Всего новостей: 4266385, выбрано 3069 за 0.029 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
Новое тунисское правительство объявило российский туристический рынок приоритетным направлением. Об этом сообщил журналистам генеральный директор национального офиса по туризму Туниса Хабиб Карим. Бюджет на продвижение туристических возможностей страны в России 2011 год составит около трех млн. долларов. Это в пять раз больше, чем в прошлом году.
До сих пор россияне были на шестом месте в общем туристическом потоке Туниса. Количество гостей из России не превышало 200 тысяч человек в год. Пальма первенства принадлежала Ливии, ежегодно поставлявшей Тунису около двух миллионов туристов. В этом году турпоток из Ливии заметно сократился. На острове Джерба, где традиционно отдыхают ливийцы, этой весной пустовала половина отелей.
Столь ощутимые потери заставили Тунис обратить внимание на другие государства. А так как поток туристов из Франции, Германии или Италии, достиг своего потолка, то ставка была сделана на Россию, Великобританию и скандинавские страны. Российские туристы, помимо всего прочего, оказались привлекательны своей щедростью. По данным АТОР, треть всех экскурсий по стране заказывается именно россиянами, а среди клиентов спа-салонов их доля составляет 20%.
Солидный бюджет, выделенный на привлечение российских туристов, будет истрачен на наружную рекламу, публикации в СМИ, на конкретную поддержку ряда туроператоров. Кроме того, из этих денег туроператорам будут компенсировать 50% стоимости мест, в случае если загрузка рейса составит от 50% до 80%. Речь идет о двух тунисских компаниях - Tunisian Air и Nouvel Air. Менеджер туроператора Nord Виктория Одинцова сообщила, что компенсационная программа уже действует, правда не в обещанном, а в чуть меньшем объеме.
Власти Туниса намерены привлечь россиян не только на обжитые им курорты Сусс и Хамаммет, но и на остров Джерба, бывшую вотчину ливийцев, а также в Махдию и граничащую с Алжиром Табарку.
Ежегодно Тунис посещает 7 млн. иностранцев. Среди них лидируют ливийцы – 2 млн. человек в 2010 году, затем идут французы – 1,4 млн., алжирцы - 1 млн., немцы – 500 тыс. и итальянцы 350 тыс. В туристической отрасли занято около 400 тысяч жителей 10-миллионного Туниса. Ежегодно туристы приносят в бюджет страны около 2,5 млрд. долларов.
Руководители Евросоюза рассматривают возможность частичной приостановки действия Шенгенского соглашения. Изменения в договоре дипломатично назвали усовершенствованиями, однако всем понятно, что Франция и другие государства зоны настолько серьезно опасаются потока нелегалов из стран Африки, что решили пойти на кране непопулярные, в первую очередь, для собственных граждан меры.
После того, как в апреле Рим позволил беженцам из Туниса, Египта и Ливии передвигаться по территории ЕС, поток иммигрантов хлынул в соседнюю Францию. Ответ французов последовал незамедлительно – была заблокирована граница и приостановлено железнодорожное сообщение с Италией.
Сегодня ожидается официальная реакция Еврокомиссии на идею об усовершенствовании Шенгенских соглашений, так как Париж жестко поставил вопрос о порядке применения статьи 23 Шенгенского кодекса о восстановлении контроля на границах. Попытки Николя Саркози и Сильвио Берлускони без участия третьей стороны урегулировать возникшие разногласия в подходах к борьбе с нелегальной иммиграцией потерпели неудачу. И дело передали на суд чиновников из Брюсселя.
Однако от властей ЕС мало кто ожидает каких-либо революционных предложений. Уговаривать Францию временно приостановить участие в Шенгенском соглашении никто не будет, тем более что подобный прецедент уже был и туристическая индустрия государств-участников зоны от этого не пострадала. Тогда, на время проведения Чемпионата Европы по футболу 2008 года, Австрия и Германия временно вышли из соглашения, руководствуясь соображениями безопасности. Туристам это не принесло серьезных неудобств. Наоборот, посольства и консульства стран Шенгенского договора работали в этот период с двойным усердием, чтобы обеспечить визами всех желающих и успешно справились с этой задачей.
Каким образом ситуация будет развиваться сейчас, и чем возможные «усовершенствования» грозят российским туристам, пока сказать сложно. Администрация Николя Саркози уже официально заявила, что в своем нынешнем виде соглашение об отмене границ Францию не устраивает, так как внешние границы других стран-членов Шенгена по мнению французов остаются фактически открытыми для потока нелегальных мигрантов. Французское правительство намеревается выйти из зоны открытых границ до тех пор, пока проблема не будет решена в большинстве стран. От Еврокомиссии Франция ждет предложения о создании специального механизма на случай массового прибытия беженцев.
Сегодня пограничный контроль между странами Шенгенской зоны возможен только в случае серьезной угрозы безопасности какого-либо из государств.
В отношениях со странами североафриканского региона Швейцария намерена сделать ставку на экономическое сотрудничество, на возвращение награбленных бывшими диктаторами капиталов и на регулирование миграции. Таковы три пункта, обозначенные на конференции швейцарских послов в государствах этого региона.
Основываясь на основополагающей стратегии, принятой 11 марта этого года Федеральным советом, швейцарские послы в странах Северной Африки на своей конференции в Тунисе выработали программу из трех пунктов.
«Если коротко, то в эти пункты входят такие темы, как экономическое сотрудничество, возвращение награбленных бывшими диктаторами капиталов и на регулирование миграции», - заявил пресс-секретарь швейцарского МИД Ларс Кнухель (Lars Knuchel) в Тунисе перед журналистами.
По его словам, революционные преобразования в странах региона сделали необходимой выработку новой внешнеполитической стратегии на этом направлении. «Эта стратегия относится ко всему североафриканскому региону, а не только к странам, в которых произошли революции», - указал Марсель Штутц (Marcel Stutz), руководитель 2-го политического отдела МИД Швейцарии (Politische Abteilung II beim EDA) в интервью порталу swissinfo.
«И, тем не менее, очень важным представляется следующий аспект: у каждой страны своя история и свои сложности. В каждом случае нужно выбирать иную стратегию и действовать дифференцированно». Что касается Швейцарии, то свою помощь она предоставляет только «on demand», то есть по требованию.
Швейцария не имеет права делать что-либо в странах, которые сами не вышли на официальный Берн с просьбой о помощи. «Именно поэтому сейчас центр тяжести наших усилий находится в Тунисе, мы прекрасно контактируем с переходным правительством этой страны».
Экономическое сотрудничество
Не секрет, что первыми от безработицы в странах Северной Африки страдают молодежь и молодые мужчины, - указывает М. Штутц. У них зачастую нет образования, и они не интегрированы в трудовые отношения. «Совместно со швейцарскими предприятиями и фирмами мы пытаемся в соответствующих странах встроить этих людей в систему занятости. Уже сейчас есть возможность, выдав некоторым из них стажерскую визы, организовывать им в Швейцарии профессиональную практику. Такая виза позволяет молодым людям работать в Швейцарии в течение 18-ти месяцев».
«В настоящее время разрабатывается концепция, которая предусматривает облегченный порядок получения стажерских виз на два-три месяца, но пока никаких решений еще не принято», - говорит Эдуард Гнееза (Eduard Gnesa), посол по особым поручениям в области миграции в Дирекции по сотрудничеству и развитию (Deza).
Возвращение награбленных капиталов
По вопросу возвращения из Швейцарии накопленных бывшими диктаторами капиталов Валентин Целльвегер (Valentin Zellweger), руководитель Дирекции международного права швейцарского МИД (EDA), указывает, что еще в январе этого года Федеральный совет, правительство Швейцарии, заблокировал активы так называемого клана Бен-Али.
«Теперь дело за правительством Туниса начать процесс против отдельных личностей. Швейцария вернет деньги на основании только решений суда», - указывает В. Целльвегер.
Накануне президент Швейцарии Мишлин Кальми-Ре (Micheline Calmy-Rey) обнародовала данные на предмет того, каковы активы бывших североафриканских диктаторов, «запаркованные» в Швейцарии: около 60 миллионов франков приходятся на имя клана Бен-Али, около 400 миллионов – средства клана Мубарака и около 360 миллионов – капиталы семейства Каддафи.
Миграция
Что касается миграции, то здесь Швейцария хотела бы внести свой вклад в кардинальное улучшение ситуации в этой области с тем, чтобы люди не имели причин покидать свою родину. По данным Э. Гнезы с начала гражданской войны в Ливии эту страну уже покинули около 600 тыс. человек. «Из них только 30 тыс. добрались до южной Европы. И около 20 тыс. человек – которые работали в Ливии и теперь потеряли источники дохода», - уточняет он.
Эти люди готовы вернуться в Ливию при условии, что там они снова могут получить работу. Однако среди тех, кто сумел попасть в Европу, есть и настоящие политические беженцы, например, из Сомали. Швейцария намерена предпринять все усилия для того, чтобы облегчить реинтеграцию вернувшихся из Ливии домой граждан Туниса, - указывает Э. Гнеза.
По итогам конференции швейцарских послов в Тунисе Швейцария подчеркивает, что намерена придерживаться правил Шенгенского/Дублинского клуба, членом которого она является. С одной стороны, эти соглашения четко определяют, где проходит внешняя граница ЕС, с другой они же говорят о том, что беженцы могут быть высланы обратно в страну первого прибытия.
«Система Шенген/Дублин функционирует неплохо», - говорит Э. Гнеза. Только в марте месяце 2011 года Швейцария выслала обратно в страны первого прибытия около 5 тыс. беженцев, приняв сама около 780 человек. «Однако имеет место и обратная миграция из Европы в Тунис и Египет», - утверждает он. - «В настоящее время таких людей еще немного, но их число со временем может увеличиться».
Визит министра
Напомним, что федеральный президент Швейцарии и мининдел страны Мишлин Кальми-Ре совершила рабочий визит в Тунис. Там она озвучила перед журналистами основные положения политики Швейцарии по отношению к странам региона Северной Африки. В центре пресс-конференции находились вопросы капиталов Бен-Али и тунисской эмиграции в Европу.
«Сколько, как Вы считаете, должно пройти времени, прежде, чем тунисское государство получит обратно из Швейцарии средства, накопленные диктатором Бен-Али и его приближенными». Такой вопрос задала тунисская журналистка Мишлин Кальми-Ре на пресс-конференции в отеле «Mövenpick», расположенном в предместьях столицы Туниса.
Швейцарская президент ответила, что она не может дать на этот вопрос точного ответа. Все зависит, по ее словам, от того, насколько беспроблемно пойдет процесс в целом. «Мы будем придерживаться законов нашего правового государства», - заявила министр на пресс-конференции по итогам конференции послов Швейцарии в странах Северной Африки и Ближнего Востока.
Не так просто, как кажется
Всего в настоящий момент в Швейцарии блокированы 90 миллионов тунисских динаров (60 миллионов швейцарских франков), принадлежавших бывшему диктатору Туниса Бен-Али и его приближенным. Швейцарская сторона дает понять, что Тунис должен оперативно помочь ей выяснить, идет ли в данном случае речь действительно о деньгах, заработанных преступным путем. Сделать этот вывод, однако, может только суд.
«Это не так просто, как кажется. Нет на свете банковских счетов, заведенных на имя госпожи или господина Бен-Али. Деньги спрятаны внутри сложных финансовых схем». По словам М. Кальми-Ре, самый короткий процесс возврата длился четыре года. Кроме того, добавила она, 60 миллионов – это гораздо меньше, чем ожидалось многими. По сравнению с капиталами Каддафи (360 миллионов) или Мубарака (около 400 миллионов франков), суммы, запаркованные в Швейцарии кланом Бен-Али выглядят довольно скромно.
«Во-первых, Швейцария располагает очень строгим законодательством, что касается борьбы с отмыванием преступных финансовых средств, а во-вторых, как вы знаете, наши отношения с кланом Бен-Али не отличаются теплотой», - заявила швейцарская президент. В этой связи она припомнила, как в 2005 году тогдашний президент Швейцарии Самуэль Шмид (Samuel Schmid) «разозлил» тунисское правительство своими требованиями обеспечить в этой стране свободу слова.
Офис в Тунисе
На пресс-конференции так же обсуждался вопрос беженцев из стран Северной Африки. «Это не беженцы в собственном смысле этого слова», - заявила швейцарская министр, - «Это люди, которые ищут у нас работу». Швейцария является членом Шенгенского соглашения, и она намерена придерживаться правил, установленных в этом клубе. В рамках оказания гуманитарной помощи Швейцария уже поддержала тех, кто уже находится в Европе.
С этими целями Швейцария предоставила международным организациям денежные средства. Однако: «Наша позиция здесь такова, что для нас на первом месте находится помощь странам, откуда эти беженцы прибывают на континент». Поэтому, - проинформировала М. Кальми-Ре, - Швейцария намерена открыть в сотрудничестве с правительством Туниса специальное представительство в этой стране. Конфедерация намерена поддержать переход как этой страны, так и Египта, к демократической системе правления, и готова предоставить соответствующих экспертов.
Речь идет, по ее словам, о создании демократических структур, о противодействии коррупции и об укреплении экономики Туниса. «Швейцарские предприятия создали и поддерживают в настоящее время в стране 14 тыс. рабочих мест», - подчеркнула швейцарская президент. Во второй половине этого года, - проинформировала она далее, - швейцарский министр экономики Иоганн Шнайдер-Амманн (Johann Schneider-Ammann) совершит рабочую поездку в Тунис с тем, чтобы разведать имеющиеся возможности дальнейшего сотрудничества.
Кроме того, - заявила М. Кальми-Ре, - министр внутренних дел Туниса обратился к ней с просьбой поспособствовать возвращению в страну туристов из Швейцарии. До революционных событий страну с туристическими целями посещало в год до 100 тыс. швейцарских граждан.
Участвовать в демократии
М. Кальми-Ре на стала уточнять, о каких конкретно стратегиях помощи Северной Африке в её переходе к демократии шла речь на конференции швейцарских послов в Тунисе. «Мы располагаем весьма ограниченными средствами и на конференции мы обсуждаем вопрос приоритетов», - указала вместо этого министр.
Выборы покажут, каким образом будет складываться сотрудничество новых властей Туниса и Египта с оппозиционными исламистскими течениями в этих странах, - заявила М. Кальми-Ре. Она признала затем, что для Европы эти течения представляют определенную опасность. «Ведь не исламисты же вышли на улицу, это были другие люди. Они требовали дать им возможность участвовать в демократии, а не введения шариата».
19 января 2011 года, за неделю до падения режима Бен-Али в Тунисе, Швейцария заморозила все находящиеся на ее территории активы, которые могли принадлежать или принадлежали Бен-Али лично и его окружению.
Швейцарские власти подозревают, что представители тунисского режима могли «запарковать» в Швейцарии в общей сложности 620 миллионов долларов (555 миллионов франков)
В феврале этого года Швейцария заблокировала активы бывшего египетского президента и его соратников.
Сколь велико состояние Х. Мубарака – неизвестно. Однако слухи о том, что он и его сыновья накопили за рубежом в общей сложности 70 миллиардов долларов, привели к демонстрациям и к его отставке.
В обоих случаях деньги будут оставаться замороженными минимум три года. Если в течение этого срока будет доказано, что данные средства приобретены незаконным путем, то тогда Тунис и Египет должны будут разработать вместе со Швейцарией схему возвращения данных активов.
Если же их незаконность доказать не удастся, то тогда они должны будут быть разблокированы. В этом случае Федеральный совет мог бы применить вошедший в феврале этого года Закон о возвращении незаконно приобретенных активов (Gesetz über die Rückerstattung unrechtmässig erworbener Vermögenswerte - RuVG).
Европейская смерть ислама
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.
Р. Киплинг
Повод для интерпретации
Если проследить сводки информагентств о жизни Европы за 2010 год, легко заметить, как часто попадаются сообщения о сложностях добрососедства коренных жителей с иммигрантами, в особенности мусульманами. В результате, как и положено, на дискуссионном поле взошла буйная растительность. При том, что все общественные дискуссии обладают уникальной способностью растворять в пустоте любое, даже самое точное высказывание, я все же попытаюсь добавить свой росток, изложив гипотезу, обозначенную в заглавии.
Начнем с хронологии.
В ноябре 2009 года по итогам референдума в Швейцарии запретили строить минареты. В ответ, уже в феврале 2010 года, ливийский диктатор Муаммар Каддафи устно объявил Швейцарии джихад. Спустя месяц «Уолл-стрит джорнал» опубликовал статью: «Турцию не принимают в ЕС, потому что это мусульманская страна». Затем в июле Национальное собрание Франции одобрило законопроект, который запрещает носить на улице и в общественных местах одежду, полностью закрывающую лицо. А в городке Сент-Эньане толпа вооруженных цыган, разгневанных убийством соплеменника, разгромила полицейский участок. В результате президент Саркози потребовал выслать всех незаконных мигрантов из Восточной Европы. В течение следующего месяца полиция демонтировала цыганские поселения и отправляла их обитателей в Бухарест. Тогда же, во время визита в Рим, Каддафи выступил с публичной лекцией, призвав европейских девушек принимать ислам, а председатель правления Бундесбанка Тило Саррацин презентовал свою книгу «Германия: самоликвидация» о катастрофическом состоянии немецкого общества, за что тут же лишился поста с формулировкой: «за нанесение ущерба имиджу банка» – и подвергся травле. Наступил сентябрь, и на саммите ЕС в Брюсселе глава Европарламента Ежи Бузек осудил депортацию цыган из Франции и демонстративно покинул зал. Однако действия Саркози поддержала канцлер Германии Ангела Меркель и премьер-министр Италии Сильвио Берлускони. В то же время французский Сенат утвердил вышеупомянутый «закон о парандже». В начале октября в Берлине прошел футбольный матч Германия – Турция, в ходе которого турецкие болельщики освистали немецкий гимн. Чуть позже в Потсдаме, выступая перед активистами Христианско-демократического союза, госпожа канцлер заявила: «Мы являемся приверженцами христианских ценностей. Тем, кто их не принимает, здесь нет места». Однако признала, что ислам является частью современной Германии и отказываться от услуг трудовых мигрантов ФРГ не собирается. И наконец, ноябрь: в интервью австрийской прессе турецкий посол Кадри Эджвет Тезджан обвинил власти страны в презрении к выходцам из Турции, апартеиде и ксенофобии, после чего был вызван в МИД для дачи разъяснений. В ответ правые партии потребовали прекратить переговоры о вступлении Турции в Евросоюз, добиться официальных извинений и выслать дипломата…
События сопровождало громкое общественное бурление, породившее множество толкований. К примеру, выходка Каддафи в столице мирового католицизма, которую политэкономы сочли пустяком, объяснив безразличие политиков желанием энергетически обездоленных евростран вылепить из ливийского смутьяна сырьевого кормильца. Как будто Европа воспринимает всерьез лишь те страны, где добывают нефть.
Однако многим событийная щедрость 2010 года напоминала прелюдию к мощному социальному взрыву, некий переход от лихорадки к агонии. Как оказалось, вопреки традиционному для Запада рационализму почти все дискуссии о проблеме мусульманских иммигрантов свелись к риторике взаимных обвинений, не оставляющей после себя ничего, кроме антипатии оппонентов. Так, лукавые восточные мудрецы упрекали Европу в нравственной деградации, между делом позабыв, что среди главных поставщиков героина на планете есть и арабские страны, где также практикуется употребление не запрещенного исламом гашиша. Либеральные европейцы ничем не уступали. Яркий пример – лидер нидерландской крайне правой Партии свободы Герт Вильдерс, прославившийся скандальной короткометражкой «Фитна» (араб. «смута»), в которой обличал мусульман как бесчеловечных захватчиков и пугал обывателей цитатами из Корана и съемками отрубленных женских голов. В итоге на июньских выборах в парламент его партия заняла третье место.
Также следует упомянуть представителя еврейской общины ФРГ, немецкого публициста Ральфа Джиордано, который обратился к президенту республики с гневным «Письмом в защиту Германии», упрекнув немецкие власти в несостоятельности, политиков – в невежестве, а ислам – в воинственности, архаичной жестокости и «отсутствии внутренней рефлексии».
В итоге состязания по вливанию масла в огонь создали ложное впечатление, будто «исламская угроза» – единственная помеха европейскому развитию, а терроризм – не метод силовой борьбы (вспомним ирландских сепаратистов), а запатентованное мусульманское изобретение. Кроме того, диспутанты как-то упустили из виду тот факт, что устрашающий исламский мондиализм есть не что иное, как средство усмирения негодующих масс прежде всего в арабских странах, где пыл сограждан охлаждают обещаниями «скорой победы над неверными». К сожалению, недавние события в Тунисе, Египте и Ливии показали, что для сохранения правопорядка духовных уз ислама недостаточно.
Действительно, в декабре 2010 года в Тунисе начались беспорядки, которым суждено было породить настоящий революционный взрыв: от севера Африки (Тунис, Египет, Ливия, Марокко) до Аравийского полуострова (Оман, Йемен) и островного Бахрейна. С декабря 2010 года по февраль 2011-го в Тунисе продолжались массовые акции протеста, которые не остановила даже отставка президента. Причем Европа не осталась в стороне: 19 января Швейцария заморозила счета президента, а через три дня Франция конфисковала президентский самолет. Затем встрепенулся Египет: 25 января 2011 года в Каире начались акции протеста. Спустя трое суток на сторону демонстрантов начала переходить полиция. 29 января Мубарак заявил о роспуске правительства. 2 февраля в Каире прошла двухмиллионная демонстрация. 11 февраля президент ушел в отставку.
14 февраля начались первые акции протеста в Бахрейне, двое суток спустя – выступления недовольных в Йемене, а через неделю – многотысячные демонстрации потрясли столицу Марокко – Рабату. На следующий день тысячи протестующих вышли на улицы Касабланки и Эль-Хосейма. 26 февраля демонстрации состоялись в нескольких городах Омана.
16 февраля в ливийском городе Бенгази на акцию протеста вышло две тысячи человек. Аналогичные акции прошли в других городах Ливии. А затем в течение недели в стране разгорелась настоящая гражданская война с применением артиллерии и авиации. Каддафи пытался подкупить своих подданных: обещал всем сторонникам по 400 долларов на семью – и раздавал им оружие. Однако увещевания бывшего «руководителя революции» ни к чему не привели: летчики отказывались бомбить Бенгази, глава МВД призвал армию поддержать противников Каддафи…
На первый взгляд, протесты в исламских странах выглядят стихийными и отчасти естественными, причем участие всемогущих западных спецслужб весьма спорно, поскольку едва ли тому же Западу выгодно накалять ситуацию в регионах крупной нефтедобычи. Однако из сообщений информагентств неясно, какие именно политические группы или движения координировали действия повстанцев. Также любопытно участие администрации президента США в передаче власти в Египте и присутствие американского ВМФ у берегов Ливии с гуманитарными целями. Вероятно, благодаря такой помощи, власть в бунтующих странах (по всем канонам колониальной демократии) достанется марионеточным президентам, а Муаммара Каддафи ожидает судьба Саддама Хусейна.
Кроме того, весьма характерно отсутствие в протестных событиях религиозной подоплеки. Это подтверждается хотя бы тем, что шиитская оппозиция в Бахрейне, призывающая свергнуть суннитское правительство, не выносит «в эфир» никаких исламских лозунгов. А ливийские военные взорвали в Эль-Завии минарет, где укрывались повстанцы. Видимо – вопреки тезису, что любая религия, оправдывающая насилие, является политическим инструментом, – даже в исконно мусульманских странах ислам постепенно теряет общественную значимость. Возможно, это связано с самой религиозной доктриной, согласно которой рассчитывать на сытое блаженство правоверные могут лишь в райских кущах.
Но вернемся в Европу. Описанная выше риторика обвинений в адрес ислама не способна разрешить назревшего на Западе социального конфликта, в основе которого стремление Европы жить комфортно за счет пришлой и потому дешевой рабочей силы и парадоксальные принципы европейской жизни: «дети – роскошь бедняков», «кто не работает, тот ест», «меньшинство всегда сильнее».
Так случилось, что живущее на социальное пособие, обленившееся европейское общество образовалось в тот момент, когда основанный на лютой конкуренции Запад изменил своей либеральной сущности. Давление левых партий и профсоюзов вынуждало правителей смягчать жестковатые правила жизни, а затем создать прочную систему соцзащиты, которая в итоге нивелировала всякую мотивацию к состязательности. Судя по многочисленным рецензиям, об этом же говорит в своей книге Тило Саррацин. Затем положение усугубил массовый приток мусульманских иммигрантов, и Европа, оказавшись заложницей собственного благополучия, стала с обидой наблюдать, как все уготованные для себя блага потребляют беззастенчивые чужаки.
Восток пришел на Запад. В результате перед нами столкновение «архаики» и «модерна», двух крайних форм человеческой цивилизации – коллективистский, многодетный, архаично-невежественный, пассионарный Восток versus индивидуалистичный, бисексуально-феминистский, рационально бездетный Запад.
С точки зрения различных теорий ситуация такова.
С позиции историзма – происходит естественная смена этносов, ведущая к неизбежному Ренессансу, который, однако, следует за упадком производства и деградацией науки и культуры. Хотя из той же истории мы знаем, что зачастую чем естественнее процесс, тем он ужаснее.
Существует мнение, что европейский человек (условно – homo europus) достиг предела жизнеспособности и будет вытеснен более живучим подвидом (homo arabicus). Причем это случится несмотря на взаимный паразитизм, при котором вид, выживающий за счет многочисленного потомства, эксплуатирует социальную часть системы и иногда предоставляет своих отпрысков в качестве рабочей силы.
С точки зрения «пассионарной теории этногенеза» Льва Гумилева, вероятнее всего, происходит конфликтное соприкосновение двух суперэтносов – мусульманского (арабского) и христианского (западноевропейского), – в результате которого второй переживает последнюю фазу своего существования (обскурацию), когда «огонь жизни», пассионарность этноса, иссякает. Нагляднее всего это иллюстрирует давно наступивший кризис западной культуры, обещанный еще в «Закате Европы» и описанный с той поры множеством авторов до Фукуямы включительно.
Наиболее реалистичной представляется концепция Освальда Шпенглера. Как известно, немецкий философ критиковал рационализм и потому не раз был обвинен в мифотворчестве и дилетантстве. Тем не менее, Шпенглер рассматривал каждую культуру как уникальный живой (и потому смертный) организм, развивающийся по глубинным внутренним законам. И нынешняя жизнь Европы скорее объясняется культурным упадком, нежели столкновением двух культурных парадигм: арабской («магической») и западноевропейской («фаустовской»). По-видимому, культура Европы уже давно достигла предсмертной стадии, которую Шпенглер называл «цивилизацией». На этом этапе культура утрачивает творческий потенциал, костенеет, отмирает, во все сферы жизни проникают машины, «душа» сменяется «интеллектом», а творчество – конструированием. В итоге рыночное общество, основанное на неприкасаемом рационализме – этой «религии образованных», как называл его Шпенглер, – лишило себя духовного будущего.
Варианты
На первый взгляд, столкновение должно разрешиться в пользу ислама. Демографически это наиболее многочисленная и стремительно разрастающаяся религия. По различным оценкам, к 2030 году численность мусульман превысит четверть населения планеты. К тому же нередко исследователи констатируют нежелание молодых европейцев оставаться на родине: они опасаются жить в стране, будущее которой им не принадлежит. Очевидна и деградация Европы, выраженная в утрате культурной уникальности (о чем ниже). Видимо, на этом фоне и распространились разговоры об ужасах «исламской колонизации» и предчувствие неминуемой гибели, тогда как сценариев, предусматривающих выживание Европы, почти нет.
Посему сначала отметем наименее вероятный сценарий: гражданскую войну. Здесь, с одной стороны, необходимый для открытого противостояния фашизм маловероятен: для его возникновения необходим общенародный яростный реваншизм, жажда справедливой расправы и оголтелый фанатизм (как в Германии после Версальского договора), чего в Европе, к счастью, не наблюдается. С другой стороны, это невыгодно самим мусульманам, ведь даже в случае победы так называемый «европейский халифат» не спасет победителей от ресурсного и кадрового голода, дальнейшего экономического упадка и загнивания, что происходит сейчас во многих исламских странах. В итоге иммигранты рискуют вновь оказаться в черной яме, из которой когда-то старались выбраться.
К тому же гипотеза о вооруженном захвате Европы несколько надумана, хотя бы потому, что есть страны, овладеть которыми почти невозможно. Например, едва ли крупнейшие державы позволят прикоснуться к мировому кошельку – Швейцарии, равно как и к сердцу католицизма – Ватикану.
Другой вариант, тоже маловероятный, связан с образованием в Европе единого исламского государства. Теоретически никаких препятствий на пути конгломерата мини-стран нет, но есть предпосылки. Во-первых, признание автономии Косово как прецедент позволяет любой достаточно разросшейся диаспоре учредить себе государство где угодно. Во-вторых, европейское христианство уже не конкурентно. Как однажды заметил французский философ Жан Бодрийяр, западная церковь утратила свой символический, сакральный смысл; она стабильно функционирует как общественный институт, объединяющая социальная сила, но вдохновение из нее ушло. И, в-третьих, открыто маразматический характер европейской бюрократии. В частности, Европарламент выпустил брошюру «нейтрально-полового» языка, которая предписывает обращаться к женщинам-парламентариям только по их полному имени и не употреблять слова «мисс», «миссис», «мадемуазель», «мадам», «сеньора», «сеньорита».
И как уже было сказано, образование в Европе конгломерата исламских общин экономически бесперспективно.
Теперь о позитивном.
Первый вариант, ведущий к ослаблению ислама, связан с начатыми в Европе экономическими реформами. Так, озаботившись прокормом стареющего и депопулирующего населения, правительство стран ужесточает меры соцподдержки. И коренное население, конечно, негодует. К примеру, в сентябре 2010 года сокращение госрасходов в странах ЕС привело к манифестациям, приуроченным к «единому дню протестов». Крупнейшие выступления, организованные профсоюзами, состоялись в Бельгии, Польше, Ирландии, Италии, Португалии и Франции. 9 ноября в Лондоне студенческая акция протеста против повышения платы за обучение закончилась беспорядками и штурмом штаб-квартиры Консервативной партии. 10 ноября решение Саркози повысить пенсионный возраст вызвало массовые протесты: в нескольких городах активисты профсоюзов блокировали дороги к аэропортам, рабочие удерживали нефтеперерабатывающие заводы. А в декабре британский парламент разрешил университетам максимально повысить плату за обучение. В результате у стен Вестминстерского дворца собралась толпа разгневанных студентов и принялась бить окна Министерства финансов и Верховного суда, а затем атаковала лимузин, в котором ехал принц Чарльз с супругой.
Очевидно, в ответ на любую угрозу сытости европейцы готовы выходить на улицу и громить, но в данном случае бунты – скорее проявление избалованности, нежели борьба за идеалы. Кроме того, с точки зрения правительства, гораздо легче успокоить собственных граждан сейчас, чем спустя пару лет подавлять межэтнические побоища. Таким образом, непопулярные меры постепенно создают условия, затрудняющие социальный паразитизм, в результате чего многочисленные иммигрантские семьи обречены на интеграцию либо поиски нового прибежища.
Политически данный сценарий наиболее эффективен и относительно безопасен. Однако существует еще одна долгосрочная альтернатива, которая не предвещает исламу ничего хорошего. Дело в том, что ислам является хоть и важным, но не единственным фактором, определяющим европейское будущее. И западный мир уже несколько десятилетий живет под влиянием иной культурной формации, способной переварить даже ислам. Попытаемся в ней разобраться.
Европейский дом терпимости
Во второй половине XX века Европа продолжала культурную экспансию, которую иногда называют глобализацией, полагая ее чем-то неизбежным. Тогда же стало ясно, что «глобализуются» не только рынки, капитал и рабочая сила, но и культура. Самый показательный пример – распространение музыкальных стилей (сначала джаза, затем диско, рока и синтетических электронных форм), которые проникли на все континенты. Вместе с музыкой менялся облик поколений: вместе с экспрессией Джими Хендрикса и обычаями хиппи в евространы пришла мода на наркотики. Чуть позже самодовольная Европа, занятая выстраиванием новой политики и экономики, провозгласила постмодернизм, который ничего не изменил, став лишь поводом для насмешек. Постепенно западная культура пришла к самоотрицанию и стала признавать оригинальным все, что угодно, даже антиотрицание.
В это же время немалую силу обретала другая культура, которая оказалась гораздо влиятельнее. Мир вновь столкнулся с тем, что самой заразительной, всепроникающей и потому могущественной является культура, освоение которой не требует никаких душевных усилий. Как оказалось, современный капитализм способен воспринимать всерьез только одну культуру – культуру потребления. Чтобы хозяйничать, достаточно пробудить в населении потребительский инстинкт, против которого смысловая анархия постмодернизма совершенно бессильна. Консюмеризм принес с собой новые ценности, новое отношение к искусству, превратил его в некое избыточно-убыточное занятие, утратившее всякую элитарность. Консюмеризм научил молодежь независимо от пола и вероисповедания носить джинсы, слушать popular music и благоговеть перед продукцией автопрома.
И произошло немыслимое: начатое в XIX веке культурно-историческое состязание между Европой и США завершилось триумфом эпигона. Для многих такое положение вещей до сих пор кажется невероятным. Действительно, трудно поверить, что вчерашний лидер и эталон, легендарная Европа, прошедшая путь Крестовых походов, конкисты, множества колониальных и двух мировых войн, породившая кинематограф и несметное количество гениев науки и искусства, во имя гуманизма преодолевшая фашизм, коммунизм и христианство, вдруг превратилась в мещанский рай, на который с завистью смотрят работяги Востока. Однако со стороны жизнь людей, погруженных в обломовщину, ужасает. Филигранно эту ситуацию изобразил в кинопритче «Неуместный человек» норвежский режиссер Йенс Лиен: рисуя одиночество в предельно комфортном мире, он создал на экране зеркало, в котором так страшно узнать себя.
Кроме этого, духовный упадок Европы сопровождался «гуманизацией» общества, причем политически обоснованной и сопряженной с такими понятиями, как «толерантность» и «мультикультурализм». Толерантность, то есть терпимость (от англ. tolerance), на практике означает смирение большинства перед любым, даже самым маргинальным, но ущемленным меньшинством во имя свободы выбора. Причем все это преподносится как результат некоего общественного договора. В результате сей парадоксальный феномен породил множество несуразиц. К примеру, в ноябре 2009 года британских католиков насторожил новый Закон о равенстве, который, по их мнению, мог запретить празднование Рождества, потому что это может быть воспринято как оскорбление верующими других конфессий. Толерантность стала для Европы ахиллесовой пятой, которую никак не удается ампутировать.
Мультикультурализм, возникший в 60-е годы в странах с высоким уровнем иммиграции (США, Канаде), был заимствован европейскими политиками в качестве мощного оружия против праворадикальной оппозиции. Однако и он на деле означал отказ от ассимиляции гастарбайтеров под предлогом уважения к чужой культуре ради сохранности бюджета. Оказалось, что иноземные трудяги покидали нищую родину, чтобы сменить одно рабство на другое, хотя и более цивилизованное.
Так культура явила удивительное умение – подобно сказочной избушке, поворачиваться к миру не только передом. И Европа, приземленно-примитивная, погруженная в бытийный вакуум, который никак не затыкается товаром, затрепетала перед своевольными иммигрантами. Как верно заметил в одной статье Виктор Ерофеев, «Европа бросилась в кусты от бандитов с большой дороги. Не имея ни Бога, ни атеизма, не имея ярко выраженных правых и левых форм политической жизни, она все больше становится предметом насмешки со стороны тех самых иммигрантов, которых она когда-то из чувства вины и политической щедрости пригласила к себе»[1].
Обратная сторона полумесяца
Поначалу распространение ислама выглядело красноречивым ответом бездуховной прагматике Запада. Однако вполне очевидно, что выходцы из арабских стран едут в тот же Париж не для того, чтобы проповедовать ислам, вместо Эйфелевой башни разбивать шатры и на Елисейских полях пасти верблюдов. Им гораздо важнее комфортно спать и сыто есть, особенно когда это не сопряжено с конкурентной борьбой. Причем такой жизненный выбор вовсе не заслуживает упреков, поскольку на месте мусульман с удовольствием оказалось бы немало православных.
В этой связи пророческими выглядят слова К. Маркса и Ф. Энгельса из полузабытого «Манифеста коммунистической партии»: «Буржуазия… вовлекает в цивилизацию все, даже самые варварские, нации. Дешевые цены ее товаров – вот та тяжелая артиллерия, с помощью которой она разрушает все китайские стены и принуждает к капитуляции самую упорную ненависть варваров к иностранцам. … Словом, она создает себе мир по своему образу и подобию».
Более того, как показала история христианства, эффективнее всего народами овладевает религия, которая не противоречит потреблению (вспомним оправдательную максиму американских пуритан: успешен – значит, богоугоден) и не требует беспрекословного подчинения. Также вместе с комфортом в архаичный мир Востока уже прокралось чуждое мироощущение Запада, мироощущение, предполагающее триумф свободы: однополые браки, гедонизм. Прекрасный пример описан в статье «Русского репортера» о турецких трансвеститах[2].
Судя по всему, устаревающий Восток не выработал стойкого иммунитета к ядовитым плодам Европы. К тому же, распространение ислама во многом обусловлено тем, что арабские народы не ставят веру предков под сомнение ввиду отсутствия альтернатив, которых в Европе предостаточно.
В итоге весьма правдоподобной выглядит гипотеза об историческом перерождении ислама, согласно которой мусульманство, религия сравнительно молодая, по мере взросления может повторить судьбу христианства. Проводя аналогии, получается, что исламское Средневековье, отмеченное «инквизиторами-террористами», каравшими «неверных», завершится Реформацией и вскоре мир увидит мусульманских Лютера и Кальвина. Постепенно ислам расколется и, подобно христианству, превратится в нечто необязательное. В результате чего никакое демографическое и духовное превосходство уже не совладает с привитой жаждой сытости. Материалистическая картина мира наконец покорит таинственный Восток, и будущим поколениям, возможно, явится Европа, в которой девушки носят чадры и никабы haute couture, а подростки читают по-арабски Генри Миллера. Глеб Куравин. «Октябрь»
[1] Европейский способ жизни. «Огонек» № 20, 2006.
[2] Она – мужчина. «Русский репортер» № 33, 2010.
Миграционный потоп. Шенгенская зона трещит по швам. А с ней — и мечта России о безвизовом режиме с Европой
Наплыв мигрантов из Северной Африки и Ближнего Востока поставил страны Европы перед непростым выбором. Старый Cвет должен определиться: кого, собственно, считать европейцами, а кого — нет. И решить принципиальную проблему: нужна ли ему Шенгенская зона. Уже 12 мая на обсуждение министров внутренних дел ЕС может быть вынесен вопрос о реформировании соглашения о Европе без границ. Может случиться так, что устанавливать долгожданный безвизовый режим России будет просто не с кем.
Погранзасада
Масла в огонь подлил итальянский премьер Сильвио Берлускони, распорядившийся выдать сбежавшим от революций североафриканцам временные документы, которые дают им право легально находиться на территории любой страны Шенгена. Формально все в рамках существующих процедур. На деле синьор Сильвио очень рассчитывал, что новоявленные европейцы, представленные в основном гражданами Туниса, немедленно отправятся в бывшую метрополию — Францию, благо языковой барьер им в этом не препятствует. Что и произошло.
Французы, которых забыли спросить, нужны ли им лишние рты, возмутились и не пустили поезд с мигрантами из итальянской Вентимильи на свою территорию. Запрет вскоре был снят, и все желающие попали на Лазурный Берег и в Прованс. Но осадок, что называется, остался. Вылился он в то, что из Парижа громко заявили, что намерены приостановить действие Шенгена. И ладно бы это сделали крайне правые во главе с Марин Ле Пен (выход из Шенгена — ключевой пункт их партийной программы). Угроза прозвучала от представителей действующей власти.
Тут-то и кроется главная интрига. Шенгенское пространство схлопнулось (пока в одном месте и на короткое время) отнюдь не по прихоти или эмоциональному порыву Николя Саркози. Он действовал строго в рамках закона. В одном из пунктов Шенгенского кодекса о границах предусмотрено право стран-подписантов в случае возникновения угрозы их национальной безопасности вводить пограничный контроль на срок не более 30 дней с правом продления. А соседей по зоне можно просто поставить перед фактом. Что именно счел Саркози угрозой внутренней безопасности Франции, другой вопрос. Главное — на фоне миграционного кризиса создан прецедент, при котором на европейские шлагбаумы могут вновь вернуться замки. Для начала, в сухом остатке, совместное предложение Берлускони и Саркози реформировать Шенген.
Безвизовые иллюзии
Европейские власти уверяют, что россияне с шенгенскими визами не пострадают. Как пояснил «Итогам» замглавы Комитета Госдумы по международным делам Андрей Климов, ограничения коснутся только иностранцев, имеющих право безвизового въезда. Вот их-то могут и не пустить.
При этом, например, французы настаивают на своем праве проверять платежеспособность человека, прибывающего в их страну. Какие требования выдвинут другие европейцы, выяснится очень скоро. Ясно лишь, что на границах ЕС может появиться фейсконтроль и дресс-код, и вопрос о том, кто годится для въезда в единую Европу, а кто нет, будет решаться на чисто субъективном уровне конкретного еврочиновника.
Любопытно, что на этом минорном фоне российский МИД поспешил доложить о прорыве в переговорах с ЕС по вопросу введения безвизового режима. Сформулирован очередной документ — перечень «совместных шагов», которые сторонам нужно симметрично предпринять, чтобы отменить визы. Однако, по информации «Итогов», на самом деле это чисто декларативный документ.
Перечень содержит четыре блока вопросов. В первом Россия в очередной раз обязуется навести полный порядок с биометрическими паспортами. Не исключено, что может возникнуть новая модификация паспорта с более емким чипом. Второй блок касается борьбы с нелегальной миграцией. И, что примечательно, указывается на формирование общего подхода к охране границ и совместного контроля за пересекающими их гражданами. То есть мы тоже должны не понравившиеся поезда из Европы тормозить?..
Третий блок — о безопасности, борьбе с отмыванием денег и наркотрафиком. Четвертый, наиболее туманный, касается внутрироссийских регистрационных процедур (недавнее введение регистрации приезжих через Интернет, несомненно, из их числа). А вот как сюда монтируются недавние предложения ФМС об облегчении въезда в Россию гастарбайтеров и просто безработных из соседнего зарубежья, неясно совсем.
«Фиксация перечня мероприятий в отдельном документе, конечно, важна, но ничего нового там не содержится, а в политическом плане сохранились все препятствия, что были и до этого, а исходят они от нежелания руководителей ряда стран ЕС идти на решение проблемы в целом», — пояснил «Итогам» Андрей Климов.
Эту же мысль подтвердил недавно и посол Бельгии в Москве Ги Труверуа: «ЕС не хочет вводить безвизовый режим с Россией». Добавим от себя: а теперь, учитывая патовую ситуацию в самой Шенгенской зоне, ЕС этого не только не захочет, но и не сможет сделать. Какой смысл делать уступки наводненной мигрантами России и перекрывать границы с другими странами? Коль на южных рубежах ЕС обнаружил огромную брешь, свою восточную границу будет беречь как зеницу ока. Впрочем, дело не только в миграционных потоках. Ряд стран ЕС имеет политические претензии к Москве, а поскольку все решения в Брюсселе принимаются консенсусно, то за отмену виз с Россией они проголосуют только из-под палки.
Европейский пшик
Каких еще сюрпризов ждать от Европы? Берлускони и Саркози поклялись перед телекамерами, что Шенген непременно устоит. Но тут же направили председателю Еврокомиссии Жозе Мануэлу Баррозу и главе Европейского совета Херману ван Ромпею письмо, в котором попросили Евросоюз восстановить временный пограничный контроль внутри Шенгенской зоны из-за «исключительной трудности» управления внешними границами.
Смысл этого франко-итальянского демарша в следующем: пока национальные правительства ЕС будут искать консенсус в Брюсселе, арабские мигранты расползутся по всей Европе, которая превратится в огромную Лампедузу.
Представитель Великобритании в ПАСЕ Эдвард Ли выступил с трибуны страсбургского Дворца Европы вполне откровенно: «Если переводить беженцев в статус легальных мигрантов, их поток только возрастет. Мы уже приняли 320 тысяч сомалийцев, которых никак не удается интегрировать в общество, что бы мы ни делали! Так что тунисцев и ливийцев мы пускать не намерены». Мол, проще было бы отдать Каддафи два миллиарда фунтов стерлингов, чем начинать войну и теперь пожинать ее плоды.
За первые месяцы 2011 года на Лампедузу прибыло около 23 тысяч в основном тунисских мигрантов. Напомним, что это клочок суши в Средиземном море, где проживают всего 5 тысяч местных жителей. Потом случилась ливийская революция. В результате, как заявил представитель Мальты в ПАСЕ Франсис Агиус, только за две недели на этом островном государстве высадились 1100 человек из Северной Африки. «В пропорции к коренному населению это столько же, как если бы в Германию одномоментно прибыли 200 тысяч беженцев», — негодует чиновник.
Впрочем, фобиям не нужна статистика. Достаточно оказаться в эпицентре мигрантского бунта где-нибудь в пригороде Парижа, как любой политкорректный европеец превращается в махрового националиста. При этом соотношение мигрантов и коренного населения в Европе вроде бы некритичное. Согласно исследованиям фонда Роберта Шумана в 2010 году «понаехавшие» составляли 8,6 процента от общеевропейского населения, тогда как в США эта цифра равняется 12,9 процента.
Но американцы — уникальная нация, которая научилась практически безболезненно ассимилировать иммигрантов, а в случае необходимости жестко выстраивать пограничный контроль. Европа же, во-первых, легко доступна для беженцев из Азии и Африки. А во-вторых, так и не научилась интегрировать переселенцев.
Причина в том, что граждане ЕС остаются французами, немцами, итальянцами... И только во вторую очередь европейцами. Они и друг с другом-то интегрироваться не горят желанием. Парадокс, но факт: для властей некоторых европейских стран выходцы из экзотических краев оказываются куда ближе, чем соседи по евродому. А после признания некоторыми лидерами Старого Света краха идеи мультикультурности, в Евросоюзе всерьез задумались над вопросом: где свои, а где чужие?
Ответ не так прост, как кажется. Костяк Евросоюза — сплошь и рядом бывшие колониальные империи, при этом не раз воевавшие между собой. Груз истории заставляет французов не доверять немцам. Итальянцы, в свою очередь, подозревают в ползучем экспансионизме французов. А британцам вообще до всей этой континентальной братии дела нет. Зато в каждой из бывших метрополий выходцев из «заморских территорий» все еще воспринимают как своих сограждан, более близких, чем соседи по Европе.
Внятно объяснить, чем же так затруднен контроль миграционных потоков на внешних границах ЕС, европейские политики не могут. На самом деле контроль есть, и он жесткий. Да и с депортацией нежелательных мигрантов особых проблем не заметно. Тот же Николя Саркози проводил эту процедуру в массовом порядке, чем в свое время заработал кучу политических очков. А вот желание остановить приток инокультурных мигрантов явно отсутствует.
Тут работают три соображения. Во-первых, на мигрантах можно заработать, выбив субсидии из общего бюджета Евросоюза. Во-вторых, создать проблемы соседям, как это сделал Берлускони, и тем самым ослабить конкурентов по европейской политике. Наконец, до сих пор бытует мнение, что единая Европа нуждается в дешевой рабочей силе для стимулирования экономического роста.
Последний аргумент — самый курьезный. Единой Европе с ее полумиллиардным населением своих рабочих рук девать некуда. В Испании и Португалии среди молодежи безработица достигает 40 процентов. Если же посмотреть на новобранцев ЕС, то они готовы обеспечить старую Европу трудовыми ресурсами по полной программе. И даже аргумент о том, что европейцам надо больше платить, уже не проходит. Большинство мигрантов из Африки и Азии также уже не хотят работать за гроши. Неудивительно, что многие из них, оказавшись-таки в вожделенной Европе, предпочитают низкооплачиваемой работе пособие по безработице и гарантированный государством соцпакет.
Есть еще один аргумент — политический. Речь идет о том, чтобы использовать миграционный кризис в предвыборной кампании. А у обоих зачинщиков нынешнего скандала — Саркози и Берлускони — они пройдут очень скоро. Между тем последние опросы общественного мнения в той же Франции свидетельствуют, что лидер французского «Национального фронта» Марин Ле Пен опережает по рейтингам Саркози. Стоит ли удивляться, что нечто похожее на ее риторику слышится теперь и в речах Николя Саркози, у которого самый низкий рейтинг доверия (20 процентов) за всю историю Пятой республики.
Европейцы сегодня — заложники собственной официальной философии: они долго и правильно говорили с высоких трибун о правах человека, так что, когда сами об эти права споткнулись, совершенно растерялись.
В общем, не получается пока у строителей единой Европы никакого единства. И нам тешить себя иллюзиями об общем безвизовом пространстве с ЕС не приходится. Ну, если только поговорить на эту тему лишний раз. В России ведь тоже выборы на носу. Светлана Сухова
Парламент
Шенгенский замок
Устоит ли Шенгенская зона перед массированным наплывом мигрантов? С этим вопросом «Итоги» обратились к одному из авторов Шенгенских соглашений почетному члену парламента Франции г-ну Рене Андре:
— Останавливая на итало-французской границе поезда с беженцами, Николя Саркози поступил чересчур поспешно. Но это вовсе не означает, что не существует резонов для ужесточения контроля за потоками мигрантов. Договор был задуман, когда на повестке дня стояло расширение Евросоюза за счет стран Центральной и Восточной Европы. «Старые» европейцы боялись тогда, образно говоря, «польского водопроводчика». А как мы видим, для ЕС возникли проблемы совсем другого рода.
Кто мог предвидеть в Брюсселе и в других европейских столицах, что оглушительно грянет так называемая арабская весна? Мы могли предугадывать подобное развитие событий, но совершенно не представляли, в каких поистине экстремальных исторических условиях это произойдет.
Мигрантов, прибывающих в Италию, ошибочно называют во французских массмедиа тунисцами. Это неточно, ведь в Евросоюз сейчас стараются въехать выходцы из самых разных стран Африки и арабского мира. И ненормально, что только Италия и Франция должны нести груз очередного «переселения народов».
Не надо вынуждать Францию к силовым мерам в одиночном порядке. Новые правила обеспечения наших границ необходимо вырабатывать совместными усилиями всех членов европейского сообщества. Знаю, сейчас идут активные франко-итальянские переговоры по выработке предложений по реформированию, точнее — усовершенствованию Шенгенских соглашений. Говорить о сути этих предложений пока преждевременно. Можно только предполагать. Хотя в принципе нынешний Шенген уже оговаривает возможности ужесточения норм въезда.
Скажем, в случае серьезной угрозы для внутренней безопасности или общественного порядка той или иной страны (ее определяет правительство этого государства) она вправе вводить непосредственно на своих границах (то есть на внутренних рубежах единой Европы) собственный пограничный контроль. На тридцать дней, с возможностью продления этого срока в случае государственной необходимости. Кроме того, существует множество оговорок, которые могут стать для мигрантов обязательными условиями при прохождении ими европейских границ. Например, каждый въезжающий в Европу обязан доказать свою финансовую состоятельность.
Главное, что предстоит сделать, это определить условия, при которых было бы законным временно отменять европейский кодекс свободного передвижения и восстанавливать — в случае крайней необходимости — государственные границы в пространстве Шенгена. Учитывая, что в ближайшем времени к нему собираются присоединиться такие страны, как Румыния, Болгария и Кипр, можно подумать о перенаправлении на их границы, да и на границы других «новых» еврогосударств миграционных потоков. Говоря иначе, пусть благонадежность и состоятельность мигрантов проверяют подальше от рубежей старой Европы.
Надо понять, что Шенгенские соглашения, хоть и были созданы два десятка лет назад, вполне адекватны нашему времени. Реформы, проводимые сегодня, весьма косметические по своей сути: Европа при них ни в коем случае не должна «закрываться». Ни для кого. Нельзя смешивать подпольную иммиграцию с привычной, легальной, что делают некоторые склонные к националистическим спекуляциям западные политики. Тем более что непредсказуемая «арабская весна» отнюдь не закончена и мы еще долго будем пожинать ее последствия в старушке Европе. Кирилл Привалов
Церковь
Искушение Лампедузой
Весенняя сессия Парламентской ассамблеи Совета Европы не прошла мимо проблем межрелигиозного диалога и наплыва мигрантов из Северной Африки. Свой взгляд на ситуацию «Итогам» изложил председатель Папского совета по межрелигиозному диалогу кардинал Жан-Луи Торан.
— Ваше Высокопреосвященство, может ли «пожар» на Ближнем Востоке и в Северной Африке перекинуться на Европу?
— Я не могу дать политический анализ ситуации — это не в моей компетенции. Но лично от себя... То, что происходит в странах Магриба, — это протест нового поколения арабов, которые хотят свобод, работы, отрицают коррупцию, не хотят жить по традиции и привычке.
— Видите ли вы опасность для христианской Европы со стороны мусульманского Ближнего Востока?
— Если христиане — настоящие христиане, они не боятся никого и ничего. Со времен Христа и до наших дней христианство всегда было вызовом, история научила нас терпению и сопротивлению.
— Межрелигиозный диалог — это всегда спор?
— Нет. Мы, например, с нашими партнерами достигли позитива по вопросу семьи, социальной справедливости, чистоты правосудия, экономики и уважения частной жизни. Мы делали совместные декларации, готовили и проводили семинары — например, католиков и мусульман. Но есть проблемы, где у нас нет союзников. Ведь межрелигиозный диалог — это не диалог между религиями, это диалог между верующими.
— Какая из тенденций сегодня превалирует — растущее безверие или экспансия других религий?
— Ни то ни другое. Это один из важнейших вопросов, которым сегодня задается весь мир. Ответ на него ограничен природой самого человека, и если возникает эта нить — связь между человеком и Богом, то это уже другая перспектива. Все великие цивилизации включали в себя религиозный аспект на протяжении тысячелетий, и только пару веков назад было сказано, что Бога нет. Это сделала Великая французская революция, которая породила идею — организовать общество без Бога. В СССР детей учили, что Бога нет. И что? 70 лет эксперимента с атеистическим сознанием и государством, а потом его закончили — и Бог вернулся. Проблема сегодняшнего мира и цивилизации в том, что человек готов вставать на колени не важно перед чем — деньгами, успехом, машинами... Люди становятся рабами всех этих «богов», которых сами же создали. Думаю, что обсуждение этого вопроса именно во Дворце Европы символично, так как свобода вероисповедания — это как краеугольный камень в деле соблюдения других свобод. Она — своего рода барометр. Иоанн Павел II как-то сказал: когда нарушается свобода вероисповедания, это говорит о том, что все другие свободы тоже находятся в опасности.
— Так между христианами и мусульманами нет трений?
— Большинство проблем можно было бы решить еще на стадии школьного образования. Люди должны быть интеллектуально свободны, тогда они смогут адекватно оценивать происходящее. Только мы почему-то говорим в этом случае о мусульманах, но ведь очень мало людей, кто вообще открывал Коран! Если вы хотите наладить диалог с кем бы то ни было, нужно знать, чем он живет, что читает и во что верит.
— Так есть ли угроза со стороны мусульман для культуры Италии, например?
— Нет, для Италии опасности нет, а Лампедуза — проходящий момент. Возвращаясь к теме мигрантов... Думаю, все христианские церкви делают многое для мигрантов и их детей.
— Как продвигаются переговоры с Русской православной церковью?
— Этим занимается другой кардинал. Но я слышал, что с тех пор, как в России новый патриарх, наши отношения заметно потеплели.
— Продвигается ли процесс создания единой христианской церкви?
— Никто не знает, когда он увенчается успехом, но прогресс очевиден. Я говорил с представителями православных церквей — сегодня мы заняты урегулированием догматических проблем. С Англиканской церковью нам почти удалось договориться по всем вопросам, но тут началась реформа этой церкви и так получилось, что работа нескольких лет оказалась дискредитирована. Единство христиан — желание самого Христа. Церковь сегодня, простите за сравнение, напоминает даму не первой молодости, которой нужен лифтинг. Светлана Сухова
Это только детям нельзя ходить в Африку гулять! А мы вот не боимся и потому отправляемся в ЮАР.
Кейптаун
Сначала едем в Кейптаун. Аэропорт удобный, все надписи no-англиЙски. В город каждые 20 минут едут автобусы MyCiTi.
• www.capetown. gov. za
• airports. co. za
ПРО ЖИЛЬЕ
Выбирай отель в районе Victoria & Alfred Waterfront. Это набережная, превращенная в центр развлечений, с невероятным количеством магазинов, клубов и ресторанов. Protea Breakwater Lodge на Poгtswood Road, 82 расположен в бывшем здании тюрьмы. Самая необычная гостиница в городе — Protea Hotel Fire &Ice! на пересечении New Church и Victoria Street, 40. Это уже центральный район Tamboerskloof, тоже тусовочный.
• bwl. co. za
• proteahotels. com
ПРО ИНТЕРЕСНОЕ
Кейптаун, он же Саре Тоwп, Kaapstad или iKapa, стоит на берегу Атлантического океана, на Капском полуострове. Исторический центр легко обойти пешком — посмотреть на «игрушечные» голландские и английские домики, замок Доброй Надежды, парламент. Уже знакомое тебе название Victoria & Alfred Wаtеrfront объединяет две старинные гавани — Виктории и Альфреда. Там есть доки, музеи, остатки форта, Часовая башня (Clock Tower), уличный джаз, африканские барабаны, яхты и морские котики, которые загорают на пирсе. Сходи в аквариум Two Oceans, где у тебя над головой будут плавать акулы. На набережной Waterfront можно купить любые экскурсии, в том числе вертолетные. Поднимись на фуникулере на Столовую гору, которая возвышается над городом. Еще одно обязательное место — мыс Доброй Надежды (Саре of Good Норе), где встречаются Атлантический и Индийский океаны. На вершине мыса — маяк, вид оттуда потрясающий. На обратном пути сделай остановку на каком-нибудь пляже, чтобы посмотреть на пингвинов. Если любишь экстрим, можешь спуститься в клетке на дно океана и покормить большую белую акулу.
• aquarium. co. za
• capetown. travel
• www.tourismcapetown. co. za
ПРО КАФЕ И РЕСТОРАНЫ
На мысе Доброй Надежды загляни в знаменитый ресторан морской кухни Two Oceans, он прямо возле фуникулера. Возьми пиратскую тарелку (Pirates Platter) с королевскими креветками или вегетарианский бургер (Vegetarian Burger) с моцареллой. Если любишь острые блюда, попробуй малайский баботи (Саре Malay Babotie) с рисом — это запеченные котлеты с острым соусом из овощей. Проведи вечер в Cafe Africa на Shortmarket Street, 108: там собраны блюда со всей Африки -от Туниса до Мозамбика. Серьезное заведение — ресторан Marimba на углу Соеп Steytler Ave и Heerengracht Blvd. Фирменный десерт здесь — шоколадное суфле.
• two-oceans. co. za
• africacafe. co. za
• marimbasa. com
ПРО МАГАЗИНЫ
Главный рынок — площадь Green Market. Там продается все — от африканских масок до модной одежды. Настоящие сокровища можно отыскать на улице антикваров Long Street. Но лучший шопинг все равно на Victoria & Alfred Waterfront: более 400 аутлетов, ремесленные рынки, рестораны и бары. Главных торговых центра три — Victoria Wharf Shopping Centre, Alfred Ма» and Pierhead и Clock Tower Centre. За товарами мировых брендов и африканскими безделушками отправляйся в Victoria Wharf. Alfred Mall занимает старинное здание в начале пирса. Там собраны бутики, магазины морской тематики и африканские диковинки. В Clock Tower ходят не столько шопинговать в магазинах с изделиями местных племен, сколько обедать и любоваться видами.
• waterfront. co. za
... Сан-Сити
Немного сказки. Сан-Сити — африканский Лас-Вегас. Из Кейптауна нужно лететь в Йоханнесбург, оттуда в Сан-Сити ходит автобус.
• g02africa. com
ПРО ЖИЛЬЕ
Чтобы оказаться в сказке, остановись в Palace of the Lost City. Вход охраняет огромный слон Шау, а вокруг лежит Затерянный город: «руины» амфитеатра и королевских купален, поросшие мхом развалины стен обсерватории и мост Времени с каменными фигурами слонов.
• suninternational. com
ПРО ИНТЕРЕСНОЕ
Здесь есть экзотические сады Fantasy Jungle Gardens с баобабами и орхидеями, деревня Motseng, крокодиловая ферма Kwena Gardens, парк птиц Manyane Indigenous. В искусственной лагуне Valley of Waves можно покататься на серфе. Потом расслабься в Sun City Health Spa и загляни в ночной клуб Silhouette. В 10 минутах езды находится заповедник Pilanesberg. Туда нужно покупать экскурсию — сафари на джипах или на слонах. Ты увидишь «большую пятерку» — слонов, носорогов, буйволов, львов и леопардов. Жирафы и антилопы тоже будут -не забудь фотоаппарат!
• sun-city-south-africa. com
• tourismnorthwest. co. za
ПРО МАГАЗИНЫ
Поройся в ворохе пестрых африканских платьев в Look Africa. Загляни в Indaba — это настоящий музей ремесленников тсвана: замечательные резные штуковины из эбенового дерева, расписные керамические плошки. А в отеле в бутике Palace Collection купи страусиное яйцо и вувузелу с выгравированным слоном.
ПРО КАФЕ И РЕСТОРАНЫ
Настоящую африканскую кухню попробуй в ресторане Calabash в отеле Sun City: съешь колбаски boerwors с кукурузной кашей рар и овощной приправой shebu. В Entertainment Centre заслуживают внимания бургеры в Squires Legendary Grills и вкуснейшая домашняя пицца в Leonardo's Pizza Workshop. D dining-out. co. za
КРЮГЕР-ПАРК
Из Йоханнесбурга сюда можно добраться на самолете (лететь до Kruger Mpumalanga International Airport), а некоторые турфирмы везут в парк на машине.
• siyab ona. com
ПРО ЖИЛЬЕ
Отелей в парке нет, есть lodge, camp или rest camp. Среди лоджей есть роскошные, например Jock Safari Lodge. Один из старинных rest camp — Pretoriuskop Camp с круглыми домиками. Он стоит на территории самой большой популяции белых носорогов. Рядом с ним находятся Albasini Ruins -развалины фактории XIX века.
• www.krugerpark. co. za
ПРО ИНТЕРЕСНОЕ
Главное в парке Крюгера — звери. Носороги, слоны, леопарды, гепарды, буйволы, львы, антилопы, зебры, жирафы, черепахи, гиены, обезьяны и множество других. Чтобы увидеть животных, из лагерей устраивают поездки на открытых машинах. Самостоятельно выходить нельзя — это очень опасно! Кроме зверей в парке рассматривают наскальные рисунки бушменов и музей слонов Letaba.
ПРО КАФЕ И РЕСТОРАНЫ
Отдельных ресторанов в буше нет, только в лагерях. Отведай жаркое braaivleis на гриле. На закуску часто подают biltong — вяленая буйволятина или мясо страуса. Шашлык называют sosaties, а phutu — это рассыпчатая каша.
Ольга Соловьева
11 вещей, которые можно сделать в ЮАР
1 Пообедать на мысе Доброй Надежды.
2 Увидеть облако-»скатерть» над Столовой горой.
3 Сфотографироваться с жирафом.
4 Проехать мимо семейки львов.
5 Покормить белую акулу.
6 Оседлать страуса.
7 Купить ожерелье из синих камней в African Designs Shop на набережной Виктории и Альфреда (alonshina. com).
8 Подудеть в вувузелу.
9 Поиграть в догонялки с пингвина ми на пляже возле Кейптауна.
10 Послушать завывания шамана в деревне Motseng.
11 Накупить пестрых африканских платьев.
Автор: ОЛЬГА СОЛОВЬЕВА
С первого июня авиаперевозка на ряде направлений подорожает из-за введения авиакомпаниями топливных сборов. Об этом туроператоров уже проинформировали «Аэрофлот» и «Трансаэро». Туристические компании ожидают, что примеру ведущих перевозчиков в ближайшее время последуют и все остальные авиакомпании, так как повышение стоимости авиатоплива на 25% – общерыночное явление.
Размер вводимых топливных сборов зависит от стоимости билета на том или ином маршруте – он составляет 6-10% от тарифа. Как рассказал начальник отдела авиаперевозок турфирмы «Нева» Сергей Бураков, на этот раз долларовые направления пострадали сильнее – к удорожанию авиатоплива там прибавилось падение курса американской валюты.
По мере удорожания перевозки будет повышаться и стоимость туристических путевок. Уже сейчас туры Крит и в Тунис подорожали на 40 евро, в Болгарию – на 15 евро, во Вьетнам и Турцию – на 30 долларов.
По мнению Сергея Буракова, данное повышение стоимости авиаперевозок – не последнее в наступающем летнем сезоне. Очередное удорожание может произойти в том случае, если в мае Росавиация не пересмотрит своего решения о запрете на 66 чартерных программ 11 авиакомпаний.
Напомним, что в минувшем феврале зарубежные авиакомпании уже подняли цены на билеты минимум на 10%. Так, австралийский перевозчик Qantas Airways увеличил топливный сбор в полтора раза – до 53 долларов, а Lufthansa и Air France повысили стоимость перелетов на 10 евро. Кроме того, размеры топливных сборов увеличили KLM, Delta, Malaysian Airlines, Cathay Pacific, British Airways, All Nippon Airways, Singapore Airlines, South African Airways и JetBlue.
Встреча с представителями интернет-сообщества.
Обсуждались вопросы развития российского сегмента глобальной сети. Речь шла, в частности, о правовом регулировании использования интернет-пространства, об ответственности за размещаемую информацию, защите авторских прав и интеллектуальной собственности в сети.
Встреча состоялась в стенах Российской государственной библиотеки для молодёжи – самой крупной в России специализированной библиотеки, ориентированной на молодую аудиторию. Перед началом беседы Дмитрий Медведев осмотрел залы библиотеки.
* * *
Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошая библиотека. Не знаю, насколько удобно здесь читать, потому что я привык, что в библиотеке консервативная обстановка, но, может быть, в этом тоже что-то есть.
С.МИРОНЮК: Некоторые тут в детстве были.
Д.МЕДВЕДЕВ: Но здесь не так всё выглядело.
РЕПЛИКА: Wi-fi не было.
Д.МЕДВЕДЕВ: А сейчас везде и бесплатно. Я спросил у директора, чем больше пользуются: обычными книжками или за бесплатным wi-fi заходят. Она говорит: если по-честному – и так, и так. Сначала, наверное, заходят за бесплатным wi-fi, а потом смотрят книжки вокруг.
Уважаемые коллеги, я думаю, у нас сегодня есть неплохая возможность обсудить состояние дел в российском интернет-сегменте, да и вообще в области интернета.
Я не хотел бы долго ничего говорить. Вы сами знаете и о проблемах, и в то же время о возможностях лучше, чем кто бы то ни было. Тем более, здесь представлены выдающиеся представители интернет-сообщества. Мне было бы интересно вас послушать и, конечно, что-то прокомментировать.
Свою задачу я в чём вижу? Задача Президента – в том, чтобы принимать более или менее правильные решения в области регулирования любых общественных отношений, в том числе и в области интернета. Но интернет – настолько специфическая среда, что, как только начинают говорить о её регулировании, сразу возникает ощущение, что это государство свою лапу хочет наложить и создать такие условия, которых нет почти нигде, кроме специфических стран. Поэтому любое регулирование всегда сопровождается довольно серьёзным обсуждением.
Я хотел бы просто понять вашу позицию, поговорить, конечно, об ответственности за информацию, которая размещается в интернете, поговорить по той тематике, которая мне представляется исключительно важной и очень сложной (я начал обсуждать это с коллегами по цеху начальников): я имею в виду авторские права. Когда-то я довольно много времени посвящал этому, будучи студентом, аспирантом и преподавателем юридического факультета. Я не специализировался в области авторских и смежных прав, но как специалист в области гражданского права, естественно, читал курсы и проводил семинарские занятия. Эта тема для меня не посторонняя, и она на самом деле исключительно важна для будущего, потому что всё, что сейчас происходит, некоторыми рассматривается как смерть авторского права, некоторыми рассматривается как некий коридор, который ведёт в новую плоскость авторских прав, которые совершенно иначе будут урегулированы. В любом случае интернет даёт фантастические возможности для перемещения больших объёмов информации, для копирования, и в то же время создаёт проблемы с регулированием интеллектуальной собственности.
Есть и масса других вещей, есть преступления, которые совершаются, есть вещи, в рамках которых интернет может использоваться и как благо, и как достаточно жёсткое оружие, обсуждали эту тему неоднократно. Всем понятно, что борьба с экстремизмом, борьба с проявлениями терроризма, преступности – в любом случае актуальная задача, как бы мы это ни описывали.
Наверное, достаточно для вводных слов. Вы и сами хорошо всё это знаете. Если не возражаете, я предложу сейчас выступить тем нашим коллегам, которые хотели сделать какой-то вводный message, а потом мы просто всё это пообсуждаем в вольном ключе, так, как вам покажется правильным. Пожалуйста.
С.МИРОНЮК: Я хотела бы поделиться некоторым практическим опытом и эволюцией наших взглядов в отношении применения авторского права в отношении того контента, который мы создаём, храним, которым владеем.
Мы один из крупнейших в стране производителей контента во всех возможных его форматах и технологических платформах, в том числе того контента, который можно назвать общественно значимым, в том числе включающим информацию и новости о деятельности государства и органов государственной власти. И, естественно, мы всегда занимались защитой своих прав, прежде всего в интернете, на производимый и принадлежащий нам контент.
Нам по наследству от Совинформбюро и агентства печати «Новости» принадлежат богатейшие фотографические, текстовые, визуальные архивы. И, честно сказать, мы прошли такой интересный эволюционный путь от жёсткого и бескомпромиссного ограничения массового несанкционированного использования нашего контента, включая всевозможные правовые формы, доведение до суда недобросовестных пользователей и пиратов, запуск непопулярного в блогерской среде проекта «Антиплагиат», до понимания и осознания некоторой своей социальной миссии перед обществом, которую мы видим в том, чтобы обеспечить регулируемый открытый доступ к принадлежащим нам или хранимым у нас культурным и историческим ценностям.
Всем известен постулат, довольно затёртый уже, о цифровом неравенстве в мире, которое прежде всего лежит в технологической сфере, в возможности доступа к каналам связи. В нашей стране, как мне кажется, это технологическое неравенство трансформируется в большой степени в культурно-информационное неравенство, потому что оно означает неравенство доступа к знаниям. И, на мой взгляд, развитие авторского права должно двигаться в направлении поиска баланса между сохранением интересов автора, охраной прав автора и обеспечением равного и открытого доступа общества к информации и к знаниям.
Тенденции, которые мы наблюдаем в информационной области в последнее время и у нас, и у наших коллег за рубежом, – это всё большая и большая открытость любых возможных информационных ресурсов. Всем известен пример Би-Би-Си, которая открыла свои архивы полностью для массового пользователя. Это с одной стороны. С другой стороны, в блогосфере последних полутора-двух лет, в социальных сетях мы видим взрывоподобный рост контента, рост способов создания этого контента, и этот контент фактически приучил нас в соцсетях к тому, что мы воспринимаем его как общедоступный.
С другой стороны, такие профессиональные средства массовой информации, например, как New York Times, флагманы новостного рынка, или газета Times и многие другие начинают переходить на зарытые платформы – на закрытый, лимитированный, платный доступ к своему высокопрофессиональному контенту. И есть разные кейсы, разные примеры. В Times, например, 86 процентов аудитории покинуло газету и только 14 [процентов] пришло в закрытый доступ. А вот New York Times за месяц получил 100-тысячную подписку на свои платные ресурсы. То есть есть более успешные, есть менее успешные модели, нужно разбираться, почему это происходит, связано ли это с устойчивостью бренда и так далее. Мне кажется важным то, что публика демонстрирует свою готовность к использованию качественного, профессионального контента на платной основе на закрытых площадках.
Вот две взаимно-обратные, или взаимоисключающие, тенденции. Почему я о них говорю – потому что, естественно, мы думаем, выбираем модель развития для себя.
Д.МЕДВЕДЕВ: Какую выбрали?
С.МИРОНЮК: Колеблемся. Вместе с линией партии.
Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно. Правильно, так и надо. (Смех.) Значит, у меня ещё есть счастливая возможность некоторое время попользоваться вашими информационными объектами бесплатно, да?
С.МИРОНЮК: Обижаете.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет?
С.МИРОНЮК: Нет, нет, обижаете. Мы, с одной стороны, думаем об эффективности бизнес-модели, естественно, и об эффективности того информационного бизнеса, который мы развиваем (а мы воспринимаем его как бизнес, несмотря на то что принадлежим государству), с другой стороны, думаем о социальной миссии. Это действительно не слова, мы реально понимаем, что владеем очень большим и дорогим сокровищем.
Поиск такого баланса для себя привёл нас к принятию формулы Creative Commons. Creative Commons – это унифицированный вид разрешения автора или правообладателя для использования произведения. Это может быть некоммерческое использование, может быть коммерческое использование. Это не длинный дисклеймер, который пользователь, как правило, не читает, а не читая, не знает. Говорят, что проводили эксперимент, какая нация быстрее всего читает. И проводили этот эксперимент по скорости прочтения лицензионного соглашения. Так вот – мы читаем быстрее всех. (Смех.) Просто потому, что мы его не читаем – мы сразу кликаем «Согласен».
Д.МЕДВЕДЕВ: Так беда-то в том, что мы не только никогда этих дисклеймеров не читаем, мы вообще никогда не читаем, что написано мелкими буквами при подписании всякого рода соглашений, например с банками. Никто же особые условия никогда не читает.
С.МИРОНЮК: Creative Commons, такой набор правил, стал для нас очень удобной моделью, которая позволила нам предоставить открытый, но регулируемый доступ массовой аудитории к нашему контенту. Creative Commons, с нашей точки зрения, не означает отказ от авторских прав. Это разрешение использовать контент с учётом общественных целей, с одной стороны, но с соблюдением прав автора, с другой стороны. И, предоставляя регулируемые права на использование нашего контента, с одной стороны, мы как бы заставляем аудиторию или пользователя соблюдать те правила, которые являются условием предоставления этого открытого доступа.
Д.МЕДВЕДЕВ: Эта концепция или институт, о котором Вы говорите, где-то применяется, кроме средств массовой информации?
С.МИРОНЮК: Да, очень широко. На условиях Creative Commons сегодня существует «Википедия», Google. Правила пользования Facebook или другими соцсетями похожи на условия Creative Commons.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я в данном случае даже не совсем это имел в виду. Понятно, что раз это явление есть, то это не мы его придумали. Скорее всего, нам предложили им пользоваться. Я имею в виду, существуют какие-то деловые обыкновения. Что это вообще такое? Кто это регулирует? Или никто? Просто любопытно.
С.МИРОНЮК: Поскольку я не юрист, а практик…
И.ЗАСУРСКИЙ: Я тоже не юрист, к сожалению.
Д.МЕДВЕДЕВ: К счастью. (Смех.)
РЕПЛИКА: Есть такой человек – Лоуренс Лессиг из Стенфордского университета, который придумал концепцию, копирайт – это такой жёсткий режим, а можно делать режим тонкой настройки.
С.МИРОНЮК: Я хочу показать значки.
И.ЗАСУРСКИЙ: И, соответственно, есть шесть основных лицензий. Это механизм из нескольких лицензий с очень понятными значками типа тех, что на упаковках молока.
С.МИРОНЮК: И мы избегаем этого свойства аудитории – не читать правила за счёт маленьких значков.
И.ЗАСУРСКИЙ: Вы можете бесплатно распространять с любой целью. Например, у «Википедии» самая свободная лицензия. Если кто-то умудряется продавать статьи из «Википедии», при том что они всем доступны, – «Википедия» не возражает. (Смех.)
Д.МЕДВЕДЕВ: Просто талантливые люди торгуют статьями из «Википедии».
И.ЗАСУРСКИЙ: Такого человека не остановишь.
Но при этом есть другие режимы. Например, режим атрибуции не отменяется. То есть: чьё это произведение – нельзя отменить. Неимущественные права все в силе. Но, например, вы можете запретить или разрешить коммерческое использование, вы можете ограничить его. Единственное, у нас главная проблема в том, что у нас нет понятия безотзывности.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я просто хочу понять. Должен быть какой-то практический выход от нашей встречи. Я не ради красного словца сказал, что специально на саммите «восьмёрки» поднял эту тему. Всем остальным лидерам этой маленькой группы стран под названием G8 это не очень интересно, мне по каким-то причинам интересней. Я сказал, что пора нам в этом смысле как-то стараться создавать основы будущей правовой базы международного регулирования авторских прав. Потому что Женевская, Бернская конвенции – все они в далёком прошлом. Я хочу понять, Creative Commons – это всё-таки, помимо того, что у неё есть автор и на основании соглашения можно выбирать различные виды лицензий, в каких-то документах воплощено или нет, или же это применяется просто по соглашению?
И.ЗАСУРСКИЙ: Есть целый пакет разработанных организацией Creative Commons лицензий. У них даже был офис в России, но в прошлом году от отчаяния они его свернули, потому что они никак не могли найти у нас, кому это интересно, с кем поговорить.
А.НОСИК: 47 стран, где они работают, но мы не входим.
Д.МЕДВЕДЕВ: Они применяют это на добровольных началах или же для этого нужно присоединиться к какому-то механизму?
И.ЗАСУРСКИЙ: Это как вы сделаете. В принципе, мы можем сделать это договором о присоединении, и тогда нам, грубо говоря, от вас ничего не нужно, но тогда это будет какая-то полулегальная «шняга». Или это нужно каким-то образом с Гражданским кодексом сочетать – тогда «Википедия» у нас будет в законе. Пока что они, в принципе, нелегалы.
С.МИРОНЮК: А мы хотим к ним присоединиться.
Д.МЕДВЕДЕВ: К законникам всегда было больше уважения в стране исторически. (Смех.) Это на самом деле очень важный разворот разговора.
И.ЗАСУРСКИЙ: «Понятийный».
Д.МЕДВЕДЕВ: Перешли в прямом смысле на понятия, которые могут использоваться в среде… Это интересно.
(Обращаясь к С.Миронюк.) Мы Вам не дали закончить, я зацепился за юридическую сторону.
С.МИРОНЮК: Нам в этом году 70 лет и мы решили, в том числе и в связи с юбилеем, запустить несколько общественно значимых проектов, связанных с доступом к тем фото-, визуальным и текстовым ценностям, которые у нас есть. Надо сказать, что это не только те архивы, которые остались у нас с советских времён. Мы за последние годы пополнили архивы скупкой фотографических архивов бывших союзных республик. Это советское фотонаследие, огромный его пласт, он у нас оцифрован, каталогизирован.
Д.МЕДВЕДЕВ: А мы прямо у них покупали?
С.МИРОНЮК: Да, мы покупали со всеми правами у владельцев этих архивов. Поэтому мы хотели, пользуясь всем тем массивом, который у нас есть, запустить два, на наш взгляд, социально значимых проекта. И если Вы нас поддержите, если коллеги поддержат, – будет очень здорово.
Один проект – в образовательной области. Мы готовы предоставить образовательным учреждениям – школам и вузам – бесплатный неограниченный доступ к весомой части своих визуальных архивов, для того чтобы они могли их использовать в изучении истории, создании творческих работ, визуализации своих материалов. Большую пользу мы видим здесь в том, что мы приучаем молодое поколение изначально пользоваться не пиратскими визуальными образами, взятыми откуда бы то ни было, а легитимным контентом. Если мы или Министерство образования в результате этой встречи получим от Вас поручение этим проектом заняться – мы реализуем его достаточно быстро. Фактически можем запустить его 1 сентября этого года.
Второй проект. Понимая роль соцсетей и блогосферы в формировании общественного мнения и то, что всё больше и больше площадка формирования общественного мнения уходит в социальные сети, и мы это видим и наблюдаем благодаря тем исследованиям, которые проводим в соцсетях, мы готовы предоставить пользователям – резидентам социальных сетей и блогосферы возможность некоммерческого использования значительной части нашего контента: от визуального до текстового – на условиях Creative Commons. Хочу сразу объяснить, зачем нам это нужно. Большую пользу мы видим в том, что это поставит нас в одно правовое поле с «Википедией», другими глобальными информационно-справочными ресурсами и тем самым позволит сохранить, защитить и правильно использовать большую часть того контента, которым мы обладаем и создаём сегодня. Естественно, мы рассчитываем на лояльность блогосферы и резидентов социальных сетей в этой своей инициативе и понимаем, что, как мне кажется, пользователям социальных сетей очень тяжело навязать какие-то правила. Эти правила могут быть либо рождены самой средой и приняты этой средой, либо они будут навязаны и будут отторгнуты. Поэтому мне видится большое будущее за развитием саморегулирования, созданием или инициированием создания саморегулируемых сообществ в социальной сфере, в блогосфере, которые в том числе могут взять на себя в последующем некоторые функции по контролю за правовым использованием контента, находящегося в свободном доступе.
Но чтобы у нас был практический результат от этой встречи, я предлагаю те официальные фотографии, которые мы делаем, всю съёмку официальных мероприятий, где мы выступаем операторами съёмки, сразу перевести на права Creative Commons.
Н.ТИМАКОВА: Тогда это будет наш вклад, поскольку фото делают наши личные фотографы. (Смех.)
С.МИРОНЮК: Вы делаете, мы храним.
Д.МЕДВЕДЕВ: По поводу первой темы. Без всяких колебаний, конечно, считаю, что это хорошая штука и готов поддержать. Если нужны какие-то поручения – пожалуйста. Напишите мне бумагу – я распишу её [Министру образования и науки Андрею] Фурсенко, пусть занимаются.
Что касается второго, то, в принципе, я тоже, естественно, не против, но уже интересный разворот разговора родился, потому что в настоящий момент наши коллеги из Правительства и других мест завершают работу над новой редакцией Гражданского кодекса, и, как обычно, разные позиции высказываются: кто-то считает, что мало что нужно трогать, кто-то считает, что нужно больше. Сейчас не буду погружаться в эти разговоры, хотя они для меня интересны, скажем так. Но, если присутствующие считают, что было бы полезно постараться что-то интегрировать туда, например, и по этой концепции, и вообще в рамках тех мейнстримов, которые существуют в области регулирования, можно попробовать это сделать, пока ещё поезд не ушёл, пока этот документ ещё обсуждается и будет вноситься. Только тогда нужно понять, что и как менять, потому что я не думал об этом.
И.ЗАСУРСКИЙ: Может быть, подготовить пакет предложений, чтобы Вам показать?
Д.МЕДВЕДЕВ: Подготовьте, но вы знаете, у меня какая есть просьба. Я бы просто хотел тогда понять механизмы присоединения к этой системе, чтобы это было именно легальным присоединением, не просто на правах пользовательского соглашения. Если мы это переводим в разряд государственного регулирования, то, что для этого нужно, есть ли примеры в других странах, когда эта концепция, допустим, воспринята законодателем и уже вошла или в Гражданский кодекс, или в какие-то другие правила; если они это сделали, то как. Потому что двигаться куда-то надо. И второе, но это я уже ко всем обращаюсь с учётом того, о чём я сказал: конечно, мне было бы очень интересно посмотреть на то, как вам видится будущее регулирования авторских прав, если есть какие-то частные соображения или даже глобальные соображения, что вообще в этом направлении делать? Я бы полагал правильным всё-таки с такой инициативой от имени России выйти, с учётом того, как у нас «хорошо» обстоят дела с авторскими правами. Если мы будем «застрельщиками» этой темы, может быть, это и правильно было бы.
И.ЗАСУРСКИЙ: Позвольте тогда я просто продолжу…
Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста.
И.ЗАСУРСКИЙ: … в русле того, что Вы говорите.
Я хотел, на самом деле, добавить к тому, что Светлана Васильевна говорит. Мне кажется, что это монументальный, на самом деле, момент, потому что РИА «Новости» действительно было представителем лагеря тех, кто преследует, тех, кто хочет копировать информацию. Но в действительности баланс сил в информационной среде меняется таким образом, что выигрывает больше тот, кто более открыт, потому что, например, частое цитирование в «Википедии» очень сильно повышает поисковый рейтинг. И, соответственно, в социальных сетях это повышает трафик.
И, на самом деле, я хотел сказать не совсем индустриальную вещь. Поскольку я ещё в МГУ заведую кафедрой, я должен за общественным благом присматривать немножко. И мне кажется, что общественное благо – это, знаете, как вакансия на этом рынке. Потому что я не встречал людей, которые бы серьёзно об этом долго говорили, кроме ребят из «Википедии», а именно, что, действительно, когда авторское право вводилось, смысл этой истории был в том, чтобы общество от этого стало как-то лучше, теплее, чтобы защитить автора, чтобы у автора была мотивация.
В современной ситуации мы имеем, на самом деле, очень серьёзный конфликт интересов… И в России, кстати, ситуация не самая в этом смысле плохая, она просто мутная, – а там, где она как бы вроде хорошо отрегулирована, на самом деле ситуация самая жуткая, потому что то, что делают американские концерны, там Disney и другие, Вы знаете, что в Америке политика немножко по-другому устроена, там просто как бы это продаётся. И соответственно, они каждые 10 лет удлиняют срок действия авторского права, регулярно проводят ремастеринг негативов, чтобы ранние версии фильмов не попадали в сферу действия. И мне кажется, что если действительно у Вас есть такой интерес к тому, чтобы занять лидирующие позиции, у нас есть уникальная возможность. Потому что ни в какой другой стране коммунизма 70 лет не было. А это значит, что наша культура до 1991 года на самом деле наша общая. То, что она на самом деле чья-то, это какой-то абсурд.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я просто начал анализировать, действительно ли только у нас 70 лет коммунизм был.
И.ЗАСУРСКИЙ: Был ли у нас коммунизм – тоже отдельный вопрос, я понимаю.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, остаёмся в русле прежних понятий.
А.НОСИК: Частными эти права не были.
И.ЗАСУРСКИЙ: Да, то есть эти права были отторгнуты на самом деле у авторов на тех или иных условиях, они были записаны на те или иные государственные организации. И в принципе, на самом деле система была устроена таким образом, что для всего Советского Союза вроде как эта культура общая, она принадлежала нам всем. И вроде как мы – правопреемник СССР, но при этом получается, что мы как бы это всё зажали, что ли? То есть понимаете, к чему я? На самом деле русский язык сейчас вымывается из употребления в странах СНГ. При этом мы зажимаем эту культуру, которая была общей, вместо того чтобы её дать, чтобы люди говорили по-русски, смотрели русское кино и так далее. Мне кажется, это то, что Вы могли бы сделать, если у Вас к этому лежит душа, в этом году самый момент. Мне кажется, что всё равно так или иначе придётся внедрять эти букридеры и всё остальное, потому что дети с тяжёлыми портфелями, с книжками – это нереально.
Д.МЕДВЕДЕВ: Их можно не внедрять, они и так уже внедрены без нас на самом деле.
И.ЗАСУРСКИЙ: Но вопрос, что в них будет. Вопрос с общественным достоянием – он на самом деле не абстрактный вопрос, он не только касается «Википедии», он касается всего того массива образовательных, научных и прочих проектов. И Вы знаете, есть же такое понятие, как информационное богатство общества, то есть мы по-прежнему зависли немножко в концепции валового внутреннего продукта, то есть мы спилили лес, сожгли, и мы стали богаче по этой модели. А на самом-то деле информационное богатство общества по другой формуле вычисляется – это совокупность всей информации, которая есть в обществе, помноженная на скорость её циркуляции, помноженная на доступ в квадрате.
Д.МЕДВЕДЕВ: Просто Вам на заседании Правительства выступить, они не понимают этого до конца.
С.МИРОНЮК: Алгебра и гармония.
И.ЗАСУРСКИЙ: Да. Мы лоббируем наши интересы, Дмитрий Анатольевич, то есть я надеюсь, что нас рано или поздно услышат, хотя письма, которые мы пишем в разные органы, они, конечно… Я понимаю, почему Creative Commons свернулся, большого интереса к этой сфере нет.
Но с точки зрения развития России на самом деле она представляет наибольший интерес, потому что это тот самый прилив, который поднимает все лодки. В ситуации децентрализованной системы, когда каждый человек развивает какие-то свои проекты, принимает какие-то свои решения, что может сделать государство вообще для людей? Увеличить максимально количество информации, которая есть в обращении, облегчить к ней доступ. И в принципе, все те учёные, которые в России какими-то исследованиями занимаются, по-хорошему от них социальный input главный – это чтобы они просто в «Википедии» статьи правили, потому что всё остальное на самом деле непонятно, пригодится кому-то или нет, а это всем доступно. И неважно, что это, общественное, не общественное. Я имею в виду, что нет задачи конкурировать с этим, пусть тысяча цветов расцветёт.
Я на самом деле хотел очень конкретные вещи сказать. Мне кажется, что если бы в этом году можно было бы запустить программу, которая бы поставила так или иначе в легальных рамках в общественный доступ, в зону общественного достояния наше культурное наследие до 1991 года, которое так или иначе преимущественно записано за государственными организациями, а там, где его можно выкупить, его можно выкупить, мне кажется, это был бы самый весомый вклад, который можно сделать в формирование информационного общества, общества знания. Ни одна страна в мире этого сделать не может.
Но дальше начинается интереснее: если мы это делаем, может быть, мы просто можем взять курс на то, чтобы увеличивать зону общественного достояния? Тогда у нас появляется основа для международного сотрудничества, потому что на какой-то основе мы можем выкупать права у авторов, например, на язык без ограничения среды распространения. Есть классические произведения недавние или важная научная литература, переводить на русский язык, делать это бесплатным и доступным. У нас есть огромная система государственных учреждений, научных и прочих, в которых, может быть, параметрами отчётности должно быть именно то, что они вкладывают в общественное достояние. Вы знаете, с этим рифмуется много других проблем. Ленинка сейчас не может в принципе функционировать, потому что по существующему законодательству они сейчас вынуждены заключить более 100 тысяч авторских договоров. Что такое 100 тысяч? Это не будет быстро. В действительности, например, вся научная коммуникация, для неё же нужен какой-то режим, близкий к Creative Commons. Потому что в противном случае вырастет, как на Западе, огромная индустрия научных издателей, которые ничего не платят авторам, собирают огромные деньги с образовательных учреждений. И при этом, Вы знаете, многие компании, которые здесь находятся, легко бы решили это как коммерческую задачу и существовали бы за счёт рекламной модели, не собирая денег ни с кого, что уже поставило бы нас в какую-то более интересную ситуацию.
Поэтому мне хотелось на самом деле сказать ещё про одну вещь последнюю в плане того, как интернет меняет всё, что происходит. Мы находимся на таком очень интересном сломе, когда очень много игроков, у которых есть фишки в игре и играют как бы за старый порядок. А на самом деле новый порядок пробивается всё равно сам собой. Мне кажется, что если бы можно было каким-то образом поддержать, при этом не задавив, это было бы здорово. А что это значит? Например, как устроена сейчас наука? Вы из университетской семьи, Вы хорошо это знаете, чтобы человек написал диссертацию, на несколько лет его выключают из жизни, он пишет монументальный текст, который никому не нужен. Современный научный текст по идее должен быть как набор мемов со ссылками на источники, который человек пишет за несколько часов, распространяет, потом другие люди что-то добавляют.
Это значит, что, наверное, есть потенциал для какой-то новой научной системы коммуникаций в обществе. Это значит, что без расширения сферы общественного достояния, без новых технических каких-то решений у нас наука тоже никуда не пойдёт. В XVII, по-моему, веке был запущен первый научный журнал. Он очень просто родился, люди писали друг другу письма и публиковали как бюллетень. И постепенно это превратилось в научные статьи. Но сейчас-то технологии электронные, все друг другу в «Твиттер» пишут, а получается, что мы привязаны к старым формам.
И в этой связи, мне кажется, что, может быть, Вам будет интересно посмотреть на то, что происходит сейчас в сфере науки. Мне кажется, за переменами, которые сейчас происходят в индустрии, за тем, как перестраивается, модернизируется экономика и сфера потребления знаний, вслед за этим тоже придут какие-то перемены и во все связанные с этим области. И везде опять будет всё то же самое, будет опять драка тех, кто держит свои позиции (потому что они дают статус, доступ к ресурсам, социальный капитал какой-то и что-то ещё), против новых вещей, которые дают развитие. И мне кажется, что в этом году какая-то чуть ли не трещина мира – в зависимости от того, удастся ли нам что-то сделать, чтобы курс на расширение сфер общественного достояния стал основным.
Понимаете, в принципе, я считаю, что вся огромная государственная индустрия, которая работает, она может перестроиться под новую систему отчётности, потому что в этом есть смысл. Им будет легче даже, будет жизнь их понятнее, чем то, что они сейчас делают, – какие-то странные культы, ритуалы из древних эпох. (С м е х.)
Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.
Насчёт культов и ритуалов. Их авторитет обычно основывался на многократном исполнении. К ним же привыкаешь – и к тем самым культам, которые, допустим, у нас действуют или в образовании, или в науке.
В отношении авторского права. Вы сказали, что авторское право как идея возникла из идеи общественного блага, чтобы дать возможность пользоваться знаниями разным людям. У меня не совсем такие ощущения.
Но у меня юридические ощущения. Напомню, что модель авторского права (которая потом стала называться интеллектуальной собственностью) возникла по модели абсолютного права собственности, почему и стал применяться сходный термин, хотя это разные вещи – материальный носитель и интеллектуальный продукт. Право собственности всегда покоится на разграничении моего и твоего, на абсолютной защите против всех и каждого. По такой же модели было построено и авторское право. И в какой-то момент эта модель действовала, потому что был набор носителей авторских прав. Авторские права всегда включали в себя имущественные права, как известно, и неимущественные: неотчуждаемые, личные, неимущественные. Когда использовать этот объект можно было традиционными способами, эта модель работала. Как только появились электронные средства коммуникации, появилась глобальная сеть, вся эта теория пошла, по сути, под откос. И сейчас вообще возникает вопрос: а надо ли нам таким образом понимать авторские права? Потому что если мы их будем так понимать, как я сказал, то это не идея общественного блага – это защита против всех и каждого. Я свой продукт создаю, неважно, насколько он ценен, насколько он полезен, я три строчки написал (всегда абсурдные примеры приводят), я что-то сделал на бумаге – это объект авторского права. Он возник, он существует. И для его защиты не нужно никакой государственной регистрации, как известно, в отличие от патентного права и промышленной собственности. Я думаю, что нужно будет пересматривать и фундаментальные подходы, а не только технические.
Теперь в отношении того, как у нас. Я считаю, что у нас в стране в этом смысле уникальная возможность, потому что с учётом нашей правовой безалаберности, нигилизма, наплевательского отношения ко всему этому, может быть, нам проще какие-то новые критерии вырабатывать, чем тем, кто привык досконально соблюдать законодательство, в том числе и законодательство об авторских правах. Нам постоянно тычут, что «у вас пиратство развито, у вас дикие объёмы этого пиратства, у вас не соблюдается законодательство об авторских и смежных правах». Мне кажется, это повод для того, чтобы как раз предложить, по сути, некие новые точки отсчётов. Это не означает, что авторские права должны изначально принадлежать всем и каждому. Наверное, это неправильно, это тоже противоречит смыслу правовых воззрений на авторство. Но в то же время это должны быть какие-то более свободные вещи.
Не буду скрывать, я эту лицензию Creative Commons не знаю, я впервые об этом услышал, спасибо Вам, что рассказали, но это какое-то движение в правильном направлении. Я это инстинктивно чувствую. Потому что в противном случае мы можем просто столкнуться с такой ситуацией, когда через 5–7 лет не только в России, а вообще во всём мире все прежние установления придут в полный решительный диссонанс с тем, как осуществляется обмен информацией, осуществляется копирование и использование объектов авторского права. И тогда уже, может быть, Рубикон будет совсем далеко. А сейчас мы находимся где-то на такой развилке.
Поэтому я готов с большим интересом посмотреть на то, что вы сделаете. И если удастся подготовить, скажем, некие наши общие подходы, то я даже готов это на ближайшей «восьмёрке» распространить. Потому что нечего надуваться, не от нас всё зависит в этом мире, и законодатели мод не мы. Большинство наиболее ценных объектов авторского права, к сожалению, тоже создаётся не у нас, ценных с точки зрения, я имею в виду, стоимостной оценки, потому что истинную их оценку понять невозможно по понятным причинам. Поэтому надо их тоже подталкивать к этим делам.
Ну а в целом я абсолютно согласен, что нам нужно постараться посмотреть из другого угла. Вы упомянули науку и принятые там стандарты и копирования, и цитирования, и использования. Конечно, это позавчерашний день. Я даже говорю не о диссертациях, которые, может быть, морально устарели ещё лет 50 назад. Я говорю о самих источниках, которые используются. Ситуацию там очень сложно изменить.
И.ЗАСУРСКИЙ: Но, если будет государственная поддержка к тому, чтобы мы получали последние слова с других языков…
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, и ситуацию сложно изменить почему? Потому что месседжи какие-то, важные слова можно сказать на верхнем уровне, на уровне Президента, Правительства. Но есть огромное количество людей, привыкших к тем самым ритуальным танцам, о которых Вы говорите, и которые по-другому не готовы работать.
Наша задача, во-первых, постараться их обратить, что называется, в свою веру. А во-вторых, постараться создать им наиболее безболезненный выход из этой новой для них, может быть, темы или вход в неё, с тем чтобы они почувствовали себя частью растущего организма. Если это получится, тогда и в науке получится внедрить новые подходы.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Можно ложку дёгтя, Дмитрий Анатольевич?
Д.МЕДВЕДЕВ: Я пока, по-моему, никакой бочки мёда-то и не пытался создать.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Бочкой мёда у нас всегда Ваня занимался.
(С м е х.)
Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо, пожалуйста.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Он оптимист.
Я хотел бы сказать, что на самом деле вся история про открытое распространение информации сегодня в большинстве своём поддерживается частными компаниями – то, что делает Google, то, что делает «Википедия», которая общественная компания, и так далее. Сейчас «Коммерсант» выдаст в открытый доступ 110 лет фотоархива «Огонька», который стоил нам бесконечных денег и так далее. Мы на всё это готовы, в том числе потому (Ваня прав), что в каком-то смысле – вдлинную – это и выгоднее. Мы получаем внимание пользователей, укрепляем наш бренд, получаем рекламу и так далее. Всё это работает только в условиях, когда даже в этой общественной деятельности есть справедливая конкуренция. Она справедливая с точки зрения дальнего выигрыша.
Мне очень интересна сейчас тема раскрытия информации, про блогинг мы вынужденно кое-что понимаем. Но мы всё-таки со Светой представляем СМИ. И она – одно из немногих эффективных государственных, а я – одно из немногих эффективных негосударственных. И для того, чтобы это было эффективно, у меня есть простое предложение, тем более что сказать его можно только один раз, всё равно потом…
Д.МЕДВЕДЕВ: Почему?
Д.КУДРЯВЦЕВ: Мы тратим сегодня государственных денег на поддержку государственных СМИ старого образца 2,5 миллиарда долларов в год. И среди них есть СМИ, которые, несмотря на эту поддержку, ведут себя по-рыночному – Света и ещё парочка. Есть огромное количество региональных газет, радиостанций, контролируемых седьмым конюшим в региональной администрации, которые на самом деле задают нерыночные правила игры на этом рынке, когда ты не можешь не то что рекламу сделать и так далее… У нас абсолютно дисперсное распространение старой информации в точках, где нет интернета, и государство является там огромным неконтролирующим игроком. Само себя не контролирующим. Все пропагандистские задачи объединения страны решаются одной пушкой ВГТРК, которая занимает в этих 2,5 миллиарда не так много денег на самом деле.
Д.МЕДВЕДЕВ: Но и немало.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Немало. Не хочу критиковать коллег, их продукт хоть виден. Все остальные деньги расходятся в никуда. И вложения их в какие-то простые изменения… Мы посчитали на прошлой неделе, фиксация полуторастраничного доклада Перельмана по Пуанкаре в диссертационную форму должна была бы занять семь месяцев работы команды из десяти человек. Изменение этих правил стоит значительно дешевле, чем 1,5 миллиарда. При этом можно нагрузить морально, не законами, коммерческие компании, чтобы они понимали, что они существуют в равном поле, в недотационном поле, они с удовольствием будут раскрывать информацию дальше.
Вся история с публичной библиотекой… Я бы, конечно, сам её хотел тоже цифровать и раздавать, но есть сегодня готовые решения, есть Google и так далее, все готовы броситься этим заниматься, потому что последующая выручка от того, что у тебя появляется умная аудитория, она значительно выше. Только на эту умную аудиторию не должны претендовать трутни. Извините. (Смех в зале.)
Д.МЕДВЕДЕВ: Насчет трутней, они всё равно никуда не денутся. Вы знаете, Вы затронули довольно щепетильную тему. Я вспомнил о том, что некоторое время назад я предлагал нашим губернаторам освободиться от газет, журналов и пароходов.
И.ЩЁГОЛЕВ: И заработать в процессе.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да. Но сделать это оказалось, естественно, гораздо сложнее, чем даже я себе предполагал. Потому что этот актив для многих региональных руководителей гораздо ценнее, чем какие-то материальные вещи, в общем, это их интересы. Другой вопрос, что это работает абсолютно неэффективно. Мы не видим никакой отдачи и от использования этих денег, даже с точки зрения авторитета этих самых региональных начальников это мало что добавляет. В любом случае это должно быть доведено до конца. Мне кажется, региональные, во всяком случае телевизионные, каналы всё-таки должны измениться. Или они должны стать частными, что, в общем, нормально абсолютно, или они должны какой-то результат демонстрировать. В противном случае это обслуживание интересов одного-двух человек. И это, конечно, совершенно ни к чему.
Тем не менее думаю, что всё-таки идея общей пользы всё равно должна быть самой главной. Вопрос в том, как этого добиться, что для этого требуется? Требуется ли какое-то государственное вмешательство здесь или государство должно просто отойти в сторону и не мешать этому рынку развиваться по своим законам?
Вы сказали про конкуренцию. В принципе, я с этим согласен. Другое дело, что у государства есть изначальные какие-то конкурентные преимущества, но это не значит, что государственное участие всегда становится в этом смысле наиболее оптимальным. Хорошо, что РИА так развивается, но могло бы быть и по-другому. У нас есть совершенно другие примеры, когда уже необходимо какие-то решения принимать, когда явный застой, допустим.
Так, Игорь Олегович? Сколько у нас государственных средств массовой информации?
И.ЩЁГОЛЕВ: Вы имеете в виду федеральных?
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, я имею в виду вообще всех, потому что коллеги же об этом говорят.
И.ЩЁГОЛЕВ: Федеральных – по пальцам посчитать. Что касается региональных, то это действительно трудно поддаётся учёту, потому что многие, формально являющиеся частными, тем не менее содержатся на государственные деньги. Они содержатся из региональных бюджетов, через аффилированных лиц, через государственный заказ. У этого есть и плюсы.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, знаете, такая система, на мой взгляд, всё равно лучше. Если СМИ частное, то, во всяком случае, можно ударить хотя бы по рукам и сказать: «А зачем вы деньги платите? Или предъявите продукты какие-то». Потому что тогда это частное СМИ должно действовать в конкурентом поле. А если СМИ государственное, то у него есть как бы «родовое пятно», которое вроде бы не позволяет его отделить от самой администрации, ещё от каких-то органов управления.
Здесь в любом случае нужно наводить порядок, и прежде всего, конечно, Вашему ведомству, Вашему Министерству. Так сколько всё-таки?
И.ЩЁГОЛЕВ: Не поддаётся точному учёту.
Д.МЕДВЕДЕВ: Неизвестно, что ли? В узком смысле государственных СМИ сколько?
Д.КУДРЯВЦЕВ: Внерегиональных СМИ, не считая федеральные, которые сидят полностью на бюджете, а не через заказ...
Д.МЕДВЕДЕВ: Которые сидят на бюджете, конечно, потому что заказы никто не запрещает размещать и у государственных СМИ, и у частных СМИ.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Сегодня таких электронных более 300, а с газетами – до тысячи. Интернет не считаем.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, я про интернет сейчас не говорю.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Под электронными понимаем только радио и телевидение.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я боюсь, что Вы всё-таки неправы, думаю, что их больше.
И.ЗАСУРСКИЙ: Мне тоже так кажется.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что их больше, где-то под 10 тысяч в общей сложности. Но это нужно проверить.
И.ЩЁГОЛЕВ: Мы муниципальные относим к этим СМИ?
Д.МЕДВЕДЕВ: Относим, конечно. Муниципалитеты – это органы местного самоуправления. Формально не государственные, но мы же понимаем, что это такое же государство. Ладно. Мы немножко ушли в сторону. Пожалуйста, кто хотел бы продолжить?
М.ЯКУШЕВ: Дмитрий Анатольевич, я – юрист, Михаил Якушев. Очень приятно, что Вы говорите, полностью совпадает с моим представлением о том, как это должно развиваться в юридическом плане.
Д.МЕДВЕДЕВ: А уж как мне приятно.
М.ЯКУШЕВ: Есть глупая поговорка: два юриста – три мнения. Я всегда говорю, что это не так, на самом деле у двух плохих юристов могут быть разные мнения, но, в принципе, если люди нормально понимают…
Д.МЕДВЕДЕВ: Плохим юристам мешает обычно что-то.
М.ЯКУШЕВ: Меня просили коротко рассказать про проблему персональных данных, здесь есть прямой мостик к тому, о чём уже говорили до сих пор. Идут дискуссии о том, кто должен отвечать за незаконный контент: площадки, которые его размещают, или лицо, которое загружает (user generated content). Это всё упирается в то, что в принципе трудно найти виновного, кто реально чем занимается.
У нас на эту тему есть законодательство – закон о персональных данных, который этот вопрос защищает. Если понимать только в узком смысле, можно говорить про тот закон, который был по Вашему поручению разработан шесть лет назад и который до сих пор, к сожалению, полностью в силу не вступил. Также можно говорить и о широком смысле этой проблемы, потому что проблема и анонимности, и идентификации в интернете, и охраны неприкосновенности частной жизни – проблема комплексная, и она нашим законодательством пока не затрагивается вообще.
В настоящий момент есть определённый набор требований, который содержится в законе, его писали технические коллеги из известных ведомств, которые, к сожалению, применительно к интернет-бизнесу, где есть…
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы имеете в виду какой закон?
М.ЯКУШЕВ: О персональных данных, который в 2006 году был принят, был перенос его окончательного вступления в силу на 1 июля этого года в очередной раз. Поскольку, к сожалению, писали технические товарищи, то писали эти тексты так, как они считали нужным: в традициях первого издания документа Гостехкомиссии, это 1954 год, скоро уже 60 лет подобного рода принципам. В результате единственное, что можно предложить всем операторам персональных данных, – хранить информацию и защищать её на уровне «совершенно секретно», то есть чистая комната, лицензия ФАПСИ, ФСБ.
Д.МЕДВЕДЕВ: ФАПСИ уже нет, но ФСБ осталась, да.
М.ЯКУШЕВ: К сожалению, это означает, что в реальности никто эти функции, такие требования выполнять, наверное, не сможет, за исключением Центробанка и крупнейших операторов. Мелкие же операторы персональных данных, которых десятки тысяч, сотни тысяч, просто закладывают в бюджеты взятки тем, кто будет приходить их проверять, что, конечно, некорректно. Ужас ещё даже не в том, что до сих пор вопрос не решается, ужас в том, что Россия до сих пор де-юре не является членом международной системы охраны персональных данных, потому что ратификационные грамоты этой Конвенции до сих пор не вручены. Они и в Страсбурге отсутствуют.
Д.МЕДВЕДЕВ: А где они?
М.ЯКУШЕВ: У нас в МИДе. Причина очень простая – закон об изменении законодательства и приведении его в соответствие, который был подготовлен и в соответствии с Вашим поручением именно в том году был направлен в Госдуму Правительством, с тех пор пять лет там лежит.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это важная для меня информация, всё-таки полезно встречаться с коллегами. То есть Вы хотите сказать, что закон принят, Президентом подписан, естественно, ратифицированы Конвенции, Президентом ратификационный закон подписан, но обмен ратификационными грамотами не состоялся.
М.ЯКУШЕВ: Да.
Д.МЕДВЕДЕВ: А где эти грамоты? В МИДе лежат?
М.ЯКУШЕВ: Видимо, в МИДе.
Д.МЕДВЕДЕВ: А почему они их не отдают?
М.ЯКУШЕВ: Потому что закон, который приводил бы в соответствие законодательство, не сам закон о персональных данных, а изменения в законы о прокуратуре, о воинской службе, об образовании, о здравоохранении… Министерство это всё подготовило, это всё было внесено в Государственную Думу.
Д.МЕДВЕДЕВ: То есть МИД ждёт приведения в соответствие других законов?
М.ЯКУШЕВ: Да, в соответствии с тем поручением, которое было дано шесть лет назад.
Д.МЕДВЕДЕВ: А надо вообще эти законы принимать, на Ваш взгляд?
М.ЯКУШЕВ: Давайте тогда ко второй части перейдём. (С м е х.)
Я говорил про узкий подход. Узкий подход – это получи лицензию на шифрование и, что называется, живи спокойно. В принципе, то, что требуют от крупных площадок, как раз получается, что международным стандартам не очень соответствует, потому что мы не являемся частью этих стандартов. Об этом можно очень долго говорить, поэтому буду говорить о более широком подходе и более важных вопросах, которые у нас, к сожалению, в законодательстве не отражены.
Анонимность. Право на анонимность, право на псевдоним – это право человека или это техническая функция, которую предоставляет интернет? То есть вправе ли люди ссылаться на то, что у нас либо анонимный аккаунт, либо мы анонимно что-то размещаем и это наше право человека, неприкосновенность частной жизни.
Проблема практически не исследована, в нашем законодательстве она особо не закреплена. На самом деле чисто теоретически анонимность бывает активная и пассивная. Пассивная анонимность, когда человек идёт по улице или в метро и у него никто не спрашивает, кто он такой. Активная анонимность, когда он не отвечает, кто он есть, даже если у него об этом спрашивает уполномоченное лицо. То есть если у нас активный человек говорит, что он аноним, то он оказывается обычно в полицейском участке.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да. Активная анонимность ещё называется «рискованная анонимность».
М.ЯКУШЕВ: Рискованная анонимность. Совершенно верно.
Интернет здесь ничем принципиально не отличается. То есть для тех, кто активно с помощью анонимайзеров и прочих вещей скрывают свою идентичность, последствия должны наступать такие же, как и в офлайновом мире.
Дальше, анонимность бывает абсолютной и относительной. То есть относительная – когда есть некий посредник. Например, пишет писатель под псевдонимом письмо, статью или книгу, но редактор-то всё равно знает, кому платить гонорар. То же самое и, в общем-то, в интернете происходит, когда, безумно мной уважаемый, один из главных блогеров интернета пишет под тем именем, под которым его знают, на самом деле его зовут по-другому. Мы от этого уважения к нему никоим образом не теряем.
Что такое абсолютная анонимность? Абсолютная анонимность – когда действительно никто ни при каких обстоятельствах не может определить, кто это такой. И я, честно говоря, как юрист долго пытался моделировать, в каких случаях такое происходит, – разве что только когда в тёмном подъезде тёмной ночью тебе дают мешком или топором по голове, человек полностью анонимный.
Д.МЕДВЕДЕВ: Мешком или топором?
М.ЯКУШЕВ: Чем-то тяжёлым. В этом случае действительно можно сказать, что анонимность абсолютная, но абсолютная анонимность – это всегда криминал. То есть нужно опять-таки эти совершенно нормальные офлайновые правила перенести на интернет. И получается, что проблема в принципе решается, что, видимо, должны быть определённые нормы, которые говорят, что абсолютной анонимности быть не должно, что это никакое не право человека. И возникает очень интересный вопрос идентификации того или иного субъекта правоотношений, который связан с интернетом. Этих способов идентификации очень много. В принципе, пора их вводить в наше правовое поле, потому что есть социальные сети, есть ресурсы, где может кто угодно зарегистрироваться. Получаются клоны, получается фальшивая идентичность. Но в ряде случаев это работает, здесь ничего страшного нет. В ряде случаев потребуется предоплата, платный аккаунт или, что является наиболее современной, на мой взгляд, тенденцией, привязка к номеру мобильного телефона, то есть можно просто указать номер телефона, который всегда можно проверить. Ещё лучше, видимо, сделать активацию, чтобы прошла СМС. Поскольку всегда есть договор с оператором, всегда есть определённая возможность определить, кто это.
Есть способы, которые уже у нас начали реализовываться с государственными услугами, когда идёт идентификация с обратным бумажным письмом и кодом, что, в принципе, может быть, и неудобно, но это самое просто и самое, в общем-то, надёжное решение, которое реально заработает.
Д.МЕДВЕДЕВ: С бумажным письмом?
М.ЯКУШЕВ: Да, где идёт код по бумаге. Через две недели приходит конверт. Это неудобно, но это работает.
И.ЩЁГОЛЕВ: Я объясню. Почему? Это действительно было совершенно осознанное решение. Во-первых, если потребность большая, ты потерпишь (другое дело, как почта работает)…
Д.МЕДВЕДЕВ: Такой наш интернет – через две недели ответ по почте. (С м е х в з а л е.)
И.ЩЁГОЛЕВ: Есть государственные ресурсы, в которых настроено автоматическое обновление данных, обновляются они раз в 28 дней. Такое тоже бывает.
Но дело в том, что только два человека, две категории в стране имеют право спрашивать удостоверение личности – это милиционер и почтальон. Предполагается, что почтальон вручает под паспорт, то есть это гарантированная доставка. В течение года мы работаем, сотни тысяч зарегистрированных, ни одного случая злоупотреблений.
Д.МЕДВЕДЕВ: А какие услуги-то в этом случае?
И.ЩЁГОЛЕВ: Зарегистрироваться в личном кабинете на госуслугах (gosuslugi.ru).
М.ЯКУШЕВ: Паспорт заказать. Прописку.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, но и то, конечно, вопрос.
И.ЩЁГОЛЕВ: Это на первых порах, сейчас будем упрощать, просто хотелось сказать о возможностях.
М.ЯКУШЕВ: Есть ещё одна идея (вот представитель координационного центра сидит) с введением домена РФ – обсуждалась возможность введения кириллической верифицируемой почты, то есть без всяких бумажных конвертов. Если запрос в государственный орган приходит с адреса, условно говоря, «Президент.ру» (или «Президент.РФ»), ясно, что абы кто там не может зарегистрироваться. В любой корпоративной системе есть жёсткие правила. Достаточно верифицировать, что этот сервер именно тот…
Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно, это уже доказательство.
М.ЯКУШЕВ: Да. На мой взгляд, это тоже перспективно и достаточно удобно. То есть в принципе вопросы идентификации решаются. Всюду, где возникают правоотношения, это не является какой-то непреодолимой проблемой. Разговор о том, чтобы найти человека, виновного в размещении той ли иной информации, – нужно работать лучше, действительно. То есть проблема только в этом.
Есть, конечно, проблемы, которые до сих пор не решены. Я их очень быстро перечислю. Трансграничные социальные сети – тот же самый Facebook, те же самые «Одноклассники». Мы работаем не только на территории нашей страны, но и за рубежом, режим охраны авторских прав разный. С этими виртуальными личностями возникает следующий вопрос: может ли для анонимов или псевдонимов распространяться такой же режим охраны и такие же требования, если человек заранее пытается написать о себе неправду, кто он есть? Вот такое разделение.
Дальше, пора наконец-то принимать в качестве доказательства, если человек прочитал пользовательское соглашение и согласился, как будут обрабатываться его персональные данные, поставил галочку. То есть не нужно письменной бюрократии, то, как это происходит во всём мире: поставил галочку, но ты понимаешь, под чем ты её поставил, и сохраняется лог-файл, который позволяет в случае чего это представить в суде или в государственном органе.
Д.МЕДВЕДЕВ: Для этого ещё нужно, конечно, добиться, чтобы хоть что-то читали.
М.ЯКУШЕВ: Это то, о чём я хотел рассказать в конце, но, соответственно, перехожу к этому. Это вопрос вообще образования и ответственности. Когда человек садится за руль, он должен обладать правами, которые позволяют ему машиной управлять. Когда человек едет на велосипеде, ему не нужны никакие права, ему достаточно научиться пользоваться велосипедом. Но если он попал в аварию по своей вине, то он не может ссылаться на то, что он не знал правил дорожного движения, что его кто-то подрезал. Мы говорим очень правильные вещи и про технические, и про правовые какие-то средства, но без образовательной программы, начиная со школьной скамьи, о том, что такое интернет, что такое социальные сети, как читать пользовательские соглашения, без правовой культуры того, что делать, что человек может, что не может… В интернете у человека больше прав и больше обязанностей. Больше обязанностей – это есть всегда. Человек, чьи блоги читают десятки, сотни тысяч человек (аудитория больше, чем определённых каналов телевидения), конечно, осознаёт (присутствующие здесь точно осознают) ответственность за то, что пишет и какие публикует картинки и так далее.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да?
А.НОСИК: Иногда. (С м е х.)
М.ЯКУШЕВ: Поэтому вопрос не только в каких-то драконовских или ещё каких-то правовых мерах, не только в выполнении этих законов, не только в применении средств технической защиты и интенсификации, а действительно с детской библиотеки готовить людей к такому большому миру, который стал не только офлайновым, но и онлайновым, на мой взгляд, нужно обязательно. И тогда, я думаю, большинство тех проблем, которые связаны и с авторскими правами, и с персональными, будут решены.
Д.МЕДВЕДЕВ: На самом деле много интересных вещей Вы затронули. В отношении образования в принципе я полностью согласен. Конечно, любой человек должен вообще понимать, что он делает, по-хорошему. Но Ваш пример с велосипедом на дороге, на мой взгляд, не вполне корректный, то же самое я могу сказать и про онлайн. Понимаете, люди же тоже разные, они разного возраста и с разным образованием.
По поводу велосипеда. Велосипедист не будет отвечать, если источником аварии является воздействие транспортного средства, которое является источником повышенной опасности. И в этом случае вина этого источника предполагается, как известно, да? И он освобождается только при определённых обстоятельствах. Я имею в виду в транспортных отношениях. Почему я этот пример привожу? Потому что, скажем, сопоставить возможности обычного пользователя (допустим, даже достаточно молодого или просто ребёнка какого-то) и возможности, которые имеет владелец той или иной, допустим, социальной сети или просто какого-то ресурса, очень сложно. То есть мы должны изначально понимать, что это не симметричные отношения. Понимаете?
М.ЯКУШЕВ: Я понимаю.
Д.МЕДВЕДЕВ: И набор возможностей, которые есть у обычного пользователя и, допустим, у крупной компании, которая размещает свой ресурс, принципиально разный. Поэтому предполагать, что они находятся, как в обычной юридической модели, в равных совершенно кондициях, было бы не совсем верно. Я не к тому, что эту проблему не надо решать, я к тому, что мы вряд ли изобретём единый рецепт по поводу того, что человек, допустим, участвующий в тех или иных правоотношениях в сети, обычный юзер, должен быть в таком же положении, как и, допустим, владелец ресурса.
М.ЯКУШЕВ: Я этого не говорил. Может быть, я не совсем точно выразился. Давайте приведём пример с метро. Когда человек садится в метро, он вступает в договор присоединения к транспортной перевозке, в вагоне метро есть правила. Все, по крайней мере…
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, предполагается, что все вошедшие будут пользоваться этим метро в соответствии с назначением.
М.ЯКУШЕВ: Хотя бы так.
Д.МЕДВЕДЕВ: Они не будут резать стенки и так далее.
М.ЯКУШЕВ: Но все наши социальные сети, они эти пользовательские соглашения пишут, вывешивают и заранее…
Д.МЕДВЕДЕВ: Я в принце «за», я абсолютно согласен. Я просто говорю о том, что образовательный уровень у всех пользователей разный. И не учитывать этого тоже нельзя. Исходить из прямолинейного предположения, что всякий, поставивший галочку под пользовательским соглашением, изначально уравновесил себя во взаимоотношениях с другой стороной, и мы предполагаем у него соответствующий уровень образования, это было бы всё-таки некоторым упрощением. На это нужно, мне кажется, обратить внимание в будущем, когда мы такие вещи будем регулировать дальше.
Теперь в отношении защиты персональных данных. Тема эта очень щепетильная, причём щепетильная она для всех: и для обычных пользователей, и вообще для всех, кто так или иначе свои персональные данные или скрывает, или разглашает, и для государственных структур, которые при любой возможности стараются эту сферу зарегулировать. Надо признаться, у нас охранительные представления очень сильны, они просто впитаны, что называется, с молоком матери. И любой государственный орган, даже весьма либерально настроенный, всё равно занимает охранительную позицию. В этом смысле для меня неудивительно то, что Вы рассказали в отношении того, что мы эти законы нормально принять не можем. Странно, конечно, что ратификационная грамота лежит. Может быть, всё-таки есть смысл её отправить туда и в конце концов это ратифицировать. Это я уточню.
Поэтому переломить их будет очень непросто. При этом никто не отменял понятие государственной тайны. Вопрос только в том, как она интерпретируется и каким образом она действует в той же самой сети, действует ли вообще. Эта тема весьма и весьма дискуссионная.
Вообще, за последние 10 лет мы проделали довольно большой путь в этом плане. Иногда кажется, что мы совсем в этом смысле малоразвитые. Но я помню, когда пришёл работать в Администрацию (это был 2000 год), к тому времени я уже три или четыре года пользовался интернетом, причём пользовался так, как пользуются обычные люди.
Пришёл в Администрацию и мне говорят: «Интернет Вам нужен?» Я говорю: «А как же иначе? Вроде сейчас уже без интернета (даже в 2000 году) ничего невозможно». Говорят: «Хорошо, тогда Вам нужно будет сделать таким образом. Ваш кабинет закрытый, категорированный, поэтому никакого интернета там быть не может». Я спрашиваю: «А где может?» – «У Вас есть комната отдыха, надо, чтобы было как минимум некоторое количество метров от Вашего основного компьютера до этого компьютера, иначе мы Вам ничего не поставим». Я говорю: «Хорошо, ставьте хоть так». В результате всё это было поставлено. Потом я начал спрашивать: «А почему такие правила действуют?» – «Мы считаем, что должно быть какое-то расстояние», и так далее. Я сейчас это комментировать не буду. Можете сами себе домыслить, так сказать, какие аргументы в этом случае использовались. Когда я начал задавать вопросы, а можно ли пользоваться мобильной связью, тем более через мобильную связь можно точно так же выйти в интернет, ответа на это не было.
Почему я привожу этот пример? В целом ведомства с очень большим скрипом свои подходы в этом смысле меняют. Я могу их чисто по-человечески понять. Каждое из них бьётся за какие-то свои позиции, за своё место под солнцем, они стараются показать свою нужность и так далее. Но менять это необходимо, потому что в противном случае, помимо наших общих проблем, мы ещё упираемся в эту косность, которая очень глубоко засела в государственных структурах. Если это не преодолеть, то будет очень тяжело.
Насчёт законодательства о защите. В принципе, мне кажется, надо посмотреть вообще на тот опыт, который у нас сейчас есть. Может быть, нам вообще от чего-то отказаться. Мы принимали этот закон. Я не знаю, Вы сами сказали, что он технологический, он ведомственный. Может быть, есть смысл что-то пересмотреть, потому что на меня он всегда производил малоубедительное впечатление. Не знаю, как на Вас как на профессионала. Я сейчас этим не занимаюсь, поэтому в комментариях буду более или менее осторожен. Это набор понятий, весьма далёких от реальной среды. Может быть, проще его поменять или вообще, так сказать, какой-то новый подготовить?
И.ЩЁГОЛЕВ: Дмитрий Анатольевич, можно я прокомментирую?
Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста.
И.ЩЁГОЛЕВ: Мы действительно вместе занимались этой темой. Примерно год назад мы сформулировали свои подходы. То есть сейчас, Михаил абсолютно прав, даже от этой библиотеки требовалось бы создавать ту самую чистую комнату, бронированные двери и отвечать по всей строгости закона, то есть устанавливать систему, стоимость который начинается от миллиона рублей и выше.
Д.МЕДВЕДЕВ: Послушайте, мне кажется, нужно всё это менять уже. Сколько можно?
И.ЩЁГОЛЕВ: Мы сформулировали, что в зависимости от тех данных, которые хранятся, и от возможности агента экономической деятельности обеспечивать эту защиту ввести категорирование, чтобы это было по карману компаниям. Иначе обеспечение всех операторов персональных данных максимальной степенью защиты обошлось бы в несколько процентов ВВП. Мы эти положения сформулировали, по линии депутатов закон был внесён в Госдуму в мае прошлого года именно с теми вещами, которые требуются сейчас со средой. И с тех пор…
Д.МЕДВЕДЕВ: А зачем вы внесли по линии депутатов? Вы бы лучше по моей линии внесли. (С м е х.) Было бы, во-первых, может быть, и проще, и уж точно вы бы его продавили. Это первое.
Второе. Это реальный бизнес для многих государственных структур, которые этим занимаются. Я помню ещё опять же начало своей работы, как писали разные программы, и мне долго программисты из упомянутых структур, не программисты, начальники программистов, втолковывали, что «мы не можем использовать иностранные продукты потому, что у нас нет кодов».
Я говорю: «Есть открытые программные продукты». Говорят: «Нет, это всё не годится, мы напишем своё, уникальное абсолютно, ничего подобного не будет!» Я говорю: «А сколько вы будете писать?» Стояла какая-то задача сверхпримитивная, абсолютно утилитарная задача, в Администрации – вот такая. Мне говорят: «Года два, но тогда в это никто не залезет». К сожалению, всё это во многом остаётся, все эти комнаты и так далее. Мы же понимаем, что на практике никто этим не занимается, никто этого не соблюдает. Надо привести законодательство в реальное состояние, в реальное соответствие современным требованиям современной жизни.
И.ЩЁГОЛЕВ: Тогда, может быть, по итогам разговора мы перевнесём?
Д.МЕДВЕДЕВ: Да Вы просто отдайте мне. Можно там что-то подправить, я его внесу как свой законопроект, может быть, проще будет, потому что иначе будут вериги такие, которые будут бесконечно нас сдерживать. Притом что опять же никто этого не будет соблюдать, но при желании всё равно можно будет начинать душить в тех или иных ситуациях. Работать не будет, но удавка останется, а это всегда очень «удобно»: и для того, чтобы деньги выманивать, и для того, чтобы свои какие-то частные задачи решать.
А.КОЛЕСНИКОВ: Дмитрий Анатольевич, один маленький комментарий по поводу персональных данных.
Д.МЕДВЕДЕВ: Мы продолжаем, пожалуйста.
А.КОЛЕСНИКОВ: Андрей Колесников – Координационный центр национального домена сети Интернет.
Дело в том, что сейчас пользователи реально отдают свои персоналии, что называется, в обмен на удобства. Если вы включаете iPhone, там действительно по дефолту определяется местоположение…
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, да.
А.КОЛЕСНИКОВ: То же самое встроено во всех браузерах.
Д.МЕДВЕДЕВ: Пока сразу не дошло, что отключать надо, все так и ходили.
А.КОЛЕСНИКОВ: Но на самом деле ведь большинство людей действительно не задумываются о том, что часть данных (паттерное использование, куда они ходят) – всё это в логфайлах, всё это в поисковых запросах. Вы зашли, например, в поисковую машину, что-то нашли, ушли совершенно на другой сайт, и вас эта реклама преследует, потому что они помнят, что это действительно вы зашли.
Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно.
А.КОЛЕСНИКОВ: И люди действительно не отдают себе отчёта в том, что происходит, что все эти следы остаются.
Д.МЕДВЕДЕВ: Может, и слава богу. Если бы они отдавали отчёт себе, то всё бы остановилось. (С м е х.)
А.КОЛЕСНИКОВ: Просто у людей потом шок: я ездил в одно место, а об этом все узнали?! Это образовательный какой-то аспект. Надо людей учить.
Д.МЕДВЕДЕВ: Для кого-то это образовательный, а для кого-то личный аспект. (С м е х.) Образованием-то и не поможешь в некоторых случаях.
А.КОЛЕСНИКОВ: Тем не менее за удобства отдают частичку себя.
Д.МЕДВЕДЕВ: То есть Вы считаете, что это нормально в целом?
А.КОЛЕСНИКОВ: Мы все специалисты – мы все испорчены. Мы специалисты интернета. Большинство людей действительно думают: ну и что?
И.ЗАСУРСКИЙ: Можно другой ещё аспект? Буквально секундное замечание, что всё-таки здесь есть некая ценностная позиция, то есть защищать интересы тех, кто хочет максимально много знать про тебя, или всё-таки ограждать личное пространство человека, давая ему какие-то права. На самом деле не простая, может быть, история. То, что говорит Андрей, это как раз, может быть, самый понятный аспект. Например, я хочу пользоваться Facebook, я должен указать своё реальное имя, «ВКонтакте» я должен телефон свой указать, ещё что-то где-то. А, например, LiveJournal – самая свободная трибуна в России. Почему? Потому что у них, наоборот, защищена анонимность, право на псевдоним. Если я укажу на своей странице, что Антон Носик называется так-то, вот его адрес, его телефон, они меня забанят. Потому что по пользовательскому соглашению это самое страшное преступление, которое я могу сделать в LiveJournal, – раскрыть реальную идентичность того или иного автора.
Д.МЕДВЕДЕВ: Так это два подхода. Мне кажется, что эти подходы в любом случае останутся и в интернете тоже, они всё равно будут бороться друг с другом. Задача государства, даже самого демократического, всё равно будет заключаться в том, чтобы какие-то процессы контролировать. В конце концов, никто же не убрал и не сможет убрать в ближайшие годы самые тяжкие преступления, которые осуществляются, в том числе с использованием сети. Охранительное начало всё равно будет присутствовать.
С другой стороны, задача человека или желание обычного человека, внутренняя установка любого человека – это всё-таки скорее сохранить своё пространство и постараться как можно меньше данных о себе дать. Я исхожу из того, что это органично любому человеку. Конечно, кто-то ищет популярности, но, как правило, в этом случае он её не достигает, потому что это уже немножко другой психотип. А в целом это скорее присуще большинству людей. Где найти баланс – это на самом деле большая проблема. Я, конечно, опасаюсь, что у нас этот баланс может быть свёрнут в определённом направлении в силу опять же нашей достаточно бурной и сложной истории. Но, с другой стороны, и обратная крайность тоже опасна. Мы все понимаем, что и как происходит, сами знаем примеры использования сети в известных целях.
Как его найти? Я уверен, во-первых, что его нужно как-то искать. Во-вторых, этот баланс, во всяком случае в ближайшие годы, всё равно будет страновой. Его невозможно сделать универсальным во всём мире, потому что слишком различны, слишком несхожи условия. Взять даже нас при всех наших издержках и трудностях и, допустим, Китай – это всё-таки разные страны. Взять какую-то другую страну, европейскую, – тоже мы разные пока. В этом смысле государству всё равно придётся искать на этот вопрос свой индивидуальный ответ. Кстати, может быть, по некоторым вопросам мы даже смотримся и не так плохо по отношению к мировому сообществу, потому что мы не стараемся регулировать всё и вся. Всё-таки мы в эту крайность не ударились. Если уж по-честному, я даже вижу в этом свою мелкую заслугу, и не в тот период, когда я уже стал работать Президентом, потому что Президенту, понятно, проще, а в тот период, когда работал в Администрации и в Правительстве, я всё-таки старался снимать какие-то наиболее одиозные поползновения. Почему я об этом говорю? Не потому, что я такой хороший, а просто потому, что это в значительной мере зависит от тех людей, которые эти решения принимают, от степени их цивилизованности.
А.КОЛЕСНИКОВ: Тем не менее раз в четыре года у нас новый закон об интернете пытаются принять.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, мне тоже какой-то закачали [iPad] (С м е х.) Но сейчас уже знаете я чего добился? Коллеги, которые со мной работают, и на государственных предприятиях бываю, во всяком случае, уже никто из моих товарищей по управленческому цеху не встаёт или не пишет мне записок с банальным, но вечно свежим предложением: «Надо отрегулировать интернет». Помните, лет 5–7 назад это было достаточно распространённым предложением: надо всё отрегулировать. Чего отрегулировать, как регулировать? Естественно, люди никогда этого не говорили, но идея была популярной. В общем, это тонкая тема.
Д.ГРИШИН: Хотелось бы добавить. Дмитрий Гришин – представитель «Одноклассников» и «Моего мира», социальных сетей.
На самом деле есть очень много различных сервисов в интернете, которые действительно ставят разную грань, например, вариант, когда вы регистрируетесь в «Одноклассниках», то должны указать свою школу, вы можете найти людей, которых вы хотите увидеть и не хотите увидеть. Это первый вариант. Второй вариант – есть интересная социальная сеть в Америке, она сделана для пациентов, то есть люди указывают, что у них болит, и ищут людей с такой же болезнью. С одной стороны, конечно, это очень рискованные персональные данные, с другой стороны, уже доказано, что очень много всего люди смогли узнать. По статистике, 50 процентов пользователей этой сети меняют своего доктора, потому что они начинают узнавать больше информации. И, в общем, часто бывает, что грань для разных сервисов различна. Где-то это в одну сторону, где-то в другую.
Второй комментарий хотел бы добавить насчёт авторского права. Мы как представители социальных сетей реально понимаем всю проблему. Нам кажется, что самый простой механизм – сделать уведомительный порядок, досудебный. То есть если в социальные сети присылают запрос, что есть нарушение авторских прав, есть время отреагировать, например, сутки, двое суток, неделю. Если они отреагировали – всё хорошо, если нет реакции, то есть социальная сеть или какой-то другой проект, блоги или ещё кто-то не делают этого, соответственно, нужно разбираться. Представьте, нам грузятся миллионы фотографий, видео…
Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно, за этим даже уследить невозможно.
Д.ГРИШИН: Да, невозможно ничего сделать. Когда мы пытаемся разобраться, кому принадлежит авторское право, там куча смежных прав, куча ещё чего-то, то есть разобраться невозможно.
Д.МЕДВЕДЕВ: То есть Вы предлагаете такой механизм, когда лицо, заинтересованное в защите своих прав, или представитель этого лица делает соответствующее представление, уведомление вам, а вы уже на него реагируете?
Д.ГРИШИН: Да. Есть процедура, чётко проговорённая. Как правильно было замечено, авторское право было придумано во времена, когда существовали физические копии: была книжка, был диск. Сейчас копируется всё со скоростью света, подход должен быть другой.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, хотя объектом авторского права никогда не считалась, как известно, ни копия, ни книжка.
Д.ГРИШИН: Да, но почему бизнес-модель работала? Люди могли нормально зарабатывать.
Д.МЕДВЕДЕВ: Количество носителей было изначально ограничено.
Д.ГРИШИН: Да. И мне кажется, что выход в принципе в том, чтобы находить другие бизнес-модели. Пример могу привести из другой области – компьютерные игры. Есть большое пиратство во всём мире компьютерных игр. И придумана была модель, называется free-to-play, когда игра отдаётся бесплатно, и человек внутри игры покупает какие-то дополнительные услуги за деньги. Получается, первое, увеличивается охват, во-вторых, все довольны, юзеры сами хотят платить, они докупают какие-то дополнительные услуги, это всё больше и больше распространяется.
И ещё маленькое замечание. Я знаю, что Вас часто просят о налоговых послаблениях. Мы как представители бизнеса хотим сказать, что недавно, некоторое время назад, были приняты поправки в законодательство о том, чтобы сделать льготы по страховым взносам для IT-компаний, для информационных компаний. Главной характеристикой было то, что компании зарабатывают 90 процентов своих денег от продажи программного обеспечения. Если вы посмотрите на интернет, где, кстати, наверное, сейчас уже больше половины всех программистов России задействовано, они чаще всего зарабатывают деньги либо на рекламе, либо на каких-то дополнительных сервисах.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Программное обеспечение определялось по количеству копированных носителей, по дискам.
Д.ГРИШИН: Кстати, это очень плохой пример, что старые механизмы пытаются адаптировать…
Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что если бы там написали о рекламе, то это вообще была бы непроходная тема. Сказали бы: «Реклама, тогда какие налоговые послабления?»
Д.ГРИШИН: Есть механизмы, можно посмотреть, какой процент затрат был…
Д.МЕДВЕДЕВ: Если Вы можете это сформулировать, каким образом это можно было бы подправить, пожалуйста, я готов как минимум отдать это Минфину, чтобы они всё это посмотрели и, может, поправили.
Д.ГРИШИН: Потому что тенденция – всё больше и больше программистов как раз идёт в сторону сервисной модели, облачных вычислений, и как раз нет копий, а есть сервисы.
Д.МЕДВЕДЕВ: Ладно.
И.ЗАСУРСКИЙ: Сама по себе идея гениальная, потому что в Америке, Вы знаете, 10 лет фактически действовали налоговые каникулы для интернет-индустрии, Клинтон сделал. Они на этом получили глобальный охват. Потому что деньги, которые…
Д.МЕДВЕДЕВ: У них 10 лет каникулы были?
С МЕСТА: Да.
Д.МЕДВЕДЕВ: Точно?
И.ЗАСУРСКИЙ: Я за годы не отвечаю, а за факт – да.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я не слышал об этом, честно говоря.
А.КОЛЕСНИКОВ: Клинтон и Гор.
Д.МЕДВЕДЕВ: Вопрос всё-таки в том, какие освобождения там были. Они реальные были?
И.ЗАСУРСКИЙ: Абсолютно реальные.
Д.МЕДВЕДЕВ: Полные налоговые каникулы для всех компаний? Не верю, честно говоря.
РЕПЛИКА: Для интернет-компаний.
И.ЗАСУРСКИЙ: Нет, налоги по зарплатам никто не отменял.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Вопрос не в том, какие налоговые послабления.
Д.МЕДВЕДЕВ: Хоть какие-нибудь.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Вопрос в том, чтобы они хоть как-нибудь работали. Вы же понимаете ситуацию, что налоговые послабления по ЕСН по «Сколково» не работают по причине отсутствия смежных актов. Сдать отчётность по «Сколково» нельзя сегодня, хотя закон принят.
Д.МЕДВЕДЕВ: Пока «Сколково» ещё в зачаточном состоянии. Действительно, закон принят, по идее должен работать, но самого «Сколково» ещё нет.
Хорошо.
М.ЯКУШЕВ: Интернет-программисты ничуть не хуже, чем программисты-офшорники.
Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо, давайте тогда попробуем это поменять. Я не против того, чтобы эти формулировки поменять, чтобы они стали работать, чтобы они были реально работающими.
И.ЗАСУРСКИЙ: Дмитрий Анатольевич, можно по поводу «Сколково» одно замечание?
Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно, пожалуйста.
И.ЗАСУРСКИЙ: Понимаете, какая история произошла? Поскольку это Ваше детище во многом, Вы задали правила игры, и сейчас получается, люди, чтобы хорошо сделать свою работу, вынуждены следовать формальной логике. Условно говоря, чтобы была инновация, нам неважно, какой сервер (для Google важно, какой сервер, как он работает), Facebook может на любых серверах работать, их инновация в том, как рассчитывается формула взаимодействия, как показывается news feed и так далее. И получается, что, например, в сколковской теме места для такого инновационного бизнеса не так много. Там в основном технические получились какие-то задачи, а железки очень быстро устаревают.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я с этим согласен. Вы скажите, как это исправить-то?
И.ЗАСУРСКИЙ: Нужно айтишную составляющую расширить до новых медиа. То есть вещи, которые делаются в новой информационной среде, как бы содержали инновацию.
Д.МЕДВЕДЕВ: Тоже представляли собой некую инновацию.
И.ЗАСУРСКИЙ: Новые медиа – это новая формула бизнеса, новые бизнес-модели, новый программный код.
Д.КУДРЯВЦЕВ Они определяют новое очень жёстко. То есть, образно говоря, «ВКонтакте» не были бы новыми, даже если бы тысячу программистов задействовали.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я понимаю. Вопрос в том, что всегда все критерии очень формальные, их с трудом прошибаешь, а потом в какой-то момент понимаешь, что они оказались очень ограничительными. И они зажимают развитие. Я не против того, чтобы поменять, но надо это сделать как-то грамотно.
И.ЗАСУРСКИЙ: Давайте сделаем подпрограмму по новым медиа, чтобы у них не было выхода.
Д.МЕДВЕДЕВ: Подпрограмму по новым медиа?
И.ЗАСУРСКИЙ: Да.
А.НОСИК: Не только медиа, но и по социальным технологиям.
И.ЗАСУРСКИЙ: Всё, что цифровое, – это медиа.
А.НОСИК: Благотворительность, например, никак в «новые медиа» не зашла бы.
С.МИРОНЮК: В принципе, Дмитрий Анатольевич, я не вижу таких больших препятствий, потому что начали разговаривать со «Сколково» по поводу создания «МедиаЛаба» с одной из лабораторий или МIТ, или с кем мы сейчас договоримся. И нет никаких препятствий к тому, чтобы мы двигались.
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, если они всё-таки есть, давайте их снимем, я не против. Сама концепция должна быть развивающейся, иначе зачем она нужна-то? Понятно, что мы всё равно всего описать не можем. Если это чему-то мешает… Но в то же время некий инновационный элемент должен присутствовать. Вопрос в том, как это понимать.
Я вам по-честному скажу, я очень долгое время вообще слово «инновации» как-то с трудом принимал. У меня более формальное мышление, юридическое, и когда ко мне приходили с предложениями по созданию законодательства об инновациях, определения инноваций, мне всегда это казалось очень кондовым, потому что очень неопределённое понятие. И я боялся, что мы зарегулируем опять чего-то и будет работать очень плохо. Но в конце концов всё-таки эта идея победила, я с ней свыкся и теперь, в общем, в этом пространстве работаю.
По поводу благотворительности начали говорить. Мне кажется, эта тема на самом деле очень важная для интернет-среды. Всё-таки не только деньги надо зарабатывать и не только с преступностью бороться в интернете. И то и другое, в общем, без нас неплохо развивается. Денег можно уже с каждым годом всё больше и больше поднимать из интернета. Количество противоправных вещей тоже растёт, потому что сеть, естественно, расширяется, количество пользователей расширяется. А благотворительность – отдельная тема. Я не знаю, если это для вас интересно, можем поговорить об этом.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Станислав Козловский, Wikimedia.
«Википедия» существует совершенно бесплатно, то есть это не бизнес, это, по сути, благотворительная работа. Существует она за счёт пожертвований. Соответственно, раз в год мы объявляем кампанию по сбору пожертвований, и люди со всего мира жертвуют деньги, причём жертвуют в основном как раз авторы «Википедии». Во всех странах, например в США, люди получают (кто занимается благотворительностью, жертвует на какие-то социальные программы) налоговые вычеты. У нас в России, соответственно, нет. Нельзя ли как-нибудь…
А.НОСИК: У нас 100 лет как принят этот закон.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Чтобы те, кто, например, жертвует на ту же «Википедию» или ещё что-то, получали бы какой-то вычет из налогов.
А.НОСИК: Он есть, главное, закон-то есть.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, я просто пытаюсь понять, как это сделать лучше. Вы имеете в виду, чтобы сами пожертвования?..
С.КОЗЛОВСКИЙ: Да, сумма, которую они пожертвовали на какую-то благотворительную организацию… Можно составить список проверенных благотворительных организаций, которые выкладывают всю свою бухгалтерию в интернет, это не проблема, чтобы все, кто жертвуют соответственно благотворительной организации, могли бы получить налоговые вычеты.
Д.МЕДВЕДЕВ: Но здесь же проблема-то, как обычно, заключается в том, что… Вы говорите о списке, и в этом основная трудность. Я, естественно, тоже всегда выступал за то, чтобы такие вычеты были. Вопрос в том, чтобы отличить это от обычных манипуляций. И если можно предложить какой-то способ, давайте его предложим.
И.ЗАСУРСКИЙ: Если госкомпания претендует на вычет, не давать. (С м е х.)
Д.МЕДВЕДЕВ: Бог с ними, с госкомпаниями, а если не госкомпания?
А.НОСИК: Нет, там с бенефициарами же проблема. В Америке как работает 501с3? Это не значит, что кто-то назвался НКО, поэтому ты ему принёс деньги, получил налоговый вычет. Ни фига. Отдельно ты можешь назваться НКО, отдельно ты должен в IRS по результатам полутора лет деятельности попросить, чтобы тебе дали 501c3. Тебя проверят, дадут статус – начнутся у тебя вычеты, не дадут статуса – ты мимо. Это не бланкетная вещь.
Д.МЕДВЕДЕВ: Если она не бланкетная, как Вы сказали, то тогда, конечно, в наших условиях это довольно сомнительная штука, потому если мы отдадим это на откуп чиновникам, то я боюсь, что в этом случае право на вычет будет прямо пропорционально количеству занесённых денег.
А.НОСИК: Нет, это же право не тому, кто получает, это право тому, кто даёт. Люди, у которых нет реальных пожертвований от живых людей, им это право-то не нужно. Это нужно тем, кто хочет стимулировать реальные пожертвования. Это не для казнокрадов история.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да нет, я же не про казнокрадство, я про то, что всякой темой можно манипулировать в принципе.
А.НОСИК: Да, но там дырки нет. Если я хочу, чтобы люди могли списывать с налога, с налогооблагаемой базы то, что они мне пожертвовали, мне это бессмысленно, если я с кем-то «пилю». Мне это осмысленно, только когда это с реальными людьми. Поэтому это в Америке так живо, поэтому в Америке все бегают, получают.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, я понимаю, но дело в том, что…
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Здесь факт пожертвования.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я всё понимаю. Я просто сразу же в голове прикидываю, какую схему здесь можно сделать. (С м е х.)
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Тяжело.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, почему? Можно.
А.НОСИК: Самое смешное, что у нас есть закон, который говорит о возврате благотворительных…
Д.МЕДВЕДЕВ: Есть.
А.НОСИК: Он заткнулся на уровне очень практических каких-то деталей. Как закон он есть, он даже должен был действовать.
Д.МЕДВЕДЕВ: У нас закон есть, но на самом деле, конечно, всё это работает очень плохо и с большим скрипом.
Что касается порядка, о котором Вы говорите. Я всё равно думаю, что будут серьёзно возражающие структуры, говорящие о том, что изначально жертвователь договорится с одаряемой организацией о том, что, допустим, пожертвование в размере 100 рублей, на самом деле 50 процентов, 50 рублей уйдёт на благотворительные цели, а 50 будет обращено обратно, возвращено.
А.НОСИК: …экономит-то только 13 рублей, оно вычитается…
Д.МЕДВЕДЕВ: Я согласен, да, хорошо.
А.НОСИК: …из налогооблагаемой базы.
Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо. Просто за счёт этого занижения. Мне кажется, нужно такой механизм предложить, который бы не создавал таких возможностей. Есть какие-то идеи?
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Общественный контроль.
А.НОСИК: Вообще механизм внесения в список 501с3, чтобы не было конфликта интересов, это примерно как на упрощёнку.
Д.МЕДВЕДЕВ: То есть всё-таки путём внесения в список Вы предлагаете?
А.НОСИК: Естественно.
Д.МЕДВЕДЕВ: Если путём внесения в список, тогда это администрируемая вещь. Но тогда, конечно, возникнут любимчики и возникнут пасынки.
А.НОСИК: Это же налоговая, она же незамотивированная. Они ужасны тем, что они бюрократы?
Д.МЕДВЕДЕВ: Не удивляйте меня. (С м е х.) Вы же знаете, как легко замотивировать налоговую.
И.ЗАСУРСКИЙ: Вы ужасный циник, Антон Борисович.
А.НОСИК: Нет, упрощёнку дают же не за взятки.
Д.МЕДВЕДЕВ: Упрощёнку – нет.
А.НОСИК: Компании регистрируют не за взятки.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это справедливо. Упрощёнку не за взятки, но упрощёнку дают по определённым критериям. Если ты попадаешь в критерии упрощёнки, то у них нет оснований отказать. Правильно?
Здесь ситуация будет другой. Всё-таки Вы же предлагаете, насколько я понимаю, давать открытым, нормальным, проверенным, что называется, тогда это всё-таки деление на чёрных и белых.
А.НОСИК: Нет, я ничего от этого не получаю. Мой жертвователь получает 13 процентов того, что он мне пожертвовал, в виде налогового вычета.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Скажут, что ты договоришься с жертвователем и приведёшь своего за три минуты, и ты это сделаешь. (С м е ю т с я.)
Д.МЕДВЕДЕВ: Просто я к тому, что здесь есть проблема, понимаете, на самом деле. Мне бы тоже хотелось это отрегулировать нормально, цивилизованно, чтобы всё это работало. С кем я ни встречусь: и с представителями обычного бизнеса, и с нашими деятелями культуры, как принято говорить, и сейчас с вами разговариваю – все эту тему поднимают. Она на самом деле выбрасывает нас за какие-то цивилизованные рамки, потому что люди хотят давать деньги на нормальные цели, а механизма нет. Начинаешь придумывать этот механизм, сразу встаёт Министерство финансов и говорит: «А в этом случае будет вот такая-то схема обхода». И вы знаете, к сожалению, они правы. Вот в чём дело-то. (С м е х.)
А.НОСИК: Честно Вам сказать, вообще-то это к жизни не имеет же никакого отношения, к денежной жизни. К денежной жизни имеет отношение чудовищная статья в Налоговом кодексе, по которой за тысячи долларов покупаешь ребёнку лекарство, ребёнка лечат-лечат, он умирает, а потом к родителям приходит налоговая, и 13 процентов стоимости этого пожертвованного лекарства взыскивает в качестве НДФЛ. Это в законе прописано. Слава богу, налоговая не всегда это делает!
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, это на самом деле чудовищная вещь, и это просто надо поправить.
Д.КУДРЯВЦЕВ: В данном случае понимаете что получается, в Америке это 501с3, о котором знает весь мир (хотя это трудно произносимо), но на котором живёт благотворительность гигантского оборота, а в России нет параллельной нормы. Получается, что у нас государству как бы не нужно?
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Может, польза от этого всё равно будет больше, чем те семь процентов, даже когда…
Д.МЕДВЕДЕВ: Да я с этим абсолютно согласен. И польза от этого будет, и символическое значение имеет. Вопрос только в том, чтобы правильным образом это описать.
А.НОСИК: Физлица.
Д.МЕДВЕДЕВ: Если вы мне опишете это правильно, я готов попробовать это дело продвинуть. Но как это сделать? Пока ни у кого не получилось. Я не знаю, может, у вас есть какие-то предложения, как это описать всё?
С.КОЗЛОВСКИЙ: Можно взять американский опыт.
А.НОСИК: Абсолютно.
Д.МЕДВЕДЕВ: На основе чего это отрегулировано в Америке? Это закон или это…
А.НОСИК: В Налоговом кодексе – статья.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Если это физлицо, которому только это разрешено, то это снимает половину проблем, потому что у физлица не может быть больше денег, чем в прошлую налоговую декларацию он заявил.
Д.МЕДВЕДЕВ: Почему? У него личных накоплений может не быть, что ли? Вы имеете в виду саму норму?
Д.КУДРЯВЦЕВ: Конечно, льгота будет работать только в этих рамках, в рамках прошлогодней заявки.
Д.МЕДВЕДЕВ: В рамках прошлогодней заявки. Но дело-то в том, что большинство наших пожертвований делается всё-таки в основном не физическими лицами. Конечно, и это делается тоже, но я имею в виду, если говорить о фундаментальных вещах, это делается всё-таки за счёт денег компаний.
И.ЗАСУРСКИЙ: Неправда. Дмитрий Анатольевич, например, у Антона Борисовича есть фонд «Помоги. Орг», собрал 2 миллиона долларов за прошлый год у частных лиц.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я знаю, да. Это здорово! И пример прекрасный. Я имею в виду даже не по количеству, а всё-таки по объёмам.
А.НОСИК: Потолки, квота, много всего можно прописать.
Д.МЕДВЕДЕВ: Давайте разработаем, я не против. Подготовьте тогда предложения, что можно сделать. Эта тема на самом деле: a) очень актуальная; b) она действительно весьма символическая; c) по ней никакого решения никто не может предложить на протяжении последних пяти лет. А всё, что предлагается, всё дробится. Подумайте.
А.НОСИК: Подумаем.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Дмитрий Анатольевич, если с темы благотворительности, которая сейчас захватила внимание минут на пять, всё-таки вернуться к теме интернета, к теме…
Д.МЕДВЕДЕВ: Мы говорим про благотворительность в интернете.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: В общем, да. К теме налоговых льгот, авторских прав, интеллектуальной собственности, законодательства, очень многое из этого обсуждалось на прошедшем неделю назад Российском интернет-форуме. Он был, с одной стороны, пятнадцатый (юбилейный). С другой стороны, я думаю, что многие здесь присутствующие там и жили, и тусовались, и принимали участие в круглых столах. У него есть несколько выхлопов информационных, экспертных и даже на уровне предложений. Мы сейчас весь этот контент обрабатываем, его действительно очень много. И по всем вопросам, которые мы сейчас в экспресс-режиме подняли, есть серьёзные проработки. Российская ассоциация электронных коммуникаций, которую я представляю (я не представился, Сергей Плуготаренко, РАЭК), как раз готовит многое в этом направлении и готова показать профильному Министерству. Был серьёзный круглый стол.
Д.МЕДВЕДЕВ: Министр-то профильный был?
С.МИРОНЮК: Был, конечно.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Был круглый стол по авторскому праву. Игорь Олегович его «хостил», а Иван Засурский его, соответственно, вёл как модератор. Был достаточно серьёзный, интересный круглый стол – один из немногих, где при обсуждении темы интеллектуальной собственности перевес был на стороне интернетчиков, нас просто было больше. (С м е х.) И были правообладатели, которые пришли и сказали: «Что же вы нас не позвали?» Хотелось сказать, что на других мероприятиях происходит ровно обратная ситуация. Но в любом случае были произнесены все моменты, связанные с тем примерно, о чём сказал Дмитрий Гришин.
Д.МЕДВЕДЕВ: А вы как-то вообще с правообладателями-то дружите, нет?
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Стараемся, мы их даже классифицируем. Есть умеренные правообладатели, с которыми у нас всё хорошо, а есть правообладатели не совсем умеренные, которые требуют уголовной ответственности, которые хотят посадить за решётку пользователей и заставить интернет-компании самостоятельно моделировать контент, что, естественно, не укладывается ни в какие бизнес-концепции развития этих структур.
И.ЗАСУРСКИЙ: И причём, самое смешное, просто добавлю, что это часто как производители сериалов телевизионных, которые действительно никому не нужны.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Которые никому не нужны и у которых контент уже устарел.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, Вы же отлично знаете, они никому не нужны, но они приносят самый большой доход.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Это их бизнес, наверное.
Д.МЕДВЕДЕВ: Не просто их бизнес, это просто самый высокодоходный продукт на каналах.
Ни новости, как ни странно, и не демонстрация Медведева и Путина, а вот сериалы.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Но в интернете они не так востребованы.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я вам даже больше скажу, я за последние лет 10 ни одного из них не смотрел. Не знаю, как вы.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Я думаю, что это их злит, это похоже на некую агонию, но, тем не менее, мы с этим считаемся, пытаемся работать, а результаты РИФа, кстати, спасибо за твит с поздравлением, мы читали…
Д.МЕДВЕДЕВ: Всё, что могу. (С м е х).
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Я хотел бы некий материал, скажем, такого развлекательного плана Вам передать, и там же есть сильная концептуальная история.
Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: …по законодательству, над которым РАЭК работает. Ежедневная газета выпускалась по итогам каждого дня. В общем, по признанию многих, РИФ был одним из самых успешных за 15 лет.
Д.МЕДВЕДЕВ: А такой форум, как РИФ, естественно, и в других странах существует, наверное, да?
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Смотрите, выездного мероприятия, которое бы сочетало в себе…
Д.МЕДВЕДЕВ: Или мы в этом смысле такие уникальные?
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Мы уникальные абсолютно.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это здорово на самом деле.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Причём он с 1997 года.
Кстати, тот рост, который отрасль показала в этом году по всем параметрам: по финансовым, по количеству интернет-пользователей… Компаниям, которые узнали о сегодняшней встрече, даже закралась какая-то мысль (мне пытались звонить, спрашивать): а что вам там скажут, не показали ли мы слишком много своего богатства в этом году? И, может быть, сейчас последует какой-то рикошет?
Д.МЕДВЕДЕВ: «Давайте на базу», да. (С м е х.)
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Очень хорошо, что ничего подобного на этой встрече сейчас не произошло.
С.МИРОНЮК: У наших западных коллег таких разделённых форматов нет, потому что у них интернет для СМИ – это среда обитания, это способ выражения себя. А у нас произошла всё-таки «сегрегация»: отдельно – офлайновые СМИ, отдельно – интернет-сообщества. Они смыкаются, но это процес.
Д.МЕДВЕДЕВ: Мы всегда своим путём идём.
С.МИРОНЮК: Кто-то заходит, кто-то – нет.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Мы даже объединили конференцию…
РЕПЛИКА: Просто тусовка маленькая, помещается пока…
Д.МЕДВЕДЕВ: Тусовка-то маленькая, а всё-таки сколько пользователей? Кто-то вчера сказал 50 [миллионов].
С.ПЛУГОТАРЕНКО: 57.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Когда ФОМ считал мобильных интернетчиков, он посчитал в том числе всю аудиторию. Первое весеннее исследование их – 50, сейчас – 57, из них 36 миллионов активных.
К.РЫКОВ: Тенденция такая – в 2014 году 80 миллионов. Проникновение будет 70 процентов, собственно говоря, как в Великобритании и во Франции.
Д.ГРИШИН: То есть мы будем первой страной…
И.ЩЁГОЛЕВ: Первой в Европе.
Д.МЕДВЕДЕВ: Ещё 5–7 лет назад мне никто не верил, что это возможно.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Но это прогноз.
К.РЫКОВ: Это логичный прогноз, потому что цена падает, а доступ…
Д.МЕДВЕДЕВ: Помимо изменения законодательства о благотворительности есть ещё какие-то предложения практического плана? Потому что на самом деле мы не так часто встречаемся, хотя мне интересно, надеюсь, для вас тоже полезно будет.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Я про «Википедию» скажу. У нас есть проблемы с текущим Гражданским кодексом. Во-первых, действительно есть большая серьёзная проблема с лицензиями Creative Commons, то есть формально они не запрещены, но реально, например, даже сайт Кремля, лицензия полностью аналогична Creative Commons, но фактически там это не пишут.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я с самого начала, если Вы обратили внимание, зацепился за то, что это такое.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Что это такое? Сreativе Commons – это такая лицензия, где, по сути, автор отказывается от определённых прав, то есть она защищает в первую очередь даже не автора, а пользователя.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, Вы мне объяснили, спасибо вам всем большое за это. Я сейчас не об этом говорю. Я хочу понять, здесь у нас коллеги присутствуют, сама концепция Creativе Commons – она укладывается, скажем, в наш правопорядок?
С.КОЗЛОВСКИЙ: Укладывается, да.
М.ЯКУШЕВ: Это расширение лицензии автора.
Д.МЕДВЕДЕВ: Авторской лицензии, основанной на договоре с пользователем.
М.ЯКУШЕВ: На волеизъявлении.
Д.МЕДВЕДЕВ: На его добровольном отказе от части авторских правомочий. Правильно?
М.ЯКУШЕВ: Да. Но в терминах нашего законодательства это всё прописать невозможно, потому что очень старые традиции.
Д.МЕДВЕДЕВ: У нас именно традиции старые, закон-то новый.
М.ЯКУШЕВ: Коллеги, кто пишут четвёртую часть Гражданского кодекса, мы с ними встречались, они эту тему понимают, осознают, что это, видимо, перспективно, но в том варианте, который, видимо, Вам показывали, там практически всё было вычеркнуто.
С.ПЛУГОТАРЕНКО: Из того, что мы предлагали.
Д.МЕДВЕДЕВ: А кто этим занимался?
М.ЯКУШЕВ: Маковский.
Д.МЕДВЕДЕВ: Маковский? У меня предложение такое, потому что тема действительно важная. Если мы не сможем создать какой-то современный вариант, то так и будем находиться за пределами правового регулирования, а все эти лицензии будут выдаваться в полулегальном виде, если не вопреки нашему законодательству, то и не в соответствии с ним. Может быть, вы обобщите тогда эти предложения? Но это нужно сделать очень быстро. Не далее как вчера я разговаривал на эту тему с Правительством, с тем чтобы они ускоряли внесение изменений в Гражданский кодекс и уже двигали его для принятия в Государственную Думу.
М.ЯКУШЕВ: Претензии по первой части ГК задерживают всё остальное.
Д.МЕДВЕДЕВ: По первой части уже договорились. Если Вы имеете в виду юридические лица, уже вроде нашли компромиссы, которые устаивают, с одной стороны, тех, кто за вольный рынок, и тех, кто хочет что-то подрегулировать. Нужно тогда на это обратить внимание.
С.КОЗЛОВСКИЙ: А с Creative Commons основная проблема, что у нас у автора есть неимущественное право на отзыв, то есть он всегда может, что-то разрешив, когда проходит время, передумать, и от этого права он отказаться не может, потому что оно неимущественное. Он отдаёт обществу какое-то произведение, на его основе строятся другие, и в какой-то момент он говорит, спустя много лет: «А я передумал». И вся эта надстройка становится, по сути, нелегальной.
Д.МЕДВЕДЕВ: Без основания.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Да. В декабре появился Гражданский кодекс, там появилась статья 1233, более-менее согласующаяся со свободными лицензиями, но тут же Вам письмо написали писатели, где свободные лицензии назвали пропагандой пиратства.
Д.МЕДВЕДЕВ: Писатели? Какие?
С.КОЗЛОВСКИЙ: Донцова, Маринина. За Гражданский кодекс так испугались, что внесли изменения, и в апреле появились поправки. Теперь если автор даёт свободную лицензию, он должен пойти в Роспатент и это зарегистрировать. То есть, по сути, каждую правку «Википедии», если изменил, зарегистрируй в Роспатенте.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это невозможно, это всё не работает абсолютно.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Это какая-то абсурдная ситуация.
А.НОСИК: Есть гораздо более чудовищные вещи, чем эта. У нас же внезаконное бесплатное программное обеспечение.
И.ЗАСУРСКИЙ: По-прежнему.
А.НОСИК: Основанием того, что ты являешься легальным пользователем, является твой договор с тем, кто это написал. Если ты поставил себе бесплатный «Линукс»… Это он в Америке был бесплатный, потому что в Америке, как Евтушенко сказал, другая культура, другая страна, другой закон.
А у нас для того, чтобы тот же самый «Линукс» был легальным, у тебя должно быть письменное соглашение с Торвальдсом. Поскольку Торвальдс не ездит в Москву писать соглашения, то в Питере есть несколько фирм, которые занимаются печатанием этих договоров, говорят: «Мы представители Торвальдса».
Д.МЕДВЕДЕВ: И продают эти соглашения.
А.НОСИК: Они не продают, они – евангелисты «Линукса». Они понимают, что если «Линукс» будет основанием для наезда, то его будут плохо ставить, поэтому они легализуют.
Д.МЕДВЕДЕВ: Кстати, проблема СПО – та тема, которой мы тоже пытались заниматься. Потом мне написали кучу писем о том, что «как Вы из Правительства ушли, совсем всё стало деградировать». Я думаю, что это не совсем так.
Игорь Олегович?
И.ЩЁГОЛЕВ: Нормально, внедряем, есть план.
Д.МЕДВЕДЕВ: Внедрять-то внедряем, на самом деле всё равно внедряются и платные продукты. Я хорошо вижу, даже по затратам бюджета, как покупали, так и покупают за большие деньги и «Майкрософт», и всё остальное. Но дело сейчас даже не в этом.
Действительно не хватает какой-то юридической базы для того, чтобы это делать?
И.ЩЁГОЛЕВ: Пожалуй, это единственное, самое главное. Во всём остальном скорее вопрос привычек, вопрос развитости рынка и в главной степени поддержки.
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Особенно программное антивирусное обеспечение очень важно.
Д.МЕДВЕДЕВ: Честно говоря, я не очень понимаю, а что здесь-то противоречит нашему правопониманию?
М.ЯКУШЕВ: Проблема на уровне милиции, что у них нет бумажки.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, милиция – это милиция.
М.ЯКУШЕВ: То, что говорит Антон, – это милиция. То есть это не проблема министерства, это проблема правоохранительных органов, которые хотят это всё видеть на бумаге.
РЕПЛИКА: Эта проблема осталась.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я так понимаю, договор на бумаге они требуют. И всё.
С МЕСТА: Да, договор на бумаге.
Д.МЕДВЕДЕВ: Тогда можно сделать проще. Я-то думал, что это проблема законодательного порядка, то есть уровня закона. Может быть, Вам с Нургалиевым письмишко написать на эту тему? Да, абсолютно серьёзно говорю. Просто издать совместный документ или обменяться какими-то письмами, которые будут доведены до соответствующих сотрудников, и они перестанут приставать, вот и всё. Можно сделать без законов тогда.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Это же проблема не интернета. Эта проблема того, что происходит в российском документообороте, который весь бумажный, – невозможно работать с удалёнными программистами. Они не могут быть твоими кадровыми людьми, потому что не признан электронный обмен подписями. Тогда мы вообще говорим обо всей стране, да?
Д.МЕДВЕДЕВ: Уж внедряем-внедряем: и законы приняли по электронной подписи, и всё остальное. Медленно у нас это идёт, но всё-таки как-то идёт, кое-что меняется.
А.НОСИК: Закон 2001 года?
И.ЩЁГОЛЕВ: Только что же новый принят.
Д.МЕДВЕДЕВ: Мы приняли свежий закон. У нас был закон, который носил, что называется, специальный характер: применительно к банковским сделкам и так далее. А сейчас мы приняли общий закон о ЭЦП, который, по идее, должен работать.
А.НОСИК: А у Вас есть ЭЦП?
Д.МЕДВЕДЕВ: У меня нет. У меня есть колотушка такая.
(С м е х.)
На самом деле, кстати, вопрос абсолютно непраздный, потому что ЭЦП должна быть у всех, включая Президента. Другое дело, что это уже совсем тонкая технология, потому что Президент подписывает не только открытые, но и закрытые документы. Но для открытых документов это вполне возможно. Я всё-таки кое-что в документообороте поменял. Я сейчас могу, наконец-то, я, наверное, единственный в этом смысле представитель нашей верхней власти, который может давать поручения в безбумажной форме. Я не знаю, Игорь Олегович, Вы даёте сами? Хорошо, если так. То есть я могу всё это сделать прямо на компьютере, впечатать, расписаться и так далее, но это работает только для определённого сегмента. Целая часть документов, которые имеют гриф ДСП и, что называется, дальше, конечно, в такую форму не ложатся. И что с этим делать, это отдельная проблема. Но это не интернет, конечно.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Тоже очень хотим и главное, что мы частным образом всё можем, но налоговая не признаёт этих документов.
Д.МЕДВЕДЕВ: Сейчас будет. Будет принимать. Нет, это мы всё сделаем, здесь у меня как раз сомнений нет. Тяжело, как обычно, со всякими вывертами, но это будет всё. Это заработает.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Ещё одна проблема есть с Гражданским кодексом, она, по сути, касается всех. В России нет свободы панорамы. Во всех странах это есть, в России нет. То есть нам, если мы хотим делать фотографии, допустим, зданий, памятников на улице, надо искать правообладателей, то есть архитекторов, скульпторов, и заключать с ними письменный договор. То есть если я выйду на улицу, сфотографирую здание библиотеки и помещу в статью…
Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо, что я этого не знал, я иногда тоже щёлкаю. (Смех в зале.)
С.КОЗЛОВСКИЙ: Запрещено, если это является основным объектом фото, а для «Википедии» как раз они и должны быть основным объектом фото, либо если это используется в коммерческих целях. А в «Википедии» основная идея в том, что её можно использовать в коммерческих целях, то есть можно распечатать, ни к кому никаких вопросов не будет, и продавать. Не надо делиться с «Википедией» и так далее.
Д.МЕДВЕДЕВ: Ну и какие идеи?
С.КОЗЛОВСКИЙ: Разрешить свободу панорамы. Если здания, памятники, сооружения, всё что угодно – на улице можно спокойно фотографировать без разрешения.
Д.МЕДВЕДЕВ: А у нас на каком уровне принимаются решения о запрете фотографирования?
С.КОЗЛОВСКИЙ: Гражданский кодекс.
Д.МЕДВЕДЕВ: ГК и есть закон об авторском праве, это же соответствующий раздел.
М.ЯКУШЕВ: Буквально строчку нужно поменять, никак не проходит.
Д.МЕДВЕДЕВ: А как там говорится?
С.КОЗЛОВСКИЙ: Разрешено без согласия автора и без выплаты, кроме случаев, если это является основным объектом фото либо используется в коммерческих целях. Эти исключения на самом деле не нужны.
Д.МЕДВЕДЕВ: А кто это пробил-то вообще? Или это некое понимание авторов?
М.ЯКУШЕВ: Скорее это понимание.
С МЕСТА: Письмописатели регулярно возникают…
С.МИРОНЮК: Дмитрий Анатольевич, всё-таки хотелось бы сказать слово в защиту правообладателей. Существуют целые отрасли, например, киноискусство или фотоискусство, экономика которых такова, что без защиты своих произведений они не будут существовать. Поскольку у меня природа двойственная, я, с одной стороны, здесь как резидент соцсети, а с другой стороны, как производитель контента, всё-таки хотела бы акцентировать необходимость поиска этого баланса.
Д.МЕДВЕДЕВ: Так я об этом и говорю уже на протяжении последних часов.
С.МИРОНЮК: Потому что мы в такой радикализм, мне кажется, ударились.
Д.МЕДВЕДЕВ: Коллеги, честно сказать, у меня, может, тоже уже несколько отдалённые представления обо всём этом (я редко этим занимаюсь, к сожалению, хотя это интересная тема), мне кажется, что это не самая существенная тема – свобода панорамы, о которой говорят. Кто старается защищать свои интересы? Кто конкретно?
С.КОЗЛОВСКИЙ: Это неработающая статья, то есть мы в «Википедии» её соблюдаем...
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, кто, допустим, говорит, что этого делать нельзя?
А.НОСИК: Никто. Проблема заключается в том, что кто-то хочет действовать по закону, и он в этот момент упирается: либо наплюй на закон, либо не делай ничего. Практически последствий нет.
Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно. Я не очень понимаю, Света, Вы сейчас в защиту кого выступали?
С.МИРОНЮК: Правообладателей. Тех самых писателей…
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, мы сейчас не про писателей говорим. Писатели – это святое. У нас была довольно известная история по поводу того, можно ли фотографировать Красную площадь и Кремль. Она довольно смешная, потому что в какой-то момент действительно это право было передано Федеральной службе охраны для того, что называется, чтобы всё было в порядке с безопасностью, а потом уже все и забыли, для чего это было сделано. Эту ситуацию невозможно было поменять до тех пор, пока мне самому не пришлось дать прямое указание, что Красную площадь можно фотографировать. Она снята вдоль и поперёк. Я просто хочу понять. Там – ладно, там хотя бы резиденция Президента, хоть какое-то объяснение есть. Кто стоит за этими интересами? Я так понимаю, что таких просто нет.
К.РЫКОВ: Никого.
Д.МЕДВЕДЕВ: Вот в том-то и дело. Я почему и удивился.
С.МИРОНЮК: Это исторически сложилось.
М.ЯКУШЕВ: Это совесть у человека, который хочет работать, жить по закону. Он читает закон…
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, я понимаю, мы здесь все совестливые и все соблюдаем закон, тут других людей нет. Я пытаюсь просто понять, кто обидится, если мы этот закон поменяем?
С.МИРОНЮК: Никто. Моя ремарка была, что…
Д.МЕДВЕДЕВ: То есть Ваша ремарка всё-таки не про фото была?
С.МИРОНЮК: Существует граница – музыка, кино, литература всё-таки должны быть защищены.
Д.МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, все это понимают здесь.
С.КОЗЛОВСКИЙ: В кино тоже: попал в кадр дом, а фильм коммерческий. По идее, они должны искать архитектора и выплачивать.
Г.ТИМЧЕНКО: Можно я на секундочку вмешаюсь?
Когда умер один из наших великих советских актёров, мы поставили всего-навсего в фотогалерею один кадр из его очень запоминающейся роли. Нам тут же позвонили из «Мосфильма» и сказали: всё, что снято до 1993 года, каждый кадр, они продают покадрово. Мы не поленились и посчитали, что если бы мы купили покадрово один фильм, то нам бы это обошлось в 2,5 миллиона долларов. Вот так зарабатывает «Мосфильм». Они продают фильмы, предположим, Вячеслава Тихонова покадрово.
С.МИРОНЮК: Должно быть разрешено что-то к общему доступу, а что-то защищено…
Д.МЕДВЕДЕВ: С этим никто и не спорит, конечно.
И.ЗАСУРСКИЙ: Но «Мосфильм» сегодняшний спорит, притом что «Мосфильм» это делал по заказу. Посмотрите, любой фильм – по заказу Гостелерадио, по заказу такому-то, им платили деньги, права обсуждены.
Д.МЕДВЕДЕВ: Насчёт всеобщего или общественного достояния. У нас ведь далеко не все объекты создавались именно как объекты общественного достояния. Не стоит забывать об этом. У нас даже в советский период всё-таки авторское право действовало. Оно понятно какое было, объёмы авторского права, объёмы авторского вознаграждения, но оно всё-таки действовало. И автоматически всё это переводить в общественное достояние будет невозможно, тем более у нас есть сроки действия авторского права, которые у нас на самом деле, как и во всём мире, с каждым годом становятся всё больше и больше. То есть здесь проблема есть.
С.МИРОНЮК: Да, Дмитрий Анатольевич, мы сейчас судимся с некоторыми советским авторами фото, фотографами, и приходится доставать платёжные ведомости 60–70-х годов.
Д.МЕДВЕДЕВ: О том, что они получили вознаграждение?
С.МИРОНЮК: О том, что они получили гонорары и что права перешли к нам.
Д.МЕДВЕДЕВ: Слушайте, мне кажется, это как раз и цивилизованность.
С.МИРОНЮК: Да.
Д.МЕДВЕДЕВ: Возник вопрос, достали ведомость, показали: вы свои три рубля за это получили.
С МЕСТА: Можно замечание короткое?
Д.МЕДВЕДЕВ: Можно, конечно, просто некоторые коллеги никак не могут сказать, Вы не можете договорить, и Вы что-то хотели сказать.
М.МОШКОВ: Максим Мошков, библиотека Мошкова.
Я вообще хотел бы привлечь внимание как раз к инициативе «Мосфильма», только что обруганного. Он совсем недавно выложил в YouTube довольно много старых советских фильмов в полном доступе.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, я не смотрел, но читал об этом.
М.МОШКОВ: Я считаю, что это замечательное достижение. Но в коллекцию нашего советского кино входят не только эти фильмы «Мосфильма», а ещё коллекция советских мультфильмов, Госрадиофонд, где шикарные спектакли и звукопостановки записаны в древности, какие-то вещи с телевидения по правам, принадлежащим государству. Очень бы хотелось это видеть именно народным достоянием доступным, а не тем, на котором лежит чья-то лапа и продаётся за бешеные деньги. Эту вещь можно решить достаточно быстро именно волевым решением.
Д.МЕДВЕДЕВ: Мне тоже хотелось бы, только знаете, насчёт быстрого волевого решения я не уверен. Я думаю, что если такие решения принимать, это будет череда затяжных и очень тяжёлых судебных споров. Даже если на уровне закона провозгласить это общественным достоянием…
М.МОШКОВ: Необязательно общественным, государственным. Государство, являясь правообладателем, имеет возможность размещать учебники школьные, за которые заплачено авторам, в открытом доступе для граждан страны и школьников.
Д.МЕДВЕДЕВ: А чего тогда не хватает?
И.ЗАСУРСКИЙ: Воли.
М.МОШКОВ: Воли.
Д.МЕДВЕДЕВ: Как обычно?
М.МОШКОВ: Если было хотя бы законодательное разрешение этих вещей, это бы сделали частные лица. Я, например, могу выкладывать всю русскую классику и выкладываю в интернете. Год назад мы в этой библиотеке сидели с сотрудниками, и они просили меня продать им коллекцию русской классики, чтобы они могли отчитаться и получить возможность участвовать в эксперименте по чтению…
А.ПУРНИК: По внедрению ридеров.
М.МОШКОВ: По внедрению ридеров. То есть они у частного лица покупали права на русскую классику, чтобы всё было по закону. Такая ситуация считается совершенно ненормальной.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я всё-таки не очень понимаю, какие объекты вы предлагаете объявить конкретно?
И.ЗАСУРСКИЙ: Можно я конкретно скажу?
Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста.
И.ЗАСУРСКИЙ: Смотрите, есть произведённое в Советском Союзе… Мы не берём музыку сейчас, с музыкой отдельно, это самый древний объект авторского права, там самые сложные отношения, там РАО, отдельная история, очень долго можно говорить, куда идут деньги, что они делают, не важно. Есть история с кино. В истории с кино очень понятная на самом деле ситуация. Нет никакого общественного достояния. Я, честно говоря, сам напоролся на это, когда делал проект по заказу Минкультуры, хотели выложить всё русское кино, которое есть в общественном достоянии. Я подстраховался, у нескольких юридических компаний взял заключение относительно того, что является объектом авторского права, что нет. Мы не смогли выпустить этот проект, потому что на шесть экранов американского кино в проекте Министерства культуры был один экран с русским кино, где было 10 или 12 фильмов, потому что на самом деле столько исключений… До 1925 года это индивидуальный объект авторского права – 70 лет после смерти автора, во время войны – за каждый год по два. На самом деле нет никакого русского кино в общественном достоянии в принципе вообще. Если разбираться, то ничего нет, хотя в действительности Союз кинематографистов, который есть у Никиты, в принципе это организация по спокойному выкупу за небольшие деньги всех остатков, какие только есть, авторских прав. А что ещё она может делать? Понимаете? На самом деле это же старики, это организация, которая помогает навести социальную справедливость…
Д.МЕДВЕДЕВ: Они так не считают.
И.ЗАСУРСКИЙ: Это понятно. Но у них есть, Вы знаете, проценты с дисков.
А.НОСИК: Пока нет.
И.ЗАСУРСКИЙ: У них есть новые источники.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Кинематографистам отдали.
И.ЗАСУРСКИЙ: Я не хочу на них нападать, дело не в этом.
Д.МЕДВЕДЕВ: В интернете было сообщение, что они собираются продавать право на звук. Это, правда, 1 апреля было.
А.НОСИК: А на свет?
И.ЗАСУРСКИЙ: Всегда из этих по разным углам растащенных вещей будут пытаться «качать».
Дмитрий Анатольевич, можно радикальную идею? Видите, как рубль сейчас падает – мало рублей.
А.НОСИК: Да ладно!
Д.МЕДВЕДЕВ: Куда он падает? Рубль укрепляется.
И.ЗАСУРСКИЙ: Извините, доллар падает. Я имею в виду, доллар падает, потому что мало рублей – трудно купить. Например, в прошлый раз, когда проводилась эмиссия, в основном через банки, через заводы, в какие-то чёрные дырки закачивается. В данном случае, если бы авторские выплаты за советские произведения пришли людям, которые их создали, во-первых, в каждом случае это небольшие выплаты, во-вторых, как бы это…
Д.МЕДВЕДЕВ: Авторам или наследникам?
И.ЗАСУРСКИЙ: Людям, наследникам – не важно. Если это небольшие деньги – 3–5 тысяч рублей за произведение и так далее. Сколько это может стоить? Это же библиотечный продукт. В принципе, мы могли бы справедливо заплатить за сделанную интеллектуальную работу в советское время, полностью решив этот вопрос. Это не очень сложно, потому что все эти организации, творческие союзы и так далее, они в том или ином виде даже до нашего времени дотянули, и там есть полная база данных.
Д.МЕДВЕДЕВ: То есть Вы предлагаете заплатить как бы один раз и потом использовать это свободно?
И.ЗАСУРСКИЙ: Да, точно. Это будет самая умная эмиссия в истории нашей страны, потому что люди, которые что-то сделали интеллектуальное, получат какую-то копеечку на старости за то, что они смогли.
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Ваня, но ты знаешь, например, что часть прав передана коммерческим организациям…
Анна Знаменская, директор проекта ivi.ru – это сайт, который в интернете показывает кино…
Д.МЕДВЕДЕВ: Я знаю Ваш проект, даже что-то смотрел.
И.ЗАСУРСКИЙ: Расскажи, сколько контрактов на каждый фильм вы подписывали?
Д.МЕДВЕДЕВ: Хороший проект.
А.ЗНАМЕНСКАЯ: На самом деле у нас около 400 правообладателей. Надо сказать, что, например, тот же Гостелерадиофонд куплен через ООО – соответственно, совершенно коммерческая структура. Мультфильмы «Союзмульфильма» куплены тоже через коммерческую структуру. Весь этот контент куплен за деньги, причём совершенно не за маленькие деньги, это минимальные гарантии вперёд и ещё процент выручки, которую мы получаем. Поэтому это очень хорошее предложение, но как бороться…
И.ЗАСУРСКИЙ: Это государственная собственность, которая в ходе тихой приватизации оказалась растащенной.
Д.МЕДВЕДЕВ: Так и есть на самом деле. Это на самом деле так и произошло, действительно это всё растащили. Вопрос ведь в том, что мы итоги приватизации считаем отчасти священными, несмотря на то, что было много всего несправедливого.
И.ЗАСУРСКИЙ: Давайте разделим интеллектуальное – то, что живое, информацию – то, что потом размножается и делает нас богаче, никого не делает беднее. Там же нет делёжки.
Д.МЕДВЕДЕВ: Очень хочется Вас поддержать.
И.ЗАСУРСКИЙ: Пожалуйста.
Д.МЕДВЕДЕВ: Только я боюсь, что после этого будет большой хай, потому что выстроится очередь из наследников (это ещё полбеды), но выстроится очередь из приобретателей и посредников, которые получили на это права праведным и неправедным способом. Конечно, это можно сделать в виде отсечения какого-то и принудительной выплаты вознаграждения. Но, конечно, это будет очень оспоримая в правовом плане ситуация, даже если мы это через закон какой-то проведём.
А.НОСИК: Нет, очень точно видно, где гайка закручивается и откручивается. Это то, что в Америке называется Fair Use – 107 раздел US Сode. Это то, что могут делать люди, что можно образовательному учреждению, некоммерческому. Это культурные учреждения. У нас же есть закон о культуре, закон о библиотечном деле. Есть много разных платформ, где, не отменяя итогов приватизации, уважая права всех на всё, можно говорить: «В школах – бесплатно».
Д.КУДРЯВЦЕВ: Так лучше, потому что иначе нет разницы между стихотворением и химической формулой, созданной в советское время.
Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно, нет. С точки зрения защиты авторского права разницы никакой нет абсолютно. Разницы никакой нет, идёт ли речь о гуманитарном творчестве или точных, естественных науках.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Потому что мы повязнем в этом, нельзя возвращать…
А.НОСИК: В любом случае в этом повязнем.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Возвращать акционированное нельзя ни в каком виде. Потом дальше будем доказывать, что…
Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно, иначе бардак будет.
А.НОСИК: Я о чём и говорю, вместо этого надо Fair Use делать.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Правильная идея состоит в том, что ничего не отбирается, права сохраняются, но указываются области применения, в которые собственники должны давать бесплатно.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что это, в принципе, скорее правильный путь. Я не знаю, как быстро, но область свободного использования всё равно в границах законодательства будет расширяться в силу понятных причин, потому что всё равно за этим уследить невозможно, всё равно этим будут пользоваться. И рано или поздно законодатель будет вынужден на это пойти. Но какие-то приоритеты установить – здесь, пожалуй, я бы поддержал всех, кто говорит: допустим, школы, университеты, ещё какие-то учреждения, которые не вызывают сомнений. Понятно, что можно делать что-то через них, но, во всяком случае, это объяснимая вещь.
А.НОСИК: Больше особо ничего и не надо.
Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста.
Г.АСМОЛОВ: Дмитрий Анатольевич, меня зовут Григорий Асмолов, я автор проекта «Карта помощи пострадавшим от пожаров», который работал прошлым летом и который помог скоординировать оказание помощи пострадавшим от пожаров.
Конечно, в первую очередь я хотел бы сказать, что российское сетевое сообщество показало себя прошлым летом как очень мощный ресурс. Во многом это был пример, который изучали потом по всему миру. В частности, я работаю в Гарвардском университете, и там очень многие специалисты смотрели, как сильно сетевое сообщество именно в России. Примеров того, как это сетевое сообщество рождает новые проекты и появляются новые идеи, очень много. Очень много разных аутсорсинговых проектов.
Д.МЕДВЕДЕВ: Проект хороший получился.
Г.АСМОЛОВ: Есть ещё очень много разных проектов, которые рождаются именно в сети. «Гдеказино.ру» – этот проект Вы помогли сделать замеченным. Это было очень заметно, потому что уже тогда структуры начали реагировать.
«Карта помощи» – это проект, который в основном координировался внутри сетевого сообщества, и у нас это заняло очень много времени. Постепенно сейчас уже МЧС начинает нас замечать, и какие-то структуры начинают смотреть на то, что, в принципе, есть мощь, есть сила.
Но концепция электронного правительства в первую очередь ориентирована на оказание услуг, а не на сотрудничество между обществом и государством, в то время как мы видим всё больше и больше примеров, когда сетевое общество может быть равноценным партнёром государства в решении тех или иных социальных проблем. И здесь вопрос, который я хотел поднять, – как можно обратить больше внимания? Потому что сетевое общество не структурируется, это не организация, это не НКО. Это группа людей, которые вдруг решают, что они чем-то могут помочь, делают какую-то платформу, объединяются и так далее. Когда те или иные ведомства по разным совершенно направлениям будут больше обращать внимание на подобного рода проекты? Это ресурс для сотрудничества. Опять же со стороны МЧС недавно нам сказали, что, возможно, они сделают для нас специальный телефон, по которому можно будет получать информацию от краудсорсинга, от людей. Но как усилить внимание со стороны разных ведомств на проекты сетевого общества так, чтобы эта кооперация между гражданскими проектами и государством была более системной и порождала больше результатов? Потому что граждане в том числе, как мне кажется, больше участвуют в этом в тот момент, когда они видят, что реагирует и государство. В тот момент, когда есть фидбэк, это и более активизирует население.
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, это проблема самих людей, которые работают на государство. Мне было бы очень грустно, если бы для каждого такого государственного взора необходимо было бы участие Президента. По «Гдеказино.ру» я это сделал, потому что тема животрепещущая и плюс циничное злоупотребление законодательством, вроде казино закрыты, в то же время все играют, кто хочет. Но, конечно, не дело Президенту каждый раз вызывать Генерального прокурора и говорить: «Знаешь, вот есть такой-то ресурс, обрати на него внимание». Или так, как у Вас, допустим, в этой очень сложной ситуации. Мне кажется, это вопрос скорее общего взросления людей. Я единственное, что могу обещать, я своим примером, естественно, это буду продолжать делать. Но, в конечном счёте, это вопрос самоощущения самих министров, руководителей ведомств. Если они не хотят остаться на свалке, то они должны реагировать на это. Тот самый фидбэк, о котором Вы говорите, у человека есть или его нет, скажем так. Если у человека есть потребность отвечать, он ответит, мы же с вами понимаем, а если нет, то ничего не будет.
С.МИРОНЮК: Дмитрий Анатольевич, извините, что перебила. Есть дебютная идея у наших западных коллег – у министерств и ведомств принято делать свои представительства в социальных сетях в виде официальных страниц, где на «стене» можно написать. Если вы видите, что на «стене» МЧС или другого министерства написано определённое воззвание от сообщества и реакции нет, пожалуйста, это открытый механизм.
Д.КУДРЯВЦЕВ: У Минздрава есть такой официальный блог, на сайте Минздрава. Помогло им это?
С.МИРОНЮК: Нет, ты говоришь, что на сайте Минздрава, а я говорю о социальном сообществе. На сайте Минздрава ты вычёркиваешь комменты того, кого тебе не нужно, и всё.
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, в принципе, на мой взгляд, это тоже возможный вариант. Другое дело, что уровень, конечно, этих записей будет очень разным. Мы с вами тоже понимаем. Да, придётся жёстко это модерировать, но тогда вроде бы потеряется цель, потому что будет отсечение наиболее хамских каких-то вещей, но в то же время можно выкинуть, соответственно, вместе с водой и ребёнка, потому что, может быть, в очень жёсткой форме сказано о чём-то сверхактуальном. Они скажут: «Смотри, опять нас оскорбляют, пошли они…»
Е.СКОРОБОГАТОВА: Екатерина Скоробогатова, я представляю Facebook в России. Могу сказать о том, что в Facebook есть несколько очень удачных примеров реализации. Например, у Красного Креста огромная страница на Facebook. Соответственно, именно через эту страницу они получают очень много интересной информации от пользователей.
Безусловно, у всех крупных министерств и ведомств ряда стран, начиная от Вашингтона и заканчивая, собственно, британской монархией, есть свои страницы. Та структура, по которой работают страницы на Facebook, содержит некий базовый уровень модерации, по которому мы отсеиваем, например, определённые слова, просто не разрешаем публиковать. Ну и есть, безусловно, большое внимание со стороны тех, кто ведёт эти страницы на Facebook. Поэтому в целом, мне кажется, это…
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы считаете, что это работает?
Е.СКОРОБОГАТОВА: Да. И дело в том, что здесь ещё есть очень важная вещь, которая связана с самим Facebook как платформой, поскольку это не анонимная платформа, о чём говорил Иван. На Facebook может присутствовать человек только под своим реальным именем и фамилией.
С.МИРОНЮК: Как если подойти и написать ругательство на стене министерства и подписаться своим именем.
Е.СКОРОБОГАТОВА: Высказывание на Facebook привязано к вашему реальному имени и фамилии, к вашему истинному профилю.
Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, если, так сказать, это работает в других странах, я не считаю, что это не будет работать у нас. И не хотел бы сразу же выражать сомнение в нашей цивилизованности. Можно попробовать.
С.МИРОНЮК: Может быть, мы обобщим опыт и покажем?
Д.МЕДВЕДЕВ: Давайте попробуем. Если это будет идти на пользу, слава богу, что называется. Пожалуйста.
Г.АСМОЛОВ: Дмитрий Анатольевич, в тех странах, где это работает на организационном уровне, во многих очень местах появляются функции человека, который своего рода посредник с сетевым сообществам, который не только собирает жалобы, а именно отвечает. Сегодня нет человека, к которому мы можем обратиться с таким проектом, какой-то человек по контакту с сетевым обществом. И на организационном уровне, когда создаётся адресат, то появляется возможность координации.
И.ЗАСУРСКИЙ: Социальные атташе. Как пресс-служба.
М.ЯКУШЕВ: Совершенно конкретно, прошу прощения, в министерствах и ведомствах есть же бюджет на обучение каким-то информационным системам, как в Lotus работать, в «Майкрософте» работать. Если заложить бюджет именно на взаимодействие с социальными сетями, то людей можно обучать, приглашать экспертов. Собственно, потихоньку всё это и начнётся.
А.КОЛЕСНИКОВ: Михаил, мне кажется, что они тратят слишком много служебного времени в этих социальных сетях.
И.ЩЁГОЛЕВ: Этому учить не надо.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, идея-то любопытная. Это только предложи. Достаточно мне сказать, что заложите в бюджет на общение с социальными сетями, что начнётся сразу.
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Знаете, я хотела бы добавить. Дело в том, что, например, в Германии дети с самого начала знают, что бесплатного контента в интернете нет. Там дети приучены к тому, что есть ответственность. В Германии есть ответственность конечного пользователя за скачивание нелегального контента. И дети изначально в школах знают, что контент нужно покупать соответственно через iTunes или ещё каким-то образом.
Д.МЕДВЕДЕВ: Позвольте всё-таки не до конца в это поверить, даже применительно к немецким детям.
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Конечно. Я просто к тому, что там дети со школы понимают, как нужно пользоваться социальными сетями, соответственно, где нужно смотреть легальное видео, легальную музыку, эта образовательная часть была бы очень важна.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это правда. Вы правы, но это, знаете, нас адресует к другой проблеме, с которой я столкнулся, как раз когда я работал в Правительстве. И мы начали двигать этот проект как раз в школы, проходила первая интернатизация школ достаточно сложно, но, я считаю, всё равно она была весьма полезной. Проблема была в том, что дети готовы все абсолютно, учителя не готовы на 70 процентов. Причём не только что-то объяснять, а просто не готовы что-то делать, не готовы даже как-то общаться с компьютером. Сейчас эта проблема стала выглядеть лучше, но в целом она всё равно остаётся. Вы говорите о том, что в школе нужно давать соответствующие знания, всё-таки это педагог должен делать, их давать.
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Всех педагогов обучить, наверное, сложно.
Д.МЕДВЕДЕВ: Но учить надо.
А.ЗНАМЕНСКАЯ: Но можно использовать технологию онлайн-обучения, во-первых.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, учить надо обязательно. Учить надо и взрослых, и уже зрелых, и не очень зрелых. Молодёжь, конечно, всё-таки лучше в этом смысле ориентирована, но это вопрос культуры, Вы правы. Это вопрос культуры. Как и вопрос о том, как себя ведут руководители ведомств, в конечном счёте. Это тоже вопрос внутренних ощущений.
М.КОТОВ: Михаил Котов, «Газета.ru».
Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста.
М.КОТОВ: Я хотел бы сказать про судебную практику в отношении СМИ.
Д.МЕДВЕДЕВ: Сетевые СМИ?
М.КОТОВ: Да, сетевые СМИ, потому что у нас возникает некоторая проблема, которая заключается в том, что сейчас современные сетевые СМИ невозможно представить без комментариев читателей. Мы, со своей стороны, подходим к этому делу достаточно ответственно и стараемся не допустить высказываний, которые нарушают наше законодательство. С другой стороны, не всегда и не всем нравится то, о чём может быть комментарий у нас. Или, например, мы берём, скажем, из «Живого журнала»: Олега Кашин высказался в отношении… В общем, Вы историю наверняка эту знаете. И этот комментарий появился у нас. Мы не можем не проинформировать нашего читателя о том, что эта громкая история получила некоторое продолжение. Правоприменительная практика показывает, что мы здесь выступаем в качестве соответчиков.
Д.МЕДВЕДЕВ: Соавторами комментариев.
М.КОТОВ: Соавторами комментариев.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Тут не только комментарии. Если мы, любое СМИ, не только сетевое… История такая. Если кто-то, Дмитрий Анатольевич, важный, не с улицы, не специально подобранный, сказал плохо, допустим, про Игоря Олеговича, а мы об этом написали, он судит газету.
Д.МЕДВЕДЕВ: А если про меня?
А.НОСИК: Ещё и по 219-й статье.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Я специально стрелку перевёл, чтобы не попадать ещё под закон о Президенте и о символах государства. Да, реально нас засудили за высказывания чеченских правозащитников. Мишу засудили за цитату Кашина про Якименко и так далее.
Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно. Коллеги, мне кажется, что это уж точно можно поправить.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Важно, что это не только комментарии.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, здесь вопрос даже не только в самом законе. Мне кажется, это всё-таки в конечном счёте ровно то, о чём Вы говорите, – это вопрос развития судебной практики. Потому что у нас, как известно, судебная практика не является источником права, но в то же время все понимают, что она является источником права. Кто-то с этим согласен, кто-то – нет. Очевидно, что это просто вопрос вектора. Я не знаю, ещё раз говорю, я совсем не глубоко в теме. Надо посмотреть последние постановления на эту тему, которые принимал Верховный Суд или Высший Арбитражный Суд, в зависимости от того, кто является стороной в деле, и на постановление пленумов. Может быть, есть смысл что-то подправить? Я понимаю ваши трудности, но, в конце концов, интернет – открытое пространство и в интернет-СМИ может написать кто угодно. Если я правильно Вас понимаю, этот комментарий может даже повисеть какое-то время, а потом будет стёрт, допустим, вами, отмодерирован.
С МЕСТА: Да, совершенно верно.
Д.МЕДВЕДЕВ: Тем не менее следы всего этого остаются, и это основание для того, чтобы вас пристегнуть к процессу.
М.КОТОВ: Здесь несколько аспектов есть. Есть один аспект, когда появляется комментарий у нас в газете стороннего человека. Мы его можем оценить и отмодерировать. Если мы его не убираем, он висит какое-то время…
Д.МЕДВЕДЕВ: Например, час висит. Какая разница, время же относительное понятие.
М.КОТОВ: Да, совершенно верно.
М.КОТОВ: Нам могут предъявить претензии как к СМИ, которое размещают у себя…
Д.МЕДВЕДЕВ: Какая разница? Ведь интернет такая среда, что сколько бы он ни провисел, на него уже появляются ссылки, он уже живёт своей жизнью. Вы отмодерировали, отмежевались, что называется, от него. Тем не менее он становится фактом объективного анализа.
М.КОТОВ: Я немножко говорю ещё о другом. Мы мониторим блогосферу и даём новости блогосферы у себя в СМИ. Это уже не комментарии стороннего читателя. Это наша журналистская работа. И когда мы делаем нашу журналистскую работу, даём новость и она кого-то не устраивает, хотя это не наше высказывание, мы, как зеркало, лишь говорим: «Ребята, посмотрите, в блогосфере есть такое-то высказывание, такое-то сообщение», – нас привлекают как соучастников.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, это мы выходим сейчас с Вами на известную проблему о том, насколько совместимо общее законодательство о средствах массовой информации с интернет-СМИ. И насколько те критерии, которые ещё в советский период, может быть, даже создавались, могут использоваться при ответственности, допустим, СМИ, которое существует в интернете. Опять же я не призываю к тому, чтобы немедленно начать изменение законодательства о СМИ, потому что это тоже одна из наших «священных коров». Как только об этом что-то говоришь, то сразу начинаются упрёки, что ты хочешь накинуть очередную удавку на гласность и всё остальное. Но эта проблема должна так или иначе в какой-то момент получить своё разрешение. В противном случае вы будете завалены такими исками и вам будет очень трудно отбиваться. Я не буду скрывать, я за этим не слежу. Но практика, я хотел бы спросить, существует на эту тему или нет? Может, Вы знаете постановление судов высшей инстанции?
М.ЯКУШЕВ: В прошлом году было постановление.
С.МИРОНЮК: Было разъяснение Верховного Суда по этому поводу. Это касалось форумов.
Д.МЕДВЕДЕВ: И что они сказали?
М.ЯКУШЕВ: Оно настолько как бы и нашим и вашим, если честно. Судебная практика всё равно достаточно разнообразна. И, видимо, без явной нормы закона…
Д.МЕДВЕДЕВ: А зачем норма закона? Почему нельзя дополнить постановление пленума соответствующего суда? На самом деле закон хуже. Вы знаете, закон хуже, чем постановление пленума, потому что закон ещё должен пройти интерпретацию в головах судей, а постановление пленума работает непосредственно. Вот как там написано, они так и будут поступать.
М.ЯКУШЕВ: Я сейчас скажу страшную вещь для юриста. Вы, наверное, не знаете, как долго это постановление пленума согласовывалось.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, знаю, я слышал, что долго.
М.ЯКУШЕВ: Согласовывалось оно вовсе не на уровне Верховного Суда и Арбитражного, а на уровне не будем говорить, каких ведомств.
Д.МЕДВЕДЕВ: Каких? Скажите уж, чего? Каких? Неужели Игорь Олегович Щёголев?
М.ЯКУШЕВ: Минкультуры там точно фигурировало, наверняка Минкомсвязи согласовывало что-то.
И.ЩЁГОЛЕВ: Мы как раз были инициаторами.
М.ЯКУШЕВ: Да, но потом там начались...
Д.МЕДВЕДЕВ: Я думал, Вы другое скажете. Я выдохнул – Минкультуры. Ох, получит министр-то. (С м е х.)
А.НОСИК: Вообще в 57-й статье очень понятно, что написано: если на радио кто-то позвонил и поматерился, они освобождены, потому что это прямой эфир.
И.ЩЁГОЛЕВ: Не могут воспроизводить. При повторе передачи должно быть изъято. Такой же принцип был применён к форумам.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Но почему газеты при этом в несправедливой ситуации? Если мы не можем написать, что вчера на радио был такой эксцесс, такой-то вышел в эфир и сказал такое-то, это обсуждает вся страна. Мы написать об этом не можем.
Д.МЕДВЕДЕВ: Потому что есть известное латинское изречение, знаете какое? Verba volant, scripta manent. Но я всё-таки думаю, что это в принципе реальная проблема, по которой вполне реально принять решение. Можно было бы, Игорь Олегович, подумать. Всё равно Вы какие-то, наверное, поручения будете готовить вместе с Администрацией. Я готов, это уже такая тонкая сфера, переговорить с нашими коллегами, с тем чтобы, может быть, они посмотрели на практику. Я думаю, что это проще всего так отрегулировать, не через изменение закона.
М.КОТОВ: Важно ещё отделить журналистику факта от журналистики мнений.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это самое сложное, Вы же понимаете. Потому что изложение самих фактов и несколько предложений собственных комментариев – уже…
М.КОТОВ: Да.
Д.МЕДВЕДЕВ: Ладно.
И.ЩЁГОЛЕВ: Коллеги, может, отпустим Президента?
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, мы уже два часа сидим. Есть ли ещё что-то сверхактуальное, о чём нужно сказать?
М.КОТОВ: Про DDoS-атаки хотелось бы спросить.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, это тема актуальная, безусловно.
М.КОТОВ: Это страшная вещь. Мы заметку написали хорошую на эту тему.
С МЕСТА: Нашли кого-то?
М.КОТОВ: Нет, к сожалению.
Д.МЕДВЕДЕВ: Не только нашли, но уже признались, да?
М.КОТОВ: Я знаю, сколько это стоит. Это стоит 3 тысячи долларов в день. Чтобы положить сайт.
Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, я единственное, что здесь могу сказать. Это, во-первых, всё плохо, безусловно, потому что это создаёт очень нервозную обстановку, и все нервничают. Нервничают, собственно, те, кто пострадал, потому что они видят в этом чьи-то происки, не важно чьи: власти, ФСБ, Администрации Президента, ЦРУ, ещё кого-то. Нервничает власть, которая не понимает, как на это всё реагировать, потому что не хочет, чтобы её упрекали во всякого рода «зажимах». Вопрос в том, есть ли эффективный способ противодействия этому. Вы же понимаете, у нас в силу того, что вообще такое из себя представляет интернет, у любой власти нет ресурса влияния на тех, кто, например, хочет этим заняться, может быть, даже исходя из каких-то своих абсолютно твёрдых представлений. Видеть за этим канализированную атаку, которая, скажем условно, благословляется где-то в той или иной структуре, надеюсь, что присутствующие здесь понимают – это не то что упрощение, это просто неправильно. Даже наиболее известные представители власти – люди всё-таки достаточно современные, чтобы понимать всю неэффективность такого рода действий. В интернете, в блогосфере может кто-то нравиться, может кто-то дико раздражать. Мы понимаем, допустим, что когда те или иные ресурсы кладутся, в конечном счёте происходит надувание этого ресурса, потому что всякий запретный плод, естественно, становится всё более и более сладок.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Дмитрий Анатольевич, главная проблема не в этом. Когда клали «Коммерсант» через забивание каналов, положили весь северо-запад: две больницы, четыре школы и военную часть.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, я сейчас об этом даже не говорю. Я просто хочу понять, есть ли какие-то ресурсы сегодня что-то сделать с этим?
А.НОСИК: Конечно, есть.
Д.МЕДВЕДЕВ: А вы предложите, давайте подумаем.
А.НОСИК: Управление «К», которое никого не поймало и не искало никогда, которое использует любые предлоги, чтобы не принимать заявлений от потерпевших, которое говорит, что взлом бесплатных ресурсов не является правонарушением и не является предметом расследования – любого «ЖЖ», любого «Мейл.ру», любого бесплатного ресурса.
Д.МЕДВЕДЕВ: Кто обращался в ФСБ на эту тему?
А.НОСИК: Все обращались. Но это не в ФСБ, а в МВД.
С.ИВАННИКОВА: Светлана Иванникова – руководитель «ЖЖ» в России. В настоящее время мы подали заявление о факте DDoS.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, я как раз читал, что вы якобы не подавали. Честно говоря, я не знаю, какие управления этим занимаются.
С.ИВАННИКОВА: Мы подали заявление, но лимит уже был исчерпан, и официального ответа до сих пор мы пока не получили: ни отказа, ни ответа о том, что будет рассмотрено дело. То есть пока мы в ожидании.
Д.МЕДВЕДЕВ: Я хочу понять всё-таки одну вещь. Они способны в этом разобраться?
И.ЩЁГОЛЕВ: Очень важно разбираться в момент атаки, потому что потом время прошло и уже никак…
Д.МЕДВЕДЕВ: Просто вы сразу же накатили на них, говорите, что они или не принимают, или не отвечают. Ответят, допустим, особенно после сегодняшней встречи. У меня другой вопрос. Они способны во всём этом разобраться-то сами?
С.ИВАННИКОВА: Не было прецедента.
К.РЫКОВ: Подождите, давайте не будем драматизировать.
Д.МЕДВЕДЕВ: Что было-то, расскажите?
К.РЫКОВ: Во-первых, ситуация какая: где находятся сервера в LiveJournal? Это очень важно. Они находятся на территории России?
С.ИВАННИКОВА: На территории Соединённых Штатов. Совершенно верно.
К.РЫКОВ: Соединённых Штатов. Теперь представьте процедуру работы органов. Поступает поручение, допустим, от Дмитрия Анатольевича разобраться. Теперь должен поехать следователь. Он куда поедет, в Калифорнию? Приедет он туда, что скажет: «Дайте мне, пожалуйста, доступ, я хочу проверить хотя бы, а был факт-то сам?»
А.НОСИК: «Коммерсант» DDoS’или три месяца в России, они писали заявление, никто не пришёл и не спросил.
К.РЫКОВ: Все сайты DoS’или и DDoS’или по тысяче раз.
С МЕСТА: И следователь не приехал ни к кому.
А.НОСИК: Следователь к кому приехал? Назови одного.
Д.МЕДВЕДЕВ: Секунду, давайте тогда переведём это в правовую плоскость, она более простая. Для меня технологическая сторона не вполне понятна и даже не хочу сейчас в это погружаться. Давайте в правовом плане поговорим. Когда по этим фактам писали заявления в МВД или ещё куда-то, они просто говорили, что это не является правонарушением? Или они говорили, что не в их компетенции это рассматривать? Или говорили, что у них нет технологических возможностей установить причину DDoS-атаки?
К.РЫКОВ: Нет возможности проверить.
А.НОСИК: Все отмазались, кроме что-то делать. Они не замотивированы вообще...
Д.КУДРЯВЦЕВ: Они по закону могут некоторое время вообще никак не отвечать. Ты подаешь, они никак не отвечают. Потому через месяц ты пишешь жалобу, они тебе отвечают, что в момент атаки мы бы могли, а сейчас уже не можем. Но мы подавали жалобу в момент атаки, но из-за того, что они неделю могут не отвечать, вся история. Поэтому никто не знает, что они могут технологически.
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы сами знаете, кто, как и где работает. Я всё-таки хочу от вас, людей подготовленных в этом плане, как никто другой, добиться ответа на простой вопрос или очень сложный, наоборот. Они вообще способны после атаки это установить или нет? Это же самое МВД, просто по-честному?
А.НОСИК: Это не вопрос про IP, это вопрос про всю ОРД, вся ОРД – это в том числе и показания, и наблюдения, и слежка, вопрос дознания…
Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо, если вопрос именно к самому дознанию, то это можно отрегулировать.
А.НОСИК: Конечно, дознание отсутствует.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это можно отрегулировать каким образом? Я не знаю, что они реально смогут сделать, но то, что они смогут, допустим, создать какое-то подразделение, которое будет добросовестно всем вам отвечать, это сделать можно, о том, что «ваше заявление принято, мы его рассматриваем и через месяц выдадим вам ответ». Это сделать можно. Но мне бы хотелось понять, возможно ли это предотвратить в целом?
А.НОСИК: 12 лет назад первый раз сломали «Ленту.ру», известно было, кто сломал, он не прятался.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, 12 лет назад – это было 12 лет назад.
А.НОСИК: Не взяли заявление. Одно и то же Управление «К».
Д.МЕДВЕДЕВ: Просто нужно было бы понять, какой механизм здесь лучше использовать, потому что, скажу прямо, предложить нашим коллегам из МВД улучшить оперативно-разыскную деятельность и осуществлять дознание можно, но вопрос в том, во имя чего? Во имя того, чтобы они просто бумаги слали о том, что сначала «ваше заявление принято к работе», а через месяц вам отвечали, что они ничего не смогли установить? Можно, тогда будут соблюдаться некие процессуальные вещи, но результат будет нулевой. Надо всё-таки постараться сделать так, чтобы этим всё-таки пользовались как можно в меньшем количестве случаев. Вот как это сделать?
М.КОТОВ: Дмитрий Анатольевич, но ведь ответ, что «мы ничего не смогли сделать, ничего не смогли установить», – это тоже ответ. И становится понятно, что есть какая-то проблема, которую нужно, наверное, решить.
Д.МЕДВЕДЕВ: Согласен, да. Хорошо. А вы мне можете сказать тогда, в таких случаях, когда «там» такие вещи происходят (и из нашей страны, кстати, происходили, и не из нашей страны происходили): что делали правоохранительные структуры за границей?
А.НОСИК: Все русские «дидосеры», которые сидят в тюрьме, сидят в тюрьме в Штатах.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это если их можно достать.
А.НОСИК: Их выманивают, приглашают на работу.
Д.КУДРЯВЦЕВ: Американцы приезжают сюда. Во времена «Ситилайна», который Вы сейчас упомянули, к нам приезжало ФБР и просило показать такого-то пользователя, их сопровождал фээсбэшник. Мы спросили, что он сделал. Нам сказали: «Он развернул спутник. И его русские сдали».
Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, такие «дидосеры» нам нужны самим. (С м е х.)
Д.КУДРЯВЦЕВ: Они не ленятся этим заниматься.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, их мы не отдадим. Надо выяснять, кто это, и обращать во благо.
На самом деле, конечно, я не знаю, когда это можно сделать будет, не сейчас, может, через какое-то время. Но всё-таки я в принципе согласен с идеей, что нужно отрегулировать эту сферу. Знаете, теоретически можно даже подготовить какой-то уголовный состав, если действующего уголовного закона не хватает. Я только сомневаюсь, что по нему практика будет возникать.
А.НОСИК: Он уже есть, статья 273 – «Вредоносные программы».
Д.МЕДВЕДЕВ: В принципе, да. «Вредоносные программы» – это сюда и попадает. А есть практика по ней какая-то, кто знает?
А.НОСИК: Конечно, есть по ней практика.
Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, по таким атакам?
РЕПЛИКА: По таким – нет.
А.НОСИК: Они замотивированы. Когда ФБР их зовёт в Вашингтон, поит виски и есть запрос американский, они по этому запросу работают, вот MasterCard и так далее…
М.ЯКУШЕВ: Законодательство не наше, законодательство их.
А.НОСИК: …помогают по международно-правовой помощи… «Коммерсанту» почему-то не помогают.
С.МИРОНЮК: Может, нам сделать круглый стол между представителями сообщества или легальными людьми из Управления «К» – теми, кто может открыто с нами разговаривать?
Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошая идея, кстати.
С.МИРОНЮК: Мы никогда не разговаривали.
Д.МЕДВЕДЕВ: Давайте. Это правильная идея. Чтобы с меня эту головную боль снять. Это я вам точно обещаю. Те, кто хочет, я сейчас скажу Министру. Там, наверное, есть всё-таки люди вполне подготовленные, они могли бы просто встретиться и поговорить, но всё равно нужно какого-то начальника позвать, чтобы в конечном счёте это превратилось в процессуальные наработки.
С.МИРОНЮК: Может быть, у нас просто трудности коммуникации.
М.ЯКУШЕВ: И центр безопасности связи ФСБ, наверное, тоже.
Д.МЕДВЕДЕВ: Давайте так и сделаем.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Дмитрий Анатольевич, можно ещё по авторскому праву вопрос? У нас авторское право (ответственность) регулируется тремя кодексами – Гражданским, Административным и Уголовным. Причём само авторское право сделано таким запутанным, оно не соответствует здравому смыслу в большинстве случаев. То есть Вы сами говорили, что Вы сфотографировали…
Д.МЕДВЕДЕВ: «Юристы для юристов пишут законы, а не для того, чтобы их понимать».
С.КОЗЛОВСКИЙ: В принципе гражданская ответственность – заплатил штраф, нормально. Но тут уже сделана уголовная ответственность – до шести лет лишения свободы, причём ущерб считается так, что правообладатель может эти цифры брать с потолка, по сути. Может быть, отменить вообще 146-ю и 147-ю статьи? Зачем их сажать в тюрьму? То есть пусть платят штраф.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это что за статья-то?
С МЕСТА: 146-я – нарушение авторских прав.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Нарушение авторских прав – 250 тысяч рублей, которые можно вот так насчитать. Вот тоже библиотека Мошкова…
Д.МЕДВЕДЕВ: Нам ещё в ВТО надо вступить. Знаете, как только мы чего-то отменим в этой сфере, найдутся люди, которые скажут, что мы ослабили борьбу с нарушителями авторских прав.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Нет, гражданская ответственность-то есть, административная есть. Зачем уголовная?
И.ЗАСУРСКИЙ: Пусть штрафы будут? Зачем туберкулёз?
А.НОСИК: Нет, как не сажать за экономические преступления, так и не сажать за авторские нарушения.
Д.МЕДВЕДЕВ: Это тоже экономическое преступление.
И.ЗАСУРСКИЙ: Есть конкретный случай. Координационный центр домена «РФ» пришел в школу в Ярославле, они спрашивают у детей: «Дети, вы музыку слушаете в интернете? Поднимите руку». Все поднимают. Спрашивают: «Дети, а вы хотя бы фильмы качаете из интернета?» Они поднимают руки. А им говорят: «А вы понимаете, что вы все нарушаете закон?» И после этого робкий мальчик 13 лет тянет руку, встает. «Что ты хочешь сказать?» – «А вам не кажется, что проблема с законом?» (С м е х.)
РЕПЛИКА: Правда, это настоящий факт.
Д.КУЛИСТИКОВ: Может, проблема иногда бывает в правообладателях, которые не дают, наверное, легального способа получить этот аудиавизуальный продукт. Мы, как ВГТРК, о котором говорили уже несколько вещей, и про сериалы, которые никто не смотрит… Смотрят. И наш дружественный портал «Зумби.ру», который появился год назад, сейчас занимает второе место по России по просмотру фильмов, сериалов, которые легально можно бесплатно посмотреть. Пользователь сам делает выбор. И это проблема не всегда пользователя, что он нарушает закон, а ему не дают просто возможности его не нарушить. Как только появляется эпполовский магазин, где можно для того же iPad и iPhone просто одним нажатием купить, не дёшево, но купить программу, пользователи сразу их почему-то начинают покупать. Давайте дадим возможность не нарушать закон прежде всего, тогда и интернет цивилизуется. Вот моё мнение.
Д.МЕДВЕДЕВ: Насчёт тюрьмы я абсолютно согласен. Как принято говорить, по степени общественной опасности это не то действие, за которое нужно отправлять в тюрьму. Это уж точно, хотя далеко не все здесь нас поддержат, спросите правообладателей. Они скажут, что «надо калёным железом», «вешать» и так далее. У нас есть гораздо более страшные преступления, это правда.
Насчёт того, что существует разная ответственность. В общей форме мой ответ такой. Она всё-таки должна быть разной. И не факт, что за такого рода преступления нужно сажать в тюрьму, но ведь может быть уголовное наказание без лишения свободы. Просто почувствуйте разницу. Гражданское законодательство устанавливает имущественную ответственность: заплатишь соответствующую сумму денег – и всё. А уголовное законодательство всё-таки содержит в себе поражение в правах, что иногда, в общем-то, нелишне. Человек, который даже получил штраф, подчёркиваю, по Уголовному кодексу, приобретает судимость. И это, в общем, имеет некоторое значение.
Поэтому я считаю, что полностью устранять уголовную ответственность, наверное, неправильно, но и в тюрьму отправлять, особенно за незначительные какие-то вещи, когда речь не идёт о преступлениях промышленного уровня, тоже, конечно, наверное, не вполне разумно и справедливо.
А.НОСИК: А там другая статья есть. Промышленное, но это уже незаконное предпринимательство.
Д.МЕДВЕДЕВ: А по этой статье осудили кого-нибудь, скажите? По-моему, мы никого и не осуждали.
М.ЯКУШЕВ: Нет, были, были мелкие случаи.
РЕПЛИКА: По дискам сидят люди. С реальными сроками в колонию сажали.
Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, для баланса скажу, что когда я периодически обсуждаю тему вступления России в ВТО и с нашими американскими друзьями, ну и не только, и с европейскими, говорят: «У вас пиратство, у вас авторское право и так далее». И мы некоторое время назад стали вываливать им на стол доказательства того, что мы с этим боремся, в том числе и практику применения по этой самой статье, когда никого раньше не привлекали, а сейчас привлекают, не всё до суда доходит, тем не менее всё-таки люди образумливаются и, соответственно, находятся под воздействием соответствующей нормы Уголовного кодекса. Это не совсем бесполезная вещь.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Если будет сигнал, что мы входим в ВТО, МВД тут же сделает 10 тысяч дел за один день. То есть на самом деле за одно и то же преступление, нарушение можно наказать штрафом гражданским, административным, уголовным – одно и то же, то есть какой-то разницы нет. По сути, всё решает правообладатель.
Д.МЕДВЕДЕВ: Строго говоря, конечно, за одно правонарушение не должно быть двух видов ответственности или трёх. Но нам бы наши коллеги, которые этим занимаются, ответили бы, что это разные правонарушения. Они бы сказали, что гражданское правонарушение выражается в этом, и за это наступает ответственность в виде штрафа, а уголовное преступление выражается в этом.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Там написано: «нарушение авторских прав». Что такое «нарушение», прописывается в Гражданском кодексе. То есть, по сути, Уголовный кодекс ссылается на Гражданский.
Д.МЕДВЕДЕВ: А есть практика, когда всё-таки за одно нарушение и так, и так привлекают? Есть такая практика?
А.НОСИК: Учитель Поносов, например. Он был виноват в том, что подписал неудачный договор с фирмой.
РЕПЛИКА: Его не посадили.
С.КОЗЛОВСКИЙ: Да, его не посадили, но ведь могли бы.
А.НОСИК: Но когда он был призван виновным, судимость возникла.
Д.МЕВЕДЕВ: Да, судимость возникла, конечно.
М.ЯКУШЕВ: Я прошу прощения, Дмитрий Анатольевич, извините, один личный момент. Три года назад я разговаривал с человеком из Госдепа в момент, когда они в очередной раз обновили таблицу, где лучше, где хуже интеллектуальная собственность охраняется, и сравнивали с Украиной. Могу Вам сказать, что даже по европейским меркам, у нас динамика очень хорошая.
Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно.
М.ЯКУШЕВ: То есть Россия – это не такая уж суперпиратская страна. На Украине всё хуже в разы. Но Россия находится в Top Priority Watch List как злостный нарушитель, а Украина – нет.
Д.МЕДВЕДЕВ: Вы правильную вещь сказали.
И.ЗАСУРСКИЙ: Я прошу прощения, мне ответили совершенно честно: «В России Президент – Медведев, в Киеве – Ющенко». Всё.
Д.МЕДВЕДЕВ: Да, это всё мне известно. На самом деле тот пример, что Вы привели, абсолютно показательный. И, как ни странно, я теми же самыми словами американцам говорю: «Вы что нас гоняете, тренируете? В конце концов, у нас-то нарушений явно меньше, чем на Украине». Они говорят: «Да, но так вот». Они не говорили про Ющенко, до такого не дошло, но просто типа «вы для нас интересней».
Д.КУЛИСТИКОВ: Причем Рунет один и в Украине, и в Белоруссии, и в России. То, что нас объединяет, это всё-таки интернет.
Д.МЕДВЕДЕВ: Слушайте, Украину и в ВТО приняли, а мы пока у двери стоим.
Д.КУЛИСТИКОВ: Мы же не можем их из Рунета исключить.
Д.МЕДВЕДЕВ: Абсолютно. И не надо. На самом деле общий потенциальный объём Рунета какой? 300 миллионов человек.
И.ЗАСУРСКИЙ: Это если мы авторские права освободим. (С м е х.)
Д.МЕДВЕДЕВ: «Карфаген должен быть разрушен», понятно.
Я про языковую зону, конечно, говорю, включая всех наших соседей, 300 миллионов. Не так мало на самом деле.
И.ЗАСУРСКИЙ: Это будет второй после Испании, может быть, Португалии.
Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, наша беседа навела меня только на один вывод – я всё-таки уверен, что у нашего интернета всё равно будет своя, особая судьба, которая будет трудной, но очень интересной.
РЕПЛИКА: Главное, чтобы она была счастливой.
Д.МЕДВЕДЕВ: Сомнений нет, будет счастливой. Главное, чтобы люди, которые этим занимаются, относились к этому с интересом.
Я хотел бы всех поблагодарить. Большое всем спасибо, было интересно.
Власти Туниса в четверг заявили Ливии протест в связи с нарушениями границы в ходе боевых действий между ливийской правительственной армией и мятежниками, передает агентство Рейтер со ссылкой на официальное заявление МИД.
Войска Каддафи обвиняются Тунисом в нарушении межгосударственной границы в ходе преследования отрядов мятежников. Кроме того, снаряды ливийской артиллерии падали на территории сопредельного государства, утверждает тунисская сторона.
"Учитывая серьезность произошедших событий... власти Туниса выразили ливийской стороне свое крайнее возмущение и просят принять меры к немедленному прекращению этих нарушений (границы)", - говорится в заявлении МИД.
В четверг ареной ожесточенных боев между армией Ливии и мятежниками стал район пограничного контрольно-пропускной пункта "Дехибат".
Армия захватила удерживавшийся мятежниками КПП, однако ближе к вечеру поступили сообщения о том, что противники лидера Ливии Муамара Каддафи смогли его отбить после тяжелого боя, в котором погибли восемь военных.
На прошлой неделе несколько сот боевиков взяли КПП в районе населенного пункта Ваззан в 360 километрах западнее Триполи. После этого в соседний с Ваззаном тунисский приграничный город Дехибат прибыли от 150 до 200 безоружных ливийских военнослужащих, которые попросили защиты у тунисской стороны. Обосновавшиеся на территории пограничного пункта мятежники тут же вывесили над ним монархический флаг, упраздненный после прихода к власти Каддафи в 1969 году.
В середине февраля в Ливии начались массовые демонстрации с требованием ухода правящего страной более 40 лет Каддафи, которые впоследствии переросли в вооруженное противостояние между правительственными силами и мятежниками.
СБ ООН 17 марта принял резолюцию, предусматривающую введение бесполетной зоны над Ливией и открывающую возможность иностранного военного вмешательства в ситуацию в этой североафриканской стране. В начавшейся 19 марта операции коалиционных сил принимают участие, в частности, Великобритания, Франция, США, Канада, Бельгия, Италия, Испания, Дания, Норвегия. В конце марта командование операцией перешло к НАТО.
Основным оплотом повстанцев является расположенный на востоке страны город Бенгази. Ожесточенные бои уже несколько недель идут за город Мисрата, расположенный на западе Ливии.
Американские и европейские туроператоры перестарались. Резко увеличившееся за последние три года количество морских круизов, привело к тому, что сейчас большая часть морских и трансатлантических туров оказалась незаполненной.
Рост спроса на путешествия по воде в период финансового кризиса понятен – сегодня перелет до Европы обходится американцам дороже трансатлантического круиза. Потому, одновременно с увеличением интереса туристов к круизам, возросло и количество морских туров. Туроператоры, работающие с морскими перевозчиками, почти на треть увеличили количество забронированных мест и буквально завалили рынок предложениями. Однако их расчеты не оправдались. Туры не продаются.
С одной стороны участников рынка подвели ошибочные прогнозы об укреплении американской экономики, а, следовательно, о росте желающих пересечь Атлантику по воде. С другой – беспорядки в Египте, Тунисе, Ливии и Сирии сильно изменили маршруты туров, сделав их менее привлекательными для отдыхающих. Вдобавок интерес европейцев к морским путешествиям на другой континент ослаб из-за нестабильности общеевропейской экономики. Они предпочитают покупать недорогие туры на морское побережье в пределах Европы.
Однако больше всего туроператоров обнадежила мировая статистика. В прошлом году чуть более 18 миллионов туристов со всего мира предпочли круизы другим видам отдыха. Из них 60% - американцы и 30% - европейцы. Круизный сегмент рынка лучше всего адаптировался к посткризисным реалиям, и только за 2010 год доля морских туров выросла на 20-25%.
Сейчас, американские туроператоры были вынуждены отменить около тысячи круизов. К примеру, только компания «Carnival Corp» аннулировала более 280 сезонных туров, при этом убытки компании составили около 44 миллионов долларов.
Чтобы хоть как-то отбить затраты туроператоры стали активно продвигать на рынке специальные программы лояльности, по которым можно пересечь океан за 1000 долларов туда и обратно, притом, что в самые горячие месяцы билеты на этом направлении стоят в полтора-два раза выше. Эта тактика, по замыслу, должна как минимум оправдать убытки, которые в этом году понесли игроки рынка. При этом сам рынок морских круизов, похоже, ждут большие перемены, связанные с изменением ценообразования и организацией туров.
Король Иордании Абдалла II распорядился сформировать комитет по внесению изменений в конституцию страны, который возглавит бывший премьер-министр Ахмеду Лузи, сообщает в среду телеканал "Аль-Джазира".
Монарх намерен "пересмотреть статьи конституции с целью внесения поправок, приемлемых для настоящего и будущего", сообщает телеканал.
В письме Лузи, король подтвердил планы реформ в стране, в частности, внесение поправок в законы о выборах и политических партиях.
По оценкам экспертов, передает телеканал, решение короля Иордании создать комитета по пересмотру конституции вызвано стремлением использовать относительное затишье в уличных демонстрациях, начавшихся в стране в январе этого года.
Иорданский монарх стремится показать, что он реагирует на требования участников демонстраций провести в стране реформы по демократизации политической жизни. Вместе с тем в Иордании считают, что серьезным образом повлиять на улучшение политической ситуации в стране может только внесение конституционных поправок, касающихся полномочий короля и исполнительной власти, передает "Аль-Джазира".
В начале февраля Абдалла II отправил в отставку правительство, чтобы избежать дальнейшего роста социальной напряженности и предотвратить возможность повторения тунисского и египетского сценариев. Король также обещал проведение политических и экономических реформ.
В последние месяцы ряд стран Ближнего Востока и Северной Африки охвачены народными протестами, которые уже привели к падению правящих режимов в Египте и Тунисе. Антиправительственные выступления прошли также в Бахрейне, Сирии и Йемене, где погибли десяти и были ранены сотни человек. Демонстрации в Ливии переросли в вооруженное противостояние мятежников с властями, в ситуацию в этой стране вмешалось международное сообщество.
Германия высказалась против предложения Италии и Франции по реформированию Шенгенских соглашений, предусматривающего временное восстановление пограничного контроля внутри зоны Шенгена, сообщает агентство Франс Пресс со ссылкой на заявление главы МИД ФРГ Гидо Вестервелле.
Ранее Франция и Италия, которые столкнулись с притоком иммигрантов из ряда стран Северной Африки, направили председателю Еврокомиссии Жозе Мануэлу Баррозу письмо с предложением о модернизации Шенгенских соглашений. Обе страны обратились в Европейский союз с просьбой восстановить временный пограничный контроль внутри Шенгенской зоны.
"Если вы можете улучшить систему Шенгена, это хорошо и вы должны это сделать. Но свобода передвижения в Европе - это достижение, которое не должно снова стать предметом обсуждения", - заявил Вестервелле в ходе пресс-конференции.
Во вторник Еврокомиссия заявила, что рассмотрит "исключительные условия", которые позволят государствам, входящим в зону Шенгена, временно восстановить контроль на их внутренних границах.
Как передает Франс Пресс, еврокомиссар по внутренним делам Сесилия Мальмстрем 4 мая представит предложения Евросоюза по реформированию Шенгенских соглашений, которые 12 мая рассмотрят министры внутренних дел Евросоюза.
После волнений и революций в странах Северной Африки Италия столкнулась со значительным потоком беженцев, в большинстве своем - франкоговорящих выходцев из Туниса, которых уже прибыло порядка 22 тысяч человек.
В начале апреля правительство Италии приняло решение выдать временные разрешения на жительство тем эмигрантам из Туниса, которые сообщили о своем намерении ехать в другие страны Евросоюза, входящие в Шенгенскую зону. Временная прописка позволяют тунисцам в течение трех месяцев свободно передвигаться по "Шенгену".
Большинство тунисцев, многие из которых говорят по-французски, направились во Францию, однако Париж начал проводить на границе выборочный контроль и отправлять нелегалов в Италию.
Министры иностранных дел Греции и Мальты Димитрис Друцас и Тонио Борг высказались в среду в Афинах в поддержку инициативы Италии и Франции относительно изменений в работе Шенгенского соглашения.
Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони и президент Франции Николя Саркози во вторник направили главе Европейского совета Херману ван Ромпею письмо, в котором предложили рассмотреть возможность временно восстановить внутренний пограничный контроль между странами Шенгена. В документе также отмечается необходимость укрепить роль европейского пограничного агентства FRONTEX.
"Мы с удовлетворением восприняли это подтверждение необходимости продемонстрировать солидарность ЕС с теми странами-членами, которые находятся в Средиземноморье и сталкиваются с мощным притоком нелегальных мигрантов", - заявил глава МИД Греции Димитрис Друцас журналистам после встречи с мальтийским коллегой.
Друцас подчеркнул, что Греция довольна предложением Италии и Франции распределить незаконных мигрантов по различным государствам ЕС. В настоящее время, согласно правилам Шенгенского соглашения, при задержании нелегалов по всей Европе их должны высылать в ту страну ЕС, через границу которой они проникли на территорию альянса. От этого больше всего страдает Греция, которую выбирают для проникновения в ЕС до 90% всех нелегальных мигрантов, стремящихся в Европу.
По словам главы МИД Греции, его страна открыта для обсуждения возможных изменений в Шенгенском соглашении, в котором участвуют 25 стран ЕС.
В свою очередь, министр иностранных дел Мальты Тонио Борг заявил, что, по его мнению, итальянско-французская инициатива является в сущности предложением о либерализации уже существующих норм Шенгенского соглашения. В числе этих норм Борг назвал циркуляр от 2001 года, который касался массового наплыва беженцев из балканских стран в результате военных действий.
"Мальта и Италия потребовали задействовать этот механизм (сейчас), однако Еврокомиссия считает, что пока недостаточно много нелегальных мигрантов прибыли на территорию двух стран", - сказал Борг.
По его словам, инициатива не должна привести к появлению новых разделительных линий в Европе.
"Я надеюсь, что возможность изменения в соглашении не будет означать возведения новых стен или ворот, которые будут мешать свободному перемещению законных граждан ЕС", - заключил глава МИД Мальты.
Ряд средиземноморских стран ЕС выразили обеспокоенность возможным наплывом мигрантов из Северной Африки в результате волнений и столкновений в некоторых странах региона, включая Ливию и Тунис. Алексей Богдановский
Прекращение действия Шенгенского соглашения невозможно, заявил во вторник представитель Еврокомиссии Оливье Байи в свете обострения отношений между Францией и Италией из-за наплыва иммигрантов.
"Шенгенские соглашения являются частью европейских договоров. Надо выйти из Союза (Евросоюза), чтобы прекратить действие Шенгена", - сказал он журналистам в Брюсселе.
По словам Байи, сейчас необходимо "временно восстанавливать контроль на границах", и это предусмотрено Шенгенским соглашением.
Еврокомиссия считает также необходимым уточнить применение соответствующей статьи 23 Шенгенского кодекса о границах, сказал представитель исполнительной власти ЕС.
В отношениях между Италией и Францией в последнее время наблюдалась определенная напряженность, связанная с потоком иммигрантов, которые после революций в ряде стран Северной Африки стали приплывать на итальянский остров Лампедуза. Только из Туниса в Италию прибыло более 22 тысяч человек, и большинство из них заявили о своем намерении перебраться во Францию, где проживает крупная тунисская диаспора.
Чтобы как-то решить проблему с нелегальными иммигрантами, итальянские власти приняли решение выдавать им временные разрешения на жительство, что, по их мнению, позволяет им свободно перемещаться по Шенгенской зоне.
В ответ на это Франция, ссылаясь на правила Шенгена, заявила, что пропускать на свою территорию она будет только тех иммигрантов, у которых с собой будет паспорт и достаточно средств, чтобы некоторое время пожить на территории страны, а потом ее покинуть.
Семнадцатого апреля французские власти блокировали поезда, следовавшие из итальянского города Вентимилья, на которых собирались пересечь границу прибывшие из Туниса эмигранты и европейские правозащитники. Вскоре запрет был снят, и тунисцы, которым Рим выдал временные виды на жительство, продолжили пересекать французскую границу.
Этот инцидент был довольно быстро исчерпан, а глава итальянского МИД заверил, что нет никакой "эскалации напряженности между Римом и Парижем", и что обе страны вместе продолжат "конструктивно работать" для решения проблемы с мигрантами.
Однако уже через несколько дней в СМИ со ссылкой на источники в Елисейском дворце появлялись сообщения о том, что Франция изучает возможность приостановки действия Шенгенских соглашений в связи с небывалым наплывом беженцев из Туниса и Ливии. Позже французский министр по европейским делам Лоран Вокье заявил, что Франция не намерена выходить из Шенгена, но желает обсудить с европейскими партнерами возможность восстановления пограничного контроля между странами.
Как отмечают в преддверии двустороннего саммита итальянские СМИ, последние события найдут свое отражение на встрече президентов двух стран, которая может помочь преодолеть имеющуюся напряженность между Парижем и Римом и выработать механизмы борьбы с наплывом нелегальных иммигрантов. Александр Шишло
Италия и Франция просят Европейский союз восстановить временный пограничный контроль внутри Шенгенской зоны, говорится в письме премьер-министра Италии Сильвио Берлускони и президента Франции Николя Саркози, адресованном председателю Еврокомиссии Жозе Мануэлу Баррозу и главе Европейского совета Херману ван Ромпею.
В документе, который был направлен во вторник после итальянско-французского саммита, в частности, отмечается, что необходимо укрепить роли агентства FRONTEX, которое координирует сотрудничество на внешних границах государств-членов Евросоюза.
"Укрепление контроля Шенгенской зоны должно быть основано на более жестких и эффективных инструментах для достижения большей совместной дисциплины и большей сплоченности при охране внешних границ, в том числе с учетом расширения Шенгенской зоны", - говорится в письме, поступившем в РИА Новости.
Кроме того, по мнению Берлускони и Саркози, необходимо рассмотреть возможность временного восстановления пограничного контроля внутри Шенгенской зоны из-за "исключительной трудности" управления внешними границами.
Итальянский и французский лидеры также считают "основным приоритетом" для Европейского союза подписание "как можно скорее" всеобъемлющего соглашения со странами южного побережья Средиземного моря. "Союз должен оказывать решительную поддержку, а при необходимости экстренную помощь этим странам, ставя на первое место тех, кто выбрал путь демократии", - отмечают политики.
В письме на имя Ромпея и Баррозу также говорится о том, что государства-члены Евросоюза должны выражать солидарность, в том числе финансовую, своим партнерам, которые столкнулись с наплывом иммигрантов.
После произошедших в ряде североафриканских стран переворотов в Италию стали прибывать тысячи иммигрантов. Только из Туниса после произошедшей там в середине февраля "жасминовой революции" на Апеннины прибыло более 22 тысяч беженцев. Многие из них заявили о своем желании ехать во Францию, где проживает большая тунисская община. Наталия Шмакова
Около ста беженцев из Туниса, добравшихся до Парижа в обход французских запретов, устроили манифестацию на севере столицы и требуют достойного обращения, передает агентство Франс Пресс.
Уже несколько дней французская общественность кормит в сквере на северной окраине Парижа несколько сотен тунисских иммигрантов. Эти беженцы после революции в Тунисе проделали классический путь: высадились на итальянском острове Лампедуза, добрались до материковой Италии и затем пересекли итальянско-французскую границу и доехали до Парижа. По данным правозащитников, тунисцы ночуют где попало, в том числе на лавках в парках и под мостами.
Во вторник они решили "выйти из тени" и выступить со своими требованиями. Около сотни манифестантов, большинство из которых не говорит по-французски, размахивали в сквере листами бумаги с надписями: "Свобода", "Достоинство", "Права человека" и "Солидарность". Французские "плакаты" им принесла правозащитница, тогда как сами тунисцы заготовили куски картона с надписями на арабском.
Они также требуют предоставить им разрешение на работу во Франции.
"После тунисской революции многие считают, что их примут во Франции как героев, но оказываются разочарованы приемом", - сказала журналистам правозащитница, адвокат Самиа Мактуф.
После волнений и революций в странах Северной Африки Италия столкнулась со значительно возросшим потоком беженцев, в большинстве своем - франкоговорящих выходцев из Туниса, которых уже прибыло порядка 22 тысяч человек.
В начале апреля Рим принял решение выдать временные разрешения на жительство тем эмигрантам из Туниса, которые сообщили о своем намерении ехать в другие страны Евросоюза, входящие в Шенгенскую зону. Временная прописка позволяет тунисцам в течение трех месяцев свободно передвигаться в границах "Шенгена".
Большинство тунисцев, многие из которых говорят по-французски, собрались во Францию, однако Париж начал проводить на границе выборочный контроль и отправлять нелегалов в Италию.
Во вторник премьер-министр Италии Сильвио Берлускони сообщил, что Италия и Франция подписали совместное заявление о борьбе с нелегальной иммиграцией. Он отметил, что ни Рим, ни Париж не хотят аннулировать Шенгенские соглашения, но выступают за временное изменение правил для ужесточения контроля за потоком нелегальных иммигрантов.
Саркози, в свою очередь, сообщил, что Париж и Рим направили председателю Еврокомиссии Жозе Мануэлу Баррозу письмо с предложением о модернизации Шенгенских соглашений. Владимир Добровольский
Совет директоров международной организации ICAAN, управляющей адресным пространством Интернета, принял решение о делегировании доменов верхнего уровня, использующими отличную от латиницы письменность, Марокко, Алжиру и Сербии, говорится в сообщении Координационного центра национального домена сети Интернет.
Сербия получила кириллический домен - .срб, Марокко и Алжир - домены на национальных языках.
Делегирование домена - это передача контроля над частью доменного пространства ответственной стороне. В данном случае это сербская организация RNIDS, марокканское агентство ANRT, а также алжирская регистратура CERIST.
Делегирование не означает начала эксплуатации домена: между этапом делегирования и началом открытой регистрации может пройти несколько месяцев. В частности, домен .рф был делегирован Координационному центру 12 мая 2010 года, а открытая регистрация началась через полгода, 11 ноября 2010 года.
До старта открытой регистрации каждый домен, как правило, проходит также через этапы предварительного резервирования имен, при этом правила приоритетной регистрации разнятся от домена к домену, говорится в сообщении.
В настоящее время насчитывается уже 30 прошедших процедуру утверждения названия национальных доменов (IDN). Из вышеназванных доменов 20 уже делегировано, а 10 все еще ожидают делегирования. Собственные функционирующие домены верхнего уровня в отличной от латиницы письменности есть у Китая, Ирана, Индии, Египта, Иордании, Катара, России, Саудовской Аравии, Сингапура, Южной Кореи, Шри Ланки, Сирии, Туниса, Таиланда, ОАЭ и др.
По шпалам до Марселя. Мигранты из Туниса вынуждают Францию реформировать Шенген
Ситуация с нелегальной миграцией из Северной Африки будет в центре внимания сегодняшних переговоров Николя Саркози и Сильвио Берлускони в Риме. В конце прошлой недели в Париже заговорили о возможном выходе из Шенгена. Источник в Елисейском дворце заявил журналистам, что «необходимо выработать некий механизм на случай, если происходят систематические нарушения на одной из внешних границ Евросоюза», и приостановить участие в шенгенском соглашении, пока проблема не будет решена.
Позже специальный советник французского президента Анри Гено назвал эти заявления «поспешными». Он подчеркнул, что Франция не хочет выходить из Шенгена, но настаивает «на пересмотре положений договора, связанных с охраной границ». Гено отметил, что «необходимо урегулировать потоки нелегальной миграции и устанавливать таможенный контроль в чрезвычайных случаях». Министр по европейским делам Франции Лоран Вокье также заявил, что «речь идет не о выходе из Шенгена — это бессмысленно». Он отметил, что страна хочет пересмотреть шенгенские соглашения, так как, по словам министра, ЕС находится перед лицом общих вызовов. «Нам необходимы общие пограничные службы, совместное использование кораблей и информационного обеспечения», — подчеркнул Вокье.
Пункт 2.2. шенгенского соглашения предполагает введение пограничного контроля при возникновении «беспрецедентной угрозы безопасности». Однако проверки на границе в этом случае могут быть введены максимум на 30 дней — например, накануне саммита «большой восьмерки» или чемпионата мира по футболу в 2006 году. В 1995 и 2005 годах также Франция уже прибегала к подобным мерам после терактов.
Кризис в отношениях между Парижем и Римом разразился из-за решения Италии выдать временное разрешение на жительство более чем 20 тыс. тунисских мигрантов, которые прибыли на итальянский остров Лампедуза с января по апрель. В прошлое воскресенье французские власти блокировали «Поезд достоинства» в итальянском городе Вентимилья, на котором тунисские нелегалы и европейские правозащитники собирались пересечь границу. Однако когда движение было восстановлено, тунисцы снова устремились во Францию.
По статистике, во Франции проживает самая большая в Европе тунисская община — 500 тыс. человек. В основном нелегалы стремятся в Марсель — традиционное направление североафриканских мигрантов. По их словам, здесь беженцы намерены устроиться строителями или водопроводчиками.
Для невезучих приезжих путешествие заканчивается уже в первом после Италии французском городе — Ментона. Отсюда их отправляют обратно в Италию либо на родину. Однако процедура депортации сложна. До Италии нелегалы чаще всего добираются без багажа и документов, чтобы власти не знали, куда их депортировать. Как сообщают власти, за минувший месяц во Франции было задержано и депортировано почти 3 тыс. иммигрантов.
Сейчас полиция наведывается в каждый третий поезд, въезжающий на территорию Франции, и выборочно проверяет паспорта в вагонах. Постоянные патрули на границах не имеет право устанавливать ни одна страна Шенгена.
Депутат Европарламента, член политического бюро Национального фронта Брюно Гольниш в беседе с «МН» заявил, что меры властей все равно недостаточны. «Это больше похоже на театр. Иммигранты хотят проехать, а французское правительство в угоду общественному мнению их останавливает, — сказал он. — Но это ничего не меняет — они выходят из поезда и переходят границу пешком». Он считает, что из-за неконтролируемой миграции во Франции «будет создаваться благоприятная почва для преступности, уровень которой растет в большой степени из-за приезжих».
Почетный президент Лиги прав человека Мишель Тюбиана в беседе с «МН» отметил, что из-за сложной ситуации в Тунисе «минимум, который мигранты могут ожидать от европейских стран, — быть с ними солидарными». «Говорить о нашествии, конечно, преувеличенно и ложно, так как это касается всего нескольких тысяч человек», — считает он.
По мнению Тюбианы, ответственность за этих людей лежит на Италии и Франции. «Создается ощущение, что итальянские и французские власти играют мигрантами в пинг-понг», — отметил правозащитник.
В свою очередь глава МИД Франции Ален Жюппе подчеркнул, что «Франция не закрытая страна и не неприступная крепость», однако «не потерпит нелегальную иммиграцию».
«Власти ищут всевозможные оправдания, чтобы мигранты не прошли, — поделилась своим мнением с «МН» представительница Ассоциации за демократию Тереза Маффеис. — Во время саммита в Риме мы попытаемся устроить еще одну манифестацию на границе».
Ряд специалистов считает, что кризис во франко-итальянских отношениях может ускорить реформу Шенгена, о необходимости которой говорят все чаще в связи со вступлением Румынии и Болгарии в ЕС.
По итогам сегодняшних переговоров Саркози и Берлускони отправят свои предложения по решению проблемы в Брюссель. Там 12 мая пройдет экстренное совещание европейских глав МВД, посвященное ситуации с нелегальными мигрантами из Северной Африки. Наталья Добровольская
Франция не намерена выходить из Шенгенских соглашений, желая обсудить с европейскими партнерами возможность восстановить пограничный контроль для борьбы с наплывом нелегальных иммигрантов, заявил французский министр по европейским делам Лоран Вокье.
В пятницу источники в Елисейском дворце сообщили, что Франция изучает возможность приостановки действия Шенгенских соглашений в связи с небывалым наплывом беженцев из Туниса и Ливии. Иммигранты едут во Францию, в частности, через территорию Италии. В Париже считают, что Шенгенские соглашения не позволяют эффективно бороться с нелегальной иммиграцией.
Это заявление было сделано перед встречей президента Франции Николя Саркози с премьер-министром Италии Сильвио Берлускони, которая состоится во вторник в Риме в рамках французско-итальянского саммита.
"Нам нужно иметь экстренный тормозной механизм в случае крупного кризиса. Речь не идет о выходе из Шенгена, это было бы бессмысленно. Речь идет о работе с нашими партнерами по новым условиям договора. Франция хочет изучить возможность восстановления пограничного контроля в случае крупного наплыва (иммигрантов) у границ Союза", - сказал министр в интервью газете Journal du Dimanche ("Воскресная газета").
По его словам, правительство не идет по стопам крайне правого "Национального фронта" Франции, который выступает за выход из Шенгена. Министр подчеркивает, что Париж хочет работать над общим европейским подходом, а не принимать односторонние меры.
Вокье также заявил, что Франция намерена тесно сотрудничать с Италией для решения проблем нелегальной иммиграции.
"Нам нужна дополнительная интеграция, общие пограничные службы, а также совместное использование кораблей и информационного обеспечения. Мы сделаем соответствующие предложения", - сказал он.
После революции в Тунисе Европа столкнулась с потоком франкоговорящих беженцев из этой страны. Около 22 тысячи тунисцев уже прибыли на территорию Италии, из которой большинство из них намерено перебраться во Францию, где проживает крупная тунисская диаспора.
В минувшее воскресенье французские власти блокировали поезда, следовавшие из итальянского города Вентимилья во Францию, на которых собирались пересечь границу прибывшие из Туниса эмигранты и европейские правозащитники. Вскоре запрет был снят, и тунисцы, которым Рим выдал временные виды на жительство, продолжили пересекать французскую границу.
Шенгенским кодексом о границах предусматривается возможность проведения полицией нерегулярных проверок на границах стран ЕС - участниц соглашения. Также национальными властями может вводиться таможенный контроль на границах между членами ЕС на период не более 30 дней в случае наличия угрозы внутренней безопасности.
Кроме того, из-за военных действий в Ливии сотни тысяч человек покинули эту страну, причем многие бежали в соседний Тунис. Ранее представитель Еврокомиссии сообщал, что в общей сложности за последние недели около 430 тысяч ливийцев были вынуждены покинуть родину. Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ) опасается массового бегства населения из горных районов на западе Ливии, который за последние две недели покинули около 15 тысяч человек.
Правящая партия Йемена "Всеобщий народный конгресс" объявила о принятии предложенного странами Персидского залива очередного плана по передаче власти и прекращению политического противостояния в стране, предусматривающего уход в отставку президента Али Абдаллы Салеха, сообщает агентство Рейтер со ссылкой на официального представителя партии Тарика Шами (Tariq Shami).
"Партия проинформировала глав МИД стран ССАГПЗ (Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, в него входят Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман и Саудовская Аравия) о полном принятии их инициативы", - заявил Шами.
Предложенный в четверг план выступающего в йеменском кризисе посреднкиом ССАГПЗ, предусматривает отставку Салеха в течение 30 дней после формирования правительства национального единства. После формирования правительства президент передаст власть вице-президенту, а оппозиция прекратит свои демонстрации. Салех также должен получить иммунитет от судебного преследования, отмечает Рейтер.
В пятницу о своей поддержке плана ССАГПЗ на митинге своих сторонников объявил и сам Салех. При этом он отметил, что будет следовать ему строго в рамках конституции, согласно которой срок его полномочий истекает в 2013 году.
Оппозиционная коалиция в субботу также объявила о поддержке плана, однако отказалась от участия в правительстве национального единства.
"Оппозиция приветствует инициативу кроме пункта о формировании правительства национального единства", - заявил глава коалиции Ясин Номан (Yassin Noman).
Также противников Салеха не устраивает предусмотренное планом предоставление ему иммунитета.
В соответствии с предыдущим планом ССАГПЗ, Салех должен был передать власть вице-президенту, а оппозиция - сформировать правительство. Однако оппозиционеры отвергли эту "дорожную карту".
В Йемене с начала февраля продолжаются антиправительственные выступления с требованием отставки Салеха, который стал президентом Северного Йемена в 1978 году. Йеменские силовики применяют оружие для разгона антиправительственных акций. По данным западных СМИ, за два месяца народных волнений в стране погибли более 120 человек.
Противники Салеха требуют его незамедлительного ухода с поста президента, хотя его полномочия истекают только в конце 2013 года. Двадцатого марта Салех отправил в отставку правительство, а за два дня до этого объявил о введении в стране режима чрезвычайного положения, предусматривающего, в частности, запрет на ношение гражданами оружия.
В последние месяцы многие страны Ближнего Востока и Северной Африки охвачены народными протестами, которые уже привели к падению правящих режимов в Египте и Тунисе. Антиправительственные выступления прошли также в Алжире, Ираке, Иордании, Марокко, Омане, Бахрейне и Сирии. В Ливии волнения переросли в вооруженные столкновения мятежников с армией.
Президент Йемена Али Абдалла Салех приветствует предложенный государствами Персидского залива очередной план по передаче власти и прекращению политического противостояния в стране, но отмечает, что будет следовать ему строго в рамках конституции, согласно которой срок его полномочий истекает в 2013 году, сообщает в пятницу агентство Рейтер.
Предложенный в четверг план Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ, в него входят Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман и Саудовская Аравия) предусматривает отставку Салеха в течение 30 дней после формирования правительства национального единства. План также предусматривает, что после формирования правительства Салех передаст власть вице-президенту, а оппозиция прекратит свои демонстрации. Совет выступает в йеменском кризисе посредником.
"Мы приветствуем инициативу ССАГПЗ и будем следовать ей в рамках йеменской конституции", - заявил Салех, выступая в столице Сане перед толпой сторонников. Однако, отмечает Рейтер, по конституции Йемена, президентский срок Салеха заканчивается лишь в 2013 году.
В соответствии с предыдущим планом ССАГПЗ, Салех должен был передать власть вице-президенту, а оппозиция - сформировать правительство. Однако оппозиционеры отвергли эту "дорожную карту".
В Йемене с начала февраля продолжаются антиправительственные выступления с требованием отставки Салеха, который стал президентом Северного Йемена в 1978 году. Йеменские силовики применяют оружие для разгона антиправительственных акций. По данным западных СМИ, за два месяца народных волнений в стране погибли более 120 человек.
Противники Салеха требуют его незамедлительного ухода с поста президента, хотя его полномочия истекают только в конце 2013 года. Двадцатого марта Салех отправил в отставку правительство, а за два дня до этого объявил о введении в стране режима чрезвычайного положения, предусматривающего, в частности, запрет на ношение гражданами оружия.
В последние месяцы многие страны Ближнего Востока и Северной Африки охвачены народными протестами, которые уже привели к падению правящих режимов в Египте и Тунисе. Антиправительственные выступления прошли также в Алжире, Ираке, Иордании, Марокко, Омане, Бахрейне и Сирии. В Ливии волнения переросли в вооруженные столкновения мятежников с армией.
Франция рассматривает возможность приостановить действие Шенгенских соглашений из-за наплыва беженцев из Туниса и Ливии, сообщают в пятницу французские СМИ со ссылкой на источник в администрации французского президента.
После революции в Тунисе Европа столкнулась с потоком франкоговорящих беженцев из этой страны. Около 22 тысячи тунисцев уже прибыли на территорию Италии, из которой большинство из них намерено перебраться во Францию, где проживает крупная тунисская диаспора.
В Тунисе в январе произошла "жасминовая" революция, вызванная недовольством населения социальными условиями, разгулом коррупции и безработицей. Бегству президента Зин аль-Абидин бен Али из страны предшествовал месяц массовых беспорядков, в которых погибли более 80 человек. Бен Али бежал из Туниса в Саудовскую Аравию 14 января и на следующий день был отрешен от должности Конституционным советом страны.
В минувшее воскресенье французские власти блокировали поезда, следовавшие из итальянского города Вентимилья во Францию, на которых собирались пересечь границу прибывшие из Туниса эмигранты и европейские правозащитники. Вскоре запрет был снят, и тунисцы, которым Рим выдал временные виды на жительство, продолжили пересекать французскую границу.
Шенгенским кодексом о границах предусматривается возможность проведения полицией нерегулярных проверок на границах стран ЕС - участниц соглашения. Также национальными властями может вводиться таможенный контроль на границах между членами ЕС на период не более 30 дней в случае наличия угрозы внутренней безопасности.
Кроме того, из-за военных действий в Ливии сотни тысяч человек покинули эту страну, причем многие бежали в соседний Тунис. Ранее представитель Еврокомиссии сообщал, что в общей сложности за последние недели около 430 тысяч ливийцев были вынуждены покинуть родину. Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ) опасается массового бегства населения из горных районов на западе Ливии, который за последние две недели покинули около 15 тысяч человек.
В середине февраля в Ливии начались массовые демонстрации с требованием ухода правящего страной более 40 лет Каддафи, которые впоследствии переросли в вооруженное противостояние между правительственными силами и мятежниками. Международные организации заявляют о тысячах жертвах, власти Ливии это отрицают. Владимир Добровольский
Ростуризм разрешает туроператорам и турагентам с 21 апреля возобновить туры в Тунис, где в начале года произошла "жасминовая революция", следует из документа от 21 апреля, опубликованного в пятницу на сайте ведомства.
В связи с устранением угрозы безопасности туристов Ростуризм разрешает россиянам путешествовать в Тунис, а также прекращает работу "горячей линии", которая была открыта 14 января.
Однако Ростуризм рекомендует россиянам, совершающим путешествия на курорты Туниса, неукоснительно соблюдать меры личной безопасности, проявлять осторожность и осмотрительность, воздерживаться от экскурсий в столицу, на остров Джерба, в центральные районы и сахарский юг, а также учитывать, что в стране по-прежнему действует чрезвычайное положение, и избегать мест большого скопления людей.
Рекомендацию для граждан РФ воздержаться от поездок в Тунис МИД России распространил 14 января. "Жасминовая революция" в Тунисе была вызвана недовольством населения социальными условиями, разгулом коррупции и безработицей. Президент Зин аль-Абидин бен Али после месяца массовых беспорядков, в которых погибли более 80 человек, бежал из страны и был отрешен от должности.
Америка выделит в ближайшие четыре года $90 млн на демократические преобразования в Грузии, заявил посол США в этой стране Джон Басс. Экс-председатель парламента, лидер оппозиционного «Демократического движения — Единая Грузия» Нино Бурджанадзе уверяет «МН», что Запад начал наконец адекватно относиться к Тбилиси.
— Президент Михаил Саакашвили абсолютно дискредитировал себя в глазах и европейских, и американских политиков. Другое дело, что Саакашвили хорошо освоил технологии пиара, тратит огромные деньги на лоббистов, добиваясь восхваляющих его статей. Правительство Грузии прекрасно умеет пускать пыль в глаза. Но когда я нахожусь в западных странах, все мои собеседники реагируют на то, что делает президент Михаил Саакашвили, достаточно резко. Поэтому я более чем уверена, что Запад займет адекватную позицию, если грузинский народ продемонстрирует ясно и четко, что желает жить в лучшей стране».
— Как же быть с международными рейтингами, из которых следует, что реформы в Грузии очень успешны?
— Саакашвили бравирует, что в Грузии легко вести бизнес. Правовое поле действительно позволяет быстро открыть собственное дело. Но что дальше? Зарегистрируешь фирму, а потом? Кто сказал, что бизнес свободен от рэкета? Реально бизнесу в Грузии очень тяжело. Или говорят: полиция на грузинских дорогах не берет взятки. Это так, это, безусловно, позитив. Но взятка заложена внутрь механизма получения полицейскими зарплаты и премиальных. В зависимости от того, как много штрафов выпишет полицейский, он получит надбавку. То есть легализована финансовая пирамида взяточничества. Коррупция среди нашей элиты сегодня как никогда высока.
— Ваше движение совместно с «Всенародным собранием Грузии» готовится 2 мая объявить план мирной революции. Есть ли в стране почва для такого развития событий?
— По-моему, для отставки Саакашвили достаточно уже того, что произошло в августе 2008 года, когда из-за параноидального рвения победить российскую армию он начал войну и в итоге потерял 20% грузинских территорий. Для любого нормального государства и народа такое вполне позволяет требовать отставки президента, парламента, проведения новых выборов. В Грузии есть политические заключенные, массово нарушаются права человека, затерроризирован бизнес, не существует свободы СМИ, особенно электронных. Разрушены ценности, на которых стоит государство, извращены души молодежи. В школах специальные приставы подстрекают к доносительству, поощряют это. Да назовите мне хотя бы одну причину, по которой Саакашвили должен остаться! В сегодняшней Грузии население составляет не более 3,5 млн человек. Из них Саакашвили довел до нищеты 2 млн. Еще более миллиона уехали за границу, многие и сейчас пытаются уехать.
— При «Всенародном собрании» созданы отряды народных дружин, которые называют себя «присягнувшими». Представители власти видят в этом угрозу возможного гражданского противостояния, которое Грузия уже пережила в начале 90-х годов.
— Комитеты аргументированно объясняют народу, почему надо бороться сегодня: завтра ситуация только ухудшится. Очень многие в Грузии готовы начать жить по-новому. Международное сообщество поддержало выступления в Тунисе, Египте, Ливии, надеюсь, поддержит и нас. Да во всех этих странах уровень жизни населения был выше, чем у нас!
— Сколько человек объединены в дружины?
— Сотни. Если против нас используют силу, мы ответим. Мы не вооружены, конечно, но и мощные кулаки тоже ничего! Все «присягнувшие» — добровольцы. Если бы у нас и были финансы, мы бы им не платили. Революция за деньги — это безответственно, глупо и противно. Люди должны выступить с внутренним убеждением, что идут за свою страну, за будущее, независимость, достоинство. Нам нужны мотивированные сторонники. Выйдут люди на улицу, мы не сделаем ни шагу назад. Не будет готовности в народе, что я в принципе исключаю, навязывать революцию мы никому не собираемся.
— Вас принимают не только на Западе, но и в России, несмотря на отсутствие между Москвой и Тбилиси дипломатических отношений. Скажите, в чем, на ваш взгляд, проблема взаимоотношений Саакашвили с Россией?
— Саакашвили стоит на антирусской истерии. За счет этого он хочет получать поддержку определенных кругов за пределами Грузии. И вот он ругает Россию, с одной стороны, и при этом делает многое из того, что выгодно Москве. После трагедии 2008 года российские военные базы вернулись в Грузию. Он кричит о возможном использовании Россией рычагов против Грузии, а его правительство передает русским стратегические объекты. Он продолжает разыгрывать антироссийскую карту, хотя ему уже мало кто верит, что это он оплот современных демократических ценностей на постсоветском пространстве.
— А что бы вы сделали по отношению к Москве?
— Нужно в первую очередь инвентаризировать накопившиеся проблемы, определив круг важнейших. Начать диалог, открыто и четко говорить об интересах Грузии. Нужно выслушать Россию, как она это видит. Определить, в чем наши интересы совпадают, а это мир и стабильность на Кавказе. Россия прекрасно понимает, что Грузия может сыграть позитивную роль в урегулировании ситуации в кавказском регионе. Надо начать строительство доверительных отношений. Это сложно, узел очень запутан. Потребуется время, но это возможно, я абсолютно уверена.
— Саакашвили просит у США и других стран Запада оборонительное вооружение на случай новой войны с Россией. Такое развитие событий, как вы считаете, возможно?
— Пока Саакашвили у власти, возможно все. Бывший госсекретарь США Колин Пауэлл говорил в 2008 году, что Саакашвили и его команда способны чиркнуть спичками у пороховой бочки. Это абсолютно точно.
— Дадут американцы Грузии такое оружие?
— Нет. Там серьезные люди. Они не захотят подталкивать Саакашвили к тому, что он опять начнет думать, что может победить российскую армию. Михаил Вигнанский.
Грузия > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 22 апреля 2011 > № 321944
События на Ближнем Востоке продолжаются, но ощущение сенсационной новизны, охватившее всех минувшей зимой, проходит. Предварительные итоги «арабской весны» выглядят иначе, чем предполагалось на стадии первичной экзальтации.
Происходящее в Северной Африке — «рубеж не только в ближневосточной, но и во всемирной истории», написал в «МН» 19 апреля Дмитрий Фурман, имея в виду крушение «имитационно-демократических режимов личной власти». Наверное, это так. Институциональный дизайн Ближнего Востока, по сути, не менявшийся со времени деколонизации в середине ХХ века и даже сумевший избежать (единственный в мире) влияния глобального перелома конца 1980-х — начала 1990-х годов, будет трансформироваться. Однако направление изменений непредсказуемо, а общественно-политические предпосылки для качественных перемен преувеличены.
Какова в сухом остатке политическая ситуация на конец апреля 2011 года? В Тунисе, где загорелся бикфордов шнур, у власти находится явно временное (в силу более чем преклонного возраста) руководство, которое маневрирует, изображая приверженность «идеалам революции». Судя по нарастающему потоку тунисских граждан, которые устремляются в Европу, само общество в практическое воплощение идеалов не верит ни капли.
В Египте ситуация намного яснее. На волне манифестаций там произошел классический военный переворот, и дальнейшие события зависят исключительно от воли правящего совета генералов — доброй или не очень. Парадоксальным образом все внешние комментаторы приводят это как пример оптимального сценария: всех устраивает способность военных сохранять полный контроль, сопровождая его продемократической риторикой.
Ливия стала примером того, как наличие у диктатора воли к власти способно остановить революционный импульс, да так, что не помогает даже вмешательство самого мощного военно-политического альянса. В Бахрейне и Йемене на ведущие политические роли выдвигается Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) — организация, объединяющая, вероятно, самые консервативные режимы мира, не склонные даже имитировать демократию. Монархии региона заинтересованы исключительно в стабильности, а как она будет достигнута, не принципиально. Отсюда внешняя непоследовательность.
ОАЭ и Катар поддерживают мятежников в Ливии, в Бахрейне подавлять их помогает весь ССАГПЗ, а в Йемене он призывает к отставке президента Салеха. При этом именно Персидский залив, а не Северная Африка и даже не Левант определяющая часть Ближнего Востока. Развитие событий там задаст тон будущему. На фоне растерянности внерегиональных игроков растет значение местных держав. То же заметно и в Сирии, где роль «консультанта» по преодолению кризиса пытается взять на себя Анкара, а на заднем плане, как и в Бахрейне, маячит призрак Тегерана.
Перераспределение геополитического влияния и является пока наиболее заметным следствием событий начала года. США еще не сформулировали новую стратегию, но напугали всех союзников: выяснилось, что даже 30 лет беспорочной лояльности, как у Мубарака, не препятствие для того, чтобы «сдать» партнера в один момент.
А ЕС нивелировался настолько, что даже почти перестал назидательно учить средиземноморских соседей, как правильно жить. Европу волнует только поток беженцев, с которым пока непонятно что делать. Отдельные европейские страны, попытавшиеся повысить свой международный престиж, инициировав интервенцию в Ливию, достигли обратного эффекта — завязли в междоусобном конфликте, участие в котором подрывает, а не укрепляет репутацию. На происходящее с интересом смотрят страны БРИК, консолидированно дистанцировавшиеся от активного участия, особенно Китай и Индия. Они рассчитывают заполнить вакуум, который будет образовываться по мере ослабления западного влияния в регионе. В этом контексте, скорее всего, окончательно утратят адекватность прежние институты урегулирования, например «ближневосточный квартет».
Большой Ближний Восток, безусловно, вступил в период изменений, которые коснутся и внутреннего устройства отдельных государств. Западное присутствие, до недавнего времени доминирующее, не способствовало демократизации, скорее наоборот. Рост значимости региональных сил — монархий Персидского залива или крупных держав Южной и Восточной Азии, которые, как правило, не отличаются демократическими достижениями, — может, напротив, стимулировать влияние «улицы». Но это будет не либеральная демократия, а какой-то свой вариант в спектре от кемалистской Турции до теократического Ирана. И может статься, после «арабской весны» предшествовавшую ей «зиму» будут вспоминать с ностальгией.Может статься, после «арабской весны» предшествовавшую ей «зиму» будут вспоминать с ностальгией. Федор Лукьянов.
Тунис > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 21 апреля 2011 > № 320512
Представители туристической индустрии Марокко прогнозируют, что в 2011 году страну посетят почти 50 тысяч туристов из России. Это превысит прошлогодний показатель более, чем на 30%. Такое увеличение потока российских путешественников в первую очередь станет возможным благодаря значительному увеличению количества чартерных и регулярных авиарейсов из России в Марокко.
Как сообщает ИТАР-ТАСС, в прошлом году еженедельно совершалось 4-5 рейсов (большинство из них были чартерами) по маршруту Москва – Агадир.
В настоящее время открыто регулярное авиасообщение Москва – Касабланка компанией Royal Air Morocco. В конце апреля еще несколько туроператоров запустят свои чартеры из Москвы в Агадир. Еженедельная чартерная программа будет также организована по маршруту Санкт-Петербург – Агадир.
Марокко становится все более популярным направлением и не только среди россиян. За 2010 год страну посетили свыше 9 млн. человек. Вероятно, туристический поток будет и далее нарастать по мере того, как наши соотечественники будут выбирать более спокойные места, чем современные Тунис и Египет.
Путешественникам, для которых страны Африки являются слишком экзотическими и далекими существует уникальный ресурс datscha-booking.com, на котором можно выбрать более привычные страны и направления. Здесь можно без проблем, буквально в один клик арендовать дом, коттедж или виллу и отправиться на отдых, четко зная, что будет ожидать по прибытии к месту назначения.
Авторитарных режимов в мире сегодня больше, чем традиционных западных демократий. Часто кажется, что эти режимы защищают своих подданных от превратностей мировой экономики лучше, эффективнее, чем другие, демократические правительства. Иногда даже кажется, что, может быть, такие оазисы спокойствия, социальной справедливости и господдержки больше отвечают интересам простого человека, чем сокращающие госрасходы Великобритания или США.
Таким оазисом до кризиса была Белоруссия. Ее президент Александр Лукашенко твердо поддерживал аграриев, защищал свои национальные рынки, увеличивал количество рабочих мест и даже как-то боролся со скромной коррупцией. В нашей сельской глубинке на Лукашенко чуть не молятся до сих пор: вон как в белорусских селах живут. Там и твердые закупочные цены, и субсидии три раза в год, и почти бесплатные кредиты. Не жизнь — сказка. Сказка была и у горожан — цены не растут, зарплаты выплачивают регулярно, потребительские кредиты с каждым днем становятся все доступнее и доступнее.
Проблема в том, что глобальная экономика — капиталистическая по сути — беспощадна к таким оазисам и сказкам. Пока все хорошо на мировых рынках, оазисы получают поток недорогих денег в твердой валюте и могут на повышенных тонах ругать слабые и либеральные демократии. Но когда все идет прахом, рынки валятся в пропасть, инвесторы, как табун диких лошадей, мечутся между золотом, нефтяными фьючерсами и бондами — оазисы мгновенно превращаются в нищие автаркии. Не способные поддержать уровень жизни граждан на прежнем уровне и не способные адаптироваться к изменившимся условиям.
Тут у автаркических оазисов и наступает «точка невозврата». Можно меняться самостоятельно, без давления изнутри, со стороны оппозиции, или извне, со стороны международного сообщества. Но на это мало кто готов. Можно ждать, пока оголодавшее население придет на площадь за своим повышенным социальным стандартом. Так случилось с Тунисом или Египтом. А можно постараться переждать тяжелый момент, подтянуть пояса и дожить до новой мировой фазы роста, которая принесет и новые потоки ликвидности, и новых инвесторов. Так и пытаются поступить власти Белоруссии или, к примеру, Сирии.
Сирии тяжелее — соседи беднее, чем она, да и дружественной региональной сверхдержавы под боком нет. А вот у Лукашенко может получиться. Эхо от взрыва в метро не докатилось до обменных пунктов Минска, но поставило чахлую белорусскую оппозицию в положение людей уже осужденных, но пока не арестованных. Так что площади Тахрир в Минске не будет. Как бы ни дорожала еда — на три или даже четыре месяца ее хватит. А там будет новый урожай, картошка и огурцы с приусадебных участков, а может, и самогон. Табак можно купить или попросить в долг у России. Сахар — у дружественной Кубы.
Дальше в России будут выборы. И спасительный кредит — на $500 млн, как запланировано в поправках в наш бюджет, или на $3 млрд, как хотели бы в Минске, — никуда не денется от Лукашенко. Потом будет зима и вторые выборы в России, а значит, и без мазута белорусы не останутся. Москве придется отрезать еще немного суверенитета? Лукашенко не привыкать — он торгует им уже двадцать лет, и пока что не отдал Москве ничего существенного. Так что волноваться не о чем: сказка, может быть, и не кончилась. Если не думать о самом плохом. Рано или поздно встанет другой вопрос — кому сдать Белоруссию, когда мягкий авторитарный режим в Москве, по сути, такой же оазис, только нефтяной, сам не выдержит удара глобальных рынков? Константин Гаазе.
Белоруссия > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 20 апреля 2011 > № 320494
Представители работающих с Тунисом туркомпаний приветствуют решение МИД РФ, отменившего рекомендацию не ездить в эту страну, однако опасаются, что начало туристического сезона все равно будет не очень удачным, заявила РИА Новости директор тунисского офиса туроператора "Картаж Плюс" Елена Саадауи.
МИД России в среду отменил рекомендацию российским туристам воздержаться от поездок в Тунис: с наступлением туристического сезона россияне вновь смогут посетить прибрежные районы этой страны. При этом в сообщении департамента информации и печати министерства говорится, что туроператорам рекомендовано воздержаться от организации экскурсий в столицу, на остров Джерба, в центральные районы и сахарский юг.
По ее словам, партнеры компании даже во время действия запрета МИД продолжали принимать заявки от туристов и продавать туристические пакеты, правда, на 24 апреля - дату ожидаемого начала заявленного графика авиаперелетов.
"Хочу передать большой поклон всем партнерам, которые выдержали этот непростой прессинг, потому что иметь проданные путевки на 24 апреля и не иметь разрешения на отправку туристов - это можно прокомментировать как авантюру. Однако крупные игроки турбизнеса принимали заявки от клиентов, видимо, были уверены в собственных силах", - сказала Саадауи.
Она добавила, что в самом Тунисе никто и не сомневался, что запретительные рекомендации будут сняты на днях, особенно после того, как 16 апреля из России прилетели первые туристы турфирмы "Нувель Транс".
Однако Саадауи выразила консолидированное мнение представителей туристического цеха, что в мае спрос на Тунис будет очень низким по сравнению с предыдущими годами.
"Я думаю, что май будет достаточно провальным, потому что разрешение, которое было дано только 20 апреля, притом что полетная программа начинается 24-28 апреля, - это нонсенс. Люди бронировали туры на более дальние месяцы, потому что надеялись, что к июлю-августу все успокоится. Только единицы бронировали туры на конец апреля и на май", - сообщила директор.
Такого же мнения придерживается заместитель генерального директора "Нувель Транса" Наталья Кузнецова, которая сказала РИА Новости, что и работники турбизнеса, и туристы очень рады тому, что открыли их любимое направление. При этом и она выразила опасение, что сезон будет достаточно тяжелым из-за того, что неприятные события в Северной Африке преподносились в прессе достаточно агрессивно.
"Наши туристы с нетерпением ждали этого момента. Естественно потребуется какое-то время, чтобы направление заработало в полном объеме. Из Туниса уже поступают исключительно благодарственные отзывы. Люди отдыхают по полной программе и не понимают, почему их туда не пускали раньше", - заверила Кузнецова.
Она добавила, что, по отзывам клиентов, опасности в Тунисе никто не почувствовал, наоборот, люди ощутили только повышенное внимание к себе и заботу.
"Однако я считаю, что объем туристов на этом направлении упадет значительно. Думаю, что если будет хотя бы половина от объема прошлого года - это будет очень хорошо", - сообщила замгендиректора "Нувель Транс".
Провальный майский сезон в Тунисе Саадауи объяснила не только январской "жасминовой революцией". "В первую очередь падение спроса обусловлено общим информационным фоном, никто из обывателей точно не знает, что происходит в Тунисе и Ливии, все ориентируются на телевизионные сюжеты. И то, что разрешение не дается практически до самого вылета - это очень нервирует агентов и туристов", - сказала она.
Саадауи отметила, что еще одним показателем падения продаж являются рекламные туры, которые организуют операторы для агентов в период между майскими праздниками и началом летнего сезона.
"Обычно в это время такие поездки бронируются очень активно, приходится даже отказывать агентам в праве принять участие в рекламных турах, потому что количество желающих зашкаливает. В этом году ни одна компания не может набрать рекламные туры, так как агенты предпочитают ехать в Грецию или Болгарию - куда угодно, но пока что не в Тунис", - посетовала директор.
Несмотря на плохой прогноз на май, Саадауи выразила надежду, что в последующие месяцы тунисское направление вернет утраченные позиции на туристическом рынке.
Группа сотрудников ООН по оказанию помощи пострадавшим от гражданской войны в Ливии направится в Триполи в конце этой недели, чтобы помочь нуждающимся в районах боевых действий или подконтрольных правительству зонах, сообщила журналистам в среду заместитель генсека ООН по гуманитарным вопросам Валери Амос по итогам двухдневной поездки в Триполи и находящийся под контролем повстанцев город Бенгази.
В Триполи во время этой поездки было подписано соглашение об обеспечении безопасности сотрудников международных организаций по оказанию гуманитарной помощи и допуске к нуждающимся, особенно в районах боев, о чем сообщала также накануне пресс-служба ООН в Нью-Йорке.
"Правительство (Ливии) согласилось с присутствием гуманитарной миссии ООН в Триполи для координации помощи нуждающимся, а также обещало обеспечить безопасность передвижения ее сотрудников", - сказала Валери Амос.
"Мы планируем направить команду в Триполи уже в ближайшие выходные", - сказала она. Эти сотрудники, по ее словам, будут работать вдобавок к персоналу, который уже находится в Бенгази, а также на границе с Ливией в Египте и Тунисе.
Что касается ситуации в городе Мисрата, то хотя несколько тысяч человек оттуда были эвакуированы, еще столько же не в состоянии бежать, включая граждан третьих стран, беженцев и ливийцев, сообщила Амос.
Во время ее поездки в Ливию, помимо подписания соглашения о гуманитарном присутствии в Триполи, был поднят вопрос о доступе миссии в Мисрату, поскольку этот город контролируется частично властями Ливии.
"Мы получили заверения в том, что для сотрудников гуманитарных организаций будет оказана защита их доступа в город по дороге, так же как и морем", - сказала Амос.
Пока, по ее словам, ООН обходится без помощи военных для оказания помощи.
"Международная организация по миграции эвакуировала накануне некоторое число людей из Мисраты, а Детский фонд ООН - ЮНИСЕФ доставил сегодня туда судном груз помощи", - сказала она, не вдаваясь в подробности относительно характера поставок.
"В настоящее время у нас есть договоренность с европейскими силами, с НАТО о том, чтобы доставлять помощь туда, куда невозможно это доставить без военной поддержки. Но такого не было. Мы все еще можем использовать гражданские ресурсы для эвакуации людей и попадать в те места, куда надо. Это сложно, но мы пока в состоянии это делать", - пояснила Амос.
Она обратила внимание на заявления ливийского правительства о том, что оно прекратит любые попытки использовать гуманитарную помощь для оказания поддержки военным действиям.
"Поэтому мы должны быть чрезвычайно осторожными и изо всех сил пытаться не переступить черту", - сказала Амос.
В середине февраля в Ливии начались массовые демонстрации с требованием ухода правящего страной более 40 лет лидера страны Муамара Каддафи, которые впоследствии переросли в вооруженное противостояние между правительственными силами и мятежниками. Международные организации заявляют о тысячах жертвах, власти Ливии это отрицают.
СБ ООН 17 марта принял резолюцию, предусматривающую введение бесполетной зоны над Ливией и открывающую возможность иностранного военного вмешательства в ситуацию в этой североафриканской стране. В начавшейся 19 марта операции коалиционных сил принимают участие, в частности, Великобритания, Франция, США, Канада, Бельгия, Италия, Испания, Дания, Норвегия. Руководство кампанией в Ливии 31 марта полностью перешло к представителям командования НАТО.
В Бенгази действует Национальный совет, образованный мятежниками вскоре после начала народных волнений. Совет объявил себя единственным законным органом власти в стране. Легитимность переходного совета официально признали Италия, Франция и некоторые другие страны. Иван Захарченко
Последний мираж несменяемости
Аркадий Дубнов
Центральная Азия в ближневосточном антураже
Аркадий Дубнов – политолог, международный обозреватель, на протяжении 20 лет освещает события в Центральной Азии.
Резюме После событий в Ливии некоторым государствам СНГ приходится учитывать более серьезный спектр угроз. Ливийская резолюция Совбеза ООН расширила рамки возможного иностранного вмешательства во внутренние дела суверенного государства под предлогом защиты гражданского населения от вооруженного насилия со стороны властей.
Волна восстаний, охватившая Северную Африку и Ближний Восток, посрамила профессоров политологии и профессионалов разведки, ни один из которых не предвидел потрясений, которые, возможно, сформировали новую картину мира, и не только арабского. Естественно возникает вопрос, а будет ли продолжение, и если да, то где? Среди ответов, появившихся первыми, были указания на регион Центральной Азии и Южного Кавказа. В числе самых уязвимых с точки зрения потрясений, подобных тем, что случились на «арабской улице», называются Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан.
О мусульманских окраинах бывшей советской империи вспоминали уже в период тунисских и египетских событий. Правящие в течение десятилетий в лучшем случае авторитарные, а зачастую тоталитарные режимы, которым свойственны непотизм, коррупция, пренебрежение к правам человека, ужасающая бедность и нищета, безработица, отсутствие социальных лифтов, – все эти характеристики североафриканских стран годятся для описания центральноазиатской действительности.
За парой существенных исключений. Страны Северной Африки ближе к Европе, здесь неплохо осведомлены об уровне жизни в Старом Свете. Многие жители этих государств, бывших колоний, говорят на европейских языках, и им проще «примериваться» к европейским ценностям. И второе – страны Северной Африки и Ближнего Востока, какие бы проблемы они ни испытывали, в большинстве своем состоявшиеся государства, чего нельзя с уверенностью сказать о некоторых странах Центральной Азии, прежде всего Таджикистане и Киргизии.
Эти две страны, по мнению авторов доклада, подготовленного в начале февраля Международной кризисной группой (ICG) «Центральная Азия: разрушение и распад», находятся «в наиболее трудном, даже отчаянном положении». «Инфраструктура, дороги, электростанции, больницы и школы, построенные в советское время, медленно, но неуклонно разрушаются, а следившее за их состоянием последнее поколение советских специалистов постепенно исчезает». «Через пять-десять лет в классах не будет учителей, в больницах – врачей, а отсутствие электричества станет нормой», – считает директор ICG по Центральной Азии Пол Куинн-Джадж.
Если до событий в Ливии, рассуждая о возможности повторения египетско-тунисских сценариев в Центральной Азии и Азербайджане, можно было говорить только о сходстве внутренних причин волнений в этих странах, то теперь некоторым государствам СНГ приходится учитывать более серьезный спектр угроз. Ливийская резолюция Совбеза ООН расширила рамки возможного иностранного вмешательства во внутренние дела суверенного государства под предлогом защиты гражданского населения от вооруженного насилия со стороны властей. Таким поводом способно оказаться любое межэтническое столкновение. Вмешательство, кроме того, могут объявить необходимым для упреждения кровопролития еще до его начала.
Подобная ситуация может случиться, к примеру, если возникнет угроза повторения событий, подобных тем, что произошли в июне 2010 г. в Оше и Джалалабаде на юге Киргизии. Столкновения между киргизами и этническими узбеками, в результате которых погибло несколько сотен человек, вынудило руководство России, соседних государств и Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ) в целом срочно рассматривать вопрос об отправке миротворцев либо о вмешательстве иного рода. Тем более что такая просьба поступала от киргизского руководства.
Ошские события начались 10 июня, когда в столице соседнего Узбекистана проходил саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). После состоявшегося поздно ночью совещания президентов Казахстана, России и Узбекистана Нурсултана Назарбаева, Дмитрия Медведева и Ислама Каримова последний назвал произошедшее «внутренним делом Киргизии». Эта точка зрения стала определяющей в ОДКБ по отношению к ситуации.
Отказ Узбекистана вмешаться во внутренние дела Киргизии может объясняться стремлением избежать опасного прецедента, угрожающего самому Ташкенту. Ведь в Узбекистане тоже могут вспыхнуть волнения, подобные тем, что произошли в Андижане в мае 2005 года. В 2009 г., когда Ташкент блокировал принятие консенсусного решения, позволявшего применять Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ в случае возникновения форс-мажорных ситуаций в какой-либо из стран организации, главным мотивом было стремление не допустить создания легитимного обоснования для интервенции.
Теперь, после военной кампании в Ливии, санкционированной ООН, прецедент создан. Более того, согласно информации, полученной из узбекских источников немецким экспертом по Центральной Азии Виталием Волковым, в Ташкенте теперь, в случае повторения в Киргизии трагических событий, будут готовы более решительно защищать соплеменников в соседней республике вплоть до введения войск. А это, в свою очередь, может привести к смещению правящего там режима.
И тогда актуальным становится вопрос о возможности сознательного провоцирования такой ситуации противниками режима, дабы создать предлог для иностранного вмешательства. С другой стороны, наличие подобной угрозы толкает власти к тому, чтобы применять силу быстро и в неограниченном объеме с целью оградить государственный суверенитет от посягательств извне. В общем, после ливийской кампании ситуация в Центральной Азии выглядит гораздо менее прогнозируемой, чем это казалось еще в начале североафриканских событий.
Впрочем, отдельный вопрос заключается в том, появятся ли вообще желающие «вмешиваться во внутренние дела» региона. «Мы бы не хотели подойти к той точке, где нам пришлось бы выбирать между нынешними лидерами или силами революции, свергающими правительства», – заявила в конце марта «Коммерсанту» Сьюзан Эллиотт, заместитель помощника госсекретаря США по вопросам Центральной Азии. Главной целью западных союзников, как и прежде, будет стремление обезопасить транзитные маршруты и логистическую инфраструктуру, обеспечивающие афганскую кампанию.
Сложнее прогнозировать реакцию ОДКБ на обострение ситуации в регионе. Тем не менее, поскольку в зоне наибольшего риска находятся три страны, между которыми поделена Ферганская долина, – Киргизия, Таджикистан и Узбекистан, – можно предположить, что, как и раньше, определяющей станет позиция официального Ташкента. А это означает, что вмешательство внешних сил во внутренние дела той или иной страны, вероятнее всего, произойдет на двухсторонней основе без мандата ОДКБ. Такой сценарий при необходимости позволит скорее достичь согласования между западными партнерами и заинтересованными государствами – членами ОДКБ.
Еще труднее предсказать, как отзовется на Центральной Азии волна бесчинств, устроенных в начале апреля исламскими радикалами на Севере Афганистана. В Мазари-Шарифе, населенном преимущественно таджиками и узбеками, толпа, разгоряченная проповедью местного имама, устроила резню в миссии ООН. Эксперт российского Центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко считает, что трагедия может оказаться предвестием рождения нового активного протеста в мусульманской среде, «движения защитников Корана» (поводом послужило сожжение Корана во Флориде). Афганские узбеки и таджики, вероятно, гораздо более религиозны, чем в Таджикистане и Узбекистане. Но нет сомнений, что исламский радикализм может найти благодатную почву и там.
Киргизия: хворост для «Тюльпана-3»
По общему мнению, наиболее слабым звеном в цепи стран региона, подверженных риску дестабилизации, является Киргизия. Однако ее состояние мало связано с волнениями в Северной Африке. Государство, в котором, чтобы сменить президента, проще устроить переворот, чем президентские выборы, гордится тем, что стало «страной социальных революций» еще задолго до первых известий из Туниса. Во всяком случае, так заявила президент Киргизии Роза Отунбаева, выступая 6 апреля 2011 г., накануне годовщины второй (апрельской 2010 г.) революции: «Наша апрельская революция стала феноменом для мировой общественности, она стала примером для мирных граждан в Северной Африке и на Ближнем Востоке».
В январе 2011 г. не менее патетически рассуждал на эту тему один из лидеров обеих киргизских революций, экс-спикер парламента Омурбек Текебаев. «Киргизский “кетсинизм” (“кетсин” по-киргизски – “долой”. – Авт.) приобретает мировой статус, превращаясь в глобальное явление», – утверждал он. Кетсинизм, по словам Текебаева, есть состояние общества, когда его «старые формы не могут удовлетворить новое содержание». Отметив, что в Африке и на Ближнем Востоке происходят восстания, подобные киргизским, политик указывает на сходные причины, – единоличное правление, подчинение национальной экономики интересам отдельных групп, отсутствие честных выборов и реальных путей законными методами сменить руководство. Но именно в Киргизии, считает Текебаев, первым проявился кризис старого политического устройства: везде, где происходят волнения, общим требованием является укрепление парламентаризма и проведение честных выборов.
Ирония в том, что Текебаев, считающийся отцом киргизского парламентаризма (текебаевский проект Конституции, учреждавшей основы парламентской системы власти, был принят на референдуме в июне прошлого года), оказался аутсайдером созданной им же системы. Его старейшая в республике социалистическая партия «Ата-Мекен» с трудом преодолела проходной барьер на выборах в парламент и оказалась в оппозиции. А относительной победительницей выборов в октябре 2010 г. (за пять партий, прошедших в парламент, в общей сложности проголосовало всего чуть больше трети пришедших на выборы), стала партия «Ата-Журт», представлявшая в основном бывших чиновников свергнутого бакиевского режима. Один из ее лидеров, Ахматбек Келдибеков, стал спикером парламента.
После почти двухмесячных переговоров Киргизия получила в конце 2010 г. коалицию, состоящую из «победителей и побежденных». Впрочем, иначе и быть не могло. Страна с шестимиллионным населением остается фрагментированной по этническому, географическому, родоплеменному и клановому признакам. А лидеры ее элиты, представленные во главе созданных, как правило, по этим признакам многочисленных (больше пятидесяти) «политических» партий, чуть ли не все служили высокопоставленными чиновниками при Акаеве и Бакиеве.
Консолидация элит в современной истории страны, как считает киргизский аналитик Данияр Каримов, «не единожды происходила на принципах неприязни к той или иной персоне у власти». В 2005 и 2010 гг. это приводило к революции. Весной 2011 г. история начинает повторяться. «Часть правящего истеблишмента, – отмечает Каримов, – нашла новый объект неприязни». Им стал лидер входящей в парламентскую коалицию партии «Республика», первый вице-премьер Омурбек Бабанов. В его адрес были выдвинуты обвинения в рейдерстве и корыстных интересах по отношению к единственному в стране крупному бизнесу, приносящему многомиллионные доходы – телекоммуникационной компании MegaCom. Автора обвинений и.о. генерального прокурора Кубатбека Байболова президент Отунбаева отправила в отставку по «морально-этическим» причинам: супруга Байболова, известная в стране предпринимательница, якобы осуществила выгодную сделку по продаже недвижимости фирме, аффилированной с MegaCom. Кроме того, Байболов заподозрил ряд представителей руководства в присвоении крупных денежных средств, изъятых после прошлогодней революции из банковских ячеек, принадлежавших членам семьи Курманбека Бакиева.
Череда громких скандалов в середине апреля поставила под угрозу существование правительственной коалиции во главе с лидером Социал-демократической партии Алмазбеком Атамбаевым. Распад коалиции за несколько месяцев до президентских выборов (они должны состояться до конца октября) чреват новым противостоянием в стране, где, по определению одного из наблюдателей, за последние годы сложилась прослойка профессиональных ниспровергателей-«кетсинистов». Их действия будут мало отличаться от тех, что сопровождали события 2005 и 2010 гг., направленные на передел собственности и перераспределение финансовых потоков. Собственно, именно это и является содержанием и стимулом деятельности политической элиты Киргизии, как правило, не слишком отягощенной ответственностью за сохранение единой государственности и суверенитета.
В феврале, когда появились первые признаки новой нестабильности, руководитель аппарата президента Киргизии Эмиль Каптагаев с шокирующей откровенностью заявил: «Если сейчас начнется суматоха и все перевернется, то в последующем мы перейдем в режим полевых командиров, это однозначно, и страна превратится в большой общак, управляемый криминалом». Таким образом, подтвердились слова Омурбека Текебаева о том, что в Киргизии «криминальный мир поделен политическими силами». Их объединяют личные отношения и бизнес-интересы, в которых преобладает земляческий региональный принцип. Текебаев считает, что криминал заинтересован в слабом или собственном президенте, поэтому он попробует оказать влияние на результаты предстоящих выборов «вплоть до выдвижения своего кандидата». Или объединится против того из них, который не связан с криминалом. В январе общественность была взбудоражена сообщениями о встрече на Иссык-Куле в новогодние дни спикера парламента Келдибекова с одним из лидеров криминального мира Камчи Кольбаевым.
«Народ настолько привык ко лжи, воровству, моральной распущенности и безнравственности власти, что даже не хочет реагировать на происходящее, – с горечью замечает правозащитник Чолпон Джакупова. – Если при предыдущих режимах он власть ненавидел, то теперь презирает».
Но при определенных обстоятельствах и умелом манипулировании эта кажущаяся пассивность может оказаться сухим хворостом для очередного народного, а то и вновь межэтнического пожара. Безвременно скончавшаяся известная исследовательница Центральной Азии Санобар Шерматова писала о причинах кровавых ошских событий в июне прошлого года: «Это была невиданная по масштабу и наглости криминальная акция, ретушированная впоследствии под межнациональный конфликт». По мнению Шерматовой, именно действия мафиозных структур, поддержанные людьми из власти, привели к резкому разделению страны на киргизов и узбеков с последующей мобилизацией киргизского этнонационализма.
Ситуация усугубляется острым продовольственным кризисом. Прошлогодний неурожай, вызванный в том числе послереволюционным хаосом, и сезонный всплеск инфляции весной привел к резкому росту цен на зерно. По данным Всемирного банка, с июня прошлого года оно подорожало на 54%.
Природа киргизского «кетсинизма» лишь на первый взгляд похожа на сущность арабского бурления. Стремление к «справедливому парламентаризму» в Киргизии зачастую выглядит лишь формой, в которую коррумпированная и полукриминальная элита облекает стремление оторвать кусок властного пирога, который в бедной, практически лишенной ресурсов стране, живущей в основном за счет внешних заимствований, становится все тоньше и тоньше. Если такая ненасытность станет причиной новой революции – «Тюльпана-3», как ее уже называют, – Киргизия потеряет шанс стать состоявшимся единым государством, распад страны на Север и Юг станет реальностью.
Таджикистан: новая оппозиция старому президенту
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон был первым лидером постсоветского государства с исламским населением, который попытался изменить стиль отношений с народом после череды потрясений вдоль «арабской дуги». Неудивительно, поскольку именно 58-летний Рахмон, удерживающий власть в стране уже девятнадцатый год, постоянно входит в первую десятку регулярно обновляемых различными мировыми СМИ списков лидеров, которые рискуют быть свергнутыми в результате народных волнений.
Уже в феврале Эмомали Рахмон согласился принять трех жительниц кишлака под Душанбе, в котором местные власти начали сносить жилища. Так президент отреагировал на собравшийся у стен его администрации митинг протеста, ничего подобного раньше не случалось. Еще через пару недель также впервые таджикский омбудсмен Зариф Ализода представил отчет о соблюдении прав человека. Он сообщил, что с жалобами по поводу незаконного лишения недвижимости, неправильного распределения земельных участков и других несправедливостей со стороны местных властей обратились около полутора тысяч человек.
Накануне праздника Новруз, отмечаемого 21 марта, с улиц Душанбе неожиданно исчезли многочисленные изображения самого Рахмона. Высокопоставленный функционер правящей Народно-демократической партии Усмон Солех разъяснил: «Это исходит из политики президента, который выступает против авторитаризма и культа личности, он не нуждается в таких внешних проявлениях любви народа. Президент и ранее давал указания местным органам власти, чтобы не допускали случаев восхваления его личности». Тем не менее, как заметил таджикский политолог Раджаби Мирзо, раньше плакаты с изображением президента не убирали.
Наконец, в конце марта амнистированы несколько боевиков вооруженной оппозиции, участников вооруженных столкновений осени 2009 г. в Тавильдаре, горном районе к востоку от Душанбе. Нескольким десяткам других боевиков, приговоренных к пожизненному заключению или к срокам от 20 до 30 лет, приговоры значительно смягчили.
В стране эти меры восприняты позитивно. «Многие обвиняемые в терроризме и экстремизме получают слишком большие сроки заключения, что может стать катализатором дальнейшего обострения ситуации», – говорит председатель ассоциации политологов Абдугани Мамадзимов. О готовности власти смягчить режим сигнализирует и заявление спикера верхней палаты парламента, мэра Душанбе Махмадсаида Убайдуллаева. Сославшись на «стихийно осложнившуюся с учетом социальных и экономических проблем ситуацию в некоторых странах», он рекомендовал генпрокурору и правоохранительным органам «принять меры для защиты стабильности, обеспечения правопорядка, усиления надзора над соблюдением законности и недопущения нарушения прав личности».
«Заявление спикера – превентивная мера, у нас сейчас нет революционной ситуации», – успокоил экспертное сообщество Мамадзимов. В целом в стране действительно нет политической силы или ярких лидеров, готовых к решительным действиям по устранению режима Рахмона. Тем более что «давление» в протестном «котле» до сих пор относительно удачно «стравливалось» активностью двух легально действующих оппозиционных партий (всего в республике восемь партий), в том числе единственной в регионе, построенной на конфессиональной основе, Исламской партии возрождения Таджикистана. Заметным фактором общественно-политической жизни являются независимые СМИ, хотя газеты выходят лишь раз в неделю. Выражение лояльности к власти традиционно не является обязательным условием деятельности журналистов в Таджикистане, поэтому им позволено высказывать свою точку зрения, которая подчас выглядит откровенно оппозиционной.
Протестный ресурс, аккумулируемый в таджикской зоне Интернета, несопоставим с возможностями в арабских странах. В Таджикистане доступ к сети имеет не больше четверти населения, в основном госслужащие, студенты и сотрудники международных организаций. При этом молодежь от 20 до 30 лет интересуется в основном развлекательными порталами и сайтами знакомств, и меньше всего серьезными аналитическими или политическими сайтами, утверждает Парвина Ибодова, председатель ассоциации интернет-провайдеров. Кроме того, интернет-услуги в городах малодоступны из-за дороговизны, а в сельской местности практически недоступны из-за проблем с энергоснабжением.
Когда функционерам требуется понизить градус критики в прессе, применяется испытанный метод консолидации перед лицом внешней угрозы. Выбор небольшой: либо руководство соседнего Узбекистана, «препятствующее строительству в Таджикистане Рогунской ГЭС», либо «некоторые влиятельные круги в России, разжигающие антитаджикские настроения».
В пользу правящего режима сегодня все еще работает так и не преодоленный синдром усталости от гражданской войны середины 90-х гг. прошлого века. Она унесла жизни нескольких десятков тысяч человек, а еще десятки тысяч заставила спасаться бегством в Афганистан и другие страны. При этом национальное примирение, достигнутое в 1997 г. между правительством Рахмона и оппозицией, полностью своей цели не достигло. Сторонники оппозиции со временем стали преследоваться властью. Более того, стремясь обезопасить себя от наиболее амбициозных соратников, Рахмон начал преследовать и их. В результате режим выродился в типичную непотию, где контроль над бизнесом и силовыми структурами принадлежит членам большой семьи президента (у него девять детей) и его землякам. Уровень коррупции в Таджикистане, по оценкам «Транспэренси Интернешнл», – один из самых высоких не только в регионе, но и на всем постсоветском пространстве.
В основном все те, кто готов сегодня с оружием в руках сражаться против рахмоновского режима (их, по оценкам, около 300 человек), рассредоточены и укрываются в горных районах. Еще несколько десятков таджиков могут примкнуть к ним из-за границы. Важно отметить, что в основном это второе поколение таджикской оппозиции, не нашедшее себя в нынешнем социуме, – дети как прежних оппозиционеров, так и «народнофронтовцев», обиженных своей же властью. Однако, по имеющимся данным, отсутствие единого руководства и серьезного финансирования делает консолидацию этой фронды практически нереальной.
Официальный Душанбе еще задолго до восстаний в Тунисе и Египте пытался ограничить растущее влияние ислама. Уже летом прошлого года стали закрываться незарегистрированные мечети, а имамам строго предписывались темы проповедей. Осенью 2010 г. Эмомали Рахмон заявил, что изучающие ислам молодые таджики «попадают под влияние экстремистов и становятся врагами». По сообщению хорошо информированного американского интернет-портала Eurasianet.org, осенью прошлого года власти заставили вернуться в Таджикистан 1400 студентов, обучавшихся в странах Ближнего Востока, включая 200 человек из Ирана. А в декабре 90 детей столкнулись с запретом посещать школу при иранском посольстве в Душанбе. Вообще, стремление ограничить распространение шиитской версии ислама среди таджиков-суннитов привело в последнее время к заметному охлаждению между Таджикистаном и Ираном.
В марте из американских источников произошла утечка информации о том, что силам специального назначения США, дислоцированным в Афганистане, разрешено по согласованию проникать на территорию Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана «для осуществления операций по их внутренней обороне». Как сообщает Eurasianet.org, директива выпущена Командованием сил спецназа Соединенных Штатов еще в августе 2009 года. Согласно документу, на 1 февраля 2010 г. к подобным операциям в рамках «региональной переориентации» была подготовлена уже третья группа американского спецназа. В том же году спецназовцы приняли участие в ликвидации боевиков, проникших из Афганистана в Таджикистан. В комментарии к этим сообщениям американское посольство в Ташкенте указало, что «спецназ США продолжит рутинное военное сотрудничество с вооруженными силами стран Центральной Азии».
Возможно, уповая на такую поддержку и надеясь, что в стремлении обеспечить стабильность в «таджикском тылу» своей афганской операции Вашингтон не станет требовать от Душанбе неотложных реформ, Рахмон заявил в конце марта, что «искусственное ускорение процесса движения по демократическому пути нецелесообразно». Однако риск неконтролируемого развития событий сохраняется. Режим Бакиева был свергнут через несколько дней после введения Россией экспортных пошлин на ввозимые в Киргизию ГСМ и дизельное топливо. С 1 апреля 2011 г. Москва повысила экспортные пошлины на ввозимые в Таджикистан нефть и нефтепродукты в среднем на 16%. Это может вызвать недовольство таджикских фермеров, поскольку повышение тарифов произошло в разгар весенних полевых работ.
За последние полгода в Таджикистане резко выросли цены на продовольствие: на муку – на 80%, на сахар – на 25% и на рис – на 23%. Если учесть, что 40% таджиков живут за чертой бедности, прогнозировать социальные последствия такого роста цен – дело неблагодарное. Тем более что неизвестно, послушались ли таджики своего президента, еще год назад призвавшего их запасаться продуктами на два года вперед…
Узбекистан: усталая и хрупкая стабильность
В публичном пространстве Узбекистана об арабской дуге нестабильности рассуждать не принято. В полностью контролируемых правительством СМИ лишь изредка можно обнаружить указания на то, что где-то в Ливии идет гражданская война. Впрочем, узбекская пресса предпочитала не замечать и прошлогодние события в соседней Киргизии.
Только очень внимательный наблюдатель мог бы расслышать некоторую долю опасения в словах президента Узбекистана, сказанных по случаю праздника Новруз 21 марта. Ислам Каримов призвал сограждан «беречь спокойствие и межнациональное согласие». Узбекский политолог Рафик Сайфулин вообще не видит оснований искать аналогии между событиями в арабских странах и в Центральной Азии. Исключая анализ внутренних факторов, способных подорвать стабильность в странах региона, свои выводы он строит на отсутствии видимой заинтересованности внешних сил в региональной дестабилизации. Соединенные Штаты и Европейский союз, утверждает политолог, нуждаются в надежном функционировании Центральной Азии в качестве стратегического коридора с двухсторонним движением – транзит грузов для военной коалиции в Афганистане и обратный транзит нефти и газа в Европу. И правящие режимы этому не противятся.
Российский ученый Алексей Арбатов уверен, что если волнения начнутся в таких республиках, как Таджикистан и Узбекистан, они «будут подавлены в зародыше жесточайшим образом и очень быстро». Очевидно, эта уверенность базируется на опыте подавления бунта в Андижане в мае 2005 г., когда только по официальным данным погибло почти 200 человек, а по неофициальным – в несколько раз больше. Узбекские власти уже принимают меры по контролю над Интернетом. В середине марта узбекское агентство связи и информатизации попросило операторов, контролирующих доступ в Сеть, уведомлять правительство о массовых рассылках с подозрительным содержанием, и обязало их отключать интернет-пользователей по первому требованию.
Что же касается протестного потенциала в Узбекистане, то в отсутствие другой надежной информации, поступающей из этой практически закрытой страны, выводы приходится делать на основании исследований, проводимых уже много лет директором центральноазиатской программы центра «Мемориал» Виталием Пономаревым. В последнем отчете, опубликованном в марте 2011 г., анализируются данные о политических преследованиях в Узбекистане в 2009–2010 годах. Отмечается, что репрессии, всплеск которых произошел в конце 2008 г. и превысил масштабы насилия, связанного с событиями в Андижане в 2005 г., «стали частью повседневной жизни Узбекистана, захватывая широкие слои населения». Согласно данным Пономарева, тысячи людей оказываются в тюрьмах лишь потому, что неофициально изучали ислам или общались с друзьями на религиозные или политические темы. В условиях, когда нет юридически ясного определения терминов «религиозный экстремизм», «фундаментализм», утверждается в докладе, создаются широкие возможности для судебного произвола в отношении мусульман.
Учитывая специфические особенности режима, определяемые характером 73-летнего лидера Ислама Каримова, ситуация вряд ли изменится до конца его правления. К описанным угрозам стабильности, которые несет исламский по форме, социальный по характеру протест снизу, можно добавить возможность дворцового переворота. Перспектива его окажется реальной, если внутриэлитная борьба за политическое наследство Каримова, до сих пор им контролируемая, войдет в резонанс с повышенной социальной активностью за пределами элит. Однако если такого рода метаморфоза произойдет столь же быстро, как в соседней Туркмении в декабре 2006 г., когда на смену Сапармурату Ниязову пришел Гурбангулы Бердымухамедов, то внешнему миру останется только принять к сведению новые реалии.
К востоку и западу от Каспия – тоже проблемы
Образ туркменского режима и его руководителя в мировой прессе как нельзя точнее соответствует распространенному штампу тиранического правления. Лидер, узурпировавший власть и поделивший ее между представителями своего клана, угнетенный народ, массовая пропаганда культа личности, низкий уровень жизни, полное отсутствие демократических свобод и независимых СМИ, высокий уровень насаждаемой в обществе ксенофобии. Но Гурбангулы Бердымухамедов остается для мирового сообщества вполне рукопожатной персоной. Впрочем, как показывает опыт арабских потрясений, это ни в коей мере не гарантирует ни стабильность в пустынной, но чрезвычайно богатой углеводородами стране, ни лояльность Запада в случае кризиса.
53-летний туркменский президент – самый молодой среди центральноазиатских автократов и по возрасту, и по сроку службы. Меры, предпринятые им по профилактике нежелательных потрясений, впечатляют. После первых известий о непорядках в Северной Африке Бердымухамедов уже в феврале стал регулярно и «неожиданно» объезжать дальние аулы, распекать местное начальство за то, что «на селе нет самого необходимого», и требовать от чиновников «срочно навести порядок». Забота о нуждах народа постоянно транслируется по туркменскому телевидению.
Резко ужесточился контроль над всеми приезжающими из-за границы, в особенности из Турции и Объединенных Арабских Эмиратов. Очевидно, власти старались «отловить» тех, кто во время волнений уехал из Египта и вообще с Ближнего Востока. По согласованию с властями Турции оттуда были депортированы граждане Туркмении с просроченной визой. Усилен режим содержания во всех мужских колониях, особенно там, где содержатся осужденные за групповые преступления, то есть лица, способные к организации в сообщества. Предприняты меры по расширению контроля над религиозными исламскими общинами, обособленно живущими на западе страны. Особое внимание уделяется семьям и кланам, связанным с туркменской общиной в Иране. Эта община в последнее время значительно радикализовалась и активизировалась на противостоянии с иранскими шиитами и в попытках осуществлять экспансию «чистого ислама» на территорию Туркмении.
Ну и наконец, президент Бердымухамедов предпринял экстраординарные меры по повышению уровня личной безопасности. При проезде президентского кортежа перекрываются не только улицы, по которым он следует, но и все перекрестки вокруг, две параллельные улицы и все перпендикулярные. Жителям домов на «протокольных трассах» предписано занавешивать окна, запрещено приглашать гостей в часы проезда кортежа, в этих целях составлены специальные графики с широкими временными окнами.
Очевидно, что серьезные угрозы режим усматривает во внешних факторах. У Ашхабада в разной степени натянутые отношения с Баку, Москвой, Тегераном, Ташкентом. Все это заставляет туркменское руководство искать поддержки на Западе, уступая ему шаг за шагом позиции в переговорах по условиям продажи туркменского газа в Европу.
Ситуация в Азербайджане чем-то похожа на туркменскую. Правда, там попытки противостоять властям происходят достаточно открыто. Наиболее активны исламисты, чьи призывы к «обновлению ислама» находят отклик среди населения, приверженность которого религии носит скорее характер этнической идентичности. Часть азербайджанских наблюдателей считают, что «религиозная опасность» достаточно низка и скорее обусловлена тем, что в обществе есть запрос на идеологию, альтернативную той, что предлагает власть. Все, связанное с ней, многие живущие в селах азербайджанцы считают низменным и греховным.
Общественная палата, созданная как альтернатива парламенту, выборы которого осенью прошлого года оппозиция призывает признать нелегитимными, пытается объединить вокруг себя все недовольные властью слои общества. Однако попытки оппозиции собрать многотысячные митинги и вступить в переговоры с властями сталкиваются с жесткой реакцией последних.
При этом руководство Азербайджана, как и некоторых соседних стран, всегда готово к испытанному методу, переводя протестные настроения в русло защиты суверенитета и территориальной целостности, борьбы за освобождение оккупированных Арменией районов. Возможность серьезных потрясений в Азербайджане, несмотря на внешне бурный характер митинговой стихии, представляется не слишком серьезной. Ильхам Алиев пока демонстрирует адекватную реакцию на события, опираясь, впрочем, больше на запас прочности, оставленный ему отцом, патриархом кавказской политики Гейдаром Алиевым.
Это относится и к ситуации в Казахстане, президент которого получил новую легитимность на прошедших в стране очередных досрочных выборах. «Елбасы» (так по-казахски звучит титул национального лидера, законодательно закрепленный в 2010 г. за Нурсултаном Назарбаевым) безо всяких признаков рефлексии относится к победным цифрам, озвученным по итогам выборов. 95% отданных за него голосов при 90-процентной явке избирателей должны были бы насторожить, но этого не происходит.
Вот что написал в The New York Times первый американский посол в независимом Казахстане Уильям Кортни, весьма симпатизировавший елбасы на заре 1990-х гг.: «В свои 70 лет Назарбаев хочет занять место в истории как отец своей страны. Чтобы заслужить это, он должен провести политические реформы, которые приведут к появлению независимой прессы и независимой же судебной системы, дадут зеленый свет свободным и честным выборам и обеспечат справедливое управление. Пока не видно никаких признаков такого развития событий». А если такое развитие событий не предполагается, то нельзя исключать иного развития – непредсказуемого.
Таджикистан. Киргизия. Туркмения. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 2905557
Аркадий Дубнов
Азия как единый организм
Арабское пробуждение – залог интеграции от Красного моря до Желтого
Резюме: Революции в западной части огромного азиатского континента способствуют ее сближению с Востоком Азии. В XX веке человечество было вынуждено приспосабливаться к доминированию Америки в мировой экономике. Сегодня американцам приходится мириться с тем, что глобальному хозяйству становятся присущи азиатские черты.
Во всем виноваты греки, предложившие нелепое понятие «Азия». Тысячелетия существования этой евроцентричной концепции многие неевропейские народы, населявшие огромный евразийский континент, пребывали в блаженном неведении, что на них навесили общий ярлык «азиатов». Ведь, если не считать попытку монголов объединить азиатские просторы, у населявших их людей всегда было мало общего. Арабы и китайцы, индусы и японцы, малайцы и персы, русские и турки – все эти и другие нации обладали самобытной культурой, богатой историей, у каждой свой язык, свое религиозное наследие и собственные политические традиции. Их экономические связи держались лишь на тонкой паутине Шелкового пути и его морского аналога.
Но сегодня все меняется. «Азия» перестает быть греческим мифом и становится реальностью. Богатство и сила все больше сближают жителей этой части света. Деятельность их компаний и влияние в целом выходят далеко за пределы континента. В XX веке человечество было вынуждено приспосабливаться к доминированию Америки в мировой экономике. Сегодня американцам приходится мириться с тем, что глобальному хозяйству становятся присущи азиатские черты.
Медленное освобождение Азии
В последние десятилетия прошлого столетия пережитки колониального наследия в большинстве стран Азии подчас окрашивали политику в черно-белые тона приязни либо ненависти, что мешало строить нормальные отношения с Западом. Колониализм унизил национальные армии, растоптал самоуважение, подавлял ценности и политические традиции самых разных азиатских обществ – от Турции до Китая.
В Передней Азии турки, арабы и персы в угоду европейским хищникам шаг за шагом расставались со своим суверенитетом, территорией и национальным достоинством. В Индии англичане, опрокинув владычество мусульман, ввели единоличное правление и втянули некогда изолированный субконтинент в европейские распри. Страны Южной Азии, которые долгое время обеспечивали около 20% мирового ВВП, оказались под пятой британского меркантилизма и покорились Лондону.
Ост-Индию и Индокитай также поработил европейский империализм. В Восточной Азии только Таиланд и Япония восприняли ключевые элементы западной культуры, одновременно проявив достаточную жизнеспособность, чтобы держаться на почтительном расстоянии от Запада. Японии к тому же хватило энергии и самодисциплины, чтобы вскоре навязать колониальное правление Корее и отчасти Китаю. Русско-японская и Вторая мировая войны показали, что национальные боевые традиции в сочетании с современной технологией позволяют Японии реально выступать в значительно более крупном военно-экономическом весе.
Россия поглотила Среднюю Азию и «вгрызлась» с севера в Китай, тогда как западные державы начали «отщипывать» кусочки южных и восточных китайских территорий. Иностранные державы поделили Поднебесную на сферы влияния, частично аннексировав ее территорию и подчинив остатки своей экстерриториальной юрисдикции. Европа и Америка сделали это, как мы тогда говорили, чтобы воспользоваться своим правом на беспрепятственный сбыт наркотиков и прививать китайцам чуждую им религиозную философию, несмотря на энергичный протест их правителей.
Колониальный порядок в Азии рухнул после Второй мировой войны. И в то время как страны континента в основном отвергли чужеземный протекторат, Япония подчинилась оккупации Соединенных Штатов, взявших ее под свою опеку и покровительство. Китай бросил открытый вызов внешним державам, изгнав со своей земли иностранцев и избавившись от их влияния. Юго-Восточная Азия восстала против европейских колонизаторов и их американских союзников. Пути Индии и Пакистана резко разошлись после того, как обе страны освободились от британского колониального владычества. Иран заявил об амбициях стать региональной державой. Турция стала активным участником евро-атлантического альянса, оплота Запада против экспансионизма советской империи.
И только в Западной Азии, где встречаются Африка, Азия и Европа, где родились такие мировые религии как иудаизм и христианство, где находятся главные святыни ислама и сосредоточены мировые энергетические ресурсы, сохранились основные элементы довоенного порядка. На закате эпохи колониализма европейские евреи захватили и колонизировали 80% территории Святой Земли, изгнав многих коренных жителей. Палестинские арабы и другие жители региона испытали страх и ужас, захваченные врасплох всплеском европейского антисемитизма и неожиданным возвратом эпохи империализма. Ни израильской, ни западной дипломатии до сих пор так и не удалось избавить регион от этого шока.
Холодная война ввергла страны Ближнего Востока в непростую зависимость от конкурирующих сверхдержав, которые рассматривали любые локальные конфликты там как опосредованные войны друг с другом. Если не считать Израиль, региональные лидеры отличались фаталистической приверженностью могущественным зарубежным покровителям и тщетными потугами приспособиться к пренебрежительному отношению европейских, советских и американских хозяев, попирающих суверенитет, независимость и культуру местных народов. Первая прореха в неоколониальном порядке образовалась в результате исламской революции в Иране в 1979 году. Тем самым был положен конец роли Тегерана как «жандарма Америки» на Ближнем Востоке. Соединенным Штатам пришлось переключиться на военный альянс с Саудовской Аравией и Египтом. Почти одновременно мирный договор между Египтом и Израилем при посредничестве США сделал сохранение автократического статус-кво в регионе главным приоритетом американской политики.
Даже при беглом прочтении Кемп-Дэвидских договоренностей бросается в глаза, что главной предпосылкой мирного урегулирования явилось недвусмысленное обещание Израиля прекратить оккупацию Западного берега Иордана и сектора Газа и облегчить палестинцам процесс самоопределения. Невыполнение обязательства способствовало тому, что мир между Израилем и Египтом оставался зыбким, не сулившим перспектив на потепление в отношениях. Палестинцы так и не избавились от чувства унижения и несправедливости. С ними стали обращаться еще хуже. Мир с Израилем утратил все шансы на легитимность в Египте и других странах. Во многом по этой же причине жители Египта, других арабских стран и мусульманский мир в целом стали питать глубокое отвращение к Израилю и Соединенным Штатам.
Готовность Америки оказать финансовую, военную и моральную поддержку диктатуре Хосни Мубарака и Хашимитской монархии в Иордании придало рамочным Кемп-Дэвидским соглашениям по крайней мере видимость прочности. Однако умение США подменять реальные усилия по умиротворению сторон политическим лавированием и уходом от конфликта, возможно, останется в прошлом вместе с режимом Мубарака. Поскольку Израиль упорно предпочитает миру с палестинцами или своими соседями дальнейшую экспансию и расширение границ, а сколько-нибудь серьезного «мирного процесса» на Ближнем Востоке не наблюдается уже более десяти лет, неясно, как Вашингтон собирается в дальнейшем сдерживать конфликт между израильтянами и палестинцами и добиваться стабильности. Нет полной ясности, сможет ли Америка вообще сохранить какое-либо влияние в этом регионе.
Мятежи арабов против своих правителей ознаменовали тот факт, что в мусульманских странах покончено с фаталистической психологией собственного бессилия и раболепной почтительности к иностранным державам, которая долгое время сковывала их. Эти революции не были направлены непосредственно против израильтян и американцев, но решение египтян и других арабских народов взять под контроль собственное будущее не сулит ни Израилю, ни Америке ничего хорошего. Через тридцать лет после иранского восстания постколониальный порядок на Ближнем Востоке наконец-то рушится.
Беспорядки в Западной Азии получили столь широкое распространение вследствие того, что за последние десять лет США дискредитировали себя как в политическом, так и в военном отношении, вольно или невольно усилив влияние Ирана в Ираке, Ливане, Газе и Сирии. Регион пришел в движение в тот момент, когда Америка уходит из Ирака, оставляя за собой разоренную страну, раздираемую противоречиями и лишенную определенной стратегической ориентации. Следствием действий американских вооруженных сил явилось то, что ряды террористов пополняются быстрее, чем их уничтожают в Афганистане и Пакистане. Это тот контекст, для некоторых – весьма зловещий, в котором усиливаются связи запада Азии с другими частями континента.
Эмансипация арабского мира
2011 г. начался с восстаний в Рабате и Каире, народного бунта и гражданской войны в Ливии и беспорядков во многих других странах арабского мира, где вышедшие на улицы манифестанты требовали реформ. Управляемые массы обнаружили, что способны, если понадобится, отозвать свое согласие быть управляемыми и тем самым осуществить смену режима. Век иностранных протекторатов в этом регионе завершен.
Ближайшими последствиями беспорядков станут растущие и нестабильные цены на углеводороды, затормозившееся экономическое восстановление Америки и еще более медленное – Европы и Японии. Ускорится смещение мирового богатства к усиливающимся державам на Востоке и Юге Азии, а также к странам – поставщикам энергоресурсов в Западной Азии. Долгосрочные последствия нынешних событий прогнозировать труднее. Наиболее вероятными представляются следующие тенденции:
Более либеральная и самоуверенная национальная политика арабских государств в сочетании с экономической самодостаточностью и большей независимостью в сфере региональной политики. Заметное сокращение возможностей внешних держав – в первую очередь, Соединенных Штатов – определять тенденции и события в Западной Азии и Северной Африке. Углубление изоляции Израиля. Возрождение Каира, Багдада и Дамаска в качестве ведущих игроков на политической авансцене арабского Востока, выступающих в этой роли наравне с Эр-Риядом. Утрата Ираном недавно приобретенных преимуществ в виде роста престижа и влияния в арабском мире – в связи со всплеском активности в арабских странах. Возможное усиление Турции благодаря новому для нее статусу регионального лидера. Ускоренное сближение между арабскими странами и государствами Востока и Юга Азии (и, возможно, Россией), чтобы избавиться от былой зависимости от США, Великобритании и Франции. Ослабление джихадистской угрозы арабским обществам в связи с тем, что более мягкие формы ислама будут играть все более заметную роль в политическом руководстве арабских стран. Возможное формирование новых моделей консультационного управления в арабском мире, которые распространятся и на неарабские страны мусульманского сообщества.
Одной из самых удивительных особенностей революций стало нарочитое избегание религиозной, классовой или внешнеполитической повестки дня. К разочарованию Ирана и «Аль-Каиды», в восстаниях почти незаметно влияние исламистских или джихадистских элементов. Полностью отсутствуют лозунги в духе панарабизма. Правда, многие протестующие инкриминировали непопулярным лидерам политику угодничества перед американцами или соглашательство с Израилем, но за редким исключением их ярость не была направлена непосредственно против Америки или Израиля.
Эти революции – дело рук тех, кто стремится сделать общество более свободным и выступает за приход к власти такого правительства, которое будет выражать волю народа, а не служить иностранной марионеткой. Повстанцы недовольны жизнью в собственной стране. Гораздо проще понять, против чего они ведут борьбу, нежели найти какую-то положительную программу. Пока рано говорить о том, будет ли их стремление к демократии полностью удовлетворено военными властями, которые в настоящее время принимают решения. Трудно предугадать, какое соотношение сил установится между приверженцами светской и исламистской политики. Мусульманское понятие «шура» – консультационное правительство – не противоречит демократии, но имеет ряд отличий. Страны, настроенные на конституционную реформу, совместимую с исламом, располагают широким выбором демократических форм правления – от турецкой модели до Палестины, управляемой движением ХАМАС.
Независимо от того, какая судьба ожидает демократию в этих странах, арабские правительства, включая те, что избежали беспорядков или пережили их, теперь будут более уважительно относиться к волеизъявлению граждан. В результате следует ожидать подъема исламских настроений в той или иной форме. Для многих мусульман легитимность правителей измеряется тем, в какой мере они олицетворяют нравственные устои, управляя «уммой» или сообществом правоверных. В новых обстоятельствах этот критерий будет иметь гораздо большее значение, чем прежде.
Повсюду в арабском мире могут быть созданы новые мусульманско-демократические партии наподобие христианско-демократических партий Европы в конце XIX – начале ХХ веков. Появление их следует приветствовать. Этот процесс еще больше отодвинет «Аль-Каиду» на обочину мусульманской цивилизации. Ей и без того уготована роль пассивного наблюдателя за развитием революций. Скорее всего, волна террора против арабских правительств ослабеет. К несчастью, политически мотивированное насилие, направленное против Израиля и Америки, грозит лишь усилиться. Оккупационные и колонизационные усилия Израиля на Западном берегу, а также жесткая осада Газы преградили палестинцам мирный путь к самоопределению, а арабов в целом лишили стимула мириться с существованием еврейского государства в мусульманском мире.
Арабская молодежь остается лояльной своим государствам, одновременно принимая активное участие в жизни виртуального пространства стран Ближнего Востока и Магриба. Местные лидеры, игнорирующие настоятельную потребность в реформе, больше не могут чувствовать себя в безопасности. Через год или два ни одна страна этого региона не будет проводить ту внутреннюю и внешнюю политику, которую проводит сегодня.
Так, если египтяне изберут эффективных лидеров, они снова будут играть ключевую роль в политике своего региона. В их силах выработать идеологию, способную завоевать популярность в арабском мире и за его пределами. Почти наверняка следует ожидать возрождения египетской дипломатии, которая отражала бы мнение и ценности рядовых граждан, а не отдельных политических деятелей. В результате ни Соединенные Штаты, ни Израиль не смогут рассчитывать на сотрудничество Египта по поддержке той политики, которая ненавистна арабской улице.
Воспрянувший Египет уравновесит влияние Ирана. Освободившись от бремени тесного сотрудничества с Госдепартаментом США, Каир, скорее всего, преуспеет в сдерживании Тегерана гораздо больше, чем в прошедшее десятилетие. Ведь Ирану удалось усилить свое влияние в Ираке, Ливане и Палестине во многом благодаря грубым просчетам американской дипломатии, вялости и апатии египетских правителей и политике вытеснения на периферию большинства арабских стран, за исключением Саудовской Аравии. Теперь Египет почти наверняка восстановит утраченные позиции грозного конкурента Ирана за лидерство в арабском и мусульманском мире, что повлечет за собой корректировку во внутриарабских отношениях.
Ирак, откуда уходят американцы, не способен играть историческую роль участника арабской коалиции по сдерживанию гегемонистских устремлений персов в Западной Азии. Необходимость оказывать противодействие Ирану с неизбежностью предполагает продолжение военного присутствия Соединенных Штатов в Персидском заливе для сохранения баланса сил. Однако недавние события стоили Вашингтону того небольшого доверия и престижа в арабском мире, которые он еще сохранял.
Неторопливое, двусмысленное и неэффективное одобрение Америкой смены режима в Тунисе и Египте нисколько не убедило людей на арабской улице в том, что американцы искренне поддерживают их требования демократизации. Им будет трудно вычеркнуть из памяти тот факт, что США десятилетиями братались с диктаторскими режимами. А запоздалые требования Америки к своим стародавним протеже немедленно отказаться от власти приводят правителей региона к мысли о том, что на Вашингтон нельзя положиться, поскольку он не хранит верности друзьям и отказывается защищать их. В итоге арабы, турки и даже израильтяне больше не верят (если когда-либо верили) в мудрость и добросовестность Соединенных Штатов. Даже запоздалое согласие американцев с требованиями Лиги арабских стран и Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива создать в Ливии «зону, запрещенную для полетов военной авиации» скорее ударило по Вашингтону. Бомбежки Ливии лишь закрепили за американцами репутацию безжалостных истребителей гражданского населения мусульманских стран вместо того, чтобы убедить арабов в том, что Америка на их стороне.
Но если народные антипатии в арабских странах Персидского залива или финансовый кризис в самих США приведут к существенному сокращению американского присутствия в Ближневосточном регионе, это еще больше дестабилизирует обстановку. Оказавшись не в состоянии по-прежнему обеспечивать противовес Ирану, Ирак и страны Персидского залива окажутся перед выбором: умиротворение Тегерана или создание новой коалиции для его сдерживания. Едва ли есть основания рассчитывать на то, что нынешний Ирак не солидаризируется с Ираном. Не приходится серьезно говорить и о том, чтобы когда-либо был положен конец извечному соперничеству между персами и арабами.
Пока даже на горизонте не маячит возможность появления какой-либо иной великой державы, кроме Соединенных Штатов, которая была бы способна проецировать силу в регионе Персидского залива. Несмотря на выдающуюся способность многочисленных европейских министров обороны торговаться, Европе недостает сплоченности и последовательности, чтобы прийти на смену Америке. Россия имеет ограниченные возможности для того, чтобы откликнуться на призывы арабов: с одной стороны, сложности во взаимоотношениях с Европой, с другой – внутренние проблемы. Индия накапливает потенциал, и Дели мог бы играть заметную военно-политическую роль в этом регионе, но пока не готов к этому, поскольку поглощен стратегическим соперничеством с Китаем и Пакистаном. В долгосрочной перспективе КНР и другие страны Восточной Азии могли бы взять на себя бремя защиты своих и мировых интересов в Западной Азии. Но в скором будущем они вряд ли способны мобилизовать для этого политическую волю и военные ресурсы.
Получается, что в отсутствии США любая коалиция, созданная для обеспечения безопасности в данном регионе, будет вынуждена опираться на военную силу близлежащих стран, не имеющих превосходящей военной мощи – Турцию, Египет, Пакистан и государства Персидского залива. Но создание подобной коалиции, весьма громоздкой и поэтому не особенно эффективной, потребует больших усилий, затрат времени и денежных средств.
Пакистан мог бы быть особенно полезен для обеспечения ядерного сдерживания Ирана и Израиля, но его интересы всегда будут скорее направлены в сторону Индии, Кашмира и Афганистана, нежели Персидского залива. В зависимости от того, как будут развиваться события в оккупированной Палестине, нынешний «холодный мир» между Египтом и Израилем может вполне уступить место холодной войне. Тем самым египтяне озаботятся пробелами в собственной обороноспособности и способами ее укрепления. А Турция пока, похоже, больше настроена на умиротворение Ирана, нежели на участие в коалиции по его сдерживанию.
Как бы сильно страны Западной Азии ни сомневались в надежности Америки, на практике они не в состоянии полностью отказаться от опеки. Ирония состоит в том, что ужасающее состояние американских финансов, скорее всего, не позволит наращивать военную мощь в регионе. Неотложная необходимость для Вашингтона сокращать бюджетные расходы и отчаянные усилия арабских стран Персидского залива как можно больше снизить зависимость от Соединенных Штатов будут катализировать друг друга. В грядущее десятилетие ближневосточные государства попытаются гарантировать стабильность с помощью новых партнерств в области безопасности. Странам Восточной и Южной Азии, заинтересованным в энергетических ресурсах данного региона, придется гораздо быстрее разделить бремя защиты своих интересов на Ближнем Востоке, чем они предполагают.
Арабские государства, скорее всего, добьются (на самом деле они на это обречены) большей самодостаточности и независимости во внутренней политике, к чему так стремятся нынешние революционеры. От того, что будет представлять собой новый курс, зависят судьбы всего мира.
Интеграция Азии: запад встречается с востоком
Арабы, турки и представители других родов Западной Азии пытались ослабить зависимость от Америки задолго до того, как текущие события наглядно показали, как глубоко они презирают наше лицемерие и сколь легковесно по их мнению слово американцев. Конечно, они хорошо сознают, что не могут полностью разорвать связь с Вашингтоном. США остаются единственной военной державой, способной осуществить интервенцию в любой части земного шара. На них приходится более одной пятой общего потребления, и они являются самым крупным должником в мире. Соединенные Штаты не могут оставаться единственным источником новых идей в том, что касается глобального управления и региональной политики, но в состоянии воспрепятствовать реформам, инициируемым другими странами. Поэтому, как и вся Азия, государства Ближнего Востока связаны с Америкой узами вселенского брака. Как бы сильно некоторые из них – например, иранцы – ни желали, чтобы янки собрали «вещички» и убрались из их дома, развод невозможен. Но жители региона в большинстве своем мусульмане, и их ничуть не смущает многоженство. Поэтому они заняты налаживанием новых отношений, призванных ослабить зависимость от Вашингтона.
Китай и Индия наготове. Это не только самые быстроразвивающиеся экономики мира, но и самые быстрорастущие рынки нефти и газа. Ожидается, что в предстоящее десятилетие более половины прироста мировых потребностей в энергоносителях придется на эти две страны. Впечатляющее усиление предприимчивого Востока и Юга Азии порождает бум на западе Азии, богатом месторождениями углеводородов. Доказав способность осуществлять колоссальные инфраструктурные проекты у себя дома, китайские строительные компании берутся за крупные начинания по всей Азии от Мекки до Тегерана. Если символами присутствия Соединенных Штатов в регионе являются бомбардировщики, сухопутные войска и атомные подводные лодки со смертоносным оружием на борту, то Поднебесная все больше ассоциируется с башенными и портальными кранами, инженерами и контейнерами, доверху набитыми потребительскими товарами.
Китайцы наращивают влияние и присутствие в регионе по тем же причинам, которые когда-то побуждали это делать американцев. Они платят наличными, обеспечивают адекватное соотношение цены и качества и не навязывают деловым партнерам или принимающей стороне своих ценностей и политических предпочтений, не требуют от них помощи в реализации своих империалистических замыслов. В этом плане Америка получила серьезного соперника, который напоминает ее саму в недавнем прошлом. Но если Китаем восхищаются за его скромность и компетентность, никто на Ближнем Востоке, и тем более в других регионах Азии, не принимает КНР за политический идеал, каким многие (если не большинство) когда-то считали Соединенные Штаты.
В этом главная особенность азиатской интеграции – ею движут финансово-экономические факторы, а не политика или идеология. Торговля между странами Персидского залива, Китаем и Индией в последнее десятилетие росла на 30–40% ежегодно. За тот же период китайская экономика выросла с 10% до 40% относительно американской. Менее чем через 40 лет, к 2050 г., экономика Китая может в два раза превысить по размерам американскую, а экономика Индии с ней сравняется. Мы говорим о серьезных экономических сдвигах в Азии, которые возымеют фундаментальные геостратегические последствия.
У арабских инвесторов карманы набиты наличностью, и когда-то они очень стремились к тому, чтобы их деньги работали в Соединенных Штатах. Однако американская исламофобия, а также возобновление старинных связей мусульманских стран с Китаем и странами Центральной и Юго-Восточной Азии быстро избавляют их от прежних предпочтений. Государственные и частные арабские инвестиции в нефтехимическую промышленность Китая, а также в сферу услуг, банки, телекоммуникации и недвижимость Поднебесной растут лавинообразно. Та же тенденция наблюдается и во взаимоотношениях арабов с Индией, хотя на пути сотрудничества то и дело возникают коррупционные скандалы и внутрииндийские политические трения.
Мусульманское банковское дело, в котором нет места заемному капиталу и производным финансовым инструментам, что кажется привлекательной практикой в нынешних условиях, строится по одним и тем же принципам и в Малайзии, и в странах Персидского залива. Этот опыт также перенимается в Китае и других государствах. Туризм, духовное паломничество, обмен студентами и изучение языков – все эти сферы быстро развиваются в отношениях между КНР, Индией, Южной Кореей, арабскими странами. Знание языков заметно подхлестывают деловую активность.
Хотя Индия считает Китай своим главным стратегическим соперником в Азии, взаимная торговля выросла с 200 млн в 1989 г. до 60 млрд в 2010 году. В 2007 г. Китай опередил Соединенные Штаты, став главным торговым партнером Индии. А к 2015 г. Китай и Индия собираются увеличить ежегодный торговый оборот до 100 млрд долларов. Экономики двух стран прекрасно дополняют друг друга, что стимулирует взаимные инвестиции. Индии нет равных в сфере услуг, а Китаю – в сфере промышленного производства. Визит в Южную Азию премьер-министра Китая Вэнь Цзябао в конце прошлого года стал поводом для новых обязательств Пекина, который собирается инвестировать по 16 млрд долларов в экономику Индии и Пакистана.
Несмотря на общую заинтересованность в обеспечении безопасных морских путей и способов транспортировки сырья, перспективы военного сотрудничества сомнительны. В настоящее время граница с Индией – единственный сухопутный участок, где Китаю не удалось провести демаркацию путем мирных переговоров. В 1962 г. между двумя странами вспыхнула короткая пограничная война, и до сих пор нередки вооруженные столкновения между боевыми патрульными подразделениями. Опасения Индии в связи с растущей военной мощью КНР – не менее сильный стимул для модернизации вооруженных сил, чем враждебные отношения с Пакистаном и конфликт в Кашмире.
Обеспокоенность Индии усилением военной мощи Китая заставляет ее укреплять военные связи с Соединенными Штатами, вести диалог в сфере безопасности с не менее встревоженными соседями, такими как Вьетнам и Япония. Со времени Реставрации Мэйдзи в 1868 г. Токио привык быть «первым номером» в Азии, но в прошлом году экономика Поднебесной обогнала японскую, став второй в мире. Усиление КНР вывело Японию из психического равновесия, поставив ее перед нелегкой задачей смены места в неофициальной иерархии азиатских стран. Некоторые политики в Токио считают оборонный союз с Дели и укрепление военного сотрудничества с Сеулом (несмотря на глубокую историческую неприязнь) полезной защитой от Китая, поскольку лидерство Америки в мировой политике и экономике продолжает ослабевать. Тем не менее, многие факторы, включая растущую зависимость будущего процветания Японии от роста китайской экономики, по-прежнему вынуждают Токио искать сближения с Пекином. В настоящее время на его долю приходится 20% всего внешнеторгового оборота Японии, это главный экономический и торговый партнер. Еще больше от КНР зависит Южная Корея, четверть внешнеторгового оборота которой приходится на Поднебесную.
Всю Восточную Азию (включая японские и корейские компании, а также корпорации Китая и стран Юго-Восточной Азии) сегодня неразрывно связывает система снабжения и поставок. Индия также начинает втягиваться в эту систему и другие отношения с Восточной Азией. Трудно переоценить значение Юго-Восточной Азии как горнила азиатской экономической интеграции. Китайские общины в регионе сыграли ключевую роль в выковывании капиталистических кадров КНР, которые заимствовали многие элементы финансовой и коммерческой культуры китайской диаспоры. Всекитайский консенсус состоит в том, что «дело Китая и его народа – делать бизнес», если перефразировать саркастическое описание Америки начала XX века, предложенное Кальвином Кулиджем. Этот лозунг помог Китаю отказаться от территориальных претензий и других потенциальных конфликтов, чтобы дать возможность своим жителям зарабатывать деньги вместо того, чтобы вести войны.
Как и надеялся Дэн Сяопин, его лозунг «Быть богатым – это почетно» породил Большой Китай. Эта концепция ликвидировала пропасть между китайцами по обе стороны Тайваньского пролива. Большой Китай объединяет многочисленные политэкономии континентального Китая, Гонконга, Макао и Тайваня с их системными различиями. Его идеологию в той мере, в какой она здесь присутствует, лучше всего выражает упорядоченная меритократия и прагматичное использование промышленной политики в Сингапуре. Экономики Большого Китая, стран – членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и, в меньшей степени, традиционно протекционистских Японии и Южной Кореи в настоящее время далеко продвинулись по пути создания гигантской зоны свободной торговли, в присоединении к которой заинтересованы Индия и страны Южной Азии.
Еще одна крупная держава Азии – Россия – пока держится в стороне от процессов интеграции. Она остается главным источником вооружений и военных технологий, экспортируемых в Индию и Китай, и начинает играть роль крупного поставщика энергоносителей в КНР, уже на протяжении долгого времени являясь таковым для Европы. Пляжи китайского острова Хайнань, Вьетнама и Индии российский средний класс облюбовал в качестве мест для зимнего отдыха. Множество россиян учатся и работают в Китае и других странах Азии.
Вместе с КНР и странами Центральной Азии Россия создала Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). В сфере своего влияния ШОС стремится пресекать соперничество великих держав, мусульманский экстремизм и китайский этнический сепаратизм. Но Москву, похоже, больше интересуют отношения с Европой, чем с Азией. Поставки энергоресурсов из Центральной Азии в Китай и создание соответствующих транспортных коридоров подрывают традиционное доминирование России в этом регионе. Богатый полезными ископаемыми, но малонаселенный российский Дальний Восток втягивается в экономические орбиты Китая, Японии и Кореи. Сельское хозяйство Сибири все больше зависит от труда китайских мигрантов. Будущие отношения России со странами Азии остаются такими же непредсказуемыми и неопределенными, как и ее политическая ориентация и политический строй. То же можно сказать и о роли Москвы в Европе и на Ближнем Востоке.
Вероятно, определять облик нынешнего столетия наряду с глобализацией предстоит «азиатизации». Уже очевидны проявления единой азиатской логистики как сердца и кровеносной системы мировой торговли. Большинство финансовых аналитиков предполагают, что азиатские валюты, такие как китайский юань, со временем потеснят пока еще всесильный доллар в качестве резервной мировой валюты и платежного средства в мировой торговле. Многообразие людских и природных ресурсов Азии с ее усиливающейся интеграцией создают все предпосылки для продолжения экономического подъема на фоне быстрорастущей производительности труда на этом континенте.
Наши лучшие банкиры и экономисты утверждают, что менее чем через четыре десятилетия (в 2050 г.) ВВП Китая достигнет 70 трлн нынешних долларов США (для сравнения, на сегодня ВВП Соединенных Штатов – 14 трлн долларов, а к 2050 г. он может вырасти до 35 трлн долларов). В том же году ВВП Индии, говорят нам, должен сравняться с ВВП США или даже превзойти его. Пропорционально вырастут и другие азиатские экономики – например, экономика Индонезии. Цифры можно оспаривать, но не приходится сомневаться в том, что к середине века экономический центр тяжести мира будет находиться в Азии – где-то между Пекином и Дели. Арабы и индонезийцы, турки и японцы, индусы и американцы, европейцы, африканцы, латиноамериканцы и другие народы будут тянуться за китайцами. Усиливающиеся Китай и Индия поднимут всю Азию, а Азия уже начала поднимать всю мировую экономику.
Три столетия тому назад Европа, а затем и Америка отняли у Азии первенство в научно-техническом прогрессе и инновациях. Изобретение нуля, компаса, ракеты, бумажных денег, типографского шрифта из подвижных литер, химии, салона красоты и банковского чека – это вклад индусов, китайцев, корейцев, арабов и других мусульман в современную цивилизацию. Сегодня ряды образованных азиатов растут, множатся учреждения, в которых идеи превращаются в готовые изделия – речь идет об исследовательских институтах и венчурном капитале. Не следует удивляться, что в середине и конце XXI века Азия может вернуть себе лавры главного двигателя мирового научного прогресса.
Мы редко задумываемся, до какой степени азиатский образ жизни уже стал частью нашего быта. Прежнее поколение американцев было бы крайне удивлено восхищением наших современников такими блюдами, как суши и сашими («Рис, обернутый в морские водоросли, и сырая рыба на обед – вы шутите?»). Пирсинг, булавки на лице и свисающие украшения в индийском стиле, когда-то считавшиеся варварством и экзотикой, теперь украшают или (если вам так больше угодно) обезображивают многих американцев, молодых и старых. Кальян проник в наши городские салоны. Судоку – последний писк моды. Люди интересуются системой фэн-шуй, а дети изучают восточные боевые искусства. Что еще мы позаимствуем у Азии? Вне всякого сомнения, кое-что из того, что сейчас кажется невероятным. Но пройдет совсем немного времени, и эти вещи прочно войдут в нашу жизнь и быт, мы станем воспринимать их как нечто само собой разумеющееся и забудем о том, что они пришли к нам из Азии.
Америка в поисках врага
Любимая всеми американцами тема – поиск вероятных противников, которые могли бы заменить канувший в Лету Советский Союз. Созданная русскими империя крайне безответственно самоустранилась из гонки за мировое господство, предоставив нам пальму первенства, но при этом лишив нас привычного образа врага. Поиск врага стал навязчивой идеей американских политиков. Нужна экзистенциальная угроза, чтобы оправдать растущие военные расходы, которые превышают совокупный оборонный бюджет всех остальных стран мира вместе взятых, и нежелание идти на их сокращение – даже во имя избежания надвигающегося банкротства. Россия уже не годится, поэтому мы переключились на двух альтернативных кандидатов – один находится в Западной Азии, а другой в Восточной, ислам и Китай. Но и эти два кандидата не дотягивают до роли системного «супостата».
Мусульмане просто хотят вернуть себе достоинство в мировой политике. В странах шариата нарастает ожесточенный спор, переходящий порой в вооруженные столкновения, о том, как навести порядок в обществе. Иногда проявляется сопротивление влиянию западной культуры и попытки полностью исключить его. В иных случаях, как это видно на примере Туниса и Египта, принимаются отдельные идеалы, на которых основано современное политическое устройство стран Запада, но отвергается сама модель государственного устройства или наши обычаи и нравственные устои.
Большинство хочет, чтобы мы ушли с Ближнего Востока, надеясь самостоятельно уладить все существующие разногласия. Мало кто из них испытывает желание обратить нас в свою веру. Никто из них не способен противостоять нам. От ислама не исходит экзистенциальная угроза. Его не устраивает наше военное доминирование в соответствующих странах, но он и не является вызовом для независимости, ценностей или безопасности светской Америки.
Что касается Китая, то больше всего пугает возможность того, что он станет похожим на нас – державу, которую воодушевляет агрессивная миссионерская деятельность, подкрепляемая вооруженными силами, готовыми к броску в любую точку земного шара для навязывания своих ценностей. Слово «Китай» состоит из двух иероглифов, которые дословно означают «центральная страна». В XXI веке Китай, скорее всего, снова будет в полной мере соответствовать этому названию во многих сферах деятельности.
Поднебесная находится в центре и еще в одном смысле. Со всех сторон ее окружают могущественные в военном отношении соседи – Россия, Индия, Япония, Корея, Вьетнам и, конечно, Соединенные Штаты, наращивающие грозный военно-морской потенциал в непосредственной близости от территориальных вод КНР, ширина которых не превышает 12 морских миль. Кроме того, США держат внушительные контингенты сухопутных войск и ВВС в Афганистане и других местах. Китаю приходится отвечать на многочисленные вызовы своей национальной безопасности, лишь некоторые из которых касаются Соединенных Штатов. И все они возникают в непосредственной близости от китайских границ.
Словом, перед Китаем стоит слишком много сиюминутных военных и социально-экономических проблем, которые не дадут ему возможности подражать Америке, даже если бы у китайских лидеров появилось искушение поиграть в доминирование. Мировой ландшафт XXI века в сфере безопасности будет отражать меняющийся баланс сил и постоянную перетасовку состава коалиций «за» и «против» Китая. В этом отношении Азия все больше напоминает Европу XIX века. Наверняка появятся возможности для дистанционной корректировки баланса сил на азиатском континенте, если только Америка пожелает воспользоваться тогдашним опытом Великобритании. Англичане поддерживали тех или иных игроков на континенте там и тогда, когда и где им нужно было усилить свои позиции, чтобы остудить пыл честолюбивых соседей, но они редко осуществляли прямые интервенции – неплохая работа правительства.
Наконец, чтобы проиллюстрировать неоднозначность формирующихся на азиатском континенте военных реалий, стоит проанализировать ядерное измерение военного баланса сил. Если не считать США (которые развернули ядерные силы с трех сторон азиатского континента), в Азии уже находятся шесть из девяти ядерных стран мира. Многие подозревают, что со временем Иран станет седьмой из 10 держав ядерного клуба. Но даже без Ирана ядерная геометрия в Азии уже достаточно сложна. Китай, Россия и Америка нацеливают боеголовки друг против друга. Для Северной Кореи мишенью служат Япония и Южная Корея; если бы ей было это по зубам, она бы целилась и в Соединенные Штаты. Для Пакистана и Китая объектом также является Индия. Пока ни одна из ядерных стран Азии с ядерным оружием не направляет его против Израиля, но Израиль развивает свой ядерный арсенал с учетом всех своих соседей. Ни Индия, ни Израиль, ни Пакистан не подписывали и не ратифицировали Договор о нераспространении ядерного оружия. Северная Корея игнорирует режим нераспространения. Это одна из причин, по которой странными и нелепыми кажутся титанические усилия США по недопущению расползания ядерных вооружений. Тигров уже выпустили из клетки. Теория ядерного сдерживания проходит последний экзамен именно в Азии. В этом контексте гротескно избыточные ядерные арсеналы, унаследованные Россией и Соединенными Штатами от эпохи холодной войны с ее взаимно гарантированным уничтожением, сегодня совершенно неадекватны и представляются напрасной тратой огромных средств.
То же самое, но с некоторыми оговорками, можно сказать и о давно развернутой в Америке истерии в связи с вероятным нанесением ядерных ударов негосударственными группами или организациями. Все государства, имеющие на вооружении атомные бомбы, вложили немалые суммы в их создание, и сделали это для того, чтобы решить конкретную проблему национальной безопасности. Ни одна из этих стран не собирается отдавать столь дорогостоящую вещь каким-то непонятным группам лиц. Опасения по поводу умышленной передачи ядерного оружия террористам представляются сильно преувеличенными, если не сказать бредовыми.
Однако сохраняется вероятность того, что ядерная держава, охваченная общественными беспорядками, с ослабленной государственной властью подвержена риску, при котором повстанцы или террористы могут организовать похищение одной-двух бомб. В этой связи на ум невольно приходят пакистанские боевики или израильские переселенцы. В предстоящие десятилетия могут возникнуть другие подобные ситуации, если только не будут искоренены источники возможных конфликтов, которые служат питательной средой для фанатизма. Поэтому бдительность нельзя терять ни на минуту. Нужно также уделять повышенное внимание разрешению цивилизационных конфликтов, покончить со случаями социального угнетения, всемерно способствовать развитию мирного процесса, торжеству справедливости и процветания и в Азии и на других континентах.
Мы ничего не выиграем, если не признаем, что Азия вернулась на мировую авансцену после двух неудачных для нее тысячелетий. На наших глазах фактически формируется «большой организм». Если провести зоологическую аналогию и сравнить его со слоном, то нам не удастся управлять им, если мы сосредоточимся на его задних конечностях, но не будем обращать внимания на хобот, голову, ноги или живот. Каждая часть этого огромного азиатского организма имеет свои проблемы и требует особого подхода, но главный вызов сегодня – рассматривать азиатский континент как единое целое и соответствующим образом строить свою стратегию. Ни современные академии и государственные структуры, ни прошлый опыт не помогут нам в этом деликатном вопросе, на который, тем не менее, необходимо найти ответ.
Чез Фримен – президент Совета по ближневосточной политике (г. Вашингтон), председатель Projects International, в течение многих лет работал на ответственных должностях в Государственном департаменте США и Пентагоне, занимался проблемами Африки, Ближнего Востока, Китая, Южной Азии и европейской безопасности.
Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739776
Чез Фримен
Когда «сбываются» мечты
Израиль на другом «новом Ближнем Востоке»
Резюме: Многолетние грезы о демократизации в арабском мире в силу, как казалось, их заведомой недостижимости позволяли Западу рассчитывать на вечное моральное превосходство и возможность смотреть на окружающий мир сверху вниз. Однако мечтания иногда становятся явью – но к этому, как оказалось, не готов никто.
В 1990-е гг. Шимон Перес, а в 2000-е – Джордж Буш-младший рисовали радужные картины будущего «нового Ближнего Востока». Тогдашний министр иностранных дел, а ныне – президент Израиля делал упор на взаимовыгодной экономической кооперации. Его книга так и называлась: «От экономики, работающей на нужды войны, к экономике мира». Джордж Буш верил, что цементирующим фактором «нового Ближнего Востока» будут процессы демократизации. Едва ли не любимой книгой Буша и его помощницы по национальной безопасности, а затем госсекретаря Кондолизы Райс стало сочинение израильского политика Натана Щаранского «В защиту демократии» с жизнеутверждающим подзаголовком «Свобода победит тиранию и террор». Речь самого Джорджа Буша о путях урегулирования палестинской проблемы, произнесенная 24 июня 2002 г., объявлялась в этом произведении образцом «ясности моральных критериев» и «нового смелого политического курса».
«Если цветок свободы распустится на каменистой почве Западного берега и Газы, это вдохновит миллионы мужчин и женщин на земле, которые также устали от нищеты и угнетения, которые также имеют право на демократическое правительство», – упоенно цитировал Щаранский бесконечно пафосные слова тогдашнего американского президента.
«Величайшей ошибкой арабов в XX веке – ошибкой, которая до сих пор так и не исправлена, – явилась их приверженность тоталитарным военным или президентским режимам», – писал, в свою очередь, Шимон Перес. Он убеждал читателей в том, что «только подлинная демократизация, и ничто иное, принесет настоящую пользу арабскому миру и не в последнюю очередь – палестинскому народу». В 1993 г. нынешний президент Израиля полагал, что «наиболее эффективное оружие палестинских организаций против ХАМАСа – демократические выборы: они должны привести к созданию властной структуры законно избранного большинства, которая поставит заслон вооруженному и фанатичному меньшинству».
Сегодня это звучит как издевка, ибо многопартийные демократические выборы в Палестинской администрации, прошедшие в январе 2006 г., ХАМАС как раз уверенно выиграл. А вот проверить тезис о желательности падения «тоталитарных военных или президентских режимов», вероятно, удастся теперь. Впервые в истории региона конец нескольким авторитарным правлениям был положен путем мирного протеста, в котором приняли участие широкие слои населения. Оказалось, однако, что выглядит «новый Ближний Восток» совсем не так, как его принято было рисовать. Израильтянам, нравится им происходящее или нет, совершенно необходимо понять, что же представляет собой «новый Ближний Восток», появившийся вокруг них.
В израильской прессе отмечалось, что «израильское политическое и военное руководство… вяло отреагировало на политическое цунами. Израильские лидеры не удостоили нас серьезным анализом происходящего». Известный политический обозреватель Ярон Декель выделяет несколько важных вопросов: как Израиль готовится к существованию в новой ближневосточной реальности? Предпринимают ли руководители какие-либо действия в связи с происходящим в арабских странах? Имеется ли опасность разрыва дипломатических отношений с Египтом и Иорданией, с которыми Израиль подписал мирные договоры? Стоит ли, несмотря на происходящие события, попытаться добиться мирного урегулирования с палестинцами и Сирией? Однако «молчание наших руководителей вызывает подозрение, что они просто-напросто не знают, что делать, – отмечает Декель. – У них нет ни малейшего представления о том, как Израиль должен готовиться к новой реальности».
Забудьте об Израиле и Палестине
Еще полгода назад никто не предвидел падения режимов Зина аль-Абидина Бен Али в Тунисе и Хосни Мубарака в Египте, не обсуждалась даже теоретическая возможность массовых демонстраций протеста по всему арабскому миру. А те, кто предсказывал всплеск напряженности на Ближнем и Среднем Востоке, почти единодушно связывали его с вероятным обострением палестино-израильского конфликта.
События в регионе кардинально меняют привычную систему понятий: то, на чем десятилетиями заостряли внимание едва ли не все, кто писал о Ближнем Востоке, в настоящее время точно не является наиболее важным. В течение долгого времени три принципиально разных понятия – «ближневосточный конфликт», «палестино-израильский конфликт» и «арабо-израильский конфликт» – практически приравнивались друг к другу и воспринимались как синонимы.
Очевидно, что арабо-израильский конфликт не исчерпывается его палестинским измерением. Он включает в себя также проблемы отношений с Сирией и Ливаном – странами, с которыми мирных договоров нет до сих пор, а также многими другими арабскими государствами – от Алжира до Саудовской Аравии – до сих пор не признавшими право еврейского государства на существование в каких бы то ни было границах. Очевидно и то, что наиболее сложными на сегодняшний день являются отношения Израиля с Ираном – страной мусульманской, но не арабской. Используя словосочетание «ближневосточный конфликт» для описания исключительно проблем отношений Израиля с кем бы то ни было, мы лишаемся адекватной терминологии для понимания того, что в настоящее время происходит на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Ведь к Израилю (как и к палестинцам и даже к Ирану) все это не имеет практически никакого отношения. Как справедливо отметила в этой связи профессор кафедры востоковедения МГИМО Марина Сапронова, «взрыв Ближнего Востока и всего арабского мира прогнозировался уже давно, но источник опасности видели в тупиковой ситуации ближневосточного урегулирования, расколе Палестины и подъеме исламского движения. Классический народный бунт, тем более в самой развитой и европеизированной арабской стране, стал неожиданностью».
Волна беспорядков, причины и механизм которых, если говорить начистоту, по-прежнему не вполне прояснены, прокатилась по большинству стран Северной Африки и Ближнего Востока. Нечто подобное происходит впервые, и это требует серьезного переосмысления реальности. Центральная и непререкаемая аксиома на протяжении многих лет состояла в том, что для урегулирования ближневосточных проблем необходимо прежде всего решить именно палестинскую проблему. Действительно, даже те арабские страны, которые не имеют ни территориальных, ни водных, ни иных претензий к Израилю, как, например, Алжир или Саудовская Аравия, из чувства солидарности с палестинцами не идут на примирение, однако факт состоит в том, что нынешний кризис никак не связан с этими вопросами. С 1973 г., когда крайне тяжелый для развитых стран Запада нефтяной кризис был спровоцирован именно арабо-израильской войной, ситуация изменилась кардинальным образом.
Сейчас совершенно ясно, что проблемы Ближнего Востока отнюдь не сводятся к палестино-израильскому конфликту и его разрешение не приведет к успокоению региона. Как не без иронии отмечалось в редакционной статье газеты «Ха’арец», «кого сейчас интересует мирный процесс, демонтаж поселений, разметка границ между Израилем и Палестиной или урегулирование вопросов безопасности [между ними]? Палестинская администрация также оказалась в новой для себя ситуации. Неожиданно для палестинцев их конфликт с Израилем был вытеснен на периферию общественного внимания».
В мире много проблем, и палестино-израильская – никак не ключевой фактор международной напряженности. Более того: на самих палестинских территориях никаких волнений нет, в настоящее время это удивительно спокойное место. Для снижения напряженности в регионе «большого Ближнего Востока» мировой дипломатии нужно заниматься другими вопросами.
В то же время нельзя не обратить внимание на «фестиваль признаний» несуществующей палестинской государственности, открытый 3 декабря 2010 г. завершавшим свою каденцию президентом Бразилии Луисом Инасио Лула да Силвой и продолженный в последующие два месяца еще шестью странами Южной Америки, вследствие чего количество государств, признавших независимость Палестины, перевалило за 110. Все это ни на йоту не изменило реальную ситуацию: с одной стороны, все границы территорий Палестинской администрации (ПНА) контролируются Израилем, с другой – сами власти ПНА ни в малейшей степени не контролируют сектор Газа. На Западном берегу у палестинцев одно правительство во главе с Саламом Файедом, в котором нет представителей ХАМАСа. В Газе – другое, во главе с Исмаилом Ханийей (который на самом деле подотчетен находящему в Дамаске Халеду Машалю), в котором нет никого, кроме активистов ХАМАСа, и между ними нет никакого взаимодействия.
Учитывая, что четырехлетний срок полномочий Махмуда Аббаса на посту главы ПНА истек еще в январе 2009 г., а пятилетний срок полномочий Законодательного совета ПНА закончился в январе 2011 г. (при этом никакие новые выборы не назначены), речь идет о распавшемся надвое несостоявшемся государстве, не имеющем легитимных органов власти и управления. Ситуация вернулась к «до-ословским» временам, когда реальные руководители палестинцев находятся за пределами Палестины. Перед нами – второе Сомали, государство также де-факто давно распавшееся, но в Палестине еще и все границы контролируются внешней силой – Израилем. Признание в этих условиях государственного суверенитета Палестины наглядно демонстрирует, насколько далека от реальности политико-правовая риторика на Ближнем Востоке.
Крах международно-правовых механизмов региональной безопасности
После каждой из двух мировых войн были предприняты попытки сформировать международные структуры, которые ставили целью переход от «права кулака» к «праву мира». Лига Наций, ООН, ее Генеральная Ассамблея и Совет Безопасности, Международный суд – все эти и многие другие организации были созданы, чтобы решать межгосударственные споры не силой, а путем достижения коллективного согласия.
На Ближнем Востоке эти структуры, прямо скажем, никогда не работали идеально. Примеров тому много, ограничимся двумя наиболее наглядными. Решение Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1947 г. о разделе территории бывшего британского мандата, согласно которому создавались палестинское и еврейское государства, а Иерусалим объявлялся международным городом, выполнено было лишь в части создания Израиля. Другой пример – вопреки консультативному заключению Международного суда, принятому в июле 2004 г. четырнадцатью голосами против одного, Израиль продолжил строительство стены безопасности.
Нынешний кризис вновь показал ограниченность международно-правовых механизмов. Как справедливо отметила Марина Сапронова, Лига арабских государств практически бездействует, и это лишний раз доказывает ее слабость, демонстрируя силу дезинтеграционных процессов в арабском мире, вследствие которых правящая элита каждой страны исходит из своих собственных интересов. Совбез ООН начал 22 февраля обсуждение ситуации в Ливии, но многочисленные жертвы среди мирного населения при разгоне демонстраций в Египте, Сирии, Йемене и других странах региона не удостоились никакого внимания. Показательно в этой связи удивительное равнодушие всех стран мира, кроме Ирана, к судьбе участников выступлений протеста шиитов (составляющих три четверти населения страны, но лишенных доступа к власти) в Бахрейне и вводу туда объединенных войск Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). События не обсуждалось ни на Генассамблее, ни в СБ ООН.
Иным оказался расклад применительно к ситуации в Ливии, где между войсками, верными Муаммару Каддафи, и силами оппозиции началась гражданская война. Хотя Каддафи в Совете Безопасности не поддержал никто, крупнейшая страна Европы – Германия, а также все страны БРИК – Бразилия, Россия, Индия и Китай – при голосовании воздержались. Это превратило операцию против Ливии едва ли не в личный проект президента Франции Николя Саркози, поддержанный новым правительством Великобритании, к которому с оговорками и, что называется, «на расстоянии» присоединилась администрация Барака Обамы. О готовности поддержать операцию по установлению зоны, запретной для полетов военной авиации, объявили Норвегия, Дания, Канада, Польша, Катар, ОАЭ, а позднее и Швеция – для демонстрации мирового единства этого, конечно, мало.
Раскол в международном сообществе очевиден, как очевидно и то, что в существующей сегодня вокруг Ливии ситуации торжествует «право кулака». Международно-правовая система обеспечения безопасности потерпела полный крах: Ливию, по инициативе президента Франции, бомбит авиация НАТО, в Бахрейн введены войска Саудовской Аравии и других стран – членов ССАГПЗ, в Египте власть захватило местное военное командование… Для Израиля, не имеющего мирных договоров с подавляющим большинством стран региона, все это – плохие новости. В Израиле хорошо помнят события мая 1967 г., когда Гамаль Абдель Насер закрыл для израильского судоходства Тиранский пролив, блокировав порт Эйлат на Красном море, и никакая международная организация не встала на защиту интересов еврейского государства – что в итоге привело к Шестидневной войне, перекроившей контуры ближневосточной политической географии. Как оказалось, с тех пор мир изменился меньше, чем многие предполагали и надеялись.
Без сверхдержав: Ближний Восток в эпоху бесполярного мира
Ближний Восток перешел к новому геополитическому состоянию: никакая внешняя сила не сможет реально влиять на происходящее в регионе.
И Соединенные Штаты, и Европейский союз, и Россия были застигнуты врасплох событиями в арабских странах. При этом и в Египте, и в Тунисе с политической арены ушли светские и лояльные Западу режимы, и пока неясно, какие силы придут им на смену. Способность американского руководства воздействовать на происходящие процессы минимальна. Администрация вначале поддерживала Хосни Мубарака, а затем, видя, что маятник качнулся в противоположную сторону, «сдала» его, при этом 11 февраля президент Барак Обама заявил, что руководству Египта следует «четко и недвусмысленно встать на путь демократии». Верховный совет вооруженных сил Египта, получивший власть в стране после отставки Мубарака, это пожелание фактически проигнорировал. В конце марта, спустя полтора месяца после ухода президента, объявлено, что парламентские выборы пройдут только в сентябре 2011 г., а президентские пока не назначены вовсе. Предполагается, что они состоятся лишь летом 2012 г., т.е. более чем через год!
Равнодушно отнеслись к американским призывам не только в 80-миллионном Египте, но и в Бахрейне, население которого в сто раз меньше и на территории которого находится база Пятого флота ВМС США, которая позволяет контролировать нефтяной экспорт из Персидского залива. 15 марта король Бахрейна Хамад ибн Иса аль-Халифа объявил о введении чрезвычайного положения сроком на три месяца. Действия преданных королю сил, разгромивших при поддержке войск Саудовской Аравии и ОАЭ палаточный лагерь оппозиции, вызвали резкую реакцию Вашингтона, представители которого призвали к политическому диалогу с оппозицией. Однако монархии региона проигнорировали пожелание Белого дома. Барак Обама в телефонном разговоре с королем Бахрейна выразил «глубокую озабоченность» методами подавления протестных выступлений и потребовал от властей «максимальной сдержанности». Резкой критике действия официальной Манамы подвергла и Верховный комиссар ООН по правам человека Наванетхем Пиллэй. Но никакого эффекта это не возымело.
Кроме того, определились границы американского силового участия. Объясняя 28 марта в телевизионном обращении к согражданам позицию правительства относительно военной операции в Ливии, Барак Обама публично пообещал, что американские самолеты там не задержатся. О наземной операции, как не устают повторять в Белом доме, речь и вовсе не идет. Итак, стало очевидно: ближневосточные походы Соединенных Штатов закончились в Афганистане и Ираке. Период, когда США пытались играть роль «мирового полицейского», завершился. Двадцать лет назад на смену эпохе противостояния двух сверхдержав, Соединенных Штатов и Советского Союза, пришла эпоха фактически однополярного мира, однако на наших глазах завершается и она. Страны и народы Ближнего Востока, и в том числе Израиль, где многое «завязано» на партнерстве с США, должны адаптироваться к жизни в «бесполярном» мире.
На сегодняшний день никто не знает, какими будут новые режимы Ближнего Востока. 75-летний Мохаммед Хуссейн Тантауи, возглавивший Египет после ухода Хосни Мубарака, едва ли может рассматриваться в качестве долгосрочного президента. Ключевыми фигурами в диалоге между политическими элитами Египта и Израиля со стороны Каира на протяжении многих лет были Осама эль-Баз, ближайший советник Мубарака, и глава Службы общей разведки в 1993–2011 гг. Омар Сулейман. В конце января он был назначен вице-президентом, но уже в день отставки Мубарака 11 февраля 2011 г., о которой он же и объявил, потерял этот пост и с тех пор не появлялся на публике. Все эти люди – очень пожилые: Осаме эль-Базу исполняется 80 лет, Омару Сулейману – 75. Ровесник Сулеймана – еще один многолетний член «команды Мубарака» Амр Муса, на протяжении последних десяти лет – генеральный секретарь ЛАГ, а до этого десять лет возглавлял египетский МИД. 70-летний премьер-министр маршал авиации Ахмед Шафик, фактически последний назначенец Хосни Мубарака (утвержден на высший пост в правительстве 29 января 2011 г.), 3 марта отправлен в отставку. На его место назначен 59-летний инженер Эссам Абдель-Азиз Шараф, который до этого лишь однажды на протяжении полутора лет работал в правительстве в должности министра транспорта, а с декабря 2005 г. не входил в руководство страны. Наработанных контактов с ним ни у кого на Западе (равно как и в Израиле) нет, непонятно, сколько он продержится на посту, каков будет круг его полномочий и есть ли у него президентские амбиции и перспективы.
На данный момент невозможно спрогнозировать и кто именно придет к власти в Тунисе. И.о. президента Фуад Мебаза и премьер-министр Каид Эс-Себси в силу возраста вряд ли могут на это претендовать (первому – 78 лет, второму – 85). Как отмечает бывший посол РФ в Тунисе Алексей Подцероб, вернувшийся из эмиграции руководитель Конгресса за республику Монсеф Марзуки широкой известностью в стране не пользуется. Легальные оппозиционные организации – Партия народного единства, Прогрессивная демократическая партия, «Ат-Тадждид», Демократический форум за труд и свободы и другие массовой поддержки не имеют. И в Египте, и в Тунисе весьма вероятно существенное увеличение представительства исламистов в высших органах власти.
Неизбежность исламизации
Идея всемирной демократизации как способа решения существующих, в том числе на Ближнем Востоке, проблем потерпела крах. Представляется, что такие активные сторонники этой идеи, как Кондолиза Райс и Натан Щаранский, фатально путали понятия «политическая культура» и «форма правления», причем второе в их понимании вытесняло первое. Демократические режимы там, где они реально существуют, являются следствием самостоятельного социально-политического развития этих стран и народов. Пожалуй, лишь в Японии «работающая» либеральная демократия оказалась привнесенной извне.
Политическая культура куда важнее формы правления. Культура толерантности и уважения прав национальных, конфессиональных, сексуальных и иных меньшинств значительно важнее демократической формы правления и связанных с нею процедур, например, свободных многопартийных выборов. Однако подобной либеральной политической культуры в арабо-мусульманском мире нет – и введение новой, формально демократической, формы правления не приведет к торжеству либеральных ценностей и отказу от насилия как средства разрешения внешних и внутренних конфликтов.
Наиболее свободные выборы в странах Ближнего Востока – в Турции, Иране, Ливане и Палестинской администрации – привели к власти значительно более фундаменталистские силы, чем те, что находились у руля правления до этого. Даже в Израиле от выборов к выборам усиливаются позиции традиционалистов и религиозных фундаменталистов, хотя в целом страна остается единственным примером либеральной демократии в регионе.
В этой связи важно трезво оценивать перспективы проведения многопартийных демократических выборов в Египте. Эти выборы, даже если не приведут к победе «Братьев-мусульман», усилят их позиции. Движение «Братья-мусульмане», основанное в 1928 г., с 1954 г. находилось в Египте под запретом. Это осложняло их деятельность, одновременно окружая ее ореолом мученичества, по традиции весьма позитивно воспринимаемого широкими слоями общества. По существу, в ходе демонстраций января-февраля 2011 г. «Братья-мусульмане» впервые за много лет по-настоящему вышли из подполья, открыто участвуя в публичных массовых акциях. Кстати, нынешний глава Египта министр обороны Мохаммед Хуссейн Тантауи, выступая на площади Ат-Тахрир, во всеуслышание заявил, что «Братья-мусульмане» достойны хотя бы одного портфеля в будущем правительстве. В комитете, названном «Коалиция за перемены» и насчитывавшем пятьдесят членов, «Братья-мусульмане» представлены четырьмя делегатами. 15 февраля лидеры движения объявили о планах по созданию политической партии.
Сразу после обнародования этих намерений 67-летней руководитель «Братьев-мусульман» Мохаммед Бади, отсидевший девять лет в тюрьме за общественно-политическую деятельность, дал интервью, в котором призвал арабские и исламские страны к кооперации «для осуществления проектов против колониализма, вестернизации и сионистской гегемонии». Вот что, в частности, сказал Бади: «Мы обращаемся к нации с просьбой объединиться перед лицом сионистского образования [так Бади, как и многие другие в арабо-мусульманском мире, именует Израиль. – Авт.] и западного проекта». 11 февраля 2011 г. Сами Абу-Зухри от имени ХАМАСа поздравил «Братьев-мусульман» с «победой над режимом Мубарака» и выразил надежду, что новые египетские власти помогут снять израильскую осаду сектора Газа.
Интенсификация контактов «Братьев-мусульман» с ХАМАСом в непосредственной близости от границ с Израилем может привести (а, возможно, уже и привело) к разработке совместных планов действий против еврейского государства, что способно спровоцировать локальное или масштабное вооруженное противостояние. Совершенно очевидно, что в случае прихода исламистов к власти в Египте существует реальная вероятность возникновения угрозы Израилю. Как справедливо отмечает Григорий Косач, для египетского общества мир с Израилем «всегда оставался “холодным”, а сохранение этого мира всегда определялось авторитарным характером египетской власти (да и власти в любой другой стране арабского мира), которая едва ли не полностью игнорировала общественные настроения, проводя свой внешнеполитический курс».
На Ближнем Востоке мы оказываемся перед замкнутым кругом, когда исламисты в любом случае усиливаются если не в краткосрочной, то в средне- и долгосрочной перспективе. С одной стороны, Марина Сапронова права, утверждая, что сегодня на Ближнем Востоке «исламизация … равнозначна демократизации». С другой стороны, противодействие демократизации тоже не способно изменить общий вектор. Как указывает Рупрехт Поленц, эксперт по Ближнему Востоку и глава комитета Бундестага по внешней политике, «чем дольше авторитарное правительство находится у власти, тем выше вероятность того, что исламистские движения становятся сильнее». Авторитарные правительства не допускают свободу слова, печати, однако они не в силах запретить религию, поэтому общественные дискуссии, невозможные в СМИ, перемещаются под своды мечетей. Там ислам обретает высокий градус политизированности. Либеральным странам поддерживать на Ближнем Востоке некого: и военная хунта, и исламисты не соответствуют западной политической культуре, а приверженцы западного пути развития постепенно оказываются в арабо-мусульманском мире просто нерелевантными.
В прошлом, когда речь заходила о том, что военные являются заслоном перед исламистами, в пример всегда ставились Алжир и Турция. Однако очевидно, что нельзя говорить о «демократичности» режима, который держится исключительно на военных; «гарнизонное государство» – не синоним, а антоним демократии. В любом случае, для западного мира и для Израиля оба сценария – и длительное правление в Египте военной хунты, и резкое усиление исламистов – означает существенное ухудшение ситуации.
Вероятно, прав директор Института востоковедения РАН Виталий Наумкин, который полагает: даже если предположить, что «Братья-мусульмане» станут влиятельной легальной силой, они не будут требовать денонсации мирного договора с Израилем и примут этот договор как политическую реальность. Пример Турции, где исламисты пришли к власти, но не прервали дипломатические отношения с Израилем, свидетельствует в пользу такого вывода. Однако правительство Реджепа Тайипа Эрдогана направило в Газу флотилию солидарности, следствием чего стали трагические события, в которых погибли девять человек, а израильско-турецкие отношения оказались на грани разрыва. Если подобным же курсом будет следовать и новое египетское руководство, то это уже точно будет совсем другой Ближний Восток, у Израиля не останется ни одного стратегического союзника во всем регионе.
В Израиле с особым вниманием следят за тем, что происходит в соседней Иордании, где опасность прихода к власти исламистов давно считается высокой (в 1970-е – 1980-е гг. в Израиле так же считали весьма вероятным падение Хашимитской династии, однако под натиском ООП). Критическое значение имеет для Израиля сохранение Иордании в качестве независимого государства, не рассматривающего свою территорию как плацдарм для нападения на еврейского соседа. На протяжении многих десятилетий сохранение в Иордании статус-кво считается судьбоносным для Израиля.
Как отмечал политический обозреватель израильской газеты «Маарив» Шалом Иерушалми еще в середине февраля, «Биньямин Нетаньяху наблюдает за происходящим в Египте и видит перед собой два сценария: Турция-1 и Турция-2. Первый сценарий – Турция Ататюрка и продолжателей начатой им секулярной революции, которая превратила страну в модернизированное и относительно либеральное общество, где ислам перестал играть центральную роль. Второй вариант – Турция Эрдогана и правящей исламской партии. Турция-1 всегда поддерживала прочные связи с Израилем. Турция-2 вступила с Израилем в конфликтные отношения, однако не стала окончательно разрывать связь с Иерусалимом». Иерушалми считает, что и такая модель устроила бы Израиль, однако существует опасность развития событий в Египте по иранскому сценарию. «То, что в Тегеране 1979 г. началось как революция интеллектуалов, молодежи и представителей среднего класса, выступавших против шаха Резы Пехлеви, очень быстро переродилось в радикальный исламский режим, который наводит ужас на весь ближневосточный регион. В последние дни Нетаньяху часто упоминает имя Шахпура Бахтияра, первого иранского премьер-министра периода антишахских волнений, правившего в Тегеране до тех пор, пока аятолла Хомейни и его соратники окончательно не взяли власть в свои руки. Подобный сценарий, опасаются в Израиле, может иметь место и в Египте, если “Братья-мусульмане” будут принимать участие во властных структурах или просто-напросто захватят власть силой».
Традиционно пользующийся большим влиянием в израильских интеллектуальных кругах аналитик Ари Шавит опасается, что под прикрытием лозунгов о демократизации значительная часть арабских стран Персидского залива перейдет под фактический контроль Ирана. «Под лозунгами освобождения от гнета диктаторов радикальный ислам возьмет под контроль значительную часть арабских стран. Мир между Израилем и палестинцами, между Израилем и Сирией станет невозможным. Мирные соглашения с Иорданией и Египтом постепенно сойдут на нет. Исламистские, неонасеристские и неоосманские силы будут формировать облик Ближнего Востока. С арабской революцией 2011 г. может произойти то, что произошло с революцией 1789 г. в Европе: ее узурпирует какой-нибудь арабский Наполеон, использует революционные чаяния и превратит революцию в серию кровавых войн», – предполагает Шавит.
Дилемма, возникающая в связи с тем, что демократизация неизбежно приводит к исламизации, оказывается для автора – и отнюдь не для него одного – неразрешимой. С одной стороны, Шавит пишет, что «американцы правы, становясь на сторону народных масс, требующих прав и свободы, это верный подход, с исторической точки зрения». Однако прямо за этим он утверждает, что «американцы ошибаются, способствуя развалу тех режимов, которые были их союзниками на Ближнем Востоке, собственными руками прокладывая путь к победе “Братьям-мусульманам” и Ирану». Как и почему правота вдруг превращается в ошибку, Ари Шавит не объясняет, и это в полной мере отражает смятение умов, которое царит в Израиле и в западном мире относительно происходящих на «большом Ближнем Востоке» событий. Многолетние мечты о демократизации в арабском мире в силу, как казалось, их заведомой недостижимости позволяли рассчитывать на вечное моральное превосходство и возможность смотреть на окружающий мир сверху вниз. Однако мечты иногда сбываются – но к этому, как оказалось, не готов никто.
Алек Эпштейн – доктор философских наук, преподаватель Открытого университета Израиля, Еврейского университета в Иерусалиме и Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова, эксперт московского Института Ближнего Востока.
Израиль. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739775
Алек Эпштейн
Последний мираж несменяемости
Центральная Азия в ближневосточном антураже
Резюме: После событий в Ливии некоторым государствам СНГ приходится учитывать более серьезный спектр угроз. Ливийская резолюция Совбеза ООН расширила рамки возможного иностранного вмешательства во внутренние дела суверенного государства под предлогом защиты гражданского населения от вооруженного насилия со стороны властей.
Волна восстаний, охватившая Северную Африку и Ближний Восток, посрамила профессоров политологии и профессионалов разведки, ни один из которых не предвидел потрясений, которые, возможно, сформировали новую картину мира, и не только арабского. Естественно возникает вопрос, а будет ли продолжение, и если да, то где? Среди ответов, появившихся первыми, были указания на регион Центральной Азии и Южного Кавказа. В числе самых уязвимых с точки зрения потрясений, подобных тем, что случились на «арабской улице», называются Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан.
О мусульманских окраинах бывшей советской империи вспоминали уже в период тунисских и египетских событий. Правящие в течение десятилетий в лучшем случае авторитарные, а зачастую тоталитарные режимы, которым свойственны непотизм, коррупция, пренебрежение к правам человека, ужасающая бедность и нищета, безработица, отсутствие социальных лифтов, – все эти характеристики североафриканских стран годятся для описания центральноазиатской действительности.
За парой существенных исключений. Страны Северной Африки ближе к Европе, здесь неплохо осведомлены об уровне жизни в Старом Свете. Многие жители этих государств, бывших колоний, говорят на европейских языках, и им проще «примериваться» к европейским ценностям. И второе – страны Северной Африки и Ближнего Востока, какие бы проблемы они ни испытывали, в большинстве своем состоявшиеся государства, чего нельзя с уверенностью сказать о некоторых странах Центральной Азии, прежде всего Таджикистане и Киргизии.
Эти две страны, по мнению авторов доклада, подготовленного в начале февраля Международной кризисной группой (ICG) «Центральная Азия: разрушение и распад», находятся «в наиболее трудном, даже отчаянном положении». «Инфраструктура, дороги, электростанции, больницы и школы, построенные в советское время, медленно, но неуклонно разрушаются, а следившее за их состоянием последнее поколение советских специалистов постепенно исчезает». «Через пять-десять лет в классах не будет учителей, в больницах – врачей, а отсутствие электричества станет нормой», – считает директор ICG по Центральной Азии Пол Куинн-Джадж.
Если до событий в Ливии, рассуждая о возможности повторения египетско-тунисских сценариев в Центральной Азии и Азербайджане, можно было говорить только о сходстве внутренних причин волнений в этих странах, то теперь некоторым государствам СНГ приходится учитывать более серьезный спектр угроз. Ливийская резолюция Совбеза ООН расширила рамки возможного иностранного вмешательства во внутренние дела суверенного государства под предлогом защиты гражданского населения от вооруженного насилия со стороны властей. Таким поводом способно оказаться любое межэтническое столкновение. Вмешательство, кроме того, могут объявить необходимым для упреждения кровопролития еще до его начала.
Подобная ситуация может случиться, к примеру, если возникнет угроза повторения событий, подобных тем, что произошли в июне 2010 г. в Оше и Джалалабаде на юге Киргизии. Столкновения между киргизами и этническими узбеками, в результате которых погибло несколько сотен человек, вынудило руководство России, соседних государств и Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ) в целом срочно рассматривать вопрос об отправке миротворцев либо о вмешательстве иного рода. Тем более что такая просьба поступала от киргизского руководства.
Ошские события начались 10 июня, когда в столице соседнего Узбекистана проходил саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). После состоявшегося поздно ночью совещания президентов Казахстана, России и Узбекистана Нурсултана Назарбаева, Дмитрия Медведева и Ислама Каримова последний назвал произошедшее «внутренним делом Киргизии». Эта точка зрения стала определяющей в ОДКБ по отношению к ситуации.
Отказ Узбекистана вмешаться во внутренние дела Киргизии может объясняться стремлением избежать опасного прецедента, угрожающего самому Ташкенту. Ведь в Узбекистане тоже могут вспыхнуть волнения, подобные тем, что произошли в Андижане в мае 2005 года. В 2009 г., когда Ташкент блокировал принятие консенсусного решения, позволявшего применять Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ в случае возникновения форс-мажорных ситуаций в какой-либо из стран организации, главным мотивом было стремление не допустить создания легитимного обоснования для интервенции.
Теперь, после военной кампании в Ливии, санкционированной ООН, прецедент создан. Более того, согласно информации, полученной из узбекских источников немецким экспертом по Центральной Азии Виталием Волковым, в Ташкенте теперь, в случае повторения в Киргизии трагических событий, будут готовы более решительно защищать соплеменников в соседней республике вплоть до введения войск. А это, в свою очередь, может привести к смещению правящего там режима.
И тогда актуальным становится вопрос о возможности сознательного провоцирования такой ситуации противниками режима, дабы создать предлог для иностранного вмешательства. С другой стороны, наличие подобной угрозы толкает власти к тому, чтобы применять силу быстро и в неограниченном объеме с целью оградить государственный суверенитет от посягательств извне. В общем, после ливийской кампании ситуация в Центральной Азии выглядит гораздо менее прогнозируемой, чем это казалось еще в начале североафриканских событий.
Впрочем, отдельный вопрос заключается в том, появятся ли вообще желающие «вмешиваться во внутренние дела» региона. «Мы бы не хотели подойти к той точке, где нам пришлось бы выбирать между нынешними лидерами или силами революции, свергающими правительства», – заявила в конце марта «Коммерсанту» Сьюзан Эллиотт, заместитель помощника госсекретаря США по вопросам Центральной Азии. Главной целью западных союзников, как и прежде, будет стремление обезопасить транзитные маршруты и логистическую инфраструктуру, обеспечивающие афганскую кампанию.
Сложнее прогнозировать реакцию ОДКБ на обострение ситуации в регионе. Тем не менее, поскольку в зоне наибольшего риска находятся три страны, между которыми поделена Ферганская долина, – Киргизия, Таджикистан и Узбекистан, – можно предположить, что, как и раньше, определяющей станет позиция официального Ташкента. А это означает, что вмешательство внешних сил во внутренние дела той или иной страны, вероятнее всего, произойдет на двухсторонней основе без мандата ОДКБ. Такой сценарий при необходимости позволит скорее достичь согласования между западными партнерами и заинтересованными государствами – членами ОДКБ.
Еще труднее предсказать, как отзовется на Центральной Азии волна бесчинств, устроенных в начале апреля исламскими радикалами на Севере Афганистана. В Мазари-Шарифе, населенном преимущественно таджиками и узбеками, толпа, разгоряченная проповедью местного имама, устроила резню в миссии ООН. Эксперт российского Центра изучения современного Афганистана Андрей Серенко считает, что трагедия может оказаться предвестием рождения нового активного протеста в мусульманской среде, «движения защитников Корана» (поводом послужило сожжение Корана во Флориде). Афганские узбеки и таджики, вероятно, гораздо более религиозны, чем в Таджикистане и Узбекистане. Но нет сомнений, что исламский радикализм может найти благодатную почву и там.
Киргизия: хворост для «Тюльпана-3»
По общему мнению, наиболее слабым звеном в цепи стран региона, подверженных риску дестабилизации, является Киргизия. Однако ее состояние мало связано с волнениями в Северной Африке. Государство, в котором, чтобы сменить президента, проще устроить переворот, чем президентские выборы, гордится тем, что стало «страной социальных революций» еще задолго до первых известий из Туниса. Во всяком случае, так заявила президент Киргизии Роза Отунбаева, выступая 6 апреля 2011 г., накануне годовщины второй (апрельской 2010 г.) революции: «Наша апрельская революция стала феноменом для мировой общественности, она стала примером для мирных граждан в Северной Африке и на Ближнем Востоке».
В январе 2011 г. не менее патетически рассуждал на эту тему один из лидеров обеих киргизских революций, экс-спикер парламента Омурбек Текебаев. «Киргизский “кетсинизм” (“кетсин” по-киргизски – “долой”. – Авт.) приобретает мировой статус, превращаясь в глобальное явление», – утверждал он. Кетсинизм, по словам Текебаева, есть состояние общества, когда его «старые формы не могут удовлетворить новое содержание». Отметив, что в Африке и на Ближнем Востоке происходят восстания, подобные киргизским, политик указывает на сходные причины, – единоличное правление, подчинение национальной экономики интересам отдельных групп, отсутствие честных выборов и реальных путей законными методами сменить руководство. Но именно в Киргизии, считает Текебаев, первым проявился кризис старого политического устройства: везде, где происходят волнения, общим требованием является укрепление парламентаризма и проведение честных выборов.
Ирония в том, что Текебаев, считающийся отцом киргизского парламентаризма (текебаевский проект Конституции, учреждавшей основы парламентской системы власти, был принят на референдуме в июне прошлого года), оказался аутсайдером созданной им же системы. Его старейшая в республике социалистическая партия «Ата-Мекен» с трудом преодолела проходной барьер на выборах в парламент и оказалась в оппозиции. А относительной победительницей выборов в октябре 2010 г. (за пять партий, прошедших в парламент, в общей сложности проголосовало всего чуть больше трети пришедших на выборы), стала партия «Ата-Журт», представлявшая в основном бывших чиновников свергнутого бакиевского режима. Один из ее лидеров, Ахматбек Келдибеков, стал спикером парламента.
После почти двухмесячных переговоров Киргизия получила в конце 2010 г. коалицию, состоящую из «победителей и побежденных». Впрочем, иначе и быть не могло. Страна с шестимиллионным населением остается фрагментированной по этническому, географическому, родоплеменному и клановому признакам. А лидеры ее элиты, представленные во главе созданных, как правило, по этим признакам многочисленных (больше пятидесяти) «политических» партий, чуть ли не все служили высокопоставленными чиновниками при Акаеве и Бакиеве.
Консолидация элит в современной истории страны, как считает киргизский аналитик Данияр Каримов, «не единожды происходила на принципах неприязни к той или иной персоне у власти». В 2005 и 2010 гг. это приводило к революции. Весной 2011 г. история начинает повторяться. «Часть правящего истеблишмента, – отмечает Каримов, – нашла новый объект неприязни». Им стал лидер входящей в парламентскую коалицию партии «Республика», первый вице-премьер Омурбек Бабанов. В его адрес были выдвинуты обвинения в рейдерстве и корыстных интересах по отношению к единственному в стране крупному бизнесу, приносящему многомиллионные доходы – телекоммуникационной компании MegaCom. Автора обвинений и.о. генерального прокурора Кубатбека Байболова президент Отунбаева отправила в отставку по «морально-этическим» причинам: супруга Байболова, известная в стране предпринимательница, якобы осуществила выгодную сделку по продаже недвижимости фирме, аффилированной с MegaCom. Кроме того, Байболов заподозрил ряд представителей руководства в присвоении крупных денежных средств, изъятых после прошлогодней революции из банковских ячеек, принадлежавших членам семьи Курманбека Бакиева.
Череда громких скандалов в середине апреля поставила под угрозу существование правительственной коалиции во главе с лидером Социал-демократической партии Алмазбеком Атамбаевым. Распад коалиции за несколько месяцев до президентских выборов (они должны состояться до конца октября) чреват новым противостоянием в стране, где, по определению одного из наблюдателей, за последние годы сложилась прослойка профессиональных ниспровергателей-«кетсинистов». Их действия будут мало отличаться от тех, что сопровождали события 2005 и 2010 гг., направленные на передел собственности и перераспределение финансовых потоков. Собственно, именно это и является содержанием и стимулом деятельности политической элиты Киргизии, как правило, не слишком отягощенной ответственностью за сохранение единой государственности и суверенитета.
В феврале, когда появились первые признаки новой нестабильности, руководитель аппарата президента Киргизии Эмиль Каптагаев с шокирующей откровенностью заявил: «Если сейчас начнется суматоха и все перевернется, то в последующем мы перейдем в режим полевых командиров, это однозначно, и страна превратится в большой общак, управляемый криминалом». Таким образом, подтвердились слова Омурбека Текебаева о том, что в Киргизии «криминальный мир поделен политическими силами». Их объединяют личные отношения и бизнес-интересы, в которых преобладает земляческий региональный принцип. Текебаев считает, что криминал заинтересован в слабом или собственном президенте, поэтому он попробует оказать влияние на результаты предстоящих выборов «вплоть до выдвижения своего кандидата». Или объединится против того из них, который не связан с криминалом. В январе общественность была взбудоражена сообщениями о встрече на Иссык-Куле в новогодние дни спикера парламента Келдибекова с одним из лидеров криминального мира Камчи Кольбаевым.
«Народ настолько привык ко лжи, воровству, моральной распущенности и безнравственности власти, что даже не хочет реагировать на происходящее, – с горечью замечает правозащитник Чолпон Джакупова. – Если при предыдущих режимах он власть ненавидел, то теперь презирает».
Но при определенных обстоятельствах и умелом манипулировании эта кажущаяся пассивность может оказаться сухим хворостом для очередного народного, а то и вновь межэтнического пожара. Безвременно скончавшаяся известная исследовательница Центральной Азии Санобар Шерматова писала о причинах кровавых ошских событий в июне прошлого года: «Это была невиданная по масштабу и наглости криминальная акция, ретушированная впоследствии под межнациональный конфликт». По мнению Шерматовой, именно действия мафиозных структур, поддержанные людьми из власти, привели к резкому разделению страны на киргизов и узбеков с последующей мобилизацией киргизского этнонационализма.
Ситуация усугубляется острым продовольственным кризисом. Прошлогодний неурожай, вызванный в том числе послереволюционным хаосом, и сезонный всплеск инфляции весной привел к резкому росту цен на зерно. По данным Всемирного банка, с июня прошлого года оно подорожало на 54%.
Природа киргизского «кетсинизма» лишь на первый взгляд похожа на сущность арабского бурления. Стремление к «справедливому парламентаризму» в Киргизии зачастую выглядит лишь формой, в которую коррумпированная и полукриминальная элита облекает стремление оторвать кусок властного пирога, который в бедной, практически лишенной ресурсов стране, живущей в основном за счет внешних заимствований, становится все тоньше и тоньше. Если такая ненасытность станет причиной новой революции – «Тюльпана-3», как ее уже называют, – Киргизия потеряет шанс стать состоявшимся единым государством, распад страны на Север и Юг станет реальностью.
Таджикистан: новая оппозиция старому президенту
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон был первым лидером постсоветского государства с исламским населением, который попытался изменить стиль отношений с народом после череды потрясений вдоль «арабской дуги». Неудивительно, поскольку именно 58-летний Рахмон, удерживающий власть в стране уже девятнадцатый год, постоянно входит в первую десятку регулярно обновляемых различными мировыми СМИ списков лидеров, которые рискуют быть свергнутыми в результате народных волнений.
Уже в феврале Эмомали Рахмон согласился принять трех жительниц кишлака под Душанбе, в котором местные власти начали сносить жилища. Так президент отреагировал на собравшийся у стен его администрации митинг протеста, ничего подобного раньше не случалось. Еще через пару недель также впервые таджикский омбудсмен Зариф Ализода представил отчет о соблюдении прав человека. Он сообщил, что с жалобами по поводу незаконного лишения недвижимости, неправильного распределения земельных участков и других несправедливостей со стороны местных властей обратились около полутора тысяч человек.
Накануне праздника Новруз, отмечаемого 21 марта, с улиц Душанбе неожиданно исчезли многочисленные изображения самого Рахмона. Высокопоставленный функционер правящей Народно-демократической партии Усмон Солех разъяснил: «Это исходит из политики президента, который выступает против авторитаризма и культа личности, он не нуждается в таких внешних проявлениях любви народа. Президент и ранее давал указания местным органам власти, чтобы не допускали случаев восхваления его личности». Тем не менее, как заметил таджикский политолог Раджаби Мирзо, раньше плакаты с изображением президента не убирали.
Наконец, в конце марта амнистированы несколько боевиков вооруженной оппозиции, участников вооруженных столкновений осени 2009 г. в Тавильдаре, горном районе к востоку от Душанбе. Нескольким десяткам других боевиков, приговоренных к пожизненному заключению или к срокам от 20 до 30 лет, приговоры значительно смягчили.
В стране эти меры восприняты позитивно. «Многие обвиняемые в терроризме и экстремизме получают слишком большие сроки заключения, что может стать катализатором дальнейшего обострения ситуации», – говорит председатель ассоциации политологов Абдугани Мамадзимов. О готовности власти смягчить режим сигнализирует и заявление спикера верхней палаты парламента, мэра Душанбе Махмадсаида Убайдуллаева. Сославшись на «стихийно осложнившуюся с учетом социальных и экономических проблем ситуацию в некоторых странах», он рекомендовал генпрокурору и правоохранительным органам «принять меры для защиты стабильности, обеспечения правопорядка, усиления надзора над соблюдением законности и недопущения нарушения прав личности».
«Заявление спикера – превентивная мера, у нас сейчас нет революционной ситуации», – успокоил экспертное сообщество Мамадзимов. В целом в стране действительно нет политической силы или ярких лидеров, готовых к решительным действиям по устранению режима Рахмона. Тем более что «давление» в протестном «котле» до сих пор относительно удачно «стравливалось» активностью двух легально действующих оппозиционных партий (всего в республике восемь партий), в том числе единственной в регионе, построенной на конфессиональной основе, Исламской партии возрождения Таджикистана. Заметным фактором общественно-политической жизни являются независимые СМИ, хотя газеты выходят лишь раз в неделю. Выражение лояльности к власти традиционно не является обязательным условием деятельности журналистов в Таджикистане, поэтому им позволено высказывать свою точку зрения, которая подчас выглядит откровенно оппозиционной.
Протестный ресурс, аккумулируемый в таджикской зоне Интернета, несопоставим с возможностями в арабских странах. В Таджикистане доступ к сети имеет не больше четверти населения, в основном госслужащие, студенты и сотрудники международных организаций. При этом молодежь от 20 до 30 лет интересуется в основном развлекательными порталами и сайтами знакомств, и меньше всего серьезными аналитическими или политическими сайтами, утверждает Парвина Ибодова, председатель ассоциации интернет-провайдеров. Кроме того, интернет-услуги в городах малодоступны из-за дороговизны, а в сельской местности практически недоступны из-за проблем с энергоснабжением.
Когда функционерам требуется понизить градус критики в прессе, применяется испытанный метод консолидации перед лицом внешней угрозы. Выбор небольшой: либо руководство соседнего Узбекистана, «препятствующее строительству в Таджикистане Рогунской ГЭС», либо «некоторые влиятельные круги в России, разжигающие антитаджикские настроения».
В пользу правящего режима сегодня все еще работает так и не преодоленный синдром усталости от гражданской войны середины 90-х гг. прошлого века. Она унесла жизни нескольких десятков тысяч человек, а еще десятки тысяч заставила спасаться бегством в Афганистан и другие страны. При этом национальное примирение, достигнутое в 1997 г. между правительством Рахмона и оппозицией, полностью своей цели не достигло. Сторонники оппозиции со временем стали преследоваться властью. Более того, стремясь обезопасить себя от наиболее амбициозных соратников, Рахмон начал преследовать и их. В результате режим выродился в типичную непотию, где контроль над бизнесом и силовыми структурами принадлежит членам большой семьи президента (у него девять детей) и его землякам. Уровень коррупции в Таджикистане, по оценкам «Транспэренси Интернешнл», – один из самых высоких не только в регионе, но и на всем постсоветском пространстве.
В основном все те, кто готов сегодня с оружием в руках сражаться против рахмоновского режима (их, по оценкам, около 300 человек), рассредоточены и укрываются в горных районах. Еще несколько десятков таджиков могут примкнуть к ним из-за границы. Важно отметить, что в основном это второе поколение таджикской оппозиции, не нашедшее себя в нынешнем социуме, – дети как прежних оппозиционеров, так и «народнофронтовцев», обиженных своей же властью. Однако, по имеющимся данным, отсутствие единого руководства и серьезного финансирования делает консолидацию этой фронды практически нереальной.
Официальный Душанбе еще задолго до восстаний в Тунисе и Египте пытался ограничить растущее влияние ислама. Уже летом прошлого года стали закрываться незарегистрированные мечети, а имамам строго предписывались темы проповедей. Осенью 2010 г. Эмомали Рахмон заявил, что изучающие ислам молодые таджики «попадают под влияние экстремистов и становятся врагами». По сообщению хорошо информированного американского интернет-портала Eurasianet.org, осенью прошлого года власти заставили вернуться в Таджикистан 1400 студентов, обучавшихся в странах Ближнего Востока, включая 200 человек из Ирана. А в декабре 90 детей столкнулись с запретом посещать школу при иранском посольстве в Душанбе. Вообще, стремление ограничить распространение шиитской версии ислама среди таджиков-суннитов привело в последнее время к заметному охлаждению между Таджикистаном и Ираном.
В марте из американских источников произошла утечка информации о том, что силам специального назначения США, дислоцированным в Афганистане, разрешено по согласованию проникать на территорию Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана «для осуществления операций по их внутренней обороне». Как сообщает Eurasianet.org, директива выпущена Командованием сил спецназа Соединенных Штатов еще в августе 2009 года. Согласно документу, на 1 февраля 2010 г. к подобным операциям в рамках «региональной переориентации» была подготовлена уже третья группа американского спецназа. В том же году спецназовцы приняли участие в ликвидации боевиков, проникших из Афганистана в Таджикистан. В комментарии к этим сообщениям американское посольство в Ташкенте указало, что «спецназ США продолжит рутинное военное сотрудничество с вооруженными силами стран Центральной Азии».
Возможно, уповая на такую поддержку и надеясь, что в стремлении обеспечить стабильность в «таджикском тылу» своей афганской операции Вашингтон не станет требовать от Душанбе неотложных реформ, Рахмон заявил в конце марта, что «искусственное ускорение процесса движения по демократическому пути нецелесообразно». Однако риск неконтролируемого развития событий сохраняется. Режим Бакиева был свергнут через несколько дней после введения Россией экспортных пошлин на ввозимые в Киргизию ГСМ и дизельное топливо. С 1 апреля 2011 г. Москва повысила экспортные пошлины на ввозимые в Таджикистан нефть и нефтепродукты в среднем на 16%. Это может вызвать недовольство таджикских фермеров, поскольку повышение тарифов произошло в разгар весенних полевых работ.
За последние полгода в Таджикистане резко выросли цены на продовольствие: на муку – на 80%, на сахар – на 25% и на рис – на 23%. Если учесть, что 40% таджиков живут за чертой бедности, прогнозировать социальные последствия такого роста цен – дело неблагодарное. Тем более что неизвестно, послушались ли таджики своего президента, еще год назад призвавшего их запасаться продуктами на два года вперед…
Узбекистан: усталая и хрупкая стабильность
В публичном пространстве Узбекистана об арабской дуге нестабильности рассуждать не принято. В полностью контролируемых правительством СМИ лишь изредка можно обнаружить указания на то, что где-то в Ливии идет гражданская война. Впрочем, узбекская пресса предпочитала не замечать и прошлогодние события в соседней Киргизии.
Только очень внимательный наблюдатель мог бы расслышать некоторую долю опасения в словах президента Узбекистана, сказанных по случаю праздника Новруз 21 марта. Ислам Каримов призвал сограждан «беречь спокойствие и межнациональное согласие». Узбекский политолог Рафик Сайфулин вообще не видит оснований искать аналогии между событиями в арабских странах и в Центральной Азии. Исключая анализ внутренних факторов, способных подорвать стабильность в странах региона, свои выводы он строит на отсутствии видимой заинтересованности внешних сил в региональной дестабилизации. Соединенные Штаты и Европейский союз, утверждает политолог, нуждаются в надежном функционировании Центральной Азии в качестве стратегического коридора с двухсторонним движением – транзит грузов для военной коалиции в Афганистане и обратный транзит нефти и газа в Европу. И правящие режимы этому не противятся.
Российский ученый Алексей Арбатов уверен, что если волнения начнутся в таких республиках, как Таджикистан и Узбекистан, они «будут подавлены в зародыше жесточайшим образом и очень быстро». Очевидно, эта уверенность базируется на опыте подавления бунта в Андижане в мае 2005 г., когда только по официальным данным погибло почти 200 человек, а по неофициальным – в несколько раз больше. Узбекские власти уже принимают меры по контролю над Интернетом. В середине марта узбекское агентство связи и информатизации попросило операторов, контролирующих доступ в Сеть, уведомлять правительство о массовых рассылках с подозрительным содержанием, и обязало их отключать интернет-пользователей по первому требованию.
Что же касается протестного потенциала в Узбекистане, то в отсутствие другой надежной информации, поступающей из этой практически закрытой страны, выводы приходится делать на основании исследований, проводимых уже много лет директором центральноазиатской программы центра «Мемориал» Виталием Пономаревым. В последнем отчете, опубликованном в марте 2011 г., анализируются данные о политических преследованиях в Узбекистане в 2009–2010 годах. Отмечается, что репрессии, всплеск которых произошел в конце 2008 г. и превысил масштабы насилия, связанного с событиями в Андижане в 2005 г., «стали частью повседневной жизни Узбекистана, захватывая широкие слои населения». Согласно данным Пономарева, тысячи людей оказываются в тюрьмах лишь потому, что неофициально изучали ислам или общались с друзьями на религиозные или политические темы. В условиях, когда нет юридически ясного определения терминов «религиозный экстремизм», «фундаментализм», утверждается в докладе, создаются широкие возможности для судебного произвола в отношении мусульман.
Учитывая специфические особенности режима, определяемые характером 73-летнего лидера Ислама Каримова, ситуация вряд ли изменится до конца его правления. К описанным угрозам стабильности, которые несет исламский по форме, социальный по характеру протест снизу, можно добавить возможность дворцового переворота. Перспектива его окажется реальной, если внутриэлитная борьба за политическое наследство Каримова, до сих пор им контролируемая, войдет в резонанс с повышенной социальной активностью за пределами элит. Однако если такого рода метаморфоза произойдет столь же быстро, как в соседней Туркмении в декабре 2006 г., когда на смену Сапармурату Ниязову пришел Гурбангулы Бердымухамедов, то внешнему миру останется только принять к сведению новые реалии.
К востоку и западу от Каспия – тоже проблемы
Образ туркменского режима и его руководителя в мировой прессе как нельзя точнее соответствует распространенному штампу тиранического правления. Лидер, узурпировавший власть и поделивший ее между представителями своего клана, угнетенный народ, массовая пропаганда культа личности, низкий уровень жизни, полное отсутствие демократических свобод и независимых СМИ, высокий уровень насаждаемой в обществе ксенофобии. Но Гурбангулы Бердымухамедов остается для мирового сообщества вполне рукопожатной персоной. Впрочем, как показывает опыт арабских потрясений, это ни в коей мере не гарантирует ни стабильность в пустынной, но чрезвычайно богатой углеводородами стране, ни лояльность Запада в случае кризиса.
53-летний туркменский президент – самый молодой среди центральноазиатских автократов и по возрасту, и по сроку службы. Меры, предпринятые им по профилактике нежелательных потрясений, впечатляют. После первых известий о непорядках в Северной Африке Бердымухамедов уже в феврале стал регулярно и «неожиданно» объезжать дальние аулы, распекать местное начальство за то, что «на селе нет самого необходимого», и требовать от чиновников «срочно навести порядок». Забота о нуждах народа постоянно транслируется по туркменскому телевидению.
Резко ужесточился контроль над всеми приезжающими из-за границы, в особенности из Турции и Объединенных Арабских Эмиратов. Очевидно, власти старались «отловить» тех, кто во время волнений уехал из Египта и вообще с Ближнего Востока. По согласованию с властями Турции оттуда были депортированы граждане Туркмении с просроченной визой. Усилен режим содержания во всех мужских колониях, особенно там, где содержатся осужденные за групповые преступления, то есть лица, способные к организации в сообщества. Предприняты меры по расширению контроля над религиозными исламскими общинами, обособленно живущими на западе страны. Особое внимание уделяется семьям и кланам, связанным с туркменской общиной в Иране. Эта община в последнее время значительно радикализовалась и активизировалась на противостоянии с иранскими шиитами и в попытках осуществлять экспансию «чистого ислама» на территорию Туркмении.
Ну и наконец, президент Бердымухамедов предпринял экстраординарные меры по повышению уровня личной безопасности. При проезде президентского кортежа перекрываются не только улицы, по которым он следует, но и все перекрестки вокруг, две параллельные улицы и все перпендикулярные. Жителям домов на «протокольных трассах» предписано занавешивать окна, запрещено приглашать гостей в часы проезда кортежа, в этих целях составлены специальные графики с широкими временными окнами.
Очевидно, что серьезные угрозы режим усматривает во внешних факторах. У Ашхабада в разной степени натянутые отношения с Баку, Москвой, Тегераном, Ташкентом. Все это заставляет туркменское руководство искать поддержки на Западе, уступая ему шаг за шагом позиции в переговорах по условиям продажи туркменского газа в Европу.
Ситуация в Азербайджане чем-то похожа на туркменскую. Правда, там попытки противостоять властям происходят достаточно открыто. Наиболее активны исламисты, чьи призывы к «обновлению ислама» находят отклик среди населения, приверженность которого религии носит скорее характер этнической идентичности. Часть азербайджанских наблюдателей считают, что «религиозная опасность» достаточно низка и скорее обусловлена тем, что в обществе есть запрос на идеологию, альтернативную той, что предлагает власть. Все, связанное с ней, многие живущие в селах азербайджанцы считают низменным и греховным.
Общественная палата, созданная как альтернатива парламенту, выборы которого осенью прошлого года оппозиция призывает признать нелегитимными, пытается объединить вокруг себя все недовольные властью слои общества. Однако попытки оппозиции собрать многотысячные митинги и вступить в переговоры с властями сталкиваются с жесткой реакцией последних.
При этом руководство Азербайджана, как и некоторых соседних стран, всегда готово к испытанному методу, переводя протестные настроения в русло защиты суверенитета и территориальной целостности, борьбы за освобождение оккупированных Арменией районов. Возможность серьезных потрясений в Азербайджане, несмотря на внешне бурный характер митинговой стихии, представляется не слишком серьезной. Ильхам Алиев пока демонстрирует адекватную реакцию на события, опираясь, впрочем, больше на запас прочности, оставленный ему отцом, патриархом кавказской политики Гейдаром Алиевым.
Это относится и к ситуации в Казахстане, президент которого получил новую легитимность на прошедших в стране очередных досрочных выборах. «Елбасы» (так по-казахски звучит титул национального лидера, законодательно закрепленный в 2010 г. за Нурсултаном Назарбаевым) безо всяких признаков рефлексии относится к победным цифрам, озвученным по итогам выборов. 95% отданных за него голосов при 90-процентной явке избирателей должны были бы насторожить, но этого не происходит.
Вот что написал в The New York Times первый американский посол в независимом Казахстане Уильям Кортни, весьма симпатизировавший елбасы на заре 1990-х гг.: «В свои 70 лет Назарбаев хочет занять место в истории как отец своей страны. Чтобы заслужить это, он должен провести политические реформы, которые приведут к появлению независимой прессы и независимой же судебной системы, дадут зеленый свет свободным и честным выборам и обеспечат справедливое управление. Пока не видно никаких признаков такого развития событий». А если такое развитие событий не предполагается, то нельзя исключать иного развития – непредсказуемого.
А.Ю. Дубнов – международный обозреватель газеты «Московские новости», на протяжении 20 лет освещает события в Центральной Азии.
Азербайджан. Таджикистан. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739772
Аркадий Дубнов
Предельная форма симулякра
Арабские революции как пример манихейского переворота
Резюме: Многочисленные политические и экономические объяснения причин «арабской весны» не дадут четкой картины. Понять эти события поможет лишь их оценка с точки зрения социокультурных процессов, которая позволит разглядеть не сиюминутные детали, а движение глубинных ментальных слоев.
Массовые волнения и беспорядки с начала 2011 г. потрясают страны Северной Африки и Ближнего Востока. Ученые и дипломаты, исламоведы и ориенталисты, аналитики и публицисты пытаются дать объяснение этому феномену. Поднимаются вопросы о мотивах, движущих силах, социальной базе, ближайших и отдаленных последствиях развертывающихся процессов. При этом высказываются самые разнообразные точки зрения.
Многие считают происходящие события следствием вмешательства извне. США и Запад в целом, Израиль, исламские экстремисты, «Аль-Каида» или просто некие «они» называются внешней силой, которая стоит за бушующими волнами всеарабского протеста. Аналитики, склоняющиеся к поиску внутренних причин, называют исламских фундаменталистов «регионального» масштаба. Часто ссылаются также на коррупцию и безработицу, бедность и высокие цены на продукты, перенаселенность, «мальтузианскую ловушку». Используется даже новый термин «молодежный бугор» – необычно высокая доля молодежи в возрасте 15–24 лет в общем объеме взрослого населения. И неизменным рефреном звучит: народ Туниса (Египта, Ливии) просто устал от своих диктаторов – Бен Али (Мубарака, Каддафи). Но при всем изобилии подобные объяснения создают пеструю мозаику, не складывающуюся в общую картину. Между тем, по мнению автора, удовлетворительные ответы на поставленные вопросы способна дать лишь оценка событий с точки зрения глобальных социокультурных процессов, которая поможет за сутолокой наличных исторических событий разглядеть движения глубинных ментальных слоев, вызывающих столь масштабные социальные катаклизмы.
Две матрицы сознания
В недавно вышедшей монографии Игоря Яковенко и вашего покорного слуги «Манихейство и гностицизм: культурные коды русской цивилизации» вводятся понятия манихейской и гностической матриц сознания. В предельно упрощенном виде их содержание можно сформулировать в следующем виде.
Манихейский взгляд: мир состоит из двух сущностей – «мы» и «они», единственная цель «их» – погубить и уничтожить «нас», а сейчас идет последний бой, который закончится нашей победой.
Гностический взгляд: человек погружен во враждебный, опасный и профанный мир, в котором его жизнь – тяготы, страдания и страдания, а избавление возможно лишь за пределами этого мира.
И манихейство, и гностицизм глубоко укоренены в русской культуре и русском социуме. Более того, анализируя события отечественной истории на протяжении многих веков, можно высказать следующую гипотезу. И «загадочные циклы» русской истории, заканчивающиеся всякий раз крушением государственности, и сам механизм крушения можно объяснить тем, что в определенные эпохи в общественном сознании происходит массовая перезагрузка, при которой гностическая (депрессивная) доминанта матрицы сознания заменяется манихейской (эмоционально-агрессивной).
В период господства гностической доминанты умами и чувствами социума овладевает растерянность, апатия, страх перед будущим, тоскливое чувство неопределенности, бескачественности, космического сиротства. И самое главное – ощущение отсутствия выхода, перспектив, надежды на избавление. Это состояние можно назвать синдромом абсолютной социальной безнадежности.
Политическим содержанием таких периодов являются авторитарные или откровенно диктаторские режимы, главная забота которых направлена на сохранение «стабильности» в обществе. Инструментами реализации этой «заботы» являются централизация государственной жизни, бюрократизация, произвол, подавление гражданских свобод. Постепенно распространяясь, гностическая доминанта (синдром безнадежности) охватывает все более широкие слои населения. И синдром этот начинают ощущать уже не только его беднейшие, маргинальные, потерявшие работу и жилье представители. Выход для себя и своих семей перестают видеть и сравнительно обеспеченные слои – мелкие предприниматели, чиновники, интеллигенция. Наиболее остро подобная ситуация переживается молодежью, особенно теми молодыми людьми, которые получили образование, но не видят для себя места в обществе.
По мере развития кризиса гностические смыслы получают мощную подпитку. Наступает фрустрирующее осознание значительной частью социума всей глубины несовершенства мира, а также происходит дискредитация наличной государственно-идеологической конструкции, оказавшейся неспособной предотвратить ментальный кризис. Дальнейшая экспансия гностических смыслов, расширение области их влияния ставит под угрозу уже саму возможность существования социума как такового. Длительное господство гностических доминант грозит привести (и не раз в истории приводило) к гибели социума, к сходу его с исторической авансцены.
Именно в такой момент в значительной части социума и происходит перезагрузка задающей матрицы сознания. Новая «мироустроительная» идея демонстрирует в эти периоды свою огромную воодушевляющую массы привлекательность, создает сильное поле мотивации, вовлекает в свою орбиту все большее число сторонников. Новую идею непременно сопровождает радикальная критика, даже профанация существующих порядков и легитимирующей их государственно-идеологической конструкции. Но только этого недостаточно. Быть может, главной составляющей новой идеи, вселяющей в массы надежду на разрешение кризиса (и действительно способствующей его финализации), является формируемый в ее рамках акцентированный образ врага, ответственного за неудачи и трудности, приведшие к кризису. Общество делится на «своих» и чужих». Единственным и естественным способом преодоления кризиса становится непримиримая, понимаемая в манихейском смысле борьба между расколовшимися частями социума, которая может быть облечена в самые разные формы (крестьянская война, революция, гражданская война, перестройка, бунты и т.п.). Вступает в силу эсхатологическая презумпция последней битвы, победа в которой разом решит все задачи и ответит на все вопросы. Срединное время, равноудаленное и от начала мироздания, и от конца света, сменяется эсхатологическим временем «конца истории». Гностическая парадигма в сознании социума сменяется манихейской.
Утвердившаяся манихейская парадигма имеет для общества в целом объективно благотворный характер. Преодолевшая гностические настроения часть общества отождествляет себя с силами «добра» и «света», что дает ей огромный заряд экзистенциальных позитивных переживаний, позволяющий прервать и обратить вспять процесс нарастания гностических настроений, принимавший опасный для культурного целого характер.
В ряде случаев подобные манихейские настроения значительной части социума и являются непосредственной причиной крушения государственности. При этом именно манихейской подоплекой разворачивающейся борьбы объясняется обвальный, катастрофический характер крушения государственности. «Не политическая мысль, не революционный лозунг, не заговор и не бунт, а стихийное движение, сразу испепелившее всю старую власть», – так описывал события февраля 1917 г. в России очевидец и участник событий Владимир Станкевич.
Мозги в одном направлении
Еще одна тема, представляющая значительный интерес в свете обсуждаемых проблем, – вопрос об истоках массовой поддержки этого испепеляющего «не заговора и не бунта, а стихийного движения». Другими словами – как формируется социальная база переворота, носящего манихейский характер? Здесь мы также сталкиваемся с рядом обстоятельств, не укладывающихся в классическую схему. Многочисленные исторические примеры говорят о том, что перезагрузка гностической матрицы сознания на манихейскую происходит неожиданно даже для самых вдумчивых наблюдателей, пристально следящих за развитием событий. Обобщая эти примеры, можно прийти к выводу, что сама смена гностически-манихейской парадигмы наступает фактически вне времени, мгновенно, является как внезапное озарение, овладевающее массами.
Еще Александр Зиновьев в «Зияющих высотах» высказал мысль о возникновении своего рода «силовых линий», «разворачивающих мозги людей в одном и том же направлении». По сути, Зиновьев говорит о силовых линиях социального поля, то есть о таких зонах социокультурного пространства, в которых межличностное взаимодействие принимает особо интенсивный характер, в результате чего и возникает эффект «разворота мозгов людей в одном и том же направлении». В таком социальном поле человек действует автоматически, как будто по приказу извне. Массовое следование унифицированным стандартам моды и потребления, как и феномен массовой культуры в целом, – все это тоже примеры «разворота мозгов». Мгновенный, внешне не мотивированный переход гностически настроенного социума к манихейской парадигме – из той же серии явлений.
Отсюда следуют важные выводы.
Во-первых, в целом ряде случаев ни современные методы социологических измерений, ни экспертные оценки не способны обеспечить надежное прогнозирование подобных переходов даже на очень коротких отрезках времени. Современная социология оценивает степень готовности конкретного индивидуума к активным социальным действиям, которая может быть достаточно низкой. А следовало бы оценивать напряженность социального поля, некий пороговый уровень которой способен радикально повысить эту готовность в считанные дни и даже часы. Однако необходимым инструментарием современные социологические науки, насколько нам известно, не располагают.
Во-вторых, сказанное позволяет по-новому взглянуть на вопрос о социальной базе переворотов подобного типа. Вывод достаточно нетривиальный: для того чтобы случился переворот манихейского типа, заранее сформированная массовая социальная база как таковая вообще не требуется. Не нужны и такие традиционные формы самоорганизации гражданского общества, как партии, программы, общественные движения. Нужен лишь массовый переход социума к манихейскому типу сознания, вызываемый своими специфическими механизмами.
В упомянутой монографии теория переворота манихейского типа развивается на примерах из многовековой истории России. Однако в некоторых своих аспектах эта теория применима и для описания и объяснения революций начала 2011 г. в арабском сообществе.
События 1950–1960-х гг. в арабском мире – обретение независимости (в некоторых случаях в суровой борьбе), создание суверенных государств. Это период воодушевления и подъема, надежд и ожиданий. То есть типично манихейская фаза развития. Массовое сознание победившей стороны, запрограммированное манихейской матрицей, вознаграждается огромным чувством полноты человеческого бытия, переживает неслыханный эмоциональный подъем. Тем самым на более или менее длительный срок достигается консолидация общества, а энтузиазм масс гарантирует их готовность какое-то время мириться с тяготами и лишениями.
Однако действенность манихейских переживаний оказывается в историческом плане достаточно кратковременной. Постепенно расширяется осознание того факта, что, несмотря на некоторые успехи и отдельные исключения, в целом страны арабского мира не добились впечатляющих результатов в экономике, развитии демократических институтов, безопасности.
Консолидация авторитарных режимов в большинстве стран региона еще больше усугубила ситуацию. Нищета, безработица, вопиющая социальная несправедливость, причем последнее наиболее важно, поскольку способно нивелировать экономические достижения, которые могут иметь место в обществе. (Ведь арабские государства, которые охватили волнения, за исключением, пожалуй, Йемена, объективно не относятся к числу застойных и неразвитых. А Египет и вовсе имел шансы превратиться в одну из самых быстроразвивающихся экономик мира за 3–4 года.) Плюс к этому полное отчуждение от власти, невозможность участия в национальном строительстве. Понимание того, что узурпаторы установили систему коррупции и воровства, с которой невозможно бороться. Длящееся порой десятилетия чрезвычайное законодательство, которое, с одной стороны, развязало руки злоупотреблениям силовых структур вплоть до применения пыток к недовольным, с другой – перекрыло любые каналы цивилизованного социального протеста. Сами того не осознавая, эти режимы «ежедневно, ежечасно и в массовом масштабе» генерируют, укрепляют и расширяют гностическую базу социума.
Это полная и наглядная картина того самого синдрома абсолютной социальной безнадежности, соответствующая переходу социума в манихейскую фазу. Сам переход характеризовался следующими особенностями.
Консолидирующей манихейской идеей выступил достаточно примитивный лозунг типа «отстраним от власти смертельно надоевшего диктатора». «Грубый и зримый», простой и понятный. Подобная идея содержит акцентированный образ врага, победа над которым разом решит все проблемы. Она раскалывает общество на «своих» и «чужих». В общем, имела все шансы стать, за неимением других, новой «мироустроительной» идеей.
В быстроте и внезапности перехода большую роль сыграли социальные компьютерные сети. Их роль заключается в консолидации и увеличении скорости формирования социального поля, в достижении им того порогового уровня, который и определил массовый переход социума в новую фазу. В этом их огромная роль. Но не более того.
Когда смотришь телевизионную картинку, изображающую ликование победивших масс, не отпускает ощущение, что раньше что-то подобное уже показывали. Бьющие через край эмоции, объятия незнакомых людей, размахивание национальными флагами – да это же сцены радости по поводу победы своей футбольной команды. Но ведь футбол и все, что около него происходит – один из видов симулякра, цель которого увести, хотя бы на время, конкретную личность от реальной действительности, погрузить в виртуальный мир и при этом предоставить ей свою порцию субъективного чувственного удовлетворения. Получается, что охватившие арабский мир перевороты манихейского типа – это специфический предельно широкий вид симулякра, социальная роль которого все та же: предоставить личности возможность вырваться, хотя бы на время, за пределы опостылевшей действительности и получить максимально полную порцию чувственного субъективного удовлетворения.
Манихейский характер переворота определил невозможность никаких компромиссных вариантов и даже переговорного процесса по поиску компромиссов (до основанья, а затем… посмотрим, что получится). После того как произошел манихейский раскол общества, запоздалые обещания любых реформ не имеют никаких шансов.
Перспективы после победы, как правило, туманны. Прежде всего, манихейские настроения запрограммированы только на разрушение, они принципиально не могут быть использованы в созидательных целях. К тому же манихейский энтузиазм недолговечен. После реализации единственного лозунга – «отстраним диктатора» – общество остается без какой-либо собирающей, вдохновляющей идеи вообще. Ведь для реализации переворота такого типа, как указывалось выше, не требуются ни сколько-нибудь разработанные политические программы, ни политические партии, их выдвигающие. Их и не было. Объективные экономические, социальные, демографические трудности никуда не делись, через короткое время даже самые активные участники событий их почувствуют. К ним, безусловно, добавятся неизбежные последствия нарушения деятельности государственных структур – хаос и неразбериха. Непрерывно усиливающийся поток беженцев, прибывающих на остров Лампедуза, составляют в том числе и те «участники событий», которых уже оставили манихейские переживания.
На излете манихейской фазы, после столь яркого эмоционального подъема, апатия, овладевающая обществом, действительно превращает его в «чистый лист бумаги», на котором могут появиться как пастельные картинки прежней жизни, когда, в общем-то, жилось не так уж и плохо (во всяком случае, порядка было больше), так и тексты самого радикального содержания.
А.И. Музыкантский – зав. кафедрой факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова.
Африка > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739771
Александр Музыкантский
Ветер ужаса и ветер надежды
Большой Магриб: джихадисты и их заклятые враги
Резюме: Либерализация в Северной Африке сталкивается с двумя вызовами: угрозой джихадизма и бесправием этнических и религиозных меньшинств. Власть пытается сохранить равновесие между сдерживанием исламистов и противодействием джихадистам, с одной стороны, и замедлением демократических реформ – с другой.
Данный текст – глава из ставшей пророческой книги «Грядущая революция. Борьба за свободу на Ближнем Востоке» (The Coming Revolution. Struggle for Freedom in the Middle East), опубликованной осенью 2010 г. в издательстве Threshold Editions. Русский перевод выйдет в серии «Библиотека “КоммерсантЪ”» издательства «Эксмо», которое любезно предоставило материал журналу.
У племен и народов, живших испокон веку от Египта до Атлантики, включая пустыни Ливии, Туниса, Алжира и Марокко до самой Мавритании, есть три общих особенности. Во-первых, они коренные жители Северной Африки. Во-вторых, все они в течение многих столетий находились под игом одной мусульманской империи (Османской). В-третьих, испытывали и до сих пор испытывают тиранию националистических арабских режимов и крайнюю жестокость современных джихадистов. Среди этих народов выделяются следующие в порядке их численности: берберы Магриба (живущие преимущественно в Марокко, Алжире и частично в Сахеле), копты Египта и чернокожие племена южной Мавритании. Арабо-мусульманское большинство в этих странах также лишено многих свобод, и их права тоже часто ущемляются, но этнические меньшинства испытывают на себе двойной или даже тройной пресс.
Давление на культурно-лингвистические и религиозные меньшинства с целью заставить их отказаться от своей «самобытности» оказывается во многих странах Большого Ближнего Востока и арабского мира. В Северной Африки они подвергались дискриминации в течение многих веков, но особенно агрессивно это происходит в наши дни. Процессы культурной и политической эмансипации в этих странах всячески сдерживаются.
Если арабо-мусульманское большинство ущемляется по политическим мотивам, то неарабские мусульманские общины подавляются в силу самого их существования. На Большом Ближнем Востоке идет борьба между силами авторитаризма и джихадизма (хотя джихадисты нередко устраивают разбирательства друг с другом), с одной стороны, и гражданским обществом (в особенности его меньшинствами) – с другой.
Один и тот же сценарий в целом повторяется во многих странах Северной Африки, но с местными культурно-историческими особенностями. Большинство правительств авторитарны по своей сути, с разной степенью напористости. Ливия – единственная настоящая диктатура, которая держит в застенках тысячи политзаключенных. Режим Муаммара Каддафи, вдохновляемый радикальным арабским национализмом, идеями социализма и политического исламизма, находится у власти с 1969 года. В Египте, Тунисе, Алжире и в какой-то степени в Марокко существует многопартийная система, но, по мнению оппозиционных движений, правительства этих стран находятся под контролем авторитарных элит, а политзаключенные томятся в тюрьмах по много лет.
Дебаты относительно демократизации этих четырех стран продолжаются, и эксперты выделяют несколько факторов, по которым можно судить о легитимности находящихся у власти режимов. Во внимание принимается тот факт, что правящие круги этих стран наращивают давление и сохраняют контроль над оппозицией и гражданским обществом в целом. (Статья написана до начала политических перемен в регионе. – Ред.)
Арабские страны Северной Африки пока не достигли уровня демократизации Турции, Израиля или Кипра, своих средиземноморских соседей. Но если посмотреть на эволюцию политических систем, в глаза бросается колоссальная разница между четырьмя многопартийными конституциями Марокко, Алжира, Туниса и Египта и грубой диктатурой в Ливии, которая больше напоминает режимы Сирии, Ирана и Судана. В четырех недиктаторских, но авторитарных государствах Северной Африки у оппозиции есть доступ к газетам, и она может критиковать правительство (в известной степени), а представители оппозиции имеют возможность избираться в законодательные собрания. В Марокко конституционная монархия постоянно подвергается нападкам оппозиции, но у свободы слова есть пределы. В Алжире, Тунисе и Египте оппозиционные партии могут организовываться и участвовать в выборах разными способами. «Братья-мусульмане» в Египте хоть и стремятся к смене режима и установлению эмирата вместо республики, контролируют фракцию членов египетского законодательного собрания.
Многочисленные исследования последнего десятилетия свидетельствуют о том, что демократические движения в Северной Африке, как и в целом в арабском мире, становятся все более организованными и энергичными, добиваются расширения гражданских прав и свобод. Они все еще далеки от достижения полной либерализации, которая позволила бы гражданскому обществу иметь все те свободы, которыми пользуются на северном побережье Средиземного моря. Процесс либерализации сталкивается с двумя вызовами: угрозой джихадизма и суровой дискриминацией этнических и религиозных меньшинств. Власть пытается сохранить равновесие между сдерживанием исламистов и противодействием джихадистам, с одной стороны, и замедлением демократических реформ – с другой. Но по крайней мере в двух странах государственная идеология по-прежнему отвергает полную эмансипацию этнических меньшинств. Иллюстрацией может служить состояние меньшинств в Алжире и Египте, а также проблема рабства в Мавритании.
Берберы и краткая история их борьбы
Наряду с коптами в Египте, берберы являются старейшими жителями Северной Африки. Их опыт сродни тем переживаниям, которые выпали на долю индейцев в США. Арабские националисты, мусульманские историки, идеологи и политики дружно отвергают мысль о том, что представители этих меньшинств имеют законное право на самоопределение, независимость или даже на автономию и самоуправление. Исламисты и, естественно, джихадисты утверждают, что поскольку вся эта территория была честно завоевана халифатом 13 веков назад, она снова должна стать частью мусульманской империи. Мало того, они считают необходимым противодействовать созданию на этих землях небольших независимых государств, в том числе и мусульманских. Исламисты, поддерживающие идею возвращения к халифату, считают, что даже такие большие страны, как Марокко и Алжир, должны исчезнуть с карты мира. Тем более, по их мнению, нельзя допускать даже мысли о возникновении на пространствах Магриба, на западе Северной Африки, отдельной страны для берберов. Однако исламисты приглашают берберов присоединиться к движению салафизма и джихадизма, чтобы наравне с арабскими этническими группами участвовать в джихаде во имя восстановления праведного и справедливого халифата.
Арабские националисты, большинство из которых являются социалистами и сторонниками авторитарных режимов, прибегают к более конкретным аргументам, отвергая право берберов на самоопределение. Каддафи часто заявлял, что берберы – это те же арабы, потому что «они пришли сюда с Аравийского полуострова примерно 4 тысячи лет назад», то есть задолго до арабского вторжения на континент. Каддафи и его прислужники из числа националистов также пытаются утверждать, что берберы – это арабы, даже если отказываются это официально признавать. Это все равно что англосаксы Америки сказали бы американским индейцам: «Вы европейцы, потому что пришли сюда из Евразии примерно 10 тысяч лет тому назад, так что мы такие же коренные жители Америки, как и вы, и ваши земли – это наши земли».
Древние берберские народы под названием «мазих» или «амазих» имеют афро-хамитское происхождение и всегда населяли территории между Марокко и Западным Египтом, которые на юге простирались до самого Сахеля. Их многочисленные царства встретились с финикийскими поселенцами, основавшими Карфаген, и берберы сформировали ядро населения Карфагенской империи. После окончания Пунических войн берберов завоевывали римляне, византийцы и вандалы. Однако им удавалось сохранять свои культурные особенности на протяжении многих веков. Среди регионов их обитания называют Нумидию, Мавританию и некоторые другие. Христианство распространилось по Северной Африке в течение первых веков новой эры, и новый город Карфаген стал оплотом североафриканского христианства параллельно с Александрией, в которой обосновалась патриархия коптов.
Крупные еврейские общины начали появляться на берберских территориях в первом веке нашей эры.
После вторжения в Египет под командованием Амр Ибн Аль-Аса полчища халифата совершили марш-бросок через пустыню Сахара, дойдя до берберских поселений, где столкнулись с упорным сопротивлением в 642 и 669 гг. н. э., особенно в районах современного восточного Алжира и Туниса. Завоевание арабами берберских территорий стало важной исторической вехой, подобно англо-иберийскому освоению обеих Америк. Оно ознаменовало полное изменение облика преобладающей культуры, существенное преобразование этнического большинства, а также смену религиозной принадлежности.
После ряда сражений, которые начались в Киренаике (современной Ливии) и распространились на некоторые западные регионы Северной Африки (современные Тунис, Алжир и Марокко), завоеватели халифата под предводительством полководцев и эмиров, назначаемых на Аравийском полуострове, сломили сопротивление берберов. Огромные территории на севере африканского континента были присоединены к империи, расширяющейся с востока. Арабские войска собрались в Кайруане к югу от города Тунис и продвинулись к Атласским горам и окружающим их равнинам. Исконная родина берберов пала жертвой мусульманской экспансии в Северной Африке, с берегов которой произошло последующее вторжение в Испанию.
В отличие от предыдущих завоевателей, арабские правители настаивали на полной ассимиляции. С начала VII века в процессе арабизации и исламизации серьезным испытаниям была подвергнута самобытность крупных сегментов берберского населения. Важно отметить, что хотя сопротивление берберов замедлило процесс ассимиляции, некоторые коренные племена присоединились к завоевателям, как это происходило в Сирии и Месопотамии.
Одним из известных берберов, вставших под знамена халифата, был Тарик бен Зияд – блестящий полководец оккупационных войск, которые высадились на побережье Испании и примерно в 715 г. н. э. разгромили армии христиан-вестготов. В его честь гора, возвышающаяся над узким проливом между Иберией и Марокко, была названа «горой Тарика». В европейских языках это название со временем превратилось в «Гибралтар». Тарик провел армию халифата через всю Иберию, дав сначала династии Омейядов, а затем династии Аббасидов то, что не мог себе представить ни один предводитель мусульманской империи: часть христианской Европы. В этой местности были плодородные земли и множество пресноводных источников. Завоеватели назвали ее Андалусией, или землей вандалов. Однако полководец, который был для халифата примерно тем же, что спустя многие века Кортес для испанской империи, не удостоился тех почестей, которых заслуживал. Как только он добился победы в Андалусии, арабская знать из Дамаска захватила власть от имени чисто арабской династии Омейядов, известной своим пренебрежительным отношением к другим этническим группам, особенно к выходцам из Африки, даже если последние были мусульманами.
С самым знаменитым бербером в арабской истории обошлись как с второразрядным обывателем, несмотря на то, что он бросил несметные богатства к ногам правителей арабского халифата в Леванте. «Просто с этнической точки зрения он не был первостатейным подданным, – говорит Ферхат Мехенни, лидер современного движения за автономию берберов в Алжире, – потому что не являлся выходцем из правящего класса арабов, двигавшихся с востока со времени начала завоевания».
История Тарика в высшей степени показательна для всей многовековой истории вплоть до наших дней. Берберы разделились на две группы.
Первая группа – это арабизированные берберы, ставшие частью арабского населения, переселившегося в эти места из Аравии и Леванта. Это эквивалент метисов в Латинской Америке – смесь европейцев с коренным американским населением. Некоторые утверждают, что арабо-берберы, обратившиеся в ислам, вполне возможно, сегодня являются демографическим большинством в регионе от Марокко до Алжира. Вторая группа берберов сохранила свои доарабские культурные традиции и наследие – в частности, в отдельных анклавах, встречающихся на территории всего Магриба.
С утратой Андалусии западные границы халифата отступили к северному Марокко. Арабские правители, опасаясь дальнейших набегов европейцев, ослабили процесс арабизации берберов. В XVI веке Османский султанат заявил о притязаниях на всю Северную Африку, назначив своих чиновников «валисами» в Магрибе. Эти исторические события дали берберам возможность перевести дух и вздохнуть свободнее. Они позволили их культуре пережить еще несколько столетий, пусть и под игом султаната. Постепенно турецкое владычество отступило, и в 1830 г. Магриб начали колонизировать европейские державы. Франция прибрала к рукам Алжир, Марокко и Тунис, Испания захватила север Марокко, а Италия установила контроль над Ливией. И арабы, и берберы оказались оккупированными западными державами.
Когда в середине XIX века европейцы начали селиться в Алжире, французские власти попытались заручиться поддержкой берберов против усиливающегося влияния арабского национализма и ваххабизма. В течение нескольких десятилетий внутри общин берберов «амазих» сталкивались две тенденции. Одна идеология призывала берберов к более решительной поддержке ислама для противодействия французскому колониализму, тогда как другая утверждала, что реальной угрозой для берберского этноса является арабский национализм.
Историки берберских народов соглашаются с двусмысленностью эволюции их политических движений. Хотя многие берберы сражались с французским колониальным игом с самого начала вплоть до достижения полной независимости всех стран Магриба, другие сосредоточились на борьбе за автономию и независимость берберских народностей. Перед этими коренными народами стоял выбор: либо примкнуть к арабскому националистическому движению (в частности, в Алжире) и воевать с французами за светское постколониальное государство, либо вести битву непосредственно за берберское государство или несколько государств.
Эту дилемму было нелегко разрешить. Будучи в основной массе мусульманами, берберы не обладали стойким иммунитетом против призывов к джихаду, чтобы покарать «неверных» колонистов. Арабские националисты при всей своей светскости нередко использовали идею «великого джихада против Франции», чтобы поднять на борьбу племена «амазих». Французские алжирцы и местные власти разыгрывали карту автономии берберов, направленной против будущего арабского доминирования. В конце концов, большинство берберских политических лидеров решили примкнуть к этническим арабам в их противостоянии французскому владычеству, и в Магрибе образовалось три арабских государства: Марокко, Тунис и Алжир. Все это бывшие провинции арабского и османского халифата.
В Марокко, обретшем суверенитет в 1956 г., этнические берберы составляют 40% населения. В современном Алжире, независимом с 1962 г., эта группа представляет собой внушительное меньшинство примерно в 30%. Однако, если учесть арабо-берберов, то численность коренного населения «амазих» может достигать свыше 70% всего Магриба. Как и в Судане, количество арабских переселенцев здесь уступает по численности коренным североафриканским жителям. Однако смешанное население Магриба в политическом отношении находится под влиянием арабских националистов и исламистов, хотя в повседневной культурной жизни дают знать о себе как берберские, так и арабские корни.
Гораздо более многочисленные берберы Марокко, особенно те, что живут в районе Атласских гор, чувствуют себя намного комфортнее алжирских соплеменников. Конституционная монархия в Марокко связана кровными узами со многими представителями этих племен. Но даже в умеренном Марокко некоторые берберы опасаются джихадизма, поскольку он угрожает их образу жизни и робким попыткам установить выборную демократию.
В отличие от Марокко, в Алжирской Народно-Демократической Республике берберский вопрос стоит намного острее. Центром борьбы берберов в Алжире является регион Кабилия, стремящийся к автономии. Его жители поднимают вопросы самоопределения и демократизации так настойчиво, как никто этого еще не делал в истории Магриба.
Проблема кабилов
Берберское население распространено по всему региону – от небольших общин в Ливии, Тунисе и Египте до более крупных групп в Сахеле, таких как туареги, живущие в Мавритании, Мали и Нигере и до северных пределов Буркина-Фасо. Самые многочисленные берберские народности живут в Магрибе. Среди них шилу, ташелхиты на юге Марокко численностью 8 миллионов человек, народ риффиан на севере Марокко и шауйи в Алжире.
Однако наибольшее стремление к автономии и берберский этнический национализм присущи народности кабилов в северном Алжире, которая в значительной степени сохранила свой древний язык и культуру.
Географически Кабилия располагается к востоку от столичного города Алжир. В этой преимущественно гористой местности живет 5 миллионов кабилов-берберов. Большинство сосредоточено в трех берберских провинциях: Тизи-Узу, Беджая и Буира. Примерно 50% населения провинций Сетиф, Бордж-Бу-Арреридж и Бурмедес также говорят на кабильском языке. Кроме того, половина населения в трехмиллионной столице Алжир – это кабилы. В силу бедности и плотности населения Кабилия – источник более половины всех алжирских эмигрантов во Франции. Будучи одним из старейших очагов сопротивления в берберской культуре, Кабилия бунтовала несколько раз за последние несколько десятилетий, требуя культурной автономии, которая включала бы и право получать образование на древнем языке амазих.
С Ферхатом Мехенни, президентом Движения за автономию кабилов, я встречался в Конгрессе США осенью 2009 г., где он ознакомил конгрессменов с положением дел на его родине. Он, в частности, заявил: «На протяжении многих веков, в полной изоляции от внешнего мира, наш народ всячески оберегал самобытность своей горной родины, когда весь регион находился во власти династий Омейядов, Аббасидов и Османов, а также их вассалов. Во времена французского колониализма наш народ стремился к автономии, поэтому кабилы присоединились к движению сопротивления, чтобы создать независимый, свободный и светский плюралистический Алжир, где арабы и берберы, включая кабилов, мусульман и немусульман, могли бы жить в мире и справедливости. Но после освобождения арабские националисты захватили власть в Алжире и не пожелали создать кабильскую автономию. С тех пор мы сражаемся за наши фундаментальные права – право на сохранение самобытной культуры и право просто быть другими, несмотря на совместное проживание с арабами».
Подобно многим кабильским лидерам, Мехенни находится в изгнании, живет во Франции и служит послом своей этнической общины, странствующим по всему миру. В Вашингтоне проявили интерес к его делу, но для начала задали на удивление простые вопросы: «Кто такие кабилы? Кто такие берберы? Вы арабы? Какую религию вы исповедуете?» – спрашивали законодатели, руководители исследовательских центров и даже журналисты. Подобные вопросы никогда не задаются в отношении палестинцев, не говоря уже об израильтянах или курдах. Почему на Западе проявляют такое невежество в отношении этого народа численностью 5 миллионов человек, будучи прекрасно информированы о населении Косово? Кабилы боролись за свою культурную самобытность и политические права с 70-х гг. прошлого века, когда их подавлял правящий Фронт национального освобождения (ФНО), североафриканская разновидность партии Баас в Сирии и Ираке. Режим, поглощенный процессом арабизации, систематически отвергал требования ввести язык амазих для обучения детей в школах и в качестве одного из государственных языков.
По словам Алекса Медуни, представителя кабилов в Вашингтоне, навязывание со стороны ФНО арабского языка и арабской культуры берберам в целом и кабилам в частности воспринималось этими меньшинствами как разновидность «этнических чисток». «С самого первого дня независимости кабилы непрестанно подавлялись на протяжении трех десятилетий – прежде всего панарабистами и социалистической элитой в Алжире. Когда после окончания холодной войны власть военных была демонтирована и произошла смена режима, арабские националисты, поддерживаемые военными, а также набирающим силу движением исламистов-салафитов, возобновили давление. У кабилов не было передышки после ухода французов, и это несмотря на то, что они сражались на передовой линии освободительной борьбы». Первое поколение изгнанных с родины кабилов продолжило борьбу за права своего народа в эмиграции. Ряд изгнанных берберов-интеллектуалов поддерживали идею создания берберского государства или по крайней мере кабильской автономии.
В 1980-е гг. в арабских националистических кругах Леванта и во всем Магрибе не допускалось и мысли о том, что неарабские меньшинства могут быть чем-то недовольны. Разговоры на эти темы – от проблемы курдов в Ираке до бедственного положения берберов в Алжире – считались под запретом. В эти бурные годы, пока продолжалась холодная война, я писал о деле кабилов и берберов в ежемесячной газете, которую издавал в Бейруте. В крайне враждебном окружении, где всякий, кто поднимал вопрос о положении меньшинств в арабском мире, считался врагом, мои статьи были заклеймены как «подстрекательство к дроблению региона путем распространения вредоносной пропаганды о бедственном положении меньшинств в арабском мире».
Кабилы и джихадисты в алжирской гражданской войне
В 1991 г. Исламистский фронт спасения (ИФС) с небольшим перевесом победил на первых многопартийных выборах в Алжире. Хотя исламисты находились в меньшинстве, многочисленные слои населения, включая берберов, проголосовали против прежних авторитарных кандидатов, поддерживаемых ФНО. Однако ИФС не скрывал своих намерений сразу после прихода к власти установить исламистский режим, в котором не будет места светской многопартийной системе. С тех пор многие исламисты-салафиты прибегают к джихадистскому насилию и ведут террористическую войну.
В течение последнего десятилетия гражданская война в Алжире ведется джихадистами посредством вооруженных исламских групп салафитов (ВИГ), которые боролись не только с правительством, но и со светским гражданским обществом. Алжирские гражданские лица, арабы и берберы, сильно пострадали, находясь между джихадистами и правительственными войсками, как между молотом и наковальней. В результате варварской бойни от рук салафитов-террористов погибло 140 тыс. гражданских лиц. Слепой террор салафитов был в равной мере направлен против арабов и берберов. Женщины, дети, старики, художники и музыканты, государственные служащие были убиты или изувечены.
Джихадисты расправлялись с гражданским населением, стремясь посеять панику среди светски и умеренно настроенных граждан. В частности, убийство знаменитого кабильского певца Лунеса Матуба в 1998 г. послужило сигналом к эскалации конфликта между арабскими джихадистами и кабилами амазих. Матуб, убитый в районе Тизи-Узу, столицы Кабилии, был гордостью берберов. Помимо гражданской войны между салафитами и правительством, а также терактов джихадистов против светских символов, вспыхнула конфронтация между джихадистами и кабилами.
Столкновение джихадистов с этой особенно умеренной и светской общиной берберов имело ярко выраженные и глубокие идеологические корни. На поверку исламисты-салафиты ВИГ оказались экстремистской разновидностью джихадистов, своим фундаментализмом напоминающей «Талибан». Их призывы к созданию радикального исламского государства, естественно, противоречили интересам светских и либеральных кабилов. Джихадисты не только идеологически чужды кабилам, говорящим на языке амазих, но и олицетворяют в их глазах возрождение средневекового халифата, вооруженное вторжение которого в VII веке привело к падению берберских государств.
Борьба между джихадистами и кабилами всегда была борьбой между возрождающимся тоталитарным халифатом и либеральной демократией, между прошлым и будущим. Столкновения на территории компактного проживания кабилов и берберов оставили незаживающие душевные раны у миллионов людей, живущих в Алжире и в эмиграции.
Кабилы и будущее региона
После терактов 11 сентября и войны в Ираке 2003 г. борьба кабилов стала восприниматься в совершенно ином свете. Прежде всего, в рамках глобальной войны с джихадистами кабилы позиционировали себя как движение сопротивления тоталитарным террористам, и во многом им помогли в этом алжирские салафиты. Хотя верно то, что «“Аль-Каида” в Магрибе», новый оплот алжирских и марокканских джихадистов с 2006 г., вербовала в свои ряды немало кабилов, верно и то, что берберское общество в северном Алжире и во всем регионе всегда было более решительно настроено против салафитской повестки дня, чем другие меньшинства в регионе. Светские кабилы – самые непримиримые и интеллектуальные противники идеологии «Аль-Каиды».
Помимо идеологического столкновения, кабилы были вдохновлены другими событиями в регионе: «Мы видели, как член Лиги арабских государств Ирак предоставил курдам фундаментальные права через несколько лет после падения партии Баас», – сказал мне Ферхат Мехенни. Далее этот политический лидер, глубоко тронутый гибелью кабильского музыканта, провел своего рода историческую параллель. Почему бы с кабилами и берберами в целом не обращаться как с курдами в Ираке? Почему не предоставить им автономию, право на формирование местных органов самоуправления, культурных и общеобразовательных учреждений? И курды, и кабилы являются неарабскими этническими группами, волей судеб живущими в арабском государстве. В конце концов, им должны предоставить фундаментальные права или позволить создать собственное государство. Мехенни также упомянул Дарфур и чернокожее население Судана – еще одной арабской страны, которая отказывается предоставить фундаментальные права своим меньшинствам. В отличие от Курдистана или Дарфура, Кабилия не переживала бойни или резни таких масштабов, как та, что имела место в Ираке и Судане. «Но все зависит от того, кто находится у власти в Алжире, – сказал Медуни, американский лидер кабилов. – Если джихадисты захватят власть в Алжире, и арабы, и кабилы заплатят высокую цену», – справедливо заключил он.
Сложность ситуации в Алжире состоит в том, что там существуют три враждующих полюса: правительство, джихадисты и кабилы. Кабилы обвиняют режим в том, что он препятствует признанию самобытности берберов амазих. Признание Алжиром кабилов имеет огромное значение для этой доарабской народности. «Наше правительство активно участвует в международных форумах в поддержку прав палестинцев, которые находятся на расстоянии нескольких тысяч километров от нас, но не признает права собственного народа в Кабилии», – говорит Мехенни. Он и его единомышленники недоумевают, почему Лига арабских стран добивается справедливости в отношении Газы и требует вывода вооруженных сил с Западного берега, но не обращает внимания на положение дел в Тизи-Узу. Этнические притязания кабилов законны и должны быть рассмотрены международным сообществом и правительством Алжира.
Правительство Алжира ведет тяжелую битву против «Аль-Каиды» и местных террористических группировок. Многие алжирские арабы являются светскими людьми и гуманистами, решительно сопротивляющимися наступлению салафитов. Международное сообщество должно помочь алжирскому правительству противостоять джихадистам и в то же время облегчить диалог между Алжиром и Тизи-Узу.
Лучшим решением, в пользу которого выступают представители кабильских демократов, стало бы создание коалиции либеральных алжирцев, кабилов и других берберов. Вне всякого сомнения, это привело бы к образованию демократического большинства в Алжире. Такая коалиция и светское правительство образовали бы единый фронт, оставив «Аль-Каиду» в изоляции. «В случае подобного поворота демократическая культура могла бы возобладать в стране, и в конечном итоге центр признал бы периферию», – говорит Мехенни. Летом 2010 г. он и его соратники сформировали правительство в изгнании.
Если арабы и кабилы вместе выступят в защиту демократии, они смогут осуществить настоящую революцию против тоталитарных доктрин джихадистов. Проблема в том, чтобы найти мужественное меньшинство, которое начнет реформу большинства.
На берегах Северной Африки дуют два ветра: ветер ужасов джихадизма и ветер надежды на демократическое обновление.
Валид Фарес – американский ученый и публицист ливанского происхождения, автор многих книг о ситуации на Ближнем Востоке.
Африка > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739768
После стабильности
Арабский мир и пределы авторитарной модернизации
Резюме: Процессы, идущие сегодня в странах Северной Африки и Ближнего Востока, не надо сравнивать с падением Берлинской стены. Арабские события – это не «бархатные революции» в Восточной Европе, хотя западные журналисты с надеждой ищут аналогии.
В феврале в Мюнхене проходила очередная конференция по безопасности, на которую собирается весь мировой истеблишмент. Организаторы загодя составили насыщенную повестку дня, но выдерживать ее удавалось с трудом. Участникам явно не терпелось досидеть до перерывов, чтобы в прямом эфире увидеть трансляцию с главной площади Каира. Искушенные в международных делах, они казались обескураженными.
Неожиданные потрясения в Северной Африке и на Ближнем Востоке сформировали другую повестку дня не только мюнхенской конференции, но и, по сути, всей большой политики. Осмысление новой ситуации, которая продолжает стремительно развиваться сразу в нескольких странах региона, еще впереди, и, судя по судорожным шагам, предпринимаемым внешними игроками, они слабо понимают, что именно происходит. По крайней мере, готовность ведущих западных держав вмешаться в гражданскую войну в Ливии, не имея не только плана действий, но даже достоверных данных о диспозиции на месте, демонстрирует скорее растерянность, чем решительность. Между тем, кровь мирного населения льется и в других частях Ближнего Востока. И если коалиция, спешно собранная против полковника Каддафи, захочет быть последовательной в своей политике, то конца вмешательству в дела этого региона не видно.
Причины революций – вовне и внутри
Первая реакция Запада на народные выступления в Северной Африке и на Ближнем Востоке оказалась дежурной. В Вашингтоне и европейских столицах заговорили о фундаментальных ценностях – о правах человека и демократии. То есть о том, чем длительное время в отношении североафриканских и ближневосточных режимов пренебрегали. Ради интересов относительной стабильности и нефти.
Незадолго до нынешних событий, в ноябре прошлого года, состоялся саммит Евросоюз – Африка. Лидер ливийской революции полковник Муаммар Каддафи объявил, что Африка готова сотрудничать только с теми европейскими государствами, которые не будут выставлять «непомерных» требований по части соблюдения прав человека и норм демократии. И заодно запросил у Брюсселя 5 млрд евро на предотвращение миграции в Европу.
Надо сказать, что Запад не то что «непомерных», а вообще никаких сколько-нибудь серьезных требований такого рода к Каддафи и не предъявлял. Как и к другим руководителям Северной Африки и Ближнего Востока, которые теперь либо свергнуты, либо продолжают сопротивляться. Лишь изредка из Брюсселя раздавались вежливые сожаления о том, что в государствах региона права человека все же нарушаются, управление экономикой и обществом не укладывается в демократические нормы, а экспорт беженцев не сокращается.
Подход с моральной точки зрения сомнительный, но рациональный. Ведь без двойных стандартов странам НАТО пришлось бы жить в условиях постоянных санкций против недемократических режимов, а то и воевать с каждым из множества диктаторов, сменяющих один другого. Чтобы разорвать этот замкнутый круг, требовались бы длительные оккупации освобожденных от тиранов территорий, что влетает в копеечку. К тому же есть невеселый опыт силового распространения демократии в Ираке и войны в Афганистане. Там оккупационные контингенты попросту застряли при удручающем, с точки зрения целей вторжения, эффекте.
Волнения в Северной Африке и на Ближнем Востоке начались внезапно. Правда, эксперты указывают на «рейтинг ботинкометания», составленный летом прошлого года Всемирным банком, который сопоставлял такие показатели, как уровень нищеты, грамотности населения, безработицы, коррупции и прочее. В среднем для бунтующего сегодня региона цифры оказались если и не на предреволюционном, то уж точно на весьма тревожном уровне. Но внимание на это обратили только задним числом.
Устроить революцию извне, о чем сейчас много говорят, невозможно, если к ней нет предрасположения внутри. Вероятнее всего, имеет место комплексный феномен, который включает в себя разнообразные факторы экономического, социального, геополитического характера. Например, ряд экспертов справедливо говорят об общем росте национального самосознания в арабском мире. Среди прочего он порожден неудачами Израиля, извечного «экзистенциального» оппонента, в ливанской кампании 2006 г. и операции в секторе Газа два года назад, да и вообще некоторым ослаблением политических позиций еврейского государства.
Нельзя сбрасывать со счета коммуникационный фактор. С одной стороны, массовая доступность данных о «настоящей» жизни в более благополучных частях планеты, с другой – повсеместное распространение «революционной литературы» через информационные и социальные сети. Если большевистскую «Искру», выходившую крошечными тиражами, по мере возможностей несли в массы курьеры-одиночки, то «твиттер» позволяет пустить революционную искру повсюду и в режиме реального времени.
Можно назвать и вполне конкретные экономические причины взрыва. Так, в начале года индекс цен на продовольствие превысил 230 пунктов, что исчерпало способность правительств субсидировать базовые продукты питания. Прогнозы Всемирной продовольственной организации на текущий год не радужные – мировое производство зерна снизилось из-за засухи в США и России, наводнений в Австралии и Канаде. Более долгосрочные продовольственные прогнозы тоже тревожны. Среди причин кризиса называют производство биотоплива. Только в Соединенных Штатах от пищевых нужд отвлекается на замену бензина до трети всего урожая кукурузы. И велика вероятность, что мировое сообщество в скором времени столкнется с массовыми «голодными бунтами», которые дестабилизируют прежде всего африканские страны, расположенные южнее нынешней горячей линии.
Правда, в Северной Африке удорожание продовольствия все-таки трудно отнести к главному спусковому крючку восстаний. В той же Ливии Муаммар Каддафи за счет нефтяных доходов обеспечил вполне приемлемый уровень жизни, хотя с безработицей среди молодежи он не справился. Ливийская конъюнктура в целом положительно оценивалась и МВФ, и Всемирным банком, а мировой кризис весь этот регион, как ни странно, пережил сравнительно легко. Специалисты российского МГИМО полагают, что решающую роль в раскачивании лодки сыграл не абсолютный, а относительный уровень благополучия – в североафриканском обществе возник взрывоопасный «разрыв между ожиданиями роста благосостояния и реальностью».
Политики на юге и севере Судана, в Эфиопии, Джибути, Объединенных Арабских Эмиратах говорят, конечно, о подрывной роли США, Израиля и неких неправительственных организаций. Но даже они признают, что основные причины революций в Египте и Тунисе, которые открыли «ящик Пандоры», кроются в поколенческом разрыве. В глазах молодых людей существующие несменяемые или династические режимы утратили либо быстро утрачивают легитимность, которую за ними признавали предыдущие поколения.
Институциональный дизайн региона не менялся с середины прошлого века. Большой Ближний Восток, по сути, обошли потрясения, прокатившиеся по мировой политике в конце ХХ столетия и радикально преобразившие Европу, Восточную Азию, Латинскую Америку и юг Африки. Нынешняя молодежь не выбирала тех, кто десятилетиями сидит у власти. Ей надоело терпеть и искать лучшей доли за границей, стыдиться за свою страну, сидеть во внутренней эмиграции и выслушивать вранье пропаганды. Надоели уверовавшие в собственное величие лидеры, за которых, будь выборы честными, едва ли кто-то проголосовал бы. И люди в арабском мире теряют страх.
Отрыв местного правящего сословия, семей и кланов руководителей, практически приватизировавших национальные богатства, от народа столь велик, что говорить о каких-то общих целях бессмысленно. Североафриканские и ближневосточные элиты не поспевали за обстановкой, прозевали появление среднего класса. В странах региона под предлогом угрозы исламского экстремизма была уничтожена всякая системная оппозиция, отсутствовала социальная мобильность. Стабильность режимов Северной Африки и Ближнего Востока оказалась видимостью.
Однако оппозиция состоит не только из эмансипированных молодых людей. Противники режимов разношерстны, и, скажем, волнения в Бахрейне и частично в Сирии имеют выраженный межрелигиозный характер. Среди тех, кто сражается против Каддафи, обнаружены боевики «Аль-Каиды». Революционные выступления в Тунисе и Египте, наиболее продвинутых государствах региона, стали предлогом для выяснения отношений с властью в других странах Африки и Ближнего Востока, где ситуация иная. Авторитарные режимы региона поражены кризисом, нуждаются в реформах, но разные группы оппозиционеров под прикрытием вполне демократических лозунгов могут преследовать и разные цели.
Главная мина еще не взорвалась
После того как коалиция, собранная для предотвращения резни в Бенгази, приступила к выполнению резолюции СБ ООН 1973, внимание политиков и экспертов сосредоточилось на Ливии. Но страсти не утихают и в других странах региона, а если говорить об Африке, то кровь льется и южнее средиземноморского побережья.
В Сирии демонстрации проходили в городах Нава, Тафас, Хомс, Эс-Санамейн, Алеппо. В Латакии сожгли офис правящей партии Баас. В город ввели войска. Основные требования демонстрантов – положить конец коррупции, улучшить систему социального обслуживания населения, решить проблему безработицы, отменить чрезвычайное положение. Президент Асад после долгих колебаний согласился на отмену ЧП. Но причины волнений, очевидно, не сводятся только к этому.
Господствующее положение в стране занимают алавиты – шиитское меньшинство, составляющее чуть более 10% от общего населения. В свое время, когда страна была еще подмандатной территорией Франции, эта община пользовалась французским покровительством. В 1982 г. Хафез Асад уничтожил 50 тысяч суннитов в Хаме. И надо полагать, что отголосок этой истории присутствует и в нынешних выступлениях против его сына Башара. Есть сведения о бесчинствах исламских экстремистов, которые занимаются поджогами и атакуют тех, кто требует реформ. Волнениями охвачена северо-восточная часть страны, населенная курдами. Лозунг курдов, многие из которых не имеют сирийского гражданства: «Мы хотим не только гражданства, но и свободы». Новый кабинет министров, назначенный президентом Асадом, приступил к работе над обновлением законодательства. Учрежден Институт по исламским и арабским исследованиям, что расценивается как попытка Дамаска привлечь на свою сторону духовенство.
В Египте события развиваются более благоприятно – гарантом плавных реформ выступает армия. Переходное правительство утвердило закон об уведомительном создании политических партий, но сохраняется запрет на партии, которые проводят дискриминацию по религиозному, этническому, половому или расовому признаку. Исламизации политики не заметно – глава Высшего военного совета заявил, что Египет не планирует разрывать мирный договор с Израилем, а операция в Ливии у Каира озабоченности не вызывает. В отношении видных представителей режима Мубарака и его семьи заведены коррупционные дела, его партия распущена.
В Иордании бунтующая молодежь требует отставки премьер-министра, прекращения политических репрессий, проведения реформ. Требования молодых оппозиционеров такие же, как в соседних странах – борьба с коррупцией и безработицей, принятие закона о выборах, упразднение марионеточного парламента и секретной службы. Премьер аль-Бакит был назначен на этот пост месяц назад. Ему-то король Абдалла II и поручил провести реформы. Но аль-Бакит уже был главой правительства в 2005–2007 гг., и оппозиция не видит в нем проводника обновления.
В Бахрейне борьбу с суннитской королевской династией ведет шиитская оппозиция. Военную помощь в подавлении выступлений оказала Бахрейну Саудовская Аравия. Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) возложил на Иран ответственность за события в Бахрейне. Есть сведения, что члены Совета готовят высылку граждан Ливана и Ирана, которых обвиняют в связях с «Хезболлой» и иранской разведкой. Дело зашло далеко – Бахрейн прекратил воздушное сообщение с Ираном, Ливаном и Ираком. Отозваны послы – Бахрейна в Иране и Ирана в Бахрейне. Тегеран обвиняется и во вмешательстве во внутренние дела Кувейта. Там раскрыта шпионская сеть, работающая на Иран. Два иранца и один кувейтец приговорены за шпионаж к смертной казни, послы отозваны и между двумя этими странами.
Уместно заметить, что Бахрейн, пожалуй, самое модернизированное государство арабского мира. Половину мест в парламенте, который выбирается так, как положено, занимает оппозиция. Женщины уравнены в правах с мужчинами, во всяком случае, могут голосовать.
В Йемене продолжаются массовые волнения. Президент Али Абдалла Салех, занимающий этот пост более тридцати лет, согласился уйти в отставку до конца 2011 г. и мирно передать власть военному совету. Но это не устраивает оппозицию. ССАГПЗ открыто призывает Салеха уйти, в США опасаются, что междоусобица отвлекает власти Йемена от антитеррористической борьбы. Есть информация, что в эту страну прибывают боевики «Аль-Каиды» и вступают в вооруженную борьбу с силами безопасности. А офицеры правительственных войск переходят на сторону восставших. Йеменская оппозиция вроде бы согласна вести переговоры с властями при посредничестве Эр-Рияда, однако столкновения не утихают. Война в Йемене способна поколебать относительную стабильность в Саудовской Аравии.
Сохраняется вероятность нового взрыва в Алжире. Оружия там не меньше, чем в Ливии, а исламисты уже побеждали на демократических выборах в 1991 г. и вели кровопролитную войну против военно-бюрократического режима. Новая междоусобица грозит вовлечением в нее Марокко. Ведь проблема спорной Западной Сахары не решена, а бойцы фронта ПОЛИСАРИО штыков в землю не воткнули. Боевые действия могут пересечь границы стран зоны Сахеля: Мали, Чада, Нигера, а есть еще и неспокойные районы Судана. Власти Алжира укрепляют границы с Ливией, откуда, по их мнению, просачиваются боевики «Аль-Каиды» в странах исламского Магриба. Они известны как похитители европейцев, но их может привлечь и шанс отомстить за поверженных когда-то братьев по идеологии. Тогда в Алжире главной действующей силой окажутся откровенные радикалы-исламисты.
Огонь бикфордова шнура, подожженного в Тунисе, еще не дошел до самой большой мины, которая заложена под существующий порядок на Большом Ближнем Востоке. Это возможность противостояния между самой мощной шиитской державой Ираном и его суннитским аналогом – Турцией. Судя по тому, как стремительно демократические движения в той же Сирии или Бахрейне переходят в шиито-суннитский конфликт, к тактическим союзам Анкары и Тегерана, которые сейчас демонстрируют друг другу подчеркнутую почтительность, следует относиться осторожно. Потому что обе эти страны откровенно претендуют на лидерство в исламском мире, обе достаточно сильны в военно-экономическом отношении. Каждая из них следует собственным модернизационным исламским проектам и настойчиво предлагает их близким и далеким соседям.
Неуемный полковник
В отличие от президентов Туниса и Египта глава Ливии не отступил перед оппозицией и развернул боевые действия против повстанцев. Иначе говоря, Каддафи не выполняет резолюцию СБ ООН 1973. Россия и Китай воздержались при голосовании по этой резолюции, другими словами, «пропустили» ее. Суть документа – защита гражданского населения Ливии от насилия, совершаемого его собственным правительством, но формулировки открывают возможность широкой военной операции против войск Триполи.
Резолюция 1973 – первый в истории документ ООН, разрешающий военное вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Сербию бомбили без санкции ООН, вторжение в Ирак тоже происходило в обход Совета Безопасности. Иначе говоря, резолюция 1973 – это признание того факта, что в случае с Ливией отсутствие насилия извне означает его рост внутри.
Разумеется, у ведущих членов коалиции есть интересы в Северной Африке. Личные счеты к ливийскому полковнику, вероятно, имеются и у Николя Саркози, и у Сильвио Берлускони, двух европейских руководителей, которые особенно усердствовали в налаживании коммерческих отношений с Триполи. Лондон тоже не отставал, но в лице предыдущих лейбористских властей, так что консерватор Дэвид Кэмерон в этом смысле запятнаться не успел. Как бы то ни было, среди причин бомбовых ударов по Ливии не стоит искать следы мирового заговора или американских нефтяных интересов (2% мировой добычи – не настолько солидный куш). Скорее речь идет о беспомощности мирового сообщества перед теми, кто стреляет в собственный народ. Поспешные удары еще до составления каких-либо конкретных планов операции – это следствие смятения, которое охватило западных лидеров после начала событий в регионе.
Некоторые из друзей Каддафи (надо сказать, весьма немногочисленных) именуют его сейчас не иначе как «лидером арабского мира». И утверждают, что Запад развернул на него охоту именно в этом качестве. На самом деле полковник никогда таковым не являлся, хотя очень хотел. Хотел настолько, что вызвал стойкое отторжение практически у всех соседей, что и аукнулось при голосовании в СБ ООН по резолюции 1973 – не поддержи ее активно Лига арабских государств, ни Россия, ни Китай, вероятнее всего, не согласились бы «пропустить» документ.
Каддафи всегда был неугомонным революционером. Во имя реализации своих экстравагантных идей бомбил Хартум. Разжигал гражданскую войну в Чаде, да так, что ухитрился объединить против себя таких антагонистов, как Ирак, Египет и США. Семь раз принимался сколачивать союзы с Сирией, Египтом, Тунисом и Чадом. Вошел в историю как автор всполошившего Африку плана Великой исламской сахарской империи. Все кончилось, однако, убийством президента Гвинеи-Бисау, свержением президента Верхней Вольты и неудавшимся переворотом в Нигерии и Гамбии.
Подвергаться атакам Каддафи тоже не впервой. Рональд Рейган бомбил Триполи и Бенгази в 1986 г. в качестве возмездия за теракт на берлинской дискотеке, где погибли американские военные. В 1989 г. Соединенные Штаты наносили удары по Ливии, подозревая, что полковник строит завод по производству боевых отравляющих веществ. Много говорят об американском лайнере, сбитом в 1988 г. над Шотландией, но это отнюдь не единственный такого рода «подвиг» вождя Джамахирии. Кстати, остается только диву даваться, как при таком послужном списке Муаммар Каддафи сумел не просто договориться с Западом в начале 2000-х гг., но и стать для всех желанным деловым партнером.
Ливийская кампания, как и всякая локальная война, весьма непрозрачна. Например, только спустя несколько недель после начала событий более или менее прояснились основные группировки внутри повстанцев. Среди них – исламисты, в том числе боевики «Аль-Каиды» и регионалисты. Эти силы первоначально шокировали своих французских покровителей антисемитскими лозунгами. Третьей силой эксперты считают ливийских берберов, претензии которых на собственную этничность Каддафи не признавал. На самом деле они составляют чуть ли не десятую часть всего населения и относятся к числу наиболее непримиримых противников полковника.
Лондонская конференция, которая прошла в конце марта без участия главы Лиги арабских государств, представителей России, Китая и Африканского союза, наконец, выдвинула некий план и обозначила цель: Каддафи должен уйти – живым или мертвым. (О резолюции 1973 на этом собрании напоминало, пожалуй, лишь присутствие Генсека ООН.) Свои выступления перед прессой авторы плана неизменно заканчивали заявлением, что после ухода Каддафи ливийский народ должен сам решать свою судьбу. Такого рода стратегии составлялись накануне вторжения и в Афганистан, и в Ирак с той же конечной целью – предоставить народам право решать свои судьбы. Прошли годы, а иностранные державы по-прежнему не могут покинуть эти страны. Именно не могут, хотя явно все больше хотят. Есть основания предполагать, что в Ливии все может сложиться похожим образом.
Мирный выход или бесконечная рознь
К резолюции 1973 есть обоснованные претензии. Россия справедливо критикует ее за расплывчатые формулировки. Де-факто коалиция, не мудрствуя лукаво, встала на сторону повстанцев, которых, по сути, нельзя считать чисто гражданским населением – они вооружены. Среди причин, по которым Россия только «пропустила» резолюцию, а не проголосовала за нее, министр иностранных дел Сергей Лавров назвал именно отсутствие в документе четких ограничений применения силы. Полагаю, что Москва заняла совершенно верную позицию по отношению к происходящему в Ливии: у нас хватает дел внутри страны, скоро выборы, нужна модернизация и т.д. Театр этих военных действий от России достаточно далек, но у Москвы есть возможность претендовать на посредничество, требовать прекращения огня и скрупулезного следования резолюции 1973.
Стороны конфликта в Ливии предельно ожесточены. Но это не основание, чтобы отвергать инициативы мирного урегулирования. Прецедент есть – развод противоборствующих сторон в Судане без применения силы, который, правда, закончился отделением Юга страны от Севера. Зато появились возможности их мирного развития. Потребовалось заинтересованное сотрудничество стран «большой пятерки» СБ ООН. Оно состоялось в том числе благодаря перезагрузке российско-американских отношений, российско-китайскому стратегическому партнерству и желанию Евросоюза обрести субъектность во внешней политике. Общими усилиями удалось переломить скептическое отношение к официальному Хартуму Великобритании и Франции. Помогла, конечно, и слаженная работа с ООН и Африканским союзом. Решающую роль сыграл консенсус элит Севера и Юга Судана, которые прагматично согласились, что лучше справедливо делить нефтяные прибыли, чем лить кровь и бесчинствовать ради неких идеологических догм.
Заметную роль в суданском урегулировании сыграл институт специальных представителей, среди которых был и спецпредставитель президента России. Главная их задача состояла в том, чтобы контролировать Всеобъемлющее мирное соглашение и следить за ситуацией в Дарфуре. Спецпредставителю России выпала особая роль в «суданском досье», ведь западные посредники обязаны были избегать личных встреч с президентом Судана Омаром Аль-Баширом, на которого завел дело Международный уголовный суд. У российской стороны сложились исключительно конструктивные отношения со всем пулом международных посредников, прежде всего с представителями США и Китая. При всех тонкостях работы не было зафиксировано ни единого случая, когда российские позиции разошлись бы с американскими. Это очевидное, хотя не столь известное свидетельство успеха перезагрузки. Представляется, что мы недооцениваем нашу собственную роль в суданском урегулировании. А ведь это демонстрация реальных возможностей России играть важную роль в делах Африки и Ближнего Востока.
Надо сказать, что жестокости, которыми сопровождалась междоусобица в Судане, намного превосходили то, что пока наблюдается в Ливии. Однако международные организации, ООН и Африканский союз вместе с институтом спецпредставителей добились демократических (по африканским меркам) всеобщих выборов и референдума по самоопределению суданского Юга. Это кропотливая работа – челночная дипломатия между центрами Юга и Севера страны, консультации с лидерами соседних стран, с ООН, с контингентом миротворцев, с вождями повстанцев, инспекции лагерей беженцев в Дарфуре и т.д. Имея такой опыт, можно с уверенностью сказать – при желании мировое сообщество в состоянии обойтись в Ливии и без бомбометания. И это – главный урок суданского урегулирования. Тем более что за прекращение огня в Ливии вместе с Россией выступает и Африканский союз, сыгравший чрезвычайно важную роль в установлении мира в Судане.
Есть угроза, что после свержения Каддафи Ливия пойдет путем, с которого в Судане в конце концов удалось сойти – бесконечная племенная рознь, замешанная на деньгах, этнической неоднородности и религии. Если коалиция сумеет привести к власти в Триполи лояльное правительство, оно тут же погрузится в поиски мучительного компромисса по дележу нефти между племенами. А с востока грянет новое наступление, теперь уже подкрепленное силами «Аль-Каиды» и не гнушающееся откровенно террористическими методами. И тогда вмешиваться в ливийские дела извне придется вновь и вновь, а поток беженцев начнет захлестывать Европу.
К сожалению, вероятность такого сценария высока. Процессы, идущие сегодня в странах Северной Африки и Ближнего Востока, не надо сравнивать с падением Берлинской стены. Арабские события – это не «бархатные революции» в Восточной Европе, хотя западные журналисты с надеждой ищут аналогии. Параллели успокаивают. Но у народов Восточной Европы были идеологии, ясные цели и явные вожаки. В Северной Африке и на Ближнем Востоке демократические лидеры, мягко говоря, не ярки, зато со всех концов света срочно прибывают фигуры из ранее запрещенных экстремистских организаций. А в программах оппозиций внятно звучит только требование отставки президентов, после чего следуют общие пожелания. В обыденной жизни это называется «сорвать зло». А вот кто воспользуется затем революционным порывом – большой вопрос.
Ситуация в Северной Африке и на Ближнем Востоке имеет и еще одно толкование. В значительной степени это кризис авторитарных модернизаций в регионе, то есть такой политической модели, когда власти вознамериваются осчастливить и просветить свой народ без его участия. Такие страны, как Тунис, Египет, Ливия, Сирия, Иордания, Бахрейн не назовешь отсталыми, все они относительно успешно развивались (исключение составляет, пожалуй, Йемен). Но чтобы добиться устойчивости и социальной гармонии, мало одних только рыночных реформ, высоких темпов роста ВВП и приличного состояния финансовой сферы. Наступает время, когда народ больше не желает удовлетворяться материальными подачками, а требует свобод и прав. И подробный анализ социально-экономической ситуации в странах региона дал бы нам возможность увидеть пределы, на которые натыкаются авторитарные модернизации.
М.В. Маргелов – председатель Комитета по международным делам Совета Федерации Федерального Собрания РФ, специальный представитель президента России по Африке.
Россия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739767
Михаил Маргелов
Политическая лотерея
Резюме: Теплилась надежда, что после смены власти в Тунисе и Египте мировая политика даст нам небольшую передышку и позволит вернуться хотя бы к среднесрочному планированию материалов. Не тут-то было.
В прошлом номере нам пришлось «с колес» анализировать политическую бурю, поднявшуюся в Северной Африке. Теплилась надежда, что после смены власти в Тунисе и Египте мировая политика даст нам небольшую передышку и позволит вернуться хотя бы к среднесрочному планированию материалов. Не тут-то было.
За истекший период лихорадка перешла в еще более острую фазу. Великие державы, как-то невзначай и сами того не желая, соскользнули в очередную войну на Ближнем Востоке. НАТО, ведомая неукротимым президентом Франции и бравым премьером Великобритании, смело вмешалась в междоусобицу в Ливии, поддержав одну из сторон конфликта, однако не удосужилась разобраться, кого именно и зачем. Если бы в ливийском противостоянии не гибли люди, операцию можно было бы назвать дурным фарсом после тех по-настоящему трагических катаклизмов, которые сотрясали мир в 1990-е и 2000-е годы. Даже главные лица этой кампании напоминают злые карикатуры – полковник Каддафи с внешностью и повадками опереточного злодея и президент Саркози, ближе к выборам спохватившийся об утраченном Парижем grandeur’е.
Что вообще происходит в мировой политике? Государственные деятели пошли на поводу у массмедиа, которые, в свою очередь, утратили чувство ответственности и профессионализм, сокрушается ветеран журналистики Рудольф Кимелли. Лорд Роберт Скидельски указывает на то, что последние события, происходящие формально в строгом соответствии с международно-правовой процедурой, на деле не укрепили роль ООН, а заставили задаться вопросом, зачем она вообще нужна. Аркадий Дубнов замечает, что расширение права на вмешательство во внутренние дела, санкционированное Советом Безопасности, может толкнуть автократов, например, в Центральной Азии принять еще более жесткие и быстрые репрессивные меры против оппонентов, дабы не дать внешним силам опомниться.
Михаил Маргелов полагает, что, втянувшись в сомнительный и бесперспективный ливийский конфликт, западная коалиция не уделяет внимания куда более серьезным источникам угроз в регионе. Валид Фарес напоминает, насколько взрывоопасна Северная Африка, где интересы исламских радикалов переплетаются с борьбой этнических меньшинств за равноправие. Александр Музыкантский обращается к наиболее странному обстоятельству – отсутствию явного повода социально-политического взрыва. Автор усматривает в манифестациях циклический выплеск энергии общества, ощутившего безнадежность, совсем не обязательно обусловленную экономическими тяготами. Алек Эпштейн иронизирует по поводу недавних мечтаний Запада о демократическом Ближнем Востоке – когда они начали сбываться, это никого не порадовало. Чез Фримен предвидит, что «арабская весна» даст новый стимул росту международной роли Азии, теперь уже намного более интегрированной и тянущейся к эмансипации. Александр Ломанов рассуждает, почему ближневосточный сценарий невозможен в Китае – планомерная сменяемость власти в Поднебесной лишает оппонентов той карты, которую успешно разыграли в западной части азиатского континента.
О неопределенной, а потому очень опасной ситуации в Афганистане, которая также не изолирована от влияния общей нестабильности на Ближнем и Среднем Востоке, пишет Омар Нессар. Эндрю Крепиневич, Эван Монтгомери и Эрик Эдельман анализируют иранскую ядерную проблему, которая в контексте сегодняшних событий и повышения общей активности Ирана выглядит еще более острой.
Александр Колдобский касается такого форс-мажора последнего времени, как авария на АЭС в Японии. По мнению автора, ядерная энергетика извлечет уроки из этой драмы и укрепит свои позиции, хотя в ряде стран возобладают иррациональные, но политически непреодолимые антиядерные настроения. Дмитрий Тренин напоминает о проблеме европейской противоракетной обороны, которая способна фундаментально изменить характер отношений России и США, если стороны проявят политическую волю. Нэнси Бердсолл и Фрэнсис Фукуяма призывают американских политиков признать реальность: идейно-политическая убедительность Соединенных Штатов в глазах других стран снижается. Иэн Бреммер и Нуриэль Рубини признают такую тенденцию, но считают ее исключительно разрушительной. Без явного лидера в международной политике и экономике стремительно убывают возможности для преодоления глобальных дисбалансов, растет эгоизм государств.
Наконец, наши авторы поднимают еще одну актуальную тему современных дискуссий: жив ли мультикультурализм, а если да, то нужен ли он? Эмиль Паин считает эту политику временным и не слишком удачным способом урегулировать отношения разных этносов. Виталий Наумкин, признавая недостатки такой политики, все-таки считает ее полезной для России, по крайней мере в некоторых проявлениях.
Обычно в конце вступительной статьи я хотя бы в общих чертах представляю содержание следующего номера. Но сейчас не буду. Поскольку мы все-таки стараемся быть в русле событий, а мировая политика превратилась в лотерею, предсказывать даже собственные тематические приоритеты бессмысленно. Узнаете через два месяца.
Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.
Евросоюз. Япония. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739744
Федор Лукьянов
Социально-экономическая модернизация без политических реформ может привести к плохим результатам — тирании, гражданской войне или массовому насилию. Но мало кто из ученых рассматривает процесс развития как совокупность взаимосвязанных факторов — политических, экономических и социальных.
Экономисты, занимающиеся развитием, не думают о последствиях экономического роста для политики. Политологи, наоборот, забывают о значении социально-экономического развития для политических преобразований. Эта несогласованность отражается на практической работе международных организаций в развивающихся странах.
Концептуальная путаница
На словах большинство экономистов и сотрудников организаций, оказывающих социальную помощь странам третьего мира, признают важность политических институтов. На деле же они считают политику препятствием своей работе. Развитие для них — это рост доходов, улучшение качества медицины и образования. В политической модернизации они не видят самостоятельной ценности.
Наоборот, организации, содействующие развитию демократии, не особенно заботятся о темпах экономического роста, социальной политике и здравоохранении. Они опасаются, что прогресс в этих областях будет использован авторитарными режимами, чтобы купить поддержку населения и избежать демократизации.
Результатом этой концептуальной путаницы стала крайняя «балканизация» внешней политики: подчас работающие в развивающихся странах международные организации невольно преследуют противоположные цели.
Так, оказывающие соцпомощь организации симпатизировали авторитарным и полуавторитарным режимам Мелеса Зенави в Эфиопии, Поля Кагаме в Руанде и Йовери Мусевени в Уганде, отмечая их успехи в экономике, медицине, социальных вопросах. В то же время правозащитные организации резко критиковали эти режимы. Они поддерживали в этих странах оппозицию, требуя большей открытости исполнительной власти и ограничения ее сферы влияния.
Гуманитарные организации не против большей прозрачности государственной власти. А борцы за демократию не собираются мешать победе над СПИДом или малярией. Проблема в том, что никто не задает более общий вопрос: помогают программы помощи сохранению политического режима или, наоборот, дестабилизируют его.
Египет: противоречивая помощь
Эту политическую непоследовательность прекрасно иллюстрирует cитуация в Египте. Он был одним из основных получателей американской помощи. Но незаметно, чтобы Вашингтон преследовал в Египте цели развития — США были прежде всего заинтересованы в стабильности. И Кондолиза Райс, и Барак Обама произносили в Каире вдохновенные речи о демократии. Однако в действительности Вашингтон не слишком настаивал на проведении в Египте серьезных демократических реформ, особенно после победы движения ХАМАС на выборах 2006 года.
В то же время гуманитарные организации продолжали подталкивать страну к экономическим и социальным реформам. Это было бы дальновидной стратегией, если бы они смотрели на вещи шире и понимали, что их поддержка косвенно способствует росту социальной неудовлетворенности и подрывает доверие к режиму Хосни Мубарака. Но дальновидности не было. Были лишь узкоспециальные программы помощи, не учитывавшие взаимосвязь политики и экономики.
Узость теории
Что же делать? Теория предшествует практике: чтобы разработать последовательную стратегию для Египта и других стран, надо лучше понять природу развития. Это требует междисциплинарного подхода.
Сейчас наука как никогда далека от него. Ход мыслей ученых полностью определяется традиционными границами между научными дисциплинами. Исследователи анализируют локальные факторы, а не логику развития в целом. Результат — множество работ типа «Введение доплаты врачам за распространение антималярийных сеток» или «Влияние изменений в правилах голосования на электоральное поведение этнических групп».
Возможно, эти прекрасные исследования помогут реализации социальных проектов на микроуровне. Но даже собранные вместе, они не дают общей картины, не объясняют, как легитимный режим вдруг становится нелегитимным или как развитие экономики меняет структуру социума.
Непонимание на практике
Необходимо обеспечить большее взаимопонимание между гуманитарными организациями и теми, кто занимается продвижением демократии. Традиционные агентства по развитию, такие как Агентство международного развития США, уже начинают задумываться о политических аспектах. Но лишь о тех, что имеют значение для внешней политики США.
Однако ни у этих организаций, ни у их коллег из международных институтов вроде Всемирного банка нет опыта комплексного анализа политических и социально-экономических процессов. Они не пытаются понять, как политическая ситуация влияет на результат социальных программ. А найти то, чего не ищешь, удается крайне редко.
В свою очередь политические организации заняты в основном демократизацией — в авторитарных государствах они поддерживают оппозиционные партии и гражданское общество. Но когда происходит переход к демократическому режиму, им почти нечего предложить новой власти. Они не могут помочь демократически избранным правительствам в выработке дальнейшего политического курса, антикоррупционной стратегии, оказании необходимых населению услуг. Именно так было после «оранжевой революции» на Украине и «революции роз» в Грузии.
Универсальных решений нет
Комплексная теория развития сказала бы нам, что порой лучший способ дестабилизировать авторитарное государство — это стимулировать быстрый экономический рост и расширение доступа к образованию. А не в том, чтобы спонсировать правозащитные организации, добивающиеся смены режима.
В других странах, наоборот, деньги, выделенные на программы развития, будут потрачены впустую не отчитывающимися ни перед кем диктаторами. В этом случае было бы разумно вообще отказаться от социально-экономической помощи, сосредоточившись на политических реформах. Так было, например, с Зимбабве при Роберте Мугабе, но прежде чем встал вопрос о прекращении материальной помощи, ситуация в стране зашла слишком далеко.
Концепция «авторитарной модернизации» (использование диктаторских полномочий, чтобы обеспечить быстрый экономический рост и социальные преобразования) не универсальная формула развития. Она работала для Восточной Азии, где у власти стояли такие личности, как Ли Куан Ю (Сингапур), Пак Чон Хи (Корея), лидеры китайской компартии. Арабские диктаторы сделаны из другого теста: их вполне устраивает управление странами со стагнирующей экономикой. В результате несколько десятилетий были потеряны для реформ.
Неизмеримые эмоции
Из всех аспектов социальных преобразований сложнее всего объективно анализировать психологическую составляющую: что люди думают о легитимности власти, что считают справедливым, а что оскорбляющим чувство собственного достоинства. В арабских странах массовые волнения спровоцировало самосожжение 26-летнего Мохаммеда Буазизи, продавца овощей из Туниса. Власти неоднократно конфисковывали его товар. В ответ на жалобы молодой человек получил пощечину от представительницы местной администрации, что и переполнило чашу его терпения. Баузизи — один из тех, кто благодаря содействию гражданских организаций получили чересчур хорошее для своей среды образование, но не имели возможности применить его в жизни.
Публичное самоубийство Буазизи положило начало общественному движению: современные средства коммуникации сформировали новое социальное пространство, где представители среднего класса обмениваются мыслями и группируются вокруг общих интересов. Возможно, мы никогда не поймем, почему революционное пламя разгорелось из искры оскорбленного самолюбия в декабре 2010 года, а не в 2009-м или десятью годами ранее. И почему конфликт распространился на одни арабские страны, не затронув другие. Эмоциональный аспект плохо поддается анализу. Но мы могли бы собирать воедино немногие понятные фрагменты социально-политической реальности. Тогда это начнет приносить пользу политикам, которым приходится действовать в условиях социальных перемен. Фрэнсис Фукуяма.
США > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 18 апреля 2011 > № 321931
Власти Бельгии распорядились усилить таможенный контроль в аэропортах Брюсселя и Шарлеруа с целью контроля за притоком эмигрантов-тунисцев из Италии, сообщили в понедельник местные СМИ.
После революций в странах Северной Африки Италия столкнулась с небывалым потоком беженцев, в большинстве своем - франкоговорящих выходцев из Туниса, которых насчитывается порядка 22 тысяч.
В начале апреля правительство Италии приняло решение выдать временные разрешения на жительство тем эмигрантам из Туниса, которые сообщили о своем намерении ехать в другие страны Евросоюза, входящие в шенгенскую зону. Временная прописка позволяют тунисцам в течение трех месяцев свободно передвигаться по Шенгену.
Бельгийским таможенникам, в частности, даны указания проверять не только документы, выданные итальянскими властями тунисцам, но и наличие у них достаточного количества денег для пребывания в Бельгии. Местным городским и коммунальным властям, в свою очередь, поручено проконтролировать, соблюдают ли въехавшие в Бельгию тунисцы правило обязательной регистрации в течение трех дней после прибытия в страну.
Французские власти в воскресенье блокировали поезда, следующие из итальянского города Вентимилья во Францию и на которых собирались пересечь границу прибывшие из Туниса эмигранты и европейские правозащитники. МВД Франции, куда стремятся попасть тунисские беженцы, неоднократно заявляло, что нелегалам в страну въезд закрыт. Александр Шишло
Последний «исторический» съезд на Кубе. Речь, которую в выходные произнес на партийном съезде Рауль Кастро, любому другому кубинцу стоила бы тюремного заключения за «подрыв устоев»
Старая гвардия кубинской компартии — впервые за 14 лет — провела свой съезд, и то, что предстало перед глазами лидеров революции, привело их в ужас. Выдержки из доклада кубинского руководителя Рауля Кастро (он занимает три первых поста на Кубе во главе правительства, госсовета и вооруженных сил и формально второй, после старшего брата, пост в руководстве компартии) выглядят как прокламация самых отчаянных кубинских диссидентов.
Компартия, говорит Рауль Кастро, во многих случаях блокирует политические решения руководства, превращая их в «мокрую бумагу». Работу руководящей и направляющей силы кубинского общества второй секретарь компартии охарактеризовал как «погрязшую в летаргии, основанную на догмах и пустых лозунгах». Компартия «узурпирует несвойственные ей функции», от которых ее давно пора освободить.
В кубинских тюрьмах годами сидят правозащитники, которые и в мыслях не могли себе представить такую открытую критику закоснелой кубинской системы.
По сути дела Рауль Кастро, который находится у власти уже почти пять лет, сменив тяжело больного старшего брата, признается в том, что все эти годы он боролся с партийной бюрократией и не смог ее одолеть. Об этом косвенно свидетельствует новый тезис о продлении на пять лет процесса сокращения полумиллиона госслужащих — центральный пункт ограниченного плана экономических реформ на Кубе. Ранее Кастро-младший обещал провести масштабные сокращения в течение одного года.
Будучи человеком военным, Рауль Кастро построил свое выступление как генерал перед решающим сражением: «Посмотрим, как пойдет борьба, как будут проходить бои», — обратился он к однопартийцам, имея в виду свое сражение с партийной бюрократией, и выразил надежду на то, что это последнее в его жизни сражение ему удастся выиграть.
К открытию съезда кубинских коммунистов был неслучайно приурочен впечатляющий военный парад на Площади Революции в ознаменование 50-й годовщины разгрома вторжения кубинских эмигрантов, поддержанных ЦРУ США, на Плайя Хирон. В апреле 1961 года кубинское руководство, которое еще пыталось лавировать между двумя тогдашними полюсами мирового господства, окончательно сделало выбор в пользу социализма. Пятьдесят лет спустя кубинский лидер Рауль Кастро признает, что кубинская модель нуждается в срочном ремонте.
«Исторические кадры» сходят со сцены
Самым неожиданным пунктом выступления Рауля Кастро стал призыв ограничить пребывание у власти высших руководителей страны, включая самих братьев Кастро, двумя пятилетними сроками подряд. Такого поворота событий, как пишет испанская газета El Pais, не ожидал никто. В иных обстоятельствах этот призыв мог бы считаться сенсационным.
В действительности, с учетом возраста самого оратора (ему в начале июня стукнет 80 лет), его старшего брата (в июле он должен отметить 85-летие), а также большинства высших партийных функционеров, это лишь констатация биологического факта. При всех достижениях кубинской медицины десять лет, отведенные Раулем на смену поколений, — это очень оптимистический срок.
Участников кубинской революции в руководстве кубинской компартии принято называть «los historicos». Эти люди уже достаточно немощны физически, но за пять десятилетий пребывания у власти они создали такую глубоко эшелонированную оборону, что просто так это поколение с места не сдвинуть. Именно поэтому внешне сенсационный призыв Рауля Кастро гарантировать сменяемость руководителей через десять лет звучит не как призыв к кадровой революции, а как гарантия «историческим кадрам», что с властью их разлучит только смерть. Разумеется, при том условии, что они будут колебаться вместе с линией партии.
Официально эта линия сейчас предполагает не отказ от социализма, а, как это именуется в партийных документах, «актуализацию социалистической модели». Что-то вроде перестройки по-кубински, но с существенными отличиями от советского образца.
За вычетом ограничения сроков пребывания у власти высшего руководства и уточнения роли компартии, никаких иных политических реформ выступление Рауля не предполагает. Основной упор делается на экономические реформы: по кубинским меркам значительные, по меркам XXI века иллюзорные.
Низы уже не могут, верхи еще не знают
В основе новой экономической модели лежит общее осознание того, что прежняя исчерпала все свои ресурсы. У государства нет возможностей кормить армию госслужащих, каковыми являются практически все взрослые жители острова. На каждого фактически работающего кубинца приходится минимум двое, имитирующих деятельность. Принудительное высвобождение 500 тысяч работников не решит эту проблему, но этот план признает степень неэффективности кубинской экономики.
Чем занять увольняемых? Предполагалось, что все они займутся мелким частным предпринимательством: будут ремонтировать дряхлый кубинский автопарк, пошивать кожаные тапочки и торговать помидорами на рынках.
Действительно, за последние месяцы на Кубе выдано порядка 200 тысяч лицензий на индивидуальную трудовую деятельность. Проблема в том, что за полвека социализма старики разучились работать, а молодежь никогда не умела — если не считать навыков рубки сахарного тростника, который приносит стране все меньше валюты, опять же в силу неэффективности кубинского сельского хозяйства.
При избытке рабочих рук работать некому, но и законы Кубы не позволяют проявлять даже минимум предпринимательской инициативы, если только речь не идет об организации проституции и контрабанды, которые, к слову, прекрасно чувствовали себя в самые суровые социалистические годы.
В настоящее время ожидается принятие трех важных законов, которые могут, как надеются Рауль и его окружение, создать нечто вроде мелкого бизнеса на Кубе. Первый из этих законов позволит продавать дома (в действительности, конечно, не дома, а квартиры), а также автомобили. Благодаря отсутствию такого права кубинцы идут на невероятные комбинации, совершая головоломные обмены тем единственным достоянием, которое у них имеется. Кубинское слово permuta, «обмен», настолько вошло в обиход, что даже стало названием очень успешного на острове художественного фильма.
Помимо узаконивания «пермуты», государство планирует наделять безземельных крестьян землей, которая сейчас никак не используется. Наконец, еще одна революционная по кубинским стандартам мера предусматривает разрешение госбанкам выдавать микрокредиты частным лицам.
Уже сам характер этих планируемых нововведений говорит о том, в каком обществе живут кубинцы и какого масштаба «актуализация» предстоит кубинским властям, если они не хотят последовать по пути египетского и тунисского режимов. Политологи любят отмечать, что на Кубе не существует сколько-нибудь организованной сильной оппозиции, что есть правда. Но в Тунисе ее тоже не было.
Печальный итог эксперимента с построением социализма на тропическом острове (этот эксперимент обходился СССР в 1 миллион долларов в день в семидесятые годы) заключается в том, что у кубинцев нет иной альтернативы, как стать еще одним курортным островом в Карибском бассейне. То есть вернуться к тому, чем Куба с успехом занималась до 1 января 1959 года, обслуживая многочисленных американских и иных туристов на пляжах, в барах и казино. Это обеспечивало кубинцам достаточно высокий, по меркам Латинской Америки, уровень жизни. По числу врачей, инженеров, по удельному весу среднего класса Куба занимала одно из первых мест в регионе.
В наши дни единственный жизнеспособный сектор социалистической экономики Кубы — это туризм, который, полностью контролируют военные через принадлежащую им интуристовскую компанию La Gaviota, «Ласточка». До того, как стать во главе руководства Кубы, Рауль Кастро был главным куратором туристической индустрии, остается им и сейчас.
Так что если «исторические кадры» действительно хотят провести экономическую реформу, то не обойтись без приватизации туристического сектора и иностранных инвестиций в него под долговременные гарантии государства. Но это, в свою очередь, может привести к таким социальным потрясениям на острове, что щедро отмеренные самим себе 10 лет пребывания у власти los historicos покажутся еще одним «пустым лозунгом», из тех, которые разоблачал с трибуны съезда Рауль Кастро.
Кто придет на смену Раулю
Один из лучших знатоков Кубы в нашей стране, бывший многолетний корреспондент газеты «Известия» в Гаване Евгений Бай не удивлен выступлением на съезде Рауля Кастро и его предложением ограничить срок пребывания у власти высшей бюрократии десятью годами. «Это было очевидно, поскольку всё нынешнее кубинское политбюро представлено старой гвардией, людьми в возрасте от 75 до 80 лет, — сказал эксперт в интервью BFM.ru. — Соответственно, Рауль не может не задумываться о том, кто будет его преемником, чтобы на Кубе не произошла пятилетка пышных похорон, которая случилась в Советском Союзе».
Как всегда, в такого рода режимах вопрос о престолонаследии является самым болезненным и самым сложным. По мнению Евгения Бая, «нет никого конкретно, кто мог бы заменить Рауля, но есть разные люди, и, как мне представляется, это люди из армии».
Наибольшие шансы, по мнению Евгения Бая, у Хулио Касаса Регейро — армейского генерала, который возглавляет коммерческую компанию La Gaviota внутри кубинской армии. Деятельность компании охватывает не только туризм, но и транспорт и многие другие сферы. Официальная должность Касаса Регейро — министр Революционных вооруженных сил Кубы.
«Дело в том, что 2 года назад Рауль фактически убрал всех тех людей, которые могли бы стать преемниками Фиделя, — продолжает эксперт. — Речь идёт о председателе госсовета Карлосе Лахе и министре иностранных дел Филипе Пересе Роке; это относительно молодые люди, в возрасте от 45 до 55».
В том, что касается экономики, съезд не принес ничего нового, считает Бай. «Всё было ясно, поскольку съезду предшествовала массовая дискуссия по поводу экономических реформ. В основном они сводятся к тому, чтобы ограничить влияние государственного сектора. Думаю, что эти меры будут приняты, поскольку Рауль ориентируется на вьетнамскую модель развития, где социалистическая система в политике сочетается с развитием частного сектора. Дальше развивать централизованную экономику уже некуда. Другой вопрос, вызовет ли это социальные брожения на Кубе». Михаил Бакланов
Италия за полторы недели, прошедших с момента подписания между Римом и Тунисом соглашения об усилении борьбы с нелегальной миграцией, репатриировала более 300 тунисских беженцев, сообщил в воскресенье министр внутренних дел Италии Роберто Марони.
"Благодаря соглашению с Тунисом уже отправлены на родину 330 тунисцев. Палаточные городки постепенно пустеют", - сказал глава МВД, слова которого приводит агентство Ansa.
Тем не менее, по мнению Марони, нельзя говорить об окончании чрезвычайной ситуации с иммигрантами до тех пор, пока продолжается война в Ливии и пока в Тунисе не будет более эффективного правительства.
Италия и Тунис подписали соглашение, которое касается развития двустороннего сотрудничества в области безопасности, упрощения механизмов депортации нелегальных мигрантов и усиления контроля на границах Туниса, чтобы препятствовать незаконному проникновению через них мигрантов, 5 апреля.
Мощнейшая волна нелегалов хлынула из Северной Африки через Средиземное море в Европу в середине января. В первую очередь, это коснулось Италии. В частности, беженцы стали прибывать на итальянский остров Лампедуза в феврале 2011 года, после того как в ряде североафриканских стран произошли перевороты. Большинство прибывших на Лампедузу - беженцы из Туниса, где 14 января, после месяца народных волнений, произошла "жасминовая революция", а также из Ливии, где в последнее время происходят столкновения между сторонниками и противниками лидера страны Муамара Каддафи.
По данным итальянских властей, только из Туниса с начала года на остров Лампедуза прибыли более 20 тысяч нелегалов. Наталия Шмакова
Вступление России во ВТО в 2011 году не единственная цель российских чиновников в сфере международного экономического сотрудничества. Уже в мае 2012 года может завершиться еще одна многолетняя история, и Россия станет членом Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Стране пригодится опыт управления экономиками развитых стран, уверено Минэкономразвития.
Заявку на вступление в ОЭСР Россия подала еще в мае 1996 года, на ее рассмотрение ушло 11 лет. Официальное приглашение присоединиться к организации российские чиновники получили лишь в мае 2007 года. Но, как и в случае с присоединением к ВТО, переговоры затянулись надолго. ОЭСР — одна из ведущих межправительственных экономических организаций, сейчас в нее входит 34 государства. Среди задач объединения — обмен опытом экономической и социальной политики между странами, выработка рекомендаций для правительств, различные аналитические исследования. Членство в ОЭСР не накладывает на страны каких-либо финансовых обязательств, организация не занимается выделением денег ни своим участникам, ни сотрудничающим с ОЭСР странам.
Одновременно с Россией четыре года назад в организацию позвали еще несколько стран — Чили, Эстонию, Словению и Израиль. Все они на данный момент уже являются участницами ОЭСР. Российские же чиновники в 2009 году, получив от экономической организации рекомендацию отменить экспортные пошлины на нефть и нефтепродукты, впали в задумчивость. «Мы один раз уже сделали это по настоянию МВФ в 1995 году, и через три года получили банкротство», — так отреагировал на это предложение замминистра экономического развития Андрей Клепач.
Но с приближением вступления в ВТО чиновники вновь вспомнили и про незавершенные переговоры с ОЭСР. В докладе Минэкономразвития об основных направлениях деятельности на 2012–2014 годы (копия есть в распоряжении «МН»), подготовленном для правительства, указано, что России по силам стать членом организации уже в мае 2012 года. Доклады о состоянии в России конкуренции, корпоративного управления, страхового сектора, о политике на рынке труда и социальной политике, а также статистика прямых иностранных инвестиций уже переданы в профильные комитеты ОЭСР. Став полноправным членом организации, Россия сможет получить дополнительную возможность прямого доступа к передовым технологиям и опыту управления рыночной экономикой, накопленному развитыми странами за длительный период, объясняют чиновники Минэкономразвития.
Россия — все еще переходная экономика, и опыт развитых стран, безусловно, будет полезен, говорит профессор кафедры торговой политики Высшей школы экономики Алексей Портанский. Страны, входящие в организацию, имеют доступ к закрытым исследованиям о состоянии экономики, что способствует лучшему пониманию ситуации и возможностей для различных преобразований, говорит он. Кроме того, для России вступление в ОЭСР важно и с точки зрения имиджа, практически на любых международных переговорах принято обращать внимание на историю взаимодействия страны с партнерами, рассказывает Портанский.
Упоминаний о возможной отмене экспортных пошлин в обмен на вступление в ОЭСР в докладе Минэкономразвития нет. Несколько сотрудников министерства заверили «МН», что этот вопрос даже не обсуждается. На переговорах по вступлению в ВТО Россия выторговала себе сохранение экспортных пошлин на ряд позиций, среди которых нефть, нефтепродукты и газ, напоминает Портанский. Логично, что при вступлении в ОЭСР эти решения останутся неизменными.
Помимо сотрудничества с ОЭСР в планах у Минэкономразвития есть и более экзотические решения. В докладе речь идет о подписании соглашения о кофе с Международной организацией кофе (ICO). Сейчас в рядах ICO 37 стран-участников: 31 экспортер (среди них Бразилия, Кения и Колумбия) и шесть импортеров (Евросоюз, США, Швейцария, Норвегия, Тунис и Турция). Организация существует с 1963 года, а главная ее цель, согласно официальному сайту, «достижение разумного баланса между спросом и предложением на кофе». Спрос на кофе в России последние годы растет. Алена Чечель.
Международная морская организация (ИМО) оценила уровень риска для судоходства в Египте как высокий. В ходе исследования были проанализированы 600 стран и составлены черный, серый и белый списки в зависимости от соблюдения норм и обеспечения безопасности судоходства. По итогам 2010 Египет занимает 62 место из 83 возможных, сообщает "Морской Бюллетень Совфрахт" со ссылкой на Almasryalyoum.
Другие страны, также попавшие в черный список, - Ливия, Сирия, Монголия, Того и Северная Корея. По данным отчета, Египет за последние два года переместился из серого списка в черный.
В серый список входят такие страны, как Тунис, Алжир, Марокко, Иран и Панама. Франция, Великобритания и Швеция вошли в белый список. Среди арабских стран только Катар попал в белый список и занял 38 место, обогнав Японию.
Власти Египта объясняют падение рейтинга страны ростом коррупции в системе аудита, порядке технического обслуживания и области законодательства относительно поддержания эксплутационных характеристик судов.
При Ростуризме появится единый центр помощи туристам.
Ростуризм намерен создать ситуационный центр, который будет оказывать помощь российским туристам за рубежом и внутри страны. Об этом 14 апреля заявил исполняющий обязанности главы ведомства Александр Радьков.
Как рассказал руководитель пресс-службы Ростуризма Олег Мосеев, необходимость создания подобного центра стала очевидна после целого ряда таких событий, случившихся друг за другом - ситуация вокруг компании <<Капитал Тур>>, революций в Тунисе и Египте, а также массовых беспорядков в других арабских странах.
В связи с каждым таким событием на базе Ростуризма создавался межведомственный оперативный штаб и открывалась "горячая линия". Поэтому вполне логично, чтобы такого рода штаб работал на базе ведомства постоянно и был соответствующим образом оснащен. Чтобы при нем был соврменный call-центр с единым номером.
Ситуационный центр станет заниматься мониторингом и анализом информации о российских туристах, находящихся за рубежом и внутри страны, а также координацией действий всех профильных ведомств и участников туристического рынка для обеспечения безопасности и максимально оперативного решения проблем, с которыми могут столкнуться российские туристы как за рубежом, так и внутри страны
Спектр обстоятельств, при которых центр будет оказывать поддержку, обширен - от сложностей при заселении в отель, до разорения туроператора или стихийного бедствия в стране.
Предполагается, что сам центр будет расположен в Москве, а за границей функции его сотрудников будут исполнять представители Ростуризма. При этом, отметил глава пресс-службы ведомства, Ростуризм не станет присваивать себе функции МИДа, за которым остается право рекомендовать россиянам воздержаться от посещения той или иной страны или отменить эту рекомендацию.
Создание центра будет полезным для всех, считает член президиума Ассоциации туроператоров России, глава компании «Раена» Раена Николаева. У турбизнеса давно есть потребность в организации, которая бы оперативно давала рекомендации, как вести себя во время непредвиденных событий и чрезвычайных ситуаций.
«Кроме того, турист будет знать, куда ему обращаться в случае плохой работы турфирмы или нападения акулы, - говорит эксперт. - А для туроператоров наличие такого центра станет стимулом для повышения качества услуг».
Чем проще, тем сложней. Немецкие власти создают черные списки неблагонадежных иностранцев. Эта инициатива, призванная способствовать борьбе с международной преступностью, стала еще одним пунктом алогичной визовой политики Германии, непоследовательность которой признают даже представители правящей партии
Недавно знакомый жаловался на консульских работников. Ехать за границу надо уже через месяц, а ему предложили собеседование только летом. Однако порекомендовали фирму, которая за скромную плату может ускорить процесс оформления виз. Фирма, и правда, помогла. Сотрудница платной телефонной линии предложила для собеседования в консульстве любой из ближайших дней.
Въездные документы были получены в срок, а история, наверное, и не заслуживала бы особого упоминания, если бы дело было, скажем, в Германии, а консульство было российским. Принцип «здесь — долго и неудобно, но бесплатно, там — быстро, вежливо, но за деньги» давно известен тем, кто, например, во Франкфурте-на-Майне оформлял въездные документы в Россию. Однако дело было в Москве, а виза потребовалась немецкая.
По случайности, рассказ моего знакомого москвича совпал с сообщением, что германский МИД планирует вообще отказаться от организации собеседований в консульствах, перепоручив это компаниям на местах. По сведениям журнала Spiegel, частные фирмы должны заняться организацией встреч заявителей с немецкими консульскими чиновниками, раздачей формуляров и приемом документов. По информации, подтвержденной неназванным представителем внешнеполитического ведомства в Берлине, обязанности, которые являются сейчас компетенцией консульств, могут быть делегированы частникам в Москве, Киеве и Стамбуле.
Обоснование — «для улучшения качества обслуживания» — звучит иронически, если знать, к примеру, что фирмы, специализирующиеся на помощи в оформлении немецких виз в Москве, предлагают довольно запутанные правила оплаты своих услуг, а тем, кто не перевел нужной суммы в трехдневный срок, необходимо вновь обращаться в платную телефонную службу.
Инициатива немецкого МИД не выглядит частью взвешенной визовой политики. Достаточно вспомнить скандал 2005 года, когда выяснилось, что в нескольких странах Восточной Европы визы незаконно выдавались тысячами.
Желая упростить работу в одном месте, внешнеполитическое ведомство ФРГ усложняет ее в другом. На этой неделе правительство в Берлине объявило о создании так называемой «предупредительной базы данных» об иностранцах, которым по тем или иным причинам отказали в выдаче немецких виз, а также о тех, кто был уличен в контрабанде, торговле людьми, проституции и наркоторговле. Черный список предполагается пополнять и с помощью немецких спецслужб, занимающихся антитеррористической деятельностью. По мнению министра внутренних дел Ханса-Петера Фридриха, новая база данных станет хорошей основой для борьбы против нелегальной миграции и терроризма.
В число неблагонадежных попасть, в общем-то, просто: достаточно, чтобы консульские чиновники заподозрили заявителя во лжи. «В базу данных будут включены персоны, представленные в негативном свете. Например, указавшие недостоверные сведения», — поясняет немецкое агентство dpa. Кристоф Штегманс, правительственный советник по визовым вопросам, заверил, правда, что появление в «черном списке» не означает автоматически, что заявителю будет отказано в праве пересекать немецкую границу. Это всего лишь сигнал для «более интенсивной проверки».
Кто хочет, тот найдет. В последние недели в Турции активно критикуют работу немецкого консульства. Стало известно, что в 2009 году 12% турецких граждан (21650 человек), пожелавших поехать в ФРГ, не смогли получить визовых документов. Это, как минимум, в шесть раз больше, чем в представительствах Германии в других странах. В прошлом году процедура выдачи виз стала еще жестче: за 9 месяцев 2010 года отказы получили более 14 тысяч турецких граждан. «Ожидание возле игольного ушка», — обозначило ситуацию в консульствах ФРГ в Турции газета Tagesspiegel. Издание сообщает, что в немецко-турецкую промышленную палату в Стамбуле все чаще жалуются турки, вынужденные отказываться от инвестиций в экономику ФРГ из-за визовых проблем.
К слову, в частной беседе в том же духе высказывался и представитель российско-немецкой промышленной палаты: трудности возникают на пустом месте, как немецкие, так и русские визы получить бывает нелегко, а слабым утешением может служить тот факт, что в консульствах США правила граничат с бесправием.
В отличие от российско-немецких визовых правил, приблизительно в равной степени отвечающих принципу «не пущать», положение турецких и немецких деловых партнеров несимметрично. Если бизнесмену из Штутгарта для въезда в Турцию требуется только загранпаспорт и билет на самолет, то его коллеге из Анкары, чтобы проделать путешествие в противоположном направлении, надо ждать разрешения на въезд по нескольку недель. А если учесть последнее нововведение германских властей, то результаты могут быть все менее предсказуемы. Франц Коллер, президент немецко-турецкой промышленной палаты, убежден, что дорогие, длительные и сложные визовые процедуры снижают значение Германии, как торгового и инвестиционного партнера.
Комментируя планы о передаче некоторых консульских полномочий частным фирмам, Михаэль Хартман, эксперт оппозиционной социал-демократической партии Германии, заявил, что это будет еще один шаг назад. «Мы не можем заткнуть одну дыру с помощью «предупредительной базы данных», а затем проделать новую приватизацией визовых процедур», — заявил он. Того же мнения и Райнхард Гриндель, представитель правящей партии христианских демократов. Он также признал факт особой подверженности к коррупции сотрудников консульств на местах.
Правая рука не знает, что делает левая — эту проблему нельзя считать сугубо немецкой. «Европа может быть прекрасной. Но с теми, кто нежелателен, она безжалостна», — заметил обозреватель журнала Spiegel, рассказывая о мытарствах мигрантов-нелегалов из Туниса. Итальянское правительство посулило беженцам документы, по которым они на законных основаниях могут путешествовать по Европе, вызвав возмущение прочих стран ЕС. Франция усилила присутствие контролеров на границе с Италией. В рейдах, которые должны «приостановить волну нелегальной миграции», сейчас участвует уже около 500 чиновников. За последние два месяца там задержали 2,8 тысяч граждан Туниса, 1,7 тысячи отправили назад в Италию. Константин Куц, Франкфурт-на-Майне
Чтобы расколоть единую Европу хватило усилий тунисских беженцев. Решение итальянского премьера Сильвио Берлускони выдать двум десяткам тысяч североафриканцев полугодовое разрешение на свободное передвижение по ЕС стало самым серьезным испытанием для шенгенской системы за все годы ее существования.
Немецкий, австрийский, французский и бельгийский главы МВД обвинили Италию в «нарушении шенгенских правил» и пригрозили ввести полноценный пограничный контроль на итальянских рубежах, который был упразднен после подписания шенгенского соглашения. Это произошло на двухдневной встрече министров внутренних дел и юстиции ЕС, которая завершилась в Люксембурге в понедельник. На этой встрече Рим просил у партнеров помощи в ситуации с беженцами. В Италии уверены, что предоставить нелегалам разрешение находиться в ЕС полностью соответствует соглашениям Шенгена.
Глава МВД Франции Клод Геан заявил, что Франция использует любые законные средства, чтобы предотвратить приток нелегальных мигрантов через итальянскую границу. Его поддержал и немецкий коллега Ханц Петер Фридрих. Он назвал действия Италии провокацией и указал на опасность «возвращения шлагбаумов». Проблема с нелегальными тунисскими беженцами, по его словам, вынуждает Германию «применительно к ситуации» усиливать меры контроля. Австрийский министр внутренних дел Мария Фектер в свою очередь тоже заявила, что «несолидарные меры» Берлускони могут привести к «краху» шенгенской системы. Пока же австрийцы, по ее словам, усилили допустимые в рамках Шенгена меры контроля.
«Эта встреча нас очень разочаровала. Мы всегда поддерживали в сложной ситуации Грецию, Португалию и Ирландию. А нам в чрезвычайной ситуации не помогли, — высказался по итогам встречи министр внутренних дел Италии Роберто Марони. — Какой смысл тогда имеет членство в ЕС?» Глава итальянского МИДа Франко Фраттини тоже обвинил Европу в эгоизме, пообещав найти «другое решение» проблемы массовой незаконной миграции.
Указ о выдаче разрешений на полугодовое пребывание в Италии африканским иммигрантам правительство приняло в минувший четверг. Это решение распространяется только на прибывших из Северной Африки до 5 апреля. Разрешение на временное нахождение на территории европейской страны шенгенского пространства (или временный вид на жительство) дает право на передвижение по всей территории ЕС, входящей в шенгенскую зону, объяснил «МН» специалист по европейскому праву Андрей Загорский. «Очевидно, Германия, Франция и другие европейские страны оспаривают не законную силу самого документа шенгенской зоны, а право Италии выдавать его нелегальным мигрантам из Северной Африки», — считает юрист.
Официальные Мюнхен и Берлин уверены, что итальянские власти не обладают правом выдачи шенгенских виз беженцам. «Рим таким путем попросту рассчитывает переложить на другие страны ЕС нынешние проблемы; федеральное правительство Германии исходит из противоправности такого подхода со стороны господина Берлускони, ведь беженцы по-итальянски получают по сути статус обычных туристов», — подчеркнул корреспонденту «МН» представитель федерального МВД в Берлине.
Эксперт по вопросам внутренних дел баварского Христианско-социального союза и член фракции ХДС/ХСС в бундестаге Ханс Петер Уль упрекнул Берлускони в театральности. Около 20 тыс. беженцев не составляют большой проблемы для Италии, считает он. «Если итальянцы предпримут противоправные действия и выпустят беженцев на все четыре стороны, то Германии не останется ничего иного, как возобновить полномасштабный пограничный контроль», — предупредил политик.
В МВД Баварии «МН» разъяснили, что Германия, система соцобеспечения которой «не имеет равных в мире», по статистике и ежегодно принимает наибольшее число беженцев среди всех европейских стран. Однако в отношении тунисцев у немцев возникли сомнения: военных действий в этой стране нет, жизням этих людей ничто не угрожает, даже курортный сезон в Тунисе тоже никто не отменял.
Представитель баварского МВД Оливер Платцер рассказал корреспонденту «МН», что правительство этой федеральной земли уже усилило режим скрытого контроля на границе с Австрией, откуда можно ожидать потоки беженцев-мигрантов. «Схожие меры принимались разве что во время визитов Папы Римского или проведения в Германии чемпионата мира по футболу в 2006 году», — подчеркнул Платцер.
Министр внутренних дел Баварии Йоахим Херманн в интервью Баварскому радио подчеркнул, что большинство тунисцев, добравшихся в последнее время до берегов Италии являются экономическими беженцами, что не дает им права на пребывание в ЕС. «Их можно просто посадить на ближайший итальянский пароход и снова возвратить в Тунис», — предложил Херманн. Пока Италия решилась выгнать только тех, кто пересек ее границы после 5 апреля. С понедельника по два рейса ежедневно начали перевозить выдворяемых нелегалов в Тунис, с которым Италия в прошлый вторник заключила соглашение о репатриации мигрантов и совместном контроле границ.
Тем временем на итальянский остров Лампедуза, который Берлускони обещал полностью очистить от приезжих, продолжают высаживаться африканские мигранты, просящие убежища в Европе. До последнего времени это были преимущественно тунисцы, однако теперь все больше беженцев из Ливии, где идет гражданская война. В воскресенье остров принял баркас с 244 ливийцами, в основном стариками, женщинами и детьми. Сильвио Берлускони, 9 апреля во второй раз за десять дней побывавший на острове, снова попросил объединенную Европу не бросать Италию наедине с «человеческим цунами».
Собеседники «МН» не исключили, что европейские власти могут пойти на крайнюю меру — введение полномасштабного пограничного контроля на внешних границах, что для шенгенской системы станет, пожалуй, наиболее серьезным испытанием за все время ее существования с 1985 года. Юрий Шпаков, Мария Ефимова.
Арабские государства Персидского залива выступили против проведения встречи лидеров арабских стран, запланированной на середину мая, в столице Ирака - Багдаде, сообщило в среду государственное информационное агентство Бахрейна.
"Страны-члены Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) настаивают на отмене запланированного на май арабского саммита в Багдаде", - заявил в Манаме министр иностранных дел Бахрейна шейх Халед бен Ахмедом Аль Халифа.
В состав ССАГПЗ входят шесть стран: Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман и Саудовская Аравия.
Требование главы бахрейнского МИД прозвучало на фоне резкого обострения отношений между государствами-членами ССАГПЗ и Ираком, а также крайне напряженной внутренней обстановки в самом Королевстве Бахрейн.
В конце прошлого месяца премьер-министр Ирака Нури аль-Малики, комментируя ситуацию в регионе, назвал лидеров некоторых арабских стран "трусливыми тиранами" и в подтверждение своих слов привел пример, "как власти Бахрейна, Ливии и Саудовской Аравии отвечают на требования населения удовлетворить их законные права". Кроме того, иракский премьер открыто выступил в поддержку шиитской общины Бахрейна, которая составляет основу движения за демократические изменения в королевстве.
Ранее проведение саммита в Багдаде было отложено по решению Лиги арабских государств (ЛАГ) до середины мая этого года "в связи с напряженной ситуацией в регионе".
Массовые народные протесты в последние месяцы охватили арабские государства и уже привели к падению правящих режимов в Египте и Тунисе. Массовые антиправительственные выступления прошли также в Алжире, Бахрейне, Ираке, Иордании, Марокко, Омане.
Когда-то уютное туристическое местечко в Италии остров Лапедуза стал сегодня известным на весь мир, но вовсе не благодаря своим красотам или возможностью хорошо отдохнуть. Именно сюда прибывают нелегальные эмигранты из Туниса, Алжира и других стран Северной Африки, охваченных беспорядками, революциями, переворотами.
Правительство Италии неоднократно сообщало о своих намерениях переправить часть беженцев из стран Африки в другие области Италии, например на Сицилию. Однако из-за неблагоприятных погодных условий отправка беженцев была отложена на неопределенный срок. Более того, на Лапедузу прибывают все новые суда и катера с нелегалами. Сегодня численность беженцев на острове уже превышает численность коренного населения. И это вызывает у итальянцев справедливое недовольство и претензии к собственному правительству. Уже стало ясно, что вряд ли жители Лапедузы смогут извлечь прибыль из грядущего туристического сезона. Тем же, кого интересует такое направление, как Италия, стоит выбирать туристические маршруты в более благоприятных местах страны. Например, можно приобрести тур под названием «Экскурсионный Рим», маршрут которого пролегает через Рим, Ватикан, Неаполь, Флоренцию и Сан-Марино. Любители отдыха на побережье могут выбрать остров Сардинию, на котором пока нет нелегалов из каких-либо стран.
Компания восходящего солнца. Перспективы. Волнения в газодобывающих странах Ближнего Востока и Северной Африки совпали с ростом спроса на «голубое топливо» на фоне катастрофы в Японии. У «Газпрома» появился шанс упрочить присутствие в Европе. Надолго ли?
Последние два года «Газпрому» не слишком везло. В 2009–2010 годах главная житница российского бюджета столкнулась с наиболее масштабным падением спроса за всю свою историю. И причиной тому не только кризис: доля концерна на и без того сократившемся европейском рынке снизилась в 2009 году на 2 п.п. до 23%, так как потребители предпочли закупать газ по более низким ценам у поставщиков из Северной Африки и Ближнего Востока. Те просто завалили страны Евросоюза сжиженным природным газом (СПГ), что привело к обвалу цен на спотовом рынке. Не помогло ни частичное восстановление спроса в 2010-м, ни уступки «Газпрома» по цене. Объем поставок монополии в Европу по итогам прошлого года составил всего 139 млрд кубометров – меньше, чем даже в кризисный 2009-й. На этом фоне не слишком успокаивала мантра, которая в том или ином виде регулярно звучит из уст топ-менеджеров «Газпрома»: за Европой – будущее. Резонный вопрос: почему, ведь продолжающаяся либерализация с ростом тарифов на 15% ежегодно открывает концерну неплохие перспективы на внутреннем рынке, а европейских потребителей вполне могли бы заменить развивающиеся азиатские страны?
Дома хуже. До 1 января 2015 года внутренние цены на газ для промышленных потребителей будут повышаться на 15% ежегодно. Это происходит в рамках «переходного периода» на пути к равнодоходным с европейскими ценам на «голубое топливо», что значительно увеличит рентабельность российских производителей газа. Аналитики Банка Москвы подсчитали: дополнительная выручка концерна за следующие три года на внутреннем рынке составит около $25 млрд, что с лихвой компенсирует увеличение НДПИ на газ (около $6 млрд). Казалось бы, пора «Газпрому» перестать строить дорогостоящие экспортные трубопроводы в Европу и полностью переключиться на Россию. Но, во-первых, кто тогда будет зарабатывать для страны валюту, во-вторых, не останется места или для независимых производителей, если монополия включит свой административный ресурс, или для самого «Газпрома».
По мере повышения энергоэффективности российской экономики и роста цен внутренний спрос будет демонстрировать крайне сдержанную динамику. «Производителям, скорее всего, придется идти на уступки как по обязательствам по минимальной выборке газа, так и по цене, – полагает аналитик ИФД «Капиталъ» Виталий Крюков. – Независимые игроки будут очень активно наращивать производство и сбыт газа на более конкурентоспособных условиях, нежели «Газпром». Навес предложения ожидается значительный». В частности, государство требует от нефтяных компаний утилизировать, а не сжигать в факелах, 95% попутного нефтяного газа. Но основным локомотивом ослабления монопольного положения концерна станет «Новатэк», в числе крупнейших акционеров которого состоит Геннадий Тимченко, известный своими связями в высших эшелонах власти: его доля в добыче за ближайшую пятилетку может вырасти с 6 до 10% – почти вдвое! Напротив, согласно государственному плану развития отрасли, доля «Газпрома» к 2030 году сократится с нынешних 78 до 70%. «В долгосрочной перспективе около половины внутреннего спроса может удовлетворяться независимыми компаниями», – констатирует Виталий Крюков.
С Китаем тоже засада. С одной стороны, есть надежная сырьевая база для поставок российского газа в азиатские страны в виде недавно приобретенной «Газпромом» Ковыкты, расположенной в Иркутской области, а также наличие в портфеле Чаяндинского месторождения в Якутии. Вот только России и Китаю никак не удается договориться о цене поставок. «Строительство газопровода – капиталоемкое предприятие: по оценкам, на него придется потратить около $15 млрд, – говорит старший аналитик «Арбат Капитала» Виталий Громадин. – Между тем, Китай продолжает наслаждаться дешевым трубопроводным газом из Средней Азии и танкерными поставками СПГ, никак не воспринимая газпромовский принцип равнодоходности с европейским направлением. При этом Китай не соглашается даже на пункт долгосрочного контракта по примеру европейского, в котором обязуется покупать порядка 85% оговоренных объемов». Пока Китай не столкнется с дефицитом газа, конкурировать с поставками из Средней Азии Россия вряд ли сможет, соглашается Дмитрий Александров из «Универа».
Переплата за стабильность. Но за последние месяцы ситуация на мировом газовом рынке сильно изменилась. Политическая нестабильность на Ближнем Востоке и в Северной Африке заставила европейских потребителей вернуться к российскому газу. Исчезло основное препятствие в виде спотовых цен: впервые за последние два года они превысили контрактные цены «Газпрома» ($369 за тыс. кубометров против $327 по договорам концерна в первом квартале). События в Тунисе и Египте быстро отразились гражданской войной в Ливии, волнениями в Алжире, Йемене, Сирии, Омане и Бахрейне. Весь регион стал крайне нестабильным. Это заставляет аналитиков переоценивать риски срыва поставок даже из Саудовской Аравии.
Европейские страны, особенно южные, вынуждены искать более безопасные источники поставок в краткосрочной перспективе. Это предоставляет «Газпрому» новые возможности для усиления своих позиций на ключевых рынках – в Италии (44% потребления газа обеспечивают страны Ближнего Востока и Северной Африки), Турции (31%), Франции (26%) и Великобритании (9%) – на всех них в 2010 году наблюдалось снижение продаж российского газа. Так, объемы экспорта компании в Турцию (второй крупнейший рынок «Газпрома» в дальнем зарубежье после Германии) снизились на 10%, в Италию (рынок № 3 ) упали на 31%. Во Францию и Великобританию сократились на 3 и 7% соответственно.
По оценке аналитиков «ТКБ Капитала», на замещение экспорта СПГ в Европу из стран, охваченных волнениями (при условии, что поставки газа по трубопроводам из них останутся на прежнем уровне), «Газпром» мог бы заключить дополнительные контракты объемом 17 млрд кубометров в год в краткосрочной перспективе, а в среднесрочной – увеличить экспорт газа в Европу по долгосрочным контрактам на 12% до 156 млрд кубометров. «При средней цене в $350 за тысячу кубометров (прогноз «Газпрома» на 2011 год) это добавит в копилку концерна дополнительные $6 млрд ежегодно», – подсчитала Евгения Дышлюк из «ТКБ Капитала».
Диверсификация поставок топлива является одной из основных целей международной политики ЕС. Никто в Европе не хочет слишком зависеть от «Газпрома». До сих пор расчет был на две разные региональные группы поставок: Ближний Восток с Северной Африкой и Центральная Азия. Однако каждое из этих направлений потенциально проблематично. При этом Северная Африка стала проблематичной реально. Надолго? Вмешательство НАТО в ливийский конфликт пока не привело к какому-либо осязаемому результату. Ситуация, вопреки заверениям натовских генералов, патовая. Заместитель командующего операцией в Ливии, контр-адмирал Рассел Хардинг заявил агентству AFP, что в последние 24 часа «противники передвигаются туда-сюда на дороге между городами Брега и Адждабия». Но кому бы ни досталась имеющаяся нефтегазовая инфраструктура, она будет крайне уязвимой. И для восставших, и для лояльных Каддафи сил трубопроводы в пустынной и редконаселенной местности будут исключительно удобной целью.
Максимальный выигрыш, который может получить «Газпром» в этой ситуации, – реализация собственного трубопроводного проекта «Южный поток» с прогнозной мощностью до 63 млрд кубометров в год. Поставки с него способны полностью заместить газ из Алжира, Ливии и Египта на южноевропейских рынках. Но рассчитывать на это преждевременно, вносит нотку скептицизма Виталий Крюков. «Ливия остановила экспорт газа, но рано или поздно он будет восстановлен, – поясняет эксперт. – Также могут не оправдаться и чрезмерно раздутые ожидания рынка относительно Японии».
Сомнительные перспективы. В результате мартовского землетрясения и последующего цунами Япония потеряла и закрыла части атомных мощностей. Основная нагрузка по их замещению ляжет на газовые ТЭЦ, которые обычно обеспечивали четверть выработки всей электроэнергии в стране. Аналогичная ситуация складывалась и в моменты отключения АЭС после землетрясений в предыдущие годы, но тогда и последствия не были сравнимы с происходящим в Фукусиме. Насколько велик потенциал? В последнее время газовые мощности в Японии были загружены всего на 45%.
«Газпром», конечно, не мог упустить шанс на дополнительные доходы. Монополия попыталась сработать сразу с двух сторон. Она попыталась договориться, во-первых, о повышении объемов поставок СПГ в Японию со своего единственного крупного проекта по сжижению газа «Сахалин-2». Во-вторых, о перераспределении ролей на мировом рынке: Европа отказывается от некой части СПГ, замещая его трубопроводным газом, а высвободившиеся объемы идут в Страну восходящего солнца. «У меня есть большие сомнения в необходимости подобной своп-сделки, – размышляет Виталий Громадин. – Последние годы происходило комфортное насыщение газового рынка благодаря вводу новых проектов поставок СПГ (за последние пять лет мировые мощности по сжижению газа удвоились – «Ф.»). Повышенный спрос Японии могут обеспечить другие поставщики».
«Пока страна полностью удовлетворяет дополнительный спрос на СПГ за счет поставок со стороны азиатских и арабских стран, – соглашается Виталий Крюков. – В этом году ожидается рекордный объем предложения СПГ на мировом рынке. Нет ничего удивительного, что для увеличения поставок в Японию были задействованы свободные мощности, например в Брунее и Малайзии. Дополнительные партии СПГ предлагают Катар и другие. В перспективе избыток предложения газа останется, хотя этот «навес» может стать немного меньше». Кроме того, Япония будет стремиться повысить энергоэффективность и увеличить долю возобновляемых источников энергии, так что ожидания сильного роста потребления газа этой страной в долгосрочном плане раздуты.
Есть третий путь, как «Газпром» может выиграть от японской катастрофы. Многие страны, особенно в Европе, под давлением испуганного населения решили приостановить реализацию своих атомных программ. В Банке Москвы подсчитали, что ежегодный экспорт российского концерна за счет роста европейской газовой генерации (прежде всего в Германию, где атомные мощности обеспечивают четверть общего потребления электроэнергии) может увеличиться по сравнению с 2010 годом на 7%. Но не все так очевидно. «Глобального отказа от атомной энергии не произойдет, поскольку реальной альтернативы по соотношению стоимость/экологичность у человечества нет, – говорит старший аналитик «Грандис Капитала» Дмитрий Терехов. – Хотя можно ждать массового вывода из эксплуатации атомных реакторов первого поколения. Но этот процесс коснется только развитых держав – в развивающихся странах и без того стоят более новые блоки».
Заместитель генерального директора по науке Института энергетической стратегии Алексей Громов добавляет, что в наибольшей степени авария в Фукусиме отразится на ядерной энергетике тех стран, где, с одной стороны, сильны позиции «зеленых» и противников атомной энергетики в принципе, а, с другой, власти в максимальной степени учитывают общественное мнение. «Так что европейская энергетика, которая совсем недавно с большим трудом преодолела общественное сопротивление строительству новых атомных станций, сегодня рискует вообще заморозить большинство новых проектов в этой сфере, – прогнозирует Алексей Громов. – К чему это приведет? К увеличению поставок природного газа в Европу». А «Газпрому» только этого и надо. Анна Золотая, Александр Зотин
Президент Йемена Али Абдалла Салех согласился на предложение Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) по разрешению политического кризиса в стране, предусматривающий передачу власти, сообщает со ссылкой на заявление представителя канцелярии главы государства агентство Рейтер.
"Президентство приветствует усилия наших братьев в Совете сотрудничества стран Залива по разрешению кризиса в Йемене. Он (Салех) не имеет возражений относительно передачи власти мирным путем в рамках конституции", - цитирует агентство заявление офиса президента Йемена.
"Дорожную карту" урегулирования политического кризиса в Йемене ССАГПЗ обнародовал в воскресенье. Об этом заявил в Эр-Рияде генсек ССАГПЗ Абдуллятиф бен Рашид Аз-Зияни по итогам встречи министров иностранных дел организации.
Переговоры йеменской оппозиции с властью, по замыслу ССАГПЗ, должны были бы пройти в ближайшее время в Эр-Рияде. Основным пунктом "дорожной карты" является мирная передача власти в Йемене.
Оппозиция, со своей стороны, в понедельник отклонила план ССАГПЗ.
В состав ССАГПЗ входят шесть стран: Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман и Саудовская Аравия.
Эмир Катара 7 апреля, говоря о "дорожной карте" ССАГПЗ в посреднической миссии в Йемене заявил, что арабские страны Персидского залива надеются "заключить с йеменским президентом соглашение по поводу его отставки".
Однако сам Салех категорически и в резкой форме отверг предложение о своем уходе. В субботу стало известно, что правительство Йемена отозвало своего посла из Катара. Как заявили в Сане, посол из Дохи был отозван "для проведения консультаций".
Салех объявил 18 марта о введении в стране режима чрезвычайного положения сроком на 30 дней в связи с массовыми антиправительственными демонстрациями по всей стране. ЧП было введено после обстрела йеменскими силовиками участников антиправительственной демонстрации в Сане, где, по данным западных СМИ, погибли более 50 человек и около 300 получили ранения. Президент Йемена выразил сожаление в связи с гибелью людей, однако опроверг утверждения, что в этом виноваты сотрудники правоохранительных органов.
В последние месяцы многие страны Ближнего Востока и Северной Африки охвачены народными протестами, которые уже привели к падению правящих режимов в Египте и Тунисе. Антиправительственные выступления прошли также в Алжире, Ираке, Иордании, Марокко, Омане, Бахрейне и Сирии. В Ливии волнения переросли в вооруженные столкновения мятежников с армией.
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter