Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

По данным краткого отчета лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности, подготовленного PwC на основе результатов 15-го Ежегодного опроса руководителей крупнейших компаний мира, 53% опрошенных руководителей прогнозируют ухудшение экономической ситуации в мире в текущем году. При этом только 22% руководителей выражают твердую уверенность в том, что в 2012 году они смогут повысить выручку своих собственных компаний.

Согласно данным опроса, 51% руководителей компаний отрасли полагают, что быстроразвивающиеся рынки будут играть более важную роль в будущем росте их компаний, чем развитые рынки, при этом наибольшим потенциалом, по их мнению, обладают Бразилия, Россия, Индия и Китай. Китай занимает первое место: 29% руководителей отрасли называют эту страну основным рынком роста.

Алексей Иванов, руководитель практики по оказанию услуг компаниям лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной отрасли PwC в России, так комментирует ситуацию:

"Россия была названа руководителями компаний отрасли одной из наиболее перспективных рынков в мире. Действительно, на фоне ухудшения глобальной экономической ситуации российские компании чувствуют себя относительно неплохо. С учетом огромного потенциала лесных ресурсов нашей страны Россия, безусловно, представляет прекрасные возможности долгосрочного прироста для глобальных игроков в лесной и целлюлозно-бумажной промышленности".

Еще один путь, ведущий к росту,- развитие новых продуктов и услуг. Во многих случаях на компании оказывают давление конечные пользователи, и именно поэтому 63% руководителей отрасли беспокоит то, что изменения в поведении клиентов могут препятствовать росту их бизнеса.

В отличие от руководства компаний других секторов, руководители лесной отрасли в гораздо меньшей степени настроены на пересмотр подхода к управлению рисками- многие из них уже сделали важные шаги в этом направлении. 53% опрошенных руководителей указывают, что на финансовое положение их компаний повлиял кризис суверенной задолженности в Европе. Почти столько же респондентов ответили, что в ответ на кризис они уже адаптировали свою стратегию, управление рисками и операционное планирование. 73% руководителей беспокоит волатильность валютных курсов, поскольку это затрудняет управление и ведет к непредсказуемому воздействию на конкурентоспособность.

Компании лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности по-прежнему подвержены воздействию роста и колебаний цен на энергоносители (это беспокоит 65% опрошенных). У руководителей целлюлозно-бумажных предприятий в ЕС есть еще один повод для тревоги: воздействие Системы торговли квотами на выбросы парниковых газов (ETS).

Руководителей данной отрасли меньше, чем их коллег из других секторов, беспокоит нехватка специалистов. Только 41% респондентов отмечают, что нехватка специалистов является потенциальной угрозой для роста бизнеса (относительно 53% всех опрошенных). Тем не менее, нехватка навыков оказывает прямое воздействие на конечный продукт, как уже обнаружили некоторые руководители компаний лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности: 43% респондентов ответили, что их затраты на оплату труда за последние 12 месяцев выросли больше, чем ожидалось, а 31% утверждают, что ограничения, связанные с нехваткой специалистов, отрицательно сказались на инновационных возможностях их компаний.

Юко Карвинен, генеральный директор StoraEnso (Финляндия):

"Мы делаем акцент на мобильность рабочей силы, планирование преемственности, а также развиваем систему наставничества в фирме в рамках совместной работы опытных и новых сотрудников".

Отмечается, что 39% руководителей компаний отрасли также сталкиваются со сложностями при найме и удержании молодых сотрудников. Компании лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности должны будут приложить значительные усилия для привлечения к работе представителей так называемого поколения Y, поскольку в настоящее время интерес молодых сотрудников к данной отрасли невелик. Наиболее важными сотрудниками, которых необходимо удерживать на предприятии, являются руководители производства, находящиеся на пике своей карьеры.

Чунг Ян Чейрледи, Nine Dragons Paper (Holding) Ltd, Китай:

"Многие менеджеры среднего звена в нашей компании - молодые люди, которые разделяют взгляды и корпоративную культуру организации. Они также готовы продолжать свою карьеру в отрасли. Я твердо верю, что они внесут существенный вклад в развитие нашей компании и в будущем построят успешную карьеру".

Компании лесной, целлюлозно-бумажной и упаковочной промышленности также переводят ценных специалистов с одного рынка на другой: 47% руководителей отрасли планируют использовать опытных сотрудников из своих собственных стран, чтобы восполнить нехватку кадров на новых рынках, в то время как только 22% планируют привлечение местных спикеров.

Руководители отрасли убеждены, что и государственный, и частный сектор должны играть основную роль в создании и выращивании квалифицированной рабочей силы, 61% руководителей отрасли считают, что это должно стать основным фокусом на государственном уровне.

Расстрельное место

Новый парламентский центр построят рядом с печально знаменитым полигоном

Наталья Рожкова

Депутатам стало тесно в здании на Охотном ряду. Вместо него они хотят построить новый парламентский центр рядом с поселком Коммунарка, на только что официально присоединенных к Москве землях. Эти планы представители думских фракций почти единогласно одобрили вчера на парламентских слушаниях. Как сообщил «МН» глава фракции «Единой России» Андрей Воробьев, парламентарии донесут свою идею до президента на первой же встрече с ним.

Тему нового парламентского здания «вбросил» в публичное пространство сенатор от Челябинской области Константин Цыбко, задавший соответствующий вопрос президенту Владимиру Путину в ходе встречи главы государства с Совфедом на прошлой неделе. Путин поинтересовался у сенатора, где бы он хотел видеть парламент, но тему не развивал. А через день Госдума объявила о проведении слушаний по этому вопросу.

«Это не чья-либо прихоть, а насущная необходимость», — настаивал спикер ГД Сергей Нарышкин. Председатель комиссии ГД по строительству зданий и сооружений для парламентского центра Владимир Ресин огласил цифры: на одного депутата и двух помощников приходится всего 17 квадратных метров, и работать в таких условиях невозможно.

Бывший председатель совета директоров «Главмосстроя» напомнил, что рассматривалось несколько площадок для парламентского центра: на Красной Пресне, рядом с Парком Победы, на Москворецкой набережной. Но все они не подходят из-за транспортной перегруженности районов. А вот в «новой Москве» есть прекрасное место всего в пяти километрах от МКАД по Калужскому шоссе, близ поселка Коммунарка. Стоимость проекта Ресин не огласил. Но оговорился, что финансировать его готовы Сбербанк, Внешэкономбанк и Внешторгбанк, в том числе под залог нынешних зданий Госдумы и Совфеда.

Парламентская оппозиция на этот раз поддержала единороссов. Представитель КПРФ Сергей Решульский посетовал, что парламентская библиотека «ютится в стесненных условиях», а лидер ЛДПР Владимир Жириновский потребовал на новом месте экологически чистого воздуха, кинотеатра, магазинов, химчистки, медицинского центра и гостиницы. А главное — хорошей ауры: «Уйти от старых зданий! Здесь кровь, насилие, танки, здесь стреляли» Правда, по зданию в Охотном ряду как раз не стреляли. Дума впервые собралась в нем после того, как в октябре 1993-го Борису Ельцину пришлось распустить Верховный Совет РСФСР, заседавший в Белом доме на Краснопресненской набережной — там действительно не обошлось без танков.

Кровь, впрочем, лилась и в Коммунарке: там, напомнил глава фракции «Справедливой России» Сергей Миронов, в 1930-е находился знаменитый расстрельный полигон НКВД. По оценке ФСБ, в Коммунарке казнено и захоронено от 10 до 14 тыс. человек. «Не думаю, что это хорошая идея — строить парламентский центр на костях репрессированных!» — сказал Миронов и попросил не выводить парламент за МКАД.

Справедливороссы напомнили не только про ауру, но и про неизбежные затраты. «Это огромные расходы, которые заслуживают лучшего применения», — сказала «МН» депутат от СР Оксана Дмитриева. К тому же, по ее мнению, в Коммунарке депутаты окажутся вне зоны досягаемости непарламентской оппозиции и прессы, а общественным деятелям для визита туда понадобится оформлять командировку. «Самое оптимальное — передать Думе еще одно здание вблизи, например гостиницу «Москва», — считает депутат.

Но единороссы настроены решительно, и одной из главных интриг, похоже, станет архитектурный облик будущего парламентского центра — по мнению Владимира Ресина, он должен отражать «тысячелетнюю историю России и устремление в будущее». Президент Союза архитекторов России Андрей Боков тут же со слайдами в руках доказал, что, например, Таврический дворец Старова и Смольный институт Кваренги — «не самые впечатляющие здания». Зато президент Российской академии архитектуры и строительных наук Александр Кудрявцев предложил новый эстетический идеал — фаллическую архитектуру парламентских центров Бразилии и Казахстана. Кудрявцеву не слишком импонируют морально устаревшие здания британского парламента в Вестминстере, зато кажется удачным проект Дворца Советов Бориса Иоффана, который должен был возвыситься на месте снесенного большевиками храма Христа Спасителя.

Депутаты хотят, чтобы новое здание стало символом свободы и демократии, но это едва ли возможно: «В обозримом будущем символом власти останется Кремль, тем более что президент все равно будет находиться там, даже если администрация переедет, — сказал «МН» замгендиректора Центра политтехнологий Алексей Макаркин. — Это сакральное место российской власти, которое укоренено в истории и узнаваемо в мире. А прежде чем создавать символы демократии, нужно, чтобы появилась сама демократия».

Рио-де-Жанейро (Rio de Janeiro), с его протяженными пляжами, мягким климатом и обильной тропической растительностью, был объявлен в воскресенье ЮНЕСКО объектом Всемирного наследия. Знаменитые символы Рио, известные во всем мире и составляющие единый культурный пейзаж – гора Сахарная Голова, статуя Христа Спасителя, набережная Копакабана и захватывающий вид на залив Гуанабара – стали весомыми аргументами для Комитета по Всемирному наследию, принявшего свое решение на 36-й сессии этой международной организации в Санкт-Петербурге.

Рио-де-Жанейро - город, где городской пейзаж соседствует с изобилием тропической природы, что привело к появлению своеобразной "уличной культуры" с широко открытыми пространствами, парками, садами и набережными, ставшими неотъемлемой частью повседневной жизни жителей Рио-де-Жанейро.

Город раскинулся от горы Сахарная Голова на одном конце, до скалы Морро-ду-Пику в соседнем Нитерое, а его колыбелью является залив Гуанабара, с традиционными кварталами Ботафого и Фламенго, огромным парком и морским портом. Залив Гуанабара стал местом, куда 1 января 1502 года впервые прибыли португальские мореплаватели. Думая, что они открыли дельту большой реки, впадающей в океан, португальцы назвали город Рио-де-Жанейро ("январская река").

Знаменитая статуя Христа Искупителя Cristo Redentor является одним из главных символов Рио, его визитной карточкой. Также как и холмы Педра-да-Гаве (Pedra da Gavea) и Педра-Бонита (Pedra Bonita), еще одна известная достопримечательность Рио - тропическая сельва Тижука с ее биоразнообразием, расположенная в самом центре города, ранее объявленная Всемирным биосферным резерватом.

Знаменитые городские пляжи – Копакабана и Ипанема – еще одни узнаваемые образы Рио-де-Жанейро, в середине XX века вдохновившие музыкантов на создание стиля "босса-нова". Рио-де-Жанейро является домом и для одного из самых известных в мире карнавалов, ежегодно проводящегося в феврале на Самбадроме, созданном известным бразильским архитектором Оскаром Нимейером.

Более 10 новых объектов, в том числе военный городок в Португалии, прибрежные ландшафты Кариока в Бразилии и долина Ленггонг в Малайзии, пополнили список Всемирного наследия ЮНЕСКО, сообщает в понедельник пресс-служба организации.

Решение о включении новых объектов приняты Комитетом Всемирного наследия ЮНЕСКО в ходе 36-й сессии, которая проходит в Петербурге с 24 июня по 6 июля.

Португальский военный пограничный городок Эльвас и его укрепления, строившиеся с 17-го по 19-й век, представляет собой самую крупную в мире оборонительную систему, окруженную сухими рвами. В стенах города расположены казармы и другие военные здания, а также церкви и монастыри.

Прибрежные ландшафты Кариока у бразильского Рио-де-Жанейро включены в список Всемирного наследия за исключительную красоту пейзажа - от горных вершин национального парка Тихука до морского побережья. Объект включает Ботанические сады, основанные в 1808 году, гору Корковаду со знаменитой статуей Христа-Искупителя, а также холмы вокруг залива Гуанабара и обширные участки вдоль бухты Копакабана.

Культурное наследие долины Ленггонг в Малайзии включает четыре места археологических раскопок. Находки покрывают исторический период, близкий к двум миллионам лет. Это один из самых длительных периодов следов пребывания первобытного человека на ограниченной территории, они являются самыми старыми за пределами африканского континента.

Кроме того, в список внесены украшения сельских домов в шведской провинции Хельсингланд, Маркграфский оперный театр в Байройте в Германии, памятник каменного века в турецком Чатал-Хююке, западные Гхаты в Индии, ландшафт Гран-Пре в Канаде, горнодобывающие комплексы в бельгийской Валлонии, места добычи ртути в словенском Альмадене и испанской Идрии, угледобывающий бассейн Нор Па-де-Кале во Франции.

Skoda готовится к запуску в России новой доступной модели - Skoda Rapid. В том числе с ее помощью чешская компания рассчитывает увеличить свою долю в нашей стране с нынешних 3,5% до 5%. Об этом BFM.ru рассказал глава марки Skoda в России Любомир Найман

Skoda - одна из самых быстроразвивающихся компаний на российском рынке. Менее чем за пять лет чешский автопроизводитель сумел войти в десятку сильнейших зарубежных компаний в России по объему продаж, а модели Skoda регулярно входят в ТОП-10 самых популярных иномарок в нашей стране. В планах компании - увеличение доли в России с нынешних 3,5% до 5%. Об этом BFM.ru рассказал глава марки Skoda в России Любомир Найман.

- Эксперты спорят о том, какую нишу займет ваша новая модель Rapid. В частности, станет ли она прямым конкурентам нынешним доступным моделям класса B?

- Skoda Rapid займет нишу модели Octavia Tour. Машина будет превосходить по габаритам автомобили B-класса, иметь более широкий набор двигателей и оригинальный кузов лифтбэк (кузов седана, но крышка багажника открывается вместе со стеклом, как на хэтчбеках - BFM.ru). Поэтому по цене он будет стоять между бюджетными машинами B-класса и более солидными автомобилями сегмента C.

- В будущем году Skoda должна представить новое поколение модели Octavia. Владельцы машин опасаются, что она, в том числе за счет вывода Rapid, сильно вырастет в цене...

- Я бы не стал утверждать, что новая Octavia появится в России в будущем году. Дело в том, что у нас по-прежнему растут продажи текущего поколения. Поэтому нет смысла менять модель, если она пользуется столь высоким спросом.

- То есть вы искусственно будете держать текущее поколение на рынке, не выводя новое?

- Нет, я этого не говорил. Это стандартная практика, что в России машины появляются спустя небольшой промежуток времени, после того, как стартуют продажи в Европе. С новой Octavia будет аналогичная ситуация. Более того, хочу успокоить наших клиентов, мы не станем преподносить никаких "сюрпризов" с ценой на эту модель. Предложение будет очень интересным.

- Если нынешняя Octavia так хорошо продается, не думаете ли вы продлить ей жизнь и после вывода новой модели, например, организовав ее производство под другим брендом? Ваши конкуренты такое практикуют...

- У нас была подобная практика. Мы одновременно продавали модели разных поколений - Octavia и Octavia Tour. Но это время прошло. Сейчас у нас будет Rapid - новая самостоятельная модель, и нет смысла создавать ей конкурента. Что касается организации выпуска наших моделей под другим брендом, то пока таких планов также нет.

- Когда в России стали появляться заводы зарубежных компаний, главным требованием к сотрудникам было отсутствие опыта работы на российских предприятиях. Для Skoda, судя по всему, это препятствием не является, и она даже организовала производство своих автомобилей на Горьковском автозаводе. Не боитесь за качество?

- Абсолютно нет. Даже наоборот. Когда мы организовывали выпуск наших машин в Калуге, был какой-то страх - новые люди, никогда не работали на производстве автомобилей. Нижний Новгород в целом и ГАЗ как главное предприятие города имеет огромный опыт в производстве машин. Там много молодых сотрудников, которые уже обучались за рубежом.

А вопрос качества - это не вопрос сотрудников. Главное - комплектующие и... контроль. Концерн Volkswagen, в который входит компания Skoda, уже доказал во всем мире высочайший уровень качества своих машин. Заводы концерна есть в Южной Африке, Бразилии, Китае, и нигде нет претензий по качеству. Почему они должны быть в России? Тем более, на таком мощном предприятии, как ГАЗ. Поверьте, машины, сходящие с конвейера завода в Нижнем Новгороде, не будут уступать по качеству ни автомобилям Калужской сборки, ни даже чешской.

- Skoda планировала начать в России продажи малолитражки Citigo, однако процесс затянулся. Почему? Вы не видите перспектив у этого сегмента?

- Перспективы у сегмента субкомпактных автомобилей в России есть. Да, сейчас он очень маленький, но в будущем, за счет крупных городов, продажи таких машин будут расти.

С Citigo мы действительно решили немного повременить. Вопрос целесообразности его вывода на рынок снова обсуждается и, может быть, получится так, что мы не станем продавать в России эти машины. Дело тут в ценовом позиционировании. Несмотря на габариты, автомобиль высокотехнологичный и недешевый. Может получиться так, что он будет стоить как базовые версии нашей модели B-класса Fabia. А в этом случае клиент предпочтет более крупный автомобиль. Пока думаем, что сможем предложить.

- Какие задачи по росту продаж ставит перед вами штаб-квартира, и какие у вас ожидания по рынку в целом в 2012 году?

- Skoda оптимистично смотрит в будущее. Несмотря на спад динамики роста продаж новых автомобилей в России, мы ожидаем прирост продаж по году в целом как минимум на уровне 10%. Что касается нашей компании, то в 2012-м мы планируем продать более 95 тысяч автомобилей.

Если говорить о долгосрочных перспективах, то Skoda в целом планирует увеличить мировые продажи с нынешних 900 тысяч автомобилей до 1,5 млн. в год к 2018 году. Важнейшую роль в достижении этой цели будет играть и Россия. Наша долгосрочная цель увеличить свою долю на российском рынке с нынешний 3,5% до 5%. А достичь этого можно будет с помощью расширения модельной гаммы. Так, по плану Skoda будет выпускать новые автомобили каждые полгода.

В усадьбе, общей площадью в 7 гектаров, расположенной в Канони (на острове Керкира), гармонично сосуществуют Скирийские лошади, известные ещё как скиросские пони или скиросы, а также козы, коровы редких пород, совы, канюки и разные домашние животные.Усадьба принадлежит Сильвии Димитриади-Стин, одной из первых женщин в мире, которая начала заниматься спасением исчезающих животных и, в частности, Скирийской породой лошадей, совмещая это с интенсивной и эффективной иппотерапией - лечебной верховой ездой.

Сама Сильвия называет свою усадьбу «Ноевым ковчегом», в котором мирно живут разные животные.

Что касается Скирийской породы лошадей, то это небольшие животные высотой в 1 метр и весом в 150 килограммов, попавшие из Аляски в Китай, а оттуда в Гималаи и через Малую Азию - в Европу. Говорят, что их происхождение связано с арабскими лошадьми, от которых они унаследовали столь благородный и гордый вид. По словам Сильвии, «Александр Македонский в передвижениях своей армии всегда использовал Скирийских лошадей в качестве вьючных животных для перевозки провианта и снаряжения, в силу их выносливости».

До 60-х годов прошлого века Скирийские лошади были распространены на всех Эгейских островах и особенно на Лесбосе (Митилини) и Скиросе .

Сильвия Димитриади при помощи Алека Копланда из Эдинбургского университета - одного из немногих специалистов - нашла 4 чистокровных Скирийских коня и, переехав на Керкиру, приступила в 1998 году к реализации проекта «Silva Project».

Год спустя рождаются Silverstar, Сандра, Саманта и Стейси, а с 2005 года официально начинается программа иппотерапии.

На сегодняшний день, на основе «Silva Project», Алек Копланд начал пилотную программу по разведению в Шотландии чистокровных Скирийских лошадей, причем речь идет о последних во всем мире чистокровных лошадях этой породы.

А несколько недель назад прошел первый международный семинар по лечебной верховой езде, на который приехали специалисты из США, Бразилии и Германии. Семинар прошел в крытом конном центре «Silvaland» в Калафатионесе (в 9 километрах от города Керкира), который вступил в действие совсем недавно. Это ещё один проделанный шаг на пути исполнения давней мечты Сильвии.

Подкрался незаметно

Российская экономика к кризису готова? Всегда готова!

Теперь уже абсолютно не важно, преодолела ли Россия последствия кризиса 2008 года или еще не вполне. Как и не существенен ответ на вопрос, является ли нынешняя ситуация в мировой экономике второй волной того самого катаклизма, который породили жадные до недвижимости американцы, не сумевшие расплатиться по ипотеке. Очередной финансовый кризис уже не просто у нас на пороге, а в доме. Об этом свидетельствуют и настроения участников фондового рынка — биржевые индексы почти вернулись на уровень сентября 2008 года. И показатели деловой активности — за пять месяцев этого года отток капитала из России составил почти 47 миллиардов долларов. Да и не столь важно сегодня, пришел кризис извне или он наш, доморощенный. Главное: какой выйдет из него российская экономика? «Итоги» провели инвентаризацию.

Затянуть пояса

Кто первый крикнет «Все пропало!», тот и выиграл. Складывается впечатление, что российские и иностранные эксперты в последние недели включились именно в эту своеобразную игру. Причем в качестве объекта для такого анализа выбрана попытка прогнозировать цену, которая долговременному прогнозу в принципе не поддается — цену на нефть на мировых рынках. Впрочем, это никогда и никого не останавливало.

«Цена на нефть упадет до 74 долларов за баррель», — считает стратег Saxo Bank Оле Слот Хэнсен. «Цена на нефть вырастет, чтобы надолго упасть», — перечат ему аналитики Citi. Их прогноз на конец пятилетки — 85 долларов за баррель. Министр экономического развития Андрей Белоусов считает маловероятным, что она опустится ниже 90 долларов. Сколько людей, столько и мнений. На прошлой неделе черное золото на мировом рынке колебалось вокруг отметки 90 долларов за баррель. Плохо то, что российский бюджет на этот год посчитан исходя из цены на нефть в 115 долларов. (Соответствующие поправки в него президент Владимир Путин подписал аккурат месяц назад.) Если не учитывать в бюджете нефтегазовые доходы, то получается, что дефицит составляет 10 с лишним процентов ВВП, что, по мнению Андрея Белоусова, «создает неприемлемые риски для российской экономики». И если нефтяной пузырь на мировых рынках все же лопнет, а именно об этом говорят аналитики, последствия для нашей экономики окажутся разрушительными.

В итоге прогнозируется не только снижение курса рубля. Правительству придется пойти на сокращение бюджетных расходов. И, судя по проектировкам Минфина на будущий год, прогноз на этот раз является точным. Так, например, часть ранее планировавшихся расходов будет отложена в долгий ящик. Деньги на некоторые инвестпрограммы государство выделит только в том случае, если у него появятся дополнительные источники доходов. В переводе на общедоступный язык — если нефть подорожает.

Судя по комментариям первого вице-премьера Игоря Шувалова, под сокращение могут попасть программы на общую сумму от 1,5 до 2,5 триллиона рублей. То есть почти четверть бюджета. Ну а поскольку главным (а сейчас, похоже, и единственным) инвестором у нас является государство, такое сокращение означает неизбежное падение ВВП — полномасштабную рецессию.

«Это сокращение расходов полностью соответствует вводимому с будущего года бюджетному правилу, по которому прогноз доходов будет основываться исходя из средней цены на нефть за предыдущие пять лет», — пояснил «Итогам» источник в Министерстве финансов. Ранее, напомним, правительство собиралось ввести такой принцип только с 2015 года. Но жизнь, как известно, диктует свои суровые законы. Проблема заключается в том, что кризис может оказаться совсем другого качества, чем в 2008 и 1998 годах. И министры вновь рискуют оказаться в роли генералов, готовившихся к прошлой войне.

Отдать долг

Столкнувшись в 1998 году с необходимостью выплачивать колоссальный госдолг, российские генералы от экономики все последующие годы готовились именно к этой «войне». Готовятся они к ней и сейчас. Факт, что внешний долг государства составляет всего 2,5 процента ВВП и является нашим боевым знаменем. «Государственный долг России — минимальный среди стран «восьмерки», «двадцатки», да и БРИКС тоже, и на 1 мая 2012 года составлял 9,2 процента ВВП. При этом внешний долг России всего 2,5 процента», — гордо заявил президент Владимир Путин с трибуны Петербургского международного экономического форума. Правда, он признал, что новый кризис не будет похож на предыдущие. Его спусковым крючком для России может стать не только падение цены на нефть, но и наличие долговой проблемы. По данным Минфина, объем внутреннего государственного долга России сегодня составляет 4 триллиона 365 миллиардов рублей. За последние три с половиной года он почти утроился. Из них 621 миллиард — это гарантии бюджета коммерческим организациям под привлеченные ими кредиты. Остальное — государственные долговые обязательства. К ним также необходимо добавить задолженность субъектов Федерации и муниципальных образований. Что по данным Минфина, превышает триллион рублей. Только по ценным бумагам они должны 336 миллиардов. При этом для России с ее нефтяной зависимостью важно учитывать срочность долга. Как правило, она не превышает 3—5 лет. Для сравнения: сроки погашения американских долгов редко недотягивают до 50 лет. А Франция сегодня имеет возможность занимать деньги и на 70 лет.

Так что лучше сравнивать наделанные российской властью долги не с объемом ВВП, который вообще-то принадлежит народу, а с доходами самого государства. Получается, что общий размер одного внутреннего госдолга приближается к половине доходной части бюджета. Что бывает со странами, у которых доходы не соответствуют расходам, известно на примере Греции.

С учетом крупных золотовалютных резервов ситуация с государственными финансами у нас пока далека от кризисной, но все быстро меняется. «Пока государственные долги не столь велики, а доходность по российским гособлигациям еще недавно была даже ниже инфляции, — рассказал «Итогам» руководитель Экономической экспертной группы Евсей Гурвич. — Но как показывает опыт Греции, мнение держателей таких бумаг может меняться в течение нескольких дней». Сложнее обстоят дела с долгами корпораций.

По оценкам специалистов, их уровень сегодня составляет 525 миллиардов долларов и превышает объем резервов Центрального банка, в закромах которого 510 миллиардов. Проблема в том, что наши политики, законно гордясь взвешенной бюджетной политикой в последние годы, умалчивают об одной неприятной детали: по сути корпоративный долг в России тоже является государственным. Более полутриллиона долларов долгов наделали главным образом корпорации, контролируемые правительством. Кто будет по этим долгам платить в случае чего? Правильно — бюджет, то есть налогоплательщики.

Правительство к этой неприятности потихоньку готовится. В бюджете на будущий год резервируется 500 миллиардов рублей на помощь компаниям-должникам. Но это явно не та сумма, которая способна удержать российскую экономику на плаву в случае серьезного рыночного шторма.

В евро мы верим?

Виною всему, конечно, еврокризис, который никак не может обойти стороной страну, так тесно связанную с Евросоюзом. Нестроение в единой Европе порождает риски для России. Главный из них — валютный. Недавнее признание главы Сбербанка Германа Грефа о том, что он часто видит сны о счастливом прошлом, когда цены прогнозировались на 50 лет вперед, а слово «волатильность» не вызывало оторопь у инвесторов, можно считать символичным. Сегодня руководители не только коммерческих, но и центральных банков гадают, в какой валюте лучше держать свои резервы. Наш ЦБ, похоже, сделал опрометчивый выбор.

По данным, просачивающимся из Банка России, европейская валюта стала приоритетной при размещении ЗВР еще в конце 2008 года. В настоящее время доля доллара в золотовалютных резервах РФ составляет 46,5 процента, евро — 40,5, фунта стерлингов — 9, канадского доллара — 2 и японской иены — 2 процента. Начиная с 2009 года доля евро в этой корзине неизменно возрастала, а доллара, наоборот, падала. В этом проявлялась убежденность российских властей в том, что сильнее всего от мирового кризиса пострадала именно американская экономика.

Не угадали. Но шарахаться в другую сторону Россия не собирается. Владимир Путин недавно пообещал европейским лидерам не менять соотношение валют в резервах в пользу доллара. С одной стороны, это можно считать знаком солидарности с европейцами. А с другой, похоже, момент для валютного маневра уже упущен. С начала мая евро подешевел по отношению к доллару почти на 6 процентов. И обратная операция по увеличению объемов американской валюты в резервах ЦБ просто зафиксирует убыток, полученный в результате неверия России в доллар.

Зато другие страны избавляются от евро довольно стремительно. В мае об этом сообщил Национальный банк Швейцарии, сокративший в своих закромах количество евро со 120,5 миллиарда до 103 миллиардов. По тому же пути пошли Южная Корея, Индонезия, Филиппины. Многое будет зависеть от позиции Китая. Данные о состоянии своих резервов центральный банк этой страны опубликует в июле.

В любом случае ситуация для России выглядит не радужно. Ведь если из-за долгового кризиса в Греции или, не дай бог, обвального распада еврозоны курс единой европейской валюты пойдет резко вниз, страна может лишиться большой доли своих валютных запасов.

Впрочем, какая именно мина взорвется под российской экономикой первой — нефтяная, долговая или валютная, — сейчас сказать сложно. Самый опасный вариант тот, который Владимир Путин в свое время назвал идеальным штормом в мире финансов. Это когда сработают все самые худшие сценарии одновременно. Ни в 1998-м, ни в 2008-м этого с Россией, к счастью, не случилось. Весь вопрос в том, пронесет ли и на этот раз...

Константин Угодников

Оценка внешней политики Обамы

Прогрессивный прагматик пытается изменить ход истории

Резюме: Продолжающееся ослабление экономических основ несовместимо с сохранением национальной мощи в долгосрочной перспективе и успешной внешней политикой. Неспособность Соединенных Штатов остановить упадок у себя дома и во всем мире будет иметь гораздо более печальные последствия, чем снижение личной популярности президента Обамы в народе или в своей партии.

Данный очерк – адаптация новой книги «Изменить ход истории: внешняя политика Барака Обамы» (Издательство Института Брукингса, 2012 год). Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2012. © Сouncil on Foreign Relations, Inc.

По мере приближения ноябрьских президентских выборов в Соединенных Штатах вопросы внешней политики и национальной безопасности все больше выходят на передний план. Приоритетами президента Барака Обамы в этой сфере являются окончание военных действий в Ираке и Афганистане, а также демонстрация жесткости в отношении «Аль-Каиды». Республиканские оппоненты обвиняют его в том, что он безучастно наблюдает за упадком США и безалаберно ведет себя в отношении Ирана. Истина, как всегда, сложнее картины, которую пытается представить каждая из сторон.

Принося присягу в январе 2009 г., Обама уже имел четкое представление о своей роли во внешней политике. Он был твердо намерен изменить имидж Америки за рубежом – прежде всего в мусульманском мире, завершить войны в Афганистане и Ираке, протянуть руку Ирану, перезагрузить отношения с Россией и попытаться сделать шаг к освобождению мира от ядерного оружия. Он также собирался наладить сотрудничество с Китаем по региональной и мировой повестке дня и стать миротворцем на Ближнем Востоке. Обама, по его словам, замахнулся на то, чтобы изменить ход истории в направлении справедливости, мира и стабильности.

Конечно, идеалистическая риторика нового президента и стремление к фундаментальным переменам сталкивались с его инстинктом прагматичного управленца. И внешняя политика, проводимая администрацией, состояла в попытках примирить возвышенные представления хозяина Белого дома с его врожденным реализмом и политической осторожностью. Находясь на президентском посту, Обама проявлял себя прогрессистом там, где возможно, и прагматиком там, где необходимо. Но с учетом внутри- и внешнеполитических реалий верх чаще брал прагматизм.

Это балансирование мало кому нравилось и стало пищей для критиков. Компромиссы Обамы истолковывались как слабость, а его неспособность добиться четкого и внятного исхода в сжатые сроки – как признак некомпетентности. Стремясь установить взаимодействие с конкурирующими державами, Обама подчас игнорировал интересы традиционных союзников. И самое главное, его курс заставил многих задуматься над тем, есть ли у президента вообще четкая стратегия или он просто реагирует на события.

В этом политическом портрете упущено нечто важное. Обама не столь наивен, как кажется некоторым, и он не является реалистом, действующим исключительно по ситуации. Он пытается сформировать новый либеральный мировой порядок, в котором Соединенные Штаты будут по-прежнему играть ведущую роль, но там, где это возможно или необходимо, разделять ответственность и бремя с другими.

Окружив себя опытными министрами, которые лично ему не близки, а также близкими по духу, но неопытными младшими советниками, Обама оставил в своих руках выработку концепций внешней политики, их формулировку и проведение в жизнь. Умный, самоуверенный, честолюбивый и отстраненный от всех, Обама больше, чем его предшественники, несет непосредственную ответственность за свое президентское досье. Он добился заметных успехов: существенно ослабил «Аль-Каиду», отрегулировал отношения с Китаем, восстановил международную репутацию США, перезагрузил отношения с Россией и ратифицировал новый Договор о сокращении стратегических вооружений. Обама добился принятия резолюции СБ ООН, вводящей жесткие санкции против Ирана, заключил запоздалые, но необходимые соглашения о свободной торговле и вывел американские войска из Ирака.

Но были и заметные неудачи. Среди них – отсутствие прогресса в разрешении израильско-палестинского конфликта, неубедительные результаты в борьбе с изменением климата, дальнейшая потеря авторитета в мусульманском мире. Обострилась напряженность в американо-пакистанских отношениях. Можно также отметить погружение Мексики в пучину насилия и наркоторговли, упрямое стремление Ирана к получению средств производства и доставки ядерных вооружений, Северную Корею, продолжающую наращивать ядерный арсенал.

На практике Обама деидеологизировал внешнюю политику, руководствуясь реалистичной оценкой той роли, которую США могут играть в XXI веке. В его речах отсутствовал триумфалистский тон, и он не подчеркивал исключительность Америки, но в то же время не говорил и о закате. На поверку подобный подход оказался весьма действенным. Президент внимательно относился к взглядам руководителей других стран и к интересам остальных народов, одновременно проецируя уверенность и лидерство. Если иметь в виду защиту американских интересов в мире, то внешняя политика Обамы до сих пор срабатывала неплохо. Но если говорить о практическом воплощении мечты о новом мировом порядке, то еще многое предстоит сделать.

Подъем Азии

Перед приходом к власти Обама поставил перед собой три цели, которые можно считать столпами его внешней политики. Прежде всего он попытался изменить отношения с усиливающимися азиатскими державами, особенно Китаем; затем трансформировать отношения с мусульманским миром, где на смену конфликту должно прийти сотрудничество; и, наконец, ускорить движение к режиму нераспространения ядерного оружия и ядерному разоружению. Избрание Обамы стало вехой в американской истории, но финансовый крах превратил выход из экономического кризиса в приоритетную задачу президента во внутренней и внешней политике, ограничив его выбор в обеих сферах.

Можно утверждать, что самые трудные решения по предотвращению катастрофы были приняты в конце президентства Джорджа Буша. В частности, речь идет о программе стерилизации плохих активов и мерах по спасению ключевых финансовых учреждений. Но Обаме предстояло определить, какие из них стоит спасать, а также принять другие меры для вывода экономики из состояния свободного падения и стимулирования ее роста. Это оказало существенное влияние на внешнюю политику и обусловило необходимость быстрых действий вместе с другими сильными экономиками. Администрация работала как с крупными мировыми державами, входящими в «Большую восьмерку», так и с более широким, но пока еще неофициальным клубом «Большой двадцатки», в которой представлены все быстроразвивающиеся экономики.

В итоге удалось по сути избежать опасной ситуации, когда каждый защищает свою экономику за счет других, и было продемонстрировано удивительное чувство солидарности в отстаивании общих интересов. Однако роль Соединенных Штатов, которые провоцировали кризис путем популяризации сомнительных финансовых инструментов, серьезно дискредитировала поддерживаемую Вашингтоном модель свободной торговли, нерегулируемых рынков и снижения дефицитов. Другой президент, менее способный успокоить международную общественность, мог бы вызвать всеобщее разочарование, и Обама заслуживает большей похвалы, чем обычно звучит в его адрес, за то, что ему удалось избежать подобного исхода и предотвратить крах.

В результате кризиса о китайской экономике все чаще говорят как о растущей, а об американской – как о находящейся в относительном упадке. Это могло бы осложнить американо-китайские отношения во второй год пребывания Барака Обамы в должности и стать более серьезным вызовом проводимому им внешнеполитическому курсу. С самого начала администрация пыталась активнее сотрудничать с Азией, дабы улучшить связи с друзьями и союзниками, и взаимодействовать с КНР в решении вопросов двусторонней, региональной и мировой повестки дня. Команда Обамы признала, что относительный вес Китая в мире растет, и Соединенные Штаты уже не могут использовать методы политического давления на эту державу.

Однако, несмотря на повышенное внимание к Китаю, попытки наладить более тесное сотрудничество не привели к желаемым результатам. Да, удалось избежать серьезного ухудшения отношений, что отражает зрелость американо-китайских связей и давнишнее желание лидеров обеих стран не выходить за определенные рамки в разногласиях. Регулярные встречи на высшем уровне создали стимулы для стабилизации контактов и налаживания взаимодействия в разных областях. Однако намерения, выраженные на этих встречах, зачастую не удавалось воплотить в жизнь.

Одна из главных целей заключалась в том, чтобы Китай стал ответственным игроком в либеральном мировом порядке, принял основополагающие цели и правила и вносил свой вклад в общий успех. Но оказалось, что быстрый рост значимости КНР в мире породил завышенные ожидания международного сообщества, которым Пекину трудно соответствовать. Хотя Китай – серьезный фактор международной политики, он по-прежнему видит себя развивающейся страной, долг которой – прежде всего совершенствовать национальную экономику, а не принимать на себя какие-то обязательства перед мировым сообществом.

Возможно, величайшей политической неудачей для обеих стран стала их неспособность смягчить недоверие к долгосрочным намерениям друг друга. Пекин считает почти все американские политические инициативы частью изощренного заговора, направленного на пресечение дальнейшего усиления Китая. Подобные взгляды все больше расстраивают Вашингтон, который, в свою очередь, озабочен тем, что Пекин стремится использовать свою экономическую и военную мощь в Азии для получения дипломатических и военных преимуществ за счет Соединенных Штатов. Вашингтон также хорошо понимает, что почти все страны в Азии хотят, чтобы США уравновешивали растущее давление Китая, но при этом не заставляли их делать выбор между двумя гигантами.

Объявленный Обамой в ноябре прошлого года «стратегический поворот» к Азии был попыткой вселить в государства региона уверенность в том, что Америка не намерена отказываться от лидерства там, в чем многие начали сомневаться. Это сложная интегрированная стратегия в области экономики, дипломатии, обороны и безопасности, но ее полноценная реализация потребует четкого административного управления и убедительных доказательств экономического возрождения Соединенных Штатов. Таким образом, стратегия изменения баланса в пользу Азии имеет смысл, но при этом есть риск появления ожиданий, на которые Вашингтон будет не в состоянии ответить, подозрения Китая при этом усугубятся, что чревато гораздо большей напряженностью. Американские официальные лица должны умело действовать как внутри страны, так и в Азии, чтобы реализовать имеющиеся стратегические преимущества, не увеличивая при этом недоверия и напряженности.

Ближневосточная трясина

Отношения с мусульманским миром полны сюрпризов и драматизма. Обама всегда выражал намерение сражаться с терроризмом, но не принимал концепцию Буша о «глобальной войне с террором». Вместо этого он попытался положить конец непрекращающимся войнам в Ираке и Афганистане, сосредоточив внимание на том, чтобы атаковать боевиков «Аль-Каиды» в Афганистане, Пакистане и других местах, и полностью устранить угрозу, исходящую от этой организации для Соединенных Штатов и мира в целом. Успех в этой области – одно из самых выдающихся достижений, и Обама может по праву утверждать, что покончил с войной в Ираке, Америка выстояла в Афганистане и Пакистане и обезглавила «Аль-Каиду».

В борьбе с террором Обама проявил жесткость, избавившись от наивных иллюзий, что сила его личного обаяния или предвидения способна разрешить вопросы войны и мира. Однако стабильность в Ираке, Афганистане и Пакистане висит на волоске, и пока неясно, удастся ли президенту одновременно добиться двух целей – выйти из состояния войны и при этом не оставить позади опасный хаос.

И в Ираке, и в Афганистане администрация проявила достойную восхищения гибкость. Например, в Ираке президент привел свои предвыборные обещания в соответствие с реалиями. Он существенно замедлил вывод американских войск, который завершился лишь в конце 2011 г. по графику, согласованному и утвержденному еще президентом Бушем и иракским премьер-министром Нури аль-Малики в 2008 году. Трудно представить, как президент, оставаясь в правовом поле, мог бы держать американские войска в стране, не желающей их присутствия. Тем не менее торжество Обамы по поводу окончательного вывода войск было неуместным, если учесть, что администрация пыталась достичь согласия с иракцами по поводу размещения контингента на более длительное время. В то же время, учитывая возможность будущих военных интервенций за рубежом, было разумнее восстановить репутацию Америки, выведя войска, когда ее об этом попросили, вместо того чтобы оставаться там, где ее присутствие было нежелательно.

Обама решил выделить больше финансовых ресурсов, чем его предшественник, на решение проблем в Афганистане и Пакистане. Однако полного успеха не случилось из-за того, что ситуация в этих странах чрезвычайно сложная, и в администрации имелись существенные разногласия по поводу того, как справляться с возникающими там задачами.

Практически у каждого высокопоставленного чиновника американских силовых ведомств были собственные приоритеты в Афганистане и Пакистане, поэтому неудивительно, что местные жители никак не могли до конца понять, остаются американцы или уходят, и считает ли Вашингтон их своими друзьями или врагами. Это, естественно, приводило к тому, что местные политики часто занимали оборонительную позицию, и Белому дому не удавалось добиваться поставленных целей. Желая положить конец мятежам в Афганистане и восстановить государственные учреждения в этой стране, Обама не жалел сил, работая на этом направлении. Но в случае его избрания на второй срок он должен будет постепенно снижать численность воинского контингента в 2013–2014 гг., когда ответственность за безопасность в стране возьмет на себя афганская армия.

Главным разочарованием стала ближневосточная дипломатия – именно в этом регионе мы увидели самое большое расхождение между обещаниями и реальными делами. А ведь с первого же дня президентства Обама торжественно обещал сделать мир на Ближнем Востоке своим приоритетом. Критики единодушно считают главной ошибкой нереалистичное требование полностью заморозить строительство израильских поселений на оккупированных территориях. Они утверждают, что, настаивая на этом, Обама отстранил палестинского президента Махмуда Аббаса от переговоров (поскольку от него нельзя было ожидать, что он согласится на нечто меньшее, чем то, что потребовал от израильтян сам президент США). Не добившись поставленных целей в этом регионе, Обама тем самым подорвал доверие к Вашингтону как посреднику в урегулировании конфликта.

Требование Барака Обамы было логичным: ограничение новых поселений должно было бы улучшить обстановку на переговорах и уменьшить недоверие палестинцев к намерениям израильтян. Под присмотром Буша палестинская администрация добилась успехов в борьбе с терроризмом, и было разумно ожидать, что Израиль, в свою очередь, выполнит взаимные обязательства и ограничит активность поселенцев. Более того, воспоминания о том, как израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху воспользовался имевшейся лазейкой в договоренностях, допустив «естественное разрастание» поселений при президенте Клинтоне, еще больше увеличивало решимость старших советников Обамы, которые поддержали президента в его желании добиваться полного замораживания строительства новых поселений.

Но когда Обама, следуя своим инстинктам прагматика, дал Джорджу Митчеллу, спецпредставителю на Ближнем Востоке, зеленый свет на то, чтобы договариваться о чем-то меньшем, чем полное замораживание строительства на оккупированных землях, президент не скорректировал декларированные ранее цели. Из-за этого возникло расхождение между публичными требованиями администрации и ее фактическими достижениями. Та же проблема с речью президента, в которой он заявил, что на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 2011 г. палестинское государство должно будет присоединиться к ООН – впоследствии администрация дезавуировала эти слова. В результате отношения с Израилем испортились, а введение лишь временного моратория на новые поселения разочаровало арабов.

Любопытно, что в целом отношения Обамы с израильтянами отличались полным отсутствием способности различать полутона. Его прорывная речь 2009 г. в Каире явно предназначалась для арабов; в то же время не было соответствующих визитов в Израиль или слов, предназначенных для израильтян. В итоге он еще на раннем этапе утратил возможность влиять на израильское общественное мнение. В свою очередь, это привело к провалу мирной дипломатии, поскольку Обама не мог воздействовать на позицию Нетаньяху, упорно следовавшего опросам общественного мнения и понимавшего, что он больше приобретет, чем потеряет у себя на родине, если отвергнет предложения президента США, которого его сограждане считают недружественным. Многие советники из окружения Обамы призывали его приложить больше усилий для того, чтобы попытаться изменить умонастроения израильтян. В их числе вице-президент Джозеф Байден, бывший глава администрации Белого дома Рам Эммануэль, государственный секретарь Хиллари Клинтон и ее советник Денис Росс. Но сам президент полагал, что сможет завоевать израильтян усиленной поддержкой в оборонной области, не понимая, что израильская общественность в действительности жаждет его внимания и благорасположения.

Все это могло бы быть забыто или прощено, убеди Обама арабский мир занять более конструктивную и обнадеживающую дипломатическую позицию. Но когда он оказался неспособен выполнить свои обещания по поводу разрешения палестинской проблемы и закрыть базу в Гуантанамо, разочаровалась и арабская улица. В конце концов арабы повернулись к нему спиной после того, как он занял сторону израильтян в виду приближающихся выборов. В итоге Обама лишился поддержки и израильтян, и палестинцев, а это худшее, что только могло произойти, поскольку он ровным счетом ничего не добился на Ближнем Востоке. Конечно, в лице Нетаньяху и Аббаса он получил крайне несговорчивых партнеров, но его собственные ошибки привели к тому, что оба «соскочили с крючка». Если в случае своего переизбрания Обама предпримет вторую попытку добиться мира на Ближнем Востоке, ему нужно будет убедить израильских и палестинских партнеров идти ради мира на риск, на необходимые, хотя и болезненные компромиссы. Но ему также нужно гораздо больше работать с ними, а не против них.

Ринуться вперед?

Арабское пробуждение – это самый неожиданный поворот событий, с которым Бараку Обаме пришлось столкнуться за время пребывания на посту президента. Он сумел выработать достаточно правильный подход к этой смуте и беспорядкам, понимая, что арабские революции не направлены против Соединенных Штатов, и следовательно, он не может решительно влиять на их исход. В отличие от протестов после выборов в Иране в июне 2009 г., когда Обама воздержался от критики, хотя иранский режим подавил продемократическое движение, на этот раз президент решительно поддержал требования свободы и демократии в арабском мире. Он также помог в свержении непопулярных диктаторов в Египте, Ливии и Йемене, делая в то же время все возможное, чтобы сохранить стабильность в регионе Персидского залива, в которой заинтересованы США. Не обошлось и без тактических просчетов – унижение президента Египта Хосни Мубарака, неспособность добиться глубоких реформ в Бахрейне и непростительная медлительность, из-за которой не удалось изгнать сирийского диктатора Башара Асада. Но в целом инстинктивный идеализм Обамы позволил Вашингтону занять правильную позицию перед лицом этого тектонического сдвига в истории. А врожденный прагматизм президента помог ему найти новый баланс между американскими ценностями и стратегическими интересами в этом неспокойном регионе.

Обама поддержал идею сохранения роли армии в Египте – это позволило добиться быстрого начала переходного процесса. Вместе с тем ставка на военных в роли «повивальной бабки» египетской демократии не принесла ожидаемых плодов. Хотя Верховный совет Вооруженных сил (ВСВС), временный правящий орган в Египте, неоднократно заявлял о намерении соблюдать все международные обязательства, в том числе мирный договор с Израилем, на поверку он оказался неспособен выполнить требования народа и защитить права меньшинств. Что еще хуже, вместо того чтобы обеспечить упорядоченный переход, к которому Обама стремился с первых дней революции, армия попыталась защитить свои особые интересы и поставить себя выше Конституции. Требуя от ВСВС уважать итоги недавно прошедших выборов и допустить к власти исламистов, Обама делает ставку на то, что «Братья-мусульмане» не будут пытаться навязать шариат четвертой части населения арабского мира. Он лелеет надежду на то, что эта победившая на выборах партия предпочтет стабильность, гарантом которой может служить сотрудничество с Соединенными Штатами и соблюдение мирного договора с Израилем, поскольку только так «Братья-мусульмане» смогут обеспечить реальные изменения к лучшему для тех, кто голосовал за них. Обама высказал суждение, что интересы США меньше пострадают, если попытаться участвовать в этом драматичном развитии событий вместо того, чтобы подавлять реальное волеизъявление граждан Египта. Но это сродни ставке в азартной игре: правильный исторический выбор в нынешних условиях означает необходимость согласиться с тем, что один из самых важных партнеров Соединенных Штатов в арабском мире будет управляться исламистскими религиозными партиями. Это ставка на то, что прагматизм исламистских лидеров перевесит их идеологическое неприятие идей либерализма, секуляризации и целей США в ближневосточном регионе.

Однако неопределенность в стратегических отношениях между Вашингтоном и Каиром компенсируется нежданной удачей в виде беспорядков в Сирии – союзнице Ирана в арабском мире. Если Иран потеряет Дамаск в качестве проводника своего политического влияния в самом сердце арабо-израильского конфликта, это станет для него серьезным стратегическим поражением. Международная изоляция Асада и его вынужденная сосредоточенность на критических внутриполитических вызовах, которые ему бросила сирийская оппозиция, уже существенно ослабили способность Дамаска поддерживать другого проводника иранского влияния в регионе – движение «Хезболла», которое стремится удерживать под контролем Ливан. Тем временем ХАМАС также сходит с иранской орбиты, дрейфуя в сторону египетского лагеря. Это объясняется растущим влиянием в Египте покровителя движения ХАМАС – партии «Братья-мусульмане». Достаточно сказать, что ХАМАС перенес свою штаб-квартиру из Дамаска, а Иран прекратил оказывать помощь этой группе.

Ливия в стратегическом смысле никогда не была на первом плане. Обама помог свергнуть жестокого диктатора в этой стране сравнительно малой кровью, поддержав военную интервенцию европейских союзников по НАТО, которая в немалой степени способствовала успешному исходу. Но косвенных издержек избежать не удалось. Непрерывно призывая к низвержению Муаммара Каддафи, в то время как это не предусматривалось резолюцией Совета Безопасности ООН, разрешившего военное вторжение войск альянса, Обама подтвердил обвинения Пекина и Москвы, заявивших, что Запад будет искажать смысл резолюций ООН ради достижения своих целей. Непредвиденным следствием стало то, что Китай и Россия, а также другие быстроразвивающиеся державы (Бразилия, Индия и ЮАР), участвующие в работе Совбеза, больше не желают поддерживать резолюции, которые могут привести к военным интервенциям с целью смены правлений в других странах арабского мира. Это затруднило Обаме задачу изоляции режима Асада.

Между тем поиск равновесия между американскими ценностями и интересами, который ведет Обама, неизбежно подвергнется серьезному испытанию в Персидском заливе, и произойдет это скорее раньше, чем позже. Похоже, что Саудовская Аравия твердо решила не допускать политических реформ у себя на родине, а заодно предотвратить их в соседнем Бахрейне. Она явно не желает, чтобы процессы политической либерализации затронули королей и шейхов в регионе Персидского залива. Подобный подход нельзя назвать жизнеспособным, долговременным решением, несмотря на то, что монархии более легитимны в глазах местного арабского населения, чем фараоны и генералы, правившие в других странах арабского мира.

И в самом деле, складывается впечатление, что ни один авторитарный арабский режим не сможет длительное время игнорировать требования политической свободы и подотчетного правительства, которые выдвигают народные массы. Склонность Обамы пустить этот переходный процесс на самотек, в общем-то, понятна. Однако подобный подход может оказаться близоруким, если только Обаме не удастся договориться о новом соглашении с саудовским королем Абдуллой. Обаме нужно убедить короля, что составление дорожной карты, которая в конечном итоге приведет к установлению конституционных монархий в соседних странах – сначала в Бахрейне, а со временем в Иордании и других государствах, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, – сможет лучше защитить эти королевства, а также интересы их подданных.

Положа руку на сердце, следует признать, что более последовательная политика США на Ближнем Востоке вовсе не обязательно привела бы к более позитивным результатам с самого начала восстаний. В большинстве случаев влияние Соединенных Штатов на ситуацию было ограниченно. Но итоги взрывных событий в арабском мире в сочетании с неспособностью Обамы добиться мира между израильтянами и палестинцами и решимостью Турции стать лидером арабского мира, пожертвовав при этом отношениями с Израилем, лишили Вашингтон последовательной стратегии и не оставили другого выбора, как только реагировать на непредсказуемые события.

Ядерная опасность

Обама вступил в должность президента с твердым намерением «стремиться к миру и безопасности в мире без ядерного оружия», как он заявил в своей знаменитой Пражской речи в апреле 2009 года. Президент понимал, что без Москвы он не сможет реализовать свой план, поэтому попытался перезагрузить отношения с ней и снять напряженность, вызванную приближением НАТО к границам России и желанием Буша разместить элементы противоракетной обороны в Чехии и Польше. Новый Договор о сокращении наступательных стратегических вооружений (СНВ), подписанный Обамой и российским президентом Дмитрием Медведевым в марте 2010 г. и предусматривающий сокращение американского и российского ядерного арсенала, был проявлением этого нового партнерства, которое было призвано подать пример остальному миру.

Иран и Северная Корея остаются главной проблемой, препятствующей утверждению режима нераспространения ядерного оружия. Обама попытался взаимодействовать с Ираном, но когда усилия не принесли плодов, начал оказывать на Тегеран давление. Стремясь поставить заслон на пути распространения ядерного оружия, Обама хотел, чтобы нарушители общих правил пожинали, как он выразился, «все более серьезные последствия», то есть против них должны быть введены санкции, которые можно охарактеризовать как «реальную расплату». Обама попробовал наладить взаимодействие с Ираном и Северной Кореей, и это повысило его шансы на успех в ООН, когда он стал добиваться широкой поддержки своей жесткой позиции. Даже Китай и Россия проголосовали за введение более строгих санкций в отношении Ирана за нарушение им Договора о нераспространении ядерных вооружений.

Попытки администрации изменить поведение Пхеньяна не привели к положительному результату, но по крайней мере позволили Соединенным Штатам получить другие важные дипломатические преимущества. Четко сформулировав последствия продолжающегося развертывания ядерных и ракетных вооружений в виде усиления военного присутствия США в Северо-Восточной Азии, администрация тем самым подтолкнула Китай к более решительным действиям по обузданию Северной Кореи. Белый дом также грамотно работал с Сеулом, чтобы выработать общую линию поведения в отношении КНДР. Как следствие, союз Соединенных Штатов и Южной Кореи крепок как никогда. Расширенные консультации с Токио также позволили улучшить отношения с японским правительством и снизить риск ослабления союза с Японией в связи с приходом к власти там Демократической партии после более чем 50-летнего безраздельного правления либерал-демократов.

Точно так же, несмотря на трения с Израилем по палестинскому вопросу и с Саудовской Аравией по поводу пробуждения в арабском мире, тесное сотрудничество с этими важнейшими ближневосточными союзниками для противодействия Ирану повысило эффективность американской стратегии.

Во время написания данной статьи Иран и Северная Корея продолжают программы создания ядерных вооружений и баллистических ракет. Особенно дерзкий вызов международному сообществу бросает Тегеран, и обе страны нервируют соседей. Но они уже начали пожинать «все более серьезные последствия», о которых предупреждал Обама в Пражской речи. И ценой неимоверных дипломатических усилий Обама убедил Китай и Россию в необходимости сотрудничать с ним по более широкой повестке контроля над вооружениями, а также с Советом Безопасности ООН в его стремлении заставить Иран и Северную Корею платить все более высокую цену за свою несговорчивость. Все это, вкупе с другими мерами, вынудившими иранских лидеров столкнуться со зловещими последствиями упорного продвижения к созданию ядерного оружия, возможно, убедило Пхеньян в необходимости обдумать шаги по возобновлению шестисторонних переговоров. Кроме того, действия Обамы дали сигнал другим государствам – становиться «странами-изгоями» себе дороже.

Хотя прорывов в области всеобщего разоружения пока не произошло, Обама укрепил приверженность мирового сообщества режиму нераспространения и идее ядерного разоружения. По этой причине Иран и Северная Корея сталкиваются с растущей изоляцией в нарождающемся новом мировом порядке, архитектором которого является Обама. Однако перспектива возможной разработки Ираном собственного ядерного оружия ставит под вопрос эффективность подобных усилий. Это может нанести удар по режиму нераспространения – главному столпу мирового порядка под руководством США – и заронить сомнения в действенности тактики оказания давления, которую избрал Обама.

Что дальше?

Внешняя политика Обамы была разумной и серьезной, но не новаторской. Он умело отстаивал интересы своей страны в большинстве областей, но может похвастать немногими свершениями (особняком здесь стоит устранение Усамы бен Ладена), которые стали бы частью его исторического наследия. Он стоял на страже экономической безопасности и не позволил Соединенным Штатам скатиться в еще более глубокую экономическую пропасть, а это уже немало. Но его достижения фактически сводятся к предотвращению худшего сценария – например, еще одного ужасного теракта или еще одной Великой депрессии. Разрыв между риторикой президента и его делами породил разочарование на родине и за рубежом среди тех, кто не оценил по достоинству применяемый Обамой пошаговый, а не трансформационный метод достижения успеха. Послужной список президента фактически оставляет его без четкой дорожной карты на будущее в случае его переизбрания. Ирония в том, что эту ситуацию можно выправить, снова подняв на щит приоритет Обамы: постепенную корректировку лидирующей роли США в формирующемся мировом порядке. В последние семь десятилетий возглавляемая Соединенными Штатами система международных отношений способствовала развитию и усилению других держав – от государств Европы и Японии до прочих стран Азии, Латинской Америки и государств на других континентах. Постепенные направленные изменения, соответствующие растущей роли этих усиливающихся держав в конструктивном управлении системой, могли бы принести пользу большинству государств, включая и Соединенные Штаты.

Похоже, Обама это хорошо понимает, но он пока еще не разработал четкую стратегию достижения результатов и не нашел способа убедить американскую общественность в необходимости проведения подобного курса и его преимуществах.

Краеугольным камнем могло бы быть смещение акцентов в направлении Азии, о котором администрация Обамы объявила осенью прошлого года. Если наполнить это понятие конкретным содержанием и осуществить сдвиг продуманно, то США могли бы застолбить за собой роль мирового лидера на годы вперед и выработать правила для стимулирования торговли и инвестиций. Нужно снизить численность вооруженных сил и сделать их более гибкими, а также тесно сотрудничать с зарубежными партнерами и союзниками. Необходимо также реформировать международные и региональные организации, чтобы сохранить за Америкой ведущую роль, и в то же время чтобы эти организации точнее отражали меняющийся расклад сил в мире.

Однако способность Обамы эффективно осуществлять подобную стратегию будет зависеть от двух факторов: некатастрофичного разрешения иранского ядерного вопроса и восстановления сбалансированного экономического развития в самих Соединенных Штатах. Если Иран обзаведется ядерным оружием, а Израиль или США решат нанести по нему удар, чтобы не допустить этого, вопросы безопасности на Ближнем Востоке снова станут внешнеполитическим приоритетом. В результате регион погрузится в хаос, и решение всех других вопросов придется отложить до лучших времен. С Обамой может случиться то же, что с Майклом Корлеоне – в тот момент, когда ему будет казаться, что удалось существенно уменьшить вовлеченность в дела региона, он будет снова втянут в его орбиту с удвоенной силой.

Второй фактор заключается в том, удастся ли президенту преодолеть структурные проблемы Соединенных Штатов, такие как низкие темпы роста экономики, высокая безработица и непосильное долговое бремя. Мировая система основана на политической, экономической и военной мощи США. Сегодня эта мощь поставлена под сомнение, и внутриполитические проблемы, с которыми сталкивается американское общество, влияют на ожидания и настроения людей в разных частях мира. Это многомерная задача, но способность Вашингтона дать достойный ответ на финансовые вызовы и в то же время осуществлять необходимые инвестиции, которые позволят Соединенным Штатам адаптироваться к меняющимся условиям и сохранить в будущем конкурентоспособность, будет критически важным элементом любой серьезной программы.

Можно и нужно урезать бюджет на оборону и безопасность, но не до такой степени, чтобы полностью развалить силовые ведомства. У США все еще много преимуществ: самая сильная в мире армия, мощная сеть союзников и партнеров, первенство в научных исследованиях и технологических разработках, лучшая в мире система высшего образования, лидерство в области инноваций и высокотехнологичного производства. Соединенные Штаты остаются демографическим «плавильным котлом», домом для представителей всех основных наций и культур мира. В стране благоприятная демографическая ситуация – умеренный и сбалансированный рост населения. Можно также упомянуть о прозрачной политической системе и надежной власти закона, которая помогает привлекать зарубежные инвестиции, а также обильные природные ресурсы и полезные ископаемые, развитое и энергичное гражданское общество и колоссальный опыт мирового лидерства.

И все же некоторые ключевые политические сферы развиваются в неверном направлении, и экономическое будущее остается под угрозой. Попросту говоря, продолжающееся ослабление экономических основ несовместимо с сохранением национальной мощи в долгосрочной перспективе и успешной внешней политикой. Таким образом, неспособность Соединенных Штатов остановить упадок у себя дома и во всем мире будет иметь гораздо более печальные последствия, чем падение личной популярности президента Обамы в народе или в своей партии.

Мартин Индик – вице-президент и директор внешнеполитической программы в Институте Брукингса.

Кеннет Либерталь – директор Центра Джона Торнтона в Китае и старший научный сотрудник по внешней политике, мировой экономике и развитию в Институте Брукингса.

Майкл О’Хэнлон – старший научный сотрудник и директор отдела внешнеполитических исследований в Институте Брукингса.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 июля 2012 > № 735559

Боливия прекращает дипломатические отношения с Парагваем и отзывает своего посла в знак протеста против импичмента президенту Фернандо Луго, вынесенного парламентом страны 22 июня, заявил в субботу боливийский президент Эво Моралес.

Таким образом, Боливия присоединилась к ряду стран Латинской Америки, решивших отозвать глав своих дипломатических ведомств из Асунсьона для консультаций или в знак протеста против отстранения от должности главы государства.

"Мы не признали и не признаем президентов, которые появляются в результате таких политических маневров путчистского конгресса", - приводит слова Моралеса мексиканский канал Televisa.

Вице-президент Парагвая 49-летний Федерико Франко приступил к временному исполнению обязанностей главы государства после смещения Луго, он будет руководить страной до апреля 2013 года, когда в Парагвае пройдут всеобщие выборы.

"Для нас Луго остается демократическим и легитимным президентом", - подчеркнул глава Боливии. По его словам, дипломатических отношений с Парагваем у Боливии не будет до тех пор, пока пришедший к власти в результате "организованного конгрессом переворота" Франко не покинет свой пост.

Среди стран, отозвавших ранее своих послов из Парагвая для консультаций, - Мексика, Перу, Бразилия, Уругвай, Чили и Колумбия. При этом посланники Аргентины, Венесуэлы и Эквадора отозваны в знак протеста против импичмента президенту. Теперь к ним присоединилась и Боливия.

Глава Парагвая был отстранен от должности в связи с ненадлежащим исполнением своих обязанностей. В частности, это связано с гибелью 17 человек в ходе столкновений полиции и крестьян 15 июня. Дмитрий Знаменский.

Страны Латинской Америки обладают на данный момент самым совершенным аппаратом подготовки и организации выборов, заявил в интервью РИА Новости председатель Центральной избирательной комиссии РФ Владимир Чуров.

Глава ЦИК находится в Мексике в качестве наблюдателя на проходящих здесь в воскресенье всеобщих выборах.

"Вероятно, история их к этому подтолкнула", - отметил Чуров, подразумевая длительный период военных переворотов и политической нестабильности, имевший ранее место на континенте.

Глава ЦИК РФ намерен более детально изучить мексиканский опыт проведения выборов.

"У них гораздо меньшие по числу избирателей участки: примерно 80 миллионов избирателей, но почти 150 тысяч участков", - сказал он, отметив, что в России на 110 миллионов избирателей приходится всего 96 тысяч участков.

"Я - сторонник малочисленных участков, надо будет на это внимательно посмотреть, но мы работаем в рамках бюджета, а организация каждого участка обходится примерно в 40 тысяч рублей", - сказал Чуров.

Также он намерен ознакомиться с работой мексиканского аналога системы ГАС-выборы.

"Если у нас точек ввода информации (в систему) около 3 тысяч, то у них - всего 300, и они более крупные, посмотрим, как это работает с точки зрения подведения итогов, ведь в Мексике есть пауза в три дня до объявления официальных итогов выборов", - заметил председатель ЦИК РФ.

По его словам, сейчас ЦИК имеет соглашения о сотрудничестве с Перу, Мексикой, Бразилией и Боливией. Дмитрий Знаменский.

Русский национализм и российская геополитика

Пойдет ли Россия путем Турции?

Резюме: Раньше русский национализм был для России и самого русского народа своего рода резервным историческим проектом, который пунктирно заявлял о себе в переломные моменты, но не мог всерьез оспорить имперского мейнстрима. Теперь имперского проекта (как альтернативы национальному) в России больше нет, есть только имперские фантомные боли.

Для исследователя национализма, как и для его идеолога, одна из главных проблем – парадоксальное словоупотребление. С одной стороны, «национализм» – одиозное, маргинальное явление, синоним социальных девиаций. Эталонной в этом отношении можно считать формулировку из проекта предвыборной программы Владимира Путина («Программы 2012–2018»), опубликованной на старте кампании: «Мы будем бороться с попыткой использовать информационное пространство для пропаганды жестокости, национализма, порнографии, наркомании, курения и пьянства». Думаю, многие шедевры политической пропаганды меркнут перед красотой этого логического ряда.

С другой стороны, «национализм» – один из бесспорных соавторов современной эпохи, common sense исторического модерна. Так называемый принцип национальности стал решающим не только и не столько в перекройке территориальных границ старого имперского миропорядка, сколько в ревизии его социальных, сословных границ. Утверждение гражданского равенства в череде европейских революций и реставраций было движимо пафосом национального достоинства. Сначала средние, а затем и массовые слои общества перестали быть «низшими сословиями» именно постольку, поскольку стали «англичанами», «немцами», «французами». «Национализм стал стимулом… перехода от статуса… подданных к статусу граждан», – пишет Юрген Хабермас, которого вряд ли можно заподозрить в симпатиях к национализму. Американский исследователь Лия Гринфельд добавляет к этому, что основанная на культуре национальная идентичность «довела до конца то, что Просвещение не смогло: уравняла их («неприкрепленных интеллектуалов» и представителей образованной буржуазии. – Авт.) в человеческом отношении с любым представителем высшего класса».

«Национализмом» в широком смысле является сама манера структурировать социальное пространство в национальных категориях. Энтони Смит называет это «методологическим национализмом», а Майкл Биллинг – «банальным национализмом». Ни первое (дискриминационное), ни второе (рамочное) понятие национализма не пригодно для выявления содержательной стороны позиции.

Первое – просто в силу жанровых соображений. Вряд ли стоило бы вести передачу «Международная панорама» в категориях передачи «Дорожный патруль». «Национализм», идущий через запятую с курением и пьянством, является не политическим, политико-полемическим понятием, а просто ругательством с использованием переноса значения.

Со вторым понятием несколько сложнее. Оно как раз является политико-полемическим. Несмотря на свою широту, оно включено в довольно интенсивную оппозицию – есть «вещь», которую оно оспаривает и которая оспаривает его. Это глобализация. Тоже в широком, методологическом смысле, как о ней рассуждает, например, Ульрих Бек.

«Глобализация, – пишет он, – означает разрушение единства национального государства и национального общества (т.е. разрушение одной из главных «привычек» методологического национализма. – Авт.). Образуются новые силовые и конкурентные соотношения, конфликты и пересечения между национально-государственными единствами и акторами, с одной стороны, и транснациональными акторами, идентичностями, социальными пространствами, ситуациями и процессами – с другой».

Т.е. как раз в контексте международных отношений эта оппозиция критически важна. Но все дело в том, что перед лицом того превращения, о котором говорит Бек, «методологический национализм» уже не может оставаться всего лишь методологическим. Он либо просто теряется, размывается в мире трансграничных идентичностей, либо перестает быть банальной привычкой, когнитивной рамкой, становясь активной и осознанной нормативной концепцией. Точнее сказать – вновь становясь. Поскольку именно осознанной нормативной концепцией он и был в период своего становления, когда деление мира на нации было не банальностью, а вызовом самим основам феодально-династической картины мира.

Упрощенно смысл этой нормативной концепции я бы свел к двум постулатам.

1. Понимание легитимности государства/государственной власти через нацию.

На этом уровне национализм противостоит династическим, теократическим, идеократическим концепциям власти. Можно было бы сказать, что речь просто-напросто о демократии. Это так. Но речь не о процедурной демократии как таковой, а о ее основании, каковым является современная концепция суверенитета.

Положение Декларации прав человека и гражданина 1789 г., гласящее: «Источником суверенной власти является нация», означает, что суверенная власть имеет в своей основе не проекцию трансцендентного порядка («божественное право» королей) или, забегая вперед, не проекцию утопии/модели будущего в настоящее («всепобеждающее учение» генсеков), а некую представительную способность. Т.е. способность олицетворять народ как целостность, как политическую личность. Чтобы было понятно, что дело не в процедурной демократии (выборы – лишь технология представительства), напомню: представительной способностью может обладать и монарх, если его власть истолкована как функция народного суверенитета, а он сам – как «представительное лицо». Это означает безусловный разрыв с традиционной концепцией монархии, благодаря которому, собственно, многие монархические дома и сохранились в современную эпоху, продемонстрировав завидную ловкость в переоблачении феодального института в национальные одежды.

2. Понимание нации не через абстракцию общественного договора, а через идею совместного наследия. На этом уровне национализм противостоит либерализму и, шире, универсализму Просвещения (включая и тот строй мысли, в котором выдержана упомянутая Декларация 1789 года). Но противостоит не обязательно в качестве антагониста, а подчас в качестве имплицитного знания. Знания о том, что общность правовых институтов, как правило, возникает и развивается на базе общности культуры, языка, исторического самосознания.

Условный «общественный договор» заключается не между случайными друг для друга людьми, а между людьми, имеющими минимум взаимного доверия, способными друг друга понимать, различающими «своих» и «чужих» и, соответственно, знающими, с кем именно необходимо достичь соглашения. И все подобные свойства обеспечиваются не «естественной природой» людей, а их совместной историей.

Поэтому в «гражданском состоянии» имеют значение не только индивидуальные права и публичные институты для их реализации, но совместное достояние (материальное и нематериальное), которое делает возможным то и другое. Отсюда присущее национализму понимание природы государства. Оно воспринимается как механизм политики идентичности. Его целью видится не только обеспечение индивидуальных прав, но и сохранение/воспроизводство совместного наследия, передаваемого от поколения к поколению.

Гражданство воспринимается не как формальное членство, а как соучастие в общем деле/общей судьбе, которое невозможно вне способности говорить на одном языке (в прямом или переносном смысле) и чувства сопричастности, присущих национальному единству. «Если в народе нет чувства солидарности, если он говорит и пишет на различных языках, то не может существовать объединенного общественного мнения, необходимого для представительного правления», – пишет Джон Стюарт Милль.

Национализм: историческая ситуация

Милль был одним из немногих либеральных теоретиков, признававших националистический фундамент современного демократического государства. Чаще это оставалось за скобками и не артикулировалось явным образом. Что, с одной стороны, понятно: многие вещи лучше практиковать, не декларируя явным образом. Но с другой стороны, чревато проблемами: нация относится к числу самореферентных общностей, т.е. общностей, воспроизводящихся через знание о себе, и это знание должно быть по возможности адекватным. Чтобы воспроизводить базовое свойство современного национального государства – синергию политической власти и культурной однородности, – его необходимо адекватным образом артикулировать, что оказалось невозможно в силу табу на национализм на определенном этапе европейской истории. Стоит отметить, что этапом, на котором возникло это табу, стал отнюдь не собственно послевоенный период. В этот период как раз отдельные европейские национализмы деятельно праздновали свою победу над нацизмом, примерами чему служат феномен голлистской Франции или послевоенные этнические чистки в странах Центральной и Восточной Европы. А вне европейского ареала – не будем забывать – век национализма вообще только начинался. Скорее, табу на национализм (на артикуляцию национальной «предвзятости» современных демократических государств) возникло по итогам культурной революции 1960–1970-х гг. прошлого века, бросившей вызов «консервативным» основаниям западной цивилизации и серьезно изменившей ее моральный облик.

Эту эволюцию современного государства, которое сначала порождается национализмом, затем предпочитает о нем забыть и, в конечном итоге, от него отказаться, декларируя свою универсальность и практикуя культурный нейтралитет, обосновывает Хабермас. Если «в начале своего развития», утверждает он, национальному государству «вряд ли хватило бы сил на достижение… нового… уровня общественной интеграции» без «культурной интерпретации прав политического участия», то в фазе зрелости оно больше не нуждается в доминирующей культуре – достаточно чисто правовых форм интеграции.

Но нации – это не достигнутые состояния, это процессы, которые необходимо снова и снова возобновлять на всех уровнях, и все усилия по правовой и политической интеграции общества без его культурной интеграции будут бесплодны. Кстати, в отличие от Хабермаса, это хорошо понимает Верховный суд Германии, который по запросу в связи с Маастрихтским договором признал: «Конституционное государство требует определенной культурной однородности граждан».

Дав трещину в фундаменте, здание современности начинает проседать. Множественные кризисы «позднего модерна» – кризис демократического участия, кризис социального государства, кризис образования и воспитания – имеют в общем знаменателе эрозию национального единства, утрату оснований морального консенсуса и социальной солидарности.

Этим задана историческая повестка нового национализма.

Если национализм «первой волны» был идеологией в целом революционной (он революционизировал общество, будучи новым принципом легитимности власти и, шире, новым принципом социальной картографии – я имею в виду членение социального и географического пространства на нации), то национализм сегодняшнего дня является скорее консервативной идеологией. Консервативной – в смысле возобновления истоков, защиты основ, а не сохранения статус-кво.

Его миссия – артикуляция непризнанных и, как следствие, рискующих быть утраченными оснований проекта «модерн». Т.е. – национальных, партикулярных оснований того, что воспринимается как нечто универсальное. О каких взаимосвязях идет речь, думаю, в целом уже понятно:

культурная целостность и суверенитет как основание представительной демократии, национальная солидарность («горизонтальное братство» национализма) как основание социального государства, национальный эгоизм промышленной политики как основание экономического богатства, стандартизация общества на базе национальной высокой культуры («ассимиляционизм») как основание современных систем массового образования/воспитания, унаследованная христианская идентичность европейских народов как основание культуры прав человека.

И так далее.

Если всмотреться в этот «дискурс об основаниях», балансирующий где-то на грани банальности и неполиткорректного радикализма, можно заметить, сколь сильно изменились отношения национализма с либерализмом как главной фасадной идеологией современности. Если на раннем этапе он идет с либерализмом рука об руку (они едины в преодолении феодальных порядков), то сегодня оказывается по отношению к нему в глубокой оппозиции. Во многом – вынужденной, поскольку либерализм главным образом и стал идеологией той самой глобализации, которая, по Ульриху Беку, «разрушает единство национального государства и национального общества», а вместе с ним – и субстанцию проекта «модерн».

Глобализацию в этом значении не стоит понимать как объективный процесс развития средств связи, а скорее – как проект своего рода двойной эмансипации, «сверху» и «снизу». Субъектами «эмансипации сверху» являются те элиты, которые давно тяготятся национальным государством как системой связывающей их хозяйственной, культурной, политической солидарности. В их логике разрушение национальных барьеров равнозначно снижению издержек. Субъектами «эмансипации снизу» являются меньшинства, тяготящиеся доминированием культуры национального и морального большинства. На пересечении обоих процессов происходит размывание «среднего класса» и далеко идущая фрагментация общества.

Правый антиглобализм: повестка для России

Перед лицом этих вызовов национализм лишается счастливой возможности быть локальным сознанием. Отвечать на вызовы проекту национальных государств нужно на том уровне, на котором они возникают. А это глобальный уровень, уровень развертывания глобализации как исторического проекта. Поэтому национализм в своем международном измерении предстает как правый антиглобализм.

Однако здесь возникает очевидный парадокс, напряжение между национальными целями подразумеваемой «реконкисты» (возвращение национальным государствам, насколько это возможно, внутренней целостности и суверенности) и очевидной недостаточностью национального масштаба (масштаба отдельно взятых государств) для их достижения.

Этот парадокс хорошо заметен в риторике обновленного «Национального фронта» – самой яркой из националистических сил последнего времени. Идеи Марин ле Пен действительно можно назвать правым антиглобализмом – она мыслит комплексно и находит общий знаменатель для проблем, которые действительно имеют общую природу, в качестве ипостасей глобалистского проекта (аутсорсинг, экспансия китайского бизнеса, безответственность крупных ТНК, массовая иммиграция, геттоизация, мультикультуралистская реформа школьного образования, размывание среднего класса и т.д.). Но уже в рецептах очевиден разрыв. С одной стороны, рекомендуемый ею протекционизм (миграционный, промышленный, да и культурный) может быть стратегически эффективен только в европейских масштабах, с другой – именно евроинтеграция оказывается одной из главных мишеней пропаганды.

И это не субъективное заблуждение, а отражение реальной дилеммы: наднациональные интеграционные структуры ЕС действительно часто оказываются проводниками неолиберального проекта и своего рода «точками входа» глобализации в Европу, но и демонтаж наднациональных конструкций не выход. Закрыться от разрушительного действия глобализации невозможно в масштабе компактного национального государства, необходимо защищенное «большое пространство».

Глобализацию вряд ли можно победить, зато из нее можно «выйти» большими политико-региональными группами. Поэтому геополитика «пан-регионов» сегодня не альтернатива геополитике национальных интересов, а одна из ее проекций. Собственно, это главная дилемма правого антиглобализма – необходимость поиска адекватных наднациональных форм для решения национальных задач. Или, точнее сказать, – интер-национальных форм. Сегодня актуально новое прочтение интер-национализма, на этот раз через дефис. Т.е. программы взаимной соотнесенности «националистов» разных стран, чьи проекты были бы как минимум не враждебны друг другу, как максимум – совместимы в едином геокультурном, хозяйственном, оборонном пространстве.

Как общий принцип это понятно. Но формулу «интер-национального» баланса придется искать применительно к каждому конкретному случаю. Случай, который интересует нас больше других, – это Россия. Поэтому дальше речь пойдет о том, как специфицируется повестка правого антиглобализма применительно к нашей стране.

Попробую выразить эту специфику в нескольких постулатах.

1. Россия сверхтипична. Мы любим говорить о своей исключительности. Но наша сегодняшняя ситуация является типовой, даже модельной для современного мира. Наверху – предательство элит: жизненный выбор в пользу внешних центров цивилизации, восприятие страны как добычи, вывод капитала/отказ от его концентрации на национальном уровне, конвертация национальных ресурсов в гипотетическое членство в клубе глобальных элит и/или сверхпотребление («нефть в обмен на удовольствие»).

Внизу – экспансия меньшинств: консолидация «этносословий» (удачный термин Павла Крупкина для коалиций этнических кланов – криминальных, коммерческих и административных) в условиях атомизированного общества и слабых институтов правопорядка. Массированная замещающая иммиграция с «бедного юга» (пока без образования компактных гетто, но с тенденцией к появлению широкого мультиэтничного гетто «бедного юга» внутри страны, в которое рискуют войти все, кто не может физически и социально изолироваться от мигрантизированного/архаизированного социума).

В середине – даже не размывание «среднего класса», а его обвал, с гибелью под обломками больших масс людей и элементов социального уклада. Я имею в виду гибель советского «среднего класса» в десятилетие победного шествия глобализации, каковым были 1990-е годы.

В минувшее десятилетие рост показателей уровня жизни позволил говорить о формировании нового среднего класса. Но он явно не становится и не станет в обозримое время доминирующей социальной силой. Во-первых, потому что рост ВВП происходил параллельно росту социального неравенства. Во-вторых, потому что «средний класс» – это не столько характеристика уровня дохода, сколько показатель уровня социальной интегрированности, который, в свою очередь, зависит от качества социальных инфраструктур (образование, здравоохранение, правовая защищенность). А оно в целом продолжает снижаться, что тоже, увы, соответствует глобальным трендам (одно из главных измерений нового неравенства в развитых обществах – деградация общедоступных социальных инфраструктур).

Иными словами, мы в целом движемся в общем, «глобальном» русле. Но с большим опережением. Опережение связано с тем, что нам ощутимо не хватает тех барьеров, которые сдерживают разрушительные проявления глобализации в других государствах. В развитых странах это механизмы представительной демократии, сильное гражданское общество, система правопорядка и т.д. Где-то это, напротив, традиционные социальные структуры и религиозные нормы. В развивающихся странах сглаживать многие проблемы позволяет сама динамика экономического роста плюс сильная, национально ответственная власть (Китай, Бразилия в последнее десятилетие).

Всего перечисленного нам отчетливо недостает, отсюда – сомнительная честь быть витриной глобализационной динамики социума и в очередной раз играть роль марксова «язычника, страдающего от язв христианства». Собственно, это известно давно: противоречия цивилизационного уклада острее проявляются на периферии. Но благодаря этому на периферии могут быть даны и более острые ответы. Позволю себе предположить, что правый антиглобализм в России имеет не только особую актуальность, но и особые шансы на успех.

2. Россия обладает потенциалом самодостаточности. «В период дебатов о глобализации и всеобщей зависимости, – пишет Эмманюэль Тодд, – Россия… может стать гигантской демократической страной, имеющей равновесие внешнеторгового баланса и обладающей энергетической независимостью. Короче говоря, в мире, где доминируют Соединенные Штаты, она может стать воплощением голлистской мечты». В случае с голлистской мечтой Тодд, возможно, сказал больше, чем хотел. Ведь это не просто мечта о реальном суверенитете, это мечта о суверенитете в ситуации, когда планета стала ареной для игры превосходящих сил. Чужой игры, в которую так легко быть втянутыми на чужих условиях.

Для де Голля такой игрой была американо-советская биполярность, для современной России – американо-китайская. При всех различиях между ними в обоих случаях речь идет о конфликтном сосуществовании двух сверхдержав (в американо-китайском случае – конфликтном симбиозе, что чревато еще большим напряжением), от которых зависит положение дел в мире и которые испытывают его на прочность. Сегодняшняя нестабильность в Северной Африке, на Ближнем и Среднем Востоке вполне может быть прочитана как ситуация косвенного конфликта сверхдержав (через посредничество третьих сил) в условиях невозможности их прямого военного столкновения. Т.е. как нечто относительно знакомое по американо-советскому опыту.

Существенное различие состоит в том, что если в эпоху прежней биполярности угроза миру исходила от взаимных противоречий сверхдержав, то сегодня также (а возможно, и прежде всего) – от их внутренних противоречий.

Эмманюэль Тодд много пишет о тех внутренних проблемах, которые делают Соединенные Штаты «опасной державой», отнюдь не безумной, но вынужденной реализовывать «стратегию умалишенного». «Блуждающая и агрессивная, напоминающая походку пьяницы стратегическая траектория “одинокой сверхдержавы” может быть удовлетворительно объяснена только на пути выявления нерешенных или неразрешимых противоречий и вытекающих отсюда чувств неудовлетворенности и страха».

Это эффект неожиданной бесполезности, постигший США после окончания холодной войны. Новая биполярность не имеет открытой блоковой формы и реализуется преимущественно в экономической, а не военной сфере. В этой ситуации откровенная избыточность (с точки зрения интересов союзников и мира в целом) инфраструктуры глобального военного присутствия Соединенных Штатов может камуфлироваться только за счет генерирования и консервации множественных локальных конфликтов и конструирования вспомогательных «осей зла».

Это огромный внешний долг и внешнеторговый дефицит, критическая зависимость от внешнего мира в экономической сфере, балансируемая позицией эмитента «мировой валюты». Необходимость обеспечения такой позиции под залог внеэкономических активов (политический контроль за мировыми ресурсами, военное превосходство) опять же отсылает к стратегии генерирования локальных кризисов.

Эти и подобные обстоятельства делают США державой «эксцентричной» во всех смыслах – вынужденной хронически «выходить из себя», сбрасывая внутреннее напряжение во внешний мир. Но ровно то же самое, хотя и в силу иных обстоятельств, можно сказать о КНР. Совокупность вызовов, с которыми сталкивается Китай, – демографических, социально-экономических, экологических, идеологических – может находить разрешение или хотя бы отсрочку только на пути разноплановой глобальной и региональной экспансии (об этом подробно пишет Александр Храмчихин).

Таким образом, обе глобальные сверхдержавы, чтобы поддерживать свою внутреннюю устойчивость (в одном случае за счет высоких стандартов потребления, в другом – высоких стандартов роста), вынуждены (или будут вынуждены) продуцировать нестабильность вовне. Сама конструкция миропорядка эпохи американо-китайской биполярности генерирует кризис.

Если дополнить это картиной стихийных вызовов (изменение климата, новое «великое переселение народов», ресурсные кризисы, религиозные войны новой волны – болезненное протекание урбанизации, демографического перехода в исламских регионах и т.д.), то «глобальный мир» предстанет совсем не тем местом, куда мы должны как можно глубже интегрироваться. Напротив, критически важно сохранять по отношению к нему автономию – силовую, хозяйственную, ценностную.

Разумеется, это не значит, что все двери должны быть закрыты. Но двери должны быть. И ключи должны оставаться внутри. Собственно, это и называется суверенитетом.

3. Россия достаточно однородна. Владимир Путин как-то сказал, что реальный суверенитет – эксклюзивная вещь в современном мире. Это действительно так. Стран, обладающих большой территорией, разнообразными природными ресурсами, более или менее многочисленным населением, научно-технологическим и оборонным потенциалом, традицией государственности, на планете совсем не много, и Россия, безусловно, входит в их число. При этом от большинства из них она отличается одним весьма важным свойством: при своем масштабе пространства она удивительно однородна в культурно-этническом отношении. По крайней мере, пока.

К этническому ядру здесь принадлежит порядка 85% населения (русские, белорусы, украинцы – внутри Российской Федерации они по-прежнему могут считаться единым народом). Русский язык безоговорочно доминирует практически на всем пространстве страны (за исключением относительно компактных анклавов иноязычия). Этнические меньшинства в целом в немалой степени русифицированы, внутри самого русского ядра нет таких барьеров для взаимопонимания (диалектных, социокультурных), какие есть между, например, «северянами» и «южанами» у ханьцев или итальянцев.

Это противоречит дежурным рассуждениям об «уникальной многонациональности» России. Но уникальным в национальной конструкции нашей страны является разве что тот самоотверженный радикализм, с которым большевики реализовали принцип институционализации этничности в территориальном устройстве, а «демократы» ельцинского призыва возвели его на новую ступень в асимметричном федерализме.

По аналогии с «институциональными ловушками», по которым мы блуждаем весь т.н. переходный период, можно говорить об «институциональных минах», заложенных в этно-территориальном устройстве страны, что, несомненно, ограничивает мой тезис об однородности. До тех пор, пока это пространство не разминировано (желательно не посредством стихийных подрывов), говорить о его однородности можно лишь условно. Это однородность с изъянами.

Вопреки другому официальному трюизму, гласящему: «В многонациональности – наша сила», территориализация этничности – основной пункт стратегической уязвимости нашей страны. В той ситуации кризисогенного мира, о которой шла речь выше, значение имеет не только потенциал самодостаточности пространства, но и уровень его внутренней консолидации. Задача стратегии реального суверенитета – сбалансировать эти сложно сопрягаемые императивы, найти оптимум между ними.

После распада СССР «золотая середина» в стратегии российского суверенитета не могла остаться прежней, она кардинально сместилась в сторону «однородности». После 1991 г. попытки стилизовать Россию в виде поликультурного «гуляй-поля» отдают зловещим анахронизмом. «Почему никто не видит нелепости всего этого? – писал о подобных попытках еще в 1990-е гг. Вадим Цымбурский. – Разве на наших глазах от России не отслоились периферии, как раз и представлявшие переходы от нее к соседним цивилизациям, разве не выделилось ее доимперское культургеографическое ядро с прочным и абсолютным преобладанием русских»?

Иными словами, распад Союза – не только геополитическая катастрофа, но и геополитический шанс. Шанс заново консолидировать российское пространство на национальной основе.

4. Россия застряла между империей и национальным государством. Об этом доселе нереализованном шансе, вслед за Цымбурским, писал и другой крупный политический теоретик – Дмитрий Фурман: «Россия – значительно более “русское” государство, чем СССР. В отличие от СССР, русские в нем составляют несомненное большинство… Но при этом термины “русские” и “русское государство” тщательно избегаются новой властью. Вместо них пропагандируется лишенный этнической нагрузки термин “россияне”. Русское сознание вновь вводится в привычную для него имперскую форму, в рамках которой… наднациональный характер государства компенсируется тем, что русские – “главный” народ империи».

Эта компенсаторная логика хорошо заметна в статье Владимира Путина о национальном вопросе. С одной стороны, русский народ признается «скрепляющей тканью», «стержнем» и даже «государствообразующим» народом «по факту существования России». А с другой стороны, раздраженно отвергаются «насквозь фальшивые разговоры о праве русских на самоопределение» и «попытки проповедовать идеи построения русского “национального”… государства».

На чем основан этот необычный софизм: народ признается государствообразующим «по факту, но не по праву» (хотя, казалось бы, право, даже фактически реализованное, должно оставаться правом)?

В подтексте очевидно банальное нежелание придать признанному факту правовой характер (например, зафиксировать его в Конституции в той или иной форме). Но если вдуматься, формула «по факту, но не по праву» довольно точно отражает реальное положение русского народа в Российской Федерации, при котором он обеспечивает само существование и устойчивость этого государства. Но не определяет его целевую функцию. Т.е. является донором, но не субъектом. Отсюда, очевидно, особенности политики предоставления гражданства, безразличной к положению русских как разделенного народа, миграционной политики, стимулирующей замещение населения, этнотерриториального устройства, сочетающего государственный статус меньшинств с безгосударственным статусом большинства и т.д. Собственно, это ровно та малость, которой ему не хватает, чтобы считать это государство в полном смысле своим («национальным»).

Автор статьи «Россия: национальный вопрос» в известной степени прав, утверждая, что стремление к национальной государственности «противоречит нашей тысячелетней истории». Он забывает лишь упомянуть о том, что эталонных национальных государств это касается в ничуть не меньшей мере: такое стремление на тот момент, когда оно возникает, действительно «противоречит истории». Истории династических государств и аграрно-сословных обществ, в недрах которых постепенно вызревает «национальная альтернатива». Где-то династии, вольно и невольно, взращивают ее сами (как взрастили революционный французский национализм Бурбоны), где-то ветер истории скорее заносит ее извне, как разнесли национализм по континенту наполеоновские войны, «заразив» им немцев и русских. Неслучайно одним из ранних провозвестников национального поворота в нашей истории стало вышедшее из горнила первой Отечественной войны декабристское движение.

Это повод вспомнить, что национальный принцип власти стал актуальным для нас примерно тогда же, когда и для остальной Европы. Но в силу разного рода превратностей оказался не вполне реализованным по сей день. Поэтому сегодня, в отличие от национализма других европейских народов, русский национализм не может ограничиться консервативной повесткой дня. Предметом его заботы является не только то, что возникло и подвергается эрозии (такая постановка вопроса для нас актуальна, например, в отношении национальной культуры), но также и то, чему лишь предстоит возникнуть (национальное государство).

Россия – опять же процитирую Фурмана, – «переживает в XXI веке процессы, пережитые другими странами в XIX – начале ХХ веков. Она вынуждена строить то, что в иных местах не только построено, но уже перестраивается». И учитывая это активное перестраивание (кризис проекта национального государства на глобальном уровне), русский национализм оказывается в сложном положении. Он вынужден вести войну на два фронта и противостоять не только грядущей «империи» глобального миропорядка (условной «Империи» Антонио Негри и Майкла Хардта), но и фантому своей прежней империи.

В данном случае очень важно понять, что речь идет именно о фантоме, о ситуации «мертвые хватают живых». Антиномия национальной идеи (в первую очередь как национального принципа легитимности власти, о котором велась речь выше) и имперской идеи (как легитимации власти через глобальную миссию вкупе с масштабом и разнородностью пространства) долгое время определяла содержание русского исторического сознания и оставалась для него неразрешимой. Причем не только как предмет полемики сословного консерватизма, стоящего на страже империи, с одной стороны, и русского протонационализма – с другой. Но в том числе и как внутренняя дилемма русского протонационализма. Характерна полемика в среде тех же декабристов по поводу возможности отделения «царства Польского» как этнически чуждой и «не ассимилируемой» периферии. Или полемика другого пророка национальной альтернативы – Солженицына – со своими, в общем, единомышленниками из белой эмиграции, оказавшимися не в силах преодолеть, вопреки логике политического момента, догматику «единой и неделимой».

Но в определенный момент дилемма оказалась разрешена самой историей. В свое время евразийцы подчеркивали, что не они, а «сама жизнь» сделала выбор в пользу их концепции, лишив русский народ статуса «единственного хозяина государственной территории» (имелся в виду революционный распад страны и ее пересборка в формате советской империи). Так вот, сегодня можно сказать, что не русские националисты, а «сама жизнь» сделала прямо противоположный выбор.

Во-первых, в нашем распоряжении просто нет ресурсов легитимации имперской/наднациональной власти. Она не может опереться ни на династический принцип легитимности, ни на идеократический. Банально, за неимением соответствующих «идей». Даже если закрыть глаза на все издержки идеократической модели и масштабы политического насилия, связанного с ее утверждением, в нашем распоряжении просто не существует всепобеждающего «учения», способного выдержать такие нагрузки, обеспечить такую энергию и собрать государство на вненациональных принципах.

Во-вторых, в составе нашего государства больше нет тех обширных иноэтничных/иноцивилизационных периферий, которые перевешивали бы его русское ядро. Геополитически мы слишком далеко ушли и из Европы, и из Азии, чтобы увлекаться евразийством. Скорлупа империи треснула, осталось, еще раз цитируя Цымбурского, «доимперское культургеографическое ядро с прочным и абсолютным преобладанием русских».

Эти два обстоятельства в корне меняют соотношение между «имперским» и «национальным» проектами в нашей истории. Раньше русский национализм был для России и самого русского народа своего рода резервным историческим проектом, который пунктирно заявлял о себе в переломные моменты, но не мог всерьез оспорить имперского мейнстрима. Теперь имперского проекта (как альтернативы национальному) в России больше нет, есть только имперские фантомные боли.

Сегодня «национальный проект» мог бы одержать в своей большой исторической дуэли «техническую победу» – за неявкой соперника. Но для этого необходимо как минимум явиться самому. Вовремя и в адекватной исторической форме.

Несмотря на то, что Россия в острой форме «больна глобализацией», у нее есть все необходимое для того, чтобы излечиться:

потенциал самодостаточности в «мультикризисном» мире (объем территории, номенклатура ресурсов, количество и качество населения, научно-технологический и оборонный задел и т.д.), потенциал этнокультурной однородности/внутренней консолидации (редкостный для большого государства), везение на глобальную конъюнктуру (даже американо-китайская биполярность в чем-то неплохая новость, учитывая, что и обе сверхдержавы, и те, кто обеспокоенно наблюдают за схваткой, с одной стороны, заинтересованы в России, с другой – не слишком погружены в ее дела).

Все, кроме одного: внутреннего стержня. Механизма, который перерабатывал бы обстоятельства в интересы, вызовы в ответы. Таким механизмом традиционно считается тойнбиевское «творческое меньшинство», элита, на отсутствие которой мы часто жалуемся. Но отсутствие адекватной элиты – это не отсутствие адекватных людей, а отсутствие адекватной точки сборки. Что в нашем случае обусловлено тем промежуточным положением между «уже не империей» и «еще не национальным государством», о котором шла речь выше.

У нас равно отсутствует «имперская» элита – объединенная дисциплиной большого наднационального проекта. И элита «национальная» – объединенная дисциплиной лояльности по отношению к жизненным интересам своего народа. В лучшем случае присутствует довольно узкая правящая группа, осознавшая, что для сохранения элитного статуса нужно хотя бы «сохранить государство в существующих границах» (наиболее емкая и внятная формулировка исторической сверхзадачи, прозвучавшая в одном из интервью Дмитрия Медведева в его бытность главой администрации). Но во имя чего? Сохранения статус-кво? Приверженности принципам «хельсинкской системы»? С таким же успехом можно строить государство на могильной плите Леонида Ильича Брежнева.

Вместо заключения: терапия для «больных людей»

Пожалуй, только здесь я могу вернуться к заголовку статьи. Понятно, что между «русским национализмом» и «российской геополитикой» – сложные отношения. С одной стороны (со стороны «национализма») – переживание «пространственного проклятия» как препятствия для обретения своего национального дома. Из заметных фигур особенно остро это переживание у Солженицына. «Я с тревогой вижу, – пишет он в 1990 г., – что пробуждающееся русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространнодержавного мышления, от имперского дурмана». И дальше: «Не к широте Державы мы должны стремиться, а к ясности нашего духа в остатке ее».

С другой стороны (со стороны «геополитического» сознания) – упреки в «развале страны» с угрозой гибели под обломками чуть ли не самого русского народа. Чтобы далеко не ходить, сошлюсь на уже упоминавшегося автора: «Попытки проповедовать идеи построения русского “национального”… государства… это кратчайший путь к уничтожению русского народа» (Владимир Путин. «Россия: национальный вопрос»).

Таковы полюса, непримиримые кредо. Казалось бы, какие мосты могут быть между ними? И все же мосты наводить возможно и необходимо. Но не по принципу компромисса, поиска усредненных вариантов. А по принципу углубления, если угодно, даже радикализации обеих позиций.

Радикальное осознание национализмом своей исторической повестки дня, повестки вызовов и ответов, приводит к выводу, что ее проведение в жизнь требует реального суверенитета (как силовой, хозяйственной, ценностной автономии по отношению к глобализационному миропорядку), который, в свою очередь, возможен лишь в довольно объемном геополитическом и геоэкономическом пространстве. Этот вывод прорабатывается в логике того комплекса идей, который я предлагаю называть правым антиглобализмом.

Радикальное осознание «имперской мыслью» той исторической ситуации, в которой оказался многовековой российский имперский проект, приводит к выводу, который напоминает слова радикального монархиста Доносо Кортеса, сказанные еще в разгар века революций: «Теперь не может быть монарха иначе, чем по воле народа». Так вот, отныне не может быть «российской империи» иначе, чем через русское национальное государство.

Выше я преимущественно сосредоточился на первом выводе (повестке «правого антиглобализма»). Возможно, потому, что мне кажется, что сегодня оправдание «российской геополитики» в глазах «русского национализма» в чем-то более насущно, чем обратная задача. Тем не менее и оправданию «русского национализма» с позиций «российской геополитики» стоит посвятить в завершение хотя бы несколько слов.

Если считать императивом этой геополитики (а я думаю, к этому есть основания) воссоздание прежнего имперского ареала в виде преимущественной сферы влияния, то наиболее поучителен для нас не интеграционный опыт ЕС, с которым мы себя то и дело сверяем, а тот длинный путь, которым пошла постимперская Турция.

Сначала – прощание с призраками «имперского величия» на фоне решимости «выгрызть» из обреченной имперской ойкумены крепкое этническое ядро. Безоговорочное переопределение государства как национальной территории титульного этноса. В итоге ядро получается немаленьким, поскольку сам этнос крупный, а идея своего национального дома дает ему силы бороться.

Затем – рост национального государства: повышение внутренней однородности (ассимиляционизм), наращивание внешней гравитации. Молодой хищник держится в орбите западного союзничества, но вместе с тем не перестает охотиться самостоятельно (мягкий, но настойчивый пантюркизм).

И наконец, окрепшая, снявшая остроту внутренних противоречий «Турция для турок» расправляет крылья. Одно – в сторону арабского мира, другое – в сторону Европы с ее исламскими этническими анклавами. Медленно, но верно Турция становится исламской державой номер один, которая может свободно комбинировать влияние на арабскую и отчасти европейскую улицу с более традиционными инструментами геополитики, которая по-прежнему пользуется преимуществами западного союзничества, но уже с позиций сильного.

Т.е. перед нами реинкарнировавшая – в куда более здоровом теле – Османская империя. Диалектическим условием этого перерождения была решимость безоговорочно порвать со старой имперской оболочкой в пользу идеи строительства национального дома. Между тем для Турции не меньше, чем для постсоветской России, был велик соблазн держаться до последнего за фантомные пространства «империи, которую мы потеряли». Как напоминает Цымбурский, идеология османизма с ничуть не меньшим энтузиазмом, чем наше евразийство, утверждала «братство народов Оттоманской Порты по тем же основаниям “судьбы” и “пространства”».

Представьте себе Турцию, которая провела бы свой постимперский век в этой ретроспективной позиции. Чем она была бы? В лучшем случае предметом насмешек и циничной эксплуатации чувств для молодых, вылупившихся из оттоманского кокона национализмов «братских народов».

Получилось иначе. Легкость в расставании с прошлым сулила ей большее будущее. «Больной человек Европы» прошел хорошую терапию. Интересно в этой связи – что ждет «больного человека Евразии»? Готов ли он учиться на чужих успехах? Или, по старой привычке, предпочтет учить на своих ошибках – чужих?

М.В. Ремизов – кандидат политических наук, президент Института национальной стратегии.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735552 Михаил Ремизов

Закат Европы и перспективы России

Демократия – не цель, а средство

Резюме: Наши западные партнеры, равно как и наша домашняя оппозиция, повально зациклились на упрощенном утверждении демократии. Эта увлеченность – не для XXI века с его проблемами. В XX веке, когда идеалам либерализма и демократии противостояло сразу несколько тоталитарных идеологий, такая постановка вопроса еще могла быть оправдана. Да и то – с большими оговорками.

В Советском Союзе очень немногие читали немецких философов в оригинале. В лучшем случае мы их изучали по произведениям Маркса и Энгельса. Вот и я тоже. В этом смысле достопамятный стишок Жемчужникова: «В тарантасе, в телеге ли / Еду ночью из Брянска я, / Все о нем, все о Гегеле / Моя дума дворянская» – точно не про нас.

Прошло уже много лет, но с тех пор помнится вырванная из контекста фраза Гегеля: «Некоторые думают, что они высказывают чрезвычайно глубокую мысль, говоря: человек по своей природе добр; но они забывают, что гораздо больше глубокомыслия в словах: человек по своей природе зол». Эти слова – единственное, что запомнилось из работы Фридриха Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии». А пришла на ум эта фраза главным образом под впечатлением от разрастающегося в Западной Европе кризиса.

«Социальный рай»

Жила-была в XX веке Европа. По совокупности параметров – самый передовой и благоустроенный регион всех времен и народов. Она дорого заплатила за свою цивилизационную зрелость. Эта плата включала и две суперкровавые революции – Великую французскую и Великую Октябрьскую, две мировые войны, несколько гражданских, включая российскую и испанскую, коммунизм, фашизм и нацизм – как эксперименты в социальной инженерии и т.д.

И вот после окончания Второй мировой войны, по результатам которой территория Западной Европы сократилась почти наполовину, руководство западноевропейского правящего класса, видимо, собралось на какое-то тайное сборище. Собралось и решило, что Европа не переживет еще одну большую войну или настоящую революцию.

Из этого фундаментального вывода были извлечены практические уроки. Учредили НАТО, чтобы примирить вековечных антагонистов Германию и Францию, жестко вмонтировав и ту и другую в структуры одного военно-политического союза, направленного против СССР. Далее было создано Европейское сообщество – действительно гениальный проект, призванный цементировать новую франко-германскую близость через экономическую интеграцию. Но и это не самое главное. По существу, во всей Западной Европе был взят курс на создание социального государства. Выборочно подходя к отдельным наиболее знаковым достижениям Советского Союза в деле защиты прав трудящихся, западноевропейские политики стали энергично внедрять эти права и гарантии у себя дома.

Дальше – больше. Повсеместно сокращен рабочий день и гарантировано право на забастовки. Введена приличная минимальная заработная плата. Пособия по безработице кардинально выросли. Повсеместно понижен возраст ухода на пенсию и установлено пенсионное обеспечение, в общем дающее возможность жить, особо не бедствуя. В наиболее продвинутых странах трудящиеся получили оплачиваемый отпуск по болезни, по беременности и по уходу за ребенком, пособие на ребенка и бесплатную медицинскую помощь. Стало практиковаться субсидирование лекарств. Право работодателя на увольнение работника обставлялось такими ограничениями, что практически превратилось в фикцию. При этом рост производительности труда в Западной Европе отставал от роста реальных доходов трудящихся в суммарном исчислении (зарплата плюс льготы).

Параллельно с ростом этих гарантий расширялся связанный с ними государственный и полугосударственный сектор – государственное здравоохранение, государственное образование, другие оказываемые государством услуги. Утвердилась огромная самовоспроизводящаяся система. Так, в Западной Европе свершилась мечта российского пролетариата – прилично жить, не особенно напрягаясь на работе. И чтобы никто никогда не смел тебя уволить.

Западноевропейские трудящиеся даже не ведали своего счастья, воспринимая все эти блага и права как нечто само собой разумеющееся, положенное им от века. На деле, хотя это не принято признавать, они были обязаны этим «социалистическим раем» главным образом Советскому Союзу. Который самим фактом своего существования заставлял западный правящий класс идти на колоссальные, прежде немыслимые, уступки трудящимся, причем зачастую в упредительном порядке, с перехлестом.

Все было бы ничего, если бы не одна маленькая безделица. Капитализм как система функционирует через извлечение прибыли. Исчезает прибыль – система сбоит. Однако прибыль рождается не из воздуха. Она появляется в процессе эксплуатации наемного труда. Соответственно, поскольку эксплуатация западноевропейских трудящихся в этих новых условиях перестала приносить надлежащую прибыль, капитализм на Западе в перспективе был обречен на постепенное системное затухание.

Пользуясь немалыми правами, вдобавок находясь под защитой утративших всякую ответственность за судьбы своих стран профсоюзов, трудящиеся Западной Европы работали все меньше и хуже. Понятно, что, несмотря на периодически раздающийся ропот и стихийные протестные выступления, они были вполне довольны этим своим положением. Поживая, пусть без особой роскоши, но вполне при комфорте и не ведая забот. В данном отношении можно констатировать, что социальный эксперимент, поставленный послевоенными отцами – основателями современной Западной Европы, увенчался успехом. Советскому Союзу в этой вотчине прав трудящихся, действительно, рассчитывать было не на что.

Между тем проблема, состоявшая в постепенном снижении производственного потенциала западноевропейских стран, усугублялась в результате массового сокращения рождаемости.

Ничего удивительного в этом феномене не было. Рост благосостояния, образовательного и культурного уровня и возможностей досуга, как правило, ведет к падению рождаемости. Это вполне естественно. В нашем случае свою роль сыграло еще одно обстоятельство. Вынашивание, рождение и воспитание ребенка – это огромный труд, прежде всего матери. И огромная ответственность. Теряя навыки и привычку к серьезному труду, западноевропейские трудящиеся классы утрачивали и желание иметь детей.

Короче говоря, на базе собственных трудовых ресурсов западноевропейский капитализм не смог бы обеспечить расширенное воспроизводство и извлечение прибыли.

Кризис

Начиная с 1950-х гг. западноевропейские страны стали в возрастающих масштабах импортировать трудовые ресурсы из своих бывших колоний, а также из Турции и Югославии. Причем со временем миграционные потоки зачастую трансформировались с точностью до наоборот. Если в 1950–1960-е гг. прошлого века Италия поставляла избыточные трудовые ресурсы, то затем сама стала страной массовой иммиграции. С падением «железного занавеса» и включением стран бывшего советского блока сначала в Евросоюз, а затем и в Шенген пошла массовая перекачка трудовых ресурсов с востока Европы на запад. Включились миграционные потоки из Китая.

Сокращаясь, западноевропейская рабочая сила перетекала в высокооплачиваемые и высокозащищенные наиболее престижные сектора экономики и государственного хозяйства. И эти потери компенсировались за счет притока трудовых ресурсов с юга и востока. Иммигранты, гастарбайтеры, экстракоммунитарии (граждане стран, не входящих в ЕС. – Ред.) и пр. работали на заводах и фабриках, строили дома, подметали улицы, обслуживали в ресторанах... Причем поначалу – за нищенские или полунищенские деньги и без права на протест.

Могло показаться, что западноевропейские капиталисты наконец-то разрешили вековечную дилемму капиталистического строя, добившись того, что и волки сыты, и овцы целы. Что свои трудящиеся у них довольны и не бастуют, а работа между тем делается и прибыль генерируется. Наивные люди.

Если мотивация – не допустить роста социального недовольства, то в рамках одной системы, достаточно компактной и открытой, какой является современное западноевропейское демократическое государство, невозможно сохранять внутренние перегородки и поддерживать изолированные подсистемы. Одну для своих и другую для чужих. Одну для граждан, а другую для иммигрантов.

Здесь надо сделать небольшое отступление. С созданием правовых основ социального государства в Западной Европе отстраивалась и адекватная ему политическая и психологическая надстройка. Если не брать маргинальные внесистемные партии и настроения, произошло беспрецедентное в истории переформатирование политического ландшафта. Левые, или точнее окололевые, идеи и настроения стали господствующими. Носителями доктрины социальной ответственности и социальной справедливости оказались не только традиционные социал-демократические партии и профсоюзы, но и политические организации, испокон века считавшиеся правыми, – христианские демократы и т.п.

Но за социальный мир проходится платить. Вот западноевропейские общества и заплатили за реальность социального мира в жизни фикцией социального мира в головах. Ведь если задуматься, в Западной Европе сейчас повально исповедуются ценности, которые когда-то существовали в социалистической пропаганде. Что все имеют право на достойную жизнь, что социально незащищенным и слабым надо помогать, что государство должно перераспределять богатства от сильных и успешных в пользу слабых и неудачливых и т.д. Понятно, что утверждение этих ценностей вызывает огромное восхищение. Беда в другом – если не обеспечен баланс прав и обязанностей, общество перестает функционировать.

Наконец, сами гастарбайтеры тоже не собирались мириться со своим угнетенным положением. Они приезжали на Запад вовсе не для того, чтобы жить там чуть лучше, чем у себя дома. Они приезжали и приезжают для того, чтобы жить точно так же, как коренное население, чтобы пользоваться точно таким же объемом социальных прав и гарантий.

Классики были правы, когда указывали, что капитал живет сегодняшним днем. Так и здесь. На протяжении целого поколения система, основанная на привлечении дешевых трудовых ресурсов с юга и востока, приносила западноевропейским капиталистам сверхприбыли. Но эта система с самого начала была обречена. Постепенно иммигранты в возрастающей степени добиваются для себя такого же объема социальных прав и гарантий, что и местное население. Плюс, как всякое организованное меньшинство, они требуют и дополнительных прав – прежде всего права на религиозную, культурную и бытовую идентичность. Вот и получается, что в современной демократической Англии, на родине Великой хартии вольностей (1215) и акта Habeas Corpus (1679), допускается использование норм шариата как источника права. Но это так, к слову.

Массовое привлечение работников из бедных стран помогло западноевропейским государствам справиться с дефицитом трудовых ресурсов, но не решило главную проблему. А именно – как дать всем достойную зарплату и реальные права, чтобы трудящиеся были довольны, и одновременно обеспечить конкурентоспособность производства и получение прибыли. Но у наших западноевропейских друзей оставалась в рукаве еще одна карта.

Как известно, капитал, как и пролетариат, не имеет отечества. Когда капитал не может получить высокую норму прибыли в зоне своего непосредственного обитания, он ищет себе применение в других местах. Так случилось и в послевоенной Западной Европе. Теряя прибыль у себя дома, тамошний капитал устремился за границу. Сначала в относительно цивилизованную Латинскую Америку, потом в страны Юго-Восточной Азии, с падением Берлинской стены – в Восточную Европу, ну и, в конце концов, – естественно, в Китай и Индию. Капитал прибегал к этому испытанному средству тысячи и миллионы раз в своей истории. Трюк сработал и в данном случае.

В Латинской Америке и Азии были развернуты широкомасштабные относительно современные производства. При дешевизне рабочей силы и близости природных ресурсов западноевропейский капитал стал получать сверхприбыли. Производимая продукция потекла по всему миру, в том числе на историческую родину, попутно осваивая бесконечно емкие целинные рынки Мексики, Бразилии, Индонезии, Индии, Китая и других гигантов третьего мира. Казалось бы, все счастливы.

Но опять приключилась незадача. Продукция, производимая в третьем мире – будь то филиалы западноевропейских компаний или производства, создаваемые самими китайцами с помощью скопированных западных технологий, – приходя в Западную Европу, с легкостью побивала аналогичные товары, производимые в самой Западной Европе. Не важно что – автомобили, пылесосы, телевизоры, компьютеры, посуду, игрушки или тряпки.

Да, товары, производимые в Западной Европе – лучшего качества. Но в силу дороговизны рабочей силы и забюрократизированности рынка труда эти товары стоят настолько дороже своих китайских аналогов – похуже качеством, менее долговечных и безопасных для здоровья, но вполне приемлемых, – что западноевропейский производитель вчистую проигрывает конкурентам из третьего мира. Причем на своей же собственной поляне.

Мы снова в который уже раз наблюдаем удивительное раздвоение сознания пролетариата. С одной стороны, западноевропейские трудящиеся протестуют и устраивают манифестации, требуя от своих правительств защитить местного производителя от нечестной конкуренции со стороны Китая. Но с другой стороны, приходя в магазин, те же самые трудящиеся покупают китайские товары, потому что они дешевле. Казалось бы, достаточно всем разом в один прекрасный день перестать покупать китайские товары и начать покупать свои – добротные, хорошие, приятные на ощупь и на вид, безопасные для здоровья и произведенные с соблюдением всей мириады законов об охране труда и природы. И проблема конкуренции была бы решена раз и навсегда. Но этого не происходит, потому что кошелек тоже не имеет своего отечества. Таким образом, операция по переводу производств из Западной Европы в третий мир, задуманная изначально с целью поддержать западноевропейский бизнес, помочь ему получать привычно высокую норму прибыли, сейчас на наших глазах завершается полным крахом.

Западноевропейские правительства и крупные предприниматели полностью потеряли контроль над процессом, ускорению которого они сами на протяжении последних десятилетий в немалой степени способствовали. Мощная промышленность, сложившаяся в Китае, Индии, Турции и других странах юга и востока, создала непреодолимую конкуренцию традиционным индустриальным державам Западной Европы. Сейчас индустрия в этих странах, особенно тяжелая и легкая, доживает последние дни. Высокотехнологичные отрасли пока еще держатся, но тоже сдают позиции.

Тотальная деградация промышленной базы в Западной Европе, по сути означающая деиндустриализацию целого громадного региона, когда-то бывшего «мастерской мира», в сочетании с практически нулевым приростом и стремительным старением местного населения и притоком иммигрантов, ведет к системному кризису всей западноевропейской цивилизации. Кризису, который не может быть разрешен в рамках сложившейся в Европе модели социального государства.

То, что мы видим сегодня в Греции, Италии, Испании – это «момент истины», который очень долго откладывался, но, наконец, наступил. Трагедия западноевропейцев состоит в том, что для выхода из этого кризиса им сперва нужно совершить очень неприятную революцию у себя в головах. По-человечески западноевропейских трудящихся жалко. К их услугам были предоставлены колоссальные социальные завоевания. Они привыкли прилично зарабатывать, иметь большие отпуска, путешествовать по миру, пользоваться бесплатным медобслуживанием, рано уходить на пенсию, получать неплохие пенсии и т.д.

Но для того чтобы все это себе позволить, нация должна производить. В противном случае постепенно образуется огромный пузырь. Его можно поддерживать какое-то время за счет кредитов. Но рано или поздно пузырь лопнет. Собственно, это и произошло у нас на глазах в Греции.

К сожалению, для наших западноевропейских друзей выход из разразившегося в Европе всеобщего кризиса может быть только один – через демонтаж системы социального государства. Потому что она перестала функционировать. Ведь подавляющее большинство населения получает от государства больше, чем дает. Чтобы выйти из кризиса, западноевропейцам надо снова привыкать жить по средствам. А это больно.

Давайте теперь попробуем разобраться, чем этот кризис чреват для России. И что нам делать в этой ситуации.

Последствия для нас

Прежде всего приходится признаться, что мы воспринимаем нынешние неурядицы в Старом Свете с легким злорадством. Слишком долго мы давили в себе комплекс неполноценности перед зажиточной и комфортабельной Западной Европой. Сходное чувство испытываешь и на человеческом уровне, когда успешный сосед, всегда смотревший на тебя с высокомерием, вдруг сталкивается с неприятностями, и роли меняются.

В своей истории, в том числе недавней, России пришлось изведать немало несправедливостей от Западной Европы. Тем не менее от злорадства нужно избавляться. Несмотря ни на что, эта часть мира остается для нас цивилизационной якорной стоянкой и основным источником модернизационного ресурса. Так было во времена Ивана III и Петра I. Такое положение имеет место и сегодня. Западная Европа – первый торговый партнер России, первое место поездок россиян, первый источник капитала для инвестирования в Россию и т.п.

Как бы мы ни позиционировали себя в качестве автономного центра силы – что совершенно справедливо, – Россия все равно неотъемлемая часть «большой Европы». При всех особенностях национальной истории, включая тот ключевой факт, что нас лишь по касательной затронули Возрождение, Реформация и Просвещение, Россия сформировалась в русле общезападного и общехристианского исторического процесса. Не стоит лукавить, по своему мировосприятию россияне – европейцы. Посмеиваясь над нынешней заварухой в Западной Европе, по сути мы смеемся над собой.

Кризис там – не нечто случайное и изолированное. Это – системный кризис, присущий на определенном этапе развития высокоразвитому капиталистическому обществу. Он с неизбежностью обуславливается имманентным позднему капитализму желанием примирить непримиримое – социальный мир, экономический рост и сверхвысокую прибыль.

Октябрьская революция на добрые 75 лет вырвала Россию из общего исторического потока. Но в 1990-е гг. через шок и хаос мы снова бухнулись в самую его середину. Едва не утонули. Выплыли. И сейчас благополучно плывем по историческому течению вместе с товарищами по избранной модели социально-экономического развития. Плывем туда же, что и западноевропейцы, только с некоторым отставанием по времени. В направлении формирования социального государства, несущего большой объем обязательств перед своими гражданами и решающего растущую проблему дефицита трудовых ресурсов через массовое привлечение рабочей силы из-за рубежа.

Пока еще, слава Богу, население у нас не слишком избаловано. Привыкло, особенно в провинции, довольствоваться немногим. До западноевропейского уровня жизни и стандарта социальных ожиданий еще очень далеко. Но тенденция налицо. А история движется быстро. Если не принять корректирующих мер, через какие-нибудь 20–25 лет мы столкнемся с аналогичным по силе кризисом разбалансировки. Только с поправкой на характерную для России брутальность всех исторических проявлений и на еще больший драматизм проблемы депопуляции.

Кстати, и Соединенные Штаты идут тем же путем, с еще большим лагом по времени. Там еще нет масштабной деиндустриализации. Вполне приличный естественный прирост населения. Иммиграция пока переваривается. Иными словами, общество работает. Но тем не менее все признаки западноевропейской болезни присутствуют. И наступление системного кризиса – вопрос времени. В этой ситуации надо честно и жестко извлечь уроки из западноевропейского опыта, проанализировать собственное положение и принять меры по радикальному выправлению наметившихся тенденций – иначе будет поздно.

Для этого надо ответить на принципиальный вопрос.

Что несут с собой нынешние исторические перемены? Или, если проще и все заземлить, – можем ли мы считать, что изменения в мире постепенно ведут к формированию всемирного сообщества добра и справедливости? И что, соответственно, нам не нужно особо волноваться и выпрыгивать из штанов, заботясь о собственной безопасности, потому что исторический процесс обо всем позаботится?

Национальная безопасность в интерьере добра и зла

Несомненно, исторический процесс при всех своих зигзагах и сбоях повсеместно ведет к постепенному росту благополучия, благосостояния и комфорта. Где прежде люди ходили босиком и в набедренных повязках, сегодня носят сандалии и дешевые сари. Где прежде от голода ежегодно умирали сотни тысяч, сегодня счет идет на десятки. Где раньше голодал каждый второй, сегодня недоедает каждый четвертый или каждый восьмой. Где раньше средняя продолжительность жизни составляла 25 лет, сегодня она достигает 50–60. Где раньше один велосипед приходился на несколько деревень, сегодня дешевые мотороллеры и мобильные телефоны сплошь и рядом присутствуют в самой глуши и в самых бедных семьях.

При нынешнем уровне человеческого несчастья эти выкладки неизбежно носят циничный характер. Но история, как и любая наука больших чисел, вообще штука циничная. Факт остается фактом – социально-экономические показатели, в том числе характеризующие такие жизненные вещи, как обеспеченность чистой питьевой водой, канализацией, свежими продуктами питания, профессиональными акушерскими услугами и другой элементарной медицинской помощью, телефонной связью и т.п., неуклонно улучшаются даже в самых отдаленных, нищих и отсталых уголках мира.

Однако материальный прогресс – это одно. А утверждение добра в межчеловеческих отношениях – совсем другое. Если судить по сегодняшнему социальному законодательству в Западной Европе и по деятельности гуманитарных организаций, может сложиться впечатление, что межчеловеческие отношения, а значит – и межгосударственные (потому что вторые не существуют в отрыве от первых), постепенно становятся все более гуманными. По крайней мере, в Западной Европе.

Все это было бы так. Если бы 80 лет назад, то есть всего лишь одну длинную человеческую жизнь назад, в одной из самых гуманистически респектабельных стран Западной Европы не пришел к власти нацизм. И не создал систему массового планового уничтожения людей с замыслом распространить ее по всему миру. Индустриальное производство муки из человеческих костей и ремесленное изготовление абажуров из человеческой кожи не очень совместимо с тенденцией на утверждение гуманистических начал.

Кстати, и у нас в России в те же самые тридцатые годы дело обстояло не намного лучше. Только в 1937–1938 гг. было репрессировано около 1,5 млн человек, из которых 680 тыс. расстреляли. Причем за очень многими из этих репрессированных стояли не только злодейские «тройки» и палачи-садисты, но и десятки и сотни тысяч обычных людей, таких же, как и сами жертвы.

Этот переход между категориями жертв и палачей происходил в массовом порядке, иногда по нескольку раз в течение одной человеческой жизни. Люди предавали, обрекая своих ближних на страшные мучения и смерть, чтобы отвратить эту опасность от себя, улучшить жилищные условия, продвинуться по службе или, наконец, просто из элементарной человеческой ревности, зависти или недоброжелательности.

Не забудем, что Россия с ее великой классической литературой и не менее великой музыкой, как и Германия, считалась одним из оплотов духовности. Памятуя об этих «сбоях», несколько по-иному начинаешь воспринимать «эксцессы» перемен в далеко не столь благополучных странах мира. Как в свое время писал Тургенев, «если сливки плохи, что же молоко?».

Проявлений жестокости и зла в современном мире слишком много, чтобы оставить их без внимания. Бороться с болезнью невозможно, не поставив диагноза. Всем нам хочется надеяться, что по мере исторического прогресса, роста общего уровня образования и культуры, развития права, преодоления бедности и т.п. уважение к человеческой жизни будет постепенно утверждаться как универсальная ценность любого общества и системы межгосударственных отношений. Но это – в принципе и в идеале.

Поэтому ставить национальную безопасность твоей страны и благополучие твоих граждан в зависимость от «доброты» других участников международного общения, с которыми приходится иметь дело, сегодня несерьезно и безответственно. Когда-нибудь, через несколько десятилетий или столетий, после того как сложится общепланетарная общность людей и добро победит во всемирном масштабе, можно будет положиться на гуманистическое саморегулирование межчеловеческих отношений и отказаться от опоры на силу. Но это произойдет нескоро.

Тезис о гуманистической зрелости современного человека вовсе не притянут за уши для того, чтобы послужить целям нашего разговора об обеспечении безопасности и благополучия России на фоне надвигающегося системного кризиса западной цивилизации. Государства – не нечто сверхъестественное или механическое, существующее автономно от составляющих их людей. Воля и действия государства, равно как и международной организации, партии и т.п., производны от воли и действий граждан этого государства, участников этой организации, членов этой партии. Движение «Талибан» убивает и взрывает не потому, что его кто-то раз и навсегда запрограммировал на это, а потому, что десятки и сотни тысяч, а может быть и миллионы людей в различных регионах мира в сегодняшней социально-экономической, политической, психологической и т.п. обстановке хотят убивать и взрывать.

Если оставить в стороне надежду на универсальное торжество добра, станет очевидно, что государство может обеспечивать свою национальную безопасность двояко: через наращивание собственной национальной силы во всех ее компонентах – и твердой и мягкой, и вступая в альянсы с более сильными партнерами, чью защиту ты достаточно комфортно можешь принять.

На нынешнем историческом этапе ни Россия, ни другие основные международные игроки пока не готовы рассматривать опцию, при которой Россия оказалась бы младшим партнером при другом, более сильном государстве. Типа Австро-Венгрии при Германской империи или Англии при США. И не дай нам Бог дожить до того дня, когда эта опция будет восприниматься как нечто само собой разумеющееся.

Значит, нам остается положиться на свои собственные силы, чтобы достойно встроиться в современный мир и защититься от его эксцессов. Тезис – общепринятый и общепризнанный. На эту тему сказано и написано достаточно много. И останавливаться на этом никакой необходимости нет. Но есть, наверное, смысл в заключение затронуть еще один сюжет. Речь идет о том инструменте, который, при всей своей недостаточности и ущербности, единственный открывает перспективу преодоления угрожающего России системного кризиса. То есть, если конкретно, о роли и задачах современного российского государства.

Государство и демократия

Любое государство в принципе призвано действовать на трех направлениях. Во-первых, защищать свое население и свою территорию от угроз извне. Во-вторых, обеспечивать экономический рост и минимальный уровень благосостояния и благополучия внутри. В-третьих, поддерживать общественный порядок и, по мере взросления человеческой цивилизации, утверждать ценность человеческой жизни. Государство не должно быть слишком сильным и агрессивным, потому что тогда оно подомнет под себя гражданское общество и человеческую личность. Но оно не может быть и слишком слабым и аморфным, ибо в этом случае неизбежны хаос, криминал и опять-таки подавление человеческой личности. Его место где-то посередине.

Для Западной Европы, поскольку НАТО еще не окончательно развалилось и худо-бедно дает гарантии безопасности своим членам, центр тяжести в деятельности государства сместился на второе и третье направление. Для нас – в принципе аналогично, хотя в нашей ситуации государству приходится заботиться и об обеспечении внешней безопасности. Но центральный вызов, с которым сегодня сталкиваются все государства в Старом Свете, включая и Россию, остается неизменным – вытащить свои страны из глубочайшего системного кризиса.

Если наши государства справятся с этой задачей – можно считать, что у европейской цивилизации есть будущее. Не справятся – неизбежно ускорение внутренних процессов депопуляции, деиндустриализации и социально-политической дезинтеграции с перспективой полной утраты этими странами сколько-нибудь значимой роли в мировом развитии.

Конечно, если рассуждать отвлеченно, любое государство есть зло. Оно подавляет индивида. Но люди пока не научились жить без государства. В тех зонах, где оно отсутствует, его заменяет такая форма общественной организации, как банда.

За примерами беспредела в отсутствии государства вовсе не обязательно отправляться в Африку. Возьмем самую сильную страну современной демократии, гордую своей демократической зрелостью, – Соединенные Штаты. Там в 2005 г. город Нью-Орлеан, столицу штата Луизиана, накрыло ураганом «Катрина». Население пришлось эвакуировать. В отсутствие государственного надзора и контроля – «дядьки с палкой» – люди, казалось бы, с молоком матери впитавшие привычку к соблюдению весьма жестких правил человеческого общежития, за считанные дни обнаружили полнейшую неспособность к элементарной самоорганизации и поддержанию порядка. Такие каноны человеческого общежития, как уважительное отношение к старикам и забота о слабых, оказались напрочь забыты. Массовое дезертирство госслужащих, мародерство, изнасилования, хулиганство…

Вспоминаю об этом не для того, чтобы уколоть «американских империалистов». Просто из этой истории ясно видно, что люди, даже в самых развитых обществах, не очень готовы обходиться без государства. Кстати, в Японии после прошлогоднего землетрясения и цунами, оставивших страшные разрушения, ничего подобного не происходило…

Для поразившего европейскую цивилизацию кризиса нет иного выхода помимо усиления государства. И оценивать успешность государства в этой ситуации грядущие поколения будут по тому, насколько оно оказалось эффективным в преодолении этого кризиса. Каково это государство по своей форме – зрело-демократическое или слегка авторитарное – с точки зрения исторического процесса и судеб конкретных людей имеет минимальное значение. При прочих равных демократическая форма правления в принципе предпочтительней. Особенно на протяжении длительных исторических отрезков и при отсутствии серьезных внутренних кризисов и внешних угроз. Не более и не менее. Но не будем забывать, что демократия – это только форма организации политической системы государства, которая в последнее время все чаще отождествляется со свободными выборами. Сама по себе демократия не решает ни одну проблему – не поднимает производство, не борется с преступностью, не лечит больных, не заботится о детях и т.п. Все зависит от того, какое содержание мы вкладываем в эту форму.

Честно скажу, я бесконечно разочарован в связи с тем, что наши западные партнеры, к которым я реально отношусь с уважением, равно как и наша домашняя оппозиция, сегодня все повально зациклились на упрощенном утверждении демократии. Эта увлеченность – не для XXI века с его проблемами. В XX веке, когда идеалам либерализма и демократии противостояло сразу несколько тоталитарных идеологий, такая постановка вопроса могла быть оправдана. Да и то – с большими оговорками.

В самом деле, давайте устроим широкомасштабный диспут на тему – в какой степени демократические процедуры помешали или поспособствовали приходу нацистов к власти в Германии. Ведь свои 13 или 17 млн голосов НСДАП так или иначе получала. Может быть, докопаемся до истины. Но я бы предпочел кардинальное решение – чтобы этих не совсем свободных демократических выборов в Германии не было вообще. А вместо этого какой-нибудь бравый генерал, например, фон Браухич или Людвиг Бек, организовал военный переворот и попросту перестрелял верхушку нацистов. И тогда, скорее всего, угроза Второй мировой войны была бы отведена, во всяком случае, она не реализовалась бы в столь брутально-геноцидальной форме. И все последующее развитие человечества пошло бы иначе. Вполне вероятно – значительно более гуманно.

Или другой пример из недавнего прошлого. В 2006 г. США настояли на проведении свободных выборов на территории Палестинской автономии. Хотя ежу было понятно, что в той обстановке победить на выборах должно было ХАМАС. Так и произошло. Демократия восторжествовала. Но Палестинская автономия с тех пор поделена на два анклава – Западный берег, где осталась у власти ФАТХ, и сектор Газа, где к власти пришло ХАМАС. Пролито море крови. Мирный процесс напрочь заблокирован. Спрашивается – стоило столь усердно добиваться свободных демократических выборов?

Ирак сейчас, после девяти лет американской оккупации, – свободная демократическая страна. Там проходят формально свободные демократические выборы. И это замечательно. Раньше у власти находился свирепый диктатор, который жестоко подавлял свой народ, травил химическим оружием курдов, топил в пойме Шатт-эль-Араб шиитов, воевал с соседями, угрожал всему региону. Все это так. Но женщины в тогдашнем Багдаде ходили в коротеньких юбочках и с непокрытыми головами. А христианское меньшинство в 1,4 млн человек чувствовало себя достаточно нестесненно и исповедовало свою веру. Сейчас в Ираке осталось 500 тыс. христиан. А как живется иракским женщинам, мы знаем из теленовостей. Как знаем и то, что положение женщин и религиозных меньшинств является одним из наиболее универсальных показателей, характеризующих цивилизационную зрелость любого общества. Спрашивается, стоило ли...? Чем закончится арабская весна с ее «прорывом» к демократии – тоже большой вопрос, результаты выборов там, где они прошли, говорят сами за себя.

За последние десятилетия человечество проделало великий путь. Нам пора научиться оценивать зрелость государств и обществ не только по демократичности избирательного процесса, но и по реальному качеству жизни реальных граждан, выражающемуся в безопасности и комфорте конкретной человеческой жизни. Такая оценка намного труднее. Но если мы не будем учиться применять ее, мы вскоре утратим ориентиры в происходящих сегодня в мире стремительных переменах.

* * *

Собственно, в этом – ответ на вопрос, что сегодня требуется России, чтобы выбраться из нашего собственного кризиса, обусловленного хаотическим демонтажем Советского Союза и характером формирования российской государственности в 1990-е гг., и не скатиться в разрастающийся кризис западного социального государства. По логике вещей, мы туда обречены скатиться. Только не имея амортизационных механизмов и сложившейся в последние десятилетия в Западной Европе привычки к ненасильственному урегулированию разногласий.

Если коротко, нам нужно государство в стиле Ли Куан Ю. С неизбежными модификациями, потому что мы не китайцы. Сильное, добротное, честное государство. И умное. И жесткое – когда надо. А остальное – приложится.

И западноевропейцам я могу пожелать того же – сильного эффективного государства, способного решать социально-экономические проблемы, заставлять людей работать, но и защищать их – и от террористов, и от криминала, и от финансово-экономических неурядиц.

Альтернатива – в лучшем случае через одно поколение Западная Европа превратится в зону шопинга и культурного отдыха для китайцев, индийцев, американцев и, может быть, нас. Тоже не самый плохой вариант…

Н.Н. Спасский – доктор политических наук, чрезвычайный и полномочный посол.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735551 Николай Спасский

Взгляд за околицу

Внешняя политика глазами российской элиты за пределами профильных ведомств

За 20 лет существования новой России ее положение в мире радикально изменилось. Уровень интегрированности в мировой экономический, политический, культурный, научный, спортивный контекст достиг уровня, беспрецедентного за всю историю страны. Скорость такого вовлечения была существенно выше среднемировых темпов глобализации. Зарубежную географию в России перестают изучать как астрономию – отрасль знаний хотя и интересную, но в обозримом будущем заведомо далекую от практических потребностей.

Картины внешнего мира

Серьезные изменения претерпела и внешняя политика. Вовлечение в ситуацию на мировых рынках, активизация помимо традиционных партнеров отношений с Латинской Америкой и Азиатско-Тихоокеанским регионом (вплоть до экзотических Науру и Тувалу), погружение в вопросы практического нераспространения ядерного оружия, участие в выработке правил игры в различных сферах, унификация экологических стандартов, увеличение количества стран с безвизовым режимом въезда… Вот лишь самые очевидные признаки открытия России зарубежным партнерам.

Конечно, количество перерастало в качество далеко не во всех случаях. Наоборот, повышение открытости происходило параллельно со своеобразным ростом самоизоляции. Сегодня не только рядовой обыватель, но и многие журналисты, педагоги, чиновники слабо представляют себе, кто занимает пост президента Болгарии или даже премьер-министра Великобритании. Достаточно посмотреть выпуски телевизионных новостей, чтобы убедиться, насколько низок общественный интерес к содержанию мировых процессов.

Причины этого понятны – от деполитизации общественного мнения, которая продолжалась долгие годы, до утраты внятного представления о целеполагании деятельности на международной арене, очевидного прежде, во время пребывания в статусе сверхдержавы. В этих условиях архитекторы российской внешней политики получили свободу рук: они сами себе ставили задачи, реализовывали их и – самое главное – сами же оценивали эффективность проделанной работы. За исключением узкого экспертного круга общество и элиты от такой оценки по сути самоустранились. Отдельные всплески внимания (Балканы, украинская революция, российско-грузинская война, кризис в еврозоне, споры о мультикультурализме, создание в Москве международного финансового центра) только подтверждали общую хаотичность интереса к глобальному контексту.

Обсуждение внешнеполитических реалий в неформальном общении внутри элиты – сегодня большая редкость. Исключением становятся только отдельные крайне чувствительные для истеблишмента и непосредственно связанные с внутренней ситуацией темы вроде вовлечения Лондонского суда в конфликт Березовского с Абрамовичем или «списка Магнитского». Обычно это происходит в тех случаях, когда напрямую затрагивается, пользуясь термином политолога Андрея Рябова, желание российских правящих слоев быть глубоко интегрированными в мировую капиталистическую элиту. Однако, несмотря на очевидность этого стремления, привычка пристально наблюдать международные процессы так и не сформировалась. В лучшем случае с годами появилась традиция посматривать по утрам телеканал «Евроньюс».

В результате за международными процессами в России принято следить не намного внимательнее, чем за мировыми рынками (где зачастую ситуация представляется весьма приблизительно – с разбросом оценок на уровне «плюс-минус 20 долларов за баррель») или за новостями технических новинок (чаще всего интересуются разработкой девайсов той марки, к которой привык и лоялен).

Наверное, на этих не самых оптимистичных выводах можно было бы остановиться, констатируя исчерпанность предложенной редакцией темы. Ведь большая часть элиты так или иначе не ощущает собственной причастности к выработке внешнеполитического курса и склонности на этот счет вовсе не демонстрирует.

Однако, несмотря на все вышесказанное, надо признать: некоторые (пусть пунктирные и стереотипные) представления о международной реальности, безусловно, имеются. А ряд вопросов и практик (например, легализация капиталов, возможность визовых санкций и т.п.) и вовсе имеют для многих представителей истеблишмента определяющее значение. Кроме того, есть группы интересов, рассчитывающие, что их позиция так или иначе будет учитываться при формировании внешнеполитического курса. Речь идет прежде всего о приграничных регионах, активных на мировом рынке финансово-промышленных группах, лоббистах крупных государственных проектов, религиозных общинах.

Увы, предпринимаемые время от времени попытки осмысления ситуации во внешнем мире и внешней политике не перерастают в проекты формулирования национальных интересов и целей внешнеполитического курса. Тем не менее можно говорить о сосуществовании восьми «типовых картин мира» на этот счет. Их выделение основано на экспертной реконструкции.

Смотреть таблицу "Экспертная реконструкция представлений российского истеблишмента о правилах игры во внешней политике и оптимальных целях российской дипломатии"

За пределами таблицы осталось множество резонансных точек зрения, которые хотя и присутствуют в медиа-поле, но заметного распространения не получают. В их числе – поддержка «русского мира», однозначная солидаризация с одним из ключевых игроков мировой политики (Запад, Китай, исламский мир), представление о нецелесообразности расходования ресурсов на международные проекты, ставка на взаимодействие с передовыми странами для доступа к технологиям и инновациям и т.п. В чистом виде такие концепции весьма редко встречаются среди элит, а в отдельных случаях воспринимаются как утопические (например, проекты Владимира Якунина по усилению акцента на православной тематике в международных отношениях).

Корпоративные интересы и региональные настроения

Встречаются, конечно, и чистые прагматики. В силу профессиональных обязанностей или равнодушия к идеологической подоплеке они ориентированы на решение микрозадач. Но выделять их в какую-то обособленную группу не приходится, а разногласия относительно эффективных инструментов достижения целей существенны. Показателен, например, в этой связи спор о путях смягчения визового режима с Евросоюзом. Российские дипломаты упирают на важность постепенного продвижения к этому шагу, предлагая начать с безвизового въезда для владельцев служебных паспортов. У части критиков этот подход вызывает отторжение с этической точки зрения – бюрократия, мол, заботится исключительно о себе. Другие возражают предметно – такое предложение просто не может заинтересовать европейских партнеров. Ведь, по данным журнала The New Times, в России насчитывается около 50 тыс. обладателей «синих» паспортов, а заинтересованных в частых визитах в Россию европейских чиновников – не больше сотни. При этом все участники дискуссии оппонируют правоохранительным органам и спецслужбам, которые (насколько можно судить) не в восторге ни от планов лишить их контроля над въезжающими иностранцами через упразднение визового режима, ни от проектов отменить архаичный порядок регистрации прибывающих в Россию граждан других государств по месту жительства.

Собственный интерес к международной тематике проявляют представители корпоративных сообществ. Энергичнее других играет на этом поле Русская православная церковь, сумевшая пролоббировать содействие российских властей в объединении с зарубежной церковью, а также рассчитывающая на помощь государства по ограничению конкурентной активности на канонической территории. Правда, несмотря на то, что есть тенденция к «симфонии» между РПЦ и государством, в международной сфере существует почва для разногласий. Ярким примером стал отказ в октябре 2008 г. синода РПЦ принять в свой состав расположенную в Южной Осетии Аланскую епархию, пытающуюся уйти из подчинения Грузинской православной церкви. Церковные власти, которые сами борются с экспансией на свою территорию, куда щепетильнее, чем государство, подошли к опасности создания прецедента перекраивания признанных границ.

В интервью Николая Балашова, заместителя председателя отдела внешних церковных связей Московского патриархата (опубликовано в мае 2012 г.), представлена следующая позиция. Основные претензии к странам Западной Европы предъявлены в связи с «христианофобией» (имеется в виду «вытеснение религии за поле общественной жизни», а в странах Ближнего Востока и Северной Африке – к «факту преследования и гонения наших братьев»). Балашов ссылается на выступление Владимира Путина в Даниловом монастыре 8 марта, в котором защита прав христиан в странах, где они являются жертвами дискриминации, названа одним из направлений внешней политики. В отношении Китая Балашов заметно более сдержан, хотя упоминает, что посещать Успенский храм-музей на территории российского посольства в Пекине позволено только обладателям иностранных паспортов и по сути запрещено гражданам КНР. «Мы с уважением относимся к требованиям китайского законодательства, но стараемся с китайской стороной развивать диалог», – дипломатично замечает заместитель главы ОВЦС.

Активность на внешнеполитической ниве администраций приграничных регионов заметно различается. Жесткая солидаризация с тезисом о недопустимости передачи Японии Курильских островов характерна для Сахалинской области – но там это не столько крик души местных элит, сколько желание удовлетворить запрос граждан. В северо-западных регионах элиты охотно присутствуют на мероприятиях с участием представителей Финляндии и арктических государств, но избегают высказывать свою особую позицию. Исключение составляет лишь бурная полемика в Архангельске, где в последние полгода развернулась активная медийная кампания в отношении бывшего ректора Северного университета Владимира Булатова, «идеолога поморского этнического сепаратизма». Более того, в публикации на сайте «Свободная пресса» и Regnum утверждается, что «норвежцы» (за которыми, понятное дело, стоят Бжезинский и США) в рамках программы «по раздроблению и ослаблению России» «фактически купили Северный (Арктический) федеральный университет в Архангельске за 4 млн долларов» и делают ставку на поддержку поморов и создание особой «северной» идентичности у жителей России.

Еще более идеологически накаленная ситуация на юге России. Элиты северокавказских республик настойчиво продвигают в местных СМИ тезис, согласно которому первопричиной недружественных действий по отношению к России (поддержка радикальных исламистов, активность Бориса Березовского и т.п.) являются происки Соединенных Штатов и почему-то Израиля. Совсем иной позиции придерживаются издания, например, в Ставропольском крае, активно привлекающие внимание читателей к опасностям радикального ислама. В подтверждение тезиса о растущей угрозе приводятся прогнозы о воздействии «арабской весны» на радикализацию исламистских настроений в ближневосточных странах. В этих построениях трудно не заметить мобилизацию жителей против потенциальной угрозы обострения ситуации на Северном Кавказе с соответствующими последствиями для Ставрополья, где уровень межнациональной напряженности весьма значителен.

А вот представители бизнеса, наоборот, не склонны к публичным рассуждениям о внешней политике. Заметным исключением стал за последнее время Олег Дерипаска. В сентябре 2011 г. на Байкальском экономическом форуме он выдвинул идею «восточного поворота», предусматривающую переориентацию экономики российского Зауралья на Китай. По имеющимся данным, этот проект не вызвал воодушевления в Москве, поскольку в нем увидели излишний прокитайский крен. Активность же на международной арене представителей государственных и полугосударственных компаний вряд ли следует рассматривать отдельно: трудно разделить, где они лоббируют внешнеполитические решения в собственных бизнес-интересах, а где, наоборот, лишь ассистируют государству в его международных проектах.

Куда более словоохотливы подчас бывшие чиновники, которые после ухода с государственной службы получают широкие возможности для презентации собственных оценок. Можно было бы допустить, что их выступления должны транслировать точку зрения действующей элиты, представители которой не имеют возможности давать откровенные комментарии. Однако на практике такие случаи трудно отделить от маргинализации, связанной с тем, что бывший высокопоставленный деятель утратил «прописку» в высшей лиге (как это происходило с Константином Затулиным). Интересен пример Модеста Колерова, экс-начальника управления президента РФ по межрегиональным и культурным связям, ставшего одним из самых активных комментаторов. Возглавляемое им агентство Regnum весной 2012 г. применило любопытный прием, использовав для резких выпадов в отношении медведевской внешней политики активное цитирование экспертов из стран СНГ и Приднестровья с заголовками типа «Россия должна избавиться от внешнеполитического наследия Медведева».

Заявления самого Колерова несколько мягче. Но, комментируя подписанный Путиным указ о внешней политике, он пишет, что новый президент, «к несчастью, ни слова не говорит, что доставшееся ему от предшественника законодательное наследие в области поддержки соотечественников делает абсолютно невозможным, если не незаконным исполнение всех его благих намерений в отношении соотечественников». Действующий теперь закон «позорно и в прямом противоречии с Конституцией России, реальностью и справедливостью, не видит и не хочет видеть в ряду соотечественников никого, кроме “профессиональных русских”, в качестве таковых этнографических активистов поставленных на личный учет в дипломатических представительствах России общим числом». Любопытны и другие выводы Колерова из указа Путина. Акцент на «разноплановом сотрудничестве» на постсоветском пространстве и необходимости сосредоточиться на реализации Договора о зоне свободной торговли прочитывается как признание отсутствия у СНГ политических перспектив, позиция по Молдавии видится как указание на неизбежность признания независимости Приднестровья в случае объединения Молдавии с Румынией и ее вступления в НАТО. Колеров также выражает надежду, что указ президента будет означать остановку «фронтального практического отступления России в “борьбе за Арктику” в области гуманитарно-безопасной инфраструктуры» и усиление солидарности со странами Латинской Америки и Карибского бассейна – «не удовлетворяясь лишь солидарностью с Бразилией в рамках БРИКС».

Смена поколений и риск провала

Для российской элиты внешняя политика сегодня не столько сфера масштабных прагматических ожиданий, сколько удел профессиональных дипломатов. К ним предпочитают не предъявлять завышенных требований, а подчас и вовсе считают предпринимаемые усилия данью формальной процедуре. Если служебные или коммерческие интересы прямо не связаны с конкретной страной или сферой международных отношений в целом, то погружение в проблематику происходит эпизодически и чаще всего ситуативно. Так или иначе, но доминирует «западоцентристская» картина мира, исходящая из того, что именно Западная Европа и США определяют ход событий в политике и экономике – альтернативные центры силы вроде Китая или исламского мира воспринимаются как малопонятные и, как следствие, потенциально опасные.

Главным измеряемым (хотя бы относительно) результатом участия в международной деятельности остается установление экономического взаимодействия или обмен опытом с возможностью изучения современных технологий (в том числе управленческих). Идущая в экспертном сообществе полемика о возможных приоритетах внешней политики России в обозримом будущем (продвижение в Арктику, роль арбитра в международных конфликтах и т.п.) заметного общественного отклика не встречает. Интерес к тому, какой в будущем окажется роль страны на международной арене, сравнительно невысок.

Такая ситуация вполне устойчива, и ей мало что угрожает. Тем не менее можно говорить о нескольких вызовах, с которыми столкнется российская дипломатия. Прежде всего это рост запроса на сервисные функции государства. Сегодня об этом чаще говорят в контексте внутренней политики, но рано или поздно и в международных отношениях на повестке дня появится вопрос о том, возможно ли переориентировать внешнюю политику с обслуживания интересов государства на лоббирование позиций конкретных экономических и политических игроков. Правда, это произойдет лишь в том случае, если у элит и хотя бы у части общества появится рациональное представление о собственных интересах в этой сфере.

Второй вызов связан со сменой поколений. Внешней политикой сегодня занимается позднесоветская генерация политиков и дипломатов, чьи взгляды формировались в период международной обособленности СССР. Психологические травмы от утраты статуса сверхдержавы в полной мере не преодолены. Однако на передний план постепенно выходят лучше адаптировавшиеся к зарубежным реалиям возрастные группы, многие представители которых уже сумели наработать деловой опыт, более открыты к коммуникации и четче ориентированы на результат. Возможность конфликта поколений здесь, безусловно, существует – хотя он и не предопределен.

Наконец, серьезное переосмысление места России в мире потенциально возможно в случае явных неудач на международной арене – правда, только если те или иные шаги будут рассматриваться как очевидное поражение не только элитами, но и общественным мнением.

М.Ю. Виноградов – президент фонда «Петербургская политика».

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735549 Михаил Виноградов

От активности к эффективности

Когда внешняя политика избавится от советского наследия

Резюме: Под лозунгом обеспечения национальных интересов, первоначально предложенным рядом экспертов как разумная альтернатива примитивному западничеству, происходит частичное возвращение к советским целям и подходам, пусть и без прежней риторики, но под девизом «СССР – это Россия».

Почти четыре года назад на страницах этого журнала было высказано предположение, что конфликт в Грузии станет водоразделом, который положит конец постсоветскому подходу Москвы к миру, и Россия наконец сформулирует «программу реальной и прагматичной внешней политики, отвечающей ее подлинным стратегическим интересам и целям экономического и социального развития» (А.В. Лукин. «Внешняя политика: от постсоветской к российской. Уроки конфликта с Грузией» // «Россия в глобальной политике», № 6, 2008 год). Автор ошибался: российская внешняя политика осталась постсоветской и ныне даже ближе к советскому прошлому, чем 10 или 15 лет назад.

Тяга к сверхдержавности

Сразу после распада СССР и прихода к власти «демократов» козыревский МИД провозгласил деидеологизацию внешней политики. Однако на смену коммунистической идеологии пришла идеология примитивного западничества. То, что раньше считалось плохим, теперь стало хорошим, бывшие враги превратились в друзей, и наоборот. Отказ от козыревщины также не привел к прагматизации. Под лозунгом обеспечения национальных интересов, первоначально предложенным рядом экспертов как разумная альтернатива, происходило частичное возвращение к советским целям и подходам, пусть и без прежней риторики, но под девизом «СССР – это Россия», и, мол, в советское время многое делалось в ее интересах.

Под этим предлогом сегодня происходит ползучий возврат к идеологии сверхдержавности. Если конечной целью Советского Союза было преобразование мира по коммунистическому образцу, то Россия все больше отстаивает ложно понятые национальные интересы по всему миру, причем чаще всего в борьбе с прежним геополитическим противником. Россия утратила значительную часть территории и ресурсов СССР, половину населения, оставшаяся его часть не готова вступать в какое бы то ни было геополитическое соревнование, страна опустилась в мировой иерархии со второго места далеко в конец первой десятки (по некоторым показателям – и ниже). Но государство и правящая элита упорно продолжают искать какую-то всемирную миссию, «русскую идею», осуществить которую по традиции можно исключительно в борьбе или в соревновании с другой сверхдержавой – Соединенными Штатами (или Западом в целом).

На словах это, конечно, не так, но по сути отношения с Западом в России, как и в Советском Союзе, обычно рассматриваются как «игра с нулевой суммой». В то же время современная элита хорошо понимает, что для достижения реального статуса сверхдержавы, которая могла бы теснить США по всей планете, нет ни сил, ни ресурсов, ни особого желания населения. По сути порывы к сверхдержавию накатывают волнами в тот момент, когда Москва хочет продемонстрировать недовольство политикой Запада, отказывающегося признавать ее в качестве равного и достойного партнера.

У современной элиты с ельцинского времени сохранилось искреннее убеждение, что Россия должна стать частью «цивилизованного мира», то есть Запада в широком понимании, пусть и не в политическом плане, но хотя бы в экономическом и культурном. К этому ее подталкивают прежде всего частные коммерческие интересы, часто больше связанные не с Москвой, а с Кипром, Лондоном, югом Франции и Испании, куда вкладываются деньги и где покупается недвижимость. Однако средства на все это получают благодаря политической системе, в корне отличной от тех, что приняты в «цивилизованном мире». Возникает противоречие: смена этой системы подорвала бы основу власти и благополучия российской элиты. С другой стороны, гордые от богатства и влияния российские чиновники и олигархи хотели бы, чтобы с ними общались на равных, как с представителями крупного и современного государства.

Результатом являются неожиданные внешнеполитические зигзаги. Каждый новый российский руководитель начинает с крайне прозападного курса, считая, что Запад можно подкупить уступками: заявить об общих ценностях, закрыть раздражающие (и, заметим, весьма дорогостоящие) объекты за рубежом, поддержать в трудную минуту и т.п. А затем выясняется, что сегодня не XIX и даже не ХХ век, и Запад не может, хотя бы по внутриполитическим соображениям, принять в свои институты представителей совершенно другой политической системы, где нет ни реального разделения властей, ни прозрачных выборных процедур.

Любые действия Соединенных Штатов и их союзников – создание системы противоракетной обороны в Европе, баз НАТО в Центральной Азии, операция в Афганистане, позиция по ядерным проблемам Ирана и Корейского полуострова, а также в отношении арабских революций – рассматриваются как намеренно инспирированная, хорошо спланированная деятельность врагов, направленная против интересов России. Естественно, ответом может быть только решительное противодействие. От довольно высокопоставленных чиновников можно услышать рассуждения о том, что США специально поощряют производство наркотиков в Афганистане, чтобы развалить Россию, посадив ее население на иглу. Или: революции в арабских странах были задуманы, чтобы вытеснить из региона Россию и низложить дружественные Москве центральноазиатские режимы.

Конечно, схема «нулевой суммы» работает не всегда. Иногда приходится и сотрудничать. Сотрудничал с Западом и СССР: и во времена нэпа, и в период Второй мировой войны, и позднее, продавая нефть и газ. Но складывается впечатление, что, как и в советские времена, взаимодействие вызвано не ростом доверия, даже не осознанием общих интересов, а острой необходимостью наполнять казну и иметь доступ к заграничной собственности. Это вызывает внешнеполитические зигзаги: от неоправданных уступок к неоправданно же резкому противодействию.

По мнению психологов, представление о том, что все в мире, будь то плохое или хорошее, происходит исключительно ради тебя, в связи с тобой и как-то тебя затрагивает, характерно для детского сознания. Во внешней политике оно свойственно глобальной идеологии, как правило тоталитарной, рассматривающей собственные ценности как вершину цивилизации. Такая идеология проявляется либо в попытках навязать свои ценности всему миру, либо в убеждении, что кругом враги, покушающиеся на эти ценности. В современном мире подобных агрессивных идеологий осталось всего две: американский (или шире – западный) либеральный «демократизм» и радикальный исламизм, причем лишь за первой из них стоят мощные государства.

Локальные тоталитарные идеологии второго типа определяют внешнюю политику многих менее крупных государств: Ирана, Северной Кореи, Ливии при Каддафи, Венесуэлы Уго Чавеса. Россия после распада СССР отошла от идеологии глобального тоталитаризма, она больше не стремится устроить мир по своему подобию. Но продолжает с опаской смотреть на окружающий мир, постепенно сдвигаясь в сторону тоталитаризма локального с некоторыми глобальными претензиями.

В последнее время на аудиторию вылился мутный поток явно ангажированных телепрограмм, интервью и статей, напоминающих материалы, разработанные в недрах советского КГБ, в которых рассказывается о том, что все проблемы российского общества инспирированы внешними и внутренними врагами на деньги «заграницы». И это в сегодняшних уникальных условиях, когда у России нет ни непосредственных геополитических противников, ни планов мирового доминирования. Николай Спасский назвал такой подход «мифом сверхдержавности» (Н.Н. Спасский, «Остров Россия. Можно ли снова стать сверхдержавой и нужно ли это?» // «Россия в глобальной политике», № 3, 2011 год). Он убедительно показал, что такой миф есть инерция периода холодной войны, так как никогда в другое время – ни до 1917 г., ни после него – Россия не была сверхдержавой, боровшейся за доминирование в мире.

Один из элементов идеологии сверхдержавности – советская идея проведения «активной» внешней политики. В реальности это выражается в том, что Москва настойчиво стремится стать членом всех международных организаций и групп, воспринимает свое отсутствие в них как удар по престижу. Так, она долго стучалась в двери «Группы восьми», куда ее приняли со скрипом и без права участия в обсуждении вопросов экономики, пробивалась в Совет Европы, где на нее смотрят с опаской из-за ситуации с правами человека. Вместо наращивания присутствия в экономике АТР, ничтожного по сравнению с Китаем, США или Японией, Москва пытается участвовать на всех форумах, вступать во все организации региона, включая такие малоэффективные, как Восточноазиатский саммит и АСЕМ, проводит шумные и затратные мероприятия, чтобы ни в коем случае не остаться незамеченной.

Признать себя развивающимся государством России не позволяет постсоветская гордость, а между тем данный статус приносит реальные дивиденды таким экономическим гигантам, как Китай, Индия и Бразилия. Развиваясь гораздо быстрее нас, эти страны получают помощь от международных организаций и богатых государств. Они не спешат получить статус развитых, который ничего не даст, а лишь наложит лишние обязательства, не стремятся в престижные объединения и клубы, а упорно наращивают торгово-экономические связи в своих регионах.

Элементом российской политики стало постоянное списание долгов: одним – чтобы не отстать от развитого Запада, другим – чтобы помочь «социально близким» режимам. За первое десятилетие нового века Москва списала долги Ираку, Монголии, Афганистану, Сирии, Вьетнаму, Алжиру, Ливии на общую сумму более 70 млрд долларов. А ведь этого хватило бы на то, чтобы повысить финансирование образования в два раза в течение семи лет.

«Без решительного отказа от мифа о сверхдержавности, – пишет Спасский, – никакой серьезный разговор о будущем России невозможен. Нужна нацеленность на реальное, а не риторическое, позиционирование страны как самостоятельного центра силы, обладающей ею не для экспансионистского проецирования, а для гарантии лучшей жизни своего народа». Но, к сожалению, этого не происходит. Напротив, идея, что Россия может быть только первой, или, в крайнем случае, второй державой мира в смысле геополитического, силового влияния, не только провозглашается, но и навязывается населению, молодая часть которого уже не помнит холодной войны.

Тяга к советскому прошлому

Одна из причин популярности мифа о сверхдержаве – поиски легитимности в минувшем. Россия юридически стала правопреемницей Советского Союза, и это, говорят, было необходимо для плавного, безболезненного выхода из советского прошлого. На наш взгляд, это решение было большой ошибкой, которую впоследствии признал и Борис Ельцин. Преемственность следовало провозгласить в отношении не тоталитарного СССР, а досоветской России. И не только царской, как предлагает, например, Андрей Зубов (это предполагало бы возвращение к самодержавию, сословным привилегиям и многому другому), но и в отношении Временного правительства. При всех недостатках, крайней неэффективности и даже отсутствии реальной возможности управлять оно все же было легитимной властью. Подобное правопреемство решило бы проблемы как личной, так и государственной собственности. Оно открыло бы перспективы создания новой политической системы, охватывающей самые разнообразные силы досоветской России – от левых социалистов до монархистов, но за исключением сторонников полностью дискредитировавших себя тоталитарных идеологий: большевизма и нацизма. Эта новая демократическая система знаменовала бы решительный отказ от тоталитарного прошлого. Новая Россия не должна была наследовать Советскому Союзу, нести за него ответственность, тем более в области внешней политики. Так поступило большинство стран Восточной Европы, ставших частью демократического мира.

Да, Россия существенно изменилась, но носят ли эти изменения качественный характер? Дело не в игре символов, не в том, что снова приходится вставать под музыку гимна, от текста которого тошнило еще в школе, а вместо новых слов старого автора в голову так и лезет «Ленин великий», который «нам путь озарил». Академик Юрий Пивоваров определил современный российский режим как «советский посткоммунистический». Автор удачно замечает, что, например, эквивалентом весьма умеренных предложений Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ по исторической памяти (в прессе закрепился термин «десталинизация»), выдвинутых через два десятилетия после распада СССР (которые всерьез даже не обсуждались властями), были бы предложения комиссии ЦК ВКП(б) 1937 г. по частичному «преодолению последствий режима Романовых и буржуазно-помещичьего произвола». Пусть и на нашу беду, но большевики, провозгласившие новый мир, действительно уничтожили наследие царизма, нынешние же российские власти до сих пор не нашли сил полностью уйти от большевизма, напротив, они используют его наследие все более широко.

В области внешней политики это выражается в стремлении защищать многие советские внешнеполитические акции как свои собственные и воспринимать критику СССР как выпады против современной России. Например, выявилась тенденция к отрицанию экспансионистских целей Москвы при аннексии прибалтийских государств в 1940 году. Не только некоторые российские историки и пропагандисты, но и дипломаты твердят о том, что Эстония, Латвия и Литва якобы добровольно вступили в СССР, а принятые под дулами советских танков решения их парламентов о присоединении были легитимными. Зачем отрицать очевидное – не имеющую легального основания оккупацию независимых государств, признанных еще ленинским правительством? Формальная причина – возможность выдвижения этими странами требований о компенсациях. Но компенсации можно требовать, только если считать Россию ответственной за советские преступления. Гораздо более разумной была бы другая позиция: коммунистический режим захватил Прибалтику и совершил там страшные преступления. Но до этого, и не без помощи некоторых прибалтов, коммунисты захватили саму Россию, она – такая же пострадавшая страна, а латыши, например, несут не меньшую ответственность за преступления ВЧК, чем россияне. Такая точка зрения выбила бы козыри из рук русофобов, приветствовалась бы жителями балтийских государств и послужила бы большему взаимному доверию. С этих позиций гораздо удобнее защищать и права русскоязычного населения, не вызывая опасений в использовании его для реализации «имперских амбиций». Бессмысленное же отрицание очевидной аннексии и последовавших репрессий сотен тысяч ни в чем не повинных людей вызывает естественные опасения относительно истинных намерений современной России.

Та же ситуация складывается с финской войной и советской оккупацией части Польши в соответствии с пактом Молотова–Риббентропа. И здесь вместо объективного признания территориальной агрессии все чаще слышатся знакомые из советских учебников аргументы типа: «Мы попросили финнов отдать Карельский перешеек, потому что Ленинград был слишком близко к границе» и «СССР стремился освободить братьев украинцев и белорусов». В результате наглое требование к суверенной стране отдать часть ее территории и предательское открытие второго восточного фронта против Польши вскоре после нападения на нее союзной в то время Германии выдаются за действия обоснованные и даже заслуживающие одобрения. А перед специально обученными «юристами-международниками» ставится привычная для них задача – найти аргументы для оправдания того, что невозможно оправдать. Стоит ли после этого удивляться, что в Финляндии и Польше настороженно относятся к современной России, видя в НАТО залог собственной безопасности? Так ради чего в России обеляют сталинскую внешнюю политику? Почему не согласиться с очевидным и не откреститься от советского прошлого?

Между прочим, идея захватить Финляндию дорого обошлась Советскому Союзу и всему миру. Неожиданно упорное сопротивление финской армии спасло страну от оккупации и тоталитарного режима (марионеточное «рабоче-крестьянское правительство» «Финляндской демократической республики» во главе с идейным отцом тов. Ю.В. Андропова тов. О. Куусиненом уже было сформировано). А бездарное ведение войны и очевидные слабости советских войск, по мнению многих, послужили важным фактором в принятии Гитлером решения о нападении на СССР.

Отмежевание от советских преступлений создало бы значительно лучшие условия для разговора не только с государствами Прибалтики и Восточной Европы, но и Центральной Азии, где советская власть хотя и способствовала росту образования и промышленности, но также совершала массовые репрессии. Такое признание создало бы более благоприятный климат для осуществления стратегической цели России – создания Евразийского союза.

Более сложная проблема – победа СССР над нацистской Германией и захват Восточной Европы. Современная официальная позиция предает анафеме сравнение Советского Союза и гитлеровской Германии. Действительно, СССР внес решающий вклад в разгром нацизма и спас мир от ужасов расовой теории. Однако победа была предпочтительной вовсе не потому, что сталинский режим был лучше или гуманнее гитлеризма. Просто он представлял для человечества меньшую угрозу, его победа не несла с собой немедленную смерть цивилизации. Это поняли лидеры других государств антигитлеровской коалиции и пошли на союз со Сталиным.

Победа была достигнута ценой огромных жертв и героизма миллионов советских солдат, подвиг этот должны и будут чтить будущие поколения. Но, признавая это, не следует отрицать и того, что государствам Восточной Европы советская победа принесла порабощение, порой даже более тяжелое, чем нацистское. Сегодня отрицание или затушевывание преступлений сталинизма против народов стран Восточной Европы приводит их к отторжению от России, которая упорно выступает в качестве защитницы палачей. Честное признание преступлений сталинизма в Восточной Европе, решительное отмежевание от них новой демократической России привело бы к укреплению взаимного доверия, повысило бы авторитет нашей страны и не толкало бы «новую Европу» к сближению с США, в которых она видит защитника от возможного возрождения российского экспансионизма.

Социальные причины

Конечно, у тяги к советскому прошлому есть не только психологические, но и социальные причины. Они связаны с интересами значительной части правящей элиты. В России в отличие от послевоенной Германии и большинства посткоммунистических государств Восточной Европы советская номенклатура не была отстранена от власти, она лишь взяла на вооружение другие лозунги, да и то на время. Ключевые институты коммунистического режима – КПСС, КГБ, комсомол и т.п. – не были признаны преступными, а только сменили названия. Первый президент Борис Ельцин позднее сожалел о незаконченности российской демократической революции, но, находясь в Кремле, практически ничего не сделал для институционального изменения основ власти. (Возможно, этого не случилось, потому что сам он вышел из номенклатуры.) Не была, по примеру послевоенной Германии, проведена программа четырех «Д»: декоммунизация, демократизация, демилитаризация, демонополизация. Попытки запретить компартию провалились, власть забрала у нее собственность, но оставила возможность прославлять советское прошлое. Ключевые институты тоталитарного режима не объявили преступными, а их лидеры и активные сотрудники сохранили право занимать государственные должности. Демократизация коснулась только выборов, но не создано реальной системы разделения властей. Так удобнее управлять: результаты голосования невозможно оспорить в суде, а парламент по Конституции 1993 г. лишился реальной власти. Вместо демилитаризации произошел крах армии при сохранении ее советской структуры и сущности. Демонополизация свелась к переходу государственных монополий в частные, но тесно связанные с государством руки.

В результате лица, бывшие опорой коммунистического режима, слегка стушевавшись в 1990-е гг., вновь вышли на первый план, да еще и заняли агрессивную позицию. По сути это та же советская элита брежневского времени, освободившаяся от коллективного Суслова: партийно-идеологического контроля, сдерживавшего ее стремление к необузданному обогащению. Чего только стоит известная метафора «крюка» органов безопасности, который якобы вытянул Россию из бездны развала 1990-х годов. Воспрянув от временной встряски, эта часть элиты, сохранив свою советскую корпоративную идеологию, напористо навязывает ее всему обществу. Перекрасившиеся коммунисты внушают, что Сталин – не кровавый убийца, а эффективный менеджер. Представители спецслужб продолжают почитать палача Феликса Дзержинского, рассказывают о «подвигах» международных террористов и убийц типа Павла Судоплатова и Наума Эйтингона, которые еще при советской власти получили вполне заслуженные тюремные сроки. Да и у Лаврентия Берии сегодня находят положительные черты: он, мол, был не только убийцей и сексуальным маньяком, но и талантливым управленцем, организатором советского ядерного проекта.

Среди российских дипломатов стало модно возвеличивать Андрея Громыко, прославившегося исключительно как «мистер нет» и поддерживавшего все начинания руководства, от ввода войск в Венгрию и Чехословакию до Афганистана. В конце карьеры этот «прозорливый дипломат» еще и выдвинул в лидеры будущего виновника развала так лелеемой им империи – Михаила Горбачёва. И «сталинский сокол» Вячеслав Молотов, подписавший пакт с нацистской Германией и заявивший, что «Польша, уродливое порождение Версальского договора, не может существовать вопреки интересам крупнейших европейских держав», тоже имеет своих почитателей.

Не нужен отказ от советского прошлого и бизнес-элите, ведь большая часть ее собственности – советское наследие, а основа бизнеса – не конкуренция на рынке, а монополия, поддерживаемая государственной бюрократией. Отмежевание от советского наследия разрушило бы институциональные и идеологические основы власти постсоветской бюрократии и связанного с ней госкапиталистического бизнеса.

Структурное и идеологическое сходство современной российской власти с авторитарными режимами приводит к вряд ли обоснованной политике защиты интересов диктаторов и экстравагантных фигур по всему миру. Отсюда неуклюжие попытки вести полемику с Западом по принципу «сам дурак». Составление списков лиц, которым запрещен въезд в Россию (хотя они к нам и не собирались). Защита преследуемых зарубежным правосудием российских граждан (в число которых почему-то попадают торговцы оружием и наркотиками). Создание «белых книг» о нарушениях прав человека в США и Европе (но отчего-то не в КНР, Туркменистане или КНДР, где ситуация, видимо, не столь удручающая). Несерьезность этого курса не в том, что на Западе все в порядке (там случается всякое), но его проводит страна, где пытают в полицейских участках, в армии до смерти забивают призывников, а в школы принимают за взятки. Не лучше ли направить мощь разоблачительных усилий на решение собственных проблем?

Один из элементов самозащиты власти – попытка скрыть правду о советской истории. Полное открытие архивов будет означать не только то, что все узнают о преступлениях и агентурной деятельности конкретных лиц, возможно, членов семей нынешних потомственных бюрократов, от государственных до церковных. Главное, развеется миф о благородной деятельности чекистов и партийных бонз на благо России. Поэтому архивы, приоткрывшиеся в 1990-е гг., вновь в значительной мере закрыты, а против историков, пытающихся ввести в научный оборот новые документы о репрессиях, заводятся уголовные дела.

Касается эта ситуация и внешней политики. Например, Россия уже давно признала вину СССР за Катынскую трагедию, но не все документы по ней переданы польской стороне. Причина – могут раскрыться имена убийц. Так что же в этом плохого? Разве страна должна знать только имена героев? Двери архивов МИД России все плотнее закрываются не только для иностранных, но и для отечественных исследователей. В России нет закона о том, чтобы архивы через определенное время (обычно это 20–50 лет) автоматически открывались. Если вы хотите работать с архивными материалами, дозволенные документы сначала должен отобрать специалист. Зачем такая секретность? Говорят, что правда о внешнеполитическом курсе Советского Союза, пусть даже в первой половине ХХ века, может нанести ущерб престижу России. Но каким образом? Только в том случае, если считать новую Россию ответственной за действия СССР.

Будущее

Так возможна ли российская, а не постсоветская внешняя политика? Речь идет отнюдь не о возвращении к положению «младшего брата» Запада козыревского периода. Это время прошло, его ущербность многократно описана. Новая политика должна быть не прозападной и не антизападной, не прокитайской и не антикитайской. России следует сотрудничать с любыми партнерами там, где ей это выгодно, и проявлять жесткость там, где это затрагивает ее коренные интересы (не бюрократической элиты, а страны в целом). Чтобы избежать перенапряжения, интересы нельзя толковать расширительно, к ним должны быть отнесены вопросы суверенитета России и ее союзников (скажем, членов ОДКБ), безопасность границ, процесс интеграции на постсоветском пространстве. Это, конечно, не означает, что у Москвы не может быть интересов за пределами приграничных территорий. По мере роста экономического и других потенциалов сфера жизненных интересов, вероятно, расширится. Но пока для этого нет ни возможностей, ни ресурсов.

Сегодня у России уникальное внешнее окружение. В мире нет стран, которые хотят ее уничтожить или захватить, реальные угрозы безопасности несравнимо ниже, чем в большинство периодов истории. Хватает финансовых средств, что обусловлено крайне благоприятной ситуацией с ценами на энергоносители. В этих условиях не обязательно проводить активную внешнюю политику, свойственную сверхдержаве. Внутренняя модернизация должна сопровождаться модернизацией внешнеполитического курса, повышением его эффективности. Если внутриполитическая модернизация должна привести Россию к ситуации, когда за ее политическую систему, уровень коррупции, темпы экономического роста, благосостояние населения не будет стыдно перед развитым миром, то новую внешнюю политику необходимо направить исключительно на обслуживание этого внутреннего «сосредоточивания», создание для него благоприятных условий. Она должна вести не к растрачиванию сил и средств на мероприятия престижного характера и уколы не уважающих нас иностранцев, но на экономию ресурсов, чтобы использовать их для экономического прорыва. Нужны не дорогостоящие международные форумы, а реальное развитие российского Дальнего Востока. Российскому флоту нечего делать в чужих морях, он должен быть способен охранять наши морские рубежи, и не более того. Незачем соревноваться с США в ядерном оружии, его должно быть достаточно для нанесения ответного удара и сдерживания желающих атаковать нас обычными силами. Между тем только на формирование войск военно-космической обороны в рамках Государственной программы вооружения до 2020 г. выделяется астрономическая сумма – около 4 трлн рублей.

Но в первую очередь России нужно научиться относиться спокойно к событиям в отдаленных регионах. Африка, Латинская Америка, Ближний Восток – все это слишком далеко от непосредственных интересов России, чтобы тратить время и средства. Возможно, когда-то, через несколько десятилетий, Россия, как сегодняшний Китай, пережив экономический бум, начнет расширять сферу своих интересов. Но это будет следствием десятилетий успешного экономического развития и социальной модернизации, а не роста амбиций неэффективной элиты, паразитирующей на природных богатствах.

В настоящее время происходит нечто иное. Там, где мы могли бы сотрудничать с Западом, советское прошлое и интересы бюрократии тянут нас к противостоянию. А там, где можно было бы проявить большую жесткость, интересы той же бюрократии, не желающей идти на серьезный конфликт с Западом, тянут к сдаче позиций под явным давлением.

Приведем несколько примеров. Основным раздражителем в российско-американских отношениях сегодня является проблема размещения в Восточной Европе американских систем противоракетной обороны. Затрагивает ли эта проблема безопасность России настолько, что стоит идти до конца, рискуя серьезными последствиями, отказываясь от предлагаемых Соединенными Штатами схем сотрудничества (пусть и не вполне нас удовлетворяющих)? А главное – стоит ли разворачивать собственную программу новой тяжелой МБР, которая похоронит любую возможность договоренности с США по ПРО, а, возможно, и всю российскую экономику? По мнению большинства серьезных экспертов (Алексей Арбатов, Юрий Соломонов, Виктор Есин, Владимир Дворкин, Павел Золотарёв), серьезной угрозы безопасности России американская программа не представляет. К тому же администрация Барака Обамы пошла на некоторые изменения первоначального плана с учетом пожеланий России. Поэтому здесь надо искать компромисс.

Другим раздражителем в отношениях с Западом является непоследовательность Москвы в отношении арабских революций. Очевидно, что Соединенные Штаты не только не инспирировали эти события, но и проводят реактивную политику. Однако действия Вашингтона прагматичны: если нельзя удержать союзника-диктатора у власти, надо поддержать восставший народ и наладить связи с новым руководством. В отличие от США Россия металась от желания поддержать социально близких до их осуждения под давлением Запада. В результате позиция оказалась невнятной. По Ливии – и не за вмешательство, и не против. Естественно, после неизбежного ухода Каддафи российские позиции там, в том числе и экономические, были утеряны. Сегодня сходная ситуация складывается в Сирии. Очевидно, что Башар Асад рано или поздно будет свергнут. И Россия, ненавидимая новыми властями (какими бы они ни были) и народом страны за поддержку диктатора, потеряет стратегические и экономические преимущества. Между тем более активная поддержка международных усилий и в том и в другом случае могла бы привести к частичному сохранению позиций в обеих странах.

Другой коренной интерес России – безопасность на границах. Она может быть обеспечена, если власти соседних государств будут если и не дружественными, то хотя бы разумными, и уж точно не враждебными. Ни одно крупное государство не потерпит открыто враждебного режима на своих границах. Это не означает, что дружественные режимы необходимо насаждать силой. В современном мире есть множество других инструментов воздействия: дипломатических, экономических, культурных. Но в 2008 г. в Южной Осетии сложилась экстраординарная ситуация, и Москва совершенно обоснованно решилась на военную операцию для защиты своих миротворцев. Однако введя войска в Грузию и разрушив военную машину Михаила Саакашвили, Москва под давлением Запада не стала менять власть в Тбилиси. В результате действия России стали хорошим прецедентом демонстрации решимости по защите коренных интересов. Но эффект был бы много ярче, прояви Москва последовательность и не уступи давлению.

Нарисованная выше картина вряд ли настраивает на оптимизм. Однако изменения возможны и даже неизбежны, это вопрос времени. В период стабильности первого десятилетия нового века выросло поколение людей – успешных, образованных и молодых, которые не считают своей родиной СССР, а Дзержинского и Громыко – своими героями (многие вообще о них не слышали). Они не хотят отвечать за их преступления, платить по долгам большевиков, но мечтают нормально жить, сотрудничать со всем миром, а не грозить ответным ядерным ударом «потенциальному противнику». Именно они уже начинают влиять на внутриполитическую ситуацию. И если внешний курс не будет отвечать их интересам, они найдут способ его изменить и сделать истинно российским, а не постсоветским.

Б.П. Козловский – доктор исторических наук, политолог.

П.В. Лукин – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 июня 2012 > № 735545

Доводы в пользу космоса

Почему нам следует возобновить стремление к звездам

Резюме: В прошлом десятилетии я пошутил в разговоре с коллегами, что Соединенные Штаты высадят астронавтов на Марсе через год или два, если только китайцы допустят утечку о своих планах построить там военные базы. Эта шутка больше не кажется смешной.

Данный очерк излагает основные идеи новой книги автора «Космические хроники: перед лицом последнего рубежа» (издательство «Нортон», 2012). Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2012. © Сouncil on Foreign Relations, Inc.

В 2010 г. президент Барак Обама сформулировал свое представление о будущем американских космических исследований, включая пилотируемую экспедицию на Марс. Подобное предприятие, конечно, обойдется в несколько сотен миллиардов долларов – быть может, даже в триллион. Какой бы ни была конкретная сумма, это дорогая затея. В прошлом только три фактора могли подвигнуть общества вкладывать такие средства в честолюбивые, спекулятивные проекты: возвеличивание Божественного или царского могущества, стремление к прибыли и война. Примеры подобных расходов – это пирамиды Египта, огромное количество терракотовых скульптур воинов, погребенных вместе с первым императором Китая, и Тадж-Махал в Индии. В поисках богатств в Новом Свете монархи Иберии финансировали великие плавания Христофора Колумба и Фернандо Магеллана. А военные соображения подхлестнули строительство Великой китайской стены и Манхэттенский проект создания атомной бомбы.

Запуск Советским Союзом первого в мире искусственного спутника Земли в 1957 г. вынудил Соединенные Штаты втянуться в космическую гонку. Годом позже в атмосфере страхов, вызванных холодной войной, было создано Национальное управление по аэронавтике и космическому пространству (НАСА). Однако в последующие годы СССР по-прежнему опережал США практически во всех аспектах освоения космического пространства, включая первый выход в открытый космос, самое длительное пребывание в космосе, первую женщину в космосе и первую орбитальную космическую станцию. Сделав ставку на лунные полеты, Соединенные Штаты позволили себе проигнорировать важные вехи соперничества.

В своей речи на совместном заседании Конгресса в мае 1961 г. президент Джон Кеннеди объявил о программе «Аполлон», сказав знаменитую фразу: «Я верю, что наша страна должна посвятить себя достижению этой цели до конца нынешнего десятилетия – наш астронавт высадится на Луне и благополучно вернется на Землю». Эти слова всколыхнули и наэлектризовали нацию. Но еще более откровенное признание было сделано в начале этой речи, когда Кеннеди размышлял о вызове, брошенном советской космической программой: «Если мы хотим победить в битве между свободой и тиранией, которая сегодня бушует во всем мире, то грандиозные свершения в космосе, достигнутые в последние недели, как и запуск спутника в 1957 г., должны открыть нам глаза на то, какое влияние эти достижения оказывают на умы людей во всех уголках мира. Ведь многие сегодня решают, какой дорогой им идти, какой путь избрать».

Речь Кеннеди была не просто призывом к новым прорывам или свершениям; это был клич к битве против коммунизма. Президент мог бы просто сказать: «Давайте полетим на Луну: это дивное место для научных исследований!» Но в этом случае никто не согласился бы на необходимые расходы, а ведь кому-то всегда приходится выписывать чеки.

Если США зададутся целью осуществить полет на Марс, это почти наверняка будет реакцией на успехи других стран, как в случае создания НАСА, принятия программы «Аполлон» и проекта, который впоследствии стал Международной космической орбитальной станцией. В прошлом десятилетии я пошутил в разговоре с коллегами, что Соединенные Штаты высадят астронавтов на Марсе через год или два, если только китайцы допустят утечку о своих планах построить там военные базы.

Эта шутка больше не кажется смешной. В декабре прошлого года Китай обнародовал официальную стратегию честолюбивого прорыва в области космических исследований. В соответствии с пятилетней программой Пекин намерен «выводить на орбиту космические лаборатории, осуществлять пилотируемые космические полеты, запускать грузовые космические корабли, овладевать ключевыми технологиями космических орбитальных станций, включая пребывание космонавтов на орбите, самовосстанавливающееся жизнеобеспечение и дозаправку топливом, осуществление космических программ и технологические приготовления для создания космических орбитальных станций». Авторы передовицы в New York Times точно отразили дух времени в названии статьи: «Китайский план космических исследований бросает США более серьезный вызов».

Когда дело доходит до освоения космоса, то Китай, как правило, не бросает слов на ветер и не тешит себя пустыми иллюзиями. Эта страна уже неоднократно доказывала способность упорно добиваться намеченных целей. Во время визита в КНР комиссии Белого дома в 2002 г. я услышал от китайских официальных лиц, что в ближайшем будущем китаец полетит в космос. Возможно, я находился в плену привычного американского высокомерия, но мне подумалось, что это «ближайшее будущее» может растянуться на десятилетия. Однако спустя всего 18 месяцев после этого разговора, осенью 2003 г., Ян Ливей стал первым китайским «тайконавтом», облетев Землю 14 раз. А еще через пять лет Чжай Чжиган стал первым китайцем, вышедшим в открытый космос. В январе 2007 г., когда нужно было избавиться от вышедшего из строя климатического спутника, Народно-освободительная армия Китая осуществила первое в истории страны «кинетическое убийство» ракетой «земля-воздух». Спутник уничтожила высокоскоростная ракета – ни одна страна не делала ничего подобного с 1980-х годов. С каждым таким достижением КНР еще на шаг приближается к тому, чтобы стать независимой космической державой и подняться до уровня Европейского союза, России и Соединенных Штатов, а быть может, и превзойти их с точки зрения финансирования космических программ и самоотверженности в достижении поставленных целей.

Недавно сделанные Пекином заявления о честолюбивых планах освоения космического пространства могут стать очередным «спутником» или спусковым крючком для США, заставив их наращивать усилия по освоению космоса после относительно застойного периода. Но если даже не обращать внимания на нездоровую финансовую ситуацию в стране, существует еще одна помеха на пути ускорения космических исследований, которая может стать столь же серьезной, как и в эпоху Кеннеди: это партийные разногласия.

Политика в области космических исследований

На протяжении десятилетий космические исследования стояли выше партийных разногласий. Поддержка НАСА была не двухпартийной, а беспартийной. Хотя государственная поддержка НАСА оскудела, это не связано с теми линиями, которые обычно разделяют американцев: либералы против консерваторов, демократы против республиканцев, бедные против богатых, городские жители против сельских. Политический нейтралитет отражен даже в местах расположения центров НАСА. В 2010 г. округа Конгресса, в которых размещены 10 основных полигонов НАСА, делегировали в Палату представителей шестерых республиканцев и четырех демократов. Аналогичный баланс существовал среди сенаторов от восьми штатов, где размещены эти полигоны: восемь республиканцев и восемь демократов.

Однако начиная с 2004 г. иммунитет НАСА к партийным разногласиям начал ослабевать. После рокового старта космического челнока «Колумбия» в 2003 г., когда погибли семь членов экипажа, специалисты, обозреватели СМИ и законодатели начали настаивать на новой роли агентства. Годом позже президент Джордж Буш утвердил «План космических исследований». Он предусматривал завершение работы орбитальной космической станции и вывод из эксплуатации «рабочей лошадки» НАСА – космического челнока – к концу десятилетия. Сэкономленные средства предполагалось пустить на создание новой архитектуры запуска космических аппаратов, которые должны доставлять американцев к объектам за пределами околоземной орбиты.

В феврале 2004 г. президент Буш назначил меня членом комиссии, состоящей из девяти экспертов, которой предстояло наметить контуры новой финансово необременительной политики освоения космического пространства. В конце концов план получил одобрение обеих партий в Конгрессе. Но в ходе дебатов о достоинствах нового курса партийные пристрастия начали искажать представления конгрессменов об освоении космоса и даже в каком-то смысле ослеплять их. Некоторые демократы сразу начали критиковать предложенный план, ссылаясь на то, что страна не может позволить себе такие значительные расходы – и это несмотря на то, что комиссии было поручено не выходить за рамки определенного бюджета. Другие сетовали на отсутствие должной детализации плана, хотя все необходимые документы можно было заказать в Белом доме и в НАСА. Ряд либеральных критиков поставили под сомнение целесообразность расходов на космос с учетом того, что две войны и без того истощили казну, а федеральное правительство отказывается от реализации некоторых важных программ ради снижения налогового бремени. Наверно, они забыли, что в 1969 г. Соединенные Штаты высадили своих астронавтов на Луне, ведя при этом две войны – одну холодную и одну «горячую». В целом это было самое бурное десятилетие в американской истории со времен Гражданской войны.

Вполне типичной можно назвать реакцию бывшего губернатора штата Вермонт Ховарда Дина, который боролся за выдвижение кандидатом в президенты от Демократической партии: «Я считаю, что космические исследования – это классно, но где увеличение налогов, которое позволит нам оплатить это удовольствие? Космос не стоит того, чтобы ради него обанкротить страну».

В статье, опубликованной в журнале New Yorker, Хендрик Херцберг раскритиковал Буша за «несерьезный подход к межпланетной авантюре» и вдоволь поиздевался над «уолмартовским ценником», прикрепленным к этому плану. Подобные критические выпады обнаружили партийную предвзятость, которой никогда не наблюдалось за последние два десятилетия проведения политики в области освоения космического пространства.

С тех пор как Обама вступил в должность, республиканцы принялись с не меньшим пафосом политизировать космос. В речи, произнесенной в Центре космических исследований Кеннеди 15 апреля 2010 г., Обама изложил суть новой политики и в том числе заявил, что поддерживает план Буша отказаться от полетов на «челноках». Он вкратце изложил обнадеживающую программу, направленную на достижение главной цели: осуществление полетов к разным космическим объектам, лежащим за пределами околоземной орбиты, включая астероиды. Обама даже пошел дальше Буша, заявив, что поскольку американские астронавты уже побывали на Луне, нет особого смысла лететь туда еще раз. Он сказал, что в случае создания передовой ракеты-носителя НАСА может миновать Луну и к середине 2030-х гг. отправиться прямиком на Марс. Вместо того чтобы порадоваться космическим амбициям Обамы, десятки протестующих с плакатами, призывающими президента не «губить НАСА», выстроились на подходах к Центру космических исследований. Консервативный публицист Чарльз Краутхаммер высмеял «отречение» Обамы от ведущей роли США в космосе, охарактеризовав его план как «призыв к отступлению».

Губернатор штата Техас, республиканец Рик Перри обвинил Обаму в том, что он «не оставляет американским астронавтам другого выбора, как только летать в космос на попутных кораблях». Если принять эту реакцию за чистую монету, можно решить, что она отражает искреннее несогласие с Обамой, с его подходом и мнением. Однако партийная природа подобных высказываний обнаруживается их целью: в конце концов, не Обама, а как раз Буш первым призвал положить конец полетам в космос на «челноках».

В конечном итоге борьба, развернувшаяся вокруг предложений Обамы, – это сражение за рабочие места. План предусматривает неопределенный разрыв во времени между сворачиванием полетов на «челноках» и запуском новых космических кораблей к объектам, лежащим за пределами околоземной орбиты. Это значит, что на какое-то время отпадет потребность в людях, обслуживающих космические корабли. В частности, в услугах подрядчиков, работавших с НАСА по контрактам на обслуживание запуска космических кораблей. Поскольку «челноки» – важное подразделение НАСА, а его промышленные партнеры разбросаны по всей стране, безработица в космической отрасли ударит по семьям, живущим далеко от космического полигона в штате Флорида. В своей апрельской речи 2010 г. президент пообещал выделить финансирование под программы переобучения и переквалификации работников, которые потеряют рабочие места в связи с новой политикой в области космических исследований. Он также отметил, что по его плану будет ликвидировано меньше рабочих мест, чем предусмотрено планом Буша, и акцентировал это различие: «Хотя некоторые утверждают обратное, мой план предусматривает сохранение более 2500 рабочих мест на Космическом побережье в течение следующих двух лет, в отличие от плана предыдущей администрации». В более откровенном и арифметически равнозначном варианте его мысль можно было бы изложить так: «План Буша привел бы к уничтожению 10 тыс. рабочих мест; мой план предусматривает уничтожение лишь 7500 рабочих мест».

Этот акцент на рабочих местах завел публичные дебаты в риторический тупик, поскольку немногие политики могут позволить себе высказываться в пользу того, чтобы рабочие места в массовом порядке создавались за счет финансирования госсектора. Поэтому Обама не стал рассуждать о том, как его план поможет в борьбе с безработицей, а сосредоточился на историческом влиянии космических путешествий на технологии и инновации. В воодушевляющей речи, произнесенной в Академии наук в 2009 г., Обама напомнил ученым о тех выгодах, которые принесет им Закон о восстановлении и реинвестициях (American Recovery and Reinvestment Act, программа стимулирования экономики, принятая в 2009 г. – Ред.). Он отметил, что программа «Аполлон» «дала нации технологии, позволившие усовершенствовать диализ почек и системы очистки воды. Благодаря этой программе появились датчики по обнаружению опасных газов, энергосберегающие стройматериалы и огнеупорные ткани, используемые в тушении пожаров и армейских операциях. В более широком смысле колоссальные инвестиции того времени в науку и технологии, образование и научные исследования пробудили у наших ученых любопытство и инстинкт изобретателя и привели к появлению несметного числа новых и полезных открытий». Он мог бы долго перечислять все те новшества, которые пришли в нашу жизнь благодаря программе космических исследований. Достаточно упомянуть революционные технологии, такие как цифровая аэрофотосъемка и технология оцифровки изображений, имплантируемые кардиостимуляторы, системы предупреждения столкновений в воздухе, высокоточную лазерную глазную хирургию и спутники глобальной навигации.

Это крайне разумная аргументация в пользу необходимости инвестиций в космические исследования. Но в риторике Обамы была скрыта изрядная доля лицемерия. Законодательство об экономических стимулах предусматривало удвоение бюджетов Государственного научного фонда, Научного управления департамента энергетики и Национального института по стандартам и технологиям. Но хотя Обама пел дифирамбы научному наследию космических исследований, НАСА не получило дополнительного финансирования, а лишь директивы о том, как правильно расходовать имеющийся бюджет в 1 млрд долларов. С учетом того, что космические исследования составили риторический центр президентской речи, отсутствие дополнительного финансирования обесценило все красивые слова, а также политическую и даже эмоциональную логику сказанного.

В своем втором послании о положении в стране, произнесенном в январе 2011 г., Обама снова заявил, что космическая гонка стала катализатором научно-технического прогресса. Затем он отметил внушительные инвестиции других государств в технологическое будущее и тот факт, что система американского образования начинает отставать от системы образования некоторых других стран. Он заявил, что этот тревожный дисбаланс должен пробудить нынешнее поколение так же, как запуск спутника в свое время пробудил американских ученых тех лет. Обама сформулировал четыре задачи: к 2015 г. не менее миллиона электромобилей должны ездить по американским дорогам, и 98% американцев должны пользоваться беспроводным доступом в интернет следующего поколения. К 2035 г. 80% всей электроэнергии должно вырабатываться с помощью чистых источников, и 80% американцев должны получить возможность пользоваться высокоскоростными поездами.

Все это похвальные цели, но сторонникам космических исследований не хочется думать, будто данные достижения станут плодами очередной космической гонки. Ведь речь идет о технологиях, которые уже должны войти в нашу жизнь, а не о тех, что могут появиться в отдаленном будущем.

В плане Обамы имеется и более глубокий изъян. Когда президент демократической страны формулирует задачи, которые не могут быть решены за время его пребывания в должности, он вообще не способен дать гарантий достижения этих целей. Кеннеди в 1961 г. хорошо понимал, что он делает, когда заявил о намерениях высадить американского астронавта на Луну «до окончания десятилетия». Если бы он остался в живых и был избран на второй срок, его президентские полномочия истекли бы только 19 января 1969 года. И если бы не пожар на стартовой площадке космического корабля «Аполлон-1» в 1967 г., в котором погибли три астронавта, программу «Аполлон» не отложили бы, и американцы побывали бы на Луне при президенте Кеннеди. А теперь представьте себе, что в 1961 г. Кеннеди призвал бы достичь поставленных целей «где-нибудь в восьмидесятых». При такой постановке задачи нет уверенности в том, что американские астронавты когда-либо вообще полетели бы в космос.

Но это именно то, что сделал Обама, призвав отправить экспедицию на Марс в середине 2030-х годов. Когда президент обещает какие-то грандиозные свершения в то время, когда его уже не будет в Белом доме, он по сути снимает с себя всякую ответственность. Эти работы не будут финансироваться из утвержденного им бюджета. Проблему унаследует другой президент, и эстафетную палочку легко выронить из рук. От плана можно будет безболезненно отказаться, а осуществление мечты отложить на более поздний срок. Хотя риторика Обамы в его речи о космических исследованиях была волнующей и визионерской, политический аспект выступления по сути стал катастрофой. Единственное, что гарантированно произойдет под его присмотром, так это временный отказ от полетов американцев в космос.

Уроки «Хаббла»

Партийные разногласия при обсуждении финансирования космических исследований и пересмотр американской политики в этой области вписываются в более общую тенденцию: упадок науки в Соединенных Штатах. Когда пропадает интерес к науке, страна теряет завоеванные позиции в индустриальном мире с точки зрения технологических навыков и специальных знаний. Например, в последние десятилетия число научных рецензий, написанных американцами, и научных публикаций, ими прочитываемых, снизилось или едва сохраняется на прежнем уровне, тогда как в Бразилии, Китае, Японии и Западной Европе эти показатели резко выросли. Аналогичную динамику мы имеем в сфере высшего образования. Согласно последней ежегодной переписи, проводимой Национальным научным фондом, почти треть выпускников научно-технологических и инженерных факультетов в США и более половины ученых, исследователей и докторов наук – выходцы из других стран, обучающиеся или работающие в Америке по временным визам. Более того, эти общие цифры маскируют тот факт, что на некоторых лучших инженерно-технических факультетах учатся исключительно зарубежные студенты.

До недавнего времени большинство студентов приезжали в Соединенные Штаты, получали дипломы и степени и с радостью оставались работать в лучших научно-исследовательских институтах и центрах страны. Однако теперь руководители кафедр сообщают о том, что иностранцы, получив диплом, предпочитают возвращаться на родину. Среди главных причин они называют широко распространенное в американском обществе негативное отношение к иммигрантам и возросшие возможности профессионального трудоустройства в Китае, Индии и Восточной Европе, откуда приезжает наибольшее число студентов для учебы в лучших американских вузах. Это не утечка мозгов, поскольку Соединенные Штаты никогда не претендовали на то, что эти студенты должны непременно оставаться, но это возвращение мозгов. Таким образом, то, что плохо для Америки, хорошо для мира. На следующем этапе этого сдвига США могут начать терять талантливых педагогов, обучающих талантливую молодежь, что было бы катастрофой. Со времен Промышленной революции инвестиции в науку и технологии всегда способствовали экономическому росту. Если интерес к этим отраслям знания на родине не возродится в ближайшее время, комфортный образ жизни, к которому привыкли американцы, быстро закончится.

Тем не менее повод для оптимизма все еще есть. Одним из самых популярных музеев мира, посещаемость которого может соперничать с Метрополитен-музеем, Уффици и Лувром, является Национальный аэрокосмический музей в Вашингтоне. Конечно, некоторые посетители – это иностранные туристы. Однако неувядающий интерес американцев к таким экспонатам, как оригинальный аэроплан братьев Райт 1903 г. и лунный аппарат «Аполлон-11», свидетельствует, что стабильные эмоциональные инвестиции в космические исследования стали частью американской культуры.

Или подумайте о судьбе космического телескопа «Хаббл». Научное наследие «Хаббла» безупречно. Его данные цитировались в большем количестве научных трудов, чем данные любого другого одиночного инструмента научных исследований в какой бы то ни было научной дисциплине. Среди главных достижений «Хаббла» – помощь в разрешении спора о возрасте известной нам Вселенной, длившегося несколько десятилетий (теперь все ученые согласны с тем, что он составляет около 14 млрд лет). И тем не менее в 2004 г., когда НАСА объявило об отмене экспедиции для планового технического обслуживания телескопа из-за нехватки средств и рисков, связанных с использованием космических кораблей класса «челнок», громче всех протестовали не ученые, а рядовые американцы. «Хаббл» – это единственный космический телескоп, наблюдающий за Вселенной с помощью преимущественно видимого света. Его четкие, контрастные и подробные снимки космических объектов делают этот аппарат своего рода человеческим глазом в космосе. Что бы ни демонстрировал нам «Хаббл» – планеты, плотные скопления звезд, цветные межзвездные туманности, смертоносные черные дыры, элегантно сталкивающиеся галактики – каждая фотография открывает отдельную перспективу космоса.

«Хаббл» вступил в эпоху зрелости в 1990-е гг., во время экспоненциального роста доступа к интернету. Вскоре фотографии, сделанные с «Хаббла», одна величественнее другой, стали использоваться в качестве заставок в персональных компьютерах людьми, которые никогда раньше не имели возможности любоваться видами Земли из космоса и размышлять о ее месте во Вселенной.

Эти великолепные снимки давали возможность американцам почувствовать себя участниками космических открытий. И когда источник этих изображений оказался под угрозой, редакторов стали заваливать письмами. Люди оставляли недоуменные комментарии на сайтах, звонили в Конгресс и призывали НАСА восстановить финансирование «Хаббла». Я не знаю других таких случаев в истории науки, когда общественность относилась бы к инструменту научных исследований как к собственному достоянию. Неорганизованная кампания по спасению «Хаббла» увенчалась успехом: решение изменили, и финансирование возобновилось.

«Хаббл» – это еще один урок, свидетельствующий о ценности космических исследований. Когда телескоп был выведен на орбиту в 1990 г., конструкторский изъян в его оптической системе стал, к разочарованию НАСА, причиной безнадежно смазанных изображений на снимках. Через три года оптические системы были отремонтированы. Пока исправляли оптику, астрофизики из Балтиморского научного института космических телескопов – научно-исследовательского штаба «Хаббла» – продолжили сбор смазанных изображений и работу над созданием передового программного обеспечения для обработки снимков. Оно должно было помочь в обнаружении звезд на снимках и их выделении в мутном скоплении небесных тел. Между тем ученые-медики из Центра комплексных онкологических исследований Ломбарди при Медицинском центре Джорджтаунского университета признали, что задача, стоящая перед астрофизиками, чем-то похожа на ту, которую решали врачи при визуальном обнаружении опухолей на маммограммах. С помощью финансирования, полученного от Национального научного фонда, исследователи из Ломбарди адаптировали методы, используемые учеными «Хаббла» при анализе размытых снимков с телескопа, к своим задачам, что привело к значительному прогрессу в области раннего обнаружения рака груди. Огромное число женских жизней было спасено благодаря усилиям по устранению конструкторского изъяна в космическом телескопе «Хаббл».

Планирование будущего

Всего не опишешь в рамках одной статьи, но аналогичные и неожиданные совпадения возникают постоянно. «Перекрестное опыление» научных дисциплин почти всегда стимулирует новые открытия и прогресс. Продуманная целенаправленная поддержка научных достижений в конкретных областях может привести к эволюционному развитию знаний, но перекрестное опыление, когда исследования проводятся на стыке разных отраслей знания, гораздо больше способствует революционным открытиям. И ничто не подстегивает перекрестное опыление лучше, чем космические исследования, в которых участвуют астрофизики, биологи, химики, инженеры, планетарные геологи и другие специалисты. Без здоровой поддержки космической программы на федеральном уровне амбиции угасают, а экономика, некогда процветавшая благодаря инновациям, уходит с мировой авансцены.

Поддерживать космическую науку нужно еще и по другим причинам. Людям нужно изучить планету Марс и выяснить, почему на ее поверхности нет воды в жидком состоянии; там случилась какая-то катастрофа, и важно определить первые признаки аналогичного явления, которое может угрожать Земле. Нам нужно лучше изучить астероиды и научиться отклонять и менять их траекторию. В конце концов, если мы обнаружим, что какой-то астероид движется к нашей планете, будет крайне неприятно, если умных, творчески мыслящих людей постигнет та же участь, что и динозавров с их двумя извилинами. На замерзшем спутнике Юпитера Европа мы должны просверлить многокилометровые толщи льда и проверить, нет ли в жидком океане под ним живых организмов. Нам нужно побывать на Плутоне и других обледенелых небесных телах на периферии Солнечной системы, потому что они скрывают тайну происхождения нашей планеты. Необходимо прозондировать плотные слои атмосферы Венеры, чтобы понять, почему тепличный эффект там вышел из-под контроля и температура на поверхности поднялась до 500 градусов Цельсия. Ни одна часть Солнечной системы не должна находиться вне нашей досягаемости, и ни одна часть Вселенной не должна быть скрыта от наших телескопов.

План Буша и план Обамы роднит отсутствие финансирования с целью приблизить планы на будущее к настоящему, не говоря уже о самом неопределенном будущем. Кроме того, в обоих планах сквозят ничем не прикрытые партийные разногласия.

Быть может, в нынешней непростой экономической и политической ситуации трудно представить себе, что космическим исследованиям будет дан новый импульс, несмотря на прямой вызов со стороны Китая. Многие зададутся вопросом: «Зачем тратить миллиард долларов на космос, когда нужно решать столько неотложных проблем на Земле?». Этот вопрос для большей ясности следует сформулировать иначе: «Какая доля выплачиваемых мной сегодня налогов уходит на космические телескопы и планетарные зонды, марсоходы, международную орбитальную научную станцию, недавно закрытую программу создания космических кораблей, телескопов, которые предстоит вывести на орбиту, и космических полетов, которые предстоит осуществить? Во что все это в совокупности обходится каждому налогоплательщику?». Ответ будет таким: в полцента с каждого доллара. В легендарную эпоху «Аполлона» рекордный бюджет НАСА (1965–1966 гг.) составил чуть больше четырех центов на один доллар налоговых выплат. Если бы Соединенные Штаты выделяли сегодня хотя бы четверть этой суммы на финансирование НАСА в процентах от сегодняшних налогов, то есть один цент на каждый доллар налоговых выплат, наша страна смогла бы вернуть себе первенство в той области, которая во многом предопределила ее восхождение в XX веке.

Даже во время экономической рецессии США остаются достаточно богатой державой, чтобы инвестировать в собственное будущее и тем самым стимулировать экономику, восстановить коллективные амбиции и не убивать на корню смелые мечты будущих поколений. Представьте себе, какой эмоциональный подъем может начаться в стране, когда НАСА, опираясь на долгосрочный план действий и гарантии государственного финансирования, начнет отбор первых астронавтов для полета на Марс! Сегодня эти научно подкованные будущие исследователи космоса учатся в средней школе. Когда они станут знаменитостями, которым все стремятся подражать, Соединенные Штаты снова окажутся свидетелями того, как космические амбиции формируют судьбу народов.

Нил Деграссе Тайсон – директор Планетария Хейдена в Американском музее естественной истории.

Самые динамично развивающиеся компании в России - это интернет-компании. Инвестиции в российский Интернет за последний год только по официальным данным составили более полумиллиарда долларов

По словам экспертов, из-за недостаточной прозрачности в этом секторе рынка, реальный объем годовых вложений может достигать миллиарда долларов.

По прогнозам East-West Digital News, к 2015 году российский рынок вырастет до 23-30 млрд долларов, а к 2020 году может составить 40-60 млрд.

Самой большой популярностью у инвесторов пользуются интернет-магазины. Бизнесмены верят в перспективность рынка, несмотря на существующие в России барьеры для его развития: проблемы с доставкой товаров, недоверие со стороны потребителей, непопулярность безналичных платежей и дороговизну аренды.

По итогам первого квартала 2012 года, в России было 58 млн интернет-пользователей. В 2011 году каждый третий пользователь совершал покупки в Интернете.

Из всех видов электронной коммерции особенно быстро растет сектор продаж туристических услуг - на 70-80% в год.

Тайные сделки

За год инвестиции в российские интернет-компании выросли более чем в два раза, при этом размер средней сделки уменьшился.

По официальным данным, в прошлом году объем инвестиций в российский Интернет составил 537 млн долларов, но из-за недостатка прозрачности в этом секторе можно предположить, что общий размер вложений был больше - около 1 млрд долларов, полагает старший инвестиционный аналитик Fast Lane Ventures Андрей Куликов.

При этом средний размер сделки стал меньше. Сильнее всего сократились инвестиции на самых ранних - "посевных" - стадиях.

"Появились инвесторы, которые раскрывают, какие суммы они вкладывают на ранних этапах. Есть инвесторы, которые немного денег дают, а есть инвесторы, которые раскрывают небольшие инвестиции. Это "потянуло" средний размер сделки вниз", - объясняет Куликов.

На ранних стадиях инвесторы осторожничают и дают меньше денег, отмечает эксперт. Размер средней сделки в 2011 году на ранних стадиях стартапа почти в 300 раз меньше, чем на последних.

Онлайн-магазин: 7 лет до первой прибыли

"Интернет каждый год создает компании, которых раньше не было, которые создают новые сегменты, - рассказал в интервью Би-би-си Оскар Хартманн, основатель сайта KupiVIP. - Такая динамика появляется в каких-то секторах, но редко, например, после изменения законов или после войны".

По оценкам Fast Lane Ventures, 344 млн долларов было вложено в стартапы в области интернет-торговли. Рынок электронной коммерции эксперты оценивают в 10-11 млрд долларов. Это в двадцать раз меньше американского рынка и в восемь раз - британского, посчитали эксперты сайта East-West Digital News.

Российский рынок можно сравнить с итальянским или бразильским, но темпы роста у Бразилии в полтора раза выше, чем у России.

Инвестиции в интернет-магазины идут с большим отрывом от инвестиций в другие виды онлайн-компаний, например, видео или производителей программного обеспечения. Хотя втроем они составляют тройку лидеров по размеру инвестиций, если не считать поисковиков Yandex и Mail.ru или соцсетей "ВКонтакте" или Odnoklassniki, которые, однако, стартапами уже назвать нельзя.

Чтобы создать интернет-магазин, кроме вложений в сайт, персонал и маркетинг, нужно потратиться на склад и логистику, объясняет Андрей Куликов.

"Размер команды [сотрудников] в электронной коммерции больше, чем в других интернет-компаниях, - добавляет эксперт. - Кроме этого, инвестиции в электронную коммерцию начинают возвращаться далеко не сразу, и окупаемость таких проектов очень длинная".

Например, крупнейший интернет-ритейлер в мире Amazon, основанный в 1994 году, получил первую прибыль в 2001 году. При этом развитие компании совпало с кризисом доткомов в Америке.

Кроме того, в России выше стоимость аренды и сложнее организовать логистику.

Ждать курьера шесть часов

"В мире 90% всех билетов на концерты, игр и отелей покупают в Интернете", - рассказал Би-би-си вице-президент по работе с клиентами и рынками PricewaterhouseCoopers Дональд Алмейда.

В России доля покупок в Интернете не превышает 1,5%, посчитали аналитики сайта East-West Digital News. Это больше, чем, например, в Италии, но меньше, чем в среднем по Европе. Больше всего покупают в Интернете в США - 12% покупок совершается онлайн.

Российский покупатель все еще не доверяет интернет-магазинам, уверен директор по развитию бизнеса Ozon-Travel Дмитрий Яковлев.

"Есть большое количество людей, которые считают, что их обманут, что им продадут не тот размер одежды, привезут некачественный товар или люди просто исчезнут. Из-за этого популярны модели, при которых курьеру платят наличными после доставки", - рассказывает Яковлев.

Оплата покупок в интернет-магазине Ozon.ru на 80% производится наличными деньгами, рассказывает Дмитрий Яковлев, в то время как покупатели Ozon-Travel 70% сделок оплачивают онлайн.

"В России трудно доставлять посылки почтой, у нас дорогие склады, дорогая логистика и пока еще плохо платят карточками", - добавляет Андрей Куликов.

"Перед тем, как открывать свой магазин, я специально поставила эксперимент и все заказывала в Интернете, - рассказала Би-би-си предприниматель, открывшая свой интернет-магазин по продаже женской одежды американских марок. - Мне звонили курьеры и сообщали, что приедут в течение шести часов! Как можно, живя в таком динамичном городе, как Москва, быть на одном месте в течение шести часов!".

Екатерина Дробинина

Жен-иностранок в Швеции все больше. Из Таиланда, Ирана, Бразилии, Косово, Монголии и России. И все больше случаев, когда в семейную жизнь приходиться вмешиваться полиции, кураторам социальных служб и другим должностным лицам. Потому, по заданию правительства - было проведено изучение вопроса о положении жен, переехавших в Швецию к своим мужьям. И вот сегодня представлен, так называемый "Рапорт об импорте жен".

Проблема настолько актуальна в последнее время, что само словосочетание "импорт жен" - стало обыденным для Швеции. Все больше мужчин, поставивших "дело" на поток. Женщину привозят в Швецию "в жены". Но она оказывается в положении бесплатной прислуги, причем нередко с побоями и унижениями. А года полтора спустя - муж заявляет, что супруга поднадоела - пора собирать чемодан и отправляться обратно - откуда приехала. Потому что если женщина проживет с мужем два года - она может претендовать на получение постоянного вида на жительство. До этого - вид на жительство - "временный". И не "угодив супругу" - она оказывается ни с чем. То есть, если "семейная жизнь" не сложилась - то нет повода оставаться в стране. И часть мужчин используют это - привозя жен одну за другой, а затем - легко избавляясь от них. А женщины - оказываются в абсолютно тупиковой ситуации.

19 тысяч человек получили в прошлом году вид на жительство в Швеции на основании "воссоединения с родственниками". 90 % - это "кратковременные связи". То есть, люди знакомы недавно и не вели совместного хозяйства ни в одной из стран. Еще 10 лет назад - таких было в три раза меньше.

Юрист Эва Эрикссон/Eva Eriksson, проводившая расследование по заданию правительства, полагает, что "правило двух лет" - надо аннулировать. Но не сразу. И необходимо ужесточить контроль за мужьями.

Федеральное правительство объявило 28 июня 2012 года об увеличении объемов кредитования на 7,7% и снижении процентных ставок на 18,5% с 6,75% до 5,5% для производителей сельскохозяйственной продукции. Общий объем кредитов составит 115,2 млрд. реалов (около 57,6 млрд. долл. США), (сбыт и маркетинг 86,9 млрд. реалов (около 43,4 млрд. долл. США); инвестиционные программы 28,2 млрд. реалов (около 14,1 млрд. долл. США)). Президент Д.Роуссефф отметила, что в случае недостаточности средств, возможно увеличение их объема.

Была увеличена максимальная сумма кредита с 650 тыс. реалов до 800 тыс. реалов (около 325 тыс. и 400 тыс. долл. США соответственно) для производителей и с 1,3 млн. реалов до 1,6 млн. реалов (около 650 тыс. и 800 тыс. долл. США соответственно) для организаций, реализующих сельхозпродукцию. Кроме того, кредитные агентства увеличили максимальные суммы кредитов для кооперативов: Prodecoop с 60 млн. до 100 млн. реалов (около 30 млн. и 50 млн. долл. США соответственно) и Procap-Аgrо c 25 млн. до 50 млн. реалов (около 12,5 млн. и 25 млн. долл. США соответственно).

Для средних производителей сельхозпродукции снижена процентная ставка по кредитам с 6,25% до 5% в год и на 15% увеличен объем финансирования до 7,1 млрд. реалов (около 3,55 млрд. долл. США). Увеличена максимальная сумма кредита на одного получателя с 400 тыс. до 500 тыс. реалов (около 200 тыс. и 250 тыс. долл. США соответственно).

Введены новые правила кредитования для животноводов:

- разведение крупного рогатого скота и производство молока: кредит на восстановление поголовья и приобретение крупного рогатого скота и буйволов, максимальная сумма кредита на одного производителя - 750 тыс. реалов (около 375 тыс. долл. США), срок - до пяти лет с отсрочкой платежа до двух лет, годовая ставка - 5,5%.

Кредит на производство переработки сельскохозяйственной продукции и молока: максимальная сумма кредита выросла с 40 млн. до 50 млн. реалов (около 20 млн. и 25 млн. долл. США) и увеличен срок выплаты со 180 до 240 дней.

- птицеводство: кредит на приобретение и разведение, максимальная сумма кредита на одного производителя - 1,2 млн. реалов (около 600 тыс. долл. США), срок - до двух лет, годовая ставка - 5,5%.

- разведение коз и овец: кредит на приобретение и разведение овец и коз, максимальная сумма кредита - 600 тыс. реалов (около 300 тыс. долл. США), срок - до десяти лет с отсрочкой платежа до трех лет, годовая ставка - 5,5%.

Plano Safra 2012/2013 POLÍTICA RURAL

Наряду с этим отмечается снижение и объемов производства соков в России: согласно статистическим данным динамика объемов производства соков в 2008-2011 гг. оставалась отрицательной со средним темпом снижения в 10,3% в год.

Основными регионами-продуцентами являются Центральный ФО, доля которого составляет 63,7% по состоянию на 2011 год, второе место занимает Южный ФО - 19,0%, третье - Приволжский ФО - 7,7%. При этом одна только Московская область производит около 58% всех соков в России. Крупными производителями соков являются ОАО «Вимм-Билль-Данн Напитки», который производит 27,4% всей продукции, ООО «НИДАН-ГРОСС» - 14,7%, ООО «Лебедянский» - 9,4%.

Внешнеэкономическая деятельность РФ характеризуется отрицательным сальдо внешнеторговых операций по экспорту–импорту. По состоянию на 2011 год данный показатель составил 238,7 тыс. тонн.

За первые два месяца 2012 года Россией было импортировано 40,8 тыс. тонн продукции, что меньше аналогичного показателя прошлого года на 4,3%, Основными странами-поставщиками соков на территорию РФ являются Китай, Украина и Бразилия. На долю данных государств приходится 56,4% всего импорта.

Экспортные поставки соков по итогам 2008-2011 гг. показали снижение на 39,4%. За 2011 год из России было вывезено продукции на сумму 15,7 млн. долларов.

Структура внутреннего потребления по итогам 2011 года на 80,9% представлена продукцией отечественного производства, по итогам 2010 года данный показатель составлял 81,8%.

Начало российско-иранского взаимодействия в ядерной сфере можно отнести к 1992 г., когда было подписано «Соглашение между правительством Российской Федерации и правительством Исламской Республики Иран о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии»…

Радужные перспективы

Подписанное соглашение предусматривало кооперацию в области проектирования, строительства и эксплуатации исследовательских и энергетических реакторов, промышленного производства компонентов и материалов, необходимых для использования в ядерных реакторах и их топливных циклах, производства и применения радиоизотопов. В то время Москва и Тегеран также договорились о сотрудничестве при снятии ядерных объектов с эксплуатации, совместном проведении исследований в области мирного использования атомной энергии, управляемого термоядерного синтеза, производства лазеров и их применения.

Иранская сторона ратифицировала Соглашение в апреле 1993 г., что позволило выйти на реальные контракты. Первый из них был подписан в январе 1995 г. в Тегеране представителями ВПО «Зарубежатомэнергострой» и Организацией по атомной энергии Иран (ОАЭИ) на завершение строительства первого ядерного энергоблока в Бушере с водо-водяным энергетическим реактором ВВЭР-1000 (позднее мощность реактора была увеличена до 1,2 ГВт). В дальнейшем предполагалась поставка со стороны России еще трех энергетических реакторов.

Одновременно был подписан протокол переговоров между министром Российской Федерации по атомной энергии Виктором Михайловым и вице-президентом Исламской Республики Иран (ИРИ), руководителем ОАЭИ Резой Амроллахи, который предусматривал:

– строительство в Иране исследовательских реакторов малой мощности (менее 1 МВт) для подготовки иранских специалистов;

– максимальное возможное использование на совместно создаваемых объектах иранского персонала, в первую очередь по проекту в Бушере;

– поставку ядерного топлива для энергетического реактора по условиям и ценам, соответствующим мировым.

Кроме этого, планировалось подготовить и подписать:

а) в течение трех месяцев – контракт на поставку из России легководного исследовательского реактора мощностью 30–50 МВт;

б) в течение первого квартала 1995 г. – контракты на поставку из РФ 2 тыс. тонн природного урана и подготовку 10–20 иранских аспирантов и докторов наук в год;

в) в течение 6 месяцев – контракт на сооружение в ИРИ урановой шахты.

Выполняя взятые на себя обязательства, в августе 1995 г. представители РФ и ИРИ подписали контракт на поставку в 2001–2011 гг. ядерного топлива для Бушерской АЭС на сумму 300 млн. долл. В этом контракте не была детально прописана процедура возвращения в Россию отработанного ядерного топлива (ОЯТ), так как оно классифицировалось как радиоактивные отходы, ввоз которых в нашу страну был запрещен. Эту проблему удалось решить в феврале 2005 г., что, по сути, сняло последнюю озабоченность международного сообщества, обусловленную потенциальной возможностью выделения из ОЯТ плутония в военных целях.

Антииранский протокол

Реализовать вышеуказанное в полной мере не удалось как по финансовым причинам, так и вследствие давления со стороны Вашингтона. Основанием для свертывания сотрудничества с Тегераном, в том числе в ядерной сфере, стал антииранский протокол, подписанный в июне 1995 г. председателем правительства РФ Виктором Черномырдиным и вице-президентом США Альбертом Гором. Выйти из этого протокола Москва смогла только к декабрю 2000 г. Ниже приводятся некоторые факты российско-иранского сотрудничества за это время.

В период с 1992 по 1997 г. российские специалисты подготовили проект шахты для добычи в ИРИ урана, но реализовать его не удалось. По финансовым причинам были прекращены и переговоры о поставке в Иран природного урана.

К апрелю 1998 г. был подготовлен контракт на поставку в ИРИ исследовательского реактора, который был должен работать под контролем Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) на уране со степенью обогащения не более 20%. Давление, оказанное на Москву со стороны Вашингтона, вынудило российскую сторону отказаться от этого контракта. В результате остался только контракт по строительству энергоблока в Бушере.

Трудный путь в Бушере

Первоначальный контракт на строительство Бушерской АЭС был подписан между ОАЭИ и западногерманской фирмой Kraftwerk Union A.G. Он предусматривал строительство в период 1975-1981 гг. АЭС с двумя реакторами типа PWR мощностью 1,2 ГВт каждый. Однако в 1979 г. строительство атомной электростанции было приостановлено. Поводом для этого стала значительная задолженность иранской стороны по ранее выполненным работам. К этому времени на строительство АЭС было истрачено 1,4 млрд. долл., что позволило соорудить внутреннюю стальную герметизирующую оболочку, частично завершить сооружение второго контура станции: установить насосы и трубопроводы, смонтировать электромеханику и построить фундамент паровой турбины.

В 1990 г. ИРИ подписала с Испанией соглашение о завершении работ на Бушерской АЭС и поставках ядерного топлива. США добились прекращения такого сотрудничества.

Под действием американских экономических санкций и мощного политического давления от сотрудничества с Ираном в ядерной области отказались Аргентина, Бразилия, Индия, Китай и Пакистан. И только Россия смогла отстоять свое право на подобное сотрудничество.

Российско-иранский контракт на завершение строительства первого энергоблока в Бушере, как уже было отмечено, заключили в 1995 г. Но только спустя три года было подписано дополнение к нему, согласно которому компания «Атомстройэкспорт», входящая в государственную корпорацию «Росатом», обязалась возвести «под ключ» рассматриваемый энергетический реактор. Завершить контракт планировалось к сентябрю 2003 г., но значительные трудности объективного и субъективного характера привели к задержке строительства АЭС на семь лет. В качестве объективных причин задержки строительных работ на АЭС, можно рассматривать следующие:

– в ходе ирано-иракской войны недостроенная АЭС и завезенное туда технологическое оборудование девять раз подверглись масштабным авиационным бомбардировкам, что, в частности, привело к сильному повреждению защитной оболочки реакторного отделения;

– документация к значительной части имевшегося немецкого оборудования была утеряна, что крайне затрудняло как сертификацию оборудования, так и разработку технологий его ремонта (о масштабности выполненных работ свидетельствует факт того, что российскими специалистами было тщательно протестировано 100 тыс. единиц различного немецкого оборудования, из которого только 12 тыс. признали годными к дальнейшему использованию);

– Бушерский контракт стал первым для России зарубежным проектом на строительство энергетического реактора после распада Советского Союза, что потребовало заново выстраивать производственную цепочку, изыскивать финансовые ресурсы и набирать инженерно-технический и строительный персонал;

– иранские подрядчики, участие которых в реализации проекта носило обязательный характер, не всегда смогли выполнять качественно и в срок взятые на себя обязательства;

– западные государства наложили эмбарго на поставку любого оборудования для Бушерской АЭС, что, в частности, сделало невозможным поставку из Германии системы управления для реактора;

– российский проект строительства АЭС пришлось адаптировать под существующую площадку, конструкции и оборудование, созданные немецкими специалистами;

– согласно контракту, стоимость строительства не индексировалась, что привело Москву к значительным финансовым издержкам ввиду значительного роста курса евро к доллару в первом десятилетии XXI века.

Конечно, указанные трудности постепенно преодолевались, но на это уходили годы. Казалось, что Россия никогда не закончит этот проект. И это несмотря на то, что ИРИ взяла на себя обязательства по возврату в Россию облученного на энергоблоке ядерного топлива.

Завершение строительства

Ситуация кардинально изменилась только в октябре 2007 г., когда были согласованы изменения к контракту о строительстве АЭС в Бушере. Это обеспечило финансирование проекта до этапа энергетического пуска. Как следствие, в декабре 2007 – январе 2008 г. была осуществлена поставка ядерного топлива, необходимого для первой загрузки АЭС. Всего было доставлено восемь партий общим весом около 82 тонн. С этого времени на энергетический реактор стали распространяться гарантии МАГАТЭ.

Доставка ядерного топлива в реакторное отделение Бушерской АЭС началась 21 августа 2010 г. в присутствии генерального директора государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» Сергея Кириенко и вице-президента ИРИ, руководителя ОАЭИ Али Акбара Салехи. С 26 октября пошел процесс загрузки активной зоны энергетического реактора, по окончании которого началось тестирование его основного и резервного (аварийного) оборудования. Этот процесс всегда может привести к нештатным ситуациям, одна из которых возникла в феврале текущего года. Тогда вышел из строя один из насосов системы аварийного охлаждения, поставленных Германией в 1970-х гг. Это создало угрозу попадания посторонних элементов в активную зону реактора, поэтому представители российской стороны убедили иранские власти в необходимости выгрузки ядерного топлива. Происшедшее не привело к возникновению аварийной ситуации, а лишь приостановило процесс энергетического пуска реактора. Это событие осталось бы незамеченным, если в марте 2011 г. не случилась катастрофа на японской АЭС «Фукусима-1», в ходе которой произошло радиационное заражение прилегающей местности и морской акватории.

Как следствие, международное сообщество стало проявлять повышенную тревогу по поводу безопасности подобных объектов, особенно расположенных в сейсмической зоне. Эти опасения далеко не всегда являются обоснованными, что можно проследить на примере аналитического материала «Иран отказывается от рассмотрения нового подхода к атомной энергетике после Фукусимы», опубликованного в апреле 2011 г. Международным институтом стратегических исследований в Лондоне. В этом докладе рассмотрена проблема безопасности различных иранских ядерных объектов, но особое внимание уделено Бушерской АЭС, которая находится всего в 130 км от столицы государства Кувейт. Это позволило не только усилить международное давление на Тегеран в ядерной сфере и еще более обострить ирано-арабские отношения, но и нанести серьезный удар по международной репутации «Росатома».

Состояние безопасности Бушерской АЭС

В целом, несмотря на выход из строя насоса системы аварийного охлаждения, на Бушерской АЭС обеспечена высокая надежность работы оборудования. Имеющиеся же технические проблемы не следует преувеличивать. Во-первых, работа таких насосов всегда резервируется (именно поэтому установлено четыре насоса). Во-вторых, на рассматриваемой АЭС используется многоступенчатая система защиты, позволяющая предотвратить аварию, например, при разрыве трубопровода самого опасного первого контура. Для этого будет применяться не только система аварийной защиты, но и борное регулирование, позволяющее изменять концентрацию жидкого поглотителя нейтронов – борной кислоты за счет продувки-подпитки первого контура реактора. Учитывая, что давление в этом контуре составляет 160 атм., оборудование с радиоактивным теплоносителем размещается в защитной бетонной оболочке. Кроме этого имеющаяся система аварийного охлаждения, в т.ч., отводит тепло уже заглушенного энергетического реактора (остаточное тепловыделение реактора типа ВВЭР-1000 спустя сутки соответствует мощности 15 МВт). Все это позволяет предотвращать практически весь спектр возможных аварий, но требует присутствия грамотного и обученного персонала.

Россия заблаговременно подготовила тех иранских специалистов, которым предстоит эксплуатировать Бушерскую АЭС. В частности, 38 таких специалистов-ядерщиков прошли стажировку в Нововоронежском учебно-тренировочном центре. Помимо этого, иранские специалисты стажировались на Калининской и Балаковской АЭС. Всего за последние четыре года в России прошли обучение 700 иранских специалистов.

Достаточно надуманно для Бушерской АЭС выглядит приведенная в аналитическом материале угроза землетрясений. Сам факт такого события в 2002 г. с магнитудой около 5 баллов по шкале Рихтера является лишь поводом для беспокойства, т.к. российский реактор рассчитан на силу землетрясений до 9 баллов. Именно такое произошло в Японии, но построенные сорок лет назад корпуса японских реакторов АЭС «Фукусима-1» не пострадали. Система охлаждения их активной зоны была повреждена в результате воздействия разрушительного цунами, высота гребня волны которого составила 14 м, что почти в три раза превысило заложенный при строительстве АЭС худший сценарий. Совершенно очевидно, что возникновение цунами в относительно мелководном Персидском заливе (средняя глубина не превышает 90 м) практически невозможно.

Необходимо вспомнить и о том, что в декабре 1988 г. на северо-западе Армении произошло Спитакское землетрясение, сила которого превысила 7 баллов. Но это не привело к повреждению Армянской АЭС, которая включала два энергоблока с реакторами типа ВВЭР-440. На современных реакторах ВВЭР-1000 система аварийной защиты срабатывает автоматически при землетрясениях силой свыше 6 баллов.

В тоже время следует признать, что угроза безопасности Армянской АЭС существовала. Энергетические реакторы были заглушены, но для контроля и управления процессами требовалось присутствие на атомной электростанции обслуживающего персонала, который, поддавшись панике, покинул свои рабочие места. В результате пришлось срочно завозить специалистов с Кольской АЭС.

Конечно, местоположение Бушерской АЭС в зоне жаркого климата требует особого внимания к системе охлаждения второго контура реактора, который является достаточно безопасным в радиационном отношении. Тем не менее, и этот контур не предполагает, как некоторые считают, использования морской воды. Более того, он является замкнутым, а его подпитка осуществляется специально подготовленной водой. Применение морской воды возможно только в системе конденсации второго контура. В нормальных условиях эксплуатации Бушерской АЭС не предполагается слив в Персидский залив радиоактивной воды.

Следовательно, пуск Бушерской АЭС не представляет какой-либо угрозы близлежащим арабским государствам. Российские специалисты тщательно подошли к ее проектированию и создали надежную многоступенчатую систему защиты от нештатных ситуаций. Однако, ввиду отсутствия в ИРИ опыта эксплуатации подобных объектов, и учитывая чрезвычайно продолжительный период строительства АЭС, по-видимому, целесообразно рассмотреть вопрос о присутствии российского персонала на этом ядерном объекте в течение всего срока его эксплуатации (в настоящее время установлено, что первые два года АЭС обслуживают только российские специалисты, а затем пять лет будет осуществляться совместная эксплуатация).

Западные стереотипы

Завершение строительства единственного на Большом Ближнем Востоке объекта атомной энергетики – Бушерской АЭС, по сути, не изменило негативного отношения Запада к российско-иранскому сотрудничеству в ядерной сфере. Многие по-прежнему считают, что Москва активно помогает Тегерану создавать атомную бомбу. Подтверждением этого стала презентация доклада уже упомянутого Международного института стратегических исследований в Лондоне «Возможности Ирана в сфере создания ядерного, химического и биологического оружия: совместная оценка», которая прошла в начале 2011 г. Соответствующие положения этого доклада требует значительной корректировки. Далее рассмотрим некоторые из них:

1. В докладе явно преувеличивается оказанная Тегерану помощь со стороны Москвы. В действительности, многого иранцы добились самостоятельно.

2. Западными экспертами утверждается, что Россия оказала ИРИ техническую помощь в добыче урана и производстве из него концентрата. Это могло бы создать определенные опасения по поводу неучтенного природного урана в провинции Йезд. Однако достаточно бедное в отношении урана месторождение Саганд до сих пор не освоено. Аналогичная ситуация наблюдается и на предприятии по производству уранового концентрата в Ардакане. Вместо этого иранцы самостоятельно осваивают месторождение Гчин вблизи Бендер-Аббаса в провинции Хормозган. Руды этого месторождения существенно богаче по содержанию урана (от 0,2 до 0,5%) и находятся вблизи поверхности Земли. Все это существенно облегчает его добычу. Здесь же построено предприятие, где планируется ежегодно производить 24 т уранового концентрата. По имеющимся данным, указанное предприятие уже начало выпуск продукции. Следует отметить, что по данному уже работающему предприятию у Запада к России претензий нет.

3. Достаточно предвзятой выглядит информация о помощи в середине 1990-х гг. российских институтов и специалистов при создании заводов по производству тяжелой воды и строительстве исследовательских тяжеловодных реакторов. В Араке действительно строится исследовательский тяжеловодный реактор IR-40 мощностью 40 МВт. Но его сооружение началось в сентябре 2004 г. исключительно иранскими специалистами (северные корейцы, которых постоянно упрекают в распространении ядерных технологий, имеют опыт в строительстве только газографитового реактора, а способные это сделать китайцы, пакистанцы или русские в такой деятельности замечены не были).

4. Крайне спорным является тезис о возможности использования Бушерской АЭС в качестве источника оружейного плутония. Легководные реакторы нигде не используются для наработки этого расщепляющегося материала. Как правило, его нарабатывают в газографитовых или тяжеловодных реакторах при специальном режиме работы. Именно в этом случае ОЯТ будет содержать существенное количество нужного изотопа плутония.

***

Таким образом, российско-иранское сотрудничество в ядерной сфере осуществляется в рамках Договора о нераспространении ядерного оружия. Оно является взаимовыгодным и совершенно законным. Постоянные попытки со стороны Запада исказить суть такого сотрудничества не способствуют разрешению возникшего во многом под влиянием США и их союзников иранского ядерного кризиса. Следовательно, такая политика должна быть пересмотрена с целью поиска реальных путей выхода из сложившегося тупика. В качестве одно из них целесообразно рассмотреть вопрос о строительстве на территории ИРИ совместного российско-иранского предприятия по производству ядерного топлива для Бушерской АЭС. В случае его создания Иран будет гарантированно иметь сертифицированное топливо для единственной АЭС, а международное сообщество – на постоянной основе выводить из оборота накапливаемые в ИРИ запасы низкообогащенного урана и контролировать расход произведенных там ядерных материалов.

Владимир Евсеев, директор Центра общественно-политических исследований. Специально для Иран.ру

За год за различные правонарушения за рубежом были арестованы 6015 британцев, основная масса - в Испании, США, Таиланде и ОАЭ, пишет газета The Telegraph.

На Испанию пришелся абсолютный максимум задержаний - 1909 арестов с апреля 2011 года по март этого года. В Форин-офисе объясняют, что чаще всего британцев задерживают после распития алкогольных напитков на популярных курортах - Канарских островах, Майорке, Ибице, в регионе Коста-дель-Соль. "Большинство наших соотечественников в ужасе узнают, что МИД Великобритании не в силах вызволить их из тюрьмы", - рассказывает дипломат Джереми Браун. Он напомнил, что хотя Форин-офис активно работает над обеспечением безопасности своих граждан за рубежом, вмешиваться в правосудие других государств он не в праве. "А наказание зачастую бывает очень суровым, вплоть до заключения в тюрьмы, которые за границей куда худе, чем в Соединенном Королевстве", - отметил Браун.

Помимо правонарушений, связанных с употреблением алкоголя, в статистике Форин-офиса выделяются аресты, вызванные употреблением британцами наркотиков за рубежом. Хотя в количественном отношении больше всего таких задержаний в тех же Испании и США, в процентном отношении максимум приходится на Ямайку, Сербию, Перу и Бразилию - более 70% случаев. Около половины задержанных - молодежь (лица до 34 лет).

В The Telegraph отмечают, что хотя в годичном исчислении число задержаний британцев за рубежом выросло (с 5700 до 6015), исторический рекорд пока не побит: в туристический сезон 2008-2009 годов за границей были арестованы 6919 граждан Соединенного Королевства.

В августе прошлого года скандал вокруг поведения пьяных отдыхающих разгорелся на испанском курорте Льорет-де-Мар, где произошли массовые беспорядки: сначала десятки молодых людей забросали бутылками полицейских, в результате чего пострадали несколько человек. Через несколько дней две тысячи меломанов устроили драку в популярном ночном клубе Colossos. В результате массовой драки были задержаны 20 иностранных туристов, еще 22 человека были госпитализированы (в том числе девять сотрудников Гражданской гвардии). Несколько десятков молодых людей были доставлены в больницу с симптомами алкогольной интоксикации. Власти проанализировали ситуацию и решили, что причина в том, что Льорет-де-Мар превратился в Мекку для молодежи благодаря "алкотурам" - туристическим пакетам "все включено", в который входит перелет в Испанию, проживание в гостинице или хостеле, входной билет на дискотеку и кружка пива. Эксперты предупредили, что на избавление от успешной бизнес-модели уйдут годы.

В соответствии с данными Бразильского института стали (IABr), в мае 2012 года национальное производство сырой стали составило 2,9 млн. тонн (снижение на 11,7% по сравнению с аналогичным периодом 2011 года). Производство проката оценивается в 2,3% (увеличение на 1,1%). Таким образом, общее количество произведенной металлургической продукции составило:

- сырая сталь – 14,6 млн. тонн;

- прокат – 11 млн. тонн;

- продажи на внутреннем рынке составили 9,1 млн. тонн;

- экспорт – 976 тысяч тонн (снижение на 5,2%);

- импорт 299 тысяч тонн;

- национальное потребление 10,6 млн. тонн.

Jornal do Commercio

В соответствии с заявлением председателя Бразильской ассоциации предприятий судостроительной отрасли (Abenav), национальная судостроительная промышленность ожидает решительных шагов от федерального правительства. В первую очередь национальные судостроительные компании надеются на облегчение логистики (в том числе полное ее обновление), т.к., по мнению представителя ассоциации именно бюрократические барьеры мешают развитию национального судостроения. В настоящее время судостроительная промышленность Бразилии нуждается в серьезных капиталовложениях, ожидается, что до 2016 года будет инвестировано порядка 236,5 млрд. долларов США. Однако, национальное производство нуждается не только в инвестициях направленных на строительство судов, но и в развитии вспомогательных предприятий, занимающихся выпуском запасных частей и ремонтом.

Jornal do Commercio

В соответствии с данными, опубликованными Национальным агентством гражданской авиации (ANAC), в 2012 году перевозка пассажиров на внутренних авиалиниях увеличилось на 5,7%. Согласно ANAC, среди национальных компаний, действующих на внутреннем рынке, наибольший рост представляют компании Avianca и Trip (увеличение на 83% и 66%). Вместе с тем крупнейшие авиационные компании Gol и TAM отмечают снижение на 7,9% и 0,8% соответственно. По мнению специалистов, увеличение количества пассажирских перевозок вызовет потребность в приобретении новых самолетов, что даст новый толчок для развития национального авиастроения.

Jornal do Commercio

Правительство Федеративной Республики Бразилии объявило 27 июня 2012 года о начале программы стимулирования экономики в области сельского хозяйства. Целью программы является смягчение влияния мирового финансового кризиса. Планируется закупить грузовики, автобусы и сельскохозяйственную технику общей стоимостью 8,4 млрд. реалов (около 4,2 млрд. долл. США). Правительство также намерено выделить часть средств на приобретение машин скорой помощи и медицинского оборудования. Министр финансов Гвидо Мантега гарантировал при государственных закупках предпочтение бразильской продукции, несмотря на возможный более высокий уровень цен, однако, определил порог этого уровня – 25%.

Муниципалитеты, численность населения которых составляет до 50 тыс. жителей, смогут получить экскаваторы и бульдозеры для строительства дорог, канализации, технику, используемую в сельском хозяйстве. Более 1,6 тыс. муниципалитетов получат новые автобусы. Всего планируется закупить около 4,9 тыс. единиц техники.

Также, правительство снизило процентную ставку долгосрочного кредитования (TJLP), предоставляемого Национальным банком экономического и социального развития (BNDES) с 6% до 5,5% годовых.

Регистрация заинтересованных муниципалитетов начнется в июле 2012 года.

CANAL RURAL AUXÍLIO

Перу, один из крупнейших производителей столового винограда в мире, проводит международный симпозиум для производителей и поставщиков винограда SIUVA 2012 (Simposium Internacional de la Uva de Mesa).

В этом году симпозиум пройдет в Лиме 27 и 28 июня, где соберет крупнейших производителей и экспортеров винограда из Перу, а также многие международные организации. Эксперты из разных стран мира (Аргентина, Бразилия, Чили, США, Южная Африка, Швейцария), будут участвовать в дискуссиях.

Среди основных тем симпозиума SIUVA 2012:

- Борьба с вредителями

- Процесс оптимизации орошения и удобрения

- Увеличение производства на экспорт

- Управление системой хранения для поддержания качества продукции после сбора урожая

- Новые сорта столового винограда

26 июня компании Boeing и Embraer объявили о заключении соглашения о сотрудничестве по программе самолета КС-390. В рамках данного соглашения Boeing и Embraer поделятся некоторыми определенными техническими знаниями и оценкой рынка, где они cмогут объединить свои усилия по продаже военно-транспортных самолетов средней грузоподъемности.

«Boeing имеет большой опыт в военно-транспортных и заправочных самолетах, а также глубокие знания потенциального рынка для КС-390, особенно те, которые не были рассмотрены в нашем первоначальном плане маркетинга», сказал Луис Карлос Агуиар (Luiz Carlos Aguiar), президент и главный исполнительный директор Embraer Defesa e Segurança. «Это соглашение укрепит место КС-390 на мировом рынке военных перевозок».

Сотрудничество по КС-390 является частью более широкого соглашения, подписанного Boeing и Embraer в апреле. Компании уже объявили, что они изучают пути для сотрудничества в экономической эффективности и безопасности самолета, исследований и технологий, а также устойчивого авиационного биотоплива. Boeing и Embraer будут проводить совместную оценку рынка военно-транспортных самолетов средней грузоподъемности и анализ бизнес-модели сотрудничества.

«Embraer является ведущим новатором и мы оба понимаем ценность работы в партнерстве, чтобы обеспечить высокое качество, доступные решения для клиентов», сказал Деннис Муиленбург (Dennis Muilenburg), президент и главный исполнительный директор Boeing Defense, Space & Security.

Embraer заключила контракт с ВВС Бразилии на разработку КС-390 в апреле 2009 года. Это самый большой самолет, который будет производиться бразильской аэрокосмической промышленностью.

Европейский союз балансирует на грани краха и полного распада, а пока Швейцария активно завоевывает перспективные рынки «пороговых стран». В 2011 г. швейцарский экспорт в эти страны в два раза превысил импорт оттуда. Такая тенденция является шансом для швейцарских малых и средних предприятий (МСП). Так называемые «пороговые страны» отчаянно форсируют свой экономический рост, не отступая перед регулярно возникающими перед ними трудностями. Поэтому богатая Швейцария, ВВП которой в 2010 году на душу населения в год составил 67　457 долларов, является для них очень заманчивым рынком сбыта. По данным Всемирного банка только Норвегия и Люксембург являются еще более привлекательными рынками.

С другой стороны такой завидной покупательной способностью обладают только 8 миллионов человек, проживающих в Швейцарии. В десяти же «пороговых» странах, с которыми Швейцария поддерживает тесные торговые отношения, проживают 2,9 миллиарда потенциальных покупателей. И, конечно же, швейцарские компании хотели бы использовать этот потенциал к своей выгоде.

Несмотря на столь некстати случившееся усиление швейцарского франка в 2010 году швейцарский экспорт в Китай, Сингапур, Россию, Индию, ОАЭ, Бразилию, Турцию, Польшу, Саудовскую Аравию и Чехию составил сумму в 29, 73 миллиарда франков, что в два раза больше, чем импорт в Швейцарию из этих стран.

ЕС, который всегда был самым главным торговым партнером Швейцарии, вот уже пять лет никак не вылезет из тяжелого структурного и финансового кризиса. Все это соответствующим образом отражается на торговом балансе. Если в 2008 году в ЕС ушел 61% от швейцарского экспорта, то в 2011 г. этот показатель опустился на уровень 57%. Понижательная тенденция в следующие годы будет только усиливаться, считают эксперты.

«Слабый промышленный рост в Европе ведет к сокращению деловых возможностей на этом направлении. Именно поэтому для Швейцарии столь важна диверсификация ее целевых рынков. Сам Европейский союз признает, что до к 2015 г. 90% глобального экономического роста придется на страны за пределами Западной Европы», - указывает, например, Филипп Гуглер (Philippe Gugler) из университета г. Констанц в интервью портала swissinfo.ch.

На этом фоне цели и задачи швейцарской Организации поддержки промышленного экспорта (OSEC) на 2012 - 2015 гг. выглядят довольно откровенно: «Целью OSEC является завоевание рынков, находящихся за пределами зон евро и доллара, а так же в странах, с которыми Швейцария подписала Договоры о свободной торговле».

Так называемые страны группы BRIC (Бразилия, Россия, Индия, Китай) имеют в сумме почти 2,8 миллиарда жителей, а потому занимают в этих дерзких планах центральное место. По данным швейцарского Министерства финансов экспорт в эти страны из Швейцарии составил в 2011 году 16, 709 миллиарда франков, что означает рост на 43% в течение двух лет. Впрочем, одними странами этой группы дело не ограничивается.

«С географической точки зрения рынок стран группы BRIC и в самом деле является для швейцарских компаний рынком с огромным потенциалом. Однако очень важно не упускать из виду рынки других, не столь крупных стран, которые не столь насыщены, как рынки крупных стран, а потому могут обещать солидные цифры промышленного и торгового оборота», - разъясняет Ф. Гуглер в интервью порталу swissinfo.ch.

По данным официального представителя OSEC Патрика Дизмедяна (Patrick Djizmedijan) в числе весьма привлекательных для Швейцарии рынков, кроме Китая и Индии, находятся и рынка стран Латинской Америки, в первую очередь таких государств, как Бразилия и Мексика. «Очень хорошо развитый рынок в Чили. Перу в последнее время демонстрирует впечатляющий рост, в Колумбии и Бразилии для нас открываются интересные возможности в области развития инфраструктуры».

Патрик Дизмедян указывает, также, на важность ОАЭ – экспорт на берега Персидского залива из Швейцарии почти равен по объему экспорту в Индию или Канаду. В странах «третьего мира» присутствуют почти все крупные швейцарские корпорации. А вот малым и средним фирмам сделать это не так просто.

«Такие страны, как Китай, Индия, но также Иордания, Египет или Бангладеш, представляют собой экономики, спрос в рамках которых все более вестернизируется. И это предоставляет МСП дополнительные возможности», - разъясняет ситуацию директор по продажам компании «K-Team» Клод Несси (Claude Nessi) в беседе с корреспондентом портала swissinfo.ch.

Эта фирма со штаб-квартирой в городе Валорб (Vallorbe/кантон Во) вот уже 18 лет успешно разрабатывает и производит робототехнику. Значительная часть ее продукции уходит на экспорт в самые разные страны.

Для К. Неси нет интересных или менее интересных регионов, самым главным критерием для него является специализация. «На рынках пороговых стран мы успешно ищем рыночные ниши. Технику же нашего производства мы поставляем пока в более развитые страны, так как именно там велик спрос на такие изделия, и именно там ими элементарно умеют пользоваться».

По данным Ф. Гуглера швейцарским МСП вполне по силам более успешно продвигаться на специфические городские рынки с более сильной покупательной способностью: «Единственным путем к успеху является концентрация на продукцию и услуги с высокой степенью добавленной стоимости. Уникальность – вот наше ключевое слово».

Представитель OSEC согласен: «Швейцарские компании – это нишевые игроки. Только наша страна способна производить уникальные товары высочайшего качества». Поэтому он призывает швейцарские МСП и дальше искать свои ниши на рынках «пороговых» стран.

Впрочем, всем понятно, что рынки этих стран потому и называются «пороговыми» или «рискованынми» (emerging markets), что возможности бизнеса идут тут рука об руку с коррупцией, преступностью, политической нестабильностью, протекционизмом и неопределенностью.

Свою долю в это вносят и некоторые западные фирмы, которые не считают необходимым придерживаться в этих странах европейских и вообще цивилизованных стандартов. Свести воедино все эти проблемные 　направления и столь разнонаправленные интересы очень сложно.

«Риски и выгоды всегда существуют параллельно. Важно быть хорошо подготовленным, заранее проведя, например, серьезный анализ рынка. Необходимо искать и находить партнеров, которые уже хорошо узнали ситуацию на данном рынке. В противном случае неудача будет совершенно логичным следствием», - подчеркивает П. Дизмедян.

Ф. Гуглер указывает со своей стороны необходимость и обязанность компаний так вести свои дела, чтобы интересы компании и прибыли не противоречили идеалам общественного блага.

Бразилия и Китай подписали соглашение о валютных свопах в объеме $30 млрд (190 млрд юаней или 60 млрд бразильских реалов). Документ был подписан премьером Госсовета КНР Вэнем Цзябао и президентом Бразилии Дилмой Руссефф в ходе природоохранного саммита "Rio+20".

К настоящему времени КНР заключила договоры о свопах с 20 государствами, в том числе - Австралией, Аргентиной и Объединенными Арабскими Эмиратами.

Поднебесная также будет сотрудничать с Бразилией в авиастроительной сфере. В частности, Embraer будет производить сборку на китайских предприятиях. Кроме того, бразильский производитель автобусов Marco Polo и китайская SG Automotive Group создадут совместное предприятие.

Напомним, что в 2011 г. внешнеторговый оборот между Китаем и странами Латинской Америки достиг $241,5 млрд. Это на 31,5% больше, чем годом ранее. Поднебесная вышла на третье место по объему товарооборота с Латинской Америкой, впереди - лишь США и страны Европейского Союза. Среди внешнеторговых партнеров Бразилии и Чили Китай выбился в лидеры. А для Аргентины, Мексики, Перу и Венесуэлы КНР стала вторым по величине торговым партнером. К настоящему времени китайские власти заключили соглашения о свободной торговле с Чили, Перу и Коста-Рикой.

К концу 2011 г. страны Латинской Америки накопили в нефинансовом секторе своей экономики $54 млрд китайских инвестиций. Только за прошлый год объем капиталовложений, поступивший из КНР в указанную сферу экономики латиноамериканских государств, составил $10,1 млрд. На долю этих стран приходится 16,8% от всех китайских прямых инвестиций в нефинансовые активы за рубежом, сделанных в 2011 г. Латинская Америка заняла второе место среди направлений капиталовложений Китая за границей.

Первая Международная туристическая биржа (MS Bolsa Internacional de Turismo - BIT) открылась во вторник в Кампо-Гранде, столице бразильского штата Мату-Гросу-ду-Сул.

Руководители 50 компаний из 16 стран мира и других городов Бразилии в течение недели примут участие в обширной программе, подготовленной Туристическим фондом штата (Fundtur-MS) при поддержке правительства Мату-Гросу-ду-Сул. Туристические и транспортные компании, отели, руководители природоохранных зон и заповедников предлагают своим партнерам в соответствии с предварительно подготовленным расписанием встреч познакомиться с экологическими, приключенческими, культурными и историческими маршрутами по территории штата. В рамках ярмарки пройдут круглые столы, презентации и семинары. Количество деловых контактов и переговоров превысит пять сотен, что является очень хорошим показателем для премьерного мероприятия такого уровня.

Работа биржи продолжится и во время ознакомительного тура в Пантанал - самый крупный заболоченный участок суши на нашей планете, являющийся объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО. На этой территории произрастает около 3,5 тысячи видов растений, обитают 650 видов птиц, 230 видов рыб, 80 видов млекопитающих, 50 видов рептилий (одних крокодилов здесь насчитывается около 20 миллионов).

Международное рейтинговое агентство Fitch прогнозирует замедление темпов роста мировой экономики в этом году до 2,2% против 2,7% годом ранее, сообщает Fitch. В 2013 года рост мирового ВВП, по оценке агентства, составит 2,8%, в 2014 году - 3,1%.

Подъем мировой экономики сдерживает кризис еврозоны, полагают аналитики агентства. Эксперты Fitch считают, что системный кризис еврозоны и негативное давление на ее рейтинги не ослабнут, пока европейские лидеры не создадут надежную "дорожную карту", которая поможет провести бюджетную, финансовую и политическую интеграцию региона. Кризис ухудшился во II квартале, отмечает агентство.

По мнению аналитиков, саммит ЕС 28-29 июня вряд ли сможет разрешить ситуацию, однако дает возможность для позитивных шагов.

В первом полугодии Fitch понизило рейтинги шести стран еврозоны в общей сложности на 16 ступеней. Особенно сильно это коснулось Испании, чей рейтинг опустился на уровень "ВВВ". Помимо европейских стран, в мае Fitch понизило рейтинг Японии до "А+" с негативным прогнозом.

Развивающиеся рынки, такие как Китай, Индия, Бразилия и Турция, могут столкнуться с замедлением темпов роста, говорится в отчете.

Международный валютный фонд в апреле прогнозировал, что мировая экономика в этом году вырастет на 3,5%, в следующем - на 4,1%.

Перспективы присоединения России к ВТО заставили специалистов самых разных отраслей экономики всерьез задуматься над тем, что ожидает страну в ближайшие годы. Актуален этот вопрос и для лесного сектора, который переживает не самые лучшие времена. Начальник аналитического отдела Российской ассоциации организаций и предприятий целлюлознобумажной промышленности (РАО "Бумпром") Юрий Лахтиков полагает, что даже при оптимистичном сценарии развития событий многим предприятиям придется несладко.

Издание "Российские лесные вести" приводит интервью с Юрием Лахтиковым. Интервью взяла Антонина Крамских.

- Юрий Олегович, несмотря на попытки государства привлечь инвестиции в целлюлознобумажную промышленность, новых ЦБК в России так и не появилось. В лучшем случае, речь идет о модернизации старых производств. Как бы вы оценили современное состояние отрасли?

- Речь идет именно о попытках государства привлечь инвестиции в целлюлознобумажную промышленность, поскольку единой скоординированной политики, направленной на улучшение инвестиционного климата в отрасли, так и не появилось. Самые заметные и при этом неоднозначные шаги за последние несколько лет - это принятие нового Лесного Кодекса и введение вывозных таможенных пошлин на необработанную древесину. В перспективе предусматривалось их поэтапное увеличение до такого уровня, который сделал бы экспорт круглого леса экономически неоправданным. По замыслу инициаторов это должно было стимулировать рост переработки древесины внутри страны и придать новый импульс развитию деревообрабатывающей и целлюлознобумажной промышленности. Но что произошло на самом деле? Круглого леса действительно стали экспортировать значительно меньше. Если в 2005 году Россия поставила за рубеж 48 миллионов кубометров необработанной древесины, то в 2011 году экспорт снизился до 21 миллиона кубометров.

Скандинавские страны довольно быстро переориентировались на древесину из Бразилии, Чили и Канады, Китай нарастил объемы импорта североамериканского и новозеландского леса, на государственном уровне разработал и внедрил программу плантационного лесоводства, а вдоль границ на территории России как по волшебству возникли лесопилки, превращающие кругляк в пиломатериалы и щепу. С 2005 по 2010 год экспорт технологической щепы вырос в два раза и достиг 1,5 миллиона тонн.

Что касается развития глубокой переработки: при росте потребления бумаги и картона в 2011 году на 9% по сравнению с 2007 годом производство увеличилось всего на 1,2%, экспорт снизился на 8%, а импорт вырос на 16%. Очевидно, российская ЦБП даже сейчас, в условиях действия ввозных таможенных пошлин на бумажнокартонную продукцию, уступает зарубежным компаниям в сегменте высокотехнологичных товаров и не может удовлетворить внутренний спрос. Эта ситуация будет только усугубляться по мере выполнения Россией своих обязательств, связанных со вступлением в ВТО.

- Но вы сейчас говорите о периоде мирового экономического кризиса, который существенно повлиял на экономику всех стран. Можно ли считать эти цифры показательными?

- Думаю, что можно. Кризис действительно заметно снизил глобальные экономические показатели, однако вынудил всех без исключения участников искать пути преодоления его последствий. В Европе резко упало потребление многих видов товаров, в том числе бумажнокартонной продукции, и предприятия сосредоточили свои усилия на достижении максимально возможной эффективности производства, снижении материало и энергозатрат, оптимизации товарных потоков, разработке новых, инновационных продуктов. Приведенные цифры показывают, что рост потребления бумаги и картона в России после кризиса практически полностью был обеспечен ростом импорта. Значит, российская продукция неконкурентоспособна на внутреннем рынке или ее просто не хватает изза отсутствия соответствующих производственных мощностей.

Возвращаясь к теме государственной поддержки - раз уж государство объявило курс на глубокую переработку древесины, то, сказав "а", нужно было говорить и "б", а не останавливаться в начале пути.

- А конкретнее?

- Необходимо было создавать условия для глубокой переработки древесины внутри России. К сожалению, в этом направлении было сделано немногое. В 2008 году Минпромторгом России была утверждена и опубликована амбициозная "Стратегия развития лесного комплекса до 2020 года", среди прочих показателей предусматривающая рост производства целлюлозы к 2020 году на 40% или 120% по сравнению с 2007 годом, а также увеличение производства бумаги и картона на 25% или на 110%, в зависимости от сценария развития - инерционного или инновационного. В документе было много правильных рассуждений, выводов и прогнозов, которые, к сожалению, так и остались на бумаге. Все развитие отрасли до настоящего времени свелось к модернизации производственных мощностей отдельными предприятиями, как правило, за счет собственных средств. И, как правило, модернизацию проводили экспортоориентированные предприятия, оказавшись перед необходимостью удержать занимаемые экспортные ниши на основных рынках и сохранить при этом конкурентоспособность продукции.

Не открою страшной тайны, сказав, что мы в основном экспортируем продукцию сырьевого направления. В 2011 году мы экспортировали древесной продукции почти на 10 миллиардов долларов, из которых 6,5 миллиарда долларов - это необработанная древесина, пиломатериалы, плиты и фанера, а около 3,2 миллиарда долларов - товарная целлюлоза, газетная бумага, флютинг, крафт и тестлайнер. Доля потребительской продукции - изделий из бумаги и картона (обоев, упаковки, высококачественной бумаги и картона с покрытием и пропиткой, санитарногигиенической продукции и т.д.) в экспорте товаров лесобумажной группы составила всего около 3%. Зато именно эти товары являются основным объектом импорта, составляя около 70% от всего объема ввоза древесной продукции, или 3,6 миллиарда долларов.

Конечно, государство видит существующие перекосы. В упомянутой Стратегии, в частности, говорится о необходимости развития импортозамещения, то есть производства именно потребительских товаров из бумаги и картона, ориентированных на внутренний рынок. Однако потенциальным инвесторам не добавляют оптимизма несовершенное лесное законодательство, постоянные реорганизации лесного ведомства, чехарда с перераспределением функций между различными властными структурами, противоречивость и запутанность экологических требований, отсутствие технических регламентов, нехватка лесных дорог, монопольно устанавливаемые цены на энергоносители, тарифы на грузовые перевозки; бюрократические барьеры, неизменно порождающие коррупцию, и многое, многое другое.

- А разве программа приоритетных инвестиционных проектов не является формой государственной поддержки, обеспечившей многие крупные ЦБК дешевым сырьем? Существует даже точка зрения, что эту программы пролоббировали целлюлознобумажные предприятия. Или вы с этим не согласны?

- Я бы не стал утверждать, что ЦБК пролоббировали программу приоритетных инвестиционных проектов. На самом деле появление программы было обусловлено реальной ситуацией, сложившейся в лесном комплексе. Рост потребления бумаги и картона в России - это реально происходящий процесс, и вопрос состоит в том, за счет чего будет удовлетворяться внутренний спрос - за счет импорта или за счет продукции отечественных производителей. Нам необходима продукция с высокой добавленной стоимостью. Для того чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, необходимо участие государства.

Возможно, ЦБК громче всех говорили о проблемах, которые давно назрели, и требовали решительных действий со стороны власти. Безусловно, первоначально ожидания от реализации программы инвестпроектов были серьезные, но большинство из них не оправдалось. В "Стратегии развития ЛПК до 2020 года" говорилось о необходимости развития частногосударственного партнерства в виде участия в финансировании инвестпроектов, и здесь были предприняты некоторые шаги, о которых вы упомянули.

Но возьмем другой, не менее важный пункт Стратегии - разработка комплекса мер по частногосударственному партнерству при создании лесной транспортной инфраструктуры, вплоть до финансирования, проектирования, строительства и эксплуатации магистральных лесовозных дорог за счет бюджетных средств. И здесь не было сделано абсолютно ничего. А ведь государство должно не просто отдать в аренду участок леса, но, раз оно является собственником, то хотя бы предоставить лесопользователю возможность добраться до этого участка. У нас же на арендатора государство взваливает все подряд: создание инфраструктуры, подводку трасс тепло и электроснабжения, проведение промежуточных рубок и рубок ухода, лесовосстановление.

Практически всегда целлюлознобумажные комбинаты являются градообразующими, а значит, выполняют различные функции в экономической, социальной и культурной сфере соответствующих муниципальных образований. А еще арендаторы охраняют леса от пожаров - помните сообщения Группы "Илим", Архангельского ЦБК о героической борьбе с возгораниями в лесу на протяжении последних лет? Кроме того, многие предприятия сами занимаются подготовкой специалистов для своих производств - хотя в Стратегии черным по белому еще в 2008 году было записано о необходимости создания инновационной системы подготовки кадров путем формирования университетских комплексов, консолидирующих потенциал образования, науки и бизнеса. Прошло четыре года. И где она, эта система?

Неудивительно, что большинство российских лесопромышленных компаний не могут позволить себе долгосрочных крупных капиталовложений в развитие - слишком часто меняются правила игры. Только что предприятие располагало лесосырьевой базой - и вот заработала система лесных аукционов и любой желающий может перекупить этот участок. Вчера только вводились заградительные экспортные пошлины на круглый лес - и вот мы уже в ВТО и не сегоднязавтра отменят ввозные пошлины, открыв рынок для импортной продукции.

Целлюлознобумажные комбинаты - это наиболее крупные, капиталоемкие, высокотехнологичные предприятия, создающие продукцию с максимальной добавленной стоимостью, во всем лесопромышленном комплексе, самые рентабельные в отрасли, но и с самым долгим сроком окупаемости вложенных инвестиций. Эти предприятия больше других организаций лесопромышленного комплекса нуждаются в стабильной, устойчивой, бесперебойной работе и дальнем горизонте планирования. К сожалению, как раз такой уверенности инвесторам власть пока не смогла обеспечить.

Гарантированная лесосырьевая база, возможно, в форме концессии, неизменное в разумных пределах налоговое и лесное законодательство, помощь государства в строительстве лесных дорог, доступность долгосрочных банковских кредитов по реальным ставкам - это тот минимум, после реализации которого можно будет говорить о реальной государственной политике и государственной поддержке лесного комплекса.

- Как, с вашей точки зрения, повлияет на состояние российских целлюлознобумажных предприятий вступление России в ВТО?

- Вступление в ВТО означает поэтапное открытие рынков путем снижения таможенных пошлин, рост объемов как импорта, так и экспорта. Поскольку российская древесина и волокнистые полуфабрикаты будут и дальше востребованы основными мировыми производителями, наши предприятияэкспортеры, скорее всего, ничего не потеряют. Зато те компании, которые занимаются глубокой переработкой древесины и ориентированы на внутренний рынок, могут оказаться в трудном положении. Приграничные регионы, особенно СевероЗапад России и ближайшие потребительские рынки - СанктПетербург, Москва, Поволжье - первыми ощутят эффект от притока товарной продукции из Европы, равно как и по Дальнему Востоку пройдет волна импорта из Китая.

По мере продвижения вглубь страны будут расти транспортные расходы, и ближе к Уралу ситуация будет выглядеть более традиционно для России. Хотя, конечно, в долгосрочной перспективе конкуренция товаров на внутреннем рынке будет характерна для всех без исключения регионов. В несколько более привилегированном положении окажутся производители легких товаров - гофротары, тисью - изза сравнительно коротких экономически оправданных транспортных плеч - однако мы сейчас говорим об ассортименте продукции ЦБП в целом.

Что касается конкуренции, то хотел бы затронуть еще один момент. Около 80% продукции ЦБП в России производят 17 предприятий с годовой мощностью более 100 тысяч тонн. Еще 10% выпускают 11 предприятий мощностью от 50 до 100 тысячи тонн. Остальные 10% продукции производятся силами небольших предприятий, количество которых трудно подсчитать, по различным оценкам оно колеблется от 120 до 180. Как правило, для таких предприятий характерны низкий технологический уровень и устаревшее оборудование, что неизбежно порождает высокую трудоемкость, энергоемкость и материалоемкость вырабатываемой продукции. Прямое следствие этого - запредельный рост удельных расходов древесного сырья, химикатов, эффективности труда и экологичности технологических процессов и продукции.

По данным ФАО ООН, российская ЦБП по производительности труда, то есть по выработке продукции на 1 работника в год, отстает от Финляндии в 7 раз, от Канады - в 4,5 раза, от США - в 2,7 раза. Расход древесины на 1 тонну продукции в России на 22% больше, чем в развитых странах Европы. Производительность на 1 дюйм ширины бумагоделательной машины в России на 36% ниже, чем в Китае. В течение пятилетнего переходного периода после вступления в ВТО российская целлюлознобумажная продукция будет защищена действующими в настоящее время на территории Таможенного Союза протекционистскими ввозными пошлинами. Однако если в течение переходного периода экономика России в целом и целлюлознобумажная промышленность в частности не перейдут на инновационный путь развития, то гонка за конкурентоспособностью будет безнадежно проиграна.

Однако не все так плохо. Сейчас в мировой целлюлознобумажной промышленности первоочередными являются вопросы повышения эффективности предприятий, и для продвижения данной работы в Европе создана и активно действует Европейская Лесная Технологическая Платформа. Главные направления работы - снижение влияния на изменения климата, сокращение потребления энергии и замещение традиционных ископаемых энергоресурсов на возобновляемые, сохранение экологического равновесия. Для того, чтобы достигнуть полного устойчивого развития, существует только одно решение - переход к инновационному развитию и биоэкономике.

Лесная промышленность изначально имеет важные преимущества в этом направлении - имея на входе поток природной биомассы, действующая индустриальная структура является отличной базой для интегрированного производства биопродуктов и перехода в новые направления бизнеса.

И снова надо сказать, что масштабное внедрение новых продуктов и технологий на базе нанотехнологий и биорефайнинга возможно только при условии участия в этих процессах государства как собственника лесных ресурсов. В данном случае конкурируют уже не отдельные компании, а страны, поскольку налоги, преференции, инфраструктура, доступ к энергии и другие факторы стимулирования на государственном уровне рассматриваются в контексте привлекательности для частных инвестиций в бизнес. Первые шаги в этом направлении сделаны и в России.

По инициативе РАО "Бумпром" крупнейшие целлюлознобумажные компании присоединились к Российской Лесной Технологической Платформе, которая стала важной составной частью инновационной технологической платформы "БиоТех2030", официально одобренной Правительством России. Эта площадка позволит максимально учесть опыт зарубежных коллег и при этом объединить усилия отечественного бизнеса, науки и государства, направленные на развитие инновационных производств в России. Разумеется, при наличии доброй воли и согласованных действий со стороны всех участников.

- По вашему мнению, ЦБК не готовы к усилению конкурентной борьбы?

- Я бы не стал говорить столь однозначно. Ведущие предприятия с участием иностранного капитала - компании Интернешнл Пейпер, Монди, СтораЭнсо, ЭсСиЭй, ЮПМ и другие - уже давно в рамках своих корпоративных стратегий развития занимаются модернизацией производств и выпуском вполне конкурентоспособной продукции. И для них, и для всех остальных в течение пятишести лет будут поэтапно снижаться таможенные пошлины. Это время, которое у нас есть, образно говоря, для разбега, чтобы выйти на конкурентоспособный уровень в отношении технологий и продукции.

- В таком случае, какие шаги должно предпринять государство, хотя бы в рамках программы приоритетных проектов, чтобы подготовить экономику к вступлению в ВТО?

- Инвестору должны быть даны государственные гарантии того, что правила игры не изменятся в течение всего срока аренды лесосырьевой базы. Причем срок аренды должен быть достаточно большим, не менее 50 лет, чтобы иметь возможность выполнить все условия по неистощительному лесопользованию. К нам придут крупные инвесторы, если они будут уверены в том, что вложенные инвестиции окупятся.

- Современный западный инвестор готов поверить нашему государству?

- Я думаю, что государственные гарантии могут сработать. Кроме того, сомневающихся может убедить позитивный опыт иностранных компаний, уже работающих в России.

- Наверняка, вы много общаетесь с руководителями целлюлознобумажных комбинатов. Чего сегодня не хватает отрасли?

- Если говорить об отрасли в целом, то не хватает прозрачной, реальной лесной политики, разработанной государством совместно с бизнессообществом и неуклонно проводимой в жизнь всеми участниками этого процесса. Остро не хватает действующей обратной связи между предприятиями и властью, без которой любая система идет вразнос. Необходимы постоянные консультации государства с бизнесом по всем актуальным вопросам деятельности предприятий, и здесь очень важна роль общественных объединений, обобщающих накопленный опыт и определяющих общие для всех проблемы, предлагающих государству варианты путей их решения. Именно так уже давно происходит во всем цивилизованном мире, и здесь для нас особенно ценен опыт компаний, о которых я сказал немного раньше. И, конечно, совершенно необходимо наличие твердого желания "и верхов, и низов" повернуть ситуацию к лучшему.

- Ваш прогноз на ближайшие пять лет?

- Нас с вами как потребителей ожидает приток качественной импортной продукции по сравнительно доступным ценам - если только недополученную государством в виде таможенных пошлин маржу не поделят между собой наши компанииимпортеры. Если наши близкие работают на обрабатывающих производствах, то нас, возможно, будут ожидать их грустные лица по вечерам. Не исключено, что руководство предприятий в попытках угнаться за импортными аналогами будут экономить на всем, в том числе и на заработной плате. Скорее всего, будет появляться иски от иностранных партнеров к российским компаниям, нарушившим положения соглашения по ВТО. Наверное, будет приводиться в соответствие с европейским российское природоохранное законодательство.

На первый план выйдут вопросы сертификации технологий, товаров и услуг - то, что пока делается в России на добровольной основе. Нас ждут достаточно сложные времена, так как на равных конкурировать с развитой европейской обрабатывающей промышленностью мы пока не можем. С другой стороны, российские экспортеры получат реальную возможность вкладывать дополнительные средства в развитие своих предприятий, которые, скорее всего, со временем будут перепрофилироваться на выпуск более востребованной на внутреннем рынке, качественной, конкурентоспособной продукции. Именно по этому пути идут предприятия Группы "Илим", Интернешнл Пейпер (Светогорск), Монди (Сыктывкарский ЛПК), Архангельский ЦБК и многие другие.

Если можно, несколькими словами подведу итог - думаю, что сегодня невозможно точно сказать, чего больше получит Россия от вступления в ВТО - плюсов или минусов, мы делаем только первые шаги по этой дороге. И пусть вас утешит мысль о том, что обратно уже не повернуть, так что будем идти дальше.

Россия > Леспром > wood.ru, 27 июня 2012 > № 581950 Юрий Лахтиков

Бразильская горнодобывающая компания Vale объявила об открытии первой фабрики по производству пальмового масла (денде) в муниципалитете Можу (штат Пара), которая способна вырабатывать 25 тонн масла из 120 тонн пальмовых плодов. В планы компании входит введение в действие с 2015 года еще одной фабрики, которая будет производить из пальмового масла биодизель.

Реализация проекта ведется подразделением горнодобывающей компании Vale Biopalma в сотрудничестве с группой MSP. Общий объем инвестиций составляет 500 млн. долларов США. Целью этого проекта является удовлетворение спроса на биотопливо B20 (смесь 20 % биодизеля и 80 % обычного дизеля), применяемого для заправки станков, промышленного оборудования и парка локомотивов компании.

По мнению представителей компании, реализация этого проекта позволит через 25 лет сократить выбросы парниковых газов на 20 млн. тонн. Кроме того, планируемое расширение пальмовых плантаций должно также способствовать поглощению двух миллионов тонн углерода.

O Globo

Российская санитарная служба проверяет на безопасность ранние импортные арбузы, которые появились в крупных торговых сетях Москвы, сообщил "Интерфаксу" в воскресенье руководитель Роспотребнадзора, главный государственный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко.

Официально сезон продажи бахчевых в Москве открывается 1 августа.

"Арбузы, появившиеся в крупных торговых сетях, импортируются из Испании, Бразилии, Ирана, Таиланда и Коста-Рики. Они безопасны. Все необходимые исследования при допуске на рынок проводятся - на токсические элементы, радионуклиды и пестициды", - сказал Г.Онищенко.

"В любом случае, это на пользу нашим гражданам - на месяц продлевается сезон употребления бахчевых", - сообщил глава Роспотребнадзора.

По словам Г.Онищенко, эти арбузы нельзя назвать массовым продуктом из-за высокой стоимости.

"Употреблять арбузы необходимо с учетом индивидуальной переносимости, возможных аллергических реакций. Никто не лишает наших потребителей права требовать при покупке арбузов необходимую документацию", - сказал Г.Онищенко.

"У нас сезон бахчевых традиционно начинается 1 августа, когда созревают арбузы в Волгоградской, Астраханской областях, на Ставрополье, в Краснодарском крае, а также в Узбекистане и Казахстане", - отметил собеседник агентства.

Групповое падение

Ослабление национальных валют стран БРИК оказалось мощнейшим за десятилетие

Ирина Грузинова

Страны БРИК, объединяющие крупнейшие развивающиеся рынки Бразилии, России, Индии и Китая, во втором квартале этого года столкнулись с наиболее значительным ослаблением своих валют с 1998 года. Эксперты указывают, что их выросшие в четыре раза за десять последних лет экономики слишком зависимы от экспорта и потому первыми оказались в зоне риска.

Впервые за последние 13 лет российский рубль, бразильский реал и индийская рупия стали лидерами падения среди валют развивающихся стран, а китайский юань потерял в цене больше, чем когда-либо со времен девальвации 1994 года, говорится в отчете агентства Bloomberg, опубликованном в понедельник. С начала второго квартала рубль подешевел на 11%, реал потерял 12% стоимости, рупия — 10%, а стоимость китайского юаня снизилась на 1,2%. Даже в кризисные 2008–2009 годы курс юаня оставался неизменным, отмечает агентство. Международные эксперты, опрошенные Bloomberg, не исключают, что валюты России, Бразилии и Индии могут подешеветь по меньшей мере на 15% к концу года.

Bloomberg отмечает, что инвесторы «бегут с четырех крупнейших развивающихся рынков БРИК». Это неудивительно: уровень потребительских дефолтов в Бразилии подскочил до максимума с 2009 года; цены на экспортируемую из России нефть упали до минимума за последние 18 месяцев (ниже $90 за баррель); бюджетный дефицит Индии увеличился, а цены на недвижимость в КНР упали. Из-за общего замедления экономического роста в этих странах участники рынка и в дальнейшем ожидают продолжения ослабления их валют.

Российские власти осознают, что надо готовиться к «непростым» временам. На Петербургском экономическом форуме президент Владимир Путин признавал, что «ситуация в глобальной экономике выглядит достаточно тревожно, дисбалансов накоплено достаточно много». По мнению бывшего министра финансов Алексея Кудрина, кризис уже наступил и в следующем году рост российской экономики даже может смениться падением на 4%.

Главные риски у российских компаний, кредитующихся за рубежом. Согласно данным ЦБ России, корпоративный долг на 1 апреля составляет $531 млрд, из них кредиты российских компаний — $243 млрд, еще $164 млрд приходится на долю банков. Из-за падения рубля отдавать долги будет сложнее, и российским компаниям может потребоваться помощь государства. Основной механизм их поддержки, предлагаемый правительством, это госгарантии. Их максимальный объем в иностранной валюте недавно при правке бюджета на 2012–2014 годы был увеличен вдвое — до $16,5 млрд.

Несмотря на то что сумма корпоративного долга сегодня почти такая же, какой была перед кризисом 2008 года, министр финансов Антон Силуанов отмечал, что нынешняя ситуация сильно отличается от прошлой. Во-первых, у компаний есть собственные финансовые ресурсы. Во-вторых, банки значительную часть своих активов держат в валюте, это защитит ликвидность от возможного длительного ослабления рубля.

В бюджет 2013 года Минфин намерен заложить несколько антикризисных механизмов, которые будут обсуждаться правительством на этой неделе. Так, Минфин предлагает на случай снижения цены на нефть ниже $80 за баррель зарезервировать в бюджете на 2013 год 500 млрд руб., не доводя их до конкретных получателей.

Эксперты считают, что на фоне ослабления рубля долларовые кредиты для российских компаний не будут так критичны, как в 2008 году. Главный экономист ФК «Открытие» Владимир Тихомиров напоминает, что изменилась структура внешнего долга. Кризис 2008 года затронул Россию прежде всего из-за высокой краткосрочной задолженности частного сектора. Те займы были рассчитаны на полгода, и компании не смогли их ни реструктурировать, ни привлечь новые кредиты. Сегодняшние долги долгосрочные, благодаря чему пиковые квартальные выплаты не превышают $40 млрд, а всего за год предстоит выплатить не более $140 млрд. По словам Тихомирова, эта сумма сопоставима с той, что нужно было выплатить за вторую половину 2008 года.

По словам начальника аналитического отдела BNP Paribas Юлии Цепляевой, опасаться бегства зарубежных инвесторов с наших рынков не стоит. Сегодня от нас бегут инвестбанкиры, пришедшие со спекулятивными целями. «Но пока цена на нефть остается все еще неплохой, и сохраняется профицит счета текущих операций, фундаментальные последствия оттока капитала компенсируются», — говорит она. К сожалению, крупных долгосрочных инвесторов у нас немного.

Тихомиров указывает, что все экономики стран БРИК объединяет глубокая зависимость от спроса развитых экономик, поэтому все они являются зонами высокого риска. В случае ухудшения глобальной ситуации акции и валюты развивающихся стран падают значительно сильнее, чем развитых. Главный вопрос для России — это нефть. Пока цена на нее будет волатильной, рубль будет колебаться вместе с ней. Цепляева указывает, что сегодняшний уровень рубля — 33,2 руб. за доллар — можно уже считать кризисным.

Крупнейший мировой производитель пива Anheuser-Busch InBev может в скором времени получить полный контроль над мексиканским гигантом Grupo Modelo SAB de CV, сообщили источники The Wall Street Journal. Сейчас AB InBev владеет неконтролирующим пакетом мексиканской компании (50%) и намерена приобрести остальную долю. Возможно, о сделке будет объявлено уже на этой недели, говорят источники издания.

Рыночная капитализация Modelo составляет 23 млрд долларов, то есть сумма сделки должна быть более 12 млрд. Однако пока неясно, какую премию заплатит (если заплатит) бельгийско-бразильский концерн за мексиканскую компанию. Стороны информацию о продаже пакета акций не комментируют.

Семейная компания Modelo была основана в 1925 году и в настоящее время контролирует 63% пивного рынка Мексики. Самый известный экспортный бренд - Corona, за рубеж (в основном в США) идут также Modelo и Pacfico. Компания является официальным импортером брендов AB InBev на мексиканский рынок. Чистая прибыль Modelo в 2011 году составила 18,4 млрд песо (около 1,33 млрд долларов). Слухи о том, что Anheuser-Busch готовится выкупить оставшиеся 50% мексиканской компании ходили еще в 2008 году. В том году, однако, Anheuser-Busch и InBev оформили сделку по слиянию стоимостью 52 млрд долларов.

Создание альянса Anheuser-Busch InBev послужило причиной конфликта с Modelo, которая сочла нарушенными свои права: она утверждала, что американцы скрыли от Modelo предстоящую сделку с InBev. В 2010 году арбитражный суд разрешил этот спор в пользу Anheuser-Busch InBev.

Сделка между Anheuser-Busch InBev и Modelo может столкнуться с противодействием антимонопольных органов, пишет The Wall Street Journal. Как отмечает издание, в случае покупки AB InBev получит лидирующий импортный бренд в США - пиво Corona Extra, а также третий по объемам продаж Modelo Especial.

Положительное сальдо торгового баланса РФ в мае сократилось до 15,6 млрд долларов против 19,1 млрд долларов в апреле, сообщает Министерство экономического развития. Годом ранее показатель составлял 15,4 млрд долларов.

Экспорт в мае снизился на 4,1% до 44,1 млрд долларов. В годовом выражении показатель вырос на 1%. Объемы импорта увеличились по сравнению с апрелем на 6,1% до 28,5 млрд долларов (+1,2% в годовом выражении).

По данным Минэкономразвития, за январь-май внешнеторговый оборот увеличился в годовом выражении на 9,1% до 352,6 млрд долларов. Объемы российского экспорта увеличились до 223,9 млрд долларов (+10,4%), импорта - до 128,7 млрд долларов (+6,9%). Сальдо торгового баланса за пять месяцев выросло до 95,2 млрд долларов против 82,4 млрд долларов годом ранее (+15,5%).

Крупнейшим партнером остается Европейский союз, на его долю в январе-апреле пришлось 49,9% товарооборота. На втором месте по объемам торговли страны Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (доля 23,3%). По всем группам стран, кроме АТЭС, сальдо торгового баланса сложилось положительное. Отрицательное сальдо в январе-апреле сложилось с Китаем (2,8 млрд долларов), Канадой и Японией (0,6 млрд долларов) и Бразилией (0,4 млрд долларов).

В отчете министерства указывается, что мировой рынок сырья в мае сокращался. По данным Минэкономразвития, баррель нефти марки Urals в мае стоил 108,9 доллара, что на 7% ниже апреля 2012 года и на 2,3% ниже мая 2011 года. За пять месяцев средняя цена составила 115,4 доллара за баррель (+7,5% в годовом выражении). Средние цены на газ, по оценке Международного валютного фонда, выросли в годовом выражении на 25,5% и составили 452,5 доллара за тысячу кубометров. В январе-мае цена увеличилась до 447,8 доллара за тысячу кубометров (+31% в годовом выражении).

Сальдо внешнеторгового баланса за январь-апрель выросло на 18% в годовом выражении до 82,1 млрд долларов, сообщала Федеральная таможенная служба.

На фоне общего резкого падения индийская рупия укрепилась более чем на процент после появления информации, что правительство примет меры для поддержки курса. Заявления центробанка не успокоили рынки, и валюта частично сдала позиции

Рупия, потерявшая за прошедший год уже 20%, отскочила от рекордного минимума пятницы после того, как министр финансов Индии Пранаб Мукерджи в выходные сообщил, что в понедельник будет объявлено о мерах по поддержке национальной валюты. Ее ослабление грозит ускорить инфляцию и усиливает нагрузку на компании в обслуживании внешнего долга.

На фоне позитивных ожиданий по ходу торгов в понедельник рупия прибавила 1,1% на торгах в Мумбаи. По данным Bloomberg, это максимальный подъем с 27 января. Как и ожидалось, сегодня Резервный банк Индии (RBI) повысил предельный объем иностранных инвестиций в гособлигации - он увеличен на 5 млрд долларов до 20 млрд долларов. Помимо этого, была расширена классификация иностранных покупателей, которые могут вкладывать в индийские долговые бумаги, и смягчены ограничения по продолжительности владения для некоторых типов облигаций, в частности, инфраструктурных (речь идет о так называемом lock-in period - периоде запрета на продажу бумаг после их приобретения).

Ослабление ограничений на перемещение капитала должно стимулировать спрос на активы страны и поддерживать курс валюты.

Участникам рынка, по всей видимости, предпринятые меры показались недостаточными. После заявлений центробанка индийская валюта частично растеряла набранные высоты: дневной максимум был зафиксирован на отметке 56,37 рупии за доллар, затем пара торговалась около 56,96 рупии за доллар. Рынок акций также отступил с дневных максимумов и ушел в минус (-0,65% за день), сообщает Reuters.

Аналитики полагают, что если RBI не предпримет дополнительных мер, рынок вернется к отметкам в 57-58 рупий за доллар.

Замедление экономического подъема в Индии и рост дефицитов бюджета и платежного баланса провоцируют отток капитала. В июне чистые продажи индийских акций зарубежными фондами (продажи минус покупка) увеличились до 113,3 млн долларов в день против 112,5 млн долларов в мае и 203 млн долларов в апреле. В первом квартале третья по величине азиатская экономика показала рост на 5,3% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, это самый низкий показатель за девять лет, отмечает Reuters. Рост оптовых цен к прошлому году в мае ускорился по сравнению с апрелем - с 7,23% до 7,55%, пишет Bloomberg.

Fitch Ratings изменило на негативный прогноз по Индии, страна может первой из блока БРИК лишиться инвестиционного рейтинга по версии Standard & Poor's.

Падающие валюты БРИК

С понижением обменного курса сталкивается не только Индия. В целом валюты БРИК теряют стоимость рекордными темпами, падение уже стало максимальным с 1998 года, отмечает Bloomberg. По данным агентства, впервые за 13 лет реал, рубль и рупия опережают по нисходящей другие валюты развивающихся стран. Китайский юань ставит "индивидуальный" рекорд по темпам снижения с 1994 года.

Бразильский реал с начала второго квартала потерял 12% - это рекорд на фоне остальных 30 наиболее активно торгующихся валют, отслеживаемых Bloomberg. Не намного лучше ситуация у рубля (минус 11,5%) и рупии (минус 10%), которые падают почти вдвое быстрее, чем евро, отмечает информагентство. Китайский юань с марта потерял 1,2%, после того как правительство расширило диапазон дневных колебаний.

Крупнейшие развивающиеся экономики, которые за прошедшее десятилетие выросли более чем в четыре раза - с 2,8 трлн долларов совокупного ВВП в 2002 году до 13,3 трлн долларов в 2011 году, - несут финансовые потери международным корпорацииям, комментирует Bloomberg.

Крупнейший производитель потребительских товаров компания Procter & Gamble снижает прогнозы прибыли уже во второй раз за два месяца. На конференции 20 июня исполнительный директор компании Боб Макдоналд спрогнозировал, что колебания обменных курсов в 2013 году снизят норму чистой прибыли на 4 процентных пункта. Табачная компания Philip Morris также понизила оценки финансового результата за 2012 год с учетом валютного фактора. Bloomberg подчеркивает, что 40% операционной прибыли компания зарабатывает в Азии и Латинской Америке.

Аналитики JPMorgan предупредили, что ослабление реала и снижение процентных ставок в Бразилии могут стоить Coca-Cola 30 млн долларов прибыли за второй квартал.

Проблемой для БРИК становится отток капитала. С фондового рынка Бразилии в мае инвесторы вывели 6,3 млрд долларов, сообщает Bloomberg. Отток капитала из России, согласно данным ЦБ РФ, за пять месяцев 2012 года достиг 46,5 млрд долларов, в том числе в мае рынок потерял 5,8 млрд долларов.

Бегство инвесторов происходит на фоне ухудшения экономической конъюнктуры. В Бразилии растет доля невозвратных кредитов. Показатель невыплат по потребительскому долгу в апреле составил 7,6%, это максимум с декабря 2009 года. Рост кредитования замедлился до 18% с рекордных 34% в сентябре 2008 года, свидетельствует статистика центробанка страны. Россия теряет экспортную выручку из-за падения цен на нефть до полуторалетнего минимума. Цена марки Urals в текущем квартале, по данным Bloomberg, упала на 26%. В Индии проблемы с бюджетным дефицитом, который увеличился до 5,8% ВВП, в Китае падают цены на жилье. Инвесторы опасаются новых потерь по мере замедления экономического роста.

Специалист по развивающимся рынкам Уоррен Хайленд из Schroder Investment Management, однако, отмечает, что ослабление национальный валют повысит конкурентоспособность экспорта. Аналитик покупает облигации российских корпоративных эмитентов. Аналитики Morgan Stanley прогнозировали положительный эффект для прибыли ГМК "Норильский никель" и Polyus Gold International ввиду того, что выручку компании получают в долларах, а основную часть расходов несут в рублях

Срок окупаемости отеля с почасовой оплатой составляет около двух лет, в то время как обычной гостиницы - около 10 лет, сообщается в пресс-релизе консалтингового портала Indriksons.ru.

"В России индустрия "отелей на час" в сознании большинства ассоциируется с чем-то неприличным. Крупные компании обычно воротят нос от этого бизнеса, однако в России сложно представить что-то более выгодное, чем отели такого типа", - цитируются в пресс-релизе слова управляющего инвестициями в недвижимость, основателя консалтинговой компании Indriksons.ru Игоря Индриксонса.

"Отели на час" - отели, предлагающие номера, как для ночлега, так и для отдыха на несколько часов (как правило, от 1 до 3). По словам Индриксонса, "индустрия, которой якобы нет, растет на 30% в год", а отель с почасовой оплатой окупается за 2 года, тогда как обычный, в среднем, - за 10 лет.

Согласно Indriksons.ru, индустрия сдачи отеля на час не нова - впервые отели на час появились в 1968 году в Японии. С тех пор они стали настолько популярными, что сегодня подобные учреждения встречаются во многих странах мира - в Южной Корее, Таиланде, Сингапуре, странах Центральной и Южной Америки, США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии.

Единственный регион, согласно пресс-релизу, где до сих пор не были распространены отели на час, - это Европа. Тем не менее, согласно экспертам Indriksons.ru, похоже, этому пришел конец, и Европу ждет бум отелей с почасовой оплатой.

Так, в мае текущего года крупная гостиничная сеть запустила на своем лондонском сайте возможность забронировать номер на час. В следующие пять лет эта сеть намерена выйти на рынки Италии, Германии, России, Испании, Бразилии и Азии. Конечно, по сравнению с азиатскими рынками это "всего-ничего": по разным оценкам, в Японии насчитывается от 25 до 50 тысяч отелей с почасовой оплатой, в Сеуле - около 30 тысяч.

При этом, отмечается в пресс-релизе, вместе с ростом своей популярности отели с почасовой оплатой породили массу предрассудков и заблуждений. "Большинство людей считает, что это грязные и дешевые помещения, востребованные со стороны женщин определенной профессии, однако в действительности в 80% случаях этот бизнес держится на постоянных клиентах, что предполагает, напротив, максимально высокий уровень чистоты и комфорта", - приводятся в пресс-релизе слова Индриксонса.

По его мнению, такие отели можно назвать сегментом luxury со всеми свойственными ему атрибутами - тематическим дизайнерским оформлением номеров на любой вкус. Часто в отелях с почасовой оплатой возможно снять номер с качелями, водяными матрасами, круглыми кроватями. Во многих номерах отелей подобного типа не бывает окон.

Цены на номера в отелях с почасовой оплатой в Москве варьируются от 700 рублей до 2 тысяч рублей за час. Примерно 30% клиентов таких отелей составляют семейные пары, которые хотят провести романтический вечер, сбежать от суеты, забот и быта, уточняет Indriksons.ru.

Согласно подсчетам, обычно такой отель обладает вместимостью 20-25 номеров, средняя стоимость составляет 1,15 тысячи рублей в час. Средняя загрузка - 4 часа в день, таким образом, в день номер приносит 4,6 тысячи рублей, тогда как на целые сутки он обошелся бы в 2,5 тысячи рублей.

"Причем вопреки всеобщим заблуждениям, что "отели на час" - это притоны под прикрытием у бандитов, в Москве появляются целые сети "отелей на час" с профессиональным управлением. Также широко распространено заблуждение, что к услугам таких отелей прибегают гости столицы - чтобы переодеться, однако со стороны данной категории клиентов спрос практически отсутствует",- уточняет Индриксонс.

По данным indriksons.ru, сегодня в Париже 65% бронирований совершаются в "романтических целях", в Нью-Йорке и Лондоне - около 25%. Удивительно то, что 55% бронирований осуществляются женщинами. Клиенты отеля - высокооплачиваемые сотрудники с хорошим образованием, активно путешествующие владельцы бизнеса, врачи, архитекторы, юристы.

По данным портала, интересен факт, что во время спада в экономике спрос на отели с почасовой оплатой невероятно возрастает. Так, в 2009 году в Японии, загрузка в одном из отелей составила 257%.

Также портал информирует, что в Японии годовой оборот гостиничной "индустрии любви" превышает 4 триллиона йен (около 50 миллиардов долларов). Подсчитано, что 2% населения Японии посещает "отели на час" каждый день. В этой связи неудивительно, что в последние годы индустрия отелей с почасовой оплатой стала привлекать внимание со стороны институциональных инвесторов, и было заключено несколько сделок, акции которых были приобретены крупными международными фондами.

Делопроизводитель

Как филолог, романтик и идеальный аппаратчик Игорь Сечин стал гением хайТЭКа

Административный вес «настоящего Игоря Ивановича», как величают Сечина в коридорах власти, лучше всего характеризует тот факт, что вопрос о его трудоустройстве оказался главной интригой в ходе недавней «смены караула» в Кремле и Белом доме. Спорили о чем угодно, но в одном сходились абсолютно все: мол, в каком бы кресле ни очутился Игорь Иванович, топливно-энергетический комплекс из своих рук он не выпустит. Сбылось. Буквально за считаные дни Сечин переместился с Краснопресненской набережной в совет директоров «Роснефтегаза», а вскоре — в главный офис «Роснефти». Недавний же указ главы государства окончательно расставил все точки над «i»: наш герой назначен ответственным секретарем новосозданной комиссии при президенте по вопросам стратегии развития ТЭКа. По сути, создано суперминистерство, где собрано «наше всё» — от руководства нефтяных компаний и профильных министров до их куратора в лице вице-премьера Аркадия Дворковича. И рулить всем этим будет «настоящий Игорь Иванович». Руководит он, кстати, без помпы, избегая блицев фотовспышек, не раздавая комментариев и интервью, но при этом цепко, прагматично и предельно жестко. Понимая, кому именно он служит и во имя чего...

Романтик

Ласкающий слух шорох пальм на серповидной линии Копакабаны, шум океанского прибоя, неописуемый закат, шикарные бары и роскошные отели, откуда доносятся музыка и звон бокалов. Все прогуливающиеся поголовно в белых штанах. Хрустальная мечта Остапа Бендера... Именно таким был антураж, в котором впервые пересеклись судьбы Игоря Ивановича и Владимира Владимировича.

Год 1990-й. Визит делегации Ленсовета во главе с Анатолием Собчаком в город-побратим нашей Северной Пальмиры знойный Рио-де-Жанейро. Владимир Путин прибыл на Копакабану в роли советника Собчака, а Игорь Сечин вошел в состав делегации в качестве специалиста 1-й категории управления внешнеэкономических связей Ленгорисполкома — того самого управления, которое Владимир Владимирович вскоре возглавит в новой мэрии. Именно в этой путинской кузнице кадров Игорю Ивановичу предстояло стать начальником аппарата, правой рукой и верным помощником Владимира Владимировича. Впрочем, ходят слухи, что эти двое были знакомы еще до Бразилии. Например, их пути могли пересечься еще в конце 80-х, когда Сечин работал в иностранном отделе Ленинградского университета, а Путин — помощником ректора ЛГУ по международным вопросам.

Они вообще очень похожи. Игорь Иванович, как и Владимир Владимирович, легко обучаем, обладает способностью быстро адаптироваться к новым условиям, свободно налаживает контакт с самыми разными людьми. У обоих редкое чувство юмора, граничащее с сарказмом, они коммуникабельны, но закрыты — не любят афишировать личную жизнь. Да и биографии их во многом совпадают. Оба — уроженцы Ленинграда, выросли в простых семьях. Школы разные, но вот характеристики, которые дали им учителя, как под копирку — «умный, усидчивый, общительный». Оба с разницей в год защитили кандидатские по экономике в Горном институте. И даже темы смежные: у Сечина — «Экономическая оценка инвестпроектов транзита нефти и нефтепродуктов», а у Путина — «Стратегическое планирование воспроизводства минерально-сырьевой базы региона в условиях формирования рыночных отношений». Да и разница в возрасте (Путин на 8 лет старше) не слишком бросается в глаза.

Окончив французскую спецшколу, Сечин поступает на престижный филологический факультет ЛГУ. Без протекции. Учиться ему пришлось в окружении мажоров, к которым наш герой категорически отказывался себя причислять. Рвался, например, послужить Родине в прямом смысле слова — в составе ее Вооруженных сил в горячих точках. Студенту Сечину был не чужд и революционный романтизм — говорят, в то время его кумиром был Че Гевара. Неудивительно, что вскоре наш герой очутился в Африке — его в числе еще нескольких филологов со знанием португальского отправили на Черный континент прямо с пятого курса. Большинство, отбыв «практику» в братском Мозамбике, вернулись. А он остался. И, говорят, не инвалютные командировочные были тому причиной, но зов сердца. Игорь Сечин прослужил в бывших португальских колониях Мозамбике и Анголе, охваченных огнем гражданской войны, около четырех лет. Он вспоминает о том времени как о счастливейшем в своей жизни и до сих пор встречается с боевыми товарищами...

Столоначальник

Вернулся наш герой совсем в другую страну, которая бурлила, что твой котел: большинство башковитых и инициативных в хаосе «крупнейшей геополитической катастрофы ХХ века» пытались словить за хвост свою птицу-удачу. Большинство, но не Сечин — он предпочел сменить одну службу на другую.

Тогда какое-то время главным добытчиком в семье была его супруга Марина, зарабатывавшая на сделках с недвижимостью. Сам же Игорь Иванович выбрал карьеру «человека при Путине». Сначала стал главой аппарата зама Собчака, потом, когда шеф перебрался в Москву, последовал за ним. И буквально тенью шел за Путиным по ступеням карьерной лестницы, из Белого дома в Кремль и обратно. Но при этом он никогда не приближался на расстояние, на котором мог бы быть воспринят в качестве конкурента. Но и не удалялся слишком далеко. Как сказал про Сечина один из обитателей кремлевских коридоров, «он всегда идет по правую руку от Путина, но на шаг позади».

Люди, общавшиеся с Сечиным и в питерские времена, и в начале московской карьеры, в шутку называли его шлагбаумом: он был эдаким фильтром, регулировавшим доступ «к телу». Миновать его было нереально. Рассказывают, что он тут же схватывал суть того, что пытался донести проситель в пространной речи. Прожектеров и аферистов вычислял мгновенно. С годами, правда, фильтр стал более плотным. В период первого президентства Путина нашлись такие — из окружения экс-президента Бориса Ельцина, — кто жаловался на Игоря Ивановича: мол, его стараниями глава государства общается с одной и той же узкой группой лиц. Ситуацию разрулили, передав обязанность составления президентского графика Дмитрию Медведеву.

Если критики и были правы, то, надо понимать, Игорем Ивановичем двигали отнюдь не меркантильные соображения. Даже его противники согласны — он не торгует близостью к власти. Он служит. Его кредо — не принимать решений за шефа, не превышать уровня своей компетенции. Один из собеседников «Итогов», знакомый с Сечиным долгие годы, уверяет: он никогда и ничего не делает без отмашки сверху. Да что там! Сечин до сих пор обращается к Путину исключительно высокопарно: «Уважаемый Владимир Владимирович».

Надо ли удивляться, что Игорь Иванович остался одним из тех немногих, кто до сих пор имеет свободный доступ к Путину. Именно он в первые два путинских срока отвечал за весь кремлевский документооборот, осуществлял организационное и информационно-аналитическое обеспечение деятельности президента, контролировал доступ к гостайне. А еще он невероятно работоспособен. Говорят, что умудрялся писать сам себе поручения «от шефа» по итогам разного рода заседаний. Те же, кого угораздило помотаться с ним по загранкомандировкам, стенали от недосыпа: рабочий день Сечина начинается в 6 утра и заканчивался в 2—3 часа ночи…

Серый кардинал

Водораздел, после которого о Сечине заговорили не только как о талантливом исполнителе, но и как о творце большой политики, — это, безусловно, «дело «ЮКОСа». Два скандальных судебных разбирательства, вызвавших широчайший международный резонанс, Платон Лебедев и Михаил Ходорковский, до сих пор пребывающие в местах не столь отдаленных, эмиграция практически всех топ-менеджеров «ЮКОСа», фактическая национализация немалой части нефтяных активов — вот лишь некоторые из «заслуг», которые приписывают Игорю Ивановичу в роли куратора российского ТЭКа.

По словам бывшего зампреда правления НК «ЮКОС-Москва» Александра Темерко, именно Сечин был «лидером и мотором всего «дела «ЮКОСа». При этом опять же — никакого собственного интереса в этом деле у Игоря Ивановича, по признанию того же Темерко, не было.

В бизнес-кругах ходят слухи, что роль «могильщика «ЮКОСа», исполненная Сечиным, изначально предназначалась другому лицу из ближайшего окружения Путина, но тот, предчувствуя репутационные риски, предпочел отойти в сторону. Игорь Иванович отойти просто не мог. Не в его это характере. Если шеф сказал «надо», значит, Сечин ответит «есть»...

Что касается репутационных рисков, то они возникли в октябре 2005 года. 12 миноритарных акционеров «ЮКОСа» подали иск в суд округа Колумбия на высших российских госчиновников и руководство госкомпаний. Игорь Сечин вручения повестки счастливо избежал. В итоге американский суд истцам отказал. Но лиха беда начало.

В 2006 году Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате России вынес решение по иску контролируемой экс-менеджерами «ЮКОСа» люксембургской Yukos Capital к «Роснефти». Российские суды, включая Высший арбитражный, это решение отменили, зато его признал апелляционный суд Нидерландов. В конце концов пришлось платить. Правда, только после того, как по постановлению лондонского суда были арестованы активы компании в Англии и Уэльсе. На счета Yukos Capital было переведено 12,9 миллиарда рублей в долларовом эквиваленте. Но акционеры «ЮКОСа» на этом не успокоились и потребовали уплатить еще и проценты — 160 миллионов долларов. Соответствующий иск был подан в Высокий суд Лондона. Помимо этого на Западе пытаются взыскать 3,6 миллиарда рублей с «Самаранефтегаза» и 7 миллиардов рублей с «Томскнефти» ВНК (бывшие «дочки» «ЮКОСа», доставшиеся «Роснефти»). Наконец, в сентябре 2011 года Европейский суд по правам человека вынес вердикт по иску американских акционеров «ЮКОСа». Страсбургский суд не признал «дело «ЮКОСа» политическим, но согласился с обоснованностью материальных претензий бывших совладельцев компании Ходорковского.

Игорь Сечин тут же нанес ответный удар: «Роснефть» подала иск в Страсбургский суд против Нидерландов, арбитраж которых, по мнению российской стороны, лишил ее права на апелляцию. В случае неудачи финансовому благополучию «Роснефти», конечно же, будет нанесен урон. Правда, лично Сечину это ничем не грозит: нынешние полномочия Игоря Ивановича выходят далеко за рамки одной отдельно взятой компании.

Государственник

Бывший кремлевский чиновник, поработавший бок о бок с Игорем Ивановичем, утверждает, что для Сечина все государственное лучше, чем частное. С бизнесом он бывает строг. Примерами могут послужить, например, истории «РуссНефти» Михаила Гуцериева и «Уралкалия» Дмитрия Рыболовлева.

В первом случае у налоговой возникли претензии на 17 миллиардов рублей. Гуцериеву пришлось спешно перебираться в Лондон, продав компанию Олегу Дерипаске. С туманного Альбиона он вернулся в 2010-м, все обвинения были сняты, а компания обрела прежнего хозяина. Злые языки шепчутся, что Гуцериева оставили в покое, потому что «вписать» «РуссНефть» в госструктуру не вышло: компания управлялась в ручном режиме и без него стала рассыпаться.

Что же до Рыболовлева, то эксперты отметили такое совпадение: повторное расследование причин аварии на руднике «Уралкалия» последовало почти сразу же после отказа главы компании финансировать строительство железной дороги в Пермском крае (такое предложение Рыболовлеву сделал Сечин). В общем, не дожидаясь штрафа в 85 миллиардов рублей, Рыболовлев продал бизнес олигарху Керимову.

Как таковой команды у Сечина нет. Зато есть круг — представители различных ведомств, объединенных государственническими подходами к экономике и сдержанной антизападной риторикой. Недаром именно Игоря Ивановича считают главным вдохновителем «нового энергетического вектора», нацеленного на Китай и Латинскую Америку. Он терпеливо выслушивал долгие выступления президента Венесуэлы Уго Чавеса, пожимал руки Раулю Кастро и Даниэлю Ортеге...

В числе ближайших союзников Сечина в коридорах российской власти называют таких «неоконсерваторов», как главу ФСКН Виктора Иванова, секретаря Совбеза Николая Патрушева, руководителя СВР Михаила Фрадкова, не говоря уже о бывшем генпрокуроре и нынешнем полпреде президента в Южном федеральном округе Владимире Устинове. С последним отношения давно уже перешли на принципиально иной уровень: дочь Сечина Инга замужем за сыном Устинова Дмитрием, а Антон Устинов, по некоторым данным, племянник экс-генпрокурора, на днях назначен советником президента, и именно он будет заниматься обеспечением работы президентской комиссии по ТЭКу.

А вот с командой Дмитрия Медведева у круга Игоря Сечина отношения не столь теплые. Говорят, что после того как Игорь Иванович продавил указ о создании президентской комиссии по ТЭКу, они могут еще больше остыть. Ведь получается, что Игорь Иванович соперничает с правительственным куратором этой отрасли вице-премьером Аркадием Дворковичем. Впрочем, конкуренция явно не на равных. Это подтверждает и реакция глав нефтяных компаний, которые в кулуарных беседах намекают, что предпочитают Сечина — «от него до Путина ближе». Кроме того, президентская комиссия наделена правом выдавать лицензии на недра. А значит, именно Игорь Иванович де-факто заведует нефтяной кладовой России.

Сегодня многие признают, что после воцарения Игоря Ивановича все планы правительства по ускоренной приватизации сырьевых госактивов как минимум притормозятся, а как максимум — лягут под сукно. Сечин, как известно, считает эту идею «преждевременной». Скорее, по информации «Итогов», речь пойдет о собирании под крышей «Роснефтегаза» всего мало-мальски ценного в ТЭКе. Владимир Путин уже подписал указ о включении «Роснефти», ФСК ЕЭС, холдинга МРСК и «РусГидро» в перечень стратегических предприятий. Это значит, что госдоли в них подлежат приватизации лишь по решению президента. В этой схеме явно чувствуется стиль Сечина.

По некоторой информации, перед нашим героем поставлена амбициозная задача — сформировать мощный нефтяной холдинг в составе «Роснефти», «Зарубежнефти» и, возможно, «Транснефти», «Транснефтепродукта» и «Сургутнефтегаза». Согласно планам на 2013—2014 годы львиная доля доходов «Роснефтегаза» от принадлежащих ему акций нефтегазовых компаний должна пойти в казну. Но если слухи о суперхолдинге верны, эти средства могут пригодиться для приобретения новых активов. Дабы пополнить кошелек «Роснефтегаза», Владимир Путин уже попросил поднять планку выплаты дивидендов «Роснефти» до 25 процентов от чистой прибыли, и Сечин пообещал. А то, что Игорь Иванович пообещал Владимиру Владимировичу, будет непременно исполнено. Таков рецепт политического долголетия гения хайТЭКа.

Светлана Сухова

Россия > Нефть, газ, уголь > itogi.ru, 25 июня 2012 > № 579375 Игорь Сечин

Нефтяной ценник

И потребителям, и чиновникам всегда хочется взять цены под контроль, сделать колебания более плавными

Андрей Литвинов

Среди пунктов декларации саммита G20 в Лос-Кабосе есть те, что напрямую касаются России, но при этом в новостных сюжетах об итогах саммита не фигурируют в отличие от решений поддержать евро и расширить возможности МВФ. Так вот, оказывается, лидеры «двадцатки» намерены сделать более предсказуемым мировой нефтяной рынок.

То, что составители российского бюджета никогда не угадывают с ценой на главный экспортный товар, почти аксиома. В этом году доходы сначала посчитали исходя из $100 за баррель, в мае исправили бюджет и повысили прогноз до $115, теперь в Минфине не исключают, что в среднем за год будет все-таки $100. С планированием расходов в такой ситуации беда, поэтому и начинается бесконечный спор между сторонниками логики экс-министра финансов Алексея Кудрина о необходимости изымать нефтедоллары в резервы и лоббистами инвестирования сырьевых доходов в экономику. Да и курс рубля остается заложником нефтетрейдеров. Если бы цены на нефть не менялись годами, пусть даже не держась на рекордном уровне, это решило бы многие проблемы российской экономики.

И потребителям, и чиновникам всегда хочется взять цены под контроль, сделать колебания более плавными. Если это желание есть только у России, то шансы на изменение правил игры минимальны. Поскольку, несмотря на положение крупнейшего экспортера, мировой нефтяной рынок наша страна не контролирует. Но ценовая нестабильность беспокоит всех — и экспортеров, и импортеров. Проблема касается не только топливного рынка, внезапное подорожание продовольствия страшнее бюджетного дисбаланса. И резкий рост цен на зерно в 2008 году поставил некоторые страны Африки на грань выживания.

Подумать, как уйти от резких скачков цен на сырьевых рынках, лидеры ведущих стран мира обещали еще в 2009 году, на саммите в Питсбурге. Как следует из декларации, одобренной в Лос-Кабосе, цель сохраняется. Подчеркнуто, что «чрезмерная волатильность цен на сырьевые товары серьезно воздействует на все страны, увеличивая неопределенность для участников экономической деятельности».

Помимо констатации есть и кое-какой прогресс — медленный, конечно, как всегда у международных бюрократов. «Двадцатка» присматривается к деятельности международных котировочных нефтяных агентств, таких как Platts и Argus. К ноябрю Международная организация комиссий по ценным бумагам (ИОСКО) подготовит предложение об усилении надзора за их работой. Сейчас данные агентств и есть та «мировая цена на нефть», которая для России определяет почти все. Они публикуют информацию ежедневно, на основе опроса трейдеров о ценах сделок по покупке и продаже сырой нефти. Конкретных претензий к агентствам нет, но суть в том, что от методики их работы зависит и итоговый результат. Когда в январе этого года российское правительство при определении экспортных пошлин перестало брать данные Platts и Argus и начало пользоваться котировками от Reuters, нефтяникам пришлось платить дополнительно $2,5 за тонну.

Но это тонкая настройка. Речь может идти и о более радикальных переменах. В докладе ИОСКО должен быть и анализ ситуации на рынке сырьевых деривативов. Есть устойчивое мнение, что именно биржевые спекулянты ответственны за безумные скачки цен. Из-за них стоимость барреля оторвалась от реального баланса спроса и предложения топлива. Правда, часть экономистов считает это недоказанной гипотезой. Среди них и нобелевский лауреат Пол Кругман, которого трудно отнести к противникам любого государственного вмешательства в экономику. Так что в итоге предлагаемый рецепт — ужесточение регулирования рынка деривативов — может оказаться бесполезным.

Предрешенный импичмент

Президент Парагвая отстранен от власти за излишние симпатии левым

Александр Тимофеев Александр Самохоткин

Решение парагвайских парламентариев об импичменте президента Фернандо Луго, принятое в минувшую пятницу, грозит стране изоляцией. За отправленного в отставку сторонника левых взглядов вступились многие страны Латинской Америки, которые расценили импичмент не иначе как государственный переворот. Формальным поводом для импичмента стала случившаяся около недели назад кровавая стычка полиции и крестьян. Сам Луго, однако, полагает, что таким образом парагвайская элита отомстила ему за стремление позаботиться о бедняках.

Из влиятельных стран региона смену власти в Парагвае признала только Мексика. Участники Боливарианского альянса народов Америки (АЛБА), среди которых Венесуэла, Куба, Боливия, Эквадор и Никарагуа, назвали импичмент Луго «государственным переворотом». Аргентина в знак протеста против «нарушения демократического порядка» отозвала своего посла. Решение вызвать посла для консультаций приняла Бразилия.

Импичмент был объявлен в связи с неподобающим исполнением обязанностей главы государства, что привело к гибели 17 человек в ходе столкновений полиции и крестьян 15 июня. Полицейские получили приказ выдворить с захваченных угодий около сотни крестьян, однако те устроили в лесу засаду и застрелили шестерых стражей порядка. Жертвами ответного огня стали 11 крестьян. Корни проблемы восходят к периоду правления жестокого диктатора Альфредо Стресснера, который правил страной на протяжении 35 лет до 1989 года. Он произвольно отбирал земельные наделы и отдавал их своим приближенным. По данным парагвайской комиссии по установлению истины, расследовавшей нарушения прав человека во времена диктатуры, права владения около 20% земли в стране являются сомнительными.

Директор Центра политических исследований Института Латинской Америки РАН Марина Чумакова сказала в беседе с «МН», что Луго «сам подготовил свое смещение». По ее словам, правящие элиты были обеспокоены тем, что придерживающийся левых взглядов президент начал посматривать в сторону радикал-популистов из организации АЛБА, тон в которой задают Венесуэла и Куба. По словам Чумаковой, Луго потерял поддержку со стороны либералов.

Прежде Луго был католическим епископом в одном из самых бедных департаментов Парагвая. Он пришел к власти в 2008-м под левыми лозунгами. Хотя на выборах Либеральная партия Франко поддержала епископа-социалиста, разногласия между ними оказались слишком значительными. С президентом Луго постоянно спорил вице-президент, отвергавший социалистические устремления главы государства и его попытки повысить налоги на соевые фермы. Полномочия Луго в любом случае завершились бы через год, избрание на второй срок запрещено парагвайской конституцией.

После того как за отрешение президента от власти проголосовали 39 сенаторов (против были четверо), Фернандо Луго безропотно покинул президентский дворец и призвал своих сторонников соблюдать спокойствие. Выступления в поддержку Луго носили мирный характер. Экс-президент заявил, что стал жертвой «парламентского заговора» и «предрешенного приговора». Исполняющим обязанности президента стал бывший вице-президент Парагвая Федерико Франко.

Специалисты южно-корейской металлургической компании Posco проводят оценку приобретения части активов компании ThyssenKrupp в предприятии Companhia Siderúrgica do Atlântica (CSA). В настоящее время 27% акций CSA принадлежит бразильской горнодобывающей компании Vale, остальные акции принадлежат немецкой компании ThyssenKrupp. В связи с этим южно-корейские специалисты планируют обратиться к совету директоров Vale с целью обсуждения возможного приобретения акций. Продажа части активов CSA также является частью экономической политики страны, направленной на привлечение иностранных инвестиций.

Jornal do Commercio

В соответствии с заявлением президента компании Vale, в ближайшее время предприятие не намерено пересматривать свою ценовую политику в отношении поставок железной руды. В настоящее время существует несколько типов контрактов, по которым бразильская компания поставляет железную руду своим клиентам. Китайские потребители предпочитают покупать сырье по спотовым ценам, в то время как японские металлурги приобретают железную руду по фьючерсным контрактам. Складывающаяся ситуация на мировом рынке железной руды полностью удовлетворяет потребностям Vale.

Jornal do Commerci

В конференции по вопросам окружающей среды и устойчивого развития "Рио+20" в Рио-де-Жанейро принял участие руководитель Федерального агентства лесного хозяйства В.Н. Масляков.

На конференции главы большинства государств мира определяют стратегию работы в сфере охраны окружающей среды на ближайшее десятилетие.

Последняя аналогичная конференция - Саммит Земли - состоялась 20 лет назад в столице Бразилии. Российскую делегацию на Конференции возглавил премьер-министр России Д.А. Медведев.

Кроме прочего, главы государств обсудили вопросы улучшения управления лесным хозяйством. На конференции было отмечено, что глобальное экологическое значение, огромный экономический и социальный потенциал лесов России обязывают нашу страну иметь долгосрочную лесную политику, определяющую принципы и основные пути развития лесного сектора России в ХХI веке.

Участники встречи обратили внимание на развитие "зеленой" экономики, которая существенно снижает риски для окружающей среды. Перспективным для России направлением здесь является использование низкотоварной древесины для производства энергии на основе биотоплива.

Также на конференции была представлена "Дорожная карта по лесам Европейской экономической комиссии ООН". Участники конференции подчеркнули необходимость развития экосберегающих технологий в вопросах ведения лесного хозяйства, более полного использования лесов и глубокой переработки лесных ресурсов во всех странах мира, а также разработки и реализации комплекса мер по использованию природных возможностей лесов для охраны водных ресурсов, опустынивания и деградации земель.

Уругвай может стать первой в мире страной, в которой государство возьмет на себя функции продажи и распределения марихуаны среди населения. Об этом объявил министр обороны южноамериканского государства Элеутерио Фернандес Уидобро. По его мнению, "запреты на потребление наркотиков и насилие, которое от этого проистекает, вызывают больше проблем, чем сами наркотики".

Соответствующий законопроект правительство намерено в ближайшее время направить в парламент. Документ предусматривает, что потребление марихуаны будет легализовано для граждан старше 18 лет. Доходы, полученные властями от продажи легализованных наркотиков, планируется использовать для финансирования программ по реабилитации наркоманов.

Президент Уругвая Хосе Мухика в интервью бразильской газете O Globo пояснил, что уругвайские власти разработали этот план с мыслью о молодежи: "Традиционный подход не сработал. Мы должны найти другой путь, который кому-то покажется слишком смелым. Но Уругвай - маленькая страна, такого рода вещи в ней осуществлять проще", - полагает президент.

Уругвай с населением 3,3 миллиона человек в экономическом отношении является одной из наиболее развитых стран Латинской Америки.

Соседи Уругвая - Аргентина и Бразилия - в последние годы декриминализировали хранение небольших доз наркотиков. С другой стороны, в Мексике, где правительство в борьбе с наркомафией широко использует армию, только в прошлом году, по данным газеты The Wall Street Journal, в столкновениях погибли свыше 12 тысяч человек.

По оценке Министерства обороны Уругвая, незаконный оборот марихуаны в стране в денежном выражении составляет выражении 750 млн долларов в год. Правительству известно о существовании примерно 1 200 наркоторговцев. Около 150 тысяч человек потребляют наркотики.

Детали правительственного плана по легализации марихуаны пока не вполне ясны. По словам министра обороны, уругвайские фермеры будут производить наркотик под контролем государства: заказ на поставки марихуаны получат только наиболее эффективные производители, уточнил Фернандес Уидобро в интервью уругвайскому радио. Власти также намерены следить за тем, чтобы марихуана, предназначенная для внутреннего потребления, не попадала за границу. "Мы должны гарантировать, что не повредим сопредельным странам, чтобы нас не обвинили в том, что мы превратились в международный центр контрабанды наркотиков", - подчеркнул министр.

К 2015 году компании наноиндустрии будут приносить в бюджет 130-150 млрд рублей налогов, заявил в эксклюзивном интервью Business FM глава ОАО "Роснано" Анатолий Чубайс

"Роснано" готовится к приватизации 10% госпакета акций. В связи с этим госкорпорация намерена на треть - до 4 млрд рублей - сократить ежегодные расходы на управленческие функции. Об этом сообщил в интервью Business FM глава ОАО "Роснано" Анатолий Чубайс.

- Анатолий Борисович, "Роснано" стало полноценным акционерным обществом, пока со 100-процентным госучастием. Я как налогоплательщик, а потому отчасти ваш акционер, хочу узнать, а будет ли компания платить когда-нибудь дивиденды акционерам?

- Это вопрос, который находится в абсолютной компетенции акционеров, и ровно так, как они скажут, мы и поступим. Другое дело, на какую тактику и на какую стратегию ориентироваться. Вы знаете, начать выплачивать дивиденды в этом году было бы очень похоже на то, чтобы наутро выкопать вчера посаженную картошку потому, что очень кушать хочется. Наша стратегическая задача - 900 млрд рублей наноиндустрии в 2015 году. И если мы ее решаем, то эта индустрия ежегодно дает в бюджет 130-150 млрд рублей налогов.

- В США венчурные компании или фонды, которые работают на создание инновационного бизнеса, частные. Они должны приносить своим акционерам отдачу?

- Ни один из венчурных фондов США никогда не платит дивиденды в течение первых 2-3 лет вложения денег.

- А в более далекой перспективе?

- Я же про это и говорю. А созданная нами наноиндустрия должна приносить в бюджет 130 миллиардов - это те деньги, которое государство вложило в нас, заметьте, оно вложило один раз, а мы рассчитываем, что наноиндустрия будет ежегодно приносить стране 130 млрд только налогов. А плюс к этому еще и дивиденды, которые вполне естественно акционеры с нас потребуют, и мы к этому стратегически готовы.

- Вы всегда были одним из главных идеологов рыночных моделей развития бизнеса. Как Вы считаете, создаваемые Вами компании смогут работать без финансовой поддержки государственного фонда?

- На этот вопрос есть ответ теоретический, а есть практический. Практический ответ: у нас есть компании, в которые мы вложили, построили и из которых после этого вышли. Вышли, не просто вернув вложенные деньги, а вернув деньги с прибылью для акционеров, для "Роснано" самого.

В принципе, наша стратегическая задача, если говорить всерьез, она двойственная. Это а) построить завод, б) выйти из него, и заработать на этом, так, чтобы он продолжал работать.

На сегодня мы имеем первый пример такого рода. Это компания, созданная профессором МГУ Игорем Яминским, связанная с производством микроскопов самых современных. Когда он стартовал, мы помогли ему с финансированием. Компания после этого приобрела новое оборудование, расширилась, увеличила объем работ, а после этого он сам предложил нас выкупить. И ровно это и произошло. Наш IRR в этом проекте 29%, что для венчурной индустрии вполне солидно. А самое главное, что компания продолжает работать. И автор проекта даже попросил нас сохранить одну акцию в символическом режиме с тем, чтобы какая-то связь с нами оставалась, и мы, конечно, будем помогать дальше развиваться этой компании.

- Цены на нефть упали, рубль слабеет - предкризисное настроение. Чем это чревато для компаний, с которыми вы работаете?

- Есть два ответа: один позитивный, другой - негативный. Позитивный ответ состоит в очень простой формуле: мы видим, что в наших компаниях, в тех, которые мы создаем, темп роста составляет минимум 30-40% в год, а то и больше. Это означает, что возникающая инновационная компания, инновационный кластер в России растут с темпом в разы, а то и в десятки раз выше, чем российская экономика в целом. В ближайшие пять лет темпы такого роста для практически любой нашей компании - это абсолютная реальность.

Согласитесь, чтобы выйти на названные мной 900 млрд рублей индустрии в 2015-м году, стартуя фактически с нуля сегодня, нужен рост кратный. Так вот что это означает? У нас больше не растет добыча нефти, ТЭК, к сожалению, находится в полупровальном состоянии, если оценивать по динамике объем/добыча, а инновационная экономика растет темпами очень высокими. Это означает, что через инновационную экономику мы и можем получить импульс развития ВВП в целом, и компенсировать негативные тренды на рынке нефти. Это половина дела.

Вторая половина дела, конечно же, тяжелая, потому что хорошо известно, что означает падение цен на нефть для бюджета России, для инвестиций в России, для финансового климата в России.

- Кто сейчас главный потребитель этих инновационных товаров в России?

- Это зависит от сектора. Мы работаем от фармацевтики до микроскопов, о чем я сказал. Поэтому я не готов вам назвать одного потребителя, но мы совершенно ясно видим, что потребитель есть. И есть в сфере B2C финальный, конечный потребитель, розничный, и, безусловно, есть в сфере бизнеса. Другое дело, что нужно уметь работать с потребителем, нужно на него нацеливаться, нужен грамотный маркетинг, в чем мы, к сожалению, иногда ошибаемся, но, тем не менее, он точно есть, иначе бы у нас не было роста объемов производства.

- Многие высказывают тезис: стимулом развития инновационной экономики является не государственная финансовая помощь, а реальная конкуренция. Вы согласны?

- Это абсолютно точный тезис, только замените слово "не" на слово "и", иначе мы сбиваем планку. Стимулом для инноваций в России является и то, и другое. Конечно же, и усилия государства, и конкуренция. Не надо противопоставлять. Это противопоставление деструктивно.

- Вступление России в ВТО изменит как-то климат для инновационных компаний?

- Здесь на форуме, на завтраке у Сбербанка была цифра, которая мне кажется серьезной: 2,8% - это прирост ВВП России в результате вступления в ВТО. Это вполне реалистичная оценка.

Мы для себя еще примерно года полтора назад заказали абсолютно независимой иностранной компании исследование на тему: как повлияет вступление в ВТО на инновационную экономику в России. Получили фундаментальный, серьезный отчет отраслевой, диверсифицированный, который дает разные ответы для разных отраслей, но сводная оценка однозначно позитивная.

- Это может быть размещение в России инновационных производств крупных иностранных компаний? Но ведь российская юрисдикция проигрывает по сравнению с Казахстаном, с другими странами БРИКС?

- Это правда. С российской юрисдикцией большие проблемы, но я замечу, что размещение в России и российская юрисдикция - это не то же самое.

- С офшорами идет борьба...

- Я не про офшоры. Я про зарегистрированные в англосаксонской или хоть в люксембургской юрисдикции компании, размещенные в России. Это не офшоры, это вполне легально и законно. Когда у нас есть проекты по трансферу технологий, а их у нас больше десятка, когда мы вкладываем деньги за рубежом с задачей притянуть этот бизнес в Россию и создаем в России дочерние компании западных бизнесов, то это практически всегда регистрация не российская, а иностранная, а размещение российское.

- "Роснано" собирается приватизироваться. Когда?

- Сейчас готовится постановление правительства по программе приватизации, и там предполагается решение о продаже 10-процентной доли "Роснано" на рынке. Для нас это такой шаг - протестировать рынок, немножко его пощупать.

- А зачем частному акционеру сейчас ваши акции, если вы выполняете государственные задачи, и у вас задача - не обеспечить возврат капитала, а обеспечить создание предприятий?

- Это ровно то, с чего начинаются десятки проведенных только мной, а также моими коллегами, разговоров с первыми лицами крупнейших и российских, и мировых компаний: зачем нам это? На что мы отвечаем, что, во-первых, "Роснано" - это не просто растущая компания, это компания с безусловно растущей капитализацией. Мы накапливаем компетенции, совершаем ошибки, безусловно, но мы наращиваем собственную компетенцию, портфель проектов.

Это означает, что наша рыночная цена точно должна быть выше в будущем году, и к 2015 году она существенно должна вырасти. И те, кто войдет сегодня в основной капитал, потенциально имеют возможность заработать. Кроме того, нельзя забывать, что мы уникальны, с точки зрения доступа к самому top-of-the-line портфелю хай-тек проектов, мы хорошо понимаем, что происходит в России. Плюс к этому, мы являемся хорошим проводником на российский рынок. Мы понимаем, как здесь работать, как продавать здесь продукцию.

- У вас прекрасный опыт в поднятии капитализации РАО "ЕЭС России" и его структуры. И вы это продали на пике цены, но потом все покатилось вниз. С "Роснано" не произойдет такой же истории?

- Действительно, РАО ЕЭС мы продали на пике и заработали для инвестиций в энергетику 35 млрд долларов. До сих пор мои друзья-олигархи, которые купили их, косо на меня посматривают, что я заставил их заплатить очень большие деньги. Но в энергетике, если мы уж про нее говорим, не считают короткими отрезками времени. Энергетика - сектор стратегический. Спросите у президента компании "Энел" Конти, независимого и крупнейшего производителя. Он совсем недавно публично высказался о том, что считает вложение в российскую энергетику одним из успешных и долгосрочных.

"Роснано", как и РАО "ЕЭС России", и как любая компания, не может существовать отдельно от российского рынка. Если индекс РТС или ММВБ рухнет впятеро, смешно говорить, что нас это затронет. Если произойдет европейский экономический кризис, нелепо говорить, что с нами ничего не случится. Конечно, мы взаимоувязаны. Но если мерить не динамику рынка, а соотношение нашей динамики с динамикой рынка, то я считаю, что не просто наша задача, а реалистичная задача - обеспечить позитивную нашу динамику по отношению к динамике рынка. Это означает, что если даже на других акциях инвесторы будут терять, то на наших они должны зарабатывать.

- Что изменится для менеджмента "Роснано" после приватизации? Сейчас за все свои ошибки вы отвечаете чисто административно. Если вы выходите на рынок, вы всегда можете предъявить капитализацию компании как главный критерий успешности менеджмента. Так?

- Мысль абсолютно правильная. Но я вам скажу: для того, чтобы только войти в продажу 10%, мы у себя сейчас завершили очень болезненный и непростой процесс сокращения 70 с лишним сотрудников компании. Не штатных должностей, вакансий, а 70 сотрудников компании. Фактически мы начинали с численностью 400, а сегодня мы живем с численностью 300. Одновременно с этим мы запускаем процесс радикальной экономии собственных расходов по всем направлениям: начиная от автомобилей, заканчивая необоснованными расходами на персонал.

В нашем обороте это все - колоссальная доля. У нас ежегодные расходы на наши управленческие функции около 6 млрд рублей, мы намерены их снизить на треть - до 4 млрд. Это такой cost killing, вполне взрослый и вполне серьезный. Мы делаем это, лишь готовясь к будущим продажам. Потому что я хорошо понимаю, что когда придет частный инвестор, он не реагирует ни на имена, ни на лозунги, ни на обещание, он реагирует на финансовую отчетность. И если мы находимся по затратам на уровне не лучших мировых стандартов, значит, мы компания второго сорта, и мы получим соответствующий ответ от акционеров.

Администрация президента США Барака Обамы смирилась с тем, что "закон Магнитского" будет принят, заявил помощник президента РФ Юрий Ушаков, передает РИА "Новости". По словам Ушакова, характер ответных мер РФ будет зависеть от окончательной формулировки закона.

Он отметил, что в ходе встречи президента РФ Владимира Путина с президентом США Бараком Обамой в ходе саммита G20, российский лидер не стал воспринимать вопрос о "законе Магнитского" "как своего рода краеугольный камень" дальнейшего сотрудничества. Помощник главы государства считает, что администрация Обамы пытается косметически повлиять на содержание закона. Он пояснил, что сейчас существуют две его версии, а дискуссия продолжается. Принятие закона конгрессом помощник российского президента назвал "антироссийским шагом". "В общем-то он отражает накал политической борьбы в преддверии выборов в Америке", - отметил Ушаков.

Сенат США отложил до 26 июня принятие "списка Магнитского". Его уже одобрил комитет по международным делам палаты представителей конгресса. Ранее сообщалось, что доработанная сенатом версия документа будет значительно мягче первоначальной, так как на этом настаивает администрация президента США. Предполагается, что в новой версии законопроекта число "нарушителей" прав человека будет расширено, и туда войдут люди со всего мира.

Путин пообещал, что в случае принятия закона, запрещающего въезд в США ряду чиновников и силовиков и замораживающего их активы, Россия ответит аналогичными мерами. Он высказал удивление тем интересом, которое дело Магнитского вызвало в Вашингтоне.

Автобусы с гибридными силовыми установками шаг за шагом завоевывают европейские города. Начиная с 2006 года, польский производитель автобусов Solaris Bus & Coach и Allison Transmission поставляют на рынок автобусы с более низким уровнем выбросов. Сегодня пять городских гибридных автобусов Solaris Urbino 18 Hybrid. перевозят пассажиров по столице Норвегии - Осло. Сочлененные автобусы Solaris оборудованы гибридной трансмиссией с разделением мощности Allison H 50 EP, в которую входят два 75 кВт электродвигателя. Современная усовершенствованная электронная система управления комбинирует мощность 181-киловаттного двигателя внутреннего сгорания стандарта EEV и энергию, рекуперируемую во время торможения транспортного средства, что позволяет получить оптимальный режим работы двигателя и снизить потребление топлива."Высокая эффективность и надежность гибридной системы Allison стали основой нашего выбора - говорит Терье Бьёрндален, управляющий директор Solaris Норвегия. - Гибридными системами H 50 EP оснащены свыше 5000 автобусов, работающих по всему миру. Мы знаем, что эксплуатационные характеристики системы, также как и сервисная поддержка, оказываемая Diesel Power, дистрибьютором Allison в Норвегии, превосходны".

Экологические и экономические преимущества

Автобусы, оборудованные гибридными установками, имеют ряд неоспоримых преимуществ. Гибридные системы поддерживают наиболее экономичный и наиболее "'экологичный" режим работы. По данным Solaris, выбросы гибридных автобусов содержат на 25% меньше CO2, на 32% меньше гидридов, на 56% меньше угарного газа и на 78% меньше выбросов взвешенных частиц по сравнению с обычными дизельными автобусами. Также для гибридных автобусов существенно ниже эксплуатационные расходы. "В зависимости от маршрута и навыков водителя, потребление топлива снижается примерно на 22-24%. Обеспечивается оптимальный режим работы дизельного двигателя, что приводит к его меньшему износу. Электрические двигатели работают как дополнительная тормозная система, что также сокращает износ тормозов и повышает безопасность", - отмечает Терье Бьёрндален.

О компании Allison Transmission

Allison Transmission - крупнейший мировой производитель автоматических коробок передач для среднетоннажного и тяжелого коммерческого транспорта, в том числе военной техники, задействованной на территории США, и гибридных силовых установок для междугородных автобусов. Сферы применения трансмиссий Allison: шоссейные грузовики (мусороуборочная, строительная, пожарная и аварийно-спасательная техника, а также транспортировка товаров), автобусы (главным образом школьные и междугородные автобусы), жилые автофургоны, внедорожная техника и оборудование (главным образом энергетическая и горнодобывающая отрасли), а также военная техника (как на колесном, так и на гусеничном ходу). Основанная в 1915 году, со штаб-квартирой в Индианаполисе, Индиана, США, компания насчитывает около 2800 сотрудников. Производственные площадки и Центры индивидуальной адаптации продукции Allison расположены в Китае, Нидерландах, Бразилии, Индии и Венгрии. Allison сотрудничает с более 1500 независимых дистрибьюторов и дилеров, работая с клиентами в Северной Америке, Европе, Азии, Австралии, Южной Америке и Африке. Более подробную информацию о компании Вы можете получить на сайте www.allisontransmission.com

###

В настоящем пресс-релизе могут содержаться заявления о перспективах развития компании. Все заявления, приведенные в настоящем пресс-релизе и не содержащие исторических фактов, считаются заявлениями, относящимися к будущему. В некоторых случаях их можно определить по словам "сможет", "будет", "ожидает(ся)", "планирует(ся)", "предвидит(ся)", "предполагает(ся)", "оценивает(ся)", "предсказывает", "намеревается", "прогнозирует", "продолжает", и их отрицательным формам. Заявления о перспективах развития компании сопряжены с рядом рисков и неопределенностей, поэтому данные заявления не являются гарантией будущего исполнения.

Факторами, которые могут повлиять на фактический результат, существенно отличающийся от ожидаемого на основании заявлений о перспективах развития компании, являются (но не ограничиваются этим списком): риски, связанные с нашей большой задолженностью; потеря заказчиков или объединение значимых заказчиков в группы, существенная задолженность со стороны нашей компании, что может оказать неблагоприятное влияние на наше финансовое положение, ограничить наши возможности в принятии действий, а также повлиять на выполнение обязательств перед нашими клиентами; отрицательное влияние, вызванное действиями конкурентов; приостановка производства модели ТС, поставщиком компонентов которой является наша компания; обнаружение дефектов нашей продукции, влияющих на время выпуска новой модели, привести к отзыву продукции и/или росту затрат на гарантийное обслуживание, снижению объема продаж в будущем; увеличение стоимости или срыв поставок сырья; увеличение стоимости сырой нефти и первичной энергии, а также изменения в общей экономической ситуации; нестабильность и спад в мировой экономике; невозможность увеличить применение автоматических трансмиссий на рынках вне Северной Америки. Несмотря на то, что наши ожидания, отраженные в заявлениях о перспективах развития компании, подкрепляются обоснованными утверждениями, мы не можем гарантировать, что они оправдаются или не будет каких-либо отклонений. Вся информация имеет силу только в момент выпуска пресс-релиза. Компания не несет ответственности за приведение заявлений о перспективах развития компании в соответствие с фактическими результатами или изменившимся ожиданиям.

На нефть не рассчитывать

Путин рассказал, как Россия сможет выстоять во время кризиса

Елена Мишина

Главным событием первого дня 16-го Петербургского международного экономического форума стала речь Владимира Путина, в которой он поделился российскими рецептами стабильности. После нее участники форума принялись массово покидать зал и оставили без слушателей высокопоставленных иностранных гостей. Несмотря на фон тревожных предчувствий надвигающегося экономического кризиса, из речи президента выходило, что Россия рассчитывает остаться «островом стабильности» в море глобального кризиса. При этом президент призвал на нефть особо не рассчитывать.

Путин опоздал на собственное выступление примерно на сорок минут, но бизнесмены и чиновники не спешили занимать свои места. Бизнесмен Виктор Вексельберг обнимался с главой «Деловой России» Борисом Титовым (видимо, поздравляя с грядущим назначением на пост уполномоченного при президенте по правам предпринимателей), а к спикеру сената Валентине Матвиенко, которая впервые оказалась на форуме не в качестве хозяйки, выстроилась целая очередь желающих пообщаться. Экс-министр финансов Алексей Кудрин занял место в первом ряду рядом с действующими коллегами по правительству, а экс-кандидат в президенты Михаил Прохоров — в глубине зала.

В какой-то момент в зале погас свет, на экране за сценой под торжественную музыку взошло огромное солнце, и гости встали, ожидая президента. Путин, только что прилетевший из Мексики с саммита «двадцатки», не выглядел уставшим и сразу же рассказал гостям форума об итогах общения с лидерами ведущих мировых экономик.

Впечатления далеки от восторга: ситуация в мировой экономике тревожная. «Наряду с дефицитом финансов и бюджетов наблюдается дефицит решительных действий», — попенял коллегам Путин. По его словам, правительства ведущих стран откладывают принципиальные и очевидные шаги из-за политических соображений, а полумеры усугубляют ситуацию. «Пришло время, когда «двадцатка» должна в полной мере взять на себя бремя эффективного лидерства, — сказал он. — Эгоизм и закулисные сделки не добавляют стабильности и доверия».

Кто первым предложит стратегию развития, тот и добьется преимущества, уверен Путин. Из его слов выходило, что стратегия, резервы и «механизмы быстрого антикризисного реагирования» есть как раз у России. Он упомянул самую низкую инфляцию за 20 лет, минимальный госдолг среди стран «большой восьмерки», бездефицитный бюджет, один из трех в G20.

Но в какой-то момент он даже прервался, чтобы предостеречь слушателей от эйфории, ведь надвигающийся кризис может быть дольше и серьезнее предыдущего. Чтобы справиться с ним, России предстоит диверсифицировать экономику, растить ненефтегазовые доходы, а также принять бюджетное правило, по которому объем обязательств, бюджетных расходов и долгосрочных инвестпрограмм, в которых участвует государство, не будет привязан к текущей цене на нефть. Нефтегазовые сверхдоходы будут прежде всего направляться в резервы. Россия по-прежнему не собирается препятствовать движению капитала, намерена провести «честную приватизацию», инвестировать часть пенсионных накоплений в инфраструктурные проекты, провести ревизию антимонопольного законодательства и учредить пост президентского уполномоченного по правам предпринимателей (известие о том, что Борис Титов занял этот пост, зал встретил аплодисментами). При этом Путин еще раз напомнил о своей цели — «создание не просто благоприятного, но лучшего конкурентного делового климата» через снижение административных барьеров.

«Без честной внутренней конкуренции, без торжества закона, без правды и справедливости в отношениях бизнеса и государства нельзя стать по-настоящему конкурентоспособными на международной арене», — сказал Путин.

Он, по-видимому, убежден, что политические события последних месяцев, связанные с активизацией гражданских протестов, не помешают России — особенно если всем удастся договориться друг с другом о приемлемой модели развития. Путин делает упор на том, что реформы последних месяцев — такие, как упрощение правил регистрации партий, — дали возможность всем желающим отстаивать свои убеждения в правовом поле. «Будем и дальше совершенствовать механизмы демократии, — пообещал глава государства, но предостерег: — Каждый, кто претендует на то, чтобы заниматься политикой, обязан выражать свою позицию исключительно в рамках закона. Жажда перемен — двигатель прогресса, но она становится контрпродуктивной и даже опасной, если ведет к разрушению гражданского мира и самого государства. Мы все должны понимать, что именно в политической системе можно и нужно улучшать, а какие ценности и институты являются фундаментальными, государствообразующими и не подлежат никакой ревизии».

Вечером президент отправился на турнир по смешанным единоборствам «М-1 Global. Белые ночи» в Ледовом дворце. Главное событие — бой Федора Емельяненко против бразильца Педро Хиззо. Прибывшего на поединок Путина встретили шквалом аплодисментов.