Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Рост валового внутреннего продукта (ВВП) 34 стран-членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в I квартале 2012 года ускорился до 0,4% в квартальном выражении, говорится в опубликованном докладе ОЭСР. В IV квартале 2011 года этот показатель повысился на 0,3%.

Согласно докладу ОЭСР, основной вклад в рост экономик стран-членов организации внесло частное (личное) потребление. Оно обеспечило 0,3 процентного пункта роста ВВП. Чистый экспорт и потребление государственных структур дали по 0,1 процентных пункта повышения. Итоговый показатель бы повысился на 0,5%, если бы не отрицательное изменение уровней запасов: оно дало минус 0,1 процентного пункта роста.

В отчете ОЭСР есть данные по динамике ВВП основных членов. Экономика Франции в I квартале этого года не изменилась в объеме. В Германии восстановление экспорта и активизации частного потребления ускорили темпы роста до 0,5% после спада на 0,2% в предыдущем квартале. ВВП Великобритании сократился на 0,3%. Показатель Италии продолжает заметно сокращаться (-0,8% против -0,7% в IV квартале прошлого года). Экономика США увеличилась на 0,5%, что ниже темпов роста предыдущего квартала (0,7%). С другой стороны, ВВП Японии вырос на 1,2% (в IV квартале прошлого года он не изменился в объеме).

ОЭСР объединяет 34 наиболее развитых стран мира: Австралия, Австрия, Бельгия, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Израиль, Ирландия, Исландия, Испания, Италия, Канада, Люксембург, Мексика, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, Португалия, Словакия, Словения, США, Турция, Финляндия, Франция, Чехия, Чили, Швейцария, Швеция, Эстония, Южная Корея и Япония. Россия не входит в ОЭСР.

Эксперты Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) рекомендуют сохранить в пенсионной реформе обязательный накопительный компонент и расширить список инструментов, разрешенных для инвестирования пенсионных накоплений, сообщает организация. В целом ОЭСР оценила российскую пенсионную реформу как одну из самых гармоничных в мире.

Как говорится в исследовании "Роль накопительных пенсий в системах пенсионного обеспечения: проблемы пенсионной системы Российской Федерации", сочетание страховой и накопительной части в единой пенсионной системе - одна из самых успешных в мировой практике. По оценкам эксперта ОЭСР Хуана Эрмо, именно такая система наиболее устойчива к рискам и может обеспечить граждан приемлемой пенсией, тогда как использование лишь одного вида пенсионного обеспечения создает серьезный риск для пенсионеров.

По данным исследования, в 21 из 34 стран ОЭСР, в которых введена система обязательных пенсионных накоплений, уровень пенсий превышает 60% и более от зарплаты гражданина на последнем месте работы. В 22 странах, где накопительная система имеет добровольный характер, показатель составляет менее 60%, а в 16 странах - менее 40%.

В апреле Минздравсоцразвития призвало отменить обязательную накопительную часть и направить все пенсионные взносы в "солидарную" часть, из которой уже и выплачивать пенсию, исходя из зарплаты и стажа работника.

Эксперты же считают, что накопительную часть пенсии отменять нельзя: она и страховая части, напротив, должны дополнять друг друга. По их мнению, обязательная накопительная часть будет способствовать интенсивному развитию рынков ценных бумаг и капиталовложениям в инфраструктуру и инновационные технологии, что является основными ресурсами роста экономики. Страховая же часть может защитить пенсионеров от инфляции и "подразумевает договор поколений, работающих и вышедших на пенсию", полагают аналитики.

Эксперты ОЭСР обращают внимание на негативный опыт стран, в которых накопительный компонент отсутствует вовсе. "Покрытие дефицита государственного бюджета будет наблюдаться в виде краткосрочного прироста, однако потом возникнут долгосрочные затраты на дополнительные государственные расходы из-за налогового давления на пожилое население", - говорится в исследовании.

Аналитики также рекомендуют расширить список активов, разрешенных для инвестирования пенсионных накоплений за счет акций и иностранных ценных бумаг. Организация приводит в пример Финляндию и Австралию, где до 50% инвестиционного портфеля составляют акции и от 10-25% векселя и облигации. В Чили портфель разделен почти поровну между акциями и блоком векселей и облигаций. Эксперты отмечают, что средний показатель доходности инвестиций пенсионных накоплений в этих странах гораздо выше, чем в государствах с низко диверсифицированным инвестиционным портфелем, в частности, в Словении или Чехии.

В России, по мнению авторов исследования, инвестиции негосударственных пенсионных фондов (НПФ) имеют весьма консервативный и краткосрочный характер и ограничиваются в основном государственными ценными бумагами, что не дает нужный уровень доходности и может привести к рискам на фоне относительно высокой инфляции в стране.

Большинство россиян не ожидают ухудшения экономической ситуации в стране в ближайшей перспективе, как и ее улучшения, сообщает Росстат. Индекс ожидаемых изменений экономической ситуации в России на краткосрочную перспективу во II квартале не изменился по сравнению с январем-мартом 2012 года и составил 4%. Так, положительных изменений в экономике РФ в течение следующих 12 месяцев ожидают 25% россиян, отрицательных - 17%.

Индекс произошедших изменений в российской экономике вырос за квартал на 2 процентных пункта и составил -1%. Доля опрошенных россиян, положительно оценивающих произошедшие изменения в экономической ситуации, не изменилась по сравнению с I кварталом этого года и составила 21%, доля отрицательных оценок достигла 21% против 23% за первые три месяца 2012 года, 56% респондентов считают, что экономическая ситуация в РФ по сравнению с I кварталом не изменилась (против 55% в I квартале).

По данным опроса, потребительская уверенность россиян по-прежнему остается низкой, хотя и показывает медленный рост. Так, индекс потребительской уверенности, отражающий совокупные потребительские ожидания населения, во II квартале 2012 года по сравнению с I кварталом повысился на 1 процентный пункт и составил -4%. Этот индекс демонстрировал постоянный рост с начала 2011 года, когда находился на уровне около -13%. В январе-марте этого года он составлял -5%.

Что касается ожиданий россиян по изменениям в личном материальном положении, то они уменьшились относительно I квартала 2012 года. "Индекс ожидаемых изменений в личном материальном положении по сравнению с I кварталом 2012 года снизился на 1 процентный пункт и составил (-1%)", - говорится в сообщении. Доля респондентов, полагающих, что их материальное положение в течение следующего года улучшится, составила 14% (в I квартале - 16%), ухудшится - 14% (15% соответственно).

Между тем вырос индекс произошедших изменений в личном материальном положении до -4%. Доля россиян, положительно оценивающих такие изменения, достигла 17%, как и кварталом ранее, а 22% опрошенных во II квартале сочли, что их материальное положение ухудшилось (в I квартале - 21%).

По сравнению с некоторыми европейскими странами потребительские ожидания россиян выглядят весьма оптимистично. По данным Евростата, в мае этого года индекс потребительской уверенности во многих стран Евросоюза был в несколько раз ниже, чем в России. Так, в мае 2012 года наблюдались очень низкие индексы потребительской уверенности в Болгарии (-42,5), Венгрии (-51,9), на Кипре (-42,8), в Италии (-38,6), Испании (-33,2), Португалии (-52,1), Чехии (-30) и Греции (-75,8). Индекс потребительской уверенности в мае 2012 года показал положительное значение в Швеции (11,4), Финляндии (10,6), Дании (6,9) и Германии (0,4).

По данным исследовательского центра "Ромир", в мае этого года экономическая уверенность россиян снизилась, и они начали экономить на удовольствиях.

Сотовый оператор "Tele2 Россия" завершил очередной этап проекта по покрытию федеральных трасс. Согласно отчету, опубликованному Роскомнадзором 2 июля 2012 года, Tele2 находится в числе лидеров по росту радиопокрытия автомагистралей среди мобильных операторов.

Пресс-служба оператора сообщила, что одной из ключевых задач развития сети Tele2 является обеспечение качественной мобильной связи на федеральных автомобильных трассах. По данным Роскомнадзора, во втором квартале этого года года оператор увеличил зону покрытия главных российских дорог мобильной связью на 0,7% по сравнению с первым кварталом 2012 г.

На конец первого квартала 2012 г. сетью Tele2 было покрыто 9540,2 км федеральных автомагистралей, за второй квартал этот показатель увеличился до 9729,3 км.

Услугами мобильной сети Tele2 полностью обеспечены трассы: М-11 "Нарва" - от Петербурга до границы с Эстонией, М-19 "Новошахтинск – Майский" от границы с Украиной до магистрали "Дон", М-36 "Челябинск – Троицк" до границы Казахстаном, М-38 "Омск - Черлак" - до границы с Казахстаном.

"Tele2 обеспечивает качественное радиопокрытие на важнейших автодорогах России: М-4 "Дон" (Москва – Новороссийск), М-7 "Волга" (Москва - Уфа), М-9 "Балтия" (Москва – граница с Латвией), М-10 "Россия", "Скандинавия" (Москва - Санкт-Петербург - граница с Финляндией), на отрезках, проходящих по лицензионной территории компании, - подчеркнула пресс-служба оператора.

Технический директор "Tele2 Россия" Ритварс Криевс отметил: "Постоянное улучшение качества мобильной связи и расширение зоны действия сети Tele2 на ключевых автомагистралях России - приоритетная задача нашей компании. Это особенно актуально в сезон летних отпусков, когда количество автотуристов и путешественников значительно увеличивается. Работы по обеспечению покрытия российских федеральных трасс сетью Tele2 позволяют нашим абонентам пользоваться мобильной связью высокого качества не только дома, но и в путешествиях".

Сегодня, 5 июля, в пгт Казацкое Бериславского района состоятся торжества по случаю завершения строительства первого речного терминала ООО СП "НИБУЛОН" на Херсонщине. Современное высокотехнологичное компьютеризированное предприятие станет 21-м элеваторным комплексом компании "НИБУЛОН"!

Возведение перегрузочного терминала по отгрузке зерновых и масличных культур на речной транспорт стало первым этапом реализации инвестиционного проекта в регионе.

Строительство перегрузочного терминала в пгт Казацкое стартовало ​​3 апреля 2012 года.

Стоимость строительства терминала составляет 170 млн грн. Нововозведенный комплекс имеет следующие технические характеристики: объем хранения зерна - 76 тыс. тонн, суточная мощность сушилок составляет 3 тыс. тонн, суточная мощность по отгрузке на водный транспорт - 10 тыс. тонн, силоса влажного зерна имеют увеличенную емкость - 250 тонн каждый .

При строительстве объекта использовались исключительно современные технологии и оборудование. Так, на терминале впервые в мире установлено модернизированные шестисекционные сушилки "МС 3180" производства американской компании "Mathews Company" с мощностью примерно 75 тонн / час. Их техническое переоснащение было проведено специалистами ООО СП "НИБУЛОН". Во время возведения терминала использовалось также оборудование датской фирмы "CIMBRIA UNIGRAIN A / S", которая является давним партнером компании. Поставщиком силосного оборудования выступила компания "SCAFCO" (США), зерноочистительного - "Buhler" (производства Германии).

Современный лабораторно-административный комплекс, который находится на территории терминала, оборудованы современной техникой производства Швеции, Германии, США, Дании, России, Украины и т.п.

Инвестиционный проект компании в части возведения сети современных терминалов неразрывно связан с развитием собственной судоходной компании. Местоположение перегрузочного терминала в пгт Казацкое (он расположен ниже Каховского шлюза) даст возможность осуществлять перевозки водным транспортом почти круглый год. Данный терминал занимает 2-е место по близости выхода к морю среди перегрузочных терминалов компании.

На терминале в пгт Казацкое было возведено уникальное причальное сооружение длиной 315 м, которое включает грузовой причал (105 м) и швартовые палы (210 м). Это позволяет одновременно швартовать 3 несамоходных судна "NBL". Поэтому новый терминал станет базой судов "НИБУЛОНа".

Для обеспечения возможности швартовки и сухогрузных судов водоизмещением до 5 тыс. тонн у причала будут проведены дноуглубительные работы. А для того, чтобы защитить прибрежную площадь от размывания, силами предприятия будет укреплен берег с использованием современного земснаряда производства Финляндии "Watermaster Classic IV", который был приобретен в ноябре 2011 года.

Стоимость введенных в эксплуатацию очистных сооружений на Красной Поляне - 2 млрд рублей. Построены они по "олимпийской" программе.

Как сообщил департамент Краснодарского края по подготовке зимних Олимпийских игр 2014г. данный объект коммунальной инфраструктуры расположен у въезда в Красную Поляну, в районе гидроэлектростанции. Новые очистные сооружения в состоянии принимать и обрабатывать 15 тысяч кубометров производственных и бытовых стоков в сутки. Этих мощностей достаточно для обеспечения потребностей как поселков Красная Поляна и Эсто-Садок, так и спортивных объектов, строящихся в горном кластере.

"При строительстве Краснополянских очистных сооружений использованы лучшие технические достижения, в комплексе смонтировано специализированное оборудование производства Финляндии, Германии и Австрии. Ввод очистных сооружений в эксплуатацию улучшит экологическую обстановку в районе горнолыжного курорта. Процесс очистки сточных вод основан на самых современных технологических решениях с применением ультрафиолета и системой мембраной доочистки, а также сушки илового остатка с обезвоживанием и грануляцией, что избавит местность от неприятного запаха" - говорится в сообщении департамента.

Как сообщал ранее глава г.Сочи Анатолий Пахомов, в преддверии Олимпиады проводится серьезная реконструкция системы водоснабжения, водоотведения и канализации города. Всего в рамках подготовки к проведению зимних Олимпийских игр 2014г. за счет средств федерального и краевого бюджета ведется строительство и реконструкция более 30 объектов водоснабжения. Общий объем финансирования - 11 млрд руб, пишет "РБК".

В пресс-службе мэрии Сочи напомнили, что реализация краевой целевой программы "Обеспечение строительства олимпийских объектов и развитие г.Сочи как горноклиматического и бальнеологического курорта" способствует модернизации всей инфраструктуры города. Только в 2011г. общий объем финансирования по программе составил 39 млрд руб. Из них 33 млрд руб. - это средства федерального бюджета, более 5,5 млрд руб. - средства краевого бюджета, 400 млн руб. - средства местного бюджета.

Пиво считается одним из чешских символов, а с 2008 г. название «чешское пиво» защищается как географическое обозначение. Чешская Республика со своей продукцией, составляющей почти 20 млн. гектолитров пива в год, занимает в мире 15 место (на первом месте США, за ними Китай и Германия).

Пиво – это также важная статья экспорта Чешской Республики. Ежегодно из ЧР вывозится более 2 млн. гектолитров пива. Около 40 % экспорта направляется в Германию, за ней следуют Словакия, Швеция, Англия и Россия. Значительно вырос экспорт пива на Украину, в Бельгию и Финляндию. Можно сказать, что известные марки чешского пива можно найти практически во всем мире.

Согласно опубликованному спису 30-ти самых успешных пивоваров, только 5 принадлежат Чешской республике. Рейтинг был составлен с учетом объемов производства. Но не может не радовать, что по- прежнему первыми в списке все же являются чешские пивовары.

1 место. Plzeňský Prazdroj

Производство 2011: 7642 тысяч гекталитров

Бренды: Pilsner Urquell, Gambrinus, Velkopopovický Kozel, Radegast, Birell, Master, Frisco, Primus, Klasik

2. место Pivovary Staropramen

Производство 2011: 3022 тысяч гекталитров

Бренды: Staropramen, Braník, Ostravar, Velvet, Měšťan, Vratislav

3. место Heineken Česká republika

Производство 2011: 2380 тысяч гекталитров

Бренды: Heineken, Zlatopramen, Březňák, Krušovice, Starobrno, Dačický, Hostan, Louny, Fríí, Zlatý Bažant

4. место: Budějovický Budvar

Производство 2011: 1319 тысяч гекталитров

Бренды: Budweiser Budvar, Pardál

5. место: Pivovary Lobkowitz

производство 2011: 970 тысяч гекталитров

Бренды: Platan, Lobkowitz, Merlin, Klášter, Rychtář, Černá Hora, Uherský Brod, Ježek, Vévoda, Schwarzenberg atd.

«Норильский никель» может прекратить к 2015 году переработку никелевой руды, добываемой на Кольском полуострове, ограничившись переработкой норильского файнштейна на комбинате в Мончегорске. В качестве причины называется падение цен на никель на мировом рынке.

На прошлой неделе совет директоров «Норильского никеля» рассмотрел вопрос о подготовке к сокращению инвестиционных расходов в условиях падения цен на никель в последнее время.

В четверг в интервью агентству Интерфакс директор департамента геологоразведки «Норникеля» Олег Смирнов сообщил, что к 2015 году переработка руд Мурманской области на Кольской ГМК вполне может стать нерентабельна..

Смирнов не уточнил, при каких ценах на никель переработка местных руд в Мурманской области станет нерентабельной, но сказал, что если существующая тенденция к падению цен сохранится, переработка руды на Кольском полуострове с 2015 года может прекратиться.

Падение цен на никель

Цена на никель начала постепенно снижаться с конца 2011 года, когда она составила 25.000 долларов за тонну. Сегодня никель идёт по 16.515 долларов за тонну.

Производство никелевого файнштейна в п. Никель, расположенном в Мурманской области у норвежской границы, базируется на рудах Ждановского месторождения, находящегося в 25 километрах к востоку от Никеля в г. Заполярный. Качество руд Ждановского месторождения, которое разрабатывает «Кольская ГМК», ухудшается. Руды Ждановского месторождения в 3 раза беднее руд Норильска-1, и они не содержат медь и платиноиды.

Как уже писал BarentsObserver, в «Норильском никеле» планировали направить на переработку в Никель руду из Воронежской никельсодержащей провинции. Но в понедельник компания объявила, что сворачивает планы по разработке никелевых месторождений в Воронежской области. Первоначально воронежской рудой планировалось компенсировать снижение качества руд, добываемых на Кольском полуострове.

«Если не будет решен вопрос с обеспечением Кольской ГМК нормальной рудной базой, возможно, ее придется превратить в площадку, которая будет заниматься лишь переработкой норильского файнштейна», - сказал Олег Смирнов в интервью Интерфаксу.

В настоящее время металлургический комбинат в Мончегорске (Кольский полуостров) перерабатывает файнштейн из Норильска и из Никеля. Из Норильска файнштейн доставляется в Мурманск по морю из Дудинки. Из Мурманска файнштейн перевозится в Мончегорск по железной дороге.

Переключимся на кобальт

Если прекратится поступление файнштейна из Никеля, в Мончегорске высвободится часть мощностей. «Норильский никель» уже приступил к переводу некоторых мончегорских участков на производство кобальта. Как сообщает «Moscow Times», в производство, которое может начать давать высококачественный электролитический кобальт в 2015 году, «Норильский никель» инвестирует около 2 миллиардов рублей.

В прошлом году Кольский филиал «Норильского никеля» добыл 8 млн. т никелевой руды и произвёл 113.000 никеля и 60.000 т меди, сообщается на сайте компании. Рафинировочные мощности Кольской ГМК в городе Мончегорске перерабатывают как собственный файнштейн (поступающий из Никеля), так и файнштейн Заполярного филиала (из Норильска).

Социальная проблема

Остановка добычи и плавильного производства в Никеле будет означать колоссальную проблему для населения посёлка, поскольку Никель – моногород, существующий при металлургическом комбинате. В Никеле проживает около 14.000 человек, альтернативных вариантов трудоустройства практически нет.

Окружающая среда

Окружающая среда, впрочем, от этого выиграет. Ежегодно плавильный цех выбрасывает в атмосферу российско-норвежско-финского приграничья свыше 90.000 т диоксида серы с примесью пыли тяжёлых металлов. Крупномасштабное загрязнение десятилетиями остаётся серьёзной проблемой в российско-норвежских отношениях.

ОАО "Лесной терминал "Фактор" начало работу по новой технологии перевалки грузов. Терминал начал производить затарку пиломатериалов в морские контейнеры.

После затарки контейнеры доставляются на Усть-Лужский контейнерный терминал, где загружаются на контейнеровозы и отправляются по всему миру.

Мощность затарочного комплекса составляет 500 контейнеров в месяц.

Основными клиентами компании являются Усть-Илимский ЛДЗ (входящий в состав компании "Илим Тимбер"), Лесосибирский ЛДК №1, Новоенисейский лесохимический комплекс, группа Metsaliitto (Финляндия).

Лесной терминал "Фактор" оказывает услуги по накоплению, хранению, сортировке и подготовке судовых партий грузов, таких как круглые лесоматериалы, пиломатериалы, пеллеты и щепа к погрузке на суда; принятию и отправке грузов ж/д транспортом и автотранспортом; затарке-растарке контейнеров, погрузке-разгрузке судов.

Сотрудники завода Йоэнсуу в Финляндии отпраздновали две знаковые даты - 40 лет с начала работы фабрики, а также 175-летие компании John Deere. Завод Йоэнсуу - крупнейший в мире производитель техники для хлыстовой лесозаготовки. Сегодня здесь трудится около 400 человек.

На празднование были приглашены бывшие и нынешние сотрудники завода, первый заместитель спикера парламента Пекка Рави, министр экономики Йири Хакамис и мэр Северной Карелии Пентти Хиттинен.

"Великолепные атмосфера на заводе и высокое качество производства - все это стало возможным, благодаря труду каждого сотрудника", - сказал директор завода Йанне Хаапсало.

По случаю 175-летия компании John Deere, 22 сентября - официальный выходной день, на который запланированы развлекательные мероприятия.

Также по случаю 175-летия американского производителя будет организована международная волонтерская кампания. В рамках этой акции в Финлядии пожертвуют деньги благотворительным организациям HOPE и SOS Children's Village, которые занимаются защитой прав ребенка.

Объем розничной торговли и в еврозоне, и в Евросоюзе в мае 2012 года вырос на 0,6% в месячном исчислении, сообщает Евростат. В апреле отчетный показатель как в зоне обращения единой европейской валюты, так и в ЕС сократился на 1,4% (ранее сообщалось о снижении на 1%). В годовом исчислении объем розничной торговли в еврозоне в мае текущего года снизился на 1,7%, а в Европейском союзе - на 0,3%.

В мае этого года по сравнению с апрелем 2012 года объем розничных продаж продуктов питания, напитков и табачных изделий вырос на 0,2% в еврозоне и ЕС. Непродуктовый сектор увеличился на 1% и 0,9% соответственно. За отчетный период розничные продажи выросли в 16 и понизились в четырех странах ЕС, остались без изменения в Дании. Самый высокий рост показателя был зафиксирован в Австрии (+3,1%), Португалии (+2,9%), Латвии (+2,1%), Финляндии (+1,9%) и Ирландии (+1,7%). Снижение отмечалось в Польше (-1,3%), Словении (-1%), Болгарии и Германии (в обеих странах на 0,3%).

В годовом исчислении в мае этого года объем розничных продаж продуктов питания, напитков и табачных изделий снизился на 1,1% в зоне евро и на 0,4% - в Евросоюзе. Непродуктовый сектор сократился на 1,5% в еврозоне, в ЕС вырос на 0,5%. За отчетный период объем розничной торговли вырос в 12 и уменьшился в девяти странах. Самый сильный рост наблюдался в Эстонии (+10,4%), Латвии (+7,4%) и Румынии (+5,9%), а самое значительное снижение зафиксировано на Мальте (-7,3%), в Португалии (-5,1%) и Испании (-4,8%).

Российские и эстонские парламентарии обсудят перспективы договора о границах между Россией и Эстонией, сообщил РИА Новости председатель комитета Совета Федерации по международным делам Михаил Маргелов.

"Наша встреча с членами комиссии по иностранным делам парламента Эстонии пройдет в рамках выездного заседания нашего комитета в Пскове, на встрече с нашими эстонскими коллегами мы планируем также обсудить вопросы приграничного сотрудничества, межрегионального гуманитарного и экономического взаимодействия, межпарламентских связей, а также международную повестку дня", - сказал он.

По словам Маргелова, по договоренности с главой комиссии по иностранным делам парламента Эстонии Марко Михкельсоном встреча российских и эстонских парламентариев пройдет в два этапа - 5 июля в Отепя (Эстония), а 6 июля - в Пскове.

Маргелов напомнил, что в подобном формате последний раз парламентарии встречались в мае 2006 года в Пскове. Они обсуждали развитие российско-эстонских отношений в рамках приграничного сотрудничества, положение российских граждан в Эстонии, внутриполитическую ситуацию в России. Всего с 2003 года прошло пять встреч делегаций комиссии по иностранным делам эстонского парламента и международного комитета Совфеда.

Договоры о российско-эстонской государственной границе и о разграничении морских пространств в Нарвском и Финском заливах были подписаны 18 мая 2005 года в Москве. Свои подписи под документами поставили главы МИД России и Эстонии Сергей Лавров и Урмас Паэт.

Договоры закрепили государственную границу в ее нынешнем начертании - по бывшей административной границе между РСФСР и Эстонской ССР с незначительной корректировкой на условиях адекватной территориальной компенсации.

Парламент Эстонии 20 июня 2005 года на внеочередном заседании ратифицировал договоры о границах с Россией. Перед ратификацией эстонские депутаты включили в преамбулу закона о ратификации договора поправки. В частности, они указали на правопреемственность сегодняшней Эстонии и Эстонской Республики, независимость которой была провозглашена 24 февраля 1918 года, и о том, что подписанный 2 февраля 1920 года Тартуский мирный договор, согласно которому к Эстонии отходили некоторые районы Занаровья и Печорского края, сохраняет силу.

По мнению экспертов, принятый эстонским парламентом закон дает эстонской стороне возможность выдвигать территориальные претензии к России, в частности на города Печоры и Ивангород.

Россия отозвала свою подпись под пограничными договорами с Эстонией, которые были подписаны в Москве 18 мая. 6 сентября 2005 года МИД России уведомил Эстонию об отказе подписать договор о границе.

Лондон в преддверии Летней Олимпиады поднялся на первое место среди крупных европейских городов по стоимости проживания в гостиницах, говорится в материалах бесплатной онлайн-службы резервирования отелей по всему миру Hotel.info.

Как следует из материалов экспертов, цены на отели в столице Великобритании поднялись в мае 2012 года, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, на 11,85% - до 7,012 тысячи рублей в сутки.

Москва, по результатам отчетов Hotel.info за март 2012 года и январь 2011 года лидировавшая по дороговизне гостиниц в Европе, опустились на вторую позицию - в столице РФ стоимость проживания в гостиницах в столице РФ уменьшилась на 0,21% (до 6,901 тысячи рублей в сутки).

В пятерку европейских городов, где цена на отели наиболее высока, также вошли Стокгольм, Хельсинки и Копенгаген с результатами в 6,173 тысячи рублей, 5,761 тысячи рублей и 5,678 тысячи рублей соответственно.

Далее следуют Осло (5,665 тысячи рублей в сутки), Париж (5,576 тысячи рублей в сутки), Амстердам (5,324 тысячи рублей в сутки), Брюссель (4,886 тысячи рублей в сутки) и Рим (4,474 тысячи рублей в сутки).

Летняя Олимпиада пройдет в столице Великобритании с 27 июля по 12 августа.

Суммарные инвестиции в железнодорожную инфраструктуру IX транспортного коридора на территории Литвы до 2015 года составят около 375 млн евро, передает Гудок. Об этом сообщил главный инженер дирекции грузовых перевозок АО "Литовские железные дороги" Ярослав Цеханович на конференции "Развитие железнодорожной инфраструктуры для перевозки грузов добывающей и перерабатывающей промышленности: финансово-правовые аспекты", прошедшей в Москве.

Соответствующие инвестиции, по его словам, будут направлены на восстановление и модернизацию инфраструктуры на участках линии Радвилишкис - Пагегяй (23,8 млн евро), реконструкцию путевых сооружений и модернизацию инфраструктуры на участках линии Клайпеда - Пагегяй (21 млн евро). А также на строительство вторых путей и модернизацию систем сигнализации (189,3 млн евро), электрификацию линии государственная граница - Кяна - Новая Вильня (29 млн евро) и комплексную модернизацию Клайпедского железнодорожного узла (114,1 млн евро).

Еще 94,4 млн евро до 2015 года Литва направит на строительство новых логистических центров.

Международный транспортный коридор №9 - панъевропейский интермодальный коридор протяженность 3,4 тыс. км, проходящий по маршруту Хельсинки - Киев через Санкт-Петербург, с разветвлениями до Александруполиса, Клайпеды/Калининграда, Одессы.

Железнодорожный маршрут МТК №9 - это маршрут Хельсинки - Бусловская - Санкт-Петербург - Москва - Суземка - Киев - Любашевка (с ответвлением на Одессу) - Кишинев - Бухарест - София - Александропулис (с ответвлением на Киев) - Минск - Вильнюс - Калининград/Вильнюс - Клайпеда.

Логистическая компания Itella договорилась с Raven Russia о продлении до июня 2019 года договора аренды 91,454 тысячи квадратных метров в складском комплексе "Крешкино" в Москве, говорится в пресс-релизе Raven Russia.

"Согласно условиям сделки, Raven Russia расторгает три договора аренды, истекающих в марте 2012 года, июле 2014 года и январе 2016 года, и заключает новые соглашения со сроком окончания в июне 2019 года", - указывается в сообщении.

В нем отмечается, что базовая ставка аренды за весь объем составляет чуть менее 12,3 миллиона долларов в год, что эквивалентно 122 долларам за 1 квадратный метр складских площадей в год.

Поручителем компании Itella в сделке выступает ее материнская компания, принадлежащая на 100% правительству Финляндии, добавляется в материалах компании. Логистический парк класса А "Крекшино" расположен на участке площадью 22,2 гектара на территориях "новой" Москвы, в 24 километрах к юго-западу от МКАД. Общая площадь объекта составляет 118,9 тысячи квадратных метров. Арендаторами комплекса, помимо Itella, являются компания-производитель техники для дома Gorenje и логистический оператор "Монблан".

Годовая инфляция в странах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) сократилась в мае 2012 года по сравнению с апрелем на 0,4 процентного пункта - до 2,1%, говорится в сообщении ОЭСР.

Темп роста потребительских цен в ОЭСР в мае оказалась на минимальном уровне с января 2011 года, уточняется в сообщении.

"Замедление годовой инфляции в основном отражает динамику цен на энергию (где инфляция упала до 2,0% в мае с 4,8% в апреле) и цен на продовольствие (2,6% против 3,1%)", - отмечается в сообщении.

Без учета факторов энергии и продовольствия, годовой темп роста потребцен в ОЭСР замедлился до 1,9% в мае с 2,0% в апреле.

Наибольшем показателем в мае была инфляция в Турции - на уровне 8,3%, наименьшим стала дефляция в Швейцарии, в размере 1,0%.

В месячном выражении в ОЭСР в мае наблюдалась дефляция впервые с июня 2011 года - 0,1%.

В ОЭСР входят Австралия, Австрия, Бельгия, Канада, Чили, Чехия, Дания, Эстония, Финляндия, Франция, Германия, Греция, Венгрия, Исландия, Ирландия, Израиль, Италия, Япония, Южная Корея, Люксембург, Мексика, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, Португалия, Словакия, Словения, Испания, Швеция, Швейцария, Турция, Великобритания и США. Мария Князева.

Извиняющееся (точнее, "сожалеющее") интервью президента Сирии Башара Асада турецкой газете "Джумхуриет" можно при желании считать даже более важным событием, чем различные международные конференции - то в Женеве, то в Каире - по поводу будущего Сирии.

Дело в том, что конфликт с Турцией из-за сбитого сирийцами турецкого разведывательного самолета мог бы, кто знает, оказаться очень серьезным делом. И если внутрисирийской оппозиции еще долго придется доказывать свою способность победить режим, то Турция могла бы действовать очень резко и быстро, без оглядки на кого-то еще, даже на НАТО, в которой Турция состоит. Но - кажется, пока обошлось. Хотя танки и дополнительные войска на границе Турция разместила.

Из Дамаска не звонят

В упомянутом интервью президента Сирии самое интересное не его вполне искреннее описание того, что произошло, а упоминание такого факта: "После смены начальника генштаба в Турции правительство запретило ему поддерживать с нами связи. У нас даже нет телефона какого-либо турецкого военачальника, с которым можно было связаться в чрезвычайных ситуациях", сказал Асад. А с какой это стати турецкое правительство дало такие инструкции главе генштаба?

История отношений сирийцев с турками настолько же зигзагообразна, насколько и вся турецкая политика на Ближнем Востоке. Политика эта привлекла к себе внимание прежде всего в первые дни июня 2010 года, когда израильский спецназ напал на "Флотилию мира", шедшую прорывать израильскую блокаду сектора Газа (палестинские земли). Одним из ключевых инициаторов этой "флотилии" были турки.

И еще тогда зазвучали вопросы: а что происходит? Ответов было много. В частности - что Турция создает свою мини-империю, или зону влияния вдоль собственных границ, налаживает отношения с Ираном и завоевывает друзей, ссорясь с Израилем. Тогда друзьями были буквально все (кроме Израиля), включая Сирию.

А сегодня мы наблюдаем зигзаг политики: откровенную ссору с Сирией, что, без сомнения, не радует Иран. Не секрет, что для части сирийской вооруженной и невооруженной оппозиции соседняя Турция - надежный тыл. В лагерях беженцев там уже живет 33 тысячи сирийцев. Считается еще, что Дамаск рассердил турок тем, что позволил орудовать на своей территории курдской оппозиции.

В общем, соседи поссорились? Похоже, дело не только в этом. А в том, что мы имеем дело с новой политикой Турции - по сравнению даже с 2010 годом и его антиизраильскими эпизодами. Новое за это время - серия уличных волнений, войн и переворотов в арабском мире. То самое, что американцы поначалу назвали "арабской весной", а сейчас все чаще признают, что это скорее похоже на зиму.

Новая политика

В российском информационном поле не так просто найти квалифицированные высказывания по поводу Турции, с ее неустанным поиском новой политики. Возможно, наиболее интересна оценка, которую можно найти на сайте Российского совета по международным делам (автор - Владимир Аватков, МГИМО).

Если очень коротко, то тут картина такая: Турция сначала настороженно следила за событиями в арабском мире, но дальше начала сложную игру. Не рассориться с Америкой, но также не разойтись с арабскими соседями (все более активными инвесторами в турецкую экономику). Использовать эту ситуацию, чтобы в итоге укрепить свои позиции в регионе еще больше. Особенно с учетом того, что исламистские силы, приходящие к власти в арабских странах, в чем-то похожи на правящую в Турции почти монопольно Партию справедливости и развития. С ними можно подружиться.

Побочный результат новой политики Турции - ухудшение отношений с Ираном (из-за Сирии), но турецкая дипломатия умеет приводить все в итоге к нужному знаменателю. Тем более что "балансировать" туркам приходится еще и отношения с Россией.

Не ссориться с соседом

Вообще-то на Ближнем Востоке у России близкие партнеры - это и Сирия, и Турция. Но масштаб партнерства несопоставим.

Например, по данным с января по ноябрь прошлого года, из 30 с лишним миллионов туристов, отдыхавших в Турции, 3 млн 420 тыс были из России. Русские и немцы постоянно соревнуются за первое-второе места в списке главных туристических партнеров турок. 2011 год, видимо, принес первенство Германии, хотя на главном курорте страны - Анталии - немцы первое место нам уступили.

Попросту говоря, огромное количество россиян жизнь без моря в Турции себе не представляют.

Товарооборот - интересная проблема, с 40 миллиардов долларов в год он из-за кризиса упал до 25 миллиардов, потом начал снова расти и дошел в 2012-м до 31 миллиарда. Россия - второй (после тех же немцев) торговый партнер Турции, Турция для России - 7-й.

Много это или мало? Скажем так, это раз в десять больше, чем у России со многими из арабских стран. А дальше двумя правительствами поставлена задача, пусть чересчур оптимистичная - довести дело до 100 миллиардов в год к 2015-му.

А вот теперь главное: планы строительства в Турции атомной электростанции - это российская инвестиция в 20 миллиардов долларов, самый большой зарубежный проект Москвы.

В общем, ясно, что хотя в сирийских делах Москва и Анкара занимают весьма разные позиции, они как минимум стараются не осложнять по этому поводу чисто двусторонние отношения. А если уж прямо говорить, то Турция - чуть ли не единственная страна в мире, чье мнение по Сирии (и арабским переворотам) действительно имеет для Москвы ценность. С прочими странами можно поспорить, их много, как карт в колоде. Но Турция в этой колоде - вроде джокера, с ней надо повнимательнее.

И последнее. Все контакты Москвы и Анкары по Сирии идут в тихом ключе. Никаких громких визитов не наблюдается, ближайший - видимо, это будет приезд Владимира Путина в Анкару - состоится где-то во второй половине года. Дмитрий Косырев, политический обозреватель.

Крупнейшая российская частная нефтяная компания ОАО "ЛУКОЙЛ" планирует расширить сеть своих автозаправочных станций в Свердловской области, говорится в сообщении компании.

Во вторник в Екатеринбурге президент ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов и губернатор Свердловской области Евгений Куйвашев подписали дополнительное соглашение к договору о сотрудничестве между компанией и областью от 2 ноября 2010 года. Согласно документу правительство Свердловской области в соответствии с действующим законодательством рассмотрит предложения об использовании нефтяного дорожного битума производства дочерних предприятий компании с целью повышения качества строительства и реконструкции дорог области.

"В протоколе к дополнительному соглашению также перечислен ряд земельных участков, которые могут быть предоставлены для размещения автозаправочных станций ЛУКОЙЛа, в первую очередь автоматических", - говорится в сообщении.

Стороны также договорились обсудить варианты сотрудничества в сфере реализации на территории области природного и сжиженного газа.

Как сообщалось ранее, инвестиции ЛУКОЙЛа в развитие сбытовой сети в 2011 году сократились на 18% и составили 339 миллионов долларов, а общее число АЗС снизилось на 7,8% - до 5994 станций. В частности, инвестиции в развитие российского сектора розничной торговли в 2011 году составили 216 миллионов долларов, в развитие сбытовой сети - 123 миллиона долларов.

Сбытовая сеть ЛУКОЙЛа по состоянию на 1 января 2012 года охватывала 26 стран, включая Россию, страны СНГ и Европы (Азербайджан, Белоруссия, Бельгия, Болгария, Венгрия, Грузия, Италия, Кипр, Латвия, Литва, Люксембург, Македония, Молдова, Польша, Румыния, Сербия, Словакия, Турция, Украина, Финляндия, Хорватия, Черногория, Чехия, Эстония), а также США, и насчитывала 183 нефтебазы с общей резервуарной емкостью 2,7 миллиона кубометров. Сбытовая сеть ЛУКОЙЛа по итогам 2011 года включает в себя 5994 АЗС против 6508 годом ранее, в том числе 2336 - в России (2242 в 2010 году).

Объем розничных продаж нефтепродуктов через собственные и арендованные АЗС в 2011 году составил 15,25 миллиона тонн, что на 6% выше уровня 2010 года.

Российские границы оборудуют по последнему слову техники. Чтобы упростить переход границы и сократить туристам ожидание в очередях, на российско-эстонских пограничных пунктах в июле запустят систему электронной очереди, сообщают эстонские СМИ.В ход пойдет та же самая система GoSwift, которую эстонская сторона ввела в августе 2011 года. Сначала на предварительное бронирование пограничной очереди путешественники жаловались много, а потом GoSwift, наконец, отладили, и поток туристов пошел через границу без препятствий.

Систему он-лайн-бронирования перехода запустят сначала на нескольких пунктах в России. Это будут Шумилкино-Лухамаа - Куничная гора - Кодуйла, Ивангород - Нарва. Заниматься пилотным проектом собирается Федеральное агентство по обустройству государственной границы РФ.

Теперь туристам, выезжающим из Эстонии в Россию, придется по телефону, на сайте или прямо на границе, бронировать время для перехода. Регистрироваться придется, даже если путешественник уже стоит в "живой очереди". Причем тем, кто не забронировал время проезда заранее, придется стоять дольше предусмотрительных туристов, ведь на "живую очередь" выделяется только часть пропусков.

Отметим, что среднее время ожидания для автотуристов в Нарве составляет сейчас 68 часов. Так что когда GoSwift заработает в полную силу, забронировавшим нужное время туристам будет значительно проще попасть в Россию. На то чтобы проехать границу, путешественникам отводится один час. Записаться можно только на одно часовое "окно" - повторная бронь возможна только после аннуляции предыдущей. Так что перекупщики очереди останутся не у дел. В перспективе электронная очередь на въезд в Россию может появиться на границе с Латвией, Литвой, Финляндией и Польшей.

VI Международная специализированная выставка "Технодрев Сибирь 2012" (11-14 сентября 2012, Красноярск) приглашает специалистов ЛПК ознакомиться с новинками технологий и оборудования. 4 павильона - 11 тысяч кв. м - более 130 участников!

С 11 по 14 сентября 2012 года в Красноярске пройдет крупнейшая лесопромышленная выставка Сибири и одна из главных отраслевых выставок ЛПК России - VI Международная специализированная выставка "Технодрев Сибирь".

Выставка 2012 года уверенно устанавливает новые рекорды по числу участников, занятой выставочной площади и количеству демонстрируемых единиц техники.

- Уже в конце апреля мы полностью заполнили три выставочных павильона, - говорит директор выставки "Технодрев Сибирь", руководитель дирекции лесопромышленных выставок ВО "Рестэк" Михаил Дмитриев, - и сейчас идет активное доукомплектование четвертого - так что спешите подать заявку на участие в выставке!

Экспозиция занимает четыре выставочных павильона общей площадью 11000 кв. м, в которых посетители смогут увидеть технологии, станки и различное деревообрабатывающее оборудование, инструменты линий сортировки и переработки древесины, ручной инструмент. Впервые в состав экспозиции включен раздел "Деревянное строительство" - технологии и оборудование для строительства зданий и сооружений из древесины, конструкции, материалы, инженерные системы, средства для защиты.

Помимо крытой, выставка представит открытую экспозицию общей площадью 7000 кв. м, тяжелую лесозаготовительную и специальную технику в новом разделе "Транслес". В рамках выставки будет проведен региональный конкурс "Лучший оператор гидроманипулятора", традиционно организуемый при полной поддержке красноярской компании ЗАО "Подъемные машины". Отдельная площадка будет выделена для демонстрации в действии деревообрабатывающего оборудования.

В представительный состав экспонентов вошли как новые компании, так и постоянные участники: VDMA (Союз немецких машиностроителей, в который входит отраслевая Ассоциация производителей деревообрабатывающего оборудования), Weinig, USNR, Valon Kone, JARTEK OY, AKE RUS, МДМ-Техно, Негоциант-Инжи, корпорация "КАМИ", Polytechnik, Ustunkarli, Forezienne, Спекта и др. Международный организатор коллективных стендов компания Arvelin International Oy представит стенд финских компаний.

Участие в новом разделе "Транслес" принимают такие компании, как: Ponsse, Лесные машины, Карготек Рус, Sennebogen, Komatsu Forest Russia, Liebherr, В-Кран, Техноком СПб, ХК "Подъемные машины", Техносибирь, Новатор, Эковуд, Четра Форест, Сибирская сервисная компания, Интара, Новтрак, Майкопский машиностроительный завод, Пермский завод грузовой техники, Сибрегионсервис, Рубцовский агрегатный завод, Литейно-механический завод, Старко Екатеринбург, Погрузчик сервис, Тимбермаш Байкал, Политранс, Спекта Интерпак, FAE GROU S.P.A., АМКОДОР, Полипак и Балтротор. Впервые организуется демонстрационная площадка с полосой препятствий, где будут демонстрироваться возможности лесозаготовительной техники.

Дополнительным стимулом для участия в выставке и мероприятиях деловой программы, эффективной демонстрации достижений и технологий стало решение проводить выставку, начиная с 2011 году, накануне профессионального праздника - Дня работников леса.

В рамках деловой программы выставки выставочное объединение "Рестэк", организатор крупнейших в России конгрессно-выставочных мероприятий по лесопромышленной тематике, реализует новый проект - Международную площадку делового общения "Инновационное развитие ЛПК". Основная идея платформы - создание условий для делового общения и обсуждения вопросов, связанных с модернизацией отрасли, путем внедрения новых технологий и инновационных решений.

Международная платформа делового общения включает в себя: Ассамблею технологов лесопромышленных предприятий "Развитие лесопромышленных предприятий. Взгляд в будущее", Биржу деловых контактов, выставочно-деловой центр регионов "Межрегиональное и международное сотрудничество в ЛПК" и презентационную зону.

В ходе работы Ассамблеи главных технологов предполагается обсуждение следующих вопросов: технологическое будущее ЛПК, собственные инновации или трансфер технологий, особенности модернизации современных деревообрабатывающих предприятий России в интересах импортозамещения, как правильно обновлять станочный парк, новые виды материалов - готова ли к этому отрасль, комплексное использование древесины, увеличение эффективности глубокой переработки - вопрос технологий или не только и др.

Будет работать секция "Инвестиции в лесопромышленном секторе", в ходе которой планируется обсудить такие темы, как: анализ инвестиционного климата регионов, применительно к ЛПК, степень готовности финансовых институтов к инвестициям в лесопромышленный комплекс России, основные реализуемые и предлагаемые к реализации инвестиционные проекты, инструменты поддержки повышения инвестиционной привлекательности: проблемы и решения, импортозамещение и другие вопросы.

В деловую программу выставки войдут IV Национальный форум лесопромышленников "Современные технологии деревообработки", организованный Корпорацией КАМИ; съезд лесопромышленников Красноярского края при поддержке краевого правительства; мастер-классы, семинары, круглые столы, где будут представлены новинки, возможности, разработки в области деревообработки.

В 2012 г. генеральным информационным партнером выставки выступит журнал "ЛесПромИнформ" − ведущее издание лесопромышленного комплекса (ЛПК) России, регулярно публикующее актуальную информацию о лесном законодательстве и лесном хозяйстве, лесозаготовке и деревообработке, технологиях обработки древесины, биоэнергетике и ЦБП, производстве мебели и деревянном домостроении.

К началу работы приурочен выпуск официального издания выставки - специальной газеты "ЛесПромФОРУМ", которая будет распространяться среди участников и посетителей выставки и деловой программы. В газете будет размещена информация о новинках технологий и оборудования, представленных на стендах участников, информация о конгрессных мероприятиях, список участников, планировки павильонов и пр. "ЛесПромФОРУМ" - это эксклюзивная возможность при поддержке организаторов масштабно охватить всю аудиторию выставки! Рекомендуем воспользоваться этим дополнительным каналом продвижения в рамках выставки "Технодрев Сибирь".

Выставка "Технодрев Сибирь" является частью общероссийской сети лесопромышленных выставок "Технодрев", организованной Выставочным объединением "Рестэк" и проводимой в главных лесопромышленных регионах России. В Красноярске выставка пройдет в МВДЦ "Сибирь" 11-14 сентября 2012 г. одновременно с выставкой "Мебель: Оборудование. Фурнитура. Дизайн".

Организаторы: ВО "Рестэк" и ВК "Красноярская ярмарка".

Официальная поддержка: правительство Красноярского края, администрация г. Красноярска, Союз лесопромышленников Красноярского края.

По данным краткого отчета лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности, подготовленного PwC на основе результатов 15-го Ежегодного опроса руководителей крупнейших компаний мира, 53% опрошенных руководителей прогнозируют ухудшение экономической ситуации в мире в текущем году. При этом только 22% руководителей выражают твердую уверенность в том, что в 2012 году они смогут повысить выручку своих собственных компаний.

Согласно данным опроса, 51% руководителей компаний отрасли полагают, что быстроразвивающиеся рынки будут играть более важную роль в будущем росте их компаний, чем развитые рынки, при этом наибольшим потенциалом, по их мнению, обладают Бразилия, Россия, Индия и Китай. Китай занимает первое место: 29% руководителей отрасли называют эту страну основным рынком роста.

Алексей Иванов, руководитель практики по оказанию услуг компаниям лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной отрасли PwC в России, так комментирует ситуацию:

"Россия была названа руководителями компаний отрасли одной из наиболее перспективных рынков в мире. Действительно, на фоне ухудшения глобальной экономической ситуации российские компании чувствуют себя относительно неплохо. С учетом огромного потенциала лесных ресурсов нашей страны Россия, безусловно, представляет прекрасные возможности долгосрочного прироста для глобальных игроков в лесной и целлюлозно-бумажной промышленности".

Еще один путь, ведущий к росту,- развитие новых продуктов и услуг. Во многих случаях на компании оказывают давление конечные пользователи, и именно поэтому 63% руководителей отрасли беспокоит то, что изменения в поведении клиентов могут препятствовать росту их бизнеса.

В отличие от руководства компаний других секторов, руководители лесной отрасли в гораздо меньшей степени настроены на пересмотр подхода к управлению рисками- многие из них уже сделали важные шаги в этом направлении. 53% опрошенных руководителей указывают, что на финансовое положение их компаний повлиял кризис суверенной задолженности в Европе. Почти столько же респондентов ответили, что в ответ на кризис они уже адаптировали свою стратегию, управление рисками и операционное планирование. 73% руководителей беспокоит волатильность валютных курсов, поскольку это затрудняет управление и ведет к непредсказуемому воздействию на конкурентоспособность.

Компании лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности по-прежнему подвержены воздействию роста и колебаний цен на энергоносители (это беспокоит 65% опрошенных). У руководителей целлюлозно-бумажных предприятий в ЕС есть еще один повод для тревоги: воздействие Системы торговли квотами на выбросы парниковых газов (ETS).

Руководителей данной отрасли меньше, чем их коллег из других секторов, беспокоит нехватка специалистов. Только 41% респондентов отмечают, что нехватка специалистов является потенциальной угрозой для роста бизнеса (относительно 53% всех опрошенных). Тем не менее, нехватка навыков оказывает прямое воздействие на конечный продукт, как уже обнаружили некоторые руководители компаний лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности: 43% респондентов ответили, что их затраты на оплату труда за последние 12 месяцев выросли больше, чем ожидалось, а 31% утверждают, что ограничения, связанные с нехваткой специалистов, отрицательно сказались на инновационных возможностях их компаний.

Юко Карвинен, генеральный директор StoraEnso (Финляндия):

"Мы делаем акцент на мобильность рабочей силы, планирование преемственности, а также развиваем систему наставничества в фирме в рамках совместной работы опытных и новых сотрудников".

Отмечается, что 39% руководителей компаний отрасли также сталкиваются со сложностями при найме и удержании молодых сотрудников. Компании лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности должны будут приложить значительные усилия для привлечения к работе представителей так называемого поколения Y, поскольку в настоящее время интерес молодых сотрудников к данной отрасли невелик. Наиболее важными сотрудниками, которых необходимо удерживать на предприятии, являются руководители производства, находящиеся на пике своей карьеры.

Чунг Ян Чейрледи, Nine Dragons Paper (Holding) Ltd, Китай:

"Многие менеджеры среднего звена в нашей компании - молодые люди, которые разделяют взгляды и корпоративную культуру организации. Они также готовы продолжать свою карьеру в отрасли. Я твердо верю, что они внесут существенный вклад в развитие нашей компании и в будущем построят успешную карьеру".

Компании лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности также переводят ценных специалистов с одного рынка на другой: 47% руководителей отрасли планируют использовать опытных сотрудников из своих собственных стран, чтобы восполнить нехватку кадров на новых рынках, в то время как только 22% планируют привлечение местных спикеров.

Руководители отрасли убеждены, что и государственный, и частный сектор должны играть основную роль в создании и выращивании квалифицированной рабочей силы, 61% руководителей отрасли считают, что это должно стать основным фокусом на государственном уровне.

Лесная политика России, лесные пожары и инвестиционные проекты - сложно придумать более многослойные и обширные темы для дискуссии, которые бы непосредственно касались сферы лесных отношений. Тем не менее, именно эти три вопроса вошли в повестку заседания Общественного экологического совета при Федеральном агентстве лесного хозяйства, которое состоялось 27 июня. Неудивительно, что обсуждение затянулось более, чем на четыре часа, а ее участники расстались с твердым намерением вновь встретиться в самое ближайшее время.

Экстракт для общественности

Какой должна быть новая лесная политика России? Данный вопрос оказался, наверное, самым подготовленным и почти не вызвал разногласий у членов общественного совета. Это легко объяснимо. Текст новой лесной политики активно обсуждался с общественными организациями, которые представлены и в рабочей группе по разработке документа. Конечно, не раз отмечали участники заседания, документ представляет собой скорее "скелет" будущей лесной политики, которому еще предстоит обрасти "мясом". Другими словами, сделан лишь первый "черновой" вариант, требующий наполнения конкретным содержанием, уточнения и шлифовки.

Координатор проектов по лесной политики WWF России Николай Шматков уверен, что тексту лесной политике не хватает конкретики и целевых показателей. В нем должен быть предусмотрен механизм корректировки, в противном случае это будет "документ, высеченный в мраморе".

И Шматков, и другие выступающие единодушно отмечали, что пока лесная политика, что называется, не овладела массами. Ее обсуждения в медиа пространстве идет крайне вяло, а бизнес и вовсе отстранился от этого, как выразился эксперт Всемирного банка Евгений Кузьмичев, "философского, векторного, политического" документа. Любопытно, что лесной политикой живо интересуются в других странах, а от финских коллег поступила просьба перевести текст на английский язык.

"Что увидит в лесной политики обыкновенный человек, который не связан с лесным сектором?" - задался вопросом Шматков.

Понятно, что без ответа на него попытки подключить к дискуссии широкую общественность окажутся тщетными. Дело в том, что в тексте отдельные формулировки столь размыты и заформализованы, что даже не все специалисты понимают, о чем хотели сказать авторы. В этой ситуации наивно рассчитывать, что "обыкновенный человек" найдет в себе силы хотя бы дочитать произведение до конца. Участники общественного совета практически единодушно пришли к выводу, что необходимо подготовить некий "экстракт", выжимку из документа, в котором понятным, популярным языком объяснить россиянам ключевые идеи новой лесной доктрины.

Статистика без страха, но с упреком

"Я посвящу свое выступление одной проблеме. Эта проблема - ложь. Она заключается в том, что у нас традиционно данные о лесных пожарах очень сильно искажаются в официальной статистике", - начал руководитель лесной программы "Гринпис России" Алексей Ярошенко дискуссию, связанную с пожароопасным сезоном. По его оценке, официальные данные по площадям, пройденным огнем, занижаются в несколько раз. Ярошенко сравнил информацию за 2011 год, отраженную в данных Росстата и полученную "Гринписом" на основе космических снимков.

Если верить представленной экологом сравнительной таблице, есть регионы, где официальные сведения и независимая оценка "зеленых" совпадают, но с ними соседствуют регионы, где данные расходятся в 10 раз. Самый яркий пример "нестыковки" - Амурская область. Согласно официальным данным Росстата, в прошлом году в области площадь, пройденная огнем, равнялась 33 тысячам гектаров. Экологи настаивают на другой цифре - в 3,3 миллиона гектаров. Зато, к примеру, информация по Челябинской, Архангельской областям и Республике Коми у официальных статистов и "зеленых" совпадают. Алексей Ярошенко высказал свое версию происходящего. Он убежден, что главная причина искажений кроется на региональном уровне, где волей губернатора создается система, "фильтрующая" первичную информацию и доводящая ее до удобного местной власти порядка цифр. В Амурской области, рассказал Ярошенко, "создано три штаба по тушению пожаров, один из которых возглавляет губернатор, другой вице-губернатор, а третий кто-то из МЧС. Когда фиксируется площадь пожаров, потом, естественно в устном порядке, приказывают указать совершенно иную площадь".

Гринпис обратился в прокуратуру Амурской области, которая, по словам Ярошенко, решилась проверить не самые проблемные участки, но и там выявила пятикратные искажения между данными в журналах летчиков и официальными цифрами. Алексей Ярошенко убежден, что главный источник искажений скрывается на уровне региона, когда руководство предпочитает удобные цифры жесткой реальности, обнажающей просчеты системы управления. При этом Ярошенко неоднократно подчеркивал, что главные мотивы "зеленых", которые отчаянно пытаются добиться правдивой и достоверной информации, - не заключается в том, чтобы вывести завравшихся чиновников на чистую воду. Принципиально то, что на основе неверной, лживой информации принимаются неадекватные и неэффективные управленческие решения, которые в итоге могут привести к тяжелым последствиям и человеческим жертвам.

Участвующие в дискуссии руководители Рослесхоза полностью согласны с тем, что недостоверная информация может привести к крайне печальным последствиям. Начальник управления охраны и защиты лесов Андрей Грибенников рассказал, что при проверках качества исполнения в регионах полномочий в области лесных отношений нередко вскрываются факты искажения информации, в том числе и по лесным пожарам. Материалы проверок направляются в Генпрокуратуру России для принятия, так сказать, процессуальных решений. Правда, до сих пор ни один чиновник, сознательно исказивший информацию о пожарах, не пострадал. Начальник управления государственного лесного контроля и пожарного надзора в лесах Рослесхоза Иван Валентик сообщил, что комплексная плановая проверка Амурской области намечена на октябрь 2012 года, но после столь резкой критики со стороны "зеленых" он не исключает внепланового визита в область.

Несмотря на то, что тема достоверности информации необычайно актуальна, участники общественного совета отметили, что сейчас крайне важно понять, какие меры нужно предпринять, чтобы снизить количество возгораний. К примеру, многие выступающие отмечали то, что Рослесхоз в последнее время серьезно занялся проблемой сельхозпалов, которые часто приводят к масштабным лесным пожарам. Что еще необходимо предпринять, чтобы снизить риски? Учитывая, что пожароопасный сезон только набирает обороты, было решено провести еще одно заседание в первой половине июля и обсудить исключительно пожарную тематику.

Ползучая интервенция

Если дискуссия по пожарам то и дело "заворачивала" в Амурскую область, то разговор о реализации программы приоритетных инвестиционных проектов постоянно вращался около Приморского края. Именно в этом регионе, и об этом уже открыто говорят руководители Рослесхоза, местная власть создала такую модель, с позволения сказать "лесопользования", что под топор идут защитные леса, особо охраняемые и заповедные территории.

Скандальная история с ЗАО "ЛесЭкспорт" привела к тому, что в ситуацию вынуждены были вмешаться руководители государства. Правда, это пока никак не повлияло на инвесторов с китайскими корнями. Напомним вкратце главную сюжетную линию. Несколько лет назад Управление лесным хозяйством Приморского края утвердило заявку ЗАО "ЛесЭкспорт" на реализацию приоритетного инвестиционного проект по строительству завода по производству трехслойного паркета в городе Дальнереченск. В приказе управления была оговорена возможность дополнительного предоставления без аукциона лесных участков из состава лесничеств Приморского края.

Это обстоятельство превратилось в "мину замедленного действия". Причем многие эксперты высказывают мнение, что эта "мина" в документах появилась не по незнанию или неопытности недальновидных приморских чиновников. В результате, компания "ЛесЭкспорт" стала через суд отвоевывать лакомые куски лесфонда в ценных орехово-промысловых зонах. В июле 2011 года под председательством первого вице-премьера российского правительства Виктора Зубкова прошло совещание, где был рассмотрен вопрос о соблюдении экологических требований при реализации инвестиционных проектов в Приморском крае. Рослесхозу было поручено определить территории, которые можно было бы передать ЗАО "ЛесЭкспорт" взамен спорных.

Когда предложения были готовы, фирма "ЛесЭкспорт" сделала ход конем - отсудила "компенсационные" участки и при этом не вернула выделенные ранее территории в защитных лесов, имеющих ключевое значение для сохранения популяции амурского тигра. Другими словами, воля российского правительства не вызвала никакого трепета у небольшой приморской фирмы. Мало того, еще одна компания со схожей китайской родословной подала "прошение" о включении в программу приоритетных проектов. Как сообщил руководитель Лесной программы амурского филиала WWF Денис Смирнов, краевая администрация так и не внесла в лесной план изменений, запрещающих передачу в аренду в целях заготовки древесины орехово-промысловых зон. Фактически, утверждает Смирнов, это привело к невыполнению обязательств по сохранению амурского тигра, принятых российской стороной. В крае продолжается передача в аренду участков в защитных лесах.

На защиту инвесторов попытался встать заместитель директора департамента лесной и легкой промышленности Министерства промышленности и торговли РФ Валерий Прилипов. Он напомнил присутствующим о том, что реализация инвестпроектов стимулирует глубокую переработку древесины, решает социальные проблемы, а намеки на поддержку китайских бизнесменов, уничтожающих ценные леса Приморья, он назвал безосновательными, так как не ведает о работающих в России компаниях с китайскими инвестициями. Ответ Дениса Смирнова прозвучал довольно жестко. Судя по приведенным экологом цифрам, подобные "Лесэкспорту" фирмы решают социальные проблемы КНР, а отнюдь на России.

С 2009 года в Приморье в четыре раза увеличилось численность рабочих из Китая, а ЗАО "Лесэкспорт" вместо открытия 100 новых рабочих мест для местного населения завез 226 китайских рабочих, которые трудятся за мизерную зарплату. По оценке Смирнова, в Приморском крае идея развития предприятий по глубокой переработке древесины заменяется практикой создания вдоль границы лесопилок, позволяющих, произведя нехитрые манипуляции с древесиной, гнать ценные породы за границу. Понятно, что "просветить" чиновника федерального масштаба относительно названий фирм, имеющих китайские инвестиции, для амурского эколога не представляло никаких проблем.

Природоохранные организации выступили с предложением внести изменения в законодательство, регламентирующее условия попадания проектов в государственную программу, правила по контролю за инвестпроектами и порядок исключения из программы. В частности, экологи настаивают на том, чтобы Рослесхоз и Минпромторг могли инициировать процедуру исключения недобросовестных инвесторов из государственной программы. В Рослесхозе предложения экологических организаций оценили как своевременные и заслуживающие внимания.

В акционерный конфликт крупнейшего сотового оператора Турции Turkcell готово вмешаться местное правительство. Очередное собрание акционеров оператора не состоялось из-за того, что между собой не смогли договориться его совладельцы - "Альфа-групп" и Cukurova Group бизнесмена Мехмета Карамехмета. Дивиденды за два года, которые оцениваются в $1,6 млрд, оказались так и не выплачены.

На собрании в пятницу акционеры Turkcell должны были распределить дивиденды за 2010 и 2011 годы, а также переизбрать совет директоров оператора, введя в него дополнительных независимых членов. Согласно сообщению третьего крупнейшего совладельца оператора - шведско-финской TeliaSonera, Cukurova Group и Altimo (управляет телекомактивами "Альфа-групп", владеет 13,2% Turkcell) не смогли договориться о новом составе совета и других важных вопросах. Altimo выступала за увеличение количества независимых директоров до четырех из девяти членов (сейчас в совете семь директоров, из которых один независимый). Cukurova против этого, поскольку при такой структуре может потерять возможность блокировать принятые большинством голосов решения совета, что не отвечает ее интересам, но отвечает интересам оператора, отмечается в сообщении TeliaSonera.

Turkcell - лидер турецкого сотового рынка, совокупная абонентская база по итогам 2011 года - 64,8 млн клиентов (34,5 млн в Турции), выручка - $5,6 млрд. Основные акционеры: Turkcell Holding (51%) и TeliaSonera (13,07%), free float - 34,69%. Turkcell Holding принадлежит CTH (52,91%) и TeliaSonera (47,09%). В свою очередь, СТН принадлежит Cukurova Group (51%) и "Альфа-групп" (49%). Капитализация на NYSE - $27,6 млрд.

Осенью 2009 года Altimo и TeliaSonera подписали обязывающее соглашение об объединении своих долей в Turkcell и российском "МегаФоне" (до недавнего времени Altimo владела 25,1% оператора, а TeliaSonera напрямую и косвенно - 43,77%). Среди прочего оно подразумевало объединение юридических усилий против Cukurova - обе компании оспаривают права на акции Turkcell. Altimo пытается обратить взыскание по кредиту, выданному Cukurova под залог 51% CTH, в случае победы она может стать контролирующим акционером Turkcell Holding и увеличить косвенную долю в Turkcell до 27%. Очередное заседание по этому делу должно состояться в конце этого года.

Как объясняет вице-президент Altimo Евгений Думалкин, до вынесения решения суд предписал им и Cukurova не голосовать по любым вопросам, касающимся Turkcell, если между сторонами есть разногласия. Несмотря на то что ранее Altimo использовала вопрос о выплате дивидендов как элемент давления, господин Думалкин настаивает, что в этот раз они готовы были поддержать выплату, как и увеличение количества независимых директоров в совете. По оценке аналитика "Ренессанс Капитала" Ивана Кима, дивиденды Turkcell за два года могли бы составить $1,6 млрд.

Впрочем, акционерный конфликт может разрешиться и без участия мажоритариев Turkcell. В середине прошлой недели министр транспорта и коммуникаций Турции Бинали Йылдырым заявил, что правительство страны может вмешаться в ситуацию с Turkcell, если акционеры этой компании не смогут найти общий язык, сообщало агентство Reuters. Идею правительственного вмешательства поддержала и Ассоциация акционеров Турции. Глава ассоциации Али Бахкуван заявил в пятницу, что они рассматривают возможность обращения в суд, если споры мажоритариев продолжатся. "Мы не можем получить дивиденды в течение уже двух лет. Мы пропускаем инвестиционные возможности за рубежом",- указывает он.

Жители балтийских стран признают ценность Балтийского моря и готовы тратить на улучшение его состояния в среднем примерно 17,4 евро на человека в год, или около 4 миллиардов евро, говорится в сообщении Российской экономической школы, представители которой участвовали в исследовании.

Международная исследовательская группа BalticSTERN опросила 10,5 тысячи человек в Дании, Эстонии, Финляндии, Германии, Латвии, Литве, Польше, Швеции и России. Респонденты отвечали на вопросы о том, какую роль в их жизни играет Балтийское море и сколько они готовы платить за улучшение его состояния.

В частности, участникам исследования показывали прогнозы ухудшения состояния моря в 2050 году из-за эвтрофикации - излишней питательности морской среды, в которой наблюдается слишком активный рост водорослей и "цветение" моря. Респонденту предлагалось сопоставить этот прогноз с тем результатом, которого можно достичь к этому же году, если принимать специальные меры, а затем оценить, сколько он готов платить ежегодно в виде гипотетического "балтийского" налога, который тратился бы исключительно на борьбу с эвтрофикацией и улучшение состояния моря.

Выяснилось, что каждый второй житель Балтийского региона сталкивался с последствиями эвтрофикации, чаще всего с мутной или "цветущей" водой. В среднем 53,7% опрошенных заявили, что были бы готовы платить специальный "балтийский налог", при этом самой высокой доля согласных тратить деньги на улучшение состояния Балтийского моря оказалась в Швеции, где таких было 74,1%, а самой низкой - в России, где на налог согласились 31,1% респондентов.

В среднем жители России оказались готовы платить 5,8 евро в год на человека, для жителей других стран этот показатель колебался от 4 до 110 евро в зависимости от уровня доходов. Суммарно жители России считают ценность оздоровленного Балтийского моря равной 694,5 миллиона евро в год. Если распространить выводы исследования на все 232,98 миллиона жителей Балтийского региона, то общая сумма такого "балтийского" налога составила бы чуть более 4 миллиардов евро в год.

"Результаты нашего исследования показывают, что жители Балтийских стран придают большое значение достижению целей по снижению выбросов питательных веществ, заявленных в Плане действий по защите Балтийского моря. Это важная информация для тех, кто принимает политические решения, это означает, что меры, направленные на улучшение состояния Балтийского моря, получат общественную поддержку. Слишком дорого будет ничего не делать", - сказала соавтор исследования, экономист Центра экономических и финансовых исследований и разработок в Российской экономической школе Юлия Халеева.

ХЕЛКОМ (Хельсинская комиссия) - постоянно действующий международный орган со штаб-квартирой в Хельсинки. Является руководящим органом Хельсинкской конвенции 1992 года, принятой в целях защиты морской среды района Балтийского моря. Комиссия объединяет Россию, Германию, Данию, Финляндию, Швецию, Польшу, Латвию, Литву и Эстонию, имеющих выход к Балтийскому морю.

План действий по защите Балтийского моря ХЕЛКОМ - это договор между девятью странами, по которому каждая страна взяла на себя обязательство снизить выбросы питательных веществ на заданную величину для того, чтобы улучшить состояние Балтийского моря.

Специалисты "ИнтэлЛекс" получили результаты первого внедрения электронной цифровой подписи (ЭЦП) при оформлении международных грузоперевозок по железной дороге в рамках СМГС. По итогам двух месяцев работы 51% порожних вагонов, следующих из Латвии в Россию, оформляется по безбумажной технологии.

Электронный документооборот в железнодорожном сообщении Россия-Латвия начал функционирование 23 апреля 2012 года. Уже в первый месяц эксплуатации 42,7 % накладных, оформляемых на порожние приватные вагоны, сопровождалось ЭЦП. По итогам мая доля таких вагонов достигла 51%.

На данный момент сопровождение накладных ЭЦП осуществляется в одностороннем порядке - только для отправки порожних вагонов из Латвии в Россию.

С российской стороны накладные оформляются в системе ЭТРАН ОАО "РЖД". С латвийской стороны - в автоматизированной системе Государственного акционерного общества "Latvijas dzelzcels", осуществляющего железнодорожные перевозки в Латвии. При оформлении железнодорожных накладных системы взаимодействуют при помощи буферной зоны.

Это уже не первый проект компании "ИнтэлЛекс" связанный с трансграничным обменом данными. С января 2012 года в двустороннем режиме функционирует документооборот в грузовом сообщении Россия-Финляндия.

Однако проекты нельзя назвать аналогичными. В отличие от Финляндии, отправки порожних вагонов в Россию регламентированы СМГС** Соглашение о международном железнодорожном грузовом сообщении, сокращённо СМГС - международное соглашение о прямом грузовом сообщении между станциями, которые открыты для грузовых операций во внутреннем железнодорожном сообщении стран, железные дороги которых участвуют в этом соглашении. Участники соглашения: Азербайджан, Албания, Беларусь, Болгария, Венгрия, Социалистическая Республика Вьетнам, Грузия, Исламская Республика Иран, Казахстан, Китайская Народная Республика, Корейская Народно-Демократическая Республика, Кыргызстан, Латвия, Литва, Республика Молдова, Монголия, Польша, Российская Федерация, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина, Эстония.. Другой тип соглашения определяет различия регламентирующих документов, договоров, правил оформления грузоперевозок и типографских бланков, принятых в разных странах.

Латвия стала первой страной в рамках соглашения СМГС, с которой запланировано внедрение безбумажного оформления железнодорожных накладных на порожние вагоны. На данный момент ведутся работы в рамках рабочей группы ОАО "РЖД" и Белорусских железных дорог. Совещание по итогам опытной эксплуатации проекта планируется провести в первом полугодии 2012 года.

Кроме того, в ближайшей перспективе эксперимент по организации безбумажного документооборота может быть распространен на перевозки в направлении остальных стран Балтии, а также Казахстана и Киргизии.Пресс-релизы по теме:

Доля электронного документооборота между Россией и Финляндией превысила 97 %.

Россия и Белоруссия сделали первый шаг к единому таможенному пространству.

Компания "ИнтэлЛекс" (www.intellex.ru) занимает лидирующие позиции на рынке разработки программного обеспечения для железнодорожного транспорта. В числе проектов компании автоматизированная система ЭТРАН, в которой оформляются 100% грузовых железнодорожных перевозок в России, и электронная площадка "Пассажирские перевозки", включающая онлайн сервис продажи билетов на поезда дальнего следования. Компания "ИнтэлЛекс" несколько раз была удостоена премии "Партнер открытого акционерного общества "Российские железные дороги" в номинации "Лучший поставщик ИТ-решений", является номинантом премии "Золотая колесница" в номинации "Проект года транспортной отрасли России".

Открытое акционерное общество "Российские железные дороги" (ОАО "РЖД") - оператор инфраструктуры российской сети железных дорог, одна из крупнейших в мире транспортных компаний. Основным направлением коммерческой деятельности компании являются грузовые и пассажирские перевозки. ОАО "РЖД" владеет 99 % железнодорожных магистралей в России общей протяженностью 85,5 тыс. км (исключение составляют ряд железных дорог, управляемых частными компаниями, например, Норильская железная дорога и др.), станциями и вокзалами, депо и диспетчерскими системами. Также компании принадлежит около 90 % всего локомотивного парка и более 600 тыс. грузовых и пассажирских вагонов.

* Соглашение о международном железнодорожном грузовом сообщении, сокращённо СМГС - международное соглашение о прямом грузовом сообщении между станциями, которые открыты для грузовых операций во внутреннем железнодорожном сообщении стран, железные дороги которых участвуют в этом соглашении. Участники соглашения: Азербайджан, Албания, Беларусь, Болгария, Венгрия, Социалистическая Республика Вьетнам, Грузия, Исламская Республика Иран, Казахстан, Китайская Народная Республика, Корейская Народно-Демократическая Республика, Кыргызстан, Латвия, Литва, Республика Молдова, Монголия, Польша, Российская Федерация, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина, Эстония.

В мае квартиры, расположенные в столичном регионе – Большой Хельсинки, – подорожали на 1,9%, апартаменты в других частях страны прибавили к цене 0,6%. В среднем, «квадрат» жилья на вторичном рынке недвижимости Финляндии продавался по €2 127.

В столичном регионе Финляндии квартиры предлагали в среднем за €3 337 за «квадрат», в других регионах страны – за €1 653 за кв. м. Такие выводы содержатся в отчете Статистического Центра Финляндии, передает радиостанция Yle.

Напомним, что весной 2012 года количество заключаемых сделок с недвижимостью в Финляндии сократилось на 9,25% в годовом исчислении. По словам местных риэлторов, интерес к жилью в многоквартирных домах в Хельсинки существенно снизился. Для того чтобы продать квартиру в кондоминиуме в столице потребуется не менее 55 дней, в среднем по стране - 74 дня.

Везунчик

Карен Шахназаров — о первом звонке, прозвучавшем почти в шестьдесят лет, о родовых владениях в Нагорном Карабахе, о работе на Нобеля и дырке в заборе, открывшей дорогу в большой мир, об американских сигаретах для Высоцкого, а также о том, кто помог Солженицыну вернуться в Россию

Шестидесятилетие генерального директора киноконцерна «Мосфильм» Карена Шахназарова приходится на 8 июля, но поздравления он начал получать загодя. По крайней мере, именно так режиссер расценил торжественно врученный ему на последнем «Кинотавре» приз за вклад в российский кинематограф и киноиндустрию, пошутив при этом, что награда за заслуги — первый звонок, а премия за честь и достоинство — последний: тебя приносят на сцену, венчают лавром и выносят… Впрочем, главным подарком к юбилею Шахназаров считает свой недавно законченный пятнадцатый художественный фильм «Белый тигр». А как вы хотели? Сам себе режиссер…

— Градский спел бы про отыгранный первый тайм, а у вас пока лишь первый звоночек, Карен Георгиевич. Все еще впереди!

— Строго говоря, у меня и раньше случались награды за вклад. На Иерусалимском фестивале подобный приз вручили еще лет восемь назад или около того. Потом еще раза два было в Каире, в Порту… Другой вопрос, что сочинский «Кинотавр» стоит особняком для российского кинематографа. Хотя желание итожить после сигнала о достижении преклонных лет не появилось. Как ни странно, сорокалетний рубеж у меня вызвал больше переживаний. Старшие товарищи предупреждали, говорили про опасный возраст, но я не придавал их словам значения, пока, что называется, не накрыло. Помню, размышлял тогда о смысле жизни, так ли живу, правильно ли… В результате внутренние метания не привели к серьезным поступкам, но период душевного смятения был. Очевидно, это и называется кризисом среднего возраста. Своеобразная болезнь, лучше ее переносить в легкой форме, без осложнений…

— Принято считать, что люди с южным темпераментом склонны к перепадам настроения.

— Есть такой грешок, хотя и не скажу, будто горячая армянская кровь бурлит во мне сильнее, чем степенная русская. Никто достоверно не знает…

— Вы когда-нибудь всерьез занимались родословной?

— Интересовался. В свое время пытался папу расспрашивать, хотя тот был индифферентен к теме. Что-то, разумеется, он знал, но целенаправленно в толщу веков не углублялся, предметно не погружался в вопрос. Правда, у нас в семье до сих пор хранится датированная началом девятнадцатого века бумага, передаваемая старшему сыну из поколения в поколение. Она досталась папе от его отца, в свою очередь он завещал ее мне, велев беречь. Из документа, выданного штабс-капитану Мелик-Шахназару, следует, что у нашего рода есть земли в Карабахе. Мой предок обратился к тогдашнему императору Александру I с прошением подтвердить, говоря на современном языке, права собственности на недвижимость. Карабах ведь какое-то время был под персами, пока не вошел в состав России. Местное дворянство, видимо, решило получить у государя письменное подтверждение на земельные владения. Эта бумага может служить свидетельством старинности рода. Недавно мне подарили книжку Арсена Мелик-Шахназарова «Владетели Варанды на службе Империи». Автор не поленился, собрав воедино легенды и мифы, относящиеся к нашей фамилии. Если принять исследование всерьез, получится, что княжеский род Мелик-Шахназаров едва ли не самый выдающийся в мировой истории. Кого там только нет! Вплоть до ближайших друзей и сподвижников Наполеона с Грибоедовым. Честно говоря, не очень верю в подобные байки, поскольку знаю, что представители Кавказа склонны преувеличивать роль собственного рода в становлении человечества. Если послушать, в Грузии и Армении каждый второй — князь. Справедливости ради надо сказать, слово «мелик» пришло в армянский язык из арабского и означает «царь», «государь». Это как «де» у французов: приставка перед фамилией подчеркивает принадлежность к дворянскому сословию. Точно знаю, что прадед работал управляющим на бакинских нефтяных промыслах у Людвига Нобеля, родного брата знаменитого Альфреда. Факт, что Мелик-Шахназаровы состояли в родстве с Флоренскими. Об этом в мемуарах написал Павел Александрович. Его мать была карабахской армянкой. Моя прабабка вышла замуж за царского полковника Бек-Пирумяна, который командовал армянскими войсками в битве с турками при Сардарабаде в 1918-м, а тремя годами позже, после победы в Закавказье советской власти, был расстрелян. Когда я снимал «Цареубийцу», в архиве обнаружил документ, свидетельствующий, что в комиссию по расследованию обстоятельств покушения на Александра II входил подполковник телеграфных войск Мелик-Шахназаров. Совпадение маловероятно, скорее всего, тоже наш родственник. Пожалуй, это все, что знаю наверняка.

— А на земли карабахские претендовать не пробовали?

— Съездил бы туда с удовольствием, несколько раз даже собирался, но потом планы менялись. Варанда — историческая область Арцаха, как армяне называют Нагорный Карабах. Спорная территория, словом. У нас был большой дом в Шуше, его сожгли еще во время первых конфликтов на национальной почве почти сто лет назад. Папа бывал в тех краях с моим дедом, а мне пока не довелось, что-то мешало. Говорят, там очень красиво…

— Зато по материнской линии голубых кровей у вас не наблюдается, Карен Георгиевич.

— Да, настоящий мужицкий род. Мать из села Салган Нижегородской губернии, неподалеку от Арзамаса. Дед в 17-м году служил на Балтийском флоте, в штурме Зимнего вроде не участвовал, но большевикам наверняка сочувствовал. Сохранилась дедовская фотография: бравый моряк в бескозырке… Подробности мне неведомы, в таких семьях не было принято вести родословную, однако по отрывочной информации могу предположить: дед и на Гражданской успел повоевать. Во всяком случае, когда его мать обвинили в симпатиях к троцкистам и на несколько месяцев посадили в каталажку в Нижнем, дед съездил в город, с кем-то поговорил, и ее отпустили. Правда, в годы коллективизации семью раскулачили. В их большом доме потом долго размещался сельсовет. К счастью, никого в Сибирь не сослали, и дед с семейством уехал в Москву. Тогда в роли гастарбайтеров выступали русские крестьяне. Дед работал на стройке, жил в бараке на Красной Пресне. И я этот этап зачерпнул. Своего жилья у нас не было, мы ютились в фактическом гетто на 2-й Черногрязской улице. Крохотная комнатушка, разделенная пополам. Там обитали бабушка, ее сестра с мужем и дочерью плюс мы втроем. Дед ушел из жизни молодым, в 42-м году скончался от туберкулеза…

— А почему вы на свет появились в Краснодаре?

— Папа фронтовик, в восемнадцать его призвали на Великую Отечественную, он окончил Тбилисское артиллерийское училище, командовал батареей, форсировал Перекопский перешеек, освобождал Севастополь и Минск, брал Кенигсберг, дважды был ранен, награжден орденами... Словом, боевой офицер. Сейчас таких практически не осталось. Их и раньше было сравнительно немного, тех, кто сражался на передовой, а не только числился в действующей армии, до наших же дней дожили считаные единицы. Признаться, у меня вызывают сильные сомнения обвешанные наградами люди, которых порой показывают 9 Мая. Я даже отменил торжественные митинги, традиционно проводившиеся у обелиска павшим на фронтах сотрудникам «Мосфильма», когда увидел на них «ветеранов» 1948 года рождения. Больная и крайне деликатная тема… Возвращаюсь к рассказу о папе. После Победы он вернулся в Баку, где родился и жил до войны, за два года экстерном окончил юридический факультет Азербайджанского госуниверситета и поехал в Москву в аспирантуру. Здесь познакомился с мамой, вскоре они поженились, но идти им было некуда. Подозреваю, бабушке не слишком нравилось, что дочь вышла за кавказца, хотя национальный вопрос тогда так остро не стоял. Потом, кстати, бабушка прекрасно ладила с папой, искренне любила его, но в тот момент он был вынужден отправить беременную маму к сестре в Краснодар. Там я и родился. Можно сказать, случайно оказался на Кубани, меня с теми краями ничего не связывает. Вскоре мама вернулась в Москву, и лет пять или шесть мы провели в бараке с бабушкой, пока папа не получил две комнаты в коммуналке, что считалось вершиной роскоши. По соседству с нашим домом на улице Бориса Галушкина сейчас находится общежитие ВГИКа. Такие вот совпадения бывают в жизни…

— Когда у Георгия Хосроевича карьера пошла в гору?

— На мой взгляд, у отца сразу все складывалось удачно. После аспирантуры оставили в Москве, взяли в «Политиздат», потом отправили в Прагу в журнал «Проблемы мира и социализма», считавшийся оплотом вольнодумства. В Чехословакии мы прожили года полтора. Мне было одиннадцать лет, и я хорошо помню то время. Вместе с папой в редакции работали будущий руководитель «Московских новостей» Егор Яковлев, писатель Юрий Карякин, другие достойные люди, получившие известность в перестройку. Поскольку сотрудники журнала не входили в дипломатическую колонию, квартировали мы не с посольскими, а в обычном жилом районе Праги. Учился я в русской школе, но во дворе общался с местной ребятней и быстро научился говорить по-чешски. Хотя грамматики не знал, изъяснялся бойко. Даже акцента почти не было. Конечно, со временем многое подрастерял, но и сейчас, оказываясь в Праге, отрывочно что-то вспоминаю, могу объясниться на бытовом уровне… После возвращения в Москву отца взяли в аппарат ЦК КПСС, где он и проработал более четверти века.

— Как думаете, в детстве вы доставляли хлопоты родителям?

— Теперь понимаю, что да, а раньше так не считал. Были моменты, когда выходил за флажки… С другой стороны, в ту пору и жизнь шла совсем иная. Трудно поверить, но лет с трех-четырех я пропадал во дворе с ровесниками. Утром уходил — и привет. Пока мама не позовет домой на обед. Сегодня никому из жителей большого города в голову не придет отпустить ребенка одного на улицу. Исключено! Недавно рассказывал своим детям, как с приятелем из нашего класса летал из Праги в «Артек». Папе удалось достать путевку — и вперед. До Москвы добирались с Игорем вдвоем, отец попросил кого-то из членов экипажа присмотреть за детьми. В аэропорту нас встретила моя тетка и отвезла к месту сбора. Оттуда вместе с другими ребятами под присмотром вожатых отправились на вокзал, погрузились в плацкартный вагон, который я видел впервые в жизни, и сутки ехали до Симферополя. Там пересели в автобусы, идущие непосредственно в пионерлагерь, где мы и провели двадцать четыре дня. Мобильных не существовало, позвонить, тем более за границу, было неоткуда, родители, по сути, находились в полном неведении, что с нами происходит, но вроде бы не слишком волновались. Смысл метаться, если все равно ничего не изменить? Нам, напомню, было по одиннадцать лет, и жизнь в «Артеке» шла весьма вольная, веселая. Там очень строго следили за режимом купания, не разрешали болтаться в море более пятнадцати минут в день. Но разве пацанов остановишь? Сбилась компашка сорвиголов, мы быстро отыскали дырку в заборе, ставшую нашим окном в мир. Уходили за территорию лагеря, лазали по соседним садам и виноградникам, забирались в горы, до одури купались на диком пляже… Прекрасный отдых! Без малого через месяц мы с Игорем вернулись в Москву, и я попал в объятия родителей, приехавших в отпуск на родину… Наше поколение росло более самостоятельным, теперь десятиклассников провожают в школу и встречают после уроков, а меня в первом классе поводили две недели и сказали: «Теперь сам!» При этом не факт, будто из-за дворового воспитания все обязательно вырастали хулиганами и бандитами. Сейчас модно рассказывать о юношеских подвигах с легким криминальным оттенком. В этом есть какая-то бравада. Не хочу уподобляться, да и хвалиться особенно нечем. Обычная мальчишеская жизнь. Конечно, и дрался, и со шпаной водился, и покуривал, и выпивал, и арбузы в колхозе воровал… Все как у всех.

— У вас была дача?

— Служебная не полагалось папе по рангу, а купить в личную собственность мы не могли. И дело не в деньгах, вернее, не только в них. Тогда это стоило не так дорого, с нынешними ценами на землю не сравнить. Отец писал научные и публицистические статьи, регулярно получал гонорары за публикации, но работникам ЦК не разрешалось приобретать дачи. Нельзя! Такой существовал порядок. Не знаю, может, и правильно. Людям предлагался выбор: карьера или все остальное… Отсутствие дачи не мешало моим родителям быть хлебосольными и гостеприимными хозяевами. Отец был необычайно эрудированным, начитанным человеком с феноменальной памятью и образованием, которое я назвал бы элитарным. Наверное, в этом и сказывался аристократизм его семьи. Ладно — Пушкин, но папа наизусть знал «Лузиады» Камоэнса, мог цитировать с любого места по памяти. Отец сам сочинял какие-то пьесы, рассказы. Естественно, он тянулся к творческой интеллигенции, и интерес был взаимным. В силу рода деятельности папа имел доступ к «белым книгам», названным так из-за отсутствия обложек, чтобы не выпячивать имя автора. Эта литература издавалась для служебного пользования. Разумеется, ничего сверхсекретного, но книг было много, и среди них встречались совершенно потрясающие. Папа приносил это богатство домой, давая почитать ближайшим друзьям и мне. Так впервые я взял в руки Набокова, Сартра, Боффа… Книги и люди, приходившие в нашу двухкомнатную квартиру на Университетском проспекте, оказали на меня сильнейшее влияние, значительно расширили кругозор. Папа долго дружил с Любимовым. Юрий Петрович частенько заглядывал к нам с Людмилой Васильевной Целиковской. Иногда после спектаклей приходил Высоцкий, приносил гитару… Никак не найду бобины с записями тех кухонных концертов. По идее должны лежать где-то дома, но не доходят руки разобрать завалы. Хотя есть вероятность, что записи разрушились от времени, пленка превратилась в труху. Жаль, если так. Я сам записывал на магнитофон «Комета». Во-первых, Высоцкий не только пел, за столом шел разговор, из уст умных и известных людей звучали нетривиальные мысли. Во-вторых, Володя иногда сворачивал с проторенной дорожки и импровизировал под гитару.

— Вы звали его по имени?

— Он сам так представлялся. Не любил, если обращались по отчеству. Да этого никто тогда и не делал. Высоцкий был молодым человеком в районе тридцати, это мне, пятнадцатилетнему, он казался взрослым, фактически же в папиной компании почти все превосходили Володю по летам. Он хорошо ко мне относился. Помню, как возил ему сигареты Marlboro, которые отец доставал через ЦК. Продукция американской табачной промышленности периодически появлялась в свободной продаже, говорят, какая-то братская социалистическая страна рассчитывалась ею с Советским Союзом за долги. Не знаю, правдива ли версия, но при желании сигареты в Москве отыскать было можно. Если не в магазинах, то в барах и ресторанах. В ЦК Marlboro продавали чаще, вот папа и покупал их для Володи, а я отвозил. Однажды даже в больницу. Со временем Высоцкий стал реже бывать у нас дома, но мы сталкивались в коридорах «Мосфильма». Я уже окончил ВГИК, работал ассистентом режиссера на студии. При встрече Володя полушутя-полусерьезно говорил: «Карен, не забудь позвать в новую картину». Конечно, я обещал, но не довелось… Высоцкий сознавал, что не до конца востребован как актер, ведь, по сути, единственная большая роль в фильме «Место встречи изменить нельзя» случилась незадолго до смерти… О Володе у меня остались наилучшие воспоминания, он был искренним, добрым человеком, это чувствовалось на расстоянии. Как говорится, ребенка не обманешь…

— А Любимов?

— Понимаете, от Высоцкого исходила волна тепла, он сразу располагал к себе. А Юрий Петрович другой, натура сложная…

— Ваш отец ведь помогал создателю «Таганки»?

— Не он один. Вместе с папой в созданную по инициативе Андропова консультантскую группу ЦК пришли люди не по партийной разнарядке. Они не делали классическую карьеру функционеров из КПСС, не поднимались со ступеньки на ступеньку — райком, горком, обком, Центральный комитет… Это были вчерашние ученые, творческая интеллигенция, по определению разделявшая либеральные ценности. Бурлацкий, Бовин, Арбатов, Шишлин любили театр и, конечно же, почитали «Таганку», стараясь при возможности разгонять грозовые тучи над ней. У Юрия Петровича ведь постоянно возникали проблемы, закрывали то один спектакль, то другой… Время от времени Любимов писал послания Брежневу, и отец через референта генсека Самотейкина, тоже симпатизировавшего «Таганке», передавал их адресату, что в действительности было весьма рискованным предприятием. Помню, однажды папе позвонила министр культуры Фурцева и стала раздраженно выговаривать за то, что тот лезет не в свое дело, берясь защищать «Таганку». Мол, вам поручено заниматься международными делами — вот и не суйтесь в чужие сферы. В принципе, Екатерина Алексеевна была абсолютно права, и в бюрократической иерархии она занимала место неизмеримо более высокое, нежели отец, при желании могла без всяких усилий создать ему серьезные проблемы. Могла, но не стала, ограничилась внушением и настоятельной рекомендацией не совать нос, куда не надо. Если бы поставила вопрос ребром, отца, наверное, выгнали бы из ЦК… После того случая он действовал аккуратнее, хотя и в дальнейшем не оставлял попыток помочь «Таганке». Папа приложил много усилий, чтобы Юрию Петровичу вернули советский паспорт. В тот момент он уже работал помощником Горбачева и убеждал Михаила Сергеевича в целесообразности такого шага. Это была папина инициатива. И к возвращению Солженицына в Россию отец имел прямое отношение. Всех подробностей не знаю, но слышал, что вопрос решался на более высоком уровне, нежели любимовский… За что готов поручиться на сто процентов, так это за роль отца в организации похорон Шукшина. Читал много версий на сей счет, но могу утверждать: именно отец ходил с письмом к Суслову. Своими ушами слышал, как Хуциев звонил папе и просил пробить разрешение на Новодевичье кладбище. Как и в случае с защитой Любимова, это нарушало рамки служебных полномочий отца, но он пошел к Суслову, понимая, что рискует, поскольку никто не взялся бы предсказать реакцию влиятельного секретаря ЦК по идеологии. Тот благосклонно отнесся к просьбе и подписал письмо… Отец за свою жизнь помог многим, он был очень отзывчивым человеком, куда более доброжелательным, нежели я.

— В самом деле?

— Абсолютно! Для некоторых из тех, для кого бескорыстно старался папа, я ничего не делал бы…

— Его предавали?

— Наверное, от сына, рассказывающего об отце, нельзя требовать объективности, но, на мой взгляд, даже слишком часто. Другое дело, папа не обижался и никогда не переживал из-за этого. Помог — и забыл, не ждал благодарности или ответной услуги. Интриговать тоже не умел, вел себя открыто и бесхитростно. Недавно я спросил у мамы: «Как ему удалось с таким характером сделать карьеру и продержаться в ЦК? Там ведь подковерная борьба шла — будь здоров!» Он был совершенно чужд системе. Хотя, может, именно это и спасало? Показательный эпизод описал в мемуарах Федор Бурлацкий, с которым отец дружил с аспирантуры и который, собственно, позвал его в ЦК. Он рассказывает, как однажды помощник Брежнева Александров-Агентов, пользовавшийся неограниченным доверием генсека и в силу этого располагавший колоссальной властью, устроил разнос группе консультантов. Сделал это Андрей Михайлович в своей манере — резкой и жесткой, если не сказать хамской. В тот раз ему не понравился вариант подготовленной для Брежнева речи. Говорил он долго, распаляясь по ходу. Папа выслушал спич, а потом встал и негромко произнес: «Перестаньте нас оскорблять. Не смейте так себя вести!» У сидевших в кабинете открылись рты от изумления. Возражать Александрову-Агентову никто не решался, не желая нарваться на еще более грубую отповедь. Но отец никогда не мог стерпеть при виде несправедливости. Брежневский помощник ничего не ответил и молча вышел из комнаты. Все были уверены: это последний рабочий день Шахназарова в ЦК, Александров-Агентов уничтожит строптивого сотрудника, сотрет в порошок. Надо отдать должное Андрею Михайловичу: он остыл и вернулся к прерванному разговору, словно ничего не случилось. Папе сошло с рук то, что другому стоило бы карьеры.

— А какие отношения связывали Георгия Хосроевича с Андроповым?

— О дружбе, разумеется, речь идти не могла, дистанция была слишком велика, но взаимное уважение, как мне кажется, существовало всегда. Юрий Владимирович много лет называл отца Шахом. Когда в 67-м году уходил из ЦК на Лубянку, звал отца с собой, но тот отказался. Не захотел надевать погоны. Даже генеральские. Андропов отнесся к решению спокойно, не затаил. Папа рассказывал, как общался с Юрием Владимировичем вскоре после назначения того генеральным секретарем. Окликнул на кремлевском приеме: «Надо посоветоваться, Шах». Присели вдвоем, папа стал говорить, что пора проводить демократизацию, общество созрело для перемен. Юрий Владимирович возразил: «Нельзя проводить эксперименты над голодными людьми. Сначала необходимо подтянуть экономику, накормить народ, а уже потом потихоньку отпускать вожжи». Андропов не успел осуществить задуманное, китайцы же, как известно, пошли по схожему пути и весьма преуспели.

— Зато получивший в 85-м власть Горбачев ждать не стал, с ходу провозгласив курс на ускорение и перестройку…

— В последующем многие отвернулись от Михаила Сергеевича, но отец оставался с ним до конца, находя объяснение и оправдание даже допущенным ошибкам. Ельцин ведь тоже делал папе предложение. Они были знакомы по ЦК и с тех пор поддерживали неплохие человеческие отношения. Когда Горбачев сложил полномочия президента СССР и покинул Кремль, Борис Николаевич пригласил папу в свою команду, но тот сказал, что связал судьбу с Михаилом Сергеевичем, поэтому не может дать положительный ответ. После чего написал заявление о выходе на пенсию. Согласитесь, поступок, достойный уважения. Отец продолжал работать в фонде у Горбачева, но это уже была не государственная служба.

— Вы разделяли отцовскую позицию?

— Наши политические взгляды часто не совпадали, тем не менее на ту ситуацию мы смотрели одинаково. В 91-м году между Борисом Николаевичем и Михаилом Сергеевичем пролегла пропасть, переход в чужой лагерь фактически означал измену, предательство. Думаю, и Ельцин это прекрасно сознавал.

— А где был отец во время путча?

— Мы оба находились в Форосе. Все произошло, по сути, на моих глазах. Когда в начале августа Горбачев отправился в Крым, он взял отца с собой. Такое бывало не раз, они и в отпуске регулярно встречались, продолжая работать над документами. Тогда шла активная подготовка к подписанию Союзного договора. Горбачев всегда останавливался в резиденции «Заря», а папа жил в располагавшемся чуть выше над морем санатории ЦК КПСС «Южный». В тот раз родители прилетели вместе, а я приехал в Форос дня через три. Помню, мама сказала: «Странно, почему на рейде так много кораблей? Никогда столько не было». Я посмотрел: действительно! Обычно береговую линию охраняли сторожевые катера и эсминец, а тут вдруг целая флотилия выстроилась, словно предстояли крупные военные учения. Впрочем, этот факт не вызвал особого беспокойства. Мало ли какие могут быть обстоятельства? А потом отрубили связь. Папа поговорил с Горбачевым, и вдруг телефон замолчал. Отец попытался перезвонить в «Зарю» — тишина. Ни ВЧ не отвечал, ни городская линия. Сначала мы решили, что случилась авария и к утру связь восстановят. А вместо этого спозаранку услышали указы ГКЧП… Сверху было хорошо видно, что президентская дача взята в плотное кольцо оцепления. Врут те, кто теперь заявляет, будто Горбачева в Форосе не блокировали. Могу засвидетельствовать: по периметру «Зари» стояли вооруженные бойцы и автоматы в руках держали отнюдь не бутафорские. Решив утром 19 августа разведать обстановку, я отправился к морю. Якобы для того, чтобы покататься на водных лыжах. Дежуривший на пляже и изнемогавший в черном костюме от жары чекист пресек мои поползновения на корню, заявив, что катание временно прекращено. И с территории санатория никого не выпускали. Должен сказать, ощущения не из приятных. Не в том смысле, что ждешь, пока четвертуют или распнут, но напряжение в воздухе висело… Любопытно, среди отдыхавших в «Южном» был и министр внутренних дел СССР Пуго с женой. Мы с ним без конца играли в пинг-понг. А буквально накануне путча Борис Карлович улетел в Москву. Можете представить мое изумление, когда увидел вчерашнего партнера по настольному теннису среди заговорщиков!

— Кто еще из известных людей был в санатории?

— Евгений Максимович Примаков, например.

— Тоже сидел под домашним арестом, как и вы?

— Все ведь очень быстро закончилось. На третьи сутки Примаков вместе с папой пришли к директору «Южного» и сказали, что должны срочно вернуться в Москву. Им дали машину и отправили в аэропорт. Охрана не препятствовала отъезду. Стало окончательно понятно: путч провалился… Тогда же Сергей Станкевич заявил по «Эху Москвы», что режиссер Шахназаров несколько дней не выходит на связь, судьба его неизвестна. Помню, маме новость польстила: «Смотри, Карен, как усиленно тебя ищут! Даже из-за папы меньше беспокоятся…» Чем дальше, тем больше ситуация напоминала скверный анекдот. По поведению гэкачепистов было понятно, что из затеи ничего не получится, серьезные вечеринки с таким настроением не проводят.

— Горбачев оценил преданность Георгия Хосроевича?

— Думаю, да. Михаил Сергеевич всегда вел себя по отношению к папе предельно уважительно. Вплоть до последнего дня. Отец умер 15 мая 2001 года. По дороге из Тулы заехал в Ясную Поляну, там внезапно стало плохо с сердцем. Вышел из машины и упал без сознания. Все случилось мгновенно… Горбачев узнал об этом первым и позвонил мне: «Карен, с отцом произошло несчастье». Я сразу понял, о чем речь, лишь спросил: «Совсем дело плохо?» Михаил Сергеевич ответил: «Совсем. Крепись…» Горбачевский фонд взял на себя хлопоты по организации похорон, сделал все необходимое, за что я очень признателен. Никогда этого не забуду. Да, про Горбачева говорят разное, дескать, переступал через людей, не помнил добра, но я ничего плохого сказать не могу, поскольку вижу, как Михаил Сергеевич поддерживает тех, кто работал с ним в ЦК и потом перешел в фонд. Никого не бросил, всем помогает. Его сложившаяся репутация ошибочна. Может, речь о политике, об отношениях с бывшими союзниками или оппонентами, но это иное дело. В публичной сфере действуют свои законы. И по-человечески Горбачев мне симпатичен. В нем никогда не было чиновничьего барства, снобизма, он всегда вел себя демократично, открыто. По крайней мере, у меня такое впечатление. Конечно, мы общались не так много, но он приходил на мои последние премьеры, с интервалом в десять лет я был на двух его юбилеях. В Лондон, правда, не летал, но на торжественный прием в Москве пришел. Дай бог, чтобы все мы дожили до восьмидесяти и сохранили такую живость ума и бодрость духа…

— Никогда не жалели, Карен Георгиевич, что вы горбачевский, а не ельцинский? Проблем из-за этого не имели?

— Трудно сказать. Может, в какой-то момент что-то мешало, но не люблю искать на стороне объяснение собственным трудностям. Мол, раз задуманное не получилось, виновата внешняя сила. Самый простой путь — свалить свои неудачи на происки врагов. Чьи воспоминания или интервью ни возьмешь, со всех сторон несутся стоны: и те палки вставляли, и эти гнобили… Кошмар, да и только! Не хочу впадать в такой настрой. Если кто-то и пытался расстроить мои планы, ничего страшного, это нормально. Жизнь человека не может протекать без борьбы и сопротивления, скучно, если все время по шерстке. Порой полезно и против. Это закаляет характер. Достойные противники, как и заслуженные награды, лишь украшают. Зачем скулить? Не мой стиль…

Андрей Ванденко

Досье

Карен Георгиевич Шахназаров

Родился 8 июля 1952 года в Краснодаре. Учился в московской школе № 4. В 1975 году окончил режиссерский факультет ВГИКа, где занимался в мастерской Игоря Таланкина. У этого же режиссера работал ассистентом на съемках фильма «Выбор цели».

Дебютировал в полнометражном кино картиной «Добряки». В 1980 году по его сценарию была поставлена лирическая комедия «Дамы приглашают кавалеров».

Широкую известность Шахназарову как режиссеру и сценаристу принесла вышедшая в 1983 году на экраны музыкальная картина «Мы из джаза». Лента, названная по опросу читателей журнала «Советский экран» лучшим фильмом года, была удостоена также международных призов на фестивалях в Гренобле, Лондоне, Чикаго, Лодзи, Белграде. Потом были фильмы «Зимний вечер в Гаграх», «Курьер», «Город Зеро», «Цареубийца», «Американская дочь»…

С 1998 года является генеральным директором киноконцерна «Мосфильм», с 2008 года — член попечительского совета Высшей школы телевидения МГУ. Народный артист России. Лауреат двух госпремий России, а также кинематографических премий «Ника» и «Золотой орел».

Имеет троих детей — дочь Анну, сыновей Ивана и Василия.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > itogi.ru, 2 июля 2012 > № 586768 Карен Шахназаров

Экспансионизм не догма

Является ли внешняя политика России авторитарной и агрессивной?

Резюме: Акцентируя внимание на якобы неизбывной автократической сущности России, теория авторитарного экспансионизма игнорирует важные и конфликтующие между собой мировоззренческие школы и группы интересов внутри страны.

Полностью статья опубликована в Europe-Asia Studies, Vol. 64, No. 4, Taylor & Francis, pp. 695-713.

Действия России в мире продолжают вызывать оживленные споры среди политиков и экспертов. Одни считают, что Москва в основном приспосабливается к предлагаемым обстоятельствам и не представляет угрозы для Запада, другие указывают на экспансионистские цели Кремля, идущие вразрез с существующими международными правилами. По этой логике, авторитарная культура и политическая система вынуждают российскую власть внутри страны эксплуатировать образ западной угрозы, а на международной арене вести себя ревизионистским образом.

Споры о намерениях Москвы ставят глубинные теоретические, исторические и этические вопросы. Станет ли более демократическая Россия действовать в согласии с Соединенными Штатами и Европой? Будет ли Россия авторитарная с неизбежностью представлять угрозу для Запада? Могут ли культурные и политические характеристики России служить достаточным основанием для исключения ее из списка партнеров и потенциальных союзников? И вообще, должны ли различия в политической системе и ценностях – будь то в России, Китае, Иране или какой-то другой стране – рассматриваться западными государствами как потенциально опасные?

Многие западные исследователи пользуются при анализе российского поведения так называемой теорией авторитарного экспансионизма (ТАЭ). Акцентируя внимание на якобы неизбывной автократической сущности России, теория игнорирует важные и конфликтующие между собой мировоззренческие школы и группы интересов внутри страны. Рассматривая исторические и институциональные особенности России как представляющие фундаментальную угрозу для Запада, ТАЭ по сути отказывает Москве в законном праве иметь собственные интересы и делать ставки в международной игре. В результате многие сторонники теории обвиняют Кремль во всех проблемах в отношениях с западными странами, а их рекомендации неизменно сводятся к необходимости изоляции или сдерживания России.

Попробуем оценить обоснованность ТАЭ применительно к России посредством сравнения такого подхода с двумя другими школами внешнеполитического анализа – реализмом и конструктивизмом. Вместо того чтобы сосредоточиться на авторитарном характере российского общественно-политического устройства, реализм и конструктивизм рассматривают курс России сквозь призму факторов международной системы – анархии и нормативной упорядоченности соответственно.

Теория авторитарного экспансионизма России

Основные идеи ТАЭ можно свести к двум утверждениям описательного и причинно-следственного характера. Согласно описательному утверждению, главная цель российской внешней политики – сохранение и расширение имперских границ и институтов. Причинно-следственный тезис предстает в двух разновидностях.

Первая разновидность связывает экспансионизм России с ее авторитарной культурой и склонностью подчинять другие страны. Это выражается в самоуверенности политического режима, готового действовать в одностороннем порядке, вместо того чтобы придерживаться духа международного сотрудничества. Вторая разновидность исходит из внутренней нестабильности и низкого уровня уверенности лидеров. Неустойчивость власти и озабоченность политическим выживанием ведут к отвлекающей форме экспансионизма. Предполагается, что общество в основном пассивно и не интересуется международной жизнью.

Обе разновидности подразумевают разные типы экспансии и различный политический подтекст. Если в первой речь идет о так называемом «экспансионизме с позиции силы» или «миссионерском экспансионизме», то во втором случае описывается экспансионизм, обусловленный слабостью или отчаянием, направленный на то, чтобы отвлечь внимание общества от низкой легитимности и эффективности режима. Две интерпретации отличаются друг от друга и в понимании возможности сотрудничества западных стран с Россией. Хотя обе теории скептически воспринимают возможность развития прочных отношений с Москвой, первая, подчеркивающая авторитарную поддержку международного экспансионизма, гораздо более пессимистична, чем вторая.

Описание целей России и мотивов ее поведения в мире с точки зрения ТАЭ резко контрастирует с другими теориями российской внешней политики – в частности, реализмом и социальным конструктивизмом.

Реалисты обычно подчеркивают материальные возможности и статус великой державы как внешнеполитические цели государства. Специалисты, работающие в этой традиции, полагают, что Россия действует в рамках международной анархической системы, которая определяет выбор любой страны. Хотя такие внутренние факторы, как идеология, природа государственного устройства и политическая культура, тоже имеют значение, их задача – определять, иногда прикрывать, но ни в коем случае не противоречить «истинным» национальным интересам.

Для социальных конструктивистов важны не столько власть или объективные материальные возможности, сколько то, что они дают государству с точки зрения обретения признания в глазах «значимых других». Европа и Запад в целом воспринимались Россией как значимые другие и постоянно фигурировали в спорах о национальной идентичности, создавая тот особый нормативный контекст, в котором российские правители защищали свои внешнеполитические решения. Эксперты-конструктивисты часто полагают, что российская внешняя политика сигнализирует западным странам о желании Кремля добиться равноправия и признания.

Контекст и долгую историю теории российского экспансионизма можно проследить, начиная с реакции Европы на подавление Николаем I стремления Польши к независимости в 1830–1831 годах. Россия не ограничилась борьбой с внутренней смутой, но и сыграла важную роль во время националистических революций 1840-х гг. в Европе. В 1846 г. Россия возглавила поход против польского восстания в Кракове, который по решению Венского конгресса являлся частью империи Габсбургов. В июле 1848 г. Николай положил конец революциям в дунайских княжествах Молдавии и Валахии – отчасти чтобы помочь Турции справиться с румынским националистическим движением. В 1849 г. Россия оказала финансовое и дипломатическое содействие Австрии, чтобы укрепить ее позиции в Италии, и царь направил почти 200 тыс. солдат, чтобы содействовать Габсбургам в расправе с беспорядками в Венгрии.

Уничтожая внутреннюю оппозицию монархическому правлению, Николай действовал в рамках Священного союза и не имел собственных амбиций. Хотя Россия поступала в соответствии с многосторонними обязательствами и делала лишь то, что от нее ожидали, Николая назвали «жандармом Европы». Такое представление о России в определенной степени стало результатом борьбы за власть на континенте. Великобританию и Францию не удовлетворяла Венская система, и они стремились остановить подъем России как великой державы-соперника. Однако не меньшее значение имело растущее расхождение России и Европы в представлениях о ценностях. Для европейских либералов Польша и другие страны, бросившие вызов монархиям, стали воплощением прогрессивных ценностей, а Россия – империализма и репрессий. Россию стали воспринимать как слишком «варварскую» и «автократическую».

Таким был политический контекст в момент появления ТАЭ на либеральном Западе. Польский вопрос не исчез, и в 1863 г. тамошняя элита подняла еще одно восстание, а европейские державы вновь выступили против усилий России разрешить проблему и сохранить существующие территориальные границы. Представлению о России как о стране нецивилизованной, имеющей экспансионистские устремления, способствовали иностранные путешественники, например, маркиз Астольф де Кюстин, который высказывался в таком духе еще до польских событий. После убийства Александра II в 1881 г. американские иммигранты (особенно еврейского происхождения) сформировали антироссийское лобби, целью которого было «освобождение» России от автократии и антисемитизма. Восприятие России как опасного автократического государства укрепилось при Александре III и Николае II, которые стремились сохранить влияние на Балканах. Начали развиваться теории авторитарного панславизма, и специалисты были убеждены, что «панславистский империализм» главенствовал в мотивации российского императора в начале XX века.

Социалистическая революция в октябре 1917 г. дала мощный импульс для закрепления восприятия России как экспансионистской автократии. Советский Союз продолжил отход от западных институтов и бросил вызов чувству военной безопасности Запада. Роспуск большевиками Учредительного собрания в январе 1918 г., доктрина мировой революции и создание в 1919 г. Коминтерна с целью распространения коммунистических идей и учреждения новых компартий за границей – все это создавало образ государства, продолжающего – и самым опасным образом – действовать в духе авторитарного экспансионизма. Даже после того как большевики отказались от идеи мировой революции и распустили Коминтерн, большинство западных политиков и экспертов не изменили свое мнение. Они были уверены, что идея мирного сосуществования является прикрытием идеологической экспансии или наступательной войны против Запада.

Классическим проявлением этой позиции можно считать обличение Джорджем Кеннаном авторитарной идеологии советского режима. По словам Кеннана, западные правительства стали ненавидеть советских лидеров «за то, что они делали», в то время как большевики ненавидели западные страны «за то, кем они были, независимо от их поступков». Такое разграничение стало общепринятым в западном взгляде на советскую внешнюю политику со времен холодной войны.

После ее окончания многие по-прежнему интерпретировали Россию как авторитарное государство с экспансионистскими инстинктами, ревизионистское или не принимающее правила международного поведения. Часто говорилось о том, что Россия пытается возродить утраченную империю, отступает от демократии и бросает вызов жизненно важным интересам Запада. Российское вторжение в Грузию в августе 2008 г. стало очередным поводом вспомнить ТАЭ. Хотя у России есть законные интересы на Кавказе, многие эксперты и аналитики объясняли вторжение Кремля либо решимостью обеспечить полный контроль над грузинской территорией и ресурсами, либо стремлением Москвы укрепить свою легитимность и защищенность перед лицом цветных революций.

Критика ТАЭ

Теория авторитарного экспансионизма страдает от искажений, связанных с эссенциализмом, культурным этноцентризмом и политическим лицемерием.

Эссенциализм. Первая проблема касается продвигаемого ТАЭ представления о России как о государственном образовании с неизменной сущностью, которое постоянно строит империалистические планы подчинения и оккупации других стран. Определяя суть внешней политики через политическую культуру страны и стратегические планы режима, эта концепция пренебрегает другими факторами. Объяснения, согласно которым наступательность России на международной арене является реакцией на действия Запада и имеет достаточно ограниченные цели, ТАЭ всерьез не рассматривает.

Например, несмотря на частые заявления, что в XIX веке Санкт-Петербург добивался разрушения Османской империи и завоевания Константинополя, цели России были гораздо менее амбициозными. Речь шла о защите православных христиан на Балканах, а также праве безопасного прохода российских судов через Черное море. Даже после поражения в Крымской войне правительство не отвернулось от Европы, как надеялись российские сторонники жесткой линии. Как показывали действия канцлера Александра Горчакова, Петербург хотел признания своих интересов в Черном море, которые Россия была готова защищать даже ценой объединения Германии.

Советская внешняя политика также имела более ограниченные цели, чем считали многие западные ученые и эксперты. Исключая краткий период стремления к мировой революции, Кремль в основном старался утвердить позиции Советского Союза как великой державы и признанного члена международного сообщества, а не расширять геополитические границы. Холодную войну, включая советскую оккупацию Восточной Европы, Карибский ракетный кризис в 1962 г. и военное вторжение в Афганистан в 1979 г., нельзя адекватно оценить, не принимая во внимание действия западных стран. Подозрения и недоверие Запада по отношению к СССР способствовали укреплению его решимости действовать наступательно. От готовности сотрудничать с Россией до и во время Ялтинской конференции Великобритания и США вскоре перешли к одностороннему и потенциально конфронтационному поведению. Несмотря на идеологические разногласия, Сталин и его окружение не оставляли попыток наладить отношения с Западом, пока 12 марта 1947 г. Трумэн не представил официально свою доктрину глобального сдерживания коммунизма, а в июне того же года не был провозглашен план Маршалла.

Сложно представить и недавнюю наступательность России как часть плана Кремля восстановить империю и доминирование над своими соседями, пусть даже ценой конфронтации с Западом. Те, кто обвиняет Россию в реваншизме, отступлении от демократии и угрозе жизненно важным интересам Запада, упрощают чрезвычайно сложный процесс трансформации страны и ее отношений с западным миром. В частности, действия Москвы в основном были следствием политики США по смене режимов, продвижения Запада на территорию, которую Россия воспринимала как сферу своих геополитических интересов, а также усилий по достижению ядерного превосходства. Не следует игнорировать интерактивную природу отношений Запада и России, представляя ее как эссенциалистское образование с раз и навсегда заданными ценностями и моделями поведения.

Этноцентризм. Отмеченное выше эссенциалистское представление о России отчасти является результатом культурного этноцентризма обсуждаемой теории. Вместо того чтобы рассматривать другие культурные общности как источник знаний, этноцентрические подходы имеют тенденцию воспринимать их как потенциальную угрозу именно в силу их инаковости. Этноцентризм не позволяет ТАЭ оценить исторические, геополитические и институциональные особенности России, потому что этноцентрические идеи исходят из превосходства собственной культуры и ущербности других.

Отличным примером западного этноцентризма является теория демократического мира, согласно которой демократии не воюют друг против друга. При ближайшем рассмотрении теория демократического мира – это зеркальное отражение теории авторитарного экспансионизма. Проще говоря, обе теории гласят, что, не воюя друг с другом, демократии западного образца предпочитают действовать мирным путем и сотрудничать, в то время как незападные авторитарные системы, такие как Россия, агрессивны и стремятся к экспансионизму именно потому, что не являются демократиями. Однако социальные структуры и внутренние условия государств гораздо сложнее, чем предполагают обе теории. В посткоммунистическом контексте демократизация нередко сопровождается ослаблением государства, что ведет к возникновению и распространению милитаризма и этнического национализма. С другой стороны, авторитарные режимы, которым не хватает легитимности, могут быть достаточно осторожными и воздерживаться от наступательной внешней политики, если считают, что это способно дестабилизировать ситуацию.

Излишне упрощенное отношение к политической системе России особенно пагубно в постсоветском контексте. Российская система продолжает развиваться, и ее нельзя назвать ни устоявшейся демократией, ни авторитаризмом в чистом виде. Если мы хотим выявить адекватное соотношение внутренней и внешней политики, следует разрабатывать более гибкие категории и теории. Даже на Западе представления о демократии меняются с ходом времени, и нелогично анализировать посткоммунистическую российскую демократию, соотнося ее с моделью западных обществ, а не с собственной историей России.

Лицемерие. Эссенциализм и этноцентризм теории авторитарного экспансионизма ведут к появлению спорных политических рекомендаций. Если страна – особенно в соответствии с первой разновидностью ТАЭ – была, есть и будет автократическим и антизападным империалистическим государством, то Западу придется либо сдерживать его, либо вступать с ним в конфронтацию. Подобные рекомендации не только ведут к сохранению напряженных отношений, но и являются политическим лицемерием, поскольку лишают Россию права на собственные интересы, т.е. отказывают ей в том, что сам Запад полагает основой своего существования.

Примером рекомендаций подобного рода могут быть призывы сторонников ТАЭ сдерживать Кремль путем исключения России из «Большой восьмерки» и других западных институтов, введения запрета на частные инвестиции и признания независимости сепаратистских регионов (Чечня). Однако такой подход вряд ли дисциплинирует Москву. Наоборот, последовательное отношение к России как к потенциальной угрозе приведет к власти тех, кто действительно заинтересован в обострении отношений с Западом. В политическом плане это чревато длительным периодом враждебности, ставшей результатом неверных представлений о намерениях друг друга. Расширение НАТО, бомбардировка Югославии и вторжение в Ирак уже внесли свой вклад в формирование такого рода отношений.

Три иллюстрации

Рассмотрим несколько показательных случаев проявления Россией наступательности и покажем уязвимость ТАЭ в их интерпретации.

Крымская война. Сторонники ТАЭ выдвинули два тезиса относительно решения России вступить в войну с Османской империей. Во-первых, они заявляли, что ультиматум, который царь предъявил султану по поводу прав православных христиан, был предопределен извечным желанием России завоевать Константинополь. Во-вторых, утверждалось, что автократический характер процесса принятия решений в Петербурге не допускал серьезной оппозиции плану царя. Доводы в пользу этих тезисов нельзя назвать убедительными.

Николай не стремился свергнуть султана. Его цели были более ограниченными и включали защиту прав единоверцев на территории Османской империи, сохранение престижа европейской державы и права держать флот в Черном море. Более трети населения Османской империи (почти 13 млн человек) составляли православные, а Кючук-Кайнарджийский мирный договор предоставлял России особые права по защите православных на территории Османской империи. Хотя эти права не были четко определены, статья 7 договора обязывала Порту «дать христианской вере и ее церквям твердую защиту» и предоставляла «министрам российского императорского двора [право] защищать все интересы церкви, созданной в Константинополе». Россия также рассматривала свои обязательства по защите православных христиан как согласующиеся с ее европейскими обязательствами в качестве члена Священного союза. Николай полагал, что он бросил вызов султану по вопросу о святых местах, чтобы подчинить османские территории европейским ценностям. Наконец, царь стремился подтвердить свой контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, что было жизненно необходимо для экономических связей России с Европой.

Крымская война стала результатом не столько российского экспансионизма, сколько неправильного понимания Россией и Западом мотивов друг друга, а также самоуверенности Николая. Неверно утверждать, что император не столкнулся с оппозицией внутри страны. Сторонники более умеренного курса, включая наиболее влиятельных советников царя, таких как граф Нессельроде и барон Бруннов, призывали монарха к осторожности в переговорах с османцами и консультациях с Австрией и Пруссией. С противоположных позиций выступали славянофилы, провозгласившие Крымскую войну «священной» и служащей цели возрождения христианской миссии России, и требовавшие увеличения военной поддержки балканских славян. Николай отверг советы обеих сторон.

Холодная война. ТАЭ акцентирует внимание на экспансионистской идеологии СССР и тоталитарной системе принятия решений при Иосифе Сталине. Но и в этом случае ТАЭ не отражает всей полноты картины.

Исторические данные свидетельствуют, что после Второй мировой войны цели СССР на международной арене были ограниченными и формировались под влиянием государственных представлений о стратегических интересах, а не под воздействием коммунистической идеологии. До конца 1945 г. Сталин действовал сдержанно и в целом в духе своего понимания Ялтинско-Потсдамских соглашений. Советский руководитель был готов смириться с независимостью Польши, хотя и в пределах советской сферы влияния. Он также не планировал никаких коммунистических захватов в Европе и советовал лидерам компартий в Италии, Франции, Венгрии и Болгарии сотрудничать с национальными правительствами, а не рассчитывать на получение власти в обозримом будущем – отчасти потому, что хотел помешать укреплению независимых коммунистических центров. Кроме того – в соответствии с соглашением о разделении сфер влияния, задуманным им совместно с Черчиллем, – Сталин отказался вмешиваться в ситуацию в Греции. Он воздерживался от вторжения в Финляндию, которую рассматривал как государство, в целом занимающее «дружественную» позицию. Сталин советовал китайским коммунистам вступить в коалицию со своими противниками – националистами. Он также отказался бросить вызов США, направив войска на Хоккайдо, хотя именно это предлагали некоторые его советники, когда в августе 1945 г. Трумэн сбросил атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки.

Отношение СССР к Западу радикально изменилось только в июне 1947 г. – после официального провозглашения плана Маршалла. Даже когда в марте Трумэн обнародовал свою новую доктрину, Сталин надеялся, что политические контакты и переговоры с Соединенными Штатами и Великобританией продолжатся. В апреле во время длительной встречи с госсекретарем Джорджем Маршаллом Сталин выступал за возможный компромисс «по всем основным вопросам» и говорил, что «нужно иметь терпение и не становиться пессимистами». Однако Маршалл придерживался противоположного мнения и в своем радиообращении 28 апреля заявил, что США не намерены продолжать консультации, а также планируют предпринять решительные действия. 5 июня он выступил с речью, в которой пообещал финансовую помощь на послевоенное восстановление европейского континента. В ответ Сталин и Молотов выдвинули свою альтернативу, создав блок со странами Восточной Европы и подавив любую оппозицию собственному курсу в регионе. Для самого Советского Союза это означало возвращение к довоенной системе массовой мобилизации и репрессий.

Советская структура власти, несмотря на высокую степень централизованности, допускала наличие различных позиций и точек зрения. Сразу после войны наиболее нетерпеливые в окружении Сталина хотели, чтобы советские войска перешли через Эльбу и оккупировали часть стран Западной Европы – он отверг этот совет как нецелесообразный. На другой стороне политического спектра бывший министр иностранных дел Максим Литвинов и посол в США Андрей Громыко защищали «либеральный» подход, предусматривающий большее уважение к выбору стран Восточной Европы и более широкие переговоры с Западом. Международные амбиции обеих сторон и недоверие к намерениям друг друга привели к ухудшению ситуации, и полномасштабная политическая конфронтация стала практически неизбежной. Геополитически ограниченный «социалистический империализм» Сталина столкнулся с глобальным «демократическим империализмом» Запада. Если бы Запад занимал не столь ревизионистскую позицию и не так опасался проникновения Кремля в западные страны, не исключено, что Сталин продолжил бы послевоенное сотрудничество в сфере безопасности.

Российско-грузинский конфликт. Те же претензии можно предъявить сторонникам ТАЭ, утверждающим, что автократическая Москва стремилась установить имперский контроль над Тбилиси и что война с Грузией была частью более масштабного геополитического плана восстановления господства России на территории бывшего Советского Союза.

Москва руководствовалась оборонительными целями, направленными преимущественно против расширения НАТО и включения в альянс Грузии, а в перспективе и Украины. Тбилиси был недоволен нежеланием Москвы уважать независимость Грузии, ее право на выбор внешнеполитического курса, Россия же была раздосадована отсутствием признания ее интересов со стороны США и Североатлантического блока. Если уместно предполагать, что Кремль намеревался получить полный контроль над Грузией, то не менее правомерно усматривать в мотивах России и соображения обороны и безопасности. Интересы безопасности помогают понять поведение Москвы и объяснить, почему она ограничилась признанием независимости Абхазии и Южной Осетии, но воздержалась от реализации более масштабных целей – свержения Саакашвили и установления в Тбилиси прокремлевского режима.

Западные страны и Грузия разделяют ответственность за все более наступательное поведение России на Кавказе. Оказывая содействие Тбилиси во время переходного периода после «революции роз», закрывая глаза на восстановление контроля над Аджарией, Кремль ожидал, что Грузия с уважением отнесется к российским интересам в регионе. От Тбилиси ждали, что он прекратит требовать немедленного вывода войск, исключит применение силы в отношении Южной Осетии и Абхазии и будет консультироваться с Москвой по ключевым вопросам безопасности, таким как членство в НАТО. Однако грузинское руководство вскоре избрало стратегию разрешения территориальных споров без содействия России и опираясь на поддержку США.

За 10 лет Вашингтон выделил Грузии 1,2 млрд долларов помощи и направил туда военных советников. Соединенные Штаты стремились обеспечить себе доступ к каспийской нефти и укрепить геостратегическое присутствие на Кавказе, что Кремль расценивал как американскую ангажированность и нежелание признавать российскую роль в регионе. США не пытались ограничить милитаризацию Грузии и умерить пыл готового к применению силы Тбилиси. В то время как Россия начала наращивать содействие Абхазии и Южной Осетии, представители НАТО и Соединенных Штатов не скрывали своей поддержки Тбилиси и редко публично критиковали действия Грузии.

Неверно и то, что кремлевская система принятия решений исключала серьезные споры. По словам Глеба Павловского, одна из кремлевских фракций хотела движения к Тбилиси, чтобы бросить вызов Западу и в полной мере восстановить доминирование на Кавказе. Другая группа придерживалась более умеренных целей, но рассматривала возможность отстранения от власти Саакашвили. Премьер-министр Владимир Путин и министр иностранных дел Сергей Лавров давали понять, что хотят отставки президента Грузии, предполагая выдвинуть это в качестве условия прекращения огня. Третья фракция, по-видимому, была вполне удовлетворена военной победой над Грузией и признанием независимости двух ее регионов. Правящая структура отнюдь не была однородной и консолидированной.

Лучше понять Россию

Возможности понять Россию и ее внешнюю политику с позиций ТАЭ довольно ограничены. Сторонники этой теории зачастую не только неверно представляют направление и масштабы действий России на международной арене, но и способны усугубить неопределенность в вопросе о мотивах российского поведения.

Сосредоточившись на роли внутреннего «авторитаризма» в формировании внешней политики, ТАЭ упускает из виду ряд иных факторов международного поведения государств, таких как интересы безопасности и действия других держав по отношению к России. Тенденция эссенциализировать внутренние условия России и преувеличивать ее международные амбиции должна заставить аналитиков скептически отнестись к политическим рекомендациям ТАЭ.

Адекватный подход требует более сложной классификации российской внешней политики. История показывает, что Россия с момента ее становления как независимого централизованного государства движется не по одной, а по нескольким траекториям в отношениях с Западом. С момента открытия постоянной миссии в Риме в начале XVII века и до политики коллективной безопасности перед Второй мировой войной Россия часто вступала в коалицию с западными государствами против тех, кого считала угрозой для себя. Вторая траектория российских отношений с Западом – это оборонительное поведение или сочетание внутренних реформ и гибких международных альянсов. К этой модели относятся периоды восстановления России после Смутного времени, а также иных внешних и внутренних потрясений – длительной войны со Швецией, Крымской войны, Октябрьской революции и распада СССР. Наконец, Россия не раз в истории демонстрировала наступательность, как было показано выше на примерах Крымской войны, холодной войны и российско-грузинского конфликта в августе 2008 года. ТАЭ применима лишь для третьей траектории российской внешней политики, да и то лишь в ограниченной степени.

Адекватный подход к России требует избавления от предвзятости и политического лицемерия. Он должен быть эклектичным, основанным на различных теоретических традициях и принимать во внимание внутренние институты, интересы национальной безопасности и потребность в международном признании как факторы, в равной степени влияющие на внешнюю политику. Если же опираться на распространенное 200 лет назад маркизом де Кюстином представление о России как о государстве «по своей природе агрессивном» и пытаться реконструировать мотивы Кремля, не опираясь на достоверные сведения, это вряд ли поможет лучше понять страну и выработать разумные политические рекомендации.

А.П. Цыганков – профессор международных отношений и политических наук Университета Сан-Франциско.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735553 Андрей Цыганков

Русский национализм и российская геополитика

Пойдет ли Россия путем Турции?

Резюме: Раньше русский национализм был для России и самого русского народа своего рода резервным историческим проектом, который пунктирно заявлял о себе в переломные моменты, но не мог всерьез оспорить имперского мейнстрима. Теперь имперского проекта (как альтернативы национальному) в России больше нет, есть только имперские фантомные боли.

Для исследователя национализма, как и для его идеолога, одна из главных проблем – парадоксальное словоупотребление. С одной стороны, «национализм» – одиозное, маргинальное явление, синоним социальных девиаций. Эталонной в этом отношении можно считать формулировку из проекта предвыборной программы Владимира Путина («Программы 2012–2018»), опубликованной на старте кампании: «Мы будем бороться с попыткой использовать информационное пространство для пропаганды жестокости, национализма, порнографии, наркомании, курения и пьянства». Думаю, многие шедевры политической пропаганды меркнут перед красотой этого логического ряда.

С другой стороны, «национализм» – один из бесспорных соавторов современной эпохи, common sense исторического модерна. Так называемый принцип национальности стал решающим не только и не столько в перекройке территориальных границ старого имперского миропорядка, сколько в ревизии его социальных, сословных границ. Утверждение гражданского равенства в череде европейских революций и реставраций было движимо пафосом национального достоинства. Сначала средние, а затем и массовые слои общества перестали быть «низшими сословиями» именно постольку, поскольку стали «англичанами», «немцами», «французами». «Национализм стал стимулом… перехода от статуса… подданных к статусу граждан», – пишет Юрген Хабермас, которого вряд ли можно заподозрить в симпатиях к национализму. Американский исследователь Лия Гринфельд добавляет к этому, что основанная на культуре национальная идентичность «довела до конца то, что Просвещение не смогло: уравняла их («неприкрепленных интеллектуалов» и представителей образованной буржуазии. – Авт.) в человеческом отношении с любым представителем высшего класса».

«Национализмом» в широком смысле является сама манера структурировать социальное пространство в национальных категориях. Энтони Смит называет это «методологическим национализмом», а Майкл Биллинг – «банальным национализмом». Ни первое (дискриминационное), ни второе (рамочное) понятие национализма не пригодно для выявления содержательной стороны позиции.

Первое – просто в силу жанровых соображений. Вряд ли стоило бы вести передачу «Международная панорама» в категориях передачи «Дорожный патруль». «Национализм», идущий через запятую с курением и пьянством, является не политическим, политико-полемическим понятием, а просто ругательством с использованием переноса значения.

Со вторым понятием несколько сложнее. Оно как раз является политико-полемическим. Несмотря на свою широту, оно включено в довольно интенсивную оппозицию – есть «вещь», которую оно оспаривает и которая оспаривает его. Это глобализация. Тоже в широком, методологическом смысле, как о ней рассуждает, например, Ульрих Бек.

«Глобализация, – пишет он, – означает разрушение единства национального государства и национального общества (т.е. разрушение одной из главных «привычек» методологического национализма. – Авт.). Образуются новые силовые и конкурентные соотношения, конфликты и пересечения между национально-государственными единствами и акторами, с одной стороны, и транснациональными акторами, идентичностями, социальными пространствами, ситуациями и процессами – с другой».

Т.е. как раз в контексте международных отношений эта оппозиция критически важна. Но все дело в том, что перед лицом того превращения, о котором говорит Бек, «методологический национализм» уже не может оставаться всего лишь методологическим. Он либо просто теряется, размывается в мире трансграничных идентичностей, либо перестает быть банальной привычкой, когнитивной рамкой, становясь активной и осознанной нормативной концепцией. Точнее сказать – вновь становясь. Поскольку именно осознанной нормативной концепцией он и был в период своего становления, когда деление мира на нации было не банальностью, а вызовом самим основам феодально-династической картины мира.

Упрощенно смысл этой нормативной концепции я бы свел к двум постулатам.

1. Понимание легитимности государства/государственной власти через нацию.

На этом уровне национализм противостоит династическим, теократическим, идеократическим концепциям власти. Можно было бы сказать, что речь просто-напросто о демократии. Это так. Но речь не о процедурной демократии как таковой, а о ее основании, каковым является современная концепция суверенитета.

Положение Декларации прав человека и гражданина 1789 г., гласящее: «Источником суверенной власти является нация», означает, что суверенная власть имеет в своей основе не проекцию трансцендентного порядка («божественное право» королей) или, забегая вперед, не проекцию утопии/модели будущего в настоящее («всепобеждающее учение» генсеков), а некую представительную способность. Т.е. способность олицетворять народ как целостность, как политическую личность. Чтобы было понятно, что дело не в процедурной демократии (выборы – лишь технология представительства), напомню: представительной способностью может обладать и монарх, если его власть истолкована как функция народного суверенитета, а он сам – как «представительное лицо». Это означает безусловный разрыв с традиционной концепцией монархии, благодаря которому, собственно, многие монархические дома и сохранились в современную эпоху, продемонстрировав завидную ловкость в переоблачении феодального института в национальные одежды.

2. Понимание нации не через абстракцию общественного договора, а через идею совместного наследия. На этом уровне национализм противостоит либерализму и, шире, универсализму Просвещения (включая и тот строй мысли, в котором выдержана упомянутая Декларация 1789 года). Но противостоит не обязательно в качестве антагониста, а подчас в качестве имплицитного знания. Знания о том, что общность правовых институтов, как правило, возникает и развивается на базе общности культуры, языка, исторического самосознания.

Условный «общественный договор» заключается не между случайными друг для друга людьми, а между людьми, имеющими минимум взаимного доверия, способными друг друга понимать, различающими «своих» и «чужих» и, соответственно, знающими, с кем именно необходимо достичь соглашения. И все подобные свойства обеспечиваются не «естественной природой» людей, а их совместной историей.

Поэтому в «гражданском состоянии» имеют значение не только индивидуальные права и публичные институты для их реализации, но совместное достояние (материальное и нематериальное), которое делает возможным то и другое. Отсюда присущее национализму понимание природы государства. Оно воспринимается как механизм политики идентичности. Его целью видится не только обеспечение индивидуальных прав, но и сохранение/воспроизводство совместного наследия, передаваемого от поколения к поколению.

Гражданство воспринимается не как формальное членство, а как соучастие в общем деле/общей судьбе, которое невозможно вне способности говорить на одном языке (в прямом или переносном смысле) и чувства сопричастности, присущих национальному единству. «Если в народе нет чувства солидарности, если он говорит и пишет на различных языках, то не может существовать объединенного общественного мнения, необходимого для представительного правления», – пишет Джон Стюарт Милль.

Национализм: историческая ситуация

Милль был одним из немногих либеральных теоретиков, признававших националистический фундамент современного демократического государства. Чаще это оставалось за скобками и не артикулировалось явным образом. Что, с одной стороны, понятно: многие вещи лучше практиковать, не декларируя явным образом. Но с другой стороны, чревато проблемами: нация относится к числу самореферентных общностей, т.е. общностей, воспроизводящихся через знание о себе, и это знание должно быть по возможности адекватным. Чтобы воспроизводить базовое свойство современного национального государства – синергию политической власти и культурной однородности, – его необходимо адекватным образом артикулировать, что оказалось невозможно в силу табу на национализм на определенном этапе европейской истории. Стоит отметить, что этапом, на котором возникло это табу, стал отнюдь не собственно послевоенный период. В этот период как раз отдельные европейские национализмы деятельно праздновали свою победу над нацизмом, примерами чему служат феномен голлистской Франции или послевоенные этнические чистки в странах Центральной и Восточной Европы. А вне европейского ареала – не будем забывать – век национализма вообще только начинался. Скорее, табу на национализм (на артикуляцию национальной «предвзятости» современных демократических государств) возникло по итогам культурной революции 1960–1970-х гг. прошлого века, бросившей вызов «консервативным» основаниям западной цивилизации и серьезно изменившей ее моральный облик.

Эту эволюцию современного государства, которое сначала порождается национализмом, затем предпочитает о нем забыть и, в конечном итоге, от него отказаться, декларируя свою универсальность и практикуя культурный нейтралитет, обосновывает Хабермас. Если «в начале своего развития», утверждает он, национальному государству «вряд ли хватило бы сил на достижение… нового… уровня общественной интеграции» без «культурной интерпретации прав политического участия», то в фазе зрелости оно больше не нуждается в доминирующей культуре – достаточно чисто правовых форм интеграции.

Но нации – это не достигнутые состояния, это процессы, которые необходимо снова и снова возобновлять на всех уровнях, и все усилия по правовой и политической интеграции общества без его культурной интеграции будут бесплодны. Кстати, в отличие от Хабермаса, это хорошо понимает Верховный суд Германии, который по запросу в связи с Маастрихтским договором признал: «Конституционное государство требует определенной культурной однородности граждан».

Дав трещину в фундаменте, здание современности начинает проседать. Множественные кризисы «позднего модерна» – кризис демократического участия, кризис социального государства, кризис образования и воспитания – имеют в общем знаменателе эрозию национального единства, утрату оснований морального консенсуса и социальной солидарности.

Этим задана историческая повестка нового национализма.

Если национализм «первой волны» был идеологией в целом революционной (он революционизировал общество, будучи новым принципом легитимности власти и, шире, новым принципом социальной картографии – я имею в виду членение социального и географического пространства на нации), то национализм сегодняшнего дня является скорее консервативной идеологией. Консервативной – в смысле возобновления истоков, защиты основ, а не сохранения статус-кво.

Его миссия – артикуляция непризнанных и, как следствие, рискующих быть утраченными оснований проекта «модерн». Т.е. – национальных, партикулярных оснований того, что воспринимается как нечто универсальное. О каких взаимосвязях идет речь, думаю, в целом уже понятно:

культурная целостность и суверенитет как основание представительной демократии, национальная солидарность («горизонтальное братство» национализма) как основание социального государства, национальный эгоизм промышленной политики как основание экономического богатства, стандартизация общества на базе национальной высокой культуры («ассимиляционизм») как основание современных систем массового образования/воспитания, унаследованная христианская идентичность европейских народов как основание культуры прав человека.

И так далее.

Если всмотреться в этот «дискурс об основаниях», балансирующий где-то на грани банальности и неполиткорректного радикализма, можно заметить, сколь сильно изменились отношения национализма с либерализмом как главной фасадной идеологией современности. Если на раннем этапе он идет с либерализмом рука об руку (они едины в преодолении феодальных порядков), то сегодня оказывается по отношению к нему в глубокой оппозиции. Во многом – вынужденной, поскольку либерализм главным образом и стал идеологией той самой глобализации, которая, по Ульриху Беку, «разрушает единство национального государства и национального общества», а вместе с ним – и субстанцию проекта «модерн».

Глобализацию в этом значении не стоит понимать как объективный процесс развития средств связи, а скорее – как проект своего рода двойной эмансипации, «сверху» и «снизу». Субъектами «эмансипации сверху» являются те элиты, которые давно тяготятся национальным государством как системой связывающей их хозяйственной, культурной, политической солидарности. В их логике разрушение национальных барьеров равнозначно снижению издержек. Субъектами «эмансипации снизу» являются меньшинства, тяготящиеся доминированием культуры национального и морального большинства. На пересечении обоих процессов происходит размывание «среднего класса» и далеко идущая фрагментация общества.

Правый антиглобализм: повестка для России

Перед лицом этих вызовов национализм лишается счастливой возможности быть локальным сознанием. Отвечать на вызовы проекту национальных государств нужно на том уровне, на котором они возникают. А это глобальный уровень, уровень развертывания глобализации как исторического проекта. Поэтому национализм в своем международном измерении предстает как правый антиглобализм.

Однако здесь возникает очевидный парадокс, напряжение между национальными целями подразумеваемой «реконкисты» (возвращение национальным государствам, насколько это возможно, внутренней целостности и суверенности) и очевидной недостаточностью национального масштаба (масштаба отдельно взятых государств) для их достижения.

Этот парадокс хорошо заметен в риторике обновленного «Национального фронта» – самой яркой из националистических сил последнего времени. Идеи Марин ле Пен действительно можно назвать правым антиглобализмом – она мыслит комплексно и находит общий знаменатель для проблем, которые действительно имеют общую природу, в качестве ипостасей глобалистского проекта (аутсорсинг, экспансия китайского бизнеса, безответственность крупных ТНК, массовая иммиграция, геттоизация, мультикультуралистская реформа школьного образования, размывание среднего класса и т.д.). Но уже в рецептах очевиден разрыв. С одной стороны, рекомендуемый ею протекционизм (миграционный, промышленный, да и культурный) может быть стратегически эффективен только в европейских масштабах, с другой – именно евроинтеграция оказывается одной из главных мишеней пропаганды.

И это не субъективное заблуждение, а отражение реальной дилеммы: наднациональные интеграционные структуры ЕС действительно часто оказываются проводниками неолиберального проекта и своего рода «точками входа» глобализации в Европу, но и демонтаж наднациональных конструкций не выход. Закрыться от разрушительного действия глобализации невозможно в масштабе компактного национального государства, необходимо защищенное «большое пространство».

Глобализацию вряд ли можно победить, зато из нее можно «выйти» большими политико-региональными группами. Поэтому геополитика «пан-регионов» сегодня не альтернатива геополитике национальных интересов, а одна из ее проекций. Собственно, это главная дилемма правого антиглобализма – необходимость поиска адекватных наднациональных форм для решения национальных задач. Или, точнее сказать, – интер-национальных форм. Сегодня актуально новое прочтение интер-национализма, на этот раз через дефис. Т.е. программы взаимной соотнесенности «националистов» разных стран, чьи проекты были бы как минимум не враждебны друг другу, как максимум – совместимы в едином геокультурном, хозяйственном, оборонном пространстве.

Как общий принцип это понятно. Но формулу «интер-национального» баланса придется искать применительно к каждому конкретному случаю. Случай, который интересует нас больше других, – это Россия. Поэтому дальше речь пойдет о том, как специфицируется повестка правого антиглобализма применительно к нашей стране.

Попробую выразить эту специфику в нескольких постулатах.

1. Россия сверхтипична. Мы любим говорить о своей исключительности. Но наша сегодняшняя ситуация является типовой, даже модельной для современного мира. Наверху – предательство элит: жизненный выбор в пользу внешних центров цивилизации, восприятие страны как добычи, вывод капитала/отказ от его концентрации на национальном уровне, конвертация национальных ресурсов в гипотетическое членство в клубе глобальных элит и/или сверхпотребление («нефть в обмен на удовольствие»).

Внизу – экспансия меньшинств: консолидация «этносословий» (удачный термин Павла Крупкина для коалиций этнических кланов – криминальных, коммерческих и административных) в условиях атомизированного общества и слабых институтов правопорядка. Массированная замещающая иммиграция с «бедного юга» (пока без образования компактных гетто, но с тенденцией к появлению широкого мультиэтничного гетто «бедного юга» внутри страны, в которое рискуют войти все, кто не может физически и социально изолироваться от мигрантизированного/архаизированного социума).

В середине – даже не размывание «среднего класса», а его обвал, с гибелью под обломками больших масс людей и элементов социального уклада. Я имею в виду гибель советского «среднего класса» в десятилетие победного шествия глобализации, каковым были 1990-е годы.

В минувшее десятилетие рост показателей уровня жизни позволил говорить о формировании нового среднего класса. Но он явно не становится и не станет в обозримое время доминирующей социальной силой. Во-первых, потому что рост ВВП происходил параллельно росту социального неравенства. Во-вторых, потому что «средний класс» – это не столько характеристика уровня дохода, сколько показатель уровня социальной интегрированности, который, в свою очередь, зависит от качества социальных инфраструктур (образование, здравоохранение, правовая защищенность). А оно в целом продолжает снижаться, что тоже, увы, соответствует глобальным трендам (одно из главных измерений нового неравенства в развитых обществах – деградация общедоступных социальных инфраструктур).

Иными словами, мы в целом движемся в общем, «глобальном» русле. Но с большим опережением. Опережение связано с тем, что нам ощутимо не хватает тех барьеров, которые сдерживают разрушительные проявления глобализации в других государствах. В развитых странах это механизмы представительной демократии, сильное гражданское общество, система правопорядка и т.д. Где-то это, напротив, традиционные социальные структуры и религиозные нормы. В развивающихся странах сглаживать многие проблемы позволяет сама динамика экономического роста плюс сильная, национально ответственная власть (Китай, Бразилия в последнее десятилетие).

Всего перечисленного нам отчетливо недостает, отсюда – сомнительная честь быть витриной глобализационной динамики социума и в очередной раз играть роль марксова «язычника, страдающего от язв христианства». Собственно, это известно давно: противоречия цивилизационного уклада острее проявляются на периферии. Но благодаря этому на периферии могут быть даны и более острые ответы. Позволю себе предположить, что правый антиглобализм в России имеет не только особую актуальность, но и особые шансы на успех.

2. Россия обладает потенциалом самодостаточности. «В период дебатов о глобализации и всеобщей зависимости, – пишет Эмманюэль Тодд, – Россия… может стать гигантской демократической страной, имеющей равновесие внешнеторгового баланса и обладающей энергетической независимостью. Короче говоря, в мире, где доминируют Соединенные Штаты, она может стать воплощением голлистской мечты». В случае с голлистской мечтой Тодд, возможно, сказал больше, чем хотел. Ведь это не просто мечта о реальном суверенитете, это мечта о суверенитете в ситуации, когда планета стала ареной для игры превосходящих сил. Чужой игры, в которую так легко быть втянутыми на чужих условиях.

Для де Голля такой игрой была американо-советская биполярность, для современной России – американо-китайская. При всех различиях между ними в обоих случаях речь идет о конфликтном сосуществовании двух сверхдержав (в американо-китайском случае – конфликтном симбиозе, что чревато еще большим напряжением), от которых зависит положение дел в мире и которые испытывают его на прочность. Сегодняшняя нестабильность в Северной Африке, на Ближнем и Среднем Востоке вполне может быть прочитана как ситуация косвенного конфликта сверхдержав (через посредничество третьих сил) в условиях невозможности их прямого военного столкновения. Т.е. как нечто относительно знакомое по американо-советскому опыту.

Существенное различие состоит в том, что если в эпоху прежней биполярности угроза миру исходила от взаимных противоречий сверхдержав, то сегодня также (а возможно, и прежде всего) – от их внутренних противоречий.

Эмманюэль Тодд много пишет о тех внутренних проблемах, которые делают Соединенные Штаты «опасной державой», отнюдь не безумной, но вынужденной реализовывать «стратегию умалишенного». «Блуждающая и агрессивная, напоминающая походку пьяницы стратегическая траектория “одинокой сверхдержавы” может быть удовлетворительно объяснена только на пути выявления нерешенных или неразрешимых противоречий и вытекающих отсюда чувств неудовлетворенности и страха».

Это эффект неожиданной бесполезности, постигший США после окончания холодной войны. Новая биполярность не имеет открытой блоковой формы и реализуется преимущественно в экономической, а не военной сфере. В этой ситуации откровенная избыточность (с точки зрения интересов союзников и мира в целом) инфраструктуры глобального военного присутствия Соединенных Штатов может камуфлироваться только за счет генерирования и консервации множественных локальных конфликтов и конструирования вспомогательных «осей зла».

Это огромный внешний долг и внешнеторговый дефицит, критическая зависимость от внешнего мира в экономической сфере, балансируемая позицией эмитента «мировой валюты». Необходимость обеспечения такой позиции под залог внеэкономических активов (политический контроль за мировыми ресурсами, военное превосходство) опять же отсылает к стратегии генерирования локальных кризисов.

Эти и подобные обстоятельства делают США державой «эксцентричной» во всех смыслах – вынужденной хронически «выходить из себя», сбрасывая внутреннее напряжение во внешний мир. Но ровно то же самое, хотя и в силу иных обстоятельств, можно сказать о КНР. Совокупность вызовов, с которыми сталкивается Китай, – демографических, социально-экономических, экологических, идеологических – может находить разрешение или хотя бы отсрочку только на пути разноплановой глобальной и региональной экспансии (об этом подробно пишет Александр Храмчихин).

Таким образом, обе глобальные сверхдержавы, чтобы поддерживать свою внутреннюю устойчивость (в одном случае за счет высоких стандартов потребления, в другом – высоких стандартов роста), вынуждены (или будут вынуждены) продуцировать нестабильность вовне. Сама конструкция миропорядка эпохи американо-китайской биполярности генерирует кризис.

Если дополнить это картиной стихийных вызовов (изменение климата, новое «великое переселение народов», ресурсные кризисы, религиозные войны новой волны – болезненное протекание урбанизации, демографического перехода в исламских регионах и т.д.), то «глобальный мир» предстанет совсем не тем местом, куда мы должны как можно глубже интегрироваться. Напротив, критически важно сохранять по отношению к нему автономию – силовую, хозяйственную, ценностную.

Разумеется, это не значит, что все двери должны быть закрыты. Но двери должны быть. И ключи должны оставаться внутри. Собственно, это и называется суверенитетом.

3. Россия достаточно однородна. Владимир Путин как-то сказал, что реальный суверенитет – эксклюзивная вещь в современном мире. Это действительно так. Стран, обладающих большой территорией, разнообразными природными ресурсами, более или менее многочисленным населением, научно-технологическим и оборонным потенциалом, традицией государственности, на планете совсем не много, и Россия, безусловно, входит в их число. При этом от большинства из них она отличается одним весьма важным свойством: при своем масштабе пространства она удивительно однородна в культурно-этническом отношении. По крайней мере, пока.

К этническому ядру здесь принадлежит порядка 85% населения (русские, белорусы, украинцы – внутри Российской Федерации они по-прежнему могут считаться единым народом). Русский язык безоговорочно доминирует практически на всем пространстве страны (за исключением относительно компактных анклавов иноязычия). Этнические меньшинства в целом в немалой степени русифицированы, внутри самого русского ядра нет таких барьеров для взаимопонимания (диалектных, социокультурных), какие есть между, например, «северянами» и «южанами» у ханьцев или итальянцев.

Это противоречит дежурным рассуждениям об «уникальной многонациональности» России. Но уникальным в национальной конструкции нашей страны является разве что тот самоотверженный радикализм, с которым большевики реализовали принцип институционализации этничности в территориальном устройстве, а «демократы» ельцинского призыва возвели его на новую ступень в асимметричном федерализме.

По аналогии с «институциональными ловушками», по которым мы блуждаем весь т.н. переходный период, можно говорить об «институциональных минах», заложенных в этно-территориальном устройстве страны, что, несомненно, ограничивает мой тезис об однородности. До тех пор, пока это пространство не разминировано (желательно не посредством стихийных подрывов), говорить о его однородности можно лишь условно. Это однородность с изъянами.

Вопреки другому официальному трюизму, гласящему: «В многонациональности – наша сила», территориализация этничности – основной пункт стратегической уязвимости нашей страны. В той ситуации кризисогенного мира, о которой шла речь выше, значение имеет не только потенциал самодостаточности пространства, но и уровень его внутренней консолидации. Задача стратегии реального суверенитета – сбалансировать эти сложно сопрягаемые императивы, найти оптимум между ними.

После распада СССР «золотая середина» в стратегии российского суверенитета не могла остаться прежней, она кардинально сместилась в сторону «однородности». После 1991 г. попытки стилизовать Россию в виде поликультурного «гуляй-поля» отдают зловещим анахронизмом. «Почему никто не видит нелепости всего этого? – писал о подобных попытках еще в 1990-е гг. Вадим Цымбурский. – Разве на наших глазах от России не отслоились периферии, как раз и представлявшие переходы от нее к соседним цивилизациям, разве не выделилось ее доимперское культургеографическое ядро с прочным и абсолютным преобладанием русских»?

Иными словами, распад Союза – не только геополитическая катастрофа, но и геополитический шанс. Шанс заново консолидировать российское пространство на национальной основе.

4. Россия застряла между империей и национальным государством. Об этом доселе нереализованном шансе, вслед за Цымбурским, писал и другой крупный политический теоретик – Дмитрий Фурман: «Россия – значительно более “русское” государство, чем СССР. В отличие от СССР, русские в нем составляют несомненное большинство… Но при этом термины “русские” и “русское государство” тщательно избегаются новой властью. Вместо них пропагандируется лишенный этнической нагрузки термин “россияне”. Русское сознание вновь вводится в привычную для него имперскую форму, в рамках которой… наднациональный характер государства компенсируется тем, что русские – “главный” народ империи».

Эта компенсаторная логика хорошо заметна в статье Владимира Путина о национальном вопросе. С одной стороны, русский народ признается «скрепляющей тканью», «стержнем» и даже «государствообразующим» народом «по факту существования России». А с другой стороны, раздраженно отвергаются «насквозь фальшивые разговоры о праве русских на самоопределение» и «попытки проповедовать идеи построения русского “национального”… государства».

На чем основан этот необычный софизм: народ признается государствообразующим «по факту, но не по праву» (хотя, казалось бы, право, даже фактически реализованное, должно оставаться правом)?

В подтексте очевидно банальное нежелание придать признанному факту правовой характер (например, зафиксировать его в Конституции в той или иной форме). Но если вдуматься, формула «по факту, но не по праву» довольно точно отражает реальное положение русского народа в Российской Федерации, при котором он обеспечивает само существование и устойчивость этого государства. Но не определяет его целевую функцию. Т.е. является донором, но не субъектом. Отсюда, очевидно, особенности политики предоставления гражданства, безразличной к положению русских как разделенного народа, миграционной политики, стимулирующей замещение населения, этнотерриториального устройства, сочетающего государственный статус меньшинств с безгосударственным статусом большинства и т.д. Собственно, это ровно та малость, которой ему не хватает, чтобы считать это государство в полном смысле своим («национальным»).

Автор статьи «Россия: национальный вопрос» в известной степени прав, утверждая, что стремление к национальной государственности «противоречит нашей тысячелетней истории». Он забывает лишь упомянуть о том, что эталонных национальных государств это касается в ничуть не меньшей мере: такое стремление на тот момент, когда оно возникает, действительно «противоречит истории». Истории династических государств и аграрно-сословных обществ, в недрах которых постепенно вызревает «национальная альтернатива». Где-то династии, вольно и невольно, взращивают ее сами (как взрастили революционный французский национализм Бурбоны), где-то ветер истории скорее заносит ее извне, как разнесли национализм по континенту наполеоновские войны, «заразив» им немцев и русских. Неслучайно одним из ранних провозвестников национального поворота в нашей истории стало вышедшее из горнила первой Отечественной войны декабристское движение.

Это повод вспомнить, что национальный принцип власти стал актуальным для нас примерно тогда же, когда и для остальной Европы. Но в силу разного рода превратностей оказался не вполне реализованным по сей день. Поэтому сегодня, в отличие от национализма других европейских народов, русский национализм не может ограничиться консервативной повесткой дня. Предметом его заботы является не только то, что возникло и подвергается эрозии (такая постановка вопроса для нас актуальна, например, в отношении национальной культуры), но также и то, чему лишь предстоит возникнуть (национальное государство).

Россия – опять же процитирую Фурмана, – «переживает в XXI веке процессы, пережитые другими странами в XIX – начале ХХ веков. Она вынуждена строить то, что в иных местах не только построено, но уже перестраивается». И учитывая это активное перестраивание (кризис проекта национального государства на глобальном уровне), русский национализм оказывается в сложном положении. Он вынужден вести войну на два фронта и противостоять не только грядущей «империи» глобального миропорядка (условной «Империи» Антонио Негри и Майкла Хардта), но и фантому своей прежней империи.

В данном случае очень важно понять, что речь идет именно о фантоме, о ситуации «мертвые хватают живых». Антиномия национальной идеи (в первую очередь как национального принципа легитимности власти, о котором велась речь выше) и имперской идеи (как легитимации власти через глобальную миссию вкупе с масштабом и разнородностью пространства) долгое время определяла содержание русского исторического сознания и оставалась для него неразрешимой. Причем не только как предмет полемики сословного консерватизма, стоящего на страже империи, с одной стороны, и русского протонационализма – с другой. Но в том числе и как внутренняя дилемма русского протонационализма. Характерна полемика в среде тех же декабристов по поводу возможности отделения «царства Польского» как этнически чуждой и «не ассимилируемой» периферии. Или полемика другого пророка национальной альтернативы – Солженицына – со своими, в общем, единомышленниками из белой эмиграции, оказавшимися не в силах преодолеть, вопреки логике политического момента, догматику «единой и неделимой».

Но в определенный момент дилемма оказалась разрешена самой историей. В свое время евразийцы подчеркивали, что не они, а «сама жизнь» сделала выбор в пользу их концепции, лишив русский народ статуса «единственного хозяина государственной территории» (имелся в виду революционный распад страны и ее пересборка в формате советской империи). Так вот, сегодня можно сказать, что не русские националисты, а «сама жизнь» сделала прямо противоположный выбор.

Во-первых, в нашем распоряжении просто нет ресурсов легитимации имперской/наднациональной власти. Она не может опереться ни на династический принцип легитимности, ни на идеократический. Банально, за неимением соответствующих «идей». Даже если закрыть глаза на все издержки идеократической модели и масштабы политического насилия, связанного с ее утверждением, в нашем распоряжении просто не существует всепобеждающего «учения», способного выдержать такие нагрузки, обеспечить такую энергию и собрать государство на вненациональных принципах.

Во-вторых, в составе нашего государства больше нет тех обширных иноэтничных/иноцивилизационных периферий, которые перевешивали бы его русское ядро. Геополитически мы слишком далеко ушли и из Европы, и из Азии, чтобы увлекаться евразийством. Скорлупа империи треснула, осталось, еще раз цитируя Цымбурского, «доимперское культургеографическое ядро с прочным и абсолютным преобладанием русских».

Эти два обстоятельства в корне меняют соотношение между «имперским» и «национальным» проектами в нашей истории. Раньше русский национализм был для России и самого русского народа своего рода резервным историческим проектом, который пунктирно заявлял о себе в переломные моменты, но не мог всерьез оспорить имперского мейнстрима. Теперь имперского проекта (как альтернативы национальному) в России больше нет, есть только имперские фантомные боли.

Сегодня «национальный проект» мог бы одержать в своей большой исторической дуэли «техническую победу» – за неявкой соперника. Но для этого необходимо как минимум явиться самому. Вовремя и в адекватной исторической форме.

Несмотря на то, что Россия в острой форме «больна глобализацией», у нее есть все необходимое для того, чтобы излечиться:

потенциал самодостаточности в «мультикризисном» мире (объем территории, номенклатура ресурсов, количество и качество населения, научно-технологический и оборонный задел и т.д.), потенциал этнокультурной однородности/внутренней консолидации (редкостный для большого государства), везение на глобальную конъюнктуру (даже американо-китайская биполярность в чем-то неплохая новость, учитывая, что и обе сверхдержавы, и те, кто обеспокоенно наблюдают за схваткой, с одной стороны, заинтересованы в России, с другой – не слишком погружены в ее дела).

Все, кроме одного: внутреннего стержня. Механизма, который перерабатывал бы обстоятельства в интересы, вызовы в ответы. Таким механизмом традиционно считается тойнбиевское «творческое меньшинство», элита, на отсутствие которой мы часто жалуемся. Но отсутствие адекватной элиты – это не отсутствие адекватных людей, а отсутствие адекватной точки сборки. Что в нашем случае обусловлено тем промежуточным положением между «уже не империей» и «еще не национальным государством», о котором шла речь выше.

У нас равно отсутствует «имперская» элита – объединенная дисциплиной большого наднационального проекта. И элита «национальная» – объединенная дисциплиной лояльности по отношению к жизненным интересам своего народа. В лучшем случае присутствует довольно узкая правящая группа, осознавшая, что для сохранения элитного статуса нужно хотя бы «сохранить государство в существующих границах» (наиболее емкая и внятная формулировка исторической сверхзадачи, прозвучавшая в одном из интервью Дмитрия Медведева в его бытность главой администрации). Но во имя чего? Сохранения статус-кво? Приверженности принципам «хельсинкской системы»? С таким же успехом можно строить государство на могильной плите Леонида Ильича Брежнева.

Вместо заключения: терапия для «больных людей»

Пожалуй, только здесь я могу вернуться к заголовку статьи. Понятно, что между «русским национализмом» и «российской геополитикой» – сложные отношения. С одной стороны (со стороны «национализма») – переживание «пространственного проклятия» как препятствия для обретения своего национального дома. Из заметных фигур особенно остро это переживание у Солженицына. «Я с тревогой вижу, – пишет он в 1990 г., – что пробуждающееся русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространнодержавного мышления, от имперского дурмана». И дальше: «Не к широте Державы мы должны стремиться, а к ясности нашего духа в остатке ее».

С другой стороны (со стороны «геополитического» сознания) – упреки в «развале страны» с угрозой гибели под обломками чуть ли не самого русского народа. Чтобы далеко не ходить, сошлюсь на уже упоминавшегося автора: «Попытки проповедовать идеи построения русского “национального”… государства… это кратчайший путь к уничтожению русского народа» (Владимир Путин. «Россия: национальный вопрос»).

Таковы полюса, непримиримые кредо. Казалось бы, какие мосты могут быть между ними? И все же мосты наводить возможно и необходимо. Но не по принципу компромисса, поиска усредненных вариантов. А по принципу углубления, если угодно, даже радикализации обеих позиций.

Радикальное осознание национализмом своей исторической повестки дня, повестки вызовов и ответов, приводит к выводу, что ее проведение в жизнь требует реального суверенитета (как силовой, хозяйственной, ценностной автономии по отношению к глобализационному миропорядку), который, в свою очередь, возможен лишь в довольно объемном геополитическом и геоэкономическом пространстве. Этот вывод прорабатывается в логике того комплекса идей, который я предлагаю называть правым антиглобализмом.

Радикальное осознание «имперской мыслью» той исторической ситуации, в которой оказался многовековой российский имперский проект, приводит к выводу, который напоминает слова радикального монархиста Доносо Кортеса, сказанные еще в разгар века революций: «Теперь не может быть монарха иначе, чем по воле народа». Так вот, отныне не может быть «российской империи» иначе, чем через русское национальное государство.

Выше я преимущественно сосредоточился на первом выводе (повестке «правого антиглобализма»). Возможно, потому, что мне кажется, что сегодня оправдание «российской геополитики» в глазах «русского национализма» в чем-то более насущно, чем обратная задача. Тем не менее и оправданию «русского национализма» с позиций «российской геополитики» стоит посвятить в завершение хотя бы несколько слов.

Если считать императивом этой геополитики (а я думаю, к этому есть основания) воссоздание прежнего имперского ареала в виде преимущественной сферы влияния, то наиболее поучителен для нас не интеграционный опыт ЕС, с которым мы себя то и дело сверяем, а тот длинный путь, которым пошла постимперская Турция.

Сначала – прощание с призраками «имперского величия» на фоне решимости «выгрызть» из обреченной имперской ойкумены крепкое этническое ядро. Безоговорочное переопределение государства как национальной территории титульного этноса. В итоге ядро получается немаленьким, поскольку сам этнос крупный, а идея своего национального дома дает ему силы бороться.

Затем – рост национального государства: повышение внутренней однородности (ассимиляционизм), наращивание внешней гравитации. Молодой хищник держится в орбите западного союзничества, но вместе с тем не перестает охотиться самостоятельно (мягкий, но настойчивый пантюркизм).

И наконец, окрепшая, снявшая остроту внутренних противоречий «Турция для турок» расправляет крылья. Одно – в сторону арабского мира, другое – в сторону Европы с ее исламскими этническими анклавами. Медленно, но верно Турция становится исламской державой номер один, которая может свободно комбинировать влияние на арабскую и отчасти европейскую улицу с более традиционными инструментами геополитики, которая по-прежнему пользуется преимуществами западного союзничества, но уже с позиций сильного.

Т.е. перед нами реинкарнировавшая – в куда более здоровом теле – Османская империя. Диалектическим условием этого перерождения была решимость безоговорочно порвать со старой имперской оболочкой в пользу идеи строительства национального дома. Между тем для Турции не меньше, чем для постсоветской России, был велик соблазн держаться до последнего за фантомные пространства «империи, которую мы потеряли». Как напоминает Цымбурский, идеология османизма с ничуть не меньшим энтузиазмом, чем наше евразийство, утверждала «братство народов Оттоманской Порты по тем же основаниям “судьбы” и “пространства”».

Представьте себе Турцию, которая провела бы свой постимперский век в этой ретроспективной позиции. Чем она была бы? В лучшем случае предметом насмешек и циничной эксплуатации чувств для молодых, вылупившихся из оттоманского кокона национализмов «братских народов».

Получилось иначе. Легкость в расставании с прошлым сулила ей большее будущее. «Больной человек Европы» прошел хорошую терапию. Интересно в этой связи – что ждет «больного человека Евразии»? Готов ли он учиться на чужих успехах? Или, по старой привычке, предпочтет учить на своих ошибках – чужих?

М.В. Ремизов – кандидат политических наук, президент Института национальной стратегии.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735552 Михаил Ремизов

До основанья, а затем?

Способна ли Россия предложить новую внешнеполитическую стратегию

Резюме: Шанс России состоит в возможности покинуть сложившиеся мировые институты до того, как они рухнут нам на голову. Так мы сможем показать пример другим странам. Но это случится при условии, что наш внутренний крах произойдет «с опережением» по отношению к глобальному крушению и тем самым даст нам надежду выйти из мирового кризиса одними из первых.

Россия – страна без внешней политики. Не то чтобы совсем: все соответствующие ведомства у нас имеются, они работают, иногда хуже, иногда лучше, пишутся, как положено, дипломатические ноты, подписываются соглашения, принимаются решения по конкретным вопросам, а время от времени даже удается урегулировать стихийно возникающие конфликты и кризисы. Но внешняя политика – это не сумма взаимодействий государства с его соседями и внешними партнерами. По крайней мере, не только это.

Внешняя политика предполагает представление о долгосрочных интересах государства, о его реальном и желаемом месте в мировой системе и последовательную стратегию действий, направленных на реализацию поставленных целей.

Все хорошо знают известную формулу британской дипломатии о том, что у государства нет постоянных друзей, есть только постоянные интересы. На самом деле интересы тоже меняются, по мере того как меняется страна, ее экономическая и социальная система, ее границы и внешнее окружение. Современной России никак не удается определиться с национальным интересом. Вернее, с тем, чей и какой интерес будет подразумеваться под этой формулой...

Немного истории

На протяжении новой русской истории концепция внешней политики менялась неоднократно. От борьбы за гегемонию в восточноевропейской сырьевой торговле, определявшей задачи, которые ставила и решала петербургская империя на протяжении всего XVIII века, в первой половине следующего столетия Россия перешла к политике поддержания общеевропейского консервативного равновесия в рамках Священного союза. Затем, после внезапной катастрофы Крымской войны, вызванной не столько нашей отсталостью, сколько быстрым и неожиданным для отечественных элит изменением мировой экономической и политической ситуации, дипломатические ведомства империи лет двадцать занимались преодолением последствий. Причем, надо признать, справились с этой задачей довольно успешно, вернув Россию на лидирующие позиции в системе европейских держав. Правда, в начале ХХ века последовали две новые беды – Русско-японская и Первая мировая войны, после чего империя перестала существовать...

Советская бюрократия хорошо выучила урок, связанный с периодически повторявшимися провалами царской дипломатии. Ведь они не были следствием того, что старая дипломатическая система плохо работала или ставила перед собой невыполнимые задачи. Их причиной было изначально противоречивое положение империи в мировой системе. Будучи одновременно одной из ведущих европейских держав и страной с зависимой, периферийной, по сути полуколониальной экономикой, Россия постоянно отставала от глобальных процессов. Каждый раз, когда разрыв становился критическим, происходили потрясения, превращавшие внешнеполитические неудачи во внутриполитические кризисы.

Во время революции политика большевиков была проста и понятна – помогать пролетариату всей планеты раздувать мировой пожар на горе всем буржуям. Мировая революция виделась быстрым и единовременным решением всех проблем и противоречий российской истории. Отсталость страны и ее зависимое положение в рамках старого международного порядка исчезнут вместе с самим этим порядком, а в новом постреволюционном мире сотрудничество придет на смену конкуренции, и победоносный пролетариат Запада поможет нам так же, как мы сейчас помогаем ему. Расчет не такой уж наивный, если принимать во внимание господствовавшие тогда идеи и революционные настроения, охватившие в 1919–1923 гг. большую часть Европы. Но в 1920 г. Красная армия не взяла Варшаву, революции в Германии и Венгрии подавили, правящий класс Франции справился с революционной ситуацией за счет эйфории военной победы, в Италии же выходом из кризиса оказался триумф не левых, а фашизма. План не оправдался, начались поиски новой внешнеполитической стратегии, первые очертания которой стали вырисовываться уже в начале 1920-х годов. Эволюционируя и трансформируясь, она сохранялась на протяжении всего советского периода.

Если на заре 1920-х гг. внешняя политика Советской республики была реально привязана к обострению мировой классовой борьбы или по крайней мере к тому видению социального конфликта, который господствовал в партиях Коммунистического интернационала, то уже в середине 1930-х гг. приоритеты меняются. Лидеры коммунистических партий все больше вынуждены ориентироваться на государственные интересы СССР как «страны-авангарда». Применительно к тому периоду, однако, можно скорее говорить о компромиссе между классовой идеологией и государственным интересом, трактуемым все более прагматически. Переломом стал 1939 г., когда Сталин, подписав пакт с Гитлером, однозначно сделал выбор в пользу государственного интереса. Далее идеология продолжает привлекаться для обоснования принимаемых решений, но не выступает в качестве их побудительной причины.

Внешняя политика отныне представляла собой сочетание трех компонентов или принципов, которые требовалось по возможности непротиворечиво увязывать друг с другом.

Советская дипломатия должна была, во-первых, создавать максимально благоприятные условия для модернизации собственной страны, для индустриального и научно-технологического рывка, который раз и навсегда покончил бы с отсталостью и периферийным развитием, разрешив тем самым противоречия, погубившие петербургскую империю.

Во-вторых, СССР выступал наследником старой империи, претендуя на сохранение ее влияния и позиций, регионального и международного статуса, причем не на символическом уровне, а в качестве дополнительного ресурса, который мог быть использован для решения главной стратегической задачи модернизации. После Второй мировой войны эта задача трансформировалась в новый сценарий внешней экспансии, завершившийся в 1947–1949 гг. созданием Восточного блока, оказавшегося куда сильнее и влиятельнее старой империи.

Наконец, в-третьих, советское государство оставалось опорой «прогрессивного человечества», оказывая поддержку национально-освободительным движениям, коммунистическим партиям и антибуржуазным революциям. Поддержку, как правило, свободную от мелочных корыстных интересов, но и не совсем альтруистическую, поскольку успехи на этом поприще помогали благополучно решать задачи первого и второго порядка. Таким образом, все три внешнеполитических направления, хотя и приводили иногда к противоречиям, но были между собой увязаны. При этом последовательность приоритетов никогда не менялась. Поэтому постимперской экспансией периодически жертвовали в интересах внутреннего развития и безопасности, а интересами братских партий и движений – ради постимперской политики и международного равновесия, которое способствовало внутреннему развитию. (Достаточно вспомнить, как Сталин настраивал французскую компартию на отказ от захвата власти в 1944–1946 гг., сдал англичанам Грецию и, учтя опыт не слишком удачной советско-финской войны, отказался от попыток укрепить позиции в Финляндии.)

В послесталинские годы советская внешняя политика становилась все более и более инерционной и консервативной, а задача обеспечения модернизационного рывка сменилась необходимостью поддержания достигнутого статуса сверхдержавы в рамках нового глобального равновесия. Но три основных элемента, заложенных в систему внешней политики СССР, сохраняли свое значение вплоть до последних дней советского государства, пусть и в постоянно меняющихся трактовках и соотношениях.

Постсоветские зигзаги

Бесспорно, подобная картина выглядит крайне упрощенной, реальная история советской дипломатии полна самыми неожиданными коллизиями и зигзагами, но, как говорил замечательный отечественный политолог Григорий Водолазов, стратегическая прямая складывается из тактических зигзагов.

Отличие постсоветской внешней политики от советского периода состоит в том, что на сей раз никакой стратегической линии за этими зигзагами не прослеживается. Отвергнув после распада СССР старую идеологию и методологию, российская элита не позаботилась о том, чтобы выработать что-то новое. На первых порах наивное представление о благожелательном патронате Великой Америки превратило отечественное внешнеполитическое ведомство в филиал Государственного департамента США. Конец этому унизительному положению дел положил знаменитый разворот самолета Евгения Примакова над Атлантикой в 1999 году. Но Примаков на посту премьера продержался недолго, да и приоритетом его правительства была отнюдь не внешняя политика. Идея необходимости самостоятельного курса в международных делах наконец-то была реабилитирована, только вот сам курс выработать не удосужились.

Это отнюдь не значит, будто российская внешняя политика не активна. Еще как активна. Мы то перекрываем газ Украине, то затеваем свару с Белоруссией, то жалуемся на дискриминацию со стороны Европейского союза, то воюем с Грузией. Однако единой линии не складывается, стратегии не прослеживается.

На практике стержнем внешней политики России является обслуживание конкретных запросов отечественных компаний и бюрократических ведомств. Заказчиков довольно много, и они не всегда хотят одного и того же. Отсюда опять же странные и даже нелепые зигзаги в политике, но здесь по крайней мере можно проследить объективный интерес. Не государственный, конечно, но хотя бы частный.

Например, отношения России с Украиной и Белоруссией легче всего понять, исходя из стратегических задач «Газпрома» и проблем, с которыми корпорация сталкивается на рынках – внутреннем и внешнем. На уровне политической публицистики «газовые войны», неоднократно возникавшие между Украиной и Россией, часто рассматривались в контексте геополитического противостояния. Предполагалось, что Москва пытается таким образом «наказать» Киев за сближение с Западом. Однако и эта картина утрачивает смысл, едва только мы посмотрим на то, как развивались отношения с соседней Белоруссией. В отличие от Киева, Минск сделал ставку на сближение с Москвой прежде всего, что бы ни заявлял президент Александр Лукашенко, по прагматическим соображениям, поскольку не только российские энергоресурсы и комплектующие имеют решающее значение для белорусской промышленности, но именно Россия остается основным рынком сбыта. Ради сохранения и развития этих отношений Минск демонстрировал готовность последовательно проводить политику, направленную на защиту геополитических интересов России – так, как участники процесса на тот момент подобные интересы понимали. Но скоро выяснилось, что никакой внятной концепции Москва предложить не может, а соответственно партнерство с Белоруссией превращается для нее в «чемодан без ручки»: нести неудобно, бросить жалко.

Тем не менее особые отношения сохранялись до тех пор, пока на первый план не вышли интересы «Газпрома», который к дружественной Белоруссии применял ту же линию на повышение цен и захват собственности, что и к враждебной Украине. В результате единственным более или менее надежным политическим союзником Москвы в Европе решено было пожертвовать ради повышения прибыльности ведущей отечественной корпорации.

В других регионах мира политика Москвы еще менее вразумительна, чем на пространстве бывшего СССР. Например, единственное, что интересует российскую дипломатию в Африке, – это защита инвестиций Олега Дерипаски и некоторых других отечественных капиталистов, которые рискнули вложить деньги на этом континенте. Да и из разрозненных бизнес-проектов наших олигархов не складывается экономическая стратегия, которая отличает действия западного или в последнее время китайского капитала.

В Европе главная задача, которую последовательно и с определенной настойчивостью решает внешнеполитическое ведомство, состоит в продвижении интересов российских инвесторов, которые, кстати, вывозят за рубеж капиталы, остро необходимые для модернизации собственной промышленности. Параллельно, конечно, МИД упорно добивается безвизового режима для россиян, едущих на Запад, но ничего кроме общих слов в ответ на свои усилия не получает. Неэффективность при решении даже такой, в сущности, простой задачи (западные дипломаты в Москве откровенно говорят о том, что объективных препятствий для отмены визового режима давно нет), сводится именно к отсутствию политического мышления. Все вопросы рассматриваются как чисто формальный бюрократический процесс: написать ноту, послать бумаги, подготовить обоснование. Вместо того чтобы заводить друзей, выстраивать долгосрочные отношения, учитывать сложные балансы интересов, соотношение сил и воздействовать на них, занимаются техническими вопросами, решение которых никак не меняет ситуацию.

Еще более очевиден провал российской дипломатии на Ближнем Востоке в ходе арабских революций. После падения режима Бен Али в Тунисе и начавшегося краха Мубарака в Египте стало понятно, что общественная ситуация изменилась необратимо. И дело даже не в том, могли или не могли полицейские силы, лояльные старой власти, сдержать протест. Как показал опыт Ливии, «силовики» вполне могли продержаться довольно долго, а в Сирии и вовсе возникло «катастрофическое равновесие», когда власть не способна подавить революцию, а революция не в состоянии свергнуть власть. Но в Москве проигнорировали главное, то, что поняли на Западе – вопрос уже не в том, насколько надежны полицейские дубинки и у кого больше пушек. Социальный порядок и культурно-политические нормы, на которых держались «старые режимы», безвозвратно рухнули. Иными словами, даже если кто-то из правителей удержится, то лишь ценой «пассивной революции». Для такой цели нужны правители вроде австрийского Франца-Иосифа, итальянского Кавура или германского Бисмарка, способные сверху реализовать значительную часть программы той самой революции, которую они снизу подавляют. Напротив, в Москве явно верили, что любые политические, социальные и культурные проблемы решаемы с помощью одной лишь силы.

Единственным объяснением революционных процессов оказывается самая пошлая теория заговора, а единственной реакцией – идеологическое и моральное оправдание репрессий. Не сумев извлечь уроков из событий в арабском мире, российская власть обнаружила полную неподготовленность к повторению аналогичного кризиса у себя дома, так что с декабря 2011 г., когда по стране прокатилась волна протеста, правящие круги начали последовательно повторять ошибки, совершенные их арабскими коллегами.

Обсуждение арабских революций в российской прессе отражало тот же катастрофический кризис официального сознания. Участники отечественных дискуссий в большинстве своем даже не пытались разобраться в социальных, экономических или институциональных процессах, приведших к кризису. Более того, сам факт существования экономики, общества, институтов фактически отрицался, действия многомиллионных масс людей и глобальные процессы сводились к чьим-то проискам. Если в российской политике на Ближнем Востоке и было рациональное звено, то оно, как и во всех других случаях, сводилось к сумме деловых контрактов, подписанных отечественными компаниями, и панической реакции при мысли о возможных убытках российских капиталистов в случае, если контракты будут расторгнуты.

Не менее сомнительной выглядит позиция России и в экономических вопросах. На протяжении многих лет важнейшим приоритетом Москвы являлось вступление во Всемирную торговую организацию. То, что процесс затягивался, само по себе свидетельствовало о наличии многочисленных проблем и противоречий отнюдь не технического характера. В обществе не только отсутствовало единство по данному вопросу, но и нарастало неприятие проводимой политики. Тем не менее власти не предприняли ни малейшей попытки серьезно обсудить эту тему. Вопрос о том, вступать или нет, не ставился.

В случае с ВТО в числе недовольных оказались достаточно влиятельные представители бизнеса, обеспокоенные тем, что полное открытие и дерегулирование рынка вызовет массовые банкротства, приведет к потере рабочих мест, снижению качества товаров и услуг, закрытию предприятий и, как следствие, упадку целых городов и регионов, с трудом оправляющихся от шока 1990-х годов. Традиционно принято считать, что вступление той или иной страны в ВТО выгодно экспортерам и лоббируется ими (зачастую при полном пренебрежении к проблемам внутреннего рынка). Однако российские экспортеры нефти и газа не слишком зависят от режима ВТО. Немного сложнее обстоит дело с производителями стали и алюминия, но и тут выгоды, потенциально получаемые от членства в международной организации, не выглядят чрезвычайными.

Беда в том, что российские финансово-промышленные группы, контролирующие экспорт сырья, по совместительству держат в руках и значительную часть компаний, занимающихся импортом – на такие операции уходит изрядная часть валютной выручки, а внутренний рынок находится под давлением все тех же монополистов. Легко догадаться, что именно эти группы заинтересованы в сведении к минимуму ограничений и пошлин. Делается это, разумеется, под лозунгом свободы торговли, но на практике должно резко укрепить именно позиции монополистов, окончательно раздавив средний и мелкий бизнес на местах. Чего стоят в таких условиях разговоры о снижении цен для конечных потребителей, видно на примере белорусской продукции, беспошлинно поступающей на отечественный рынок. После рекордной девальвации белорусского рубля цена на эти товары должна была стремительно упасть, но для розничного покупателя они не подешевели ни на копейку – вся разница досталась торговым монополистам.

Пиар для внутреннего пользования

Входящая в общую стратегию ВТО коммерциализация системы образования, здравоохранения, постепенная приватизация культурных учреждений, транспорта и остатков жилищно-коммунального хозяйства, явственно идущая вразрез с интересами и потребностями населения, пользуется энергичной поддержкой тех же монополистических групп российского бизнеса.

На фоне растущих цен на нефть и газ в 2000-е гг. российские элиты обрели иллюзию собственной значимости, причем пропаганда успешно убедила не только большинство населения, но и немалую часть экспертного сообщества в том, что влияние России на мировой арене возросло. Активное участие в международных встречах на высшем уровне, многочисленные государственные визиты и публичные выступления способствовали созданию такого эффекта. Но в отсутствие четкой стратегии и ясных целей внешнеполитическая деятельность свелась, в сущности, к более или менее успешному пиару, причем главным образом – для внутреннего пользования.

Продолжалось свертывание российского присутствия в странах периферии, яркими примерами чего стало закрытие военных объектов на территории Кубы и Вьетнама. Усилия президента Венесуэлы Уго Чавеса, направленные на то, чтобы вернуть русских в Латинскую Америку, не дали ничего, кроме ряда коммерческих контрактов. Аналогичным образом к коммерции свелись и отношения Россия с Индией. В мире устойчиво сложилось восприятие России как крупной, но глубоко провинциальной державы, совершенно неспособной к серьезным дипломатическим инициативам, заинтересованной только в финансовых выгодах, да и то – краткосрочных.

Таким образом, если некая идеология «государственного интереса» в России и существует, то она сводится к примитивной формуле: что хорошо для крупнейших корпораций, то хорошо для страны.

Конечно, правящие классы всегда и всюду ставят свои интересы на первое место, в том числе и при формулировании задач внешней политики. Но реальный успех политики, как и жизнеспособность государства в целом, зависит от того, насколько господствующие элиты способны учесть более широкие общественные интересы, включить их в свою повестку дня и сформулировать на этой основе программу, пользующуюся реальной поддержкой общества или хотя бы его значительной части. Точно так же власть должна предложить и выполнять систему правил – понятных и приемлемых для общества, на основе которых принимаются решения, как внешнеполитические, так и внутренние.

Нынешние российские элиты такой способностью не обладают, за два десятилетия они не только не смогли ее выработать, но и подавляли любые попытки поставить принятие решений хотя бы под какое-то подобие общественного и гражданского контроля. Все проблемы, неизбежно возникавшие между властью и обществом, они пытались решить с помощью пропаганды, на сугубо вербальном уровне, придумывая красивые патриотические обоснования для своих сугубо прагматических и принципиально беспринципных решений. Подобный подход проливает свет и на распространение конспирологии в качестве объяснительной модели – в обществе, где нет ни публичной дискуссии, ни системы представительства и учета различных интересов, само правительство обречено действовать как банда заговорщиков, другое дело, что последствия принимаемых таким способом решений неизменно и неминуемо оказываются катастрофическими.

Господство пиара над содержанием сделало невозможной любую попытку выработать какую-либо внятную стратегию модернизации, взамен которой предложили бессвязное восхваление всевозможных «инноваций» и мутное обещание «диверсифицировать» экономику, зависимость которой от экспорта углеводородов, напротив, росла. Дискурс модернизации, перестав постепенно играть даже роль сколько-нибудь эффективного пиара, превратился в форму самообмана высшей бюрократии, блокируя способность осознать не только проблемы, стоящие перед страной, но и смертельную угрозу для самой правящей элиты со стороны постепенно теряющего терпение общества.

Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что при подобном подходе не только внешняя политика обречена на провал, но и само государство – на крушение. Таких примеров история знает немало, начиная со времен поздних Стюартов и последних Бурбонов и заканчивая французской Второй империей накануне войны с Пруссией.

Вопрос не в том, произойдет ли аналогичным образом крушение современного Российского государства, и даже не в том, когда это случится – огненные письмена уже написаны на стене столь крупным шрифтом, что не разобрать их может только слепой. Окажется ли крах государства одновременно национальной катастрофой для России или страна, выбравшись из-под обломков очередного режима временщиков, продолжит свое развитие?

Как ни плачевно нынешнее положение дел, нет причин думать, будто реконструкция Российского государства на новых основах невозможна. А новому государству понадобится и новая внешняя политика.

Внешняя политика, отвечающая потребностям общества

Придумывать внешнеполитический курс абстрактно, вне связи со структурой, социальной природой и социально-политическими институтами государства, дело неблагодарное. Но сегодня, когда все отчетливее формулируется общественный запрос на реконструкцию общественного порядка, можно говорить и о том, как это отразится на международном положении.

Самые большие успехи советской внешней политики были достигнуты именно тогда, когда она в наибольшей степени руководствовалась идеалистическими целями, выходившими за рамки прагматических задач. Это не значит, однако, будто подобная политика была непрактичной. В 1920–1930-е гг. страна не только вышла из международной изоляции, но и вернула себе статус влиятельной европейской державы. Дипломаты того времени прекрасно понимали, что политика делается не только чиновниками и правителями, но и народными массами, что есть объективные общественные процессы, которые могут стать союзниками куда более ценными, чем любые дружественные государства. В те годы СССР выступал против доминирующих тенденций и господствующих норм, говорил собственным голосом, выражая на международном уровне интересы тех, кто не был представлен в официальной мировой иерархии. Именно поэтому Москву слушали и слышали. Победа большевиков в Гражданской войне показала, что именно коммунисты-интернационалисты оказались наиболее последовательными и эффективными защитниками национального интереса. Ведь они нашли, вернее, создали для страны новое, уникальное место в мире, вписав ее развитие в глобальный процесс перемен. В мировом масштабе «социальными союзниками» СССР стали национально-освободительные движения, левые и рабочие партии всего мира.

На какие тенденции может опереться демократическая внешняя политика России, чьи интересы выразить, кто станет ее новым глобальным союзником? Традиционные левые партии пришли в упадок, а национально-освободительное движение, завоевав политическую независимость для колониальных стран, сошло со сцены. Крах СССР был катастрофическим ударом по странам периферии, пытавшимся найти самостоятельный путь развития.

Однако начало XXI века знаменуется выходом на сцену новых глобальных движений, выступающих по сути наследниками левых сил предыдущего столетия. Мировой экономический порядок трещит по швам, институты, призванные воплощать в жизнь его правила игры – Всемирная торговая организация, Международный валютный фонд, Всемирный банк – находятся в глубочайшем кризисе. Многомиллионные массы на периферии, еще недавно пассивные и безмолвные, приходят в движение. На государственном уровне никто не решается до поры выразить эти потребности и ожидания языком политики и дипломатии, но тот, кто рискнет сделать это, станет лидером глобального процесса перемен.

Некоторые правительства успешно использовали потребность в изменении сложившегося порядка вещей для укрепления своих позиций. Венесуэла Уго Чавеса на волне протестов против неолиберального господства в Латинской Америке превратилась из второстепенной страны, не игравшей почти никакой роли в истории региона, в одного из его лидеров, сумев предложить собственный проект интеграции – в противовес стратегиям создания свободного рынка, продвигавшихся Соединенными Штатами. Можно, конечно, говорить о нефтяных ресурсах, но ведь и предыдущие власти Венесуэлы имели нефть – это никак не укрепило положение страны на международной арене. Дело не в ресурсах, а в способах их использования.

Российские публицисты-конспирологи страшно злятся по поводу того, как маленький Катар с помощью телеканала «Аль-Джазира» превратился из провинциального нефтяного эмирата в региональную державу. Но дело опять же не в нефти, которой полно и у всех соседних стран, не в самом по себе телеканале – англоязычная или арабоязычная Russia Today не сделала Москву более сильным игроком на Ближнем Востоке или в каком-либо ином регионе мира. «Аль-Джазира» выразила потребность арабских обществ в демократизации, в самостоятельности и национальном достоинстве (после трех десятилетий унижений и поражений), предложив дискурс, который может стать основой для появления светской альтернативой и старым диктаторским режимам, и набирающему силу исламистскому движению.

В Москве любят рассуждать про «мягкую власть», soft power, применяемую какими-то враждебными силами, но не могут и не хотят понять, что эффективность таких средств прямо пропорциональна тому, насколько общая политическая линия, проводимая с их помощью, соответствует реальным потребностям обществ или по крайней мере значительных социальных сил.

Формулируя международные приоритеты на будущее, надо отдавать отчет в том, что демонтаж неолиберальной системы, основанной на диктате рынка и транснациональных компаний, назрел, об этом говорит реальность кризиса. На смену старому порядку неизбежно придет новый, нуждающийся в возрождении социального государства, построенный на демократических договоренностях и новом протекционизме. Смысл его – не в защите собственного капитала от иностранной конкуренции, а в создании экономических площадок, где могут быть реализованы решения и стратегии, сознательно вырабатываемые самим обществом. Западные страны подошли вплотную к необходимости освобождения от неолиберальных институтов, но сделать это можно, лишь сломав сопротивление элит, интегрированных в неолиберальный проект. Именно поэтому все попытки новой политики (экологической, демократической, социально-ответственной), провозглашаемые время от времени в странах мирового центра, оказываются непоследовательными или даже демагогическими. Лидеры пытаются успокоить собственное общественное мнение, но они слишком связаны с реальными интересами, имеющими противоположную направленность.

Как ни парадоксально, именно слабость и саморазрушение сегодняшнего российского государства дают России как стране шанс на то, чтобы вновь предложить миру нечто принципиально новое, такое, чего все давно ждут, но никто не способен окончательно сформулировать. Кризис открывает новые возможности. Ведь очень скоро нам будет нечего терять. Распад государственных структур современной России является объективной и непреодолимой тенденцией. Если на смену придет сила, готовая к переменам и признающая ценности «демократической левой», вполне возможно, что Москва станет одним из архитекторов нового, посткризисного мира. При условии, конечно, что после кризиса мир и Россия еще будут существовать.

Впрочем, ориентация на ценности демократической левой идеологии возможна лишь в самом общем плане, в виде признания ее идейной первоосновой, а не руководством к действию. Сами по себе подобные идеи и лозунги, сформулированные в относительно благополучную эпоху второй половины прошлого столетия, сейчас безнадежно устарели. Мир позднего капитализма – это бескомпромиссная и смертельная борьба классов, когда правящие элиты, полностью утратившие всякое представление о социальной ответственности, неспособны принимать сколько-нибудь здравые решения и меры даже в собственных стратегических интересах (если понимать под этим не поиск сиюминутной выгоды или латание дыр, а попытки долгосрочного разрешения противоречий). Эта ситуация не может быть решена иначе, чем через гибель нынешних господствующих элит, вопрос в том, будет эта катастрофа концом современного общества, концом человечества, концом капитализма или только крушением его нынешней модели.

Единственная стратегия прогрессивного преобразования состоит сегодня в грамотном разрушении существующих институтов – от «Большой восьмерки» до Международного валютного фонда, от Европейского союза до Всемирной торговой организации. Задача грамотного разрушения состоит в том, чтобы стараться на каждом данном этапе свести к минимуму негативные последствия происходящего, осознавая, что единственной альтернативой демонтажу является стихийный и бесконтрольный крах, распад все тех же институтов, которые мы сегодня призываем ликвидировать организованно и осознанно. На это в идеале должна быть направлена деятельность на международной арене. Скорее всего, разумеется, надежда на управляемый демонтаж является утопической. Из опыта последних лет можно сделать вывод, что нам предстоит иметь дело с руинами, которые оставит после себя консервативная политика.

Готовить в такой ситуации какую-либо программу заранее – это значит быть наивным доктринером или утопистом. Лишь реальная практика новой власти, если таковая в России вообще сложится, даст возможность нащупать алгоритм новой международной политики. Теоретические заготовки, исходящие из прошлой или даже нынешней реальности не только не помогут, но и помешают поиску этого алгоритма.

Шанс России состоит в возможности покинуть сложившиеся институты до того, как они рухнут нам на голову. В этом случае мы сможем показать пример другим странам мира. Но это случится при условии, что наш внутренний политический крах произойдет «с опережением» по отношению к глобальному крушению и тем самым даст нам шанс выйти из мирового кризиса одними из первых.

Б.Ю. Кагарлицкий – кандидат политических наук, директор Института глобализации и социальных движений.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735550 Борис Кагарлицкий

Взгляд за околицу

Внешняя политика глазами российской элиты за пределами профильных ведомств

За 20 лет существования новой России ее положение в мире радикально изменилось. Уровень интегрированности в мировой экономический, политический, культурный, научный, спортивный контекст достиг уровня, беспрецедентного за всю историю страны. Скорость такого вовлечения была существенно выше среднемировых темпов глобализации. Зарубежную географию в России перестают изучать как астрономию – отрасль знаний хотя и интересную, но в обозримом будущем заведомо далекую от практических потребностей.

Картины внешнего мира

Серьезные изменения претерпела и внешняя политика. Вовлечение в ситуацию на мировых рынках, активизация помимо традиционных партнеров отношений с Латинской Америкой и Азиатско-Тихоокеанским регионом (вплоть до экзотических Науру и Тувалу), погружение в вопросы практического нераспространения ядерного оружия, участие в выработке правил игры в различных сферах, унификация экологических стандартов, увеличение количества стран с безвизовым режимом въезда… Вот лишь самые очевидные признаки открытия России зарубежным партнерам.

Конечно, количество перерастало в качество далеко не во всех случаях. Наоборот, повышение открытости происходило параллельно со своеобразным ростом самоизоляции. Сегодня не только рядовой обыватель, но и многие журналисты, педагоги, чиновники слабо представляют себе, кто занимает пост президента Болгарии или даже премьер-министра Великобритании. Достаточно посмотреть выпуски телевизионных новостей, чтобы убедиться, насколько низок общественный интерес к содержанию мировых процессов.

Причины этого понятны – от деполитизации общественного мнения, которая продолжалась долгие годы, до утраты внятного представления о целеполагании деятельности на международной арене, очевидного прежде, во время пребывания в статусе сверхдержавы. В этих условиях архитекторы российской внешней политики получили свободу рук: они сами себе ставили задачи, реализовывали их и – самое главное – сами же оценивали эффективность проделанной работы. За исключением узкого экспертного круга общество и элиты от такой оценки по сути самоустранились. Отдельные всплески внимания (Балканы, украинская революция, российско-грузинская война, кризис в еврозоне, споры о мультикультурализме, создание в Москве международного финансового центра) только подтверждали общую хаотичность интереса к глобальному контексту.

Обсуждение внешнеполитических реалий в неформальном общении внутри элиты – сегодня большая редкость. Исключением становятся только отдельные крайне чувствительные для истеблишмента и непосредственно связанные с внутренней ситуацией темы вроде вовлечения Лондонского суда в конфликт Березовского с Абрамовичем или «списка Магнитского». Обычно это происходит в тех случаях, когда напрямую затрагивается, пользуясь термином политолога Андрея Рябова, желание российских правящих слоев быть глубоко интегрированными в мировую капиталистическую элиту. Однако, несмотря на очевидность этого стремления, привычка пристально наблюдать международные процессы так и не сформировалась. В лучшем случае с годами появилась традиция посматривать по утрам телеканал «Евроньюс».

В результате за международными процессами в России принято следить не намного внимательнее, чем за мировыми рынками (где зачастую ситуация представляется весьма приблизительно – с разбросом оценок на уровне «плюс-минус 20 долларов за баррель») или за новостями технических новинок (чаще всего интересуются разработкой девайсов той марки, к которой привык и лоялен).

Наверное, на этих не самых оптимистичных выводах можно было бы остановиться, констатируя исчерпанность предложенной редакцией темы. Ведь большая часть элиты так или иначе не ощущает собственной причастности к выработке внешнеполитического курса и склонности на этот счет вовсе не демонстрирует.

Однако, несмотря на все вышесказанное, надо признать: некоторые (пусть пунктирные и стереотипные) представления о международной реальности, безусловно, имеются. А ряд вопросов и практик (например, легализация капиталов, возможность визовых санкций и т.п.) и вовсе имеют для многих представителей истеблишмента определяющее значение. Кроме того, есть группы интересов, рассчитывающие, что их позиция так или иначе будет учитываться при формировании внешнеполитического курса. Речь идет прежде всего о приграничных регионах, активных на мировом рынке финансово-промышленных группах, лоббистах крупных государственных проектов, религиозных общинах.

Увы, предпринимаемые время от времени попытки осмысления ситуации во внешнем мире и внешней политике не перерастают в проекты формулирования национальных интересов и целей внешнеполитического курса. Тем не менее можно говорить о сосуществовании восьми «типовых картин мира» на этот счет. Их выделение основано на экспертной реконструкции.

Смотреть таблицу "Экспертная реконструкция представлений российского истеблишмента о правилах игры во внешней политике и оптимальных целях российской дипломатии"

За пределами таблицы осталось множество резонансных точек зрения, которые хотя и присутствуют в медиа-поле, но заметного распространения не получают. В их числе – поддержка «русского мира», однозначная солидаризация с одним из ключевых игроков мировой политики (Запад, Китай, исламский мир), представление о нецелесообразности расходования ресурсов на международные проекты, ставка на взаимодействие с передовыми странами для доступа к технологиям и инновациям и т.п. В чистом виде такие концепции весьма редко встречаются среди элит, а в отдельных случаях воспринимаются как утопические (например, проекты Владимира Якунина по усилению акцента на православной тематике в международных отношениях).

Корпоративные интересы и региональные настроения

Встречаются, конечно, и чистые прагматики. В силу профессиональных обязанностей или равнодушия к идеологической подоплеке они ориентированы на решение микрозадач. Но выделять их в какую-то обособленную группу не приходится, а разногласия относительно эффективных инструментов достижения целей существенны. Показателен, например, в этой связи спор о путях смягчения визового режима с Евросоюзом. Российские дипломаты упирают на важность постепенного продвижения к этому шагу, предлагая начать с безвизового въезда для владельцев служебных паспортов. У части критиков этот подход вызывает отторжение с этической точки зрения – бюрократия, мол, заботится исключительно о себе. Другие возражают предметно – такое предложение просто не может заинтересовать европейских партнеров. Ведь, по данным журнала The New Times, в России насчитывается около 50 тыс. обладателей «синих» паспортов, а заинтересованных в частых визитах в Россию европейских чиновников – не больше сотни. При этом все участники дискуссии оппонируют правоохранительным органам и спецслужбам, которые (насколько можно судить) не в восторге ни от планов лишить их контроля над въезжающими иностранцами через упразднение визового режима, ни от проектов отменить архаичный порядок регистрации прибывающих в Россию граждан других государств по месту жительства.

Собственный интерес к международной тематике проявляют представители корпоративных сообществ. Энергичнее других играет на этом поле Русская православная церковь, сумевшая пролоббировать содействие российских властей в объединении с зарубежной церковью, а также рассчитывающая на помощь государства по ограничению конкурентной активности на канонической территории. Правда, несмотря на то, что есть тенденция к «симфонии» между РПЦ и государством, в международной сфере существует почва для разногласий. Ярким примером стал отказ в октябре 2008 г. синода РПЦ принять в свой состав расположенную в Южной Осетии Аланскую епархию, пытающуюся уйти из подчинения Грузинской православной церкви. Церковные власти, которые сами борются с экспансией на свою территорию, куда щепетильнее, чем государство, подошли к опасности создания прецедента перекраивания признанных границ.

В интервью Николая Балашова, заместителя председателя отдела внешних церковных связей Московского патриархата (опубликовано в мае 2012 г.), представлена следующая позиция. Основные претензии к странам Западной Европы предъявлены в связи с «христианофобией» (имеется в виду «вытеснение религии за поле общественной жизни», а в странах Ближнего Востока и Северной Африке – к «факту преследования и гонения наших братьев»). Балашов ссылается на выступление Владимира Путина в Даниловом монастыре 8 марта, в котором защита прав христиан в странах, где они являются жертвами дискриминации, названа одним из направлений внешней политики. В отношении Китая Балашов заметно более сдержан, хотя упоминает, что посещать Успенский храм-музей на территории российского посольства в Пекине позволено только обладателям иностранных паспортов и по сути запрещено гражданам КНР. «Мы с уважением относимся к требованиям китайского законодательства, но стараемся с китайской стороной развивать диалог», – дипломатично замечает заместитель главы ОВЦС.

Активность на внешнеполитической ниве администраций приграничных регионов заметно различается. Жесткая солидаризация с тезисом о недопустимости передачи Японии Курильских островов характерна для Сахалинской области – но там это не столько крик души местных элит, сколько желание удовлетворить запрос граждан. В северо-западных регионах элиты охотно присутствуют на мероприятиях с участием представителей Финляндии и арктических государств, но избегают высказывать свою особую позицию. Исключение составляет лишь бурная полемика в Архангельске, где в последние полгода развернулась активная медийная кампания в отношении бывшего ректора Северного университета Владимира Булатова, «идеолога поморского этнического сепаратизма». Более того, в публикации на сайте «Свободная пресса» и Regnum утверждается, что «норвежцы» (за которыми, понятное дело, стоят Бжезинский и США) в рамках программы «по раздроблению и ослаблению России» «фактически купили Северный (Арктический) федеральный университет в Архангельске за 4 млн долларов» и делают ставку на поддержку поморов и создание особой «северной» идентичности у жителей России.

Еще более идеологически накаленная ситуация на юге России. Элиты северокавказских республик настойчиво продвигают в местных СМИ тезис, согласно которому первопричиной недружественных действий по отношению к России (поддержка радикальных исламистов, активность Бориса Березовского и т.п.) являются происки Соединенных Штатов и почему-то Израиля. Совсем иной позиции придерживаются издания, например, в Ставропольском крае, активно привлекающие внимание читателей к опасностям радикального ислама. В подтверждение тезиса о растущей угрозе приводятся прогнозы о воздействии «арабской весны» на радикализацию исламистских настроений в ближневосточных странах. В этих построениях трудно не заметить мобилизацию жителей против потенциальной угрозы обострения ситуации на Северном Кавказе с соответствующими последствиями для Ставрополья, где уровень межнациональной напряженности весьма значителен.

А вот представители бизнеса, наоборот, не склонны к публичным рассуждениям о внешней политике. Заметным исключением стал за последнее время Олег Дерипаска. В сентябре 2011 г. на Байкальском экономическом форуме он выдвинул идею «восточного поворота», предусматривающую переориентацию экономики российского Зауралья на Китай. По имеющимся данным, этот проект не вызвал воодушевления в Москве, поскольку в нем увидели излишний прокитайский крен. Активность же на международной арене представителей государственных и полугосударственных компаний вряд ли следует рассматривать отдельно: трудно разделить, где они лоббируют внешнеполитические решения в собственных бизнес-интересах, а где, наоборот, лишь ассистируют государству в его международных проектах.

Куда более словоохотливы подчас бывшие чиновники, которые после ухода с государственной службы получают широкие возможности для презентации собственных оценок. Можно было бы допустить, что их выступления должны транслировать точку зрения действующей элиты, представители которой не имеют возможности давать откровенные комментарии. Однако на практике такие случаи трудно отделить от маргинализации, связанной с тем, что бывший высокопоставленный деятель утратил «прописку» в высшей лиге (как это происходило с Константином Затулиным). Интересен пример Модеста Колерова, экс-начальника управления президента РФ по межрегиональным и культурным связям, ставшего одним из самых активных комментаторов. Возглавляемое им агентство Regnum весной 2012 г. применило любопытный прием, использовав для резких выпадов в отношении медведевской внешней политики активное цитирование экспертов из стран СНГ и Приднестровья с заголовками типа «Россия должна избавиться от внешнеполитического наследия Медведева».

Заявления самого Колерова несколько мягче. Но, комментируя подписанный Путиным указ о внешней политике, он пишет, что новый президент, «к несчастью, ни слова не говорит, что доставшееся ему от предшественника законодательное наследие в области поддержки соотечественников делает абсолютно невозможным, если не незаконным исполнение всех его благих намерений в отношении соотечественников». Действующий теперь закон «позорно и в прямом противоречии с Конституцией России, реальностью и справедливостью, не видит и не хочет видеть в ряду соотечественников никого, кроме “профессиональных русских”, в качестве таковых этнографических активистов поставленных на личный учет в дипломатических представительствах России общим числом». Любопытны и другие выводы Колерова из указа Путина. Акцент на «разноплановом сотрудничестве» на постсоветском пространстве и необходимости сосредоточиться на реализации Договора о зоне свободной торговли прочитывается как признание отсутствия у СНГ политических перспектив, позиция по Молдавии видится как указание на неизбежность признания независимости Приднестровья в случае объединения Молдавии с Румынией и ее вступления в НАТО. Колеров также выражает надежду, что указ президента будет означать остановку «фронтального практического отступления России в “борьбе за Арктику” в области гуманитарно-безопасной инфраструктуры» и усиление солидарности со странами Латинской Америки и Карибского бассейна – «не удовлетворяясь лишь солидарностью с Бразилией в рамках БРИКС».

Смена поколений и риск провала

Для российской элиты внешняя политика сегодня не столько сфера масштабных прагматических ожиданий, сколько удел профессиональных дипломатов. К ним предпочитают не предъявлять завышенных требований, а подчас и вовсе считают предпринимаемые усилия данью формальной процедуре. Если служебные или коммерческие интересы прямо не связаны с конкретной страной или сферой международных отношений в целом, то погружение в проблематику происходит эпизодически и чаще всего ситуативно. Так или иначе, но доминирует «западоцентристская» картина мира, исходящая из того, что именно Западная Европа и США определяют ход событий в политике и экономике – альтернативные центры силы вроде Китая или исламского мира воспринимаются как малопонятные и, как следствие, потенциально опасные.

Главным измеряемым (хотя бы относительно) результатом участия в международной деятельности остается установление экономического взаимодействия или обмен опытом с возможностью изучения современных технологий (в том числе управленческих). Идущая в экспертном сообществе полемика о возможных приоритетах внешней политики России в обозримом будущем (продвижение в Арктику, роль арбитра в международных конфликтах и т.п.) заметного общественного отклика не встречает. Интерес к тому, какой в будущем окажется роль страны на международной арене, сравнительно невысок.

Такая ситуация вполне устойчива, и ей мало что угрожает. Тем не менее можно говорить о нескольких вызовах, с которыми столкнется российская дипломатия. Прежде всего это рост запроса на сервисные функции государства. Сегодня об этом чаще говорят в контексте внутренней политики, но рано или поздно и в международных отношениях на повестке дня появится вопрос о том, возможно ли переориентировать внешнюю политику с обслуживания интересов государства на лоббирование позиций конкретных экономических и политических игроков. Правда, это произойдет лишь в том случае, если у элит и хотя бы у части общества появится рациональное представление о собственных интересах в этой сфере.

Второй вызов связан со сменой поколений. Внешней политикой сегодня занимается позднесоветская генерация политиков и дипломатов, чьи взгляды формировались в период международной обособленности СССР. Психологические травмы от утраты статуса сверхдержавы в полной мере не преодолены. Однако на передний план постепенно выходят лучше адаптировавшиеся к зарубежным реалиям возрастные группы, многие представители которых уже сумели наработать деловой опыт, более открыты к коммуникации и четче ориентированы на результат. Возможность конфликта поколений здесь, безусловно, существует – хотя он и не предопределен.

Наконец, серьезное переосмысление места России в мире потенциально возможно в случае явных неудач на международной арене – правда, только если те или иные шаги будут рассматриваться как очевидное поражение не только элитами, но и общественным мнением.

М.Ю. Виноградов – президент фонда «Петербургская политика».

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735549 Михаил Виноградов

От активности к эффективности

Когда внешняя политика избавится от советского наследия

Резюме: Под лозунгом обеспечения национальных интересов, первоначально предложенным рядом экспертов как разумная альтернатива примитивному западничеству, происходит частичное возвращение к советским целям и подходам, пусть и без прежней риторики, но под девизом «СССР – это Россия».

Почти четыре года назад на страницах этого журнала было высказано предположение, что конфликт в Грузии станет водоразделом, который положит конец постсоветскому подходу Москвы к миру, и Россия наконец сформулирует «программу реальной и прагматичной внешней политики, отвечающей ее подлинным стратегическим интересам и целям экономического и социального развития» (А.В. Лукин. «Внешняя политика: от постсоветской к российской. Уроки конфликта с Грузией» // «Россия в глобальной политике», № 6, 2008 год). Автор ошибался: российская внешняя политика осталась постсоветской и ныне даже ближе к советскому прошлому, чем 10 или 15 лет назад.

Тяга к сверхдержавности

Сразу после распада СССР и прихода к власти «демократов» козыревский МИД провозгласил деидеологизацию внешней политики. Однако на смену коммунистической идеологии пришла идеология примитивного западничества. То, что раньше считалось плохим, теперь стало хорошим, бывшие враги превратились в друзей, и наоборот. Отказ от козыревщины также не привел к прагматизации. Под лозунгом обеспечения национальных интересов, первоначально предложенным рядом экспертов как разумная альтернатива, происходило частичное возвращение к советским целям и подходам, пусть и без прежней риторики, но под девизом «СССР – это Россия», и, мол, в советское время многое делалось в ее интересах.

Под этим предлогом сегодня происходит ползучий возврат к идеологии сверхдержавности. Если конечной целью Советского Союза было преобразование мира по коммунистическому образцу, то Россия все больше отстаивает ложно понятые национальные интересы по всему миру, причем чаще всего в борьбе с прежним геополитическим противником. Россия утратила значительную часть территории и ресурсов СССР, половину населения, оставшаяся его часть не готова вступать в какое бы то ни было геополитическое соревнование, страна опустилась в мировой иерархии со второго места далеко в конец первой десятки (по некоторым показателям – и ниже). Но государство и правящая элита упорно продолжают искать какую-то всемирную миссию, «русскую идею», осуществить которую по традиции можно исключительно в борьбе или в соревновании с другой сверхдержавой – Соединенными Штатами (или Западом в целом).

На словах это, конечно, не так, но по сути отношения с Западом в России, как и в Советском Союзе, обычно рассматриваются как «игра с нулевой суммой». В то же время современная элита хорошо понимает, что для достижения реального статуса сверхдержавы, которая могла бы теснить США по всей планете, нет ни сил, ни ресурсов, ни особого желания населения. По сути порывы к сверхдержавию накатывают волнами в тот момент, когда Москва хочет продемонстрировать недовольство политикой Запада, отказывающегося признавать ее в качестве равного и достойного партнера.

У современной элиты с ельцинского времени сохранилось искреннее убеждение, что Россия должна стать частью «цивилизованного мира», то есть Запада в широком понимании, пусть и не в политическом плане, но хотя бы в экономическом и культурном. К этому ее подталкивают прежде всего частные коммерческие интересы, часто больше связанные не с Москвой, а с Кипром, Лондоном, югом Франции и Испании, куда вкладываются деньги и где покупается недвижимость. Однако средства на все это получают благодаря политической системе, в корне отличной от тех, что приняты в «цивилизованном мире». Возникает противоречие: смена этой системы подорвала бы основу власти и благополучия российской элиты. С другой стороны, гордые от богатства и влияния российские чиновники и олигархи хотели бы, чтобы с ними общались на равных, как с представителями крупного и современного государства.

Результатом являются неожиданные внешнеполитические зигзаги. Каждый новый российский руководитель начинает с крайне прозападного курса, считая, что Запад можно подкупить уступками: заявить об общих ценностях, закрыть раздражающие (и, заметим, весьма дорогостоящие) объекты за рубежом, поддержать в трудную минуту и т.п. А затем выясняется, что сегодня не XIX и даже не ХХ век, и Запад не может, хотя бы по внутриполитическим соображениям, принять в свои институты представителей совершенно другой политической системы, где нет ни реального разделения властей, ни прозрачных выборных процедур.

Любые действия Соединенных Штатов и их союзников – создание системы противоракетной обороны в Европе, баз НАТО в Центральной Азии, операция в Афганистане, позиция по ядерным проблемам Ирана и Корейского полуострова, а также в отношении арабских революций – рассматриваются как намеренно инспирированная, хорошо спланированная деятельность врагов, направленная против интересов России. Естественно, ответом может быть только решительное противодействие. От довольно высокопоставленных чиновников можно услышать рассуждения о том, что США специально поощряют производство наркотиков в Афганистане, чтобы развалить Россию, посадив ее население на иглу. Или: революции в арабских странах были задуманы, чтобы вытеснить из региона Россию и низложить дружественные Москве центральноазиатские режимы.

Конечно, схема «нулевой суммы» работает не всегда. Иногда приходится и сотрудничать. Сотрудничал с Западом и СССР: и во времена нэпа, и в период Второй мировой войны, и позднее, продавая нефть и газ. Но складывается впечатление, что, как и в советские времена, взаимодействие вызвано не ростом доверия, даже не осознанием общих интересов, а острой необходимостью наполнять казну и иметь доступ к заграничной собственности. Это вызывает внешнеполитические зигзаги: от неоправданных уступок к неоправданно же резкому противодействию.

По мнению психологов, представление о том, что все в мире, будь то плохое или хорошее, происходит исключительно ради тебя, в связи с тобой и как-то тебя затрагивает, характерно для детского сознания. Во внешней политике оно свойственно глобальной идеологии, как правило тоталитарной, рассматривающей собственные ценности как вершину цивилизации. Такая идеология проявляется либо в попытках навязать свои ценности всему миру, либо в убеждении, что кругом враги, покушающиеся на эти ценности. В современном мире подобных агрессивных идеологий осталось всего две: американский (или шире – западный) либеральный «демократизм» и радикальный исламизм, причем лишь за первой из них стоят мощные государства.

Локальные тоталитарные идеологии второго типа определяют внешнюю политику многих менее крупных государств: Ирана, Северной Кореи, Ливии при Каддафи, Венесуэлы Уго Чавеса. Россия после распада СССР отошла от идеологии глобального тоталитаризма, она больше не стремится устроить мир по своему подобию. Но продолжает с опаской смотреть на окружающий мир, постепенно сдвигаясь в сторону тоталитаризма локального с некоторыми глобальными претензиями.

В последнее время на аудиторию вылился мутный поток явно ангажированных телепрограмм, интервью и статей, напоминающих материалы, разработанные в недрах советского КГБ, в которых рассказывается о том, что все проблемы российского общества инспирированы внешними и внутренними врагами на деньги «заграницы». И это в сегодняшних уникальных условиях, когда у России нет ни непосредственных геополитических противников, ни планов мирового доминирования. Николай Спасский назвал такой подход «мифом сверхдержавности» (Н.Н. Спасский, «Остров Россия. Можно ли снова стать сверхдержавой и нужно ли это?» // «Россия в глобальной политике», № 3, 2011 год). Он убедительно показал, что такой миф есть инерция периода холодной войны, так как никогда в другое время – ни до 1917 г., ни после него – Россия не была сверхдержавой, боровшейся за доминирование в мире.

Один из элементов идеологии сверхдержавности – советская идея проведения «активной» внешней политики. В реальности это выражается в том, что Москва настойчиво стремится стать членом всех международных организаций и групп, воспринимает свое отсутствие в них как удар по престижу. Так, она долго стучалась в двери «Группы восьми», куда ее приняли со скрипом и без права участия в обсуждении вопросов экономики, пробивалась в Совет Европы, где на нее смотрят с опаской из-за ситуации с правами человека. Вместо наращивания присутствия в экономике АТР, ничтожного по сравнению с Китаем, США или Японией, Москва пытается участвовать на всех форумах, вступать во все организации региона, включая такие малоэффективные, как Восточноазиатский саммит и АСЕМ, проводит шумные и затратные мероприятия, чтобы ни в коем случае не остаться незамеченной.

Признать себя развивающимся государством России не позволяет постсоветская гордость, а между тем данный статус приносит реальные дивиденды таким экономическим гигантам, как Китай, Индия и Бразилия. Развиваясь гораздо быстрее нас, эти страны получают помощь от международных организаций и богатых государств. Они не спешат получить статус развитых, который ничего не даст, а лишь наложит лишние обязательства, не стремятся в престижные объединения и клубы, а упорно наращивают торгово-экономические связи в своих регионах.

Элементом российской политики стало постоянное списание долгов: одним – чтобы не отстать от развитого Запада, другим – чтобы помочь «социально близким» режимам. За первое десятилетие нового века Москва списала долги Ираку, Монголии, Афганистану, Сирии, Вьетнаму, Алжиру, Ливии на общую сумму более 70 млрд долларов. А ведь этого хватило бы на то, чтобы повысить финансирование образования в два раза в течение семи лет.

«Без решительного отказа от мифа о сверхдержавности, – пишет Спасский, – никакой серьезный разговор о будущем России невозможен. Нужна нацеленность на реальное, а не риторическое, позиционирование страны как самостоятельного центра силы, обладающей ею не для экспансионистского проецирования, а для гарантии лучшей жизни своего народа». Но, к сожалению, этого не происходит. Напротив, идея, что Россия может быть только первой, или, в крайнем случае, второй державой мира в смысле геополитического, силового влияния, не только провозглашается, но и навязывается населению, молодая часть которого уже не помнит холодной войны.

Тяга к советскому прошлому

Одна из причин популярности мифа о сверхдержаве – поиски легитимности в минувшем. Россия юридически стала правопреемницей Советского Союза, и это, говорят, было необходимо для плавного, безболезненного выхода из советского прошлого. На наш взгляд, это решение было большой ошибкой, которую впоследствии признал и Борис Ельцин. Преемственность следовало провозгласить в отношении не тоталитарного СССР, а досоветской России. И не только царской, как предлагает, например, Андрей Зубов (это предполагало бы возвращение к самодержавию, сословным привилегиям и многому другому), но и в отношении Временного правительства. При всех недостатках, крайней неэффективности и даже отсутствии реальной возможности управлять оно все же было легитимной властью. Подобное правопреемство решило бы проблемы как личной, так и государственной собственности. Оно открыло бы перспективы создания новой политической системы, охватывающей самые разнообразные силы досоветской России – от левых социалистов до монархистов, но за исключением сторонников полностью дискредитировавших себя тоталитарных идеологий: большевизма и нацизма. Эта новая демократическая система знаменовала бы решительный отказ от тоталитарного прошлого. Новая Россия не должна была наследовать Советскому Союзу, нести за него ответственность, тем более в области внешней политики. Так поступило большинство стран Восточной Европы, ставших частью демократического мира.

Да, Россия существенно изменилась, но носят ли эти изменения качественный характер? Дело не в игре символов, не в том, что снова приходится вставать под музыку гимна, от текста которого тошнило еще в школе, а вместо новых слов старого автора в голову так и лезет «Ленин великий», который «нам путь озарил». Академик Юрий Пивоваров определил современный российский режим как «советский посткоммунистический». Автор удачно замечает, что, например, эквивалентом весьма умеренных предложений Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ по исторической памяти (в прессе закрепился термин «десталинизация»), выдвинутых через два десятилетия после распада СССР (которые всерьез даже не обсуждались властями), были бы предложения комиссии ЦК ВКП(б) 1937 г. по частичному «преодолению последствий режима Романовых и буржуазно-помещичьего произвола». Пусть и на нашу беду, но большевики, провозгласившие новый мир, действительно уничтожили наследие царизма, нынешние же российские власти до сих пор не нашли сил полностью уйти от большевизма, напротив, они используют его наследие все более широко.

В области внешней политики это выражается в стремлении защищать многие советские внешнеполитические акции как свои собственные и воспринимать критику СССР как выпады против современной России. Например, выявилась тенденция к отрицанию экспансионистских целей Москвы при аннексии прибалтийских государств в 1940 году. Не только некоторые российские историки и пропагандисты, но и дипломаты твердят о том, что Эстония, Латвия и Литва якобы добровольно вступили в СССР, а принятые под дулами советских танков решения их парламентов о присоединении были легитимными. Зачем отрицать очевидное – не имеющую легального основания оккупацию независимых государств, признанных еще ленинским правительством? Формальная причина – возможность выдвижения этими странами требований о компенсациях. Но компенсации можно требовать, только если считать Россию ответственной за советские преступления. Гораздо более разумной была бы другая позиция: коммунистический режим захватил Прибалтику и совершил там страшные преступления. Но до этого, и не без помощи некоторых прибалтов, коммунисты захватили саму Россию, она – такая же пострадавшая страна, а латыши, например, несут не меньшую ответственность за преступления ВЧК, чем россияне. Такая точка зрения выбила бы козыри из рук русофобов, приветствовалась бы жителями балтийских государств и послужила бы большему взаимному доверию. С этих позиций гораздо удобнее защищать и права русскоязычного населения, не вызывая опасений в использовании его для реализации «имперских амбиций». Бессмысленное же отрицание очевидной аннексии и последовавших репрессий сотен тысяч ни в чем не повинных людей вызывает естественные опасения относительно истинных намерений современной России.

Та же ситуация складывается с финской войной и советской оккупацией части Польши в соответствии с пактом Молотова–Риббентропа. И здесь вместо объективного признания территориальной агрессии все чаще слышатся знакомые из советских учебников аргументы типа: «Мы попросили финнов отдать Карельский перешеек, потому что Ленинград был слишком близко к границе» и «СССР стремился освободить братьев украинцев и белорусов». В результате наглое требование к суверенной стране отдать часть ее территории и предательское открытие второго восточного фронта против Польши вскоре после нападения на нее союзной в то время Германии выдаются за действия обоснованные и даже заслуживающие одобрения. А перед специально обученными «юристами-международниками» ставится привычная для них задача – найти аргументы для оправдания того, что невозможно оправдать. Стоит ли после этого удивляться, что в Финляндии и Польше настороженно относятся к современной России, видя в НАТО залог собственной безопасности? Так ради чего в России обеляют сталинскую внешнюю политику? Почему не согласиться с очевидным и не откреститься от советского прошлого?

Между прочим, идея захватить Финляндию дорого обошлась Советскому Союзу и всему миру. Неожиданно упорное сопротивление финской армии спасло страну от оккупации и тоталитарного режима (марионеточное «рабоче-крестьянское правительство» «Финляндской демократической республики» во главе с идейным отцом тов. Ю.В. Андропова тов. О. Куусиненом уже было сформировано). А бездарное ведение войны и очевидные слабости советских войск, по мнению многих, послужили важным фактором в принятии Гитлером решения о нападении на СССР.

Отмежевание от советских преступлений создало бы значительно лучшие условия для разговора не только с государствами Прибалтики и Восточной Европы, но и Центральной Азии, где советская власть хотя и способствовала росту образования и промышленности, но также совершала массовые репрессии. Такое признание создало бы более благоприятный климат для осуществления стратегической цели России – создания Евразийского союза.

Более сложная проблема – победа СССР над нацистской Германией и захват Восточной Европы. Современная официальная позиция предает анафеме сравнение Советского Союза и гитлеровской Германии. Действительно, СССР внес решающий вклад в разгром нацизма и спас мир от ужасов расовой теории. Однако победа была предпочтительной вовсе не потому, что сталинский режим был лучше или гуманнее гитлеризма. Просто он представлял для человечества меньшую угрозу, его победа не несла с собой немедленную смерть цивилизации. Это поняли лидеры других государств антигитлеровской коалиции и пошли на союз со Сталиным.

Победа была достигнута ценой огромных жертв и героизма миллионов советских солдат, подвиг этот должны и будут чтить будущие поколения. Но, признавая это, не следует отрицать и того, что государствам Восточной Европы советская победа принесла порабощение, порой даже более тяжелое, чем нацистское. Сегодня отрицание или затушевывание преступлений сталинизма против народов стран Восточной Европы приводит их к отторжению от России, которая упорно выступает в качестве защитницы палачей. Честное признание преступлений сталинизма в Восточной Европе, решительное отмежевание от них новой демократической России привело бы к укреплению взаимного доверия, повысило бы авторитет нашей страны и не толкало бы «новую Европу» к сближению с США, в которых она видит защитника от возможного возрождения российского экспансионизма.

Социальные причины

Конечно, у тяги к советскому прошлому есть не только психологические, но и социальные причины. Они связаны с интересами значительной части правящей элиты. В России в отличие от послевоенной Германии и большинства посткоммунистических государств Восточной Европы советская номенклатура не была отстранена от власти, она лишь взяла на вооружение другие лозунги, да и то на время. Ключевые институты коммунистического режима – КПСС, КГБ, комсомол и т.п. – не были признаны преступными, а только сменили названия. Первый президент Борис Ельцин позднее сожалел о незаконченности российской демократической революции, но, находясь в Кремле, практически ничего не сделал для институционального изменения основ власти. (Возможно, этого не случилось, потому что сам он вышел из номенклатуры.) Не была, по примеру послевоенной Германии, проведена программа четырех «Д»: декоммунизация, демократизация, демилитаризация, демонополизация. Попытки запретить компартию провалились, власть забрала у нее собственность, но оставила возможность прославлять советское прошлое. Ключевые институты тоталитарного режима не объявили преступными, а их лидеры и активные сотрудники сохранили право занимать государственные должности. Демократизация коснулась только выборов, но не создано реальной системы разделения властей. Так удобнее управлять: результаты голосования невозможно оспорить в суде, а парламент по Конституции 1993 г. лишился реальной власти. Вместо демилитаризации произошел крах армии при сохранении ее советской структуры и сущности. Демонополизация свелась к переходу государственных монополий в частные, но тесно связанные с государством руки.

В результате лица, бывшие опорой коммунистического режима, слегка стушевавшись в 1990-е гг., вновь вышли на первый план, да еще и заняли агрессивную позицию. По сути это та же советская элита брежневского времени, освободившаяся от коллективного Суслова: партийно-идеологического контроля, сдерживавшего ее стремление к необузданному обогащению. Чего только стоит известная метафора «крюка» органов безопасности, который якобы вытянул Россию из бездны развала 1990-х годов. Воспрянув от временной встряски, эта часть элиты, сохранив свою советскую корпоративную идеологию, напористо навязывает ее всему обществу. Перекрасившиеся коммунисты внушают, что Сталин – не кровавый убийца, а эффективный менеджер. Представители спецслужб продолжают почитать палача Феликса Дзержинского, рассказывают о «подвигах» международных террористов и убийц типа Павла Судоплатова и Наума Эйтингона, которые еще при советской власти получили вполне заслуженные тюремные сроки. Да и у Лаврентия Берии сегодня находят положительные черты: он, мол, был не только убийцей и сексуальным маньяком, но и талантливым управленцем, организатором советского ядерного проекта.

Среди российских дипломатов стало модно возвеличивать Андрея Громыко, прославившегося исключительно как «мистер нет» и поддерживавшего все начинания руководства, от ввода войск в Венгрию и Чехословакию до Афганистана. В конце карьеры этот «прозорливый дипломат» еще и выдвинул в лидеры будущего виновника развала так лелеемой им империи – Михаила Горбачёва. И «сталинский сокол» Вячеслав Молотов, подписавший пакт с нацистской Германией и заявивший, что «Польша, уродливое порождение Версальского договора, не может существовать вопреки интересам крупнейших европейских держав», тоже имеет своих почитателей.

Не нужен отказ от советского прошлого и бизнес-элите, ведь большая часть ее собственности – советское наследие, а основа бизнеса – не конкуренция на рынке, а монополия, поддерживаемая государственной бюрократией. Отмежевание от советского наследия разрушило бы институциональные и идеологические основы власти постсоветской бюрократии и связанного с ней госкапиталистического бизнеса.

Структурное и идеологическое сходство современной российской власти с авторитарными режимами приводит к вряд ли обоснованной политике защиты интересов диктаторов и экстравагантных фигур по всему миру. Отсюда неуклюжие попытки вести полемику с Западом по принципу «сам дурак». Составление списков лиц, которым запрещен въезд в Россию (хотя они к нам и не собирались). Защита преследуемых зарубежным правосудием российских граждан (в число которых почему-то попадают торговцы оружием и наркотиками). Создание «белых книг» о нарушениях прав человека в США и Европе (но отчего-то не в КНР, Туркменистане или КНДР, где ситуация, видимо, не столь удручающая). Несерьезность этого курса не в том, что на Западе все в порядке (там случается всякое), но его проводит страна, где пытают в полицейских участках, в армии до смерти забивают призывников, а в школы принимают за взятки. Не лучше ли направить мощь разоблачительных усилий на решение собственных проблем?

Один из элементов самозащиты власти – попытка скрыть правду о советской истории. Полное открытие архивов будет означать не только то, что все узнают о преступлениях и агентурной деятельности конкретных лиц, возможно, членов семей нынешних потомственных бюрократов, от государственных до церковных. Главное, развеется миф о благородной деятельности чекистов и партийных бонз на благо России. Поэтому архивы, приоткрывшиеся в 1990-е гг., вновь в значительной мере закрыты, а против историков, пытающихся ввести в научный оборот новые документы о репрессиях, заводятся уголовные дела.

Касается эта ситуация и внешней политики. Например, Россия уже давно признала вину СССР за Катынскую трагедию, но не все документы по ней переданы польской стороне. Причина – могут раскрыться имена убийц. Так что же в этом плохого? Разве страна должна знать только имена героев? Двери архивов МИД России все плотнее закрываются не только для иностранных, но и для отечественных исследователей. В России нет закона о том, чтобы архивы через определенное время (обычно это 20–50 лет) автоматически открывались. Если вы хотите работать с архивными материалами, дозволенные документы сначала должен отобрать специалист. Зачем такая секретность? Говорят, что правда о внешнеполитическом курсе Советского Союза, пусть даже в первой половине ХХ века, может нанести ущерб престижу России. Но каким образом? Только в том случае, если считать новую Россию ответственной за действия СССР.

Будущее

Так возможна ли российская, а не постсоветская внешняя политика? Речь идет отнюдь не о возвращении к положению «младшего брата» Запада козыревского периода. Это время прошло, его ущербность многократно описана. Новая политика должна быть не прозападной и не антизападной, не прокитайской и не антикитайской. России следует сотрудничать с любыми партнерами там, где ей это выгодно, и проявлять жесткость там, где это затрагивает ее коренные интересы (не бюрократической элиты, а страны в целом). Чтобы избежать перенапряжения, интересы нельзя толковать расширительно, к ним должны быть отнесены вопросы суверенитета России и ее союзников (скажем, членов ОДКБ), безопасность границ, процесс интеграции на постсоветском пространстве. Это, конечно, не означает, что у Москвы не может быть интересов за пределами приграничных территорий. По мере роста экономического и других потенциалов сфера жизненных интересов, вероятно, расширится. Но пока для этого нет ни возможностей, ни ресурсов.

Сегодня у России уникальное внешнее окружение. В мире нет стран, которые хотят ее уничтожить или захватить, реальные угрозы безопасности несравнимо ниже, чем в большинство периодов истории. Хватает финансовых средств, что обусловлено крайне благоприятной ситуацией с ценами на энергоносители. В этих условиях не обязательно проводить активную внешнюю политику, свойственную сверхдержаве. Внутренняя модернизация должна сопровождаться модернизацией внешнеполитического курса, повышением его эффективности. Если внутриполитическая модернизация должна привести Россию к ситуации, когда за ее политическую систему, уровень коррупции, темпы экономического роста, благосостояние населения не будет стыдно перед развитым миром, то новую внешнюю политику необходимо направить исключительно на обслуживание этого внутреннего «сосредоточивания», создание для него благоприятных условий. Она должна вести не к растрачиванию сил и средств на мероприятия престижного характера и уколы не уважающих нас иностранцев, но на экономию ресурсов, чтобы использовать их для экономического прорыва. Нужны не дорогостоящие международные форумы, а реальное развитие российского Дальнего Востока. Российскому флоту нечего делать в чужих морях, он должен быть способен охранять наши морские рубежи, и не более того. Незачем соревноваться с США в ядерном оружии, его должно быть достаточно для нанесения ответного удара и сдерживания желающих атаковать нас обычными силами. Между тем только на формирование войск военно-космической обороны в рамках Государственной программы вооружения до 2020 г. выделяется астрономическая сумма – около 4 трлн рублей.

Но в первую очередь России нужно научиться относиться спокойно к событиям в отдаленных регионах. Африка, Латинская Америка, Ближний Восток – все это слишком далеко от непосредственных интересов России, чтобы тратить время и средства. Возможно, когда-то, через несколько десятилетий, Россия, как сегодняшний Китай, пережив экономический бум, начнет расширять сферу своих интересов. Но это будет следствием десятилетий успешного экономического развития и социальной модернизации, а не роста амбиций неэффективной элиты, паразитирующей на природных богатствах.

В настоящее время происходит нечто иное. Там, где мы могли бы сотрудничать с Западом, советское прошлое и интересы бюрократии тянут нас к противостоянию. А там, где можно было бы проявить большую жесткость, интересы той же бюрократии, не желающей идти на серьезный конфликт с Западом, тянут к сдаче позиций под явным давлением.

Приведем несколько примеров. Основным раздражителем в российско-американских отношениях сегодня является проблема размещения в Восточной Европе американских систем противоракетной обороны. Затрагивает ли эта проблема безопасность России настолько, что стоит идти до конца, рискуя серьезными последствиями, отказываясь от предлагаемых Соединенными Штатами схем сотрудничества (пусть и не вполне нас удовлетворяющих)? А главное – стоит ли разворачивать собственную программу новой тяжелой МБР, которая похоронит любую возможность договоренности с США по ПРО, а, возможно, и всю российскую экономику? По мнению большинства серьезных экспертов (Алексей Арбатов, Юрий Соломонов, Виктор Есин, Владимир Дворкин, Павел Золотарёв), серьезной угрозы безопасности России американская программа не представляет. К тому же администрация Барака Обамы пошла на некоторые изменения первоначального плана с учетом пожеланий России. Поэтому здесь надо искать компромисс.

Другим раздражителем в отношениях с Западом является непоследовательность Москвы в отношении арабских революций. Очевидно, что Соединенные Штаты не только не инспирировали эти события, но и проводят реактивную политику. Однако действия Вашингтона прагматичны: если нельзя удержать союзника-диктатора у власти, надо поддержать восставший народ и наладить связи с новым руководством. В отличие от США Россия металась от желания поддержать социально близких до их осуждения под давлением Запада. В результате позиция оказалась невнятной. По Ливии – и не за вмешательство, и не против. Естественно, после неизбежного ухода Каддафи российские позиции там, в том числе и экономические, были утеряны. Сегодня сходная ситуация складывается в Сирии. Очевидно, что Башар Асад рано или поздно будет свергнут. И Россия, ненавидимая новыми властями (какими бы они ни были) и народом страны за поддержку диктатора, потеряет стратегические и экономические преимущества. Между тем более активная поддержка международных усилий и в том и в другом случае могла бы привести к частичному сохранению позиций в обеих странах.

Другой коренной интерес России – безопасность на границах. Она может быть обеспечена, если власти соседних государств будут если и не дружественными, то хотя бы разумными, и уж точно не враждебными. Ни одно крупное государство не потерпит открыто враждебного режима на своих границах. Это не означает, что дружественные режимы необходимо насаждать силой. В современном мире есть множество других инструментов воздействия: дипломатических, экономических, культурных. Но в 2008 г. в Южной Осетии сложилась экстраординарная ситуация, и Москва совершенно обоснованно решилась на военную операцию для защиты своих миротворцев. Однако введя войска в Грузию и разрушив военную машину Михаила Саакашвили, Москва под давлением Запада не стала менять власть в Тбилиси. В результате действия России стали хорошим прецедентом демонстрации решимости по защите коренных интересов. Но эффект был бы много ярче, прояви Москва последовательность и не уступи давлению.

Нарисованная выше картина вряд ли настраивает на оптимизм. Однако изменения возможны и даже неизбежны, это вопрос времени. В период стабильности первого десятилетия нового века выросло поколение людей – успешных, образованных и молодых, которые не считают своей родиной СССР, а Дзержинского и Громыко – своими героями (многие вообще о них не слышали). Они не хотят отвечать за их преступления, платить по долгам большевиков, но мечтают нормально жить, сотрудничать со всем миром, а не грозить ответным ядерным ударом «потенциальному противнику». Именно они уже начинают влиять на внутриполитическую ситуацию. И если внешний курс не будет отвечать их интересам, они найдут способ его изменить и сделать истинно российским, а не постсоветским.

Б.П. Козловский – доктор исторических наук, политолог.

П.В. Лукин – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735545

Машиностроительный концерн «Вяртсиля» продал свой пакет акций (40%) компании «ЭмВэ Пауэр» второму совладельцу – финскому концерну «Метсо». «ЭмВэ Пауэр» была создана для проработки проектов и создания оборудования в области биотопливных технологий. Финляндия > Судостроение, машиностроение > economy.gov.ru, 29 июня 2012 > № 598676

Телекоммуникационный концерн «Нокиа» объявил о крупнейших в финской истории сокращениях персонала. В стране будет сокращено 3700 рабочих мест, а во всем мире – 10 тыс. мест. Завод в финском г. Сало закрывается. «Нокиа» добивается данными мерами экономии в 1,6 млрд. евро до конца 2013 г.

Правительство Финляндии выделит специальный пакет средств для помощи в трудоустройстве увольняемых.

Капитализация «Нокиа» составила в июне 2012 г. 8,4 млрд. евро (еще в конце 2010 г. она превышала 100 млрд. евро). Стоимость одной акции концерна упала до 1,7 евро (уровень 1995 г.).

13-15 июня с визитом в Финляндии находилась делегация Свердловской области, возглавляемая Министром природных ресурсов К.В. Крючковым. В ходе визита были организованы встречи и переговоры по тематике поиска партнеров по реализации перспективных проектов в Свердловской области.

Члены делегации посетили министерства занятости и экономики Финляндии, иностранных дел, университеты г.г. Хельсинки и Турку, включая их научно-исследовательские подразделения, институт леса «Метла», ряд компаний.

15 июня в Турку состоялось заседание региональной рабочей группы Межправкомиссии по сотрудничеству Свердловской области и Финляндии. Среди рассмотренных вопросов – взаимодействие в лесном секторе, транспорт и логистика, сектор «чистых технологий» в промышленности, подготовка кадров.

Согласовано проведение бизнес-миссии финских деловых кругов в Свердловской области осенью 2012 г., проведение очередного заседания рабочей группы в России в мае 2013 г. в рамках визита в Екатеринбург Министра по делам Европы и внешней торговле Финляндии А.Стубба.

Специалисты Торгпредства выступили соорганизаторами визита и приняли участие в мероприятиях по программе пребывания, включая переговоры в Торговом представительстве.

30 июня на хельсинкской верфи «Арктех Хельсинки Шипъярд» состоялся спуск на воду первого их двух строящихся по заказу российского ОАО «Совкомфлот» ледокольного судна-снабженца. В церемонии приняли участие представители российского и финского совладельцев верфи – компаний «Объединенная судостроительная корпорация» и «Эс Ти Экс Финланд», заказчика, Торгпредства России в Финляндии. Финляндия. Россия > Судостроение, машиностроение > economy.gov.ru, 29 июня 2012 > № 598633

Российский отраслевой ИТ-холдинг ОАО «РТИ» (принадлежит АФК «Система», включает в себя компании «Ситроникс» и «РТИ Системы») и финско-германская «Нокиа Сименс Нетвокс» подписали 22 июня в рамках XVI ПМЭФ соглашение о совместной разработке телекоммуникационных решений. Работа будет ориентирована на взаимодействие в рамках центра «Сколково» и включит в себя такие технологии как «ЛТЕ», «Эктив Антенна Системс», «Бимформинг» и др. Второе направление – область радиофизики.

Партнеры по соглашению создадут координационный комитет и совместные рабочие группы по направлениям.

14 июня в Твери состоялся российско-финляндский инвестиционный бизнес-форум, организованный правительством области и Финско-Российской торговой палатой.

В ходе форума был представлен инвестиционный потенциал Верхневолжья, состоялись посещения индустриальных парков «Боровлево» и «Раслово». Прошла биржа контактов, на которой были представлены финские компании «Хака» и «Финнламелли» (строительство, в т.ч. деревянное домостроение), «Конекрейнз», «Кометос», «КWH Пайп» (машиностроение), «Стевеко» (логистика), «Сарус» (консалтинг) и другие.

13-15 июня в финском г. Лаппеенранта прошел 3-й Инновационный форум «Россия – ЕС» и приуроченный к нему 21-й Конгресс Европейской ассоциации бизнес-инкубаторов и инновационных центров.

В рамках пленарных сессий и тематических секций заслушано более 100 выступлений представителей центральных и региональных органов власти, бизнеса, науки России, Финляндии, США, Германии, Швеции, Италии и других стран. Работала выставка инновационной продукции российских компаний. Состоялся обмен мнениями о наиболее актуальных аспектах инновационного взаимодействия России и Евросоюза. В составе российских участников форума работали делегации и представители Республики Татарстан, Республики Мордовия, Санкт-Петербурга, Москвы, Томска, Калининграда, фонда «Сколково», ассоциаций поддержки инновационного и малого бизнеса.

Руководители и эксперты Торгпредства приняли участие в мероприятиях форума.

6-7 июня состоялся рабочий визит делегации Агентства продовольственной безопасности Финляндии «Эвира» в Москву, в подведомственные учреждения Россельхознадзора.

Агентство «Эвира» и ФГБУ «Центральная научно-методическая ветеринарная лаборатория» согласовали перспективные направления научно-исследовательской деятельности и обусловили проведение наиболее актуальных совместных исследований в пищевой промышленности.

20-22 июня состоялся первый рабочий визит нового Президента Финляндии С.Ниинисте в Россию. Визит приурочен к проведению XVI Петербургского международного экономического форума.

С.Ниинисте встретился 20 июня с представителями финских компаний, работающих на российском рынке, 21 июня принял участие в работе ПМЭФ, в т.ч. в формате «делового завтрака» с Президентом России В.В. Путиным, выступил на открытии форума.

22 июня прошли переговоры президентов России и Финляндии. Стороны обсудили ситуацию в мировой экономике, отношения России с ЕС, вопросы международного сотрудничества в Арктическом регионе и на Балтике, комплекс российско-финляндских двусторонних отношений.

Финского Президента сопровождал министр экономики Ю.Хякямиес, который провел переговоры со своим российским коллегой – Министром экономического развития А.Р. Белоусовым, С.Ниинисте, в свою очередь, также встретился со спикером Госдумы С.Е. Нарышкиным и Президентом Татарстана Р.Н. Миннихановым.

РЖД с середины июня предложили пассажирам с электронным билетом для посадки в поезд распечатывать посадочный купон. Пассажиры заговорили о том, что это шаг назад для железнодорожной монополии к бумажному билету. О том, зачем нужен купон и что РЖД предложат пассажирам с электронными билетами рассказал замначальника управления организации продаж Федеральной пассажирской компании ("дочка" РЖД по перевозкам в дальнем следовании) Александр Леденев в интервью агентству "Прайм". Беседовала Надежда Фролова.

- Александр Иванович, давайте начнем с того, что уже сделано в сфере электронных билетов и регистрации.

- Технология электронного билета у нас реализуется с 2007 года. На первом этапе пассажиру была предложена покупка билета через сайт РЖД и других организаций. Впоследствии, в 2009 году была введена услуга электронной регистрации на поезда дальнего следования, которая позволяет осуществить посадку в поезд по документу, удостоверяющему личность. На вокзалах были установлены транзакционные терминалы. Сейчас есть два типа терминалов: транзакционные терминалы регистрации, через которые можно зарегистрироваться на поезд, оформив посадочный купон на бланке строгой отчетности, и транзакционные терминалы самообслуживания, которые позволяют не только пройти регистрацию на поезд по ранее оформленному через интернет билету, но и приобрести билет для будущей поездки.

Отсутствие нормативной базы не позволяло нам полноценно приступить к внедрению электронного билета. Например, для отчетности за командировку пассажиру, купившему билет через интернет, раньше приходилось получать проездной документ на бланке строгой отчетности, который в случае необходимости направлялся пассажиру почтой, или он мог самостоятельно прийти за ним в железнодорожное агентство.

Однако в конце 2011 года Минтранс установил новую форму электронного билета. Сейчас электронный билет - это электронный контрольный купон с обязательным посадочным купоном, как в авиации. То есть с 14 июня текущего года контрольный купон стал официальным документом, по которому пассажир может в случае необходимости отчитаться за поездку в своей бухгалтерии.

- С введением купонов пассажиры заволновались, что надо будет обязательно распечатывать купон. Это так?

- Это совсем не так. Если пассажир не хочет этого делать, мы его не заставляем. Мы сегодня говорим о том, что пассажир может садиться в поезд по паспорту, оформив услугу электронной регистрации при покупке билета на сайте, либо в личном кабинете. В таком случае пассажиру для посадки в поезд необходим только документ, удостоверяющий личность. Проводник сверяет данные пассажира, указанные в ведомости, содержащую весь список пассажиров с электронным бидлетом и их данные, и сажает в поезд. Так как на ожидание ведомости и сверку данных требуется время, пассажиру и предложили оформлять свой контрольный купон с посадочным. Оформленный посадочный купон просто позволит быстрее сесть в поезд и не ждать ведомость.

Контрольный купон - это документ, подтверждающий успешную оплату вашего проезда. Мы уходим от практики, когда пассажир покупал билеты в кассах на бланках строгой отчетности.

- Что с введением купона принципиально поменялось для пассажира?

- Пассажир получил целый ряд преимуществ. Сегодня он может управлять своими заказами из личного кабинета. Мы поменяли и установили форму проездного документа - это контрольный купон, которым он подтверждает оплату билета на сайте. И это только начало изменений, которые будут реализованы в будущем.

Сейчас пассажир при покупке электронного билета получает контрольный купон, который является подтверждением оплаты. Схема как в авиации - приходим в аэропорт, регистрируемся, нам выдают документ, где одним корешком является бланк, на нем написаны фамилия, номер места и двухмерный штрих-код (2D-код), только в случае с железной дорогой пассажир это может сделать, не выходя из дома.

- Какую функцию код будет выполнять на купоне?

- В двухмерном штрих-коде зашифрована вся информация о пассажире: фамилия, имя, отчество, паспортные данные, маршрут поездки, номер вагона. В ближайшее время планируется оснащение поездов специализированными устройствами, которые будут проверять подлинность электронного билета. Их наличие ускорит посадку пассажиров в поезд. Проводнику достаточно будет отсканировать 2D-код, и вся необходимая информация появится на экране устройства.

- Когда планируете оснастить все поезда дальнего следования считывающими устройствами?

- В распоряжении ФПК находится порядка 23 тысяч вагонов, поэтому оснащение будет производиться поэтапно. Весь парк планируется оснастить до 2015 года.

- Какие еще нововведения появились для покупателей электронного билета?

- В настоящее время пассажиру стала доступно оформление "электронной регистрации" не на весь заказ, а на каждого пассажира. Сегодня для возврата проездного документа не обязательно его оформление на бланке строгой отчетности, любой пассажир может прийти и возвратить билет в кассе на основании контрольного купона.

Кроме того, к осени планируется внедрение услуги возврата электронного билета в личном кабинете. Следовательно, пассажиру достаточно будет иметь под рукой интернет, чтобы осуществить возврат. Деньги, согласно правилам международных платежных систем Visa и MasterCard, будут перечисляться на банковскую карту в течение 30 дней. Вся необходимая операция по заказам будет оставаться в личном кабинете пассажира, что позволит отследить все свои покупки.

- Как развивается услуга электронной регистрации через сайт РЖД в международном сообщении?

- Сегодня электронная регистрация в международном сообщении осуществляется только на поезда, курсирующие между Россией и Латвией и поезд "№"32 "Лев Толстой" Москва - Хельсинки.

При наличии услуги электронной регистрации в поезда, сообщения с Латвией, посадка проводится по документу, удостоверяющему личность. С электронной регистрацией в поезд "№"32 Москва - Хельсинки посадка осуществляется только при предъявлении распечатанного посадочного купона электронного билета и документа, удостоверяющего личность.

Для проезда в других поездах международного сообщения пассажиру необходимо получить проездной документ в билетной кассе на территории РФ.

При внедрении услуги электронной регистрации в международном сообщении, необходимо согласование со странами-участниками перевозочного процесса проверки действительности электронных билетов при посадке в поезд и в пути следования. Так, в августе этого года будет открыта электронная регистрация на поезда, курсирующие в сообщении с Францией. Это станет возможно после оборудования этих поездов системой контроля посадки, осуществляющей проверку электронных билетов.

Россия > Транспорт > ria.ru, 29 июня 2012 > № 585907 Александр Леденев

По итогам 2011 г. чистый убыток ЗАО "Запкареллес" (г.Суоярви, Республика Карелия) увеличился в годовом исчислении до 98,3 млн руб, против убытка в 57,8 млн руб. в 2010 г., об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении компании. При этом выручка предприятия выросла на 18,4% до 550 млн руб. В 1 кв. 2012 г. выручка компании увеличилась в 2 раза до 186,4 млн руб., чистый убыток составил 1,2 млн руб. Основные рынки сбыта «Запкареллеса»: Республика Карелия, г. Санкт-Петербург, Финляндия, Англия, Эстония.Предприятие намерно в дальнейшем самостоятельно перерабатывать, интенсивно развивать лесопиление и деревообрабатывающие производства. Планируется направлять инвенстиции в модернизацию лесовозных дорог, приобретение современных импортных лесозаготовительных комплексов, которые позволяют увеличивать производительность труда, а так же улучшать качество выпускаемой продукции. Будет решаться проблема переработки отходов от лесопиления и использования их в качестве топлива, говорится в сообщении. Россия. СЗФО > Леспром > lesprom.com, 29 июня 2012 > № 584511

UPM начала реструктуризацию лесопильных и деревообрабатывающих производств в Финляндии и обновление своей бизнес-стратегии. UPM заключила договор с компанией Pölkky Oy о продаже лесопильного завода в Каяни, служащие которого полностью перейдут в подчинение новому владельцу завода. Деятельность предприятий UPM по переработке древесины в Аурекоски и Хейноле будет прекращена к концу 2012 г.Старший вице-президент бизнес-подразделения UPM Timber Ансси Клинга заявил, что компания продолжит лесопиление и деревообработку в соответствии с новой производственной моделью на территориях, прилегающих к бумажно-целлюлозным заводам UPM в Питерасаари, Пори, Юупайки и Лаппеенранте. Финляндия > Леспром > lesprom.com, 29 июня 2012 > № 584510

ОАО "Лесной терминал "Фактор" (Ленинградская обл.) начало работу по новой технологию перевалки грузов, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении компании. Компания начала производить затарку пиломатериалов в морские контейнеры.После затарки контейнеры доставляются на Усть-Лужский контейнерный терминал, где загружаются на контейнеровозы и отправляются по всему миру. Мощность затарочного комплекса составляет 500 контейнеров в месяц.

Основными клиентами компании являются: Усть-Илимский ЛДЗ (входит в состав компании «Илим Тимбер»), Лесосибирский ЛДК №1, Новоенисейский лесохимический комплекс и группа Metsäliitto (Финляндия).

Лесной терминал "Фактор" оказывает услуги по накоплению, хранению, сортировке и подготовке судовых партий грузов, таких как круглые лесоматериалы, пиломатериалы, пеллеты и щепа к погрузке на суда; принятию и отправке грузов ж/д транспортом и автотранспортом; затарке-растарке контейнеров и погрузке-разгрузке судов.

Встретившись впервые в ранге государственных лидеров, Владимир Путин и Саули Ниинистё обсудили трансграничные отношения. А ещё поиграли в хоккей.

Визовые вопросы активно обсуждались, когда два президента, избранные в этом году, встретились на Петербургском экономическом форуме. Выступая после встречи на пресс-конференции, президент Ниинистё подчеркнул, что Финляндия «Финляндия старается максимально гибко подходить к этим вопросам. Мы практически используем всё пространство для манёвра, которое существует для нас и которое возможно с учётом предписаний законодательства Европейского союза».

В опубликованном в тот же день интервью газете «Ведомости» Ниинистё сказал: «Если из России в Финляндию ежегодно приезжает 10 млн человек, надо сделать визовый режим более мягким. Никаких важных проблем на этом фронте нет».

В 2011 году одно только генеральное консульство Финляндии в Санкт-Петербурге выдало больше миллиона виз, подавляющая часть которых - многократные.

Президент Путин, со своей стороны, выразил готовность критически проработать российский закон, запрещающий иностранцам владеть землёй в приграничных районах. Принятый в 2010 году закон стал одним из серьёзных вопросов в двусторонних отношениях. «Мы договорились, что мы в России ещё раз проанализируем правоприменительную практику этого закона. Если нужно, мы его скорректируем», - сказал Путин.

По словам Саули Ниинистё, президент Путин также поднял вопрос об использовании электронных технологий для облегчения визовых процедур, и финская сторона готова изучить такие возможности.

На встрече президентов двух стран были также затронуты вопросы безопасности. Говоря на пресс-конференции о перспективах вступления Финляндии в НАТО, Путин особенно не скрывал своего неприятия такого сценария. Российский президент сказал, что в случае изменения военной обстановки на границе ответные меры России будут обеспечены. «Зачем нам это нужно?», - вопросил он при этом.

Встречу президентов увенчал хоккейный матч, длившийся, правда, только один период и закончившийся со счётом 4-4. Ниинистё играл центральным нападающим, Путин - в одной команде с ним - крайним, и был выбран «человеком матча».

Грузоперевозки в Европе активно развиваются и, по прогнозам, значительно увеличатся к 2025 году.

Исследование аналитической компании «Ocean Shipping Consultants» (OSC) показало, что в 2011 году из портов Северной Европы было отправлено около 57,9 млн. контейнеров TEU. Это соответствует увеличению на 22% с 2009 года и на 84% с 2001 года. Спрос на морские грузоперевозки растет и долгосрочные перспективы развития отрасли хорошие.

К 2025 году, по оценкам экспертов, грузоперевозки значительно вырастут: Северный Континент: 33-52% (52,6 / 60,2 м TEU) в 2011-20 и 14-18% (59,7 / 71,8 м TEU) к 2025 году; Британские острова: 39-59% (12,9 / 14,8 м TEU) в 2011-20 и 13-18% (14.5/17.4 м TEU) к 2025 году; Северные и Балтийские страны: 79-101% (16,2 / 18,2 м TEU) в 2011-20, и 23-28% (20,0 / 23,3 м TEU) к 2025 году.

Прогнозы были сделаны на основании анализа деятельности портов Континентального Севера (северные порты Франции, Бельгии и Нидерландов, Германии, Северного моря), Британских островов (Великобритания и Ирландия), Северных и Балтийских стран (Скандинавия, Финляндия, Швеция, Дания, Норвегия , Исландия, Эстония, Латвия, Литва, Россия, Прибалтика, Польша).

За последние два года 90% локальных рынков недвижимости стали более эффективными, безопасными и управляемыми.

Специалисты компании Jones Lang LaSalle, проанализировав рынки недвижимости в 97 странах с учетом 83 различных факторов, пришли к выводу, что самыми прозрачными всегда являлись рынки Сингапура и Гонконга, а также Германии, Дании и Ирландии. На 2012 год самым безопасным для покупателей признан рынок недвижимости США, за ним следуют рынки Великобритании и Австралии.

Высокая прозрачность отмечается у рынка Нидерландов, Новой Зеландии, Канады, Франции, Финляндии, Швеции и Швейцарии, сообщает портал Property Report. «Полупрозрачными» названы жилищные рынки Филиппин, Таиланда и Индонезии. Самыми проблемными странами остаются Венесуэла, Монголия, Тунис, Гана, Ирак, Пакистан, Алжир, Беларусь, Ангола, Нигерия и Судан.

Продолжающийся финансовый кризис, особенно заметный в Европе, будет мотивировать банки, иностранных инвесторов и других профессионалов в сфере недвижимости работать на повышение прозрачности рынков недвижимости, внимательный контроль над кредиторами и предоставление правдивой информации о задолженностях.

Не менее 20 сербов пострадали в четверг в столкновениях с косовской полицией на административной границе Сербии и края Косово, провозгласившего в 2008 году независимость, передают сербские агентства со ссылкой на МВД.

Как говорится в сообщении, инцидент произошел утром вблизи КПП "Мердаре", после того, как группа сербов прибыла в Косово отмечать праздник Видовдан.

По предварительным данным, косовские полицейские решили вернуть в Сербию группу из примерно 50 граждан, задержав их в районе населенного пункта Вучитрн на севере Косово и потребовав от них выехать через КПП "Мердаре". Там и произошли столкновения с применением огнестрельного оружия.

Десять пострадавших были доставлены в больницу города Прокупле на юге Сербии. По словам врача Зорана Вучковича, все они имеют огнестрельные ранения.

Инциденты в Косово во время празднования Видовдана не являются редкостью.

Есть несколько версий происхождения названия этого праздника, однако, ни одна из них не доказана. По одной из них, корни праздника уходят к дохристианскому периоду истории древних славян, и само название Видовдан знаменует прославление славянского языческого бога Святовита. В другой интерпретации Видовдан - сербское название дня Святого Витта, мученика периода раннего христианства, чья память в православной церкви совершается 15 июня по Юлианскому календарю (28 июня по Григорианскому календарю).

Примечательно, что важнейшие события в истории Сербии приходились именно на 28 июня. Особенно сильно в сербской традиции Видовдан связан с Битвой на Косовом поле. 28 июня 1389 года войска князя Лазаря потерпели поражение в битве с турецким войском султана Мурата. В сербском фольклоре считается, что это поражение привело к потере независимости Сербии почти на 500 лет. Турки также понесли тяжелые потери. Косовская битва надолго задержала и затруднила их дальнейшую экспансию в Европу. Юлия Петровская.

Троицкая бумажная фабрика (ТБФ, г. Кондрово, Калужская область, единственный в России и странах СНГ производитель натурального растительного пергамента и влагостойкой бумаги) намерена вложить в модернизацию производства в 2012 году более 55 миллионов рублей, что в 2,6 раза больше, чем в прошлом году, сообщает предприятие.

Как уточняется в сообщении, реализация инвестиционной программы предприятия, направленной на повышение производительности и качества выпускаемой продукции и снижение энергозатрат, началась в 2011 году и продлится до 2016 года. В прошлом году на модернизацию предприятия было потрачено 21,4 миллиона рублей, всего же к 2016 году объем инвестиций должен превысить 150 миллионов рублей.

Основные средства будут затрачены на ремонт и замену оборудования для производства пергамента и упаковочной бумаги.

"Программа обновления производственных мощностей в 2012 году предусматривает капитальный ремонт регенерационной установки "№"3, замену верхнего вала для каландра бумагоделательной машины "№"1, модернизацию системы качества бумагоделательной машины "№"2 и продольно-резательных станков "№"1 и "№"3, а также завершение модернизации размольно-подготовительного отдела бумагоделательной машины "№"1", - сообщает предприятие.

Кроме того, в первом квартале 2012 года завершилась реконструкция размольно-подготовительного отдела бумагоделательной машины "№"1, начатая в 2011 году.

"Рафинеры были заменены на более производительные компании GL&V (Швеция), процесс размола на потоке машины был автоматизирован. В результате проведенной модернизации затраты электроэнергии на размоле целлюлозы снизились на 12%", - говорится в сообщении.

Фабрика входит в лесопромышленный холдинг "ЛПК Континенталь Менеджмент". Производит также жиростойкую и силиконизированные виды бумаг. По объемам производства пергамента занимает второе место в мире после финской Ahlstrom. Упаковочные материалы поставляются в 36 стран мира. Екатерина Абрамова.