Всего новостей: 4266245, выбрано 5584 за 0.141 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
Малайзия не считается «налоговой гаванью», но ее федеральная территория Лабуан многими странами признается, как «налоговая гавань». Малайзия имеет более 60 действующих налоговых соглашений включая те страны СНГ, к которым относился договор c СССР 1987г.Малайзийскими налоговыми партнерами в Азии являются Бангладеш, Китай, Индия, Индонезия, Япония, Южная Корея, Монголия, Пакистан, Филиппины, Сингапур, Шри- Ланка, Тайвань, Тайланд и Вьетнам; обсуждаются также налоговые соглашения с Мьянмой и Северной Кореей. В южной части Тихого океана Индонезия имеет налоговые соглашения с Австралией, Фиджи, Новой Зеландией и Папуа – Новой Гвинеей. Кроме того:
Малайзия имеет действующие налоговые соглашения с большинством европейских стран. Тем неменее некоторые страны СНГ, включая Армению, Азербайджан, Грузию и Молдову не признают налоговые соглашения СССР до 1991г. и не подтверждают, что признают договор Малайзии с СССР от 1987г.
На Среднем Востоке и в Африке, Малайзия имеет соглашения с Бахрейном, Египтом, Иорданией, Ливаном, Маврикием, Намибией, Сейшелами, Южной Африкой и ОАЭ. Малайзия обсуждает соглашения с Ираном, Кувейтом, Марокко, Саудовской Аравией, Сирией и Зимбабве.
На американских континентах Малайзия имеет соглашения с Канадой, и обсуждает соглашения с Чили и Венесуэлой.
Некоторые малайзийские соглашения не принимают или отвергают льготы офшорным предприятиям Лабуана. Это касается соглашений с Австралией, Японией, Кореей, Люксембургом, Нидерландами, Сейшелами, Южной Африкой и Великобританией и соглашений с Чили и Испанией, которые сейчас обсуждаются.
Индонезия имеет действующие налоговые соглашения с более, чем 55 странами. Ее азиатскими налоговыми партнерами являются Бангладеш, Бруней, Китай, Индия, Япония, обе Кореи, Малайзия, Монголия, Пакистан, Филиппины, Сингапур, Шри-Ланка, Тайвань, Тайланд и Вьетнам. Договор с Мьянмой находится в стадии обсуждения. В южной части Тихого океана Индонезия имеет налоговые соглашения с Австралией, Новой Зеландией и обсуждает договор с Папуа – Новой Гвинеей. Кроме того:Индонезия имеет действующие налоговые соглашения с большинством европейских стран.
На Среднем Востоке и в Африке, Индонезия имеет соглашения с Алжиром, Египтом, Иорданией, Кувейтом, Сейшелами, Южной Африкой, Суданом, Сирией, Тунисом и ОАЭ. Индонезия прекратила действие договора с Маврикием в 2005г.
На американских континентах Индонезия имеет соглашения с Канадой, Мексикой, США и Венесуэлой, и обсуждает договор с Суринамом.
Тайвань имеет 16 налоговых соглашений, десять из которых были подписаны со странами, с которыми Тайвань не имеет дипломатических соглашений. Большинство соглашений подписаны не правительством. Так, например, Вьетнамское соглашение было подписано департаментом экономики и культуры Вьетнама в Тайпее и департаментом экономики и культуры Тайпея в Ханое. Сингапурское соглашение заключено руководителем Тайваньской налоговой службы и представителем налоговой службы Сингапура. Также подобным образом налоговые соглашения заключены с Бельгией, Данией, Индонезией, Малайзией, Нидерландами, Новой Зеландией, Швецией и Великобританией. Традиционные налоговые соглашения действуют с Гамбией, Македонией, Сенегалом, Южной Африкой и Свазилендом. Также некоторые другие соглашения Тайваня находятся в процессе обсуждения.
Боаосский азиатский форум (БАФ), созданный в 2001г. – единственная в Азии неправительственная и некоммерческая международная организация, проводящая регулярные совещания в одном и том же местечке Боао (пров. Хайнань).По мнению китайского руководства, Боаосский азиатский форум должен стать одной из ключевых региональных платформ, на основе которой предприятия смогут укреплять деловое сотрудничество. Особое значение придается усилению роли БАФ придается в связи с ускорением глобализации, а также в связи со стремлением содействовать установлению многополярной системы мироустройства. Это заставляет устанавливать новые формы взаимодействия и в Азии, где все еще ощущается недостаток механизмов, позволяющих организовать сотрудничество в масштабах всего Азиатского региона. Так, при наличии мощных интеграционных инструментов в Восточной Азии, практически неохваченными в отношении развития совместных механизмов сотрудничества остаются субрегионы Южной, Центральной и Западной Азии, а также такие государства АТР, как Австралия и Новая Зеландия. Решению этой задачи и призван содействовать БАФ, который рассматривается Китаем как важнейшее средство, позволяющее, за счет положения КНР как страны-хозяйки форума, способствовать получению Пекином статуса наиболее значимого регулятора интеграционных процессов во всем Азиатском региона.
В этой связи БАФ сравнивается китайскими специалистами с международным Давосским форумом в Швейцарии, указывая при этом на преимущества, связанные с большим уровнем доверия внутри Азии, чем на межрегиональном уровне.
Основным мероприятием в рамках Боаосского азиатского форума стало проведение ежегодного совещания БАФ в период 20-22 апр. 2007г. В мероприятии приняли участие 200 политических деятелей, в т.ч. председатель ПК ВСНП У Банго, президент Филиппин Глория Арройо, премьер-министр Пакистана Шаукат Азиз, экс-премьер-министр Австралии Роберт Хоук, глава администрации САР Аомэнь Хэ Хоухуа, глава Финансового департамента САР Сянган Тан Иннянь, а также более 600 крупных предпринимателей, в т.ч. председатель правления корпорации «Майкрософт» Билл Гайтс.
На форуме обсуждались вопросы развития азиатской экономики, регионального сотрудничества, повышения эффективности предприятий, роль СМИ региона. Основное внимание было уделено обсуждению трех пакетов вопросов: устойчивое развитие азиатского сообщества, включая развитие процесса экономической интеграции в регионе и сбалансированное развитие в Китае, Индии и других странах; влияние инноваций на энергетику, ресурсы, информационные технологии и финансовые услуги; социальная ответственность предприятий в процессе устойчивого развития.
На церемонии открытия БАФ-2007 У Банго заявил, что КНР приветствует создание транснациональными компаниями центров по изучению и освоению продукции и технологий в Китае и расширение их сотрудничества с китайскими партнерами. Он отметил, что к 2020г. Китай намерен повысить долю расходов на освоение научно-технических разработок в ВВП более чем до 2,5%. Кроме того, председатель ПК ВСНП заявил, что Китай считает охрану окружающей среды и экономию природных ресурсов основой государственной политики.
В рамках мероприятий совещания председатель ПК ВСНП У Банго встретился с председателем правления тайваньского Фонда общего рынка двух берегов Тайваньского пролива Сяо Ваньчаном и членами делегации тайваньских предпринимателей, а также другими участниками форума.
В ходе проведения БАФ был заключен ряд крупных соглашений. В частности, Китайская компания океанских перевозок подписала 21 апр. 2007г. контракт на строительство судов с тремя национальными судостроительными компаниями, предусматривающий строительство 66 судов четырех классов (контейнеровозы, суда для перевозки насыпных грузов, нефтеналивные суда и суда для перевозки автомобилей) общей грузоподъемностью 4,14 млн.т. и осуществлением поставок в 2008-10гг.
Китайская телекоммуникационная компания «Чайна Мобайл» подписала соглашение с правительством Пакистана об инвестировании 400 млн.долл. в создание сети связи на территории страны.
Среди основных вопросов, обсуждаемых на БАФ-2007, были энергетические проблемы стран региона. В частности, в ходе встречи китайская сторона объявила о своих планах создания к 2010г. системы стратегических запасов нефти, достаточного для замещения импорта в случае перебоев с поставками в течение 30 суток. Участники форума также призвали остальные страны Азии к созданию аналогичной системы.
С целью повышения качества организации Боаосского форума, а также в рамках национальной программы строительства аэропортов, в 2007г. было проведено технико-экономическое обоснование строительства в провинции Хайнань трех новых аэропортов в г.Боао, г.Хайкоу и г.Санья. В рамках данной программы предполагается довести количество гражданских аэропортов на территории КНР до 192 к 2010 году и до 244 к 2020 году. По состоянию на конец 2006 года Китай располагал 147 аэропортами.
Завод №1 по производству этилена тайваньской корпорации Formosa Petrochemical функционирует на 70% от номинальной мощности, сообщают представители компании. Напомним, что это производство годовой мощностью 700 тыс.т. в год было остановлено 6 апр. в связи с нарушениями в системе электроснабжения.Formosa Petrochemical владеет тремя нефтеперерабатывающими заводами суммарной мощностью 2,9 млн.т. этилена в год. Производственные потери, обусловленные данным инцидентом, составляют 4200 т. этилена.
По данным Iron and Steel Statistics Bureau, крупнейшим стальным импортером за 2007г. стали страны ЕС-27, где стальной импорт увеличился на 25% до 49 млн.т. Стальной импорт в США снизился на 27% до 29,5 млн.т. Китайский стальной импорт продолжал падение в 2007г., снизившись на 9% до 16,9 млн.т.Десятка стран-импортеров стали за 2007г.: 1) ЕС-27-49,4 млн. тонн; 2) США – 29,5 млн. тонн; 3)Южная Корея – 25,7 млн. тонн; 4)Китай – 16,9 млн. тонн; 5)Турция – 13,5 млн. тонн; 6)Иран- 12 млн. тонн; 7)Таиланд – 9,6 млн. тонн; 8)Тайвань – 9,1 млн. тонн; 9) Объединенные Арабские Эмираты – 9 млн. тонн; 10)Индия – 8,5 млн.т.
Ассоциация мукомолов Тайваня закупила на тендере 40 тыс.т. американской пшеницы у компании Columbia Grain с поставкой 18 июня – 02 июля.Закуплено: 21,64 тыс.т. темной северной яровой пшеницы по цене 570,8 долл/т; 9,83 тыс.долл. т. твердозерной краснозерной озимой пшеницы по цене 497,92 долл/т; 8,53 тыс.долл. т. западной белозерной пшеницы по цене 450,47 долл/т.
Джордж Буш будет ждать итогов «полного расследования», которое проводит Пентагон в связи с выявленным фактом ошибочной поставки компонентов межконтинентальных баллистических ракет в Тайвань, заявила в Вашингтоне пресс-секретарь Белого дома Дана Перино.«Он (Буш) ценит, что они предпринимают действия, и что идет полное расследование. Он рад, что в результате этого части возвращены, но он заинтересован услышать итоги расследования», – заявила Перино. При этом она подтвердил, что президент по-прежнему полностью доверяет руководству ВВС США.
Перино не смогла ответить на вопрос о том, когда Буш был проинформирован об инциденте с поставками ракетных компонентов в Тайвань, сообщив лишь, что это произошло «недавно».
По данным источников газеты «Ю.эс.эй тудей» главе Белого дома об этом было доложено еще на минувшей неделе в пятницу. Неназванные официальные представители администрации Буша сообщили изданию, что Пентагон впервые узнал об ошибке 20 марта и на следующий день об этом были проинформированы Буш и министр обороны США Роберт Гейтс.
В Вашингтоне представители администрации Буша официально признали, что еще осенью 2006г. в Тайвань вместо вертолетных аккумуляторов по ошибке были поставлены четыре узла для баллистических ядерных межконтинентальных ракет «Минитмен». Узлы представляют собой верхнюю часть конуса головного обтекателя, в котором размещены взрыватели для ядерной боеголовки «Марк-12», устанавливаемой на межконтинентальной ракете «Минитмен».
Взрыватели используются для приведения в действие ядерного детонатора боеголовки. «Это нельзя считать ядерным материалом. Это компонент для взрывателя в головном обтекателе ядерной системы», – сообщил глава ВВС США Майкл Уайнн.
В ошибочно направленных в Тайвань узлах нет ядерных компонентов, США никогда не поставляли ракеты «Минитмен» и ядерные боеголовки «Марк-12» в Тайвань. «Минитмен» является трехступенчатой баллистической ракетой шахтного базирования и считается единственным стратегическим ядерным оружием такого типа в США.
Шесть из семи гаваней Тайваня, назначенные новоизбранным главой местной администрации Ма Инцзю для «прямого транспортного сообщения» с материковым Китаем готовы начать свою работу, сообщают во вторник местные СМИ.Почти все гавани начали подготовку к прямому сообщению еще в 2000г., после избрания Чэнь Шуйбяня на пост главы местной администрации. Однако напряженные отношения между Китаем и провинцией так и не позволили воплотить планы в жизнь. К прямому сообщению пока не подготовился только один, самый удобный по расположению порт Пудай, которому необходимо время, чтобы углубить гавань для вхождения крупных судов и установить таможенное оборудование.
Порт Пудай расположен близко к южной провинции Фуцзянь и ее крупному порту Сямэнь и был бы, по мнению руководства, самой удобной точкой для обмена с/х продукцией между этой материковой провинцией и Тайванем.
Открытие прямого сообщения с материковым Китаем по морю и по воздуху являлось одним из основных пунктов предвыборной программы Ма Инцзю. До этого момента все сообщение велось через Сянган (Гонконг) и Аомынь (Макао). Лишь по большим праздникам, таким, как китайский Новый год или праздник Середины осени временно открывалось чартерное сообщение через Тайваньский пролив.
Ма Инцзю собирается максимально ослабить ограничения на экономическое сотрудничество с материком. По его мнению, такой шаг изменит экономику Тайваня к лучшему и создаст приток рабочих мест для жителей острова.
Кандидат от партии Гоминьдан Ма Инцзю (Ma Ying-jeou) 22 марта одержал победу на выборах главы администрации Тайваня, набрав 58% голосов и опередив своего соперника, представителя Демократической прогрессивной партии Фрэнка Се (Frank Hsieh) на 16%.
Начальник таможен провинции Хормозган Насер Кавйани сообщил ИРНА, что в 1386 иранском году (21.03.07-19.03.08)из этой провинции было отправлено на экспорт 17 036 тыс.т. «ненефтяных» грузов стоимостью 391 093 тыс.долл. США, что на 4% по весу и 11% по стоимости больше, чем в позапрошлом 1385г.В номенклатуре экспортных грузов основное место занимали изделия из меди, алюминия и стали, стальные заготовки, руда и концентрат цинка и молибдена, кафельная плитка, сантехника, керамические изделия, строительные материалы, нефтехимические продукты, ковры машинной работы, свежая и замороженная рыба, финики, фисташки и миндаль. Основными импортерами иранских товаров были ОАЭ, КНР, Италия, Германия, Оман и Индия.
В этот же период на экспорт было отправлено 3524 тыс.т. нефтяных грузов (мазут, дизельное топливо и нефтяной битум) стоимостью 1037 млн.долл. США, что на 20% по весу и 23% по стоимости больше, чем в 1385г.
При этом на долю промышленности только этой провинции пришлось 5196 тыс.т. грузов стоимостью 891 135 тыс.долл. США, что составило только 30% общего веса и 20% стоимости всех экспортных грузов. В номенклатуре экспортных грузов местной промышленности основное место занимают гипс, железная руда, цинк в слитках, мазут, рыба и креветки.
В указанный период провинция импортировала 14 727 тыс.т. грузов стоимостью 21 376 млн.долл. США, что на 17% по весу меньше и на 9% по стоимости больше, чем в 1385г. В номенклатуре импортных грузов основное место занимали пищевые жиры, химикаты, машинное оборудование, дорожно-строительные машины, сырье для производства пластмассовых изделий, металлопрокат, электротехническое оборудование, бензин и медикаменты.
Основными экспортерами этих грузов были Южная Корея, Тайвань, Индия, КНР и ОАЭ.
В этот же период таможенными органам провинции было зарегистрировано 2 393 тыс.т. международных транзитных грузов стоимостью 10 758 млн.долл. США, что на 11% по весу и 17% по стоимости больше, чем в 1385г. В номенклатуре транзитных грузов основное место занимали легковые автомобили, текстиль, автомобильные покрышки и камеры, химикаты, чай и бытовая утварь. В числе основных отправителей этих грузов были США и страны Европы, а среди получателей – Афганистан, Россия, Турция, Пакистан и республики Центральной Азии.
При этом было зарегистрировано и 349 757 т. внутренних транзитных грузов стоимостью 1 582 млн.долл. США, что на 47% по весу и 33% по стоимости больше, чем в 1385г.
Провалом завершился референдум на Тайване, который официальный Китай считает своей провинцией, по вопросу о том, под каким названием острову лучше вступить в ООН – «Тайвань» или «Китайская республика», сообщает агентство Ассошиэйтед Пресс.Согласно данным центральной избирательной комиссии острова, 5,5 млн. жителей проголосовали за вступление в ООН под именем «Тайвань», 4,9 млн. поддержали название «Китайская Республика» или альтернативный вариант. Для принятия же решения необходимо было, чтобы одно из названий набрало 8,5 млн. голосов.
За первое название выступает правящая демократическая прогрессивная партия, за второе – оппозиционный Гоминьдан, кандидат которой победил на субботних выборах главы администрации. Окончательный результат подсчета бюллетеней будет объявлен в 21.30 по времени Тайбэя (16.30 мск) в субботу.
Официально Тайвань считается провинцией КНР, и эта позиция признается большинством стран мира, не имеющих дипломатических отношений с Тайванем.
Пекин дал четко понять, что референдум о вступлении Тайваня в ООН способен подорвать связи между берегами Тайваньского пролива. На пресс-конференции 18 марта премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао подчеркнул, что проведение плебисцита нанесет удар по основным интересам жителей обоих берегов и поставит под угрозу мир и стабильность в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Против референдума выступило не только правительство КНР, но и большинство членов международного сообщества, включая Великобританию, Россию и США. К ним присоединились и международные организации.
Некоторое время Тайвань как «Китайская республика» был представлен в ООН, однако в 1971г. единственным законным представителем Китая в ООН была названа КНР.
Многократные попытки Тайваня восстановить членство в этой международной организации были отвергнуты на том основании, что Тайвань как часть Китая не является суверенным государством.
На выборах главы Тайваня победил кандидат от оппозиционной партии Гоминьдан Ма Инцзю (Ma Ying-jeou), сообщает агентство Рейтер со ссылкой на официальные данные центральной избирательной комиссии.После подсчета 100% бюллетеней, Ма Инцзю набирает 58% голосов, его соперник – председатель правящей Демократической прогрессивной партии (ДПП) Фрэнка Се (Frank Hsieh) – 42%.
Как сообщает тайваньский телеканал TVBS, Ма уже набрал более семи млн. голосов. Число тайваньских избирателей составляет 17,3 млн. При явке избирателей в 75%, полученное представителем Гоминьдана количество голосов достаточно для уверенной победы, отмечает телеканал.
На посту руководителя тайваньской администрации Ма Инцзю сменит представителя ДПП Чэнь Шуйбяня, который сложит полномочия 20 мая.
Гоминьдан уже обладает большинством голосов в островном законодательном собрании. На состоявшихся 12 янв. выборах партия получила 81 из 113 депутатских мест. ДПП потерпела сокрушительное поражение, став обладателем лишь 27 мандатов. С победой на нынешних выборах, Гоминьдан будет контролировать не только законодательную, но и исполнительную власть на острове.
Политологи считают, что приход Гоминьдана к власти будет способствовать улучшению отношений между берегами Тайваньского пролива. Гоминьдан выступает, в частности, за ускорение экономической интеграции между Тайванем и материковым Китаем.
Тайваньские нефтехимические компании Chi Mei Group и Grand Pacific Petrochemical подписали меморандум о планах объединить шесть своих филиалов по выпуску АБС-пластиков в совместное предприятие на материковом Китае, сообщает Plastinfo.ru.Предположительно новое совместное предприятие будет называться Zhenjiang Chi Mei Chemical и иметь общую мощность по выпуску полимеров равную 700 тыс.т. в год.
Планируемый оборот нового объединения CNY оценивается в 897 тыс. евро. Каждый участник предоставит по три филиала.
Ведущий производитель чипов на Тайване, компания Taiwan Semiconductor Manufacturing Co (TSMC), а также два других тайваньских поставщика – Powerchip Semiconductor и Vanguard – сообщили о строительстве нового комплекса за 450 млрд. тайваньских долл. (14,7 млрд.долл.), в рамках долгосрочной программы инвестирования в экономику острова, сообщает Reuters.Новая площадка будет включать линии по производству чипов для компьютеров и потребительской электроники самого разного назначения. По словам представителей компании, новый комплекс, помимо производственных мощностей, включит исследовательские лаборатории.
Ожидается, что новый комплекс будет приносить 300 млрд. тайваньских долл. в год (9,8 млрд.долл.).
30% всего экспорта китайского товаров приходится на провинцию Гуангдонг. Наибольшую долю экспортируемого товара составляет электронные продукты и текстиль. Требования к упаковке данных продуктов весьма велико. Местные производители испытывают дефицит в упаковочных материалах. В части на пластмассовую упаковку имеется высокий спрос. Поэтому южно-китайские производители вынуждены использовать импортную упаковку, сообщает Plastinfo.ru.Экспорт из Гуангдонг составил в 2007г. 370 млрд.долл., на 2008г. аналитики ожидают уже 400 млрд.долл. В основном товары транспортируются с помощью морского сообщения. Однако, авиация сейчас также набирает популярность. Прежде всего, самолетом транспортируются компьютерные чипы, полупроводники и текстиль.
Поэтому упаковочные материалы должны отвечать высоким требованиям. При перевозке при определенных обстоятельствах температура может достигать до 70 0C, поэтому упаковка должна быть термоустойчивой. Товар должен быть защищен от влажности, вибраций. Транспортирование продуктов самолетом добавляется еще одно условие: материал должен быть легким. Растут требования к экологичности упаковки.
По оценке экспертов самый большой спрос существует на пластиковую упаковку. Для иностранных поставок китайские производители все чаще выбирают ПЭТ пленку, которая удовлетворяет экологическим требованиям.
Большинство необходимых упаковочных материалов импортируется из Японии, Тайваня и Кореи. Наряду с этим странами значительную роль играет США.
Как сообщает агентство AP, бразильский сырьевой гигант – компания Vale – 25 фев. 2008г. сообщила, что согласовала повышение цен на железную руду на 65% на 2008 контрактный год с тайваньской компанией China Steel Corp. Ранее компания согласовала подобное повышение с китайской Baosteel Group Corp.
В 2007г. объем экспорта американской пшеничной муки впервые за семь лет показал положительную динамику. За 12 месяцев прошлого года из США было вывезено 714,3 тыс.т. муки, что является самым высоким показателем с 2002г., когда было экспортировано 924,6 тыс.т., и на 9% превышает прошлогодний уровень. 1999г. – 1 775,2 тыс.т. Рекордный экспорт пшеничной муки был достигнут в 1983г. – 3 744,2 тыс.т. Помимо пшеничной муки, в 2007г. США поставили на мировой рынок 5 млн.т. изделий из муки, в т.ч. макаронных и кондитерских. Основными покупателями муки из США остаются Мексика, которая импортировала 103,9 тыс.т. (+29%), и Канада – 199,7 тыс.т. (+91%). По сравнению с пред.г. увеличились отгрузки пшеничной муки в страны Ближнего Востока. В Израиль, сектор Газа и Западный берег реки Иордан поставлено 114,3 тыс.т. муки, что в несколько раз выше уровня 2006г. – 15 тыс.т. Крупнейшими покупателями американской муки среди африканских стран в прошлом году были Кения (425 тыс.т.), Эфиопия (405 тыс.т.) и Сомали (400 тыс.т.). Единственным импортером американской муки в Азии стал Тайвань, закупивший 28,8 тыс.т.
Правительство Петербурга и Сингапурская компания Flextronics International, один из крупнейших в мире контрактных производителей электроники, 26 фев. планируют подписать соглашение о строительстве завода на берегах Невы. Об этом на пресс-конференции сообщил председатель комитета экономического развития, промышленной политики и торговли (КЭРППиТ) северной столицы Алексей Сергеев.По его словам, по первоначальным оценкам, стоимость проекта составит 50-60 млн.долл. «Сумма инвестиций, в случае, если проект будет успешен, может быть и удвоена», – заметил Сергеев, говоря о возможных перспективах нового производства. При этом он не стал называть место, где будет строится новое предприятие, отметив лишь, что «территорию под строительство компания приобретает на вторичном рынке в Южной части города».
По информации чиновника планируется, что строительство нового производства начнется уже в текущем году, а ввод его в эксплуатацию может состоятся уже в 2009г. В то же время, уточнил Сергеев, «конкретные сроки строительства, мощность производства и объем инвестиций будут известны после подписания соглашения, – пока это только предварительная информация».
Как напомнил председатель КЭРППиТ, это не первый производитель электроники, который решил обосноваться в Петербурге. В конце прошлого года тайваньская компания Foxconn подписала соответствующее соглашение о строительстве завода. «В Петербурге, наряду с автомобильным кластером, создается новый кластер по производству электроники», – отметил Сергеев.
Flextronics является одним из крупнейших контрактных сборщиков электроники. Штаб-квартира компании находится в Сингапуре. Ориентировочная выручка, по итогам 2007г., составит 30 млрд.долл. Компания располагает заводами в 30 странах. Крупными партнерами Flextronics являются Intel и Hewlett-Packard.
Упорядоченная оборона
© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2008
Ричард Беттс – директор Зальцмановского института войны и мира при Колумбийском университете, старший эксперт Совета по международным отношениям. Его последняя книга – Enemies of Intelligence («Враги разведки»). Данная статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 6 (ноябрь – декабрь) за 2007 год. © Council on Foreign Relations, Inc.
Резюме Сегодня Соединенные Штаты тратят на оборону в реальном исчислении больше, чем когда-либо в истории. При этом отсутствует убедительное обоснование необходимости столь впечатляющей военной мощи. Причина подобного положения в том, что без политических стимулов для обуздания аппетитов правящий класс утратил способность ясно мыслить, когда дело касается оборонной политики. Новая мантра Вашингтона должна звучать так: «Полтриллиона долларов – это больше чем достаточно».
Если бы Рип Ван Винкль (персонаж одноименного рассказа Вашингтона Ирвинга. – Ред.) заснул в бюджетном управлении Пентагона 20 лет назад и проснулся сегодня, то с первого взгляда он решил бы, что ничего не изменилось. В мирное время президент Джордж Буш-младший запросил на нужды Вооруженных сил США 505 млрд долларов в 2008 году – почти столько же в переводе на реальную стоимость доллара, сколько просил президент Рональд Рейган в 1988-м. Рип почесал бы в затылке, обнаружив, что советская империя и сам СССР развалились более 15 лет назад, а Вашингтон тратит на свою военную мощь почти столько же, сколько весь остальной мир, в пять раз превышая суммарные расходы всех своих потенциальных противников. Рип перестал бы вообще что-либо понимать, услышав, что планировщики в Пентагоне тем не менее обеспокоены стратегическим перенапряжением, а кандидаты в президенты наперебой обещают еще больше увеличить военный бюджет и численность войск.
Конечно, нынешняя нагрузка на ресурсы и Вооруженные силы объясняется войнами в Афганистане и Ираке. Но расходы на эти войны не включены в указанную выше «базисную» сумму в полтриллиона долларов. Их покрывает дополнительный запрос еще на 142 млрд долларов, тем самым суммарный военный бюджет-2008 поднимается до колоссальной цифры в 647 млрд долларов. В реальном выражении это на 25 % превышает военный бюджет 1968 года, одобренный в разгар вьетнамской войны, то есть в ходе самого масштабного и кровопролитного конфликта, с которым пришлось столкнуться США. И даже эта цифра не включает в себя еще 46 млрд долларов, расходуемых Управлением внутренней безопасности, чьи функции во многих других странах возлагаются на Министерство обороны.
Что можно было бы ответить на неизбежные вопросы Рипа о происходящем? Указать на то, что все подорожало? Возразить, что при этом военные расходы сегодня составляют меньшую долю ВВП, чем во время холодной войны (4,2 % по сравнению с 5,8 % в 1988-м и 9,4 % в 1968-м)? Но, если говорить начистоту, придется признать, что Вашингтон тратит такую сумму и чувствует себя незащищенным только потому, что политическое руководство страны перестало ясно мыслить в терминах оборонной политики.
В последние годы Соединенные Штаты, проводя политику в области национальной безопасности, действовали скорее инстинктивно, реагируя на устрашающие замыслы противников, чем руководствовались трезвой оценкой тех средств, которые им можно эффективно противопоставить. США столкнулись с совершенно реальными угрозами, и в будущем их ожидают, по-видимому, еще более значительные опасности. Но эти угрозы нельзя предотвратить сегодняшними затратами на самые дорогостоящие компоненты военной мощи.
Между тем политические лидеры Америки утратили способность ответственно устанавливать баланс между принятыми обязательствами и имеющимися ресурсами. Американцы моложе 80 лет вряд ли припомнят, чтобы в мирное время Соединенные Штаты обходились без многочисленной регулярной армии, хотя в первые 150 лет существования республики это являлось нормой. Поэтому ситуация, сложившаяся по окончании холодной войны, не выглядит столь уж необычной. К тому же подрядчики, живущие за счет оборонных заказов, приспособились организовывать политическую поддержку путем распределения субподрядов по максимальному количеству избирательных округов для выборов в Конгресс. А электорат обеих главных политических партий, традиционно выступавший за ограничение расходов, просто испарился, открыв простор своим неумеренным оппонентам.
Два последних президента США в конечном итоге прониклись амбициозными планами переустройства мира в соответствии с американскими ценностями. Однако они не учли всю полноту бремени расходов и последствий, которые повлечет за собой воплощение их грандиозных планов. Результатом явился, прямо скажем, не очень удобный оборонный бюджет: больше, чем необходимо для базовой национальной безопасности, но меньше, чем требуется для повсеместного устранения всех существующих в мире злокозненных правительств и группировок.
Настало время трезво взглянуть на проблему. Единственная внятная причина, которой объясняется увеличение военных расходов – попытка установить добрую и великодушную американскую империю – опасное заблуждение. И все же более умеренная и разумная стратегия национальной безопасности может и должна быть «приобретена» по более низкой цене.
КАК БЫСТРО МЫ ЗАБЫВАЕМ
Кабинетные генералы полагают, что государства ставят перед собой прежде всего внешнеполитические задачи, а затем подчиняют все остальное их выполнению. В жизни все сложнее. Угрозы, возможности и риски, как правило, имеют неопределенный характер, а вот экономические затраты на то, чтобы оказаться максимально подготовленным к тому или иному повороту событий, всегда строго фиксированы. Политические лидеры в демократической стране вынуждены не только нести расходы на оборону, но и следить за тем, чтобы затраты на выполнение обязательств не выходили за рамки имеющихся ресурсов. Учитывая, что в прошлом Вашингтон успешно справлялся с куда более серьезными угрозами, чем сегодня, текущие дебаты о стратегиях и бюджетах только выиграют, если их участники попытаются мыслить в исторической перспективе.
Платежеспособность в том, что касается стратегии, – это уравнение, включающее ряд переменных. Так, в период холодной войны, чтобы правильно сводить баланс обязательств и средств, президенты Соединенных Штатов склонялись к разным решениям. Джон Кеннеди и Рональд Рейган пытались примирить амбициозные планы с ограниченными ресурсами, увеличивая оборонные расходы. Ричард Никсон решал аналогичную задачу прямо противоположным образом: он сократил военные обязательства, прибегнув к перераспределению бремени расходов и дипломатическим перегруппировкам. Дуайт Эйзенхауэр добился сокращения расходов, не изменяя унаследованным обязательствам, поскольку адаптировал стратегию и пошел на повышенный риск (он предпочел защищать НАТО путем принятия доктрины массированного ответного ядерного удара, а не с опорой на многочисленные обычные вооруженные силы).
Сегодняшние сторонники увеличения военных расходов оправдывают свою позицию тем, что нынешняя доля обороны в ВВП значительно ниже показателей времен холодной войны. Это верно, но к делу не относится. Данная аргументация принимает во внимание лишь одну сторону уравнения – расходы, выгадывая на том, что игнорирует необходимость регулировать масштаб обязательств, выбор стратегии и степень риска. В результате из истории делается неверный вывод. А она учит, если ее правильно интерпретировать, что сегодняшним сократившимся угрозам можно было бы противостоять, сохраняя бЧльшую устойчивость и равновесие.
В эпоху холодной войны Вооруженные силы США постоянно готовились к Третьей мировой войне. Военная мощь поддерживалась в расчете на противодействие сверхдержаве, которая располагала 175 армейскими дивизиями, 40 тыс. единиц ядерного оружия и многочисленными союзниками. Но даже на ранних стадиях холодной войны, в атмосфере сильнейшей напряженности и страха, ценности минимизации издержек не были забыты. Расходы на оборону держались в узде за счет ограничений на доходы, строгого соблюдения объемов других государственных расходов и последовательного балансирования бюджета.
Как отмечено в классических исследованиях политологов Гленна Снайдера и Самьюэла Хантингтона о формировании оборонной политики при президентах Гарри Трумэне и Эйзенхауэре, в то время расходы на оборону выделялись по «остаточному принципу»: эти президенты начинали с налоговых доходов, вычитали внутренние расходы, а то, что оставалось, отдавали на оборону. Трумэн поступал так, пока шок войны в Корее не заставил его начать наращивать военный потенциал; Эйзенхауэр рассчитывал таким образом сохранить здоровую внутреннюю экономику как основу для стратегической конкуренции в долгосрочной перспективе.
С точки зрения стратегии остаточный принцип являлся произвольным способом ограничения затрат и применялся не слишком долго. Возрождать его не имеет смысла. Однако нецелесообразно и сравнивать текущие оборонные расходы с издержками любой другой стадии холодной войны – ведь она закончилась.
В последний раз Соединенные Штаты оставались один на один с многополярной международной системой в те десятилетия, которые предшествовали Второй мировой войне. Тогда оборонные расходы в мирное время обычно не превышали двух процентов ВВП. В 1939-м, перед тем как в следующем году начать полную мобилизацию, США выделили на оборону всего лишь 1,4 %.
Такой уровень был, конечно, слишком низким, и после Пёрл-Харбора Соединенные Штаты усвоили этот урок навсегда. Но на каком основании делается вывод, что текущий уровень должен быть в три раза выше? Конечно, его не оправдывает ни одна из реальных угроз, с которыми в действительности могла бы столкнуться американская армия. Военный потенциал необходимо поддерживать на уровне комфортного превосходства над имеющимся либо вероятным противником. Но этот потенциал надо соотносить с возможностями самих противников, а не исходить из предельных технологий или неосознанного стремления иметь больше.
НАСТОЯЩИЕ И БУДУЩИЕ УГРОЗЫ
Пентагону будет трудно справляться с основными проблемами, связанными с оборонными расходами, пока Америка не выберется из затруднительного положения, в которое она сама себя загнала, развязав войну в Ираке. Эта война довела некоторые сегменты Вооруженных сил США до критического состояния. Часто сменяющиеся и продолжительные периоды боевой службы солдат и регулярное развертывание гражданских резервистов позорным образом вынудили малое число добровольцов платить высокую цену за просчеты политиков.
Основное планируемое средство преодоления этого кризиса – значительное увеличение численности Сухопутных войск и Корпуса морской пехоты – вызывает сомнения. Если бы дополнительные войска были сформированы раньше и выдвигались по мере необходимости, наращивание сил могло иметь смысл. Однако вербовка, обучение, организация и развертывание дополнительных сухопутных боевых соединений займет годы, а к этому времени Соединенные Штаты, вероятно, выведут основной контингент своих войск из Ирака. И если только Вашингтон не планирует вторжение в Иран либо в Северную Корею и не собирается завести привычку начинать масштабные противоповстанческие кампании в крупных несостоявшихся государствах (а ни то ни другое не представляется ни вероятным, ни желательным), то не ясно, какие именно цели достигаются путем перманентного увеличения численности Сухопутных войск и корпуса морской пехоты США.
Более того, несмотря на попытки администрации Буша объединить войну против Саддама Хусейна и «войну с терроризмом», это два разных конфликта. Группы и люди, вдохновляемые «Аль-Каидой», будут представлять угрозу по всему миру и после того, как Соединенным Штатам удастся выбраться из Ирака. Но распространяемое некоторыми неоконсерваторами мнение о том, что Соединенные Штаты участвуют ныне в Четвертой мировой войне (третьей по счету была холодная война), – абсурдное раздувание современной угрозы. Эта идея неявным образом связывает также все антиамериканские настроения в исламском мире с радикалами, нанесшими удар по Всемирному торговому центру и Пентагону 11 сентября 2001 года. Для наблюдателей, чье стратегическое сознание пробудилось 11 сентября, Усама бен Ладен не менее опасен, чем Сталин. Но подобное мышление означает забвение, какие реальные масштабы имели вызовы прошлого.
Вашингтон распахнул шлюзы военных расходов после терактов 11 сентября в основном не потому, что это было стратегически целесообразно, а потому, что надо было что-то делать. В редких случаях войну против террористов можно вести с применением танковых армейских батальонов, авиации или сил Военно-морского флота – многочисленных обычных вооруженных сил, на которые главным образом тратится военный бюджет. Основная проблема состоит не в том, чтобы уничтожить террористов, а в том, чтобы их найти, и в этих целях в первую очередь наиболее пригодны такие средства, как разведка и силы специального назначения. Расширить возможности США в этих сферах непросто. Тут необходимо осуществить вербовку, и обучение, и эффективное развертывание ограниченного числа талантливых и отважных людей с соответствующими навыками. В то же время нет надобности в расходовании полтриллиона долларов, которые идут на оплату обычных и ядерных вооружений.
Вторая главная угроза безопасности Соединенных Штатов сегодня – распространение ядерного и биологического оружия массового уничтожения (ОМУ). То есть еще одна проблема, которую невозможно решить с помощью развертывания дорогостоящих обычных вооружений. Удары с воздуха сами по себе ненадежны как мера против распространения, особенно если цель заранее предупреждена, рассредоточилась и надежно укрыла инфраструктуру, предназначенную для производства такого оружия. В лучшем случае бомбардировка способна временно приостановить программу, в худшем – вдохнуть в нее новую энергию.
Единственный гарантированный военный способ ликвидировать программы ОМУ в другом государстве на ранней стадии их развития – вторгнуться на территорию этого государства и оккупировать его, но после фиаско в Ираке этот путь вряд ли в скором времени покажется кому-нибудь привлекательным. В конечном счете наименее ущербные инструменты, которыми можно воспользоваться, – это дипломатические и экономические: вознаграждение за сотрудничество и санкции за несоответствие.
После того как страна переступает ядерный порог, риск превентивной войны с ней становится слишком опасным. Имеет смысл решать проблему, прибегнув к мерам сдерживания и устрашения – стратегиям, которые, несмотря на их недостатки, десятилетиями держали оборону против Москвы и Пекина. Тем, на кого сегодня наводят панику Иран и Северная Корея, не следует забывать, что Махмуд Ахмадинежад и Ким Чен Ир – это просто мокрые курицы по сравнению со Сталиным и Мао. В стратегии ничего нельзя предполагать наверняка, но, находясь перед выбором, разумнее сделать ставку на то, что средства, сработавшие с деспотами прошлого, сработают и с нынешними.
Что касается возможных будущих угроз, то Китай, очевидно, представляет собой серьезную проблему. Если экономический рост КНР продолжится, а внутренняя политика сохранит стабильность, она по необходимости будет действовать, как все остальные великие державы в истории: демонстрировать силу, чтобы получить то, на что, по ее мнению, она имеет право, и оспаривать иностранное доминирование в сопредельных странах. Еще более плохим вариантом мог бы стать антиамериканский альянс между восходящим Китаем и восстановившейся озлобленной Россией. Однако даже такая перспектива не требует в данный момент расходов на оборону, сопоставимых с периодом холодной войны.
Хотя военное соперничество с КНР не столь уж невероятно, оно не неизбежно, и отнюдь не в интересах США превращать его в самосбывающееся пророчество – а именно к этому могут привести преждевременные или неумеренные военные инициативы, нацеленные на Китай. Если такой конфликт действительно начнется, времени на подготовку будет достаточно. Соединенные Штаты все еще намного опережают КНР по военно-воздушной и военно-морской мощи, а именно этот потенциал будет испытываться на прочность в случае войны в Тайваньском проливе. Сражаться с многочисленной китайской армией на азиатском материке в любом случае будет трудно, но решение проблемы состоит не в увеличении численности войск США, а в стратегии, позволяющей избежать возможности такого столкновения (за исключением Корейского полуострова, где географические условия позволяют удерживать оборону фронта).
Наилучший способ подстраховаться от долгосрочной китайской угрозы заключается в принятии мобилизационной стратегии. Такая стратегия предполагает планирование и изыскание ресурсов уже сегодня, с тем чтобы впоследствии военные возможности можно было при необходимости расширить. Это означает тщательное проектирование системы мер по обеспечению боевой готовности с акцентом на научно-технические разработки, профессиональное обучение и организационное планирование. Наращивание оборотов мобилизации следует отложить, пока с полной достоверностью не подтвердится, что военное превосходство Америки начинает превращаться в простое преимущество. А до той поры сдерживание роста военного производства и экспансии лишь поможет избежать растранжиривания триллионов долларов на вооружения, способные технически устареть, когда угроза действительно материализуется. (Соединенные Штаты слишком долго – до 1940 года – откладывали мобилизацию против нацистской Германии и имперской Японии. Но начать мобилизацию в 1930-м было бы отнюдь не разумнее: авральная программа производства самолетов в то время привела бы в конечном счете к выпуску тысяч бесполезных бипланов.)
МИФЫ ИМПЕРИИ
Если, с одной стороны, текущий оборонный бюджет США больше, чем это необходимо для противостояния существующим и вероятным угрозам, то, с другой стороны, его совершенно недостаточно, чтобы поддерживать реальные усилия Америки по имперскому наведению порядка. Представление о том, что Соединенные Штаты имеют право и что им вменено в обязанность поддерживать мир в регионах, принимать меры дисциплинарного воздействия на нарушителей цивилизованных норм, продвигать демократию и устанавливать мировой порядок, – одна из отличительных черт вильсоновской традиции внешней политики. Во времена холодной войны эти амбиции отчасти сдерживались советской державой, но с приходом однополярного мира наступила пора расцвета.
Миссия глобального наведения порядка призвана оградить от непосредственных угроз не только американцев. Некоторые ее сторонники говорят об «эффекте домино» и «теории разумного эгоизма». Это означает, что угрозам, с которыми сталкиваются другие страны, следует поставить заслон, прежде чем они дадут метастазы и их разлагающее воздействие скажется на безопасности США. Приверженцы такого взгляда утверждают, что достаточно доверить поддержание стабильности на Ближнем Востоке местным тиранам и позволить Афганистану превратиться в пристанище террористов, как результатом станет новое «11 сентября». Такая логика делает превентивную войну законным средством политики национальной безопасности.
Подобного рода притязания чреваты возникновением серьезной проблемы, поскольку попытки управлять миром порождают сопротивление. Местные политические деятели редко воспринимают действия доминирующей державы как благие либо альтруистические; внешнее вмешательство часто вызывает возмущение и националистическую реакцию; за позитивные результаты хвалят неохотно, а при наличии проблем не скупятся на обвинения. В результате силовые военные акции обычно умножают количество врагов, в то время как разумная стратегия может привести к сокращению их числа и внести в их ряды раскол.
Вторая проблема заключается в том, что гуманитарное вмешательство у нас обычно воспринимают положительно, если оно кратковременно и необременительно, тогда как его успех у местного населения других стран зависит от того, насколько оно длительно и дорого. Политические лидеры редко призывают жертвовать кровью и богатством нации ради решения отдаленных проблем. Опыт Ирака, вероятно, еще больше усилит скептицизм в отношении таких мер.
Обе вышеуказанные проблемы усиливают друг друга. Чтобы иметь хоть какой-то шанс успешно играть роль доброго и великодушного гегемона, Соединенные Штаты должны более последовательно добиваться укрепления международного права, свергая кровожадные режимы, не позволяя государствам приобретать опасные вооружения и т. д. Но бремя таких мер обещает быть тяжелым и потребует национальной мобилизации и напряжения сил куда более значительных, чем те, на которых настаивают сегодня даже самые рьяные приверженцы вмешательства.
Но если Вашингтон предпочтет снизить расходы, подкрепляя универсальную риторику ограниченными действиями в отдельных удобных случаях, то его политику неизбежно будут считать произвольной, капризной или диктуемой в основном собственными материальными интересами. Имперская роль и сейчас, как и в прошлом, является и недоступно дорогой, и неразумной. Тот факт, что у Америки сейчас нет возможностей играть эту роль, не следует считать проблемой.
МЕРЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО УПОРЯДОЧЕНИЯ
Каким же образом политическому руководству США надлежит сбалансировать свои многочисленные интересы и достичь стратегиче-ской устойчивости? Достоинством практики формирования бюджета по остаточному принципу, введенному Трумэном и Эйзенхауэром, является ограничение расходов, а недостатком – необходимость идти на неприемлемо высокие риски. Но подходы, которые после 1950-х годов пришли на смену этим принципам, не принесли безусловных улучшений. Кеннеди пришел к власти на волне критики республиканцев, оказавшихся неспособными добиться успехов в области национальной безопасности, и установил принцип, согласно которому Соединенные Штаты должны тратить столько, сколько потребуется. Проблема была и остается в том, что просто не существует объективного способа подсчитать, какая цифра достаточна для защиты от потенциальных угроз, даже если цели и стратегии ясны. Кабинетные аналитики могут сколько угодно говорить о компромиссах и эффективности, но чье видение одержит верх, всегда определяет политика.
Значительное преимущество фиксированного бюджетного потолка состоит в том, что он заставил Объединенный комитет начальников штабов ВС США принимать трудные решения о программных приоритетах. Несмотря на заверения администрации Кеннеди, что она готова тратить столько, сколько нужно, бюджетные потолки продолжали реально применяться. Но поскольку определялись они уже не произвольно, то предметом разногласий стала величина пирога в целом, а не каждой его доли по отдельности. Не имея возможности сказать, что денег в их распоряжении больше нет, гражданские менеджеры вынуждены были теперь отвергать программы, на которых настаивали военные, заявляя, что в них нет необходимости. Таким образом, особенности процесса принятия решений заставляли их подменять оценки военных профессионалов собственными мнениями, в силу чего обсуждение бюджета превратилось в некий тест отношений между гражданскими и военными.
Тем самым отказ от произвольных лимитов бюджета непреднамеренно ослабил главное средство гражданского контроля – способность разделять и подчинять себе разные виды вооруженных сил и заставлять военных самостоятельно находить компромиссы между программами. Достаточно сравнить жесткую конкуренцию между видами вооруженных сил конца 1940-х и их взаимную предупредительность последних лет. В начале холодной войны ВВС и ВМФ ожесточенно соперничали за то, чья новая система вооружений – бомбардировщик В-36 либо ударный авианосец – станет основным средством нанесения бомбовых ударов по территории Советского Союза. (В итоге, когда расходы на оборону увеличились втрое после начала войны в Корее, закупили и то и другое.) По окончании холодной войны уже не наблюдалось сколько-нибудь принципиальных дискуссий вокруг необходимости заменить бомбардировщиком В-2 военно-воздушных сил одной или нескольких авианосных групп ВМФ, хотя угрозы, с которыми приходилось сталкиваться, были очевидно не столь велики, а стратегическая избыточность – явно менее необходима. В-2 выглядел дешевле, учитывая расходы на приобретение и содержание авианосной группы, однако ВВС не пытались публично или в Конгрессе доказывать, что B-2 – это менее затратный вариант стратегической авиации в XXI веке.
Разумеется, в прежние времена ВВС могли бы попытаться вырвать долю совокупного военного бюджета у других видов вооруженных сил, но в новых обстоятельствах они направили лоббистские усилия не на Объединенный комитет начальников штабов, а на исполнительную ветвь, подчинив свою заинтересованность в приобретении В-2 другим приоритетам закупок в реестре программ ВВС.
Управленческие реформы 1960-х, с помощью которых предпринималась попытка рационализировать решения о ресурсах, не только создали новые трудности для гражданского контроля. В долгосрочной перспективе они также косвенно способствовали повышению расходов на оборону, поскольку создавали имидж Демократической партии как антивоенной. На начальной фазе холодной войны демократы регулярно выступали за более высокие, чем требовали республиканцы, расходы на военные цели и часто приобретали репутацию «партии войны». Однако после президентской кампании Макговерна в 1972 году Демократическая партия стала ассоциироваться с оппозицией оборонным расходам и использованию силы, чем заслужила репутацию стратегически бесполезной.
Когда этот имидж превратился в политический пассив, партия попыталась избавиться от него, отказавшись от требований экономить на обороне. В 1990-е Билл Клинтон тратил на армию больше, чем предлагалось в программе его предшественника, Джорджа Буша-старшего, на заключительном этапе президентства. В ходе избирательной кампании 2000 года кандидат от демократов Альберт Гор обещал увеличить расходы на оборону на 80 млрд долларов в предстоящие 10 лет. С тех пор основная масса демократов наперебой старалась доказать, что они такие же сторонники военных, как и все остальные.
В тот же период республиканцы отказались от своей традиционной одержимости идеей финансовой ответственности. Трумэн и Эйзенхауэр предпочитали остаточный принцип, потому что чувствовали необходимость сбалансировать федеральный бюджет. Позднее республиканцы, начиная с Никсона, придерживались той же риторики, но отказались от ее сути; они делали больший упор на сокращение налогов, чем на сокращение расходов, что приводило к бюджетному дисбалансу.
С течением лет подобные тенденции в обеих партиях привели к ослаблению прочной политической базы, на которой зиждилось ограничение оборонных расходов. Ее полностью уничтожили события 11 сентября. В результате оборонный бюджет в течение девяти из последних десяти лет рос в среднем больше чем на 6 % ежегодно – это рекорд, с которым несравнимо никакое другое десятилетие после окончания Второй мировой войны, даже с учетом ведения войн в Корее и Вьетнаме. (В 1960-е, включая наращивание вооружений при Кеннеди и худшие годы вьетнамской войны, среднегодовое увеличение оборонного бюджета составляло 2,5 %.)
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ УСТОЙЧИВОСТЬ
Глупо задавать вопрос, могут ли Соединенные Штаты позволить себе поднять уровень военных расходов. Могут, и если необходимо – поднимут. Проблема заключается в том, что есть другие важные вещи, которые США тоже хотят и могут себе позволить, а доллар, потраченный на что-то одно, нельзя уже потратить на другое. Расходы на оборону должны быть сбалансированы не только в соответствии с предполагаемыми нуждами военных, но и с иными потребностями. Речь идет не только о таких фундаментальных внутренних программах, как пособия социального страхования и бесплатная медицинская помощь, которым угрожает надвигающийся дефицит, но и о других статьях, затрагивающих интересы национальной безопасности.
Например, Государственный департамент находится на относительно голодном пайке. Ему с трудом удается обеспечивать посольства персоналом и нести миссию США по всему миру, располагая штатом лишь в несколько тысяч человек и запрошенным бюджетом на основную деятельность всего чуть больше 7 млрд долларов. Суммарная бюджетная заявка Госдепа на 2008 год, в которую входят средства на оказание помощи иностранным государствам, вклады в международные организации и миротворческие миссии, а также вспомогательное финансирование операций в Ираке и Афганистане, едва превышает 42 млрд, что составляет 6,5 % от объема финансирования, запрошенного Пентагоном. В мире, где источником многих угроз являются политическая и экономическая нестабильность, а также антиамериканские настроения и где правительство США с огромным трудом способно поддерживать коммуникацию на уровне широких масс населения, эти цифры представляются крайне несбалансированными.
Даже при наличии бесконечных ресурсов, направляемых на поддержание военного потенциала, все равно достигались бы лишь отдельные цели. Способность, опираясь на военную силу, формировать мир в соответствии с американскими ценностями, более ограниченна, чем казалось на волне оптимизма постбиполярной эпохи. Имперское установление порядка возможно, когда речь идет об отдельных убийцах или бандах головорезов, а не в случае организованных и обученных вооруженных отрядов. Навязывание политического порядка при наличии сопротивления, как правило, требует войны – куда более кровопролитного и сложного предприятия.
Профессиональные военные это понимают, и именно поэтому они обычно пытаются избежать таких полицейских операций и отстаивают стратегии, которые опираются на подавляющее военное превосходство. Штатские, напротив, часто предпочитают косвенное и ограниченное применение военной силы, полагая, что таким образом можно добиться значительных выгод за безделицу. Учитывая трудности, с которыми сталкивались в последнее время Соединенные Штаты при осуществлении военных вмешательств, есть основание полагать, что в ближайшем будущем Америка станет реже прибегать к таким операциям.
На восстановление стратегической устойчивости потребуется время, и есть веская причина не сокращать оборонный бюджет радикально. Более того, аргументы в пользу лимитов утратят силу, если в общественном мнении в результате будущих катастрофических терактов пустит корни идея Четвертой мировой войны. Но если подобному не суждено случиться и утвердится более скромная стратегия национальной безопасности, станет легче ограничить расходы на оборону и направить их на угрозы, заслуживающие большего внимания. Демократы придут в себя после многолетней борьбы с имиджем слабаков. Республиканцы вновь проявят интерес к финансовой ответственности.
Для защиты интересов национальной безопасности Соединенным Штатам необходимы мощные вооруженные силы, которые соответствуют внешним угрозам и закрывают слабые места в системе обороны, действительно представляющие опасность для страны, а не используются для удовлетворения амбиций по переустройству мира. В идеале будущая администрация станет принимать соответствующие решения, основываясь на не столь произвольных расчетах, как у Трумэна и Эйзенхауэра, но и не столь регламентированных, как у Никсона. Правда, если бы пришлось выбирать между этими двумя подходами и сегодняшней расточительностью Вашингтона, то оказалось бы, что старые модели – не самые худшие. Нынешние защитники искусственного сохранения высокой доли военных расходов в ВВП придерживаются стандарта, который столь же далек от способности здраво оценить угрозы, сколь и остаточный принцип.
Смена направления в сторону конкретного сокращения расходов потребует принятия непростых решений, трудных переговоров и жестоких схваток на политической арене. Настроения в пользу увеличения оборонных расходов после 11 сентября 2001 года укоренились настолько широко, что пока немногие представители политического мейнстрима систематически отваживаются выступать за их снижение.
Даже Институт политических исследований, который обычно позиционируют значительно левее центра, рекомендует сократить основной оборонный бюджет всего на 56 млрд долларов, то есть на 11 %, а общие военные расходы – меньше чем на 9 %. Подобные призывы не приходится сравнивать с временами президентской кампании Макговерна, который требовал снизить военные расходы на треть, и это на завершающей стадии последней непопулярной войны Америки. Предлагаемый Институтом политических исследований оборонный бюджет на 2008 год предусматривает сокращение или отмену закупок самолетов F-22, F-35, C-130J и V-22, субмарин класса Virginia и эсминцев класса Zumwalt, а также финансирование армейской программы «Боевые системы будущего», национальной противоракетной обороны, космических вооружений, ядерных систем, научно-технических разработок и развернутых сил ВВС и ВМФ.
Возможно, некоторые из этих предложений опрометчивы (например, сокращение расходов на научно-технические разработки плохо сочетается с переходом к мобилизационной стратегии). Но реализация даже половины из обозначенных предложений урежет базисный бюджет (но не текущие расходы на войну) почти на 6 %.
Концентрация политической воли к сдержанности потребует напряженной борьбы. Начало может быть положено лозунгом «Полтриллиона долларов – это более чем достаточно». Небольшие сокращения в течение нескольких лет при неизменном бюджете, подтачиваемом инфляцией, заставят систему туже затянуть пояс. Сокращения должны основываться на том соображении, что дорогостоящие программы предназначены исключительно для противо- стояния реальному потенциалу противника, а не для поддержания традиционных приоритетов видов вооруженных сил, расширения технологических горизонтов как самоцели или поглощения ресурсов, оказавшихся доступными благодаря политической конъюнктуре.
США > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 16 февраля 2008 > № 2851556
Ричард Беттс
Инофирма
Законодательство Сингапура дает возможность регистрировать предприятия разнообразных организационно-правовых форм, но для иностранного инвестора практический интерес представляет прежде всего Private Limited Company – закрытая компания с ограниченной ответственностью, которую учреждают минимум два физических или юридических лица (резиденты или нерезиденты Сингапура), характеризуется она так:
• максимальное число акционеров – 50;
• оплата капитала при учреждении компании не требуется;
• разрешен выпуск только именных акций, которые не могут свободно передаваться третьим лицам, если это не одобрено собранием акционеров;
• управляют компанией как минимум два директора, один из которых должен быть резидентом Сингапура;
• реестр директоров сингапурских компаний открыт для публичного доступа;
• только физические лица вправе быть директорами компаний;
• каждый директор компании может занимать свой пост не более чем 3лет подряд, но может вправе быть назначенным вновь по прошествии года с момента своего увольнения;
• компания обязана иметь секретаря (физическое или юридическое лицо) – резидента Сингапура;
• если регистратор компаний зафиксировал три или более нарушения директором или секретарем при подготовке или хранении отчетов и иных документов, то такое лицо будет дисквалифицировано и лишено права каким-либо образом участвовать в управлении компанией;
• разрешается хранить протоколы собраний и финансовые отчеты компании за пределами Сингапура при условии, что копии всех этих документов будут находиться в зарегистрированном офисе компании;
• компания обязана назначить аудитора и подавать ежегодную финансовую и статистическую отчетность.
Сингапур не является безналоговой юрисдикцией, но строго следует территориальному принципу налогообложения таким образом, что доход из иностранных источников любого зарегистрированного здесь предприятия полностью освобождается от подоходного налога и прочих налогов.
Компанию считают резидентной, если управление и контроль над ее деятельностью осуществляются с территории Сингапура. Т.к. все сингапурские компании обязаны иметь местного директора, то для приобретения безналогового статуса нерезидента в компании должны быть еще как минимум два директора-иностранца.
На практике, если банковский счет компании открыт за пределами Сингапура и там же получают весь ее доход, то налог с него не взимают в Сингапуре до тех пор, пока доход компании не будет фактически переведен в Сингапур.
Ставка корпоративного налога на прибыль из местных источников (а также на прибыль, перечисленную на счет компании в сингапурском банке) доходит до 30%. Сингапурские компании освобождены от уплаты налога на выплачиваемые дивиденды.
Налог у источника на оплату использования авторских прав, а также на выплату комиссионных и процентов составляет в Сингапуре 15%.
Налог у источника на зарплату директорам, оплату посреднических, консультационных или маркетинговых услуг составляет здесь 22%.
Сингапур подписал соглашения об избежании двойного налогообложения с такими странами, как: Австралия, Австрия, Бангладеш, Бахрейн, Бельгия, Бирма, Болгария, Великобритания, Венгрия, Вьетнам, Германия, Дания, Египет, Израиль, Индия, Индонезия, Италия, Канада, Кипр, Китай, Кувейт, Латвия, Литва, Люксембург, Маврикий, Малайзия, Мексика, Монголия, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, ОАЭ, Пакистан, Папуа Новая Гвинея, Польша, Португалия, Румыния, Таиланд, Тайвань, Турция, Филиппины, Финляндия, Франция, Чехия, Швейцария, Швеция, Шри-Ланка, ЮАР, Южная Корея, Япония.
Сингапур > Приватизация, инвестиции > corpagent.com, 15 февраля 2008 > № 340884
Инофирма
Корпоративное законодательство Индонезии базируется на старом Коммерческом кодексе Нидерландов от 1847г. Несмотря на то, что в самих Нидерландах было сделано значительное число поправок и дополнений к этому законодательству (особенно в отношении компаний с ограниченной ответственностью), в индонезийские законы о компаниях до настоящего времени внесено немного поправок.
В Индонезии можно учредить предприятия разнообразных организационно-правовых форм, из них для потенциального иностранного инвестора привлекательны частная компания с ограниченной ответственностью (Perseroan Terbatas) и кооператив с ограниченной ответственностью (Koperasi). Это наиболее распространенные формы индонезийских предприятий, которым доступен весь спектр торговли и промышленности Индонезии.
Чтобы начать свою деятельность в Индонезии, иностранцы должны получить разрешение на учреждение предприятия с иностранными инвестициями Penanaman Modal Asing (PMA) в Совете по координации капитальных инвестиций Индонезии – Capital Investment Co-ordinating Board (ВКРМ).
По определению, предприятие с иностранными инвестициями (РМА) в Индонезии – это либо смешанное предприятие, в котором не менее 5% акций принадлежит резидентам Индонезии, либо предприятие со 100% иностранным капиталом.
В обоих случаях предприятие с иностранными инвестициями обязано в течение 15 лет с момента начала деятельности передать часть своих акций резидентам Индонезии, что фиксируется при учреждении предприятия.
В законодательстве Индонезии акцент делается на том, что предприятиям с иностранными инвестициями следует ориентироваться в основном на местный рынок, и, хотя практически все виды деятельности в Индонезии открыты для иностранного инвестора, существуют некоторые направления деятельности, капиталовложения в которые находятся в так называемом негативном листе для иностранного инвестора.
Для учреждения компании или кооператива в Индонезии необходимы минимум два лица.
Капитал может быть выражен как в конвертируемой иностранной валюте, так и в индонезийских рупиях (USD 1 равен примерно IDR 10 000). Хотя по законодательству не требуется наличие у компании или кооператива минимального или максимального капитала, однако 25% его объявленной суммы должно быть оплачено на момент учреждения предприятия.
Компания и кооператив не вправе свободно передавать свои акции и предлагать их третьим лицам, не получив одобрения большинства участников предприятия.
Управляет компанией и кооперативом Совет директоров. Компания и кооператив обязаны получить лицензию на бизнес в профильном министерстве Индонезии.
Иностранные инвесторы могут принять решение об открытии представительского офиса (RO) для оказания информационной и иной поддержки головной иностранной компании (извлекать прибыль в Индонезии представительствам запрещено) или об учреждении совместного предприятия, так называемого Venture Capital Company, цель которого – холдинговая деятельность. Представительство не является самостоятельным юридическим лицом в Индонезии, а совместное предприятие – это самостоятельное юридическое лицо и может создаваться в форме либо компании, либо кооператива.
Все индонезийские предприятия с иностранным участием должны ежегодно представлять финансовые отчеты (аудированные независимыми дипломированными бухгалтерами Индонезии) о соответствии статусу компании с иностранными инвестициями, а также протоколы собраний, на которых принимались решения об увеличении, уменьшении или перемещении капитала, распределении дивидендов и выплате налогов.
Процедура регистрации предприятия в Индонезии занимает 2 месяца. В Индонезии взимают разнообразные налоги на различных уровнях, но в целом единая ставка корпоративного налога на прибыль варьируется от 10% на прибыль до USD 5 000 и до 30% – на прибыль свыше USD 10 000.
Все операции по торговле ценными бумагами холдинговых компаний подлежат налогообложению по ставке, равной 0,1% на объем продаж. Налог на добавленную стоимость составляет в среднем 10%.
Дивиденды, проценты и роялти, выплачиваемые иностранным участникам, подлежат налогообложению по единой ставке в 20%. Налога на экспорт в Индонезии не существует.
Индонезия подписала соглашения об избежании двойного налогообложения с такими странами, как: Австралия, Австрия, Бельгия, Болгария, Великобритания, Венгрия, Германия, Дания, Индия, Иордан, Италия, Канада, Кувейт, Люксембург, Маврикий, Малайзия, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Пакистан, Польша, Сейшельские о-ва, Сингапур, Сирия, США, Таиланд, Тайвань, Тунис, Узбекистан, Украина, Филиппины, Финляндия, Франция, Чехия, Швейцария, Швеция, Шри-Ланка, Южно-Африканская Республика, Южная Корея, Япония.
Индонезия > Приватизация, инвестиции > corpagent.com, 15 февраля 2008 > № 340824
Инофирма
Иностранным инвесторам разрешается заниматься хозяйственной деятельностью в Австралии путем учреждения предприятий таких организационно-правовых форм, как:
• Proprietary Company (Pty) – закрытая компания с ограниченной ответственностью;
• Public Limited Company – открытая акционерная компания;
• Company Limited by Guarantees – компания, члены которой ограничены в ответственности суммами заранее оговоренных гарантий;
• Partnership – партнерство.
Proprietary Company (Pty) (закрытая компания с ограниченной ответственностью) – это компания, обычно регистрируемая в форме Company Limited by Shares (компания, акционеры которой ограничены в ответственности долями оплаченных акций в капитале компании) и характеризуемая следующим образом:
• компанию можно учредить, не внося какой-либо минимальный капитал;
• минимальное число учредителей (физических или юридических лиц) – 1, максимальное – не ограничено;
• минимальное число директоров – 1, но как минимум один директор должен быть постоянным резидентом Австралии;
• компанию не обязывают назначать секретаря, но если в нем есть потребность, то секретарь должен быть постоянным резидентом Австралии.
Public Limited Company (открытая акционерная компания) – это компания, которая вправе открыто котировать свои акции на австралийской бирже Australian Stock Exchange (ASX); характеризуется она таким образом:
• возможно ее учредить, не оплачивая какой-либо минимальный капитал;
• минимальное число акционеров (физических или юридических лиц) – 1, а максимальное – не ограничено;
• акционеры вправе предлагать свои акции к открытой продаже и передавать их третьим лицам, не заручившись согласием остальных акционеров компании;
• продажа акций на бирже возможна только после того, как будут согласованы проспекты эмиссии и выполнены все требования Австралийской биржи и закона о компаниях;
• минимальное число директоров- 3, как минимум два из которых должны быть постоянными резидентами Австралии;
• компании необходимо содержать в штате секретаря – постоянного резидента Австралии.
Company Limited by Guarantees – это компания, члены которой ограничены в ответственности по долгам и обязательствам предприятия суммами заранее оговоренных акционерами гарантий. Такая компания, как правило, учреждается для некоммерческих и благотворительных целей и характеризуется так:
• компания может быть учреждена без оплаты какого-либо минимального капитала;
• минимальное число акционеров (физических или юридических лиц) – 1, максимальное – не ограничено;
• минимальное число директоров – 3, как минимум два из которых должны быть постоянными резидентами Австралии;
• в штате компании должен быть секретарь – постоянный резидент Австралии;
• компания вправе заниматься коммерческой деятельностью только для исполнения уставных целей и не может извлекать прибыль для выплаты дивидендов своим членам;
• директора компании обязаны отчитываться в средствах, полученных от компании для исполнения своих обязанностей.
Организация партнерств (partnerships) с ограниченной и неограниченной ответственностью регулируется в Австралии законом о партнерствах. В партнерстве может быть от двух до 20 членов любой резидентности, все взаимоотношения между которыми установлены в учредительном договоре.
Партнерство с ограниченной ответственностью имеет как минимум одного генерального партнера с неограниченной ответственностью и одного партнера с ограниченной ответственностью. Генеральный партнер обладает неограниченной ответственностью по долгам и обязательствам партнерства, а ответственность ограниченного партнера определена в пределах суммы его вклада в партнерство. Ограниченный партнер не вправе участвовать в управлении партнерством. Нарушение этого правила ведет за собой наложение на ограниченного партнера ответственности по обязательствам идентичной ответственности генерального партнера, а также и иные ограничения.
В партнерстве с неограниченной ответственностью все партнеры несут неограниченную ответственность по долгам и обязательствам предприятия в пределах всего своего имущества. Каждый партнер может участвовать в управлении и считается полноправным представителем своего предприятия перед дебиторами и кредиторами. В большинстве провинций Австралии партнерства могут быть учреждены только в форме с неограниченной ответственностью.
Лицензия на ведение хозяйственной деятельности необходима практически для всех видов австралийских предприятий, которые после учреждения обязаны сделать следующее:
• встать на налоговый учет в Australian Taxation Office (ATO) и получить соответствующий номер – Tax File Number (TFN), а также номер зарегистрированного предприятия – Australian Business Number (ABN);
• вести бухгалтерский учет и вовремя отчитываться в Australian Taxation Office (опоздания и нарушения процедур подачи отчетности налогоплательщиками в Австралии достаточно строго наказуемы);
• застраховать всех своих служащих;
• организовать ведение учета реестров директоров, акционеров, протоколов собраний и т.п. (обычно этим занимается секретарь компании).
Однако если партнерство ведет бизнес только за пределами Австралии и не открывает банковского счета в этой стране, то такому партнерству не обязательно официально регистрироваться и отчитываться перед налоговыми службами Австралии. Но тогда партнерство не будет подпадать под действие договоров об исключении двойного налогообложения, подписанного Австралией со многими странами.
В целях налогообложения юридических и физических лиц в Австралии различают резидентов и нерезидентов: резиденты платят налоги на прибыль со своих всемирных доходов, тогда как нерезиденты – только на извлекаемую в этой стране прибыль.
Ставка корпоративного налога на прибыль для всех компаний и партнерств с ограниченной ответственностью едина – 30%.
Партнерства с неограниченной ответственностью не являются субъектами налогообложения, а сами партнеры платят налоги по месту своей резиденции, но обязаны также уплатить в Австралии налог с прибыли, полученной из местных источников (если такая прибыль возникает).
Австралия подписала соглашения об избежании двойного налогообложения с такими странами, как:
Австрия, Аргентина, Бельгия, Великобритания, Венгрия, Восточный Тимор, Вьетнам, Германия, Греция, Дания, Индия, Индонезия, Ирландия, Испания, Италия, Канада, Кирибати, Китай, Малайзия, Мальта, Мексика, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Папуа Новая Гвинея, Польша, Россия, Румыния, Северная Корея, Сингапур, Словакия, США, Таиланд, Тайвань, Финляндия, Франция, Фиджи, Филиппины, Чехия, Швейцария, Швеция, Шри-Ланка, Южная Корея, Южно-Африканская Республика, Япония.
Австралия > Приватизация, инвестиции > corpagent.com, 15 февраля 2008 > № 340787
По сообщению агентства Standard & Poor's, из-за ипотечного кризиса в США и страха инвесторов, что замедлится рост экономики во всем мире, в янв. 2007г. мировые фондовые рынки потеряли $5,2 трлн.Как сообщает AFP, начало года было нерадостным: фондовые биржи развивающихся рынков упали на 12,44%, а биржи развитых рынков – на 7,83%. Из 52 бирж мира 50 к концу янв. оказались в минусе; среди них оказались все 26 бирж развитых стран, причем 16 из них потеряли десятую часть своего капитала. Январский спад обнулил все предыдущие прибыли рынка, оставив все развитые фондовые рынки в минусе за последние три месяца.
Парижская биржа потеряла в янв. 12,27% стоимости акций, продававшихся на ней, а за три последних месяца – 15,27%. Лондонская потеряла 8,85% за янв. и 16,54% за последние три месяца, американская – 6,07% за янв. и 10,78% за три месяца, японская – 4,47% в янв. и 10,31% за последние три месяца, а немецкая – 13,72% за янв. и 13,84% за последние три месяца. К слову, только Германия не оказалась в минусе за весь год: рост акций за 12 месяцев составил 13,43%, и даже декабрьский спад ударил по ней не так сильно, как по другим.
В минусе оказались фондовые рынки всех развивающихся стран, кроме Марокко, где рост составил 10,17%, и Иордана с 3,11%. Сильнее всего в янв. пострадали биржи Турции, потери которой составили 22,70%, Китая (21,40%), России (16,12%) и Индии (16%), однако у всех, кроме Аргентины и Тайваня, годовой баланс остался положительным.
Голландская банковская группа ING в партнерстве с MasterCard приступила к работе по развитию направления мобильных NFC-платежей. Данная технология позволяет потребителям максимально быстро и удобно оплачивать покупки на небольшие суммы.Новый сервис использует бесконтактную технологию MasterCard PayPass. Пользователь подносит мобильный телефон с поддержкой NFC к считывающему устройству, после чего сумма покупки списывается со специального мобильного счета клиента.
ING и MasterCard работают над проектом совместно с вендорами платежной технологии Collis и LogicaCMG. Им поручена разработка системы Финская компания Venyon, которая внедряет сервисные платформы для NFC-платежей, также участвует в проекте вместе с компанией Toro из Тайваня. Пока в ING не сообщают, когда система будет запущена, либо будет запущена в тестирование.
На прошлой неделе MasterCard и Venyon анонсировали запуск пилотного проекта технологии PayPass в сотрудничестве с Nokia и US Bank в Спокане, штат Вашингтон.
Некоторые американские компании предлагают сорт HMS №1 в Юго-Восточную Азию по 490 долл/т C&F и более, указывая на рекордно высокие затраты на доставку и подорожание лома внутри страны, где заводы в штатах Среднего Запада и северо-востока приобретают его по 360-365 долл. за длинную т. (1016 кг.) с доставкой.Правда, потребители пока не готовы к таким ценам. Так, стоимость лома на Тайване, одном из ведущих восточноазиатских рынках, прибавляет по 10-15 долл. в неделю, но местные компании в конце янв. все еще приобретали лом, эквивалентный HMS 1, по 460-470 долл/т с доставкой. Японские цены на лом Н2 близки к 400 долл/т FAS.
В Средиземноморье пока приостановился рост цен на турецком рынке. Местные компании приобретают американский и европейский материал по 445-465 долл/т C&F, хотя некоторые трейдеры заявляют о необходимости поднятия котировок в фев. до 480 долл/т C&F для американского лома HMS №1&2 (80:20). Украинский и российский материал А3 стоит 440-450 долл/т C&F, однако и в этом случае трейдеры говорят о необходимости некоторого подорожания в фев.
Согласно прогнозам крупной индийской сталелитейной компании Tata Steel, мировое производство стали продолжит расти, достигнув в этом году уровня 1,39 млрд. т. (+5,3%) против 1,32 млрд. в 2006г. В 2007г. рост составил 7,5% по сравнению с уровнем 2006г. По мнению компанию, рост будет во многом обусловлен за счет дальнейшего наращивания сталелитейных мощностей в Китае. Такого же мнения придерживается независимое аналитическое агентство Mysteel, которое считает, что китайские амбициозные планы по урбанизации страны, подразумевающие «сшивание мелких городов», продолжат подогревать спрос на этом рынке даже после того, как основные крупные проекты, связанные с проведением Олимпиады в Пекине в авг. 2008г., будут завершены. В Китае, по оценкам агентства, существуют три главных движущих силы, заставляющие сталелитейную промышленность наращивать обороты с невиданной скоростью: индустриализация, урбанизация и глобализация (участие в глобализационных процессах). Среди остальных стран-производителей стальной продукции (кроме Китая), только Индия может похвастаться значительными показателями роста объемов производства, тогда как выплавка стали в трех других крупных странах-производителях стали – Японии, Южной Кореи и Тайваня – замедляется. Компания Tata также добавила, что рост ВВП Индии на уровне 7-8% в течение последних 5 лет, а также расширение сектора перерабатывающего производства на уровне 11-12% в год создают прочный фундамент для дальнейшего развития сталелитейной промышленности в этой страны быстрыми темпами. По оценкам компании, в этом году производство стали в Индии вырастет на 10,4% до 53 млн.т. Мetalloprokat.ru.
Согласно японской таможенной статистике, японский экспорт черных и цветных металлов и руды в 2007 резко вырос. Японский экспорт цветных металлов вырос на 69,7% до 1,96 млн.т., в основном благодаря резко возросшей (на 227,9%)отгрузке в Китай. В целом, отгрузки в Азию выросли на 86,2% до 1,79 млн.т., в т.ч. в Китай – до 1,04 млн.т. Отгрузки в страны NIES (Тайвань, Сингапур, Гонконг, Южная Корея) выросли на 6,4% до 410 713 тн, в то время как в страны АСЕАН рост составил 14,4% до 370 882 т. Отгрузка цветных металлов в большинство стран, включая США выросла на 4,9%, в ЕС – на 15,2%, в Россию – на 46,2%, Ближний Восток – на 25%. Рост стального экспорта был более скромным – 4,7% до 36,48 млн.т. Огрузки в Азию увеличились на 7,9% до 30,25 млн. тн. Сильный спрос со стороны NIES, включая рынки Tайваня и Южной Кореи, привел к увеличению поставок на 6,1% до 14,63 млн.т. Экспорт в страны АСЕАН в прошлом году вырос на 14,9% до 8,9 млн.т. Экспорт в Китай вырос на 2% до 6,27 млн.т. Экспорт в ЕС вырос на 9,8%; в Россию – на 32,8%, при этом отгрузки в США снизились на 17,5%, а на Ближний Восток – на 6,1%. Сильный спрос повлек за собой рост импорта сырья. Импорт концентратов вырос на 3,5% до 138,92 млн.т., что в денежном выражении составило 3,110 млрд. йен (на 25% больше показателя прошлого года). Стальной импорт вырос на 7,4% до 8,40 млн.т. Импорт цветных металлов, снизился на 0,3% до 3,65 млн.т. Отгрузки из Азии снизились на 7,6% до 960 964 тн. Но импорт цветных металлов из России вырос на 2,2% до 745 381 тн. Metalloprokat.ru.
Как сообщили в Корейской корпорации по торговле продукцией сельского хозяйства и рыболовства, экспорт разного рода пищевых продуктов из Кореи с янв. по конец дек. 2007г. составил 2,27 млрд.долл. По оценкам корпорации, итоговый объем экспорта за прошлый год, с учетом предполагаемых показателей дек., достиг 2,59 млрд., что на 246 млн.долл. больше, чем 2006г., и является новым рекордом.Экспорт свежей продукции в янв.-нояб. составил 511 млн.долл. Это на 9,3% больше, чем за соответствующий период пред.г. Быстрее всего росла продажа за границей корейских цветов, включая орхидеи. Рост по этой статье, подпитывавшийся хорошим спросом на продукцию корейского цветоводства в Китае, составил 48,7%, а объем продаж достиг 51,3 млн.долл.
Экспорт фруктов увеличился на 47,2% до 121,3 млн.долл. Корейские фрукты хорошо покупали в США и на Тайване. квашеных овощей кимчхи было продано за границей на 67,4 млн.долл., женьшеня () – на 76,9 млн.долл.
Вместе с тем, основную часть экспорта, включенного в статистику Корейской корпорации по торговле продукцией сельского хозяйства и рыболовства, составили переработанные продукты, в т.ч. товары, сырье для производства которых было привозным. Вывоз переработанных продуктов, среди которых числятся, например, соевая паста, соевый соус, растворимый кофе и сахар, увеличился на 11,3% и достиг в янв.-нояб. 2007г. 1,77 млрд.долл.
В минувшую среду стало известно о том, что китайское правительство отправляет своих инженеров для наблюдения за строительством национального футбольного стадиона в Коста-Рике. Делегация в составе 14 китайских инженеров прибудет в Коста-Рику в фев., чтобы начать строительство стадиона, способного принять 45 тыс. зрителей. На сооружение нового спортивного объекта Китай выделяет 29 млн.долл.Имеющийся у Коста-Рики стадион был построен в 1940гг. прошлого века и находится в аварийном состоянии. В июне 2007г. Коста-Рика разорвала свои дипломатические отношения с Тайванем, которые длились на протяжении 63 лет, и стала единственной страной Центральной Америки, установившей формальные связи с Китаем. В обмен Китай предложил ей значительную финансовую помощь, передает DPA.
Экологически безвредный и эффективный способ борьбы с насекомыми придумали сотрудники одной из тайваньских школ. На территории школы были установлены домики для летучих мышей, что сразу снизило количество комаров и других летающих насекомых, сообщают в пятницу местные СМИ.Пойти на такие ухищрения сотрудников вынудил резкий рост численности москитов и жуков, которые не просто досаждают людям, но и могут являться разносчиками различных заболеваний, типичных для данного региона. «Одна летучая мышь за ночь съедает сотни, а то и тысячи насекомых», – рассказал преподаватель школы.
Летучие мыши покидают домики зимой и возвращаются летом, когда поднимается температура и резко увеличивается количество насекомых. У этого натурального способа борьбы с насекомыми есть еще один плюс: ученики школы получают возможность наблюдать за жизнью летучих мышей в непосредственной близости, считают преподаватели.
По итогам 2007г. совокупный финансовый оборот четырех основных компаний, входящих в состав Formosa Plastics Group (FPG, Тайвань), достиг рекордного за последние 50 лет показателя – 41,49 млрд.долл., что на 29,69% превышает показатель 2006г. Основной причиной такого результата является высокий коэффициент загрузки установок крекинга нефти компании Formosa Petrochemical, а также рост цен на продукцию группы в связи с повышением мировых цен на нефть.Прибыль компании Formosa Plastics, занимающей второе место в мире по объемам производства ПВХ, в дек. 2007г. составила 520,9 млн.долл. (на 34,1% больше по сравнению с дек. 2006г.), а по итогам всего 2007г. – 5,58 млрд.долл. (рост 23,16% в сравнении с 2006гг.).
Компания Nan Ya Plastics, входящая в состав FPG, по итогам 2007г. получила прибыль в 7,03 млрд.долл., что на 31,88% больше по сравнению с показателем 2006г.
Прибыль компании Formosa Chemicals and Fiber в 2007г. достигла отметки 7,38 млрд.долл. – на 31,88% больше, чем в 2006г.
Наконец, Formosa Petrochemical, единственная частная нефтеперерабатывающая компания Тайваня, по итогам 2007г. получила прибыль в 21,49 млрд.долл., что на 32,05% больше по сравнению с результатом 2006г.
Полиция китайского г.Шэньчжэнь (Shenzhen) обезвредила крупную преступную группировку, которая с помощью интернет-технологий присвоила банковские депозиты на 100 млн. юаней (свыше 13,7 млн.долл.), сообщает в среду агентство Синьхуа.Мошенники действовали по простой схеме. Они создали несколько подставных компаний, которые распространяли информацию о срочном оформлении беспроцентных кредитов. Выяснив у потенциальных претендентов на кредиты их имена и коды банков, преступники, используя сетевую систему банковских переводов, присваивали депозиты обманутых клиентов.
Действуя по этой схеме, преступники обокрали несколько сотен вкладчиков. Потерпевшие проживают в нескольких десятках городов Китая, в т.ч. в Шэньчжэне, Пекине, Шанхае, Ухани и других. По этому делу уже арестовано 18 подозреваемых, семеро из которых – выходцы с Тайваня.
Японская корпорация Mitsubishi Electric построила небоскреб высотой 173 м., в котором будут проводиться тестовые испытания скоростных лифтов нового поколения.Башня «Солэ» стоимостью 50 млн.долл. стала одной из достопримечательностей японского г.Иназава. Она позволит инженерам на практике проверять работоспособность механизмов скоростных лифтов. Самыми быстрыми лифтами в мире считаются лифты, использующиеся в башне Taipei 101 в столице Тайваня. Их максимальная скорость достигает 61 км\час, пишут BBC м РБК.
В 2008г. Япония планирует приступить к подготовке строительства в Бразилии скоростной железной дороги по технологии «синкансэн» общей длиной 500 км.Как сообщил в понедельник японский МИД, окончательное решение будет принято в ходе запланированного на 2008г. визита в Токио президента Бразилии Луиша Игнасиу Лула де Силва и «может стать ярким символом добрых отношений двух стран». Новый год уже провозглашен «годом японско-бразильской дружбы» в связи со 100-летием с начала крупномасштабной эмиграции, когда в Бразилию переехало более 2 млн. японцев.
В случае реализации проекта, это будет уже вторая линия «синкансэн» в мире, построенная по японским технологиям, после железной дороги на Тайване. Последние годы идут переговоры о постройке подобной трассы в Китае.
Планируемая линия должна иметь шесть станций, связать крупнейший бразильский мегаполис Рио-де-Жанейро со вторым по величине г.Сан-Паулу и закончиться в Канпинасе. Скорость движения по ней составит 250-300 км. в час.
Стоимость строительства, по данным министерства земли, инфраструктуры и транспорта Японии, может составить 2 трлн. йен (20 млрд.долл.), а цена подвижных составов – еще несколько сотен миллиардов йен (несколько миллиардов долларов).
Как сообщил представитель японского МИДа, при успешном осуществлении строительства, в будущем возможно начало крупного проекта по прокладке в Бразилии линии «синкансэн» длиной 1,5 тыс.км.
К планам строительства в Бразилии скоростной железной дороги проявляли повышенное внимание южнокорейские, французские и немецкие компании, в связи с чем японскому внешнеполитическому ведомству пришлось серьезно потрудиться, доказывая преимущества отечественных технологий. Решающими факторами, склонившими чашу весов в пользу Японии, стало начало в марте уходящего года движения по линии «синкансэн» на Тайване, а также то, что дорога от Рио-де-Жанейро до Сан Пауло проходит по горной местности, а у Японии имеется большой опыт строительства тоннелей в таких районах.
Китай: от Срединной империи до сверхдержавы XXI века
Евгений Бажанов. Китай: от Срединной империи до сверхдержавы XXI века. – М.: Известия, 2007. 351 сс. Китай: вчера и сегодня // Учёные записки-2006. – М.: Научная книга, 2007. 165–325 сс.
Резюме Один из ведущих российских ученых-международников Евгений Бажанов продолжает серию монографий, посвященных исследованию современного мира. Вслед за фундаментальным двухтомным изданием «Америка: вчера и сегодня» он возвращается к любимой ориенталистской тематике.
Один из ведущих российских ученых-международников Евгений Бажанов продолжает серию монографий, посвященных исследованию современного мира. Вслед за фундаментальным двухтомным изданием «Америка: вчера и сегодня» он возвращается к любимой ориенталистской тематике.
Книга «Китай: от Срединной империи до сверхдержавы XXI века» представляет собой синтез политологического исследования отношений Китая с внешним миром, исторического труда и мемуаров непосредственного участника реализации политики нашей страны на китайском направлении в качестве дипломата, ответственного сотрудника ЦК КПСС и ученого.
Первые две главы посвящены событиям, которые сегодня кажутся седой древностью. На конкретных примерах, иногда драматичных, а иногда даже кажущихся современному человеку комичными, автор показывает, как и почему еще много столетий назад китайцы воспринимали и соседей (типа корейцев и вьетнамцев), и «заморских дьяволов» из Европы не только как варваров, но и как вассалов Поднебесной. Прослеживается, как при столкновении с экспансионистской западной цивилизацией Срединная империя, к тому времени окостеневшая в самолюбовании, вошла в череду кризисов. В конечном итоге она рухнула, дав рождение Китайской Республике, официально основанной на демократических принципах, новой, но вместе с тем сохранившей очень многое от старого.
Автор описывает катаклизмы, которые пережил китайский народ в первой половине ХХ века, когда единого государства фактически не существовало. Это была нескончаемая цепь внутренних конфликтов и борьба с японскими интервентами. Проанализирован короткий период от установления контроля коммунистов над материковой частью Китая и возникновения военно-политического союза КНР с СССР до момента, когда подспудные противоречия между Москвой и Пекином вырвались наружу.
Бажанов был очевидцем этого сложного этапа в советско-китайских отношениях: сначала он учился в Наньянском университете Сингапура, а затем служил в МИДе СССР. Автор живо и образно рассказывает о контактах с хуацяо (выходцы из Китая, проживающие в других странах. – Ред.) в Юго-Восточной Азии, с китайскими дипломатами в Москве, об искусственном нагнетании враждебности между обеими странами. В 1970-х годах Бажанов, работая в Генконсульстве СССР в Сан-Франциско, наблюдал за американо-китайским сближением. Цели и проявления этого сближения освещены в монографии в самых пикантных подробностях.
На телевизионном экране дипломатия представляется чуть ли не священнодействием – чередой торжественных приемов, важных переговоров и пафосных заявлений официальных лиц. За кадром остается рутинная работа: подготовка документов, записок и писем, встречи и проводы своих и чужих начальников, отношения внутри бюрократического аппарата. В рецензируемой книге раскрывается кухня внешнеполитического процесса того времени, когда во имя «самой передовой идеологии человечества» пренебрегали элементарной логикой, а порой и национальными интересами. Как пишет Бажанов, если кто-то и открывал рот, предлагая нечто альтернативное, то немедленно «получал по шапке» (с. 147).
Такова была ситуация в советской дипломатической миссии в Пекине в первой половине 1980-х. Евгений Бажанов и его коллеги по посольству ощущали признаки трансформаций китайского государства, задумывались о корректировке курса Советского Союза по отношению к его южному соседу. Но в Москве борьба сторонников и противников нормализации отношений мешала сформулировать четкую линию по Китаю, хотя Пекин «буквально осыпал» МИД СССР предложениями о научных, культурных, спортивных контактах, об открытии консульств. Центр находился в состоянии размышления (сс. 162, 163). «Процесс пошел» только при Михаиле Горбачёве.
Нашлось в книге место ретроспективному и емкому по содержанию научному анализу советско-китайских отношений с великолепными зарисовками личностей, а также дипломатических встреч и бесед, в которых приходилось участвовать автору. В этом случае он выступает скорее не в качестве публициста, а как психолог и социолог. В результате получается объемная картина переплетения политики и личностных отношений.
Большой интерес представляют два последних раздела книги – «Потенциал российско-китайского сотрудничества» и «Перспективы», посвященные современному состоянию связей и прогнозу развития КНР. В отличие от российско-американских отношений, в которых взаимная критика часто переходит в истерию, российско-китайские отличаются стремлением сотрудничать, договариваться и избегать конфликтов. Ни одна из сторон не предъявляет другой претензий по поводу идеологии и нарушений прав человека. Есть даже российские ученые и политики, которые видят в Китае почти идеальный образец для подражания, альтернативу западной модели развития.
Действительно, успехи реформ, как отмечается в книге, очевидны. Но темпы развития Китая, его геополитические параметры и мощь заставляют ближних и дальних соседей задумываться: а что дальше? Бажанов предлагает свое видение стратегии России на китайском направлении. Автор исходит из того, что основной пружиной нынешних российско-китайских отношений «является расклад сил на мировой арене» (с. 273).
Совпадение взглядов на глобальную обстановку позволяет Москве и Пекину занимать сходные позиции по многим международным вопросам (положение на Балканах, северокорейская ядерная проблема, ближневосточный конфликт, повышение роли и авторитета ООН, поддержание стратегической стабильности). Совершенно справедливо обращается внимание и на сближение идеологических установок политических элит России и Китая (сс. 276–286), схожесть приоритетов внутреннего развития (сс. 286–288), взаимодополняемость экономик обеих стран (сс. 288–296).
Не умалчивает Бажанов и о наличии «реальных и гипотетических» проблем в российско-китайских отношениях, которые при определенных условиях могут привести к трениям: территориальный вопрос, демография, культурные различия, экономические споры, тенденции внутреннего развития, геополитическое соперничество (сс. 302–330). Однако при всей значимости названных проблем главное, по мнению автора, что повлияет на характер российско-китайских отношений в долгосрочной перспективе, – это «соотношение сил между двумя державами». Если Китай будет быстрыми темпами наращивать мощь, а российский Дальний Восток – все больше отставать от соседа-гиганта, то, согласно законам политического развития, это может привести к дестабилизации обстановки и даже к конфликтам.
Анализ предложений китайских политологов о том, как следует скорректировать внешнюю политику в связи с превращением КНР в великую державу, позволяет автору прийти к следующему заключению: «Предлагаемая корректировка не противоречит российским интересам и может способствовать дальнейшему углублению двустороннего партнерства» (с. 347).
Евгений Бажанов призывает «сполна использовать исторический шанс и построить устойчивую модель взаимовыгодного, динамичного российско-китайского сотрудничества в XXI столетии» (с. 347), а также формулирует стратегию России на китайском направлении, увязанную с реализацией двусторонних интересов в отношениях как с Западом, так и с другими государствами Азиатско-Тихоокеанского региона. Самый существенный компонент этой стратегии – преодоление отсталости восточных районов России за счет интеграции, что будет способствовать взаимозависимости стран этого региона, их заинтересованности в благополучии друг друга.
В отличие от типичных советских и постсоветских работ рецензируемая книга совмещает блестящий и стилистически ясный анализ истории советско-китайских и российско-китайских отношений с тем, что можно назвать публицистикой и мемуарами. Причем в последних двух жанрах в центре китайская жизнь, а не заслуги автора в битвах холодной войны. В то же время Бажанов-ученый порой противоречит Бажанову-человеку, влюбленному в Китай. Впрочем, может быть, это всего лишь субъективное мнение рецензентов, настроенных на научную полемику.
Что касается упомянутой влюбленности, то она со всей очевидностью просматривается во второй из рецензируемых работ Евгения Бажанова – «Китай: вчера и сегодня». Это фрагменты готовящегося к печати фундаментального труда о китайской цивилизации. Посвящены фрагменты языку, иероглифике и кухне Поднебесной. Они читаются на одном дыхании, словно детективный роман, сдобренный к тому же искрометным юмором.
Владимир Ли
Китай > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 16 декабря 2007 > № 2907510
Евгений Бажанов
Китай и Гонконг к 2012г. станут восьмыми по потреблению вина в мире. Такие данные приводят исследователи компании IWSC. Ожидается, что к 2012г. крупнейшим потребителем вина в мире станут Соединенные Штаты Америки. Уже в пред.г. Китай присоединился к первой десятке крупнейших потребителей вина в мире. Франция по-прежнему остается самым крупным поставщиком вина в Азию, однако Австралия, Чили и США быстрыми темпами увеличивают свою рыночную долю.По последним прогнозам, составленным исследователями IWSC по заказу Vinexpo, Китай догонит Румынию и Россию и через пять лет займет 8 место в рейтинге крупнейших потребителей вина. По предположениям исследователей, в 2006-11гг. рынок вина в Китае вырастет до 70%, заявил исполнительный директор Vinexpo Роберт Бейнат.
Франция и Италия, с долей на мировом рынке в 12, 7% и 12,6% соответственно, являются крупнейшими потребители вина. За ними следуют США (11,1%), Германия (10,3%), Великобритания (5,4%), Аргентина, Испания, Россия, Румыния, Китай, с долей на рынке в 2,2%. Согласно прогнозам, к 2012г. США станет крупнейшим потребителем вина по объемам.
Китай и Гонконг контролируют 62,7% рынка азиатских стран. За ними следуют Япония (28%), Южная Корея, Тайвань, Таиланд, Филиппины, Сингапур, Индия и Малайзия, пишет Decaner.com.
Индии принадлежит 0,8% рынка Азии, однако, доля будет увеличена на 200% в ближайшие пять лет. Крупнейшими импортерами в Азию являются Франция (39,3%), США (13,8%), Италия (13,2%), Австралия (10,2%) и Чили (7,6%).
Стремительное развитие Китая не представляет угрозы другим странам, в т.ч. Европейскому Союзу, заявил в среду председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу, сообщает агентство Синьхуа.«Успешное развитие Китая дает шанс для всего мира и не является для него угрозой», – сказал он, выступая перед слушателями Высшей Партийной Школы при Центральном Комитете Компартии Китая в Пекине.
По словам Баррозу, дружба и доброжелательность в отношениях Китая и Евросоюза помогают разрешать двусторонние вопросы.
Заявление главы Еврокомиссии прозвучало на фоне растущей критики со стороны США, обвиняющих Китай в несоблюдении прав человека и наращивании военной мощи.
Баррозу находится в Пекине для участия в 10 саммите «Китай-Евросоюз». С 1998г. эти саммиты проходят ежегодно. Участники встреч вырабатывают механизмы углубления политического и экономического взаимодействия сторон.
В своем выступлении Баррозу подтвердил приверженность политике «одного Китая» и выразил надежду, что отношения между континентальным Китаем и Тайванем останутся стабильными. Во время пребывания в Пекине Баррозу планирует встретиться с председателем КНР Ху Цзиньтао и премьером Госсовета КНР Вэнь Цзябао.
На протяжении последних нескольких лет доллар только и делал, что падал, как по отношению к евро, так и по отношению к большинству национальных валют. В результате сейчас на российском валютном рынке за него дают меньше 24,5 руб. Но и этот уровень продержится недолго. Есть все основания полагать, что в недалеком будущем падению долл. может поспособствовать Китай. Возможно, в некоторой степени подыграют долларовому обвалу и арабские страны. И в первую очередь это будут государства, до сих пор демонстрировавшие лояльность своему «большому американскому другу», а вовсе не главный противник США в лице Ирана.Итак, по порядку. Самой сокрушительной для долл. новостью может оказаться сообщение о том, что Центральный банк Китая планирует «перебалансировать» свои валютные резервы. Под этой нейтральной формулировкой скрывается подлинная угроза для стабильности американской валюты. По сути, китайские финансовые власти предупредили о своей готовности перевести часть национальных золотовалютных резервов (ЗВР) из долл. в евро и другие более стабильные валюты. Недовольство «азиатского дракона» нынешним положением дел легко объяснимо: Китай является мировым лидером по объему ЗВР, они достигают у него 1,43 трлн. долл. Понятно, что финансовые власти страны не устраивает угроза обесценивания резервов, тем более что средства вложены в финансовые инструменты, номинированные в долл. США.
Но если стремление Китая очевидно, то о последствиях его шага по «перетряхиванию» золотовалютных резервов такого не скажешь. Во-первых, ничего не известно о том, какую именно долю ЗВР одна из крупнейших экономик мира планирует перебросить из долл. в евро. Понятно, что Китай, скорее всего, будет по возможности избегать резких движений и переводить долларовую часть ЗВР в другие валюты небольшими порциями. Однако даже перевод небольшой порции может спровоцировать очередной виток падения долл., говорят эксперты.
Еще один важный момент: Китай на протяжении последних нескольких лет является не только признанным мировым лидером по темпам экономического роста, но и своеобразным «маяком» для стран Юго-Восточной Азии, да и для государств с развивающейся экономикой в целом. Поэтому можно ожидать, что вслед за ним «перетряхивать» свои золотовалютные резервы начнут Тайвань, Индонезия, Таиланд, а там, глядишь, подтянется и Япония, у которой ЗВР сейчас превышают 800 млрд.долл.
Не надо быть провидцем, чтобы понять: если азиатские страны начнут «выбрасывать» на мировой финансовый рынок долл., то не останется в стороне и Россия, которая накопила к настоящему моменту без малого 450 млрд.долл. Причем схема инвестирования этих средств такова: по 45% резервов вложено в евро и доллар и 10% – в британский фунт, швейцарский франк и японскую иену. Так что практически половина ЗВР подвержена постоянному обесцениванию!
Возможно, и азиатские страны, и Россия чувствовали бы себя гораздо спокойнее, если бы надеялись на восстановление позиций долл. в ближайшем будущем или, на худой конец, в среднесрочной перспективе. Однако ситуация вокруг американской валюты, похоже, складывается по принципу «от плохого к худшему». Надежды на то, что доллар сможет вернуть утраченное доверие инвесторов, перечеркнул недавний ипотечный кризис в США. Из-за него проблемы с «плохими долгами» и убыточными активами возникли у крупнейших национальных банков, которые еще недавно считались абсолютно неуязвимыми и показательно стойкими. Сегодня стало известно о том, что второй по величине брокерской фирме в США.
Morgan Stanley – пришлось в сент.-окт. текущего года понести убытки на 3,7 млрд.долл. О списании потерь в связи со снижением стоимости активов, обеспеченных рискованными кредитами, ранее сообщили и другие «монстры» американского финансового рынка – банки Citi и Merrill Lynch. При этом руководители этих банков настроены, мягко говоря, пессимистично: финансовый директор Morgan Stanley Колм Келлехер, например, заявил, что для восстановления кредитного рынка потребуется 3 кв. Ранее он прогнозировал, что этот процесс займет 1-II кв.
Ну, а пока американский финансовый рынок будет переживать не лучшие времена, будет лихорадить и доллар. Его курс неизбежно будет падать под давлением кризиса доверия к американским активам со стороны инвесторов, под давлением новостей о решении Китая (Таиланда, Японии, Тайваня, России) перевести часть своих ЗВР в евро, британский фунт стерлингов или другие мировые валюты. Остается только надеяться на то, что доллар не предадут арабские государства, которые пока соглашаются продавать сырую нефть и нефтепродукты за американские денежные ед. Однако и среди них, как подчеркивают специалисты, зреют «бунтарские настроения». Причем среди недовольных – не только враг США в лице Ирана, но и лояльные к американцам страны в лице Саудовской Аравии, Кувейта и т.д. Анатолий Горев, финансовый аналитик РИА Новости.
В начале нояб. торжественно завершится год российско-китайской дружбы. Правда, с экономической точки зрения дружба эта несколько кособока: китайцы не скрывают, что Россия интересует их прежде всего как источник сырья и рынок сбыта готовой продукции, а Россия молчаливо не возражает. 6 нояб. в Москве пройдет Второй Российско-Китайский экономический форум на высшем уровне. Представители власти и бизнесмены будут обсуждать, чем наши страны могут быть полезны друг другу. Но если китайский интерес очевиден, то российский обусловлен тем, что Китай, судя по всему, постепенно превращается в новый мировой экономический центр.В пользу этого тезиса приводятся самые разные аргументы. Например, в конце окт. известный финансист, председатель совета директоров инвестиционной компании Beeland Interests Джим Роджерс объявил о желании конвертировать все свои активы из долл. США в китайские юани. «Я не вижу, как кто-либо сможет понести убытки на юане в ближайшие 10 лет. Он подорожает в два в три и даже в четыре раза, – мотивировал свой поступок американский финансовый гуру. – Я настроен весьма пессимистично по отношению к тому, что происходит в США». Это не первый «вотум недоверия» экономке США. Уоррен Баффет, второй богатейший человек планеты, уже несколько лет как объявил одной из своих основных стратегий инвестирование в недолларовые активы. Еще один показатель – сегодня в десятке компаний с самой высокой капитализацией пять китайских «голубых фишек» и лишь три американских.
На первый взгляд, что тут странного: развивающиеся рынки действительно могут демонстрировать очень высокие показатели роста – 50% в год и выше, что объясняется их низким стартом. Зато и риски на развивающихся рынках куда выше.
Но инвесторов влечет в Китай не только возможность быстрого заработка. Переориентация мировых финансовых потоков на Восток отражает мировые экономические и демографические тенденции.
Последние несколько лет экономика Поднебесной росла со скоростью 10% в год. Китай уже прочно занял позицию ведущего мирового производителя низкотехнологичного ширпотреба, а по итогам прошлого года вышел на второе место по экспорту высоких технологий. Китай – не первая страна, выбравшая такой способ развития. Экспортно-ориентированная экономика стала залогом успеха Японии, Сингапура, Таиланда, Тайваня и Гонконга. В свое время компании этих стран, располагая дешевой рабочей силой, и не будучи обременены западными законами об интеллектуальной собственности, быстро копировали технологии и дизайн у западных конкурентов и налаживали производство аналогичного, но в несколько раз более дешевого товара. Вскоре западным корпорациям стало выгоднее вовсе отказываться от собственного производства и переносить его на площадки азиатских конкурентов.
Отличие Китая от предшественников – масштабах: население страны превышает 1,3 млрд.чел., а это больше 1/5 населения Земли. В распоряжении китайских властей многомиллионная армия очень дешевой и исключительно дисциплинированной рабочей силы. Политика слабого юаня обеспечивает китайским товарам дополнительное преимущество на внешнем рынке. А стабильность национальной валюты, неподвластной рыночным колебаниям, помогает сформировать в сознании инвесторов стереотип абсолютно безопасной для иностранных вложений страны.
Чем может ответить на это Европа и ее заокеанский куратор? Сейчас экономика США прирастает на 3,9% в год, в ЕС этот показатель ниже – 2,9%. Но Старый и Новый свет обременены стареющим населением и растущими расходами на обеспечение пенсионных и социальных программ. Пик этих выплат придется на 2010-1015г., что позволяет скептикам предрекать замедление экономического роста и спад уровня жизни.
Указывают и на тот факт, что сейчас именно Азия является мировым центром промышленного производства, а господство США зиждется лишь на очень сложной финансовой системе, нуждающейся в постоянной подпитке. Поэтому Америке приходится все больше и больше залезать в долги: в прошлом году дефицит торгового баланса США составил 836 млрд.долл., а госдолг зашкалил за 8 трлн.долл.
Китай же озабочен не ускорением экономического роста – он держится на уровне 10% в год, – а его замедлением, чтобы избежать перегрева экономики. Некоторые исследователи прочат Китаю в ближайшие 20 лет утроение экономики, лидерство по ВВП (рассчитанному по паритету покупательной способности) и объему мировой торговли.
Между тем Азиатско-тихоокеанский регион (АТР) уже по сути лидирует в экономической жизни планеты. По некоторым подсчетам, в начале текущего века на АТР приходилась половина международной торговли и 60% мирового ВВП. Не случайно в 2001г. на сессии стран Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества прозвучала мысль, что АТР пора задуматься о замене долл. собственной денежной ед. Новой валюте даже придумали название «акю».
По сути, Азия непрозрачно намекала, что эпоха американского господства в регионе подходит к концу. При этом «красноречиво умалчивалось», что у Азии уже появился новый господин. Есть мнение, что Китай давно контролирует экономику АТР, но не посредством финансовых институтов, как США, а через китайскую диаспору: этнические китайцы – хуацяо – контролируют 50% частного капитала на Филиппинах, 70% в Индонезии и по 80% в Таиланде и Малайзии. Кстати, именно хуацяо помогли накачать Китай иностранными инвестициями и стали каналом для продвижения китайского экспорта. Дело за малым – закрепить китайское господство формальным актом. Таким актом может стать утверждение юаня, а не упомянутого «акю» в качестве универсальной азиатской валюты – это, по ряду прогнозов, может случиться в ближайшие 20 лет. Влад Гринкевич.
Агентство Standard & Poor's объявило 29 окт. о создании трех новых индексов, которые позволят и инвесторам из исламских стран использовать одну из наиболее популярных стратегий инвестирования в индексы. Это S&P Global Infrastructure Shariah, S&P Global Healthcare Shariah и S&P/IFCI Large-MidCap Shariah. «Инвесторы-мусульмане по всему миру проявляют растущий интерес к новым направлениям инвестиций и ищут возможности, которые не будут противоречить законам шариата, – комментирует ситуацию Алка Банержи (Alka Banerjee), вице-президент департамента индексов Standard & Poor's. – Создание этих трех индексов – еще один пример стремления Standard & Poor's удовлетворить потребности мусульманских инвесторов».Индекс S&P Global Infrastructure Shariah рассчитывается на основе акций 20 компаний со всего мира, которые относятся к инфраструктурному сектору и соответствуют критериям, определенным исламом. Эти компании отобраны из списка акций, входящих в индекс S&P Global Infrastructure, и в них явно выделяются три группы: энергетика, транспорт, коммунальные услуги. Индекс S&P Global Healthcare Shariah был составлен путем отбора акций компаний сектора здравоохранения из общего списка созданных в соответствии с законами шариата индексов S&P 500, S&P Europe 350 и S&P Japan 500. По данным на 30 сент. в S&P Global Healthcare Shariah входили акции 72 компаний, совокупная капитализация которых достигает 2,1 трлн.долл.
Индекс S&P/IFCI Large-MidCap Shariah отслеживает акции компаний, не нарушающих законы шариата, с развивающихся рынков. В их число входят рынки Аргентины, Бразилии, Чили, Китая, Чехии, Египта, Венгрии, Индии, Индонезии, Израиля, Малайзии, Мексики, Марокко, Перу, Филиппин, Польши, России, ЮАР, Южной Кореи, Тайваня, Таиланда и Турции. Шариатский индекс является подиндексом S&P/IFCI Composite Index, его капитализация составляет 90% от капитализации S&P/IFCI Composite Index. Также были созданы шариатские индексы рынков 5 арабских стран: Египта, Иордании, Ливии, Марокко и Туниса.
Контроль над шариатскими индексами S&P осуществляет кувейтская консалтинговая компания Ratings Intelligence Partners, специализирующаяся на исламских рынках инвестиций. Исследователи Ratings Intelligence Partners напрямую взаимодействуют с наблюдательным советом, состоящим из специалистов в области ислама, которые рассматривают практики операционной и финансовой деятельности компаний с точки зрения их соответствия законам шариата. В шариатские индексы не могут входить акции производителей алкоголя, свинины, порнографии, табачной продукции, компаний из сектора рекламы и СМИ, за исключением газет, финансового сектора, индустрии азартных игр.
По данным комиссии по финансовому контролю РК, финансовое состояние банковских учреждений РК в I пол. 2007г. несколько улучшилось по сравнению с предыдущим пол., во многом благодаря росту доходов от операций. Средний уровень достаточности основного капитала – главный показатель финансовой стабильности – в 18 крупнейших частных и государственных банках составил 12,87%, что на 0,12% выше показателей конца 2006г. Общая чистая прибыль крупнейших финансовых учреждений составила в I пол. 2007г. 10,77 млрд.долл., а рост основного капитала составил за тот же период 10,16%, в то время как во II пол. прошлого года указанный показатель равнялся 9,16%.Рост мировых цен на нефть привел 17 окт. 2007г. к снижению основных биржевых индексов в РК. В частности, основной фондовый индекс Kospi составил на момент закрытия биржи 1.983,94 пункта. Он понизился по сравнению с 16 окт. 2007г. на 21,82 пункта. Индекс акций высокотехнологических компаний Kosdaq составил по итогам торгов 780,22 пункта, понизившись по сравнению с предыдущими торгами на 12,51 пункта. На Сеульской валютной бирже национальная валюта по отношению к долл. США подешевела на 0,9 воны, и торги закрылись на отметке 918,4 воны за доллар США.
22 окт. 2007г. торги на Сеульской фондовой бирже охарактеризовались обвальным падением курсов акций. На момент закрытия биржи основной фондовый индекс Kospi составил 1903,81 пункта. Главный биржевой индекс РК подешевел почти на 4%. При этом в ходе торгов в Сеуле его падение периодически выходило на уровень 5%. Индекс высокотехнологических компаний Kosdaq составил по итогам торгов 768,90 пункта, опустившись на 18,03 пункта. По мнению специалистов, обвал котировок акций произошел под воздействием падения американского индекса Доу-Джонса. Это, в свою очередь, вызвало недоверие инвесторов к американской валюте.
Общую причину падения курсов акций связывают также с ростом цен на нефть, меньшими, чем ожидалось, доходами американских корпораций и сохраняющимися страхами по поводу возможного кризиса на рынке ипотечного кредитования в США. Специалисты отмечают, что происходит это на фоне усиливающихся страхов по поводу нового глобального биржевого кризиса. Падение курсов ценных бумаг произошло в понедельник также и на финансовых площадках Токио, Тайбэя и Сингапура. В Японии на момент завершения утренней сессии индекс Nikkei упал почти на 2%, потеряв более 500 пунктов. На 3,4% опустился главный показатель курсов акций Тайваньских компаний. Также более чем на 3% биржевой индекс в Сингапуре.
По данным Центрального банка РК, частные долги в стране превысили 80% валового национального продукта страны. Общая сумма частных долгов превысила 762 млрд.долл. США, в то время как сумма ВВП составляет 950 млрд.долл. В 2004г. указанный показатель составлял 69,6%.
С 1 нояб. в столице КНР больше не будут выдавать специальные номера черного цвета для автомобилей, принадлежащих работающим здесь иностранцам, жителям Гонконга, Макао и Тайваня, а также зарегистрированных на иностранные компании и представительства.Отныне на этот автотранспорт будут выдаваться автомобильные номера синего цвета, такие же, как и всем гражданам КНР.
Система «черных» номеров для автомобилей иностранцев была введена в Пекине в 80 гг. «Тогда существовала сравнительно жесткая система контроля за иностранцами и иностранными предприятиями, в отношении их автотранспорта также существовала система ограничений, запретов на посещение многих «чувствительных» районов», – заявил представитель Управления контроля за транспортом Пекине Шэнь Юхуэй.
С вступлением в силу новых правил, к иностранцами и иностранным предприятиям будет применяться национальный подход, отменяются все существовавшие ранее ограничения. Выданные до 1 нояб. «черные» номера по-прежнему можно будет использовать. Их будут менять постепенно, при перерегистрации автомобилей в случае их переуступки.
Вьетнамским правительством утвержден план строительства завода компании Compal в рамках инвестиционного проекта стоимостью 500 млн.долл. на средства тайваньских производителей. Предприятие по производству компьютеров, компонентов и периферии предполагается соорудить в промышленном парке Батиен, расположенном в провинции Виньфук недалеко от г. Ханоя. Строительные работы начнутся в конце 2007г., ввод завода в эксплуатацию запланирован на 2009г. После выхода фабрики на проектную мощность (в 2012г.) она обеспечит 35 тыс. рабочих мест и сможет выдавать до 24 млн. компьютеров в год.
Другой тайваньский контрактный производитель Foxconn также ранее подтвердил намерение вложить во Вьетнам до 5 млрд.долл. на протяжении трех-пяти лет. Представители корпорации Intel заявили о плане строительства в окрестностях г. Хошимина завода стоимостью 1 млрд.долл., который войдет в строй в 2009г. По прогнозам министерства промышленности и торговли СРВ, доходы от экспорта электроники в 2008г. достигнут 3,6 млрд.долл. (в 2006г. – менее 2 млрд.долл.).
Подписан контракт на поставку 21 тыс.т. вьетнамского риса в Японию. За 2007г. объемы поставок риса из Вьетнама в Японию уже превысили 60 тыс.т.
Взаимоотношения крупных держав в XXI веке
© "Россия в глобальной политике". № 5, Сентябрь - Октябрь 2007
Карл Кайзер – приглашенный профессор Центра международной политики Уэзерхед при правительственном факультете им. Джона Кеннеди Гарвардского университета, член редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике».
Резюме Несколько неожиданным итогом необычайно жестокого XX века стало появление своего рода мировой оси, образованной великими демократиями. Силовое противостояние между ними практически невозможно, однако это не защищает от развязывания войн и насилия другими странами и негосударственными образованиями.
Сто лет назад невозможно было представить себе, к каким страшным конфликтам и катастрофам приведут в XX столетии непростые взаимоотношения великих держав. История способна преподносить сюрпризы, и нам следует очень скрупулезно подходить к своим прогнозам на XXI век.
Вместе с тем определенные тенденции начала нынешнего столетия, которые с большой долей вероятности будут какое-то время определять отношения между крупными державами, достаточно легко просматриваются, исходя из наших сегодняшних знаний и видения.
Вначале определимся с понятием «крупные державы». Речь идет о небольшой группе государств, численность населения и потенциал ресурсов которых позволяют им оказывать влияние на глобальном уровне, а также о тех странах, которые достаточно уверенно приближаются к статусу мировых держав. Сюда относятся постоянные члены Совета Безопасности ООН (Великобритания, Китай, Россия, США, Франция), а также возможные кандидаты на членство в случае его расширения (Бразилия, Германия, Индия, ЮАР, Япония). Некоторые из указанных государств связаны союзническими обязательствами или даже (как в случае с Европейским союзом) объединены в конфедерацию, что не может не влиять на их позицию и действия на мировой арене.
КРУПНЫЕ ДЕРЖАВЫ И ОКРУЖАЮЩАЯ ОБСТАНОВКА
Международные отношения и глобализация. Благодаря новым технологиям в области транспорта и связи (в частности, Интернету) во второй половине прошлого столетия заметно активизировались прямые трансграничные контакты и взаимодействие между отдельными людьми и общественными организациями. Обмен идеями, товарами и специалистами упростился, а значимость государственных границ заметно снизилась. Оставаясь ведущей силой в мировой политике, государства или национальные образования до некоторой степени утратили способность в одиночку решать проблемы и воздействовать на ход событий. Они всё более уязвимы перед лицом внешних угроз, терроризма и преступности. Вместе с тем неуклонно возрастает влияние негосударственных образований – прежде всего в экономике, поскольку многонациональные компании производят сегодня треть совокупного мирового продукта.
Эти перемены лежат в основе того, что мы называем глобализацией, – процесса, который де-факто стал необратимым мегатрендом, определяющим все остальные тенденции. Глобализация выводит мир на новый уровень взаимозависимости, когда международная торговля и прямые иностранные инвестиции растут быстрее, чем производство. Она порождает новые виды неравенства как внутри стран, так и между государствами, но при этом резко снижает общий уровень бедности и нищеты на планете.
Крупным державам никак не избежать этих процессов, поскольку модернизация, экономический рост и более высокий уровень жизни зависят от открытости и способности к взаимодействию. В то же время издержки глобализации (например, уязвимость для терроризма) создают дополнительную напряженность и побуждают к более тесному сотрудничеству.
Усиление Азии, в частности Китая и Индии. Экономический подъем КНР, Индии, а также других азиатских стран приведет в XXI веке к серьезному изменению геополитического ландшафта. В силу внутренних причин, прежде всего неграмотности населения и кастовой системы, Индия будет отставать от Китая, но оба государства приобретут значительный вес в международных делах, как самые густонаселенные и способные мобилизовать колоссальный экономический потенциал.
К 2020 году КНР, скорее всего, обгонит все экономики мира, за исключением США, а Индия оставит позади большинство европейских стран. Китай займет место Японии в качестве экономического лидера Азии. Атлантическая экономика по-прежнему останется наиболее цельным сегментом мировой хозяйственной системы, а Соединенные Штаты, Европа и Япония, весьма вероятно, будут доминировать в международных финансовых учреждениях. И тем не менее глобализация приобретет более отчетливые азиатские черты.
Вместе с тем КНР и Индия могут столкнуться с серьезными проблемами. В Китае это, в частности, усугубляющиеся неравенство и имущественное расслоение общества, его демографическая структура и отсутствие демократических механизмов для мирного урегулирования внутренних конфликтов. Если не удастся остановить нарастание этих дисбалансов, они станут сказываться и на внешней политике Пекина. Послужит ли в этом случае растущая зависимость от мировых рынков фактором, ограничивающим поведение страны на международной арене?
Демографические сдвиги и миграция населения. Многие страны испытают последствия низкой рождаемости и роста числа пенсионеров, что заметно увеличит нагрузку на социально-политическую структуру общества. К 2020-му в КНР будет проживать более 400 млн пенсионеров старше 65 лет, а в Германии численность населения сократится к середине столетия с нынешних 82 до 67 млн человек (даже с учетом ежегодного притока 150 тыс. иммигрантов). С демографическими проблемами столкнутся Великобритания и Франция, а также (хотя и в меньшей степени) Россия и Япония. Численность населения в США, Индии и Бразилии, скорее всего, будет расти. В ЮАР демографическую кривую в значительной мере определит свирепствующая эпидемия ВИЧ/СПИДа.
Сокращение численности населения вынудит крупные державы направлять дополнительные средства на решение внутренних проблем, что в свою очередь уменьшит ресурсы для проведения эффективной внешней политики (например, в военной сфере или в оказании помощи развивающимся странам). Нехватка рабочих рук и рост числа пенсионеров увеличат потребность в иммигрантах. Это вызовет дополнительные проблемы: в частности, как интегрировать мусульман в общество и как иммигрантам общаться с родственниками? Из крупных держав лишь Соединенные Штаты (и до некоторой степени Бразилия) сумели вписать иммиграцию себе в актив, хотя нарастающие проблемы нелегалов тревожат и Вашингтон.
Проблема миграции обещает стать одной из главных в XXI веке. «Факторы выталкивания», такие, как экономическая несостоятельность, многочисленное подрастающее поколение и колоссальная по масштабам безработица, создают мощный стимул для исхода населения из развивающегося мира. С другой стороны, нехватка рабочих рук в стареющих развитых обществах и дефицит там молодежи создают потребность в иммигрантах и служат мощным «фактором притягивания». Однако, поскольку миграционные процессы все чаще осуществляются через нелегальные каналы, во многих странах нарастает ксенофобия, раздаются призывы возвести на пути пришельцев более мощные барьеры.
Вызов, брошенный насилием. В начале XXI столетия «классическая» война между крупными державами маловероятна. Межгосударственные войны уступили место внутренним столкновениям, гражданским, этническим и асимметричным конфликтам (например, между движением «Хезболла» и Израилем), а также террористическим атакам. Традиционные вооруженные силы не в состоянии защитить современное открытое и потому уязвимое общество от такого рода насилия. Они могут быть использованы разве что против стран (таких, как Афганистан), которые служат базами для террористов. Существующие механизмы и международное право неприменимы к конфликтам, которые развязываются преимущественно негосударственными силами, объединенными в интернациональные сети.
Адекватный ответ на подобного рода угрозы требует использования широкого спектра международных инструментов, отличных от привычных союзов. Необходимо взаимодействие разведывательных служб, полиции, таможенных и финансовых органов, сил по борьбе с распространением наркотиков, которое легче наладить тем государствам, которые имеют прочные традиции сотрудничества. В первую очередь это крупные страны – члены НАТО (Великобритания, Германия, США, Франция), евро-атлантические государства в целом, а также Япония. Сразу после террористических атак 11 сентября 2001 года Китай и Россия присоединились к антитеррористической коалиции, созданной Соединенными Штатами, и предложили активное взаимодействие. Однако война в Ираке и другие разногласия свели это сотрудничество к взаимоприемлемому минимуму. Две другие крупные державы, Бразилия и ЮАР, оказались за пределами антитеррористической коалиции, хотя в будущем положение может измениться.
Распространение ядерного оружия. Разрастание клуба ядерных держав подошло к той черте, когда международная система договоров и учреждений по нераспространению атомного оружия не оказалась под угрозой денонсации. Помимо постоянных членов Совета Безопасности ООН, статус ядерных государств приобрели Индия, Пакистан, Северная Корея и де-факто Израиль. Иран осуществляет программу, очевидной целью которой является создание ядерного оружия.
Из крупных держав оружием массового уничтожения обладают лишь пять членов СБ ООН и Индия, тогда как Германия и Япония настроены против вступления в ядерный клуб. ЮАР, имевшая ранее атомный арсенал, добровольно отказалась от него. Бразилия привержена своему безъядерному статусу, но осуществляет программу обогащения урана.
Создание действенного механизма нераспространения особенно актуально в свете новых проблем. Прежде всего это угроза соединения ядерного оружия и терроризма, то, что Грэм Эллисон назвал «самой страшной предотвратимой катастрофой». Жертвой атак террористов-самоубийц может стать любое государство, но открытые западные общества подвергаются более серьезному риску, чем страны со строгим государственным контролем. Такая опасность заставила крупные державы забыть о соперничестве и объединить усилия.
За исключением Ирана 182 государства, подписавшие Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), пока соглашаются со своим безъядерным статусом. Отказ администрации Джорджа Буша от обязательств, взятых на себя США в связи с бессрочным продлением ДНЯО, привел к подрыву международного режима нераспространения, созданию которого сами Соединенные Штаты когда-то способствовали. Общую картину довершают невозможность добиться от Северной Кореи окончательного отказа от ядерных амбиций, а также признание Вашингтоном ядерного статуса Индии и заключение с ней договора о стратегическом сотрудничестве.
Обретение Тегераном ядерного оружия создаст огромную проблему. Сомнительно, чтобы на страну, где стратегические решения принимаются по религиозным соображениям, эффективно воздействовала рациональная политика взаимного сдерживания и гарантированного уничтожения, – та, что в свое время предотвратила ядерную войну между Востоком и Западом. Еще опаснее то, что Иран способен нарушить хрупкое равновесие и развязать на Ближнем Востоке гонку вооружений, дестабилизировав тем самым и без того взрывоопасный регион. Это нанесет смертельный удар по ДНЯО. Новый альянс под руководством США, дающий гарантии безопасности соседям Ирана, мог бы отчасти нейтрализовать отрицательные последствия появления у Тегерана ядерного оружия. Однако готовность Вашингтона и государств данного региона к такому повороту событий вызывает сомнения.
Обзаведутся ли собственным ядерным оружием те из крупных держав, которые его еще не имеют? В свое время президент Франции Шарль де Голль подчеркивал, что ядерное оружие необходимо для сохранения независимости и обеспечения влияния на мировой арене. Однако Германия и Япония доказали, что и безъядерные страны могут стать великими державами. В этом смысле их постоянное членство в реформированном Совете Безопасности ООН послужило бы важным сигналом для других государств и способствовало бы укреплению режима нераспространения.
Но если Берлин вряд ли когда-либо откажется от безъядерного статуса, то о Токио сказать этого нельзя. Договор, подписанный недавно в рамках шестисторонних переговоров, полностью не исключает продолжение Северной Кореей программы создания ядерных вооружений. В этом случае японское правительство окажется под сильным внутриполитическим давлением и ему придется приступить к разработке оружия массового уничтожения. Открытым остается вопрос, удержат ли Японию от подобного шага обязательства по обеспечению гарантий безопасности, недавно повторно взятые на себя Вашингтоном, а также возможность негативных последствий для всей Азии.
Распространение радикального ислама. Сценарий «столкновения цивилизаций» маловероятен, но ограниченный конфликт между радикальным исламом и Западом начался, и, по всей вероятности, он будет только нарастать. Войну в Ираке и связанные с ней злоупотребления мусульмане воспринимают как атаку на мир ислама в целом. Обстановка подогревается доведенными до отчаяния молодыми людьми, которые не могут заработать себе на жизнь, радикалами исламистами, призывающими к совершению самоубийств во имя Аллаха, и ежедневными сводками о насилии в зоне израильско-палестинского конфликта.
Сегодня джихадисты представляют угрозу практически для всех крупных держав, хотя и в разной степени. Главной мишенью их атак, скорее всего, останутся Соединенные Штаты. Считается, что от мусульман, проживающих на американской территории и хорошо интегрированных в общество, не следует ожидать агрессии. (Правда, в мае 2007 года на одной из военных баз США был раскрыт заговор террористов-самоубийц.)
Потенциально проблема стоит еще острее в Великобритании, России и Индии, тогда как во Франции и Китае она не столь драматична. Германия (несмотря на значительное турецкое меньшинство ее населения), Япония, Бразилия и ЮАР не сталкиваются с внутренней угрозой, исходящей от мусульман, хотя в Германии имели место инциденты, связанные с агрессией извне. Так или иначе, борьба с терроризмом в каждой отдельно взятой стране зависит от степени взаимодействия государств и внешней поддержки. Следует также установить диалог с современным исламом, чтобы изолировать экстремистское меньшинство.
Глобальное потепление и нехватка ресурсов. В результате индустриализации и бурного развития Третьего мира (прежде всего КНР и Индии) потребность в энергоносителях и сырье растет столь же стремительно, как и нагрузка на окружающую среду. Неравномерность в распределении природных богатств и зависимость некоторых крупных держав от импорта сырья будут все больше влиять на расстановку сил и станут определяющим элементом международной политики.
Утратив паритет с США времен холодной войны, Россия вернула себе статус великой державы, использовав свое положение крупнейшего поставщика нефти и газа на мировой рынок. Пять крупных государств, а именно Великобритания, Германия, Китай, Франция и Япония, в разной степени зависят от российских поставок и вынуждены учитывать это, выстраивая свои отношения с Москвой.
По степени зависимости от импорта энергоносителей и сырья КНР, безусловно, возглавляет список. В ближайшем будущем за ней последует Индия. Требуемый объем импорта неуклонно растет, и вся экономическая стратегия Китая, столь важная для сохранения социально-политической стабильности, зависит от непрерывного притока ресурсов. Неудивительно, что задачей внешней политики Пекина во все большей степени становится получение гарантий поставок энергоносителей и сырья из Африки.
Образцовую самодостаточность в области энергоресурсов сохраняет Бразилия, в то время как Соединенные Штаты остаются крупнейшим их импортером. Но, учитывая наличие в Америке собственных ресурсов (в частности, угля) и огромный потенциал энергосбережения, США находятся в несколько более выгодном положении, нежели их европейские и азиатские союзники.
Все большее влияние на отношения между крупными державами оказывает проблема глобального потепления. В прошлом разногласия по экологической политике настроили Европу и Японию против Соединенных Штатов, которые лидируют по объемам выбросов в атмосферу вредных веществ, но отказались подписывать Киотский протокол, направленный на ограничение парникового эффекта.
Последствия глобального потепления требуют принятия безотлагательных мер, а между тем разногласия по проблемам экологической безопасности грозят обостриться. Во главу угла мировой политики становится вопрос о том, кто и в каком размере будет финансировать природоохранные мероприятия. В дискуссию вовлечены не только Европа, Япония, и отстающие от них США, но и Китай, который вскоре вытеснит Соединенные Штаты с позиции главного производителя парниковых газов, а также стремительно развивающаяся Индия.
Пекин указывает на то, что запад несет ответственность за выбросы парниковых газов в течение 150 лет. Китай же теперь, дескать, имеет право наверстать упущенное в плане индустриализации и готов пойти на дорогостоящие меры по защите окружающей среды, только если развитые страны помогут их финансировать. Индия склонна проводить аналогичную политику, и разрешить этот конфликт интересов в ближайшие десятилетия будет непросто.
КРУПНЫЕ ДЕРЖАВЫ И МИРОВОЙ ПОРЯДОК
Навстречу многополярному миру? После окончания холодной войны США остались единственной сверхдержавой. Американские неоконсерваторы поспешили назвать эту ситуацию «однополярным моментом». Его расценили как шанс, данный Богом Соединенным Штатам, чтобы перекроить мир по своим меркам, не считаясь с международными обязательствами и мнением других государств. Однако эта теория подверглась серьезной проверке на прочность в связи с непрекращающимся насилием в Ираке. Как выяснилось, даже американская мощь отнюдь не беспредельна. Справедливость претензий Вашингтона на лидерство была также поставлена под сомнение вследствие пренебрежения международным правом, правами человека в Гуантанамо и тюрьме «Абу-Грейб». Имидж США пострадал и после скандалов вокруг выдачи заключенных странам, практикующим пытки.
В 2003-м многополярный мир возродился усилиями президентов Владимира Путина и Жака Ширака, ныне большинство крупных держав представляют собой своеобразные геополитические полюсы. Благодаря энергетическим ресурсам в клуб великих держав вернулась Россия. Китай уже сейчас представляет собой крупную торговую страну и обладает рекордными золотовалютными запасами, а примерно через два десятилетия выйдет на второе после Соединенных Штатов место в мире по объему ВВП. Великобритания и Франция, подобно КНР и России, входят в число постоянных членов Совета Безопасности ООН. Германия вновь обрела статус крупнейшей европейской экономики и стала первостепенным мировым экспортером. Ее военные играют все более заметную роль за пределами Европы, равно как и дипломаты, отстаивающие свою позицию по иранскому вопросу в рамках европейской «тройки». Япония не только остается второй мировой и ведущей азиатской экономикой, но и проводит активную дипломатию как в Азии, так и за ее пределами. Бразилия, Индия и ЮАР – державы пока еще преимущественно региональные, но в будущем претендуют на статус мировых.
Европейский союз с тройкой лидеров во главе (Великобритания, Германия, Франция) взял на себя функции одного из главных действующих лиц на дохийских переговорах по свободе торговле стран – участниц ВТО. На долю единой Европы приходится до половины официально предусмотренного объема оказания помощи развивающимся странам. В области внешней политики и политики безопасности ЕС неоднократно претворял в жизнь свою общую стратегию – в частности, в составе «квартета» коспонсоров израильско-палестинского урегулирования.
С расширением Евросоюза до 27 членов усугубилась его внутренняя разнородность. Возможность проводить согласованную политику будет зависеть от того, удастся ли принять Договор о реформах, который должен заменить отвергнутый Конституционный договор и возродить институциональную основу для эффективной деятельности. Как бы то ни было, Брюсселю понадобятся годы, чтобы выработать реальную и всеобъемлющую внешнюю политику, а также общую политику в области безопасности. Вместе с тем деятельность европейской «тройки», проводящей консультации с другими странами – членами Европейского союза при участии его верховного представителя по общей внешней политике и политике безопасности Хавьера Соланы, поможет выработать жизнеспособный подход к решению различных вопросов, что наглядно показали переговоры с Ираном.
В многополярном мире Соединенные Штаты остаются самой могущественной державой: американские расходы на оборону примерно равны оборонному бюджету всех остальных стран, вместе взятых. Колоссальное влияние Америки бесспорно, но она больше не может навязывать свою волю. Чтобы убедиться в этом, администрация Буша заплатила слишком высокую цену. Защищая свои интересы в ряде регионов, некоторые державы проводят так называемую «мягкую балансировку», направленную против господства США. Но, несмотря на явное неприятие политики Буша, реальных попыток чем-то уравновесить ее – в соответствии с традициями XIX и XX веков – не предпринималось.
Крупные державы сотрудничают в разных областях на двусторонней и многосторонней основе, в том числе с Соединенными Штатами, особенно теперь, когда Вашингтон стал прислушиваться к мнению партнеров и более охотно идет на взаимодействие с ними. В Белом доме обнаружили, что большинство, если не все стратегические проблемы необходимо решать коллективно. Остальной мир в свою очередь пришел к пониманию того, что решение любой глобальной проблемы требует участия и одобрения США. При этом вовсе необязательно полностью поддерживать курс Америки либо считать, что она, по выражению Майкла Манделбаума, является «лучшим источником всемирного устройства и управления».
Будущее многополярного мира. Маловероятно, чтобы в XXI столетии между крупными державами произошел раскол или чтобы между ними возникло замешанное на шовинизме идеологическое противостояние, которое привело к великим войнам и катастрофам прошлого века. Конфликт интересов неизбежен, но войны между великими державами практически исключены, и уж, конечно, они совершенно невозможны между такими странами, как Великобритания, Германия и Франция. Также трудно представить себе вооруженные конфликты между Европой, США и Японией, которые связаны союзническими обязательствами, основанными на экономической интеграции и политическом сотрудничестве.
Сегодня великие демократии образуют своего рода мировую ось – несколько неожиданный итог необычайно жестокого XX века.
Однако это не гарантирует того, что развязывать войны и применять насилие не будут другие страны либо негосударственные образования. Наднациональные институты и международное право часто не способны предотвратить вооруженные конфликты, этнические чистки и другие формы насилия. Но сегодня, когда мир стал более уязвим для таких угроз, как терроризм, международная преступность или пандемии, потребность в институтах и праве больше, чем когда-либо. Влияния отдельных западных держав недостаточно, чтобы поддерживать в мире даже элементарный порядок. Это относится и к Соединенным Штатам, которые в этом смысле никогда не жалели усилий и служили последней инстанцией в разрешении конфликтов.
Реформа Организации Объединенных Наций назрела давно. За последние годы удалось добиться больших успехов на концептуальном уровне. Например, разработаны важные понятия: «обязанность защищать» и «человеческая безопасность», определяющие ответственность международного сообщества за облегчение людских страданий. По сути, эти понятия вступают в противоречие с безраздельно господствовавшей ранее концепцией государственного суверенитета, который исключал возможность вмешательства международного сообщества. Пути реформирования ООН намечены в рекомендациях Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и изменениям и вытекающих из них предложений Генерального секретаря. На реализацию этих инициатив уйдет немало времени и сил, но даже если их примут, прогресс не будет достигнут до тех пор, пока страны – члены ООН не выразят готовность к сотрудничеству и не предоставят часть полномочий органу международного сообщества. Решающую роль в этом будет играть поведение крупных держав.
Даже в случае неудачи реформирования ООН многостороннее взаимодействие возможно, необходимо и весьма вероятно. Такие производные современных трансграничных контактов и глобализации, как открытость, взаимозависимость и уязвимость, вынуждают правительства объединять усилия для решения проблем, с которыми им не справиться в одиночку. Это борьба с терроризмом, международной преступностью, проблема нераспространения ядерного оружия, не говоря уже о необходимости управления таким важным инструментом процветания, как социально-экономическое взаимодействие между странами.
Установление эффективных многосторонних отношений – одна из главных целей стратегии Европейского союза в области обеспечения безопасности, разработанной в 2003-м. Но такие отношения не могут ограничиваться высокопарными и малоэффективными декларациями вроде тех, что ООН принимала по вопросу о разоружении Ирака до декабря 2002 года. Они должны вести к конкретным результатам.
Экономическая взаимозависимость крупных держав – это еще один фактор, создающий благоприятные условия для установления эффективных многосторонних отношений и способствующий духу сотрудничества и консультаций. Отношения между КНР, с одной стороны, и США и Японией – с другой, характеризуются большой зависимостью от взаимного доступа к рынкам и инвестициям, от поставок комплектующих, от дефицитного финансирования или управления валютными резервами. Экономическая взаимосвязанность Пекина и Вашингтона – мощный стимул для того, чтобы положить конец политическим трениям и разногласиям и не позволить им накалиться до опасного уровня. То же справедливо и для экономических отношений между Китаем и Японией, хотя неспособность обеих стран адекватно относиться к общей истории, а также особое восприятие национализма делают их весьма хрупкими.
Европейцы, воспитанные на горьком историческом опыте, отлично знают, что национализм имеет свойство превращаться в шовинизм, конечным результатом которого нередко становятся военные конфликты. Это в полной мере относится и к Китаю, если он, например, попытается прибегнуть к националистическим лозунгам для преодоления внутреннего кризиса. Споры из-за Тайваня чреваты вооруженным противоборством. Сохранение мира в большой степени зависит от того, продолжит ли Пекин усваивать нормы поведения, подобающие великой державе, которая является одним из гарантов стабильности международной системы. (Подробнее на эту тему см.: Карл Кайзер. Уроки Европы и примирение в Азии // Россия в глобальной политике. 2006. № 4.)
Возрастает роль многосторонних контактов и переговоров с участием великих держав в решении конкретных проблем. Это и шестисторонние переговоры по ядерной программе Северной Кореи, и заседания «четверки» международных посредников (ООН, Россия, США, ЕС) по ближневосточному урегулированию, и «иранские» переговоры европейской «тройки» (Великобритания, Германия, Франция), которые идут при поддержке Вашингтона и с участием Москвы в качестве консультанта. В работе всех трех форумов, помимо великих держав, принимают участие и другие страны, и в каждом случае Соединенным Штатам принадлежит решающая роль (она могла бы быть еще более весомой в разрешении иранской проблемы, если бы Вашингтон не упорствовал в нежелании идти на прямой контакт с Тегераном).
Союзы или альянсы – это конкретные проявления многосторонних отношений, когда крупные державы связывают себя обязательствами по взаимопомощи. Из 26 стран – членов НАТО четыре – крупные державы. В Евросоюз входят Великобритания, Германия и Франция. Россия вступила в оборонный альянс с Арменией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией, Таджикистаном и Узбекистаном (хотя его реальная эффективность довольно сомнительна). США заключили двусторонние договоры о гарантиях безопасности с Японией и Южной Кореей, а также подписали трехсторонний пакт (АНЗЮС) с Австралией и Новой Зеландией (впрочем, в 1996 году Вашингтон приостановил свои обязательства в отношении Веллингтона).
Самым масштабным и активно расширяющимся альянсом является НАТО. Североатлантический союз эволюционировал из оборонного блока по сдерживанию агрессивных устремлений и защите от них в организацию, обеспечивающую безопасность в приграничных областях и стабильность в тех регионах, откуда может исходить угроза, а также всюду, где местное население подвергается опасности насилия. НАТО выполняет стабилизирующую функцию прежде всего на Балканах и в Афганистане.
Действуя по мандату международного сообщества, страны – члены этого блока, среди которых главенствующую роль играют крупные державы, могут на практике применить новаторский и, будем надеяться, успешный подход к решению одной из наиболее острых проблем современности. Речь идет о странах-изгоях – средоточии человеческих страданий и потенциального источника терроризма и преступности. Знаменательно, что более 30 государств стали участниками кампании в Афганистане, и среди них одна крупная держава, не входящая в НАТО, а именно Япония.
Пример Североатлантического альянса иногда приводят в контексте более фундаментального вопроса: как многосторонние отношения могут содействовать предотвращению гуманитарной катастрофы и ее последствий? Ведь современный мир отчаянно нуждается во вмешательстве международных сил в тех случаях, когда ООН не может оказать необходимую помощь. Так, в 1999-м НАТО без санкции Организации Объединенных Наций осуществила военную интервенцию, чтобы положить конец непрекращавшимся этническим чисткам в Косово. Тогда Россия и Китай отказались одобрить применение силы, хотя они сотрудничали с Советом Безопасности ООН и присоединились к требованию прекратить этнические чистки. Формально НАТО действовала незаконно, но ее операция была признана легитимной большинством стран, поскольку соответствовала нормам ряда других международных конвенций.
Косовская кампания положила начало дискуссии о том, следует ли демократическим государствам вмешиваться в случае очевидных гуманитарных катастроф, когда вето (которое обычно накладывают Россия и Китай, принципиально возражающие против любой интервенции) парализует работу СБ ООН. Было выдвинуто предложение расширить роль евро-атлантической организации до «глобальной НАТО», выполняющей вышеупомянутые функции совместно с другими демократиями и при их непосредственном участии. В расширенной трактовке эта концепция требует «согласия демократических стран». Оно объединило бы их в новую всемирную организацию, способную внести неоценимый вклад в совершенствование мирового порядка.
Идея создания организации, объединяющей все демократии мира, вряд ли получит достаточную поддержку. К тому же она может иметь роковые последствия для попыток реформировать ООН. Однако привлекательной альтернативой может стать подход, при котором демократии берут на себя ответственность в случае неспособности ООН предпринять решительные действия при очевидных и недвусмысленных обстоятельствах, будь то гуманитарные катастрофы или террористические угрозы. Подобная практика в рамках альянса и при сотрудничестве с другими странами обретает бЧльшую легитимность и становится более эффективной.
США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 27 октября 2007 > № 2911906
Карл Кайзер
Россия и Китай в зеркале американской политики
Игорь Зевелёв, Михаил Троицкий
© "Россия в глобальной политике". № 5, Сентябрь - Октябрь 2007
И.А. Зевелёв – д. полит. н., руководитель представительства Российского агентства международной информации «РИА Новости» в Вашингтоне. М.А. Троицкий – к. полит. н., доцент МГИМО (У) МИД России.
Резюме Россия, осознавая свое отличие как внешнеполитического игрока от Китая, могла бы поучиться у него искусному тону публичной дипломатии. Пекин умело снимает беспокойство партнеров по поводу растущей мощи КНР, последовательно выстраивая образ дружелюбного государства, стремящегося к «гармоничному миру».
В представлениях политической элиты США за последние два-три года образы России и Китая сблизились. Этот процесс проходил по двум направлениям.
Во-первых, Российская Федерация и Китайская Народная Республика все чаще рассматривались как крупные страны с рыночными экономиками и авторитарными режимами.
Во-вторых, эти государства объективно препятствуют усилению американского влияния на мировой арене.
Однако содержание и стиль политики, а также риторика Соединенных Штатов существенно меняются в зависимости от того, заходит ли речь о России или Китае. Москва и Пекин объединены сходством во взглядах на систему международных отношений, которую в современном мире пытаются формировать США. И Россия, и КНР не приемлют склонность Вашингтона перестраивать внешний мир на свой лад и последовательно оказывают ему сопротивление. Тем не менее как внутренняя, так и внешняя политика Пекина не вызывают в США столь бурной реакции, как действия России.
Подход Соединенных Штатов к Китаю в целом остается более деловым, выдержанным и конструктивным. Российская же внутриполитическая действительность и деятельность Москвы на мировой арене все больше демонизируются. Американцы оценивают Россию более эмоционально, чем КНР. Причем призывы к сдерживанию в официальных американских документах и докладах экспертных организаций звучат куда более отчетливо и убедительно по отношению к Москве, нежели к Пекину.
В 2001 году российское направление политики Джорджа Буша основывалось на определенном доверии, в то время как Китай рассматривался в качестве стратегического соперника. К концу второго срока пребывания у власти 43-го президента США стало ясно, что частью его внешнеполитического наследия станут неожиданно хорошие отношения с коммунистической КНР и столь же неожиданная напряженность во взаимодействии с Россией.
С 2005-го целью администрации Буша является, как выразился тогда ставший впоследствии президентом Всемирного банка Роберт Зеллик, превращение Китая в «ответственного держателя акций» миропорядка. В то же время американо-российские связи постоянно ставятся в зависимость от прогресса России на пути к либеральной демократии и ее политики на постсоветском пространстве.
Характерны выводы, сделанные влиятельными экспертами Совета по международным отношениям США в последних докладах по России (2006) и Китаю (2007).
Американо-российские отношения предлагается строить по принципу выборочного сотрудничества, а не партнерства, которое открыто объявляется невозможным. Авторы доклада утверждают, что американо-российское «противостояние вытесняет согласие. Сама идея “стратегического партнерства” более не кажется реалистичной».
В отношении КНР, напротив, рекомендуется политика включения этой страны в мировые процессы при определенном сдерживании ее возрастающей мощи. Прямое жесткое сдерживание решительно отвергается. Американской администрации предлагается «сконцентрировать усилия на позитивной программе интеграции Китая в глобальное сообщество, содействуя формированию у КНР таких интересов, которые позволят расширить существующее сотрудничество и создать новые возможности для кооперации на региональном и глобальном уровнях».
Другими словами, Россия в глазах США все больше превращается в несостоявшегося партнера, а Китай – это быстро растущая держава, которую необходимо интегрировать в формируемый американцами миропорядок.
В чем же причины негативных эмоций в одном случае и спокойного прагматизма в другом? Почему паранойя в отношении поднимающейся КНР – удел авторов-непрофессионалов, маргинальной литературы, протайваньского лобби и ультраконсервативных аналитиков, а «вероломно рычащий российский медведь» – обычный образ для вполне респектабельных изданий? Почему официальные американские документы осторожно призывают Пекин продолжать движение в сторону реформ и открытости, а Москву постоянно строго предупреждают, что двусторонние отношения будут зависеть от ее поведения? Самое главное: что делать России в этих условиях, а также насколько возможна и желательна «китайская модель» отношений с Соединенными Штатами?
РОССИЯ И КИТАЙ КАК ГЛОБАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ США
Сравнение традиционных потенциалов России и Китая позволяет сделать вывод о том, что именно последний имеет больше шансов стать основным конкурентом Америки на мировой арене XXI века. Открытым остается лишь вопрос о формах этого соперничества.
КНР значительно опережает Россию по валовым экономическим показателям: в 2006 году китайский ВВП составлял 77 % от американского по паритету покупательной способности против российских 13 %. Даже если измерять ВВП по текущему обменному курсу, к 2027-му Китай, как утверждают эксперты крупнейшего инвестиционного банка Goldman Sachs, превзойдет США. Промышленный рост КНР иллюстрирует тот факт, что уже в 2006 году там было выпущено больше автомобилей, чем в Соединенных Штатах. Если даже предположить, что темпы российской экономики и впредь сохранятся на высоком уровне последних семи лет, процентное соотношение российского и американского ВВП в ближайшие десятилетия существенно не изменится. Россия будет все больше отставать от США демографически: к 2050-му ее население может сократиться со 144 до 108 млн человек, тогда как число американцев возрастет с 300 до 400 миллионов.
Если вынести за скобки ракетно-ядерные возможности России, то Китай потенциально опаснее для Вашингтона в качестве глобального соперника. КНР уже в течение 16 лет осуществляет амбициозную программу модернизации своих вооруженных сил, включая космический, военно-морской и ракетный компоненты. В своих ежегодных докладах о китайской армии, публикуемых с 2000 года, Пентагон постоянно высказывает озабоченность в связи тем, что данные о военных расходах и вооружениях остаются непрозрачными.
Особое беспокойство США вызвали учения, проведенные в январе 2007-го, когда китайская баллистическая ракета уничтожила спутник на околоземной орбите. Видный американский эксперт-китаевед директор Стокгольмского международного института исследований проблем мира Бейтс Джилл и его соавтор Мартин Клейбер высказали на страницах журнала Foreign Affairs опасение по поводу того, что «правая рука Пекина могла не знать, что делала левая. Народно-освободительная армия Китая и ее ракетные силы, скорее всего, проводили испытания противоспутникового оружия, не поставив в известность другие ключевые ведомства КНР, ответственные за национальную безопасность и внешнюю политику».
В последнем официальном обзоре американской военной стратегии, выходящем в Вашингтоне раз в четыре года, Китай назван страной, «в наибольшей степени способной состязаться с Соединенными Штатами в военной сфере и внедрять разрушительные военные технологии, которые со временем могут подорвать традиционные факторы американского военного превосходства при отсутствии встречных мер со стороны США».
Политическая система КНР гораздо менее плюралистична и открыта, чем российская. Американцам в целом ближе процесс принятия решений российскими чиновниками, нежели китайскими: недостатки российской системы государственного управления, присущие самим Соединенным Штатам на определенном этапе их развития, затем были американцами частично или полностью изжиты.
Впечатление, производимое на Вашингтон перспективами роста мощи Китая, усугубляется его непроницаемостью для американского «мягкого» влияния. КНР гораздо менее восприимчива к американским ценностям, нормам поведения и практикам, чем Россия.
В Китае сложился вполне твердый консенсус относительно неприятия американских взглядов на демократию и политический плюрализм. За исключением немногочисленных диссидентов даже те силы, которые считаются относительно либеральными, выступают за осторожные, медленные реформы с учетом китайской специфики. В России «западники» достаточно сильны, если не политически, то, по крайней мере, интеллектуально. Есть и «проамериканская» оппозиция официальному политическому курсу, в отношении которой власти действуют существенно мягче, чем в КНР.
Характерны различия в ощущении общности с западными странами и в том, что касается экологии планеты. Россия присоединилась к Киотскому протоколу, взяв на себя определенные обязательства, и при этом не испытывает проблем с их соблюдением, поскольку выбросы парниковых газов в нашей стране существенно ниже установленных объемов. Китай же исходит из «общей, но дифференцированной ответственности», а выбросы газов там продолжают увеличиваться. Экологическую повестку дня мировой политики Пекин в целом воспринимает как попытку стран Запада «стреножить» развивающуюся китайскую экономику, навязать ей невыгодные модели развития. Разного рода природоохранные стандарты КНР считает несправедливыми и не собирается их применять на практике до тех пор, пока не приблизится по душевым показателям благосостояния к западным государствам.
Даже в начале 2000-х, когда в мире господствовал в целом позитивный образ Соединенных Штатов, Пекин настороженно относился к их роли на мировой арене. Неприятие «американской гегемонии» – одна из наиболее последовательных линий, проводимых Китаем во внешнеполитической риторике. Сближение Пекина с Вашингтоном на волне антитеррористической борьбы было менее тесным, чем Москвы с Вашингтоном. Атмосфера американо-китайских отношений заметно не изменилась после 11 сентября 2001 года.
КНР испытала явное удовлетворение от того, что внимание США переключилось на Ближний и Средний Восток. Напротив, наращивание американского военного присутствия в Центральной Азии вызвало у Китая серьезную обеспокоенность задолго до 2005-го, когда на саммите Шанхайской организации сотрудничества в Астане к этой позиции официально присоединилась Россия. Пекин озабочен также и уменьшением собственного влияния в Пакистане, и использованием Японией своих сил самообороны в операциях на Среднем Востоке, и участием Вашингтона в антитеррористической операции на Филиппинах. Все это усилило традиционные опасения Китая оказаться в «окружении».
Вышеперечисленные факторы вроде бы «объективно» делают КНР, а не Россию главным оппонентом Соединенных Штатов на мировой арене. В такой ситуации противоречия между двумя сверхдержавами – нынешней и потенциальной – должны были бы только обостряться. Почему же тогда особое раздражение вызывает у американцев именно Россия? Непропорционально большая роль, которую играют антироссийские этнические лобби в Вашингтоне, а также отсутствие мощных экономических групп влияния, создающих достаточный баланс и кровно заинтересованных в поддержании хороших отношений с Москвой, как это имеет место в случае Пекина, не могут полностью объяснить складывающуюся картину.
Ключ к ответу на поставленный вопрос имеет смысл искать в том, что американское политикоформирующее сообщество не воспринимает Россию в качестве «иной», как КНР.
С одной стороны, имея более тесные исторические, культурные и институциональные связи с Западом, Россия представляет для него гораздо меньшую стратегическую угрозу в перспективе. С другой же стороны, она вызывала у американцев более оптимистичные ожидания, как страна, бывшая в их восприятии на протяжении последних 15 лет более «схожей» с Соединенными Штатами, чем Китай. В начале 1990-х демократическая интеллигенция, включая медиасообщество, полагала, что Россия в обозримой перспективе полностью уподобится Западу и «вольется в его ряды».
Американское политическое и экспертное сообщество надеялось, что Россия, пусть и с некоторым запаздыванием, последует за центральноевропейскими государствами, которые более или менее успешно прошли болезненный путь политических и социально-экономических реформ и присоединились к западным институтам – НАТО и Европейскому союзу. Прием в НАТО стран Центральной Европы в прошлом десятилетии, как предполагалось в некоторых кругах Вашингтона, должен был, в частности, подтолкнуть Россию к сотрудничеству с этой организацией. По американской логике, у Москвы не оставалось иных вариантов, кроме как смириться с подобным геополитическим ударом.
После расширения, считали американские эксперты, Россия была бы вынуждена инициировать полномасштабное взаимодействие с НАТО – «неизбежной реальностью» постбиполярного мира. На деле, однако, расширение нисколько не оправдало подобные надежды и, наоборот, обострило российско-американские отношения, которые улучшились лишь на короткий период после 11 сентября 2001 года. По мнению известного аналитика-международника Алексея Богатурова, если «в первой половине 1990-х годов Москва была поглощена задачей “понравиться” западным партнерам», то «во второй половине этого десятилетия... российская дипломатия была сориентирована на минимизацию ущерба от тех основных международных процессов, в которые Россия была объективно включена, но в регулировании которых она фактически не принимала никакого участия».
Разрыв между ожиданиями и реальностью привел к формированию в США стойкого восприятия России как европейской, но «девиантной» страны, чьи внутренние реалии, а также внешнеполитическая риторика и деятельность не укладываются в привычный стереотип. Россия, как «переходное» государство, по мнению американской общественности, должна была стремиться к укреплению сотрудничества с Соединенными Штатами, активно перенимать американские ценности и практики государственного управления.
Отсутствие такого стремления породило желание «научить» Россию, трансформировать ее из «пока еще иной» в «свою». Это и привело к парадоксу чрезмерно «взыскательного» отношения к Москве по сравнению с Пекином, гораздо в большей степени заслуживающим критику по тем позициям, которые «вменяются в вину» России.
В практической плоскости особенностью американо-российских отношений является постоянно обновляемый список острых проблем, в числе которых перспективы расширения НАТО, внутриполитическая борьба в Украине и в Грузии, пути прокладки трубопроводов, будущий статус Косово, планы размещения элементов американской противоракетной обороны в Польше и Чехии, военное присутствие России и США в центральноазиатских странах. Все узлы противоречий географически сосредоточены на широкой дуге, пролегающей от Центральной, Юго-Восточной и Восточной Европы через Кавказ и Каспий к Центральной Азии. В этих трансформирующихся регионах сталкиваются интересы безопасности глобальной (Соединенные Штаты) и региональной (Россия) держав.
КНР и США также соперничают за влияние в различных регионах Азии. Однако это соперничество носит скорее позиционный характер и редко приводит к кризисным ситуациям в американо-китайских отношениях. Пекин постоянно подчеркивает принцип партнерства в диалоге с соседями, для чего широко используются многосторонние институты («АСЕАН плюс 3», АТЭС, Восточноазиатский саммит, ШОС). Движимый потребностью в энергетических ресурсах для экономического роста, Китай расширяет свое присутствие в Африке и ряде стран Латинской Америки. Это не может не вызывать настороженность американской администрации, однако не толкает Вашингтон и Пекин на путь взаимных упреков и острой словесной полемики на уровне высоких государственных чиновников.
НОВЫЙ «ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК»
В поисках партнеров, готовых совместно с Россией сдерживать напор Соединенных Штатов, Москва еще в середине 1990-х годов остановила взгляд на Пекине. Взаимодействие с КНР на этом направлении представлялось весьма перспективным. Лейтмотив китайской внешнеполитической риторики – не допустить чьей-либо «гегемонии» в мире в целом и в Азии в частности – созвучен российскому стратегическому мышлению.
Еще авторы российской Концепции национальной безопасности (2000), формально действующей до сих пор, назвали одной из главных угроз «стремление отдельных государств и межгосударственных объединений принизить роль существующих механизмов обеспечения международной безопасности», то есть действовать в одностороннем порядке. Речь в документе шла, разумеется, о США и НАТО. Поразительно сходство оценок в российской Концепции с тезисами аналогичного китайского документа – Новой концепции безопасности Китая, принятой двумя годами ранее. В Пекине в числе главных угроз назывались гегемония и силовая политика, менталитет холодной войны, расширение военных блоков и укрепление военных союзов.
РФ и КНР выработали особую стратегию ответа Америке. Они не идут на полноценный союз для открытого противодействия Соединенным Штатам, а пытаются создавать противовес, лишь косвенно затрагивающий американское влияние. Москва и Пекин не планируют явно противопоставлять себя Вашингтону, рискуя столкнуться с жесткими ответными мерами. Они лишь стремятся продемонстрировать, что стоящий перед ними выбор в пользу партнерства с Америкой небезальтернативен.
Cвою политику в отношениях с США Россия и Китай строят на представлении о том, что американская мощь в мировой политике и экономике ослабевает, а российская и китайская усиливаются. К такому заключению наблюдателей в Москве и Пекине подталкивает ряд соображений.
Во-первых, темпы роста экономик обеих стран существенно превосходят аналогичные показатели развитых государств, включая Соединенные Штаты.
Во-вторых, трудности, которые испытывают американские войска в Ираке и Афганистане, интерпретируются Москвой и Пекином как признак разрушения однополярной системы международных отношений во главе с США. Учитывая, что совсем недавно способность одновременно вести две крупные войны составляла основу американской военной доктрины, российские и китайские наблюдатели склонны полагать, что во внешней политике Соединенных Штатов эра односторонних действий, как минимум, заканчивается. Это впечатление усиливается неудачами американской дипломатии в поддержании режима нераспространения ядерного оружия, особенно в связи со сложностями на иранском направлении. Например, по оценке Алексея Арбатова, «США утрачивают влияние в Западной Европе, на Дальнем Востоке и даже в своей традиционной “вотчине” – Латинской Америке».
В-третьих, в России и Китае исходят из того, что в 2000-е годы имидж Соединенных Штатов и их способность оказывать «мягкое» влияние серьезно пострадали вследствие нарушений прав человека в тюрьмах «Абу-Грейб», на базе ВМС США в Гуантанамо и секретных следственных изоляторах ЦРУ в Восточной Европе. Многие российские и китайские эксперты считают, что возросший уровень антиамериканизма в мире со времени начала иракской кампании расширяет круг стран, которые охотно присоединятся к усилиям по ограничению всевластия Вашингтона.
Наконец, в-четвертых, внутриполитическая борьба в США вокруг перспектив продолжения иракской кампании и отсутствие единого мнения в американских правящих элитах по этому вопросу нередко интерпретируются российскими и китайскими политиками и экспертами как признак слабости Соединенных Штатов.
В силу указанных обстоятельств, как ожидают в Москве и Пекине, способность Америки добиваться своих целей на мировой арене уменьшится. Это произойдет если не в краткосрочной (через 3–5 лет), то в среднесрочной либо долгосрочной перспективе (по истечении 10–15 лет). Поэтому, не играя на быстрое снижение «американских акций», Россия и Китай четко обозначают свое нежелание идти в фарватере американской политики в качестве «младших партнеров».
Справедливо отмечая, что у обеих стран много общих черт в оценках мировой ситуации и в их отношении к США, российское внешнеполитическое сообщество упускает из виду один значимый факт: Пекин охотно уступает Москве роль «ведущего» в противодействии неприемлемой для обеих сторон политике Вашингтона. Сама же КНР добилась более ровного и прагматичного взаимодействия с Америкой. «Китайская модель» сочетает самостоятельную линию на мировой арене, категорическое неприятие попыток включить внутриполитические проблемы в повестку дня двусторонних отношений и определенное политическое дистанцирование от Запада, чей опыт и рекомендации, по твердому убеждению пекинских руководителей, неприменимы напрямую, учитывая современные китайские реалии.
Исходя из собственных интересов и оценки угроз со стороны Соединенных Штатов, Пекин заинтересован в сохранении высокого уровня противоречий между Москвой и Вашингтоном. КНР выгодна ситуация, в которой Россия воспринимается как главный критик американской политики, принимающий на себя всю силу ответной реакции. Китай еще больше, чем Россия, опасается противостоять американской политике, если результатом окажется его изоляция. Например, китайским представителям в Совете Безопасности ООН отнюдь не свойственно в одиночестве использовать право вето, когда речь идет о важной для США резолюции, если только она не касается проблемы Тайваня. К примеру, Пекин наверняка не стал бы «ветировать» резолюцию СБ ООН, предоставляющую фактическую независимость Косово, если бы Россия воздержалась при голосовании.
В целом сложно представить себе ситуацию, при которой именно Китай прикладывал бы максимум усилий, чтобы блокировать нежелательные для него американские инициативы, а Россия лишь поддерживала бы его жесткую критику в адрес США, часто предпочитая оставаться в тени и предоставляя КНР возможность объяснять логику несогласия с американской позицией. Подобный подход привел бы к гораздо более жесткой ответной реакции Вашингтона в адрес Пекина. Под вопрос была бы поставлена сама стратегия «мирного подъема» – постепенного усиления, не провоцирующего другие великие державы. Еще архитектор китайского «экономического чуда» Дэн Сяопин призывал к тому, чтобы КНР «играла незаметную роль на мировой арене и не стремилась к руководящей роли». Нынешний китайский лидер Ху Цзиньтао подчеркивает, что Пекин еще два десятилетия будет уделять первоочередное внимание вопросам внутреннего развития.
ЧТО ОБЕЩАЕТ РОССИИ «КИТАЙСКИЙ ПУТЬ»?
Под давлением напористой политики Соединенных Штатов, явно не готовых к компромиссам с Россией, Москва продолжает дрейфовать в сторону от Запада. В нашей стране появляются приверженцы перехода к «китайской модели» отношений с Америкой. И все же, прежде чем сделать окончательный выбор, стоило бы задуматься, какие издержки предвещает эта модель.
Не исключено, что Россия, как минимум, должна будет готова отказаться от содержательного диалога с Западом в рамках таких институтов, как «Большая восьмерка», Совет партнерства и сотрудничества с Европейским союзом и Совет Россия — НАТО, а возможно, и в таких многосторонних структурах, как Совет Европы и ОБСЕ. Причем покинуть эти «клубы» пришлось бы по собственному желанию, демонстрируя тем самым уверенность в себе и независимость от Запада.
В Москве уже реализуются или обсуждаются варианты разрыва некоторых договоренностей с участием России и Запада: был введен мораторий на выполнение Договора об обычных вооруженных силах в Европе 1990 года, есть вероятность выхода из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, заключенного в 1987-м. В то же время подобные меры затрагивают только режимы контроля над вооружениями. Членство в институтах политического диалога с Западом по-прежнему высоко ценится российским руководством. Хотим ли мы в реальности и можем ли себе позволить сократить наше участие в этих структурах?
Вступление в «Группу восьми» и создание институтов взаимодействия России с ЕС и НАТО обоснованно воспринимаются у нас как крупные внешнеполитические успехи последнего десятилетия. В этом заключается одна из немногих схожих черт внешней политики президентов Путина и Ельцина. Их объединяет стремление сидеть за одним столом с западными партнёрами, причем не в качестве «иных, приглашенных по случаю» (подобно Китаю на саммитах с Евросоюзом или в кулуарах «Большой восьмерки»), а как равноправные постоянные участники диалога. Российские лидеры ценят то доверие, которым они пользуются среди западных лидеров.
При всех проблемах, имеющихся в российско-натовских отношениях, партнеры России по Совету Россия — НАТО гораздо больше доверяют российским руководителям, чем китайским, по таким стратегическим вопросам, как нераспространение ядерного оружия, основные параметры российского военного строительства и доктрины использования вооруженных сил. Даже беглое знакомство с документами внешней политики и военной стратегии КНР дает основание полагать, что китайские официальные лица в полной мере реализуют на практике поговорку, согласно которой «язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли».
Прошло уже целое десятилетие с момента учреждения структур взаимодействия Россия – НАТО и присоединения России к «Большой восьмерке» и Совету Европы. За это время Москва проделала часто недооцениваемую нами работу по «притирке» к западным партнерам. Россия сумела утвердиться в совместных с Западом институтах, научилась проявлять на их форумах инициативу и изобретательность. Российское председательство в «Группе восьми» вполне укладывалось в принятые там интеллектуальные и организационные стандарты. Опыт выстраивания взаимодействия между союзниками по НАТО в рамках Совета евро-атлантического партнерства наверняка пригодился российским дипломатам, ответственным за укрепление интеграционных объединений на постсоветском пространстве. Москва научилась находить весомые аргументы и уверенно отстаивать свою позицию даже в диалоге с правозащитниками-фундаменталистами, задающими тон в Совете Европы. Было бы крайне расточительно в одночасье отказаться от обязательств, к которым Россия успешно адаптировалась за десять лет, приобретя дополнительные рычаги воздействия на политику своих западных партнеров.
Транслируемые Западом через совместные с Россией институты претензии к процессу либерализации экономической и политической жизни в нашей стране часто раздражают. Однако надо иметь в виду, что западные страны предъявляют соответствующие требования и к самим себе (например, в сфере соблюдения экологических стандартов) и не избегают самокритики в случае отхода от сложившихся стандартов в том, что касается прав человека.
Влиятельным политикам и средствам массовой информации на Западе не свойственно испытывать священный трепет перед властями предержащими. Они неоднократно нажимали на такие «болевые точки» США и стран Европейского союза, как американская база в Гуантанамо, секретные тюрьмы ЦРУ в Европе, прослушивание американскими властями телефонных переговоров внутри страны и слежка британской полиции за потенциально неблагонадежными гражданами – выходцами из мусульманских стран. Именно постоянное, не останавливаясь на достигнутом, движение вперед являлось бы критерием того, что наша страна стала «своей» в западных клубах, членство в которых Россия высоко ценит. Однако порой она рассматривает свое участие в них исключительно с точки зрения своего статуса и возможности добиваться уступок, а не возрастающей ответственности и поиска компромиссов.
Кроме того, критика со стороны Соединенных Штатов в чей-либо адрес не обязательно подразумевает враждебность по отношению к тому или иному государству и стремление ослабить его как противника. Напротив, она может означать признание фундаментальной общности с объектом этой критики. И наоборот, отсутствие публичной полемики между США и каким-либо государством скорее свидетельствует об отсутствии общих взглядов и нецелесообразности обсуждать с ним разногласия по поводу принципов политического устройства: уж слишком очевидны глубокие расхождения в подходах.
Не порицая друг друга в резкой форме, Вашингтон и Пекин, скорее всего, находятся на пути к реальному взаимному сдерживанию. Открытому проявлению данной тенденции до определенного момента может препятствовать фактор электорального цикла в Соединенных Штатах. Агрессивная риторика в отношении Китая обычно не дает кандидатам в президенты и члены Конгресса США дополнительной спонсорской поддержки либо голосов на выборах. Однако в среде американских военных и разведывательного сообщества, где горизонт планирования превышает четыре года, а сотрудники не испытывают электорального давления, озабоченность политикой Китая серьезнее, чем в политических кругах.
КНР относится к тем странам, которые могут позволить себе отказаться следовать и соответствовать постоянно усложняющимся критериям западных «клубов», но при этом продолжать диалог с этими структурами. Такие государства в глазах Запада могут быть равноправными и сильными, но при всем том они остаются «иными». Пекин не стремится институционализировать политический диалог с Западом. Возьмем, к примеру, конфликт с Вашингтоном по поводу возвращения американского самолета-шпиона с экипажем, совершившим вынужденную посадку в апреле 2001 года на китайском острове Хайнань. В данном случае Пекин мог проявлять жесткость и бескомпромиссность, поскольку не был связан обязательствами обсуждать подобные вопросы в рамках институтов вроде Совета «Россия – НАТО». Китаю также проще сопротивляться давлению США в пользу ревальвации юаня благодаря отсутствию общих институтов, требующих от своих участников готовности к компромиссу.
Наконец, если допустить, что способность Соединенных Штатов к реализации своих целей в мировой политике действительно ослабевает, то Москва вряд ли окажется в первых рядах игроков, которые от этого выгадают. Геополитический нажим США на Россию в соседних с ней регионах, несомненно, снизится. Вопрос включения стран постсоветского пространства в НАТО будет отложен. Однако получит ли Москва какие-либо еще дивиденды от серьезного ослабления и изоляции Соединенных Штатов – неочевидно. В то же время распространение оружия массового уничтожения и возникновение разного рода экстремистских движений на Ближнем Востоке, а также возможно, в Центральной Азии имеют все шансы получить дополнительный импульс.
Для России особенно опасен полный выход из-под контроля ситуации в Афганистане. Если вслед за началом вывода американских войск из Ирака под вопросом окажется целесообразность присутствия США в Афганистане, жизненно важные интересы Москвы, связанные с поддержанием стабильности в Центрально-Азиатском регионе, будут поставлены под угрозу. Япония, не полагаясь более на защиту Америки в той степени, как это было раньше, приступит к наращиванию военного потенциала, толкая Китай на ответные меры. Все это крайне негативно отразится на политике безопасности вдоль всего периметра российских границ и поставит нас перед необходимостью увеличить военные расходы.
Снижение международного влияния Соединенных Штатов будет иметь принципиально иные последствия для Пекина, который извлечет из этого бесспорную выгоду. Перед ним откроются новые возможности в решении главной внешнеполитической задачи – воссоединения с Тайванем на условиях КНР. Китай сможет проявить гораздо большую напористость и в обеспечении собственной энергетической безопасности, а также в разрешении территориальных споров в Южной Азии. Распад СССР, главной сдерживающей КНР силы в Северо-Восточной Евразии, уже позволил Пекину в конце 1990-х заключить выгодные договоры о границе со своими западными соседями – Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном. По этим договорам Китаю отошли территории, которые прежде являлись предметом спора. То, чего Пекину не удавалось добиться от СССР, было легко достигнуто после исчезновения Советского Союза с политической карты мира.
Наконец, у КНР есть амбиции и реальные шансы стать ведущей мировой державой, и ослабление США только облегчило и ускорило бы этот процесс. В свою очередь Россия уже преодолела искушение вести «глобальную внешнюю политику» в отрыве от целей внутреннего развития. Сегодня перед нами стоят международные задачи иного плана – обеспечить безопасный режим превращения в одну из ведущих и вместе с тем эффективных экономик мира, способную создать благоприятные условия для достойной жизни населения страны. Ускоренный пересмотр сложившегося международного статус-кво существенно затруднит достижение этой цели.
И БЫТЬ, И КАЗАТЬСЯ
Несмотря на обострение противоречий с Западом, руководство нашего государства сохраняет намерение сближать российские нормы и практики с западными. Высказывание Владимира Путина относительно того, что Россия «будет развиваться так же, как и все цивилизованные страны, на общих принципах» (оно прозвучало в ответ на провокацию радикальной оппозиции во время встречи «Большой восьмерки» в Германии в июне этого года), не могло остаться незамеченным на Западе. Однако для полноценного партнерства с США подобные высказывания необходимы, но недостаточны. Вашингтон требует от Москвы быть «своей» и во внешней политике, что подразумевает согласие России на роль «младшего партнера», признающего логику интересов партнера ведущего. Именно от такой роли Российская Федерация сегодня решительно отказывается, воздействуя на Соединенные Штаты таким образом, чтобы они воспринимали ее как страну, стремящуюся изменить правила игры на мировой арене.
При этом острота и непоколебимость российской внешнеполитической риторики вызывает несоразмерные уровню российско-американских противоречий неприятие и реакцию со стороны руководства США. Архитекторам внешней политики России импонирует имидж сильного, напористого игрока, которого не смущает, что его самоуверенность не всегда подкреплена способностью убеждать партнеров и привлекать их на свою сторону.
К аргументам России Соединенные Штаты, судя по всему, всерьез прислушиваться не собираются. Как и Москва, Вашингтон уверен в своей правоте и моральном превосходстве. На слова и действия России в последние два года оттуда поступает неадекватно жесткая критика в нарушении демократических норм. Безусловная поддержка оказывается антироссийским тенденциям и лидерам на постсоветском пространстве. Ощущается явное нежелание содействовать превращению России в «ответственного держателя акций» миропорядка.
Китай же, который никогда не рассматривался Америкой в качестве «своего» и даже не вел поисков полномасштабного партнерства с США в мировой политике, пока достаточно успешно поддерживает образ страны, совершающей «мирный подъем» в рамках существующего порядка. Поэтому Вашингтону, несмотря на его явную озабоченность стремительно растущей мощью КНР, сложнее оправдать и реализовать жесткий и бескомпромиссный курс на ее сдерживание, как это имеет место в случае России.
Осознавая свое отличие как внешнеполитического игрока от Китая, Россия могла бы поучиться у него искусному тону публичной дипломатии. Не случайно, согласно опросам общественного мнения, проводившимся американским исследовательским центром Pew Research Center в 47 странах, образ Китая в 2007 году расценивался преимущественно как позитивный населением 27 государств, Россия же пользовалась симпатиями лишь 14-ти. Пекин умело снимает беспокойство партнеров по поводу роста китайской экономической и военной мощи, последовательно выстраивая образ дружелюбного государства, стремящегося к «гармоничному миру».
Ведущий американский политолог, автор концепции «мягкой силы» Джозеф Най недавно отметил, что Китай научился привлекать к себе других международных игроков, подчеркивая свои экономические успехи, культурные достижения и стремление к миру. Несмотря на серьезные внутренние социально-экономические проблемы, КНР излучает на мировой арене спокойствие и уверенность в том, что время на ее стороне. Россия же своей резкой внешнеполитической риторикой иногда производит впечатление игрока (по крайней мере, в США), который торопится ощутить свою растущую мощь, но не слишком уверен в своих перспективах и до сих пор находится в поисках концепции национальных интересов.
У России гораздо больше шансов, чем у Китая, выстроить партнерские отношения с США и с Западом в целом, не утрачивая при этом своей особости и самостоятельности. Хотя КНР пока добилась в данном плане большего, Россия могла бы опередить ее, найдя свой путь между «китайской моделью» взаимодействия с Соединенными Штатами и участью их «младшего партнера», подчиняющего интересы своей безопасности американским. Между этими альтернативами гораздо более широкое пространство для маневра, чем может показаться на первый взгляд.
Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 27 октября 2007 > № 2906342
Игорь Зевелев, Михаил Троицкий
Согласно данным, опубликованным Корейской ассоциацией внешней торговли на основе таможенной статистики, экспорт Южной Кореи в Россию за первые восемь месяцев тек.г. превысил отметку в 5 млрд.долл. Это почти в полтора раза (на 46,5%) больше, чем в янв.-авг. 2006г. Импорт российских товаров рос еще быстрее – на 56,2% – и составил 4,56 млрд. дол-ларов. Товарооборот, таким образом, достиг 9,56 млрд.долл., что лишь немногим меньше, чем объем двусторонней торговли за весь прошлый год (9,75 млрд.долл.).Россия теперь занимает 8 место в списке стран-импортеров корейских товаров (в пред.г. она была 11-й), 13 место по объему экспорта в Корею и 12 место по товарообороту. Причем с демонстрируемыми не только в нынешнем году, но и во все последние годы темпами роста этих показателей РФ вполне может войти в число ведущих торговых партнеров Южной Кореи в недалеком будущем.
Благодаря чему растет товарооборот? Какие товары пользуются растущим спросом в России и Корее? В этом отношении неожиданностей не наблюдается.
Корейский экспорт вырос в первую очередь за счет поставок автомобилей, которые в янв.-авг. удвоились по сравнению с аналогичным периодом пред.г. и достигли 2,3 млрд.долл., а также за счет почти утроившегося вывоза электроники, объем которого составил 732 млн.долл. Среди другой наиболее популярной в России корейской продукции – буровые платформы (476 млн.долл.) и различные полимеры. Полиэтилентерефталата (ПЭТ, популярный материал для пластиковых бутылок) РФ импортировала на 180 млн.долл.
Чуть больше половины корейского импорта из России пришлось на нефть и нефтепродукты ($2,3 мил-лиарда). Ввоз сырой российской нефти в янв.-авг. достиг 1,98 млрд.долл. Рост по этому показателю – 277%, в пред.г. за восемь месяцев нефти было ввезено на 524 млн.долл. Среди другой российской продукции, чей импорт в Корею по стоимости измеряется сотнями млн.долл., лидируют черные металлы, их сплавы и лом (более 500 млн.долл. в сумме), необработанный алюминий (389 млн.долл.), битуминозный уголь (284 млн.долл.), никель, рыба и морепродукты, древесина. Обогащенного урана Корея импортировала из РФ на 101 млн.долл., военных кораблей – на 27,6 млн.долл.
Основными торговыми партнерами Южной Кореи на данный момент являются Китай (товарооборот в янв.-авг. – 92,3 млрд.долл.), США (55,31 млрд.долл.), Япония (53,75 млрд.долл.), Германия, Саудовская Аравия, Тайвань, Гонконг, Сингапур и Австралия.
По данным Американской пшеничной ассоциации (U.S. Wheat Associates), 14 сент. 2007г. цены на пшеницу в США колебались в диапазоне 304-343 долл. за 1 т. А биржевая цена пшеницы составляла: в Чикаго на бирже СВОТ – 307,91 долл., в Канзас-Сити на бирже КСВТ – 296,52 долл., в Миннеаполисе на бирже MGEX – 292,84 долл. за 1 т. Затем на фоне известий о неурожае в Австралии цены поднимались в Чикаго до 327,2 за 1 т. Но с 19 сент. они снижаются.Выросли и экспортные цены. FOB Мексиканский залив: мягкая пшеница SRW стоит 334,55 долл. за 1 т., твердая пшеница HRW – 333,99 долл. за 1 т., FOB Тихоокеанское побережье мягкая пшеница SWW – 320,4 долл. за 1 т.
На ведущей в Европе Парижской зерновой бирже ноябрьский фьючерс на продовольственную пшеницу взлетел до 265 евро за 1 т. На наличном рынке французская продовольственная пшеница стоила 277 евро CPT порт Руан, т.е. экспортные котировки вплотную приблизились к отметке 400 долл. за 1 т. FOB. На Йоханнесбургской бирже (Южная Африка) т. пшеницы достигла 456,31 долл. за 1 т.
На европейском рынке пшеницы продолжается дальнейшее повышение цен. В Германии цена на продовольственную пшеницу составляет 275 евро за 1 т. (с доставкой в сентябре в Гамбург). В Италии, которая является основным импортером пшеницы в ЕС, вследствие влияния ситуации на мировом рынке цены на данную зерновую продукцию за неделю увеличились на 7-8 евро. Текущий уровень цен в предложениях на мягкую пшеницу из Венгрии с доставкой в сентябре составляет 285 евро за 1 т., тогда как французская пшеница предлагается по 320 евро за 1 т. (с доставкой в Италию).
Отметим, что существует два типа товарных бирж для зерна, называемых рынками товарного зерна и фьючерсными рынками. Основными зерновыми биржами в мире являются Чикагская биржа (Chicago Board of Trade), Канзасская биржа (Kansas City Board of Trade), биржа Миннеаполиса (Minneapolis Grain Exchange), Среднеамериканская товарная биржа (МАСЕ), Виннипегская товарная биржа (WСЕ), Парижская срочная биржа (МАТIF (Еuronext4), Лондонская международная биржа финансовых фьючерсов и опционов (LIFFЕ (Еuronext)), Сиднейская фьючерсная биржа (SРЕ), Южноафриканская фьючерсная биржа (SАFЕХ), Будапештская товарная биржа (ВСЕ), Бразильская товарно-фьючерсная биржа (ВМ&F), Токийская зерновая биржа (ТGЕ).
Резкий рост цен на пшеницу произошел на мировых товарных рынках после того, как правительство Австралии понизило на 30% оценочные размеры будущего урожая в стране. Австралийские фермеры могут собрать в нынешнем году лишь 15,5 млн. т. пшеницы. Это будет самый низкий за последние 26 лет урожай в стране. Австралия традиционно является третьим по размеру экспортером пшеницы в мире после США и Канады.
Американская пшеничная ассоциация (U.S. Wheat Associates) приводит следующие основные факторы, влияющие в этом году на рынок пшеницы. Снижение посевов в Канаде на 17% – самый низкий урожай с 1970г.; уменьшение экспорта на 22%. Жаркая сухая погода повлияла на урожайность. Мировые запасы на конец сезона самые низкие за последние 30 лет; запасы у экспортеров снизились до 40%. Низкие запасы у Австралии. Урожай в Аргентине полностью законтрактован, правительство может ввести экспортные ограничения. Сильные дожди ухудшили качество урожая в Западной Европе; возможно введение экспортных пошлин. Засуха в Восточной Европе и Украине; низкие запасы, введение экспортных ограничений. Засуха в Северной Африке; урожай в Марокко снижен на 76%, импорт удвоится до 3 млн.т. Ставки океанского фрахта на рекордно высоком уровне. Урожай озимой пшеницы в США не оправдал ожиданий по количеству и качеству.
По данным этой же ассоциации, мировое производство пшеницы составит в этом году 610 млн.т., а потребление – 621 млн.т. Ситуация с мировыми запасами пшеницы остается напряженной. Запасы на начало сезона составляют 125 млн.т., это самый низкий с 1982г. показатель. Они снизятся еще на 10 млн.т. Запасы у пяти основных экспортеров – 22 млн.т. (на 37% ниже, чем в прошлом году).
Новый подъем цен совпал с сообщениями о крупных закупках пшеницы Южной Кореей, Тайванем и Японией. Переговоры о приобретении значительных партий пшеницы ведет также Турция. Дополнительные стимулы к росту цен связаны с вероятным выходом на мировой рынок закупок Пакистана. Правительство Пакистана может объявить о планах импортировать 1 млн.т. пшеницы, для того чтобы урегулировать цены на зерно и муку на внутреннем рынке.
Сейчас все страны-импортеры пополняют свои запасы. Кроме Японии, Тайваня и Южной Кореи, объявила о закупке большой партии пшеницы Индия. Марокко дополнительно закупило 1 млн.т. Сирия, которая является экспортером пшеницы на глобальном рынке, отменила часть своих экспортных поставок, ссылаясь на плохой урожай. Египет, второй в мире по величине импортер пшеницы после Бразилии, закупил в течение августа как минимум 1,4 млн.т. зерна, что в 8 раз больше, чем за аналогичный период пред.г.
Зато у стран – экспортеров пшеницы появилась нечастая возможность получить весьма высокие прибыли. По данным министерства сельского хозяйства США, за последнюю неделю августа американские экспортеры продали 1,2 млн. т. пшеницы, что почти на 20% выше показателя третьей недели. Количество заказов на поставку американской пшеницы за лето возросло почти вдвое, и вдвое увеличилась цена на зерно по сравнению с пред.г. Даже по сравнению с апрелем этого года цены выросли на 75%. Довольны и канадские фермеры: их доходы от зерновых в I пол. 2007г. составили 8,4 млрд.долл., что более чем на четверть выше, чем за аналогичный период прошлого года.
По мере того как становится все более очевидным, что урожай в Северном полушарии будет меньше ожидаемого, внимание участников рынка все больше привлекает Австралия, где урожай собирается в декабре. В прошлом году страна пережила самую катастрофическую за последние 100 лет засуху. За сезон было собрано всего 10 млн.т. пшеницы, что в 2-2,5 раза ниже традиционных показателей.
Так что снижения цен на пшеницу на мировом рынке в обозримом будущем не будет. Скорее всего, цены еще будут расти. Одной из причин резкого роста цен на пшеницу является тревога за урожай в Австралии в связи с сохраняющейся засушливой погодой. Подъему цен способствовал и индийский тендер, где было закуплено почти 800 тыс.т. пшеницы, вместо предложенных 530 тыс.т. Свою лепту вносят заявления из России, не исключающей, что на ряд зерновых товаров экспортная пошлина может быть введена и до начала интервенций.
В Казахстане на 18 сент. текущего года зерновые культуры были скошены на 13,89 млн. га, что составляет 91% от запланированных площадей (15,28 млн. га). К 18 сент. 2006г. данный показатель составлял 76,9%. Об этом сообщила пресс-служба минсельхоза Республики Казахстан. Как отмечается в сообщении, намолот зерна к указанной дате составил 19,08 млн. т. против 11,69 млн. на 18 сент. 2006г. Средняя урожайность зерновых культур на 18 сент. составляет в Казахстане 14 ц/га, что превышает показатель на аналогичную дату прошлого года (11,2 ц/га).
Экспортный потенциал Казахстана по зерну составляет 5-6 млн. т. в год. Однако в последние годы отмечалось снижение объема экспорта казахстанского зерна, что было связано с мировой конъюнктурой рынка. За последние пять лет наибольший объем экспорта казахстанского зерна пришелся на 2003г., когда спрос со стороны России, Узбекистана и Украины вследствие неурожая в этих странах позволил увеличить экспортные поставки. После I пол. 2004г. внешние поставки зерна начали снижаться из-за уменьшения спроса со стороны этих стран, в частности России и Украины. Это в определенной степени повлияло на уменьшение объема экспорта казахстанского зерна. Владислав Николаев.
Строящийся в Дубае небоскреб «Бурдж Дубай», который в июле стал самым высоким зданием в мире, побил последний рекорд. Достигнув высоты в 555 м., башня стала самой высокой конструкцией в мире, обогнав по высоте 553-метровую канадскую телебашню CN Tower в Торонто, построенную в 1976г., сообщает AFP со ссылкой на заявление компании Emaar Properties, возводящей башню.В конце июля строители небоскреба преодолели рекордную на тот момент отметку в 508 м. – высоту тайваньской башни Taipei 101, считавшуюся самым высоким зданием с 2004г.
Башня Burj Dubai должна быть закончена к концу 2008г., но ее конечная высота до сих пор хранится в секрете. Ожидается, что ее высота составит 700-800 м.
По окончании работ в небоскребе будет 160 этажей, 56 лифтов, элитные апартаменты, бутики, плавательные бассейны, спа, эксклюзивные офисы и первый отель итальянского дизайнера Джорджио Армани. На 124 этаже будет расположена наблюдательная площадка.
На ударной стройке занято сейчас около 6 тыс. рабочих. 10 башенных кранов подняли свои стрелы на высоту, которой строители еще не достигали. Строительные лифты перемещаются по вертикали с быстротой, в два раза превышающей скорость пешехода. С начала строительства в янв. 2004г., за 1200 дней возведен 141 этаж. В тело башни уложено 320 тыс.куб.м. напряженного бетона и 60 тыс.т. стальной арматуры.
Верхушку здания будет видно на расстоянии 100 км. Но эта башня не навечно останется доминантой города. К 2015г. в Дубае должно появиться 6 супербашен, в каждой из которых будет более сотни жилых этажей. В одной из них – Al Burj – будет от 180 до 200 этажей.
Ранее самыми высокими небоскребами мира побывали нью-йоркская Empire State Building (381 м.), шанхайская Jin Mao Building (421 м.), чикагская Sears Tower (442 м.), а также малайзийские Petronas Towers (452 м.).
Лидеры стран-участниц АТЭС продлили на три года мораторий на расширение организации, сообщил журналистам источник в российской делегации. Он напомнил, что в этом году срок моратория, наложенного в 1996г., истекал. «Однако лидеры решили его продлить», – сказал источник.У стран форума нет единства по вопросу о критериях, в соответствии с которыми государство может быть принято в АТЭС. «Что касается России, она готова принять в АТЭС всех, кто пожелает», – отметил источник. Он уточнил, что мораторий продлет на три года.
В 1997г. страны АТЭС объявили мораторий на расширение числа участников форума, однако уже 11 стран, включая Индию, стремятся присоединиться.
Участниками саммитов АТЭС являются Австралия, Бруней, Вьетнам, Гонконг (Сянган), Индонезия, Канада, Китай, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Папуа-Новая Гвинея, Перу, Россия, Республика Корея, Сингапур, США, Таиланд, Филиппины, Чили, китайский Тайвань и Япония.
По сообщению министерства планирования и инвестиций СРВ, в 2007-08гг. во Вьетнаме будет реализовываться 48 проектов с привлечением иностранных инвестиций на 39,8 млрд.долл. Наиболее крупные проекты будут реализовываться в сфере высоких технологий, теплоэнергетике, строительстве и металлопереработке. Корпорация Foxconn (Тайвань) намерена инвестировать до 5 млрд.долл. в строительство предприятий по производству электронных приборов. Корпорация Pacific Land (Великобритания) собирается вложить 1 млрд.долл. в создание зоны высоких технологий «Сайдонг А» (Ханой). В строительство и туристический бизнес будет инвестировано более 16 млрд.долл. Трастовая корпорация Trustee Suisse (Швейцария) совместно с вьетнамской компанией «Винаконекс» будет строить финансовый центр, гостиницы, а также сложный туристический комплекс на острове Фукуок; ее инвестиции составят 2,7 млрд.долл. В области тепловой энергетики планируется реализовать 6 проектов на 8,5 млрд.долл.
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter