Машинный перевод:  ruru enen kzkk cnzh-CN    ky uz az de fr es cs sk he ar tr sr hy et tk ?
Всего новостей: 4173485, выбрано 269 за 0.168 с.

Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

?
?
?
?    
Главное  ВажноеУпоминания ?    даты  № 

Добавлено за Сортировать по дате публикацииисточникуномеру


отмечено 0 новостей:
Избранное ?
Личные списки ?
Списков нет
Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 15 февраля 2016 > № 1652446 Геннадий Гатилов

Интервью заместителя Министра иностранных дел России Г.М.Гатилова германскому журналу «Дер Шпигель», опубликованное 14 февраля 2016 года

Вопрос: Кто виноват в провале переговоров по Сирии?

Ответ: Переговоры не провалились. Спецпосланник Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистура сказал, что берет паузу. Ответственность за это лежит на оппозиции. Делегация, поддерживаемая Саудовской Аравией, выдвинула свои условия для переговоров: сперва должны прекратиться российские воздушные удары и улучшиться гуманитарная ситуация, и только после этого они хотят разговаривать. Это преднамеренный маневр, цель которого – затормозить диалог. Даже умеренная оппозиция была готова пойти на большие уступки, чтобы переговоры могли начаться. Еще один момент – это курды.

Вопрос: В каком отношении?

Ответ: Курды – важная часть сирийского общества, они обладают военной силой на земле, сражаются против ИГ и других террористических группировок. Они имеют полное право участвовать в переговорном процессе. У американцев аналогичная позиция по данному вопросу. К сожалению, подключение курдов упирается в жесткую позицию Турции. Турция категорически возражает и даже угрожает выйти из диалога. В качестве следующей даты С.де Мистура назначил 25 февраля. Надеюсь, до этого времени нам удастся прорыв.

Вопрос: Немецкие политики винят Россию в том, что воздушные удары по Алеппо приводят к усилению притока беженцев в Европу.

Ответ: Наплыв беженцев не является результатом российских авиаударов. Эта проблема возникла раньше: потоки беженцев достигли Европы еще до начала нашей военной операции.

Вопрос: В Алеппо и его округе мирные жители оказываются меж двух фронтов. Почему Россия не прекращает удары хотя бы на время переговоров?

Ответ: Мы боремся против террористических групп - ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра» и других, связанных с «Аль-Каидой». Удары по объектам террористических группировок будут продолжаться в любом случае, даже если удастся договориться о прекращении огня в Сирии. Ведь смысл в том, чтобы такое прекращение огня распространялось на тех, кто реально заинтересован в начале переговорного процесса, а не на террористов.

Вопрос: Чего хочет Турция?

Ответ: Анкара хочет, чтобы на севере Сирии была создана контролируемая Турцией буферная зона. Хотелось бы, чтобы Турция играла более конструктивную роль. С турецкой стороны идут поставки ИГИЛ – оружия и так далее. Это фиксируется нашими наблюдателями и спутниками. Это факт. Все знают, что ИГИЛ экспортирует нефть через границу с Турцией.

Вопрос: Какие цели ставит перед собой Россия?

Ответ: Наши действия не обусловлены своекорыстными целями. В марте будет 5 лет с начала этого конфликта. Наша главная цель – установление мира в Сирии и начало переговорного процесса, в результате которого сами сирийцы определят будущее своей страны. Мы не хотим никому навязывать своей воли. Однако мы заинтересованы в стабильности в регионе. Урегулирование в Сирии оказало бы позитивное воздействие на соседние государства: Палестину, Ливию, Ирак с его нестабильностью, север африканского континента. На все эти страны распространяется террористическая угроза. Это крайне опасная тенденция, и здесь нам надо объединять усилия.

Вопрос: Как это может выглядеть?

Ответ: Мы с самого начала нашей операции призываем к совместным действиям против террора. Мы предлагаем обмениваться информацией об объектах, по которым наносятся удары. Но, к сожалению, положительных ответов на наши предложения от Запада мы не дождались.

Вопрос: Европу и США не устраивает, что Россия не только наносит удары по ИГ, но и, прежде всего, поддерживает продвижение правительственных войск.

Ответ: Мы ведь действуем в том числе и по просьбе сирийского правительства. Мы тесно координируем свои действия с Дамаском – в отличие от американцев. А что касается утверждений, что мы наносим воздушные удары по целям, отличным от ИГИЛ, – у этого нет доказательств.

Вопрос: Организация «Врачи без границ» сообщает об авиаударах по госпиталям.

Ответ: Есть много сведений от НКО, не соответствующих действительности. Взять так называемую „Сирийскую обсерваторию“ - на самом деле это люди, сидящие в Лондоне и собирающие неподтвержденные сообщения. Кроме того, разве американские удары не поражали больницы?

Вопрос: Многие в Сирии ненавидят Б.Асада. Почему он не освобождает место для преемника?

Ответ: Он – легитимный президент. Американцы не раз нас просили: давайте вместе решим, кто будет править Сирией. Такими вещами мы никогда не занимались. Это должны решать сами сирийцы.

Вопрос: Но ведь в 2014 году выборы состоялись. Однако война продолжается.

Ответ: Потому, что возросла террористическая угроза. Каким бы одиозным лидером ни был Б.Асад, вокруг него все-таки сплачивается значительная часть сирийского общества. Многие его поддерживают. Конечно, он тоже боится за свою судьбу и за судьбу своего окружения. Если бы он ушел сейчас, Сирия как государство окончательно бы распалась. На это сегодня похожим образом смотрят даже американцы.

Вопрос: Неужели?

Ответ: Они считают, что сейчас не время решать судьбу Б.Асада. Сейчас нужно бороться с террором. Военная ситуация на местах изменилась. При поддержке России сирийская армия значительно продвинулась. Она освободила десятки населенных пунктов. Саудовская Аравия, Катар и другие поддерживают противников режима Б.Асада. Но эта политика недальновидная. Нужно политически договариваться.

Вопрос: Каковы основные линии будущей Сирии?

Ответ: Мы должны сохранить Сирию как суверенное государство. Нельзя, чтобы оно оказалось раздроблено.

Вопрос: Чем плох раздел страны?

Ответ: Раньше в Сирии все группы населения прекрасно сосуществовали. Если страна распадется, мы увидим нечто похожее на ситуацию в Ливии, где все попытки примирения остаются бесплодными.

Вопрос: Чего Вы ожидаете от Запада?

Ответ: Многое зависит от Турции. К сожалению, ее позиция в настоящий момент не является конструктивной. У Анкары есть собственные амбиции, своя повестка дня в регионе.

Вопрос: Как стала возможной нынешняя эскалация?

Ответ: Правительством было допущено много ошибок, после чего вмешались силы извне. Б.Асад мог бы предотвратить эскалацию, если бы вовремя провел демократические реформы. Однако в отсутствие этого конфликт продолжал разрастаться. Это привлекло внимание террористических групп, создало для них питательную среду.

Вопрос: Ближний Восток в ближайшие годы будет оставаться в центре внимания России?

Ответ: Да. Этот регион еще многие годы будет вызывать озабоченность. Причин тому много: бомбардировки Ливии, попытки демократизации ближневосточного региона по американским лекалам. Все это не привело ни к чему хорошему. Для России этот регион ближе в силу как географии, так и истории. Мы лучше, чем кто-либо другой понимаем менталитет народов Ближнего Востока. Одно из наших преимуществ в том, что мы никогда не пытались навязывать кому-то свою волю.

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 15 февраля 2016 > № 1652446 Геннадий Гатилов


Турция. Сирия. Африка > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 15 февраля 2016 > № 1650816 Сельма Ирмак

Президент Турции Реджеп Эрдоган пошел на обострение отношений с курдами, чтобы поднять свой рейтинг внутри страны, и потому что испугался их усиления в соседней Сирии, считает депутат парламента Турции от Партии демократии народов, сопредседатель союза курдских неправительственных организаций "Конгресс демократического общества" Сельма Ирмак. Она рассказала РИА Новости о ситуации в турецком Курдистане и о том, как власти Турции используют "Исламское государство" (ИГ, организация запрещена в России) в своих целях.

Турецкие власти объявили в декабре комендантский час в ряде населенных курдами регионов на юго-востоке страны, в частности в районе Сур, в городах Диярбакыре, Джизре и Силопи провинции Ширнак, а также в Нусайбине и Даргечите провинции Мардин. В Джизре и Суре продолжаются уличные столкновения силовиков и бойцов запрещенной в Турции Рабочей партии Курдистана (РПК). По данным Генштаба Турции, с середины декабря в районах объявленной властями антитеррористической операции уничтожено более 850 курдских бойцов. Курдские активисты, в свою очередь, настаивают, что большинство погибших — случайные жертвы из числа мирных жителей.

— Сколько человек погибло за последние месяцы противостояния курдов и турецкой армии?

— Некоторые неправительственные организации, такие как Human Rights Watch, ведут точный подсчет. Насколько я знаю, за два месяца погибли больше 200 человек. Но если с начала конфликта, то есть с сентября — то больше 500. Из них больше 50 — это дети. Погибло 120 женщин, много стариков, много случайных прохожих, мирных жителей. Курдских бойцов погибло гораздо меньше, чем мирных жителей. И цифры продолжают увеличиваться.

— В связи с чем началось это обострение? Еще полгода назад отношение курдов и властей Турции больше были похожи на идиллию. Прокурдская Партия демократии народов участвовала в выборах в парламент и преодолела 10-процентный барьер. Этот успех простые избиратели отмечали курдскими танцами в центре Стамбула и Анкары — раньше это было невозможно. У курдов теперь есть свои депутаты, министры, телеканалы, школы.

— Партия справедливости и развития (ПСР, партия президента Турции Реджепа Эрдогана и премьера Ахмета Давутоглу — ред.) имеет в нашей стране власть уже 13 лет. Все эти годы она обещала курдам решать их вопрос, получала от них голоса. Однако после 7 июня (день выборов в турецкий парламент в 2015 году — ред.) вдруг все изменилось. ПСР открыла огонь против курдов.

Для этих изменений есть несколько причин. Самая важная причина — Роджава (сирийский Курдистан) и достигнутые там успехи курдов. Турция увидела, что курды создают в сирийском Курдистане свое демократическое самоуправление. Например, когда была война в Кобани (сирийский курдский город, осажденный ИГ, — ред.), все курды объединились между собой. Такое объединение курдов мешает политике Турции и ее исламистской суннитской политике на Ближнем Востоке. В Кобани курды не проиграли, а ИГИЛ проиграл.

Когда в Тель-Абьяде (еще один курдский город в Сирии — ред.) курды отбирали территорию у ИГИЛ, Турция вмешалась. Турецкие самолеты формально бомбардировали территорию ИГИЛ, нанесли два авиаудара, чтобы показать, что Турция борется с ИГИЛ. И одновременно Турция нанесла 65 авиаударов по Кандилю (горный регион в Ираке, где базируются бойцы Рабочей партии Курдистана, — ред.).

Курды получили также вес на международной арене, и это тоже настораживает Эрдогана.

Кроме этого, Эрдоган хотел, обещая курдам решить курдский вопрос и используя голоса курдов, ввести президентскую систему (сейчас в Турции парламентская республика — ред.).

Хотя если бы он стал диктатором, он ограничился бы маленькими послаблениями для курдов. Он бы скорее сотрудничал с ИГИЛ еще сильнее и действовал бы вместе с ним. Потому что у него в голове есть большая Османская империя. Это мечта Эрдогана. И ИГИЛ — один из инструментов для этого.

Но курды — преграда перед этими целями. После выборов 7 июня ПСР не могла сформировать правительство и поменять политическую систему. (Многие аналитики считают, что прежний поиск компромисса с курдами оттолкнул от Эрдогана часть турецкого электората. Пойдя на обострение, Эрдоган испортил имидж прокурдской партии и мобилизовал свою часть электората, в результате на повторных выборах 1 ноября 2015 года его партия ПСР улучшила результат с 40,8% до 49,5% — ред.)

Постепенно началась война в турецком Курдистане. Очень жестокая война. Она поменяла свой характер. Армия уже на улице стала убивать мирных жителей. До сегодняшнего дня мы не видели такой жестокой войны без каких-либо правил.

Танки уже вошли в центры городов, ведется обстрел тяжелой артиллерией. Жестоко нарушаются права человека. Уничтожаются дома, квартиры. Тела убитых много дней лежат на улице, армия даже не разрешает их забирать. Гибнут дети, женщины, старики. Простые прохожие на улице. Такого никогда не было.

Но и сопротивление курдов изменило свой характер. Раньше партизаны воевали в горах, а не в центре города. А сейчас война идет в центре городов. Курды возвели баррикады, чтобы себя защищать. Их сопротивление государству растет.

Курды перестали признавать легитимность тех губернаторов, глав районов, кто поддерживает эти жестокие убийства мирных жителей. Кризис развивается по спирали.

К сожалению, международное сообщество смотрит безучастно на эти события. Турция взяла Европу в плен, используя беженцев с Ближнего Востока как оружие против Европы, шантажируя ее. США тоже молчит, потому что у них есть общие с Турцией интересы. Например, США хотят и дальше использовать аэродром Инджирлик (военная база США в Турции — ред.). Поэтому тоже молчат. А турецкая армия от такой безнаказанности становится только наглее.

В Джизре окружили дома, расположенные на горе. Вокруг поставили танки и не пускают никого в город. В Джизре население до войны было 128 тысяч человек. 100 тысяч людей были вынуждены покинуть свои дома, живут по деревням и в соседних городах. Только 20 тысяч еще живут в Джизре.

— Кто эти курды, которые сопротивляются армии? Власти называют их боевиками.

— Эти молодые люди — не партизаны, не бойцы Рабочей партии Курдистана, а отряды гражданской самообороны. Конечно, у них есть оружие, но не тяжелое вооружение.

— Курдские активисты говорят, что армия и полиция воюют против мирных курдов. Власти, в свою очередь, утверждают, что борются не с курдами, а только с боевиками. При этом в силовых структурах Турции ведь тоже служат курды. Может быть, такое противопоставление силовиков и курдов неправильно?

— Для нас то, что курды идут в армию, это трагедия. Во всех обществах это бывает. Страх берет человека в плен. Власть — это всегда сила. Многие люди не хотят быть против силы, а хотят быть рядом с силой. Власть это огонь. На улице холодно, а люди хотят согреться. Это психология человека. Курды, которые идут в армии или в правящую партию, это средний класс. Они не хотят потерять то, что имеют. Или туда идут те, у кого ничего нет, бедняки.

Они хотят от власти что-то получить.

Это результаты вековой политики ассимиляции курдов.

— Вы говорите, что ИГИЛ — инструмент Эрдогана. Но как он им пользуется? Он что, может позвонить туда и сказать, что надо делать?

— Во-первых, Эрдоган использует ИГИЛ против курдов. Эрдоган не может прямо отправить турецкую армию в сирийский Курдистан, но может как инструмент использовать против курдов ИГИЛ.

Еще пример связи ИГИЛ и Эрдогана — раненые боевики лечатся в Турции. Турция для ИГИЛ — тыл и очень важный канал снабжения. Им дают проезд через турецкую границу, здесь они получают документы. У ИГИЛ есть тренировочные лагеря в Турции. Нефть ИГИЛ продается через Турцию. Много есть примеров, когда Турция дает ИГИЛ какие-то возможности. В своих выступлениях Эрдоган никогда не говорит ничего против ИГИЛ. Никогда не критикует жестокость ИГИЛ и не будет критиковать.

— Представителей властей Турции обвиняют в бизнесе с ИГИЛ. Он действительно существует?

— Конечно, есть экономические отношения. Все внешние отношения ИГИЛ ведутся через Турцию. И не только нефть. Вся контрабанда идет через Турцию. Все боевики едут в ИГИЛ и из ИГИЛ через Турцию. Мирные жители, желающие покинуть ИГИЛ, платят боевикам и тоже уезжают через Турцию. Через Турцию ИГИЛ продает пленных женщин-езидок и ассириек (христианок). В Газиантепе мы, женщины-феминистки, нашли лагерь с такими пленными женщинами. Оттуда пленных, взятых ИГИЛ, продают в разные турецкие города. Мы сообщили об этом в СМИ.

Государство обо всем этом, конечно, прекрасно знает. Тем более что все это происходит под контролем и охраной полиции.

— А Эрдоган не боится, что ИГИЛ нападет на Турцию? Ведь они не считают его халифом, у них есть свой халиф, а остальные государства они не признают.

— Не знаю, боится или нет. Мне кажется, он занял сумасшедшую позицию. Как мы знаем, до сегодняшнего дня ИГИЛ не делал никаких действий против Турции. ИГИЛ никогда не атаковал турецкие позиции. И не брал ответственности за теракты в турецких городах. Было три больших теракта (в 2015 году — ред.) — в Диярбакыре, в Суруче и в Анкаре. Во всех терактах пострадали курды и оппозиционеры, поддерживающие курдов.

— Как депутаты турецкого парламента, в частности от вашей Партии демократии народов, пытаются повлиять на ситуацию?

— Мы сейчас больше ничем не занимаемся, только этим вопросом. Например, у нас три депутата объявили голодовку и требуют оказать медицинскую помощь жителям Джизры.

Мы используем все инструменты. Даже захватили кабинет премьер-министра в парламенте. Каждые несколько дней делаем заявления. Эти противоречия между турками и курдами надо разрешать в парламенте, а не военным путем. Военным путем он не будет разрешен. Даже убийства курдов не помогут решить курдский вопрос. Оружием курдов не сломить. Надо садиться за стол переговоров.

На днях премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу выступил в Мардине и предложил свой план политического урегулирования. Но он ничем не отличается от принятого Турцией еще в 1930 году плана ассимиляции. Это его новая версия. С тех пор ничего не изменилось. Старый план 1930 года предполагал переселение курдов на запад Турции и ассимиляцию тех, кто остался. Сегодня происходит то же самое: из-за столкновений курды бегут на запад и расселяются по всей стране.

— А вы можете вызвать в парламент главнокомандующего армией или главу МВД и потребовать отчета за действия против курдов?

— Не можем, потому что наш парламент действует заодно с правительством. А нашей партии сил не хватает. (ПДН имеет 59 кресел парламента из 550 — ред.). Правительство приказывает армии, и оно же контролирует большинство мест в парламенте.

— Депутаты ПДН могут быть посредниками между курдами и властями?

— Мы много раз это предлагали. Мы приняли декларацию о том, чего хотят курды. Курдский вопрос можно решать только через переговоры. Турция должна дать нам автономию. Мы предлагали это обсуждать. Если государство отзовет свою военную силу и армию и снова сядет за стол переговоров, тогда баррикады будут убраны. Наша молодежь дала такую гарантию. Если снова начнутся переговоры, мы их поддержим — так говорит молодежь.

Борьба РПК и армии идет уже 40 лет. Турецкая армия отвечает оружием. Но этот вопрос не получится решить оружием. Турецкая республика не сможет уничтожить РПК. РПК тоже использует оружие, но и у них революции тоже не получится. Этот вопрос придется решать за столом переговоров.

— Депутаты ПДН чувствуют какое-то давление со стороны властей, армии?

— Думаю, мы как депутаты находимся в самой сложной ситуации в мире. Мы, депутаты, в условиях сумасшедшего диктатора Эрдогана, и мы препятствуем его планам. Поэтому он ненавидит нас. Когда он видит кого-то из нас, то такое чувство, что хочет задушить. Он называет нас террористами. Он говорит, что мы работаем в связке с РПК (запрещенная Рабочая партия Курдистана — ред.) У членов парламента есть, например, депутатская неприкосновенность. А Эрдоган призывает нас судить. И сейчас действительно идет несколько судов против депутатов ПДН. Каждый день оскорбляет нас.

Но как курды сопротивляются, так и мы, курдские депутаты, сопротивляемся в парламенте.

Турция. Сирия. Африка > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 15 февраля 2016 > № 1650816 Сельма Ирмак


Сирия. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 12 февраля 2016 > № 1652450 Сергей Лавров

Вступительное слово и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на совместной пресс-конференции с Госсекретарем США Дж.Керри и спецпосланником Генсекретаря ООН по Сирии С. де Мистурой по итогам встречи с членами Международной группы поддержки Сирии, Мюнхен, 11 февраля 2016 года

Уважаемые дамы и господа,

В дополнение к тому, что сказал мой коллега Госсекретарь США Дж.Керри, хотел бы присоединиться к словам признательности в адрес наших германских хозяев и поблагодарить команду ООН за приложенные усилия.

Встреча была своевременной, так как нас тревожила серия проблем, возникшая с выполнением договоренностей, которые были достигнуты на наших предыдущих встречах. Главным итогом сегодняшнего заседания я считаю безусловное подтверждение резолюции 2254 Совета Безопасности ООН во всей ее полноте. Это касается гуманитарных аспектов, политического процесса, борьбы с терроризмом и вопросов прекращения огня, за исключением, конечно же, террористических организаций, признанных таковыми Советом Безопасности ООН.

Мы рассмотрели все проблемы, которые на данный момент тормозят выполнение резолюции. Дж.Керри в своем выступлении сказал о некоторых из них. Особое внимание, по понятным причинам, мы уделили ухудшающейся гуманитарной обстановке, для улучшения которой, как и для выполнения всех других наших договоренностей, необходима по-настоящему совместная коллективная работа, за которую мы выступаем с самого начала нашей военно-воздушной операции в Сирии и к пониманию необходимости которой все больше приходят наши партнеры. Нас это радует.

Что касается гуманитарных проблем, мы довольны, что сегодня удалось договориться о принципах их разрешения и о том, что доступ будет обеспечен по всей территории, во все без исключения осажденные районы. Это будет делаться в комплексе, чтобы никого не дискриминировать и не решать проблемы одной части Сирии за счет игнорирования других проблем в других районах этой страны. В частности, нас тревожило, что предыдущие усилия ООН, когда подобные решения прорабатывались вместе с Правительством и оппозицией очень часто срывались по вине последней. Мой американский коллега упоминал Мадаю, Фуаа, Кафраю. По этим трем населенным пунктам ООН очень долго и тщательно работала вместе с Международным комитетом Красного Креста (МККК), чтобы синхронно обеспечить доставку гуманитарной помощи в каждый из них. Правительство отвечало за доставку помощи в Мадаю, оппозиция обещала открыть путь для гуманитарных поставок в Фуаа и Кафраю. В прошлом месяце Правительство выполнило свою часть обязательств, а оппозиция от своих обещаний отказалась. ООН и МККК были вынуждены сделать соответствующие заявления с осуждением подобных отходов от договоренностей. Теперь, когда мы записали необходимость комплексного решения всех этих проблем, я надеюсь, и у оппозиции, и у тех, кто контролирует ее различные группы не будет больше причин, чтобы «отлынивать» от своих обязательств.

Как сказал Дж.Керри, мы договорились создать целевую группу, которая встретится уже завтра в Женеве и будет работать регулярно под сопредседательством России и США, с участием экспертов. Ее цель – помогать ООН и другим гуманитарным агентствам выполнять их обязательства по отношению к гражданскому населению. Разработан механизм, который позволит объективно рассматривать возникающие сложности и находить быстрые решения соответствующих ситуаций. Как записано в сегодняшних документах, мы будем работать с Правительством и оппозиционными группировками, имеющими контакты с нами, и рассчитываем, что США, страны региона и другие участники Международной группы поддержки Сирии будут использовать свое влияние на соответствующие оппозиционные группы, чтобы они в полной мере сотрудничали с ООН. У нас есть общая решимость помочь облегчить страдания сирийского народа, и мы надеемся, что это будет сделано. Это особенно важно с учетом того, что некоторые из последних мероприятий по решению гуманитарных проблем в Сирии касались только беженцев и не затрагивали судьбу огромного количества внутренне перемещенных лиц.

Поэтому у нас есть основание надеяться, что мы сегодня сделали полезное дело, которое воплотится в практические дела. Мы приветствуем готовность США и ряда других стран присоединиться к операциям по десантированию гуманитарной помощи с самолетов в Дэйр-эз-Зор, которые проводит российская сторона вместе с Правительством Сирии, где находится в осадном положении самое большое количество гражданских лиц. Мы также договорились использовать парашютирование гуманитарной помощи и в других отдельных районах, где ситуация позволяет это сделать. Однако основную часть усилий придется прилагать «на земле».

Другим важным достижением сегодняшней встречи является вопрос прекращения огня и в качестве первого шага – прекращение вооруженного противостояния. Это непростая задача – слишком много игроков участвует в военных действиях. Важно использовать уникальный потенциал МГПС, который объединяет практически все страны, так или иначе оказывающие влияние на воюющие стороны «на земле».

Мы договорились за неделю подготовить модальности, которые будут определять режим прекращения вооруженных действий. Исходим из того, что за это время Правительство Сирии и оппозиционные группы смогут принять необходимые меры для подготовки к прекращению вооруженных действий, а модальности будут разрабатываться еще одной целевой группой, которая также сегодня создана и будет работать под сопредседательством России и США. В ее состав будут входить дипломаты и военные, без которых очень трудно решать практические вопросы. Модальности, которые предстоит разработать, важны. Также выделю договоренность о том, что мандат этой целевой группы, в частности, будет включать определение общих подходов в отношении территорий, которые находятся под контролем ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и прочих террористических группировок, которые квалифицируются в качестве таковых Советом Безопасности ООН.

Все эти месяцы мы имели достаточно эмоциональную дискуссию о том, кто наносит удары по правильным и неправильным целям, неоднократно предлагали профессионально заниматься этим вопросом. Теперь с договоренностью о том, что целевая группа будет определять в том числе и районы, которые занимает ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра», а также другие террористы, мы сделали очень важный практический шаг в этом направлении. Хотел бы отметить, что впервые в нашей работе в принятом сегодня документе закреплена необходимость сотрудничества и координации не только по политическим и гуманитарным вопросам, но и по военному измерению сирийского кризиса. Это качественное изменение в подходах, и мы его приветствуем и неоднократно выступали за это.

Не менее важно четкое подтверждение в сегодняшнем документе необходимости полностью выполнять резолюции СБ ООН, которые требуют прекратить потоки террористов, боевиков из иностранных государств, нелегальную торговлю нефтью и прочую контрабанду. Это важное напоминание резолюции Совета Безопасности в полном объеме.

Подчеркнута и задача возобновления переговорного процесса, который был приостановлен в условиях, когда часть оппозиции заняла совершенно не конструктивную позицию и пыталась выдвигать предварительные условия. Мы записали, что переговоры должны возобновиться как можно скорее, без каких-либо ультиматумов, в полном соответствии с резолюцией 2254 СБ ООН и должны включать в себя широкий спектр оппозиционных сил. Как вы знаете, не все из реальных оппозиционеров из отдельных групп сирийского населения получили приглашение на эти переговоры. ООН будет, как мы сегодня подтвердили, строго руководствоваться принципами, закрепленными в резолюции 2254.

В заключение хотел бы поддержать то, чем Госсекретарь Дж.Керри завершил свое выступление. Реальной проверкой «на прочность» всех наших действий будет способность уважать свои обязательства и выполнять то, о чем договорились. К сожалению, эта проблема возникает не только в контексте сирийского кризиса. Мы постоянно сталкиваемся с недоговороспособностью некоторых наших партнеров. Я уже упоминал о попытках переиначить резолюцию 2254. С аналогичными подходами мы сталкиваемся и когда, к примеру, рассматриваем ход резолюции СБ ООН, которая утвердила «Комплекс мер» по урегулированию кризиса на Украине, а также по другим вопросам. Я даже не говорю про проблему Палестины. Мы должны как-то научиться не просто достигать компромиссов, но и выполнять другие договоренности, которые в них закреплены. Когда после достижения договоренностей, одна из сторон пытается искать причины по невыполнению принятых решений, это не приносит пользу делу. Настоящим испытанием «на прочность» будет выполнение нами того, о чем мы сегодня договорились в полном объеме, а не только в тех компонентах, которые удобны кому-то одному или одной группе из числа участников МГПС.

Мы также договорились, что наша группа будет продолжать «Венский процесс». Проблем не становится меньше. Если удастся добиться прогресса на направлениях, о которых сегодня договорились, это поможет нам решать и другие задачи, вытекающие из резолюции 2254.

Вопрос (адресован Министру иностранных дел России С.В.Лаврову, Госсекретарю США Дж.Керри, спецпосланнику Генсекретаря ООН по Сирии С. де Мистуре): Можете ли вы дать определение, чем прекращение огня отличается от прекращения военных действий?

Вопрос (адресован Госсекретарю Дж.Керри): Как Вы упомянули, российские бомбардировки в последние несколько недель усилили позиции Б.Асада и его союзников и позволили ему установить фактический контроль над Алеппо впервые за 4 года. Если удастся остановить военные действия, то такое «замораживание» ситуации даст возможность Б.Асаду хорошую возможность управлять страной спустя годы после того, как Президент США Б.Обама заявил, что Б.Асад должен уйти?

Вопрос (адресован С.В.Лаврову): Что бы Вы могли ответить гуманитарным организациям, которые в один голос говорят о том, что в результате российских бомбардировок в Сирии каждый день гибнут мирные люди? По заявлениям Вашего правительства, это не так. Получается, что гуманитарные организации говорят неправду?

С.В.Лавров: Что касается разницы терминов «прекращение огня» и «прекращение военных действий», резолюция Совета Безопасности ООН говорит только о прекращении огня. Этот термин не очень нравится некоторым участникам МГПС. Это к вопросу о том, как надо выполнять то, о чем договаривались и не пытаться каждый раз переделывать достигнутый консенсус, чтобы добиться каких-то односторонних преимуществ. Мы согласились с этим, потому что четко записано, что это первый шаг на пути к прекращению огня. Дж.Керри объяснил, что разница, по большому счету, невелика. Однако, эта терминологическая игра из той же серии, что и заявления о существовании некого плана «Б» и о том, что пора готовить наземные войска. Это очень «скользкая дорожка». Говорят, что это нужно, чтобы победить ИГИЛ. Нет никаких сомнений, что это приведет лишь к обострению конфликта. Тем более, что у многих стран, в том числе и у США т.н. «проблема Б.Асада» по-прежнему остается в центре внимания, хотя мы четко записали в резолюции СБ ООН и повторили сегодня, что судьбу Сирии будет решать только сирийский народ. Политический процесс должен осуществляться на основе взаимного согласия Правительства и всего спектра оппозиции. Мы сегодня много говорили об Алеппо. В наш адрес звучали обвинения, которые я не буду повторять, они звучат ежедневно.

Вы упомянули о неких гуманитарных агентствах, которые, как Вы сказали, говорят, что Россия каждый день убивает гражданских лиц. Я не слышал таких заявлений от гуманитарных агентств ООН, поэтому я не могу сказать, врут ли они. Но кое-кто врет. Не хотелось бы ошибиться, по-моему, британское уважаемое издание взяло интервью у Пан Ги Муна и опубликовало его с нечистоплотными извращениями того, что он сказал. В этом интервью Генеральный секретарь ООН ни разу не упомянул Россию и призывал лишь к прекращению любых действий, которые ведут к страданиям гражданского населения, а интервьюер позволил себе вложить в уста Пан Ги Муна утверждение о том, что он якобы все это адресовал России. Таким образом, можно сказать, что врут, но не гуманитарные агентства. С такими организациями мы сотрудничаем. К слову, если Вы с ними пообщаетесь, и если они не будут под давлением, они признают, что сотрудничество в решении гуманитарных проблем со стороны Правительства Сирии гораздо более эффективно, чем со стороны оппозиции. Сейчас многие просто пытаются не создавать впечатление, что они находятся вне мейнстрима, который, к сожалению, создается в прессе и стремится отвлечь внимание от того, что является главным для всех нас – не допустить, чтобы ИГИЛ реализовал свои преступные планы. Опять все пытаются свести к смене режима, как будто не было Ирака и Ливии. По-прежнему, кое-кто живет иллюзиями – «сменим режим в Сирии, и все будет хорошо».

Что касается Алеппо, Дж.Керри сказал, что его тревожат, как он выразился, последние «агрессивные» действия Правительства. Если освобождение города, который заняли незаконные вооруженные формирования, можно квалифицировать как агрессию, ну, наверное... Но наступать на тех, кто завоевал твою землю, необходимо. Тем более, что это делали, прежде всего, «Джабхат-ан-Нусра». В этом районе до сих пор западные пригороды Алеппо контролируются «Джабхат-ан-Нусрой», «Джеиш-аль-Исламом» и «Ахрар-аш-Шамом». Ликвидированный лидер «Джеиш-аль-Ислама» З.Алюш достаточно ярко высказывал идеологию этого движения. Современные средства коммуникации позволят вам найти их в Интернете. Он говорил, что нужно весь Левант избавить от «нечисти и грязи», имея в виду и прямо называя алавитов, которые, по его словам, еще более неверные, чем евреи и христиане. Он также сказал, что его братьями являются бойцы «Джабхат-ан-Нусры», с которыми он воюет плечом к плечу против общих врагов. Вот такие ребята сейчас находятся вокруг Алеппо, по крайней мере с западной стороны. С востока правительственные силы при нашей помощи уже обеспечили разблокирование этого города, и, по нашим данным, те, кто бежит из этого района, это боевики, которые спасаются. Не будем также забывать, что все, кто находятся вокруг Алеппо – «Джабхат-ан-Нусра», «Ахрар-аш-Шам», «Джеиш-аль-Ислам» и отдельные более умеренные группировки – снабжаются по одному маршруту, из одной точки на территории Турции. Так что этот фактор надо тоже иметь в виду, поскольку резолюция СБ ООН, предшествующая резолюции 2254, запрещает любые поставки, которые поддерживают террористические группировки.

Вы, наверное, можете сделать вывод, что в оценках происходящего у нас с Дж.Керри не все совпадает. Различия действительно есть. Именно поэтому для прояснения этих, как и многих других вопросов ключевым является налаживание прямых контактов не только по процедурам избежания инцидентов, но и сотрудничеству в Сирии между военными – коалицией, которую возглавляют США, и российскими военными, которые работают в Сирии по приглашению законного правительства. Мы будем исходить из этого. Повторю, у меня нет ни малейших сомнений, что если то, о чем мы сегодня договорились, а именно будут налажены такие контакты и сотрудничество между военными, практические вопросы будут решаться эффективно. Просто голословно заявлять, что в течение пяти месяцев мы делаем что-то не то и категорически отказываться садиться и смотреть с картами в руках на факты – это не подход, а пропаганда. Пропаганда была популярна в нашей стране в советское время. Сейчас мы, слава Богу, от этого отказались, но видим многие проявления аналогичных тенденций в СМИ других странах. Наверное, нужно с этим заканчивать и вместо того, чтобы друг в друга каждый раз показывать пальцем, понять наконец что у нас есть общий враг. Все озабоченности своим имиджем накануне очередных выборов или просто в связи с какими-то внутриполитическими событиями в той или другой стране нужно отложить в сторону и заниматься не геополитическими играми, а решением проблемы, которая стала по-настоящему экзистенциальной для человеческой цивилизации.

Вопрос: Будет ли и в какой мере продолжаться операция ВКС России в случае наступления перемирия? Повлияет ли достигнутая договоренность на объем этой операции? Вы говорили о контактах при создании целевой группы, которой под председательством США и России надлежит совместно определять районы применения военных действий. Означает ли это действительно переход к более тесной координации усилий военных на территории Сирии, которая до сих пор практически не имела места, хотя Россия выражала в этом свою заинтересованность?

С.В.Лавров: В наших документах записано, и мы сказали об этом: перемирие не будет распространяться на ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусру» и другие аффилированные с ними организации, которые признаны террористическими решением Совета Безопасности ООН. Поэтому наши ВКС будут продолжать работать против этих организаций.

Насчет целевой группы, которая создается для выработки модальностей и последующего наблюдения за соблюдением условий перемирия с участием военных, я думаю, что это будет помогать эффективно решать многие вопросы и снимать недоразумения и недопонимания. Мы считаем это одним из наиболее важных результатов сегодняшней встречи.

Вопрос (адресован Государственному секретарю США Дж.Керри): Г-н Керри, Вы говорили об имплементации того, что Вы назвали «прекращением огня». Какие обязательства взяла на себя Россия? В течение прошлых двух недель мы видели, что эскалация и воздушные бомбардировки привели к гуманитарному кризису, и около 60000 беженцев скопились у границ с Турцией. Какие обязательства взяла на себя российская сторона по деэскалации конфликта?

С.В.Лавров (отвечает после Государственного секретаря США Дж.Керри): Поскольку Государственный секретарь США Дж.Керри сказал, что на первый вопрос было бы правильно ответить мне, я подтвержу то, что мы уже вам сообщили, – вы можете прочесть это в документе, который сегодня был принят, а именно, то что ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра» и другие террористические структуры, которые в качестве таковых определены Советом Безопасности ООН, ни под какое перемирие не подпадают. Поэтому мы и возглавляемая США коалиция, как я понимаю, будем продолжать бороться с этими структурами. Главная задача заключается в том, чтобы перемирие состоялось по согласию Правительства САР и оппозиции, – об этом прямо записано (не по моей инициативе и не по инициативе Государственного секретаря США Дж.Керри, а по инициативе одной делегации, о которой Джон упоминал в другом контексте), что перемирие не может начаться немедленно, оно начнется через неделю, если Правительство САР и оппозиция проработают необходимые меры. Да, наверное, придется оказывать влияние на сирийские стороны, надеюсь, что такое влияние будет оказано всеми на сирийское правительство и на различные группы оппозиции. Но, повторяю, террористы исключены.

Насчет приверженности договоренностям, я бы очень хотел, чтобы эта приверженность была универсальной. Я уже говорил, что согласен с Государственным секретарем США Дж.Керри в том, что испытание нас на эффективность заключается в том, как выполняются принятые решения. Я уже напоминал о том, что сразу, после того как было принято Женевское коммюнике от 30 июня 2012 года, мы убедили правительство Б.Асада работать на его основе, а оппозиция сказала, что они этим заниматься не будут, что их это не устраивает. Мы принесли Женевское коммюнике в Совет Безопасности ООН. Наши западные партнеры отказались его одобрять. Потребовалось больше года, прежде чем Совет Безопасности ООН в итоге его одобрил. Я не хочу выглядеть льстецом, но только с приходом Дж.Керри на должность Государственного секретаря США, мы почувствовали стремление Соединенных Штатов реанимировать эти договоренности, которые были заключены в 2012 г.. еще до Джона.

Не будем забывать, что Женевское коммюнике гласит, что принципом решения политических проблем Сирии является договоренность о переходных положениях на основе взаимного согласия Правительства САР и всего спектра оппозиции. Если мы говорим о приверженности обязательствам и договоренностям, нужно все это подтверждать в комплексе, а не выдергивать только одно слово, как любят делать некоторые наши партнеры: мол, должен быть «переход», подразумевая смену режима. А о том, что «переход» должен быть на взаимном согласии правительства и широкого спектра оппозиции, об этом предпочитают не упоминать, считают, что возможно сформировать делегацию оппозиции, которая представляет лишь часть зарубежных оппонентов режима, а остальных можно сделать консультантами. Так не получится. Я уверен, что тот недвусмысленный мандат, который содержится в Женевском коммюнике и в резолюции 2254 Совета Безопасности ООН будет уважаем со стороны наших ооновских коллег, которым принадлежит центральная роль в организации политического процесса.

Сирия. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 12 февраля 2016 > № 1652450 Сергей Лавров


Турция. Сирия. Ближний Восток > Армия, полиция > ria.ru, 12 февраля 2016 > № 1647171 Фират Анли

На востоке Турции, в турецком Курдистане, уже два месяца действует объявленная властями антитеррористическая операция. За это время турецкие силовики уничтожили свыше 750 человек, которых они считают причастными к запрещенной Рабочей партии Курдистана (РПК). Одной из горячих точек на карте турецкого Курдистана стал Диярбакыр — неофициальная столица курдов и центр одноименной турецкой провинции. О своей оценке событий в городе в интервью РИА Новости рассказал мэр Диярбакыра Фират Анли.

Диярбакыр — один из самых древних городов на Ближнем Востоке. Еще недавно его старые кварталы (этот район называется Сур) были наполнены туристами из Европы. Сур окружен старинной крепостной стеной, внесенной в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, а в самом районе можно найти древние мечети и армянские церкви, некоторым из которых почти две тысячи лет.

Но теперь в Суре уже почти 70 дней действует комендантский час, доступ в район закрыт полицией и армией. Время от времени силовики вступают в перестрелки с засевшими в Суре курдскими активистами — залпы танков хорошо слышны во всех районах Диярбакыра, а из района поднимается густой черный дым.

— Кто эти люди, которые осаждены в Суре? Террористы и боевики, как называют их власти Турции и турецкие телеканалы, или оппозиция?

— Это местные молодые люди, жители этого района. Недавно по всему Курдистану они провозгласили свою организацию — Отряды гражданской самообороны (YPS).

Сами они заявляют, что с Рабочей партией Курдистана (РПК, запрещенная в Турции организация — ред.) не связаны. РПК тоже говорит, что эти отряды ее не представляют. РПК утверждает, что у нее нет связи с ними. РПК считает, что это — народ, обычные граждане. РПК также заявила, что если агрессивная политика против мирных курдов продолжится, то сама РПК не останется в стороне, не будет молчать.

В ходе перестрелок с армией погибают люди. Наша обязанность как мэрии — убирать тела с улиц. И когда мы собираем их, мы видим, что это наши знакомые, что это местные. Большинство — мирные жители.

Хотя возможно, что из других городов и районов тоже активисты приехали в Сур, чтобы поддержать своих братьев. Это тоже возможно.

Не надо думать, что в Суре сидят какие-то боевики (перед началом интервью мэр поставил условие, что мы не будем использовать слово "боевики" в адрес активистов – ред.), а остальных горожан это не касается, что они не обращают внимание на происходящее в центре города. Что если в остальных районах нет войны, то это не значит, что людям все равно. И что они не поддерживают протест в Суре.

Танк стреляет один раз, но звук выстрела слышит один миллион человек. И своим одним выстрелом танк как будто стреляет по миллиону человек.

Например, врачи, учителя, имамы — они делают свои акции поддержки (курдские имамы проводят коллективные молитвы за активистов — ред.). Везде идут какие-то акции. Например, вечером весь район в знак протеста включает свет. Или стучат в кастрюли — весь район.

— Вы ведете какие-то переговоры с этими людьми, чтобы они сложили оружие и прекратили сопротивление?

— Мы предприняли много действий, чтобы прекратить эту войну. Мы много раз просили их успокоиться. Но армия хочет, чтобы молодые люди вообще покинули свои дома и улицы. Те отвечают, что если турецкая армия не примет их условия и они не получат гарантии (безопасности и выполнения своих требований — ред.), то они не уйдут.

— Сколько там сейчас вооруженных активистов?

— Этого мы не знаем.

— Сколько человек уже погибло за время столкновений?

— Не только Сур страдает. Сильван (город в провинции Диярбакыр — ред.), Джизре, Силопи (города в провинции Ширнак — ред.), всего 17 районов, где вводился комендантский час. В Суре и Джизре столкновения продолжаются.

По нашей информации, в течение нескольких месяцев с начала августа погибли 300 мирных жителей. Но если посчитать этих ополченцев и турецких военных, то по всему турецкому Курдистану больше 500 человек.

Но есть не только погибшие. Есть раненые, есть беженцы. До всех этих событий в Суре жило около 70 тысяч человек. Теперь около 50 тысяч жителей Сура покинули свой район и живут по всему городу. Они вынуждены жить у родных и знакомых по несколько семей в квартире.

Где они будут жить, когда столкновения закончатся, никто не знает. В Суре есть три-четыре улицы, где уничтожены полностью все дома, там невозможно жить.

Конкретно на тех улицах, где идут столкновения, раньше жили 23-24 тысячи человек. Сейчас 95 процентов (жителей районов боестолкновений — ред.) покинули свои дома. Осталось пять процентов.

— Что они едят? У них есть продукты?

— Туда ничего не пропускают, блокада, можно сказать. Что они едят, мы не знаем. У нас нет с ними связи.

— Как вы думаете, почему вообще началось обострение отношений турецких властей с курдами? Еще летом Курдистан производил мирное впечатление. Прокурдская Партия демократии народов участвовала в выборах в парламент и преодолела 10-процентный барьер. Этот успех простые избиратели отмечали курдскими танцами в центре Стамбула и Анкары — раньше это было невозможно. У курдов теперь есть свои депутаты, министры, телеканалы, школы. Казалось, что между курдами и турками наконец наступил мир.

— Для обострения есть две главные причины. Первая — Партия демократии народов прошла в парламент, набрала на выборах (в июне 2015 года — ред.) 13 процентов голосов, получила 80 депутатских мест. В Турции алавиты, курды, турки, армяне впервые объединились в такую партию. Это напугало Эрдогана. (Многие аналитики считают, что прежний поиск компромисса с курдами оттолкнул от Эрдогана часть турецкого электората. Пойдя на обострение, Эрдоган испортил имидж ПДН и мобилизовал свою часть электората, в результате на повторных выборах 1 ноября 2015 года его партия ПСР улучшила результат с 40,8 до 49,5%, а результат самой ПДН снизился — ред.)

Вторая причина — сирийский Курдистан. YPG (сирийское курдское ополчение — ред.) взяла под контроль большую территорию. Кантоны объединились. И Турция испугалась этого, испугалась, что сирийские курды начнут влиять на турецкий Курдистан.

Это две важные причины, которые создали барьер перед проектами Эрдогана, который хотел создать в Турции президентскую систему (сейчас в Турции парламентская республика — ред). Партия демократии народов сильна, и президентская система не получается.

Поэтому Турция решила начать эту борьбу против курдов. До сбитого российского самолета были очень хорошие отношения с Россией, а сейчас — очень плохие. Все эти события тоже связаны.

— Как будет развиваться ситуация в турецком Курдистане?

— Здесь очень важна ситуация в Сирии, которая влияет и на нас. Турция поддерживает там радикальных джихадистов и исламистов. После того как исламисты стали терять свои силы и территорию в Сирии, Турция стала проводить агрессивную политику против курдов. Турции не удалось добиться в Сирии поставленных ею целей.

Эти ошибки Турции, совершенные ею в Сирии, являются причиной и того, что происходит в самой Турции. Но такая ситуация не может продолжаться вечно. Рано или поздно правительству придется садиться с обществом за стол переговоров. Общество хочет переговоров.

— Вы говорите, что Турция не достигла своих целей в Сирии, а как вы их понимаете, эти цели?

— На Ближнем Востоке Турция с Саудовской Аравией и Катаром проводит суннитскую политику — поддерживает суннитов, делает на них ставку. Они поддерживают радикальных исламистов из "Джебхат ан-Нусры", ИГИЛа и других группировок. Все эти группировки — суннитские. Но сейчас потихоньку они теряют силы и территории.

Турция сделала ставку против Асада, потому что он алавит. Чтобы он ушел в отставку. И против сирийских курдов, чтобы их кантоны не объединились и чтобы они не получили статус автономии в составе Сирии. Три было цели (у Турции — ред.), и все они не воплотились. Ну и не секрет, что Турция открыто поддерживает туркоманов (живущие в Сирии турки — ред.).

— Вы говорите, что Турция поддерживает в Сирии джихадистов, а есть какие-то доказательства?

— Было много заявлений на эту тему. С такими утверждениями выступала Россия, но не только. Израиль и Греция заявляли, что у Турции есть связи с ИГИЛ.

У курдов тоже много примеров на этот счет. Например, когда курды освобождали Кобани и Тель-Абьяд (сирийские курдские города на границе с Турцией — ред.) и нападали на ИГИЛ, Турция все время вмешивалась и этому мешала. Например, не пропускала через границу турецких курдов, желавших помочь своим братьям в Сирии. Значит, у Турции есть какой-то интерес. При этом боевики-исламисты ездят через границу туда-сюда.

Если YPG (курдское ополчение — ред.) захватывает территорию у ИГИЛа, то Турция переживает, делает какие-то заявления. Когда что-то захватывает ИГИЛ, у Турции нет вопросов. А когда YPG — сразу начинаются вопросы. Это признак.

Обратите внимание, ИГИЛ никогда не нападет на турок. А Турция всегда мешает YPG. Автоматически возникают подозрения. Турция всегда против YPG, но никогда не против ИГИЛ.

Сейчас Турция сильно старается, чтобы курды, которые воюют против ИГИЛ, не участвовали в сирийских переговорах в Женеве. Хочется спросить: если бы ИГИЛ захотело участвовать в переговорах, Турция бы также сильно была против?

— Может ситуация в турецком Курдистане пойти по пути эскалации и стать еще хуже? Может начаться настоящая война между курдами и властями?

— На Ближнем Востоке разглядеть будущее непросто. Никто не может сказать, что будет дальше. Все время происходят события, которые никто не ждет. Турция может настроить курдов против себя. Сколько будет продолжаться нынешняя политика (в отношении курдов — ред.), никто не знает.

Например, когда была ситуация в Кобани (сирийский курдский город, который долго осаждал ИГИЛ, — ред.), Эрдоган говорил, что он скоро падет. Но он не пал.

Сегодня Эрдоган выступает против того, чтобы курды участвовали в женевских переговорах. Турция хочет решить курдский вопрос, что в Сирии, что в Турции, военным путем. Так что если такая политика будет продолжаться, то ситуация действительно будет еще сложнее.

— Какие цели ставят перед собой в этой борьбе турецкие курды?

— У курдов сейчас нет проекта независимого Курдистана. Уже больше десяти лет речь идет только об автономии. Сейчас это наше основное требование. Но Турция еще не решилась на то, чтобы дать нам эту автономию. Турция согласна только на развитие местного самоуправления по примеру Европы. Но дело не в названии — курды хотят получить автономию.

Турция. Сирия. Ближний Восток > Армия, полиция > ria.ru, 12 февраля 2016 > № 1647171 Фират Анли


Евросоюз. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 февраля 2016 > № 1647166 Дмитрий Медведев

В интервью международному агентству Sputnik российский премьер, возглавляющий делегацию России на Мюнхенской конференции по безопасности, рассказал об основных задачах поездки, а также коснулся темы Сирии и проблемы беженцев в Европе.

— Организаторы Мюнхенской конференции по безопасности приветствовали ваше участие в конференции, подчеркнув, что в кризисные времена тем более важно вести диалог на высоком уровне. Какие задачи вы ставите перед делегацией при поездке в Мюнхен? Каковы основные тезисы вашего выступления на МКБ?

— Мюнхенская конференция — это прежде всего дискуссионная площадка. Я еду в Мюнхен, чтобы обозначить позицию России по основным вопросам европейской безопасности. И поскольку это понятие сегодня включает множество аспектов — военно-политических, экономических, гуманитарных, экологических — соответственно, затрону и их. В целом основные темы у всех, что называется, на слуху, достаточно посмотреть любой выпуск новостей.

Едва ли не каждый день в новостях сообщают о терактах. За экономической глобализацией, от которой многие государства выиграли, последовала глобализация терроризма. Уголков безопасности больше не осталось, да и само слово "безопасность" стало, скорее, пожеланием, чем реальностью. В некоторых странах террористы и вовсе фактически подменили собой государство. Их идеология — подавление людей. Их методы — массовые расстрелы и террористические акты. Потому что так надо, так правильно, считают они.

Поэтому первая и основная наша общая задача — это противодействие международному терроризму. Для этого в том числе надо погасить сирийский конфликт, помогать народу этой страны бороться с преступниками, восстанавливать экономику и строить мирное государство. Нам необходимо приложить усилия и к разрешению украинского кризиса. Основа — Минский пакет, который Киев пока не спешит выполнять. Из других вызовов, стоящих перед нами, — это, конечно, беженцы и мигранты, которые буквально волнами накрывают Европу.

По сути, все перечисленные мною проблемы сводятся к одной — обеспечению безопасности. И тут важно не столько оценивать нынешнюю ситуацию в области евроатлантической безопасности, а прежде всего постараться глубоко и непредвзято проанализировать её причины. Не для того, чтобы искать виноватых или бесконечно переводить стрелки друг на друга, а для того, чтобы понять, в чём состоят реальные угрозы и как можно улучшить ситуацию. Предложить наш, российский, взгляд на все эти вопросы — в этом и есть основной смысл участия в конференции.

Ведь оно не ограничивается только моим выступлением. Я проведу целый ряд встреч с коллегами из других государств — президентом Финляндии Саули Ниинистё, президентом Словении Борутом Пахором, премьер-министром Франции Мануэлем Вальсом и федеральным министром иностранных дел ФРГ, председательствующей сейчас в ОБСЕ, Франком-Вальтером Штайнмайером. Также запланированы встречи с премьер-министром Баварии Хорстом Зеехофером и с представителями российского и германского бизнеса. Мы видим, что, несмотря на политическую конъюнктуру, деловые круги не теряют интереса к развитию взаимовыгодного сотрудничества. Безусловно, такой настрой необходимо всячески поддерживать. Предприниматели всегда были прагматичнее политиков.

— Какой реакции вы ожидаете от западных партнёров?

— Надеюсь, что равнодушных не будет. Уж очень острые и болезненные для многих темы мы будем затрагивать. Допускаю, что наша позиция может многим не понравиться. Это нормально. Главное, что она у нас есть. К сожалению, наши западные коллеги никак не могут к этому привыкнуть, и вместо того, чтобы выстраивать отношения с Россией как с равным партнёром, со своими, вполне обоснованными для крупного государства геополитическими и экономическими интересами, нас пытаются представить такой "второразрядной страной" или в лучшем случае — "региональной" державой. Это довольно-таки бессмысленный и бесполезный термин.

При этом мы ни в коем случаем не стремимся играть роль начальника всего мира. Мы этим состоянием переболели в советский период, когда от грохота танков на Красной площади содрогался весь мир. Но Россия должна занимать достойное место в глобальном устройстве и иметь равноправные отношения с другими государствами. Это предопределено и нашей историей, и нашими пространствами, и участием в крупных мировых организациях, прежде всего в пятёрке постоянных членов Совета Безопасности ООН. Да и просто потому, что мы крупная военная и крупнейшая ядерная держава. Всё это даёт нам немалые права и при этом налагает на нас немалые обязанности. Но ни одна страна, будь это Россия или Соединённые Штаты Америки, не способна взвалить на себя весь груз глобальных проблем.

Если после выступлений российских участников будет обсуждаться и комментироваться именно то, что мы скажем, а не то, что многие хотели бы услышать от "агрессивной" и "непредсказуемой" России, то такая реакция будет разумной. Как когда-то заметил Уинстон Черчилль: не нужно перевооружаться для продолжения военных действий, но мы должны перевооружиться для переговоров. Если мы хотя бы начнём обоюдное движение в этом направлении, я считаю, что наша задача в Мюнхене будет выполнена.

— Глава МКБ Вольфганг Ишингер выразил надежду, что возможности конференции будут использованы для налаживания двустороннего диалога между Россией и странами Запада, в том числе для возобновления работы Совета Россия — НАТО. Считаете ли вы возможным восстановление форматов РФ — ЕС, РФ — НАТО на высоком уровне?

— Мне приятно, что господин Ишингер открыто выступает за то, чтобы отношения России и Запада снова стали партнёрскими, как это было ещё несколько лет назад. И мы это ценим.

Однако такие решения всё же принимаются не на конференциях, а в рамках совсем других форматов — тех, о которых вы сейчас сказали, — это Совет Россия — НАТО, Россия — Евросоюз.

Если партнёры хотят открыто и по существу поговорить о двусторонних отношениях, то для этого вовсе не обязательно ждать целый год, когда все слетятся в Мюнхен. Диалог — это понятие круглосуточное и круглогодичное. По крайней мере мы всегда открыты для обсуждения самых острых вопросов.

Я уверен, что Россия и наши партнёры по НАТО и Евросоюзу не то что могут, а просто обязаны возобновить прежние форматы сотрудничества. При условии, что оно будет строиться на взаимном уважении к интересам друг друга.

Мы никогда и не отказывались от такого партнёрства. Чего не скажешь о наших коллегах из Евросоюза и НАТО. Именно они сознательно свернули контакты, поставили политические соображения выше общей задачи, которая заключается в обеспечении стабильности и безопасности. В результате мы получили мир куда более непредсказуемый и несущий множество угроз, чем несколько лет назад. Вместо прогресса, вместо естественного развития и движения вперёд мы наблюдаем обратный процесс.

Ведь все эти форматы сотрудничества России с Евросоюзом и Североатлантическим альянсом создавались, чтобы вовремя устранять зарождающиеся кризисы. И сейчас, когда такая форма общения больше всего необходима, наши партнёры от неё отказываются.

На мой взгляд, западные коллеги в НАТО просто-напросто извлекают политическую выгоду из конфронтации. Легче демонизировать Россию и списывать текущие проблемы на неё, чем признать серьёзные проблемы, которые есть в системе европейской безопасности. А также признать и свою долю ответственности за нынешние кризисы.

Вспомните решения НАТО в последние годы. Продвижение альянса на Восток. Размещение глобальной системы ПРО в Европе. И каждый раз организация отказывалась даже принимать в расчёт наши опасения по поводу собственной безопасности. Я уже не говорю про недавние заявления руководства блока. Создаётся впечатление, что для мира нет страшнее угрозы, чем Россия. Нас однажды даже поставили в один ряд с боевиками ИГИЛ.

А ведь в 2010 году на саммите Россия — НАТО в Лиссабоне нам удалось пойти на серьёзный компромисс. Достаточно вспомнить совместное заявление по итогам этого саммита. В нём мы подтвердили, что не рассматриваем друг друга в качестве противников. Однако потом наши партнёры снова вернулись к логике противостояния.

Сейчас необходимо находить компромиссы, а не мериться амбициями. Восстанавливать доверие и возвращаться к тем совместным инициативам, которые были заморожены. Объединять свои усилия в борьбе с международным терроризмом, который расползается по миру, как чума.

— По последним данным, за 2015 год в Евросоюз прибыли около 1,2 млн мигрантов. И очевидно, что проблема становится общей. Россия неоднократно предлагала западным партнёрам поделиться с ними опытом приёма переселенцев, однако большой заинтересованности это предложение не вызвало. Насколько, по-вашему, политика ЕС в отношении беженцев эффективна?

— Скажу жёстко, но я действительно так считаю. Иммиграционная политика ЕС провалилась, это одна из самых больших ошибок Евросоюза. Европа уже не контролирует поток беженцев. Возможно, это звучит резко, но иначе, как гуманитарной катастрофой, это не назовёшь.

Простой европейский обыватель, который привык, что всё в его мире надёжно и неизменно: кофе, прогулка с собакой, работа, а стреляют только в телевизоре, — сегодня напуган. И понятно почему. Огромное число зачастую агрессивно настроенных людей. Другой веры. Другой культуры. И с явным нежеланием принимать правила жизни страны, в которую они приезжают. Случаи, подобные тем, что происходили в Кёльне, заставляют европейцев чувствовать себя чужими в собственной стране. Лишают их ощущения защищённости, веры в государство. И конечно, в Европе растёт нетерпимость и ксенофобия.

Евросоюз открыл ворота силе, с которой справиться не может. Сам приглашал, если не сказать зазывал, всех, кто готов приехать. А таких на Ближнем Востоке много. Больше, чем может переварить Евросоюз. И этих людей тоже можно понять. Они бегут и от войны, и от неустроенности. Они приезжают за пособием, которое им в их странах и не снилось.

Но это только одна часть. Почему, когда европейские власти приглашали беженцев, никто не подумал о том, что в потоке этих людей приедут и боевики — целыми замаскированными подразделениями? Которые потом рассредоточатся по всей Европе, ожидая приказа действовать? Сегодня он мирно метёт двор и вызывает умиление соседей, а завтра этих же соседей придёт убивать. И вычислить их почти нереально.

Кто бы мог предположить подобное ещё год назад?

Самое страшное, что сегодня мы не представляем всех последствий происходящего. Чем обернётся подобная миграционная политика для европейского общества через год, десять или пятьдесят лет? Что будет с рынком труда? Сохранится ли Шенгенская зона? Как отразится всё это на соседних государствах?

Общей, согласованной позиции государств ЕС по поводу мер, которые могли бы остановить этот снежный ком миграционных проблем нет. Но эта позиция должна быть выработана в самое ближайшее время. Иначе мы увидим примеры решительных односторонних действий по защите своих границ. А что это значит? Конец единого европейского пространства.

На мой взгляд, странам ЕС следует проявить твёрдую политическую волю и установить жёсткий контроль за миграционными потоками. Да, это проще сказать, чем сделать. Но нелегальное попадание в ЕС не должно гарантировать убежище. Только в этом случае стремящиеся в Европу люди, возможно, со временем осознают, что рисковать ради этого жизнью бессмысленно. Сейчас же потенциальные иммигранты, напротив, уверены в своих шансах на успешный переезд.

Конечно, в идеале не надо было устраивать войны на чужих территориях, чтобы насадить собственные стандарты государственного устройства или просто скинуть неугодных руководителей. Но если это уже произошло, то хотя бы уже не ослабляйте усилий по политическому урегулированию, как, например, в Сирии и других странах Ближнего Востока.

Россия тоже принимает беженцев. Достаточно вспомнить больше миллиона человек, которые бежали с Украины в Россию. У нас большой опыт приёма переселенцев. И мы можем поделиться им с Евросоюзом. Такое предложение мы Евросоюзу сделали. Ведь как сопредельная страна мы заинтересованы в остановке потоков беженцев, в том числе и через Россию.

В марте состоится очередная экспертная встреча диалога Россия — ЕС по миграции. И я надеюсь, что там будут выработаны подходы к решению этой проблемы.

— Как, по вашему мнению, может повлиять на безопасность в регионе возможная наземная операция в Сирии, которую, судя по всему, готовит коалиция во главе с США?

— Понятно, что для того, чтобы окончательно разбить террористов, одних воздушных ударов недостаточно. Борьбу с ними на земле ведут войска сирийского правительства. Но прежде чем принимать решение о вводе сухопутных войск на территорию Сирии в составе международной коалиции во главе с США, необходимо удостовериться, нужно ли это сирийскому народу. В противном случае операция может усложнить и без того непростую ситуацию в стране, привести к новым жертвам и уничтожить оставшиеся условия для политического урегулирования сирийского конфликта. Мы исходим из того, что борьба с терроризмом должна опираться на международное право и решения Совета Безопасности ООН. При этом необходимо уважать суверенитет каждого государства, которое находится в зоне конфликта.

Почему я говорю о важности права? Да потому что, если сегодня сделать вид, что нет такого основополагающего института в жизни людей и государств, то завтра мы получим мир, который захлёбывается в хаосе и анархии.

Российские воздушно-космические силы находятся в Сирии по просьбе законных властей этой страны. Наша цель — помочь сирийскому народу очистить его страну от боевиков ИГИЛ, а не развязать там новую войну. Иран, с которым у нас налажена координация, тоже помогает Сирии по просьбе её правительства. И именно такую координацию мы и предлагаем всем, кто готов противостоять ИГИЛ, включая патриотическую оппозицию, "Свободную сирийскую армию". Россия, кстати, с самого начала сирийского кризиса призывала отложить в сторону все разногласия и объединиться против ИГИЛ, но этому помешали амбиции США и их союзников, а главное — деление террористов на плохих и не очень. Теперь за это расплачиваются сирийцы. И европейцы, которые уже приняли в своих странах больше миллиона мигрантов. В войну втягивается всё больше стран Ближнего Востока, и это надо остановить.

— Поступали ли сигналы от европейских партнёров о возможности обсуждения снятия санкций и российских контрмер на конференции в Мюнхене? Сможет ли Европа восстановить потерянную долю на российском рынке с учётом активности азиатских и латиноамериканских стран?

— Мы не собираемся начинать переговоры об условиях отмены санкций. Не мы их инициировали, а значит, первыми от них должны отказаться те, кто их вводил. Отдельной темы санкций в повестке Мюнхенской конференции, которая занимается общими вопросами безопасности, нет. Другое дело, что сюжет этот так или иначе возникает при общении и с коллегами, и особенно с представителями бизнеса. Именно предприниматели, которые теряют деньги, хорошо понимают, что санкции ничего, кроме экономического вреда, не приносят. Они вводились против нашей страны раз десять. И ничего. Так будет и в этот раз. Но вот их последствия будут печальны для тех наших партнёров, которые теряют свои позиции на российском рынке. Уже сегодня мы неофициально слышим от некоторых европейских коллег: снимите, мол, те или иные ограничения в том или ином секторе. Особенно, кстати, там волнуются за своих фермеров. Но и в России мы слышим позицию наших аграриев: пожалуйста, сохраните этот режим, дайте нам встать на ноги, оправдать инвестиции. И я как глава Правительства обязан эти соображения принимать во внимание.

Конечно, не только российские производители заполняют освободившиеся ниши на нашем рынке. Увеличилась доля азиатских, латиноамериканских и других поставщиков. А если партнёры по ЕС хотят читать лекции и игнорировать наши законные интересы, а именно так было в истории с ассоциацией ЕС — Украина, — ну, пожалуйста, читайте лекции! А вести бизнес на нашем рынке, на объединённом рынке Евразийского экономического союза будут другие партнёры. Тут уж, как говорится, ничего личного.

Но всё-таки мы рассчитываем, что разум возобладает, что экономическая логика, логика взаимной выгоды вернётся в наши отношения с Европейским союзом.

— Среди политиков, которых ждут в феврале на МКБ, — президент Украины Пётр Порошенко. Планируются ли контакты с украинской делегацией в Мюнхене, в том числе для обсуждения украинского долга?

— Никаких специальных переговоров на тему госдолга Украины в Мюнхене не запланировано. Тут и обсуждать особенно нечего, долги надо возвращать.

В декабре 2013 года Правительство России разместило часть средств Фонда национального благосостояния в ценные бумаги Украины на сумму 3 млрд долларов. Это приличная сумма, и мы категорически не согласны с позицией киевских властей, которые предлагают реструктуризировать этот долг на общих основаниях с коммерческими держателями евробондов. Я не раз заявлял и готов повторить: заём Украине не является частным, это государственный, суверенный долг одной страны перед другой. Статус госдолга признал и Международный валютный фонд. И это, как говорится, медицинский факт.

Как вы знаете, срок погашения долга наступил через два года, то есть в декабре 2015-го. Но денег мы так и не увидели.

Если новое украинское руководство взяло на себя ответственность за управление страной, пусть берёт на себя и все её финансовые обязательства перед иностранными кредиторами, в том числе перед Россией. Это позиция зрелого и ответственного государства, каким себя хочет видеть Украина. Вы же помните, что после распада СССР Россия как правопреемница взяла на себя обязательства всех союзных республик по выплате долгов, в том числе Украины. И все с этим согласились.

Но какие бы ни были наши отношения с Украиной, мы никогда не забываем, что там живут близкие нам люди, которые оказались в тяжёлой ситуации. И как соседи и страны, объединённые общей историей, мы пошли на компромисс и предложили Киеву выплачивать долг в рассрочку — по одному миллиарду долларов в течение трёх лет (2016-2018 годы). Причём под гарантии либо США, либо Евросоюза, либо крупного международного банка, поскольку такие существенные льготы со стороны России означают для нас дополнительные риски.

Но что мы видим? От американского правительства пришёл официальный отказ. Евросоюз и Международный валютный фонд проигнорировали наши предложения. Зато МВФ специально для Украины отменил свою норму, которая запрещала кредитовать страны-банкроты. А ведь это правило фонд активно применял по отношению к таким должникам, как, например, Греция и Ирландия. Неужели непонятно, что такая беспрецедентная политика двойных стандартов может открыть ящик Пандоры, нанести огромный урон мировым финансам и в целом подорвать доверие к международным финансовым институтам.

С юридической точки зрения Украина находится в состоянии дефолта, а это значит, что Россия может добиваться возвращения просроченной задолженности в судебных инстанциях. Все необходимые документы сейчас готовятся, формируется соответствующий иск, и наши шансы выиграть в суде очень высоки. Но я всё-таки надеюсь, что украинские власти урегулируют проблему госдолга во внесудебном порядке.

Пока этого, к сожалению, не происходит. Те предложения, которые мы получили недавно от Украины через Германию, абсолютно неприемлемы. Во-первых, мы не можем вести переговоры, поскольку не признан официальный статус долга, а во-вторых, предложенные Киевом условия хуже, чем у коммерческих кредиторов. Кто же будет действовать себе в убыток?

При этом мы признательны германским партнёрам за их инициативу, которая свидетельствует о серьёзности наших аргументов в этом вопросе.

Евросоюз. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 февраля 2016 > № 1647166 Дмитрий Медведев


Великобритания. Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 февраля 2016 > № 1647164 Эдвард Ли

Выводы по делу Литвиненко не будут иметь серьезных последствий для России, Башар Асад не уйдет со своего поста, Россия не отдаст Крым, а значит, Запад и Россия должны научиться договариваться. О планах новой парламентской рабочей группы по России, о единственном пути урегулирования в Сирии и о любви британцев к русской литературе рассказал председатель группы по РФ, консерватор сэр Эдвард Ли. Беседовала Мария Табак.

— Сэр Эдвард, могу я начать с личного вопроса: почему вы решили возглавить межпартийную рабочую группу по России? На данном этапе Россия не самая популярная в Британии страна.

— В парламенте есть межпартийные группы по каждой стране. Но прошло несколько месяцев с начала работы нового состава парламента, и никто не взял на себя инициативу создать рабочую группу по России, так что мы с Ричардом Бэконом решили ее создать. Должна быть группа депутатов, пытающихся понять, какова позиция России, российского правительства и российского народа, готовых способствовать хорошим отношениям между странами. В наши задачи не входит ни нападать, ни защищать решения российских властей, мы не правительство, но, как независимые депутаты, мы можем составить собственное мнение и, может быть, сыграть маленькую роль в обеспечении прогресса в Сирии, Восточной Украине, других сферах и в том, чтобы положить конец этому периоду плохих отношений между Великобританией и Россией.

— Успели ли вы уже наладить контакты с российской стороной?

— Мы стараемся способствовать эффективному обмену точек зрения и развитию отношений между странами, например, мы в рамках межпартийной группы по Франции, которую я также возглавляю, ежегодно ездим во французскую Национальную Ассамблею, а французские парламентарии ездят к нам. Мы надеемся, что сможем делать то же самое с вашей Думой и, если посол поможет, мы съездим в Россию. И, может быть, делегация из Думы приедет к нам. Мы можем поехать, поговорить с министрами, депутатами, а потом они смогут сделать то же самое тут. На прошлой неделе мы встречались с послом РФ в Великобритании Александром Яковенко, задали ему порядка 12 вопросов, встреча прошла с хорошим настроем.

Наша задача – попытаться понять, наладить диалог. Отношения натянуты из-за Крыма, но, с другой стороны, вся эта кошмарная ситуация в Сирии, кризис с мигрантами все больше выходит из-под контроля, и нам нужна Россия, чтобы добиться какого-то урегулирования. Важно понимать, каковы планы российского правительства, и это был первый вопрос, который я задал послу: "Разумеется, Россия — ключевой игрок в Сирии, так что же вы собираетесь делать?"

Еще мы в беседе с послом выразили свою заинтересованность в поездке в Россию и сообщили послу, что, если российские парламентарии хотели бы приехать сюда, мы будем рады их принять. Хотелось бы надеяться, что в Думе тоже будет создана группа по Великобритании.

— В ближайшее время в Россию поедет делегация международного комитета палаты общин…

— Да-да, я знаю всех членов комитета по международным делам, они едут в марте в Россию, и мы рассчитываем, что они нам подробно расскажут, как и что, поделятся информацией о том, что происходит. Они, конечно, хотят встретиться со своими коллегами в Думе, и надеюсь, помогут организовать наш визит.

— Какое у вас ощущение, есть ли у британского правительства политическая воля для налаживания отношений с Россией? Судя по последним заявлениям, не похоже.

— Отношения с Россией достаточно сложные из-за дела Литвиненко и Крыма. Но я подозреваю, что контакты продолжаются в связи с ситуацией в Сирии. США, Великобритания и Франция не могут добиться урегулирования ситуации в Сирии без России, поскольку Россия – главный европейский сторонник режима Башара Асада.

Но контакты идут, и в этом смысле, мне кажется, отношения улучшаются.

— К Сирии мы обязательно вернемся, но пока хотелось бы коснуться упомянутого вами дела Литвиненко. Как вы считаете, доклад председателя разбирательства по Литвиненко, в котором ответственность за гибель экс-офицера ФСБ возлагается на Россию, может стать дополнительным фактором, осложняющим двусторонние отношения?

— Не думаю, что дело Литвиненко способствует чем-то хорошему. Британское правительство выступило с резкими заявлениями, доказательства явно свидетельствуют против этих двух людей, которым уже предъявлены обвинения (Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун – ред.), так что все это не способствует укреплению отношений.

Но, насколько я понимаю, министр внутренних дел Великобритании Тереза Мэй не объявила о введении каких-то дальнейших санкций, так что, отвечая на ваш вопрос, я сомневаюсь, что будут какие-то дальнейшие последствия, и сомневаюсь, что как-то тема дальше будет развиваться. Трудно доказать что-то сверх того, что уже было доказано, и установить виновность. Так что не думаю, что в долгосрочной перспективе это будет иметь какие-то последствия.

Сирия. Сейчас сотрудничество в сирийском урегулировании выглядит не только как последняя надежда на это самое урегулирование, но и вообще на укрепление отношений России и Запада. Что могут сделать стороны, с вашей точки зрения?

— Я лично голосовал против нанесения Великобританией авиаударов по позициям ИГИЛ в Сирии. Эту страну бомбили столько людей и так долго, что не думаю, что отправка трех или четырех дополнительных Tornado для того, чтобы скинуть несколько дополнительных бомб, что-то изменит. Не уверен, что так называемые хорошие повстанцы располагают достаточным количеством военных на месте или создали какую-то внятную армию. Так что конца этой войне не видно. Мне кажется, что единственный способ добиться какого-то улучшения ситуации, если западные страны, включая Россию, объединят силы против ИГИЛ (ДАИШ, террористическая группировка, запрещена в РФ), признают, что ИГИЛ – зло, с которым надо бороться, и что ради этого надо объединиться. Я не вижу никакого смысла в том, чтобы Запад и Россия продолжали что-то типа холодной войны в Сирии, нападая друг на друга. Мы многого не добьемся. Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров и госсекретарь США Джон Керри постоянно на связи, каждую неделю, пытаются чего-то достичь. Так что переговоры ведутся на самом высоком уровне.

— Но ключевой проблемой урегулирования в Сирии остаются разногласия России и Запада по поводу судьбы Башара Асада.

— Нет никаких шансов, что Асад уйдет только потому, что мы сказали ему уйти. С моей точки зрения, если просто просить Асада уйти, он никуда не уйдет. Более того, если даже вдруг он был бы побежден, в стране возник бы еще больший хаос, потому что он не был бы побежден какой-то одной демократической группой, которая взяла бы страну под контроль. Он был бы побежден хаосом. Так что я не вижу ничего хорошего в его насильственном отстранении от власти. Нужно найти компромисс, который устроит Асада, провести выборы, может быть, дать ему какой-то пост или какой-то регион страны и попытаться обеспечить создание правительства, которое будет пользоваться широкой поддержкой. Это будет очень трудно, этого нельзя отрицать. Есть вариант, что он выиграет выборы, но это маловероятно, поскольку со своими силами он вряд ли может контролировать огромные территории, настроенные против него. Также маловероятно, что одна из сторон может реально одержать военную победу. Конечно, некоторые говорят, что, если бы Россия вмешалась, Асад бы ушел, но это уже пять лет длится. Так что доказательств этому тезису нет. Может, Россия бы вмешалась, а он бы не ушел.

— Можно ли тогда заключить, что вы лично согласны с позицией России, утверждающей, что Асад должен участвовать в переговорах?

— Да, согласен. Подчеркну, что это только моя личная точка зрения. Хорошо это или плохо, но Асад здесь, и он не намерен уходить, и он не был побежден, и не похоже, что будет. Так что если с ним не говорить, это будет война без конца. У него есть поддержка в регионах Сирии, в Иране, его поддерживает "Хезболла", некоторые люди из Дамаска, и с этим трудно что-то поделать. Мы говорим об этом уже пять лет, и он еще там.

— Чем конкретно может помочь Россия в сирийском урегулировании?

— Добиться договоренности с Америкой. Ясно, что ключевые игроки – это Америка и Россия. У них есть силы и влияние. И главное, что они могут сделать, это достичь соглашения.

— Другая больная тема в отношениях РФ с Западом – Украина.

— Я не защищаю аннексирования Крыма, но это данность. Все, что я пытаюсь сделать, это понять точку зрения населения Крыма, которое преимущественно является русским, российского правительства и российского народа, а также объяснить эту точку зрения моим коллегам. Разумеется, Россия не вернет Крым, мы можем сколько угодно вводить санкции и выступать с заявлениями, но этого не случится. Проблема Запада в том, что население Крыма хочет быть в России, нравится это нам или нет.

У нас есть Минские соглашения, которые хорошо работают, они постепенно снижают градус напряженности. Но опять-таки это война, которую никто не выиграет. Украина не выиграет, и сепаратисты тоже не выиграют. Это тупик, и такова реальность.

— Как вы относитесь к европейским санкциям в отношении России и каковы перспективы этих санкций?

— Санкции останутся какое-то время. Но не навсегда. Думаю, они постепенно будут ослаблены. Не думаю, что имеет смысл призывать к отмене санкций прямо сейчас. По-моему, просто идет курс на смягчение. Российская экономика сейчас не в лучшей форме, страдает от падения цен на нефть. В интересах России прийти к какому-то компромиссу, и по Восточной Украине, мне кажется, это вполне возможно.

Решением может стать предоставление Восточной Украине какой-то автономии. Западная и Восточная Украина очень отличаются друг от друга, Западная Украина до Второй мировой войны не была частью России, а Восточная Украина – наоборот. И эти различия надо учитывать, предоставив некую автономию Восточной Украине. Это правильное решение. И как только все это поймут, мы можем начать ослаблять санкции, которые не отвечают ничьим интересам. Нам не нужна еще одна Крымская война, это смешно.

— Какие еще сферы являются перспективными для сотрудничества?

— В первую очередь культурное сотрудничество. Я считаю, что исторически Россия на протяжении пятисот лет, начиная с Елизаветы, с Петра Первого, была тесно связана с Великобританией. Мы два края Европы, и нет никакой причины для того, чтобы у нас не было хороших отношений. Мы не представляем друг для друга угрозы, мы были союзниками в двух мировых войнах. Так что мы должны попытаться способствовать установлению нормальных, близких, добрых отношений, потому что это отвечает нашим интересам, и я убежден, что в долгосрочной перспективе так и будет.

Постепенно отношения будут снова улучшаться, после Украины, Крыма и Литвиненко.

В нашей стране очень большой интерес к России, великие русские писатели очень популярны, вот "Войну и мир" сейчас показывают, так что интерес к культуре и языку тут очень большой. Также мы испытываем большое уважение к тому, что сделала Россия во Второй мировой войне и к огромным потерям, которые вы понесли. В долгосрочной перспективе нет причины, почему отношения не должны постоянно улучшаться.

И идея с вручением медалей Ушакова ветеранам арктических конвоев – очень хорошая. Мы должны помнить о сотрудничестве во время войны и жертвах, понесенных обеими сторонами. В Британии нет антироссийских настроений.

Великобритания. Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 февраля 2016 > № 1647164 Эдвард Ли


Сирия. Турция. Россия > Армия, полиция > lgz.ru, 11 февраля 2016 > № 1648028 Владимир Беляков

На грани большой войны?

Злоба дня

Ситуация в Сирии и вокруг неё обостряется по мере того, как становятся всё более очевидными успехи наших военных лётчиков и армии Асада. Террористические группировки обескровлены, от них освобождается всё больше городов и селений. Но тревога не убывает. Чего ждать от Турции и Саудовской Аравии? Наш собеседник – известный востоковед-арабист, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир БЕЛЯКОВ.

– С одной стороны, Турция на днях открестилась от планов вторжения в Сирию. С другой – отказалась с не очень внятной формулировкой от проведения наблюдательного полёта с нашим участием над своей территорией. Что всё это значит? Не скрывают ли турки планов вторжения на сирийскую территорию?

– Вполне возможно. Обращает на себя внимание такой факт. Сирийская оппозиция провалила первый тур переговоров с делегацией правительства Сирии в Женеве, но согласилась возобновить их через три недели, 25 февраля. Видимо, оппозиционеры считают, что за это время на фронтах положение улучшится в их пользу. Но это не может произойти без внешнего вмешательства, главным образом со стороны Турции. Хотел бы напомнить, что Турция – член НАТО и вряд ли решится вторгнуться в Сирию без отмашки из Вашингтона.

– Всё более явным становится вмешательство Саудовской Аравии в ситуацию в Сирии. Может ли она решиться на прямые военные действия там?

– Самостоятельное военное вмешательство маловероятно. Саудовская армия невелика, к тому же она уже ведёт одну войну, с повстанцами­хуситами в Йемене. Вряд ли саудовцам нужен «второй фронт». А вот в коалиции с другими государствами, особенно при участии США, они вполне могут отправить свой воинский контингент в Сирию.

– Не втянут ли нас в более масштабный военный конфликт в этом регионе? Ведь тревожных признаков предостаточно. Как себя вести?

– Прежде всего хочу подчеркнуть, что Россия борется в Сирии не за Асада, а против террористических группировок, представляющих угрозу и нашей безопасности. Судьбу Асада должен решить сам сирийский народ. Значительная часть сирийцев поддерживает существующий режим. Если бы было по­другому, как считает оппозиция и стоящие за ней внешние силы, то сирийская армия не смогла бы пять лет противостоять подпитываемым из­за рубежа во­оружённым группировкам. Ну а нам, я думаю, нужно продолжать выполнять поставленную перед Воздушно­космическими силами в Сирии задачу борьбы с террористами и не поддаваться на провокации.

– Допустимо ли нам потерять Сирию как союзника и дружеское государство на Ближнем Востоке? Правильно ли не учитывать интересы курдского народа и его стремление к самостоятельности?

– Друзей не бросают, к ним в трудную минуту приходят на помощь. Борясь с террористами, среди которых много иностранцев, Россия объективно помогает сирийскому народу. И если она выполнит поставленную задачу, то симпатий сирийцев не потеряет, скорее наоборот. А вот если не доведёт дело до конца, то потеряет не только сирийцев, но и иракцев, ливанцев, египтян, которые решат, что у русских, как и у Запада, слово расходится с делом.

Что же касается сирийских курдов, то после окончания войны они вместе с руководством государства найдут, я уверен, форму обеспечения своих национальных интересов. Например, путём создания курдского автономного района на северо­востоке Сирии.

Беседовал Владимир СУХОМЛИНОВ

Сирия. Турция. Россия > Армия, полиция > lgz.ru, 11 февраля 2016 > № 1648028 Владимир Беляков


Россия. Сирия > Армия, полиция > gazeta.ru, 10 февраля 2016 > № 1644037 Владислав Иноземцев

Пора на выход

Владислав Иноземцев о том, почему Сирия может стать для России второй Украиной

Когда 30 сентября в Москве принималось решение о направлении войск в Сирию, с этой операцией связывались большие надежды. Трудно точно сказать, чего предполагал добиться Путин, отдавая приказ о нанесении ударов по противникам Асада, но три цели виделись вполне отчетливо.

Во-первых, все это должно было позволить России, говоря словами отечественных экспертов, «вторгнуться в главный дивизион международной политики», откуда ее «попросили» пару десятилетий назад.

Во-вторых, неоценимая роль Москвы в борьбе с исламистами могла стать тем фактором, который сделал бы Запад более готовым к переговорам по широкому кругу вопросов, в том числе и по Украине и санкциям — ведь как-то неприлично третировать своего союзника.

В-третьих, именно в Сирии кремлевские политики предполагали показать всему миру, что время «инспирированных США «цветных революций» закончилось.

Поначалу все шло очень даже неплохо. Россия действительно оказалась в центре мирового внимания. В Москву и Сочи потянулась цепочка сначала ближневосточных лидеров, а потом и не только.

Сомнения россиян в правильности предпринятого вмешательства во многом развеял самолет компании «Когалымавиа», упавший на Синае.

Затем случился страшный теракт в Париже — и тут даже скептики поверили в то, что конструктивное взаимодействие между Россией и Западом возобновится и новая антитеррористическая коалиция является только вопросом времени. Ну а там уже недалеко и до отмены санкций, нахождения приемлемого для Москвы компромисса по Украине, и до business as usual.

Похоже, однако, что события существенно отклонились от разработанного в Москве плана всего через десять дней после того как парижские теракты открыли, казалось бы, путь к коалиции. Весьма вольно трактуя «можно» и «нельзя», российские летчики в очередной раз «спрямили» путь на базу и были сбиты турецким истребителем.

С этого момента, похоже, главным врагом для России стала Турция — что изменило не только ассортимент фруктов в московских магазинах, но и всю игру на Ближнем Востоке.

В Вашингтоне, Лондоне и Брюсселе поняли, что в регионе возник крупный игрок, менее всего желающий российского «вторжения» — как в свое воздушное пространство, так и в элиту мировой политики.

Союзнические отношения Сирии и Ирана, в свою очередь, подогрели интерес к конфликту в Саудовской Аравии, что послужило предпосылкой появления своего рода «треугольника» Анкара — Вашингтон — Эр-Рияд, а дальше, похоже, все перешло к этапу, на котором важнее тактика, чем стратегия.

Взглянем на несколько бросающихся в глаза фактов.

Несмотря на то что Москва неоднократно пыталась установить контакт и начать кооперироваться с Парижем, который объективно был наиболее заинтересован в борьбе с исламистами в Сирии, дальше громких слов ничего не двинулось. Разрекламированная в России возможность раскола западной коалиции ввиду «более решительных» действий Москвы не реализовалась. Взаимодействия между французами и сирийскими правительственными силами, которого не исключал глава МИД Франции Лоран Фабиус, не случилось.

Все постепенно свелось к «обмену информацией» между французами и русскими, ценности которой никто, по сути, не знает. В итоге Франция подтвердила, что полностью поддерживает действия коалиции во главе с США, а тот же Фабиус начал гневно обличать Россию в том, что она наносит удары по мирным жителям, убивая женщин и детей, и требовать их прекращения. Собственно, на этом в процессе потенциального российского-западного сближения можно поставить точку.

На фоне консолидации западной позиции практически одновременно были сделаны крайне резкие заявления в отношении России и лично Путина: прозвучали открытые обвинения в осведомленности о подготовке убийства в Лондоне Литвиненко и в коррумпированности российского лидера, о которой «давно было известно». И то и другое должно, видимо, снизить готовность хотя бы некоторых из союзников США к любому общению с Москвой.

В то же время отношения России с европейскими странами существенно обострились ввиду попыток Кремля дискредитировать европейскую политику и сыграть в пользу тех националистических и антиеэсовских сил, которые оппонируют нынешним лидерам европейских стран. Судя по всему, последуют и другие шаги и знаки, подтверждающие, что никто не намерен мириться с таким «вторжением» России в глобальную политику.

Наконец, что самое существенное,

США перешли от слов о необходимости борьбы с запрещенным в России ИГ к делу. В этом, несомненно, есть большая заслуга Кремля, который показал, что «вакуум» на Ближнем Востоке может заполняться не только исламистами.

За последнюю неделю мы услышали не только то, что в Северном Ираке для борьбы с террористами (вероятно, достаточно экстерриториальной) будут дислоцированы солдаты 101-й воздушно-десантной дивизии, но и что к наземной операции Соединенных Штатов, если таковая начнется, присоединятся Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты и, возможно, Египет.

Наконец, президент Турции, сожалея о том, что его страна не присоединилась к США и их «коалиции решительных» во время операции в Ираке в 2003 году, сообщил, что Турция «готова к любому развитию событий в Сирии». Вероятно, все это не только слова, что может подтвердить и конференция министров обороны стран – участниц западной коалиции на этой неделе.

В прошлый четверг Лоуренс Корб, бывший замминистра обороны США, заявил в интервью «Аль-Джазире»: «То, что на земле появятся саудовские солдаты, воюющие вместе с мятежниками против правительства, — очень значительная эскалация, и я смею надеяться, что она заставит русских сесть за стол переговоров, вместо того чтобы заниматься созданием небольшого аллавитского государства на западе Сирии».

Судя по всему, у России не было и нет плана на случай масштабной интернационализации сирийского конфликта.

Узнав о возможных шагах саудитов, командующий Корпусом стражей исламской революции Джафари заявил, что он «не верит, что они осмелятся послать саудовских солдат в Сирию»; но такое заявление лишь подтверждает, что надежды Ирана, а с ним Сирии и России связаны с тем, что никто не решится вмешаться в конфликт. Однако я бы не был так в этом уверен — все же региональные державы (и прежде всего Саудовская Аравия и Турция) вовсе не заинтересованы в том, чтобы в их «зоне влияния» радикально усиливались позиции России и Ирана.

Таким образом, вместо того, чтобы «устранить сложности», появившиеся из-за аннексии Крыма и российского вмешательства в конфликт на востоке Украины, Москва как никогда близка к тому, чтобы Сирия стала новой Украиной — куда на начальном этапе было вложено много средств и сил; которая, казалось, продемонстрировала всему миру мощь и возможности России; на чьей основе была развернута и успешно «капитализирована» в народное доверие масштабная пропагандистская кампания, но которая в результате превратилась в страшную проблему, чье решение чревато потерей лица.

В Сирии ситуация может оказаться еще более сложной.

Во-первых, здесь уже не стоит рассчитывать на затяжной статус-кво: после вмешательства внешних сил ни о каком «аналоге» ДНР для «рядового Асада» можно не мечтать.

Во-вторых, в отличие от Украины, в Сирии вполне вероятно прямое столкновение российских военных и сил американской коалиции — чего не было, если я правильно помню, со времен вьетнамской войны.

В-третьих, по чисто экономическим соображениям свободы маневра у нас существенно меньше, чем было два года назад, и потому потребность в успехе больше, а вероятность его — значительно ниже.

Провал России в Сирии, который сегодня начинает казаться практически неминуемым, может иметь для нас крайне негативные последствия.

Москва — ни для кого не секрет — пыталась своим возвращением на глобальную арену по крайней мере развеять все сомнения в том, что уж региональным-то игроком она в полной мере является. Неудача в Сирии, неспособность сохранить режим Асада даже на части территории страны могут показать всем, какова выгода от статуса союзника России, а точнее — то, что таковая отсутствует в принципе.

Поэтому, мне кажется, пока не случилось непоправимого, России не стоило бы ждать, когда к ней обратятся другие члены антитеррористической коалиции (они к ней явно не придут), а попытаться самой пойти на контакт и выяснить условия почетного выхода из сирийской кампании. Такого, который оставил бы после себя картинку, похожую на переход колонны 40-й армии 15 февраля 1989 года по мосту через Амударью.

А то, что конец Асада будет похож на то, что ожидало Наджибуллу, не должно нас слишком волновать — просто потому, что после двух неудач России точно будет чем заняться на постсоветском пространстве. Причем, хочется верить, дипломатическими, а не военными средствами.

Россия. Сирия > Армия, полиция > gazeta.ru, 10 февраля 2016 > № 1644037 Владислав Иноземцев


Сирия. Турция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > pukmedia.com, 9 февраля 2016 > № 1786159 Станислав Иванов

Кремль ставит перед Турцией «курдский вопрос»

В Москве открывается представительство «врагов Анкары»

10 февраля в Москве откроется представительство курдской автономии на севере Сирии — Сирийского Курдистана. На церемонию открытия приглашены представители российского Министерства иностранных дел, лидеры политических партий, участники научного сообщества и общественных организаций.

Нужно отметить, что представительство не будет иметь официального статуса дипломатической миссии, так как Сирийский Курдистан не является суверенным государством. Эта автономия, которая существует де-факто, но юридически не признана. Поэтому представительство будет иметь статус общественной организации, зарегистрированной в российском Минюсте.

Таким образом, Россия станет второй страной, на территории которой функционирует представительство Сирийского Курдистана. Первая миссия была открыта в Ираке, точнее, в его собственной автономии Иракский Курдистан. По сведениям издания «Коммерсант», позднее аналогичные представительства должны быть открыты во Франции и Германии.

Как известно, российские власти выступают за то, чтобы сирийские курды стали одной из сторон переговорного процесса по мирному урегулированию. Несмотря на то, что в последнее время этот вопрос вроде бы сдвинулся с мертвой точки, 2 февраля стало известно, что приглашение курдских представителей на консультации в Женеве отложено на девять дней из-за «серьезных разногласий между различными странами по этому вопросу».

В первую очередь, против переговоров с курдским ополчением выступает Турция. Рабочая партия Курдистана (РПК), напомним, запрещена в этой стране, как террористическая организация. В Анкаре опасаются, что признание сирийских курдов приведет и к международному диалогу с курдами турецкими, чего им бы не хотелось. Но Москва, по словам замглавы МИД РФ Геннадия Гатилова, «прилагает все усилия для их подключения к межсирийским переговорам».

Открытие представительства Сирийского Курдистана в Москве, которое, несомненно, вызовет возмущение Анкары, может стать еще одним шагом на пути признания курдов одной из важных сторон урегулирования. А появление аналогичных миссий во Франции и Женеве только подкрепит их позиции.

Нужно сказать, что и США давно оказывают помощь сирийским курдам. В конце января делегация во главе с представителем президента США в международной коалиции Бреттом Мак-Герком посетила город Кобани и пообещала «обеспечить права курдов в будущей новой конституции Сирии». Ранее с представителями курдских сил встретился и министр внутренних дел Сирии Мухаммед аль-Шаар. На встрече обсуждался вопрос участия сирийской курдской «Партии демократического союза» в Женеве-3. Похоже, что именно этот вопрос приобретает все большее значение в сирийском урегулировании, и Москва хочет держать руку на пульсе.

— Открытие представительства — это важный шаг в деле укрепления отношений России и Сирии, в частности, с одним из ее регионов — Сирийским Курдистаном, — считает ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Станислав Иванов. — Это значимое событие в общественной и политической жизни обоих государств.

«СП»: — Не повредит ли это нашим отношениям с Дамаском, который не признает официально курдскую автономию?

— Сирийские власти с помощью российских ВКС контролируют примерно пятую часть страны и не имеют общей границы с сирийскими курдами. Более того, официальный Дамаск фактически бросили их на произвол судьбы, оставив один на один с «Исламским государством"*. Правительственные войска просто ушли с этой территории, так как у них не было сил и средств ее удерживать. Поэтому у Дамаска нет сейчас морального права рассуждать о статусе Сирийского Курдистана.

Тем более что сирийские курды не заявляют о выходе из Сирии. Они готовы остаться в государстве при любом режиме, будь то Башар Асад, вооруженная оппозиция или друзы. Единственное, чего они хотят, это чтобы права и свободы курдов были защищены в новой конституции Сирии. Это то, что не сделал ни Хафиз Асад, ни его сын Башар. Более того, в прошлом они лишили гражданства почти 300 тысяч курдов. Было дано обещание исправить эту ситуацию, но в условиях гражданской войны оно, конечно, не выполнено. Сейчас у курдов нейтральная позиция. Они не на стороне правительственных войск, но и не на стороне оппозиции. В первую очередь, они сами за себя.

«СП»: — Судя по всему, западные страны тоже готовы к переговорам с курдами?

— Готовы, и это логично. Сирийские курды — одна из немногих сил, которая реально воюет с «Исламским государством» на переднем крае. Представительства Иракского Курдистана были и в Вашингтоне, и в Брюсселе, и в Берлине. Почему бы не открыть их и Сирийскому Курдистану? Официальный статус не имеет большого значения. Ведь сейчас в Сирии, по сути, нет государства. И неизвестно, каким оно будет, если вообще удастся его воссоздать — федеративным, конфедеративным, каким-то еще.

Попытка Франции создать Сирию в 1921 году из разных этнических и конфессиональных групп не увенчалась успехом. Что будет теперь, не знает никто. Сирия уже потеряла половину своего населения. Из 22 миллионов 10−11 миллионов убиты, покалечены или находятся за пределами страны. В таких условиях сирийские курды — это плацдарм для мирового сообщества. С ними необходимо взаимодействовать и всеми способами помогать в борьбе с терроризмом, в том числе военными. Что, собственно, делает и западная коалиция, и Российская Федерация.

«СП»: — Может ли признание сирийских курдов привести в перспективе к созданию общего курдского государства?

— Это исключено. Такие разговоры ведут только дилетанты и политиканы. Ни иракские, ни сирийские, ни даже турецкие курды не говорят о том, чтобы сегодня создать Великий Курдистан. Борьба идет только за равные права с титульными нациями — арабами и турками. Посмотрите, к примеру, на Иракский Курдистан, который добился права субъекта федерации в новом демократическом Ираке. Правда, вся демократия рухнула после того, как началась гражданская война между суннитами и шиитами. Но курды, как и в Сирии, занимают нейтральную позицию в этой войне и не являются инициаторами сепаратистских тенденций и отделения.

В Ираке ведь дело не только в ИГИЛ, но и в том, что шиитские власти в Багдаде вели такую дискриминационную политику против суннитов, что восемь суннитских провинций восстали и, по сути, пригласили «Исламское государство» на свою территорию. Иракские курды вынуждены защищаться, чтобы их не втянули в эту бойню. В Курдистане сейчас обсуждается вопрос о проведении референдума, чтобы повысить свой статус от субъекта федерации до независимого государства. Но это, в любом случае, будет Иракский Курдистан, а не объединение всех курдов.

В Сирийском Курдистане об этом говорить пока рано. Там есть определенные проблемы. Существует несколько течений, которые ориентируются на иракских, турецких курдов, взаимодействуют со оппозиционной Свободной сирийской армией или пытаются контактировать с Дамаском. Но общая позиция курдов в том, что кто бы ни был в Дамаске, если то, чего они добились на практике, будет закреплено в новых законах, и они будут пропорционально представлены во власти по типу того же Иракского Курдистана, они согласны остаться в составе страны.

Не исключаю, что если Иракский Курдистан получит независимость, это может эффектом домино отразиться на Сирийском. Но будет ли это единое государство или два параллельных образования, решать самим курдам. В любом случае, рано делить шкуру не убитого медведя. Сначала нужно прекратить войну.

«СП»: — Открытие представительства не ухудшит наши и без того не лучшие отношения с Турцией? Турки ведь выступают против включения курдов даже в переговорный процесс…

— Анкара панически боится любой автономии сирийских курдов, почему-то считая, что это ее территория. Это внутреннее дело Сирии. Поэтому когда турки поднимают истерику в отношении сирийских курдов, мне это непонятно. Они не имеют права определять, участвовать курдам в переговорах или нет. Тем более что решить судьбу Сирии без сирийских курдов невозможно.

Я даже не говорю о политике преследования турецких курдов. Это, опять же, внутреннее дело Турции, хотя с точки зрения прав человека это серьезные нарушения. Но когда речь заходит о сирийских курдах, это откровенное преступление. Например, когда шли тяжелые бои за город Кобани, они препятствовали проходу турецких курдов-добровольцев, а также прохождению гуманитарной помощи. В то же время коридоры для исламистов были открыты, и остаются открытыми до сих пор.

Мы постоянно слышим об обстрелах этой территории со стороны Турции, попытках создать какую-то буферную зону, ввести войска. В соседнем Ираке они такую попытку уже осуществили, когда ввели на север страны одну бронетанковую часть без согласования с Багдадом. Политика Турции в отношении сирийских курдов преступна.

Так что не стоит оглядываться на Анкару при открытии представительства в Москве. Это будет трибуна, орган, который сможет информировать научные круги и МИД о событиях, которые там происходят. Россия тоже сможет доводить свои взгляды на происходящее в регионе, больше влиять на обстановку. Это и улучшение координации с нами, в том числе в вопросе мирных переговоров. Женева-3 со скрипом, но продвигается, и есть надежда, что удастся перевести сирийский ожесточенный конфликт в мирное русло.

Директор Центра изучения стран Ближнего Востока и Центральной Азии Семен Багдасаров указывает, что и другие участники урегулирования не теряют времени и налаживают отношения с курдами.

— Это значимый шаг. Открытием этого представительства мы показываем свою готовность работать с сирийскими курдами, равно как и с сирийским правительством.

«СП»: — Во Франции и Германии тоже могут быть открыты представительства, но при этом курдов пока не допускают к переговорам в Женеве. Почему?

— Это неудивительно, вокруг курдской проблематики идут политические игры. Американцы тоже активно работают с сирийскими курдами. Идет борьба, кто кого перехитрит и перетянет курдов на свою сторону. Не только мы, но и наши оппоненты очень активно работают над этим. И я скажу, что если мы будем двигаться такими темпами, как сейчас, у нас нет шансов их обойти.

«СП»: — Почему?

— Мы уступаем Соединенным Штатам. Именно они первыми начали оказывать военно-техническую помощь курдам. За последний месяц они передали свыше 150 тонн грузов, это серьезно. Они оказывают им авиационную поддержку. В Кобани побывал представитель президента США, который пообещал соблюдение интересов курдов в «новой Сирии», то есть в Сирии без Башара Асада.

Мы же очень медленно идем к сближению, и другие нас обходят. Во Франции и Германии тоже вскоре могут быть открыты представительства. По моим данным, лидера курдской партии «Демократический союз» Салиха Муслима спецпредставитель пригласил в США. И это несмотря на то, что эта структура аффилирована с Рабочей партией Курдистана, которую США считают террористической. Американцы работают правильно, цинично и очень прагматично.

Старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН Борис Долгов считает, что поддержка курдов может стать еще одним рычагом в отношениях с Турцией.

— Это достаточно важное событие и шаг к признанию прав курдского населения в Сирии. Курдское национальное движение не однородно, но все силы требуют широкой автономии в рамках сирийского государства. Башар Асад уже обещал, что курдскому населению будет предоставлена большая автономия. Поэтому сирийские курды имеют право принимать участие в обсуждениях по сирийскому кризису. Открытие представительства — признак, что Россия это право признает.

«СП»: — Почему до сих пор курды в этом обсуждении не участвуют?

— Это объясняется позицией Турции. В числе вооруженных отрядов курдов есть и представители РПК, которая в Турции признана террористической организацией. Они тоже выступают за соблюдение своих прав, но правительство Эрдогана предпочитает бороться с ними вооруженным путем.

Вопрос курдских меньшинств на территории стран, где они проживают, а это и Сирия, и Ирак, и Иран, и Турция, очень непростой. С одной стороны, курдское национальное движение — участник борьбы против ИГ, и они должны участвовать в переговорах. С другой, Турция — член НАТО, союзник США, и Вашингтон не хочет вступать в противоречия с Анкарой. Но так или иначе, этот вопрос должен решаться.

«СП»: — Может ли поддержка курдов Россией быть использована для влияния на Анкару?

— То, что Турция проводит враждебную политику в отношении России — это очевидный факт. Турецкие интересы не совпадают с российскими. Я и раньше говорил, что Турция, увы, исторически не может быть не только союзником, но и надежным партнером России.

Ни для кого не секрет, что Турция пытается влиять на ситуацию в Крыму. Эрдоган встречался с лидером так называемого «меджлиса» Джемилевым и обещал ему поддержку. Контакты с этим антироссийским органом и движением были в прошлом и остаются сейчас. Поэтому сегодня Москва должна использовать все рычаги, в том числе курдский вопрос, для проведения своей политики и отстаивания национальных интересов.

Материал комментируют:Семен Багдасаров

Мария Безчастная

Сирия. Турция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > pukmedia.com, 9 февраля 2016 > № 1786159 Станислав Иванов


Турция. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 февраля 2016 > № 1643864 Андрей Карлов

Отношения России и Турции стремительно ухудшились после трагедии с российским бомбардировщиком Су-24, сбитым турецким истребителем F-16 над территорией Сирии. О том, какой ущерб может быть нанесен турецкой экономике после введения специальных экономических мер со стороны РФ, какая судьба ждет теперь крупные российско-турецкие проекты в сфере энергетики, есть ли выход из тупика, в котором оказались российско-турецкие отношения по вине Анкары, в интервью РИА Новости рассказал посол России в Турции Андрей Карлов.

— Андрей Геннадьевич, сегодня российско-турецкие отношения переживают, пожалуй, самый трудный период в современной истории. Видите ли вы возможности для выхода из нынешнего кризиса?

— Не мы были той стороной, по вине которой резко ухудшились российско-турецкие отношения. Уничтожение военного самолета — это беспрецедентный вызов России. Российское руководство повело себя предельно четко в этой ситуации. Президент РФ Владимир Путин с самого начала заявил, что должна сделать Турция для преодоления этого глубочайшего кризиса в наших отношениях. Мы ждем официальных извинений от турецкой стороны, наказания виновных и компенсации того ущерба, который был нанесен нашему государству. Заявлений турецкой стороны о том, что Турция сожалеет о случившемся, явно недостаточно, их уровень не соответствовал тому, что произошло. Поэтому следующий ход за турецкой стороной. Если эти условия не будут выполнены, то я не вижу возможности для нормализации наших отношений.

Дата 24 ноября, когда был сбит Су-24, разделила современную историю российско-турецких отношений на две части. РФ ввела специальные экономические меры по отношению к Турции. Действуем мы здесь предельно открыто: был указ президента и три постановления правительства, где совершенно четко перечисляются меры, которые мы принимаем в отношении Турции в нынешней ситуации. Заморожен весь механизм наших политических консультаций, в том числе Совет сотрудничества высшего уровня, который должен был состояться в Санкт-Петербурге через три недели после трагедии с самолетом, а до этого был отменен визит нашего министра иностранных дел Сергея Лаврова в Стамбул для переговоров с его турецким коллегой Мевлютом Чавушоглу. Прекратили свою работу межправкомиссия по экономическому сотрудничеству и общественный форум.

Единственная после 24 ноября российско-турецкая встреча на высоком уровне — между Лавровым и Чавушоглу — состоялась на полях совета глав МИД стран ОБСЕ в Белграде 3 декабря после неоднократных обращений турецкой стороны. К сожалению, эта встреча оказалась бесполезной. Турецкая сторона неоднократно заявляла, что хотела бы провести встречу на высшем уровне. Если она не изменит свою позицию, то говорить об этом не имеет смысла. Боюсь, что в этом случае все контакты останутся в замороженном состоянии.

У нас с Турцией успешно развивались экономические отношения, товарооборот превышал 30 миллиардов долларов, до 4,5 миллиона российских туристов в год посещали Турцию. В то же время есть определенное количество стран, с которыми у нас отношения десятилетиями не развиваются, а просто существуют. Вот примерно такие же отношения у нас будут и с Турцией, если Анкара не изменит свою позицию.

— Несколько стран высказали желание быть посредниками в нормализации российско-турецких отношений – Казахстан, Азербайджан, Киргизия и другие. Есть ли смысл в таком посредничестве?

— Мы считаем, что посредники здесь не нужны. Наша позиция турецкой стороне известна, у нас не прерваны дипотношения, оба посольства – в Москве и Анкаре — работают. Если Турция захочет сделать реальные шаги для нормализации отношений, то у нее есть для этого все возможности.

Несмотря на все политические разногласия, мы ранее считали Турцию своим важным партнером, с которым можно обсуждать все вопросы, в том числе и по тем темам, где наши позиции не совпадают. Это нормально, когда у двух стран есть различия в подходе к тому или иному вопросу, такое бывает даже у близких союзников. Именно для обсуждения таких проблем была создана группа стратегического планирования, ежегодно проводились совещания по линии заместителей глав МИД, глав департаментов. Напомню, что за несколько дней до трагедии с Су-24, 16 ноября наши президенты встречались в Анталье, и все вызывающие разногласия вопросы на ней тоже обсуждались.

Но то, что случилось с нашим самолетом, это вызов нашему государству. Нанесен был огромный вред не только нашим двусторонним отношениям, но и борьбе с международным терроризмом. Вред был нанесен и самой Турции. Это был непонятный, труднообъяснимый поступок, который очень осложнил наши двусторонние отношения. Случай беспрецедентный – я не могу припомнить случая, чтобы страны НАТО сбивали наши военные самолеты. Президент РФ четко сказал, что мы не ожидали такого удара в спину со стороны Турции. Возможно, эта реакция может показаться эмоциональной, но защиту государственных интересов я не могу отнести к эмоциям.

— К каким последствия для Турции могут привести специальные экономические меры со стороны РФ?

— Мы никогда не говорили, что Турция является для нас враждебной страной. Более того, президент России подчеркивал, что турецкий народ – дружественный нам народ. Проблема существует только с частью действующего турецкого руководства, с которым невозможно договориться. К сожалению, из-за этого будем иметь отношения на гораздо более низком уровне, товарооборот резко сократится.

В январе объем турецкого экспорта в Россию упал втрое, а есть еще и "невидимый экспорт" — строительство, туризм, перевозки, который составлял 15 миллиардов долларов в год, в том числе около 4,5 миллиарда долларов в сфере туризма. Эти показатели также резко упадут. Турция недосчитается миллионов российских туристов.

Согласно официальной турецкой статистике, в декабре–январе Турцию посетило по 25 тысяч неорганизованных российских туристов. На мой взгляд, это не совсем корректная цифра, сюда входят россияне, которые приехали с разными целями: это семейные, деловые, спортивные контакты. И в первую очередь сюда вошли россияне, которые побывали в Стамбуле.

Анталья и соседние провинции понесут самый большой урон от нынешнего состояния наших отношений. С одной стороны, это центр туризма, а с другой, этот регион был основным поставщиком сельскохозяйственной продукции в Россию. Мы закупали в Турции примерно на один миллиард долларов такой продукции, и объем нашей торговли по этой статье постоянно увеличивался. Сейчас закупки турецкой сельхозпродукции попали под ограничения. В чем здесь опасность для турецкой экономики, помимо потери огромной суммы? Многим турецким поставщикам очень тяжело будет когда-либо вернуться на российский рынок или не удастся никогда, потому что на их место пришли египетские, израильские, азербайджанские, иранские. Есть и длинная очередь из иностранных компаний, которые хотели бы занять эту нишу, и вернуться в нее Турции будет непросто даже в случае нормализации наших отношений. Турецкие бизнесмены — очень грамотные люди и прекрасно понимают, почему они потеряли контракты в РФ и вместе с ними миллиарды долларов. Сразу после трагедии с самолетом со стороны турецких властей звучали оптимистические оценки – экономика страны потеряет один миллиард долларов, или, может, два-три… Но по последним данным исследовательского института Turkish Social, Economic and Political Research Foundation, из-за ухудшения отношений с Россией Турция потеряет 11 миллиардов долларов. Нельзя обвинить нас в том, что Россия сгущает краски, это цифры турецкой стороны.

— Какая судьба теперь ждет крупные российско-турецкие проекты в сфере энергетики – АЭС "Аккую" и "Турецкий поток"?

- Все наши меры в отношении Турции очень ясные и прозрачные. Ни в указе президента, ни в трех постановлениях правительства АЭС "Аккую" не значится. Проект с нашей стороны не отменен, и перспективы его реализации сейчас больше зависят от турецкой стороны. Чтобы он продвигался, надо принять ряд законов, которые сейчас находятся на рассмотрении парламента. Есть большой список того, что нужно сделать турецкой стороне, а то, что на подготовительном этапе зависело от России, практически все сделано. Так что мяч сейчас на турецкой стороне. РФ также не отказывается и от "Турецкого потока", но мяч тут в еще большей степени на турецкой стороне. После 1 декабря 2014 года, когда был подписан меморандум по этому проекту, мы очень быстро прошли нашу часть пути, но столкнулись с неготовностью турецких партнеров к ответным шагам.

Понятно, что проект стоимостью в несколько миллиардов долларов не может быть реализован без подписания межправсоглашения. В прошлом году из-за напряженной политической ситуации в Турции, двух выборов в парламент, турецкая сторона так и не смогла начать переговоры по межправсоглашению. В нынешних условиях очень трудно прогнозировать судьбу проекта, поэтому мы в первую очередь ждем, что турецкая сторона образумится и сделает то, что она должна сделать для нормализации межгосударственных отношений.

— С первого января этого года Россия ввела визовый режим для граждан Турции. Осложнило ли это работу посольства и какое число виз было выдано в январе? Все ли прошения граждан Турции о получении визы удовлетворяются?

— Мы заблаговременно, за месяц, сообщили турецкой стороне о введении с 1 января этого года виз для граждан Турции, направили соответствующее обращение в турецкий МИД, разместили информацию на сайте посольства, проинформировали те турецкие организации, которые заинтересованы в этой информации. Необходимая работа была проведена в посольстве, у нас действуют четыре визовых центра в Анкаре, Стамбуле, Анталье, Трабзоне. Мы были полностью подготовлены к работе в новых условиях, и те граждане Турции, которым нужны визы, никаких трудностей не испытывают. В январе мы выдали 2 тысячи виз. Думаю, в дальнейшем запросов на визы будет больше.

Мне неизвестно, чтобы в какой-нибудь нашей консульской точке гражданину Турции с необходимым пакетом документов было бы отказано в получении визы. Сразу хочу подчеркнуть, что мы не вводили для Турции какой-то особый жесткий режим. Пакет документов, необходимый для получения визы, стандартный для всех стран мира. Такой же режим действовал и с Турцией до перехода на безвизовый режим в 2011 году.

Что касается введения виз Турцией для российских журналистов с 15 февраля, то мы узнали об этом из СМИ со ссылкой на посольство Турции в РФ. Мы направили официальный запрос в МИД Турции с просьбой разъяснить ситуацию, но ответа так и не получили.

— Ассоциация международных перевозчиков Турции заявила о проблемах с получением виз для водителей-дальнобойщиков, осуществляющих перевозки грузов по территории РФ…

— Здесь речь идет не о визах, а о разрешениях на автоперевозки. Ранее мы выдавали на паритетной основе по 7 тысяч таких разрешений. После трагедии с нашим самолетом Минтранс заявил, что будет выдавать 2 тысячи таких разрешений из-за сокращения объемов перевозок. То есть главное, чтобы турецкий водитель имел такое разрешение, после чего ему будет выдана виза.

— Турцию называют основным каналом транзита россиян, желающих примкнуть к запрещенной в РФ террористической группировке "Исламское государство" (ИГ). Какая работа ведется в этом направлении с турецкими властями? О каких цифрах идет речь?

— Турция – один из основных каналов перехода иностранных боевиков на территорию, контролируемую ИГ. Сотрудничество между РФ и Турцией по этому вопросу находилось на явно недостаточном уровне. Часто мы узнавали только из СМИ о том, что задержана группа иностранцев, среди которых есть российские граждане. В силу того, что Турция не шла с нами на полноценное сотрудничество, мы не можем привести статистику задержаний наших граждан на турецко-сирийской границе по подозрению в причастности к ИГ. Могу только опираться на цифры, которые озвучил министр внутренних дел Турции Эфкан Ала. Согласно его заявлению, всего в Турции в 2015 году было задержано 2783 иностранцев из 89 стран. Турецкие СМИ со ссылкой на свои источники писали, что из них порядка ста россиян, и я думаю, что эта цифра близка к истине.

Важно не только получить сообщение, что задержан российский гражданин, который подозревается в причастности к ИГ. Важно получить информацию о его дальнейшей судьбе. Очень часто граждане РФ, подозреваемые в причастности к ИГ, высылались из Турции не в Россию, а в третьи страны, с которыми у нас или нет дипотношений (Грузия), или отношения напряженные (Украина). Если подозреваемый в причастности к ИГ высылался в эти страны, то возможности наших действий по их задержанию сводились к нулю.

Турецкая сторона утверждает, что депортация в третьи страны проводилась по желанию самих задержанных. Я думаю, что если человек подозревается в причастности к ИГ и не хочет возвращаться в Россию, то это лишнее подтверждение того, что он реально принадлежит к ИГ или хотел к нему присоединиться.

Мне неизвестно, чтобы кто-то из граждан РФ был арестован или отбывал наказание в Турции по обвинению в связях с ИГ. Есть несколько россиян, которые отбывают наказание в турецких тюрьмах, но они осуждены по уголовным статьям, не связанным с терроризмом.

— После начала операции ВКС РФ в Сирии Турция несколько раз обвиняла Россию в нарушении своего воздушного пространства, в том числе в случае со сбитым Су-24. Вас неоднократно вызвали по поводу этих якобы имевших место нарушений в турецкий МИД. Какие аргументы при этом приводит турецкая сторона?

— Здесь ключевыми являются данные объективного контроля, которые доказывают, что нарушение воздушного пространства произошло. Это то, против чего не поспоришь. Если есть заявление о том, что какого-то числа в такой-то точке российский самолет якобы пересек границу, это просто заявление. Именно такие заявления и делает турецкая сторона, не предоставляя никаких доказательств. Мы постоянно говорим турецкими коллегам, да, у нас был один случай нарушения турецкого воздушного пространства в начале октября и РФ принесла по этому поводу извинения. Что касается остальных случаев, в том числе и уничтожения нашего самолета, то заявления о нарушении воздушного пространства Турции не соответствуют действительности. Наши самолеты во всех этих случаях находились в воздушном пространстве Сирии.

Каждый раз мы просим турецкую сторону предоставить данные объективного контроля. И я могу ответственно заявить, что этих данных мы не получаем, в том числе и в случае уничтожения нашего самолета. Сразу после этого Минобороны РФ на брифинге представил карты как раз на основе данных объективного контроля. Там было четко показано, где проходила трасса нашего самолета, где находился турецкий самолет, когда он направился в сторону границы, как он ее пересек, где он произвел пуск ракеты и где эта ракета попала в наш самолет.

Поскольку подобной информации турецкая сторона нам ни разу не предоставила, разговоры о нарушениях российскими самолетами воздушного пространства Турции несерьезны. Они не могут основываться на картах, которые непонятно каким образом оказались в распоряжении СМИ. Есть российское посольство, и если существует на самом деле серьезная информация, то эти данные должны передаваться по дипломатическим каналам.

В последнем случае, 29 января, турецкая сторона сослалась на НАТО, которое якобы первым зафиксировало это нарушение. Мы точно так же запросили данные объективного контроля у НАТО и также ничего не получили. Если эти данные, как нам утверждают, секретные, то от кого этот секрет? Нас открыто обвиняют в нарушении границы, при этом говорят, что доказательства секретные. Нам это непонятно.

— Как бы вы могли прокомментировать недавний инцидент с запретом Анкарой наблюдательного полета самолета РФ над территорией Турции, который должен был быть осуществлен по договору об открытом небе?

— Вы знаете реакцию нашего МИДа после того, как российскому самолету не разрешили совершить наблюдательный полет над турецко-сирийской границей. Когда такое происходит, возникают подозрения. А еще больше подозрений возникает тогда, когда турецкие военные запретили полет по указанию МИДа. Значит, есть какие-то политические причины.

Мне ничего неизвестно о подобных прецедентах отказа в наблюдательном полете над территорией РФ с нашей стороны, на что ссылается турецкая сторона. Если они нас обвиняют, то это надо делать не голословно, а доказательно — такого-то числа турецкие наблюдатели хотели полететь туда-то, но им было отказано.

— Какие взаимоотношения у вас складываются с коллегами из МИД Турции в этот непростой период?

— Турецкие дипломаты – это профессионалы высокого уровня. Когда мы встречаемся, мы ведем вполне профессиональные беседы. В дипкорпусе у нас тоже хорошие контакты. Враждебного настроя я не ощущаю, а насколько интенсивными у нас будут контакты с МИД Турции, зависит не только от нас, но и от турецкой стороны. Самые сложные вопросы мы стараемся решить спокойно и на профессиональном уровне.

— Мы беседуем с вами накануне Дня дипломатического работника, отмечаемого 10 февраля, поэтому позвольте задать пару личных вопросов. Был ли для вас выбор профессии случайным или вы стремились на дипломатическую службу? Остались ли на карте мира места, которые еще хотелось бы посетить?

— Я представитель третьего поколения в нашей семье, которое работает на дипломатической службе. Мой дед пришел на работу в МИД в январе 1922 года. Я рос в семье дипломата, и пример моих родителей имел для меня большое значение. В сентябре этого года будет 40 лет, как я работаю в министерстве иностранных дел, и за эти годы я побывал на всех континентах, был даже в такой экзотической и далекой стране, как Фиджи. Где хотелось бы побывать еще? Весь мир объехать не удастся, а вот побывать в той стране, где начинался мой дипломатический путь — в Северной Корее, очень хочется.

Я начал работать в КНДР 13 сентября 1976 года в должности дежурного референта и был последним драгоманом министерства (официальная должность переводчика и посредника между ближневосточными и азиатскими державами и европейскими дипломатическими и торговыми представительствами – ред). В ряде посольств в азиатских странах раньше была такая должность. Коллеги тогда смеялись: не перепутать бы драгомана с драмадером. Но через полгода эту должность упразднили и приравняли к должности атташе.

Я хочу через РИА Новости передать привет своим коллегам, которые работают в МИД, в наших дипмиссиях за рубежом. Поздравляю их с нашим профессиональным праздником – Днем дипломатического работника и желаю им успехов. Надеюсь на новые встречи со своими друзьями.

Турция. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 февраля 2016 > № 1643864 Андрей Карлов


Сирия. Турция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 февраля 2016 > № 1643859 Александр Кинщак

Делегация от сирийского правительства и представители оппозиции прибыли 29 января в Женеву на межсирийские переговоры для поиска мирного решения, первый раунд встреч результатов не принес. Вторая попытка начать диалог ожидается в конце февраля. Тем временем сирийская армия продолжает наступление в ряде провинций и уже освободила несколько стратегически важных городов на юге и севере страны. О роли РФ в урегулировании кризиса в САР, причинах заморозки переговоров в Женеве и перспективах экономических отношений между Россией и Сирией в интервью корреспонденту РИА Новости Михаилу Алаеддину и корреспонденту агентства Sputnik Мохамаду Маруфу рассказал посол России в Сирии Александр Кинщак.

— Кому было выгодно сорвать переговоры в Женеве?

— Я думаю, что это было выгодно тем силам, которые изначально не поддерживали идею политической развязки кризиса в Сирии. Ведь фактически мы их вынудили пойти на диалог с властями. Толчком для запуска процесса активных межгосударственных контактов с участием заинтересованных стран в попытке выработать общую базу для межсирийского урегулирования стала операция ВКС России. Уверен, что здесь есть прямая причинно-следственная связь, и готов свое мнение аргументировать.

До того, как мы начали нашу операцию, военно-политическая ситуация развивалась не в пользу официального Дамаска. Общая динамика на фронтах была негативная, в обществе нарастали тревожные настроения. Казалось, что дело идет к реализации сценария победы вооруженной оппозиции и силового свержения действующего сирийского правительства. Внешние, прежде всего региональные стороны, которые поддерживали вооруженные группировки в Сирии, мы их называем НВФ (незаконные вооруженные формирования), ставили на военное решение. И у многих складывалось впечатление, что оно близко.

Потом Россия начала свою операцию. Именно это кардинальным образом изменило баланс сил. Удалось во многом уничтожить военную инфраструктуру экстремистов, перекрыть каналы снабжения, разрушить базы, склады, командные пункты. Сейчас мы наблюдаем серьезные успехи сирийской армии на разных направлениях. Как только стало понятно, что сценарий военного свержения режима не сработает, многие задумались о том, какие еще могут быть варианты решения проблемы. Так появились предпосылки для начала серьезного обсуждения темы политико-дипломатического урегулирования. В результате удалось выйти на согласование его базовой схемы в формате Международной группы поддержки Сирии (МГПС), которая объединила всех основных игроков. Затем эти решения были закреплены резолюцией 2254 СБ ООН.

Основные положения выработанной дорожной карты сирийского урегулирования известны. Прежде всего надо добиться прекращения огня, которое, однако, не должно распространяться на террористов. Наоборот, всем сирийцам надо вместе начать бороться с ИГ, "Джабхат Ан-Нусрой" и подобным им структурам, если они будут признаны террористическими. Пока в соответствующем списке террористических организаций таковых только две, но работа над его дополнением продолжается. Одновременно следует решать гуманитарные проблемы, что предполагает свободный доступ и в те районы, которые окружены правительственными войсками или боевиками НВФ. Также предусмотрено освобождение политзаключенных, другие меры доверия. Параллельно надо обсуждать политические реформы, в том числе изменение нынешней конституции или принятие новой, проведение свободных выборов парламента и президента. Все это нужно сделать в течение 18 месяцев.

План действий и его временные ориентиры всем понятны и ясны. Повторюсь, что как раз осознание бесперспективности попытки силового свержения режима и сподвигло наших партнеров по МГПС пойти на согласование данной схемы политического урегулирования. И все заинтересованные стороны должны помочь сирийцам договориться о ее реализации, чтобы вывести страну из кризиса. Но в конечном счете – решение за самими сирийцами. Им нужно выйти на согласие по всем деталям дорожной карты, которая фактически представляет собой весьма общую схему. Это должно стать главным содержанием межсирийских переговоров. К сожалению, первая попытка их запуска в Женеве оказалась малорезультативной.

— Кто может или должен представлять оппозицию? Каков, на ваш взгляд, расклад сил среди разных оппозиционных сил и как это влияет на переговоры?

— Между различными оппозиционными группировками существуют серьезные разногласия, которые так и не удалось преодолеть. Камнем преткновения стал вопрос об участии в переговорах курдов. Мы согласны с теми, кто считает, что игнорировать их мнение просто неразумно. Также были споры по поводу того, кто из оппозиционеров в Женеве главный. На эту роль претендовали деятели из недавно сформированного в Эр-Рияде Высшего комитета по переговорам. Кроме них, полномочными представителями оппозиции считают себя активисты и организаторы встреч противников Башара Асада в Каире и Москве. Они попытались объединиться в рамках так называемой лозаннской группы. А ведь есть еще и внутренние оппоненты, которые тоже хотят сыграть роль в переговорном процессе и заявляют, что имеют мандат от народа в то время, как оппозиционеры-эмигранты, дескать, давно оторвались от сирийских корней и вообще действуют в интересах тех стран, которые их финансируют.

Но главная причина заморозки переговоров, на мой взгляд, связана с нежеланием противников действующего сирийского правительства с ним договариваться, обсуждать схему политического урегулирования. Из нее нельзя выборочно вычленять и специально выделять какую-то одну составляющую и тем более выдвигать предварительные условия для начала переговоров, как это делали представители эр-риядской команды. По сути, это была попытка исказить основное содержание предложенного сирийцам мирного плана, выработанного в рамках МГПС, который предусматривает комплексный подход.

Вдобавок к этому совершенно нелепые обвинения были выдвинуты в наш адрес. Подавалось так, что наступление сирийской армии при поддержке ВКС России спровоцировало представителей оппозиции на выход из переговорного процесса. Дескать, их с трудом уговорили вступить в диалог с режимом, и тут мы все испортили. Были и явные политические провокации с включением в переговорную команду оппозиции представителей "Армии ислама" и "Ахрар Аш-Шам". Думаю, сделано это было специально, чтобы делегация правительства САР отказалась от контактов с ними, поскольку заранее было известно, что в Дамаске не желают иметь дело с террористами. Фактически делалось все, чтобы сорвать начало межсирийского диалога. Но делегация сирийского правительства проявляла выдержку и демонстрировала намерение серьезно разговаривать. В конце концов в качестве повода для выхода из переговорного процесса оппозиционеры использовали ссылку на невыполнение выдвинутых ими предварительных условий, которых в принципе не должно было быть. Но ответственность за это пытаются возложить на Дамаск и Москву.

Что будет дальше? Это самый интересный вопрос. Последние успехи сирийской армии говорят о том, что, скорее всего, она продолжит широкомасштабное наступление на боевиков на всех фронтах. Баланс изменился в пользу правительственных сил. Те страны, которые поддерживают НВФ, должны понять, что время работает не на них. Если есть желание сохранить возможность политического урегулирования, надо выходить на заморозку военных действий и начинать договариваться. Ведь если ситуация "на земле" кардинальным образом поменяется в пользу правительства, у него будет мало мотивации вести переговоры с оппозицией, идти на компромиссы и делиться властью с теми, кого они побеждают на поле боя.

— Может, для сирийского руководства выгоднее окончательно освободить территорию и потом с точки зрения победителя диктовать свои правила?

— Зачистить территорию от террористов, с которыми невозможно договариваться, – это важнейшая задача, которая стоит на повестке дня. Необходимость ее реализации ни у кого не вызывает сомнений. Однако попытки диктовать с позиции силы свои условия побежденным, как мне кажется, вряд ли обеспечат долгосрочное решение. В любом случае нужно учитывать интересы тех людей, которые поддерживают повстанцев. Они ведь тоже сирийцы и должны иметь возможность жить на своей земле. Поэтому нужны компромиссы с последующим выходом на проведение честных выборов, которые покажут реальные настроения народа.

Какие это будут договоренности и как их удастся достичь – это уже вопрос второй или третий. Есть схема, согласованная в рамках венской резолюции. Надо сосредоточиться на том, чтобы убедить сирийцев договориться на ее основе. Если оппозиционеры будут все это саботировать и торпедировать, тянуть время, пока сирийская армия продолжает менять ситуацию "на земле", то дело может дойти до переосмысления новых реалий и последующего появления иных вариантов решения. Какими они будут – трудно предугадать.

В любом случае, какая бы схема в конечном итоге ни была выработана сирийцами, они это должны сделать сами. Для нас это принципиальный момент – нельзя ничего решать за них. И в любом случае урегулирование должно быть поддержано большинством сирийского общества, иначе оно не будет устойчивым и долговременным. На какой платформе и когда сирийцы договорятся – покажет время.

Пока мы руководствуемся тем, что план уже есть. И не надо от него отказываться только из-за того, что некие силы пытаются его сорвать. Мы надеемся, что на заседании МГПС в Мюнхене 11 февраля удастся подтянуть к этому пониманию наших партнеров, которые заставят опекаемых ими оппозиционеров сесть за стол переговоров и начать серьезный диалог. Если ничего не получится, то возникнет потребность искать другие варианты, но пытаться заниматься этим сейчас нет смысла.

— Москва неоднократно предлагала ряду стран сотрудничество и координацию в борьбе с терроризмом. Есть ли какой-то прогресс в этом направлении или эти государства не торопятся сотрудничать? Если так, то каковы, на ваш взгляд, причины?

— По данному вопросу президентом Путиным была озвучена с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН известная инициатива. На тот момент многие отнеслись к ней скептически, считали ее трудно реализуемой. Искали всякие подводные камни и скрытые смыслы, ради которых мы якобы данную идею продвигаем. Утверждали, что это категорически невозможно воплотить в жизнь. Однако развитие ситуации в сирийском кризисе вывело многих на понимание того, что эффективно бороться с терроризмом можно только совместными усилиями. Так появились информационные центры в Багдаде и Аммане. Практически со всеми странами региона поддерживаются необходимые контакты, в том числе по закрытым каналам. Министерство обороны России периодически отчитывается на брифингах о наших соответствующих усилиях.

— После полного освобождения города Хомс власти планируют начать восстановление разрушенных кварталов. Будут ли российские компании принимать участие в строительстве?

— Ничего конкретного именно по Хомсу я сказать не могу. Не уверен, что у самих сирийцев есть сверстанные планы на сей счет. Пока это скорее декларация о том, что после ухода боевиков из района Аль-Ваар и полного освобождения города начнется его масштабное восстановление. Для этого нужно найти финансирование, а с деньгами у сирийского правительства сейчас очень сложно. Необходимы строительные мощности и люди, которых можно задействовать.

Вообще, тема посткризисного восстановления Сирии очень непростая и Хомс – лишь один из примеров. В результате затянувшегося конфликта разрушена экономика и социальная сфера, нарушены хозяйственные связи. Когда война закончится и сирийцы смогут приступить к восстановлению, надо понимать, что на это потребуются многолетние усилия и десятки миллиардов долларов инвестиций. Сейчас, если брать официальную статистку ООН, уничтожено или выведено из строя 40% промышленных предприятий. За чертой бедности находится более 60% населения, приблизительно такие же цифры по безработице.

Рассматривать Россию в качестве основного спонсора этого процесса я бы не стал. Хотя бы потому, что у нас сейчас таких денег нет. Да и никто не будет в нынешних условиях брать на себя подобные обязательства. А вот для наших компаний данная тема может оказаться привлекательной. Их могут заинтересовать проекты с интересной перспективой и существенной финансовой отдачей. И это понятно, поскольку любая компания в первую очередь ищет возможности получать прибыль.

В Сирии есть сектора, в которых мы традиционно присутствовали и где наши компании проявили себя, наработали опыт, создали кое-какие заделы на будущее. Есть крупная российская организация (не буду ее называть, чтобы дополнительно не рекламировать), у которой уже имеется пакет заказов на постконфликтный период. И эти проекты находятся на разных стадиях проработки. Как только закончится война, сразу начнется их практическая реализация. Конечно, этим надо заниматься и другим российским экономоператорам. Проблема в том, что на данный момент наш бизнес не хочет рисковать прежде всего в силу отсутствия во многих районах Сирии необходимых условий безопасности. Это объяснимо – никто не хочет отправлять специалистов на войну. Нет также ясности в плане политической перспективы. Кроме того, в отношении Сирии действуют санкции ЕС, США и ряда других стран.

Тем не менее, несмотря на обозначенные сложности, нужно уже сейчас "заходить" в Сирию и активней пользоваться представляемыми нам преимуществами. Рассчитываем, что политическая роль России, наши военные усилия уже в близкой перспективе будут конвертированы в существенные экономические дивиденды. Те компании, которые придут сюда раньше других, будут иметь лучшие стартовые позиции.

— У России на данный момент больше всего привилегий?

— Наши сирийские партнеры подчеркивают готовность обеспечивать для российского бизнеса режим максимального благоприятствования, обещают оказывать всяческое содействие тем нашим компаниям, которые будут участвовать в тендерах и совместных проектах. Кстати, многие заказы сирийцы отдают и на бестендерной основе – прежде всего тем предпринимателям, которые готовы работать здесь уже сейчас, невзирая на сложности. Свежий пример – совсем недавно договорились о строительстве в рамках совместного российско-белорусско-сирийского предприятия трансформаторного завода в пригороде Дамаска.

— Недавно в Латакии была открыта экономическая деревня. Не могли бы ли вы подробнее рассказать о ее задачах и функциях?

— Сама идея проекта появилась еще до разворота в наших отношениях с Турцией как попытка создать эффективную модель оптимизации экспортно-импортных операций с Сирией. В этих целях разработали логистическую цепочку, договорились с производителями и потенциальными импортерами.

В качестве примера сошлюсь на то, как организован экспорт в Россию цитрусовых. Они отбираются в соответствии с международными стандартами качества, калибруются, упаковываются. Судно-рефрижератор загружается в Латакии и приходит в порт Новороссийск, а затем эта продукция доставляется напрямую нашему потребителю. Так выглядит вся технологическая цепочка от производителя до российского ритейлера. Кроме того, ведутся переговоры об упрощении прохождения сирийской продукции через российскую таможню и снижении таможенной стоимости этих товаров. Насколько мне известно, этим проектом сейчас заинтересовалась компания "Фуд-сити", которая недавно открыла под Москвой крупный продовольственный оптово-розничный центр.

— Что изменилось после разворота наших отношений с Турцией?

— После того, как мы отказались от сотрудничества с турецкими производителями, на рынке возникла ниша, которую все пытаются занять. Как я уже говорил, в наших общих интересах помочь сирийцам прийти к нам со своей продукцией. Данный проект представляется весьма перспективным. Мне в нем нравится инициативный подход частных предпринимателей, которые были очень настойчивы, смогли привлечь к нему внимание государственных чиновников и добиться их поддержки. Нашим бизнесменам выделили в Латакии участок земли. Кроме цеха по калибровке и упаковке цитрусовых, там планируется создать предприятие по сборке и ремонту сельхозтехники. В дальнейшем все это может разрастись в целую промышленную зону с особым статусом, административными и таможенными привилегиями. В данном случае желание бизнесменов заработать совпадает с целями и задачами государственных органов применительно к увеличению двустороннего товарооборота.

— Мы недавно сбрасывали контейнеры с гуманитарной помощью в Дэйр-эз-Зор. Будет ли наша страна помогать дальше?

— Да, туда уже были сброшены три партии гумпомощи. Это актуальная тема, она активно обсуждается, в том числе и с нашими ооновскими партнерами. Как представляется, спецучреждения ООН могли бы в этом плодотворно поучаствовать. Пока ооновцы в Сирию доставляют гуманитарные грузы только автоконвоями, а Дэйр-эз-Зор окружен джихадистами из ИГИЛ, договориться с которыми невозможно. Больше конкретики по этой теме у меня нет. Могу лишь повторить сказанное на одном из брифингов в Минобороны России генералом Игорем Конашенковым, что наши военные в Сирии намерены продолжить эту гуманитарную операцию.

— Положение христиан в Сирии, скажем так, нестабильное. Обращались ли к вам представители христианских общин за помощью?

— По правде говоря, к нам обращались представители практически всех этноконфессиональных меньшинств Сирии. Просили оказывать им адресную гумпомощь, в том числе напрямую. Однако, согласно сложившейся практике, мы все грузы отдаем официальным сирийским госструктурам и можем лишь рекомендовать властям, чтобы при распределении этой помощи они имели в виду какую-то конкретную общину. Были также заходы с просьбой оказать содействие оружием, чтобы бороться с террористами, хотя такие обращения мы удовлетворять не можем. Россия предоставляет военно-техническую помощь только правительству Сирии. Напрямую на местах мы никого не вооружаем и не подпитываем. Это противоречит логике межгосударственных отношений.

— Есть слухи о строительстве русской школы в Сирии. Насколько они верны и что это за проект?

— Муниципалитетом Дамаска действительно выделен под этот проект участок земли в 1 га в районе Кудсия Аль-Джадида в так называемом Новом Дамаске. Пока известно лишь, что сюда планируется приезд представителей Императорского православного палестинского общества для участия в церемонии закладки первого камня будущей русской школы. Сирийцы заинтересованы в скорейшем ее открытии. Посольство оказывало содействие в решении вопроса о выделении участка под строительство.

— Какие трудности испытывают наши дипломаты при работе в Сирии?

— Трудностей много. Прежде всего, мы живем здесь в отрыве от семей и от привычного круга общения. Иногда появляется ощущение какой-то изолированности и оторванности от нормальной жизни. Лично мне сложнее всего переносить разлуку с родственниками и друзьями. Хорошо, что время от времени приезжает погостить супруга.

Наконец, и это, наверное, важнее, есть режимные ограничения, связанные с безопасностью. Как только мы приняли решение помочь Сирии силами российских ВКС, в адрес посольства сразу же стали поступать угрозы. Причем речь идет не только об анонимных страшилках. На сей счет имелась достоверная оперативная информация с названиями и замыслами конкретных группировок. Нас хотели наказать за помощь Сирии. Для террористов мы интересная и притягательная цель, удар по которой потом можно успешно "продавать" — мол, смотрите, как наказали русских дипломатов за действия их правительства! Соответственно, нам пришлось предпринять дополнительные меры обеспечения безопасности наших сотрудников и ограничить до необходимого минимума выезды в город.

С другой стороны, в последнее время рабочая нагрузка на посольство увеличилась в разы. Тосковать и печалиться особо некогда. Коллектив у нас сложился хороший, а московское руководство стимулирует работу в военном Дамаске не только достойной оплатой, но и различными поощрениями. Хочу подчеркнуть, что все наши сотрудники приехали в эту командировку добровольно. И не только для того, чтобы заработать денег и решить свои материальные проблемы. Для дипломатов, особенно молодых, это еще и уникальный шанс приобрести в столь специфических условиях новые навыки и умения, необходимые для быстрого профессионального роста.

Сирия. Турция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 февраля 2016 > № 1643859 Александр Кинщак


Сирия. Ливия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 февраля 2016 > № 1643839 Иван Молотков

Многие российские дипломаты 10 февраля отпразднуют свой профессиональный праздник – День дипломатического работника, находясь по долгу службы в горячих точках. Отвечающий за дипотношения РФ с одной из самых нестабильных стран мира – Ливией – посол Иван Молотков рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Марии Киселевой о расползании по региону Ближнего Востока запрещенной в России группировки "Исламское государство", возможной помощи со стороны РФ в борьбе с этой угрозой на африканском континенте и об условиях возвращения российского бизнеса в Ливию.

— Был ли для вас выбор профессии случайным или вы стремились на дипломатическую службу?

— Не могу сказать, что я с пеленок мечтал стать дипломатом. У нас в семье не было дипломатов. Более того, мои родители были, как тогда называлось, технарями — работали инженерами на оборонном заводе.

Тем не менее уже в детстве я увлекся литературой, историей, сначала древней и средневековой, а затем и современной. Когда я учился в школе, родители подписались на очень в то время популярную газету "За рубежом", в которой подробно освещались события в мире, при этом со ссылками на иностранные источники. В это же самое время я начал изучать, не по-школьному, английский язык с репетитором.

Одним словом, уже к окончанию школы я пришел к этой мысли – стать дипломатом. Поступил в МГИМО, где изучал арабский язык, а также все то, что связано с Ближним Востоком. С тех пор, уже без малого 30 лет, здесь и работаю. И не жалею.

— Вы уже долгое время работаете на Ближнем Востоке, в том числе в Египте времен "арабской весны", а с 2012 года отвечаете за дипотношения с Ливией — одной из самых нестабильных стран мира. Что вам помогает работать в горячих точках?

— Думаю, я уже ответил на этот вопрос — привязанность к этим странам и к этому региону в целом.

— Не могли бы вы рассказать о своем обычном рабочем дне?

— Рабочий распорядок дипломата, особенно посла, очень сложно, а подчас невозможно распланировать не то что на завтрашний, но даже на сегодняшний день.

Тем не менее какие-то плановые мероприятия в моей работе присутствуют. Так, с утра я захожу в интернет с целью получить информацию о последних событиях в стране аккредитации, просматриваю свою электронную почту, работаю с документами.

В течение дня встречаюсь, как правило, по предварительной договоренности, с коллегами по дипкорпусу, ливийскими представителями, приезжающими в Тунис (посольство РФ в Ливии было эвакуировано в Тунис в августе 2014 года в связи с резким обострением военно-политической ситуации в Ливии, вызванным ожесточенными столкновениями между группировками – ред.). Посещаю протокольные мероприятия или организую их у себя.

Сразу хочу оговориться – такая "светская" жизнь является важнейшей составляющей нашей работы, поскольку именно в ходе подобных неформальных контактов удается получить весьма ценную информацию.

Особое место в деятельности посольства занимает задача защиты прав и интересов российских граждан, оказавшихся, скажем так, в затруднительных обстоятельствах на территории Ливии. А наши действия в этих вопросах никакими графиками не предусмотришь.

При этом очень часто приходится ломать весь распланированный распорядок в связи с возникающими непредвиденные обстоятельствами – не предусмотренные заранее, но очень важные встречи, какие-то внеплановые события в стране пребывания, новые повороты в судьбе удерживаемых в Ливии россиян.

— Если смотреть со стороны, то складывается ощущение, что Россия, по сравнению с западными партнерами, проявляет к Ливии гораздо меньший интерес, хотя угроза со стороны радикальных исламистов, в том числе запрещенной в РФ террористической группировки "Исламское государство", признается, пожалуй, всем международным сообществом. Да и со стороны западных стран, тех же США, больше заявлений, чем реальных практических действий по стабилизации ситуации в регионе. Нет ли у России опасений, что террористы в Ливии могут значительно усилить свои позиции, пока все внимание мирового сообщества обращено на Сирию и Ирак?

— Вы очень правильно сказали: "если смотреть со стороны". Россия не меньше, чем Запад, обеспокоена расползанием по региону так называемого Исламского государства и была бы готова оказывать Ливии помощь в борьбе с терроризмом, в том числе путем поставок этой стране современного оружия.

Однако есть немаловажное обстоятельство. В отличие от Сирии и Ирака, где ситуация, конечно, тяжелейшая, но существуют законные центральные власти, Ливия пока пребывает в состоянии раскола. До последнего времени на востоке и западе страны существовали два параллельных руководства (парламенты и правительства), каждое из которых настаивало на собственной исключительной легитимности. Кроме того, многие районы находятся под контролем местных администраций и вооруженных формирований (я в данном случае имею в виду не террористические группировки, а местные милиции, никому, кроме своих командиров, не подчиняющиеся).

Согласитесь, в условиях подобного многовластия, а точнее, безвластия, эффективно сотрудничать с Ливией в деле борьбы с терроризмом крайне затруднительно, имея в виду и то, что поставляемое этой стране оружие с большой долей вероятности оказалось бы в руках религиозных экстремистов.

Определенный оптимизм вселяет подписание в марокканском городе Схират в декабре прошлого года межливийского политического соглашения, которое предусматривает создание в Ливии единого правительства национального согласия.

Когда это правительство заработает, когда будут сформированы общенациональные структуры, в том числе и силовые, мы будем готовы поддержать в Совете Безопасности ООН вопрос о снятии оружейного эмбарго, возобновить поставки военной техники, оказывать этой стране другую помощь в противодействии "Исламскому государству" и аффилированным с ним структурам. Главное, чтобы это правительство заявило о себе как можно быстрее.

— Не планируются ли в обозримой перспективе контакты представителей ливийских и российских властей?

— Россия признала правительство Сарраджа. Поддержала соответствующую резолюцию Совета Безопасности ООН. Разумеется, в перспективе нельзя исключать и прямых контактов между российскими и ливийскими руководителями. Однако пока каких-либо конкретных планов на этот счет нет.

— Присутствует ли в настоящее время в Ливии российский бизнес? Возможно ли его возвращение в североафриканскую страну? Не планируется ли подписание новых контрактов, в том числе в энергетической сфере?

— Сотрудники российских компаний, так же как и персонал иностранных экономоператоров, работавших на ливийском рынке, были вынуждены покинуть страну с началом боевых действий. Возвращение российского бизнеса в Ливию, заключение новых контрактов зависит от того, как будет развиваться обстановка в стране.

— Как обстоит ситуация с остающимися в Ливии моряками судна "Механик Чеботарев"?

— На сегодняшний день в Ливии, в городе Мисурата, остаются трое членов экипажа танкера "Механик Чеботарев", включая капитана судна. Нами в координации с МИДом России ведется практически ежедневная работа по их скорейшему освобождению и возвращению на родину. Детали этой работы я, по понятным причинам, раскрывать не могу.

Пока же их регулярно посещает наш представитель, внештатный сотрудник консульского отдела, проживающий в Триполи, снабжает их продуктами питания и предметами первой необходимости.

— Есть ли какие-то изменения в деле россиянки Екатерины Устюжаниновой, подозреваемой в убийстве ливийского офицера?

— В условиях нынешнего хаоса власти в Ливии дело российской гражданки Устюжаниновой, обвиняемой в убийстве ливийского офицера и нанесении тяжелых ранений его матери, пока дальнейшего продолжения не получило. Нам известно, что ее дело еще в 2014 году было передано в суд, однако его рассмотрение до сих пор не состоялось.

Тем не менее наши доверенные лица в Триполи имеют возможность периодически общаться с Екатериной Устюжаниновой в месте ее содержания.

— Вы уже долгое время работаете из Туниса. Нет ли в планах вернуть наше посольство в Ливию (хотя бы ограниченное число сотрудников)?

— Решение об эвакуации персонала посольства в Тунис принималось руководством МИДа с учетом негативного развития обстановки в Ливии, когда стало очевидным, что дальнейшее пребывание там наших сотрудников просто опасно для жизни. Пока необходимые условия безопасности для возвращения в Триполи отсутствуют.

Сирия. Ливия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 февраля 2016 > № 1643839 Иван Молотков


Сирия. Ирак. Ближний Восток > Армия, полиция > ria.ru, 6 февраля 2016 > № 1640073 Несрин Абдалла

Несрин Абдалла командует женским крылом курдских Отрядов народной самообороны. Во время короткого визита в Париж она рассказала корреспонденту Sputnik France Ксении Лукьяновой о войне с террористами из ДАИШ (ИГ, другое название — "Исламское государство", запрещена в России), а также о борьбе за место женщины в этом мире.

— Чем вы занимались до начала военной карьеры?

— Я была независимым журналистом на добровольных началах, но прошла обучение по профессии.

— Почему вы решили пойти в батальон?

— Это традиция среди курдов. Было 28 восстаний. И каждый раз женщины поднимались, чтобы сражаться с врагом или защитить себя. Готовиться вообще-то и не нужно было, мы уже были готовы защищать себя и свой народ. Так я присоединилась к силам народной самообороны.

— Сейчас почти половина курдских военных — женщины, и говорят, что их число будет только расти. Почему так происходит?

— Важно, чтобы женщина нашла свое место в борьбе, но не только в вооруженных силах. Действительно, в вооруженных силах сейчас 45% женщин и это число будет, несомненно, расти. Но это должно произойти не только на военном уровне. YPJ, отряды женской самообороны, представляют собой не ударный отряд, а оборонительный — это очень важно. Помимо военного аспекта, есть еще социальный, бытовой, правовой. Нужно, чтобы женщина присутствовала на всех уровнях, если она хочет добиться полного равенства в обществе. Именно поэтому число женщин на военном и дипломатическом уровнях будет расти.

Наша задача —не только борьба с ДАИШ. Наш оборонительный батальон был создан до атак ДАИШ, поскольку мы живем в феодальном обществе, где каждый день нападают на женщин, подавляют их, насилуют. Нам нужно было организоваться, чтобы бороться с феодальным мышлением. Когда появился ДАИШ, мы стали участвовать в борьбе с ним. Но мы не ограничились борьбой с ДАИШ, мы живем в обществе, где наши права не гарантированы, и мы воюем и на этом фронте тоже.

До сих пор армии создавались исключительно мужчинами с патриархальным мышлением, и у них было лишь две задачи: защитить и получить власть. А мы — армия женщин, такого никогда не было, других таких нет. Мы делаем это, чтобы защитить себя, но также чтобы изменить мышление в армии, не только чтобы получить власть, но чтобы поменять общество, заставить его развиваться.

— Как и когда формировался батальон?

— Когда в 2011 году началась революция, в оборонительных войсках уже служили женщины, хотя не так много, как сейчас. Они активно участвовали в борьбе в рядах смешанной армии до 2013 года.

4 апреля 2013 года состоялась конференция женских отрядов, и было объявлено о создании батальона. Можно сказать, что YPJ, женский отряд самообороны, является практически самостоятельным отрядом в составе YPG, отряда народной самообороны.

Конечно же, существуют организационные связи с YPG, но у YPJ свое руководство и система самоуправления, мы сами принимаем решения, мы сами разрабатываем планы нападения. Но есть и вещи, которые мы делаем вместе с YPG.

В женском батальоне присутствует идеологический аспект — строительство демократичной, эгалитарной, экологичной модели общества, мы на этом особенно настаиваем.

Структура имеет два уровня: военный и административный. Наши отряды стали международными, к нам присоединяются женщины самого разного происхождения, и существуют устав и идея, под которыми нужно подписаться. Например, в составе батальона есть арабские женщины, и они сражаются рядом с нами, но их цель — создать позже отдельный батальон.

— Расскажите о ваших бойцах, которые приехали из Европы. Любая ли женщина может вступить в батальон?

— Если есть желание — способ найдется. Много людей приезжают с Запада, но есть и женщины из других уголков Ближнего Востока, других народностей, не курды. И даже женщины, ставшие мученицами, имеют разное происхождение, например, Ивана, она была немкой. Рядом с нами сражается много иностранок.

— Правда ли, что бойцы ДАИШ боятся умереть от руки женщины?

— Прежде всего, замечу, что эта организация не связана с мусульманами, с исламом.

В ДАИШ есть две вещи: с одной стороны, они используют религию, с другой — страх. После первых стычек с ДАИШ мы находили на талах погибших террористов ложки или ключи. Вначале мы ничего не понимали, а затем поймали несколько бойцов ДАИШ, и спросили у них, что это означает. Они ответили, что это ключ от двери в рай, а ложка нужна, чтобы вкушать вместе с пророком Магомедом.

Мы слышали по рации, как они говорили, что, если их убьет женщина, они не попадут в рай. Потом было много рукопашных схваток между бойцами YPJ и ДАИШ, они несли все больше потерь, и стали думать по-другому. Мол, тела тех, кто убит женщиной, должны быть сожжены, потому что их тела нельзя предать земле — земля священна. Так что они быстренько приняли фетву, чтобы уладить это дело.

ДАИШ — это враг женщин, на уровне идеологии и в жизни. Для них женщина — это предмет. Многоженство, групповые изнасилования, убийство женщин разрешены. Гаремы. Это опасность не только для женщин Ближнего Востока, это опасность для всех женщин, потому что для них женщины не имеют ценности. Именно поэтому весь мир должен видеть исключительную опасность, которую представляют собой эти варвары и террористы.

Это очень опасно, особенно для западных женщин, которые решили присоединиться к ДАИШ. Они хотят стать их женами, вступить с ними с религиозный брак, но в итоге это лишь удовлетворяет их инстинкты. Это опасно и унизительно.

Как только они присоединяются к ДАИШ, они проходят точку невозврата. Представьте себе женщину, которую заставляют удовлетворять потребности десяти мужчин за ночь. Ни одна женщина не может считаться роботом из плоти. Но эти женщины там, и даже если они хотят уехать, они не могут. Потому что цена обратного билета — смерть.

— Как предупредить женщин об этой опасности?

— Важно сказать женщинам, которые присоединяются к ДАИШ, что они теряют себя. Они сами становятся убийцами женщин. Нельзя забывать, что тысячи женщин были убиты ДАИШ. ДАИШ хочет создать систему сексуального рабства женщин. Как женщина может допустить мысль об этом? Присоединиться к убийцам женщин означает убить в себе женщину".

— Как вы считаете, боевики ДАИШ чего-то боятся?

— ДАИШ — это армия мертвецов, живых мертвецов. У них нет планов на жизнь. Весь их план — это умереть и попасть в рай.

— Как уничтожить тех, у кого единственная цель — умереть и попасть в рай, если, убивая их, вы даёте им то, что они ищут?

— Те, кто умирает, — это пешки, люди, которые позволяют собой манипулировать. А есть те, кто толкает их на это. И именно последних следует найти и нанести по ним удар. Если мы хотим устранить ДАИШ, нужно обратить внимание на руководителей.

— Переговоры в Женеве были перенесены. Будут ли в них участвовать курды?

— Сейчас, несмотря на конфликт на Ближнем Востоке, самый спокойным регионом является курдский регион, Рожава. Более 700 000 беженцев, в основном арабы, осели в этом регионе, и мы оказываем им помощь и поддержку. Мы их защищаем от внешней агрессии. Я думаю, что мы не участвуем в третьей конференции в Женеве из-за политических и этнических интересов государств.

Решения этой третьей конференции не будут иметь никакой легитимности, поскольку народ, сражавшийся на местах, имеющий на своем счету самое большое количество побед и сумевший заставить варваров отступить, это мы. У нас демократическая система самоуправления, основанная на братстве народов, на социальной справедливости.

— Помогли ли вам бороться с ДАИШ бомбардировки международной коалиции?

— Когда в 2015 году начались бомбардировки силами коалиции, конечно, нам это помогло. Однако — об этом говорим мы, и об этом говорят те, кто входит в коалицию — битва с ДАИШ идет на земле. Террористы ДАИШ скрываются среди гражданского населения, используют его как живой щит. Так что с этой организацией нужно бороться на земле.

У нас есть силы для того, чтобы бороться с ней на земле, нет даже необходимости во вмешательстве других. Нужно просто, чтобы все располагали соответствующим оружием.

С другой стороны, я хотела бы подчеркнуть: пока не будет найдено решение, или пока не будет принята курдская демократическая система, не будет мира в Сирии и на Ближнем Востоке. Это два параллельных процесса. Без урегулирования курдского вопроса мир не придет ни в Сирию, ни на Ближний Восток.

Те, кто поддерживает ДАИШ — это силы, которые не желают, чтобы курдский вопрос был решен. Именно под давлением этих стран мы сегодня не принимаем участие в третьей конференции в Женеве.

— Можно сказать, что курдам, чтобы эффективно сражаться сегодня с ДАИШ, нужно только оружие?

— Нет, не совсем так. Все они нам говорят, что мы являемся силой, которая лучше всех сражается на местах, что мы заставили ДАИШ отступить, однако, как только речь заходит о том, чтобы дать нам оружие, они говорят: "Вы сила, которая нелегитимна". Нам требуется оружие, нам не нужны дополнительные люди, у нас достаточно людских ресурсов, чтобы вести бои. Мы сражаемся и защищаем не только будущее курдов, но и будущее всех народов любого вероисповедания, всех тех, кто проживает на Ближнем Востоке, а также будущее всех тех, кто сегодня наблюдает за тем, как мы сражаемся. Будущее человечества.

— Как проходят будни ваших бойцов?

— Во время боев все круглые сутки проводят на линии фронта. А когда тихо, у каждого в батальоне свое дело. Есть, например, время, которое посвящается учебе или просмотру телепередач, новостей. Есть время, отведенное для личных дел, или для поиска информации по военным стратегиям, по культуре и т.д. График очень четкий. Есть подразделения, которые в определенное время проходят обучение, пока другие патрулируют или делают покупки.

Есть и традиционное обучение. Это курсы, помогающие получить идеологическое образование, а еще специализацию в какой-либо области — например, в области военной стратегии или в области медицинских исследований.

Наша жизнь — не только поле боя. Чтобы создать систему равенства в обществе, нужны женщины, способные принимать решения. Поэтому мы должны быть идеологически подкованы, мы должны в этом разбираться. А для обучения нужно время: одной потребуется три месяца, второй — шесть, а третьей — год. Но это необходимо для того, чтобы демократическая система, которые мы создали, продолжала существовать.

— Много ли среди вас замужних женщин и тех, у кого есть дети?

— В женских вооруженных силах мам нет, это противоречит с биологической точки зрения тому, чем мы каждый день занимаемся. Мы не может иметь семью, и в то же самое время вести вооруженную борьбу. Есть замужние женщины, но не матери. Их окончательным выбором стала война.

— Ваше лучшее воспоминание за все время существования батальона?

— Никогда не забуду день, когда была сформирована первая группа женщин-бойцов, и нам нужно было отправляться прямиком на поле боя. И еще никогда не забуду день создания нашего батальона.

— А самый страшный день? Или очень трудный бой?

— Было очень трудно в Кобане, напряжение было огромным. Мы потеряли более 1000 товарищей и, конечно же, невозможно описать, как нам было тяжело. Но в тот день, когда нам удалось взять Кобане и поднять флаг YPG и YPJ, не то, чтобы все это было забыто, но мы сказали себе: "Это было не напрасно". Эта мысль нас немножко утешила. Потому что погибших нельзя забыть. У каждого из них была своя история, жизнь, семья, судьба.

— Что вы хотели бы сказать женщинам, которые нас читают?

— Они должны знать: мы защищаем не только себя — по крайней мере, мы так думаем — мы защищаем и их будущее тоже. Существует отряд YPJ, и наша задача — защитить будущее человечества, будущее женщин. Для нас очень важно, что сегодня женский батальон привлекает внимание и уважаем во всем мире. Это означает, что женщину снова по праву уважают, женщину снова ценят.

Нужно, чтобы женщина осознала ответственность за перемены в системе, потому что до сих пор она создавалась руками мужчин. Сегодня вы можете видеть, насколько активны женщины в военном деле, в идеологическом плане. Нужно, чтобы этой системе передались женский характер, разум, мягкость, что мы и стараемся делать. И все женщины должны представлять свою жизнь таким же образом. Если они не начнут активно участвовать в этих делах, то не смогут оставить свой след.

Например, мы хотим создать общую систему, неважно к какой народности люди принадлежат, какая у них вера, все живут вместе. Лишь женщина может быть гарантом такой системы.

Мы хотим равенства во всех областях. Если женщина сражается наряду с мужчинами, она может быть гарантом этой системы. Лишь женщина может быть гарантом мира, потому что она преодолела множество препятствий на пути к нему. И лишь мягкость женщины сможет изменить властное мышление мужчины. На самом деле, ДАИШ — это ничто. Что мы на самом деле хотим уничтожить, так это систему, в которой доминирует мужчина.

Сирия. Ирак. Ближний Восток > Армия, полиция > ria.ru, 6 февраля 2016 > № 1640073 Несрин Абдалла


Сирия. ООН. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 февраля 2016 > № 2913953 Александр Аксененок

Что пошло не так

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Резюме Женевские переговоры: Есть ли шансы остановить сирийскую катастрофу?

В последних числах января в Женеве стартовали переговоры, призванные выработать вариант политического урегулирования продолжающегося уже без мало пять лет сирийского конфликта. Хотя эта встреча долго готовилась, а международные посредники приложили немало усилий, чтобы посланники официального Дамаска и его противники вступили в диалог, продлился он всего несколько дней. 3 февраля спецпосланник ООН по Сирии Стаффан де Мистура объявил, что переговоры переносятся на конец февраля. О том, почему межсирийский диалог заморожен и какие у этого могут быть последствия, читайте в статье опытного дипломата и арабиста Александра Аксененка.

После долгого и изнурительного подготовительного марафона спецпосланник Генерального Секретаря ООН Стеффан Де Мистура назначил жесткую дату начала переговоров в Женеве между представителями сирийского правительства и различными отрядами оппозиции. Как того и требовала резолюция 2254 Совета Безопасности ООН. Разосланные приглашения были из разряда тех, от которых невозможно отказаться без потери политического лица. Сирийцам всем в равной степени дано понять, что отсрочки на этот раз неприемлемы. На «обскурантистов» будет возложена вся полнота ответственности.

Однако через два дня после официального открытия непрямые переговоры, проходящие через международного посредника, были приостановлены — до 25 февраля. Де Мистура признал отсутствие какого-либо продвижения вперед и сослался на необходимость «проделать дополнительный объем работы». Хотя эту отсрочку нельзя, по его словам, считать провалом.

Известно, что короткие переговоры, прошедшие два года назад, так называемая «Женева-2», закончились полной неудачей. Дьяволом, который кроется в деталях, стала трактовка ключевых положений женевского коммюнике от 30 июня 2012 года. Что вначале, а что потом: борьба с терроризмом или договоренности о параметрах переходного периода, то есть о разделе власти? И то и другое входило составной частью в текст этого документа, формально принятого сторонами, за исключением радикальной оппозиции джихадистского толка.

Что же изменилось с тех пор? Чем нынешние межсирийские переговоры отличаются от предыдущих, хотя на первых порах они и не будут прямыми? Появились ли предпосылки к успеху или ставка на военное решение по-прежнему возьмет верх?

Конечно, взаимное ожесточение и милитаризованное мышление никуда не исчезли. По мере эскалации военных действий спираль насилия набирала обороты. Становилась все более неконтролируемой. И главное — начала приобретать свою собственную убийственную динамику. Война в Сирии из регионального конфликта, суннитско-шиитской войны «по доверенности» превратилась в реальную угрозу глобальной безопасности.

Как следует из первых заявлений, стороны прибыли в Женеву с теми же запросными позициями и сразу развернули пропагандистскую войну, чтобы заранее снять с себя ответственность за возможный срыв. Сирийская оппозиция устроила настоящее политическое шоу. Это и многодневные ночные заседания в Эр-Рияде, и выдвижение предварительных условий, и угрозы бойкота, и требования предварительных гарантий, и многое-многое другое.

Вместе с тем нельзя не видеть, что за последнее время давление в пользу политического урегулирования этого затянувшегося кризиса шло по нарастающей. Военное соотношение сил в самой Сирии и настроения мирового сообщества сильно изменились. Фактор «Исламского государства» (террористическая группировка, запрещена в РФ) и творимых им злодеяний, расползающаяся гуманитарная катастрофа, распад национальной государственности и разрушения в самой стране, миграционный поток, захлестнувший Европу, — все это приобрело масштабы, абсолютно нетерпимые для современной цивилизации. Россия и США, несмотря на кризисное состояние отношений между ними, первыми остро ощутили необходимость решительных действий, чтобы переломить эту опасную ситуацию, чреватую непредсказуемыми последствиями. Первоначальные разногласия в отношении приоритетов и организационно-правовой основы антитеррористической кампании, совместной или раздельной, решались в прагматическом ключе. Постепенно Москва и Вашингтон сошлись на том, что требуется наращивать давление на сирийские стороны, чтобы вновь усадить их за стол переговоров, предварительно определив, с кем из отрядов вооруженной оппозиции вести переговоры, а кого занести в черный список террористических организаций. И уже на этой основе объединять усилия самих сирийцев в борьбе с очагом международного терроризма в Сирии и Ираке.

Формированию такого подхода, пусть еще не столь устойчивого, во многом способствовало смелое, хоть и рискованное, прямое вступление ВКС России в сирийскую бойню на стороне правительственных войск. За последние четыре месяца интенсивные действия российской авиации значительно стабилизировали обстановку на наиболее уязвимых направлениях, позволили несколько расширить зону контроля в окрестностях Дамаска, в густонаселенных районах вокруг Латакии, Алеппо, Хомса и на юге страны. Угроза падения сирийского режима и неминуемого прихода к власти воинствующих исламистов была снята. США со своей стороны оказались вынужденными активизировать воздушные удары по позициям «Исламского государства» и начали вносить коррективы в свою антитеррористическую стратегию.

В ходе российско-американских контактов на высшем уровне и регулярного делового общения по каналу Лавров — Керри расширилось взаимопонимание о том, по каким линиям выстраивать параллельные шаги. Один из осведомленных американских политологов сказал мне, что в настоящее время между Россией и США гораздо больше точек соприкосновения, чем между США и их ближневосточными союзниками — Саудовской Аравией, Турцией, Катаром. То есть теми региональными игроками, которые предоставляют оппозиции, в том числе ее террористическим группировкам, вооружения, финансовую помощь и политическую поддержку.

Разговоры экспертов о двух коалициях, американо-суннитской и российско-шиитской, не совсем адекватно и нюансированно отражают реальное положение вещей. Хаотическое развитие событий на Ближнем Востоке создало своеобразный политический момент. Крупные мировые державы начинают тяготиться тем, что региональные акторы в средневековом соперничестве между собой ведут собственные партии, делая Россию и США заложниками своих эгоистических интересов и играя на их столкновениях. В последние годы отношения США со своими ближневосточными союзниками, в том числе с членом НАТО Турцией, периодически проходят через серьезные испытания на прочность.

Совпадение подходов России и США к урегулированию сирийского кризиса охватывает немало вопросов, причем принципиального характера. Стороны согласны в том, что военного решения конфликта быть не может. «Исламское государство» как общая угроза должно быть разгромлено. Договариваться о политическом устройстве своего государства предстоит самим сирийцам при международном содействии. Между достижением таких договоренностей и искоренением международного терроризма существует неразрывная связь. Россия и США выступают также за сохранение территориальной целостности Сирии и такое проведение внутренних преобразований, которое бы не разрушало государственные институты. То есть речь идет не о смене режима, как это произошло в Ираке и Ливии, а о его реформировании на базе национального примирения.

Имеется и другая не менее важная особенность новой попытки подвести противоборствующие стороны к компромиссу. Миротворческие усилия опираются теперь на международно-правовую основу, к чему давно призывала Россия. В первую очередь это совместные заявления по результатам многосторонних встреч в Вене от 30 октября и 14 ноября, закрепленные 18 декабря резолюцией 2254 Совета Безопасности ООН. В этих документах содержатся не только руководящие принципы, которые должны быть положены в основу урегулирования и будущего устройства сирийского государства, но и подробная «дорожная карта» переходного периода с указанием временных ориентиров для каждого из его этапов: формирование переходного органа с исполнительными полномочиями, разработка проекта новой конституции, проведение под международным контролем свободных выборов. Такого инструмента политического воздействия не было прежде в распоряжении предшественника де Мистуры и международного сообщества в целом. В этом процессе в рамках Международной группы поддержки Сирии теперь участвуют также влиятельные региональные страны, в том числе Иран, без которых урегулирование этого конфликта не представляется практически возможным.

Реально оценивая обстановку в Сирии и вокруг нее, следует понимать, что наличие предпосылок к какому-то продвижению вперед само по себе не должно слишком обнадеживать. Впереди множество «подводных скал», о которые этот пока еще хрупкий механизм может разбиться в любой момент. Но пока, несмотря на объявленную паузу, как бы на размышление, сам переговорный процесс не прерван. Уже на первых порах возникли трудности с формированием единой делегации от «разноцветной» оппозиции, куда входят представители светских демократических сил и платформа в основном исламистского толка, собранная в Эр-Рияде под названием Высший комитет по переговорам. Из-за противодействия Турции подвешен также вопрос об участии представителей курдской партии «Демократический союз», вооруженные отряды самообороны которой внесли большой вклад в борьбу с ИГ и пользуются международной поддержкой. Кроме того, переговорный процесс был поставлен на грань срыва выдвижением со стороны Высшего комитета предварительных условий о немедленном выполнении пунктов 12 и 13 резолюции 2254 СБ ООН, касающихся доставки гуманитарной помощи в осажденные районы, прекращения бомбардировок гражданского населения и освобождения заключенных. Эти требования действительно содержатся в резолюции, но относятся они к мерам доверия, порядок выполнения которых в качестве условий прекращения огня де Мистура собственно и планировал обсуждать уже на первых заседаниях.

Правительственная делегация со своей стороны представляла дело таким образом, что это только подготовительный этап к началу «межсирийского диалога», продолжается, мол, рутинная процедурная работа. Ее представители увязывали продвижение вперед, в том числе в вопросах согласования условий прекращения огня, с отсечением от переговорного процесса террористов. При этом их критерии, кого относить к террористам, а кого нет, оставались слишком широкими, что мешает сузить разногласия, исходя из реального понимания ситуации, сложившейся на «военном поле».

Таким образом, по прошествии первых дней женевских встреч ни одна из сирийских сторон не проявила готовности к компромиссам, к чему призывают их Россия и США как две главные движущие силы женевского процесса. Ни правительство, ни оппозиция, особенно ее наиболее сильное исламистское крыло, не пришли к пониманию того, что военной победы быть не может. Ряд арабских военных экспертов высказывают предположение, что вооруженная оппозиция, подконтрольная Саудовской Аравии и особенно Турции, не оставившей еще планов по созданию своих буферных зон на границе с Сирией, намерена затягивать время вплоть до президентских выборов в США в надежде на победу кандидата из числа консерваторов. Опыт подобного рода конфликтов, когда никто не способен взять верх, показывает, что политическим путем можно добиться большего, но не всего, на что каждая из сторон рассчитывает.

В этих условиях особая ответственность ложится на Россию и США. Только они, действуя, если не скоординировано, то на параллельных курсах, могут оказывать влияние на непосредственных участников переговоров, поддерживая тем самым непрерывность переговорного процесса, несмотря на первоначальный фальстарт. Для этого важно вести дело так, чтобы у сирийских сторон не было иллюзий о безграничной поддержке со стороны их союзников.

Сирия. ООН. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 февраля 2016 > № 2913953 Александр Аксененок


Евросоюз. Сирия. Ближний Восток > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 5 февраля 2016 > № 1639023 Уильям Лейси Свинг

Более миллиона мигрантов и беженцев по данным Международной организации по миграции (МОМ) прибыли к европейским берегам морскими путями в 2015 году. А за первый месяц 2016 года их количество уже возросло на 70 тысяч человек.

О том, ожидать ли в 2016 году массового приезда мигрантов в Европу, как можно сделать из беженцев реальную рабочую силу и почему урегулирование в Сирии является ключевым фактором в решении миграционной проблемы, в интервью РИА Новости рассказал генеральный директор МОМ Уильям Лейси Свинг.

— Дания недавно ввела закон, по которому мигранты и беженцы должны лично платить за свое пребывание в стране. В Швейцарии также рассматривается введение аналогичной миграционной политики, согласно которой власти смогут изымать у беженцев средства на сумму в 1000 швейцарских франков. Не опасаетесь ли вы в такой ситуации эффекта домино, который затронет уже все государства Европы, куда направляются беженцы?

— Я надеюсь, что нет. Потому что я думаю, что существует недопонимание мотивов, которые движут мигрантами, и их причин для приезда в страну. Те мигранты, которые приезжают из Турции, попадают под конвенцию 1951 года о предоставлении убежища. Большая часть из них бежит от пятилетней войны в Сирии или из двух других нестабильных районов – Афганистана и Ирака. Некоторые приходят из других стран, находящихся в кризисе. И вот они приезжают в надежде получить защиту, согласно конвенции 1951 года. Другие нуждаются в иной форме защиты и помощи, которая не отражена ни в одном законе или конвенции. У нас есть такие пробелы в защите (беженцев – ред.).

И мне кажется, это действительно в интересах страны предоставить им бесплатный доступ к общественным услугам. Потому что все хотят иметь здоровое общество и, соответственно, хотят иметь здоровых мигрантов, которые являются частью этого общества.

То же самое и в отношении школ. Необходимо учить детей мигрантов, чтобы они были столь же образованны, как и ваши собственные дети, чтобы иметь образованное общество.

Еще одна вещь заключается в том, что существует связь между гуманитарной составляющей и развитием. В том смысле, что чем раньше вы сделаете этих людей рабочей силой, тем быстрее они начнут работать и платить налоги. Они станут платить вам обратно, ухаживать за заболевшими местными жителями и престарелыми людьми.

Так что необходимо нечто большее, чем краткосрочное видение ситуации, согласно которому у них сейчас просто забирают деньги, когда идея заключается в том, что они могут вносить свой вклад. Мигранты – великие агенты развития.

— А вы как-то пытаетесь донести эти идеи до руководства Евросоюза?

— У нас не прекращается диалог с Европейским Союзом. У нас очень хорошие отношения как с Советом Европы, так и с Еврокомиссией. И я думаю, необходимо признать, что Еврокомиссия и Совет Европы развивают свою политику. Они привносят много изменений, которые движутся в правильном направлении.

Мы до сих пор еще не пришли к тому, где должны быть, а именно к всеобъемлющей долгосрочной миграционной политике и политике предоставления убежища, которая отвечает не только за безопасность, но и за такие аспекты, как интеграция, политика диаспоры – все то, что составляет хорошую миграционную политику. Но я думаю, мы к этому придем. Это займет время, но я думаю пока не умно считать, что поток мигрантов прекратится.

Если вы посмотрите на цифры за январь, то они гораздо больше, чем были в январе 2014 года. А мы еще только в середине зимы. И если вы меня спросите, какой у меня прогноз на 2016 год, то я вам скажу, что не смогу спрогнозировать. Но я могу перефразировать вопрос и спросить, изменились ли причины, по которым люди устремились на Север в 2015 году?

Мой ответ — нет, они не изменились. У нас до сих пор есть конфликты на пространстве от восточной Африки до Азии. У нас есть Боко Харам в Нигерии, 30 лет нестабильности в Сомали, у нас есть этнический и религиозный конфликт в Центральноафриканской Республике, у нас ситуация раздробленности в Южном Судане, у нас незавершенное преобразование в Ливии и Йемене. И у нас есть пятилетняя война в Сирии, Афганистан и Ирак. И все это вместе означает, что у нас будет больше людей, которым необходимо переселиться.

Сегодня мы можем сделать больше для поддержки соседних с ними стран. Для четырех стран, которые соседствуют с Сирией, в особенности Ливана, Иордании и Турции, а также и для Ирака, которые несут тяжкое бремя. В Ливане 4,5 миллиона людей и миллион мигрантов, у Иордании, где мало воды, их более миллиона. А Турция приняла самое большое количество мигрантов, почти 2,5 миллиона.

Так что мы должны им помочь попытаться стабилизировать это население и обеспечить для них выполнение программ вроде Всемирной продовольственной программы и деятельность Верховного комиссара ООН по делам беженцев. Чтобы у них были деньги на поддержку этих людей в лагерях, особенно школ для детей и предоставления возможности для беженцев работать на местную экономику.

Другая помощь для Ливана и Иордании, которые являются странами со средним доходом, заключается в том, чтобы забыть на время этот статус, чтобы они смогли получать льготную поддержку от МВФ и Всемирного банка.

— Как вы оцениваете произошедшее в Кельне в новогоднюю ночь?

— Это полностью предосудительные действия, которые непростительны, независимо от того, кто их совершил — мигранты, беженцы, обычные граждане. Это непростительно и должно решаться в соответствии с местным законодательством. Это совершенно ясно.

С другой стороны, вы не можете рационально и логически или по-человечески обвинять миллион мигрантов за то, что сделали пара десятков человек. Всегда в любом обществе, в любой группе людей у вас будет кто-то, кто будет плохо себя вести. Подавляющее большинство местного населения ведут себя хорошо, так как хотят обрести новую жизнь.

Так что я не обесцениваю тот факт, что виновные должны быть осуждены, но мы не должны создавать новую трагедию, говоря о том, что все мигрант одинаковы.

— Швейцария 28 февраля как раз намерена провести референдум, на котором будет решаться вопрос о высылке из страны мигрантов, совершивших преступления. Вы считаете это хорошей идеей?

— Это должно решать государство. Мы в целом не считаем, что насильственная депортация это хороший путь. Но это решение они должны принимать сами.

— Сегодня в Европе многие опасаются открыто негативно высказываться о мигрантах, чтобы соблюсти толерантность. И такая политическая корректность лишь разжигает неприязнь к мигрантам. Вас это не беспокоит?

— Меня заботит то, что необходимо изменить общественное мнение о мигрантах и беженцах, потому что сейчас широко распространена антимиграционная политика.

— Но есть ли реально в Европе единый план того, что делать с мигрантами? Недавно премьер-министр Сербии Александр Вучич заявил, что никто на самом деле такого плана не имеет и не знает, что делать.

— Сербия лишь одна из балканских стран, которая приложила наибольшее усилие для обеспечения прав мигрантов.

— Но есть ли сейчас такой долгосрочный план?

— У нас сейчас есть краткосрочный план, сконцентрированный вокруг безопасности и способности справиться с проблемой. Но у нас есть и миллион мигрантов. И если бы другие следовали мудрым решениям канцлера ФРГ Ангелы Меркель попытаться предоставить этим людям поддержку и защиту, у нас бы не было этой проблемы сегодня, потому что они уехали бы в другие страны. Потому что миллион мигрантов при населении в 550 миллионов человек – это даже меньше, чем половина процента населения. Это была бы управляемая проблема. И это все еще управляемая проблема, если есть ощущение общей ответственности и другие пойдут по стопам Германии. Швеция и Австрия пошли по ее пути столько, сколько могли. Но другие не последовали.

И Германия, Швеция и Австрия попали под давление, хотя есть еще 25 стран из 28 стран-членов ЕС, которые могли бы принять у себя некоторых мигрантов и беженцев и дать им шанс начать новую жизнь, однако они этого не делают. Это факт.

Между тем Европейский союз, Еврокомиссия и Совет Европы вырабатывают свою позицию. Они сделали спасение жизней своим приоритетом и в июле пришли к новой миграционной политике. У них сейчас есть план по переселению 160 тысяч человек. Мы только что подписали соглашение о переселении 63 тысяч человек из Греции в другие европейские страны. Но пока реализация не началась.

Речь идет о беженцах из Греции и Италии прежде всего. Но все движется медленно. Они осуществили меньше, чем 300 переселений. Процесс должен ускорится.

Я думаю, что необходим всесторонний, многогранный, долгосрочный план, в котором, помимо вопросов о безопасности, говорится о темах интеграции, о средствах к существованию, о доступе к социальным услугам, к рабочим местам. Конечно, будут и те, кто не подойдет для получения убежища или недостаточно квалифицирован для рынка труда, и некоторые из них вернутся домой. Если они добровольно вернутся домой, то мы за этим проследим. Каждый год мы отслеживаем примерно 30 или 40 тысяч добровольных возвратов. И когда эти люди возвращаются добровольно, у них есть небольшие сбережения, чтобы начать жизнь заново, что уменьшает вероятность их возвращения (в Европу – ред.).

— Что вы ожидаете от межсирийских переговоров? Будут ли они способствовать сокращению количества беженцев в Европе?

— Это ключевой фактор для попытки хоть как-то регулировать миграционные потоки. Потому что пятилетняя война в Сирии должна была быть закончена, там должен был быть мир. И тогда постепенно отпадет причина для того, чтобы находиться в лагерях для беженцев или покидать их, направляясь на Север. Много сирийцев хотят возвратиться домой. Даже те, кто находится здесь. Многие из этих миллионов хотели бы возвратиться домой, если есть дом, куда вернуться. Но когда идет война, они не могут сделать этого.

И не забывайте, у нас вдвое больше перемещенных людей внутри Сирии — 8 миллионов, по сравнению с 4 миллионами беженцев. То есть у нас есть 12-15 миллионов человек. И если переговоры завершатся успехом, мы должны на это надеяться.

— А как вы расцениваете сложившуюся ситуацию в Кале, где беженцы уже фактически создают свой анклав?

— Существующая ситуация все еще управляема странами Европейского союза, но необходимо иметь политическую волю, чтобы сделать это, и этого просто не происходит. Я надеюсь, что благодаря этой ситуации страны-члены ЕС поймут, что они наконец должны разработать свою собственную общую миграционную политику, которой у них сейчас нет. У каждой страны есть собственная политика. Я также надеюсь, что эта ситуация приведет к признанию членами ЕС необходимости предоставления больших возможностей для переселения беженцев.

Евросоюз. Сирия. Ближний Восток > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 5 февраля 2016 > № 1639023 Уильям Лейси Свинг


Великобритания. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 25 января 2016 > № 1623299 Дэниэл Кочински

Великобритании пора избавляться от антироссийской риторики, отменять санкции в отношении России, имеющие разрушительные последствия для британской экономики и безопасности, и восстанавливать нормальные отношения с РФ как во имя процветания обеих стран, так и ради борьбы с общим врагом — запрещенной в России террористической организацией "Исламское государство". О том, зачем и каким образом Великобритании и России нужно восстанавливать отношения, РИА Новости рассказал член международного комитета палаты общин парламента Великобритании, консерватор Дэниэл Кочински. Беседовала Мария Табак.

— Дэниэл, несколько дней назад вы задали вопрос министру обороны Майклу Фэллону о том, какие переговоры он ведет со своим российским коллегой ради улучшения сотрудничества с РФ в военной сфере. Но вы же прекрасно знаете, что никаких. Зачем же вы задали этот вопрос?

— Нашей стране необходимо фундаментальное переосмысление отношений с Россией. К сожалению, антироссийская истерия захватила не только эту страну, но и Запад в целом. И во многом причина этого коренится в нежелании вникнуть в российские проблемы и мотивы. Сейчас очень модно проявлять осторожность в отношении России, очень модно быть антагонистом России, очень модно говорить о необходимости сдерживания России. Но при этом не принимается во внимание положение России в мире, проблемы, с которыми она сталкивается, ограничения, с которыми ей приходится иметь дело, ответственность российских лидеров в вопросе обеспечения защиты своего населения и страны. Когда я задавал этот вопрос в палате общин, вообще, когда говоришь такие вещи, на тебя смотрят так, как будто у тебя выросли вторая голова и хвост. Но кто-то же должен их говорить.

— Вы считаете, что таким образом сможете кого-то из ваших коллег переубедить? Ведь у вас мало единомышленников.

— Мы должны образовывать их. Конечно, всегда будут люди, придерживающиеся жесткой линии, такие, как американский сенатор Джон Маккейн, который готов сбивать российские самолеты над Сирией, такие, которые хотят начать Третью мировую войну. Но есть и те, кто находятся посередине, и их нужно образовывать.

— И как вы собираетесь это делать?

— Нужно, чтобы больше парламентариев ездили в Россию и непосредственно общались с россиянами. Приведу пример. Я, помимо Польши и России, интересуюсь Саудовской Аравией, являюсь главой межпартийной группы по Саудовской Аравии. Британцы настроены очень негативно по отношению к Саудовской Аравии, еще хуже, чем к России, потому что тут налицо еще большие культурные различия, чем с Россией. Но члены межпартийной группы, вместо того, чтобы заглатывать яд, который в них вливают британские СМИ, ездят в Саудовскую Аравию, видят все своими глазами, живьем общаются с саудитами, не политиками, а обычными людьми на улице, и их представления кардинально меняются. Для изменения отношения к России нет ничего лучше, чем поехать в Россию, поговорить с россиянами, спросить об их восприятии российского правительства.

— Но в британском парламенте нет межпартийной группы по России…

— Нет, но она обязательно должна появиться! Надо создать межпартийную группу по России, собрать заинтересованных людей и начать возить делегации в Россию. Надо найти кого-то, кто захочет возглавить межпартийную группу по России и активно ею заниматься, принимать делегации. Я надеюсь, что если мы создадим группу и обратимся в российское посольство, объясним, зачем мы хотим поехать в Россию, то нам разрешат это сделать. Я не исключаю, что сам попытаюсь создать такую группу, я очень занят в международном комитете, но я не исключаю. Кто-то должен это сделать, кто-то должен создать коалицию поддержки России.

— А вообще, вы много знаете британцев, разделяющих вашу позицию по отношению к России?

— Да, таких, как я, довольно много. Я встречался с известными учеными из Оксфорда и Кембриджа, которые разделяют мои взгляды, которые много лет занимаются Россией, историки, профессора. Это и представители крупного бизнеса. Бизнесмены видят перспективы сотрудничества с Россией, ученые видят пути. Космос, исследования, борьба с общим врагом — ИГИЛ, столько сфер, в которых нужно сотрудничать с Россией. Мы европейские страны, и мы должны бороться с этой агрессией в отношении России. А вместо этого мы видим санкции, от которых страдают, между прочим, не политики, а в первую очередь бизнесмены и фермеры.

— Российские?

— И британские тоже. Расскажу вам короткую историю. Несколько лет назад мы возили делегацию в Брянск, я отправил фермеров из своего графства Шропшир, а затем Россия прислала ко мне в Шропшир 15 агрономов. В результате переговоров было отменено эмбарго на импорт британской говядины. Это 300 миллионов фунтов годового дохода, и все это санкциями полностью уничтожено! Когда я встречался с министром по делам Европы Дэвидом Лидингтоном, я ему сказал, что мы неправильно поступаем, вводя санкции из-за Крыма, и все тогда решили, что я сошел с ума. Эти санкции необходимо отменить.

— Крым. Референдум в Крыму принято противопоставлять референдуму в Шотландии как негативный пример позитивному. Что вы думаете по этому поводу?

— Тут опять стереотипы. Почти никто не понимает, что Крым — русский, британцы не знают его историю, они там никогда не были. Я бывал в Крыму, я говорил с людьми в Судаке, я возил в Судак мою польскую бабушку в середине 90-х годов. Они все русские, говорят по-русски, хотят быть русскими. Теперь вопрос, провела ли Россия референдум так, как его проводили мы? Нет. Но Россия многое делает по-другому, чем мы. В случае референдума о независимости Шотландии мы должны были принять законопроект в парламенте, провести дебаты, затем кампания продолжалась год. Многие поэтому думают, что референдум в Крыму был нелегитимным просто потому, что проводился по-другому, чем это делаем мы.

— Россию обвиняют не только в аннексировании Крыма, но и в поддержке сепаратистов на востоке Украины.

— То, что происходит на востоке Украины, классический территориальный диспут между двумя странами, границы которых неоднократно менялись и путались. Есть очень серьезное русскоязычное меньшинство в приграничных районах, и если бы российское правительство не защищало их, россияне бы сказали: так, они не готовы защищать этих россиян, готовы ли они защищать нас? Любой российский премьер или президент должен продемонстрировать, что он настроен серьезно и готов защищать свой народ и его права. Мы же будем защищать своих людей, где бы они ни были, и Россия делает то же самое. Санкции были бы справедливыми, если бы Россия вторглась на Украину, попыталась захватить ее. Если бы танки пошли на Киев или Львов, я бы был первым, кто сказал: нужны санкции, нужно созывать Совбез, чтобы остановить россиян, потому что дальше они пойдут на Польшу. Но этого же никто не делал!

— И что же теперь делать? Санкции введены, Крым стал российским регионом. Есть ли вообще какой-то выход? Про Британию и Запад в целом вы сказали: отменить санкции, оставить Крым в покое. Но, может быть, и Россия со своей стороны может что-то сделать, чтобы нормализовать отношения с Западом?

— Отличный вопрос. Я его задам нашим министрам: какие конкретные шаги может предпринять Россия, чтобы доказать, что готова к переговорам по нормализации отношений? Сам я на этот вопрос могу попытаться ответить с двух сторон: как поляк и как британец. Как поляк, а Польша граничит с Россией и является членом НАТО, то есть отношения с ней во многом являются ключевыми для РФ, я могу ответить однозначно: верните обломки самолета, разбившегося под Смоленском. Для поляков это была страшная эмоциональная травма, погибли почти сто человек из высшего руководства страны. Одна из вещей, которые вы можете сделать, чтобы уменьшить напряженность с Польшей, — вернуть самолет, со всеми записями и транскриптами. России нечего скрывать, она может сказать: мы свою работу сделали, расследование провели, вот результаты, вот вам самолет. Это с точки зрения поляка. С точки зрения британца: вы мало что можете сделать, просто продолжайте разъяснять свою позицию.

— Так российское правительство непрерывно разъясняет свою позицию.

— Я думаю, что в российском характере — демонстрировать силу, а не уязвимость. Мой совет российскому правительству: да, вы должны показывать силу, но показывайте также свою уязвимость. Объясните британцам более глубоко те ограничения, с которыми вам нужно считаться, с какими проблемами приходится иметь дело на Украине, какие преступления совершаются против российских граждан. Вы должны убедить британцев, потому что они влияют на политиков, с какими серьезными проблемами безопасности вам приходится иметь дело. Сейчас восприятие такое, что Россия это жесткое государство, вооруженное до зубов. Нужно смягчать имидж.

— У нас в отношениях есть и еще одна проблема, только что обострившаяся к тому же, — дело Литвиненко.

— К ситуации с Россией нужно относиться очень аккуратно. Мы не можем позволять себе поджигать бензин. Дело Литвиненко использовалось предыдущим лейбористским правительством для того, чтобы заморозить российско-британские отношения, и это было ужасно. Мы будем следить за реакцией нашего правительства и степенью аккуратности, с которой оно подойдет к этому вопросу, потому что я не хочу, чтобы те люди, которые хотят сжечь мосты между нашими странами, использовали это как предлог для дальнейшего усугубления напряженности.

— Ну допустим, что-то чудесным образом меняется и Великобритания и Россия восстанавливают отношения. Что нам это даст?

— В свое время даже такие люди, как Черчилль и Сталин, смогли сесть за стол переговоров и, несмотря на все разногласия, прийти к соглашению. Если бы они тогда не договорились, фашизм бы уничтожил нас, здесь нет никаких сомнений. Мы объединили усилия, чтобы уничтожить фашизм. ИГИЛ — это тот же фашизм, боевики ИГИЛ делают то же самое, убивают, пытают, сжигают, насилуют. Так что налицо явная возможность для России и Европы работать вместе над тем, чтобы уничтожить ИГИЛ. Надо отнестись к этому как к проекту, военному и логистическому сотрудничеству.

Если РФ и НАТО не будут сотрудничать, результатом будет халифат, который распространится не только на Турцию и Грецию, но и приблизится к Кавказу. Сейчас уникальная возможность для России и Европы забыть о разногласиях и вместе бороться с ИГИЛ. А совместная работа, в свою очередь, может создать мосты для решения других проблем.

— По поводу Башара Асада тоже есть разногласия.

— Никто не обращает внимание на то, что российское давление на Асада заставило его отказаться от химического оружия. У России гораздо больше влияния на Асада, чем у других западных стран. И на Тегеран больше влияния. А у нас отношения с Саудовской Аравией лучше, чем у России. И это надо использовать, не только ради сирийского урегулирования, но и для решения других проблем. И если постоянные члены СБ ООН — Россия, Британия, Франция и Америка — смогли бы начать вместе работать, каждая страна могла бы привнести что-то свое. Россия может привнести свое влияние на Асада и на Тегеран, мы — на саудитов. Есть все ингредиенты. Мира на Ближнем Востоке не добиться, если нет мира между Россией и Западом. Очень мало кто это понимает тут. Поэтому люди на Западе думают: мы сами можем решить эти проблемы, русские нам для этого не нужны. Это не так, нам отчаянно нужна Россия. Россия должна быть частью решения, будь то в Сирии, Ираке или в Ливии. А если мы будем продолжать с санкциями и с гонкой вооружений в Польше и в Калининграде, то достаточно будет одной ошибки с любой стороны — и все, война.

Великобритания. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 25 января 2016 > № 1623299 Дэниэл Кочински


Сирия. Турция. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > pukmedia.com, 24 января 2016 > № 1786160 Джамиль Байык

Джамиль Байык : Мы не допустим бойни со стороны Турции

Интервью Джамиля Байыка, данное австрийскому журналисту Виланду Шнайдеру (Die Presse) 15 января 2016 г.

Дорога вьется вдоль узких кривых поворотов меж скал. Затем открывается вид на заснеженный горный хребет. Темно-коричневые скалы возвышаются над нами. На одной из них висит огромный портрет курдского лидера Абдуллы Оджалана. Здесь, в горах Кандиль, на севере Ирака около границы с Ираном, мы входим на территорию РПК.

С 1999 г. идеологический лидер РПК находится в турецкой тюрьме. В 2013 г. Оджалан, из своей тюремной камеры, призвал к прекращению огня. Продолжался мирный процесс, который стремился завершить многолетнюю войну между турецким государством и РПК. Сейчас этот процесс лежит в руинах в связи с тем, что турецкое правительство пытается с помощью военного наступления уничтожить РПК. Турецкие истребители проводили и проводят авианалеты против убежищ РПК в горах Кандиль.

«Примерно два раза в неделю они прилетают и сбрасывать бомбы. Это может длиться до шести часов» — говорит молодой боец РПК, проталкивая несколько поленьев в открытую печь. Калашников и старая штурмовая винтовка М-16 стоят в углу небольшого дома. На серых стенах висят плакаты с фотографиями мучеников РПК. Мужчины пьют чай, чтобы согреться, прежде чем вернутся на свои посты на внешней территории. Это здание является первым пунктом на пути в зону подконтрольную курдским партизанам. Где-то там, в секретном месте, состоится наше интервью с Джамилем Байыком, одним из руководителей РПК.

После часового ожидания, появляется представитель РПК по связям с международной прессой. Наши сотовые телефоны, рюкзаки, ноутбуки должны быть сданы. Усевшись в вездеход, мы начинаем свой путь в горы. Мы едем по дороге, которая изрезана глубокими канавами, полными коричневой водой от зимних дождей. После того как мы поднялись, мы ожидаем еще один час в другом убежище РПК. Мы поднимаемся пешком по холмам и лесам через небольшие долины, которые лежат между ними. Наконец, мы приходим к месту, где нас ждет Д. Байык вместе со своими телохранителями.

Журналист : Прошлым летом вы были атакованы турецкими военно-воздушными силами. Как вам удается выжить здесь, в горах?

Д.Байык :Мы противостоим этим атакам потому, что наше движение обладает сильной волей. Турция не может сломить ее. Мы хотим жить свободными и в соответствии с нашими собственными ценностями или мы не будем существовать. Мы можем заплатить высокую цену и терпеть потери, но наше движение будет становиться только сильнее. Турция является членом НАТО и хочет присоединиться к ЕС.США, ЕС и страны НАТО заявляют, что они придерживаются определенных ценностей. Турция своей военной акцией против курдов попирает все эти ценности. Тем не менее США и ЕС остаются немыми и не осуждают турецкие атаки.

Ж : Что именно вы хотите от таких стран ЕС, как Германия и Австрия?

Д.Б. :Они должны вмешаться и предостеречь правительство Анкары против дальнейших нарушений европейских ценностей. Страны НАТО не должны предоставлять Турции никакой малейшей военной поддержки. Для мирного решения курдского вопроса, Австрия и Германия должны оказать давление на турецкое государство. С апреля 2015г. Турция изолировала нашего лидера Абдуллу Оджалана, находящегося в тюрьме. С тех пор мы не получили никакой информации о нем.

Ж. : Насколько серьезными являются турецкие атаки?

Д.Б. : Турция атакует города Северного Курдистана[юго-востоке Турции], применяя танки, артиллерию и вертолеты. Турецкие военные разрушают дома и убивает всех, кто не соблюдает комендантский час. Эрдоган осудил Асада за государственный террор против собственного населения. Но сейчас Эрдоган использует те же методы, что и Асад.

Ж .:Вы действительно хотите сравнить Эрдогана с Асадом?

Д.Б.: Да. Австрия и Германия должны послать свои делегации в такие осажденные города, как Силопи и Джизре. Таким образом, они станут непосредственными свидетелями тех преступлений, которые творятся там против курдов. Если ЕС не вмешивается, это означает, что он рассматривает разрушения в курдских городах как норму. ЕС осудил политику Асада. Почему ЕС не сделать то же самое по отношению к Турции?

Именно сейчас, Турция является более важным партнером для ЕС для предотвращения эмиграции большего потока сирийских беженцев в Европу. Канцлер Германии Ангела Меркель посетила президента Эрдогана перед выборами в Турции. ЕС нуждается в Турции.

Мы не хотим, чтобы государства-члены ЕС или НАТО сокращали свои связи с Турцией .И мы ожидаем, что страны ЕС позаботятся о своих собственных интересах в отношении Анкары. Но они не могут продвигать свои интересы за счет курдов.

Ж. : Как НАТО может закончить свое военное сотрудничество с Турцией ? Турция также является важным союзником в войне против ИГИЛ. Турецкие самолеты взлетают с турецкой военной авиабазы и сбрасывают бомбы здесь, в Кандиле. Мало того, что истребители США взлетаю с Инджирлика(турецкая военная база), это делают и немецкие Торнадо (немецкий реактивный самолет), для своей военной миссий против ИГИЛ в Сирии.

Д.Б. : Соединенные Штаты, ЕС, НАТО, все они говорят, что они борются с ИГИЛ. Они также приняли в этот союз Турцию и используют Инджирлик. Но здесь есть противоречие :Турция – важная опора ИГИЛ, но все же, тот, кто наиболее эффективно борется с ИГИЛ это курды

Ж. : Умно ли со стороны молодежи РПК инициировать восстание в городах на юго-востоке Турции ? Сейчас, все местные жители обречены на страдание в силу тяжелых обстоятельств.

Д.Б. : Городские акции РПК не оправдывают убийства турецкой армией гражданских лиц. То, что РПК поддерживает повстанцев в городах ,не дает турецкому государству права на совершение тех преступлений, которые оно совершает. Даже если мы совершаем ошибку, то это не дает право Анкаре совершать другую ошибку. Городская молодежь не начинала войну. Она защищала народ от бойни со стороны армии. Оджалан и РПК попытались решить курдский вопрос путем переговоров. В то же время мы поддержали участие демократических групп в выборах, чтобы они вошли в парламент и были способны решить курдский вопрос там.

Ж. : Выборы привели к обратным результатам, вопреки намерениям Эрдогана.

Д.Б. : Выборы 7 июня были переломными. Они лишили Эрдогана, с его антидемократическими идеями, его президентской республики. А с другой стороны, ПДН(Демократическая партия народов) и другие демократические группы работали, чтобы построить демократическую республику. И в результате ПСР Эрдогана потеряла абсолютное большинство. Но он не принял этого и решился на переворот.

Ж. :Но сочувствующие РПК убили двух турецких полицейских в отместку за нападение в Суруче. Анкара обвинила РПК и ее последователей в создании параллельной администрации в курдских районах.

Д.Б. : Когда мы поняли, что Эрдоган воспрепятствует демократии в Турции, мы попытались построить демократические структуры на местном уровне. Это означает не отделении от Турции — наша борьба идет против неоосманских идей Эрдогана. Турецкое государство использует демократическое самоуправление и убитых полицейских в качестве предлога для нападения на курдов. Милитаристская стратегия продолжается с сентября 2014 года.

Ж. : Предлагала ли Россия вам помощь?

Россия понимает, что курды — одна из самых важных сил в регионе. Если бы Россия оказала помощь курдам, это позволило бы более эффективно реализовать ее собственную политику в Сирии и в то же время оказать давление на Турцию. В настоящее время на Ближнем Востоке царит хаос, и каждая региональная или международная сила пытается продвигать свои интересы. Есть, например, шиитский и суннитский фронт. Россия поддерживает шиитский фронт, а США — суннитский. Курды не хотят поддерживать ни одну из сторон — у нас есть собственный третий путь. Но мы хотим, поддерживать связи с отдельными членами этих фронтов.

Ж. : Если бы Россия для того, чтобы ослабить Эрдогана, предложила РПК оружие, вы бы принять его?

Д.Б. : Мы принимаем любого партнера, признающего демократическое решение курдского вопроса.

Ж. : Если в дальнейшем ситуация в восточной Турции будет обостряться , будет ли РПК отправлять свои партизанские силы в города?

Д.Б.:Турция уже перешла в стадию войны. Никто в этой ситуации не может отрицать наше право на самооборону. Даже когда животное приводят на бойню, оно борется за свою жизнь до последнего момента. Партизаны имеют право идти в города. Если людей убивают на их глазах, они не могут просто стоять и наблюдать.

Ж. :Что нужно сделать, чтобы возобновить мирный процесс?

Д.Б. Турция должна прекратить политику военщины. Турецкая армия должна прекратить свои преступления в городах и вернуться к переговорному процессу.

Ж. : Президент КРП (Курдское региональное правительство) Масуд Барзани потребовал, чтобы РПК отозвала свои силы из районов езидов в Шенгале, на севере Ирака. Но РПК хочет там остаться. Нет ли тут опасности, что эта ситуация может привести к борьбе между РПК и Пешмерга?

Д.Б. Турция хочет спровоцировать конфликт между курдами, но мы не позволим этому случиться. Давно пришло время для съезда национального единства, в котором бы все курдские партии приняли участие.

Ж. : Но Барзани дает ясно понять, что Шенгал должен оставаться частью КРП.

Д.Б. : Шенгал является родиной езидов, которые сами являются предками курдов. Вопрос Шенгала является вопросом всех курдов — это не только дело барзанистов или РПК. Когда ИГ напал на езидов в Шенгале, они остались беззащитными. Ни Пешмерга, ни иракская армия не пришли на их защиту. Только РПК, послала своих партизан в Шенгал, чтобы спасти этих людей. Без РПК, все езиды погибли бы. Без РПК ,пешмерга не была бы в состоянии выдвинуться позже в Шенгал.

Ж. : Каким образом сейчас вы поддерживаете езидов ?

Д.Б. : Шенгал еще не полностью освобожден. Есть еще деревни, контролируемые ИГ. И ИГ еще рядом, в Тал-Афаре и Мосуле. Мы хотим, помочь езидам построить свою собственную администрацию и силы обороны. Пока это не будет реализовано, наши партизанские силы будут оставаться там.

Ж. : Как должно выглядеть политическое будущее региона?

Д.Б. : Официально иракское центральное правительство по-прежнему несет ответственность за Шенгал. Де-факто, однако, область находится в ведении ДПК в северном Ираке. Статус Шенгала поэтому неясен. На наш взгляд, было бы хорошо, если бы Шенгал оставалась частью Курдистана. Но это будет означать создание самоуправления. Местные жители должны сами принять решение о будущем статусе Шенгал. Ни одна курдская партия не может диктовать политическую модель для езидов.

Источник : kurdishquestion.com

Перевод подготовили Екатерина Назарова и Максим Лебский.

Сирия. Турция. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > pukmedia.com, 24 января 2016 > № 1786160 Джамиль Байык


Ирак. Сирия. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 22 января 2016 > № 1620686 Халед аль-Обейди

Информационный центр в Багдаде по координации борьбы с ИГ пока не вышел на активную фазу работы. Однако постепенно сотрудничество России, Сирии, Ирака и Ирана набирает обороты. Об этом, а также успехах Ирака в борьбе с боевиками "Исламского государства", перспективах сотрудничества с РФ в интервью корреспонденту РИА Новости в Каире Рафаэлю Даминову рассказал министр обороны Ирака Халед аль-Обейди.

— С сентября 2015 года в Багдаде действует совместный информационный центр, созданный Россией, Ираном, Ираком и Сирией для координации борьбы с ИГ. Как вы оцениваете его работу?

— Центр сотрудничества в области безопасности, который был образован в Багдаде, постепенно набирает обороты. Сейчас он начал снабжать иракские силовые структуры некоторой разведывательной информацией и координатами целей террористической организации ИГ (ДАИШ). Думаю, в будущем от него будет польза. Сейчас он работает лучше, чем раньше.

— То есть до сих пор он не приносил вам пользу?

— Немного. Пока не было пользы в том объеме, на который мы рассчитывали, но думаю, что он будет помогать взаимодействовать в будущем.

— Ирак намерен обратиться к России с просьбой о поддержке российскими ВКС борьбы с ДАИШ?

— По правде говоря, иракская армия сейчас хорошо справляется. Международная коалиция также играет большую и положительную роль в поддержке наших сил на земле. Так что мы не нуждаемся в дополнительной помощи. Тема также в какой-то степени чувствительная из-за региональных сил. Может быть, в другое время? Пока, даст бог, справимся с ДАИШ своими силами.

— Но вы не исключаете, что можете обратиться за такой помощью?

— Мы взаимодействуем со всеми и нуждаемся в помощи всех, по правде говоря. И когда будем нуждаться в поддержке России, попросим у нее помощи.

— Активность российских ВКС в Сирии помогает вам в вашей борьбе с ДАИШ в Ираке?

— Если она целит по террористам, это идет на пользу Ираку. Но если бьет по другим целям, по тем, что называют оппозицией, считаю, что это очень негативно отразится на Ираке, так как удары по оппозиции означают укрепление ДАИШ в Ираке.

— Но в общем они помогли?

— В общем и целом, по существующей у нас информации, удары в меньшей степени наносились по террористическим целям в Сирии, больше всего удары наносятся по другим целям.

— Каковы объемы военно-технического сотрудничества России и Ирака?

— Большая часть самолетов наших ВВС и вооружений в целом — российское. Самое эффективное в боях оружие — российское. Россия играет большую роль в поддержке и снабжении нас этим оружием и техникой, что внесло большой вклад в противодействие ДАИШ.

— Появлялись сообщения, что лидеры ИГ Абу Омар аш-Шишани и Абу Бакр аль-Багдади ранены или убиты. Что вам известно?

— По неподтвержденной информации, аш-Шишани ранен.

— Багдади также ранен?

— Также противоречивая информация. По правде, не получили подтверждения, если нет чего-то достоверного, не говорим об этом.

— Каковы в целом ваши успехи в борьбе с ДАИШ, сколько территории страны в процентном соотношении вам удалось освободить?

— Если иметь в виду процент освобожденной территории, то этот успех очень большой. Сейчас ДАИШ контролирует только 16% процентов территории Ирака, тогда как не так давно занимала 40%. Совсем недавно мы освободили Рамади. Впереди в этом году будет битва за Мосул. Сражение за него будет решающим в борьбе с ДАИШ, и оно наступит раньше, чем террористы его ожидают.

Ирак. Сирия. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 22 января 2016 > № 1620686 Халед аль-Обейди


Россия. Сирия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 января 2016 > № 1616191 Мустафа Эль-Лаббад

Затяжная азартная игра

Российская интервенция в Сирии и ее последствия для Ближнего Востока

Мустафа Эль-Лаббад – директор Центра региональных и стратегических исследований Аль-Шарк (г. Каир).

Резюме Благодаря подавляющему преимуществу в воздухе, Россия изменила баланс сил в Сирии. Но это достижение трудно конвертировать в успехи на земле. Чтобы добиться своего, Москва критически нуждается в поддержке Ирана, а в определенной степени и Израиля.

После вторжения США в Ирак в 2003 г. баланс сил в регионе, где Багдад традиционно играл роль геополитического противовеса Тегерану, резко изменился. Присутствие американских войск в Ираке в 2003–2011 гг. помешало формированию новой региональной системы во главе с Ираном и Турцией, поскольку Соединенные Штаты не позволили Ирану заполнить образовавшиеся ниши в Ираке, а Турции – вторгнуться в иракский Курдистан. Однако взрыв арабской весны в 2010–2011 гг. совпал с выводом войск США из Ирака, и на Ближнем Востоке снова образовался вакуум власти – в таких масштабах, каких еще не знала современная история.

Арабская весна вскрыла структурные изъяны в Ираке и Сирии (12 млн сирийских и 5 млн иракских беженцев) и спровоцировала гражданские войны в Ливии, Сирии и Йемене. Также обострилась конкурентная борьба Турции и Ирана. Каждая сторона претендовала на то, чтобы стать моделью развития для Туниса, Египта, Ливии. Это соперничество еще обострилось, когда «весна» перекинулась на Сирию, где Иран поддерживал правящий режим, а Турция – вооруженную оппозицию.

Баланс, как его видели раньше

В годы холодной войны США внесли вклад в создание противовесов на Ближнем Востоке и примыкающих к нему областях. Индия против Пакистана, Эфиопия против Сомали, а внутри Большого Ближнего Востока – Иран против Ирака, Израиль против арабских стран. СССР воздействовал на эти региональные двухполюсные соотношения, поддерживая с разной степенью преданности и усердия одну из сторон. Логика заключалась в формировании системы, в которой сравнительно равные по силе страны не дают друг другу возможности стать «ведущей региональной державой». Впоследствии эта конструкция поэтапно разрушилась. Сначала из-за превосходства Индии над Пакистаном, а Эфиопии – над Сомали. Затем Иран взял под контроль Ирак, Израиль же давно и бесповоротно превзошел арабские страны по военному потенциалу.

Вскоре после подписания ядерного соглашения «три плюс три» Обама пожелал добавить в число союзников Иран – наряду с Турцией, Израилем, Саудовской Аравией и Египтом. Оправдайся ставка Обамы, Вашингтон смог бы контролировать регион из-за океана. Это позволило бы ему завершить смену приоритетов в направлении Азии, где США собираются конкурировать в Южно-Китайском море с усиливающимся Китаем, создавая новые противовесы Пекину в лице Японии, Тайваня, Южной Кореи, Вьетнама и других стран Восточной Азии. В последние два года Соединенные Штаты сколотили международную коалицию для борьбы с ИГИЛ, координируя усилия с действиями в небе истребителей-бомбардировщиков государств Персидского залива и иракских войск на суше. Цель состояла в том, чтобы побудить самых разных конкурирующих между собой региональных игроков поучаствовать в борьбе с ИГИЛ не только в Сирии и Ираке, но и за их пределами для создания нового баланса сил. Согласно этому плану, разные акторы, действующие на Ближнем Востоке, будут сдерживать друг друга под присмотром США, а им в таком случае не придется осуществлять сухопутную операцию.

Россия считает воплощение в жизнь американского плана ударом по ее международным амбициям. Путем военной интервенции в Сирии Москва решила вынудить Тегеран занять более приемлемую для нее позицию. Стратегическая заинтересованность России в Иране, по сути, предполагает две взаимоисключающие вещи. С одной стороны, Россия не желает, чтобы трения между Вашингтоном и Тегераном привели к военному противостоянию, потому что Иран – главный партнер России на Ближнем Востоке (помимо Израиля). С другой стороны, Москва пытается не допустить существенного улучшения отношений между США и Ираном, поскольку это могло бы привести к стратегическому договору между ними. В этом случае Россия лишится доступа к Персидскому заливу и «теплым морям». Видя обостряющуюся региональную конкуренцию между Тегераном и Тель-Авивом, Россия помогла Ирану двигаться параллельным курсом с Израилем. Прежде чем начать сирийскую кампанию, Путин провел в Москве встречу с Нетаньяху и де-факто договорился о разделении сирийского неба.

Говоря языком геополитики, Россия начала интервенцию в Сирии, чтобы заполнить вакуум, образовавшийся после вывода американских войск из Ирака, а также чтобы нарушить планы Соединенных Штатов по продвижению своих интересов в регионе.

Россия, Турция и Иран в геополитическом контексте

В годы холодной войны и Турция, и Иран сыграли важную роль в геополитической осаде СССР. Анкара контролировала проливы Босфор и Дарданеллы, а Тегеран – Ормузский пролив в Персидском заливе. Доступ России к морским путям зависит от этих стран. Их претензии к России уходят корнями еще в царские времена. Этот факт был главным мотивом, по которому шахский Иран и Турция стали союзниками США и тем самым внесли вклад в падение Советского Союза. Так им было проще справиться с историческими угрозами, связанными с Москвой.

Распад СССР избавил Турцию и Иран от советской угрозы. После холодной войны Турция осталась в НАТО, а Тегеран начал сближаться с Москвой, поскольку вступил в конфликт с Западом после Исламской революции 1979 года. Страны треугольника Россия–Турция–Иран очень подозрительно относятся друг к другу в силу исторического опыта и никогда не могли прийти к общему пониманию или координации усилий. Более того, Турция и Иран всегда находились по разные стороны баррикад, если не считать непродолжительного периода холодной войны, когда они оказались союзниками Запада против СССР. Этот период закончился с падением шаха в 1979 году. С учетом соперничества двух стран в последние пять веков и короткого периода сотрудничества между ними можно предположить, что Тегеран и Анкара – противоборствующие стороны.

Примечательно, что исторически конфликт между Турцией и Ираном обостряется при двух условиях. Во-первых, отсутствие великих держав на Ближнем Востоке (исторический опыт с великими имперскими державами, такими как Португалия, царская Россия, Англия и США). Во-вторых, технологическое превосходство Турции над ее южными соседями или превосходство Ирана над Ираком – можно привести множество примеров, начиная с древней истории. Оба условия были налицо в конце сентября 2015 г. перед началом российской интервенции в Сирии.

Расчеты России

Военные успехи сирийской оппозиции весной и летом 2015 г. поставили под угрозу существование сирийского режима. Американо-турецкое соглашение в июле 2015 г., позволившее ВВС США использовать военно-воздушную базу Инджирлик для нанесения ударов по ИГИЛ, заставило Россию задуматься. Будут ли Соединенные Штаты использовать эту базу исключительно для борьбы против ИГИЛ или расширят свою деятельность для ударов по сирийскому режиму, как это было в 2011 г. в Ливии? Кроме того, прямую угрозу для России представляет относительная географическая близость к Ближнему Востоку и присутствие в ИГИЛ джихадистских группировок из республик Северного Кавказа и стран Центральной Азии. Оценки угроз в Москве отличаются от тех, которыми руководствуются США и их западные союзники. Кроме того, Путин был обеспокоен тем, что Турция, Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива могут убедить Обаму принять более жесткие меры против сирийского режима.

С другой стороны, после подписания ядерного соглашения между Ираном и «три плюс три» 15 июля 2015 г. Москва держала в уме возможность того, что американцы могут стремиться к падению Асада, чтобы переломить тенденцию к установлению иранской гегемонии. Хотя Обама воздержался от прямой военной интервенции против сирийского режима, Путин не видел достаточных гарантий того, что американцы не передумают. Но появление российских военно-космических сил исключило возможность нанесения американцами ударов по силам официального Дамаска.

Сегодня все указывает на то, что Россия намерена надолго оставить своих военных в Сирии: количество, качество и масштабы российских вооружений выходят далеко за рамки объявленной войны с терроризмом. Укрепление обороны сирийского побережья дает России идеальные перспективы на востоке Средиземного моря и отличную позицию для влияния на расклад сил на Ближнем Востоке. Политические издержки и риски показались Москве вполне приемлемыми, поскольку она отслеживала политику США на Ближнем Востоке на протяжении последних лет и почувствовала желание Вашингтона вывести армейские подразделения из этого региона после создания там новой системы сдержек и противовесов. Что же касается рисков усугубления экономических санкций против России, то опыт доказывает, что Москва готова их терпеть, если видит достаточные геополитические выгоды для себя.

Российский план политического решения в Сирии

Путин знает, что авиаудары по сирийской оппозиции ограничены по времени и зависят от достижения политического решения. Россия также понимает, что переговоры о политическом урегулировании могут потерпеть крах, поскольку требуется согласие всех участвующих в конфликте сторон. Москве нужна общая платформа с Вашингтоном для диалога о судьбах своего «ближнего зарубежья». С другой стороны, США для политического решения не обойтись без России, Ирана и сил, поддерживающих режим. Чем больше Америка нуждается в Москве на сирийских переговорах, тем убедительнее российская геополитическая логика и тем выше шансы использовать эти рычаги для давления на Соединенные Штаты. Таким образом, присутствие российской армии в Сирии позволяет Москве сохранить свое место на Ближнем Востоке и в Северной Африке в случае провала переговоров. В обозримом будущем российское присутствие не позволяет надеяться на свержение режима Башара Асада военными средствами, что обернулось бы колоссальным политическим уроном для России. Кроме того, дислокация ее ВМС и ВКС на средиземноморском побережье подкрепляет позицию Москвы на переговорах.

Башар Асад дает российским военным «козырь» легитимности для продолжения операции, поэтому русские будут защищать его до достижения приемлемого для всех решения. Москва начала ощущать на себе давление после того, как Турция сбила российский военный самолет. Военные успехи на суше до последнего времени не соответствовали превосходству России в небе. Определенную роль в этом, вероятно, сыграло использование сирийской оппозицией американских противотанковых ракетных комплексов TOW. Следовательно, если сирийская оппозиция получит доступ к современным средствам противовоздушной обороны, она сможет нанести ощутимый урон и российской авиации.

России нужно такое политическое решение, которое обезопасит ее интересы и в то же время удовлетворит противоборствующие стороны в регионе. Этим объясняется, почему на венских переговорах обсуждали «переходный период», на протяжении которого нынешний президент Сирии Башар Асад сохранит свои позиции. Путин хорошо понимает, что после пяти лет гражданской войны, унесшей жизни сотен тысяч сирийцев и вынудившей миллионы мирных жителей покинуть родные места, Асад не может оставаться у власти бесконечно. Россия отказывается принять предварительное условие относительно отставки сирийского президента, но готова обеспечить, что по истечении переходного периода он уйдет, не подвергаясь судебному преследованию.

Расчеты США

С точки зрения Вашингтона, переговоры без предварительных условий – слишком большой подарок России. Не требуя немедленного ухода Асада, они хотят четко ограничить срок его пребывания у власти: полгода, год или полтора. В соответствии с этими условиями Вашингтон заинтересован в расширении формата переговоров, чтобы они стали международной встречей, а не диалогом Москвы и Вашингтона, как желала Россия. Примечательно, что, несмотря на возражения сирийской оппозиции, США пригласили к участию Иран, чтобы обострить споры между Москвой и Тегераном по поводу того, кто должен играть главную роль в Сирии и у кого в руках окажется «козырная карта режима». Вашингтон знает, что Россия и Иран координируют свои усилия, но он отдает себе отчет в том, что их интересы не всегда будут совпадать.

Теоретически у Вашингтона были следующие варианты.

Первый – не предпринимать никаких серьезных действий, способных склонить чашу весов на суше в ту или иную сторону. В случае продолжения военных операций сирийский режим при поддержке России и Ирана способен победить оппозицию, и это положит конец гражданской войне.

Второй – союз с Ираном и сирийским режимом для борьбы с ИГИЛ, особенно после терактов в Париже 13 ноября 2015 года. Этот выбор чреват большими издержками в смысле негативной реакции ближневосточных союзников США. Более того, подобный подход трудно продавить в Белом доме, и такая позиция существенно снизит шансы кандидата от Демократической партии на президентских выборах 2016 года.

Третий – американские ВВС начинают атаковать сирийский режим, а на суше объединенные турецко-саудовские войска наступают вплоть до свержения Асада. Обама никогда не рассматривал такую возможность на протяжении пятилетней гражданской войны в Сирии, даже когда Дамаск нарушил все «красные линии». Российская военная интервенция сделала такой выбор маловероятным, так как это означало бы прямую военную конфронтацию между Соединенными Штатами и Россией.

Четвертый – непрерывная поддержка вооруженной оппозиции, что приведет к затягиванию гражданской войны и истощению ресурсов Москвы. Этот вариант подразумевает множество подвариантов – от недопущения того, чтобы превосходство России в воздухе превратилось в завоевания на суше, до продолжения военных операций против ИГИЛ вместо предоставления сирийского неба России, как это происходит сейчас. Кроме того, США могли бы действовать более агрессивно, снабдив сирийскую оппозицию ПЗРК, чтобы она начала охоту за российскими истребителями.

Можно предположить, что Вашингтон остановится на последнем из вариантов, поскольку это расширяет поле его дальнейших действий, будь то планирование приемлемого политического урегулирования или руководство военной эскалацией через доверенных лиц.

Выводы

Выбор в пользу продолжения конфликта – скользкий путь, потому что всегда очень трудно предсказать исход. Однако за внешним хаосом стоит попытаться разглядеть порядок и понять, какие тенденции мог бы вызвать к жизни сирийский кризис для создания противовесов на Ближнем Востоке и в мировом порядке.

Путь к окончательному урегулированию представляется долгим. Мы видим в Сирии переполненный театр военных действий, где участниками затяжного конфликта являются местные, региональные и мировые игроки. Меняющийся военный расклад в разных городах и областях всегда может быть обращен вспять противниками, стремящимися создать благоприятные исходные условия для политического торга. Даже окончательное урегулирование конфликта неизбежно создаст новые региональные противовесы. Российский вызов США также будет измеряться по конечному результату.

В сирийской гражданской войне есть три измерения: мировое, региональное и местное. В заключение обсудим первые два, поскольку происходящее может многое изменить в глобальном раскладе сил, тогда как логика местных вооруженных формирований не столь важна.

1. Гражданская война не закончится после нескольких встреч и раундов переговоров. Политическое урегулирование потребует больше времени, поскольку конкурирующие стороны всегда будут пытаться обратить баланс «на земле» в свою пользу.

2. Сирийская армия даже с помощью России и Ирана не способна успешно подавить оппозицию и завершить войну. С другой стороны, оппозиционные фракции не в состоянии свергнуть режим Асада вот уже пять лет, а после российского вмешательства это будет еще труднее. Вряд ли военное противостояние выявит победителя.

3. В небе над Сирией уже тесно, поскольку ее воздушное пространство поделено многими державами – Россия, Соединенные Штаты, Франция, Израиль, Турция, в последнее время к ним присоединились Великобритания и даже Германия. Деэскалация в небе, на которую рассчитывает Путин, не может быть гарантирована. Об этом свидетельствует нежелание США и региональных государств, таких как Турция и Саудовская Аравия, признавать российское превосходство в небе. Уничтожение российского бомбардировщика возле сирийской границы может стать прецедентом. Повторение Афганистана – маловероятный сценарий для Москвы, но исключить его нельзя.

4. Территория Сирии уже поделена между разными акторами (правительственные войска, «Хезболла», шиитские подразделения Ирака и Афганистана, Свободная сирийская армия, ИГИЛ, «Аль-Нусра», «Ашар Эль-Шам», бригады Фатих и др.). Если взглянуть на военную карту, то можно увидеть, что на востоке Сирии в настоящее время доминирует ИГИЛ, запад – от Латакии на побережье и южнее до Дамаска и Эс-Сувейды – контролируется правительством с отдельными очагами сопротивления внутри этой территории. На севере курды занимают четыре зоны, простирающиеся от границы с Сирией и Ираком до Кобани с вакуумом посередине. «Зона безопасности», предложенная Турцией, призвана разорвать целостность территорий, находящихся под контролем курдов.

5. Политическое урегулирование логично выльется в перераспределение сил между действующими лицами, религиозными течениями, этносами и полевыми командирами.

6. Даже если удастся добиться политического решения, вряд ли мы увидим единую Сирию с центральным правительством и аппаратом власти. Более вероятно разделение на автономии.

7. С учетом трансграничных племенных, этнических и религиозных связей соседей в Леванте и мозаичной структуры иракского и ливанского обществ расчленение Сирии вызовет эффект домино в Ираке и Ливане, поскольку внутренние конфликты в этих странах вызваны практически тем же религиозным расколом и разногласиями.

8. В свою очередь, с этими последствиями будет трудно справиться в краткосрочной перспективе, и они отражают комплексный характер гражданской войны в Сирии. Речь не только о Сирии, но и обо всем Леванте и его новых структурах.

9. Региональные альянсы на Ближнем Востоке очень подвижны, а власть и сила раздроблены, и сирийская гражданская война в этом смысле не стала исключением. Турция и Саудовская Аравия жаждут уравновесить влияние Ирана, свергнув режим Асада. Помимо этой общей цели, между двумя нынешними союзниками существуют многочисленные разногласия и соперничество. Асад – хороший связующий компонент и раздражитель для укрепления альянса Турции и Саудовской Аравии. Обе суннитские державы стремятся стать лидерами в регионе. Турция хотела бы видеть в Дамаске умеренную исламистскую фракцию, такую как «Братья-мусульмане», тогда как Саудовская Аравия предпочла бы более радикальные альтернативы. Противоречия выйдут на поверхность, как только Асад будет отстранен от власти.

10. Анкара, по-видимому, преуспеет в создании «безопасной зоны» на севере Сирии вдоль границы с Турцией, а также в укреплении пояса своего влияния от Алеппо до Идлиба. Создание зоны безопасности во многом будет зависеть от альянса Турции с Вашингтоном. Воображаемая «безопасная зона», предлагаемая Анкарой, призвана нарушить целостность курдских территорий. Но растущая роль курдов в Сирии по окончании гражданской войны представляется неизбежной, поскольку они уже контролируют области компактного расселения вдоль турецкой границы.

Если к автономной курдской провинции в Сирии добавить иракский Курдистан, то курдский фактор просто невозможно игнорировать в новой структуре Леванта. Это вызов Турции, с которым ей непросто будет справиться.

11. Саудовская Аравия стремится перекрыть сухопутное сообщение между Ираном и Ливаном, чтобы уменьшить влияние Ирана. Для этого нужно, чтобы ее союзники и впредь контролировали территории в Восточной Сирии, граничащие с западным Ираком и населенные преимущественно суннитами. Включение этих земель, в настоящее время контролируемых ИГИЛ, в состав укрупненного Хашимитского Королевства Иордания – не столь уж маловероятно. Это произойдет, если на смену ИГИЛ здесь придет другая группа, лояльная Саудовской Аравии и признанная мировым сообществом. Главное препятствие для подобного исхода – духовное родство ваххабизма и ИГИЛ.

12. Иран в настоящее время вынужденно заключил союз с Россией, чтобы удержать преимущества в Сирии. Урегулирование, вытекающее из нынешней ситуации – не катастрофа для Ирана, поскольку сирийский режим контролирует «полезную Сирию», то есть стратегические области на западе – от Латакии на побережье и на юг до Дамаска, а также некоторые окрестности на юге до Эс-Сувейды с несколькими очагами сопротивления внутри этой территории. Если сирийская армия с помощью России и Ирана продолжит географическую экспансию до конца войны, Иран сохранит влияние на значительной части сирийской территории. Иран доминирует в Ираке и Ливане, и подобный исход в Сирии сведет к минимуму тот факт, что смена режима Асада сократит возможность Тегерана контролировать Дамаск.

13. У Израиля свое видение будущего порядка в Сирии. Разделенная и ослабленная Сирия едва ли может представлять для него угрозу. Велика вероятность того, что урегулирование в Сирии будет гарантией того, что Иран или преданные ему силы не смогут превратить ее территорию в антиизраильский фронт. Правительство Нетаньяху попытается использовать ситуацию для «откусывания» Голанских высот, оккупированных с 1967 г., попытавшись на этот раз добиться международного признания их статуса как северной территории Израиля.

14. Для России сирийская кампания подобна азартной игре с непредсказуемым исходом. Вакуум власти на Ближнем Востоке и уход Соединенных Штатов вдохновили Москву на этот шаг. Цель России – достичь после политического урегулирования в Сирии взаимопонимания с США по разным вопросам – может оказаться недостижимой. Нарушение баланса сил в Сирии с помощью превосходящей военно-воздушной мощи может быть чем-то существенным, но России совсем не обязательно удастся претворить превосходство в воздухе в преимущества на суше. Россия в большей степени зависит от поддержки Ирана и в меньшей – от сотрудничества с Израилем, чтобы склонить чашу весов в региональном раскладе сил в свою пользу и получить однозначное превосходство над Турцией и Саудовской Аравией. Иран сблизился с Россией в контексте нынешнего конфликта, но явно не намерен ограничиваться сотрудничеством исключительно с ней. Израиль – стратегический союзник США, поэтому координация его действий с Москвой в Сирии ограничена по времени и масштабу. С другой стороны, Турция – член НАТО и важный партнер европейских стран в решении кризиса с беженцами. Саудовская Аравия – мощная держава в финансовом плане, способная долго поддерживать оппозиционные суннитские группировки в Сирии. Ее влияние на мировом рынке нефти бесспорно, и она может умышленно занижать цены на нефть, а это тяжелый удар для российского бюджета.

15. Несмотря на все оговорки, сомнения и соображения относительно исхода азартной игры, затеянной Москвой, нелогично было бы полагать, будто действия России в Сирии продиктованы исключительно стремлением добиться политического урегулирования и получить козырь на переговорах с США по другим вопросам. Давайте проигнорируем все вышеупомянутые сомнения и оговорки и даже предположим, что Россия настоит на своем в переговорах о политическом урегулировании. Кроме того, будем исходить из того, что удастся достичь международного сотрудничества в борьбе с ИГИЛ и мировым терроризмом. Скажет ли Россия в этом случае: наша задача выполнена, прощай, Сирия?!

Нет никаких гарантий, что с трудом завоеванные преимущества не будут утрачены в случае самоустранения Москвы. Это означает, что России придется надолго остаться на сирийском побережье. В этом случае необходимо дать ответ на следующие вопросы: как быть с обустройством Сирии после окончания военных действий? Кто будет финансировать восстановление экономики и кто получит выгодные подряды? Как будет обеспечиваться безопасность окружающих областей? Как управлять запасами природного газа вдоль сирийского побережья? Какие газопроводы и маршруты поставок газа из Ирана или Катара пересекут границу Сирии? Легких ответов на эти вопросы нет и быть не может.

Россия. Сирия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 января 2016 > № 1616191 Мустафа Эль-Лаббад


Саудовская Аравия. Сирия. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 18 декабря 2015 > № 1586154 Фейсал Микдад

Сирийский кризис в последнее время стал главной темой большинства международных переговоров. Заместитель министра иностранных дел Сирии Фейсал Микдад рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Михаилу Алаеддину о взгляде САР на цели сформированной Саудовской Аравией исламской коалиции против терроризма, об отношении Дамаска к действиям армии США на территории республики, о том, как самолеты ВКС РФ помогают сирийской армии освобождать территорию арабской республики от террористической группировки "Исламское государство" (ДАИШ, запрещенная в РФ) и почему президент Турции обвинил президента Сирии в покупке нефти у террористов.

— Представители внешней оппозиции в Эр-Рияде заявили о готовности встретиться с представителями сирийских властей в ближайшее время. Состоится ли подобная встреча, если да, то когда?

— Честно, мы следили за этой встречай и заметили, что участники, которые были допущены Саудовской Аравией до конференции, не представляют из себя настоящую оппозицию. Добавим к этому, что там были представители террористических группировок. В связи с этим мы хотим сказать, что Сирия не ведет переговоров с террористами и встречаемся мы с ними лишь на поле боя. Я не думаю, что у той оппозиции есть влияние, и не думаю, что Саудовская Аравия — та сторона, которая должна проводить подобные встречи. Они в открытую поддерживают вооруженные террористические группировки. И их позиция расходится с соглашениями, достигнутыми в Вене и Женеве. Если в большом лесу есть немного здоровых деревьев, это не значит, что лес здоров.

— Переговоры по Сирии проводились в Женеве, Вене и Москве. Сейчас речь идет о встрече в Нью-Йорке. Как существенно может повлиять на решения кризиса в Сирии подобная встреча?

— Это будет зависеть от результатов встреч в Нью-Йорке. Мы не можем комментировать результаты до того, как с ними ознакомимся.

— Президент США заявил об участии американского спецназа в боевых действиях против ИГ на территории Сирии. Координирует ли свои действия армия США с сирийским командованием? Кому конкретно помогают прибывшие военные и какова позиция Дамаска по данному вопросу?

— Цели США не изменились с начала кризиса в Сирии. Главная цель американцев — поддержка вооруженных группировок, и это та же тактика, которую они использовали во время афганской войны. Это значит, что США продолжают проводить свою политику вмешательства во внутренние дела государств и развитие терроризма. Нет никакой координации между США и нами. Мы объяснили свою позицию: действия американской коалиции (направлены — ред.) против Сирии. Они на данный момент не выполнили никакой реальной задачи против ДАИШ и других террористических группировок. И, как вы знаете, они говорят об "умеренной вооруженной оппозиции". Это внушает недоверие к США и ее войне с терроризмом. Мы сказали: если США хотят быть по-настоящему искренни и честны в борьбе с терроризмом, то они должны уважать резолюции ООН и международные соглашения и координировать свои боевые действия против ДАИШ и против других террористических группировок с Сирией. Мы говорим о том, что США ничего не сделали в рамках борьбы с терроризмом, в то время как военно-космические силы России за полтора месяца сделали значительно больше, чем США за полтора года. В связи с чем мы всецело поддерживаем легитимные действия командования ВС РФ и тесно работаем с российскими ВКС, которые уважают резолюции ООН и которые пришли через широко распахнутую дверь сотрудничества с правительством Сирии ради победы над терроризмом. Мы заявляем, что любые силы, наземные или воздушные, которые находятся на территории Сирии без согласия правительства САР, — эти силы незаконны и против интересов сирийского народа.

— Есть ли у вас информация, кому конкретно помогает американская армия. Возможно, курдам или каким-либо вооруженным группировкам?

— Откровенно говоря, действия ВВС США, а теперь еще так называемые американские эксперты — это вопиющее нарушение территориальной целостности Сирии. Мы не думаем, что они искренни в каких-либо действиях в борьбе с терроризмом. Они не координируют свои действия с вооруженными силами Сирии. В связи с этим любое нарушение международного закона делает эти силы (армии США — ред.) незаконными на территории САР. Нельзя говорить, что они воюют с терроризмом.

— Саудовская Аравия заявила о создании исламской антитеррористической коалиции. Будет ли Сирия участвовать в этой коалиции? Каковы, на ваш взгляд, основные цели?

— Мы категорически не будем участвовать в псевдокоалициях с конфессиональным или религиозным уклоном. Терроризм не знает ни религий, ни конфессий. Против терроризма должны сплотиться все, кто способен с ним бороться. ДАИШ использует религиозные лозунги, чтобы оправдать свое существование. Я не думаю, что есть разница между ДАИШ и правительством Саудовской Аравии, которое использует те же приемы. Саудовское правительство стоит за финансированием, вооружением и поддержкой террористических группировок в Сирии. Поэтому не может она быть частью борьбы с терроризмом. Саудовская Аравия объявляет о подобной коалиции, в то время как многие ее члены не проинформированы о том, что они в коалиции. Две трети стран, которые озвучила Саудовская Аравия, не в курсе о формировании данной коалиции. Они создали и объявили о коалиции, даже не обсудив с большинством "стран-участниц". Мы получили официальные заявления многих государств, где говорится, что они не проинформированы о создании коалиции.

— Какова цель создания коалиции?

— Главная цель объявления псевдокоалиции саудовского режима- отреагировать на то, что мир начал на них давить за поддержку террористических группировок. Она (Саудовская Аравия — ред.) хочет подать другую картину о себе и том, что она делает в реальности. Но она не была и не будет частью борьбы с терроризмом, так как она то государство, которое поддерживает терроризм.

— Свободная Сирийская армия заявила о готовности сотрудничать с Россией в борьбе с ИГ. Ведутся ли переговоры о совместной борьбе сирийской армии и ССА с террористами?

— Мы в течение кризиса говорили, что будем сотрудничать с любой стороной, готовой воевать против террористов. Но лично я чувствую, что ДАИШ, "Джебхат ан-Нусра" и другие террористические группировки научились террору от так называемой Сирийской свободной армии. Почему я так говорю: те, кто называют себя ССА, начали отрезать головы, сбрасывали убитых в реки. Боевики ССА похитили моего отца, который погиб. Ему было 84 года. Они удерживали его 18 дней и готовы были выпустить только на определенных условиях. Но если они или кто-то другой готовы изменить свою сущность и готовы сотрудничать в борьбе с терроризмом, это должно быть объявлено, и эти силы должны перестать направлять свое оружие в сторону гражданских лиц, разрушать сирийские города и должны вернуть похищенных людей их семьям. И надо учесть, что эта армия не имеет веса на фронте.

— Значит, если Свободная сирийская армия объявит о готовности воевать на стороне сирийской армии, то командование сирийкой армии откликнется?

— Мы конкретно обозначили свою позицию. Если все ружья будут направлены в сторону главного врага, а это терроризм, то будем это приветствовать. Или пусть бросят оружие и вернутся к мирной жизни, или пусть вступят в ряды армии.

— Президент Турции обвинил руководство Сирии в покупке нефти у ИГ. Какова цель подобных заявлений, на ваш взгляд?

— Я заявляю, что Сирия не купила даже капли нефти у ДАИШ, и мы об этом говорили множество раз. Подобные информационные вбросы идут от стран, которые поддерживают ДАИШ, чтобы отвести от себя тяжесть ответственности и доказательств их сотрудничества с ДАИШ. Военные самолеты РФ уничтожили тысячи турецких грузовиков с нефтью, которые перевозили нефть в Турцию. Они же (страны, поддерживающие ДАИШ, — ред.) искажают картину, чтобы отвести тень от Эрдогана лично, его семьи, которая работала с сирийской и иракской нефтью, продавала ее на внутреннем турецком рынке и в некоторые другие государства.

Мы готовы бросить ему (президенту Турции — ред.) вызов — пусть предоставит хотя бы одно доказательство своих слов.

— По данным министерства нефти Сирии под контролем террористов находится ряд крупных месторождений нефти на севере страны. Откуда добываются нефтепродукты для обеспечения потребностей государства?

— Мы получаем нефть от дружественных нам государств, в частности от Исламской Республики Иран. Они поставляют нам ежемесячно три морских танкера с нефтью. Мы заверяем, что мы не покупаем свою же нефть у ДАИШ. Это клевета на Сирию. Наш главный враг — ДАИШ. Как же мы будем одновременно с ним бороться и покупать у них нефть? Это нелогично, и это дешевая акция со стороны турецкого правительства.

— Планирует ли сирийское руководство запросить у Москвы помощь в проведении наземной операции против ИГ?

— Мы приветствуем любые усилия России, которые будут определены командованием ВС РФ. Мы искренне приветствовали действия РФ, которые реально изменили обстановку на фронте. Усилия РФ привели к победам, которые осуществила сирийская армия.

— Планирует ли Иран послать своих военных для участия в боевых действиях вместе с сирийской армией?

— Мы не скрываем и говорим о том, что мы союзники с ИРИ в борьбе с терроризмом и есть военные эксперты из Ирана, которые помогают нашим вооруженным силам в борьбе терроризмом.

— Иран может послать регулярные войска в Сирию?

— Если подобные мысли будут озвучены, мы их обсудим. Но на данный момент подобные вопросы не обсуждались.

— Насколько изменилась ситуация на фронтах спустя три месяца после начала военно-воздушной операции РФ в Сирии?

— Есть много граней, которыми мы можем гордиться. Во-первых, мы поддерживаем сотрудничество сирийской армии с российскими ВКС. Думаю, что результат российских действий заметен во всей Сирии. А главное достижение — это ослабление деятельности ДАИШ и других террористических группировок. Эрдоган, Саудовская Аравия, Катар пытаются доказать, что они отличаются от ДАИШ, в то время как удары, наносимые по террористическим группировкам российскими самолетами, делают террористов реально слабее. И многочисленные освобожденные территории в Хаме, Латакии, Идлибе и Алеппо это доказывают. Есть значительные успехи, и в ближайшее время это будет еще больше заметно.

— Планирует ли Дамаск заключить новые договоры с Москвой на поставку новых вооружений и боеприпасов сирийской армии? Будут ли поставлены С-300 по ранее достигнутым договорам?

— У нас тесное общение с Россией. Мы не сообщаем СМИ о ходе военных переговоров. Могу сказать, и это очевидно: самолеты ВВС Сирии — российского производства, сирийские танки — российские, а также пушки и даже грузовики. Это говорит о том, что мы сотрудничаем во всех этих направлениях с дружественной Россией.

— Может, вы откроете секрет и скажете, будут ли поставлены противовоздушные комплексы С-300 на основании прежних договоров?

— Мы считаем, что меры, предпринятые РФ после преступных действий турецких самолетов, которые сбили российский самолет, а именно развертывание систем ПВО на земле и в море — это важный шаг, который обеспечит большую безопасность российских ВС и сирийской армии.

— Будут ли они поставлены непосредственно сирийской армии?

— Мы не смотрим на этот вопрос через узкую призму. Объявление нашими русскими друзьями о развертывании ракетных комплексов на сирийской земле и в прибрежных водах очень важно.

— Готовятся ли в ближайшее время официальные визиты из Москвы в Дамаск или наоборот? На каком уровне и когда они, возможно, состоятся?

— У меня нет данных по этой теме, но мы не должны удивляться ничему и на всех уровнях в будущем.

— Подводя итоги года, какие, на ваш взгляд, были реализованы ключевые моменты на пути к решению сирийского кризиса и какая главная задача поставлена перед сирийским МИДом на 2016 год?

— Мы боремся с терроризмом на протяжении пяти лет. Самое главное, что произошло в 2015 году, — это признание международным сообществом факта борьбы Сирии с терроризмом на земле. После атаки на российский самолет стало понятно, что Турция возглавляет процесс переброски террористов, их поддержки и обеспечение их семей на турецкой территории. Очень важное событие — присоединение ВКС РФ (к борьбе с террористами в Сирии — ред.), что в отличие от (действий — ред.) западных стран изменило расстановку сил, сложившуюся на протяжении последних лет. В связи с этим мы рассчитываем, что 2016 год будет годом сокрушительных побед над террористами, в том числе побед на политической арене — компромисс в сирийском диалоге, который приведет к национальному единству, а после — проведение парламентских выборов. Мы надеемся, что 2016 год будет годом достижений, которые вернут Сирии былую славу и спокойствие.

— Вы сказали, что парламентские выборы запланированы на 2016 год, может, есть дата?

— Мы надеемся, что выборы пройдут в первой половине 2016 года.

— Много говорилось о президентских выборах. Насколько это реально и когда можно их ожидать?

— Мы избрали господина президента Башара Асада с большим доверием к нему. По данным общественных опросов в западных странах, (их — ред.) лидеры потеряли общее доверие. По данным опросов, в некоторых странах президента поддерживают не более 12-13%. Нашего президента выбрал сирийский народ по конституции. Поэтому мы смотрим на высказывания этих стран, как на объединение их с террористами для давления на сирийское руководство. Я заверяю вас, что большая часть сирийского народа поддерживает господина президента Башара Асада. Он символ Сирии и символ победы Сирии спустя пять лет войны в САР.

— На ваш взгляд, когда можно будет отметить победу над терроризмом в Сирии, когда закончится война?

— По логике вещей сначала должно прекратиться финансирование и поддержка террористов в Сирии и должны начать соблюдаться резолюции СБ ООН. Тогда можем сказать, что мы покончили с 70% сирийской проблемы. Соблюдение международного права, резолюций ООН приведет к победе над терроризмом, над террористическими преступлениями во всем мире. Когда был теракт во Франции, мы выразили солидарность с французским народом, в то время как Франция и Великобритания запретили Совету Безопасности ООН огласить общее заявление от имени СБ ООН, даже не в официальной форме, в связи с массовым убийством граждан в результате теракта в Хомсе. Поэтому борьба с терроризмом должна быть на практике, а не в виде рекламы, как это делает Запад.

— Вы сказали о 70% проблем от террористов, а остальные 30% от чего зависят?

— Остальные — это проблемы экономического, социального и прочего характера, что беспокоит народ. Это решается объединением сирийского народа путем диалога и недопущения вмешательства западных и террористических сил во внутренние дела Сирии.

Саудовская Аравия. Сирия. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 18 декабря 2015 > № 1586154 Фейсал Микдад


Сирия. Турция. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2015 > № 2907503 Хюсейн Багджи

Турецкая стратегия в Сирии – от начала конфликта до российского вмешательства

Хюсейн Багджи - профессор, декан Факультета международных отношений, Ближневосточный технический университет, Анкара, Турция

Резюме В 2002 году к власти пришло правительство, сформированное Партией справедливости и развития Турции, отличающейся активной внешнеполитической позицией. Правительство получило в наследство политически и экономически нестабильную страну: в первые годы пребывания у власти особых успехов добиться не удалось. Но зато Ахмета Давутоглу можно считать архитектором новой турецкой внешней политики.

Статья была подготовлена до инцидента c СУ-24, что обострило двусторонние отношения России и Турции. Тем не менее, публикация статьи – это намерение автора внести свой вклад в восстановление конструктивного диалога между двумя странами.

В 2002 году к власти пришло правительство, сформированное Партией справедливости и развития Турции (ПСР), отличающейся активной внешнеполитической позицией. Правительство получило в наследство политически и экономически нестабильную страну: в первые годы пребывания у власти особых успехов добиться не удалось. Но зато Ахмета Давутоглу можно считать архитектором новой турецкой внешней политики. До назначения министром иностранных дел он был советником премьер-министра Эрдогана, после чего, в 2009 году получил пост в МИДе [1]. Давутоглу – академический ученый, успевший поработать как в турецких, так и в зарубежных университетах. В книге «Strategic Depth» он обобщает внешнеполитические планы новой Турции. Многие эксперты утверждают, что Ахмет Давутоглу и его политические парадигмы – это свежий ветер перемен в турецкой внешнеполитической стратегии.

С другой стороны, на протяжении многих лет турецкую внешнюю политику критикуют за ее непостоянство и нереалистичность целей. «Критика Турции за смещение оси с Запада на Восток используется для оказания давления на страну (Багджи и Эрдоган, 2010 г.). А с началом «арабской весны» и особенно сирийского кризиса внешняя политика Турции подвергалась критике из-за смещения парадигмы. И в этой статье мы попытаемся проанализировать «стратегическую глубину» и уникальные особенности гражданской войны в Сирии, а также турецкую внешнюю политику до и после «арабской весны». Мы также поговорим о новых действующих лицах в этом регионе, о российском вмешательстве и его последствиях.

От теории – к практике «стратегической силы»

Во вступительной части своей книги Давутоглу пишет о необходимости пересмотра основных параметров турецкой внешней политики. С его точки зрения, Турция должна использовать инструменты для обретения реальной силы в динамичной и изменчивой системе международных отношений. Во-первых, стране предстоит переосмыслить спектр своих возможностей. Другими словами, чтобы Турция совершила переход от хаоса к космосу, ей нужно оставаться динамичной страной и сделать ставку на перемены. Во-вторых, Турции следует проводить не только динамичную, но и многовекторную внешнюю политику. Только она может обеспечить трансформацию устоявшихся идей и намеченных целей в динамичное развитие.

Далее Ахмет Давутоглу высказывает мысль о том, что Турция уникальна уже в силу своей истории и географического положения, и ей следует опираться как на историческую, так и на географическую составляющую. «Анализировать международные отношения без учета этого исторического фактора – все равно, что игнорировать воспоминания человека в процессе психоанализа» (Давутоглу 2001 г.).

Турция – не творец истории, но и не пассивный продукт существующей системы, пишет Давутоглу. Это уникальная страна, образовавшаяся на руинах Османской империи. Как наследница империи Турция оставалась страной одной религии с многонациональным населением. Поэтому в основе ее трансформации лежала не национальная история, а религиозное лидерство и имперские амбиции. Внутренние перемены привели страну к вестернизации внешней политики. Не только внутриполитическая динамика, но и внешние события мирового масштаба, такие как агрессивный настрой со стороны СССР и холодная война, заставили Турцию примкнуть к западному военному блоку. Давутоглу утверждает, что Турция была вынуждена покинуть те сферы влияния, которые она унаследовала от Османской империи. Далее он доказывает, что отказ от «исторической преемственности» стал причиной нестабильности во внутриполитической жизни (2001 г.). Между тем, хотя Турция пережила эту трансформацию, исторические активы Османской империи все еще имеют большой потенциал для страны.

Географический фактор – второй жизненно важный элемент новой внешней политики Турции в динамично развивающихся международных отношениях. По мнению Давутоглу, он необыкновенно важен, ибо геополитика – это география плюс политика. Термин «геополитика» начал хождение в Турции во время Второй мировой войны благодаря публикациям в ряде газет (Билгин 2007 г.). Вот почему при оценке потенциальной стратегической силы страны через призму геополитики нельзя ориентироваться на статичный выбор определенного стиля поведения на политической арене. Давутоглу рассматривает историческое наследие Турции совместно с ее географическими преимуществами. Страна находится на перекрестке торговых и географических путей. Благодаря всему этому она оказывается в центре многих геополитических процессов. Иными словами, геополитическая сила Турции опирается на ее национальное самоопределение и идентичность, то есть тюркские, османские корни и ислам (Билгидж и Билгин 2011 г.).

В свете вышесказанного, Давутоглу выделяет три главные «региональные сферы влияния»: 1) на суше – это Балканы, Ближний Восток и Кавказ; 2) на море – это Черное море, Восточное Средиземноморье, Персидский Залив и Каспий; 3) в континентальном масштабе – это Европа, Северная Африка, Южная Азия, Средняя и Восточная Азия (2001 г.). Что касается ближайших регионов на суше, то Турции нужно наращивать культурное, экономическое и политическое влияние на Балканах, на Ближнем Востоке и на Кавказе за счет усиления взаимозависимости и взаимосвязанности этих регионов. Для этого необходимо усиливать региональное сотрудничество и культурную интеграцию. Давутоглу высказывает предположение, что влияние Турции на соседние регионы – гарантия проведения эффективной политики в морском и континентальном направлениях.

В контексте теоретических и практических соображений, связанных со стратегической силой, Давутоглу приходит к заключению, что Турция с ее уникальной историей и географическим положением должна проводить комплексную и всеобъемлющую внешнюю политику (Багджи и Синкая, 2006 г.). Он также утверждает, что новая внешняя политика Турции должна соответствовать требованиям времени и места, поэтому призывает максимально диверсифицировать внешнюю политику (2001 г.). Другими словами, Турции следует проводить комплексный и эффективный курс ради преобразования хаоса в космос.

Первым и самым сложным испытанием для Давутоглу стал сирийский кризис, как часть «арабской весны».

Сирийский кризис – хаотичный эпизод «арабской весны»

«Арабская весна» началась после того, как Мухаммед Баузази сжег себя публично на площади в Тунисе. Сначала думали, что это обычный бунт, но, увы, это было не так. Самосожжение стало своего рода спусковым крючком, вызвавшим бурную реакцию во всем арабском мире (Аджикалин и Бёлючек, 2014 г.). «Арабская весна» породила спрос на демократию, защиту прав человека и экономическую справедливость. Подобно другим странам, где начались подобные движения, во главе Сирии стояло правящее семейство. Со времен Хафеза Асада народ Сирии жил под жестким режимом власти. Хотя между Сирией и другими странами «арабской весны» есть много общего, события в этой стране удивили многих. Восстание сирийского народа можно считать неожиданным по трем причинам.

Во-первых, никто не ожидал, что именно Башар Аль-Асад станет преемником своего отца на президентском посту; но когда его старший брат погиб в автокатастрофе, Башар занял этот пост. По идее новая эпоха Башара Аль-Асада не должна была привести к «арабской весне»: в своей стране он был известен как реформатор (Галвин, 2013 г.). Во-вторых, в начале «арабской весны» в Тунисе даже Башар Аль-Асад не ожидал, что волна восстаний докатится до его страны: молодежь, начавшая мятежи, поначалу не пользовалась широкой поддержкой (Гелвин, 2013 г.). В-третьих, после резни в Хаме, которая стала реакцией режима на волнения 1982 года, вообще никто не ожидал начала повстанческого движения. Поэтому непредсказуемость – неотъемлемая часть хаотичной природы сирийского кризиса. Анализ этих событий через призму теории хаоса также подтверждает классификацию стран Ближнего Востока по принципу стратегической силы, если хотите – стратегической глубины, предложенного Давутоглу. Из этой теории вытекает, что Турции должна быть отведена центральная роль страны, способной трансформировать хаос в космос.

Что касается Сирии, то в глаза бросаются два важных обстоятельства. В сирийском обществе действуют разнородные и независимые силы. В ней участвуют многочисленные группы по интересам, которые отличаются по религиозной, этнической и политической принадлежности. С религиозной точки зрения Сирия – разнородная страна. Семейство Асадов и сирийская элита, составляющая 11% населения, относится к алавитам, 75% сирийцев – сунниты, в стране также проживают христианские меньшинства. В этническом плане Сирия – родная страна для курдов, турок, этнических армян, арабов и черкесов. Так что этнический и религиозный состав в немалой степени осложняет общую картину событий (Фишер 2013 г.). Это разнообразие этнических меньшинств обернулось настоящим кошмаром, потому что в сирийский конфликт оказались втянуты не только местные силы, но и другие – региональные и зарубежные – группы по интересам. Эта религиозная и этническая разнородность способствовала появлению политических групп.

На северо-востоке Сирии де факто существует Курдская автономия, которая усилилась после того, как сирийская армия оставила эту область. Свободная Сирийская Армия – это силовая группа, образовавшаяся после уличных протестов. В нее впоследствии влились бывшие военнослужащие Сирийской армии. Некоторые ее фракции действуют сами по себе, самостоятельно. Интересно, что большинство солдат ССА составляют сунниты Сирии. Джабхат аль-Нусра – эта радикальная исламистская группировка, поклявшаяся на верность Аль-Каиде и составленная из воинствующих мусульман со всего мира. Она также получала деньги и оружие от своих сторонников и стала наиболее эффективным боевым ядром мятежников. Цель этих боевиков – вводить шариат на оккупированных территориях.

В Сирии также действуют различные оппозиционные политические организации, такие как Сирийский национальный совет и Национальный координационный совет. Сирийский национальный совет базируется в Стамбуле – он возник как главная политическая оппозиция режиму Асада и стремится к международному признанию в качестве законного представителя мятежников, несмотря на расколы в его сирийских фракциях. Национальный координационный совет (НКС), в свою очередь, представляет собой оппозицию Сирийскому национальному совету (СНС). Между СНС и НКС существуют принципиальные отличия. Члены Национального координационного совета привержены трем принципам: «нет» иностранному военному вмешательству, «нет» религиозному подстрекательству и «нет» насилию и милитаризации революции (Карнеги, 2012 г.). Разнообразие оппозиционных группировок вносит большой хаос в сирийскую гражданскую войну. Эти группы сегодня преследуют разные интересы, хотя когда-то у них было много общего, несмотря на их независимость.

Во-вторых, подобно тому, как самосожжение Мухаммеда Баузази никто не воспринял как сигнал для «арабской весны», демонстрация в Дамаске поначалу также не наделала шума. Однако через несколько дней группу подростков в возрасте от 10 до 15 лет арестовали за то, что они написали на стене лозунг египетской революции «Покончить с низамом» (то есть, с государственным правопорядком). Семьи попытались освободить своих детей и вывели людей на улицы. Во время уличных протестов был открыт огонь, что привело к жертвам среди демонстрантов. На похороны, состоявшиеся на следующий день, пришло 20 000 человек, которые продолжили протестовать. Трудно сказать, ожидало правительство подобного развития событий или нет. На следующий день протесты начались в городе Банья и вскоре распространились почти на все сирийские города. Вряд ли кто-то предполагал, что дети в маленьком городке Дераа станут поводом для большой гражданской войны. Таким образом, многослойная социально-политическая структура сирийского общества – главная причина того, что поначалу небольшие протесты привели со временем к полному хаосу. В такой разнородной и сложной социальной среде одной искры в Дераа было достаточно, чтобы огонь войны запылал по всей стране. Важность Сирии для Турции неоспорима – вот почему турецкая внешняя политика стала фактором влияния во время сирийского кризиса.

Следующая часть нашего исследования будет посвящена турецкой внешней политике в Сирии со времени прихода к власти правительства ПСР до сегодняшнего дня.

Внешняя политика Турции во время «арабской весны»

Внешнюю политику Турции и хвалят, и критикуют, но нам важно понять, какие изменения она претерпела после того, как Давутоглу стал министром иностранных дел и до «арабской весны». Как он написал в своей книге, «Турция должна быть стержневым государством, имеющим мировое значение. Она не только станет мостом для Европы и Северной Америки на Ближний Восток, но и цивилизационным проводником для всего мира на мусульманский Восток» (Вальдман, 2011 г.).

Турция начала проводить более активную политику в регионе. Она стала популярной среди арабских стран на региональном и международном уровне. Анкара подписала многочисленные политические и культурные соглашения со своими арабскими соседями, усилила роль в Организации исламских государств и присоединилась к Лиге арабских государств в качестве наблюдателя (Эннис и Момани, 2013 г.). Активную позицию Турции можно считать следствием политики, проводимой Давутоглу и основанной на его программных заявлениях.

Особенно благоприятные отношения у Турции складывались с Сирией, самым давним ее соседом. Страны подписали соглашения о сотрудничестве почти во всех областях. В июне 2002 года заключен договор о сотрудничестве в сфере военного образования; подписан двусторонний Договор о свободной торговле. Турция и Сирия договорились о строительстве плотины на реке Аси – долгое время эту проблему не удавалось решить. «Следует упомянуть о соглашениях в области развития банковских услуг, туризма, шоссейных дорог, энергетики, транспорта, таможенной торговли и строительной индустрии» (Эзер, 2007 г.). Во время последней встречи в 2011 году в городе Алеппо на севере Сирии лидеры двух стран объявили о совместном строительстве «плотины дружбы» на границе между Сирией и Турцией (Айман, 2013 г.). Кроме того, они решили создать общий совет министров двух стран.

Когда в Тунисе началась «арабская весна», которая затем перекинулась на другие страны региона, турецкое правительство теоретически поддержало группы, сражавшиеся с диктаторскими режимами, но практически проводило разную политику в отношении разных режимов – в зависимости от собственных интересов в той или иной арабской стране (Эннис и Момани, 2013 г.). По мнению западных аналитиков, благодаря успехам Турции на экономическом и политическом фронте в последнее десятилетие она стала образцом для арабских стран. Можно сказать, что в начале «арабской весны» Турция в еще большей степени укрепила этот статус. «Турция стала играть ключевую роль в регионе» (Пол и Сейрек, 2011 г.). Правительство ПСР и его современная модель ислама стали более привлекательными для тех стран, которые требовали больше свободы и уважения прав человека. Но когда тунисский протест перекинулся на Сирию, имеющую самую большую протяженность границ с Турцией, ситуация резко изменилась. «Сирия стала настоящей головной болью для Турции, учитывая существенные инвестиции правительства ПСР в построение добрососедских отношений с Башаром Аль-Асадом на протяжении прошлого десятилетия» (Далакаура, 2012 г.).

Исторические и политические связи Турции с Сирией делают ситуацию совершенно уникальной и отличной от взаимоотношений Анкары с другими странами «арабской весны». По мнению профессора Багджи, у Турции есть три главных интереса в Сирии. Первый: не допустить образования курдского правительства в Северной Сирии. Второй: сдержать группы радикальных исламистов. Третий: содействовать образованию нового правительства в Сирии, которое будет находиться под контролем Турции. http://aybekgazete.com/yazarlar/prof-dr-huseyin-bagci/suriyeye-mudahale-kararinda-akil-mi-vicdanmi-daha-agir-basiyor/61/). Иными словами, отношение Турции к сирийскому кризису, в основном, определяется этими тремя главенствующими национальными парадигмами. «Турецкое правительство хотело предотвратить сценарий, который бы привел к распаду сирийского государства, чреватое этническим и религиозным конфликтом между общинами. Этот конфликт мог бы перекинуться на территорию Турции» (Айман, 2013 г.). Именно по этой причине Анкара не теряет бдительности в отношении Дамаска. С самого начала кризиса по настоящее время турецкая внешняя политика в Сирии переживала взлеты и падения. Давутоглу задается вопросом в своей книге: сможет ли Турция преобразовать хаос в космос? Или же мятежи в Сирии станут порочным кругом для турецкой внешней политики? В следующей части нашего анализа мы разберем турецкую внешнюю политику в Сирии в хронологической последовательности: с начала протестов и практически до наших дней.

С марта 2011 до 2014 года

В марте 2011 года, когда в Сирии начались волнения, отношения между Турцией и Сирией достигли своего пика, и все понимали, что происходящее там будет иметь совершенно другие последствия для Турции, нежели те, что имеют место в других арабских странах. Опираясь на принцип стратегической глубины происходящего и новые вызовы мировой экономики, с 2005 года Эрдоган требовал от Асада политических и экономических реформ и предлагал урегулировать отношения с оппозиционными группировками. Эрдоган впервые употребил слово «реформа» в отношении Башара Асада в 2005 году (Давутоглу 2011; интервью – 12 сентября 2011 г.). Однако Сирия не спешила. После начала «арабской весны» Эрдоган еще раз попытался убедить его как можно быстрее начать реформы. В марте 2011 года антиправительственные выступления распространились на все области Сирии. В апреле Давутоглу прибыл в Сирию с официальным визитом и предложил три меры: отмену чрезвычайного положения, национальное самоопределение для курдского населения и недопущение военного подавления протестных выступлений. Турция даже подготовила для Асада текст официального обращения к нации по его просьбе.

На самом деле Давутоглу не испытывал особого оптимизма относительно обещаний Асада. Иными словами, его неспособность к проведению реформ не стала для Турции неожиданностью. Однако Эрдоган, как близкий друг Башара Асада, заявил, что все же обстоятельно поговорит с ним и посоветует провести социальные, экономические и политические преобразования, а также предложит помощь Турции в их осуществлении. «Эрдоган надеялся, что его дружеские отношения с Асадом позволяют надеяться на перемены в регионе» (Ташпинар, 2012 г.). К сожалению, Башар Асад не откликнулся на предложения Эрдогана. «Анкара поняла, что сирийское правительство не желает решать накопившиеся проблемы путем реформ и продолжит применять силу против собственных граждан» (Арас, 2009 г.).

Переломным моментом стал ноябрь 2011 года, потому что именно тогда Эрдоган резко поменял риторику и недвусмысленно выступил против режима Асада. Он заявил в своем обращении: «Чтобы не проливать кровь, ради мира твоего народа, страны и региона, уступи место другим, наконец» (Рейтерс, 2011 г.). Не на словах, а на деле Турция начала поддерживать сирийскую оппозицию и укреплять лагеря для беженцев в приграничных городах. Первая группа в составе 252 сирийских беженцев пересекла границу Турции 29 апреля 2011 года. Хотя Давутоглу заявил, что Турция по-прежнему поддерживает реформы в Сирии, в том же месяце оппозиция, состоящая из разных групп, таких как курды, Братья мусульмане и сирийская молодежь, собралась в Анталье (Давутоглу, TRT May?s, 2011 г.). В июне началось массовое дезертирство армейских офицеров, образовавших Свободную сирийскую армию. В августе 2011 года, во время своего последнего визита в Дамаск, после шестичасового совещания была согласована дорожная карта реформ из 14 пунктов, описывающая график их поведения и план действий для сирийского правительства. Однако новости из Сирии и события в Хаме полностью разочаровали Турцию. Оптимизм Анкары окончательно иссяк после того, как правительство Асада вместо реформ во благо сирийского населения стало наращивать насилие.

После 13 августа пути Турции и Сирии окончательно разошлись. Это был поворотный момент: Анкара начала искать поддержку ООН, НАТО и, конечно же, Соединенных Штатов. На встрече СБ ООН в октябре 2011 года не удалось принять обязывающих решений из-за вето России и Китая. В феврале 2012 года, после событий в Хаме погибли почти 500 человек. На следующий день СБ ООН собрался во второй раз, и снова те же два вето не позволили достичь консенсуса. Однако Совет Безопасности объявил, что согласится с решениями по Сирии, которые примет Лига арабских государств. Именно в этот период Турция изменила свою внешнюю политику в отношении сирийского кризиса.

Политику Турции в отношении Сирии с марта 2011 года по май 2012 года можно разделить на три периода:

давление на правительство Башара Асада с целью убедить его провести конституционную реформу;

попытки объединить раскольнические группы под одной крышей и ввести международные санкции;

возврат к усилиям, направленным на достижение решения на базе ООН (План Аннана) (Эртогрул, 2012 г.).

С июня 2012 года отношения между Анкарой и Дамаском ухудшились. В следующем месяце турецкий истребитель был сбит сирийскими вооруженными силами. Как и ожидалось, Турция запросила консультации по статье 4 Вашингтонского договора о создании НАТО. Для нее было важно вывести сирийский кризис на международный уровень: сирийская проблема стала напрямую связана с безопасностью и суверенными правами Турции, которая является членом НАТО. С июня 2012 года по май 2013-го, когда произошла атака на Рейханли, призыв к интервенции США или НАТО стало приоритетным пунктом в турецкой повестке дня. Турецкие официальные лица заявили, что ответственность за взрывы в Рейханли несут сирийские спецслужбы. Даже Давутоглу сказал, что бездействие мирового сообщества, ничего не предпринимающего в отношении сирийского кризиса, стало причиной «варварского теракта», унесшего десятки жизней у самой границы с Турцией. Затем Турция начала манипуляции вокруг проблемы сирийского химического оружия, что стало красной чертой для администрации Обамы. Давутоглу сказал: «Мы призываем мировое сообщество вмешаться как можно скорее». Однако Женевские встречи не принесли никаких конкретных результатов ни для одной из сторон. «Хотя для оппозиционных групп было важно обсудить положение дел с режимом Асада, никто в действительности не ожидал от нее больших результатов». (Багджи, http://tr.sputniknews.com/turkish.ruvr.ru/2014_01_24/Suriye-krizinden-yeni-bir-Versailles-doguyor/)

Новые действующие лица: ДАИШ и ОНС/ПДС

Причина, по которой Турция старалась действовать активнее, состояла в ее обеспокоенности по поводу собственной безопасности и экономических связей с Сирией. В Сирии Турция столкнулась с новыми действующими лицами: ИГИЛ, ОНС/ПДС и, что еще важнее, с Россией. В Сирии появились новые игроки в качестве оппозиции действующему режиму. ИГИЛ и ОНС/ПДС стали главными игроками с точки зрения участия в местных конфликтах, идейных и этнических различий. Исламское государство (ИГИЛ или ДАИШ, как его называют в арабском мире) было создано в Ираке в 2003 году. Эта террористическая группа нацелена на создание мирового халифата без географических границ. После начала гражданской войны в Сирии ИГИЛ расширила свою территорию, и сегодня эта террористическая организация считает своей столицей сирийский город Ракка (Лауб и Мастерс, 2015 г.). Ранее ИГИЛ была ячейкой Аль-Каиды, но затем объявила о своей независимости. Также, по сравнению с другими джихадистскими группировками, ИГИЛ имеет некоторые новые и принципиальные отличия. В ДАИШ активно воюют иностранные наемники джихадисты со всего мира. Они эффективно используют социальные средства массовой информации, получают прибыль от торговли нефтью в размере почти 500 миллиардов долларов в год и имеют обученные вооруженные силы. «ИГИЛ может похвастаться 30 000 бойцами, контролирует большие территории в Сирии и Ираке, обладает существенными военными возможностями, имеет свои линии связи и командную инфраструктуру, сама себя финансирует и участвует в сложных военных операциях. На самом деле ИГИЛ представляет собой псевдогосударство под руководством традиционной армии» (Кронин, 2015 г.).

Хотя Партия демократического союза (ПДС) была создана в 2003 году как политическая организация, а Отряды народной самообороны (или ОНС) существуют с 2004 года как военное крыло ПДС, она приступила к активным действиям в зонах конфликта с 2011 года. В июне 2012 года ОНС начали строить контрольно-пропускные пункты в северной Сирии, а затем крупные города Айн-эль-Араб (Кобани), Африн, Амуда и аль-Маликия один за другим были взяты под контроль курдами.

Другими словами, власти Асада противостоят разные партии и группировки по этническому и религиозному составу, и они еще к тому же сражаются друг с другом. Их появление полностью изменило судьбу страны. Международная коалиция против ИГИЛ была создана в 2014 году, а Турция примкнула к ней в конце июля 2015 года. С другой стороны, ОНС и ПДС как еще один реальный игрок на сирийском поле, еще больше запутывает ситуацию, потому что ОНС/ПДС считается ветвью Рабочей партии Курдистана (РПК), совершающей теракты в Турции на протяжении последних 20 лет. Они создали свою автономию в северной Сирии на базе Айн-эль-Араб (Кобани) и сражаются против ИГИЛ. Вне всякого сомнения, страны западной коалиции во главе с США, созданной для нанесения авиаударов по ДАИШ, напрямую поддерживают ОНС/ПДС, тогда как Турция официально объявила ОНС/ПДС террористической организацией. Президент Эрдоган в своей речи 24 сентября 2015 года недвусмысленно сказал: «Заявление США разочаровало меня, поскольку мы считаем ОНС/ПДС террористической организацией» ((Liderlerden namaz ç?k??? bayram mesajlar?, 2015 г.). Кроме того, президент Эрдоган и премьер-министр Давутоглу официально заявляют о том, что Турция никогда не признает и не потерпит государства курдов в непосредственной близости от своих границ.

Россия в Сирии: конец игры или только начало?

Мы считаем, что было бы большой ошибкой отказываться от сотрудничества с сирийским правительством и вооруженными силами Сирии, которые доблестно сражаются с терроризмом лицом к лицу (Владимир Путин, Генеральная Ассамблея ООН, 2015 г.).

Президент Российской Федерации Владимир Путин ясно заявил о своей поддержке Асада в борьбе с сирийской оппозицией – за день до начала российской военной операции в Сирии. Многие новостные агентства мира, освещавшие работу Генеральной Ассамблеи ООН, напечатали фотографии президента Обамы и президента Путина, когда они произносили тосты во время торжественного ужина. Конечно, ни для кого не стало открытием, что Путин оказывает политическую и военную поддержку режиму Асада, но, похоже, что Путин ждал наиболее благоприятного момента. Хотя международная коалиция против ИГИЛ была создана почти год тому назад, она не смогла помешать наступлению Исламского государства. Как уже упоминалось выше, в силу постджихадистских особенностей ДАИШ, нельзя рассчитывать на легкую и окончательную победу над этой организацией. Как сказал президент Обама в своей речи на авиабазе «Эндрюс», «коалиция стран, объединившихся в борьбе с боевиками, должна готовиться к долговременной военной кампании». Другими словами, выбранное Россией время для военной интервенции, должно было стать красноречивым сигналом на трех уровнях: мировом, региональном и местном – в контексте взаимоотношений с Турцией. Все эти три измерения взаимозависимы и неотделимы друг от друга. Российское участие также заставляет задать простой вопрос: «Положит ли оно конец войне в Сирии, или будет только началом?»

Давайте сначала проанализируем российское вмешательство в контексте мировой политики. На самом деле мир не удивился тому, что Россия решила принять непосредственное участие в сирийской гражданской войне в конце сентября 2015 года, поскольку Россия развертывала там военную технику и вооружения довольно длительное время. Однако неожиданным моментом, скорее всего, станут последствия этих действий для мировой политики, а они, вне всякого сомнения, будут долгое время считаться противоречивыми. Мы можем говорить о двух главных последствиях: заполнение вакуума силы и власти на Ближнем Востоке и новые политические рычаги. Во-первых, вакуум власти в международных отношениях, по сути, означает отсутствие авторитетной силы и заполнение этого вакуума новыми действующими лицами, о которых мы ранее упоминали. До сегодняшнего дня вакуум власти заполняли ДАИШ, ОНС/ДПС и Национальная сирийская коалиция; однако это лишь усугубляло насилие и углубляло конфликт. После начала операции в Сирии Россия стала единственным игроком, заполнившим вакуум власти. Следует вспомнить о том, что Москва впервые применила военную силу за пределами России и стран ближнего зарубежья после распада СССР. Хотя международная коалиция под руководством США, как и Россия, проводят кампанию в Сирии во имя «борьбы с терроризмом», и Вашингтон молчаливо поддерживают действия Москвы, разница между ними заключается в выборе целей и будущего политического устройства для Сирии. Россия встала на защиту режима Асада против терроризма и предлагает переходный период с Асадом у власти, что противоречит подходу Запада, поддерживающего умеренную оппозицию и стремящегося отстранить Асада от власти. «Российский подход диаметрально противоположен западному» (Российская армия в Сирии: диаметрально противоположный подход, 2015 год). После сравнительной неудачи международной коалиции и активному вовлечению России в сирийский кризис – США, похоже, уже не возражают против переходного периода с Асадом. Заполнив вакуум власти в Сирии, Россия доказала, что вернулась в большую, великодержавную политику на мировом уровне, подлив масла в огонь спекуляций о наступлении новой эпохи холодной войны.

A) Россия меняет правила игры не только в Сирии, но и в мировой политике

Россия не только возвращается в политику мировых держав, но и имеет возможность разыграть сирийскую карту в качестве политического рычага в таких жизненно важных вопросах, как Украина, санкции, кризис с беженцами и энергетика. Другими словами, вероятность эскалации военных действий и конфликт между западной коалицией и Россией представляет важный рычаг для Москвы. В случае с кризисом на Украине Запад прямо противостоит российскому экспансионизму. Среди введенных им санкций против России особое место занимает исключение Москвы из формата «большой восьмерки». Другими словами, война на Украине, которую Россия ведет, поддерживая мятежников в восточных регионах этой страны, дорого обходится Путину. Однако Россия стала одним из главных союзников Запада в борьбе с террористами в Сирии, так что Путину удалось поставить Запад в двусмысленное положение. Теперь аргументы Запада относительно Украины представляются лицемерными. «И на Украине, и на Ближнем Востоке Путин вынуждает Запад искать партнерства с Россией для ‘разрешения’ созданного им кризиса» (Кросс и Макки, 2015 г.). Это неприятная и болезненная ловушка для Запада и, особенно, для европейских стран, погрузившихся в экономический кризис и кризис с беженцами. До последнего времени Путин, кажется, преуспел в достижении своих целей. «Последний гамбит Кремля, ищущего стратегию выхода из украинского кризиса, представляется одновременным смелым и озадачивающим» (Мэтьюз, 2015 г.).

Участие России в сирийском конфликте также приведет к серьезным последствиям в кризисе с беженцами. Как уже упоминалось, страны ЕС столкнулись не только с кризисом адсорбции беженцев, но также с социальным кризисом. Более того, сама идентичность европейской цивилизации под угрозой. Когда споры об основополагающих ценностях ЕС достигли пика, удары России с воздуха спровоцировали новую волну беженцев из Сирии – сначала в Турции, а затем в ЕС. Согласно последним новостям из Алеппо, 100 000 человек направляются к турецкой границе. «Возникает реальная перспектива новой волны беженцев, стучащихся в двери ЕС, чтобы там укрыться от бомбежек» (Продолжающееся наступление на Алеппо порождает опасения новой волны беженцев – 19.10.2015). Когда президент Путин ясно скажет о том, что российские солдаты вскоре прибудут в Сирию, Европа может ожидать нового потока беженцев. Россия одним ударом убивает сразу несколько «зайцев»: она поддерживает своего союзника в Сирии, вставляет палки в колеса европейского проекта, и сбивает спесь с европейских лидеров, наносящих вред российской экономике санкциями.

Энергетика может быть самым важным аспектом присутствия России в Сирии. Что касается российской энергетической политики, здесь есть два важных вопроса. Нефть и газ – существенные элементы российской экономики, обеспечивающие почти 30% российского ВВП. В этой связи тенденция падения цен на нефть наносит ощутимый урон российской экономике в 2015 году, и, по словам президента-председателя правления ВТБ Андрея Костина, падение российского ВВП в конце года может достичь 3,8%.

Вне всякого сомнения, наряду с санкциями после начала украинского кризиса, низкие цены на нефть наносят ощутимый урон российской экономике. Повышение цен – единственная стратегия выхода из кризиса для правительства Путина. Российскую военную операцию, начавшуюся в последний день сентября, можно рассматривать, как попытку повысить эти цены. Можно сказать, что поначалу такая тактика принесла успех, поскольку в тот же день цены поднялись до 50 долларов за баррель, хотя затем снова опустилась до 46 долларов. Однако российской экономике для восстановления нужно, чтобы они держались хотя бы на отметке 60 долларов. «Да, от цен на нефть зависит положение России на мировой арене, но еще важнее долгосрочная стратегия, потому что, в конечном итоге, приток в Россию нефтедолларов должен повышать популярность ее режима» (Темерко, 2015).

Второе измерение энергетической карты – это соглашение, подписанное Союзнефтегазом с сирийским правительством в 2013 году на 25 лет и предполагающее освоение месторождений нефти. ЗАО «СоюзНефтеГаз» был вынужден приостановить геологоразведочные работы из-за опасений по поводу безопасности на участках под условным названием «Блок 12» и «Блок 26», расположенных в непосредственной близости от границы с Турцией и Ираком (Шурмина и Лырчикова, 2015 г.). Если санкции против Ирана будут сняты, появятся два возможных маршрута для транспортировки нефти на Запад – через Турцию или Ирак. Для России выгоднее закрепить маршрут Ирак-Сирия из-за обострения конкуренции с саудовцами за такие нефтяные рынки, как Польша и Китай. Как ожидается, Россия не собирается отказываться от осуществления своих прав на разработку месторождений с помощью СоюзНефтеГаза, поэтому стремится не только сражаться с ДАИШ, но и обезопасить свой маршрут поставки энергоносителей.

B) Россия: новый-старый игрок на Ближнем Востоке

Как уже упоминалось, российскую военную операцию в Сирии нельзя рассматривать лишь под одним углом, поэтому региональное измерение также играет определенную роль. Вне всякого сомнения, общемировое и региональное измерения в данном случае взаимозависимы. Влияние религии можно анализировать с этнической точки зрения и через призму борьбы суннитов с шиитами. Этническое разнообразие населения Сирии уникально на Ближнем Востоке. Возможно, по этой причине гражданская война в Сирии стала настолько кровавой, вызвав к существованию различные террористические группировки. Курдские организации ОНС/ПДС усилились во время гражданской войны в Сирии. «После начала гражданской войны курды в одностороннем порядке объявили о самоуправлении на севере Сирии в 2012 году, и с тех пор успешно защищали свою территорию от Исламского государства» (Время курдов, 2014 г.). Курды приветствовали российское участие в Сирии по причине наличия общего врага в лице ИГИЛ. Салих Муслим официально объявил о том, что поддерживает авиаудары России. Это довольно парадоксальное заявление, если учесть, что Москва поддерживает режим Асада, против которого сражаются курды. Курды также верят, что Россия никогда не позволит ИГИЛ или другим действующим лицам сирийского конфликта перейти в наступление. Пока еще рано говорить о будущих отношениях между курдами и Россией, потому что сейчас у них общий враг, но все может измениться, когда речь зайдет об энергетике, связанной с деятельностью СоюзНефтеГаза, и другом региональном игроке, таком как Турция. В то время как курды одобрили участие России в антитеррористической операции, сирийские туркмены обеспокоены в отношении своего будущего. Омер Церен, член консультационного совета Туркменской группы, базирующейся в Анкаре, заявил, что интервенция России стала «предлогом» для поддержки режима Асада (Россия спасла Асада от казни – Туркменская группа, 4 октября 2015 г.). Поэтому российские удары с воздуха не только не положат конец трениям между разными этническими группами, но и приведут к их эскалации.

На ход гражданской войны в Сирии влияет не только этническое разнообразие, но также и разные религиозные направления. Иран и страны Персидского Залива стали главными игроками в региональной политике после начала Сирийского кризиса. Главным конфликтом в сирийской гражданской войне является противостояние суннитской оппозиции алавитскому семейству Асадов (Уэри, 2014 г.). Помимо энергетических споров между Россией и странами Персидского залива, у них диаметрально противоположные взгляды на будущее обустройство Сирии. Страны Персидского залива также присоединились к борьбе с ИГИЛ и заняли недвусмысленную позицию по поводу непременного ухода Асада, тогда как шиитский Иран, Хезболла и Россия поддерживают Асада, и это ни для кого не секрет. Посланник Саудовской Аравии Абдалла Эль-Муаллими выразил «глубокую озабоченность по поводу военных операций, которые российские вооруженные силы провели недавно в Хомсе и Хаме, где нет войск ИГИЛ. Эти удары привели к жертвам среди гражданского населения. Мы требуем, чтобы эти операции были немедленно прекращены, и больше не возобновлялись» (Саудовская Аравия требует от России прекращения бомбежек Сирии, критикует Иран, 2015 г.). Таким образом, хотя де факто Россия, Иран, США и страны Персидского Залива вроде бы объединили свои усилия в борьбе с ИГИЛ, они находятся в непримиримом противоречии друг с другом, и это еще больше нагнетает напряжение между суннитами и шиитами. Кроме того, Россия также требует участия Ирана в мирных переговорах, потому что Россия и Иран находятся в одном лагере, и министр иностранных дел Сергей Лавров ясно заявил: «Договариваясь о таком формате переговоров по Сирии, мы поделились своим видением, что идея попытаться достичь мирного урегулирования без Ирана не имеет перспектив» (Лавров подчеркивает роль Ирана в усилиях по разрешению кризиса в Сирии, 2015 г.). После подписания соглашения о ядерной программе Ирана эта страна снова получила шанс обсуждать будущее региона с другими ключевыми игроками.

C) Турция и Россия: честолюбивые партнеры

Турция, несомненно, является ключевым игроком в региональной и мировой политике. Последний кризис с беженцами сделал ее более влиятельным игроком. С учетом общей атмосферы следует отдельно проанализировать российскую военную операцию в Сирии, как она воспринимается Анкарой. Чтобы понять ее последствия, требуется общая информация о взаимоотношениях между Турцией и Россией в период пребывания у власти партии ПСР. Москва и Анкара стали региональными партнерами в экономике и энергетике. В 2009 году был введен упрощенный порядок таможенного оформления, объем торговли между странами в 2013 году достиг 32 миллиардов долларов. Тогда же Турция и Россия договорились о введения безвизового режима. Кроме того, стороны согласились на реализацию совместных энергетических проектов и строительство атомной электростанции, а также о студенческом обмене. В 2010 году Турция и Россия создали Совет сотрудничества высшего уровня. И несмотря на расхождения в оценке событий на Украине и в Крыму, президенты Эрдоган и Путин тесно общались по многим вопросам (Сондерс, 2014 г.). Другими словами, в последние 12 лет связи Турции с Россией хотя и усложнялись, но и диверсифицировались. «Экономическая динамика (и в большей степени энергетическая) в отношениях между Москвой и Анкарой проливает немало света на политические отношения между двумя странами (Бурже, 2013 г.).

В силу интенсивных экономических и политических связей, взаимозависимость между двумя странами была сильна, что ограничивало возможность политического маневра. Как и другие партнеры по коалиции, Турция и Россия занимают разные позиции по поводу будущего обустройства Сирии.

Турция впервые предложила создать безопасную зону (свободную от ИГИЛ) после бомбежки города Суруч. Безопасная зона могла бы расположиться между приграничным городом Килиш и Алеппо и иметь размеры 80х40 км (Мур, 2015 г.). Эта идея была снова предложена в качестве жизнеспособного решения после терактов, совершенных Рабочей партии Курдистана в июле 2015 года, когда Турция примкнула к коалиции против ДАИШ. Премьер-министр Давутоглу изложил эту идею в письме к Евросоюзу. После начала российской интервенции план создания безопасной зоны временно утратил актуальность. В ближайшем будущем это нереалистично, потому что Россия не поддержит такую зону безопасности, поскольку она ясно заявила, что главная ее задача – борьба с ИГИЛ и другими террористическим группировками – прежде всего, посредством ударов с воздуха». Возникли опасения, что если будет создана такая бесполетная или безопасная зона, чего добивалась Турция, Россия сможет ее оспорить» (Аранго, 2015 г.). Другими словами, план создания безопасной зоны не ляжет на стол до тех пор, пока в ее целесообразности не удастся убедить Россию, и Турции придется снова заморозить свои планы.

Как уже ранее отмечалось, Турция поддерживает идею переходного периода без Асада, и за четыре года она от нее не отказалась. По этой причине турецкая внешняя политика подвергается такой жесткой критике. США, Франция и большая часть Западного блока были согласны с тем, что Асад не должен быть участником переходного периода. Тем не менее, Россия снова изменила параметры соглашения политическими средствами. Она настаивала на том, чтобы Асад был частью переходного периода и, как можно было ожидать, США смягчили свою позицию. Таким образом, позиция Турции не была принята во внимание, но, по крайней мере, Анкара благоразумно не стала на ней настаивать.

Наконец, Турции не все равно, что будет с курдами. Как мы уже говорили, курды оказались в одном лагере с русскими в том, что касается борьбы с терроризмом, но они проявляют видимое безразличие друг к другу. Другими словами, курды и русские де факто достигли соглашения в Сирии. На прошлой неделе была распространена неподтвержденная информация о возможном открытии представительства ПДС (курдской партии демократического союза) в Москве. Известно, что Анкара объявила ПДС террористической организацией. «Турция по отдельности вызвала послов США и России и посетовала на то, что их страны поддерживают вооруженные силы сирийских курдов» (Турция призывает Россию и США к ответу за поддержку курдов в Сирии, 15.10.2015). Вместе с тем, до недавнего времени Россия не поддерживала прямых контактов с курдами и не координировала с ними своих действий, хотя этого нельзя исключать в ближайшем будущем. Это будет серьезным препятствием для развития отношений между Турцией и Россией, как сказал президент Эрдоган во время своего визита в Брюссель. Турция будет потеряна для России, и премьер-министр Давутоглу достаточно ясно заявил о том, что если ОНС будут угрожать национальной безопасности, Анкара будет защищать себя без малейших колебаний. Однако мало кто ожидает прямой конфронтации между Турцией и ОНС и опосредованно – с Россией.

Совместные энергетические проекты между Россией и Турцией могут стать самой заметной проблемой после начала российской военной операции. Турецкий поток, имеющий длину 910 км, будет стоить примерно 12 млрд. долларов. Вне всякого сомнения, это важный проект для энергетических маршрутов во всем мире. Главные опасения после начала российского вмешательства в Сирии и реакции Турции – это полное замораживание проекта. Но будем надеяться, что разногласия по вопросам сирийского урегулирования не станут препятствием на пути реализации энергетических проектов.

Эпилог

«Арабскую весну» можно считать проверкой стратегии Давутоглу о создании государства, занимающего центральное положение в регионе. Арабская весна – это самое хаотичное и комплексное событие в новой внешней политике Турции. В начале протестов Турция выступила в поддержку демократии и прав человека и против авторитарных режимов. Однако Сирия – особый случай для турецкого внешнеполитического ведомства. У Турции имеется история длительных и непростых отношений с Сирией.

Внешняя политика в эпоху ПСР была направлена на примирение и углубление сотрудничества с Дамаском. Распространение протестов на Сирию встревожило Турцию. Хотя в начале конфликта Турция поддержала возможные реформы Асада, страна все дальше удалялась от этого курса, так что первоначальные протесты со временем вылились в гражданскую войну. Турция стала решительнее реагировать на злодеяния сирийского режима, начиная с марта 2011 года. Турция даже призывала ООН, НАТО и особенно США предпринять какие-то меры в Сирии. Однако соглашение между США и Россией об уничтожении химического оружия в Сирии разочаровало Турцию и оставило ее в одиночестве. Как уже ранее говорилось, Давутоглу вознамерился превратить Турцию в срединное государство и развивать сложную паутину взаимоотношений со всеми действующими лицами. Однако в период с марта 2011 года по май 2012 года Анкара старалась играть роль центрального посредника между режимом Асада и мировым сообществом, чтобы убедить Асада пойти на реформы. «Самым большим разочарованием для турецкого правительства стал отказ режима Асада вернуть страну на путь мирного развития и его жестокое подавление ненасильственных демонстраций и протестов (Цебечи и Устун, 2012 г.).

Четыре года в мировой политике – достаточно продолжительный период, особенно когда речь идет о гражданской войне на Ближнем Востоке. В течение этих лет каждый из участников процесса и, в частности, Турция сталкивались с многочисленными вызовами и возможностями. Хотя многие критиковали абсорбцию двух миллионов беженцев из Сирии, это стало для Турции козырем в отношениях с ЕС. Другими словами, Сирии пока не удалось найти какого-то равновесия, и ситуация там осложняется с каждым днем. Появляются новые действующие лица, что, безусловно, влияет на ход сирийской войны. Российская военная операция, начавшаяся 30-го сентября, полностью изменила политический расклад. Сирийская гражданская война теперь будет идти по совершенно другому сценарию. Произошло явное смещение в военно-политической и экономической сфере. Этот сдвиг проявляется в трех измерениях: общемировом, региональном и внутри Турции.

В глобальном масштабе военное вмешательство в Сирии можно считать возможностью заполнить вакуум власти на Ближнем Востоке, но она будет иметь последствия для Украины, санкций, кризиса с беженцами и энергетической политики. Не секрет, что после кризиса на Украине Россия оказалась в изоляции, вследствие экономических и политических санкций. Вот почему российская военная операция и поддержка Запада в каком-то смысле делает санкции Запада незаконными. Далее, Россия начала ее в тот момент, когда кризис с беженцами достиг своего апогея, а теперь можно ожидать еще одной волны беженцев из Алеппо, что может обернуться полной катастрофой для Европы. Энергетика – одна из главных отраслей российской экономики и, вследствие низких цен на нефть и введенных против России санкций, ее экономика сжимается и показывает отрицательную динамику. Единственный выход – повышение цен на нефть. Как известно всем, в том числе президенту Путину, любая военная эскалация в ближневосточном регионе сразу повышает цены на нефть. Это одно из ее возможных последствий. Соглашение между СоюзНефтеГазом и правительством Сирии о создании нового маршрута энергоносителей через Ирак – еще одна важная причина, по которой России необходимо присутствовать в Сирии. Если бы удалось обезопасить этот маршрут, он мог бы стать новой альтернативой странам Персидского залива для европейцев. Вот почему возможное влияние российского вмешательства в Сирии на энергетическую политику – немаловажный фактор.

Его региональные последствия также связаны с мировой политикой, способствуя дальнейшему раздуванию конфликта между шиитами и суннитами, а в будущем – и с курдами. Однако отношения между Россией и Турцией представляются гораздо более интересным измерением. Как уже отмечалось, в последние 13 лет эти страны интенсивно развивали и углубляли двусторонние отношения, включая проект атомной электростанции «Аккую», а также газопровод «Турецкий поток». Российская операция в Сирии окажет влияние на четыре важные области: план создания безопасной зоны, политику переходного периода, отношения с курдами и энергетику. Из-за позиции Москвы план создания зоны безопасности будет на какое-то время отложен. Турция также настаивала на переходном периоде без Асада, с чем Россия категорически не согласна. Через неделю после начала российской операции были организованы новые переговоры о мирном обустройстве Сирии между США, Россией, ЕС, Турцией и Ираном, с целью пересмотра концепции переходного периода. Турции также придется пересмотреть свой план по созданию зоны безопасности и свою внешнюю политику в целом, хотя Анкара не изменит своей позиции в отношении курдских отрядов народной самообороны, если они будут присутствовать в регионе, и сделает все возможное, чтобы не допустить сближения с ними России.

В заключение можно сказать, что военная операция России в Сирии полностью изменила все картину. Турецкая политика должна быть более многоплановой и гибкой, потому что новый политический ландшафт, связанный с гражданской войной в Сирии, все дальше уводит ее от космоса и ставит на грань полного хаоса. Но как ни парадоксально, тот факт, что Сирия неожиданно оказалась на пороге хаоса, может способствовать скорейшему поиску и нахождению мирного решения. Вне всякого сомнения, Турция остается важным игроком среди царящего хаоса в регионе, и всегда им будет.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/

Библиография

Aç?kal?n ?N, Bölücek C (2014) Understanding Arab Spring with chaos theory- uprising or revolution. In Santo Banerjee, ?efika ?ule Erçetin and Ali Tekin(eds.), Chaos Theory in Politics, Springer, Germany, 29–47

В связи с продолжающимся наступлением на Алеппо (2015 г., 19 октября) усиливаются опасения по поводу новой волны беженцев. Евроньюс. http://www.euronews.com/2015/10/19/as-aleppo-offensive-continues-fears-rise-over-a-new-exodus-of-refugees/

Aras B (2009) Davuto?lu Era in Turkish Foreign Policy (SETA Policy Brief ). Ankara, Türkiye, SETA- Foundation for Political, Economic and Social Research

Arango, T.(2015 October 6). Russia Military’s Actions in Syria Cause Rift With Turkey. The New York Times. http://www.nytimes.com/2015/10/07/world/middleeast/russia-turkey-tensions- rise-over-syria.html?_r=1

Avelino. F., Rotmans, J. (2009). Power in Transition An Interdisciplinary Framework to Study Power in Relation to Structural Change. European Journal of Social Theory, 12(4), 543-569

Ayman S G (2013) The Arab upheavals and the Turkish perception vis-à-vis the west. Arab Studies Quarterly 35(3): 305-323

Ba?c? H, Sinkaya B (2006) Büyük Ortado?u Projesi ve Türkiye: AK Partinin perspektifi (tr. Greater Middle East Project and Turkey: Perspective of the Justice and Development Party). Do?udan Bat?ya D?? Politika: AK Partili Y?llar, 97-114

Bilgin P, Bilgiç A (2011) Turkey’s new foreign policy toward Eurasia.Eurasian Geography and Economics 52(2): 173-195.

Bilgin P (2007) Only strong states can survive in Turkey’s geography: The uses of geopolitical truths in Turkey. Political Geography 26(7): 740-756.

Cronin.A.K.(20.10.2015). ISIS is not a Terrorist Group. Retrieved October 30, 2015 from https://www.foreignaffairs.com/articles/middle-east/2015-02-16/isis-not-terrorist-group

Dalacoura K (2012) The 2011 uprisings in the Arab Middle East: political change and geopolitical implications. International Affairs 88(1): 63-79.

Davuto?lu A (2001) Stratejik derinlik. Küre Yay?nlar?, ?stanbul

Ennis CA, Momani B (2013) Shaping the Middle East in the Midst of the Arab Uprisings: Turkish and Saudi foreign policy strategies. Third World Quarterly 34(6): 1127-1144.

Ertugrul D (2012) A Test for Turkey’s Foreign Policy: The Syria Crisis.Turkish Economic and Social Studies Foundation (TESEV), 1.

Fisher M (2013, August 27) The one map that shows why Syria is so complicated. Washington Post

Gelvin J L (2012) The Arab Uprisings: What everyone needs to know. Oxford University Press, Oxford

Kross. E-N., Mckew, M.K.(2015, September 22). The Dangerous Link between Syria and Ukraine. Politico Magazine. Retrieved from http://www.politico.com/magazine/story/2015/09/putin-syria-ukraine-213173

Laub, Z., Masters, J.(18.05.2015). The Islamic State. Cfr.org. retrieved from http://www.cfr.org/iraq/islamic-state/p14811

Лавров подчеркивает роль Ирана в усилиях по разрешению кризиса в Сирии (10 октября 2015 г.). http://en.alalam.ir/News/1751959

Liderlerden Namaz Ç?k??? Bayram Mesaj?(2015, September 24). Habertürk. Retrieved from http://www.haberturk.com/gundem/haber/1132157-cumhurbaskani-erdogan-aciklama-yapiyor

Matthews, O.(2015, September 18). With Stepped-Up Syrian Intervention, Putin is Playing a Greater Game. Retrieved from http://www.newsweek.com/2015/10/02/stepped-syrian- intervention-putin-playing-greater-game-373665.html

Moore, J.(2015 September 25). Turkey Proposes Syria safezone Return for Cooperation for Refugee Crisis. Newsweek. Retrieved from http://europe.newsweek.com/turkey-proposes-syria-safe-zone-return-cooperation-eu-refugee-crisis-333569

Özer D (2007) Syria and Turkey Relations: The Changing Face of Turkish Foreign Policy. Civil Academy 5(3):15-31

Paul A, Seyrek M (2011) Turkish Foreign Policy and Arab Spring. European Policy Centre, Brussels, Belgium

Read Putin’s U.N. General Assembly Speech(2015,September 28). The Washington Post. Retrieved from https://www.washingtonpost.com/news/worldviews/wp/2015/09/28/read-putins-u-n-general-assembly-speech/

Российская армия в Сирии: диаметрально противоположный подход (1 октября 2015 г.). https://www.rt.com/op-edge/317035-syria-isis-russia-troops/

Russia saved Assad from “execution”: Turkmen Group(2015, October 4). Anadolu Agency. Retrieved from http://www.aa.com.tr/en/politics/russia-saved-assad-from-execution-turkmen-group/430768

Saudi Arabia demands Russia end Syria raids, criticizes Iran(2015, October 1). Reuters. Retrieved from http://www.reuters.com/article/2015/10/01/us-mideast-crisis-syria-saudi-idUSKCN0RV3R520151001

Saunders. P.J.(2014. November 14). Russia, Turkey inch Toward improved Relations. Al-Monitor. Retrieved from http://www.al-monitor.com/pulse/tr/originals/2014/11/russia-turkey-political-ties.html#

Shurmina. N., Lyrhickova, A.(2015 September 29). Russia’s Soyuzneftegaz drops plans for offshore oil and gas exploration in Syria. Reuters. Retrieved from http://uk.reuters.com/ article/2015/09/29/russia-syria-oil-idUKL5N11Z2HO20150929

Ta?p?nar Ö (2012) Turkey’s Strategic Vision and Syria. The Washington Quarterly 35(3): 127-140

Temerko, A.(2015, October 10). Putin’s Syria Strikes are Long-Term Play for Higher Oil Prices. The Guardian. Retrieved from http://www.theguardian.com/world/2015/oct/10/putin-russia-syria-oil-prices

The Time of The Kurds(2014). Council on Foreign Relations. Retrieved from http://www.cfr.org/middle-east-and-north-africa/time-kurds/p36547?cid=otr-marketing-use-Kurds_InfoGuide#!/

Turkey takes Russia and US to task over their backing of Kurds in Syria (2015 October 15). Independent. Retrieved from http://www.independent.co.uk/voices/turkey-takes-russia-and-us-to-task-over-their-backing-of-kurds-in-syria-a6695911.html

Время курдов (2014 г.). Совет по внешней политике. http://www.cfr.org/middle-east-and-north-africa/time-kurds/p36547?cid=otr-marketing-use-Kurds_InfoGuide#!/

Turkey takes Russia and US to task over their backing of Kurds in Syria (2015 October 15). Independent. Retrieved from http://www.independent.co.uk/voices/turkey-takes-russia-and-us-to-task-over-their-backing-of-kurds-in-syria-a6695911.html

Turkish Stream pipeline project obstacles ‘negotiable’(2015 September 29). Daily Sabah. Retrieved from http://www.dailysabah.com/energy/2015/09/30/turkish-stream-pipeline-project-obstacles-negotiable

Waldman SA (2011, May 18) Turkey and the Arab Spring: Strategic Depth becomes strategic abyss. Hürriyet Daily News

Wehrey, F.(2015, February 18). Ominous Divide : Shiite Iran v Sunni Gulf. United States Institute of Peace. Retrieved from http://iranprimer.usip.org/blog/2014/feb/18/ominous-divide-shiite-iran-v-sunni-gulf

[1] В настоящее время – лидер правящей Партии справедливости и развития, Премьер-министр Турции – прим. ред.

Сирия. Турция. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2015 > № 2907503 Хюсейн Багджи


Сирия. Великобритания > Армия, полиция > gazeta.ru, 14 декабря 2015 > № 1612914 Кен Ливингстоун

«Остановить ИГ может только наземная операция»

Экс-мэр Лондона Кен Ливингстоун считает, что без наземной операции ИГ в Сирии не победить

Александр Братерский

Британский политик Кен Ливингстоун, несмотря на свои левые взгляды, был одним из самых успешных мэров Лондона. Он занимал этот пост с 2000 по 2008 год. Политик считается близким соратником главы лейбористов Джереми Корбина. Ливингстоун побывал в Москве на конференции телеканала RT и рассказал «Газете.Ru», что он думает об участии Британии в военной операции в Сирии и как бороться с московскими пробками.

— Великобритания недавно решила присоединиться к действиям против ИГ, запрещенного в России. Глава Лейбористской партии, ваш многолетний соратник Джереми Корбин был против этого решения. Как вы расцениваете участие Британии в сирийском конфликте?

— Любой военный вам скажет, что нельзя победить противника с помощью бомб — нацисты во время войны уничтожали несколько сотен лондонцев в день с помощью бомбардировок, но нашу волю не сломили.

Остановить ИГ может военное присутствие на земле, однако проблема в том, что Британия и США потеряли стратегическое чутье после операций в Афганистане, Ираке и Ливии.

В свою очередь Турция и Саудовская Аравия сидят в выжидающей позе и ничего не делают для борьбы с ИГ. Турция позволяет им экспортировать нефть, саудовцы все финансы бросили на войну в Йемене. Поэтому нужна широкая коалиция, которая включала бы и Россию, и Китай. Надо включить в коалицию и Нигерию, западные провинции которой страдают от исламистов, а многие области Нигерии находятся под контролем «Боко Харам» (радикальная исламистская группа, схожая по действиям с ИГ. — «Газета.Ru»).

Сирийская операция не должна выглядеть так, будто Запад снова вторгается на Ближний Восток. В Англии во времена Кромвеля мы убили треть католиков за несколько лет, это был массовый геноцид — аналогичная ненависть есть сейчас на Ближнем Востоке.

— Я знаю, что вы были сторонником переговоров с ирландскими сепаратистами и встречались с их лидерами. Конечно, ирландские сепаратисты — это не ИГ, но все же — можно ли говорить с исламистами?

— Многие из тех, кто сегодня воюет в ИГ, были офицерами армии Саддама Хусейна, и они более рациональны, чем фанатики. Когда есть люди, которые считают, что если кто-то не поддерживает ваших идей, то он недостоин жить, или занимается тренировкой шахидов — с такими людьми, конечно, трудно вести какие-то переговоры. Но есть и те в Сирии, кто, может, и не является «великими демократами», однако с ними можно говорить, создав при этом серьезную силу как альтернативу исламистам.

— Как вы считаете, террористы могут сейчас провести атаку против жителей Великобритании, как во Франции? И можно ли этого избежать?

— Нельзя сделать ничего, что гарантировало бы 100-процентную безопасность. Однако бомбардировки Сирии без наземной операции дают ИГ возможность спланировать большое количество атак в Великобритании, Франции и других странах.

— Что вы думаете о новом лидере Лейбористской партии Джереми Корбине? Британская пресса называет его слишком радикальным.

— У нас в стране пятеро миллиардеров владеют четвертью всех газет, которые читают британцы. Они сделают все, чтобы не допустить к власти радикальное лейбористское правительство, которое заставит их платить справедливые налоги. Джереми Корбина и меня называют сегодня «симпатизантами террористов», но мы с этим уже сталкивались. В 1980-е годы, когда мы предлагали начать переговоры с Ирландской республиканской армией (ИРА), нас называли «симпатизантами ИРА» и тому подобное.

— Предшественник Корбина лидер лейбористов Миллибенд так же, как и Корбин сегодня, говорил о «британском социализме», но проиграл выборы Кэмерону. Почему?

— Миллибенд заявлял много хороших вещей. Он выступал за меры, которые сейчас предлагает и Корбин, — дать по рукам международным корпорациям, которые уходят от налогов, провести большую кампанию по вложению средств в общественную инфраструктуру. Однако он не бросил вызов неолиберальным ортодоксам, и, когда мы вышли на выборы, нас воспринимали как «консерваторов-light».

— Есть ли будущее у демократического социализма в современных условиях? В России о таких идеях в последний раз говорили во времена Горбачева.

— Я никогда специально не интересовался теориями — я интересуюсь практическими вещами. Что же касается Горбачева, то, когда он был убран с поста президента, появился человек, при котором была разрушена практически вся экономика страны, а средняя продолжительность жизни упала с 69 до 55 лет. Оставайся у власти Горбачев, у вас мог быть более мягкий переход к другой системе. Путина уважают у вас так потому, что он смог немного привести вещи в норму.

— Когда вы были мэром Лондона, то активно развивали общественный транспорт. Городские власти в Москве тоже пытаются это делать, но машин меньше не становится. Как решать эту проблему?

— Я был во многих городах мира, и во многих из них господствовало мнение о том, что как только появится много автомобилей, мы построим побольше дорог. Однако, сколько бы вы ни построили дорог, их заполняют машины, у вас пробки, а экологическая ситуация ухудшается. Я недавно был в Рио — там десять шоссе через центр города и там до сих пор заторы.

Мы ввели плату за въезд в центр города для автомобилей (действует с 7 утра до 18 вечера в будние дни. — «Газета.Ru») и одновременно серьезно улучшили работу транспорта. Сегодня использование автобусов увеличилось на 75%, поезда метро стали ездить в два раза чаще, чем раньше. Также хочу сказать, что, когда вы пересаживаетесь из машины в общественный транспорт, вы экономите много времени.

Даже если вы миллиардер, вы все равно сидите в пробках и теряете время. Я, когда был мэром, ездил на работу в мэрию на метро, и это занимало у меня полтора часа — 45 минут туда и обратно, и я мог почитать в это время. Это ведь равно четырем рабочим неделям, но никто ведь не мыслит в подобных категориях!

— Правда, если вы мэр Москвы и едете в общественном транспорте, вам читать не дадут, а будут постоянно отвлекать насущными вопросами.

— Нет, ко мне никто не приставал.

— Сейчас власти Москвы хотят распространить зону платных парковок и на спальные районы города. Как вы считаете, поможет ли это в борьбе с пробками?

— Нет, платная парковка — это не выход, как и сама машина. В Великобритании, в Западной Европе половина машин на дизеле, и это убийственно для окружающей среды. И лучшая возможность снизить выбросы — это пересадить людей с личного на общественный транспорт. Ведь мы не изолированные индивидуумы, каждый из которых сидит в своей машине, — мы коллективные социальные животные и не должны себя изолировать.

— Я хотел бы спросить вас про телеканал RТ. У него противоречивая репутация на Западе, есть те, кто считает его альтернативным западному вещанию, есть те, кто считает пропагандой Кремля. Как вы определяете его назначение?

— Он предлагает альтернативный взгляд. В США и Великобритании миллионеры владеют многими СМИ, и нам говорят то, что хотят слышать они. А то, о чем мы хотим знать, от нас скрывают. Это неправильно. Я верю в свободу прессы, однако трудно верить в свободную прессу, когда Руперт Мердок владеет такой большой долей СМИ. Истеблишмент будет делать все, чтобы демонизировать тех, кто начинает подвергать сомнению его политику. Поэтому здесь RT стало альтернативой - люди идут на канал, чтобы увидеть иной взгляд на мир. Я все время говорю многим: если вы хотите понять современную историю, взгляните на «Нерассказанную историю» Оливера Стоуна. (документальный фильм американского режиссера, который критически оценивает послевоенную политику США. — «Газета.Ru»). Даже я был шокирован увиденным.

Сирия. Великобритания > Армия, полиция > gazeta.ru, 14 декабря 2015 > № 1612914 Кен Ливингстоун


Сирия. США. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 12 декабря 2015 > № 1612912 Филип Джиральди

«Есть сигналы, что «Аль-Каида» готова разговаривать»

Интервью с экс-сотрудником ЦРУ Филиппом Джиральди

Александр Братерский

В Женеве началась трехсторонняя встреча России, США и ООН по проблеме Сирии. О том, как ИГ можно если не победить, то контролировать, какие цели преследует в Сирии президент Турции Эрдоган и можно ли вести переговоры с «Аль-Каидой», «Газете.Ru» рассказал на полях московской конференции телеканала RT экс-специалист ЦРУ по борьбе с терроризмом, управляющий директор консервативной экспертной группы The Council for National Interest Филипп Джиральди.

— Вы хорошо знаете Турцию. Какими вы видите цели турецкого президента Эрдогана в конфликте в Сирии?

— Если говорить об Эрдогане, то надо понять, что он не находится в состоянии войны с ИГ (террористическая организация, запрещенная в России. — «Газета.Ru»), а ведет войну с правительством Сирии во главе с Башаром Асадом из-за курдского вопроса.

Курдский вопрос — это единственная тема, которая реально волнует Эрдогана.

В случае, если курды захотят создать свое государство, они отхватят треть турецкой территории, и это для Эрдогана предмет ночных кошмаров. Все, что он делает в Сирии, нужно рассматривать исключительно через эту призму. Вот посмотрите: турки сейчас вошли в Ирак и где они? В Мосуле, где курды. Эрдогана нельзя назвать глубоким мыслителем.

Он человек, который импульсивно реагирует на ситуацию, и я верю, что сбитие российского бомбардировщика было сделано им специально, это была провокация, которая была спланирована заранее в самых высоких кругах турецкого правительства.

Однако он не предполагал, что НАТО не побежит его немедленно защищать, а Россия предпримет достаточно жесткие, хотя и абсолютно адекватные шаги для противостояния его действиям. Сегодня он пытается сдать назад и говорит о том, что хотел, чтобы этого не произошло. Однако это случилось, потому что он хотел, чтобы это случилось.

— США ведь знали, что Эрдоган преследует собственные интересы в Сирии, в том числе поддерживая группы исламистов, но почему же тогда закрывали на это глаза?

— США в Турции стоят перед дилеммой — без Турции нет сирийской политики. США нужна турецкая база для осуществления бомбардировок Сирии, для того чтобы не использовать базы в Персидском заливе. Если они будут летать с баз в Персидском заливе, у них только 10 минут работы над целью и после этого они должны возвратиться назад. Когда они это делают с территории Турции, у них есть час на бомбардировки.

Но тут возникает вопрос, что предпринимает правительство США, чтобы ситуация в Турции улучшилась? Ничего, и в этом проблема.

В свою очередь, президент Путин действует правильно — он верит, что ключи к разрешению конфликта — это поддержка стабильного правительства в регионе. Это и Ирак, и Сирия. Поэтому он пытается это делать, и, конечно, у него будут разочарования, так как это сложно сделать без наличия наземных сил и сейчас пока нет никаких предпосылок к тому, что эта сила откуда-то появится.

— Вы слышали об обвинениях со стороны России, что Эрдоган и его сын покупают нефть у исламистов? Насколько они, на ваш взгляд, правдивы?

— Они правдивы, это было давно известно. Все видели, как шли эти бензовозы, как перечислялись деньги. Турки, кстати, то же самое делали с иранцами, когда Иран был под санкциями, — они покупали иранскую нефть, и это тоже были операции, которые осуществлялись под руководством сына Эрдогана. Однако вопрос состоял в нежелании портить хорошие отношения с Турцией. Я знаю, что США в частных беседах говорили Эрдогану прекратить эту практику. Я думаю, что Эрдоган в сильной позиции, и он усиливает свои возможности, неважно, получит он конституционные полномочия или нет. На прошлых выборах он активно вмешивался в избирательный процесс, в то время как в Турции президент должен быть над схваткой.

— Недавно обозреватели Bloomberg провели параллель, сказав, что Сирия для Турции имеет такое же значение, как Украина для России. Это корректное сравнение, по-вашему?

— Думаю, это слишком переоцененное сравнение. Конечно, в какой-то момент у Эрдогана были интересы к созданию некой Османской империи — не в политическом, а в экономическом смысле. Он хотел создать такой единый экономический рынок с Сирией, однако этого не случилось. Ряд стран региона, в том числе Саудовская Аравия, начали давить на Сирию, вооружать оппозицию, и это не позволило Турции создать единый рынок. Сейчас же, повторюсь, Турция уже не видит Сирию в каких-то стратегических терминах, если не считать курдского вопроса. Турки, как, вероятно, и израильтяне, хотят видеть Сирию не страной под руководством единого правительства, которое может представлять угрозу, а, наоборот, видеть Сирию в состоянии хаоса, чтобы ее никто не контролировал.

— Вы много лет практически и теоретически занимались борьбой с терроризмом. Как бы вы вели борьбу с ИГ?

— Я бы сначала определил, в чем состоит проблема. А проблема состоит в том, что ИГ представляет собой государство-территорию. Используя территорию, они очень эффективно ведут пропаганду, у них есть источники дохода, они используют оружие, которое приходит к ним в большей степени из Турции, а также то, что украдено из Ирака. Так было в Афганистане с талибами, но после того, как Америка туда вошла, можно увидеть, как изменилась «Аль-Каида» (террористическая организация, запрещенная в России. — «Газета.Ru»). Сегодня она стала франшизой ИГ, у нее есть группы в разных местах, которые считают себя адептами ее идей, однако они сами действуют по себе и «Аль-Каида» уже не контролирует их.

И было бы желательно, чтобы ИГ оказалось в подобной же ситуации, при которой оно бы теряло возможности контролировать свои активы по всему миру.

Удары по бензовозам, которые помогают им зарабатывать, — это хорошо, но нужна скоординированная политика.

Не надо вторгаться туда, а важно сдерживать их — нужно определенное военное давление, но тут надо смотреть, где самое уязвимое место этой группировки в данный момент. Должно быть больше усилий, направленных на то, чтобы оказывать давление на Турцию, так как там находятся люди, которые тренируют ИГ, а потом их воспитанники приезжают в Европу.

Есть вещи, которые можно сделать и без присутствия пяти тысяч военных на сирийской земле, так как ЕС и США не будут этого делать, а саудиты и катарцы не могут этого делать.

— Поможет ли закрытие турецко-сирийской границы?

— Это будет очень полезным, так как можно будет остановить бесконтрольный поток денег и оружия, а также рекрутеров ИГ, однако хочу отметить, что границу тяжело закрыть и для этого потребуется 60 тыс. военных. У Турции они есть, но, несмотря на то что Турция как бы говорит, что она на это согласна, реально при этом ничего не делается.

— Во время «холодной войны» и США и СССР поддерживали различные исламские группировки, воюющие друг против друга, однако ИГ выглядит квинтэссенцией террора, которую сравнивают с нацистами. В чем причины такого его усиления?

— Необходимо обернуться назад, и тогда станет ясно, что ИГ возникло из-за вакуума в регионе, созданного США. И мы несем определенную ответственность и за кризис с беженцами, и за все остальное, что случилось. Но в то же время можно спросить, почему ИГ стало настолько влиятельным? Между всеми этими радикальными группами шло соревнование, кто кого переплюнет в идеологии и организации, и ИГ в какой-то момент оказалось более привлекательным, так как смогло удачно «презентовать свою идеологию».

Они пытаются разозлить Запад, чтобы заставить его пойти на глупый шаг, например, начать совместную европейско-американскую операцию, что станет лучшим агитационным плакатом для будущих рекрутов.

Они пытаются спровоцировать такую ситуацию — эксперты в Вашингтоне считают, что многие действия ИГ — это намеренная провокация, чтобы заставить Запад реагировать.

— Каково, по-вашему, будущее Сирии? Многие эксперты уверены, что страна находится в состоянии распада.

— Если произойдет мирная конференция по Сирии — сейчас, по крайней мере, об этом ведутся предварительные дискуссии, — она может создать некий статус-кво для Сирии, где будет закреплено право уважать законное правительство Сирии, не обязательно лично Асада. Тогда можно будет привести к переговорам другие силы — есть сигналы к тому, что «Аль-Каида» готова разговаривать.

— Как вести переговоры с «Аль-Каидой», ведь эта организация виновна в событиях 11 сентября 2001 года, в терактах в Нью-Йорке и Вашингтоне?

— Когда это предложил Дэвид Петреус (экс-глава ЦРУ ранее действительно предлагал начать диалог с «элементами» внутри этой террористической группировки. — «Газета.Ru»), все были шокированы, однако я не думаю, что это плохо. Сегодняшние враги могут стать завтрашними друзьями, сегодняшние враги — это люди, с которыми завтра можно будет работать. И это важно понимать и помнить. Я всеми руками за то, чтобы серьезно давить на ИГ, они омерзительные, страшные люди и даже хуже «Аль-Каиды», однако я бы хотел увидеть людей, которые готовы к дискуссиям.

— Думаете, что там есть «политическое крыло»? Одни людям головы режут, а другие где-то кофе пьют с кем-то и ведут серьезные философские беседы?

— «Аль-Каида» хочет покончить с ИГ, так как ИГ украло у нее хлеб с маслом. Но, опять же, «Аль-Каида» — это хороший пример организации, которую можно сдерживать.

Она по-прежнему имеет возможности совершать террористические атаки, однако они становятся меньше по размерам и в меньшей степени организованы руководством самой «Аль-Каиды».

— Видите ли вы возможность создания некой коалиции между Россией, США и Европой в борьбе с исламистами?

— Обама сейчас ничего не будет делать, так как выборы, а это, к сожалению, неблагоприятный момент (эксперт имеет в виду, что президент не хочет навредить кандидатам от Демократической партии непродуманными действиями. — «Газета.Ru»). Керри — лояльный демократ, который хочет, чтобы следующим президентом была Хиллари Клинтон, поэтому он против решительных действий в Сирии. Но есть и другие демократы, которые задаются вопросом: «Зачем мы боремся с сирийцами?» И когда ты приходишь к такому выводу, ты начинаешь понимать: то, что делают Россия и США, — это очень близкие друг другу шаги.

— Вы работали в ЦРУ во время администрации Джорджа Буша-старшего. Тогда он привлек на свою сторону Хафеза Асада, папу Башара, в борьбе с Саддамом Хусейном во время операции «Буря в пустыне». Почему США все-таки не пошли на союз с Башаром против ИГ, преодолев разногласия?

— Для меня это одна из загадок. Если мы вспомним, как начались эти дискуссии, мы увидим, что Обама был слишком под большим влиянием «своих женщин». Я имею в виду дам в ООН и его советника по вопросам национальной безопасности (посол США в ООН Саманта Пауэр и советник президента по делам небезопасности Сюзан Райс. — «Газета.Ru»). Они были сторонниками интервенционизма (вмешательства в дела других стран. — «Газета.Ru») «обязательств по защите», и они видели, что Асад слишком сильно отреагировал на мирные демонстрации. А они использовали этот факт как аргумент для военных действий. То же самое произошло в Ливии — и там было ложное мнение о том, что вмешательство улучшит ситуацию, однако этого не произошло.

— В одной из своих статей вы пишете, что ЦРУ разучилось заниматься шпионской работой на земле. Можно ли говорить, что в американском разведывательном сообществе настал кризис?

— Недавно я прочитал статью, что в Пентагоне больше не полагаются на разведку с использованием людских ресурсов. Один из аргументов, который там приводился, — что использование технологий сопряжено с гораздо меньшим риском. И переломным моментом была ситуация, когда в Афганистане была разгромлена резидентура ЦРУ и девять человек погибли. После этой ситуации они увидели, что риск организации разведывательных операций с участием людей стал очень серьезным. Однако, если вы не используете этот фактор, вы не понимаете намерений и не можете понять, что планируют те или иные люди.

Проникновение в террористические организации — это как раз то, что вам нужно, чтобы понять намерения и мотивацию.

Еще один аргумент, который приводился в статье, — технологическая разведка обходится дешевле. Однако это не так: все эти мощности, спутники гораздо дороже, чем люди, которые, как и я, вербовали людей там и тут. В то время, когда мир был еще черно-белым, было много мотивации, много энергии, больше целесообразности, наконец.

— Вы говорили, что США вряд ли стоит опасаться новых террористических атак исламистов, однако вот недавно в Калифорнии она случилось, и ваши нынешние коллеги говорят о том, что террористические ячейки в США тоже действуют.

— Здесь надо определиться с понятием «террористические атаки». События 11 сентября в США, взрывы в Мадриде, взрывы в Лондоне — такие атаки имеют свой собственный запах. Я не думаю, что сегодня существует потенциал для организации подобных атак на территории США. Для таких групп становится тяжело планировать теракты, которые могут уничтожить сотни людей. Разведка стала работать лучше, обращая внимание на потенциально опасные личности. Однако людей, которые, завладев оружием, убивают 10–20 человек, невозможно остановить. Нет возможности точно определить, что раз тот или иной человек говорит такие вещи, то, значит, он готов к террору — нет здесь прямой связи.

— Каковы, на ваш взгляд, цели российского президента Путина в Сирии?

— Я думаю, что ответ на это вопрос очень простой — в Российской Федерации проживает немало мусульман и среди них немало недовольных. И поэтому Путин не хочет иметь революционное исламистское государство недалеко от своих границ — это для меня очевидно. Путин — офицер разведки в прошлом, а таких людей учат рассматривать, как вычленить факты и сделать на их основе выводы. Это то, что, как мне кажется, делает Путин и то, что делал Буш-старший, который был политическим реалистом (Буш-старший до прихода в Белый дом был директором ЦРУ. — «Газета.Ru»). Сегодня же люди стали более идеализированными, они верят в концепции, которые могут оказаться ложными.

— А как же геополитические вопросы, такие как сохранение присутствия в Сирии?

— Такие соображения тоже есть, но, однако, это не то, из-за чего можно начинать операцию. Путин очень осторожный политик. Он националист и в то же время достаточно рациональный в принятии решений. Это не значит, что он не делает ошибок, но, в отличие от американских политиков, ему не надо прислушиваться к мнению различных политических кругов, которые мешают президенту действовать прагматично. Многие его поступки абсолютно рациональны, можно подвергать сомнению его решения по Крыму, однако все зависит, с какой стороны смотреть. Американские СМИ сильно демонизируют Путина, как, впрочем, и неоконсерваторы, и правительство Обамы, хотя сам Обама лучше знает ситуацию. В США много людей, которые помнят, что Россия была врагом, и у них нет желания менять свои взгляды. Когда я читаю о Путине все это в СМИ, я думаю: откуда они это берут? Они просто втемяшили себе в голову, что Путин плохой парень, который творит ужасы.

— Но в этой критике есть немало и реального.

— Да, как и в случае Эрдогана. Есть критические моменты в ситуации со СМИ, выборами — все это правильно, но это не должно превращаться в создание образа врага, потому что внешняя политика базируется на национальных интересах. Россия — ядерная держава и не хочет, чтобы ей указывали. И если в твоих интересах поладить со страной, которая может тебе потенциально угрожать, ты это и делаешь. Некоторые страны могут понять чужие национальные интересы, а США не могут.

— Вы участвовали в конференции телеканала Russia Today, который считают на Западе пропагандой Кремля. Что вас заставляет принимать участие в передачах канала?

— У меня есть друзья, бывшие дипломаты, разведчики, некоторые из них выступают на RТ. У них есть общее мнение, что канал этот хорошо работает, когда освещает ситуацию в разных странах мира, однако если говорить об освещении Крыма, Украины… Я бы даже не сказал, что это пропаганда, но определенный перекос есть. Никто из нас на такие программы не ходит, мы выступаем по своей тематике. Однако их новостные вещи по разным странам мира вполне неплохи.

— Вы представитель поколения «холодной войны», скучаете по тому времени, по вашим бывшим противникам?

— Я помню, что те советские разведчики из ГРУ и КГБ, против которых мне приходилось работать, были высокопрофессиональными людьми. Они были лучше натренированы, чем офицеры ЦРУ. У нас была проблема — каждые два-три года нас перебрасывали в новую страну, и из-за этого ты никогда не мог до конца овладеть языком и культурой страны, где ты работал, — в отличие от тех ребят, кто оставался в стране лет на десять.

Когда я был в Турции, там был один офицер ГРУ, с которым мы иногда обедали вместе. У него был турецкий лучше, чем у турок. Я хорошо помню, когда мои мозги переключились и я из профессионального врага России стал ее другом. Это было в 1991 году, я был в одной из европейских стран, и я узнал, что русскому дипломату, моему хорошему приятелю, полгода зарплату не платят. Я увидел, что вот передо мной человек, которого надуло правительство (смеется), и тогда у меня произошел этот ментальный сдвиг.

Сирия. США. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 12 декабря 2015 > № 1612912 Филип Джиральди


США. Сирия. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 11 декабря 2015 > № 1577615 Сергей Лавров

О важности сотрудничества России и Запада в борьбе с терроризмом, политическом процессе в Сирии, расследованию теракта на борту А321 в небе над Синаем и возобновлении авиасообщения с Египтом в письменном интервью РИА Новости рассказал глава МИД РФ Сергей Лавров.

— Теракты в Париже в очередной раз подчеркнули важность общих усилий по борьбе с терроризмом. Эта тема, в частности, стала одной из центральных на саммите "большой двадцатки". По вашему мнению, стали ли наши западные партнеры осознавать необходимость сотрудничества с Российской Федерацией? И стало ли реальнее создание широкой коалиции по борьбе с "Исламским государством", идею которой давно продвигает Россия?

— Серия кровавых террористических актов, прогремевших по всему миру, наглядно свидетельствует о том, что попытки построить отдельные островки безопасности, справиться с международным терроризмом силами одной страны или узкой группы государств бесперспективны. Очевидно, что успешно противостоять этой глобальной угрозе можно сообща, координируя действия.

В этой связи не может не радовать, что в последнее время наши западные партнеры начинают осознавать необходимость сопряжения усилий на антитеррористическом треке. Об этом, в частности, свидетельствуют результаты недавних российско-французских контактов на высшем уровне.

Россия поддержала резолюцию Совета Безопасности ООН о борьбе с ИГИЛ и другими террористическими группировками в Ираке и Сирии, подготовленную Парижем с учетом наших поправок. При этом по-прежнему исходим из безальтернативности формирования широкой антитеррористической коалиции на прочной международно-правовой основе и под эгидой ООН.

Продолжаем активно продвигать подготовленный российской стороной в конце сентября проект соответствующей резолюции Совета Безопасности ООН. Нашими соавторами стали американцы, с которыми мы его доработали с учетом динамики ситуации.

Убеждены, что создание единого антитеррористического фронта — вполне достижимая задача. Для этого следует отложить в сторону разногласия и амбиции, отказаться от практики двойных стандартов, от попыток использовать террористов в геополитических играх.

— Президент США Барак Обама предложил России стать частью коалиции, которую сейчас возглавляют США. Готова ли на это Российская Федерация?

— Последовательно исходим из того, что решение любой глобальной проблемы, включая борьбу с терроризмом, должно опираться на нормы международного права и решения Совета Безопасности ООН, несущего основную ответственность за поддержание мира и безопасности. Неоднократно говорили, что возглавляемая США антиигиловская коалиция оказалась неэффективна. Террористы лишь упрочили свое положение и распространили свое влияние на новые территории.

Напомню, что Россия с самого начала сирийского кризиса, то есть задолго до терактов, унесших жизни наших соотечественников и французских граждан, неизменно призывала и призывает к объединению усилий мирового сообщества на универсальной международно-правовой основе.

На основании обращения официальных сирийских властей в этой стране действуют российские Воздушно-космические силы. Разумеется, открыты к тесной координации усилий со всеми, кто разделяет общие цели — а это прежде всего ликвидация террористического очага на территории Сирии. Ее углубление необходимо и для того, чтобы не повторились события 24 ноября. Имею в виду предательское уничтожение нашего Су-24 турецким истребителем в небе над Сирией.

Кстати, на этом фоне особенно странно воспринимается упрямое нежелание США дополнить имеющийся у нас двусторонний Меморандум о предотвращении инцидентов при полетах боевой авиации в Сирии соглашением о спасании экипажей воздушных судов.

Хотя, казалось бы, в условиях сирийского конфликта это абсолютно логичный и закономерный документ. Так что вопрос о том, кто готов или нет к совместным усилиям, адресовать следует, скорее, Вашингтону. Отмечу, что в последнее время там растет понимание эффективности предлагаемых нами подходов.

— Очевидно, что некоторые из готовивших и участвовавших в терактах в Париже прибыли в Европу с волной беженцев. Возможно ли, по вашему мнению, обезопаситься от этого? Могут ли сработать, например, такие меры, как отмена действия Шенгена? И каким опытом в предотвращении нелегальной миграции готова поделиться со своими европейскими коллегами Москва?

— В нынешнем взаимозависимом мире вряд ли можно рассчитывать на эффективность попыток отгородиться от соседних регионов заборами. Это подтвердили недавние теракты в Париже и Лондоне, а также поразивший Европу беспрецедентный миграционный кризис.

Убеждены, что любые половинчатые меры, в том числе по линии Шенгенского соглашения, радикально ситуацию не изменят, не обеспечат надежной безопасности граждан европейских государств. Как я уже отметил, востребована коллективная работа мирового сообщества в борьбе с терроризмом с опорой на международное право и Устав ООН. Одновременно следует не ослаблять усилия по политическому урегулированию кризисов на Ближнем Востоке, прежде всего в Сирии, разработке комплексной стратегии политической стабилизации и социально-экономической реабилитации региона при уважении суверенитета расположенных там государств. Тогда, как подчеркнул президент Путин, и лагеря для беженцев строить не придется.

Готовы к обмену опытом с европейскими коллегами, в том числе в сфере предотвращения нелегальной миграции. В числе имеющихся форматов взаимодействия хотел бы отметить запущенный в 2011 году Диалог Россия-EC по миграции. Предложили провести его очередное заседание в Москве. Дело за партнерами.

— На последней встрече по Сирии в Вене достигнуты договоренности о запуске политического процесса урегулирования в этой стране, а также о выборах в соответствии с новой конституцией, которая должна быть принята. Считаете ли вы возможным участие в этих выборах Башара Асада? Будет ли Москва поддерживать его в этом?

— Прежде всего хотел бы в очередной раз подчеркнуть, что Россия неукоснительно придерживается принципа невмешательства во внутренние дела суверенных государств, с уважением относится к выбранным ими путям и моделям развития. Это — наша принципиальная позиция, идет ли речь о Сирии или о любой другой стране.

В результате состоявшихся в Вене 30 октября и 14 ноября встреч в рамках Международной группы поддержки Сирии удалось выработать два важных документа, содержащих все принципы, которые внешние игроки готовы поддержать и предложить самим сирийцам для того, чтобы они искали пути политического урегулирования кризиса в собственной стране. Мы удовлетворены тем, что речь в том числе идет о приверженности таким базовым положениям, как защита всех этноконфессиональных групп и обеспечение переходного периода, осуществляемого под руководством и по инициативе самих сирийцев на основе Женевского коммюнике от 30 июня 2012 года.

Таким образом, имя будущего президента Сирии назовут граждане страны. Никто не может присвоить себе право решать за них, каким будет сирийское государство и кто будет его возглавлять. Это четко закреплено в принятых в Вене документах.

— На саммите "большой двадцатки" Обама, пожалуй, впервые положительно отозвался об операции ВКС РФ в Сирии, о необходимости взаимодействия с Россией высказались другие западные лидеры, например Дэвид Кэмерон. Означает ли это, по вашему мнению, серьезное изменение позиции Запада, Вашингтона по этому поводу? И не делает ли это более возможной расширение российской операции на Ирак, ведь, возможно, США теперь не так будут возражать против этого? Рассматривает ли вообще Россия возможность этого?

— О реальных намерениях США и других государств Запада будем судить как по их готовности сформировать единую антитеррористическую коалицию, так и по уровню взаимодействия между нашими военными в Сирии. Мы для такого партнерства всегда открыты, но на практике, к сожалению, пока сталкиваемся с явным нежеланием налаживать более доверительный диалог в контртеррористической сфере.

Для нас по-прежнему остается загадкой, почему информация о полетах нашей авиации, передававшаяся через американских коллег, в том числе для сведения их союзников по коалиции, не была учтена накануне инцидента с российским Су-24. Вызывает вопрос и отказ Пентагона от обмена разведывательной информацией относительно координат игиловских объектов в Сирии, хотя одновременно его представители утверждают, что мы якобы "бьем не туда". Нам сложно найти здесь логику.

Что касается нашего взаимодействия с Багдадом в деле противодействия международному терроризму, то оно носит продвинутый характер. Оказываем иракским партнерам содействие по линии военно-технического сотрудничества. С сентября в иракской столице открыт международный информационный центр в составе представителей России, Ирака, Сирии и Ирана, в задачи которого входит координация усилий по борьбе с ИГИЛ. Данная проблематика регулярно затрагивается и в ходе двусторонних контактов, в том числе на высшем уровне.

Выйдет ли наша совместная борьба с ИГИЛ на новый уровень — покажет время. Это будет зависеть от многих факторов, в том числе от того, насколько удастся продвинуться в создании широкой международной антитеррористической коалиции. В любом случае хотел бы подчеркнуть, что Ирак будет и впредь оставаться в этом вопросе нашим крайне важным партнером.

— К каким странам Россия будет обращаться за содействием в поиске причастных к гибели А321 на Синае? Какая именно помощь нужна? И если угроза терактов в Египте настолько высока, что пришлось даже приостановить авиасообщение, то будет ли МИД рекомендовать гражданам Российской Федерации вообще воздержаться от посещения этой и, возможно, других стран? Если нет, почему?

— Напомню, что 17 ноября по поручению президента Путина МИД России обратился ко всем государствам, организациям и физическим лицам с просьбой помочь в поиске лиц, причастных к теракту против самолета российской авиакомпании "Когалымавиа" в Египте 31 октября. Радует, что практически от всех зарубежных партнеров мы получили подтверждение готовности к конструктивному взаимодействию.

Безусловно, на данном этапе наиболее ценной является конкретная оперативная информация, которая поможет как можно скорее установить личности и местонахождение виновных в теракте. Этим занимаются наши спецслужбы, их зарубежные коллеги, а внешнеполитические ведомства призваны обеспечивать этим усилиям необходимое дипломатическое содействие. Работа по поиску террористов продолжится до тех пор, пока все причастные к преступлению не будут выявлены, найдены и не понесут соответствующее наказание, где бы они ни находились.

Теперь о второй части вашего вопроса. Указом Президента Российской Федерации от 8 ноября 2015 года № 553 "Об отдельных мерах по обеспечению национальной безопасности Российской Федерации и защите граждан Российской Федерации от преступных и иных противоправных действий" введен временный запрет российским авиакомпаниям на осуществление воздушных перевозок в Египет. На время его действия туроператорам и турагентам рекомендовано воздерживаться от реализации путевок, предусматривающих такие перевозки. Были также приостановлены полеты египетской авиации в Россию. Сейчас российские туристы вывезены из Египта — 30 ноября последняя группа вернулась на родину.

Заявления МИД России содержат объективную оценку уровня существующей в том или ином государстве угрозы безопасности, в том числе террористических актов, для российских граждан, включая туристов. Например, 26 ноября МИД подтвердил рекомендацию российским гражданам воздерживаться от посещения Турции, а находящимся там с личными целями россиянам вернуться на родину. На основе заявлений МИД Ростуризм соответствующим образом информирует туроператоров, турагентов и туристов.

Компетентные органы России и Египта совместно работают над реализацией комплекса мер, призванных повысить уровень безопасности в аэропортах Каира, Хургады и Шарм-аш-Шейха. Отмечаем ответственную позицию египетских властей, выразивших готовность к всестороннему сотрудничеству на этом направлении. После завершения совместной работы и запуска соответствующих механизмов можно будет ставить вопрос о возобновлении воздушного сообщения между нашими странами.

США. Сирия. Ближний Восток. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 11 декабря 2015 > № 1577615 Сергей Лавров


Индонезия. Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 8 декабря 2015 > № 1573546 Дмитрий Косырев

Поразительный факт нашего времени: в пропагандистской битве против идеологии терроризма успеха может добиться скорее мусульманская Индонезия, чем Америка и другие страны Запада. Почему это происходит и где в этой истории Россия — сложный вопрос. Но по крайней мере, в самих западных обществах вокруг него идет вполне серьезная дискуссия.

Почему не Запад

Начнем издалека, географически даже очень издалека — с Индонезии. В американских СМИ промелькнул подробный, обстоятельный материал о том, что в этой стране началась неожиданно масштабная и успешная пропагандистская кампания против идеологии "Исламского государства", оно же ДАИШ (деятельность этой организации запрещена в РФ). Надо учитывать, что именно Индонезия — самое большое мусульманское государство мира: 190 миллионов мусульман.

Как эта пропаганда ведется? Зеркальным образом, то есть имитируется технология мощной и эффективной пропаганды ДАИШ. Выпускаются видеоклипы, но есть и фильмы побольше, которые буквально заполоняют информационное пространство, прежде всего социальные сети.

В них проводится простая и понятная мысль: идеология террористов — не ислам (что просто факт). Это искажение, упрощение ислама, сектантская схизма, уничтожающая ислам изнутри. Настоящий ислам — свободная, терпимая, плюралистская идеология.

Ведется эта кампания хотя и при поддержке государства, но неправительственной мусульманской организацией "Нахдатул улама", в которой состоит 50 миллионов человек. Помнится, в 70-е — 80-е годы индонезисты вели серьезные споры насчет этой силы, изображая ее чуть не как оплот мракобесия, захлестывающего местную политическую арену. Как видим, сегодня все воспринимается по-другому.

"Почему Индонезия" — хороший вопрос. Так же как и "почему Малайзия", соседнее государство, известное недавним запуском всемирного "движения умеренных", слегка отличающегося от того, что мы наблюдаем в Индонезии. Вообще-то всегда ощущалось напряжение между мусульманами прежде всего Саудовской Аравии и их собратьями из весьма далекой Юго-Восточной Азии: ближневосточники в удивлении морщили нос, размышляя, как это так — весьма далекие собратья учат их тому, что такое ислам. Где ислам родился, в конце концов? Сейчас мы видим, что внутри мусульманских обществ и вправду есть линии разлома, и излечение от радикализма может прийти в них и с востока.

Вдобавок понятно, почему это необходимо Индонезии, или Малайзии, или мусульманским южным провинциям Таиланда. Считается, что не менее 800 индонезийцев отправились воевать на захваченные территории Сирии и Ирака, не забудем также серию терактов, происшедших в Индонезии в последние годы (на острове Бали, в столице Джакарте и т.д.). Так что, начиная пропаганду против экстремизма, эти общества бьются прежде всего за себя.

Но есть вопрос не менее интересный, чем "почему Индонезия": а именно, почему не США, почему не Европа, не Запад в целом. И его более чем всерьез обсуждают сейчас американцы и европейцы, они признают идеологический провал своих элит в пропагандистской борьбе с ДАИШ, фактически списывают в архив эти элиты (например, уходящую администрацию Барка Обамы). И говорят, что для победы над ДАИШ западной цивилизации предстоит серьезно измениться.

Запутались в ценностях

Первое, что в этой дискуссии очевидно — в ней честно признается идейная победа ДАИШ. Вот один из американских материалов на эту тему, в нем повествуется, как команда независимых экспертов проанализировала усилия госдепартамента США по пропагандистской борьбе с экстремизмом. Один из результатов в том, что американское государство намерено отказаться от прямого участия в этом деле, вести пропаганду не от своего имени. Имя не то, мягко говоря.

К этому можно добавить, что именно в пропагандисткой сфере в администрации США в последнее время происходила кадровая чехарда, если не идейная лихорадка. Получается, они не знают, что делать. И признают, опять же во множестве материалов в СМИ, что пропагандистская армия ДАИШ даже сильнее, чем военное его "крыло", что она работает предельно эффективно и побеждает. Числом (до 2,8 миллиона твиттерных сообщений в день!), но и умением. Идеями.

Это что же получается — возникла международная тоталитарная секта, отвергающая ценности нескольких цивилизаций, насаждающая культ смерти и самоубийств, уничтожающая личность людей, попавших под ее власть — и западная цивилизация ничего не может ей противопоставить? А ведь это так и есть. Не может как на территории самих мусульманских государств, так и на территории своей — Европы и США, где идет активная вербовка молодых людей далеко не только мусульманской веры. Скорее Индонезия добьется тут успеха, чем Америка. И далеко не только из-за провальных войн США в Ираке или Ливии.

На скучном языке философов это называется кризисом системы ценностей. Вот что говорит британский философ Джон Грей в New Statesman: грандиозные теории "прав человека" утвердили жесткие ограничения на права государств, однако возникшая в результате анархия может стать куда худшим препятствием для человеческого существования, чем какой угодно деспотизм.

Это он вот о чем: рушили, одно за другим, государства на Ближнем Востоке, считая это борьбой с деспотизмом. Более того, продолжают это делать, считая сирийского президента Асада худшим злом, чем ДАИШ. Иначе просто не могут, искренне полагая, что расчищают арабам поле для либерального рая, который не может не быть привлекательным. Вот и получили. В том числе на своей территории.

Еще одна мысль Грея: мы часто судим фанатиков по себе, думая, что они — отклонение, рано или поздно придут к нашим ценностям. Но история человечества полна примеров масс людей, готовых умереть за свои безумные идеи. Вообще-то у Грея еще много мыслей, но сводятся они к одному: Западу придется сильно измениться, чтобы выжить. Если успеет, конечно.

Есть также его французский коллега Анри Поль Хьюд, находящийся сейчас в Москве с лекциями на тему "Кризис международной и оборонной политики Франции как кризис ценностей". И множество людей в прочих странах Запада, которых объединяет одно: еще лет десять назад они считались консервативными маргиналами, а сейчас их идеи побеждают, в том числе на недавних местных выборах во Франции и не только там.

В порядке послесловия — насчет того, где в этой борьбе находится Россия и ее многонациональное общество. Можно утешиться тем, что мы — не Запад, поэтому у нас больше шансов. Но чтобы бороться с идеологией ДАИШ, для начала надо ее хорошо понимать, вести о ней как можно больше дискуссий.

Что интересно, западники, уже понявшие, что дело — дрянь, это делают. Вот британская Guardian публикует захваченные недавно ключевые идеологические и прочие документы ДАИШ, чтобы было что анализировать. Борьба ценностей ведь предполагает, для начала, их знание и осознание.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

Индонезия. Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 8 декабря 2015 > № 1573546 Дмитрий Косырев


Турция. Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 7 декабря 2015 > № 1580116 Кирсан Илюмжинов

Илюмжинов: «Эрдоган прекрасно меня знает и мог бы назвать мою фамилию»

Глава ФИДЕ Кирсан Илюмжинов в интервью Business FM ответил на слова турецкого президента о продаже нефти ИГИЛ правительству Башара Асада

Турецкий лидер сообщил, что посредником между сирийским правительством и ИГИЛ является некий «русский шахматист, гроссмейстер». Фамилию Эрдоган не назвал, но логично предположить, что речь идет о Кирсане Илюмжинове. Ранее против президента шахматной федерации ввели санкции США — якобы за связи с руководством Сирии. В интервью Business FM Кирсан Илюмжинов рассказал об отношениях с Эрдоганом, с сирийским правительством и сирийскими партнерами по бизнесу.

Что вы можете ответить на обвинения Эрдогана о том, что помогает Асаду покупать нефть у запрещенной в России ИГИЛ некий известный российский шахматист, известный российский гроссмейстер?

Кирсан Илюмжинов: Что касается известных российских гроссмейстеров, у нас в России их много, все известные. Многие гроссмейстеры выступали на соревнованиях и в Турции, и вот я помню, два года назад сборная России победила на командном чемпионате Европы в Анталии, европейский турнир выиграли. Кого он имел в виду, непонятно, но с другой стороны, это полнейшая чушь. Не то, что российский гроссмейстер, ни один гражданин России здравомыслящий никогда не будет участвовать в поддержке террористической организации, запрещенной в России ИГИЛ.

Видимо, все-таки он ориентировался на то, что против вас ввели санкции США?

Кирсан Илюмжинов: Не знаю, если кто-то что-то сказал, он мог бы меня назвать, он прекрасно меня знает, мы несколько раз встречались, я был у него дома, на квартире был у него в Анкаре и в Стамбуле. Обсуждали мы шахматы с ним. Не знаю, если он имел в виду кого-то известного, он, наверное, назвал бы и фамилию, и имя. А если так он сказал, значит, наверное, хотели подставить. Может быть, те же американские друзья.

Санкции ввели еще против вашего партнера по «Русскому финансовому альянсу», и говорят, что здесь стоит копать.

Кирсан Илюмжинов: Да ну, это полный абсурд. В том пресс-релизе, который был опубликован на сайте Министерства финансов США, сказано, что доктор Хуриев с 1994 года работает как бы на правительство Асада, сотрудничает с сирийским руководством. Он с 1992 года был в оппозиции, в эмиграции. Он член запрещенной тогда в Сирии коммунистической партии, и был в оппозиции как раз к концу Асада, и никак не мог он там сотрудничать в 1994 году как раз с правительством Асада. Это одно, да, как бы в оппозиции все время. Второе там написано, что с 1997 года мы работаем, сотрудничаем. Мы познакомились в начале 2000-х годов, там, через 5 лет. Там просто написана полнейшая чушь.

Я помню ваше старое высказывание о том, что вы не все помните, что касается ваших бизнес-интересов. Вот, что касается ваших бизнес-интересов, связанных с Сирией, есть они?

Кирсан Илюмжинов: С 1989 года, когда я начал заниматься бизнесом, у меня не было ни одного контракта и ни одной фирмы, зарегистрированной или работающей с физическими, с юридическими лицами Сирии. До сих пор у меня их нет, это я точно знаю. Поездки были у меня в Сирию, но они касались чисто спортивных и шахматных интересов. Ну, встреча с президентом Сирии Башаром Асадом, с руководством, открытие центра спортивного.

Эрдоган также сообщил, что Башару Асаду помогает покупать у ИГИЛ нефть сирийский бизнесмен с российским гражданством Джордж Хасвани.

Михаил Сафонов

Турция. Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 7 декабря 2015 > № 1580116 Кирсан Илюмжинов


Сирия. Россия. Турция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2015 > № 2906802 Ариф Асалыоглу

Новая страница в отношениях с Москвой

Ариф Асалыоглу - Генеральный директор Международного института развития научного сотрудничества (МИРНаС)

Резюме На границе с Сирией турецкий истребитель F-16 сбил российский бомбардировщик Су-24. Этот инцидент вмиг разрушил российско-турецкие отношения, которые еще днем ранее находились на столь высоком уровне, какого никогда в истории двух стран не было за минувший век.

24 ноября 2015 г. на границе с Сирией турецкий истребитель F-16 сбил российский бомбардировщик Су-24. Этот инцидент вмиг разрушил российско-турецкие отношения, которые еще днем ранее находились на столь высоком уровне, какого никогда в истории двух стран не было за минувший век. Можно сказать, что 24 ноября 2015 г. открылась новая страница в истории отношений двух стран, напоминающая эпоху холодной войны.

Российский бомбардировщик, размещавщийся на военной базе в Сирии, где российские корабли и самолеты базируются давно и, по всей видимости, будут там еще долго, был сбит за нарушение турецкого воздушного пространства в течение 17 секунд. Причем, как утверждала российская сторона, «самолет был сбит в четырех километрах от границы, внутри Сирии». Турецкий истребитель мог бы не сбивать самолет, а вынудить его покинуть воздушное пространство Турции, если такое нарушение действительно было. Тогда отношения не испортились бы, и кризиса удалось бы избежать, но, как известно, в истории не бывает сослагательного наклонения.

Президент России В. Путин в первом своем выступлении после инцидента сказал, что этот день будет иметь самые серьезные последствия для российско-турецких отношений, и использовал в своей речи жесткие слова из риторики времен холодной войны. В. Путин сказал, что «Россия получила удар в спину от пособников терроризма». После его заявления министерство обороны России опубликовало видеозапись полета российского самолета, которая показывала отсутствие нарушения воздушного пространства Турции. На видеозаписи видно маршрут полета самолета, приближение турецких истребителей, момент нанесения удара и графическое изображение полета. На видеозаписи также видно, что самолет в момент удара находился внутри границ Сирии.

В. Путин и Д. Медведев, подчеркивая, что Турция не просто соседнее государство, но и страна, которую они считали другом, выступили с жесткими заявлениями: «Мы знаем, что Турция закупает значительное количество нефти у ИГ». Еще одним обстоятельством, которое очень сильно задело двух лидеров, и это чувствовалось в их речах, было то, что Турция сразу после падения самолета сообщила об этом не России, а доложила НАТО.

Санкции и потери

После того, как стало понятно, что сбитый самолет был российским, этот трагический инцидент стал обсуждаться во всех новостных сводках. Критика из уст официальных властей, ультимативные заявления поступали со все нарастающей интенсивностью и тяжестью риторики. Каждое из заявлений, сделанных сторонами, по сути, указывает на неизбежность резкого падения двустороннего торгового оборота, который достигал почти 40 млрд долл., что приведет к неизбежному усугублению кризиса в каждой из стран.

Министр иностранных дел России С. Лавров заявил об отмене своего визита в Турцию 25 октября 2015 г. Было принято решение об отмене назначенного на середину декабря 2015 г. заседания российско-турецкого совета сотрудничества высшего уровня, которое должно было пройти в Санкт-Петербурге. Вечером того же дня появилось заявление министерства обороны России о прекращении всех контактов по военной линии с Турцией. Глава российского агентства по туризму выступил с заявлением о том, что российским туристам не стоит посещать Турцию. Крупные российские туроператоры, такие как Натали Турс и Анекс Тур, прекратили продажу путевок в Турцию. Российская футбольная ассоциация приняла решение отменить все зимние сборы команд в Турции. Перед посольством Турции в Москве начались протестные выступления. Министерство иностранных дел России заявило, что Турция — небезопасная страна для граждан России.

Был оглашен список санкций в сфере поставок продуктов питания. Российское правительство распорядилось усилить контроль за поставляемыми в Россию продуктами питания и сельхозпродукцией, рекомендовало российской службе санитарного контроля ввести дополнительные процедуры проверки на таможенных пунктах всей турецкой продукции. Россия запретила продажу кур и индеек из Турции с 1 декабря 2015 г. Полагаю, что влияние кризиса на торговые отношения станет гораздо более ощутимым через несколько месяцев. Дмитрий Медведев дал распоряжение разработать пакет ответных мер на действия Турции. Этот пакет особых экономических мер был представлен лично В. Путину и вступает в силу с 30 декабря 2015 г.

В тот же день российская эскадра в Средиземном море направила к побережью района, где был сбит российский самолет, военный корабль с противовоздушной системой С-300 на борту. С 26 ноября 2015 г. противоракетная система С-400 находится на военной базе Хмеймим в Латакии. Это означает, что Россия на границе с Турцией продолжит уничтожать все групировки и формирования, которые будет считать терроистическими, с помощью противовоздушной системы С-300 и ее модификации — системы С-400, призванной уничтожать ракеты малой, средней и большой дальности.

Россия и Турция сегодня во всех контактах демонстрируют враждебность по отношению друг к другу. Эта враждебность вышла уже за границы идеологии государств и стала личной проблемой между президентами двух стран. В риторике В. Путина и российских государственных деятелей громче всего слышны осуждения не столько Турции, сколько лично Р. Эрдогана, а это показывает, что

пока Р. Эрдоган у власти, отношения между Россией и Турцией не смогут вернуться к былому уровню.

Политический кризис не замедлил отразиться и на экономике. Трагический конфликт между Россией и Турцией больно ударил по рынкам обеих стран. За неделю лира подешевела по отношению доллару на 3,71%, а российский рубль — на 2,48%. Биржи обеих стран в минусе, стамбульская биржа потеряла за неделю 6,25%, российская — 3,60%. Российская биржа закрыла неделю с падением в 2,10% и опустилась на уровень 856 300 пунктов, стамбульская биржа закрыла неделю с ростом на 0,85% до 75 638 пунктов.

Очевидно и то, что

Россия и Турция отброшены на многие годы назад в торговле, энергетике, безопасности и региональных проектах.

Возвращение к прежнему уровню отношений станет возможным спустя очень длительное время. Москва и Анкара утратили доверительность в своих отношениях, и в случае дальнейшей эскалации кризиса политика многих стран региона, от Северной Африки, Средней Азии и до Балкан, станет претерпевать структурные изменения.

Возможно ли возвращение многопланового партнерства?

Несмотря ни на что, обе страны нуждаются друг в друге, во многих отраслях — от туризма и строительства до продовольствия и энергетики.

Турция больше зависит от России, чем Россия от Турции. Турция — энергозависимая страна, ее энергосистема привязана к России. Турция закупает значительные объемы природного газа, нефти и угля у России. Если политический кризис перейдет в энергетический кризис и начнутся перебои с поставкой энергоносителей, Турция может столкнуться с трудностями. Природный газ, поступающий в Турцию, используется для производства электроэнергии и отопления. Годовой импорт газа в страну составляется 49,2 млрд кубометров, большая часть этих поставок идет из России.

Череда стремительных изменений в странах, географически близких к Турции и России, была на пользу развитию многопланового сотрудничества обеих стран. Двусторонние отношения развивались в экономике, политике и культуре, и поэтому все региональные кризисы имели минимальный негативный эффект на развитие отношений. Позднее начали расширяться социальные связи, которые выступили в роли катализатора развития дальнейших отношений на всех уровнях. Лидеры во время частых встреч подчеркивали, что стратегические цели партнерства — это развитие энергетического сектора, транспортного сообщения и военного сотрудничества.

В ответ на последовавшие после инцидента 24 ноября жесткие официальные заявления представители бизнеса двух стран, общественные организации, институты и население стали выступать с призывами сохранять спокойствие и здравый подход в разрешении этой ситуации, продолжать диалог. По неофициальным данным, в России проживает около 50 тысяч турецких граждан, в Турции — около 300 000 россиян. На сегодняшний день число смешанных российско-турецких браков превысило 100 000. Объявленные санкции прежде всего негативно отразятся на жизни этих людей. Важно продолжать диалог для смягчения взаимной риторики и предотвращения возможных рисков в будущем. В этой связи самый действенный инструмент — общественная дипломатия. Следует обратить особое внимание на общественные организации, культурные центры, ассоциации бизнесменов, которые сейчас могли бы выполнять эту архиважную миссию.

Сирия. Россия. Турция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2015 > № 2906802 Ариф Асалыоглу


Турция. Сирия. Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 3 декабря 2015 > № 1641497 Александр Проханов

Древо войны

Александр Проханов

Турецкий F-16 сбил в сирийском небе российский Су-24. Наш лётчик погиб, ещё один, морской пехотинец, погиб в ходе спасательной операции. Российское общество откликнулось на это взрывом негодования, тоски, ненависти, желанием отомстить. Война на Ближнем Востоке, которую ведёт Россия, протачивает своё извилистое капризное русло. Мы начинали эту кампанию авиационными ударами, направленными на поддержание президента Башара Асада, ударами, громящими подразделения ИГИЛ, наступающие на Дамаск.

Но вот российский авиалайнер погиб над Синаем — террористический акт швырнул самолёт к земле. И сотни погибших наших людей изменили сам характер кампании. Война превратилась в операцию возмездия. Резко усилились удары, в ход введены тяжелые стратегические бомбардировщики дальнего действия. Война превратилась в нарастающий, грозный поток нашей ненависти, воли, нашего желания отомстить.

Террористический акт в Париже. Окровавленные французы направили к берегам Сирии свою военно-морскую группировку во главе с авианосцем "Шарль де Голль", включившись в бомбардировку ИГИЛ. И между русскими и французскими кораблями установились отношения гораздо более тесные и глубокие, чем простое военное сотрудничество, — отношения союзнические. После этого идея коалиции, гармонизирующая в себе усилия стран НАТО и России, приобрела абсолютно актуальный характер. Многие страны Европы потянулись вслед за французами, желая вступить в коалицию с Россией. Но вот произошёл чудовищный вероломный акт на границе с Турцией. И идея коалиции отступила на задний план, стала рассыпаться.

Что ещё впереди? Какой новый зигзаг проложит кровавое военное русло? Идея коалиции — не просто военно-стратегическая идея. Она родилась в недрах российской дипломатии и должна обеспечить дальнейшее смягчение копившихся годами противоречий между Западом и Россией. Эти противоречия затруднили и обострили весь международный процесс. И есть надежда, что после коллективных военных усилий в недрах этой коалиции наступит экономическая, политическая, культурная, гуманитарная разрядка. Идея коалиции чрезвычайно дорога как на сегодня, так и на завтрашний стратегический день. Поэтому конфликт с Турцией, скорее всего, не будет разрешаться путём военного возмездия. Всё больше политиков говорят, что конфликт будет смягчён дипломатическим путём. Для спасения коалиции потребуется сложное взаимодействие наших, западных и турецких дипломатов.

Россия действует сегодня на трёх раскалённых участках мира. Мы воюем в Сирии, тратя на это большие ресурсы. А теперь уже стали тратить и человеческие жизни. Присутствуем на Украине, потому что Киев готов разморозить украинский конфликт. Уже вовсю грохочут установки залпового огня, поливая Донецк снарядами. Недавние террористические акты отрубили Крым от энергоснабжения. Мы с большой тревогой смотрим на Украину, которая готова пренебречь Минскими соглашениями и начать активные операции.

Не менее тревожно в регионах Средней Азии. Из Афганистана двигаются орды вооружённых исламистов, намереваясь нарушить территориальную целостность Таджикистана, вторгнуться в пространство Узбекистана. И если запылают среднеазиатские республики, Россия, связанная с ними договором ОДКБ, вынуждена будет вмешаться.

Три военных конфликта — это очень много для России. Исходя из стратегической, военной и политической целесообразности, четвёртый — турецкий военный конфликт — исключен. И тем интенсивнее наша дипломатия ищет союзников в борьбе, которую мы ведём на этих участках глобального мира. Недавно президент Путин побывал в Иране. В течение полутора часов вёл конфиденциальный разговор с духовным лидером Ирана аятоллой Хаменеи. О чём они говорили? Можно только догадываться. По-видимому, о ситуации на Ближнем Востоке. Потому что там на глазах исчезает множество государств. Из этого хаоса лепится новый Ближний Восток, создаются новые территориальные объединения, государства будущего. Иран и Россия не могут остаться в стороне от строительства нового Ближнего Востока. Мы не можем эти геостратегические перемены отдать на откуп участникам НАТО, ибо Ближний Восток — это матка мира, через которую проходят важные и сложные коммуникационные пути. Здесь текут нефтяные потоки. Двигаются идеи. Зарождаются военные конфликты. Здесь, на Ближнем Востоке, родились иудаизм, христианство, ислам.

Между Россией и Ираном устанавливаются всё более тесные отношения. Мы готовы продолжить строительство Бушерской атомной станции — заняться возведением второго, третьего, а, может быть, и четвёртого блоков. Как мы, преодолевая массу технологических трудностей, ввели в обращение недостроенный французами и немцами первый блок.

Мы усилили наше военно-техническое сотрудничество с Ираном. Стали поставлять современное вооружение, в том числе и сверхточные, мощные зенитно-ракетные комплексы, о которых Иран просил и прежде, но только теперь получил согласие России на поставки. Военное присутствие Ирана в сирийском конфликте уже и так очевидно. На сирийском театре военных действий сражаются иранские Стражи Исламской революции. Надеемся, что это присутствие будет усилено, и наступающей сирийской армии со стороны Ирана будет оказана помощь.

Убийство турками нашего самолёта вызвало в воспоминаниях народа все русско-турецкие войны: балканский поход, победы Ушакова и Суворова над турками. Даже в моих фамильных преданиях живёт рассказ деда, который воевал на турецком фронте — на кавказском его участке, и под Карсом отбил прямой наводкой атаку турецкой пехоты, за что получил "Золотое оружие". И это негодование, эти тайные воспоминания, затронутые трагедией коды не могут остаться без ответа.

Эту трагедию мы будем решать дипломатическим путём. Но это не значит, что она останется без ответа. Турки должны быть наказаны. Турция и Россия долгое время были очень тесными экономическими партнёрами. Россия открыла свои рынки турецким товарам. Но теперь туркам придётся вновь бороться за русские рынки.

У турок масса внутренних проблем. Турецкая армия неспокойна. Эрдоган качается на своём троне. У него очень сложное внутриполитическое положение. Его тоже взрывают, ему грозит свержение. У России есть способы приблизить конец Эрдогана. Россия в состоянии помочь курдам, давнишним стратегическим противникам колониальной Турции, которая мечтает о восстановлении Османской империи.

Русская политика, русское общественное сознание, русская экономика будут делать всё, чтобы туркам было неповадно испытывать наше терпение, нашу волю.

Турки — не свободная цивилизация. Она — часть огромной машины НАТО. Турция управляется из Соединённых Штатов, в Анкаре сидят американские резиденты. Обама очень осторожно оценил российско-турецкий конфликт. Но удар турецкого самолёта не мог состояться без санкции американцев. Когда американцы почувствовали, что у них ускользает инициатива в ближневосточном процессе, что Россия перенимает на себя эту инициативу, у них возник соблазн остановить Россию в её политическом и военном продвижении. Внезапный поворот турецкой политики, решение Эрдогана сбить наш самолёт — огромная политическая интрига, направленная против русской армии, против русской политики на Ближнем Востоке.

А пока что война продолжается. Древо войны выпускает всё новые кровавые ветви, формирует огненную грозную крону. Мы зажигаем свечи, поминая наших людей, трагически погибших над Синаем. Отдаём воинские почести павшим героям. Молимся за наших военных, которые сражаются на дальних рубежах российской обороны на Ближнем Востоке.

Турция. Сирия. Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 3 декабря 2015 > № 1641497 Александр Проханов


Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 ноября 2015 > № 1639194 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с заместителем Председателя Совета министров, Министром иностранных дел и по делам эмигрантов Сирии В.Муаллемом, Москва, 27 ноября 2015 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели с моим коллегой Министром иностранных дел Сирии В.Муаллемом содержательные, откровенные переговоры. Говорили о ситуации в Сирии, вокруг нее и в целом о том, что происходит в ближневосточном регионе после т.н. «арабской весны».

Особое внимание уделили главной на сегодня задаче – борьбе с международным терроризмом, который представляет угрозу не только для Сирии и стабильности на Ближнем Востоке, но и угрозу глобального характера и масштаба. Очаг террористической угрозы сконцентрировался на обширных территориях Сирии и Ирака – это т.н. «Исламское государство Ирака и Леванта». У нас единое мнение, что искоренить его можно только без каких-либо двойных стандартов. Особая ответственность за то, чтобы отказаться от таких двойных стандартов и действовать в едином строю против терроризма, лежит на странах, которые являются соседями Сирии. Считаем верхом цинизма ситуацию, когда некоторые из этих стран заявляют о своей приверженности соответствующим решениям СБ ООН, объявляют себя участниками антитеррористических коалиций, а на деле ведут свою игру, в которой террористам отводится роль, по сути дела, негласных союзников.

Подтвердили наши оценки действий властей Турции, которые привели к крушению российского бомбардировщика. Эти оценки подробнейшим образом, были развиты вчера в выступлении Президента Российской Федерации В.В.Путина в ходе пресс-конференции с Президентом Франции Ф.Олландом. У нас накапливается все больше вопросов об истинных намерениях Анкары, степени ее реальной заинтересованности в ликвидации терроризма, в частности, в Сирии и нормализации ситуации в Сирийской Арабской Республике.

Как неоднократно подтверждал Президент Российской Федерации В.В.Путин, борьба с террористическим вызовом требует консолидации усилий всего мирового сообщества в противостоянии этому злу при уважении норм международного права, центральной роли СБ ООН. При этом, как вчера подтвердил Президент России В.В.Путин на пресс-конференции с Президентом Франции Ф.Олландом, мы готовы в полной мере учитывать те или иные озабоченности, интересы стран, заинтересованных в антитеррористической борьбе, и готовы на такие формы коалиции, взаимодействия, координации, которые не будут ни для кого создавать дискомфорт. Дело за нашими партнерами, включая тех, кто входит в коалицию, созданную американцами еще в прошлом году, но пока не достигшей заметных результатов.

Помимо главной задачи – искоренения терроризма на сирийской земле, решением которой занимаются российские и сирийские военные, координирующие свои действия, мы рассмотрели задачи, связанные с продвижением политического процесса в Сирии. Подчеркнули, что главный смысл договоренностей, достигнутых в ходе Венского процесса, в рамках созданной международной Группы поддержки Сирии, заключается в том, что любые реформы, договоренности, процессы могут быть ведомы только самими сирийцами, и что только сирийский народ может решать вопросы о будущем Сирии без какого-либо вмешательства извне. Мы подтвердили, что для этого требуется репрезентативный, инклюзивный межсирийский диалог между Правительством и широким спектром патриотической оппозиции, который должен привести к договоренностям, достигнутым на основе взаимного согласия.

Внешние игроки, прежде всего те, кто входят в международную Группу поддержки Сирии, должны содействовать созданию условий для такого диалога. На данном этапе главной задачей для внешних игроков является скорейшее выполнение решений, принятых по итогам второй Венской встречи 14 ноября. Эти решения заключаются в необходимости найти ответ на вопрос кто есть кто.

Первая договоренность касается задачи сформировать и согласовать список террористических организаций, которые будут изъяты из любых политических переговоров и на которых не будет распространяться режим прекращения огня, когда о нем будет достигнуто согласие. Когда будет составлен и одобрен такой список, а для этого потребуется решение СБ ООН, тогда будет гораздо проще понять, кто же является не террористом, а патриотической здоровой сирийской оппозицией, которая готова вести переговоры с Правительством на платформе, обозначенной международным сообществом – обеспечения единства, территориальной целостности, суверенитета Сирии, прав всех, кто живет в этой стране, независимо от их этнической, конфессиональной и какой-либо иной принадлежности.

Абсолютно ясно (я говорил об этом не только с моим сирийским коллегой, но и с Государственным секретарем США Дж.Керри, с министрами иностранных дел Ирана М.Дж.Зарифом, Франции Л.Фабиусом и других стран), что без такого согласованного списка террористических организаций, без списка делегации оппозиции для упомянутых мною переговоров Венский процесс не сможет продуктивно двигаться дальше.

Помимо прямой поддержки Сирии в борьбе с терроризмом, содействия завязыванию политического процесса Россия оказывает гуманитарное содействие САР путем поставок соответствующих грузов, в частности, пшеницы, увеличения наших целевых взносов для сирийского населения через структуру ООН, включая Всемирную продовольственную программу.

В общих чертах мы затронули наши двусторонние отношения, которые более подробно Министр иностранных дел Сирии В.Муаллем обсудил вчера с сопредседателем российской части Межправительственной торгово-экономической комиссии, заместителем Председателя Правительства Российской Федерации Д.О.Рогозиным.

Мы будем и далее делать все, чтобы помочь приблизить тот период, когда Сирия освободится от террористов, восстановит национальное единство и возьмется на восстановление разрушенного хозяйства. Будем всячески способствовать тому, чтобы международное сообщество оказало действенную помощь в этих усилиях.

Хотел бы еще раз выразить признательность нашим сирийским друзьям за меры, которые они принимают для обеспечения безопасности российских граждан и наших загранучреждений, в очень непростых условиях продолжающих эффективно функционировать в САР.

Особая благодарность тем сирийским коллегам и друзьям, которые вместе с нашими спецназовцами, рискуя жизнью, спасли штурмана российского самолета.

Вопрос (обоим министрам): Некоторые государства продолжают разговоры о необходимости ухода Президента Сирии Б.Асада. Как бы вы могли прокомментировать эти высказывания?

С.В.Лавров: Что касается вопроса о том, что ряд стран продолжают настаивать на уходе Б.Асада с поста Президента, как на необходимом условии урегулировании кризиса, то мы всё, что нужно, давно сказали. Вчера Президент России В.В.Путин в очередной раз подтвердил, что решать вопрос о том, кто будет руководить сирийским государством, может только сирийский народ. Никаких внешних комиссий по отбору кандидатов, которые должны устраивать то или иное государство, не может быть по определению.

Как вы знаете, уже стало тенденцией, когда наши западные и некоторые другие партнёры, проповедующие демократию, независимо от собственного государственного устройства, всё чаще отходят от демократических принципов, включая её ключевой принцип: демократия – это власть народа. Захотели в своё время «оторвать» Косово от Сербии – объявили о том, что Косово независимое государство без всякого референдума и волеизъявления народа. Сейчас захотели принять Черногорию в НАТО. Оппозиция, тысячные митинги требуют референдума по этому вопросу – не хотят. Таких примеров много. Есть, в том числе случаи, когда выборы вроде бы проводятся, а на самом деле кандидаты проходят «предварительное собеседование» с зарубежными спонсорами, а потом, когда выборы состоятся на условиях упомянутых спонсоров, их результаты переиначиваются и пересматриваются. Таких примеров немало, в том числе совсем рядом с Сирией. Всё это мы уже проходили и больше не допустим отступления от демократических принципов.

Вопрос (адресован В.Муаллему): Вопрос относительно сбитого российского самолёта. Как бы Вы могли прокомментировать заявление Президента Турции Р.Т.Эрдогана о том, что Турция будет считать актом агрессии уничтожение российскими ПВО турецких самолётов над Сирией?

С.В.Лавров (добавляет после В.Муаллема): Что касается вопроса, адресованного В.Муаллему, относительно действий турецкой стороны, то хотел бы привлечь внимание к тому, что было недавно произнесено Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом.

Во-первых, он узурпировал право на некую исключительность, когда заявил, что если турецкий самолёт будет сбит в сирийском воздушном пространстве, то это будет рассматриваться как акт агрессии. Стало быть, Турции это дозволено, а сама она будет без предупреждения сбивать любой самолёт, который хоть на несколько секунд, как ей покажется, очутится в воздушном пространстве Турецкой Республики. Я думал, что только одна страна в мире настаивает на своей исключительности и неподсудности международному праву. Теперь, оказывается, их, как минимум, две.

Гораздо более показательны два других высказывания Президента Турции Р.Т.Эрдогана. Одно из них вы наверняка слышали: он сказал о том, что турецкие ВВС не знали, чей это самолёт, а если бы знали, что он российский, то поступили бы по-другому. Но затем, видимо, в другом выступлении, он сказал, что если вдруг кто-то опять нарушит воздушное пространство Турции, то они будут поступать так же, как поступили. Надеюсь, что неадекватность такой раздвоенной позиции очевидна всем.

Как мы уже говорили, Россия весьма озабочена нарастанием террористических угроз в Турецкой Республике. Это прямо связано с безопасностью Российской Федерации, наших граждан. Через Турцию налажен трафик боевиков в различных направлениях. К нашему огромному сожалению, турецкие власти крайне неохотно, мягко говоря, идут на сотрудничество в том, что касается граждан Российской Федерации.

Приведу несколько примеров и цифр. В текущем году мы 17 раз официальными нотами запрашивали у турецких властей информацию о российских гражданах, которых задержали турки по подозрению в причастности к террористической деятельности. Мы хотели получить информацию и доступ к этим людям, раз их задержали по подозрению в терроризме. Все эти 17 обращений были оставлены без какой-либо реакции.

В этом году более 200 российских граждан были депортированы из Турции после того, как они были уличены турецкими властями в занятии незаконной деятельностью. Несмотря на имеющиеся соответствующие соглашения, только в 7 из более, чем 200 случаев, российская сторона была заблаговременно информирована о такой депортации. В большинстве случаев указанные лица депортировались, минуя Россию, высылались в другие государства, включая те, которые проводят недружественную по отношению к нашей стране политику. В этой связи руководством Российской Федерации принято решение приостановить действующий сейчас безвизовый режим между Россией и Турецкой Республикой. Решение вступит в силу с 1 января 2016 г. Это не надуманные, а вполне реальные угрозы. Мы со всей ответственностью сообщаем об этом российским гражданам.

Вопрос: Вчера Первый заместитель Председателя Правительства, Министр иностранных дел Сербии И.Дачич сказал, что, возможно, в Белграде состоится Ваша встреча с главой МИД Турции. Появились ли какие-то новые планы?

С.В.Лавров: А причем здесь г-н Дачич?

Вопрос (адресован обоим министрам): На фоне того, что Россия и Сирия обвиняют власти Турции в сотрудничестве с «Исламским государством», в частности, в покупке у него нефти, власти США выдвигают аналогичные обвинения в адрес официального Дамаска. Более того, на этой неделе были введены санкции в отношении ряда граждан Российской Федерации, которые якобы помогают Дамаску покупать у террористов нефть. Могли бы Вы прокомментировать подобные утверждения Вашингтона о сотрудничестве Дамаска с террористами?

С.В.Лавров (отвечает после В.Муаллема): Все познается на практике, давайте оперировать фактами. В течение последних лет было много сообщений о том, что кто только ни кормится с захваченных игиловцами нефтепромыслов. Когда наша авиация по просьбе Президента САР Б.Асада стала работать в сирийском воздушном пространстве, мы с воздуха увидели всю картину этого нелегального нефтебизнеса. Президент России В.В.Путин говорил об этом несколько раз, в том числе на вчерашней пресс-конференции, показывал в Анталье своим коллегам по «Группе двадцати» соответствующие весьма красноречивые и убедительные снимки. Но американская-то коалиция начала летать в небе над Ираком и над Сирией (кстати сказать, без согласия сирийского правительства) больше, чем за год до ВКС России. Я уверен, что они все это видели, но почему-то не трогали. Только когда российские ВКС стали работать в этом районе, стали наноситься удары по этой преступной индустрии. Конечно, едва ли является простым совпадением то, что после этого наши турецкие соседи стали вести себя весьма, мягко говоря, нервно. О том, как они бережно охраняют информацию о своих подпольных нелегитимных сделках, говорит хотя бы арест двух турецких журналистов за то, что они сделали репортаж о незаконных поставках оружия с турецкой территории игиловцам.

Мой ответ очень простой: если США так беспокоятся по поводу того, что незаконные нефтепромыслы приносят доход кому бы то ни было, они не должны продолжать функционировать. Надо было с самого начала действия американской коалиции пресекать эту деятельность и уничтожать этот бизнес. Но американская коалиция и сами американцы стали это делать только после того, как этим активно занялась российская группировка. Наши американские партнеры стали это делать, я бы даже сказал, как-то вынужденно, чтобы не отстать от нас в борьбе с террористической инфраструктурой.

Именно по инициативе России эта тема была поставлена в Совете Безопасности ООН, несмотря на некоторые сомнения наших западных партнеров. Тем не менее, в итоге была принята консенсусная резолюция 2199, которая напрямую запрещает какие-либо сделки и отношения, связанные с торговлей нефтью из месторождений, захваченных ИГИЛ и прочими террористами. Соответствующие требования адресованы всем государствам, и они приглашены регулярно отчитываться перед ООН в выполнении этой резолюции. Сейчас мы внесли конкретное предложение в Совет Безопасности поручить Генеральному секретарю ООН в течение двух недель подготовить доклад, обобщающий всю имеющуюся информацию относительно того, кто поддерживает эту нелегальную нефтяную индустрию, осуществляемую игиловцами. Рассчитываем, что такая информация будет предоставлена членам Совета Безопасности ООН. Именно мы постоянно вводим эту тему в «белую» повестку дня международного сообщества, именно мы заинтересованы в том, чтобы в этом вопросе была полная ясность. Раз Государственный секретарь США Дж.Керри так озабочен различными аспектами этой проблемы, надеюсь, что наши американские коллеги нас поддержат, такая резолюция будет принята, и соответствующая информация представлена Совету Безопасности ООН и всей мировой общественности.

Вопрос (адресован обоим министрам): Сегодня утром Министр иностранных дел Франции Л.Фабиус заявил о необходимости наземной операции против ИГИЛ в Сирии. При этом он не исключил участия в ней Сирийской армии, а также Сирийской свободной армии (ССА), курдов и арабских сил из суннитских стран. Были ли прямые контакты между правительствами Сирии и Франции на тему наземной операции? Что вы об этом думаете? Можно ли говорить о том, что это решение – результат вчерашних переговоров Президента России В.В.Путина и Президента Франции Ф.Олланда?

С.В.Лавров: В принципе, когда Президент России В.В.Путин сформулировал свою идею о необходимости создать международную универсальную эффективную коалицию по борьбе с ИГИЛ и прочими террористическими организациями, мы ещё в конце лета – в начале сентября этого года разъясняли свой подход. Мы говорили, что речь идёт об объединении усилий всех, кто по-настоящему борется с ИГИЛ и прочими террористами на земле и в воздухе. Мы прямо упоминали армию сирийского Правительства, отряды патриотической вооружённой сирийской оппозиции, курдское ополчение и призывали, чтобы все эти воюющие с террористами «на земле» группы координировали свои действия с участниками коалиции из других государств, предоставляющих свои военно-воздушные силы для помощи в искоренении ИГИЛ. Так что курды и вооружённая сирийская оппозиция изначально были введены в контекст нашей инициативы о создании фронта борьбы с ИГИЛ. Сказанное Министром иностранных дел Франции Л.Фабиусом идёт в русле нашей инициативы, которую подтвердил Президент России В.В.Путин, выступая на ГА ООН. Важно только разобраться в части, касающейся ССА. Мы за то, чтобы патриотическая оппозиция участвовала в этой работе. Мы давно слышим о Свободной сирийской армии, но важно идентифицировать конкретные подразделения, которые носят такое название. Мы обращались к нашим западным партнёрам и партнёрам в регионе с искренним предложением помочь установить контакты с такими группами, если они действительно заинтересованы в антитеррористической борьбе. Как сказал Президент России В.В.Путин в своём выступлении на вчерашней пресс-конференции, некоторые контакты были установлены, и мы начинаем работать с этими группами. Мы заинтересованы в том, чтобы скоординировать действия всех, кто заинтересован в изгнании террористов с сирийской земли и в уничтожении ИГИЛ как явления. Это Сирийская армия, ССА и любые другие вооружённые патриотические отряды, включая, конечно, курдов. Дело за тем, чтобы все остальные наши коллеги, включая американскую коалицию, согласились работать на единой, общей антитеррористической основе.

Думаю, что вчерашние переговоры президентов В.В.Путина и Ф.Олланда позволили сделать пусть и достаточно скромный, но конкретный шаг в этом направлении. Отмечу, что еще на встрече президентов России и Франции 2 октября в Париже, где проходила встреча в «нормандском формате» и обсуждалась Сирия, французский лидер уже тогда говорил, что было бы правильно вовлечь в согласованные антитеррористические действия армию сирийского Правительства и отряды сирийской оппозиции. Мы к этому готовы.

Мы опять возвращаемся к одному из ключевых вопросов, с которым связано дальнейшее движение в борьбе с терроризмом и налаживание общесирийского политического процесса: я имею в виду составление списка террористических организаций, которые являются нашими общими врагами. Мы свои конкретные предложения с перечнем различных экстремистских бандитских структур среди участников «Венского процесса» распространили, естественно, их имеют и наши сирийские коллеги, и мы знаем позицию Дамаска. Мы будем добиваться учета всех этих предложений при согласовании единого списка в рамках Международной группы поддержки Сирии. Хочу публично сказать, что при всех обстоятельствах для нас абсолютно необходимо, чтобы в список этих террористических организаций была включена та группировка, чьи бандиты расстреляли нашего пилота, когда он, будучи беззащитным, катапультировался и спускался на землю на парашюте. Без включения в террористический список группы бандитов, которые потом глумились над его телом, ничего у нас дальше не получится. То же самое относится и к убийцам нашего спецназовца, который со своими сослуживцами осуществлял спасательную миссию на вертолете, когда на этот вертолет было совершено нападение.

Говоря об антитеррористической миссии Президента Франции Ф.Олланда, хочу выделить одну очень важную инициативу, которую он высказал еще во время своей поездки в Вашингтон, до того, как он приехал в Москву. Он предложил принять конкретные меры, чтобы перекрыть границу между Турцией и Сирией. Мы это активно поддерживаем, открыты к тому, чтобы согласовать практические шаги, разумеется, во взаимодействии с сирийским Правительством. Мы убеждены, что перекрыв эту границу, мы во многом решим задачи искоренения терроризма на сирийской земле. Рассчитываем, что эта инициатива Президента Франции Ф.Олланда получит практическое воплощение в рамках нашей совместной работы в том числе в Международной группе поддержки Сирии.

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 ноября 2015 > № 1639194 Сергей Лавров


Россия. Сирия > Армия, полиция > zavtra.ru, 26 ноября 2015 > № 1641488 Александр Проханов

На войне как на войне

Александр Проханов

Меня пригласили в Колонный зал Дома Союзов, где состоялось совместное заседание Совета Федерации и Государственной думы. В выступлениях депутатов, сенаторов прозвучали призывы к духовной и политической мобилизации нашего общества на борьбу с терроризмом. Было заявлено, что необходимо создать международный трибунал, подобный нюрнбергскому. Огромное мировое зло, ИГИЛ, — приравнивается к фашизму.

Выяснилось, что наш лайнер взорвали террористы. миру показали его обломки, разбросанные по пустыне детские туфельки, слёзные радения в Петербурге, обмороки осиротевших матерей,. Теперь, воюя в Сирии, мы не просто поддерживаем Башара Асада, но осуществляем возмездие. Теперь вслед за нашими бомбардировщиками летят наши ненависть, тоска, желание отомстить и уничтожить губителей наших людей.

В десятки раз усилились грохочущие налёты российской авиации по позиции ИГИЛ. Когда я смотрел на технику, взрывающую склады боеприпасов и штабы, вспоминал мои поездки по оборонным предприятиям. Новосибирский завод имени Чкалова, который тогда создавал уникальный Су-34. Теперь этот фронтовой бомбардировщик громит ИГИЛ в Сирии. Мои поездки в Энгельс, когда туда прибыли огромные, похожие на медведей, самолеты Ту-95М, снабжённые новыми крылатыми ракетами. Мы отслужили молебен у этого самолёта, окропили его святой водой. Теперь он громит ИГИЛ.

Поездки по моторостроительным заводам, где создавались двигатели для сверхточной дальнобойной крылатой ракеты, которая с таким успехом отстрелялась с Каспийского моря по целям ИГИЛ. Наш оборонно-промышленный комплекс подтвердил свою силу, свою боеготовность и эффективность. И те труды, те деньги, которые тратятся на нашу оборонную промышленность, не пропадают даром.

А военная организация армии? После мучительных реформ, после множества неполадок, сегодня наша армия способна вести в Сирии столь уникальную операцию. За тысячи километров от России синхронно, последовательно вводить в действие разные группы самолётов: истребителей, бомбардировщиков, фронтовых штурмовиков, сопровождая это армадами дальнобойных "стратегов", способных со сверхзвуковой скоростью преодолевать тысячи километров. Всё это при поддержке наших орбитальных группировок, спутников, которые переориентируются с гражданских целей на оборонные. Корабли, которые, как в советское время, пришли в Средиземное море, создают там военно-морские группировки, прикрывая движение к сирийским берегам наших транспортов, наполненных оборонной техникой, боеприпасами. А сама организация, само слежение за этими баталиями, которые происходят в режиме реального времени из удивительного, небывалого в мире Центра управления боевыми операциями Министерства обороны!

Во время уникального управления стратегической авиационно-космической операцией присутствовал президент Путин. И мы увидели в нём военного лидера. До этого мы считали Путина крупным политическим лидером. Ведь это он прекратил парад суверенитетов. Это он, Путин, был символом возвращения Крыма в лоно России.

Мы знали Путина как духовного лидера. Это он выступал за сбережение традиционных ценностей. Патронировал развитие в России православной, мусульманской, иудаистской религий. А сегодня мы увидели военного лидера, который вёл управление сложнейшей боевой операцией. Интеллект, воля, неуклонное желание победить, вводить в дело всё новые и новые контингенты разящего российского оружия. Он приказал командующему военно-морскими силами взаимодействовать с группой французских кораблей во главе с авианосцем "Шарль де Голль". И не как с партнерами, не как с сотоварищами по борьбе, а как с союзниками. Это глубинная форма взаимодействия. Само упоминание союзнических отношений между Россией и Францией возвращает нас к временам эскадрильи "Нормандия—Неман". К тому времени, когда мы вместе с французами били в русском небе фашистов. Когда русский корпус ушёл из России под Париж, и там почти весь лёг костьми, защищая французскую столицу.

Франция первой из европейских стран вошла с нами в серьёзную военно-стратегическую коалицию. Европа, которая ожидает повторения террористических атак, взволнована, перепугана. Она меняет контуры своих границ, находится в состоянии возбуждения, и я не сомневаюсь, что вслед за Францией и остальная Европа откликнется на наш призыв и составит с нами крупномасштабную военно-политическую коалицию по разгрому ИГИЛ. Европа очнулась, она несёт наказание, кару за свое легкомыслие, за веру в либеральные мифы.

Удар по нашему самолёту — это удар по нашим устоям, по нашей государственности, желание сдвинуть пласты, перессорить народы, расколоть нашу державную общность. Этого не случилось. Россия по-прежнему едина.

Двигаясь по сегодняшним политическим собраниям, "круглым столам", встречаясь с людьми на улице, я чувствую, что происходит долгожданная духовная мобилизация. Это не та мобилизация, которая выстраивает длинные очереди у военкоматов, куда резервисты приходят с вещами. Нет. Это мобилизация духа, мобилизация психологии, глубинных энергий, которые заложены в наше сознание. Мы долгое время были слишком легкомысленны, расслаблены, слишком гонялись за потреблением, увлекались дурацкими сериалами или бессмысленными ток-шоу. Сейчас этому приходит конец, и наши люди становятся серьёзнее, глубиннее, зорче, их всё больше интересуют духовные богатства, накопленные великой российской историей.

В наших народах по-прежнему живут коды, в которых они находят форму для своего исторического существования и творчества. Сегодня наше государство входит в сверхплотные слои русского исторического времени. Опять в нашем сознании царит государственная идея — служение нашему Отечеству. Опять мы исполнены оборонного сознания — зоркого, пристального слежения за всеми угрозами и опасностями, которые на нас надвигаются.

Не стоит дразнить русского медведя, он не любит, когда в его царстве взрываются бомбы. Русский медведь протягивает свою могучую когтистую лапу и сгребает всех своих обидчиков, в каком бы районе мира те ни находились.

Россия. Сирия > Армия, полиция > zavtra.ru, 26 ноября 2015 > № 1641488 Александр Проханов


Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582321 Сергей Минасян

Сирийский гамбит Москвы

Риски и перспективы первой «заморской» операции России

Сергей Минасян - доктор политических наук, заместитель директора Института Кавказа (г. Ереван).

Резюме Важнейшей особенностью сирийской кампании стала стратегическая внезапность и сохранение Россией военно-политической инициативы в глобальном измерении. Во второй раз за два года Кремль застал всех врасплох.

Российская операция в Сирии стала важнейшим мировым событием с серьезными последствиями как в региональном, так и в глобальном измерении. Кампания только разворачивается, и чтобы оценить ее динамику и перспективы, важно понять контекст «сирийского гамбита» Москвы и ключевые военно-политические аспекты.

Региональный контекст и политические предпосылки

Ключевую роль в принятии российским властями решения о военном вовлечении в сирийский конфликт, по всей видимости, сыграли события весны 2015 г., когда после потери Идлиба на севере страны и ряда других районов позиции режима Асада катастрофически пошатнулись.Неудачи не только деморализовали военную машину и иррегулярные группировки лоялистов, но и вызвали волнения в руководстве многочисленных и конкурирующих сирийских спецслужб. Падение Пальмиры с демонстративным разрушением ее исторических памятников символизировало победу исламистов на фоне продолжающегося падения духа сирийской армии и силовых структур.

К сентябрю 2015 г. насущно стоял вопрос действий на упреждение. Москве необходимо было предпринять что-то до того, как международная коалиция и ее региональные союзники, в первую очередь Турция, решатся на создание бесполетной зоны над Сирией. Как предполагали в Москве, появление там даже сравнительно ограниченной зоны рано или поздно привело бы к воздушным ударам с предсказуемым исходом, как это было в Ираке и Ливии.

Турецкий фактор играл важную роль в эскалации сирийского кризиса. Анкара – один из наиболее непримиримых противников Асада, турецко-сирийская граница является основным путем снабжения умеренной оппозиции, а демпинговая контрабанда нефти через турецкую территорию – важный источник финансирования ИГ. С июля 2015 г. турки приступили к собственной воздушной кампании в Сирии под лозунгами борьбы с терроризмом, однако наносили удары в основном не по исламистам, а по отрядам курдских ополченцев.

После того как Россия начала операцию, выяснилось, что амбиции и неоосманские иллюзии Анкары в сирийском конфликте не вполне соответствуют ее возможностям. Попытки Москвы договориться с Анкарой о взаимодействии оказались бесплодными. В результате Турции пришлось терпеть переброску российских вооружений и снаряжения в Сирию через собственные черноморские проливы, будучи ограниченной положениями Конвенции Монтрё, а также отказаться от идеи создания бесполетной зоны. Залеты на турецкую территорию российских истребителей, начавших боевые вылеты на севере Сирии, вызвали еще более нервную реакцию в Анкаре. Свое недовольство она продемонстрировала «случайным» нарушением в начале октября 2015 г. турецкими военными вертолетами границ Армении, охраняемых российскими пограничниками.

Отсутствие договоренностей с Турцией Москва компенсировала ситуационным региональным военным альянсом с Ираном и Ираком. Непосредственно перед началом российской операции в Багдаде был создан четырехсторонний координационный центр, ответственный за сбор и анализ текущей военной информации, и даже, по всей видимости, совместное оперативное планирование. Учитывая очевидную зависимость центрального иракского правительства от США, участие Багдада было для Москвы принципиальным.

Символическим подтверждением намерений сторон стал удар по целям на севере Ирака и Сирии российских крылатых ракет 3М14 «Калибр», выпущенных 7 октября 2015 г. с кораблей российской Каспийской флотилии. Политический смысл запуска российских аналогов американских «Томагавков», пролетевших над территориями Ирана и Ирака, заключался в демонстрации общности целей этих стран и России. Другим косвенным итогом запуска ракет именно из юго-западной акватории внутреннего Каспийского моря стало недвусмысленное предупреждение о недопустимости дальнейшей эскалации военно-политической ситуации в том числе и на Кавказе.

Другому важному военно-политическому игроку в регионе – Израилю – приходится выбирать между плохим и худшим – сохранением поддерживаемого Ираном и ливанской «Хезболлой» режима Асада и победой радикальных исламистов. Москве, кажется, удалось обеспечить относительный нейтралитет Тель-Авива. В рамках переговоров между Путиным и Нетаньяху в Москве состоялась также встреча главы израильского Генштаба с российским коллегой, они обсудили координацию военной деятельности. Одно из основных условий израильской стороны – современное российское вооружение не должно попасть в руки шиитской «Хезболлы». Москва, видимо, это гарантировала.

Очевидно, что в отличие от Израиля Соединенные Штаты, их европейские союзники, а также арабские монархии отрицательно отнесутся к любым шагам, направленным на спасение режима Асада. В случае успеха российской операции позиции Вашингтона на Ближнем Востоке могут быть поставлены под сомнение, но пока он выжидает, оценивая масштабы и последствия неожиданного предприятия России. В Америке не скрывают надежд, что «стратегическое терпение» США позволит России глубже завязнуть в сирийском кризисе с возрастающими для Москвы потерями.

Однако арабские монархии (как и Турция) не могут даже в краткосрочной перспективе игнорировать действия Москвы. Они способны существенно усилить поддержку сирийских оппозиционеров, вплоть до открытых поставок самых современных видов оружия, которые в состоянии повлиять на ход противостояния.

Гражданская война в Сирии и международная коалиция

Гражданская война в Сирии идет уже несколько лет. Результаты ее как с политической, так и с гуманитарной точек зрения катастрофичны для страны, ее государственности и населения.

Сирийская война и авиационная кампания США и многонациональной коалиции против «Исламского государства» с первого взгляда являются некими «клонами» предыдущих конфликтов в Ираке, Афганистане и Ливии. Однако есть две отличительные черты.

Во-первых, более четкие и усиливающиеся признаки «войны по доверенности» (proxy-war), как в классических региональных конфликтах сверхдержав периода холодной войны. Масштабы и состав участников противостояния сравнимы с украинским конфликтом.

Во-вторых, большая насыщенность боевой техникой, а также значительная численность противостоящих сил. Правительственные войска и поддерживающие их иррегулярные отряды использовали в боях сотни, если не тысячи единиц бронетехники, артиллерийских систем, десятки самолетов и боевых вертолетов.

В свою очередь, десятки тысяч сирийских оппозиционеров и исламистов к осени 2015 г. уже обладали сотнями единиц легких пикапов и внедорожников, оснащенных пулеметами, малокалиберными орудиями и минометами, а также современными противотанковыми ракетными комплексами (ПТРК). В некоторых отрядах оппозиции и в частях ИГ имелось небольшое количество бронетехники и даже тяжелой артиллерии, захваченной в боях. Ни в Ливии, ни даже в постсаддамовском Ираке (до 2013 г.) противостояния регулярных и проправительственных сил с инсургентами не приобретали таких масштабов.

До начала гражданской войны Сирия обладала одним из крупнейших танковых арсеналов не только на Ближнем Востоке, но и в мире. Одних только танков Т-72 (сирийская армия явилась первой, кто использовал их в боях в долине Бекаа в 1982 г.) различных модификаций насчитывалось порядка 1700–1800 единиц. Всего же численность танков, с учетом находящихся на хранении Т-54/55 и Т-62 ранних модификаций, доходила до 4500 единиц. Плюс к этому – тысячи единиц БМП, БТР, другой легкой бронетехники. Ракетно-артиллерийский парк насчитывал тысячи единиц ствольной артиллерии, в том числе – сотни 122-мм 2С1 и 152-мм 2С3 самоходных гаубиц. Дамаск располагал также существенным арсеналом тактических и оперативно-тактических ракет советского производства или их иранских и северокорейских клонов, претендуя по уровню боеспособности чуть ли не на статус региональной военной сверхдержавы. Хотя на Большом Ближнем Востоке к началу XXI века вряд ли можно было кого-то удивить наличием оперативно-тактических ракет «Скад» и тактических «Точка-У», ракетный потенциал Сирии отличался большим количеством не только пусковых установок, но и ракет к ним.

Однако все это в прошлом. Значительная часть бронетанкового парка, равно как артиллерии, утрачена в тяжелых боях, вышла из строя или действует на пределе эксплуатационных возможностей. Существенные потери понесли также ПВО и боевая авиация. Причем не столько в результате противодействия несуществующей у ИГ или оппозиционеров боевой авиации или действий их слабой ПВО (в основном состоящей из ПЗРК и малокалиберных 23-мм автоматических пушек ЗУ-23 на джипах и пикапах). Большинство потерь ВВС Сирии связано с захватом авиабаз в северных и восточных районах страны, а также возросшей уязвимостью взлетно-посадочных полос и стоянок к обстрелам с земли минометами и пускам ПЗРК по взлетающим/садящимся самолетам и вертолетам. Только в танках и легкой бронетехнике общие боевые и эксплуатационные потери составили порядка 60–70% от довоенной численности.

Особых возможностей восполнить потери в военной технике и вооружении у сирийской армии после начала гражданской войны не было. Поступало преимущественно стрелковое и легкое вооружение, боеприпасы, запасные части, а также некоторое количество устаревшей техники с российских военных складов. Исключение составляли поставки из России современных противокорабельных ракет, а также зенитных ракетно-пушечных комплексов (ЗРПК) «Панцирь», которыми, как предполагается, и был сбит в июне 2012 г. в районе Латакии турецкий разведывательный самолет RF-4E Phantom. Существенные поступления российских вооружений в Сирию (в том числе – современных образцов) возобновились лишь перед самым началом военной кампании осенью 2015 года.

Сирийская армия понесла серьезные потери в личном составе. По различным оценкам, численность правительственной армии сократилась более чем в два раза по сравнению с довоенным периодом. В результате утраты значительной части территории (к сентябрю 2015 г. верные Башару Асаду силы контролировали менее четверти страны) существенно сузилась мобилизационная база комплектования силовых структур. Этому также способствовала все большая «секторизация» конфликта: усиление ожесточенности противостояния между суннитским большинством и алавитским меньшинством. Хронический недостаток людских ресурсов – одна из серьезнейших проблем для режима Асада. Компенсировать ее кроме как за счет внешних источников (ливанская «Хезболла», шиитская милиция из Ирака, иранские «добровольцы» и бойцы КСИР, а также прибывающие при поддержке Ирана отряды шиитов из Афганистана и Пакистана) сирийские власти, видимо, уже неспособны.

С другой стороны, средневековая жестокость исламистов сделала союзниками режима небольшие отряды ополчения из числа этноконфессиональных меньшинств. Таковыми, например, являются отряды ополчения армян в Алеппо и в приграничном Кесабе, или друзов из прилегающих к границам Израиля и Ливана южных районов страны, до последнего времени пытавшихся сохранять относительный нейтралитет в борьбе между преимущественно алавито-баасистскими силами и джихадо-салафитскими и умеренно-исламистскими группировками. Серьезной роли в военном балансе внутрисирийского противостояния они не играют, но решать некоторые локальные военные задачи, а также поддерживать стабильность на местах могут.

Гражданское противостояние в Сирии не ограничивается боевыми действиями асадовских лоялистов против ИГ, «Джабхат ан-Нусры», других разношерстых группировок радикальных исламистов, а также умеренных оппозиционеров. Одним из наиболее драматических и кровавых эпизодов стали бои в курдонаселенном городе Кобани (Айн-эль-Араб) на сирийско-турецкой границе с сентября 2014 г. по февраль 2015 года. Выдержав несколько атак исламистов, захвативших значительную часть осажденного города, курды лишь при активной поддержке союзной авиации смогли очистить город и его окрестности. Сирийские курды, имеющие значительный опыт вооруженной борьбы, пользуются поддержкой США, что вызывает резкое неприятие Турции. Тем не менее к середине октября 2015 г. появилась информация о возможном альянсе курдских отрядов народной самообороны (YPG) с прозападными оппозиционерами для наступления на столицу ИГ – Ар-Ракку, при поддержке авиации США и их союзников. Уже в начале ноября с помощью американской авиации курдам удалось занять город Синджар на севере Ирака, перерезав дорогу, связывающую Ракку с Мосулом: масштабы «прокси-войны» с элементами иррегулярной «гибридной войны» расширяются.

Военный потенциал оппозиции и исламистов по мере разрастания гражданского конфликта формировался различными способами. Иногда это могли быть небольшие отряды в несколько сотен или даже десятков бойцов, оснащенных преимущественно легким и стрелковым вооружением, минометами, мобильными РСЗО и малокалиберными автоматическими пушками и пулеметами на базе легких пикапов и джипов. Они контролируют один-два городка или поселения или же парочку кварталов в Алеппо. Группировки могли сливаться в более крупные альянсы, зачастую при содействии внешних спонсоров или в связи с изменением военно-политической конъюнктуры, однако с легкостью вновь распадались на мелкие отряды.

К примеру, если в 2011–2012 гг. многие неисламистские группировки формировались под знаменами децентрализованной Свободной сирийской армии, то по мере разрастания конфликта и возникновения новых группировок оппозиционные силы становились более раздробленными и разобщенными. Создавались и активизировались радикальные суннитские и джихадистские группировки (до гражданской войны не представленные в Сирии ни политически, ни институционально, маргинализированные и находящие в глубоком подполье), нацеленные не только на свержение Асада, но и на установление исламистского режима, такие как «Джабхат ан-Нусра», «Ахрар аш-Шам», «Лива ат-Таухид», «Сукур аш-Шам», увеличилось число иностранных боевиков.

Если группировка пользовалась поддержкой внешних игроков (Соединенных Штатов, Турции, Иордании, арабских монархий Персидского залива), то ее арсенал не ограничивался только трофейными вооружениями. Он мог включать и более современные виды оружия как западного, так и китайского производства, переданные Турцией и арабскими странами. Например, у наиболее удачливых группировок имелись ПТРК TOW-2 американского производства, китайские ПТРК H-9 и ПЗРК FN-5, современные средства связи.

Методы действий оппозиционеров и ИГ также менялись по мере развития конфликта. На начальном этапе большое влияние имели джихадисты и иностранные боевики из Ирака, научившие сирийцев использовать террористов-смертников, подрывы зданий и автомобилей, самодельные взрывные устройства. По признанию «Джабхат ан-Нусра», именно от иракских джихадистов начиная с 2012 г. ее боевики переняли опыт использования бомб и смертников. Постепенно от чисто террористических действий перешли к партизанским и полурегулярным способам ведения борьбы. Боевики начали действовать по единому замыслу, комбинируя применение мобильных отрядов на легких бронеавтомобилях и оснащенных крупнокалиберными пулеметами и автоматическими пушками пикапах с использованием гусеничной бронетехники, реактивной и ствольной артиллерии. От небольших отрядов в несколько десятков человек, зачастую объединенных по региональному или родственно-племенному признаку, некоторые группировки выросли до крупных многотысячных объединений со смешанным комплектованием, включая добровольцев из различных мусульманских стран, с налаженной системой связи, управления, снабжения, рекрутирования новых бойцов.

К осени 2015 г. ИГ удалось сформировать разветвленные структуры, насчитывающие, по различным оценкам, многие десятки тысяч человек, вооруженных не только легким и стрелковым оружием, но и минометами и гранатометами. Только после стремительного захвата Мосула в руки исламистов попали около 2300 бронеавтомобилей и большое количество легкого и стрелкового оружия. Имелась также и бронетехника, в том числе танки. У иракской армии отбили американские танки М1А1М «Абрамс» (правда, достоверной информации об их использовании исламистами в боях не было: скорее всего, они были уничтожены последующими ударами авиации США и их союзников), не говоря уже о десятках танков Т-54 и Т-55 советского производства и их китайских аналогов. Артиллерийское вооружение в основном включало легкие РСЗО (преимущественно 107-мм китайские и турецкие клоны советской 16-ствольной РПУ-14), однако захвачены также несколько 122-мм РСЗО БМ-21 «Град». Исламистам удалось даже применять в боях трофейную тяжелую артиллерию, например, 155-мм американские гаубицы М198 при осаде Эрбиля – которые и стали летом 2014 г. первыми целями американской авиации в начавшейся операции «Непоколебимая решимость».

Сетецентричная структура джихадистских группировок, в первую очередь таких крупных, как ИГ и «Джабхат ан-Нусра», а также децентрализованная система командования существенно затрудняют и до бесконечности продлевают любого рода вооруженную борьбу с ними. Например, потери, понесенные одной из группировок ИГ, существенно не сказываются на способности исламистов продолжать активные и успешные боевые действия.

Важным элементом гражданской войны в Сирии и Ираке стала продолжающаяся второй год военно-воздушная операция «Непоколебимая решимость». По официальным данным Пентагона, с августа 2014 г. по 6 октября 2015 г. ВВС и палубная авиация ВМС США и их союзники совершили около 57 843 боевых и вспомогательных вылетов, нанеся 7323 удара. При этом свыше 2622 ударов нанесено по позициям боевиков на территории Сирии. В результате иракским правительственным войскам и курдскому ополчению (пешмерге) удалось несколько ослабить наступательный порыв ИГ в Ираке. Однако авиаудары коалиции не сломили боевой натиск исламистов, уже в мае 2015 г. захвативших большую часть провинции Анбар, а также ее центр – город Эр-Рамади. Бои за этот город, равно как и ряд населенных пунктов северного Ирака, активно велись правительственными войсками, поддерживающим их курдским и шиитским ополчением, а также отрядами иранских КСИР и после начала российской военной кампании в Сирии.

По данным Центрального командования армии США (CENTCOM), к 8 октября 2015 г. авиация многонациональных сил уничтожила 126 танков, 354 бронеавтомобиля, 561 базовый лагерь, по 4 тыс. зданий и огневых позиций исламистов, 232 объекта нефтяной инфраструктуры – всего поражена 13 781 цель. Несмотря на большую интенсивность боевых вылетов, существенно снизить активность исламистов не удалось, хотя к лету 2015 г. иракские правительственные войска и курдская пешмерга в целом стабилизировали фронт в Ираке. Воздушная поддержка коалиции была критически важна особенно в боях иракских и сирийских курдских ополчений с исламистами в районе Эрбиля, Киркука и Кобани. Наряду с этим ход операции «Непоколебимая решимость» продемонстрировал существенное техническое преимущество многонациональной коалиции (по сравнению с последующей российской военной кампанией). Большая часть вылетов осуществлялась с использованием управляемого и высокоточного оружия, более эффективных систем связи, управления, разведки и целеуказания. При этом, в лучших традициях ближневосточных войн последней четверти века, кроме авиации активно использовались также КРМБ «Томагавк» ВМС США.

С лета 2014 г. активизировались действия иракской авиации, чему во многом способствовали поставки из России современных (но хорошо знакомых иракским летчикам по опыту эксплуатации предыдущих модификаций) боевых самолетов и вертолетов. В Ирак прибыло до 15 штурмовиков Су-25, 12 ударных вертолетов Ми-35М, планируется поставить до 40 новейших ударных вертолетов Ми-28НЭ. В рамках масштабных оружейных контрактов на сумму до 4,2 млрд долларов в Ирак из России также поставляются многоцелевые истребители Су-30, тяжелые огнеметные системы ТОС-1А «Солнцепек», ЗРПК «Панцирь», ПЗРК «Игла» и другое ВВТ. Поставки российских вооружений (наряду с авиаударами многонациональной коалиции и помощью соседнего Ирана) позволили стабилизировать ситуацию на линии фронта после понесенных летом 2014 – весной 2015 гг. тяжелых поражений и создать благоприятную основу для военно-политического взаимодействия Ирака с Россией.

Особенности развертывания сирийской кампании России

Российская кампания в Сирии беспрецедентна как по масштабам, так и по методам технической реализации. Именно поэтому возникают сомнения в успехе заявленных (или предполагаемых) целей.

Принято считать, что это первая военная кампания России за пределами постсоветского пространства после развала СССР. Если не считать конфликты на территории бывшего Союза, военная активность России за ее границами за последние четверть века имела достаточно ограниченный и специфический характер – от миротворческих операций до борьбы с морским пиратством. Сирийская кампания пока преимущественно ограничивается использованием боевых самолетов и вертолетов российских ВКС. В последний раз советские/российские летчики участвовали в боях на Ближнем Востоке в начале 1970-х годов. Речь идет о так называемой «Войне на истощение» между Египтом и Израилем, когда советские летчики и зенитчики были дислоцированы в районе Синайского канала для содействия египтянам в отражении ударов израильской авиации (операция «Кавказ»).

Участие военспецов и регулярных частей Советской армии на стороне Сирии в боевых действиях в долине Бекаа в 1982 г. имело более локальный характер. В конфликте ограниченное участие приняли лишь военные советники, преимущественно – зенитчики. В 1983–1984 гг. в ходе операции «Кавказ-2» в Сирию были переброшены два советских зенитно-ракетных полка, оснащенных новейшими на тот момент зенитно-ракетными комплексами дальнего действия С-200. Однако они лишь обеспечивали противовоздушную оборону Сирии после разгрома израильтянами сирийской ПВО летом 1982 года.

Таким образом, нынешняя сирийская кампания – первое за почти 40 лет комбинированное (военно-морское и военно-воздушное) проецирование российской военной мощи за тысячи километров от границ России. При этом, хотя на начальной стадии в информационном поле выделялась военно-воздушная составляющая (в конце концов, боевые действия начались и продолжительное время велись лишь ВКС РФ), но и роль военно-морского флота была весьма значимой.

На начальном этапе т.н. «Сирийский экспресс» включал преимущественно масштабную транспортировку военной техники, боеприпасов, топлива, а также личного состава из черноморских портов в Сирию. Использовались как штатные суда Черноморского флота (в том числе десантные корабли и морские танкеры, а также вспомогательные суда), так и суда обеспечения из состава Северного и Балтийского флотов. Однако уже через две недели после начала военной операции (в середине октября 2015 г.), с ростом объемов снабжения группировки в Сирии, а также увеличением количества поставляемых Дамаску ВВТ, стали привлекаться также коммерческие суда, даже бывшие турецкие сухогрузы, зафрахтованные Россией.

Транспортировка военных грузов через черноморские проливы под пристальным наблюдением турецкой стороны прикрывалась боевыми кораблями оперативного соединения российского ВМФ на Средиземном море. По мере развертывания авиационной группировки и наземных частей обеспечения и охраны в районе Латакии туда также подошли основные корабельные силы оперативной группы ВМФ во главе с флагманом Черноморского флота гвардейским ракетным крейсером «Москва». Будучи оснащен морской версией ЗРК С-300 (С-300Ф «Риф»), крейсер способен обеспечить ПВО в районе Латакии и основного пункта базирования «экспедиционных сил» российской боевой авиации – аэродрома «Хмеймим» в период развертывания операции. С целью демонстрации намерений российские боевые корабли уже после начала воздушной операции провели учебные стрельбы, в том числе пуски зенитных ракет совместно с наземными средствами ПВО развертываемой группировки российских войск. Фактически тем самым заявлено создание Россией бесполетной зоны для боевой авиации третьих сторон над западными прибрежными районами Сирии.

Однако наиболее заметным участием ВМФ России в сирийской операции стал залп крылатыми ракетами 3М14 «Калибр» с кораблей Каспийской флотилии. Впрочем, как уже отмечалось, политическая и пропагандистская значимость пуска дорогостоящих крылатых ракет превышала его военную целесообразность. «В соответствии с очевидной военно-политической логикой, последующие пуски КРМБ были осуществлены уже из акватории Средиземного моря. 17 ноября 2015 г. осуществлен первый в истории российского ВМФ боевой пуск крылатых ракет с борта российской дизель-электрической подводной лодки «Ростов-на-Дону» Черноморского флота по целям в районе столицы ИГ – Ракки. Отметим, что кроме «Ростова-на-Дону» в боевой состав недавно сформированной 4-й отдельной бригады подводных лодок ЧФ на данный момент входят еще две (запланированы поставки еще трех субмарин данного типа) дизель-электрические подводные лодки проекта 636.6 «Варшавянка». Не исключено, что дальнейшие пуски КРМБ из акватории Восточного Средиземноморья могут быть осуществлены уже с борта надводных кораблей и даже атомных подводных лодок ВМФ России.

Немаловажно участие в сирийской операции (пока еще в качестве сил охранения) морской пехоты. На данном этапе она представлена в Сирии усиленной батальонной тактической группой из состава известной еще с прошлогодней крымской операции 810-й бригады морской пехоты Черноморского флота. С советских времен она неоднократно привлекалась к учениям 5-й оперативной эскадры ВМФ СССР в Средиземном море, в том числе с десантированием на побережье Сирии в районе Тартуса, и предполагается, что офицерский состав бригады хорошо знаком с нынешним местом боевой командировки. По всей видимости, со временем будет осуществляться плановая ротация частей 810-й бригады морскими пехотинцами из состава других флотов.

Воздушная составляющая сирийской кампании включает два взаимозависимых элемента: военно-транспортный и боевой. Военно-транспортная авиация осуществляла переброску (преимущественно самолетами Ил-76 и тяжелыми Ан-124 «Руслан») личного состава, ВВТ и иных военных грузов. Именно ВТА были доставлены в Сирию ударные вертолеты Ми-24П, многоцелевые вертолеты Ми-17 и Ми-8, ЗРПК «Панцирь» (для организации ПВО аэродрома «Хмеймим», порта Латакия и формируемой военно-морской базы Тартус), а также беспилотные летательные аппараты (БПЛА), активно используемые российской стороной для разведки и целеуказания. ВТА также была осуществлена переброска наземных комплексов РЭБ, РСЗО «Смерч» и ряда других реактивно-артиллерийских систем, призванных на начальном этапе усилить охрану пунктов базирования боевой авиации и флота, хотя в дальнейшем не исключено их использование для поддержки наступления правительственных войск. Полеты ВТА осуществлялись через воздушное пространство Ирана и Ирака на больших высотах, недоступных для ПЗРК и зенитной артиллерии оппозиционеров.

Также через воздушное пространство Ирана и Ирака к середине сентября 2015 г. на авиабазу «Хмеймим» прибыли боевые самолеты и вспомогательный самолет Ил-20, осуществляющий радиоэлектронную разведку, РЭБ и целеуказание. Сформированная 30 сентября 2015 г. Авиационная группа ВВС России в Сирии к началу операции насчитывала 12 бомбардировщиков Су-24М, 12 штурмовиков Су-25СМ, шесть бомбардировщиков Су-34 и четыре многоцелевых тяжелых истребителя Су-30СМ. Кроме этого, в группе имеется примерно 15 ударных вертолетов Ми-24П и многоцелевых Ми-17 и Ми-8 (предназначенных для транспортировки, а также поиска и спасения сбитых пилотов).

Сухопутный компонент российской операции пока ограничен частями, осуществляющими ПВО, охрану и обеспечение действий боевой авиации и пунктов снабжения. Помимо уже упомянутых морских пехотинцев, эти задачи осуществляются частями дислоцированной в Новороссийске 7-й десантно-штурмовой (горной) дивизии ВДВ, войск специального назначения, а также частей ПВО и ракетно-артиллерийских войск. Однако очевидно, что после объявленных планов развертывания на территории Сирии одновременно военно-морской, военно-воздушной и сухопутной российской военной базы ее наземный компонент будет неизбежно увеличиваться, даже если, как сказал Владимир Путин, участие российских войск в сухопутной операции не рассматривается.

Важнейшей особенностью сирийской кампании стала стратегическая внезапность и сохранение Россией военно-политической инициативы в глобальном измерении. Во второй раз за последние два года (после крымской операции и начала украинского кризиса) Кремлю удалось застать врасплох своих контрпартнеров в США, Европе и на Ближнем Востоке. Причем эта внезапность была достигнута не столько на техническом уровне (в век космической и электронной разведки скрыть столь масштабную переброску сил и средств армии и флота невозможно), а на уровне стратегической культуры и специфики процесса принятия решений.

Хотя это обстоятельство обеспечило благоприятные стартовые условия для начала военной операции, уже звучат мнения, что подобная стратегическая внезапность не что иное, как безрассудная игра на грани фола. Впрочем, станет ли авантюрой «сирийский гамбит» и превратится ли Сирия для Москвы во «второй Афганистан» или же станет триумфом, способным создать основу для выхода из украинского кризиса и формирования новых отношений с Западом – покажет динамика как военных, так и политических процессов. Боевые действия в Сирии (как российской авиации, так и, что немаловажно, сухопутного наступления Асада и его союзников) будут совмещаться с политическими процессами, влияя на их результаты, и наоборот.

Первые итоги и промежуточные перспективы

Россия попыталась использовать в сирийской кампании максимум разработок в сфере конвенциональных вооружений за постсоветский период. Многие виды ВВТ применялись впервые или же были представлены существенно модернизированными образцами.

Впервые в боевых условиях использовались тяжелые истребители Су-30СМ, впрочем, пока лишь прикрывая действия штурмовой и бомбардировочной авиации. Впервые зафиксированы фронтовые бомбардировщики Су-34. Хотя они уже применялись в августовской кампании против Грузии в 2008 г., но тогда лишь для радиоэлектронной борьбы по подавлению грузинской ПВО – поддержка действий бомбардировщиков Су-24 и штурмовиков Су-25. В Сирии Су-34 использовали новые высокоточные боеприпасы, в частности – семейства КАБ-500 со спутниковым наведением (российский аналог американских управляемых бомб JDAM), а также управляемые ракеты Х-25 и Х-29. Однако уже через две недели стало очевидно, что российская авиация испытывает проблемы с высокоточным и управляемым оружием. В репортажах из Сирии все чаще появлялись кадры, на которых не только Су-24М и Су-25СМ, но и современные Су-34 вылетали на задания, оснащенные не управляемыми боеприпасами, а свободнопадающими бомбами (например, ОФАБ-250/500 или РБК-500), по всей видимости, выпуска если не 1980-х, то 1990-х годов.

В первые недели операции российская авиационная группа осуществила рекордное число боевых вылетов почти на пределе технических возможностей (отчасти этому способствовала относительная близость целей – иногда порядка 100–200 км от аэродрома «Хмеймим»). Только за первый месяц боев, к началу ноября 2015 г. российская авиация совершила свыше 1 тыс. боевых вылетов. Достаточно высокой оказалась летная подготовка пилотов самолетов, а также экипажей, активно применявшихся для непосредственной поддержки сухопутных войск ударных вертолетов Ми-24П. Несмотря на опасность пусков ПЗРК и действий зенитной артиллерии, российские Су-25СМ и Су-24М, как и ударные вертолеты, с первых же дней активно использовалась на низких высотах. Тем не менее, за полтора месяца боевых действий, к середине ноября 2015 г. российская авиация, за исключением парочки упавших беспилотников, потерь не имела. Однако вполне возможно, что рано или поздно российский боевой вертолет или самолет будет сбит, что заставит авиацию подняться на высоты свыше 4 км, чтобы не стать целями современных типов ПЗРК. Последние, по всей видимости, вскоре появятся у сирийской оппозиции. Естественно, это снизит эффективность поддержки с воздуха, тем более что численность российской авиационной группы невелика (фактически смешанный авиационный полк).

Видимо, в ближайшее время Москве придется количественно и качественно усилить авиационную группировку в Сирии. Согласно сведениям космической разведки западных стран, авиабаза «Хмеймим» уже существенно расширяется. По неподтвержденным данным, для расширения возможностей непосредственной огневой поддержки в Сирию прибыли новейшие российские ударные вертолеты Ми-28Н. Впрочем, активизация воздушной операции необязательно должна подразумевать базирование самолетов непосредственно на аэродромах в Сирии. 17 ноября, на следующий день после саммита «Большой двадцатки» (видимо, аналогично пусками КРМБ из акватории Каспийского моря, для придания большого политического и пропагандистского эффекта действиям российской дипломатии в переговорном процессе с партнерами на Западе) для ударов по позициям исламистов, уже была привлечена российская стратегическая бомбардировочная авиация, действующая с авиационных баз на российской территории. Как и предсказывали некоторые военные эксперты, взлетевшие с аэродрома в Моздоке 12 сверхзвуковых бомбардировщиков Ту-23М3 нанесли удары (по всей видимости, с использованием свободнопадающих бомб) по целям в районе Ракки и Дер-эз-Зоре. В свою очередь, пять российских дальних стратегических бомбардировщиков Ту-95МС и шесть ракетоносцев Ту-160 нанесли удар уже крылатыми ракетами воздушного базирования по целям на территории Сирии. В дальнейшем не исключено также использование в качестве «баз подскока» иранских авиабаз (теоретически – даже российской авиационной базы Эребуни в Армении) для действий дополнительных фронтовых бомбардировщиков Су-24М и Су-34.

Впрочем, даже в первоначальном составе российская авиационная группа в состоянии осуществлять широкий спектр боевых задач, включая поражение систем управления, складов, объектов нефтегазовой инфраструктуры, уничтожение бронетанковой и ракетно-артиллерийской техники. Действия российской авиации также способствовали дроблению отрядов ИГ и оппозиционеров, усложняя подвоз подкреплений и снабжение боеприпасами.

Но главное будет решаться на земле и зависеть от сухопутного наступления правительственных войск и их союзников. Хотя в последнее время активизировалось участие иранцев (подразделений КСИР/«Кодс» и шиитской милиции) в сухопутных боях, тем не менее пока не ясно, решится ли Иран на кардинальное увеличение военного присутствия в Сирии, послав туда регулярные войска. Даже в нынешнем геополитическом контексте это был бы слишком решительный шаг, особенно учитывая, что, вопреки расхожему стереотипу, возможностей по существенному проецированию сухопутной военной мощи у Тегерана не так уж и много. Надо также учитывать, что среди алавитско-баасистской верхушки сторонников Асада давно нарастает недовольство засильем иранцев не только в силовых структурах, но и в самых различных ветвях управления и госструктур.

Пока темпы наступления сторонников Асада неудовлетворительны и далеки от ожидаемых. Сирийская армия медленно вгрызается в оборонительные позиции умеренной оппозиции и местных исламистов, неся потери в боевой технике и живой силе. Особенно тяжелый урон армии Асада наносит использование повстанцами современных противотанковых ракетных комплексов. Потери в бронетехнике столь существенны, что некоторые эксперты даже отмечают, что успешное применение повстанцами ПТРК в горно-пустынной местности и в условиях плотной городской застройки может сыграть такую же роль, как использование афганскими моджахедами ПЗРК «Стингер» против советской авиации. После начала российской операции саудовцы приняли решение поставить оппозиционерам дополнительно 500 ПТРК Tow-2, и очевидно, что в скором времени это скажется на ходе наземных боев.

То, что гражданские войны и асимметричные конфликты выиграть одной авиацией невозможно, – аксиома. За последние десятилетия все примеры хотя бы частичных успехов применения авиации как против повстанцев и иррегулярных отрядов, так и против правительственных сил сопрягались с активностью на земле. Можно провести аналогии с действиями Северного альянса в афганской кампании 2001–2002 гг., операций США и их союзников против Саддама Хусейна в 1991 г. и в 2003 г., гражданской войной в Ливии в 2011 году. На фоне пока еще достаточно скромных успехов начавшегося сухопутного наступления спорны перспективы успешной реализации сторонниками Асада полноценной воздушно-наземной операции.

В случае провала сухопутного наступления лоялистов России, по всей видимости, придется или сворачивать сирийскую кампанию (что представляется весьма сомнительным с учетом политических издержек для Кремля) или же существенно увеличить вовлеченность. В этом случае уже не удастся ограничиться усилением воздушной компоненты, тем более что в ближайшие месяцы погодные условия могут ухудшиться, создав проблемы для активного применения авиации.

Не исключено, что на следующем этапе Москва будет вынуждена, кроме прямых поставок сирийской армии все новых систем вооружения (к примеру, тяжелые российские огнеметные системы ТОС-1А «Солнцепек» уже активно используются войсками Асада) перейти к использованию в сухопутных боях ракетно-артиллерийских систем уже с российскими экипажами. Это могут быть тяжелые РСЗО «Смерч» и «Торнадо», оперативно-тактические ракетные комплексы «Точка-У», крупнокалиберные самоходные артиллерийские системы «Мста-С» и другие виды ракетно-артиллерийского вооружения. Будет увеличено число военных советников, возможно также участие в боях элитных частей спецназа, ВДВ и морской пехоты.

Это не будет еще полномасштабным вовлечением российской армии в сухопутную операцию, но станет шагом в данном направлении. Хотя на самом высоком уровне говорилось о невозможности сухопутной операции, это не означает, что такой исход полностью исключен. Начиная в 1965 г. воздушную операцию Rolling Thunder против Северного Вьетнама, США также не предполагали, что отправят в Индокитай более чем полумиллионный контингент морских пехотинцев и сухопутных войск.

Впрочем, пока еще в запасе остается вариант активизации и согласования дипломатических усилий вовлеченных в конфликт игроков, включая политический диалог между оппозиционерами, спонсируемыми Соединенными Штатами, Турцией и арабскими монархиями, и Асадом, с последующей выработкой согласованных усилий против ИГ. Попытки диалога с Москвой по этому вопросу США и их союзниками уже предпринимались и дают некоторые надежды на координацию усилий. Теракты в Париже, похоже, привели к серьезному переосмыслению подходов к ситуации на Ближнем Востоке и действиям Москвы и проасадовских сил в Сирии не только у французского руководства. Встреча «Большой двадцатки» в середине ноября 2015 г. стала, по всей видимости, индикатором возможного изменения подходов западных стран и их ближневосточных союзников к действиям России в регионе. Как минимум – в вопросе если не совместной, то – хотя скоординированной борьбы с ИГ.

Тем не менее, надеяться на скорое полное уничтожение ИГ и салафитско-джихадских отрядов в Сирии и Ираке не стоит. Этноконфессиональные основы конфликта не должны скрываться под удобными идеологическими штампами: не упрощая межсекториальный характер внутрисирийского и внутрииракского противостояния, следует признать, что фактически основа ИГ – это фрустрированное по всем статьям за последние десятилетия суннитское население Ирака и Сирии, равно как в свое время основу движения «Талибан» составляли «сердитые и недовольные» пуштуны. Поэтому вооруженная борьба с радикальными исламистами без четких дипломатических перспектив на дорогостоящее и долговременное постконфликтное урегулирование с участием всего международного сообщества – тщетная задача не на годы или даже десятилетия, а на целое поколение вперед.

Заключение

Если по итогам сирийской кампании будет достигнута линия Аллепо-Дамаск и закрыта граница с Турцией, то к «ужасу и изумлению» всего мира Россия продемонстрирует способность проецировать военную мощь за пределами постсоветского пространства. Будет создана постоянная сухопутная, военно-воздушная и военно-морская база в Сирии, закрепляющая российское военное присутствие в регионе. В этом случае, как, по всей видимости, и рассчитывают в Москве, любое постконфликтное урегулирование в сирийском и иракском вопросах, будет невозможно без учета интересов России.

Если «сирийский гамбит» не имел для российского руководства самодостаточной цели, и предпринимался лишь для того, чтобы отвлечь внимание от Украины (или заставить Запад согласиться на новый формат отношений с Россией), то эта цель уже отчасти реализована, (не без помощи исламистов, устроивших масштабные теракты в Париже). Впрочем, если в ближайшее время не удастся скоординировать действия с западными партнерами по нахождению политического урегулирования внутрисирийской проблемы с одновременной концентрацией вооруженной борьбы с ИГ, сирийская кампания Москвы может серьезно затянуться в военно-политическом плане и привести ко все увеличивающимся политическим и военным издержкам. Тем самым «сирийский гамбит» Москвы вполне может превратиться в банальный военно-политический «цугцванг». Исключить это способно достижение Россией с США и их региональными союзниками компромиссного соглашения по политическому урегулированию, включая сохранение Асада у власти на переходный период с последующим формированием в Сирии новых коалиционных властей.

Однако возможно ли это – покажет дальнейшее развитие военно-политических процессов в сирийском конфликте и вокруг него.

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582321 Сергей Минасян


Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582319 Александр Белкин

Как победим?

Чем должна завершиться российская операция в Сирии

Александр Белкин – директор по международному сотрудничеству Совета по внешней и оборонной политике.

Резюме Принципиально важна способность сформулировать главный критерий российского вооруженного участия в сирийском кризисе. Что считать моментом, когда цель будет достигнута? К такому выводу пришли участники дискуссии СВОП.

В конце октября в Совете по внешней и оборонной политике состоялась дискуссия на тему «Стратегия ухода – опыт выхода из локальных конфликтов». Организаторам и участникам заседания очевидно, что тема Сирии и Ближнего Востока, российского участия в урегулировании ситуации в регионе не только останется в центре общественного внимания, но с учетом сложности и запутанности ближневосточного клубка вполне может обостриться и потребовать безотлагательных ответов на жизненно важные вопросы. Одним из них является то, что в западной политической науке называется exit strategy, стратегия выхода из конфликта.

Для участия в дискуссии были приглашены эксперты по региону Ближнего Востока, а также ветераны МИДа и Минобороны, имеющие опыт как дипломатического, так и военного урегулирования подобных кризисов. Им было предложено обсудить вопросы реалистичных военно-политических задач российской военной вовлеченности в Сирии и ее пределов; правомерности сравнения российского военного участия в Сирии с советской кампанией в Афганистане; практических рекомендаций с учетом страноведческих знаний и «афганского» опыта.

Участники дискуссии согласились, что в вооруженном конфликте того типа, что происходит в Сирии, о победе в классическом понимании говорить невозможно. Боевые действия ведутся против террористической организации, легко переходящей от организованных форм войны к иррегулярным действиям, к мятеж-войне. В рамках объявленного российского военного присутствия с использованием «исключительно авиации» (С.Б. Иванов), когда «ни о каких наземных операциях и участии российских воинских подразделений в наземных операциях речь не идет и идти не может» (В.В. Путин) задача уничтожения т.н. «Исламского государства» не стоит, потому что она нереализуема. Ядро ИГИЛ находится на территории Ирака, то есть за пределами заявленной зоны российской военной операции. Вероятность того, что от Багдада поступит официальная просьба о российской авиационной поддержке действий иракских сил против ИГИЛ на иракской территории, участники дискуссии оценили как минимальную, в значительной степени по причине сохраняющейся серьезной политической зависимости Багдада от позиции США.

Эффективное применение российской авиации в таком случае возможно лишь в форме поддержки наступательных сухопутных операций сирийских правительственных войск, поскольку одними авиационными ударами по базам террористов территорию, контролируемую ими, не освободить. В идеале максимальной военной задачей российского контингента, достижение которой позволило бы перейти к решению проблем внутриполитического урегулирования в Сирии, могло бы стать вытеснение сирийскими войсками при российской авиационной поддержке организованных сил ИГИЛ из крупных провинциальных центров: Дейр-эз-Зор, Ракка, Пальмира (Тадмор).

Вместе с тем участники дискуссии по-разному оценивали реалистичность выполнения обозначенной задачи. Прежде всего как серьезный негативный фактор отмечалась ограниченность военных возможностей сирийских правительственных сил. Режим Башара Асада, похоже, достиг предела военных ресурсов еще весной текущего года. Показателей такой исчерпанности много, например, оппозиционные силы продолжают удерживать часть предместий Дамаска; недавняя попытка правительственной армии полностью освободить от оппозиции Алеппо провалилась, противники режима продолжают контролировать половину этого второго по величине города Сирии. Другими словами, велика вероятность того, что наличными силами правительство не вытеснит ИГИЛ из основных центров. В этом случае встанет вопрос о наращивании сухопутной поддержки сирийской правительственной армии. По общему мнению участников дискуссии, России ни в коем случае нельзя выходить за рамки заявленного участия, категорически недопустимо позволить втянуть себя в сухопутные операции.

Особое значение приобретает взаимодействие с Ираном и отрядами различного происхождения (ополчения, добровольцы и пр.), ориентированными на Тегеран. Притом что цели России и Ирана в Сирии в значительной степени совпадают, считать их общими нельзя. Региональная повестка дня Тегерана прочно завязана на факторы геополитического и религиозного противостояния локальных держав, чего Москва старается избегать.

В качестве возможного союзника в войне против ИГИЛ участники дискуссии называли курдских ополченцев, живущих на севере на границе с Турцией. В ходе военного противостояния с ИГИЛ курды продемонстрировали свою значимость, доказали, что на них можно положиться. Так, они собственными силами выбили ИГИЛовцев из провинции эль-Хасеке, которую полностью контролируют. Но в выстраивании взаимодействия с курдами понадобятся непростые дипломатические усилия, поскольку, во-первых, у них не слишком благоприятная история отношений с режимом Асада; во-вторых, на курдов уже делает ставку коалиция во главе с США. Наконец, ситуация осложняется глубокими конфликтами между курдами и турками. Тем не менее кооперация с курдами возможна в северной Сирии, несколько южнее зоны их компактного пребывания, а при наличии специальных договоренностей (обещания на будущее) даже при блокировании Алеппо. К северу от Дамаска (прежде всего район Хомса) активно действует ополчение из северокавказской диаспоры (сирийские черкесы), по факту они выступают на стороне правительства.

Во внутриполитическом урегулировании и послевоенном устройстве Сирии курды могут и должны сыграть большую роль. Чтобы остаться в прежних границах, сирийскому государству придется выработать более мягкую форму этнического представительства. Остаются еще друзы — большая конфессиональная группа, которая требует внимания. Между тем расширение прав курдов и прочих этнических меньшинств пока не относится к задачам ни официального Дамаска, ни многих представителей суннитской оппозиции, которые предполагают закрепить в будущей Сирии доминирование большинства.

Участники дискуссии разошлись в оценках целесообразности сохранения российских военных баз. По мнению некоторых, России, российскому военному флоту нужна опора в Тартусе, причем не в прежнем виде «бензозаправки» (пункта материально-технического обеспечения ВМФ), а полноценной военно-морской базы по типу той, которая была в Камрани (Вьетнам). Её наличие значительно способствовало бы автономности ВМФ в Средиземноморье и Атлантике, расширило бы возможности проекции силы. Разумеется, понадобится и прикрытие с воздуха, то есть потребуется и военно-воздушная база под Латакией. Сторонники подобной точки зрения полагают, что на ближайшие годы, если не десятилетия Ближний Восток превращается в очаг серьезных угроз и рисков, на которые России все равно придется реагировать, в том числе и военным способом, так что было бы странно уходить с обретенного плацдарма, чтобы потом создавать новые с нуля.

Другая часть дискутантов, напротив, подчеркивала, что военные базы в таком нестабильном регионе и еще более нестабильном государстве, как Сирия, послужат постоянным яблоком раздора и центром притяжения террористической активности. Возможность сохранения российских баз в Сирии может реалистично рассматриваться только в случае решения основной задачи военной кампании – вытеснения и локализации вооруженных сил ИГИЛ за пределы основных провинциальных центров Сирии, а затем внутриполитического урегулирования многолетнего гражданского противостояния в стране. Российское военное присутствие должно быть принято широкими спектром сирийских политических сил и признано ими в качестве фактора стабильности. Если же оно будет основано на договоренностях только с правительством Башара Асада, любая смена власти (а в долговременную устойчивость нынешней политической модели не верит практически никто из экспертов) спровоцирует очень опасную напряженность вокруг нашего военного объекта.

Относительно правомерности сравнения российской операции в Сирии с советской кампанией в Афганистане участники заседания высказались в основном однозначно: подобные параллели носят преимущественно спекулятивный характер. Шейх Абу Мухаммад Джулани, руководитель «Джабхат ан-Нусры», в памфлете, который сейчас по-русски вывешен в Интернете, многократно повторяет тезис о том, что в Сирии Россия получит второй Афганистан.

Прежде всего Сирия и Афганистан — два совершенно различных государства и общества, несопоставимых в историческом, социокультурном и экономическом отношениях.

Афганистан — страна, где государственное строительство имеет свою ярко выраженную специфику. Доминирующим фактором является наличие влиятельных пуштунских племенных объединений в условиях неурегулированной пограничной проблемы. Основной компонент в социальной структуре населения – крестьяне (дехкане), обреченные трудиться на своем наделе, шанс на самореализацию в других областях минимален. Если нет военных действий, их социальный статус очень низок. Война – невероятная возможность заявить о себе, повысить статус, значительно улучшить материальное положение. Поэтому афганцы, взявшие в руки автомат, уже никогда с ним не расстанутся.

Сирия — страна древнейшей, шеститысячелетней цивилизации, причем городской – в городах живет половина населения. Это светское секулярное государство, вполне модернизированное. Города достаточно европеизированы. Сирийская верхушка, будь то алавитская или суннитская, хочет жить по меркам цивилизованного западного мира. В этом отношении ориентация сирийского общества в целом, а не только алавитской или суннитской верхушки, друзов, курдов и так далее – стремление к подобию европейской модели общества. В Сирии тоже есть племенные сообщества, порядка 40 бедуинских кланов, но они не имеют того влияния, которым пользуются племена в Афганистане.

У сирийского крестьянина, помимо того что он с момента вступления в большую жизнь собирает деньги, чтобы обзавестись семьей, есть еще много других задач. Он интересуется внешним миром, обязательно пользуется спутниковой «тарелкой» и так далее. Сирийцы в массе своей живут интересами большого мира, а не только своей маленькой общины. И для сирийца война — это катастрофа, нечто экстраординарное, не случайно ИГИЛ в Сирии в основном (в значительно большей степени, чем в Ираке) состоит из пришлых людей.

В одном из недавних выступлений министр обороны Саудовской Аравии пытался надавить на Россию, мол, вы увидите второй Афганистан, намекая на то, что против российской авиации будут использованы «Стингеры». Однако заявление скорее является блефом. Если саудовцы решатся-таки на поставку повстанцам ПЗРК, это будет означать полную смену курса США в регионе вплоть до разрыва Вашингтона и Эр-Рияда.

Передача «Стингеров» и любых средств противовоздушной обороны непонятным формированиям будет означать расползание этого оружия в неподконтрольные группировки. Кого они завтра будут сбивать? Мало того что в небе над Сирией помимо российских работают и американские летчики, сами саудовцы проводят воздушную операцию в Йемене, куда установки тоже могут попасть. Союзники Вашингтона в регионе, прежде всего Израиль и Турция, такого поворота не поймут. Помимо этого Соединенные Штаты учитывают возможные ответные действия России по передаче комплексов С-300 Сирии.

Есть распространенное заблуждение, дескать, СССР был вынужден принять решение о выводе войск из Афганистана под влиянием потерь, которые авиация стала нести от американских «Стингеров» в руках моджахедов. Это не так. Во-первых, преувеличивается воздействие «Стингеров» как военного фактора. Действительно, в 1986 г. первыми же пусками «Стингеров» в советском вертолетном полку в Джалалабаде (провинция Кунар) было сбито четыре вертолета. Это стало первыми очень большими потерями. Но потом нашлось противодействие, урона стало меньше. В принципе потери от «Стингеров» не превышали ущерба, который наносили другие средства ПВО.

Во-вторых, принципиальное решение о выводе войск было принято раньше, чем начались поставки ПЗРК. Попытка советского контингента с 1983 по 1985 гг. задавить сопротивление за счет наращивания интенсивности боевых действий привела лишь к резкому росту численности моджахедов. И на этом фоне в 1985 г. было принято решение о выводе – значительно раньше появления «Стингеров».

Заявления чиновников Саудовской Аравии о вероятности поставок ПЗРК повстанцам в Сирии, равно как и декларирование намерения превратить Сирию для России во второй Афганистан, представляют собой ничем не подкрепленную попытку шантажировать Россию. По мнению экспертов, такой же попыткой отвлечь ресурсы и внимание Москвы от сирийской проблемы является создание структур ИГИЛ на севере Афганистана. Действия носят ярко выраженный искусственный характер, где просматривается рука межведомственной разведки Пакистана.

Основываясь на опыте советских боевых действий в Афганистане, участники дискуссии высказали ряд практических замечаний. Эксперты признали, что в Сирии у наших войск более передовая техника, способная наносить точные удары и позволяющая практически безнаказанно применять авиацию. С другой стороны, отмечалась недостаточная эффективность авиационной поддержки войск, проблемы координации воздушных и сухопутных акций. Серьезной помехой является языковой барьер, поскольку летчики не владеют арабским языком, а сирийские офицеры в основном не знают русского. Отчасти проблема может быть снята применением более современных средств боевой поддержки войск, в частности вертолетов К-52, Ми-28Н, способных благодаря хорошей оптике засекать огневые точки противника и наносить по ним удары, находясь позади наступающих частей. Для повышения эффективности применения штурмовиков Су-25 требуются авианаводчики в боевых порядках.

Оценивая соотношение военного и внутриполитического урегулирования в Сирии, участники дискуссии высказывали разные мнения. Превалировала точка зрения, что политическому урегулированию должно предшествовать военное подавление и вытеснение ИГИЛ. В условиях гражданской войны, отсутствия контроля над значительной частью территории, а также прямой и явной угрозы со стороны ИГИЛ всем социальным и этническим группам общества проведение корректных и адекватных реальным настроениям выборов представляется невозможным ни с технической, ни с политической точки зрения. В голосовании, проведенном в такой обстановке и лишь в отдельных провинциях, вероятнее всего, победит Асад, но смысла в этой победе будет мало, поскольку ее не признает законной ни большая часть сирийского общества, ни западная коалиция.

Другая точка зрения состояла в том, что ключевое звено в международных антитеррористических усилиях – именно Сирия, и до тех пор пока самими сирийцами при международном содействии не будут согласованы параметры переходного периода и не начнется реальный политический процесс, решающих успехов в борьбе с ИГИЛ ожидать трудно. Поэтому речь должна идти о выработке – пусть и параллельно с боевыми действиями – приемлемой для всех модели будущего государственного устройства.

Возвращение из сирийского похода без «потери лица» и возрастания рисков для России возможно лишь путем срочных усилий по установлению взаимодействия с Западом и заинтересованными региональными акторами для совместной борьбы против ИГИЛ и дискуссии о послевоенном политическом урегулировании. Это и условия ухода Асада, и гарантии ему, его окружению и алавитам, и обеспечение территориальной целостности Сирии с учетом интересов всех этнических и религиозных групп.

Россия фактически спасла официальный Дамаск от падения, однако она не может позволить себе оказаться заложницей лишь одной сирийской группировки, перспективы которой крайне неопределенны даже при столь активной российской поддержке. Обстановка вокруг российского участия меняется стремительно. Сирия – ключевой, но не единственный элемент. Рост террористической угрозы со стороны ИГИЛ, ясно обозначившийся после крушения самолета над Синаем, переводит кампанию в новое качество. Тем более что косвенной жертвой этого трагического инцидента, вероятно, окажутся отношения России и Египта – самой населенной страны суннитского арабского мира, с которой у Москвы до сих пор складывалось хорошее взаимопонимание. Это означает, что масштаб трений и противоречий в регионе в связи с российскими действиями может резко возрасти. Нападение террористов на Париж добавляет новый опасный элемент в складывающуюся мозаику, толкая Францию и другие западные страны к силовой реакции.

Принципиальным же для выработки «стратегии выхода» является способность сформулировать, что считать моментом, когда цель прямого вооруженного участия России в сирийском кризисе будет достигнута. Ведь устойчивый политический (дипломатический) успех (мир?) в Сирии и на Ближнем Востоке вряд ли достижим в ближайшие годы.

В обсуждении принимали участие А.Г. Аксенёнок, Чрезвычайный и Полномочный посол РФ, член Российского совета по международным делам, Ш.Н. Амиров, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии РАН, П.С. Золотарёв, заместитель директора Института США и Канады РАН, генерал-майор (в отст.), О.В. Кулаков, кандидат исторических наук, преподаватель Военного университета МО РФ, полковник (в отст.), А.И. Лукьянов, научный сотрудник Лаборатории общественной географии и страноведения Географического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, С.Г. Мелконян, главный редактор International Studies, А.В. Цалко, президент Ассоциации социальной поддержки уволенных с военной службы «Отечество», генерал-майор авиации (в зап.).

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582319 Александр Белкин


США. Сирия > Армия, полиция > ria.ru, 23 ноября 2015 > № 1559122 Дмитрий Косырев

Первое: очень серьезный скандал разразился в США насчет того, кто виноват в военной катастрофе Америки на Ближнем Востоке. Второе: выяснение (опять же в США) того, почему террористы и экстремисты из "Исламского государства" выигрывают у сверхдержавы пропагандистскую войну. Вот что стоит за вроде как бодрыми и уверенными выступлениями президента Барака Обамы по сирийско-иракской тематике на саммитах в Азии.

Это уже не псакинг, это хуже

В Куала-Лумпуре, как и ранее в Маниле, Обама был в отличной боевой форме и активно высказывался перед несколькими аудиториями.

Здесь надо сказать, что после сложного саммита "Группы двадцати" в Анталье (Турция) мировая политика высшего уровня переместилась в две столицы Юго-Восточной Азии, Манилу и Куала-Лумпур, где США перешли в наступление, прежде всего против Китая. Что вписывается в прежнюю (и явно провалившуюся) американскую политику — уйти с Ближнего Востока, сосредоточиться на Азии.

В столице Филиппин был саммит АТЭС, а в столице Малайзии было десять саммитов подряд (мировой рекорд). Сначала встречались лидеры стран АСЕАН (ассоциация объединяет все государства Юго-Восточной Азии), потом они же устраивали встречи на высшем уровне с партнерами по диалогу — включая США, Китай, Россию, Индию и других. Произносились речи, в том числе, конечно, о борьбе с терроризмом.

Вот там и произошли два не очень различимых на общем фоне события. Первое: США обязались помогать стране-хозяйке встречи, Малайзии, управлять только что открытым региональным центром коммуникаций — по сути, пропагандистской конторой, которая будет бороться за умы мусульман, противостоя пропаганде "Исламского государства" и прочих экстремистов.

И второе событие: в Малайзии же Обама настойчиво, если не сказать — агрессивно, повторил все то, над чем в последнее время мир смеется. А именно: что российские авиаудары в Сирии только помогли террористам; что России следует "внести стратегические корректировки", которые позволят ей стать "эффективным партнером для нас и 65 государств, уже участвующих в кампании против ИГ".

Ну и в тот же день Обаме ответили, фактически одновременно, российский премьер Дмитрий Медведев (тоже находившийся в Куала-Лумпуре) и президент Сирии Башар Асад из Дамаска. Медведев сказал, что "ответственность за усиление ИГ лежит в том числе и на США, которые вместо борьбы с террористами начали бороться за уход президента Сирии Башара Асада". А Асад еще раз напомнил, что российская авиация за два месяца добилась больших успехов в борьбе с ИГ, чем все упомянутые Обамой "65 государств" за год.

Но их ответы как раз из серии очевидного, а вот что это за феномен — заявления Обамы, вопреки фактам продолжающего изрекать, мягко говоря, очевидные для всех неадекватные вещи? Это ведь уже не псакинг, когда выводят на трибуну неграмотную девочку, с которой и спорить смешно. Это, наверное, обаминг. Как его понять?

Понять вообще-то можно, если внимательно посмотреть на то, что происходит сейчас в США по части анализа ошибок того же Обамы и не только его. Это очень серьезный процесс, и касается он обоих куала-лумпурских событий — и открытия пропагандистского центра, и странных высказываний президента США.

Работа над ошибками

Вообще-то речь идет о серьезном скандале, который New York Times в минувшее воскресенье сделал темой своего главного (и громадного) материала. Он рассказывает, как Пентагон ведет внутреннее расследование того, что за документы поступали к министру обороны полтора года назад от Центрального командования (или Сенткома, ответственного за ближневосточный театр боевых действий).

Полтора года назад — это когда родилось ИГ, каким мы его сегодня знаем. Началось оно (в качестве не подпольной группировки, а как нечто, владеющее немалой территорией) с захвата второго в Ираке города — Мосула, вместе с поступившими из США арсеналами иракской армии. А что делала сама иракская армия, подготовленная американцами? Изначальные шифровки для Пентагона сообщали, что армия отступила. Затем кто-то из сенткомовцев уровнем выше отредактировал текст, написав "перегруппировалась". А сегодня, пишет газета, расследователи Пентагона изъяли у Сенткома множество документов и анализируют их. В частности, отмечают, что иракские солдаты даже не перегруппировались — они просто перешли на сторону нападавших.

Это вовсе не изолированная публикация, а один материал из большой серии. И ссылается эта серия на идущие в конгрессе слушания, где подробно выясняется, кто кому врал и кто что знал.

Читаешь эти материалы — и понимаешь, что в США очень много людей отлично понимают, что в куала-лумпурской перепалке между Обамой и Медведевым с Асадом прав отнюдь не Обама. Да, они все знают о мосульском провале, знают о том, что 75% американских самолетов, вылетающих бомбить ИГ, возвращаются с несброшенными бомбами и незапущенными ракетами (не знают, что бомбить?), и еще многое другое.

Теперь о пропаганде. Здесь тоже провал. Но в данном случае аналогичную серию громадных материалов (на темы об идеях, ценностях, социальных сетях) ведет другая мега-газета, Washington Post. Вот свежая ее публикация о том, что пропагандистская армия "халифата" куда сильнее и важнее его военного крыла, о том, как ежедневно по всей его захваченной территории разъезжают команды профессионалов с видеокамерами, как обрабатываются их материалы, как распространяются в социальных сетях, как работают вербовщики.

Будьте уверены, в этих публикациях никакого псакинга нет, тут все серьезно, помещаются карты, на которых обозначаются территории, кроме Ирака и Сирии, где ИГ ведет активные боевые действия — Ливия, Египет, Йемен, Пакистан, — и территории, где ведется пропаганда, — полмира.

И, как и в предыдущем случае, это вовсе не расследование журналиста-одиночки. Перед нами результат работы множества американских ведомств и институтов, которые расспрашивают перебежчиков из ИГ, анализируют интернет, изучают провалы официальных ведомств.

Кстати, решение помочь контрпропагандистскому центру в Малайзии — вполне разумное. Малайзия, с ее мусульманским большинством — лидер "движения умеренных", то есть очевидная идейная альтернатива экстремизму, разваливающему ислам изнутри. Ей есть что сказать. Такому процессу помогать можно и нужно.

Итак, Америка всерьез работает над ошибками и отлично понимает свой иракско-сирийский провал. А несчастный Обама, которому осталось досидеть год с лишним, тем временем занимается обамингом.

Это, кстати, очень американский феномен — массированное вранье — как в международных конфликтных ситуациях, так и во внутренних лоббистских войнах за умы потребителей. По американским правилам не принято говорить "мы врали". Надо продолжать нести чушь, пока не уйдешь в отставку.

Когда-нибудь кто-нибудь займется работой и над этими странностями американской цивилизации.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

США. Сирия > Армия, полиция > ria.ru, 23 ноября 2015 > № 1559122 Дмитрий Косырев


США. Сирия. Россия > Армия, полиция > premier.gov.ru, 22 ноября 2015 > № 1564803 Дмитрий Медведев

Дмитрий Медведев по просьбе журналистов прокомментировал оценку, данную Президентом США роли России в конфликте в Сирии.

Д.Медведев: Усиление «Исламского государства» стало возможным в том числе вследствие безответственной политики США. Вместо того чтобы сосредоточить общие усилия на борьбе с терроризмом, Америка и их союзники принялись бороться с законно избранным президентом Сирии Башаром Асадом. Разумная политика в странах Ближнего Востока, будь то Сирия, Египет или Ирак, для всех стран, включая США, должна состоять в поддержке легитимной власти, которая способна обеспечивать целостность государства, а не в том, чтобы расшатывать ситуацию. Печальные примеры уже есть: когда-то США способствовали укреплению «Аль-Каиды», что привело к трагедии 11 сентября. Эти уроки подтверждают мысль о том, что бороться с террористической угрозой можно только сообща, не разделяя союзников в этой борьбе на своих и чужих.

США. Сирия. Россия > Армия, полиция > premier.gov.ru, 22 ноября 2015 > № 1564803 Дмитрий Медведев


Сирия. Россия. США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 ноября 2015 > № 2913954 Александр Аксененок

Сирия: С кем договариваться

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Резюме Дипломат Александр Аксененок о том, что позиция Москвы не должна зависеть от позиции Дамаска

Развитие событий на Ближнем Востоке, особенно в Сирии, подошло к критической черте. Конфронтацией между Россией и Западом пользуются их региональные партнеры, и порочный круг насилия стал практически неконтролируемым. Мировое сообщество не может больше созерцать, как происходит саморазрушение государств региона, нарастают волны беженцев и масштабы гуманитарной катастрофы, уродуется человеческое сознание. На почве всего этого хаоса террористический интернационал, закрепившийся в Сирии и Ираке, начал тотальную войну против современной цивилизации. Подтверждение тому – серия терактов в небе над Синаем, в Ираке, Ливане, Париже, за которые взяло на себя ответственность запрещенное в России «Исламское государство». Если еще два-три года назад Ближний Восток рассматривался как зона региональной напряженности, то теперь новые очаги терроризма и религиозной вражды создают риски для глобальной безопасности.

В этих условиях прямое военное вовлечение России в сирийский кризис с призывами к выстраиванию широкой антитеррористической коалиции должно действительно дать импульс к координации в той или иной форме международных усилий, к налаживанию на этой почве взаимопонимания с США, но может иметь и обратный эффект, вызвав еще большее взаимное недоверие и отчуждение. Цена ошибок здесь неизмеримо высока. Превратятся ли Россия и США из потенциальных союзников в борьбе с общим вызовами со стороны воинствующего исламизма в амбициозных соперников, зависит не только от выбора Соединенных Штатов, но и от линии поведения самой России.

На начальной стадии акция России имела определенный тактический успех. Удалось предотвратить обвал государственных структур на территориях, контролируемых сирийским правительством. В противном случае вооруженная оппозиция, в первую очередь воинствующие исламисты из числа ИГ, «Джабхат ан-Нусра» (также запрещена в России) и других многочисленных террористических группировок имели весомые шансы прорваться к власти. Как бы то ни было, вялотекущий процесс конфликтного урегулирования был сдвинут с точки замерзания. Активизировались воздушные удары по позициям ИГИЛ со стороны коалиции во главе с США, которые в свою очередь начали вносить коррективы в антитеррористическую стратегию. При активной роли России и США, действовавших на параллельных курсах, наметились сдвиги на фронте многосторонней дипломатии.

В то же время нельзя не отметить, что действия России подвергались критическим оценкам со стороны Запада, Турции и ряда арабских государств Персидского залива, возникло множество спекуляций и недоуменных вопросов. Каковы реальные цели российской операции? Борьба с терроризмом или спасение Асада? Не ведет ли вмешательство России в пользу «шиитской оси» к укреплению проигиловских настроений среди суннитского большинства в Сирии и к дальнейшей эскалации насилия? Это серьезная попытка установить деловое взаимодействие с США или игра на повышение престижа «сильной России» за счет «слабеющей Америки»? Вызывал вопросы и выбор целей для авиаударов, что давало почву для ложных интерпретаций позиции России в том смысле, что Москва, как и официальный Дамаск, всю вооруженную оппозицию считает террористами. Некоторые двусмысленные заявления официальных лиц и пропагандистские выступления в СМИ действительно наводили на мысль, что на поле военных действий правительству Сирии противостоят исключительно террористы. Как будто и не было у России политических консультаций с самым широким спектром оппозиционных сил, связанных с различными отрядами вооруженной оппозиции. Надо отдать должное российской ближневосточной дипломатии. Она своевременно реагировала на сигналы непонимания и информационной войны, исходящие извне, стараясь вносить те или иные корректировки в политическое обеспечение военных усилий.

Линия разрыва между «войной и политикой» прослеживалась также в постановке приоритетов. Что вначале, а что потом: разгром ИГ или продвижение по пути политического урегулирования сирийского кризиса? Этот важный вопрос был одним из пунктов разногласий. По мере налаживания многосторонних консультаций становилось понятней, что ключевое звено в международных антитеррористических усилиях, в каком бы формате они ни проводились, составляет именно Сирия. Даже Ирак в меньшей степени. Там есть хоть и хрупкое, но всеми признанное правительство. То есть

до тех пор, пока самими сирийцами при международном содействии не будут согласованы параметры переходного периода и не начнется реальный политический процесс с отсечением действительно террористических группировок, трудно ожидать решающих успехов в борьбе с ИГ.

Только при сохранении Сирии как территориально целостного светского государства с реформированной политической системой возможно направить внутренние военные силы на искоренение терроризма.

В ходе второй встречи международной «Группы поддержки Сирии» наибольшие разногласия сохранялись по двум вопросам: кого считать террористами и какова роль Башара Асада в политическом процессе. От договоренностей по этим вопросам во многом зависит организация переходного периода в разделе власти и выстраивание общей стратегии в борьбе с ИГ и «Джабхат ан-Нусрой». Эти две организации признаются террористическими практически всеми. Но есть сотни других сильных группировок, часть из них спонсируются влиятельными региональными игроками, как, например, Саудовская Аравия, Турция, Катар. Конгломерат больших и малых террористических группировок исламистского толка в Сирии (по различным оценкам, их от 400 до 1000) представляет в военном отношении большую силу.

Вместе с тем в рядах вооруженной оппозиции есть отряды и полевые командиры, которые вполне разделяют видение Сирии как единого государства со светской правовой системой правления, обеспечивающей равные гражданские права независимо от этнической или конфессиональной принадлежности. Это могут быть Свободная сирийская армия, подразделения, входящие в «Южный фронт», суннитские племена, часто меняющие союзников в зависимости от развития военной ситуации. Поиск партнеров по переговорам в этой среде после отсечения группировок, отнесенных к террористическим, представляется перспективным направлением совместной работы, разумеется, с участием России.

Что касается будущего сирийского президента, то на нынешнем этапе участники венского процесса, похоже, согласны не ставить этот вопрос в качестве условия продолжения переговоров. Но рано или поздно наступит момент, когда именно он станет камнем преткновения. И Россия должна быть готова к тому, чтобы сделать какие-то шаги навстречу и со своей стороны. После многолетнего ожесточенного конфликта с таким большим количеством жертв и человеческих страданий трудно ожидать, что президент, при котором это произошло, станет центром национального примирения.

На этом пути еще множество подводных камней. И не все из них связаны с внешними факторами. Правительство Сирии и разношерстная оппозиция сами по себе сложные партнеры. Инструменты влияния на них со стороны России или США не всегда действенны.

Для России важно, чтобы ее позиция не ассоциировалась с негибкостью официального Дамаска, который, судя по заявлениям президента Асада и министра иностранных дел Муаллема, предпочитает свести реальный политический процесс к ни к чему не обязывающему диалогу. При такой линии поведения нашего сирийского союзника России будет трудно взаимодействовать с внешними партнерами.

Стратегия выхода из военной операции тоже зависит от этого. Ослабленная сирийская армия, какой бы ни была российская поддержка с воздуха, нанести поражение ИГ уже не способна. Для этого необходимо объединение всех антитеррористических сил внутри Сирии и координация действий в международных рамках.

Сирия. Россия. США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 ноября 2015 > № 2913954 Александр Аксененок


Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 17 ноября 2015 > № 1639174 Сергей Лавров

Ответ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на вопрос авторов документального фильма «Арифметика террора» (телеканал «Россия-1»), Москва, 17 ноября 2015 года (запись от 2 ноября 2015 года)

Вопрос: Почему результаты антитеррористической операции в Сирии появились только после того, как к ней подключилась Россия? Действия контингента Североатлантического союза были абсолютно безрезультатны. С чем это связано? Мне кажется, что бенефициары террористической активности в регионе примерно те же, кто с ней борется. Это похоже на «теорию заговора»?

С.В.Лавров: Сразу уточню, что там нет Североатлантического союза, а есть созданная США коалиция, которая не имеет организационного отношения к структурам НАТО.

Наша оценка происходящего после объявления о начале антитеррористической операции в августе 2014 г. основывается на наблюдениях за конкретными результатами. А результатов мало, если не сказать, что их совсем нет, кроме того, что «Исламское государство» («ИГ») за этот период расширилось на контролируемых им территориях. Были определенные тактические успехи, когда удалось отбить у «ИГ» пару городов в Ираке. Но в общем и целом оно расширило и укрепило свои территории, создавая там, по сути, квазигосударство – «Исламское государство» не зря выбрало себе такое название. Не только пытаясь, но и достигая результатов в организации повседневной жизни (предоставление услуг населению – это, действительно, факт), при этом насаждаются жесточайшие порядки, дискриминирующие любых иноверцев. Те, кто внутри ислама, не говоря уже о христианах, отвергает абсолютно радикальные, экстремистские, бесчеловечные постулаты, которыми руководствуются на этих землях «ИГ» и созданные им структуры, подвергаются гонениям, а часто их просто казнят.

Беда США и созданной ими коалиции заключалась в том, что хоть они и объявили, что коалиция создается исключительно для борьбы с «Исламским государством» и прочими террористами и не будет вести каких-либо военных действий против сирийской армии (практика показывает, что они не нарушили этого слова), но нанесенные ими удары по позициям террористов и анализ этих ударов на протяжении более одного года позволяют сделать вывод, что били они избирательно, я бы сказал, щадяще, и в большинстве случаев не трогали те подразделения «ИГ», которые могли всерьез потеснить сирийскую армию. Это достаточно опасная и уж точно двусмысленная игра, не дающая представления о том, чего же хотят США. Видимо, это из серии «и хочется, и колется»: хочется, чтобы «Исламское государство» как можно быстрее ослабило Б.Асада, чтобы он так или иначе ушел, но одновременно не хочется слишком укреплять «Исламское государство», которое после этого может захватить власть. Половинчатость, нерешительность и «сидение на двух стульях», конечно же, серьезно ослабляли перспективы Сирии, чтобы остаться светским государством, где будут обеспечены и гарантированы права всех этнических и конфессиональных групп, и что страна сможет сохранить ту цивилизационную культуру, которую она создавала, и которая создавалась на ее территории мусульманами, христианами и другими религиями и народами.

«Исламское государство» стало очень опасно развивать свои наступательные действия, практически подходило к Дамаску. В этой ситуации законное сирийское правительство в лице Президента Б.Асада обратилось к нам с просьбой оказать военную помощь сирийской армии ударами с воздуха, что мы и сделали. Наверное, потому что мы делаем это последовательно и не делим террористов на тех, которые могли бы помочь решить какие-то тактические задачи в надежде, что с ними потом можно будет разобраться, а бьем по всем, кто так или иначе исповедует и проповедует террористическую идеологию. Думаю, что все «стенания», которые мы слышим, что «Россия бьет не туда и наносит ущерб умеренной оппозиции», проистекают из той двусмысленности, которая лежит в основе деятельности коалиции: есть желание не дать разгуляться террористам, но в тех случаях, когда они могут ослабить режим, этому не препятствовать. Оттуда и все эти разговоры и голословные обвинения в том, что мы чуть ли не нарушаем все законы ведения войны и бьем по мирным жителям.

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 17 ноября 2015 > № 1639174 Сергей Лавров


Сирия. Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 17 ноября 2015 > № 1552425 Сергей Шойгу

Совещание о действиях Вооружённых Сил России в Сирии.

Владимир Путин посетил Национальный центр управления обороной России, где провёл совещание о действиях Воздушно-космических сил Российской Федерации в Сирийской Арабской Республике.

Верховный Главнокомандующий заслушал доклады Министра обороны Сергея Шойгу и начальника Генерального штаба Вооружённых Сил России Валерия Герасимова, а также командующих видами и родами войск о ходе операции.

Президент поручил наладить контакт с военно-морской группой Франции для проведения совместных действий по борьбе с террористами.

* * *

В.Путин: Пожалуйста, Сергей Кужугетович.

С.Шойгу: Товарищ Верховный Главнокомандующий, в соответствии с поставленной Вами задачей по усилению боевой работы нашей авиации против террористических организаций сегодня в рамках воздушной операции проводится первый массированный авиационный удар по объектам ИГИЛ на территории Сирии.

Количество вылетов увеличено в два раза, что позволяет наносить мощные, точные удары по боевикам ИГИЛ на всю глубину территории Сирии. К уничтожению бандформирований наряду с оперативно-тактической авиацией, действующей с аэродрома Хмеймим, дополнительно с российской территории привлечены самолёты «Ту-160», «Ту-95МС», «Ту-22М3» дальней авиации.

Сегодня с 5.00 до 5.30 утра по московскому времени двенадцатью дальними бомбардировщиками «Ту-22» нанесены удары по объектам террористической организации ИГИЛ в провинциях Ракка и Дейр-эз-Зор.

С 9.00 до 9.40 стратегическими ракетоносцами «Ту-160» и «Ту-95МС» произведены пуски 34 крылатых ракет воздушного базирования по целям боевиков в провинциях Алеппо и Идлиб.

Все удары наносятся по заранее разведанным целям.

Всего в первые сутки воздушной операции спланировано 127 боевых вылетов по 266 объектам террористов.

В настоящее время выполнено 82 боевых вылета, в ходе которых уничтожено 140 объектов бандформирований. Операция продолжается.

Последующие массированные авиационные удары будут наноситься в соответствии с доложенным Вам планом воздушной операции. Сил и средств достаточно.

Подробнее о действиях российской авиации доложит начальник Генерального штаба Валерий Васильевич Герасимов.

В.Путин: Пожалуйста, Валерий Васильевич.

В.Герасимов: Товарищ Верховный Главнокомандующий, в соответствии с Вашим распоряжением боевая авиация наших Вооружённых Сил с 30 сентября наносит удары по формированиям международных террористических организаций на территории Сирии.

В течение 48 суток российской авиационной группой выполнено 2289 боевых вылетов и нанесено 4111 ракетно-бомбовых ударов по основным объектам инфраструктуры, скоплениям военной техники и живой силы боевиков.

В ходе боевых действий уничтожено 562 пункта управления, 64 лагеря подготовки террористов, 54 завода по изготовлению вооружений и боеприпасов и другие объекты.

Действия российской авиации позволили сирийским вооружённым силам перейти в наступление по всему фронту в провинциях Алеппо, Латакия, Идлиб, Хомс и Дамаск, освободив от бандитов значительные территории.

На севере, в провинции Алеппо, сирийской армией освобождено 40 населённых пунктов, правительственные войска деблокировали авиабазу Квейрис и в настоящее время продолжают расширять зону безопасности вокруг аэродрома.

Успешно развивается наступление на Идлиб: сирийские войска в настоящее время ведут активные наступательные действия на удалении 20–30 километров от города.

В приморской провинции Латакия боевики выбиты из двенадцати населённых пунктов.

Штурмовые отряды правительственных войск и народного ополчения ведут ожесточённые бои за овладение городом Сальма.

На рубеже Гбана и Гмам им удалось зачистить от боевиков ряд тактически важных высот и населённых пунктов.

Несмотря на упорное сопротивление бандформирований, продвижение сирийских подразделений продолжается.

В центральной части страны в результате наступления правительственных войск и подразделений ополчения удалось взять под контроль населённый пункт Хаддад и блокировать боевиков в городе Мхин.

Продолжается наступление сирийской армии в направлении Пальмиры. С начала активных действий штурмовые отряды продвинулись на глубину до четырёх километров, блокировали террористов в населённом пункте Максам и в настоящее время ведут бои за овладение господствующими высотами на подступах к городу.

В районе Дамаска в ходе напряжённых городских боёв продолжается освобождение захваченных боевиками районов Джаубар и Восточная Гута.

Впервые за четыре года боевых действий сирийская армия освободила 80 населённых пунктов, обеспечив установление контроля над территорией более 500 квадратных километров.

В целях выполнения Ваших указаний о наращивании ударов по объектам ИГИЛ и других экстремистских организаций Генеральным штабом разработан план воздушной операции. Наряду с увеличением интенсивности боевых вылетов авиации с авиабазы Хмеймим в Сирии планом предусматривается дополнительно привлечь к нанесению ударов с территории Российской Федерации 25 самолётов дальней авиации, 8 перспективных бомбардировщиков «Су-34», 4 истребителя «Су-27СМ».

В целях повышения оперативности вскрытия объектов противника и точности определения координат целей продолжается усиление космической разведки территории Ближневосточного региона. К ведению разведки привлечены 10 космических аппаратов видовой и радиоэлектронной разведки, в том числе гражданского назначения. Осуществлены перенацеливание и коррекция орбит ряда спутников, что обеспечивает съёмку территории Сирии с необходимой периодичностью. Планируется дальнейшее усиление орбитальной группировки за счёт задействования космических аппаратов, находящихся в оперативном резерве, а также запуска новых.

Сегодня в ходе первого массированного авиационного удара 34 крылатыми ракетами воздушного базирования большой дальности уничтожено 14 важных объектов террористов: пункты управления незаконными вооружёнными формированиями, осуществлявшие координацию действий отрядов боевиков ИГИЛ в провинциях Идлиб и Алеппо; крупные склады боеприпасов и других материальных средств на северо-западе Сирии, оборудованные в защищённых укрытиях; лагеря подготовки боевиков, в которых проходило обучение пополнений для отрядов террористических организаций, в том числе террористами-смертниками; три крупных завода, производивших взрывчатые вещества, пояса шахидов и неуправляемые реактивные снаряды.

Авиационная группировка на аэродроме Хмеймим за сегодняшний день выполнила 65 самолётовылетов из 98 запланированных на день. В результате нанесения авиационных ударов уничтожено 6 командных пунктов боевиков, 8 складов с боеприпасами, 12 лагерей подготовки террористов, 4 завода по изготовлению фугасов и ракет, 6 складов с топливом. Самолётами «Су-34» поражено две колонны топливозаправщиков, уничтожено около 50 автомобилей, что с учётом нанесённых ранее ударов по средствам транспортировки нефтепродуктов – всего уничтожено 410 наливников – и отдельным элементам инфраструктуры существенно снизило возможности боевиков по незаконному экспорту энергоносителей.

Руководство воздушной операцией осуществляется из Национального центра управления обороны Российской Федерации через пункты управления командования дальней авиации и авиационные группировки в Сирии. О нанесении ударов нами были заблаговременно проинформированы командование Военно-воздушных сил США и других стран коалиции. Нанесение ударов по объектам боевиков продолжается в соответствии с утверждённым планом. Все задачи, поставленные Вами, товарищ Верховный Главнокомандующий, будут выполнены.

Доклад закончен.

В.Путин: Спасибо. Командующий дальней авиацией Анатолий Дмитриевич Жихарев, пожалуйста.

А.Жихарев: Товарищ Верховный Главнокомандующий, докладывает командующий дальней авиацией генерал-лейтенант Жихарев.

С сегодняшнего дня самолёты командования дальней авиацией приступили к нанесению ударов по объектам террористической организации ИГИЛ на территории Сирии. Для выполнения боевых задач привлечены все типы авиационных ударных комплексов, состоящих на вооружении дальней авиации: стратегические ракетоносцы «Ту-160» и «Ту-95МС» и дальние бомбардировщики «Ту-22М3». Экипажам стратегических и дальних бомбардировщиков поставлена задача по поражению объектов, выполняем в строгом соответствии с планом нанесения первого массированного авиационного удара.

Стратегические ракетоносцы «Ту-160» и «Ту-95МС» после выполнения боевой задачи приземлились на своих аэродромах. Проводится обслуживание и подготовка авиационной техники к последующим вылетам, анализируются материалы объективного контроля. Усиленная эскадрилья дальних бомбардировщиков «Ту-22М3» с аэродрома Моздок в течение суток наносит два групповых авиационных удара по объектам ИГИЛ в восточной части Сирии – провинции Дейр-эз-Зор и Ракка. Один из ударов осуществлён в ночное время, второй выполняется в настоящий момент. В ходе выполнения ударов самолёты «Ту-22М3» за один вылет, продолжавшийся 5 часов 20 минут, преодолели расстояние 4510 километров. «Ту-160» и «Ту-95МС» находились в воздухе 8 часов 20 минут и 9 часов 30 минут соответственно. Продолжительность маршрута составила 6566 километров.

В результате ракетно-бомбовых ударов уничтожено семь скоплений боевиков и техники, четыре командных пункта, пять крупных складов боеприпасов и вооружения, пять объектов инфраструктуры террористов.

Товарищ Верховный Главнокомандующий, морально-психологическое состояние, профессиональная подготовка лётного и технического состава, состояние авиационной техники, запасы авиационных средств поражения и авиационного топлива позволяют выполнить все задачи, поставленные командованием дальней авиации в рамках воздушной операции точно и в установленные сроки.

Доклад закончил.

В.Путин: Спасибо, Анатолий Дмитриевич.

Пожалуйста, капитан I ранга Криворог Олег Леонидович, крейсер «Москва» в Средиземном море.

О.Криворог: Товарищ Верховный Главнокомандующий! Докладывает старший на походе, капитан I ранга Криворог.

Гвардейский ракетный крейсер «Москва» в составе оперативного соединения Военно-Морского Флота в восточной части Средиземного моря решает задачи по обеспечению боевой устойчивости кораблей и судов, выполняющих перевозки в Сирийскую Арабскую Республику, прикрытию с морского направления пункта базирования российской авиагруппы и пункта выгрузки грузов, доставляемых морским путём.

В ходе выполнения задач кораблём пройдено 10 300 морских миль. Осуществлено конвоирование и прикрытие 27 кораблей и судов, выполняющих доставку грузов в порты Сирийской Арабской Республики.

Обнаружены и выявлен характер действий 53 кораблей и 2375 самолётовылетов вооружённых сил иностранных государств, осуществляющих свою военную деятельность в восточной части Средиземного моря.

В настоящее время гвардейский ракетный крейсер «Москва» в назначенном районе осуществляет контроль за воздушной, надводной и подводной обстановкой для создания благоприятных условий действий сил Российской Федерации в Сирийской Арабской Республике.

Вооружение и технические средства крейсера в строю, личный состав здоров, морально-психологическое состояние экипажа высокое.

Доклад окончил.

В.Путин: Олег Леонидович, в ближайшее время в район ваших действий подойдёт французская военно-морская группа во главе с авианосцем. Нужно установить с французами прямой контакт и работать с ними как с союзниками.

В ближайшее время в район ваших действий подойдёт французская военно-морская группа во главе с авианосцем. Нужно установить с французами прямой контакт и работать с ними как с союзниками.

Начальник Генерального штаба и Министр обороны соответствующие указания получили. Нужно будет разработать с ними план совместных действий как на море, так и в воздухе.

Спасибо.

Давайте включим аэропорт Моздок. Пожалуйста, Анатолий Степанович.

А.Коновалов: Товарищ Верховный Главнокомандующий! В соответствии с Вашим решением сегодня группа дальних бомбардировщиков «Ту-22М3» с оперативного аэродрома Моздок нанесла ночной групповой авиационный удар по шести объектам террористической организации ИГИЛ на территории Сирии.

После посадки была выполнена подготовка к повторному вылету. В 14 часов экипажи произвели взлёт для нанесения второго группового авиационного удара. В период с 16.30 до 17 часов нанесены удары по шести объектам. В данный момент экипажи возвращаются на свой аэродром.

Лётный состав и авиационная техника работают штатно. Связь осуществляется с экипажами на всех этапах маршрута. Управление устойчивое.

Товарищ Верховный Главнокомандующий! Личный состав оперативной группы готов к выполнению поставленных Вами задач по обеспечению безопасности Российской Федерации и защите её граждан.

Доклад закончил.

В.Путин: Уважаемые товарищи! Хочу продолжить то, что только что было сказано Анатолием Степановичем.

Выполняя боевые задачи по борьбе с террористами в Сирии, Вы защищаете Россию и её граждан.

Хочу поблагодарить вас за службу и желаю удачи.

Сирия. Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 17 ноября 2015 > № 1552425 Сергей Шойгу


Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 ноября 2015 > № 1639169 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с Государственным секретарем США Дж.Керри и Специальным посланником Генерального секретаря ООН по Сирии С. де Мистурой по итогам многосторонних переговоров по сирийскому урегулированию, Вена, 14 ноября 2015 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы сегодня начали нашу встречу международной «Группы поддержки Сирии» с минуты молчания. Мы вспомнили о жертвах чудовищных террористических актов, которые произошли вчера в Париже, а также о жертвах недавних терактов в Бейруте, Анкаре, в Египте. Для меня абсолютно ясно, что вчерашние ужасы в Париже должны убедить самого последнего скептика, что не только терроризм не может быть ничем оправдан, но ничем более не может быть оправдана наша пассивность в борьбе с этим злом.

Сегодня я провел еще несколько двусторонних встреч с моими коллегами. У меня складывается ощущение, что все больше и больше укрепляется осознание необходимости создания той самой эффективной, всеобъемлющей международной коалиции в борьбе с «Исламским государством» («ИГ») и прочими террористами, о которой говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин. В этой связи никакие предварительные условия, по-моему, уже абсолютно неуместны.

Что касается нашей совместной работы по непосредственно сирийскому урегулированию, Госсекретарь США Дж.Керри изложил основные договоренности. Мы подтвердили принципы, согласованные здесь же, в Вене, две недели назад (30 октября), о том, каким все участники «Группы поддержки Сирии» видят будущее сирийского государства. Условились, что будущее Сирии будет решать только сирийский народ. Это, безусловно, касается судьбы Президента Б.Асада и любого другого политика в этой стране.

В прошлый раз, когда мы встречались здесь 30 октября, договорились проделать «домашнюю работу» по двум направлениям. Первый вопрос – это политический процесс и скорейшее его начало. Сегодня мы зафиксировали конкретные шаги, которые необходимо принять на этом направлении, имея в виду просьбу-поручение нашим ооновским коллегам – Специальному посланнику Генерального секретаря ООН по Сирии С. де Мистуре и его команде – собрать сирийское правительство и оппозицию как можно скорее, желательно, не позднее 1 января 2016 г. Правительство САР уже проинформировало г-на С. де Мистуру о составе своей делегации на таких переговорах. Сейчас важно, чтобы г-н С. де Мистура помог всем определиться с составом делегации сирийской оппозиции, которая должна быть, конечно же, представительной и отражать весь спектр оппозиционных сил.

За последние полтора года усилия по объединению оппозиции предпринимали наши египетские коллеги, мы также проводили несколько встреч в Москве. Сегодня ряд других членов «Группы поддержки Сирии» высказались за то, чтобы помогать г-ну С. де Мистуре сформировать такую делегацию. Мы это приветствуем. Будем всячески помогать как можно скорее посадить за стол переговоров две делегации и начать разговор о будущем Сирии.

Как сказал Госсекретарь США Дж.Керри, этот процесс будет ведом самими сирийцами, и им самим решать в какой стране жить. Вместе с тем в качестве ориентиров мы указали на два желаемых срока. Мы хотели бы, чтобы сирийские делегации, начав такие переговоры, ориентировочно в течение шести месяцев договорились о своего рода совместном правительстве национального единства, которое будет решать текущие вопросы. Затем сирийцы совместно подготовили бы новую конституцию, на основе которой были бы проведены выборы, с тем, чтобы весь этот процесс занял бы ориентировочно 18 месяцев. Это все укладывается в логику Женевского коммюнике от 30 июня 2012 г., в соответствии с которым, в любом случае, сирийцы должны определять все политические реформы на основе взаимного согласия между Правительством и оппозицией.

Сразу после того, как было принято Женевское коммюнике от 30 июня 2012 г., мы предлагали запустить такой политический процесс, но было немало оппонентов из числа внешних игроков, которые заявляли, что никогда сирийцы между собой не договорятся, поэтому взаимного согласия достичь невозможно. На это мы говорили, что, как минимум, надо попробовать. Я очень доволен, что сегодня все, кто сохраняли скептицизм, все-таки дали согласие на запуск такого процесса на основе Женевского коммюнике.

Второе «домашнее задание», которое мы дали друг другу после встречи 30 октября, касалось составления единого и всеми понимаемого, одинакового списка террористических организаций в Сирии. У нас есть общее согласие, как сказал Госсекретарь США Дж.Керри, что это, конечно же, «ИГ» и «Джабхат ан-Нусра», но и другие террористические группировки должны стать нашей общей законной целью, и мы должны с ними бороться на уничтожение.

За время, которое прошло после нашей предыдущей встречи в Вене, целый ряд участников представили свое видение списка террористических групп. Сегодня мы обратились к Иордании с просьбой помочь скоординировать подготовку единого, всеми приемлемого списка террористических организаций, который затем будет утвержден в Совете Безопасности ООН. Россия будет активно участвовать в этой работе. В столице Иордании Аммане у нас недавно был создан совместный российско-иорданский информационный центр, в том числе, по борьбе с терроризмом. Мы будем активно использовать его возможности.

Безусловно, все хотели бы, чтобы как можно скорее насилие в Сирии было остановлено. Большинство делегаций выступали за немедленное объявление прекращения огня, но, к сожалению, не все к этому были готовы. Поэтому мы подтвердили нашу решимость продолжать работать над созданием условий для прекращения огня и делать это в контексте запуска политического процесса. Мы получили информацию от Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна о том, что он уже поручил своим сотрудникам прорабатывать планы мониторинга со стороны ООН такого эвентуального прекращения огня. Мы также договорились активизировать усилия по оказанию сирийцам гуманитарного содействия, обеспечению доступа к нуждающимся. Зафиксировали остроту проблемы беженцев, которая должна, конечно же, решаться в контексте политического процесса. Призвали стороны реализовывать меры доверия “на земле”, имея в виду Правительство и вооруженную оппозицию, которая не относится к террористическим отрядам.

В целом я очень удовлетворен, что международная Группа поддержки Сирии состоялась. Мы признательны коллегам за поддержку нашего предложения о том, чтобы в состав этой Группы включить Генерального секретаря Лиги арабских государств Н. аль-Араби, который сегодня уже участвовал в работе. Сегодня было поддержано еще одно наше давнее предложение о том, чтобы и Генеральный секретарь Организации исламского сотрудничества (ОИС) И.Мадани был включен в состав нашей Группы. Считаю это принципиально важным, учитывая попытки с разных сторон спекулировать на сирийском кризисе для того, чтобы разжигать рознь внутри религии ислам.

Убежден, что участие ОИС будет иметь консолидирующее значение, создавать необходимый позитивный фон для практической работы.

Вопрос (адресован Дж.Керри и С.В.Лаврову): Вы говорили, что у Вас были разногласия с Россией относительно будущей роли Президента САР Б.Асада в формировании переходного правительства. Члены антитеррористической коалиции и, фактически, вся оппозиция говорят о том, что они не заинтересованы в участии Б.Асада в переговорах и хотели бы, чтобы Б.Асад в них не участвовал. Президент России В.В.Путин и Министр иностранных дел С.В.Лавров заявляют, что никто не может определять участвовать ли Б.Асаду в переговорах. Возможен ли компромисс по этому вопросу?

Сегодня Президент САР Б.Асад осудил террористические акты и заявил, что это – результат политики Западной Европы и, в первую очередь, Франции. Как Вы это прокомментируете? Недавно Россия стала жертвой террористической атаки. Согласны ли Вы с оценками Президента Сирии?

С.В.Лавров (отвечает после Государственного секретаря США Дж.Керри): Джон сказал, что «пудинг проверяется путем его потребления». Говоря о роли личности в истории на основе этой логики, можно вспомнить случаи с Президентом Ирака С.Хусейном и лидером Ливии М.Каддафи. В обоих случаях говорили, что если убрать диктатора, то страна будет процветать. Поэтому я не могу согласиться с логикой, что Президент Сирии Б.Асад – причина всего. «Исламское государство» как таковое появилось не три или четыре года назад, а десять лет назад. Мне, честно говоря, немного тревожно было сейчас услышать фразу, которую произнес Джон. Если я правильно записал, она звучит так: «Если уйдет Асад, тогда все страны региона объединятся, чтобы победить «ИГ». Совет Безопасности ООН в своих решениях, в том числе в обязательных резолюциях по главе VII Устава ООН, неоднократно подтверждал, что терроризму не может быть никакого оправдания. Теракт в Париже и заявления «ИГ» о том, что это их рук дело, показали, что, независимо от того, вы "за" Б.Асада или против него, вы – враг «ИГ». Значит, дело не в Б.Асаде.

Государственный секретарь США Дж. Керри, кстати, напомнил о трех целях, которые Президент США Б.Обама сформулировал для этого региона. Цель номер 1 – борьба с «ИГ» и прочими террористами, а уже потом стабилизация и политический процесс. Я двумя руками голосую "за" эту логику и, конечно, подтверждаю то, о чем мы договорились сегодня, потому что некоторые наши партнеры все-таки хотят увязывать борьбу с терроризмом с прогрессом в политическом процессе.

Что касается связей между Президентом САР Б.Асадом и «ИГ», о которых пишут, о том, что он якобы покупает у «ИГ» нефть, мы этот вопрос обсуждали с Дж.Керри и другими коллегами. Все знают, где находятся эти нефтяные «поля», кто ими руководит, кто добывает нефть, кто и куда ее отправляет внутри Сирии и заграницу. Но есть резолюция Совета Безопасности ООН 2199, которая эту торговлю запрещает, требует от всех государств прервать любые связи, которые могут осуществляться в этом контексте на их территории, и докладывать об этом в СБ ООН. Очень важно, что в нашем сегодняшнем решении мы эту резолюцию подтвердили и призвали ее добросовестно выполнять. В конце концов, коалиция, которую возглавляет США, вполне может этот незаконный и преступный нефтяной бизнес просто вывести из строя. Мы, между прочим, в очередной раз сегодня подтвердили готовность России координировать наши действия против «ИГ» и прочих террористов с возглавляемой США коалицией, как об этом сказал Президент Российской Федерации В.В.Путин в своем недавнем интервью турецким СМИ.

Вопрос (адресован Дж.Керри): Не считаете ли Вы, что терактов в Париже, Бейруте и в Ираке достаточно, чтобы две державы – США и Россия – возобновили полноформатное сотрудничество в борьбе с терроризмом, свернутое по одностороннему решению Вашингтона? У Вас сегодня была двустороння встреча с Министром иностранных дел России С.В.Лавровым. Обсуждали ли вы комплекс мер, который можно было бы совместно предпринять, что-то большее, чем просто предупреждение возможных инцидентов в небе над Сирией? Например, серьезный обмен разведданными или создание механизма по перекрытию каналов финансирования терроризма?

С.В.Лавров (отвечает после Дж.Керри): Как сказал Государственный секретарь США Дж.Керри, мы, конечно, сегодня обсуждали этот вопрос. Мы убеждены, что координация – в наших общих интересах и в интересах всего человечества. Нельзя позволить террористам возобладать в этом регионе, играя на том, что Россия, США и другие участники мирового сообщества не могут действительно эффективно объединить свои усилия. Конечно, ситуация очень сложная, учитывая переплетения политических интересов в этом регионе, и, прежде всего, в Сирии. Здесь гораздо больше, чем две повестки дня. Начатый здесь процесс помогает прояснять ситуацию и обсуждать вещи, пусть и не до конца откровенно, но, все-таки, в кругу всех заинтересованных лиц. Мы убеждены, что, конечно, борьба с терроризмом не должна зависеть от каких-либо условий. Хорошо, что у российских и американских военных уже установлены контакты, правда, пока только по вопросу о том, как избегать непредвиденных инцидентов.

Мы за максимально глубокую координацию. Это позавчера вновь подтвердил Президент России В.В.Путин. У американцев есть вопросы, как мы осуществляем свою операцию, у нас – как коалиция ведет себя в борьбе с террором. Мы многократно приглашали к конкретному разговору с конкретными картами и конкретными целями, нанесенными на эти карты. Мы просили наших американских и других западных коллег высказать свои озабоченности и объяснить, что мы делаем не так. Такой разговор пока не состоялся. Я уверен, что эти озабоченности и взаимные вопросы нужно прояснять исключительно через прямой и профессиональный диалог. В этом и состоит наше предложение.

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 ноября 2015 > № 1639169 Сергей Лавров


Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 2 ноября 2015 > № 1538743 Алексей Малашенко

Москва выводит на сирийскую арену прозападную оппозицию

Россия указала на 28 сирийских оппозиционеров, при участии которых, по ее мнению, можно проводить переговоры

Россия предложила для переговоров по Сирии представителей прозападной оппозиции. Имена 38 сирийских оппозиционеров, предложенных Москвой, опубликовал «Коммерсантъ». Большинство из них — это бывшие и сегодняшние лидеры прозападной Национальной коалиции оппозиционных и революционных сил.

США, Евросоюз и монархии Персидского залива считают коалицию полномочным представителем сирийской оппозиции. Цель организации — свержение президента Сирии Башара Асада. В августе некоторые представители коалиции посетили Москву, но к сближению позиций противников Асада с российской точкой зрения это не привело — так сообщалось. Ведущий Business FM Игорь Ломакин побеседовал на этот счет с политологом-востоковедом, членом научного совета Московского центра Карнеги Алексеем Малашенко.

У Москвы меняется позиция — если действительно информация газеты «Коммерсантъ» верна?

Алексей Малашенко: Верна на 100%, поскольку сливали ее из МИД. Ничего неожиданного в этом нет, Москва уже больше года работает с самой разной оппозицией, я бы сказал такой квазиоппозицией, которая всегда была за то, чтобы вести диалог с Башаром и от него зависела, и эти люди ездили в Москву почти как к себе на работу. Вместе с ними порой приезжала и реальная оппозиция, что временно ни к чему не приводило, а вот сейчас, видимо, у Москвы появилась идея, согласно которой, во-первых, они достаточно повоевали против радикалов исламских. Вообще не говорю про «Исламское государство» (эта организация запрещена в РФ — Business FM), а вот про радикальных сирийских оппозиционеров. Они одержали победу, они укрепили Башара, и вот теперь настало время для реальных переговоров, и это не жест доброй воли, это весьма разумный дипломатический расчет.

В общем, мы нашли так называемую умеренную оппозицию?

Алексей Малашенко: Мы нашли целый мешок оппозиции, корзину целую. Это и демократическая трибуна, и демократический союз, это и христиане, и курды, и умеренные «братья-мусульмане». Там даже есть некая правозащитница, которая занимается астрофизикой где-то в Лондоне.

А с ними можно дело-то иметь?

Алексей Малашенко: Не важно, можно иметь дело или нельзя. Самое главное, что мы на это согласились. Вот мы открыты, мы выполнили свою военную миссию, а теперь мы готовы говорить вместе со всеми, и это имеет принципиальное значение. Теперь, как мяч на вашей стороне, давайте играть. Тем более, что вы же сами, я имею в виду американцев в первую очередь, в общем, уже не против немедленной и полной отставки Башара. На этой почве можно найти какой-то общий язык, и более того, трудно пока это утверждать наверняка, но вот с этой идеей не то, чтобы согласна, но, в общем, готова согласиться, естественно, Турция, ей тоже дали оппозицию, с которой можно говорить. И посмотрим, что будет делать Саудовская Аравия, потому что сейчас им тоже нужно как-то на это реагировать. Но я считаю, то, что сделал Кремль, это ход заранее подготовленный, достаточно изящный, уверенный, и Россия одновременно сохраняет и активность в сирийских делах, и уже не ее приглашают, а она приглашает продолжать дальнейший переговорный процесс.

Список сирийских оппозиционеров уже передали на переговорах в Вене представителям США, Турции и Саудовской Аравии. Он будет дорабатываться, возможно, туда войдут представители Свободной сирийской армии. Как отмечает «Коммерсантъ», другие участники переговоров также представят свои списки оппозиционеров для переговоров. Саудовская Аравия свой список, например, также подготовила, и он «во многом совпадает с российским».

Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 2 ноября 2015 > № 1538743 Алексей Малашенко


Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 21 октября 2015 > № 1526019 Владимир Путин, Башар Асад

Встреча с Президентом Сирии Башаром Асадом.

20 октября Президент Сирии Башар Асад посетил Москву с рабочим визитом. В Кремле состоялись российско-сирийские переговоры в узком и расширенном составе с участием представителей высшего руководства России.

В.Путин: Уважаемый господин Президент!

Позвольте мне сердечно поприветствовать Вас в Москве. Спасибо, что, несмотря на драматическую ситуацию в Вашей стране, Вы тем не менее откликнулись на нашу просьбу и приехали в Россию.

В соответствии с Вашей просьбой мы приняли решение и оказываем эффективную помощь сирийскому народу в борьбе с международным терроризмом, который развязал против Сирии настоящую войну. Сирийский народ практически в одиночку оказывает сопротивление, борется с международным терроризмом уже в течение нескольких лет, несёт серьёзные потери, но в последнее время и добивается серьёзных положительных результатов в этой борьбе.

Попытки международного терроризма поставить под свой контроль значительные территории на Ближнем Востоке, дестабилизировать ситуацию в регионе вызывают законные опасения во многих странах мира. Это беспокоит и нас, Россию имею в виду, что, к сожалению, на территории Сирии, с оружием в руках против правительственных войск воюют и выходцы из республик бывшего Советского Союза, их насчитывается около 4 тысяч как минимум. И мы, разумеется, не можем допустить, чтобы они, получив боевой опыт и пройдя идеологическую обработку, появились на территории России.

Что касается урегулирования в самой Сирии, то мы исходим из того, что на основе позитивной динамики в ходе боевых действий в конечном итоге всё–таки долгосрочное урегулирование может быть достигнуто на основе политического процесса при участии всех политических сил, этнических и религиозных групп. И в конечном итоге решающее слово, безусловно, должно оставаться исключительно за сирийским народом.

Сирия – дружественная для нас страна. Мы готовы внести свой посильный вклад не только в ходе боевых действий в борьбе с терроризмом, но и в ходе политического процесса – разумеется, в тесном контакте с другими мировыми державами и со странами региона, которые заинтересованы в мирном разрешении конфликта.

Ещё раз добро пожаловать, господин Президент!

Б.Асад (как переведено): Большое спасибо, господин Президент.

Прежде всего мне хотелось бы выразить огромную благодарность всему руководству Российской Федерации и российскому народу за ту помощь, которую они оказывают Сирии. Спасибо за то, что они стоят за единство Сирии и за её независимость. Самое главное, что всё это делается в рамках международного законодательства.

И мне необходимо сказать, что, прежде всего, те политические шаги, которые предпринимались Российской Федерацией с начала кризиса, не позволили событиям в Сирии развиваться по более трагическому сценарию. Терроризм, который сейчас распространился в регионе, если бы не Ваши действия и Ваши решения, занял бы гораздо большие площади и распространился бы на ещё большую территорию. Эти шаги подтвердились в том, что вы приняли участие в боевых действиях в едином фронте по борьбе с терроризмом.

Конечно же, каждый понимает, что любое военное действие предполагает дальнейшие политические шаги. И конечно же, единой целью для всех нас должно быть то, что хочет видеть сирийский народ в будущем своей страны.

Необходимо обратить особое внимание, что нанесение ударов по терроризму – это необходимо прежде всего с той точки зрения, что необходимо бороться с терроризмом, а второе – что терроризм является реальным препятствием на пути к политическому урегулированию. И конечно, весь народ хочет поучаствовать в решении судьбы своего государства, а не только руководящее звено.

И мне ещё раз хотелось бы поблагодарить российский народ за ту помощь, которую он оказывает нашей стране, и выразить надежду, что мы одержим победу над терроризмом и совместно продолжим действовать по восстановлению страны с экономической точки зрения, с политической точки зрения, с точки зрения мирного существования всех.

Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 21 октября 2015 > № 1526019 Владимир Путин, Башар Асад


США. Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 17 октября 2015 > № 1521385 Дмитрий Медведев

Интервью Дмитрия Медведева программе «Вести в субботу» телеканала «Россия».

Дмитрий Медведев ответил на вопросы автора программы Сергея Брилёва о ситуации в Сирии.

С.Брилёв: Дмитрий Анатольевич, спасибо, что нашли несколько минут для нас, тем более что только что заседание президиума Совета по модернизации закончилось.

Д.Медведев: Закончилось.

С.Брилёв: Мой вопрос, к сожалению, не про модерн, а про известную архаику, которая происходит в мировой политике, – я имею в виду отказ американцев принять российскую делегацию с Вами во главе, особенно памятуя Ваши хорошие, неплохие такие, человеческие отношения с Обамой. Вас удивила эта ситуация? Как вообще Вы к ней отнеслись?

Д.Медведев: Вы знаете, я думаю, что человеческие отношения тут ни при чём, а впереди всегда идут интересы. Что произошло? Возник очень серьёзный конфликт, и на него нужно реагировать, а реакция нынешней американской администрации достаточно странная. В чём её, кстати, обычно упрекают? В том, что американская администрация нынешняя позволяет себе то, чего нельзя позволять – слабость, нерешительность, некомпетентность, – ну и просто не принимает должных мер, чтобы отстоять те или иные свои приоритеты. Я не знаю, так это или нет, это их дело. Но во всяком случае, судя по тем заявлениям, которые прозвучали на этой неделе, в том числе и от некоторых клерков из Белого дома, похоже на правду.

Ведь как развивались события в Сирии – я напомню. Некоторое время назад там начался конфликт, ещё в 2010–2011 годах. Мы изначально заняли позицию, что не будем принимать никаких решений, направленных на подрыв авторитета действующей власти. Далее возникла проблема с «Исламским государством», или с ИГИЛ. Американцы обратились к нам, говорят: давайте вместе бороться с этим злом. Мы ответили им: да, мы считаем это правильным, мы готовы это делать. Вопрос в том, как. После того как ИГИЛ начал распространяться, как раковая опухоль, по всему Ближнему Востоку, мы им сказали, что мы готовы присоединиться к подобного рода совместным действиям. Но для этого необходим мандат, полученный от властей Сирии. Такой мандат наша страна получила в результате обращения сирийского руководства, Президента Асада. Поэтому у нас есть все правовые основания, для того чтобы бороться с терроризмом. Но как бороться? И для того, чтобы бороться, нужно понимать, на кого направлен этот удар. Мы вместе с сирийским руководством, естественно, выбрали целый ряд целей, Верховный Главнокомандующий принял решение, работа Вооружённых сил идёт. Американцы недовольны, они нам говорят, что либо удары наносятся не туда, либо цели не те. На наш вполне правомерный вопрос о том, чтобы они нам показали цели, по которым нужно работать, по которым нужно вести огонь, они нам говорят: «Нет, мы ничего не покажем». «Хорошо, – говорим, – тогда покажите цели, на которые нельзя направлять Вооружённые силы, по которым нельзя вести огонь». Они говорят: «Нет, мы их тоже не покажем». Ну что это за сотрудничество?

Президент Российской Федерации принял решение провести с ними консультации, обратиться с таким предложением. В чём здесь смысл? Дело в том, что американские коллеги нам всё время говорят: нужно решать эту задачу комплексно, нужно договариваться о будущем Сирии, нужно говорить о судьбе Президента Асада, заниматься политическим урегулированием. Мы не возражаем. Отсюда возникла идея такой политической делегации в соответствующем составе. Причём такая делегация может обсуждать самые разные вопросы, начиная от военно-экспертных и заканчивая политическим, связанным с национальным диалогом, урегулированием. Казалось бы, всё нормально. Ответ американской администрации парадоксальный: «Нет, нам это не нужно. Россия ведёт себя некорректно, и поэтому такой диалог невозможен». Вот такая ситуация.

С.Брилёв: Когда прозвучало российское предложение о возможной поездке такой делегации во главе с Вами?

Д.Медведев: Это недавно было, практически после начала соответствующей части военной операции.

С.Брилёв: То есть не в Нью-Йорке во время консультаций?

Д.Медведев: Не в Нью-Йорке, естественно. Мы вели себя в этом смысле по-партнёрски – и Президент разговаривал со своим коллегой, и на уровне МИДов эти консультации были. Но такой сигнал, естественно, был послан уже после начала соответствующих военных действий.

С.Брилёв: Я немножко неожиданный вопрос задам, мы его никогда с Вами не обсуждали. Вы ленинградец, петербуржец. К московскому фильму «Покровские ворота», наверное, хорошо относитесь?

Д.Медведев: Хорошо, как к любому хорошему советскому фильму.

С.Брилёв: Там есть такая фраза, где герой Костик предлагает определиться с чувствами, говорит: «Что вызывают у вас эти люди?» Подождите, я даже из сценария выписку сделал, чтобы не ошибиться.

Д.Медведев: Ну это классика нашего кинематографа, так что можно цитировать.

С.Брилёв: Да, сейчас. Звучит это там так: досаду, симпатию, сострадание, может быть, нежность. И я от себя добавлю, может быть, разочарование?

Д.Медведев: Вы имеете в виду в данном случае американские действия…

С.Брилёв: Ваше отношение к американцам.

Д.Медведев: Вы знаете, я скажу так: мне кажется, это глупое поведение. В результате таких решений или отказа от переговоров американцы просто демонстрируют свою слабость. Ведь всем понятно, что результат от их деятельности именно в этом регионе по борьбе с ИГИЛ практически нулевой, ИГИЛ продолжает распространяться. Только вмешательство России изменило ситуацию. Тем не менее они говорят: «Нет, мы переговоры вести не будем». Это, на мой взгляд, близорукая и слабая позиция, потому что сильные лидеры и государства, которые принимают на себя ответственность, в таких случаях идут на переговоры даже в ситуации, когда они что-то иначе оценивают. Во всяком случае мы от переговоров никогда не уходили. Но, значит, поживём – увидим. Мы открыты для обсуждения любых вопросов, о чём сказал Президент и хотел бы это ещё раз повторить.

С.Брилёв: Могла возникнуть иллюзия, что вы ехали бы с представителями Генштаба, Министерства обороны в США обсуждать военный вопрос, но в действительности, конечно, речь шла о выходе на понимание того, как решать этот кризис политически. Дмитрий Анатольевич, а как его решать политически, если есть вот эта вот точка, где не сходятся никак Россия и Запад: должен или не должен оставаться Асад у власти?

Д.Медведев: Так наши коллеги-американцы так и сказали с удивлением: «Так вы что хотите политические вопросы обсуждать?» Так именно политические вопросы и нужно обсуждать. России, Америке, всем государствам, которые заинтересованы в том, чтобы в этом регионе и в Сирии был мир, в том, чтобы там была нормальная власть. Неважно, кстати, кто будет во главе. Мы же не хотим, чтобы во главе Сирийской Республики стал ИГИЛ? Правильно? Но это должна быть цивилизованная, легитимная власть. Вот эти вещи и нужно обсуждать.

С.Брилёв: То есть не обязательно Асад? Россию часто сейчас обвиняют, что война идёт не в защиту себя, а в защиту конкретно Башара Асада.

Д.Медведев: Нет, это абсолютно не так. Кто будет руководителем Сирии, должен определять сирийский народ. Он, кстати, многонациональный, многоконфессиональный, сложный. И это вопрос выбора самого народа. В настоящий момент мы исходим из того, что легитимным президентом является Асад. Я, кстати, может быть, один из немногих, кто в Сирии как раз был и видел, как Сирия жила до войны. Хочу вам сказать, что это было нормальное, достаточно современное государство…

С.Брилёв: Ну не без авторитаризма, но мирное.

Д.Медведев: Мирное. Мирное государство, абсолютно верно. Где памятники не разрушали, где экономика была нормальная. А теперь там неизвестно что происходит. Это самый тяжёлый итог последних лет. Поэтому, конечно, мы сражаемся не за конкретных лидеров, мы отстаиваем наши национальные интересы, с одной стороны. Президент об этом сказал: очевидно, что если этих террористов не уничтожить там, они приедут в Россию. Ну и второе – есть обращение легальных властей. Вот из этого мы и исходим.

С.Брилёв: Что, ждём, что американцы придут в себя?

Д.Медведев: Поживём – увидим. Посмотрим, какие решения они будут принимать. Во всяком случае ещё раз хочу повторить: очевидно, наша страна в этом смысле делает первый шаг и мы готовы к диалогу.

С.Брилёв: Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

США. Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 17 октября 2015 > № 1521385 Дмитрий Медведев


Россия. Сирия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 16 октября 2015 > № 2906784 Алексей Арбатов

"Расслабляться не стоит"

Академик РАН Алексей Арбатов — о возможных сценариях развития ситуации вокруг Сирии.

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Светлана Сухова - журналист «Коммерсантъ»

Резюме Академик РАН Алексей Арбатов о новых шансах, которые привнесла в российско-американскую напряженность недавняя встреча президентов двух стран и "параллельная операция" в Сирии

Академик РАН Алексей Арбатов о новых шансах, которые привнесла в российско-американскую напряженность недавняя встреча президентов двух стран и "параллельная операция" в Сирии

— Алексей Георгиевич, похоже, президенты Путин и Обама договорились. О чем?

— Доподлинно сказать сложно, но, судя по развитию событий, США не стали возражать против участия России в боевых действиях в Сирии. Эти действия, конечно, должны координироваться: важно не попасть друг по другу. Сирия — настоящая чересполосица: позиции правительственных войск Асада, вооруженной оппозиции, боевиков ИГ ("Исламского государства"), курдов чередуются друг с другом. Важно, чтобы не вышло накладок. Для этого возобновлена прямая связь между Минобороны России и Пентагоном.

— А что с судьбой Асада?

— Вообще-то я, в отличие от многих наших политиков и телеперсон, не мастер на все руки и тем более не специалист по Ближнему Востоку, но могу скромно высказать некоторые соображения. Очевидно, что американцы смягчили позицию, перестав требовать его немедленной отставки. И очень правильно: настаивая на этом, Вашингтон ни разу не указал, кто же будет преемником до выборов. Кажется, там осознали, что альтернатива Асаду — это не умеренный оппозиционер, а радикальный исламист, если не террорист. Сейчас позиция такая: как только удастся прекратить стрельбу между правительственными войсками и оппозицией, можно будет провести выборы (конечно, под международным контролем), которые и решат судьбу Асада. Может, он уйдет, а может, и победит на выборах, кто знает? В истории такие прецеденты есть, но мало. Другое дело, что организовать переговоры будет непросто: за 4 года убили около 250 тысяч человек — это сильно мешает диалогу. Но и в этом прецеденты есть. Вспомните Таджикистан! В начале 1990-х там шла гражданская война, в которой незаметно для остального мира погибли более 120 тысяч человек. Вроде о соглашении можно было и не мечтать, но помогли два фактора: наличие общего врага — талибов, устроивших резню таджиков и узбеков в Афганистане и вышедших к берегу реки Пяндж, а также дипломатическое давление со стороны России, Ирана и США. Таджики создали правительство национального единства, которое существует до сих пор, а коалиции Северного Альянса в 2001 году с воздушной поддержкой внешних союзников удалось разбить талибов. Если бы не американская авантюра в Ираке в 2003-м, разрушившая антитеррористическую коалицию, мы бы сейчас наблюдали в Афганистане совсем иную картину, а не реванш талибов после ухода США и их союзников.

— Выходит, в Белом доме согласились с Путиным, что ИГ — самое страшное зло?

— Похоже на то. ИГ ведь наступает и захватило уже большую часть Сирии. Если будет свергнут режим Асада, то что тогда остановит террористов? А если их не остановить, то последовательность событий ясна: уничтожение курдов, полный захват Сирии... По сценарию, что был опробован талибами в Афганистане в конце 1990-х. Лучше прислушаться к России, согласовать с ней действия, чем устраивать в Сирии еще один район конфронтации с ней.

— Значит, есть правда в том, что Обама "разменял" Сирию на Украину?

— Эта макиавеллевская схема слишком заумна, чтобы быть правдой.

Не надо забывать, что Украина, Сирия и ЕС — не пешки в игре двух сверхдержав, которые можно переставлять на доске или обменивать, а активные субъекты мировой политики.

И во всех демократических странах есть оппозиция, СМИ, общественное мнение... Да и без всяких "разменов" дела на Украине могут пойти на лад, если в ходе сотрудничества в Сирии снизится накал страстей. Обратите внимание: с 1 сентября в Донбассе и Луганске не ведется стрельба. Думаю, что исключительно благодаря Путину. Он готовился выступить в ООН в качестве миротворца. Конечно, не "белого и пушистого" — это вообще не его стиль, а напористого и критикующего США, но все же лидера — миротворца с проектом сотрудничества. Выстрелы стихли, а помимо тишины удалось договориться по сложнейшей теме, которую явно недооценивают,— об отводе вооружений калибра меньше 100 мм. Думаю, стимул переговорщикам, чтобы найти компромисс, тоже придала позиция Путина. Теперь дело за нормандской "четверкой" — согласовать сроки проведения выборов и другие политические параметры минского соглашения.

— И что будет?

— Что будет — знает гадалка, а я могу сказать — что нужно. Прежде всего надо, чтобы хрупкое перемирие было закреплено не просто подписью на бумаге, а материально. Моя позиция в том, что для этого необходим миротворческий контингент ООН. Я знаю, что наш МИД против, но все-таки надеюсь на такое решение. При этом, конечно, не по плану Порошенко с его полицейскими силами Евросоюза. Он напрасно приводит в пример Косово — не тот случай: на востоке Украины требуется не поддержание порядка, а разведение враждующих сторон. Например, как это было сделано на Кипре, где миротворцы уже 40 лет обеспечивают мир, причем прежнюю боевую границу теперь все запросто переходят. В составе "голубых касок" ООН должен быть и российский контингент. Последнее обязательное условие — гарантия Донбассу и Луганску, что их не сдадут. Иначе действительно будет, как в Косово, когда после отвода российских миротворцев начались погромы оставшихся сербов, погромы войска из стран НАТО и Евросоюза не остановили. Сейчас все ученые и одним законом об амнистии не удовлетворятся. Кстати, "голубые каски" можно разместить на пространстве, образовавшемся между двумя рубежами по соглашениям "Минск-1" и "Минск-2", а по внешней границе ДНР и ЛНР поставить наблюдателей ОБСЕ. Тогда и у Запада появится гарантия, что через нее будут идти только грузы и персонал для миротворческого контингента России. Но сегодня, как ни парадоксально, это правильное решение во исполнение минского соглашения стало политически менее вероятным. Как обычно, все успокоились, раз уже месяц не стреляют, да и внимание мирового сообщества переключилось на Сирию и не ясно, когда оно вернется на восток Украины. Дай бог, чтобы не из-за возобновления боевых там действий. Но я бы подкрепил это миротворческой миссией, хотя в России по вполне понятным причинам многие против этого.

— Есть ощущение, что США с Россией договорились по Сирии еще летом и для этого "реабилитировали" иранский режим...

— Договориться с Ираном по его ядерной программе было необходимо вне зависимости от чего бы то ни было. Потому что само наличие такой программы было потенциальным поводом для новой "войны в Заливе", которая только усилила бы хаос и соответственно исламистов и террористов. Теперь, если Иран будет соблюдать Совместный план радикального изменения его "мирной" ядерной программы (она сокращается втрое, а по многим параметрам вообще свертывается), то он вернется в мировую экономику и региональную политику, включая сирийский вопрос. Кстати, опасения многих в России, что она может потерять влияние на самого крупного и сильного партнера в этом регионе, пока не оправдались. И если в секторе нефтегазового экспорта Иран развернется рано или поздно лицом к Западу, то в политической сфере в ходе последних событий тренд очевиден. Борьба с ИГ создает новые условия для сотрудничества России и Ирана. Кстати, "реабилитация" Ирана в какой-то степени действительно сыграла в пользу Сирии и Асада. Ведь после того, как в Вашингтоне и, что не менее важно, в Тель-Авиве убедились, что новое руководство Ирана в лице президента Роухани на деле хочет улучшить отношения с Западом, поменялось многое. Ведь раньше главная претензия к Асаду была в том, что он и действующая в Сирии "Хезболла" — ставленники Ирана в его борьбе с Израилем. Сейчас, когда Иран меняет антиизраильскую и антиамериканскую политику, корректируется отношение США и к Асаду, если пока не на словах, то на деле.

— Раздела Сирии удастся избежать? Путин говорил о курдах как о борцах с ИГ...

— Одна из заявленных всеми странами ООН целей — избежать расчленения Сирии. Если удастся стабилизировать ситуацию, нанести удары по ИГ и базам других террористов, в него не входящих, не исключаю, что какая-то форма федерации на этих территориях, может, со временем и появится. Например, в отношении курдов, но пока говорить об этом рано.

— С ИГ так неспешно боролись из-за желания получать нефть по демпинговым ценам?

— Если речь идет о нелегальных поставках с захваченных террористами территорий, то Западу эта нефть не нужна, да и Китаю не особо. Единственный интересант — Турция. С Анкарой и надо разговаривать! Путин на это, видимо, намекал, хотя и не назвал прямо страну. Что ж, придется туркам обойтись без этой нефти, благо от предложения отбоя нет: нефтяной рынок сегодня — это рынок покупателя, а не продавца.

— Теперь, когда Россия бомбит ИГ, что будет с потоком беженцев в Европу?

— Притормозить его может только прекращение войны в целом. Если удастся разгромить ИГ и прекратить войну между Асадом и оппозицией, в любом случае поток уменьшится, но не иссякнет. Не секрет, что сирийцев в нем только примерно 20 процентов, остальные — представители других территорий войны, это Ирак, Афганистан, Йемен, Южный Судан, а еще больше — выходцев из стран Ближнего Востока и Африки, мечтающих "на плечах" беженцев просочиться в ЕС в расчете на пособия и сладкую в их представлении жизнь. Таких остановить сложно. Российские базы в Латакии и в Тартусе с контингентом в тысячу-полторы военнослужащих уж точно не способны поставить заслон на их пути. Ведь Россия не вводит в Сирию погранвойска, какие имела некогда в Таджикистане. Вот там благодаря директору ФПС Андрею Ивановичу Николаеву удалось в 1990-е закрыть границу от наркотиков и террористов.

— Говорят, Асаду поток беженцев выгоден экономически, поскольку они посылают деньги домой.

— Я не уверен в справедливости таких слухов, но если в них есть доля правды, я не вижу причин, зачем тогда ему их останавливать.

— Если России и США удалось договориться, то что будет с теми "дровами", которые они успели наломать в последние годы? Начнем с санкций...

— Если обе страны не столкнутся лбами в Сирии, не исключено, что санкции будут сворачивать. "Столкнуться лбами" — это про взаимные упреки, что каждая из сторон, вместо того чтобы бороться с террористами, решает свои проблемы: за Асада или против него. Чтобы до такого не дошло, операция должна стать хотя бы параллельной: не объединенной, но скоординированной обеими сторонами. И если в такой ситуации еще и закрепится затишье на востоке Украины, то до конца года часть санкций может быть снята, прежде всего в части финансовых кредитов. Они не решат проблему нашего кризиса, но помогут замедлить падение экономики или даже его остановить за счет оживления деловой активности, создания рабочих мест, пополнения бюджета.

— А как быть с заявлениями о размещении новых ядерных бомб в Германии и, как ответ, о российских "Искандерах" в Белоруссии?

— В Германии ничего нового и не предполагается размещать, драмы тут нет. На пяти базах в шести странах ЕС давно находится около 200 единиц американского тактического ядерного оружия (авиабомб), а в годы холодной войны было 7 тысяч. У России, по подсчетам независимых экспертов, аналогичных вооружений раз в 10 больше, но все — на ее территории. Про Белоруссию не слышал, там будет наша база ВВС, а про ядерные авиабомбы и авиаракеты мы вряд ли узнаем. Были какие-то заявления по "Искандерам" в Калининграде и средним бомбардировщикам в Крыму. Но так до сих пор и не ясно, будут ли там ядерные вооружения — Москва об этом никогда не сообщает. Да и вообще: то ли их уже разместили, то ли только хотят, то ли просто отвечают Западу в духе: "Хотим и разместим — наша территория!" В любом случае радоваться тут нечего, но и драматизировать тоже.

Для безопасности России вредно само по себе наличие ядерного оружия США в Европе, а не переброска очередной модификации авиабомб в количестве 20 единиц взамен старых средств, что составляет около 10 процентов от уже имеющегося арсенала.

Для решения проблемы надо вести отдельные переговоры. Мы ставим предварительное условие: вывод ядерных бомб США из Европы. Они говорят, что это подорвет безопасность стран НАТО, которым угрожает российское тактическое ядерное оружие, достающее союзников с территории России. Раньше США вывели такое оружие из Британии и Греции, но в связи с украинским кризисом движение в Европе за вывод авиабомб затихло. В принципе, пока есть ядерное оружие, его модернизацию остановить невозможно. Россия в последние годы интенсивно обновляет свои ядерные силы, о чем часто с удовлетворением говорит президент.

— Тогда можно выдохнуть?

— Как раз расслабляться не стоит: в выступлениях Обамы и Путина на Генассамблее ООН, кроме упоминания об иранском соглашении, я не услышал ничего об их отношении к ядерному оружию и сокращению вооружений. Ни слова! Как будто и нет проблемы. Между тем Договор по ракетам средней дальности подвергается жестким нападкам как со стороны России, так и в США, он буквально висит на волоске, стороны обвиняют друг друга в нарушениях. Полный тупик в диалоге по ПРО и по следующему соглашению о стратегическом оружии, не говоря уже о тактическом. Прекращено взаимодействие по целому ряду важных направлений, например по обеспечению сохранности ядерных материалов. Хорошо, что найдено решение с иранской ядерной программой, но много других очень серьезных проблем. Главная из них — отсутствие вот уже лет двадцать подтверждения на высоком уровне приверженности подписанному и заявленному еще во времена холодной войны. Я о "прописных истинах": о том, что в ядерной войне не может быть победителя, что такая война никогда не должна быть развязана. Казалось бы, банальность, и так понятно? Но сегодня стало модно поговорить о том, что можно нанести ядерный удар первыми и выиграть или, во всяком случае, выжить, о возможности ограниченной ядерной войны. А молчание властей в ответ на эти реплики заставляет задуматься: признают ли нынешние властители мира те важные договоренности времен холодной войны? Хорошо бы лидерам США и России выступить с заявлением на сей счет, успокоить общественность. Понятно, что от этих слов ядерный арсенал не исчезнет, он все так же будет способен стереть с лица земли все и вся, но пусть люди слышат: отношение к нему не изменилось со времен Брежнева и Никсона или Горбачева и Рейгана. Предположим совсем уж фантастическую вероятность — что к моим рекомендациям в "Огоньке" кто-то прислушивается, пусть и через полгода (это я о высказанном в последней беседе с вами предложении проведения личной встречи Путина и Обамы и подключения США к украинскому урегулированию, см. "Огонек" от 16 февраля — "О"). Тогда вот мое новое пожелание.

— А еще рецепты есть?

— Позаботиться о нашей безопасности. Путин с трибуны ООН сказал Западу, что они имеют дело с очень жестокими, но далеко не глупыми людьми. России тоже следовало бы об этом помнить. Террористы будут отвечать. Они не станут ждать, пока их разбомбят. Надо быть готовыми и к нападениям на наши базы в Сирии, и к попыткам переноса терактов на территорию России. Известно, что в ИГ немало выходцев из России и СНГ. Они могут теперь в ответ на акции Москвы не ждать своей победы в Сирии, а начать уже сейчас возвращаться домой и вовсе не с целью начать мирную жизнь. Я это допускаю как исследователь и аналитик, а как показывает опыт, нередко мнение ученых рано или поздно становится понятным и очевидным для политиков. Проблема в том, что временной люфт составляет полгода-год, а то и больше. Не было бы поздно...

Беседовала Светлана Сухова

Огонёк

Россия. Сирия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 16 октября 2015 > № 2906784 Алексей Арбатов


Сирия. Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 7 октября 2015 > № 1516052 Сергей Шойгу

Встреча с главой Минобороны Сергеем Шойгу.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с Министром обороны Сергеем Шойгу. Руководитель оборонного ведомства информировал Президента о ходе операции Воздушно-космических сил России в Сирии.

В настоящее время ВКС России проводят операцию по поддержке сирийских правительственных войск в борьбе против террористов и наносят удары по позициям группировки «Исламское государство» в этой арабской республике.

* * *

С.Шойгу: Владимир Владимирович, в соответствии с Вашим решением с 30-го числа продолжаем выполнять задачи по нанесению поражения ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусре» и другим террористическим организациям, находящимся на территории Сирии. С 30 сентября по сегодняшний день нанесены удары по 112 объектам. Интенсивность ударов нарастает. За последние двое суток интенсивной работы разных видов разведок обнаружено большое количество объектов ИГИЛа: это пункты управления, склады боеприпасов, боевой техники, тренировочные лагеря боевиков. К их поражению кроме авиации сегодня утром привлекли корабли Каспийской флотилии.

Четыре ракетных корабля произвели 26 пусков крылатых ракет морского базирования «Калибр» по 11 целям. По данным объективного контроля все цели уничтожены, гражданские объекты не пострадали. Результаты ударов подтвердили высокую эффективность ракет на больших расстояниях – почти 1500 километров.

23 самолёта ударной авиации также с утра сегодня продолжают наносить удары по позициям боевиков. За это время, с 30-го числа, уничтожены 19 пунктов управления, 12 складов с боеприпасами, 71 единица боевой техники, заводы и мастерские по взрывчатым веществам и самодельным взрывным устройствам, которыми начиняются машины и прочее, – шесть таких мастерских и заводов уничтожены за это время. Продолжаем работу по намеченному плану.

В.Путин: Сергей Кужугетович, мы знаем, насколько сложны операции подобного рода, антитеррористические, и, конечно, подводить итоги ещё рано, но то, что сделано до сих пор, безусловно, заслуживает высокой положительной оценки: и работа Министерства обороны в целом, и работа специалистов Генерального штаба, и тех наших офицеров, военнослужащих, которые действуют на месте. Конечно, особой благодарности заслуживают лётчики, которые работают в Сирии, и, как показала практика применения высокоточного оружия, моряки Каспийской флотилии.

То, что мы провели эти стрельбы из акватории Каспийского моря на расстоянии около 1500 километров высокоточным оружием и поразили все намеченные цели, – это, конечно, говорит о хорошей подготовке предприятий оборонно-промышленного комплекса и хорошей выучке личного состава.

Вместе с тем мы понимаем, что конфликты подобного рода должны заканчиваться решением политических вопросов. Сегодня с утра я ещё раз говорил на эту тему с Министром иностранных дел Российской Федерации. В ходе последнего визита в Париж Президент Франции господин Олланд высказал интересную идею, согласно которой можно было бы, по его мнению, попробовать, во всяком случае, объединить усилия правительственных войск, армии Президента Асада , и так называемой Свободной сирийской армии. Правда, мы пока не знаем, где она и кто её возглавляет. Но если исходить из того, что это боевое крыло так называемой здоровой части оппозиции, то если бы удалось объединить их усилия в борьбе против общего врага, против террористических организаций: ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра» и иже с ними, – то тогда это создало бы хорошие предпосылки для дальнейшего политического урегулирования в Сирии.

И Министерство иностранных дел будет продолжать эти усилия – имею в виду, что мы и так находимся в контакте практически со всеми оппозиционными силами, но я прошу и Вас тоже по партнёрским каналам эти усилия МИДа России поддержать. Это первое.

Второе. Нужно продолжить работу с нашими иностранными партнёрами, потому что без их участия: без участия Саудовской Аравии, Турции, Соединённых Штатов Америки, Ирана, Ирака и соседних государств – конечно, эту работу должным образом вряд ли удастся организовать.

В этой связи у меня вопрос: как у вас идёт работа по согласованию или, во всяком случае, по взаимному информированию на уровне военных специалистов с американскими и с турецкими партнёрами?

С.Шойгу: Мы наладили контакт с нашими турецкими партнёрами. Сегодня на уровне центрального командного пункта турецкой армии и нашего Национального центра управления обороной страны налажена прямая связь для обеспечения нашей работы вблизи турецкой границы для того, чтобы не допускать инцидентов с пересечением границы в воздушном пространстве. Это первое.

Второе. Мы провели видеоконференцию с нашими американскими коллегами и начали обговаривать вопросы по обеспечению совместной работы и безопасности на этой территории. Мы завершили рассмотрение документа, представленного Пентагоном, и сегодня будем говорить о том, что мы готовы к согласованию этого документа, и начнём работать по нему.

Следующее. Мы, конечно, вчера собрали военных атташе и предложили им, всем нашим коллегам, кто так или иначе причастен к этой работе, дать нам, если у них, конечно, такие цели есть, – дать нам цели для того, чтобы мы могли ещё более эффективно работать по подразделениям и лагерям ИГИЛ.

Сегодня ждём ответа от наших коллег, надеемся, что они скажут нам о тех целях, которые у них есть. И конечно, думаю, что дальше эту работу следует налаживать и продолжать уже в системном порядке в связи с тем, что, как бы там ни было, тут, действительно, без поддержки друг друга вряд ли сможем решить эту задачу. Это показывает предыдущая практика, потому что в течение года наши коллеги занимаются этими работами, но, к сожалению, пока ощутимого результата не видно.

В.Путин: Правильно, если они утверждают, что знают ситуацию лучше, поскольку уже в течение более года работают на всей этой территории (кстати говоря, незаконно, я им об этом сказал), но если они работают и знают ситуацию лучше, то пусть дадут нам цели, которые они выявили за это время, и мы их отработаем.

Что касается дальнейшей работы, то, как мы договаривались, рассчитываю, что она будет синхронизирована с действиями сирийской армии на земле, и наши действия, наших Воздушно-космических сил, будут эффективно поддерживать наступательные операции сирийской армии.

С.Шойгу: Владимир Владимирович, эта работа спланирована, мы Вам докладывали первые планы и этапы, будем докладывать исполнение.

В.Путин: Хорошо.

Сирия. Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 7 октября 2015 > № 1516052 Сергей Шойгу


США. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > portal-kultura.ru, 1 октября 2015 > № 1641409 Вероника Крашенинникова

Вероника Крашенинникова: «Против ИГИЛ нужно бороться всем вместе»

Татьяна МЕДВЕДЕВА

Выступление президента России Владимира Путина в ООН, встреча с главой США Бараком Обамой, начало операции российских ВВС против ИГИЛ в Сирии — все это события нескольких последних дней. «Культура» попросила прокомментировать их известного политолога, генерального директора Института внешнеполитических исследований и инициатив Веронику Крашенинникову.

культура: Что показала, что дала миру встреча российского и американского лидеров?

Крашенинникова: Прежде всего, хорошо, что она состоялась. Чем сложнее мировая обстановка, чем острее противоречия между государствами, тем более активно должны общаться лидеры крупнейших держав. Всем понятно, что ни одна страна не может решить острые проблемы в одиночку. Да, позиции России и США могут в чем-то расходиться. Но в любом случае, общение позволяет зафиксировать противоречия, привести аргументы в пользу своей позиции, постараться эти противоречия разрешить и двигаться дальше. Выступление президента Путина в ООН, судя по откликам американских СМИ и политологов, произвело серьезный эффект...

культура: Вплоть до того, что Америка дала задний ход: госсекретарь Джон Керри заявил, что США уже не будут требовать немедленной отставки Асада...

Крашенинникова: Такие вещи очень редко происходят в американской политике. Это исключительный случай, когда Вашингтон отыгрывает свои позиции. Керри практически отозвал требования о немедленной отставке Асада, и это, безусловно, стало результатом выступления президента Путина и всех политических переговоров, которые вело российское руководство последнее время — вот конкретный итог внешнеполитической работы России.

культура: В среду самолеты российских ВВС начали операцию с нанесением точечных ударов по позициям ИГИЛ в Сирии...

Крашенинникова: Да, Россия заняла активную позицию во внешней политике и перешла к эффективной защите дальних рубежей своего южного фронта. Безусловно: то, что происходит в Сирии и на Ближнем Востоке, рано или поздно дошло бы и до наших границ. Кроме того, как говорил президент Путин, выступая в ООН, правительственные войска Сирии — это основная сила, по-настоящему борющаяся с террористами. Поэтому нам нужно оказать им поддержку.

культура: Насколько реально формирование международной коалиции по борьбе с террористами?

Крашенинникова: Коалиция уже создается. Та инициатива, которая была реализована несколько дней назад, — формирование информационного и координационного центра в Багдаде с участием Ирака, Сирии, России и Ирана — это первый шаг. Состав коалиции будет расширяться. Все страны понимают, что несмотря на разногласия, против ИГИЛ нужно бороться вместе. Очень важно, чтобы в антитеррористический союз вошли и европейские страны, поскольку ближневосточная ситуация имеет для них самые прямые последствия. Коалиция будет развиваться, хотя и не будет лишена внутренних противоречий.

культура: Как по-Вашему, ООН не исчерпала свой потенциал?

Крашенинникова: Ни в коем случае! Она по-прежнему остается главной международной площадкой — для обсуждения и выработки решений по международным проблемам. Значительную часть своего выступления наш президент посвятил описанию важности роли ООН в современном мире. Россия будет настаивать на том, чтобы все международные вопросы решались через эту организацию — это единственно верный формат.

культура: Пока до конца не ясно, о чем же удалось договориться Путину и Обаме...

Крашенинникова: Понятно, что они зафиксировали свои разногласия. По результатам встречи было принято решение о координации действий, чтобы избежать военных инцидентов на Ближнем Востоке. Учитывая сегодняшнюю политическую обстановку, это неплохой результат.

культура: В своем выступлении Путин затронул многие вызовы современности. На какие моменты Вы обратили особое внимание?

Крашенинникова: На очень яркую фразу президента: «Вы хоть понимаете теперь, что вы натворили?» Наверное, эти слова нужно повторять нашим западным партнерам постоянно. Для того, чтобы они начали (для себя хотя бы) формулировать ответ на этот вопрос. Пока сами не поймут, что создали проблему, за ее решение они не возьмутся. Этой фразой нужно призывать наших «партнеров» к реалистичному видению ситуации — в том числе в Сирии и на Украине.

США. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > portal-kultura.ru, 1 октября 2015 > № 1641409 Вероника Крашенинникова


Сирия. Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 30 сентября 2015 > № 1503910 Владимир Путин

Совещание с членами Правительства.

Владимир Путин провёл совещание с членами Правительства о мерах по преодолению экономической рецессии в 2016 году. Отдельно обсуждалась ситуация в Сирии и вопросы борьбы с международным терроризмом.

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги!

Начать придётся с темы, которая сегодня наверняка будет широко обсуждаться. Имею в виду своё обращение в Совет Федерации, который рассмотрел это обращение, связанное с использованием Вооружённых Сил Российской Федерации за пределами нашей страны, и принял по этому вопросу положительное решение.

Речь идёт сегодня о Сирии. Единственно верный путь борьбы с международным терроризмом, а в Сирии и на территории соседних с ней стран бесчинствуют именно банды международных террористов, это действовать на упреждение, бороться и уничтожать боевиков и террористов на уже захваченных ими территориях, не ждать, когда они придут в наш дом.

Общеизвестно, что в рядах террористической организации, какой является так называемое «Исламское государство», – и хочу ещё раз подчеркнуть, что это не имеет ничего общего с настоящим исламом, – сегодня находятся тысячи выходцев из европейских государств, России и постсоветских стран. Не надо быть специалистом по этим вопросам, чтобы понять: если они достигнут успеха в Сирии, то неминуемо вернутся в свои страны, придут и в Россию.

Не секрет, что так называемое «Исламское государство» давно объявило нашу страну своим врагом. Сегодня уже целый ряд государств – это и Соединённые Штаты Америки, и Австралия, и Франция – используют свою боевую авиацию для нанесения ударов по позициям боевиков «Исламского государства» в Сирии.

Мы всегда поддерживали и поддерживаем борьбу с международным терроризмом. При этом убеждены в том, что она должна вестись исключительно в строгом соответствии с международным правом, то есть в рамках принимаемых в таких случаях резолюций Совета Безопасности Организации Объединённых Наций или по просьбе страны, нуждающейся в военной помощи. Ни того, ни другого у наших партнёров при действиях в Сирии нет. Тем не менее мы считаем возможным и целесообразным объединить усилия всех заинтересованных государств в борьбе с международным терроризмом и строить совместную работу, опираясь на Устав ООН.

Предлагаю на первом этапе заинтересованным государствам, прежде всего странам региона, подключиться к деятельности международного информационного, а далее координационного центра в Багдаде.

Единственно верный путь борьбы с международным терроризмом, это действовать на упреждение, бороться и уничтожать боевиков на уже захваченных ими территориях, не ждать, когда они придут в наш дом.

Все наши партнёры о планах и действиях России на сирийском направлении проинформированы. Вновь повторю: участие России в антитеррористической операции в Сирии осуществляется на основе международного права, в соответствии с официальным обращением к нам Президента Сирийской Арабской Республики.

Что хотел бы особо отметить? Конфликт в Сирии имеет глубокие корни, он обусловлен разными причинами. Это и межгосударственные, и внутриполитические, и религиозные, и межэтнические противоречия, которые обострились в результате бесцеремонного вмешательства в дела региона извне.

Учитывая все эти обстоятельства, мы, разумеется, не собираемся погружаться в конфликт, что называется, с головой. Наши действия будут осуществляться строго в заданных рамках. Во–первых, мы будем поддерживать сирийскую армию исключительно в её законной борьбе именно с террористическими группировками. Во–вторых, поддержка будет осуществляться с воздуха без участия в наземных операциях. И третье, такая поддержка будет ограничена по времени – на срок проведения сирийской армией наступательных операций.

Мы исходим из того, что окончательное и долгосрочное урегулирование ситуации в Сирии возможно только на основе политических реформ и диалога между всеми здоровыми силами страны. Знаю, что Президент Асад это понимает и готов к такому процессу. Надеемся на его активную и гибкую позицию, на его готовность к компромиссам во имя своей страны и своего народа.

Участие России в антитеррористической операции в Сирии осуществляется на основе международного права, в соответствии с официальным обращением к нам Президента Сирии.

Чтобы с военной тематикой закончить, хочу поздравить наших военных моряков, которые сегодня впервые за историю российского, советского подводного флота проделали немалый путь подо льдами Арктики из Северодвинска на Камчатку, и атомная подводная лодка «Александр Невский» встала на боевое дежурство. Это большое событие в жизни флота. Хочу поздравить всех – и моряков, и судостроителей – с выполнением этой задачи.

Сирия. Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 30 сентября 2015 > № 1503910 Владимир Путин


Сирия. Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 15 сентября 2015 > № 2913955 Александр Аксененок

«Может начаться самая настоящая резня»

Александр Аксененок о том, что происходит в Сирии

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Резюме Россия начала активные действия по усилению своего военного присутствия в Сирии: военные корабли проводят маневры у ее берегов, доставляется военная техника, приезжают специалисты.

Россия начала активные действия по усилению своего военного присутствия в Сирии: военные корабли проводят маневры у ее берегов, доставляется военная техника, приезжают специалисты. Это вызывает озабоченность США и стран Запада, которые против помощи России режиму Башара Асада даже в борьбе с исламистами. Для чего в Сирии нужно российское военное присутствие, «Газете. Ru» рассказал член Российского совета по международным делам (РСМД) дипломат-арабист Александр Аксененок.

Александр Аксененок — чрезвычайный и полномочный посол России, арабист, член РСМД, в 1980-е годы — советник-посланник, временный поверенный в делах СССР в Сирии. В 1991–1995-х годах посол СССР (затем — России) в Алжире. Также занимал пост спецпредставителя России на Балканах. Автор многих публикаций о взаимоотношениях России с арабским миром ответил на вопросы «Газеты.Ru».

— Как вы оцениваете развитие ситуации вокруг Сирии, учитывая сообщения о присутствии там российских военных и укреплении нашей базы в Тартусе?

— Насколько мне известно, пока в Тартусе базы как таковой не существует, а тот пункт заправки и снабжения, что функционирует, базой назвать нельзя. Даже американцы характеризовали его как facilities (помещения технического характера). Но возможности развертывания базы там есть. То, что Россия поставляла технику, никогда не было секретом. Об этом говорит и российский МИД, и Минобороны. У меня нет причин не верить заявлениям российской стороны, да и самого Дамаска, что боевых подразделений России в Сирии нет. Поставки могут сопровождаться временным увеличением присутствия военных специалистов, которые оказывают содействие в освоении техники. Однако о каком-то высаживании «экспедиционного корпуса» на сирийском побережье в Тартусе, Баньясе или в Латакии, как об этом сенсационно сообщают некоторые иностранные агентства, речь определенно не идет. Видимо, можно говорить лишь о том, чтобы помочь самим сирийцам организовать оборонительные линии.

— Зачем, по вашему мнению, нужно такое укрепление?

— В предгорьях Латакии идет наращивание сил оппозиции из конгломерата различных вооруженных группировок в основном исламистского толка, в том числе известной террористической организации «Джабхат ан-Нусра» и протурецкой «Ахрар Аш-Шам». Есть опасность и для Дамаска — как с северо-запада, так и с юга.

На юге действует так называемый Южный фронт, штаб которого, укомплектованный американскими и саудовскими советниками, находится в Иордании. А со стороны северо-запада, в районе Забадани и в провинции Идлиб, идут бои с отрядами так называемой Свободной сирийской армии, запрещенной в России ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра». Причем между ними самими время от времени происходят боестолкновения.

— Если в военных действиях мы участвовать не собираемся, то какова политическая цель России в Сирии?

— Мне представляется, что политическая цель — предотвратить наихудший вариант развития событий. Ситуация на театре военных действий развивается от плохого к худшему. Это известно всем, кто внимательно следит за развитием ситуации в Сирии. В этом наши оценки совпадают и с оценками американцев, и с оценками саудитов. Главное — не допустить крушения государственных структур Сирии. Об этом официально заявлял в Москве министр иностранных дел Саудовской Аравии. Тезис о необходимости сохранения устоев государственности в ходе политического процесса прозвучал также в тексте совместного коммюнике по итогам недавнего визита в Вашингтон короля Саудовской Аравии Салмана.

Иначе, как предупреждал предыдущий спецпредставитель ООН по Сирии Лахдар Брахими, произойдет «сомализации Сирии». При нынешнем раскладе сил альтернатива Асаду — приход к власти воинствующих исламистских и джихадистских сил: либо в лице ИГИЛ, либо в лице организаций подобного рода.

— Сегодня многие эксперты говорят, что распад Сирии неминуем и цель России — «спасти, что осталось», то есть ту часть, которая в большей степени населена алавитами и христианами. Как вы оцениваете такой вариант событий?

— Вы правы, де-факто раздел Сирии, который можно назвать «кантонизацией», уже состоялся. Но пока еще нет четких линий разграничения. Они очень подвижны. Театр военных действий напоминает лоскутное одеяло. Постоянно идет война за сферы влияния, за кусочки территории, расположенные ближе к крупным центрам, таким как Дамаск, Хомс, Хама, Латакия. Если линии разграничения будут расчерчены, уже вряд ли можно ожидать, что единое сирийское государство когда-то будет восстановлено.

Сейчас в театре военных действий существует четыре сферы контроля: правительство контролирует от 20–25% территории, а это в основном крупные города, вторая сфера контроля — за ИГИЛ и «ан-Нусрой» — примерно 60% территории, которые в основном представлены сельскохозяйственными или пустынными землями. Они находятся в основном в районе Междуречья. Третья часть территории — курдские анклавы, и курдам удалось соединить их в отдельный курдский пояс вдоль границы. Четвертая часть находится под контролем оппозиции всех цветов и оттенков — от умеренной до радикально исламистской, среди которых есть и салафиты, и различные суннитские племена, которые находятся на содержании у различных региональных сил.

— Есть опасения, что исламисты уничтожат алавитов, если падет Дамаск?

— Нет никаких сомнений в том, что идет борьба за выживание алавитского меньшинства. В случае обвального развития событий может начаться самая настоящая резня, гуманитарная катастрофа даже в большем масштабе, чем та, которая происходит до сих пор. Это будет сравнимо с резней между племенами хуту и тутси в Руанде, из-за которой Европа до сих пор посыпает себе голову пеплом.

— Некоторые западные и арабские эксперты высказывали предположения, что у Дамаска и Тегерана имеется какой-то «план Б», который предусматривает создание вдоль побережья алавитского коридора от Дамаска до Латакии для обеспечения безопасности местного населения. Но если такой анклав и будет создан, это означает конец территориальной целостности Сирии и продолжение кровопролития с новой силой. Именно поэтому Россия проявляет такое беспокойство, и не из-за судьбы Асада, а именно из-за последствий для региона Ближнего Востока в случае силовой смены власти.

— Вы хорошо знали Хафеза Асада, отца нынешнего президента. В случае если бы сегодня главой страны был он, могли ли события пойти по другому пути?

— Он был выдающейся фигурой, и мне представляется, что прежде всего он не допустил бы появления тех раздражителей, которые подстегнули революцию в марте 2011 года. Хафез Асад мог бы подняться выше клановых и родственных соображений и привлечь к ответственности тех сирийских «силовиков», которые несут ответственность за события на юге страны в городе Дераа, ставшие триггером последующим народным выступлениям, вначале вполне мирным. Милитаризация этого внутреннего конфликта началась позже с вмешательством региональных держав Турции и Саудовской Аравии.

— Как вы видите фигуру Асада-младшего?

— С одной стороны, он пытался реформировать страну, но оказался неспособен это сделать. Сирия запоздала с реформами как минимум на 10 лет. В Алжире, где я с 1991 года более четырех лет возглавлял наше посольство, всплеск исламистского террора начался в основном как результат поспешного проведения демократических реформ в горбачевском стиле. В Сирии, наоборот, ситуация хаоса возникла из-за запоздания с политическими реформами после того, как была проведена некоторая экономическая либерализация. Монополия партии «Баас» на власть осталась, по существу, в неизменном виде.

Когда Башар Асад пришел к власти, многие надеялись, что произойдут политические перемены, поскольку баасистская панарабская идеология под лозунгами «единство, свобода, социализм» быстро теряла свою былую привлекательность в арабском мире. Там уже шли тенденции к национально-этническому, конфессиональному обособлению пока в рамках национального государства. Думаю, если бы Асад-старший оставался у власти, он бы сумел не допустить разрастания конфессионально-клановых отношений, используя свой авторитет и государственный опыт. Он мог бы уловить пульс времени, не повторяя при этом ошибок Горбачева.

— Нет ли у вас ощущения, что США готовы согласиться с присутствием России в Сирии, даже несмотря на противоречия по Украине?

— Я далек от излишнего оптимизма, но и не склонен рассматривать дальнейшие перспективы в одних лишь черных красках. Концепция широкой коалиции в борьбе с ИГИЛ, которую предложила Россия, является очень своевременной.

— Почему она нужна и зачем надо объединить усилия всех?

— Да, бомбардировки с воздуха сыграли свою роль: удалось помочь курдским отрядам, отстоять районы вдоль границы с Турцией — город Кобани, а также продвинуться в сторону Ракки, так называемой столицы Исламского халифата. Удалось установить и контроль правительства над городом Тикрит, но дальше наступил ступор. И в США уже стали говорить, что борьба с «Исламским государством» займет десятилетия, что нужна долговременная стратегия. Но у международного сообщества нет столько времени.

Сегодня есть реальная недооценка глобальной опасности в лице ИГИЛ и самой идеологии «халифатизма», что гораздо серьезнее, чем угроза «Аль-Каиды».

И дело даже не столько в проникновении джихадистов в Европу или Россию, в том числе под видом беженцев. Нельзя в условиях продолжающейся террористической экспансии и распространения исламофобии исключать, что конфликт перерастет в межцивилизационный, по пророчеству Хантингтона (Самуэль Хантингтон, автор концепции «Столкновение цивилизаций». — «Газета.Ru»).

— Готов ли к участию в этой коалиции сам Асад?

— Правительство Сирии занимает в чем-то двойственную и не всегда реалистичную позицию. Я хотел бы в связи с этим провести параллель с балканским кризисом. Все внутренние конфликты, как бы они ни различались по странам и регионам, имеют свою внутреннюю закономерность. В период конфликта в Югославии президент страны Слободан Милошевич тоже занимал очень негибкую позицию, не желая считаться с реальным развитием событий. Он все время отставал с политическими инициативами. На это всегда обращал внимание Примаков, тогда глава МИДа, который говорил ему: «Вы отстаете, а если выступаете, то уже поздно — они уже теряют значимость». Что произошло с Милошевичем, мы знаем. Если бы Дамаск занимал более гибкую позицию, у России появились бы тогда политические козыри, которые бы позволили добиваться от США симметричных действий и в отношении сирийской оппозиции. Это бы позволило реанимировать политический процесс, который не получился во время Женевы-2 .

— Женевский процесс мог бы помочь урегулированию, но почему сторонам так и не удалось договориться?

— На словах, принимая женевское коммюнике, сирийское правительство выдвигает приоритетом борьбу с терроризмом. В свою очередь, оппозиция в лице зонтичной структуры — коалиции Национальных оппозиционных и революционных сил — ставит на первое место положение коммюнике о создании переходного правительства, то есть, по сути дела, о разделе власти .

Но политический процесс пока пробуксовывает, а борьба с терроризмом идет очень медленно. В региональном плане, а именно этот угол приобретает сейчас наиважнейшее значение, каждая из сторон, несмотря на хорошие слова, преследует свои эгоистические интересы, прежде всего связанные с национальными, конфессиональными и государственными амбициями. Если так будет и дальше, то экспансия ИГИЛ будет продолжаться.

Позиция России, как мне представляется, состоит в том, чтобы пустить переговорный процесс по двухтрековому пути: это борьба с терроризмом параллельно с политическим процессом. У крупных игроков, таких как ЕС, Россия и США, помимо разногласий немало общих точек соприкосновения. Это недопустимость обвала государственных институтов, так, как это произошло в Ираке и Ливии, сохранение территориальной целостности, защита национальных и конфессиональных меньшинств, проведение политических реформ на базе положений женевского коммюнике от 2012 года.

— Соседние страны признают опасность ИГИЛ и борются с этой организацией. Готовы ли они действовать совместно с Россией?

— Внешние игроки, особенно региональные, преследуют свои собственные интересы. Возьмите Турцию — это страна, признавая с самого начала террористическую опасность, тем не менее открыла свои границы перед исламскими боевиками. Затем, согласившись войти в антитеррористическую коалицию и предоставив Соединенным Штатам базу ВВС в Инджирлике, она вместо того, чтобы бомбить исламистов, направила воздушные удары против Курдской рабочей партии.

Позицию Израиля тоже нельзя назвать нейтральной. Эта страна воспользовалась ситуацией, чтобы установить каналы связи с террористической организацией «Джабхат ан-Нусра».

Израиль принял на своей территории более тысячи раненых боевиков в пограничных с Сирией госпиталях и возвращал их обратно на поле боя.

Саудовская Аравия, в свою очередь, направила огромные средства в поддержку салафитских групп, которые могут стать инструментом саудовского влияния. Все региональные страны пытаются извлечь для себя выгоду. И это был один из факторов, который подтолкнул Россию к конкретным действиям. Реальность же сегодня такова, что есть две крупные силы: это сирийское правительство и ИГИЛ, а также «ан-Нусра», хотя между обеими группами в последнее время случаются вооруженные столкновения. И если общая цель сторон Саудовской Аравии, Ирана, Турции, США — борьба с «Исламским государством», надо исходить из реального положения вещей, из которого исходит сейчас Россия.

Сирия. Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 15 сентября 2015 > № 2913955 Александр Аксененок


Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 22 июля 2015 > № 1459916 Александр Кинщак

Посол РФ: мы много делаем для повышения боеспособности сирийской армии

Несмотря на сложную ситуацию в Сирии, Россия намерена продолжать торгово-экономическое сотрудничество с Дамаском. Одновременно Дамаск, который ведет войну с международным терроризмом, может рассчитывать на военно-техническую помощь со стороны России. Об этом в интервью РИА Новости и Sputnik рассказал посол РФ в Сирии Александр Кинщак.

Несмотря на сложную ситуацию в Сирии, Россия намерена продолжать торгово-экономическое сотрудничество с Дамаском. Но при условии обеспечения безопасности для российских специалистов. Одновременно Дамаск, который ведет войну с международным терроризмом, может рассчитывать на военно-техническую помощь со стороны России. Об этом в интервью корреспондентам РИА Новости и Sputnik Мохамаду Алаедину, Александру Реутову и Мохамаду Мааруфу рассказал посол РФ в Сирии Александр Кинщак.

— Как, по-вашему, заключенное соглашение об урегулировании ядерной проблемы Ирана может отразиться на состоянии в Сирии?

— Ожидания позитивные. Хочется надеяться на то, что Иран, который и без того играл активную и положительную роль в сирийских делах, получит дополнительные возможности, ресурсы, чтобы оказывать больше содействия сирийским союзникам. Соответственно, это положительно отразится на ситуации в стране.

— Какие контракты между Россией и Сирией готовятся к подписанию?

— В условиях острого гражданского конфликта возможности для реализации крупных проектов в торгово-экономическом сотрудничестве для наших экономоператоров в Сирии ограничены. Прежде всего, это связано с проблемами в сфере безопасности. Для нас в Сирии, впрочем, как и в какой-то другой стране, эта тема всегда приоритетна. Прежде всего, принимается во внимание то, будут ли наши специалисты, занятые на исполнении того или иного проекта, гарантированно работать в условиях полной личной безопасности. В Сирии, к сожалению, ситуация пока развивается таким образом, что на значительной части территории страны присутствие наших специалистов невозможно. Но есть районы, где работать можно и нужно, и наши компании этими возможностями пользуются. Тем более, что сирийские партнеры представляют для российских экономоператоров режим наибольшего благоприятствования. Соответственно, даже сейчас у нас есть несколько контрактов в стадии реализации. Есть проекты, находящиеся на достаточно продвинутой стадии проработки, согласования.

Все эти вопросы комплексно обсуждались в октябре прошлого года на заседании межправкомиссии в Сочи. Тогда были намечены перспективные проекты и заданы импульсы по активизации работы. Что-то с октября уже созрело, где-то мы пытаемся делать наработки на перспективу, в том числе посткризисную. Ведь война когда-то закончится, и страну надо будет восстанавливать. Грамотные бизнесмены, которые думают не только о сегодняшнем дне, но и о перспективе, эти соображения учитывают.

— Что это за проекты?

— Например, здесь еще с советских времен присутствует "Стройтрансгаз". У них есть крупный контракт на строительство газоперерабатывающего завода ГПЗ-2. По условиям контракта они должны были ввести первую очередь осенью прошлого года. Это было сделано. На проектную мощность завод должен выйти до конца текущего года. Работы продолжаются. Значительная их часть выполняется силами местных субподрядчиков, учитывая соображения обеспечения безопасности. Работа идет, контракт выполняется, нареканий никаких не поступало. Более того, все заказчики довольны. У "Стройтрансгаза", который активнее всех себя здесь ведет, есть неплохой контракт, насколько понимаю, уже согласованный, на строительство на Тигре крупной водонасосной станции. Не буду озвучивать, но там речь идет о большой цифре. Хотя пока там сейчас хозяйничает "Исламское государство", контракт предусматривает выполнение проектных работ, на которые требуется время, необходимо сделать заказы на основное оборудование, срок его изготовления до двух лет. Так что пока все созреет, глядишь, и ситуация улучшится и можно будет переходить на полевые работы. Это очень неплохой задел на будущее.

Здесь есть и другие наши организации, которые работают — компания "Совокрим", которая должна построить четыре мельницы на общую сумму более 16 миллионов евро. Одну уже практически построила в городе Тель-Каух мощностью 600 тонн муки в сутки. Сирийцам это сейчас очень нужно. Частная российская компания "Адыгюрак" тоже имеет много интересных задумок. Хотят построить экспортно-импортную деревню в Латакии для того, чтобы заниматься переработкой и транспортировкой, в том числе с использованием судов-холодильников, для оперативной доставки в наши черноморские порты сезонных фруктов и овощей из Сирии. Сирийцы обещают выделить им землю. Кроме того, в качестве пилотного проекта я бы выделил, если удастся нам договорится, если будет выделено финансирование, строительство новой теплоэлектростанции Тишрин-3. Это под Дамаском, на той же площадке, где мы в свое время построили Тишрин-1 в 1980-90 годы.

— А сколько нужно?

— Нужно много, под миллиард долларов. Сирийцы надеются, что мы сможем обеспечить значительную часть необходимых средств. В конце июня в Москве была по этому вопросу сирийская экономическая делегация.

— Приблизительные сроки начала строительства есть?

— С нашей стороны есть организация, которая готова этим заняться, — "Интер РАОэкспорт".

— В начале 2013 года было подписано соглашение о добыче нефти "Союзнефтегазом" в Латакии. Что мешает работать, учитывая, что там спокойно?

— Я бы не стал говорить, что контракт не исполняется. Представители компании регулярно приезжают сюда для согласования порядка исполнения. Там, прежде чем речь дойдет непосредственно до бурения, должно пройти энное количество предварительных стадий проработки. Из моих контактов с сирийским руководством я понимаю, что они довольны тем, как идет работа в рамках этого проекта. Причем там есть еще одно нефтяное поле, которое тоже может быть освоено нашими нефтяниками.

— Исполнение контрактов и обсуждение перспектив сотрудничества говорит о том, что Россия уверена в скором урегулировании ситуации в Сирии?

— Наше сотрудничество развивается под эгидой межправкомиссии, но каждый контракт — это решение конкретной компании, чье руководство идет на этот риск сознательно, рассчитывая на благоприятное развитие ситуации. Кто-то имеет смелость и заходит в Сирию сейчас, кто-то ждет, кто-то считает, что игра не стоит свеч — засветиться на сирийском рынке, испортить себе отношения с западными контрагентами.

— Как идет военно-техническое сотрудничество?

— Оно продолжается и развивается. Мы этого не скрываем. Об этом сказал и Владимир Путин во время последнего визита в Россию сирийской делегации. Он напомнил, что российская позиция остается неизменной, мы и далее будем поддерживать сирийский народ, сирийское правительство, в том числе в вопросах обороноспособности, задействуя возможности сотрудничества в военно-технической сфере. Убежден, что это правильно, потому что Сирия находится на переднем краю борьбы с терроризмом. Если мы не хотим, чтобы террористы победили в Сирии, со всеми вытекающими последствиями для стран региона, тем более что эти последствия выплеснутся далеко за пределы стран региона, то значит надо помогать сирийскому правительству в этой войне.

Посмотрите, Сирия и Ирак воюют с "Исламским государством". При этом ряд стран считают, что Ираку помогать нужно, а правительству Сирии помогать нельзя. Это как? Кроме как двойными стандартами это назвать нельзя. У нас двойных стандартов нет. Если сирийское правительство борется с терроризмом и мы считаем, что в наших интересах его поддержать в этой войне, то значит нужно по мере возможности оказывать помощь, в том числе и военно-техническую. И она оказывается.

— Как вы считаете, возможна ли хотя бы теоретически прямая военная помощь Сирии со стороны России?

— Я считаю, что мы и так делаем достаточно много, чтобы повышать уровень боеспособности сирийской армии. В том числе иногда мы помогаем и советами, когда это надо.

— Что вы думаете об идее создания регионального союза по борьбе с терроризмом?

— Здравая основа в этой идее есть. У большинства стран в регионе приходит осознание того, что терроризм это реальная угроза и актуальна не только для Сирии или Ирака, но и для соседних с ними стран. Если мы возьмем последние теракты в Кувейте, Тунисе, на египетском Синае, то какие еще нужны подтверждения? Везде брала на себя ответственность группировка "Исламское государство". Что еще нужно, чтобы убедить тех, кто не понял, что это угроза для всех? Эта мысль пробивает дорогу, осознание постепенно приходит.

Конечно, остаются еще те люди, которые уверены, что террористические организации можно прямо или косвенно использовать для реализации своих планов, например по свержению президента Асада. Но это опасные игры. И то, что можно играть и заиграться, постепенно доходит до игроков. Думаю, постепенно все придут к необходимости борьбы с терроризмом. Лучше, если это произойдет раньше. Хуже, если возобладает инерционность мышления и ситуация будет развиваться в плохом направлении и реализуются какие-то драматические сценарии, тогда будет гораздо сложнее.

— То есть такой антитеррористический союз возможен, даже учитывая непримиримую позицию США по отношению к президенту Сирии Асаду?

— Давайте вспомним относительно недавний пример химического разоружения Сирии. Тогда все думали — завтра война. Ждали, что боевые действия начнутся вот-вот. И тут, в последний момент, неожиданная и для многих тогда казавшаяся нереализуемой инициатива президента Путина, которая сработала. Войны не было, с химическим оружием разобрались, очень успешно провели сложнейшую операцию, привлекли к этому ОЗХО, ООН, очень многие страны. Сейчас ведь тоже никто не пытается сколотить военно-политический союз государств, которые по-прежнему разделены в подходах к решению сирийской проблемы. Речь идет о координации действий. Или бездействий. Ведь если кто-то поймет, что подпитывать или вскармливать, продолжать финансировать, вдохновлять экстремистские силы — это опасно для собственной безопасности, и перестанет это делать, это тоже шаг в правильном направлении. Это не значит, что сюда, в Сирию, должны прийти турецкие и саудовские солдаты и воевать с солдатами "Исламского государства". Речь идет о координации подходов в борьбе с общей угрозой. Я считаю, что эта инициатива может быть реализована. Может, не в ближайшее время, но основа для скоординированных действий есть.

— Какую роль Израиль может сыграть в борьбе с терроризмом, учитывая, что Дамаск обвиняет израильтян в поддержке экстремистов в районе Голанских высот?

— Боюсь, что здесь шансов на реализацию таких схем, включающих в себя Израиль и соседние арабские государства, гораздо меньше, если мы говорим о перспективах антитеррористической коалиции с участием Сирии и ее соседей. Хотя значительной подрывной роли Израиля в сирийском кризисе я не вижу. Если разбираться, откуда идет больше проблем, то явно не со стороны Израиля. Хотя как факт напряженности он всегда сохраняется.

— Каковы перспективы третьих межсирийских консультаций, площадку для которых уже два раза предоставляла Москва?

— Разговоры на эту тему ведутся с момента завершения второй встречи. Причем на этом этапе самая заинтересованная сторона это, может быть, сирийское правительство. Хотя я помню, как в свое время нам потребовалось много сил, чтобы убедить наших сирийских партнеров в том, что есть смысл участвовать в этом мероприятии и сесть за стол переговоров со своими оппонентами. В результате они поняли, какие преимущества возникают для них в этом формате. Так что сейчас они весьма заинтересованы в продолжении московского процесса. Если мы хотим политического урегулирования в Сирии, а о том, что это единственный путь, говорят все на Западе и на Востоке, сами сирийцы, то достичь его можно только путем диалога. То есть разговора между легитимным с точки зрения международного права сирийским правительством и его оппонентами. Московская площадка такие возможности предоставляет.

У внутренней сирийской оппозиции подход, кстати, тоже положительный.

— Какие объемы гуманитарной помощи Россия оказывает Сирии?

— Это значительные объемы. Сейчас в стадии реализации поставка на безвозмездной основе 100 тысяч тонн пшеницы. Два судна уже доставили 52 тысячи тонн. Следующее мы ждем в августе. Это очень важно для сирийцев. Большинство здесь живет в городах. Меж тем большая часть сельхозугодий сейчас под контролем ИГ. И обеспечить сейчас себя пшеницей, как раньше, Сирия не может.

— Что еще?

— Вопросы рассматриваются. Надеюсь, мы сможем помочь нашим сирийским партнерам с нефтепродуктами. У нас также просили топливо для электростанций, нужно им дизельное топливо, бытовой газ. Есть и другие направления, где мы оказываем помощь, в том числе и финансовую. Стоит обязательно упомянуть помощь по линии МЧС. За последние два года более 30 гуманитарных рейсов МЧС садилось.

Сейчас с периодичностью где-то раз в квартал прибывает самолет с самым необходимым на борту — сахар, детское питание, консервы, медикаменты, генераторы, палатки и прочие необходимые вещи. Этими же рейсами мы пользуемся, чтобы отправлять наших граждан из страны. Причем не только наших граждан — граждан стран СНГ, сирийцев из смешанных семей. Всего такими рейсами выехало за последние два года более тысячи человек.

У нас были ситуации, когда людей вытаскивали прямо из зоны боевых действий, с тем, что на них надето. Один раз к нам обратилась женщина, россиянка, которая несколько лет жила в палестинском лагере Ярмук в пригороде Дамаска. В какой-то момент она созрела и поняла, что надо оттуда выбираться. Как раз все шло к тому, что там начнется очередное обострение. И после того, как мы ее вытащили, через два дня туда зашел ИГИЛ и начал устраивать показательные казни, резать головы. Казнили настоятеля мечети, который призывал к примирению. Используя партнерские и другие каналы, мы ее с детьми оттуда вытащили.

Другой эпизод связан с Пальмирой. За день до того, как оттуда ушла сирийская армия и зашли боевики ИГ, мы вывезли мужа и жену с российскими паспортами. Они нам позвонили в дикой панике, просили их вывезти, и их взяли в колонну сирийского спецназа. Потом их доставили в Латакию и отправили бортом МЧС на родину.

— А сейчас сколько граждан РФ в Сирии остается?

— На консульском учете в посольстве в Дамаске и генконсульстве в Алеппо состоит более 8 тысяч человек. Сколько на самом деле, никто сказать не может. Поскольку не все считают необходимым докладываться о своем приезде или отъезде. Если ориентироваться на объем консульских операций, то за время кризиса их объем не уменьшился. По косвенным признакам россиян здесь очень много. Много из смешанных семей.

— Приходится ли заниматься нашими соотечественниками, которые встали "на темную сторону" и перешли в "Исламское государство"?

— Это тоже приходится делать. Периодически к нам поступают обращения от членов семей наших соотечественников, которые поехали на джихад сюда и воюют в рядах террористических группировок. Буквально пару дней назад обратилась к нам сестра одного такого россиянина, который был убит, сражаясь в составе боевого отряда ИГ. В другом случае обратились к нам близкие родственники другого нашего соотечественника, который также был убит. Но жена его с детьми осталась на территории контролируемой незаконными вооруженными формированиями. Нас просили оказать содействие в их возвращении на родину.

— А как?

— В практическом плане у нас возможностей немного. Мы можем попросить сирийцев, можем включать другие, закрытые каналы. Естественно, задача очень трудно реализуемая.

— Кто, кроме России, сейчас проявляет экономическую активность в охваченной войной Сирии? Может, Китай?

— Китайцы, насколько я понимаю, сейчас никаких крупных проектов здесь сейчас не реализуют. Китайский посол сказал, что у них жесткие указания не направлять сюда своих специалистов по соображениям безопасности. Есть представители некоторых сопредельных государств, иранцы здесь работают, в том числе в торгово-экономической сфере.

— Это работа на перспективу?

— Перспектива это или задача сегодняшнего дня — как посмотреть. Если мы исходим из того, что нам надо ликвидировать в Сирии общую угрозу терроризма, то нам необходимо помогать той стране, которая ведет борьбу с терроризмом. Экономическая помощь — это тоже вклад в эту борьбу.

Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 22 июля 2015 > № 1459916 Александр Кинщак


Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 29 июня 2015 > № 1425729 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с заместителем Председателя Совета министров, Министром иностранных дел и по делам эмигрантов Сирии В. Муаллемом, Москва, 29 июня 2015 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы рады приветствовать в Москве делегацию Сирийской Арабской Республики во главе с заместителем Председателя Совета министров, Министром иностранных дел В.Муаллемом.

Сегодня утром мы провели обстоятельные переговоры. Только что вернулись из Кремля, где г-н Министр был принят Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Естественно, в центре внимания были задачи активизации усилий по преодолению сирийского кризиса. Как подчеркнул В.В.Путин, на основе объективного анализа складывающейся ситуации, многочисленных контактов со странами региона, в том числе непосредственными соседями Сирии – Турцией, Саудовской Аравией, Иорданией, можно сделать вывод, что у всех в регионе и за его пределами растет озабоченность в связи с террористической активностью т.н. «Исламского государства» («ИГ») и других радикальных группировок, исповедующих насильственный экстремизм.

Мы убеждены – и к этому призвал Президент России В.В.Путин – в необходимости для всех стран региона отложить в сторону разногласия, которые всегда были и, наверное, останутся по тем или иным вопросам, и сконцентрироваться на том, чтобы все усилия были направлены на борьбу с общей для всех угрозой – терроризмом.

Если бы это удалось, то мы сделали бы очень важный следующий шаг в том, что касается политического консенсуса вслед за заявлением, которое «Группа восьми» приняла еще два года назад, в июне 2013 г., когда на саммите в Северной Ирландии призвала сирийское правительство и сирийскую оппозицию объединить усилия против террористов и изгнать их из страны. Эта задача по-прежнему остается актуальной, но с учетом масштабов деятельности «ИГ» и его пособников уже недостаточно сил только сирийцев. Именно поэтому, мы обращаем призыв ко всем странам региона координировать свои действия в борьбе с этой страшной угрозой. Безусловно, это отнюдь не означает, что мы откладываем в сторону другие задачи, которые были закреплены в Женевском коммюнике от 30 июня 2012 г., в первую очередь, задачу налаживания политического диалога, который ведом самими сирийцами и был бы нацелен на достижение договоренностей, отражающих общее согласие между всеми сирийскими группами.

Россия последние два года неизменно выступала за то, чтобы Женевское коммюнике не оставалось на бумаге. Именно по нашей инициативе этот важный документ был одобрен СБ ООН, хотя и не сразу, потому что поначалу наши западные партнеры не хотели этого делать. Впоследствии мы старались внести вклад в подготовку почвы для возобновления переговорного процесса. Провели две встречи в Москве, которые позволили сирийскому правительству и различным группам конструктивно настроенных сирийских оппозиционеров согласовать общие принципы, нацеленные на сохранение Сирии суверенным, территориально целостным, независимым государством, в котором обеспечиваются права всех этнических, конфессиональных и других групп.

Эти наши усилия согласовывались с другими странами, в частности с Египтом, которые также желают способствовать созданию условий для возобновления официальных переговоров по сирийскому урегулированию.

Результаты двух встреч в Москве зафиксированы в наборе принципов. Мы бы хотели продолжить помогать, прежде всего, самим сирийцам, чтобы они конкретизировали заложенные в этих принципах идеи и подходы. Для содействия этому процессу и подготовки прочной почвы для возобновления переговоров мы будем готовы рассмотреть возможность проведения еще одной, третьей консультативной встречи в Москве. Мы сегодня также об этом говорили с Министром иностранных дел Сирии В.Муаллемом.

Все это должно помочь специальному представителю Генерального секретаря ООН по сирийскому урегулированию С.де Мистуре, осуществляющему интенсивные консультации, сформировать базу для переговорного процесса, который может быть только всеобъемлющим, с участием всех без исключения сирийских групп.

Прочной основой этих усилий является, как я уже сказал, Женевское коммюнике от 30 июня 2012 г., хотя, очевидно, что с учетом беспрецедентного роста террористической угрозы этой проблеме необходимо уделить повышенное дополнительное внимание. Рассчитываем, что С.де Мистура это сделает.

Еще раз подчеркну, что задача международного сообщества, в том числе соседей Сирии, европейцев, России, США, ООН, не пытаться навязывать что-то сирийцам, а создать условия для инклюзивного диалога, в ходе которого они могли бы прийти к общему согласию между собой.

Сегодня мы также обсудили состояние двусторонних отношений, в том числе ход выполнения договоренностей, достигнутых в октябре прошлого года на очередном заседании Межправительственной торгово-экономической комиссии.

Россия – это также сегодня подтвердил Президент России В.В.Путин – будет продолжать поддерживать сирийский народ и руководство в его усилиях по решению социально-экономических проблем в условиях нынешнего кризиса и повышению своей обороноспособности перед лицом террористической угрозы.

Удовлетворены откровенным, традиционно дружеским характером наших сегодняшних встреч. Будем продолжать поддерживать сирийский народ в этих тяжелых испытаниях.

Вопрос (обоим министрам): На фоне возрастающей угрозы «ИГ» в регионе, в частности в Сирии, проходят контакты на различных уровнях. Можно ли говорить о том, что мы вступаем в новую фазу урегулирования ситуации в Сирии? И как обстоит дело с возможными контактами между сирийским руководством и руководством региональных держав – Саудовской Аравии, Турции?

С.В.Лавров: Знаете, категориями «новая фаза», «новый этап» пусть оперируют историки, которые будут описывать то, что сейчас происходит. Мы сконцентрированы на практической политике, а она требует как можно скорее отложить всё, не имеющее отношение к борьбе с терроризмом, и сконцентрировать общие усилия на борьбе с «ИГ», «Джабхат Ан-Нусрой» и прочими аналогичными группировками. Как я уже сказал, для этого сегодня складывается чуть больше объективных условий, потому что масштаб этой угрозы осознают все страны региона – и не только. «ИГ» уже выплескивается в Афганистане, примеряется к Центральной Азии, да и в Европе террористические проявления, как показывают многие свидетельства, напрямую связаны с этой группировкой. Поэтому общее осознание глобальной угрозы должно все-таки возобладать над индивидуальными геополитическими замыслами и односторонними целями. Разногласия можно урегулировать в рамках диалога, но очень трудно вести диалог между государствами по спорным вопросам, когда само существование этих государств находится под угрозой захвата террористами и превращения в «халифат». Как вы знаете, эта цель провозглашена и широко разделяется многими экстремистскими группировками от Пакистана до Нигерии.

Так что о новом этапе будем говорить позже, а сегодня мы хотим продолжить наши кропотливые усилия по формированию согласия. Может это и не будет коалицией в классическом смысле этого слова, но согласованность действий между всеми, кто борется с террористической угрозой, абсолютно необходима.

Вопрос: В рамках политических усилий России по урегулированию сирийского кризиса становится ясно, что без проведения третьей московской встречи эффективность «Женевы-3» будет под угрозой. Какие практические шаги могут быть предприняты на этом направлении, особенно с учетом того, что в последнее время мы наблюдаем резкий рост террористической активности на севере и юге Сирии, обусловленный в том числе финансовой поддержкой и снабжение оружием со стороны соседних стран?

С.В.Лавров: Я бы не стал так категорично формулировать, что, дескать, без «Москвы-3» эффективность «Женевы-3» будет под угрозой. Абсолютно неважно, где проводить подготовительные консультативные встречи. Главное – извлечь уроки из причин неудачи «Женевы-2». А неудача эта была предопределена тем, что наши западные партнеры и некоторые страны региона сделали ставку на одну единственную оппозиционную группу – т.н. «Национальную коалицию» – объявили ее (в том числе в ЛАГ) единственным законным представителем всего сирийского народа, игнорировали множество оппозиционеров, которые исповедовали не агрессивные, а патриотические позиции и выступали за политическое урегулирование. Эту ошибку нам важно исправить, и, по-моему, это удается – дважды на московской «площадке» и в Каире, в рамках других усилий целого ряда государств оппозиционеры начинают объединяться.

Достоинства встречи «Москва-2», которая состоялась в апреле с.г., в том, что был достигнут согласованный представителями Правительства САР и большинства оппозиционных групп документ, который содержит принципы сохранения и развития сирийского государства в интересах всех народов, религиозных общин, живущих в Сирии веками и даже тысячелетиями. Как сказал мой коллега и друг Министр иностранных дел Сирии В.Муаллем, документ недостаточно конкретен, требуется детализировать целый ряд положений, которые сформулированы в принципах документа. Мы хотим этому способствовать, но сделать это могут только сами сирийцы. Россия же выступает за то, чтобы к работе над этими принципами подключились и те оппозиционные группы, которые в Москву не приезжали, но присутствовали на египетской «площадке». Россия и Египет достаточно активно координируют свои действия в расчете на то, что в конечном итоге весь оппозиционный спектр будет представлен на переговорах с Правительством Сирии на основе Женевского коммюнике, которое, вновь подчеркну, предполагает достижение обоюдного согласия между самими сирийцами о том, как дальше жить в общем государстве.

Что касается внешних игроков, то они должны избегать любых действий, которые не способствуют созданию таких условий и политическому урегулированию. Все, что высказывается в русле идеи о смене режима, весьма рискованно. Это противоречит Женевскому коммюнике и, к сожалению, играет на руку экстремистам, чего все хотели бы избежать.

Повторю, сейчас у нас есть основания полагать, что оценки меняются, хотя какая-то инерция еще, наверное, сохранится. Россия, в том числе через сегодняшние переговоры, хочет способствовать тому, чтобы все внешние игроки осознали главную угрозу, которая выходит далеко за рамки односторонних политических проектов – это угроза терроризма.

Я еще раз хочу подчеркнуть – это не импровизация сегодняшнего дня. Мы последовательно все эти годы, с начала так называемой «арабской весны» отмечаем во всех наших контактах со всеми партнерами, что необходимо перестать игнорировать колоссальную угрозу, которую таит в себе насильственный экстремизм. Мы отмечаем опасность заигрывания с радикалами и экстремистами ради достижения сиюминутных конъюнктурных целей. В истории есть масса примеров, когда подобные заигрывания возвращались очень тяжелым, смертоносным, кровопролитным бумерангом.

Напомню, что на прошлой неделе эту тему Президент России В.В.Путин обсуждал с Президентом США Б.Обамой по телефону, обращая внимание именно на общность интересов России, США и всех других государств в том, чтобы не допустить реализации планов экстремистов из так называемого «Исламского государства». Президенты России и США поручили Государственному секретарю США Дж.Керри и мне не откладывая провести встречу, чтобы обменяться мнениями о том, как можно было бы более эффективно объединить усилия наших двух стран и других государств региона. С учетом итогов сегодняшних переговоров наши делегации направятся в Вену, где завтра запланирована встреча с Государственным секретарем США Дж.Керри. О том, как проходят переговоры, будем подробно информировать.

С.В.Лавров (добавляет после комментария В.Муаллема): Валид, я тебе скажу как друг. Мы будем говорить и оперировать не риторическими вопросами, а конкретикой. Мы будем добиваться практических совместных действий, а риторикой можно заниматься потом, когда победим терроризм.

Россия. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 29 июня 2015 > № 1425729 Сергей Лавров


Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 29 июня 2015 > № 1414170 Владимир Путин, Валид Муаллем

Встреча с главой МИД Сирии Валидом Муаллемом.

Владимир Путин принял в Кремле Министра иностранных дел Сирийской Арабской Республики Валида Муаллема. Обсуждалась, в частности, ситуация с Сирии и вопросы борьбы с международным терроризмом.

В.Путин: Уважаемый господин Министр, дорогие друзья, добрый день! Очень рад вас видеть.

Я знаю, что по линии министерств иностранных дел поддерживаются постоянные контакты между нашими странами. Видим, как непросто развивается ситуация в Сирии, прежде всего связанная с агрессией международного терроризма.

Понимаем, что в такой обстановке успех всегда сочетается с некоторыми проблемами, могут быть и военные неудачи. Но мы уверены, что в конечном итоге сирийский народ победит. И наша политика, направленная на поддержку Сирии, сирийского руководства и сирийского народа, остаётся неизменной. В то же время мы считаем, что для того, чтобы эффективно бороться с терроризмом, с крайними проявлениями радикализма, нужно объединять усилия всех стран региона.

Все наши контакты со странами региона – у нас очень добрые отношения со всеми странами без исключения – говорят о том, что с такой организацией, как так называемое Исламское государство, все готовы внести свою лепту в борьбу с этим злом. Это касается и Турции, это касается Иордании, это касается Саудовской Аравии.

В этой связи мы призываем всех наших друзей, в том числе друзей в Сирии, сделать всё для того, чтобы наладить конструктивный диалог со всеми странами, заинтересованными в борьбе с терроризмом, продолжая, разумеется, развивать конструктивные отношения со всеми, кто Сирию поддерживает в настоящее время.

Понятно, что между соседями всегда, часто во всяком случае, возникают какие–то непонимания, трения, проблемы текущего характера, но во имя борьбы с общим злом, безусловно, нужно объединять усилия.

Передайте самые наилучшие пожелания Президенту Сирии Башару Асаду.

В.Муаллем (как переведено): Большое спасибо, господин Президент, за сегодняшнюю встречу. Мне приятно передать Вам наилучшие пожелания от Президента Асада.

Господин Президент, мы прекрасно знаем Ваши заслуги в тех достижениях, которых добилась Россия в последнее время. Однако ту коалицию, о создании которой Вы упомянули, коалицию соседних стран в борьбе с терроризмом, – для её эффективности и для её создания потребуется ещё большие усилия.

И, как Вы знаете, основной проблемой в Сирии как раз является поддержка действующих в нашей стране террористов со стороны упомянутых Вами стран. Но мы готовы, опираясь на Ваши усилия, вести дело к тому, чтобы сотрудничать на благо борьбы с терроризмом.

Мы всегда берём в расчёт ваш российский опыт, советский опыт в Великой Отечественной войне, когда вашему народу удавалось устоять перед фашистской агрессией, особенно я имею в виду бои за Ленинград и Сталинград. Поэтому мы также рассчитываем на вашу поддержку, и мы уверены, что сирийский народ, так же как и советский народ, сможет стойко противостоять терроризму.

В.Путин: Господин министр, я уже сказал, что наша поддержка будет продолжена, без всяких сомнений. Согласен с Вами, что создание такой коалиции, о которой мы сейчас говорим, – дело непростое, имею в виду все сложности, которые были в отношениях между странами региона в предыдущие годы. Но, если сирийское руководство посчитает это целесообразным, возможным, мы сделаем всё, чтобы вас поддержать, и используем наши добрые отношения со всеми странами региона для того, чтобы, во всяком случае, предпринять попытку такую коалицию создать.

Сирия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 29 июня 2015 > № 1414170 Владимир Путин, Валид Муаллем


Сирия. Ирак. Йемен. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 апреля 2015 > № 2913957 Александр Аксененок

Сирия-Ирак-Йемен: ключ к умиротворению «арабской бури»

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

По прошествии четырёх лет после начала революционных взрывов на Ближнем Востоке об «арабской весне» в мире, если и вспоминают, то с иронической улыбкой или лёгкой тоской по лучшим временам. Теперь «весна» обернулась настоящей «бурей». И в этом смысле «Буря решимости» – название операции, проводимой в Йемене коалицией во главе с Саудовской Аравией, глубоко символично.

Арабский мир, охваченный жестоким насилием, чередой братоубийственных гражданских войн и эпидемией распада государственности, погружается в пучину беспрецедентных гуманитарных катастроф. Из этого хаоса, собственно, и вышел такой средневековый монстр, как «Исламское государство».

Арабский мир, охваченный жестоким насилием, чередой братоубийственных гражданских войн и эпидемией распада государственности, погружается в пучину беспрецедентных гуманитарных катастроф. Из этого хаоса, собственно, и вышел такой средневековый монстр, как «Исламское государство». Борьба с международным терроризмом, до тех пор нацеленная на «Аль-Каиду», теперь приобретает многие другие измерения – идеологическое, социальное, теологическое, культурологическое, то есть не только военно-оперативное, чисто силовое. Возрождение «арабского халифата», ассоциирующегося в исторической памяти мусульман с временами могущества ислама, находит питательную почву не только на Ближнем Востоке, но и среди мусульманского населения Европы, Азии и Африки. Многие воспринимают проект «исламского государства» не как терроризм, а как ответ Западу, который, мол, виновен во всех бедах и несчастьях мусульманского мира. Такие настроения получили дополнительный импульс после того, как течение «политического ислама», поддержанное Западом, потерпело фиаско. Воинствующий исламизм стал альтернативой умеренности и современному толкованию ислама. Тупиковая ситуация на переговорах по палестинской проблеме также сыграла свою роль.

Развитие внутригосударственных конфликтов и вызванное ими нарушение межгосударственных балансов на Ближнем Востоке подошло к опасной черте. Порочный круг насилия приобрёл свою внутреннюю инерцию. Международные миротворческие усилия каждый раз терпят неудачу, а внешнее вмешательство только ожесточает внутренние противоборства, как это видно на примере Ирака, Сирии и Ливии. Сами государства региона тем временем ведут собственные рискованные игры, возлагая ответственность на мировое сообщество. То на Россию, то на Соединённые Штаты, которые каждый раз вольно или невольно оказываются в заложниках чужих интересов. Это относится в равной степени и к государствам, и к негосударственным политическим субъектам, считающимися союзниками России или США. Дамаск и Тегеран продолжают рассчитывать на безграничную поддержку России, в том числе в ущерб её глобальным интересам, а умеренная сирийская оппозиция – на то, что США и Саудовская Аравия не допустят победы Башара Асада, хотя бы из соображений престижа. Отсюда бескомпромиссность непосредственных участников конфликта. Дамаск не желает придерживаться на деле буквы и духа Женевского коммюнике от 30 июня 2012 г. о начале переговоров по созданию переходного органа власти и запуску политического процесса. Оппозиция, со своей стороны, отказывается от партнёрства с сирийским правительством в борьбе с терроризмом. А ведь после провозглашения халифата в рядах вооруженной оппозиции произошло укрупнение террористических организаций и их исламизация. Боевики из «Исламского государства» и «Джабхат Ан-Нусра» доминируют теперь на поле военных действий.

К четырёхлетнему кровопролитию в Сирии и расползанию влияния джихадистов на части сирийской и иракской территорий в последнее время добавился йеменский кризис, где задействованы те же региональные игроки. В первую очередь Саудовская Аравия и Иран. Резкий разворот от общенационального политического диалога в Йемене к односторонним силовым действиям со стороны одного из его участников – движения хуситов в союзе с бывшим президентом Али Абдаллой Салехом встретил жесткую ответную реакцию. Саудовская Аравия, традиционно проводившая теневую дипломатию, открыто поддержала свергнутого йеменского президента Абд Раббо Мансура Хади, начав кампанию воздушных ударов по «хуситским мятежникам», которых, хотя и с некоторой долей преувеличения, относят к креатуре Ирана в силу их близости к шиитскому толку ислама.

После Ирака и Сирии катастрофическая эскалация насилия в Йемене стала ещё одним свидетельством того, что современная борьба за сферы влияния на региональном уровне уходит корнями не столько в соперничество внерегиональных держав, сколько в эпоху становления и распространения ислама как мировой религии. До последнего времени считалось как бы неприличным затрагивать столь деликатную тему, как шиитско-суннитские отношения, принимавшие на отдельных отрезках истории враждебный характер. И Саудовская Аравия, претендующая на лидерство среди мусульман-суннитов, и шиитский Иран старались не заострять внимание на этой стороне межгосударственных отношений. Однако «арабские революции» внесли свои коррективы в региональный баланс сил. По мере того, как в эпицентре арабского мира раскручивался виток гражданских войн, становилось понятным, что межобщинные факторы играют не последнюю роль. Скрывавшееся прежде стало явным. Йеменский кризис, если рассматривать его под углом зрения саудовско-иранских отношений, является продолжением противостояния двух крупных религиозных центров в мусульманском мире. Если в Сирии и Ираке Тегеран и Эр-Рияд напрямую не принимают участие в вооружённом конфликте, оказывая поддержку своим союзникам, сирийскому правительству и оппозиции исламистского толка, то в Йемене саудовцы решились на прямое вмешательство в защиту «конституционной законности».

Такая реакция не была спонтанной. К этому вела вся цепочка бурных, порой неожиданных перемен, потрясающих регион с начала «арабских революций».

Укрепление позиций Ирана в Ираке после ухода оттуда американцев и подключения шиитского ополчения к операциям иракской армии против ИГИЛ, провал расчётов на быстрое падение режима Башара Асада в Сирии наряду с превращением шиитского военно-политического движения «Хезболла» во влиятельный фактор ливанской политики… Всё это воспринималось в Эр-Рияде как создание Ираном подконтрольной ему «шиитской оси» на Ближнем Востоке, угроза национальной безопасности Королевства, хранителя святых мест ислама. Начавшееся сближение между Ираном и Соединенными Штатами на фоне переговоров по «ядерному досье» ещё усилило у саудовцев чувства беспокойства и неопределённости. Возникли опасения, что США готовятся к уходу из региона, а Иран воспользуется образовавшимся вакуумом силы.

Свержение близкого к Эр-Рияду президента Мансура Хади в Йемене и провал проводимого им политического процесса стало последней каплей, которая укрепила решимость Саудовской Аравии применить силу. Угроза в понимании официального Эр-Рияда теперь возникла не только с севера, но и с юга.

Целью операции «Буря решимости» объявлено подавление «мятежа» и создание условий для продолжения политического процесса на основе национального диалога. Вместе с тем, приняв такое решение, новое саудовское руководство во главе с королём Салманом отдаёт себе отчёт в том, что затяжную войну в Йемене Королевству не выдержать. Кардинально изменить ситуацию в свою пользу можно только с помощью военной операции, на которую Саудовская Аравия в военном плане не способна. Поэтому с самого начала был взят курс на привлечение союзников из числа суннитских государств таких, как Египет и Пакистан. Срочно приняты дипломатические шаги по наведению мостов с Турцией, отношения с которой были основательно испорчены из-за поддержки Анкарой египетских «братьев-мусульман», отстранённых от власти не без помощи саудовцев. В международном плане Саудовская Аравия добилась принятия Советом Безопасности «сильной» резолюции 2216 по 7-ой главе Устава ООН, предусматривающей возможность операции по принуждению к миру.

Саудовская печать приписывает Ирану имперские амбиции времён правления династии «сефевидов» в XVI веке, когда шиизм был объявлен государственной религией. Некоторые иранские комментаторы также используют подобную риторику, навешивая на саудовское Королевство ярлык «такфирии», то есть государства, считающего мусульман другого толка неверными.

Одна из отличительных особенностей йеменского кризиса в том, что именно на этой волне общинно-религиозный контекст в отношениях Саудовской Аравии и Ирана приобрел громкое и опасное звучание. Саудовская печать приписывает Ирану имперские амбиции времён правления династии «сефевидов» в XVI веке, когда шиизм был объявлен государственной религией. Некоторые иранские комментаторы также используют подобную риторику, навешивая на саудовское Королевство ярлык «такфирии», то есть государства, считающего мусульман другого толка неверными.

Следует отметить, что союзники Саудовской Аравии из числа суннитских государств, оказавших ей политическую поддержку, как, например, Пакистан, Турция, Оман, осторожно отнеслись к нагнетанию арабо-персидской вражды. Вместо игры на историческом соперничестве внутри ислама они предпочли взять на себя умиротворяющую и даже посредническую роль.

Этому во многом способствовала осмотрительность в поведении Ирана на официальном уровне. Осудив «агрессию» и предупредив о её серьёзных последствиях, Тегеран воздержался от прямого вмешательства. Ставка была сделана на дипломатические усилия, призывы ко всем воюющим сторонам прекратить огонь и дать новый старт национальному диалогу. В момент, когда тяжёлые переговоры по ядерной программе вступили в решающую стадию, Иран показывает Соединённым Штатам, России и мировому сообществу, где находятся его стратегические приоритеты.

В обстановке патриотического подъёма, смешанного с тревогами неизвестности из-за затягивания конфликт, Саудовская Аравия занимает двойственную позицию. Публично она отклонила мирный план, предложенный Ираном. Как заявил посол Саудовской Аравии в США, «Иран не должен играть никакой роли в определении будущего Йемена». За кулисами официальной дипломатии саудовцы дают между тем понять, что они не против посреднических усилий. Главное – найти такую формулу урегулирования, которая позволила бы всем участникам «сохранить лицо».

В политических кругах Персидского залива последнее время запускаются пробные шары для зондирования шансов на пакетные договорённости, включающие в себя урегулирование внутренних конфликтов в Сирии и в Ираке, в том числе координацию в борьбе с ИГИЛ. Характерно, что осторожный намёк на такую возможность прозвучал также из Тегерана. Причём из уст самого верховного лидера аятоллы Али Хоменеи. «Если другая сторона будет вести себя на ядерных переговорах более определённо, этот опыт покажет, что с ними можно иметь дело и по другим вопросам», - заявил он 9 апреля.

Становится заметно, что в ближневосточной стратегии администрации Обамы возобладал региональный подход. Окончательное соглашение с Ираном должно способствовать переформатированию отношений между соперничающими центрами силы – военно-политическим блоком арабских государств Персидского залива во главе с Саудовской Аравией и Ираном, имеющим в регионе своих союзников. В последнее время Соединённые Штаты изменили тональность в отношении сирийского президента Асада. Госсекретарь США Джон Керри рассуждал в том смысле, что никто не хочет развала государственных институтов в Сирии и поэтому на каком-то этапе переговоров о разделе власти в соответствии с Женевским коммюнике придётся иметь дело с Башаром Асадом. В этом же пакетном ключе, видимо, можно рассматривать и состоявшийся по инициативе саудовской стороны телефонный разговор президента России с королём Саудовской Аравии Сальманом, в ходе которого король высоко оценил усилия России по урегулированию ситуации в Йемене и выразил признательность за позицию России при принятии СБ ООН 14 апреля резолюции 2216 ( в отличие от голосования санкционных резолюций по Сирии, когда Россия применяла свое право вето, по Йемену она воздержалась, и Совет Безопасности ООН принял резолюцию, налагающую эмбарго на поставки вооружений хуситам и содержащую жёсткие к ним требования под угрозой применения международных санкций). С региональным подходом к конфликтному урегулированию связана также предстоящая встреча Обамы в Кэмп-Дэвиде с главами Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива.

С учётом объективной природы конфликтных очагов в Сирии, Ираке и в Йемене, их взаимосвязанности поиск решений именно в таком ключе имеет свою логику и немалый смысл. Оба полюса стратегического и религиозно-общинного соперничества в регионе используют двойные стандарты. Саудовская Аравия тратит миллиарды и прилагает настойчивые политические усилия к смене конституционно законного режима в Сирии через поддержку лояльных к ней сил в составе сирийской оппозиции, но в то же время она решается на вооружённое вмешательство в Йемене под лозунгом восстановления той же «конституционной законности». Подобный подход в значительной мере просматривается и в региональной политике Ирана, который в силу тех же соображений встал на сторону хуситского движения, решившегося на незаконный захват власти. Если бы не его глобальные интересы в выходе из международной изоляции, реакция на саудовскую акцию могла быть более жесткой, на грани военной конфронтации. Эта горькая реальность так или иначе признаётся в самих мусульманских государствах, не желающих перерастания этих «клиентских войн» (proxy wars) в открытую суннитско-шиитскую войну.

Именно ведущие региональные игроки должны нести свою долю ответственности через достижение исторического компромисса в мире ислама. Международные усилия, безусловно, важны, но после целого ряда неудач во многом из-за отсутствия согласия на региональном уровне их роль видится скорее как вспомогательная и балансирующая.

В специфических условиях Йемена международная операция по принуждению к миру не принесет успех. Скорее наоборот. Российский представитель в своём выступлении по мотивам голосования в Совете Безопасности от 14 апреля подчеркнул, что принятая резолюция не должна использоваться для дальнейшей эскалации вооружённого конфликта. Исход проходящих в настоящее время закрытых дипломатических контактов по Йемену имеет ключевое значение в более широком плане – в поиске путей к политическому урегулированию затяжных и кровопролитных конфликтов в Сирии и Ираке и к координации действий в борьбе с террористическими вызовами.

В интересах России сохранить влиятельное участие в этом новом раунде многосторонней ближневосточной дипломатии, используя свои широкие доверительные отношения со странами этого региона. Взаимодействие между Россией и США в скреплении множества нитей, ведущих к умиротворению «арабской бури», по-прежнему имеет решающее значение. Если не полноценная координация миротворческих усилий, чему мешает разлад вокруг Украины, да и сама Украина, то, по крайней мере, работа на параллельных курсах.

Не подлежит сомнению, что в интересах России не только поддержать такие подходы, но и сохранить влиятельное участие в этом новом раунде многосторонней ближневосточной дипломатии, используя свои широкие доверительные отношения со странами этого региона. Взаимодействие между Россией и США в скреплении множества нитей, ведущих к умиротворению «арабской бури», по-прежнему имеет решающее значение. Если не полноценная координация миротворческих усилий, чему мешает разлад вокруг Украины, да и сама Украина, то, по крайней мере, работа на параллельных курсах. Это, безусловно, поможет постепенному восстановлению утерянного доверия и в спорных вопросах европейской повестке дня.

Сирия. Ирак. Йемен. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 апреля 2015 > № 2913957 Александр Аксененок


Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter