Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

На встрече министра энергетики и минеральных ресурсов РК Бактыкожа Измухамбетова со своим коллегой министром энергетики и горнодобывающей промышленности Боснии и Герцеговины Вахидом Хечо были объявлены итоги тендера по выбору стратегического партнера в энергетических проектах Боснии и Герцеговины, согласно которым АО «КазТрансГаз» стал победителем данного тендера.В авг. 2006г. АО «КазТрансГаз» (дочерняя компания национального холдинга АО «НК «КазМунайГаз») получило публичное приглашение от министерства энергетики, индустрии и добывающей промышленности Федеральной Республики Босния и Герцеговина выразить интерес в стратегическом партнерстве по реализации новых инвестиционных проектов в энергетическом секторе данного региона.

«В рамках данного проекта, «КазТрансГазом» планируется: разработка природных ресурсов Боснии и Герцеговины; приобретение и модернизация энергетического комплекса этой страны; инвестиции в реконструкцию и строительство новых восьми электростанций на 2 млрд. евро на условиях «под ключ». В соответствии с условиями тендера по реализации энергетических объектов, инвестор путем вливания финансовых средств в основные фонды, должен обеспечить рост производства электроэнергии», – сообщается в пресс- релизе.

АО КазТрансГаз» имеет инвестиционное намерение участия в энергетическом бизнесе Боснии и Герцеговины путем создания международного консорциума с госкомпаниями этих стран Public Utility Company Elektroprivreda BIH и Public Utility Company Elektroprivreda HZ HB, работающими на рынке Боснии и Герцеговины в различных проектах энергетического сектора этой страны, сказано в документе.

АО «КазТрансГаз» создано в 2000г. для приобретения, управления, обслуживания и эксплуатации инфраструктуры магистральных газопроводов в Казахстане. «КазТрансГаз» входит в состав национальной нефтегазовой компании Казахстана «КазМунайГаз» и контролирует в республике основную сеть транспортных газопроводов протяженностью более 11 000 км. с годовой пропускной способностью до 160 млрд.куб.м., передает «РЖД-Партнер» со ссылкой на пресс-службу «КазТрансГаза». Босния и Герцеговина > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 29 мая 2007 > № 87975

Сербия приняла на себя полномочия действующего председателя Комитета министров Совета Европы. Как говорится в сообщении СЕ, церемония передачи полномочий прошла в пятницу на 117 заседании Комитета министров СЕ в Страсбурге. Предыдущим председателем была страна Сан-Марино. Функции председателя были доверены Вуку Драшковичу, министру иностранных дел Сербии, который сменил министра иностранных дел Сан-Марино Фьоренцо Столфи. Во время церемонии Драшкович представил программу на шесть месяцев, документ, состоящий из 14 страниц, в котором говорится о приверженности принципам СЕ в области прав человека и соблюдения законности. Председательство передается на шесть месяцев каждой стране-члену СЕ в алфавитном порядке. Как отметила радиостанция Франс Инфо, избрание Сербии, парламент которой возглавляет «ультранационалист» «антиевропейского» толка Томислав Николич, председателем руководящего органа Евросоюза вызвало протесты в странах Совета Европы. По информации радиостации, главный прокурор Гаагского трибунала Карла дель Понте и некоторые представители неправительственных организаций, таких как Human Rights Watch, осудили СЕ за то, что ее председателем становится страна, которая все еще не передала трибуналу бывшего командующего армией боснийских сербов генерала Ратко Младича и бывшего лидера боснийских сербов Радована Караджича, обвиняемых трибуналом в геноциде, военных преступлениях и преступлениях против человечества. Сербия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 мая 2007 > № 63359

Министр иностранных дел Черногории Милан Рочен и командующий войсками Евросоюза в Боснии Ханс Йоахим Виттауэр подписали в понедельник в Подгорице технический договор, согласно которому войска EUFOR при необходимости могут проходить транзитом через территорию Черногории в Косово. Как подчеркнул глава МИД Черногории после церемонии подписания договора, разрешение на транзит воинских частей Евросоюза неоднократно применялось на практике еще в тот период, когда Черногория была в составе государственного сообщества Сербии и Черногории, но теперь Подгорица подтвердила это соглашение уже в качестве независимого государства. Договор распространяется не только на сухопутную, но и на воздушную переброску воинских частей через Черногорию в Косово. Документ будет действовать до тех пор, пока в Боснии и Герцеговине будут оставаться многонациональные миротворческие силы Евросоюза, численность которых сейчас составляет 4 тыс.чел. Черногория > Армия, полиция > ria.ru, 7 мая 2007 > № 63307

Испанский воинский контингент покидает боснийский г.Мостар, в котором находился 12 лет в составе в миротворческой миссии ЕС в Боснии и Герцеговине (ЕВРОФОР), сообщил в пятницу РИА Новости представитель минобороны Испании. «Церемония прощания состоялась в пятницу на площади Испании в Мостаре в присутствии начальника оперативного управления испанского Генштаба генерал-лейтенанта Бернардо Альвареса дель Мансано (Bernardo Alvarez del Manzano) и мэра города Любо Бешича», – заявил представитель министерства. По его словам, «генерал и мэр поблагодарили испанских военнослужащих за помощь в установлении мира в Боснии и почтили память 20 военных, которые погибли здесь при исполнении служебных обязанностей». «Испанский контингент полностью выполнил свою миссию, и теперь каждый из нас увезет в своем сердце частицу Мостара», – процитировал генерала собеседник агентства. Представитель министерства отметил также, что в честь погибших испанцев прозвучал ружейный салют, а начальник Генштаба и мэр возложи к памятнику погибшим цветы. «Вывод испанского контингента из Мостара – 353 военнослужащих – производится в соответствии с планом сокращения присутствия сил ЕВРОФОР в Боснии», – сказал представитель минобороны. Он также уточнил, что отъезд военнослужащих состоится 11 мая. «После отъезда контингента из Мостара, испанские военные останутся лишь в Сараево: речь идет о роте морской пехоты в составе международного батальона», – заключил представитель минобороны Испании. Босния и Герцеговина > Армия, полиция > ria.ru, 4 мая 2007 > № 63292

Цели и приоритеты военной политики

© "Россия в глобальной политике". № 2, Март -Апрель 2007

П.С. Золотарёв - профессор Академии военных наук, член Совета по внешней и оборонной политике, генерал-майор запаса.

Резюме Исполнительная власть стала заложником сил, благосостояние которых зависит от военных заказов. Под их влиянием начинает формироваться иная внешняя военная политика России.

Военная политика России и Соединенных Штатов существенно различается, и связано это прежде всего с тем, что место и роль обеих стран в процессах глобализации несопоставимы. США в значительной степени выступают их инициатором, Россия же вынуждена по большей части к ним адаптироваться.

Характер американской экономики, интересы которой охватывают весь мир, неизбежно приводит к глобализации военной политики Вашингтона. Способность осуществлять глобальную проекцию силы превращается в одно из основных условий обеспечения национальной безопасности. Советский Союз в свое время также был нацелен на глобальную проекцию силы, но не по экономическим, а по идеологическим соображениям. Превалирование политической составляющей послужило одной из причин краха советской экономики.

Сегодня Москва имеет некоторые экономические предпосылки (в части сырьевого сегмента) для стремления к глобальному проецированию силы. Однако после окончания холодной войны Россия, перестав быть сверхдержавой, так и не смогла обрести политический, экономический и военный потенциал, необходимый великой державе регионального калибра. В то же время ядерная мощь страны (лишь Россия способна многократно уничтожить Соединенные Штаты) поддерживает ностальгические претензии на сверхдержавный статус.

ВОЕННАЯ ПОЛИТИКА США

Фактически все президентство Билла Клинтона ушло на выработку американской военной политики в новых условиях. Администрация проявляла сдержанность, предпочитая тактику постепенных шагов по мере изменения текущей ситуации. Наиболее существенными из возникших проблем были судьба ядерного потенциала СССР и урегулирование военного конфликта на Балканах.

Первая предполагала решение конкретных задач в области ядерной безопасности, что осуществлялось в рамках программы Нанна - Лугара. Балканский кризис способствовал развитию миротворческой составляющей военной политики США. Расширились возможности Америки по проведению миротворческих операций, в том числе коалиционными группировками с использованием органов управления Североатлантического блока. Составными частями военной политики Вашингтона стали трансформация и расширение НАТО, а миротворчество превратилось во внешнеполитический инструмент, позволяющий использовать военную силу в более или менее легитимной форме.

Одновременно Соединенные Штаты уменьшили численность личного состава Национальной гвардии и Вооруженных сил страны (примерно на 40 %), а также дивизий Сухопутных войск США, кораблей ВМС и авиакрыльев (порядка 45 %). Были сокращены контингент военнослужащих и количество военных баз за рубежом, понижена готовность элементов резервной системы управления, существовавших на случай ядерной войны, и т. д.

Изменилась и структура оборонного бюджета. Заметно уменьшились объемы закупок вооружения и военной техники (ВВТ), однако сохранились расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР); правда, некоторые из них оказались практически «замороженными». Теоретически такой подход обосновывался стремлением «перескочить» через поколение в оснащении Вооруженных сил.

Перспективы создания системы противоракетной обороны в этот период в значительной степени увязывались с решением задач нераспространения и вариантом построения Глобальной системы защиты, при этом не отрицалось участие в ее создании России. Поэтому не вызывала особой тревоги судьба Договора об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО) 1972 года.

К моменту прихода к власти администрации Джорджа Буша-младшего накопилось достаточно проблем военного строительства, требовавших своего решения. Доставшийся в наследство от администрации Билла Клинтона солидный профицит бюджета создавал возможность решить эти проблемы.

Новая администрация с самого начала не собиралась связывать себя в вопросах безопасности ограничениями международных обязательств, не придавая значения возможной отрицательной реакции других стран. Сразу после победы Буша на выборах в 2000-м Кондолиза Райс заявила: «Новая администрация приступит к делу, исходя из твердых оснований национального интереса, а вовсе не руководствуясь интересами иллюзорного международного сообщества». О военной политике Райс говорила, что «американские технологические преимущества должны быть использованы для построения сил, более легких в перемещениях и более смертоносных по своей огневой мощи, более мобильных и гибких, способных наносить удары точно и с большого расстояния».

Окончание разработки новых концептуальных документов в сфере военной политики почти совпало с террористическим актом 11 сентября 2001 года.

НОВАЯ ТРИАДА

В концентрированном виде новая военная политика нашла отражение в Ядерном обзоре (был представлен на рассмотрение Конгрессу 31 декабря 2001 г. - Ред.). По сути, он стал ядерной доктриной США, но в нем излагается стратегия комплексного использования всех сил и средств, находящихся в распоряжении Вооруженных сил.

Речь в Ядерном обзоре идет о создании новой триады, в которой наступательные ядерные силы - это лишь одна из трех составляющих. Две другие - оборонительные системы и инфраструктура обороны, обеспечивающая своевременное реагирование на угрозы. В рамках нового командования стратегической связи (СТРАТКОМ) все компоненты увязываются в одно целое объединенной системой управления, разведки и анализа.

В силу исторической специфики военно-политическое руководство Соединенных Штатов только к окончанию холодной войны сформировало орган оперативного управления высшего уровня - Объединенное стратегическое командование (ОСК). На него возлагались задачи планирования и управления Стратегическими ядерными силами, находящимися в традиционно соперничающих между собой Военно-воздушных и Военно-морских силах. Оперативное управление силами общего назначения осталось за пределами функций ОСК. Потребовалось еще почти 10 лет, прежде чем в США появился орган оперативного управления (СТРАТКОМ) в масштабе всех Вооруженных сил страны, аналогичный Главному оперативному управлению Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации.

Принятая в 2005 году Доктрина объединенных ядерных операций (Doctrine for Joint Nuclear Operations) четко охарактеризовала суть стратегического сдерживания и цели использования Вооруженных сил США, в том числе применения ядерного оружия.

Стратегическое сдерживание определено как упреждение возможной агрессии со стороны противника, угрожающей жизненно важным интересам Соединенных Штатов или их национальному выживанию.

Вооруженные силы страны могут использоваться для достижения следующих целей:

подтвердить уверенность друзей и союзников в твердости и возможности США сохранять верность своим обязательствам;

разубедить противника в целесообразности действий, затрагивающих американские интересы;

сдерживать агрессии за счет способности к быстрому развертыванию войск для отражения наступления и ограничения возможностей противника путем воздействия на его тыловую инфраструктуру;

нанести противнику сокрушительное поражение в случае, если сдерживание потерпит неудачу.

Таким образом, упреждение должно достигаться не за счет опережения в начале боевых действий, а путем проведения военно-политических и дипломатических мероприятий, призванных разубедить потенциального противника в целесообразности использования против США военной силы. Поэтому лишь одна из четырех целей использования Вооруженных сил связана с ведением боевых действий.

Комплексное применение органом оперативного управления СТРАТКОМ всех сил и средств, находящихся в распоряжении Вооруженных сил, позволит одновременно достичь двух целей - свести к минимуму потребность в применении ядерного оружия при решении поставленных задач и сохранить за ним функции сдерживания применительно к новым условиям.

ЯДЕРНОЕ СДЕРЖИВАНИЕ В НОВЫХ УСЛОВИЯХ

В Ядерном обзоре прослеживается стремление уменьшить зависимость от ядерного оружия при решении задачи сдерживания. Для этого выбрано два направления.

Первое. Одновременное развитие неядерных ударных сил и информационных систем (разведка и управление) до уровня, при котором эффективность ударов по избранным объектам позволила бы не прибегать к ядерному воздействию либо свести потребность в нем к минимуму.

Второе. Развитие оборонительных систем, способных отражать одиночные и групповые удары баллистических ракет, избегая при этом необходимости наносить немедленный ответный удар по сигналам от системы предупреждения о ракетном нападении.

В новых условиях прежняя форма применения стратегических сил (массированные ядерные удары) потеряла свою актуальность. Основные планы применения ядерного оружия и в США, и в России не изменились. Взаимное ядерное сдерживание политически нецелесообразно, но оно сохраняется в силу причин организационно-технического характера. Перспектива всеобщего ядерного разоружения в обозримой перспективе не просматривается. Более того, угроза дальнейшего распространения ядерного оружия становится более реальной. Перспективные угрозы носят весьма неопределенный характер. Сдерживание в большей степени требует разработки вариантов одиночных или групповых ядерных ударов. Дальнейшее разделение при планировании ядерных вооружений на стратегические и тактические начинает терять смысл.

Сдерживающая роль ядерного оружия возможна лишь в том случае, если у потенциального противника нет сомнений в возможности его применения. А это означает:

поддержание ядерного оружия в необходимой степени готовности к применению;

демонстрация решимости политического руководства применить ядерное оружие в критических условиях;

сохранение баланса между ясностью и неопределенностью условий применения ядерного оружия.

Как следует из Ядерного обзора, США намерены придерживаться всех этих принципов. Допускается понижение боевой готовности большей части ядерных сил, но с сохранением возможности их применения в ответно-встречном ударе определенного числа межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования.

Расчеты планов применения ядерного оружия в новых условиях весьма затруднены. Возникает проблема оперативного обнаружения объектов. План поражения должен быть комплексным, включающим весь спектр возможных средств, включая ядерное оружие в качестве последнего. Этим, по всей видимости, объясняется намерение перейти к адаптивным методам планирования.

В Ядерном обзоре 2002-го о сдерживании России речь не идет. Говорится лишь о том, что она содержит самые крупные после американских ядерные силы в мире, но «идеологических источников конфликтов с Россией нет». Применение Москвой и Вашингтоном ядерного оружия друг против друга допускается лишь в результате непредвиденного стечения обстоятельств (случайный либо несанкционированный пуск ракет и т. п.).

Данный вывод имеет принципиальное значение, на его основе обозначается одна из целей новой ядерной политики: «Приведение требований к ядерным силам в соответствие с новыми отношениями с Россией - кардинальный шаг от политики взаимной уязвимости времен холодной войны к сотрудничеству».

Декларированная ядерная политика Соединенных Штатов не несет прямых угроз безопасности России, но и не укрепляет ее. Какими бы ни были политические намерения Вашингтона, его военные возможности неуклонно повышаются, в том числе и в ядерной области.

В Стратегии национальной безопасности США 2002 года отмечается: «Неоднозначная позиция России по базовым ценностям демократии и свободных рыночных отношений и имеющиеся у нас претензии к ней в области нераспространения ОМУ по-прежнему являются предметом серьезной озабоченности. Чрезмерная слабость России также ограничивает возможности для сотрудничества. Тем не менее предпосылок к его развитию значительно больше, чем было в последние годы или даже десятилетия».

Озабоченность «эрозией демократии в России, централизацией власти, сокращением неправительственных организаций и свободы прессы, ограничением экономических свобод» высказана и в последнем Четырехлетнем оборонном обзоре от 6 февраля 2006-го.

Осложнения в российско-американских отношениях наиболее вероятны на региональном уровне - в зоне географического пересечения интересов, а также как следствие состояния взаимного ядерного сдерживания. Наиболее опасны ситуации, когда оба фактора совпадают. Примером тому - реакция России на перспективу развертывания комплекса ПРО в Чехии и Польше.

ВОЕННАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ

Содержательная часть военной политики России в значительной степени определяется не столько характером внешних угроз, сколько внутренними факторами.

Главный фактор, определивший военную политику после 1992 года, - системный кризис государственности, поразивший все ветви власти. Исполнительная власть действует без стратегии, исходя из конъюнктурных приоритетов политических групп в борьбе за власть, за ее удержание и за доступ к собственности и финансовым потокам. Законодательная и судебная ветви власти аморфны, полностью зависимы от исполнительной вертикали. При этом реальные действия последней находятся в полном противоречии с законодательно утвержденными процедурами определения стратегических приоритетов внешней и внутренней политики.

Еще в 1992-м был принят Закон Российской Федерации «О безопасности». В соответствии с принципами, которые разделяются всеми современными государствами и закреплены в документах ООН, приоритет отдан развитию человеческого потенциала. Безопасность определена как состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства. Положение о Совете безопасности РФ возлагало на его аппарат функции анализа интересов, обеспечения их баланса, выявления мешающих факторов и нахождения путей обеспечения безопасности. Именно так должна была формироваться Концепция безопасности Российской Федерации и ее составная часть - Военная доктрина. Законом предусматривался и порядок реализации политики обеспечения безопасности - через программы федерального бюджета. Но на практике такой порядок не соблюдался.

Последующее развитие внутриполитической ситуации тем более не оставило возможностей для реализации стратегически выверенного курса. Интересы абсолютного большинства населения и общества оказались вне поля зрения государственной политики. Более того, силовые структуры, в том числе Вооруженные силы, тоже оказались за пределами интересов государства, что не помешало использовать их в критической фазе противодействия между исполнительной и законодательной ветвям власти в октябре 1993 года.

«Силовиков» отдали на растерзание тем, кто на волне разрушения государственных институтов Советской России готов был крушить и разваливать потенциал обороны и безопасности России новой. К концу 1990-х в России сложилось криминально-олигархическое государство. Борьба за раздел собственности сосредоточилась на борьбе за власть. Государственная вертикаль оказалась под угрозой. Вновь было не до стратегии.

Тем временем военная организация доходила до критической точки, после которой начинаются необратимые процессы. Оборонно-промышленный комплекс по некоторым позициям эту точку прошел.

Вместе с тем надо отдать должное военному руководству. Несмотря ни на что, в тот период оно смогло решить ряд сложнейших теоретических и практических задач. Была верно оценена международная ситуация, были адекватно определены основные направления военной политики. Они нашли отражение в концепции формирования Вооруженных сил РФ и в основных положениях Военной доктрины (октябрь 1993 г.). В частности, отмечалось, что противника уже нет, военных угроз нет, но есть их источники. Перед ядерными силами ставилась задача обеспечить сдерживание и предотвратить эскалацию крупных конфликтов, к которым Вооруженные силы не были готовы из-за слабости сил общего назначения.

В области военного строительства задачи, которые необходимо было решить к 1995 году, соответствовали требованиям времени:

переход на смешанный принцип комплектования - по контракту и по призыву;

переход от армейской и дивизионной структуры в Сухопутных войсках к корпусной и бригадной;

формирование мобильных сил, способных к оперативному развертыванию и решению ограниченных задач в любом регионе страны.

Эти задачи до сих пор не удалось решить, но не по вине военного руководства.

Что касается практических действий Вооруженных сил, то для условий, в которых они оказались, их можно признать удачными. Достаточно вспомнить колоссальную по масштабам операцию переброски войск из восточноевропейских стран на территорию России и их размещение в новых местах дислокации, успешные миротворческие операции в Южной Осетии, Приднестровье, Абхазии, Таджикистане, Боснии и Герцеговине. Успешной можно признать и военную часть операции по восстановлению конституционного порядка в Чечне. Без подготовки, в ситуации враждебных действий против собственной армии всей информационной системы страны, вопреки предательству госчиновничества военные со своей задачей справились. Остальное - на совести политического руководства.

Несмотря на разногласия по вопросам расширения НАТО, косовского кризиса, отношения с западными партнерами имели устойчивую положительную динамику. Финансовых средств не хватало, но не было и попыток решить материальные проблемы через раскручивание фактора военных угроз.

НЕВЕРНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ

С началом нового тысячелетия к власти в России пришла команда государственников. Была отодвинута угроза распада страны, удалось предотвратить олигархический переворот. Органы безопасности и правопорядка начали демонстрировать некоторые результаты в борьбе с криминалом и коррупцией. Благоприятные внешние экономические условия создали предпосылки для преодоления внутреннего экономического кризиса. Заговорили и о решении социальных проблем. Пусть сверху, а не снизу, но все-таки формируются зачатки гражданского общества.

Как бы ни упрекали Россию, но лишь с помощью авторитарных методов управления можно ликвидировать последствия хаоса преобразований начала 1990-х, остановить рвущуюся к власти организованную преступность и снизить уровень коррупции, проникшей во все ветви государственной власти.

Благодаря ценам на энергоносители улучшилась ситуация с финансированием Вооруженных сил. При неизменной доле от ВВП (менее 3 %) в абсолютном выражении суммы возросли весьма существенно. Достаточно последовательно реализуются планы военного строительства, оптимизирована структура военной организации, совершенствуется система взаимодействия с предприятиями, выполняющими оборонные заказы. Очевидно, что в короткие сроки невозможно исправить все последствия многолетнего недофинансирования Вооруженных сил, но внешняя обстановка позволяет делать это постепенно, без ущерба для развития страны в целом.

Тем не менее в последнее время наметились тревожные тенденции, которые вновь демонстрируют опасность ситуации, когда принимаемые решения не основаны на глубоком анализе и целевых установках, определенных действующими законами. Исполнительная власть вновь осуществляет выбор приоритетов с позиций борьбы за сохранение власти и распределения влияния конкретных политических групп, но отнюдь не в интересах обеспечения безопасности в том понимании, как это записано в Законе Российской Федерации «О безопасности». Обозначился безусловный приоритет государственных интересов над интересами личности и общества.

Приоритеты государства находят отражение в бюджетной политике. Соотношение расходов на традиционные (административное управление, оборона, безопасность) и современные (образование, здравоохранение, другие социальные задачи) функции государства остается на уровне, не свойственном развитым странам. Там соотношение между традиционными и современными функциями государства равно 1:6.

В 2006 году российские расходы на оборону были примерно в три раза выше расходов на образование и здравоохранение. Для сравнения: в Германии на образование тратят в три раза больше средств, чем на оборону, а на здравоохранение - в семь раз больше. Даже воюющие Соединенные Штаты при огромных расходах на оборону тратят и на образование, и на здравоохранение, отдельно взятые, больше средств, чем на оборону. Не только Закон Российской Федерации «О безопасности», но и документы ООН, которые обязалась выполнять наряду с другими государствами и Россия, определяют иную расстановку приоритетов. На первом месте должен быть человек, развитие человеческого потенциала. Пример СССР показал, что приоритет собственно государственных интересов над интересами личности и общества в конечном итоге ведет к гибели государства.

Сохраняющийся дисбаланс приоритетов негативно воздействует на всю военную политику, до сих пор не позволяет перейти на смешанную систему комплектования и создать корпус сержантов-контрактников. Более того, и в самЧм военном ведомстве приоритетом является не человек, а закупка вооружения и военной техники.

В документе об основных направлениях бюджетной политики на ближайшие три года главная цель сформулирована верно: повышение жизненного уровня населения. Обеспечение нужд обороны и обеспечение безопасности фигурируют в качестве необходимых условий достижения цели. В реальных же цифрах все выглядит наоборот. Разрыв в расходах на оборону и в расходах на здравоохранение и образование не сокращается, а увеличивается. В 2006-м расходы на оборону составили 659 млрд рублей, а в 2009-м должны составить 1 037 млрд рублей. Соответственно на здравоохранение и спорт - 156 и 214 млрд рублей, на образование - 208 и 297 млрд рублей.

Одновременно разворачивается кампания за увеличение доли расходов на оборону до того уровня, который был обозначен, но не обеспечен правительством в середине 1990-х годов, - 3,6 % от ВВП. Спрашивается - за счет чего? Сомнительно, что за счет сокращения общегосударственных расходов. Видимо, не случайно нагнетаются эмоции по поводу нарастания военных угроз. Необходимо убедить народ в том, что кругом враги, надо смириться и затянуть потуже поясок.

Исполнительная власть стала заложником сил, благосостояние которых зависит от военных заказов. Под их влиянием начинает формироваться иная внешняя военная политика России.

Нет сомнений, что США и НАТО дают повод для изменения российской военной политики, но и мы сами должны не забывать, к чему приводит неправильная расстановка приоритетов. Реальную военную угрозу действия западных стран представлять не могут. Как показывает иракский пример, несмотря на многократное превосходство в военной мощи, ни Соединенные Штаты, ни их союзники не в состоянии вести длительную войну даже локального характера. В эпоху глобализации срабатывает иная система ограничения военных возможностей. Западу, безусловно, не нужна сильная Россия, которой он боится. Но похоже, что на саморазрушительный путь дальнейшего развития нас загоняют не внешние силы, а мы сами.

Проблема состоит в том, что Государственная дума из независимого представительного органа превратилась в дорогостоящий аналог министерства по законодательству при правительстве. До сих пор законодательная власть не в состоянии сформировать такую структуру оборонного бюджета, которая позволила бы осуществлять гражданский контроль над оборонной сферой. Именно по этой причине возможны организационные шараханья: то ликвидация, то создание командования Сухопутных войск; то включение в состав Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) Космических войск, то исключение. У нас не отказались от идеи объединения видов Вооруженных сил и родов войск «по сферам ведения боевых действий» - вода, суша, воздух. Остаются в замыслах планы объединения ВВС и РВСН.

В то же время даже из текста действующей Военной доктрины следует, что современная война не будет вестись раздельно по сферам. Наоборот, требуется объединение оперативного управления войсками независимо от среды их действия, но в зависимости от содержания решаемых задач. Нет смысла ломать административное управление - это дорого и неэффективно, а оперативное управление необходимо объединять по уровню решаемых задач - стратегических и региональных. Тем более что задел для этого есть.

На стратегическом уровне наше военное руководство осознало и решило эту задачу раньше американцев. Новая структура Главного оперативного управления Генерального штаба, соответствующая современным требованиям, предвосхитила появление американского командования СТРАТКОМ. Начат эксперимент и на региональном уровне, но у него слишком много противников, которые придерживаются традиционных подходов, смешивающих вместе и административное, и оперативное управление войсками.

Судебная система в военной сфере серьезно изменилась к лучшему. Активность в борьбе с преступностью в рядах Вооруженных сил несопоставима с ситуацией начала 1990-х годов. Но не решена главная задача - фактическая независимость военной ветви судебной власти, которая тоже превращена в министерство судопроизводства в составе исполнительной вертикали. Отсюда и неизбежное вынесение «целесообразных» вердиктов. Подрыв веры в справедливость суда не способствует популярности государстенных органов в целом. К сожалению, есть достаточно примеров того, когда военные расплачиваются за недоработки законодателей, не создавших прозрачного правового поля для действий военнослужащих по обеспечению внутренней безопасности.

* * *

Весь комплекс перечисленных факторов указывает на то, что военная политика России в значительной степени зависит от внутриполитических процессов. В условиях глобализации реальные угрозы безопасности (распространение оружия массового уничтожения, международный терроризм и пр.) требуют совместных усилий России и США. Но для этого России необходимо сделать свою военную политику независимой от субъективных факторов внутреннего развития, а Соединенным Штатам - вести себя с Россией уважительно, как с партнером, а не как с побежденным в холодной войне.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 22 апреля 2007 > № 2911790 Павел Золотарев

Новый «новый мировой порядок»

© "Россия в глобальной политике". № 2, Март -Апрель 2007

Даниел Дрезнер - доцент кафедры международной политики Школы права и дипломатии им. Флетчера в Университете Тафтс; автор книги «All Politics Is Global» («Вся политика носит глобальный характер»). Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 2 (март - апрель) за 2007 год. (c) Council on Foreign Relations, Inc.

Резюме Споры о войне в Ираке и односторонней политике США заслонили собой другой – куда более прагматичный и многосторонний – компонент большой стратегии администрации Джорджа Буша. Речь идет о попытке Вашингтона преобразовать внешнюю политику Соединенных Штатов и деятельность международных организаций с тем, чтобы приспособить их к переменам в глобальной расстановке сил и появлению таких государств, как Китай и Индия. Этот необъявленный курс верен по своим целям и методам реализации, и Вашингтону следует удвоить усилия.

ВЗЛЕТЫ И ПАДЕНИЯ

На протяжении XX века список великих мировых держав, как это легко увидеть, был коротким: Соединенные Штаты, Советский Союз, Япония и страны Северо-Западной Европы. XXI столетие принесет большие перемены. Экономическими и политическими тяжеловесами становятся Китай и Индия: золотовалютные резервы первого превышают триллион долларов, вторая усиленно развивает сектор высоких технологий. Обе страны, открыто являющиеся ядерными державами, совершенствуют военно-морской флот. Согласно прогнозам Национального совета по разведке (научный центр правительства США), к 2025 году Пекин и Дели выйдут по своему экономическому развитию соответственно на второе и четвертое места на планете. Такие темпы роста знаменуют начало многополярной эпохи в мировой политике.

Подобные тектонические сдвиги станут вызовом международной системе, существующей с 1940-х годов и действующей под эгидой США. Эти многосторонние режимы, лидирующую роль в которых играет Вашингтон, на протяжении шести десятилетий способствовали либерализации торговли, становлению открытых финансовых рынков, нераспространению ядерного оружия. Тем самым они обеспечивали относительный мир и процветание, принося ощутимые преимущества Соединенным Штатам. Но до тех пор пока такие восходящие державы, как Китай и Индия, не войдут в структуру этих международных режимов, будущее последних будет оставаться неопределенным, давая лишний повод для беспокойства.

Принимая во внимание деятельность администрации Джорджа Буша за последние шесть лет, трудно рассчитывать на то, что она успешно справится с этой проблемой. Ведь стремление администрации действовать в одностороннем порядке, ярким свидетельством чего явилась война в Ираке, как раз и стало наиболее серьезным поводом для критики внешнеполитической деятельности США. Но из-за полемики вокруг Ирака в тени осталось другое направление долгосрочной стратегии администрации Буша, имеющее более прагматичный и многосторонний характер: попытка Вашингтона перестроить свою внешнюю политику и международные институты с учетом изменений в мировом раскладе сил. Администрация Буша перераспределяет ресурсы исполнительной власти так, чтобы в центре внимания оказались державы с развивающейся экономикой. Пытаясь добиться от них поддержки в отношении основополагающих принципов миропорядка, созданного Соединенными Штатами, Вашингтон приложил усилия к тому, чтобы поднять авторитет этих государств на различных форумах - от Международного валютного фонда (МВФ) до Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Это касается самых разнообразных сфер, будь то распространение ядерного оружия, валютные отношения или окружающая среда. Но поскольку эти усилия сосредотачивались скорее на второстепенных вопросах международной политики, нежели на проблеме глобальной войны с терроризмом, они ускользнули от внимания многих наблюдателей. Фактически Джордж Буш-младший возродил к жизни призыв Джорджа Буша-старшего, который настаивал на установлении «нового мирового порядка», обратившись к созданию, по сути, нового «нового мирового порядка».

Эти, по большому счету, неотмеченные усилия администрации хорошо продуманны и прошли всестороннее обсуждение. Но на пути их реализации возникают два серьезных препятствия.

Во-первых, усиление восходящих государств означает еще бОльшее ослабление стран, переживающих упадок. Не случайно некоторые страны - члены Европейского союза без особого энтузиазма отнеслись к отдельным аспектам стратегии Соединенных Штатов. В ответ на американский унилатерализм Евросоюз не замедлил установить собственные двусторонние отношения и проявил повышенный интерес к сотрудничеству с восходящими государствами. При этом европейские страны вовсе не собирались сократить свое избыточное представительство в многосторонних институтах.

Во-вторых, существует препятствие, созданное самой администрацией Буша из-за склонности Вашингтона к односторонним действиям. Коль скоро считается, что правительство США в последние годы способствовало ослаблению многих структур мирового управления, любые намерения нынешней администрации переписать правила глобальной игры, естественно, рассматриваются как очередная попытка Вашингтона обойти ограничения международного права. Коалиция скептиков, в которую входят такие государства, как Аргентина, Нигерия и Пакистан, приложит усилия к тому, чтобы затруднить действия Соединенных Штатов по упорядоченному включению Китая и Индии в «концерт» великих держав.

Несмотря на все препятствия, в интересах Соединенных Штатов удвоить усилия. Рост антиамериканизма оживил традиционно враждебные Америке группировки государств, такие, например, как Движение неприсоединения. Чтобы преодолеть скептицизм, США должны быть готовы к реальным уступкам. Если Пекину и Дели не дать почувствовать, что им будет оказан радушный прием в существующих международных организациях, они, возможно, создадут новые, предоставив Соединенным Штатам взирать на них со стороны.

PLUS ВA CHANGE (МЕНЯТЬ БОЛЬШЕ, ЧТОБЫ ОСТАВИТЬ ВСЁ ПО-ПРЕЖНЕМУ)

На момент создания в середине 1940-х годов Организации Объединенных Наций, МВФ, Всемирного банка, а в конце того десятилетия - Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ) и НАТО, США являлись бесспорным лидером западного мира. Деятельность этих организаций отражала доминирующее положение и предпочтения Америки, она была нацелена на то, чтобы усилить влияние Соединенных Штатов и их европейских союзников. Франция и Соединенное Королевство к тому времени уже много веков имели статус великих держав; действовавшие в 1950-е правила игры еще сохраняли за ними значительные привилегии. На них возлагались обязанности постоянных членов Совета Безопасности ООН. В соответствии с достигнутой тогда договоренностью пост директора-распорядителя МВФ всегда будет принадлежать представителю Европы. В ГАТТ Европе было де-факто предоставлено право голоса наравне с США.

Сегодня разграничение сфер влияния в мире происходит совершенно по-иному. По оценкам банков Goldman Sachs (GS) и Deutsche Bank (DB), к 2010 году ежегодный совокупный национальный доход Бразилии, России, Индии и Китая - так называемой группы BRIC (аббревиатура указанных стран впервые появилась в аналитической записке банка GS в 2003-м. - Ред.) - будет расти быстрее, чем соответствующий показатель США, Японии, Германии, Великобритании и Италии, вместе взятых. К 2025 году темпы его роста вдвое превысят такой же показатель стран G7 (группа высокоразвитых индустриальных держав).

Эти тенденции четко обозначились уже в 1990-х, а с окончанием холодной войны представилась возможность адаптировать международные институты к восходящим государствам. В тот период, однако, Вашингтон сделал ставку на укрепление уже существующих соглашений. ГАТТ превратилось во Всемирную торговую организацию (ВТО). НАТО расширилась, приняв в свои ряды страны Восточной Европы, и распространила сферу своего влияния на Балканы. Макроэкономические стратегии, известные как «Вашингтонский консенсус», стали чем-то вроде Священного Писания для основных международных финансовых институтов. Кроме создания форума Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) в 1989 году и приема Китая в ВТО в 2001-м (что потребовало от него немалых усилий), не произошло сколько-нибудь значительных институциональных изменений, отражающих участие восходящих государств в международных организациях. Многие новые форумы, такие, как, в частности, Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (FATF), включали в себя все тех же действующих лиц: Соединенные Штаты и их союзников - промышленно развитые страны.

У администрации Билла Клинтона имелись веские основания не предпринимать дальнейших шагов. Реформирование международных институтов - неблагодарный труд, требующий от властей предержащих добровольного отказа от части своего влияния. В 1990-е годы не было острой необходимости идти на такие меры: Китай и Индия набирали силу, но тогда казалось, что время обретения ими статуса великих держав наступит нескоро. Даже незначительные изменения в многолетнем внешнеполитическом курсе США, как, например, сокращение численности американских войск в Германии, вызывали серьезные разногласия. Самое главное, ставка администрации Клинтона на укрепление уже существующих соглашений сработала. Создание ВТО усилило режим международной торговли. НАТО возглавила эффективные операции в Боснии и Косово. Действие Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) было продлено на неопределенный срок. Несмотря на отдельные проявления недовольства в отношении американской гипердержавы, Соединенные Штаты казались способными легитимно продвигать свои интересы, умело используя многостороннюю дипломатию. В целом ничто не подрывало гегемонию США.

Однако за этими достижениями скрывались определенные издержки. Многие из восходящих держав полагали, что международные структуры в недостаточной степени позволяют им отстаивать свои интересы. Поведение МВФ во время азиатского финансового кризиса 1990-х воспринималось как высокомерие и вызвало негодование во всех странах Тихоокеанского бассейна. Дели был разочарован тем, что Вашингтон не одобрил индийские испытания ядерного оружия в 1998 году. Индия также устала от того, что ее рассматривали исключительно сквозь призму безопасности в Южной Азии.

Китай возмущали затянувшиеся переговоры по его вступлению в ВТО. А бомбардировки Косово силами НАТО создали Пекину тройную проблему. Случайный бомбовый удар по китайскому посольству в Белграде вызвал взрыв национализма. Готовность Вашингтона пренебречь границами другого государства для защиты прав человека находилась в вопиющем противоречии с представлениями Пекина о государственном суверенитете, а решение США действовать в обход ООН через НАТО ясно показало пределы влияния Китая на мировую политику. Таким образом, страны с самой быстрорастущей экономикой в мире вступали в новое тысячелетие с чувством недовольства по отношению к Соединенным Штатам.

НОВЫЙ КУРС

Реакция администрации Буша на теракты 11 сентября 2001-го вызвала лавину книг, предлагающих различные рецепты по переосмыслению общей стратегии США. В большей части этой литературы авторы ссылаются на хаос в Ираке и неудачи в войне с терроризмом, осуждается склонность администрации Буша к воинственному унилатерализму и утверждается, что возможен лучший способ действий. Учитывая тот факт, что администрация отвергла многосторонний подход в трактовке Конвенции по биологическому оружию, Женевских конвенций (об обращении с военнопленными. - Ред.) и операции «Свобода Ираку», такая критика вполне обоснованна.

Впрочем, анализ, представленный в этих книгах, нельзя назвать исчерпывающим, хотя, например, риторические атаки высказываний бывшего посла США при ООН Джона Болтона и бывшего американского министра обороны Доналда Рамсфелда могут легко заставить поверить в обратное. Но не все так прямолинейно. Есть множество причин, объясняющих недавние попытки Вашингтона наладить взаимопонимание с восходящими державами и связанные с этим усилия по перестройке системы мирового управления. Отчасти этот сдвиг произошел в результате кадровых изменений. Так, вовсе не случайно, что основная деятельность по налаживанию контактов развернулась в период пребывания Кондолизы Райс на посту госсекретаря и активизировалась после того, как Генри Полсон был назначен министром финансов. Отчасти перемены были навязаны администрации внешним миром. Как отметил в прошлом году Филип Гордон (Институт Брукингса) в журнале Foreign Affairs, неудача в Ираке сделала неоконсерватизм несостоятельной стратегией.

Однако в какой-то мере усилия по наделению законным статусом нового «концерта» великих держав уже давно составляли одно из направлений внешней политики администрации Буша. И многосторонний подход (в понимании Вашингтона) - это прежде всего средство продвижения целей США. Поэтому администрация следует советам институтов, которые считает эффективными (например, ВТО), и последовательно добивается выполнения важных, на ее взгляд, многосторонних норм и решений (будь то соглашения МВФ о займах или резолюции Совета Безопасности ООН). Но Вашингтон пренебрегает мнением многосторонних институтов, которые не способны действовать согласно собственным же нормам (таких, как некоторые другие органы ООН). В Стратегии национальной безопасности 2006 года вновь излагается двоякая позиция Белого дома: консенсус великих держав «должен поддерживаться соответствующими институтами, региональными и глобальными, нацеленными на все более долговременное, эффективное и всеобъемлющее сотрудничество. Там, где существующие институты можно реформировать, сделать их способными к решению новых проблем, мы совместно с нашими партнерами должны их реформировать. Там же, где необходимые институты отсутствуют, мы совместно с нашими партнерами должны их создать».

Глобальные институты перестают соответствовать своему назначению, когда состав их руководящих структур, принимающих решения, уже не отвечает соотношению сфер влияния в мире, а именно так обстоят дела на данный момент. Об этом наглядно свидетельствует пример Совета Безопасности ООН; «Группа семи» - это еще более вопиющий случай. В 1970-е страны «Группы семи» взяли на себя регулирование макроэкономических диспропорций в глобальном масштабе. В 1980-х годах, когда на эти страны приходилось 50 % мировой экономической активности, они добились умеренных успехов. Сейчас же, даже учитывая участие России (в формате «Группы восьми»), их действия не могут достичь эффекта без участия такого экономического тяжеловеса, как Китай.

Учитывать интересы восходящих стран, одновременно успокаивая державы статус-кво, - дело непростое. Но эта задача не покажется столь пугающей, если признать, что успех благотворно воздействует как на Соединенные Штаты, так и на поднимающиеся государства. Последние получат признание и легитимность, соответствующие их новой роли, при условии, что они примут многосторонний порядок, построенный на американских принципах. Но своим ощутимым ростом эти страны - особенно Китай и Индия - как раз и обязаны тому, что признали такой порядок. Поскольку они заинтересованы в сохранении нынешних высоких темпов экономического роста, их связывают с США некоторые общие интересы, в частности в области безопасности энергопоставок и предотвращения глобальных пандемий.

ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ПОДХОД

Команда Буша уже приложила немало усилий, чтобы идти в ногу с меняющимся миром. Несколько лет назад она начала перераспределять ресурсы внутри американского правительства. Позже она возглавила многосторонние усилия по интеграции Китая и Индии в важные международные структуры.

Министерство обороны первым в государственном аппарате США взяло на себя труд осуществить крупные перемены, призванные отразить новый миропорядок. Оно начало с передислокации американских войск, находящихся за границей. В 2004 году войска численностью более 250 тыс. человек размещались в 45 странах; половина из них в Германии и Южной Корее - на фронтах холодной войны. Чтобы повысить мобильность вооруженных сил перед лицом непрерывно изменяющихся угроз, президент Буш в августе 2004-го объявил о сокращении численности вооруженных сил, размещенных за границей, а также о закрытии к 2014 году 35 % заграничных баз США. Значительная часть этих войск будет дислоцирована на собственной территории, зато остальные подразделения будут развернуты в других странах по периферии новой зоны угроз: в Восточной Европе, Центральной Азии и в Тихоокеанском регионе.

Государственный департамент тоже приспосабливается к новым условиям. В своем выступлении на факультете дипломатической службы Джорджтаунского университета в январе 2006-го госсекретарь Кондолиза Райс заявила: «В XXI веке такие поднимающиеся страны, как Индия, Китай, Бразилия, Египет, Индонезия, Южная Африка, все больше определяют ход истории... Наше нынешнее положение на мировой арене в недостаточной мере отражает это обстоятельство. Так, численность сотрудников Госдепартамента, работающих в Германии, где проживают 82 млн человек, почти такая же, как в Индии, стране с миллиардным населением. Сегодня стало очевидно, что Америка должна начать перераспределение наших дипломатических кадров в мире... их перемещение в новые точки, важные для XXI столетия». Райс объявила, что к 2007 году порядка ста сотрудников Госдепартамента будут переведены из Европы в такие страны, как Индия и Китай.

Одновременно Вашингтон занялся укреплением двусторонних отношений с Пекином и Дели. После неудачного начала (первый внешнеполитический кризис команды Буша произошел, когда американский самолет-разведчик столкнулся с китайским истребителем) администрация Буша скорректировала свое отношение к КНР. В сентябре 2005-го тогдашний заместитель госсекретаря Роберт Зеллик объявил: «Пришло время не ограничиваться только лишь открыванием дверей к членству Китая в международной системе. Нам нужно убедить Китай взять на себя роль ее ответственного акционера», с тем чтобы «работать вместе над укреплением международной системы, обеспечившей успех этой страны». С тех пор выражение «ответственный акционер» стало частью всех официальных заявлений США по Китаю, а стоящая за ним теория легла в основу целого ряда инициатив. Прошлой осенью Вашингтон выступил с инициативой проведения американо-китайского диалога по экономической стратегии. В декабре министр финансов Генри Полсон возглавлял делегацию из шести членов кабинета и председателя Федеральной резервной системы в ходе двухдневных переговоров с китайскими коллегами по широкому кругу вопросов - от сотрудничества в области энергетики до финансовых услуг и валютных курсов. Недавно Вашингтон предпринимал попытки вовлечь Китай в «концерт» великих держав путем обсуждения с ним проблем Северной Кореи и Дарфура, а также касаясь таких тем, как возобновление Программы развития, принятой в Дохе, и консультации с Международным энергетическим агентством.

Серьезным компонентом деятельности Соединенных Штатов явилось также укрепление связей с Индией. В 1990-е годы на протяжении почти всего десятилетия главной заботой США было улаживание индо-пакистанских разногласий по поводу Кашмира и предотвращение потенциальных ядерных кризисов. Даже при том что Пакистан - важный союзник Соединенных Штатов в войне с терроризмом, американо-индийские отношения в последние 5 лет значительно потеплели. В ноябре 2006-го Министерство торговли США направило в Индию самую представительную в его истории миссию по экономическому развитию, способствуя расширению торгового диалога между этими странами. В прошлом году Вашингтон и Дели заключили также двустороннее соглашение по сотрудничеству в области гражданского использования ядерной энергии, что означало признание Соединенными Штатами де-факто статуса Индии как ядерной державы. Соглашение подтверждает приверженность Дели нормам нераспространения при осуществлении своей гражданской ядерной программы, но оставляет военную программу Индии за рамками инспекций МАГАТЭ.

Со стороны критиков этого соглашения последовали предостережения о том, что оно угрожает режиму ДНЯО. Администрация Буша выдвинула контраргументы, заявив, что Индия набирает силу как великая держава, что ядерного джина нельзя опять загнать в сосуд, а поскольку Индия - демократическое государство, джин не причинит вреда. Согласно Стратегии национальной безопасности 2006 года, «Индия ныне готова взять на себя глобальные обязательства во взаимодействии с Соединенными Штатами, как и подобает крупной державе».

КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД

Ставя перед собой более амбициозные цели, администрация Буша стремится перестроить международные организации, с тем чтобы привести их в соответствие со структурами восходящих держав. В некоторых случаях преобразования прошли как бы сами собой. Например, создание блока развивающихся стран - «Группы 20» (G20) подвигло США пригласить Бразилию, Индию и ЮАР в «зеленую комнату» для переговоров. Это произошло в сентябре 2003-го на встрече министров стран - членов ВТО по вопросам торговли в рамках Дохийского раунда в Канкуне. С тех пор американские торговые представители настаивают на более активном участии Китая в надежде, что он окажет сдерживающее влияние на наиболее воинственно настроенные развивающиеся страны.

Подобным же образом Соединенные Штаты подбодряли Пекин время от времени принимать участие во встречах министров финансов и управляющих центральными банками стран «Группы семи». Вашингтон преследовал цель добиться признания растущей роли Китая в мировой политике и экономике, рассчитывая, что Пекин в свою очередь согласится с тем, что его политика в области валютных курсов и сдерживание потребления внутри страны способствуют глобальным экономическим диспропорциям. Представители Бразилии, Индии и ЮАР иногда также приглашались на встречи в рамках «Группы семи». Как утверждается в недавно опубликованном документе Министерства финансов США, «решение проблемы глобальных [макроэкономических] диспропорций требует тесного сотрудничества с новыми акторами вне «Группы семи».

Одновременно с целью придания Китаю (а также Мексике, Турции и Южной Корее) большего веса администрация Буша настойчиво добивалась изменения квоты голосов в Международном валютном фонде. Число голосов далеко, официально принадлежащее Пекину, не отражает реальных масштабов его экономики. Отвечая на вопросы The New York Times в августе 2006 года, заместитель министра финансов США по международным вопросам Тимоти Адамс сказал, что, «если реформировать МВФ и увеличить квоту голосов Китаю, последний почувствует себя более ответственным за достижение целей, стоящих перед этой организацией». На встрече в Сингапуре осенью 2006-го Международный валютно-финансовый комитет МВФ согласился перераспределить квоты, с тем чтобы отразить изменения в соотношении сфер мирового экономического влияния. Клей Лауэри, в тот момент помощник министра финансов по международным вопросам, вновь сформулировал позицию Вашингтона: «Достаточно давно мы пришли к заключению, что, если мы не добьемся признания растущей роли развивающихся экономик, МВФ во многом утратит свою значимость и мы все от этого потеряем». Вашингтон также недавно дал понять, что готов к присоединению Китая к Межамериканскому банку развития.

Вместе с тем администрация Буша предприняла шаги по расширению сотрудничества с набирающими силу державами и в других областях, особенно в том, что касается энергетики, охраны окружающей среды и нераспространения ядерного оружия. Вашингтон задействовал Пекин через рабочую группу АТЭС по энергетике. Китай и Индия, которые стремятся получить постоянный доступ к энергоресурсам, призываются к работе с Международным энергетическим агентством по созданию стратегических запасов нефти, чтобы способствовать эффективности энергетики и экологически рациональному развитию. Соединенные Штаты основали вместе с Австралией, Индией, Китаем, Южной Кореей и Японией Азиатско-тихоокеанское партнерство по развитию чистых технологий и климату (Asia-Pacific Partnership on Clean Development and Climate). (Поскольку доля членов партнерства в мировой экономике составляет более 50 %, оно по сравнению со странами, присоединившимися к Киотскому протоколу, потенциально обладает бЧльшими возможностями для того, чтобы справиться с глобальным потеплением.) США также рассчитывают, что Китай и Индия помогут остановить распространение ядерного оружия. От Пекина зависит возвращение Пхеньяна к шестисторонним переговорам и соблюдение финансовых санкций, ограничивающих доступ Северной Кореи к твердой валюте. В октябре 2006 года, после ядерного испытания, проведенного северокорейской стороной, Китай впервые поддержал резолюцию Совета Безопасности ООН относительно санкций против режима. Подобным же образом, обличая с цифрами и фактами в руках иранскую ядерную программу в Совбезе ООН, Вашингтон заручился поддержкой Индии как члена Совета управляющих МАГАТЭ.

ПРЕПЯТСТВИЯ

Еще слишком рано говорить, увенчаются ли успехом действия Вашингтона по привлечению Дели и Пекина в «концерт» великих держав. Некоторые американские инициативы провалились или оказались недостаточными. Первая внутренняя реформа МВФ принесла пока скромные результаты: квота голосов Китая возросла с 2,98 до 3,72 %. Реформа Совбеза ООН забуксовала ввиду кажущейся неосуществимости предложений, исходящих от самих органов ООН, а также из-за того, что ведущие державы не смогли договориться о кандидатурах в постоянные члены Совета Безопасности. Одно из многочисленных препятствий, парализующих Дохийский раунд, - отказ Европейского союза от дальнейшего сокращения сельскохозяйственных субсидий, если страны «Группы 20» не согласятся открыть доступ на свои внутренние несельскохозяйственные рынки. А противники американо-индийского соглашения по ядерным вопросам утверждают, что оно несовместимо с жесткой позицией Вашингтона в отношении Ирана и Северной Кореи.

Но скептикам следовало бы понять, что такие усилия приносят плоды только со временем. Исследования, проведенные независимо друг от друга Робертом Лоуренсом и Айеном Джонстоном (оба - профессора Гарвардского университета), показали, что непрерывное участие Китая в международных режимах в сфере экономики и безопасности постепенно, на протяжении многих лет, превращало Пекин из оплота революции в консервативную державу статус-кво. Стратегический экономический диалог с Китаем, получивший пока средние либо удовлетворительные оценки, уже начал свою работу (открытие состоялось 14 декабря 2006 года, второй раунд диалога намечен на май 2007-го. - Ред.). Как и в случае с американо-японской Инициативой по преодолению структурных препятствий, осуществленной более 15 лет назад и в конечном счете открывшей японский рынок для американских компаний розничной торговли, прогресс в отношениях с Пекином будет нескорым.

Еще одна трудность состоит в том, что переписывание правил функционирования существующих институтов - дело рискованное. Влияние - это игра с нулевой суммой, поэтому любая попытка повысить престиж Китая, Индии и других восходящих государств в международных организациях будет означать частичную утрату авторитета другими их участниками. Можно предположить, что потенциальные проигравшие станут тормозить или саботировать попытки реформ. Хотя европейские страны по-прежнему влиятельны, в экономическом и демографическом отношении они отстают как от восходящих государств, так и от Соединенных Штатов.

Европейские державы, которые во многих основных послевоенных институтах находились в привилегированном положении, рискуют потерять больше других в ходе передела сфер влияния в пользу стран Тихоокеанского региона. А фактически обладая правом вето во многих организациях, они способны пойти наперекор переменам, осуществляемым США. Европейцы утверждают, что они всё еще играют важную роль благодаря Евросоюзу, который позволяет им распоряжаться голосами 27 членов, составляющих единый блок во многих международных институтах. Но если Европейский союз движется в сторону создания Общей внешней политики и политики безопасности, то уместно задать вопрос, почему Брюссель располагает 27 голосами, тогда как 50 штатов, образующие Соединенные Штаты, имеют право только на один голос.

Существует вероятность того, что развивающиеся страны, находящиеся на периферии мировой экономики, поддержат Европу в ее противостоянии реформам, проводимым под эгидой США: они не хотят утратить то, пусть и небольшое, влияние, которым пользуются в международных институтах. Противодействие реформам в будущем, возможно, получит еще большее распространение, поскольку администрация Буша, вследствие склонности к односторонним действиям по ряду вопросов, заставила более пристально рассматривать мотивы ее поведения. Многие страны, скорее всего, будут расценивать реформаторские усилия Вашингтона как использование конъюнктуры, дабы освободиться от ограничений, налагаемых действующими международными соглашениями. Более того, рост антиамериканизма во всем мире стоит на пути тех правительств, которые готовы к сотрудничеству с Америкой.

Внутри страны администрация Буша тоже сталкивается с препонами. Инициатива Белого дома придать Китаю большее влияние в МВФ натолкнулась на сопротивление конгрессменов-демократов, считающих такие действия поощрением игрока, пренебрегающего правилами мировой экономики. Учитывая результаты промежуточных выборов-2006, подобного рода оппозиционные голоса будут звучать все громче. Опросы избирателей «на выходе» продемонстрировали высокую степень поддержки реализма и экономического популизма в геополитике, а такие настроения могут осложнить процесс перестройки институтов мирового управления.

С одной стороны, американцы будто бы склонны одобрить любую многостороннюю инициативу в области безопасности, помогающую снять часть бремени с Вооруженных сил США, которые находятся на пределе своих возможностей. С другой - американцы, похоже, настроены против того, чтобы помочь восходящим экономическим державам обустроиться в международных институтах.

ВНУТРИ ИЛИ ВНЕ?

Может показаться странным, что Соединенные Штаты сегодня стремятся лишить голоса своих давних союзников в Европе, с тем чтобы придать больше веса правительствам, программы которых зачастую отличаются от их собственной. Но альтернатива обескураживает еще больше: оставление этих стран вне интеграции, возможно, подвигнет их на самостоятельные действия и создание международных организаций вразрез с интересами США. В последние годы антиамериканизм вдохнул новую жизнь в практически бездействующие организации, например в Движение неприсоединения. Если Китаю и Индии не дать почувствовать, что они участвуют в управлении международной системой, в будущем это может создать дополнительные проблемы для Америки. Националисты в восходящих державах только и ждут образования малейшей трещины в отношениях с Вашингтоном.

В частности, Китай уже начал создавать новые институциональные структуры вне досягаемости Соединенных Штатов. Например, Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), в которую входят Казахстан, Киргизия, Китай, Россия, Таджикистан и Узбекистан (а также Индия, Иран, Монголия и Пакистан в качестве наблюдателей), содействует военному и энергетическому сотрудничеству этих стран, хотя пока на низком уровне. В июне 2006 года на саммите ШОС в Пекине президент Ирана Махмуд Ахмадинежад предложил вменить в обязанности этой организации «отражение такой угрозы со стороны довлеющих держав, как намерение использовать силу против других государств и вмешиваться в их дела». Такое впечатление, что это мнение нашло отражение в принятой на саммите совместной декларации. В ней отмечается, что «различия в культурных традициях, политических и социальных системах, ценностях и моделях развития, сформировавшиеся в ходе истории, не должны использоваться как предлог для вмешательства во внутренние дела других стран».

Китай также настойчиво обхаживает страны, богатые ресурсами. В октябре 2006-го в Пекине прошел саммит (в котором участвовали более 40 лидеров из Африки), при помощи которого Китай попытался обеспечить себе постоянный доступ на континент, богатый энергоресурсами. Лидеры - участники саммита предложили создать зоны свободной торговли в рамках ШОС и АТЭС. Они продемонстрировали такую готовность приступить к реализации данной идеи, что президент Буш был вынужден снять вопрос о глобальной войне с терроризмом в качестве первого пункта своей повестки дня для форума АТЭС и в ноябре 2006 года призвал к созданию зоны свободной торговли для этой организации.

Усилия Китая необязательно вступают в конфликт с интересами США, но достаточно Пекину пожелать, как это произойдет. С точки зрения Соединенных Штатов, для Китая и Индии предпочтительнее продвигать свои интересы в рамках глобальных структур управления под эгидой США, нежели вне их. В обмен на помощь в определении статуса этих государств в таких организациях, как ООН и МВФ, и обеспечение им признания и престижа, которых они добиваются, Соединенные Штаты могли бы получить определенную компенсацию - обещание Пекина и Дели принять ключевые правила глобальной игры.

Америку ждет многотрудное будущее. Европейские страны остаются ее главными союзниками. По таким проблемам, как защита прав человека и продвижение демократии, голос Европы звучит мощно и убедительно. Ввести Китай и Индию в «концерт» великих держав, не отдаляя при этом ЕС или его членов, потребует огромной воли и искусства дипломатии. Администрация Буша взяла солидный старт. По мере продвижения вперед ее задачу легко сформулировать, но трудно осуществить: сохранить близкие отношения со старыми друзьями и еще больше к себе приблизить новых.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 17 апреля 2007 > № 2899029 Даниел Дрезнер

Решением специальной правительственной комиссии Боснии и Герцеговины 400 иностранцев, постоянно проживающих на территории этой страны, были лишены боснийского гражданства за последние несколько месяцев. Об этом заявил журналистам в Сараево председатель комиссии Векослав Вукович. Он подчеркнул, что речь идет, главным образом, о выходцах из стран Азии и Африки, получивших боснийские паспорта нелегальным путем в период военных действий на территории Боснии и Герцеговины в 1992-95гг. Все они воевали против сербов и хорватов на стороне армии боснийских мусульман.

По словам Вуковича, сейчас на рассмотрении возглавляемой им комиссии находится еще 1200 дел иностранцев, по которым проводится тщательная проверка на предмет установления законности получения ими гражданства БиГ. В ней задействованы представители служб по борьбе с терроризмом и организованной преступностью, поскольку существуют неопровержимые доказательства участия «нелегальных» боснийцев в деятельности преступных группировок.

Вместе с тем, сараевские СМИ обращают внимание на тот факт, что до сих пор власти БиГ не приняли ни одного решения о депортации лишенных боснийского гражданства лиц и не возбудили ни одного уголовного дела в отношении тех, кто выдавал им паспорта без законных на то оснований. Босния и Герцеговина > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 11 апреля 2007 > № 59838

Работы по разминированию территории Боснии и Герцеговины удастся завершить не ранее 2019г., причем при условии достаточного государственного финансирования, сообщает сараевский Центр по разминированию. По оценкам специалистов Центра, заминированными остаются как минимум 1 тыс. 800 кв.км. или 4% всей территории этой бывшей югославской республики. За прошедшее после окончания боснийской войны время удалось полностью очистить от пехотных мин и других взрывных устройств только 75 кв.км. После того как международные организации по разным причинам перестали выделять средства для проведения операций по разминированию, государственный бюждет БиГ оказался не в состоянии в должной мере финансировать эту важнейшую для страны программу. Из 3 тыс. профессиональных саперов сейчас задействованы лишь 1 тыс. специалистов и третья часть техники. В земле Боснии и Герцеговины находится от 1 до 1,5 млн. мин. За 12 лет зарегистрировано 1,5 тыс. случаев подрыва людей на минах, в т.ч. и со смертельным исходом. Каждой четвертой жертвой несчастных случаев стали дети. Босния и Герцеговина > Армия, полиция > ria.ru, 3 апреля 2007 > № 59839

Великобритания начинает вывод войск из Боснии, сообщили в минобороны Великобритании. «Вывод войск начинается сегодня. Все военнослужащие, за исключением небольшого количества тех, кто останется для помощи в переходный период силам Евросоюза в Боснии (Eufor), должны вернуться к 28 марта», – сказал представитель минобороны. В Боснии расквартированы 600-700 британских военнослужащих, занимающихся обеспечением безопасности и принимающих участие в восстановительных работах после кровавой межэтнической войны 1992-95гг., унесшей жизни 250 тыс.чел. «Здесь, в Боснии, удалось добиться безопасности и спокойствия», – цитирует британская телерадиокорпорация Би-Би-Си слова главы британского воинского контингента в Боснии, бригадира Криса Мюррея. По его словам, говорить о том, что все проблемы в Боснии решены, преждевременно. «У этого народа есть очень серьезные проблемы этнического характера, но для поддержания стабильности так много солдат не нужно», – отметил командующий.

Большинство британцев входят в дислоцированный поблизости от столицы Республики Сербской г.Банья-Лука батальон Уэльских стрелков, являющийся частью группы Eufor «Северо-запад». Решение о выводе британских войск из страны последовало после того, как Евросоюз принял решение сократить присутствие иностранных военных в Боснии с 6 до 2,5 тыс.чел. с тем, чтобы «Босния больше контролировала собственные дела».

Британское правительство подчеркивает, что решение о сокращении воинского контингента в Боснии никак не связано с планирующимся увеличением его в Афганистане. Представительство Eufor, в котором, как сообщили в британском МИД, останутся и несколько британцев, сохранится в Сараево до июня 2008г. Евросоюз объясняет это решение необходимостью завершения начатых в регионе реформ.

Как ранее сообщил министр вооруженных сил Великобритании Адам Инграм, правительство планирует провести специальные мероприятия, во время которых будут отданы почести 55 британским военнослужащим, погибшим в Боснии, а также тысячам служивших в этой стране. Вооруженные силы стран Евросоюза в Боснии в 2004г. приняли миротворческий мандат от сил НАТО. После подписания Дейтонского мирного договора в 1995г. в Боснии и Герцеговине было размещено 60 тыс. военнослужащих. Босния и Герцеговина > Армия, полиция > ria.ru, 21 марта 2007 > № 59840

Черногория и Евросоюз (ЕС) в Подгорице парафировали Договор о стабилизации и приближении к ЕС, являющийся для любой страны первым шагом на пути к получению статуса кандидата в члены этой организации. Подписи под документом поставили премьер-министр Черногории Желько Штуранович и верховный комиссар ЕС по вопросам расширения организации Олли Рен. Договор обязывает Черногорию принять отвечающую европейским стандартам конституцию, провести структурные реформы госаппарата, усилить борьбу с коррупцией и организованной преступностью, обеспечить независимость судопроизводства, а также гарантировать соблюдение прав и свобод человека. Вступление в ЕС Черногории, вышедшей в середине пред.г. из состава государственного сообщества Сербии и Черногории, Подгорица расценивает как стратегическую цель государства.

Единственными странами западных Балкан, которые пока не смогли подойти к подписанию Договора, остаются Сербия и Босния и Герцеговина. Из пяти государств региона, вступивших в свое время в этот процесс, дальше всего продвинулась Хорватия, которая сейчас находится в стадии переговоров о полноправном членстве в ЕС.

Процесс стабилизации и сближения как стратегию по отношению к странам региона западных Балкан Брюссель принял еще в 1999г. Албания, Босния и Герцеговина, Хорватия, Македония и сообщество Сербии и Черногории получили возможность индивидуально вести переговоры с ЕС о дальнейшем сотрудничестве. Госсообщество Сербии и Черногории вступило в переговорный процесс по этому документу в окт. 2005г. как единое государственное образование.

3 мая 2006г. все контакты с Брюсселем по этому вопросу были заморожены в связи с неисполнением Белградом обязательств перед Гаагским трибуналом по розыску и выдаче остающихся на свободе военных преступников. Поскольку эта мера на Черногорию не распространялась, в конце сент. 2006г. Подгорица самостоятельно стала продвигаться к подписанию Договора, и техническая часть этого процесса была завершена 1 дек. 2006г. Черногория > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 15 марта 2007 > № 60069

Саммит НАТО в Риге: большой контекст

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2007

Рад ван ден Аккер, Михаэль Рюле – сотрудники подразделения политического планирования личной администрации генерального секретаря НАТО. Статья отражает личное мнение авторов.

Резюме Рижский саммит Организации Североатлантического договора стал важной вехой в трансформации альянса. Он не может больше замыкаться в традиционной сфере своей географической ответственности, и поэтому НАТО приходится находить новые военные и политические ответы на глобальные вызовы.

В конце ноября 2006 года главы государств и правительств 26 стран – членов НАТО собрались в столице Латвии Риге на очередной саммит. За последние десять лет встречи в верхах Организации Североатлантического договора превратились во все более насыщенные двухдневные мероприятия, участие в которых принимают не только страны-члены, но и страны-партнеры. Однако, в отличие от предыдущих форумов, в Ригу партнеров не приглашали. Не проводились ни заседания Совета евро-атлантического сотрудничества, объединяющего членов альянса и 20 государств Европы и Центральной Азии, ни заседания комиссии НАТО – Украина и Совета НАТО – Россия. Встречу решили провести в узком кругу, и она заняла меньше суток.

Почему же саммит в Риге был организован, по выражению британского военного журнала, столь «интровертным» образом? И почему организаторы встречи, проходившей вблизи границ России, даже не попытались привлечь к участию в ней каких-либо высокопоставленных российских представителей? Ответ станет очевидным, если поместить Рижский саммит в контекст расширенной эволюции НАТО из альянса, изначально предназначенного для обеспечения территориальной обороны Западной Европы, в инструмент защиты трансатлантических интересов безопасности всюду, где они подвергаются риску.

ТРИ ФАЗЫ ЭВОЛЮЦИИ

Использование исторических категорий нередко ведет к упрощению сложных явлений. И все же полезно представить себе 58-летнюю историю Североатлантического блока в виде эволюции, которая прошла через три отдельные фазы: холодную войну, десятилетие после окончания холодной войны и период, который начался с терактов в Вашингтоне и Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Для каждой из этих фаз были характерны свои специфические вызовы безопасности, и каждый из них требовал особых способов реагирования. Соответственно менялся облик и самой НАТО.

Первая фаза, холодная война, растянулась на четыре с лишним десятилетия. Все это время роль Организации Североатлантического договора оставалась, по сути, статичной – предотвращение агрессии против стран-членов. Учитывая особые условия конфликта Восток – Запад, НАТО располагала только одним способом решения этой задачи – сдерживанием, то есть обычной угрозой применить силу в ответ на агрессию. Зная о последствиях, обе стороны проявляли значительную осторожность в отношениях друг с другом, и поэтому в Европе эпохи холодной войны использование силы в политических целях было практически исключено.

На второй фазе, в период между падением Берлинской стены и разрушением башен-близнецов в Нью-Йорке, роль НАТО претерпела фундаментальные изменения. Хотя некоторые наблюдатели, не в последнюю очередь в России, и ожидали, что организация прекратит свою деятельность, европейские реалии вдохнули в нее новую жизнь совершенно иного качества. Из трансатлантической рамочной структуры по сохранению стабильности блок превратился в важнейший фактор трансформации постбиполярной Европы.

В политическом отношении новой функции НАТО отвечала установка на создание партнерств буквально со всеми странами Старого Света и Южного Средиземноморья. С военной точки зрения новая роль наиболее отчетливо проявилась на Западных Балканах. Пытаясь остановить насилие и кровопролитие после распада Югославии, организация стала посвящать все больше времени и усилий кризисному менеджменту за пределами зоны своей компетенции.

Эволюция после холодной войны отражала меняющееся понятие безопасности. Поскольку угроза вторжения исчезла, необходимость сосредотачивать все усилия исключительно на территориальной обороне явным образом исчерпала себя. Однако нестабильность по соседству с «расширенной» Европой вполне могла повлиять на безопасность стран – членов НАТО. Подобная ситуация не могла быть исправлена путем одной лишь демонстрации военной силы. Политика безопасности должна была превратиться в стратегию широких политических обязательств, а в случае с Западными Балканами речь шла и о долгосрочном военном присутствии.

Как и предшествующий период, вторая фаза эволюции завершилась на определенной оптимистической ноте. В конце 1990-х Европа, казалось бы, совершила «мягкую посадку» после всех перипетий холодной войны. Успехи европейской интеграции, демократизация России и возникновение общего движения в направлении сотрудничества на континенте ясно обозначили конец последних пережитков идеологической конфронтации. Хотя процесс расширения Североатлантического блока и особенно военно-воздушная кампания в Косово вызвали серьезное неодобрение России, Брюссель получил возможность утверждать, что играет конструктивную и жизненно важную роль в качестве рамочной структуры по управлению послевоенной трансформацией Европы, а также по достижению мира в Западных Балканах.

ОТ ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ К ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ

Теракты 11 сентября 2001 года обозначили начало третьей фазы эволюции НАТО. Стало ясно, что основные угрозы союзникам по Североатлантическому альянсу (как, кстати, и многим другим странам) больше не исходят из Европы, их источники расположены за пределами Старого Света. Перед лицом международного терроризма, несостоявшихся государств и распространения оружия массового уничтожения традиционный «евроцентризм» НАТО, преобладавший в течение двух предшествующих фаз, утратил актуальность. Дальнейшая консолидация Европы как единого демократического пространства по-прежнему занимала верхнюю строку в повестке дня. Однако глобальная природа новых угроз лишала смысла чисто географический подход. Если блок собирался и далее обеспечивать безопасность своих членов в мире «глобальной небезопасности», ему следовало взять на вооружение функциональный подход и быть готовым решать проблемы непосредственно на месте их возникновения.

Случай применить этот новый подход на практике представился, когда впервые в своей истории НАТО пришлось прибегнуть к необходимости выполнить обязательство по коллективной самообороне в ответ на теракты 11 сентября 2001 года. В период холодной войны считалось, что это обязательство в основном применимо в случае военного нападения стран Организации Варшавского договора. Однако, распространив его на крупномасштабный теракт, совершенный негосударственными акторами, НАТО при молчаливой поддержке России стала организацией борьбы, глобальной по своей сути. В августе 2003-го Брюссель принял на себя командование Международными силами содействия безопасности (ISAF) в Афганистане, продемонстрировав полную готовность руководствоваться функциональным подходом к вопросам безопасности.

Эта третья фаза эволюции альянса, очевидно, является самой ответственной. Исправное следование логике обязательств означает теперь необходимость брать на себя еще более широкий спектр миссий, начиная с боевых операций и заканчивая гуманитарной помощью. Сегодня это – поддержание мира в Косово, содействие военной реформе в Боснии и Герцеговине, патрулирование Средиземного моря в ходе военно-морской антитеррористической операции, участие в боевых действиях и миротворческих миссиях в Афганистане и воздушная транспортировка войск Африканского союза в кризисный регион Дарфур в Судане. Кроме того, НАТО оказывала гуманитарную помощь Соединенным Штатам после урагана «Катрина» и Пакистану после землетрясения в октябре 2005-го, обучает силы безопасности Ирака как в самой стране, так и за ее пределами. Неудивительно, что многие эти миссии и операции, учитывая их важность для расширенных понятий безопасности и стабильности, пользуются поддержкой Российской Федерации либо через посредство Совета Безопасности ООН, либо путем реального вклада в виде воинских контингентов или материально-технической поддержки.

Расширяя свою повестку дня, Североатлантический альянс сталкивается с целым рядом политических, военных и финансовых проблем. Большинство миссий носят сегодня не просто долгосрочный характер, их успех в конечном итоге зависит скорее от перспектив политического и экономического развития, чем от военного превосходства. Поэтому более чем когда-либо раньше Брюсселю необходимо координировать свои военные усилия с деятельностью гражданских акторов. Долгосрочный характер обязательств также непосредственно связан с вопросом о способе финансирования этих операций, заслуживающем оценки союзников как справедливом и равноправном. Как показали ожесточенные бои на юге Афганистана в течение прошлого года, решение отдельных задач стало требовать весьма значительных военных затрат. Более того, страны альянса ныне преследует призрак человеческих потерь, которые приходится нести при выполнении заграничных миссий, что является беспрецедентным вызовом для демократических обществ.

РОСТ ОПЕРАТИВНЫХ ТРЕБОВАНИЙ

В условиях роста оперативных требований возникла проблема военных, политических и финансовых средств, необходимых для надлежащего выполнения Североатлантическим альянсом своих обязательств. В Риге действительно достигнуты существенные результаты. Силы реагирования НАТО находятся в полной боевой готовности, в распоряжении альянса оказывается мощный, более чем двадцатитысячный резерв на случай новых рисков и угроз. Кроме того, союзники достигли договоренности об использовании американских, российских и украинских большегрузных транспортных самолетов для натовских миссий. Страны-члены пришли также к соглашению о новых инициативах в таких областях, как тактическая противоракетная оборона, воздушное наблюдение и сотрудничество между оперативными силами специального назначения. Крупные реформы в оборонном планировании, формировании воинских контингентов и организации обеспечат лучшую подготовку и финансирование миссий в будущем.

Рижский саммит стал серьезным шагом в направлении политического преобразования НАТО. Союзники договорились, например, об углублении сотрудничества со странами-партнерами, включая государства Ближнего Востока и Персидского залива. Начата работа по установлению новых отношений с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона, разделяющими с альянсом общие интересы безопасности, а в случае Австралии и Новой Зеландии – уже внесшими ценный вклад в возглавляемые им операции. В свете необходимости развить всесторонний подход к безопасности намечено более тесное сотрудничество с другими международными игроками, такими, как Организация Объединенных Наций, Европейский союз, «Большая восьмерка» и Всемирный банк, а также с неправительственными организациями.

Все эти решения помогут ускорить преобразование НАТО в организацию, более эффективно реагирующую на сегодняшние глобальные вызовы. Ориентируясь на третью фазу эволюции, участники саммита в Риге приняли также ряд решений по выполнению изначальной задачи альянса – способствовать созданию единой, свободной и мирной Европы. Одно из них – приглашение Боснии и Герцеговины, Черногории и Сербии присоединиться к программе «Партнерство ради мира». Главы государств и правительств стран-членов тоже недвусмысленно высказались в пользу того, чтобы на следующий саммит весной 2008-го пригласили государства, способные внести вклад в дело евро-атлантической безопасности и стабильности. Это явный сигнал в адрес таких стремящихся в НАТО стран, как Албания, Хорватия и бывшая югославская республика Македония (официальное название, под которым Македония получила международное признание. Турция признаёт Республику Македония под ее конституционным названием. – Авт.). Отношения альянса с Грузией и Украиной будут развиваться и далее в рамках так называемых индивидуальных диалогов, которые ведутся с этими государствами.

Оперативная направленность встречи в верхах в Риге во многом объясняет, почему она проходила с участием только стран – членов НАТО. Ведь изначально Рижский саммит не планировался как изолированное мероприятие. Еще перед тем как главы государств и правительств собрались в латвийской столице, на весну 2008 года был назначен следующий форум. Более того, 60-я годовщина евро-атлантического альянса, которая будет широко отмечаться в апреле 2009-го, вероятно, предоставит очередную возможность встречи глав государств и правительств. Эти следующие друг за другом встречи на высшем уровне служат показателем ускоренных темпов трансформации, которая требует регулярного политического руководства и принятия решений на высшем уровне.

После саммита в Риге и в преддверии еще одного или даже двух саммитов в ближайшей перспективе Брюссель загружен работой как никогда. В дополнение к выполнению текущих оперативных обязательств, требующих больших затрат сил и средств, альянс продолжит долгосрочные структурные изменения как с точки зрения собственной политической и военной структуры, так и в отношениях с другими странами и организациями.

ВСЕСТОРОННИЙ ПОДХОД И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИАЛОГ

Одним из основных признаков третьей фазы эволюции НАТО является тесное взаимодействие с другими крупнейшими организациями. Развертывание сил в районах кризисных ситуаций – незаменимый инструмент в деле разрешения конфликтов и обеспечения безопасной среды для политического и экономического восстановления. Однако такое восстановление – «строительство нации» в самом широком смысле – может быть достигнуто только посредством сотрудничества с другими игроками, включая Европейский союз, Организацию Объединенных Наций и неправительственные организации. Императив сочетания «жесткой» и «мягкой» силы вызвал к жизни проблему установления новых институциональных связей НАТО с теми внешними акторами, которые смогут наилучшим образом обеспечить «мягкую» составляющую. Это осуществимо при условии достижения договоренностей о безопасности на случаи возникновения непредвиденных ситуаций в будущем.

Прежде всего, Североатлантическому альянсу необходимо установить подлинно стратегическое партнерство с Европейским союзом. Хотя сфера текущих отношений между НАТО и ЕС слишком ограниченна, логика практической координации и кооперации в конечном счете должна возобладать над узкими представлениями об уникальности отдельных институтов. Такое объединение «жесткой» и «мягкой» безопасности резко расширит спектр политических, военных и экономических инструментов, находящихся в распоряжении международного сообщества. Более структурированные отношения между НАТО и ООН – это еще одна цель на ближайшее будущее. Обе организации действуют на одних и тех же территориях, однако необходимость изо дня в день сотрудничать на местах находится в вопиющем противоречии с отсутствием политических консультаций на стратегическом уровне.

По мере того как Североатлантический альянс все больше превращается для ООН в основной «инструмент реализации», становится труднее переоценить более согласованные стратегические отношения. В дополнение к непосредственным операционным преимуществам интенсивные контакты помогли бы альянсу организовать эффективную подготовку и наставничество ооновским миротворцам, а также консультации по вопросам планирования и оперативной совместимости. Такого рода содействие будет в значительной мере способствовать возрождению ООН, которая почти исчерпала свои ресурсы в качестве хранителя глобального мира и стабильности.

Еще одной отличительной чертой третьей фазы эволюции НАТО является расширенный и углубленный политический диалог. Наличие постоянной опасности в эпоху холодной войны позволяло относительно легко достичь консенсуса в том, что касалось реагирования на различные угрозы. Но спектр вызовов уже не позволяет спокойно полагаться на неизменный консенсус союзников. Его достижение усложнилось и требует более регулярных и открытых дебатов.

Сейчас, когда традиционные постулаты национальной безопасности подвергаются пересмотру, Североатлантическому альянсу следует стремиться к разрешению спорных вопросов, а не уклоняться от них ради сохранения единства. По мере приобретения новыми игроками, такими, как, например, Евросоюз, собственной роли в сфере безопасности, по мере того как растет значимость других регионов (наподобие «Большого Ближнего Востока»), трансатлантическое сообщество может добиться реального прогресса только путем строгой верификации противоборствующих взглядов в ходе глубокого и откровенного обсуждения.

Более того, альянс должен принимать непосредственное участие в поиске политического решения везде, где его силы осуществляют операции. И это еще один повод для того, чтобы союзники каждый раз детально обсуждали свои политические установки – как между собой, так и со странами-партнерами и ключевыми региональными игроками, а также в рамках международных организаций.

ОТНОШЕНИЯ С РОССИЕЙ

За саммитом в Риге должно последовать углубление партнерства с Россией. Российская Федерация – крупнейший игрок в сфере безопасности евро-атлантической зоны, а после последнего раунда расширения в 2004 году шесть стран – членов блока имеют с Россией общие сухопутные и морские границы. Интересы НАТО и России совпадают в таких разнообразных сферах, как борьба с терроризмом или предотвращение распространения оружия массового уничтожения. Постоянное членство России в Совете Безопасности ООН придает ей вес в вопросах, непосредственно затрагивающих интересы безопасности союзников НАТО. Влияние Москвы в Центральной Азии и Северном Афганистане способно серьезно повлиять на успех возглавляемой Североатлантическим альянсом миссии ISAF. В то же время очевидно, что от этой миссии в значительной степени зависит общий уровень безопасности самой России и ее соседей.

За последние десять лет не раз отмечался вклад России в осуществление миссий НАТО на Балканах, в Средиземноморье и в Афганистане. Колебания, преобладавшие в течение большей части 1990-х, уступили место менее настороженному и более прагматическому подходу, особенно после терактов 11 сентября 2001 года. Значительным шагом вперед стала замена в мае 2002-го консервативного и ориентированного на внутренние вопросы Совместного постоянного совета более оперативным Советом НАТО – Россия.

Однако, несмотря на существенный прогресс, потенциал отношений далеко не исчерпан. Например, схема взаимодействия военных структур остается неотработанной: некоторые совместные проекты успешно продвигаются вперед, в то время как другие застопорились. Пятая годовщина Совета НАТО – Россия весной нынешнего года дает альянсу и Российской Федерации прекрасную возможность вновь подтвердить приверженность партнерству на самом высоком политическом уровне и подкрепить ее запуском новых совместных проектов, которые бы финансировались на достаточном уровне. Такие проекты могли бы предусматривать повышение оперативной военной совместимости между российскими и натовскими силами, совершенствование координации в борьбе с терроризмом и организованной преступностью в Афганистане, а также более тесное сотрудничество по ликвидации последствий стихийных бедствий.

Хотя ни Россия, ни другие партнеры НАТО не присутствовали в Риге, у них есть все основания приветствовать результаты саммита. он явился крупным шагом на пути к превращению альянса в поставщика услуг по обеспечению безопасности внутри и за пределами евро-атлантической зоны. Развиваясь, Североатлантический альянс начнет еще теснее работать с другими странами и организациями над способами противостояния новым глобальным рискам и угрозам. У Москвы нет оснований для беспокойства, но она может многое приобрести в ходе этой эволюции. Залогом станет непосредственная заинтересованность России в том, чтобы сыграть более активную роль в данном процессе. Для этого у нее есть все возможности. И мы надеемся, что так и будет.

Латвия. США. НАТО. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 марта 2007 > № 2913982 Рад ван ден Аккер, Михаэль Рюле

Признание «непризнанных» и международное право

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2007

Г.М. Вельяминов – д. ю. н., профессор, главный научный сотрудник Института государства и права РАН; арбитр Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате Российской Федерации.

Резюме Россия для начала могла бы признать «непризнанные» республики в «мягкой» форме de facto – возможно, в виде заключения договоров об экономических и торговых отношениях, о гуманитарной помощи и т. п. Для этого у Москвы, кроме формального права, имеются и веские политические основания.

Политико-юридическая коллизия вокруг автономного края Косово, а также события, связанные с так называемыми «непризнанными» республиками на постсоветском пространстве, сделали актуальным вопрос о современной трактовке права наций на самоопределение. В журнале «Россия в глобальной политике» (№ 5 за 2006 год) опубликована статья Чрезвычайного и Полномочного Посла РФ Александра Аксенёнка на точно сформулированную тему «Самоопределение: между правом и политикой». В этом материале резонно говорится о том, что одним из факторов проблемы «непризнанных» республик являются такие принципы, подлежащие соблюдению международным сообществом, как территориальная целостность и право на самоопределение.

Налицо противостояние между обоими этими принципами, с одной стороны, и реальной политикой – с другой. А вот противоречия между самими принципами нет. Согласно Заключительному акту Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ, Хельсинки, 1975 г.), все зафиксированные в нем принципы (в том числе упомянутые выше) должны «одинаково и неукоснительно применяться при интерпретации каждого из них с учетом других». Для более четкого понимания политической и правовой ситуации стоит вернуться к истокам современной международно-правовой системы.

ЭВОЛЮЦИЯ ПРИНЦИПА САМООПРЕДЕЛЕНИЯ НАРОДОВ

Принцип самоопределения народов был включен в проект, а затем и в текст Устава ООН в 1945 году на Конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско. Это событие знаменовало собой победу советской дипломатии: придание принципу самоопределения столь высокого статуса инициировал именно Советский Союз, и его делегации пришлось немало потрудиться, чтобы преодолеть жесткое сопротивление со стороны западных держав.

СССР боролся за деколонизацию и становление новых государственных режимов, которые, как он резонно предполагал, будут проводить антиимпериалистический курс и соответственно станут союзниками Москвы в противостоянии с Западом. Последний же – точнее, Великобритания, Франция, Бельгия, Нидерланды и другие страны, владевшие обширными колониями, – естественно, не был заинтересован в утверждении права народов на самоопределение.

Принцип самоопределения закреплен в статьях 1.2 и 55 Устава ООН. Кроме того в статье 76.8 (глава «Международная система опеки») (тоже по настоянию СССР), говорится о прогрессивном развитии населения территорий под опекой в направлении к самоуправлению и независимости.

Говоря точнее, в Уставе ООН фигурирует «принцип равноправия и самоопределения народов». Данная формулировка объединяет, по сути, два принципа, которые могут трактоваться и как самостоятельные. Такая увязка отнюдь не случайна. Нет равноправия между народами, если одни из них обладают государственностью, независимы и суверенны, а другие – нет. То же касается и самоопределения: поскольку все нации имеют на него равные права, любой самоопределившийся, вплоть до обретения государственной независимости, народ вправе, равно с другими народами, рассчитывать на признание своей государственности.

Между тем в Декларации принципов, которыми государства-участники будут руководствоваться во взаимных отношениях, содержащейся в Заключительном акте СБСЕ, с принципом самоопределения произошла некая метаморфоза.

Вместо привычной ооновской формулы «равноправие и самоопределение народов» находим иную: «равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой» (принцип VIII Декларации). Правда, здесь же указывается, что, «исходя из принципа равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой, все народы всегда имеют право в условиях полной свободы определять, когда и как они желают, свой внутренний и внешний политический статус (курсив мой. – Г.В.) без вмешательства извне…» Словосочетание «определять внешний политический статус», которое, очевидно, может пониматься и как определение суверенно-независимого государственного статуса, подменило собой, причем не вполне точно, слово «самоопределение».

Хельсинкское «право народов распоряжаться своей судьбой» может, казалось бы, интерпретироваться в качестве некой специальной нормы (lex specialis) по отношению к записанной в Уставе ООН общей формуле (lex generalis) «самоопределение народов». Причем юридически «специальный» закон перекрывает «общий» закон. Но, во-первых, уровень Устава ООН предполагает общепризнанный правовой принцип (jus cogens), не подлежащий произвольным изменениям отдельными (и даже многими) государствами. Посему формулировка в Заключительном акте может толковаться лишь как некий парафраз уставной формулы, но не ее изменение, а тем более отмена. Во-вторых, в широком смысле слова «право распоряжаться своей судьбой» не может исключать право и на самоопределение (разновидность «внешнего политического статуса»).

Кроме того, надо иметь в виду, что страны – участницы СБСЕ, подписавшие хельсинкский Заключительный акт, придавая ему статус официального документа ООН «с высоким политическим значением», постановили, что он не подлежит регистрации на основании статьи 102 Устава ООН, в силу чего не рассматривается как международный договор. Таким образом, изложенный в нем принцип самоопределения народов и соответствующие положения Устава ООН (который, напротив, является международным договором) далеко не равнозначны с точки зрения их обязательной силы.

Отсутствие в Заключительном акте формулы «самоопределение народов» – это своего рода реванш западной дипломатии. Охранительный, легитимистский крен документа особенно проявляется в четком установлении обязанности государств уважать территориальную целостность друг друга и воздерживаться от любых действий «против территориальной целостности, политической независимости и единства (курсив мой. – Г.В.) любого государства-участника». «Никакая оккупация или приобретение» не будут признаваться законными.

Невольно вспоминается легитимистский Священный союз первой половины XIX века с его аналогичным стремлением утвердить международный status quo. Вообще, в истории накопилось немало свидетельств тщеты и непрочности попыток законсервировать политическое равновесие. Так, николаевская Россия, выступая в роли «европейского жандарма», подавила (правда, по просьбе Австрийской империи) венгерскую национально-освободительную революцию 1847–1849 годов. В наши дни роль глобального жандарма (но уже без всяких приглашений) взяли на себя США. Результаты их вмешательства, например, в урегулирование ситуаций в Палестине, Югославии, Ираке представляются столь же бесперспективными и, по сути, антинародными, сколь и международная политика позапрошлого столетия.

Трансформация уставной формулы самоопределения народов, как и тот факт, что формально действие Заключительного акта распространяется только на страны – участницы СБСЕ (и на их государства-правопреемники), не умаляет значения этого документа, содержащего наиболее развернутое и авторитетное толкование записанных в этом акте основных десяти общепризнанных принципов международного права. Главное же для нас то, что Россия как страна – участница СБСЕ привержена соблюдению Заключительного акта; этого, впрочем, придерживаются и другие государства-участники.

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ НА ПЕРЕЛОМЕ ВЕКОВ

Прошло более шестидесяти лет со дня принятия Устава ООН, более тридцати после Хельсинки – и политические декорации в мире, и в частности в Европе, к концу XX столетия резко изменились. В 1945 году принцип самоопределения задумывался и мыслился (прежде всего Советским Союзом) в категориях деколонизации, а в 1975-м на передний план выдвигается (уже Западом) идеологема защиты прав и свобод человека. В начале же 1990-х годов мир неожиданно столкнулся с быстрым распадом и всего социалистического блока, и таких государств, как Советский Союз, Чехословакия, Югославия. Но и в новой ситуации вопросы самоопределения народов регулируются тем же самым нормативно-правовым инструментарием, что применялся в послевоенное время.

Как и прежде, стабильность в таких взрывоопасных европейских регионах, требующих независимости, как Ольстер, Страна Басков и Корсика, более или менее успешно поддерживается на основе соблюдения принципа территориальной целостности государств (Великобритании, Испании, Франции). Менее эффективно решаются проблемы с разделом Кипра и отделением Тайваня от Китайской Народной Республики. В последних случаях хотя вроде бы и можно говорить о некоем «самоопределении», но оно вряд ли правомерно. Причем не столько ввиду того, что идет вразрез с принципом территориальной целостности и Республики Кипр, и КНР, сколько потому, что оно было скорее не «само»определением, а привнесением нового статуса извне.

Развал Югославии сопровождался вопиющим внешним вмешательством – вплоть до прямой вооруженной агрессии. По отношению к Сербии Соединенные Штаты, НАТО, Европейский союз откровенно придерживаются политики двойных стандартов. С одной стороны, когда речь идет о сужении территории Сербии, Запад демонстрирует ранее нетрадиционную для него приверженность идеологии «самоопределения» (Косово, отчасти Черногория). С другой – право Республики Сербской (в составе Боснии и Герцеговины) на присоединение к Сербии (точнее, к тогда еще сохранявшемуся остатку Югославии) было решительно отвергнуто.

Не менее острые проблемы возникли и при распаде СССР. После развала страны минуло более пятнадцати лет, а вопросы, связанные со статусом Абхазии, Нагорного Карабаха, Приднестровья, Южной Осетии, по-прежнему не урегулированы. Проблемы, возникшие вокруг принадлежности Крыма к Украине, были формально решены лишь благодаря российскому традиционному миролюбию.

Наверное, будь Россия столь же слаба в военном плане, сколь злосчастная Сербия, известные силы вряд ли упустили бы шанс применить и к нашей стране югославские схемы. У многих недругов России «чесались руки» признать «независимость» Ичкерии. Они не погнушались бы злоупотребить и формулой «самоопределения», несмотря на массированную интервенцию и боевиков-террористов, а также зарубежные финансовые вливания в котел сепаратизма.

Между тем Абхазия, Приднестровье, Южная Осетия открыто и настойчиво стремятся быть с Россией и даже в России, что выражается как в красноречивых результатах референдумов, так и в том факте, что значительная часть местного населения предпочитает иметь российское гражданство.

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ В КОНТЕКСТЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ

«Территориальная целостность государств» является одной из ипостасей главного международно-правового принципа уважения государственного суверенитета наряду с такими его составляющими, как принципы суверенного равенства, уважения прав, присущих суверенитету, нерушимости границ, невмешательства во внутренние дела. Все эти положения сводятся, по сути, к генеральной обязанности государства не вмешиваться в осуществление другими суверенными государствами их властных функций. Иначе говоря, речь идет о сугубо межгосударственных отношениях.

Напротив, проблема самоопределения решается прежде всего внутри того или иного государства. Его бенефициаром в реальности являются не сами государства, как таковые, а их народ, причем не обязательно весь, а, возможно, лишь один либо несколько из его «самоопределяющихся» этносов. Высшее проявление самоопределения – образование нового самостоятельного государства, то есть особой социальной общности людей, которая функционирует на отдельной территории и контролируется независимыми властями.

Как из Устава Организации Объединенных Наций (статьи 1.2 и 55), так и из Заключительного акта (принцип VIII Декларации) аналогично вытекает обязанность государств уважать равноправие и самоопределение народов (право распоряжаться своей судьбой), то есть обязанность проводить не только внутреннюю, но и внешнюю политику для обеспечения данного принципа. Более того, равноправие и самоопределение являются, согласно Уставу ООН, важнейшей основой всеобщего мира. Разумеется, каждая страна может суверенно определять условия, порядок и методы самоопределения внутри своей подвластной территории. Но это вовсе не значит, что такие условия и порядки могут нарушать принципиальные международно-правовые обязательства по уважению прав человека, основных свобод и права на самоопределение.

Наряду с этим международное право в силу принципа территориальной целостности запрещает любые действия, направленные на нарушение данного принципа в межгосударственных взаимоотношениях. Однако действие этой нормы отнюдь не распространяется на внутригосударственные пертурбации, влекущие за собой распад целостности и единства того или иного государства. Так, например, внутренние разделы бывших СССР и Чехословакии происходили без силового вмешательства извне, а поэтому не имели места и какие-либо нарушения международно-правовых обязательств в части территориальной целостности. Иное дело – развал Югославии под прямым воздействием иностранной интервенции.

Нельзя вмешиваться извне в процессы самоопределения, превращать территорию, связанную с этими процессами в объект оккупации, аннексии в любых формах. В этом, и только в этом – смысл принципа территориальной целостности применительно к ситуациям самоопределения. Иначе говоря, нет никаких правовых противоречий между принципами самоопределения народов и территориальной целостности государств.

ПРИЗНАНИЕ САМООПРЕДЕЛИВШИХСЯ ГОСУДАРСТВ

Международное право не содержит норм, которые ограничивали бы суверенное право любого государства признавать другое государство, возникшее в результате самоопределения. Не содержит оно и норм, препятствующих признанию нового государственного образования в случае, если последнее отделяется от другого государства невзирая на его несогласие. А вот любое вмешательство одного государства в процесс самоопределения в другой стране, тем более оккупация или приобретение (полностью либо частично) самоопределяющейся территории, является, как уже говорилось выше, несомненным нарушением международного права.

Например, Турция признала так называемую Турецкую республику Северного Кипра, отколовшуюся от единой Республики Кипр. Само по себе признание являлось бы законным, но противоправным было введение на Кипр турецких войск, обеспечивших возникновение в 1983 году сепаратистского государственного новообразования, что подрывало и правомерность самого самоопределения, как такового. Другой схожий пример – признание de facto Тайваня Вашингтоном, увязываемое с его активной военной поддержкой этого образования. Также и отделение Косово от Сербии не вполне самостоятельная акция, поскольку сопровождается военным вмешательством извне, в том числе прямой агрессией.

Но коль скоро и когда самоопределение фактически и правомерно свершилось в рамках того либо другого государства, другие страны вольны определять для себя, признаЂют ли они (в том числе, возможно, дипломатическим путем) новое возникшее государство. Признание имеет свои градации: различаются признание de jure или de facto, признание с оговорками, признание нации, борющейся за свою независимость, признание воюющей стороны и т. д. При этом признание de facto может быть не только формальным, но и подразумеваемым – в частности, выражаться в заключении крупного двустороннего договора, например, о торгово-экономических связях, всесторонне определяющего отношения между двумя государствами.

Формы и степени признания определяются требованиями реальной политики, что отчетливо проявилось, к примеру, в признании разными странами арабского государства Палестины.

В настоящее время немало говорится о возможном признании (со стороны Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, ЕС, НАТО и пр.) независимости «албанизированного» Косово вопреки воле Белграда. Такое признание может оказаться важным прецедентом, но не правовым, а лишь политическим.

Во-первых, прецедент не является в международном праве источником нормотворчества, то есть не создает формально (ipso jure) новую универсальную правовую норму. Во-вторых, признание новых самоопределяющихся государств имело место и ранее, в том числе наперекор государствам, от которых отделялись их части. Так, еще в 1777 году Франция, а затем в 1779-м и Испания признали отколовшиеся от Англии Соединенные Штаты Америки, заключив с ними торговый и политический договоры. Наконец, касательно «казуса Косово» нельзя сбрасывать со счетов и то, что строго юридически, как уже отмечалось выше, дефектна правомерность самого самоопределения края.

РОССИЯ И ПРОБЛЕМА НЕПРИЗНАННЫХ ГОСУДАРСТВ

Непризнанные государства иногда несколько пренебрежительно именуют самопровозглашенными. Но ведь любая страна – это изначально самопровозглашенное государственное образование, даже когда оно возникает вследствие «внешних» решений (резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 1947 года о создании Государства Израиль и Палестины или Дейтонские соглашения 1995-го о создании конфедерации Босния и Герцеговина).

«Непризнанные», «самопровозглашенные»... В самих этих определениях звучат нотки несправедливости, высокомерного презрения к «несанкционированному» (со стороны неких международных организаций либо могущественных государств), но одновременно «просматривается» стремление к ясно выраженному и свободному волеизъявлению целого народа, желающего жить в собственном независимом государстве. Тем более когда речь идет о государстве, существующем и успешно функционирующем уже на протяжении многих лет.

Как же должна вести себя любая страна в отношении непризнанных государственных новообразований, если она стремится оставаться в рамках международного права?

Во-первых, она должна исходить из того, что в данном случае у нее есть полное право признавать или не признавать такое образование. Строго говоря, юридически с точки зрения равноправия народов – это не только право, но и обязанность, однако не безусловная обязанность. Государство само анализирует реальные параметры государственности самоопределившегося новообразования, определяет обоснованность, разновидности, формы признания и т. д. На практике это происходит с учетом собственных интересов, задач и требований реальной политики.

Во-вторых, недопустимо вмешиваться в процесс самоопределения. Тем более нельзя прибегать к оккупации нового государства, к присоединению его либо к объединению с ним (в том числе в форматах федерации, конфедерации, ассоциации, протектората и т. п.). Вместе с тем подписание с ним международного договора (о ненападении, сотрудничестве, взаимной помощи и пр.) не будет являться нарушением норм международного права. Сотрудничество, с одной стороны, и территориальная целостность, с другой, – это совершенно разные вещи.

Что же касается конкретно России, то изначально признание ею «непризнанных» республик предпочтительнее могло бы произойти в «мягкой» форме de facto – возможно, в виде заключения широкоформатных межгосударственных договоров об экономических и торговых отношениях, о гуманитарной помощи и т. п. В целом, как четко определено президентом РФ в его телевизионном выступлении 25 октября 2006 года, политика России, в частности, в отношении Абхазии и Южной Осетии основывается на двух постулатах: во-первых, мы «не можем допустить кровопролитие в этом регионе», во-вторых, мы отнюдь «не стремимся к тому, чтобы расширять нашу территорию».

Признание Россией «непризнанных» вполне вписывается в эту политику. Для подобного подхода к «непризнанным» республикам у Москвы помимо формального права имеются и веские политические основания. Прежде всего следует обеспечить гуманитарные права и потребности населения, в том числе значительного числа тамошних жителей, имеющих российское гражданство. Кроме того, необходимо не допускать у наших границ нестабильности и тем более военных действий и кровопролития, а для этого требуются сотрудничество и контакты с правящими режимами республик. К тому же их правительства в известной мере уже фактически легитимированы на международной арене и, по крайней мере отчасти, признаны в качестве сторон международных переговоров по вопросу своего статуса.

Практически заключение Россией международных договоров с «непризнанными» республиками, по сути, лишь оформляло бы уже реально сложившиеся взаимоотношения, то есть подводило бы более цивилизованные основы под существующее состояние, status praesens, не затрагивая при этом возможностей продолжения урегулирования отношений «непризнанных» республик с государствами, из которых они самоопределяются.

Другое дело – признание этих республик de jure. В нынешних условиях такое признание может принести им действительные выгоды только в том случае, если оно будет достаточно многосторонним.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 марта 2007 > № 2911785 Георгий Вельяминов

Свет и тени европейской интеграции

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2007

Ю.А. Борко – д. э. н., проф., главный научный сотрудник Института Европы РАН, заведующий кафедрой Жана Монне, президент Ассоциации европейских исследований (Россия).

Резюме Неоспоримые достижения европейской интеграции и все более очевидный ее кризис – две ипостаси нынешнего Евросоюза. Для прорыва в будущее необходима мощная объединительная идея, сопоставимая по смелости и привлекательности с той, которой руководствовались отцы-основатели единой Европы пятьдесят лет назад.

В марте 2007 года исполняется 50 лет со дня подписания в Риме Договора об учреждении Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом) и Договора об учреждении Европейского экономического сообщества (ЕЭС). Последний сыграл ключевую роль в определении стратегического курса западноевропейской интеграции – того самого, которым на протяжении десятилетий настойчиво следователи «отцы» европейской интеграции и их преемники.

За прошедшие полвека Европейское сообщество, переименованное 15 лет назад в Европейский союз, добилось впечатляющих успехов. После расширений 2004 и 2007 годов ЕС включает в себя 27 государств, объединяя почти всю Европу от Атлантики до Содружества Независимых Государств. Сформирован Экономический и валютный союз (ЭВС) с единой валютой и достаточно жесткой координацией экономической политики его стран-членов. На мировой арене Евросоюз выступает в качестве второго по мощи экономического центра (83 % ВВП США) и одного из основных акторов в системе международных отношений.

На этом фоне неожиданными на первый взгляд выглядят дискуссии о кризисных явлениях в Европейском союзе и стратегии их преодоления, развернувшиеся с недавних пор в столицах государств-членов и брюссельских институтах. Жак Делор, бывший председатель Европейской комиссии (1985–1995), выдающийся архитектор европейской интеграции, инициатор и топ-менеджер двух самых масштабных проектов – завершения строительства единого внутреннего рынка (1985–1992) и создания ЭВС (1992–1999), – публично заявил, что ЕС переживает самый тяжелый кризис в своей истории, потерял ориентацию и не имеет общего видения единой Европы.

Неоспоримые достижения европейской интеграции и все более очевидный ее кризис – две ипостаси нынешнего Евросоюза. Осмыслить их взаимосвязь невозможно, не вернувшись к истокам.

ПУТЬ К ЕДИНСТВУ

В основе эволюции идеи «единой Европы» от мечты и утопических проектов, выношенных одиночками, к идейному движению и политическому проекту лежит многовековой опыт сосуществования нескольких десятков народов, которые разместились на пространстве, составляющем чуть больше 7 % заселенной территории Земли.

Два первых дошедших до нас трактата о необходимости создания единой христианской республики были написаны в первой декаде XIV века. Автором одного являлся парижский аббат Пьер Дю Буа, другой принадлежал перу великого итальянского поэта Данте Алигьери.

В начале 60-х годов XV столетия итальянский гуманист Энеа Сильвио Пикколомини, он же папа Пий II, призвал паству к миру «в Европе – нашем отечестве, нашем собственном доме, у нашего святого очага». В течение XV–XVIII веков появились почти два десятка проектов «единой Европы». После знаменитой речи с призывом к созданию «Соединенных Штатов Европы», произнесенной Виктором Гюго с трибуны Парижского конгресса пацифистов в августе 1849 года, эта идея становится девизом ряда европейских организаций, включая 2-й Интернационал (1889–1919). Возродившееся после Первой мировой войны движение за единую Европу впервые было официально поддержано государством, когда в сентябре 1930-го министр иностранных дел Франции Аристид Бриан внес на рассмотрение Лиги Наций Меморандум об

организации режима Европейского федерального союза.

Но, как известно, 30-е годы XX столетия остались в европейской истории как одна из самых отвратительных ее страниц, а Вторая мировая война – как самая кровавая. К середине века Европа, которая так долго определяла ход мировой истории, обнаружила себя на дымящихся руинах. Цепь потрясений, выпавших на ее долю менее чем за полсотни лет, воспринималась как плата за собственную слепоту, за игнорирование постепенно накапливавшихся противоречий экономического, социального и политического характера, за нескончаемое состязание воинствующих «национальных эгоизмов», действовавших вопреки здравому смыслу и не считавшихся с жертвами.

«Политические верхи» и мыслящие люди в западноевропейских странах, в первую очередь тех, что входили в «концерт европейских держав», начали постигать масштабы катастрофы и реальную опасность их превращения в задворки двух «центров силы» в послевоенном мире – США и СССР. Перед Западной Европой стоял гамлетовский вопрос «быть или не быть», и ответ зависел от того, сумеет ли она вырваться из порочного круга все более жестоких войн, в котором вращалась с конца XVIII до середины XX века.

Пожалуй, наиболее четко и убедительно ситуацию обрисовал Уинстон Черчилль. Его короткая речь – три странички печатного текста, – произнесенная 19 сентября 1946-го в Цюрихском университете, начиналась словами: «Я хочу говорить сегодня о трагедии Европы… оплота христианской веры и христианской этики, родины большинства творений культуры, искусства, философии и науки… Европы, извергшей из себя серию страшных националистических распрей». Черчилль напомнил, что в недавней войне Европе угрожало возвращение к «временам раннего Средневековья со всей его жестокостью и гнусностью», и предупредил, что «темные времена еще могут вернуться». Единственное лекарство, заявил многоопытный политик, – это «воссоздать европейскую семью», «построить нечто вроде Соединенных Штатов Европы», и «первым шагом» к этому «должно быть партнерство Франции и Германии».

Речь Черчилля вдохновила множество людей, движение за создание Соединенных Штатов Европы к тому времени уже получило развитие в Западной Европе. Именно европейское единство оказалась той идеей, которая смогла мобилизовать и консолидировать все дееспособные силы общества, готовые принять участие в возрождении Западной Европы.

В мае 1948 года в Гааге состоялся европейский конгресс, собравший весь цвет западноевропейской политической и интеллектуальной элиты. Он завершился принятием документа «Послание европейцам» и нескольких политических резолюций. Но парадокс заключался в том, что, хотя форум и призвал к созданию европейской федерации, однако на деле все свелось к созданию Совета Европы – традиционной международной организации, не обладавшей ни полномочиями, ни инструментами строительства «единой Европы».

Между тем экономика стран Западной Европы по-прежнему крайне нуждалась в восстановлении и модернизации, в возвращении утраченных ведущих позиций на мировых рынках. Необходимо было консолидировать европейские демократии, над которыми нависла реальная «коммунистическая угроза», как внешняя – в лице милитаризованного Советского Союза, так и внутренняя – в виде коммунистического движения в самой Западной Европе. По воспоминаниям одного из инициаторов европейской интеграции Жана Монне, в Европе сгущалась атмосфера холодной войны. Народы и их лидеры были охвачены «психозом» неизбежного вооруженного противостояния. «Источником риска, – вспоминал он, – все еще была Германия, но не потому, что опасность исходила от нее, а потому, что она стала ставкой в игре других». Требовался концептуальный и политический «прорыв».

Как знать, возможно, интеграция не состоялась бы, во всяком случае в таком виде и с такими результатами, если бы «в нужное время и в нужном месте» не оказались три человека: Жан Монне, занимавший в 1947–1950 годах пост комиссара по планированию при правительстве Франции, автор и руководитель мероприятий по восстановлению ее экономики; Робер Шуман – министр иностранных дел (1948–1953), один из наиболее авторитетных политиков Франции; Конрад Аденауэр – первый канцлер созданной в сентябре 1949-го Федеративной Республики Германия.

Первый из них стал автором интеграционной стратегии и проекта создания франко-германского сообщества угля и стали, наделенного функцией наднационального управления угольной и металлургической отраслями обеих стран, в том числе принятия решений, обязательных к исполнению национальными властями. Проект Монне противоречил всем устоявшимся правилам и представлениям, посягая на святая святых – неограниченный и неприкосновенный национально-государственный суверенитет. Этот проект расходился с нормами и практикой межгосударственных отношений и деятельности международных организаций, предполагающих предоставление рекомендаций, никого и ни к чему не обязывавших. Он отвергал концепцию европейского федерализма, которая была поддержана европейским конгрессом в Гааге.

Однако, несмотря на все это, Шуман и Аденауэр поддержали проект. 9 мая 1950 года Робер Шуман обнародовал заранее согласованный с германским федеральным канцлером текст (вошедший в историю как Меморандум Шумана) официального предложения французского правительства правительству ФРГ учредить Европейское объединение угля и стали (ЕОУС). Договор об учреждении ЕОУС был подписан 18 апреля 1951-го в Париже представителями Франции, Федеративной Республики Германия, Италии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. Это было событие, которые считается отправным пунктом объединения Европы.

История европейской интеграции совсем не походила на триумфальный марш-бросок. В частности, в середине 1970-х годов в СМИ одна за другой появлялись публикации под такими заголовками, как, например, «С единой Европой покончено», «У смертного одра Европы».... (Данная ситуация была обусловлена крахом Бреттон-Вудской валютной системы в 1971-м, а также двумя энергетическими кризисами, которые вызвали застой в экономике Западной Европы. Многие правительства вводили количественные и технические ограничения на импорт продукции из других стран ЕЭС. – Ред.) Однако каждый раз, когда возникали препятствия и угроза возврата в прошлое, мощная инерция движения к «единой Европе», заданная в 1950-е годы, брала верх.

Послевоенный период характеризовался взрывом духовной, интеллектуальной и политической энергии. Переосмысливались старые общественные теории, формировались новая политическая идеология и новая стратегия развития. В конце 1940-х – начале 1970-х возникли известные концепции «социально ориентированной экономики» и «государства благосостояния». Они были положены в основу государственной политики и новых отношений между трудом и капиталом наряду с не востребованными ранее кейнсианской теорией государственного регулирования экономики и концепцией «социального партнерства». В итоге подавляющее большинство стран Западной Европы подошли к рубежу двух столетий, создав, по сути, новую культуру общественных и межгосударственных отношений и такую систему регулирования, которая позволяла «снимать» накапливавшиеся противоречия в обществе и государстве.

РАЗМЫКАНИЕ РЯДОВ

За последние четыре года государства – члены Европейского союза трижды не смогли прийти к согласию по вопросам первостепенной важности. В 2003-м они раскололись на два лагеря, заняв противоположные позиции в отношении военной агрессии США в Ираке. В 2005 году французы и голландцы отвергли на национальных референдумах одобренный саммитом ЕС проект европейской Конституции, в результате чего он «заморожен» и поныне. А в 2006-м страны-члены так и не договорились о единой энергетической стратегии, и в частности о согласованном подходе к энергетическому сотрудничеству с Россией. Кроме того, вето, наложенное Варшавой на переговоры с Москвой относительно нового соглашения взамен действующего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией и Евросоюзом, показало, что одно-единственное государство способно заблокировать даже такие действия Европейского союза, которые получили одобрение всех остальных стран-членов.

Сейчас многие политики и эксперты объясняют разногласия и разброд расширением ЕС в 2004 году. В действительности же процесс эрозии единства начался гораздо раньше. Прежде всего потому, что с укреплением франко-германского альянса оставалось все меньше оснований опасаться серьезных конфликтов внутри региона. Изменилось и восприятие угроз извне: как следствие, значительно ослаб дисциплинирующий эффект холодной войны. Карибский кризис в начале 1960-х продемонстрировал, что две сверхдержавы находятся в состоянии «ядерного пата» и готовы к компромиссам на условиях сохранения геополитического статус-кво. В 1975 году на хельсинкском Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе был подписан Заключительный акт, представлявший собой своего рода пакт о мирном сосуществовании европейских государств, разделенных «железным занавесом». Завершение холодной войны и крах коммунизма в Восточной Европе и Советском Союзе окончательно развеяли у государств – членов Евросоюза ощущение внешней угрозы.

В постепенном увядании чувства единения свою роль сыграли время и неизбежная смена поколений. Новая генерация политиков, администраторов и специалистов, ведающих делами Европейского союза, родилась и выросла в благополучное время. Они профессионально делают свое дело, но там, где раньше царили энтузиазм и творческая инициатива, ныне утвердился дух казенного учреждения и бюрократической волокиты.

На самом деле последние расширения ЕС – это еще один шаг на пути к дифференциации интересов и позиций в Сообществе/Союзе. Начало данной тенденции было положено вступлением в ЕЭС Великобритании в 1973-м (В том же году членами этого объединения стали также Дания и Ирландия. – Ред.) «Шестерка» стран-основателей полагала, что положительный политический эффект членства Великобритании перевесит все минусы, связанные с ожидаемыми расхождениями с Лондоном как по вопросам экономической интеграции, так и в сфере международных отношений. Позже, в 1980-е, «девятка», принимая в свои ряды Грецию, Испанию и Португалию, оценивала растущую неоднородность объединения как издержки, перекрываемые политическими выгодами расширения границ европейской демократии и «единой Европы».

Усиливавшиеся расхождения национальных интересов уже тогда поставили в повестку дня вопрос об изменении модели интеграции. Ответ был найден в таких, к примеру, концепциях, как «интеграция на разных скоростях», «интеграция с меняющейся геометрией» и др. Первая из них фактически стала официальной доктриной после того, как Договор о Европейском союзе (Маастрихтский договор), подписанный в феврале 1992 года, зафиксировал право Великобритании и Дании не входить в создаваемый ЭВС и согласился с тем, что любая группа государств-членов может развивать «продвинутое» сотрудничество, т. е. осуществлять программы углубления интеграции, не оглядываясь на других членов ЕС.

Почему же в таком случае именно недавнее расширение на Восток заставило всерьез усомниться в способности Евросоюза сохранить единство? Проблема не только и не столько в большом экономическом и социальном разрыве между «старожилами» и «новичками».

Глубинная причина состоит в том, что членами Европейского союза стали государства с иной исторической судьбой и, стало быть, с иной ментальностью, с иной культурой общественных и отчасти человеческих отношений.

Для стран Центральной и Восточной Европы вступление в ЕС и НАТО явилось прежде всего бегством от прошлого и гарантированной защитой от возвращения в него, как бы эфемерна ни была эта угроза. Конечно, не последнюю роль сыграли и прагматические интересы. Но все это не может служить надежным фундаментом для подлинного единства.

Водораздел между двумя регионами Европы, почти совпадавший c восточной границей Евросоюза-15, перенесен теперь внутрь территории ЕС-27. Сегодняшний Европейской союз – это несколько неформальных группировок, различающихся по уровню и потенциалу развития, а также по географическому положению и размерам входящих в них государств.

До расширения проектам «продвинутого» сотрудничества отводилась подсобная роль – служить локомотивом, тянущим за собой весь состав. «Новички» (а это половина государств – членов Евросоюза) в данную схему не вписываются. Их стартовые позиции находятся далеко позади, развитие ЕС будет в течение многих будущих десятилетий определяться движением на разных скоростях. Разработка и осуществление общей внутренней и внешней политики становятся делом крайне затруднительным, а в ряде случаев, как мы успели убедиться, невозможным.

КАК СОЗДАТЬ «ФАКТИЧЕСКУЮ СОЛИДАРНОСТЬ»?

В настоящее время человечество (а с ним и вся Европа) вступает в сложный период, характеризующийся масштабными переменами. Налицо повышенная нестабильность и острые конфликты, чреватые кровавыми войнами и ставящие под угрозу мир и безопасность на всей планете, не исключая и Европу. Мощной силой вновь становятся национализм и религия, заполняющие идейный вакуум, возникший в результате дискредитации политических идеологий XX столетия. Ведущую роль в мире будет играть группа самых влиятельных государств, в которую, кроме США, войдут Китай, Россия, Индия, а возможно, Япония, Бразилия и одна из мусульманских стран умеренной ориентации. Европейский союз или войдет в этот «клуб» как единое целое, или останется за бортом.

Политические «верхи» ЕС и общественность его стран-членов должны в полной мере осознавать условия, в которых им придется существовать в грядущие десятилетия. Закончились времена тепличных условий, когда Западная Европа на протяжении более 40 лет имела возможность сосредоточиться на своем благоустройстве, находясь под защитой американского «ядерного щита» и оставив всю «черную работу» парням из Вашингтона. Теперь единой Европе придется самой заботиться о том, как себя обезопасить, в том числе путем наращивания своей экономической и военной мощи, приобретения новых политических союзников и, конечно, укрепления своего единства.

В уже упомянутом Меморандуме Шумана с поразительной четкостью была сформулирована суть интеграционной стратегии, ее главный метод: «Единая Европа не будет создана сразу или на основе общего проекта; она возникнет благодаря конкретным делам, которые создадут фактическую солидарность». О каких конкретных делах может идти речь на нынешнем этапе?

Во-первых, Евросоюзу необходимо полностью реализовать несколько начатых, но еще не завершенных проектов, а именно:

довести до конца процесс ратификации европейской Конституции, а также реформу институтов Европейского союза, призванную поднять их политический статус и, главное, эффективность. Принятие европейской Конституции будет воспринято как победа духа единства и солидарности над разобщенностью в расширенном Евросоюзе. Неудача похоронит этот документ и поставит под удар остальные программы;

завершить создание единого внутреннего рынка (ЕВР) и Экономического и валютного союза в рамках ЕС-27. Наибольшую трудность представляет строительство полномасштабного ЭВС. Ныне, после вступления Словении, в него входят 13 государств. Перспективы присоединения остальных государств-членов туманны. Но, не решив эту задачу, нельзя построить полностью интегрированную экономическую систему, равную или близкую по эффективности к американской экономике;

выполнить принятую в 2000 году Лисабонскую программу создания новой «экономики, основанной на знаниях», превратить последнюю в «самую динамичную и конкурентоспособную экономику в мире, обеспечивающую устойчивый экономический рост, повышение занятости и укрепление социальной солидарности». После провального старта реализации программы ее амбициозная первоначальная цель – догнать и перегнать всех по динамике и конкурентоспособности экономики к 2010-му – исчезла из документа. Но в условиях возросшей конкуренции со стороны Китая и других динамично развивающихся азиатских и латиноамериканских стран задача модернизации экономик стран Европейского союза на основе новейших технологий, повышения темпов роста и конкурентоспособности стала еще более актуальной. Это вопрос места единой Европы в мировой экономике XXI века;

перейти к более всеобъемлющей Общей внешней политике и политике безопасности, а также Общей европейской политике безопасности и обороны. Эта важнейшая задача была декларирована еще в Договоре о Европейском союзе (Маастрихт-1992 и Амстердам-1997), но после расширения Евросоюз почти потерял способность говорить на международной арене «единым голосом». У государств-членов явно усилилось стремление к проведению самостоятельной внешней политики. Баланс между Общей внешней политикой и политикой безопасности ЕС и действиями его государств-членов необходим для того, чтобы объединенная Европа могла успешно отстаивать свои интересы и позиции на международной арене;

добиться заметного прогресса в экономическом и социальном сближении старых и новых государств-членов, а также в реальной интеграции «новичков» в ЕВР и систему институтов Европейского союза, используя, в частности, выделенные на эти цели ресурсы в рамках бюджетной программы ЕС на 2006–2013 годы;

определить пределы возможного расширения Евросоюза. Пока более или менее ясна судьба только двух официальных кандидатов – Македонии и Хорватии. По поводу членства Турции консенсуса все еще нет. Остается сомнительной и перспектива вступления в объединение четырех балканских стран – Албании, Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины.

Во-вторых, требуются новые стратегические программы, позволяющие реагировать на новые вызовы. Речь в первую очередь идет о проблемах, связанных с энергетикой. По мнению большинства государств – членов Европейского союза, чрезмерная зависимость от импорта нефти и газа ставит под угрозу энергетическую безопасность. В последнее время это опасение значительно обострилось вследствие коротких перебоев в российских поставках из-за споров Москвы с Киевом и Минском по вопросам цен на энергоресурсы. Уже в этом году, 11 января, Еврокомиссия вынесла на рассмотрение государств-членов пакет документов по энергетике и изменению климата.

По сути, это долгосрочная программа диверсификации импорта энергоресурсов и уменьшения общей зависимости от него благодаря использованию возобновляемых ресурсов энергии и энергосбережению. Главной трудностью при выполнении данного проекта является выработка единого подхода к отношениям с основными поставщиками энергоресурсов, прежде всего с Россией. В компетенцию органов ЕС общая энергетическая политика не входит, а практика последних двух лет показала, что некоторые европейские государства, особенно крупные, предпочитают решать свои энергетические проблемы в рамках двусторонних отношений с Россией, а также с другими экспортерами нефти и газа.

Но самая серьезная и длительная угроза Евросоюзу и европейской цивилизации в целом связана с демографией и иммиграцией. Согласно прогнозам, к середине XXI столетия треть, если не больше, населения Западной Европы будет состоять из иммигрантов и их потомков. Со временем иммигранты будут всё больше оседать и в Центральной Европе. Найдет ли коренное население общий язык с разноликими диаспорами, особенно мусульманскими? Станет ли Европа подлинным сообществом людей, принадлежащих к разным этносам и культурам, сохранит ли она западные духовные ценности и принципы устройства общества и государства?

Незримая стена отчуждения и самоизоляции, которая опоясывает населенные иммигрантами пригороды крупных городов, если и не растет, то не снижается, а агрессивно-ксенофобские настроения среди коренного населения усиливаются. В Брюсселе предпринимаются попытки разработать общую иммиграционную политику, но реальностью является лишь шенгенский визовый режим, который, несмотря на жесткие нормы и усиливающийся пограничный контроль, не в состоянии перекрыть каналы нелегальной иммиграции. Если не переломить данную ситуацию, то этнонациональный и социальный мир в Европе будет взорван, что может стать концом европейской цивилизации.

У проблемы иммиграции есть и внешнеполитическое измерение. Европа гордится своей новой культурой межгосударственных отношений с характерной для нее терпимостью и склонностью к диалогу и компромиссу. Пока не понятно, принесет ли эта культура успех, соприкасаясь с народами и государствами, которые придерживаются иных правил поведения на международной арене.

Европейскому союзу необходимо гораздо более активно налаживать сотрудничество с мусульманскими государствами, особенно арабскими, откуда идет основной поток мигрантов и распространяются догматы и практика исламского фундаментализма.

ВПЕРЕД НА РАЗНЫХ СКОРОСТЯХ

Следующие 15–20 лет станут для Евросоюза трудным испытанием не только на прочность, но и на жизнеспособность самой идеи европейской интеграции, или, как теперь принято говорить, европейской идентичности. Грядущие достижения и неудачи ЕС будут зависеть главным образом от того, какую степень единства продемонстрируют 27 или, возможно, 30 участников этого объединения в разработке и осуществлении общей внутренней и внешней политики.

В состоянии ли Европейский союз справиться со своими проблемами и решить стоящие перед ним задачи? Его прошлые успехи могут стать точкой опоры. Но могут остаться и мертвым грузом. Проблема не только в недостатке солидарности. Европейской политике не хватает воображения и дерзости. Возможно, многое обусловлено тем, что страны – члены ЕС, прежде всего западноевропейские, пока не выдвинули новых лидеров, способных мыслить и действовать на глобальном уровне.

«Еврооптимисты» по-прежнему считают возможным создание европейской федерации – мечты подавляющего большинства сторонников «единой Европы» в 1940–1950-е годы, в том числе Монне, Шумана и Аденауэра. Идея федерации незримо присутствует в европейской Конституции: здесь зафиксирован официальный статус «европейского гражданства», учреждена должность министра иностранных дел Евросоюза, значительно расширена сфера, в которой решения принимаются не консенсусом, а большинством голосов. Но при всем при том вероятность создания европейской федерации в обозримом будущем близка к нулю. А если она и будет создана, то в ее состав не войдут ни Великобритания, ни, скорее всего, Дания и Швеция, ни, вполне вероятно, некоторые другие.

«Европессимисты» и «евроскептики» не исключают распада Европейского союза. Но такое развитие событий возможно только в случае глобальной катастрофы, будь то экологический коллапс, мировая война с применением ядерного оружия либо глубокий экономический кризис, по крайней мере равный по масштабу кризису 1929–1933 годов. Деградация ЕС до уровня зоны свободной торговли также возможна лишь в условиях очень крупных потрясений в мировой экономике.

Не исключен и иной вариант. Перешагнув оптимальный предел своего расширения и соорудив огромный, но не эффективный бюрократический аппарат, Евросоюз под влиянием разных обстоятельств начнет обратное движение – в сторону сокращения регулирующих и контрольных функций на наднациональном уровне и демонтажа соответствующих механизмов бюрократической машины.

Бывший заместитель председателя Европейской комиссии Леон Бриттен несколько лет назад открыто заявил, что не верит в «миф европейской федерации» и надеется на эволюцию «в направлении свободных рынков и свободной торговли». Еще резче высказалась по этому поводу Маргарет Тэтчер: она назвала Европейский союз символом бюрократии, работающей на саму себя, и заявила: единственное, в чем Британия могла бы быть заинтересована, так это в едином внутреннем рынке. Да и то при условии, что он будет действительно свободен и не подвергнется каким-либо ограничениям и чрезмерному вмешательству Еврокомиссии.

Наконец, еще один сценарий подразумевает замену стратегии «интеграции на разных скоростях» политико-организационным размежеванием участников расширенного ЕС на две группы. Авторство этой идеи принадлежит бывшему президенту Франции Валери Жискар д’Эстену и бывшему федеральному канцлеру ФРГ Гельмуту Шмидту. Они предложили создать внутри Евросоюза «центральную группу» в составе шести стран – инициаторов интеграции, а также других государств, близких к ним по уровню развития и готовых объединиться в федерацию с собственными законами и институтами. Тогда же Жак Делор выдвинул идею «европейского авангарда» примерно в таком же составе. Этот «авангард» создаст внутри Европейского союза «федерацию национальных государств», которая потянет за собой остальных участников. Реализация данных концепций означала бы разделение участников ЕС на тех, «кто равны», и тех, «кто равны больше других» (прямо-таки по Джорджу Оруэллу).

Предложения оказались категорически неприемлемы для большинства стран-членов и были сняты с обсуждения. Но гипотетически этот сценарий может всплыть, если в неблагоприятных экономических условиях разрыв в уровнях развития и дифференциация национальных интересов начнут возрастать и вызовут сильные центробежные тенденции.

Пока же наиболее вероятным выглядит самый спокойный сценарий развития Евросоюза: оставить все, как есть. Работать на основе действующей стратегии, которая предполагает «интеграцию на разных скоростях» и «продвинутое сотрудничество», выполнение принятых и разработку новых программ.

Чтобы мобилизовать общество, высвободить его энергию и побудить к действиям, необходима всеохватывающая объединительная идея. То, какой смысл Евросоюз будет вкладывать в понятие «единой Европы», также во многом повлияет на его судьбу. На рубеже 40–50-х годов прошлого века таким мощным импульсом стала идея объединения Западной Европы. Но «единая Европа» – это не ЕС-15 и не ЕС от Бреста французского до Бреста белорусского. Это Европа, включающая в себя страны, расположенные в ее восточной части, в первую очередь Россию с ее природными ресурсами, с ее экономическим, интеллектуальным и военным потенциалом. По своему интеллектуальному масштабу задача подлинного объединения всей Европы не уступает той, что стояла перед отцами-основателями Европейского сообщества более полувека назад. И на путях ее решения интеграция может обрести новое дыхание.

Евросоюз > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 10 марта 2007 > № 2909739 Юрий Борко

По данным Республиканского статистического комитета Сербии объем товарооборота России с Сербией в 2006г. составил 2453,5 млн.долл., что на 29,5% больше, чем в 2005г. Российский экспорт составил 2142,5 млн.долл. (рост на 28,4%), а импорт из Сербии – 311 млн.долл. (рост на 38,1%). Россия по объему товарооборота с Сербией в 2006г. уверенно занимает 1 место среди зарубежных торговых партнеров Сербии с удельным весом 12,5% в ее совокупном внешнеторговом обороте. По объему экспорта в Сербию Россия также занимает 1 место с удельным весом 16,3% в совокупном экспорте зарубежных стран в Сербию. На долю Германии приходится 9,5% – 1251,1 млн.долл., ЕС (зона евро) 9,2% – 1213,7 млн.долл., Италии 8,3% – 1099,6 млн.долл., Китая 5,9% – 781,8 млн.долл. Несырьевой экспорт России в Сербию в 2006г. составил 337,3 млн.долл., что на 52,6% больше, чем в 2005г. Объем сербского экспорта в Россию занимает 5 место с удельным весом 4,8% в совокупном экспорте Сербии. Объем экспорта Сербии в Италию составил 926 млн.долл. (14,4%), Боснию и Герцеговину – 749 млн.долл. (11,6%), Германию – 637 млн.долл. (9,9%) и в Черногорию – 616,3 млн.долл. (9,6%). Сальдо баланса торговли России с Сербией в 2006г. составило 1831,5 млн.долл. в пользу России (рост на 26,9%). Степень покрытия российского экспорта импортом из Сербии – 14,5% (в 2005г. – 13,5%). Сербия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 12 февраля 2007 > № 57346

Объем инвестиций Европейского инвестиционного банка (ЕИБ) в Сербии в 2006г. составил 277 млн. евро, из 412,5 млн. евро, инвестированных в Западные Балканы. В Сербии указанные средства были направлены на реконструкцию железнодорожного европейского коридора Е10 – 80 млн. евро, ремонт и модернизацию мостов – 22 млн. евро., модернизацию водопровода и канализации – 5 млн. евро, модернизацию и оснащение клинических центров – 80 млн. евро, поддержку малых и средних предприятий – 90 млн. евро.Инвестиции ЕИБ в 2006г. в соседние страны Балканского региона: Румыния – 679 млн. евро, Хорватия – 270 млн. евро, Босния и Герцеговина – 95 млн. евро, Болгария – 60 млн. евро, Албания – 30,5 млн. евро, Македония – 10 млн. евро. Сербия > Приватизация, инвестиции > economy.gov.ru, 12 февраля 2007 > № 57345

Средняя зарплата в Сербии за вычетом налогов и отчислений в дек. 2006г. составила 28 267 динар (350 евро). По данным статистических органов средняя заработная плата в Болгарии и Румынии составляет от 250 до 300 евро, в Хорватии 644 евро, в Македонии 221 евро. На дек. 2006г. средний дневной заработок работающего в Сербии составил 1344 динара или 16,8 евро.В Боснии и Герцеговине работающий в среднем зарабатывал 250 евро в месяц, а дневной заработок составлял 12 евро. В Хорватии же средний дневной заработок в дек. 2006г. составил 31 евро или 4 евро в час. В Македонии дневной заработок составил 10,5 евро, а средний часовой заработок 1,3 евро. В Брюсселе средний уровень заработной платы в месяц составляет 1 300 евро или 7,7 евро за час работы, в Германии 10 евро за час работы, в Словении средняя месячная заработная плата составляет 750 евро, 35 евро в день или 4,4 евро за час работы. Сербия > Госбюджет, налоги, цены > economy.gov.ru, 12 февраля 2007 > № 57339

Средняя зарплата жителей Словении остается самой высокой среди остальных пяти республик бывшей Югославии: в пред.г. она превысила 1 тыс.долл. в месяц. Меньше всего получают граждане Македонии – 240 долл. Эти данные приводит белградская газета «Политика» в аналитической статье, сравнивающей доходы жителей республик бывшей Югославии, а также Болгарии и Румынии.

По информации издания, в Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговине ежемесячная зарплата одинакова – от 300 до 340 долл., тогда как в Хорватии – почти 700 долл.

Как отмечает «Политика», наиболее доходные профессии в самой богатой республике бывшей СФРЮ – Словении – судья, адвокат, архитектор, программист и водитель грузовых автомобилей. Однако больше всего – до 3 тыс.долл. ежемесячно – там зарабатывают специалисты самой развитой отрасли промышленности – фармацевтической.

В Сербии наиболее высокие заработки зафиксированы в табачной индустрии – 1 тыс.долл.

В Болгарии и Румынии, вошедших в Евросоюз 1 янв. 2007г., средний заработок в месяц составляет соответственно 500 и 640 долл. Словения > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 13 января 2007 > № 56392

Нидерланды намерены сократить численность своих военнослужащих в Боснии. Как сообщило в агентство АНП, об этом заявил голландский генерал Лекс Оостердорп (Lex Oosterdorp) во время посещения базы голландских военных в Банья Луке.В Боснии находятся почти 300 нидерландских военнослужащих, входящих в состав сил EUFOR. К апр. будущего года их останется сто. Эти военнослужащие продолжат оказывать помощь гражданским властям в Боснии. Всего действующий под эгидой Европейского Союза контингент EUFOR насчитывает шесть тысяч солдат и офицеров из стран ЕС. Босния и Герцеговина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 21 декабря 2006 > № 114097

Решение косовской проблемы, навязанное Белграду и Приштине со стороны, станет худшим вариантом урегулирования конфликта. Такое мнение высказал в интервью РИА Новости новый посол Сербии в Москве Станимир Вукичевич.«Решение по Косово должно быть только компромиссным – без победителей и без побежденных. Но и таким, чтобы оно отвечало интересам албанцев, сербов и всех других народов, живущих на территории края, и проистекало бы из принципа нерушимости существующих границ Сербии», – сказал Вукичевич.

По его словам, «самым худшим вариантом выхода из косовского тупика может стать решение, навязанное Белграду и Приштине со стороны». «В этом случае уже существующая нестабильность в регионе приведет к еще большей нестабильности», – подчеркнул сербский дипломат.

Он отметил, что сейчас именно с Россией связаны основные надежды Сербии в отношении дальнейшей судьбы Косово и Метохии. «Россия уже доказала, что она готова всеми силами влиять на выработку справедливого решения косовского вопроса, и мы принимаем позицию Москвы», – сказал Вукичевич.

По мнению дипломата, «в данном случае Россия защищает не только Косово, но и международное право в целом, все те принципы, на которых основывается мировой порядок».

В мире существует не только Косово в Сербии, но и много других стран со своей «косовской проблемой», подчеркнул он.

Сербский дипломат отметил, что «вскоре после референдума в Черногории, позволившего этой республике провозгласить свою независимость, плебисцит был проведен и в испанской провинции Каталония».

«Это к вопросу о том, что многие на Западе предлагают считать Косово особым, специфическим случаем, неспособным привести к цепной реакции в других регионах, добивающихся независимости любой ценой», – пояснил он.

«Нет такой бюрократической силы, которая могла бы дать право на создание независимой державы албанцам в Косово, но запретить то же самое албанцам, живущим в Македонии или в Греции. Только не подумайте, что я к этому призываю», подчеркнул посол.

Отвечая на вопрос о своем назначении на должность посла в России, Вукичевич признался, что это стало для него приятной неожиданностью.

«Прежде всего, мне хотелось бы, чтобы контакты между Сербией и Россией на высшем уровне – между президентами и премьерами, между министрами и руководителями ведомств – вошли в практику наших двусторонних отношений», – сказал дипломат, отвечая на вопрос о том, что он считает наиболее важным в своей предстоящей работе в России.

Особое внимание он намерен уделить сербско-российским экономическим связям, имеющим, по его мнению, для Сербии исключительное значение.

«Товарооборот между Россией и Сербией приближается к 2 млрд.долл. в год. Это, безусловно, хороший показатель, но существует и большой потенциал для его увеличения. В этом смысле нам предстоит плотно поработать не только с Москвой, но и с регионами России», – отметил дипломат.

Он напомнил, что между Сербией и Россией существует договор о свободной торговле, но этот документ пока не ратифицирован российским парламентом. По мнению Вукичевича, данное соглашение открывает огромные перспективы для экономического сотрудничества двух стран.

«Для товаров из Сербии Россия представляет собой гигантский потребительский рынок, а Сербия привлекательна для своих партнеров, в т.ч. и для России, и в стратегическом плане.

Белград расположен в самом центре Балкан, и отсюда можно действовать во всех направлениях – тут вам и Македония, и Черногория, и Босния, и многие другие страны региона», – сказал Вукичевич, отметив, что Сербия открыта для российских инвестиций.

Станимир Вукичевич станет первым руководителем дипломатического представительства Сербии в России. Ранее должность не существующего теперь государственного сообщества Сербии и Черногории занимал Милан Рочен, являющийся министром иностранных дел Черногории.

До своего назначения на должность посла в России 58-летний уроженец Косово Станимир Вукичевич, закончивший юридический факультет Белградского университета, занимал пост замглавы МИД Сербии.

Ранее в его дипломатической биографии были длительные командировки в Сомали, Албанию и Косово, где с 1999 по 2001г. он возглавлял правительственный комитет по связям с миссией ООН, а также в Боснию и Герцеговину – в качестве посла.

В Москву Вукичевич прибудет в ближайшее время. Сербия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 декабря 2006 > № 114138

Турция, Украина, Молдавия и Норвегия получили статус наблюдателей при Европейском энергетическом сообществе, сообщает пресс-служба Еврокомиссии. «Мы хотим, чтобы Евросоюз предоставлял доступ к преимуществам внутреннего энергетического рынка, а также подчеркиваем тем самым готовность выполнения обязательств в отношении партнеров и стремление обеспечить безопасность поставок энергоносителей», – заявил в этой связи еврокомиссар по энергетике Андрис Пибалгнс. Договор о Европейском энергетическом сообществе является юридическим инструментом, целью которого является создание европейского энергетического рынка. Соглашение вступило в силу в тек.г. после того, как было ратифицировано всеми подписавшими его странами. В их числе – 25 государств ЕС, Хорватия, Босния и Герцеговина, Сербия, Черногория, Албания, временная администрация ООН в Косово, Македония, Болгария и Румыния. Украина > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 17 ноября 2006 > № 52337

Компания Global Payments Inc. (/YSE: GPN), лидер по услугам обработки платежей, объявила сегодня о том, что завершила приобретение активов компании Diginet d.o.o., непрямого процессора платежей через POS-терминалы и банкоматы, расположенной в Сараево, Босния и Герцеговина. Руководство Diginet и ее сотрудники присоединятся к команде Global Payments Europe и будут помогать расширять деятельность компании по охвату Балканского региона.«Я рад объявить о завершении нашего приобретения Diginet», – заявил Петр Седлачек, CEO компании Global Payments Europe. «Я с нетерпением ожидаю работы с управленческой командой и сотрудниками Diginet по продолжению обслуживания текущих клиентов их финансовых институтов и осуществлению роста на Балканах», – добавил Седлачек.

Global Payments не прогнозирует значительного влияния этого приобретения на общую прибыль по итогам 2007 фин.г. или на результаты чистой прибыли на акцию, однако ожидает рост прибыли и увеличение дохода от этой операции в долгосрочной перспективе.

Компания Diginet, основанная в 1996г., предлагает финансовым институтам услуги по процессингу транзакций по кредитным и дебетовым картам, по продаже, установке и обслуживанию банкоматов и POS-терминалов, а также услуги по выпуску карт.

Расположенная в Праге, компания Global Payments Europe (бывшая MUZO) обслуживает финансовые институты с помощью обширного пакета платежных услуг, включающего как проведение операций с кредитными и дебетовыми картами, установку и обслуживание банкоматов и POS-терминалов, так и услуги по выпуску карт – управление эмиссионной базой данных пластиковых карт и их персонализацию. Собственное программное обеспечение компании Global Payment Europe является одним из первых на европейском рынке, полностью соответствующим международным стандартам EMV для микросхемных платежных карт.

Global Payments Inc. (NYSE:GPN), (www.globalpaymentsinc.com.) является ведущим поставщиком услуг по процессингу электронных транзакций для потребителей, продавцов, независимых торговых организаций (ISOs), финансовых институтов, правительственных учреждений и транснациональных корпораций, расположенных в США, Канаде, Латинской Америке, Европе и Юго-Восточной Азии. Global Payments предлагает полную линию процессинговых решений для кредитных и дебетовых карт, закупочных карт для корпоративных клиентов,подарочных карт, услуг по электронной конвертации чеков и их гарантии, проверке и восстановлению, включая электронное обслуживание чеков, а также управление терминалами. Компания также предоставляет услуги по переводу денег из США и Европы в регионы Латинской Америки, Марокко и Филиппины. Босния и Герцеговина > Финансы, банки > PRNewswire, 14 ноября 2006 > № 48724

Евросоюз после предстоящего вступления в янв. 2007г. в эту региональную организацию Болгарии и Румынии не планирует «новой волны» расширения «в среднесрочном или долгосрочном плане», говорится в разработанной Еврокомиссией стратегии интеграции в ЕС новых стран-членов. Хотя конкретные временные рамки этой паузы в расширении ЕС Еврокомиссией не обозначены, наблюдатели полагают, что процесс вступления государств, для которых Брюсселем открыта «европейская перспектива» может быть возобновлен лишь после 2010г. Смена ритма в политике расширения ЕС, как признаются в Еврокомиссии, обусловлена определенной «усталостью», которую испытывают от присоединения новых стран-членов в западноевропейских столицах, а также большинство общественного мнения в государствах прежнего состава ЕС.На внесение корректив в политику расширения ЕС существенным образом повлиял отказ французов и голландцев одобрить в ходе национальных референдумов конституцию ЕС, скрепленную подписями глав государств и правительств 25 нынешних стран-членов организации. Это произошло, несмотря на широко пропагандируемый Еврокомиссией политический и социально-экономический эффект от последнего этапа расширения ЕС, когда в мае 2004г. в этот элитный европейский клуб были приняты десять стран Восточной и Центральной Европы.

От Еврокомиссии пересмотра «возможностей абсорбции», как именуют еврочиновники, процесс расширения ЕС, официально потребовали летом пред.г. Франция и Австрии, которые проявляют наибольшую сдержанность в вопросе приема в ЕС Турции. «Процесс расширения не является скоростным поездом, это, скорее, «Восточный экспресс», который представляет собой не экспресс, но поезд, движущийся по своему расписанию, где качество обслуживания и безопасности пассажиров выходит на первый план», – заявил в этой связи еврокомиссар по расширению ЕС Оли Рен. «Важно, чтобы поезд оставался на рельсах», – добавил он, имея в виду будущее процесса расширения ЕС. Вместе с тем, в Еврокомиссии дали понять, что группового приема в члены ЕС по политическим мотивам больше не предвидится. Более того, исполнительная власть ЕС намерена ужесточить процедуру выполнения странами-кандидатами норм соответствия европейским стандартам.

Предложенная Еврокомиссией новая стратегия расширения ЕС, которая будет вынесена на одобрение глав государств и правительств 25 нынешних стран-членов в середине дек. в Брюсселе, рушит надежду Хорватии на присоединение к ЕС в 2008г. Исполнительная власть ЕС намерена также проявлять повышенную «осторожность» при открытии «европейской перспективы» потенциальным претендентам на членство в ЕС. «Евросоюз определяют, прежде всего, его ценности, но это не означает, что все европейские страны должны считать себя кандидатами и что ЕС обязан принимать все заявки», – цитируют бельгийские СМИ выдержку из проекта стратегии Еврокомиссии. В список потенциальных кандидатов, помимо Турции, Хорватии и Македонии, уже получивших официальный статус кандидатов, включены также Албания, Босния и Герцеговина, Черногории и Сербия. «Европейскую перспективу» имеет и Косово, но для того, чтобы она стала реальностью, этот сербский край должен обрести статус независимого государства, чему в ЕС намерены оказывать необходимую поддержку. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 ноября 2006 > № 49793

О решении проблемы политического статуса Косово, ответных мерах Сербии на возможное признание независимости Косово, месте, где скрывается Ратко Младич, и готовности Белграда выдать обвиняемого генерала Гаагскому трибуналу с министром иностранных дел Сербии Вуком Драшковичем беседовал Сергей Рябикин.• Какое место занимает Россия во внешней политике современной Сербии?

Россия занимает одно их центральных направлений во внешней политике Сербии. Внешнеполитическую стратегию Сербии можно сравнить с современным самолетом, корпус которого – Европейский Союз, в состав которого Сербия стремится войти, мотор самолета – сербский, одно крыло – особые отношения с Россией, а второе – с США. Обязанность и Москвы и Белграда довести экономические, политические и все остальные сферы сотрудничества до максимального уровня исторических ожиданий двух братских народов.

В этой связи Сербии не было тяжело месяц назад принять решение о запрете поставок оружия в Грузию, несмотря на то, что сербские производители вооружений понесли значительный ущерб. Их соглашения с грузинскими партнерами были вполне законными с международной точки зрения. Ни ООН, ни и Европейский Союз не вводили эмбарго на поставки оружия Тбилиси. Между тем, как глава МИД, я заявил о политической позиции правительства – существует угроза применения сербского оружия против российских военнослужащих. Этого нельзя допустить и Сербия должна запретить не только поставки оружия, но и провоз подобных грузов через свою территорию. Такое решение было принято. Несколько предприятий понесли убытки, но мы сохранили самое главное – добрые исторические отношения между сербами и русскими. Никогда в истории ни сербская армия, ни сербское оружие не воевали против России.

Когда Россия нормализует свои отношения с Грузией, а я надеюсь, что они нормализуются, вы столько веков живете вместе, тогда будет снята и эта проблема. После этого мы отменим свой запрет на поставки. Но пока существует угроза, что русские станут жертвами нашего оружия, мы этого не допустим.

• Сербия проголосовала за новую конституцию. Какое влияние это может оказать на решение проблемы статуса Косово?

Косово во всех конституциях Сербии с 1912г. рассматривалось как составная часть государства. Сейчас мы принимаем новую конституцию и повторяем в ней это положение. Данный пункт имеет важное значение для сербского народа – он против разрушения территориальной целостности страны. Это и послание международной Контактной группе по Косово и Совету Безопасности ООН. Возможно, оно не остановит навязанное решение, которое может быть болезненным для нас. Но мы заранее говорим, что такое решение не признаем. Мы продолжим жесткую дипломатическую борьбу, чтобы отменить подобное решение, если оно будет нам навязано в будущем. А такая опасность существует.

• Каким Вы видите решение вопроса о статусе Косово?

Я присутствовал на сентябрьском заседании СБ ООН, где столкнулись две позиции – России, которая выступала за уважение принципа территориальной целостности, что гарантировано Уставом ООН и хельсинским Заключительным актом, и Запада, который настаивает на праве наций на самоопределении, ссылаясь также на Устав ООН. И все же я думаю, что компромисс между двумя подходами найти возможен. Можно сохранить территориальную целостность Сербии и одновременно уважать законное требования албанского большинства Косово на самоопределение. Этого можно достичь тем, что албанцы будут управлять краем при уважении прав сербов в Косово, сохранят наши церкви, монастыри, культурные и исторические памятники. Все это в рамках нынешних границ Сербии. От такого компромисса выиграли бы все, при данном решении не было бы проигравших или униженных. В Китае говорят, один Китай две системы. Тайвань конечно, часть Китая, но Пекин не владеет им. Почему наши косовские партнеры не готовы думать о компромиссе – одна Сербия две системы. Тайвань часть Китая, как и Косово часть Сербии.

При наличии политической воли стран членов Контактной группы албанцы могут получить Косово, но в рамках Сербии. Причем Косово могло бы самостоятельно идти в Европейский союз, быть членом международных организаций, за исключением его членства в ООН или в тех организациях, пребывание в которых подразумевает международно-признанный суверенитет. Вот компромисс. Косово с 1990г. находится в определенном состоянии войны с Сербией. В Приштине заявляют, что не хотят власти Белграда, хотят сами управлять краем. Белград предлагает наиболее возможное компромиссное решение. Албанцы же заявляют, что они должны получить все. Я присутствовал на двух встречах руководителей Сербии и Косово в Вене. Албанцы в своей уверенности, что независимость им гарантирована зашли настолько далеко, что считают компромиссом только независимое Косово.

• На различных уровнях высказывается утверждение, что вопрос статуса Косово должен быть решен до конца 2006г. Считаете ли вы это реальным?

Я думаю, что с самого начала были сделаны две крупные ошибки, возможно с хорошими намерениями, но их результаты катастрофические. Первая ошибка – в начале переговоров было заявлено, что наиболее вероятным их результатом станет какой-то вариант независимости Косово. Вторая – было заявлено, что этот результат будет достигнут до конца 2006г. Албанцы восприняли это как гарантию независимости и не были заинтересованы в проведении переговоров, в поиске компромисса. С другой стороны, мы не использовали полностью возможности участия сербов в руководящих структурах Косово, поскольку боялись, что это могло быть истолковано как согласите на независимость края. Конечно, переговоры не могут продолжаться до бесконечности, но повторюсь, в их результате должен быть достигнут компромисс

• Пойдет ли Сербия пойти на разрыв дипломатических отношений с теми странами, которые могут признать независимость Косово?

Я не думаю, что Сербия пойдет на разрыв политических или экономических связей. Чтобы вести себя как Китай, надо быть Китаем. Сербия не Россия и не США. Но я хочу подчеркнуть, что мы не согласимся на слом территориальной целостности Сербии. Мы продолжим решительную дипломатическую борьбу, чтобы такое возможное решение было изменено. Став развитым, процветающим государством, сильным лидером на Балканах, Сербия в будущем могла бы изменить ошибочный для нас косовский приговор. Надо продолжать политику сближения с Европейским союзом, строить хорошие отношения с Россией, США, Китаем, странами-членами НАТО, другими ведущими государствами с тем, чтобы получить больше союзников и с их помощью менять ошибочное косовское решение. Сербия, которая разорвала бы отношения с Европой, США повторила бы политику Милошевича, вновь привела бы страну к национальному поражению, а это не наша цель.

• Главный прокурог Гаагского трибунала постоянно обвиняет Сербию в том, что там скрывают бывшего командующего армией боснийских сербов Ратко Младича. Скрывается ли он в Сербии, готов ли Белград выдать его в Гаагу?

Я не знаю, где скрывается Младич. Но я знаю, что наша моральная национальная обязанность найти и арестовать его, где бы он ни находился. Надо сделать это не потому, что его выдачи требует Карла дель Понте, а потому, что этого требует от нас наша история. До прихода Милошевича сербы вели столько войн, но никогда нас не обвиняли в совершении военных преступлений. Сербы больше чем кто-либо на Балканах знают сколько боли означают военные преступления. Мы в ходе двух мировых войн сами были жертвами таких преступлений.

Должна существовать межа между преступником и нами, сербами. Те, кто перед Богом и историей опозорили звание сербского военного и офицера, должны отвечать. Я знаю, в России хватает тех, кто готов оправдать Милошевича, его генералов и войны. Мне кажется, что это происходит от недостатка информированности. Политика Милошевича – самое большое преступление против нашего народа. Став независимым государством, Сербия должна строить свое будущее на славных традициях сербской государственности начала прошлого века.

• Независимая Сербия впервые в ее современной истории в Москве возглавит международную организацию – Черноморского экономического сотрудничества. Что означает это для Вас?

Председательство в Организации Черноморского экономического сотрудничества это большая ответственность. Сербия постарается оправдать доверие, возглавив Организацию, объединяющую 12 государств, где проживает 350 млн.чел., простирающуюся от Атлантики до Японии, и от Северного моря до Средиземного, экспортный потенциал которой составляет 300 млрд.долл. Сербия намерена сделать все возможное для развития сотрудничества в рамках ОЧЭС способствовать развитию взаимодействия по р.Дунай. Дунай может превратиться в центральную магистраль экономического и туристического сотрудничества, связывающую три моря – Черное море со Средиземным и через Атлантический океан с Северным морем. Сербия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 1 ноября 2006 > № 49889

Самоопределение: между правом и политикой

© "Россия в глобальной политике". № 5, Сентябрь - Октябрь 2006

А.Г. Аксенёнок – к. ю. н., Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ в отставке, в 1995–1998 годах – спецпредставитель МИДа РФ по Боснии и Восточной Славонии.

Резюме Любое решение о будущем статусе Косово создаст международно-правовой прецедент, который невозможно будет игнорировать при решении конфликтов на постсоветском пространстве, прежде всего на Южном Кавказе.

Последствия геополитических катаклизмов, потрясших мир в конце прошлого столетия, до конца еще не осмыслены, но их влияние на мировую политику все очевиднее. Нарастает разрыв между общепризнанными нормами международного права и новыми реалиями. Эрозия бесспорных ранее принципов заставляет по-новому взглянуть, в частности, на то, как сегодня соотносятся две часто входящие в противоречие друг с другом международные нормы – территориальная целостность государств и право на национальное самоопределение. Какова практика их применения, что можно считать прецедентами, а что – нет, где, в конце концов, объективные критерии оценок?

Хаотичный распад Советского Союза, цивилизованный «развод» чехов и словаков, кровопролитный развал Югославии – эти и некоторые другие события, по сути, перечеркнули торжественно провозглашенный в 1975 году в Хельсинки принцип нерушимости послевоенных границ в Европе. А международное признание новых государств узаконило изменения, будь то насильственные либо мирные.

Нарушение территориальной целостности в Европе, каковы бы ни были причины тех или иных дезинтеграционных процессов, явилось мощным импульсом к самоутверждению (в том числе в крайних формах этносепаратизма) национальных меньшинств в составе многонациональных государств. Проявления межэтнической напряженности можно рассматривать и как побочный эффект, вызванный процессами демократической трансформации, в частности децентрализации системы государственного управления, особенно в России и в странах Восточной Европы

Но самым серьезным стимулом к переосмыслению реального соотношения понятий «территориальная целостность» и «национальное самоопределение» послужили драматический поворот событий в Косово в конце 1990-х и, главное, одномерная реакция на это стран – членов НАТО. Остается мало сомнений в том, что этот населенный преимущественно албанцами край в составе Сербии близок к получению независимости из рук международного сообщества.

Вопрос, на который предстоит теперь ответить, ставится так: можно ли считать грядущую независимость Косово прецедентом при урегулировании других внутригосударственных конфликтов, в том числе в бывших советских республиках, или это лишь исключительный случай в международной практике?

На Западе категорично отвечают: нет, нельзя. В России говорят: да, можно. Развернутую аргументацию не дает пока ни та, ни другая сторона. Между тем из предмета академического спора в области международного права эта проблема превратилась во взрывоопасный фактор реальной политики. В первую очередь это касается неразрешенных конфликтов вокруг так называемых «непризнанных государств» на постсоветском пространстве – Приднестровья, Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии.

Поискам универсальных подходов к развязке сложных межэтнических проблем последнего времени мог бы способствовать сравнительный анализ конфликтов вокруг Косово на территории бывшей Югославии и вокруг Абхазии и Южной Осетии на территории бывшего Советского Союза. Предпринимая попытку такого анализа, автор сознательно не затрагивает исторических аспектов. У каждого народа своя «правда», и решение подобных конфликтов путем апелляции к прошлому невозможно по определению.

ПУТЬ КОСОВО К НЕЗАВИСИМОСТИ

Как составная часть бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия, Косово имело статус автономной области, а затем и автономного края. По Конституции 1974 года Косово получило право избирать собственный парламент, формировать правительство и Конституционный суд, а также обрело полную культурную и даже экономическую автономию. То есть уже в 1970–1980-е объем полномочий краевых властей если и не превышал, то во всяком случае приближался к критериям, закрепленным позднее в Конвенции Евросоюза о защите прав национальных меньшинств.

В очаг межэтнической и межконфессиональной напряженности Косово превращается только с конца 1980-х годов, когда по инициативе президента страны Слободана Милошевича центральная власть в Белграде взялась «исправлять ошибки» децентрализации. Сопротивление албанского большинства носило изначально политический гражданский характер, но постепенно перешло в форму вооруженной борьбы.

После ликвидации расширенной автономии края властные полномочия оказались в руках назначаемых из Белграда окружных начальников, опиравшихся на сербские по этническому составу силовые структуры. Албанское население прибегло к тактике бойкота новой власти, создав собственные параллельные органы управления, образования, здравоохранения и социального обеспечения. В июле 1990-го в Приштине учредительное заседание самопровозглашенного парламента приняло Декларацию о независимости, а затем и Конституцию Республики Косово. В 1991 году состоялся не признанный Белградом референдум, на котором косовары-албанцы высказались за независимость. В мае 1992-го избраны «парламент» и «президент» так называемой Республики Косово. Параллельно с оформлением политических структур непризнанного государства укреплялась военная организация албанских боевиков, известная как Освободительная армия Косово (ОАК).

Следующий этап в развитии косовской ситуации можно охарактеризовать как шаткое равновесие в начавшемся вооруженном противостоянии. В ответ на участившиеся теракты против официальных структур и сербского меньшинства в Косово Белград наращивал там полицейское присутствие, сделав ставку на силу. После того как выявилась неэффективность действий внутренних войск, в Косово были введены армейские подразделения.

Международное сообщество оказалось напрямую вовлечено в урегулирование этой внутриюгославской проблемы вследствие крупных столкновений войск и полиции с боевиками ОАК в феврале 1998 года в районе Дремницы, приведших к многочисленным жертвам, в том числе среди гражданского населения. Крупномасштабные военные действия продолжались несколько месяцев, в результате чего край оказался на грани гуманитарной катастрофы. Ответственность возложили исключительно на Белград, хотя в большинстве случаев сербская сторона лишь отвечала, пусть и не всегда соразмерно, на вооруженные провокации албанских боевиков. К тому же никто не доказал, что проблема беженцев и перемещенных лиц возникла из-за преднамеренных действий сербской стороны. Последующие конфликты с участием незаконных вооруженных формирований, к примеру, в Чечне или совсем недавно в Ливане показали, что террористические организации широко применяют тактику использования мирного населения в качестве живого щита, рассчитывая на реакцию международного сообщества.

Как бы то ни было, вести поиски задним числом, кто прав, а кто виноват в трагических событиях 1998–1999 годов, – дело теперь уже бессмысленное. Для сопоставления косовского прецедента с грузино-абхазским и грузино-осетинским важно другое – объективное понимание природы конфликтов и роли в них внешних факторов.

Отправным пунктом для внесения косовской проблемы в международную повестку дня стало именно предотвращение гуманитарной катастрофы. Но поскольку ответственность с самого начала априори возлагалась Западом на сербов и лично на Слободана Милошевича, в соответствующем ключе проходили все дискуссии в формате ОБСЕ, Контактной группы по Косово и на международной конференции в Рамбуйе (Франция) по политическому урегулированию в Косово (конец 1998 г. – начало 1999 г.). Сербское руководство в свою очередь недооценило серьезность момента и проявило в ходе переговорного процесса легкомысленную закоснелость. В результате сложились субъективные условия, предоставившие Североатлантическому альянсу формальный повод для военного вмешательства.

Другая особенность косовской ситуации состоит в том, что ООН как инструмент урегулирования вышла на сцену уже постфактум. Говоря об «уникальности» косовского случая, западные партнеры России по Контактной группе ссылаются на резолюцию 1244 СБ ООН и нарушение ее Милошевичем. Такие ссылки по меньшей мере некорректны. Указанная резолюция была принята 10 июня 1999 года, то есть после того, как Югославия более двух месяцев непрерывно подвергалась массированным ракетно-бомбовым ударам (военная операция НАТО против Союзной Республики Югославия началась 24 марта 1999-го). Главная задача в то время состояла в том, чтобы прекратить бомбардировки, поставившие один народ – сербов на грань национальной катастрофы во имя «спасения» другого народа – албанских косоваров.

Резолюция 1244, собственно, и явилась ценой прекращения бомбардировок. Она закрепила за ООН и ее Советом Безопасности центральную роль в урегулировании и санкционировала наземное присутствие международных миротворческих сил под названием Силы для Косово (СДК), а также развертывание гражданской Миссии ООН по делам временной администрации в Косово (МООНК). По сути дела, Белград силой принудили покинуть часть своей территории и согласиться на замену собственного военного присутствия на иностранное – СДК, ведомые НАТО.

С тех пор руководители МООНК, признаваемой упомянутой резолюцией в качестве высшей политической и административной власти в Косово вплоть до определения его окончательного статуса, исподволь, но последовательно проводят курс на максимальное обособление Косово от Сербии и создание на территории бывшей Югославии еще одного независимого государства. Бывший министр иностранных дел Словакии Эдуард Кукан, в 2000–2001 годах неоднократно посещавший Косово в качестве спецпредставителя Генерального секретаря ООН, так охарактеризовал ситуацию: «Забавно было видеть, как бывшие боевики, сменившие пятнистую форму на цивильные одежды, теперь уже с дипломатическими улыбками, но столь же категорично требуют полной независимости».

Несмотря на декларации о создании в Косово демократического мультиэтнического общества, обстановка для сербского меньшинства остается там крайне опасной. Не решены основные проблемы мирного урегулирования: возвращение более 200 тысяч неалбанских беженцев и временно перемещенных лиц, предоставление равных условий безопасности и свободы передвижения для представителей национальных меньшинств, создание подлинной многонациональной среды. В результате массового вытеснения неалбанского населения на большей части территории сложилось этнически гомогенное албанское пространство.

Последовательно реализуя установки на независимость, косовские албанцы всеми средствами (вплоть до актов насилия против сербов) стремятся поддерживать международный интерес к Косово. Действия экстремистов преследуют цель продемонстрировать, что если дело не пойдет по «обособленческому» сценарию, то жестокие межэтнические столкновения, подобные мартовским 2004-го, возобновятся. В этих условиях Запад серьезно опасается непредсказуемости поведения своих воинственно настроенных албанских протеже, готовых применить силу не только против сербов. А это означало бы полный провал всей политики НАТО в косовском конфликте с далеко идущими последствиями для других очагов региональной напряженности. В этой связи становится понятной тактика мощного давления на ослабленную Сербию, выдвинувшую для Косово компромиссную формулу: «больше, чем автономия, меньше, чем независимость».

Подводя итог ретроспективному рассмотрению косовского случая, следует отметить, что окончательный статус этой территории, по сути, изначально был предрешен сочетанием следующих трех важнейших факторов внутреннего и внешнего порядка:

требования албанского национального меньшинства в Югославии, сопровождающиеся применением методов насилия и шантажа международного сообщества;

совпадение на тот момент интересов США и Европы, продиктованных простой политической целесообразностью, в устранении националистического режима Милошевича;

возможность без риска глобальной конфронтации навязать эту целесообразность военно-политическим путем в условиях нового расклада сил на международной арене.

КАВКАЗ: СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ

Динамика грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов, приведших к образованию двух так называемых «непризнанных государств», демонстрирует целый ряд аналогий с Косово. А имеющиеся различия, на мой взгляд, только подтверждают необходимость проведения упорядоченной международной универсализации принципов, положенных в основу урегулирования подобного рода внутригосударственных конфликтов.

В конце 1980-х в обоих случаях был самым грубым образом осуществлен переход к унитаризму. Поводом к новой вспышке застарелых межэтнических распрей послужила отмена соответствующими центральными правительствами широких привилегий, которыми пользовались национальные меньшинства, как в федеративном государстве – Югославии, так и в субъекте Советского Союза – Грузии. То есть отпадение Южной Осетии и Абхазии началось в период, когда Грузия не была независимым государством. И это важно подчеркнуть в связи с аргументами о ее территориальной целостности.

В 1989–1990 годах, еще до распада Союза ССР, Верховный Совет Грузинской ССР принял решения, направленные на отмену Конституции Грузинской ССР 1978-го и восстановление действия Конституции Грузинской Демократической Республики 1918-го, исключавшей существование территориальных автономий. В ответ на это в июле 1992 года Сухуми объявило об отмене Конституции Абхазской автономной республики в составе Грузинской ССР и о восстановлении действия абхазской Конституции 1925-го, провозглашавшей суверенитет Абхазии.

По сходному сценарию развивались события и в Южной Осетии, когда грузинские власти в конце 1989 года ввели в Цхинвали формирования МВД Грузии, а в ноябре 1990-го Верховный Совет Грузии принял закон об упразднении Юго-Оосетинской автономной области, что привело к вспышке боевых действий. На этом фоне 19 января 1992 года в Южной Осетии состоялся референдум, в ходе которого население проголосовало за независимость и присоединение к России. Спустя несколько месяцев Верховный Совет Республики Южная Осетия принял Акт о государственной независимости.

Точно так же как в Косово, на территории бывшей Грузинской ССР внутренние конфликты прошли тяжелые военные фазы с большим числом жертв и трагическими гуманитарными последствиями для грузинского и абхазского населения. Из 550 тыс. граждан довоенной Абхазии 7 тыс. человек было убито, 200–250 тыс. составляли беженцы преимущественно грузинской национальности. Аналогию с Косово можно видеть еще и в том, что оба этих конфликта были заморожены с вовлечением внешних сил, которые и обеспечили себе ведущую роль в процессе урегулирования. В косовском случае это государства – члены НАТО при маргинальной роли России в миротворческих форматах и механизмах урегулирования. В грузино-абхазском – Россия при столь же маргинальной роли Запада. Причем согласие на действующие форматы политического урегулирования было дано обеими сторонами и зафиксировано в целом ряде международных документов.

Если Косово в течение семи лет формально находится под юрисдикцией Организации Объединенных Наций, то к ситуации в Абхазии также применима резолюция Совета Безопасности ООН 858 (1993). В соответствии с этой резолюцией учреждена Миссия ООН по наблюдению в Грузии (МООНГ), которая функционирует по настоящее время. Кроме того, Организация Объединенных Наций вовлечена и через спецпредставителя Генерального секретаря ООН, возглавляющего Координационный совет грузинской и абхазской сторон с участием ОБСЕ, России, Великобритании, Германии, Франции и США. Размещенные в зоне грузино-абхазского конфликта Коллективные силы по поддержанию мира, укомплектованные российскими миротворцами, имеют мандат СНГ, который взаимосвязан с мандатом МООНГ. Такая увязка вновь подтверждена резолюцией СБ ООН 1666 от 31 марта нынешнего года.

Что касается Южной Осетии, то и в этом случае четырехсторонний механизм урегулирования – Смешанные силы по поддержанию мира и Смешанная контрольная комиссия (СКК), – созданный при посредничестве России в 1992-м, дополняется усилиями международных организаций. С декабря 1992 года в Грузии и в Южной Осетии работает миссия ОБСЕ, с 1999-го в работе СКК в качестве наблюдателей участвуют представители Еврокомиссии.

Однако главным, в чем сходятся рассматриваемые ситуации следует, пожалуй, считать политическую волю этнической общности, гомогенно населяющей территории Косово, Абхазии, Южной Осетии и составляющей там национальное большинство. Референдумы подтвердили наличие такой воли, причем гораздо убедительнее, чем проведенный под эгидой Евросоюза плебисцит по Черногории, получивший признание международного сообщества. Более того, многие годы раздельного существования албанцев и сербов в Косово, грузин, абхазов и осетин в Грузии вкупе с тяжелым наследием прошлых трагедий и старых счетов создали во взаимоотношениях этих народов психологическую атмосферу недоверия, подозрительности и даже вражды.

На указанных территориях государственность складывалась таким же образом и в тех же временных рамках, что и во всех постсоветских республиках. Геополитическая реальность такова, что Абхазия уже более десяти лет вполне успешно существует как независимое государство со всеми атрибутами власти, сформированными с соблюдением демократических стандартов, с собственной армией и другими силовыми структурами. Ее экономика самостоятельно функционирует в отрыве от Грузии. Абхазы однозначно ассоциируют себя с гражданством в собственном национальном государственном образовании, многие связывают свою дальнейшую судьбу и экономическое благосостояние с включением этой республики в состав России. Но на нынешнем этапе требование признать независимый статус Абхазии является первостепенным.

Большинство абхазов воспринимают отказ в праве на независимость как удержание целого народа в «плену сталинских границ». В беседе с экспертом по Кавказу, сотрудником Института войны и мира Томом де Ваалем президент непризнанной Республики Абхазия Сергей Багапш подчеркнул, что Абхазия имеет больше оснований получить независимый статус, чем Косово, поскольку она силой была присоединена к советской Грузии. Соглашаясь с тем, что состоятельность этого аргумента можно оспаривать, де Вааль в газете Finanсial Times все же отмечает, что «не встречал ни одного человека в Абхазии, кто видел бы свое будущее вновь в составе Грузии».

Стремление к воссоединению с Россией особенно сильно в Южной Осетии – территории, экономически весьма слабой и населенной народом, родственно связанным с Северной Осетией. Жители Южной Осетии считают себя вынужденно отделенными от своих «кровных братьев» в силу субъективных и несправедливых исторических причин.

ПОЗИЦИИ «МЕТРОПОЛИЙ»

При всем сходстве ситуаций в Косово, Абхазии и Южной Осетии как независимых государств де-факто (юрисдикция ООН над Косово лишь формально прикрывает этот статус) имеется одно весьма существенное различие. Речь идет о несовпадении подходов Сербии и Грузии, то есть государств титульной нации.

Окончательное решение по статусу Косово – серьезное испытание для демократических сил Сербии, пришедших на смену авторитарному режиму Милошевича. Для новых властей согласиться на отторжение исторической колыбели сербской культуры и православия равносильно тому, чтобы навлечь на себя опасность быть свергнутыми под напором великосербского национализма. Оказать сопротивление нажиму извне – значит отказаться от надежд на начало переговоров о членстве в Европейском союзе, в то время как все другие Балканские страны, в том числе бывшие югославские республики, двигаются в этом направлении. В данном случае, как и в ситуации с отделением Черногории от Сербии, вступление в ЕС служит хорошей приманкой, стимулирующей завершение «балканизации».

Однако при всей сложности момента сербское руководство проводит достаточно трезвую, взвешенную линию, принимая в расчет тяжелое наследие правления Милошевича и реально складывающуюся обстановку в Косово и вокруг него. Во главу угла возможного компромисса оно ставит высокие демократические стандарты по обеспечению в Косово законных прав сербов, защите православных святынь и децентрализации краевой власти. Эти проблемы так и остаются нерешенными, несмотря на многочисленные декларации и обещания администраторов ООН и командования СДК. Данные вопросы возглавляют сейчас повестку дня на проходящих в Вене прямых переговорах между сербской и албанской сторонами при посредничестве спецпредставителя Генерального секретаря ООН.

Совершенно иначе складывается переговорный процесс по Абхазии и Южной Осетии. Тбилиси твердо стоит на позиции территориальной целостности Грузии, но именно в тех границах, в которых она находилась в составе Советского Союза, предлагая абхазам и осетинам «широкую автономию». Сухуми и Цхинвали считают непременным условием урегулирования международную легитимацию их де-факто независимого статуса в качестве логического завершения распада СССР при полном обеспечении национальных прав грузинского населения.

Судя по всему, шансов на преодоление противоречий в позициях сторон все меньше, а обстановка накаляется все сильнее. Линия поведения Тбилиси, всегда трудно предсказуемая и зигзагообразная, с приходом к власти Михаила Саакашвили становится все более деструктивной. Участились факты нарушения действующих соглашений и режима безопасности в зоне конфликта, усиленно наращиваются наступательные вооружения, мишенью провокаций оказываются миротворцы, к которым предъявляются неправомерные требования, раздается воинственная риторика. Все это дает абхазам и осетинам основание полагать, что руководство Грузии сделало выбор в пользу силового сценария, для чего в первую очередь необходимо разрушить действующие механизмы урегулирования и скомпрометировать миссию российских миротворцев. Постановление парламента Грузии «О миротворческих силах в конфликтных зонах» обязывает правительство начать процедуры по скорейшему выводу из Абхазии и Южной Осетии российских миротворцев, аннулированию соответствующих международных договоров и структур с последующей заменой их на новый формат с размещением «международных полицейских сил». Наметившееся сближение Грузии с НАТО только подхлестывает наиболее радикальные элементы в руководстве страны.

Между тем опыт миротворческих операций в других районах мира говорит о том, что их успешное завершение невозможно без заинтересованности каждой из сторон конфликта поддерживать по ходу переговоров атмосферу доверия, воздерживаться от шагов, которые могут оказаться неправильно истолкованными. Именно в обстановке такой заинтересованности проходила, за редкими случаями быстро устранявшихся осложнений, реинтеграция Восточной Славонии в состав Хорватии под эгидой Временной администрации ООН и при непосредственном содействии России, которая участвовала в военном и гражданском компонентах этой операции.

Другой вариант успешной миротворческой операции – добровольное принятие сторонами конфликта условий «навязанного урегулирования». Эти операции известны под названием «принуждение к миру» (enforcement for peace) и, как правило, связаны с «государственным строительством» (nation building). Характерный пример такой операции – Дейтонские соглашения о мирном процессе на территории Боснии и Герцеговины, положившие конец гражданской войне (1992–1995) в бывшей Югославии. Гарантией выполнения этих соглашений послужили развернутые там в 1996 году многонациональные силы под руководством НАТО, имевшие «жесткий мандат», в том числе в отношении применения силы. Такой мандат придавал дополнительный рычаг воздействия верховному представителю, наделенному международным сообществом особыми функциями, близкими к генерал-губернаторским.

Миротворческие операции в Абхазии и Южной Осетии осуществляются по более узкому мандату и в рамках международных механизмов, не предусматривающих навязывание тех или иных решений какой-либо из сторон. В обоих случаях Россия выступает только как содействующая сторона в урегулировании обоих конфликтов. Мандат самих миротворцев сводится главным образом к разъединению сил, поддержанию режима безопасности и невозобновлению огня.

С учетом отличий по содержанию мандатов и механизмов урегулирования выпады грузинского руководства против России, обвинения ее в обструкции миротворческого процесса обнаруживают стремление любой ценой навязать другой формат, предусматривающий функции принуждения, разумеется, в отношении «сепаратистов». В то же время хорошо известно, что изменение мандата предполагает в качестве обязательного условия согласие обеих сторон. Но ни Абхазия, ни Южная Осетия такого согласия не дают, не без основания опасаясь, что уход российских миротворцев может возыметь катастрофические последствия для гражданского населения, приведет к широкой дестабилизации. Постановление грузинского парламента расценено в непризнанных республиках как шаг, свидетельствующий о намерении официального Тбилиси решать проблему военным путем.

Реальная ситуация вокруг урегулирования национально-территориальных конфликтов на Южном Кавказе таит в себе угрозу перерастания в перманентный очаг региональной напряженности. В стремлении во что бы то ни стало продавить нужное решение Грузия, видимо, исходит из того, что затяжка с восстановлением территориальной целостности еще на несколько лет чревата увековечиванием статус-кво с последующим его международным признанием. Есть и внутриполитические соображения: необходимо подкрепить переживающий трудности правящий режим хорошо испытанными в прошлом националистическими аргументами. Но дело не только в этом. В полном соответствии с косовским сюжетом важную роль здесь играют внешние факторы.

Развитие обстановки вокруг непризнанных государств – Абхазии и Южной Осетии – зачастую отражает логику старой «игры с нулевой суммой» (zero sum game), но уже в новых неконфронтационных условиях. Вызывающие действия Тбилиси в отношении российских представителей едва ли могли быть возможны без открытой поддержки или попустительства со стороны Соединенных Штатов. Если политика Вашингтона действительно направлена на то, чтобы в пику России «подтягивать» Грузию к членству в НАТО, даже закрывая глаза на явные несоответствия установленным критериям, в Тбилиси это не преминут истолковать и как карт-бланш на одностороннее решение проблемы Абхазии и Южной Осетии. Неверные выводы о характере международной поддержки будут и дальше толкать грузинское руководство на непродуманные действия, что чревато усилением военной напряженности во всем регионе.

По мере ухудшения обстановки на месте, в самой зоне конфликта, а также ужесточения переговорных позиций сторон в деликатной ситуации оказывается прежде всего Российская Федерация, как соседнее государство, наиболее глубоко вовлеченное в процессы урегулирования. Уже в силу географического положения России конечный исход и способы разрешения конфликта имеют для нее жизненно важное значение, может быть даже большее, чем Косово для Европы.

Сегодня политическое содержание российской позиции сводится к признанию двух принципов – территориальной целостности с оговоркой, что в случае Грузии это лишь возможное состояние, но не «политико-правовая реальность», и прЗва на самоопределение. Причем последний принцип пользуется отнюдь не меньшим признанием со стороны международного сообщества. Тем самым Москва дает понять, что принцип территориальной целостности не абсолют и не действует автоматически.

Такая двуединая позиция оставляла определенное поле для маневра. Но это поле все больше сужается, и все вероятнее становится опасность для России оказаться зажатой в тисках между двумя крайностями, если обе стороны – абхазо-осетинская и грузинская – возложат на нее ответственность за замораживание конфликта.

Деликатность ситуации состоит в том, что каждая из двух возможных развязок – в пользу территориальной целостности или в пользу отделения – сопряжена для Москвы как с плюсами, так и с минусами. Однозначных преимуществ не просматривается ни в том, ни в другом случае.

В бурлящем этническом котле Кавказа, где все тесно переплетено и взаимосвязано, силовое принуждение Абхазии и Южной Осетии к возврату в лоно Грузии неминуемо создаст новые очаги напряженности на юге России – в Северной Осетии, Адыгее, Чечне, Карачаево-Черкесии и далее по цепочке. Рассчитывать же при этом на лояльность Тбилиси не приходится. При всем при том ответственность за судьбу местных малых народов в новых условиях имеет для России и моральный аспект. Российское государство, как и любое другое, обязано защищать интересы своих граждан, коими, насколько известно, является значительная часть населения Абхазии и Южной Осетии, которое было лишено права на демократическое волеизъявление в рамках Советского Союза и – позднее – независимой Грузии.

Абхазам и осетинам никто пока вразумительно не ответил, почему косовары и черногорцы имеют право на отделение, а они – нет. Ссылки на «уникальность» косовского случая звучат для жителей непризнанных республик неубедительно. К тому же в случае оформления независимости Косово де-юре парадоксы реальной политики по национально-территориальной проблеме будут слишком очевидны даже для непрофессиональных политиков. С одной стороны, США и Европа в наказание неугодного им «деспотического» режима в Сербии способствуют ползучему отторжению от нее части территории, а с другой – та же группа самых влиятельных государств лишает иные народы права на отделение, поддерживая угодный им «демократический» режим в Грузии.

Как бы то ни было, в свете реалий постконфронтационной политики в международной повестке дня все более актуальным становится вопрос: существуют ли все-таки критерии, позволяющие найти справедливое соотношение между принципами территориальной целостности и национальным самоопределением?

Разумеется, отделение во имя отделения – порочный путь, ведущий к мировому хаосу. Есть иные формы самоопределения, как, например, культурная автономия, различные типы федеративного и конфедеративного государственного устройства, варианты национально-территориальных образований, пользующихся разной степенью экономической самостоятельности, и, наконец, межгосударственная интеграция с добровольным делегированием центру части национального суверенитета. Но во всех этих случаях решающими условиями являются высокая степень доверия между государствообразующей нацией и национальным меньшинством, гарантия равных конституционных прав и свобод, уверенность в наличии здравого смысла у центральных властей, в их способности обеспечить всем своим гражданам достойную жизнь.

Примерами цивилизованного разрешения существующих национальных проблем могут служить Канада и Испания. Итоги референдума в Квебеке показали, что франкоязычное население доверяет историческому государству, в котором проживает. Расширение автономии Каталонии, получившей статус отдельного национального образования внутри страны, также свидетельствует о том, что самоопределение не сводится только к обретению государственной независимости.

В то же время мировое сообщество не может не видеть случаи, когда в силу непреодолимых межнациональных проблем самого разного характера – исторического, психологического, имущественного – отделение национального меньшинства больше соответствует устоявшимся реалиям, чем сохранение непризнанного статус-кво на неопределенное время. К таким случаям и относятся, на мой взгляд, в целом однотипные национально-территориальные конфликты в Косово, Абхазии и Южной Осетии. Ответственность за сложившееся положение в большей степени несут в конечном итоге центральные власти, оттолкнувшие от себя своих граждан высокомерной шовинистической политикой. И главным критерием здесь должно быть достижение международного консенсуса о правовом оформлении отделения национальных меньшинств на базе соблюдения общепринятых демократических и гуманитарных стандартов.

Косово. Абхазия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 27 октября 2006 > № 2913963 Александр Аксененок

Службы криминальной полиции Словении при содействии своих коллег из Хорватии, Боснии и Герцеговины, Австрии и Германии задержали двадцать членов преступной группировки, занимавшейся нелегальной переброской людей из республик бывшей Югославии в страны Западной Европы. Об этом сообщило в среду вечером словенское информационное агентство АТА со ссылкой на правоохранительные органы. Как заявил на пресс-конференции в Любляне глава криминальной полиции г.Марибор Мариан Франк, в банду входили как минимум 30 чел., а возглавляли ее два косовских албанца, гражданина Словении.

Среди их сообщников были также граждане Словении, Хорватии и Сербии. В числе задержанных оказался и сотрудник пограничной службы Словении, который за взятки обеспечивал нелегалам беспрепятственное пересечение хорватско-словенской границы. По данным спецслужб, только в период с марта по окт. нынешнего года, преступникам удалось переправить в Италию, Австрию, Германию, Францию и Швецию 300 чел. Словения > Армия, полиция > ria.ru, 25 октября 2006 > № 48239

По данным Республиканского статистического комитета Сербии за 6 месяцев 2006г. объем товарооборота России с Сербией составил 1107,8 млн.долл., что на 21,9% больше, чем за аналогичный период 2005г. При этом российский экспорт составил 979,3 млн.долл. (увеличение на 21,2%), а импорт из Сербии – 128,5 млн.долл. (рост на 27,5%). Россия по объему товарооборота в янв.-июне 2006г. занимает 1 место среди зарубежных торговых партнеров Сербии с удельным весом в ее товарообороте 13,3%. По объему экспорта в Сербию Россия также занимает 1 место с удельным весом 16,9% в совокупном импорте Сербии. На долю Германии приходится 9,5% – 549,4 млн.долл., Италии – 8,5% – 492,4 млн.долл. По объему импорта товаров из Сербии Россия занимает 5 место с удельным весом 5,1% в совокупном экспорте Сербии. Объем экспорта Сербии в Италию составил 423,9 млн.долл. (16,9%), Боснию и Герцеговину – 314,3 млн.долл. (12,5%), Германию – 273,1 млн.долл. (10,9%) и Македонию – 130,1 млн.долл. (5,2%). Сальдо баланса торговли России с Сербией в янв.-июне 2006г. составило 850,8 млн.долл. в пользу России (увеличение на 20,3%). Степень покрытия российского экспорта импортом из Сербии составила 13,1% (в янв.-июне 2005г. – 12,5%). Сербия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 27 августа 2006 > № 43501

Договор о разностороннем военном сотрудничестве с Турцией от имени совета министров Боснии и Герцеговины подписал в Сараево заместитель министра обороны БиГ Энес Бехирбашич. Соглашение предусматривает обмен последними достижениями в сфере военной науки, а также информацией оборонного характера, бесплатное обучение военнослужащих БиГ в учебных центрах НАТО, подготовку на территории Турции бойцов специальных подразделений по борьбе с терроризмом. Выступая на церемонии подписания договора, Бехирбашич отметил, что «военное сотрудничество с Турцией как страной, входящей в Североатлантический союз, исключительно важно для реализации планов сближения БиГ с программой «Партнерство во имя мира», а затем и с НАТО». Договор будет направлен на подпись правительству Турции. Босния и Герцеговина > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 14 августа 2006 > № 42235

Правительство Черногории одобрило проект Закона о ратификации договора между Черногорией и Евросоюзом о формировании общего энергетического рынка Юговосточной Европы. Данный договор между девятью странами региона подписан в Афинах в окт. 2005г. К настоящиму моменту его не ратифицировали только Босния и Герцеговина. Черногория > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 27 июля 2006 > № 43795

Россия и Хорватия договорились об урегулировании долга бывшего СССР перед Югославией. Соответствующее соглашение подписали в понедельник замглавы минфина Сергей Сторчак и министр финансов Хорватии Иван Шукер, сообщила пресс-служба МИД РФ.«24 июля в Москве состоялось подписание соглашения между правительством Российской Федерации и правительством Республики Хорватии об урегулировании обязательств бывшего СССР по расчетам, связанным с товарооборотом между бывшим СССР и бывшей СФРЮ», – говорится в сообщении.

Россия и пять стран-правопреемниц бывшей СФРЮ еще в сент. 2003г. подписали многосторонний меморандум об урегулировании долга СССР объемом 1,292 млрд. клиринговых долл. При этом был утвержден максимальный курс пересчета задолженности из клиринговых долл. в долл. США, согласно которому один клиринговый доллар приравнивается к 62,5 цента.

При пересчете задолженность СССР перед СФРЮ составила 800 млн.долл.

В документе задолженность СССР была распределена между странами – правопреемницами СФРЮ. На Хорватию пришлось 297,1 млн. клиринговых долл., на Боснию-Герцеговину – 200,3 млн. клиринговых долл., на Македонию – 96,9 млн. клиринговых долл., на Сербию-Черногорию – 490,9 млн. клиринговых долл., на Словению – 206,7 млн. клиринговых долл.

Ранее сообщалось, что, в частности, долг перед Сербией и Черногорией будет погашен оборудованием для ГЭС, ТЭЦ и строительства газо- и нефтепроводов. Хорватия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 24 июля 2006 > № 108253

Два экипажа военных вертолетов и бригада техников вылетели вечером с македонского аэродрома Петровац в Боснию, где в течение ближайших шести месяцев будут нести службу в составе бельгийского контингента Еврофор, базирующегося в городе Мостар. Об этом сообщило македонское информационное агентство Макфакс. В торжественных проводах экипажей участвовал президент Македонии, главнокомандующий вооруженными силами страны Бранко Црвенковски. В своем выступлении на аэродроме он отметил, что македонские военнослужащие будут впервые непосредственно участвовать в реализации миротворческой и оборонной политики европейских стран.

Все вылетевшие в Боснию пилоты и техники обучены по стандартам НАТО и будут летать на двух модернизированных вертолетах типа Ми-8 и Ми-17. Македония принимает участие в миротворческих операциях в Ираке и Афганистане. Северная Македония > Армия, полиция > ria.ru, 15 июля 2006 > № 41397

Двухдневная встреча международной комиссии по охране реки Дунай (ICPDR) открывается в четверг в Кишиневе. Как сообщили в министерстве экологии и природных ресурсов Молдавии, заседание пройдет в рамках председательства республики в ICPDR в 2006г.На встрече будет обсужден процесс выполнения международных экологических договоров в части ознакомления общественности с мерами по снижению и предотвращению загрязнения экосистемы реки. Комиссия планирует также рассмотреть вопросы сотрудничества с деловыми кругами с целью привлечения средств для защиты водных ресурсов дунайского бассейна.

В ходе заседания будут определены стратегические задачи развития ICPDR, обсуждены ее финансовые и административные проблемы. Еще одной темой встречи станут перспективы сотрудничества на уровне суббассейна Дуная (рек Тиса, Сава, Прут и дунайской дельты).

Молдавия подписала Конвенцию о сотрудничестве по защите и долгосрочному использованию реки Дунай 29 июня 1994г., а в 1999г. – ратифицировала ее. К Конвенции также присоединились Германия, Австрия, Чехия, Черногория, Сербия, Хорватия, Босния и Герцеговина, Словения, Словакия, Румыния и Украина. Молдавия > Экология > ria.ru, 7 июня 2006 > № 39014

Правительство Нидерландов приняло в среду решение продлить еще на год, начиная со 2 июня, присутствие голландских военнослужащих в Боснии и Герцеговине, сообщила Служба государственной информации. Голландские военнослужащие находятся в Боснии и Герцеговине в рамках проводимой там Евросоюзом со 2 дек. 2004г. операции «Альтеа» (Althea). Они входят в состав сформированного из военнослужащих стран ЕС контингента Еврофор (Eufor), в задачу которого входит обеспечение выполнения военных аспектов Дейтонских соглашений. Он пришел на замену действовавшему под эгидой НАТО международному воинскому контингенту Сфор (Sfor).В решении нидерландского правительства говорится, что, «учитывая большое значение, которое Западные Балканы занимают в голландской внешней политике, правительство считает важным сохранять существенный вклад Нидерландов в военное присутствие в этом регионе под эгидой НАТО или ЕС. При этом будет обеспечено повышение эффективности голландского вклада в операцию «Альтеа» в Боснии. Поэтому число нидерландских военнослужащих с мая нынешнего года сокращено на 130 чел. и составляет сейчас 320 солдат и офицеров». Нидерланды > Армия, полиция > ria.ru, 24 мая 2006 > № 35683

Выход Черногории из сербо-черногорского государственного сообщества стал очередной вехой на нескончаемом пути распада бывшей единой Югославии – к счастью вехой не трагической (как это сплошь и рядом случалось на Балканах), а скорее фарсовой. Ощущение фарсовости усиливалось и от зрелища многотыс.х митингов сторонников независимости маленькой гористой республики (словно речь шла об освобождении от многовекового чужеземного деспотичного ига), и от бесконечных споров относительно того, существует ли отдельная черногорская нация и даже черногорский язык (самые активные апологеты «самостийности» черногорского пути в истории лукаво умалчивали, что все великие правители Черногорского княжества XIX – начала XX веков с гордостью именовали себя продолжателями традиций сербской средневековой государственности).По сути же, черногорцы просто проголосовали в воскресенье за выход из государственного сообщества, все последние годы существовавшего фактически на бумаге. Сербию и Черногорию объединяли разве что два министерства (иностранных дел и обороны) да общий пост президента (еще более декоративно-представительский, чем аналогичные посты в обеих республиках – в которых реальная власть принадлежит главам правительств). Валюта, таможенное и налоговое законодательство, государственная символика – все это существовало в Черногории и до 21 мая. Так что слова отца черногорской независимости премьер-министра Мило Джукановича о том, что «в соответствии с решением граждан Черногории… мы обрели свое государство», выглядят некоторым преувеличением.

Если что и мешало черногорцам самостоятельно и успешно развиваться в последние годы, так это объективная нехватка индустриальных мощностей (которых после отделения от Сербии не станет больше), заработанная еще в 90гг. (в период антиюгославских санкций) репутация пособников трансбалканской контрабанде сигаретами и «живым товаром» – да еще неоднозначные коллизии вокруг отношений Европейского союза и Сербии. Не случайно многие из тех 55,5% участников плебисцита, кто высказался за независимость республики, обосновывали данный шаг стремлением освободиться от тяжелого наследия эпохи покойного президента Сербии и Югославии Слободана Милошевича и не отвечать более за неспособность Белграда, НАТО, полиции Евросоюза и Гаагского трибунала арестовать экс-командующего армией боснийских сербов генерала Ратко Младича. Европейскому Союзу придется теперь вырабатывать стратегию в отношении очередного независимого государства – пусть и не такого противоречивого, как Босния и Герцеговина, и непредсказуемого, как та же Сербия, но еще более остро нуждающегося в международном финансово-экономическом содействии.

А на повестку дня встают новые балканские вопросы – опять-таки окрашенные в сецесионные тона. Не случайно в числе самых горячих приверженцев самоопределения Черногории оказались лидеры косовских албанцев. Премьер-министр края и бывший командующий «Армией освобождения Косово» Агим Чеку уже пообещал, что к концу года косовары будут стоять плечом плечу с черногорцами в дружной европейской семье, и эти два новых государства «станут важным фактором стабильности всего региона». Поможет ли признание независимости Черногории достичь своей цели албанским сепаратистам Косово? Ответ на этот вопрос неоднозначен. С одной стороны, в преамбуле резолюции Совета Безопасности ООН №1244 от 10 июня 1999г. (которая по-прежнему остается международно-правовой основой косовского урегулирования и деятельности Контактной группы с участием России) место Косово определено в составе Союзной Республики Югославия (правопреемником которой и являлось с 2003г. ныне почившее в бозе государственное сообщество Сербия и Черногория). Там же говорится и о приверженности Объединенных наций «суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославии и других государств региона». А следовательно, с точки зрения изменившихся 21 мая картографическо-политических реалий на Балканах подобный статус Косово несколько подвисает.

С другой стороны, тот путь, в соответствии с которым Черногория обрела (или вновь подтвердила – кому как нравится) свою независимость, не имеет ничего общего с путем, выбранным для достижения своих целей этническими албанскими экстремистами Косово. Плебисцит был проведен в соответствии с Конституционной хартией, разработанной Европейским Союзом и одобренной в начале 2003г. скупщинами (парламентами) как Черногории, так и – самое главное – Сербии. А значит, Белград изначально согласился признать любой результат референдума и последующие вытекающие из них шаги черногорского руководства.

В случае же с Косово подобный документ, подписанный представителями Белграда и Приштины, отсутствует, и его появление представляется крайне маловероятным. Сербское руководство категорически против независимости Косово и его вхождения в качестве суверенного государства в ключевые международные институты вроде ООН или ЕС. Решение косовской проблемы видится не на основе согласия сербской стороны с провозглашением независимости края на основе гипотетического всекосовского референдума (нынешнее албанское большинство в котором сформировалось не в последнюю очередь благодаря массовым антисербским «этническим чисткам», фактически начавшимся еще в 1998г.), а путем нахождения компромиссной модели. На поиск такой модели косовские албанцы – в отличие от Белграда – не настроены, а международное сообщество – сегодня воздающее хвалу политической сознательности и выдержанности черногорцев – похоже, еще не осознало, что косовские албанцы идут в Европу своим собственным путем – насильственным и кровавым.

Те же, кто сегодня сожалеет о цивилизованном разводе сербов и черногорцев, могут утешаться тем, что оба народа остаются соседями, имеющими богатую историческую традицию родственного взаимодействия и партнерства – да еще в определенной степени согласиться с мнением премьер-министра Македонии Владо Бучковски, назвавшего экс-Югославию «проектом, созданным в свое время с хорошими намерениями». Сегодня в Европе в чести другие проекты – но ведь балканское прошлое, настоящее и будущее столь переменчиво… Черногория > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 23 мая 2006 > № 35721

16-20 мая 2006г. в Белградском выставочном комплексе состоялась 50 выставка «Техника». Данная выставка является одним из крупнейших специализированных выставочных мероприятий по демонстрации новейших достижений в технической области, а также реальных образцов продукции машиностроения и высокотехнологичного оборудования на Балканах. Входит в число 5 значимых выставочно-ярмарочных мероприятий, ежегодно проводимых в Белградском выставочном комплексе и является членом Международного выставочного союза (UFI).Экспозиции выставки, располагались в семи павильонах и на открытых выставочных площадках, общая выставочная площадь, занятая экспозициями выставки составила 25 тыс.кв.м.

В выставке приняло участие 1150 экспонентов, включая представителей 27 государств. Свои экспозиции представили 650 отечественных фирм и организаций. Среди которых 46 экспонентов были представили новые разработки в технологической сфере.

Среди иностранных участников выставки общее число фирм и организаций, представивших своею продукцию на стендах: Германия – 40 фирм, Чешхия – 24, Россия – 20, Хорватия – 18, Венгрия – 15, Австрия – 14, Болгария – 9, Италия – 7, Македония – 3, Босния и Герцеговина – 2, Греция – 2, Япония – 2, Франция – 2, Румыния – 2, Польша – 1, Бельгия – 1, Южная Корея – 1.

В числе участников выставки, представивших фундаментальные экспозиции были: Германия (организатор министерство экономики, Хозяйственная палата Кельна, земля Северная Рейн Вестфалия), Чешская Республика (организатор минпром и торговли), Словакия (организатор минэконом), Хорватия (организатор Хозяйственная палата), Россия (организатор МТПП при участии министерства образования и науки России) и СиЧ. (Региональная Хозяйственная палата Ужица).

По результатам работы жюри высших наград выставки были удостоены экспозиции следующих 10 участников: Umbra Software Белград, Euroicc Белград (СиЧ), Termovent Komerc Белград (СиЧ), Sokoinzinjering Белград (СиЧ), Blazic Elektronik Белград (СиЧ), Circutor Испания, Yokogawa Elektric Япония, Yass Automation США, Viessmann Werke Германия, Saacke Германия.

Дипломами выставки также были отмечены экспозиции 12 следующих фирм: Entrgoinvest Босния и Герцеговина, Metal Majur Ягодина (СиЧ), Ingel Ниш (СиЧ), Vision Enerieering Германия, Minel ABS Белград (СиЧ), Cim Gas Суботица (СиЧ), Valiant Германия, S.P.T.R. Zeder Сопот, Freon Eko Краегувац (СиЧ), Hansa Menallwerke Германия, Regeltechnik Kornwestheim Германия, LG Electrjnics Южная Корея.

Одновременно наградами «Общества экономической пропаганды Сербии» за содействие активному продвижению на рынке технических достижений были отмечены: высшей наградой – Simens (СиЧ), дипломами – Minel-ABS Голландия, Vaillant Германия, почетными дипломами – «Белградский выставочный комплекс» (СиЧ), International Relief and Development. Сербия > Судостроение, машиностроение > economy.gov.ru, 20 мая 2006 > № 37820

До конца 2006г. в Молдавии предполагается создать новый государственный орган по регулированию финансового рынка в сегменте кредитно-экономических, страховых ассоциаций и негосударственных пенсионных фондов, а также ипотечного фонда. Об этом сообщил во вторник замминистра экономики и торговли Молдавии Игорь Додон на проходящем в Кишиневе заседании рабочей группы Федерации фондовых бирж Европы и Азии (FEAS).По словам Додона, новое ведомство «будет регулировать на макроуровне финансовый сектор и способствовать началу развития рынка ценных бумаг».

«Уже разработана концепция нового органа, в рамках правительства создана рабочая группа для доработки и представления документа в парламент», – добавил замминистра. Предполагается внести ряд изменений в законодательство Молдавии в сфере корпоративных облигаций, что упростит размещение акционерными обществами ценных бумаг.

В заседании FEAS, впервые проходящем в Молдавии, участвуют представители фондовых бирж и финансовых учреждений из Албании, Азербайджана, Боснии и Герцеговины, Хорватии, Египта, ОАЭ, Иордании, Ливии, Омана, Румынии, Сербии и Черногории, а также Турции. Молдавия > Финансы, банки > ria.ru, 16 мая 2006 > № 38688

Глава Всемирного банка Пол Вулфовиц (Paul Wolfowitz) решил открыть представительство в Багдаде, сообщает Boston Globe. По словам источников в руководстве банка, Великобритания, Япония, Германия и Дания давно настаивали на этом. В связи с этим глава Всемирного банка принял соответствующее решение, однако официально об этом пока объявлено не было. Предполагается, что в Ираке будет работать один консультант, которому будут помогать 7 иракцев. При этом штатные сотрудники Всемирного банка не будут направлены на работу в Ирак. «Восстановление экономики является одной из основных задач Всемирного банка в Боснии, Афганистане, Либерии и Ираке», – прокомментировал ситуацию один из ведущих сотрудников банка. Представительство Всемирного банка в Ираке было закрыто 19 авг. 2003г. после бомбардировок Багдада, в результате которых погиб сотрудник банка. После начала масштабной военной операции Всемирный банк руководил своими операциями из Аммана, однако иракские чиновники неоднократно жаловались на то, что для консультаций с подчиненными Пола Вулфовица им приходится каждый раз предпринимать сложное путешествие. Накануне представители ООН встретились с Полом Вулфовицем и попросили его помочь в решении главных иракских проблем – управлении финансами и реформе госслужбы. Ирак > Внешэкономсвязи, политика > Lenta.ru, 3 апреля 2006 > № 44401

Косово: точка или многоточие?

© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Февраль 2006

П.Е. Кандель – к. и. н., ведущий научный сотрудник Института Европы РАН.

Резюме Большинство поборников косовской независимости упорно не желают признавать, что создаваемый прецедент будет иметь широкие международно-правовые и политические последствия. Он не может не послужить стимулом и предлогом для всех непризнанных государств добиваться аналогичного решения.

2006 год международное сообщество (говоря точнее, США и Европейский союз) решило сделать датой окончательного определения статуса края Косово, поставив точку в последней главе «югославского кризиса». Поспешность трудно объяснимая, если на минуту принять всерьез декларированную цель – создать в Косово демократическое мультиэтническое общество.

Конечно, реальные мотивы и задачи тех, кто извне определял развитие событий в косовском конфликте, имели мало общего с декларациями. Руководители Миссии Организации Объединенных Наций в Косово (МООНК) – высшей власти в этом международном протекторате – с самого начала последовательно проводили курс на его максимальное обособление от Союзной Республики Югославия (Сербии и Черногории) и строительство самостоятельной государственности. Но в ООН, несмотря на постоянные требования косовских албанцев как можно скорее предоставить им независимость, долго придерживались формулы «сначала стандарты, потом статус»: определению статуса Косово должно предшествовать достижение европейских стандартов демократии и соблюдение прав меньшинств.

В 2005-м формула изменилась на противоположную: «стандарты в процессе и после определения статуса». При этом смена позиции обосновывалась не успехами в осуществлении поставленных задач, а, напротив, их отсутствием. Это наглядно продемонстрировал доклад Кая Эйде – специального посланника генерального секретаря ООН. Дипломат подготовил документ под названием «Всеобъемлющий обзор положения в Косово», на основании которого и должно было приниматься решение.

КОСОВО КАК ОНО ЕСТЬ

«Обзор» производит странное впечатление. Типичная для подобных документов попытка соблюсти баланс позитива и негатива сама по себе неудивительна. Но об успехах говорится в нем преимущественно в сфере институционально-организационного строительства, и притом в самых общих выражениях. В оценке же реального положения дел доклад настолько критичен, что фактически равнозначен приговору пятилетней деятельности международных миротворцев. Подобной оценке в свою очередь прямо противоречат выводы, сделанные в полном соответствии с задачей, заранее поставленной перед автором: обосновать необходимость безотлагательно начать процесс определения статуса края.

Основные тезисы обзора почти исчерпывающе описывают ситуацию в Косово. «Особого прогресса удалось добиться в деле закрепления новых институциональных рамок… К настоящему времени в крае сформирован весь комплекс институтов, включающий исполнительные, законодательные и судебные органы, действующие на центральном и местном уровнях. Существенный прогресс достигнут также в деле создания устойчивой правовой основы».

Однако приводимые далее факты полностью опровергают оптимистические реляции. Косовские албанцы и их политические лидеры рассматривают установление европейских стандартов как навязанное извне требование, продвинуться вперед удается зачастую лишь благодаря международному давлению. «Созданию новых институтов препятствует весьма распространенная среди политических деятелей тенденция считать себя ответственными перед своими политическими партиями, а не перед народом… Назначения на должности, как правило, осуществляются на основе политической и клановой принадлежности без учета компетентности». Утверждению правопорядка «препятствует отсутствие возможностей и готовности обеспечивать соблюдение законности на всех уровнях… Система правосудия Косово считается самым слабым его институтом… объем нерассмотренных дел постоянно увеличивается, и на сегодняшний день он уже составляет несколько десятков тысяч…» Косовской полицейской службе не под силу бороться с особо опасными правонарушениями, связанными с организованной и межэтнической преступностью, коррупцией, да и правительство не принимает необходимых законодательных и административных мер для их пресечения. «Борьбу… затрудняют семейная или клановая солидарность, практика запугивания свидетелей, а также сотрудников правоохранительных и судебных органов».

Не внушает оптимизма и положение дел в экономике: сохраняется предельно высокий уровень безработицы, нищета – повсеместное явление, недостаточные поступления в бюджет приводят к серьезному дефициту, потребители практически не оплачивают электроэнергию, превышает разумные нормы импорт сельскохозяйственных продуктов.

Безотрадная картина складывается в сфере межнациональных отношений. Несмотря на низкий показатель зарегистрированных преступлений, совершенных на этнической почве, часты нефиксируемые случаи преследований, грабежей, похищения скота. Широко распространен незаконный захват собственности, особенно сельскохозяйственных угодий и жилых построек. Имущественные права косовских сербов не соблюдаются, они находятся в фактической изоляции и не рискуют проверять, «является ли свобода передвижения и безопасность иллюзией или реальностью». Подавляющее большинство тех, кто покинул Косово после июня 1999 года, не вернулись, а после антисербских погромов 17–19 марта 2004-го процесс возвращения беженцев обратился вспять. Многие из сербских церквей и монастырей, составляющих часть всемирного культурного наследия, серьезно повреждены или разрушены. Сейчас должно начаться их восстановление, но они и впредь будут нуждаться в международной защите.

Вопреки обещаниям, до недавнего времени не отмечалось реальных попыток и не было проявлено политической воли по децентрализации управления. Параллельные структуры косовских сербов в здравоохранении и образовании – единственное, на что они могут рассчитывать при осуществлении своего права в этих областях. Представители меньшинств привлекаются в органы власти и управления главным образом для заполнения предписанных квот, а не для действительного участия. Опасаясь быть использованными лишь в качестве ширмы, косовские сербы предпочитают бойкотировать центральные органы. Косовские албанцы со своей стороны практически ничего не предприняли, чтобы развеять эти опасения.

Доклад завершается примечательной рекомендацией: оказав активное содействие албанскому населению Македонии и Южной Сербии, отстаивающему свои интересы и самобытность, международное сообщество «теперь должно проявить готовность действовать с той же решимостью для защиты интересов косовских сербов и других общин меньшинств». Не ясно, что мешало это делать в течение пяти прошедших лет и какие мотивы побудят ныне к такой активности?

В полном соответствии с общим содержанием доклада столь же двусмыслен и противоречив вывод, к которому приходит его автор: «Для определения будущего статуса Косово не предвидится какого-либо подходящего момента. Урегулирование статуса по-прежнему будет оставаться крайне чувствительным политическим вопросом. Тем не менее общая оценка ситуации позволяет сделать вывод о том, что пришло время начать этот процесс».

Но если хотя бы декларировавшие свое стремление к нормализации положения и реализации демократических стандартов международные протекторы (впрочем, для этого мало сделавшие) не смогли за пять лет добиться прогресса, то наивно ожидать усердия от будущих албанских властей Косово (уже показавших свою полную незаинтересованность). Вместе с тем некоторые «проговорки» автора обзора свидетельствуют, что он не страдает наивностью. Например, предлагается способствовать возвращению беженцев как на прежние места жительства, в частности в столицу края Приштину, так и туда, где они реально могут жить. Тем самым фактически признается, что добрососедское сосуществование косовских албанцев и сербов – задача не только нерешенная, но и нерешаемая.

Каким быть окончательному статусу края Косово, ни в данном докладе, ни в других документах ООН прямо не говорится – он должен стать итогом переговорного процесса между Белградом и Приштиной при международном посредничестве. Но и в Вашингтоне, и в Брюсселе, откуда ведет свое происхождение данная инициатива, не скрывают, что речь идет об «условной независимости». Косово получит независимость от Сербии, под суверенитетом которой этот край формально еще числится. Однако «международное присутствие» сохранится при большей роли Европейского союза, нежели ООН. «Полную независимость» Косово должно обрести при вступлении в ЕС, в рамках которого это понятие в принципе неприменимо. Остается необъяснимым, зачем спешить с предоставлением независимости, тем более «условной» и промежуточной, требующей продолжения «международного присутствия»?

Реальная причина в том, что западные покровители попросту опасаются своих албанских подопечных, которые погромами 2004 года показали, что для достижения своих целей готовы применить силу (и не только против сербов). Это могло бы вынудить США и ЕС на активные действия против албанцев, что означало бы крах всей западной политики в косовском конфликте, а заодно послужило бы дурным примером для Ирака и Афганистана.

КОСОВСКИЙ ТЕСТ ДЛЯ СЕРБИИ

Перспектива независимости Косово, пусть и «условной», неприемлема для Белграда, но с ним, похоже, решили не слишком церемониться. Об этом говорят принятые в ноябре 2005-го Контактной группой по Косово (Великобритания, Италия, Россия, США, Франция и ФРГ) Руководящие принципы по выработке решения о будущем статусе Косово. Документ, воспроизведя положенные «мантры» о том, что решение косовской проблемы должно соответствовать международным стандартам прав человека, нормам демократии и международного права, включил и положения, во многом предрешающие ход и исход переговорного процесса.

Так, не допускаются раздел Косово и его объединение с какой-либо страной или частью страны, как и возвращение к ситуации до марта 1999 года. Утверждается необходимость соблюдать территориальную целостность и стабильность соседей по региону (хотя предполагаемая независимость Косово прямо нарушает территориальную целостность Сербии). Раз начавшийся, переговорный процесс не может быть блокирован и должен быть доведен до конца, а специальный посланник генерального секретаря ООН по статусному процессу в Косово, бывший президент Финляндии Мартти Ахтисаари имеет право на приостановку полномочий и отстранение от переговоров любого лица или группы, которые, по его мнению, не способствуют прогрессу. Запрещается создание «Великой Албании», но не исключается существование двух албанских государств. Белград же заранее лишается наиболее выигрышных запросных позиций и свободы маневра (предложение раздела Косово, потенциальное требование аналогичных решений для Косово и Республики Сербской в Боснии и Герцеговине, затягивание переговоров или непризнание навязываемых решений). Сторонам конфликта как бы предложено сыграть шахматную партию, но арбитр заранее лишил одного из игроков наиболее значимых фигур. По сути, сербским властям оставлен лишь выбор способа капитуляции.

В долговременной перспективе сохранение «бумажного» сербского суверенитета над Косово после фактического отторжения края от СРЮ в 1999-м и не нужно, и убыточно для Сербии. Остающийся крайне высоким уровень рождаемости среди косовских албанцев, намного превышающий аналогичные показатели у сербов, аграрная перенаселенность и избыток рабочей силы в крае превращают Косово в пределах сербского государства в постоянный очаг демографической экспансии, грозящей серьезно изменить его национальный состав. Еще в бытность СФРЮ край считался наименее экономически развитым и пользовался значительными дотациями федерации. Возобновление дотирования даже на прежнем уровне при нынешнем состоянии сербской экономики является непосильной ношей. Наконец, трудно вообразить край (для которого албанцы еще в социалистической Югославии добивались статуса субъекта федерации de jure, хотя в 1974–1990 годах он стал таковым de facto) в качестве третьего члена государственного сообщества Сербии и Черногории, если само оно сохранится. Трехчленная политическая конструкция этого сообщества придаст ему крайне невыгодную для Белграда конфигурацию, где Косово будет постоянным дополнительным источником политической конфронтации и непременным участником антисербской коалиции.

Но край этот некогда был колыбелью сербской государственности и является святыней национальной истории, религии и культуры (старинные православные церкви и монастыри, легендарное Косово поле). Отречься от такого наследия не может позволить и влиятельная Сербская православная церковь. Поэтому отказ от Косово, который воспринимается как покушение на национальную идентичность, для любого сербского политика равносилен политическому самоубийству. Не случайно сербский премьер Воислав Коштуница до начала переговоров счел нужным поделиться ответственностью за их исход, заручившись резолюцией парламента и включив в делегацию переговорщиков представителей всех ведущих политических сил.

Косовские албанцы в ультимативной форме настаивают на независимости, тогда как предложения сербской стороны выглядят скорее компромиссными. Они сводятся к тому, чтобы избежать формального провозглашения независимости Косово, примирившись с ней фактически и обеспечив дальнейшее существование косовских сербов путем предоставления им автономии на территории Косово. Сербское общество, как свидетельствуют опросы, сегодня более склонно считаться с нежелательной реальностью. Так, доля согласившихся с тем, что Косово потеряно для Сербии, выросла с 39 % в 2000-м до 48 % в декабре 2004 года. При этом раздел края – вариант, отвергнутый международным сообществом, – большинство находит оптимальным (57 %) и наиболее реальным (35 %). Вместе с тем 64 % опрошенных далеки от того, чтобы принять любое решение, предложенное ООН.

Быть может, сербы и примирились бы с независимостью Косово, если бы святые для них места остались за Сербией, а ей были предоставлены ощутимые компенсации. Но, похоже, Сербию решили «дожать», предложив в качестве единственного вознаграждения «за кооперативность» перспективу заключения Соглашения о стабилизации и ассоциации с Евросоюзом. Вряд ли случайно начало переговоров о его подписании совмещено с первыми шагами в процессе урегулирования статуса Косово.

Слабость нынешних белградских властей порождает надежды на то, что их удастся принудить к подобной сделке. Ведь премьер-министр Сербии Воислав Коштуница (Демократическая партия Сербии) и президент Сербии Борис Тадич (Демократическая партия) представляют политические силы, почти постоянно находящиеся в состоянии жесткой конфронтации с того времени, как был свергнут режим Слободана Милошевича. И сегодня первая находится у власти, а вторая – в оппозиции. Нынешний коалиционный кабинет меньшинства, возглавляемый Коштуницей, удерживается лишь благодаря содействию в парламенте со стороны малочисленной фракции Социалистической партии Сербии – партии Милошевича. Любое серьезное потрясение (а независимость Косово, безусловно, будет таковым) способно свалить его и лишить правительственные партии, и без того постоянно теряющие популярность, каких-либо политических перспектив.

Ситуацию осложняет и предстоящий (предположительно в апреле с. г.) референдум о независимости Черногории. Вопреки своим заявлениям о предпочтительности сохранения сообщества Сербии и Черногории, представители ЕС воздержались от шагов, которые сделали бы такой исход более вероятным. Черногорцы, как показывают результаты многочисленных выборов и опросов, делятся на сторонников и противников независимости примерно поровну. Хотя эта пропорция временами меняется в зависимости от политической конъюнктуры, число противников отделения растет. Так, в декабре 2004-го в Черногории за сохранение общего государства высказывалось 49 % опрошенных, а за независимость – 30 % (в Сербии: 50 % и 29 % соответственно). Поэтому результат волеизъявления предрешается тем или иным определением круга голосующих и способом подведения его итогов. Вокруг этих, казалось бы, процедурных вопросов и развернулась острая борьба между сепаратистскими властями республики и оппозиционными федералистскими партиями.

Согласно принятому властями закону о референдуме, участвовать в нем могут только проживающие на территории Черногории (около 460 тыс. человек). В планы же оппозиции входило распространение этого права на всех ее граждан, что увеличивало бы число голосующих примерно на 260 тыс. человек, для которых местом жительства является Сербия. Власти Черногории заинтересованы в том, чтобы референдум можно было признать состоявшимся при минимальной явке его участников, а решение принималось бы большинством от числа проголосовавших. Это позволит провозгласить независимость на основе вердикта менее четверти граждан. Оппозиция, наоборот, стремится к тому, чтобы необходимая явка составляла более 50 % избирателей, а решение о независимости требовало бы более половины от списочного состава голосующих. Она настаивала также на предусмотренном черногорской Конституцией утверждении итогов референдума в парламенте большинством в две трети голосов.

Венецианская комиссия Совета Европы, на суд которой были вынесены эти спорные вопросы, заняла двусмысленную позицию. Она поддержала власти, сочтя неприемлемым участие в референдуме граждан Черногории, проживающих в Сербии. Но частично удовлетворены были и требования оппозиции: явка для признания референдума состоявшимся рекомендована на уровне не менее 50 %, а утверждение его итогов в парламенте должно соответствовать конституционным нормам. Правда, в окончательной редакции документа формулировки смягчены и лишены обязательной силы, а властям и оппозиции предложено самим договориться, какое большинство будет решающим. Это они заведомо не могут сделать без нового посредничества ЕС, каковое и было предложено. Таким образом, исход политических баталий в Черногории и результат референдума как бы повисают в воздухе, что дает Брюсселю дополнительное средство воздействия на Белград. Последний рискует оказаться и без Косово, и без Черногории, если не пойдет навстречу тому решению косовской проблемы, которое сочтут оптимальным в Европейском союзе.

ЦЕНА ВОПРОСА

Не нужно быть провидцем, чтобы предсказать наиболее вероятные последствия признания любой формы независимости Косово. Первым результатом станет окончательный исход сербов из края. Руководители Сербии и основные политические партии откажутся признавать навязываемое решение, но это не спасет от политического кризиса в стране, досрочных выборов и прихода к власти националистической Сербской радикальной партии, чей лидер Воислав Шешель вместе со Слободаном Милошевичем коротает время в камерах Гаагского трибунала.

Еще более возрастет вероятность (едва ли «бархатного») распада сообщества Сербии и Черногории. Не исключено резкое обострение межнациональных отношений в Воеводине со значительным венгерским меньшинством и в трех южных общинах Сербии, где проживает достаточно многочисленное албанское меньшинство, что способно вызвать новые потоки беженцев и вынужденных переселенцев.

Пришедшие к власти радикалы, возможно, и не решатся на силовое противоборство с Евросоюзом и США. Пример их идейных собратьев в Боснии и Герцеговине (три националистические партии босняков-мусульман, сербов и хорватов, в свое время развязавшие войну и поныне доминирующие на политической сцене) и в Хорватии (националистическая партия Хорватское демократическое содружество покойного президента Франьо Туджмана, в настоящее время находящаяся у власти и проводящая проевропейский курс) показывает: даже подобные силы достаточно податливы «кнуту и прянику» и управляемы извне. Но в ситуации новой нестабильности многое будет зависеть даже не от лидеров националистов, а от степени народного возмущения. В любом случае демократия в «веймарской» Сербии будет отброшена далеко назад, а ее европейские перспективы окажутся еще более туманными.

Нет оснований полагать, что в «условно независимом» Косово начнут реализовываться европейские стандарты демократии и прав меньшинств. Ведь, как следует из просочившихся в швейцарскую прессу секретных документов германской разведки и полиции ООН, там и сегодня под сенью созданных государственных институтов реально заправляют структуры организованной преступности и наркомафии, сросшиеся с традиционными кланами и группировками бывших боевиков Освободительной армии Косово (ОАК). Они находятся под покровительством ведущих политических деятелей (бывшего политического руководителя ОАК, а ныне лидера второй по влиятельности Демократической партии Косово Хашима Тачи, его заместителя по партии и члена Президиума парламента Ксавита Халити, главы Альянса за будущее Косово и экс-премьера Рамуша Харадиная). Этим поборникам независимости она нужна не для строительства правового демократического государства: в условиях независимости они надеются создать максимально благоприятный климат для криминальной деятельности.

Конечно, с уходом сербов проблема межнациональных отношений утратит остроту сама собой. Но, показав свою податливость силовому шантажу косовско-албанских националистов и наркодельцов, западные покровители сами провоцируют и поощряют их на продолжение подобной тактики. Почувствовав свою мощь, они будут теми же методами вымогать новые уступки. И основным объектом их давления, за отсутствием сербов, окажутся представители международного сообщества, мешающие в осуществлении идеала «пиратской республики». Конечно, «входной билет» в Европейский союз остается большим соблазном для политической элиты Косово, а потому перспектива членства в ЕС представляется относительно эффективным средством управления ею из Брюсселя. Но, привыкнув навязывать собственные условия в диалоге с западными попечителями, косовары вряд ли легко откажутся от этой наклонности. К тому же косовские криминальные структуры без всякого пропуска уже вполне освоились в Европе, контролируя значительный сегмент рынка незаконного оборота наркотиков, оружия и торговли «живым товаром».

Может статься, что понятие «условный» больше подойдет не для характеристики суверенитета Косово, а для международного запрета на объединение с Албанией и присоединения населенных албанцами сопредельных территорий Македонии, Черногории и Южной Сербии. В сегодняшней ситуации независимость Косово будет не средством его «европеизации», а очередным шагом по пути архаизации края и окончательного превращения его в общеевропейский центр международной оргпреступности.

Большинство поборников косовской независимости упорно не желают признавать, что создаваемый прецедент будет иметь широкие международно-правовые и политические последствия. Между тем уже первые разговоры о возможном предоставлении краю независимости вызвали живейший отклик в непризнанных постсоветских образованиях – Приднестровье и Нагорном Карабахе. За ними неизбежно последуют Абхазия и Южная Осетия. И если независимость Косово станет правовой реальностью, это, безусловно, не может не послужить стимулом и предлогом для всех непризнанных, чтобы добиваться аналогичного решения. Легко предположить, что эхо прокатится от Басконии до Курдистана.

Вызывает сожаление, что Россия стала соучастником процесса движения Косово к независимости, поддержав его начало в Совете Безопасности ООН и поставив свою подпись под двусмысленным документом Контактной группы по Косово. Не соглашусь с мнением многих, будто апелляция к истории, религии и культуре является достаточным основанием причислять Балканы к зоне приоритетов Российской Федерации. Учитывая крайне малый удельный вес стран Юго-Восточной Европы в структуре внешнеэкономических и внешнеполитических связей России и присущее им стремление к вступлению в ЕС и НАТО, российские интересы здесь в основном сводятся к тому, чтобы заблаговременно занять выгодные экономические позиции в регионе, который рано или поздно станет частью Евросоюза. Едва ли поэтому стоит тратить значительные политические ресурсы на ссору с Вашингтоном и Брюсселем по косовскому вопросу – делу тем более уже фактически проигранному ранее. Но и ассистировать антисербскому курсу западных партнеров, обесценивая свой авторитет среди сербов, нет резона.

Выразив свое неодобрение и отказавшись участвовать в подобной политике, Россия могла бы выиграть больше не только в сербском общественном мнении. Впрочем, слова президента РФ Владимира. Путина о значимости косовского прецендента для постсоветского пространства на недавней пресс-конференции указывают, где Москва собирается искать свою выгоду.

Косово. Сербия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 марта 2006 > № 2911912 Павел Кандель

Резолюцией СБ ООН №713 от 25 сент. 1991г. было введено всеобщее и полное эмбарго на все поставки оружия и военного снаряжения в Югославию. Резолюцией №757 от 30 мая 1992г. против Союзной республики Югославии (Сербия и Черногория) были введены экономические и другие санкции, включая полное торговое эмбарго, запрет на полеты и предотвращение участия Союзной Республики Югославии в спортивных состязаниях и культурных мероприятиях. Резолюцией № 942 от 23 сент. 1994г. были введены санкции в отношении боснийских сербов. Резолюцией № 1022 от 22 нояб. 1995г. действие санкций в отношении Союзной Республики Югославии было приостановлено на неограниченный срок. 10 сент. 2001г. Совет безопасности единогласно принял резолюцию 1367 (2001), которой постановил прекратить действие запретов и распустил Комитет по санкциям. Сербия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 марта 2006 > № 125425

28 фев. состоялся официальный визит Владимира Путина в Венгрию. Большая часть соглашений, подписанных по итогам переговоров президента РФ и премьер-министра Венгрии, касается вопросов торгово-экономического сотрудничества, в т.ч. в области энергетики. Некоторые СМИ уже назвали визит «энергетическим». Особую роль энергетики в сотрудничестве между Россией и Венгрией отметил и сам президент. «10 млрд.куб.м. газа поставляет сюда «Газпром», и это существенно – 90% покрывает потребности в газе. 100% потребности Венгрии в нефти покрывается за счет российских источников», – напомнил Владимир Путин.«Подоплекой визита является то обстоятельство, что Москва в последнее время явно стремится показать себя в качестве солидного партнера по бизнесу. Поставлена цель убедить те страны, которые пострадали в результате недавнего спора с Украиной, в том, что Россия является надежным поставщиком», – считает австрийская газета Wiener Zeitung. Через территорию Венгрии осуществляется транзит российского газа в Сербию, Черногорию и Боснию. В Будапеште между Венгрией и Россией было подписано соглашение о подземном хранилище газа, которое собирается строить в Венгрии российский концерн «Газпром».

Поездка Путина в Венгрию и Чешскую Республику связана с энергетическими проблемами. По мнению экспертов, которые приводит издание, вопрос энергетической зависимости от России становится в Венгрии «все насущным», поэтому «как правительство, так и оппозиция призывают к большей диверсификации источников энергии и к меньшей зависимости от российского газа». По сообщениям российских и венгерских источников, Путин готов предложить Венгрии ряд энергетических проектов. «Газпром» не оставил попыток купить подразделение венгерской нефтегазовой компании Mol, часть которой была недавно продана немецкой компании E.ON Ruhrgas за чем 1,05 млрд. евро (1,25 млрд.долл.США). По мнению западных аналитиков, если бы это произошло, то «серьезно затруднило бы Венгрии проблему диверсификации своих источников энергии».

Еще одним направлением сотрудничества может стать атомная энергетика, добавляет издание. «Путин, по-видимому, намерен расширить российские предприятия ядерной энергетики в Венгрии, которые, как и в других бывших странах-сателлитах СССР, используют спроектированные в России реакторы», – пишет IHT. Со ссылкой на помощника президента Сергея Приходько, сообщается, что российские компании хотят получить контракты на модернизацию венгерской атомной электростанции в г.Пакс. Федеральное агентство РФ по атомной энергии разрабатывает план модернизации четырех ядерных реакторов на этой АЭС, чтобы продлить ее срок службы еще на 20 лет. На долю АЭС «Пакс» приходится 40% общего количества производимой в Венгрии электроэнергии. Россия уже имеет контракт на поставки на АЭС ядерного топлива вплоть до 2013-17 годов, напоминает IHT.

Tagblatt пишет о том, что «визит Путина служит не в последнюю очередь для укрепления позиций «Газпрома», который собирается принять участие в гигантском проекте по созданию новых газотранспортных мощностей, который уже одобрен леволиберальным правительством в Будапеште». О том, что «Газпром» готов строить в Венгрии «огромные подземные хранилища газа» пишет и «Российская газета». Она приводит слова главы российского государства, который сообщил, что Россия и Турция рассматривают возможность продолжения газопровода «Голубой поток» в Южную Европу. «Не исключаем, даже считаем возможным и приемлемым подключение к этой работе Венгрии», – заявил Путин. К этому проекту проявляют интерес Италия, Греция, Австрия и Венгрия, напоминает «РГ».

Заметим, что на переговорах в Чехии, куда президент РФ направился из Будапешта, вопросы газовой тематики и сотрудничества в области атомной энергетики будут в центре внимания. Возможно, именно из-за заинтересованности в торгово-экономическом и энергетическом сотрудничестве с Россией венгерские власти не спешат напоминать Москве о событиях 1956г. Венгерский премьер-министр Ференц Дюрчань считает, что «период исторического примирения позади». А президент Ласло Шойом, которого в Москве считают «прагматичным политиком и надежным партнером», заявил о том, что «круглая дата трагических событий 1956г. не будет иметь антироссийского оттенка».

На это Путин ответил: «Конечно, в прошлом у нас были проблемы, в т.ч. события 1956г. Современная Российская Федерация – это не СССР, но, конечно, в душе мы чувствуем некоторую моральную ответственность за это. Наша задача в том, чтобы не забывать о прошлом и думать о будущем». В ходе визита Путин возложил цветы к памятнику жертвам событий 1956г. «Пламя революции», находящемуся на площади Кошута перед зданием парламента в Будапеште. В этом году исполняется 50 лет с момента подавления советскими войсками восстания в Венгрии. Дата 23 окт. (начало выступлений) уже не используется для сведения «исторических счетов» и поисков ответственных за поражение революции. В этот день отмечается национальный праздник Венгерской республики – День начала революции и освободительной борьбы 1956г. и провозглашения Венгерской республики. Венгрия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 1 марта 2006 > № 27227

По данным Республиканского статистического комитета Сербии в 2005г. объем товарооборота России с Сербией составил 1901,6 млн.долл. Прирост товарооборота по сравнению с 2004г. составил 350 млн.долл. или 23%. Российский экспорт составил 1674,1 млн.долл. (рост на 20%), импорт из Сербии – 227,5 млн.долл. (рост на 48,8%). Россия по объему товарооборота занимает первое место среди зарубежных торговых партнеров Сербии с удельным весом в ее товарообороте 12,6%. По объему экспорта в Сербию Россия занимает первое место (в 2004г. – второе) с удельным весом 15,8% в совокупном импорте Сербии. На долю Германии приходится 10,3% – 1092,2 млн.долл., Италии – 8,6% – 908,7 млн.долл. По объему импорта товаров из Сербии Россия занимает пятое место (в 2004г. – шестое) с удельным весом 5,0% в совокупном экспорте Сербии. Объем экспорта Сербии в Боснию и Герцеговину составил 748,4 млн.долл. с долей – 16,4%, Италию – 656,5 млн.долл. (14,4%), Германию – 445,7 млн.долл. (9,8%) и Македонию – 262,9 млн.долл. (5,8%). Сальдо баланса торговли России с Сербией в 2005г. составило 1446,6 млн.долл. в пользу России. Степень покрытия российского экспорта импортом из Сербии составила 13,6% (в 2004г. – 11,0%). Сербия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 21 февраля 2006 > № 33037

В 12 селах Боснии и Герцеговины начали уничтожать домашнюю птицу, чтобы предотвратить распространение в этом районе птичьего гриппа. По информации Комитета по ветеринарии Боснии и Герцеговины, всего планируется уничтожить 4,5 тыс. голов дома птицы в трехстах домашних хозяйствах.Эти меры предприняты в связи с обнаружением вируса Н5 у двух мертвых лебедей, найденных на Пливском озере неподалеку от г.Яйце. Район, где были найдены мертвые лебеди, признан «очагом инфекции».

Власти находящихся на границе с Боснией и Герцеговиной населенных пунктов Сербии ввели санитарный контроль для пересекающих границу в направлении СиЧ автомобилей и автобусов. Все они подвергаются санитарной обработке. Под строгий ветеринарный контроль взяты продуктовые рынки, расположенные в приграничных городах. Босния и Герцеговина > Агропром > ria.ru, 21 февраля 2006 > № 27210

Компания Alcatel объявила о поставке полного решения для IP-коммуникаций для бизнес-центра Usce Tower в Белграде. В результате 2300 пользователей, расположенных в этом центре, получили доступ к современным сервисам, связанным с передачей данных и голоса по каналам IP. Контракт на поставку этого решения был подписан между партнером Alcatel компанией Pupin Telecom и владельцем бизнес-центра, сербской компанией European Construction D.O.O. Благодаря решению Alcatel, обитатели этого 25-этажного небоскреба (сотрудники транснациональных корпораций и местных компаний, арендующих офисное пространство) получили доступ к современным коммуникационным услугам и приложениям, включая IP-телефонию. Полностью интегрированное конвергентное решение Alcatel повышает производительность труда и сокращает общую стоимость владения за счет централизации управления и снижения коммуникационных расходов. Данный контракт (один из крупнейших для Alcatel в Сербии и Черногории) резко укрепляет позиции компании на рынке конвергентных IP-коммуникаций в этой балканской стране. Установленная система коммуникаций будет расширена, чтобы обеспечить поддержку таких услуг, как высокоскоростной доступ к интернет, телефонная связь по стандарту DECT и голосовая почта. «В рамках контракта по установке системы связи в офисном центре Usce Tower мы стремились предоставить всем его арендаторам самые современные услуги для передачи голоса и данных, – заявил Марьян Вуйович (Marjan Vujovic), менеджер по маркетингу и продажам из компании European Construction. – Alcatel и Pupin Telecom оказались весьма надежными партнерами и смогли полностью удовлетворить наши требования, установив в здании полномасштабную систему IP-коммуникаций». «Это был сложный проект, первый проект подобного рода в Сербии. Опираясь на технологию Alcatel, мы доказали, что можем удовлетворить требования любого заказчика и предоставить ему надежное, конкурентоспособное решение, отвечающее последним тенденциям развития мирового рынка», – отметил Сава Смилянич (Sava Smiljanic), заместитель директора Pupin Telecom Dipotel.

«Успешное завершение проекта Usce Tower еще раз доказывает, что Alcatel является ведущим поставщиком IP-решений в Восточной Европе, – считает Массимо Жирони (Massimo Gironi), президент Alcatel в Сербии, Черногории и Боснии-Герцеговине. – Мы гордимся поставкой своего решения для одного из наиболее престижных и современных офисных зданий сербской столицы».

По условиям контракта, Alcatel и его партнер Pupin Telecom поставили заказчику конвергентное IP-решение, включающее коммуникационную платформу Alcatel OmniPCX Enterprise с телефонами IP Touch, средства сетевого управления Alcatel OmniVista 4760 и OmniVista 2520, а также широкий спектр продуктов Alcatel OmniSwitch для передачи данных. Pupin Telecom (www.pupintelecom.co.yu) является ведущим поставщиком коммуникационных решений для операторов связи, интернет-провайдеров и корпоративных заказчиков в Сербии. Партнерские отношения между Pupin Telecom и Alcatel были установлены в 1991г. С 2001г. Pupin Telecom является «премиальным» бизнес-партнером Alcatel (Premium Business Partner).

Компания European Construction d.o.o., входит в состав корпорации MPC Group и имеет большой опыт работы на строительном рынке. Она принимала активное участие в строительстве Нового Белграда. Компания является одним из крупнейших строительных инвесторов, предоставивших индивидуальным и корпоративным пользователям 180000 кв.м. офисной и жилой площади в наиболее престижных и живописных районах. Компания уделяет большое внимание качеству, функциональности и местоположению строящихся зданий и старается удовлетворить самых требовательных заказчиков. Проекты European Construction d.o.o. считаются наиболее адекватными и привлекательными во всем регионе. Сербия > СМИ, ИТ > alcatel.com, 7 февраля 2006 > № 33879

Правительство США сокращает вещание для зарубежной аудитории на 12 иностранных языках, в т.ч. и на русском. Об этом говорится в сопроводительной справке к проекту федерального бюджета США на 2007г., внесенному Джорджем Бушем в американский конгресс. Белый дом объясняет это решение необходимостью сосредоточить внешнеполитические пропагандистские и финансовые ресурсы на тех регионах мира, которые сейчас имеют первостепенное значение для национальных интересов США. «Совет управляющих по вещанию (Broadcasting Board of Governors), который распространяет новости и информацию посредством радио, телевидения и вещания в интернете по всему миру, сосредоточивает свое международное вещание на конкретных группах населения, особенно на большом Ближнем Востоке», – указывается в документе. В нем говорится, что Совет управляющих по вещанию «сокращает свое вещание на хорватском, сербском, албанском, боснийском, грузинском, македонском, турецком, хинди, русском, греческом, тайском, а также английском языках». В справке сообщается, что Совет управляющих в целом сокращает иновещание на коротких волнах. В этой связи в документе указывается, что финансируемая конгрессом США радиостанция Свобода/Свободная Европа «переведет свое вещание на русском языке с коротковолновых передатчиков на популярные частоты в крупных городах».

Отражая новые приоритеты Белого дома, авторы бюджетной справки сообщают также, что США намерены увеличить вещание, направленное на Венесуэлу, Зимбабве и Афганистан. Государственная радиостанция Радио Свободная Азия распространит вещание на средние волны для Северной Кореи, а финансируемый из американского бюджета арабоязычный телеканал «Аль-Хурра» (Alhurra) расширит вещание в прямом эфире на страны Ближнего Востока с нынешних 18 до 24 часов. США > СМИ, ИТ > ria.ru, 6 февраля 2006 > № 23956

Обнаруженные военнослужащими Еврофор в течение 2 последних месяцев в Боснии и Герцеговине склады нелегального оружия и боеприпасов подтверждают, что эта проблема остается одной из важнейших для республики. Об этом заявил в Сараево командующий войсками Евросоюза в этой бывшей югославской республике итальянский генерал-майор Джанфранко Киарини. Впервые выступая перед местными и иностраннымии после своего назначения на этот пост в дек. 2004г., Киарини сообщил, что только в ходе проведенной международными силами в янв. 2006г. акции в районе города Босанска Дубица обнаружено 3 т. оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ. По словам генерала, «это подтверждает тот факт, что Босния буквально наводнена оружием». Говоря о поисках бывшего президента Республики Сербской в Боснии Радована Караджича и бывшего командира армии боснийских сербов Ратко Младича, обвиняемых Гаагским трибуналом в военных преступлениях, Киарини заявил представителям СМИ о том, что, согласно имеющейся у него информации, никто из них не находится на территории Боснии и Герцеговины. Итальянский генерал не стал рассуждать на тему о том, где могли бы скрываться Караджич и Младич. Он лишь заметил, что поиски в любом случае продолжатся. Босния и Герцеговина > Армия, полиция > ria.ru, 2 февраля 2006 > № 23875

Еврокомиссия подтвердила информацию о сокращении подачи российского газа в ряд европейских стран. Согласно поступившим в Еврокомиссию данным, в Венгрии снижение поступаемых объемов составило 20%, в Италии – 5%, в Сербии и Черногории, а также в Боснии – 25%. Поставки австрийской OMV снизились на 10%. Gaz de France снижения не отмечала. «В Чешской Республике нам сказали, что не ждут сокращения подачи газа сегодня, но ожидают его. Финляндия зарегистрировала небольшое сокращение поставок, которое она называет нормальным. В Словакии отмечен нормальный объем подачи газа», – заявил пресс-секретарь еврокомиссара по энергетике Андриса Пирбалгса Ферра Таррадельяс Эспуни. Хорватия, как сообщает Associated Press, недополучила 6,5% газа. Представители «Газпрома» неоднократно заявляли, что подача газа всем партнерам осуществляется в рамках контрактов. Как пояснил представитель этой компании «Ведомостям», «Газпром» не нарушает экспортные поставки, так как в контрактах с европейскими потребителями указано не четкое количество газа, а «вилка». Все ограничения находятся в рамках договоренностей.Это подтвердил и австрийский министр экономики и труда Мартин Бартенштайн, исполняющий одновременно функции председателя Совета министров ЕС по энергетике. По его словам, «Газпром» заверил австрийский нефтегазовый концерн OMV, что экспорт газа в Австрию в ближайшие дни выйдет на обычный уровень. Министр подчеркнул, что колебания поставок происходят в «обычном оперативном объеме» и не рассматриваются как нарушение. Ранее Бартенштейн высказался за создание общеевропейских резервов природного газа на случай временного прекращения его подачи в страны-члены ЕС. Обсуждение стратегии энергетической безопасности ЕС активизировалось еще в конце дек. 2005 г. в связи с российско-украинским газовым конфликтом. Европейский Союз приветствовал заключение соглашения между Москвой и Киевом, однако признал, что газовый кризис продемонстрировал уязвимость европейской энергетической системы. Так, комиссар по энергетике Андрис Пибалгс указал на состоявшемся 17 янв. заседании Европарламента на необходимость выработки новой концепции общеевропейской энергетической политики. Целями такой политики, по словам Пибалгса, должны стать безопасность энергопоставок в Евросоюз и создание конкурентной среды на этом рынке. Еврокомиссар также высказался за эффективное использование энергоресурсов государствами-участниками ЕС.

Как ожидается, к весеннему саммиту Евросоюза Еврокомиссия в целях повышения уровня энергетической безопасности разработает и представит для одобрения главам государств и правительств 25 стран-членов этой региональной организации четкие и прозрачные правила импорта и транзита энергоресурсов – «зеленую книгу». Financial Times (20.01) сообщает, что на следующей неделе по инициативе Венгрии может состояться встреча семи министров энергетики стран Центральной и Восточной Европы, на которой планируется обсудить меры по снижению зависимости стран региона от российского природного газа. Приглашение на встречу получили представители Хорватии, Польши, Чехии, Словакии, Австрии и Словении, уточняет FT.

ЕС импортирует 40% потребляемого газа, 25% всего импортируемого газа – российского происхождения. Аналитики указывают на то, что в ближайшие годы спрос на газ в регионе будет расти в связи с переводом на этот энергоноситель тепловых электростанций. Расширение спроса в условиях снижения собственной добычи из-за истощения разведанных запасов газа приведет к тому, что зависимость Европы от импорта газа существенно возрастет. Прогнозируемый рост спроса в Западной Европе в период до 2025 г. составляет в среднем 2,4% в год. Иными словами, в 2025 г. спрос может достичь 730 млрд куб. м против 420 млрд куб. м в 2001 г. Доля импорта повысится с 40% до 70%. Создаются объективные условия для усиления присутствия «Газпрома» на европейском рынке. На перспективу суммарный объем продаж российского газа по действующим долгосрочным соглашениям определяется в 2,0 трлн. куб. м, что составляет 7% разведанных запасов данного энергоносителя, находящихся в распоряжении компании. Минимальные законтрактованные годовые объемы поставок в Европу российского газа «Газпромом» (без учета продления действующих контрактов) к 2008 г. достигнут 146 млрд.куб.м., а максимальные могут составить 178 млрд.куб.м.

Растущая зависимость от третьих стран в области газового импорта давно вызывает серьезную озабоченность в Европе, что вылилось в принятие целого ряда документов, призванных минимизировать риски европейских потребителей. Среди таких документов – Директива ЕС по газу 2003/55/ЕС, принятая Европейским парламентом и Советом ЕС 26 июня 2003 г., и направленная на создание единого европейского газового рынка. С 1 июля 2004г. она заменила предыдущую Директиву ЕС по газу 98/30/ЕС (вступила в силу летом 1998 г.). Новая газовая директива предусматривает открытие национальных газовых рынков для конкуренции, что, по замыслу авторов, должно было привести к снижению цен для конечных потребителей (отметим, что эти надежды не оправдались).

Документ постановлял, что все потребители, за исключением бытового сектора, должны получить право свободного выбора поставщика газа с 1 июля 2004 г., а с 1 июля 2007 г. таким правом должны пользоваться все потребители без исключения. Директива 2003/55 предусматривает исключительно регулируемый доступ третьих сторон к газотранспортным и газораспределительным системам, а также терминалам для СПГ на основе опубликованных тарифов, применимых ко всем правомочным потребителям. В апр. 2004 г. был принят еще один документ – Директива 2004/67/ЕС относительно мероприятий по обеспечению надежности снабжения натуральным газом. Ожидается, что страны-члены ЕС приведут свое законодательство в соответствие с этой Директивой до 19 мая 2006 г. Положения этого документа направлены на создание стратегических запасов газа в государствах-членах ЕС. Подробнее на сайте Еврокомиссии.

Журнал «Эксперт» обращает внимание на то, что проблема энергетической безопасности Европы имеет не только экономическое, но и экологическое измерение. По мнению председателя Европейского агентства охраны окружающей среды (EEA), Жаклин Макглейд, которую цитирует издание, единая энергетическая политика ЕС позволит не только повысить безопасность поставок энергетического сырья, но и эффективнее противостоять глобальному изменению климата, а также провести весьма затратную модернизацию энергетической инфраструктуры. Вместо 25 национальных энергетических политик стран-членов ЕС агентство предлагает выработать одну, цель которой – капитальная реконструкция всего энергохозяйства Европы. ЕЕА предлагает децентрализовать производство электроэнергии и ускорить внедрение альтернативных источников энергии. Особое место в докладе уделено необходимости снижения внутриевропейской конкуренции за энергоресурсы. Евросоюз > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 20 января 2006 > № 23996

Мексиканские родители вынуждены платить в виде незаконных поборов и взяток 10 млн.долл. в год за обучение своих детей в системе школьного образования, которая, в соответствии с законами Мексики, является бесплатной. Об этом говорится в исследовании международной организации Transparency International, проведенном по заказу Юнеско и министерства народного образования Мексики. Как отмечается в исследовании, коррупция в сфере мексиканского школьного образования выросла на 60% с 2001 по 2003г. Особенно тяжелое положение складывается при зачислении детей в школы, когда родители вынуждены платить в среднем по 300 песо (30 долл.) за каждого ребенка, и при ежегодных аттестационных экзаменах, когда «ставки» за положительную оценку достигают 50-70 долл., а в отдельных случаях превышают 100 долл.По утверждению Transparency International, в мексиканской школе также процветает «административная коррупция» – из каждых 100 песо, выделяемых государством на нужды образования, 82 песо «оседают в карманах чиновников и администрации школ». «Самый большой вред, наносимый коррупцией в сфере образования, заключается в том, что родители и ученики теряют доверие к школе, в которой продаются и покупаются места в классах, оценки и аттестаты. Такое положение ставит под угрозу экономическое и политическое будущее страны», – подчеркивается в документе. Кроме Мексики, Transparency International проводила аналогичное исследование в Аргентине, Бразилии, Никарагуа, Боснии и Герцеговине, Грузии и Непале. Мексика > Образование, наука > ria.ru, 13 января 2006 > № 23900

На сухопутной границе между федерацией Боснии и Герцеговины и соседними государствами – Хорватией и Сербией и Черногорией существует как минимум 430 нелегальных переходов, которые остаются без всякого контроля со стороны федеральных пограничных служб. Об этом говорится в специальном докладе министерства безопасности Боснии и Герцеговины, направленном в парламент федерации.Как сообщил депутат нижней палаты парламента БиГ Осман Брка, в докладе содержатся данные, согласно которым, нелегальными каналами в Боснию и Герцеговину через соседние государства доставляются тыс.т. контрабандных товаров. В страну попадают нелегальные иммигранты и ведется торговля «живым товаром», добавил Брка. По его словам, горными и другими труднопроходимыми дорогами контрабандисты пользуются также для доставки наркотиков и оружия. «Нам не нужна такая пограничная служба, которая не в состоянии поставить под контроль государственную границу», – заявил Брка. По его словам, из 2 тыс. боснийских пограничников за последние годы 800 чел. были подвергнуты дисциплинарным взысканиям за халатное отношение к своим обязанностям.

Протяженность внешней сухопутной границы Боснии и Герцеговины составляет 1600 км. и имеет 89 контролируемых переходных пунктов. В нояб. гред.г. подразделения миротворческих сил Евросоюза в Боснии (Еврофор) совместно с боснийской полицией были вынуждены провести широкомасштабную операцию по контролю границ федерации. Одной из ее целей было выяснить, в какой степени местные власти способны бороться с нелегальным пересечением границы. По сообщению командования Еврофора, в дальнейшем операция будут охватывать все большее число приграничных районов. Босния и Герцеговина > Миграция, виза, туризм > ria.ru, 4 января 2006 > № 23876

Парламент Республики Сербской (Босния и Герцеговина) принял поправки к конституции, согласно которым функции министерства обороны с республиканского уровня передаются на федеральный. За эти изменения проголосовали 62 депутата, 11 – против, двое воздержались. Для принятия поправки была необходима поддержка двух третей парламента. Всего в законодательном органе РС 83 депутата.С принятием поправки прекращает свое существование армия РС, которая отныне становится частью единых вооруженных сил Боснии и и Герцеговины. С 1 янв. упраздняется и министерство обороны Республики Сербской. Босния и Герцеговина > Армия, полиция > ria.ru, 28 декабря 2005 > № 19982

Власти Республики Сербской (Босния и Герцеговина) приняли решение о безвозмездной передаче излишков армейского вооружения службам безопасности Афганистана. Об этом сообщила пресс-служба правительства РС. Речь идет о 4500 автоматах и 400 гранатометах, а также об одном миллионе патронов, которые не были утилизованы в процессе реформирования вооруженных сил Республики Сербской. Международные представители в Боснии и Герцеговине признали этот шаг вполне законным. Передача оружия будет происходить под контролем министерства обороны Боснии и Герцеговины. Предполагается, что решение о передаче излишков оружия в Афганистан было принято по предложению представителя международного сообщества в Боснии и Герцеговине. Босния и Герцеговина > Армия, полиция > ria.ru, 16 декабря 2005 > № 19929

Эстония увеличит свое присутствие в международных миротворческих операциях НАТО, заявил глава эстонского МИД Урмас Паэт «В последние годы в действиях НАТО важное место занимают миротворческие операции в Европе и других регионах мира. НАТО проводит операции на Балканах, в т.ч. в Косово, а также в Афганистане. Эстония продолжит участие в этих миссиях, которые способствуют укреплению мира и стабильности в этих регионах. Поэтому естественно, что Эстония увеличивает свое присутствие в этих странах», – сказал глава эстонского МИД, выступая с докладом об основных направлениях внешней политики страны в парламенте. «Говоря об участии или неучастии Эстонии в операциях НАТО, не следует забывать о том, что воздушное пространство над странами Балтии охраняют самолеты НАТО, и сейчас дежурство несут истребители США. Это демонстрирует внутреннюю солидарность НАТО, и мы должны соответствовать этому процессу, проявляя свою солидарность там, где это нужно», – заявил министр.

Он выразил удовлетворение решением парламента одобрить внесенный правительством законопроект о продлении миротворческой миссии в Ираке до 1 янв. 2007г. По мнению Паэта, это решение отвечает и интересам Эстонии в области безопасности.

Глава эстонского МИД также отметил, что Эстония участвует в военных и гражданских миссиях ЕС в Боснии, Косово, Грузии и Молдавии и намерена принять участие в миссии на Ближнем Востоке. «Участвуя в этих миссиях, мы укрепляем внешнеполитическое влияние и безопасность как всей Европы, так и Эстонии», – сказал Паэт. Эстония > Армия, полиция > ria.ru, 13 декабря 2005 > № 20701