство повсеместно сокращает бюджетные расходы. Елена Пахомова.

Целью ракетного обстрела кабульского аэропорта 1 июля не был находившийся там в тот день самолет Ан-124 российской авиакомпании "Волга-Днепр", сообщили РИА Новости в департаменте информации и печати МИД.

"Представители Международных сил содействия безопасности в Афганистане (ISAF) исключают возможность направленного обстрела российского самолета или какого-то другого воздушного судна на территории аэропорта, так как он велся из-за ближайшей горы и не мог быть прицельным", - говорится в комментарии МИД.

По данным министерства, кабульский аэропорт был обстрелян двумя ракетами, одна из которых взорвалась на рулежной дорожке. Осколки снаряда попали в несколько стоявших поблизости самолетов, не причинив им серьезного вреда.

В МИД России также подтвердили информацию о том, что российский самолет не получил повреждений в результате инцидента. "Информации о каких-либо повреждениях российского самолета не поступало", - отметили в МИД РФ.

В воскресенье, 1 июля, СМИ сообщили, что в результате взрыва в аэропорту Кабула получил повреждение фюзеляжа транспортный самолет авиакомпании "Волга-Днепр". Позже авиакомпания опровергла сообщения об обстреле самолета.

Группа "Волга-Днепр" является одним из крупнейших авиаперевозчиков сверхтяжелых и крупногабаритных грузов. В ее состав входят две российские грузовые авиакомпании "Волга-Днепр" и AirBridgeCargo. Акционерами группы компаний "Волга-Днепр" являются физические лица.

Основу деятельности "Волга-Днепр" составляют чартерные воздушные перевозки на самолетах Ан-124-100 и Ил-76 (авиакомпания "Волга-Днепр") и регулярные авиаперевозки грузов на воздушных судах семейства Boeing 747 (авиакомпания AirBridgeCargo).

Ситуация в переговорах НАТО с РФ по противоракетной обороне лучше, чем кажется, заявил журналистам во вторник замгенсека НАТО по политическим вопросам и политической безопасности Дирк Бренгельманн.

"Есть много областей, в которых мы ведем совместную работу, мы обсуждали все эти темы и я думаю, что сейчас общее состояние между Россией и НАТО достаточно хорошее, но политические дебаты относительно вопросов ПРО иной раз создают впечатление, что ситуация не столь уж блестяща. Но в действительности она лучше, чем многим кажется", - сказал Бренгельманн, который в Москве встретился с заместителями главы МИД РФ Александром Грушко и Сергеем Рябковым.

Планы развития американской глобальной системы противоракетной обороны и, в частности, ее европейского сектора (ЕвроПРО) стали камнем преткновения в отношениях России и США. Вашингтон отказывается предоставить юридические гарантии ненаправленности развертываемой системы против российских сил ядерного сдерживания, Москва же в ответ грозит развернуть в Калининградской области ракетные комплексы "Искандер" и предпринять ряд других военно-политических мер.

"Мы вели обсуждение по ПРО, проводили обсуждение по практическому сотрудничеству в Афганистане, включая вопросы транзита, мы сотрудничаем в области борьбы с терроризмом, мы вместе боремся с пиратством. Это лишь несколько программ, которые можно привести в качестве примера", - сказал он.

Однако, по словам Бренгельманна, сотрудничество РФ и Альянса находится не на таком уровне, на каком оно могло бы быть.

"Мы стремимся к более высоким отношениям, мы стремимся к тому, чтобы работать более усердно, чтобы реализовать потенциал Совета Россия-НАТО. У нас действительно есть различия в ряде определенных моментов, которые включают в себя вопросы по ПРО и мы должны эти вопросы решать. Мы в НАТО понимаем озабоченности России очень серьезно, и мы убеждены в том, что мы не представляем рисков для безопасности друг друга", - добавил он.

Пакистан вновь открывает маршруты доставки тылового обеспечения по своей территории для военных НАТО в Афганистане, говорится в заявлении госсекретаря Хиллари Клинтон по итогам телефонного разговора с главой МИД Пакистана Хиной Раббани Хар.

Отношения между Исламабадом и Вашингтоном резко ухудшились после того, как в ночь на 26 ноября прошлого года несколько боевых вертолетов НАТО нанесли удар по двум блокпостам на северо-западе страны. Погибли не менее 24 пакистанских военных, в том числе два офицера, еще 14 военнослужащих получили ранения. Пакистан в ответ перекрыл маршруты доставки тылового обеспечения по пакистанской территории для военных НАТО в Афганистане, потребовал от США покинуть секретную авиабазу Шамси, где базировались американские беспилотники, и заявил, что намерен пересмотреть все договоры с США и НАТО в политической и военной областях. В ожидании открытия коридора, США доставляют грузы в Афганистан самолетами через воздушное пространство России.

"Я рада была услышать, что маршруты доставки грузов в Афганистан открываются. Пакистан по-прежнему во имя мира и безопасности в Афганистане и регионе не будет взимать плату за транзит. Это осязаемое проявление стремления Пакистана к миру, безопасности и процветанию Афганистана и к реализации наших общих целей в регионе. Это решение также поможет США и и силам НАТО обеспечить планируемый вывод войск по гораздо более низкой цене. Это критически важно для мужчин и женщин, сражающихся против терроризма в Афганистане. Глава МИД Хар также уведомила меня, что в соответствии с нынешней практикой, по маршрутам не будет доставляться никакое боевое снаряжение, кроме как для вооружения Сил национальной безопасности Афганистана", - говорится в заявлении.

Клинтон отметила также, что в разговоре с Хар она в очередной раз выразила соболезнования в связи с убийством силами НАТО в конце ноября прошлого года пакистанских военных. Мария Табак.

Пакистанские талибы заявили, что организуют массовые атаки на караваны с грузами для войск НАТО в Пакистане, чтобы сорвать достигнутое во вторник соглашение между Исламабадом и Вашингтоном о возобновлении транзита грузов через пакистанскую территорию, сообщают телеканал DawnNews.

По данным телеканала, талибы, угрожают начать акции против колонн грузовиков с тыловым обеспечением для НАТО на всей территории Пакистана.

Ранее во вторник госсекретарь США Хиллари Клинтон сообщила, что Пакистан согласился открыть маршруты доставки тылового обеспечения для войск НАТО в Афганистане, закрытые в прошлом году. Исламабад подтвердил эту информацию - пакистанская сторона приняла это решение после того, как госсекретарь США Хиллари Клинтон в телефонном разговоре с главой МИД Пакистана Хиной Раббани Кхар выразила глубокое сожаление в связи с гибелью пакистанских военных.

Как отмечает местная пресса, это первый случай, когда высокопоставленное лицо из Вашингтона принесло извинения за жертвы налетов американских беспилотников на Пакистан.

Отношения между Исламабадом и НАТО резко обострились после того, как в ночь на 26 ноября прошлого года несколько боевых вертолетов НАТО нанесли удар по двум блокпостам в племенной области Мохманд на северо-западе страны. Погибли не менее 24 пакистанских военных, в том числе два офицера, еще 14 военнослужащих получили ранения. Пакистан в ответ перекрыл маршруты доставки тылового обеспечения по пакистанской территории для военных НАТО в Афганистане, потребовал от США покинуть авиабазу Шамси, где базировались американские беспилотники, и заявил, что намерен пересмотреть все договоры с США и НАТО в политической и военной областях.

Для США маршруты через пакистанскую территорию особенно важны, поскольку это наиболее удобный путь для предстоящего вывода войск и вооружений НАТО из Афганстана.

По данным местной прессы, с 2001 года до ноября 2011 года через пакистанские порты на Аравийском море, прежде всего Карачи, поступало до 70% тылового обеспечения сил НАТО, расквартированных на афганской территории. Поскольку в Афганистане нет железных дорог, все грузы доставлялись туда грузовиками: по северному маршруту - через пограничный пост Торхам, и южному - через пограничный пост Чаман. Теперь эти маршруты вновь будут открыты для натовских грузов. Евгений Пахомов.

Нужна ли России ОДКБ?

Центральной Азии необходима новая архитектура безопасности

Александр Князев

Известная сентенция императора Александра III о том, что у России есть только два союзника — ее армия и флот, приобретает определенную актуальность с каждым очередным кризисом в процессе «собирания постсоветских земель». По сути, сегодня лишь к двум из постсоветских республик — Беларуси и Казахстану — можно, пусть и с оговорками, применить понятие союзничества. Все остальное или переменчиво, как политика Ташкента, или построено по принципу реки, текущей в одну сторону, как иждивенчество Душанбе, Бишкека и Еревана.

«Приостановление членства» Узбекистана в ОДКБ прокомментировано уже в весьма изрядной мере и политиками, и экспертами, но мало кто затруднился поискать причины этого демарша не в Ташкенте или Вашингтоне, а в Москве и других столицах стран — участниц ОДКБ. Важно и то, что означает формулировка «приостановление»: Узбекистан не хлопает дверями, уходя навсегда, а оставляет их слегка приоткрытыми...

Собственно, и предшествующая история участия Узбекистана в Договоре о коллективной безопасности 1992 года (который все почему-то путают с ОДКБ, созданной в 2002 году) демонстрирует переменчивость политики Ташкента, свойственную ему не только в отношениях с Россией. (Можно, кстати, вспомнить, что именно президент Узбекистана Ислам Каримов был инициатором подписания первого ДКБ).

Эта переменчивость является, пожалуй, одним из наиболее ярких примеров известной политики «многовекторности». Когда-то Збигнев Бжезинский изобрел этот эвфемизм, стремительно взятый на вооружение постсоветскими элитами. Но только ли Ташкент пользуется им в своих — когда тактических, когда стратегических, но всегда эгоистических интересах? Аморфность всех постсоветских форматов не только интеграционного но и просто кооперативного характера, отсутствие жестких структур, в рамках которых участники не только имели бы дивиденды и преференции, но и должны были бы нести ответственность, позволяет всем, кроме России, играть в одни ворота.

Можно, например, вспомнить антироссийскую риторику президента Киргизии по результатам его зимнего визита в Москву, включая требование об оплате за присутствие на территории республики базы ОДКБ «Кант». Можно посмотреть, как Таджикистан уже годами ведет торг по поводу использования аэродрома в Айни, вовлекая в это страны, не относящиеся к ОДКБ и являющиеся по сути главными оппонентами этой организации. В лучшем случае все эти ситуации становятся предметом каких-то двусторонних совещаний, но отнюдь не предметом коллективного обсуждения.

Бодрые заявления о том, что выход Узбекистана из ОДКБ не наносит ущерба интересам России и Организации — хорошая мина при плохой игре. Для ОДКБ это однозначно негативный сигнал. Анализ активности натовских военных и политических представителей в столицах стран Центральной Азии в последнее время демонстрирует просто безумную динамику. И речь идет не просто о подготовке к анонсируемому выводу войск из Афганистана. Речь идет — и это неочевидно уже только слепцу! — о принципиально новом формате американского военного присутствия в регионе, когда в течение уже ближайшего года все без исключения страны региона может накрыть целая сеть американских военных объектов, включая вполне конкретные точки российской уязвимости — на Каспии или в североказахстанских областях. Это переформатирование естественным образом подразумевает и финансовые предложения, от которых коррумпированные местные политические элиты просто не смогут отказаться. Демарш Ташкента только подстегнет аналогичные тенденции в Киргизии, в Таджикистане, поставив под вопрос само существование ОДКБ.

Вряд ли будет продуктивным произносить заклинания о вероломстве Каримова, Атамбаева или Рахмона. Столь же несостоятельно рассуждать о коварстве американцев, хозяйничающих на заднем дворе России. Каждый преследует свои интересы так, как он их понимает. С точки зрения американских интересов в регионе — успех налицо. Можно сомневаться в правильности решения Ташкента с точки зрения стратегических интересов Узбекистана, но они реализуются именно так, как их понимают в Ташкенте.

Совсем другое дело — как это понимают в Москве, потерпевшей в своей центральноазиатской политике новое фиаско. В этом регионе есть реальная потребность в серьезном преобразовании всей архитектуры безопасности. Сегодня не вполне понятны характер новых и измененных старых угроз, связанных с трансформацией американского присутствия в Афганистане. Поэтому на повестке дня должен стоять резонный вопрос о соответствии ОДКБ в существующем виде реальным потребностям. После ташкентского демарша рамки возможностей, естественно, сужаются.

России нужно или отказаться от ОДКБ и думать о структурах безопасности, зона ответственности которых ограничится рамками Таможенного союза, с границей по южной границе Казахстана, чтобы не потерять еще и этот интеграционный формат. Или проводить последовательную и принципиальную, а не гибкую до безобразия политику в Центральной Азии в ее широких границах, включая Афганистан. Проводить масштабно и агрессивно, а не челночным образом, ситуативно, как это пока происходит. Включая и четко сформулированное отношение к политике США и НАТО в регионе.

Песо против наркомафии

Новый президент Мексики обещает экономические реформы и рабочие места

Александр Самохоткин

Входящая в тройку мировых лидеров по производству наркотиков Мексика в ближайшие годы должна из этого списка выйти. К этому призывает новый президент страны, 45-летний Энрике Пенья Ньето, который пришел к власти на выборах в минувшее воскресенье, 1 июля. Хотя Институционно-революционная партия, которую он возглавляет, в XX веке правила страной около 70 лет, новый лидер смог убедить избирателей, что ему все-таки удастся справиться с разгулом наркопреступности. Ньето планирует сделать это посредством не силовых методов, а экономических.

Второй тур голосования в Мексике избирательным законом не предусмотрен, поэтому 45-летний Ньето с 38% голосов поддержки (по данным экзит-полов) уже по итогам первого тура стал главой государства, уверенно обойдя трех своих соперников. Главный из них, выдвиженец коалиции левых сил во главе с Партией демократической революции Андрес Мануэль Лопес Обрадор, получил около 32% голосов, но заявил, что поражения не признает, пока не будут обработаны данные со всех 141 тыс. с лишним участков и рассмотрены все жалобы.

Впрочем, особых нарушений не обнаружили ни местные наблюдатели (а их было почти 33 тыс.), ни 696 иностранных из 69 государств, включая председателя ЦИК РФ Владимира Чурова. Российского гостя и его коллег, как сообщили местные СМИ, особо впечатлили размах голосования, участие в нем большей части зарегистрированных 79,5 млн избирателей, а также введенный на один день — 1 июля — по всей стране сухой закон, запретивший продажу даже пива.

Возвращения кандидата от Институционно-революционной партии, которая правила страной с 1929 по 2000 годы, не ждали. На прошлых президентских выборах шесть лет назад институционалисты заняли третье место, и многие тогда говорили, что эта партия изрядно поднадоела избирателям за более чем 70-летний срок правления и, по сути, пребывает на смертном одре. Однако Ньето, получившему в народе прозвище Красавчик, удалось в прямом и переносном смыслах придать партии новое привлекательно лицо. В предвыборной программе он обещал удвоить (до 6%) ежегодный экономический рост и создать десятки тысяч новых рабочих мест, в том числе в нефтедобывающей промышленности путем привлечения зарубежных инвесторов в эту ныне монополизированную государством отрасль.

По замыслам Ньето, бороться с главной бедой Мексики и всего американского континента — наркотрафиком и наркомафией — следует тоже с упором на экономические меры. В этом его основное отличие от действующего президента Фелипе Кальдерона, объявившего после прихода к власти в 2006 году о «нулевой терпимости» в отношении производителей и торговцев ядовитым зельем и бросившего на «беспощадную войну» с ними армию и полицию. В итоге за этот период в стране погибло свыше 55 тыс. человек, среди которых, конечно, были и бандиты, но большинство составляли силовики, политики, представители местных властей, журналисты-разоблачители и просто рядовые граждане. А Мексика в компании с Афганистаном и Колумбией как была, так и осталась главным поставщиком наркотиков в мире. И хотя США, куда идет основной их поток, в 2007 году выделили соседу $1,4 млрд на трехлетний срок на искоренение мексиканских наркобаронов и их бизнеса, ежегодный объем производства героина на территории Мексики вырос, по данным ООН, более чем вдвое — с 17 до 38 метрических тонн.

«Моей главной задачей станет борьба с бедностью в самом ее зародыше», — заявил, уже узнав о результатах голосования, Ньето. Осознание того, что наркомафия в значительной степени подпитывается за счет трети населения страны, живущей за чертой бедности, пришло к нему, видимо, в бытность в 2004–2011 годах губернатором крупнейшего в стране столичного штата Мехико, в котором, как нигде в Мексике, бросается в глаза имущественное расслоение людей. Когда же провластная пресса обвинила политика в популизме и чуть ли не в тайном сговоре с наркокартелями, тот ответил: «У нас непреклонная позиция: бороться с оргпреступностью путем строгого применения силы закона, который никоим образом не может быть предметом переговоров».

Энрике Пенья Ньето приступит к исполнению обязанностей президента 1 декабря и будет находиться в этой должности шесть лет.

Руководство авиакомпании “Tajik Air”, задействованной в поставках невоенных грузов для Международных сил содействия безопасности, отрицает информацию о незаконном задержании своих вертолётов на территории Афганистана.

По данным опубликованного накануне отчёта компании, в настоящее время 2 вертолёта модели Ми-8 вместе с экипажами действительно находятся в Кабуле, но члены экипажа пребывают в служебной командировке, и их передвижение по территории города не ограничено, передаёт информационное агентство «Ховар».

Ранее представители МИД Таджикистана сообщили о том, что лётчики удерживаются в Афганистане по причине хозяйственных споров между американской компанией “Supreme Foodservice”, нанявшей вертолёты, и Министерством транспорта и авиации Афганистана.

Пресс-служба авиакомпании “Tajik Air” подтвердила факт вышеупомянутых разногласий. «Организация, нанявшая экипажи компании, в настоящее время прилагает все усилия по разрешению возникшего спора, – отмечается в пресс-релизе. – После урегулирования данной ситуации пилоты продолжат свою работу согласно договорённостям».

Компания из ОАЭ собирается построить в Афганистане лаборатории для оценки качества топлива, сообщают официальные источники.

Контракт на строительство таких лабораторий в сухопутных портах Афганистана подписали Управление национальных стандартов Афганистана (ANSA) и компания «Geo Chem Middle East» из ОАЭ, сообщает информационное агентство «Бахтар» со ссылкой на заместителя главы «ANSA» Муджибур Рахмана Хатира.

В рамках контракта компания из ОАЭ в течение четырёх лет построит лаборатории в Хайратоне, Герате Шер Хане, Нимрозе и Акине. Их общая стоимость составит 10 млн. долларов. Также компания возьмёт на себя обучение кадров к концу первых пяти лет работы.

Напомним, что Управление национальных стандартов уже построило два аналогичных объекта в провинциях Фарьяб и Балх, но их эффективность невелика.

В Афганистане продавцы и покупатели топлива регулярно жалуются на низкое качество импортируемых продуктов и упрекают афганское правительство в невнимании к их проблемам.

Заседание Комиссии по вопросам военно-технического сотрудничества с иностранными государствами.

Обсуждались состояние и перспективы военно-технического сотрудничества с зарубежными странами.

В.ПУТИН:Добрый день, уважаемые коллеги.Сегодня мы проводим первое заседание Комиссии по вопросам военно-технического сотрудничества с зарубежными странами в обновлённом составе.

Заместителями председателя Комиссии назначены Дмитрий Анатольевич Медведев и Сергей Борисович Иванов, секретарём – Юрий Викторович Ушаков, его заместителем – Александр Васильевич Фомин.

Не сомневаюсь, что в работе Комиссии будет обеспечена преемственность, а значит и динамичное продвижение всех ранее намеченных проектов, программ, решение системных вопросов, призванных повысить эффективность такой стратегической сферы, как военно-техническое сотрудничество.

Сегодня предлагаю в комплексе проанализировать состояние и перспективы военно-технического сотрудничества с зарубежными странами, причём как с нашими традиционными, так и с новыми партнёрами.

Подчеркну: мы должны ориентироваться на расширение присутствия России на глобальном рынке вооружений и военной техники. Это касается и географии наших поставок, и перечня продукции и сервисных услуг.

Кроме того, нужно в полной мере использовать механизмы ВТС (военно-технического сотрудничества) для приобретения зарубежных технологий, отдельных образцов техники, необходимых для развития нашего собственного оборонно-промышленного комплекса, для решения точечных, неотложных задач оснащения российских Вооружённых Сил.

Рынок вооружений – сложный, конкуренция здесь очень высокая. И тем весомее успехи России, которая сейчас уверенно занимает второе место в мире по объёмам экспорта вооружения и специальной техники. Считаю это важным показателем промышленных, технологических, научных, да и политических возможностей нашей страны.

По данным Стокгольмского международного института исследования мировых проблем, Россия занимает второе место – 24 процента на мировом рынке. У Соединённых Штатов – 30 процентов по объёмам вооружений, далее следует Германия (девять процентов), Франция – восемь, Великобритания – четыре процента. То есть задел у нас достаточно солидный.

У России проверенная временем репутация первоклассного производителя самой сложной военной техники. И, что особо подчеркну, мы всегда строго выполняем все обязательства, которые на себя берём, неотступно следуем требованиям международного права, режимов нераспространения и контроля над вооружениями.

При этом исходим из того, что эффективное военно-техническое сотрудничество – это действенный инструмент продвижения наших национальных интересов, причём как политических, так и экономических. Это растущий спрос на продукцию отечественного ОПК и смежных гражданских отраслей, серьёзные финансовые поступления в государственный бюджет и новые рабочие места.

Отмечу, что экспорт российской военной продукции за первое полугодие 2012 года превысил 6,5 миллиарда долларов, что на 14 процентов выше аналогичного показателя прошлого года. Такую позитивную динамику нам, безусловно, нужно сохранить. Но в целом за последние семь лет объём ежегодных продаж продукции ВТС увеличился более чем в два раза: с 6 миллиардов в 2005 году до 13,2 миллиарда долларов США в 2011 году. В целом мы за эти годы продали вооружения более чем на 44 миллиарда долларов.

Сегодня нашу технику и системы вооружений закупают 55 иностранных государств, в том числе Индия, Алжир, Китай, Вьетнам, Венесуэла и Соединённые Штаты Америки, а в общей сложности военно-техническое сотрудничество осуществляется более чем с 80 государствами мира.

Уже в текущем году заключены новые экспортные контракты на сумму в 5,7 миллиарда долларов – на 2,4 миллиарда долларов больше, чем в первом полугодии 2011 года. В целом портфель экспортных заказов составляет порядка 43 миллиардов долларов. Это значит, что наши оборонные и смежные предприятия получат дополнительные ресурсы для развития и модернизации.

Мы сейчас направляем значительные средства на техническое обновление оборонно-промышленного комплекса и, как вы знаете, выделили из федерального бюджета на ближайшие годы на эти цели около трёх триллионов рублей. Главная задача – обеспечить готовность наших предприятий к выполнению масштабных программ перевооружения Российской армии и флота. Но, несомненно, эти инвестиции должны укреплять и экспортный потенциал нашей «оборонки».

Для того чтобы выйти на новые рубежи, нам необходимо оптимизировать работу всех участников системы ВТС. Ключевое требование – это повышение качества поставляемой продукции, обновление номенклатуры военной техники, которую мы предлагаем нашим зарубежным партнёрам. В этом плане ждём серьёзной отдачи от крупных профильных холдингов с государственным участием, таких, например, как «Ростехнологии» – компании, которая создавалась как раз для решения этих задач.

Кроме того, нужно серьёзно усовершенствовать систему послепродажного и сервисного обслуживания. Это очень выгодный рынок, и, конечно, его нельзя упускать. Имею в виду поставку запчастей, содействие в ремонте и модернизации техники. И в этой связи отмечу общую, системную проблему – это работа с потенциальными клиентами и заказчиками.

Подготовка контрактов, рассмотрение официальных обращений от покупателей, разного рода согласования порой тянутся слишком долго. Мы об этом много раз говорили и постоянно возвращаемся к этой теме. Нам нужен чёткий и оперативный механизм согласования и принятия решений, сами принципы работы должны стать более гибкими. На сегодняшнем заседании рассмотрим конкретные предложения на этот счёт.

Считаю обоснованными и абсолютно правильными уже принятые решения и шаги по передаче предприятиям и органам власти дополнительных полномочий в сфере ВТС, естественно, при повышении ответственности за их реализацию. Практика показывает, что такой подход эффективно работает.

Так, отдельные предприятия ОПК получили право на прямой экспорт запчастей, осуществление ремонта и обслуживания ранее поставленной техники. В результате объёмы экспорта таких сервисных услуг возросли и в 2011 году достигли 2,5 миллиарда долларов.

Качественный сервис, послепродажное обслуживание техники, обучение специалистов – это важнейший фактор продвижения нашего оружия на внешние рынки. Сегодня посмотрим, как выполняются решения Комиссии по созданию современной учебной и материальной базы для подготовки иностранных военных специалистов.

Отмечу, что по линии Минобороны проведена значительная работа: учебная база пополнилась новыми образцами вооружения (более 170 единиц), введены в эксплуатацию новые учебные классы (более 300 аудиторий). На эти цели из федерального бюджета было направлено более одного миллиарда рублей. В итоге за последние три года количество иностранных специалистов, обучающихся в вузах Минобороны России, выросло более чем на 50 процентов.

Необходимо отметить, что российская школа обучения военных специалистов широко востребована. К примеру, в рамках контракта на поставку вертолётов «Ми-17» для нужд Афганской национальной армии подготовка технического состава афганских ВВС осуществляется именно нашими преподавателями, и это естественно. Но это не единственный пример.

Считаю, что нужно подумать о разработке концептуальных подходов к подготовке в России военных кадров иностранных государств. Мы их продолжаем готовить, как это и раньше было, но эта система нуждается в совершенствовании. Нужно создать самостоятельное направление в рамках системы военно-технического сотрудничества. При этом важно исходить из того, что работать с иностранными кадрами должны высококвалифицированные социалисты – преподаватели, инструкторы, военные переводчики.

В общем, здесь вопросов много. Давайте обсудим.

Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 2 июля 2012 > № 588434 Владимир Путин

Exxon Mobil Corp обдумывает возможность участия в газовом и нефтяном тендере на шесть блоков в северном Афганистане, передает Reuters. "Интерес Esso Exploration International Ltd к тендеру в Афгано-таджикском бассейне является частью нашей программы по разработке газовых и нефтяных ресурсов по всему миру", - прокомментировал представитель Exxon Алан Джефферс.

Афганистан ищет покупателя для исследования, развития инфраструктуры и добычи нефти и газа на шести блоках в западной части Афгано-таджикского бассейна на севере Афганистана. Заявки на участие в тендере принимаются до конца октября, а победители будут оглашены в конце 2012 года, говорится в правительственном сообщении.

В середине 2010 года власти Афганистана заявили, что собираются впервые в истории страны начать добывать нефть и в дальнейшем выйти на уровень добычи в 800 млн баррелей в день.

Количество иностранных специалистов, обучающихся в вузах министерства обороны, выросло за последние три года более чем на 50%, сообщил президент РФ Владимир Путин, выступая на заседании комиссии по военно-техническому сотрудничеству.

Он напомнил, что учебная база пополнилась новыми образцами вооружения в количестве более 170 единиц, введены в эксплуатацию более 300 учебных аудиторий. На это, по его словам, из федерального бюджета было выделено более 1 миллиарда рублей.

"Российская школа обучения военных специалистов широко востребована", - отметил глава государства.

В качестве примера он привел подготовку российскими преподавателями технического состава афганских ВВС в рамках контракта на поставку вертолетов Ми-17 для нужд афганской национальной армии.

"Нужно подумать о разработке концептуальных подходов к подготовке в России военных кадров иностранных государств. Мы продолжаем готовить специалистов, но система нуждается в усовершенствовании, нужно создать самостоятельное направление в рамках системы военно-технического сотрудничества", - сказал президент.

В последнее время в прессе циркулирует множество сообщений о том, что Таджикистан рассматривает возможность взимания арендной платы за присутствие на территории республики 201-й российской военной базы. Прозвучала даже конкретная цифра в 300 миллионов долларов в год - причем со ссылкой на одного из высокопоставленных чиновников МИД Таджикистана.

Понятно, что если эта цифра - не шутка и не приглашение к торгу, то это может привести к полному выводу российских войск из данной страны, поскольку цена для Москвы очевидно не приемлема.

По-видимому, дело в том, что в нищем и сверхкоррумпированном Таджикистане появилось сильное желание "деньжат по-легкому срубить". Либо с Москвы, либо, может быть, с Вашингтона, если тот даст больше (тогда в стране можно будет разместить не российскую, а американскую базу).

В Центральной Азии, как и во многих других развивающихся странах, продолжают верить в неограниченную военную мощь США и, возможно, надеются, что те лучше защитят их от талибов, чем Россия (после ухода основных сил США и НАТО из Афганистана в 2014 году возвращение талибов к власти практически неизбежно). Правда, эта вера не имеет под собой никаких оснований.

США по чисто географическим причинам после ухода из Афганистана своей основной группировки не смогут всерьез "зацепиться" ни за эту страну, ни за Центральную Азию. Данный регион, как известно, не имеет выхода к морю, поэтому в вопросе снабжения объектов американцы попадают в зависимость от окружающих Афганистан стран, которые должны предоставить свои наземные коммуникации и/или открыть свое воздушное пространство для снабжения американской группировки.

Напомним, что это за страны: Россия, Китай, сами государства Центральной Азии, Пакистан и Иран. При любом варианте американцам придется пересечь хотя бы одну из этих стран. Из коих Иран является прямым врагом США, а остальные с огромным удовольствием займутся шантажом Вашингтона, выбивая максимально выгодные для себя условия обеспечения американских коммуникаций.

Ситуация становится вдвойне сложной из-за того, что Афганистан находится по отношению к США на другой стороне земного шара. Из-за этого задача снабжения баз усложняется даже при отсутствии какого-либо противодействия.

Более того, Пакистан вполне может стать вторым Ираном, только еще хуже, потому что ядерное оружие и достаточно качественные средства его доставки у Исламабада уже есть.

Если начнется масштабное наступление талибов на Кабул, за ним заведомо будет стоять пакистанская армия (возможно, ее части примут прямое участие в этом наступлении). Естественно, что в этом случае Исламабад и Вашингтон оказываются в состоянии прямой военной конфронтации. И тогда снабжение американских баз оказывается в полной зависимости от стран Центральной Азии, а также (по крайней мере, косвенно) от России и Китая, имеющих очень большое влияние в центральноазиатском регионе.

При этом Китай в последнее время окончательно утвердился в роли главного геополитического союзника и покровителя Исламабада, к тому же имеет очень серьезные виды на природные ресурсы Афганистана. Соответственно, он сделает все, чтобы создать американцам максимум проблем.

Позицию Москвы в подобной ситуации предсказать сложнее, но понятно, что полная зависимость от России в подобной критической ситуации для Вашингтона совершенно не приемлема.

При малейшем обострении ситуации в любой из стран региона американский "ограниченный контингент" станет не опцией, а проблемой, не военной силой, а заложником окружающих стран.

К тому же в последнем варианте военной доктрины США четко и однозначно написано, что вести длительные крупномасштабные противопартизанские войны эта страна больше не будет. Поэтому надеяться на американскую защиту абсолютно бессмысленно. И вообще абсурдно подозревать, что американцам придет в голову проливать кровь своих солдат за Каримова или Рахмона.

Поэтому, как несложно догадаться, если российские войска уйдут из Таджикистана, это, на самом деле, станет проблемой Таджикистана, а не России. Даже если диверсионно-террористические группы талибов, проникающие из Афганистана, не получат массовой поддержки местного населения, силовым структурам Узбекистана и, тем более, Таджикистана и Киргизии справиться с ними будет очень непросто. Здесь уже может реально понадобиться помощь России.

Если же талибам удастся "поджечь" хотя бы Ферганскую долину, т.е. спровоцировать в ней массовое восстание местного населения под исламскими лозунгами - это будет настоящая катастрофа. Совершенно не факт, что Россия сможет спасти режимы в Ташкенте, Бишкеке и Душанбе, но если помощи России не будет, падение этих режимов абсолютно гарантировано.

Уместно будет сравнить поведение Таджикистана и Армении. Последняя прекрасно понимает, что российская 102-я военная база на ее территории является гарантом независимости страны. Соответственно, российские войска на территории Армении нужны этой стране гораздо больше, чем России.

Поэтому Ереван не то что не выбивает из России деньги за базу, а сам полностью оплачивает ее содержание. ВС Таджикистана на порядок слабее армянской армии, но в Душанбе почему-то считают, что нужны России больше, чем она им. Заблуждение это очень глубокое.

На самом деле, уход из Таджикистана не усложнит, а облегчит России жизнь. Сократятся расходы и длина коммуникаций, больше ресурсов останется на поддержку Казахстана, который нам по геополитическим соображениям в любой ситуации придется оборонять так же, как самих себя.

Отступив на несколько сотен километров к северу, Россия тем самым лишь сократит свои потенциальные потери, людские и материальные. Режим Рахмона же просто выпишет себе отстроченный смертный приговор.

Узбекистан заведомо не хочет российской помощи, это тем более его проблема. Киргизия станет в этом случае передовым рубежом обороны на южном направлении. России и Казахстану будет проще защищать этот рубеж из-за сокращения коммуникаций. Самой Киргизии, разумеется, придется очень несладко. Хотя, пожалуй, спасти только одну эту страну Москве и Астане будет проще, чем три государства.

К сожалению, Москва наверняка будет пытаться удержать Душанбе от безумного шага, возможно, даже идя на какие-то уступки, оплачивая дополнительными деньгами не свою, а его безопасность, которая самому таджикскому руководству, как выясняется, ни к чему. Россия в 90-е годы спасла таджикский народ от самоистребления, а государственность Таджикистана - от распада. Видимо, сейчас Россию хотят избавить от необходимости делать это второй раз.

Впрочем, нельзя исключать, что таджикское руководство собралось уйти под покровительство не Вашингтона, а Пекина. А это уже совсем другой поворот событий. И новая геополитическая реальность.

Как сказал два года назад китайский политолог У Сэчжи, "создание ШОС соответствует политическим и экономическим интересам Китая в Центральной Азии, повышает его влияние на бывшие социалистические республики. Они утрачивают роль геополитических объектов стратегии США и России и проникаются все большим доверием к Китаю".

Надо понимать, что борьба России и Китая за Центральную Азию не просто неизбежна, она уже началась. Александр Храмчихин, заместитель директора Института политического и военного анализа.

Уклончивый Ташкент

Узбекистан приостановил участие в ОДКБ

Александр Самохоткин

МИД Узбекистана известил секретариат Организации Договора о коллективной безопасности о приостановке участия страны в ОДКБ. Устав организации такой меры, как «приостановка участия», не предусматривает.

Впрочем, Узбекистан однажды уже покидал своих партнеров по ОДКБ в 1999 году. В 2006м Ташкент свое членство восстановил, но потом «не раз демонстрировал особую позицию по многим ключевым проблемам», напомнил пресс-секретарь ОДКБ Владимир Зайнетдинов. По его словам, Узбекистан «последовательно возражал против содействия в урегулировании ситуации в Афганистане на коллективной основе, отдавая предпочтение работе на двусторонней основе».

Еще Ташкент «уклонялся от участия в военном сотрудничестве в формате ОДКБ», в частности не направлял свои подразделения в Коллективные силы оперативного реагирования ОДКБ. Его представители не участвовали в мероприятиях оперативной подготовки. С созданием в ОДКБ в 2010 году системы кризисного реагирования Узбекистан «не поддержал использование потенциала организации для оказания помощи государствам — членам ОДКБ по их просьбе в целях урегулирования возможных кризисных ситуаций». Он также «последовательно воздерживался от работы по координации внешнеполитической деятельности и возражал против укрепления взаимодействия ОДКБ с другими международными организациями, например с ЕврАзЭС и ОБСЕ».

Началась ОДКБ с подписания в Ташкенте 15 мая 1992 года Арменией, Казахстаном, Киргизией, РФ, Таджикистаном и Узбекистаном договора о коллективной безопасности сроком на пять лет с возможностью продления еще на пять лет. В 1993-м к нему присоединились Азербайджан, Белоруссия и Грузия. Договор вступил в силу в 20 апреля 1994 года, а спустя пять лет Азербайджан, Грузия и Узбекистан от его продления отказались. 14 мая 2002 года в Москве оставшиеся шесть стран-участниц преобразовали договор в признанную ООН международную организацию — ОДКБ. Узбекистан пришел в нее после известных трагических событий в Андижане в мае 2005 года и резкой реакции на них Запада.

Приостановка членства в одностороннем порядке уставом ОДКБ не предусмотрена и может наступать лишь решением руководящего Совета коллективной безопасности в качестве наказания страны-участницы. Что же касается выхода, то о нем надо уведомлять за полгода. Примечательно, что прекращать военное взаимодействие с СНГ узбеки не спешат. 5 июля посланец Ташкента примет участие в заседании Совета министров обороны СНГ в Калининграде.

Оценка внешней политики Обамы

Прогрессивный прагматик пытается изменить ход истории

Резюме: Продолжающееся ослабление экономических основ несовместимо с сохранением национальной мощи в долгосрочной перспективе и успешной внешней политикой. Неспособность Соединенных Штатов остановить упадок у себя дома и во всем мире будет иметь гораздо более печальные последствия, чем снижение личной популярности президента Обамы в народе или в своей партии.

Данный очерк – адаптация новой книги «Изменить ход истории: внешняя политика Барака Обамы» (Издательство Института Брукингса, 2012 год). Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2012. © Сouncil on Foreign Relations, Inc.

По мере приближения ноябрьских президентских выборов в Соединенных Штатах вопросы внешней политики и национальной безопасности все больше выходят на передний план. Приоритетами президента Барака Обамы в этой сфере являются окончание военных действий в Ираке и Афганистане, а также демонстрация жесткости в отношении «Аль-Каиды». Республиканские оппоненты обвиняют его в том, что он безучастно наблюдает за упадком США и безалаберно ведет себя в отношении Ирана. Истина, как всегда, сложнее картины, которую пытается представить каждая из сторон.

Принося присягу в январе 2009 г., Обама уже имел четкое представление о своей роли во внешней политике. Он был твердо намерен изменить имидж Америки за рубежом – прежде всего в мусульманском мире, завершить войны в Афганистане и Ираке, протянуть руку Ирану, перезагрузить отношения с Россией и попытаться сделать шаг к освобождению мира от ядерного оружия. Он также собирался наладить сотрудничество с Китаем по региональной и мировой повестке дня и стать миротворцем на Ближнем Востоке. Обама, по его словам, замахнулся на то, чтобы изменить ход истории в направлении справедливости, мира и стабильности.

Конечно, идеалистическая риторика нового президента и стремление к фундаментальным переменам сталкивались с его инстинктом прагматичного управленца. И внешняя политика, проводимая администрацией, состояла в попытках примирить возвышенные представления хозяина Белого дома с его врожденным реализмом и политической осторожностью. Находясь на президентском посту, Обама проявлял себя прогрессистом там, где возможно, и прагматиком там, где необходимо. Но с учетом внутри- и внешнеполитических реалий верх чаще брал прагматизм.

Это балансирование мало кому нравилось и стало пищей для критиков. Компромиссы Обамы истолковывались как слабость, а его неспособность добиться четкого и внятного исхода в сжатые сроки – как признак некомпетентности. Стремясь установить взаимодействие с конкурирующими державами, Обама подчас игнорировал интересы традиционных союзников. И самое главное, его курс заставил многих задуматься над тем, есть ли у президента вообще четкая стратегия или он просто реагирует на события.

В этом политическом портрете упущено нечто важное. Обама не столь наивен, как кажется некоторым, и он не является реалистом, действующим исключительно по ситуации. Он пытается сформировать новый либеральный мировой порядок, в котором Соединенные Штаты будут по-прежнему играть ведущую роль, но там, где это возможно или необходимо, разделять ответственность и бремя с другими.

Окружив себя опытными министрами, которые лично ему не близки, а также близкими по духу, но неопытными младшими советниками, Обама оставил в своих руках выработку концепций внешней политики, их формулировку и проведение в жизнь. Умный, самоуверенный, честолюбивый и отстраненный от всех, Обама больше, чем его предшественники, несет непосредственную ответственность за свое президентское досье. Он добился заметных успехов: существенно ослабил «Аль-Каиду», отрегулировал отношения с Китаем, восстановил международную репутацию США, перезагрузил отношения с Россией и ратифицировал новый Договор о сокращении стратегических вооружений. Обама добился принятия резолюции СБ ООН, вводящей жесткие санкции против Ирана, заключил запоздалые, но необходимые соглашения о свободной торговле и вывел американские войска из Ирака.

Но были и заметные неудачи. Среди них – отсутствие прогресса в разрешении израильско-палестинского конфликта, неубедительные результаты в борьбе с изменением климата, дальнейшая потеря авторитета в мусульманском мире. Обострилась напряженность в американо-пакистанских отношениях. Можно также отметить погружение Мексики в пучину насилия и наркоторговли, упрямое стремление Ирана к получению средств производства и доставки ядерных вооружений, Северную Корею, продолжающую наращивать ядерный арсенал.

На практике Обама деидеологизировал внешнюю политику, руководствуясь реалистичной оценкой той роли, которую США могут играть в XXI веке. В его речах отсутствовал триумфалистский тон, и он не подчеркивал исключительность Америки, но в то же время не говорил и о закате. На поверку подобный подход оказался весьма действенным. Президент внимательно относился к взглядам руководителей других стран и к интересам остальных народов, одновременно проецируя уверенность и лидерство. Если иметь в виду защиту американских интересов в мире, то внешняя политика Обамы до сих пор срабатывала неплохо. Но если говорить о практическом воплощении мечты о новом мировом порядке, то еще многое предстоит сделать.

Подъем Азии

Перед приходом к власти Обама поставил перед собой три цели, которые можно считать столпами его внешней политики. Прежде всего он попытался изменить отношения с усиливающимися азиатскими державами, особенно Китаем; затем трансформировать отношения с мусульманским миром, где на смену конфликту должно прийти сотрудничество; и, наконец, ускорить движение к режиму нераспространения ядерного оружия и ядерному разоружению. Избрание Обамы стало вехой в американской истории, но финансовый крах превратил выход из экономического кризиса в приоритетную задачу президента во внутренней и внешней политике, ограничив его выбор в обеих сферах.

Можно утверждать, что самые трудные решения по предотвращению катастрофы были приняты в конце президентства Джорджа Буша. В частности, речь идет о программе стерилизации плохих активов и мерах по спасению ключевых финансовых учреждений. Но Обаме предстояло определить, какие из них стоит спасать, а также принять другие меры для вывода экономики из состояния свободного падения и стимулирования ее роста. Это оказало существенное влияние на внешнюю политику и обусловило необходимость быстрых действий вместе с другими сильными экономиками. Администрация работала как с крупными мировыми державами, входящими в «Большую восьмерку», так и с более широким, но пока еще неофициальным клубом «Большой двадцатки», в которой представлены все быстроразвивающиеся экономики.

В итоге удалось по сути избежать опасной ситуации, когда каждый защищает свою экономику за счет других, и было продемонстрировано удивительное чувство солидарности в отстаивании общих интересов. Однако роль Соединенных Штатов, которые провоцировали кризис путем популяризации сомнительных финансовых инструментов, серьезно дискредитировала поддерживаемую Вашингтоном модель свободной торговли, нерегулируемых рынков и снижения дефицитов. Другой президент, менее способный успокоить международную общественность, мог бы вызвать всеобщее разочарование, и Обама заслуживает большей похвалы, чем обычно звучит в его адрес, за то, что ему удалось избежать подобного исхода и предотвратить крах.

В результате кризиса о китайской экономике все чаще говорят как о растущей, а об американской – как о находящейся в относительном упадке. Это могло бы осложнить американо-китайские отношения во второй год пребывания Барака Обамы в должности и стать более серьезным вызовом проводимому им внешнеполитическому курсу. С самого начала администрация пыталась активнее сотрудничать с Азией, дабы улучшить связи с друзьями и союзниками, и взаимодействовать с КНР в решении вопросов двусторонней, региональной и мировой повестки дня. Команда Обамы признала, что относительный вес Китая в мире растет, и Соединенные Штаты уже не могут использовать методы политического давления на эту державу.

Однако, несмотря на повышенное внимание к Китаю, попытки наладить более тесное сотрудничество не привели к желаемым результатам. Да, удалось избежать серьезного ухудшения отношений, что отражает зрелость американо-китайских связей и давнишнее желание лидеров обеих стран не выходить за определенные рамки в разногласиях. Регулярные встречи на высшем уровне создали стимулы для стабилизации контактов и налаживания взаимодействия в разных областях. Однако намерения, выраженные на этих встречах, зачастую не удавалось воплотить в жизнь.

Одна из главных целей заключалась в том, чтобы Китай стал ответственным игроком в либеральном мировом порядке, принял основополагающие цели и правила и вносил свой вклад в общий успех. Но оказалось, что быстрый рост значимости КНР в мире породил завышенные ожидания международного сообщества, которым Пекину трудно соответствовать. Хотя Китай – серьезный фактор международной политики, он по-прежнему видит себя развивающейся страной, долг которой – прежде всего совершенствовать национальную экономику, а не принимать на себя какие-то обязательства перед мировым сообществом.

Возможно, величайшей политической неудачей для обеих стран стала их неспособность смягчить недоверие к долгосрочным намерениям друг друга. Пекин считает почти все американские политические инициативы частью изощренного заговора, направленного на пресечение дальнейшего усиления Китая. Подобные взгляды все больше расстраивают Вашингтон, который, в свою очередь, озабочен тем, что Пекин стремится использовать свою экономическую и военную мощь в Азии для получения дипломатических и военных преимуществ за счет Соединенных Штатов. Вашингтон также хорошо понимает, что почти все страны в Азии хотят, чтобы США уравновешивали растущее давление Китая, но при этом не заставляли их делать выбор между двумя гигантами.

Объявленный Обамой в ноябре прошлого года «стратегический поворот» к Азии был попыткой вселить в государства региона уверенность в том, что Америка не намерена отказываться от лидерства там, в чем многие начали сомневаться. Это сложная интегрированная стратегия в области экономики, дипломатии, обороны и безопасности, но ее полноценная реализация потребует четкого административного управления и убедительных доказательств экономического возрождения Соединенных Штатов. Таким образом, стратегия изменения баланса в пользу Азии имеет смысл, но при этом есть риск появления ожиданий, на которые Вашингтон будет не в состоянии ответить, подозрения Китая при этом усугубятся, что чревато гораздо большей напряженностью. Американские официальные лица должны умело действовать как внутри страны, так и в Азии, чтобы реализовать имеющиеся стратегические преимущества, не увеличивая при этом недоверия и напряженности.

Ближневосточная трясина

Отношения с мусульманским миром полны сюрпризов и драматизма. Обама всегда выражал намерение сражаться с терроризмом, но не принимал концепцию Буша о «глобальной войне с террором». Вместо этого он попытался положить конец непрекращающимся войнам в Ираке и Афганистане, сосредоточив внимание на том, чтобы атаковать боевиков «Аль-Каиды» в Афганистане, Пакистане и других местах, и полностью устранить угрозу, исходящую от этой организации для Соединенных Штатов и мира в целом. Успех в этой области – одно из самых выдающихся достижений, и Обама может по праву утверждать, что покончил с войной в Ираке, Америка выстояла в Афганистане и Пакистане и обезглавила «Аль-Каиду».

В борьбе с террором Обама проявил жесткость, избавившись от наивных иллюзий, что сила его личного обаяния или предвидения способна разрешить вопросы войны и мира. Однако стабильность в Ираке, Афганистане и Пакистане висит на волоске, и пока неясно, удастся ли президенту одновременно добиться двух целей – выйти из состояния войны и при этом не оставить позади опасный хаос.

И в Ираке, и в Афганистане администрация проявила достойную восхищения гибкость. Например, в Ираке президент привел свои предвыборные обещания в соответствие с реалиями. Он существенно замедлил вывод американских войск, который завершился лишь в конце 2011 г. по графику, согласованному и утвержденному еще президентом Бушем и иракским премьер-министром Нури аль-Малики в 2008 году. Трудно представить, как президент, оставаясь в правовом поле, мог бы держать американские войска в стране, не желающей их присутствия. Тем не менее торжество Обамы по поводу окончательного вывода войск было неуместным, если учесть, что администрация пыталась достичь согласия с иракцами по поводу размещения контингента на более длительное время. В то же время, учитывая возможность будущих военных интервенций за рубежом, было разумнее восстановить репутацию Америки, выведя войска, когда ее об этом попросили, вместо того чтобы оставаться там, где ее присутствие было нежелательно.

Обама решил выделить больше финансовых ресурсов, чем его предшественник, на решение проблем в Афганистане и Пакистане. Однако полного успеха не случилось из-за того, что ситуация в этих странах чрезвычайно сложная, и в администрации имелись существенные разногласия по поводу того, как справляться с возникающими там задачами.

Практически у каждого высокопоставленного чиновника американских силовых ведомств были собственные приоритеты в Афганистане и Пакистане, поэтому неудивительно, что местные жители никак не могли до конца понять, остаются американцы или уходят, и считает ли Вашингтон их своими друзьями или врагами. Это, естественно, приводило к тому, что местные политики часто занимали оборонительную позицию, и Белому дому не удавалось добиваться поставленных целей. Желая положить конец мятежам в Афганистане и восстановить государственные учреждения в этой стране, Обама не жалел сил, работая на этом направлении. Но в случае его избрания на второй срок он должен будет постепенно снижать численность воинского контингента в 2013–2014 гг., когда ответственность за безопасность в стране возьмет на себя афганская армия.

Главным разочарованием стала ближневосточная дипломатия – именно в этом регионе мы увидели самое большое расхождение между обещаниями и реальными делами. А ведь с первого же дня президентства Обама торжественно обещал сделать мир на Ближнем Востоке своим приоритетом. Критики единодушно считают главной ошибкой нереалистичное требование полностью заморозить строительство израильских поселений на оккупированных территориях. Они утверждают, что, настаивая на этом, Обама отстранил палестинского президента Махмуда Аббаса от переговоров (поскольку от него нельзя было ожидать, что он согласится на нечто меньшее, чем то, что потребовал от израильтян сам президент США). Не добившись поставленных целей в этом регионе, Обама тем самым подорвал доверие к Вашингтону как посреднику в урегулировании конфликта.

Требование Барака Обамы было логичным: ограничение новых поселений должно было бы улучшить обстановку на переговорах и уменьшить недоверие палестинцев к намерениям израильтян. Под присмотром Буша палестинская администрация добилась успехов в борьбе с терроризмом, и было разумно ожидать, что Израиль, в свою очередь, выполнит взаимные обязательства и ограничит активность поселенцев. Более того, воспоминания о том, как израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху воспользовался имевшейся лазейкой в договоренностях, допустив «естественное разрастание» поселений при президенте Клинтоне, еще больше увеличивало решимость старших советников Обамы, которые поддержали президента в его желании добиваться полного замораживания строительства новых поселений.

Но когда Обама, следуя своим инстинктам прагматика, дал Джорджу Митчеллу, спецпредставителю на Ближнем Востоке, зеленый свет на то, чтобы договариваться о чем-то меньшем, чем полное замораживание строительства на оккупированных землях, президент не скорректировал декларированные ранее цели. Из-за этого возникло расхождение между публичными требованиями администрации и ее фактическими достижениями. Та же проблема с речью президента, в которой он заявил, что на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2011 г. палестинское государство должно будет присоединиться к ООН – впоследствии администрация дезавуировала эти слова. В результате отношения с Израилем испортились, а введение лишь временного моратория на новые поселения разочаровало арабов.

Любопытно, что в целом отношения Обамы с израильтянами отличались полным отсутствием способности различать полутона. Его прорывная речь 2009 г. в Каире явно предназначалась для арабов; в то же время не было соответствующих визитов в Израиль или слов, предназначенных для израильтян. В итоге он еще на раннем этапе утратил возможность влиять на израильское общественное мнение. В свою очередь, это привело к провалу мирной дипломатии, поскольку Обама не мог воздействовать на позицию Нетаньяху, упорно следовавшего опросам общественного мнения и понимавшего, что он больше приобретет, чем потеряет у себя на родине, если отвергнет предложения президента США, которого его сограждане считают недружественным. Многие советники из окружения Обамы призывали его приложить больше усилий для того, чтобы попытаться изменить умонастроения израильтян. В их числе вице-президент Джозеф Байден, бывший глава администрации Белого дома Рам Эммануэль, государственный секретарь Хиллари Клинтон и ее советник Денис Росс. Но сам президент полагал, что сможет завоевать израильтян усиленной поддержкой в оборонной области, не понимая, что израильская общественность в действительности жаждет его внимания и благорасположения.

Все это могло бы быть забыто или прощено, убеди Обама арабский мир занять более конструктивную и обнадеживающую дипломатическую позицию. Но когда он оказался неспособен выполнить свои обещания по поводу разрешения палестинской проблемы и закрыть базу в Гуантанамо, разочаровалась и арабская улица. В конце концов арабы повернулись к нему спиной после того, как он занял сторону израильтян в виду приближающихся выборов. В итоге Обама лишился поддержки и израильтян, и палестинцев, а это худшее, что только могло произойти, поскольку он ровным счетом ничего не добился на Ближнем Востоке. Конечно, в лице Нетаньяху и Аббаса он получил крайне несговорчивых партнеров, но его собственные ошибки привели к тому, что оба «соскочили с крючка». Если в случае своего переизбрания Обама предпримет вторую попытку добиться мира на Ближнем Востоке, ему нужно будет убедить израильских и палестинских партнеров идти ради мира на риск, на необходимые, хотя и болезненные компромиссы. Но ему также нужно гораздо больше работать с ними, а не против них.

Ринуться вперед?

Арабское пробуждение – это самый неожиданный поворот событий, с которым Бараку Обаме пришлось столкнуться за время пребывания на посту президента. Он сумел выработать достаточно правильный подход к этой смуте и беспорядкам, понимая, что арабские революции не направлены против Соединенных Штатов, и следовательно, он не может решительно влиять на их исход. В отличие от протестов после выборов в Иране в июне 2009 г., когда Обама воздержался от критики, хотя иранский режим подавил продемократическое движение, на этот раз президент решительно поддержал требования свободы и демократии в арабском мире. Он также помог в свержении непопулярных диктаторов в Египте, Ливии и Йемене, делая в то же время все возможное, чтобы сохранить стабильность в регионе Персидского залива, в которой заинтересованы США. Не обошлось и без тактических просчетов – унижение президента Египта Хосни Мубарака, неспособность добиться глубоких реформ в Бахрейне и непростительная медлительность, из-за которой не удалось изгнать сирийского диктатора Башара Асада. Но в целом инстинктивный идеализм Обамы позволил Вашингтону занять правильную позицию перед лицом этого тектонического сдвига в истории. А врожденный прагматизм президента помог ему найти новый баланс между американскими ценностями и стратегическими интересами в этом неспокойном регионе.

Обама поддержал идею сохранения роли армии в Египте – это позволило добиться быстрого начала переходного процесса. Вместе с тем ставка на военных в роли «повивальной бабки» египетской демократии не принесла ожидаемых плодов. Хотя Верховный совет Вооруженных сил (ВСВС), временный правящий орган в Египте, неоднократно заявлял о намерении соблюдать все международные обязательства, в том числе мирный договор с Израилем, на поверку он оказался неспособен выполнить требования народа и защитить права меньшинств. Что еще хуже, вместо того чтобы обеспечить упорядоченный переход, к которому Обама стремился с первых дней революции, армия попыталась защитить свои особые интересы и поставить себя выше Конституции. Требуя от ВСВС уважать итоги недавно прошедших выборов и допустить к власти исламистов, Обама делает ставку на то, что «Братья-мусульмане» не будут пытаться навязать шариат четвертой части населения арабского мира. Он лелеет надежду на то, что эта победившая на выборах партия предпочтет стабильность, гарантом которой может служить сотрудничество с Соединенными Штатами и соблюдение мирного договора с Израилем, поскольку только так «Братья-мусульмане» смогут обеспечить реальные изменения к лучшему для тех, кто голосовал за них. Обама высказал суждение, что интересы США меньше пострадают, если попытаться участвовать в этом драматичном развитии событий вместо того, чтобы подавлять реальное волеизъявление граждан Египта. Но это сродни ставке в азартной игре: правильный исторический выбор в нынешних условиях означает необходимость согласиться с тем, что один из самых важных партнеров Соединенных Штатов в арабском мире будет управляться исламистскими религиозными партиями. Это ставка на то, что прагматизм исламистских лидеров перевесит их идеологическое неприятие идей либерализма, секуляризации и целей США в ближневосточном регионе.

Однако неопределенность в стратегических отношениях между Вашингтоном и Каиром компенсируется нежданной удачей в виде беспорядков в Сирии – союзнице Ирана в арабском мире. Если Иран потеряет Дамаск в качестве проводника своего политического влияния в самом сердце арабо-израильского конфликта, это станет для него серьезным стратегическим поражением. Международная изоляция Асада и его вынужденная сосредоточенность на критических внутриполитических вызовах, которые ему бросила сирийская оппозиция, уже существенно ослабили способность Дамаска поддерживать другого проводника иранского влияния в регионе – движение «Хезболла», которое стремится удерживать под контролем Ливан. Тем временем ХАМАС также сходит с иранской орбиты, дрейфуя в сторону египетского лагеря. Это объясняется растущим влиянием в Египте покровителя движения ХАМАС – партии «Братья-мусульмане». Достаточно сказать, что ХАМАС перенес свою штаб-квартиру из Дамаска, а Иран прекратил оказывать помощь этой группе.

Ливия в стратегическом смысле никогда не была на первом плане. Обама помог свергнуть жестокого диктатора в этой стране сравнительно малой кровью, поддержав военную интервенцию европейских союзников по НАТО, которая в немалой степени способствовала успешному исходу. Но косвенных издержек избежать не удалось. Непрерывно призывая к низвержению Муаммара Каддафи, в то время как это не предусматривалось резолюцией Совета Безопасности ООН, разрешившего военное вторжение войск альянса, Обама подтвердил обвинения Пекина и Москвы, заявивших, что Запад будет искажать смысл резолюций ООН ради достижения своих целей. Непредвиденным следствием стало то, что Китай и Россия, а также другие быстроразвивающиеся державы (Бразилия, Индия и ЮАР), участвующие в работе Совбеза, больше не желают поддерживать резолюции, которые могут привести к военным интервенциям с целью смены правлений в других странах арабского мира. Это затруднило Обаме задачу изоляции режима Асада.

Между тем поиск равновесия между американскими ценностями и интересами, который ведет Обама, неизбежно подвергнется серьезному испытанию в Персидском заливе, и произойдет это скорее раньше, чем позже. Похоже, что Саудовская Аравия твердо решила не допускать политических реформ у себя на родине, а заодно предотвратить их в соседнем Бахрейне. Она явно не желает, чтобы процессы политической либерализации затронули королей и шейхов в регионе Персидского залива. Подобный подход нельзя назвать жизнеспособным, долговременным решением, несмотря на то, что монархии более легитимны в глазах местного арабского населения, чем фараоны и генералы, правившие в других странах арабского мира.

И в самом деле, складывается впечатление, что ни один авторитарный арабский режим не сможет длительное время игнорировать требования политической свободы и подотчетного правительства, которые выдвигают народные массы. Склонность Обамы пустить этот переходный процесс на самотек, в общем-то, понятна. Однако подобный подход может оказаться близоруким, если только Обаме не удастся договориться о новом соглашении с саудовским королем Абдуллой. Обаме нужно убедить короля, что составление дорожной карты, которая в конечном итоге приведет к установлению конституционных монархий в соседних странах – сначала в Бахрейне, а со временем в Иордании и других государствах, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, – сможет лучше защитить эти королевства, а также интересы их подданных.

Положа руку на сердце, следует признать, что более последовательная политика США на Ближнем Востоке вовсе не обязательно привела бы к более позитивным результатам с самого начала восстаний. В большинстве случаев влияние Соединенных Штатов на ситуацию было ограниченно. Но итоги взрывных событий в арабском мире в сочетании с неспособностью Обамы добиться мира между израильтянами и палестинцами и решимостью Турции стать лидером арабского мира, пожертвовав при этом отношениями с Израилем, лишили Вашингтон последовательной стратегии и не оставили другого выбора, как только реагировать на непредсказуемые события.

Ядерная опасность

Обама вступил в должность президента с твердым намерением «стремиться к миру и безопасности в мире без ядерного оружия», как он заявил в своей знаменитой Пражской речи в апреле 2009 года. Президент понимал, что без Москвы он не сможет реализовать свой план, поэтому попытался перезагрузить отношения с ней и снять напряженность, вызванную приближением НАТО к границам России и желанием Буша разместить элементы противоракетной обороны в Чехии и Польше. Новый Договор о сокращении наступательных стратегических вооружений (СНВ), подписанный Обамой и российским президентом Дмитрием Медведевым в марте 2010 г. и предусматривающий сокращение американского и российского ядерного арсенала, был проявлением этого нового партнерства, которое было призвано подать пример остальному миру.

Иран и Северная Корея остаются главной проблемой, препятствующей утверждению режима нераспространения ядерного оружия. Обама попытался взаимодействовать с Ираном, но когда усилия не принесли плодов, начал оказывать на Тегеран давление. Стремясь поставить заслон на пути распространения ядерного оружия, Обама хотел, чтобы нарушители общих правил пожинали, как он выразился, «все более серьезные последствия», то есть против них должны быть введены санкции, которые можно охарактеризовать как «реальную расплату». Обама попробовал наладить взаимодействие с Ираном и Северной Кореей, и это повысило его шансы на успех в ООН, когда он стал добиваться широкой поддержки своей жесткой позиции. Даже Китай и Россия проголосовали за введение более строгих санкций в отношении Ирана за нарушение им Договора о нераспространении ядерных вооружений.

Попытки администрации изменить поведение Пхеньяна не привели к положительному результату, но по крайней мере позволили Соединенным Штатам получить другие важные дипломатические преимущества. Четко сформулировав последствия продолжающегося развертывания ядерных и ракетных вооружений в виде усиления военного присутствия США в Северо-Восточной Азии, администрация тем самым подтолкнула Китай к более решительным действиям по обузданию Северной Кореи. Белый дом также грамотно работал с Сеулом, чтобы выработать общую линию поведения в отношении КНДР. Как следствие, союз Соединенных Штатов и Южной Кореи крепок как никогда. Расширенные консультации с Токио также позволили улучшить отношения с японским правительством и снизить риск ослабления союза с Японией в связи с приходом к власти там Демократической партии после более чем 50-летнего безраздельного правления либерал-демократов.

Точно так же, несмотря на трения с Израилем по палестинскому вопросу и с Саудовской Аравией по поводу пробуждения в арабском мире, тесное сотрудничество с этими важнейшими ближневосточными союзниками для противодействия Ирану повысило эффективность американской стратегии.

Во время написания данной статьи Иран и Северная Корея продолжают программы создания ядерных вооружений и баллистических ракет. Особенно дерзкий вызов международному сообществу бросает Тегеран, и обе страны нервируют соседей. Но они уже начали пожинать «все более серьезные последствия», о которых предупреждал Обама в Пражской речи. И ценой неимоверных дипломатических усилий Обама убедил Китай и Россию в необходимости сотрудничать с ним по более широкой повестке контроля над вооружениями, а также с Советом Безопасности ООН в его стремлении заставить Иран и Северную Корею платить все более высокую цену за свою несговорчивость. Все это, вкупе с другими мерами, вынудившими иранских лидеров столкнуться со зловещими последствиями упорного продвижения к созданию ядерного оружия, возможно, убедило Пхеньян в необходимости обдумать шаги по возобновлению шестисторонних переговоров. Кроме того, действия Обамы дали сигнал другим государствам – становиться «странами-изгоями» себе дороже.

Хотя прорывов в области всеобщего разоружения пока не произошло, Обама укрепил приверженность мирового сообщества режиму нераспространения и идее ядерного разоружения. По этой причине Иран и Северная Корея сталкиваются с растущей изоляцией в нарождающемся новом мировом порядке, архитектором которого является Обама. Однако перспектива возможной разработки Ираном собственного ядерного оружия ставит под вопрос эффективность подобных усилий. Это может нанести удар по режиму нераспространения – главному столпу мирового порядка под руководством США – и заронить сомнения в действенности тактики оказания давления, которую избрал Обама.

Что дальше?

Внешняя политика Обамы была разумной и серьезной, но не новаторской. Он умело отстаивал интересы своей страны в большинстве областей, но может похвастать немногими свершениями (особняком здесь стоит устранение Усамы бен Ладена), которые стали бы частью его исторического наследия. Он стоял на страже экономической безопасности и не позволил Соединенным Штатам скатиться в еще более глубокую экономическую пропасть, а это уже немало. Но его достижения фактически сводятся к предотвращению худшего сценария – например, еще одного ужасного теракта или еще одной Великой депрессии. Разрыв между риторикой президента и его делами породил разочарование на родине и за рубежом среди тех, кто не оценил по достоинству применяемый Обамой пошаговый, а не трансформационный метод достижения успеха. Послужной список президента фактически оставляет его без четкой дорожной карты на будущее в случае его переизбрания. Ирония в том, что эту ситуацию можно выправить, снова подняв на щит приоритет Обамы: постепенную корректировку лидирующей роли США в формирующемся мировом порядке. В последние семь десятилетий возглавляемая Соединенными Штатами система международных отношений способствовала развитию и усилению других держав – от государств Европы и Японии до прочих стран Азии, Латинской Америки и государств на других континентах. Постепенные направленные изменения, соответствующие растущей роли этих усиливающихся держав в конструктивном управлении системой, могли бы принести пользу большинству государств, включая и Соединенные Штаты.

Похоже, Обама это хорошо понимает, но он пока еще не разработал четкую стратегию достижения результатов и не нашел способа убедить американскую общественность в необходимости проведения подобного курса и его преимуществах.

Краеугольным камнем могло бы быть смещение акцентов в направлении Азии, о котором администрация Обамы объявила осенью прошлого года. Если наполнить это понятие конкретным содержанием и осуществить сдвиг продуманно, то США могли бы застолбить за собой роль мирового лидера на годы вперед и выработать правила для стимулирования торговли и инвестиций. Нужно снизить численность вооруженных сил и сделать их более гибкими, а также тесно сотрудничать с зарубежными партнерами и союзниками. Необходимо также реформировать международные и региональные организации, чтобы сохранить за Америкой ведущую роль, и в то же время чтобы эти организации точнее отражали меняющийся расклад сил в мире.

Однако способность Обамы эффективно осуществлять подобную стратегию будет зависеть от двух факторов: некатастрофичного разрешения иранского ядерного вопроса и восстановления сбалансированного экономического развития в самих Соединенных Штатах. Если Иран обзаведется ядерным оружием, а Израиль или США решат нанести по нему удар, чтобы не допустить этого, вопросы безопасности на Ближнем Востоке снова станут внешнеполитическим приоритетом. В результате регион погрузится в хаос, и решение всех других вопросов придется отложить до лучших времен. С Обамой может случиться то же, что с Майклом Корлеоне – в тот момент, когда ему будет казаться, что удалось существенно уменьшить вовлеченность в дела региона, он будет снова втянут в его орбиту с удвоенной силой.

Второй фактор заключается в том, удастся ли президенту преодолеть структурные проблемы Соединенных Штатов, такие как низкие темпы роста экономики, высокая безработица и непосильное долговое бремя. Мировая система основана на политической, экономической и военной мощи США. Сегодня эта мощь поставлена под сомнение, и внутриполитические проблемы, с которыми сталкивается американское общество, влияют на ожидания и настроения людей в разных частях мира. Это многомерная задача, но способность Вашингтона дать достойный ответ на финансовые вызовы и в то же время осуществлять необходимые инвестиции, которые позволят Соединенным Штатам адаптироваться к меняющимся условиям и сохранить в будущем конкурентоспособность, будет критически важным элементом любой серьезной программы.

Можно и нужно урезать бюджет на оборону и безопасность, но не до такой степени, чтобы полностью развалить силовые ведомства. У США все еще много преимуществ: самая сильная в мире армия, мощная сеть союзников и партнеров, первенство в научных исследованиях и технологических разработках, лучшая в мире система высшего образования, лидерство в области инноваций и высокотехнологичного производства. Соединенные Штаты остаются демографическим «плавильным котлом», домом для представителей всех основных наций и культур мира. В стране благоприятная демографическая ситуация – умеренный и сбалансированный рост населения. Можно также упомянуть о прозрачной политической системе и надежной власти закона, которая помогает привлекать зарубежные инвестиции, а также обильные природные ресурсы и полезные ископаемые, развитое и энергичное гражданское общество и колоссальный опыт мирового лидерства.

И все же некоторые ключевые политические сферы развиваются в неверном направлении, и экономическое будущее остается под угрозой. Попросту говоря, продолжающееся ослабление экономических основ несовместимо с сохранением национальной мощи в долгосрочной перспективе и успешной внешней политикой. Таким образом, неспособность Соединенных Штатов остановить упадок у себя дома и во всем мире будет иметь гораздо более печальные последствия, чем падение личной популярности президента Обамы в народе или в своей партии.

Мартин Индик – вице-президент и директор внешнеполитической программы в Институте Брукингса.

Кеннет Либерталь – директор Центра Джона Торнтона в Китае и старший научный сотрудник по внешней политике, мировой экономике и развитию в Институте Брукингса.

Майкл О’Хэнлон – старший научный сотрудник и директор отдела внешнеполитических исследований в Институте Брукингса.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 июля 2012 > № 735559

Армия США в переходный период

Строительство гибких вооруженных сил

Резюме: Имея за плечами годы напряженных усилий по обеспечению мира в Ираке, готовясь к выводу войск из Афганистана и переходу этой страны к мирной жизни в ближайшей перспективе, армейские лидеры Америки сумеют использовать полученные навыки в течение предстоящего десятилетия там, где они будут востребованы.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2012 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

После шестимесячной службы на посту начальника штаба у меня сложилось понимание того, что предстоящее десятилетие будет для американской армии важным переходным периодом. Военнослужащим придется приспособиться к трем главным изменениям: сокращение бюджета в силу ухудшения финансового положения страны, перенос центра тяжести на Азиатско-Тихоокеанский регион, а также повышенное внимание к контртеррористической деятельности. Последнее предполагает совершенствование тактики противодействия мятежникам и террористам, обучение партнеров искусству формирования благоприятной стратегической среды, недопущение опасных региональных конфликтов и повышение готовности к силовому реагированию на сложные непредвиденные ситуации в разных регионах планеты.

Сокращение бюджета

Чтобы сокращение бюджета не приводило к изъянам в подготовке и оснащении подразделений, необходимо сократить контингент, находящийся на постоянном боевом дежурстве. Это болезненно, но нужно, и подойти к решению такой задачи следует со всей ответственностью. Мы обязаны сделать все от нас зависящее для военнослужащих, увольняющихся из рядов вооруженных сил, чтобы их семьи ни в чем не нуждались в процессе перехода к гражданской жизни. Предстоит не только сокращение личного состава, но параллельно и разукрупнение воинских подразделений, чтобы избежать снижения их боеспособности.

Хотя сокращение регулярной армии сопряжено с некоторыми рисками, они не столь высоки, как может показаться, поскольку в последние годы произошли существенные изменения. Сегодня американская армия качественно отличается от того, что было 10 лет назад. У нее выше боеспособность, налажено более четкое взаимодействие с другими военными службами и силами специального назначения, и она лучше оснащена в техническом отношении.

Современная армия отличается беспрецедентным уровнем взаимодействия между регулярными и резервными частями и подразделениями. Национальная гвардия и резервные части несут службу плечом к плечу с регулярными силами по всему миру, и уровень доверия, уважения и взаимопонимания между ними не имеет аналогов в истории. Военнослужащие наших резервных частей лучше подготовлены, чем когда-либо прежде, и мы будем выделять средства для их мобильного развертывания в любой точке земного шара.

В настоящее время серьезные усилия направлены на то, чтобы усовершенствовать управление имеющимися активами и повысить отдачу от вложения бюджетных средств. Речь идет о широкомасштабном обновлении методов поддержки ключевых армейских функций, пересмотре подходов к оценке реальных потребностей в обмундировании и технике, а также закупкам и развертыванию систем обеспечения в полевых условиях. Также мы пересматриваем структуру операционных штабов, чтобы исключить избыточные уровни командования и постепенно переходить на альтернативные источники энергии ради экономии средств и повышения боеспособности наших подразделений.

Наконец, сокращение бюджетных ассигнований на содержание той армии, которая нужна стране, будет означать поиск оптимального баланса трех переменных: численности вооруженных сил, их оснащения, а также обучения и боеготовности. Как начальник армейского штаба, я понимаю, что сокращение финансирования не должно ослабить эти три фундаментальные составляющие нашей армии. Нельзя допустить снижения боеспособности армейских подразделений в выполнении поставленных задач.

Смещение центра тяжести в Тихоокеанский регион

Соединенные Штаты являются важнейшим гарантом стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе, и адекватное военное присутствие там – необходимая составляющая более широкой региональной стратегии США. ВМС и ВВС сохраняют способность молниеносного нанесения ударов, а в случае начала более широкого вооруженного конфликта на них возлагается ключевая роль, поскольку это позволяет морским пехотинцам также выдвинуться к театру боевых действий. На американскую армию возложена важная функция в этом регионе и в мирное время. Присутствие наших вооруженных сил здесь – существенный компонент сдерживания любой агрессии, поскольку оно затрудняет потенциальному противнику задачу планирования вооруженных действий и вынуждает его отвлекать серьезные ресурсы на противодействие нашей группировке войск.

Несмотря на колоссальное пространство, занимаемое океаном, сухопутные силы по-прежнему доминируют в Азии, и поэтому укрепление взаимодействия с региональными партнерами остается первостепенным источником ресурсов при возникновении нештатных ситуаций. Недавно объявленная инициатива совместных военных учений с Австралией уже продемонстрировала возобновившийся интерес Соединенных Штатов к этому региону. И это не считая партнерства американской армии с Южной Кореей, длительной истории совместных учений с Вооруженными силами Японии и Таиланда и миссии обучения специальных сил быстрого реагирования на Филиппинах. В ближайшее десятилетие наша армия будет укреплять свои позиции на этом фундаменте, продолжая поиск возможного взаимодействия с новыми партнерами. Мы будем стремиться наращивать обмен опытом с местными вооруженными силами, прочнее увязывая программы помощи другим странам с дополнительными возможностями взаимодействия и работая над прочими изменениями – от создания новых командных структур быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации до свежих подходов к материально-техническому снабжению с целью повышения боеготовности наших подразделений.

Наращивая активность в Азиатско-Тихоокеанском регионе, Армия США, безусловно, также не ослабит своей бдительности и на наиболее ответственных направлениях в других частях земного шара. Сохранение прочных позиций на Ближнем Востоке критически необходимо для поддержания стабильности в этом регионе. Мир между Израилем и его соседями остается весьма шатким, Иран продолжает осуществлять провокации, дестабилизируя ситуацию, и пока еще не ясно, в каком направлении будет развиваться арабская весна. Чтобы сохранить престиж и влияние, особенно если дополнительные военно-морские силы буду направлены в Тихоокеанский регион, Соединенным Штатам потребуется по-прежнему обеспечивать свою армию заблаговременно развернутыми вооружениями, а также сохранять на Ближнем Востоке присутствие постоянного и временного контингента в следующее десятилетие.

В большинстве стран Африки и обеих Америк, как и повсюду, армии остаются доминирующей военной силой, за американскими военнослужащими остается заметная роль в организации взаимодействия на местах. Что касается Африки, то в прошлом кооперация включала помощь местным вооруженным силам в принятии более ответственных решений при осуществлении миротворческих операций, что и впредь остается одной из главных задач. Поскольку войны в других регионах отвлекали значительные силы, активность Армии США на африканском и двух американских континентах была в последние годы ограниченной. Однако по мере роста потребностей и снижения уровня нашей вовлеченности в боевые действия на других континентах мы размышляем над тем, как усилить африканское и южное командования, конечно, не забывая о местной специфике и особо чувствительных проблемах.

Растет важность взаимоотношений с европейскими партнерами, поскольку многие западные страны сокращают расходы на оборону. Мы уже объявили о выводе двух армейских бригад из Европы. Но мы продолжим поддерживать уровень плотного взаимодействия с нашими союзниками и партнерами в регионе, развертывая ротационные контингенты для обеспечения взаимозаменяемости и оперативной совместимости, а также для дальнейшего развития передовых навыков ведения боевых действий.

Кроме того, армия намерена и в дальнейшем инвестировать в создание логистических хабов, разведывательные операции, передовое медицинское оснащение и учебные полигоны в этом регионе, поскольку все это позволит значительно увеличить совместную американо-европейскую мощь на территории Европы и за ее пределами. Наконец, серьезный вызов исходит от террористических угроз внутри Соединенных Штатов. Хотя действия наших вооруженных сил за рубежом помогают предотвращать новые теракты на территории США, угроза остается.

Перечень задач вооруженных сил и, в частности, сухопутных сил по оказанию поддержки гражданским властям в случае природных катастроф остается насущным и вряд ли иссякнет в обозримом будущем. Это такие задачи, как помощь в планировании мероприятий, оперативном управлении, а также осуществление поставок необходимого оборудования. Многое из того, что угрожает безопасности американских континентов, носит транснациональный характер, включая гуманитарные кризисы, торговлю наркотиками и людьми, организованную преступность, терроризм и распространение оружия. Если потребуется, Вооруженные силы США и впредь будут готовы вносить свой вклад в противодействие таким угрозам в собственной стране. Наши резервисты остаются главной опорой армии, когда речь заходит о непосредственном реагировании на внутренние нештатные ситуации. Но мы будем готовы выделять и регулярные войска – прежде всего те подразделения, которые обладают редкими навыками и необходимым оборудованием – для оказания поддержки гражданским властям в случае необходимости прямых действий.

Расширение задач

Наконец, армии предстоит сделать еще один важный шаг: от преимущественно контртеррористических операций, подавления мятежей, направления военных советников в союзнические армии и оказания им другого рода помощи к широкому кругу самых разных миссий. Поскольку в обозримом будущем контртеррористические операции сохранят актуальность, Армии США потребуется продолжать и усиливать взаимодействие с объединенными войсками специального назначения. Это партнерство претерпело заметные изменения, и оно будет расширяться по мере разработки новых концепций спецопераций, совершенствования средств обучения и повышения боеготовности, а также инвестирования в новые направления деятельности. Армии также нужно сохранить и приумножить интеллектуальный и организационный потенциал в сфере подавления мятежей, стабилизации обстановки, предоставления консультационных услуг и помощи союзникам. Накопленный здесь опыт обошелся слишком дорого всем тем из нас, кто носил военную форму последние 10 лет и помнит павших товарищей. Но нам также предстоит привести уровень подготовки в соответствие с новыми требованиями.

В предстоящие годы одной из важнейших задач будет более полное использование возможностей киберпространства в наших тактических и оперативных подразделениях. Несмотря на продолжающиеся трудности в понимании того, как и когда использовать эти возможности, мы неизбежно будем сталкиваться со все более серьезными вызовами в киберпространстве, что потребует наращивать усилия, чтобы защитить себя и использовать наши преимущества в этой области.

Достопамятным остается также последнее десятилетие, когда армии пришлось отвечать на вызовы, ведя многоцелевые боевые операции. В будущем нашей армии предстоит все чаще одновременно действовать против регулярных войсковых соединений, партизанских отрядов и полувоенных формирований, в которые входят гражданские лица. Придется освоить науку противодействия организованной преступности, терроризму и другим комплексным угрозам.

Передовые технологии и информационная революция привели к глубоким изменениям на поле боя. Сегодня любые операции могут сочетать боевые действия с налаживанием повседневного быта и поддержкой гражданского населения. Всякое военное или гражданское лицо может изменить ход проведения операции одним нажатием кнопки на мобильном телефоне. Опыт, приобретенный Армией США в Афганистане, Ираке и других странах, свидетельствует о том, что не считаться с этим вызовом крайне опасно. В последние годы мы шли семимильными шагами в освоении смешанных и нетрадиционных боевых действий, обучая воинский контингент для последующего применения его в горячих точках. И решительно настроены на то, чтобы использовать опыт и преимущество, полученные солдатами и офицерами для действий в обстановке неопределенности в будущем.

Наконец, армии нужно подготовиться к качественному выполнению самых неожиданных миссий – от помощи жертвам наводнения до восстановления правопорядка в слабых государствах, где имеет место разгул преступности, массовое насилие, в том числе даже с применением нетрадиционных вооружений. Но как расширять сферу деятельности и сохранять высокую боеготовность в условиях сокращения финансирования? Прежде всего необходимо наладить как можно более четкое взаимодействие действующей армии и резервистов с региональным командованием. Способность регионального командования предвидеть наиболее вероятные события должна помочь объединенным силам подобающим образом подготовиться. Это означает, что некоторые подразделения могут сосредоточиться на ведении фронтовых боевых операций, тогда как других нужно обучать в первую очередь искусству оказания помощи жертвам бедствий и катастроф или нашим партнерам в регионе. Акцент на региональную специфику также позволит освоить язык, особенности местной культуры и обеспечивать местные подразделения тем, что им действительно нужно.

Затем следует развивать способность к адаптации и оперативному реагированию, чтобы иметь возможность отвечать на требования обстановки по мере ее изменения. На индивидуальном уровне это означает более энергичные усилия по подготовке наших офицеров. На уровне частей и соединений – наличие тщательно продуманных планов обеспечения командующих объединенными группировками наиболее действенными, боеспособными и гибкими подразделениями. Сохраняя твердые навыки ведения боевых действий, личный состав и подразделения также должны обретать умение выполнять другие миссии и задачи, если в том возникнет необходимость. А на организационном уровне это означает, что стратегия материально-технического снабжения должна включать реалистичный прогноз состояния производственной базы и детальную экспертизу способности армии проецировать силу в разных регионах мира.

Предотвращать, расширять и побеждать

Английский философ Фрэнсис Бэкон заметил, что «если не менять ситуацию к лучшему намеренно и обдуманно, она ухудшится спонтанно и неожиданно». Армия твердо намерена сделать все необходимое, чтобы гарантировать себе лучшее будущее с учетом всех нынешних ограничений и требований. В предстоящее десятилетие мы уделим все более пристальное внимание предотвращению конфликтов и расширению зоны безопасности в мире. Речь идет о содержании достаточно крупной и боеспособной армии, внушающей нашим потенциальным противникам четкое понимание, что в случае чего они могут рассчитывать только на капитуляцию. Это также сохранение необходимости мощного присутствия за рубежом, которое вселит в партнеров уверенность и обескуражит противников.

По мере самоустранения от активного участия в крупномасштабных войсковых операциях мы будем уделять все больше внимания деятельности, нацеленной на более тесное взаимодействие с партнерами и демонстрацию приверженности нашей страны обеспечению безопасности во всем мире. В идеале акцент на предотвращение конфликтов и расширение присутствия в мире позволит исключить в будущем возникновение серьезных столкновений. Но если они все-таки случатся, американская армия как часть объединенных вооруженных сил будет готова решительно добиваться любых поставленных перед ней целей. Участие в вооруженных конфликтах на протяжении последних 10 лет позволило сформировать исключительно профессиональную когорту кадровых и некадровых военных, способных быстро переключаться с одной задачи на другую и ориентироваться в самой разнообразной политической, географической и культурной среде. Имея за плечами годы напряженных усилий по обеспечению мира в Ираке, готовясь к выводу войск из Афганистана и переходу этой страны к мирной жизни в ближайшей перспективе, армейские лидеры сумеют использовать полученные навыки в течение предстоящего десятилетия там, где они будут востребованы.

Реймонд Одиерно – начальник штаба Армии США.

США > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 июля 2012 > № 735557

Япония выделила гранты на обучение 500 афганским студентам, сообщается в пресс-релизе администрации президента Афганистана.

Советник министра иностранных дел Японии Садако Огата выразил желание Японии поддержать афганских студентов на встрече с президентом Афганистана Хамидом Карзаем, которая прошла на днях в Кабуле. В ходе встречи обсуждались вопросы, связанные с улучшением образования Афганистана, подготовкой к конференции в Токио, которая состоится в июле, развитием сельского хозяйства и возможности инвестиций частного сектора Японии в афганскую экономику.

По словам высокопоставленного представителя Японии, в его стране уже проходят обучение 40 афганских студентов, а в сентябре получать заграничное образование отправятся ещё 500.

Президент Афганистана Хамид Карзай, в свою очередь, отметил, что афганское правительство в текущем году выделило 10 млн. долларов на обучение 1 тысячи афганских студентов в заграничных университетах. В прошлом году в другие страны, преимущественно в Индию и Турцию, были направлены лишь 500 человек.

В провинции Кундуз началось асфальтирование 3-километрового участка дороги из столицы в аэропорт, сообщают официальные источники.

Глава департамента общественных работ города Джаван Шир заявил, что трёхкилометровый участок дороги шириной 7 метров будет закончен в течение 9 месяцев. Проект стоимостью 1,4 млн. евро осуществляется при финансовой поддержке Германии, передаёт информационное агентство «Бахтар».

Напомним, что Германия является одной из основных стран-доноров Афганистана и собирается выделять ежегодно 150 млн. долларов на финансирование вооружённых сил страны после вывода иностранных войск.

На территории Таджикистана проживает около 90% всех беженцев из Афганистана в Центральной Азии, и некоторые из них не могут получить гражданство уже более 15 лет.

Глава Ассоциации афганских беженцев «Ариана» Асадулла Ваджах сообщил, что многие беженцы не имеют работы из-за того, что не могут получить гражданство. В конце прошлого века число беженцев из Афганистана, официально зарегистрированных в стране, было гораздо больше. В настоящее время благодаря усилиям ООН оно снизилось до 5 тысяч человек, передаёт информационное агентство «Росбалт». Однако программа ООН по переселению беженцев из Таджикистана в страны третьего мира была прекращена 5 лет назад, подчеркнул он.

Большая часть беженцев, проживающих в Таджикистане – этнические таджики из северных афганских провинций. Пять лет назад власти страны составили список городов, где имеют проживать беженцы из Афганистана, причём в этот список не входит Душанбе, столица Таджикистана.

Управление ООН по делам беженцев полагает, что общее число беженцев из Афганистана в мире составляет 2,7 млн. человек. Напомним, что в прошлом году о предоставлении убежища в разных странах просили 35,7 тысяч афганцев, что на треть больше, чем в позапрошлом году.

Международный валютный фонд выделил Афганистану 18,2 млн. долларов, сообщают официальные источники.

Напомним, что в 2010 году МВФ заморозил помощь Афганистану из-за кризиса «Кабул Банка». Переговоры были возобновлены в ноябре 2011 года. МВФ потребовал, чтобы часть долгов «Кабул банка» была изъята у акционеров, среди которых много представителей политической элиты Афганистана.

После того, как эксперты МВФ оценили эффективность трат Афганистаном выделяемых стране средств, счета были разморожены, отмечается в пресс-релизе организации. Эксперты считают, что Афганистан должен уделить основное внимание укреплению финансовой системы страны, эффективности менеджмента и сбору налогов.

Таким образом, к настоящему моменту Афганистану будут выделены 36,4 млн. долларов из 133,6 млн., запланированных на 2011-2014 годы.

В воскресенье на торжественной церемонии афганские национальные силы безопасности приняли контроль над южной частью Афганистана от международных вооружённых сил.

На торжественной церемонии, которая прошла в Кандагаре, присутствовали губернаторы Кандагара, Урузгана и Забуля, представители МССБ, афганские военные, а также представители гражданских организаций, сообщает Национальное телевидение Афганистана.

После церемонии губернаторы провинций Кандагар и Урузган, заместитель губернатора провинции Забуль, а также высокопоставленные командиры армии и полиции, генералы Абдул Хамид Хамид и Салим Эхсас провели пресс-конференцию.

Генерал Абдул Хамид сообщил журналистам, что отныне ночные рейды будут производиться специальными подразделениями афганской армии и лишь в исключительных случаях, со всем возможным уважением к афганским традициям. Он не исключил возможности возникновения сложных ситуаций на первых этапах полного устранения МССБ от военных операций на юге Афганистана.

В ближайшем будущем под контроль афганских вооружённых сил перейдут город Кандагар, а также уезды Данд, Даман и Аргхандаб.

Разрушение охраняемых ЮНЕСКО памятников на севере Мали должно стать предметом рассмотрения Совбеза ООН и саммита Афросоюза в середине июля этого года в Аддис-Абебе, заявил РИА Новости в воскресенье спецпредставитель президента РФ по сотрудничеству со странами Африки, глава международного комитета Совета Федерации Михаил Маргелов.

По его словам, победа близкой к "Аль-Каиде" группировки "Ансар-ад-Дин" над вытесненными с севера Мали туарегами ознаменована "возмутительным вандализмом" - разрушением уже трех мавзолеев, охраняемых ЮНЕСКО и представляющих мировую культурную ценность. Теперь группировка готова разрушить и другую охраняемую мировым сообществом гробницу императора пустыни 17 века Мохаммеда Аскии, находящуюся в городе Гао.

"Варварство на севере Мали напоминает бесчинства талибов, уничтожавших памятники буддизма и преступления европейских нацистов, устраивавших костры из книг", - заявил спецпредставитель президента РФ.

"Власть мракобесов страшна всегда, а когда у них в руках переносные зенитно-ракетные комплексы - тем более", - добавил Маргелов.

Он выразил опасение, что находящиеся в неофициальной столице Мали и духовном и историческом центре зоны Сахеля и Сахары - Тимбукту - культурные ценности, в том числе ценнейшая библиотека из 700 тысяч древних христианских, мусульманских и иудейских рукописей, также находятся под угрозой.

"Мы имеем дело с людьми, ментальность которых застряла где-то в 12 веке, а в руках оружие 21 века. То самое, которое весь прошлый год лилось неконтролируемым и практически бесплатным потоком из разграбленных каддафистских арсеналов охваченной войной Ливии", - сказал российский сенатор.

Экспансионизм не догма

Является ли внешняя политика России авторитарной и агрессивной?

Резюме: Акцентируя внимание на якобы неизбывной автократической сущности России, теория авторитарного экспансионизма игнорирует важные и конфликтующие между собой мировоззренческие школы и группы интересов внутри страны.

Полностью статья опубликована в Europe-Asia Studies, Vol. 64, No. 4, Taylor & Francis, pp. 695-713.

Действия России в мире продолжают вызывать оживленные споры среди политиков и экспертов. Одни считают, что Москва в основном приспосабливается к предлагаемым обстоятельствам и не представляет угрозы для Запада, другие указывают на экспансионистские цели Кремля, идущие вразрез с существующими международными правилами. По этой логике, авторитарная культура и политическая система вынуждают российскую власть внутри страны эксплуатировать образ западной угрозы, а на международной арене вести себя ревизионистским образом.

Споры о намерениях Москвы ставят глубинные теоретические, исторические и этические вопросы. Станет ли более демократическая Россия действовать в согласии с Соединенными Штатами и Европой? Будет ли Россия авторитарная с неизбежностью представлять угрозу для Запада? Могут ли культурные и политические характеристики России служить достаточным основанием для исключения ее из списка партнеров и потенциальных союзников? И вообще, должны ли различия в политической системе и ценностях – будь то в России, Китае, Иране или какой-то другой стране – рассматриваться западными государствами как потенциально опасные?

Многие западные исследователи пользуются при анализе российского поведения так называемой теорией авторитарного экспансионизма (ТАЭ). Акцентируя внимание на якобы неизбывной автократической сущности России, теория игнорирует важные и конфликтующие между собой мировоззренческие школы и группы интересов внутри страны. Рассматривая исторические и институциональные особенности России как представляющие фундаментальную угрозу для Запада, ТАЭ по сути отказывает Москве в законном праве иметь собственные интересы и делать ставки в международной игре. В результате многие сторонники теории обвиняют Кремль во всех проблемах в отношениях с западными странами, а их рекомендации неизменно сводятся к необходимости изоляции или сдерживания России.

Попробуем оценить обоснованность ТАЭ применительно к России посредством сравнения такого подхода с двумя другими школами внешнеполитического анализа – реализмом и конструктивизмом. Вместо того чтобы сосредоточиться на авторитарном характере российского общественно-политического устройства, реализм и конструктивизм рассматривают курс России сквозь призму факторов международной системы – анархии и нормативной упорядоченности соответственно.

Теория авторитарного экспансионизма России

Основные идеи ТАЭ можно свести к двум утверждениям описательного и причинно-следственного характера. Согласно описательному утверждению, главная цель российской внешней политики – сохранение и расширение имперских границ и институтов. Причинно-следственный тезис предстает в двух разновидностях.

Первая разновидность связывает экспансионизм России с ее авторитарной культурой и склонностью подчинять другие страны. Это выражается в самоуверенности политического режима, готового действовать в одностороннем порядке, вместо того чтобы придерживаться духа международного сотрудничества. Вторая разновидность исходит из внутренней нестабильности и низкого уровня уверенности лидеров. Неустойчивость власти и озабоченность политическим выживанием ведут к отвлекающей форме экспансионизма. Предполагается, что общество в основном пассивно и не интересуется международной жизнью.

Обе разновидности подразумевают разные типы экспансии и различный политический подтекст. Если в первой речь идет о так называемом «экспансионизме с позиции силы» или «миссионерском экспансионизме», то во втором случае описывается экспансионизм, обусловленный слабостью или отчаянием, направленный на то, чтобы отвлечь внимание общества от низкой легитимности и эффективности режима. Две интерпретации отличаются друг от друга и в понимании возможности сотрудничества западных стран с Россией. Хотя обе теории скептически воспринимают возможность развития прочных отношений с Москвой, первая, подчеркивающая авторитарную поддержку международного экспансионизма, гораздо более пессимистична, чем вторая.

Описание целей России и мотивов ее поведения в мире с точки зрения ТАЭ резко контрастирует с другими теориями российской внешней политики – в частности, реализмом и социальным конструктивизмом.

Реалисты обычно подчеркивают материальные возможности и статус великой державы как внешнеполитические цели государства. Специалисты, работающие в этой традиции, полагают, что Россия действует в рамках международной анархической системы, которая определяет выбор любой страны. Хотя такие внутренние факторы, как идеология, природа государственного устройства и политическая культура, тоже имеют значение, их задача – определять, иногда прикрывать, но ни в коем случае не противоречить «истинным» национальным интересам.

Для социальных конструктивистов важны не столько власть или объективные материальные возможности, сколько то, что они дают государству с точки зрения обретения признания в глазах «значимых других». Европа и Запад в целом воспринимались Россией как значимые другие и постоянно фигурировали в спорах о национальной идентичности, создавая тот особый нормативный контекст, в котором российские правители защищали свои внешнеполитические решения. Эксперты-конструктивисты часто полагают, что российская внешняя политика сигнализирует западным странам о желании Кремля добиться равноправия и признания.

Контекст и долгую историю теории российского экспансионизма можно проследить, начиная с реакции Европы на подавление Николаем I стремления Польши к независимости в 1830–1831 годах. Россия не ограничилась борьбой с внутренней смутой, но и сыграла важную роль во время националистических революций 1840-х гг. в Европе. В 1846 г. Россия возглавила поход против польского восстания в Кракове, который по решению Венского конгресса являлся частью империи Габсбургов. В июле 1848 г. Николай положил конец революциям в дунайских княжествах Молдавии и Валахии – отчасти чтобы помочь Турции справиться с румынским националистическим движением. В 1849 г. Россия оказала финансовое и дипломатическое содействие Австрии, чтобы укрепить ее позиции в Италии, и царь направил почти 200 тыс. солдат, чтобы содействовать Габсбургам в расправе с беспорядками в Венгрии.

Уничтожая внутреннюю оппозицию монархическому правлению, Николай действовал в рамках Священного союза и не имел собственных амбиций. Хотя Россия поступала в соответствии с многосторонними обязательствами и делала лишь то, что от нее ожидали, Николая назвали «жандармом Европы». Такое представление о России в определенной степени стало результатом борьбы за власть на континенте. Великобританию и Францию не удовлетворяла Венская система, и они стремились остановить подъем России как великой державы-соперника. Однако не меньшее значение имело растущее расхождение России и Европы в представлениях о ценностях. Для европейских либералов Польша и другие страны, бросившие вызов монархиям, стали воплощением прогрессивных ценностей, а Россия – империализма и репрессий. Россию стали воспринимать как слишком «варварскую» и «автократическую».

Таким был политический контекст в момент появления ТАЭ на либеральном Западе. Польский вопрос не исчез, и в 1863 г. тамошняя элита подняла еще одно восстание, а европейские державы вновь выступили против усилий России разрешить проблему и сохранить существующие территориальные границы. Представлению о России как о стране нецивилизованной, имеющей экспансионистские устремления, способствовали иностранные путешественники, например, маркиз Астольф де Кюстин, который высказывался в таком духе еще до польских событий. После убийства Александра II в 1881 г. американские иммигранты (особенно еврейского происхождения) сформировали антироссийское лобби, целью которого было «освобождение» России от автократии и антисемитизма. Восприятие России как опасного автократического государства укрепилось при Александре III и Николае II, которые стремились сохранить влияние на Балканах. Начали развиваться теории авторитарного панславизма, и специалисты были убеждены, что «панславистский империализм» главенствовал в мотивации российского императора в начале XX века.

Социалистическая революция в октябре 1917 г. дала мощный импульс для закрепления восприятия России как экспансионистской автократии. Советский Союз продолжил отход от западных институтов и бросил вызов чувству военной безопасности Запада. Роспуск большевиками Учредительного собрания в январе 1918 г., доктрина мировой революции и создание в 1919 г. Коминтерна с целью распространения коммунистических идей и учреждения новых компартий за границей – все это создавало образ государства, продолжающего – и самым опасным образом – действовать в духе авторитарного экспансионизма. Даже после того как большевики отказались от идеи мировой революции и распустили Коминтерн, большинство западных политиков и экспертов не изменили свое мнение. Они были уверены, что идея мирного сосуществования является прикрытием идеологической экспансии или наступательной войны против Запада.

Классическим проявлением этой позиции можно считать обличение Джорджем Кеннаном авторитарной идеологии советского режима. По словам Кеннана, западные правительства стали ненавидеть советских лидеров «за то, что они делали», в то время как большевики ненавидели западные страны «за то, кем они были, независимо от их поступков». Такое разграничение стало общепринятым в западном взгляде на советскую внешнюю политику со времен холодной войны.

После ее окончания многие по-прежнему интерпретировали Россию как авторитарное государство с экспансионистскими инстинктами, ревизионистское или не принимающее правила международного поведения. Часто говорилось о том, что Россия пытается возродить утраченную империю, отступает от демократии и бросает вызов жизненно важным интересам Запада. Российское вторжение в Грузию в августе 2008 г. стало очередным поводом вспомнить ТАЭ. Хотя у России есть законные интересы на Кавказе, многие эксперты и аналитики объясняли вторжение Кремля либо решимостью обеспечить полный контроль над грузинской территорией и ресурсами, либо стремлением Москвы укрепить свою легитимность и защищенность перед лицом цветных революций.

Критика ТАЭ

Теория авторитарного экспансионизма страдает от искажений, связанных с эссенциализмом, культурным этноцентризмом и политическим лицемерием.

Эссенциализм. Первая проблема касается продвигаемого ТАЭ представления о России как о государственном образовании с неизменной сущностью, которое постоянно строит империалистические планы подчинения и оккупации других стран. Определяя суть внешней политики через политическую культуру страны и стратегические планы режима, эта концепция пренебрегает другими факторами. Объяснения, согласно которым наступательность России на международной арене является реакцией на действия Запада и имеет достаточно ограниченные цели, ТАЭ всерьез не рассматривает.

Например, несмотря на частые заявления, что в XIX веке Санкт-Петербург добивался разрушения Османской империи и завоевания Константинополя, цели России были гораздо менее амбициозными. Речь шла о защите православных христиан на Балканах, а также праве безопасного прохода российских судов через Черное море. Даже после поражения в Крымской войне правительство не отвернулось от Европы, как надеялись российские сторонники жесткой линии. Как показывали действия канцлера Александра Горчакова, Петербург хотел признания своих интересов в Черном море, которые Россия была готова защищать даже ценой объединения Германии.

Советская внешняя политика также имела более ограниченные цели, чем считали многие западные ученые и эксперты. Исключая краткий период стремления к мировой революции, Кремль в основном старался утвердить позиции Советского Союза как великой державы и признанного члена международного сообщества, а не расширять геополитические границы. Холодную войну, включая советскую оккупацию Восточной Европы, Карибский ракетный кризис в 1962 г. и военное вторжение в Афганистан в 1979 г., нельзя адекватно оценить, не принимая во внимание действия западных стран. Подозрения и недоверие Запада по отношению к СССР способствовали укреплению его решимости действовать наступательно. От готовности сотрудничать с Россией до и во время Ялтинской конференции Великобритания и США вскоре перешли к одностороннему и потенциально конфронтационному поведению. Несмотря на идеологические разногласия, Сталин и его окружение не оставляли попыток наладить отношения с Западом, пока 12 марта 1947 г. Трумэн не представил официально свою доктрину глобального сдерживания коммунизма, а в июне того же года не был провозглашен план Маршалла.

Сложно представить и недавнюю наступательность России как часть плана Кремля восстановить империю и доминирование над своими соседями, пусть даже ценой конфронтации с Западом. Те, кто обвиняет Россию в реваншизме, отступлении от демократии и угрозе жизненно важным интересам Запада, упрощают чрезвычайно сложный процесс трансформации страны и ее отношений с западным миром. В частности, действия Москвы в основном были следствием политики США по смене режимов, продвижения Запада на территорию, которую Россия воспринимала как сферу своих геополитических интересов, а также усилий по достижению ядерного превосходства. Не следует игнорировать интерактивную природу отношений Запада и России, представляя ее как эссенциалистское образование с раз и навсегда заданными ценностями и моделями поведения.

Этноцентризм. Отмеченное выше эссенциалистское представление о России отчасти является результатом культурного этноцентризма обсуждаемой теории. Вместо того чтобы рассматривать другие культурные общности как источник знаний, этноцентрические подходы имеют тенденцию воспринимать их как потенциальную угрозу именно в силу их инаковости. Этноцентризм не позволяет ТАЭ оценить исторические, геополитические и институциональные особенности России, потому что этноцентрические идеи исходят из превосходства собственной культуры и ущербности других.

Отличным примером западного этноцентризма является теория демократического мира, согласно которой демократии не воюют друг против друга. При ближайшем рассмотрении теория демократического мира – это зеркальное отражение теории авторитарного экспансионизма. Проще говоря, обе теории гласят, что, не воюя друг с другом, демократии западного образца предпочитают действовать мирным путем и сотрудничать, в то время как незападные авторитарные системы, такие как Россия, агрессивны и стремятся к экспансионизму именно потому, что не являются демократиями. Однако социальные структуры и внутренние условия государств гораздо сложнее, чем предполагают обе теории. В посткоммунистическом контексте демократизация нередко сопровождается ослаблением государства, что ведет к возникновению и распространению милитаризма и этнического национализма. С другой стороны, авторитарные режимы, которым не хватает легитимности, могут быть достаточно осторожными и воздерживаться от наступательной внешней политики, если считают, что это способно дестабилизировать ситуацию.

Излишне упрощенное отношение к политической системе России особенно пагубно в постсоветском контексте. Российская система продолжает развиваться, и ее нельзя назвать ни устоявшейся демократией, ни авторитаризмом в чистом виде. Если мы хотим выявить адекватное соотношение внутренней и внешней политики, следует разрабатывать более гибкие категории и теории. Даже на Западе представления о демократии меняются с ходом времени, и нелогично анализировать посткоммунистическую российскую демократию, соотнося ее с моделью западных обществ, а не с собственной историей России.

Лицемерие. Эссенциализм и этноцентризм теории авторитарного экспансионизма ведут к появлению спорных политических рекомендаций. Если страна – особенно в соответствии с первой разновидностью ТАЭ – была, есть и будет автократическим и антизападным империалистическим государством, то Западу придется либо сдерживать его, либо вступать с ним в конфронтацию. Подобные рекомендации не только ведут к сохранению напряженных отношений, но и являются политическим лицемерием, поскольку лишают Россию права на собственные интересы, т.е. отказывают ей в том, что сам Запад полагает основой своего существования.

Примером рекомендаций подобного рода могут быть призывы сторонников ТАЭ сдерживать Кремль путем исключения России из «Большой восьмерки» и других западных институтов, введения запрета на частные инвестиции и признания независимости сепаратистских регионов (Чечня). Однако такой подход вряд ли дисциплинирует Москву. Наоборот, последовательное отношение к России как к потенциальной угрозе приведет к власти тех, кто действительно заинтересован в обострении отношений с Западом. В политическом плане это чревато длительным периодом враждебности, ставшей результатом неверных представлений о намерениях друг друга. Расширение НАТО, бомбардировка Югославии и вторжение в Ирак уже внесли свой вклад в формирование такого рода отношений.

Три иллюстрации

Рассмотрим несколько показательных случаев проявления Россией наступательности и покажем уязвимость ТАЭ в их интерпретации.

Крымская война. Сторонники ТАЭ выдвинули два тезиса относительно решения России вступить в войну с Османской империей. Во-первых, они заявляли, что ультиматум, который царь предъявил султану по поводу прав православных христиан, был предопределен извечным желанием России завоевать Константинополь. Во-вторых, утверждалось, что автократический характер процесса принятия решений в Петербурге не допускал серьезной оппозиции плану царя. Доводы в пользу этих тезисов нельзя назвать убедительными.

Николай не стремился свергнуть султана. Его цели были более ограниченными и включали защиту прав единоверцев на территории Османской империи, сохранение престижа европейской державы и права держать флот в Черном море. Более трети населения Османской империи (почти 13 млн человек) составляли православные, а Кючук-Кайнарджийский мирный договор предоставлял России особые права по защите православных на территории Османской империи. Хотя эти права не были четко определены, статья 7 договора обязывала Порту «дать христианской вере и ее церквям твердую защиту» и предоставляла «министрам российского императорского двора [право] защищать все интересы церкви, созданной в Константинополе». Россия также рассматривала свои обязательства по защите православных христиан как согласующиеся с ее европейскими обязательствами в качестве члена Священного союза. Николай полагал, что он бросил вызов султану по вопросу о святых местах, чтобы подчинить османские территории европейским ценностям. Наконец, царь стремился подтвердить свой контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, что было жизненно необходимо для экономических связей России с Европой.

Крымская война стала результатом не столько российского экспансионизма, сколько неправильного понимания Россией и Западом мотивов друг друга, а также самоуверенности Николая. Неверно утверждать, что император не столкнулся с оппозицией внутри страны. Сторонники более умеренного курса, включая наиболее влиятельных советников царя, таких как граф Нессельроде и барон Бруннов, призывали монарха к осторожности в переговорах с османцами и консультациях с Австрией и Пруссией. С противоположных позиций выступали славянофилы, провозгласившие Крымскую войну «священной» и служащей цели возрождения христианской миссии России, и требовавшие увеличения военной поддержки балканских славян. Николай отверг советы обеих сторон.

Холодная война. ТАЭ акцентирует внимание на экспансионистской идеологии СССР и тоталитарной системе принятия решений при Иосифе Сталине. Но и в этом случае ТАЭ не отражает всей полноты картины.

Исторические данные свидетельствуют, что после Второй мировой войны цели СССР на международной арене были ограниченными и формировались под влиянием государственных представлений о стратегических интересах, а не под воздействием коммунистической идеологии. До конца 1945 г. Сталин действовал сдержанно и в целом в духе своего понимания Ялтинско-Потсдамских соглашений. Советский руководитель был готов смириться с независимостью Польши, хотя и в пределах советской сферы влияния. Он также не планировал никаких коммунистических захватов в Европе и советовал лидерам компартий в Италии, Франции, Венгрии и Болгарии сотрудничать с национальными правительствами, а не рассчитывать на получение власти в обозримом будущем – отчасти потому, что хотел помешать укреплению независимых коммунистических центров. Кроме того – в соответствии с соглашением о разделении сфер влияния, задуманным им совместно с Черчиллем, – Сталин отказался вмешиваться в ситуацию в Греции. Он воздерживался от вторжения в Финляндию, которую рассматривал как государство, в целом занимающее «дружественную» позицию. Сталин советовал китайским коммунистам вступить в коалицию со своими противниками – националистами. Он также отказался бросить вызов США, направив войска на Хоккайдо, хотя именно это предлагали некоторые его советники, когда в августе 1945 г. Трумэн сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки.

Отношение СССР к Западу радикально изменилось только в июне 1947 г. – после официального провозглашения плана Маршалла. Даже когда в марте Трумэн обнародовал свою новую доктрину, Сталин надеялся, что политические контакты и переговоры с Соединенными Штатами и Великобританией продолжатся. В апреле во время длительной встречи с госсекретарем Джорджем Маршаллом Сталин выступал за возможный компромисс «по всем основным вопросам» и говорил, что «нужно иметь терпение и не становиться пессимистами». Однако Маршалл придерживался противоположного мнения и в своем радиообращении 28 апреля заявил, что США не намерены продолжать консультации, а также планируют предпринять решительные действия. 5 июня он выступил с речью, в которой пообещал финансовую помощь на послевоенное восстановление европейского континента. В ответ Сталин и Молотов выдвинули свою альтернативу, создав блок со странами Восточной Европы и подавив любую оппозицию собственному курсу в регионе. Для самого Советского Союза это означало возвращение к довоенной системе массовой мобилизации и репрессий.

Советская структура власти, несмотря на высокую степень централизованности, допускала наличие различных позиций и точек зрения. Сразу после войны наиболее нетерпеливые в окружении Сталина хотели, чтобы советские войска перешли через Эльбу и оккупировали часть стран Западной Европы – он отверг этот совет как нецелесообразный. На другой стороне политического спектра бывший министр иностранных дел Максим Литвинов и посол в США Андрей Громыко защищали «либеральный» подход, предусматривающий большее уважение к выбору стран Восточной Европы и более широкие переговоры с Западом. Международные амбиции обеих сторон и недоверие к намерениям друг друга привели к ухудшению ситуации, и полномасштабная политическая конфронтация стала практически неизбежной. Геополитически ограниченный «социалистический империализм» Сталина столкнулся с глобальным «демократическим империализмом» Запада. Если бы Запад занимал не столь ревизионистскую позицию и не так опасался проникновения Кремля в западные страны, не исключено, что Сталин продолжил бы послевоенное сотрудничество в сфере безопасности.

Российско-грузинский конфликт. Те же претензии можно предъявить сторонникам ТАЭ, утверждающим, что автократическая Москва стремилась установить имперский контроль над Тбилиси и что война с Грузией была частью более масштабного геополитического плана восстановления господства России на территории бывшего Советского Союза.

Москва руководствовалась оборонительными целями, направленными преимущественно против расширения НАТО и включения в альянс Грузии, а в перспективе и Украины. Тбилиси был недоволен нежеланием Москвы уважать независимость Грузии, ее право на выбор внешнеполитического курса, Россия же была раздосадована отсутствием признания ее интересов со стороны США и Североатлантического блока. Если уместно предполагать, что Кремль намеревался получить полный контроль над Грузией, то не менее правомерно усматривать в мотивах России и соображения обороны и безопасности. Интересы безопасности помогают понять поведение Москвы и объяснить, почему она ограничилась признанием независимости Абхазии и Южной Осетии, но воздержалась от реализации более масштабных целей – свержения Саакашвили и установления в Тбилиси прокремлевского режима.

Западные страны и Грузия разделяют ответственность за все более наступательное поведение России на Кавказе. Оказывая содействие Тбилиси во время переходного периода после «революции роз», закрывая глаза на восстановление контроля над Аджарией, Кремль ожидал, что Грузия с уважением отнесется к российским интересам в регионе. От Тбилиси ждали, что он прекратит требовать немедленного вывода войск, исключит применение силы в отношении Южной Осетии и Абхазии и будет консультироваться с Москвой по ключевым вопросам безопасности, таким как членство в НАТО. Однако грузинское руководство вскоре избрало стратегию разрешения территориальных споров без содействия России и опираясь на поддержку США.

За 10 лет Вашингтон выделил Грузии 1,2 млрд долларов помощи и направил туда военных советников. Соединенные Штаты стремились обеспечить себе доступ к каспийской нефти и укрепить геостратегическое присутствие на Кавказе, что Кремль расценивал как американскую ангажированность и нежелание признавать российскую роль в регионе. США не пытались ограничить милитаризацию Грузии и умерить пыл готового к применению силы Тбилиси. В то время как Россия начала наращивать содействие Абхазии и Южной Осетии, представители НАТО и Соединенных Штатов не скрывали своей поддержки Тбилиси и редко публично критиковали действия Грузии.

Неверно и то, что кремлевская система принятия решений исключала серьезные споры. По словам Глеба Павловского, одна из кремлевских фракций хотела движения к Тбилиси, чтобы бросить вызов Западу и в полной мере восстановить доминирование на Кавказе. Другая группа придерживалась более умеренных целей, но рассматривала возможность отстранения от власти Саакашвили. Премьер-министр Владимир Путин и министр иностранных дел Сергей Лавров давали понять, что хотят отставки президента Грузии, предполагая выдвинуть это в качестве условия прекращения огня. Третья фракция, по-видимому, была вполне удовлетворена военной победой над Грузией и признанием независимости двух ее регионов. Правящая структура отнюдь не была однородной и консолидированной.

Лучше понять Россию

Возможности понять Россию и ее внешнюю политику с позиций ТАЭ довольно ограничены. Сторонники этой теории зачастую не только неверно представляют направление и масштабы действий России на международной арене, но и способны усугубить неопределенность в вопросе о мотивах российского поведения.

Сосредоточившись на роли внутреннего «авторитаризма» в формировании внешней политики, ТАЭ упускает из виду ряд иных факторов международного поведения государств, таких как интересы безопасности и действия других держав по отношению к России. Тенденция эссенциализировать внутренние условия России и преувеличивать ее международные амбиции должна заставить аналитиков скептически отнестись к политическим рекомендациям ТАЭ.

Адекватный подход требует более сложной классификации российской внешней политики. История показывает, что Россия с момента ее становления как независимого централизованного государства движется не по одной, а по нескольким траекториям в отношениях с Западом. С момента открытия постоянной миссии в Риме в начале XVII века и до политики коллективной безопасности перед Второй мировой войной Россия часто вступала в коалицию с западными государствами против тех, кого считала угрозой для себя. Вторая траектория российских отношений с Западом – это оборонительное поведение или сочетание внутренних реформ и гибких международных альянсов. К этой модели относятся периоды восстановления России после Смутного времени, а также иных внешних и внутренних потрясений – длительной войны со Швецией, Крымской войны, Октябрьской революции и распада СССР. Наконец, Россия не раз в истории демонстрировала наступательность, как было показано выше на примерах Крымской войны, холодной войны и российско-грузинского конфликта в августе 2008 года. ТАЭ применима лишь для третьей траектории российской внешней политики, да и то лишь в ограниченной степени.

Адекватный подход к России требует избавления от предвзятости и политического лицемерия. Он должен быть эклектичным, основанным на различных теоретических традициях и принимать во внимание внутренние институты, интересы национальной безопасности и потребность в международном признании как факторы, в равной степени влияющие на внешнюю политику. Если же опираться на распространенное 200 лет назад маркизом де Кюстином представление о России как о государстве «по своей природе агрессивном» и пытаться реконструировать мотивы Кремля, не опираясь на достоверные сведения, это вряд ли поможет лучше понять страну и выработать разумные политические рекомендации.

А.П. Цыганков – профессор международных отношений и политических наук Университета Сан-Франциско.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735553 Андрей Цыганков

Российские мусульмане и внешняя политика

Может ли исламский фактор стать существенным

Резюме: Для российских мусульман внешняя политика – продолжение внутренней. Будучи частью глобального полуторамиллиардного сообщества, они по определению соотносят себя и свои интересы с тем, что происходит за рубежом с их единоверцами.

Для российских мусульман внешняя политика – продолжение внутренней. Будучи частью глобального полуторамиллиардного сообщества, они по определению соотносят себя и свои интересы с тем, что происходит за рубежом с их единоверцами. Правда, в силу отечественных особенностей активность на внешнеполитическом направлении в основном проявляет мусульманская элита, для масс же эти проблемы важны в основном в силу религиозных принципов, а не выверенного политического интереса.

Переплетение внешнего и внутреннего

Когда в 2003 г. Владимир Путин привел Россию в Организацию исламского сотрудничества (тогда – Организацию Исламская конференция), он встретил жесткое сопротивление своего ближайшего окружения. Причем со стороны как силовиков-сырьевиков, так и либерал-экономистов. Но и у мусульман он не нашел особой поддержки и опоры. С того времени был сделан целый ряд масштабных заявлений о сближении с исламским миром и об уважении к мусульманам внутри страны. Случилось несколько знаковых событий – вступление России в качестве наблюдателя в ИСЕСКО (аналог ЮНЕСКО при ОИС), визит лидеров ХАМАС в Москву, отправка чеченского батальона в Ливан после войны 2006 г., историческая поездка российского президента в Саудовскую Аравию и ряд других.

За всю историю отечественной государственности Путин стал первым, кто официально признал на высшем уровне, что Россия – «и мусульманская страна». До него этого не делали ни цари, ни императоры, ни генсеки. Президент добавил, что российские мусульмане имеют полное право чувствовать себя частью глобальной уммы, а сама Россия всегда была и остается геополитическим союзником ислама.

Минувшей зимой в ходе телевизионного общения с согражданами он вновь подчеркнул, что «ислам всегда был одной из основ российской государственности. И государственная власть в России, конечно, всегда будет поддерживать наш традиционный ислам». Так Путин обозначил второй исторический шаг в адаптации ислама к политическим и общественным условиям нашего государства. Первый был сделан 250 лет назад, еще в екатерининские времена. Тогда исламу присвоили статус «терпимой религии» (окончательно дискриминация была ликвидирована только в ходе революций 1905 и 1917 гг., чтобы в советские годы вернуться вновь). До этого государство стремилось ассимилировать мусульман.

В бытность главой государства Владимиру Путину вторил Дмитрий Медведев: «Российская Федерация в качестве наблюдателя в Организации Исламская конференция твердо настроена на дальнейшее расширение конструктивного диалога с исламским миром. Уверен, такое активное взаимодействие будет способствовать созданию более справедливой системы международных отношений, урегулированию конфликтных ситуаций на глобальном и региональном уровнях». В ходе встречи несколько лет назад с генеральным секретарем ОИС Экмеледдином Ихсаноглу он говорил: «Россию и ОИК связывают особые отношения. Мы не только являемся наблюдателями в организации, но и хотим иметь полноценные, полномерные отношения с ней в различных форматах и на различных площадках». Со своей стороны Ихсаноглу подчеркивал, что «весь исламский мир приветствует членство России (в качестве наблюдателя. – Авт.) в ОИК и выступает за развитие этих отношений».

Медведев вообще стал единственным из мировых лидеров такого уровня, кто лично встретился с главой политбюро ХАМАС Халедом Машаалем, что вызвало удивление даже в мусульманских столицах. Несмотря на личные симпатии к России президента ПНА Махмуда Аббаса, у Москвы нет «своих» людей внутри палестинского ФАТХ. Из всех великих держав только Россия имеет отношения с ХАМАС. А поскольку без ХАМАС никакого реального ближневосточного урегулирования не будет, Кремль посчитал политически выгодным существенно повысить уровень своих отношений с Движением исламского сопротивления. Для Халеда Машааля переговоры с президентом Российской Федерации означали не только подтверждение особого статуса ХАМАС на палестинской арене, но и признание его особой роли в исламском мире.

Примечательно, что руководство России, как и наши граждане-мусульмане, увязывает внутренний исламский фактор с внешним. Центрами интеграции с исламским миром, начиная от республик Средней Азии вплоть до арабских стран и Малайзии, Путин исходно видел регионы, в которых сосредоточена основная масса мусульманского населения. Видимо, он считает, что это для них естественно и оправдано. Не всей же России смотреть на Запад, кто-то должен и на Восток. Прежде всего это касается экономики.

Президент прекрасно понимает, что Москва, будучи одним из крупнейших мегаполисов мира, переориентироваться на исламский мир не захочет. Да это и не нужно. Значит, должен быть другой центр – Казань, Грозный, Уфа, Махачкала. То есть идея сближения с исламским миром изначально имела серьезный региональный подтекст, он должен был стать дополнительным локомотивом развития для части субъектов Российской Федерации.

Кстати, роль мусульман как проводников экономических интересов своей страны в исламском мире исторически оправдана. В выступлении на торжественном собрании, посвященном тысячелетию Казани в августе 2005 г., Путин так и сказал: «Строя прочные и долговременные отношения с Казанским ханством, русские правители начали вполне осознанно формировать Россию как интегрированную евразийскую державу… здесь, в Поволжье, больше чем где-либо видна роль России как моста, связующего две великие цивилизации – европейскую и азиатскую… Исторически Казань сыграла огромную роль и в развитии деловой жизни России, в расширении ее экономического и политического влияния. Достаточно сказать, что казанские купцы, прежде всего этнические татары, были своеобразным авангардом продвижения отечественного капитала и политического влияния Российской империи сначала в Сибирь, затем – в Среднюю Азию и Закавказье».

Вся проблема в том, что знаковые заявления Путина и попытки запустить «стратегический диалог Москвы с исламским миром» не получили наполнения со стороны тех, кто призван был это сделать. Да, мусульмане очень заинтересованы в том, чтобы подобные инициативы продвигались, но сил, умения и ресурсов для этого у них как не было, так и нет. По сей день участие Москвы в ОИС носит декларативный характер, оставаясь стратегическим, но мало понятым нашим экспертным сообществом, чиновниками и общественностью, заделом на перспективу. Как и в далеком прошлом, «восточная партия» в России куда слабее «западной».

Характерной иллюстрацией расхождения между мейнстримом российской внешней политики и общественных настроений, с одной стороны, и отношением российских мусульман – с другой, была их реакция на события в Югославии в 1998–1999 году. Мусульманское сообщество не скрывало обиды в связи с тем, что Москва целиком и полностью встала на сторону официального Белграда, не обращая внимания на дискриминацию косоваров и преступления, которые против них совершались.

На Большом Ближнем Востоке информации о России недостаточно, у людей на самых разных уровнях масса предрассудков по поводу нашей страны. То же самое характерно для Москвы. В высоких кабинетах, там, где занимаются внешней политикой, в том числе в отношении исламского мира, пока нет достаточного понимания того, что такое современные мусульманские страны, ОИС и глобальное исламское сообщество, и как они могут быть для нас полезны.

Российские мусульмане любят в этой связи сетовать на активность определенных политических и корпоративных страт и групп, которые выступают против развития отношений с исламским миром. Да, есть система лоббистских структур, связанных с частью российской бюрократии, которые препятствуют данной инициативе. Это факт. У них нет единой платформы, и подобную линию они проводят по разным причинам. Но негативная установка и соответствующие политические процедуры существуют.

Однако ключевая проблема не в них, а в том, что такой лоббистской структуры нет у российских мусульман. И это отрицательно сказывается на ситуации. В качестве партнера Москвы исламский мир занимает объективно третье место после Запада и Китая. Для большинства мусульманских стран – то же самое. Если не брать в расчет красивые слова, Россию они рассматривают прежде всего как противовес курсу США. Причем даже не Вашингтона в целом, а, как часто говорят в приватных беседах, глупой непродуманной политике Дяди Сэма. Но есть, конечно, и государства, которые хотели бы, чтобы Россия выступила в качестве системного оппонента Америки, предоставив им свой ядерный зонтик.

Россия отстает от других великих держав в том, что касается системной работы с исламским сообществом. У тех же американцев, например, работает широкая сеть лоббирования, влияния и согласования интересов в арабском, мусульманском мире. Они имеют дело с самыми широкими слоями общества и сторонами конфликта. Даже с Ираном у Соединенных Штатов не только жесткое противостояние, но и длительная история договоренностей. «Иран-контрас» (некоторые специалисты утверждают, что Тегеран получал тогда поддержку не только от США, но и от Израиля), серьезное сотрудничество по Ираку, точки соприкосновения по Афганистану.

В России весь комплекс обсуждаемых проблем распределен по разным департаментам МИДа, есть соответствующие органы в Министерстве обороны, в разведслужбах. Они занимаются этой темой, мягко скажем, не на самом профессиональном уровне, в отличие, например, от отношений России с Европой. Существует, правда, полубюрократическая Группа стратегического видения, которая уже несколько лет даже не собиралась. В основном это направление обслуживают ветераны дипломатической и разведывательной службы, что говорит об остаточном принципе формирования и наполнения этого сегмента внешней политики.

Российская внешняя политика в основном носит бюрократический характер. Мы работаем – и это особенно фатально на Ближнем Востоке – только с властью, но не с контрэлитами, не с обществом. Поэтому Москва и поддерживает до последнего даже обреченные режимы, так как они остаются (точнее, мы сами делаем их таковыми) для России единственным входом для работы в регионе. И даже если ситуация меняется вопреки воле России, Москва очень долго приспосабливается и все время сетует и ищет врагов, вместо того чтобы реагировать. К слову, «Братья-мусульмане», пришедшие к власти в Египте и в некоторых других арабских странах, по недоразумению до сих пор числятся у нас в террористах, с которыми запрещено иметь дело.

Нет в России и соответствующей деловой структуры, которая ориентировалась бы на развитие отношений с исламским миром. Усилия Евгения Примакова и созданного им Российско-арабского делового совета ничем пока не увенчались. Экономические проекты есть, но в основном все до сих пор крутится вокруг военно-технического сотрудничества.

«Нет субъекта развития партнерских отношений Москвы с исламским миром. Это ключевой момент. Ведь Кремль нуждается в такой стратегической проработке. Путин не раз обращался: есть у нас мусульманское сообщество, давайте работайте. Никакого отклика на слова президента. Потом он сказал: давайте идеи, предложения. Опять же – ноль внимания», – с тревогой отмечает Шамиль Султанов, президент Центра стратегических исследований «Россия – Исламский мир».

«Светлым пятном» стала международная конференция «Исламская доктрина против радикализма», состоявшаяся 25–26 мая 2012 г. в Москве и ставшая хоть каким-то наполнением стратегического диалога России с мусульманами. Исламский мир в лице своих наиболее видных теологов впервые пришел в Россию. Улемы, приглашенные в Москву российским и кувейтским центрами «Аль-Васатыйя» и Фондом поддержки исламской науки, культуры и образования, одобрили усилия России в противодействии экстремизму. Исламские богословы мирового уровня приняли Московскую богословскую декларацию по вопросам джихада, такфира и халифата. Документ стал в один ряд с аналогичными Амманской и Мекканской декларациями. Внешней политики ученые напрямую не касались, но визит таких видных и влиятельных лиц (а богослов в исламском мире – больше чем богослов) все равно был расценен арабскими СМИ как шаг в сторону Москвы, несмотря на ее позицию по Сирии, которая в основном не находит понимания в арабо-мусульманском мире.

Тем самым, несмотря на все сложности и политическую нестабильность в арабских странах, а также отношение к ним России, влиятельные теологи показали свою готовность работать с нашей страной, видя в ней стратегического партнера обновляющегося исламского мира. Российские же мусульмане, сами организовав этот диалог, чуть ли не впервые выступили в роли моста между Россией и исламом.

Кстати, «Аль-Васатыйя» – сегодня единственная арабская структура, деятельность которой имеет в России официальное одобрение. С начала 2000-х гг. все арабские фонды и центры были закрыты из-за подозрений в финансировании чеченских сепаратистов. Крохотный, но нефтеносный Кувейт, продвигающий концепцию исламской умеренности, стал российским окном в арабские страны, прежде всего Персидского залива, с которыми отношения у России исторически не очень складываются, и в мусульманский мир вообще. В 2010 г. Дмитрий Медведев наградил орденом Дружбы главу министерства по делам ислама и вакуфов Кувейта Аделя аль-Фалях за особый вклад в развитие российско-арабских отношений. Впервые в нашей истории такой награды удостоился арабский религиозный деятель.

Нельзя сказать, что официальные мусульманские религиозные структуры России совсем уж инертны на внешнем направлении. Совет муфтиев как может прикладывает усилия для укрепления избранного Владимиром Путиным евразийского вектора (инициатива ЕврАзЭС, ОДКБ, Таможенный союз и др.). Руководители совета первыми из представителей России совершили турне по странам арабской весны в Северной Африке, где встретились с новыми лидерами. Но эта деятельность пока касается небольшой группы элиты, а в народе (прежде всего среди коренных мусульманских народов) встречаются и противники евразийской интеграции, которая естественным образом ведет к усилению на Россию миграционного давления из Средней Азии.

Кому-то это кажется странным, но российские мусульмане отнюдь не всегда выступают поборниками миграции по той лишь причине, что из-за нее число единоверцев в России растет количественно, но совсем не качественно. Не так давно Совет ингушского народа открыто потребовал закрыть въезд в республику гастарбайтерам. «Несмотря на такое критическое положение с занятостью населения, мы все видим очень значительный наплыв в республику гастарбайтеров из среднеазиатских государств, – заявили там. – Мы понимаем, что есть сферы, в которых они востребованы и необходимы, но то, что мы видим на наших улицах, в городах и селах, вышло за рамки разумного. Власть при этом все свои ресурсы мобилизует на противодействие нам и считает не столь значимой проблему с мигрантами, которым недостатки властей предержащих безразличны».

Предлагаемые концепции

Российские мусульманские идеологи выдвигают разные внешнеполитические идеи.

Россия в союзе с Ираном должна возглавить «мировую бедноту» в альтерглобалистском протесте, уверен глава Исламского комитета Гейдар Джемаль. Правда, форма реализации этого тезиса предлагается весьма странная. Джемаль прямо заявляет, что падение режима Башара Асада в Сирии приведет к объединению государств, в которых победила арабская революция. И что этот единый суннитский блок вступит в войну с Ираном, а впоследствии непременно станет угрозой для целостности России. Поэтому Москве надо бросить все силы на спасение сирийского президента и позиций Тегерана в Средиземноморье, а потом уже развить успех в борьбе с Западом, подняв против него всех, кто живет менее чем на один-два доллара в день.

России в союзе со всем исламским сообществом следует выступить против Запада в «начавшейся войне цивилизаций», утверждает Шамиль Султанов. По мнению аналитика, сама логика геостратегии заставляет Москву и исламский мир, которые находятся под ударом Запада, искать дружбы друг друга. С ним согласен эксперт Российского института стратегических исследований, главный редактор журнала «Проблемы национальной стратегии» Аждар Куртов. «Когда Россия была великой державой, она могла в качестве весомого союзника оказать исламскому миру помощь в его противостоянии с геополитическими соперниками, каковыми являются, по общему признанию мусульман, страны Запада. Если Россия, – полагает эксперт, – обретет силу в результате правильных действий во время очередного шестилетнего срока Путина на посту президента, тогда это благоприятно отразится на положении исламского мира».

России нужно сближаться с мусульманскими странами СНГ, предлагают Дамир Мухетдинов и Дамир Хайретдинов. «Насилие и призрак цветных революций бродят близ границ СНГ», – считают они. Поэтому России и Центральной Азии вместе «необходимо развиваться во имя обеспечения потребностей своих сограждан, сохранения гражданского мира и стабильности». Роль же мусульманских лидеров в процессах интеграции Мухетдинов, первый заместитель главы муфтията Европейской части России, видит прежде всего в выполнении указания Дмитрия Медведева, данного религиозным мусульманским деятелям на встрече в июле 2011 г. в Нальчике: руководители крупнейших общин должны «заниматься такими сложными вопросами, как социальная адаптация мигрантов».

России необходимо уделить больше внимания странам арабской весны и Турции, полагает Руслан Курбанов. Арабы готовы вкладывать огромные средства в России, им крайне необходимо диверсифицировать свои вложения, «чтобы не быть на крючке у Запада, чтобы однажды по каким-то надуманным причинам все их счета не оказались арестованными и замороженными американцами». Научный сотрудник Института востоковедения РАН напоминает, что Россия никогда в своей истории не воевала ни с одной арабской страной. «Мы не загоняли бомбами Ирак в каменный век, всегда так или иначе поддерживали палестинцев, даже принимали ХАМАС на самом высоком уровне. Вообще, сделали очень много хорошего в арабских странах в XX веке. У нас еще есть шанс стать привилегированным партнером нового арабского мира. Но Россия рискует сегодня остаться вообще без союзников на Ближнем Востоке, в арабском и исламском мире. Такие неприятные перспективы возникают из-за неадекватной реакции на арабскую весну. Нельзя давать козыри и основания тем, кто говорит, что Москва стала союзником шиитского иранского империализма и противником суннитского пробуждения. Арабская весна имеет четкий суннитский характер», – отмечает Курбанов.

По мнению тех, кто разделяет его позицию, сегодня наблюдается попытка сформировать военно-политический блок Анкара–Каир–Эр-Рияд–Доха. Это новая перспективная сила в регионе. Противопоставлять себя ей и вообще арабским народам, суннитскому миру, поднявшимся во имя лучшей доли, – недальновидно. Россия как мировая держава, арбитр должна поддерживать отношения со всеми сторонами процесса. Яйца следует складывать в разные корзины, и не делать по крайней мере однозначных ставок на тех, у кого перспектив все меньше.

Во всех этих концепциях российским мусульманам отводится роль связующего звена между Москвой и исламским миром. Проблема только в том, что сами мусульмане мало что делают для политического, не говоря уже об экономическом наполнении стратегического партнерства, о котором много говорили и Путин, и Медведев, и Лавров.

Отдельно следует заметить, что особой разницы во внешнеполитических приоритетах двух основных групп российских мусульман (татаро-башкир и северокавказцев), как ни странно, нет. Хотя, конечно, первым ментально ближе Турция, а вторым – арабские страны. Водораздел, скорее, проходит по линии личных идеологических и культурных предпочтений.

Пока периферийная тема

По большому счету российские мусульмане не питают особых надежд на какие-то блага, которые можно извлечь благодаря внешнеполитической активности. Возможно, они исходят из прежнего опыта, когда прекрасные отношения Москвы со странами исламского мира отнюдь не гарантировали для них каких-либо преференций.

Так, арабские и другие мусульманские государства активно дружили с СССР, «не замечая» гонений на ислам. И сегодня мусульманские страны не спешат делать нашему руководству внушений, например, по поводу запретов книг об исламе, который напрямую затрагивает ту же Саудовскую Аравию и Турцию. Даже союзный Иран фактически промолчал, когда суд в Пензенской области запретил «Завещание» Имама Хомейни, в отличие от Индии, возмутившейся попыткой отнести к экстремистским материалам «Бхагават-Гиту». Иногда наличие внутреннего мусульманского фактора даже осложняет развитие связей России с исламским миром, заставляя стороны обращать внимание на «путающиеся под ногами» проблемы и жалобы «вечно недовольного меньшинства».

В целом внешняя политика – тема для российских мусульман если и не периферийная, то второстепенная. Да, исламские русскоязычные сайты пестрят информацией о бедах (больше) и успехах (меньше) зарубежных единоверцев (от Мьянмы до США), а в комментариях часто встречаются антиизраильские и антизападные высказывания. При этом те же комментаторы и авторы порой отмечают уровень религиозных свобод на Западе и количество мечетей в «исламофобском» Лондоне или Нью-Йорке, не идущее ни в какое сравнение с «исламофильской» Москвой. Но все это несопоставимо с реакцией на внутренние российские дела, касающиеся религиозных, национальных и гражданских запросов мусульман.

Мусульмане, конечно, хотели бы, чтобы Москва активнее сближалась с исламскими государствами, помогала им. Они живо откликаются на тяжелые события в Ираке, Афганистане, Сирии и особенно в Палестине. Россияне исламского вероисповедания даже готовы понести какие-то жертвы ради зарубежных братьев, что-то потерпеть и на что-то закрыть глаза внутри страны во имя общих интересов мирового ислама. Все-таки все мусульмане – это одна умма, и переживать за беды единоверцев – религиозный долг.

Палестинский вопрос, пожалуй, самый важный для российских мусульман во внешней политике. Они активно приветствовали и поддерживают приглашение лидеров ПНА и ХАМАС в Москву. Но в то же время на «Кавказ-Центре» – рупоре «имаратчиков» – еще не так давно на полном серьезе писали, что «самый главный джихад сегодня идет в Чечне». Вообще для северокавказских радикалов палестинская тема, очень важная для мусульман всего остального мира, – далеко не самая острая. Более того, они даже критикуют ХАМАС за умеренность и дружбу с Москвой.

Но это все конъюнктурные вспышки. Даже при беглом анализе понятно, что своя «внутриполитическая» рубашка российским мусульманам ближе к телу. Причем взгляды на события за рубежом, как сейчас в Сирии и ранее в Ливии, и на то, как Москва должна на них реагировать, могут быть прямо противоположными. Мусульмане, как и все россияне, больше всего хотят, чтобы наша внешняя политика была разумной и адекватной. И сказывалась на благополучии (как материальном, так и духовном) каждого конкретного человека.

Р.М. Мухаметов – кандидат политических наук, эксперт Совета Муфтиев России.

Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735546 Ринат Мухаметов

От активности к эффективности

Когда внешняя политика избавится от советского наследия

Резюме: Под лозунгом обеспечения национальных интересов, первоначально предложенным рядом экспертов как разумная альтернатива примитивному западничеству, происходит частичное возвращение к советским целям и подходам, пусть и без прежней риторики, но под девизом «СССР – это Россия».

Почти четыре года назад на страницах этого журнала было высказано предположение, что конфликт в Грузии станет водоразделом, который положит конец постсоветскому подходу Москвы к миру, и Россия наконец сформулирует «программу реальной и прагматичной внешней политики, отвечающей ее подлинным стратегическим интересам и целям экономического и социального развития» (А.В. Лукин. «Внешняя политика: от постсоветской к российской. Уроки конфликта с Грузией» // «Россия в глобальной политике», № 6, 2008 год). Автор ошибался: российская внешняя политика осталась постсоветской и ныне даже ближе к советскому прошлому, чем 10 или 15 лет назад.

Тяга к сверхдержавности

Сразу после распада СССР и прихода к власти «демократов» козыревский МИД провозгласил деидеологизацию внешней политики. Однако на смену коммунистической идеологии пришла идеология примитивного западничества. То, что раньше считалось плохим, теперь стало хорошим, бывшие враги превратились в друзей, и наоборот. Отказ от козыревщины также не привел к прагматизации. Под лозунгом обеспечения национальных интересов, первоначально предложенным рядом экспертов как разумная альтернатива, происходило частичное возвращение к советским целям и подходам, пусть и без прежней риторики, но под девизом «СССР – это Россия», и, мол, в советское время многое делалось в ее интересах.

Под этим предлогом сегодня происходит ползучий возврат к идеологии сверхдержавности. Если конечной целью Советского Союза было преобразование мира по коммунистическому образцу, то Россия все больше отстаивает ложно понятые национальные интересы по всему миру, причем чаще всего в борьбе с прежним геополитическим противником. Россия утратила значительную часть территории и ресурсов СССР, половину населения, оставшаяся его часть не готова вступать в какое бы то ни было геополитическое соревнование, страна опустилась в мировой иерархии со второго места далеко в конец первой десятки (по некоторым показателям – и ниже). Но государство и правящая элита упорно продолжают искать какую-то всемирную миссию, «русскую идею», осуществить которую по традиции можно исключительно в борьбе или в соревновании с другой сверхдержавой – Соединенными Штатами (или Западом в целом).

На словах это, конечно, не так, но по сути отношения с Западом в России, как и в Советском Союзе, обычно рассматриваются как «игра с нулевой суммой». В то же время современная элита хорошо понимает, что для достижения реального статуса сверхдержавы, которая могла бы теснить США по всей планете, нет ни сил, ни ресурсов, ни особого желания населения. По сути порывы к сверхдержавию накатывают волнами в тот момент, когда Москва хочет продемонстрировать недовольство политикой Запада, отказывающегося признавать ее в качестве равного и достойного партнера.

У современной элиты с ельцинского времени сохранилось искреннее убеждение, что Россия должна стать частью «цивилизованного мира», то есть Запада в широком понимании, пусть и не в политическом плане, но хотя бы в экономическом и культурном. К этому ее подталкивают прежде всего частные коммерческие интересы, часто больше связанные не с Москвой, а с Кипром, Лондоном, югом Франции и Испании, куда вкладываются деньги и где покупается недвижимость. Однако средства на все это получают благодаря политической системе, в корне отличной от тех, что приняты в «цивилизованном мире». Возникает противоречие: смена этой системы подорвала бы основу власти и благополучия российской элиты. С другой стороны, гордые от богатства и влияния российские чиновники и олигархи хотели бы, чтобы с ними общались на равных, как с представителями крупного и современного государства.

Результатом являются неожиданные внешнеполитические зигзаги. Каждый новый российский руководитель начинает с крайне прозападного курса, считая, что Запад можно подкупить уступками: заявить об общих ценностях, закрыть раздражающие (и, заметим, весьма дорогостоящие) объекты за рубежом, поддержать в трудную минуту и т.п. А затем выясняется, что сегодня не XIX и даже не ХХ век, и Запад не может, хотя бы по внутриполитическим соображениям, принять в свои институты представителей совершенно другой политической системы, где нет ни реального разделения властей, ни прозрачных выборных процедур.

Любые действия Соединенных Штатов и их союзников – создание системы противоракетной обороны в Европе, баз НАТО в Центральной Азии, операция в Афганистане, позиция по ядерным проблемам Ирана и Корейского полуострова, а также в отношении арабских революций – рассматриваются как намеренно инспирированная, хорошо спланированная деятельность врагов, направленная против интересов России. Естественно, ответом может быть только решительное противодействие. От довольно высокопоставленных чиновников можно услышать рассуждения о том, что США специально поощряют производство наркотиков в Афганистане, чтобы развалить Россию, посадив ее население на иглу. Или: революции в арабских странах были задуманы, чтобы вытеснить из региона Россию и низложить дружественные Москве центральноазиатские режимы.

Конечно, схема «нулевой суммы» работает не всегда. Иногда приходится и сотрудничать. Сотрудничал с Западом и СССР: и во времена нэпа, и в период Второй мировой войны, и позднее, продавая нефть и газ. Но складывается впечатление, что, как и в советские времена, взаимодействие вызвано не ростом доверия, даже не осознанием общих интересов, а острой необходимостью наполнять казну и иметь доступ к заграничной собственности. Это вызывает внешнеполитические зигзаги: от неоправданных уступок к неоправданно же резкому противодействию.

По мнению психологов, представление о том, что все в мире, будь то плохое или хорошее, происходит исключительно ради тебя, в связи с тобой и как-то тебя затрагивает, характерно для детского сознания. Во внешней политике оно свойственно глобальной идеологии, как правило тоталитарной, рассматривающей собственные ценности как вершину цивилизации. Такая идеология проявляется либо в попытках навязать свои ценности всему миру, либо в убеждении, что кругом враги, покушающиеся на эти ценности. В современном мире подобных агрессивных идеологий осталось всего две: американский (или шире – западный) либеральный «демократизм» и радикальный исламизм, причем лишь за первой из них стоят мощные государства.

Локальные тоталитарные идеологии второго типа определяют внешнюю политику многих менее крупных государств: Ирана, Северной Кореи, Ливии при Каддафи, Венесуэлы Уго Чавеса. Россия после распада СССР отошла от идеологии глобального тоталитаризма, она больше не стремится устроить мир по своему подобию. Но продолжает с опаской смотреть на окружающий мир, постепенно сдвигаясь в сторону тоталитаризма локального с некоторыми глобальными претензиями.

В последнее время на аудиторию вылился мутный поток явно ангажированных телепрограмм, интервью и статей, напоминающих материалы, разработанные в недрах советского КГБ, в которых рассказывается о том, что все проблемы российского общества инспирированы внешними и внутренними врагами на деньги «заграницы». И это в сегодняшних уникальных условиях, когда у России нет ни непосредственных геополитических противников, ни планов мирового доминирования. Николай Спасский назвал такой подход «мифом сверхдержавности» (Н.Н. Спасский, «Остров Россия. Можно ли снова стать сверхдержавой и нужно ли это?» // «Россия в глобальной политике», № 3, 2011 год). Он убедительно показал, что такой миф есть инерция периода холодной войны, так как никогда в другое время – ни до 1917 г., ни после него – Россия не была сверхдержавой, боровшейся за доминирование в мире.

Один из элементов идеологии сверхдержавности – советская идея проведения «активной» внешней политики. В реальности это выражается в том, что Москва настойчиво стремится стать членом всех международных организаций и групп, воспринимает свое отсутствие в них как удар по престижу. Так, она долго стучалась в двери «Группы восьми», куда ее приняли со скрипом и без права участия в обсуждении вопросов экономики, пробивалась в Совет Европы, где на нее смотрят с опаской из-за ситуации с правами человека. Вместо наращивания присутствия в экономике АТР, ничтожного по сравнению с Китаем, США или Японией, Москва пытается участвовать на всех форумах, вступать во все организации региона, включая такие малоэффективные, как Восточноазиатский саммит и АСЕМ, проводит шумные и затратные мероприятия, чтобы ни в коем случае не остаться незамеченной.

Признать себя развивающимся государством России не позволяет постсоветская гордость, а между тем данный статус приносит реальные дивиденды таким экономическим гигантам, как Китай, Индия и Бразилия. Развиваясь гораздо быстрее нас, эти страны получают помощь от международных организаций и богатых государств. Они не спешат получить статус развитых, который ничего не даст, а лишь наложит лишние обязательства, не стремятся в престижные объединения и клубы, а упорно наращивают торгово-экономические связи в своих регионах.

Элементом российской политики стало постоянное списание долгов: одним – чтобы не отстать от развитого Запада, другим – чтобы помочь «социально близким» режимам. За первое десятилетие нового века Москва списала долги Ираку, Монголии, Афганистану, Сирии, Вьетнаму, Алжиру, Ливии на общую сумму более 70 млрд долларов. А ведь этого хватило бы на то, чтобы повысить финансирование образования в два раза в течение семи лет.

«Без решительного отказа от мифа о сверхдержавности, – пишет Спасский, – никакой серьезный разговор о будущем России невозможен. Нужна нацеленность на реальное, а не риторическое, позиционирование страны как самостоятельного центра силы, обладающей ею не для экспансионистского проецирования, а для гарантии лучшей жизни своего народа». Но, к сожалению, этого не происходит. Напротив, идея, что Россия может быть только первой, или, в крайнем случае, второй державой мира в смысле геополитического, силового влияния, не только провозглашается, но и навязывается населению, молодая часть которого уже не помнит холодной войны.

Тяга к советскому прошлому

Одна из причин популярности мифа о сверхдержаве – поиски легитимности в минувшем. Россия юридически стала правопреемницей Советского Союза, и это, говорят, было необходимо для плавного, безболезненного выхода из советского прошлого. На наш взгляд, это решение было большой ошибкой, которую впоследствии признал и Борис Ельцин. Преемственность следовало провозгласить в отношении не тоталитарного СССР, а досоветской России. И не только царской, как предлагает, например, Андрей Зубов (это предполагало бы возвращение к самодержавию, сословным привилегиям и многому другому), но и в отношении Временного правительства. При всех недостатках, крайней неэффективности и даже отсутствии реальной возможности управлять оно все же было легитимной властью. Подобное правопреемство решило бы проблемы как личной, так и государственной собственности. Оно открыло бы перспективы создания новой политической системы, охватывающей самые разнообразные силы досоветской России – от левых социалистов до монархистов, но за исключением сторонников полностью дискредитировавших себя тоталитарных идеологий: большевизма и нацизма. Эта новая демократическая система знаменовала бы решительный отказ от тоталитарного прошлого. Новая Россия не должна была наследовать Советскому Союзу, нести за него ответственность, тем более в области внешней политики. Так поступило большинство стран Восточной Европы, ставших частью демократического мира.

Да, Россия существенно изменилась, но носят ли эти изменения качественный характер? Дело не в игре символов, не в том, что снова приходится вставать под музыку гимна, от текста которого тошнило еще в школе, а вместо новых слов старого автора в голову так и лезет «Ленин великий», который «нам путь озарил». Академик Юрий Пивоваров определил современный российский режим как «советский посткоммунистический». Автор удачно замечает, что, например, эквивалентом весьма умеренных предложений Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ по исторической памяти (в прессе закрепился термин «десталинизация»), выдвинутых через два десятилетия после распада СССР (которые всерьез даже не обсуждались властями), были бы предложения комиссии ЦК ВКП(б) 1937 г. по частичному «преодолению последствий режима Романовых и буржуазно-помещичьего произвола». Пусть и на нашу беду, но большевики, провозгласившие новый мир, действительно уничтожили наследие царизма, нынешние же российские власти до сих пор не нашли сил полностью уйти от большевизма, напротив, они используют его наследие все более широко.

В области внешней политики это выражается в стремлении защищать многие советские внешнеполитические акции как свои собственные и воспринимать критику СССР как выпады против современной России. Например, выявилась тенденция к отрицанию экспансионистских целей Москвы при аннексии прибалтийских государств в 1940 году. Не только некоторые российские историки и пропагандисты, но и дипломаты твердят о том, что Эстония, Латвия и Литва якобы добровольно вступили в СССР, а принятые под дулами советских танков решения их парламентов о присоединении были легитимными. Зачем отрицать очевидное – не имеющую легального основания оккупацию независимых государств, признанных еще ленинским правительством? Формальная причина – возможность выдвижения этими странами требований о компенсациях. Но компенсации можно требовать, только если считать Россию ответственной за советские преступления. Гораздо более разумной была бы другая позиция: коммунистический режим захватил Прибалтику и совершил там страшные преступления. Но до этого, и не без помощи некоторых прибалтов, коммунисты захватили саму Россию, она – такая же пострадавшая страна, а латыши, например, несут не меньшую ответственность за преступления ВЧК, чем россияне. Такая точка зрения выбила бы козыри из рук русофобов, приветствовалась бы жителями балтийских государств и послужила бы большему взаимному доверию. С этих позиций гораздо удобнее защищать и права русскоязычного населения, не вызывая опасений в использовании его для реализации «имперских амбиций». Бессмысленное же отрицание очевидной аннексии и последовавших репрессий сотен тысяч ни в чем не повинных людей вызывает естественные опасения относительно истинных намерений современной России.

Та же ситуация складывается с финской войной и советской оккупацией части Польши в соответствии с пактом Молотова–Риббентропа. И здесь вместо объективного признания территориальной агрессии все чаще слышатся знакомые из советских учебников аргументы типа: «Мы попросили финнов отдать Карельский перешеек, потому что Ленинград был слишком близко к границе» и «СССР стремился освободить братьев украинцев и белорусов». В результате наглое требование к суверенной стране отдать часть ее территории и предательское открытие второго восточного фронта против Польши вскоре после нападения на нее союзной в то время Германии выдаются за действия обоснованные и даже заслуживающие одобрения. А перед специально обученными «юристами-международниками» ставится привычная для них задача – найти аргументы для оправдания того, что невозможно оправдать. Стоит ли после этого удивляться, что в Финляндии и Польше настороженно относятся к современной России, видя в НАТО залог собственной безопасности? Так ради чего в России обеляют сталинскую внешнюю политику? Почему не согласиться с очевидным и не откреститься от советского прошлого?

Между прочим, идея захватить Финляндию дорого обошлась Советскому Союзу и всему миру. Неожиданно упорное сопротивление финской армии спасло страну от оккупации и тоталитарного режима (марионеточное «рабоче-крестьянское правительство» «Финляндской демократической республики» во главе с идейным отцом тов. Ю.В. Андропова тов. О. Куусиненом уже было сформировано). А бездарное ведение войны и очевидные слабости советских войск, по мнению многих, послужили важным фактором в принятии Гитлером решения о нападении на СССР.

Отмежевание от советских преступлений создало бы значительно лучшие условия для разговора не только с государствами Прибалтики и Восточной Европы, но и Центральной Азии, где советская власть хотя и способствовала росту образования и промышленности, но также совершала массовые репрессии. Такое признание создало бы более благоприятный климат для осуществления стратегической цели России – создания Евразийского союза.

Более сложная проблема – победа СССР над нацистской Германией и захват Восточной Европы. Современная официальная позиция предает анафеме сравнение Советского Союза и гитлеровской Германии. Действительно, СССР внес решающий вклад в разгром нацизма и спас мир от ужасов расовой теории. Однако победа была предпочтительной вовсе не потому, что сталинский режим был лучше или гуманнее гитлеризма. Просто он представлял для человечества меньшую угрозу, его победа не несла с собой немедленную смерть цивилизации. Это поняли лидеры других государств антигитлеровской коалиции и пошли на союз со Сталиным.

Победа была достигнута ценой огромных жертв и героизма миллионов советских солдат, подвиг этот должны и будут чтить будущие поколения. Но, признавая это, не следует отрицать и того, что государствам Восточной Европы советская победа принесла порабощение, порой даже более тяжелое, чем нацистское. Сегодня отрицание или затушевывание преступлений сталинизма против народов стран Восточной Европы приводит их к отторжению от России, которая упорно выступает в качестве защитницы палачей. Честное признание преступлений сталинизма в Восточной Европе, решительное отмежевание от них новой демократической России привело бы к укреплению взаимного доверия, повысило бы авторитет нашей страны и не толкало бы «новую Европу» к сближению с США, в которых она видит защитника от возможного возрождения российского экспансионизма.

Социальные причины

Конечно, у тяги к советскому прошлому есть не только психологические, но и социальные причины. Они связаны с интересами значительной части правящей элиты. В России в отличие от послевоенной Германии и большинства посткоммунистических государств Восточной Европы советская номенклатура не была отстранена от власти, она лишь взяла на вооружение другие лозунги, да и то на время. Ключевые институты коммунистического режима – КПСС, КГБ, комсомол и т.п. – не были признаны преступными, а только сменили названия. Первый президент Борис Ельцин позднее сожалел о незаконченности российской демократической революции, но, находясь в Кремле, практически ничего не сделал для институционального изменения основ власти. (Возможно, этого не случилось, потому что сам он вышел из номенклатуры.) Не была, по примеру послевоенной Германии, проведена программа четырех «Д»: декоммунизация, демократизация, демилитаризация, демонополизация. Попытки запретить компартию провалились, власть забрала у нее собственность, но оставила возможность прославлять советское прошлое. Ключевые институты тоталитарного режима не объявили преступными, а их лидеры и активные сотрудники сохранили право занимать государственные должности. Демократизация коснулась только выборов, но не создано реальной системы разделения властей. Так удобнее управлять: результаты голосования невозможно оспорить в суде, а парламент по Конституции 1993 г. лишился реальной власти. Вместо демилитаризации произошел крах армии при сохранении ее советской структуры и сущности. Демонополизация свелась к переходу государственных монополий в частные, но тесно связанные с государством руки.

В результате лица, бывшие опорой коммунистического режима, слегка стушевавшись в 1990-е гг., вновь вышли на первый план, да еще и заняли агрессивную позицию. По сути это та же советская элита брежневского времени, освободившаяся от коллективного Суслова: партийно-идеологического контроля, сдерживавшего ее стремление к необузданному обогащению. Чего только стоит известная метафора «крюка» органов безопасности, который якобы вытянул Россию из бездны развала 1990-х годов. Воспрянув от временной встряски, эта часть элиты, сохранив свою советскую корпоративную идеологию, напористо навязывает ее всему обществу. Перекрасившиеся коммунисты внушают, что Сталин – не кровавый убийца, а эффективный менеджер. Представители спецслужб продолжают почитать палача Феликса Дзержинского, рассказывают о «подвигах» международных террористов и убийц типа Павла Судоплатова и Наума Эйтингона, которые еще при советской власти получили вполне заслуженные тюремные сроки. Да и у Лаврентия Берии сегодня находят положительные черты: он, мол, был не только убийцей и сексуальным маньяком, но и талантливым управленцем, организатором советского ядерного проекта.

Среди российских дипломатов стало модно возвеличивать Андрея Громыко, прославившегося исключительно как «мистер нет» и поддерживавшего все начинания руководства, от ввода войск в Венгрию и Чехословакию до Афганистана. В конце карьеры этот «прозорливый дипломат» еще и выдвинул в лидеры будущего виновника развала так лелеемой им империи – Михаила Горбачёва. И «сталинский сокол» Вячеслав Молотов, подписавший пакт с нацистской Германией и заявивший, что «Польша, уродливое порождение Версальского договора, не может существовать вопреки интересам крупнейших европейских держав», тоже имеет своих почитателей.

Не нужен отказ от советского прошлого и бизнес-элите, ведь большая часть ее собственности – советское наследие, а основа бизнеса – не конкуренция на рынке, а монополия, поддерживаемая государственной бюрократией. Отмежевание от советского наследия разрушило бы институциональные и идеологические основы власти постсоветской бюрократии и связанного с ней госкапиталистического бизнеса.

Структурное и идеологическое сходство современной российской власти с авторитарными режимами приводит к вряд ли обоснованной политике защиты интересов диктаторов и экстравагантных фигур по всему миру. Отсюда неуклюжие попытки вести полемику с Западом по принципу «сам дурак». Составление списков лиц, которым запрещен въезд в Россию (хотя они к нам и не собирались). Защита преследуемых зарубежным правосудием российских граждан (в число которых почему-то попадают торговцы оружием и наркотиками). Создание «белых книг» о нарушениях прав человека в США и Европе (но отчего-то не в КНР, Туркменистане или КНДР, где ситуация, видимо, не столь удручающая). Несерьезность этого курса не в том, что на Западе все в порядке (там случается всякое), но его проводит страна, где пытают в полицейских участках, в армии до смерти забивают призывников, а в школы принимают за взятки. Не лучше ли направить мощь разоблачительных усилий на решение собственных проблем?

Один из элементов самозащиты власти – попытка скрыть правду о советской истории. Полное открытие архивов будет означать не только то, что все узнают о преступлениях и агентурной деятельности конкретных лиц, возможно, членов семей нынешних потомственных бюрократов, от государственных до церковных. Главное, развеется миф о благородной деятельности чекистов и партийных бонз на благо России. Поэтому архивы, приоткрывшиеся в 1990-е гг., вновь в значительной мере закрыты, а против историков, пытающихся ввести в научный оборот новые документы о репрессиях, заводятся уголовные дела.

Касается эта ситуация и внешней политики. Например, Россия уже давно признала вину СССР за Катынскую трагедию, но не все документы по ней переданы польской стороне. Причина – могут раскрыться имена убийц. Так что же в этом плохого? Разве страна должна знать только имена героев? Двери архивов МИД России все плотнее закрываются не только для иностранных, но и для отечественных исследователей. В России нет закона о том, чтобы архивы через определенное время (обычно это 20–50 лет) автоматически открывались. Если вы хотите работать с архивными материалами, дозволенные документы сначала должен отобрать специалист. Зачем такая секретность? Говорят, что правда о внешнеполитическом курсе Советского Союза, пусть даже в первой половине ХХ века, может нанести ущерб престижу России. Но каким образом? Только в том случае, если считать новую Россию ответственной за действия СССР.

Будущее

Так возможна ли российская, а не постсоветская внешняя политика? Речь идет отнюдь не о возвращении к положению «младшего брата» Запада козыревского периода. Это время прошло, его ущербность многократно описана. Новая политика должна быть не прозападной и не антизападной, не прокитайской и не антикитайской. России следует сотрудничать с любыми партнерами там, где ей это выгодно, и проявлять жесткость там, где это затрагивает ее коренные интересы (не бюрократической элиты, а страны в целом). Чтобы избежать перенапряжения, интересы нельзя толковать расширительно, к ним должны быть отнесены вопросы суверенитета России и ее союзников (скажем, членов ОДКБ), безопасность границ, процесс интеграции на постсоветском пространстве. Это, конечно, не означает, что у Москвы не может быть интересов за пределами приграничных территорий. По мере роста экономического и других потенциалов сфера жизненных интересов, вероятно, расширится. Но пока для этого нет ни возможностей, ни ресурсов.

Сегодня у России уникальное внешнее окружение. В мире нет стран, которые хотят ее уничтожить или захватить, реальные угрозы безопасности несравнимо ниже, чем в большинство периодов истории. Хватает финансовых средств, что обусловлено крайне благоприятной ситуацией с ценами на энергоносители. В этих условиях не обязательно проводить активную внешнюю политику, свойственную сверхдержаве. Внутренняя модернизация должна сопровождаться модернизацией внешнеполитического курса, повышением его эффективности. Если внутриполитическая модернизация должна привести Россию к ситуации, когда за ее политическую систему, уровень коррупции, темпы экономического роста, благосостояние населения не будет стыдно перед развитым миром, то новую внешнюю политику необходимо направить исключительно на обслуживание этого внутреннего «сосредоточивания», создание для него благоприятных условий. Она должна вести не к растрачиванию сил и средств на мероприятия престижного характера и уколы не уважающих нас иностранцев, но на экономию ресурсов, чтобы использовать их для экономического прорыва. Нужны не дорогостоящие международные форумы, а реальное развитие российского Дальнего Востока. Российскому флоту нечего делать в чужих морях, он должен быть способен охранять наши морские рубежи, и не более того. Незачем соревноваться с США в ядерном оружии, его должно быть достаточно для нанесения ответного удара и сдерживания желающих атаковать нас обычными силами. Между тем только на формирование войск военно-космической обороны в рамках Государственной программы вооружения до 2020 г. выделяется астрономическая сумма – около 4 трлн рублей.

Но в первую очередь России нужно научиться относиться спокойно к событиям в отдаленных регионах. Африка, Латинская Америка, Ближний Восток – все это слишком далеко от непосредственных интересов России, чтобы тратить время и средства. Возможно, когда-то, через несколько десятилетий, Россия, как сегодняшний Китай, пережив экономический бум, начнет расширять сферу своих интересов. Но это будет следствием десятилетий успешного экономического развития и социальной модернизации, а не роста амбиций неэффективной элиты, паразитирующей на природных богатствах.

В настоящее время происходит нечто иное. Там, где мы могли бы сотрудничать с Западом, советское прошлое и интересы бюрократии тянут нас к противостоянию. А там, где можно было бы проявить большую жесткость, интересы той же бюрократии, не желающей идти на серьезный конфликт с Западом, тянут к сдаче позиций под явным давлением.

Приведем несколько примеров. Основным раздражителем в российско-американских отношениях сегодня является проблема размещения в Восточной Европе американских систем противоракетной обороны. Затрагивает ли эта проблема безопасность России настолько, что стоит идти до конца, рискуя серьезными последствиями, отказываясь от предлагаемых Соединенными Штатами схем сотрудничества (пусть и не вполне нас удовлетворяющих)? А главное – стоит ли разворачивать собственную программу новой тяжелой МБР, которая похоронит любую возможность договоренности с США по ПРО, а, возможно, и всю российскую экономику? По мнению большинства серьезных экспертов (Алексей Арбатов, Юрий Соломонов, Виктор Есин, Владимир Дворкин, Павел Золотарёв), серьезной угрозы безопасности России американская программа не представляет. К тому же администрация Барака Обамы пошла на некоторые изменения первоначального плана с учетом пожеланий России. Поэтому здесь надо искать компромисс.

Другим раздражителем в отношениях с Западом является непоследовательность Москвы в отношении арабских революций. Очевидно, что Соединенные Штаты не только не инспирировали эти события, но и проводят реактивную политику. Однако действия Вашингтона прагматичны: если нельзя удержать союзника-диктатора у власти, надо поддержать восставший народ и наладить связи с новым руководством. В отличие от США Россия металась от желания поддержать социально близких до их осуждения под давлением Запада. В результате позиция оказалась невнятной. По Ливии – и не за вмешательство, и не против. Естественно, после неизбежного ухода Каддафи российские позиции там, в том числе и экономические, были утеряны. Сегодня сходная ситуация складывается в Сирии. Очевидно, что Башар Асад рано или поздно будет свергнут. И Россия, ненавидимая новыми властями (какими бы они ни были) и народом страны за поддержку диктатора, потеряет стратегические и экономические преимущества. Между тем более активная поддержка международных усилий и в том и в другом случае могла бы привести к частичному сохранению позиций в обеих странах.

Другой коренной интерес России – безопасность на границах. Она может быть обеспечена, если власти соседних государств будут если и не дружественными, то хотя бы разумными, и уж точно не враждебными. Ни одно крупное государство не потерпит открыто враждебного режима на своих границах. Это не означает, что дружественные режимы необходимо насаждать силой. В современном мире есть множество других инструментов воздействия: дипломатических, экономических, культурных. Но в 2008 г. в Южной Осетии сложилась экстраординарная ситуация, и Москва совершенно обоснованно решилась на военную операцию для защиты своих миротворцев. Однако введя войска в Грузию и разрушив военную машину Михаила Саакашвили, Москва под давлением Запада не стала менять власть в Тбилиси. В результате действия России стали хорошим прецедентом демонстрации решимости по защите коренных интересов. Но эффект был бы много ярче, прояви Москва последовательность и не уступи давлению.

Нарисованная выше картина вряд ли настраивает на оптимизм. Однако изменения возможны и даже неизбежны, это вопрос времени. В период стабильности первого десятилетия нового века выросло поколение людей – успешных, образованных и молодых, которые не считают своей родиной СССР, а Дзержинского и Громыко – своими героями (многие вообще о них не слышали). Они не хотят отвечать за их преступления, платить по долгам большевиков, но мечтают нормально жить, сотрудничать со всем миром, а не грозить ответным ядерным ударом «потенциальному противнику». Именно они уже начинают влиять на внутриполитическую ситуацию. И если внешний курс не будет отвечать их интересам, они найдут способ его изменить и сделать истинно российским, а не постсоветским.

Б.П. Козловский – доктор исторических наук, политолог.

П.В. Лукин – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735545

Россия завершила поставку в Афганистан 21 вертолёта и рассчитывает на продолжение контракта, сообщил в четверг представитель «Рособоронэкспорта».

Об отправке последних трёх вертолётов сообщил журналистам Александр Михеев, заместитель генерального директора «Рособоронэкспорта, в ходе выставки инженерных технологий в Москве». Последние три вертолёта по этому контракту уже были отправлены в Афганистан, передаёт информационное агентство «Синьхуа».

Александр Михеев также сообщил, что Рособоронэкспорт рассчитывает на заказ Афганистаном более десяти новых вертолётов в будущем.

Напомним, что поставки производились в рамках 900-миллионного контракта, подписанного Россией и США в марте прошлого года. Этот контракт стал первым соглашением США и России о поставках военной техники третьей стране.

Правительство России позволило силам НАТО использовать воздушный транзит через Ульяновск для поставок МССБ в Афганистане, сообщают официальные источники.

Соответствующее изменение в постановление правительства внёс премьер-министр России Дмитрий Медведев. Теперь США смогут поставлять военную технику через Ульяновск не только наземным путём, но и по воздуху. В постановлении правительства России «О порядке наземного транзита через территорию России вооружения, военной техники и военного имущества, следующих в адрес Международных сил содействия безопасности в Исламской Республике Афганистан и в обратном направлении» выражение «наземный транзит» заменено «наземным и комбинированным транзитом», что означает разрешение железнодорожных, автомобильных и авиационных поставок.

Напомним, что в марте 2012 года информация о соглашении с НАТО вызвала многочисленные акции протеста в России. Тогда было объявлено, что через Ульяновск будут перевозиться лишь «нелетальные» грузы. При этом американские военные будут не проживать в Ульяновске продолжительное время, а лишь пересаживаться с одного транзитного транспорта на другой, пояснил министр иностранных дел России Сергей Лавров.

Как сообщил в интервью изданию «Газета.Ru» преподаватель кафедры международных проблем МГИМО Андрей Сушенцов, предложение Пакистана о десятикратном увеличении транзитных пошлин через свою территорию, очевидно, невыгодно США, поэтому альтернативы северному пути поставок для США в настоящее время нет.

Предполагается, что транспортные самолёты США будут поставлять грузы в Ульяновск, а в Германию и другие страны, где имеются базы НАТО, их будут доставлять российские перевозчики.

Министр образования Афганистана Гулам Фарук Вардак во вторник заявил, что его министерство планирует поддержать семьи, которые дают образование девочкам.

На конференции «Ежегодный обзор образовательного сектора», которая прошла в Кабуле, министр отметил, что плохая безопасность в стране является главным препятствием к получению образования женщинами, наряду с культурными ограничениями, тяжёлой экономической ситуацией и недостатком школ. Однако десять лет назад в школу ходило меньше 1 миллиона афганских детей, а сейчас их число возросло до 6 миллионов. Теперь министерство постарается увеличить долю девочек, получающих образование, передает телеканал «Ариана-ТВ».

Министр образования также попросил международное сообщество поддержать афганский образовательный сектор. По его словам, министерство образования готовит пакет предложений в этой области на ближайшие пять лет, который будет представлен на конференции в Токио, посвящённой Афганистану. Если эти предложения общей стоимостью 1 млрд. долларов будут приняты, это поможет афганскому образованию перейти на качественно иной уровень, пообещал министр.

На конференции присутствовали представители министерств по делам женщин, труда, социальной защиты и высшего образования, а также представители ряда местных и международных организаций. В частности, заместитель главы ЮНЕСКО в Афганистане Киан Танг высоко отозвался о достижениях Афганистана в различных сферах, включая образовательную, за последние десять лет.

Данные нового исследования, опубликованного в среду, указывают на снижение детской смертности в Афганистане на 33% по сравнению с 2007 годом.

Исследование проводилось Центральной статистической организацией (ЦСО) при поддержке Детского фонда ООН в 34 провинциях Афганистана в течение прошлого года. Как сообщил Мохаммад Сами Наби, официальный представитель ЦСО, в ходе исследования собиралась информация о состоянии здоровья и образовании женщин и детей и их условиях жизни.

Было опрошено более 13 тысяч человек, в том числе более 21 тысячи женщин. 92% из них выразили удовлетворение своей жизнью, несмотря на домашнее и другие виды насилия, цитирует его слова радиостанция «Салам Ватандар». Напомним, что Независимая комиссия по правам человека Афганистана за последнее десятилетие зарегистрировала 39 тысяч случаев насилия в отношении женщин.

Смертность среди детей в возрасте до одного года составила 7,4%, в то время как в 2007 году этот показатель был равен 11,1%. Среди детей в возрасте до пяти лет смертность в 2011 году составила 10,2%, добавил Сами Наби, однако не привёл аналогичных данных по 2007 году.

Также исследование выявило, что 31% афганских детей рождается с недостаточным весом. Лишь 18% детей проходят вакцинацию в возрасте от 1 до 2 лет, хотя министерство здравоохранения сообщает о вакцинировании 80% детей по всей стране.

Благодаря приостановлению членства в ОДКБ, Узбекистан получит от США серьезные гарантии безопасности после вывода коалиционных сил из Афганистана, сказал РИА Новости независимый узбекский эксперт, пожелавший остаться неизвестным.

По его мнению, после вывода своих сил из Афганистана США обоснуются в Узбекистане в виде небольшого военного соединения, а возможно даже крупной базы.

"Столь неожиданный выход Узбекистана из ОДКБ может объясняться уже существующими договоренностями с США", - отметил собеседник агентства.

Он напомнил, что за последние несколько месяцев различные представители администрации США неоднократно приезжали в Узбекистан. По мнению эксперта, это косвенно доказывает тот факт, что подобные переговоры велись. В то же время он отметил, что в Узбекистане не возлагают особых надежд на какие-либо гарантии со стороны ОДКБ, считая эту организацию "аморфной и фактически недееспособной".

Другой независимый эксперт, также пожелавший остаться неизвестным, сказал РИА Новости, что удивлен таким шагом Узбекистана.

По его мнению, как США, так и другие страны коалиции не заинтересованы далее находиться в этом регионе.

Он считает, что у США американское военно-промышленное лобби фактически вынудило правительство начать военные действия в Афганистане.

"Военно-промышленное лобби, захиревшее к концу 90-х, нуждалось в государственных финансовых влияниях", - утверждает эксперт.

Однако теперь, по его мнению, США восстановили свой ВПК за счет налогоплательщиков, которые благодаря эффективной пропаганде изначально активно поддерживали миссию США по освобождению мира от террористов, лидеры которых, якобы, засели в Афганистане. Другой важной задачей США в Афганистане, считает эксперт, было воспитание военных кадров, которые в условиях реальных боевых действий получили неоценимый опыт, который теперь смогут передавать молодежи.

"Какой либо другой причины для США оставаться в этом регионе я не вижу", - заключил собеседник агентства.

По его мнению, если США и задержатся после вывода войск коалиции, то на очень непродолжительный период.

"Зато, когда они покинут регион, Узбекистан останется один на один со своим опасным соседом, и если террористическая активность перекинется на Узбекистан и далее в другие страны, это будет третьей важной задачей, выполнения которой добились США", - сказал аналитик.

Под третьей важной задачей для США эксперт подразумевает создание угрозы безопасности России и Китая, которая возникнет, если террористическая угроза перекинется из Афганистана в другие страны региона.

"Вместе с этим, оставаясь членом ОБКБ, Узбекистан смог бы избежать этих негативных последствий", - сказал эксперт.

Правительство России разрешило использовать вместе с наземным воздушный порядок транзита грузов через Ульяновск из Афганистана и обратно. Соответствующее постановление от 25 июня размещено в пятницу в банке федеральных нормативных и распорядительных актов.

Сообщение о создании перевалочного пункта НАТО в Ульяновске вызвало широкий общественный резонанс. В частности, КПРФ выступает против создания пункта и называет его исключительно "базой НАТО". Российские власти, в том числе вице-премьер Дмитрий Рогозин, не раз заверяли, что это будет именно перевалочный пункт, а не военная база США или Североатлантического альянса.

Документ вводит наряду с наземным порядком транзита комбинированный - железнодорожный, автомобильный и воздушный.

Таджикский политолог, замдиректора Центра стратегических исследований при президенте Таджикистана Сайфулло Сафаров считает, что выход Узбекистана из ОДКБ связан с предстоящим выводом войск антитеррористической коалиции (ISAF) из Афганистана.

"У них (Узбекистана) теперь есть все возможности получить свою выгоду, предоставив свою территорию для вывода войск коалиции, а также получить вооружение от войск НАТО", - сказал политолог РИА Новости в пятницу.

Он отметил, что в традициях внешней политики Узбекистана - твердое и жесткое отстаивание своих национальных интересов.

"ОДКБ сейчас получила возможность вмешательства во внутренние дела стран-членов в случае форс-мажорных обстоятельств во внешней и внутренней политике, что явно не понравилось руководству Узбекистана при решении стратегических проблем (страны)", - считает Сафаров.

По его мнению, находиться в единой системе коллективной безопасности было бы выгодно как Таджикистану, так и Узбекистану, странам-соседям, связанным исторической и культурной общностью.

"Выход из ОДКБ повлияет на все внешнеполитические решения, принимаемые в Узбекистане", - прогнозирует таджикский политолог.

Вместе с тем, по его словам, "выход из ОДКБ - это решение руководства Узбекистана, и мы не имеем право вмешиваться в их дела".

Узбекистан направил в секретариат ОДКБ ноту о приостановлении своего участия в деятельности организации. В секретариате не уточнили причин такого решения.

Узбекистан ранее уже выходил из ОДКБ: в 1999 году Ташкент отказался продлить договор, однако в августе 2006 года Узбекистан восстановил членство в ОДКБ.

Информация о том, что Узбекистан может снова покинуть ОДКБ, появилась в октябре 2011 года после того, как президент Белоруссии Александр Лукашенко предложил главам государств ОДКБ определиться по вопросу о дальнейшем участии этой страны в организации. По его словам, Ташкент не ратифицировал ни одного существенного документа в рамках этого военно-политического союза.

Договор о коллективной безопасности (ДКБ) был подписан 15 мая 1992 года. Соглашение предусматривает право любой страны-участницы ОДКБ выйти из состава ОДКБ в любое время. Участниками ОДКБ после приостановления членства Узбекистана остаются Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан.

Международные силы содействия безопасности (International Security Assistance Force, ISAF) - возглавляемый НАТО международный войсковой контингент, действующий на территории Афганистана с 2001 года. Вывод войск антитеррористической коалиции планируется завершить в 2014 году. Лидия Исамова.

Узбекистан в очередной раз решил покинуть Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Традиционная отстраненность Ташкента от Москвы наложилась на рост противоречий в выработке единой региональной политики стран ОДКБ.

Однако постоянное маневрирование Узбекистана между Россией и США пока что не приблизило правительство Ислама Каримова к достижению его страной позиции ключевого регионального лидера.

Вариантов было немного

В четверг вечером стало известно, что Узбекистан приостановил свое участие в деятельности ОДКБ. "Соответствующая нота министерства иностранных дел Узбекистана по данному вопросу была направлена в секретариат ОДКБ 20 июня", - говорится в документе агентства МИД Узбекистана "Жахон".

Российская пресса, комментируя причины такого решения, отмечает несогласие Ташкента с политикой Москвы на афганском направлении, а также весьма осторожную позицию президента Ислама Каримова в отношении тесной военно-политической интеграции стран-участниц ОДКБ.

Кроме того, Ташкент не устраивает стремление России сформировать такую сущность, как единый голос ОДКБ по региональным проблемам, в то время как узбекское руководство отдает предпочтение двусторонней дипломатии и не готово делегировать часть своего суверенитета в Москву.

Но ситуация все равно подразумевает уступки по части суверенитета, и если не Москве, то, стало быть, - Вашингтону.

И входит, и выходит

Узбекистан, вообще говоря, всегда имел насчет ОДКБ очень самостоятельное, особое мнение. Так, в 1999 году Ташкент уже один раз покидал организацию, начав свой первый недлинный, но бурный роман с американской дипломатией.

Тогда на пространстве СНГ тщательно конструировалось химерическое образование под названием ГУУАМ, составленным по первым буквам входивших в него стран: Грузии, Украины, Узбекистана, Азербайджана и Молдавии.

Придать этому "блоку" хоть какой-то внутренний смысл так и не удалось: он остался группой стран, выступавших в роли штрейкбрехеров промосковской линии интеграции на постсоветском пространстве. Заодно с некоторых пор решалась и вполне конкретная тактическая проблема: американцы до ноября 2005 года использовали на территории Узбекистана авиабазу Карши-Ханабад в интересах афганского транзита.

В 2005 году, после разгрома майского мятежа в Андижане, Вашингтон подверг официальный Ташкент критике (по-видимому, просто сбросив под удобным предлогом все накопившиеся разногласия в двусторонних связях). После чего американское присутствие в стране было быстро свернуто, а президент Каримов в поисках опоры повернулся обратно на север - в сторону Москвы, вернув Узбекистан в состав ОДКБ.

Сейчас же маятник качается в противоположном направлении, и как сказать - в последний ли раз? Ведь крупная региональная проблема, принципиально нерешаемая в данный момент для узбекского руководства - это неявное соперничество с Казахстаном за место среднеазиатской державы номер один. Соперничество, увы, складывалось и складывается пока что явно не в пользу Ташкента.

Режим личной власти Назарбаева смог обеспечить Казахстану длительный период относительной политической стабильности (на фоне же остальных азиатских соседей выглядящий и вовсе благостно), а также устойчиво высокие темпы экономического роста, по которым страна уверенно занимает одну из лидирующих позиций среди всех постсоветских государств.

Режим личной власти Каримова подобными достижениями похвастаться не может. Несмотря на более или менее успешное противостояние внешней и внутренней дестабилизации (в виде отражения атак исламистов в 1999 и 2000 годах и жесткого подавления беспорядков в Андижане в 2005 году), в Узбекистане не удалось создать оснований для быстрого роста доходов населения (заметный рост экономики начался только в последние три-четыре года), укрепления легитимности политической системы и усиления влияния на соседей.

Астана в среднеазиатских делах традиционно и устойчиво ориентируется на совместные действия с Москвой, тем самым фактически занимая позицию российского "наместника" в регионе. Ситуация явно устраивала всех, кроме Ташкента.

Так что очередной крутой поворот во внешнеполитической ориентации Узбекистана если что и отражает, так только упорный поиск этой среднеазиатской страной роли и места в регионе. Или, если подходить с другой стороны, - очередную попытку преобразовать реальность в соответствии с амбициями.

"Ты бываешь то там, то здесь - но ты не здесь и не там"

Нынешняя Центральная Азия - это такой проект, в который проще вписаться с новыми инвестициями, чем выйти без убытков. В свое время правоту этой истины на собственной шкуре испытало советское руководство, введя войска в Афганистан и застряв там надолго. Но верно такое утверждение и для нынешней афганской "международной миссии американцев".

Америка уходит из Афганистана, пытаясь применить ту же схему, которую она внедряла в Ираке, а до того - во Вьетнаме (неудачно). В начале 1970-х годов даже водился такой расхожий термин: "вьетнамизация конфликта в Индокитае", означавший системную передачу местному лояльному правительству ответственности за ведение войны и переход Вашингтона на позицию "интенданта", снабжающего своего союзника ресурсами. Закончилось все в 1975 году, когда войска Северного Вьетнама как нож сквозь масло прошли на юг и взяли Сайгон.

Даже в условиях вывода войск и материальной части из Афганистана (как выяснилось, задача эта куда как сложнее, чем может показаться, особенно в условиях продолжающейся дестабилизации южного - Пакистанского - направления транзита) обретение Вашингтоном собственной (а не заемной у России) опорной точки в Средней Азии - вполне достаточная цель.

"Афганизация" афганской операции неизбежна, и это повышает риски дестабилизации региона. Тот же Пакистан после очередного ухода от власти военных переживает очередной же период гражданского беспорядка, сопровождаемый потерей контроля над целыми районами и ростом бессистемной коррупции, - и в силу этнической близости пуштунов является лакомой целью для радикальных исламистов из соседнего Афганистана. Однако дорога на север тоже не будет забыта.

На рубеже столетий исламский экстремизм уже пытался не просто инфильтрироваться, а прямо и грубо вторгнуться в самое сердце Центральной Азии - Ферганскую долину. Тогда попытка была купирована солидарными усилиями, и именно на этом фундаменте выросло некоторое понимание совместной региональной безопасности, подразумевающее рост роли России в стабилизации местных режимов. Теперь эта задача будет перекладываться Ташкентом на плечи американцев.

В сущности, Ташкент не обладает достаточным ресурсом для поддержания стабильности в регионе (и в собственном государстве в том числе), и от того мечется в поисках силы, которую можно к этой задаче приставить. Парадоксально, но факт: постоянное лавирование в попытках стать "региональной державой номер один" все сильнее лишает Узбекистан свободы маневра и принуждает к многочисленным уступкам крупным игрокам, представленным в регионе.

Если вывести за рамки дискуссионный вопрос политической стабильности режима президента Каримова, то Узбекистан может предложить только одно конкурентное преимущество, зато существенное: географическое положение в регионе.

В итоге внешние игроки обречены пользоваться Ташкентом, но все еще не готовы воспринимать его в качестве состоявшегося регионального лидера - именно в силу непредсказуемого поведения на фоне силовой консервации нарастающих внутренних противоречий. Константин Богданов, военный обозреватель.

Решение Узбекистана приостановить участие в деятельности ОДКБ можно расценивать как недальновидное в плане экономического и военного сотрудничества, учитывая идущие на евразийском пространстве интеграционные процессы, заявил РИА Новости в пятницу первый зампред комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками Дмитрий Саблин.

Узбекистан приостанавливает членство в Организации Договора о коллективной безопасности, сообщил РИА Новости дипломатический источник в Москве. Собеседник агентства отметил, что Узбекистан направил в секретариат ОДКБ соответствующую ноту.

Саблин отметил, что это не первый "демарш" - в 1999 году Узбекистан уже выходил из ОДКБ, однако через семь лет, в августе 2006 года, восстановил свое членство в организации.

Парламентарий подчеркнул, что сегодня все страны региона осознают, что перспективы экономического развития и поддержания военно-политической стабильности связаны с укреплением сотрудничества, повышением уровня взаимного доверия и формированием единого пространства без границ.

"Это тем более актуально для Центрально-азиатского региона, подверженного резким колебаниям внутриполитической обстановки, учитывая и неурегулированность ситуации в Афганистане - неясность судьбы этой страны после вывода из нее до конца 2014 года международных сил содействия безопасности (ISAF), а также террористическую и наркотическую угрозу, исходящие из Афганистана", - сказал первый заместитель главы думского комитета по делам СНГ.

По его мнению, все это вместе, "если руководствоваться здравым смыслом и логикой", должно было стимулировать Ташкент не просто дорожить членством в ОДКБ, но и стремиться к укреплению такого формата сотрудничества.

Однако Узбекистан, хотя и был в числе государств-основателей ОДКБ в 1992 году, давно занял позицию постепенного сведения к минимуму участия в деятельности организации, он или вообще не присутствовал встречах глав государств и министров обороны стран-членов организации, или не подписывал никаких документов, отметил Саблин. По его словам, "получение ноты ни для кого сюрпризом не стало, это скорее логичное довершение политической линии узбекского руководства".

Он подчеркнул, что ни в России, ни в ОДКБ никто не ставит под сомнение право Узбекистана как суверенного государства принимать любые внешнеполитические решения, в том числе о присоединении или выходе из международных или региональных организаций.

"Другое дело, что Узбекистан должен осознавать политико-правовые последствия своих решений, и в первую очередь для собственного народа", - сказал Саблин.

Начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал армии Николай Макаров заявил журналистам, что в приостановлении участия Узбекистана в деятельности ОДКБ больше отрицательных моментов, чем положительных, но организация и без Узбекистана продолжит существование и укрепление своей военной составляющей.

Организация Договора о коллективной безопасности была создана на основе Договора о коллективной безопасности, подписанного 15 мая 1992 года странами-членами СНГ. Соглашение предусматривает право любой страны-участницы ОДКБ выйти из состава ОДКБ в любое время.

Участниками ОДКБ после приостановления членства Узбекистана остаются Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан.

Участники национального симпозиума по реформе системы образования Афганистана призвали к изменениям в программе средней школы и упрощению правил приёма учителей на работу.

В заключение трёхдневного семинара министр высшего образования Обайдулла Обайд зачитал декларацию, согласно которой в высшие образовательные учреждения будут приниматься школьники, получившие средние оценки от 65% за последние три года школьного обучения. Также планируется упростить приём на работу преподавателей и увеличить бюджет министерства образования в соответствии с нуждами сектора.

Участники также предложили министерству упростить учебники, разделить учеников 9 класса на категории и предоставить возможность получения целевых кредитов на среднее специальное и высшее образование, сообщает информационное агентство «Бахтар».

Министр высшего образования заявил, что для выполнения рекомендаций будет создана специальная комиссия из представителей министерств общественных работ и образования.

В субботу президент Афганистана Хамид Карзай призвал к такой реформе высшего образования Афганистана, которая помогла бы привести его в соответствие с международными стандартами. Тесты старого образца сложны даже для талантливых учеников, отметил он, и предложил разделение учащихся старших классов на специализирующихся в областях естественных наук и искусств. При этом обучение инженеров и работников здравоохранения будет производиться на английском, немецком или французском языке, с тем, чтобы они могли посещать стажировки за границей.

США собираются инвестировать 297 млн. долларов в энергетический сектор Афганистана, сообщил на днях министр шахт и горной промышленности.

Как заявил на пресс-конференции Вахидулла Шахрани, американская корпорация «OPIC» и Агентство международного развития США собираются реализовать ряд проектов развития в провинции Джаузджан. Министерство шахт и горной промышленности Афганистана и первый заместитель государственного секретаря США по управлению и ресурсам США Томас Найдс подписали соглашение о ремонте двух газовых скважин и бурении ещё двух в районе Джангал Калан. Также США планируют построить завод по разделению серы и железа в городе Шибарган, передаёт информационное агентство «Бахтар».

Проекты будут реализованы при финансовой поддержке Агентства международного развития США. Их общая стоимость составит 97 млн. долларов.

Ещё 200 млн. долларов США собираются инвестировать в строительство двух ТЭС, которые смогут производить до 200 МВт электроэнергии, добавил Вахидулла Шахрани.

Строительные работы планируется завершить в апреле 2015 года. Предполагается, что строительство создаст для местного населения большое количество рабочих мест, а также поможет обеспечить местных жителей электроэнергией.

Более 10 американских компаний планируют принять участие в Саммите афганских инвесторов, который пройдёт на этой неделе в Дели, сообщает официальный представитель США.

«В этой конференции примут участие более 10 американских компаний, в том числе такие гиганты, как «DuPont», «Price Waterhouse Cooper», «General Electric» и «ExxonMobil», – сообщила Виктория Нуланд, пресс-секретаря Госдепартамента США. – Мы полагаем, что это прекрасная возможность поддержать частный сектор экономики Афганистана и укрепить региональные связи и приветствуем эту инициативу индийского правительства».

Открытие саммита в Дели запланировано на 28 июня. В нём примут участие компании из 40 стран, сообщает Национальное телевидение Афганистана.

Румыния собирается продолжить финансово поддерживать силы безопасности Афганистана, сообщают официальные источники.

На заседании Высшего совета обороны Румынии в Бухаресте, которое возглавил президент страны, было принято решение выделять Афганистану 500 тыс. долларов ежегодно до 2017 года. «Румыния продолжит поддерживать усилия мирового сообщества по укреплению сил национальной безопасности Афганистана, а ежегодный объем оказываемой финансовой помощи до 2017 года составит 500 тысяч долларов», – цитирует решение Совета информационное агентство «УКРИНФОРМ».

Кроме того, Совет собирается отозвать 246 военнослужащих, которые участвуют в миротворческих операциях за пределами Румынии.

Согласно данным МССБ, контингент Румынии в Афганистане в настоящее время насчитывает 1843 человека, преимущественно расположенных в городе Забуль.

Накануне президент Афганистана Хамид Карзай принял министра иностранных дел Норвегии Йонаса Гара Стёре. В ходе переговоров были обсуждены вопросы двустороннего сотрудничества.

Главной темой на повестке мероприятия стала перспектива стратегического партнёрства стран. Йонас Гар Стёре отметил, что к настоящему времени проект соответствующего соглашения уже подготовлен. Документ планируется подписать в сентябре текущего года.

Стёре рассказал президенту о своём визите в северную провинцию Фарьяб, где проходят службу норвежские войска. Министр выразил уверенность в том, что афганские силы готовы к принятию ответственности за безопасность в этой части страны.

В свою очередь, Хамид Карзай поблагодарил Норвегию за помощь, оказанную его стране на протяжении последних 10 лет, и за приверженность дальнейшему долговременному сотрудничеству с Афганистаном, сообщает президентская пресс-служба.

Два вертолета МИ-8 таджикской государственной авиакомпании Tajik Air ("Таджик Эйр") и их экипажи, работавшие по контракту в Афганистане, удерживаются в этой стране не по политическим мотивам, заявила РИА Новости в пятницу официальный представитель МИД Таджикистана Анастасия Ахмедова.

О незаконном задержании вертолетов и 12 членов экипажей сообщил РИА Новости 26 июня по телефону из Кабула бортинженер одного из Ми-8 Ильхом Каюмов.

"У американской организации Supreme Foodservice, которая нанимала наши (таджикские) вертолеты, возникли хозяйственные споры с министерством транспорта и авиации Афганистана. И пока решаются эти проблемы, наши летчики удерживаются там", - отметила Ахмедова. По ее словам, МИД в пятницу направил ноту в посольство Афганистана в Таджикистане с требованием разъяснить ситуацию, связанную с таджикскими летчиками, удерживаемыми афганскими спецслужбами.

По словам Ахмедовой, МИД и диппредставительство в Кабуле принимают все меры для того, чтобы вернуть на родину граждан Таджикистана.

На протяжении четырех месяцев сотрудники двух экипажей вертолетов Ми-8, принадлежащих таджикской государственной авиакомпании Tajik Air, выполняли поставки продовольствия сил НАТО в Афганистане. В конце мая контракт членов обоих экипажей истек, и 1 июня они должны были вернуться домой.

В настоящее время все 12 человек - члены экипажей Ми-8 - находятся в Кабуле, у них забрали документы, в том числе и паспорта. Афганские спецслужбы пытались обвинить их в попытке осуществления полетов без разрешения диспетчерской службы. Лидия Исамова.

Мощное взрывное устройство сработало на дороге в северо-западном Пакистане, погибли семь правительственных военнослужащих, еще четверо получили ранения, сообщает в четверг телеканал GEO-TV.

По информации СМИ, бомба с дистанционным управлением взорвалась на дороге в племенной области Хайбер, когда рядом проезжал армейский конвой.

По мнению местных обозревателей, за терактом могут стоять боевики группировки "Техрик-е талибан-е Пакистан" (Движение талибов Пакистана).

Хайбер входит в пакистанскую Зону племен, где не действуют федеральные законы, и на которую не распространяется влияние полиции. В Зоне существует семь так называемых политических агентств - своего рода племенных мини-государств, признающих, однако, пакистанское подданство - Баджаур, Мохманд, Хайбер, Куррам, Оракзай, Северный и Южный Вазиристан.

Зона племен стала убежищем для группировок боевиков-исламистов, выступающих против режима в соседнем Афганистане и против пакистанских властей, которых талибы объявили "нарушителями норм ислама". Евгений Пахомов.

Родителям погибших в Афганистане и на Северном Кавказе военнослужащих в Ненецком автономном округе (НАО) будет выплачиваться из окружного бюджета ежемесячная пенсия в размере 12,5 тысяч рублей, сообщил РИА Новости представитель администрации НАО.

"Пенсия будет выплачиваться согласно принятому на последней сессии окружного собрания региональному закону, предусматривающему дополнительные меры социальной поддержки родителей военнослужащих, погибших при исполнении воинского долга в Афганистане, а также в ходе контртеррористических операций на территории Северо-Кавказского региона", - сказал собеседник агентства.

Он отметил, что право на получение выплаты имеет каждый родитель погибшего военнослужащего, проживающий на территории Ненецкого автономного округа, причем вне зависимости от получения других видов социальной поддержки.

Губернатор НАО Игорь Федоров, комментируя данный закон, отметил, что он "имеет не только социальное значение в плане материальной поддержки семей погибших, это еще и дань уважения общества родителям, достойно воспитавшим своих детей, которые честно и до конца выполнили воинский долг".

По данным управления здравоохранения и социальной защиты населения НАО, право на указанные выплаты в НАО имеют пять человек, компенсация будет начисляться им с 1 июля 2012 года.

По данным Организации дорог и автомобильного транспорта, за три месяца текущего года через территорию Ирана перевезено более 3 млн. 40 тыс. т нефтяных и ненефтяных транзитных грузов, что на 30,8% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, сообщает агентство ИРНА.

Заместитель министра дорог и городского строительства, глава Организации дорог и автомобильного транспорта Шахрияр Эфенди-заде заявил, что Иран занимает особое положение с точки зрения облегчения торговли межу Азией и Европой, между странами региона, и с учетом этого Исламская Республика может сыграть большую роль в деле развития транзитных перевозок и выступить в качестве связующего звена между Азией и Европой.

Ш.Эфенди-заде сообщил, что правительством утвержден целый ряд разработанных рабочей группой по вопросам транзита программ и инвестированы значительные средства в проекты по развитию транспортной инфраструктуры на транзитных маршрутах на территории Ирана и некоторых соседних с ним стран, в частности Афганистана. В результате всех этих мер в текущем году и произошло увеличение объема транзитных перевозок.

Ш.Эфенди-заде, являющийся также специальным представителем правительства по вопросам транзита, сообщил, что за три месяца этого года по территории Ирана перевезено в общей сложности 3 млн. 40 тыс. т транзитных грузов. При этом 2 млн. 768 тыс. т грузов из названного количества перевезено по автодорогам страны (91%) и 272 тыс. т – по железным дорогам (9%).

Основную часть транзитных грузов за указанный период составляли горюче-смазочные материалы, хлопок, строительные материалы, бытовая техника, грузовые и пассажирские транспортные средства.