Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

МВФ отсрочил платежи по долгу 25 стран-членов

Совет управляющих Международного валютного фонда одобрил отсрочку на полгода обслуживания долга перед фондом для 25 стран-членов в связи с пандемией коронавируса, говорится в сообщении фонда.

Как ожидается, аналогичное решение будет принято в отношении еще минимум 4 государств.

Первоначально на отсрочку платежей за счет учрежденного фондом специального траста уйдет 213 миллионов долларов, уточняет фонд. Руководство фонда объявило сбор средств, который позволит отсрочить платежи на два года. На это потребуется 1,4 миллиарда долларов, собрано пока что 185 миллионов долларов.

В число стран, которых коснется отсрочка долга, входят Афганистан, Бенин, Буркина-Фасо, Гаити, Гамбия, Гвинея, Гвинея-Бисау, Демократическая республика Конго, Йемен, Коморские острова, Либерия, Мадагаскар, Малави, Мали, Мозамбик, Непал, Нигер, Руанда, Сан-Томе и Принсипи, Соломоновы острова, Сьерра-Леоне, Таджикистан, Того, Центральноафриканская республика и Чад.

Несмотря на распространение коронавируса, сирийские крестьяне продолжают обеспечивать местные рынки сельхозпродукцией

На фоне профилактических мер по борьбе с коронавирусом сирийские крестьяне продолжают обеспечивать местные рынки сельскохозяйственной и животноводческой продукцией.

В интервью корреспонденту агентства САНА крестьяне поселков Аль-Кисва и Ат-Тиба провинции Дамаск подтвердили, что возможность распространения вируса на сельскохозяйственных землях и среди крестьян минимальна, потому что те работают на открытом пространстве, что уменьшает возможность их заражения. Они заверили, что в нынешних условиях удвоят свои усилия для обеспечения рынков сельхозпродукцией.

В соответствии с инструкциями министерства здравоохранения по обеспечению общественной безопасности крестьяне соблюдают все необходимые профилактические меры, носят защитные маски, перчатки, часто моют руки с мылом и обрабатывают антисептиками.

Министерство сельского хозяйства выделило крестьянам инсектициды и удобрения, а также обеспечило транспортировку их продукции между провинциями.

Главы МИД Кыргызстана и Саудовской Аравии обсудили меры по противодействию COVID-19

Состоялся телефонный разговор между главами МИД Кыргызстана и Саудовской Аравии. Об этом сообщает пресс-служба МИД КР в среду.

По инициативе саудовской стороны состоялся телефонный разговор между министром иностранных дел Кыргызской Республики Чингизом Айдарбековым и министром иностранных дел Королевства Саудовская Аравия Фейсалом бин Фархан Аль-Саудом.

В ходе беседы главы внешнеполитических ведомств двух стран обсудили состояние и перспективы дальнейшего развития двустороннего сотрудничества.

Стороны уделили особое внимание вопросам совместной поддержки и мерам по противодействию распространению коронавирусной инфекции.

Глава внешнеполитического ведомства Саудовской Аравии выразил поддержку действиям правительства КР в борьбе с COVID-19.

Также состоялся обмен мнениями по актуальным вопросам международной и региональной повестки дня. В частности, отмечено, что министерство иностранных дел КР приветствует инициативу Королевства Саудовская Аравия о временном прекращении огня в Йеменской Республике, которое будет способствовать политическому урегулированию кризиса по достижению мира в стране, а также поможет в борьбе против распространения коронавируса.

Кинотеатрам отсрочат уплату авансовых платежей за I квартал по налогам

Кинотеатры, организации допобразования и санатории получат отсрочку до 31 декабря уплаты авансовых платежей за I квартал 2020 года по налогам, сообщил в блоге мэр Москвы Сергей Собянин.

"Третий пакет поддержки московского бизнеса включает еще ряд мер, дополняющий и расширяющий первый и второй пакеты... Отсрочку до 31 декабря 2020 года уплаты авансовых платежей за I квартал 2020 года по налогу на имущество организаций и земельному налогу получат кинотеатры, организации дополнительного образования, санатории и дома отдыха, организаторы выставок и конференций", - написал Собянин.

Отмечается, что в общей сложности эта мера коснется порядка 300 организаций.

Посол Ирана в России заявил, что США препятствуют странам мира сражаться против коронавируса

Посол Ирана в России Казем Джалали заявил в понедельник, что Вашингтон препятствует странам мира, в частности Ирану, сражаться против смертельного коронавируса (COVID-19).

В телефонном разговоре с послом Японии в Москве Тойохисой Козуки, иранский дипломат назвал меру США "медицинским терроризмом".

Он поблагодарил Японию за поддержку Ирана в борьбе со смертельным вирусом, добавив, что США создают многочисленные препятствия в процессе отправки медицинской помощи в страну, сообщает IRNA.

Японский посол, со своей стороны, выразил свое сочувствие семьям погибших иранцев и высоко оценил усилия Тегерана в борьбе с COVID-19.

Стороны также рассмотрели последние события на Ближнем Востоке, а также в Сирии, Ираке, Ливии и Йемене.

В Йемене подтвердили первый случай заражения коронавирусом

Первый случай заражения коронавирусом подтвержден в Йемене, сообщил национальный комитет по борьбе с COVID-19 (YSNECCOVID19).

"Первый случай коронавирусной инфекции подтвержден в провинции Хадрамаут (на востоке страны)", - говорится в заявлении комитета в Twitter.

Состояние пациента оценивается как стабильное. Другие детали будут объявлены на пресс-конференции.

Всемирная организация здравоохранения 11 марта объявила вспышку новой коронавирусной инфекции COVID-19 пандемией. По последним данным ВОЗ, в мире зафиксировано уже больше 1,4 миллиона случаев заражения, более 85,5 тысяч человек скончались.

Списали на пандемию: саудиты объявили перемирие в Йемене

Аравийская коалиция заявила о прекращении военной операции в Йемене

Михаил Ходаренок

Угроза распространения COVID-19 привела к резкому спаду активности боевых действий с обеих сторон йеменского конфликта — поддерживаемого Саудовской Аравией правительства в Адене и противостоящих ему хуситов. Весьма сильно на ход войны также повлияла вспышка коронавируса в соседних странах — Иране, Катаре и Бахрейне.

Командование саудовской коалиции объявило о перемирии в Йемене. По сообщениям официального представителя коалиции, принято решение остановить боевые действия на двухнедельный период. Перемирие начинается с четверга, 9 апреля.

Причиной объявленного перемирия стала пандемия, коснувшаяся в том числе и Ближневосточного региона.

В Йемене с августа 2014 года продолжается противостояние между властями страны, которых поддерживает Саудовская Аравия, и хуситами – сторонниками шиитского движения «Ансар Алла». В январе 2015 года они захватили столицу Сану. Президент Йемена Абд Раббо Мансур Хади покинул страну, а по его просьбе Саудовская Аравия при поддержке ВВС Бахрейна, Катара, Кувейта и ОАЭ начала военную операцию против мятежников.

Пандемия как предлог

Хотя пандемия COVID-19 не обошла стороной практически ни одну страну, перед Йеменом на данный момент стоят более реальные угрозы.

«Эпидемия холеры, которая затронула по самым скромным подсчетам более 1,2 млн йеменцев, представляет собой куда как более серьезную угрозу для страны, чем угроза распространения коронавируса. И смертность от холеры во много раз выше, чем от COVID-19», — рассказал «Газете.Ru» президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский.

По мнению собеседника издания, деятельность международных гуманитарных организаций в Йемене фактически прекращена отнюдь не из-за угрозы распространения коронавируса. И не из-за того, что этой стране больше не нужна чистая вода, еда и медицинская помощь. В первую очередь на свертывание деятельности международных организаций повлияла эпидемия холеры. Все чиновники и врачи этих структур с осторожностью относятся к командировкам в Йемен. Ухватившись за предлог коронавируса, они с огромным удовольствием свернули практически всю свою гуманитарную деятельность в Йемене.

«На этом фоне, конечно, можно говорить о том, что коронавирус прекратил войну между Йеменом и Саудовской Аравией, однако все это не имеет никакого отношения к реальности», — сказал Евгений Сатановский. При этом, как отмечает эксперт, некоторое затишье в ведении боевых действий в настоящее время безусловно наблюдается.

«Саудиты «выстрелили» в ходе ценовых войн не только в нас или в американскую сланцевую нефтянку. В первую очередь они ударили по собственному бюджету, разрушив при этом все, что только можно было разрушить. И на этом фоне масштабная, но при этом абсолютно бессмысленная, без малейшей перспективы на победу, крайне затратная война королевству сегодня просто не по карману», — заключил Евгений Сатановский.

Худший гуманитарный кризис

Из-за военного конфликта Йемен фактически разделен на несколько частей. Одну часть, включая столицу Сану, контролируют повстанцы-хуситы. Другую — международно признанное правительство с временной столицей в Адене.

У каждой из сторон сформированы свои правительства и министерства. Значительную угрозу представляют террористические организации, особенно в центральной части страны.

Нетрудно представить, чем может обернуться в таких тяжелых условиях эпидемия коронавируса в республике.

По данным ООН, с начала конфликта в Йемене людские потери в результате боевых действий составили более 10 тыс. человек, ранения получили более 50 тыс. человек. Большая часть из них является именно мирными жителями.

Согласно информации из докладов Института Ближнего Востока РАН, государственные служащие на большей части территории Йемена не получали зарплату с 2016 года, и более 3 млн человек остались без крова, став беженцами. Когда запасы продовольствия истощаются из-за введенной Саудовской Аравией блокады, люди просто умирают от голода. Когда лекарства заканчиваются, дети умирают от болезней, которые в мирных условиях можно было бы вылечить.

В ООН ситуацию в Йемене называют «худшим гуманитарным кризисом на планете за всю историю существования Организации Объединенных Наций».

Согласно информации гуманитарной организации Save the Children, только в 2017 году в Йемене по разным причинам, в том числе от боевых действий, голода и инфекционных заболеваний, погибло 50 тыс. детей.

Согласно расчетам ООН и Международного комитета Красного Креста (МККК), в Йемене на сегодняшний день более 22 млн человек, в том числе 11 млн детей, нуждается в гуманитарной помощи. Не менее 8 млн человек в Йемене голодает и полностью зависит от гуманитарной помощи, в том числе не менее 400 тыс. детей. В 2018 году 18 из 29 млн йеменцев не хватало продовольствия, а более 8 млн требовалась «чрезвычайная продовольственная помощь».

По данным МККК, 15,7 млн человек в Йемене не имеют доступа к безопасной питьевой воде и адекватным санитарным условиям.

По данным ООН, 16,4 млн йеменцев не имеют доступа к адекватному медицинскому обслуживанию.

Согласно информации ВОЗ, в 2017 году в Йемене было зафиксировано не менее миллиона случаев заболевания холерой, а в 2016 году от нее погибли 2230 человек. Также на конец декабря 2017 года в Йемене было зарегистрирован 381 случай дифтерии, погибли от этой болезни 38 человек, большая часть из них — дети в возрасте до 15 лет.

Коронавирус обостряет ситуацию

В марте этого года ситуация с пандемией коронавируса поставила в сложное положение реализацию важнейших гуманитарных программ ООН в зонах конфликта на Ближнем Востоке, говорится в докладах Института Ближнего Востока.

Йемен в этом плане представляет собой особый случай – более 80% населения (порядка 25 млн. человек) зависят от поступающей в страну международной помощи, и любая даже самая незначительная логистическая задержка в этих поставках может поставить страну на грань голода и унести жизни миллионов людей.

В рамках борьбы с коронавирусом с 14 марта хуситы анонсировали приостановку воздушного сообщения с Саной. Практически сразу же аналогичное решение приняли их оппоненты во главе с правительством президента Хади в Адене, распространив данное решение на все аэропорты страны.

Также ограничены сухопутные перемещения гражданских лиц (включая коммерческие грузы) внутри страны. Причем ограничения коснулись и медицинских эвакуаций, осуществляемых по линии Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), которая с начала года смогла провести эвакуацию лишь 28 пациентов и членов их семей из Саны в соседнюю Иорданию для качественного лечения. Эту информацию приводят эксперты Института Ближнего Востока.

Запреты на выполнение международных рейсов в Йемен привели к сокращению персонала ООН в стране и сворачиванию многих важных программ помощи.

Агентства ООН и другие международные партнеры в течение марта свернули активность и сохранили лишь критически важные проекты содействия. Это касается в первую очередь программ в сфере продовольственной помощи, поставок воды, лекарств и санитарных средств и, разумеется, оказания медицинских услуг.

Как показывает не утихающая пока эпидемия холеры (только в 2019 году число новых зараженных достигло от 900 до 1 млн 200 тысяч человек), без помощи ООН стране самостоятельно не справиться с новой угрозой.

Если коронавирус всерьез поразит Йемен, то страна, переживающая самый тяжелый в мире гуманитарный кризис, столкнется с проблемами, превосходящими все существующие сегодня в мире, полагают эксперты Института Ближнего Востока.

В этой стране просто-напросто не существует медицинских учреждений, которые могли бы справиться с чрезвычайной ситуацией, подобной пандемии COVID-19.

Это может означать полное уничтожение населения, которое уже умирает, голодает, сталкивается с болезнями и терроризируется пятью годами американских и саудовских бомбардировок, полагают эксперты Института Ближнего Востока.

По информации Института Ближнего Востока, сейчас в Сане и в Адене люди в панике и те, у кого есть такая возможность, покупают медицинские маски для лица и антибактериальные средства для мытья рук.

Ситуация в Саудовской Аравии

Откровенно не до каких-либо боевых действий в настоящее время и Эр-Рияду. Любая война требует значительных средств, а с деньгами сегодня в королевстве откровенно плохо, полагают эксперты Института Ближнего Востока.

Власти Саудовской Аравии в рамках мер по борьбе с распространением коронавируса приняли решение ввести комендантский час в районе Эт-Таиф на западе королевства (провинция Мекка), а также в районе Эль-Катиф и городе Даммам на востоке страны (провинция Эш-Шаркия).

Жителям разрешается покидать свои дома только в случае крайней необходимости. Ограничения не распространяются только на работников жизненно значимых служб и отраслей.

2 апреля в целях сдерживания пандемии 24-часовой комендантский час был введен в священных для мусульман городах Мекка и Медина. Въезд и выезд из городов запрещены.

Жителям разрешается передвигаться только в пределах района проживания, но исключительно по крайней необходимости (для получения неотложной медицинской помощи и покупки продуктов), и в строго отведенное время — с шести часов утра до трех часов дня.

Помимо всего прочего, саудовское население очень уязвимо к воздействию вируса. Треть жителей Саудовской Аравии страдают ожирением, а около 18% — диабетом, что повышает риск более высокого уровня смертности от COVID-19. Такие данные приводят эксперты Института Ближнего Востока.

1 апреля Саудовская Аравия обратилась к мусульманам всего мира с просьбой повременить с планами совершения хаджа (паломничества) или умры (малый хадж) к святым для мусульман местам.

Закрывая свои религиозные туристические объекты в качестве новых мер по блокированию COVID-19, Саудовская Аравия рискуют поставить под угрозу самый прибыльный источник не нефтяных доходов страны.

Между тем хадж в конце рамадана регулярно привлекает 2 млн посетителей в год со всего мусульманского мира, причем прибыль от круглогодичного паломничества составляет 20% ненефтяного ВВП страны.

Поскольку Саудовская Аравия уже столкнулась с напряженным бюджетом из-за войны цен на нефть с Россией, Эр-Рияду, вероятно, придется еще больше начать тратить свои финансовые резервы, чтобы поддержать тех, кто пострадал от кризиса COVID-19.

И тратить Эр-Рияд их будет при условии недополучения казной серьезной части своих доходов. Поэтому 2020-й становится очень дорогим годом для этой страны Персидского залива, полагают эксперты Института Ближнего Востока.

Таким образом, о какой-либо активизации боевых действий с Йеменом в данном случае говорить весьма неактуально.

Поэтому появилась надежда на то, что опасность распространения COVID-19 повлияет на то, чтобы воюющие стороны в Йемене наконец-то смогут положить конец долголетнему вооруженному конфликту, договорятся и начнут сотрудничать, полагают эксперты Института Ближнего Востока. Последние известия из региона лишь подтверждают это мнение.

Игра в догонялки: российский беспилотник «Альтиус» уступает своим зарубежным аналогам

Глобальность применения первого военного беспилотника, сделанного в России несколько преувеличена, хотя в остальном это вполне эффективное и полезное оружие

Российская армия находится буквально в шаге от знаменательного для себя события – принятия на вооружение нового типа боевой авиации. Да, кажется, вот-вот случится настоящее чудо и у нас на вооружении появится беспилотник с глобальной дальностью полета. Во всяком случае, после завершения заводских испытаний беспилотника «Альтиус» об этом можно говорить почти с уверенностью.

Виктор Кузовков

Событие это тем более примечательно, что ещё недавно, в 2018 году, судьба проекта находилась под большим вопросом, а его главный конструктор, Александр Гомзин, даже на время оказался за решеткой по обвинению в хищении и нецелевом использовании средств, выделенных на проект «Альтаир» (именно так тогда именовался «Альтиус»).

Одной из причин данной атаки как раз и называли якобы неспособность ОКБ им. Симонова завершить проект «Альтаир». Вроде как УЗГА, имевший к тому времени опыт отверточной сборки производимых у нас по лицензии израильских беспилотников «Searcher Mk2», должен был справиться с задачей гораздо лучше.И он, как видим, справился. Правда, предварительно переманив к себе ведущих сотрудников ОКБ им. Симонова, работавших над проектом «Альтаир»…

Ладно, не будем сейчас углубляться в тему не совсем корректного, скажем так, перераспределения собственности и государственных подрядов в оборонной отрасли России. Она, безусловно, интересна, но сейчас у нас другой повод. Просто констатируем – хорошо, что закончилось хотя бы так, и заказанный Министерством обороны летательный аппарат все-таки поднялся в воздух и даже прошел заводские испытания. Теперь дело за малым – пройти испытания государственные, внести нужные коррективы, сделать доработки, ив армию начнет поступать столь нужный ей летательный аппарат

Но все-таки нам стоит внимательно присмотреться к тому, что же мы получим. Российские СМИ, эксперты и блогеры уже поспешили назвать «Альтиус» ответом на американскую программу RQ-4 «GlobalHawk». И на первый взгляд, что-то похожее есть: дальность полета у «Альтиуса» достигает 10 000 километров, а в воздухе он может находиться до 48 (!) часов на одной заправке, что даже превосходит показатели именитого американца. Сопоставима с ним и полезная нагрузка – до 1000 килограммов. Размах крыла – 28,5 метра против 35 метров у RQ-4, что тоже вполне сопоставимо.

Правда, есть и существенные отличия. И они, к сожалению, не в пользу российского проекта. «Альтиус» уступает американского некоронованному «королю беспилотников» по целому ряду критически важных показателей, и на его фоне выглядит блекло. Судите сами – дальность 10 000 км.против 22 780 км. ( у некоторых модификаций и вовсе 25 000 км.). Крейсерская скорость 180-250 км/ч, против 570-600 км/ч у американца. Практический потолок 12 000 метров против 19 811 метров у RQ-4.

Наверное, более корректно было бы говорить о создании аналога американского БПЛА MQ-9 «Reaper» - разведывательно-ударного беспилотника меньшей массы и значительно меньшей дальности, но с грузоподъемностью до 1700 килограммов. «Заточенный» под выполнение точечных ударных операций, «Reaper» уже не раз отличился при ликвидации главарей террористов, в атаках на караваны боевиков в Афганистане, Йемене, Сомали и некоторых других горячих точках. Правда, есть на его счету и мрачные страницы, в частности, расстрелы свадебных кортежей в том же Афганистане, но это уже ошибки операторов, а не беспилотников…

То есть, у нас получилось нечто среднее, словно одной машиной мы попытались закрыть сразу две существующие ниши. В итоге, прямо скажем, до настоящего глобального разведчика не дотянули. Увы, настоящего «ответа американцам» как-то не вышло. Скорость, по авиационным меркам, почти «пешеходная», сравнимая разве что с крейсерской скоростью вертолетов, дальность, с учетом полета в оба конца, не очень-то глобальная, высота полета тоже не очень значительная, вполне комфортная для любых ЗРК средней дальности, в том числе не очень новых, и даже самых старых реактивных истребителей.

Одна их причин такого отставания – отсутствие у нас подходящих двигателей. На американском «аналоге» установлен великолепный турбовентиляторный двигатель «AllisonRolls-Royce» AE3007H, способный стабильно работать на высоте до 23 тысяч метров и обеспечивать тягу порядка 31,4 кН, или около трех с половиной тонн. Российским же конструкторам пришлось довольствоваться поршневыми двигателями RED A03/V12, разработанными и производимыми немецкой фирмой «RED AircraftGmbH». С учетом того, что поршневых авиационных двигателей в России на момент запуска проекта не производилось вообще, а производство немецкого A03 в разных модификациях планировалось локализовать в России, это решение можно назвать хоть и не оптимальным, но приемлемым. Тем не менее, два поршневых дизельных двигателя не смогли обеспечить «Альтиусу» ни значительной крейсерской скорости, ни, тем более, заоблачных высот полета.

Тем не менее, не стоит посыпать голову пеплом и кричать, что все пропало и мы опять «пролюбили» все полимеры. Исходя из специфики применения подобных беспилотных аппаратов, мы можем предположить, что в определенных ситуациях он может оказаться весьма полезен российской армии.

Прежде всего, мы должны отдавать себе отчет, что ни американские, ни израильские, ни турецкие, ни российские разведывательно-ударные беспилотники не в состоянии сыграть сколько-нибудь значительной роли в противостоянии с хорошо вооруженным противником. Опыт Турции, активно использовавшей свои беспилотники «Anka» и «Bayraktar» во время недавнего кризиса в Сирии, показал, что противник, располагающий достаточно современными ЗРК средней дальности, может быстро «приземлить» десятки таких машин. Тогда, напомним, только неготовность сирийского командования к подобному развитию событий позволила турецкимбеспилотникам на протяжении пары дней пиратствовать в небе Идлиба. После переброски в регион ЗРК «Бук-М2Э» ситуация резко изменилась, и потери беспилотной авиации у турецкой стороны составили несколько десятков единиц. После этого эффективность их действия резко снизилась, да и общая активность контрнаступления боевиков и турецких подразделений упала практически до нуля.

Поэтому сразу отбросим мысль о возможности успешного применения БПЛА «Альтиус» и ему подобных машин против стран НАТО или, например, Китая – в таких конфликтах, если они вдруг случатся, это не бойцы. А вот в конфликтах низкой интенсивности, вроде войны в Чечне, подобные беспилотники могут найти себе применение.

Прежде всего, интересной для военных является возможность на протяжении двух суток мониторить определенный участок местности всего одним беспилотником. Это позволит, в случае необходимости, всего десятком беспилотных машин обеспечить круглосуточное и беспрерывное, на протяжении хоть месяцев, наблюдение за любыми опасными участками конфликта. А наличие у «Альтиуса» чисто боевой полезной нагрузки позволит, в случае необходимости, экстренно уничтожать обнаруженные и взятые на сопровождение цели. В таких условиях резко осложняются базовые принципы ведения партизанских действий и, наоборот, возрастают возможности армии в вопросах контроля за перемещениями боевиков, предотвращения и уничтожения засад, переброски оружия и боеприпасов и так далее.

Определенную роль подобные беспилотные летательные аппараты могут сыграть в конфликте с более серьезным противником. Например, в случае с Украиной, если допустить дальнейшее развитие конфликта по самому неблагоприятному сценарию, «Альтиус» также мог бы быть очень полезен. Правда, только после того, как ударная авиация и крылатые ракеты уничтожат ЗРК средней и большой дальности, но все же. Дело в том, что Украина унаследовала от СССР огромные арсеналы обычных вооружений – танков, артиллерии, реактивных систем залпового огня и так далее. После подавления ПВО обычные сухопутные части еще долго могли бы сохранять боеготовность и продолжать сопротивление, и только перманентные удары с воздуха могли бы позволить с минимальными потерями «зачистить» театр военных действий. А для этого «Альтиус» выглядит довольно подходящей машиной – постоянное присутствие в воздухе, мощное разведывательное оборудование и высокоточные боеприпасы при относительно низкой стоимости применения в данном случае именно «то, что доктор прописал».

То есть, ни в коем случае нельзя говорить, что деньги в данном случае были потрачены зря. Относительно небольшой парк таких машин российской армии действительно был бы полезен. И пусть «глобальность» их применения несколько преувеличена, в остальном, при условии подавления средств ПВО противника, это вполне эффективное и полезное оружие.

В этой связи, кстати, весьма сомнительно выглядят рассуждения о том, что «Альтиус» должен работать в связке с истребителями пятого поколения Су-57 и перспективным ударным БПЛА «Охотник». Как раз они не очень подходят для конфликтов малой интенсивности – разве что в начальной стадии, когда нужно подавить ПВО противника. Но сама возможность бортовой электроники нового беспилотника обмениваться данными с другими летательными аппаратами может быть весьма востребованной – своевременная разведывательная информация наверняка пригодится и штурмовикам, типа Су-25, и ударным вертолетам.

Также не все ясно и комплексом бортового вооружения, которым планируется оснастить «Альтиус». Имеющие место сообщения о том, что их могут вооружить даже противокорабельными ракетами X-35 или новейшими планирующими авиабомбами «Гром» следует, все-таки, считать фейком. Да, по массе все сходится – хотя бы один боеприпас указанных типов на «Альтиус» подвесить можно. Но беспилотник, на скорости 250 км/ч пытающийся взломать ПВО американской АУГ, или на этой же скорости сбрасывающий планирующую авиабомбу (а дальность её полета напрямую зависит от скорости носителя), выглядит довольно жалко. Поэтому предположим, что и тут наши конструкторы пойдут по пути, проторенному американцами – скорее всего, БПЛА будет оснащен противотанковыми ракетами «Вихрь», «Атака» и тому подобными. Это позволит ему поражать широкий спектр целей, включая автомобили, бронетехнику, РСЗО, доты, блиндажи, мобильные системы ПВО, и в то же время отлично впишется в массогабаритные требования. А большего в данном случае и не нужно – для остального есть ударная авиация, ударные беспилотники и крылатые ракеты.

Еще один важный момент – сам факт успешной, несмотря ни на что, разработки нового комплекса. Да, пока он далеко не во всем догоняет конкурентов, но путь, пройдённый нашей оборонкой от абсолютного ничего и лицензионной сборки израильских БПЛА до «Альтиуса», просто огромен. Композитный корпус, крылья большого удлинения из углеволокна, современное бортовое оборудование, средства оптической и радиолокационной разведки – все это казалось почти недостижимым ещё пару десятилетий назад. А сейчас мы вправе говорить о том, что если чуть-чуть подтянется отечественное авиадвигателестроение, на базе БПЛА «Альитиус» можно будет создать реальный, а не мнимый, аналог RQ-4.

Оборудование 14 медицинских центров в Сирии для лечения людей, зараженных коронавирусом

Министерство здравоохранения Сирии объявило, что оно оборудовало 14 медицинских центров во всех провинциях для лечения людей, зараженных новым коронавирусом, в том числе Западанскую национальную больницу в сельской местности Дамаска.

Согласно агентству «САНА», директор вышеупомянутой больницы д-р Али Муса подтвердил, что "больница оборудована для оказания помощи и лечения людям, зараженным новым вирусом, через специализированный медицинский персонал, состоящий из 220 человек, включая врачи, медсестры и техники".

"Кадры были обучены процедурам, связанным с медицинской изоляцией и уходом за пациентами, а также с обеспечением всех защитных требований для них от костюмов, масок и стерилизации при входе и выходе из больницы, чтобы обеспечить защиту их семей и их окружения".

Со своей стороны, глава врач больницы, доктор Хаммам Исмаил, сказал: "Больница полностью оборудована на 100 коек, с двумя отделениями, посвященными интенсивной терапии".

В понедельник министр здравоохранения Сирии Низар Язиги сообщил, что специализированная консультативная группа в Сирии приняла в протоколе лечения болезни «Ковид 19», вызванной коронавирусом, три механизма медикаментозного лечения, и что эти лекарства были предоставлены для двух случаев, которые были вылечены два дня назад.

Президент США и его сионистские хозяева просто хотят уничтожить Иран

Президент США Дональд «Трамп и его сионистские хозяева просто хотят уничтожить Иран любым возможным способом», - заявил бывший американский дипломат в Саудовской Аравии Дж. Майкл Спрингманн.

После вспышки коронавируса в Иране в прошлом месяце, администрация Трампа ввела несколько раундов незаконных санкций против этой страны, несмотря на международный протест, что такие шаги будут препятствовать борьбе Исламской Республики против заразной болезни.

«Ну, на мой взгляд, политики и Конгресс, которые критикуют действия Трампа по поводу санкций против Ирана во время коронавирусных событий, скорее всего, не будут услышаны», - заявил Спрингманн Press TV в четверг.

«Трамп и его сионистские хозяева просто хотят уничтожить Иран любым возможным способом, если они смогут сделать это с помощью санкций в отношении нефти, санкций в отношении экспорта металла, если они смогут сделать это путем ограничения доступа Ирана к международной банковской системе, это нормально для них», - добавил он.

«И если они смогут помешать Ирану получить необходимые медикаменты для борьбы с вирусом, это еще лучше, поскольку они надеются, что это убьет больше иранцев. Это, по их мнению, дестабилизирует иранское правительство», - отметил он.

«И у Трампа не было никакой реальной критики против его обращения с Ираном. Это спорадические конгрессмены, это спорадические люди из Организации Объединенных Наций, это случайные жалобы из Европы на то, что делает Трамп», - сказал он.

"И по большому счету Трамп и эти люди игнорируют их точно так же, как они игнорировали жалобы на его поддержку войны саудовского правительства против йеменского народа и их правительства, потому что саудовцы хотят этого и потому что саудовцы любят покупать американское оружие, и это хорошо для Трампа в нижней строке его корпоративных спонсоров”, - сказал он.

"Поэтому я думаю, что люди могут говорить, люди могут жаловаться, но Трамп будет игнорировать их, потому что он видит больше преимуществ в попытке уничтожить Иран, чем в попытке помочь людям в правительстве там", - заключил он.

Трамп восстановил санкции Вашингтона в отношении Ирана в мае 2018 года после того, как он в одностороннем порядке оставил ядерное соглашение 2015 года, известное как Объединенный всеобъемлющий план действий (СВПД), подписанный между Ираном и крупнейшими мировыми державами.

Международный Суд (Международный Суд) - известный как Всемирный Суд - распорядился, чтобы Белый Дом отменил санкции, которые он незаконно ввел в отношении гуманитарных поставок в Иран.

США утверждают, что запреты не мешают экспорту продуктов питания и лекарств в Иран, но Исламская Республика заявляет, что Вашингтон работает над тем, чтобы воспрепятствовать открытию швейцарского гуманитарного канала, обеспечивающего передачу товаров в Иран.

Россия и Иран продолжат консультации по Ираку и Ближнему Востоку

Представитель президента России Владимира Путина по Ближнему Востоку Михаил Богданов заявил о тенденции Российской Федерации продолжать консультации с Ираном в отношении последних событий в Ираке и на Ближнем Востоке.

Во время телефонного разговора с послом Ирана в России Каземом Джалали, Богданов охарактеризовал ситуацию в Ираке, как сложную и подчеркнул важность рассмотрения региональных событий, сообщает IRNA.

Обе стороны также обсудили ситуацию в Йемене и жестокие и незаконные санкции США против некоторых стран мира.

Между тем Джалали сослался на недавние шаги США в Ираке и такие меры, как нарушение независимости, суверенитета и территориальной целостности этой страны. Эти действия могут привести к сохранению нестабильности в Ираке и регионе, добавил он.

Иранский дипломат высоко оценил позицию Российской Федерации против жестоких и бесчеловечных санкций США в отношении Ирана.

Пришло время всему миру предпринять серьезные действия против односторонних мер США, отметил он.

Группа Всемирного банка принимает оперативные меры по оказанию странам помощи в борьбе с COVID-19

Основная задача на первом этапе – помочь системам здравоохранения решить непосредственные проблемы, связанные с COVID-19

Кроме того, оперативно разрабатывается программа оказания более широкой экономической помощи, в рамках которой может быть предоставлкно до 160 млрд долл. США в течение следующих 15 месяцев.

Многие страны с низким и средним уровнем дохода пока еще находятся на ранних этапах развития пандемии COVID-19, однако уже ощущают ее воздействие. Системы здравоохранения в Йемене и Эфиопии испытывают серьезные трудности; в таких странах, как Гаити и Монголия, ощущается нехватка медицинского персонала. Миллионы детей в Пакистане не могут посещать школу – значит, им нужен доступ к технологиям дистанционного обучения. Связанные с коронавирусом риски выглядят особенно угрожающими для миллионов людей, живущих в бедности или недавно освободившихся от ее пут.

Группа Всемирного банка принимает оперативные меры по наращиванию поддержки странам, противостоящим кризису COVID-19 и сталкивающимся с разнообразными последствиями этого кризиса, включая риск возникновения глобальной рецессии.

Сразу же после того, как Совет директоров утвердит сегодня первую группу операций по экстренной помощи различным странам мира в рамках пакета финансирования объемом в 14 млрд долл. США, Группа Банка начнет их осуществление. И эта экстренная помощь правительствам и компаниям – лишь первый этап более масштабных мер. Масштаб проблем, возникающих в связи с COVID-19, беспрецедентен, и, сознавая это, Группа Банка намеревается предоставить странам в течение следующих 15 месяцев еще до 160 млрд долл. США на защиту бедных и уязвимых категорий населения, поддержку бизнеса и ускорение восстановления экономики.

Подчеркнув, что учреждения Группы Всемирного банка могут сыграть в этой ситуации жизненно важную роль, Президент Дэвид Малпасс предупредил: «Тяжелее всего этот кризис, по всей видимости, отразится на положении самых бедных и самых уязвимых стран». В своем заявлении о начале предоставления поддержки странам он добавил: «Нам необходимо действовать быстро и решительно, чтобы замедлить темпы распространения пандемии и нарастить потенциал стран в борьбе с ней».

"The World Bank Group is taking broad, fast action to reduce the spread of COVID-19 and we already have health response operations moving forward in over 65 countries."

David Malpass

President of the World Bank Group

Принятие особых норм об оперативном предоставлении финансирования позволит быстро начать осуществление первой группы проектов Всемирного банка в 25 странах с совокупным бюджетом 1,9 млрд долл. США. Кроме того, группы специалистов Банка проведут совместно с клиентами быструю реструктуризацию целого ряда уже осуществляемых проектов и помогут направить дополнительные средства объемом 1,6 млрд долл. США на осуществление экстренных мер по противодействию пандемии и восстановлению после нее в 31 стране.

Основная задача на первом этапе – помочь системам здравоохранения решить непосредственные проблемы, связанные с COVID-19. Например, благодаря выделяемому финансированию целый ряд стран – от Афганистана и Гаити до Индии, Монголии и Таджикистана -–получит возможность привлечь к работе больше медицинских работников, обеспечить их надлежащую подготовку и снабдить необходимым оборудованием для оказания экстренной медицинской помощи. В таких странах, как Кыргызская Республика и Эквадор, предоставленные финансовые средства будут использованы для проведения кампании по информированию населения, предусматривающей распространение материалов о профилактике и методах защиты среди населения в кратко- и среднесрочной перспективе. А в Джибути, Йемене, Эфиопии и ряде других стран увеличение объема ресурсов для борьбы с пандемией будет также способствовать принятию долгосрочных мер, направленных на укрепление и наращивание потенциала национальных систем здравоохранения.

На примере Демократической Республики Конго можно изучить весь комплекс поддержки, предоставляемой Банком в рамках осуществления проектов: от ранней диагностики вируса до отслеживания контактов вирусоносителей, установления санитарных кордонов для ограничения распространения вируса за пределы столицы, а также проведения широкомасштабных кампаний по информированию населения. Предоставляемые финансовые средства пойдут также на покупку медицинского оборудования и проведение ремонта основных учреждений первичной медицинской помощи с тем, чтобы они могли функционировать в соответствии с надлежащими стандартами борьбы с пандемией.

В Пакистане помощь, которую окажет Банк, сыграет ключевую роль в предоставлении доступа к дистанционному обучению 50 млн детей, лишенных возможности учиться из-за вынужденного закрытия школ. Благодаря экстренной финансовой помощи 40 000 человек, которые будут ограничены в перемещениях на срок до 6 месяцев, будут снабжаться базовыми продуктами питания, а медицинские работники пройдут специальную подготовку для отслеживания и предотвращения случаев гендерного насилия в домохозяйствах, находящихся на карантине.

Помимо проектов Всемирного банка, пакет экстренного финансирования включает 8 млрд долл. США, которые предоставляет IFC, уже ведущая работу по оказанию частному сектору помощи в преодолении последствий пандемии. Опыт предыдущих потрясений показывает, что сохранение платежеспособности компаний имеет решающее значение для сохранения рабочих мест и ограничения наносимого экономике ущерба. Помимо новых инвестиций, IFC предоставляет клиентам средства в рамках финансирования торговли и пополнения оборотного капитала. Группа Банка также продолжит принимать ряд мер, направленных на поддержку малых предприятий, чтобы они смогли возобновить свою деятельность и вносить важный вклад в экономический рост и создание рабочих мест во многих странах-клиентах Банка.

В дополнение к непосредственной поддержке правительств и частных компаний Группа Банка работает над устранением сбоев в глобальных производственно-сбытовых цепях, чтобы помочь странам в получении остро необходимых товаров медицинского назначения. Всемирный банк вступает в контакт с поставщиками от имени правительств и помогает поставщикам обеспечивать выполнение их обязательств вплоть до преодоления этой глобальной чрезвычайной ситуации.

Кроме того, Группа Банка оперативно разрабатывает программу оказания более широкой экономической помощи, в рамках которой она сможет предоставить странам-клиентам до 160 млрд долл. США в течение следующих 15 месяцев. Одним из первых компонентов этой программы станут предоставляемые в ускоренном порядке кредитные гарантии MIGA объемом 6 млрд долл. США. Это позволит приобрести необходимое медицинское оборудование и пополнить оборотный капитал компаний, в том числе малых предприятий, а также удовлетворить потребности правительств в краткосрочном финансировании.

За счет финансирования и широкого спектра мер технической поддержки Группа Банка поможет странам приблизить начало восстановления их экономики и создать условия для дальнейшего экономического роста. При этом во всех аспектах борьбы с COVID-19 особый акцент будет сделан на поиск решений, способных помочь странам обеспечить защиту беднейших и наиболее уязвимых групп населения и восстановить возможности для них.

Новое обострение. Хуситы сообщили о серии ударов по Эр-Рияду

Йеменские повстанцы из движения "Ансар Алла", представляющие хуситов, заявили о нанесении ударов по нескольким целям в столице Саудовской Аравии Эр-Рияде и других городах королевства, сообщает РИА Новости.

Ранее эту информацию распространил телеканал "Аль-Масира" со ссылкой на представителя вооруженных сил хуситов

В ночь на 29 марта стало известно, что армия Саудовской Аравии сбила две ракеты в небе над Эр-Риядом и одну над портовым городом Джизан близ границы с Йеменом. После этого СМИ сообщали о бомбардировках с самолетов возглавляемой саудовским королевством коалиции позиций повстанцев в йеменской столице Сане и в пограничных с Саудовской Аравией провинциях Саада и Джуф.

Представитель хуситов заявил, что в ответ на ранее совершенные авиаудары коалиции их вооруженные силы "нанесли c помощью ракет и беспилотников ряд ударов по жизненно важным целям в столице саудовского врага Эр-Рияде и по ряду военных и экономических целей в Джизане, Наджране и Асире".

Ракетный удар по столице Саудовской Аравии

Йеменские повстанцы обстреляли баллистическими ракетами Эр-Рияд и Джизан.

Вечером в субботу саудовская столица содрогнулась от мощных взрывов, ракеты ударили и по городу Джизан. Из-за неудачного перехвата ракет уже над самым городом на жилые кварталы обрушился град из шрапнели.

Саудовские военные утверждают, что перехватили над Эр-Риядом две ракеты, однако местные жители говорят о по меньшей мере 3 взрывах в городе. Сообщается о нескольких раненых, саудовцев спас введенный для борьбы с коронавирусом комендантский час. Сейчас в Королевстве зафиксированы 1203 случая заражения.

Американская система ПВО «Пэтриот» вновь продемонстрировала свою невысокую эффективность при отражении ракетных атак.

Хуситы запустили ракеты «Вулкан», предполагается что они были собраны из компонентов, поставленных в Йемен из Ирана. Возникла опасность обострения конфликта, Саудовская Аравия может ответить усилением бомбардировок и без того лежащей в руинах страны.

Николай Иванов

Образумит ли коронавирус конфликтующие государства?

Рами Аль-Шаер

Сейчас, когда медицинские учреждения и научно-исследовательские центры во всём мире заняты поиском путей борьбы с коронавирусом и осуществлением необходимых профилактических мер, эта проблема стала предметом особого внимания со стороны всех без исключения мировых лидеров и руководителей.

Проблема коронавируса стала преобладающей и в сообщениях СМИ и в социальных сетях во всём мире. Важнейшее международное событие произошло накануне. Речь идёт о проведении чрезвычайного виртуального саммита «двадцатки». Лидеры стран-участников саммита подтвердили, что безусловным приоритетом сейчас являются меры по ограничению распространения пандемии и ликвидации ее последствий, затронувших все области жизни, и создание единого международного фронта для осуществления этой цели.

Одним из самых важных событий саммита, впервые в истории проходившего в режиме видеоконференции ввиду невозможности его обычного проведения в силу известных причин, стали предложения, выдвинутые президентом России Владимиром Путиным. Среди них – разработка общего экономического плана с целью обеспечения стабилизации ситуации на мировых рынках, проведение совместных исследований для создания вакцины против нового коронавируса covid 19, создание так называемых «зелёных коридоров», свободных от торговых, экономических, обычных войн и от санкций. Кроме этого, Путин подчеркнул в своём выступлении, которое можно охарактеризовать как «обращение к мировой совести», что гуманитарная миссия в настоящее время гораздо важнее любых политических соображений, что диктует необходимость отмены санкций и замены их оказанием срочной помощи прежде всего государствам, наиболее пострадавшим от эпидемии коронавируса. Он также предупредил, что любое промедление здесь может обернуться пагубными последствиями для всего мира.

С другой стороны, моё внимание привлекло сообщение военного ведомства США о повышении уровня безопасности на базах по всему миру. Первый вопрос, который приходит в голову, после прочтения этой новости, можно сформулировать следующим образом: какой уровень безопасности могут повысить Соединенные Штаты Америки или любая другая страна? При помощи каких баз, каких видов оружия, каких боеприпасов можно ликвидировать этот вирус, который можно разглядеть только через мощный микроскоп?

Целью принимаемых мер является защита американских солдат и офицеров в связи с распространением коронавируса. Эти меры вызваны тем, что Пентагоном зафиксированы случаи заражения военнослужащих. Но ведь очевидно, что коронавирус не делает никаких различий между гражданином Ирака и американским военнослужащим, между богачом и бедняком, между высокопоставленным политическим деятелем и рядовым служащим или рабочим. Этот вирус беспрецедентным образом угрожает всему без исключения человечеству. Все государства, как богатые, так и бедные, в равной степени сталкиваются с этой опасностью, угрожающей их существованию. В этой чрезвычайно опасной ситуации, с которой сталкивается весь мир, все политические аналитики, журналисты, лидеры и руководители государств, все кто готовит и принимает важные решения на разных уровнях, должны объединить свои усилия, внести свой вклад в спасение человечества от этой опасной эпидемии, принять участие в решении вопросов, связанных со скорейшим изобретением вакцины для лечения заразившихся. Необходимо выдвинуть новые инициативы, направленные на оздоровление международных отношений, анализ причин международной напряжённости, на отказ от использования военной силы, экономических санкций, блокады, от политики диктата и навязывания народам чужой воли. Именно об этом говорил президент Путин, выдвинув в своём выступлении соответствующие инициативы. Мы все сегодня находимся в одной лодке, любая брешь в которой может иметь необратимые последствия.

С другой стороны, в отличие от предпринятых Пентагоном мер, министерство обороны РФ создало воздушный мост с Италией, направив туда специалистов, технику и медицинское оборудование в рамках оказания итальянскому правительству и народу помощи в борьбе с инфекцией и решении разрастающегося медицинского кризиса. Между тем, Италия является членом Евросоюза, который ввёл экономические санкции в отношении России, а также членом НАТО, размещающего и расширяющего военные базы в странах Восточной Европы, то есть в непосредственной близости от российских границ. Кроме этого, Россия стала оказывать помощь Ирану – стране, являющейся одним из очагов эпидемии на азиатском континенте, наиболее сильно пострадавшей от распространения коронавируса и вдобавок живущей в условиях американской экономической блокады. Россия помогает и многим другим пострадавшим от эпидемии странам.

Хотелось бы также коснуться визита министра обороны РФ Сергея Шойгу в Сирию – единственное иностранное государство, в котором находятся российские вооружённые силы, в отличие от Соединенных Штатов Америки, чьи военные объекты развернуты во многих точках земного шара, как об этом говорится в соответствующем заявлении американского военного ведомства. Одно из главных целей этого визита было распространение режима прекращения огня на всю территорию Сирии в свете договоренностей по ситуации в провинции Идлиб, достигнутых на последней встрече президентов России и Турции Владимира Путина и Реджеба Тайиба Эрдогана. О содержании этих договоренностей был проинформирован президент Ирана Хасан Роухани. Кроме этого, одной из целей визита Шойгу в Сирию было обсуждение мер по противодействию распространения коронавируса в Сирии. Это очень важно, учитывая сложные условия, в которых находится страна, раздираемая внутренними конфликтами, ведущая борьбу с международным терроризмом и противостоящая экономическим санкциям и блокаде. Это привело к резкому ухудшению экономической ситуации, когда большинство граждан Сирии живёт в катастрофических условиях. Министр обороны РФ проинспектировал район дислокации российских войск, выполняющих конкретные боевые задачи на территории Сирии с целью ликвидации террористов, включённых Организацией Объединенных наций и Евросоюзом в списки международных террористических организаций. Министр ознакомился с обстановкой в зонах деэскалации и в районах совместного патрулирования на севере Сирии, о чём ранее была достигнута договоренность странами-гарантами астанинского процесса – Россией, Ираном и Турцией, а также с обстановкой «на земле» вообще и с ролью российских военнослужащих, оказывающих помощь сирийским властям в борьбе с распространением коронавируса covid 19.

Несмотря на очевидную разницу подходов военных ведомств России и США к проблеме коронавируса, хотелось бы отбросить в сторону существующие разногласия, забыть даже о развёртывании военных баз НАТО в различных странах мира. Хотелось бы надеяться на то, что США предпримут шаги, направленные не только на защиту американских войск и баз, расположенных за рубежом, но и расширят рамки своей стратегии в борьбе с коронавирусом, мобилизуют свои огромные возможности, силы и средства, развёрнутые в различных странах, и прежде всего, в Ираке, Афганистане, странах Залива, неподалеку от Ирана, Йемена, Ливии, а также в Иордании, то есть по соседству с Палестиной, направят свои военно-воздушные и военно-морские армады и флотилии на борьбу со смертоносным вирусом, на доставку гуманитарной и медицинской помощи в эти страны, живущие в катастрофической ситуации и превратившиеся в вероятные очаги распространения эпидемии в масштабах, которые будет трудно взять под контроль. Эти страны рискуют превратиться в места массового захоронения сотен тысяч, а возможно, и миллионов людей. Эта беда касается всех без исключения. Вряд ли эпидемия не выйдет за границы этих государств. Мы видели на карте, как распространяется вирус, начиная с Китая, в Иран, Италию, Германию, Францию, Великобританию, США и другие государства.

Именно об этом говорил в своём выступлении на саммите «двадцатки» Владимир Путин, подчеркнув приоритетный характер «гуманитарной миссии», которая должна быть выше любых политических соображений, что диктует необходимость незамедлительной «отмены санкций и замены их гуманитарной помощью для того, чтобы избежать пагубных последствий эпидемии для всего мира».

Сейчас, когда всё человечество сталкивается с угрозой пандемии, наступил момент истины. Мировые лидеры должны пересмотреть свою политику, базирующуюся на конкуренции интересов, стремлении расширить зону контроля и господства и сколачивании блоков, что мешает созданию позитивной международной обстановки, при которой было бы возможно аккумулировать интеллектуальный и научный потенциал, технологические и цифровые инновации, поставив их на службу человечеству.

В чём состоит ценность богатства или силы, когда мы видим израильтянина, живущего с опорой на силу и стабильность, а рядом – на расстоянии нескольких километров (а иногда и нескольких метров) - палестинцев, страдающих от ужасов блокады, бедности, голода и болезней?

В чём ценность процветания, урбанистического и технологического развития, высокого уровня развития экономики в странах Залива в то время, как рядом с этими странами страдает и живёт в катастрофических условиях, подобных которым не знала история, йеменский народ?

В чём смысл демонстрации силы, самодовольства и «ослепительного» превосходства флотилии НАТО возле побережья Ливии – страны, большинство народа которой втянуто в истребительную беспощадную войну, когда ливиец ежедневно, ежечасно убивает своего соотечественника?

Мы все равны перед угрозой этого проклятого вируса. Мы все подвергаемся опасности, угрожающей всему роду человеческому.

Существует шанс, который можно использовать, если лидеры входящих в эту группу крупных международных и региональных держав договорятся об урегулировании разногласий и конфликтов в вышеупомянутых странах. Это можно сделать в течение буквально нескольких дней, если все лидеры проявят политическую волю. Сейчас не хотелось бы вдаваться в детали, особенно, если учесть тот факт, что большинство пострадавших стран прекрасно понимает, что происходит. Однако нынешняя ситуация обязывает нас принимать смелые решения, при помощи которых можно завершить длящиеся годами и десятилетиями конфликты, отвлекающие ресурсы, время и людей, и направить весь наш потенциал, все наши ресурсы сегодня, а не когда-нибудь «потом», на борьбу с опасным вирусом.

Так человечество могло бы извлечь пользу из нынешнего кризиса, вызванного распространением коронавируса, для того, чтобы избавиться от более опасной «эпидемии», вызвавшей бесчисленное количество катастроф и трагедий, жертвами которых стали миллионы людей. Речь идет об «эпидемии» местных, региональных и международных конфликтов.

Хотелось бы подчеркнуть, что механизм преодоления этой «эпидемии» существует так же, как существует набор инструментов, при помощи которых можно осуществить эту цель. По каждому конфликту – в Палестине, Йемене, Сирии и Ливии – имеются соответствующие резолюции Совета Безопасности ООН. Существует институт спецпредставителей Генерального секретаря ООН по этим вопросам. Однако вмешательство иностранных военных и разведывательных ведомств, противоречащее принципам уважения суверенитета государств, препятствует выполнению резолюций ООН и не дает этой международной организации выполнять свою роль по обеспечению стабильности и безопасности в мире.

Когда закончится этот кризис, и мы покончим с эпидемией коронавируса, хотелось бы, чтобы у человечества вновь пробудилась совесть. Хотелось бы, чтобы международное сообщество вновь вернулось к осознанию семейных ценностей, к добрососедству, к другим принципам, таким, как солидарность, толерантность, учёт других мнений. Все эти вещи появились у многих людей в мире в результате карантина, который они соблюдали и соблюдают в течение дней и недель, в результате чего человек смог побыть в своей семье, пообщаться с соседями, а главное – заново обрести себя.

Думаю, что так же обстоят дела и со странами. Человечество превращается в единую семью в борьбе с общими вызовами. Давайте же в этих беспрецедентных исторических обстоятельствах используем предоставившийся нам шанс для усиления роли и места ООН как единственного механизма, объединяющего всех нас. В своё время мы участвовали в формулировании и разработке международного законодательства, гарантирующего соблюдение прав человека. Действуя через свои гуманитарные, общественные, научные, экономические и законодательные институты и организации, этот международный механизм выполняет задачу осуществления устойчивого развития всего человечества, обеспечения процветания, роста благосостояния и счастья всех людей на Земле.

Россия. США. Ближний Восток > Медицина. Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 27 марта 2020 > № 3501921 Рами Аль-Шаер

МИД Ирана: Вашингтон будет вынужден покинуть Йемен с позором

Когда поддерживаемая США Саудовская война в Йемене вступает в свой шестой год, иранский МИД выступил с заявлением, в котором предсказал, что Вашингтон будет вынужден покинуть Йемен с позором.

По данным Министерства иностранных дел, США наращивают свои военные позиции в различных частях Йемена.

Министерство заявило, что США доказали, что их военное присутствие в странах региона не имело никаких других достижений, кроме "небезопасности и разграбления ресурсов этой страны", сообщает Tehran Times.

Он добавил: "Наконец, Соединенные Штаты, пережив еще одно поражение, на этот раз в Йемене, покинут страну с позором".

Соединенные Штаты продают оружие, обмениваются разведданными и обеспечивают материально-техническую поддержку возглавляемой Саудовской Аравией войны в Йемене.

Иранский МИД назвал войну в Йемене глупой и междоусобной.

Иран вновь отметил, что военного решения йеменского конфликта не существует, и вновь призвал к диалогу для урегулирования затянувшегося конфликта.

В начале войны в Йемене, Иран выдвинул план из четырех пунктов, призванный положить конец йеменскому конфликту. Иран предложил немедленно прекратить огонь между противоборствующими сторонами, начать внутрийеменский диалог, сформировать инклюзивное правительство и предоставить гуманитарную помощь йеменскому народу.

Фактический лидер Саудовской Аравии Мухаммед бен Салман (MBS) начал войну в Йемене в 2015 году, чтобы восстановить свергнутое правительство Мансура аль-Хади всего за несколько недель.

Организация Объединенных Наций назвала человеческие страдания в Йемене самыми тяжелыми в 21 веке.

Иран заявил, что эта война вызвала страдания, убийства невинных людей и разрушение инфраструктуры страны.

Министерство здравоохранения и профилактики сегодня объявило о 50 новых случаях заболевания новым коронавирусом COVID-19 в Объединенных Арабских Эмиратах, а также о выздоровлении четырех человек.

Новые случаи заражения были обнаружены среди лиц, которые имели тесный контакт с ранее выявленными зараженными, а также с людьми, которые вернулись из-за границы. Таким образом, общее количество подтвержденных случаев заражением в ОАЭ в настоящее время составляет 248 человек.

Новые случаи относятся к следующим национальностям: по одному человеку из Шри-Ланки, Великобритании, Саудовской Аравии, Йемена, Туниса, Южной Африки, Бельгии, Южной Кореи, Болгарии, Франции, Чехии, Австралии, Ливана, Кении, Мальдивских Островов, Судана. Иран, Ирландии, Марокко, Пакистана и Швеции; по два из Италии, Египта, ОАЭ, Испании, Нидерландов, Иордании, Филиппин; по три человека из США, Бангладеш и Палестины и шесть из Индии. Все указанные лица находятся в стабильном состоянии и получают необходимую медицинскую помощь.

Четыре человека, которые полностью выздоровели от инфекции, - это три пакистанца и один бангладешец. Общее количество выздоровевших, таким образом, достигло 45 человек.

Посольство Ирана в России объявило, что США вызывают преднамеренную гуманитарную катастрофу в Иране

В своем заявлении в Twitter, посольство Ирана в России объявило, что США вызывают преднамеренную гуманитарную катастрофу на фоне эпидемии коронавируса в Иране, вводя санкции и блокируя импорт медицинского оборудования в страну.

«Вводя свои санкции против Ирана, Соединенные Штаты препятствуют доставке необходимого медицинского оборудования пациентам, инфицированным коронавирусом», - говорится в заявлении. Посольство Ирана охарактеризовало ситуацию как «преднамеренную гуманитарную катастрофу», масштаб которой не ограничивается Исламской Республикой, сообщает Mehr News.

«Такие действия против Ирана, в частности, со стороны правительства США, больше не являются юридическим или экономическим вопросом. Любое лицо, которое препятствует другой стране с населением более 80 миллионов человек иметь возможность приобретать товары гуманитарного назначения, такие как лекарства и медицинское оборудование на международном рынке для борьбы с коронавирусом, нарушает международное право", - подчеркнули в дипломатической миссии.

Тегеран заявляет, что санкции США серьезно затруднили усилия страны в борьбе с пандемией.

В тот же день, в своем заявлении официальный представитель МИД Ирана Аббас Мусави посетовал на то, что некоторые государства-члены Движения неприсоединения, такие как Саудовская Аравия, Бахрейн, Марокко и режим Аль-Хади в Йемене, выступили с официальным заявлением против призыва Ирана к Соединенным Штатам отменить незаконные и односторонние санкции против Ирана на фоне глобальной вспышки нового коронавируса.

Во вторник Вашингтон объявил о новом раунде санкций в отношении Тегерана в качестве продолжения своей так называемой кампании «максимального давления», в то время как Иран борется со вспышкой коронавируса.

Нефтяная война может обанкротить Саудовскую Аравию — американский нефтегазовый аналитик

Независимый эксперт Саймон Уоткинс, бывший руководитель направления нефтепродуктов американского агентства Platts, в недавней статье для портала OilPrice.com описал возможные последствия резкого снижения цен на нефть для Саудовской Аравии. По его мнению, саудиты сейчас повторяют те же ошибки, что и в 2014–2016 годах, когда они попытались сыграть на понижение цен, но теперь результат этой политики может быть куда хуже для Саудовской Аравии — в отличие от США и России.

«Все, у кого хорошо с памятью, возможно, подумали, что принятое на прошлой неделе решение Саудовской Аравии максимизировать добычу нефти ради обрушения цен и банкротства американских сланцевых добытчиков было преждевременной первоапрельской шуткой. Правда, это, по всей видимости, не шутка — похоже, что руководство Саудовской Аравии и других стран-членов ОПЕК охвачено коллективной амнезией: они забыли о том, насколько разрушительной была предшествующая попытка саудитов уничтожить американскую сланцевую индустрию в 2014–2016 годах. И хотя в тот раз последствия для саудитов и их ныне гораздо более бедных союзников были устрашающими, на сей раз ситуация, похоже, окажется куда хуже.

Когда в 2014 году саудиты испробовали ту же самую стратегию, у нее было гораздо больше шансов на успех, чем сейчас.

Тогда в целом предполагалось, что американские сланцевые производители не смогут осуществлять устойчивую добычу, если точка безубыточности для нефти Brent будет ниже $70 за баррель. У саудитов также имелись рекордно высокие резервы международных активов — на август 2014 года они составляли $737 млрд, что давало им реальное пространство для маневра в смысле поддержания фиксированного курса риала к доллару и покрытия огромного бюджетного дефицита, вызванного падением цен на нефть в результате перепроизводства. Кроме того, Россия в тот момент выступала лишь заинтересованным наблюдателем, который не вмешивался в игру.

Саудовская Аравия была столь уверена в своем плане, что в октябре 2014 года в ходе приватных встреч в Нью-Йорке саудовских официальных лиц и других ключевых фигур в мировой нефтяной индустрии саудиты сообщили, что их королевство согласно позволить, чтобы цены на Brent оставались «между $80 и $90 за баррель в течение одного-двух лет» (об этом я подробно писал в своей последней книге о мировых рынках нефти).

Это был разворот на 180 градусов от прежнего понимания другими членами ОПЕК того, что Саудовская Аравия является их лидером, делающим все возможное, чтобы наращивать процветание стран, входящих в ОПЕК.

Тем не менее, на той встрече в Нью-Йорке саудиты открыто дали понять, что, реализуя свою стратегию перепроизводства/краха цен на нефть, они преследуют две определенные цели. Первая из них заключалась в том, чтобы уничтожить развивающуюся отрасль сланцевой энергетики в США (или по меньшей мере замедлить ее прогресс), а вторая — надавить на других членов ОПЕК, чтобы они внесли свою лепту в дисциплину в области предложения нефти. Это было сигналом об отходе от приемлемого для саудитов уровня цен, о котором говорил их бывший министр нефть Али аль-Наими: «$100, $110, $95 за баррель».

Однако всего за несколько месяцев реализации этой стратегии уничтожения сланцевиков саудитам стало более чем понятно, что они допустили ужасающую ошибку, недооценив потенциал американского сланцевого сектора по гораздо более жесткой реорганизации, чем они считали возможным. Оказалось, что многие из лучших операторов в оптимальных регионах сланцевой добычи, таких как бассейн Пермиан, способны не просто демонстрировать безубыточность на уровне цен выше $30 за баррель Brent, но и получать приличную прибыль при цене выше $35-37 за баррель. Американские сланцевые игроки быстро оказались способны (главным образом благодаря прогрессу их технологий) бурить более длинные горизонтальные скважины, тщательнее управлять стадиями гидроразрыва пласта.

Кроме того, сланцевики стали получать экономические выгоды от многокустового бурения и выработали оптимальное для эффективной разработки расстояние между скважинами, что позволило еще больше сократить издержки.

Принципиальный момент заключался в том, что неотвратимый рост сланцевого сектора позволил США снизить свою энергетическую зависимость от Саудовской Аравии и еще сильнее расширить рамки своего геополитического влияния путем превращения в крупнейшего в мире нефтедобытчика.

В ходе этих событий всего за два года реализации описанной выше стратегии саудитов (2014-2016) государства-члены ОПЕК по оценке Международного энергетического агентства в общей сложности потеряли от снижения цен на нефть $450 млрд. Теперь они пытаются заткнуть дыры в своих международных резервах и бюджетах, увеличившиеся по мере того как цены на нефть упали с примерно $100 за баррель Brent до уровня ниже $30.

Сама Саудовская Аравия проделала путь от бюджетного профицита к рекордному на 2015 году дефициту бюджета в $98 млрд и потратила за этот период по меньшей мере $250 млрд своих международных резервов, так что даже ее руководство признало, что эти средства потеряны навсегда. Еще до того, как началась нынешняя война за нефтяные цены, Саудовская Аравия столкнулась с ощутимым бюджетным дефицитом, который по большинству оценок будет, вероятно, ежегодным до 2028 года при точке безубыточности для бюджета в $84 за баррель Brent в этом году (да-да, 84 доллара — вы не ослышались).

Экономическая и политическая ситуация в Саудовской Аравии еще в 2016 году была столь плоха, что заместитель министра экономики королевства Мохамед Аль-Тувейджри в октябре 2016 года недвусмысленно выступил с беспрецедентной для саудовского чиновника критикой правительства своей страны: «Если мы [Саудовская Аравия] не предпримем каких-то реформистских мер и если мировая экономика останется в прежнем состоянии, мы обречены на банкротство в ближайшие три-четыре года». Иными словами, если Саудовская Аравия будет продолжать перепроизводство нефти — как она это делает прямо сейчас, снова и снова — она обанкротится за три-четыре года.

Но теперь и три-четыре года выглядят оптимистичным сроком: стоит напомнить, что еще в 2016 году саудиты не ожидали, что американский сланцевый сектор продолжит увеличивать свой производственный потенциал или что для российского бюджета точка безубыточности снизится до уровня $40 за баррель. В чисто практическом приложении это означает, что США и Россия могут позволить себе пережить цены на уровне $40 за баррель или даже ниже гораздо дольше, чем Саудовская Аравия, причем совершенно независимо от абсолютного значения цены на нефть, и США, и Россия заодно получают выгоды в более широком смысле.

Для США это несет экономические выгоды, которые будут означать и значительные политические выгоды, особенно в ситуации ожидаемых негативных экономических эффектов от коронавируса.

Как показывает практика, каждое изменение стоимости барреля нефти на $10 приводит по имеющимся оценкам к изменению стоимости галлона бензина на 25-30 центов, а на каждый один цент снижения средней стоимости литра бензина приходится более $1 млрд дополнительных высвобождаемых потребительских расходов в год. В политическом смысле это обстоятельство имеет гигантские политические последствия для намеренного переизбраться Дональда Трампа.

Согласно статистике Национального бюро экономических исследований, президент США обычно выигрывает выборы, если экономика страны не находилась в рецессии в течение 24 месяцев. Но был всего один президент из семи — Калвин Кулидж в 1924 году, — который победил, вступив в кампанию по переизбранию в момент рецессии в экономике. Сама идея того, что американский президент допустит серьезный ущерб для сланцевого сектора, имеющего гигантскую геополитическую значимость для страны, прозвучит как минимум инфантильно, так что за последние несколько дней президент Трамп заявил, что рассматривается большое количество новых мер по поддержке сланцевых добытчиков. Среди них может оказаться и взаимовыгодная выигрышная стратегия использования закупок дешевой нефти у сланцевых производителей для увеличения стратегического нефтяного резерва США.

Тем временем для России, ядром внешней политики которой при президенте Путине всегда оставалось «создание хаоса с дальнейшим продвижением в этом хаосе российских решений, а следовательно, и российского могущества», не может быть ничего лучше, чем ведущаяся Саудовской Аравией война за цену на нефть. Во-первых, если нефть вернется к ориентиру $40 за баррель Brent, когда масштаб спроса в Китае восстановится в конце текущего месяца, бюджет России будет прекрасно себя чувствовать, а ее нефтяные компании смогут добывать столько нефти, сколько они хотят.

И даже если нефть не будет торговаться на этих уровнях, Россия по-прежнему будет получать выгоды от того обстоятельства, что уже дважды менее чем за десять лет саудиты объявляли экономическую войну своему единственному в мире настоящему союзнику — США.

Уже добившись контролирующего положения во всех странах Шиитского полумесяца силы на Ближнем Востоке — в Ливане, Сирии, Ираке, Иране и Йемене (в последнем случае посредством Ирана), Россия продолжает работать с теми странами на окраинах этого полумесяца, где она уже прямо или косвенно имеет точку опоры. Среди этих стран — Азербайджан (постсоветская страна, где насчитывается 75% шиитов) и Турция (25% шиитов и неудовлетворенность тем, что она не стала полноценным членом Евросоюза), хотя и другие страны остаются долгосрочной целью России — например, Бахрейн (75% шиитов) и Пакистан (25% шиитов), где базируются два заклятых врага США — Аль-Каида и Талибан.

Все это происходит в момент, когда нынешний фактический правитель Саудовской Аравии — принц Мохаммад бин Салман — столкнулся с самым серьезным кризисом для своего правления. Это стало еще более понятно, когда несколько дней назад появились сообщения, что Салман начал новую облаву на своих высокопоставленных противников (предыдущее такое нашумевшее событие имело место в 2017 году, когда некоторые из них оказались под стражей в отеле Ritz-Carlton). Среди них — младший брат короля Салмана принц Ахмед бин Абдулазиз и Мохаммед бин Найеф, племянник короля и бывший кронпринц. По данным многочисленных сообщений, здоровье нынешнего 84-летнего короля Салмана очень плохо, и это провоцирует толкотню у трона старших представителей саудовской королевской семьи.

Следует напомнить, что Мохаммад бин Салман не всегда был непосредственным преемником нынешнего короля: до июня 2017 года, когда порядок наследования был изменен в его пользу, назначенным преемников был недавно арестованный принц Мохаммед бин Найеф, а принц Ахмед, также оказавшийся под арестом, был одним из трех членов Совета присяги (высшая организация королевства, подтверждающая порядок наследования), которые в 2017 году противостояли назначению Мохаммада бин Салмана кронпринцем вместо его кузена бин Найефа. Что именно Мохаммад думает о потенциальном банкротстве своей страны, трате остатков ее сократившихся международных резервов и испорченных отношениях с единственным существенным союзником во всем мире — это загадка. Но какой бы ни была причина, и США, и Россия будут довольно безучастно наблюдать за тем, чем все это кончится для Мохаммада бин Салмана».

Об авторе. Саймон Уоткинс — бывший старший трейдер на рынке Forex, финансовый журналист и автор экономических бестселлеров. Он был главой отдела международного трейдинга в банке Credit Lyonnais, затем директором Forex в Bank of Montreal, далее возглавлял отдел еженедельных публикаций Business Monitor International, отдел нефтепродуктов в Platts и был старшим редактором по глобальным исследованиям в компании «Ренессанс Капитал» в Москве. Кроме того, Уоткинс работал консультантом по геополитическим рискам хедж-фондов в Лондоне, Москве и Дубаи. Он является авторам пяти книг о финансах, нефти и трейдинге на финансовом рынке.

Перевод подготовил Николай Проценко

Роль России в геополитическом мышлении Ирана будет возрастать

Отношения между США и Ираном достигли надира (нижней точки) после убийства американским беспилотником командира сил "Кудс" Кассема Сулеймани. По мере усиления изоляции Ирана, его связь с Россией, вероятно, будет укрепляться. Москва может использовать геополитическую слабость Ирана в своих собственных экономических интересах, осуществляя крупные продажи российской военной техники Исламской Республике и поощряя более глубокое сотрудничество между Евразийским экономическим союзом и Тегераном. В то же время Россия будет использовать смерть Сулеймани, чтобы ограничить действия иранских войск на сирийском поле боя, и в целом ограничит зависимость Дамаска от Ирана.

Как эмоциональный прилив после январского убийства командира сил "Кудс" Кассема Сулеймани, мы имеем более четкое представление о том, что это событие значило, и о том, было ли оно настолько значительным, как считали многие аналитики и политики.

Хотя многие сосредоточились (по понятным причинам) на формирующейся политике США в отношении Ближнего Востока в целом и Ирана в частности, позиция России менее обсуждалась. Те анализы, которые касались Москвы, были сосредоточены больше на ее немедленной реакции на кризис Соулеймани, чем на анализ ее политики в отношении Ирана в долгосрочной перспективе.

Во-первых, важно понять роль Ирана в стратегических расчетах России. Иран имеет решающее значение для Москвы, так как его местоположение порой делает его самым важным игроком на Ближнем Востоке. Это соответствует обоснованию российской политической элиты. Его политические мыслители 1990-х годов утверждали, что Иран должен быть опорой российского влияния на Ближнем Востоке. Так называемые евразийцы, которые считают Россию смесью Европы и Азии, говорят, что если Москва хочет ограничить западную власть на Ближнем Востоке, ей нужен Тегеран.

Для современной России, как это происходило как в эпоху Романовых, так и во времена Советского Союза, важно сохранять Тегеран как минимум нейтральным. Враждебный Иран означал бы уменьшение российской маневренности на Ближнем Востоке.

Страны сходны в понимании нескольких геополитических событий в регионе. Оба ненавидят любое западное военное вторжение на Южный Кавказ, в Центральную Азию или на весь Ближний Восток. Россия и Иран считают, что западное вмешательство в их зоны влияния (бывшее советское пространство и Сирия-Месопотамия, соответственно) подрывает их исторические императивы и права.

Но для России Иран играет большую геополитическую роль. Поскольку за последние несколько лет отношения Москвы с Западом в целом и с США особенно ухудшились, модель многополярности в мировых делах стала популярной в России. Эта тенденция геополитического мышления предполагает развитие нескольких кластеров геополитической гравитации по всей Евразии и в других местах: Китай, Россия, Индия, ЕС и США.

Эта мысль не нова: она возникла в 1990-х годах, когда Россия была ослаблена в экономическом и военном отношении, и единственным путем к улучшению ее позиции было подорвать порядок под руководством США путем развития более глубокого сотрудничества с Китаем и другими крупными евразийскими государствами. Шанхайская организация сотрудничества и организации БРИКС стали результатом такого многополярного мышления.

Иран здесь отсутствует, но для России он играет практическую роль: он отвлекает внимание американцев от других областей Евразии. Иран, в отличие от других государств, таких как Китай и Индия, может сделать это в военном отношении. Иранские стратеги достаточно умны, чтобы избежать прямых военных столкновений с американскими силами (вся стратегия Ирана с момента революции 1979 года основывается на этом предположении), но Иран может перебросить свои войска в Сирию и Ливан, оказывая глубокое влияние на Йемен и Ирак, что представляет собой ограниченную, но никак не означает незначительную военную проблему в Персидском заливе и даже разжигает проблемы в Афганистане, поддерживая талибов или другие группировки.

Таким образом, на стратегическом уровне мы, вероятно, увидим дальнейшее согласование политики Ирана и России на Ближнем Востоке - и теперь мы можем учитывать убийство Сулеймани и решение Тегерана выйти из ядерного соглашения 2015 года (и много месяцев назад американское решение оставить договор в одностороннем порядке).

В течение десятилетий единственным реальным союзником Ирана среди мировых игроков была Россия. Теперь, когда американо-иранские отношения резко ухудшились, Тегерану придется больше полагаться на Россию. Будет разыграна китайская карта, как это было видно в конце 2019 года, когда были проведены военно-морские учения с участием китайцев и русских в Персидском заливе. Однако сотрудничество с Китаем, которое достаточно глубоко, чтобы изменить его сложную внешнеполитическую позицию, будет непростым. Китай пока не хочет игнорировать США, игнорируя их санкции и экономически вовлекая Иран. Это означает, что только Россия может служить дипломатической линией жизни Тегерана для ограничения давления Запада.

Не все так радужно в отношениях. Большая зависимость Ирана от экономической и дипломатической поддержки России дает Москве огромное влияние на Тегеран. Это особенно актуально после убийства Сулеймани. С 2015 года, когда Россия вступила в сирийский конфликт, в российских и персидских СМИ появлялись сообщения об опасениях в Москве по поводу того, что иранские войска получают влияние в Сирии за счет российских стратегических интересов. Смерть архитектора успеха Ирана в Сирии может дать России оправдание ограничить иранское влияние в стране и увеличить зависимость Дамаска от Москвы.

Существует также ядерная проблема. Хотя можно ожидать, что Россия поддержит иранские амбиции, российское политическое руководство не убеждено, что было бы геополитически выгодно, если бы Иран обладал ядерным оружием. Русские, как и американцы, опасаются технологической отсталости Ирана и плохой безопасности, что может поставить под угрозу безопасность ядерного оружия. Более того, поскольку имеется много свидетельств глубокого стратегического сотрудничества Ирана с военными и полувоенными группировками на Ближнем Востоке, россияне опасаются распространения технологий среди неконтролируемых групп. Это может ухудшить ситуацию с безопасностью в мусульманском мире и повлиять на беспокойные мусульманские районы Северного Кавказа.

Что кажется более реалистичным, так это то, что растущая зависимость Ирана от России откроет чисто экономические возможности для Москвы. Вероятно, будут более глубокие переговоры о возможной продаже российской военной техники Ирану. Более значительным может быть более тесное сотрудничество Ирана с Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС), возглавляемым Россией. Иранское руководство играло с идеей заключения соглашения о свободной торговле с ЕАЭС, но процесс затянулся. Это может измениться сейчас, когда у России есть возможности использовать относительную слабость Ирана, чтобы связать его 80-миллионный рынок с ЕАЭС.

Убийство Сулеймани открывает новые возможности для России: возможные тактические завоевания в Сирии и крупные экономические возможности за счет более глубокого сотрудничества между ЕАЭС под руководством Москвы и Ираном.

Эмиль Авдалиани

Джихадисты окружают российских военных в Идлибе

По сообщениям сирийских информационных агентств, трасса М4, которую Эрдоган обещал открыть для российских патрулей, сейчас уже полностью заблокирована протурецкими бандами. В этот район стягиваются подкрепления террористов. Турция несет серьезное финансовое бремя, выплачивая зарплату джихадистам, поэтому она не собирается долго ждать, когда они вновь начнут наступательные действия.

Трасса перерыта длинными глубокими рвами, воздвигнуты насыпи, дорожное полотно уничтожено, к тому же дорога заминирована. Турция делает вид, что все это происходит помимо ее воли и является «сопротивлением сирийского народа агрессии Асада».

На пути планировавшегося маршрута российского патруля был взорван мост Мохамбаль. Агентство «САНА» сообщает о полном уничтожении моста мощным подрывом.

Согнанным на шоссе мирным жителям платят деньги за то, чтобы они оставались на нем в своих палатках. Сирийские источники предупреждают, что в ближайшее время джихадисты могут атаковать российских военных, для Эрдогана это будет компенсацией за тяжелые потери турецкой армии в ходе недавних боевых действий.

В Министерстве иностранных дел России признают срыв московских договоренностей.

Очередное российское транспортное судно груженое военной техникой для сирийцев прошло пролив Босфор.

Николай Иванов

Названы самые счастливые страны мира

Россия оказалась на 58 месте.

Рейтинг. Согласно исследованию журнала CEOWORLD, в десятку самых счастливых стран вошли:

   1.Швейцария

   2.Финляндия

   3.Исландия

   4.Нидерланды

   5.Канада

   6.Норвегия

   7.Дания

   8.Ирландия

   9.Германия

   10.Бельгия

Подробности:

   -Россия оказалась на 58 месте, Беларусь на 72, а Украина – на 136.

   -Чехия заняла 19 место, Испания – 36-ое, Польша – 42-ое, Литва – 50-ое.

   -Пятёрка самых несчастных стран мира – Бурунди, Центральная Африка, Южный Судан, Танзания и Йемен.

Кстати, недавно специалисты назвали самые благополучные города мира.

Как считали? Чтобы найти самые счастливые страны в мире, журнал CEOWORLD сравнил 155 стран мира по 18 ключевым показателям в области здоровья и благополучия, занятости и возможности получения дохода, политического и социального уклада общества.

В список оцениваемых факторов вошли удовлетворенность жизнью, физическое здоровье, уровень болезней и инвалидности, вовлечённость в спорт, средняя продолжительность жизни, стоимости жизни, социальная поддержка, рост доходов, уровень бедности, удовлетворенность работой, возможности карьерного роста, гарантии занятости, безработица, среднее рабочее время, социальная структура и государственная поддержка, а также уровень депрессии.

Автор: Виктория Закирова

Названы наименее коррумпированные страны мира

Среди стран-соседей наилучшие результаты показала Беларусь, оказавшаяся на 67 месте.

Рейтинг. В десятку самых «чистых» стран вошли:

   1.Дания

   2.Новая Зеландия

   3.Финляндия

   4.Сингапур

   5.Швеция

   6.Швейцария

   7.Норвегия

   8.Нидерланды

   9.Германия

   10.Люксембург

Кстати, первая десятка частично пересекается с топом лучших стран для ведения бизнеса.

Среди наиболее коррумпированных оказались Сомали (последняя строчка индекса), Южный Судан, Сирия, Йемен и Венесуэла.

Контекст. С момента своего создания в 1995 году Corruption Perceptions Index, ведущий исследовательский продукт Transparency International, стал главным глобальным показателем по данному направлению. Индекс 2019 года основан на 13 опросах и экспертных оценках в 180 странах и территориях. Оценка ставится от нуля (очень коррумпированный) до 100 (абсолютно «чистый»).

Подробности:

   -Украина оказалась на 129 месте, а Россия – ещё дальше, на 144-ом. Хорошие результаты показала Литва и Польша, которые заняли 37 и 43 позицию соответственно.

   -Наименее коррумпированные страны находятся в Западной Европе и Евросоюзе, наиболее коррумпированные – на африканском континенте, южнее Сахары.

   -Две трети стран имеют индекс ниже 50.

   -За последние восемь лет только 22 страны значительно улучшили ситуацию с коррупцией, включая Грецию, Гайану и Эстонию. Вместе с тем, 21 государство значительно снизило свои баллы, включая Канаду, Австралию и Никарагуа. В остальных 137 странах уровень коррупции остался почти без изменений.

Автор: Виктория Закирова

Израильские самолеты больше не могут атаковать сирийскую армию

Вторая подряд атака израильской авиации закончилась безрезультатно.

Появились свидетельства значительного усиления средств сирийской ПВО за время боев с Турцией. Дамаск спешно готовился к массированным атакам турецкой авиации, и за короткий срок в центральном районе Сирии была развернута и активизирована мощная система ПВО.

Военный источник сообщил агентству «САНА» о том, что ночью 5 марта система ПВО засекла полет израильских военных самолетов в сторону ливанского города Сайда. Они совершали свой обычный маневр, чтобы из воздушного пространства Ливана атаковать Сирию. Однако как и в прошлый раз в разгар боев в Идлибе сирийская ПВО мгновенно засекла пуск ракет: все они были сбиты и не достигли целей.

В данное время израильские F-16 на подлете к Сирии сразу попадают в прицел сирийских и российских радаров, что заставляет пилотов ощущать свою уязвимость и быстрее убираться домой.

Николай Иванов

ВОЙНА НЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ

ТАНИША ФАЗАЛ

Профессор политологии в Университете Миннесоты, автор книги Wars of Law: Unintended Consequences in the Regulation of Armed Conflict.

ПОЛ ПОУСТ

Профессор политологии в Университете Чикаго, приглашённый научный сотрудник Чикагского совета по международным отношениям.

ЧЕГО ОПТИМИСТЫ НЕ ПОНИМАЮТ В КОНФЛИКТАХ

Политические потрясения последних лет развеяли миф о том, что мир достиг некоего утопического «конца истории». Однако кому-то по-прежнему может казаться, что мы живём в эпоху беспрецедентного покоя и процветания. Человечество находится в большей безопасности и благополучии, чем предыдущие поколения. Оно меньше страдает от жестокости и произвола и вряд ли готово развязать войну. Принято считать, что вероятность войны стабильно снижается, столкновения между великими державами немыслимы, а вооружённые конфликты любых типов становятся всё более редкими.

Такая оптимистичная точка зрения имеет влиятельных сторонников как в экспертных кругах, так и среди политиков. В 2011 г. психолог из Гарварда Стивен Пинкер посвятил целую книгу (The Better Angels of Our Nature) сокращению числа войн и насилия в современном мире. Статистика подталкивает к такому же выводу: если смотреть в перспективе, насилие идёт на спад после столетий кровопролития, и это влияет на все аспекты жизни – от «развязывания войн до шлёпанья детей».

Пинкер не одинок. Президент США Барак Обама заявил в ООН в 2016 г.: «Наш международный порядок настолько успешен, что мы воспринимаем как должное то обстоятельство, что великие державы больше не ведут мировые войны, что с окончанием холодной войны исчезла мрачная тень ядерного Армагеддона, что на местах былых сражений в Европе возник мирный союз». Сегодня даже гражданская война в Сирии идёт к завершению. Ведутся переговоры о прекращении почти 20-летней войны в Афганистане. Обмен задержанными между Россией и Украиной возродил надежды на урегулирование конфликта между двумя странами. Лучшие черты человечества, похоже, побеждают.

Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой? Значит, так и есть. Оптимизм строится на шатком фундаменте. Утверждение, что человечество пережило эпоху войн, базируется на небезупречных данных о войне и мире. Более точные показатели ведут к противоположному, пугающему выводу. А анархическая природа международной политики говорит о том, что возможность нового серьёзного столкновения присутствует всегда.

Подсчёт жертв

Идея о том, что войны переживают необратимый спад, по сути, строится на двух постулатах. Во-первых, сегодня гораздо меньше людей погибают на полях сражений – как в абсолютных цифрах, так и в процентах от населения планеты. Эксперты Института исследования проблем мира в Осло отмечали это ещё в 2005 г., но именно Пинкер представил данную идею широкой публике в своей книге в 2011 году. Изучив многовековую статистику жертв конфликтов, Пинкер пришёл к выводу, что сокращаются не только войны между государствами, но и гражданские конфликты, геноцид и терроризм. Он связал это с распространением демократии, торговли и общей убеждённостью в том, что войны нелегитимны.

Есть ещё один факт – после 1945 г. не было мировых войн. «Мир находится на завершающем отрезке пятисотлетней траектории к перманентному миру и процветанию», – писал политолог Майкл Муссо в статье в International Security в 2019 году. Политолог Джошуа Гольдштейн и правоведы Уна Хэтэуэй и Скотт Шапиро утверждают то же самое, связывая спад войн между государствами и завоеваний с распространением рыночной экономики, миротворчества и международных соглашений, объявляющих агрессию вне закона.

В совокупности два этих факта – уменьшение числа погибших в боях и отсутствие войн, охватывающих целые континенты, – формируют представление о том, что человечество стремится к миру. К сожалению, оба они базируются на неполноценной статистике и искажают понимание того, что можно считать войной.

Начнём с того, что использование подсчёта погибших как доказательство сокращения вооружённых конфликтов достаточно проблематично. Прорывы в военной медицине позволили многократно уменьшить риск гибели на полях сражений даже в случае интенсивных боевых действий. На протяжении столетий соотношение раненых и убитых в боях составляло три к одному, в современной американской армии оно почти десять к одному. В других армиях мира наблюдаются аналогичные показатели. То есть сегодня солдаты скорее рискуют быть ранеными, чем убитыми. Эта историческая тенденция подрывает доказательность большинства существующих подсчётов военных потерь, а следовательно, и аргументацию идеи о том, что войны стали редким явлением. Хотя найти достоверные данные о числе раненых во всех воевавших странах очень сложно, по нашим оценкам, снижение военных потерь вдвое меньше, чем утверждал Пинкер. А учитывать только погибших – значит игнорировать ущерб, который война наносит раненым и обществу, вынужденному о них заботиться.

Возьмём наиболее часто используемую базу данных о вооружённых конфликтах – проект Correlates of War (CoW). С момента создания в 1960-е гг. проект предполагал, что конфликт считается войной, если во всех задействованных организованных формированиях погибло не менее 1000 человек. Однако за два века войн, которые исследованы CoW, успехи медицины кардинально изменили ситуацию. На смену картинам, на которых раненых солдат уносят с поля боя на носилках, пришли фотографии вертолётов экстренной эвакуации, доставляющих бойцов в госпиталь менее чем за час – «золотой час», когда шансы выжить наиболее высоки. Благодаря антибиотикам, антисептикам, возможности определить группу крови и сделать переливание операции чаще всего проходят удачно. Совершенствуется и защитное снаряжение. В начале XIX века солдаты носили громоздкую форму, которая не защищала от пуль и артиллерийских снарядов. В Первую мировую появились каски, во время войны во Вьетнаме распространение получили бронежилеты. Сегодня солдаты носят шлемы, которые защищают и одновременно обеспечивают радиосвязь. Во время войн в Афганистане и Ираке новые медицинские разработки позволили уменьшить число погибших от самодельных взрывных устройств и обстрелов из стрелкового оружия. В результате многие современные войны, фигурирующие в базе данных CoW, кажутся менее интенсивными. Многие не преодолели порог по жертвам и не включены в проект.

Улучшение санитарных условий также положительно повлияло на картину в целом, видимые перемены произошли в плане гигиены, качества пищи и воды. Во время Гражданской войны в США врачи часто не мыли руки и инструменты, а современные медицинские работники прекрасно осведомлены о микробах и делают это. За шестинедельную кампанию во время Испано-американской вой­ны 1898 г. было 293 жертвы (убитые и раненые), ещё 3681 человек пострадал от различных заболеваний. И это не исключительный случай. В Русско-турецкую войну 1877–1878 гг. 80% смертей были связаны с болезнями. Подсчёт и категоризация жертв войны – сложная задача, поэтому к подобной статистике нужно относиться с некоторой долей сомнения, хотя в целом они отражают общую тенденцию: с улучшением санитарии повысилась и выживаемость в войнах. Здоровье солдат, как и их оснащение, тоже влияют на военные потери. Крепкие солдаты, воюющие в полной экипировке, имеют больше шансов выжить, чем истощённые болезнями.

Кроме того, некоторые достижения, сделавшие современные войны менее смертоносными, хотя и не менее жестокими, нельзя считать безусловными. Многое зависит от возможности быстро доставить раненого в госпиталь. В американской армии это оказалось возможным в асимметричных конфликтах с боевиками в Афганистане и Ираке, где Соединённые Штаты полностью контролировали небо. В войнах между великими державами контроль над воздушным пространством распределяется более равномерно, поэтому стороны не всегда в состоянии эвакуировать раненых по воздуху. Даже конфликт с КНДР станет серьёзной проверкой способности США быстро доставлять пострадавших в госпиталь, и потери убитыми могут возрасти. В столкновении великих держав стороны могут прибегнуть к химическому, биологическому, радиологическому и даже ядерному оружию, которое используется очень редко, и отработанной модели спасения жертв фактически нет.

Скептики скажут, что большинство конфликтов после Второй мировой – это гражданские войны, когда у сторон нет доступа к передовой медицинской помощи и процедурам, а значит – снижение военных потерь можно считать реальным. Для повстанческих группировок это действительно так, но в гражданских войнах участвовали и правительственные войска, которые вкладывали средства в развитие военной медицины. Распространение гуманитарной помощи и программ развития после 1945 г. сделало такие технологии более доступными, в том числе для гражданского населения и повстанцев. Фундаментальный принцип работы таких гуманитарных организаций, как Международный комитет Красного Креста, – беспристрастность, то есть, оказывая помощь, они не делают различий между гражданским населением и повстанцами. Кроме того, у повстанческих группировок часто есть зарубежные сторонники, которые обеспечивают их технологиями, позволяющими снизить военные потери. (Например, Великобритания предоставила бронеэкипировку Свободной сирийской армии в начале гражданской войны в Сирии.) В результате даже базы данных, которые включают гражданские войны и используют более низкий порог жертв, чем CoW, (например, часто упоминаемая Uppsala Conflict Data Program) способствуют созданию впечатления, что гражданские войны стали менее распространёнными, хотя на самом деле они просто стали менее летальными.

Собирать корректные данные о числе раненых в гражданских войнах трудно. Согласно докладу неправительственной организации Action on Armed Violence, из-за сокращения возможностей для журналистов и роста нападений на сотрудников гуманитарных миссий сообщения о раненых поступают реже, в результате цифры занижаются. Так формируется сомнительная статистика по конфликтам вроде сирийского: если судить по сообщениям СМИ, соотношение раненых и убитых один к одному, но здравый смысл говорит, что реальное число раненых гораздо выше.

Даже если игнорировать эти тренды и доверять статистике, складывается не очень оптимистичная картина. По оценкам Uppsala Conflict Data Program, даже заниженные цифры имеющихся баз данных свидетельствуют о том, что число активных вооружённых конфликтов в последние годы растёт и в 2016 г. достигло самого высокого показателя после Второй мировой войны. Сегодня многие конфликты длятся дольше, чем в прошлом. Вспышки насилия в Демократической Республике Конго, Мексике и Йемене не погасли окончательно.

Безусловно, снижение числа убитых – огромная победа человечества. Но это достижение может стать обратимым. Политолог Беар Браумюллер отмечает в своей книге Only the Dead: войны последних десятилетий, возможно, стали менее масштабными, но не стоит ожидать, что тренд сохранится. Достаточно вспомнить, что перед Первой мировой войной Европа переживала «долгий мир». Ни короткие вспышки враждебности между европейскими державами, как, например, противостояние Франции и Германии в Марокко в 1911 г., ни балканские войны 1912 и 1913 гг. не могли развеять эту иллюзию. Однако те мелкие конфликты стали предвестником разрушительного столкновения.

Сегодня тень ядерного оружия, казалось бы, удерживает от повторения этого сценария. У человечества достаточно ядерных боеголовок, чтобы уничтожить миллиард жизней, и этот ужасающий факт, как утверждают многие, не даёт конфликтам великих держав перерасти в полномасштабную войну. Идея о том, что военные технологии настолько изменили динамику конфликта, что войны стали невообразимы, отнюдь не нова. В 1899 г. в книге Is War Now Impossible? (в русском издании 1898 г.: «Будущая война и её экономические последствия» – прим. ред.) русский финансист и военный теоретик польского происхождения Иван Блиох отмечал: повышение смертоносности оружия означает, что скоро воевать вообще не придётся. В 1938 г. – за год до нападения Гитлера на Польшу и за несколько лет до начала серьёзных ядерных разработок – американская пацифистка Лола Мэверик Ллойд предупреждала: «Новые чудеса науки и техники позволят нам привнести в мир некую долю единства; если наше поколение не использует их ради созидания, они пойдут на разрушение мира и всей цивилизации в результате новой ужасающей войны».

Возможно, ядерное оружие действительно обладает большим сдерживающим потенциалом, чем предыдущие военные инновации, но это оружие дало и новые возможности, из-за которых страны могут оказаться втянутыми в катастрофический конфликт. Например, в Соединённых Штатах ракеты находятся в статусе «запуск по сигналу предупреждения», то есть при получении данных о начале ракетной атаки противника. Такой подход безопаснее, чем упреждающий удар (когда информации о готовящейся атаке противника достаточно, чтобы вызвать удар США). Но если ядерное оружие находится в постоянной боевой готовности, существует риск случайного запуска из-за человеческой ошибки или технического сбоя.

Маленькая большая война

События последнего времени не говорят о спаде войн в целом. А как обстоит дело с войнами между великими державами? Историк Джон Льюис Гэддис назвал период после 1945 г. «долгим миром». Благодаря сдерживающему воздействию ядерного оружия и глобальной системе международных организаций великие державы стараются избежать повторения катастрофы двух мировых войн. Вручение Нобелевской премии мира Евросоюзу в 2012 г. стало признанием именно этого достижения.

Действительно, Третьей мировой войны не было. Но это не означает, что для великих держав наступила эпоха мира. Мировые войны прошлого столетия – плохой пример для сравнения, поскольку они не похожи на предшествовавшие им конфликты между великими державами. Война Франции и Австрии длилась менее трёх месяцев, война между Австрией и Пруссией в 1866 г. – чуть больше месяца. Число погибших не превышало 50 тыс. человек. Франко-прусская война 1870–1871 гг., заложившая фундамент для объединения Германской империи, продлилась менее года и унесла жизни около 200 тыс. солдат. Мировые войны по масштабам кардинально отличались от этих конфликтов. Первая мировая продолжалась более четырёх лет, погибли почти 9 миллионов солдат. Вторая мировая – шесть лет, на полях сражений погибли более 16 миллионов человек.

Иными словами, две мировые войны существенно изменили наше представление о том, что такое война. Эксперты и политики считают подобные конфликты симптомами войны. Но это не так. Большинство войн относительно короткие и продолжаются менее шести месяцев. Военные потери составляют около 50 человек в день. Эти цифры теряются в сравнении с потерями Первой (более 5 тыс. человек в день) и Второй (более 7 тыс. человек в день) мировых войн. На самом деле, если исключить эти два конфликта, уровень военных потерь с середины XIX века и до 1914 г. сопоставим с десятилетиями после 1945 года.

После 1945 г. между великими державами произошло несколько войн. Но их не признают таковыми, потому что они не похожи на две мировые войны. К ним можно отнести Корейскую войну, в которой Соединённым Штатам противостояли силы Китая и Советского Союза, а также войну во Вьетнаме, где США вновь столкнулись с Китаем. В обоих случаях крупные державы вступали в прямое противостояние.

Список последних конфликтов великих держав значительно увеличится, если включить в него прокси-войны. От американской поддержки моджахедов, воевавших против советских войск в Афганистане во время холодной войны, до соперничества в Сирии и на Украине – крупные державы постоянно, хотя и опосредованно, ведут борьбу друг с другом. Аутсорсинг живой силы – отнюдь не изобретение последних лет, а скорее норма для конфликтов великих держав. Вспомните наступление наполеоновской армии на Россию в 1812 году. С продвижением на восток «великая армия» теряла силы. Мало известен тот факт, что в 400-тысячной армии было не так много французов. Иностранные солдаты – как наёмники, так и рекруты с завоёванных территорий, – составляли большую часть войск, направившихся в Россию. (Многие из них быстро утомились от маршировки в летнюю жару, покинули коалицию, и наполеоновские войска уменьшились почти вдвое, не пройдя и четверти пути.) Тем не менее, опираясь на иностранцев, Наполеон смог возложить бремя кампании не на французов. «Французам грех на меня жаловаться: чтобы спасти их, я пожертвовал немцами и поляками», – якобы говорил Наполеон австрийскому дипломату Клеменсу фон Меттерниху.

Проще говоря, большинство вооружённых конфликтов, в том числе между великими державами, не похожи на Первую и Вторую мировые войны. Мы не пытаемся приуменьшить значение двух этих войн. Понимание того, как они произошли, поможет избежать будущих конфликтов или, по крайней мере, ограничить их масштаб. Но чтобы определить, сократилось ли число войн между великими державами, нужно чёткое, концептуальное понимание того, что такое война.

Необходимо признать: Первая и Вторая мировые войны были беспрецедентными по масштабу, но не последними конфликтами этого типа. Государства не стали вести себя лучше. Кажущийся спад смертоносности войн на самом деле маскирует агрессивное поведение.

Рано праздновать

Идея о том, что война – это нечто, связанное с прошлым, не просто ошибочна. Она ведёт к опасному триумфализму. Предполагаемое сокращение войн не означает, что им на смену пришёл мир. Граждане Сальвадора, Гватемалы, Гондураса и Венесуэлы будут возражать, если их страны назовут мирными, хотя формально ни одна из них не находится в состоянии войны. Как отмечал социолог Йохан Гальтунг, реальный, или «позитивный», мир подразумевает элементы активной вовлечённости и сотрудничества. Хотя глобализация после окончания холодной войны связала сообщества, некоторые проблемы ещё сохранились. После падения Берлинской стены в мире оставалось менее 10 пограничных стен. Сегодня их более 70, в том числе строящаяся на границе США и Мексики, а также разделяющие Венгрию и Сербию, Ботсвану и Зимбабве.

Даже когда войны заканчиваются, сохраняется определённая настороженность. Возьмём, к примеру, гражданские войны, которые сегодня обычно завершаются мирными соглашениями. Некоторые, как в Колумбии в 2016 г., являются подробными, амбициозными документами, превышающими 300 страниц, выходящими за рамки стандартного процесса разоружения и описывающими земельную реформу, борьбу с наркотиками и права женщин. Однако гражданские войны, завершившиеся мирным соглашением, как правило, вновь вспыхивают и перерастают в вооружённый конфликт даже быстрее, чем те, которые закончились при отсутствии мирных договорённостей. Часто то, что кажется упорядоченным завершением конфликта, на самом деле просто возможность для воюющих сторон перегруппироваться и найти ресурсы для возобновления боевых действий.

Следовательно, во времена, когда человечество вооружено до зубов, стоит сомневаться в том, что наступил мир во всём мире. Сегодня глобальные военные расходы выше, чем в поздние годы холодной войны, даже с учётом инфляции. Поскольку современные государства не сложили оружие, можно предположить, что они не стали более цивилизованными или мирными, просто эффективно работает сдерживание. Тогда возникает та же угроза, что и с ядерным оружием: сдерживание может сработать, а может и провалиться.

Страх – это хорошо

Однако самая большая угроза связана не с ошибочным ощущением прогресса, а с самонадеянностью. Судья Верховного суда США Рут Бейдер Гинсбург, правда, по другому поводу, использовала очень яркую метафору – «выбрасывать зонт во время дождя только потому, что под ним сухо». В период опосредованных войн Соединённых Штатов и России в Сирии и на Украине, нарастания напряжённости между США и Ираном, а также агрессивного поведения Китая недооценка рисков будущей войны может привести к фатальным ошибкам. Новые технологии, включая беспилотники, кибероружие, повышают угрозу, поскольку нет понимания того, как государства должны реагировать на их применение.

В первую очередь уверенность в том, что войны идут на спад, заставит государства недооценивать опасность и скорость эскалации конфликтов. Последствия могут быть катастрофическими. И не в первый раз: европейские державы, начавшие Первую мировую, были настроены на ограниченную превентивную войну, но стали заложниками региональной конфронтации. Историк Алан Джон Тейлор подчёркивал: «Любая война между великими державами начинается как превентивная, а не как завоевательная».

Из-за ложного ощущения безопасности сегодняшние лидеры могут повторить те же ошибки. Опасность особенно велика в эпоху лидеров-популистов, которые игнорируют советы экспертов – дипломатов, спецслужб и научного сообщества. Для них важнее резонанс. Непостоянство действий Госдепартамента и пренебрежительное отношение Дональда Трампа к спецслужбам – лишь два примера глобального тренда. Долгосрочные последствия такого поведения могут оказаться глубокими. Часто повторяемое утверждение, что войны идут на спад, станет ошибочным пророчеством – увлёкшись агрессивной риторикой, демонстрацией военной мощи и контрпродуктивным возведением стен, политические лидеры увеличат риск войн.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2019 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США. Весь мир > Армия, полиция. Медицина > globalaffairs.ru, 5 марта 2020 > № 3325412 Таниша Фазал, Пол Поуст

ПРЕВЫШЕ ВЕЛИКИХ СИЛ

ДАНИЕЛ БАЙМАН

Профессор Школы внешнеполитической службы Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Института Брукингса.

КЕННЕТ ПОЛЛАК

Научный сотрудник Американского института предпринимательства.

КАК ЛИЧНОСТИ ПО-ПРЕЖНЕМУ ОПРЕДЕЛЯЮТ ИСТОРИЮ

История обычно излагалась как жизнь великих людей. Считалось, что Юлий Цезарь, Фридрих Великий, Джордж Вашингтон, Наполеон Бонапарт, Адольф Гитлер, Мао Цзэдун – славные и печально известные лидеры – определяли ход событий. Потом стало модно рассказывать те же самые истории с точки зрения зависимости происходящего от структурных сил: в ход шли приблизительный расчет национальной мощи, экономическая взаимозависимость или идеологические течения. Лидеров начали рассматривать лишь как средство для проявления других, более важных факторов. Их личные особенности и пристрастия перестали иметь значение. Главными стали не великие мужчины и женщины, а великие силы.

В 1959 г. в книге «Человек, государство и война» политолог Кеннет Уолтц обосновал этот новый подход. Он утверждал, что концентрация на личности лидера и человеческой природе мало что дает, когда речь идет о глобальной политике. Нужно детально изучать международную систему и распределение сил в ней. В разгар холодной войны Уолтц заявлял: не важно, кто сидит в Белом доме (Дуайт Эйзенхауэр или Эдлай Стивенсон) и в Кремле (Иосиф Сталин или Никита Хрущёв), США и Советский Союз будут преследовать те же интересы, создавать те же альянсы и действовать так, как им диктует соперничество холодной войны.

В академической среде с готовностью приняли «структуралистский дух времени» и в следующие десятилетия преуменьшали роль лидера, хотя некоторые теоретики включали в число факторов, влияющих на международную систему, типы режимов, институты и идеи. Сегодня, когда определяющую роль в мире играют безличные силы, подобный подход кажется оправданным. Еще несколько десятилетий назад невозможно было представить те изменения, которые за эти годы претерпели экономика, технологии и политика. Развитие средств коммуникации и транспорта, изменение климата, культурных ценностей, образования и медицины фундаментально преобразовали отношения между людьми в сообществах и на планете в целом. Информационная революция дала супервозможности индивидууму и государству и столкнула их друг с другом. Одновременно происходит перераспределение сил в международной системе: эра однополярного американского превосходства, пришедшая на смену холодной войне, закончилась, формируется непредсказуемая многополярность. Именно эти безличные чудовища сеют хаос сегодня в мире.

Структурные факторы и технологические изменения, безусловно, определяют поведение государств, но это не единственный элемент мозаики. Даже сегодня лидеры способны управлять, направлять или противодействовать силам международной политики. А значит, есть мужчины и женщины, которые определяют путь своих государств. Их влияние может быть благоприятным или разрушительным, но личность лидера нельзя сбрасывать со счетов.

Революционеры

Фактический правитель Саудовской Аравии, наследный принц Мохаммед бин Салман – самый яркий пример лидера, который бросает вызов факторам внутренней и внешней политики и таким образом определяет их – будь то на благо или во вред. На протяжении десятилетий изменения в Саудовской Аравии происходили очень медленно. Например, вопрос о том, можно ли женщинам водить машину, обсуждался с 1990 года. Саудовские руководители правили коллективно, поэтому все политические трансформации нужно было согласовывать со всеми ветвями разросшейся королевской семьи и с религиозным истеблишментом. Правящая элита уже давно говорила о необходимости фундаментальных реформ, но ничего не предпринимала из-за консервативного духовенства, мощных экономических интересов и ориентированной на консенсус политической культуры.

Потом появился Мохаммед бин Салман, который намерен модернизировать экономику Саудовской Аравии и общество (но не политическую систему). Он начал секуляризацию общества, затеяв пересмотр традиционной системы образования, и приступил к экономическим реформам. Как и предыдущее поколение авторитарных модернизаторов – Бенито Муссолини в Италии, Кемаль Ататюрк в Турции, Иосиф Сталин в СССР и шах Мохаммед Реза Пехлеви в Иране, – он вознамерился перетащить страну в новый век, и число жертв его не волнует. Добьется ли наследный принц успеха – неизвестно, но в любом случае он переломил логику саудовской политики и сделал ставку на далеко идущие реформы.

Во внешней политике Мохаммед бин Салман также нарушил многолетнюю традицию. С 1953 по 2015 гг. при королях Сауде, Фейсале, Халиде, Фахде и Абдалле Саудовская Аравия играла скромную роль на международной арене. В защите своих интересов она полагалась на других, прежде всего на Соединенные Штаты и лишь время от времени прибегала к «дипломатии чековой книжки». Эр-Рияд редко вел войны, а если это все же случалось, то действовал на вторых ролях. Разногласия с арабскими союзниками тщательно скрывались, зато публично поддерживалась линия США. Наследный принц бин Салман предложил радикально иной курс. Захват в заложники премьера Ливана, чтобы вынудить его уйти в отставку, вмешательство в гражданскую войну в Йемене, изоляция Катара, убийство саудовского диссидента Джамаля Хашогги в Турции, сближение с Китаем и Россией, угроза разработки ядерного оружия, тайный альянс с Израилем против палестинцев – вот впечатляющий список отклонений от прежней политики. В меняющихся международных обстоятельствах некоторые из этих шагов объяснимы, но важно другое: Мохаммед бин Салман последовательно выбирает более радикальные варианты, чем предполагается внешнеполитическими факторами.

Представим, что могло случиться, если бы система работала традиционным образом. В 2017 г. король Салман, занявший трон за два года до этого, отстранил тогдашнего наследного принца, своего племянника Мохаммеда бин Наифа и передал полномочия Мохаммеду бин Салману, одному из своих младших сыновей. Бин Наиф был партнером США в борьбе с терроризмом, представителем истеблишмента и сторонником стабильности. Его назначение наследным принцем должно было успокоить элиту: король Салман не поведет страну в кардинально ином направлении. Трудно представить, что бин Наиф мог бы бросить вызов духовенству и начать рискованные гамбиты в арабском мире. А Мохаммед бин Салман – благодаря сочетанию амбиций, собственного видения, эгоцентризма, готовности к рискам и решимости – сделал именно это.

Таких революционеров, действующих сверху, немного. Но если они появляются, то ведут к преобразованиям. Сталин превратил Советский Союз в индустриальную державу ценой жизни десятков миллионов людей. Мао попытался совершить нечто подобное в Китае, объединив страну и уничтожив традиционную элиту, но жертвами стали миллионы. Его преемник Дэн Сяопин вновь трансформировал страну, отказавшись от экономической модели Мао и обеспечив невероятный подъем Китая.

Вершители

Главный соперник Мохаммеда бин Салмана на другом берегу Персидского залива – лидер иного толка, но пользующийся огромным влиянием. Аятолла Али Хаменеи, высший руководитель Ирана – осторожный пожилой мужчина. Если бин Салман бросил вызов безличным силам традиционной внутренней и внешней политики Саудовской Аравии, то Хаменеи находится на перекрестке иранской внутренней политики и международных факторов влияния и «регулирует движение», как считает нужным.

Если допустить некоторое упрощение, то можно сказать, что сегодня иранская политика – борьба двух лагерей. Группа реформаторов-прагматиков стремится пересмотреть внешнеполитический и экономический курс в соответствии с нуждами иранского народа. Их подход – естественный ответ на ситуацию, в которой оказался Иран: богатая ресурсами страна влачит жалкое существование из-за собственного агрессивного поведения. Оппонентами прагматиков являются ортодоксы, выступающие за продолжение агрессии за границей и репрессий дома, эта группа доминирует во внутриполитической системе Ирана. Она в основном руководствуется персидским национализмом и революционным духом, а не трезвым расчетом того, как обеспечить рост иранской экономики и прекратить дипломатическую изоляцию.

Хаменеи находится в центре этой структуры. Он соизмеряет международное давление, толкающее Иран в сторону реформаторов и прагматиков, и внутреннее давление сторонников жесткой линии. Когда безличные силы находятся в некоем равновесии, Хаменеи получает возможность выбирать решение конкретной проблемы. Иногда он становится на сторону ортодоксов – например, активно поддерживая вооруженные формирования в Ираке, Сирии и Йемене. А иногда на сторону прагматиков. Так, в 2015 г. он пошел на ядерную сделку, которая сулила возрождение иранской экономики благодаря международной торговле в обмен на ограничение ядерной программы Тегерана.

То, что иранский лидер будет действовать именно так, вполне можно было предсказать. После смерти аятоллы Рухоллы Хомейни в 1989 г. главным кандидатом на высший пост был Мохаммед-Реза Гольпайгани. Кто бы ни стал преемником, ему пришлось бы принять общие контуры революционных рамок, очерченных Хомейни, но за пределами этих руководящих принципов оставалось еще множество нерешенных вопросов. По сравнению с Хаменеи Гольпайгани был более традиционным консерватором, скептически относился к так называемой социальной толерантности (например, разрешению музыки на радио и телевидении) и был менее революционным во внешнеполитических взглядах. В итоге революционная легитимность восторжествовала, и муллы – с благословения Хомейни – выбрали Хаменеи.

Как бы правил страной Гольпайгани? Учитывая его предпочтения, он, вероятно, в большей степени отклонялся бы в сторону социального консерватизма и в меньшей – в сторону агрессивной внешней политики. Скорее всего, он бы ограничил роль духовенства в политике, поскольку придерживался традиционного взгляда: религиозные лидеры должны заниматься вопросами морали. При таком сценарии Иран после 1989 г. сосредоточился бы на укреплении общественных нравов, а не на разжигании конфликтов за границей. Но место Хомейни занял Хаменеи, и именно он стал делать выбор между противоборствующими лагерями в иранской политике.

Хаменеи – самый яркий пример лидера, принимающего окончательное решение, какое течение возглавить, когда безличные силы находятся в конфликте. Но он такой не один. В других обстоятельствах ту же роль играет канцлер Германии Ангела Меркель. Во время кризиса в еврозоне международные экономические силы вынуждали Германию действовать на опережение в отношении Греции и других партнеров. Однако Меркель выбрала более консервативный путь, что соответствовало внутриполитической ситуации в Германии, но в итоге это затянуло кризис. В то же время в вопросе о беженцах она в соответствии с либеральными международными нормами приняла сотни тысяч сирийцев, несмотря на то, что политики в Германии и остальной Европе выступали против подобной благотворительности. Другой канцлер, скорее всего, принял бы другие решения. Политик, занимавший в то время в Германии пост номер два, вице-канцлер Зигмар Габриэль, предлагал более щедрый подход в отношении Греции, а в вопросе о беженцах ссылался на внутреннюю напряженность и предлагал ограничить приток иностранцев.

Мастера выживания

Башар Асад и Николас Мадуро – явные представители этого типа. Когда речь заходит о президентах Сирии и Венесуэлы, многие хотели бы видеть их отстраненными от власти или даже мертвыми. Оставаясь живыми и сохраняя посты, они ставят под угрозу интересы своих стран.

Сирия и Венесуэла – терпящие бедствие государства, охваченные внутренними конфликтами, страдающие от голода, теряющие население и оказавшиеся под влиянием иностранных держав. Дело не в мощи или международной позиции Сирии и Венесуэлы. Причиной стал ужасающий раскол во внутренней политике, хотя можно было принять меры, чтобы остановить катастрофу. Уход Мадуро принес бы облегчение Венесуэле, а уход Асада позволил бы достичь компромисса и прекратить гражданскую войну в Сирии.

Конечно, все не так просто. Многие представители венесуэльской элиты, особенно военные, не хотят свержения Мадуро, а многие меньшинства в Сирии, включая общину алавитов, к которой относится и правящая семья, не хотят, чтобы Асад покидал свой пост. В то же время очевидно, что венесуэльскую оппозицию и США вынудил действовать сам Мадуро: если бы он бежал на какой-нибудь остров в Карибском море, конфликт было бы проще урегулировать. Точно так же иранцы и русские неоднократно давали понять Соединенным Штатам, что готовы пожертвовать Асадом, если их собственные интересы – и интересы алавитов – будут защищены. Если бы на Асада напал убийца или он оказался в вынужденном отпуске во время визита в Тегеран, новый лидер мог бы пойти на уступки оппозиции и заложить основы для переговоров о мирном урегулировании. Тем не менее и Мадуро и Асад остаются у власти, несмотря на внутриполитическое и международное давление, а их страны мучаются в ненужной агонии.

Многие усмехнутся, услышав этот аргумент, и скажут, что мощные безличные силы – безжалостная внутренняя политика в стране, охваченной гражданской войной, и естественное желание режима выжить – делают невозможным добровольный уход лидера в отставку. Но давайте вспомним президента ЮАР Фредерика де Клерка, который поступил именно так. У де Клерка были основания бороться за сохранение апартеида, как делали его предшественники. Когда де Клерк стал президентом, архиепископ Десмонд Туту, известный борец против апартеида, заявил, что смена власти – это «бессмысленная чехарда». Если бы де Клерк продолжал придерживаться политики апартеида, ЮАР, скорее всего, еще глубже погрузилась бы в расовое насилие или гражданскую войну, как Сирия и Венесуэла сегодня. Однако де Клерк поступил иначе: отказался от апартеида, позволил провести свободные выборы в 1994 г. и, проиграв, отдал власть. Ситуация предполагала, что де Клерк будет бороться за сохранение системы апартеида, но он понимал необходимость избежать гражданской войны и дать стране возможность войти в число цивилизованных государств.

Оппортунисты

Удача сопутствует храбрым, и некоторые лидеры умеют пользоваться любой предоставленной возможностью. Президент России Владимир Путин – пример того, как лидер может превратить относительно слабую позицию в более сильную. В 1999 г. Путин сменил Сергея Степашина на посту премьер-министра, став пятым председателем правительства за два года. Мало кто ожидал, что креатура российской политической системы кардинально изменит ситуацию, но уже через несколько недель он начал активную кампанию в Чечне, справедливо посчитав, что бескомпромиссная борьба принесет ему популярность. Вскоре он сменил Бориса Ельцина на посту президента.

Политика Путина резко контрастировала с действиями предшественников. Ельцин и его премьеры в основном приспосабливались к политике Запада: скрепя сердце приняли интервенцию НАТО на Балканах, признали военную слабость страны и отказались от старых друзей, включая Сирию. Путин предложил нечто новое. Опасаясь, что некоторые бывшие республики СССР слишком сблизятся с Западом, он поддержал сепаратистские движения в Грузии и на Украине и аннексировал Крым. Затем он оказал помощь Асаду ограниченной военной операцией, которая была призвана продемонстрировать мощь России. Кроме того, начал содействовать одной из сторон конфликта в Ливии. Путин решил рискнуть и встал на сторону кандидата в президенты Дональда Трампа, чтобы усилить политическую поляризацию в США и других западных странах. Трудно представить, что все это пункты долгосрочного плана. Скорее, Путин продемонстрировал свое мастерство во внутренней и внешней политике, используя любую возможность, которую давали ему противники.

Другой безликий бюрократ, пришедший к власти после Ельцина, тоже мог бы изменить курс. Из-за слабости России за рубежом и экономического краха у режима Ельцина осталось мало сторонников. Но изменения были бы умеренными, с меньшим упором на авантюризм во внешней политике. Степашин, например, не хотел возобновлять войну в Чечне, в итоге он присоединился к партии, выступающей за укрепление связей с США и даже вступление России в Евросоюз. Путин, напротив, был склонен проявлять гордость, цинизм, национализм в сочетании с готовностью рисковать, в итоге он смог бросить вызов Западу, когда многие эксперты считали его страну слабой.

Эгоисты

«Государство – это я». Фраза, приписываемая Людовику XIV, казалось бы, относится к ушедшей эпохе, когда государство отражало славу одного человека. Но президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, доминирующий в политике страны уже почти 20 лет, демонстрирует, как эгоизм определяет внешнюю политику. На протяжении десятилетий различные турецкие режимы продвигали сложный набор интересов страны одними и теми же способами: старались не участвовать в конфликтах на Ближнем Востоке, дружили с НАТО и США, позиционировали Турцию как светское, прозападное государство, заслуживающее членства в ЕС. В начале нынешнего века Турция, казалось, стала еще более стабильной и вестернизированной, отказавшись от доминирования военных. Страна, долгое время поддерживавшаяся дружественные отношения с Западом, вступила на путь демократии и трансформировалась в нормальное европейское государство с сильными институтами.

У Эрдогана были другие планы. После того как он стал премьер-министром в 2003 г., политика Турции постоянно совершала резкие развороты. Режим поддерживал курдов, а потом преследовал их; сотрудничал с Асадом, пытался его свергнуть и снова сотрудничал; отталкивал Россию и снова раскрывал объятия; дружил с Израилем и осуждал его. Во внутренней политике Эрдоган приостановил демократические реформы и ужесточил репрессии.

Отчасти такие кульбиты могут быть связаны с оппортунизмом и реальной политикой, но прежде всего они отражают личные обиды Эрдогана и его стремление к славе. В 2010 г. атака Израиля на флотилию, пытавшуюся прорвать блокаду сектора Газа, привела к гибели 10 турецких моряков на судне Mavi Marmara. Несмотря на многолетнее тесное стратегическое сотрудничество Турции и Израиля, Эрдоган потребовал извинений, отозвал турецкого посла из Израиля и сблизился с ХАМАС. Спустя год он воспринял подавление демонстраций в Сирии как еще одно оскорбление, поскольку обещал умерить пыл Асада. В результате Эрдоган поддержал сирийскую оппозицию. Проанализировав заявления турецкого политика, исследователи Айлин Горенер и Мельтем Укал пришли к выводу, что он верит в свое умение контролировать события, не доверяет другим, видит мир в черно-белом цвете, сверхчувствителен к критике и неспособен сосредоточиться на реализации заявленного курса. Эрдоган убежден, что только он в состоянии спасти Турцию от врагов.

Альтернативный лидер, даже если бы ему удалось создать аналогичную антизападную коалицию, скорее всего, проводил бы совершенно другую внешнюю политику. Даже члены партии Эрдогана не соглашались с ним по курдскому, сирийскому и другим вопросам. Если бы один из них пришел к власти, вероятно, он тоже отдал бы приоритет Ближнему Востоку и дистанцировался от Европы, но вряд ли он действовал бы настолько хаотично и до такой степени персонализировал политику. Более прагматичный лидер быстрее нанес бы удар по «Исламскому государству» (ИГИЛ, запрещено в России. – Ред.) в отличие от Эрдогана, который годами позволял группировке использовать Турцию как перевалочный пункт на пути джихадистов в Сирию. Кроме того, он мог бы сотрудничать с Саудовской Аравией и другими противниками Асада или даже добиться сделки с сирийским диктатором.

Иногда эгоисты доходят до абсурда и приводят свои страны к катастрофе. Иди Амин, захвативший власть в Уганде в результате переворота в 1971 г., добавлял к своему имени все новые и новые титулы – Его превосходительство пожизненный президент, фельдмаршал Аль-Хаджи доктор Иди Амин, кавалер орденов «Крест Виктории», «Военный крест» и ордена «За боевые заслуги». Внешняя политика Уганды постоянно менялась: страна занимала то прозападную, то произраильскую позицию, то сближалась с Советским Союзом и ливийским лидером Муамаром Каддафи или открыто поддерживала террористов. Амин выслал из Уганды азиатское меньшинство и убил сотни тысяч представителей других этнических групп. Число сторонников Амина постоянно уменьшалось, он винил в проблемах своей страны Танзанию и в 1978 г. совершил вторжение. Танзания перешла в контрнаступление, Амин бежал.

Пассивы и активы

Некоторые лидеры тянут свою страну или дело назад, уменьшая их эффективность из-за собственной слабости. На бумаге у Аймана аз-Завахири как у главы террористической группировки – отличное резюме. Журналист Лоуренс Райт выяснил, что свою первую террористическую ячейку аз-Завахири создал в 1966 г. – в возрасте 15 лет – для атаки против египетского режима. Потом он провел несколько лет в египетских тюрьмах, перебрался в Пакистан, помогал бороться с советскими войсками в Афганистане и поддержал Усаму бин Ладена, когда в 1988 г. в Пакистане была создана «Аль-Каида». Поэтому, когда американцы уничтожили бин Ладена в 2011 г., аз-Завахири был очевидным кандидатом на пост лидера террористической организации.

Но при аз-Завахири звезда «Аль-Каиды» закатилась. Падение светских авторитарных режимов, в том числе президента Египта Хосни Мубарака, и гражданские войны в странах арабского мира предоставили уникальную возможность ведущей организации джихадистов. Однако в центре событий оказалась другая группировка – ИГИЛ. Бин Ладен пытался сгладить разногласия в движении, а аз-Завахири только усугублял их, в частности публично осуждая своих конкурентов. В нравоучительных заявлениях аз-Завахири проявлялись властность и нетерпимость к критике. Встречавшиеся с бин Ладеном описывали его как харизматичного лидера. Об аз-Завахири ничего подобного не говорили. При нем «Аль-Каида» стагнировала, за 10 лет организация не провела ни одной атаки на Западе, ее члены отдавали приоритет местным задачам в ущерб глобальным целям джихада.

США охотились на аз-Завахири с середины 1990-х годов. Представим, как развивались бы события, если бы его удалось поймать или ликвидировать. Преемник попытался бы повысить привлекательность организации, проявив себя как воин джихада. Возможно, «Аль-Каида» больше походила бы на ИГИЛ: вышла бы из тени, проводила больше атак на Западе, участвовала в громких акциях, например, обезглавливании заложников. Или новый лидер мог бы отказаться от глобальной повестки, сконцентрировавшись на местных и региональных задачах, которые больше интересовали членов «Аль-Каиды». Но вряд ли он вел бы себя, как аз-Завахири: выступал со скучными речами, пока ИГИЛ выходит на лидирующие позиции.

Другие лидеры пытаются прыгнуть выше головы. Яркий пример – шейх Мохаммед бин Заид, наследный принц Абу-Даби и фактический лидер Объединенных Арабских Эмиратов. Когда-то внешняя политика страны заключалась в том, чтобы не поднимать головы и становиться богаче, следуя за Саудовской Аравией. Население ОАЭ – около 10 млн (только десятая часть из них – граждане ОАЭ), но Мохаммед бин Заид решил изменить Ближний Восток. Он помог организовать переворот в Египте в 2013 г., вмешался в ситуацию в Йемене, чтобы остановить хуситов, продвигал блокаду Катара и поддержал одного из военных командиров в Ливии, который сегодня находится уже на подступах к Триполи. Благодаря военным реформам бин Заида войска ОАЭ продемонстрировали неожиданную компетентность в Йемене. На некоторое время ОАЭ стали доминирующим игроком в стране. Мохаммеду бин Заиду удалось использовать богатство своей страны и военные возможности, чтобы увеличить влияние ОАЭ в хаотичном регионе.

Люди прежде всего

Личность – это, конечно, еще не все. У страны есть национальные интересы, внутренняя политика, бюрократия и другие силы, которые могут играть существенную, даже доминирующую роль в формировании внешней политики. Но можно с легкостью использовать термины «национальные интересы», «внутренняя политика», «сопротивление бюрократии», не осознавая, как лидеры создают, направляют и эксплуатируют эти факторы.

Остановимся на взаимодействии лидеров с институтами. Если бы Саудовская Аравия была зрелой либеральной демократией, Мохаммеду бин Салману было бы сложно фундаментально переориентировать страну. В автократиях, где по определению отсутствует демократическая система сдержек и противовесов, лидерам проще доминировать в принятии решений. Но в автократиях могут появляться слабые лидеры, которые будут отражать импульсы бюрократии, военных или правящей элиты. Президент Алжира Абдель Азиз Бутефлика оставался у власти, находясь практически в коме, и ушел в отставку только в 82 года, потому что был удобной фигурой для политической элиты страны. В то же время лидеры вроде Путина и Эрдогана могут появиться в более плюралистичной системе и подчинить ее своей воле.

Даже зрелые либеральные демократии не защищены от харизмы доминирующей личности. Сегодня президента США Франклина Рузвельта считают практически полубогом, но в свое время его осуждали за самоуверенность и диктаторские замашки, включая попытки повлиять на состав Верховного суда, чтобы внедрить практически социалистическую экономическую политику. Еще до атаки на Пёрл-Харбор Рузвельт сформировал настроение общества: он перевооружил страну, предложил военную помощь Великобритании и подтолкнул Японию к удару – в итоге Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну. Рузвельт перекроил американские институты, чтобы они ему не мешали, использовав экономическую политику для расширения полномочий федерального правительства и войну, чтобы заложить основы для будущего глобального военного доминирования страны. Как писал философ Ральф Уолдо Эмерсон, «институт – это удлиненная тень одного человека».

Трамп по-своему тоже продемонстрировал скудость институтов. Рузвельт увещевал, направлял и формировал американские институты, Трамп блокировал и подрывал их – во многом из-за собственного эго и предрассудков. Да, американская бюрократия спасла президента от проявления наихудших инстинктов – например, отговорила от вывода войск из Сирии и выхода из НАТО. Однако вопреки советам помощников, приоритетам собственной партии и даже собственным политическим интересам Трамп кардинально изменил внешнеполитический курс США. Он отверг Парижское соглашение по климату и Транстихоокеанское партнерство, вышел из иранской ядерной сделки, повысил пошлины для китайских товаров, поддерживал крайне правых кандидатов на выборах в Европе и перенес в Иерусалим американское посольство в Израиле. Во внутренней политике Трамп доказал, что некоторые американские политические традиции – например, не нанимать родственников, чураться коррупции, раскрывать личные финансы, не угрожать арестом своим оппонентам и быстро заполнять ключевые позиции в администрации – бессильны против тарана. Его президентство характеризуется безрассудством и хаосом, и это отнюдь не продуманный план.

Лидеры могут подняться выше институтов, норм, системных сил и традиций внутренней политики и в итоге сделать свои страны сильнее или слабее, чем они могли бы быть. Лидеры могут создавать новых врагов или друзей, ослаблять или укреплять альянсы, пренебрегать нормами или рисковать, вместо того чтобы проявлять осторожность. Они могут фундаментально изменить национальные устремления и перевернуть стратегию государства.

Отто фон Бисмарк сделал Германию мирной державой, опорой европейского статус-кво, кайзер Вильгельм превратил Германию в величайшую угрозу европейской стабильности и главную зачинщицу Первой мировой войны.

Если учитывать роль личности, политика становится менее определенной и более непредсказуемой, чем в простых моделях международных отношений. В хорошие времена такой подход заставляет проявлять осторожность, потому что один человек не в том месте и не в то время может повести страну по опасному пути. В тяжёлые времена вера в силу лидера становится источником надежды. Лидеры действительно могут сделать мир более опасным, но они также способны сделать его более стабильным и процветающим. В условиях демократии это означает, что выбор лидера – тяжелая задача, но это то, что следует только приветствовать.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 марта 2020 > № 3325410 Даниел Байман, Кеннет Поллак

Россия наращивает свои силы в Сирии

Сообщается об активизации военных поставок в Сирию из России.

Указывается, что в последние дни на авиабазе Хмеймим совершили посадку минимум 12 военных транспортных самолетов. А через пролив Босфора за шесть дней прошли пять боевых российских судов. Среди них находились три больших десантных судна, и прежде всего - «Орск», способный разместить на своем борту 20 танков и 50 грузовиков или 45 бронетранспортеров, а также 400 солдат. В порт Тартус направились «Новочеркасск» и «Цезарь Куников».

Поставки вооружений быстро сказались на обстановке на фронте, сирийцам удалось отразить новую мощную атаку на Серакиб, в ходе ее были уничтожены более 150 джихадистов.

Агентство «Reuters» cообщило, что Анкара усилила сопровождение российских кораблей, теперь их провожают три патрульных катера и вертолет. Наблюдатели отмечают, что они не смогли проследить полеты всей российской военной авиации, которая направлялась на базу в Хмеймиме, оборону, которой значительно укрепили.

Тем временем сирийская разведка информирует о прибытие в Идлиб «должностных лиц» из США, пишет сирийское арабское информационное агентство САНА. Предполагается, что американцы оценивают ситуацию на фронте, чтобы решить, какую поддержку можно оказать Анкаре.

Николай Иванов

ХОЛОДНЫЙ МИР БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

АНДРЕЙ ФРОЛОВ

Кандидат исторических наук, главный редактор журнала «Экспорт вооружений»

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Уразов А.М. Время перемен. Эволюция внешней политики США и Великобритании на Большом Ближнем Востоке в первые десятилетия холодной войны. М.: Издательство АСТ, 2019. – 416 с.: илл.

Автору этих строк в рамках своей деятельности приходится проводить мониторинг выходящей в России новой литературы, посвящённой военно-политическим вопросам, анализ которых проводится, в том числе, в историческом контексте периода холодной войны. Эта работа ведётся уже почти 10 лет и даёт возможность для анализа тенденций в сегменте актуальной научной литературы. И на этой основе позволим себе сделать вывод о том, что книг по военно-политической истории Ближнего Востока в период холодной войны в нашей стране, к сожалению, за эти годы вышло не так много. Особенно остро ситуация в отечественной историографии выглядит на фоне положения вещей в англосаксонском научном мире, где ведущие исследователи и аналитики постоянно обращаются к анализу внешнеполитического опыта начала холодной войны.

Возможно, это связано и с тем, что в России объективно снижается число профессиональных историков и политологов – специалистов по ближневосточному региону, о чём тоже неоднократно приходится слышать в совершенно различных аудиториях. Во-вторых, вопреки доминирующей на Западе тенденции российские аналитики всё меньше обращаются к исследованию эволюции политических явлений в регионе в историческом контексте, предпочитая анализ новейшей повестки. Всё это в совокупности вызывает повышенный интерес к любому новому специалисту в данной области, не говоря уже о новых фундаментальных работах и монографиях.

В этой связи не может не радовать выход в конце 2019 г. работы Алексея Уразова «Время перемен. Эволюция внешней политики США и Великобритании на Большом Ближнем Востоке в первые десятилетия холодной войны», изданной одним из крупнейших российских издательств АСТ. Это позволяет рассчитывать, что эта работа станет доступна не только специалистам по данному региону, а широкому кругу читателей по всей России.

Выбранная тема, без сомнения, также представляет практический интерес. Не секрет, что Большой Ближний Восток в последние годы вошёл в очередную фазу переформатирования регионального политического ландшафта, а многие актуальные военно-политические проблемы корнями уходят в историю середины ХХ века. Как и список основных участников этого мирового «минного поля». Автор сознательно ограничивает рамки исследования анализом внешнеполитического опыта США и Великобритании на территории «Большого Ближнего Востока» (ББВ), так как это «представляется чрезвычайно важным для понимая проблем современных международных отношений». При этом в контур исследования не вошло изучение проблематики арабо-израильского конфликта как отдельного трека внутрирегиональной конфессиональной и военной напряжённости.

Работа написана в рамках актуальной мировой научной и методологической повестки. Особую значимость этого факта подчёркивают исследовательские вопросы, которые ставит перед собой автор. Это изучение логики поведения Соединённых Штатов и Великобритании в регионе в попытках создать собственную гибкую модель безопасности; реакции элит этих стран на волну нестабильности, пришедшую из региона; динамику замещения в регионе Великобритании на США в рамках т.н. «особых отношений»; взаимозависимости экономических и политических интересов Вашингтона и Лондона и влияние нефтяного фактора, а также роли этих двух внерегиональных акторов в формировании региональной подсистемы международных отношений на территории ББВ.

Временные рамки работы ограничены периодом с середины 1950-х и по начало 1960-х годов. Это связано с тем, что, по мнению автора, именно в данный период западные державы предпринимают интенсивные попытки по созданию блоковой системы безопасности в регионе, который уже фактически был готов для старта длительного периода нестабильности после Суэцкого кризиса 1956 года. Это нижняя точка периодизации. Верхней границей служит Йеменская революция 1962 г. и последовавшая за ней гражданская война, которые привели к изменению политики США и Великобритании в регионе. Другим важным фактором, определившим верхнюю границу, стало отстранение от власти в Ираке в 1963 г. генерала Касема.

Монография состоит их четырёх глав. В первой рассматриваются логика поиска и создания США и Великобританией оптимальной модели региональной безопасности на ББВ в первой половине 1950-х годов. Во второй – внешнеполитические инициативы этих двух стран во время «затяжного ближневосточного кризиса 1956-1958 гг.» Третья глава рассматривает формирование новой внешнеполитической парадигмы в действиях США и Великобритания и условия формирования нового баланса сил в регионе на рубеже 1950-1960-х годов. Наконец, заключительная глава посвящена проблематике поиска США и Великобританией нового регионального статус-кво в начале 1960-х годов.

Приводимые в книге факты ещё раз убеждают в том, что ряд фундаментальных элементов в международной политике глобальных лидеров претерпевает лишь малые стилистические изменения. Так, в Египте в начале 1950-х гг. под эгидой Государственного департамента США был образован Совет по экономической поддержке, деятельность которого напрямую финансировалась бюджетом США. При этом из 250 тыс. долл. ежегодного финансирования около 15 тыс. долл. уходили на деятельность одного американского эксперта-сотрудника. Или же наблюдение о том, что после вступления в НАТО Турция стала рассматривать себя как «уполномоченного Запада» в решении принципиальных вопросов региона, чем и объяснялось её активно участие в инициативах Великобритании и США в регионе.

Интересно и наблюдение автора о том, что уже осенью 1952 г. в Вашингтоне стали осознавать, что революционный Египет и риторика арабского национализма – это качественно новое явление на Ближнем Востоке, хотя при этом ещё не являющийся коммунистическим. Нельзя не согласиться с весьма точным наблюдением автора о том, что лидеры Запада и Востока – США и СССР – раньше всех сумели уловить и сформулировать биполярную логику международных отношений, отражением чего США стал план Даллеса по созданию т.н. Северного яруса обороны. Британская политическая элита окончательно поняла, что мир перестал быть прежним, только пережив «шок Суэца», в ходе которого стало ясно, что в новых условиях биполярности действия Лондона должны быть скоординированы с Вашингтоном, а в рамках дуэта «особых отношений» Британии после 1956 г. было уготовано место второй скрипки. Вместе с тем, базируясь на вековом опыте колониального управления британские элиты были готовы выступить «проводником» Соединённых Штатов в мир Ближнего Востока и его специфических проблем. В этом контексте интересен и вывод о том, что именно у британских военных родилась идея о создании небольших и мобильных сил быстрого реагирования для проведения локальных операций. Как видим, идея оформилась и жива до настоящего времени.

В работе имеются и детали, интересные для исследователей истории мировой торговли оружием. Автор отмечает, что соглашение между Египтом и Чехословакией о поставке вооружений, заключённое в 1955 г., нарушило монопольное право стран Запада на снабжение региона оружием, хотя и открыло шлюзы для его дальнейшей стремительной милитаризации. С этим соглашением связан и ещё один примечательный момент, на который обратил внимание автор. Контракт стал серьёзным ударом по американским интересам в регионе, так как стал первой реальной попыткой проникновения туда Советского Союза, причём не с севера, а с юга, к чему в Вашингтоне не были готовы.

Как отмечалось выше, большое внимание в работе уделено вопросам энергозависимости и нефтяного фактора, удельный вес которого к началу 1960-х гг. стремительно рос, делая регион Ближнего Востока одной из ключевых мировых точек. Автор формулирует очень важный тезис о том, что проблема обеспечения гарантированных поставок энергоносителей стояла для Запада так остро, потому что транспортные магистрали становились самой уязвимой точкой в контексте противостояния с Насером и арабскими националистами. Как мы видим, эта уязвимость и необходимость создания надёжной системы поставок нефти из региона не исчезла и теперь.

Из работы отчётливо видна высокая адаптивность элит США к перемене стратегической обстановки, по крайней мере, в первое десятилетие холодной войны. Если принятие «доктрины Эйзенхауэра» стало окончательным признанием важности для американской элиты региона ББВ в общей глобальной стратегии, то её реализация показала ограниченные рамки для продвижения своих интересов. Она оказалась слишком «силовой». Выводы были сделаны быстро, и уже при президентстве Джона Кеннеди сформулирована доктрина «новых рубежей», которая заметно расширила возможности по проведению американских интересов в странах «третьего мира». Не менее структурно автор показывает эволюцию ухода Великобритании из региона ББВ – от доктрины «умеренной достаточности» до однозначного военно-политического исхода, который был сформулирован премьером Макмилланом в рамках политики «к Востоку от Суэца» и окончательно воплощён уже лейбористами по главе с Вильсоном во второй половине 1960-х годов.

Монография «Время перемен» является ярким высказыванием нового поколения российских международников и заслуживает очень высокой оценки. Основанная на архивных материалах и зарубежных исследованиях, монография Алексея Уразова, безусловно, является ценным приобретением для библиотеки историков холодной войны и специалистов по актуальным проблемам ближневосточного региона. Отметим нетривиальный и редкий для российской политологической литературы дизайн и стиль оформления работы и весьма удачно подобранный системный иллюстративный ряд, который знакомит читателя с основными действующими лицами рассматриваемого периода. «История в лицах», которая предстаёт на страницах «Времени перемен» – это качественная попытка в рамках академического научного жанра раскрыть многоаспектность процесса формирования новой внешнеполитической реальности в середине 1950-х – начале 1960-х гг. и распространения многих явлений холодной войны на новые сегменты системы международных отношений.

Сирийская ракета разнесла военную колонну агрессора

Под утро 2 марта была разгромлена еще одна колонна турецких войск и их наемников.

По сообщению портала «аvia.pro», военный конвой, направлявшийся в сторону города Серакиб был уничтожен сирийцами с помощью баллистической ракеты «Точка». Предполагается, что под удар попали около 40 машин.

Это старое советское оружие продолжает применяться на Ближнем Востоке, и, как видим, достаточно эффективно. В Йемене наши «Точки» регулярно поражают саудовские силы.

Информационные источники сообщают, что убитых и раненых в результате ракетного удара вывозили на машинах скорой помощи и вертолетах, разрешение на использование которых в закрытом для полетов сирийском воздушном пространстве было получено от российского командования. Говориться о примерно 20 погибших и нескольких десятках раненых турках и джихадистах.

Турецкая армия всего за 3-4 часа потеряла 60 процентов своих беспилотников, действовавших в небе Сирии. Это первое столь серьезное поражение Турции в войне в воздухе. Сирийская ПВО начинает уничтожать турецкие дроны сразу, как только те пересекают границу.

Турецкие истребители F-16 тоже попали под прицел зенитно-ракетных комплексов, как только залетели в сирийское воздушное пространство, и были вынуждены спешно вернуть обратно. Анкара всеми силами пытается атаковать российскую авиабазу в Хмеймиме, однако ее ударный беспилотник был сбит системой «Тор».

Николай Иванов

Иран осудил США за игнорирование резолюций СБ ООН

Заместитель министра иностранных дел Ирана по международным и правовым вопросам Мохсен Бахарванд осудил правительство США за его одностороннюю политику и игнорирование резолюций Совета Безопасности ООН.

В своем выступлении на Конференции ООН по разоружению, состоявшейся в среду в Женеве, заместитель министра иностранных дел Ирана решительно протестовал против односторонней политики США, несоблюдения ими обязательств по СВПД и жестоких мер правительства США.

США - это государство, которое как постоянный член Совета Безопасности нарушает резолюцию СБ ООН, вынуждает другие страны нарушать эту резолюцию и в то же время критикует Иран за несоблюдение самой резолюции, добавил Бахарванд, сообщает Tasnim News.

В ответ на комментарии министра иностранных дел Саудовской Аравии, который раскритиковал Иран за помощь народу Йемена, иранский дипломат сказал: «Это война, которую вы (саудиты) начали и продолжаете ее».

Бахарванд добавил: «Не вините других в своих ошибках. Исламская Республика Иран всегда поддерживала переговоры о прекращении этой войны. Вы (саудиты) не имеете права безответственно относиться к жителям региона и ожидать, что они не ответят вам».

В СПбГУТ открылась конференция АПИНО 2020

26 февраля в подведомственном Россвязи Санкт-Петербургском государственном университете телекоммуникаций им. проф. М.А. Бонч-Бруевича (СПбГУТ) начала работу IX Международная научно-техническая и научно-методическая конференция «Актуальные проблемы инфокоммуникаций в науке и образовании» (АПИНО 2020).

Конференцию открыл ректор СПбГУТ профессор С. В. Бачевский, который отметил, что конференция представляет собой площадку для активного диалога между представителями бизнеса и науки, что способствует обмену опытом и расширению сотрудничества. Сергей Викторович поблагодарил организаторов конференции, профессорско-преподавательский состав, студенческие группы, гостей и пожелал плодотворной работы.

Приветственный адрес участникам конференции от руководителя Федерального агентства связи О.Г. Духовницкого, председателя Комитета по информатизации и связи Санкт-Петербурга С.В. Казарина и председателя Комитета по науке и высшей школе Санкт-Петербурга А.С. Максимова зачитал проректор по научной работе СПбГУТ А. В. Шестаков.

С приветственными словами выступили также заместитель генерального директора Компании «Т8» К.В. Марченко, директор по региональному развитию ПАО «МегаФон» А.А. Титов, исполнительный директор АО «НПП «Радар ммс» И.Г. Анцев.

В этом году конференция объединила более тысячи участников из Санкт-Петербурга и других городов регионов России, а также из зарубежных стран – Финляндии, Китая, Германии, Кореи, Бразилии, Словении, Польши, Саудовской Аравии, Казахстана, Венесуэлы, Вьетнама, Египта, Ирака, Йемена, Палестины, Узбекистана.

Завершился первый день конференции заседанием, на котором были заслушаны и обсуждены пленарные доклады участников. 27 февраля конференция продолжила работу по научным направлениям, программа завершилась подведением итогов.

Мероприятие проводится на базе СПбГУТ с 2012 года и имеет международный статус. Его основная цель – всестороннее информирование сообщества о тенденциях развития IT и телекоммуникаций, о новейших достижениях науки и возможностях их внедрения в производство.

Конференция представлена семью научными направлениями, которые, в свою очередь, делятся на подсекции. Участники обсуждают ключевые направления развития цифровой экономики, ее научного и прикладного потенциала, а также вопросы обеспечения информационной безопасности в современных условиях. По итогам конференции издается сборник научных статей, размещаемый в РИНЦ.

Генеральный партнёр конференции – компания «Т8»; партнёры – ПАО «Ростелеком», ПАО «МегаФон», ООО «Сертек», ООО «НТЦ АРГУС», ООО «Специальные Системы. Фотоника». Информационная поддержка – журналы «Труды учебных заведений связи», «Информация и космос», электронный журнал «Информационные технологии и телекоммуникации».

Россия. СЗФО > СМИ, ИТ. Образование, наука > rossvyaz.ru, 27 февраля 2020 > № 3320351

В Идлибе развертываются тяжелые бои с турецкими интервентами

Турецкое командование в беспрецедентных масштабах перебрасывает в провинцию Идлиб отряды джихадистов со всего мира.

В Идлиб прибыло террористическое пополнение из Малайзии, здесь также замечены юные китайские уйгуры, воюющие в рядах «Аль Кайды» (группировка запрещена в РФ). Турция спешно наращивает террористическую группировку, против которой сирийцы применили систему «Смерч». Очевидцы говорят о настоящей мясорубке на идлибском фронте.

В Турции запрещено сообщать о реальных потерях в этой войне, а оппозиционная пресса рискует получить обвинение «в поддержке терроризма». Приходит информация о новых колонных турецких войск, перебрасываемых ночами в Идлиб. Таким образом, Эрдоган решил показать Москве, кто в Сирии хозяин. Ответом на это может стать применение нашими ВКС стратегических бомбардировщиков для уничтожения сети подземных схронов.

После ожесточенных боев с участием российских ВКС джихадистам так и не удалось полностью овладеть стратегическим городом Серакиб: 27 февраля военный источник сообщил информационным агентствам о том, что правительственным войскам удалось отбить атаки боевиков.

Агентство САНА передает, что в схватке за Серакиб джихадисты бросают в бой десятки смертников на заминированных транспортных средствах. В ответ сирийцами наносятся концентрированные удары по скоплениям террористов.

Николай Иванов

Чиновники, поживите как все!

Крашенинникова Вероника

Прошёл первый месяц работы правительства Михаила Мишустина. Весомых результатов ожидать сложно, но планы и первые шаги обсуждать как раз и нужно.

Ожидания россиян складываются в первую очередь из двух составляющих. Одна касается материального: люди хотят, чтобы денег в кошельке стало больше. Это не прихоть лентяев, а законное требование упорно работающих людей – получать достойную зарплату. Во-вторых, в экзистенциальном плане, россияне хотят справедливости – от снижения вопиющего неравенства в доходах до доступности высшего образования и честного судопроизводства. Хотят также, чтобы правительство чётко и быстро ответило на ожидания. Ждать годами никто не настроен. Можно сказать, что год – максимальный срок для Белого дома показать результат.

Какие меры могут соответствовать и материальным, и системным ожиданиям перемен?

Введение прогрессивной шкалы налога на физических лиц, с необлагаемым минимумом, – самая чёткая и ясная мера. Действующий в РФ «плоский» налог в 13% для всех – предмет гордости А. Кудрина, был установлен в 2001 году, до того верхняя ставка составляла 30%. Но стричь всех под одну гребёнку – удел мелких развивающихся стран, «освобождённых от социализма», или банановых республик. Меньше, чем у нас, только в Албании, Боснии и Герцеговине, Болгарии, Казахстане (по 10%), в Белоруссии и Макао (12%). Чуть выше в Иордании (14%), в Литве, Сербии, Коста-Рике, Гонконге, Судане, Йемене и Маврикии (15%), в Венгрии и Румынии (16%), Анголе (17%). Даже на Украине – 19%.

В «цивилизованном» капиталистическом мире, к которому мы вроде как примыкаем, налог, во-первых, прогрессивный – единого нет ни в одной стране! Во-вторых, он гораздо более высок по всей шкале. Вот примеры: Австрия – 36,5–50%, Бельгия – 25–50%, Великобритания – 0–50%, Германия – 14–45%, Дания – 38–59%, Люксембург – до 38%, Норвегия 28–51,3%. В США сумма налогов – федерального, штата и муниципального – может доходить до 50%. Причём повышение налогов – нередкая мера при экономическом спаде. Президент США Гувер в 1932 году поднял налог на богатых до 63%, а Рузвельт в 1936-м довёл до 79%.

Самые ходовые аргументы против повышения налогов для состоятельных слоёв – «они уйдут в тень или уедут». Уедут куда? Туда, где 50%? А насчёт «уйдут в тень» – так недавний главный налоговик, ныне премьер Мишустин как раз и создал такую систему сбора налогов, когда «тени» нет. Если система научилась дотягиваться до миллионов рядовых граждан, то уж с нескольких десятков тысяч известных персон, наверное, соберёт.

Для более справедливого распределения доходов между разными слоями населения прогрессивный налог – самый мирный способ. Пока слои не закрепились в классы – с классовым сознанием и жёсткими требованиями.

Но чтобы что-то поменялось в жизни, должно измениться целеполагание в сознании чиновников. Вот по части необходимости социальных мер вроде бы всё ясно. Кто, например, может не согласиться с бесплатным горячим питанием для всех учеников 1–4-х классов? Оказалось, в какой-то момент «все были против»! Это уже сюрреализм. На чьи интересы люди из правительства работают, если даже на обеды для младших школьников не готовы раскошелиться? Копят деньги на субсидии богатым банкам и корпорациям?

Как помочь правительству осознать, что оно призвано работать на интересы граждан? Похоже, ничто не действует, даже отставки уроком не служат. У Всемирного банка, при всей неоднозначности организации, есть хорошая практика: отправлять чиновников на пару месяцев пожить в те страны, которые они «курируют». В Сомали, Зимбабве, Бирму и так далее.

Давайте предложим своим чиновникам, начиная с министра и ниже – каждому и по очереди, поехать в регион и пожить месяц-другой на среднюю там зарплату. Не Сомали же, в конце концов, а родная страна.

Это предложение – не популизм. Как ещё помочь чиновному классу – или уже сословию? – соприкоснуться с реальностью?! Пока не стало поздно

Россия > Госбюджет, налоги, цены > lgz.ru, 26 февраля 2020 > № 3309819 Вероника Крашенинникова

Названы страны с самым быстрым интернетом в мире

В некоторых курортных странах, популярных у россиян, онлайн-соединение не отличается высокой скоростью.

Рейтинг. Аналитики компании WebsiteToolTester изучили данные тестов онлайн-скорости, которые проходили пользователи интернета в 207 странах мира и на их основе составили рейтинг самых передовых государств в этом отношении.

ТОП-10 стран с самым быстрым интернетом:

   1.Тайвань

   2.Сингапур

   3.Джерси

   4.Швеция

   5.Дания

   6.Япония

   7.Люксембург

   8.Нидерланды

   9.Швейцария

   10.Норвегия

Интересные факты:

   -Скорость интернета на Тайване составляет 85 Мбит/с. Например, загрузить видео высокого качества весом 5 Гигабайт здесь можно за восемь секунд.

   -Остров Джерси – самая передовая страна Европы по скорости интернет-соединения. Эксперты объясняют это полным обновлением соответствующей инфраструктуры.

   -Россия заняла в рейтинге 54 место, Беларусь – 57, Украина – 81.

   -Страны, в которых интернет оказался медленнее, чем в России, включают в себя Грецию (56), Кипр (64), Черногорию (70), Албанию (85) и Турцию (102)

   -Хуже всего дела обстоят в Йемене. Пользователям здесь потребуется полчаса на то, чтобы загрузить видеоролик со скоростью 300 Кбит/с. Это даже медленнее, чем мобильный интернет 3G.

Автор: Ольга Петегирич

Зачем Саудовской Аравии договариваться с Ираном?

Недавние высказывания официальных лиц Ирана и Саудовской Аравии по поводу диалога между двумя странами высвечивают важные моменты, касающиеся перспектив двусторонних отношений между Тегераном и Эр-Риядом.

Недавно министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф отметил: "После мученической смерти генерал-лейтенанта Сулеймани, мы получили сообщение из Саудовской Аравии о том, что они хотят провести переговоры. Мы ответили положительно и выразили готовность, однако другого ответа от них не получили".

Подчеркнув, что Иран не стремится к напряженности со своими соседями, Зариф вновь заявил, что Исламская Республика рассматривает безопасность своих соседей как свою собственную и готова вести переговоры со всеми ними.

После этих замечаний, министр иностранных дел Саудовской Аравии Фейсал бен Фархан Аль Сауд заявил, что Эр-Рияд не посылал никаких частных сообщений Тегерану.

Министр иностранных дел Саудовской Аравии обвинил Иран в нанесении ракетных ударов по нефтяным объектам Саудовской Аравии и в вооружении йеменской "Ансаруллы", а также сказал: "Наш посыл Ирану всегда был таков: если Иран признает, что его региональное поведение, включая запуск ракет, не способствует стабильности в регионе, тогда появится потенциал для диалога".

Отметим несколько моментов, касающихся переговоров между Ираном и Саудовской Аравией:

Во-первых, Саудовская Аравия пытается сравнить переговоры между Эр-Риядом и Тегераном с переговорами Ирана и США. Саудовская Аравия постоянно меняет свою позицию по Ирану, учитывая региональные условия. Саудовская Аравия принимает свои решения на основе переговоров между Ираном и США и ядерной сделки. Однако саудовским чиновникам следует иметь в виду, что иранское отношение к США отличается от иранского отношения к Саудовской Аравии. США считаются враждебным государством по отношению к Ирану, особенно администрация Трампа.

Характер переговоров между Ираном и США отличается от переговоров между Ираном и Саудовской Аравией, и они должны оценивать диалог с Тегераном независимо от отношений между Ираном и США.

Во-вторых, Саудовская Аравия всегда выдвигает общие и неясные предпосылки для переговоров с Ираном, такие как изменение поведения Ирана в регионе. Внешняя политика определяется внешними интересами, поэтому ожидания Саудовской Аравии относительно изменения поведения Ирана в регионе совершенно неуместны.

В-третьих, саудовские чиновники пришли к противоречию по поводу региональных событий. С одной стороны, они знают, что США не могут вечно обеспечивать им безопасность, и они [Саудовская Аравия] готовы вести переговоры с Ираном, с другой стороны, они все еще ищут американской поддержки.

Недавние события в регионе, в частности уничтожение иранскими войсками американского беспилотника, беспрецедентный ракетный удар по одной из крупнейших американских военных баз в Ираке, а также нападение йеменских сил сопротивления на нефтеперерабатывающий завод "Aramco", заставили Саудовскую Аравию увидеть новые уравнения в регионе.

В-четвертых, высказывания Зарифа свидетельствуют о том, что Саудовская Аравия крайне боится региональной напряженности и всякий раз, когда напряженность обостряется, они сокращают свои провокационные действия против Ирана, однако после деэскалации возвращаются к прежнему состоянию. Наиболее примечательным примером является реакция Саудовской Аравии на мученическую смерть генерал-лейтенанта Сулеймани. После убийства, они старались не занимать провокационной позиции в отношении Ирана и делали упор на ослаблении напряженности и установлении мира в регионе.

В-пятых, Саудовской Аравии необходимо восстановить отношения с Ираном для урегулирования ряда дел в регионе.

Война в Йемене началась в марте 2015 года после вторжения Саудовской коалиции и не принесла ничего, кроме разрушений для народа Йемена и огромных военных расходов для Саудовской Аравии.

Пример Сирии: Саудовская Аравия недавно заявила, что она стремится улучшить свои отношения с Сирией, которая имеет прочные отношения с Ираном и является частью Оси сопротивления. Наиболее показательным примером, вызвавшим в последние дни много споров, стало присутствие постоянного представителя Сирии на церемонии, организованной Саудовской Аравией в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке.

Дипломатические источники в Нью-Йорке сообщили, что постоянный представитель Саудовской Аравии при ООН намеренно встретился с Башаром аль-Джафари во время визита. Эта дружеская встреча с сирийским послом была неожиданной для участников встречи.

Давнее соперничество с Турцией, особенно по Ливии: Анкара стала ярым соперником Эр-Рияда во всех областях в эти дни, и это обострилось после кризиса в Персидском заливе и прекращения отношений Саудовской Аравии с Катаром и убийства Джамаля Хашогджи в саудовском консульстве в Стамбуле. Саудовская Аравия должна улучшить свои отношения с Ираном, по крайней мере, для того, чтобы противостоять турецкому влиянию, особенно в африканских странах и, в частности, в Ливии.

Несомненно, улучшение отношений между Ираном и Саудовской Аравией может также помочь в разрешении саудовско-катарского кризиса, поскольку Катар явно стал ближе к Ирану и Турции после кризиса.

Хотя были предприняты усилия по улучшению отношений между двумя странами и различные посредники (в том числе Оман, Ирак и Пакистан) выразили заинтересованность в примирении Саудовской Аравии и Ирана и снижении напряженности между двумя основными игроками в регионе, их действия и дипломатические поездки в Иран и Саудовскую Аравию пока не увенчались успехом, поскольку Саудовская Аравия еще не полностью осознала необходимость переговоров с Ираном, с одной стороны, и исключения Соединенных Штатов из своих региональных уравнений - с другой.

США, сионистский режим, ОАЭ и Турция не одобрят улучшения отношений между Ираном и Саудовской Аравией и сделают все возможное, чтобы остановить это.

В конечном счете, если Саудовская Аравия стремится укрепить свои региональные позиции и снизить напряженность на Ближнем Востоке, чтобы защитить свои экономические и политические интересы, нет другого пути, кроме как работать с региональными странами, особенно с Ираном.

Фатеми Салехи

Mehr News

Жернова конфликта: Роль Афганистана в американо-иранском противостоянии

Недавно американские официальные лица выразили озабоченность в связи с «вмешательством Ирана в ситуацию в Афганистане», заявив, что Тегеран пытается опосредованно нанести удар по интересам США в регионе, используя в этих целях группы своих сторонников.

На фоне роста беспокойства по поводу угрозы иранского вмешательства в Кабул прибыл генерал Фрэнк Маккензи, командующий силами США на Ближнем Востоке. Источники сообщают, что основной повесткой трехдневного визита генерала в афганскую столицу было рассмотрение предостережений и угроз, исходящих с иранской стороны. После встречи с представителями американских войск в Афганистане генерал приступил к анализу ситуации и оценке возможностей сдерживания вероятных действий Тегерана.

Одновременно с визитом этого высокопоставленного американского военного Кабул посетил известный иранский дипломат Эбрахим Тахериян, на встрече с афганским руководством выразивший озабоченность своей страны в связи с последними действиями США. На протяжении уже трех десятилетий Тахериян поддерживает контакты с лидерами и политическими движениями Афганистана и заслужил репутацию опытного эксперта в афганском вопросе. Спецпредставителю Ирана хорошо известна вся подноготная властных отношений в Афганистане. С учетом этого, Тахериян был удостоен особого приема в Кабуле. На встрече с президентом Афганистана Ашрафом Гани иранскому дипломату были оказаны почти президентские почести. С афганской стороны на этой встрече присутствовали кандидат в вице-президенты, советник по национальной безопасности, министр иностранных дел и государственный министр по делам мира. В свою очередь, Тахериян прибыл на встречу в сопровождении посла Ирана в Афганистане и нескольких членов Корпуса стражей исламской революции. В ходе своего трехдневного визита в Кабул иранский дипломат встретился с большинством видных лидеров Афганистана. Вслед за этим глава Миссии ООН по содействию Афганистану Тадамичи Ямамото отправился в Тегеран, чтобы призвать иранское руководство не вовлекать Афганистан в ирано-американское соперничество.

Поездки иранских и американских дипломатов и военных в Кабул указывают на то, что конфликт между двумя странами распространился на территорию Афганистана. США и Иран годами вели опосредованные войны в странах Ближнего Востока, в том числе в Ираке, Йемене, Сирии и Ливане, однако Афганистан оставался в стороне от этого противостояния. По всей видимости, распространению конфликта двух стран на территорию Афганистана поспособствовала гибель командующего подразделением «Аль-Кудс» при Корпусе стражей исламской революции Касема Сулеймани, убитого в результате ракетного удара американских ВВС в Багдаде.

Несмотря на текущее противостояние с США, Иран принадлежит к числу стран, поддержавших падение режима талибов в Афганистане. Во время своего правления в Кабуле «Талибан» представлял собой самую значительную угрозу для Ирана. В 1998 году талибы сожгли консульство Ирана в Мазари-Шарифе и убили по меньшей мере десятерых иранских дипломатов. Вслед за этим событием Иран выдвинул войска к афганской границе, вступил в прямое вооруженное столкновение с «Талибаном» и усилил поддержку фронта антиталибского сопротивления Афганистана. По признанию лидеров Северного альянса, тремя странами, которые в свое время оказали поддержку антиталибскому сопротивлению в Афганистане, были Иран, Россия и Индия.

Фактически Иран закулисным образом поддерживал ввод американских войск в Афганистан. Интересы Ирана и США связывали такие задачи, как борьба с терроризмом, производством и контрабандой наркотиков, а также стремление уменьшить влияние арабских стран в Кабуле.

Однако со временем американо-иранское сотрудничество в Афганистане переросло в оппозицию и вражду между этими странами. Стремясь установить контакты с «Талибаном», Иран предоставил убежище членам семей некоторых высокопоставленных талибских деятелей. С недавнего времени иранские власти перестали отрицать свои связи с «Талибаном», однако заявили, что не стремятся к сотрудничеству с талибами в военной сфере, а также в области поставок оружия и придерживаются принципов межгосударственных отношений. Однако местное руководство на юго-западе Афганистана неоднократно сообщало о взаимодействии Ирана с талибами в вышеперечисленных сферах.

Рычаги давления Ирана на Афганистан

Афганские иммигранты и проиранские шиитские группировки в Афганистане сыграли важную роль в борьбе с «Исламским государством» в Ираке и Сирии. Дивизия «Фатимиюн» считалась ударной силой Корпуса Стражей Исламской Революции в борьбе с «Исламским государством». Немалый вклад в создание и функционирование прокси-группировки КСИР внесли некоторые религиозные авторитеты и шиитские духовные лидеры Афганистана. Иранские официальные лица, включая аятоллу Хаменеи, неоднократно называли членов этого военизированного подразделения защитниками ислама и героями войны с «ИГ» на Ближнем Востоке. До сих пор Исламская республика Иран не стремилась использовать эту военно-религиозную силу на афганской территории, однако по мере усиления враждебности в ирано-американских отношениях растут опасения в том, что эта сила может быть использована Ираном в борьбе с США в Афганистане. Аналитики уверены, что дивизия «Фатимиюн» способна стать головной болью для Америки и ее союзников по афганской кампании. Однако идейная несовместимость «шиитских ополченцев» с талибами, игиловцами и прочими действующими военными группировками делает малоперспективным использование этой силы в Афганистане. «Шиитофобия» была философией «Исламского государства» и частью его повестки на Ближнем Востоке. По мнению игиловцев, последователи шиизма подлежат уничтожению. Талибы также не ладят с шиитами по причине своей приверженности салафито-ваххабитским взглядам и убеждениям, и присутствие последователей шиизма в рядах талибов не имеет подтверждений. Исходя из этого, дивизия «Фатимиюн» может действовать в Афганистане лишь в качестве независимой военной группы. С учетом идеологии и мировоззрения «Талибана» и «Исламского государства» создание коалиции и взаимодействия между «Фатимиюном» и данными группировками невозможно. Кроме того, доминирующее положение правительства и талибов на территории Афганистана делает самостоятельную деятельность «Фатимиюна» трудным и даже маловероятным делом.

Разумеется, Иран располагает многими рычагами давления, с помощью которых он может бросить вызов США. Присутствие на иранской территории по меньшей мере трех с половиной миллионов афганских мигрантов позволяет Тегерану использовать этот фактор для осуществления собственных целей и планов. Иран является одним из крупнейших торгово-экономических партнеров Афганистана. Ежегодный объем товарообмена между двумя странами приблизился к 4 миллиардам долларов.

Кроме того, Иран обладает значимым культурным, историческим и социальным влиянием в Афганистане. Около 25% афганского населения исповедуют шиизм, и Иран поддерживает с ними весьма тесные связи. Разумеется, контакты ИРИ с жителями соседнего государства не ограничиваются только последователями шиизма. Иран прилагает усилия для налаживания отношений со всеми политическими слоями и социальными группами Афганистана. Глубокие связи между Ираном и политической прослойкой Афганистана стали особенно заметными после убийства генерала Касема Сулеймани. Подавляющее большинство афганских политических лидеров, в том числе экс-президент Хамид Карзай, глава исполнительной власти Абдулла Абдулла, кандидат в президенты Мохаммад Ханиф Атмар, шиитские лидеры Мохаммад Карим Халили и Хаджи Мохаммад Мохаккик направили иранскому правительству письма с соболезнованиями, выразив сочувствие Ирану в связи с гибелью командующего подразделением «Аль-Кудс».

Широкое партнерство двух стран предоставляет Тегерану благоприятную платформу для свободной реализации его целей и планов в Афганистане.

Позиция Кабула в конфликте между Тегераном и Вашингтоном

Ряд американских военных баз, расположенных на территории ИРА, находятся на ирано-афганской границе. При этом, когда ирано-американские отношения находились на грани военного столкновения, Кабул объявил, что не позволит использовать территорию Афганистана против другой страны.

В период Правительства национального единства политика нейтралитета, которой руководствовался Афганистан в отношении стран региона, в особенности Ирана, претерпела изменения. Подобное нарушение внешнеполитического баланса привело к тому, что государства региона пересмотрели свои взгляды в отношении поддержки центрального правительства Афганистана. Конец нейтралитета во внешней политике Афганистана стал благоприятным шансом для талибов, которые смогли расширить свои отношения со странами региона.

На протяжении последних пяти лет между официальными лицами Ирана и Афганистана происходили неоднократные прения. При последнем из таких инцидентов, последовавшем за «издевательством» президента Ирана над выборами в Афганистане, на уличной акции в Кабуле советники афганского президента обвинили иранское правительство во вмешательстве в дела Афганистана и оскорблении народа их страны. Один из советников президента обратил внимание на наличие в Иране политзаключенных и преследование журналистов.

Президент Афганистана также негативно отреагировал на высказывания своего иранского коллеги Хасана Роухани. В одной из своих речей в президентском дворце Арг Ашраф Гани обвинил Иран в «хищении» культурных, самобытных и исторических ценностей Афганистана.

Помимо этого, между Кабулом и Тегераном продолжаются споры по ряду экономических и политических вопросов. В заголовки новостей время от времени попадает тема «водного конфликта» между двумя странами. Обсуждение проблемы производства и контрабанды наркотиков, связей Тегерана с талибами и культурной политики ИРИ в Афганистане всегда заканчивается напряженной политической и дипломатической риторикой в каждой из двух стран. С учетом этого, сохранение нейтралитета Кабула в текущем конфликте между Ираном и США представляется маловероятным. Вдобавок ко всему, Афганистан тесно сотрудничает с Вашингтоном по стратегическим вопросам и в области безопасности.

В условиях, когда США стремится к соглашению с «Талибаном» и уходу из Афганистана, нагнетание напряженности в отношениях с ИРИ, безусловно, оказывает влияние на цели Вашингтона в регионе и Афганистане. США вывели Иран из афганской игры. ИРИ является единственным соседом Афганистана, мнение которого игнорируется на мирных переговорах с «Талибаном». Со своей стороны, Иран также не опускает руки и укрепляет отношения с талибами. Усиление соперничества между США как стратегическим партнером Кабула и Ираном как влиятельным соседом Афганистана оказывает свое воздействие на текущую нестабильную и турбулентную ситуацию. Уменьшить степень уязвимости Афганистана, оказавшегося меж двух жерновов противостояния, может только взвешенная и нейтральная политика.

Автор: Анита Ахмади

Йемен обвинил хуситов в сокращении гумпомощи от ряда стран и ООН

Международно признанное правительство Йемена считает, что решение ряда стран, ООН и международных агентств о сокращении помощи и масштабов операций в северном Йемене, который находится под контролем мятежников из движения "Ансар Алла" (хуситов), является логичным результатом их политики в отношении распределения гуманитарной помощи, заявил в среду министр информации Йемена Муаммар аль-Иряни.

Ранее высокопоставленный представитель госдепартамента США сообщил газете Washington Post, что администрация президента США Дональда Трампа планирует приостановить выделение большей части гумпомощи Йемену в рамках новых ограничений против мятежников-хуситов. Вопрос о сокращении или приостановке гумпомощи станет центральным в повестке дня на встрече стран-доноров Йемена в Брюсселе.

"Действия ополченцев-хуситов, разграбление, продажа и конфискация гуманитарной помощи привели к этим решениям, что подтверждает их безразличие к гуманитарной ситуации в районах их контроля и распространение политики унижения, бедности и голодомора в отношении граждан", - написал Муаммар аль-Иряни в социальной сети Twitter.

Министр информации Йемена обвинил хуситов, что они "используют гуманитарные проблемы для политических и медийных целей, чтобы повлиять на местное и международное общественное мнение".

Он возложил на хуситов полную ответственность за эти события и их серьезные последствия для экономических, гуманитарных условий и ситуации в сфере здравоохранения, которые и так плохие в районах под их контролем в результате войны, спровоцированной совершенным хуситами переворотом.

Аль-Иряни призвал страны-доноры и гуманитарные организации "координировать свои действия с законным правительством для изучения механизма оказания помощи нуждающимся в районах, контролируемых хуситами".

Йемен страдает от тяжелейшего гуманитарного кризиса, который возник из-за войны, которая почти пять лет продолжается между йеменскими силами на стороне президента Абд Раббу Мансура Хади, поддерживаемыми арабской коалицией во главе с Саудовской Аравией, и "Ансар Алла".

По данным ООН, 22 миллиона человек, или около 75% населения Йемена, нуждаются в той или иной форме гуманитарной помощи и защиты.

Ранее Всемирная продовольственная программа подтвердила, что более 12 миллионов человек в Йемене зависят от продовольственной помощи, предоставляемой программой, для удовлетворения своих базовых потребностей в питании.

«ГАСТРОНОМИЧЕСКАЯ КАРТА РОССИИ» ПРЕДСТАВИЛА РОССИЙСКИЕ РЕГИОНЫ ПОСЛАМ 35 СТРАН

8 февраля в филиале Главного производственно-коммерческого управления по обслуживанию дипломатического корпуса при Министерстве иностранных дел Российской Федерации "Москоу Кантри Клаб" состоялись Юбилейные XX Зимние дипломатические игры. Традиционный спортивный праздник прошел накануне Дня дипломатического работника, который ежегодно отмечается 10 февраля. С момента организации игр инициативу поддержал Олимпийский комитет России, Российский союз спортсменов и выдающиеся деятели российского спорта. В соревнованиях по различным видам спорта (биатлону, беговым лыжам, настольному теннису, русскому бильярду и мини-футболу) разыграли призы команды дипломатических представительств разных стран и международных организаций. В состав судейской коллегии вошли легендарные спортсмены и профессиональные судьи. В церемонии открытия игр приняли участие первый заместитель председателя Комитета по международным делам Государственной Думы Российской Федерации, олимпийская чемпионка Светлана Журова, советник президента Олимпийского комитета России Николай Варфоломеев, президент Российского союза спортсменов, 3-кратная олимпийская чемпионка Галина Горохова и др.

Обращаясь к участникам и гостям соревнований, начальник ГлавУпДК при МИД России Сергей Макаров с удовлетворением отметил, что с каждым годом интерес посольств к участию в дипломатических играх растет, а число участников расширяется также за счет сотрудников представительств международных организаций.

Свое приветствие организаторам и участникам Зимних дипломатических игр направил Министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров. В нем говорится: «Спортивные обмены – неотъемлемая составляющая культурно-гуманитарного сотрудничества, важный элемент объединительной международной повестки дня. В этом плане ваша инициатива, собравшая представителей различных государств, не только вносит полезный вклад в популяризацию активного, здорового образа жизни, но и способствует укреплению дружбы, доверия, взаимопонимания между народами».

На церемонии открытия игр было также оглашено приветственное послание президента Олимпийского комитета России Станислава Позднякова.

В программе XX Зимних дипломатических игр приняли участие главы и сотрудники дипломатических миссий, аккредитованных в России, руководители МИД России и ГлавУпДК, прославленные российские спортсмены, деятели культуры. В соревнованиях приняли участие порядка 35 посольств. Наиболее представительно выступили команды: Беларуси, Вьетнама, Германии, Италии, Йемена, Казахстана, Киргизии, Китая, Кубы, Молдовы, Монголии, Нидерландов, Таджикистана, Туркменистана, Финляндии, Швейцарии, Эквадора и др.

В рамках праздничного приёма для глав диппредставительств с супругами, координатор федерального проекта «Гастрономическая карта России» Екатерина Шаповалова с командой из девяти регионов-участников проекта, организовали дегустацию более 45 наименований российских региональных продуктов и вин. Агротуристический комплекс «Попов Луг» из города «Золотого кольца» Переславля-Залесского (Ярославская область) представили продукты с собственного фермерского хозяйства: сыры (Домашний луговой, Георгиевский, «Веретенка»), мясные деликатесы, в том числе из дичи, традиционные разносолы и другие. Российские вина при поддержке центра «Новое Русское Вино» были представлены четырьмя винодельческими регионами на туристическом маршруте «Винные дороги»: Краснодарским краем - Винодельня «Шумринка» (село Гай-Кодзор), «Южная Винная Компания» (станица Вышестеблиевская, Темрюкский район), «Долина Лефкадия» (село Молдаванское), Винный дом «Бюрнье» (Анапа); Республикой Крым - «Дом Захарьиных» (с. Кочергино / с. Плодородное), Пивоварня «Якорь», виноградный эль (Сакский район, село Суворовское); Ростовской областью - Донская компания «Вилла Звезда» (хутор Малая Мартыновка, Мартыновский район), «Цимлянские вина» (г. Цимлянск); Севастополь - Винодельня Inkerman (Инкерман), Винодельческое предприятие «Золотая Балка» (Балаклавский район).

«Спорт отвечает ценностям здорового образа жизни, способствует культурно-познавательным обменам, формированию симпатий между людьми самых разных национальностей и традиций. А если добавить к нему вкусную и аутентичную российскую кухню, то можно получить новый рецепт развития туризма между Россией и другими странами, основанный на уникальности каждого места, события и человека», - прокомментировала мероприятие руководитель Федерального агентства по туризму Зарина Догузова.

В завершении праздничного приема иностранные дипломаты получили в подарок уникальный набор гастросувениров GASTRONOMIC MAP OF RUSSIA: «Псковские цукаты» /ревень, крыжовник, клюква/ от Торгового дома «Форест» из западного региона России Псковской области, чипсы из ягеля с соком северных ягод «Вкус Арктики» от Алексея Ермакова, шеф-повара Турбазы отдыха и рыбалки «Пиренга» (город Полярные зори, Мурманская область); сладкий сувенир «С родины П.И. Чайковского», разработанный в честь 180-летия великого русского композитора, пастила-пластинка «Щелкунчик» из яблок, вишни и меда от Оксаны Перовой, «Пасека Юньга» (Удмуртская республика); чаи из алтайских трав и плодов «Это Мое» от Сергея Памиркина (Алтайский край) – тонизирующие и оздоровительные сборы «Горный воздух», «Алтайский дар», «Дары лета», «Магия лета», «Травы лета», «Магия Алтая», «Чай да Мед» и др.

«Уникальные натуральные региональные продукты, кухня народов России, которая базируется на природных ингредиентах, впечатляют наших иностранных гостей, будят в них интерес к местам, где все это произрастает и производится. «Гастрономическая карта России», изначально задуманная как инструмент гастрономической дипломатии и продвижения «вкуса российских регионов», отмечает День Дипломатического работника вместе с вами! – поздравила с профессиональным праздником присутствующих дипломатов автор и координатор федерального проекта «Гастрономическая карта России» Екатерина Шаповалова.

Дубай, ОАЭ. Торжественная церемония чествования воинов национальной армии Объединенных Арабских Эмиратов, вернувшихся после службы в Йемене, прошла в Абу-Даби в присутствии руководства страны и правителей всех эмиратов.

Церемония в честь «верных соколов», которые на протяжении пяти лет в составе коалиции с вооруженными силами Саудовской Аравии и другими странами вели военные действия в Йемене, состоялась в военном городке Заеда.

«Верные соколы, вы пожертвовали собой и подняли наши головы с гордостью. Мы гордимся вами, вашими семьями и вашей работой. Мы гордимся каждым часом, который вы провели вдали от Родины», - сказал на церемонии Его Высочество шейх Мухаммед бен Рашид Аль Мактум, вице-президент, премьер-министр ОАЭ и правитель Дубая.

Как сообщается, ОАЭ отправили в Йемен 15 тысяч эмиратских военных. Помимо участия в сухопутных операциях было выполнено более 130 тысяч воздушных вылетов, в общей сложности летчики ВВС ОАЭ провели в воздухе полмиллиона часов. 50 кораблей с 3 тысячи военных моряков на борту выполнили более 1000 заданий в море, в том числе связанных с перевозкой военной техники и гуманитарных грузов.

Также армия ОАЭ провела обучение 200 тысяч йеменских военных, а гуманитарную помощь получили более 17 млн человек. В результате действий коалиции 85-90% территории Йемена были освобождены от вооруженных повстанцев. 108 эмиратцев погибли исполняя свой воинский долг.

Напомним, коалиционные силы арабских государств под руководством Саудовской Аравии начали военную операцию в Йемене 26 февраля 2015. Основу просаудовских войск составляли подразделения армии Объединённых Арабских Эмиратов и пехота «Народных комитетов» из числа сторонников Хади. В общей сложности 10 арабских стран согласились принять участие во вторжении против хуситов. Саудовская Аравия задействовала в Йемене 100 истребителей и 150 тысяч военнослужащих. Предоставить военную авиацию выразили готовность такие страны, как Объединённые Арабские Эмираты (30 истребителей и 15 тысяч военнослужащих), Кувейт (15 истребителей), Бахрейн (15 истребителей), Катар (10 истребителей) и Иордания (6 истребителей).

Интервью Посла России в Джибути и Сомали М.А.Голованова информационному агентству «РИА Новости», 7 февраля 2020 года

Вопрос: С какими сложностями вам приходится сталкиваться, представляя Россию в Джибути и Сомали?

Ответ: Сотрудничество России и Джибути опирается на узы дружбы, основанные на взаимном уважении и учете интересов друг друга. В 2018 году мы отметили 40-летний юбилей установления дипломатических отношений между нашими странами – все эти годы посольство развивает весь комплекс российско-джибутийских связей. Кроме того, мы поддерживаем постоянные контакты с МИД Джибути для сближения подходов обеих стран, в том числе в ООН и ее специализированных учреждениях. К примеру, в ходе пленарных заседаний 74-й Генассамблеи ООН джибутийцы поддержали российские резолюции по космической тематике, борьбе с героизацией нацизма, укреплению и развитию системы и договоров по контролю над вооружениями, использованию информационно-коммуникационных технологий в преступных целях.

Развиваются связи и в сфере культуры. Например, сейчас обсуждается возможность установить побратимские отношения между столицей Джибути и одним из российских городов. Также прорабатывается проект установки бюста Юрия Гагарина в центре джибутийской столицы по случаю 60-летия первого полета человека в космос, которое будет отмечаться ООН 12 апреля 2021 года.

Что касается российско-сомалийских отношений, они имеют давнюю историю. Наша страна оказывала весомую помощь процессу становления сомалийской государственности в первые годы ее независимости. Именно тогда, в 1960-х годах, было налажено взаимодействие в политической, торгово-экономической, военной и других областях. Наша страна поставляла в Сомали технику и оборудование, помогала строить объекты инфраструктуры. Более 20 тысяч сомалийцев получили образование в СССР, а в Сомали трудились сотни наших специалистов. Сомалийская сторона высоко оценивает внешнеполитический курс России и выступает за восстановление прежнего уровня отношений с нашей страной.

Вместе с тем обстановка с безопасностью в Федеративной Республике Сомали в настоящее время остается нестабильной. Федеральное правительство сталкивается с многочисленными вызовами, включая пробуксовывание налаживания диалога между федеральным центром и сомалийскими штатами. Ситуацию обостряет деятельность террористической группировки "Аш-Шабаб", которая в преддверии всеобщих парламентских и президентских выборов, намеченных на конец 2020 года — начало 2021 года, продолжает наращивать свою деструктивную активность, включая нелегальную торговлю людьми, оружием и наркотиками.

Сомали обладает потенциалом для сотрудничества в сферах энергетики, разведки и добычи углеводородов, разработки полезных ископаемых, рыболовства и сельского хозяйства. Однако для работы российского бизнеса в стране прежде всего необходимо обеспечить безопасность. Именно этот фактор, вкупе с неблагоприятным социально-экономическим положением (по индексу человеческого развития ООН Сомали является одной из беднейших стран мира), затрудняет налаживание российско-сомалийских торгово-экономических связей.

Вопрос: Власти Джибути неоднократно заявляли, что они выступают за расширение партнерства с Россией. По каким отраслям планируется расширять взаимодействие? Какие совместные проекты с Россией могут быть запущены в ближайшее время?

Ответ: Деловые контакты активизировались во многом благодаря проведенному в октябре саммиту Россия – Африка. Президент Джибути Исмаил Омар Гелле заявил, что саммит в Сочи "знаменует новый этап в отношениях России и Африки", и пригласил российских предпринимателей посетить республику для ознакомления с ее потенциальными инвестиционными возможностями.

При содействии посольства на полях экономического форума "Россия – Африка" в Сочи был подписан меморандум о взаимопонимании между Торговыми палатами России и Джибути. Тогда же стороны договорились о рабочем визите делегации российских предпринимателей для участия в двустороннем деловом форуме в первой половине 2020 года.

Хотел бы отметить, что, несмотря на свои небольшие размеры, Республика Джибути обладает существенным потенциалом для тех российских компаний, кто стремится выйти на африканский рынок. Объем прямых зарубежных инвестиций в Джибути за прошедший год составил 223 миллиона долларов. Кроме того, с июля 2018 года здесь действует международная свободная зона "Джибути", администрация которой предлагает бизнесу комфортные условия: готовую инфраструктуру и коммуникации, налоговые послабления, возможность привлекать иностранную рабочую силу.

В настоящий момент прорабатываем организацию переговоров делегации Российского торгово-производственного союза (Краснодарский край) с джибутийскими партнерами. Представители этой бизнес-структуры заинтересованы в экспорте металлоконструкций, трубной продукции, а также электротехнического оборудования многоцелевого назначения (гражданская авиация, судостроение, железнодорожный транспорт, машиностроение, энергетика, сельское хозяйство, медицина, IT-технологии, кибербезопасность, роботизация промышленных предприятий и другие отрасли) на рынки стран Африки, в том числе Джибути.

Вопрос: Министр энергетики страны Йонис Али Геди ранее приглашал российских инвесторов для работы в энергетическом секторе государства. По его словам, государство особое внимание уделяет развитию возобновляемых источников энергии. Удалось ли государству привлечь российских инвесторов? Какие сферы еще могут представлять интерес для нашей страны?

Ответ: Да, действительно, Джибути может вырабатывать свыше 300 МВт энергии из возобновляемых источников. Вместе с тем имеется ряд проблем: отсутствие координации действий, слабая развитость инфраструктуры, трудности с выходом на местный рынок для независимых производителей электроэнергии, однако власти планируют устранить эти препятствия. В целом развитие альтернативной энергетики является перспективной сферой экономики Джибути. Вопросы привлечения российских инвестиций в энергетический сектор пока что находятся на стадии проработки.

Перспективной для отечественных компаний является и сфера информационно-коммуникационных технологий. Благодаря выгодному расположению, растет роль Джибути в обеспечении высокоскоростного доступа в интернет в регионе и мире. Сейчас страна связана семью подводными кабелями, соединяющими Африку с Азией, Ближним Востоком и Европой. Государственная телекоммуникационная компания "Джибути Телеком" осуществляет прокладку глубоководного волоконно-оптического кабеля DARE-1, проходящего через Джибути, Кению и Сомали. К данному проекту проявляет интерес дочерняя экспортная структура министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций России АО "Росинфокоминвест". Перспективным направлением сотрудничества также могут стать инфраструктурные проекты.

Вопрос: В октябре прошлого года президент Джибути Исмаил Омар Гелле сообщал, что Москва и Джибути могут расширить сотрудничество в области туризма и логистики. О каких проектах идет речь?

Ответ: Государственная экономическая стратегия "Видение-2035", цель которой состоит в превращении Джибути в логистический, коммерческий и информационно-коммуникационный хаб для всей Восточной Африки, предусматривает в том числе развитие туризма. Согласно официальной статистике, страну ежегодно посещают свыше 74 тысяч туристов, а к 2030 году предполагается увеличить турпоток до 500 тысяч человек в год. Осложняют развитие туризма неразвитая дорожная сеть и недостаточное количество гостиничных комплексов с высоким уровнем обслуживания. Хочется обратить внимание российского бизнеса на туристический и рекреационный потенциал Джибути, где есть и белые песчаные пляжи, и соляные озера, и природные парки, и спящие вулканы, и места для дайвинга. К примеру, в заливе Таджура находится редчайшее место, куда с конца октября до конца февраля приплывают в поисках планктона китовые акулы, которых можно увидеть в естественной среде своими глазами. Так что туристическая отрасль Джибути ждет своих инвесторов.

Вопрос: Джибути обладает стратегически удачным расположением, на ее территории соединяются Красное море и Аденский залив, через этот судоходный район проходят все корабли, направляющиеся в Суэцкий канал. Благодаря такому расположению, здесь открыли свои военные базы Франция, США, Китай. Как вы оцениваете перспективы появления российской базы в регионе?

Ответ: Вопрос создания на территории Джибути пункта материально-технического обеспечения кораблей ВМФ России утратил актуальность для российской стороны, так что переговоры об открытии российской базы в регионе не ведутся.

Вопрос: Согласно рейтингу, составленному Российским профсоюзом моряков, Сомали относится к регионам, где сегодня наблюдается самая высокая пиратская активность. Не планирует ли Россия возобновить активное военное патрулирование в этом регионе, не рассматривается ли вопрос проведения совместных военно-морских учений по борьбе против пиратов? Насколько этот вопрос актуален для Джибути?

Ответ: Российские корабли осуществляют патрулирование акватории Индийского океана и Аденского залива. Несмотря на внутреннюю стабильность, Джибути продолжает сталкиваться с угрозами безопасности ввиду кризисной обстановки в соседних Сомали и Йемене. По-прежнему существует потенциальная опасность проникновения террористов на территорию страны с моря, поэтому морские границы нуждаются в круглосуточной охране. Кроме того, стратегически важное месторасположение Джибути требует принятия дополнительных мер по обеспечению свободного судоходства, а также противодействию морскому пиратству и захвату гражданских судов. В связи с этим соответствующие подразделения береговой охраны ведут постоянное патрулирование территориальных вод в самой узкой части Баб-эль-Мандебского пролива (38 километров), через который проходит 12% мирового объема морских перевозок грузов и транспортировка 30% углеводородов.

Вопрос: Кроме того, острым для Сомали остается вопрос терроризма. Так, в конце декабря в столице государства произошел крупный террористический акт. Не рассматривает ли Россия возможность совместных с Сомали военных учений по борьбе с террористами?

Ответ: Вопрос проведения совместных с Сомали военных учений по борьбе с терроризмом не рассматривается.

Вопрос: Рассматривает ли Россия сомалийский порт Бербера для размещения там российской военной базы? Ведутся ли уже переговоры об этом?

Ответ: Россия не рассматривает порт Бербера для размещения военной базы. Переговоры по этому вопросу не ведутся.

Вопрос: В Восточной Африке сейчас наблюдается крупное нашествие саранчи. Эксперты отмечают, что в Сомали не испытывали таких массовых нашествий в течение 25 лет. Согласно прогнозу ООН, к июню численность насекомых может увеличиться в 500 раз. Может ли Россия содействовать Сомали решению этой проблемы, учитывая то, что у нашей страны уже есть опыт борьбы с этими насекомыми? Не обращались ли власти Сомали к нам за поддержкой в связи с этим?

Ответ: Сомалийские власти не обращались к нам за поддержкой по этому вопросу. Вместе с тем, учитывая непростую гуманитарную ситуацию в Сомали, Россия продолжает помогать стране и сомалийским беженцам в сопредельных государствах посредством целевых взносов в фонды Всемирной продовольственной программы ООН. Кроме того, прорабатывается вопрос поставок в Сомали противодизентерийных и противотифозных вакцин по линии Минпромторга России.

Россия. Джибути. Сомали > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 7 февраля 2020 > № 3328543 Михаил Голованов

Израиль присоединился к Турции в битве за Идлиб

Израильская авиация поддержала операцию турецкой армии в сирийской провинции Идлиб.

В тот момент, когда ночью границу Сирии перешла большая турецкая бронетанковая колонна, двинувшаяся навстречу наступающим войскам Башара Асада, Израиль атаковал Сирию. Сирийское информационное агентство «САНА» утверждает, что Тель-Авив согласовал с Анкарой свои действия.

Сирийская ПВО отразила две мощные волны воздушной агрессии, первая волна была направлена на Дамаск и его окрестности, вторая на военные позиции в Дараа, Кунейтре и в провинции Дамаск. Израильские самолеты наносили ракетные удары, находясь в воздушном пространстве Ливана и оккупированных Голанских высот. Сирийская ПВО сумела перехватить десятки ракет.

«САНА» передает, что под прикрытием израильской агрессии турецкие силы вторглись на сирийскую территорию и развернули свою военную технику на линии между поселками Бинниш, Мааарет-Мисрин и Тафназ.

Турецкая армия обрушила огонь на сирийцев, чтобы помешать им овладеть ключевым городом Саракеб. Обстановка в Идлибе и Алеппо настолько обострилась, что на линию фронта прибыл лидер сирийской «Аль-Кайды» (группировка запрещена в РФ) аль-Джулани, который был сразу тяжело ранен и отправлен на лечение в турецкий госпиталь.

Николай Иванов

Глава внешнеполитического ведомства ЕС сожалеет о невыполнении обязательств ЕС по СВПД

Заявив, что необходимо приложить усилия для реализации СВПД, глава внешнеполитического ведомства ЕС Джозеп Боррелл сказал: «Я сожалею, что европейские стороны не выполнили свои обязательства по СВПД».

Глава внешнеполитического ведомства ЕС Джозеп Боррелл встретился и провел переговоры с президентом Ирана Хасаном Роухани в понедельник вечером в Тегеране, сообщает Mehr News.

В ходе встречи, президент Ирана заявил, что Иран полностью привержен своим обязательствам по Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД), подверг критике неспособность другой стороны выполнить свои обязательства и добавил: «Исламская Республика Иран все еще готова взаимодействовать и сотрудничать с Европейским союзом для решения вопросов».

Он также сказал, что развитие отношений и сотрудничества с европейскими странами, как давними партнерами, всегда важно для Ирана, выразив надежду на дальнейшее углубление отношений благодаря усилиям нового главы внешнеполитического ведомства ЕС.

Ссылаясь на процесс усилий, который в конечном итоге привел к СВПД в течение 12 лет, президент сказал: «К сожалению, односторонний выход Соединенных Штатов из соглашения создал много препятствий и трудностей для других сторон в полной мере выполнить его».

Роухани заявил, что шаг Ирана по сокращению своих обязательств был в рамках соглашения и он поддержал это.

Осуждая политику США в отношении стран региона, он сказал: «Они (США) уже совершили много стратегических ошибок в отношении стран региона, включая Иран, Ирак, Ливан, Йемен, Сирию и Афганистан, и их недавний шаг, который был сделан в сотрудничестве с сионистским режимом под заглавием «Сделка века» сделан в соответствии с этими ошибками и обречен на провал».

Роухани сказал, что сегодня регион находится в плохом состоянии, и терроризм еще не полностью искоренен в странах региона, заявив: «Америка убила генерала Сулеймани, который был лидером в борьбе с терроризмом в регионе, и это было огромная помощь террористам в регионе».

Президент Ирана высоко оценил совместные усилия Ирана и Европейского Союза по решению многих региональных и международных вопросов, заявив: «Исламская Республика Иран остается приверженной мониторингу МАГАТЭ, процесс которого продолжается до настоящего времени, и он будет продолжаться, если мы не будем сталкиваться с новыми условиями».

Глава внешнеполитического ведомства ЕС Джозеп Боррелл, со своей стороны, сослался на влиятельную роль Ирана в региональных делах и развитии мира, стабильности и безопасности в регионе, сказав: «Развитие сотрудничества с Ираном всегда было важно для ЕС».

«Я сожалею, что европейские стороны не выполнили свои обязательства по СВПД», - сказал он, добавив, что необходимо приложить усилия для реализации этого соглашения.

Заявив, что сегодня европейские страны стремятся сохранить СВПД и решить вопросы, чтобы сохранить это соглашение, Боррелл сказал: «Как Верховный представитель ЕС, я сделаю все от меня зависящее, чтобы создать надежное взаимодействие для спасения СВПД».

В МГТУ ГА СОСТОЯЛСЯ ЗИМНИЙ ВЫПУСК АВИАЦИОННЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ

В Московском государственном техническом университете гражданской авиации (МГТУ ГА) состоялась торжественная церемония вручения дипломов выпускникам.

Открыл торжественную церемонию ректор МГТУ ГА Борис Елисеев: «Сегодня отрасль гражданской авиации пополнилась новыми высококвалифицированными специалистами. Мы гордимся выпускниками МГТУ ГА, без которых не обходится практически ни одно из авиационных направлений деятельности!». К выпускникам с поздравлением обратился почетный гость мероприятия - заместитель руководителя Федерального агентства воздушного транспорта Алексей Новгородов.

Всего зимний выпуск составил 639 человек, среди которых 361 – в головном вузе, 160 – в Иркутском филиале МГТУ ГА, 118 выпустил Ростовский филиал. Из них 275 – выпускники очной формы обучения, 364 – заочной. В числе выпускников ведущего университета гражданской авиации России 17 иностранцев. 46 выпускников получили дипломы «с отличием».

Почти половина выпуска традиционно пришлась на основное направление подготовки МГТУ ГА, это бакалавры и магистры по специальности: «Техническая эксплуатация летательных аппаратов и двигателей». За время учебы студенты проходят высшую математику, информационные технологии, физику, моделирование систем и процессов, гидрогазодинамику. Изучают основы теории надежности и теории технической эксплуатации летательных аппаратов. Совершенствуются в технической диагностике, аэродинамике и теоретической механике. Практику будущие техники проходят на аэродромах и в конструкторских бюро.

МГТУ ГА состоит в реестре Международной организации гражданской авиации ИКАО, что делает его диплом действительным в большинстве стран мира. В МГТУ ГА учится большое количество иностранцев (на текущий момент более 500 из 37 стран мира). Среди выпускников февраля 2020 г. четыре студента из Таджикистана, четыре из Узбекистана. Из Беларуси -2, из Казахстана 2, а также по 1-му из Азербайджана, Грузии, Йемена, Камеруна и США. Поздравить студентов своей страны приехал Чрезвычайный и полномочный посол Республики Таджикистан в РФ Имоммудин Сатторов.

Поздравляем выпускников и желаем им успехов в работе!

Вопрос безопасности: в США не пускают граждан Киргизии

В США ограничили въезд гражданам шести государств

Рафаэль Фахрутдинов

США приостановили выдачу иммиграционных виз гражданам Киргизии, Эритреи, Мьянмы и Нигерии, а граждане Судана и Танзании не смогут принимать участие в визовой лотерее. Эти шесть стран не смогли выполнить американские стандарты безопасности и обмена информацией, касающейся паспортных вопросов и данных о подозреваемых в терроризме. Запрет не коснется временных виз для туристов, бизнесменов, студентов и рабочих. В Нигерии уже раскритиковали данный запрет.

США приостановили выдачу иммиграционных виз гражданам Киргизии, Эритреи, Мьянмы и Нигерии, а граждане Судана и Танзании не смогут принимать участие в визовой лотерее. Новый запрет на поездки вступит в силу 21 февраля, передает Reuters.

Как сообщил исполняющий обязанности министра национальной безопасности Чед Вольф, эти шесть стран не смогли выполнить американские стандарты безопасности и обмена информацией, что потребовало введения новых ограничений.

Проблемы, на которые ссылался Вольф, варьируются от паспортных вопросов до неполного обмена информацией о подозреваемых в терроризме и прочих преступниках. Белоруссия также рассматривалась для включения в этот список, но предприняла шаги по устранению недостатков в последние месяцы и не будет сталкиваться с визовыми ограничениями, сказал Вольф.

«Данные страны не предоставляют информацию, необходимую для соответствия основным требованиям национальной безопасности, включая обмен террористической, криминальной или другой идентификационной информацией», — говорится в заявлении администрации президента США.

«Эти страны, по большей части, хотят быть полезными, — сказал Вольф, — но по разным причинам просто не смогли выполнить те минимальные требования, которые мы изложили».

В заявлении Белого дома говорится, что Соединенные Штаты приостановят выдачу виз, которые могут привести к постоянному проживанию граждан этих стран, запрет не коснется временных виз для туристов, бизнесменов, студентов и рабочих.

«Это имеет основополагающее значение для национальной безопасности и верховенства здравого смысла, что, если иностранная нация желает получить выгоду от иммиграции и поездки в Соединенные Штаты, она должна удовлетворять базовым условиям безопасности, изложенным американскими правоохранительными и разведывательными специалистами», — указали в Белом доме.

Конгрессмен демократ из Колорадо Джо Негус, являющийся сыном эритрейских беженцев, заявил, что новый запрет несправедливо введен в отношении африканских стран.

«Это не по-американски — дискредитировать иммигрантов исключительно из-за того, откуда они или как они молятся», — сказал Негус.

Спикер палаты представителей США Нэнси Пелоси раскритиковала запрет, назвав его «дискриминацией, замаскированной под политику». Она сказала, что демократы в течение нескольких ближайших недель представят закон, запрещающий религиозную дискриминацию в иммиграционной системе США.

Джеффри Оньяама, министр иностранных дел Нигерии, сказал, что «разочарован» этим решением. Госдепартамент США проведет встречи в Вашингтоне в понедельник и вторник с Оньяамой, другими официальными лицами и представителями бизнеса Нигерии.

В статье 212 закона США об иммиграции и гражданстве говорится: «Всякий раз, когда президент считает, что въезд определенных иностранцев в Соединенные Штаты может нанести ущерб интересам страны, он может приостановить их въезд на такой период, на который сочтет необходимым».

Стоит отметить, что для ряда стран из этого списка действует частичный запрет на выдачу виз — жители Чада, Йемена и Ливии не смогут получить разрешение на въезд в США для деловых и туристических поездок из-за проблем с идентификацией граждан.

Относительно Сирии и Северной Кореи были введены несравнимо более жесткие запретительные меры — из-за отсутствия дипломатических отношений между США и этими странами их гражданам полностью запрещается въезд на американскую землю.

Гражданам Ирана также нельзя попасть в США, но есть исключения — получить визу могут студенты, которые подвергнутся тщательной проверке.

Также документ предусматривает запрет на иммиграцию из Сомали — несмотря на то, что власти раздираемой гражданской войной страны делятся с Вашингтоном сведениями о своих гражданах и их электронных паспортах (которые, тем не менее, не признаются в США). Однако въезд для туристов разрешен, но тоже после жесткой проверки.

Наконец, Вашингтон фактически ввел санкции против Венесуэлы, запретив въезд в США сотрудникам и руководителям государственных учреждений Боливарианской республики. В тексте документа говорится, что именно власти страны несут ответственность за неточность информации о своих гражданах.

Представители венесуэльского МВД, минюста, МИДа, а также полиции и спецслужб не смогут пересечь границу. Для остальных венесуэльцев же предусматривается тщательная проверка.

ГЛОССАРИЙ

Вместе с замечательными авторами мы попробовали составить перечень наиболее важных понятий, которые употребляются для описания российской внешней политики: великодержавие, гибридная война, мессианизм, прагматизм, национальный интерес, равноправие, стратегия, стратегическая стабильность, суверенитет, справедливость. Это не классические словарные статьи, которые должны быть дистиллированными по определению, а осмысление, как те или иные понятия преломляются в прикладной деятельности.

В – Великодержавие - Андрей Цыганков

Г – Гибридная война - Василий Кашин

М – Мессианизм - Иван Сафранчук

П – Прагматизм - Мария Ходынская-Голенищева

Н – Национальный интерес - Павел Цыганков

Р – Равноправие - Николай Косолапов

С – Справедливость - Вера Агеева

С – Стратегия - Андрей Сушенцов

С – Стратегическая стабильность - Дмитрий Суслов

С – Суверенитет - Александр Филиппов

В – великодержавие

Андрей Цыганков

В теории международных отношений великодержавность связывают не только с независимостью внешней политики и безопасностью страны, но и с возможностями и влиянием, которыми обладают лишь немногие государства в мире. При этом в понятие «великая держава» вкладываются разные смыслы. Для одних речь идет о материально-силовых возможностях, для других – о статусе и престиже, для третьих – об идейно-политическом измерении и способности вести за собой силой примера. Наиболее упрощенной выглядит трактовка великодержавности представителями американского неореализма, для которого все государства одинаковы и различаются лишь силовым потенциалом.

Державное мышление отличают, по крайней мере, три принципа. Во-первых, державники выступают за раздельное рассмотрение роли внутренних и внешних факторов в развитии общества. Они убеждены в приоритетности факторов международного окружения как наименее подверженных контролю и наиболее потенциально дестабилизирующих. Внешняя политика, следовательно, не может быть лишь отражением потребностей внутреннего развития, но должна отвечать на международные вызовы. Во-вторых, державники исходят из постоянства геополитических интересов государства. У государства нет постоянных друзей и врагов, а есть лишь постоянные интересы – вслед за лордом Пальмерстоном эту максиму нередко повторяют и российские державники. Державники могут выступать сторонниками национальной идеологии, если она не сковывает государство, а помогает сформулировать и защитить его интересы. Третий принцип связан со вторым и сводится к гибкости внешнеполитических союзов. Если у государства нет миссии, но есть постоянные национальные интересы, то руководители государства должны быть готовы сотрудничать с кем угодно, но ровно настолько, насколько это необходимо для соблюдения державного интереса.

За общими компонентами и принципами (велико)державности скрываются различные исторические условия ее формирования. Каждая держава национально и исторически своеобразна, по-своему решает возникающие перед ней задачи и вкладывает в обоснование значимости избранных решений свой смысл. Для России великодержавность исторически определялась важностью сохранения внутреннего единства территориально протяженного и социально-разнородного государства. Ее смыслом является конструкция сильного, способного к управлению сложной страной государства. Без такого государства трудно представить себе собирание земель и укрепление границ в московский период, нанесение поражения сильнейшей в начале XVIII века шведской державе, участие в поддержании европейского баланса сил в XIX столетии и создание советского строя в XX веке.

Своеобразие внешних условий России включает в себя протяженность сухопутных границ, соседство с мощными государствами, пограничное положение между западной и незападной цивилизациями и другие факторы. Следует подчеркнуть и то, что в силу относительной геополической удаленности, размера и православия Россия не является органической частью Европы. Но она стремилась слиться с западным миром, при этом утверждая себя в качестве самостоятельной, культурно своеобразной державы.

Русская великодержавность подразумевает наличие (1) сферы культурно-ценностного влияния в Евразии и Европе, (2) политико-экономической самодостаточности и (3) военного потенциала, достаточного для нанесения поражения любой другой державе. Понимаемая таким образом великодержавность обеспечивает достижение стратегических целей выхода в Европу, поддержания особых доверительных отношений с Востоком и сохранения определяющего влияния на евразийском материке.

Разделяя сформулированный набор принципов мышления, русские державники представляют собой неоднородную группу, различаясь предлагаемыми стратегиями достижения целей государства. С некоторой долей упрощения можно выделить три основные группы.

К первой относятся те, кто исторически выступал за союз с Западом против общих угроз. Примерами такого сотрудничества могут быть попытки России участвовать в Первой северной войне против Швеции (1655–1660) в союзе с другими европейскими государствами. Чуть позже Россия присоединилась к Священной лиге для противостояния Оттоманской империи, подписав в этих целях в 1686 г. договор о вечном мире с Польшей, своим давним соперником. Петр I начинал свое правление с посольского путешествия, преследовавшего целью объединение европейских государств против шведской угрозы. Провозглашение России «европейской державой» и екатерининское участие в Семилетней войне укладывается в то же понимание методов державничества. Еще более важный пример – Священный союз, заключенный Александром I с другими европейскими государствами во имя предотвращения опасности, подобной той, которая еще недавно исходила от наполеоновской Франции. Во второй половине ХIХ и в ХХ столетии примерами союзов с западными странами против общей угрозы были Антанта, попытка создать антигитлеровскую коалицию в преддверии Второй мировой войны, а также открытие Второго фронта в целях нанесения поражения фашизму. В ХХI веке Россия пыталась выстроить единый союз с Западом против международного терроризма.

Ко второй группе русских державников относятся выступающие за гибкую союзническую политику, не замкнутую на странах Запада как приоритетных партнерах. В условиях, когда России не удавалось достичь целей в союзе с западными странами или добиться их поддержки, российские правители нередко уходили в относительную изоляцию для перегруппировки сил, или получения «передышки» (Владимир Ленин). В начале ХVII века после нескольких поражений в противостоянии с Польшей Россия не выходила из изоляции до 1654 г., когда она начала новое наступление присоединением Украины. В XVIII веке Россия взяла двадцатилетнюю паузу, заняв позицию нейтралитета в войне со Швецией для финансового и демографического оздоровления. После поражения в Крымской войне Россия «сосредотачивалась», проводя в жизнь политику гибких союзов, пока не смогла наконец восстановить утраченные позиции на Черном море. «Мирное сосуществование» большевиков и сталинская теория «социализма в отдельной взятой стране» тоже относились к попыткам ослабить внешнеполитическую активность для укрепления страны, вышедшей из революции и гражданской войны. Наконец к этой же группе державного мышления можно относить попытки Евгения Примакова маневрировать между Западом, Китаем и Индией после окончания холодной войны.

Для третьего типа русского державного мышления характерна наступательность, в том числе в отношениях с Западом, если последний отказывается признать важнейшие внешнеполитические интересы России. Россия неоднократно утверждала свои интересы в одностороннем порядке, невзирая на критику западных стран. В XVII веке российское государство вело многочисленные войны с Польшей и Оттоманской империей, стремясь к укреплению границ и защите балканских славян. В XVIII веке Пётр нанес сокрушительное поражение Швеции, не вступая для этого в союз с европейскими государствами. В основном успешные войны с Турцией продолжились вплоть до Крымской войны, которую Россия проиграла благодаря поддержке, оказанной Турции Англией и Францией. После внутреннего выздоровления Россия вернулась к активной политике на Балканах, нанеся туркам новое поражение в 1870-е годы. В ХХ веке большевистская доктрина «мировой революции» стала ярким примером наступательного мышления, поскольку ставила под сомнение саму систему западных государств-наций. В 1920 г. большевики даже попытались вторгнуться в Польшу для смены правительства. Во время холодной войны наступательным был курс Советского Союза, стремившегося к укреплению геополитического влияния в мире, как, например, в период Карибского кризиса в 1962 г. или в случае ввода войск в Афганистан в 1979 году. После окончания холодной войны российская наступательность проявилась в вооруженном вмешательстве в конфликт Грузии и Южной Осетии, присоединении Крыма и вступлении в войну в Сирии.

В зависимости от того, какие коалиции выстраивали державники и какого рода политику защищали внутри страны, их идейными оппонентами были представители западнического или самобытно-цивилизационного мышления. Западники опасались, что державность ослабит страну внутренне, поскольку противопоставит отсталую в материально-технологическом и политическом отношении Россию передовому Западу. Связывая российскую идентичность с Европой, западники выступают за воспроизводство на российской почве европейских политических институтов и выстраивание приоритетных, стратегических отношений с европейскими странами. Представители цивилизационного мышления нередко поддерживали державников, считая великодержавность условием защиты национальных ценностей от внешних посягательств. В то же время сторонники русской самобытности могут оказаться в числе критиков державности, если считают, что она ослабляет общество. Например, для славянофилов национальные интересы и границы были вторичны, а главным являлось создание условий для свободного общинного труда и жизни в православной вере.

Державный тип мышления традиционно поддерживался широкими слоями общества, особенно если не требовал значительных жертв со стороны населения и не оборачивался внешнеполитическими поражениями. При этом державность нередко оказывалась для русского народа тяжелой ношей, если государство решало внешнеполитические задачи за счет напряжения общественных ресурсов. Подвергаясь многочисленным опасностям извне, русские консолидировались вокруг государства для сохранения свободы от внешних посягательств, но при этом теряли свободу внутреннюю. Со временем они утратили возможности свободного общинного хозяйствования («мир») и участия в управлении и выборах князя («вече»), создав централизованное патримониальное государство. По оценке историка Георгия Вернадского, «самодержавие и крепостное право стали ценой, которую русские заплатили за национальное выживание». Военная сила, имперское могущество и способность противостоять внешним вторжениям постепенно стали самоцелью государственной политики. Бедность и крепостное право превратились в средства ускоренной мобилизации армии. Власть нередко игнорировала назревшие потребности в реформах, видя в них опасность для сложившейся в России системы правления.

Ценой внутреннего перенапряжения было ослабление внутреннего и внешнего компонентов державности. Распад советского государства – пример такого перенапряжения в результате длительного противостояния более развитым странам Запада. Традиционные опоры державности, в задачу которых входит защита безопасности государства – армия и силовые структуры – оказались в униженном положении, в то время как укрепился класс нового «боярства», или олигархов. Деморализации армии способствовала запоздалая и плохо продуманная военная кампания по стабилизации в Чечне. Население, лишившись денежных накоплений в результате олигархических в своей основе экономических реформ, не поддерживало власть. В стране подняла голову преступность, и государство не успевало реагировать на массовые нарушения законности против граждан. Конфликт исполнительной и законодательной властей, приведший к использованию силы против парламента в октябре 1993 г., довершал картину чрезвычайного ослабления государства. Во внешней политике российское руководство стремилось проводить прозападный курс, по существу отказавшись от принципов державной политики.

Постепенно, во многом благодаря усилиям созданного Совета по внешней и оборонной политике и деятельности министра иностранных дел Евгения Примакова, понятие державности вернулось в политический лексикон в качестве одного из центральных. В 2000-е гг. в целом благоприятное внешнее окружение и отсутствие угрозы войны позволило руководству страны сосредоточиться на решении внутренних задач, связанных с экономической и политической стабилизацией. Результатом стало завершение военных действий на Северном Кавказе, относительная консолидация политического класса и восстановление способности проводить независимую внешнюю политику.

Будущее российской державности связано с выстраиванием новых международных коалиций в условиях мировой турбулентности и способностью руководства страны осуществить переход к новой модели государства. С первым дело обстоит лучше, чем со вторым. Державность во внешней политике способствовала восстановлению важных и утраченных в 1990-е гг. позиций. Выдержала проверку временем ориентация на укрепление баланса сил и престижа великой державы. Уходит в прошлое мир единственной сверхдержавы. Меняется и децентрализуется Европа. Россия разворачивается к Азии, реализуя проекты Большой Евразии, Шанхайской организации сотрудничества и другие. Перед страной открываются новые возможности налаживания международного сотрудничества за пределами западного мира.

Более трудным является переход к новой государственности. Он сопряжен с комплексом мер по преодолению политического наследия 1990-х гг., связанного не столько с сильным державным государством, сколько с его отсутствием. Экономическое пробуксовывание, коррупция, ориентация на стабильность вместо развития – «родимые пятна» российского капитализма, возникновение которого связано с залоговыми аукционами, рейдерством, экспортом энергоресурсов, а также неспособностью правительства реализовать единые принципы и правила в политике и экономике. В этой области державность во многом остается благим пожеланием. Впереди трудный период, требующий новых стратегий формирования сильного и легитимного государства.

Без создания такого государства державность не может считаться полностью состоявшейся. Для державников является аксиомой, что государство должно обладать значительной свободой от вмешательства не только внешних, но и внутренних групп интересов, без чего невозможно осуществление политической стратегии в интересах общества в целом. В частности, Примаков в должности премьер-министра пытался бороться с засильем Бориса Березовского и других олигархов ельцинской «семьи». Позднее, на посту руководителя Торгово-промышленной палаты он отстаивал важность выработки и соблюдения четких правил в отношении экономики и собственности, предупреждал об опасности силовых «наездов» на бизнес. Понимал он и опасности, связанные с чиновничьим засильем и коррупцией. Сильное государство должно быть правовым и опирающимся на институты, а не на чреватые злоупотреблениями неформальные связи. Сильная исполнительная власть нуждается в независимости судов, частичной региональной децентрализации, честных выборах и борьбе с коррупцией.

В эпоху глобальной нестабильности и перехода власти выживет тот, кто сумеет приспособить к своим нуждам внешние и внутренние условия. В мире происходит масштабная перекройка рынков, региональных систем и военно-политических союзов. Современная державность должна сочетать отстаивание важнейших интересов в мире с активным выстраиванием нового миропорядка и проведением необходимых для этого внутренних реформ. Твердость защиты суверенитета предусматривает гибкое умение создавать новое и желаемое в экономической, информационной, военной и политической сферах. С осуществлением такого курса сопряжено немало трудностей, включающих в себя не только риски противодействия развитым в материально-экономическом отношении державам, но и способность выбирать растущие сферы внутреннего развития и вкладываться в перспективные международные проекты.

Г – Гибридная война 

Василий Кашин

Понятие «гибридная война» прочно связалось на Западе с Россией после присоединения Крыма. Значительную роль в этом сыграло распространение мифа о наличии у России специальной стратегии противостояния, известной как «доктрина Герасимова». Ее существование к настоящему времени опровергнуто самими авторами мифа. Но история с «доктриной Герасимова» показательна: за российскую стратегию гибридной войны были выданы идеи аналогичной стратегии Соединенных Штатов. Они, в свою очередь, сформировались у российских военных и политиков на основе осмысления опыта «цветных революций» 2000-х гг. и «арабской весны» начала 2010-х годов.   

К моменту крымских событий военные теоретики не только на Западе, но и на Востоке осмыслили различные формы невоенного противоборства государств. Высокая стоимость и чудовищная опасность современной высокотехнологичной войны требовала найти такие формы участия в конфликтах, которые позволяли бы контролировать эскалацию и добиваться целей строго дозированным применением силы. 

Эти концепции (например, в опубликованной в 1999 г. книге «Война без границ» // Unrestricted Warfare китайских полковников Цяо Ляна и Ван Сянсуя) не сводятся к распространенным в настоящее время представлениям о гибридной войне. Речь идет о комплексной стратегии противостояния великих держав с применением неограниченного арсенала методов. 

Концепции гибридной войны упрощают борьбу между государствами. Государство, взявшее их на вооружение, получает пропагандистский инструмент для демонизации противника, но наносит удар по собственной стратегической культуре. Его способности понимать намерения оппонента в результате падают. 

Гибридная война наиболее часто определяется как конфликт с использованием информационной борьбы, экономического и политического давления в сочетании с ограниченным применением вооруженной силы. Предполагается, что действия по всем направлениям помогают нивелировать превосходство Запада в обычных вооружениях. Это понятие расплывчато и опасно. Оно было введено в оборот в середине 2000-х гг., использовалось для описания войны в Ливане 2006 г., а по-настоящему популярным стало на волне украинского кризиса.   

Однако все приемы гибридной войны известны много лет, если не веков. Появление новых технологических возможностей в связи с развитием информационно-коммуникационных технологий мало что меняет в сути отношений вовлеченных в конфликт стран. На протяжении всей истории человечества любая хорошо спланированная военная кампания сопровождалась усилиями в области пропаганды, дипломатии, разведки и экономики. О том, что победа с применением именно этих инструментов предпочтительней лобового столкновения, писал еще Сунь Цзы. 

Нет ничего нового в поддержке повстанческих движений на территории иностранного государства, вводе на его территорию собственных регулярных войск под видом добровольцев и в прочих методах, часто подаваемых в качестве неизвестной и страшной угрозы. Эти методы широко применялись всеми участниками холодной войны, прежде всего, США, СССР и Китаем. Они нередко использовались и до холодной войны. 

Фактически, гибридность позволяет навешивать устрашающую этикетку «война» на широчайший спектр достаточно рутинных внешнеполитических, пропагандистских и разведывательных мероприятий, зачастую являющихся неизбежной частью межгосударственных отношений.   

Приписывание стране гибридной стратегии может рассматриваться как элемент политики по ее изоляции. 

Цель такой политики – лишить противника возможности отстаивать свою точку зрения. Любая форма разъяснения позиции, попытки защититься от обвинений и изменить позицию другой стороны могут быть теперь интерпретированы как дезинформация и информационное нападение. Появляется также возможность ограничить дипломатическую активность противника, которая по своей природе предполагает установление связей, распространение и сбор информации и влияние на точку зрения собеседника. Фактическое разрушение российско-американских каналов политической коммуникации в посткрымский период и особенно на фоне истерии с российским «вмешательством в выборы» в Соединенных Штатах в этом отношении весьма показательно. 

Россия также склонна приписывать гибридную стратегию своим оппонентам. Предполагаемая гибридная угроза со стороны Европы и США, осмысливаемая под военным углом, ведет к вполне конкретным и важным выводам, касающимся внутренней политики. В известном выступлении начальника генерального штаба Вооруженных сил России Валерия Герасимова на общем собрании Академии военных наук 1 марта 2019 г. в качестве элементов новой военной стратегии США и их союзников упоминаются «цветные революции» и «мягкая сила». Предполагается, что целью американских стратегий является «ликвидация государственности неугодных стран, подрыв суверенитета, смена законно избранных органов государственной власти». Герасимов отмечает, что Пентагон разрабатывает принципиально новую стратегию под названием «Троянский конь», которая заключается в использовании «протестного потенциала пятой колонны» с одновременным нанесением ударов высокоточным оружием по наиболее важным объектам. Соответственно, российский ответ предусматривает «комплекс мер по упреждающей нейтрализации угроз безопасности государства». 

Россия, как и прочие крупные военные державы, обладает военными и невоенными средствами борьбы, которые могут применяться в условиях мирного времени или вооруженного конфликта низкой интенсивности. Этот арсенал в его нынешнем виде создавался главным образом в эпоху холодной войны. Скрытные и не признаваемые военные вмешательства, поддержка повстанческих движений и создание «квазидобровольческих» формирований для интервенций за рубежом в сочетании с дезинформацией, пропагандой и поддержкой оппозиции использовались тогда всеми крупными странами.   

Что касается СССР, то ограниченные и тайные военные интервенции широко применялись им с раннего периода советской истории. Классическим примером можно считать вмешательство в гражданскую войну в Афганистане 1929 года. Под командованием Виталия Примакова двухтысячный отряд красноармейцев, облаченных в афганскую военную форму и вооруженных трофейным английским оружием, вторгся в эту страну. Целью знаменитого «рейда Примакова» было изменение хода войны в пользу дружественного СССР короля Амануллы-хана. Операция готовилась в тесной координации с представителями Амануллы, и к отряду Примакова присоединялись местные этнические формирования. Рейд, завершившийся захватом Мазари-Шарифа в апреле 1929 г., был предпринят, однако, слишком поздно и уже не смог переломить ход гражданской войны. Многое в его организации тем не менее можно считать характерным для подобных операций Советского Союза и постсоветской России. 

В ходе «афганской спецоперации» СССР пытался повлиять на внутренний конфликт за счет ограниченного, тайного и краткосрочного вмешательства в ключевой момент (который, как оказалось в дальнейшем, был выбран неверно). Советским силам следовало изменить ход конфликта в пользу союзника и уйти. Но они ни в коем случае не должны были выступать главной действующей силой в конфликте. СССР тщательно избегал привлекать внимание к своей операции и стремился жестко контролировать масштабы вовлеченности в войну. После того, как стало ясно, что поражение Амануллы-­хана предотвратить не удалось, СССР свернул интервенцию, невзирая на продемонстрированное подавляющее тактическое и техническое превосходство Красной Армии. 

Сходным образом осуществилось более крупное и успешное вмешательство в Синьцзяне в ноябре 1933 – апреле 1934 года. В операции в поддержку генерал-губернатора Шэн Шицая участвовали войска НКВД, замаскированные под действовавшие в регионе белоэмигрантские формирования. К ней привлекались собственно бывшие белогвардейцы, завербованные советской разведкой, а также просоветские формирования из числа местного населения. Интервенция продолжалась недолго, после решения поставленных задач советские войска ушли, оставив в Синцзяне ограниченный контингент и группу советников для наблюдения за ситуацией. 

«Квазидобровольческой» операцией было советское участие в гражданской войне в Испании. Несмотря на присутствие в стране тысяч советских военнослужащих и крупные военные поставки, вмешательство в конфликт СССР отрицалось. Советские летчики и военные советники в качестве «добровольцев» участвовали в китайско-японской войне в 1937–1940 годах. Подобная же практика продолжилась и с наступлением холодной войны. Советская истребительная авиация и зенитно-артиллерийские части с личным составом, замаскированным под китайских добровольцев, действовали в Корее. Советские летчики противостояли ВВС Гоминьдана в небе над Шанхаем в 1950 году. Советские зенитно-ракетные и авиационные части принимали участие в войне во Вьетнаме и в ряде конфликтов на Ближнем Востоке. 

Перечисленные интервенции были успешны с точки зрения достижения политических и стратегических целей Москвы. Все они следовали одной и той же модели, которая прослеживается со времен рейда Примакова в 1929 году. Это были короткие, внезапные, тщательно спланированные действия, направленные на то, чтобы в ключевой момент помочь важному союзнику, будь то дружественное государство или одна из фракций в гражданской войне. 

Операции имели разную степень секретности; как правило, СССР либо отрицал участие в конфликте в принципе, либо преуменьшал его масштабы. Главным условием успеха был тщательный расчет баланса сил, выбор времени, места и характера вмешательства. При этом сводились воедино возможности вооруженных сил, спецслужб, дипломатического аппарата. 

Сильной стороной Советского Союза при ведении таких операций была способность добиваться высоких результатов в обучении, а порой – в строительстве с нуля вооруженных сил дружественных стран или политических групп. На протяжении всей холодной войны созданные советскими инструкторами вооруженные формирования одерживали победы над противниками, обучаемыми и оснащаемыми США. 

Разумеется, речь идет о случаях, когда советские военные имели реальные возможности руководить процессом военного строительства, чего не было, например, в арабских армиях, воевавших с Израилем. Афганская кампания 1979–1989 гг. стала грубым нарушением всех старых советских принципов ведения зарубежных интервенций. Она была затяжной, масштабной, предпринятой без учета местных условий, главной силой в войне оказались собственно советские войска, а не формирования союзников. 

Тем не менее многие преимущества отечественной военной школы, прежде всего – способность налаживать работу с местным населением, создавать относительно боеспособные местные вооруженные силы и действовать совместно с ними, проявились и тогда. К моменту вывода советских войск в 1989 г. Республика Афганистан обладала армией и специальными службами, далеко превосходившими все, что было создано за 18 лет американской оккупации Афганистана после 2001 года. Падение режима Наджибуллы было связано с фактически продолжавшимся вмешательством в афганский конфликт ряда иностранных государств на фоне распада СССР и бездействия России. 

Офицеры советских вооруженных сил и спецслужб, вовлеченные в подобные операции на поздних этапах холодной войны, продолжали активную службу и с началом военных конфликтов 1990-х гг., когда этот опыт был значительно обогащен и расширен. Российские военные оказались вовлечены в столкновения на Южном Кавказе, в стабилизацию ситуации в Таджикистане в 1992–1997 годах. Но наиболее глубокое влияние на армию, спецслужбы и государственный аппарат России оказали боевые действия на Северном Кавказе в ходе двух чеченских войн. Армия и спецслужбы получили огромный опыт решения сложнейших задач при весьма ограниченных ресурсах с опорой на переговорные инструменты, агентурную разведку, взаимодействие с разнообразными вспомогательными вооруженными формированиями из местного населения. 

Присоединение Крыма, события на Восточной Украине и сирийская кампания показали, что Россия возвращается к старой модели применения вооруженных сил для обеспечения национальных интересов. Ставка делается на быстрые, внезапные действия с тщательным контролем уровня вовлечения в конфликт. Значительный опыт строительства и использования вспомогательных отрядов из числа добровольцев и местного населения, накопленный в ходе многолетних конфликтов на постсоветском пространстве, используется в полной мере. 

Такие действия едва ли делают Россию более непредсказуемой или агрессивной, чем другие державы. Даже Китай при всей его внешнеполитической пассивности последних десятилетий отметился уже в XXI веке в поддержке вооруженных формирований и непризнанных государственных образований на севере Мьянмы (так называемое государство Ва). Эта поддержка включала в себя обучение и оснащение, вплоть до поставок тяжелого вооружения. 

Интервенции США, Франции и Великобритании на Ближнем Востоке носили более систематический характер. Они сопровождались масштабным применением современных технологий, финансовых ресурсов и технических возможностей, недоступных для России. Однако результаты оказывались почти неизменно неблагоприятными для самих акторов. Они, в особенности американцы, демонстрировали неспособность к интерпретации разведданных и оценке политической ситуации. Строительство Соединенными Штатами союзных вооруженных сил из местного населения приводило к разочаровывающим результатам на фоне гигантского расхода средств. Взаимодействие американских и местных вооруженных формирований оставалось слабым. 

Российские действия на этом фоне отличаются не большей агрессивностью, а большей эффективностью. Россия в отличие от США и ряда их союзников не вторгалась в иностранные государства, штурмуя столицы и убивая политических лидеров. Россия не тратила триллионы долларов на многолетнюю оккупацию других стран, чтобы затем уйти, признав поражение. Но, применяя силу в куда меньших объемах, Россия в последние десятилетия добивалась куда большего в реализации своих политических целей. 

На стороне российской армии и спецслужб – многолетний опыт войн с сильным иррегулярным противником, получающим поддержку из-за рубежа, в условиях ограниченности собственных ресурсов. Переоснащение и реформирование российской армии в 2010-е гг. позволило резко повысить ее боевые возможности. Патриотический подъем, связанный с украинскими событиями и присоединением Крыма, обеспечил приток добровольцев для зарубежных операций в составе регулярных и иррегулярных формирований. 

Таким образом, в новых условиях российские Вооруженные силы превращаются в гибкий инструмент, который может быть использован для влияния на ситуацию в стратегически важных для России частях мира. 

Использование ярлыка гибридной войны уводит нас в сторону от того факта, что мы имеем дело с набором весьма традиционных приемов борьбы, восходящих к началу ХХ века или более ранним временам. Эти приемы используются всеми крупными игроками в современной международной политике. Но одни страны владеют ими хорошо, а другие – никак не могут научиться, даже потратив триллионы долларов и потеряв многие тысячи солдат убитыми. 

М – Мессианизм

Иван Сафранчук

Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что Россия никогда не была исключительно прагматической державой, движимой только практическими интересами. Чувство некой миссии, высшей цели России было присуще всегда.

Но исторически и в строгом смысле этого слова российское государство не является мессианским. Оно не сформировало чего-то похожего на политическую доктрину божественной предопределенности, которая обосновывала бы экспансионизм Божьим промыслом (как американский Manifest Destiny). У российской элиты никогда не было намерения способствовать политическими средствами приближению конца света и второго пришествия ради торжества Истины, к чему склонны американские правые евангелисты, время от времени обретающие влияние на внешнюю политику. Россия не была очарована цивилизаторским «бременем белого человека», как британский колониализм. И не несла в мир нерелигиозные философские идеалы, как в Новое время это делала Франция, а позже опять же – США.

Наиболее мессианским был, вероятно, советский период российской истории, когда Москва взяла на себя роль распространителя и защитника в мировом масштабе целостной философской и политико-экономической доктрины. Впрочем, после десятилетий осуществления этой миссии увлеченность ею стала быстро исчезать и в элите, и в обществе. К концу же существования Советского Союза сформировался невероятный по силе общественный и элитарный запрос на прагматизм.

Как бы сейчас ни называли внешнеполитический курс Бориса Ельцина и Андрея Козырева – наивным или идеалистическим, на самом деле он формировался именно в прагматических категориях. Избавление от излишней и идеологически обоснованной внешнеполитической нагрузки трактовалось как прагматизм, а не как идеализм (по сути, этот подход продолжал горбачёвское «новое мышление», практическим содержанием которого стало освобождение перенапрягшегося и пораженного внутренним кризисом СССР от бремени ответственности за «второй мир».)

В дальнейшем прагматизмом стали считать не столько редуцирование внешнеполитических интересов, сколько их расширение, но опять же ради удовлетворения прикладных интересов, а не воплощения в жизнь абстрактных идеалов. Хотя конкретное выражение прагматического начала в российской внешней политике в последнюю четверть века очень сильно менялось, твердая приверженность прагматизму после опыта советского мессианства все-таки остается.

Россия не является мессианской державой в «большом» смысле: она не готова убивать других и посылать на смерть своих за абстрактные идеалы и доктрины. Российское чувство миссии другое.

Россия – государство, собранное на огромном пространстве из множества неоднородных элементов, расположенное в сложных климатических и природных условиях, подвергавшееся крупным нашествиям. Своей миссией это государство всегда считало собственную способность быть – и быть не дикими, не варварами. В одной интерпретации миссия состоит в том, чтобы суметь стать развитой частью мира, то есть Западом, и в таком качестве добиться принятия в какую-то общую систему политических и социальных отношений. В другой – миссия сводится к тому, чтобы быть без (не путать с против) Запада. Эта трактовка имеет другой обязательный компонент – представление о том, что есть могущественные силы внутри и вовне, постоянно мешающие России исполнить свой долг, стремящиеся подорвать ее возможности.

Территориальная экспансия, участие в мировых делах, вершение судеб мира – все это явные свидетельства способности быть и успешности существования. Российская элита, особенно после Петра I, считала такую программу действий естественной для Российского государства. И для подобной традиции выпасть из первого ряда мировых держав – историческая катастрофа, там надо оставаться любыми средствами – миром или войной. Не случайно противодействие риску скатиться во второй, а то и третий эшелон международной политики было объявлено лейтмотивом президентства Владимира Путина в его программной статье «Россия на рубеже тысячелетий», опубликованной за день до того, как он стал исполняющим обязанности главы государства после досрочной отставки Борис Ельцина.

Насколько чувство державности распространилось на весь народ – вопрос спорный. По всей видимости, общественные настроения по этому поводу могут колебаться в очень широкой амплитуде. Но всегда находились и те, кто был за сосредоточение на себе, за снижение бремени вовлеченности в мировые дела или даже за полное выключение из них. Великие русские писатели дают яркие примеры таких мыслей. Лев Толстой еще в «Севастопольских рассказах» обращал внимание на то, как чужда война русским крестьянам, а в дальнейшем чрезвычайно саркастично представлял геополитические, военные предприятия («Сказка об Иване-дураке и его двух братьях…») и даже характеризовал войну как «вредное учреждение», ставя ее в таком качестве в один ряд с рабством и проституцией (эссе «Так что же нам делать?»). Или Александр Солженицын в манифесте «Как нам обустроить Россию?»: «Пробуждающееся русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространнодержавного мышления, от имперского дурмана. (…) Это вреднейшее искривление нашего сознания: “зато большая страна, с нами везде считаются”. (…) Могла же Япония примириться, отказаться и от международной миссии, и от заманчивых политических авантюр – и сразу расцвела. Надо теперь жестко выбрать: между Империей, губящей прежде всего нас самих, – и духовным и телесным спасением нашего же народа».

Споры о том, в каком виде России существовать, продолжатся – у них давняя традиция. Но мощное стремление быть вопреки нескончаемым препятствиям (быть собой, но не пространством, признанным варварским) и стало миссией России. За века осуществления этой миссии у страны появился и некоторый собственно мессианский элемент. Но состоит он не в том, что Россия хочет переделать мир в соответствии с какой-то определенной программой, а в вере, что с Россией мир лучше, чем без нее.

П – Прагматизм

Мария Ходынская-Голенищева

В основе понятия «прагматизм» лежит примат пользы/выгоды, которую способно принести то или иное действие. Эвентуальные практические последствия определяют целесообразность конкретных шагов и одновременно служат критерием их эффективности. Философский словарь приводит слова одного из видных представителей прагматизма, американца Уильяма Джеймса: «Истина есть то, что лучше всего работает на нас».

Прагматизм – один из основополагающих принципов российской внешней политики. При некоторой абстрактности термина он имеет вполне конкретное содержание. Так, Концепция внешней политики России от 2016 г. ориентирует дипломатов на работу в пользу создания благоприятных внешних условий для поступательного и устойчивого внутреннего развития. Среди них – обеспечение безопасности страны, ее суверенитета и территориальной целостности, формирование пояса добрососедства с сопредельными государствами, содействие повышению конкурентоспособности экономики России, ее технологическому обновлению, повышению уровня и качества жизни населения.

Рациональна российская интеграционная политика на постсоветском пространстве и в Евразии (СНГ, ЕврАзЭС, ШОС), которая должна привести к формированию широкого интеграционного контура (инициатива Большого евразийского партнерства). Позитивная, неконфронтационная повестка этих объединений предоставляет возможность не распылять ресурсы и сосредоточиться на задачах обеспечения ускоренного темпа развития в государствах-членах. Прагматична линия России и в относительно новых, отвечающих духу времени институтах глобального управления. Например, в БРИКС, где, кроме всего прочего, проводится курс на создание альтернативы доллароцентричной валютно-финансовой системе: наличие подобной «подушки безопасности» приобрело для России особую важность в контексте деградации отношений с Западом после 2014 г., включая обмены санкционными ограничениями.

Единственно рациональным с военно-политической точки зрения (и соотнесенным с общественным запросом, обусловленным ощущением исторической несправедливости) стало решение о воссоединении Крыма с Россией. Реалистичная, трезвая оценка ситуации вкупе с глубокой проработкой возможных сценариев и их последствий предопределили активное участие Москвы на уровне высшего руководства в выработке Минских договоренностей, связавших Киев и крупных европейских игроков соответствующими обязательствами с выгодной для России последовательностью шагов.

Высоким уровнем прагматизма характеризуется российская политика на сирийском направлении. В основе принятого руководством страны решения о начале военной операции в Сирийской Арабской Республике (САР) лежали интересы, связанные прежде всего с обеспечением национальной безопасности. В 2015 г. в рядах террористических групп сражались, по разным оценкам, до 6 тыс. выходцев из России и постсоветских республик, существовала угроза их возвращения. Нарратив Запада, пытавшегося навязать впечатление о российской линии в Сирии как о иррациональной («Москва поддерживает диктатора-союзника»), противоречил предыстории конфликта: Башар Асад посетил Москву на пятый год президентства (первый его зарубежный визит в качестве главы государства состоялся в Париж, второй – в Лондон); до кризиса Россия занимала лишь девятое место в товарообороте Сирии (3%).

Исключительный прагматизм российской линии на сирийском направлении проявился в деидеологизированном подходе, позволившем договариваться по отдельным аспектам урегулирования (прекращение огня, параметры политического урегулирования, выправление гуманитарной ситуации и так далее) со всеми внешними игроками. Так, в период, когда российско-американские отношения находились в низшей точке развития, Москва и Вашингтон выполняли роль сопредседателей Международной группы поддержки Сирии (2015–2016 гг.), согласовали параметры режима прекращения боевых действий в САР (февраль 2016 г.), достигли договоренностей о деэскалации в Восточном Алеппо (декабрь 2016 г). С учетом неоднократно озвученной Россией принципиальной позиции о нелегитимном характере военного присутствия США в Сирии ничем, кроме как соображениями прагматизма, нельзя объяснить российско-американские договоренности о деконфликтации, в течение нескольких лет обеспечивающие отсутствие инцидентов «в воздухе» и «на земле».

Россия с рациональных позиций подходила к подбору внешних партнеров для диалога по сирийскому урегулированию. Яркий пример – астанинский формат (Россия, Иран, Турция) – объединение трех государств с несовпадающей, порой прямо противоположной повесткой. Сугубо реалистичный подход, продемонстрированный всеми странами-гарантами, позволил достичь важнейших договоренностей по прекращению боевых действий в САР, созданию зон деэскалации (2017 г.), а также сформировать Конституционный комитет (2018 г.). Сепаратная переговорная работа на двустороннем уровне с крупными региональными игроками, имевшими влияние на группы вооруженной оппозиции, – Турцией, Катаром, Саудовской Аравией, Египтом и другими – позволила перевести под контроль сирийского правительства такие стратегические районы (бывшие «зоны деэскалации»), как Восточный Алеппо, Восточная Гута, Хама/Хомс, Восточный Каламун, части провинций Сувейда, Кунейтра, Дераа, при этом не подорвав потенциала астанинского формата, создавшего эти зоны.

Отдельно стоит упомянуть российско-турецкий переговорный трек. Прагматизм вновь позволил преодолеть глубокий кризис между Москвой и Анкарой, который вызвали действия турецких ВВС, сбивших российский бомбардировщик Су-24 из состава группировки ВКС России, – тогда погиб один из катапультировавшихся пилотов Олег Пешков. После жесткой реакции Москвы и принесенных Анкарой (далеко не сразу) извинений диалог между Россией и Турцией возобновился и был максимально плодотворным: удалось договориться по окончательному решению проблемы Восточного Алеппо и согласовать условия деэскалации в Идлибе (2018 г.) и на северо-востоке САР (2019 г.).

Лишенная догматизма и конъюнктурных колебаний, последовательная линия России в сирийском урегулировании, вопреки некоторым прогнозам, не только не привела к ухудшению отношений нашей страны с суннитскими государствами, но, напротив, способствовала упрочению позиций Москвы в ближневосточных делах, закрепила за Россией образ надежного партнера.

На этом фоне некоторая отстраненность России в йеменских делах и осторожное балансирование в Ливии – также пример прагматичности и основанной на ней неготовности повышать ставки в ситуациях, развитие которых мало затрагивает национальные интересы России. Это не мешает Москве оставаться участником многосторонних форматов урегулирования йеменского и ливийского конфликтов, оказывать ощутимую поддержку соответствующим усилиям ООН.

Посредничество (как минимум в предоставлении московской площадки) в межпалестинском и межафганском примирении, без которых во многом девальвируются коллективные усилия по стабилизации ситуации на Ближнем Востоке и в Афганистане, – также мера, не превышающая полезную норму вовлеченности, но позволяющая оказывать необходимое влияние на соответствующие процессы.

Н – Национальный интерес

Павел Цыганков

Крен в сторону национальной политики, заметный сегодня во многих странах, в том числе ранее ориентированных на «трансферт суверенитета», вновь привлекает внимание к несколько подзабытому понятию «национальный интерес». Парадокс, однако, в том, что в науке о международных отношениях не прекращаются дебаты о его содержании. Будучи центральным для политического реализма, оно энергично оспаривается другими теоретическими школами.

С точки зрения канонического реализма конфликтная природа международных отношений является неизбежным следствием отсутствия в них верховной власти. В таком контексте государства постоянно испытывают страх за своё существование и им приходится полагаться только на свои собственные силы. Поэтому национальный интерес – это, прежде всего, рациональное осознание потребности государства в безопасности, что предполагает защиту не только физического выживания, но и территориальной целостности, независимости, экономического благосостояния и культурной идентичности. Безопасность зависит от положения государства в международной системе относительно других государств. А поскольку это положение производно от распределения способностей государств (в первую очередь в военном отношении), постольку национальный интерес определяется «в терминах власти (силы)», как считал один из основоположников реализма Ганс Моргентау.

Однако уже в рамках самого канонического реализма разгораются дискуссии. Так, Моргентау и Генри Киссинджер разошлись в оценке соответствия вьетнамской войны американскому национальному интересу. Возникшие впоследствии новые версии реализма – неореализм, наступательный реализм, неоклассический реализм – внесли дополнительные нюансы в релятивизацию понятия национального интереса.

Еще большей критике оно подверглось со стороны других теоретических течений. Позитивисты указали на его неоперациональность и даже антинаучность, ввиду невозможности его эмпирической верификации. В свою очередь, согласно либералам, национальный интерес определяется не внешней средой, а внутренними социетальными потребностями государства, которые являются не унитарными, а плюралистическими. В конечном счете национальный интерес представляет собой совокупность интересов тех групп, которым удается навязывать собственные политические предпочтения в качестве государственных. Хотя национальные интересы отражают приоритеты частного характера, они необязательно являются эгоистическими. По мнению неолибералов, понятие «национальный интерес» правомерно использовать только при условии, что его содержание составляют моральные нормы и глобальные проблемы, например, индивидуальные свободы. Сторонники экономического неолиберализма готовы согласиться с рациональностью, движущей силой национального интереса, и стремлением к безопасности как его главной составляющей, но лишь в аспекте рыночного измерения.

Конструктивисты предлагают свое объяснение интересов и условий, в которых они формируются и изменяются. С их точки зрения, национальные интересы основаны на идентичности и конструируются не столько самими государствами, сколько разделяемыми нормами и ценностями, которые структурируют международные отношения и придают им смысл. Критические теории, исследуя дискурс национального интереса, находят в нем интересы тех, кто его формулирует. Наконец, специалисты такого научного направления, как анализ внешней политики, настаивают, что она зависит от индивидуальных особенностей лиц, принимающих решения и от организационных процедур, представляя собой результат компромисса между бюрократическими структурами, члены которых зачастую думают вовсе не о национальном интересе.

Таким образом, содержание понятия «национальный интерес» выглядит размытым, а его роль во внешней политике – неочевидной.

Впрочем, сегодня в международно-политической науке сложилось понимание того, что разнобой в трактовке национального интереса не доказывает его «отсутствия» как мотива внешней политики и неэффективности как аналитического инструмента. Дискуссии полезны уже тем, что позволяют понять, каких ошибок следует избегать при анализе содержания и роли национального интереса в международном поведении государства. Уроки таких дискуссий сводятся к следующему.

Во-первых, необходимо помнить, что ни одна теория не дает полного объяснения национальных интересов. Поэтому не стоит опираться на одну из них, но использовать достижения каждой. Конкурируя, они дополняют друг друга и выявляют ошибки.

Во-вторых, не стоит противопоставлять интересы и ценности. Национальные интересы не могут не опираться на ценности, точно так же, как ценности невозможно понять вне национальных интересов. Не случайно реалисты (Арнольд Уолферс), говорят о том, что национальная безопасность объективно означает отсутствие угроз для приобретенных ценностей и субъективно – отсутствие страха, что эти ценности подвергнутся нападению.

В-третьих, в основе объясняющей функции национального интереса лежит признание связи внешней политики государства с его историей, географией, культурой, ментальностью и традициями народа, с его самобытностью. Хотя национальная идентичность со временем меняется, нельзя отрицать и ее преемственности.

Наконец, опора на интересы помогает лучше понять мотивы и оценить эффективность внешней политики государства в контексте конкретной международной обстановки, связанной с политикой и действиями других государств. Как писал еще в XIX веке русский дипломат Сергей Татищев, «в международных отношениях пользы и нужды родины – в постоянном столкновении со стремлениями и потребностями чужих стран».

Иначе говоря, реализация национальных интересов, как и внешней политики в целом, зависит не только от осознанного, научно обоснованного формулирования их содержания, но и от восприятия лидерами государства «польз и нужд своей родины и стремлений других стран».

В российских дискуссиях начала 1990-х гг. о национальных интересах страны доминировала идея, согласно которой ценности либеральной демократии автоматически должны были решить проблемы безопасности и развития страны. Устами главы МИДа Андрея Козырева было заявлено, что никаких особых национальных интересов у России нет: главное – присоединиться к сообществу цивилизованных стран Запада. Сотрудничество с ними будет сопровождаться серьезной экономической помощью США и стран ЕС. Во внешней политике был провозглашен общий курс с Западом на дружеские, даже союзнические отношения. Однако, несмотря на все уступки, экономических и финансовых дивидендов от Запада Россия не получила. Займы МВФ и Мирового банка были предоставлены ей на обычных, то есть крайне жестких условиях. Западные партнеры не только не оказали постсоветской России масштабной помощи, но и всячески препятствовали восстановлению ее экономического потенциала.

Интервенция НАТО в Боснии (1994), решение о расширении альянса на Восток, резкий рост антилиберальных настроений внутри страны вынудили Бориса Ельцина в 1995 г. заменить Козырева на посту министра иностранных дел Евгением Примаковым. С самого начала Примаков проводит линию на отстаивание национальных интересов страны и выступает с идеей многополярного мира. Будучи реалистом, Примаков считал нормальным, что на пути проведения независимой внешней политики у России могут возникать противоречия с другими странами. В то же время он видел свою задачу не в противостоянии Соединенным Штатам и Евросоюзу, а в отстаивании права России на самостоятельные позиции в вопросах, касающихся ее национальных интересов и собственных ценностей.

Придя к власти в 2000 г., президент Владимир Путин провозгласил деидеологизацию и прагматизм российской внешней политики. Вместе с тем, несмотря на резкое осуждение натовских бомбардировок Белграда и силовое отделение Косово от Сербии, он не собирался дистанцироваться от Запада. Так, в 2001 г. он был первым главой государства, кто выразил сочувствие и солидарность Вашингтону в связи с террористическими актами против Америки и предложил совместные действия против общей угрозы.

Однако последующий опыт взаимодействия с евроатлантическим сообществом постепенно создавал у значительной части российских правящих элит и политического класса устойчивое представление о нежелании «партнеров» идти на равноправное сотрудничество и признавать право России иметь собственные интересы, осуществлять внутренний и внешний национальный суверенитет. Запад все больше воспринимается как «другой» с отрицательным знаком, а российская идентичность – как незападная. Это стало одним из важных факторов поворота России на Восток, дальнейшего укрепления отношений стратегического партнерства с Китаем на основе взаимных интересов.

Постепенно повышая военно-силовой потенциал, Россия проводит все более активную национально-ориентированную политику на мировой арене. Рубежными в этом смысле стали 2007 г. («мюнхенская речь» Путина), 2008 г. («пятидневная война» с Грузией), 2014 г. (кризис вокруг Украины). В 2015 г. Российская Федерация начала военную операцию в Сирии по просьбе правительства этой страны. Борьба против международного терроризма – один из приоритетов российской политики национальной безопасности.

Успехи российской дипломатии несомненны. Они особенно заметны на Ближнем Востоке, где посредничество России позволило сблизить позиции, казалось бы, непримиримых противников (Сирия, Иран, Турция), отчасти в СНГ, где удалось добиться единых подходов России и Запада по урегулированию политического кризиса в Молдавии. Сложнее ситуация в Европе, по-прежнему далек от серьезных сдвигов в сторону разрешения украинский конфликт. И практически на нуле находятся отношения с Америкой, несмотря на противоречивые сигналы со стороны Дональда Трампа.

Западные санкции не смогли ослабить российскую внешнюю политику, но серьезно повлияли на экономику. Не сломив ее, они обнажили остроту проблемы модернизации и выхода на новый уровень производительности. Эксперты сходятся в том, что именно экономическое отставание, недостаточный уровень благосостояния и качества жизни представляют собой самое слабое звено российского национального интереса.

Р – Равноправие

Николай Косолапов

Равноправие – одна из ключевых социальных ценностей в современном мире. Во внешней политике бывшего СССР и постсоветской России ей придается большое значение. Упоминание равноправия как принципа, ценности и цели содержится во всех основополагающих документах РФ – от Конституции до концепций и стратегий. Но каковы реальные проявления равноправия в межгосударственных отношениях?

За последние две тысячи лет мысль о равенстве претерпела в еврохристианской культуре сложнейшую и далеко не завершенную эволюцию. Равенство людей как акта и результата творения; равенство их перед Богом; равенство между собой как следствие первого и второго; равенство независимо от их социального положения, званий, рода занятий, доходов… Все эти интерпретации равенства распространяются лишь на межличностные отношения.

Вопрос, распространяется ли идея равенства на людей, принадлежащих к разным вероисповеданиям, в рамках религиозного сознания неизменно решался отрицательно. Однако сам этот вопрос выводил идею равенства на социальный уровень. Светская жизнь востребовала право, а с ним пришла необходимость установления критериев равноправия (или отсутствия, отрицания оного). Этот подход открывал принципиальную возможность (не всегда реализовывавшуюся) признания равенства людей даже в мультиконфессиональной среде. Классовый подход (не Марксом придуманный) окончательно перенес проблемы равенства и равноправия на уровень массовых социальных явлений и процессов.

Но при ближайшем рассмотрении взаимоотношения церкви и светских властей, последних между собой, власти и народа, социальных групп и классов оставались по сути межличностными. Восстававшие рабы и крестьяне, Реформация, революционеры во Франции XVIII в. и в России начала XX в., все общественные движения прошлого неизменно боролись с персонализированным противником и только потом и реже – с институтами и порядками.

Вестфальская система международных отношений, затем колониализм и распространение капитализма по миру выдвинули проблему равноправия на уровень межгосударственных отношений. В Вестфальских соглашениях особо оговаривалось, что их положения не распространяются на мусульман и исламские страны. Европейское международное право конца XIX – начала XX вв. делило страны на цивилизованные (западно-христианские), полуцивилизованные (к ним причислялись православно-христианские) и нецивилизованные (все прочие). Причем если войны между первыми считались недопустимыми, то в отношении вторых применение силы рассматривалось как приемлемое, а третьих – как иногда необходимое[1]. Проблема равноправия захватила тем самым интенсивно развивавшийся уровень межинституциональных отношений.

Войны и революции первой половины ХХ в. связали три уровня равенства и равноправия – межличностный, макросоциальный и институциональный (включая межгосударственный) – в единый и уже нерасторжимый комплекс со многими присущими ему внутренними противоречиями.

На первый план вышло равноправие. Оно предполагает наличие правовой системы, в рамках которой только и могут быть определены права. В межгосударственных отношениях роль такой системы выполняет международное право, являющееся по сути сложным и внутренне также противоречивым комплексом межправительственных соглашений. Это означает, что при серьезных изменениях внутри наиболее весомых государств и/или в международном порядке производная от них международно-правовая система может и, скорее всего, будет меняться. При этом политическое сознание в разных частях мира способно еще долгое время сохранять инерцию прошлых представлений, стандартов и норм.

Декларация прав человека (1948 г.) и ряд последующих международных документов в целом конкретизировали современное понимание этих прав. Устав ООН, Венская конвенция 1961 г., ряд других хорошо известных документов выполнили схожую функцию применительно к суверенитету государств и их политическому равноправию. Источником дестабилизаций остается уровень макросоциальный, на котором «обитают» такие неопределенные явления и понятия, как «права народов» (кто и по каким критериям признается «народом»; есть ли у народов не только права, но и обязанности, и если да, то по отношению к кому; могут ли народы наказываться за недолжное отправление их обязанностей, и если да, то кем, на основании чего и как) или «права меньшинств» (кто такие «меньшинства», по отношению к кому, на какой территории и прочая – см. выше).

Глобализация ставит объективный вопрос: будет ли институт государства встроен в какую-то надгосударственную систему – финансовую, религиозную, идеологическую, иную – или же, напротив, сами государства (или какая-то их часть) станут определять политико-экономическое, культурное ее содержание. В ответе на этот вопрос особое значение приобретает политико-правовой и социально-политический статус государства в международной системе.

Но в какой конкретно системе? Для Соединенных Штатов, уверовавших в реальность своей «победы» в холодной войне, это американоцентричный (в жестком варианте) или западоцентричный (в мягком) миропорядок. Россия как страна, «проигравшая» холодную войну, обязана встраиваться в этот порядок на условиях Запада – что, в общем-то, по-своему логично. Однако для России, Китая и ряда других государств международная система 2000-х гг. – переходная от американоцентричности к полицентричности. Состоится такой переход или возникнет нечто неожиданное, время покажет. Но и с западной, и с незападной, в том числе российской, точек зрения мир пребывает в состоянии перехода – значит, четкие критерии порядка, прав, статуса государств и их реального (а не политико-правового только) равноправия либо его отсутствия нарушены. Причем процесс их размывания продолжается, кристаллизация новых критериев пока не просматривается.

После развала СССР Россия признана в мире как государство – продолжатель бывшего Союза, а не его правопреемник. В 1990-е гг. это позволило успешно решить задачи тактического плана, прежде всего, сохранить место страны – постоянного члена Совета Безопасности ООН, членство в других международных организациях, решить вопросы с зарубежной собственностью бывшего Союза и ряд других. Но закономерно, что в долговременном плане все заметнее становятся и издержки такого решения: Россия де-факто по всем характеристикам все-таки другое государство, а не продолжение СССР. Как другое государство, Россия – главный победитель в холодной войне. Без ее усилий не рухнул бы СССР, и в этом плане ее претензии на весомую роль в мире и на равноправные отношения с Соединенными Штатами и Западом в целом более чем обоснованы. Как государство-продолжатель – она лишь страна, потерпевшая поражение в холодной войне и – с точки зрения Запада – ищущая реванша, стремящаяся изменить комфортное для Запада мироустройство.

Переходный характер современной международной системы ставит и другой вопрос: равноправие – с кем и в чем. Вряд ли России нужно равноправие с американцами в «праве» на интервенции, организацию «цветных революций», замену неугодных режимов и тому подобное. Конечно, логика международных процессов может в отдельных случаях вынудить действовать схожим образом. Но в долговременной перспективе России нужно не равноправие с США или кем бы то ни было еще в проведении имперской политики, а принуждение Соединенных Штатов к равноправию с другими государствами. Разумеется, одной России такая задача не под силу.

У проблемы равноправия есть и политико-психологическая сторона. Как идея и ценность равноправие может быть мощным источником мотивации и эффективным инструментом построения более безопасного и справедливого мира. Но, как и любая иная идея и ценность, равноправие при определенных обстоятельствах способно превращаться в свою противоположность. И тогда стремление уравнять всех во всем и со всеми может вести в лучшем случае к потере здравого смысла, в худшем – к слиянию с исторически сложившимися фобиями и комплексами, что чревато эффектом «вечно обиженных» и/или наделением себя полномочием отказывать тем или иным государствам, социальным группам в равноправии или даже в правах вообще.

С – Справедливость

Вера Агеева

Справедливость – одно из центральных и наиболее часто упоминаемых понятий российской внешней политики начала XXI века.

Категория справедливости по отношению к межгосударственным делам вошла во внешнеполитический лексикон еще в XIX веке: Александр Горчаков не раз повторял, что «нет таких расходящихся интересов, которые нельзя было бы примирить, ревностно и упорно работая над этим делом в духе справедливости и умеренности»[2]. Данный подход позволил ему, с одной стороны, отстаивать российские стратегические интересы, в частности, путем пересмотра Парижского мирного договора 1856 г. и возврата Черного моря в зону российского влияния, с другой – сохранять взаимовыгодные отношения с ведущими европейскими державами сообразно текущей расстановке сил.

Идеи справедливого миропорядка также легли в основу концепции Гаагских мирных конференций, проведенных по инициативе российского императора Николая II в 1899 и в 1907 гг., по итогам которых были приняты первые международные конвенции о законах и обычаях войны, заложившие основы международного гуманитарного права. Как подчеркивал Федор Мартенс, российский юрист, дипломат, один из главных организаторов Гаагских конференций, цель заключалась не в поисках утопических рецептов установления вечного мира, а в «устройстве международной жизни на основах права и справедливости», в наведении порядка «там, где царит произвол»[3].

В условиях холодной войны и биполярного противостояния категория справедливости была почти исключена из словаря советских дипломатов: ни Вячеслав Молотов, ни Андрей Громыко не видели в ней отображения реалий мирового устройства того времени.

Однако в новейшей истории России произошел ренессанс идей справедливости по отношению к международному миропорядку. Редкий внешнеполитический термин мог бы конкурировать по числу упоминаний и в программных документах, и в официальных выступлениях политического руководства современной России. Интересно, что нынешняя внешнеполитическая интерпретация идеи справедливости явно перекликается с традициями русской философии конца XIX – начала XX века. Российская внутренняя политика не раз вдохновлялась идеями русских философов: в посланиях Федеральному собранию Владимир Путин ссылался и на Алексея Лосева, и на Льва Гумилева, и на Николая Бердяева, объясняя российскую модель консерватизма и ее укорененности в российской ментальности. По отношению к внешней политике востребованными оказались образ «цветущей сложности» Константина Леонтьева и идеи справедливости и правды Владимира Соловьева и опять же Николая Бердяева.

Правда-истина и правда-справедливость всегда были одними из центральных категорий русской мысли, которая изначально зародилась как историософская и социально-ориентированная. Она была сосредоточена на вопросах: что замыслил Творец о России, что есть Россия, какова ее судьба и какова ее роль в мировом историческом процессе, целью которого является построение справедливого миропорядка. «Всем предписана одна правда в двух своих степенях: как закон справедливости и заповедь совершенства. Вторая предполагает первый, то есть закон справедливости, безусловно, обязательный всегда и во всем», – писал Соловьев. Однако мировая справедливость не должна ограничиваться юридической интерпретацией: согласно Бердяеву, законническая трактовка не только онтологически неверна, но и практически опасна, так как «насильственное осуществление правды-справедливости во что бы то ни стало может быть очень неблагоприятно для свободы, как и утверждение формальной свободы, может порождать величайшие несправедливости».

В отличие от философов начала ХХ века российские дипломаты и политики эпохи глобализации стремятся подчеркнуть важность юридических норм и верховенства права как основы справедливой международной системы. Данная идея проходит красной нитью сквозь все редакции Концепции российской внешней политики с 2000 года. Согласно главному внешнеполитическому документу России, центральным элементом системы была и должна оставаться ООН, которая обладает «уникальной легитимностью» (2008) и является основной организацией, регулирующей международные отношения. Залогом стабильности справедливой международной системы выступают равноправные и партнерские отношения между странами, которые совместно должны выстраивать международную архитектуру «на коллективных началах».

Интересно, что в современной интерпретации понятие справедливости всегда соседствует с демократическими принципами. Так, одной из основных целей внешней политики декларируется «формирование стабильного, справедливого и демократического миропорядка», а в сфере экономического сотрудничества – построение «справедливой и демократической глобальной торгово-экономической и валютно-финансовой архитектуры».

На протяжении 2000–2013 гг. целый ряд региональных конфликтов оценивался Кремлем именно сквозь призму идеи справедливости. В Концепции внешней политики 2000 г. утверждалось, что требуется справедливое рассмотрение статуса Каспийского моря, который бы учитывал законные интересы всех сторон; там же постулировалось, что Россия будет «содействовать достижению прочного и справедливого урегулирования ситуации на Балканах, основанного на согласованных решениях международного сообщества» и гарантирующего территориальную целостность Союзной Рес­публики Югославии. Разрешение конфликта в Афганистане также видится современным российским лидерам с точки зрения справедливости: Россия всегда стремилась и продолжает стремиться к прочному и справедливому политическому урегулированию афганской проблемы и недопущению экспорта терроризма и экстремизма из этой страны.

В 2013–2014 гг. запрос на справедливость в международных отношениях фактически стал лейтмотивом Валдайских речей Владимира Путина, которые были обращены в первую очередь к широкой мировой общественности. В октябре 2013 г. президент заявил, что Россия, демонстрируя в своей внешней политике силу, всегда проявляла ее благородно и справедливо. Миропорядок, установленный по итогам и Венского конгресса 1815 г. и ялтинских соглашений 1945 г. при очень активной роли России, обеспечил долгий мир и справедливое мироустройство, которое отображало текущее распределение сил в мировой политике. При этом Путин подчеркнул, что Россия всегда дистанцировалась от несправедливных международных решений, каким, к примеру, был Версальский договор, создавший предпосылки для будущей Второй мировой войны.

В посткрымский период категория справедливости стала особенно важной. В Валдайской речи в октябре 2014 г. российский президент упомянул это слово в разных вариациях 8 раз. Речь преисполнена горечью от понимания образовавшейся пропасти между Россией и коллективным Западом. Истинной причиной явился отнюдь не Крым и будущее Украины, а накопившиеся противоречия, основанные на различных интерпретациях мирового порядка, который с российской точки зрения представляется однозначно несбалансированным и несправедливым. Истоки его – в итогах холодной войны, которая завершилась не заключением «мира» с понятными и прозрачными договорённостями о соблюдении имеющихся или о создании новых правил и стандартов, а иллюзией победы одного блока над другим и последующей за ней эйфорией, абсолютизирующей одну социально-экономическую модель как идеальную и всем подходящую. Объективность и справедливость принесли в жертву политической целесообразности, а юридические нормы подменили произвольным толкованием и пристрастными оценками. Вдобавок так называемые победители, объединившись, ввели практику наказаний для несогласных: к ним Путин относит и силовые акции, и экономическое и пропагандистское давление, и вмешательство во внутренние дела, и апелляции к некой «надправовой» легитимности, когда надо оправдать неправовое урегулирование тех или иных конфликтов, и устранение неугодных режимов. Заканчивая описание сложившейся в мире ситуации, Путин сказал: «Давайте зададимся вопросом, насколько всем нам комфортно, безопасно, приятно жить в таком мире, насколько он справедлив и рационален?».

В 2016 г. справедливость становится одной из основных российских внешнеполитических категорий: в Концепции внешней политики 2016 г. появляется отдельный параграф под названием «Формирование справедливого и устойчивого мироустройства», который входит в раздел «Приоритеты Российской Федерации в решении глобальных проблем». В этом параграфе вновь повторяются идеи о верховенстве права и закона, а также о центральной роли ООН. Новеллой раздела является установка на обеспечение «устойчивой управляемости мирового развития», которая должна строиться на «коллективном лидерстве ведущих государств», круг которых не должен быть ограничен привычным списком развитых стран, но в обязательном порядке должен отображать географическое и цивилизационное (sic!) мировое разнообразие. В практической плоскости российская идея справедливости по отношению к международному мироустройству апеллирует к более значимой роли интеграционных объединений развивающихся стран – таких, как G20, БРИКС, ШОС и РИК.

Цивилизационное измерение идеи справедливости появляется также в разделе «Современный мир и внешняя политика Российской Федерации» Отдельное внимание уделено формированию «ценностных основ совместных действий с опорой на общий духовно-нравственный потенциал основных мировых религий, а также на такие принципы и понятия, как стремление к миру и справедливости, достоинство, свобода, ответственность, честность, милосердие и трудолюбие». Согласно документу, только на основе таких ценностей можно достичь подлинного объединения усилий международного сообщества.

Также с 2016 г. для Российской Федерации становится важным установление справедливой системы регулирования интернета, поскольку за последние годы всемирная сеть стала отдельным, требующим специального подхода измерением международных отношений. Позиция России по этому вопросу была отражена и в Концепции внешней политики, и в Доктрине информационной безопасности 2016 года. Суть ее состоит в том, чтобы содействовать справедливому распределению между странами ресурсов, необходимых для обеспечения безопасного и устойчивого функционирования Интернета, основанного на принципах доверия.

Установки на поиск и создание справедливой модели мироустройства, закрепленные в основополагающих внешнеполитических документах Российской Федерации, являются отражением видения российской политической и дипломатической элитой мировой политики и места в ней России. Евгений Примаков в своих трудах по внешней политике уделял значительное внимание этому направлению работы российского МИДа. Его размышления помогают глубже понять, почему категория «справедливости» стала одной из основных. В книге «Мир без России? К чему ведет политическая близорукость» (2009) Примаков возвращается к истокам сложившегося в начале XXI века миропорядка и доказывает, что «однополярный момент» был, во-первых, стратегической целью США, которые стремились к безраздельному доминированию в международных отношениях, а во-вторых, по сути являлся иллюзией, которая строилась на убежденности зарубежных партнеров в их «победе» над СССР в холодной войне. Данная интерпретация показала свою несостоятельность во время финансового кризиса 2008 г., который продемонстрировал, что Соединенные Штаты неспособны единолично управлять ни мировой политикой, ни мировой экономикой. Более того, такого рода концепция уже тогда не соответствовала международным реалиям, в которых развивающиеся страны начали играть более весомую, в том числе финансовую, роль.

Согласно Примакову, уроки конца XX – начала XXI вв. должны быть усвоены мировым сообществом, а новая система международных отношений – построена на сбалансированных и справедливых началах, которые не позволят позволять одной стране брать на себя слишком большие обязательства и одновременно будут отображать изменившуюся архитектуру мировой политики.

C – Стратегия

Андрей Сушенцов

Осыпание мирового порядка – метафора, вокруг которой строится доклад Валдайского клуба 2018 г., – продолжается. Наблюдатели все чаще затрудняются объяснить логику происходящего и указать направление перемен. В условиях нарастающего хаоса все большее значение обретают действия отдельных государств. Таким образом, внимание с уровня системы переключается на уровень ее участников, конкретных стран.

Но как измерить субъектность стран в международной системе? Какие из них более или менее важны? Ведь разница между потенциалами бывает драматична, но далеко не всегда потенциалы конвертируются в значимые внешнеполитические достижения. Вероятно, наиболее точным общим знаменателем является качество внешнеполитической стратегии государств. В этом контексте важны не только крупнейшие игроки, но и малые страны, которые смогли разработать комплексную внешнеполитическую стратегию, ставшую для них мультипликатором мощи. Можно сказать, что в высшей лиге мировой политики играют только качественные стратегии.

Прототип модельного государства в анархичном мире – Израиль. Эта небольшая и молодая страна, находящаяся во враждебном окружении, выстроила внутреннюю мотивацию и внешнеполитическую стратегию, нацеленные на максимальное использование ограниченных ресурсов для национального развития. Кандидатами в число государств с оптимальными стратегиями можно назвать несколько стран, находящихся в сложных геополитических условиях: Южная Корея, Финляндия, Узбекистан. Но каковы критерии качества стратегии?

Попробуем деконструировать само понятие стратегии. Классическое определение гласит, что стратегия – это способность правильно соотносить внешнеполитические цели с ресурсами. Но не менее важными составными частями ее являются и несколько других компонентов.

Во-первых, способность элит правильно выстраивать причинно-следственные связи в происходящем и формировать цели внешней политики, исходя из подлинных, а не мнимых потребностей развития. Другими словами, умение адекватно осознавать собственные потребности и не выдвигать ложных целей.

Во-вторых, стратегическая культура, которая выступает как своеобразная «кредитная история» использования силы в прошлом и является продуктом накопленного опыта великодержавной политики. Европейские страны с обширным опытом применения силы и ведения переговоров (всякая война неизбежно заканчивается миром) нередко более искусные стратеги, чем молодые государства с неопытной элитой, которая пускается во внешнеполитические эксперименты.

В-третьих, лидерство, являющееся продуктом воли и целеустремленности, готовности к жертвам. В мире, который становясь все более анархичным, остается сравнительно безопасным и сытым, готовность к жертвам – величина убывающая.

В-четвертых, эмпатия как способность построить конструктивную стратегию с учетом интересов всех вовлеченных сторон. Только комплексный подход, принимающий во внимание общий контекст и специфику других игроков, будет устойчив в долгосрочной перспективе.

Наконец, организационный ресурс, подразумевающий потенциал для внутренней мобилизации и навыки сосредоточения на ключевых задачах развития. Сытость и расслабленность препятствуют мобилизации и часто не позволяют даже богатым и состоятельным державам достигать целей.

Если разложить эти параметры и применить их к анализу ведущих государств, будет видно, что у каждого из них имеется существенный изъян, препятствующий реализации наиболее эффективной стратегии. Иногда он неустраним.

Так, у Китая, Саудовской Аравии, Индии, Японии есть проблема конвертации серьезного экономического и политического потенциала в пропорциональное влияние на международной арене. Несмотря на явные преимущества по ряду показателей (а в случае КНР – и по большинству из них), перечисленные державы испытывают трудности в достижении важных для них стратегических целей.

США и Европейский союз объединяет проблема самопоглощенности, зацикленности на внутренних обстоятельствах и идеологической ангажированности. Страны Запада взрастили самодовольные политические элиты, которые, уверившись в собственной абсолютной правоте и устав от стратегического мышления, взяли каникулы и часто принимают решения, мало связанные с подлинными национальными интересами. В Соединенных Штатах под воздействием острейшей внутренней поляризации стратегические линии, прежде незыблемые, размываются.

Для Ирана, Израиля, Кубы и Северной Кореи наиболее жгучей проблемой является внешнее давление. В большинстве случаев оно настолько велико, что оказывает определяющее влияние на формирование их идентичности. Если давление ослабнет или исчезнет, это повлечёт значительные последствия для внутриполитической жизни стран.

Бразилия, Мексика и Индонезия испытывают трудности с внутренней мобилизацией и концентрацией на решении принципиально важных задач. Неоднородность и глубокое расслоение населения не позволяет государствам сосредоточиться на достижении ключевых целей развития.

Наконец, Украину, Грузию, Палестину можно поставить в один ряд и отнести к группе стран, не сформулировавших целей развития и опирающихся на мнимые, а не на подлинные потребности. Трудно представить себе, как добиться успеха, если его условием объявляется крушение более сильного оппонента.

Россия представляет собой с точки зрения стратегии особенный случай. Ей (как и Турции) присуща проблема внутренней хрупкости, способная подкосить даже самую искусную внешнеполитическую стратегию. Однако в текущей международной ситуации у российских элит есть ряд преимуществ. Выработанный с опытом прагматизм (нередко на грани цинизма) позволяет лучше соотносить цели внешней политики с доступными ресурсами. Прагматизм сочетается с достаточным уровнем эмпатии, готовности учитывать интересы соперников. Именно по этой причине России удается быть эффективным диспетчером безопасности на Ближнем Востоке или строить комплексные отношения с Китаем. Правда, российская эмпатия не распространяется на США и многие страны Европы – причина кроется в концептуальной дистанции между отечественным реализмом и западным идеализмом.

У России имеется обширный исторический опыт применения силы и дипломатии, и это делает ее стратегическую культуру одной из наиболее плодотворных. Российские элиты обладают большим запасом решимости и умеют мобилизовывать ресурсы для достижения внешнеполитических целей. Вероятно, стратегия, вытекающая из этих качеств, лучше прочих работает в условиях осыпания международного порядка и возрастающей анархии.

У каждого из названных государств есть существенные проблемы по части стратегий. Правда, наиболее крупные из них обладают тем преимуществом, что могут позволить себе ошибаться. По крайней мере, куда чаще, чем малые страны, у которых ресурс прочности существенно меньше и всякая ошибка грозит стать фатальной. Но и небольшие страны бывают значимы для международной системы, если их стратегия учитывает слабые места и формирует цели развития, опирающиеся на подлинные национальные потребности.

С – Стратегическая стабильность

Дмитрий Суслов

Д.В. Суслов – заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики».

Понятие стратегической стабильности вошло в российский внешнеполитический вокабуляр на рубеже 1980-х – 1990-х гг. одновременно с появлением соответствующей концепции. При этом уже в 1990-е гг. выявились отличительные особенности именно российского подхода. После распада СССР поддержание стратегической стабильности стало для Москвы не только вопросом национальной и международной безопасности – предотвращения ядерной войны и гонки вооружений, но и поддержания международно-политического статуса великой державы.

В США в период холодной войны для концептуализации отношений с Советским Союзом в области ядерного оружия использовались понятия «кризисная стабильность», «стабильность первого ядерного удара» и «стабильность гонки вооружений». В Советском Союзе открытых теорий ядерного сдерживания до конца 1980-х гг. не было.

Концепция стратегической стабильности возникла, когда острая конфронтация холодной войны уже сошла на нет, но СССР и биполярная структура международной системы еще существовали, равно как и огромные ядерные запасы обеих сверхдержав. Эта концепция совмещает в себе «стабильность первого удара / кризисную стабильность» и «стабильность гонки вооружений» и при этом призвана подчеркнуть стремление сторон подходить к вопросам стратегического сдерживания позитивно, через сотрудничество.

Впервые понятие упоминается в Договоре о ликвидации ракет средней и меньшей дальности[4], подписанном в 1987 году в Вашингтоне Михаилом Горбачёвым и Рональдом Рейганом. Затем оно получает развитие в «Совместном заявлении СССР и США относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и дальнейшему укреплению стратегической стабильности» (июнь 1990 г.). В этом документе говорится, что цель переговоров – «уменьшить опасность возникновения войны, особенно ядерной войны, обеспечить стратегическую стабильность, траспарентность и предсказуемость посредством дальнейших стабилизирующих сокращений стратегических арсеналов обеих стран. Это будет достигнуто путем поиска договоренностей, повышающих выживаемость, устраняющих стимулы для нанесения первого ядерного удара и воплощающих соответствующую взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными средствами».

То есть понятие «стратегическая стабильность» носило двусторонний российско-американский характер, касалось только стратегических ядерных вооружений и включало в себя как принципы развития ядерных арсеналов России и США, так и отношений двух стран.

Прежде всего, понятие «стратегическая стабильность», как и «стабильность первого удара / кризисная стабильность», означало поддержание такого состояния ядерных арсеналов двух стран и такого характера российско-американских отношений, при котором ни у одной из сторон нет стимула для нанесения первого удара. Это подразумевало, во-первых, наличие у обеих сторон надежного потенциала ответного удара, способного нанести неотвратимый неприемлемый ущерб, – то есть ситуацию взаимного ядерного сдерживания. Во-вторых, отсутствие у сторон вооружений, наиболее опасных с точки зрения ядерной эскалации. На тот период – систем ПРО и ракет средней и меньшей дальности, которые действительно могли бы создать соблазн нанести обезоруживающий (в случае с ПРО) или упреждающий (в случае с РСМД) удар. В-третьих, прозрачность и предсказуемость, что давало бы сторонам относительную уверенность в том, что угроза неожиданного ядерного удара минимальна и вторая сторона не стремится явным образом к стратегическому превосходству. Это обеспечивалось постоянным российско-американским диалогом по контролю над вооружениями, мониторингом и верификацией выполнения обязательств по ограничению и сокращению вооружений.

Общими для Москвы и Вашингтона целями укрепления стратегической стабильности (посредством двустороннего контроля над ядерными вооружениями и поддержания надежных потенциалов ответного удара) были уменьшение угрозы ядерной войны, ограничение гонки вооружений, постепенное сокращение ядерных вооружений в целом, а также укрепление двусторонних политических отношений.

Подобное понимание создало концептуальную основу для переговоров по Договору СНВ-1 (подписан в июле 1991 г.), а также установило тесную связь между понятиями «стратегическая стабильность» и «контроль над вооружениями». Мнение, что именно контроль над вооружениями является единственно надежным способом обеспечения стратегической стабильности, стало доминирующим. В дальнейшем эти понятия воспринимались как синонимы.

Однако распад СССР вскоре после подписания договора СНВ-1 и резкое сокращение международного веса России существенно скорректировали ее подход к концепции стратегической стабильности. Москва начала видеть в ней и в соответствующем взаимодействии с Вашингтоном способ обеспечения не только безопасности, но и статуса великой державы.

Это выразилось, прежде всего, в приверженности России приблизительному количественному паритету с Америкой в области стратегических ядерных сил (СЯС) и ситуации взаимного гарантированного уничтожения (ВГУ) в варианте «зрелого» периода холодной войны – несмотря на прекращение холодной войны и резко изменившееся положение России и США в мире. Изначальная концепция стратегической стабильности не настаивает на паритете и способности сторон стереть друг друга с лица Земли. В ней речь идет о сдерживании, понимаемом как сохранение потенциала для неотвратимого ответного удара с заведомо неприемлемым для агрессора ущербом, что отнюдь не обязательно обеспечивается паритетом. В отношениях Вашингтона и Пекина, например, сдерживание не имеет какого-либо намека на паритет (так называемое «минимальное сдерживание»).

Россия же на протяжении 1990-х и 2000-х гг. последовательно рассматривала любые отклонения от паритета и ВГУ как угрозу стратегической стабильности и собственной военной безопасности. Даже в период наибольших финансово-экономических трудностей 1990-х гг. Москва строго следила за тем, чтобы ее арсенал СЯС был приблизительно равен американскому и чтобы все последующие российско-американские договоры об ограничении и сокращении стратегических ядерных вооружений носили паритетный характер и не допускали приобретения одной из сторон количественного превосходства.

Также Россия жестко критиковала стремление Соединенных Штатов создать ограниченную систему стратегической ПРО. Именно фактор ПРО похоронил Договор СНВ-2. Сразу после одностороннего выхода Вашингтона из Договора по ПРО 1972 г. (и выхода России из ДСНВ-2) Москва начала создавать вооружения, способные преодолевать любые перспективные системы противоракетной обороны, включая новейшие тяжелые жидкостные МБР и гиперзвуковые носители ядерного оружия.

Разумеется, изначальное понимание стратегической стабильности тоже рассматривало системы ПРО как дестабилизирующие, указывая на «взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными средствами». Однако даже в российском, не говоря уже об американском, экспертном сообществе преобладает мнение, что никакие системы ПРО, которые США гипотетически могут создать в обозримой перспективе и тем более те, что создавались администрациями Джорджа Буша-младшего, Барака Обамы и Дональда Трампа, не способны поколебать российский потенциал ответного удара. Более того, наличие продвинутой системы предупреждения о ракетном нападении означает, что на практике речь в случае ядерной войны будет идти не об ответном, а об ответно-встречном ударе, минимизировать который средствами ПРО физически невозможно.

Причина жесткого подхода России в том, что она воспринимала создание Соединенными Штатами системы ПРО не только как фактор ослабления сдерживания, а как угрозу для стратегического паритета и ВГУ в классическом смысле.

Еще один пример приверженности России паритету и ВГУ – нежелание идти на дальнейшие сокращения СЯС после ДСНВ-3, как указывалось в официальной позиции, «без учета всех факторов, влияющих на стратегическую стабильность». Действительно, к началу 2010-х гг. США продвинулись существенно дальше России в области ПРО и высокоточных вооружений в неядерном оснащении, и эти системы стали рассматриваться как ослабляющие стратегическое сдерживание. Заговорили о «стирании грани» между ядерными и высокоточными обычными вооружениями в части их способности наносить обезоруживающий удар. Соответственно, Россия стала требовать их ограничения как условия дальнейшего сокращения СЯС.

Опять-таки на уровне теории российский подход полностью соответствует первоначальному пониманию стратстабильности. Однако на практике способность высокоточных неядерных вооружений вывести из строя значительную часть СЯС невелика, особенно в реалиях начала 2010-х годов. Россия стремилась не столько сохранить сдерживание как таковое, сколько предотвратить общий военный дисбаланс с США по мере их прогресса в области неядерных вооружений.

Наконец, доказательством приверженности России ВГУ и ее стремлению не допустить общий военный дисбаланс с Соединенными Штатами и НАТО служит повышение значимости ядерного оружия в ее военной доктрине после распада СССР. Это выразилось в отказе от советского принципа неприменения ядерного оружия первым (нынешняя ядерная доктрина РФ предполагает готовность применить ядерное оружие в ответ на неядерное нападение «в случае угрозы самому существованию государства») и в повышении значимости тактического ядерного оружия (ТЯО), которое стало рассматриваться как способ компенсировать превосходство НАТО в области неядерных средств. В связи с этим Москва жестко выступает против попыток Вашингтона включить ТЯО в контроль над вооружениями и установить для него какие-либо ограничивающие лимиты и правила.

Главная причина приверженности России стратегическому ядерному паритету и ВГУ – политическая. После распада СССР только в этих областях у Москвы сохранялось равенство с США и значительное превосходство над всеми другими центрами силы, включая Китай, а потому они стали важнейшими индикаторами статуса России как великой державы. Указание на особую ответственность России и Соединенных Штатов как стран, у которых свыше 90% мирового ядерного арсенала, за глобальную безопасность – одна из излюбленных тем внешнеполитической риторики Москвы.

Восприятие Россией статуса ядерной сверхдержавы как чуть ли не несущей опоры ее великодержавности предопределило и ее отношение к контролю над вооружениями. Москва воспринимала его не только как механизм уменьшения угрозы ядерной войны и ограничения гонки вооружений, но и как важнейший способ подчеркивать и институционализировать свой статус уникального партнера США по управлению стратегической стабильностью, державы, на которую возложена великая миссия обеспечивать мир и безопасность на всей планете.

Это выражалось, во-первых, в стремлении России сохранять процесс и континуум российско-американского контроля над вооружениями, не допускать периодов отсутствия действия договоров по типу СНВ-1 вопреки периодическим попыткам США положить этому процессу конец. Так, после одностороннего выхода Вашингтона из Договора по ПРО и гибели ДСНВ-2 Москва приложила немалые усилия, убеждая администрацию Буша-младшего, утверждавшую, что контроль над вооружениями потерял актуальность, все же не допускать его полного развала. Результатом стал Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов, который, хотя и казался легковесным по сравнению с Договорами СНВ-1, СНВ-2, все же был юридически обязывающим документом, сохранявшим формат двустороннего сотрудничества России и США по контролю над вооружениями. Аналогичные усилия Москва предпринимает сегодня, пытаясь убедить администрацию Трампа продлить ДСНВ-3.

Во-вторых, торжественное подписание «больших» договоров с американцами часто рассматривалось как признание лично президента России мировым лидером. Своего рода международная легитимация. Во многом именно соображения статуса толкали Москву к тому, чтобы подписать с США Договор СНВ-2 ещё до вступления в силу Договора СНВ-1: Борису Ельцину хотелось выглядеть не менее значимым мировым лидером, чем был подписавший ДСНВ-1 Михаил Горбачёв.

В-третьих, Россия болезненно реагирует на нынешние призывы администрации Трампа лишить ее статуса эксклюзивного партнера США по вопросам стратегической стабильности и включить в переговоры по контролю над вооружениями Китай. Негативное отношение к этой идее связано не только с невозможностью ее воплощения в жизнь в силу нежелания Пекина участвовать в подобном процессе, пока Москва и Вашингтон не понизят свои ядерные арсеналы до его уровня, и не только с тем, что оно в целом выглядит как попытка найти оправдание для непродления двустороннего российско-американского ДСНВ-3 на новый срок. Подключение Китая ликвидирует последнюю область мировой политики, в которой Москва заведомо важнее и влиятельнее Пекина. Вот почему Россия продолжает уговаривать администрацию Трампа все же продлить действие ДСНВ-3 до 2026 г. и использовать этот период для выработки новых или коррекции прежних подходов к поддержанию стратегической стабильности.

В последнее время в мире происходят настолько серьезные изменения, что и российский подход к стратегической стабильности, характерный для периода после распада СССР, и ее понимание образца 1990 г. стремительно устаревают. Приобретение неядерными вооружениями стратегических свойств и стирание грани между войной и миром в корне меняют содержание угрозы ядерной войны: сегодня ее начало гораздо более вероятно вследствие эскалации неядерного конфликта, нежели неожиданного ядерного нападения. Стремительная диверсификация средств нанесения стратегического ущерба, которые сегодня включают в себя в том числе киберсредства, меняют природу гонки вооружений и делают продолжение традиционного процесса ограничения и сокращения СЯС нереализуемым технически и бессмысленным с военной точки зрения.

Все это разрывает казавшуюся в 1990 г. незыблемой связь между стратегической стабильностью и контролем над вооружениями в виде системы соглашений и режимов по сокращению и ограничению СЯС. Последние уже не в силах гарантированно свести угрозу ядерной войны к минимуму. Они также перестают оказывать решающее влияние на гонку вооружений. Она ведется в других средах, ставших стратегическими. Гонка же ядерных вооружений теряет военный смысл в условиях появления гиперзвуковых носителей, позволяющих нанести агрессору неприемлемый ущерб при любом количественном уровне его СЯС и ПРО. Да и сами эти договоры последовательно отмирают.

Диверсификация стратегических вооружений делает поддержание количественного паритета с Соединенными Штатами по СЯС невозможным и еще более бессмысленным с точки зрения сдерживания. Даже новейшие российские гиперзвуковые системы – шаг в сторону от паритета и возможность отказаться от него на политико-доктринальном уровне.

Конфронтация США с Китаем, которая имеет все шансы стать главной темой международных отношений ближайших десятилетий, вкупе с совершенствованием стратегических сил КНР ставят крест на двусторонней российско-американской природе стратегической стабильности. Экономические и технологические ресурсы Китая позволяют ему совершить в случае необходимости рывок и выйти на уровни СЯС России и Соединенных Штатов к 2030-м годам. Уже сейчас Россия, как заявил в октябре 2019 г. Владимир Путин, содействует модернизации китайской СПРН, укрепляя тем самым ситуацию ВГУ между США и Китаем.

С – Суверенитет

Александр Филиппов

Понятие «суверенитет» – несомненно, одно из ключевых для российского политического, в том числе внешнеполитического, нарратива.

«Суверенитет» является, прежде всего, формулой политической риторики, то есть публичной речи, опознаваемой как политическая. Риторика суверенитета может иметь вид описания фактического положения дел, однако по сути это всегда послание о должном и недолжном. Упоминание о суверенитете есть способ напомнить о нем, утвердить требование, указать на возможность утраты и необходимость восстановления.

Смысл слова «суверенитет» ясен: это высшая власть. Поэтому суверенен в государстве тот, за кем, хотя бы на словах, она признается. В международных отношениях суверенитет есть признание, опять же – хотя бы на словах, независимости внутренней суверенной власти от внешних политических сил, от других государств, а еще более точно – независимость внутренних суверенов одних государств от внутренних суверенов других. Утверждение «такая-то страна есть суверенное государство» означает, что верховная власть в этой стране принимает решения, которые не продиктованы верховной властью других стран.

Но здесь-то и начинаются проблемы. Международное право и международные организации могут быть проблемой для тех, кто принимает суверенные решения, а внутренний суверенитет может быть проблемой для международного права и международных организаций. Способы постановки проблемы и ее решения меняются с годами, и если в 2000-е гг. и немного позже мы часто слышали, что время классического суверенитета ушло[5], что само понятие может считаться чуть ли не устаревшим, то в середине и ближе к концу 2010-х гг. ситуация изменилась. «Для нас суверенитет означает контроль над своим правительством. Таким образом, те, кто предлагает “разделить” или “объединить” американский суверенитет с международными организациями, чтобы вместе справляться с “глобальными” проблемами, говорят в реальности вот что: мы должны уступить часть нашего суверенитета институтам, которые будут находиться под влиянием или даже контролем также и других наций. Это, несомненно, формула уменьшения автономии США и нашего контроля над своим правительством»[6], – писал в начале десятилетия Джон Болтон. Болтон был последователен. Он атаковал не только Барака Обаму, левых университетских интеллектуалов и глобалистов, глобальное управление во всех его видах, но и саму идею международного права, проницательно, как оказалось впоследствии, указывая на то, что вопрос о роли и границах международного права и суверенитета станет ключевым в дискуссиях ближайших лет[7].

Действительно, чуть ли не наугад выбранное в источниках 2016 г. суждение в пользу Дональда Трампа кажется просто продолжением предыдущего: «Как следует нами править – посредством ли американского конституционализма или международного права? Должно ли правление быть укоренено в американском суверенитете или в глобальном управлении? … Есть ли право у американского народа сохранять и продолжить свой образ жизни или нет? Есть ли у американцев право быть законодателями самим себе или важнейшие решения будут принимать за них другие (например, иностранные судьи)?».[8]

Эти вопросы имеют риторический характер, все «да» и «нет» уже известны заранее. Однако такова риторика суверенитета! Несмотря на все значение этой позиции для Америки и Америки для всего мира, в самой сути этих формулировок нет ничего специфически американского, как нет ничего специфически американского в том более общем движении, которое эти формулировки иллюстрируют и которое, как мы видим, набирает силу в последние годы. Суверенитет видится в этой перспективе как род очевидности, безусловного блага. Мы должны рассмотреть эту очевидность, не останавливаясь на исследовании истории и множества источников, которые часто противоречат друг другу, хотя бы потому, что побеждающее в наши дни понимание суверенитета, в общем, достаточно простое и достаточно старое, словно бы выносящее за скобки всю интеллектуальную работу, которая совершается по сей день.

Что собой представляет это понятие? Прежде всего, оно предполагает, что суверенитет имеет отчетливо территориальный характер. Это далеко не очевидно по отношению ко всей вообще высшей власти, но имеет принципиальное значение в современном мире. Суверенная территория, то есть территория, на которую распространяется власть и на которой действуют законы, и является интуитивной очевидностью, опорой для политиков и политических публицистов. «Суверенитет – это территориальное определение политической власти. Территориальность стала принципом основания суверенной государственности в период раннего модерна и остается такой до сих пор»[9]. Территория, в принципе, может быть огорожена. Вокруг нее можно поставить забор, опутать колючей проволокой, закрыть небо над ней при помощи разного оружия… То же касается и людей: люди находятся на территории, и в понятие территориального государства недаром включено понятие физической силы, насилия, направленного на тело, которое находится в пределах досягаемости и, в целях реализации суверенной власти, может быть ограничено в перемещениях, подвергнуто чувствительному наказанию или, наоборот, снабжено пищей, теплом и средствами передвижения. Не в наказании и не в поощрении и поддержке как таковых состоит дело. Дело именно в живом теле. Из тел состоит население, народ, граждане, которые в большинстве современных стран объявлены носителями суверенитета, неотчуждаемым истоком власти.

Таким образом, суверенитет, как мы видим, без сомнения распространяется на людей в их телесности, поскольку они находятся на принципиально огораживаемой территории. Он распространяется на них, как на вещи, поскольку они доступны прямому физическому воздействию. Суверенитет также распространяется и на неодушевленные предметы, про которые можно сказать, например, что они находятся в собственности государства и под его контролем, а также на те нормы, в соответствии с которыми это воздействие на тела и предметы могло бы совершаться. Народ, что кажется вполне очевидным, располагается, как правило, на территории, является солидарным сообществом, которое определяет самое себя. Такова идея народного суверенитета, в ней так или иначе зашита идея «политического тела», как бы это ни называлось.

Конечно, это метафора, но иногда метафоры, употребляемые как бы полусознательно, без дополнительной работы над ними, начинают словно бы мыслить за нас, вместо нас. Полезно бывает вернуться к истокам собственной мысли, чтобы проверить, не связана ли с ней такая подспудная работа метафоры. В данном случае без метафоры тела все очевидности, все традиционные интуиции суверенитета кажутся бессмысленными.

Но чем больше мы отходим от этой, говоря языком философии, непосредственной телесности, тем сложнее говорить о суверенитете. Вся критика суверенитета так или иначе связана с оспариванием его основной метафоры и связанных с нею понятий. Здесь важно провести различия.

Один из самых распространенных способов борьбы против суверенитета государства связан не с отказом от метафорики политического тела как таковой, а с ее переинтерпретацией. Сначала связь государства и политического тела народа должна быть поставлена под сомнение. «Население», если оно очевидным образом разнородно, а территория, на которой оно находится, велика, риторически перестает считаться народом, за этим народом больше нет очевидности коллективного тела, зато она есть за другими, как правило, меньшими группами, однородность которых подтверждается языком, религией, подлинным или вымышленным общим происхождением и тому подобным. Логика сопряжения народа и территории, логика суверенитета сохраняется, но переносится на меньшие образования.

Иной случай – это сохранение ставки на телесность, но уже не коллективную, а индивидуальную. Отказ от метафорики политического тела и акцент на то, что самым подлинным, интуитивно неоспоримым, достоверным является индивид как живое смертное существо, приводит к идее естественных прав индивида, от имени которых можно оценивать, ставить под сомнение, оспаривать права любой общности, прежде всего, конечно, традиционного суверенного государства. Современное международное право, строго говоря, уже ставит права личности выше прав политической общности. Защита прав человека образует ядро международного права, в котором далеко не всегда удается находить баланс между уважением к правам человека и соблюдением принципа суверенитета. Однако критики суверенитета последовательны, они идут еще дальше, усматривая в перспективе «глобальный легальный порядок» всего человечества[10].

Наконец, третье направление – это радикальная детерриториализация социального.

Современные средства коммуникации уничтожают расстояния. Еще в самом начале XX века Георг Зиммель проницательно замечал, что деньги побеждают пространство. Если у вас есть деньги, недоступные прежде товары окажутся у вас, а события в мире денег подействуют одно на другое, даже если биржи, например, сильно отдалены друг от друга.

С введением электронных средств коммуникации не только в экономическую, но и в повседневную жизнь указание на уменьшение роли традиционно понимаемого физического пространства стало общим местом. Идеи, культурные образцы (например, образовательные системы, способы подачи новостей и многое другое) преодолевают государственные границы, не будучи телами, то есть, строго говоря, не преодолевают их, а существуют помимо них, в другом измерении. Новые пространственные образования вроде «мировых городов» иначе организуют территории, становятся узлами мировой системы коммуникаций, которые находятся, с одной стороны, в теле государств, а с другой – на совершенно особом, автономном положении.

Международные организации и международно-правовые регуляции, ими производимые, безусловно, требуют реализации на территориях. Отсюда, собственно, известная концепция «R2P» (Responsibility to Protect), которая широко обсуждалась международными юристами в начале 2000-х гг. Данная концепция «берет за отправную точку человеческие потребности и перемещает фокус с прав государства на обязанности государства (и его ответственность)», трансформируя тем самым понятие суверенитета[11]. 

Во всех этих случаях более традиционно понимаемый суверенитет размывается, находится под угрозой, кажется, ему грозит если и не исчезновение, то еще более существенное, чем прежде, ограничение. Но все ли чисто в этих аргументах? С одной стороны, мы видим, что пространство, тело и суверенитет действительно не могут быть сохранены в привычных форматах. Но с чем же тогда связаны успехи тех движений, которые в буквальном смысле слова могут быть названы реакционными, то есть являются реакциями на далеко зашедшие процессы глобализации и детерриториализации политики.

Возможно, вопрос о суверенитете должен быть действительно поставлен по-новому. Вот несколько оснований. Во-первых, его нужно радикально отделить от идеи коллективного тела, у которого есть некая особая, привилегированная естественность по сравнению с другими коллективными образованиями. Дело не в том, что государство не имеет здесь преференций, а в том, что в современном мире оно проиграет эту войну риторик другим поднимающимся общностям с их притязаниями. Радикальный отказ от этой риторики не подрывает государство, он подрывает притязания его соперников.

Во-вторых, государства должны перепроверить то, что может и что не может находиться в зоне их ответственности. Притязать на права там, где не способен проявить ответственность, – не лучшая тактика и худшая стратегия.

Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305437

Ракеты, выпущенные по объектам Saudi Aramco, сбиты системами ПВО

Силы противовоздушной обороны Саудовской Аравии сбили на прошлой неделе ракеты, нацеленные на нефтяные объекты саудовской нефтегазовой госкомпании Saudi Aramco, сообщила американская газета The Wall Street Journal, ссылаясь на представителей королевства. «Представители Саудовской Аравии по этому поводу заявили, что все удары были сорваны на прошлой неделе. Aramco от комментариев отказалась», — уточняет издание.

Саудовская Аравия и США обвиняют в нападениях Иран, который поддерживает хуситов. Иран, отмечает WSJ, свою причастность отрицает.

29 января правящие на севере Йемена мятежники из движения «Ансар Алла» (хуситы) заявили о нанесении ракетных ударов по объектам Saudi Aramco и двум аэропортам в городах Джизане и Абхе на юго-западе королевства.

Удары по объектам Saudi Aramco в Саудовской Аравии в 2019 году, за которые взяли на себя ответственность хуситы, привели к падению наполовину нефтедобычи в королевстве, отмечает ПРАЙМ.

Беспилотники хуситов напали на объекты Саудовской Аравии

Йеменские повстанцы-хуситы из движения «Ансар Алла» заявили, что совершен ряд ракетных атак на Саудовскую Аравию: по объектам нефтегазовой госкомпании Saudi Aramco и двум аэропортам.

«В ответ на воздушные вражеские атаки ракетные и военно-воздушные силы провели крупные операции по нанесению ударов по объектам Saudi Aramco в Джизане и аэропортам в Абхе и Джизане, а также по саудовской военной базе в Хамис Мушит и чувствительным целям в глубине саудовской территории большим числом ракет и беспилотников», — цитирует ряд российских СМИ сообщение группировки в Telegram, уточняя, что Джизан находится на юго-западе Саудовской Аравии.

Противостояние между сторонниками президента Йемена Абд Раббу Мансура Хади и мятежными формированиями хуситов на севере страны продолжаются с 2014 года. Президента Йемена поддерживает арабская коалиция во главе с Саудовской Аравией — за это «Ансар Алла» подвергает обстрелам королевство. 14 сентября в результате атаки дронов на два НПЗ и месторождения в Саудовской Аравии Saudi Aramco сократила добычу почти вдвое, до 5,7 млн б/с, что отразилось на ценах на нефть на мировых рынках и повлияло на последующее IPO госнефтекомпании королевства.

Американская «сделка века»

что ждёт Ближний Восток?

Рами Аль-Шаер

Западные СМИ обещают, что президент США Дональд Трамп уже в ближайшее время сделает достоянием публики детали его плана урегулирования арабо-израильского конфликта. Этот план известен под громким названием «Сделка века», и о нем уже давно говорят и на Западе, и на Ближнем Востоке. Некоторые особенности американского плана, судя по всему, уже просочились в высшие эшелоны таких стран как Израиль, Иордания и Франция. Но, судя по всему, не только в них. Ливанский телеканал «Аль-Майядиин», например, сообщил телезрителям, что, согласно черновику плана, Иерусалим не будет разделён, а останется единым под израильским контролем, хотя «некоторую ответственность» Израиль будет делить с палестинским государством. По полученной мной информации, «сделкой века» разрешено объявить некоторые районы восточного Иерусалима столицей государства Палестины.

Налицо, таким образом, первое нарушение принятой в 1947 году Генеральной Ассамблеей ООН резолюции 181 «О разделе Палестины на два государства», где определены границы Палестинского и Израильского государств, в том числе разделение Иерусалима на Западный и Восточный, а также нарушение резолюции Совбеза ООН, который давным-давно определил, что столицей Палестинского государства должен быть Восточный Иерусалим. План Трампа также якобы предусматривает, что будет образована «Новая Палестина» на территориях Западного берега Иордана и в секторе Газа, но участки земли, на которых располагаются еврейские поселения, останутся в суверенитете Израиля. Налицо, таким образом, второе грубейшее нарушение резолюции, согласно которой все израильские поселения на палестинской земле являются незаконными и должны быть демонтированы.

Хочу подчеркнуть (создаётся впечатление), что одна из основных целей «сделки века» - похоронить все решения ООН, которые определили границы Израильского и Палестинского государств и нанести ущерб всем усилиям мирового сообщества, в том числе России, для справедливого решения арабо-израильского конфликта.

Но этим нарушения международного права не ограничиваются. Напомним, что израильский премьер Нетаньяху ещё осенью пообещал, что он аннексирует долину реки Иордан ещё до окончания президентских выборов или же сразу после них. Зять Трампа Джаред Кушнер, правда, посоветовал Нетаньяху не делать этого, пока «Сделка века» не будет реализована. Но этот совет – лишнее доказательство, что и палестинцев, и мировую общественность хотят обмануть: сначала навязать арабам «Сделку века», а потом поставить палестинцев перед фактом аннексии одной из важнейших территорий палестинского государства.

Я не удивлюсь, если в опубликованном тексте американского плана обнаружатся и другие сюрпризы. Пока же обратим внимание на тот факт, что американский план есть, по сути дела, «фальшивая сделка», потому что изначально, (видимо) задуман как обман палестинского народа, и по сути своей призван надолго, если не навсегда, лишить этот народ законных прав на независимое существование в пределах отведённых для его государства границ. А то, что его опубликование планируется именно сейчас, в очередной раз доказывает, что он исключительно выгоден и президенту Трампу, и премьер-министру Нетаньяху. Ведь у обоих сейчас непростые времена. В Сенате США дебатируется вопрос об импичменте Трампа, и ему крайне важна поддержка американских евреев, особенно миллиардеров. Нетаньяху обвиняется в таких преступлениях, как дача взятки, подлог и подрыв доверия, и «Сделка века» может стать для него палочкой-выручалочкой: он обгонит по популярности своего соперника на выборах - Ганца и, возможно, даже получит «иммунитет» от судебного разбирательства.

Широковещательное опубликование «Сделки века» явится, таким образом, подарком для обоих. Американский президент неминуемо заявит, что в то время, как он решает мировые проблемы, насущные не только для Ближнего Востока, но и для всего мира, демократы пытаются ему помешать, выдвигая обвинения столь же абсурдные, сколь и разрушающие его политику, направленную на обеспечение интересов США и их главного союзника в ближневосточном регионе. Премьер-министр заявит, что его дружба с Трампом и обеспечение реализации «Сделки века» есть результат его мудрой политики и умелого стратегического маневрирования, в то время как люди, требующие расследования его повседневной внутренней политики, есть интриганы и политиканы, действующие в интересах завистников и оппозиционных лидеров. И в США, и в Израиле внимание общественности будет приковано к тому, как воспринимают американский план в регионе и в мире, а не к личным проблемам двух государственных мужей.

Кроме того, надо признать, что время оба выбрали крайне удачно. 23 января Путин, прибывший в Израиль на форум «Сохраняем память о Холокосте, боремся с антисемитизмом», встретился с Нетаньяху и другими деятелями, но для общественности страны ещё более важно, что он встретился также с матерью осуждённой за контрабанду и хранение наркотиков в РФ израильтянки Наамы Иссахарза. Это тоже идёт в зачёт Нетаньяху. Наконец, нельзя недооценивать важность форума с точки зрения симпатии мировой общественности к евреям, которые понесли страшные жертвы в годы Второй Мировой войны, и Нетаньяху в очередной раз выступил на этом международном форуме как сторонник твёрдой борьбы против антисемитизма, защитник евреев во всех странах мира.

На форум, посвящённый памяти жертв фашистского геноцида в отношении евреев и борьбе с антисемитизмом, приехало около пятидесяти мировых лидеров и крупных политических деятелей. Отношение мировой общественности к Холокосту – это пример скорби о евреях, погибших в концлагерях и умерщвлённых германскими нацистами с помощью их пособников из числа латышей, литовцев, украинских националистов и прислужников фашизма из других стран. Юдофобами и антисемитами в Европе было уничтожено более трети всех евреев на нашей планете. Это величайшая мировая трагедия. Форум в Израиле, разумеется, - наглядный пример решимости большинства народов на нашей планете не допустить повторения страшной трагедии такого рода.

Вместе с тем, скорбя вместе с евреями о гибели миллионов ни в чём не повинных людей на территории Европы, трудно не вспомнить о том, что живущий рядом с израильским народом палестинский народ испытывает сегодня страшные тяготы, живёт в условиях оккупационного режима. А режим этот создан евреями, в исторической памяти которых страдания и угнетения, пережитые ими в Европе, должны были, думается, выработать иммунитет против превращения палестинских территорий в огромный концлагерь.

Так думают, кстати, и многие люди в самом Израиле. Израильский журналист Гидеон Леви так написал в газете «Гаарец» относительно форума, прошедшего в последние дни: «Быть гостями в Израиле и не упомянуть о преступлениях, которые он совершил; отдать дань памяти Холокосту и проигнорировать его уроки». Это горькие слова, но их суть понятна: человечество помнит трагедию евреев, но очень мало делает, чтобы трагическим событиям в Палестине был положен конец. Президент Владимир Путин одновременно с посещением Иерусалима также посетил Палестинскую территорию и встретился с руководством Палестины, где выразил поддержку Россией борьбы палестинского народа для достижения своих национальных прав в создании независимого государства Палестины в рамках решения Организации Объединенных наций.

Более того, значительная часть палестинского народа сознаёт, что он даже не является участником «Сделки века». Если он согласится на условия, которые выдвинет Трамп, всегда найдётся повод, чтобы Израиль продолжил оккупацию земель в Палестине. А если американский план будет отвергнут, это даст повод Израилю начать пересмотр даже тех условий, в которых палестинский народ находится сегодня. Начнётся процесс односторонней аннексии самых важных и самых плодородных палестинских районов, сжимание палестинских территорий и выдавливание местного населения из так называемых «библейских земель».

Ряд арабских стран воздерживаются от критики американского плана, а их политики предпочитают отделываться туманными фразами. На мой взгляд, это вполне естественно. Так всегда бывает, когда государство отказывается от реального суверенитета, слепо выполняет то, что ему «советуют» делать руководители НАТО, дрожит, когда поступает окрик из-за океана. Подчинив себя воле США, которые присвоили себе право решать, что на Ближнем Востоке хорошо, а что – плохо, их союзники в регионе фактически потеряли право голоса, стали проводниками американской политики. И США знают теперь, что, даже если народы выскажут своё отрицательное отношение к американскому плану, они всё равно, не мытьем, так катаньем продавят принятие их плана в целом ряде ближневосточных государств. Если раньше сами ближневосточные страны выдвигали свои пути решения конфликта, то теперь предпочитают выглядеть, как кролики перед удавом.

Что можно сказать по этому поводу? Вспомним: во время 6-дневной арабо-израильской Войны 1967 года арабские страны Залива приняли совместное решение прекратить поставки нефти на Запад, чтобы Европа отказалась от поддержки Израиля и осуществила давление на США, бесперебойно поставлявших оружие Израилю. Мне трудно представить, что сегодня такое возможно – даже если учесть, что общественность в этих странах в своём большинстве выступит против «Сделки века». НАТО удалось связать арабские страны по рукам и ногам. Даже родина Ислама, хранительница исламских святынь, не в состоянии возражать сегодня Америке, давно известной своими антиарабскими акциями. Ряд арабских стран связан с Западом договорными отношениями довольно кабального типа настолько, что их порой называют «дистанционными пультами Вашингтона». К тому же Запад постоянно запугивает страны Залива мнимой иранской угрозой.

В Европе известие о скором опубликовании американского мирного плана также приняли с огромным скептицизмом. Западные и израильские газеты даже прокомментировали их отношение к «Сделке века» так: западноевропейские страны не собираются выдвигать свой, альтернативный мирный план, они просто дожидаются того, чтобы план американского президента развалился на глазах у всего мира. Что же касается президента Франции, то Макрон справедливо заметил: ни один мирный план никогда не увенчается успехом, если обе стороны не захотят совместными усилиями добиться мира. Палестинцы, надо полагать, могли бы пойти на изменения в границах между двумя государствами путём обмена некоторых территорий, но они явно не пойдут на принятие односторонних аннексий их земель Израилем.

В самом Израиле есть немало политиков и политологов, которые считают, что путь, выбранный Нетаньяху и якобы одобренный США, не только не улучшит положение Израиля в регионе, но наоборот, сделает его намного хуже. А «Сделка века» внесёт в это немалую лепту, так как способна превратить конфронтацию в регионе из политической в военную. Бывший израильский премьер Ехуд Ольмерт заявил, что намерение Нетаньяху аннексировать долину Иордана – это популистский и провокационный политический акт, который принесёт вред безопасности Израиля и резко отрицательно скажется на его имидже в мире. В сущности, эта акция не может иметь никаких выгод ни с дипломатической точки зрения, ни с точки зрения безопасности.

Я со своей стороны считаю, что заявления о возможной аннексии долины Иордана имели две цели. Первая – это прозондировать почву, насколько США готовы принять такое развитие событий. Там, как известно, эту инициативу не только не отвергли, но даже отнеслись к ней «с пониманием». Второй целью было вызвать какие-то отклики в арабском мире, и здесь вновь мы увидели, как арабские страны, включая Иорданию, находящуюся на Восточном берегу Иордана, выдавили из себя не резкое осуждение, а нечто вроде нечленораздельных междометий. Теперь становится понятно, что намерение аннексировать долину Иордана перестало быть «идеей», а принимает форму осознанной политической цели, которую Нетаньяху ставит перед своим государством.

Как палестинец, я считаю себя просто обязанным высказать свою точку зрения на то, как могут пойти дела на Ближнем Востоке после опубликования «Сделки века». Верна эта точка зрения или нет, покажет время, но эту точку зрения поддерживают политологи в Сирии, Ираке и Иране, не говоря уже о палестинцах. Делается это на основе разных фактов и факторов, действующих в регионе в наши дни.

Начну с того, что в ряде стран региона враждебность к Израилю в целом на уровне общественности возрастёт. Я предвижу такое развитие ситуации в южной части Ливана, в значительной части Сирии, в южном и центральном Ираке, в Иордании, в Йемене и даже в некоторой части Саудовской Аравии. Резко враждебно будет относиться к Израилю и Иран, особенно после публикаций в печати, в которых сообщалось о том, что израильская разведка помогла американцам убить генерала Сулеймани, народного героя Ирана.

Враждебность, увы, часто принимает форму партизанских действий на уровне отдельных личностей или даже акций смертников-одиночек. Чем больше будет районов, которые аннексирует Израиль, тем больше будет подобных акций и, следовательно, тем больше будет угроза безопасности граждан Израиля. Израильская контрразведка сообщает о том, что ежегодно нейтрализует от полутысячи до тысячи террористических актов, но речь идет в основном об актах борьбы за освобождение своей родины, а также отчаяния людей, доведенных буквально до умопомрачения. Израиль ещё никогда по-настоящему не сталкивался с организованным партизанским сопротивлением, и было бы большим несчастьем для его народа, если бы это приняло крупные масштабы. Кроме того, ущемление национальной гордости арабов может вызвать новый всплеск терроризма на Ближнем Востоке.

Всё это вполне реально также и по целому ряду иных причин. Первая – это разобщённость палестинцев, в том числе напряженные отношения между руководителями Палестинской автономии и руководителями Хамас в секторе Газа. Было время, когда этот раскол израильтянами приветствовался; теперь они могут горько пожалеть об этом. Отряды Хамас сегодня значительно лучше обучены и оснащены, чем прежде, и они даже бросают вызов египетским подразделениям на границе сектора Газа. Махмуд Аббас, палестинский президент, не имеет должного авторитета в Газе: после того, как власть там силой захватило движение Хамас, оно полностью игнорирует ООП, включая ФАТХ, которая является самой крупной составной частью ООП, и, соответственно, руководство Палестинской автономии.

В ответ ФАТХ в конце декабря обвинила ХАМАС в том, что оно, в сущности, способствует продвижению американского плана, так как глава Хамас Исмаил Ханийя не только не может представлять палестинский народ, но более того – он представляет тех, кто плетёт заговоры против палестинского народа. Как видим, налицо раскол, обострение отношений между двумя районами, в которых проживает палестинское население, и, значит, израильтянам придётся иметь дело с двумя силами, которые не собираются договариваться между собой. Вместе с тем, Махмуд Аббас объявил, что реализация «Сделки века» заставит палестинское руководство на Западном берегу принять те меры против Израиля, на которые Палестинская автономия вполне способна: он отзовёт признание Израиля, что аукнется во всем арабском мире, и перестанет координировать на Западном берегу усилия по обеспечению безопасности с израильской армией. И то, и другое способно привести к хаосу.

Между тем, политологи, знакомые с американским планом, напоминают, что он предусматривает создание некоего палестинского государства как достижение трёхстороннего соглашения между Израилем, Палестинской автономией и Хамас. В нынешних условиях это соглашение остается утопией, а реализация американского плана остается возможной только с применением силы - либо израильской, либо натовской. И в одном, и в другом случае речь идет о новом кровопролитии. Палестинцам в их нынешнем положении терять, в сущности, нечего. Но что будет, если вооружённые столкновения охватят чуть ли весь регион?

Нужно напомнить ещё, что руководители Палестинской автономии предупредили администрацию США: американский план вместо того, чтобы принести мир на землю Палестины, вызовет массовые протесты и на Западном берегу, и в секторе Газа. Абсурдность ситуации ещё и в том, что Трамп и его окружение, входя в контакт с союзниками США по поводу «Сделки века», не соблаговолили хотя бы проконсультироваться относительно своего плана со стороной, играющей главную роль в достижении мира: с палестинским народом. Неудивительно, что палестинцы расценили план Трампа как «американо-сионистский заговор».

Ближневосточные политологи справедливо заметили, что «Сделка века» сыграла своего рода положительную роль для палестинцев на Западном берегу и в секторе Газа: она заставила их выработать некую сходную позицию. А уже это грозит созданием единого фронта против американского плана и для ликвидации угрозы аннексии палестинских территорий. Если раньше Махмуд Аббас рассчитывал на американскую помощь для поддержания более или менее сносного уровня жизни в Палестинской автономии, то после решения Трампа в 2017 году признать Иерусалим столицей Израиля сотрудничество Палестинской автономии и США практически сведено на нет. Для политиков Палестины - США и его натовские союзники потеряли всякий авторитет как посредники в ближневосточном урегулировании. А две палестинские организации, имеющие долгий опыт национально-освободительной борьбы – Народный Фронт Освобождения Палестины и Демократический Фронт Освобождения Палестины – призвали палестинский народ к народному восстанию против политических махинаций США и Израиля.

Возможно, это ещё не завершение того провала, к которому идёт американский план, но я искренне верю в то, что трамповскую авантюру со «Сделкой века» ждёт позорное отступление. Его постигнет та же участь, что постигла все предыдущие мирные планы США, которые Америка выдвигала на протяжении последних 27 лет, начиная с дьявольски хитроумного Соглашения в Осло. Более того, надеюсь также, что все те ближневосточные политики и стратеги, которые под влиянием западных СМИ и с благословения неоимпериалистов из НАТО, щедро раздающих подачки, уйдут с международной арены. Им настало время уйти, освободить место для молодых, преданных своим народам, настоящим борцам, которые ведут дело не к расколу народных движений, а к сплочённому фронту за независимость и суверенитет арабских народов. И первым их походом должно быть развенчание и срыв планов США и их союзников в регионе, которые хотят сохранить закабаление арабских стран. Новые поколения ни в коем случае не должны допустить это.

США. Израиль. Палестина > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 27 января 2020 > № 3281815 Рами Аль-Шаер

Огнестрел как торжество демократии

Олег Шевцов, политический обозреватель «Труда»

Пока в России правят Конституцию, в США люди с оружием в руках выходят на улицы, чтобы отстоять поправку о ношении оружия

Пока в России правят Конституцию, в Соединенных Штатах люди с оружием в руках выходят на улицы, чтобы отстоять поправку 1791 года к оригинальной Конституции страны, вступившей в силу еще в ту пору, когда этих штатов было всего 11. По данным полиции, 22 тысячи американцев, среди которых особенно пугающе смотрелись владельцы автоматических винтовок, вышли на акцию в центре Ричмонда, в штате Виргиния, в поддержку знаменитой Второй поправки.

Вооруженные до зубов демонстранты съехались в Ричмонд, чтобы напомнить либеральным согражданам: мол, Вторая поправка, входящая в Билль о правах, определяет саму суть исконного американского толкования «прав человека», подтвержденного Верховным судом в 2008 году. Именно она гарантирует американцам их главное право — на свободное владение и ношение оружия в личных целях.

Вопрос о незыблемом праве гражданина США на огнестрел особенно обострился в последние десятилетия, поскольку частота массовых убийств с использованием законно приобретенного огнестрельного оружия давно зашкалила в стране и стала серьезно подвергать сомнению право других американцев на жизнь. Но печальная статистика мертвых студентов, школьников и прочих жертв неадекватных любителей палить в толпу нисколько не смущает традиционно мыслящих владельцев личного оружия. Они считают, что только кольт на поясе был, есть и должен быть гарантией личной безопасности. И, если хотите, высшим проявлением подлинной демократии.

В США население уже располагает 396 млн единиц легального огнестрельного оружия — 124 ствола на 100 человек. Это самый высокий показатель вооруженности толпы в мире. Если добавить к этому незарегистрированное оружие, то запасы превысят 600 млн орудий убийства. Такая цифра обесценивает закон США о контроле над вооружением от 1968 года, который запрещает продавать его осужденным за определенные преступления, наркоманам, психически нездоровым людям, нелегальным мигрантам. Покупка длинноствольного неавтоматического оружия разрешена с 18 лет, короткоствольного — с 21 года. Но при таком насыщенном рынке контролировать движение «всеобщих уравнителей» и намерения их владельцев просто нереально.

Канал Fox News вел репортаж о массовых протестах. Манифестанты в Ричмонде формально протестовали против планов губернатора-демократа Ральфа Нортэма ввести с нынешнего января первый пакет мер по контролю за ношением и продажей оружия в штате Виргиния. На самом деле законодатели штата пытались всего лишь скромно привнести немного здравого смысла в легальный оборот огнестрелов. Например, ограничить покупку всего лишь одним пистолетом в месяц! Или узаконить проверку личности при покупке оружия у частников. Или запрещать ношение оружия на массовых мероприятиях. Но где там!

Сам Трамп в «Твиттере» поддержал «истинных американцев Виргинии», подчеркнув, что демократы явно хотят отнять у них свободы. Но если, мол, проголосовать за него, республиканца, то «право на кольт»" никто не ущемит. Накануне шествия губернатор Нортэм, боясь кровопролития, объявил в штате чрезвычайное положение и запретил проносить любое оружие на территорию Капитолия. А агенты ФБР арестовали шестерых членов неонацистской группировки по обвинениям, увязанным с трафиком оружия. Впрочем, их вину еще надо доказать.

Экстремисты не стеснялись в выражениях и угрозах в соцсетях. Они даже пообещали использовать боевые дроны. Слава богу, на этот раз обошлось. Многотысячные митинги прошли мирно, хотя многие участники нацепили боевую экипировку, камуфляж, каски и открыто принесли, несмотря на запрет, стволы всех калибров. Главный лозунг на транспарантах звучал парадоксально: «Оружие спасает жизни».

Увы, американцы не одиноки в этой сомнительной страсти. После развала государственности Ирака, Ливии, Сомали, Афганистана, Йемена, Венесуэлы, половины балканских стран количество огнестрельного оружия на руках гражданского населения в мире исчисляется миллионами единиц. Но безопасности, благополучия, свободы и демократии гражданам это почему-то не прибавило. Хороший урок и для России — прежде всего для тех, кто изо всех сил проталкивает идею масштабной легализации огнестрельного оружия на наших просторах. Только его нам еще не хватало...