Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Итоги Астраханского саммита прикаспийских государств

Елена Дунаева, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра исследований стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН

Четвертый саммит прикаспийских государств, закончившийся подписанием Совместного заявления президентов 5 стран, коммюнике и трех соглашений, регулирующих взаимодействие России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана на Каспийском море, стал значимым шагом на пути выработки правового статуса этого водоема.

Попытки пяти государств выработать Конвенцию по правому статуса Каспийского моря в качестве базового документа, определяющего вопросы юрисдикции на акваторию и дно, принципы добычи углеводородных ресурсов, маршруты их транспортировки на мировые рынки, а также вопросы навигации, использования биологических ресурсов моря, охраны окружающей среды, обеспечения безопасности, борьбы с организованной преступностью и наркотрафиком, продолжаются уже более 20 лет. Процесс согласования позиций продвигался медленно. И вот на Астраханском саммите удалось сформулировать основные принципы, которые будут положены в основу Конвенции, о возможности подписания которой уже в 2015 г. заявил президент России. Главы государств в условиях возрастания угроз безопасности региона в военно-политической сфере, экономике и экологии проявили готовность идти на компромиссы в поисках совместного решения.

Руководство ИРИ рассматривает каспийское направление как один из приоритетов внешней политики. Хотя до сих пор именно иранская позиция по разделу моря была камнем преткновения на пути договоренностей, Тегеран активно участвовал в переговорном процессе, и по целому ряду вопросов его подходы к решению проблем безопасности, обеспечения судоходства, рыбной ловли, защиты биоресурсов, укрепления информационных и культурно-гуманитарных контактов были близки к российским.

Президент ИРИ Х.Рухани, подводя итоги Астраханской встречи, в качестве достижений саммита отметил важность зафиксированных в политическом заявлении принципов обеспечения равных условий безопасности для всех государств и соблюдения ими «разумной достаточности» при проведении военной деятельности. Иран уже много лет выступает за демилитаризацию Каспийского моря и достигнутые договоренности рассматривает как шаг на пути обуздания гонки вооружений и укрепления стабильности. Особое значение в Иране придают приверженности принципу неприсутствия внерегиональных сил на Каспии.

Интересам Ирана отвечает и внесенный в Заявление принцип об обеспечении свободного доступа из Каспийского моря к другим морям и Мировому океану.

Важным шагом на пути к выработке Конвенции руководство ИРИ считает соглашение пяти государств о выделении 15-мильной зоны национальной юрисдикции и 10-мильной национальной зоны рыболовства при сохранении большей части водной поверхности в общем пользовании. Известно, что Россия, Казахстан и Азербайджан достигли договоренностей относительно раздела дна северной части моря на основе срединной модифицированной линии. Туркменистан в целом готов поддержать эту позицию. Иран неоднократно заявлял, что он категорически против такого принципа раздела, поскольку это не отвечает его национальным интересам, и выступил с предложением раздела Каспия на основе равных долей. Руководство ИРИ заявляло, что также готово поддержать идею совместного использования моря. Мысль о справедливом, равноправном доступе ко всем богатствам моря, полной свободе судоходства, принятии решений всеми странами, опоре на нормы международного права прозвучала из уст президента ИРИ.

Руководитель ИРИ для достижения большего взаимодействия внес предложение о создании за счет средств пяти государств совместной структуры, которая бы координировала информационную деятельность, занималась вопросами борьбы с наркотрафиком и терроризмом, а также проводила широкую деятельность, направленную на развитие всего Каспийского региона. Эта идея коррелируется с предложениями России, Туркменистана и Казахстана, заявлявших о необходимости создания общих структур по экономическому сотрудничеству или зоны свободной торговли. Однако иранская сторона предлагает объединить в едином центре решение всех наиболее острых вопросов региона, в том числе и экологических. Тегеран, будучи инициатором подписания Рамочной конвенции по защите морской среды Каспия, постоянно поднимает вопрос реального обеспечения экологической безопасности при разработке промышленных ресурсов на море. Он выражает поддержку идее разработки механизма контроля за соблюдением запрета на вылов осетровых рыб и активизации борьбы с браконьерством.

Как представляется, правительство умеренного либерала Х. Рухани готово к реализации всех достигнутых соглашений и дальнейшему сближению позиций. В экспертных кругах ИРИ говорят о возможности отхода от идеи процентного соотношения долей при условии соблюдения международных норм в ходе раздела и при учете особенностей прохождения береговой линии. Однако в Иране с парламентской трибуны высказываются и другие мнения, что серьезно затрудняет работу дипломатического ведомства. Некоторые политические силы требуют от МИДа добиваться контроля над 50% дна и акватории. Оппоненты Х.Рухани опасаются, что в условиях замедления переговоров по ядерной проблеме с группой 5+1, президент может излишне увлечься «восточным» направлением и под давлением России, которая проявляет готовность к заключению с Ираном важных экономических соглашений, пойти на принципиальные уступки по Каспию.

За последний год Россия и Иран активизировали взаимодействие в политической сфере и прилагают усилия по расширению экономических взаимовыгодных контактов, что было отмечено президентами двух стран на встрече на полях саммита. Открывающиеся возможности для их сотрудничества охватывают и Каспийский регион, и, вполне вероятно, что совместные усилия по реализации разрабатываемых проектов могут стать стимулом для корректировки позиций и их дальнейшего сближения.

В Китае прошли Дни культуры Туркменистана

В Пекине прошли Дни культуры Туркменистана в Китае. Официальная церемония открытия Дней культуры состоялась в Театре Тян Цзяо, который является одной из главных достопримечательностей китайской столицы. Здесь состоялся гала-концерт мастеров культуры и искусств Туркменистана, в программу которого вошли произведения туркменской и мировой музыкальной классики. Свое искусство китайской публике продемонстрировали оркестр «Мердана», танцевальный ансамбль «Галкыныш», фольклорно-этнографическая группа «Дехистан», популярные солисты туркменской оперной и эстрадной сцены. В рамках мероприятия в Министерстве культуры КНР прошла встреча с членами туркменской делегации, руководителями учреждений культуры. В ходе встречи были обсуждены перспективные направления туркмено-китайского взаимодействия в области культуры, возможности проведения новых совместных акций, творческих обменов. В Национальном музее Китая прошла выставка произведений декоративно-прикладного искусства и музейных ценностей, представляющих культурное наследие Туркменистана. В рамках Дней туркменской культуры в Китае также состоялись встречи представителей творческой интеллигенции двух стран.

В туристической зоне «Аваза» состоялась международная выставка «Туризм и путешествие»

В Национальной туристической зоне «Аваза» состоялась международная выставка «Туризм и путешествие», а также профильная тематическая конференция. Мероприятия были организованы Государственным комитетом Туркменистана по туризму и Торгово-промышленной палатой страны. На встрече на туркменском побережье Каспия, приуроченной к Всемирному дню туризма, собрались представители из более 20 стран мира – руководители и специалисты профильных государственных учреждений, вузов, обеспечивающих кадровый потенциал отрасли и научный подход к ее развитию, а также бизнес-структур и международных организаций, в частности, Всемирной туристской организации.

Ключевыми темами выставки и конференции стали инновационное развитие туристической зоны «Аваза», сбалансированная реализация туристического потенциала регионов Туркменистана на основе природного и историко-культурного наследия, профессиональное образование и подготовка кадров для отрасли. В рамках конференции были проведены и секционные заседания, посвященные развитию сотрудничества в сфере туризма, популяризации новых маршрутов по уникальным местам туркменской земли, расширению гостиничной, рекреационной и развлекательной инфраструктуры индустрии путешествий и отдыха.

«Нейтральный Туркменистан»

Президент Туркменистана принял участие в IV саммите глав прикаспийских государств в Астрахани

Для участия в саммите в Астрахань прибыли Президент Туркменистана Г.Бердымухамедов, Президент Азербайджанской Республики И.Алиев, Президент Исламской Республики Иран Х.Рухани и Президент Республики Казахстан Н.Назарбаев, которых встретил Президент Российской Федерации В.Путин. В ходе встречи, проходившей в атмосфере взаимопонимания и конструктивности, стороны обменялись мнениями по ключевым аспектам взаимодействия, а также по ряду вопросов международного характера, представляющих взаимный интерес. На повестку дня саммита был вынесен комплекс актуальных вопросов: определение правового статуса Каспийского моря, развитие эффективного взаимодействия в сфере обеспечения безопасности на Каспии, охрана окружающей среды и биологических ресурсов этого уникального природного водоема, сотрудничество в области экономики и транспорта. В ходе состоявшегося заинтересованного обсуждения приоритетных направлений партнерства с расчетом на ближайшую и долгосрочную перспективу главы прикаспийских государств выразили единодушное мнение, что нынешняя встреча на высшем уровне придаст новые стимулы переговорному процессу, нацеленному на поиск взаимоприемлемых решений и выработку оптимального формата сотрудничества.

На саммите глав прикаспийских государств выступил президент Туркменистана Г.Бердымухамедов. В своем выступлении глава государства подчеркнул, что встречи на высшем государственном уровне являются главным фактором в деле активизации переговорного процесса по вопросам Каспийского моря. По мнению главы государства, Туркменистан всегда исходил из того, что пятистороннее взаимодействие на Каспии – это объединяющий фактор, отражающий стремление прикаспийских государств к миру, согласию и эффективному международному сотрудничеству. Президент Г.Бердымухамедов подчеркнул, что в позитивном ключе идет работа над проектом конвенции о правовом статусе Каспийского моря. К настоящему времени стороны смогли добиться значительного сближения позиций по большинству положений этого важного документа, определяющим смыслом которого является общее твердое стремление и решимость сделать Каспий зоной мира, международной стратегической стабильности и безопасности. Туркменский президент высказался о целесообразности наряду с деятельностью специальной рабочей группы активизировать формат встреч и консультаций на уровне министров иностранных дел прикаспийских государств. В своем выступлении глава Туркменистана предложил рассмотреть вопрос о подготовке проекта соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между прикаспийскими государствами, о создании новых транспортных магистралей между Каспийским, Черным и Балтийским морями, а также о разработке проекта соглашения о сотрудничестве в области транспорта на Каспийском море.

По итогам астраханского саммита были подписаны Соглашение о сотрудничестве в области гидрометеорологии Каспийского моря, Соглашение о сотрудничестве в сфере предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций в Каспийском море и Соглашение о сохранении и рациональном использовании водных биологических ресурсов Каспийского моря. Главы пяти прикаспийских государств поставили свои подписи под заявлением президентов Азербайджанской Республики, Исламской Республики Иран, Республики Казахстан, Российской Федерации и Туркменистана.

Государственное информационное агентство Туркменистана

В Ашхабаде открылась IX международная выставка-ярмарка «Книга – путь сотрудничества и прогресса»

В Выставочном центре туркменской столицы открылась IX международная выставка-ярмарка «Книга – путь сотрудничества и прогресса», участие в которой принимают свыше 150 представителей печатной индустрии, деловых и литературных кругов из более, чем 20 стран мира. Организатором книжного форума выступили Туркменская государственная издательская служба и Торгово-промышленная палата Туркменистана. В числе участников ярмарки – руководители, специалисты-разработчики, менеджеры, представляющие более 60 издательских домов и полиграфических предприятий, компаний – производителей печатного оборудования, торговых фирм и профильных вузов США, Великобритании, Австрии, Германии, России, Турции, Китая, Республики Корея, Ирана, Индии, Саудовской Аравии, Польши, Румынии, Албании, Беларуси, Украины, Казахстана, Армении, Молдовы и др. В состав зарубежных делегаций также вошли известные литераторы, мастера перевода, ученые, художники-иллюстраторы, журналисты, а также представители государственных и крупнейших научно-образовательных структур в этой сфере – Калифорнийского и Оксфордского университетов, Московского государственного университета печати имени Ивана Федорова, а также МГУ.

Одним из крупных и постоянных участников выставки традиционно является Россия, делегация которой представила более двух десятков издательских предприятий – «Медкнига Элби-Спб» и ООО «Елби-Спб», «Бином», «Галарт», «Информнаука», «Бичик» и др. С каждым годом состав российских экспонентов расширяется. Издательские новинки и высокотехнологичные образцы полиграфии, разработки, включающие, в том числе, учебно-познавательный контент, демонстрируют стенды новичков – «Карапуз», «Сократ», «AST-Press». «Мозаика-синтез» предлагает учебный комплекс для домашнего дошкольного обучения. В числе российских экспонентов – компания «Ru-sсan», которая продемонстрировала работу инновационного сканирующего оборудования, особо актуального для создания межбиблиотечной электронной сети.

В рамках международной выставки-ярмарки в конференц-зале Выставочного комплекса также состоялась научная конференция «Книга – путь сотрудничества и прогресса». Участники встречи ознакомились с опытом развития издательской отрасли в различных странах, внедрения новейших технологий в производство книжной и другой полиграфической продукции, создания сети электронных услуг передачи информации и распространения книг. В ходе заинтересованного обмена мнениями были обсуждены вопросы налаживания тесных партнерских связей между профильными структурами, в том числе в области подготовки специалистов издательского дела и в сферах полиграфических технологий, переводческой деятельности, библиотечного взаимодействия и творческих обменов.

В Астрахани прошла встреча президентов Туркменистана и России

Президент Туркменистана Г.Бердымухамедов в рамках IV саммита глав прикаспийских государств, проходившего в российской Астрахани, встретился с президентом Российской Федерации В.Путиным. Поблагодарив Президента Туркменистана за участие в нынешнем Саммите, Президент Российской Федерации отметил весомый вклад Туркменистана в решение вопросов, касающихся каспийской проблематики. Подчеркнув продуктивность обмена мнениями в рамках нынешней пятисторонней встречи в верхах, чему способствовала многолетняя предварительная работа по подготовке к подписанию важных совместных документов, Президенты Г.Бердымухамедов и В.Путин высказались за необходимость продолжения переговорного процесса по комплексу вопросов, связанных с сохранением и рациональным использованием богатейшего потенциала Каспия в интересах всех прибрежных государств.

Поблагодарив российского коллегу за оказанное гостеприимство и высокий организационный уровень очередного Саммита глав прикаспийских государств, Г.Бердымухамедов подчеркнул, что Туркменистан настроен на самое активное взаимодействие как в вопросах определения правового статуса Каспия, так и дальнейшего углубления торгово-экономического и культурно-гуманитарного сотрудничества со странами региона, народы которых объединяет общая история и многовековые традиции дружбы и добрососедства.

Президенты Г.Бердымухамедов и В.Путин высоко оценили динамичный характер и достигнутый уровень межгосударственного диалога, подчеркнув твердое намерение и обоюдную готовность сторон всемерно укреплять и неуклонно наращивать плодотворное взаимодействие на всех ключевых направлениях. Обменявшись мнениями о ходе реализации достигнутых ранее туркмено-российских договоренностей, главы двух государств выразили уверенность, что предпринимаемые в последнее время шаги будут способствовать развитию равноправного, доверительного и взаимоуважительного диалога во благо народов двух дружественных государств. Примером тому может служить и проведенная недавно – в первой половине этого месяца – в Ашхабаде туркмено-российская встреча за «круглым столом», посвященная вопросам развития сотрудничества в нефтегазовой отрасли. С российской стороны в ней приняли участие представители профильных институтов Российской Академии наук, Фонда инновационного производства «Сколково», а также руководители ряда компаний и крупных промышленных предприятий.

Президент Туркменистана и Президент Российской Федерации также обменялись мнениями по ряду вопросов региональной и международной политики, представляющих взаимный интерес. Подчеркнув схожесть или совпадение взглядов сторон в отношении актуальных проблем и вызовов современности, собеседники подтвердили приверженность стран-соседей курсу на дальнейшее сближение и установление тесного партнерства в целях обеспечения всеобщего мира, безопасности и устойчивого развития.

В этой связи Президент В.Путин особо отметил важность международных инициатив, выдвигаемых независимым нейтральным Туркменистаном с трибуны высоких мировых форумов и направленных, в частности, на формирование новой архитектуры глобальной безопасности, превращение Центральной Азии и Каспийского региона в зону мира и стабильности. Как было отмечено, именно активная позиция в отношении вопросов мировой повестки дня, заинтересованное обсуждение назревших проблем и консолидация усилий в поиске их решения позволяют адекватно реагировать на вызовы времени и с уверенностью смотреть в будущее. В ходе встречи Президенты Г.Бердымухамедов и В.Путин обменялись взаимными приглашениями посетить с визитами Туркменистан и Российскую Федерацию.

Государственное информационное агентство Туркменистана (TDH), 29.09.2014г.

США начали схватку за Иран: что ждет Россию, если Иран уйдет?

Еще в 2013 году, после избрания президентом Ирана Хасана Роухани США переходят к новой стратегии в отношении Тегерана. Задача – ослабить, а затем разрушить нынешнее государственно-политическое устройство страны, а также подчинить своему контролю гигантские нефтегазовые ресурсы ИРИ, превратив эту страну в послушный инструмент усиления американского господства в Персидском заливе, на Ближнем Востоке, на Южном Кавказе, в Каспийской зоне и в Центральной Азии. Ведь Иран – ключевая, региональная держава на пересечении этих регионов. А что если США удастся решить эту задачу, что станет с Россией с уходом этой гигантской страны, в том числе с ее интересами в Центральной Азии и на Большом Кавказе?

Основная цель Вашингтона

Предпринимаемые сегодня администрацией Обамы шаги в отношении Ирана направлены в первую очередь на то, чтобы оторвать эту страну от России, с которой у ИРИ складываются, хотя и очень медленно, отношения стратегического партнерства. Для США здесь важно использовать Тегеран в борьбе за вытеснение РФ с европейского и мирового рынка газа, а также в плане понижения цен на нефть в целях ослабления российской экономики. С появлением санкций против Москвы в связи с Украиной реализация этой задачи открыто осуществляется Обамой. Выброс иранской нефти на рынок после снятия с Ирана международных санкций на фоне того, что сами США и Саудовская Аравия уже увеличивают экспорт нефти, может привести к падению нефтяных цен до 75-80 долл.за баррель. Для российского бюджета – это сокрушительный удар, учитывая, что цена в бюджете РФ на 2015 год заложена в 90 долл. за баррель. А выход ИРИ на европейский рынок газа при том, что Ирак начнет его экспорт уже в 2016 году, станет новым мощным ударом по доходам России, 70% которых составляет продажа именно углеводородов. То есть Тегерану отводится роль своего рода Саудовской Аравии 1982-84 г.г., когда США и КСА путем обрушения цен на нефть способствовали коллапсу советской экономики и распаду СССР. Эта линия во многом повторяет стратегию Рейгана, принятую в 1982 году на узком закрытом совещании высших чинов американской администрации.

Региональные комбинации США

Еще одно направление удара Вашингтона на иранском направлении – это избавление зависимости от других важных региональных игроков – Турции, Саудовской Аравии, Израиля и Египта, которые во многом перестали учитывать пожелания Белого Дома и проводят собственную политику на Ближнем Востоке. Кроме того, США очень важно ослабить опору Запада на энергетические поставки из арабских стран ССАГПЗ, прежде всего Саудовской Аравии, Катара, Кувейта и ОАЭ. Только Иран способен стать противовесом этим региональным полюсам влияния, тем более если будет действовать в унисон с Ираком, который обладает не меньшим нефтегазовым потенциалом. Совместно Иран и Ирак смогут экспортировать нефти не меньше, чем Саудовская Аравия, и газа – не меньше чем Катар. А Турция со своими неоосманскими амбициями и Египет, как традиционный политический лидер арабского мира, вынуждены будут учесть иранский фактор в американском распределении ролей в регионе Большого Ближнего Востока. Равно как и Израиль с его лобби в Вашингтоне.

Задача номер три – с помощью Ирана решить сирийский и иракский вопрос в своих интересах, равно как и обуздать «Хизбаллу» ради Израиля, что должно стать некоторой компенсацией Тель-Авиву за американо-иранское сближение и уступки Вашингтона по ядерной программе ИРИ. Уже всем ясно – ядерная программа Тегерана мало волнует Вашингтон. Ведь она не направлена против США. Зато утихомирит региональных игроков типа Саудовской Аравии и Израиля, которые будут вынуждены усиливать свою опору на гарантии безопасности со стороны Вашингтона. И скорее всего, американцы договорятся с ИРИ по его ядерной программе к концу ноября с.г., после чего антииранские санкции будут сняты, что даст ИРИ доступ к замороженным авуарам на сотни миллиардов долларов, начнется бум прихода иностранных инвестиций в иранскую экономику, т.к. Иран сейчас − единственный оазис стабильности и благополучия на всем Ближнем Востоке, и для него откроется доступ к многомиллиардным доходам от экспорта нефти и газа.

Чем придется заплатить?

Но в ответ американцы потребуют плату в виде изменения внешней политики ИРИ, отказа от сотрудничества с РФ, включая сферу ВТС (а кроме России, никто Ирану не поставит самые современные виды вооружений), изменения позиции по Сирии, «Хизбалле», Ираку, Южному Кавказу и Центральной Азии. И плата эта будет высокой, вплоть до разрешения на создание американских тренировочных баз на иранской территории для подготовки диверсионных специалистов, боевиков, наемников и просто террористов для их последующей инфильтрации в Россию (на Северный Кавказ и в Поволжье) для раскачивания власти Владимира Путина, а также в Центральную Азию (в Туркмению, Узбекистан и Казахстан для смены там нынешних режимов и замены их на прозападные, которые поставят под контроль США свои нефтегазовые ресурсы. А с Таджикистаном все будет просто, так как Иран считает его своим родственным государством, если не больше) и богатый нефтью и газом Азербайджан. С помощью нефти и газа указанных бывших советских республик и самого Ирана, а также Ирака Вашингтон вполне сможет выдавить углеводороды России из Европы, причем полностью. Особенно это касается газа. Для этого достаточно будет возродить проект газопровода Набукко, добавив к нему иранский, иракский, туркменский и катарский газ. И тогда на «Южном потоке» можно будет окончательно поставить жирный крест. Более того, даже Украина сможет избавиться от газовых поставок из России. А пока российский газ пойдет в Китай, наша экономика может обвалиться до критического уровня.

А понимают ли это в Москве?

Очень хочется верить в то, что в Москве просчитывают все последствия новой американской политики в отношении Тегерана в общем контексте усилий Вашингтона по удавлению РФ, превращению России в зависимую от США страну второго или третьего разряда, роль которой сведется к обеспечению Запада дешевыми углеводородами и другими сырьевыми товарами. И уж никакой самостоятельной внешней и внутренней политики. И тем более мощных вооруженных сил.

Похоже на то что США для реализации этого чудовищного плана применяют новую тактику. Они специально вовлекли Россию, как говорится, по уши в геополитический конфликт с Украиной и в энергетический конфликт с ЕС в качестве отвлекающего маневра. Поэтому пока, на этот час, и не видно, что Москва что-то предпринимает для предотвращения нового курса Белого Дома в отношении Ирана. Все силы брошены на Украину и газовый рынок ЕС, тогда как основная угроза надвигается с южного направления. Американцы тихой сапой ежедневно делают свое дело. И военная операция в Ираке и Сирии под предлогом борьбы с ИГИЛ и международным терроризмом – часть этого курса на завоевание Ирана и выдавливание РФ из этого региона.

Почему Москва бездействует?

Возникает вопрос – почему Москва бездействует? Недооценка опасности? Непонимание ситуации? Слабость российской дипломатии? Или все вместе? А ведь в сентябре с.г. по итогам заседания Постоянной Российско-Иранской межправкомиссии по торгово-экономическому сотрудничеству был подписан протокол с перечнем реализуемых проектов общей стоимостью почти в 70 миллиардов долларов. Но прошел месяц, и никого телодвижения, что-то не видно, что его кто-то собирается выполнять. Кроме того, Ирану срочно нужно перевооружать армию самым современным оружием. Единственный потенциальный поставщик – Россия. Только Москва даст Тегерану такие системы ПВО как С-300 или С-400 или «Панцирь», боевые самолеты Миг-31 или СУ-30 (СУ-35), танки Т-90 S, ПТУРСы «Корнет», современные подводные лодки и боевые надводные корабли, ракетные системы береговой обороны и т.д. Ведь очевидно, что США и НАТО оружие такого уровня Ирану не дадут, по крайне мере до смены нынешнего «исламско-революционного» режима на проамериканский, чтобы не изменить радикально баланс сил в регионе, где Вашингтон продолжит активное военное сотрудничество с ССАГПЗ и Турцией, хотя бы исходя из огромных дивидендов от продажи вооружений богатым арабским монархиям. А тут еще фактор возрастающего иранского влияния, который заставит аравийских монархов бежать в Вашингтон за новыми военными заказами. Так что России надо срочно наращивать отношения с Ираном, иначе просто можно опоздать на иранский поезд, быстро набирающий скорость. Это касается не только ВТС, но и торгово-экономического сотрудничества, особенно в энергетике, включая сферу углеводородов и ядерную программу мирного атома. И нужно стартовать сегодня, а точнее нужно было еще вчера, если не позавчера.

Удар по Китаю

Задача номер четыре американской линии по Ирану носит долгосрочный геополитический характер – ограничить возможности Китая как в перспективе основного соперника Вашингтона в Азии. Если США заполучат ИРИ в качестве стратегического партнера, то КНР потеряет важнейший источник получения нефти, а с учетом сказанного выше о России как основной цели американской политики по переделу мирового газового рынка, а также газовых поставщиках Центральной Азии, то в ближайшей перспективе экономика Китая будет полностью зависеть от Америки, так как США будут контролировать весь мировой рынок поставки углеводородов.

Создание летом этого года альтернативных международных институтов в рамках БРИКС, а также процесс расширения ШОС с перспективой вхождения в нее Ирана просто взбесили Америку. Особенно Вашингтон испугала возможность формирования оси Россия – КНР – Иран с возможным подключением к ней в будущем и Индии. Ведь это, полагают в США, означало бы не только утрату Америкой той глобальной роли, за которую она упорно цепляется, но и потерю контроля над основными источниками углеводородов, от поставок которых зависит дальнейшее экономическое благополучие Запада.

Иран рискует потерять независимый курс

Хочется надеяться, что в Кремле уже разглядели тот факт, что главные акценты наступления США, а значит и НАТО, вновь переносятся на Ближний и Средний Восток, на этот раз с упором на Иран и Ирак. Но понимают ли это в Иране, или там руководствуются лишь сиюминутными интересами любой ценой снять санкции? Ведь выход Ирана после снятия с него санкций и Ирака после стабилизации там ситуации как крупнейших ближневосточных поставщиков нефти и газа на мировой рынок уже к 2018-2020 годам (по оценкам, обе страны способны будут ежедневно экспортировать только нефти до 20 млн. баррелей в день) существенно снизит роль Саудовской Аравии, экспортные возможности по нефти которой не превышают 10-11 млн. баррелей в день.

Без Ирана, Ирака и Сирии невозможно создать реальную альтернативу проекту «Южного потока». Другое дело – мощный выброс в Европу иранского газа с его крупнейшего месторождения «Южный Парс» и начало газового экспорта из Ирака, намеченного на 2016 год. И в этой сложной игре основная ставка сейчас делается Вашингтоном на Иран, точнее, на сближение с ним за счет уступок по ядерной программе, снятия санкций и вложения мощных инвестиций в энергетический сектор, а затем – на перерождение правящего иранского класса из национально-исламистского в прозападно-либеральный.

Главный расчет американцами делается на отрыв группировки президента Хасана Роухани и поддерживающих его полусветских политиков и бизнесменов от религиозной верхушки страны во главе с духовным лидером Али Хаменеи (поэтому США в том числе запустили гнусную кампанию по формированию общественного мнения относительно здоровья духовного лидера Ирана и перемен в связи с приходом нового лидера), а также от командования КСИР. Таким образом, Белым Домом зафиксирован отказ от идеи силового сценария по свержению нынешнего иранского режима на план его разложения изнутри путем прозападной «коррекции» по американским лекалам, поощрения внутренней оппозиции для ослабления власти нынешнего руководства, разжигания этнических трений между персами, с одной стороны, и национальными меньшинствами (азербайджанцами, курдами, белуджами и т.д.) − с другой.

*************

Сейчас Иран – основная мишень Вашингтона в его глобальных планах. Без смены или трансформации правящего режима в Тегеране Белый Дом не реализует этот новый стратегический курс. В США пойдут до конца, используя все методы и средства, а также крайнюю пассивность Москвы, отсутствие ее активной политики в регионе. Но если нынешний режим в Иране не поймет замыслы Америки, то иранскому народу придется заплатить самую высокую цену – потерю суверенитета над природными богатствами и самостоятельной независимой политики. Очень хочется верить, что великий аятолла Али Хаменеи, президент Хасан Роухани и командование КСИР и ВС ИРИ понимают, что скрывается за планами Вашингтона, и самые печальные последствия их реализации для Ирана.

Владимир Алексеев,

Специально для Iran.ru

Независимая международная нефтегазовая компания Dragon Oil (DGO), зарегистрированная в Ирландии, предложила ирландской компании Petroceltic International (PCI) наличные в размере 492 млн фунтов ($787 млн ) за долю активов в разведочной и производственной деятельности в Северной Африке и Курдистане, сообщает ресурс "Тэкноблог" со ссылкой на Bloomberg.

Dragon Oil получила безвозвратное обязательство голосовать в пользу сделки от своего главного акционера (контрольный пакет 54%) – национальной нефтяной корпорации Эмиратов (ENOC). Сейчас ведутся интенсивные переговоры по сделанному предложению в связи с прибавкой 230 пенсов на 1 акцию — соответственно 29% прибавки к цене на момент закрытия биржи на прошлой неделе. Как сообщили сегодня из штаб-квартиры компании Petroceltic в Дублине, правление компании готово рекомендовать предложение для переговоров с акционерами. В Лондоне в 8.25 акции PetroCeltic поднялись на 23% (220 и 216 пенсов).

Dragon Oil хоть и зарегистрирована в Ирландии, но штаб-квартиру имеет в Дубае, компания активно работает на каспийском шельфе Туркменистана, где к концу 2015 года рассчитывает получать 100 тыс баррелей нефти в день. Доходы от реализации "черного золота" и обеспечивают средства для новый приобретений. Покупка бизнеса у Petroceltic, с ее сильной геолого-геофизической базой, отвечает стратегии на расширение деятельности в западном направлении – Северном Ираке, Египте, Алжире. В Египте компания имеет лицензионный участок недр, и в августе президент Dragon Oil Абдул Джалиль Аль Халифа заявлял, что рассматривает Египет как основной район своей будущей экспансии. Рetroceltic, имеющая офисы в Эдинбурге, Лондоне, Риме, Алжире, Каире, Варне и выступающая конкурентом компаний ВР, Dundee Energy и Pioneer Natural Resoutces, тоже рассчитывает на продолжение активного бизнеса в Северной Африке, в акватории Средиземного и Черного морей. Для закрытия сделки с Dragon Oil по алжирским активам Рetroceltic требовалось соответствующее одобрение правительства Алжира.

Генеральный директор судоходной компании «Хазар» Али Акбар Гонджи, рассказывая о планах компании по перевозкам экспортных грузов во втором полугодии, отметил, что транспортировка таких грузов осуществляется из иранских портов Энзели, Астара, Ноушехр и Амирабад в порты Астрахань, Актау, Махачкала и Туркменбаши. Для этого используются 22 судна общим водоизмещением около 95 тыс. т, находящихся в собственности компании «Хазар».

Как уточнил Али Акбар Гонджи, даты выхода судов из портов отправки и захода в порты назначения могут меняться за пять дней до установленных сроков в зависимости от погодных условий и обстановки на море. Наименование судна называется отправителю при наличии экспортных грузов в количестве как минимум 2 тыс. т.

Али Акбар Гонджи сообщил, что в первом полугодии (21.03-22.09.14 г.) судами компании «Хазар» перевезено около 1,2 млн. т грузов, в том числе из иранских северных портов отправлено примерно 480 тыс. т экспортных грузов. К числу перевозимых грузов относятся зерновые, металлоконструкции, бумага, цемент, карбонаты и мел, кафельная плитка, строительный камень, стекло, строительные материалы, оборудование, машиностроительная продукция, продукты питания, садоводческая продукция и др.

Узбекистан продолжит снижать поставки природного газа в России, компенсируя их увеличением на рынок Китая, сообщил РИА Новости в среду источник в департаменте ТЭК кабинета министров республики.

Накануне СМИ сообщили, что "Газпром" намерен в ближайшее время полностью отказаться от закупок газа в Туркмении и Узбекистане и в настоящее время ведет работы по расторжению ныне действующих межправительственных соглашений о поставках газа.

К 2021 году главным экспортным направлением узбекского газа станет Китай, уточнил собеседник агентства. По его словам, в 2015 году поставки в КНР будут доведены до 10 миллиардов кубометров против 6 миллиардов по итогам 2013 года.

"Есть ресурсы, в том числе высвобождающиеся, увеличить этот объем", — сказал источник.

"Учитывая сегодняшние реалии рынка и снижение спроса в России, узбекская сторона еще два года назад активизировала вопрос диверсификации газового экспорта, в первую очередь в Китай", — отметил собеседник агентства. По его оценке, в ближайшие пять-шесть лет предельные экспортные возможности Узбекистана по газу могут составить не более 15-16 миллиардов кубометров в год, что позволяет менять основных покупателей "не столь болезненно".

Ранее руководство национальной холдинговой компании (НХК) "Узбекнефтегаз" заявляло, что обеспечение необходимого прироста углеводородов позволит увеличить экспорт газа из Узбекистана на 20% по сравнению с 2013 годом, когда на внешние рынки было поставлено порядка 13 миллиардов кубометров газа.

Узбекистан ежегодно добывает 63-65 миллиардов кубометров газа, из которых потребляет порядка 50 миллиардов. Согласно контракту с "Газпромом" Узбекистан в 2013 году поставил 7,5 миллиарда кубометров газа против 8,7 миллиарда кубометров в 2012 году. В соседние страны региона — Казахстан, Киргизию и Таджикистан — газ из Узбекистана идет в незначительных объемах.

Белоруссия и Туркмения договорились о сотрудничестве в сфере реализации калийных удобрений, заявил президент Белоруссии Александр Лукашенко.

"Мы договорились, что возьмем для сотрудничества зарождающуюся новую компанию Туркменистана и будем вместе, во благо наших народов, продавать минеральные удобрения", — сказал он в интервью туркменским СМИ, текст которого цитирует в среду белорусское госагентство "Белта".

Белорусская сторона строит в Туркмении Гарлыкский горно-обогатительный комбинат стоимостью 1 миллиард долларов. В 2011 году, по итогам переговоров Белорусской калийной компании и концерна "Туркменхимия", появилась информация, что Туркмения проявляет интерес к продаже калийных удобрений через БКК.

Белорусское ОАО "Белгорхимпром" в 2010 году подписало контракт на строительство белорусскими специалистами "под ключ" Гарлыкского горно-обогатительного комбината по выпуску калийных удобрений мощностью 1,4 млн тонн в год на базе Гарлыкского месторождения калийных солей (Лебапская область). Работы были начаты в 2012 году. По словам вице-премьера Белоруссии Анатолия Калинина, в 2016 года планируется начать производство калийных удобрений на этом предприятии. Нина Гурина.

16-я российская агропромышленная выставка «Золотая осень».

«Золотая осень – 2014» проводится в рамках Российской агропромышленной недели с 8 по 11 октября 2014 года на территории «Выставки достижения народного хозяйства» (ВДНХ).

В мероприятии примут участие более 2500 предприятий из 54 субъектов Федерации и 24 стран.

Российская агропромышленная выставка «Золотая осень» проводится с 1999 года и является площадкой для обсуждения основных вопросов развития отечественного агропромышленного комплекса и продовольственной безопасности страны.

Выступление Дмитрия Медведева на церемонии открытия выставки:

Добрый день, дорогие друзья! Приятно в таких условиях открывать нашу Всероссийскую агропромышленную выставку «Золотая осень», которая проходит в канун Дня работника сельского хозяйства, и сегодня на главном аграрном форуме нашей страны я хочу всех поздравить с профессиональным праздником.

«Золотая осень» проходит уже в 16-й раз. Здесь мы традиционно подводим итоги сельскохозяйственного года, обсуждаем перспективы развития отрасли, говорим и о трудностях, и о достижениях, и, конечно, самое приятное, – здесь мы награждаем работников.

В любой отрасли профессионализм и самоотдача ценятся очень высоко. Сельское хозяйство – одна из ключевых сфер нашей экономики, поэтому ваши заслуги для нас особенно важны. Но оценивает их не только государство, а и люди, которые приходят в магазины за покупками и всё чаще выбирают отечественную продукцию. Сейчас у всех нас, у российских производителей, есть шансы, чтобы расширить своё присутствие на продовольственном рынке. Введённые ограничительные меры всем известные, хотя и были вынужденными, но тем не менее фактически дали преференции для развития наших аграрных компаний. И хотел бы всех вас заверить, что курс на импортозамещение по продовольствию – это не сиюминутный порыв, а чёткая и стратегическая позиция государства.

На днях я подписал распоряжение Правительства об утверждении «дорожной карты», в которой определены меры по содействию импортозамещению в сельском хозяйстве. Цель наших усилий – увеличить производство собственной сельхозпродукции, снизить зависимость России от импортных поставок продовольствия. Мы намерены создать единую информационную систему обеспечения продовольственной безопасности. По некоторым позициям, вы хорошо об этом знаете, у нас есть неплохие достижения, но есть и над чем работать.

Планируем внести изменения в Государственную программу развития сельского хозяйства. Они предусматривают не только определение новых приоритетных отраслей развития аграрно-промышленного комплекса в условиях замещения импорта, но и увеличение финансирования. Несмотря на трудный и весьма жёсткий бюджет, мы всё-таки смогли отыскать и дополнительные средства, которые пойдут на развитие агропромышленного комплекса. Будем и дальше повышать эффективность использования сельхозземель, улучшать ветеринарный контроль, фитосанитарный контроль и будем работать над устранением одной из основных проблем сельского хозяйства – закредитованности. Также необходимо внедрять современные технологии, повышать инвестиционную привлекательность сельского хозяйства. Продолжим совершенствовать и наше таможенно-тарифное регулирование.

В наших планах – расширение торгового сотрудничества с традиционными партнерами по Содружеству Независимых Государств. Особенно приятно, что впервые в «Золотой осени» принимают участие компании из государств Содружества – из Армении, Белоруссии, Туркменистана, а также ряда других стран.

Уважаемые коллеги! Завтра на заседании Правительства мы планируем подвести предварительные итоги уборки урожая в этом году. По данным Минсельхоза по состоянию на позавчерашний день, уже намолочено почти 100,5 млн т зерна. Это промежуточный пока результат, но надо прямо сказать, он почти рекордный. К концу года мы ожидаем и более высоких результатов, это нам позволит закрыть все внутренние потребности и создать очень хороший экспортный потенциал. У нас также очень хорошие показатели по урожаю картофеля – в этом году, по состоянию на 6 октября, его собрано в два раза больше, чем в прошлом году. Есть и другие достижения – в области животноводства, хотя мы понимаем, что ещё много проблем и трудностей, и мы их вместе с вами будем решать.

Хочу искренне всех поблагодарить за ваш прекрасный труд и перейти к самой приятной части нашей встречи – к вручению государственных наград.

***

Дмитрий Медведев вручил государственные награды работникам агропромышленного комплекса.

Заключительное слово Дмитрия Медведева:

Ещё раз хотел бы искренне от всех нас, здесь присутствующих, поздравить награждённых, выразить уверенность, что мы и дальше будем развивать наше село, будем развивать наш аграрный сектор, потому как Россия действительно всегда была, есть и будет одной из ведущих аграрных стран мира. И этим нужно гордиться.

С наступающим праздником вас!

Президент Ирана блеснул знанием русского

На Каспии обозначилась перспектива разрешения одного из самых застарелых территориальных споров между разными государствами. Кому-то может показаться, что состоявшаяся в Астрахани встреча в верхах руководителей прикаспийских стран интересна только дипломатам и жителям прикаспийских регионов, коих в России из 84 всего-то три — Астраханская область, Дагестан и Калмыкия — но не скажите.

Совместная работа над тем, чтобы было какие деликатесы выставить на праздничные столы, — одна из самых очевидных задач для всех прикаспийских государств: России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана. Поэтому одно из совместных мероприятий в рамках нынешнего Каспийского саммита — это когда президенты наших стран вместе выпустили в воду мальков. Это большая программа, которая требует именно совместного участия.

Но главная тема: как разделить Каспий. Формула, которая наконец выстрадана и, как обещано, будет утверждена уже на следующем саммите, такая: по 15 миль вдоль берега — суверенны, а вот все остальное море — общее. Но общее только для самих прикаспийских государств. То есть, например, не может быть никакого военного присутствия государств некаспийских. При этом, конечно, имеются в виду те самые внешние игроки, под чьими санкциями теперь оказались уже два прикаспийских государства — Исламская Республика Иран, которую на саммите представлял президент Роухани, и Российская Федерация.

"Вести в субботу" встретились в Астрахани с новым иранским президентом Хасаном Роухани.

- Глубокоуважаемый господин президент, известно, что вы говорите по-арабски. Нет ли у вас желания выучить русский язык?

- Привет великому русскому народу!

- Отлично! Это впечатляет. Вы приехали хорошо подготовленным. Вы — ветеран революционного движения. Незадолго до революции 1979 года вы участвовали в революционном движении. Вы возглавляете Исламскую Республику Иран, древнее и гордое государство. Но в то же самое время вы ассоциируетесь с Twitter, Facebook, с тем, что некоторые журналисты поверхностно называют "либерализацией иранской жизни". Каким вы видите новый Иран. Идет ли речь о новом Иране, что касается внутренней и внешней жизни?

- В сегодняшнем мире коммуникации играют очень важную роль, и во всех странах мы, ответственные власти, должны предоставлять народу соответствующие возможности. Тем не менее, социальными сетями нельзя злоупотреблять и в вопросах нравственности, и в вопросах религиозных убеждений, которым привержены те или иные народы. В сетях нельзя писать такие вещи, которые подстрекают народ или подвергают опасности безопасность этих стран. Идти надо по такому пути и обращать внимание на интересы всех народов.

Иран — государство строгое, все-таки исламская республика. Тем не менее, и эта исламская республика выступает сейчас против "Исламского государства". На взгляд президента Роухани, который защитил докторскую диссертацию по теме "гибкости шариатского закона", боевики, захватившие столь обширные земли в Сирии и Ираке, "врут, когда говорят, что они — мусульмане".

На недавнюю конференцию в Париже по организации совместного противодействия исламистам французы иранцев так и не пригласили: во-первых, работают старые стереотипы, а, во-вторых, Иран — все еще под санкциями из-за своей ядерной программы. И вот здесь мы выходим на очень интересную тему. С одной стороны, Иран, как никто из прикаспийских государств, солидарен с Россией, готов поставлять антисанкционные продукты питания и так далее, а с другой, — прогресс на переговорах по иранской ядерной программе есть. А значит, возможно, санкции против Ирана отменят раньше, чем санкции против России. Что тогда?

- Есть одна сфера, где Россия и Иран — прямые конкуренты. И мы, и вы экспортируем нефть и газ. Какими вам видятся не только конкуренция на этом международном рынке, но и возможное российско-иранское сотрудничество по углеводородной теме?

- Да, мы экспортируем нефть, но в этой сфере задействовано много стран. И мы с ними сотрудничаем. Есть организация под называнием ОПЕК, которая координирует эту деятельность. Несколько лет мы прилагаем усилия к тому, чтобы страны, экспортирующие газ, также могли осуществлять взаимодействие. Конкуренция не проблематична. Она должна быть здоровой и не должна делать так, чтобы прибыль была только для покупателя, а экспортеры несли бы ущерб. Поэтому и в вопросах газа, как и в целом в энергетике, самый оптимальный путь — это сотрудничество, взаимодействие. И если есть какая-то конкуренция, она должна быть абсолютно здоровой. Поэтому мы готовы во всех сферах вместе с Россией вести скоординированную деятельность.

- Может так получиться, что ваши санкции будут отменены быстрее. И в этой связи у вас на горизонте может появиться Европа, которая скажет: "Отлично, иранцы, у вас больше санкций нет, давайте-ка мы будем от вас теперь нефть и газ получать в больших объемах вместо той, которую мы получали от России". В такой ситуации вы готовы на координацию действий с Москвой?

- Известно, что Иран является обладателем самых больших запасов газа. Но в его добыче мы отстаем и сначала думаем о внутренних потребностях нашей страны. Периодически у нас зимой появляются проблемы. Вокруг нас очень много покупателей и на Востоке, и на Западе. Все наши соседи хотят у нас купить газ, который нам еще надо добыть. Сегодня у нас не те условия, при которых, если Россия прекратит поставлять газ, мы сможем сделать то же самое. Наше производство еще далеко от этого этапа.

Иран. Россия > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 7 октября 2014 > № 1262626

АЛИБАБА ОТКРЫВАЕТ ШЕЛКОВЫЙ ПУТЬ ДЛЯ ГРУЗИИ

Глава Национальной службы по коммуникациям Грузии В. Абашидзе заявил о том, что китайская компания "Алибаба" планирует создать в Грузии поисковую систему, при этом, по его словам, китайские предприниматели отводят Грузии роль регионального центра в рамках проекта нового Шелкового пути. Через Грузию Китай будет налаживать контакты с Азербайджаном, Арменией, Туркменистаном, Казахстаном, и Ираном. Продвижение на Кавказ для Китая является логическим продолжением концепции экономического пояса Шелкового пути по мере развития которого предстоит процесс интеграции включение в его сферу стран Закавказья, в частности, Азербайджана, Армении, Грузии, Абхазии и Южной Осетии. Представители Грузии присутствовали в Урумчи на подписании исторического документа о построении сети свободных торговых зон в рамках проекта ЭПШП.

На каждого жителя Туркменистана приходится примерно 5,5 тысячи кубометров используемой страной воды в год — в четыре раза больше, чем на жителя США, и в 13 раз больше, чем на каждого жителя Китая, пишет научное издание Nature.

"Центральноазиатские республики впереди планеты всей по уровню неэффективного водопользования и с точки зрения потребления воды на каждый произведенный доллар ВВП. Для сравнения, на каждый заработанный доллар ВВП Туркменистан тратит в 43 раза больше воды, чем, скажем, Испания", — отмечает информационный портал CA-News.

Союзные республики Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Киргизия и Казахстан в составе СССР развивались как "фермерские государства", призванные поставлять сельхозпродукцию на территорию бывшего Советского Союза. Сегодня они — самые расточительные пользователи воды в мире. При этом 90% водопользования в регионе идет на полив угодий влагоемких сельскохозяйственных культур, в том числе хлопка и пшеницы.

Десятилетия чрезмерного потребления воды уже осушили русла рек Амударьи и Сырдарьи, питающих Аральское море. Произошли необратимые изменения экосистемы и климата: лето стало экстремально жарким, зима — необычно холодной для здешних широт. Ветер разносит соль и агрохимикаты, поднимая соленые пыльные бури. Нехватка воды создает политическую напряженность в регионе, отмечает издание.

В результате подобного крайне неэффективного использования водных ресурсов большая часть воды из Амударьи и Сырдарьи отводится на нужды экономик стран региона, а Арал стремительно высыхает. От него осталось не более 10%, в небогатом растительностью Туркменистане быстро идет процесс опустынивания, а 50% ранее пригодных для сельского хозяйства земель в Узбекистане превратились в солончаки, пишет CA-News.

Королевский исламский центр стратегических исследований расположенный в Аммане (Иордания) опубликовал рейтинг самых влиятельных мусульман мира, в который вошли главы Чеченской республики - Рамзан Кадыров и Татарстана - Рустам Минниханов.

Этот ежегодный список насчитывает 500 самых влиятельных мусульман мира и публикуется с 2009 года. В него включены несколько номинаций: влиятельные политики, ученые, спортсмены, священослужители и деятели культуры. Рейтинг возглавляет король Саудовской Аравии Абдулла ибн Абдель Азиз. Вторую строчку занимает шейх Ахмад Мухаммад аль Тайиб, признанный самым умеренным суннитским священослужителем.

Кроме того в список вошли: муфтий Узбекистана Усман Алимов и главы Туркменистана — Гурбангулы Бердымухамедов, Айзербаджана — Ильхам Алиев.

Фармацевтический производитель Takeda объявил об объединении всех глобальных коммерческих операций в 5 региональных подразделений, включая отдельное бизнес-подразделение «Развивающиеся рынки», и два специализированных бизнес-подразделения (онкология и вакцины). Об этом сообщается в пресс-релизе, попавшем в распоряжение редакции Remedium.

В рамках преобразований регион «Северная Азия» и бывший регион «Развивающиеся рынки» будут интегрированы в новое бизнес-подразделение «Развивающиеся рынки» с центральным офисом в Сингапуре. Внутри этого подразделения создана новая территория «СНГ», в состав которой войдут Россия, Казахстан, Беларусь, Азербайджан, Армения, Грузия, Кыргызстан, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан и Монголия.

Руководить территорией «СНГ» будет Андрей Потапов, занимающий в настоящее время должность генерального директора компании «Такеда Россия». Структурно Андрей Потапов продолжит подчиняться руководителю бизнес-подразделения «Развивающиеся рынки» Джайлзу Плэтфорду, при этом сфера его ответственности будет существенно расширена.

«Мы стремимся войти в ТОП-10 крупнейших мировых игроков на развивающихся рынках. Мы уже достигли этой цели во многих ключевых странах, включая Россию, Бразилию, Казахстан. Мы быстро развиваемся для достижения этой цели в других странах, таких как Китай, где мы уже имеем прочные позиции и хорошую динамику роста. Новые структурные изменения позволят нам наиболее эффективно двигаться к достижению наших целей», - подчеркнул глава бизнес-подразделения «Развивающиеся рынки» Джайлз Плэтфорд.

ГП "АНТОНОВ" представил свои современные и перспективные программы на авиакосмическом салоне "Авиасвит-ХХI".

Экспозиция ГП "АНТОНОВ" на авиакосмическом салоне "Авиасвит-ХХI" традиционно была масштабной. В связи с современной ситуацией в Украине, "АНТОНОВ" сделал акцент на военную составляющую своих современных программ.

На стенде "АНТОНОВ" были представлены модели самолетов, которые могут эффективно использоваться в составе вооруженных сил и сил быстрого реагирования. В том числе: оперативно-тактический военно-транспортный самолет короткого взлета и посадки Ан-70, многоцелевой Ан-74, новый транспортный самолет Ан-178, самолеты семейства региональных реактивных самолетов Ан-148 и Ан-158, включая морской патрульный Ан-148-300МП и самолет для реагирования на чрезвычайные ситуации Ан-148-100ЕМ, транспортный вариант регионального турбовинтового самолета Ан-140 - Ан-140Т, противопожарный самолет Ан-32П, модернизированный "Руслан" - Ан-124-200.

"Антонов" займется созданием беспилотников

Впервые, в ходе выставки, "АНТОНОВ" заявил о начале реализации программы создания беспилотных авиационных комплексов (БАК). Как отметил Президент - Генеральный конструктор ГП "АНТОНОВ" Д.С.Кива, "исходя из ситуации в Украине, мы вышли на Президента страны с инициативой создания необходимых нашей армии БАК. С министерством обороны мы обсудили облик этих комплексов, и, опираясь на существующий мировой опыт, приступаем к работе. "АНТОНОВ" готов всеми силами поддерживать украинскую армию для защиты границ и территориальной целостности государства. Это наш гражданский долг!"

С программами "АНТОНОВ" ознакомились многочисленные гости салона. Стенд предприятия посетили члены официальной делегации Украины, в том числе Председатель Верховного Совета А.В.Турчинов, Министр обороны В.В.Гелетей, Министр внутренних дел А.Б.Аваков. В ходе встречи с руководителем предприятия Д.С.Кивой они обсудили возможности применения новых самолетов "АНТОНОВ" воздушными силами и министерством по чрезвычайным ситуациям нашей страны, направления дальнейшей модернизации самолетов, состоящих на вооружении, а также участие Украины в международной кооперации по созданию авиатехники.

Специалисты "АНТОНОВ" проведи переговоры с представителями министерств, ведомств и компаний Германии, Индии, Канады, Латвии, Литвы, Польши, Судана, Туркменистана, Узбекистана и других стран.

WWF уверен в необходимости портового контроля для защиты осетра

В WWF России надеются, что договоренности «каспийской пятерки» помогут в борьбе с браконьерством на Каспии. В организации настаивают на обеспечении полной прозрачности торговли продукцией из осетровых видов рыб.

Напомним, что 29 сентября в Астрахани прошел четвертый Каспийский саммит, на который собрались президенты всех пяти стран региона – России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана. Лидеры государств подписали ряд соглашений, в том числе – о сохранении и рациональном использовании водных биоресурсов Каспийского моря. Важнейшим результатом мероприятия стало согласование основных принципов деятельности и сотрудничества на Каспии.

WWF России надеется, что достигнутые договоренности помогут в борьбе с браконьерством, сообщили Fishnews в пресс-службе природоохранной организации.

«Каспийское море исторически являлось домом 90% мирового запаса осетровых рыб, ныне причисленных к вымирающим видам. Охрана и воспроизводство осетровых, сохранение их среды обитания – решения этих вопросов ждут экологи от государств Каспийского бассейна», – заявил, координатор проектов WWF по устойчивому морскому рыболовству Александр Моисеев.

В прошлом году по инициативе WWF была ужесточена ответственность – вплоть до уголовной – за незаконную добычу и оборот всех осетровых, кроме стерляди (в прошлом году было введено более строгое наказание добычу и оборот «краснокнижных» животных, в том числе рыб). Однако уровень браконьерства остается высоким, обратили внимание экологи. «Недавно мы получили сведения о продаже икры калуги из Амура под видом выращенной на Каспии. И это, видимо, далеко не единичный случай. Именно поэтому мы считаем, что, помимо объединенных антибраконьерских рейдов и обмена информацией между странами, для борьбы с международной «осетровой мафией» необходимо наладить портовый контроль и обеспечить полную прозрачность торговли икрой и самой рыбой как на рынках стран Каспия, так и стран-покупателей», – перечислил возможные меры по защите ценных рыб руководитель морской программы WWF России Константин Згуровский.

Именно с этой целью природоохранная организация вместе с Всероссийским НИИ рыбного хозяйства и океанографии выпустили руководство по осетрам, которое помогает покупателям сделать осознанный выбор на рынке, а силовым структурам – понять, какая продукция заведомо браконьерская, а какая – от легальных производителей. Помимо борьбы с браконьерством и нелегальной торговлей осетровыми надо сохранить те немногие естественные нерестилища, которые еще остались, а также активнее бороться с загрязнением моря.

«Пока страны пришли к предварительным соглашениям, в том числе договорились об учреждении комиссии по сохранению, рациональному использованию водных биоресурсов Каспийского моря и управлению их совместными запасами. Это позволит создать эффективный механизм регулирования вопросов рыболовства, чтобы сохранить ресурсы моря», – считают в WWF России.

В то же время Всемирный фонд дикой природы обеспокоен тем, что на саммите не было заявлено о поддержке другими странами российского моратория на промысел каспийских осетровых. По мнению экспертов организации, для восстановления популяции осетровых на Каспии необходим полный запрет на промышленный лов минимум на пять лет.

Более 2 600 TEU товаров были отправлены в Центральную Азию и страны Европейского Союза за время работы железной дороги Иу – Синьцзян – Европа, которая введена в эксплуатацию 20 января 2014 г. Таковы данные таможенного ведомства города Иу, который находится в восточно-китайской провинции Чжэцзян.

Протяженность пути превышает 10 000 км. Международные контейнерные перевозки по линии Иу – Синьцзян – Европа проходят в упорядоченном режиме: еженедельно один грузовой поезд направляется за пределы Китая.

Отметим, что Иу – один из важнейших пунктов для китайского экспорта. По итогам 2013 г., объем экспорта через этот город в направлении Казахстана, Узбекистана, Киргизстана, Туркменистана и Таджикистана увеличился на 50% относительно уровня 2012 г. За январь-август 2014 г. из Иу в эти страны Центральной Азии направлены грузы общей стоимостью 200 млн юаней. Это в 3,2 раза больше, чем за восемь месяцев прошлого года.

Напомним, что по итогам первых семи месяцев 2014 г., объем внешней торговли Поднебесной достиг 14,72 трлн юаней ($2,39 трлн), увеличившись на 0,2% по сравнению аналогичным показателем 2013 г. В частности, экспорт страны составил 7,82 трлн юаней с приростом на 1,1% в годом выражении, а импорт – 6,9 трлн юаней со спадом на 0,8%. Положительное сальдо торгового баланса составило 924,9 млрд юаней. Это на 18% больше, чем годом ранее.

Российская экспозиция на Международной книжной выставке-ярмарке в Ашхабаде

Более 20 издательств из Москвы и различных регионов России продемонстрировали книжные достижения нашей страны в Туркменистане с 24 по 25 сентября.

Российская Федерация традиционно приняла участие в IX Международной книжной выставке-ярмарке «Книга – путь сотрудничества и прогресса» в Ашхабаде. Цель российской национальной экспозиции и программы мероприятий – подчеркнуть прочность исторических связей народов Туркменистана и России, продемонстрировать достижения культуры, образования и науки в Российской Федерации.

24 сентября состоялась торжественная церемония открытия выставки (Ашхабадский выставочный центр «Серги Кошги»). На открытии прошла презентация национального стенда «Книги из России». В ней приняли участие заместитель председателя Кабинета министров Туркменистана Майса Язмухаммедова, Посол РФ в Туркменистане Александр Блохин, президент Ассоциации книгоиздателей России Константин Чеченев (АСКИ), представители министерств Туркменистана, Туркменской издательской службы, Туркменского книготорга, а также издатели, писатели, журналисты. Национальная экспозиция включила в себя продукцию более чем 20 издательств из столицы и различных регионов России, среди них московские издательства МЭИ, МГУ, «Нефтяное хозяйство», «Белый город», «РИПОЛ классик», «Информнаука», «Мозаика-синтез», «АСТ-пресс», петербургские «Златоуст», «Медкнига ЭЛБИ-Спб», региональные «Китап» (Уфа), Татарское книжное издательство (Казань), Фонд «Возрождение Тобольска» (Тобольск).

Участникам и посетителям выставки была презентована специально привезенная экспозиция подарочной литературы и изданий к юбилейным датам русской истории и культуры, которой заинтересовались не только читатели, но и представители профильных министерств Туркменистана. Наряду с презентацией состоялась встреча президента АСКИ, директора издательства «Белый город» Константина Чеченева с местными издателями по вопросам современной практики книгоиздания.

После обеда прошла конференция «Книга-путь сотрудничества и прогресса», на которой выступил директор издательства «Баско» (Екатеринбург) Сергей Симаков с докладом о создании региональных электронных библиотек.

Также в первый день выставки на российском стенде состоялись презентации издательских программ для детей школьного возраста издательств «РИПОЛ классик», «Белый город», «АСТ пресс», встреча с читательской аудиторией и автограф-сессия писателя, заведующего редакцией художественной литературы издательства «Вече» Дмитрия Федотова.

Во второй день ярмарки были презентованы программы для изучающих русский язык как иностранный издательства «Златоуст» (Спб) и словарей нового поколения издательства «АСТ пресс». Параллельно проходила презентация книг научно-технической направленности издательств МЭИ, МГУ, «Медкнига ЭЛБИ-Спб», «Нефтяное хозяйство».

В этот же день главный редактор журнала «Университетская книга» Елена Бейлина провела круглый стол для российских и туркменских издателей по проблемам и перспективам электронного книгоиздания. Она познакомила коллег с ситуацией на рынке российского электронного книгоиздания и обозначила перспективы взаимного сотрудничества.

В последний день выставки (26 сентября) АСКИ совместно с МГУП им. Ивана Федорова провела семинар для специалистов книжной культуры по вопросам подготовки кадров книжной индустрии. В семинаре принимали участие ректор университета Константин Антипов и профессор Борис Ленский. Семинар был признан чрезвычайно полезным для взаимного сотрудничества МГУП и университетов Туркменистана.

Во второй половине дня состоялась торжественная церемония закрытия выставки, где российские издательства «Белый город», «Галарт», Фонд «Возрождение Тобольска», «Бичик» были отмечены дипломами книжного конкурса в ряде номинаций.

По традиции в день завершения IX Международной книжной выставки-ярмарки в Ашхабаде экспонаты национального стенда Российской Федерации были переданы в дар представителям Туркменской государственной издательской службы для размещения в республиканских библиотечных фондах.

Организаторами национального стенда РФ на ашхабадском форуме выступили Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям и Ассоциация книгоиздателей России (АСКИ).

На саммите пяти прикаспийских государств — Азербайджана, Ирана, Казахстана, Туркмении и России, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев рассказал о том, что в стране создаются условия для превращения территории РК в крупнейший евразийский деловой транзитный хаб, в частности, близится к завершению строительство автомобильного коридора „Западный Китай — Западная Европа“, в течение этого года Казахстан, Туркменистан и Иран планируют окончательно состыковать железную дорогу, идущую от Казахстана и Туркменистана до Ирана и Персидского залива, кроме того, по словам президента, Казахстан предлагает использовать новые маршруты через Казахстан как транзитные мосты для доставки товаров из Прикаспийских государств на рынки других стран, прежде всего, Китая и до Тихого океана. Для реализации своего плана Н. Назарбаев предложил рассмотреть возможность заключения межправительственного соглашения. Казахстан следует в русле ранее озвученной транспортной стратегии. Действия Казахстана укладываются в логику построение Китаем экономического пояса Шелкового пути. Казахстан > Транспорт > chinalogist.ru, 30 сентября 2014 > № 1186814

Казахстан создает условия для превращения своей территории в крупнейший евразийский деловой транзитный хаб, заявил в понедельник в ходе четвертого Каспийского саммита казахстанский лидер Нурсултан Назарбаев.

Саммит пяти прикаспийских государств — России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркмении — проходит в понедельник в Астрахани.

"Близится к завершению строительство автомобильного коридора "Западный Китай — Западная Европа". В течение этого года мы, Казахстан, Туркменистан и Иран, собираемся окончательно состыковать железную дорогу, идущую от Казахстана и Туркменистана до Ирана и Персидского залива. Мы создаем все необходимые условия для превращения территории страны в крупнейший евразийский деловой транзитный хаб", — сказал президент Казахстана.

По его словам, Казахстан предлагает использовать новые маршруты "как транзитные мосты для доставки товаров из Прикаспийских государств на рынки других стран, прежде всего Китая и до Тихого океана".

"В этих целях правительства наших стран могут рассмотреть возможность заключения межправительственного соглашения. На наш взгляд, это принесет взаимную выгоду всем сторонам", — добавил Назарбаев.

В ноябре 2012 года тогдашний премьер-министр Казахстана Серик Ахметов заявил, что объем транзита грузов через территорию Казахстана к 2020 году планируется довести до 35 миллионов тонн против нынешних 16,5 миллиона тонн. По его словам, по поручению президента Казахстана на базе железнодорожной нацкомпании "Казахстан темир жолы" создается национальная транспортно-логистическая компания-оператор, которая будет интегрировать железнодорожные, морские, авиа- и автоперевозки, обеспечивающие доставку грузов по принципу "от двери до двери". Как отметил Ахметов, через расширяющийся каспийский порт Актау планируется увеличение грузопотока до 22 миллионов тонн, а мегапроект автодорожного коридора "Западная Европа — Западный Китай" позволит Казахстану стать одним из важнейших транспортных и транзитных узлов на Евразийском континенте.

В Астрахани состоялся IV Каспийский саммит.

На саммит собрались главы всех прикаспийских государств: Президент России Владимир Путин, Президент Азербайджана Ильхам Алиев, Президент Ирана Хасан Рухани, Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов.

Участники «каспийской пятёрки» обсудили, в частности, правовой статус Каспия и вопросы безопасности в регионе.

Президенты России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана по итогам встречи подписали совместное заявление и приняли итоговое коммюнике.

В присутствии глав государств подписаны Соглашение о сотрудничестве в области гидрометеорологии Каспийского моря, Соглашение о сотрудничестве в сфере предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций в Каспийском море, Соглашение о сохранении и рациональном использовании водных биологических ресурсов Каспийского моря.

Лидеры «каспийской пятёрки» сделали также заявления для прессы.

Первый Каспийский саммит состоялся в 2002 году в Ашхабаде, второй – спустя пять лет в Тегеране, третий – в 2010 году в Баку. После Астрахани эстафета проведения встречи перейдёт к Казахстану.

* * *

Президенты пяти прикаспийских государств совершили прогулку по набережной и выпустили в реку молодых осетров. Лидеры России, Азербайджана, Ирана, Казахстана и Туркменистана вместе нажали символическую кнопку у бассейна с осетровыми, и рыба ушла в Волгу. Эта церемония призвана продемонстрировать значение, которое главы «каспийской пятёрки» уделяют сохранению биоресурсов Каспия.

Кроме того, во время прогулки по набережной Владимир Путин, Ильхам Алиев, Хасан Рухани, Нурсултан Назарбаев и Гурбангулы Бердымухамедов общались с участниками прошедшего ранее молодёжного саммита прикаспийских государств.

 Встреча с Президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым.

Состоялась встреча Владимира Путина с Президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым. Главы двух государств обсудили итоги работы IV Каспийского саммита и состояние российско-туркменистанских отношений как в торгово-экономической, так и в гуманитарной сферах.

В.ПУТИН: Уважаемый Гурбангулы Мяликгулыевич! Уважаемые друзья, коллеги!

Я очень рад, что есть возможность на полях саммита «каспийской пятёрки» нам встретиться в таком узком составе, поговорить о двусторонних отношениях. Россию и Туркменистан связывают отношения дружбы, сотрудничества на протяжении многих лет и по очень разным направлениям.

Хочу Вас поблагодарить за такой весомый вклад в результаты работы Каспийского саммита. Я знаю, что ваши коллеги при Вашем непосредственном, личном участии внесли серьёзный вклад в подготовку итоговых документов. Большое Вам спасибо.

Надеюсь увидеть Вас в России, в Москве, в любой точке Российской Федерации в удобное для Вас время. Надеюсь, мы с Вами об этом сегодня тоже договоримся.

Г.БЕРДЫМУХАМЕДОВ: Спасибо, уважаемый Владимир Владимирович, за то, что сегодня есть возможность на аудиенцию на полях саммита прикаспийских государств.

Действительно, сегодня был очень хороший саммит, подписаны хорошие соглашения, которые, я думаю, будут именно на пользу и благо наших государств и народов. Надо, я думаю, в этом темпе и продолжать, потому что, как Вы знаете, всё-таки геополитика мира сегодня очень быстро меняется, а Каспийское море, наоборот, как бы становится эпицентром, экономическим эпицентром, особенно на евразийском пространстве. Есть очень хорошие у нас резервы, мы могли бы как раз даже по сегодняшним встречам и подписанным документам их использовать.

Если уж говорить о наших двусторонних вопросах, то я могу с уверенностью сказать, что они у нас всегда были, есть и будут идти по восходящей линии.

Неплохо у нас складывается торгово-экономическая сфера – она идёт у нас по хорошей тенденции. Хорошо у нас отлажена и культурно-гуманитарная сфера: вопросы образования, науки, особенно прикладные исследования хорошо идут.

И культура тоже очень хорошо у нас развивается, есть много нового, о чём можно говорить: наши туркмено-российские школы, наш туркмено-российский театр имени Пушкина – таких примеров много. Самое главное, всему этому содействует наша межправительственная комиссия, то есть она это всё координирует.

Поэтому позвольте ещё раз Вас поблагодарить за сегодняшнюю аудиенцию, пожелать всем вам благ в вашей государственной деятельности. И наилучшие пожелания всей великой России.

В.ПУТИН: Спасибо!

 Заявление президентов Азербайджанской Республики, Исламской Республики Иран, Республики Казахстан, Российской Федерации и Туркменистана.

Президенты Азербайджанской Республики, Исламской Республики Иран, Республики Казахстан, Российской Федерации и Туркменистана от имени своих государств, далее именуемых Сторонами,

по итогам Четвертого каспийского саммита, состоявшегося в Астрахани по приглашению Президента Российской Федерации Владимира Путина в соответствии с договоренностью, достигнутой на встрече глав прикаспийских государств в Баку в ноябре 2010 года,

в развитие решений каспийских саммитов в Ашхабаде (2002 год), Тегеране (2007 год) и Баку (2010 год),

основываясь на нормах и принципах Устава Организации Объединенных Наций и международного права,

учитывая геополитические изменения, произошедшие в регионе, климат сотрудничества, добрососедства и взаимопонимания между Сторонами,

руководствуясь желанием углублять и расширять добрососедские отношения между Сторонами,

исходя из того, что Каспийское море имеет жизненно важное значение для Сторон, и только они обладают суверенными правами в отношении Каспийского моря и его ресурсов,

подчеркивая, что решение ключевых вопросов каспийской повестки дня относится к исключительной компетенции Сторон,

признавая политическое, экономическое, социальное и культурное значение Каспийского моря,

сознавая свою ответственность перед нынешним и будущими поколениями за сохранение Каспийского моря, устойчивое развитие региона,

подтверждая необходимость скорейшей разработки и заключения Конвенции о правовом статусе Каспийского моря, которая будет являться базовым международным договором, регулирующим деятельность Сторон на Каспийском море,

заявляют, что деятельность Сторон на Каспийском море будет осуществляться на основе согласованных ими принципов, в том числе:

1) уважения суверенитета, территориальной целостности, независимости, суверенного равенства государств, неприменения силы или угрозы силой, взаимного уважения, сотрудничества, невмешательства во внутренние дела друг друга;

2) использования Каспийского моря в мирных целях, превращения его в зону мира, добрососедства, дружбы и сотрудничества, решения всех вопросов, связанных с Каспийским морем, мирными средствами;

3) обеспечения безопасности и стабильности в Каспийском регионе;

4) обеспечения стабильного баланса вооружений Сторон на Каспийском море, осуществления военного строительства в пределах разумной достаточности с учетом интересов всех Сторон, ненанесения ущерба безопасности друг друга;

5) соблюдения согласованных мер доверия в сфере военной деятельности в духе предсказуемости и транспарентности в соответствии с общими усилиями по упрочнению региональной безопасности и стабильности;

6) неприсутствия на Каспийском море вооруженных сил, не принадлежащих Сторонам;

7) национального суверенитета каждой Стороны над прибрежным морским пространством в пределах 15 морских миль и исключительных прав каждой Стороны на добычу водных биологических ресурсов в пределах примыкающих к нему 10 морских миль, за которым следует общее водное пространство, при том понимании, что вопрос применения методик при установлении исходных линий будет предметом дальнейших консультаций Сторон;

8) свободы мореплавания за пределами морского пространства под национальным суверенитетом каждой Стороны при соблюдении суверенных и исключительных прав прибрежных государств и установленных ими в этой связи правил в отношении определенных Сторонами видов деятельности;

9) обеспечения безопасности мореплавания;

10) осуществления плавания в Каспийском море, прохода в/из него исключительно судами под флагом каждой из Сторон;

11) права на свободный доступ из Каспийского моря к другим морям, Мировому океану и обратно на основе общепризнанных норм и принципов международного права и договоренностей соответствующих Сторон с учетом законных интересов Стороны транзита в целях расширения международной торговли и экономического развития;

12) разграничения дна и недр Каспийского моря на основе общепризнанных принципов и норм международного права в целях реализации суверенных прав Сторон на недропользование и на другую правомерную хозяйственно-экономическую деятельность, связанную с освоением ресурсов дна и недр, по договоренности Сторон;

13) применения согласованных норм и правил по воспроизводству и регулированию использования биологических ресурсов;

14) охраны природной среды Каспийского моря, сохранения, восстановления и рационального использования его биологических ресурсов;

15) ответственности Стороны, допускающей загрязнение, за ущерб, причиненный экологической системе Каспийского моря;

16) содействия проведению научных исследований в области экологии, сохранения и использования биологических ресурсов Каспийского моря;

17) создания благоприятных условий для развития взаимовыгодного экономического сотрудничества на Каспийском море;

18) проведения морских научных исследований за пределами морского пространства под национальным суверенитетом каждой Стороны в соответствии с согласованными Сторонами правовыми нормами, при соблюдении суверенных и исключительных прав прибрежных государств, а также установленных ими в этой связи правил в отношении определенных видов исследований;

19) свободы полетов гражданских воздушных судов в соответствии с правилами ИКАО.

г.Астрахань, 29 сентября 2014 года

 Коммюнике Четвёртого каспийского саммита.

29 сентября 2014 года в Астрахани прошел Четвертый каспийский саммит, в котором приняли участие Президент Азербайджанской Республики Ильхам Алиев, Президент Исламской Республики Иран Хасан Рухани, Президент Республики Казахстан Нурсултан Назарбаев, Президент Российской Федерации Владимир Путин, Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов.

В традиционной атмосфере дружбы и взаимопонимания состоялось обсуждение широкого круга вопросов пятистороннего сотрудничества в регионе Каспийского моря, обмен мнениями по актуальным международным темам.

Близость подходов к решению ключевых вопросов каспийской повестки дня, включая выработку отвечающего современным реалиям правового статуса Каспийского моря, нашла отражение в подписанном президентами Заявлении. Зафиксированные в нем принципы деятельности будут учтены при согласовании текста Конвенции о правовом статусе Каспийского моря.

Были рассмотрены также и иные вопросы, касающиеся правового статуса Каспийского моря, работа над которыми будет продолжена в рамках соответствующей Специальной рабочей группы на уровне заместителей министров иностранных дел прикаспийских государств.

Главы государств положительно оценили результаты работы по совершенствованию правовой базы пятистороннего взаимодействия на Каспии и наметили основные приоритеты развития сотрудничества между прибрежными государствами.

Президенты приветствовали вступление в силу Соглашения о сотрудничестве в сфере безопасности на Каспийском море, подписанного в Баку 18 ноября 2010 года, подтвердив необходимость продолжения совместных усилий по противодействию актуальным вызовам и угрозам безопасности в регионе Каспийского моря, обратив особое внимание на сотрудничество в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков и браконьерством. Дано поручение компетентным органам согласовать протоколы к Соглашению.

В целях укрепления добрососедства, дружбы, мира, безопасности и взаимного доверия между государствами каспийского побережья состоялось обсуждение вопросов в сфере военной деятельности в регионе Каспийского моря.

С глубоким удовлетворением воспринято подписание в ходе Астраханского саммита Соглашения о сохранении и рациональном использовании водных биологических ресурсов Каспийского моря. Учреждение Комиссии по сохранению, рациональному использованию водных биологических ресурсов Каспийского моря и управлению их совместными запасами, наделение ее широким кругом полномочий создает эффективный пятисторонний механизм регулирования вопросов рыболовства на Каспии, включая промысел ценных видов рыб. Согласованный прибрежными государствами механизм регулирования коммерческого промысла осетровых видов рыб будет способствовать сохранению их уникальной популяции.

Подписание в ходе саммита Соглашения о сотрудничестве в сфере предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций в Каспийском море будет способствовать тесному взаимодействию между соответствующими компетентными ведомствами на основе достигнутых договоренностей, с учетом накопленного международного опыта, включая создание эффективного механизма реагирования на чрезвычайные ситуации в море.

Подписанное на саммите Соглашение о сотрудничестве в области гидрометеорологии Каспийского моря направлено на создание и развитие комплексной региональной системы получения и обмена информацией о состоянии Каспийского моря в интересах обеспечения безопасности жизнедеятельности и устойчивого развития экономической деятельности на море.

Решению задачи сохранения уязвимой природной среды Каспийского моря отвечает Протокол о региональной готовности, реагировании и сотрудничестве в случае инцидентов, вызывающих загрязнение нефтью, от 12 августа 2011 года (Актау), Протокол по защите Каспийского моря от загрязнения из наземных источников и в результате осуществляемой на суше деятельности от 12 декабря 2012 года (Москва), а также Протокол о сохранении биологического разнообразия от 30 мая 2014 года (Ашхабад) к Рамочной конвенции по защите морской среды Каспийского моря от 4 ноября 2003 года (Тегеранской конвенции). Подчеркивается, что Конвенция является эффективным пятисторонним механизмом содействия устойчивому развитию региона. Отмечена необходимость скорейшего завершения работы по ратификации принятых Протоколов и согласования Протокола об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте.

Президенты приветствовали решение, принятое 30 мая 2014 года в Ашхабаде на Пятой сессии Конференции Договаривающихся Сторон Тегеранской конвенции, о размещении Секретариата Конвенции на территории прикаспийских государств на основе четырехлетнего периода ротации в алфавитном порядке и в этой связи начало функционирования с января 2015 года Секретариата Конвенции в Баку.

Всесторонне рассмотрены вопросы сотрудничества прибрежных государств в торгово-экономической, промышленной и энергетической сферах. Отмечено наличие значительного потенциала его наращивания в различных форматах. Соответствующим ведомствам дано поручение подготовить предложения по проектам, представляющим взаимный интерес.

Дальнейшей модернизации и повышению инвестиционной привлекательности региона Каспийского моря призвано содействовать углубление сотрудничества прикаспийских государств в области всех видов транспорта, включая формирование международных транспортных коридоров, наращивание взаимодействия по линии каспийских портов и реализацию совместных инфраструктурных проектов. Президенты высказались за продолжение регулярных консультаций прикаспийских государств по вопросам транспорта.

Отмечена необходимость всемерно укреплять имеющиеся традиционные связи на Каспии посредством развития взаимовыгодного сотрудничества заинтересованных регионов прикаспийских государств, совместных туристических, спортивных и молодежных проектов, а также наращивания контактов по линии учебных и научных центров.

Выражена признательность Российской Федерации за высокий уровень организации Астраханского саммита и оказанное гостеприимство.

Пятый каспийский саммит состоится в согласованные сроки в Республике Казахстан.

г.Астрахань, 29 сентября 2014 года

Заявления глав государств – участников IV Каспийского саммита для прессы.

Г.БЕРДЫМУХАМЕДОВ: Уважаемые представители средств массовой информации!

От имени делегации Туркменистана я также выражаю признательность руководству Российской Федерации, Президенту Владимиру Владимировичу Путину за тёплый приём, прекрасную организацию и все созданные условия для проведения нынешнего саммита.

Как известно, Туркменистан был инициатором пятисторонних встреч в таком формате, как уже было отмечено, проведя в 2002 году в Ашхабаде первый саммит прикаспийских стран.

Как показала практика, туркменская инициатива встреч именно в пятистороннем формате на высшем уровне оказалась своевременной и востребованной именно в исторической перспективе. Туркменистан последовательно выступает за расширение и активизацию партнёрства по ключевым аспектам именно каспийской проблематики.

В первую очередь это поддержание и упрочение мира и безопасности, предупреждение и нейтрализация риска военных конфронтаций. И при этом мы выступаем за тесную координацию усилий наших стран в сфере борьбы с противоправной деятельностью на Каспийском море, в том числе с контрабандой, браконьерством, незаконным оборотом наркотиков и любыми проявлениями экстремизма и терроризма.

В числе основных направлений развития сотрудничества мы видим, конечно, активизацию именно торгово-экономических связей. И с учётом огромных природно-ресурсных, энергетических, индустриальных, транспортных транзитных и других потенциалов прибрежных государств мы имеем все возможности для значительного наращивания именно экономического взаимодействия.

В связи с этим мы предложили рассмотреть вопрос о подготовке проекта соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между прикаспийскими государствами, а также о создании постоянно действующего Каспийского экономического форума с проведением его заседаний попеременно в прибрежных городах наших государств.

В ходе переговоров Туркменистан особое внимание уделил также необходимости расширения сотрудничества между прикаспийскими государствами и в транспортной сфере, максимального использования потенциала Каспийского моря как крупного коммуникационного узла именно континентального значения.

Речь идёт о создании уже принципиально новой архитектуры отношений между прикаспийскими государствами в транспортной сфере, так как территории наших стран являются естественным географическим пространством, связывающим Азию и Европу, обеспечивающим эффективное функционирование транспортно-транзитных и торговых коридоров по направлению «Восток – Запад» и «Север – Юг».

В этом контексте наша страна считает целесообразным разработку проекта соглашения о сотрудничестве в области транспорта на Каспийском море. Полагаем также важным создание регионального транспортного логистического центра как одного из элементов такого сотрудничества.

Мы убеждены также в наличии на Каспии широких возможностей для осуществления партнёрства и в энергетической области, то есть оно может осуществляться в разных форматах, к примеру, в двустороннем или же многостороннем. Форму и степень своего участия в них каждое государство, конечно, определяет самостоятельно. Главным принципом здесь должно быть взаимное уважение, учёт интересов партнёров, следование общепризнанным нормам международного права. И политизация здесь любых энергетических проектов на Каспии, конечно, контрпродуктивна.

Это в полной мере также относится и к перспективам строительства трубопроводов. Позиция Туркменистана в этом вопросе предельно ясна и с международно-правовой точки зрения полностью обоснована. То есть строительство таких трубопроводов – это суверенное право государств, по территории которых они проходят, и потому может осуществляться только именно с их согласия. Это общепринятая практика, которую повсеместно используют именно при осуществлении аналогичных проектов в различных частях земного шара, естественно, при соблюдении в ходе строительства самых высоких международных экологических норм.

Уважаемые представители средств массовой информации! В ходе нынешнего саммита были подписаны три документа, определяющих содружество в различных направлениях. Туркменистан, конечно, был инициирован в разработке таких важных соглашений, как подписание Соглашения о сотрудничестве в сфере предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций в Каспийском море и Соглашения о сохранении рационального использования водных и биологических ресурсов Каспийского моря. Считаем, что совместная работа по выработке документов о сотрудничестве в различных сферах, конечно, должна продолжаться.

В этом контексте наша страна предлагает активизировать взаимодействие в целях разработки соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве, а также соглашения о сотрудничестве в сфере транспорта в Каспийском море между прикаспийскими государствами. Убеждены, что подписание таких документов способно дать, конечно, мощный дополнительный импульс комплексному взаимодействию прикаспийских государств.

В целом наша делегация высоко оценивает итоги состоявшихся сегодня переговоров, и считаем, что сегодня в Астрахани был сделан ещё один очень большой и важный шаг в укреплении сотрудничества между прикаспийскими странами на основе добрососедства, взаимопонимания и доверительного партнёрства.

В заключение также хотел бы ещё раз поблагодарить наших российских друзей и партнёров за созданную атмосферу радушия и гостеприимства, которую мы ощутили сегодня на астраханской земле. Благодарю за внимание.

В.ПУТИН: Благодарю Вас.

Уважаемые коллеги! Полностью присоединяюсь к своим коллегам, которые считают этот саммит прорывным. Это так и есть, поскольку мы договорились о принципах взаимодействия, о принципах решения основных вопросов взаимодействия на Каспии и закрепили их в соответствующем заявлении.

Это действительно прорыв, над этим много и долго работали наши эксперты, большое им спасибо. Также спасибо большое представителям прессы за то внимание, которые вы уделили нашей работе.

Спасибо большое.

Заявления глав государств – участников IV Каспийского саммита для прессы.

Н.НАЗАРБАЕВ: Уважаемые коллеги, представители средств массовой информации!

Я считаю, мы провели очень глубокий и серьёзный саммит. Все эти годы мы работаем над этими очень сложными проблемами, потому что значимость Каспийского моря для наших стран трудно переоценить. Весь регион стремительно развивается.

К Каспийскому региону как к серьёзному региону энергоносителей, биологических ресурсов во всём мире растёт огромное внимание. Сегодняшний саммит вновь продемонстрировал намерение прикаспийских стран решить все сложные вопросы.

Первый саммит состоялся в Ашхабаде в 2002 году, потом в Тегеране, потом в Баку, сегодня – в Астрахани. Мы, кажется, решили, что следующий будет в Казахстане, пятый саммит.

Очень тяжёлые шли переговоры, скажу вам. И я думаю, что сегодня по-настоящему был прорыв. В результате переговоров мы сблизили свои позиции по ключевым аспектам деятельности прибрежных стран Каспия, обсудили ряд региональных вопросов.

Итоги Астраханского саммита, уверен, придадут совершенно новый импульс для того, чтобы идти к главному документу – конвенции о правовом статусе Каспийского моря. Даже подписаны документы при вас.

И решены вопросы безопасности, которую мы будем сами обеспечивать, не привлекая третьи страны, – безопасности биологического ресурса Каспийского моря. И мирно решать все вопросы добычи и переработки энергоресурсов, которые есть. И вокруг Каспийского моря создать кольцевую автомобильную, железную дорогу, через это выходить каспийским странам во все другие маршруты. Это неполный перечень того, что мы обсуждали.

В выступлениях Президента России и остальных моих коллег вам дана полная информация, о чём мы говорили. Кроме этого только хочу добавить, что мы все восприняли предложение Туркменистана о создании постоянно действующего экономического форума Каспийского моря. Я предложил создать зону свободной торговли. Наверное, в последующем перейдём к тому, что должна быть какая-то организация, которая следит за решениями и будет продвигать все эти вопросы.

Я думаю, что при добром гостеприимстве российской стороны, астраханцев, сегодня мы провели очень важные для всех наших стран переговоры, результаты которых налицо.

Я могу поздравить всех нас с этими результатами, они были очень важны для всех наших государств. Мы будем уезжать отсюда уверенными, что Каспийское море – это море мира, море дружбы, которое будет служить всем народам прикаспийских стран.

Благодарю за внимание.

В.ПУТИН: Большое спасибо, Нурсултан Абишевич.

Пожалуйста, Президент Туркменистана.

 Заявления глав государств – участников IV Каспийского саммита для прессы.

В.ПУТИН: Уважаемые дамы и господа!

Прежде всего хотел бы дать высокую оценку итогам IV Каспийского саммита. Одним из главных результатов считаю значительный прогресс в подготовке конвенции о правовом статусе Каспия. Это стало возможным благодаря согласованию ключевых принципов деятельности прикаспийских стран на море.

Данные принципы зафиксированы в только что подписанном президентами пяти государств политическом заявлении, которое станет краеугольным камнем конвенции. Не скажу, что полностью урегулированы все вопросы, но их число стало гораздо меньше.

Экспертам поручено активизировать консультации по нескольким остающимся аспектам, и есть все основания полагать, что в ближайшем будущем мы выйдем на подписание конвенции в целом – таким образом, успешно завершим работу, которая идёт уже 18 лет.

Если говорить более конкретно, то по итогам переговоров удалось выйти на чёткие формулировки по разграничению водных пространств, дна, недр, по режиму судоходства и рыболовства. Весьма значительным является положение о том, что бо?льшая часть акватории Каспия остаётся в общем пользовании сторон. Благодаря всему этому теперь исключаются недоразумения или какая-то напряжённость в межгосударственных отношениях, которые раньше могли появляться из-за разного толкования режима каспийских вод.

В заявлении закреплён один из основополагающих для обеспечения стабильности и безопасности принципов – право пребывания на Каспийском море имеют вооружённые силы исключительно прибрежных стран. Такой режим сложился здесь исторически, и мы не собираемся его менять. Да и в целом все вопросы региона намерены решать исключительно в кругу стран «пятёрки», обладающих суверенными правами в отношении Каспийского моря и его ресурсов.

Важным считаю решение активизировать сотрудничество на основе Соглашения о безопасности на Каспийском море, которое вчера вступило в силу. Это рамочное соглашение, и, чтобы оптимальным образом реализовать закреплённые в нём договорённости, мы поставили задачу незамедлительно приступить к разработке протоколов о взаимодействии пограничных служб, налоговых служб пяти государств. Российская погранслужба такой документ уже инициативно подготовила и передала своим коллегам.

Особое внимание уделили экономике. Объём российской торговли с Азербайджаном, Ираном, Казахстаном и Туркменистаном в 2013 году составил 33 миллиарда долларов. Показатель внушительный, но он, конечно же, не отвечает потенциалу наших стран. В этой связи обсудили шаги по активизации торговых связей и увеличению взаимных инвестиционных потоков, а также по запуску широкомасштабных проектов.

Например, весьма перспективным считаем совместное развитие транспортной инфраструктуры. Приоритет – коридор «Север – Юг», который позволит связать страны Западной и Северо-Западной Европы с Южной Азией через Россию, Каспийский бассейн и Иран. Все пять прикаспийских стран вовлечены в этот проект. Его реализация позволит уменьшить расстояние перевозок в два раза по сравнению с существующим маршрутом.

Другая идея – создать железнодорожное кольцо вокруг Каспия. К концу года планируется достроить восточное полукольцо между Казахстаном, Туркменистаном и Ираном. Более того, только что нас коллеги проинформировали, эта работа практически уже закончена.

В 2016 году завершается работа на западном полукольце – Азербайджан и Иран. Задача – соединить основные каспийские порты, что существенно сократит время и стоимость перевозки грузов, а значит, повысит конкурентоспособность наших экономик.

Многие многосторонние проекты требуют помимо финансового обеспечения значительной и постоянной организационной поддержки, поэтому договорились с партнёрами подумать над возможностью создания пятисторонней структуры, которая занималась бы соответствующими вопросами. Сегодня от коллег прозвучали различные предложения по этой тематике. Россия их все поддерживает. Мы можем идти постепенно, по соответствующим шагам, но будем двигаться в этом направлении.

Как известно, Каспий является замкнутым водоёмом, и его хрупкая экология очень уязвима к внешнему воздействию. Любая техногенная авария может катастрофически сказаться на экосистеме моря, в целом повлиять на жизнь граждан всех наших стран. Именно поэтому большое значение имеет соглашение о пятистороннем сотрудничестве в ликвидации чрезвычайных ситуаций. Мы договорились, что в развитие положений этого документа будут согласованы зоны ответственности национальных спасательных служб.

Особую важность имеет подписание соглашения о сохранении водных биоресурсов Каспия. Теперь у нас есть правовая основа для совместного осуществления комплексных мер по защите редких пород рыб, прежде всего, конечно, осетровых. Отмечу, что Россия с 2005 года соблюдает мораторий на лов каспийского осетра, и мы не намерены его отменять, пока не стабилизируется популяция этой рыбы.

Кстати, чуть позже лидеры каспийской «пятёрки» примут участие в церемонии выпуска в Волгу выращенных в Астраханской области молодых осетров. Это ценнейший вид рыб, символ Каспия.

Успехом завершилась многолетняя работа над соглашением о сотрудничестве в области гидрометеорологии. Его реализация позволит создать региональную систему обмена информацией о состоянии Каспийского моря, необходимую для обеспечения безопасности судоходства и нефтедобычи.

Отрадно, что создаются новые формы для обсуждения перспектив регионального сотрудничества. На полях саммита впервые и с большим успехом прошли бизнес-форум и слёт молодёжи прикаспийских государств.

И в завершение хочу поблагодарить коллег за конструктивный настрой и плодотворные дискуссии, выразить признательность руководству Астраханской области, жителям Астрахани за внимание и терпение к некоторым, может быть, логистическим неудобствам, за доброжелательную обстановку, созданную для нашей совместной работы.

Благодарю вас за внимание.

И, как мы договорились, по алфавиту, пожалуйста, слово Президенту Азербайджана.

Азербайджан. Иран. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 29 сентября 2014 > № 1186394 Владимир Путин

Первый рейс авиакомпании flydubai приземлился 16 сентября в Международном аэропорту Алматы и был встречен традиционным салютом из водяных пушек. Это событие ознаменовало начало осуществления авиакомпанией flydubai полетов в Казахстан.

Первый рейс в Алматы встретили Ахметжан Смагулович Есимов, аким г. Алматы, Аскар Мусинов, Заместитель Министра иностранных дел Республики Казахстан, Его превосходительство Сухейль Матар Аль-Кетби (Suhail Mattar Al Ketbi), чрезвычайный и полномочный посол Объединенных Арабских Эмиратов в Республике Казахстан (UAE Ambassador to Kazakhstan), Аскар Шокыбаев, генеральный консул Республики Казахстан в Дубае и Северных Эмиратах, и другие официальные лица.

На борту первого рейса прибыли Хусейн Насер Лута (Hussain Nasser Lootah), генеральный директор муниципалитета Дубая (Director General of Dubai Municipality), исполнительный директор (Chief Executive Officer) flydubai Гейт Аль Гейт (Ghaith Al Ghaith) и старший вице-президент flydubai по коммерческим операциям в ОАЭ, на Ближнем Востоке, в СНГ и Европе (Senior Vice President Commercial in the UAE, EU, ME, CIS) Джейхун Эфенди (Jeyhun Efendi). Их сопровождала делегация высокопоставленных лиц муниципалитета Дубая, включая Мухаммад Абдул Карин Жулфар (Mohammad Abdul Kareem Julfar), помощник генерального директора по поддержке корпоративного сектора (Asst. Director-General of Corporate Support Sector), Давуд Абдул Рахман Аль Хаджейри (Dawoud Abdul Rahman Al Hajeri), исполнительный директор департамента планирования (Executive Director of Planning Department), Халид Мохуммад Шариф Аль Авадхи (Khalid Mohammed Sharif Al Awadhi), исполнительный директор департамента санитарного контроля (Executive Director of Food Safety Department), Хумайд Саед Аль Марри (Humaid Saeed Al Marri), директор транспортного департамента (Director of Transportation Department), Мохаммад Махмуд Аль Нури (Mohamad Mahmood Al Noori), директор департамента по сотрудничеству (Director of Partnership Department).

Комментируя запуск рейсов, Гейт Аль Гейт сказал: "Открытие прямых рейсов в Казахстан, включая Алматы и Шымкент, создаст удобное воздушное сообщение между крупнейшими экономическими центрами Центральной Азии и Ближним Востоком. Это серьезная веха в укреплении отношений между нашими странами, а также важная ступень в развитии маршрутной сети flydubai, которая теперь насчитывает пять стран в центральноазиатском регионе".

Казахстан и ОАЭ демонстрируют высокую динамику роста в различных секторах экономики, включая нефтяную промышленность, исламские финансы и строительство. Рейсы из Дубая в Алматы (четыре раза в неделю) и Шымкент (два раза в неделю) открывают новые возможности для развития бизнеса, туризма и торговли.

Захватывающие пейзажи, нетронутые природные заповедники, скалистые горы, покрытые снегом, города с самобытной архитектурой - Казахстан представляет собой идеальное направление для горнолыжного отдыха, альпинизма, пешего туризма и экскурсий. Прямым рейсом из Дубая сюда можно добраться всего за четыре часа, и открытие авиасообщения будет в том числе улучшать транспортную доступность туристических объектов Казахстана для иностранных туристов.

Комментируя расширение маршрутной сети flydubai, Джейхун Эфенди сказал: "Мы рады способствовать увеличению числа рейсов между Дубаем и Казахстаном. На рейсах в Алматы и Шымкент будет доступен бизнес-класс, поэтому пассажиры смогут путешествовать с большим комфортом и персонализированным сервисом. Кроме того, пассажиры cмогут воспользоваться нашей бортовой развлекательной системой, содержащей более 1 000 часов развлечений на английском, арабском и русском языках".

В ходе поездки в Алматы делегация авиакомпании продемонстрировала предложение для пассажиров бизнес-класса и провела презентацию своей растущей маршрутной сети. Вечером flydubai примет представителей делового сообщества Казахстана на торжественном ужине, посвященном открытию новых рейсов, чтобы презентовать Дубай как ведущее туристическое направление.

flydubai построила маршрутную сеть, охватывающую 80 направлений в 41 стране, многие из которых ранее не имели прямого авиасообщения с Дубаем, включая Ашхабад (Туркменистан), Бишкек (Кыргызстан) и Душанбе (Таджикистан).

Пассажирам из Казахстана открываются возможности путешествий с удобными стыковками в Дубае по таким направлениям как Индия, Оман, Мальдивы, Шри-Ланка и др. Также, благодаря базированию flydubai в Международном аэропорту Дубая и интерлайновым соглашениям с другими авиакомпаниями, пассажиры могут воспользоваться возможностью стыковок по более чем 200 направлениям по всему миру.

Информация о рейсах:

Алматы - Дубай

flydubai будет осуществлять перелеты между Алматы и Дубаем четыре раза в неделю с 16 сентября 2014 года.

Рейс FZ702 вылетает днем из Международного аэропорта Алматы по вторникам, средам, субботам и воскресеньям и прибывает вечером в Терминал 2 Международного аэропорта Дубая.

Рейс FZ701 вылетает утром из Терминала 2 Международного аэропорта Дубая по вторникам, средам, субботам и воскресеньям и прибывает днем в Международный аэропорт Алматы.

Стоимость возвратного тарифа

Стоимость возвратного тарифа ("туда-обратно") на рейсах из Алматы в Дубай начинается от 75 276 казахских тенге (от 410 долларов США), включая разрешение на провоз до 20 кг регистрируемого багажа. Тариф бизнес-класса начинается от 273 565 казахских тенге (от 1 490 долларов США), включая все налоговые сборы и разрешение на провоз до 40 кг регистрируемого багажа.

Шымкент - Дубай

flydubai будет осуществлять перелеты между Шымкентом и Дубаем с 19 сентября 2014 года, два раза в неделю.

По понедельникам

Рейс FZ704 вылетает из Международного аэропорта Шымкент в 15:50 по местному времени и прибывает в Терминал 2 Международного аэропорта Дубая в 17:50 по местному времени.

Рейс FZ703 вылетает из Терминала 2 Международного аэропорта Дубая в 9:10 и прибывает в Международный аэропорт Шымкент в 14:50 по местному времени.

По пятницам

Рейс FZ704 вылетает из Международного аэропорта Шымкент в 18:30 по местному времени и прибывает в Терминал 2 Международного аэропорта Дубая в 20:25 по местному времени.

Рейс FZ703 вылетает из Терминала 2 Международного аэропорта Дубая в 11:50 и прибывает в Международный аэропорт Шымкент в 17:30 по местному времени.

Стоимость возвратного тарифа

Стоимость возвратного тарифа ("туда-обратно") на рейсах из Шымкента в Дубай начинается от 64 260 казахских тенге (от 350 долларов США), включая разрешение на провоз до 20 кг регистрируемого багажа. Тариф бизнес-класса начинается от 302 940 казахских тенге (от 1 650 долларов США), включая все налоговые сборы и разрешение на провоз до 40 кг регистрируемого багажа.

Первые отправления, реализованные в рамках нового направления деятельности, компания осуществила в июне этого года по маршруту Москва - Ашхабад. Российский офис FM Logistic теперь более оперативно взаимодействует с клиентами по вопросам международной доставки, отслеживает движение текущих грузов и консультирует по всем дополнительным услугам офисов логистического оператора в других странах.

Ранее работу по международным перевозкам осуществлял только польский офис FM Logistic. Для российских заказчиков это вызывало сложности при оформлении грузов: необходимо было заключать договор с двумя юридическими лицами. Теперь эта работа будет осуществляться российским юридическим лицом. А большой опыт FM Logistic в таможенном оформлении и автомобильной транспортировке как экспортируемых, так и импортируемых товаров позволит сделать сервис максимально удобным для клиентов.

По оценкам экспертов, объем экспорта и импорта в РФ будет увеличиваться. Поэтому FM Logistic в России продолжит активное развитие направления международных перевозок. Компания планирует осуществлять сборные перевозки (LTL) и перевозки полными грузовиками (FTL). Помимо стандартных, будет осуществляться транспортировка негабаритных и опасных грузов. Что касается географии доставки, то в ближайшей перспективе FM Logistic планирует организацию устойчивого сообщения со странами Европы.

"Наша компания никогда не останавливается в своем развитии и всегда стремится быть ближе к запросам своих клиентов, максимально упрощая взаимодействие с ними. Большое число офисов и складских помещений на территории других стран позволяет организовывать наиболее эффективные маршруты и предоставлять оптимальные условия по международной доставке", - отметил генеральный директор FM Logistic Кристоф Менивар.

Справка о компании

FM Logistic - один из лидеров российского логистического рынка. Компания предоставляет полный комплекс услуг по управлению цепочкой поставок, таких как складирование, перевозки всеми видами транспорта, упаковка и расфасовка, таможенное оформление.

Оборот FM Logistic Россия (апрель 2012 - март 2013) составил 257млн евро.

На сегодняшний день FM Logistic располагает международной сетью собственных складских комплексов в Европе, России и Китае.

В России компания успешно развивает сеть региональных складов в семи крупнейших городах: Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Самаре, Екатеринбурге, Новосибирске, Хабаровске и Владивостоке. А также склады с кросс-докинговыми операциями в городах Нижний Новгород, Краснодар, Красноярск и других.

Сферы деятельности: ритейл, товары народного потребления и товары личной гигиены, пищевая продукция, предметы роскоши и косметика, промышленная продукция и электроника, товары медицинского назначения.

FM Logistic - логистический партнер производителей и дистрибьюторов: Auchan, L'Oreal, Henkel, BAT, Bosh и других.

«Каспийская карта» в Большой игре

Главной темой четвертого саммита прикаспийских государств, который начнет свою работу 29 сентября в Астрахани, в очередной раз станет, как говорится в официальных сообщениях, «определение статуса Каспия и международного взаимодействия на прикаспийской территории». Увлеченные разделом Каспия, политические элиты прикаспийских государств, за исключением Ирана, напрочь игнорируют то обстоятельство, что «война с международным терроризмом 2.0», эскалацию которой мы наблюдаем в последнее время, означает новый этап активизации американской дипломатии на каспийском направлении.

«Где Каспий, а где Багдад?» − возможно, спросите Вы, − «какая может быть связь с намерением США бороться с террористами из ИГИЛ и безопасностью прикаспийского региона?» Прямая, поскольку спешно сколачиваемая Вашингтоном «антитеррористическая коалиция» возвращает нас к началу 2000-х годов, когда, используя как повод теракты 9/11, США приступили к реализации проекта «глобального доминирования», а проще говоря – прямой военно-политической экспансии на Ближнем и Среднем Востоке.

Афганистан и Ирак были только верхушкой айсберга «войны с международным терроризмом», поскольку главным приобретением Америки и ее союзников по НАТО стало военное присутствие на границах России и Ирана, в самом «сердце Востока», на пересечении важнейших транспортных путей. С приходом в Белый дом Барака Обамы, по целому ряду причин, из-за сплетения политических и экономических противоречий, американский «рывок на Восток», проникновение на Каспий, важнейшую геостратегическую точку, на которой сошлись интересы США и Китая, России и Ирана, Турции и Японии, спецслужб и транснациональных корпораций, был приостановлен. Но «обамы приходят и уходят, а интересы американского истеблишмента остаются». Активная подготовка США к вмешательству в ситуацию на Ближнем Востоке означает, что борьба между сторонниками «идеологической экспансии» и приверженцами силовой политики, осуществляемой под прикрытием «войны с международным терроризмом», в администрации Белого дома завершилась победой «ястребов». Для нас это означает, что после «решения вопросов» с террористическим халифатом ИГИЛ следующей «остановкой на долгое время» западной антитеррористической коалиции – США и его союзников – станет Каспий.

«Регион фундаментальных интересов США»

С конца 90-х интерес американских политических элит к присутствию на Каспии не просто возрос, а приобрел несколько даже и ажиотажный характер. «Я не припоминаю случая, когда так внезапно какой-либо регион мог превратиться в важнейшую зону стратегических интересов, какой сегодня стал Каспийский бассейн», − откровенничал в своем выступлении перед представителями американских нефтяных корпораций в 1998 году Дик Чейни, будущий вице-президент США, тесно связанный с кланом Бушей и один из организаторов американского вторжения в Ирак и Афганистан.

Еще откровеннее в те же годы высказался сенатор Сэм Браунбек, один из основателей «каспийского кружка» в американском истеблишменте, деятельность которого курировал ни много, ни мало, а сам вице-президент США Альберт Гор: «США имеют колоссальные интересы в Каспийском бассейне, в странах Центральной Азии и Южного Кавказа, которые его окружают. Это − зона жизненно важных политических, экономических интересов и социальной важности Соединенных Штатов». Стоит ли после этого удивляться, что в американских «Стратегиях национальной безопасности» три года подряд присутствовала одна и та же фраза: «В зону энергетической безопасности США входит Каспийский бассейн с потенциалом нефтяных запасов в 200 млрд баррелей».

Впрочем, нефть здесь, как бы парадоксально это ни звучало, не самое главное. «Каспий», как политико-географическое и геостратегическое понятие занимает в структуре международных отношений достаточно специфическое место. Наряду с привычным экономическим значением – как источник энергоресурсов и узел их транспортировки – для ряда стран Каспий имеет огромное политическое и военно-стратегическое значение. Без преувеличения можно сказать, что его геостратегическое положение в качестве точки, позволяющей существенно расширить зону своего влияния и, разумеется, ослабить как стратегического соперника – КНР, так и соперников региональных – Россию и Иран, для американских «ястребов» куда важнее реальных или перспективных запасов нефти и газа. Доказательством данного тезиса может служить никогда особо не скрывавшийся факт того, что и ЦРУ, и министерство энергетики США, и ряд политических лидеров, и соответствующие международные организации регулярно как завышают реальные запасы энергоресурсов Каспия, так и преуменьшают трудности и затратность их освоения и транспортировки. Труднообъяснимые с экономической точки зрения, эти манипуляции с цифрами запасов имеют безупречное значение с точки зрения политической, поскольку позволяют американской политической элите обосновать «стратегическую важность региона для безопасности США», а заодно – «заманить» союзников, рассчитывая переложить на них часть оплаты расходов по «блицкригу на Каспий».

Глупая щедрость

США готовились расширить свое присутствие на Каспии, а их союзники отрабатывали роли в написанном в Вашингтоне сценарии – Турция «плотно» работала с Казахстаном, Израиль брал под опеку Баку, а зоной особого внимания саудовских спецслужб стали прилегающие к Каспию регионы Кавказа. Туркмения же превратилась в настоящее поле тайной войны, на котором китайские и западные энергетические компании сошлись в полномасштабной тайной войне.

И тогда, в конце 90-х – начале 2000-х, и сейчас, Тегеран оставался единственной стороной в прикаспийской «пятерке», которая обладала концептуальным пониманием стратегического значения Каспия и готова была к самому широкому компромиссу для того, чтобы США и их союзники, используя внутренние противоречия внутри этой «пятерки» на закрепились в регионе. Не будем вдаваться в историю и нормативно-правовые тонкости процесса «передела Каспия», достаточно будет нескольких штрихов. Согласно заключенному в 1940 г. договору между Ираном и СССР, Каспий был объявлен общим внутренним бассейном этих двух сопредельных государств, которым они должны были пользоваться совместно. Такой статус, признанный мировым сообществом, предоставлял обеим странам равные права на судоходство и рыбную ловлю, причем в пределах до 10 морских миль от своего побережья каждая из сторон имела исключительное право пользования этим пространством.

Распался СССР – возникла новая политико-правовая реальность. и Тегеран предложил превратить каспийское дно в «кондоминиум», то есть − общее владение морем, в том числе его недрами, а в случае, если новые прикаспийские государства из-за «головокружения от суверенитета» на это не пойдут, то попросту поделить Каспий на пять равных национальных долей, по 20% каждому. Вдумайтесь и оцените – Тегеран добровольно поступался своей «частью» каспийского бассейна, принадлежавшего ему в полном соответствии с нормами международного права! Исключительно для того, чтобы не дать завязаться конфликту, воспользовавшись которым в регион придет третья сила под звездно-полосатым флагом.

И тут последовал подленький, как ни больно писать такое о своей стране, шаг России, который до сих пор не имеет внятного объяснения с позиций здравого смысла. В апреле 2002-го года, на саммите прикаспийских государств Россия вновь сумела всех удивить, предложив способ раздела Каспийского моря по формуле модифицированной равноудалённой срединной линии. Согласно этому принципу, дно Каспия будет поделено с помощью срединных линий, тогда как водная поверхность останется общей. В этом случае Казахстану будет принадлежать 29,5% Каспия, Азербайджану – 21%, России – 20% и Туркменистану – 17%. Иран же получит оставшиеся 12,5%.

Вполне ожидаемо, что эту «мудрую» инициативу от всей щедрой глупости российской души горячо одобрили в Астане и Баку. Еще бы – их доля превышала и российскую, и иранскую. Москва проигнорировала интересы не только Тегерана, но и поступилась своими собственными – во благо Астане и Баку. И если в отношении Казахстана еще можно что-то говорить, то благотворительность в отношении Азербайджана никакого объяснения не имеет, поскольку руководство этой страны никогда не скрывало своей антироссийской и антииранской направленности, тем более – в те годы.

Но предательство национальных интересов России произошло, Тегеран, как последовательного и серьезного союзника, Москва оттолкнула, и возник стратегический тупик. Разумеется, Иран не признает легитимность двусторонних соглашений России по Каспию с Азербайджаном и Казахстаном, поскольку считает, что в соответствии с нормами международного права любое изменение правового статуса Каспийского моря после распада СССР может приниматься только на основании консенсуса, то есть согласия всей пятерки прикаспийских государств, а до этого момента принятые ранее договора между СССР и Ираном 1921 и 1940 годов остаются в силе. Кроме того, сложилась ситуация, при которой в южной части Каспия в треугольнике между Азербайджаном, Ираном и Туркменистаном достичь договоренностей пока не удалось. Выигрывают только США, поскольку созданный Москвой тупик, помноженный на желание новых «независимых государств» урвать побольше, открывает широкий оперативный простор для внешнеполитических комбинаций США. Тем более что решения внутри «каспийской пятерки» принимаются путем согласия всех участников. Вопрос присутствие внерегиональных держав – то же. Чувствуете, какая возможность интриги, завернуть которую можно пользуясь тем, что одна из стран пятерки – ну совершенно ничего страшного в иностранном присутствии на Каспии вдруг не увидит?

Чтобы что-то делить, надо это сохранить

Бесконечная возня в тупике, согласования, протоколы и вновь согласования, то есть то, что мы наблюдаем в отношении Каспия, когда стороны кроят и перетягивают морское «одеяло» на себя, есть свидетельство эгоизма и политической близорукости. Когда созданная Вашингтоном «антитеррористическая коалиция» придет на Каспий – то все с удивлением обнаружат, что делить уже нечего.

Если в последние годы активность американской внешней политики на «каспийском» направлении была по ряду объективных причин снижена, то «война с международным терроризмом 2.0», эскалацию которой мы наблюдаем в последнее время и решения по которой обсуждались на недавно завершившемся саммите НАТО в Ньюпорте, означает новый этап активизации усилий США на этом направлении. Что, в свою очередь, означает формирование новых угроз и вызовов как для стран Каспийского региона, так и для КНР, так как инструментарий американской «борьбы за гегемонию» достаточно известен: разжигание противоречий между странами региона, использование прозападно ориентированных политических элит прикаспийских государств для стратегического саботажа проектов региональной политической и экономической кооперации, рост террористической активности трансграничных экстремистских организаций.

Совершенно очевидно, что США постараются:

во-первых, максимально воспрепятствовать достижению любых договоренностей по вопросам разграничения Каспия;

во-вторых, добиться срыва внутрирегиональных проектов кооперации и интеграции, в частности в отношениях в треугольнике «Россия-Казахстан-Иран»;

в-третьих, создать с помощью трансграничных террористических организаций угрозу безопасности и стабильности Туркменистана, а следовательно иностранным инвестициям, процессу добычи энергоресурсов и путей их транспортировки в этой стране.

Не допустить подобного развития событий можно только срочным формированием межгосударственной «Стратегии и тактики обеспечения безопасности Каспийского региона», которая была бы взята за основу внешней политики как стран региона, так и стран, имеющих здесь серьезные экономические интересы и заинтересованных в безопасности собственных инвестиций, ресурсных и логистических проектов. И ключевыми положениями этой стратегии могли бы стать следующие принципы:

недопустимость военного присутствия на Каспии внерегиональных держав;

широкая кооперация «полицейских усилий» прикаспийских государств в вопросах ликвидации возможного проникновения и присутствия трансграничных террористических организаций в общую для наших стран «каспийскую сферу безопасности»;

расширение государствами региона экономического сотрудничества со всеми внешними акторами.

*******

Именно эти вопросы, а не «передел Каспия» должны быть главными темами повестки нового саммита прикаспийских государств. На принятие общей «Стратегии» и начало ее реализации у наших стран есть от силы год-полтора, то есть время, которое потребуется США для «утрясания» проблем и вызовов на Ближнем Востоке, Магрибе и Африки до приемлемого с американской же точки зрения уровня. Затем – «утрясать» начнут уже нас.

Игорь Николаев,

Специально для Iran.ru

Российская книжная экспозиция в рамках IX Международной книжной выставки-ярмарки «Книга – путь сотрудничества и прогресса» (Туркменистан, Ашхабад, 24-26 сентября 2014 года)

Российская Федерация – традиционный участник Международной книжной выставки-ярмарки в Ашхабаде, столице Туркменистана. Цель российской национальной экспозиции – подчеркнуть прочность исторических связей народов Туркменистана и России, продемонстрировать через призму современного книгоиздания достижения культуры, образования и науки в Российской Федерации.

24 сентября в церемонии торжественного открытия Национальной экспозиции России на IX Международной книжной выставке-ярмарке (Ашхабадский выставочный центр «Серги Кошги») примут участие представители Посольства РФ в Туркменистане, Правительства Туркменистана, Туркменской издательской службы, Туркменского книготорга, Ассоциации книгоиздателей России (АСКИ), а также издатели, писатели, журналисты.

В IX Международной книжной выставке-ярмарке в Ашхабаде принимают участие более 20 российских издающих, книгораспространительских и полиграфических организаций. Среди них – такие авторитетные издательства, как издательство МГУ им. М.В. Ломоносова, Университетская книга, издательство МЭИ, «Мозаика-синтез», «АСТ-Пресс», «Белый город», «Рипол-классик», «Русский шахматный дом» (Москва), издательства из Санкт-Петербурга «Златоуст» и «Медкнига Элби-СПб», Татарское книжное издательство (Казань), «Китап им. Зайнаб Биишевой» (Башкирия), издательство «Нефтяное хозяйство», «ПериодикаИнтерсервис», «Информнаука», «Моноритм», а также фонд Возрождения Тобольска.

Организаторы российской программы на IX Международной книжной выставке-ярмарке в Ашхабаде запланировали не только демонстрацию достижений отечественного книжного дела, но и целый ряд литературных и художественных событий.

В день открытия форума состоится презентация выставки подарочной литературы и литературы, выпускаемой к юбилейным датам и встреча с писателем, заведующим редакцией художественной литературы издательства «Вече» Дмитрием Федотовым.

Также запланирован круглый стол, посвященный проблемам и перспективам электронного книгоиздания. Для преподавателей и слушателей учебных центров русского языка на основе программ издательства «Златоуст» состоится семинар по развитию методики преподавания русского языка как иностранного. Здесь же словари нового поколения представит издательство «АСТ-пресс».

В ходе работы выставки гости и участники смогут оценить презентации издательских проектов Московского энергетического института (директор издательства МЭИ проф. Георгий Яньков) аудитории технических специалистов энергетического профиля и преподавателей высшей школы.

Перенять интересный опыт специалисты по русскому языку смогут на презентации программ издательств «Китап» (Уфа), Татарского КНИ (Казань): «Развитие издательских школ в национальных республиках российской Федерации».

В завершение мероприятия для специалистов книжной культуры пройдет семинар по вопросам подготовки кадров книжной индустрии. Ведущие – ректор Московского государственного университета печати Константин Антипов и профессор университета Борис Ленский.

По традиции в день завершения IX Международной книжной выставки-ярмарки в Ашхабаде экспонаты Национального стенда Российской Федерации будут переданы в дар представителям Туркменской государственной издательской службы для размещения в республиканских библиотечных фондах.

Член совета директоров компании Иранские железные дороги Али Гарави на заседании совета планирования администрации провинции Голестан в Горгане заявил, что реализация проекта по строительству железной дороги Инче-Барун – Туркменистан завершена и ее ввод в эксплуатацию состоится в самое ближайшее время в присутствии высокопоставленных представителей трех дружественных соседних стран, Ирана, Туркменистана и Казахстана.

Али Гарави напомнил, что согласно предварительным планам, ввод названной железной дороги в эксплуатацию должен состояться в конце октября на ирано-туркменистанской границе в районе Инче-Барун в присутствии президентов Ирана, Туркменистана и Казахстана. Она позволит осуществлять активные железнодорожные перевозки между странами Центральной Азии и Ираном, и это создаст благоприятные условия для экономического развития всего региона.

По словам Али Гавари, все объекты и оборудование на иранской территории, необходимые для эксплуатации железной дороги Инче-Барун – Туркменистан, уже полностью готовы, и остается только дождаться официальной церемонии ее открытия.

Следует отметить, что железная дорога Горган – Инче-Барун – Туркменистан имеет протяженность 88 км и соединяет Иран через территорию Туркменистана с Россией, странами СНГ и Китаем.

Проект "Южный газовый коридор", реализация которого стартовала в прошедшую субботу, не представляет немедленной угрозы поставкам российского газа в Европу, но несет риски в среднесрочной перспективе, считает партнер и аналитик консалтингового агентства RusEnergy Михаил Крутихин.

В минувшую субботу на территории Сангачальского терминала в Баку прошла официальная церемония закладки фундамента проекта "Южного газового коридора". Проект предполагает строительство к 2019 году системы газопроводов TANAP-TAP от азербайджанского месторождения Шах-Дениз через Грузию, Турцию, Грецию, Албанию на юг Италии. По ним планируется поставлять 6 миллиардов кубометров газа в Турцию и 10 миллиардов кубометров в Европу.

Немедленной угрозы нет, но риски возникнут

Реализация проекта "Южный газовый коридор" не представляет немедленной угрозы поставкам российского газа, считает Крутихин. Он обращает внимание на длительные сроки реализации и небольшие объемы планируемых поставок.

"Немедленных рисков для России в этом проекте нет, поскольку, во-первых, поставки газа из Каспийского региона по этому маршруту начнутся не сейчас и даже не через три года; во-вторых, Азербайджан будет поставлять не больше 10 миллиардов кубометров в год", — отметил эксперт.

Однако поставки газа по маршруту "Южного газового коридора" могут возникнуть в будущем, когда к газопроводам этой системы смогут присоединиться другие страны.

"В среднесрочной перспективе по этому маршруту может пойти газ не только из Азербайджана, но и Ирана через Турцию, из Туркменистана, а также из иракского Курдистана, где объем потенциального экспорта превышает 30 миллиардов кубометров в год. Если подсоединятся другие поставщики по этому маршруту, то это будет серьезная конкуренция российским поставкам газа", — подчеркнул Крутихин.

"Набукко" будет реализован

Эксперт отмечает, что проект "Южного газового коридора" отвечает интересам европейских потребителей, поскольку предполагает реальную диверсификацию источников поставок.

"Это отвечает стратегии Европейского союза по диверсификации источников поставок, поскольку то, что предлагает "Газпром", это диверсификация не источников, а только маршрутов, поэтому европейцев это не устраивает", — заявил Крутихин.

Хотя "Южный газовый коридор" был конкурентом приоритетного европейского проекта "Набукко" и фактически поставил на нем крест в прошлом году, когда консорциум по разработке азербайджанского газоконденсатного месторождения "Шахдениз-2" сделал выбор в его пользу, он в некотором смысле может открыть путь к частичной реализации "Набукко", прогнозирует Крутихин.

"Чтобы "Набукко" в каком-то виде реализовался, необходимо построить несколько перемычек: через Турцию в Болгарию, а там уже существуют перемычки с соседними странами, поэтому будет несложно соединить трассу с Румынией, а дальше с Австрией через Венгрию. "Набукко" под любым другим названием будет существовать и будет составлять конкуренцию России", — заключил эксперт.

Nabucco West предусматривал строительство трубопровода длиной 1,3 тысячи километров из каспийского региона в европейские страны в обход России через Азербайджан, Грузию, Турцию, Болгарию, Венгрию, Румынию и Австрию.

Список глобальных проблем и угроз пополнила еще одна – растущее влияние климатических изменений на международные отношения. В частности, нехватка водных ресурсов может спровоцировать новые войны. Такова мрачная оценка новой стратегии национальной разведки США, принятой во вторник, 16 сентября, — сообщает Foreign Policy.

Стратегия национальной разведки США является своего рода отражением видения авторитетных представителей спецслужб США основных вызовов и угроз национальной безопасности Соединенных Штатов на четырехлетнюю перспективу.

Согласно этому документу, нехватка пресной воды представляет серьезную угрозу глобальной безопасности, которую американские спецслужбы, по своей важности, приравнивают к таким проблемам, как быстрый рост оружия массового поражения, терроризм, кибератаки на важные объекты инфраструктуры и т.д.

Из-за загрязнений, высыхания водоемов, роста численности населения планеты, увеличения темпов урбанизации и промышленного производства с каждым годом возрастает угроза резкого сокращения количества пресной воды в мире. Наибольшему риску подвержено население Китая, Бангладеш, Индии, Нидерландов, Пакистана, Филиппин, США и малых островных государств.

От острой нехватки воды страдают многие развивающиеся страны. На этой почве не редко возникают внутригосударственные конфликты и межгосударственные споры. За последние 50 лет имело место 37 ожесточенных межгосударственных споров из-за водных ресурсов, приведших к применению насилия. В этот же период было подписано 150 связанных с этими ресурсами договоров. Государства высоко ценят эти соглашения, поскольку они позволяют повысить уровень стабильности и предсказуемости международных отношений, — отмечает издание.

По оценкам ООН, сегодня пятая часть жителей планеты или 2,6 миллиарда человек не имеет доступа к чистой питьевой воде и 40 процентов населения — 1,6 миллиарда — лишены основных услуг в сфере санитарии. Эти люди относятся к беднейшим из бедных. Большая часть из них проживает в Китае или Индии. Тяжелая ситуация и в странах Африки к югу от Сахары. Согласно прогнозам, к 2030 году потребности в продуктах питания вырастут на 55 процентов. А это приведет к расширению потребностей в орошении, на которое сегодня приходится почти 70% всей пресной воды, используемой государством. Поэтому нехватка водных ресурсов может спровоцировать дефицит продуктов питания.

На сегодняшний день примерно 39 стран мира получают большую часть необходимой им воды из-за границы. Среди них – Азербайджан, Латвия, Словакия, Узбекистан, Украина, Хорватия, Израиль, Молдова, Румыния и Туркменистан.

Придется как-то разрешать и конфликты вокруг водных ресурсов между Турцией и Сирией, Турцией и Ираком, Ираком и Ираном. Маловероятно, что это удастся сделать мирным путем. Выходом из сложившейся ситуации может стать строительство опреснительных заводов. Сейчас их активно запускают в богатых ближневосточных странах: Катаре, Объединенных Арабских Эмиратах, Саудовской Аравии, Султанате Оман, Кувейте. В Омане такой завод соорудили израильтяне, подобное предприятие Россия предлагает построить в Эмиратах. Однако позволить себе такую роскошь могут далеко не все страны, отмечает издание.

США. Весь мир > Экология > ria.ru, 20 сентября 2014 > № 1178928

В настоящий момент в результате принятых активных природоохранных мер в Туркменистане выведены из обращения основные озоноразрушающие вещества (ОРВ), сообщает министерство охраны природы Туркменистана.

"В Туркменистане ведется целенаправленная работа по сохранению ее уникальной природы, рациональному использованию природных богатств, воспроизводству водных, земельных и биологических ресурсов, снижению загрязнения атмосферного воздуха, борьбе с опустыниванием, расширению зон лесопосадок, экологической пропаганде", -сказано в информации.

Туркменистан в 1993 году присоединился к ряду природоохранных конвенций ООН и в их числе к Венской конвенции об охране озонового слоя и Монреальскому протоколу по веществам, разрушающим озоновый слой.

К ОРВ относятся фреоны, широко используемые в холодильном оборудовании, всевозможные химикаты-растворители, а также реагенты для тушения пожаров.

В 1999 году при министерстве охраны природы Туркменистана был создан озоновый офис.

"Сохраняя твердую приверженность международным обязательствам, Туркменистан продолжает курс на дальнейшее расширение взаимодействия, направленного на совместное и согласованное решение глобальных экологических проблем в рамках международных природоохранных конвенций, в том числе и в деле сохранения озонового слоя планеты", - отмечает министерство.

С начала текущего года Иран установил новые рекорды в области производства и экспорта электроэнергии, и его торговля электроэнергией со странами Ближнего и Среднего Востока продолжает развиваться.

В настоящее время мощность иранских электростанций превышает 70 тыс. МВт, и, как ожидается, к концу года этот показатель вырастет до 75 тыс. МВт. При этом, согласно данным министерства энергетики Ирана, экспорт электроэнергии в соседние страны с начала года увеличился на 3,3% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Так, в текущем году Иран экспортировал в соседние страны 5 тыс. 368,5 гигаватт*час электроэнергии, а в прошлом году этот показатель составлял 5 тыс. 197 гигаватт*час. Как известно, на данный момент Иран обменивается электроэнергией с Арменией, Пакистаном, Туркменистаном, Турцией, Азербайджаном, республикой Нахичевань, Ираком и Афганистаном.

Одновременно с ростом экспорта в Иране увеличивается и производство электроэнергии. Так, с начала года оно выросло более чем на 7% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. На данный момент в Иране произведено 148 тыс. 687,4 гигаватт*час электроэнергии, что на 7,15% больше по сравнению с прошлогодним показателем.

Следует отметить, что из названного объема произведенной в стране электроэнергии 139 тыс. 280,2 гигаватт*час электроэнергии приходится на долю тепловых электростанций (рост − 7,18%) и 9 тыс. 407,2 гигаватт*час – на долю гидроэлектростанций (рост – 6,75%).

Сегодня, 18 сентября, в Астрахани в преддверии IV саммита Прикаспийских государств открылся международный форум учёных «Обеспечение безопасности экосистем Каспийского моря», в котором принимают участие представители университетов России, Ирана, Казахстана, Туркмении и Азербайджана. Как сообщили ИА REGNUM в пресс-службе главы региона, научное сообщество обсуждает, как в условиях интенсивной нефтегазодобычи сохранить уникальную природу Каспия и предлагают участникам саммита разработку отдельной конвенции по безопасности экосистемы моря.

Среди главных проблем Каспия учёные называют исчезновение редких пород рыб. «Мы очень надеемся, что будет серьёзное продвижение этого вопроса в рамках саммита и в рамках этих встреч, — сказал заведующий кафедрой международного права Бакинского государственного университета Рустам Мамедов (Азербайджан), — Каспий на самом деле находится на грани серьёзных проблем, осетровые исчезают. Я надеюсь, в рамках саммита будет принята специальная конвенция по биоресурсам. Мы ответственны перед будущими поколениями, то, что мы им оставим — нефтяное озеро или уникальный природный объект, — зависит от нас».

В рамках форума состоится посещение корпоративного учебного центра ООО «ЛУКОЙЛ-Нижневолжскнефть» в посёлке Ильинка и научного центра «БИОС», имеющего богатейших опыт разведения осетровых. «Надеюсь, что опыт, который мы получим в рамках этого форума, станет ценным ресурсом на пути сохранения Каспия», — отметил заместитель председателя правительства Астраханской области по функционированию систем жизнеобеспечения и экологической безопасности Олег Полумордвинов.

«То, что форум проходит в преддверии саммита, придаёт этому мероприятию особый импульс, — заявил ректор Атырауского государственного университета Бейбут Мамраев (Казахстан), — надеемся, что голоса учёных будут услышаны главами государств, будут предприняты конкретные меры, которые позволят нам — странам Каспийского региона — по-добрососедски экономно, бережно пользоваться богатством моря и сохранять флору и фауну для потомков».

Добавим, что проблема Каспия на сегодняшний день очень актуальна, но вне зависимости от того, как решится вопрос о международно-правовом статусе Каспия и о разделении нефтяных ресурсов между прикаспийскими государствами, Каспий остается общим экологическим объектом региона. На берегах Каспия проживает десять миллионов человек, все они заинтересованы в том, чтобы последующие поколения наслаждались чистым воздухом и водой, восхищались удивительными видами рыб и птиц.

В 2014 г. Иркутскому ордена Трудового Красного Знамени научно-исследовательскому противочумному институту Сибири и Дальнего Востока исполняется 80 лет.

23-24 сентября 2014 года на базе института пройдет научно-практическая конференция «Актуальные вопросы обеспечения противоэпидемических мероприятий в зоне чрезвычайных ситуаций».

Институт учреждён приказом Уполномоченного Совета Труда и Обороны СССР № 1 от 5 июня 1934 г. как научно-оперативный орган по борьбе с чумой. Основателем и его первым руководителем был выдающийся эпидемиолог-микробиолог профессор Алексей Михайлович Скородумов. По его инициативе организована противочумная система Сибири и Дальнего Востока, включившая институт, противочумные станции в Чите и Хабаровске, противочумные отделения, противочумный поезд; развернута работа по подготовке квалифицированных врачей-чумологов и биологов; начато строительство научно-лабораторного комплекса, организовано издание научных трудов.

Институт входит в сеть противочумных учреждений Роспотребнадзора, к задачам которых относится разработка мер по противодействию опасным природно-очаговым инфекциям и мониторинг за их возбудителями. В перечень профилактических мероприятий учреждений Роспотребнадзора в природных очагах входит эпидемиологическое наблюдение, истребление переносчиков инфекций (грызунов, блох), вакцинация угрожаемых контингентов и санитарно-просветительская работа среди населения.

Природные очаги чумы существуют на всех континентах мира, кроме Австралии и Антарктиды.

Заболевания людей чумой регистрируются более чем в 25 странах мира. Наиболее пораженными странами Африки являются Демократическая республика Конго, Индия, Мадагаскар, Мозамбик, Уганда и Танзания. В Центральной Азии - Казахстан, Туркменистан, Узбекистан и Монголия. В Китае очаги чумы распространены в 19 провинциях. На Американском континенте постоянно действующие природные очаги чумы существуют в Бразилии, Боливии, Перу, Эквадоре и Соединенных Штатах Америки.

В 2012 – 2013 гг. случаи заболевания чумой регистрировались на следующих территориях: Кыргызстан (август 2013 г.), США: Штат Нью-Мексико (NewMexico, август – сентябрь, ноябрь 2013 г.), Перу (провинция Ascope, декабрь 2013 г.), Китай (провинция Сычуань - сентябрь 2012 г.), США: Штат Орегон (июнь-сентябрь 2012 г.), Мадагаскар (регионы - Bongolava, Vakinankarata, Haute-Matsiatra, октябрь-декабрь 2012 г.).

На территории Российской Федерации зарегистрировано 11 природных очагов чумы. В России ситуация по чуме находится на постоянном контроле Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека.

Справочно:

Чума – природно-очаговая инфекция, которой болеют люди и животные, переносчиками возбудителя являются блохи, паразитирующие на грызунах и других животных. Заражение чумой происходит при укусах инфицированными блохами, контакте с больными животными и грызунами, а также воздушно-капельным путем при общении с человеком больным легочной формой чумы. Время от момента заражения человека до появления первых признаков заболевания составляет от нескольких часов до 6 дней.

Источники инфекции– больные животные и больной человек.

Естественная инфицированность чумой выявлена почти у 250 видов животных. Основными носителями в природных очагах чумы являются:

в Евразии – сурки, суслики, песчанки, полевки, пищухи, крысы;

в Северной Америке – суслики, луговые собачки, хомяки, полевки;

в Южной Америке – хомяки, кролики, морские свинки, опоссумы;

в Северной и Западной Африке – песчанки и крысы, в Южной Африке – многососковая и другие виды крыс, песчанки, в Тропической Африке – крысы;

в Российской Федерации – песчанки, суслики, монгольская пищуха, даурская пищуха, алтайский сурок, обыкновенная полевка.

Переносчиками чумы являются эктопаразиты животных и человека (блохи, иксодовые и гамазовые клещи).

Чрезвычайную опасность для людей представляют больные чумой сельскохозяйственные и дикие промысловые животные (верблюды, сурки, зайцеобразные, лисы и др.), а также продукты и сырье животного происхождения (мясо, субпродукты, шкуры, кожа, шерсть).

Пути передачи возбудителя инфекции:

· основной - трансмиссивный (при укусе блохами,заразившимися на больных грызунах, животных или человеке);

· контактно-бытовой (через кровь, выделения больного человека, зараженных животных);

· воздушно-капельный и воздушно-пылевой (при снятии шкурок, рубке мяса, при контакте с больными первичной или вторичной легочной формами чумы);

· пищевой (при употреблении в пищу инфицированного мяса).

Условия заражения:

· нахождение в предшествующие заболеванию 6 дней в поле, степи, пустыне, горах, где есть природные очаги чумы;

· участие в прирезке больного верблюда или ухода за ним, обработка верблюжьего мяса;

· охота на территории природного очага чумы на сурков, сусликов, тарбаганов, зайцев, мелких хищников (хорь, ласка);

· снятие шкурок и разделка тушек грызунов и хищников, добытых на территории природных очагов;

уход за больными чумой (или тесный контакт с ним);

участие в ритуале похорон умершего от чумы.

Заболевание начинается остро, с подъема температуры тела до 39 градусов и выше, слабости, сильного озноба, головной и мышечной боли, увеличения лимфоузлов и кашля с кровью. Больной возбужден, испытывает испуг, возможен бред и нарушение сознания. Кожные покровы лица и склеры глаз гиперемированы. Увеличенные лимфоузлы болезненны. При появлении указанных признаков заболевания необходимо немедленно обратиться к врачу. Критические состояния связаны с инфекционно-токсическим шоком и острой дыхательной недостаточностью. Прогноз зависит от формы болезни и своевременности лечения. При бубонной и кожной формах при своевременно начатом лечении антибиотиками прогноз благоприятный. При легочных формах возможен летальный исход. Раньше легочная чума заканчивалась смертью в течение 2-4 дней, в настоящее время если антибиотики назначить в первые 15 часов от начала заболевания легочной чумой, то больного удается спасти.

При выявлении больных бубонной формой чумы в очаге вводятся ограничительные мероприятия, при выявлении больных легочной формой чумы вводится карантин.

Профилактические мероприятия:

Для предотвращения заражений человека на территории природных очагов чумы осуществляют истребление носителей и переносчиков возбудителя чумы.

При выявлении на территории природных очагов эпизоотических проявлений чумы (выделение чумного микроба от носителей и переносчиков чумы), руководители противочумных учреждений определяют необходимость вакцинопрофилактики населения, подверженного повышенному риску заражения (животноводов, заготовителей фуража и сена, фермеров, охотников, сезонных рабочих, организованных строительных и изыскательских групп, вахтовых смен добывающей и перерабатывающей промышленности). Решение о проведении вакцинопрофилактики принимает санитарно-противоэпидемическая комиссия.

В Таджикистане началось строительство участка линии D газопровода Центральная Азия – Китай. Общая протяженность ветки проектной мощностью 30 млрд куб. м газа в год составит 1000 км.

Линия начнется в Туркменистане, пересечет Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан и достигнет Китая. Ее строительство планируется завершить в 2016 г. Длина таджикского участка составляет 410 км, поскольку он проходит через горы Памира.

Напомним, что Таджикистан не сможет пользоваться этим объектом. Прокладывать газопровод будут специалисты совместного китайско-таджикского предприятия. Его учредителями являются СNPC и «Таджиктрансгаз».

Как сообщалось ранее, по веткам A и B газопровода Центральная Азия – КНР ежегодно поставляется в Поднебесную более 29 млрд куб. м топлива. В мае 2013 г. введена в эксплуатацию третья ветка – C, по которой можно передавать по 25 млрд куб. м газа в год.

К 2020 г. на нужды потребителей в Китае будет направляться 400-420 млрд куб. м природного газа. В течение ближайших шести лет топливо потребуется для обеспечения бытовых нужд населения, потребностей учебных заведений, домов престарелых, отопления жилых помещений и общественного автотранспорта.

Афганистан: восточный фронт Тегерана

В последнее время, особенно после стремительного продвижения ИГИЛ в Ираке и Сирии, много было написано и сказано о той позитивной роли, которую Иран играет для преодоления системного кризиса, грозящего обрушением Ближнего Востока в хаос войны «всех против всех». Гораздо меньше известно о той стабилизирующей роли, которую Иран играет в Афганистане, уже более четверти века являющемся «головной болью» как всего международного сообщества, так и своих соседей по региону. А между тем по объему финансовых, политических и военных затрат, которые несет Тегеран в Афганистане, с полной уверенностью можно говорить о том, что эта страна стала для Ирана настоящим «восточным фронтом».

Президентская кампания нынешнего года в Кабуле, которую администрация Обамы рассчитывала выдать за кульминацию собственных усилий по построению демократии западного образца в отдельно взятой восточной стране, а заодно и списать «под нее» выделенные местным и западным подрядчикам на «реконструкцию» внушительные суммы, обернулась феерическим скандалом. Обычное дело для Запада уход главы государства после выборов с занимаемой должности нынешнего президента Афганистана Карзая категорически не устраивает, поскольку он рассчитывает на пожизненное лидерство, и не важно, как будет называться занимаемый им ключевой пост в Кабуле. Последние три-четыре года Карзай всеми возможными средствами намекал об этом Вашингтону, но тот эти намеки откровенно игнорировал. Поскольку уже решил сделать ставку на «бейрутскую банду», как метко назвал их руководитель Центра исследований Афганистана (Франкфурт-на-Майне) Азиз Арианфар, то есть группу пуштунских лидеров, которые в 1970-е по стипендиям Агентства США по международному развитию (USAID) обучались в Американском университете в Бейруте, затем работали во Всемирном банке и других международных организациях, а нынешний «недопрезидент» Ашраф Гани выдвигался даже кандидатом в генеральные секретари ООН.

Поняв, что американцы его уже «списали», Карзай поступил в лучших традициях восточной интриги – выборы провел, но сделал это так, что ни один из двух основных кандидатов – Ашраф Гани и Абдулло Абдулло – с их итогами не согласились, а американцы испытали откровенный шок от количества фальсификаций. И если на прошлых, 2009-го года, президентских выборах, когда Карзай еще был нужен, США закрыли глаза на его «шалости», результатом которых был вброс миллиона трехсот тысяч фальшивых бюллетеней, то в нынешнем году они решили «проявить принципиальность», отчего и без того хрупкий баланс между четырьмя «центрами силы» − основными группировками местных элит, включая талибов, − оказался нарушенным. Ситуация откровенно зашла в тупик, достаточно драматичный уже тем, что более четверти века хроническая афганская нестабильность служит источником серьезных проблем для всего региона и, в первую очередь, для Ирана.

Между Талибаном и ИГИЛ

Если та часть американской элиты, которая видела главной целью создание в Афганистане демократии по западному образцу, потерпела очередное поражение, очередное – потому как череда провалов в деле «экспорта демократии» преследует администрацию Обамы уже несколько лет по всему Ближнему и Среднему Востоку, то для вашингтонских «ястребов» ситуация в Кабуле развивается пока достаточно «благополучно». США в ближайшие годы сохранят в Афганистане свое военное присутствие, а значит, во-первых, стратегически важный район Кандагар-Гильменд, по «странному» совпадению являющийся еще и центром производства афганских опиатов, доля которых на мировом рынке составляет более 90%, останется под их контролем. Во-вторых, после письма руководства талибов в адрес проходившего недавно в Ньюпорте саммита НАТО стало понятно, что «новый Талибан», вполне себе не только достаточно мирно уживающийся с американским оккупационным контингентом, но и «встроенный» в полукриминальный бизнес «реконструкции Афганистана», готов к взаимовыгодному для «ястребов» из Вашингтона диалогу. Такое положение дел вызывает в Тегеране серьезную обеспокоенность, настолько серьезную, что если часть руководства Корпуса стражей исламской революции и службы «аль-Кудс» сейчас вплотную занимается выстраиванием ближневосточной коалиции против ИГИЛ, то другая часть, после прошедших 16-17 июля совещаний политического руководства Ирана, сконцентрировала свои усилия на афганском направлении.

Американская оккупация Афганистана, именно американская, поскольку остальные участники коалиции здесь не более чем статисты, не решила ни одной серьезной проблемы этой страны кроме уничтожения «старого Талибана», не пожелавшего договариваться с администрацией Буша-младшего о лояльности в отношении проектов США и транснациональных корпораций в этом регионе. «Старый Талибан» был практически уничтожен, а остатки «непримиримых» американские беспилотники добивают сейчас в горах Вазиристана, но вот то, что пришло на смену, то, что сформировалось и развивается в период американской оккупации – «новый Талибан», «военные лорды», живущие выращиванием и продажей опиатов, усиливающие свое влияние и присутствие в стране экстремисты из «Таблиги Джамаат» и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» − для соседей Афганистана гораздо опаснее. Да и пристальный интерес к Кабулу саудитов, начавших щедро спонсировать исламские организации в этой стране, никакого оптимизма ни Ирану, ни соседям Афганистана не добавляют, поскольку это уже правило – появление саудовских денег всегда предвещает кровь.

Цена афганского вопроса для Тегерана

Афганистан сегодня – это целый комплекс проблем, корень которых находится в экономической сфере. Минимальная сумма годового бюджета, при которой центральное правительство в Кабуле может хоть как-то функционировать, составляет от 8 до 12 миллиардов долларов, причем без поддержки других стран Афганистан может покрыть из этой суммы лишь 2 миллиарда. Прекрасно понимая, что из себя представляли талибы, в 2001 году, после того, как в Афганистан вошли силы международной коалиции во главе с США, Тегеран передал командованию ISAF исчерпывающие данные о дислокации их основных военных лагерей на территории страны. В конце того же года именно усилия Ирана, использовавшего свое влияние на видных политиков страны, помогли преодолеть тупик, в который зашла проходившая в Бонне конференция о составе нового афганского коалиционного правительства. В 2003 году Иран выступил с инициативой обучить 20 тысяч афганских военнослужащих в рамках программы подготовки афганских вооруженных сил. Естественно, что это предложение было проигнорировано Вашингтоном, поскольку у администрации Буша-младшего на будущее страны были совершенно другие планы. Их реализация привела к тому, что афганская граница Ирана стала источником угроз и, одновременно, одной из самых затратных статей бюджета по обеспечению национальной безопасности.

Начиная с 2003 года, Иран ежегодно тратит на борьбу с потоком афганских опиатов не менее 100 миллионов долларов. Для прикрытия границы с Афганистаном Тегеран вынужден содержать в постоянной боевой готовности около 50 тысяч военнослужащих, пограничников и служащих подразделений Корпуса стражей Исламской революции, не говоря уже о затратах на сооружение инженерной системы заграждений и развертывания комплексов технического наблюдения, на что за десять лет было израсходовано около 7 миллиардов долларов.

Хронической проблемой стала ситуация с афганскими беженцами, количество которых на территории Ирана составляет по разным оценкам от 1,5 до 2 миллионов человек, значительная часть которых – нелегальные мигранты. От жестких мер в отношении этих нелегалов иранские власти сдерживает то обстоятельство, что денежные переводы работающих в Иране афганцев составили по данным 2010-2011 годов 6% афганского ВВП, существенная поддержка для населения обнищавшей от войн страны. Однако, негативные тенденции, связанные с мигрантами из Афганистана, в том числе деятельность в их среде ячеек экстремистов, связанных вдобавок с наркоторговцами, заставили Тегеран разработать комплексную и, замечу, весьма дорогостоящую, программу переселения афганцев на родину, которая должна быть реализована в 2015-2016 годах.

Но иранское руководство прекрасно осознает, что силовые методы малоэффективны, когда речь идет о таком клубке проблем, как Афганистан, а потому основные усилия в обеспечении стабильности Тегеран сконцентрировал на экономической сфере. Иранские инвестиции, особенно в провинции Герат, позволили увеличить объем двусторонней торговли до 1,7 миллиарда долларов в 2013 году. Иранский бизнес активно «вкладывается» в строительство транспортной инфраструктуры своего соседа, сельское хозяйство, производство электроэнергии и телекоммуникационные проекты.

Каким будет завтрашний день в Кабуле

В рамках международной помощи, исходя из взятых на себя обязательств, «донорские вложения» Тегерана за несколько минувших лет составили 500 миллионов долларов и еще 400 запланировано к перечислению в ближайшие два года. Все это – вложения в стабильность Афганистана, экономическая цена афганского вопроса для Тегерана. Но в одиночку Ирану эту поддерживаемую им афганскую зону стабильности не удержать. Финансовые и политические ресурсы Тегерана, которые он может выделить на «афганское направление», достаточно ограничены, в первую очередь из-за санкций.

Но в поддерживаемой ценою серьезных экономических затрат Тегерана «афганская зона стабильности» отвечает интересам не только собственно Ирана, но и других региональных игроков, в числе которых Индия, Китай, Пакистан и, разумеется государства Центральной Азии, в первую очередь – Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан. Стратегическое партнерство этих государств в рамках ШОС вполне могло бы стать стать реальным ключом к внутриафганской, а следовательно и региональной, стабильности, поскольку на США здесь рассчитывать не то что наивно, но и откровенно глупо.

К сожалению, «афганская повестка» для ШОС до конца не сформирована. Слов о заинтересованности в выработке этой повестки достаточно много, экономические и политические проекты в отношении Афганистана каждое из упомянутых выше государств достаточно активно разрабатывает (а Пекин, Тегеран и Нью-Дели еще и столь же активно реализуют), но к общему согласованному решению прийти так и не может. Как долго продлится это достаточно двусмысленная разобщенность, тем более странная, что в главном – стабильности и развитии Афганистана – интересы Ирана, России, Китая, Индии и центральноазиатских стран полностью совпадают? Успеют ли наши страны договориться раньше, чем нынешняя афганская неопределенность обернется пожаром, похожим на тот, что пожирает сегодня Ирак и Сирию? Эти и другие не менее острые вопросы о том, каким станет завтрашний день в Кабуле, остаются пока без ответа…

********

Нынешний год и происходящие сегодня в Афганистане и в целом в регионе Ближнего и Среднего Востока политические процессы уже сформировали новую ситуацию и новые вызовы. Американское присутствие в Кабуле, сокращаемое лишь количественно, но уж никак не качественно, рост влияния новых экстремистских организаций, наконец арабский интерес к Афганистану – все это диктует необходимость нового регионального диалога по афганскому вопросу, диалога государств, для которых Кабул – это не точка для реализации глобальных геополитических проектов, а сосед, от благополучия которого зависит стабильность границ, расположенных рядом с ним государств.

Игорь Панкратенко,

Специально для Iran.ru

Судьбы двух империй

Лурье Светлана Владимировна — публицист, доктор культурологии, ведущий научный сотрудник Социологического института РАН (Санкт-Петербург), автор книг «Метаморфозы традиционного сознания», «Историческая этнология», «Психологическая антропология», «Империя как судьба» и др. В «Дружбе народов» публикуется впервые.

Восток как яблоко раздора

Весь XIX век прошел под знаком англо-русского соперничества на Востоке. Остроту этого соперничества можно понять, если учесть, что и русские, и англичане считали, что на карту поставлено само существование государства: «Англия должна быть первой среди наций и руководить человечеством или отказаться не только от своих владений, но и от своей независимости», — писала газета «National Review». Русские ставили вопрос так: «Или действовать решительно, или отказаться от своих владений в Азии... заключив государство в границах начала XVII столетия»1 . Англичане же, в свою очередь, слагали стихи о том, что «русские никогда не будут в Константинополе».

Главным стержнем английской политики была оборона Индии. Англичане были убеждены, что рано или поздно Россия посягнет на эту жемчужину британской короны. Так, генерал-майор У.Мак-Грегор просчитывает во всех деталях, буквально по дням, как русские могли бы завоевывать Индию. А генерал-майор сэр Г.Раулинсон в 1868 году довольно остроумно описывает стратегию действия русских на Востоке и предсказывает порядок их дальнейшего продвижения. Генерал Снесарев в раздражении назвал все рассуждения Раулинсона «белибердой», однако поход русских на Индию действительно обсуждался время от времени и обсуждался более или менее серьезно, хотя никогда не был делом окончательно решенным. Вместе с тем, предприятие казалось вполне выполнимым. «При благоприятных обстоятельствах сплав войск к воротам Индии не только возможен, но и удобен», — замечает И.В. Вернадский в статье «Политическое равновесие и Англия». Другие авторы откликаются на эти гипотетические рассуждения разумным вопросом: если мы завоюем Индию, что будем с ней дальше делать?

Тем не менее, француз Г. де Лакост едет на Восток, желая описать для европейской публики подробности ожидаемой смертельной схватки: «Я выехал из Парижа, проникнутый идеями, что фатальная борьба между китом и слоном неизбежна. В Турции, Туркестане, Кашгаре и Индии я собрал сведения, которые привели меня к заключению совершенно противоположному». Вывод де Лакоста вполне категоричен: «Столкновение бесполезно, и им выгодно путем дружелюбным согласиться на справедливый дележ». В последней трети XIX века тема о желательности примирения начинает звучать все чаще. Ведь соперничество «приблизилось к той стадии, когда соперники должны либо стать открытыми врагами, либо друзьями-партнерами»2 . В 1907 году между Россией и Англией было подписано всеобъемлющее соглашение о разграничении сфер влияния на Среднем Востоке. Необходимость срочного примирения диктовалась причинами внешнеполитическими (на восточную арену вступал новый игрок — Германия). Но велика была роль причин внутреннего характера. Их хорошо сформулировал М.Н. Аненков в предисловии к работе английского полковника Джона Эдея «Сатина. Горная экспедиция на границы Афганистана в 1863 году»: «Задача им и нам поставленная одинаково трудна: они и мы должны бороться с фанатизмом, невежеством, косностью, почти дикостью, и потому между ними и нами нет возможности найти повода к ссоре и даже к соперничеству. Нам предстоит одинаково трудная и одинаково дорогая работа в одном и том же направлении».

Казалось бы, ничего более несовместимого и представить невозможно. Столь различны были эти две империи — Российская и Британская, не только по истории своей, но и по духу, по смыслу своему, по реальности, которую они создавали в своих пределах, что трудно представить себе задачу, которую им бы пришлось решать в сходном направлении и испытывать одни и те же трудности. При всем при том, сходства между российской Средней Азией и британской Индией гораздо больше, чем представляется на поверхностный взгляд.

Что есть империя?

Но прежде, чем продолжить, следует сказать несколько слов о теоретических основах этой статьи.

Выделяют два вида империализма: миссионерский и коммерческий. Ни Российская империя, ни империи западно-европейских стран XIX века не представляли собой тот или другой в чистом виде, так что разделение достаточно условно. Можно выразить его несколько иными словами: территориальная экспансия может быть культурно-детерминированной и прагматически-детерминированной. Я предлагаю обозначить культурно обусловленную экспансию (когда народ, сознательно или неосознанно, преследовал ту или иную идеальную цель, по крайней мере, наравне с прагматическими, экономическими и военно-стратегическими целями) как имперское действие, а прагматически обусловленную, как империалистическое действие.

В этой статье речь пойдет исключительно об имперском действии, экономических вопросов формирования империи я касаться не буду.

Обычно под словом «империя» историки и политологи понимают конгломерат территорий, имеющий те или иные формы институциализированных связей, сложившиеся в ходе экспансии какого-либо народа. Однако, на мой взгляд, было бы правильнее относить слово «империя» к результату не прагматически-детерминированной, а культурно-детерминированной экспансии. Я признаю, что провести четкую грань между «результатом имперской экспансии» и «результатом империалистической экспансии» невозможно как потому, что идеальные мотивы экспансии в жизни часто переплетаются с экономическими, так и потому, что экспансия, внешне представляющаяся сугубо прагматически-детерминированной, на самом деле может иметь глубокие идеально-культурные корни (как в случае британской экспансии XIX века).

Чтобы понять ценностное основание той или иной империи, следует обратиться к ее зарождению, к той ценностной доминанте, которая дала ей импульс. Можно возразить, что этот первоначальный импульс может восприниматься рядом последующих государственных деятелей как анахронизм, в то время как империя занимает свое собственное место в традиции народа, существует как «вещь в себе». Действительно, не все в политике империи является следствием ее центрального принципа. Так, русская государственность складывалась под сильным ордынским влиянием. В XVIII — XIX веках Россия находилась под значительным влиянием Запада. Заимствовались некоторые государственные формы и методы управления, идеологии, популярные в то или иное время, все то, что можно было бы назвать международными культурными доминантами эпохи, которые зачастую грозили фатальным образом разрушить логику имперского строительства, заданную центральным принципом империи. Эта логика сохранялась порой уже не в силу личной ценностной ориентации конкретных государственных деятелей, а благодаря их «шестому чувству» — ощущению целостности и последовательности государственного процесса.

Земная копия Царства Небесного

Россия заимствовала у Византии, а через нее — у Рима практически все наиболее важные компоненты центрального принципа империи. (Думаю, нет смысла оговаривать, что в процессе русской истории некоторые из компонентов значительно трансформировались и получили внешнее выражение, более соответствующее эпохе и географическому положению страны.)

Наиболее характерная особенность Римской империи, которую признают за ней большинство авторов, — это ее универсализм. Рим претендовал на то, чтобы быть не просто государством, а государством вселенским, государством единственным во вселенной, совпадающим по своим масштабам со всем цивилизованным миром. Эту черту часто рассматривают как уникальную. Последнее, однако, неверно. Как неверно и представление, что уникальность Римской империи состояла в ее политическом изоляционизме: «Римская империя была результатом завоевания, которое было подобно скорее не империализму Афин или Александра, а древнему изоляционизму, который стремился распространиться на весь обитаемый мир, чтобы стать единственным во вселенной. Вследствие этого Рим никогда не рассматривал себя в качестве государства в современном смысле слова, т.е. как одно государство среди других государств»3 . Сочетание универсализма с изоляционизмом и сакрализацией общественно-государственной жизни было свойственно и другим имперским традициям — в частности Древнему Египту, Персии, и, конечно, китайской, которую можно считать классической имперской традицией, параллельной римской и практически равнозначной ей.

Особенность Рима состоит скорее не в имперском принципе, а в специфике его реализации. Что действительно отличало Римскую империю от ее предшественниц и современниц, это то, что ей действительно удалось совместить культурный универсализм и политический изоляционизм и реализовать их в своей практике — она и на самом деле была многоэтнической, превратившись в формацию, где этнические различия не имели никакого политического значения. «Политический порядок парил над этническим разделением, подобно тому как у нас цивилизация парит над национальными границами и не является поводом для шовинизма»4. Таким образом, была задана идеальная модель империи — в том, прежде всего, что касается формы. В Римской империи были заложены основные принципы внешней политики Византии с ее искусством управления народами.

В мировоззрении византийцев и всего византийского культурного ареала Римская империя занимала особое место. Она оставалась единой и единственной империей языческих времен, имевшей истинно религиозное значение как земной образ единого и единственного Царствия Божия.

В основе Византийской империи мы находим идею о том, что земная империя является иконой Царства Небесного и что правление императора есть выражение Божественного господства.

В своем идеале империя — это сообщество людей, объединенных идеей православия, то есть правильной веры, идеей правильного славления Бога, и таким образом преодолевших то разделение на языки, этносы, культуры, которое было следствием греха — попытки человечества самовольно достичь Небес, построив Вавилонскую башню. Поэтому так важен для византийцев универсализм, принципиальное презрение к иным культурам как к низшим. Через всю историю Византии красной нитью прошло неприятие идеологами империи (а их круг был широк, поскольку включал в себя монашество) любого национализма. В том числе и собственного, греческого, который, разумеется, всегда существовал в Византийской империи, особенно усиливаясь в периоды ее кризиса, но неизменно встречал противодействие со стороны ее православных идеологов. Многонациональность Византии имела для нее принципиальное значение. И прежде всего это относилось к православным: Византийская империя мыслила себя как единственное и единое государство всех православных народов.

Примечательно, что патриарх Фотий (около 820 — 889) писал как о подданных империи даже о русских, которые были политически независимы от Византии. В известном смысле он был прав. Русские признавали принцип православного универсализма и авторитет византийского императора, хотя и не были ему подвластны де-юре и со времен Ярослава не стремились себя ему противопоставлять. «Политическая мысль Византии, — пишет Д.Оболенский в книге “Связи между Византией и Русью в XI — XV веках”, — исходила из того, что император есть "космократ", чья власть, в идеале распространяющаяся на всю ойкумену — на весь цивилизованный мир, фактически охватывает те земли Восточной Европы, которые в религиозном и культурном отношении попадают в орбиту империи». Согласно византийской традиции, повиновение императору обуславливалось его православностью. Принцип православия главенствовал в империи — именно он определял легитимность любых ее установлений, именно он обеспечивал основание и для ее универсализма, и для ее изоляционизма.

Принцип изоляционизма определял и внешнюю политику Византии. По существу то, что обычно принято относить к сфере внешней политики, для Византии было политикой либо пограничной, либо внутренней. Что касается первой, то она достаточно хорошо известна. Византия сосредотачивала свое внимание на контроле над народами и племенами, проживающими вдоль ее границ. Окружающие империю народы рассматривались как «полезные» или «вредные» для империи. «Византийцы тщательно собирали и записывали сведения о варварских племенах. Они хотели иметь точную информацию о нравах “варваров”, об их военных силах, о торговых сношениях, об отношениях между ними, о междоусобиях, о влиятельных людях и возможности их подкупа. На основании этих тщательно собранных сведений строилась византийская дипломатия, или “наука об управлении варварами”. Главной задачей византийской дипломатии было заставить варваров служить Империи, вместо того, чтобы угрожать ей… Так одни варвары были оплотом Империи против других»5.

Более интересна другая сторона «внешней-внутренней» политики Византии — та, которую можно было бы назвать монашеской политикой. Результатом такой политики, как показал Г.М.Прохоров в книге «Повесть о Митяе», была Куликовская битва: идея решительного боя татаро-монголам вызрела в кругах византийского монашества. Тщательно изучавший данный вопрос о. И.Мейендорф полагает, что ее результатом было планомерное «взращивание» Московской Руси как оплота православия на Севере, а, возможно, и преемницы Византии. В монашеской среде, преданной идее универсальной империи, и вызревает постепенно принцип «Translatio Imperii» («Перенос империи». — ред.).

Первоначально эта концепция относилась к генезису Византийской империи и лишь в XIV веке стала относиться к России. «Идея простой Римско-Константинопольской преемственности к VI веку мало-помалу уступила место понятию более сложному, а именно, что Византия — это Рим новый и обновленный, призванный обновить Рим древний и падший. Эта концепция "Renovatio Imperii" («Возрождение империи». — ред.), которая достигла своего апогея между IX и XII веками и которая предполагала фигуру умолчания по отношению к германским императорам, была связана с идеей, что местопребывание империи было перенесено Константином из Рима в Константинополь. Здесь без труда просматривается понятие, выработанное в ходе дальнейшей эволюции — "Translatio Imperii", которая на своем последнем этапе расположилась в сердце России XVI века, идеологи которой утверждали, что после падения Константинополя Москва стала третьим и последним Римом»6 .

Два Рима пали, а третий стоит

Вплоть до Флорентийской унии — недолго просуществовавшего соглашения об объединении католических и православных церквей (1438—1439) — Россия чувствовала себя частью Византийского мира. До самого XV века народы, входящие в культурный ареал Византии, стремились эмансипироваться от греков, и «лишь Русь оставалась в стороне от этой тенденции, сохраняла преданность Византии, решительно поддерживая… руководство византийской церкви»7, несмотря на все раздирающие империю на части центробежные тенденции.

После падения Константинополя в 1453 году русским представлялось, что они остались единственным православным народом в мире. Именно в это время псковский монах Филофей и написал свое знаменитое: «два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать», ведь утеря вверенного русским на хранение Сокровища веры означала бы «гибель истинного благочестия во всей вселенной и воцарение на земле Антихриста».

Россия переняла у Византии традицию универсализма и изоляционизма не механически, а пережила ее как собственный драматический опыт. Для Рима эта традиция была почти естественна (отношения с современными ему империями Востока у Рима были малоинтенсивны, от них легко было абстрагироваться). Более или менее естественной она была даже для Византии, которая могла позволить себе временами абстрагироваться от Запада, а временами считать его варварским, равно как и Восток, и строить свою внешнюю политику прежде всего как приграничную политику, формирование буферной зоны. Однако Россия изначально была государством среди других государств и вела активную и отнюдь не только приграничную политику как на Востоке, так и на Западе. Конечно, в отношениях с татарами, а позднее в своей восточной политике — в ходе соперничества с Англией Россия создавала буферный пояс, но происходило это совсем при иных обстоятельствах, и функция этого пояса в то время оказывалась совсем иной. Россия не стремилась отгородиться от мира еретиков и варваров. Избегая крупных военных столкновений, она пыталась расширить пределы своего влияния, используя буферные образования как препятствие для распространения влияния конкурента — то есть речь шла об использовании буферов как орудия в межгосударственных отношениях. Русский изоляционизм был чисто психологическим, но от этого не переживался менее остро.

Психологическая самоизоляция России не могла не вести и к тому, что актуальной составляющей российского имперского комплекса стал универсализм — мир неправославный воспринимался, конечно, не как варварский, но как погрязший в грехах и заблуждениях и по сути не было бы большим преувеличением сказать, что границы России очерчивали в ее представлении почти весь цивилизованный мир, то есть мир, сохранивший благочестие и неподдающийся власти дьявола.

Чем, собственно, была в этом смысле империя? Это инструмент ограждения православного и потенциально-православного пространства и механизм поддержания внутри него определенной дисциплины, как бы в очень ослабленном виде — порядка внутри монастыря. И это, собственно, не столько инструмент экспансии, сколько своего рода оборонительный инструмент, призванный закреплять то, что было достигнуто иным путем, защищать от внешних посягательств и внутренних настроений. Однако задачей государства было также и расширение зоны потенциального православия, хотя вплоть до XVIII века Россия не знала миссионерства как целенаправленной государственной деятельности (как не знала ее и Византия). Задачей государства было устанавливать границы Православного царства, а обращать туземное население в православие — это дело Промысла Божьего.

Примат религиозных мотивов над национальными и прагматическими обнаруживался в российской политике (прежде всего в южном направлении: Балканы — Афон — Константинополь — Святая Земля — Эфиопия) вплоть до начала ХХ века. Особенно отчетливо конфликт между религиозными (или религиозно-государственнными) началами и началами национальными проявил себя в ходе Балканской войны. Публицистика воспевала войну за освобождение единокровных славян и национальную идею, идеологи православной империи пытались оспорить национальную идею, а народ национальной идеи не понимал вовсе, продолжал воевать за свою веру, по-своему истолковывая сложные политические игры. Апелляция к единству кровному, племенному остается для крестьян пустым звуком. А.Н.Энгельгардт в «Письмах из деревни» писал, что, по мнению крестьян, «вся загвоздка в англичанке. Чтобы вышло что-нибудь, нужно соединиться с англичанкой, а чтобы соединиться, нужно ее в свою веру перевести. Не удастся же перевести в свою веру англичанку — война». Итак, Балканская война — война за веру, но война с Англией, у которой Турция только марионетка.

Россия сложилась как государство в эпоху, когда мир уже был поделен между так называемыми «мировыми религиями» и собственно активная миссия могла быть направлена только на те народы, которые оставались еще языческими. Можно было бы ожидать, что только эти территории и представляют для России реальный интерес. Однако специфический универсализм Российской империи выразился в том, что ее границы рассекали мусульманский, буддийский, католический и протестантский миры — регионы, где были приняты перечисленные вероисповедания, на общих основаниях входили в состав империи. Последняя как бы втянула в себя все разнообразие и все религиозные противоречия мира, стремясь «отыграть» их и победить внутри самой себя. И если гражданство Византии в значительной степени зависело от православной веры, то в России, где православие занимало не менее значительное место в государственной идеологии, гражданство и все связанные с ним права давались по факту проживания внутри границ империи как бы в преддверии обращения подданных в православие. Соответственно, от подданных прежде всего требовалось приобретение всех гражданских добродетелей в надежде на то, что обращение произойдет со временем, хотя бы лет через сто. Так, цель государственной политики в Туркестане была сформулирована его первым генерал-губернатором К.П.Кауфманом следующим образом: «Сделать как православных, так и мусульман одинаково полезными гражданами России».

Интересно отметить, что главным недостатком этой политики было именно то, что «русские» мусульмане рассматривались именно в контексте внутренних отношений Российской империи, почему и предполагалось, что они привыкнут к новым условиям, сойдутся с русским православным населением и в конце концов пожелают слиться с ним. Вовсе игнорировалось, что мусульмане остаются частью исламского мира, с которым при любых обстоятельствах они будут чувствовать свое единство и стремиться поддерживать отношения. Для русских психологически государственная граница как бы отсекала завоеванные регионы от остального мира, ставила непроницаемый барьер. Если Советский Союз ставил между собой и внешним миром «железный занавес», то Российская империя его не ставила, поскольку психологически имелось впечатление, что он возникает как бы сам собой, по факту картографических изменений.

Российская империя не имела идеологии, которая отражала бы изменившееся положение дел. Поскольку признавался факт «переноса империи», то подспудно оставалась актуальной византийская имперская идеологема. В XVI — XVII веках идея «Translatio Imperii» выражалась в виде очень популярной в то время легенды о «Белом клобуке» и «Сказания о князьях Владимирских». В XIX веке, когда подавляющее большинство русской образованной публики мыслило или пыталось мыслить в европейских категориях, трудно было найти подходящие слова или образы для выражения имперский идеологии Византии и идеи «переноса империи». Однако это не означает, что они потеряли свою актуальность. Вопрос имперской идеологии (в отличие от идеологии самодержавия) в России не обсуждался. Вместе с тем, сохранение и в XIX веке важнейших принципов имперского действия, унаследованных от Византии, указывает на то, что неявно проявлял себя взгляд на империю как на икону Царствия Божия, как на государство, имеющее мистическое основание, а потому являющееся уникальным, а не одним из многих государств мира.

Что касается императорской власти, то можно согласиться с мнением Л.Тихомирова: «У нас не столько подражали действительной Византии, сколько идеализировали ее, и в общей сложности создавали монархическую власть в гораздо более чистой и более выдержанной форме, нежели в самой Византии»8 . Это имело, однако, то следствие, что в России не установилась та «симфония» власти императора и патриарха, которая — по крайней мере, временами — достигалась в Византии. Так, скажем, русский царь не имел права голоса в догматических вопросах. Представления же об «имитации» царем божественной власти были развиты в России едва ли не более интенсивно, чем в Византии. Однако, как и в Византии, эта идеология оставляла принципиальную возможность цареубийства. Причем следует заметить, что если в Византии, с ее частыми государственными переворотами и слабостью системы правильного престолонаследия, эта возможность убийства неправославного императора воспринималась как вполне законная (об этом писал Константин Бaгрянородный), то в России, с ее идеальной монархией, эта идея существовала как бы в подполье, принимала извращенные формы, выражала себя в постоянных сомнениях народа в легитимности того или иного из правящих императоров и перманентно вспыхивающих по этой причине бунтах, а в конце концов — в убийстве Николая II, может быть, самого православного за всю историю России императора.

Что касается в целом государственного строя России допетровских реформ, то часто указывают на то, что он сложился под влиянием Золотой Орды. Этот взгляд не представляется вполне корректным. Многое в государственной идеологии и государственной структуре России, имевшее восточное происхождение, могло быть воспринято от Византии, которая являлась вполне восточной империей в смысле своего государствоцентризма. Во всяком случае, византийский дух не был препятствием к заимствованию у Золотой Орды отдельных (хотя и многочисленных) элементов государственной структуры. Они вполне вписывались в ту идеологему империи, которую Византия принесла на Русь.

Однако русские проигнорировали доставшееся Византии по наследству римское право. Но если когда-то само это право было основой для имперского универсализма, то с течением времени оно превратилось в декоративный атрибут и в конце концов отпало. Однако само совмещение принципов культурного универсализма и политического изоляционизма, впервые в полной мере воплотившееся в Древнем Риме, оставалось полностью актуальным в России вплоть до большевистского переворота, а, если рассматривать его с чисто формальной стороны, то и в течение последующих десятилетий.

Нелегкая ноша

Как мы говорили выше, имперское действие (в отличие от империалистического, которым руководит исключительно прагматика) определяется культурой. В культурной экспансии можно выделить две составляющие.

Первая из них — механизм освоения народом территории, специфическая для каждого этноса модель народной колонизации. Этот механизм связан, в частности, с восприятием заселяемого пространства и получает, если вообще получает, идеологически-ценностное обоснование уже постфактум. Он вытекает из «этнопсихологической конституции» народа, из комфортности для народа того или иного способа действия.

Вторая — центральный принцип империи, то идеальное основание, которое лежит в основании данной государственной общности. Это представление о должном состоянии мира. Центральный принцип империи всегда имеет религиозное происхождение и может быть выражен словами пророка Исайи: «С нами Бог, разумейте, народы, и покоряйтеся, ибо с нами Бог» (Исайя, 7, 18—19). Если «должное состояние мира» подразумевает ценность определенных государственных форм, а кроме того, обязанность распространять «должный порядок» на окружающий мир, то эта ценностная максима требует от принявшего ее народа имперского действия.

Имперские доминанты Рима, Византии и России во многом оставались схожими. При этом модели колонизации, модели освоения пространства, восприятия иноэтнического населения, свойственные народам этих трех империй, были различными. Не говоря уже о том, что и существовали эти империи в различные эпохи, в различном политическом и культурном окружении. Следовательно, каждый народ воспринимал имперскую систему, лишь минимальным образом адаптируя ее к своим этнопсихологическим особенностям и условиям существования. Скорее, он сам к ней приспосабливался. Система была для народа нелегкой ношей, жесткими рамками, в которые он сам себя (и других) ставил. Изучение истории империи невозможно без учета того, что каждый ее эпизод — это пример реализации (более или менее удачной) центрального имперского принципа в любых конкретных обстоятельствах.

С некоторой осторожностью можно утверждать, что имперская система во многих своих аспектах не зависит от этнической и психологической специфики. Индивидуальным является способ усвоения имперских доминант и пути их реализации. Последние связаны, в частности, с моделями народной колонизации, особенностями восприятия и освоения территории. Способ усвоения имперских доминант, психология их восприятия и интериоризации также безусловно связаны с особенностями народа, их принимающего. Тем не менее, центральный принцип империи является автономной составляющей имперского комплекса. Он определяет каркас здания империи — народная жизнь встраивается в него, подстраивается к нему. Более того, он требует определенного насилия имперского народа над самим собой, подавления собственных непосредственных импульсов и порой вступает в противоречие с механизмом народной колонизации.

«Колонизация — это экстенсивная сила народа, его способность воспроизводиться, шириться и расходиться по земле, это подчинение мира или его обширной части своему языку, своим нравам, своим идеалам и своим законам»,— писал в середине прошлого века француз Леруа Болье. Это в конечном счете попытка приведения мира в соответствие с тем идеалом, который присущ тому или иному народу. Причем идеальные мотивы могут порой преобладать над всеми прочими — экономическими, военными и другими. Во всяком случае, они постоянно проявляются в действиях державы, в ее отношении к другим народам: в том, как колонизаторы предопределяют судьбу той или иной страны, какого поведения требуют от завоеванных народов.

Что представляла собой Российская империя в ее идеальном образе? Она должна была заменить собой империю Византийскую, стать Третьим и последним Римом, единственным земным царством православия. Православие и было той идеей, которую должно было нести с собой русское государство, и включение в него новых и новых земель означало расширение пределов православного мира и увеличение численности православного народа. Таким образом, парадигмы религиозные и государственные сливались: государственная мощь империи связывалась с могуществом православия, а последнее в данном случае выражалось посредством державного могущества — происходила сакрализация государства. Русское переставало быть этнической характеристикой и становилось государственной: все, что служит процветанию православной государственности, является русским. И стало быть, понималось не так, что русские — православный народ, а наоборот: весь православный народ — русские, по имени православного государства. Эта мифологема не столько высказывалась вслух, сколько проявлялась через действия, поступки, реакции людей, строивших Российскую империю.

Но мифологема воплощалась в реальном мире. И в том пространстве, которое возникало между мифологемой и жизнью, разворачивались такие события и отношения, которые создавали для носителей имперской идеи не только внешние, но и глубокие внутренние конфликты. Это естественно, поскольку имперское строительство — процесс непростой и противоречивый. Создание империи состоит в перманентном преодолении конфликтогенных ситуаций.

Явление внутреннего быта

История России есть «история страны, которая колонизируется», — такое определение дал русский экономист, автор работ по вопросам земплепользования и землевладения в Сибири, аграрным общинам, переселенческим вопросам, статистике А.А.Кауфманв книге «Переселение и колонизация». Определение, вне всякого сомнения, верное. Так, переселение из Рязанской губернии началось уже в то время, когда многие из селений здесь не имели вполне устойчивого вида, когда вообще крестьяне далеко не прочно осели еще на местах своей оседлости. Переселение из Курской губернии, по свидетельству земского сводного статистического сборника, началось как раз с того времени, когда закончился здесь процесс колонизации. И хотя массовые коллективные переселения не являются специфической русской чертой, но, как отмечает тот же Кауфман, «русские переселения существенно отличаются от аналогичных движений в Западной Европе тем, что они не имели характера эмиграции, то есть выселения из страны, а представляли собой простой переход с одного места жительства на другое… Новые территории, приобретаемые русскими, являются в полном смысле слова продолжением России».

Граница определяется передовой линией русских отрядов. Это восприятие мы встречаем и у Пушкина в его «Путешествии в Арзрум». «Вот и Арпачай,— говорит мне казак.— Арпачай! Наша граница… Я поскакал к реке с чувством неизъяснимым. Никогда еще не видел я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное… И я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег. Но этот берег уже был завоеван. Я все еще находился в России».

Русский путешественник по Средней Азии Евгений Марков описал замечательную сцену, как русские крестьяне-переселенцы едут в только-только занятый нашими войсками Мерв: «Смелые русаки без раздумья и ничтоже сумняшись валили из своей Калуги в Мерву, как они называли Мервь, движимые темными слухами, что вызывают сюда в “забранный край” народушко российский на какие-то царские работы»9. Надеются крестьяне, что будут возмещены им потраченные на дорогу деньги и даны особые государственные льготы. А льгот никаких и в помине нет, и никто в новом «забранном» крае переселенцев не ждет, тем более не зовет...

Эта сцена очень типична. По мере продвижения русских войск в юго-восточном направлении занятые земли очень быстро заселялись русскими крестьянами. Напор колонизационного движения кажется поистине удивительным. Первые крестьянские просьбы о переселении в Сыр-Дарьинскую область относятся еще к 1868 году — году завоевания. В том же 1868 году, непосредственно после завоевания, первые русские колонисты переселились в Семипалатинскую область: 242 семьи из Воронежской губернии прибыли в Верный. Что же касается других регионов Средней Азии, то к 1914 году 40 процентов населения Киргизской степи и 6 процентов населения Туркестана, очень густо заселенного, составляли русские, в большинстве своем земледельцы. «Скорость, с которой русские крестьяне и другие колонисты заселяли районы, присоединенные с помощью силы, заставляла стираться грань, отделявшую колонии от метрополии»10 .

Как указывал А.Кауфман в упомянутом уже исследовании русской крестьянской колонизации, массовые переселенческие движения России, в отличие от Западной Европы, «были издревле и остаются до сих пор явлениями внутреннего быта».

Однако это «явление внутреннего быта» имело очень своеобразный характер, а именно — в каких бы формах оно ни выражалось, оно имело характер бегства от государства (вызванного в конечном счете постоянным конфликтом между крестьянским миром и государственными структурами). По точному замечанию историка Л.Сокольского, бегство народа от государственной власти составляло все содержание народной истории России. Вслед за народом шла государственная власть, укрепляя за собой вновь заселенные области и обращая беглых вновь в свое владычество. Начиная с первого правительственного указа озапрещении переселений и утверждении застав (1683 год), первыми его нарушителями «были царские же воеводы, о чем хорошо знало и центральное правительство. Воеводы вместо того, чтобы разорять самовольные поселения… накладывали на них государственные подати и оставляли их покойно обрабатывать землю».

Это естественно, поскольку «нигде русское движение не было исключительно военным, но всегда вместе с тем и земледельческим»11 . Но при всей важности для государства народной колонизации, без которой казенная колонизация не имела бы поддержки, государство словно бы ведет с переселенцами игру в «кошки-мышки». Как рассказывает П.Хворостинский в книге «Киргизский вопрос в связи с колонизацией степи», вплоть до XX века «переселенец тайком бежал с родины, тайком пробирался в Сибирь по неудобным путям сообщения». До конца 80-х годов XIX века «ходоки и организаторы мелких переселенческих партий приравнивались к политическим агитаторам и выдворялись на родину по этапу».

Когда же государство, наконец, разрешает переселение официально, оно все-таки не управляет процессом. Исследователь переселений начала XX века Д.Драницын продолжает говорить о «вольной колонизации»: «От тундры до пустыни идет вольная русская колонизация; я говорю "вольная", так как дело Переселенческого Управления сводится к неполному удовлетворению спроса».

Поскольку колонизация зачастую оставалась «вольной», то переселенцы в новых «забранных» краях были в большинстве случаев предоставлены сами себе и успех предприятия зависел, в частности, от «их умения и средств входить в сделки с аборигенами». В литературе описывается, в качестве типичной, следующая модель образования русских поселений: «Влиятельный киргиз привлекает или из жалости принимает два-три двора, входит во вкус получения дохода за усадьбу, покос или пашню деньгами или испольной работой, расширяет дело все более и более, пока заимка не превращается в поселок из 20-30 и более дворов»12 . С другой стороны, описывая историю русских поселений, автор начала XX века отмечает поразительное упорство, с которым крестьяне отстаивали свое право жить на понравившейся им земле: «Первые годы, незнакомые с условиями жизни, переселенцы [в Муганскую степь, Закавказье] страшно бедствовали, болели лихорадкой и страдали от преследований туземцев, но с течением времени они понемногу окрепли и в настоящее время Петропавловское является зажиточным селением».

Русские крестьяне неуютно чувствовали себя только там, где сталкивались с туземными народами, обладающими собственной развитой культурой и национальным чувством, как это было в Закавказье или, например, в Приамурье, где китайцы жили абсолютно изолированно от русских (в отличие от корейцев, легко поддававшихся ассимиляции), и отношения между двумя этническими общинами были напряжены до крайности. Русский человек не чувствует себя господином над аборигенами, в каких-то ситуациях он может без всякого душевного надлома пойти в услужение к богатому туземцу. Но всякое проявление национальной обособленности, национального чувства для него дискомфортно, как нарушение общегосударственной однородности. По мере возможности он стремится нейтрализовать его.

Бегство от государства

Что же толкало русских крестьян оставлять насиженные места и отправляться на Кавказ, в Закаспийскую область, Туркестан, Сибирь, Дальний Восток?

С точки зрения мотивации переселения можно выделить четыре основных потока. Во-первых, казачья колонизация, механизм которой мы рассматривать не будем: психология казачьей колонизации является отдельной темой. Другое дело, что вслед за казачьей военной колонизацией тянулись толпы крестьян великороссов и малороссов, которые заселяли казачий тыл.

Второй поток — насильственная колонизация. Это ссыльные, в частности, крестьяне-сектанты, которые выдворялись из центральных губерний России.

Третий поток колонизации можно назвать «бегством». На протяжении всей русской истории потоки людей выселялись на пустующие земли. Люди уходили от государства. Напор народной волны был столь велик, что даже с помощью крепостного права и других многочисленных мер сдержать его было нереально.

И, наконец, четвертый поток это полуорганизованное крестьянское переселение конца XIX — начала XX века, направленное и в Сибирь, и во вновь занятые области.

Традиционно, в качестве главной причины крестьянских переселений называется безземелье, но исследователи переселенческого движения отмечали, что среди переселенцев очень сильно преобладали сравнительно хорошо обеспеченные землей государственные крестьяне. Кроме того, безземелье — это причина постоянно действующая, переселения же носили «эпидемический характер», когда, как пишет А.Кауфман, «“вслед за людьми” с места снимались сотни и тысячи семей, для которых переселение не было вызвано никакой разумной необходимостью, никаким сознательным расчетом». Этот тип переселения также чрезвычайно походил на бегство, тем более, что крестьяне очень плохо представляли себе те места, в которые ехали, довольствуясь легендами о них. И даже когда правительство пыталось заставить крестьян засылать на места будущего водворения ходоков, которые могли бы оценить место и выбрать удобный участок, массы крестьян зачастую срывались целыми семьями, а иногда и деревнями, и ехали в места им неизвестные.

Но если учесть почти нелегальный характер русской колонизации, отсутствие реальной заботы о переселенцах, парадоксальными представляются народные толки и слухи, сопутствующие массовым переселениям конца XIX — начала XX века, которые очень походили на бегство и сплошь и рядом были несанкционированными. В них очень отчетливо присутствовал мотив государственных льгот для переселенцев. Эти толки показывали, что крестьяне в каком-то смысле понимали, что служат государству, от которого бегут... Так, Кауфман рассказывает, что «среди сибирских переселенцев многие ссылались на выставленную в волостном управлении бумагу, какой-то “царский указ”, приглашавший якобы переселяться; эта бумага оказалась циркуляром… имевшим целью удержать крестьян от необходимости переселения… В Могилевской губернии в 1884 году на рост числа переселений сильно повлияло опубликование правил переселения, весьма стеснительных. Действие этой ограничительной по цели публикации было весьма неожиданным: со всех концов губернии в Могилев потянулись люди, чтобы получить разрешение на переселение. Одно слово, исходившее от властей, вызвало пожар. Пошли обычные фантастические толки, что государыня купила себе в Сибири большое имение и вызывает теперь крестьян». Любая официальная бумага, в которой упоминалось слово «переселение», истолковывалась как клич царя, обращенный к православному народу: переселяйтесь.

Итак, модель русской колонизации может быть представлена следующим образом. Русские, присоединяя к своей империи очередной участок территории, словно бы разыгрывали на нем мистерию: бегство народа от государства — возвращение беглых вновь под государственную юрисдикцию — государственная колонизация новоприобретенных земель. Так было в XVII веке, так оставалось и в начале XX: «Крестьяне шли за Урал, не спрашивая, дозволено ли им это, и селились там, где им это нравилось. Жизнь заставляла правительство не только примириться с фактом, но и вмешиваться в дело в целях урегулирования водворения переселенцев на новых землях»13 .

Для русских, вне зависимости от того, какие цели ими движут и каковы их ценностные доминанты, арена действия — это «дикое поле», пространство, не ограниченное ни внешними, ни внутренними преградами. Освоение территории происходит посредством выбрасывания в «дикое поле» определенного излишка населения. Этот излишек на любом новом месте организуется в самодостаточный и автономный «мир». «Мир» и является субъектом действия, в частности — субъектом, осваивающим территорию, привычным «мы». На более высоком уровне это «мы» переносится на весь народ, но только таким образом, что сам народ начинает восприниматься как большой «мир».

В своей первоначальной форме русская колонизация представляла собой как бы наслоение «чешуек», участков территории, находившихся в юрисдикции отдельных «миров». Видимо, эта «чешуйчатая» структура пространства и характерна для русского восприятия. Так, большие «чешуйки» наращиваемой посредством военной силы территории в идеале должны были тут же покрываться мелкими «чешуйками» территорий отдельных русских «миров» — «дикое поле» осваивается, интериоризируется путем того, что приобретает «чешуйчатую» «мирскую» структуру. Этим объясняется и напор крестьянской колонизации даже в тех краях, которые по своим природным условиям, казалось бы, были не пригодны для оседлости русского населения. Уточним также, что в качестве «дикого поля» воспринималась народом любая территория, которая могла рассматриваться как потенциально своя: ее прежняя структурированность игнорировалась — будь это племенное деление территории или границы древних государственных образований. Признавались в какой-то степени лишь права туземной общины (если таковая имелась) — то есть та структурированность территории, которая приближалась к «мирской» — и ничто больше.

«Свое» население и проблемы ассимиляции

Государственная политика в вопросе колонизации в целом перекликалась с народным сознанием. Она определялась потребностью в заселении окраин как способе упрочнения на них русского господства. «Правительство заботилось о создании на окраинных землях земледельческого населения, пользуясь для этой цели и ссылкой, и “накликом свободных хлебопашцев”, которым предоставлялись различные льготы и пособия и давались в пользование земли… Попутно с этой правительственной колонизацией шла "вольная колонизация"… Истинная основа жизни должна была лечь, когда в землю завоеванных стран упало первое зерно завоевателя», — пишет А. Кауфман в «Переселении и колонизации».

Обычно правительство не прибегало к дискриминации инородцев, которые были для него «своими» гражданами империи, вплоть до того, что иногда местная администрация, пекущаяся прежде всего о «вверенном ей населении», сама «являлась одним из существеннейших тормозов, задерживающих переселение (русских) в ту или другую окраину»14 . Однако администрацию менее всего интересовали этнографические особенности этого «вверенного ей населения». Туземцы просто делятся на «мирных», не противящихся русской власти, выучивающих русский язык и отдающих детей в русские школы, и «буйных», оказывающих сопротивление. Так, во времена Кавказской войны все племена Кавказа «назывались одним именем — черкесов и кратко характеризовались даже в официальных бумагах как мошенники и разбойники»15 . Это отсутствие любопытства психологически объяснялось тем, что финал все равно был предрешен: каждый народ должен был рано или поздно слиться с русским или уйти с дороги, а потому исходная точка интересовала только специалистов.

Все «свое» население перестраивалось по единому образцу. Бывшие административные единицы уничтожались и на их месте создавались новые, «часто с совершенно искусственными границами и всегда, где это было возможно, с пестрым этнографическим составом населения». Расформировывалось местное самоуправление всех видов, система судопроизводства реформировалась по общероссийскому образцу, туземная общественная иерархия приводилась в соответствие с русской. Дворянство всех христианских народов приравнивалось в правах к русскому дворянству. Туземцы активно участвовали в местной администрации, порой обладая в ней очень значительным влиянием, становясь высшими государственными чиновниками и занимая высшие командные посты в армии; они вписывались в единую государственную иерархию и сами являлись «русской властью». «Лорис Медиков не армянский генерал,— восклицал публицист,— а русский генерал из армян»16. Создавалось единое административное пространство на всей территории империи.

Как это ни кажется удивительным, никакой идеологической программы колонизации, сопоставимой, скажем, с английской, где упор делался на то, что англичане несли покоренным народам просвещение и цивилизацию, в России не существовало. В специальных изданиях, посвященных теоретическим аспектам колонизации, рассматривались самые разные проблемы, но только не ее идеологическое обоснование. Видимо, в том не было нужды, оно подразумевалось само собой и основывалось на народной идеологии. Изредка повторялись трафаретные фразы о том, что Россия должна нести инородцам культуру, но обычно либо в весьма прозаическом контексте, где под культурой имелись в виду современные способы ведения хозяйства, либо в качестве упрека местной администрации — должна, но не несет: «За пятьдесят лет нашего владычества на Кавказе и за Кавказом, что мы, т. е. народ, сделали особенно полезного для себя и туземцев?»

Не было и разработанной методики колонизации. Если же колонизационные теории и появлялись, то они были удивительно неуклюжи и абсолютно неприемлемы на практике. Как отмечает публицист А.Липранди,«вся кавказская колонизационная политика являлась донельзя пестрой… Вероятно, не найдется во всемирной истории колонизации ни одного примера системы его, который не нашел бы себе подражания на Кавказе». Однако применение всех этих систем было кратковременным и мало влияло на общий уклад кавказской жизни. На Кавказе, так же как и везде в империи, колонизационная политика проводилась без всякой теоретической базы, на основании одной лишь интуиции; в основе ее лежала русская психология колонизации, о которой мы говорили выше, причем основные ее парадигмы проводились в жизнь чаще всего абсолютно бессознательно. Эти интуитивные методы могли быть самыми разнообразными. Гомогенность территории империи достигалась тысячью разных способов. И в каждом случае это было не правило, а исключение. «Имперская политика в национальном вопросе так же пестра и разнообразна в своих проявлениях, как пестро и разнообразно население империи. Те или иные имперские национальные мероприятия зависели от той или иной политической конъюнктуры, от того или иного соотношения сил, от тех или иных личных пристрастий и антипатий. Но цель всегда ясна: исключение политического сепаратизма и установление государственного единства на всем пространстве империи»17 .

Природная способность русских к ассимиляции обычно преувеличивалась и ими самими, и внешними наблюдателями. Причина этой ошибки состоит в том, что на многих территориях империи ассимиляция происходила быстро и почти безболезненно. Но так было не везде и не всегда. С психологической точки зрения, русские колонисты были чрезвычайно интровертны, замкнуты в себе и вообще не склонны обращать особое внимание на инородческое население. Исследователей поражала порой традиционная нечувствительность русских к национальным проблемам и их вполне искреннее неумение «воспринять национальное неудовольствие всерьез».

Когда же русские не наталкивались на обостренное национальное чувство, то вполне могла складываться картина, подобная той, которую описал английский путешественник Д.М.Уэллс: «В восточных и северо-восточных областях европейской России множество сел населены наполовину русскими, а наполовину татарами, но слияние двух национальностей не происходит… Между двумя расами существуют прекрасные взаимоотношения, деревенским старостой бывает то русский, то татарин». Более того, порой русские крестьяне начинали придерживаться того мнения, что «сколь абсурдно заставлять татар поменять цвет глаз, столь же абсурдно пытаться заставлять их поменять свою религию».

Итак, ассимиляцию нельзя считать элементом модели народной колонизации, но она была составной частью русского имперского комплекса, основанного на взаимодействии религиозной и государственной составляющих. Ассимиляция происходила на волне религиозного подъема, когда, по выражению автора «Кавказских очерков» В.П.Погожева, «связь русских пришельцев с инородцами-аборигенами прочно цементировалась восьмиконечным крестом». Слишком утрированно, но по существу верно, писал историк А.А.Царевский: «Мордва, татары, чуваши, черемисы и т.п. инородцы, даже евреи, с принятием православия на наших, можно сказать, глазах так естественно и быстро преображаются и приобщаются русской народности, что через два-три поколения трудно бывает и усмотреть в них какие-нибудь племенные черты их инородческого происхождения».

Но когда в том или ином регионе русский имперский комплекс испытывал дисбаланс, например, в результате преобладания этатистской составляющей над религиозной, ассимиляция не происходила, вопреки всем стараниям властей.

Именно это и случилось в Туркестане. В силу геостратегических и этнополитических особенностей региона религиозная составляющая русского имперского комплекса была отставлена на задний план. Как пишет русский путешественник в начале XX века, «особенно странно, что в этих новых “забранных местах” нет русского монаха, русского священника».

При такой установке, несмотря на множество мер (относящихся главным образом к сфере образования, в частности, к созданию русско-туземных школ), несмотря на массовость русской колонизации, ассимиляции не происходило, более того — в Туркестане были зафиксированы случаи, когда «некоторые коренные русские люди принимали ислам». В свете этого, довольно наивными представляются утверждения публицистов-русификаторов, что достаточно заселить тот или иной край русскими, и те автоматически будут влиять «обрусительным образом на окрестное население, установив с ним близкие отношения». На рубеже веков, когда этатистская составляющая имперского комплекса подавляла религиозную, когда посредством секулярного этатизма на русскую почву проникала националистическая идеология (которая, в противоположность имперской, исключает культурную экспансию), никакая массовая колонизация не могла интегрировать население страны.

Вместе с тем, интенсификация центрального принципа империи сама порой служила серьезным препятствием народной колонизации. Посмотрим, на примере Закавказья, какое влияние его реализация оказывала на русскую колонизацию.

Закавказье и Восточный вопрос

Исследователи указывали на удивительную способность русских «общаться с варварами, понимать и быть ими понятыми, ассимилировать их с такой легкостью, которая не встречается в колониях других народов». При этом русским оказывалось достаточно «тонким слоем разлиться по великому материку, чтобы утвердить в нем свое господство».

В случае прямого сопротивления, нежелания покориться русской власти русские тоже не испытывали никаких психологических сложностей: в дело вступали армия или казачество, следовали карательные экспедиции. Непокоренных выдворяли с обжитых территорий и селили на новые, где они, оторванные от родной почвы, постепенно ассимилировались. Препятствием для русской колонизации всякий раз становились культурные народы, народы, обладающие собственной государственностью и воспринимающие приход русских как зло, как, например, китайцы в Приамурье или государственные образования в Туркестане. Но и там был возможен либо подкуп верхушечных слоев общества, либо опять-таки карательные мероприятия.

Наиболее бессильными русские чувствовали себя в местностях, населенных культурными народами, где их власть была встречена с удовлетворением (как в Финляндии) или даже с радостью (как в Закавказье). Ассимиляционные процессы там не продвигались ни на шаг, а карать и наказывать туземцев было решительно не за что. Местные жители полагали, что делают все от них зависящее, чтобы власти были ими довольны, и русские, если рассматривали дело спокойно, были вынуждены признать, что это действительно так. Однако применение общей туземной политики давало обратный результат. Отказ от протекторатного правления «де-юре» привел к нему же «де-факто», но только в формах, менее удобных для колонизаторов, чем если бы они установили это правление сами и контролировали его. На практике получилась какая-то уродливая форма протектората, уродливая именно своей неустойчивостью и неопределенностью, которая вынуждала обе стороны постоянно «тянуть одеяло на себя», приводила к срывам типа голицынского правления и кавказской смуты, после чего установилось новое «перемирие», столь же неустойчивое.

Русские крестьяне-колонизаторы, демонстрировавшие свою выносливость и приспосабливающиеся к климату самых разных частей империи, не могли свыкнуться с климатом Закавказья и осесть здесь. Возможно, они инстинктивно ощущали двусмысленность и неопределенность государственной политики в Закавказье, не чувствовали за собой сильную руку русской власти, не могли сознавать себя исполнителями царской государственной воли, будто бы водворение их здесь было всего лишь чьей-то прихотью. Край был вроде бы завоеван, а Россией не становился. Ощущение не-России заставляло их покидать край. Переселенцы не столько не получали действительной помощи себе, сколько чувствовали моральный дискомфорт из-за «нерусскости» власти, из-за нарушения колонизаторских стереотипов, из-за того, что рушилась нормативная для них картина мира: то, что по всем признакам должно быть Россией, таковой не являлось. Но эта не-Россия была невраждебной, она не вписывалась в образ врага русских, против которого могла быть применена сила.

Однако и государство находилось здесь в своего рода замешательстве. Проблема Закавказья напрямую упиралась в Восточный вопрос, который имел для России центральное значение. Не только в геополитическом, но и в идеальном плане — и в этом отношении его основной смысл состоял в борьбе за Константинополь. С точки зрения центральной мифологемы Российской империи, завоевание Константинополя должно было стать кульминационным пунктом создания новой Византии. А два из трех основных закавказских народов имели права на византийское наследство. Прежде всего это касалось грузин, сохранивших чистоту православия в самых тяжелых условиях и в некоторые моменты истории оказывавшихся чуть ли не единственными хранителями эзотерической православной традиции.

В русском имперском сознании столкнулись две установки: с одной стороны, эти народы должны были иметь в империи статус, равный статусу русских (этого требовали религиозные составляющие имперского комплекса). С другой — они должны были быть включены в гомогенное пространство империи (как того требовали государственные составляющие этого комплекса), что было невыполнимо без систематического насилия над такими древними своеобычными народами, как грузины и армяне. Если насилие по отношению к мусульманам в рамках русского имперского комплекса еще могло найти внутреннее оправдание, то насилие над христианскими народами просто разрушало всю идеальную структуру империи как Великого христианского царства и превращало ее в голый этатизм, без иного внутреннего содержания, кроме прагматического. Лишенная сакральной санкции империя должна была моментально рассыпаться. С прагматической точки зрения она мало интересовала таких прирожденных идеалистов, какими всегда были русские. Когда же русские пытались последовательно воплощать идеальное начало своей империи, то не справлялись с управлением государством и приходили к психологическому срыву.

Конфликтогенный «знак равенства»

Нельзя сказать, что государственным образованиям Закавказья было отказано в праве на существование без всякого колебания. Однако в конечном счете победил унитарный взгляд, и Закавказье было разбито на ряд губерний по общероссийскому образцу; социальная структура закавказского общества была также переформирована на манер существовавшей в России; была упразднена автокефалия грузинской церкви. Таким образом, в социальном и административном плане однородность Закавказского края со всей прочей российской территорией была достигнута рядом реформ, правда, растянутых на несколько десятилетий.

Что же касается правовой и гражданской гомогенности населения Закавказья в Российской империи, то здесь сложилась крайне любопытная ситуация.

Включение в российский государственный механизм мусульманского населения края было для русских властей делом относительно нетрудным. Это были не первые и не последние мусульмане, которые в результате расширения границ империи оказались на ее территории, и принципы управления мусульманским населением были уже отработаны.

Иначе обстояло дело с грузинами и армянами. Во-первых, они были христиане, что уже само по себе ставило их на одну доску с русскими; во-вторых, они не были завоеваны, а вошли в состав Российской империи добровольно — и все правители Кавказа, вплоть до времен князя Голицына, «держались того принципа, что туземцы, в особенности христианского вероисповедания, те, которые добровольно предались скипетру России, должны пользоваться полным равноправием»18 . Более того, они сами могли считаться завоевателями, так как принимали активное участие в покорении Закавказья русской армией, потом в замирении Кавказа, а затем в русско-турецкой войне, когда значительная часть командных постов в кавказской армии была занята армянами. А это уже давало не просто равноправие с русскими, а статус русского. «Армянин, пробивший себе дорогу и стяжавший себе имя в кавказской армии, сделался русским, пока приобрел в рядах такой высоко- и художественно-доблестной армии, как кавказская, честное имя и славу храброго и способного генерала», — отмечает гр. Витте и именно на этом основании утверждает, что мы «прочно спаяли этот край с Россией».

Таким образом, кажется, что единство Закавказья с Россией достигнуто, и проблем не остается. Размышление об этом приводит русского публициста в экстаз: «Возьмите любую русскую окраину: Польшу, Финляндию, Остзейский край, и вы не найдете во взаимных их отношениях с Россией и русскими того драгоценного (пусть простят мне математическую терминологию) “знака равенства”, который… дает право говорить, что край этот завоеван более духом, чем мечом… Где корень этого беспримерного знака равенства? Лежит ли он в добродушной, справедливой и откровенной природе русского человека, нашедшего созвучие в природе кавказца? Или, наоборот, его нужно искать в духовном богатстве древней восточной культуры Кавказа?»19

Однако практическое следствие этого «знака равенства» вызвало шок, не скажу у русского общества в целом (оно было мало информировано о закавказской жизни), но почти у каждого русского, которого по тем или иным причинам судьба заносила в Закавказье. Практически все отрасли промышленности и хозяйства, вся экономика и торговля края, почти все командные должности (и гражданские, и военные), юриспруденция, образование, печать — были в руках у инородцев. Власть, очевидно, уходила из рук, и заезжий публицист предлагает разобраться, что же русская власть в конце концов собирается создать на Кавказе — Россию или Армению, и с ужасом восклицает: «Состав кавказской администрации и чиновничества по сравнению со всей Россией совершенно исключительный: ни по одному ведомству здесь нет, не говорю уже русской, но хотя бы полурусской власти»20 . И эта власть казалась уже не просто нерусской, а антирусской. В таких случаях особенно возмущало противодействие кавказской администрации русскому переселению. «Лозунгом было избрано категорическое заявление: “На Кавказе свободных мест для поселения русских нет”. Оно распространилось и в административной сфере, и в прессе, постепенно укоренилось в общественном мнении»21 .

Таким образом, мы можем заключить: несмотря на то, что в Закавказье были уничтожены все прежде существовавшие государственные формирования и все системы местной власти, в крае де-факто складывалось самоуправление, причем почти неподконтрольное для русских, власть наместника становится почти номинальной. Мы говорим здесь только о внутренних делах края, поскольку в целом его зависимость от России полностью сохранялась, так же как и стратегические выгоды России от владения краем.

Однако сложившееся положение вещей все более и более раздражало русских. Та форма правления, которая утвердилась в Закавказье, не могла быть названа даже протекторатной, так как протекторат предполагает значительно больший (хотя и замаскированный) контроль над местным самоуправлением (по крайней мере, упорядоченность этого контроля, поскольку в закавказском случае часто заранее нельзя было сказать, что поддавалось контролированию, а что нет) и отрицает «знак равенства». Между тем именно «знак равенства» и создал неподконтрольность местного управления. Любой русский генерал имел равно те же права, что и генерал грузинского или армянского происхождения, а Лорис-Меликов, занимая пост министра внутренних дел Российской империи, мог ответить отказом наместнику Кавказа великому князю Михаилу Николаевичу на его предложение о заселении Карсской области русскими крестьянами. Область была в значительной степени колонизирована армянами, т. е. последние взяли на себя и колонизаторские функции, которые русские совершенно не собирались выпускать из своих рук.

Для русских как для колонизаторов складывалась замкнутая ситуация: соблюдение в крае общих принципов русской туземной и колонизационной политики давало результат, обратный ожидаемому. При наличии всех внешних признаков гомогенности населения края населению метрополии (христианское вероисповедание, хорошее владение русским языком, охотное участие в государственных делах и военных операциях на благо России) реально оказывалось, что дистанция не уменьшалась. Русским оставалось либо закрыть на это глаза (коль скоро стратегические выгоды сохранялись), либо стараться сломать сложившуюся систему. Последнее и попытался осуществить князь Голицын.

При Голицыне начинается спешная колонизация и русификация края. Однако ожидаемого положительного результата не получается. Русские колонисты с завидным упорством завозятся в Закавказье, где, не привыкшие к местному климату и не встречая серьезную заботу о себе со стороны местных властей, десятками заболевают малярией и гибнут, а сотнями и тысячами уезжают из Закавказского края искать лучших земель. На их место пытаются завезти новых. Попытка же форсированной русификации края приводит к страшной кавказской смуте, «сопровождавшейся действительно сказочными ужасами, во всех трех проявлениях этой смуты: армянские волнения, армяно-татарские распри и так называемая “грузинская революция”», — сообщает В.Погожев в «Кавказских очерках».

Русская администрация оказывается вынужденной отступиться и взглянуть на вещи спокойнее. Новый наместник Кавказа гр. Воронцов-Дашков закрывает на несколько лет Закавказье для русской колонизации, признав, что опыты «водворения русских переселенцев давали лишь печальные результаты, и население сел, образованных ранее, почти повсюду изменилось». Отменив же меры по насильственной русификации края, новый наместник с удовлетворением обнаруживает, что в Закавказье «нет сепаратизма отдельных национальностей и нет сепаратизма общекавказского… Нельзя указать случаев противодействия пре­подаванию русского языка».

Таким образом, все возвращается на круги своя. Население Кавказа снова превращается в лояльных граждан империи, но все ключевые позиции в крае, особенно в экономической, торговой и образовательной сферах, остаются полностью в их руках, водворения русских крестьян-колонистов не происходит, и власть в крае, по существу, продолжает оставаться нерусской, точнее, номинально русской.

Вероятнее всего, мир был бы временным, и вслед за некоторым периодом успокоения неминуемо бы последовала новая вспышка насильственной русификации, а вслед за ней новая смута. Грозила эпоха постоянных неурядиц, в результате которой и жизнь местного населения, и жизнь русских в Закавказье могла бы превратиться в сплошной кошмар.

Однако ситуация была еще сложнее. После окончания Первой мировой войны по плану раздела Османской империи между державами Согласия по так называемому плану Сайкс-Пико к Российской империи должны были отойти восточные вилайеты со значительным армянским населением. Насколько русские способны были переварить подобное приобретение? На повестку дня вновь вставал вопрос об армянской автономии (в пределах этих вилайетов). Во всяком случае армянам, сражавшимся на кавказском фронте, как и армянам в Турции, отказывающимся сражаться против русских войск, позволялось надеяться именно на такой исход своей судьбы.

Памятуя об идеальном образе Российской империи, Евг. Трубецкой писал: «Как в 1877 году на нашем пути к Константинополю лежала Болгария, так же точно нам на этом пути не миновать Армению, которая так же не может быть оставлена под турецким владычеством: ибо для армян это владычество означает периодически повторяющуюся резню… Только в качестве всеобщей освободительницы малых народов и заступницы за них Россия может завладеть Константинополем и проливами». А между тем русский генералитет и наместник Кавказа великий князь Николай Николаевич настаивали на включении армянских вилайетов в единое государственное пространство России с универсальной для всех областей системой управления. Коса нашла на камень.

Но несмотря на дискомфорт, вызванный неуспехом колонизации и русификации края, реальные имперские установки в отношении Закавказья были очень сдержанными: стремились выжать из геополитического положения края все возможные выгоды (чему фактическая автономия края препятствием ни в коей мере не была), а в остальном предоставить событиям течь своим чередом и подавлять в себе приступы раздражительности и обиды, раз в целом закавказская политика соответствовала идеальному смыслу Восточного вопроса и тем по большому счету была оправдана, хотя требовала таких моральных жертв, как признание, что русские не в состоянии колонизировать территорию, политически находящуюся от них в безраздельной зависимости. Как писал английский политик и путешественник Вайгхем, «совершенно невозможно поверить, что значительная часть [переселенческого] потока, направлявшегося в Сибирь, не могла быть повернута в Закавказье, если бы правительство этого хотело всерьез. На население Закавказья не оказывали давления, подобного тому, как это было в других частях империи, и русские не приходили в сколько-нибудь значимом количестве на прекрасные холмы Грузии и нагорья Армении».

Создание «второй Англии»

Процесс британского имперского строительства во многом отличен от российского. Русская колонизация ведет к расширению российской государственной территории: русская колония, образуясь вне пределов российской территории, стимулировала подвижки границы. У англичан колония, изначально находясь под британской юрисдикцией, стремится выйти из нее. Но этот путь вел к созданию своеобразной «метаимперии», объединенной не столько юридически, сколько посредством языкового и ценностного единства.

«Для чего создавалась и сохранялась Британская империя?.. С самых первых времен английской колонизации и до наших дней этот вопрос занимал умы британских мыслителей и политиков», — писал один из английских историков, К. Норр. Чтобы дать ответ на этот вопрос, начнем с того, как воспринимает английский народ ту территорию, которую собирается осваивать. И кстати заметим, что для русских изучение Британской империи имеет особую ценность, ведь свою историю можно полностью понять только сравнивая с чужими историями.

В чем особенности Британской империи?

Во-первых, до последней трети XVIII века она была в основ­ном мирной. Англичане занимали такие части света, которые «по своей малозаселенности давали полный простор для всякого, кто желал там поселиться»22 . Во-вторых, связи англичан с местным населением их ко­лоний были минимальны. Как отмечает Леруа-Болье,«отличительной чертой английских колоний являлось совпадение густоты населения с почти исключительно европейским его происхождением». Смешанные браки были исключитель­ным явлением, дух миссионерства вплоть до XIX века вовсе не был при­сущ англичанам: они как бы игнорировали туземцев. В-третьих, вплоть до XIX века «английское правительство, в противоположность испанскому и португальскому, на деле не принимало никакого участия в основании колоний; вмешательство метрополии в их внутреннюю организацию по праву всегда было ограничено, а на деле равнялось нулю»23 . Английский историк Е. Баркер писал: «Когда мы начали колонизацию, мы уже име­ли идею — социально-политическую идею, — что, помимо английского государства, имеется также английское общество, а точнее — английские добровольные общества (и в форме религиозных конгрегаций, и в форме торговых компаний), которые были готовы и способны действо­вать независимо от государства и на свои собственные средства... Именно английские добровольные общества, а не государство, учреждали поселения в наших ранних колониях и таким образом начали создавать то, что сегодня мы называем империей».

Более того, английские переселенцы, по точному выражению А.Т.Мэхэна, словно бы желали «не пере­носить с собой Англию, а создать нечто новое, что не должно было сделаться второй Англией». Все их интересы были связаны с новой родиной, они трудились на ее благо, а потому английские колонии оказались ус­тойчивее, прочнее, многолюднее колоний всех других европейских народов. «Английская нация с основания своих первых поселений в Америке обнаружила признаки специальных способностей к колони­зации», — отмечает тот же А.Т.Мэхэн. Однако английские колонии вплоть до последней трети XIX века не воспринимались англичанами как особо значимая ценность — и это еще одна отличительная черта английской колонизации. В этом смысле весьма примечательно замечание, которое делает в своей книге «Расширение Англии» Дж.Сили: «Есть нечто крайне характерное в том индифферентизме, с которым англичане от­носятся к могучему явлению развития их расы и расширения их госу­дарства. Они покорили и заселили полсвета, как бы сами не отдавая себе в том отчета».

Это до какой-то степени можно объяснить спецификой английских колоний. Английская эмиграция первоначально имела религиозные причины, англичане-колонисты рвали все связи со Старым Светом, и разрыв этот оставлял в их душах глубочайший след. «Пуританин и колонист... остается прежде всего эмигрантом, который воспринимает человека и обще­ство, исходя из разрыва, подобного не пропасти между двумя участками твердой земли, землей, которую он оставил, и землей, которая его приняла, — но подобного зиянию между двумя пустотами: пустотой отверг­нутой и пустотой надежды»24 .

Параллельно возникали и торговые фактории. Как сообщает Хоррабин в «Очерке историко-экономической географии мира», Англия «учредила торговые станции во всех уголках земного шара... Но воспринимались ли они вполне как колонии? С точки зрения торговых интересов увеличение территории было для Англии не только не необходимо, но даже нежелательно. Ей нужно было только держать в своих руках пункты, господствующие над главными путями. В XVIII в. английские торговцы больше дорожили двумя вест-индскими ост­ровками, чем всей Канадой. Во времена парусных судов эти остров­ки господствовали над морскими путями, соединявшими Европу со всеми американскими портами. Там же, где Англия приобрела дей­ствительно крупные владения, т.е. в Индии и Канаде, это было сде­лано главным образом потому, что здесь приходилось бороться за каждый опорный пункт с постоянной соперницей — Францией, так что для укрепления позиций был необходим обширный тыл... На протяже­нии XIX в. из этих торговых станций и портов выросла Британская им­перия. Между 1800 и 1850 гг. площадь империи утроилась. К 1919 г. она утроилась еще раз». Однако эти новые территории уже не представляли интереса для британских переселенцев.

Основным субъектом действия в английской модели колонизации является некое «общество», «сообщество» (все равно, религиозное или торговое). Каждое из них так или иначе воспринимало религиозно-ценностные основания Британской империи (и к торговым сообществам, как мы видели, это относится в полной мере). Но поскольку в британской идеологеме империи понятия «сообщество» и «империя» синонимичны, то — в данном контексте — сами эти сообщества превращались в мини-империи. Не случайно Ост-Индскую компанию называли «государством в государстве», не случайно лорд Дж. Керзон называл Индию империей в империи. Каждое «сообщество», которое, в конеч­ном счете, исторически складывалось не в силу каких-либо историчес­ких причин, а потому, что такой способ действия для англичан наиболее комфортен (таков «образ коллектива» в картине мира англичан), и каж­дое из них все более замыкалось в себе, абстрагируясь как от туземного населения, так и от метрополии. И каждое из них тем или иным образом проигрывало внутри себя альтернативу «сообщество — империя». Оно отталкивалось от идеологемы «сообщество», «привилегированное (арис­тократическое) сообщество», «сообщество белых людей» и переходило к понятию «империя аристократов».

Создавалась структура взаимосвязанных мини-империй. Единство этой структуры вплоть до конца XIX века практически выпадало из сознания англичан, оно не было принципиально важным. Субъектом действия были «мини-империи» (будь то сельскохозяйственные поселения, торговые фактории или, позднее, миссионерские центры), и их подспудное идеологическое обоснование обеспечивало их мобильность, а, следовательно, силу английской экспансии.

Между этими «мини-империями» и «центром», именовавшим себя Британской империей, существовало постоянное непреодолимое противоречие: «центр» стремился привести свои колонии («мини-империи») к «единому знаменателю», а колонии, самодостаточные по своему внутреннему ощущению, противились унификации, восставали против центра, отделялись от метрополии юридически. Впрочем, хотя отделение Соединенных Штатов вызвало в Британии значительный шок и появление антиимперский идеологии «малой Англии», но это ни на миг не снизило темпов реального имперского строительства, в результате чего сложилась так называемая «вторая империя».

Сама по себе колониальная система, структура «мини-империй» имела, по существу, только пропагандистское значение. В известном смысле прав русский геополитик И. Вернадский, который писал о Британской империи, что «по своему внут­реннему устройству и по характеру своего народа эта страна может лег­ко обойтись без той или другой колонии, из которых ни одна не сплочена с нею в одно целое и каждая живет своей особенной жизнью. Состав британских владений есть скорее агрегат многих политических тел, не­жели одна неразрывная целостность. Оторвите каждое из них, и метро­полия будет существовать едва ли не с прежней силой. С течением вре­мени она даже приобретет новые владения и старая потеря почти не будет для нее заметна. Так, у некоторых животных вы можете отнять часть тела, и оно будет жить по-прежнему и вскоре получит, взамен ос­тавшейся под вашим ножом, другую часть».

За невидимым барьером

Сколь прочны и многолюдны были британские колонии, основанные когда-то на слабозаселенных землях, столь же труден был для англичан процесс интериоризации земель, имеющих сколько-нибудь значитель­ную плотность туземного населения. Так, английское население в Индии, не состоящее ни на военной, ни на государственной службе, к концу XIX века составляло, по одним данным, 50 тысяч человек, по другим — приближалось к 100 тысячам. И это при том, что начиная с 1859 года, после подавления мятежа, британское правительство проводило поли­тику, направленную на привлечение британцев в Индию, а на индийском субконтиненте имелись нагорья, по климату, растительности и относи­тельной редкости местного населения вполне пригодные для колониза­ции, во всяком случае, в большей степени подходящие для земледельческой колонизации, чем «хлопковые земли» Средней Азии, активно заселявшиеся русскими крестьянами. Английский чиновник Б.Ходгсон, прослуживший в Индии тридцать лет своей жизни, писал, что индийские Гималаи могут стать «великолепной находкой для голодающих крестьян Ирландии и горных местностей Шотландии». Еще более остро стоял вопрос о британской колонизации горных районов, Гималаев, в том числе в связи с возможной угрозой Индии со стороны России. «Колонизация горных районов Индии, — писал Х. Кларк, — дает нам преимущество, которое никогда не будет нами потеряно. Колонизация дает нам возможность создать милицию, которая будут поддерживать европейский контроль над Индией и защищать ее границы на севере и северо-востоке. Английское население в миллион человек сделает бунт или революцию в Индии невозможной и обезопасит мирное население, сделает наше господство незыблемым и положит конец всем планам России».

Одним из таких районов был Уттаракханд, включающий в себя провинции Гарваль, Кюмаон (близкую по этническому составу населения) и небольшое протекторатное княжество Тери-Гарваль. Все эти земли попали под британское владычество в результате Непальской войны в 1815 году. Местность эта, расположенная на склонах Гималаев, представлялась британским путешественникам райским уголком, напоминающим «роскошный сад, где все, что произвела земля Европы и Азии — или даже всего мира — было собрано вместе. Яблони, груши, гранаты, фиговые и шелковичные деревья росли в огромных количествах и в самых великолепных своих формах. Ежевика и малина соблазнительно свешивались с уступов обрывистых скал, а наша тропа была усыпана ягодами земляники. И в какую сторону ни посмотри — цветущий вереск, фиалки, жасмин, бесчисленные розовые кусты в полном цвету», — восторгается Т.Скиннер в «Экскурсиях по Индии», вышедших в свет в 1832 году.

Однако поведение британцев-колонистов в Гималаях выглядит не вполне логичным с прагматической точки зрения и объяснимым только если рассматривать его в свете британской модели колонизации. Британцы избегали колонизировать территории со сколько-нибудь значительным местным населением, а если и прибегали к этому, то создавали целую громоздкую систему, препятствующую их непосредственным контактам с местным населением. Так, англичане давали самые идиллические характеристики жителям Гималаев.

Но вопрос остался на бумаге. Для того, чтобы жить в Гималаях, требовалось вступить в прочные отношения с местным населением. Последнее по своему характеру британцам было даже симпатично. Англичане давали самые идиллические характеристики жителям Гималаев. Монахи и аскеты, нашедшие себе убежища в снежной суровости высоких гор, стали основными персонажами европейских описаний Гималаев. В отличие от обычной индийской чувственности, путешественники находили здесь величайшее самообуздание, столь импонировавшее викторианцам. Гималаи в представлениях англичан были местом преимущественно романтическим. Жизнь крестьян описывалась так же преимущественно в идиллических тонах. Обращалось внимание на их необыкновенно чистые и прекрасно возделанные угодья.

Однако британское население, состоявшее главным образом из чиновников лесного ведомства, жило в поселках, приближаться к которым местным жителям было строжайше запрещено, словно поставлен был невидимый барьер. И когда в Гарвале — одной из местностей Гималаев — действительно возникают европейские поселения, британцы поступают с этими романтическими горами точно так же, как в это же время с романтическими горами своей родины — горами Шотландии: стремятся вырубить естественные лесные массивы и засадить горные склоны корабельными соснами. Действия британцев могли бы казаться чисто прагматическими, если не учитывать, что тем самым они лишили себя одного из немногочисленных плацдармов для британской колонизации Индии, вступив в затяжной конфликт с местным населением. В результате британские поселения Гарваля так никогда и не превысили общую численность в тысячу человек.

Англичане и абстрагировались от местного населения, и создавали для себя миф о загадочных жителях Гималаев, и воспевали чудесную природу края, и признавали практически только хозяйственное ее использование. Их восприятие как бы раздваивалось. В результате, осознавая и возможность, и желательность крестьянской колонизации района Гарваля, британцы не решались к ней приступить.

Между британцами и местным населением словно бы всегда стоял невидимый барьер, преодолеть который они не могли. Так, еще во времена колонизации Америки «угроза, исходящая от индейца, приняла для пуританина природно-тотальный характер и в образе врага слитыми воедино оказались индеец-дикарь и породившая его дикая стихия природы... Пуританский образ индейца-врага наложил свой отпечаток на восприятие переселенцами пространства: оно для них активно, это пространство-“западня”, полное подвижных и неожиданных препятствий»25 .

Британцы создавали себе в своих владениях узкий мирок, в который не допускались никакие туземцы и который должен был бы воспроизводить английское общество в миниатюре. Однако психологическую неадекватность этого ощущения обнаруживает тот факт, что, прожив несколько лет в таких колониях, англичане, от колониальных чиновников до последних бродяг, чувствовали, попадая назад в Англию, еще больший дискомфорт. Те, кто волей судьбы оказывался перед необходимостью более или менее близко соприкасаться с не-европейцами (чего англичане избегали), приобретали себе комплекс «аристократов» и тем по существу обращались в маргиналов в английском обществе. Ничего подобного не знает история никакого другого европейского народа.

Любая новая территория, где селится англичанин, в его восприятии — «чистая доска», на которой он творит свой собственный мир по своему вкусу. Это в равной степени относится и к колонизации Америки, и к созданию Индо-Британской империи. Так, «пуритане, несмотря на свои миссионерские претензии, рассматривали Америку как свою собственную страну, а ее коренных жителей, как препятствие на пути своего предопределения как американцев. Будучи пионерами, осваивавшими богатую неразвитую страну, первые американцы верили в свою способность построить общество, отвечающее их желаниям». Аналогичным образом и «индийская “tabula rasa” представлялась во всех отношениях в высшей степени подходящей, чтобы устроить там общество на свой собственный манер»26 .

Внешне это восприятие может напоминать «дикое поле» русских, но имеется одно очень существенное различие. Русские осваивают «дикое поле», вбирают его в себя, не стремясь ни ограничить его, ни устранить встречающиеся на нем препятствия. Русские как бы игнорируют конфликтогенные факторы, связанные с новой территорией, и не прилагают никаких усилий, чтобы устранить их возможное деструктивное действие. Эти конфликтогенные факторы изначально рассматриваются не как внешние трудности, а как внутренние, от которых не уйдешь, но которые не подлежат планомерному устранению, а могут быть сняты только в более широком контексте деятельности народа. Англичане же, если они не могли избежать самого столкновения с тем, что порождает конфликтность — а сам факт существования туземного населения уже является для англичан конфликтогенным, ведь туземное население так или иначе препятствует реализации собственно английских представлений, — то они стремились поставить между собой и местным населением барьер.

К чему приводило наличие психологического барьера между англичанами и коренным населением колоний? Эдвард Спайсер в книге «Циклы завоевания» описывает как из «политики изоляции» постепенно развивалась концепция резерваций, воплотившаяся в отношениях с индейцами Северной Америки. Изначально эта концепция выразилась в том, что с рядом индейских племен были подписаны договоры как бы о территориальном разграничении. Но существенным в этих договорах для англичан было не определение территориальных границ (напротив, они изначально игнорировали эти границы), а то, что в результате самого акта подписания договора индейское племя превращалось для англичан в некоего юридического субъекта, через что отношения с ним вводились в строго определенные и ограниченные рамки. Очевидная бессмысленность наделения индейцев статусом юридического лица, при том, что никакие права де-факто за ними не признавались, параллельно навязчивым желанием англо-американцев придерживаться даже в случаях откровенного насилия определенных ритуалов, свойственных международным отношениям, указывает на то, что внешний статус индейцев имел в глазах колонистов самостоятельную ценность. Он давал возможность экстериоризировать туземный фактор, отделить его от себя и тем самым получить возможность абстрагироваться от него.

Такие сложные психологические комплексы, казалось бы, должны были остановить колонизацию. А между тем англичане создали империю значительно более прочную, чем, например, испанцы, хотя последние прикладывали к созданию империи больше сознательных усилий. Значит ли это, что разгадка — в коммерческих способностях англичан?

«Империя — это торговля», — говорил Дж. Чемберлен. И действи­тельно, значительная доля справедливости есть в той точке зрения, что Британская империя является «коммерческой комбинацией, деловым синдикатом»27. Но этого объяснения недостаточно, ибо как психологически могли сочетаться эта гипертрофированная самозамкнутость англичан и гигантский размах их торговых операций, заставлявший проникать их в самые удаленные части земли и чувствовать там себя полными хозяевами?

Т. Маколи сетовал на то, что англичане вовсе не интересуются Ин­дией и «предмет этот для большинства читателей кажется не только скуч­ным, но и положительно неприятным». Пик английской завоевательной политики на Востоке по времени (первая половина XIX века) совпал с пи­ком антиимперских настроений в Англии, так что кажется, словно жизнь на Британских островах текла сама по себе, а на Востоке, где основным принципом британской политики уже стала «оборона Индии» — сама по себе. Англичане уже словно бы свыклись с мыслью о неизбежности потери колоний и даже желательности их отпадения, как то проповедовали экономисты Манчестерской школы. Узнав о коварстве и жестокостях пол­ководца У. Хастингса, английское общественное мнение поначалу воз­мутилось, однако гнев прошел быстро, и У. Хастингс был оправдан пар­ламентским судом, ибо осуждение его по справедливости требовало и отказа «от преимуществ, добытых столь сомнительным путем. Но на это не решился бы ни один англичанин».

Между тем Дж. Гобсон, обвиняя английских империалистов во всех смертных грехах, оправдывает их в одном: «Психические переживания, которые бросают нас на защиту миссии империализма, конечно, не ли­цемерны, конечно, не лживы и не симулированы. Отчасти здесь самооб­ман — результат не продуманных до конца идей, отчасти явление психической аберрации... Это свойство примирить в душе непримири­мое, одновременно хранить в уме как за непроницаемой переборкой ан­тагонистические явления и чувства, быть может, явление исключительно английское. Я повторяю, это не лицемерие; если бы противоположность идей чувствам осознавалась бы — игра была бы проиграна; залог ус­пеха — бессознательность».

По сути, то, о чем говорит Гобсон — это типичная структура функционального внутрикультурного конфликта, когда различные группы внутри этноса ведут себя прямо противоположным образом, и левая рука, кажется, не знает, что делает правая, но результат оказывается комфортным для этноса в целом. В этом смысле показательно высказывание Дж. Фраунда о том, что Британская империя будет существовать даже несмотря на «глупость ее правителей и безразличие ее детей». Здесь мы имеем дело с выражением противоречивости внутренних установок англичан. Англичане осваивали весь земной шар, но при этом стремились абстрагироваться от всего, что в нем было неанглийского. Поскольку такой образ действия практически невыполним, колонизация волей-неволей связана с установлением определенных отношений и связей с внешним неанглийским миром, то выход состоял в том, чтобы не замечать само наличие этих связей. Для англичан Британских островов это означало не замечать наличие собственной империи. Действовать в ней, жить в ней, но не видеть ее. Так продолжалось до середины XIX века, когда не видеть империю далее было уже невозможно.

Альянс между религией и торговлей

Тем не менее, была, очевидно, некая мощная сила, которая толкала англичан к созданию и сохранению империи. При наличии всех психологических трудностей, которые несла с собой британская колонизация, абсолютно невозможно представить себе, чтобы она имела лишь утилитарные основания.

А если так, то мнение о внерелигиозном характере Британской империи ошибочно и вызвано тем, что до XIX века миссионерское движение не было значимым фактором британской имперской экспансии.

Приходится только удивляться тому, что все исследователи, за очень редким исключением, отказывали Британской империи в каком-либо идеологическом основании. «Мысль о всеобщей христианской империи никогда не пускала корней на британских островах», как об этом писал один из наиболее известных германских геополитиков Э.Обст. Но так ли это? Если миссия была неимоверно затруднена психологически, то это не значит, что ее не хотели. Не мочь — не означает не хотеть. И если стимулом к созданию империи было мощное религиозное основание, то ни из чего не следует, что внешне это будет проявляться таким уж прямолинейным образом. Имперские доминанты получали в сознании англичан достаточно причудливое выражение. Следует ожидать, что и их религиозные основания имеют сложную форму.

Справедливы слова английского историка Л. Райта, что «если мы будем объяснять, что такое Ост-Индская компания в поняти­ях наших дней, т.е. как корпорацию жадных империалистов, использую­щих религию как средство эксплуатации и своих собственных рабочих, и других народов, мы проявим абсолютное непонимание того периода». Очень многие смотрели на Британскую империю как на «торговый синдикат», но в ее истории не было ни одного периода, по отношению к которому это определение было бы справедливо. Можно лишь сказать, что Британская империя, кроме всего прочего была и «торговым синдикатом». Другой историк, А.Портер, выразился еще более категорично: «Прирожден­ный альянс между религией и торговлей в конце

XVI — начале XVII века оказал глубокое влияние на то, что в один прекрасный день было назва­но Британской империей».

Л.Райт в книге «Религия и империя» подробно разбирает эту проблему. Он отмечает, что хотя, «в отличие от испанских и португаль­ских католических проповедников, новые протестантские миссионеры были убеждены, что они не нуждаются в государстве и его помощи», однако «влияние духовенства и его проповеди было могущественным фактором в создании общественного настроя в отношении к морской экспансии». «Сплошь и рядом духовенство яковитской Англии было настроено в духе меркантилизма. Духовенство выступало за ту же политику, что и люди коммерции». В свою очередь, торговцы и моряки верили, что они явля­ются орудием Провидения. «Искренняя вера в Божественное предопре­деление не может быть поставлена под сомнение никем из тех, кто изу­чал религиозные основания елизаветинской Англии. Из этого не следу­ет, что все судовладельцы и капитаны сами по себе были благочестивы­ми людьми, которые регулярно молились и пели псалмы; но мало кто, даже из наиболее нечестивых среди них, решился бы выражать сомне­ние в Божественном вмешательстве, большинство имело положитель­ную веру в то, что Бог все видит своим всевидящим оком... Благочести­вые замечания, встречающиеся в вахтенных журналах, удивляют совре­менного читателя как нечто, совершенно не относящееся к делу... Но в начале XVII века эти комментарии были выражением настроения эпохи».

Так, например, при основании в 1600 году Ост-Индской компании отбором капелланов для нее занимался сам ее глава Т. Смит, известный как человек примерного благочестия. Он «обращался в Оксфорд и Кемб­ридж для того, чтобы получить рекомендации... Кандидаты должны были прочитать испытательную проповедь на заданные слова из Евангелия служащим компании. Эти деловые люди были знатоками проповедей, они обсуждали их со знанием дела не хуже, чем профессиональные док­тора богословия». При отборе капелланов имелась в виду и цель мис­сии. «Необходимость обращения язычников в протестантизм была по­стоянной темой английских дискуссий о колонизации»28 .

Однако, несмотря на значительный интерес общества к вопросам проповеди, в реальности английская миссия была крайне слабой. Попытаемся понять причину этого, обратившись к истории формирования концепции Британской империи.

Прежде всего нас ждут неожиданности в том, что касается английского понимания слова «империя», как оно сложилось в начале XVI века. В период между 1500-м и 1650-м годами некоторые принципиально важные концепции изменили свой смысл и вошли в общественное употребле­ние. Это концепции «страны» (country), «сообщества» (commonwealth), «империи» и «нации». Изменение значений слов происходило главным образом в XVI веке. Эти четыре слова стали пониматься как синонимы, при­обретя смысл, который, с небольшими изменениями, они сохранили и впоследствии и который совершенно отличался от принятого в предше­ствующую пору. Они стали означать «суверенный народ Англии». Соот­ветственно изменилось и значение слова «народ».

Слово «country», первоначальным значением которого было «coun­ty» — административная единица, стало синонимом слова «nation» и уже в первой трети XVI века приобрело связь с понятием «patrie». В словаре Т. Элиота (1538 год) слово «patrie» было переведено как «a country». Слово «commonwealth» в значении «сообщество» стало использоваться в каче­стве взаимозаменяемого с терминами «country» и «nation».

С понятием «нация» начинает тесно связываться и понятие «импе­рия». «В средневековой политической мысли «империя» (imperium) была тесно связана с королевским достоинством. Понятие «империя» лежало в основе понятия «император». Император обладал суверенной властью внутри его королевства во всех светских делах... Это значение было ра­дикальным образом изменено в Акте 1533 года, в котором понятие «импе­рия» было распространено и на духовные вопросы и использовано в зна­чении «политическое единство», «самоуправляющееся государство, сво­бодное от каких бы то ни было чужеземных властителей», «суверенное национальное государство».

Следует отметить, что бытие Англии в качестве «нации» было непо­средственным образом связано с понятием «представительское управ­ление». Представительство английского народа, являющегося «нацией», символическим образом возвышало его положение в качестве элиты, которая имела право и была призвана стать новой аристократией. «Та­ким образом, национальность делала каждого англичанина дворяни­ном, и голубая кровь не была больше связана с достижением высокого статуса в обществе», — отмечает Л.Гринфилд в книге «Национализм: пять дорог к Современности».

Здесь для нас чрезвычайно важно сделать следующие замечания. «Представительское управление» при его определенной интерпретации можно рассматривать как «способ действия», атрибут, присущий полноценному человеческому сообществу, а не как политическую цель. При этом, поскольку понятия «нация», «сообщество», «империя» являются в этот период фактически синонимичными, «представительское управление» как «способ действия» следует рассматривать как присущий им всем. В этот же ряд понятий следует ввести и «англиканскую церковь». Ей так же присущ атрибут «представительское управление» — что выразилось в специфике миссионерской практики англичан. Причем данный способ действия в сознании англичан приводит к возвышению над всем окружающим миром и логически перерастает в атрибут «образа мы». На раннем этапе он трактовался как религиозное превосходство, затем как одновременно превосходство имперское («лучшая в мире система управления народами») и национальное. Затем он стал пониматься как превосходство социальное. Но каждый из этих случаев более сложен, чем это кажется на первый взгляд. Так и знаменитый британский национализм, поражавший всю Европу, в действительности далеко отстоял от того, что обычно понимают под этим понятием.

Все более глубокие корни пускает мысль о богоизбранности англий­ского народа. В 1559 году будущий епископ Лондонский Дж. Эйомер про­возгласил, что Бог — англичанин, и призвал своих соотечественников семь раз в день благодарить Его, что они родились англичанами, а не итальянцами, французами или немцами. Дж. Фоке писал в «Книге муче­ников», что быть англичанином означает быть истинным христианином: «английский народ избранный, выделенный среди других народов, пред­почитаемый Богом. Сила и слава Англии необходима для Царствия Божия». Триумф протестантизма был национальным триумфом. Идентификация Реформации с «английскостью» вела к провозглашению Рима национальным врагом и исключением католиков из английской нации. Епископ X. Латимер первым заговорил о «Боге Англии», а архие­пископ Краимер связал вопросы вероучения с проблемой национальной независимости Англии и ее национальных интересов.

Итак, национализм того времени определялся не в этнических категориях. Он определялся в терминах религиозно-политических. Он был связан с идеями самоуправления и протестантизма (англиканства). Эти два последних понятия также были непосредственным образом связаны с понятием «империя», то есть самоуправления в религиозных вопросах. Сошлюсь еще раз на Л.Гринфилда: «Протестантизм был возможен в Англии, только если она была им­перией. А она была империей, только если она была нацией… Когда английское духовенство думало о Новом Свете, оно мечтало об обшир­ной Протестантской империи». Таким образом, мы видим, что британская империя имела религиозную подоплеку, столь же интенсивную, какая была у Российской империи.

Культ империи

В чем же состояла суть английской религиозной миссии?

Легко понять, почему проповедь протестантизма в его английском варианте была затруднена. Ведь английский протестантизм был тесно переплетен с понятием «нация», «национальная церковь». Британская империя несла с собой идею самоуправляющейся нации. Именно поэтому, очевидно, английские купцы, националисты и меркантилисты проявляли значительную осведомленность в вопросах теологии. Однако только в XIX веке по­явились идеи, позволяющие распространять понятие национальной цер­кви на другие народы. Был провозглашен отказ от «эклесиоцентризма», т.е. «от установления по всему миру институциональных церквей запад­ного типа». Г. Венн и Р. Андерсон разработали концепцию самоуправ­ляющейся церкви. Идея состояла в необходимости отдельной автоном­ной структуры для каждой туземной церковной организации. «Одна из основных целей миссионерской активности должна быть определена в терминах “взращиваемой церкви”»29. Однако эта стратегия подразумева­ла по сути «выращивание» скорее нации, чем церкви, что создавало, в свою очередь, новые проблемы.

Последнее обстоятельство должно было вызвать определенный перенос понятий и акцентов. Действительно, именно в это время в сознании англичан все более отчетливо проявляется представление, что они всюду несут с собой идею свободного управления и представительских органов, что в целом коррелировало с концепцией самоуправляющейся церкви. Однако в это время наблюдается рост расистских установок, чего почти не было раньше. Так, слово «ниггер» стало употребляться в отношении ин­дийцев только с 40-х годов XIX века. Английский историк, Е.Баркер, утверждая, что англичане в Индии не «индизировались», уточняет, «в отличие от первых завоевателей». Для завоевателей же (Клайва и других) индийцы были недругами, но отнюдь не презренной расой. В записках и мемуарах английских офицеров, служащих на вечно неспокойной северо-западной границе, тоже выражается отношение к индийцам более нормально. (Да и трудно иначе, если служишь долгие годы бок о бок.) Фельдмаршал Робертс вспоминает о случаях, когда английские офицеры, абсолютно верившие своим подчиненным, узнав об их предательстве (мятеж 1857—1858 годов), пускали себе пулю в лоб, или о старом полковнике, клявшемся жизнью в преданности своих солдат и рыдавшем, видя как их разоружают, т.е. оказывают недоверие и тем самым оскорбляют.

Среди многих викторианцев возникало ощущение, что «вестернизация — это опасное занятие. Возможно, не-европейцы вовсе не были потенци­альными английскими джентльменами, которые лишь подзадержались в своем развитии, а расой, чуждой по самому своему существу»30 .

«Представительское самоуправление» было осознано как цель имперского действия... Целью действия (ценностной доминантой) было провозглашено то, что до сих пор было условием действия, атрибутом человека, без чего человек просто не был полноценным человеком. Перенесение данной парадигмы в разряд целей вело к ее размыванию и угрожало самой парадигме империи в сознании англичан. Признание новых целей не могло произойти безболезненно, оно требовало изменения «образа мы». Поэтому данная цель одновременно и декларировалась, и отвергалась в качестве цели практической. Дж. Морли, статс-секретарь по делам Индии, заявил в 1908 году: «Если бы мое существование в качестве официального лица и даже телесно было продолжено судьбою в двадцать раз более того, что в действительности возможно, то и в конце столь долго­го своего поприща я стал бы утверждать, что парламентская система Индии совсем не та цель, которую я имею в виду».

Выходом из психологического тупика оказывается формирование идеологии Нового империализма, основанием которой стала идея нации. В ней атрибут «представительского самоуправления» относится только к англичанам, которые и признавались людьми по преимуществу. До сих пор такой прямолинейности не было. Британский национализм в качестве идеологии развился как реакция на извечные психологические комплексы англичан в качестве колонизаторов.

Создание великой Британской империи в Азии стало восприниматься как романтический подвиг мужества, а не как деловое предприятие. В своем выступлении в Кристальном дворце 24 июня 1872 года Бенджамин Дизраэли сказал: «Англичане гордятся своей огромной страной и же­лают достигнуть еще большего ее увеличения; англичане принадлежат к имперской стране и желают, если только это возможно, создать импе­рию». Он не произнес ничего нового, а просто констатировал факт. С середины XIX века империя была осознана как целостность и данность. «Из конца в конец Англии во всех слоях английского общества почти поголовно увлечение политической теорией-мечтой об Англии, разросшейся на полмира, охватывающей весь британский мир в одно крепкое неразрыв­ное целое, в огромную мощную, первую в мире империю», — пишет В.Устинов в книге «Об английском империализме».

Именно в это время на Британских островах империализм стано­вится окончательно философией истории и для кого-то превращается в настоящий культ, так что «гордому англичанину... в словах “имперское верховенство Британской империи” слышится нечто призывное к его сердцу, ласкающее его слух»31 .

«Бремя белого человека»

Параллельно с развитием культа империализма шел другой процесс, который начался не на Британских островах, а с Британской Индии. Там возникла идеология «бремени белого человека», сыгравшая важнейшую роль в модификации английской этнической картины мира.

Британцы в Индии — это особая порода людей — викторианцы. Типичный представитель эпохи царствования королевы Виктории — это самоуверенный подтянутый человек, не знающий ни в чем слабинки, крайне дисциплинированный, с гипертрофированным чувством долга, прекрасно воспитанный джентльмен, придерживающийся в своей жизни самых строгих правил и семейных традиций, религия которого сводится к нескольким исключительно нравственного характера заповедям. «Викторианский период, который обычно ассоциируется с подъемом в обществе христианских ценностей, в действительности не был эпохой веры. Может быть, правильнее было описать его как эпоху отсутствия веры... период, ознаменованный стремлением к разрушению веры. Викторианская эпоха, не будучи эпохой веры, была тем не менее эпохой большой нравственной серьезности, культа хорошего поведения. Это была как бы секулярная религия»32.

Британскую Индийскую империю создавали люди именно такого типа и помимо прочего «империя была для них средством нравственного самовоспитания». Этот тип человека воспевался и романтизировался в имперской литературе. Возникал своего рода культ «воинственной энергии, суровой и по отношению к себе, и по отношению к другим, ищущий красоту в храбрости и справедливость лишь в силе»33 .

Этот дух героического империализма и зарождался в Британской Индии тогда, когда в Англии наблюдалось отсутствие веры в империю и отсутствие интереса к ее дальнейшей судьбе, и уже потом, в последней трети XIX века «драма нового империализма была разыграна в тропических лесах, на берегах величественных рек, среди песчаных пустынь и на ужасных горных перевалах Африки. Это был его [нового империализма] триумф и его героическая трагедия»34. Индия же виделась «раем для мужественных людей», стоически переносивших все трудности и опасности. Здесь и складывалась та идеология, которую Киплинг выразил в своем знаменитом «Бремени белого человека».

И эти гордые англичане как будто на самом деле ощущали себя слугами покоренных народов. По существу, они творили в Индии «свой» мир. Среди них были такие люди, как Томас Маколи и С.Травелайен, стремившиеся «полностью переустроить индийскую жизнь на английский манер. Их энтузиазм был в буквальном смысле безграничен; они надеялись, что уже в пределах одного поколения высшие классы Индии примут христианство, будут говорить по-английски, освободятся от идолопоклонства и активно вольются в управление страной»35 . Конечно, разным англичанам этот «свой» мир представлялся по-разному.

С идеологией «бремени белого человека» была связана, с одной стороны, доктрина о цивилизаторской миссии англичан, их призвании насаждать по всему миру искусство свободного управления (и в этом своем срезе данная идеология приближается к имперской цели-ценности), а с другой — верой в генетическое превосходство британской расы, что вело к примитивному национализму. Причем эти две составляющие были порой так тесно переплетены, что между ними не было как бы никакой грани, они плавно переливались одна в другую. Их противоположность скорее была понятна в теории, чем видна на практике.

Воплощением слитых воедино противоречий явилась фигура Сесиля Родса, деятеля уже Африканской империи и друга Р. Киплинга. Для него смысл Британской империи состоял в том благодеянии, которое она оказывает человечеству, обращая народы к цивилизации, однако непоколебимо было и его убеждение, что англичане должны извлечь из этого обстоятельства всю возможную пользу для себя. Родсу принадлежит знаменитая фраза: «Чистая филантропия — очень хороша, но филантропия плюс пять процентов годовых еще лучше». Философские взгляды С. Родса так описываются в одной из его биографий: если существует Бог, то в истории должны быть Божественные цели. Ими является, вероятнее всего, эволюция человека в сторону создания более совершенного типа людей. Поскольку Родс считал, что порода людей, имеющая наилучшие шансы в эволюции, — это англо-саксонская раса, то делал заключение, что для служения Божественной цели следует стремиться к утверждению господства англо-саксонской расы. Если так мог всерьез считать Родс, то и слова лорда Розбери о том, что Британская империя является «величайшим мировым агентством добра, которое когда-либо видел свет», не следует считать обычным лицемерием.

Идеология «бремени белого человека» фактически примеряла различные составляющие английского имперского комплекса: национальное превосходство, самоотверженное служение религиозной идее, насаждение по всему миру искусства свободного самоуправления и романтика покорения мира. Это новая интерпретация имперской идеологии, где вновь религиозная, национальная, имперская и социальная составляющая выступают в единстве. Парадигма же «представительского самоуправления» вновь занимает место не ценности — «цели действия» (целью действия теперь является втягивание мира в англий-скую орбиту), а «способом действия», а именно, способом покорения мира. Эта идеологема находит свое выражение в мандатной системе, примененной на практике после Первой мировой войны. Ко второй половине XIX века в Британской империи наблюдался переход от непрямого, сохраняющего значительные элементы автономии управления колониями, к прямому централизованному управлению. Но уже к началу XX века доминирующим принципом британской имперской практики становится протекторатное правление. Это было серьезной модификацией английской картины мира.

Формы имперского управления

Попробуем сравнить между собой практику двух империй. Мы привыкли считать, что для Российской характерно прямое управление, а для Британской — протекторат. На практике все было сложнее (или, если хотите, проще).

В Британской Индии наблюдалась очевидная тенденция к прямому и унитарному управлению. Еще в начале XIX века исследователь Британской империи шведский генерал-майор граф Биорнштейн писал, что вероятнее всего «субсидиальные [протекторатные] государства будут включены в состав владений [Ост-Индской] компании по мере того, как царствующие ныне государи перестанут жить». И действительно, к семидесятым голам XIX века из 75883 кв. миль, образующих англо-азиатский мир, 30391 кв. миля находилась под прямым управлением. И с течением времени «тенденция сводилась к более решительному и энергичному контролю метрополии над аннексированными территориями; протектораты, совместные управления и сферы влияния превращались в типичные британские владения на манер коронных колоний»36 .

На протяжении всего XIX века наблюдалась явная тенденция к авторитаризму. Так, Джон Марли, статс-секретарь по делам Индии, в речи, произнесенной в 1908 году в Палате лордов, заявил: «Если бы мое существование в качестве официального лица и даже телесно было продолжено судьбою в двадцать раз более того, что в действительности возможно, то и в конце столь длинного своего поприща я стал бы утверждать, что парламентская система для Индии совсем не та цель, которую я имею в виду». Р. Киплинг был безусловным сторонником жесткого авторитарного управления Индией, которое он сравнивал с локомотивом, несущимся полным ходом: никакая демократия при этом невозможна.

В то время именно данные идеи в значительной мере определяли политику англичан в Индии, хотя наряду с ними существовали и цивилизаторско-демократические идеи, которые с начала ХХ века стали проявляться все более отчетливо, а после Первой мировой войны превратились в доминирующие. Но, конечно, понадобилось широкое антиколониальное и антибританское движение, чтобы Индия добилась независимости.

Британская Индия представляла собой почти особое государство, где большинство дел не только внутренней, но и внешней политики находилось в ведении генерал-губернатора Индии. Ост-Индская компания была чем-то вроде государства в государстве, обладала правом объявлять войны и заключать мир. Но и после упразднения компании в 1858 году, в компетенцию индийского правительства, как перечисляет И.И.Филиппов в книге «Государственное устройство Индии», входило «поддержание мира и безопасности в морях, омывающих индийские берега, наблюдение за движением морской торговли и тарифами своих соседей, течением событий на границах Афганистана, Сиама, Тонкина, Китая, России и Персии, защита владетелей островов и приморских областей в Персидском заливе и на Аравийском полуострове и содержание укрепленных постов в Адене».

Со своей стороны, Туркестан представлял собой тоже достаточно автономное образование, находясь под почти неограниченным управлением туркестанского генерал-губернатора, которого «Государь Император почел за благо снабдить политическими полномочиями на ведение переговоров и заключение трактатов со всеми ханами и независимыми владетелями Средней Азии»37 . Так же, как и англичане, русские в Средней Азии «оставляли своим завоеванным народам многие существенные формы управления и жизни по шариату», при том, что на других окраинах империи система местного самоуправления и социальная структура унифицировались по общероссийскому образцу. И если еще при организации Киргизской степи «родовое деление киргиз уничтожалось» (в скобках заметим, что киргизами в литературе того времени именовались просто тюрки-кочевники), точнее, игнорировалось при образовании уездов и аулов, то уже в Туркестанском крае — «крупные родовые подразделения совпадали с подразделениями на волости, — родовые правители были выбраны в волостное управление и недовольных не оказалось»38 .

Россия в Средней Азии попробовала и протекторатную форму правления (в вассальной зависимости от нее в различное время находились разные азиатские ханства, российским протекторатом была Бухара). Более того, русские усвоили себе и чисто английские способы действия в зонах влияния, в частности, «“аксиому”: нация, занимающая у нас деньги — нация побежденная», и добились экономического преобладания в Персии путем разумной тарифной (я имею в виду мероприятия гр. Витте) и транспортной политики, и даже завязали экономическую борьбу с Англией в Персидском заливе. Все это происходило, конечно, под аккомпанемент жалоб на свою полную неспособность к торговле: «Бухара, Хива, Коканд больше ввозят в Россию, нежели получают из нее, выручая разницу наличным золотом... Торговля с Персией тоже заключается большей частью в пользу иранцев… Какая уж тут борьба с Англией, когда мы с киргизами и бухарцами справиться не можем». Все эти стенания приводятся в книге С. Южакова «Англо-русская распря».

Однако в русской печати появлялись и совершенно новые, металлические нотки. Так, Р.Фадеевв «Письмах с Кавказа к редактору Московских ведомостей» пишет: «Ни одно европейское государство, имеющее владения на Востоке, не относится нигде к азиатским подданным, как к собственным гражданам. Иначе быть не может. Европейские подданные составляют самую суть государства, азиатские же — политическое средство для достижения цели». Короче, одни мы такие глупые, что прежде всего любым туземцам на любой окраине даем права нашего гражданства, после чего уже не можем драть с них три шкуры.

К счастью, эти сентенции, совершенно убийственные для русской имперской психологии, особого резонанса не получают. Что же касается экономической стороны колонизации, то аргументы и англичан, и русских схожи, а высказывание Дж. Сили на этот счет просто великолепно: «Индия не является для Англии доходной статьей, и англичанам было бы стыдно, если бы, управляя ею, они каким-либо образом жертвовали ее интересами в пользу своих собственных». В России не прекращаются сетования по поводу того, что все окраины, а особенно Средняя Азия, находятся на дотации. Правда, однако, то, что Россия в XIX веке делала в Средней Азии большие капиталовложения, не дававшие непосредственной отдачи, но обещавшие солидные выгоды в будущем; в целом, кажется, экономическую политику России в Средней Азии следует признать разумной. Но вернемся к нашему сравнению.

Русские совершенно сознательно ставили своей задачей ассимиляцию окраин: «Русское правительство должно всегда стремиться к ассимилированию туземного населения к русской народности», т.е. к тому, чтобы «образовать и развивать [мусульман] в видах правительства, для них чужого, с которым они неизбежно, силой исторических обстоятельств, должны примириться и сжиться на всегда». Дело доходило до того, что мусульманам платили деньги, чтобы они отдавали детей в русские школы. На совместное обучение русских и инородцев, т.е. на создание русско-туземных школ, при первом генерал-губернаторе Туркестана К.П. фон Кауфмане делался особый упор, причем имелось в виду и соответствующее воспитание русских: «туземцы скорее сближаются через это с русскими своими товарищами и осваиваются с разговорным русским языком; русские ученики школы также сближаются с туземцами и привыкают смотреть на них без предрассудков; те и другие забывают племенную рознь и перестают не доверять друг другу... Узкий, исключительно племенной горизонт тех и других расширяется», — такую предполагаемую идиллию описывает И.К.Остроумов в книге «К истории народного образования в Туркестанском крае». Туземные ученики, особенно если они действительно оказывались умницами, вызывали искреннее умиление. Тем более «в высшей степени странно, но вместе с тем утешительно видеть сарта [таджика], едущего на дрожках, либо в коляске, посещающего наши балы и собрания, пьющего в русской компании вино. Все это утешительно в том отношении, что за материальной стороной следует и интеллектуальная»39 . Не утешительным было только то, что туземных учеников в русско-туземных школах считали единицами, ассимиляция почти не происходила, русские и туземцы общались между собой почти только лишь по казенной надобности, а, как отмечается в «Сборнике документов и статей по вопросу образования инородцев», выпущенном в 1869 году, «в местах, где живут вместе русские и татары, все русские говорят по-татарски и весьма немногие татары говорят по-русски».

При этом русские живут на новозавоеванных территориях под мощной защитой правительства. Е.Марков в книге «Россия в Средней Азии» приводит записи рассказов переселенцев: «Нас ни сарты, ни киргизы не обижают, ни Боже мой! Боятся русских!.. Мы с мужем три года в Мурза-Рабате на станции жили совсем одни, уж на что кажется степь глухая... А никогда ничего такого не было, грех сказать. Потому что строгость от начальства. А если бы не строго, и жить было бы нельзя!.. Промеж собой у них за всякую малость драка». То же рассказывают мужики, волей судьбы оказавшиеся близ Ашхабада: «Здесь на это строго. Чуть что, сейчас весь аул в ответе. Переймут у них воду дня на три, на четыре, — хоть переколейте все, — ну и выдадут виновного. А с ним расправа коротка... Дюже боятся наших». Так что русские, по существу, оказывались, хотели они того или нет, привилегированным классом, к которому относились с опаской и контактов с которым избегали.

Точно так же и «англичане в Индии, высокого ли, низкого происхождения, были высшим классом». Стиралась даже разница между чиновниками и нечиновниками, минимизировались сословные различия — все англичане в Индии чувствовали себя аристократами, «сахибами». Стремясь как можно более приблизить свою жизнь в Индии к жизни в Англии, они как бы абстрагировались от туземного общества. Общение с туземцами даже по долгу службы и даже для тех, кто прекрасно владел местными языками, было обременительной обязанностью. Литература пестрит примерами не просто пренебрежительного, а прямо вызывающе хамского отношения англичан к индийцам, полного игнорирования их чувств. Причем, как отмечает в работе «Иллюзия постоянства. Британский империализм в Индии» Ф.Хатчинс, «это чувство превосходства базировалось не на религии, не на интеллектуальном превосходстве, не на образованности, не на классовом факторе... а исключительно на принадлежности к национальной группе» и «на вере в святость Соединенного Королевства». Английский чиновник, будь он даже образцом честности (коррупция в Британской Индии вообще была невелика), был абсолютно непреклонен, если дело касалось требования какого-либо социального равенства между англичанами и туземцами. У англичан было четкое сознание, что управление — их призвание и без них в Индии воцарится хаос, не было «и тени сомнения относительно высшей компетентности англичан во всех вопросах управления, совершенно независимо от климатиче-ских, расовых и других условий40.

Эта вера в свое превосходство была столь поразительной, что генерал Снесарев писал: «Они, мне кажется, просто лицемерят... Они не могут усомниться в даровании народа, который создал санскрит, наметил основы грамматики языка, дал миру цифру и музыкальную гамму».

Результаты вопреки намерениям

Из всего уже сказанного напрашивается вывод: мы хотели ассимилировать жителей Средней Азии, однако удалось это слабо, англичане не хотели ассимилировать индийцев, но это до какой-то степени происходило само собой. Итоговый результат оказывался примерно одинаковым.

Вообще парадокс этих двух частей двух империй (Средней Азии и Индии) состоял в том, что в них на удивление не удавалось именно то, к чему более всего стремились и, напротив, как-то само собой получалось то, к чему особого интереса не проявляли. Мы уже говорили, что англичане считали себя наделенными особым талантом управления. Однако их неудачи в Индии часто объясняли именно негодной организацией управления, которое туземным населением переносилось с трудом. Де Лакост заявляет: «Туземцы англичан не любят. Причина заключается в английском способе управления страной». Русские привычно жаловались на «наше неумение управлять инородцами», однако, по мнению того же де Лакоста, «среднеазиатские народности легко переносят русское владычество».

Англичане сплошь и рядом говорили о своей цивилизаторской миссии. В России, конечно, никаких подобных мыслей возникать не могло. Однако, что касается Англии, то «положение, будто незыблемое правило нашего правления всегда заключается в воспитании наших владений в духе и принципах этой теории [представительного самоуправления], есть величайшее искажение фактов нашими колониальными и имперскими политиками, которое только можно придумать», — заявляет Джон Гобсон. Индийские мусульмане с большим удивлением узнают, что мусульмане в России имеют своих представителей в Государственной Думе — «на другой же день в газете "Пайса-Ахбар" была помещена заметка о нашей Думе и о присутствии в ней представителей-мусульман»41 . Более того, случалось так, что благодаря юридическому и фактическому равноправию на некоторых инородческих окраинах Российской империи складывалось фактическое самоуправление, а Великое княжество Финляндское имело самоуправление легально.

О техническом развитии регионов империи англичане говорили очень много. Техницизм был стержнем политической мысли Киплинга. Для русских эта тема второстепенна, однако успехи в данной области у русских и англичан примерно одинаковы. С удивительной скоростью Россия строит железные дороги к своим южным рубежам. Англичанин Вигхейм посвящает целую главу описанию того, что Россия сделала для развития Закавказья: «Только сравните Ереван с Табризом или Эрзрумом и разница будет сразу же очевидна». Т.Мун, исследователь из Колумбийского университета, в книге «Империализм и мировая политика» между прочим пишет: «Под русским владычеством туркмены перестали заниматься разбоем и кражей рабов и в большей или меньшей степени перешли к оседлому быту, занявшись земледелием и хлопководством. Другие расы прогрессировали еще больше. Русские железные дороги дали возможность сбывать скот, молочные продукты и миллионы каракулевых барашков из Бухары. Но самым важным нововведением было, конечно, развитие хлопководства».

С другой стороны, для России существенно было то, что она, мыслившая себя преемницей Византии, должна была стать великим Православным царством. Однако она практически совсем отказывается от проповеди. «У русских миссионеров нет; они к этому приему не прибегают. Они хотят приобрести доверие покоренных народов, не противоречить им ни в их верованиях, ни в их обычаях», — пишет все тот же де Лакост.

В книге «Россия и Англия в Средней Азии» М.Терентьев с гордостью рассказывает о том, что некий афганец, близко знакомый и с англичанами, и с русскими, говорил: «Каждое воскресенье англичане выходят на базар доказывать, что их Хазрети-Исса (Христос) больше нашего Пейгамбера (пророка) и что их вера настоящая, а наша ничего не стоит... Пейгамбера всячески поносят, кормят его грязью... Вы, русские, этого не делаете, слух об этом дошел и до Индии — все вас за это хвалят». То же и в своих собственных владениях: «честный мусульманин, не переступающий ни одной йоты наших гражданских законов, на наш взгляд, лучше плута христианина, хотя бы тот и соблюдал все точки и запятые религиозных установлений». Более того, «до сих пор мы не только не допускали проповеди Слова мусульманам, но даже отвергали все просьбы туземцев, которые хлопотали о принятии их в Православие. Благовидным предлогом отказа служило незнание просителями русского языка, а следовательно, и невозможность огласить неофита Словом Истины».

Чем объяснить подобную политику? Приводилось несколько причин: во-первых, проповедь вызывает враждебность мусульманского населения, во-вторых, раз туземцы не знают русского языка, христианские истины не могут быть переданы им адекватно и мы будем только плодить ересь. Во всем мире миссионеры изучали туземные языки и никому не приходило в голову, что это туземцы должны учить родной язык проповедника; сами русские, приняв православие от греков, в подавляющем большинстве своем греческого языка не знали, Евангелие было переведено для них на славянский и здесь как-то обошлось без ересей! Короче, пусть мусульмане поживут в России лет сто, пообвыкнутся, а там уж видно будет. Татары жили в России сотни лет, обвыклись, но в XIX веке по отношению к ним сложилось убеждение, что «сколь абсурдно пытаться заставить татар изменить цвет глаз, столь же абсурдно пытаться заставить их поменять свою религию». Более того — среди народов, которые были мусульманами больше по названию и которых не интересовала религия, российская администрация сама укореняла ислам. Это уже явно выходило за границы простой веротерпимости и смахивало на какое-то помрачение. Вот и великое Православное царство!

У англичан было наоборот. Как писал известный немецкий геополитик Эрих Обст, «идеей крестовых походов, которая имела такое большое значение на континенте, Англия почти совершенно не была затронута. Мысль о всеобъемлющей христианской империи никогда не пускала корни на Британских островах». В Индии «первой реакцией имперских деятелей была оппозиция активности христианских миссионеров... Ост-Индская компания, англо-индийские чиновники, британские министры в большинстве своем противодействовали проповеди христианских миссионеров»42 . Так, в 1793 году «миссионер Вильям Керей и его спутники были высланы из Индии... Миссионерская работа была объектом нервозного внимания со стороны Калькуттского правительства и миссионеры без лицензии от директоров [совета директоров Ост-Индской компании] депортировались из Индии»43 . Только начиная с 1813 года миссионерам было разрешено свободно проповедовать в Индии. Таким образом, миссионерское движение формировалось вне рамок имперского комплекса. Не только имперская администрация стала в оппозиции к миссионерам, но и эти последние не очень благоволили к порядкам, установленным империей и, в конечном счете, долгое время, как пишет И.Гобсон, «британских миссионеров вовсе не обуревало желание вмешиваться в политические и коммерческие вопросы... Они стремились спасти души язычников и нисколько не стремились продвинуть британ-скую торговлю вперед или освятить дух империализма».

Итак, первоначально миссионерство не было связано с имперской программой. Это естественно, если учесть, что устроителям Британской Индии — викторианцам, согласно мнению Ф.Хатчинса, «трудно было принять евангельское убеждение, что христианство предполагает связи, которые могут объединить все человечество. Викторианцы либо потеряли свою собственную веру в христианство, либо обратили христианство в запутанный код поведения, который, конечно, не был приемлем для всего человечества». Тем не менее, определенные успехи христианских миссионеров были налицо. В 1816 году в Калькутте появилась первая школа, открытая миссионерами. С годами таких школ становилось все больше. И хотя миссионерская деятельность оставалась слабо связанной с правительством (что не мешало где-то с середины века активно использовать миссионеров в качестве английских политических агентов), в конце столетия королева Виктория произносит красивую фразу, что «империя без религии — дом, построенный на песке». Тем самым христианство становится как бы официальной религией Pax Britanica.

В конце концов в начале XX века в Индии насчитывалось более 300 тысяч индийцев-христиан. Это число, конечно, не велико, но в сравнении с тем, что среди российских среднеазиатских подданных христианами становились единицы, и оно представляется значительным. Причем, напомним, что англичане действовали в этом случае вопреки собственным принципам туземной политики, коль скоро прочность их власти во многом зиждилась на религиозной вражде между мусульманами и индусами.

«Нас гонит какой-то рок…»

Итак, империя делала вовсе не то, что намеревалась. По меткому замечанию Джона Сили, «в Индии имелось в виду одно, а совершалось совершенно другое». Не случайно в конце XIX века одни англичане превратили империализм «в настоящий культ», а другие задавались вопросом, который Сили в книге «Расширение Англии» проговаривает вслух: «О чем хлопочут англичане в Индии, зачем берут на себя заботы и ответственность, сопряженные с управлением двумястами миллионами населения Азии?», и не находя на него ответа, продолжает: «Невольно напрашивается мнение, что тот день, когда смелый гений Клайва сделал из торговой компании политическую силу и положил начало столетию беспрестанных завоеваний, был злосчастным для Англии днем».

Действительно, с середины XVIII века Англия ведет почти непрестанные войны на Востоке. Англия находится в почти постоянном страхе перед «русской угрозой» и фактически провоцирует нарастание этой угрозы. Англичане, стремясь преградить России путь в Индию, оккупируют Кветту, в ответ на что Россия занимает Мерв и оказывается вблизи Герата. Закручивается порочная цепочка событий. Вся английская политика на Востоке зацикливается на обороне Индии. «Не было ни одного события на Среднем и Ближнем Востоке, в котором заботливость Англии за свою колонию не проявилась бы в том или ином виде, чаще в дурном и отвратительном», — пишет генерал Снесарев, имея, в частности, в виду английскую поддержку турецкого деспотизма над христианскими народами, оправдание и подстрекательство турецких зверств ради поддержания неделимости Турции как буфера на пути в Индию, что в самой Англии вызывало негативную реакцию общественного мнения. Англия, по сути, делала то, что делать не хотела, и начинала ощущать, что ее ведет какой-то рок.

Тема рока доминирует и в русской литературе о завоевании Средней Азии. Евгений Марков в книге «Россия в Средней Азии» пишет: «Вместе с умиротворением Каспия началось роковым образом безостановочное движение русских внутрь Туркестана, вверх по реке Сыру, а потом и Аму-Дарье, началась эпоха завоеваний в Центральной Азии, — остановившихся пока на Мерве, Серахсе и Пяндже и переваливших уже на Памир — эту “крышу мира”... Нас гонит все какой-то рок, мы самой природой вынуждены захватывать все дальше и дальше, чего даже и не думали никогда захватывать». Указывая на стихийность российского продвижения в Азию, генерал Снесарев утверждает, что хотя оно и имело более организованный характер и закреплялось регулярной военной силой, «по существу оно оставалось прежним, и разницы между Ермаком и Черняевым нет никакой». «Инициатива дела, понимание обстановки и подготовка средств, словом все, что порождало какой-либо военный план и приводило его в жизнь, — все это находилось в руках среднеазиатских атаманов, какими были Колпаковские, Черняевы, Крыжановские, Романовские, Абрамовы, Скобелевы, Ионовы и многие другие. Петербург всегда расписывался задним числом, смотрел глазами и слушал ушами тех же среднеазиатских атаманов».

Это продвижение вообще не было направлено на какую-то определенную цель, а шло по пути наименьшего сопротивления. «Преграды на северо-западе и юге заставили народную энергию искать другого исхода и других путей; русскому народу оставалась Азия, и он рванул в нее по всем возможным направлениям... Это движение не направлялось на какой-либо фонарь, вроде Индии или Китая, а просто туда, где прежде всего было легче пройти», — свидетельствует Е.Марков. При этом в русском обществе интерес к Средней Азии отсутствовал точно так же, как в Англии интерес к Индии. Как отмечает А.Е.Снесарев, «Мы, русские, в сто раз лучше и основательнее знаем каждое маленькое местечко Италии, Швейцарии, Германии или Франции, ничем не касающееся наших государственных и народных интересов, чем свое собственное многоценное и крайне любопытное приобретение в Средней Азии, к тому же в смысле новизны, оригинальности и выразительности культуры несравненно более привлекательное».

Тому року, который гнал в дебри Азии и русских, и англичан, генерал Снесарев дает одно и то же название — «стремление к власти». В чем-то генерал, по-видимому, прав. Но это не может объяснить всего размаха событий. Не снимает вопроса: зачем? Для англичан вопрос этот оставался мучительной проблемой на долгие времена. Разные авторы разных веков давали на него разные ответы. Многообразие точек зрения характерно и для XX века. Ч.Лукас в качестве причин создания Британской империи называл высокие моральные ценности, филантропию, а также соображения национальной безопасности. Т.Смит видел основную причину расширения пределов империи в политических расчетах, амбициях государственных деятелей и в давлении внешних обстоятельств. Р.Хаэм объяснял экспансию переизбытком у англичан энергии, при том, что сознательно они никакой империи не желали, Г.Вильсон — постоянной необходимостью обороны, а Д.Юзуаг подчеркивал главенствующее значение экономических факторов. Но концы с концами не сходились. Количество работ, доказывающих, что Британская империя была выгодна лишь финансовой олигархии, и работ, столь же убедительно доказывающих, что она была выгодна английскому народу, в целом, примерно одинаково. «Политические противоречия в прошлом иногда создают впечатление, что империя была делом лишь части народа, а не народа как целого... Сейчас этот взгляд представляется устаревшим»44 . Однако из всего этого вовсе не следует ответ на вопрос: чем была для англичан империя?

Англичане, не находя удовлетворительного ответа на вопрос о смысле своей деятельности в Индии, спрашивая русских, зачем делают это они, — слышали в ответ лишь сентенцию в том роде, что со стороны англичан было бы умнее об этом не спрашивать. Но это была лишь отговорка. Все яснее наступало сознание того, что «для народа, одаренного практическим смыслом и предприимчивостью, в этом до сих пор продолжающемся блуждании (в данном случае речь шла о Дальнем Востоке, но, по существу, это то же самое) есть что-то ненормальное. Ясно, что где-то и когда-то мы сбились с пути, отошли от него далеко в сторону и потеряли даже направление, по которому должны были следовать к указанной нам Провидением цели», — признает Дж.Уильямсон в книге «Стадии имперской истории».

В России — та же неясность в отношении имперских целей. Такой авторитетный эксперт, как А.Вандам, в книге «Наше положение» пишет: «По единогласному отзыву всех русских ученых и публицистов, посвящавших свои знания и силы разработке международной жизни России, Восточный вопрос всегда занимал и занимает теперь едва ли не первое место в ряду других вопросов внешней политики русского народа. Но при таком серьезном значении Восточного вопроса... было бы весьма естественным ожидать, что у нас установилось относительно этого вопроса достаточно определенное и ясное представление. Что, собственно, должно пониматься под так называемым Восточным вопросом, в чем заключается для России его смысл и историческое содержание, — точных указаний на это, а тем более ясных и определенных ответов не находится у большинства наших писателей». И это при том, что, по оценке исследователя этой проблемы С.Жигарева, Восточный вопрос был «центром, вокруг которого группируются крупнейшие факты русской истории, главным рычагом и стимулом нашего общественного развития», «вместе с Восточным вопросом изучается история развития русского национального самосознания». Становясь же перед проблемой, чем был для России Восточный вопрос, мы, по существу, ставим вопрос о том, чем была или чем мыслила себя Российская империя. В конце XIX века почти не находилось авторов, которые могли бы дать вразумительный ответ.

Обе империи, одна — в Средней Азии, другая — в Британской Индии, оказывались до странного похожи друг на друга. Результат действий русских и англичан оказывается каким-то усредненным. Это не имперский народ создавал «свой» мир, который представлялся ему «должным», не он реализовывал себя в мире, а обстоятельства подчиняли его себе. Отсюда проистекали общие трудности и общие проблемы.

Две империи: соперничество и взаимовлияние

Ту форму соперничества, что на протяжении второй половины XIX века наблюдалась между Россией и Англией, можно назвать фронтальной. По существу, складывались две огромные фронтовые линии, которые как волны накатывались друг навстречу другу и постепенно захлестывали полосу, которая все еще разделяла их. Под напором этих встречных волн вся промежуточная полоса начинает казаться некой равномерной «сплошной» средой: естественные преграды на ней на удивление игнорируются, наступление русских войск идет прямо по «крыше мира» — высоким горам Памира.

Однако в процессе конфронтации эта как бы сплошная среда получает свою организацию: игнорируются ее естественная структурность, но создается искусственная. Она заполняется специфическими буферными образованиями. При всем разнообразии последних, их функциональное значение в любом случае связано со снижением скорости распространения влияния соперничающих сил в «сплошной» среде. Таким образом, при фронтальном типе соперничества буфер имеет функции «волнореза» для одной, а иногда и для обеих сторон (пример последнего — Тибетское государство). Буферы-«волнорезы» располагались вдоль тех линий соперничества, которые сложились в ходе русско-английского противостояния.

Логика соперничества приводит и к изменению структуры внутриимперского пространства. Организация пространства Ближнего и Среднего Востока в качестве арены соперничества между Россией и Англией вела к тому, что территории, уже вошедшие в состав одной или другой империи, как бы превращались в приграничную «крепость». Несмотря на то, что для Российской империи в целом было характерно прямое управление «забранной» территорией и ее гомогенизация по отношению к прочей территории, а для Британии — протекторатная форма правления и децентрализация, тем не менее русским в Средней Азии и англичанам в Индии не удавалось реализовывать типичные для них модели. В характере управления русским Туркестаном и британской Индией имелось множество сходных черт, которые были следствием объективных закономерностей организации геополитического пространства и не имели отношения к индивидуальным этнокультурным особенностям ни русских, ни англичан.

Так, вопреки обычной российской практике «устанавливать, насколько это было возможно, одинаковый строй жизни для всех подданных царя»45 , в Туркестане, по словам Л.Костенко, автора книги «Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности», русские «оставляли своим завоеванным народам многие существенные формы управления по шариату». Более того, генерал-губернатор фон Кауфман принял себе за правило «выдержанное, последовательное игнорирование ислама» — только бы не дать местному населению повода к волнениям. Туркестан представлял собой достаточно автономное образование, находясь под почти неограниченным управлением генерал-губернатора. Местное население в свое время величало Кауфмана «ярым-падша» — полуцарь.

Очевидно, что почти непосредственная близость Британской империи влияла на русскую туземную политику. Две империи самым пристальным образом наблюдали за действиями друг друга, анализируя самым дотошным образом каждое нововведение в политике соседей, и все, что казалось разумным, перенималось, иногда даже бессознательно. Так, в Туркестанскую администрацию проникла идея подчеркнутого уважения чужих национальных и религиозных проявлений, понятая как залог стабильности империи, идея того, что русское присутствие в регионе не должно понапрасну мозолить глаза местному населению, но в случае недоразумений позволительно принимать любые самые крутые карательные меры (аналог политики канонерок) — то есть несмотря на привычные декларации, формальные права гражданства, население новоприобретенных мест не рассматривалось как вполне «свое», а постепенно приближалось по своему статусу к населению колоний. С жителями Средней Азии не мог уже возникнуть сложный, по сути своей внутренний конфликт, как, например, конфликт русских с армянами в Закавказье — отношения с местным населением упрощались и становились более одномерными.

Сюда же относится и идея жесткого государственного покровительства русским, поселившимся в новозавоеванном крае. (Эту же идею пытался осуществить кн. Голицын в Закавказье, но без успеха.) До этого русским по существу предоставлялось самим справляться со своими проблемами. Они справлялись ценой больших трудностей и потерь, но зато вступая в прямой непосредственный контакт с местным населением, самостоятельно учась находить с ним общий язык (что и было самым ценным), в результате постепенно ассимилируя его, обучая своей вере и исподволь навязывая «центральный» принцип Российской империи. При этом, практически беззащитные, русские не имели никакой возможности ощутить себя высшей расой, проявлять какой-нибудь расизм. Рассчитывая почти только на себя, они были вынуждены смиряться, уживаться с туземцами мирно, как с равными себе. И этот порой мучительный процесс освоения русскими колонистами новых территорий был с точки зрения внутренней стабильности Российской империи значительно более эффективен, сколько бы ни требовал терпения и самоограничения в своих импульсивных проявлениях. Мощная государственная защита, действительно, казалась мерой разумной, но она значительно снижала глубину интеграции и интериоризации нового «забранного» края.

В свою очередь, влияние Российской империи на Британскую (на ее индийскую часть) выражалось в том, что англичане улавливали и непроизвольно заимствовали взгляд на свои владения (на Британскую Индию; к Африканским колониям это не относится), как на единую страну, причем страну континентальную — внутренне связанную и целостную. Происходила, с одной стороны, все большая централизация Индии, а с другой ее самоизоляция (более всего психологическая) от прочих частей Британской империи. Она превращалась в государство в государстве, построенное по своим собственным принципам. «Под влиянием благоприятно сложившихся обстоятельств первая зародившаяся колония Англии в Индии постепенно расширялась и образовывала могущественное государство, которое, как отдельная империя, является присоединенной к английскому королевству, но колония эта все-таки остается для своей метрополии посторонним телом»46. Интересно также, что, по утверждению лорда Керзона, «в строгом смысле слова, Индия — единственная часть английского государства, носящая название империи».

Этот процесс представляется нам в значительной мере следствием русского влияния, постепенного психологического вовлечения двух империй в жизнь друг друга, взаимодействия имперских доминант (тем более, что русские имперские доминанты в Средней Азии тем легче могли быть усвоены англичанами, чем меньше в них оставалось собственно русской характерности, чем более испарялась религиозная составляющая русского имперского комплекса).

Однако в чем взаимовлияния не происходило, в чем каждая из империй сохраняла свою особую специфику — так это в динамике народной колонизации. На нее почти не повлияли ни особые формы управления территориями, ни геостратегические нужды.

Особенности народной колонизации

Народная колонизация Средней Азии шла своим чередом, по обычному для русских алгоритму. В своем отчете об управлении Туркестанским краем его первый генерал-губернатор К.П. фон Кауфман писал: «С занятием в первые годы лучших из местностей, назначенных для заселения, колонизационное движение в край русских переселенцев не только не уменьшилось в последние годы, но, напротив, даже возросло в своей силе, особенно в 1878 и 1879 годах». В последующие годы, когда Семиречье временно входило в состав Степного генерал-губернаторства, переселение в регион было ограничено, а с 1892 по 1899 год запрещено. «Число селений за это время почти не увеличилось (в 1899 году их считалось 30), но значительно увеличилось число душ». Если в 1882 году их было около 15 тысяч, то в 1899 году около 38 тысяч. «Значительное число самовольных переселенцев (1700 семей) пришлось на 1892 год. С 1899 года Семиречье снова было подчинено генерал-губернатору Туркестана... К 1911 году было уже 123 русских поселения»47. С 1896 по 1916 годы в районе Акмолинска и Семипалатинска поселились более миллиона крестьян-переселенцев из России.

Однако, несмотря на столь явные успехи колонизации, между русскими переселенцами и туземным населением вставал невидимый барьер; провозглашавшиеся принципы ассимиляции оставались пустым звуком. Вернее, произошла подмена принципа: место Православия занял гуманитаризм — учение, на основании которого строился национализм европейских народов. На его же основе медленно и постепенно зарождался и русский национализм, который выражался еще не прямо, не через сознание своего превосходства, а встраивался в рамки исконно русского этатизма, который, таким образом, лишался своего религиозного содержания. Собственно, русские уже и не доносили до покоренных народов того принципа, который те должны были по идее (идее империи) принять. Его уже почти забыли и сами русские государственные деятели. Система образования по Ильминскому, широко практиковавшаяся в разных уголках империи, яркий тому пример. Показательно в этой системе образования и то, что она предполагала, как бы мы теперь назвали, «интернациональное воспитание» русских. Государство перестало полагаться на колонизаторский инстинкт русских, а считало нужным их чему-то специально учить. Это, в свою очередь, означало изменение обычной туземной практики, смену экспансионистских парадигм.

Народные массы переставали быть носителями имперской идеи. Активная колонизация Средней Азии в конце XIX — начале ХХ веков не вела к ее интеграции в общеимперское здание. Имперское строительство не могло быть лишь политическим процессом, а должно было стать элементом народной жизни. Для последнего же необходимо было, чтобы комфортная для русского народа модель колонизации получила еще и актуальное идеологическое обоснование, чтобы народ сам был активным проводником основополагающих религиозных ценностей империи.

Интенсивность и прочность народной колонизации зависела не от внешних трудностей и даже не от степени напряженности отношений с местным населением края, не от экстраординарности характера управления краем, а исключительно от внутренней комфортности способа освоения той или иной территории, возможности реализовывать присущие народу алгоритмы интериоризации территории. Облегчение внешних условий переселения в «забранные» края даже снижало его прочность: колонизация «на штыках», под государственным контролем и покровительством была, конечно, безопаснее и легче, но менее прочной, чем тогда, когда русским приходилось самостоятельно заселять новые территории и самим не только адаптироваться к природным условиям, но и приноравливаться к местному населению, как бы «интериоризировать» его в качестве элемента новой территории.

Искажение или ослабление центрального принципа империи не влияло на интенсивность переселенческого потока, но делало колонизацию менее прочной, поскольку не способствовало включению местного населения в общегосударственную целостность, оставляло его как бы внешним для империи элементом. Но в свою очередь колонизация была затруднена и в регионах, представлявших особую значимость с точки зрения центрального принципа империи — это были как бы особые территории, живущие внешне по обычным, но по существу по иным законам, чем другие окраины империи.

Таким образом, народная колонизация могла способствовать процессу интеграции имперской целостности, а могла быть ему безразлична. В свою очередь эта интеграция в некоторых случаях достигалась и без сколько-нибудь значительной колонизации. Каждый из этих случаев должно изучать особо — не может быть выводов, относящихся к русской колонизации вообще. Но нет, как нам представляется, и необходимости изучать все многообразие местных особенностей каждой области. Внешние обстоятельства колонизации были относительно малозначимым фактором. Вопрос в том, чтобы понять, что колонизация является сложным процессом, имеющим свои закономерности и испытывающим сбои под влиянием определенных факторов, которые могут быть выделены и описаны.

История народной колонизации, написанная с этой аналитической точки зрения, больше даст для понимания современности, чем описание межэтниче-ских конфликтов столетней давности. Во всяком случае, именно аналитическая история народной колонизации может дать нам возможность понять, в какой мере и как именно эти конфликты были в свое время внутренне преодолены, а насколько только внешне затушены.

____________________

1 См.: Долинский В. Об отношении России к Среднеазиатским владениям и об устройстве киргизской степи. СПб., 1865.

2 Moon P.T. Imperialism and World Politics. N.Y., 1927. P. 278.

3 Paul Veyne. L’Empire romain. In: Maurice Duverger (ed.) La Concept d’Empire. Paris: Presses Univ. des France, 1980. PP. 122.

4 Там же.

5 История дипломатии. Т. I. Москва: ОГИЗ, 1941. С. 98.

6 Dimitri Obolensky. Tradition et innovation dans les institutions et programmes politiques de l’Empire Byzantin. In: Dimitri Obolensky. The Byzantine Inheritance of Eastern Europe. L., Variorum Reprints, 1982. P. XVI, 3.

7 Медведев И.П. Почему константинопольский патриарх Филофей Коккин считал русских «святым народом». // Славяне и их соседи. М.: Издание Института славяноведения и балканистики АН СССР, 1990. С. 52.

8 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992. С. 225.

9 Марков Е. Россия в Средней Азии. СПб., 1891. С. 254.

10 Encausse H.C. Organizing and Colonizing the Conquested Territories // Allworth Ed. (ed.). Central Asia. A Century of Russian Rule. N.Y., L., 1967. P. 160.

11 Южаков С.Ю. Англо-русская распря. СПб., 1867. С. 57.

12 Хворостинский П. Киргизский вопрос в связи с колонизацией степи // Вопросы колонизации. СПб., 1907, т. 1. С. 91.

13 Шкапский О. На рубеже переселенческого дела // Вопросы колонизации. СПб., 1907, т. 7. С. 112.

14 Худадов В.Н. Закавказье. М.—Л. 1926. С. 2.

15 М.М. Грузино-армянские претензии и Закавказская революция. Киев, 1906. С. 27.

16 Кн. Мещерский. Кавказский путевой дневник. СПб., 1876. С. 227.

17 Липранди А. Кавказ и Россия. С. 287.

18 Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1960, т. 2. С. 263.

19 Погожев В.П. Кавказские очерки. СПб., 1910. С. 128-129.

20 Шавров Н. Русская колонизация на Кавказе. «Вопросы колонизации», СПб., 1911, т. 8. С.65.

21 Там же. С. 141.

22 Сили Дж. Расширение Англии. СПб., 1903. С. 38.

23 Мэхэн A.T. Влияние морской силы на историю. СПб., 1895. С. 65.

24 Morot-Sir E. L’Amerique et Ie Besom Philosophique//Revue International de Philosophic Americaine. 1972. P. 5.

25 Петровская Е.В. Образ индейца-врага в истории американской культуры// Политиче-ская мысль и политическое действие. М., 1978. С. 77.

26 Hutchins F. The Illusion of Permanency British Imperialism in India. — Princeton; New Jersey, 1967. P. 144.

27 Устинов В. Об английском империализме. Харьков, 1901. С. 16.

28 Wright L.B. Religion and Empire: The Alliance between Piety and Commerce in English Expansion. 1558-1925. New York, 1968.

29 WilliansС.Р. The Ideal of Self-Governing Church: A Study in Victorian Missionary Strategy. Leaden etc., 1990. P. 92-95.

30 Hutchins F. The Illusion of Permanency British Imperialism in India. Princeton; New Jersey, 1967. P. 109.

31 Раппопорт С. И. Народ-богатырь: Очерки общественной и политической жизни Англии. СПб., 1900. С. 40-41.

32 Boel J. Christian Mission in India. P. 137.

33 Robinson R., GallagherJ. Africa and Victorians: Imperialism and World Politics. New York, 1961. P. 10.

34 Frounde J. Oceany or England and her Colonies.London, 1886.

35 Rerard Q. L’Angleterre et l’imperialisme. Paris, 1900. P. 67.

36 Гобсон И. Империализм. Л., 1927. С. 350.

37 Терентьев А.М. Россия и Англия в Средней Азии. СПб., 1875. С. 19.

38 Костенко Л. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. СПб., 1870. С. 32, 34, 87.

39 Костенко Л. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. СПб., 1870. С. 333.

40 Гобсон И. Империализм. С. 135.

41 Отчет о поездке в Индию Первой Туркестанской армии артиллерийского бригадного поручика Лосева. // Добавления к сборнику материалов по Азии. СПб., 1905. С. 50.

42 Bearce G.D. British Attitudes towards India.P. 69

43 Dodwell H. (еd.) The Cambridge History ofIndia. Vol. VI. The Indian Empire. Cambridge, 1932. P. 122-123

44 Usoigue G. Britain and the Conquest of Africa.Michigan, 1974. P. 635.

45 Suny R.F. Revange of the Past. Nationalism, Revolution, and the Collaps of Soviet Union. Stanford, Calif., 1993. P. 25.

46 Керзон. Положение, занимаемое Индией в Британской империи. Ташкент, 1911. С. 2.

47 Логанов Г. Россия в Средней Азии. // Вопросы колонизации. СПб., 1908, т. 4. С. 148-149.

Опубликовано в журнале:

«Дружба Народов» 2014, №8

В Ашхабаде состоялась встреча за «круглым столом», посвященная вопросам развития российско-туркменского сотрудничества в топливно-энергетической сфере. Встреча стала одной из мер, определенных в ходе заседаний Российско-Туркменского и Туркмено-Российского Деловых Советов, состоявшегося в Ашхабаде в марте 2014 года. С российской стороны в переговорах приняли участие представители профильных институтов Российской Академии Наук, Фонда «Сколково», Торгпредства России в Туркменистане, а также руководители ряда компаний и предприятий. Среди них – Группа компаний Метрополь, ТюменьНИИгипрогаз, ИНТРЕК, ИКЦ «РосКон», «Балластные трубопроводы СВАП», ЗАО «Анод», корпорация «Металлы Восточной Сибири». Топливно-энергетический комплекс Туркменистана представили руководители и специалисты Министерства нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов, Госагентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов при Президенте Туркменистана, Госконцерны «Туркменгаз», «Туркменнефть», «Туркменгеология», Туркменбашинского комплекса нефтеперерабатывающих заводов, ведомственных научно-исследовательских и проектных институтов.

В рамках встречи прошли презентации возможностей российских предприятий-участников заседания. Представители российской делегации проинформировали туркменскую сторону о применяемых в России современных методах исследований в топливно-энергетической отрасли, модернизации производственных процессов, в том числе, в области микросейсмической геологоразведки, применения новых технологий в бурении, для повышения газо- и нефтеотдачи месторождений, приемах организации комплексных систем, интегрирующих управленческие, маркетинговые и технологические подходы, программное и аппаратное обеспечение. По завершении «круглого стола» прошли двусторонние деловые консультации и переговоры.

10.09.2014, Обзор СМИ Туркменистана

Президент Туркменистана Г.Бердымухамедов принял Генерального секретаря Организации экономического сотрудничества Ш.Алескерова, прибывшего в Ашхабад в качестве почетного гостя международной конференции, посвященной роли транзитно-транспортных коридоров в обеспечении международного сотрудничества и устойчивого развития. В рамках встречи, прошедшей в деловом, конструктивном ключе, были обсуждены возможности активизации многопланового сотрудничества на ряде актуальных для региона направлений, в частности, в области создания современной транспортной инфраструктуры и новых транзитных коридоров. Стороны подчеркнули исключительно перспективный характер партнерства в транспортно-коммуникационной сфере с учетом гигантского экономического и ресурсного потенциала региона и его роли в системе мирохозяйственных связей.

04.09.2014, www.turkmenistan.ru

Президент Туркменистана Г.Бердымухамедов принял Исполнительного секретаря Европейской экономической комиссии ООН (ЕЭК ООН) К.Ф.Баха, принимающего участие в международной конференции высокого уровня, посвященной глобальному сотрудничеству в области формирования транзитно-транспортных коридоров. В ходе встречи, проведенной в теплой, дружеской обстановке, состоялся заинтересованный обмен мнениями о нынешнем состоянии и перспективах многолетнего сотрудничества Туркменистана и ООН, о плодотворности которого свидетельствует ряд важных совместных проектов, успешно реализуемых в самых различных сферах. Президент Г. Бердымухамедов и Исполнительный секретарь Европейской экономической комиссии ООН К.Ф.Бах выразили обоюдную уверенность, что нынешний представительный форум послужит разработке и реализации важных совместных проектов в транспортно-транзитной сфере.

04.09.2014, Нейтральный Туркменистан

Президент Туркменистана Г.Бердымухамедов принял Генерального секретаря межправительственной комиссии транспортного коридора Европа – Кавказ – Азия (ТРАСЕКА) Э.Бирюкова, прибывшего в Ашхабад для участия в международном форуме, посвященном роли транзитно-транспортных коридоров в обеспечении международного сотрудничества, стабильности и устойчивого развития. В ходе встречи стороны отметили, что заинтересованное международное сотрудничество в такой перспективной сфере, как транспорт и коммуникации, выступает неотъемлемым фактором интеграционных процессов в условиях глобализации мировой экономики, требующей разветвленной и безопасной международной транспортной инфраструктуры. В числе важных проектов регионального значения, реализуемых в Центральной Азии в транспортной сфере, были названы прокладка железной дороги Казахстан – Туркменистан – Иран, а также строительство новой стальной магистрали Туркменистан – Афганистан – Таджикистан.

04.09.2014, Государственное информационное агентство Туркменистана

Сотрудничество в нефтегазовой отрасли

9 сентября 2014 г. в центральном офисе Нефтегазового комплекса Туркменистана состоялась туркмено-российская встреча за «круглым столом», посвященная вопросам развития сотрудничества в топливно-энергетической сфере. Встреча стала одной из мер, определенных в ходе заседаний Туркмено-Российского и Российско-Туркменского Деловых Советов, в том числе состоявшегося в Ашхабаде в марте текущего года.

С российской стороны в форуме приняли участие представители профильных институтов Российской Академии Наук, Фонда инновационного производства «Сколково», сотрудники Торгового представительства Российской Федерации в Туркменистане, а также руководители ряда компаний и предприятий. Среди них – ООО «Группа компаний Метрополь», «ТюменьНИИгипрогаз», «ИНТРЕК», ИКЦ «РосКон», «Балластные трубопроводы СВАП», ЗАО «Анод», ОАО «ГМС Нефтемаш», корпорация «Металлы Восточной Сибири» и др.

Топливно-энергетический комплекс Туркменистана представили руководители и специалисты Министерства нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов, Государственного агентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов при Президенте Туркменистана, Госконцерны «Туркменгаз», «Туркменнефть», «Туркменгеология», «Туркменнефтегазстрой», Туркменбашинского комплекса нефтеперерабатывающих заводов, а также ведомственных научно-исследовательских и проектных институтов.

Особое внимание участники «круглого стола» уделили проводимой в Туркменистане масштабной работе по дальнейшему наращиванию производственных мощностей, строительству новых инфраструктурных объектов, повышению эффективности поисково-разведочных работ, научно-исследовательской деятельности в этой сфере, призванной обеспечить отрасль инновационными разработками, проектами сложных инженерно-технических объектов ТЭК. Прозвучали доклады о современных методах исследований в топливно-энергетической отрасли, модернизации производственных процессов, к примеру, в области микросейсмической геологоразведки, применения новых технологий в бурении, для повышения газо- и нефтеотдачи месторождений, приемах организации комплексных систем, интегрирующих управленческие, маркетинговые и технологические подходы, программное и аппаратное обеспечение. Здесь же прошли презентации возможностей российских промышленных предприятий-участников заседания, новых технологических и опытно-конструкторских разработок оборудования для ТЭК. Так, специалисты Фонда «Сколково» представили сразу несколько тем: «Оптимизация логистики углеводородного сырья для максимизации прибыли», «Управление портфелем инвестиционных проектов в нефтегазовой отрасли», «Цифровое месторождение», «Управление буровым и сервисным бизнесом», «Инновационные продукты для бизнес-аналитикиBI».

Российские специалисты были детально ознакомлены с ходом реализации Программы развития нефтегазовой отрасли Туркменистана до 2030 года, проводимых в настоящее время работ, направленных на опережающее развитие ТЭК, его газохимической и нефтехимической индустрий, освоение месторождений на суше и в туркменском секторе Каспия, а также на подготовку высококвалифицированных специалистов, в том числе для новых предприятий, построенных и строящихся в нашей стране, включая первый в мире заводской комплекс по производству экологически чистого газобензина.

В состоявшихся обсуждениях прозвучавших докладов и выступлений затрагивались такие вопросы, как новые подходы в финансировании и строительстве объектов энергетики, промышленной эксплуатации месторождений, расширение ассортимента нефтепродуктов высокого качества на уровне мировых стандартов. Были проанализированы тенденции мировой и туркменской нефте- и газохимии в аспекте растущего спроса на продукцию данного сегмента на внешних рынках, экономическая эффективность использования инноваций в различных секторах нефтегазового производства и определены наиболее актуальные направления для совместной работы, целевых прикладных исследований и технологических проектов.

Подобные встречи, обмен опытом и идеями, передовой научной информацией, содействуют консолидации профессиональных сообществ в целях эффективного использования и развития технологий с учетом потребностей стратегически важного топливно-энергетического комплекса Туркменистана.

Как отмечалось, ее современное состояние, научно-технический уровень, инвестиционный климат и масштабные планы, проводимые крупные преобразования по модернизации отрасли, открывают перспективы постепенного перехода от экспорта сырья к экспорту продуктов более глубокой переработки, что даст мощный импульс развитию отечественной экономики, ориентированной на индустриализацию всей промышленной сферы.

По завершении «круглого стола» прошли двусторонние деловые консультации и переговоры. На следующий день запланированы встречи членов российской делегации в Министерстве нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Туркменистана и его структурных подразделениях.

09.09.2014, Государственное информационное агентство Туркменистана (TDH)

В Ашхабаде состоялась новая четырёхсторонняя встреча, посвящённая созданию транспортного коридора Афганистан-Туркменистан-Азербайджан-Грузия.

Как сообщается в заявлении правительства Туркменистана, распространённом в субботу, реализация проекта поможет странам-участницам активизировать торгово-экономические связи как в регионе, так и за его пределами, и даст странам-участницам новые возможности для выхода на мировые рынки.

Ранее министр торговли и промышленности ИРА Мохаммад Шакер Каргар посетил Ашхабад с рабочим визитом и также обсудил с туркменской стороной проект строительства трансафганской железной дороги, отмечает информационное агентство «Trend».

Напомним, что из-за периодически возникающих сложностей таможенного контроля на границе с Пакистаном Афганистан активно ищет новые пути экспорта производящейся в стране сельскохозяйственной продукции: шафрана, орехов, овощей, фруктов и сухофруктов. В настоящее время скоропортящаяся продукция чаще всего продаётся по низким ценам в соседние страны.