Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

МИД Ирана представил описание 25-летнего соглашения о сотрудничестве с Китаем

Министерство иностранных дел Ирана представило описание 25-летнего соглашения о сотрудничестве с Китаем, заявив, что некоторые слухи о документе настолько нелепы, что даже не заслуживают отрицания.

Официальный представитель министерства иностранных дел Ирана Сейед Аббас Мусави в среду опубликовал заявление в ответ на ложную информацию, выдвинутую в виртуальном пространстве о дорожной карте 25-летнего сотрудничества между Ираном и Китаем, сообщает Tasnim News.

«В соответствии с соглашением между президентами Исламской Республики Иран и Китайской Народной Республики от 2016 года, предусмотренным в статье VI коммюнике во время визита китайского президента в Тегеран, обе страны прямо выразили свою политическую решимость содействовать и стратегически углубить отношения, и решили разработать всеобъемлющую 25-летнюю дорожную карту между двумя странами, которая станет основой для последовательного и тотального расширения политических и экономических отношений между Ираном и Китаем в предстоящие годы», - сказал он.

«Предварительный проект документа подготовлен с участием специализированных учреждений двух стран и в настоящее время находится на стадии переговоров. Естественно, после завершения переговоров документ будет передан представителям народа в парламенте для прохождения юридических процедур», - отметил Мусави.

Мусави также указал на «враждебную и нервную» реакцию пресс-секретаря Государственного департамента США, добавив: «Несомненно, у стратегических отношений между Ираном и Китаем, которые влекут за собой взаимные ключевые интересы для народов двух стран, есть враги, которые приложат все усилия для провала этих переговоров и отсутствия успеха документа».

Он также отклонил, как нелепые заявления об аренде иранских островов в Персидском заливе, монополии на продажу нефти по низким ценам или развертывании вооруженных сил, заявив, что такие претензии даже не заслуживают отрицания.

«Удовлетворение национальных интересов Ирана было единственным руководящим принципом для Министерства иностранных дел при разработке стратегического документа, и переговоры были проведены с предельной тщательностью и скрупулезностью, и народ Ирана вскоре увидит его результаты, если Бог даст», - заявил представитель МИД Ирана.

Пресс-секретарь также выразил надежду, что документ о сотрудничестве будет доработан в ближайшем будущем, подчеркнув: «Естественно, никакой другой текст не будет действительным до завершения переговоров. Поэтому СМИ настоятельно рекомендуется не публиковать тексты, подготовленные и распространяемые с различными целями и задачами».

В своем выступлении в воскресенье министр иностранных дел Ирана Мухаммед Джавад Зариф заявил, что все, что касается 25-летнего соглашения о сотрудничестве с Китаем, ясно, и двум странам нечего скрывать.

Он также отметил, что Тегеран обнародует содержание соглашения.

Индия готовит лазейки для сохранения «рыбных» субсидий

Индия подготовила для ВТО свой вариант соглашения об отмене избыточных субсидий в сфере рыболовства. Проект предусматривает послабления для поддержки кустарного промысла в развивающихся странах.

Дели предлагает разрешить государствам - участникам соглашения субсидировать рыбный промысел в прибрежье (в пределах 12-мильных зон), пишет The Economic Times.

Однако под это послабление не попадают страны, у которых валовой национальный доход на душу населения превышает 5 тыс. долларов в течение трех лет подряд, доля в общемировом морском промысле - более 2%, а вклад в ВВП сельского и лесного хозяйства и рыболовства – в пределах 10%. Также льготы в индийском проекте соглашения не распространяются на государства, ведущие океанический лов, сообщает корреспондент Fishnews.

Таким образом, по предложенным Индией критериям Китай не попадает в список развивающихся стран, которым разрешат продолжить субсидирование рыболовства.

Напомним, что Всемирная торговая организация пытается активизировать идущие уже 20 лет переговоры по отмене избыточных субсидий для рыбной отрасли. Такую меру планируется ввести для защиты промысловых запасов планеты. При этом Индия и Китай хотят сохранить субсидии хотя бы частично.

Fishnews

«Русский краб» успешно осваивает квоты

Группа компаний «Русский краб» за первые шесть месяцев текущего года выловила 6,4 тыс. тонн краба. Это половина квот холдинга на Дальневосточном бассейне и 18% от объема добычи всех краболовов ДФО.

Полностью освоены квоты крабов-стригунов опилио и бэрди, а также синего краба в Западно-Беринговоморской зоне, опилио, синего и равношипого в Западно-Камчатской подзоне, стригунов опилио и бэрди в Карагинской подзоне, синего краба в Северо-Охотоморской подзоне, сообщили в пресс-службе группы компаний.

В июне судно «Сартанг», принадлежащее холдингу, первым вышло на промысел камчатского краба в Северо-Охотоморской подзоне и осуществило первую крупную поставку из уловов 2020 г. на рынок Азии.

По словам генерального директора ГК «Русский краб» Дмитрия Трубникова, несмотря на связанные с пандемией ограничения, спрос на живую продукцию в Южной Корее и Китае сохраняется. В первом полугодии на доли этих стран пришлось 56% и 42% экспортных поставок холдинга соответственно.

«В свою очередь «Русский краб» прилагает все усилия к тому, чтобы минимизировать влияние ситуации с COVID-19 на процесс добычи и производственную деятельность в целом. Ведем мониторинг здоровья всех сотрудников, регулярно тестируем на коронавирус, соблюдаем усиленные меры безопасности», – отметил Дмитрий Трубников.

В рамках реализации инвестиционной программы группа компаний продолжает строительство нового флота. В июне на Онежском судостроительно-судоремонтном заводе в Карелии состоялась закладка киля первого краболова, выполнена резка металла на второе судно. Работы ведутся с опережением графиков.

Fishnews

При введении режима повышенной готовности или ЧС авиакомпании смогут выдавать клиентам ваучеры за купленные ранее билеты

Соответствующее Постановление подписал Председатель Правительства РФ.

В случае чрезвычайной ситуации или угрозы ее возникновения, а также при введении режима повышенной готовности перевозчик может в одностороннем порядке изменить условия договора или отказаться от его исполнения.Также может быть изменен порядок и сроки возврата денег за воздушную перевозку.

Правила распространяются на договоры перевозки, заключенные в период с 1 февраля 2020 года по международным перевозкам в КНР, с 18 марта – по всем внутренним и международным направлениям, заключённым до 1 мая 2020 года. Правила не действуют для чартерных рейсов.

Перевозчик обязан в течение 3 лет с даты отправления рейса, указанного в билете, принять сумму провозной платы в счет оплаты услуг по воздушной перевозке (в том числе по другим маршрутам воздушной перевозки) и дополнительных услуг перевозчика. В случае, если пассажир не воспользовался услугами перевозчика в течение 3 лет с даты отправления его рейса, компания обязана вернуть пассажиру деньги. До истечения срока пассажир может приобрести новый билет по любому направлению на потраченную ранее сумму или направить эти средства на оплату других услуг авиакомпании.

Некоторые категории граждан могут получить обратно свои деньги раньше, чем через 3 года. Это инвалиды первой или второй группы, ветераны ВОВ, лица, сопровождающие инвалида первой группы или ребёнка-инвалида второй группы, многодетные семьи.

Россия > Транспорт > mintrans.gov.ru, 9 июля 2020 > № 3438352

Минздрав России провел второе заседание экспертов здравоохранения государств-членов ШОС

Минздрав России провел второе заседание экспертов здравоохранения по подготовке совещания министров здравоохранения государств-членов ШОС в формате видеоконференции в рамках председательства Российской Федерации в Шанхайской организации сотрудничества в 2019-2020 годах.

В мероприятии приняли участие профильные специалисты из России, Индии, Казахстана, Киргизии, Китая, Пакистана, Таджикистана и Узбекистана.

В ходе заседания эксперты обсудили текущую ситуацию в государствах-членах ШОС, связанную с готовностью стран к возможным возникновениям повторных вспышек новой коронавирусной инфекции COVID 19, а также обменялись мнениями по данному вопросу.

Большое внимание специалистов было уделено согласованию Итогового заявления Третьего Совещания министров здравоохранения государств-членов ШОС с учетом всех национальных приоритетов.

В свою очередь российская сторона ознакомила участников заседания с Обзором передовых мер, предпринимаемых государствами-членами ШОС по противодействию распространению COVID-19.

Совещание министров здравоохранения государств-членов ШОС планируется провести во второй половине июля 2020 г., в ходе которого будет подписано Итоговое заявление.

Sinopec поставила азиатский рекорд по глубине бурения направленной скважины

Нефтехимическая корпорация Sinopec на своем нефтегазовом месторождении Шуньбэй установила рекорд в Азии по глубине бурения направленной скважины на суше — 8725 метров, сообщает ИА «Синьхуа» со ссылкой на газету «Кэцзи жибао» (Science and Technology Daily).

Месторождение Шуньбэй на северо-западе Китая является одним из самых глубоких сухопутных нефтегазовых месторождений в Азии, его пласт-коллектор находится в среднем на глубине более 8 тыс. м. На месторождении Sinopec пробурила уже почти 40 скважин глубиной более 8 тыс. м, что «свидетельствует о том, что Китай освоил в этой области технологию передового мирового уровня».

По состоянию на 30 июня этого года совокупный объем добычи сырой нефти на Шуньбэй превысил 2 млн тонн. Объемы добычи сырой нефти и природного газа на нем составляют 2774 т/сут. и 964,3 тыс. куб. м/сут. соответственно.

Посол России призвал уважать позицию Китая по контролю над вооружениями

Посол РФ в США Анатолий Антонов призвал уважать позицию Китая о нежелании присоединиться к переговорам России и США о контроле над вооружениями.

"Китайская позиция кристально чиста: Китай не готов присоединяться к переговорам по контролю над вооружению. Мне кажется, мы должны уважать такую позицию", - сказал он в ходе онлайн-дискуссии, организованной Центром национальных интересов в Вашингтоне.

СБ ООН не поддержал резолюцию России по Сирии

Совбез ООН не поддержал проект резолюции России о том, чтобы оставить лишь один погранпереход на сирийской границе для доставки гуманитарной помощи, заявил председательствующий в совете постпред ФРГ Кристоф Хойсген.

"За <...> проголосовали четыре члена Совбеза, против — семь, воздержались — четыре. Резолюция не принята, так как не набрала необходимого количества голосов", — уточнил он.

Для принятия необходимо набрать девять голосов из 15.

Во вторник Россия и Китай наложили вето на проект резолюции Бельгии и Германии, продлевающей на год работу двух погранпереходов "Баб-эль-Хава" и "Баб-эс-Салям". Мандат действия КПП истекает 10 июля. Взамен Россия внесла в СБ ООН свой документ (копия есть в распоряжении РИА Новости).

Что предложила Москва

В нем сказано, что механизм трансграничной доставки гумпомощи создавали в качестве временной меры в 2014 году, и предлагается на полгода продлить работу только одного КПП — "Баб-эль-Хава".

Также в проекте резолюции выражена обеспокоенность гуманитарной ситуацией в регионе, в частности в связи с негативным воздействием односторонних мер принуждения в отношении Дамаска.

В тексте подчеркивается, что это ставит под угрозу доступ Сирии к медикаментам и медицинской помощи, необходимым для борьбы с пандемией.

Документ также содержит призыв до 31 августа предоставить доклад о прямом и косвенном воздействии односторонних принудительных мер, введенных в отношении Сирии, на ее социально-экономическое положение и гуманитарные поставки из-за границы.

Режим упрощенной доставки

Режим упрощенной доставки гуманитарных и медицинских грузов в Сирию из соседних государств действует с июля 2014 года и ежегодно продлевался.

В его рамках гуманитарные учреждения ООН и их партнеры вправе были пользоваться маршрутами через линии конфронтации и пограничные пункты пропуска "Баб-эс-Салям", "Баб-эль-Хава" (оба на границе Сирии и Турции), "Эль-Ярубия" (граница с Ираком) и "Аль-Рамта" (граница с Иорданией).

По мере того как сирийская армия начала брать под контроль все больше территорий, Дамаск и Москва стали выступать за постепенное сворачивание работы погранпереходов. Как заявляли российская и сирийская стороны, теперь гуманитарная помощь должна доставляться через территорию арабской республики, а не из соседних государств. Однако это не устраивает западных партнеров.

В начале января СБ ООН принял резолюцию Бельгии и Германии о продлении действия механизма на полгода, при этом число пунктов пропуска на границах решили сократить до двух: действующими остались только "Баб-эс-Салям" и "Баб-эль-Хава". Теперь Россия призывает оставить только последний.

Ван И: Китай по-прежнему искренне хочет развивать отношения с США

Политика Китая по отношению к США не изменилась, Пекин по-прежнему хочет развивать китайско-американские отношения, заявил в четверг глава МИД КНР Ван И на форуме аналитических центров Китая и США.

Текст выступления опубликован на сайте МИД КНР.

"Политика Китая по отношению к США не изменилась: мы по-прежнему хотим, исходя из доброй воли и искренних помыслов, развивать китайско-американские отношения", - заявил Ван И.

Он добавил, что по мере развития Китая у некоторых "американских друзей" появляется все больше и больше опасений и даже страх, однако у Китая никогда не было намерений бросать вызов США или попытаться их заменить. Ван И подчеркнул, что главным приоритетом для Китая является повышение благосостояния своего населения, возрождение китайской нации, а больше всего Китай надеется на мир и стабильность в мире.

"Именно по этой причине политика Китая по отношению к США характеризуется высокой степенью стабильности и последовательности. Мы готовы на основе неконфронтации, взаимного уважения и взаимной выгоды выстраивать китайско-американские отношения", - сказал Ван И.

Две американских авиакомпании приостановили полеты в Гонконг

Американские авиакомпании American Airlines и United Airlines временно приостановили полеты в Гонконг из-за требований местных властей о сдаче экипажами тестов на коронавирус по прибытии, сообщает газета Politico со ссылкой на заявления авиакомпаний.

Согласно письму руководства профсоюза пилотов, American Airlines прекратила полеты в Гонконг до 5 августа. В свою очередь, рейсы United Airlines приостановлены до 10 июля.

В Гонконге за все время эпидемии было выявлено 1323 случая заражения (семь человек скончались, 1167 выздоровели).

Всемирная организация здравоохранения 11 марта объявила вспышку новой коронавирусной инфекции COVID-19 пандемией. По последним данным ВОЗ, в мире выявлены уже более 11,6 миллиона случаев заражения, свыше 539 тысяч человек скончались.

Медведев оценил последствия наращивания США ядерных потенциалов

Если США будут наращивать ядерные потенциалы, то России придется принимать симметричные или асимметричные решения, направленные на то, чтобы их нейтрализовывать, заявил замруководителя Совбеза РФ Дмитрий Медведев.

"Это будет означать только одно: если ядерные потенциалы ничем не ограничиваются (а мы ограничивали их с США еще с брежневских времен), то они начинают наращиваться. И если их наращивают наши друзья из-за океана, естественно, нам придется принимать симметричные или асимметричные решения, направленные на то, чтобы эти потенциалы каким-то образом нейтрализовывать", - сказал он в интервью ИД "Комсомольская правда".

США настаивают на привлечении КНР к российско-американским переговорам по продлению стратегического договора СНВ-3, Китай заявляет, что не заинтересован в этом.

СНВ-3 вступил в силу в 2011 году. Согласно этому соглашению, стороны обязуются ограничить свои Вооруженные силы 700 носителями ядерного оружия, 1550 боеголовками и 800 пусковыми установками.

СНВ-3 остается единственным действующим договором между Россией и США об ограничении вооружений. Соглашение истекает в феврале 2021 года. Россия неоднократная призывала США его продлить, но пока американская администрация не объявляла, намерен ли Вашингтон это сделать.

Новая Зеландия пересмотрит отношения с Гонконгом

Глава МИД Новой Зеландии Уинстон Питерс заявил, что власти страны намерены пересмотреть отношения с Гонконгом после вступления в силу закона о национальной безопасности специального административного района КНР, сообщает радиостанция Radio New Zealand.

"Правительство поручило чиновникам пересмотреть все аспекты политики Новой Зеландии в отношении Гонконга с тем, чтобы определить соответствующий характер нашего дальнейшего сотрудничества", - заявил министр. По его словам, пересмотр коснется "соглашений об экстрадиции, контроля за экспортом стратегически важных товаров и рекомендаций по поездкам" в специальный административный район КНР.

Закон о защите национальной безопасности Гонконга, одобренный парламентом Китая, вступил в силу 30 июня. В законе обозначены правила касательно предотвращения, пресечения и наказания совершаемых в Гонконге четырех видов преступлений, включая сепаратистскую деятельность, попытки подрыва государственной власти, террористическую деятельность, вступление в сговор с иностранными государствами или силами, находящимися за границей, с целью поставить под угрозу национальную безопасность.

Законопроект о нацбезопасности вызвал недовольство антиправительственных сил Гонконга и ряда западных чиновников, которые увидели в нем желание Пекина ужесточить контроль над автономией.

Панельная дискуссия с участием представителей IT-индустрии

Обсуждались вопросы развития IT-отрасли.

Перед панельной дискуссией Председатель Правительства осмотрел выставку IT-проектов, развёрнутую в Технопарке имени А.С.Попова, расположенном в Иннополисе.

Панельная дискуссия с участием представителей IT-индустрии

Из стенограммы:

М.Мишустин: Добрый день, дорогие друзья, уважаемые коллеги!

Я рад вас приветствовать здесь, в Иннополисе. Прежде чем мы начнём наш разговор, хочу поблагодарить от всей души руководство Татарстана за предоставленную возможность провести здесь мероприятие, посвящённое вопросам развития IT-отрасли. Символично, что мы собираемся в городе, который был построен с нуля совсем недавно, и в регионе, где всегда уделяли особое внимание развитию информационных технологий. Татарстан многое сделал для появления большого количества IT-компаний.

Наша встреча – хорошая возможность обсудить перспективы развития отрасли и то, как создать стимулы, о которых достаточно часто и подробно говорят, для её дальнейшего роста, увеличить вклад Российской Федерации в мировую IT-индустрию. Если говорить об изменениях, которые накопились за последние двадцать лет, то они привели мир к новому цивилизационному скачку.

Всё начиналось, как известно, с материального мира, потом правовой, и сегодня мы идём к новому этапу, к цифровому миру. В ходе своей истории человечество формулировало понятия и создавало целый ряд систем, которые позволяют нам фиксировать то, что нематериально. Например, письменность, письменная грамота, право, двойная запись в бухгалтерском учёте. Те, кто овладевал новыми технологиями, превращали их в преимущество над своими конкурентами и быстрее развивались. Сегодня цифровая трансформация – это для нашей страны шанс выйти на более высокий уровень развития, обеспечить нашим людям, гражданам России, новое качество жизни и больший объём возможностей.

На границе смены эпох цифровые товары и услуги вытесняют из жизни привычные для многих людей вещи. Есть много примеров, когда под давлением цифровизации исчезают целые отрасли, а труд людей заменяют машины и искусственный интеллект, о чём мы часто слышим на разных конференциях. Поэтому наши решения и действия должны отвечать таким вызовам времени.

Цифровые технологии и свободный обмен открытыми данными улучшают доступность товаров, услуг и качество жизни в целом, позволяют создавать новые инновационные продукты и сервисы. Цифровая трансформация охватывает сегодня все аспекты жизни во всех без исключения государствах. В мире будущего лидерами станут страны, где высшая ценность – это знания, где не боятся экспериментировать, где есть возможность свободного обмена открытыми данными. Только такая среда создаёт почву для возникновения новых идей, решений и технологий, в том числе, что очень важно, платформенных решений. Талант и знания становятся сегодня главными активами. Это означает, что на первый план выдвигаются нематериальные активы. В первую очередь – интеллектуальная собственность, о которой мы все – особенно вы, уважаемые разработчики программного обеспечения, знаете. И защита прав на неё сегодня должна быть для нас безусловным приоритетом.

Но есть и опасность, которую надо учитывать. Уже очевидно, что следование за лидерами цифровизации приводит страны к новой, если хотите, цифровой зависимости.

Россия не может себе позволить занять место среди ведомых стран, а значит, у нас нет выбора – мы должны идти вперёд и быть в этом смысле лидерами.

Перемены, которые происходят сегодня в мире, называют по-разному. Это и «Четвёртая промышленная революция», и «третья волна», ещё говорят «общество 5.0». Но главное, что следует отметить, – это всепроникающий характер цифровизации.

Сегодня технология интернета вещей, низкая себестоимость хранения данных и вычислительных мощностей создали новую конкурентную среду. Современные бизнес-модели строятся на основе работы с глобальными массивами данных. Работа с ними делает возможными открытия, в результате которых рождаются новые цепочки добавленной стоимости, что и происходит сегодня в любых точках мира, вне зависимости от того, откуда изобретатель технологии её создал.

Так формируется новая экономика, и фактически в этой новой экономике цифровые платформы играют ключевые роли. Они фактически меняют привычные отношения людей, которые сложились веками.

За последние двадцать лет мир сильно изменился и продолжает развиваться ускоряющимися темпами. В начале 2000-х годов большинство крупнейших компаний всех стран можно было отнести к реальному сектору экономики. Посмотрите на список тех компаний, которые были лидерами, – мы очень хорошо их знали. Это были производители станков, оборудования, гиганты нефтехимии и потребительского сектора. Сегодня героями дня стали цифровые гиганты, о которых лет двадцать назад даже те, кто ещё на заре развития информационных технологий начинал ими заниматься, не могли предполагать.

Кто слышал два десятка лет назад о компаниях Amazon, Facebook, Alibaba? Почти никто ничего, наверное, не слышал. А уже через пять или десять лет, а может, уже и через год места среди лидеров займут новые компании, о которых сегодня мы не имеем никакого представления.

И наша задача – сделать так, чтобы успешные цифровые стартапы как можно больше появлялись в России. Чтобы такие компании были российскими по своей сути, по своему происхождению. Может быть, это будут сегодняшние резиденты Иннополиса. Сегодня мы видели замечательные примеры – компании «Визиолоджи Технологии», «Инференс Технолоджис». Может быть, и другие компании. Сегодня мы этого не знаем, но должны сделать всё возможное, чтобы именно российская юрисдикция стала самой привлекательной для IT-индустрии, местом, если хотите, где рождаются идеи, дающие начало новым технологиям, товарам, услугам и рынкам.

Эффективные цифровые решения появляются методом проб и ошибок. Инновации возникают там, где не боятся отказываться от старого. Создавать прорывные бизнес-модели и постигать новые знания – это суть инноваций.

Конечно, сегодня мы, Правительство Российской Федерации, стремимся создать эту благоприятную среду для российской цифровой экосистемы.

Цифровое развитие общества требует новой государственной политики, которая будет отвечать современным трендам и которую многие из вас ждут. И мы внимательно отслеживаем все мировые тенденции и лучшие рекомендации, которые существуют, в том числе, кстати, Организации экономического сотрудничества и развития.

Для перехода в «цифру» сегодня необходимо в первую очередь создать лучшие условия для доступа к коммуникациям, инфраструктуре, услугам и данным; в полной мере раскрыть потенциал эффективного использования цифровых технологий; поощрять предпринимателей в этой сфере, обеспечивая доступность финансовых инструментов; снижать барьеры для торговли и инвестиций, а также совершенствовать налогообложение в цифровом мире.

Многие правительства сегодня идут по пути цифровой трансформации своих стран. Наверное, вы это видите и читаете много об этом. Конечно, и России есть чем гордиться в этой сфере.

В первую очередь главным условием таких изменений является развитая отрасль информационных технологий. Чем больше новых технологических решений она предлагает, тем быстрее происходит цифровизация экономики и социальной сферы.

Российская IT-отрасль в последние годы демонстрировала достаточно стабильные темпы роста. Во многом это удалось благодаря ранее принятым мерам государственной поддержки. Мы помним пониженную ставку страховых взносов в 14%. Кстати, я напомню: единый социальный налог тогда существовал в особых экономических зонах – это мы обсуждали как раз, когда открывали особые экономические зоны, – и с тех пор именно 14% и возникли. И это было сделано, конечно, в первую очередь для разработчиков программного обеспечения,

За последние шесть лет почти на 50% вырос спрос на программные решения и IT-услуги внутри нашей страны. Ещё быстрее увеличивался спрос на наши разработки на внешнем рынке – на экспорте софта и, соответственно, IT-услуг. Он за это время вырос на 80%.

Важно, что отрасль становится всё более зрелой и самостоятельной. Валовая добавленная стоимость этого сектора за последние шесть лет выросла более чем в два раза. В индустрии сегодня трудится у нас более полумиллиона квалифицированных специалистов, а её доля в структуре ВВП за это время также увеличилась почти вдвое.

Для IT-индустрии, как и для всей нашей страны, последние несколько месяцев оказались крайне непростыми. И сегодня я хотел бы в первую очередь поблагодарить все компании, которые в условиях распространения коронавирусной инфекции обеспечили пользователям бесплатный или льготный доступ к своим онлайн-сервисам, помогли нашим людям. Индустрия в это тяжёлое время оказала помощь россиянам и российскому бизнесу – это очень важно. Такую поддержку, наверное, ощутили почти все школьники и студенты, пенсионеры и люди, которые долгое время работали удалённо в условиях самоизоляции. При всех негативных последствиях, которые, я уверен, будут преодолены, ситуация с коронавирусом продемонстрировала, и в нашей стране особенно, новый спрос на цифровые сервисы. Уверен, что он и дальше будет расти. Такие слова есть: «Нет худа без добра». Открылись новые возможности. В разы увеличился трафик онлайн-сервисов в медицине, образовании, а также в сфере культуры и развлечений. За два месяца через портал государственных услуг было оформлено более 20 млн электронных заявлений на получение разных выплат, и личное присутствие не потребовалось вообще. Быстро, просто и удобно, и сегодня люди убедились в этом. Теперь эти сервисы устойчиво набирают популярность. Стало понятно, каких платформ и сервисов нам сейчас не хватает, и ведущие игроки уже начали заполнять эти пробелы.

Российские цифровые платформы и программные продукты занимают лидирующие позиции практически во всех сегментах нашего рынка, а по отдельным направлениям успешно конкурируют и на мировом уровне. Вместе с тем текущие темпы роста не позволяют нам преодолеть исторически сложившееся отставание от стран – технологических лидеров и занять место, соответствующее нашим возможностям, если хотите, нашим талантам и целям. Поэтому в соответствии с поручением Президента Российской Федерации мы разработали целый комплекс мер государственной поддержки. Это не только налоговый манёвр, это целый комплекс мер, который на сегодняшний день даст нам возможность опережающего развития IT-отрасли и который должен вывести её на совершенно новый уровень лидерства.

Подготовленная Правительством программа развития отрасли включает шесть основных направлений государственной поддержки. Первое – новый налоговый режим, о котором многие просили, к которому многие стремились. Второе – стимулирование спроса. Третье – поддержка внедрения инноваций. Четвёртое – помощь стартапам. Пятое – развитие государственно-частного партнёрства. И, наконец, шестое направление – это расширение кадровой базы отрасли.

По поручению Президента мы проводим так называемый налоговый манёвр для российских IT-компаний. Я напомню, ставка страховых взносов будет уменьшена практически в два раза – с 14% до 7,6%. Это позволит снизить издержки и повысить их конкурентоспособность на глобальном рынке. Налог на прибыль для таких компаний будет уменьшен с 20% до 3%. Данные льготы также планируется распространить (сегодня мы это решение приняли) на дизайн-центры в сфере микро- и радиоэлектроники. Я очень надеюсь, что это сделает российскую юрисдикцию более привлекательной для компаний, успешно работающих на мировом IT-рынке.

Льготы будут предоставлены российским компаниям, 90% доходов которых поступают от реализации программного обеспечения и услуг по его разработке и поддержке, а также облачных сервисов, об этом многие говорили. При этом существующая льгота по освобождению от налога на добавленную стоимость будет распространяться на реализацию прав на использование программных продуктов, которые будут включены в специальный реестр программного обеспечения, в том числе по облачной модели в режиме SaaS.

Сегодня действуют ограничения на закупки иностранного программного обеспечения для государственных нужд. Многим это не нравится, но это условие будет распространяться на IT-закупки компаний с государственным участием, а также на их дочерние структуры. Они будут должны подготовить программы цифровой трансформации, которые предусматривают приоритетное использование отечественных программных решений. Их будет рассматривать Правительственная комиссия по цифровому развитию. Это позволит нам активизировать спрос на российские программные продукты.

Будет создана единая технологическая платформа для разработки информационных систем органов власти. Она открыта для встраивания российских программных продуктов, и надо ограничить разработку за бюджетный счёт новых платформ, если на рынке соответствующие подобные готовые решения есть. В этом случае мы будем стимулировать их использование, выделяя средства конечным потребителям и поощряя конкуренцию между поставщиками этих решений. Для этого будет введена обязательная экспертиза и согласование архитектуры создаваемых систем.

Кроме того, необходима и поддержка экспорта отечественных решений за счёт софинансирования расходов на их продвижение.

Российским IT-компаниям-лидерам планируется предоставлять гранты на новые разработки в размере до четверти миллиарда рублей в год. Но не более 50% расходов таких компаний. В этом году гранты могут покрыть 80% расходов на разработку и выпуск новых продуктов, это из-за коронавирусной инфекции. Соответствующее постановление Правительства уже подписано.

В августе начнётся отбор претендентов на гранты, и таким образом это будем стимулировать ускоренный вывод новых продуктов или новых версий на рынок. На эти цели в рамках национальной программы «Цифровая экономика» предусмотрено уже сегодня 20 млрд рублей до 2024 года.

Предусмотрено и выделение грантов стартапам на разработку прототипов новых продуктов и их вывод на рынок. Будут реализованы различные программы акселерации и поддержки технологических компаний, которые разрабатывают решения в области искусственного интеллекта, в области больших данных, интернета вещей, блокчейна. Всех технологий, о которых мы слышим сегодня.

Гранты будут выделяться с учётом перспектив и потребностей рынка в рамках государственных и отраслевых программ цифровой трансформации.

Наконец, российские компании получат возможности для подключения к инфраструктуре электронного правительства и встраивания его сервисов в свои, соответственно, экосистемы. Например, маркетплейсы, рекрутинговые порталы и порталы частных объявлений смогут авторизовать своих пользователей с использованием государственного онлайн-ID (ЕСИА – Единая система идентификации и аутентификации). Это позволит существенно повысить доверие к размещаемой информации.

Пользователи портала госуслуг также смогут заверять различные документы электронноцифровой подписью. С разрешения конкретного человека на портале государственных услуг бизнесу сможет быть открыт доступ к его личным данным. Например, то, что актуально сегодня, пациент может дать врачу коммерческой клиники доступ к своему КТ-снимку в цифровой форме, который содержится в его личном кабинете на портале государственных услуг.

Самое главное, что бизнес сможет стать полноценным участником развития экосистемы государственных сервисов. Мы уже рассматриваем ряд предложений о реализации в рамках государственно-частного партнёрства новых проектов, без необходимости бюджетных инвестиций. Речь идёт о сервисах в сфере здравоохранения, образования, строительства, транспорта, коммунальной сферы. Мы планируем активно развивать и поддерживать реализацию проектов с привлечением частных инвестиций.

Для решения проблемы нехватки квалифицированных кадров в сфере информационных технологий предлагается поэтапно почти в два с половиной раза увеличивать контрольные цифры приёма в вузы на IT-специальности с 50 тысяч в этом году до 120 тысяч в 2024 году. Сегодня мы слышали доклад руководителя «Иннополиса», это именно то, что на сегодняшний день делает «Иннополис», увеличивает количество специальностей и студентов. Одновременно планируется обеспечить подготовку высококвалифицированных IT-архитекторов. Это очень важная специальность. На эти цели будет выделено финансирование в рамках национальной программы «Цифровая экономика».

Также рассматриваются возможности софинансирования расходов как граждан, так и компаний на прохождение программ ускоренной подготовки и формирования цифровых компетенций.

Все эти меры позволят к 2024 году на 50% увеличить число занятых в IT-индустрии, в 2 раза увеличить спрос на российские программные продукты и сервисы на внутреннем и внешнем рынке, а также стимулировать появление более тысячи новых перспективных компаний или стартапов, как мы их называем.

Вот сегодня обсудим, как добиться прорыва в развитии национальной IT-индустрии.

Я хочу ещё раз вас всех поблагодарить, особенно тех, кто сегодня приехал в Татарстан, из-за рубежа прилетел. Здесь, я знаю, собрались практически лидеры лучших IT-решений страны. Спасибо вам за это. Я хочу ещё раз сказать, что мы сделаем всё возможное, для того чтобы не просто создать государственно-частное партнёрство, а чтобы Россия была лучшим местом для развития в том числе и технологий, которыми вы занимаетесь.

И я бы просил Дмитрия Николаевича Чернышенко, вице-премьера, который отвечает за цифровую экономику, провести сегодняшнюю дискуссию. Всем абсолютно, кто хотел бы выступить, мы предоставим слово, и, конечно, потом пообщаемся и ответим на ваши вопросы.

Д.Чернышенко: Коллеги, действительно, как сказал Михаил Владимирович, в Иннополисе собрались владельцы и руководители компаний, которые во многом определяют будущее российской, а может быть, даже в чём-то и мировой IT-индустрии. Россия вообще занимает уникальное положение на мировом цифровом рынке. У нас есть свой поисковик, свои социальные сети, свой огромный потенциал, свои возможности, и мы чувствуем, что отрасль действительно сейчас на пороге нового скачка – скачка роста. Вы только что услышали, что государство ориентировано принять беспрецедентные меры для стимулирования отрасли. Эти и другие вопросы мы с вами обсудим сегодня.

Итак, коллеги, я приглашаю на сцену Аркадия Воложа – генерального директора компании «Яндекс». Более 10 тысяч сотрудников, капитализация 16,5 млрд долларов, компания выиграла битву за поисковик №1 и драйвит новые экономики потребления, от электронной коммерции, такси и до беспилотного транспорта, работая в нескольких странах. О роли цифровых компаний в развитии экономики, Аркадий, прошу.

А.Волож (генеральный директор группы компаний «Яндекс»): Спасибо. Я хотел бы начать с благодарности, глубокой благодарности Правительству Российской Федерации за то, что собрали нас на массовые мероприятия. У меня это первый раз за четыре месяца. Большое вам спасибо.

Я вижу здесь очень много знакомых лиц, некоторых я знаю ещё с тех пор, как отрасль IT называлась отраслью. Потому что сегодня цифра как электричество. Никто не называет электричество отраслью. В прожекторах, в видеокамерах, в компьютерах – везде есть электричество, но мы не называем отраслью электричество. То же самое с цифровыми технологиями. Цифровые технологии сейчас везде, во всех отраслях, они приносят свою добавочную стоимость везде, на всех рынках, коммерческих и некоммерческих, здравоохранение, образование – везде. Просто посмотрите, как мы пережили эти два-три месяца на карантине. Представьте, как бы мы жили 20 лет назад, или даже в 2010 году представьте себе такой карантин, без того, что мы имеем сейчас. У нас есть всё: доставка еды к двери, цифровые кинотеатры, образование, видеосвязь. Этого всего не было ещё совсем недавно.

«Цифра» и IT развиваются так быстро, потому что это очень конкурентная область. Конкуренция в цифре отличается от конкуренции на классических рынках по многим причинам: сетевые эффекты, потому что цифровая отрасль реально международная, интернет делает мир открытым, компании конкурируют глобально. Это хорошо для бизнесов и пользователей, это даёт доступ ко всем видам услуг. Мы счастливы жить на таком рынке, в такой стране, где эта отрасль полностью открыта, где российские компании конкурируют с международными компаниями на равных. Это не везде так. В общем, эта конкуренция, борьба происходит буквально в одном клике, как всегда говорят. Она у нас реально в одном клике. Хочешь – компания А, хочешь – компания B российские, хочешь – компании C, D иностранные. Пожалуйста, всё у тебя рядом.

Всё регулирование в этой области должно быть построено вокруг предоставления равных условий игры для компаний – больших и маленьких, местных и международных. Вокруг этого и должно, как мне кажется, развиваться регулирование. Когда говорят про конкуренцию, все имеют в виду конкуренцию технологическую: «У нас технологии лучше, чем у них, мы будем первыми». Но поскольку «цифра» проникла всюду, во все классические отрасли жизни, то она, в частности, проникла и в сильно зарегулированные отрасли, где регулирование есть. Оно исторически давно существует, оно там полезно, потому что оно касается чувствительных отраслей жизни – здоровья, образования, чего угодно. И это нормально. И поэтому сегодня конкуренция – это наполовину конкуренция технологиями, а наполовину конкуренция регулированием. Компании друг с другом конкурируют в основном технологически, а рынки, страны конкурируют регулированием своим. Страны конкурируют за компании, за то, чтобы они работали на этих рынках, за то, чтобы они развивали свои технологии на этих рынках. Это может быть регулирование налоговое, это может быть регулирование антимонопольное, это может быть регулирование нормативно-техническое. И конкуренция в регулировании такая же серьёзная, как конкуренция в технологиях.

Говоря об этом, я хочу напомнить, что мы находимся в одной из отраслей регулирования, где всё это сходится, это технологии и традиционное регулирование, к которому мы привыкли, – это автономный транспорт. И мы находимся в столице, в одной из мировых столиц автономного транспорта. Я хочу напомнить, что в Иннополисе здесь два года назад был запущен первый в мире сервис, где вы могли вызвать беспилотное такси, нигде коммерчески этого не было. Ещё в 2018 году ни в каком городе этого не было, в Иннополисе это было. С тех пор десятки тысяч поездок совершены здесь. И я призываю всех, кто ещё не покатался на беспилотных автомобилях, – они здесь, мы всех готовы катать. Добро пожаловать.

Д.Чернышенко: Спасибо большое. Мы видим, что конкурировать в регулировании мы начали очень активно – хотим увидеть адекватный отклик и от индустрии. А сейчас приглашаем Бориса Нуралиева, компания «1С».

Он уже 30 лет на рынке. Автоматизировал 83% рабочих мест в России. Лучше всех знает, что один из вызовов в IT-отрасли – это, конечно, кадры. Когда разрабатывался нацпроект «Цифровая экономика», дефицит специалистов оценивался в 1 миллион. Мы этот дефицит сокращаем с вами сегодня на наблюдательном совете в Иннополисе. Поэтому, Борис, Вам слово.

Б.Нуралиев (основатель компании «1С»): Большое спасибо. Компьютерные программы, я всегда напоминаю, состоят из нулей и единиц, их запас в природе не ограничен. Поэтому одна IT-компания от другой отличается тем, каких людей набрал, как организовал их работу. Всё. Для нас кадры – основное.

Действительно, Михаил Владимирович, Вы, Дмитрий Николаевич, правильно сказали, что огромную поддержку отрасль уже получила. Для нас кадры – и основные затраты, и основной ресурс. Поэтому то, что социальные взносы были снижены до 14%, разработка софта не облагалась НДС, – это огромная поддержка. И в том числе благодаря этому в России есть и свой поисковик, и своя почта, и свои ERP-системы, занимающие значительную долю на рынке. И дальнейшее снижение соцвзносов до 7 с небольшим процентов, сохранение освобождения от НДС для российских разработчиков позволит отрасли, считаю, развиваться ещё быстрее, несмотря на коронакризис. При этом действительно специалисты IT очень востребованы. Они имеют хороший экспортный потенциал. Сами могут уезжать за рубеж.

Михаил Владимирович сказал, что у нас в России где-то полмиллиона работает в IT-индустрии. Но на самом деле цифровая экономика предполагает, что айтишники нужны не только в цифровой индустрии. Вообще, IT-отрасль сама по себе не очень большая, но очень сильно влияет на развитие других отраслей. Всего в России сейчас, если считать вместе со связью, где-то 1,8 миллиона специалистов работает. Казалось бы, много, но на самом деле это не очень много – где-то 2–4% работающего населения. И по сравнению с европейскими странами, где 4–5%... В Англии 5% населения работает в IT. Причём Великобритания, в отличие от США или Израиля, не является таким признанным экспортёром информационных технологий – просто для того, чтобы их экономика работала эффективно, чтобы их британские подданные хорошо ходили в интернет, им вот столько надо. И нам тоже нужно увеличивать количество. Мы считаем, что нам в год нужно где-то 220 тысяч новых специалистов суммарно получать. К 2024 году эта потребность повысится до 300 тысяч.

Действительно, для этого система образования и страна много делают. Сейчас есть решение на уровне Президента увеличить приём на бюджетные места в региональных вузах. Министерство образования будет обращаться с соответствующей просьбой, просьба к Правительству поддержать, чтобы нам, айтишникам, существенная доля от этого досталась в этом году. Нам нужно добрать до 60 тысяч бюджетных мест по программе цифровой экономики в этом году. А в следующем году заложено 80 тысяч бюджетных мест, их добрать очень непросто. Понятно, это требует больших усилий от системы образования. И просим поддержки. Потому что пока там запланировано без этих добавок только 70 тысяч.

И дальше, Михаил Владимирович, Вы сказали, к 2024 году планируется 120 тысяч специалистов. В России не так много бюджетных мест, как этого достичь, какие методы? Один из методов, которые индустрия предлагает рассмотреть, это цифровые кафедры по аналогии с военными кафедрами в советское время, как дополнительная специализация на добровольной основе, чтобы студентам день в неделю специалисты из индустрии читали лекции, но обязательно под публичный выпускной экзамен, там уже неважно, это госэкзамен, или по «Ворлдскиллс», или вендорский экзамен. И тогда мы получим специалистов разных предметных отраслей, но которые могут эффективно автоматизировать свою отрасль. Но, конечно, они должны уметь разрабатывать алгоритмы, писать и отлаживать программы.

Дальше много есть предложений на тему ускоренной подготовки бакалавров. Это, наверное, правильно. Потому что на практике студенты-айтишники второго-третьего курса работают практически все, они всё равно работают. И зачастую они жалуются, что то, что им в вузах дают, им в работе не очень помогает. Поэтому, нам кажется, очень важно было бы для студентов-айтишников перестроить программы образования. Не надо четыре года бакалавриата сдавливать в три, потому что это снизит качество, пусть четыре года. Но в первые два года чтобы их учили именно по специальным дисциплинам и математике, а третий-четвёртый курс им можно давать ОБЖ, философию и так далее, но параллельно сделать им стажировку на реальных предприятиях, официально. Они всё равно работают, так пусть они официально работают, пусть отчёты пишут. Потому что сейчас иногда дипломные проекты бакалавров – у нас на курсовые больше давали ресурсы.

Так мы получим более мотивированных студентов, которые будут осмысленно развивать свои компетенции. Или, наоборот, они в первые два года увидят, что не очень подходят для своей специальности, и могут её поменять, собственно, Президент в Послании Федеральному Собранию об этом говорил.

И последнее, на что хотел обратить внимание, попросить тоже, на эту тему Министерство образования сейчас предпринимает усилия. Сейчас практически половина вузов, которые готовят по информационным технологиям, принимает на них со вступительным экзаменом по физике. Чем это плохо? Казалось бы, хорошо, что дети будут знать физику. А плохо то, что дети, которые хотят поступать, особенно те, кто считают себя такими продвинутыми, с середины 10-го класса бросают заниматься информатикой, начинают зубрить физику. И посмотрите, в этом году записалось сдавать ЕГЭ по информатике 98 тысяч (я не знаю, сколько реально сдало, но примерно столько, наверное, и сдало), а после 9-го класса – ОГЭ – записалось (но их отменили) 460 тысяч. И в прошлом-позапрошлом году примерно такая же картина. То есть дети хотят заниматься информатикой, и нужно дать им такую возможность, чтобы они с ЕГЭ по информатике поступали. В прошлом году это обсуждалось, и соответствующий закон даже прошёл обсуждение на regulation.gov.ru, но потом вышел 666-й приказ. Там всё равно было улучшение, там хотя бы информатика на первое место была поставлена для 9-й группы специальностей, но всё равно было по-другому.

Но действительно, я считаю, что для нашей отрасли самое важное – это кадры. Хотел бы поблагодарить за поддержку. И рассчитываю, что мы это решим.

Д.Чернышенко: Спасибо большое. Я думаю, что приказ 666 уже обречён, и мы точно над ним поработаем. И Вы правильно сказали, что, конечно, тем, кто начинал программировать на Ассемблере, привычнее нули и единицы, но мы знаем, что квантовые вычисления путают нам и эти карты. И вопрос из зала тут пришёл: когда на татарском языке будет 1C-версия?

Наш следующий участник – Борис Добродеев, Mail.ru. Невероятно эффективная компания, мне они очень нравятся, лидируют во многих самых высококонкурентных сферах – соцсети, online-игры, электронная почта, облачные решения, картография, каршеринг, доставка. Можно долго перечислять. Их продуктами пользуются 93% россиян из тех, у кого есть интернет. Борис, какой у вас опыт работы с государством? Какие перспективы? Возможно ли взаимовыгодное партнёрство с государством или всегда кто-то будет пострадавший?

Б.Добродеев (генеральный директор «Mail.ru Group»): Если короткий ответ – да, а если подробнее, то как раз этому и будет посвящено моё выступление. Я бы хотел начать его со слов благодарности. Михаил Владимирович, Ваша вовлечённость в дела отрасли, меры стимулирования приходятся как никогда кстати. Буквально месяц назад было моё выступление перед Президентом, я рассказывал про вычет входящего НДС. Мы очень давно ратовали за эту историю, несколько лет. Она очень мешала развиваться игровой индустрии. И буквально за месяц удалось реализовать этот проект. Мы не ожидали такой скорости. Вообще, если походить в кулуарах сегодняшнего мероприятия и сделать облако тегов, то самое часто упоминаемое слово было бы «стимулирование». Мне кажется, это очень здорово и очень правильно.

То, о чём я хочу рассказать сегодня, это та сторона, та часть Mail.ru, с которой мы не так часто ассоциируемся. Мы примерно 20 лет разрабатывали массовые потребительские сервисы – это почта, социальные сети, мессенджеры, которыми пользуется более 93% аудитории рунета. Но в рамках нового этапа развития мы все эти технологии и продукты, которые ориентированы на миллионы наших пользователей, разворачиваем на бизнесы, на компании, потому что они имеют огромный потенциал. Мы считаем, что с их помощью мы сделаем работу компаний и экономики куда более эффективной.

И уже отрадно, что нашими решениями пользуются крупнейшие российские компании – это и «Лукойл», и «Росатом», и ВЭБ. В период коронавируса, коронакризиса мы помогли более чем тысяче компаний с помощью наших облачных решений справиться с пиковой нагрузкой. Например, мы экстренно перенесли мощности Высшей школы экономики. Наши базы данных помогают ускорять транзакции большого количества банков и телеком-операторов, а наши специалисты по большим данным помогают экономить уже сотни миллионов долларов большому количеству компаний. И мне кажется, что выиграли бы все, если бы мы смогли сообща применить эти технологии и эти навыки к нуждам государства. Мне кажется, это очень правильная практика – не строить какие-то технологии, продукты с нуля, а использовать в том числе и рыночные наработки. Мне кажется, это принесёт пользу всем. Сейчас и в Китае, и в Штатах активно такие компании, как Amazon, Alibaba, Microsoft, Tencent, активно участвуют в цифровизации государств.

Но инфраструктура – это не единственная тема. На самом деле, как показал коронавирус, у нас в стране отсутствует российский продукт, российская платформа, которая бы соединяла для образовательных целей учеников и учителей. Эта тема достаточно резонансная. Мы понимаем, что онлайн-образование никогда не заменит живой контакт ученика и учителя. Мы понимаем, что школьники не являются все адептами самоизоляции, как мы видели на многих «вирусных» видео в интернете. Но при этом онлайн-образование несёт всё равно большую пользу как вспомогательный инструмент, и оно никуда не уйдёт. По нашим замерам, нашими ресурсами уже пользуются 95% школьников, 48% используют «ВКонтакте» для проведения дистанционных уроков. Мы накопили большое количество технологий, например, групповые звонки больше чем на 100 человек. И мы сейчас развиваем это направление совместно с «Ростелекомом». То есть мы все наши разработки кладём туда, и мы очень сильно дальше инвестируем и верим в это направление. У нас сейчас идёт очень конструктивный диалог и с Министерством просвещения, и с Министерством связи, и мы хотели бы тоже попросить о поддержке с внедрением наших решений в школы, потому что кажется, что все бы от этого выиграли – и ученики и учителя.

Вы сегодня говорили о том, что современная экономика – это экономика талантов и знаний. Здесь, насколько я успел прочитать, были очень большие цифры по тем специалистам и тем кадрам, которые понадобятся в рамках цифровой экономики. Мы полностью с этим согласны, но тем не менее мы видим, что спрос существенно превышает предложение. И мы считаем, что одним из решений является дополнительное профессиональное образование, которое в пик коронавируса показало невероятный рост. Но, несмотря на это, ещё больше людей хотели бы обучаться цифровым профессиям, однако на сегодняшний день они этого не могут. То есть, условно, сейчас обучаются десятки тысяч, а есть потенциал обучить действительно миллионы. На наших сайтах по дополнительному профессиональному образованию зарегистрированы миллионы человек, и вот блокирующим фактором является, как правило, первый платёж, цена. И вот, действительно, очень правильная история – это соинвестирование государства и отрасли в развитие дополнительного профессионального образования, и мы просто хотели бы попросить о том, чтобы в рамках этого проекта использовались существующие рыночные игроки, которые уже накопили очень много экспертизы, у них уже очень серьёзные продукты, и я уверен, что они помогут нам достичь тех амбициозных целей, которые вы ставите. Это могут быть просто миллионы новых кадров и очень позитивное влияние на экономику.

Наконец, я хотел бы рассказать о последнем проекте, который у нас сейчас очень хорошо растёт. Это платформа для мини-приложений «ВКонтакте». По сути, это самая популярная российская платформа для разработчиков, ею сегодня пользуются 15 тысяч разработчиков и 36 миллионов человек. Мне кажется, с учётом того, что у нас отсутствует в стране популярный магазин приложений, было бы здорово выбрать российского игрока и сделать его стандартом для разработки приложений наравне с iOS и Android для разработки государственных сервисов. От этого выиграет государство. Мы готовы дать доступ ко всей аудитории Рунета, которую можно будет покрыть с нашей поддержкой. От этого выиграют все.

Напоследок я бы хотел сказать, что, как Вы отметили в своей презентации, сейчас время тектонических сдвигов. Это и большие возможности, и большие вызовы. Я уверен, что только вместе, только сообща мы сможем ответить на эти вызовы. Как Вы говорили про индустрию 5.0, очень важно, чтобы мы вместе смогли сделать так, чтобы 5.0 было в нашу пользу.

Д.Чернышенко: Спасибо большое. Уверен, когда мы ещё раз соберёмся в Иннополисе, в облаке тегов будет уже не стимулирование, а внедрение, успех, в том числе, может быть, за счёт платформы приложений «ВКонтакте».

Сейчас я с удовольствием приглашаю на сцену Дмитрия Еремеева, компания «ФИКС».

Международный холдинг инкубаторов и стартапов работает в направлении монетизации интернет-трафика, финтех. В прошлом году Дмитрий открыл новый банк – Банк 131, он ориентирован на обслуживание международных и российских интернет-компаний. Это единственный банк в России, который получил лицензию ЦБ за последние пять лет. А назван он в честь лицея Дмитрия в Казани.

Дмитрий, Вам слово.

Д.Еремеев (президент группы компаний «ФИКС»): Добрый день, уважаемые коллеги!

Мне очень приятно здесь находиться – вдвойне приятно находиться на территории Татарстана, это моя родина, и здесь, в Иннополисе.

Сейчас Правительство, страна делает молниеносные усилия с точки зрения изменений, которые повышают конкурентоспособность российских компаний на внутреннем и международном рынке. Мне очень приятно говорить здесь как представителю отрасли. В поддержку этих изменений я бы хотел внести ряд предложений на рассмотрение, которые, возможно, помогут ускорить процессы, которые сейчас происходят.

Мир поменялся, произошла уберизация экономики. На текущий момент мы все здесь, большое количество предпринимателей зарабатывают не на российском рынке, а на международном. Здесь есть производители компьютерных игр, коллеги, которые продают программное обеспечение, монетизируются по рекламным моделям. Одно из предложений – льготы, о которых сейчас говорят, по поводу ЕСН и налога на прибыль, распространить на российские компании, которые оперируют на международных рынках, которые занимаются рекламой, продажей сервисов и услуг. Мне кажется, это было бы правильным – с точки зрения конкурентоспособности с другими юрисдикциями. Многие из нас оперируют через компании в Голландии, Ирландии, Сингапуре, Гонконге.

Второй момент. Сейчас бизнес-модель немного поменялась: всё больше происходит P2P-, B2C-операций. То есть происходит бизнес как сервис. При этом юрисдикция компаний не имеет никакого значения. Сейчас гражданин России может открыть компанию в любой точке мира и счёт в любой точке мира. И здесь происходит конкуренция юрисдикций. В этой связи конкурентоспособность на внутреннем рынке российских компаний по работе с физическими лицами… Я был бы благодарен, если бы был рассмотрен вопрос, связанный с агентом по НДФЛ. Дело в том, что когда российская компания осуществляет операции, платежи в адрес физических лиц, будь то выплата вознаграждения или, например, монетизация своих сервисов в «Яндексе», то в данном случае компания является агентом по уплате НДФЛ. В то же время, если это делает иностранная компания, в этом случае она не является агентом по НДФЛ и фактически платит несколько больше. Точнее, в дальнейшем гражданин должен будет, соответственно, уплачивать 13%, что, на мой взгляд, немного не уравновешивает здесь российскую юрисдикцию с точки зрения равной налоговой нагрузки и простоты.

Следующий момент, о котором очень хотел бы сказать, – это вопрос, посвящённый российской финансовой системе. На текущий момент иностранные компании легко могут открывать счета по всему миру, в том числе в российской юрисдикции. И мне бы искренне хотелось, чтобы международные компании – и российские международные компании, и нероссийские международные компании типа Google – могли открывать счета в российской юрисдикции, для того чтобы оперировать с российскими лицами. Это было бы правильно, это было бы очень хорошо. Но здесь возникает множество нюансов, которые не всегда легко решаются. Здесь возникают вопросы, связанные, например, с самим процессом открытия счёта для этой компании. Сейчас для открытия счёта необходимо большое количество документов компании перевести нотариально, для того чтобы получить ИНН. При этом есть отличный пример налога на Google и применения подхода, когда ИНН получается онлайн. Я бы хотел попросить рассмотреть возможность применения такого же подхода, для того чтобы эти компании могли открывать счета в российских юрисдикциях.

Чтобы мы, разработчики игр, рекламные компании, оперировали из российских юрисдикций, нам необходим некий подход, изменения с точки зрения валютного контроля. Мне кажется, это назрело, потому что иногда бывает очень сложно получить какие-то деньги по оферте или отправить деньги. Сейчас, например, из-за коронавируса – мы оплатили участие в одной международной конференции и сейчас рискуем получить штраф. Это те вещи, изменив которые мы могли бы повысить конкурентоспособность нашей финансовой системы и российских компаний.

Ещё один важный момент – это онлайн-идентификация. Центральный банк России проделал огромную работу – сейчас можно авторизовываться онлайн, регистрироваться. Но, к сожалению, пока ещё необходимо приходить физически в банк, для того чтобы открывать счета. Что, особенно в условиях коронавирусной инфекции, сильно затруднено. Я бы хотел поддержать предложение распространить возможность онлайн-регистрации, как это сейчас делается во многих странах, открытия счёта онлайн в российских юрисдикциях. На мой взгляд, это способствовало бы достаточно серьёзной конкурентоспособности по сравнению с другими международными компаниями, оперирующими на российских рынках, способствовало бы возможности оперирования из российских юрисдикций международных компаний по всему миру, в том числе физлиц.

Спасибо вам большое за возможность открыто и искренне высказаться и за откровенный разговор.

Д.Чернышенко: Спасибо, Дмитрий. Мы все ждём, чтобы Google перевёл счета из Ирландии в российскую юрисдикцию и открыл счёт в Банке 131.

Уважаемые участники, приглашаю вице-президента компании Telegram Илью Перекопского.

Глобальный сервис с российскими корнями, которому доверяют 400 миллионов человек в 90 странах. Здорово, что этот популярный сервис официально работает в России. Это добрый знак для IT-предпринимателей и инвесторов.

Илья, я знаю, что большие компании ценят таланты, хорошо им платят, делают многое для их привлечения. Telegram провёл серию международных конкурсов для разработчиков.

С какими преградами сталкиваются победители ваших конкурсов и другие таланты по всему миру?

И.Перекопский (вице-президент Telegram): Всем добрый день!

Да, действительно, мы со своей стороны стараемся вносить практический вклад в образование в IT-сфере. Мы ежегодно проводим десятки конкурсов по разным IT-направлениям, и в этих конкурсах участвуют тысячи людей, суперталантливая молодёжь, часто ребята 14–16 лет. Они постоянно в них участвуют и решают сложные практические задачи. Тем самым мы учим новое поколение IT-разработчиков работать в суперконкурентной среде, выполнять сложные практические задачи в очень сжатые сроки.

Мы уже выплатили миллионы долларов призовых денег нашим призёрам. Надо подчеркнуть, что бóльшая часть этих ребят из Восточной Европы и, наверное, половина из них из России. Когда мы выплачиваем эти призовые деньги, половина денег отправляется в Россию. Мы не очень хорошо разбираемся в российской налоговой системе. Единственное, что мы знаем: когда призёры получают деньги (многие зарегистрированы как ИП или как самозанятые), они платят очень низкие налоги. По крайней мере в этом направлении наши призёры платят одни из самых низких налогов в Европе точно и, наверное, самые низкие налоги в Северной Европе.

Организуя эти конкурсы, мы видим, что в Восточной Европе, в частности в России, целая армия талантливых программистов. Но есть некоторые вещи, которые не помогают в полной мере раскрыть им свой потенциал. Основная причина, с нашей точки зрения, особенно когда мы говорим про разработчиков мобильных приложений B2C, заключается в том, что есть другой налог, который платит весь мир. Этот налог составляет 30%, и платится он американским компаниям Apple и Google. Мы тут обсуждаем налоговые льготы, снижение налога на прибыль до 3%. Да, в России эти компании будут платить 3%, но при этом 30% они будут отдавать американским компаниям, причём частным.

Сейчас в Европе как раз идут активные обсуждения на эту тему, мы в них тоже принимаем участие. Идут антимонопольные расследования. Мы хотели бы призвать Россию тоже принять участие в этом прогрессивном движении, потому что, как нам кажется, это серьёзный сдерживающий фактор для всей IT-индустрии в мире в целом и в Восточной Европе и России в частности. Безусловно, этот налог 30% сдерживает всю отрасль. При этом мы видим, что Apple и Google стоят триллионы долларов, у них на складах лежит кеш в офшорах. На эти деньги они покупают по дешёвке компании в Восточной Европе, покупают программистов, увозят их к себе. Поэтому не так сильно, как хотелось бы, развивается IT-индустрия именно в странах Восточной Европы. Хотя весь мировой потенциал сейчас, как мы считаем, здесь сконцентрирован, а не там.

Хотелось бы, чтобы Россия присоединилась к этому движению, подумать, что с этим можно сделать. Это, к сожалению, та сфера, где технологически сложно конкурировать. Мы в 2016 году запустили игровую платформу, с каталогом игр в Telegram. Но Apple не позволил нам её оставить, нам пришлось её удалить под угрозой удаления Telegram из сторов. Мы сами столкнулись с этим и понимаем, насколько это важно. Получается такая аналогия: раньше в Татарстане была ставка Золотой Орды, и все привозили дань в Татарстан, а теперь есть такая ставка где-то в Сан-Франциско, около Золотого моста, и все привозят дань туда. И нам кажется, что это такая фундаментальная вещь, которая сильно сдерживает развитие IT-индустрии в целом в мире, но особенно у нас, потому что у нас вся эта армия талантливой молодёжи как раз сконцентрирована, в этом регионе.

Д.Чернышенко: Спасибо большое, Илья. Я думаю, Сан-Франциско ещё не было, когда у нас тут Орда вовсю действовала. Квазиналог 30% – это очень интересная вещь. Мы её обсудим. Индустрия, конечно, поддержит. И то, что мировой потенциал IT-индустрии у нас здесь, в Восточной Европе, – я думаю, больше у нас здесь, в России, потому что половину миллионов призов получают как раз российские разработчики, – это классная новость сегодняшнего дня, как и то, что вы с нами.

Наш следующий презентёр – Евгений Касперский, «Лаборатория Касперского».

Один из самых узнаваемых за рубежом российских брендов. 200 стран мира, 400 миллионов пользователей, 270 тысяч корпоративных клиентов. За последние годы российский IT-рынок вырос почти в два раза и составил 11 млрд долларов. На зарубежные рынки приходится 80% продаж российских разработчиков, причём бо?льшая часть – антивирусные программы. Это не просто престиж нашей страны – это и наше стратегическое преимущество.

Евгений, поделитесь опытом глобального продвижения Ваших продуктов.

Е.Касперский (генеральный директор АО «Лаборатория Касперского»): Добрый день, дамы и господа! Михаил Владимирович!

Во-первых, огромное спасибо Правительству не только за такое очень позитивное внимание к нашей отрасли, но также за уникальный шанс встретиться с коллегами, с Борисом, с Аркадием, вживую. Мы пытались вспомнить, когда же мы в прошлый раз встречались, и не смогли.

К сожалению, увидеть наших цифровых гигантов за рубежом – это редкость. А ведь на самом деле, если сравнить рынки российский и зарубежный, то это, получается, довольно большая разница.

Мне тут показали цифры от «Русофта», и там было написано, что российский IT-рынок по сравнению с зарубежным – это всего лишь 1,5%. И вот здесь приходится толкаться нам вместе с другими зарубежными производителями. Но на самом деле это понятно, что там много, а здесь гораздо меньше, поэтому многие – по тем же самым данным, более половины российских IT-компаний – так или иначе начинают работать за рубежом.

Я не хочу сказать, что за рубежом прямо всё хорошо и мёдом помазано. На самом деле это сложно: нужно не только язык культуры понимать, правила ведения бизнеса. Иногда бывает больно, иногда бьют, иногда бьют на государственном уровне, там геополитика играет свою роль. Однако на самом деле это не везде так. Есть регионы, которые вполне доброжелательно и позитивно относятся к разработкам, к технологиям из России. Даже более того – я бы сказал, есть правило: чем хуже говорят по-английски, тем лучше у вас пойдёт там бизнес. За одним исключением – Япония: и по-английски не говорят, и работать там очень вязко.

При этом следует учитывать, что на самом деле, если честно говорить, российские разработчики – это... Я процитирую Кондолизу Райс, с которой однажды на одной сцене мы стояли, она ко мне повернулась и сказала: «Русские программисты – лучшие в мире». Я сказал: «На 200% согласен». На самом деле это так, и огромное спасибо нашей системе образования.

У меня есть разные по возрасту дети, средненькому девять лет, он уже Python учит. Когда я говорю за рубежом, что в российских школах преподают программирование, начиная с каких-то средних классов, мне не верят и удивляются. Огромнейший есть потенциал, и с этим потенциалом кадровым нужно работать – совершенно с этим согласен, и мы можем здесь сотрудничать.

Мы можем не просто предлагать продукты и сервисы какие-то – мы можем делать технологии, продукты лучшие в мире. Например, наша компания: мы делаем лучшие решения по безопасности. Мы единственная компания, которую боятся американские спецслужбы. То есть, если стоит наш продукт, АНБ и ЦРУ туда не заходят. Это факт, приятно.

Скажем так: бьют за это тоже иногда больно, но приятно больше, чем больно. Есть другие разработки, например «Новые облачные технологии» со своим офисом. Там новые уникальные совершенно идеи, архитектура, то есть они умеют делать то, что не умеет и никогда не научится Microsoft и никогда не сможет Linux. Они могут портироваться на любую операционку, короче, они могут работать хоть на большом экране, хоть на утюг можно поставить, и будет работать.

Я не разбираюсь в автопилотах, но что-то мне подсказывает: если взять «Яндекс», взять КамАЗ и их автопилоты, сравнить с конкурирующими зарубежными, я совершенно не удивлюсь, если они окажутся на голову лучше. Не знаю, но верю, потому что на самом деле российские инженеры, софтверные инженеры, они всё-таки лучшие в мире, и быть компанией-экспортёром – на самом деле это очень-очень интересная, приятная и выгодная работа.

Мы гораздо меньше зависим от кризисных ситуаций. То есть если, например, рубль просел, евро вырос, там бразильский реал упал, где-то в другом месте укрепилось. Был бы на самом деле этот вирус не биологическим, цифровым, мы тут же «почикали» бы, выпустили бы апдейт, вылечили бы всех и отпиарились бы ещё на этом. Скажем, Европу там закрывают, весь мир остальной живёт, Латинская Америка начинает закрываться, Европа оживает – по результатам полугода у нас рост.

Наверное, если бы вся Россия работала так же эффективно, как моя компания, то российская экономика была бы №1 в мире.

А теперь перехожу к просьбам. Для того чтобы российские компании больше экспортировали и больше было российских продуктов за рубежом айтишных – всё для этого практически есть, всё очень хорошо, мы довольны, и за это спасибо, – но есть два момента. Во-первых, так называемый входящий НДС. Это просто несправедливо. Извините, если, условно, кирпичи везу за бугор, то он засчитывается, а если софт, то не засчитывается; если из-за бугра везу сюда – то же самое, они получают там свои зачёты, а мы нет. За что? Ну несправедливо это!

Вторая вещь, которая к нам меньше имеет отношения, но, я думаю, она достаточно болезненна для начинающих экспорт компаний, – это всё-таки валютный контроль. Я не выступаю за его отмену, но можно как-то более эффективно сделать его менее затратным, особенно для компаний, у которых нет для этого опыта и ресурсов.

Есть куча других хотелок, но они уже поменьше, и мы их сами готовы сделать: это и учить, и где работать, это участие в выставках и так далее. Мы готовы помогать, участвовать в рабочих группах, всячески делиться своим опытом.

Поэтому, я считаю, сейчас очень хороший момент, когда потенциал российских IT-компаний может быть умножен на внимание и заботу нашего государства, и в результате – конечно, не завтра, не послезавтра, но ещё при нашей жизни – Россия превратится в одного из ведущих мировых IТ-игроков.

Большое спасибо.

Д.Чернышенко: Хотелось бы поскорее.

Спасибо большое. Евгений Касперский – человек, которого боятся американские спецслужбы, который видел Кондолизу Райс, наш российский Илон Маск, как недавно назвал его Президент. «Яндекс-беспилотник» на КамАЗе – это круто. Как тебе такое, Илон Маск?

А сейчас приглашаем на сцену Илью Сачкова, компания Group IB.

Group IB участвует в расследовании до 80% резонансных киберпреступлений в России, российский сегмент кибербезопасности, на мой взгляд, один из самых развитых, у нас очень высокий уровень защищённости системы, мы это чувствуем.

Илья, как будет развиваться отечественная кибербезопасность?

И.Сачков (генеральный директор компании «Group IB»): В первую очередь я, наверное, не соглашусь с Евгением Валентиновичем: чтобы хорошо развивалась отечественная кибербезопасность, нужно конкурировать с самыми сильными игроками на их рынках. Именно так поступают немцы и производители других автомобилей, которые делают крутые вещи. То есть нужно идти не в те страны, где плохо говорят по-английски, а нужно идти в те страны, где говорят по-английски носители языка, тогда продукт получается конкурентоспособным, и тогда, возвращаясь в Россию, этот продукт делает страну более безопасной.

Те компании, которые говорят, что мы работаем на российском рынке, не экспортируем что-либо за рубеж в кибербезопасности (я сегодня буду говорить только про кибербез), я бы таким компаниям запрещал работать в России. Потому что инженерно это абсолютно точно вранье. Если вы делаете хороший продукт, почему он не продается на сложных, в том числе и в политическом отношении рынках.

Главный конкурент компании из России, который занимается кибербезопасностью, это американцы. Американцы используют несколько стратегий, которые пока не использует Россия, я ни в коем случае не призываю использовать эти же стратегии, я буду говорить о стратегии «умного» экспорта.

Первое, это бешеная капитализация и несоразмерная помощь государства, в том числе при помощи силовых структур, то есть когда решения внедряются в базовые инфраструктурные вещи, критические инфраструктуры разных стран, в том числе в России.

С американцами нельзя соревноваться их методами – бешеной капитализацией и такими, я бы сказал, токсическими способами. Мы используем стратегию «умного» экспорта, она привела к тому, что в прошлом году мы пробили 40, а в этом году мы пробиваем 50% рекуррентной выручки из стран нетретьего мира, а это Европа, США, АТР. В прошлом году мы получили все крупнейшие компании Нидерландов, и они платят напрямую в Россию, на российские счета.

Стратегия «умного» экспорта состоит из нескольких вещей, это относится к кибербезопасности.

Первое. Кибербезопасность – это не бизнес, это в первую очередь нетерпимость к преступности. Вы должны думать не о том, как заработать больше денег, а о том, что вы боретесь с организованной преступностью. Так в большинстве своём не делают американцы, большинство основателей компаний по кибербезопасности делают это как бизнес.

Вторая стратегия – это адаптация продукта под местный рынок. Американцы делают коробочное решение, одинаково продавая его в каждой стране мира. Если посмотреть отчётность публичных компаний, там везде примерно одно и то же: 60–70% бюджета – сейлз-маркетинг. В каждой стране, куда мы заходим, мы делаем смарт-офис, который состоит из сервисных подразделений, которые изучают преступность в регионе, делают расследования, реагируют на инциденты. Так мы узнаём преступность лучше. Так мы адаптируем продукт под решение местных задач.

Следующая задача – обязательная интеграция в систему местного образования, чтобы потом местный офис состоял из местных людей, которые обучены местной системе образования по тем методикам, которым вы хотите учить в области кибербезопасности.

И, естественно, суверенность. Американцы вместе со своими продуктами и ещё, кстати, китайцы не совсем дают суверенность, а точнее, совсем её не дают. Если вы хотите получить успех на международном рынке, вы должны гарантировать суверенность своей продукции. Когда вы общаетесь с регуляторами, должны быть приведены в жизнь все необходимые методики, для того чтобы показать, что продукт действительно суверенен, отделяемый, проверяемый, никаким образом не связан ни с какой политикой и страной.

Что мешает? Мешает значительно больше. Я сейчас ни в коем случае никого не хочу обидеть. Я патриот своей страны, и когда я высказываю какую-то критику – это любовь. Первая вещь – это риторика России в области киберпреступности и кибербезопасности в мире. Простой пример. Когда весь мир говорит о том, что господин Максим Якубец – хакер, который в Москве разъезжает на Ламборджини с номерами ВОР, является компьютерным преступником, создателем вируса Dridex, каждый инженер мира об этом знает. Компьютерная криминалистика – очень точная наука. Ни один российский государственный орган, ни полиция, ни Федеральная служба безопасности, ни МИД на это никак не отвечает. Максим остаётся в Москве, продолжает кататься на своем шикарном автомобиле, и поверьте, это влияет на имидж российских компаний, которые занимаются экспортом информационной безопасности. Что происходит в стране, если весь мир вам говорит: «Есть преступность»? Далеко не всегда есть политические обвинения, но есть инженерно проверенные обвинения.

Теперь очень коротко про то, что бы хотелось. В области НДС хотелось бы, чтобы список отечественного ПО проверялся всё-таки до конечных бенефициаров на тему владения именно иностранцами и иностранными компаниями. Тут я бы говорил именно о сфере информационной безопасности. Льготы иностранным компаниям, которые занимаются кибербезопасностью в России, абсолютно не нужны.

Вторая вещь. Очень много сервисов на тему «умного» экспорта. Компании, которые позволяют обогнать американцев, – это сервисные услуги, когда либо страна, либо клиент закупает ваш софт как услугу, и мы просим распространения льготы НДС на подобного рода услуги.

Третья вещь, я полностью согласен с Евгением Валентиновичем, – это валютный контроль. Он остался на уровне 1970 года. И поверьте, не очень просто убедить иностранца покупать российский софт по кибербезопасности, но после того, как он убеждён, и мы прошли все «пилоты», это проходит процедуру закупки. И иностранец встречается с валютным контролем, который просит печати в той стране, где, например, печати отсутствуют десять лет. Валютный контроль – это точно вещь, которая должна быть изменена.

Институты поддержки, такие как «Сколково», показали свою эффективность, Иннополис. Большая просьба распространить те льготы, которые распространяются только на некоторые компании внутри «Сколково», потому что они проходят очень большую экспертизу и так, они показали свою инновационность – «Сколково» показывает отличный экспортный потенциал… Так вот, распространить льготу по 7% на всех резидентов «Сколкова» и Иннополиса, если есть такая возможность. Также поддержать институт «РЭЦ» в плане того, что делают китайцы для Huawei.

Если есть возможность, кредитовать клиентов за счёт России на большие инфраструктурные проекты в «РЭЦ», там есть свой банк, – все производители российского софта и их клиенты за рубежом будут рады такой поддержке.

По поводу образования: проблема не только в количестве мест в вузах. Проблема в том, что в нашей специальности появилось огромное количество новых специальностей, которые отсутствуют в программах образования. Отсюда следует, что начиная со школы должна быть дополнительная профподготовка.

С 2015 года мы просим Минобр сократить количество часов ОБЖ. Я из 444-й школы. Там каждый год – до сих пор я бываю в этой школе – 6 часов в 11-м классе учат метать гранаты в деревянные танки. Вот эти 6 часов просьба заменить на профподготовку по кибербезопасности.

И, естественно, создание кластеров на базе ведущих технических вузов.

Я был в Университете Цинциннати. Это посередине Америки. И когда увидел кафедру информационной безопасности, мне стало немного обидно за свой родной вуз, где я являюсь доцентом, я доцент МГТУ имени Баумана, кафедра информационной безопасности. На базе таких вузов нужно создавать кампусы и огромные корпуса, которые будут помогать создавать компании, которые заинтересованы в появлении новых профессий. Где вы найдёте в России профессию тренд-хантер? Такая профессия отсутствует. Огромное количество выпускников по информационной безопасности, и коллеги подтвердят, что когда они выпускаются из вуза, этого человека нужно учить с нулевого дня.

Дальше. «Нонкомпит» – в плане защиты интеллектуальной собственности. В России эта процедура не работает и, к сожалению, приводит к тому, что многие идеи воруются и уходят из компании.

И последние две вещи. По иностранным компаниям, которые находятся в России, в первую очередь «Хуавэй». Я хотел бы обратить внимание, что эти компании несут функции двойного назначения и мало того, что подрывают суверенитет России в плане информационной безопасности, они полностью рушат рынок труда. Специалисты с зарплатой 250 тыс. рублей получают от «Хуавэя» в России офферы на 1,2 млн, на 1,5 млн. Это высасывание мозгов внутри страны и полное разрушение рынка труда и заработных плат.

У меня есть ещё огромное количество идей, очень конкретных, вызванных практической работой (17 лет на экспорте), я их опишу в виде отдельного письма и отправлю в Правительство.

Огромное вам спасибо за внимание, за поддержку. И за этот потрясающий день.

Д.Чернышенко: Спасибо большое, Илья Сачков.

444-я школа в Измайлово рулит.

Стратегия «умного» экспорта, Zero Tolerance. Если что, обращайтесь, у него было одно из самых удачных дел – он вернул 3,3 млрд рублей потерпевшей стороне, которая пострадала от киберпреступников.

Следующий наш презентёр – Александр Ларьяновский, управляющий партнёр компании Skyeng.

Пандемия мощно подстегнула онлайн-образование. Но, кстати, и не только. На помощь пришли образовательные платформы. В общем, практика сложилась, надо её теперь как-то зафиксировать и закрепить.

Александр, какое будущее, Вы считаете, ждёт нас, онлайн-образование в условиях возвращения к новой нормальности? Что мы вынесли из пандемии?

А.Ларьяновский (директор по развитию бизнеса онлайн школы «Skyeng»): Добрый день, коллеги!

Я представитель сервисов, которые все родители страны ненавидят больше всего за эту пандемию.

Когда она случилась, в первые часы все IT-компании с криками «Не дурнее других!» открыли все свои ресурсы – и вылили на головы учителей, детей и родителей огромное количество контента.

Где-то через неделю стало понятно, что это не самое лучшее, что мы можем сделать. Потому что мы все столкнулись с абсолютной цифровой неграмотностью. И иллюзия думать, что она только у учителей. У детей и родителей цифровая грамотность совершенно не лучше.

В декабре 1919 года в молодой советской России возник так называемый ликбез, комиссия по ликвидации безграмотности, потому что 98% людей умели ставить только крестик вместо подписи. Вот примерно там мы находимся сейчас с точки зрения цифровой грамотности.

Тем не менее на IT нагрузка выросла. Чтобы было понятно, до эпидемии мы проводили у себя порядка 30 тыс. уроков в сутки, в апреле – мае этого года мы проводили – 40 тысяч, но уже в час. И тогда мы поняли первую, самую большую проблему, с которой столкнулась система формального школьного образования. Именно она приняла на себя самый большой удар. Это то, что учителя находятся в абсолютно перегруженном состоянии.

Представьте себе, каждый из нас с компьютерными технологиями не просто «на ты» – в общем, мы даже не обращаем внимания, когда мы ими пользуемся. А как бы вы решали задачу: вы – учитель, у вас 10–15 классов, в каждом из классов от 20 до 30 человек, и эти люди непрерывно вам шлют во «ВКонтакте» фоточки своих домашних заданий.

Каждый день вы получаете сотни фотографий, каждую из которых вам нужно открыть, посмотреть, понять вообще, какой это класс, что это за задание, поставить оценку. И это нескончаемый поток огромного количества таких фотографий.

Мы бы все застрелились примерно на второй день, а они так жили месяцами. И примерно 30 марта нам стал понятен масштаб этой проблемы. 6 апреля, буквально за неделю мы совместно с группой компаний «Просвещение» запустили сервис, который позволял автоматизировать полностью все домашние задания для всех предметов, – с собственным маркетингом, без какой-либо помощи со стороны каких-либо государственных структур. Мы получили за 6 недель 2 миллиона учеников, 80 тысяч учителей и 10 млн выполненных домашних работ, это примерно миллион человеко-часов сэкономленного учителями времени на проверку домашних заданий. Чтобы они могли хотя бы чуть-чуть отвести глаза от мониторов и понять, что вообще происходит.

Тогда мы поняли, что существует вторая проблема. Это, если посмотреть на статистику «Яндекса», примерно 70 млн запросов в месяц на ГДЗ (готовые домашние задания). То есть мы тратим огромные миллиарды рублей на то, чтобы школьники списывали «домашку». 1,6 млрд посещений в год с сайтов готовых домашних заданий. Это 130 посещений на одного школьника в среднем. И все эти деньги мы выкидываем на ветер, потому что они просто заходят и списывают. Не потому, что они не могут думать, а потому, что есть готовое домашнее задание, можно списывать.

Сейчас мы положили себе примерно на этот год бюджет в 500 млн рублей – проинвестировать систему, которая полностью избавит от этого. То есть это антифрод, который через алгоритмы позволит генерировать каждому школьнику уникальное задание на основании тех утверждённых материалов издательского дома «Просвещение», которые есть в рабочих тетрадях. Таким образом, за один год можно как минимум на 30% снизить подобную мощность.

Почему я об этом говорю? Потому что мы все эти годы пользуемся преимуществом того, что мы – резидент «Сколково», мы можем позволить себе многие вещи. Мы действительно становимся чемпионами, нам мало лет, нам ещё нет 10 – мы уже заметно стараемся помогать отрасли. Спасибо огромное Минцифре за то, что всё время с нами в контакте, что наши предложения слушают. Но сейчас мы находимся в ситуации, когда, если мы переходим за миллиард рублей выручки, мы теряем все преимущества сколковского резидентства. Но миллиард рублей – это было когда придумано...

И у нас не будет чемпионов. Либо мы будем вынуждены дробить эти компании, уходить, что, в общем, нечестно, либо лишаться тех возможностей, которые даёт «Сколково», что тоже несправедливо. И поэтому я очень прошу повысить эту планку. Это единственное на самом деле, что нам надо, чтобы дальше развивать ИТ-компании, которые на уровне лучших (я согласен со всеми, кто так говорит) мировых компаний… Лучше других мы это умеем делать, и экспорт российского образования будет тогда за нами.

Д.Чернышенко: Спасибо огромное. Александр Ларьяновский, все рассмотрим, внесём в протокол. Школьники, конечно, вас проклянут за индивидуальные занятия, но точно станут умнее и поступят в Иннополис и в «Сколково».

Итак, наш финальный докладчик на сегодня, перед тем, как Михаил Владимирович подведёт итоги, – Дмитрий Дырмовский, генеральный директор ЦРТ – Центра речевых технологий. Его решения на основе искусственного интеллекта используются в 75 странах. Это и синтез, и распознавание речи, и анализ аудио, видео, лица, голоса, мультимодальная биометрия и много чего. Кстати, успехи наших разработчиков в сфере искусственного интеллекта на мировом уровне действительно признаны.

Дмитрий, итак, Ваш взгляд на российскую траекторию в развитии искусственного интеллекта.

Д.Дырмовский (генеральный директор ООО «Центр речевых технологий»): Уважаемый Михаил Владимирович! Уважаемый Рустам Нургалиевич! Уважаемые коллеги!

Я искренне считаю, что искусственный интеллект должен стать рычагом для всех отраслей экономики, и поэтому буду рассказывать про применение в реальном секторе, про реальные проблемы, реальные вопросы.

Но начать свой доклад хотел бы со слов благодарности лично Вам, Михаил Владимирович, и всему составу нового Правительства – и от себя лично, и от двух ассоциаций: Ассоциации РПП «Отечественный софт» и «Руссофт», которые объединяют более 200 компаний.

Уважаемые коллеги, то, что мы видим за шесть месяцев, ваш интерес к IT и то, что вы реально делаете, – это круто, это вселяет в нас очень большой оптимизм, потому что мы действительно видим и шаги, которые вы делаете, и внимание. Мы искренне верим, что у нас получится изменить ситуацию и развиваться ускоренными темпами.

Отдельно хотел бы отметить очень конструктивную и открытую позицию Министерства цифрового развития, лично Министра связи в выстраивании прямого диалога с отраслью. Нам действительно этого не хватает, и очень здорово, что сейчас такой диалог у нас появился.

В использовании решений с искусственным интеллектом очень многое внедряется впервые, и часто эти внедрения сопряжены с огромным риском. Конечно, в таких внедрениях очень важно вовлечение первых лиц, руководителей компаний, ведомств, регионов в подобные проекты. На нашем примере хотел бы привести пример такой поддержки и заинтересованности со стороны мэра Москвы, который действительно очень интересуется подобными решениями в сфере искусственного интеллекта, и это позволило нам вместе с командой правительства Москвы в очень короткий срок проработать ряд решений, провести интеграцию, и сейчас уже более чем в 280 медицинских учреждениях Москвы врачи имеют возможность заполнять медицинские документы голосом. Это экономит более 20% рабочего времени. Это очень интересный, яркий пример.

Мы также видим, что идёт активная работа, видим большую поддержку во внедрении искусственного интеллекта в такие индустрии, как медицина, безопасность, транспорт, и со стороны Президента Республики Татарстан, и со стороны губернатора Санкт-Петербурга, губернатора Мурманской области и многих других руководителей. Это ценно, потому что там, где первые лица по-настоящему вовлечены и разбираются в технологиях, внедрение происходит гораздо быстрее, гораздо интенсивнее и гораздо профессиональнее.

В своём докладе хотел бы обсудить именно тематику искусственного интеллекта. На сегодня мы уже имеем Национальную стратегию развития искусственного интеллекта до 2030 года, которую подписал Президент. И я уверен, что именно сейчас нам крайне важно направить все усилия на активные действия, на создание действительно конкурентоспособной отрасли искусственного интеллекта, на создание массового спроса на подобные продукты и решения, в которые встроен искусственный интеллект. Поскольку, как Вы правильно сказали, сейчас идёт сдвиг этих возможностей, сдвиг технологий, и мы рискуем упустить это окно, и тогда отрыв от конкурентов уже будет слишком большой, нам будет их не догнать.

В марте был разработан федеральный проект «Искусственный интеллект», отдельный федеральный проект. Было сломано много копий, много обсуждений было, и мне кажется, что продукт, который представлен Правительству, достаточно взвешенный, сбалансированный. Скорейшее принятие этого документа было бы очень серьёзным шагом в области развития искусственного интеллекта. Мы надеемся, что этот шаг будет сделан в ближайшее время.

Искусственный интеллект очень рискованная область, и здесь очень важно как создавать поле возможностей, так и задавать рамки и границы и стимулировать спрос на подобные решения. Конечно, очень важна нормативная база, и сейчас мы видим существенные сдвиги в этой области.

С момента принятия стратегии уже был принят закон о «песочнице» в Москве. Разработаны два нормативных документа – это концепция правового регулирования искусственного интеллекта и федеральный проект о специальных экспериментальных правовых режимах для всей страны. Мне кажется, что принятие этих законов – это наш уникальный шанс создать действительно передовую правовую систему развития искусственного интеллекта.

В качестве небольшого примера можно привести наши проекты по биометрии в аэропортах. Используя биометрические решения, можно попасть на борт самолёта, не показывая ни одного документа – ни паспорта, ни посадочного талона, просто система идентификации лиц позволяет сделать это беспрепятственно.

Но, к сожалению, по нашему законодательству человек обязан предъявить паспорт и посадочный талон перед заходом на борт. И в итоге у нас есть технологии, есть решения, есть польза для авиакомпаний и комфорт для пассажиров, но сводится на нет весь эффект от биометрии, потому что человек в любом случае обязан достать паспорт. Пасьянс не складывается. Конечно, очень важно, чтобы регуляторика поспевала за подобными внедрениями.

Много идей от отрасли уже заложено в концепции, заложено в федеральном проекте «Искусственный интеллект». Но мне кажется, что наша важнейшая задача в области искусственного интеллекта, чтобы в России было много разработчиков искусственного интеллекта – больших, маленьких компаний, с разным уровнем развития.

Здесь бы я хотел выделить буквально пару моментов. Первое. Конечно, очень важен для развития компаний спрос, устойчивый постоянный спрос со стороны разных отраслей. Как было сказано в нацпроекте, искусственный интеллект – это «новое электричество». Здесь очень важно дать посылы отраслям внедрять искусственный интеллект, но не просто дать посылы, а ещё дать и стимулы, финансовые и нефинансовые. Мне кажется, было бы полезно формировать специальные трансформационные программы для отраслей, и ключевым элементом этих программ могли бы стать специальные KPI или ориентиры. Например, для Минздрава это мог бы быть процент рабочих мест врачей, оборудованных системами поддержки принятия врачебных решений. Для Минтранса это мог бы быть, допустим, процент ключевых транспортных узлов, оборудованных системами биометрического контроля доступа и безопасности.

То есть такие ориентиры позволили бы гораздо ближе и конкретнее работать с подобными продуктами. Естественно, нужны специализированные финансовые инструменты, которые бы адресно были адаптированы под ФОИВ, госкомпании, частный бизнес и так далее.

Третье. Искусственный интеллект работает на данных, и здесь, конечно, для его обучения очень важны специализированные отраслевые данные. Например, для медицины важнейшим является создание дата-сетов обезличенных анонимизированных данных, которые позволили бы работать, не нарушая прав граждан. Сейчас у нас эта история находится в серой зоне. Допустим, в Европе есть GDPR, эти истории уже отрегулированы. Нам тоже нужно ситуацию закрывать.

Четвёртый момент – это конкуренция. Рынок растёт там, где есть конкуренция. Мне кажется крайне важным не создавать искусственных барьеров и искусственных монополий при работе на рынке искусственного интеллекта, будь то медицина, транспорт или биометрия.

В завершение буквально две цифры.

По оценкам аналитических агентств, рынок искусственного интеллекта к 2030 году составит порядка 13 трлн долларов. Вклад искусственного интеллекта в ВВП России может составить 10–15 трлн рублей, то есть практически 5–7% ВВП. Собственно, нам есть за что бороться. Я считаю, у нас очень серьёзные стартовые позиции, время ещё не упущено. Давайте действовать.

Д.Чернышенко: Спасибо большое, Дмитрий Дырмовский.

Поборемся за 7% ВВП, выведем дата-сеты из серой зоны, будет много разработчиков, создадим спрос… Голосовой ввод – это очень круто.

Михаил Владимирович, все докладчики выступили, «выпустили пар». Хотел бы Вас попросить подвести итоги сессии.

М.Мишустин: Друзья, в первую очередь спасибо. Очень откровенный разговор. Мы его, наверное, не заканчиваем. Мы начали его после пандемии, но для меня этот разговор всегда был. И я хотел бы отметить, что по многим вопросам, по которым сегодня вы выступали, наши мнения почти полностью совпадают. Это радует.

Главное, что мы едины в том, что предложенный комплекс мер… А он предложен Президентом, и я скажу откровенно, что без системной поддержки Президента России мы бы ни этот налоговый манёвр, ни госполитику в отношении IT-отрасли не выработали бы. Эта системная поддержка есть. И очень важно, чтобы мы в этом смысле, когда договариваемся о каких-то вещах, были партнёрами, настоящими партнёрами. Я очень надеюсь, что этот комплекс мер поддержки IT-компаний придаст новый мощный импульс развитию нашей отрасли. Не вашей, а именно нашей отрасли. Всё это время, кстати, она достаточно стабильно росла, увеличивала объёмы, но сегодня нам нужны другие темпы, другая динамика. Это уникальный, может, даже, я бы сказал, исторический шанс для всех вас, для всех нас, для сектора высоких технологий и вообще для всей российской экономики совершить прорыв вперёд.

Понятно, что нам предстоит обеспечить тонкую настройку механизмов аккредитации, включения в специальный реестр (сегодня об этом говорили). Но везде есть детали, понимаете. И вот эти детали, когда начинаешь их обсуждать, не всегда так просты, как иногда их излагают уважаемые представители индустрии. Наша с вами задача, совместная задача – сделать эти процедуры простыми и удобными. Но мы не можем допустить дискредитации идеи, поэтому ждём ответственного отношения к этим вопросам и со стороны отрасли. Это важно. Если всё будет в этом смысле прозрачно, я уверен, мы договоримся и поможем. И понятно, что конкурентоспособность наших компаний будет абсолютно точно поддержана государством.

Необходимо создать такие отраслевые институты и механизмы регулирования, которым представители IT-индустрии доверяли бы полностью. Я очень хочу, чтобы мы это доверие с вами укрепляли. Может, оно немножко за последние годы было утеряно – не знаю, так многие из вас говорили… Давайте мы его вернём.

Хотел бы отметить ещё один важный момент: представленный сегодня комплекс мер, который мы обсуждали, не является окончательным. Многие из идей и подходов, о которых сегодня шла речь, мы будем поддерживать, прорабатывать с вами (в первую очередь с вами прорабатывать) и включать в наши планы реализации.

Правительство в лице тех, кто здесь присутствует, я их назову: это министр науки и образования, министр здравоохранения, министр цифры. У нас сегодня присутствуют наши ключевые вице-премьеры. Дмитрий Николаевич Чернышенко, кроме цифры отвечает ещё также за спорт, за культуру и за туризм. Алексей Логвинович Оверчук, наш вице-премьер, отвечает за все наши международные контакты и связи. Марат Шакирзянович Хуснуллин, земляк тех, кто сегодня из Казани здесь присутствует, отвечает не только за строительство, но и за целый блок транспортных вопросов, вопросов имущества и многого другого. Мы приехали командой поговорить с вами. Это серьёзный шаг в хорошем смысле слова, который, я надеюсь, вы поддержите. И ваши идеи и проекты, конечно, будут поддержаны.

Как нам стимулировать спрос сегодня, как лучше организовать реализацию государственных проектов в новых условиях, как нам стимулировать технологические инновации – всё это вопросы, которые мы с вами, конечно, и дальше будем обсуждать и вместе искать ответы. Мы готовы менять правила и подходы на сегодняшний день только совместно. Ещё раз повторю, мы партнёры, вы можете на нас опираться.

Фактически сегодня отрасли дан карт-бланш. Призываю все компании использовать новые возможности и льготы, развивать своё дело и создавать новый бизнес, который будет успешно конкурировать на глобальном рынке, об этом вы все говорили. И хочу ещё сказать, обязательно давайте посоветуемся, как нам поколение ребят, которые сегодня учатся в школах и вузах, сделать мощным активом, мощным ресурсом. Ведь это уникально, вы все (я, наверное, половину зала знаю лично), выпускники наших лучших вузов, специализированных школ, и, надеюсь, что наши ребята, молодёжь, школьники и студенты сегодня получат то образование, специальное образование, которое так необходимо для всех наших специалистов, чтобы обеспечить мощный, эффективный, поступательный рост экономики России.

Спасибо большое вам и ещё раз спасибо организаторам!

Россия. ПФО > СМИ, ИТ. Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 9 июля 2020 > № 3437275 Михаил Мишустин

Заседание наблюдательного совета АСИ

Владимир Путин в режиме видеоконференции провёл заседание наблюдательного совета автономной некоммерческой организации «Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов».

В.Путин: Коллеги, добрый день.

Мы сегодня проводим с вами очередное заседание наблюдательного совета Агентства стратегических инициатив. Но прежде всего хотел бы ещё раз поблагодарить вас за совместную работу, за ваши усилия, направленные на продвижение значимых проектов, которые приносят практические результаты, способствуют созданию отечественных технологий, развитию передовых форматов образования и подготовки кадров, распространению лучшего опыта в создании условий для бизнеса, современной среды для жизни в городах и вообще в населённых пунктах.

Мы с вами создали эту структуру 9 лет назад фактически. За 9 лет работы вы значительно расширили свои компетенции и потенциал, что – особо отмечу – позволило вам в непростой для нашей страны период борьбы с эпидемией буквально с колёс и в короткие сроки запустить достаточно востребованные обществом, гражданами нужные нам сегодня инициативы, оказать заметную, весомую поддержку семьям, в том числе в организации обучения детей, мы уже несколько раз об этом говорили, в современном формате и сегодня это было крайне важно, удалось помочь людям пожилого возраста. Повторю: многое у вас получается.

Много раз уже говорил на эту тему, хочу ещё раз подчеркнуть: 9 лет назад это было правильным решением – создать такую структуру, как АСИ. И прежде всего потому, что вы всегда на первое место ставите запросы людей, граждан, снимаете преграды для содержательных идей, для деловых, социальных инициатив. Всегда открыты для сотрудничества и совместной работы. Закономерно, что число ваших партнёров – причём по всей стране, география самая широкая, – постоянно растёт. Это некоммерческие и общественные организации, вузы, колледжи, школы, малый и средний бизнес, технологические предприниматели и, что важно, управленческие команды в муниципалитетах, в регионах, в федеральных министерствах и ведомствах.

Уже, кстати говоря, на разных уровнях власти работает всё больше профессионалов, которые участвовали в деятельности Агентства. Уже есть и члены Правительства на уровне замминистров, и губернаторы, которые отработали в АСИ несколько лет. Они, безусловно, являются вашими единомышленниками, которые сегодня готовы на практике внедрять ваши предложения и инициативы. Словом, команда АСИ укрепляется, становится более профессиональной и сплочённой. Рассчитываю, что вы и дальше будете так же эффективно, солидарно действовать по ключевым направлениям национальной повестки. В этой связи хотел бы услышать о ваших перспективных планах, о новых проектах. Мы всегда это обсуждаем на подобных сегодняшнему мероприятиях. И при этом предлагаю отдельно остановиться на вопросах формирования благоприятной деловой среды. Вы этим занимаетесь практически все девять лет.

По вашей инициативе ежегодно составляется Национальный рейтинг инвестиционного климата в субъектах Федерации. Он, действительно, позволяет на основе мнения самих предпринимателей оценить усилия регионов по улучшению условий ведения бизнеса.

Просил бы рассказать, какие регионы продемонстрировали высокие результаты, хорошую динамику, и отдельно обозначить, какие системные барьеры сдерживают до сих пор работу предпринимателей.

Давайте начнём работу. Слово генеральному директору АСИ Светлане Витальевне Чупшевой.

Пожалуйста, Светлана Витальевна.

С.Чупшева: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые члены наблюдательного совета!

Мы рады приветствовать вас из московской «точки кипения» Агентства стратегических инициатив. Вместе с нами присутствуют лидеры проектов, которые поддерживают Агентство, и которые тоже расскажут несколько слов о своих изобретениях.

Я несколько слов хотела бы сказать о результатах деятельности за 2019 год, материалы все представлены членам наблюдательного совета. Мы как всегда строим свою работу вокруг четырех ключевых направлений, о которых Вы тоже, Владимир Владимирович, сказали. Это поддержка предпринимательства, это социальные и образовательные проекты, подготовка кадров, развитие регионов и городов.

По итогам 2019 года мы выполнили все свои ключевые показатели эффективности деятельности, которые нам утвердил наблюдательный совет, чуть-чуть не добрали по охвату целевых сообществ, до миллиона не хватило – 870 тысяч работали в нашей системе Leader-ID. Но в этом году ставим более амбициозные планы. Они абсолютно реализуемые, потому что Агентство в рамках новой стратегии перешло в формат работы сетевой организации.

Мы рады, что мы сегодня работаем очень плотно по всем разным направлениям, по проектам со всеми членами наблюдательного совета, с нашей широкой экспертной сетью и на федеральном уровне, и на уровне субъектов Российской Федерации.

И конечно, мы кратно в этом году увеличиваем формат поддержки работы с лидерскими проектами. Это стало возможным благодаря, в том числе, запуску платформы по обмену лучшими практиками, проектами, по обмену опытом между регионами, между городами, между странами. Это платформа «Смартека». Владимир Владимирович, если помните, мы показывали Вам в прошлом году в сентябре на выставке прототип этой системы. Сегодня там представлено уже больше 200 управленческих решений, доказавших свою эффективность. У нас регионы активно внедряют эти практики в сфере здоровья, здравоохранения, качества жизни, поддержки малого бизнеса, вопросов демографии, экспорта, привлечения инвестиций. Только сегодня у нас на платформе оставлено 140 новых заявок от регионов, от городов, которые готовы сегодня тиражировать эти практики.

Среди самых популярных я бы привела несколько решений. Практика Московской области предусматривает освоение востребованной профессии школьниками одновременно с получением общего образования, а это значит, вместе с аттестатом они уже получают готовую, востребованную профессию. Это и оператор станков с программным управлением, аэродромный рабочий, кондитер, лаборант химического анализа и многие другие.

Чрезвычайно востребована практика Москвы – «Портал Поставщиков». Сергей Семенович тоже о ней уже говорил, но она остается хитом на платформе «Смартека», у нас очень много заявок от субъектов Российской Федерации на подключение к этой платформе. Очень хорошо, что действительно быстро к ней можно подключиться, и малый бизнес имеет возможность доступа к закупкам, которые транслирует Москва и московские учреждения.

Практика Белгородской области по развитию сельхозкооперации, которая реализована с Корпорацией МСП. Здесь тоже многие регионы берут ее сегодня на вооружение, потому что ее результатом становится увеличение численности занятых в малом бизнесе, выручки предприятий, которые работают в области АПК.

Очень важно, что все практики на платформе описаны в формате «дорожных карт», приложена и вся необходимая документация: финансовая отчетность, ресурсы, сроки, которые необходимы для внедрения того или иного решения. Конечно, регион, который становится донором этой практики – уже тоже сложившаяся практика, – становится наставником для региона, который ее тиражирует, и команды помогают и обмениваются опытом.

Такой подход оказался особенно востребованным в период пандемии, когда мы вместе с экспертами выложили туда 125 лучших международных и российских антикризисных практик для регионов, и регионам в этот период такого «идеального шторма», турбулентности, действительно, можно было воспользоваться уже готовыми эффективными решениями: как организовать оказание дистанционных услуг для социально незащищенных граждан, как организовать образование в дистанционном формате и многие другие [решения].

Вместе с ведущими образовательными платформами и при поддержке Министерства просвещения мы создали первый независимый навигатор дополнительного образования, который стал единым окном доступа к уникальным авторским образовательным проектам и программам для детей, учителей и родителей. Более 30 партнеров – такие как «Учи.ру», «Skyeng», «Яндекс.Школа», цифровая образовательная платформа Сбербанка – выложили свои курсы, все свои образовательные программы на платформу edu.asi.ru. Здесь и школьные предметы, и кружки, и занятия для дошкольников. Сегодня каждый второй школьник и каждый третий учитель воспользовались этим контентом. Конечно, это стало наиболее востребовано в формате, когда мы оказались вынужденно в самоизоляции.

Чтобы каждый ребенок в России мог продолжить свое обучение дистанционно, Агентство также совместно с Министерством просвещения и «Единой Россией» организовало федеральную акцию «Помоги учиться дома». Далеко не все школьники имели доступ в Интернет, планшеты, компьютеры, – возможности, чтобы организовать качественно свое школьное образование из дома. Нам на сегодня удалось обеспечить семьи, больше полумиллиона техники [передали], и мы все вместе решили продолжить эту акцию до сентября. Мы хотели бы, конечно, как можно больше детей, которые нуждаются сегодня в этом, обеспечить необходимыми средствами для обучения. И пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех принявших участие в этой акции: граждан, партнеров, бизнес, которые помогли нам в этом.

О различных проблемах в период самоизоляции мы узнавали напрямую от людей, от родителей. Для этого у Агентства есть онлайн-ресурс по сбору жизненных ситуаций, в которых оказываются семьи с детьми. Владимир Владимирович, Вы давали такое поручение нам вместе с Андреем Никитиным – губернатором Новгородской области, руководителем рабочей группы Госсовета по демографии, такую работу начать еще до пандемии, чтобы посмотреть, с какими проблемами сталкивается семья при воспитании ребенка на протяжении срока, наверное, пока ребенок не достигнет 18 лет. И полученный опыт помог нам решать проблемы семей, которые также оказались в период пандемии в самоизоляции. Мы помогали и навигировали людей, которые обращались к нам с проблемами получения маткапитала и оформления пособий, потому что не успели получить оригиналы свидетельства о рождении, а МФЦ были закрыты.

Также помогали вместе с регионами, с ведомствами людям, которые потеряли работу и тоже не смогли очно пойти и встать на учёт, а соответственно, не смогли дистанционно получить пособия.

Такие системные проблемы помогли выработать федеральным ведомствам, регионам алгоритмы адресной помощи конкретному, каждому человеку, который с ними обратился.

В наших планах описать и систематизировать проблемы и барьеры, с которыми сталкиваются люди, семья, и под каждую ситуацию предложить набор системных решений, в том числе в виде наших проектов и лучших региональных практик, которые уже доказали свою эффективность, таких как оказание первичной медицинской помощи, организация активного долговременного ухода.

Москва сегодня выстраивает всю свою социальную политику вокруг человека, как и другие регионы. И нам, конечно, хотелось бы, чтобы мы все вместе – негосударственный сектор, НКО, люди, заинтересованные организации, ведомства – выстраивали эту систему вокруг человека, вокруг его потребностей. Это то, о чём Вы, Владимир Владимирович, нам всегда говорите. Самое важное – это качество жизни для каждого гражданина в нашей стране.

Мы можем привести пример Национальной предпринимательской инициативы и Национальной технологической инициативы, где такой же подход мы строили вокруг улучшения условий для ведения бизнеса в нашей стране. Тогда шли от конкретной проблемы предпринимателя, технологического предпринимателя, при реализации его проекта, при реализации его инвестиций – с какими барьерами, с какими сложностями он встречается на своём пути. И вместе также с федеральными ведомствами, с Правительством уже предлагали системные решения, которые позволили нам серьёзно улучшить и государственные услуги, и систему мер поддержки.

По такому же принципу хотели бы организовать работу вместе с Правительством, с регионами, с негосударственным сектором в социальной сфере. Это оказание услуг здравоохранения, образования и, конечно, социальной помощи.

Традиционно в фокусе внимания АСИ – образование и подготовка кадров. Но сегодня отдельное внимание хочу заострить на теме возможностей для молодёжи. Проекты Агентства, [такие] как «Билет в будущее», кванториумы, «Кадры будущего для регионов», помогают молодым людям познакомиться с разными профессиями, проектной деятельностью, получить новые навыки, компетенции, найти наставника и единомышленников. Ребята придумывают и реализовывают в регионах, в городах проекты, которые действительно собирают команды, которые помогают им уже довести до итогового результата их наставники. Огромный запрос, когда программа заканчивается – она у нас рассчитана на год, – школьники, студенты обращаются к нам: «Не бросайте нас с проектами! Помогите, пожалуйста, нам дальше развивать, найти какие-то меры поддержки». Ребята хотят остаться в «экосистеме», и, конечно, мы очень рады росту такого молодёжного сообщества в Агентстве.

Мы даже специально создали Молодёжный центр в АСИ, где работают ребята 16, 18, 20 лет – студенты, школьники, которые сегодня вместе с нами проектируют инструменты, меры поддержки для молодёжи, для молодёжных инициатив, молодёжного предпринимательства.

Уже осенью готовы будем Вам показать платформу – навигатор для таких молодёжных проектов. Вместе с Алексеем Репиком проектируем сегодня фонд по поддержке таких молодёжных технологических проектов и по поддержке молодёжного предпринимательства.

Запустили сейчас отбор общественных представителей среди молодёжи. Ребята готовы в своих регионах, в своих городах заниматься повесткой развития, социальными проектами, проектами туризма – сами придумывают маршруты, сами их потом реализуют.

По первой части, Владимир Владимирович, наверное, кратко всё. Прошу членов наблюдательного совета, прошу Вас поддержать наши новые предложения и организацию такой работы с регионами.

В.Путин: Хорошо. А по рейтингам?

С.Чупшева: Да, я готова перейти ко второму вопросу и представить результаты национального рейтинга.

В.Путин: Пожалуйста, давайте.

С.Чупшева: Традиционно ежегодно мы проводим опрос предпринимателей по всей стране и задаём вопросы, как, удобно ли вести им бизнес в том регионе, где они находятся, какие меры поддержки предприниматель может получить в этом регионе, какая инфраструктура доступна для бизнеса в этом субъекте, какие сроки, процедуры и затраты необходимы для получения государственных услуг, разрешительных документов, доступность кадров в регионе, контрольно-надзорная деятельность.

В этом году мы также провели опрос, и в нём тоже традиционно участвуют уже около полумиллиона предпринимателей по всей стране, готовы представить результаты. У нас есть изменения в первой десятке, в тройке лидеров. Назову первых. На первом месте в рейтинге, по мнению предпринимателей, оказалась Москва. Лидер рейтинга побил свой рекорд прошлого года. В прошлом году Москва также была на первом месте. Мы думали, что лидерам некуда дальше расти, что они действительно уже имеют самые короткие сроки, все услуги предоставляются в электронном виде, предприниматели получают все необходимые меры поддержки, и самое главное, что они доступны и востребованы. Но здесь Москва показала кратно лучше результат, чем в прошлом году, и это, конечно, очень радует.

Второе место – Республика Татарстан. В прошлом году также республика была на втором месте, поэтому в этом году получила такой же хороший результат и вошла в тройку лидеров.

Третья позиция – Тульская область. В прошлом году была на шестом месте, в этом году поднялась на три позиции. Имеем очень хорошую обратную связь от инвесторов, от предпринимателей, которые пришли в регион и реализуют как большие, крупные инфраструктурные проекты, так и проекты малого, среднего бизнеса.

Четвёртое место – Санкт-Петербург, был на пятой позиции.

Пятое – Московская область, была на седьмом месте.

Шестое – Краснодарский край, был на тринадцатом месте.

Седьмое – Белгородская область, была на восьмом месте.

Восьмое – Калужская область.

Девятое – Республика Башкортостан, впервые вошла в первую десятку.

И десятое – Ярославская область, также впервые вошла в первую десятку рейтинга по оценке предпринимателей.

Хочу отметить также регионы, которые стали лидерами роста. Нас очень приятно удивил Забайкальский край, который на протяжении пяти лет всегда, по оценке предпринимателей, занимал самые последние строчки рейтинга. Сегодня с 84-го места регион занял 54-ю позицию и действительно показал очень хорошие результаты в организации взаимодействия с предпринимательством, доступности прямого диалога и мер поддержки, работы институтов по поддержке бизнеса, а также по инфраструктуре.

Республика Калмыкия также показала очень хорошую динамику в этом году.

Нижегородская область – с 57-й на 18-ю позицию, попала в двадцатку.

Севастополь, Республика Крым – конечно, в первые годы коллеги отстраивали и регуляторику, и систему мер поддержки – сегодня уже тоже уверенно идут вперёд и занимают хорошие, уверенные позиции со стороны поддержки предпринимателей.

Регионам Дальневосточного федерального округа Вы, Владимир Владимирович, поставили задачу войти в тридцатку. Сегодня Республика Саха в топ-20, Амурская область, Камчатский край и Сахалинская область – в числе первых 30, а Республика Бурятия и Приморский край вплотную приблизились к этому показателю. Успех Дальнего Востока объясняется простыми управленческими решениями. Региональные команды вместе с предпринимателями выделили «болевые точки» и разработали планы их быстрого устранения, назвали их «планами быстрых побед» с указанием сроков и ответственных. И действительно сработало: сегодня уже многие регионы субъектов Российской Федерации берут такой формат работы на вооружение и вместе с предпринимателями такие ежегодные планы формируют.

В этом году половина регионов улучшили свой интегральный индекс по сравнению с прошлым годом, при этом 31 из них демонстрируют устойчивый рост второй год подряд. Национальный рейтинг позволил снять многие острые вопросы, например, в 2014 и 2015 годах предприниматели отмечали, что время получения разрешения на строительство доходило примерно до 1500–2000 дней, а подключение к электросетям – примерно до 1200 дней, это на типовые модельные объекты, то есть сопоставимые объекты в разных регионах. Сегодня максимальное значение получения разрешений на строительство не превышает 270 дней – это самый, скажем так, длинный показатель среди всех субъектов Российской Федерации, а подключение к электросетям – 200 дней, это тоже самые длительные, максимальные сроки, которые мы видим в регионах, по оценке предпринимателей.

Стали лучше работать сервисы для бизнеса, выстроены каналы прямой связи с инвесторами.

Проблемным остаётся вопрос с контрольными органами. Мы ежегодно, Владимир Владимирович, эту тему подсвечиваем, этот год, к сожалению, тоже не стал исключением. У нас каждый третий предприниматель в стране жалуется на избыточное административное давление. Как одно из решений, в прошлом году по Вашему поручению мы предложили создать платформу «За бизнес», куда были бы подключены все правоохранительные органы и на все жалобы предпринимателей отвечали бы центральные аппараты правоохранительных органов, такие как МВД, ФСБ, Следственный комитет и Прокуратура Российской Федерации.

Сегодня на платформе зарегистрировано почти две тысячи предпринимателей, поступило больше тысячи обращений. В основном это вопросы, связанные с нарушением при возбуждении уголовного дела, фальсификацией доказательств по делу, необоснованное проведение оперативно-разыскных мероприятий или следственных действий. Все обращения предпринимателей, ещё раз повторюсь, рассматривают центральные аппараты правоохранительных органов. По восьми процентам обращений мы уже видим и фиксируем, что центральные аппараты подтвердили обоснованность жалоб предпринимателей на действия территориальных правоохранительных органов. Дела решаются в пользу бизнеса. Я считаю, что это очень хорошая, положительная тенденция. Думаю, что когда территориальные подразделения на местах будут видеть такой контроль со стороны руководителей центральных аппаратов, то, может быть, и злоупотреблений будет намного меньше.

Очень важно, что сотрудники платформы также помогают предпринимателю в случае несогласия с позицией других правоохранительных органов направить заявку в Генеральную прокуратуру, которая уже принимает своё взвешенное и объективное решение и поддерживает ту или иную сторону в соответствии с доказательной базой.

Конечно, мы сейчас смотрим, с какими текущими проблемами сталкивается бизнес после вынужденной самоизоляции и вынужденного закрытия многих организаций, предприятий. Если, например, ещё весной, в начале года, у нас из опрошенных предпринимателей порядка 70 процентов планировали инвестиции в 2021 году, то сейчас, конечно, многие скорректировали свои планы либо их заморозили, потому что на текущую повестку становится вопрос восстановления бизнеса, восстановления спроса, восстановления производственных цепочек.

Субъекты Российской Федерации, конечно, в своих мерах поддержки, которые у них традиционно работают, сделали ещё вместе с федеральным Правительством дополнительные пакеты мер поддержки. Они, конечно, сработали. Это меры, связанные с освобождением либо отсрочками по уплате региональных налогов, по уплате аренды, докапитализации гарантийных фондов.

Многие регионы, что тоже отметил бизнес, обеспечили мерами поддержки предпринимателей, которые не попали под федеральные меры поддержки, не попали под критерии пострадавших. Очень хорошо, что многие регионы пошли здесь навстречу бизнесу и действительно адресно, точечно старались помочь всем, кто за этой помощью обращается.

Конечно, не все эту помощь получили, мы все прекрасно понимаем. Сегодня очень важно вместе с регионами настроить такую систему, которая позволила бы бизнесу быстро восстановиться, максимально быстро вернуться к тем планам по инвестициям, которые планировали предприниматели.

Я сейчас говорила о контрольно-надзорной области, и бизнес оценивал действия органов за прошлый год. Сейчас наши опросы показывают: в связи с решением Правительства и на уровне регионов был включён мораторий на проверки. Действительно, эта проблема, мы видим, ушла, предприниматели почувствовали, что к ним сегодня не приходят проверяющие органы. И конечно, нужно посмотреть такие решения, которые можно было бы перенести уже в постоянно действующую реальность, когда бизнес будет меньше тратить времени на отчётность, на разговоры с проверяющими органами, а будет заниматься непосредственно своей производственной деятельностью.

Мы, конечно, готовы вместе с регионами сегодня, с предпринимателями искать новые и лучшие практики, новые решения, которые позволили бы предпринимателям расти, выходить на экспорт и получать необходимую поддержку со стороны региональных и муниципальных органов власти.

За три месяца такой турбулентности, с которой столкнулись все, мы получили от наших лидеров проектов, от наших экспертов просто колоссальную базу знаний и предложений в повестку развития нашей страны и восстановления экономики. Очень многие приходили к нам не с просьбой о помощи, а с предложением помощи: «Чем я могу помочь? Чем мой проект может помочь сегодня людям, либо предпринимателям, либо регионам?» У нас, действительно, многие такие проекты – сегодня ребята о них расскажут – были востребованы и в такой кризисный период пандемии, и сейчас.

Мы очень хотим, чтобы эти идеи не остались нереализованными, Владимир Владимирович, и решили провести в сентябре форум «Сильные идеи для нового времени», где сильные люди, предприниматели, деятельные люди придут с идеями, с проектами, с успешными практиками, которые сами возьмут за них ответственность и готовы будут вместе с нами, вместе с бизнесом, вместе с региональными органами власти их реализовывать.

Мы готовы взять самые лучшие идеи, предложения и представить их уже в новой стратегии Агентства стратегических инициатив. И конечно, будем всячески поддерживать такие прорывные проекты, проекты развития, которые позволят нам максимально быстро справиться с этой ситуацией и выйти на траекторию успешного и, действительно, постоянного роста нашей экономики.

Приглашаем Вас, Владимир Владимирович, если поддержите, принять участие в нашем форуме и выслушать самые интересные предложения лидеров проектов. В повестке – новая экономика, новое здравоохранение, новая социальная политика, новая молодёжная политика и новые идеи для бизнеса.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо, Светлана Витальевна. Я в завершение потом выскажусь по тем предложениям, которые Вы сделали, и по результатам, которых Вы добились.

Давайте перейдём к обсуждению заявленным тем. Вы уже сказали, что второй год подряд Москва у нас занимает первое место по бизнес-климату. Многие регионы тоже продвинулись существенно, но всё-таки начнём со столицы.

Пожалуйста, Сергей Семёнович.

С.Собянин: Уважаемый, Владимир Владимирович!

Уважаемые коллеги!

Спасибо за высокую оценку деятельности по развитию инвестиционного климата в Москве. Владимир Владимирович, спасибо Вам за постоянное внимание к этой теме: это настраивает и бизнес, и региональные, и федеральные власти на работу в этом направлении.

Должен сказать, что, несмотря на значительную турбулентность, которую мы наблюдали в последние годы, в Москве за девять последних лет объем ежегодных инвестиций в основной капитал увеличился в сопоставимых цифрах в 2,3 раза и приблизился к 3 триллионам рублей в год. Это огромная сумма и очень высокая динамика. Благодаря чему удалось этого достигнуть? Конечно, ни одна из мер не может дать такой результат. Это комплекс мер по развитию города в целом: это и сам облик города, комфортная среда, развитие этой среды, это крупные инфраструктурные проекты – такие как строительство метрополитена, Московского центрального кольца, Московских центральных диаметров, пригородного сообщения, крупных дорожных проектов, развитие инженерной инфраструктуры, которая обеспечивает ввод капитальных объектов. Это, конечно, и административная процедура, о чем сегодня говорила Светлана Витальевна. Действительно, удалось многие процедуры заметно упростить и ускорить. Например, то же подключение к инженерным сетям. Были названы цифры – до 200 дней. У нас было 150 дней, сегодня – 25 дней. То есть в шесть раз уменьшились сроки подключения. Во многом эти процессы автоматизированы и заявителям не нужно бегать с бумажками, заявлениями и так далее, получая через портал те или иные услуги, даже такие сложные, как услуги в области строительства, разработки проектной документации, разрешения на строительство, оформления земельных участков по торгам и так далее.

Как уже было сказано, достаточно активную роль играет в этом и конкурентное размещение государственного заказа. В свое время, Владимир Владимирович, Вы давали поручение: порталом поставщиков, созданным в Москве, дать возможность пользоваться другим регионам. Я сегодня докладываю, что уже около 36 регионов подключились к порталу. Что это означает? Это означает, что сегодня 160 тысяч предприятий малого бизнеса в режиме онлайн могут участвовать в закупках 36 регионов. Это небольшие закупки, но это как раз та ниша, которой пользуется малый бизнес. Причем это делается совершенно в облегченном режиме, прозрачном, автоматизированном. И с каждым месяцем мы видим нарастание востребованности этого портала.

Конечно, немаловажным являются и налоговые инвестиционные стимулы, которые предпринимает Правительство Российской Федерации по Вашим поручениям, также городские программы поддержки бизнеса.

Огромным испытанием для нас была пандемия, которая на самом деле еще продолжается, но основные проблемы, я надеюсь, мы преодолели. В этот период времени вместе с Правительством Российской Федерации те меры, которые Вы озвучивали, и которые внедрял город, в целом дали системную поддержку бизнесу пострадавших отраслей. Сегодня можно констатировать, что торговля, услуги, кассовые обороты малого и среднего бизнеса, общепит вышли на уровень 2019 года, после того как были сняты ограничения, когда стало возможно работать промышленности, строительству, торговле, общепиту. Динамика восстановления этих оборотов достаточно высокая, она выше, чем мы ожидали, чем ожидали эксперты. Это говорит о том, что у нас есть все шансы восстановить городскую экономику даже в пострадавших отраслях, хотя на многих предприятиях этот процесс идет очень сложно.

Какие задачи мы видим на ближайшее время? Сохранить, насколько это возможно, несмотря на серьезное падение бюджета, основные инвестиционные проекты, связанные с инфраструктурой, для того чтобы поддерживать вложения частных компаний, частных инвестиций. Как правило, это цифры «один к трем», то есть на каждый рубль, вложенный государством, три рубля вкладывают инвесторы. Если мы будем обеспечивать поддержку инвестиционного климата не только с точки зрения административных процедур, но и вложения государства, мы получим, несомненно, отклик и инвесторов. Считаем, что можно в основном сохранить тот инвестиционный потенциал, который накопили за предыдущие годы, а это будет основой дальнейшего движения вперед.

Владимир Владимирович, я поддерживаю предложения АСИ по дополнительным методикам определения инвестклимата, речь идет об учете потенциала инвестиционного климата, о фактическом привлечении инвестиций. Надеюсь, что он будет еще более адекватным и будет хорошим стимулом для того, чтобы мы все были в тонусе и стремились к лучшим показателям.

Спасибо, Владимир Владимирович.

В.Путин: Спасибо.

Как Светлана Витальевна сказала, некоторые субъекты Федерации сделали серьезные шаги вперед, очень заметные, по улучшению инвестклимата. Впервые Тула вышла в число лидеров – третье место занимает. Алексей Геннадьевич, как Вам удалось это сделать?

А.Дюмин: Добрый день, уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые коллеги!

Сегодня были объявлены результаты Национального инвестиционного рейтинга. Как член набсовета АСИ могу отметить – большинство регионов уже было отмечено и Светланой Витальевной – вся страна серьезно продвинулась вперед по показателю «комфорт по ведению бизнеса», и это факт.

Если говорить про Тульскую область, то за прошлый год мы существенно продвинулись по некоторым направлениям – сократили сроки выдачи разрешений на строительство, прибавили финансовую налоговую поддержку, также в регистрации самих прав. Это, конечно, не осталось незамеченным, и в течение каждого года мы видим прирост инвестиций в наш регион. Объем инвестиций в регион в прошлом году составил около 178 миллиардов рублей, это рост почти на 9 процентов. Доля инвестиций в ВРП составила 27 процентов, а всего с 2016 года в Тульскую область было инвестировано около 600 миллиардов рублей, сумма серьезная.

Работа в условиях пандемии потребовала оперативных решений и новых механизмов. Во-первых, хочу Вас лично поблагодарить, уважаемый Владимир Владимирович, и Правительство России за быстрые и нужные меры поддержки. Например, в Тульской области около 900 компаний получили льготное и беспроцентное кредитование на восстановление деятельности и выплату зарплат на сумму около 1,7 миллиардов рублей. Кредитными каникулами воспользовались более 500 предпринимателей на сумму 3 миллиарда рублей. Субсидии на зарплату получили 11 тысяч предпринимателей, а 19 тысяч освобождены от уплаты налогов за II квартал.

Во-вторых, с первых дней ограничений мы в тесном взаимодействии с бизнесом разработали и принимали инструменты региональной поддержки. Уже принято три пакета мер поддержки. Работа была динамичной, «с колес», синхронно с федеральным Правительством. Но мы учитывали специфику определенных отраслей нашего региона. Эти меры были востребованы нашими предпринимателями. Их разработке способствовала созданная Агентством цифровая платформа «Смартека». Она объединила лучшие зарубежные и российские практики, благодаря ей мы и делимся своими решениями.

В это непростое для экономики время Агентство проявило себя как гибкий и важный для наших предпринимателей и субъектов институт развития. Хотел бы отдельно поблагодарить руководителя, директора Чупшеву Светлану Витальевну и ее коллег.

Хочу отметить, что Агентство за последние годы, уже в этом году существенно нарастило направления своей активности. Две недели назад совместно с рабочей группой АСИ обсуждали новые проекты в социальной сфере, в молодежной политике, в туризме. Это отвечает не только запросам наших граждан, но и наших предпринимателей, инвесторов.

В прошлом году на стратегической сессии АСИ в рамках Петербургского экономического форума мы говорили о том, что бизнес сегодня идет туда, где созданы комфортные условия для жизни людей. Это касается и социальной сферы, и качества самой среды. Совместная работа регионов и АСИ в этом направлении помогает нам достигать определенных результатов. Еще более будут убедительными сами результаты на экономическом, социальном и других направлениях и тех новых платформах, которые сегодня предлагает Агентство стратегических инициатив для субъектов Российской Федерации для устойчивой экономики и других направлений, по которым мы совместно работаем.

Спасибо, Владимир Владимирович.

В.Путин: Хорошо, спасибо. Вам спасибо за работу, за такие результаты.

Светлана Витальевна упомянула также про Забайкальский край, который в тройку не вошел, но сделал существенные шаги вперед.

Александр Михайлович, пожалуйста.

А.Осипов: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые участники заседания!

Конечно, 50-е место нас не может удовлетворить, хотя определенное движение есть, до [первой] тройки еще, к сожалению, далеко. Тем не менее, как получен этот результат? Сразу признаюсь, Владимир Владимирович, это не только наш и не столько наш успех, это результат совместной слаженной работы. Это очень хороший пример, который я считаю важным для развития страны, когда органы разных уровней власти вместе достигают таких результатов.

Условно разделю показатели рейтинга на четыре группы. Первая группа – это показатели, которые непосредственно зависят от работы региональных и местных органов власти, такие как механизмы сопровождения инвесторов, инвестиционный совет, механизмы защиты инвестиций, доля контрактов, заключенных с малыми и средними предприятиями и прочие. По ним у нас существенное продвижение, в этом нам активно помогло Агентство: приезжали, разбирались в проблемах и помогали нам внедрить как можно быстрее лучшие практики регионов-лидеров.

Вторая условная группа – это те показатели, которые зависят от нашей работы, но которые мы выполняем – для Забайкальского края это особенно важно – за счет федеральных ресурсов. Это работа микрофинансовых организаций, финансовых организаций, гарантийных фондов, корпораций развития, дочернего общества «Корпорации развития Дальнего Востока». Здесь у нас наибольшее продвижение, в первую очередь благодаря помощи федеральных коллег. Например, в прошлом году при участии Максима Станиславовича Орешкина нам выделили дополнительные деньги – 500 миллионов рублей, которые мы влили в эти институты, предоставили благодаря им гранты, субсидии, займы почти 500 малым, средним предприятиям, сохранили более 4,5 тысячи рабочих мест.

Третья группа показателей – это показатели, которые формируются в результате работы федеральных территориальных органов. Это наиболее сложная группа. Здесь регистрация предприятий, регистрация собственности, так называемое административное давление, контрольно-надзорная деятельность различных надзорных органов. Здесь у нас более скромное продвижение, но и этот результат обеспечен с помощью федеральных руководителей, в том числе целеустремленной работы Юрия Петровича Трутнева, потому что с этими органами нам непросто работать.

Четвертая группа показателей самая сложная. Они касаются инфраструктуры. Это доля и состояние автомобильных дорог, телекоммуникации, подключение к электрическим сетям. У нас подключение к электрическим сетям существенно ограничено отсутствием нужных средств у нашей местной организацией МРСК.

По дорогам Минтранс и Марат Шакирзянович [Хуснуллин] в этом году оказывают нам существенную помощь. Мы развернули активное автодорожное строительство. В этом году еще в рейтинге не отражен рост этих показателей. Я надеюсь, что он будет отражен в следующие годы. К сожалению, пока по электросетям и по телекоммуникациям у нас должного продвижения нет, но я думаю, что это тема отдельного разговора.

Владимир Владимирович, все регионы сейчас приучились по существу формировать эту рамку, инвестиционный климат как среду, в которой реализуются инвестиции. Мы стараемся это делать по примеру лучших регионов, которые занимаются проактивной экономической политикой, созданием, наращиванием, привлечением новых предприятий. Татарстан, Калуга и многие другие регионы делают, действуют именно таким образом. Для этого мы отобрали несколько отраслей, у которых в Забайкальском крае есть естественные конкурентные преимущества, такие как сельское хозяйство – у нас семь миллионов гектаров сельхозугодий, – лесопереработка, транспортная логистическая отрасль, учитывая наше месторасположение, туризм и, естественно, горная добыча. И в них стараемся сейчас проактивным образом стимулировать создание соответствующих технологических цепочек.

Приведу пример по сельскому хозяйству: у нас почти пять миллионов гектаров пастбищ, на которых много мелких производителей выращивают мелкий и крупный скот. Поголовье можно увеличивать – к сожалению, качество рабочих мест и доходы в этой сфере очень низкие. Для того чтобы повышать производительность труда, качество этих рабочих мест, мы сейчас создаем следующие технологические цепочки: строим убойные цеха, создаем морозильные, холодильные мощности, делаем цеха по сортовому разделу, по мясопереработке, приобретаем специализированный автотранспорт – скотовозы, холодильные машины и так далее. Таким образом, помогаем увеличивать количество добавленной стоимости (запланировали такую работу и ведем ее) для селян. И эта работа, которую мы осуществляем, требует финансирования. Чтобы ускорять работу этих предпринимателей, нужно предоставлять займы, микрофинансирование, гарантии, помогать им сращивать цепочки снабжения и сбыта, удешевлять стоимость приобретения техники, семян кормовых сортов и топлива. Для этого необходимо финансирование.

В прошлом году, я Вам сказал, что около 500 миллионов рублей по линии Минэкономразвития нам было выделено, это оказало очень существенную помощь в создании рабочих мест и наращивании экономики. В этом году по национальному проекту поддержки предпринимательства предусмотрено выделение 56 миллионов рублей. Эти цифры точно такие же, как примерно почти по всем регионам страны.

Может быть, рассмотреть возможность, тем более нам нужно преодолевать экономические последствия COVID-19, существенного увеличения финансирования этого национального проекта. Понимая при этом, что выделяемые средства предоставляются предпринимателям на возвратной основе, то есть мы их не теряем, они остаются у нас в обороте, спустя три-пять лет возвращаются и снова идут в работу. Таким образом, увеличить возможности регионов, особенно с недостаточным бюджетом.

И хочу отдельно обратить внимание, что для того, чтобы заниматься этой активной работой, нам пришлось создать специальный орган штабного типа. Его назначение – синхронизировать, координировать работу всех, чтобы ускоренным и связным образом реализовывать инвестиционные проекты. Может быть, целесообразно рассмотреть необходимость создания такого органа для реализации крупных проектов и на федеральном уровне, потому что многие из инвестпроектов, которые мы можем реализовывать, они крупные и явно за пределами мощностей, возможностей одного региона.

Спасибо, Владимир Владимирович.

В.Путин: Спасибо, Александр Михайлович.

Что касается нацпроектов, то мы в ближайшее время с коллегами из Правительства будем это обсуждать, поговорим и о Ваших предложениях. И за второе предложение тоже спасибо.

У нас традиционно Поволжье развивается достаточно хорошими, быстрыми темпами, качественно. И из регионов Поволжья, конечно, лидером, да и в стране в целом, является Татарстан, в этом году он опять второе место в рейтинге занимает по качеству инвестклимата.

Но, судя по всему, Башкортостан приближается вплотную к Татарстану. Радий Фаритович [Хабиров], когда обгоните Татарстан? Когда Башкирия выйдет на первые позиции?

Р.Хабиров: Добрый день, Владимир Владимирович!

Это известная практика, когда Башкортостан и Татарстан взаимодействуют. Это, кстати, очень сильный стимул для нас, для наших соседей, мы их называем братской республикой.

Владимир Владимирович, стараемся. Я думаю, что займёт какое-то время, но они для нас пока даже в каком-то смысле учителя, мы с ними обмениваемся опытом, но приближаемся к ним.

Владимир Владимирович, разрешите, кратко доложу об итогах нашей работы?

В.Путин: Пожалуйста.

Р.Хабиров: Мы существенно перегруппировали работу с бизнесом, инвесторами и приняли ряд решений. Первое – это группа управленческих решений. Мы ввели практику «инвестиционных часов», которые проводятся еженедельно в определённое время с привлечением инвесторов и заинтересованных ведомств. Это даёт, во-первых, личную вовлечённость, даёт быстрые решения и контроль реализации проекта в полной программе. Буквально за год мы рассмотрели на «инвестиционных часах» 230 проектов на общую сумму 682 миллиарда рублей. Впоследствии мы, понимая, что это интересный опыт, включили сюда энергию глав муниципалитетов, и теперь по четвергам главы муниципалитетов также проводят свои «часы», мы их называем «предпринимательские часы». И тоже личное участие, быстрые решения и контроль за их исполнением. На уровне глав могут рассматриваться даже такие вопросы, как просто поставить где-то киоск, но это тоже очень важно и помогает бизнесу развиваться.

Ещё одна практика – мы ввели институт бизнес-шерифов. Это заместители глав муниципалитетов, которые занимаются только инвестициями, защитой и поддержкой бизнеса и предпринимательства. Назначаются они только после консультаций с деловыми сообществами.

Второе. Мы всё это время активно работали над созданием полной линейки финансово-экономических и организационных инструментов, и у нас есть теперь пять ТОСЭР и особая экономическая зона.

Уважаемый Владимир Владимирович, хотел бы поблагодарить за такое доверие. Мы уже сейчас занимаемся активно насыщением первой в республике особой экономической зоны, строим индустриальные парки – у нас десять, – коворкинг-центры, бизнес-центры и так далее – весь необходимый инструментарий.

Мы довольно много усилий потратили на то, чтобы снизить административное давление на бизнес. В итоге поднялись с 38-го на 11-е место в индексе административного давления. Результатом всей этой работы по прошлому году стал существенный прирост инвестиций – это почти 14 процентов, 13,6 процента плюсом. Вообще говоря, вопрос привлечения инвестиций – довольно высокоинтеллектуальный труд, и мы очень признательны Светлане Витальевне [Чупшевой] и коллективу АСИ, потому что они постоянно нас сопровождали, проводили методическое сопровождение, и нам значительно это помогало.

Уважаемый Владимир Владимирович! 2020 год мы очень неплохо начинали. За I квартал прирост инвестиций составил у нас 18 процентов. Последние месяцы были непростыми, и для нас главным было сохранить экономику, малый и средний бизнес, обеспечить стабильность на рынке труда. Мы приняли два пакета мер с серьёзной нагрузкой на бюджет, но очень признательны за ту поддержку, которую Вы оказали, без которой нам пройти этот путь было бы чрезвычайно сложно. На данный момент мы стабилизировали ситуацию в экономике, и уже республика находится в довольно динамичном развитии.

Мы постоянно ищем новые инструменты для развития экономики и привлечения инвестиций. Сейчас прорабатываем вопрос соединения бизнеса и науки, видим в этом одну из точек возможного роста. Мы создали Евразийский научный центр, объединили в нём наши ведущие вузы, научные институты и ключевые предприятия, заручились поддержкой крупных структур – «Интер РАО», «Ростех», «Газпром» – и сейчас готовимся участвовать в федеральном конкурсе на создание НОЦ [Научно-образовательного центра] мирового уровня. Хотели Вас попросить, уважаемый Владимир Владимирович, нас поддержать.

В завершение хочу заверить, что мы не сбавляем набранные темпы и, конечно, будем стремиться улучшить наши позиции.

Доклад закончил. Спасибо.

В.Путин: Спасибо. Всего доброго. Хорошо, я услышал то, что Вы сказали. Подумаем, поработаем.

Пожалуйста, давайте поговорим по новым проектам. Слово Аветисяну Артёму Давидовичу.

А.Аветисян: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые коллеги!

Наше направление «Новый бизнес» с первых дней работы Агентства занимается поддержкой и сопровождением бизнес-проектов. Это с одной стороны. С другой стороны, мы, работая с проектами, выявляем узкие места в законодательстве, в правоприменительной практике, которые мешают развитию бизнеса. И конечно, не только выявляем, наша задача здесь – помогать компаниям такие барьеры преодолевать, такие барьеры снимать.

Приведу один из последних примеров такой работы. К нам обратилась компания из Москвы UVL Robotics. Она разработала решение для инвентаризации складов с помощью дронов. С одной стороны, технология достаточно интересная. Дроны летают по складу, сканируют товар на стеллажах. С другой стороны, компания не могла использовать для постановки на учёт данные с помощью такой инвентаризации. Требовалось разъяснение одного из федеральных ведомств, и они не знали, с какой стороны к этому подойти. Фактически мы привели их за руку. Они такое разъяснение получили и смогли войти со своим продуктом в крупные розничные сети. В течение одного года стоимость их бизнеса выросла более чем в три раза.

Но речь идёт не об одной этой компании. У нас в среднем стоимость инвентаризации для собственника склада составляет около 1 миллиона рублей. Данная технология снижает эти затраты в два раза, а экономия времени – более чем в десять раз. Мы посчитали, в масштабе страны это сэкономит ежегодно более миллиона трудочасов для инвентаризаций.

С учётом пандемии мы также сфокусировались на поддержке проектов в области безопасности на производствах медицины и цифровых решений – на том, что может быть максимально полезно для наших граждан. Так, к примеру, предприниматели из Сахалинской области (компания «Визитек») разработали софт для промышленной безопасности и охраны труда. Они создали электронный паспорт со встроенными чипами, который позволяет и контролирует перемещение сотрудников по предприятию и даёт доступ на опасные участки производства. Сейчас такая технология уже внедрена на Липецком металлургическом комбинате, тестируется на нефтяных компаниях. Наша задача, задача АСИ, – помочь компании с другими крупными заказчиками. Среди решений наших лидеров проектов есть экологические системы мониторинга, к примеру, компания из Кемерова «Горный-ЦОТ» делает промышленные комплексы мониторинга и борьбы с пылью, речь идёт о безопасности людей. Интересная система: если датчики фиксируют пыль, то автоматически распыляется водяной туман и нейтрализует её. Сейчас эта разработка используется на угольных шахтах, в перспективе может бороться с загрязнениями воздуха и на производствах, и в городах. Когда мы говорим про проекты, то понимаем, что это не просто решения и цифры, за всем этим стоят реальные люди, которые болеют за своё дело.

Владимир Владимирович, со мной здесь лидеры проектов,

о которых я вкратце рассказал. Если Вы позволите, я им передам слово, чтобы они чуть более подробнее рассказали о своих разработках.

В.Путин: Пожалуйста, представьтесь.

Р.Миланов: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые члены наблюдательного совета!

Меня зовут Миланов Рустам, я являюсь генеральным директором и основателем компании «Визитек», родом из Южно-Сахалинска. Буквально сегодня у меня день рождения, поэтому для меня является ценным подарком возможность выступить и рассказать о наших достижениях.

В.Путин: Поздравляю Вас.

Р.Миланов: Спасибо большое.

Мы занимаемся программными продуктами в области промышленной безопасности, охраны труда и производственной эффективности и работаем с такими крупными компаниями, как НЛМК, ММК, Glencore, «Газпром нефть». В настоящее время нашими решениями пользуется уже 150 тысяч человек в России и за рубежом.

Недавно мы разработали комплекс «Антипандемия», который позволяет обеспечить высочайший уровень безопасности и значительно повысить эффективность на производстве. В основе комплекса – синергия цифровой карты производства, системы видеоаналитики и самых современных учётных систем на базе машинного обучения. В данные системы поступает вся необходимая информация о производственных процессах предприятия, позволяя своевременно реагировать на них, при этом обеспечивая гигиену труда, отслеживая температуру тела сотрудников, контроль социального дистанцирования, а в случае выявления заболевшего система выявит, с кем он контактировал, места его нахождения для дополнительной дезинфекции.

В основу системы, которую мы разработали, легла система мониторинга персонала, которую мы реализовывали совместно с компанией «Мессояханефтегаз». Это совместный высокотехнологический проект крупнейших российских нефтяных компаний «Газпром нефть» и «Роснефть». Это уникальный проект, составляющий по площади территории отслеживания почти две территории Москвы и с перепадами температур до минус 50 градусов.

Мы многократно улучшали эту систему, дополнили её множеством новаторских решений. В моих руках как раз одно из них – размером со стандартную пластиковую карточку. По сути, это цифровой паспорт сотрудника, который хранит всю необходимую информацию о человеке, начиная с медосмотров, разрешений, обученности и допуска в те или иные зоны. При этом это ещё и трекер, который работает без подзарядки четыре месяца, позволяя отслеживать местонахождение сотрудника на производстве в режиме реального времени, а также открывать двери, доступ к спецтранспорту, оборудованию, спецтехнике. [С его помощью можно] ещё и оплачивать еду в столовой и использовать его как универсальный инструмент цифровой подписи. Также в него встроена функция подтверждения и отправки сигнала SOS.

При поддержке направления «Новый бизнес» АСИ мы активно занимаемся продвижением и внедрением этого комплекса у крупного бизнеса. В настоящее время уже наш комплекс «Антипандемия» планируют внедрять в такие компании, как «Т Плюс», «Русагро», также начали сотрудничество с правительством Сахалинской области. Мы будем искренне признательны за поддержку нашего проекта в его продвижении.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо.

Интересно, полезно. Я думаю, что перспективно. Поговорим об этом ещё. Спасибо.

Кто-то ещё хотел из Ваших коллег рядом выступить? Пожалуйста.

Д.Трубицына: Добрый день.

Владимир Владимирович, члены наблюдательного совета!

Меня зовут Трубицына Дарья. Я представляю группу компаний «ВостЭКО» и «Горный-ЦОТ», которые занимаются вопросами промышленной безопасности и борьбы с пылью.

Это бизнес, который сделали две семьи. Папа – профессор, мама – доктор наук, я уже третье поколение в семье, которое занимается вопросами пыли. Именно мы создали уникальные датчики, приборы, которые стоят во всех угольных компаниях сейчас в России и за рубежом. Они помогают контролировать запылённость воздуха в шахтах и параметры атмосферы. Они сделаны во взрывозащищённом исполнении, допущены к эксплуатации на опасных производственных объектах, имеют собственную цифровую платформу и позволяют предприятиям оперативно контролировать уровень запылённости и пылевзрывобезопасности на их угольных участках.

Для борьбы с пылью мы придумали систему ПГО – это система пневмогидроорошения. Проще говоря, она создаёт водовоздушный туман, мелкие частицы сухого тумана связывают пыль в воздухе и осаждают её на поверхность, тем самым борются с выбросами пыли на предприятиях. Наша система уникальна тем, что имеет большое выходящее отверстие, ей не нужна фильтрация воды, у неё очень низкий расход воды, и она у нас автоматизирована с нашими собственными датчиками пыли, позволяет предприятиям при превышении ПДК оперативно включить эту систему в автоматическом режиме.

Мы постоянно совершенствуемся и разрабатываем новые продукты с ведущими академиками РАН, на базе научного центра мирового уровня НОЦ «Кузбасс». Так, например, сейчас мы выводим на рынок три новых продукта – это экологический мониторинг для городов. Прибор ПГО «МИСТ» для аэрозольной дезинфекции в рамках проекта COVID, который позволяет дезинфицировать помещения до 1000 кубических метров безлюдно, и система ПГО для ингибирования взрывов шахтного метана.

При поддержке направления «Новый бизнес» АСИ мы планируем наконец-то выйти на поверхность из угольных шахт, с помощью их экспертного мнения доработать проекты и выйти на работу с крупными компаниями и на новые рынки сбыта.

Я благодарю за возможность озвучить наш проект на столь высоком уровне и хочу рассказать, что мы знаем о том, что в Юрге у нас сейчас создаётся Кремниевая долина, рассматривается в рамках НОЦ «Кузбасс». Мы хотели бы там реализовать в том числе проект по производству электронных и пластиковых компонентов для наших приборов, тем самым снизив нашу себестоимость и позволив вывести на рынок новые импортозамещающие технологии, и вывести разработки на зарубежные рынки. Я как житель Кузбасса понимаю, насколько важен этот проект для нашего региона, и очень надеюсь на его поддержку.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Сергей Евгеньевич поддерживает Ваш проект?

Д.Трубицына: Конечно.

В.Путин: Ладно. Хорошо. Даша, я так понимаю, что у вас семейная компания создана?

Д.Трубицына: Да.

В.Путин: Кто является автором этой идеи, мама или папа?

Д.Трубицына: У меня всё создаёт папа, мама более такой организационный человек. Я занимаюсь экономической статьёй и продвижениями, рассказами о компании, поиском новых партнёров.

В.Путин: У вас всё хорошо получается, и, по-моему, правильно распределены роли.

Желаю вам удачи. Думаю, что всё у вас получится и дальше.

Д.Трубицына: Спасибо.

В.Путин: Спасибо Вам. Передавайте привет участникам вашего бизнеса, вашей компании, самые наилучшие пожелания.

Пожалуйста, Песков Дмитрий Николаевич, о стратегии технологического развития НТИ 2.0.

Д.Песков: Добрый день, уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые члены наблюдательного совета!

Я напомню, что у нас Национальная технологическая инициатива реализуется в последние четыре года как объединение усилий предпринимателей и учёных на формирование компетенций на новых технологических рынках, которых до этого не существовало.

Мы занимаемся самым тяжёлым этапом в технологическом развитии, когда это уже не наука, но ещё не бизнес, то есть то, что очень часто называется «долина смерти», где частный бизнес ещё не очень хочет сильно инвестировать. И дело это, конечно, сложное, хрупкое и часто неблагодарное.

Тем не менее мы достигли существенных результатов за последние три года. Сегодня в нашем портфеле 1629 проектов, которые заканчиваются в 2022–2024 годах. Мы смогли поменять около сотни нормативно-правовых актов, которые закрывали доступ на новые рынки.

Где мы находимся сегодня и что мы хотели бы сделать в ближайшие три года?

Первая самая важная цель, которая перед нами стоит сегодня, – это передача разработок. То есть о чём я говорю? У нас внутри выросли маленькие проекты, которые сегодня фактически становятся основой для национальной технологической инфраструктуры следующего поколения в области беспилотных автомобилей и цифрового автотранспорта, в области квантовых коммуникаций, в области беспилотных воздушных судов. Эти проекты, Владимир Владимирович, уже не по нашему масштабу, они требуют очень серьёзного межведомственного взаимодействия, требуют очень серьёзных многомиллиардных инвестиций. Где-то мы такие проекты научились уже передавать, например, первые три платформы в области искусственного интеллекта сегодня реализуются в очень тесном партнёрстве со Сбербанком в рамках национальной стратегии. Где-то проекты ещё не дозрели, как, например, по беспилотному воздушному транспорту, но мы ведём там серьёзную работу вместе с «Ростехом». А где-то они находятся «на выданье». Мы сегодня хотели бы Вам два таких проекта показать, один из которых уже нашёл ключевого технологического партнёра. Сегодня мы прошли очень быстрый путь от нескольких стартапов в области квантовых коммуникаций на университетском уровне к формированию серьёзных национальных проектов, за один из которых – «Квантовая магистраль» – сегодня отвечает компания «Российские железные дороги». Один из проектов именно по большому массиву автомобильных данных находится на уровне обсуждения. Это наша первая цель.

Вторая наша цель на ближайшие три года – это новые рынки. Помимо уже существующих мы двигаемся в сторону персонализированной еды. Вместе с Дмитрием Мазепиным и Минпромторгом начинаем работу по рынку «Фуднет» – персонализированное производство еды, по рынку жилья нового поколения, особенно в постковидных условиях, по формированию кластера отечественных компаний в области образования, которые способны к экспорту. И считаем, что мы способны за ближайшие три года сформировать кластер образовательных компаний, которые продают наши продукты на мировых рынках.

Третьей нашей целью является преодоление технологических барьеров. Для этого мы придумали формат, которого у нас в стране не было раньше, – это специальный технологический конкурс с призами. То есть когда деньги выдаются не за НИР или НИОКР, а являются призом за преодоление технологического барьера. И если ты вложил собственные деньги и преодолел барьер в режиме реального времени с экспертами, то ты получаешь этот самый приз, оформленный в виде соответствующего распоряжения Правительства.

Я хочу рассказать о том, почему это важно, на одном конкретном примере. Мне кажется, всем будет интересно. Одним из таких хайповых сюжетов у нас являются беспилотные автомобили. Мы в прошлом году, в декабре, провели конкурс, когда на площадке НАМИ вместе с Мостранспроектом сделали открытый конкурс и сказали, что приз в 200 миллионов рублей достанется компании, которая построит беспилотник, который сумеет проехать 50 километров меньше чем за три часа в условиях зимнего города. То есть не тогда, когда идеальные условия, а когда снег, холодно, плохо видно и вообще без человека за рулём в машине. Около десяти компаний пришли на конкурс. Многие крупные игроки сказали: «Нет, мы не придём, что нам там делать? Мы и так этот барьер уже давным-давно преодолели. Мы спокойно эти 50 километров проедем». Но, как говорится, практика – критерий истины. В ходе конкурса случилась интересная вещь. Случилась первая в мире пробка из беспилотных автомобилей. Когда беспилотный автомобиль одного участника выехал на перекрёсток и там остановился, представители ГИБДД, которые тоже участвовали, не очень понимали, как им эту пробку разрулить с беспилотником. Подъехал в этот момент беспилотник другой компании и тоже встал, потом третий, потом четвёртый. Пятый, от питерской компании «СтарЛайн», попытался объехать, но тоже застрял. И в итоге пришлось остановить конкурс на несколько часов, потому что сама по себе эта ситуация до этого никем не прогнозировалась. То есть пока у вас выезжает один беспилотник одного производителя – всё нормально, он ездит по дорогам, накатывая часы, всё замечательно. Когда их несколько, то возникает ситуация, которую можно «пощупать» только вживую, в бою. Именно такого рода система, которую мы сегодня создаём, она и позволяет формулировать новые правила и новые условия. А потом я поговорил с представителями нашей ведущей компании по беспилотным автомобилям, говорю: «А вы бы смогли объехать в этой ситуации?» – «Нет, потому что тогда нужно в программное обеспечение прописать право на выезд беспилотника на полосу встречного движения». А как это сделать? Этого никто не знает. Это действительно можно только написать в тяжёлой ситуации реального тестирования.

Эту систему мы планируем существенно развить, у нас есть несколько конкурсов: на чистые зоны, как раз по борьбе с эпидемиями, на создание помощника для школьного учителя по проверке сочинений, по искусственному интеллекту и целый ряд других технологий.

Серьёзным барьером является нехватка технологических команд. По сравнению с нашими основными геополитическими партнёрами и конкурентами мы очень серьёзно проигрываем именно в количестве команд. И фокус того, что мы делаем сегодня с Кружковым движением НТИ, с Университетом НТИ «20.35», с региональными вузами, – это существенно увеличить количество технологических команд, которые создают стартапы. Очень тяжёлая работа, но невероятно важная и нужная, потому что тогда мы учимся выбирать не из двух претендентов, а трёх, четырёх, десяти, они объединяются, растут.

Наша цель сегодня – перейти от мощности в 50–70 тысяч поддерживаемых талантов в 500 тысяч в год. Это невероятно амбициозная цель, но мы считаем, что вместе с крупными партнёрами, коллегами из Сбербанка, с Министерством просвещения можем прийти к модели, когда такой кружок у нас есть в каждом городе страны и в 30 тысячах школ.

Для нас это ещё и вопрос цифровой справедливости, потому что сегодня очень много критикуют дистанционное образование – иногда справедливо, иногда несправедливо. Но ведь наши системы позволяют талантливому ребёнку из сельской глубинки получить доступ к тем же технологиям, которые есть у школьников и студентов ведущих московских университетов. И мы это видим: за последний год они стали выигрывать у них технологические олимпиады. Это невероятно важное и нужное для нас движение.

Пятая наша цель – это использование той системы Leader-ID, о которой говорила Светлана Витальевна, где у нас сегодня уже 1 миллион 85 тысяч человек, для создания сквозной системы рекомендаций для всех институтов развития. Нам нужно существенно усилить качество их работы, чтобы мы заранее видели каждый стартап в стране, каждого человека, который в нём работает, кто получал какие инвестиции, кто получал какое образование. Мы считаем, что на базе Leader-ID мы такую сквозную систему рекомендаций для каждого стартапа можем создать. Она в активной разработке, быстро двигается вперёд.

И наконец, самое сложное (пять целей, которые стоят перед нами) – одна особенность. Она спорная, но я не могу сегодня о ней не сказать. Мы видим, что в обществе назрел целый комплекс страхов по поводу внедрения цифровых технологий. Эта боязнь, скажу своими словами, «цифрового концлагеря» становится всё более сильной в общественных настроениях в области цифровых прав граждан. И где-то вот эта грань должна появиться. Она иногда очень чувствительная и не очень явная.

Недавно смотрели один из проектов, очень похожий на проект, который сегодня показывали, по цифровой безопасности. Там делают похожие решения за счёт биометрического браслета, который надевается на сотрудников одной из добывающих компаний. Мы его долго обсуждали, а потом спросили: «А как вы гарантируете, что человек его носит?» И разработчики сказали: «Нет проблем, нас заказчик попросил сделать этот браслет неснимаемым». И вот здесь мы поняли, что эта грань достигнута и что у нас должны быть правила, которые позволяют нам всё-таки в какой-то момент во внедрении даже цифровых технологий остановиться.

У нас есть такая, может быть, ещё сырая идея, но мы её выносим на обсуждение. Несколько лет назад мы приняли при разработке законов так называемый механизм ОРВ – оценки регулирующего воздействия. Он достаточно эффективно работает, хотя тоже нуждается в модернизации. Нам кажется, что можно подумать о создании механизма ОГВ (оценки гуманитарного воздействия) при принятии новых нормативных актов, которые могут потенциально нарушать цифровые права граждан. Это не приведёт к увеличению сроков разработки, за счёт цифры его можно сделать параллельно. Но если Вы нам такое поручите, то Агентство, может быть, с Общественной палатой, с какими-то другими инструментариями могло бы разработать принципы и подходы такого механизма, который бы снимал цифровые права граждан. Потому что, конечно, граждане должны знать, какие данные о них собираются, граждане должны знать, какие данные принадлежат им, граждане должны иметь право на цифровую справедливость и, может быть, даже на цифровое забвение, на то, чтобы часть уже полученных данных исключалась в виде желания этого человека. Наша просьба к Вам подумать о введении такого механизма.

Спасибо большое. Я хотел бы точно так же рассказать о двух проектах, которые выросли из нашей экосистемы, сегодня стали уже очень крупными и отвечают на часть этих вопросов, дать слово их авторам.

В.Путин: Пожалуйста, прошу Вас.

А.Гурко: Добрый день, Владимир Владимирович!

Член наблюдательного совета, меня зовут Гурко Александр, я руководитель некоммерческого партнёрства ГЛОНАСС.

В сентябре прошлого года на набсовете АСИ мы уже докладывали о начале национального проекта «Автодата», я хотел бы коротко рассказать о результатах этого проекта.

Платформа «Автодата» – это первый в мире информационный ресурс больших автомобильных данных, единая информационная среда для обмена данными между умными автомобилями и умной инфраструктурой, умной дорогой. «Автодата» должна собрать уникальный массив больших автомобильных данных и повысить безопасность на дорогах, улучшить качество транспортного обслуживания населения, создать условия для развития беспилотного транспорта и глобального лидерства российских компаний на этих рынках. Применение сквозных технологий, таких как искусственный интеллект и других, при обработке данных в платформе «Автодата» позволяет создавать сервисы, которые до сегодняшнего дня были невозможны. Некоторые из таких сервисов мы уже пилотируем в восьми субъектах Российской Федерации: в Самарской, Курской, Волгоградской, Московской, Тамбовской, Новосибирской областях, в Пермском и Красноярском краях. Например, в Самаре, Курске и Волгограде на пилотных участках благодаря организации взаимодействия между системами управления дорожным движением и автомобилями с помощью сетей связи нового поколения V2X, которые позволяют организовать «общение» автомобиля с автомобилем и автомобиля с инфраструктурой, мы смогли сократить время в пути, время в транспортном потоке более чем на 30 процентов, практически избежать пробок на дороге и создать так называемую зелёную волну. Это новый сервис, новые технологии, которые ранее были невозможны.

Мы создали систему уведомления водителей о пешеходе на обочине с помощью акустических датчиков, а также уведомление в слепой зоне. В целом это важно для сохранения жизни на дорогах. Интересный сервис, уникальный, который удалось отработать в Курске, – уведомление водителей о группе пешеходов, например о группе детей или пожилых людей. Когда эта группа не успевает пройти перекрёсток, уполномоченный сопровождающий имеет право сам управлять зелёной фазой светофора. Это достаточно распространённая проблема на дорогах, когда перемещаются большие группы. Также мы отработали уведомление водителей о ремонтных работах, о движении скорой помощи, другие сервисы, которые повышают безопасность на дорогах и комфорт для участников дорожного движения.

В прошлом году, в октябре, был создан проектный консорциум «Автодата.Рус», куда вошли более 100 организаций, включая Минпромторг, Минтранс, Минкомсвязи, Росстандарт, Федеральное дорожное агентство, девять субъектов Российской Федерации, «Яндекс», «Ростелеком», «Сбербанк-Телеком», «ВЭБ-Ventures», «Автодор», «Трансмашхолдинг» и многие другие транспортные, лизинговые, страховые компании присоединились к этому консорциуму. Цель создания этого консорциума – реализация проекта «Автодата» и обмен данными при создании соответствующей инфраструктуры. На сегодня мы завершили техническое проектирование экосистемы «Автодата», создали прототип центральной платформы «Автодата», интегрировали с информационными системами «АвтоВАЗ», «ГАЗ», «Соллерс», «АЗИЯ АВТО», электронным паспортом. Создали прототип Единого центра фиксации правонарушений на дорогах Российской Федерации, 52 субъекта Российской Федерации сегодня передают в этот центр информацию. Это прототип такого центра, мы хотели бы дальше развивать эту платформу.

Также разработали единую аналитическую систему по контролю за пассажирским транспортом. 120 городов Российской Федерации сегодня объединены в эту систему, что, на наш взгляд, позволит повысить качество транспортного обслуживания и сократить время в пути. Доработаны макеты системы умного страхования, на прошлом набсовете мы докладывали об этом, управление личным транспортом, грузовым, пассажирским, коммунальным, экологичным. Создана система «цифровой двойник», что позволит анализировать параметры эксплуатации автомобиля. Единая система предрейсового медицинского осмотра и технического контроля, разрабатываются требования к кибербезопасности и к цифровым картам на дорогах.

К сожалению, регламент не позволяет рассказать обо всей проделанной работе за эти девять месяцев, но мы считаем, что проект развивается достаточно активно, как я уже сказал, сотни организаций к нему присоединились. И для продолжения проекта, обеспечения ускоренного развития беспилотного транспорта и сквозных технологий, обеспечения лидерства российских компаний в этой сфере было бы важным принятие федерального закона о государственной системе «Автодата», который регулировал бы правоотношения участников этого рынка, в том числе и права собственности, и вопросы, о которых говорил Дмитрий Николаевич в предыдущем выступлении. Также хотели бы поставить вопрос об определении оператора этой платформы, механизмов её развития и финансирования на дальнейшие годы.

Спасибо за внимание. Коротко о проекте «Автодата». И надеемся на Вашу поддержку.

В.Путин: Спасибо, Александр Олегович. Я пометил для себя те предложения и идеи, которые Вы сформулировали.

Пожалуйста, коллеги, кто-то хочет что-то добавить?

А.Глейм: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые члены наблюдательного совета!

Меня зовут Артур Глейм, я руковожу департаментом квантовых коммуникаций компании «РЖД».

В рамках реализации программы «Цифровая экономика» Правительство Российской Федерации определило компанию «РЖД» ответственной за развитие в области квантовой коммуникации. Ключевым элементом развития цифровой экономики является обеспечение информационной безопасности, что делает квантовые коммуникации стратегически важным направлением в эпоху цифровых технологий.

В соответствии с соглашением с Правительством Российской Федерации РЖД совместно с ведущими научными центрами и экспертным сообществом разработало «дорожную карту» развития квантовых коммуникаций, позволяющую к 2024 году занять лидирующие позиции в этой области технологий. Основные мероприятия и целевые показатели в ней сформированы на основе глубокого анализа перспектив рынка и развития технологий.

Благодаря традиционно сильной советской и российской школе квантовой физики, оптики и фотоники в Российской Федерации сформированы высокие компетенции в области квантовых коммуникаций, а при Вашем, Владимир Владимирович, постоянном внимании к развитию новых технологий научные центры и стартапы уже смогли обеспечить отрасль прорывными техническими решениями. Задача РЖД как компании – лидера отрасли эти заделы воплотить в крупных инфраструктурных проектах, подготовке высококвалифицированных кадров, развитии экосистемы и коммерческого рынка квантовых коммуникаций.

Решение поставленной задачи мы видим системно, интегрируя имеющуюся в РЖД инновационную инфраструктуру, а это более 75 тысяч километров волоконно-оптических сетей, собственные системы связи по всей стране и за её пределами, объединяя всех участников рынка – от малых инновационных предприятий до ведущих телекоммуникационных операторов.

С целью реализации «дорожной карты» в I квартале 2020 года РЖД на собственной инфраструктуре были проведены испытания отдельных элементов, которые показали возможность построения высокозащищённых федеральных и региональных сетей на основе передовых российских технологий квантовых коммуникаций.

В настоящее время РЖД приступила к реализации масштабного проекта по строительству магистральной сети «Москва – Санкт-Петербург». Протяжённость трассы составит более 800 километров и включит в себя 21 доверенный узел. Научную составляющую проекта мы формируем на базе Центра компетенций, созданного РЖД совместного с Петербургским университетом ИТМО. Это будет первая в России действующая сеть федерального масштаба. В рамках реализации данной сети будут апробированы разрабатываемые технологии, сетевая архитектура, вопросы стандартизации, решений и сертификация оборудования. С этой целью к реализации проекта уже привлечены ПАО «Ростелеком», правительство Петербурга. Это позволит ОАО «РЖД» обеспечить подключение сервисов квантовой связи до конечных потребителей, что станет ключевым драйвером развития отрасли.

С регуляторами отрасли ведётся активное взаимодействие. Планируется совершенствование нормативной базы, решаются вопросы стандартизации решений и сертификации оборудования. Таким образом, уже в начале 2021 года мы запустим сеть в опытную эксплуатацию и далее перейдём к практическому применению технологий, что станет первым опытом предоставления коммерческого сервиса квантового распределения ключа потребителям.

В дальнейшем запланировано тиражирование технологий на других направлениях с достижением в 2024 году целевого показателя общей протяжённости квантовых коммуникационных сетей – более 7 тысяч километров. Генеральный директор, председатель правления РЖД Олег Валентинович Белозёров постоянно отмечает необходимость обеспечения кадровыми ресурсами, фокусируя особенное внимание на подготовке кадров для отрасли.

В результате проведённой работы будет выстроена модель кооперации от базовых научных разработок до конечного применения, реализована цепочка от стартапа до глобальных квантовых сетей, включающих в себя спутниковую связь, магистральные сети, беспилотные системы и разнообразные абонентские устройства. Реализация таких проектов позволит внедрить критически важные сервисы нового поколения и будет шагом к обеспечению технологического лидерства Российской Федерации в области квантовых коммуникаций.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Спасибо, Артур Викторович.

Уважаемые коллеги, обращаюсь сейчас к членам наблюдательного совета АСИ, есть ли какие-то соображения, оценки, идеи по вопросам, которые мы сегодня обсуждали, дополнительно? Имею в виду и оценку деятельности АСИ за 2019 год, какая-то оценка предложенных новых проектов и продвижение их для практической реализации, вопросы рейтинга и так далее.

Я вижу, Никитин руку поднимает, пожалуйста, Новгородская область.

А.Никитин: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые коллеги! Добрый день!

На два момента хотел обратить внимание. Те решения, Владимир Владимирович, которые Вы приняли, связанные с поддержкой матерей, с поддержкой рождения детей, очень важные и системные, – они сегодня работают. Но, к сожалению, последующий путь родителей – от того, как ребёнок родится, и до момента, как он достигнет 18 лет, – сопровождается огромным количеством бюрократических закорючек, барьеров и так далее.

На сегодня я хотел бы поблагодарить Светлану Витальевну [Чупшеву], поблагодарить АСИ за эту карту жизненных ситуаций, которая позволила пошагово пройти все этапы взросления ребёнка и увидеть все те ограничения, совершенно иногда непонятные, которые существуют у родителей на этом пути. Я о части из них Вам говорил в феврале, когда докладывал о работе.

Сегодня мы готовы – наверное, благодаря этой работе, которую Светлана Витальевна сделала, – системно подойти к снятию барьеров и сделать предложение в рамках рабочей группы Госсовета, в рамках совместной работы с Агентством по устранению барьеров, связанных с поддержкой рождения детей, с поддержкой демографии, – и при этом с непопаданием этих родителей в категорию бедных, что, к сожалению, очень часто происходит на сегодня, мы это видим из статистики.

Второй момент. Новгородская область в докладе не прозвучала. Мы начинали с 53-го места в инвестклимате, сегодня [у нас] 11-е, в прошлом году были 14-е, не дотянули немножко до десятки, но это всё было бы невозможно без работы с лучшими практиками (то, что называет Светлана Витальевна «Смартекой»), потому что благодаря этой базе – базе лучших практик, базе знаний каждого субъекта – нам не нужно изобретать каждый раз велосипед.

Мы видим, как работают коллеги. Это касается инвестклимата и каких-то решений, связанных с преодолением последствий пандемии, [касается] тех же самых социальных инициатив. Поэтому в этой региональной работе Агентство стало очень серьёзным интегратором всего самого хорошего. Я, конечно, хотел бы поблагодарить Светлану Витальевну, всех коллег за совместную работу в 2019 году и полностью поддерживаю все инициативы, которые коллеги сегодня выдвигают.

Спасибо.

В.Путин: Благодарю Вас.

Пожалуйста, коллеги, ещё что-то?

Калинин [Александр Сергеевич], пожалуйста, прошу Вас.

С.Морозов: Владимир Владимирович, позвольте одну минуту? Губернатор Ульяновской области Морозов.

В.Путин: Да.

С.Морозов: Владимир Владимирович, хочу как член наблюдательного совета дать высокую оценку деятельности АСИ в прошедшем году. Могу привести огромное количество примеров, которые, несомненно, помогли таким регионам, как Ульяновская область, справиться со многими проблемами, которые стоят перед нами.

Вместе с тем хочу обратить внимание на то, что Агентство сегодня вместе с Ульяновской областью в пилотном режиме разрабатывает рейтинг «Качество жизни». И это совершенно не случайно, почему Агентство на нас обратило внимание, – потому что у нас уже наработан определённый опыт рейтингования территорий по качеству жизни. Ещё с 2017 года мы начали этим заниматься и в этом году даже ввели систему выплаты грантов.

Вместе с тем, Владимир Владимирович, у нас есть небольшая проблема с учётом того, чем мы занимаемся. В настоящее время оценка занимает достаточно много времени, и основной перечень показателей – это статистическая информация. Что предлагается? На основе проделанной работы мы предлагаем использовать возможности искусственного интеллекта и анализа больших данных ADATA при оценке уровня качества жизни именно в муниципальных образованиях. И мне представляется важным, чтобы мы все – и губернаторы, и мэры, и главы муниципальных образований – понимали, с какими проблемами, связанными с качеством жизни, люди сталкиваются. На одной территории это могут быть, например, проблемы с преступностью и безопасностью проживания, в другой – наличие промышленных предприятий, которые значительно влияют на качество экологии, а в третьей – проблемы с доступностью дошкольного образования.

В связи с этим есть огромная просьба поддержать реализацию данной задачи, потому что это позволит разработать программное обеспечение расчётов показателей качества жизни и в дальнейшем использовать для аналогичных задач.

Спасибо большое.

В.Путин: Хорошо, я услышал, спасибо большое.

Калинин Александр Сергеевич руку поднимал, прошу Вас.

А.Калинин: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые коллеги!

Мы даём высокую оценку деятельности Агентства стратегических инициатив. Фактически Агентство стало, знаете, таким порталом, точкой сборки, в том числе для эффективного взаимодействия и с общественными организациями бизнеса – как с общероссийскими, так и с отраслевыми.

Национальный рейтинг инвестиционного климата, который ведёт АСИ, создал инструмент создания по всей стране качественной системы работы с инвестором. Мы видим, что и регионы проявляют огромный интерес, и мы как эксперты, мы берём на вооружение лучшие практики. Мы видим, что буквально за несколько лет карта по стране – по тому, как нужно вести деятельность, работа с инвесторами, – улучшилась.

Недавно прошло общероссийское голосование по новой редакции Конституции. В связи с этим сейчас, когда органы местного самоуправления – благодаря народному волеизъявлению, Вашим поправкам, поправкам общественности – включены в систему единой публичной власти, то, с нашей точки зрения, можно было бы на следующий год усилить и сделать, может быть, обязательным в плане регуляторики наличие в регионах системы оценки качественного инвестиционного климата в муниципальных образованиях, чтобы ту систему качества, которая создана в регионах, транслировать через рейтинг на муниципальные образования, поскольку они теперь входят в единую систему публичной власти в стране. Это первое предложение. Причём по этому предложению уже есть положительный опыт Тюменской области, Ульяновской области, ряда других регионов. То есть это фактически институционализация лучших региональных практик.

Второй момент. Во время пандемии мы, общественные организации, очень плотно работали и со штабом по поддержке бизнеса, который Андрей Рэмович Белоусов возглавляет, и с Министерством экономики Российской Федерации, здесь тоже Максим Геннадьевич [Решетников] присутствует, – чтобы транслировать те меры, которые Вы предложили. Правительство их очень быстро реализовывало в связке с бизнесом. Но самое важное, чтобы люди знали об этих мерах. Мы использовали все свои платформы, какие есть не только у «ОПОРЫ», у других бизнес-объединений, но если бы в блоке по МСП, в методике была оценка осведомлённости субъектов в регионе о тех мерах, которые принимают регионы, это было бы тоже правильно. Ведь иногда можно создать хорошие меры, но если люди о них мало знают, то эффективность этих мер снижается. То есть добавить в методологию по блоку МСП осведомлённость субъектов о мерах поддержки.

Наконец, при составлении рейтинга в 2020 году, может быть, как дополнительный информационный показатель было бы полезно получить рейтинг тех мер, которые разные регионы нашей страны приняли по поддержке МСП в период пандемии. Губернаторы, региональные правительства проделали огромную работу: это и региональные нормативно-правовые акты, и переформатирование работы с субъектами МСП и бизнес-объединениями, это и нефинансовые меры поддержки. Эффект позволит объективно увидеть, как нужно реагировать при такой внештатной ситуации. И самое главное, что Светлана Витальевна и её коллеги такой мониторинг уже делают, они это делают. Я видел прекрасную презентацию в Поволжском федеральном округе недавно. Нам, конечно, было бы интересно посмотреть по всей стране, как это было сделано и в каком темпе.

Мы готовы всегда предложить свои экспертные предложения. В частности, мы вместе с «Промсвязьбанком» уже шестой год делаем «индекс самочувствия» малого и среднего бизнеса, и там тоже можно всегда посмотреть, как себя чувствует малый бизнес, с тем чтобы использовать [этот индекс] по регуляторике в отношении МСП.

А самое конструктивное взаимодействие и высокая оценка – деятельности Агентства стратегических инициатив.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Александр Сергеевич, хорошее предложение, спасибо. Что касается муниципального уровня, действительно, у нас есть очень крупные муниципалитеты, и очень важна эта составляющая, связанная с инвестклиматом. Безусловно, крупные города-миллионники, что там говорить. Первое.

Второе. Конечно, меры, принятые в условиях пандемии, – многие из них оказались очень эффективными. И, конечно, нельзя, чтобы они исчезли после того, как исчезнет – надеюсь, что это когда-то произойдёт, – эта пандемия несчастная. Правильно, это нужно обобщить. И что касается информационного сопровождения принимаемых мер, принимаемых решений – тоже чрезвычайно важная вещь, всё поддерживаю и прошу Светлану Витальевну обратить на это внимание. Мы потом поговорим ещё, как это внедрять.

Пожалуйста, коллеги, кто ещё?

А.Репик: Владимир Владимирович, можно добавить? Репик [Алексей Евгеньевич], «Деловая Россия».

В.Путин: Да, пожалуйста.

А.Репик: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Я хотел поддержать Светлану Витальевну в части запуска нового социального трека – так называемой новой социальной инициативы. Мы все видим, как работало Агентство по предпринимательским и технологическим кейсам. В рамках соответствующих инициатив нам демонстрируют, в том числе сегодня, правильные и хорошие результаты, Поэтому сейчас, особенно в рамках тех вызовов, которые появились в связи с пандемией, качество региональных команд и, как следствие, качество управления в сферах образования и социальной защиты, здравоохранения стало значимым. Поэтому масштабировать здесь опыт лучших регионов будет абсолютно уместным и позволит предпринимателям, в том числе средним предпринимателям, небольшим предпринимателям, малым предпринимателям, работающим в этих сферах, более активно участвовать в достижении соответствующих национальных целей развития.

И отдельно хотел прокомментировать выступление Светланы Витальевны по молодёжному предпринимательству. Я хотел бы здесь поблагодарить Агентство за поддержанную вами на прошлом набсовете инициативу развития молодёжного предпринимательства. Мы здесь активно включились в работу. Уже создаётся соответствующий набор инструментов финансовой поддержки молодых ребят для реализации их потенциала. Для «Деловой России» это один из самых важных элементов нашей повестки по популяризации предпринимательства и привлечению соответствующих новых лиц в нашу профессию.

Владимир Владимирович, здесь рассчитываем на Вашу поддержку.

Большое спасибо.

В.Путин: Большое спасибо. Хорошо.

Герман Оскарович [Греф], пожалуйста.

Г.Греф: Владимир Владимирович, добрый день! Уважаемые коллеги, добрый день!

Я тоже хотел бы поддержать то, что делают ребята. Есть два ключевых направления, по которым мы сотрудничаем: в сфере образования и в сфере технологий. Дмитрий Песков сегодня говорил про целый ряд инициатив ребят. Хочу сказать, что один из проектов НТИ у нас очень хорошо «взлетел». Его хорошо знает и его очень сильно поддерживал Андрей Рэмович Белоусов. Это проект iPavlov, первая российская открытая платформа искусственного интеллекта, так называемая NLP-платформа (Natural Language Processing), которая была разработана Сбербанком вместе с МФТИ. На сегодняшний день, удивительно, ей пользуется примерно 30 тысяч разработчиков в месяц. Причём самое большое количество – это Китай, Соединённые Штаты Америки и Россия, три страны, из которых больше всего пользователей, и в первую очередь, конечно, это студенты, так как платформа бесплатная. В принципе она бы не родилась никогда, если бы не было этой инициативы, не было такого совместного проекта и совместного финансирования. На этой платформе мы вырастили прекрасную команду в МФТИ и очень большое количество аспирантов, преподавателей и студентов, которые обучились.

Второе, Владимир Владимирович, я хотел бы с небольшой просьбой обратиться. Мы очень много делаем сейчас совместно в области образования. Спасибо Вам, в 2019 году, в январе, Вы дали поручение после заседания АСИ дать возможность экспериментировать в области образовательных платформ и, в частности, персонализированных моделей обучения для школьников. Как нам представляется, сегодня это образование будущего, потому что, конечно, всё образование будет строиться вокруг индивидуальных особенностей каждого ребёнка. И это можно сделать, конечно, только с помощью современных технологий.

Два года мы много инвестируем в платформы совместно, и в этом году уже более 2 тысяч детей должны были учиться до пандемии, но в пандемию так случилось, что на платформу перешло более 320 тысяч детей. Сегодня, конечно, мы семимильными темпами пытаемся навёрстывать ещё несовершенную платформу, с тем чтобы её сделать уже индустриальной. Потому что спрос в регионах был огромный, у детей не было вообще возможностей учиться в школе, и губернаторы нас засыпали просьбами. В общем, мы вынуждены были в экстренном порядке её разворачивать.

На самом деле это показало свою эффективность. Мы видим, что есть большие проблемы с тем, что мы не были готовы к онлайн-формату, но, честно сказать, онлайн-формат не может заменить полностью офлайн-формат. Сочетание онлайн- и офлайн-формата даст современную и новую модель обучения. Пока мы не видим, что онлайн может полностью, в особенности в школах, заменить офлайновое обучение.

И что выявила сейчас та ситуация, в которой мы оказались в последние полгода? Нам нужны возможности регулирования специальных правовых режимов в области образования. Есть хороший закон, который находится сегодня в Думе, в первом чтении он уже был принят, называется он «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации», и там прописано образование для такого рода цифровых режимов, но только онлайн-образование. Мы бы очень просили Вас по результатам сегодняшнего заседания дать поручение включить туда целиком всё образование, не только онлайн-образование, которое бы позволило делать экспериментальные школы, на которых бы мы могли отрабатывать новые подходы к обучению детей. Потому что, конечно, система образования достаточно консервативная, и экспериментировать на большом количестве школ или целиком на системе образования невозможно. Нужна отработанная модель сначала на группе школ, которые готовы, которые хотят, у которых есть к этому внутреннее желание, директора которых способны меняться, а после того, как отрабатывались бы эти модели, уже можно было бы на всю систему образования какие-то элементы постепенно распространять. Чтобы это была такая эволюционная модель преобразования школ, и не создавалось больших стрессов для всей системы образования. И если бы такое поручение дали, мы бы отработали, поправки у нас уже есть, мы со всеми вместе это проговаривали, и мы бы ко второму чтению при поддержке Правительства могли бы это всё сформулировать и внести.

И последнее хотел бы сказать, Владимир Владимирович, что пандемия выявила: большая проблема – это отсутствие технических средств, отсутствие интернета. 25 процентов школ не имеют интернета, огромное количество школьников и школ не имеют необходимого количества компьютеров, планшетов.

Мы долго думали, что можно с этим сделать. В принципе, мы выпустили в этом году на рынок вот такую штучку, стоит она 3 тысячи рублей. У нас в стране огромное количество телевизоров, но они не Smart, 78 процентов телевизоров в стране не Smart-телевизоры. Вот эту штучку вставляешь в телевизор, и она превращает телевизор в Smart-телевизор и, собственно говоря, в суперкомпьютер, потому что он соединяется с нашим «облаком».

С 1 сентября на этой вещи, это Smart Box (сегодня там развлекательные ресурсы – кинотеатры и так далее), мы разместим образовательную платформу. И за 3 тысячи рублей ребёнок получает фактически доступ к образовательной среде и суперкомпьютеру. На нём можно учиться программировать, здесь будет полностью размещён весь самый современный образовательный контент. С 1 сентября мы делаем подарок школам: 25 тысяч таких комплектов мы подарим школам бесплатно с клавиатурами. Здесь голосовые сервисы, голосовой помощник реализован, полностью всё будет размещено в нашем «облаке».

Мы бы просили Вас, может быть, как раз посмотреть на подобного рода вещи, потому что в каждой семье есть телевизор, в школах есть много телевизионных панелей. И, в случае если бы была поддержка по расширению инфраструктуры в школах, то мы были бы готовы оказать им благотворительную помощь значительно больших размеров, для того чтобы такого рода вещи закупить. И тогда бы значительно большее количество школ и школьников получили бы доступ к образовательным ресурсам и, собственно говоря, к суперкомпьютерным мощностям.

Спасибо большое за внимание. Я оцениваю работу ребят как очень полезную, на этом этапе, наверное, просто крайне необходимую.

В.Путин: Спасибо.

Максим Станиславович (обращаюсь к Орешкину), свяжитесь, пожалуйста, с Германом Оскаровичем и его предложения пообсуждайте поподробнее, включая и работу над законопроектом, о котором он сказал.

М.Орешкин: Да, хорошо. Сделаем.

В.Путин: Спасибо.

Коллеги, пожалуйста, кто ещё?

А.Шохин: Хотел бы два слова сказать.

В.Путин: Да, пожалуйста.

А.Шохин: Уважаемый Владимир Владимирович!

Уважаемые коллеги!

Мы в РСПП высоко ценим работу Агентства стратегических инициатив. В качестве участников коллегиальных структур, таких как рейтинговый комитет, мы буквально на этой неделе подводили итоги рейтинга и не только выявили новых победителей, динамику определили, но и договорились о том, что мы в ближайшие месяцы, в августе и сентябре, подумаем, как актуализировать рейтинг и ориентировать на новые задачи, в частности, на задачи, которые стоят в контексте сегодняшней ситуации и новых подходов к реализации национальных проектов.

Я хотел бы, пользуясь случаем, два слова сказать о конкретных вещах. В частности, хотелось бы, чтобы мы обсуждали ключевые показатели эффективности работы Агентства не во втором полугодии начавшегося года, а, может быть, в самом начале года. Может быть, сегодняшним решением наблюдательного совета зафиксировать дату, когда должны утверждаться ключевые показатели эффективности, это может быть 1 февраля или 1 марта, можно в заочном режиме утвердить эти показатели.

Надо сказать, что показатели на 2020 год – мы довольно плотно поработали с Агентством, – на мой взгляд, выглядят намного лучше, чем в предыдущие годы, в том числе за счёт того, что многие процессные показатели заменены результативными показателями. Это позволяет нам в будущем оценивать работу Агентства действительно по достижении конкретных результатов, а не только по охвату теми или иными процессами, мероприятиями.

Хотелось бы поддержать ещё предложение – усилить акцент на социальном направлении деятельности Агентства, в частности на социальном, молодёжном предпринимательстве. Мне кажется, что в работе Агентства и на этот год, и на следующий год нужен этот социальный блок, который связан с созданием инновационной молодёжной среды, ориентированной на реализацию потенциала наших граждан, это направление [надо] усилить и увеличить. Я думаю, что даже в части перераспределения бюджета можно подумать также о том, чтобы вес этого блока в деятельности Агентства вырос.

В то же время понятно, что многие вопросы уже выросли за рамки Агентства, об этом сегодня коллеги говорили. Требуются и серьёзные межведомственные согласования, и многомиллиардные инвестиции. И поэтому, наверное, правильно думать не только о том, что Агентство само делает, но и как оно передаёт свои наработки в органы государственной власти, региональные органы. Я думаю, что здесь тоже можно говорить о роли Агентства как своего рода инкубатора для продвижения проектов на федеральный уровень. Не нужно замыкаться, как говорится, только в своей собственной «экосистеме».

Ещё один вопрос, который я хотел бы поднять, – это необходимость обратного взаимодействия с бизнес-объединениями. Не только мы должны участвовать в разработке программ Агентства, но и Агентство должно нам тоже что-то скидывать для проработки.

В частности, мне очень понравился такой проект, как «Комплексная интегрированная система обеспечения безопасности работ». Мы в РСПП этим занимаемся и даже создали специальную рабочую группу по цифровым платформам и технологиям в области обеспечения безопасности труда и работников. Мы хотели бы, чтобы все наработки в этой области, включая наработки «Визитека», объединялись и использовались российскими компаниями. Здесь нужна интегрированная система не только в том смысле, что это система, предложенная только одним разработчиком, но интеграция должна пойти по пути объединения наработок и других компаний, которые уже к нам обращались с этими предложениями.

Поэтому роль АСИ как интегратора тоже должна, на мой взгляд, вырасти. Мы готовы здесь активно работать с АСИ. Ещё раз подчеркну, что мы высоко оцениваем деятельность Агентства, хотя по ряду вопросов есть, безусловно, не то чтобы возражения, но сомнения. Например, мне не очень нравится новый логотип с открытыми дверями. Можно было бы специальную дискуссию провести по этому вопросу: не хотелось бы, чтобы двери хлопали и были вращающимися дверями, в которые одни входят, а других оттуда выводят.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо, Александр Николаевич. Что касается отчётности, Вы правы – безусловно, нужно делать это пораньше, надо это учесть. А конкретный, содержательный вопрос, связанный с интеграцией различных систем, обеспечивающих безопасность, – это конкретный вопрос, его нужно просто поизучать, насколько это целесообразно будет, эффективно. Я ничего против не имею. Попросим коллег, чтобы они над этим поработали.

Спасибо.

Давайте будем потихонечку завершать. Но, прежде чем я скажу несколько слов в конце, хотел бы предоставить слово Белоусову Андрею Рэмовичу. Он в качестве помощника Президента стоял у истоков создания Агентства стратегических инициатив, много сделал для его становления. Сейчас с площадки Правительства продолжает совместно работать с коллегами из АСИ.

Пожалуйста, Андрей Рэмович.

А.Белоусов: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Я сразу скажу, что я просто выполнял Ваше поручение. Я прекрасно помню: в 2011 году было…

В.Путин: По-разному можно выполнять.

А.Белоусов: …выступление в Волгограде, когда Вы и сформулировали эту идею. Я, чтобы не повторяться, хочу сказать, что, конечно, за девять лет – у нас чуть больше, чем через месяц, 11 августа, будет девять лет, как АСИ было учреждено, – АСИ накопило определённые уникальные компетенции.

С моей точки зрения, таких компетенций три. Я хотел бы обратить внимание коллег: с моей точки зрения, дальнейшее развитие связано прежде всего с тем, чтобы сосредоточиться на этих компетенциях. В каждой из них есть определённые барьеры, к сожалению.

Первое. Безусловно, я считаю, что АСИ в этом смысле уникальная организация, – она наладила работу с крупными сообществами, создав там соответствующую инфраструктуру. Это прежде всего сообщество технологических предпринимателей (тех, кто развивает стартапы), это сообщество образовательное (особенно те, кто работает в сфере допобразования), это сообщество социальных предпринимателей, это сообщество волонтёров. Конечно, эту работу надо наращивать, имея в виду прежде всего развитие инфраструктур, которые поддерживают эти взаимодействия. Миллион человек, который сейчас есть в Leader-ID, это, конечно, не предел. Но эту работу нужно структурировать и выводить в некую результативную плоскость. Здесь, я считаю, ключевым является взаимодействие Агентства с институтами развития, где, честно скажу, ещё очень много чего можно сделать. Пока более-менее активные взаимодействия у Агентства существуют только с Фондом [содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере] Бортника (они, безусловно, отличные) и с Российской венчурной компанией. С остальными институтами они носят более спорадический характер.

Здесь, мне кажется, есть и результаты, я бы даже как порученческий пункт в решении набсовета написал.

Вторая компетенция, которая тоже носит достаточно уникальный характер, – это технологии, связанные с выявлением на конкретных кейсах системных проблем, прежде всего развития бизнеса, и не просто выявление этих проблем. Был создан достаточно уникальный механизм решения этих проблем, когда бизнес через свои рабочие группы встроен в подготовку и принятие соответствующих нормативно-правовых актов.

Эта работа сейчас нуждается тоже в масштабировании. Мы двигаемся здесь в рамках – то, что ещё Максим Станиславович [Орешкин] начинал – трансформации делового климата в Министерстве. Сейчас мы эту работу активно начали двигать, но она у нас сейчас реализуется только в рамках традиционного предпринимательства, было бы здорово её попытаться сейчас развернуть и в сферу технологического предпринимательства, особенно социального предпринимательства, где, что называется, конь не валялся. Закон приняли, кстати, с помощью АСИ, но дальше пока тут у нас не очень продвигается. Это тоже, с моей точки зрения, очень перспективное направление для работ, именно опираясь на компетенцию.

Третье – здесь, я бы сказал, АСИ не имеет аналогов. Некоторое время назад мы обсуждали между собой, думали предложить Вам, предложить наблюдательному совету такой профиль специализации АСИ, я сказал: «Слушайте, давайте прекратим с регионами обмен лучших практик. Давайте мы это как-нибудь другим отдадим». Я помню, тогда Андрей Сергеевич Никитин строго указал мне, что так делать нельзя, потому что, как он сказал, АСИ – единственная структура на сегодняшний день, которая занимается сбором, обработкой и содействием внедрению лучших практик, единственная структура в стране, которая занимается этим системно. Вот это ни в коем случае бросать нельзя, и здесь надо наращивать усилия. Слава богу, появилась впервые платформа «Смартека», где уже у нас 200 практик, 140 заявок на тиражирование. Мне кажется, что эту деятельность надо развивать, к ней надо более активно подключать регионы. Здесь очень хорошее поле для взаимодействия АСИ с Государственным советом.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо.

Ну что, уважаемые коллеги, будем подводить итоги нашего сегодняшнего обсуждения. Прежде всего хотел бы поблагодарить членов наблюдательного совета за то, что вы, уважаемые друзья, работаете тесно с АСИ, уделяете ему время, силы, а кое-кто и помогает в финансовом плане, и идеями обмениваетесь. Очень важно. Спасибо за ваши оценки работы АСИ.

Мы с вами также подробно обсудили и дальнейшие планы Агентства, которые взаимосвязаны, что очень важно, с ключевыми вопросами повестки национального развития.

Хочу подчеркнуть: всё, что мы делаем, все основные пункты государственной политики строятся, много раз об этом говорил, мы с вами понимаем, вокруг чего мы должны работать, ради чего, – ради человека. И направлены все эти планы на создание возможностей для сбережения здоровья, для честного труда, для образования, воспитания детей. Всё это сегодня звучало. Так было и в сложные месяцы борьбы с эпидемией. Я уже сказал, что АСИ здесь внесла свой заметный вклад.

Основные, фундаментальные принципы нашей политики нашли своё отражение и в обновлённом тексте Конституции России. Сегодня тоже коллеги об этом упоминали. Важно, чтобы нормы Основного закона получили развитие в каждом субъекте Федерации, в каждом городе, в каждом населённом пункте. Многое, кстати говоря, мы уже начали делать из того, что заложено в поправках в Конституцию. Мы, по сути дела, сегодня в Конституции только закрепили то, жизнь сама подняла наверх. Нужно сделать так, чтобы люди чувствовали, видели реальные перемены к лучшему, а это в значительной степени зависит от эффективной, слаженной работы всех субъектов Федерации.

В этой связи хочу особо подчеркнуть: Агентство стратегических инициатив всегда задавало высокие, современные стандарты для региональных управленческих команд. Андрей Рэмович [Белоусов] сейчас только об этом сказал. Распространяло опыт лидеров, помогало регионам учиться новому, внедрять передовые практики и подходы. Ваши проекты должны и дальше, уважаемые коллеги, служить серьёзным стимулом для позитивных изменений на уровне субъектов Федерации, включая совершенствование деловой среды.

Мы всегда обсуждали результаты Национального рейтинга инвестиционного климата. Это чрезвычайно важно. Хотел бы ещё раз поздравить победителей. Это здорово, что новые лидеры у нас здесь появляются. Отдельно хочу поблагодарить за работу регионы, показавшие серьёзную положительную динамику, о чём я только что сказал. Мы говорили уже про Башкирию, Нижегородскую область, Тулу, Забайкальский край, который буквально за короткое время сделал серьёзный прорыв в инвестиционном рейтинге.

Повторю, сейчас главное – наращивать усилия, улучшать деловую среду. Ситуация непростая, но на этом пути нас ждёт успех, если мы будем серьёзно работать над улучшением деловой среды. Чтобы принимать верные, целенаправленные решения, нужно чётко понимать весь спектр ограничений, сложностей, с которыми сталкиваются на местах конкретные компании, предприниматели или самозанятые граждане. Это надо видеть, чувствовать и показывать, где какие проблемы ещё существуют.

Словом, Национальный рейтинг должен стать более восприимчивым, чутким барометром запросов бизнеса. Поэтому, конечно, я согласен с тем, что нужно обновлять методологию рейтинга, а также стандарты, требования к работе региональных команд, в том числе по таким направлениям, как подготовка кадров, доступность финансовой поддержки и содействие экспорту. Более внимательно необходимо оценивать состояние инфраструктуры и вклад федеральных ведомств, надзорных служб в улучшение условий для ведения бизнеса на местах.

При этом индикатором качества деловой среды, доверия предпринимателей должен стать рост инвестиций в экономику субъекта Федерации. Процесс – не конечная цель, вот к чему мы должны стремиться. Процесс – это процесс, выработка инструментов, нам результат нужен конечный. Развитие малого и среднего бизнеса – мы должны наблюдать это, видеть, вот к чему надо стремиться. Необходимо создавать новые рабочие места.

Далее. Сегодня мы также подробно говорили о проектах Национальной технологической инициативы в таких перспективных областях, как искусственный интеллект, квантовые коммуникации, представитель РЖД об этом, по-моему, говорил, разработки в сфере дистанционного обучения, Герман Оскарович [Греф] упоминал об этом.

Подчеркну: мы получим долгосрочный, системный эффект, обеспечим настоящий технологический прорыв, если передовые решения будут повышать эффективность наших компаний, открывать новые сферы для приложения труда людей и, что важно, широко будут использоваться в повседневной жизни граждан везде – в городах, посёлках, в любом населённом пункте.

При этом в создании и практическом внедрении инноваций должны принимать непосредственное участие все граждане, в том числе, а может быть, и прежде всего, молодые люди: школьники, студенты, молодые предприниматели на местах.

Я прошу Агентство, участников НТИ предложить конкретные шаги по включению в повестку технологического развития субъектов Федерации, всей системы образования в регионах – от школ и технических кружков до колледжей и вузов. И, безусловно, развитие технологий не должно оттеснять взрослых людей, уже опытных, состоявшихся специалистов, что называется, на обочину жизни, которые пока ещё не вписаны в контекст сегодняшней жизни, перспектив, которые открывает технический прогресс сегодня, а наоборот, открывать и для этих людей новые горизонты роста и повышения доходов семьи в конечном итоге.

Вот, например, «Ворлдскиллз-Россия» обладает опытом дистанционного обучения современным, востребованным профессиям, причём не только в теории, но, что гораздо важнее, учит практическим навыкам. Я прошу Правительство шире использовать перспективные наработки в программах переподготовки кадров.

Конечно, нельзя не поддержать и новую идею реализовать Национальную социальную инициативу. Безусловно, это нужно поддержать. Прошу Агентство действовать в тесном контакте с Правительством. Андрей Рэмович это слышит, он наверняка сам знает и вместе с вами всё это готовил сегодня, я прошу, Андрей Рэмович, Вас и всех членов Правительства подключиться к этой работе и с регионами, и с рабочей группой Госсовета надо прорабатывать эти вопросы, с экспертами, общественными и некоммерческими организациями. Нужно использовать опыт Национальной предпринимательской инициативы, что было очень хорошо раскручено в прошлые годы АСИ, когда удалось снять многие правовые, нормативные барьеры, учесть запросы самих предпринимателей. Действительно, кроме АСИ, этим почти никто не занимался, это правда.

Сейчас необходимо внимательно посмотреть на реальные жизненные ситуации, проблемы, с которыми сталкиваются наши люди, и прежде всего семьи с детьми, пожилые люди и люди с ограниченными возможностями здоровья. Нужно обобщить опыт субъектов Федерации по улучшению деятельности школ, поликлиник, больниц, социальных учреждений, в том числе все наработки в рамках борьбы с пандемией, наши наработки по внедрению проекта «бережливого производства».

Повторю: непосредственная задача Агентства – создать для регионов стимулы к качественным изменениям в социальной среде. Для этого выстроить современную, работающую систему подготовки управленческих команд на местах и обмена эффективными практиками. И здесь то, о чём говорил руководитель одной из наших структур по поддержке малого и среднего бизнеса, здесь нужно обобщать имеющийся опыт и информационно обеспечивать. Нужно, чтобы в стране знали люди, где, что и как делается, нарабатывать эти хорошие, перспективные практики.

Также считаю важным (и вновь хочу это подчеркнуть): усилия региональных властей по улучшению социальной сферы должны оценивать сами граждане. Другой, лучшей оценки быть не может. Причём на основе прямых опросов жителей нужно это делать. Необходимо формировать консолидированный, интегральный рейтинг качества жизни в субъектах Федерации.

И ещё одно предложение в этой связи. Сегодня шла речь о содействии молодым, можно сказать, юным предпринимателям и новаторам. О шагах по их поддержке, в том числе со стороны российского бизнеса. Хочу повторить ещё раз: всё это, безусловно, важно. Но не менее значимо, где, в каких регионах молодые люди и их сверстники смогут реализовать свои планы. Примут ли они для себя решение остаться на своей малой родине, жить, работать, создавать семьи и воспитывать дальше детей.

И конечно, прошу Агентство при составлении рейтинга качества жизни в регионах отдельно учитывать мнение и молодых наших граждан, молодых людей, чтобы они оценивали уровень образования и доступность жилья, удобство городской среды и общественных пространств, возможности для запуска бизнеса, творческих и технологических инициатив. В этой связи очень важно предложение распространить имеющийся опыт на работу муниципалитетов, очень важно, полностью согласен с этим предложением.

Повторю: все механизмы оценки рейтинга качества жизни, реализации национальной социальной инициативы, о которых мы говорили в том числе сегодня, предлагаю в течение ближайших месяцев отработать в пилотных регионах, а коллеги-губернаторы уже подтвердили в ходе сегодняшнего разговора свою готовность включиться в работу. Я уверен, что все губернаторы, все руководители регионов примут активное участие в этой работе. Первые итоги внедрения новых подходов обсудим уже в конце текущего года, чтобы в 2021 году начать распространение таких практик по всей стране. В этой связи очень важным является замечание Александра Николаевича Шохина по поводу того, что подводить итоги нужно раньше, не в середине года, а где-то в начале.

Всем большое спасибо за работу. Всего доброго.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 9 июля 2020 > № 3437271 Владимир Путин

США ввели санкции против китайских чиновников из-за Синьцзяна

Управление по контролю за иностранными активами США ввело санкции против управления общественной безопасности Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) Китая за нарушение прав человека, сообщается на сайте ведомства.

Как следует из сообщения, санкции введены на основании закона США "Глобальный Магнитский", который предполагает введение подобных ограничений в связи с нарушением прав человека.

Кроме того, под санкции попали член Политбюро ЦК, секретарь парткома Синьцзян-Уйгурского автономного округа Чэнь Цюаньго, бывший партсекретарь Управления безопасности Хо Люцзюнь, директор и партсекретарь этого управления Ван Миншань и бывший заместитель партсекретаря района Чу Хайлунь.

"Эта организация и должностные лица подпадают под санкции за их причастность к серьезным нарушениям прав этнических меньшинств в Синьцзяне, которые, как сообщается, включают массовые необоснованные задержания и жестокое физическое насилие, помимо других серьезных злоупотреблений, направленных против уйгуров - тюркского мусульманского населения, коренного в Синьцзяне, и других этнических меньшинств в регионе", - говорится в сообщении американского ведомства.

В целом санкции предполагают заморозку всех активов указанных лиц и организации, находящихся в юрисдикции США, запрет на деловые контакты с ними и запрет на въезд в США.

США грозят Китаю санкциями, обвиняя его в притеснении уйгуров и других групп мусульман, нарушении прав человека, в том числе в Тибете и Синьцзян-Уйгурском автономном округе, и заявляя, что разрабатываемый парламентом КНР законопроект о защите Гонконга направлен на ликвидацию его высокой автономии. Власти Китая отвергли все обвинения и критику, призвав не вмешиваться в исключительно внутренние дела страны.

Китай назвал цель военно-морских учений

Целью недавних учений ВМС Китая в Южно-Китайском море является повышение обороноспособности китайских ВС, они не направлены против какой-то определенной страны, говорится в заявлении министерства обороны КНР.

Ранее Китай объявил о намерении провести военные учения в районе Парасельских островов в Южно-Китайском море 1-5 июля. Острова, находящиеся под контролем Пекина, являются спорной территорией между Китаем, Тайванем и Вьетнамом. Пентагон выразил обеспокоенность учениями КНР. По заявлению ведомства, проведение военных учений в спорном районе Южно-Китайского моря "контрпродуктивно по отношению к усилиям по снижению напряженности и поддержанию стабильности" в этом регионе.

"Недавно вооруженные силы Китая провели военные учения в районе архипелага Сиша (Парасельские острова) в Южно-Китайском море, соответствующую информацию мы обнародовали 27 июня. Цель этих учений заключается в эффективном повышении возможностей китайской армии в области морской обороны, решительной защите государственного суверенитета и безопасности, а также обеспечении регионального мира и стабильности. Учения не направлены против какой-либо конкретной страны", - говорится в заявлении оборонного ведомства.

Подчеркивается, что "министерство обороны США игнорирует и искажает факты, провоцирует (разногласия – ред.) в отношениях региональных стран и пытается извлечь из этого выгоду, китайская сторона в этой связи выражает острое недовольство и решительный протест".

"Надеемся, что США переосмыслят свои действия, прекратят военные провокации в Южно-Китайском море, прекратят необоснованно критиковать и очернять Китай, перестанут провоцировать разногласия между странами региона и искусственно создавать напряженность", - добавили в ведомстве.

Ранее официальный представитель МИД КНР Чжао Лицзянь, комментируя недавние учения ВС США в Южно-Китайском море, заявил, что Вашингтон регулярно пытается подорвать мир и стабильность в этом регионе.

В последние месяцы отношения США и Китая накалены по целому ряду причин: торговые противоречия, ситуация в Гонконге, ситуация с правами национальных меньшинств в КНР, пандемия коронавируса, отказ КНР принять участие в переговорах по контролю над вооружениями. По всем этим проблемам у Вашингтона есть серьезные претензии к Пекину.

Китай на протяжении десятилетий ведет споры с несколькими странами Азиатско-Тихоокеанского региона по поводу территориальной принадлежности ряда островов в Южно-Китайском море, на шельфе которых были обнаружены значительные запасы углеводородов. Речь идет, прежде всего, об архипелаге Сиша (Парасельские острова), островах Наньша (Спратли) и Хуанъянь (риф Скарборо). В этот спор в той или иной степени вовлечены Вьетнам, Бруней, Малайзия и Филиппины. Ситуация в регионе часто осложняется из-за прохода здесь военных кораблей США, которые, по утверждению китайского МИД, нарушают международное право, подрывают суверенитет и безопасность Китая. Несмотря на протесты со стороны Пекина, официальный Вашингтон заявлял, что США будут плавать везде, где это разрешает международное право.

Пора лететь. Какие страны попали в разрешительный список Роспотребнадзора

Роспотребнадзор направил в Росавиацию и Минтранс список стран, с которыми могут возобновится авиаперелеты. Большинство из этого списка сомнений не вызывают. Только что там делает Великобритания – одна из худших стран в Европе по коронавирусной статистике?

Надо сразу оговориться, что список предварительный, решение о возобновлении полетов пока не принято. Это просто рекомендации Роспотребнадзора. С другой стороны – ныне все делается согласно рекомендациям данной службы. В документе слева-направо фигурируют следующие 13 стран (по алфавиту): Великобритания, Венгрия, Вьетнам, Германия, Дания, Италия, Китай, Монголия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Финляндия и Шри-Ланка.

Между тем, если посмотреть на ежедневно публикуемую статистику по коронавирусу, то возникают вопросы. Хорошо, Китай, Монголия, Вьетнам – понятно, там тихо. А Шри-Ланка? Рядом Индия, в которой вал заражений, да и на самом Цейлоне, по свежим данным, 57 новых случаев – для небольшой страны существенно. Поехали в Европу. Скандинавия – понятно, Италия – пока тоже относительно хорошие данные, особенно, если вспоминать, что там было. Германия, Нидерланды, Венгрия, Польша – ну пускай, хотя там не все гладко, и новых случаев по-прежнему много. Но что в списке делает Великобритания – худшая в Европе страна, согласно коронавирусной статистике?

На какие данные опирались люди, составлявшие этот список? Нет, не только возможно, а и скорее всего – они знают больше, чем знаем мы. Или мы чего-то не знаем, как тут правильнее? Почему очень надо открыть Великобританию? Дела скопились у уважаемых людей? Или просто надо открыть доступ к транспортным хабам, через которые можно лететь куда угодно, хоть в Штаты, хоть в Бразилию? Или это помощь авиаперевозчикам?

В таком случае – дело не в коронавирусе. Просто ранее сообщали, что открывать сообщение будут в два этапа, опираясь на эпидемиологическую ситуацию. Впрочем, это пока лишь предложение. Список будет, видимо, корректироваться. Добавим, что Минтранс до 13 июля намерен оценить готовность аэропортов возобновить международные авиарейсы.

Автор Артур Бобров, радио Sputnik

В АТОР рассказали, как будет возобновляться международное авиасообщение

Список безопасных стран для путешествий российских туристов, представленный Роспотребнадзором, обусловлен безопасной эпидемиологической обстановкой, но для возобновления международного авиасообщения потребуется соблюдение нескольких критериев, заявила исполнительный директор Ассоциации туроператоров России (АТОР) Майя Ломидзе.

Ранее в СМИ появилась информация о том, что заместитель руководителя Роспотребнадзора Михаил Орлов направил письмо в Росавиацию и Минтранс, где содержится список стран, которые ведомство считает безопасными с точки зрения эпидемиологической обстановки для возобновления сообщение с Российской Федерацией. В перечень вошли - Великобритания, Венгрия, Германия, Дания, Италия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Финляндия, Китай, Вьетнам, Монголия и Шри-Ланка.

"Минтранс совместно со штабом по распространению коронавируса будет принимать решение о том порядке, с какими странами что открывать, и эти страны могут попасть в так называемый первый этап. При этом сроки первого этапа отнюдь не завтра. Второй момент, крайне важный - готовность этих стран, несмотря на то, что мы их признали безопасными, принимать наших граждан", - прокомментировала ситуацию она.

Представитель АТОР также напомнила о позиции Еврокомиссии, что Россия пока находится в списке тех стран, которые неблагополучны с точки зрения распространения заболевания.

"Таким образом, у нас получается как минимум две стадии - определение сроков первого этапа открытия авиасообщения с зарубежными странами, и вторая стадия - готовность этих стран, которые мы признали безопасными, принимать наших граждан. Только после этого будет понятно, когда откроется авиасообщение", - считает Ломидзе.

Львам не страшен вирус

Мировые кинофестивали готовятся к горячей осени

Текст: Валерий Кузнецов

77-й Венецианский международный кинофестиваль пройдет на острове Лидо и в самой исторической Венеции с 2 по 12 сентября. Об этом объявил художественный директор Мостры Альберто Барбера.

Еще недавно, объяснил Барбера журналу Variety, он почти не верил в такую возможность. Чуть забрезжило, когда Италия стала понемногу освобождаться от карантина. Теперь оптимизм превратился в уверенность. Хотя ситуация еще далека от стабильности, и фестивалю придется это учесть: общее число фильмов будет урезано до полусотни, хотя программа Venezia-77 сохранит свой обычный объем - 20 картин в главном конкурсе. Не пострадают и параллельные "Горизонты". Международное жюри возглавит актриса Кэйт Бланшетт.

Санитарные требования, связанные с пандемией COVID-19, будут тщательно соблюдаться, - заверил Барбера. Чтобы соответствовать требованиям о социальном дистанцировании, фестиваль откроет две площадки на открытом воздухе: одна разместится на территории Венецианской биеннале в знаменитых садах Giardini, другая - на острове Лидо на месте зимнего катка. Из-за пандемии будет заметно сокращено число гостей, зрителей и аккредитованной прессы. Впрочем, многие журналисты смогут и у себя дома, не выезжая в Венецию, присутствовать на онлайн-конференциях. Что касается звезд и съемочных групп, то Альберто Барбера продолжает надеяться, что большинство конкурсантов будут сопровождать свои фильмы на фестивале и представят их публике. Главные тревоги связаны с участием в Мостре американских кинематографистов: похоже, что США еще не скоро откроют свои границы. Хотя, оптимистично добавил Барбера, до фестиваля два месяца, и многое еще может измениться. Кроме того, долговременная остановка кинопроизводства привела к тому, что главные картины года просто не успевают к сентябрю. Так, стрим-гигант Netflix, который в последние годы поставляет фестивалям наиболее успешные фильмы, свои релизы отложил до более счастливых времен.

Альберто Барбера подчеркнул, что 77-я Мостра будет первым крупным международным фестивалем, который пройдет после глобальной вирусной атаки. В прошлом году своим главным призом "Золотой лев" Венеция наградила фильм "Джокер" Тодда Филлипса. Список новых претендентов на призы-2020 обещают объявить 28 июля, но уже известно, что программа "Неделя критики" откроется англоязычным фильмом итальянца Карло Хинтерманна The Book Of Vision.

Готовится к открытию и фестиваль в Гонконге, перенесенный с марта на август. Но так как здесь до сих пор обязателен двухнедельный карантин для всех, кто прибывает в Китай, то фестиваль ориентируется на местную аудиторию. Его программу тоже объявят 28 июля. Один из крупнейших кинорынков Азии Filmart пройдет с 26 про 29 августа целиком онлайн.

10 сентября обещает открыться фестиваль в Торонто - он попытается объединить кинопоказы в залах с сеансами в открытых кинотеатрах типа drive-in, виртуальными красными дорожками и пресс-конференциями; показы для прессы пройдут в режиме онлайн. Большого международного участия здесь не ожидают, но ждут 50-процентного падения доходов и уже объявили о сокращении штатов этого крупнейшего на континенте фестиваля.

Наконец, кинофорум в Сан-Себастьяне планирует открыться 18 сентября фильмом Вуди Аллена "Фестиваль Рифкина", действие которого происходит как раз на этом фестивале в Стране Басков. Кроме того, Сан-Себастьян перехватил у не состоявшихся Канн такие хиты, как "Лето-85" Франсуа Озона и "Другой круг" Томаса Винтерберга.

Билеты отложат на будущее

Авиапассажирам компенсируют отмененные рейсы новыми полетами

Текст: Евгений Гайва

Авиакомпании станут выдавать пассажирам ваучеры вместо денег за несостоявшиеся из-за пандемии регулярные рейсы. Воспользоваться правом на полет можно будет в течение трех лет с даты отмененного рейса. Новые правила утвердило правительство.

Нормы будут действовать только в случае чрезвычайных ситуаций или введения режима повышенной готовности. Именно такие обстоятельства возникли, когда из-за вспышки коронавирусной инфекции авиакомпании отменяли авиарейсы в Китай с 1 февраля 2020 года, а с 18 марта - по всем внутренним и международным направлениям. Правила применяются к договорам, заключенным до 1 мая этого года.

Внесенные пассажирами деньги за авиабилеты перевозчики будут депонировать, чтобы направить их на оплату будущих полетов. Решение о выдаче ваучеров перевозчики могут принимать в одностороннем порядке, так же как и менять дату, время и маршрут рейса.

Чтобы воспользоваться отложенной суммой, пассажир должен направить перевозчику уведомление с указанием персональных данных, номера бронирования и другой информации. Использовать можно часть суммы, но за более дорогой билет придется доплатить.

Если пассажир не воспользуется отложенными деньгами в течение трех лет, средства вернут опять же по заявлению в течение десяти дней со дня его получения перевозчиком.

Документ готовил в мае минтранс. В министерстве тогда заявляли, что его принятие позволит снять социальную напряженность и повысить устойчивость функционирования российских авиакомпаний. На депонировании средств настаивали перевозчики, поскольку вернуть деньги за отмененные рейсы, как того требовало законодательство, они не могли.

Ваучеры могут быть востребованы пассажирами, которые часто путешествуют, но некоторым категориям россиян все же важно получить обратно свои деньги, говорит член общественного совета при минтрансе, председатель Общероссийского объединения пассажиров Илья Зотов. В принятом постановлении закреплено право на получение денег, а не ваучеров инвалидами I и II групп, ветеранами Великой Отечественной войны, многодетными семьями и некоторыми другими категориями граждан.

На депонированные средства будут начисляться проценты, размер которых определяется ключевой ставкой Банка России. Но если пассажир воспользуется хотя бы минимальной частью отложенных средств, проценты на остаток начисляться не будут, обращает внимание Зотов.

Авиакомпании начали выдавать ваучеры пассажирам еще до принятия постановления. "Аэрофлот", "Победа", S7, "Уральские авиалинии", "ЮтЭйр" и другие авиаперевозчики запустили систему выдачи электронных ваучеров с конца мая. Информацию о количестве выданных ваучеров они предпочитают не раскрывать, на запросы "РГ" в авиакомпаниях не ответили.

Всего с билетами на руках на отмененные рейсы могло оказаться более миллиона пассажиров, а сумма накопленных претензий к авиакомпаниям может достигать 30 млрд рублей, считает эксперт-аналитик "Финам" Алексей Калачев. При этом средства, полученные авиакомпаниями от пассажиров, уже потрачены на операционную деятельность. Постоянные ежемесячные платежи по лизингу, аренде, заработной плате и другим статьям в целом по отрасли составляют около 26 млрд рублей, говорит он. Так что выдача ваучеров действительно может быть способом разрешить ситуацию, заключает эксперт.

С прицелом на процент

Владимир Путин ознакомился с планами "Промсвязьбанка" по обслуживанию "оборонки"

Текст: Галина Мисливская

Поручение президента сделать "Промсвязьбанк" опорным для оборонно-промышленного комплекса выполнено. Сейчас эта кредитная организация вышла в лидеры по обслуживанию предприятий отрасли. О том, каких результатов удалось добиться банку и какие продукты он разрабатывает, главе государства рассказал его председатель Петр Фрадков.

"Ваше учреждение должно быть базовым для обслуживания нашего оборонно-промышленного комплекса", - отметил Владимир Путин и поинтересовался, как идет эта работа и как в целом развивается учреждение.

"Сейчас можно с уверенностью говорить, что банк вышел на лидирующие позиции как с точки зрения сопровождения расчетов по гособоронзаказу, так и с точки зрения кредитования самих предприятий отрасли. Статус опорного банка закреплен законодательно", - заявил Фрадков. Он рассказал, что банк уже сопровождает порядка 60 процентов контрактов в сфере гособоронзаказа. При этом министерство обороны подтверждает, что работа идет бесперебойно, а это десятки тысяч операций в день. "Сейчас лимиты по кредитованию оборонки составляют более 600 миллиардов рублей. При этом из них 430 миллиардов - это уже выданные деньги", - проинформировал Петр Фрадков.

"Промсвязьбанк" разработал собственную программу дополнительного льготного финансирования для оборонных предприятий, по ней уже выдано 120 миллиардов рублей по ставке в пределах 6,5 процента.

Банк продолжает развиваться и как универсальный финансовый институт. Он вошел в тройку лучших государственных финансовых учреждений по рентабельности капитала. А по темпу прироста активов стал первым. "Сейчас наши активы составляют более 2,2 триллиона рублей и выросли достаточно серьезно только за 2019 год", - отметил Фрадков.

По его словам, портфель по военной ипотеке составляет 35 миллиардов рублей по ставке менее 9 процентов. "Можно сказать, что мы абсолютные лидеры по этому направлению. Также не забываем такую программу, как семейная ипотека, которая выдается по ставке 4,5 процента", - подчеркнул глава "Промсвязьбанка".

В планах - специальные ипотечные программы для конкретных предприятий ОПК, которые позволят привлечь молодые кадры. Разработка этих программ ведется с учетом "специфического статуса этих категорий сотрудников при использовании финансовых продуктов". В итоге будет создана "некая экосистема вокруг оборонно-промышленного комплекса". "Как банк с таким, может быть, не совсем банковским продуктом, но мы свою роль здесь видим и будем в этом направлении достаточно активно двигаться", - заявил Петр Фрадков.

Он рассказал также о об участии банка в реализации антикризисных мер правительства. "Только по линии физических лиц мы обеспечили более чем 6,5 миллиарда рублей так называемых кредитных каникул", - сообщил Фрадков, добавив, что льготную ипотеку банк выдает под 5,85%, то есть на 0,75% ниже нормативов правительства. "На этот продукт был достаточно большой спрос, и более чем 8 миллиардов рублей было одобрено по этой программе", - отметил он.

Тем временем

Председатель КНР Си Цзиньпин в телефонном разговоре с президентом России Владимиром Путиным отметил большое значение поправок к Конституции РФ для укрепления российской государственности, сообщает сайт Кремля.

Китайский лидер поздравил российского коллегу с успешным проведением всенародного голосования по поправкам к Конституции РФ и отметил большое значение этого шага для укрепления российской государственности и устойчивого социально-экономического развития страны. Была также выражена твердая взаимная поддержка в вопросах защиты суверенитета, недопущения вмешательства во внутренние дела извне и обеспечения верховенства норм международного права.

В свою очередь президент России поблагодарил председателя КНР за направление представительной делегации и подразделения армии Китая для участия в параде в честь 75-летия Победы в Великой Отечественной войне.

Защита начинает и выигрывает

Российский рынок остается одним из приоритетных для международных компаний

Текст: Татьяна Николаева

Пандемия коронавируса ограничила перемещение людей и товаров и заставила многие страны сфокусироваться на обеспечении продовольственной безопасности.

Но закрытие границ, повсеместные запреты на экспорт и импорт не гарантируют защиты, убеждены эксперты. Напротив, только в интеграции крупного и мелкого бизнеса, глобальных и локальных компаний удастся эффективно противостоять мировым угрозам и обеспечить страну качественным сырьем, технологиями производства и продовольствием.

По прогнозам экспертов, если человечество не обеспечит свою продовольственную безопасность, оно может столкнуться с голодом "библейских масштабов". Такую точку зрения высказал в конце апреля исполнительный директор Всемирной продовольственной программы (ВПП) ООН Дэвид Бизли. При этом закрытие границ, разрыв цепочек поставок, нехватка рабочей силы в период пандемии - полбеды. Отложенный эффект ожидает быть куда более серьезным. Эксперты ООН прогнозируют рецессию в экономике, снижение доходов населения и повышение цен на продовольствие. По данным ВПП, до конца 2020 года с острой нехваткой продовольствия в мире могут столкнуться 265 миллионов человек. По мнению Бизли, пандемия - "худший гуманитарный кризис со времен Второй мировой войны".

На общем фоне в России ситуация выглядит более оптимистично. По данным Минсельхоза РФ, по основным продуктам питания страна обеспечивает себя сама. Так, удельный вес российской продукции в общем объеме ресурсов внутреннего рынка по итогам 2019 года по зерну превышал 99 процентов, сахару и картофелю - 95, мясу и мясопродуктам - 90 процентов. Однако по сырью и компонентам для производства продуктов зависимость от импорта ощутима. По данным министерства, доля иностранных кормовых добавок по отдельным позициям достигает 100 процентов. По семенам доля отечественных семян разнится в зависимости от культуры. Например, по зерновым культурам обеспеченность российскими семенами составляет 90 процентов, а вот по сахарной свекле мы почти на 100 процентов зависим от семян импортной селекции. Доля импорта по семенам кукурузы - 54 процента, овощных культур - 57, сои - 58, ярового рапса - 68, подсолнечника - 74 процента.

Однако полностью замещать импорт в этой части невозможно и, по мнению экспертов, даже нецелесообразно ни для нашей, ни для любой другой страны.

"Заниматься импортозамещением семян, средств защиты растений, ветпрепаратов и кормов не только дорого и долго. Это требует перестройки всей институциональной системы. Если у вас нет семеноводства как системы, если нет мощной научной базы, то сколько денег туда ни влить, толку от этого не будет", - предупреждает гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка Дмитрий Рылько. Хотя сейчас многие страны начинают беспокоиться по поводу самообеспечения, отгораживаться от мира невозможно и не нужно. Коронавирус отступит, а в мировой системе разделения труда уже сложилась страновая специализация. И только рынок может определять, какое производство сейчас целесообразно переместить внутрь страны, а на какое не стоит тратить ни время, ни средства, уверен эксперт.

Кроме того, по его мнению, международные компании, присутствующие на российском аграрном рынке, создают здоровую конкуренцию для отечественных производителей, мотивируют их на собственные разработки и ноу-хау. Глобальные компании выводят на рынок современные гибриды той же кукурузы или подсолнечника - а через некоторое время и у наших ученых и компаний появляются свои достижения. Отставания в научных разработках и технологиях у российских конкурентов точно нет, уверен эксперт. А в итоге выигрывает вся отрасль - растет продуктивность, мы учимся эффективнее работать. "Такая интеграция нас подтягивает", - считает Дмитрий Рылько. Например, не было бы на нашем рынке техники JohnDeere, неизвестно, как скоро наш "Ростсельмаш" стал бы выпускать современную высококачественную технику, которую можно поставлять на экспорт. Жесткая конкуренция заставляет учиться делать хороший продукт.

Ведущие международные компании - ADAMA, BASF, BAYER, Corteva Agriscience, FMC и Syngenta, входящие в Комитет производителей средств защиты растений (СЗР) Ассоциации европейского бизнеса (АЕБ), представляют на российском рынке инновационные агротехнологии и продукты. Для этих компаний разработка и реализация долгосрочных инвестиционных проектов - приоритетная стратегия развития бизнеса в России.

"Россия для нас, международных производителей, - большой, важный рынок, входящий в тройку самых перспективных и быстрорастущих", - говорит председатель Комитета производителей СЗР АЕБ, директор компании Syngenta в России Джонатан Браун.

Syngenta уже строит предприятие на территории ОЭЗ "Липецк" с объемом инвестиций в 30 миллионов долларов, или 1,6 миллиарда рублей. По завершении строительства будет трудоустроено 40-50 рабочих. Предприятие будет заниматься формуляцией комплексных гербицидов. На этом заводе компания планирует производить часть СЗР, другая часть будет по-прежнему выпускаться партнером - Кирово-Чепецким заводом "Агрохимикат", на линиях которого практически все компании - члены комитета производят 40 процентов препаратов, продаваемых в России.

Резидентом ОЭЗ "Липецк" стала в январе 2020 года и компания Bayer. На Елецкой площадке компания намеревается построить завод по производству СЗР для реализации продукции в основном на российском рынке. Уже сейчас возможности компании по локализации препаратов превышают 50 процентов от объема продаж в России.

Компания FMC имеет собственный завод, построенный в Чувашии в 1998 году и существенно модернизированный в 2013-м. Сейчас это современное высокотехнологичное предприятие, занимающее площадь 48 тысяч квадратных метров и дающее работу 32 сотрудникам. Основная специализация - выпуск гербицидов. Объем производства составляет свыше 300 тонн в год. Завод"ЭфЭмСи Волга" работает с соблюдением строгих приоритетов контроля качества, гигиены и безопасности труда, заботы об окружающей среде, что обеспечило ему высшую награду конкурса социальной ответственности в Чувашской Республике.

Однако действующее вещество для СЗР будет по-прежнему завозиться из-за рубежа, отмечает Джонатан Браун. "У каждой из компаний есть всего несколько заводов в мире, на которых они его выпускают, обеспечивая потребности всего рынка. И никакого смысла мультиплицировать производство для России, для Европы, для рынка Китая и США нет", - поясняет он. Не только Россия, но и многие развитые страны импортируют действующее вещество и не пытаются перенести это производство к себе в страну.

В группу компаний Syngenta входит компания ADAMA. Благодаря разнообразному ассортименту действующих веществ и корпоративной культуре она обладает уникальной возможностью предоставлять широкий спектр формуляций, составов и высококачественных препаратов для решения задач российских сельхозпроизводителей.

Концерн BASF реализует в сегменте решений для сельского хозяйства около 41 процента своих инвестиций в научные разработки, что составляет до 11 процентов годового оборота агробизнеса. В основных аграрных регионах страны успешно функционируют экспериментальные демоплощадки, где специалисты компании постоянно совершенствуют и адаптируют инновационные технологии защиты растений с учетом локальных особенностей, делятся этим опытом с учеными и практиками.

Как отмечает Джонатан Браун, в первом квартале из-за коронавируса бизнес международных компаний - членов комитета не пострадал: импортные компоненты закупались впрок, а временный разрыв логистических цепочек не сорвал контракты и договоренности. По его оценке, потребность в препаратах у российских аграриев будет расти. Все компании настроены на долгосрочную перспективу и планируют к 2021 году производить на территории России до 70 процентов продаваемых в стране препаратов.

У ряда компаний - членов комитета помимо производства СЗР есть и бизнес в сфере селекции и семеноводства. Здесь тоже есть успешные примеры инвестиционных проектов и сотрудничества с российскими компаниями и учеными.

Например, компания Corteva Agriscience совместно с партнером "Ремингтон" в 2019 году начали производство семян кукурузы и подсолнечника на территории России. В Ставропольском крае был построен семенной завод, оснащенный высокотехнологичным оборудованием лучших мировых производителей для подработки, сортировки, калибровки, обработки и упаковки семян по самым высоким стандартам качества. Инвестиции в проект превысили 2 миллиарда рублей. Мощность предприятия составляет 10 тысяч тонн семян кукурузы и 5 тысяч тонн семян подсолнечника в год. На заводе создано 200 рабочих мест.

У компании Syngenta есть собственные научно-исследовательские станции в Краснодаре, в Рамони Воронежской области и в Самаре. В соответствии с планами расширения локального производства семян на юге России компания открыла лабораторию по контролю качества семян, вложив в нее миллион долларов. Также был введен в эксплуатацию сушильный комплекс в Кочубеевском районе Ставропольского края за два миллиона долларов. Компания заключила партнерское соглашение с Фондом "Сколково" в Москве и открыла на базе Сколковского центра фитопатологическую лабораторию, вложив в нее более миллиона долларов.

Компания Bayer с 2015 года производит в России семена гибридов кукурузы под брендом Dekalb на партнерских площадках в Воронежской области, Ставропольском и Краснодарском краях.

В 2021 году Bayer планирует нарастить локализацию примерно до 40 процентов от объема продаж в России. Кроме того, компании - члены комитета развивают научное сотрудничество с российскими экспертами в области селекции и семеноводства. Так, Bayer осуществляет трансфер собственных селекционных технологий и экспертизы российским специалистам. Уже выбраны получатели гермоплазмы Bayer по ряду полевых культур, на финальной стадии находится согласование получателей молекулярных средств селекции по некоторым полевым и овощным культурам. Чтобы передаваемые технологии максимально эффективно использовались в РФ для создания новых отечественных семян, Bayer проведет для получателей тренинги по селекции. Компания также финансирует создание в России Учебно-научного центра биотехнологии растений.

Российский рынок был и останется одним из приоритетных для международных компаний. По результатам последнего опроса ВЦИОМ, СЗР, удобрения, семена - три ключевых направления, в которые российские сельхозпроизводители сейчас инвестируют средства и готовы инвестировать и дальше. При этом международные компании предлагают не просто сами продукты, а готовые решения, например, СЗР в комбинации с цифровой технологией. Недаром в последние годы все чаще в стране звучит выражение "зерно - как новая нефть". Ведь "нефть когда-нибудь закончится, а зерно - никогда", как правильно заметил осенью прошлого года глава ВТБ Андрей Костин.

Испорченному верить

В домохозяйствах и общепите теряет кондицию до половины произведенных и импортированных продуктов питания

Текст: Татьяна Карабут

Российские власти наконец занялись проблемой пищевых потерь.

22 мая 2020 года Госдума в числе налоговых льгот для поддержки бизнеса разрешила передавать на благотворительность часть продуктов (на сумму до одного процента от выручки) без уплаты налога на прибыль. А в конце июня комитет Госдумы по экологии и охране окружающей среды подготовил и направил на рассмотрение в профильные ведомства законопроект о нормах переработки просроченной продукции в корма для животных, удобрения и биогаз.

Сейчас по российскому законодательству образующиеся на предприятиях торговли некачественные и просроченные продукты должны быть либо уничтожены (например, захоронены на полигоне ТКО), либо утилизированы (переработаны). "Пищевые отходы являются очень ценным и полезным ресурсом для изготовления корма животным, удобрений, биогаза, что также позволяет снизить стоимость новых продуктов для потребителя. Однако не всегда такие ресурсы могут быть эффективно использованы, их потери достигают огромных масштабов", - говорится в пояснительной записке к законопроекту.

Ежегодные объемы образования пищевых отходов предприятий, которые входят в Ассоциацию компаний розничной торговли (АКОРТ), составляют более 700 тысяч тонн в год. При переработке этот объем мог бы год снабжать электроэнергией 400 тысяч граждан. Но предприятиям торговли невыгодно отправлять на утилизацию "просрочку", поскольку всевозможные экспертизы требуют финансов и времени. Поэтому чаще всего такая продукция направляется на полигоны по захоронению ТКО, где она разлагается и "наносит серьезный вред окружающей среде, увеличивая выбросы газа метана в атмосферу, повышая риски возникновения пожаров".

Между тем в получении такой продукции заинтересованы фермеры, зоопарки, приюты для животных. А компании, занимающиеся ее утилизацией, готовы нести расходы на экспертизу, перерабатывать такую пищу в корма для животных. Однако действующее законодательство этого делать не позволяет. Законопроектом предлагается разрешить оборот такой продукции для производства удобрений и кормов для животных.

Между тем проблема использования пищевых отходов во всем мире рассматривается шире - как управление пищевыми потерями по всей производственно-сбытовой цепочке от поля до холодильника. К 2030 году, по планам ООН, их необходимо сократить вдвое.

"Вопросы эффективного управления продовольственными потерями и органическими отходами - неотъемлемая часть продовольственной безопасности страны", - утверждается в недавнем исследовании Центра развития потребительского рынка московской школы управления "Сколково". Ежегодно в мире теряется или выбрасывается треть всех производимых продуктов питания - около 1,3 миллиарда тонн в год, в денежном эквиваленте это 7,5 триллиона долларов. При этом, отмечают авторы исследования, достоверных данных о продовольственных потерях в России не существует. По данным Росстата, они составляют 0,6 процента, а по данным экспертного сообщества - более 40 процентов. На этапе выращивания и сбора, в зависимости от вида продукции, они составляют 10-30 процентов (в рыболовстве - до 45 процентов), в переработке - 5-30 процентов (до 50 процентов - в растениеводстве), при транспортировке и хранении - 5-15 процентов (до 30 процентов - в растениеводстве), на этапе реализации - 10-30 процентов.

Причинами потерь могут быть как человеческий фактор (низкая квалификация сотрудников или плохие условия труда), так и экономические (например, предприятию экономически целесообразно использовать только наиболее ценные элементы сырья в производстве), технологические (сбой в работе оборудования или недоступность современных технологий) и природно-климатические факторы (экстремальные погодные явления и проч.)

Разные страны мира пытаются решить проблему пищевых потерь по-своему. Но в основном предлагается избавляться от потерь, формирующихся в розничной продаже, - нереализованного и некондиционного товара, рассказывает начальник Центра экономического прогнозирования "Газпромбанка" Дарья Снитко. Между тем, по ее словам, в структуре потерь не последнее место занимает нереализованная еда из предприятий общепита, выброшенная из-за истечения срока годности еда, купленная потребителями, а также потери в полях. По данным ФАО, на ритейл приходится до 25 процентов потерь продовольствия в странах Европы или Северной Америки. В то время как в конечном потреблении - в домохозяйствах и HoReCa (гостинично-ресторанный бизнес) - половина, говорит эксперт.

Продовольственные потери образуются и на стадии производства (если плохой комбайн не смог качественно собрать хороший урожай), и в процессе потребления (ресторан не имеет права второй раз разогревать еду и поэтому выбрасывает ее), говорит директор Института аграрных исследований НИУ "ВШЭ" Евгения Серова. По ее словам, в развитых странах основная часть потерь приходится на этап потребления. Поскольку на продовольствие тратится маленькая часть дохода, выбросить полбуханки черствого хлеба или пакет прокисшего молока для многих - не проблема.

"Мир выработал схему борьбы с потерями в виде обратной пирамиды, развернутой широким основанием вверх. Сначала пищевые потери должны использоваться для питания людей. Если их не получилось использовать для этого, тогда нужно переработать их в корма и компост, потому что в конечном итоге это опять пойдет на пропитание людей. Если и это не получилось, то тогда пускаем их в переработку на спирт. И уже совсем маленькую часть мы с вами можем захоронить", - рассказывает Евгения Серова. Однако пока весь мир старается не допустить пищевые потери, в России этот вопрос решается с точностью до наоборот - в плоскости "где захоронить".

По ее словам, борьба с потерями для бизнеса не всегда является экономически выгодной. Проще оставить треть зерна в поле, чем вкладывать большие средства в улучшение системы хранения и транспортировки. Но ресурсы земли ограничены, поэтому следует позаботиться об их сохранении и увеличении эффективности их использования. Кроме того, нельзя забывать о том вреде, который наносят разлагающиеся пищевые отходы окружающей среде, подчеркивает Евгения Серова. Поэтому государство должно найти стимулы, ограничения и наказания, которые будут заставлять бизнес сокращать продовольственные потери.

В большинстве стран разработаны стратегии борьбы с сельскохозяйственными потерями. Есть они не только в наиболее развитых странах, но, например, и в таких, как Китай, Индия и даже ряд африканских стран. Однако в России такой стратегии нет, а есть только разрозненные меры, отмечает эксперт.

Впрочем, она признает, что в последнее время и в России начинают задумываться об этом вопросе. Заявленный Комитетом Госдумы законопроект хотя и не решает проблему полностью, но обращает внимание на нее. Вместе с тем, по мнению Евгении Серовой, пока системного государственного подхода к этому вопросу в стране не выработано. Более того, непонятно, какое ведомство должно курировать эту работу - минприроды, минсельхоз, Россельхознадзор.

Кстати

Эксперты считают, что налоговое законодательство нуждается в изменении, чтобы предприятия торговли могли бы передавать нуждающимся людям продукцию, у которой скоро истекает срок годности. Помимо налога на прибыль, необходимо освобождать эту часть продуктов и от уплаты НДС. С таким предложением в адрес Совета Федерации в начале июня выступил благотворительный фонд продовольствия "Русь". В прошлом году он передал на благотворительность 5,7 тысячи тонн продовольствия. По подсчетам фонда, если предотвратить утилизацию 1,2 миллиона тонн продуктов в год, то можно каждый месяц бесплатно выдавать по 5 килограммов качественного продовольствия с действующими сроками годности более чем 18 миллионам малоимущих граждан.

Руно кормит моль

Калмыкия пытается найти выход из шерстяного кризиса

Текст: Руслан Мельников (Элиста)

Эпидемия коронавируса внесла свои коррективы в стригальную кампанию в Калмыкии. Если раньше в республику в сезон стрижки овец приезжали опытные стригали из соседних регионов, то введенные ограничения и осторожность самих специалистов заставила фермеров ориентироваться на местные ресурсы. Однако самая большая проблема заключается в другом. "Цены на шерсть нет", - сетуют овцеводы.

Республика находится в числе лидеров на российском рынке шерсти. Овцеводством здесь занимается более 80 процентов хозяйств, в Калмыкии производится примерно 13 процентов всей российской шерсти. В этом году планируется снять руно примерно с 1 миллиона 752 тысяч овец.

А вот местной переработки этого сырья в республике нет. Даже попытки запустить шерстомойную фабрику ни к чему не привели, поэтому калмыцкая шерсть традиционно отправляется на предприятия Черкесска, Невинномысска и Новгородской области. Но сейчас попавшим в сложное финансовое положение из-за кризиса и пандемии фабрикам из других регионов продавать шерсть стало просто невыгодно.

"Цена у закупщиков очень низкая. Отечественные предприятия сейчас если и готовы платить, то предлагают лишь 80-90 рублей за килограмм шерсти. Это очень мало. Например, в прошлом году цена начиналась от 150 рублей. Даже тогда она считалась невысокой. Но тогда хотя бы приезжали скупщики, заключали договора, покупали шерсть, а теперь их практически нет. И такая ситуация сложилась не только в Калмыкии. Например, в Дагестане овец уже остригли, а цена за килограмм предлагается еще меньше - 70 рублей, потому что шерсть местных овец немного грубее.

Многие хозяйства сейчас не хотят продавать шерсть по таким ценам и просто складируют ее", - рассказывает начальник отдела животноводства и племенного дела республиканского минсельхоза Кермеш Лиджиева.

Между тем в некоторых хозяйствах на производство килограмма шерсти может уходить до 160 рублей (в эту сумму включена стрижка - около 100 рублей за одну овцу). Разумеется, с такой "математикой" говорить о рентабельности производства шерсти не приходится. Как отмечают специалисты, совсем недавно "на шерсть" в Калмыкии выращивалось около трети овец, причем в республике насчитывалось с полдюжины пород тонкорунных овец. Сейчас же крупные хозяйства и фермеры предпочитают ориентироваться на мясное овцеводство. Например, овец калмыцкой курдючной породы можно забивать на мясо уже через четыре месяца. Затрат получается меньше, а окупаемость - больше. Впрочем, некоторые хозяйства и вовсе отказываются от овцеводства, поскольку цены на баранину тоже не всегда удовлетворяют производителя.

"Мы занимались овцеводством, причем племенным. Поголовье было 10-11 тысяч. Но из-за отсутствия достойной цены на шерсть и упавшей в один из периодов цены на мясо мы отказались от этого направления. Последние пять лет овцеводством заниматься было не выгодно. Мы сократили все поголовье, сдали племенной статус. А что касается шерсти, то за все время, пожалуй, только один год выдался более-менее выгодным и нам удалось сдать шерсть по нормальной цене. Рынок шерсти очень нестабилен и во многом зависит от инвестора. Если заходят инвесторы-экспортеры из других стран, цена поднимается, если нет - цены не будет. Сейчас, насколько мне известно, у фермеров тысячи тонн шерсти лежат на складах еще с прошлого года. Закупочная цена гораздо ниже, чем затраты животноводов", - рассказывает директор одного из крупных калмыцких хозяйств Магомед Махдиев.

Непростая ситуация, сложившаяся на рынке шерсти, обсуждалась недавно на совещании регионов с Минсельхозом России в режиме видеоконференции. Как выяснилось, у закупщиков шерсти не хватает оборотных средств. Переработчики не могут запуститься на полную мощность из-за эпидемической обстановки в стране, и цена на сырье падает. Чтобы остановить "шерстяной" кризис, возможно, будет предоставляться дополнительная господдержка хозяйствам и льготные кредиты перерабатывающим предприятиям.

Кстати, в прошлом году господдержка производства и реализации тонкой и полутонкой овечьей шерсти составила 27 миллионов рублей. Фермеры могли получить по 30 рублей за кило шерсти. В 2020 году общую сумму поддержки предполагалось увеличить до 38,2 миллиона рублей. Но после совещания, возможно, она окажется еще больше. Между тем специалисты из Калмыкии отмечают, что в некоторых регионах такая поддержка доходит до 160 рублей за килограмм.

Есть и еще одна возможность улучшить положение местных животноводов, специализирующихся на производстве качественной овечьей шерсти. Но для этого нужно не дожидаться, пока иностранные инвесторы зайдут на российский рынок и повысят цену на местную шерсть, а самим выходить на зарубежный рынок, где цены могут быть выше в разы. Например, еще недавно за рубежом цена на шерсть поднималась до 300 рублей.

Местные предприниматели, представители племенных заводов и власти Калмыкии пытаются создать специализированную организацию, которая могла бы заняться продвижением тонкой и полутонкой калмыцкой шерсти на международном рынке. Новая компания будет базироваться в поселке Утта Яшкульского района. Место выбрано не случайно: там расположены подходящие для хранения шерсти склады. К тому же в Утту удобно свозить шерсть со всей республики.

Сотрудничество с новой компанией уже заинтересовало калмыцких овцеводов, которые надеются получить выход на зарубежных потребителей. Уже известно, что через электронные торги шерсть, произведенная в регионе, будет продаваться в Белоруссии, Китае, Индии, Италии, Уругвае. Причем на международный рынок калмыцкая шерсть выйдет под собственным брендом Kalmyk Wool.

Предполагается, что новая организация также будет отбирать образцы шерсти для последующей ее продажи на внешнем рынке. Причем уже появились первые потенциальные заказчики из Белоруссии. Как сообщили "РГ" в республиканском минсельхозе, речь идет о партии в 100 тонн. Также интерес к калмыцкой шерсти проявили Уругвай и Китай. Но пока местная шерсть за пределы России не поступала: еще не закончено оформление необходимых документов для экспортных поставок. Из-за пандемии решение этого вопроса пришлось отложить.

Лавр сделал свое дело

Россияне потребляют в год по килограмму специй

Текст: Софья Литвинова

Российский рынок специй серьезно зависит от импорта. Даже простейший лавровый лист не произрастает на территории России - 90 процентов поставок приходится на Грузию. Впрочем, нам тоже есть что предъявить мировому рынку - за рубежом огромным спросом пользуется наш кориандр (кинза). Рентабельность культуры для российских аграриев в лучшие годы может достигать 250 процентов.

Из всего многообразия специй в России выращиваются в основном пряные травы - петрушка, укроп, базилик, тот же кориандр. Остальное завозится, рассказывает консультант практики "Стратегическое консультирование" компании "НЭО Центр" Анастасия Сысоева. По ее словам, крупнейшие категории импорта - перец (18,8 тысячи тонн или 46,1 миллиона долларов) и имбирь (16,8 тысячи тонн или 39,7 миллиона долларов) - на них приходится 47 процентов и 42 процента импорта соответственно. Прочие импортные специи - ваниль, корица, мускатный орех, мацис, кардамон, ягоды можжевельника, шафран, куркума, лавровый лист и карри. Основные поставщики - Китай, Вьетнам и Индия.

В 2019 году совокупный объем ввоза специй в Россию достиг 39,5 тысячи тонн (или 101 миллион долларов), увеличившись на 14 процентов. "Около 60 процентов этого объема идет на производство приправ, остальное предназначено для продажи в необработанном виде", - поясняет эксперт. С учетом внутреннего производства совокупный объем рынка специй и приправ на их основе в 2019 году составил 77 тысяч тонн, увеличившись на 5 процентов по сравнению с 2018 годом, уточняет Анастасия Сысоева.

Что касается внутреннего производства, то, по данным компании Tebiz Group, наибольший объем пряностей производится в Крыму: в 2018 году он составлял 41,4 тысячи тонн.

На внешний рынок мы поставляем больше всего кориандра. По данным ФТС России, в прошлом году его экспортировали более чем на 17 миллионов долларов. Причем основные покупатели - Индия, Шри-Ланка и Индонезия - и сами в огромном количестве производят его. Однако этого объема им не хватает, особенно когда подводит погода и урожай собирается меньше ожидаемого. Так, например, случилось в 2016 году, когда Россия опередила мирового лидера - Индию - по поставкам кориандра. При себестоимости семян в 0,15 доллара за килограмм урожайность кориандра составляет 15 центнеров с гектара. Цены за килограмм кориандра напрямую зависят от урожая в основных странах-производителях: они могут колебаться от 15 до 50 рублей за килограмм.

Неплохую рентабельность (до 100 процентов) дает российским аграриям и выращивание редких пряных трав - например, чабреца или отдельных видов эстрагона. Однако здесь можно говорить только о небольших поставках в отдельные рестораны под заказ, тогда как кориандр берет объемом продаж.

По данным компании "Айдиго", на этом рынке в России несколько крупных компаний в общей сложности занимают около трети всего рынка. Остальные объемы приходятся на множество мелких компаний. Крупные сосредотачиваются на переработке сырья и фасовке и сами выращиванием трав не занимаются. Они заключают договоры с небольшими сельхозпроизводителями или фермерами, которые выращивают и травы для специй.

Потребление специй в России в последние несколько лет стабильно. В среднем мы потребляем около одного килограмма специй на душу населения в год. По данным компании Nielsen, рост продаж специй с апреля 2019 по март 2020 года составил 4,7 процента в денежном выражении, но в натуральном они упали на 0,7 процента по сравнению с тем же периодом прошлого года. Россияне все больше стараются экономить - например, покупать большую упаковку или переходить на более дешевые специи. Впрочем, развивается и дорогой сегмент, и производители откликаются на этот запрос: придумывают разнообразные редкие смеси, играя со вкусами и запахами.

Найти рациональное зерно

В сельском хозяйстве цена неверного решения подчас обходится аграриям слишком дорого

Текст: Татьяна Карабут

Сегодня, 9 июля, в Брянской области начинает работу традиционная выставка "Всероссийский день поля". Учитывая необычные обстоятельства пандемии, она пройдет в смешанном формате - деловая программа вынесена в онлайн. Посевная кампания в этом году была завершена в конце июня, и практически сразу же на юге страны началась уборка урожая.

Прибавка по площадям в этом году составила 300 тысяч гектаров в сравнении с прошлым годом. В частности, посевная площадь была увеличена под яровой пшеницей, кукурузой на зерно, рисом, подсолнечником, овощами, льном-долгунцом. По оценке минсельхоза, урожай зерновых в этом году составит до 122,5 миллиона тонн зерна (в прошлом сезоне - 120,6 миллиона тонн), в том числе 75 миллионов тонн пшеницы.

По данным Центра агроаналитики минсельхоза, на 2 июля зерновые и зернобобовые культуры обмолочены с площади почти 1,8 миллиона гектаров (3,8 процента к площади уборки). Собрано чуть более 5,6 миллиона тонн зерна (минус 7,2 миллиона тонн к прошлому году). Урожайность пока оценивается на уровне 31,3 центнера с гектара, тогда как в прошлом году она составляла 41,4 центнера с гектара. Из них пшеница озимая и яровая обмолочена с площади чуть более 1,2 миллиона гектаров, собрано около 3,6 миллиона тонн пшеницы (минус 5 миллионов тонн к прошлому году). Урожайность составляет 29,5 центнера с гектара (в прошлом году - 46,6).

Но, несмотря на не слишком оптимистичные первые данные, все эксперты рынка уверены: урожай в этом сезоне в любом случае не будет меньше прошлогоднего. Компенсировать потери получится благодаря Центральному Черноземью и Поволжью.

20 мая 2020 года на совещании, посвященном АПК, президент России Владимир Путин напомнил, что сбор зерновых в России шесть лет подряд превышает 100 миллионов тонн, и добавил, что страна последовательно осваивает глобальные рынки и входит в число ведущих экспортеров продуктов питания по ряду позиций.

Результатом продуманной государственной политики в АПК стал рост удельной урожайности на 25 процентов за 10 лет и экспорт в 2019 году сельхозпродукции на сумму 25,6 миллиарда долларов, отмечает президент Российской ассоциации производителей удобрений Андрей Гурьев. По темпам роста в прошлом году АПК втрое обогнал рост российского ВВП, а за пять месяцев этого года сельское хозяйство прибавило 3 процента, причем динамика роста выше прошлогодней, добавляет эксперт.

По его мнению, эти показатели в значительной степени обеспечены ростом применения минеральных удобрений. На конец июня предприятия РАПУ уже поставили более 65 процентов от годовой потребности АПК в минеральных удобрениях, которая к тому же недавно была скорректирована минсельхозом в сторону увеличения. Это соответствует росту закупок по сравнению с тем же периодом прошлого года почти на 20 процентов. При этом Россия остается единственной страной в мире, полностью обеспечивающей себя всеми основными видами минеральных удобрений и поставляющей их за рубеж, подчеркивает Гурьев.

Одна из характерных особенностей сельскохозяйственной отрасли - необходимость постоянно принимать долгосрочные решения, исправить неверное решение почти невозможно, говорит эксперт. Простой пример: подготовка к весенним полевым работам начинается осенью, как только собран урожай. Определяется структура сева, закупаются семена, минеральные удобрения. Весной сожалеть о том, что ты что-то не то заготовил или посеял, уже поздно. "Цена ошибки в сельском хозяйстве слишком высока: на кону финансовая устойчивость АПК и продовольственная безопасность страны. Поэтому разумно просчитывать действия на несколько шагов вперед, чтобы непрерывно обеспечивать себя здоровыми и безопасными продуктами питания за счет интенсивного использования природного ресурсного потенциала земель, а в долгосрочной перспективе - заботиться о воспроизводстве плодородия и здоровье почв, применяя "витамины плодородия" - российские минеральные удобрения, обладающие эталонными экологическими характеристиками", - поясняет Андрей Гурьев.

Ошибки начинаются обычно с общих решений: бизнес ориентируется на ту политику в отношении производства и регулирования рынков, которую осуществляют соответствующие ведомства, отмечает руководитель исполкома Национальной мясной ассоциации Сергей Юшин. "Правила должны быть долгосрочные, понятные, незыблемые, рыночные, они не должны становиться жертвой конъюнктурных подходов", - считает он.

Допустим, следствием запрета на экспорт зерна может стать снижение цен на него на внутреннем рынке. В результате аграрии заработают меньше и вряд ли смогут купить необходимое количество удобрений. А если государство поддерживает необходимый уровень маржинальности бизнеса, то бизнес сделает все, чтобы больше и эффективнее произвести продукции, повысить урожайность и т.д., поясняет эксперт.

В этом смысле выгоднее не давить на рынок запретами и ограничениями, а обеспечить адресную продовольственную помощь нуждающимся. Продовольственная безопасность предполагает доступность продуктов, а она достигается либо соответствующим уровнем доходов, либо адресной поддержкой отдельных категорий граждан.

Фермер ошибается один раз, но каждый год, напоминает известную поговорку вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. Но ошибки бывают разные, подчеркивает он. Сейчас в России многие аграрии научились хотя бы отчасти просчитывать риски. Раньше зачастую было так: в одном сезоне какую-то культуру сеяли мало - цена возрастала, и на следующий сезон на нее переключалось полстраны, соответственно, цена падала, и крестьяне терпели убытки. Сейчас такие ситуации возникают редко. "Если в промышленном производстве мое оборудование настроено делать только гайки, то в сельском хозяйстве можно варьировать культуры в рамках севооборота", - говорит эксперт. Аграрии приобрели современную технику, умеют пользоваться СЗР и удобрениями, обеспечены IT-поддержкой, пользуются механизмами агрострахования.

Но есть и ошибки другого рода. Принято считать, что чем больше выделит крестьянам денег государство, тем лучше. "У нас было замечательное управленческое решение - субсидирование процентной ставки по кредитам. Это дало взрывной рост кредитования, инвестиций. Но выданные кредиты были многолетние: надо каждый год закладывать новые деньги под выданные ранее кредиты, и возможность кредитования, если не будет постоянной бюджетной подпитки, будет сокращаться, нужно просто обслуживать старые", - говорит Александр Корбут. Сейчас идет постоянное расширение поддержки компаний агропромышленного комплекса, и рынок уже воспринимает это как должное.

Каждая поддерживаемая программа по отдельности, безусловно, важна. Однако, по мнению Корбута, это распыляет средства тонким слоем. И вместо того, чтобы за два-три года решить какую-то проблему, мы ее растягиваем лет на 10. А размытые проекты всегда трудно контролировать. Нужно выполнить 147 показателей, выполнили 120, а оставшиеся 27 - это вроде бы совсем немного, но снижает эффективность госпрограммы.

Планируется, что к 2024 году по сравнению с 2017 годом валовая продукция сельского хозяйства вырастет примерно на 12 процентов. Но это очень мало, уверен эксперт. "У нас маленькая аграрная экономика - меньше, чем в США или в Европе, в 5-6 раз. С Китаем вообще не сравниваю - там она больше раз в 15. Если при такой маленькой экономике рост составляет даже 12 процентов, добиться экспорта продукции на 45 миллиардов долларов, как это декларируется, практически невозможно", - считает Александр Корбут.

Комментарий

Джамбулат Хатуов, первый заместитель министра сельского хозяйства:

- В целом по стране посевная прошла в штатном режиме. Общая площадь сева превысила 80 миллионов гектаров - это максимальный уровень за последние пять лет. Состояние посевов сегодня позволяет рассчитывать на достойный урожай: не ниже уровня прошлого года. Первые результаты уборочных работ, которые начались в южных регионах страны, пока несколько ниже прошлогоднего уровня - это связано с воздействием засухи и возвратных весенних холодов. Тем не менее показатели Доктрины продовольственной безопасности страны в 2020 году по основным продуктам растениеводства, несомненно, будут достигнуты.

Михаил Ремизов: «Революции пожирают не только своих детей, но и отцов»

Каким будет мир после пандемии и вызванного ею экономического кризиса

Саркисов Григорий

Россия, пережившая первую волну коронавирусной пандемии при продолжающемся санкционном давлении Запада и «долгоиграющих» внутренних проблемах, понесла немалые потери. Последствия ещё долго будет ощущать на себе вся экономика. Но если вспомнить, что пандемия случилась на фоне всеобщего экономического спада, можно предположить, что нелёгкие времена ждут весь мир и мы можем стать свидетелями не только политических изменений внутри России, но и усиления конфронтации между основными мировыми игроками. Каким будет «прекрасный новый мир» – об этом мы говорили с политологом, президентом Института национальной стратегии Михаилом Ремизовым.

– Михаил Витальевич, тема обнуления президентских сроков сегодня волнует людей уж никак не меньше, чем социально-экономический блок поправок. Если мы стоим на пороге изменения архитектуры власти, возможен ли у нас китайский вариант, нечто вроде Центрального военсовета во главе с «председателем России» Путиным?

– Размытие президентских функций невозможно, скорее подразумевается некоторое усиление коллегиальных органов, и оно действительно необходимо. У нас институт президентства сложился как ось, вокруг которой выстроена система власти. Дело не только в харизматическом лидерстве лично Путина. Этот институт работал и при президенте Медведеве, именно как ключевой институт власти. Но в дополнение к нему, не ослабляя его качественно, нужно нарастить потенциал других институтов. Это, прежде всего, парламент. И ответственность исполнительной власти перед парламентом – как через влияние на формирование правительства, так и через механизм парламентских расследований. Здесь есть большой потенциал развития парламентаризма. Но важно, кто и как будет использовать этот потенциал. А использовать его должны партии как ключевые субъекты парламентаризма. Увы, это самое слабое звено нашей политической системы. Партийная система сегодня пребывает в затянувшемся глубоком кризисе и атрофии – это касается и «партии власти», и других системных партий.

– Так случилось потому, что у нас «зачищалось» политическое поле, или что-то не в порядке с нашей оппозицией?

– В случае с системной оппозицией долгие годы происходил негативный отбор, негативная селекция, причём сознательно организованная лидерами партий системной оппозиции, отсекавшими и устранявшими вокруг себя всё живое, интересное, перспективное, способное составить им внутреннюю конкуренцию. Почему они могли себе это позволить? Если применить образ экономики, они действовали не как предприниматели, стремящиеся захватить большую долю рынка, а скорее как рантье, понимающие, что им принадлежит некий пусть очень скромный, но зато устойчивый сегмент, и любые изменения будут касаться только того, как этот сегмент будет «переделяться». Они стригли политические купоны в узкой нише, отданной им на откуп политической системой, и не боролись за её расширение. Именно поэтому для них не было критичным появление новых лидеров и новых идей – им было достаточно отсечь претендентов на делёжку пирога, и с этим они справлялись блестяще, проводя чистки в собственных рядах и не допуская «свежую кровь».

Кстати, и потенциал «несистемного» спектра растёт пропорционально атрофии базовой партийной системы. Чем меньше энергии и жизни в опорной партийной системе, тем больше энергетики мы видим в несистемном поле, а значит, постепенно растёт и потенциал несистемной оппозиции. Это не может не тревожить, поскольку «несистемщики» в основном ориентированы на проект десуверенизации России. Что касается «партии власти» – это не правящая партия, а скорее некий мешок для сбора голосов на выборах и машина для голосования в Думе. «Единая Россия» так и не стала коллегиальным субъектом власти, хотя система объективно нуждается в этом. Для персоналистских режимов, выстроенных вокруг одного лидера, сильная правящая партия может служить одним из наиболее естественных решений проблемы преемственности. В нынешнем виде «ЕР» не очень подходит на эту роль. Поэтому и в центре, и по флангам мы видим «кризис партийного жанра».

– Что даёт России 79-я статья Конституции, отменяющая примат международного права над внутренним законодательством? Не сделает ли это нас изгоями в мировом сообществе?

– Думаю, такая поправка необходима. Показательным опытом стало присоединение Крыма. До последнего времени у нас была очень странная ситуация: есть закон о российском статусе Республики Крым и Севастополя, есть договор с Украиной, признающий территориальную целостность Украины в постсоветских границах. И есть 15-я статья Конституции, гласящая, что в случае противоречия внутреннего закона и международного договора действует международный договор. Это значит, по сути, что в российской правовой системе Крым оставался украинским вплоть до того момента, когда Украина сама, ещё при Порошенко, расторгла этот договор.

Возникновение таких коллизий в рамках Конституции 1993 года неудивительно – есть ощущение, что она писалась в расчёте на последующую десуверенизацию. Например, в форме евроинтеграции. Точно так же мне кажется правильным, что в России судом высшей юрисдикции должен быть не ЕСПЧ, а Верховный суд России, по конституционным делам – Конституционный суд. Да, можно говорить о достаточно низком уровне доверия к отечественной судебной системе, и, как мы с сожалением видим, эта проблема у нас не то что не решается, но даже толком не затрагивается. Но если мы недовольны положением дел в своём доме, это не значит, что мы должны отдать от него ключи чужим людям. Тем более людям, которым у нас нет оснований доверять. Да, западные правовые стандарты имеют высокий авторитет. Но, во-первых, они тоже не чужды политических интересов. И, во-вторых, право оформляет негласный ценностный консенсус, даже одни и те же нормы могут прочитываться по-разному, в зависимости от консенсуса, к которому в данный момент пришло общество. На Западе этот ценностный консенсус явно меняется, возникает ощущение что «Запад сошёл с ума». Не хотелось бы системно зависеть от его верховных инстанций и юрисдикций.

– На Западе страшно «обиделись» на Россию, в Конституции которой теперь будет указано, что семья – это муж и жена, а не муж и муж. Формально обвинения приурочены к объявленному на Западе «месяцу гордости», но скорее это повод для напоминания о «токсичности» России. Они действительно сошли с ума, или притворяются? А может, это то, что описывал Шпенглер в своём «Закате Европы»?

– Сегодня мы наблюдаем глубокую внутреннюю мутацию Запада. В этой цивилизации изначально было сильное религиозное начало, причём с акцентом на универсализм, стремление предписать всему миру определённый символ веры. Можно вспомнить мессианство пилигримов, крестовые походы – во многом романтичный и даже благородный феномен, который часто нарочито очерняют. Однако этот феномен был возможен на Западе, но не в Византии или Древней Руси.

Традиционный взгляд на вещи состоит в том, что Запад окончательно «остыл» в своей религиозности. Но мне это кажется упрощением. Скорее возникает ощущение, что на Западе возникает новый религиозный мейнстрим, в котором отзывается и мессианизм крестоносцев, и фанатизм пуритан. Я бы назвал это религией эмансипации, движением за снятие любых ограничений и обременений, накладываемых на человека обществом, за свободу от внешних и внутренних «социальных оков». Любое моральное и политическое суждение или требование кодируется на языке эмансипации, на языке раскрепощения и освобождения «угнетённых». Это мировоззрение характеризуется максимализмом, абсолютной нетерпимостью к инакомыслию, пафосом предельных ценностей и стремлением всё и всех проверить на соответствие им. Я назвал бы это новой инквизицией, если бы не боялся обидеть старую. Найджел Фарадж недавно упомянул о «новом Талибане», говоря о движении «Чёрные жизни имеют значение». Действительно, речь идёт о фундаменталистской нетерпимости к явлениям и артефактам культуры.

– Тут есть ещё и расовая проблема…

– Не думаю, что дело в отдельно взятой расовой проблеме. Мы видим в последнее время целую серию хорошо режиссируемых кампаний общественной травли по самым разным поводам, когда на знамя поднимается то одно, то другое «угнетённое меньшинство». В итоге возникает машина гегемонии, которая способна поставить на колени любого, кто окажется у неё на пути. Эта новая постхристианская эрзац-религия сращивается сейчас с системой принуждения не менее тесно, чем в своё время в средневековой Европе с ней срослось христианство. Сегодня перед нами – единый цивилизационный комплекс, увенчанный новой религиозной системой, вооружённый аппаратом принуждения и мощнейшим юридическим аппаратом.

Европейская правовая культура вообще тесно связана с религией, она произросла из религиозной почвы, юридический европейский аппарат развивался в контексте инквизиции, и теперь будет возникать новая правовая система – но уже вокруг не христианской, а постхристианской оси эмансипации. Потому мы и говорим о чертах новой цивилизации. Вроде бы перед нами тот же самый Запад, то же тело, но с другой душой. Очевидно, сейчас общая историческая сверхзадача для России – сохранить независимость от этой мутировавшей цивилизации, с которой не хотелось бы иметь ничего общего в её нынешнем виде.

– Раз уж мы заговорили о Штатах, как вы оцениваете события в США? Очевидно, происходящее там не может не отразиться на общемировой ситуации. Что это – социальная революция, сдобренная расизмом, доведённым до абсурда либерализмом и некой разновидностью американского большевизма? Это кризис Америки – и она более не «сияющий град на холме»? Или это отголосок тотального кризиса «европейского модерна», который многие считают тупиковым путём развития человечества?

– Главным символом западного модерна была идея свободы. Сейчас мы видим, что в ходе своего диалектического развития эта идея приходит к своей противоположности. Это кризис эпохи модерна, когда он сам себя пожирает и уничтожает. Один из главных вопросов западной социологии и философии в середине ХХ века состоял в том, как же так получилось, что эпоха модерна, начавшаяся с освободительных революций, привела к тоталитаризму. В конце века западный либерализм праздновал победу над двумя тоталитарными идеологиями, но в итоге он сам уверенно воспроизводит тоталитарную модель общества, в которой любое инакомыслие по отношению к новому канону нетерпимо.

При тоталитаризме принуждение становится не просто государственным, а всеобщим: на молекулярном уровне, в каждой точке социального пространства на человека оказывается давление, связанное с требованием принудительного единомыслия. Движение агрессивных меньшинств в Штатах – это не движение освобождения, а требование беспрекословного подчинения от имени абсолютной и неоспоримой моральной правоты. Такое требование по определению – конец свободы. «Революция свободы», если считать таковой эпоху модерна, перешла в свою противоположность. Видимо, в этом и есть диалектика революции, пожирающей не только своих детей, но и своих отцов.

– За стеной одной тюремной камеры оказывается другая тюремная камера?

– Да, и здесь можно вспомнить кампанию крупных корпораций против «Фейсбука» с требованием ужесточения политкорректной цензуры в социальных сетях…

– И «Фейсбук» пошёл на такую цензуру, которой могли бы позавидовать и советские «первые отделы». Недавно почувствовал это на себе – меня забанили за предположение, что доведённый до абсурда либерализм может привести к тоталитаризму…

– Как ни парадоксально, в нынешней ситуации на Западе больше невозможен классический либерализм. Если брать некоторые ключевые ценности классического либерализма – например, свободу слова, – то сейчас человек, вздумавший последовательно выступать с позиции свободы слова, на Западе будет уже не либералом, а реакционером, независимо от мотивов, с которыми он отстаивает эту свободу. Внешнее окружение, общий контекст тут же маркируют его как правого реакционера. Поэтому либерал сегодня – это не человек, приверженный свободе, а человек, приверженный принципам либеральной тусовки. Но, по сути, либерал, требующий ужесточения цензуры, – уже не либерал.

А возьмите такую либеральную ценность, как свобода передвижения. Она приводит к трансформации общества, при которой большую часть западного мира составят пришельцы из других миров, с другими ценностями, для которых вся система либеральных свобод уже не актуальна. Выходит, либерал, настаивающий на свободе передвижения, объективно подрывает основы либерального общества. Таких парадоксов много, и они говорят о том, что либерализма в прежнем виде более не существует.

– Коронавирусный кризис задел, кажется, всех. Насколько болезненно пандемия ударила по российской экономике и как долго мы будем выбираться из кризиса, если учесть разорение многих предприятий малого и среднего бизнеса, подросшую пока до 5 процентов безработицу и возможное «урезание» таких драйверов развития страны, как нацпроекты?

– Прогнозы экономистов дают очень большую вилку между пессимистическими и оптимистическими сценариями. Скажем, оптимисты предрекают падение ВВП в пределах 4 процентов, а пессимисты говорят об 11 процентах. Всё зависит от целого набора факторов: будет ли вторая волна пандемии; как будет развиваться экономика Китая и технологическая война с США; что будет с ценой на углеводороды. Та же цена на нефть зависит не только от пандемии, тут есть более глубокие структурные причины – например, удешевление технологий нефтедобычи, что делает возможной разработку месторождений, ранее считавшихся нерентабельными. Это будет продолжаться и давить на рынок в ситуации слабого спроса. А спрос, опять же, может снижаться не только в силу циклических кризисов, а по мере изменения структуры потребления. Например, переход на электромобили или новые виды топлива. Посмотрите, в Китае уже на государственном уровне поддерживают строительство заправок для электромобилей, а планировать китайцы умеют. Некоторые эксперты не без оснований считают, что мы всерьёз и надолго вступили в эпоху низких цен на нефть.

Относительно нацпроектов – наверное, что-то будет пересматриваться, но тут крайне важно переосмысление целевых ориентиров, приоритетов нацпроектов, а не корректировка сроков или финансовых параметров. У нас всё время требуют ускорения реализации нацпроектов. Но некоторые из целевых индикаторов создают ощущение, что мы ускоряемся на неверном пути. Так, в майском указе 2018 года зафиксирован ориентир в 80 миллионов тонн грузоперевозок по Северному морскому пути к 2024 году. Все говорят о том, что это очень амбициозный и труднодостижимый показатель и что очень важно его достичь. На мой взгляд, гораздо важнее, какова будет социально-экономическая ценность этих 80 миллионов тонн: будет ли в них добавленная стоимость, созданная российским энергомашиностроением и судостроением, будет ли эффект для территориального развития и так далее. Но если мы имеем один верхнеуровневый показатель в виде объёма грузоперевозок, то вполне вероятно, что другими параметрами можно будет пренебречь. Все согласятся на то, чтобы продолжать возить грузы на корейских судах и строить новые СПГ силами западных инжиниринговых компаний на импортном оборудовании.

Аналогичная ситуация с нацпроектом по жилью. Амбициозные показатели по вводу миллионов квадратных метров в год не дифференцированы по регионам и типам жилья. Если мы любой ценой будем достигать этих показателей, значит, будем усиленно и в ещё больших масштабах строить ужасные бетонные «человейники». То есть мы создадим антиутопическую с точки зрения образа жизни цивилизацию, где огромное число людей будет скучено в нескольких агломерациях, застроенных некомфортными многоэтажными коробками с малоразмерными квартирами, где люди будут при пандемиях периодически самоизолироваться. Отличная дорога в условную «Матрицу».

– Однако, жутковатую картинку вы нарисовали…

– Это то, к чему мы сейчас стремимся в соответствии с выставленными нами же самими показателями, стоим с плётками и подгоняем – давайте быстрее обеспечим эти показатели! А может, лучше остановиться и пересмотреть целевые ориентиры? Конечно, решение жилищного вопроса – локомотив развития экономики и ослабления социальных проблем, но акцент надо делать на малоэтажную Россию, на улучшение качества жизни в небольших населённых пунктах.

А если вспомнить нацпроекты по образованию и медицине, основной акцент там делается на инфраструктуру, закупку оборудования, строительство зданий. Потому что так проще. Но наша главная проблема в этих сферах не инфраструктура, а недостаточно зарабатывающие и недостаточно компетентные люди. Уровень дохода и уровень компетенции и, как следствие, уровень престижа сотрудников образования и здравоохранения – ключевые проблемы, на которых надо бы сосредоточиться. Это могло бы реально оздоровить наше общество. Это сложнее, но гораздо полезнее, чем очередная программа по закупкам оборудования.

Посмотрите, какой большой социальный прогресс был достигнут, когда военнослужащим был обеспечен более высокий уровень денежного довольствия, идентичный по разным регионам. Но учителя и врачи – тоже «государевы люди», обеспечивающие базовую инфраструктуру развития, а их доходы по регионам отличаются самым вопиющим образом и остаются неприемлемо низкими. Это же показатель явного нездоровья, когда наш вузовский профессор зарабатывает меньше, чем его коллеги в некоторых странах третьего мира. Поэтому в случае социальных нацпроектов нам стоило бы изменить приоритет по принципу «меньше в железо, больше – в людей». Очередное снижение доходов населения и кризис доверия общества к власти делает эти вещи ещё более актуальными, чем раньше.

– Мир быстро меняется, сегодня Штатам всё труднее оставаться единоличным «мировым жандармом», у них появились реальные и уже во многом равные военные, экономические и политические конкуренты в лице Китая и России. Не приведёт ли это к новой Большой Войне? Ведь до сих пор человечество выбиралось из «конкурентных» кризисов именно таким образом, и прошедшие в ХХ веке две мировые войны полностью меняли политическую конфигурацию на планете…

– В мире складывается новая биполярность и назревает новая холодная война между Китаем и США. Она будет иметь, главным образом, информационный и экономико-технологический характер. Возможно, в этих условиях у России есть редкий шанс не стать разменной монетой в чужих войнах. Это аналогично задачам деголлевской Франции в период становления американо-советской биполярности: когда страна, более слабая по сравнению с конкурирующими державами, пытается маневрировать между ними за счёт своих сильных сторон. Думаю, наша правильная стратегия в мире формирующейся биполярности – стать флагманом движения неприсоединения.

Есть много стран, не желающих односторонней зависимости ни от США, ни от Китая. Надо сказать, что оба этих «хозяина» – довольно жёсткие и неприятные. И мы могли бы вместе со странами, дорожащими своим суверенитетом, работать над достижением технологической независимости. Линия на технологическую деколонизацию могла бы быть политическим флагом России на международной арене и отличным бизнесом. Но для начала нам надо позаботиться о независимости собственного развития и научиться жить своим умом. Мы так привыкли «догонять», что рефлекторно бежим за лидером, не задумываясь, куда и зачем он бежит. Сегодня, когда все центры развития – США, Европа, Китай, Россия – находятся под угрозой серьёзной дестабилизации, пора понять, что победит не тот, кто первым уйдёт в прорыв, а тот, кто избежит срыва. В этой игре на выживание нам нужна модель, обеспечивающая устойчивость и эволюционное развитие.

– Обычно политологов и экономистов делят на сторонников оптимистичных и пессимистичных сценариев развития событий. Вы – оптимист или пессимист?

– Думаю, что в современном поляризованном обществе деление на пессимистов и оптимистов теряет смысл. Мы не находимся в том счастливом положении, когда люди едины в целях и расходятся лишь в средствах их достижения или оценки степени их достижимости. В ситуации, когда люди привержены антагонистическим ценностям, оптимизм одних может легко оказаться кошмаром для других. Если отвлечься от этого и спросить себя, являюсь ли я оптимистом по отношению к тому образу общества, которому привержен я сам, то я бы ответил словами итальянского левого мыслителя Антонио Грамши, у которого есть хороший лозунг – «Пессимизм ума, оптимизм воли». Несмотря на явную разницу во взглядах с Грамши, мне это близко.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > lgz.ru, 8 июля 2020 > № 4258108 Михаил Ремизов

Афганистан, КНР и Пакистан призвали к «ответственному» выводу войск

Дипломаты Китая, Афганистана и Пакистана призвали к «ответственному» выводу возглавляемых США международных сил с афганской территории, чтобы предотвратить то, что они называют «потенциальным возрождением терроризма». Высокопоставленные представители китайского, афганского и пакистанского дипведомств выступили с соответствующим заявлением после раунда трёхстороннего стратегического диалога, который прошёл накануне по конференцсвязи. «Три стороны призывают к упорядоченному, ответственному и соответствующему условиям выводу иностранных войск из Афганистана, чтобы избежать потенциального возрождения терроризма», — говорится, в частности, в совместном коммюнике. Онлайн-встреча прошла, когда в обмене заключёнными между афганским правительством и движением «Талибан» (запрещено в РФ) снова появились некоторые проблемы.

С момента подписания соглашения с талибами США вывели несколько тысяч человек из Афганистана. Вашингтон, однако, заявил, что вывод оставшихся сил будет зависеть от того, будут ли соблюдать талибы свои обязательства в борьбе с терроризмом. Внутриафганская встреча была первоначально запланирована на март, однако споры вокруг обмена заключёнными привели к задержке. Афганские чиновники освободили около 4 тыс. боевиков, однако связали освобождение оставшейся тысячи с уменьшением насилия со стороны талибов и началом мирных переговоров. «Талибан» говорит, что освободил 737 человек из 1 тыс. афганских силовиков. Группировка утверждает, что она работает над освобождением оставшихся, однако не будет участвовать в мирных переговорах, пока все заключённые талибы не будут освобождены.

В своём совместном заявлении Китай и Пакистан призвали к сокращению насилия и прекращению огня, при этом обе страны пообещали расширить сотрудничество с афганским правительством в целях поддержки «процесса примирения». Политики в Кабуле и американские военачальники утверждают, что афганские талибы координируют действия из убежищ на пакистанской территории – подачи пакистанских силовых ведомств. Однако Исламабад это отрицает. Официальные лица Пакистана настаивают на том, что боевики группировки используют в качестве убежищ общины, в которых проживают несколько миллионов афганских беженцев. Исламабад неоднократно призывал международное сообщество помочь репатриировать всех беженцев в Афганистан. Этот вопрос также обсуждался на трехсторонней конференции между Афганистаном, КНР и Пакистаном, сообщают западные СМИ.

Впервые объем месячных контейнерных перевозок в сообщении Китая с Европой, произведенных ОТЛК ЕРА, превысил 52 тыс. TEU. Таков показатель за июнь 2020 года. Об этом сообщает пресс-служба ОТЛК ЕРА.

Объемы контейнерных перевозок Китай – Европа – Китай на сервисах АО «Объединенная транспортно-логистическая компания – Евразийский железнодорожный альянс» составили 52,5 тыс. TEU. Это в два раза больше, чем в июне 2019 года и является абсолютным рекордом контейнерных перевозок за месяц.

В Европу ОТЛК ЕРА перевезла за июнь 34 тыс. TEU контейнерных грузов, что в 2,5 раза больше, чем в июне прошлого года. В направлении Китая проследовало 15 тыс. TEU контейнерных грузов — в два раза больше, чем в июне 2019 года.

На 65% в годовом выражении вырос объем контейнерных перевозок на сервисах ОТЛК ЕРА на маршруте Китай – Европа – Китай за первое полугодие 2020 года: было перевезено 223 тыс. TEU грузов.

«Достижение и даже превышение показателя объема перевозок на транзитных контейнерных сервисах в 50 тыс. ДФЭ в месяц — важный рубеж, к которому давно шли. Уже в мае зафиксирован объем перевозок в 49 тыс. ДФЭ и, несмотря на напряженный июнь, высокая мотивация и тесное взаимодействие с партнерами и клиентами привели к заданной цели.

Совместные действия акционеров обеспечили высокую скорость перевозок и минимум технологических задержек на всем протяжении маршрута по колее 1520 мм. Ежесуточно на инфраструктуре в наших сервисах находилось более 100 поездов, а общий парк вагонов в управлении ОТЛК ЕРА составляет без малого 7 тыс. единиц.

Наши зарубежные партнеры высоко оценили запас прочности инфраструктуры колеи 1520 мм, на которой в сжатые сроки был удвоен объем перевозок на базовых направлениях ОТЛК ЕРА без потери качества транзитных сервисов. Будем вместе с ними искать новые резервы и точки роста для развития бизнеса», — прокомментировал новость генеральный директор ОТЛК ЕРА Алексей Гром.

Вице-президент ТПП Уханя: «Мы хотим импортировать российские продукты, они очень хорошие»

7 июля состоялся международный промышленный марафон INNOPROM Online. Открыл деловую программу мероприятия «Марафон столиц», начавшийся с сессии стран Азии и Африки. Пекин и Ухань на марафоне представляли глава Торгпредства РФ в КНР Сергей Инюшин и вице-президент ТПП Уханя, основатель компании Shanghai Sinachain Supplychain Group Лу Кун.

Господин Лу Кун рассказал о заинтересованности в российской продукции потребителей центральных и западных регионов Китая и, в частности, Уханя.

«Россия всегда была для Китая приоритетным торговым партнером. Мы готовы продвигать взаимную торговлю между нашими странами в центральных и западных регионах Китая. Ранее эти регионы были не так открыты в этом плане. Сейчас мы видим рост внешней торговли в этих регионах, что позволяет говорить и о возможности наращивания торговли с Россией.

На данный момент торговля и отношения между Китаем и Россией развиваются, об этом говорят все показатели. У меня был очень конструктивный диалог с Торгпредством РФ в КНР. Мы несколько раз встречались лично, говорили онлайн, обсуждали поставку говядины и других сельскохозяйственных продуктов.

Ухань — известный город с многомиллионным населением, и мы хотели бы работать с российскими компаниями, продвигать и приобретать российскую продукцию.

До пандемии наши компании, особенно те, которые действуют под эгидой правительства Уханя, закупали говядину в очень больших объемах в Южной Америке. Но сейчас это связано с определенными проблемами. И мы заинтересованы в работе по импорту мяса из России.

Я говорил с российскими компаниями, мы видим их интерес, у нас есть очень хорошие взаимные перспективы. И мы ждем возможности напрямую договариваться об импорте мяса из России.

У нас уже есть логистические решения. Мы готовы налаживать прямые поставки продукции из Москвы. Мы готовы поставлять привезенную в Ухань продукцию в другие города Китая. Мы также готовы сотрудничать с Новороссийском, возить оттуда продукцию по каналу море + река, готовы сотрудничать с другими российскими городами. Мы очень заинтересованы в прямых поставках российского мяса, в частности, говядины, в Ухань и готовы наращивать объемы этого импорта.

Ранее мы приобретали многие сельскохозяйственные продукты и продукты питания в других странах. Почему бы нам не покупать их в России, с которой у нас очень хорошие связи? Мы должны работать в этом направлении. Нам есть что обсудить. Давайте обсуждать поставки сельскохозяйственной продукции, древесины, строительных материалов и прочие возможности. Эти возможности выгодны российским экспортерам и выгодны регионам Китая, особенно его центральной и западной части.

До недавнего времени мы могли поставлять все эти грузы только по морю. Сейчас у нас есть ж/д перевозки, и они должны развиваться.

Российские продукты — очень хорошие. Мы знаем, что российский шоколад — лучший. Знаем, что российское пиво лучше голландского. И мы должны донести все эти продукты до китайских потребителей. Чтобы они могли это попробовать и понять, что Made in Russia — очень хороший бренд».

Торгпред РФ в КНР: прямые и быстрые поставки вглубь Китая станут драйвером экспорта

7 июля состоялся международный промышленный марафон INNOPROM Online. Открыл деловую программу мероприятия «Марафон столиц», на котором выступил глава Торгпредства РФ в Китае Сергей Инюшин.

Торгпред РФ рассказал о том, как сегодня происходит преодоление последствий коронакризиса в деловых отношениях с Китаем. Начав с того, что сейчас мы все наблюдаем реализацию двойного значения слова «кризис» в китайском языке, означающего угрозу и возможность.

«Год начался очень непросто. С большой тревогой мы наблюдали за состоянием наших отношений. Китай — главный торговый партнер России. В последние годы наш взаимный товарооборот преодолел планку $100 млрд, поставлена задача достичь $200 млрд.

Как показывает текущий анализ, ямы в наших отношениях не было. Сейчас у нас есть статистика. Опубликованы данные за пять месяцев, на днях мы увидим статистику за полугодие. Взаимная торговля между нашими странами снизилась всего лишь на 4,3%. И это в отсутствии нормального сообщения, нормальных перевозок, нормальной возможности подписывать контракты. При этом более глубокий анализ показывает, что, в основном, падение на 4,3% произошло за счет снижения стоимости некоторых товаров. Например, углеводородов. А объемные показатели весь этот период росли.

Я расскажу о знаковом событии, произошедшем за это время. Мы сейчас активно обсуждаем с китайскими партнерами поставки продуктов питания и сельхозпродукции. Эта статья всегда была важной, но никогда не доминировала. А в этом году она переместилась сразу на второе место в структуре экспорта и выросла на 25,6% к предыдущему году. В немалой степени этому способствовало открытие рынков по новым видам продуктов. В частности, по мясу. Первым открылся рынок мяса птицы, в конце 2018 года. Прошло полтора года — и экспорт мяса птицы в Китай от всего экспорта этого вида продукции Россией достиг 50%. Мы видим бурно развивающийся рынок.

Напомню, что 1 июня был открыт рынок охлажденной говядины. Чтобы привезти в Китай такую продукцию, требуются более быстрые способы транспортировки. Традиционные доминирующие поставки по морю сейчас начинают замещаться на более скоростные железнодорожные поставки. И это развивает не только взаимную торговлю, но и сферу торговли услугами, что также является очень важной статьей во взаимном обороте.

Поставки по ж/д не только сокращают сроки перевозок. Они еще и позволяют транспортировать нашу продукцию не на береговую линию Китая, а вглубь страны, в города и регионы с очень большим населением. Раньше они не могли получать такую продукцию напрямую и в сжатые сроки. Напомню о первой поставке поездом мяса курицы в Чунцин — крупнейший город планеты, где проживает свыше 30 млн жителей. Из России в Чунцин пришел прямой агроэкспресс с курятиной.

Охлажденную говядину нужно поставлять еще быстрее. Мы видим, что как только мы начинаем делать прямую логистику подобной продукции, возрастает интерес китайских компаний к ней. Люди пробуют эту продукцию — и возникает обратная реакция.

Мы считаем, что именно региональное сотрудничество станет ключевым драйвером развития нашего экспорта уже в этом году и выведет нашу торговлю из того легкого проседания, которое мы наблюдали. Выведет наши взаимные отношения на более высокий уровень».

По данным Федеральной таможенной службы России, объем товарооборота между Россией и Китаем в период с января по май 2020 года составил $39,493 млрд, что на 6,9% меньше уровня предыдущего года.

При этом российский экспорт в Китай составил $19,644 млрд, снизившись на 11,7% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, а импорт из Китая составил $19,849 млрд, снизившись на 1,6% в годовом выражении.

По сравнению с аналогичным периодом прошлого года доля российско-китайской торговли в общем объеме внешней торговли России с января по май 2020 года увеличилась с 15,8% до 17,8%.

Наиболее тяжелым для перевозок через МАПП «Забайкальск» был апрель, когда в некоторые дни из-за коронавирусных ограничений Китай пропускал через границу не более 10 автомобилей в сутки. В результате на границе скопились сотни фур.

6 июля вице-премьер правительства Забайкальского края Михаил Чуркин сообщил на оперативном совещании, что на МАПП «Забайкальск» своей очереди сейчас ожидают 63 фуры. И с каждым днем количество ожидающих очереди автомобилей уменьшается.

«За сутки границу пересекли 26 фур. Сейчас границу переезжает меньше грузовых транспортных средств, чем есть возможность. Всего стоят 63 транспортных средства, так как ожидают загрузку в поселке Забайкальск», — сказал Михаил Чуркин.

С 4 мая Китай ввел новые ограничительные меры, по которым через границу на МАПП «Забайкальск» пропускают только машины с овощами, медицинскими грузами и гуманитарной помощью. О сроках снятия ограничений пока не говорится.

Представитель МИД Ирана опроверг слухи относительно плана сотрудничества между Тегераном и Пекином

Представитель МИД Ирана опроверг слухи относительно всеобъемлющего плана сотрудничества между Тегераном и Пекином, заявив, что старая хитрость в использовании ложной информации для получения деталей соглашения ни к чему не приведет.

Во вторник, в своем сообщении в Твиттере Саид Аббас Мусави сказал, что «план всестороннего сотрудничества между Ираном и Китаем - это четкая дорожная карта, которая закладывает основу для отношений между двумя основными странами в будущем, когда Китай станет крупнейшей экономической державой в мире. В ближайшем будущем Иран, как великая держава в регионе Западной Азии, может выполнять общие интересы и противостоять давлению хулиганов с взаимодополняющими отношениями, которые не зависят от традиционных и гегемонистских западных держав".

Пресс-секретарь подчеркнул, что соглашение о сотрудничестве между двумя странами не предусматривает никакого китайского контроля над иранскими островами, никакого присутствия военных сил или других иллюзий, сообщает Tasnim News.

«Старая уловка фальсификаций и предоставления неверной информации с целью получения правильных деталей и информации, которую серьезно преследуют враги интересов двух стран, ни к чему не приведет», - добавил Мусави.

В своем выступлении в воскресенье министр иностранных дел Ирана Мухаммед Джавад Зариф заявил, что все, что касается 25-летнего соглашения о сотрудничестве с Китаем, прозрачно, и двум странам нечего скрывать. Он также отметил, что Тегеран обнародует содержание этого соглашения.

ПОСТЪЯДЕРНЫЙ ЯДЕРНЫЙ МИР

ДМИТРИЙ СТЕФАНОВИЧ

Научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, внештатный научный сотрудник Института исследования проблем мира и безопасности при Гамбургском университете (IFSH), сооснователь проекта «Ватфор», эксперт РСМД.

СЕРГЕЙ ПОЛЕТАЕВ

Сооснователь и редактор проекта «Ватфор».

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453215 Дмитрий Стефанович, Сергей Полетаев

ПРОДЛЕНИЕ ДСНВ: ЕСТЬ ЛИ ШАНС УСПЕТЬ?

АНТОН ХЛОПКОВ, Директор Центра энергетики и безопасности (ЦЭБ).

АНАСТАСИЯ ШАВРОВА, Приглашенный научный сотрудник, ЦЭБ.

В феврале 2021 г. истекает десятилетний срок действия Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (далее – ДСНВ) – последнего из оставшихся соглашений в области контроля над вооружениями между Россией и США. 5 декабря 2019 г. президент России Владимир Путин предложил продлить действие Договора «как можно быстрее» и «без предварительных условий». Инициатива главы государства была формализована в дипломатической ноте МИД России, переданной в Государственный департамент США 20 декабря 2019 года. Однако ответа от Вашингтона нет, а времени для совершения даже формальных действий, необходимых для продления, остаётся критически мало.

В истории российско-американских отношений имеются прецеденты, когда фактор времени играл определяющую роль для вступления в силу двухсторонних соглашений по ядерной проблематике. К их числу, например, можно отнести Соглашение между правительством США и правительством РФ о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии (часто называют «Соглашение 123»). Документ был подписан 6 мая 2008 г. и вступил в силу 11 января 2011 года. Ввиду особенностей законодательной процедуры в Соединённых Штатах, американской стороне пришлось дважды вносить документ на рассмотрение Конгресса. В итоге уже при администрации Барака Обамы повторно внесённое Соглашение 123 было одобрено, и произошло это благодаря наиболее продолжительной за почти три десятилетия работе старого состава Конгресса США после избрания нового (так называемой сессии «хромых уток»).

В этой статье авторы оценивают минимальное время, необходимое для придания продлению ДСНВ юридической силы. Процедура будет включать пять основных шагов.

Шаг №1. Политическое решение о продлении Договора

Первоочередным шагом должно стать подтверждение согласия на продление Договора, которое принимается на уровне глав государств. Российский президент заявил о готовности к пролонгации ДСНВ без предварительных условий в декабре 2019 года. Дело за Вашингтоном, откуда до недавнего времени поступали разные сигналы, в том числе ссылки на незавершённость процедуры межведомственного согласования вопроса о будущем Договора и, по сути, необходимость внесения в Договор изменений принципиального характера относительно участников (вовлечение Китая) и сферы охвата (за счёт включения новейших российских систем вооружений).

Чтобы иметь возможность оценить минимальное время, необходимое для осуществления процедуры продления Договора, авторы далее исходят из того, что в итоге Белый дом всё же примет решение о продлении ДСНВ в его первоначальном виде (в противном случае нет предмета для дальнейшего исследования в рамках данной статьи). Тогда время, необходимое для осуществления процедуры продления, надо отсчитывать с момента объявления президентом США готовности пролонгировать документ.

Шаг №2. Совместное рассмотрение сторонами вопроса о продлении Договора

Следующий шаг – совместное рассмотрение сторонами вопроса о продлении Договора, включая, в случае необходимости, переговоры по документу о продлении ДСНВ. Под документом о продлении здесь и далее понимается любая форма пролонгации, выбранная сторонами (протокол, соглашение, обмен нотами и другое). Для начала переговоров с российской стороны не требуется дополнительных решений президента или правительства. МИД России уже формализовал предложение провести переговоры о продлении Договора в ноте Госдепартаменту США.

После начала совместной работы сторонам предстоит определить: а) форму документа о продлении ДСНВ; б) формулировку положения о вступлении в силу документа о продлении Договора с учётом необходимости выполнения сторонами внутригосударственных процедур, требуемых для его вступления в силу; в) срок продления (не более пяти лет); если стороны выберут единый документ о продлении (протокол или соглашение), он должен быть составлен на русском и английском языках. Трудно предположить, что процесс совместного рассмотрения вопроса о продлении Договора – вне зависимости от того, будет ли он проходить в очной или, учитывая эпидемиологическую ситуацию в мире и сохраняющиеся ограничения на поездки, заочной форме – займёт менее одной рабочей недели.

Шаг №3. Формализация совместного решения о продлении Договора

Формализация совместного решения о продлении Договора в выбранной форме (например, подписание Протокола о продлении ДСНВ или заключение Соглашения о продлении в форме обмена нотами) с российской стороны потребует согласия президента. МИД России, самостоятельно или совместно с другими профильными ведомствами, представляет предложение о заключении такого документа главе государства. Оно также должно быть предварительно согласовано с профильными федеральными органами исполнительной власти. Далее на основании представленных документов должно быть подготовлено распоряжение президента о подписании (заключении) документа о продлении ДСНВ. С учётом необходимости межведомственной проработки и согласования документа формализация договорённости о продлении Договора при самом оптимистичном сценарии займёт не менее одной рабочей недели.

Учитывая важность документа для режима ядерного нераспространения и системы международной безопасности, представляется, что (в случае продления ДСНВ в форме единого документа) приоритетным вариантом является церемония с участием президентов двух стран в одном из европейских городов, а альтернативным – с участием глав внешнеполитических ведомств России и США. Сам ДСНВ, напомним, был подписан в Праге, а двухсторонние встречи по вопросам стратегической стабильности в 2017–2020 гг. проводились в Вене, Женеве и Хельсинки.

На сроки заключения документа о продлении ДСНВ могут повлиять графики президентов двух стран (или глав внешнеполитических ведомств). Если выбор будет сделан в пользу подписания документа главами МИД России и Государственного департамента США и не позднее середины января 2021 г. удастся завершить предшествующие подписанию процедуры, площадкой для церемонии может выступить Обзорная конференция по рассмотрению ДНЯО-2020, перенесённая из-за пандемии коронавируса и предварительно назначенная на январь 2021 года. Продление ДСНВ до начала или в период Обзорной конференции продемонстрирует приверженность двух крупнейших ядерных держав выполнению обязательств по статье VI Договора о нераспространении ядерного оружия и способно оказать позитивное влияние на ход Конференции. Церемония подписания, наряду с очной встречей представителей двух стран, может проходить и в заочном формате – в Москве и Вашингтоне.

Шаг №4. Выполнение внутригосударственных процедур, необходимых для вступления документа о продлении Договора в силу

Заключение документа о продлении Договора требует в России одобрения законодательного органа государственной власти в виде принятия федерального закона. До внесения законопроекта в парламент необходимо получить заключение правительства, поскольку документ о продлении ДСНВ будет затрагивать вопросы, связанные с расходами из федерального бюджета. Процесс ратификации документа о продлении идентичен тому, как ратифицировался сам ДСНВ, начиная с внесения президентом соответствующего законопроекта в ГД РФ, которое должно сопровождаться пакетом документов, аналогичным тому, что направлялся при внесении законопроекта о ратификации Договора. Таким образом, вся процедура одобрения документа о продлении в Российской Федерации будет проходить следующие этапы: МИД России – правительство – президент – Государственная Дума – Совет Федерации – президент. Ниже представлены многосторонние и двухсторонние соглашения в области нераспространения и контроля над вооружениями, заключённые Российской Федерацией, и время прохождения ими ратификационных процедур в законодательном органе государственной власти.

Таблица 1. Ратификация Российской Федерацией международных соглашений в ядерной сфере

Напомним, что ратификация ДСНВ с момента регистрации соответствующего законопроекта в Госдуме заняла восемь месяцев. Средний срок ратификации указанных в таблице соглашений составляет около семи месяцев, а минимальный (Протокола к Договору о ЦАЗСЯО) – один месяц и восемь дней. В законодательной практике имеется прецедент ещё более быстрой ратификации международного договора – Киотского протокола – за 28 дней, что, впрочем, следует считать исключением. Кроме того, на последние 40 дней действия ДСНВ приходятся новогодние каникулы.

В случае с документом о продлении ДСНВ срок его ратификации может быть сокращён, если, например, Государственная Дума одобрит законопроект в одном чтении, а не в трёх. Именно в одном чтении проходило рассмотрение законопроектов о ратификации Протокола к Договору о ЦАЗСЯО и Киотского протокола, что, не являясь единственным фактором, всё же способствовало значительному ускорению процесса. Выиграть время также может согласование законопроекта с профильными ведомствами в ускоренном режиме.

Принимая во внимание президентский характер инициативы о продлении Договора, Федеральное Собрание, вероятно, будет готово рассмотреть соответствующий законопроект в приоритетном порядке и одобрить его в минимальный технически возможный срок, который, как было показано выше, составляет около одного месяца.

Шаг №5. Обмен дипломатическими нотами о завершении внутригосударственных процедур

Завершающая процедура – обмен дипломатическими нотами о завершении необходимых внутригосударственных процедур. Если нет другой договорённости, процедура обмена ратификационными грамотами (дипломатическими нотами) осуществляется МИД России или по его поручению – российским дипломатическим представительством в иностранном государстве/при международной организации. Сергей Лавров и Хиллари Клинтон обменялись ратификационными грамотами ДСНВ на полях Мюнхенской конференции по международной безопасности 5 февраля 2011 года. Символичной площадкой для обмена нотами и вступления документа о продлении в силу могла бы стать Обзорная конференция по рассмотрению действия ДНЯО, если, например, стороны не используют её для подписания документа.

Таблица 2. Оценка минимального времени, необходимого для продления ДСНВ

Таким образом, при самом благоприятном сценарии процесс, связанный с рассмотрением сторонами вопроса о продлении Договора, выработкой документа о продлении ДСНВ и выполнением всех необходимых внутригосударственных процедур, займёт не менее 45 дней с момента объявления американским президентом политического решения о продлении Договора. Срок может увеличиться на 10 дней, если указанный 45-тидневный период придётся на первую декаду января 2021 г., которая будет в России нерабочей.

Возможные сценарии в контексте выборов в США

Спроецируем наши выводы на политические реалии в США, где 3 ноября 2020 г. состоятся очередные президентские выборы. Соперником республиканца Дональда Трампа от Демократической партии, вероятно, станет Джозеф Байден. Существует три возможных сценария развития событий в отношении будущего ДСНВ.

Первый сценарий. Соединённые Штаты отказываются продлить Договор, и срок его действия истекает 5 февраля 2021 года. В результате утраты последнего российско-американского механизма взаимной предсказуемости и транспарентности в области стратегических вооружений многократно возрастут риски скатывания в неконтролируемую гонку вооружений. Режим контроля над вооружениями прекратит существование в том виде, в котором мир знает его последние десятилетия.

Второй сценарий. Действующая администрация США соглашается на продление ДСНВ в его первоначальном виде, и происходит это до президентских выборов. Если такое решение будет объявлено до ноября 2020 г., у сторон останется достаточно времени, чтобы согласовать текст документа о продлении, подписать его (в случае необходимости) и выполнить внутригосударственные процедуры до 5 февраля 2021 года. Если принимать во внимание политические риски такого шага для Дональда Трампа в октябре 2020 г., то есть в последние недели президентской кампании (учитывая, что договор был заключен администрацией, где Джозеф Байден занимал пост вице-президента), целесообразным было бы принятие решения о продлении ДСНВ до конца сентября 2020 года. Открытие юбилейной 75-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН запланировано на 15 сентября 2020 года.

Третий сценарий. Решение о продлении ДСНВ принимается американской стороной после очередных президентских выборов. При этом сценарии в случае переизбрания Трампа на второй срок решение о продлении Договора, принятое в течение месяца после президентских выборов, то есть не позднее первой декады декабря, также, вероятно, оставит сторонам достаточно времени на согласование документа о продлении ДСНВ и выполнение внутригосударственных процедур, несмотря на рождественские и новогодние каникулы в США и России. Более позднее решение в пользу сохранения Договора (но не позднее последней недели января 2021 г.) потребует включения положения о временном применении в текст документа о продлении ДСНВ.

В случае победы на выборах кандидата демократов решение новой администрации о продлении может приниматься после вступления в должность 46-го президента США, то есть не ранее 20 января 2021 года. Таким образом, до истечения срока действия ДСНВ останется всего 16 дней. Единственным вариантом сохранения Договора является оперативное совместное рассмотрение сторонами вопроса о продлении и согласование документа о продлении, который в обязательном порядке должен включать положение о временном применении.

Российская Федерация относится к числу государств, где органы исполнительной власти вправе самостоятельно (без участия законодательного органа государственной власти) принимать решение о временном применении международных договоров, для вступления в силу которых требуется согласие парламента и принятие соответствующего федерального закона, если в соответствующих документах есть положение о временном применении. Временное применение документа о продлении ДСНВ будет иметь такие же правовые последствия, как и вступивший в силу документ, так как на него будет распространяться один из основных принципов Венской конвенции о праве международных договоров – pacta sunt servanda («договор должен соблюдаться», статья 26 Конвенции). Однако временное применение не может заменить собой вступление документа о продлении (например, Протокола о продлении) в силу. ФЗ №101 требует, чтобы временно применяемый договор (вне зависимости от его формы) был внесён на ратификацию не позднее шести месяцев с момента его подписания. Несоблюдение этого обязательства, по мнению некоторых юристов, порождает конфликт между требованиями, которые устанавливают национальное и международное право. В контексте продления ДСНВ, в частности, это может создать серую зону в части иммунитетов и привилегий американских инспекторов и членов лётных экипажей инспекционных самолётов в Российской Федерации.

В случае победы кандидата от Демократической партии с ноября 2020 г. по январь 2021 г. востребованным может оказаться использование российско-американских экспертных площадок в жанре «второй» дорожки, дискуссия на которых могла бы содействовать подготовке продления ДСНВ в условиях жесточайшего цейтнота. Такой диалог между экспертным и академическим сообществами может способствовать выработке необходимых предпосылок, чтобы к моменту вступления в должность нового президента США у сторон как минимум имелись экспертные наработки и взаимное понимание порядка совместных действий по сохранению ДСНВ на срок до пяти лет.

* * *

Затягивание решения о будущем Договора – большой, а главное – неоправданный риск. Ситуация в мире, связанная с COVID-19, не только накладывает серьёзные ограничения на систему международного взаимодействия, в том числе в области безопасности, но и создаёт новые вызовы. ДСНВ занимает важное место в отношениях России и США, отвечая национальным интересам обоих государств, и относится к числу системообразующих элементов архитектуры международной безопасности. ДСНВ не только позволяет взаимно ограничить наращивание стратегических потенциалов Москвы и Вашингтона, но и является возможностью получить представление о том, что происходит в стратегических силах друг друга: за девять лет действия соглашения стороны провели 300 инспекций и обменялись более 20 тысячами уведомлений по вопросам стратегических сил.

Вокруг Договора сформировалась многоступенчатая структура российско-американского взаимодействия, которая в условиях резко сократившегося за последние годы числа «каналов связи» между ядерными сверхдержавами имеет самостоятельную ценность.

Потеря последнего действующего российско-американского соглашения в области контроля над вооружениями, особенно после выхода США из Договоров по ПРО, РСМД и объявления решения выйти из Договора по открытому небу, не только негативно скажется на отношениях двух государств, но и сделает мир более уязвимым и менее предсказуемым, вероятно, спровоцировав неконтролируемую гонку вооружений в условиях, когда приоритетом для всех без исключения стран, включая Россию и США, на обозримую перспективу должно стать восстановление экономики и преодоление тяжелейших последствий пандемии коронавируса. Непродление ДСНВ также ещё более обострит ситуацию вокруг Договора о нераспространении ядерного оружия, который и так испытывает на себе беспрецедентное давление.

Данный текст представляет собой краткое изложение материала «Пять шагов на пути к продлению ДСНВ. Особенности процедуры в Российской Федерации», опубликованного на сайте журнала «Россия в глобальной политике».

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453214 Антон Хлопков, Анастасия Шаврова

ИДЕАЛЬНЫЙ ТИП ПРАВЛЕНИЯ?

ЯО ЯН

Глава Китайского центра экономических исследований (CCER), декан Института государственного развития Пекинского университета (NSD).

КИТАЙ И КОНФУЦИАНСКОЕ ГОСУДАРСТВО

Коронавирус приобрёл масштабы глобальной пандемии, и политическая система Китая превратилась в актуальную тему для крупнейших западных газет и социальных медиа. Первоначальные медленные шаги китайского правительства по распознанию вируса в Ухане были восприняты как доказательство того, что авторитарный режим склонен скрывать неприятные для себя новости, а принятые впоследствии строгие карантинные меры – как свидетельство жёсткости такого режима.

Как житель Пекина я сам лично сталкивался с этими суровыми карантинными мероприятиями. Однако в этой статье я не намерен рассуждать об их плюсах и минусах. В конечном счёте полностью оценить их возможно только после того, как пандемия закончится.

Вместо этого я сделаю шаг в сторону и предложу свою интерпретацию политической системы Китая. В частности, приведу сравнение с конфуцианским государством, идеальным типом правления, построенным на конфуцианских учениях, которые, несмотря на их различия с либеральными идеями, согласуются с многовековыми традициями Китая, а также с психологическими предрасположенностями простых китайцев. Надеюсь, это сравнение поможет Западу более здраво судить о политической системе Китая, и, сделав более смелый шаг, предположу, что оно позволит Западу лучше понять сильные и слабые стороны самой либеральной демократии.

Конфуцианский мир

Демократические режимы, практикуемые во всём мире, построены на представлении об идеальном типе правления, а именно – на либеральной демократии, которая восходит к теориям общественного договора Томаса Гоббса и Джона Локка. Гоббс начал с так называемого «естественного состояния», в котором каждый человек наделен набором естественных прав, наиболее неотчуждаемым среди которых является право на самозащиту. Но каждый человек также склонен стремиться к эгоистичному обладанию бóльшим, поэтому естественное состояние становится миром, в котором человек человеку волк. Чтобы добиться мира, люди заключают общественный договор о передаче части своих естественных прав всемогущему правительству – Левиафану.

Локк подверг концепцию «естественного состояния» Гоббса пересмотру, возложив обязанность исполнения естественных законов на каждого человека. Эти законы позволяют индивидам владеть собственностью, но также ограничивают её: индивиды не могут обладать чем-то бóльшим, чем требуется для их существования. Единственная проблема этой концепции состоит в том, что вы не можете быть уверены, что другие люди будут следовать естественным законам. В результате они формируют общество, становясь его гражданами и совместно договариваясь о создании правительства под их контролем. Автократия, к которой Гоббс, к слову, относился терпимо, исключается, поскольку она хуже анархии в естественном состоянии. Для Локка мысль о таком правительстве больше похожа на желание быть съеденным львом, чем быть потревоженным козами. Таким образом, либеральная демократия – есть не что иное, как гуманным образом сконструированный общественный договор, участниками которого являются эгоистичные индивиды.

Конфуцианское государство имеет иную отправную точку. Согласно Конфуцию (551–479 до н.э.), люди рождаются наделёнными разной природой. Некоторые из них умны, а некоторые глупы. Самых умных и самых глупых изменить невозможно, но тех, кто между ними, можно изменить путём обучения и практики. В результате общество состоит из двух больших социальных категорий: благородных мужей (цзюньцзы) и мелких людей, или обывателей (сяожэнь). Благородный муж заботится о вещах, выходящих за рамки его собственного благополучия, а мелкий человек печётся только о себе. Итак, Конфуций считал, что человеческая природа – это сложная комбинация личных характеристик, варьирующихся от приоритета личных интересов до благородных целей. Это убеждение согласуется с научными наблюдениями над двумя близкими родственниками homo sapiens, шимпанзе и бонобо, о чём свидетельствуют яркие истории, рассказанные нидерландским биологом Франсом де Ваалем в его знаменитой книге «Политика шимпанзе». Но это согласуется и с тем, что мы наблюдаем в нашей повседневной жизни. Для Конфуция человеческая природа – это обобщение наблюдений за человеком, а она сложна и комплексна. Для Гоббса и Локка человеческая природа является неким социальным конструктом и определяется исключительно индивидуальной рациональностью. Каковы последствия этого различия? Они намного больше, чем могут показаться.

Конфуцианское государство против либеральной демократии

Начнём с фундаментального различия двух философий: либеральная демократия предполагает, что все люди созданы равными, в учении же о конфуцианском государстве такой посылки нет. Конфуцианское отрицание должно звучать тревожно для многих людей.

Но утверждение «люди созданы равными» – это нормативная оценка, а не позитивное описание реальности.

Конфуцианство в этом смысле признаёт только реальность. Однако это не означает, что конфуцианец обязательно отрицает стремление к равенству. На самом деле многие современные конфуцианцы яростно защищают равенство и личную свободу. Конфуцианство в этом смысле является своего рода позитивным реализмом – признаёт, что мир несовершенен, но обещает сделать его лучше.

Во-вторых, общество должно быть организовано в виде иерархии, требующей соответствующей квалификации. Этой идеи придерживаются не только конфуцианцы. У отцов-основателей Соединённых Штатов имелись схожие соображения. В знаменитых «Записках Федералиста» Александр Гамильтон прямо утверждал, что президентство не предназначено для человека, не обладающего необходимыми качествами, и американская Конституция наделила правом избирать президента за коллегию выборщиков, которая, как предполагалось, должна была состоять из представителей элиты, выдвинутых местными сообществами. Современный конфуцианский философ Дэниел Белл проводит различие между хорошими и плохими иерархическими системами. Дурные иерархии, такие как кастовая система, цементируют социальное разделение и являются угнетающими по своей природе; хорошие же допускают восходящую мобильность и поощряют людей к самосовершенствованию. Признавая, что люди рождаются разными, конфуцианцы поощряют людей к самосовершенствованию путём самоограничения и самообучения. К слову, благодаря государственной экзаменационной системе (кэцзюй) исторический Китай был одним из древних обществ с самой высокой степенью восходящей мобильности.

В-третьих, критерием отбора лидеров является квалификация, а не политические платформы или политические программы. Для конфуцианца конечной целью лидера является достижение добродетельного правления, или жэнь. Причём это не зависит от его ответственности перед народом и подотчётности ему, как того требует либеральная демократия. Это скорее связано с его собственными качествами добродетельного правителя.

О добродетельном правителе

Как стать добродетельным правителем? Достижение столь высокого статуса происходит через обучение. С тех пор как император У-ди (156–87 до н.э., седьмой император династии Хань) принял конфуцианство в качестве государственной идеологии, каждый китайский император всю свою жизнь изучал конфуцианство. В молодости к нему был приставлен конфуцианский учитель, и после того, как он вступил на царство, ему приходилось регулярно посещать занятия (цзинъянь) по указанию конфуцианских учителей. Это требование предъявлялось не одному лишь императору – чиновники в его правительстве также должны были совершенствоваться, изучая конфуцианство. Система государственных экзаменов, или кэцзюй, была создана для того, чтобы открывать таланты среди молодёжи. До династии Мин (1368–1644) правительство возглавляли премьер-министры. По мнению конфуцианского учёного из династии Сун, премьер-министра следует судить по тому, насколько хорошо ему удаётся поддерживать мир в стране, а императора – по тому, насколько хорошо он учился конфуцианской мудрости.

Таким образом, в конфуцианском мире заслуги являются основой всего. Китайцы давно поняли, что они должны полагаться на себя, а не на правительство, чтобы улучшить свою жизнь.

Вот почему Джек Ма (Ма Юнь) и Пони Ма (Ма Хуатэн), два самых богатых человека в сегодняшнем Китае, – кумиры молодёжи. Китай, к слову, далеко не такое коллективистское общество, как долгое время полагали сами же китайцы или иностранцы. Люди делегируют всю общественную сферу власти и подчиняются ей. Именно это создает образ китайцев как более коллективистской нации по сравнению с западными обществами. Но власти, в свою очередь, должны играть активную роль в общественной сфере, чтобы совершенствовать общее благосостояние. Ответственность, а не подотчётность, является движущей силой власти в Китае.

Рекрутирование политического персонала

В конфуцианском мире государством управляют чиновники, избранные на основе их добродетелей и профессиональных способностей. Кто же в таком случае уполномочен их выбирать? В условиях демократии это делается путём всенародного голосования. В основе – предположение, что необходимая коллективная мудрость может быть достигнута с помощью объединения голосов граждан. Гамильтон отверг это предположение на том основании, что избиратели легко поддаются влиянию политиков-оппортунистов. Конфуцианство отвергает подобное предположение на аналогичной основе: люди на своём пути к добродетели имеют разный уровень достижений, а значит, некоторые из них более способны выносить правильные суждения, чем другие. Поэтому задача подбора чиновников должна быть возложена на людей, которые сами обладают высоким уровнем добродетели и способностей. В Древнем Китае такую задачу брали на себя высокопоставленные чиновники и сам император. Сегодня её выполняет Коммунистическая партия Китая (КПК). То есть конфуцианское государство требует, чтобы центральная власть брала на себя полномочия по отбору государственных чиновников.

Разумеется, такая централизованная система отбора – обоюдоострый меч. Самое существенное её преимущество состоит в том, что она ограждает чиновников от народных требований, которые нередко могут оказаться недальновидными. В такой большой стране, как Китай, это также даёт центру мощный инструмент для контроля над местными чиновниками. Со времени, когда император Цинь Шихуанди (259–210 гг. до н.э.) впервые объединил государство, центральному правительству пришлось предоставить власти на местах значительную степень автономии. Чтобы помешать местным чиновникам «закрепляться» в своих вотчинах, то есть создавать там собственные политические опоры, центр каждые несколько лет переводил их в другую местность. Эта практика сохранилась до наших дней. Держа их нахождение на должностях в своих руках, центр способен эффективно контролировать местных чиновников. Но такая концентрация власти не может не иметь и разрушительных последствий. В ситуации, когда каждый чиновник ждёт приказа сверху, система легко становится жёсткой и неподвижной. Кроме того, дорога к вершине так длинна, что после многих раундов отбора чиновники выглядят в конце почти одинаково. И хотя это повышает компетенцию чиновников, давая им качественную подготовку на пути к вершине, система может упустить яркие таланты, находящиеся вне её, – людей, умеющих решать определённые проблемы, с которыми сталкивается страна.

Наиболее серьёзным изъяном конфуцианского государства является отсутствие подотчётности центральной власти.

Контроль над властью – неотъемлемый элемент либеральной демократии. Можно ли развить этот элемент на основе теории конфуцианского государства? Есть два аргумента в пользу положительного ответа. Во-первых, конечной целью конфуцианского государства является осуществление жэнь, или добродетельного правления. Таким образом, правитель (центральная власть) должен быть готов дать окончательное суждение о своей политике народу, поскольку он верит: то, что он делает, хорошо для народа. Во-вторых, правитель не может развеять подозрения людей одними лишь устными обещаниями. Благодаря разделению власти с народом правитель и народ получают взаимные гарантии: люди убеждаются, что правитель хочет вести добродетельное правление, а правитель предполагает, что народ не свергнет его. Поэтому конфуцианское государство в своей современной форме должно возложить суверенитет на народ.

Эффективность политической системы Китая сегодня

Вспомним, что экономический успех Китая с 1978 г. стал возможен благодаря тому, что КПК вернулась к китайской традиции, в которой конфуцианское государство занимает центральное место. В чисто экономических терминах успех Китая можно объяснить принятием неоклассических экономических учений: крупные сбережения, накопление капитала и развитие человеческого капитала. Однако для экономиста, изучающего политическую экономию, более интересным вопросом является то, почему китайское правительство и КПК смогли принять и адаптировать эти учения.

Стоит напомнить, что до 1978 г. КПК была занята классовой борьбой, идею которой Карл Маркс выразил как необходимый шаг к построению бесклассового общества. КПК была создана в 1921 г. в результате распространения марксизма в Китае. На протяжении всей истории вплоть до 1978 г. партия выступала против китайской традиции, которую считала реакционной и отсталой. В 1978 г. Дэн Сяопин прекратил классовую борьбу и, повинуясь инстинкту прагматичного китайца, переориентировал партию на национальную политическую традицию. Под его руководством партия подверглась «китаизации».

Два наиболее важных изменения

Одно из них – замена марксистских догм китайской философией прагматизма. В Китае нет самобытных религий. Именно светская жизнь издавна являлась средоточием китайской цивилизации. Радость, любовь, тоска, страдание – все жизненные переживания человека были постоянными сюжетами в поэзии, народных песнях. Таким образом, китайская нация формировалась на основе приземлённого прагматизма.

Что касается современной его формы, то есть две отличительные черты. Одна из них заключается в том, что в китайском сознании отсутствует представление о постоянной, непреходящей истине, а значит, каждое притязание на истину должно быть проверено практически. Без этой идеи немыслимо, чтобы КПК могла осуществить все реформы, которые шли вразрез с ортодоксальной марксистской практикой, в основном созданной и продвигаемой Советским Союзом. Другая особенность заключается в том, что легитимность средств достижения какого-либо результата может быть обоснована желательностью этого результата. По словам Дэна Сяопина, «не имеет значения, белая кошка или чёрная; это хорошая кошка, пока она ловит мышей». Для него «мыши» были великим возрождением Китая, а «кошка» – любым средством, способствующим достижению этой цели. Например, поскольку рынок может распределять ресурсы более эффективно, чем планирование, Китай должен принять его, хотя это изобретение капиталистической системы.

Другая задача заключалась в том, чтобы вновь ввести в партии политическую меритократию. Дэн установил возрастной предел для выхода на пенсию и расчистил молодым людям путь для продвижения по партийной иерархии. В начале 1980-х гг. он предложил четыре критерия для того, чтобы делать карьеру в партии. Лидеры должны быть революционными, молодыми, знающими и профессиональными. Одним из самых больших продвижений в то время было назначение Чжао Цзыяна на пост премьера. До повышения Чжао был всего лишь секретарём партийной организации провинции Сычуань. Премьером его сделали только потому, что он возглавил реформу в сельском хозяйстве. Эта традиция продвижения по службе, основанного на заслугах, продолжилась и при руководителях после Дэна. В 1990-е и последующие годы важным условием карьерного роста являлись экономические показатели.

Однако на теоретическом фронте изменения происходили медленнее. Партийные лидеры в 1980-е и 1990-е гг. всё больше понимали, что марксизм сам по себе не может полностью описать то, что сделала партия, особенно проведённые реформы, которые противоречили догматическим марксистским практикам, таким, как экономическое планирование и государственная собственность. Но на бумаге марксизм должен был оставаться ортодоксальной идеологией, потому что он определял идеологическую легитимность партии. Что сделало руководство? Оно по сути облачило в новые одежды идеологию марксизма, определив статус партии как «всенародной». Теперь КПК представляет не только рабочий класс, но и другие слои населения Китая. Таким образом, партия превратилась в беспристрастную центральную власть, которая не защищает интересы отдельных социальных групп.

Это позволило КПК избежать подчинения государства частным интересам – бич политики многих развивающихся стран.

А китайская экономика способна расти, не неся больших потерь от нерационального распределения ресурсов в пользу каких-то групп. Именно в этом заключается суть политэкономии, стоящей за экономическим успехом Китая.

Почему международный дискурс о Китае так упрощён

В доминирующем дискурсе на мировой арене Китай изображается как система политической и экономической изоляции и жёсткого государственного контроля над всем. Принято считать, что китайская модель диаметрально противоположна западной системе свободного рынка и демократического правления. Однако это слишком упрощённая и вводящая в заблуждение характеристика.

Во-первых, КПК не является закрытым политическим образованием. Она открыта для всех, кто верит в правое дело партии, а также способен внести вклад в великое возрождение Китая. Вступление в партию предполагает соблюдение некой дисциплины, но эта мера позволяет отсеивать оппортунистов. КПК играет роль центральной власти в конфуцианском государстве, например, занимаясь тщательным отбором чиновничьего аппарата. Чиновники всех уровней участвуют в общем состязании по служебному продвижению. Хотя личные связи играют определённую роль, эмпирические исследования показали, что заслуги – ключевой фактор, определяющий карьерный рост. Сложившееся впечатление, что политическая система закрыта, в значительной степени было результатом видения Китая через призму состязательной демократии – нет никакой другой партии, конкурирующей с КПК, значит, система закрыта. КПК не является политической партией западного образца; она есть не что иное, как центральная власть в конфуцианском государстве.

Во-вторых, в китайской экономике не доминирует государственный сектор. В Китае вклад частного сектора удобно обобщить цифрами «5-6-7-8-9»: на частный сектор приходится 50% налоговых поступлений, 60% национального ВВП, 70% инноваций, 80% занятости и более 90% компаний. Ключом к экономическому успеху Китая является не государственный капитализм, а расширение частного сектора. Государственный капитализм сам по себе – миф. Правительство, действительно, влияет на рынок, но разговоры о том, что оно контролирует всё в китайской экономике, являются притягиванием выводов за уши. Серьёзные исследователи должны понимать, что называть экономическую модель Китая государственным капитализмом – значит, дискредитировать экономические достижения КНР.

В-третьих, контроль партии в общественной сфере также преувеличен. Несомненно, в стране существует цензура, но режим определённо далёк от того, как Джордж Оруэлл изображает диктатуру в своём романе-антиутопии «1984». Возьмём, к примеру, систему социальных кредитов. Большинство западных комментаторов видят в этом доказательство насаждаемого китайским правительством цифровой диктатуры. Такая точка зрения упускает из виду тот факт, что мошенничество является серьёзной угрозой для достойного бизнеса и повседневной жизни в Китае, стране, которая переживает быстрый переход от традиционного общества, где все знают друг друга, к современному обществу посторонних людей. Система социального кредита направлена на наказание за мошенничество и поощрение честности. Она, действительно, создаёт неудобства для честных людей, но, возможно, представляет собой неизбежную цену для быстрого перехода Китая к современному обществу, основанному на соответствующих нормах.

Карантинные меры, принятые в КНР для борьбы с коронавирусом, также приводились западными комментаторами и социальными медиа в качестве доказательства деспотизма. Более того, некоторые даже настаивали на том, чтобы не вводить карантинные меры в своих собственных странах именно потому, что они не хотели следовать авторитарному подходу Китая. Но этот аргумент упускает тот факт, что другие страны и регионы Восточной Азии также ввели либо жёсткие карантинные меры, либо цифровое отслеживание для сдерживания инфекций. Восточная Азия сделала это не потому, что она следует политической системе Китая, а скорее потому, что страны и регионы там разделяют одну и ту же коллективную культуру.

Элементы сдержек и противовесов для китайской системы

Безусловно, политическая система Китая несовершенна, даже если сравнивать её с конфуцианским государством. Но это не должно удивлять. В конце концов, не всякая демократия, практикуемая на Земле, соответствует стандартам, установленным её идеальным типом – либеральной демократией. Каждая политическая система совершенствуется.

Фундаментальное отличие политической системы КНР от идеального конфуцианского государства заключается в отсутствии подотчётности центральной власти. Однако восполнять данный пробел предвыборной конкуренцией, вероятно, не самая правильная рекомендация. Вместо этого необходимо ввести сдержки и противовесы. Суть конституционного правления состоит в разделении власти, а также в формировании системы сдержек и противовесов, формирующихся на её основе. Но это уникальная характеристика либеральной демократии. Любому разумному государственному устройству требуется разделение власти – иначе невозможно осуществлять рациональное правление в современном обществе, отличающемся комплексностью взаимосвязей. К сожалению, сдержки и противовесы, которые сами по себе являются методом управления, стали настолько идеологически нагруженными как на Западе, так и на Востоке, что достойное обсуждение их невозможно без предварительного обращения к оценке политической системы.

Вероятно ли создание сдержек и противовесов в Китае при условии, что КПК является единственной политической силой в обществе? В этом отношении показательным примером может служить присяга императоров династии Северной Сун (960–1127). Первый император династии тайно установил каменную табличку, на которой была написана клятва, требовавшая от будущих императоров не убивать чиновников или людей, которые их критиковали. Каждый новый император должен был читать клятву наедине сам с собой. Никто из императоров династии её не нарушал. Самоограничение могло привести к заключению прочного соглашения между двумя сторонами, обладающими асимметричной властью. За этой договорённостью стояла общая вера в конфуцианские доктрины. КПК нацелена на великое возрождение Китая – дело, разделяемое китайским народом. Поэтому два аргумента в пользу присвоения суверенитета народу конфуцианского государства применимы и к нынешней политической системе Китая.

КПК должна довести до конца политику «китаизации»

Существует множество различных причин, почему система сдержек и противовесов не внедрена в Китае полностью. Однако наиболее существенной является отсутствие консенсуса по поводу конфуцианского государства как идеального типа управления страной. Партия не готова довести до конца свой курс на «китаизацию», а в обществе господствует демократический нарратив. В результате китайская политика переживает двойное напряжение: с одной стороны – озабоченность общественности, особенно интеллектуалов, которые живут тревожной надеждой на переход Китая к демократии, с другой – обеспокоенность самого правительства, которое начинает тревожиться о своей власти. Последнее, в свою очередь, порождает стремление к цензуре.

Чтобы разрушить это заклятие обоюдного недоверия, КПК должна взять инициативу на себя.

Успешное завершение «китаизации» – единственный выход. Марксизм не объясняет, что партия сделала правильно после 1978 г., и не примиряет её с мировоззрением китайского народа.

Признав конфуцианское государство идеальным типом правления, политическая система Китая заложила бы прочную философскую основу, которая соответствует культурно-психологическим особенностям простых китайцев. Кроме того, это поможет КПК, когда она будет иметь дело с Западом. Либерализм, конечно, подразумевает высокие человеческие ценности, но не лишён недостатков, особенно в областях, связанных с индивидуализмом и абстрактным равенством, которые служат рассадником популизма. Конфуцианство предлагает лекарство именно в этих областях. Кроме того, идея срединности (чжун юн) – то есть мирного сосуществования на политической арене — позволяет конфуцианству принять многие либеральные ценности. Это также благоприятствует политике Китая по отстаиванию политического разнообразия в мире.

Материал опубликован на сайте Robert Bosch Academy.

Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453213 Яо Ян

ДВОЙНАЯ ЛОВУШКА ФУКИДИДА

ДМИТРИЙ ЕФРЕМЕНКО

Доктор политических наук, заместитель директора Института научной информации по общественным наукам РАН.

В период президентства Дональда Трампа отношения между США и Китаем перешли в стадию открытого соперничества за глобальное доминирование. Америке не удалось избежать опасности развязывания конфронтации с Китаем, о которой предупреждал американский политолог Грэм Эллисон, говоря о «ловушке Фукидида».

Сильнейшая торгово-экономическая взаимозависимость двух держав не стала препятствием для перехода к противостоянию. Конкуренция Пекина и Вашингтона в сфере технологий может привести к формированию двух различных техноэкономических платформ, между которыми предстоит делать выбор другим государствам. Вместе с тем новая американо-китайская биполярность отличается от американо-советской большей комплексностью и внутренней противоречивостью, позволяющими говорить о «двойной ловушке Фукидида». При этом важнейшее влияние на динамику международных процессов продолжает оказывать взаимодействие в треугольнике «США – Китай – Россия».

Бурное – если не сказать сумбурное – президентство Дональда Трампа приближается к неизбежной развилке, где ему предстоит оборваться либо пойти на второй заход. В начале 2020 г. многим казалось, что к ноябрьским выборам эта американская администрация всё-таки сумеет выйти с большим плюсом, подтверждениями чему станут стремящаяся к новым высотам кривая индекса Доу – Джонса и глубокий ступор её основных политических оппонентов. Пандемия нового коронавируса и вызванный ею глубочайший экономический кризис привели к нивелированию большинства реальных и пропагандистских достижений Трампа. Последовавшие вслед за этим волнения на почве межрасовой напряжённости глубоко потрясли американского колосса. Однако во внешней политике США коронакризис пока не привёл к радикальным изменениям. Напротив, Вашингтон максимально использует ситуацию для усиления давления на своего основного геополитического соперника.

Внешнеполитическая философия Трампа основывалась на достаточно реалистичной оценке долгосрочных угроз американскому доминированию. Согласно ей, Китай, а отнюдь не Россия станет наиболее опасным конкурентом Соединённых Штатов в XXI веке. Соответственно, администрации Трампа следовало сосредоточиться на комплексном противодействии дальнейшему подъёму Китая и постараться стабилизировать отношения с Россией.

В преддверии президентских выборов 2020 г. можно констатировать, что администрация Трампа добилась относительного прогресса лишь в решении первой задачи.

Следует ли из этого, что именно при Трампе Америка угодила в ту самую «ловушку Фукидида», об опасности которой предупреждал Грэм Эллисон[1], анализируя опыт Пелопонесской войны, начало которой в значительной мере было обусловлено опасениями доминирующей державы (Спарты) в связи с ростом могущества основного конкурента (Афин)? Как представляется, глобальная геополитическая конкуренция в самом деле завела ведущих мировых игроков в западню, конструкция которой, однако, оказывается более сложной, чем писал Эллисон. Во-первых, у страха страны-гегемона перед быстро усиливающимся претендентом на гегемонию есть оборотная сторона. А именно – то, что претендент с определённого момента приходит к убеждению, что гегемон уже угодил в «ловушку Фукидида» и дальше будет действовать так, чтобы любой приемлемой для него ценой остановить усиление претендента. Во-вторых, не стоит забывать о России как наследнице бывшего главного геополитического и идеологического оппонента Соединённых Штатов. После десятилетнего периода упадка она сумела отчасти восстановить прежнюю мощь, сохраняя ту же степень стратегической автономии, что Китай и США. В-третьих, есть группа стран, не обладающих полноценной стратегической автономией и являющихся союзниками нынешнего гегемона со времён его противостояния Советскому Союзу, но испытывающих дискомфорт, когда им предлагают ту же роль в ситуации американо-китайского противостояния.

 Трамп и Китай

 Действия Дональда Трампа означали приведение политики США в отношении Китая в соответствие с уже сформировавшимися установками американской политической элиты, которая ментально оказалась в «ловушке Фукидида» ещё до начала избирательной кампании Трампа. Си Цзиньпин намекнул на это обстоятельство осенью 2015 г., заявив, что никакой «ловушки Фукидида» не существует, но «когда большие государства снова и снова допускают стратегические просчёты, они могут создавать такие ловушки для себя сами»[2]. 

Впрочем, к середине второго десятилетия XXI века США и Китай уже немало лет находились в состоянии устойчивой и парадоксальной взаимозависимости. С лёгкой руки Нила Фергюсона эта взаимозависимость, доходящая до стадии симбиоза, получила ироничное название «Кимерика»[3]. Американо-китайский торгово-экономический симбиоз основывался на сверхпотреблении в США и экспортной экспансии Китая, причём доходы от последней благодаря массированной скупке Пекином американских долговых обязательств стимулировали дальнейший рост потребительских аппетитов в Соединённых Штатах. Эффект «Кимерики» был поистине глобальным: повсеместно увеличивалась доходность капитала, снижались процентные ставки и затраты на рабочую силу[4]. В самой Америке, однако, многие отрасли становились неконкурентоспособными, а Китай, превратившись во «всемирную фабрику», инвестировал средства не только в американский долг, но, прежде всего, в новейшие технологии, инфраструктуру и человеческий капитал. Кризис 2008 г., значимый вклад в который внесла и «Кимерика», не привёл к разрушению взаимозависимости Вашингтона и Пекина, но сформировал существенно иной баланс политико-экономических прибылей и убытков, на сей раз с очевидным перевесом в пользу Китая.

То обстоятельство, что «Кимерика» усиливает в первую очередь Китай, в Америке истолковывалось по-разному. С одной стороны, всё сильнее звучали голоса алармистов, вроде Питера Наварро (Трамп впоследствии назначит его директором Национального совета по торговле и промышленной политике). В публикациях Наварро представлен полный набор антикитайских аргументов, позднее использованных Трампом в предвыборной кампании[5]. В их числе – манипуляции курсом юаня, экспортные субсидии, сводящие на нет саму возможность конкуренции американских компаний с китайскими, беспрецедентное по масштабам нарушение прав интеллектуальной собственности, принуждение американских инвесторов к трансферу чувствительных технологий и прямой технологический шпионаж, экспорт в США некачественных и опасных для здоровья товаров, ограничение свободы доступа в киберпростанство, нарушения прав человека вообще и этнических меньшинств в частности, экспоненциальный рост военных расходов, давление на Тайвань, угрожающее соседям укрепление позиций Пекина в Южно-Китайском море и так далее. Основной вывод: необходимо остановить «красного дракона», пока не поздно.

С другой стороны, сторонники мягкого подхода выдвигали аргумент из разряда too big to fail: «Кимерика» настолько огромна, что цена «развода» окажется непомерной для обеих сторон. Поэтому им придётся выработать устойчивый modus vivendi и в сфере политических взаимоотношений. Администрация Барака Обамы, прислушиваясь к предостережениям алармистов, оставалась ближе к сторонникам «приручения дракона». Доктрина «поворота к Азии» (Pivot to Asia), ставшая реакцией администрации 44-го президента США на быстрый рост экономической и военно-политической мощи КНР, предполагала сочетание сдерживания с превращением Пекина в стратегического партнёра, не угрожающего американским структурам региональной безопасности[6]. Решающий же перевес в пользу США должны были обеспечить два американоцентричных торгово-экономических суперблока – Транстихоокеанское партнёрство и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство.

Следуя своим предвыборным обещаниям, Трамп решительно порвал с внешнеполитическим наследием Обамы на китайском направлении. На доктринальном уровне администрация Трампа смотрела вполне гоббсиански на международный порядок – как на поле открытого соперничества государств за влияние: «Это соперничество требует переосмысления Соединёнными Штатами политики последних двух десятилетий – политики, основанной на предположении, что взаимодействие с соперниками и их включение в международные институты и мировую торговлю превратит их в благожелательных акторов и надёжных партнёров. По большей части это предположение оказалось ложным»[7]. В Стратегии национальной безопасности США, одобренной в 2017 г., и Китай, и Россия характеризуются как «ревизионистские державы», ориентированные на пересмотр международного порядка во главе с Соединёнными Штатами.

В первый день после инаугурации Трамп объявил о выходе из соглашения о Транстихоокеанском партнёрстве – как из «плохой сделки», наносящей ущерб американской экономике, ведущей к потере миллионов рабочих мест и ограничивающей национальный суверенитет. В соответствии с лозунгом America First Трамп начал демонтаж всей прежней архитектуры многосторонних торговых соглашений, созданных несколькими предыдущими администрациями. Фактически Трамп пошёл на отказ от преимуществ доминирования в масштабе многосторонних систем межгосударственного взаимодействия. Вместо их использования для ограничения экономического и политического могущества Китая, Трамп предпочёл противостояние один на один с привлечением значительно более широкого спектра аргументов давления. Делая ставку на двусторонние соглашения, администрация Трампа предполагала, что в такой конфигурации США сумеют упрочить свои преимущества, но упустила из виду, что именно многосторонние экономические соглашения позволяют обеспечить наибольший контроль над транснациональными цепочками добавленной стоимости. В этом плане Вашингтон, безусловно, открыл существенно больший простор для продвижения таких многосторонних инициатив с решающим участием Китая, как Всестороннее региональное экономическое партнёрство и в особенности – «Пояс и путь». Впечатление о смене лидерства ещё более усилилось после Давосского форума 2017 г., на котором – в отсутствие представителей ещё не сформированной администрации Трампа – генеральный секретарь ЦК КПК и председатель КНР Си Цзиньпин неожиданно предстал в роли апологета и едва ли не основного защитника либеральной глобализации.

После занявшей почти год подготовки администрация Трампа начала торговую войну с Китаем. Она стартовала в январе 2018 г. с довольно ограниченных тарифных мер, но уже в сентябре 2018 г. достигла эпических масштабов, распространившись на китайские товары и услуги общей стоимостью 250 млрд долларов. Переговорные позиции участников конфликта были жёсткими, но американская сторона постоянно наращивала давление, играя на повышение и на разных направлениях. Противостояние не ограничивалось эскалацией тарифных ограничений; американская сторона применяла комбинированную тактику, используя и методы политического прессинга, и информационное воздействие, и даже механизмы правосудия. Знаковым событием 2018 г. стал арест в Канаде по запросу американских властей финансового директора корпорации Huawei Мэн Ваньчжоу. По всей видимости, решимость Вашингтона отказать в неприкосновенности представителям экономической элиты КНР означала, что «точка возврата» в противостоянии пройдена. Последующее наращивание санкционного давления на Huawei, ZTE и другие китайские технологические компании под предлогом поставок ими Ирану оборудования, содержащего произведённые в Соединённых Штатах компоненты, показало, что главной ставкой является не сокращение дефицита США в торговле с Китаем и блокировка манипуляций курсом юаня, а недопущение технологического превосходства КНР в глобальном масштабе.

Динамика торговых переговоров между США и КНР была неровной. Однако к концу 2019 г. в диалоге произошло заметное продвижение. Демонстрация серьёзного успеха в переговорах с Китаем была чрезвычайно важна для команды Трампа на фоне процедуры импичмента и набирающей обороты президентской кампании. Для китайского руководства, столкнувшегося с достаточно серьёзными политическими и экономическими проблемами, большое значение имела временная передышка, которая позволила бы не только дождаться итогов президентских выборов в США, но и провести перегруппировку сил в ожидании нового раунда глобального соперничества.

15 января 2020 г. Трамп и вице-премьер Госсовета КНР Лю Хэ подписали в Вашингтоне документы о первой фазе торговой сделки. Это соглашение не ведёт к демонтажу модели «Кимерика», но устраняет наиболее сильные её перекосы, служившие интересам Китая. Пекин, в частности, принял на себя обязательство воздерживаться от девальвации юаня в целях достижения торговых преимуществ; в ответ Минфин США исключил КНР из перечня торговых манипуляторов. Обещанные Пекином дополнительные закупки американских товаров на 200 млрд долларов станут следствием не экономически обоснованного выбора китайских компаний, а прямых указаний политического руководства страны. Это отчасти выправит торговый дисбаланс, но не приведёт к изменению всей структуры торговых отношений. Очевидно, на китайском рынке будут потеснены в первую очередь европейские производители. Тот факт, что соглашение весьма далеко отстоит от либеральных принципов и правил ВТО, никакого дискомфорта у администрации Трампа не вызвал.

Соединённые Штаты при Трампе значительно усилили давление на Китай и по наиболее болезненным для него политическим и гуманитарным вопросам. В частности, принятый Конгрессом США в 2019 г. Акт о правах уйгуров создаёт политико-юридические основания для американского вмешательства в ситуацию в Синьцзяне и предоставляет возможность по образцу Акта Магницкого ввести санкции против китайских официальных лиц и компаний, причастных к нарушению прав уйгуров. Принятый незадолго до этого Акт о правах человека и демократии в Гонконге не только создаёт ещё один набор санкционных рычагов, но и позволяет вносить изменения в специальный торговый режим между Соединёнными Штатами и Гонконгом. Моральная и информационная поддержка, оказанная участникам протестов в Гонконге в 2019 г., имела не менее значимые политические последствия. Возможно, своими действиями Вашингтон лишь планировал смягчить позицию Китая по условиям торговой сделки. Однако Пекину столь активный розыгрыш уйгурской и гонконгской карт (при сохранении в резерве также и тибетской карты) дал основания для весьма тревожных выводов. Руководству Китая пришлось пойти на разработку Закона о национальной безопасности, значительно усиливающего контроль со стороны Пекина и означающего ограниченную ревизию модели автономии Гонконга. Этот вынужденный шаг был использован Трампом для объявления о предстоящем пересмотре льготного торгового режима с Гонконгом, а также об отмене ряда других соглашений об экономическом, технологическом и гуманитарном сотрудничестве с бывшей британской колонией.

Используя Гонконг и Синьцзян в качестве политических аргументов, Вашингтон пересёк в отношениях с Поднебесной ещё одну «красную линию». Именно в Синьцзяне находится наиболее серьёзная внутренняя угроза безопасности КНР. Но если уйгурская проблема относится к числу давних и постоянно пребывает в поле зрения китайского руководства, то события в Гонконге ведут к стремительному превращению Специального административного района Сянган из витрины исторического успеха модели «одна страна – две системы» в ахиллесову пяту властей в Пекине. Достижение приемлемого для всех и устойчивого политического решения в Гонконге маловероятно, но ещё менее вероятны радикальные действия, качественно меняющие политическую ситуацию в этом «глобальном городе». Таким образом, создаются условия для того, чтобы Гонконг на долгое время превратился в источник политической турбулентности, которую может использовать в своих целях Вашингтон. Более того, аналитики КПК, помня об историческом опыте краха КПСС и распада Советского Союза, отдают себе отчёт в том, что синхронизация мощного давления извне, возможного социально-экономического кризиса внутри страны, чрезвычайных ситуаций, всплеска сепаратизма на периферии и политических протестов в центре может привести к катастрофическому сценарию. Китай, в сущности, уже был на пороге подобного кризиса во время студенческих демонстраций на площади Тяньаньмэнь весной 1989 года. По оценке автора, власти в Пекине осознают, что в подобной, пусть даже весьма гипотетической ситуации, любая американская администрация постарается использовать все возможности, чтобы нанести невоенными средствами сокрушительное поражение основному геополитическому противнику. Почти то же самое относится и к России.

Стратагема reverse Nixon, или – в несколько вольном русском переводе – «Никсон наизнанку», стала чем-то вроде навязчивого кошмара для когорты американских экспертов и обозревателей, анализирующих комплексные взаимодействия ведущих игроков современной системы международных отношений[8]. На протяжении последних двадцати лет о возможности направить против Америки знаменитый дипломатический манёвр, предпринятый в начале 1970-х гг. Ричардом Никсоном и Генри Киссинджером, начинают рассуждать всякий раз, когда Россия и Китай делают значимые шаги навстречу друг другу. Сама же традиция рассмотрения меняющегося глобального баланса сил через призму трёхсторонних отношений Вашингтона, Москвы и Пекина восходит ещё ко временам существования Советского Союза[9].

В настоящее время именно эти три державы лидируют по всем или по части таких показателей, как военная мощь, экономический, научно-технический, а также ресурсный потенциал. Две из них претендуют на лидирующие позиции в рамках ныне существующего или будущего мирового политико-экономического порядка; третья, не выдвигая таких претензий, обладает относительно высокой свободой политического манёвра и реальными возможностями оказать на трансформацию мирового порядка критическое воздействие. Даже при отсутствии формализованного трёхстороннего взаимодействия между вершинами треугольника возникает своеобразное силовое поле, оказывающее мощное влияние на мировой порядок в целом. Одна сторона треугольника, предпринимая действия, влияющие на стратегическое поведение другой стороны, как правило, учитывает и возможную реакцию третьей стороны[10]. Конфигурация треугольника весьма устойчива, но внутри него происходят постоянные изменения баланса сил, причём каждая из сторон в достаточной степени автономна в своих действиях (в отличие от таких крупных держав, как Великобритания, Франция, Германия и Япония, связанных жёсткими союзническими обязательствами с США), чтобы создавать для других ситуацию стратегической неопределённости. Киссинджер, определяя благоприятное для Америки соотношение сил внутри треугольника с участием Москвы и Пекина, предлагал следующую формулу: «Наши отношения с возможными оппонентами должны быть такими, чтобы наши возможности в отношениях с ними были более значительными, чем их возможности в отношениях между собой»[11].

Американским администрациям от Ричарда Никсона до Барака Обамы в целом удавалось поддерживать благоприятную для Вашингтона расстановку сил внутри стратегического треугольника, избегая институционализации трёхстороннего взаимодействия. Перед приходом в Белый дом команды Дональда Трампа в американском экспертном сообществе не было единства мнений в отношении перспектив трёхстороннего взаимодействия. Умеренно оптимистичную оценку возможностей сотрудничества трёх держав незадолго до смерти давал советник по нацбезопасности президента США Джимми Картера Збигнев Бжезинский[12]. По его мнению, оно необходимо для предотвращения глобального столкновения и урегулирования тех региональных конфликтов, на которые все три державы могут оказывать влияние. Лишь походя упоминая об основном резоне, который должен побуждать Америку стремиться к трёхстороннему сотрудничеству, а именно об опасности создания альянса между Россией и Китаем, Бжезинский настойчиво акцентировал преимущества трёхстороннего формата для России, поскольку на уровне двустороннего взаимодействия Москва в конце концов столкнётся со стремлением Пекина ослабить её позиции на постсоветском пространстве и даже с территориальными претензиями, которые, возможно, ей будут предъявлены несмотря на урегулирование пограничных проблем в Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве 2001 года.

Существенно иной подход к взаимодействию с основными соперниками Америки сформулирован в преддверии президентства Трампа представителями современного политического реализма Джоном Миршаймером и Стивеном Уолтом[13]. Развивая концепцию офшорного балансирования, они наметили альтернативу курсу на сохранение любой ценой тотального доминирования Америки. Вместо этих чрезмерных усилий, которые с высокой степенью вероятности окажутся тщетными, Миршаймер и Уолт предлагали сосредоточить внимание на трёх ключевых регионах, где США действительно имеют жизненно важные интересы, – Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе. В военно-стратегическом аспекте оффшорное балансирование ориентировано на то, чтобы нивелировать преимущество противника в ключевом регионе (например, Китая в районе Тайваньского пролива или России на постсоветском пространстве) созданием угроз в другом важном для него регионе, где он столь явным преимуществом не обладает, а также максимально повысить для него цену издержек силовых действий. Стоит заметить, однако, что противодействие Китаю по схеме оффшорного балансирования в Восточной Азии и одновременное сдерживание России на постсоветском пространстве в конце концов приведёт к тому, что у обеих стран появятся новые стимулы для сближения и противостояния силе, которая блокирует усиление их позиций в ключевых для них регионах.

Другая часть американского экспертного сообщества настаивала, что в случаях взаимодействия с Пекином и Москвой Вашингтон должен придерживаться противоположных подходов. Так, эксперты RAND Corporation утверждали, что Китай и Россию нельзя объединять в одну группу «ревизионистских держав», как это сделано в Стратегии национальной безопасности администрации Трампа. По их убеждению, КНР демонстрирует более приемлемый и ответственный тип поведения на международной арене, добивается, прежде всего, геоэкономических преимуществ, постепенно смещая глобальный баланс сил в свою пользу. Соответственно, в долгосрочном плане именно Китай представляет для Америки наиболее серьёзный вызов. Россия, напротив, не имеет шансов на доминирование при любой из возможных трансформаций международного порядка, но в краткосрочном плане её поведение создаёт наиболее опасные вызовы: она «нападала на соседние государства», «аннексировала завоеванные территории», поддерживала «повстанческие силы» и «сепаратизм»; Россия «убивает своих оппонентов у себя дома и за границей», «вмешивается в чужие выборы», «ниспровергает зарубежные демократии», а также работает над «подрывом европейских и атлантических институтов»[14]. В силу этого лишь Китай заслуживает статуса полноценного соперника Соединённых Штатов, к России же следует относиться как к стране-изгою, для изменения поведения которой приемлемы дестабилизирующие действия. Проведение Вашингтоном двух разных политик в отношении Пекина и Москвы призвано создать иллюзию, что для США существуют только двусторонние форматы взаимодействия с основными геополитическими оппонентами, а динамика баланса сил внутри стратегического треугольника вовсе не принимается в расчёт.

Фактическую политику США при Трампе в рамках стратегического треугольника скорее можно оценить как эклектичную, комбинирующую элементы каждого из охарактеризованных выше подходов, но не укладывающуюся ни в одну из этих стратегий. Нет сомнений, что давление Вашингтона на Москву и Пекин стало мощнейшим фактором укрепления российско-китайского стратегического партнёрства. Можно говорить не только о впечатляющем росте показателей объёма сотрудничества, но и о качественно ином уровне взаимного доверия. Так, только на протяжении 2017–2018 гг. доля юаня в структуре российских золотовалютных резервов возросла в 150 раз. Ещё более красноречивое свидетельство доверительности отношений Москвы и Пекина – заявление президента Владимира Путина о том, что Россия оказывает Китаю серьёзную помощь в создании собственной системы предупреждения о ракетном нападении[15]. Это было указанием на то, что военно-техническое сотрудничество двух стран всё в большей степени детерминируется противостоянием с США. Углублению сотрудничества в сфере обороны и технологий двойного назначения благоприятствует географическое расположение двух стран, позволяющее им содействовать друг другу в усилении сил и средств, необходимых для сдерживания Соединённых Штатов. В то же время в случае гипотетического ухудшения двусторонних отношений каждой из сторон потребуется другой набор сил и средств военного назначения[16]. Россия создаёт для Китая гигантскую стратегическую глубину и – вместе со странами Центральной Азии – огромную брешь в цепочке соседних с Китаем стран, которые в большей или меньшей степени ориентированы на военно-политическое партнёрство с Вашингтоном. Китай выполняет аналогичную роль для России, по крайней мере, до тех пор, пока главным источником военно-политических угроз в Москве видят США и коллективный Запад.

Геополитическое размежевание по техноэкономическим платформам

Принципиальным результатом китайской политики Дональда Трампа стал качественный переход к долгосрочному противостоянию Вашингтона и Пекина, ставкой в котором является глобальное лидерство. Компромиссные решения по вопросам торговли, которых удалось достичь в 2020 г., не должны никого убаюкивать. Тем более что начавшаяся сразу после этого мировая пандемия взвинтила накал американо-китайской полемики до небывалого уровня. Китайский ответ на брошенный Трампом вызов станет системным и фундаментальным. Он будет иметь политико-дипломатическое, информационное, военное и финансово-экономическое измерения. Но его ключевой элемент – решение Пекина создавать свою собственную, независимую от Запада в плане стандартов, инфраструктурного обеспечения и цепочек поставщиков техноэкономическую платформу.

Принятый ещё в 2015 г. десятилетний план «Сделано в Китае – 2025» и стратегия «Интернет плюс» ориентированы на комплексное обновление технологической основы китайской экономики и выход на передовые позиции в ключевых областях науки и техники. Будучи рыночно ориентированными, эти программы одновременно предполагают массированное участие китайского государства в выращивании национальных технологических чемпионов. Вклад государства в импортозамещение и общий технологический прорыв должен обеспечиваться использованием различных инструментов – от прямого субсидирования и создания преференциальных режимов до фактического принуждения зарубежных компаний, желающих вести бизнес в Китае, к передаче технологий.

План «Сделано в Китае – 2025» сфокусирован в первую очередь на задачах ликвидации отставания – увеличении доли китайских производителей на внутреннем рынке до 70% к 2025 г., снижении вдвое эксплуатационных затрат, длительности производственных циклов и объёма некачественной продукции. Однако ключевые фигуры администрации Трампа транслируют гораздо более алармистские оценки. Так, например, генеральный прокурор США Уильям Барр заявил в начале 2020 г., что КПК «мобилизовала все элементы китайского общества – всё правительство, все корпорации, все научные круги и всех своих трудолюбивых людей – для беспрепятственного выполнения амбициозного плана по доминированию над основными технологиями будущего»[17].

По оценке американского политолога Иена Бреммера, в совокупности план «Сделано в Китае – 2025» и стратегия «Интернет плюс» – «самое судьбоносное геополитическое решение, принятое за последние три десятилетия. Это также мощнейшая угроза глобализации в том виде, в каком мы привыкли её видеть с конца Второй мировой войны». Создание независимой китайской техноэкономической платформы приведёт к фундаментальному расколу, который фактически уже начался в информационно-коммуникационной сфере.

Китай и США создадут две конкурирующие и всё менее совместимые глобальные экосистемы развития интернета вещей, технологий обработки больших данных, мобильной связи 5G, аддитивных технологий, робототехники и так далее. В то же время будет усиливаться и дивергенция регуляторных режимов. Выбор техноэкономической платформы станет одновременно и геополитическим выбором, который, очевидно, на протяжении 2020-х гг. придётся сделать всем государственным акторам системы международных отношений. Причем геополитика, а также внутриполитические резоны будут во многих случаях перевешивать соображения экономической и технологической целесообразности.

Вероятно, в случае России это будет именно так. Россия, в отличие от СССР, имеет значительно меньше возможностей для формирования собственной техноэкономической платформы. Там, где шансы на достижения Россией технологической самостоятельности наиболее ограничены, переход на китайскую технологическую платформу окажется безальтернативным. Вслед за Москвой аналогичный переход осуществят и другие страны ЕАЭС. Практически не имеют выбора Иран, Пакистан, Северная Корея, ряд стран арабского Востока и Африки к югу от Сахары, в Латинской Америке – Куба, Венесуэла и Никарагуа при условии длительного сохранения у власти правящих там режимов. Ещё немалое число стран окажутся объектами конкуренции между США и Китаем, причём уже сегодня значительная часть этих стран являются активными участниками инициативы «Пояс и путь».

Испытание коронакризисом

«Идеальный шторм» 2020 г. (пандемия коронавируса COVID-19, глобальный локдаун и вызванный ими острейший экономический кризис) стал для государств мира проверкой на силу и уязвимость. Китай, приняв на себя первый удар эпидемии и допустив на самой ранней стадии распространения нового вируса ряд серьёзных просчётов, ввёл затем беспрецедентные по жёсткости меры карантинной изоляции или ограничения свободы передвижения для более чем 700 млн человек. В результате уже в марте 2020 г. правительство КНР взяло эпидемическую ситуацию под контроль и даже начало оказывать помощь медицинским оборудованием и персоналом ряду других стран. Понеся серьёзный экономический ущерб, Китай первым из крупных государств добился перелома в борьбе с коронавирусом, что означало и глобальную демонстрацию мобилизационных возможностей, мощи и эффективности социально-политической системы.

На этом фоне действия Трампа и его администрации выглядели сначала как стремление приуменьшить эпидемическую угрозу, а затем как серия импульсивных мер в попытке наверстать упущенное в борьбе с распространением коронавируса на территории США. По мере усугубления эпидемической обстановки и роста связанных с ней экономических потерь, американская сторона всё настойчивее акцентировала происхождение нового вируса, используя для его обозначения такие термины, как «уханьский» или «китайский». Нарратив китайской ответственности за пандемию и экономический кризис стал важной составляющей предвыборной риторики Трампа.

В начале мая 2020 г. госсекретарь США Майк Помпео уже с полной уверенностью заявлял, что источником распространения коронавируса был Институт вирусологии в Ухане. Администрации Трампа, очевидно, удалось убедить значительную часть американских избирателей, что ответственность за пандемию и экономический кризис несёт Китай. Происходит негативный сдвиг в отношении к КНРи в ключевых странах ЕС, Великобритании и Австралии. Дальнейшее развитие антикитайской кампании, в особенности – объявление санкций за сокрытие информации и предъявление Китаю судебных исков о возмещении ущерба от пандемии, могут нанести двусторонним отношениям катастрофический ущерб.

Нет сомнений, что спровоцированный пандемией кризис резко ускорит перестройку мирового политико-экономического порядка. Но уже сейчас масштаб кризиса требует коллективных решений и действий, в деле определения и последовательности которых Китай пока находится в более благоприятной позиции, чем США.

Международное сообщество быстро скатывается в колею новой конфронтационной биполярности. Преградой для этого не стали ни общая для всего человечества угроза, ни пока ещё сохраняющийся торгово-экономический симбиоз непримиримых соперников. Но «ловушка Фукидида» расставлена не только для США и Китая. Конструкция ловушки – более сложная, и Россия, к сожалению, не находится от неё в стороне.

Трамп, Си и Путин в «двойной ловушке Фукидида»

Баланс взаимодействия трёх ключевых держав современного мира представляет собой динамическое соотношение факторов силы и уязвимости каждой из них. Из этого баланса, очевидно, нельзя исключить ни объективные показатели состояния экономики или вооружённых сил, ни совокупность объективных и субъективных факторов, характеризующих, например, степень консолидированности политической системы, ни медийный образ государственного лидера, оказывающий воздействие на восприятие его шагов на международной арене и внутри страны. В этом смысле символическое значение фигуры Трампа, его манера поведения в отношении союзников и соперников оказываются не менее значимыми, чем совокупность конкретных решений, принятых во время его президентства по отношению к Китаю и России.

Дональд Трамп не был причиной глубокого раскола американских элит и – пусть в меньшей степени – американского общества. Но он стал символом этого раскола, а во многих отношениях – также и силой, способствующей его углублению. Острое внутриполитическое противостояние продемонстрировало как сильные, так и слабые стороны американской демократии, обнажило некоторые примечательные механизмы функционирования «глубинного государства» (deep state), непримиримым противником которого пытается представить себя Трамп в своих речах и твитах. То обстоятельство, что, бросая вызов традиционному истеблишменту, Трамп апеллировал к идеям, принципам и ценностям, которые неожиданным образом сближали его с основными контрагентами на международной арене, с Си Цзиньпином и в особенности – с Владимиром Путиным, не стоит преувеличивать. Важно, однако, что в ходе этого противостояния была утрачена презумпция ценностного и морального превосходства американской социально-политической модели над всеми остальными.

К тому же, если вновь вернуться к повествованию Фукидида о судьбоносном для античной Греции внутреннем конфликте, стоит вспомнить, что Пелопонесскую войну инициировала опасающаяся упадка демократия против восходящей олигархии. В «Истории» Фукидида не придавалось большого значения различию в политическом строе двух основных антагонистов Пелопонесской войны, но во многих современных проекциях классического конфликта восходящей и нисходящей державы на отношения Китая и Америки немало внимания уделяется контроверзе «диктатура/демократия». Выходит, что в начале XXI века стремящаяся сохранить своё глобальное доминирование демократия пытается воспрепятствовать подъёму держав, которых рассматривает в качестве олигархий или диктатур. Психологически современной Америке крайне некомфортно отождествлять себя не с прогрессивными Афинами, а с консервативной Спартой.

Есть прямая поведенческая аналогия между США и Афинами периода Пелопонесской войны. Речь идёт о мощной экспансии Афин практически во всём средиземноморском регионе, злоупотреблении торговым эмбарго (наиболее яркий пример – так называемая Мегарская псефизма 432 г. до н.э.), фактической экспроприации Афинами общей казны Делосского союза (454 г. до. н.э.) и о поборах с союзников (почти двукратное увеличение обязательного взноса – фороса – в 427 г. до н.э. и последующие меры в ходе войны, направленные на максимальную мобилизацию ресурсов). При этом Афины демонстрировали высокомерное пренебрежение недовольством тех, кто рассчитывал на их покровительство. Сравнивая действия Афин во времена Перикла и Клеона и США в эпоху Трампа, американские аналитики Генри Фаррелл и Абрахам Ньюман дают неутешительный прогноз: «Значительная часть экономического и политического влияния Соединённых Штатов зависит от доверия иностранных государств и компаний к мировой финансовой структуре, над которой доминирует Америка. Если страна явно не управляет этой системой в интересах всех государств, а вместо этого использует её в качестве простого инструмента принуждения, то её влияние исчезнет»[18]. 

Своеобразие современной ситуации состоит в том, что США при Трампе, объективно находясь в положении теряющей преимущества своего доминирования Спарты, демонстрируют тип поведения, который привёл восходящую державу – Афины – к военной и геополитической катастрофе. В этом контексте можно говорить о двойной ловушке Фукидида, в которую рискуют угодить не только Соединённые Штаты и Китай, но и всё мировое сообщество. Происходит качественное изменение восприятия глобального порядка, стержнем которого является американское доминирование. Дональд Трамп внёс незаурядный вклад в подрыв легитимности этого порядка, в ослабление его моральной и идеологической санкции.

Вместе с мандатом американского президента Трамп получил в своё распоряжение и весь доступный инструментарий глобальной гегемонии. Он предпочёл использовать его для решения внутренних проблем США, что, строго говоря, соответствует тем обещаниям, с которыми он шёл на выборы 2016 года. В результате «благожелательный гегемон» предстал в образе великой державы, стремящейся «монетизировать» все преимущества своего доминирования. При этом Трамп не только демонстрировал отношение к союзникам как к вассалам и пренебрежение к международным институтам, но и – вполне последовательно – сохранял глубокий скепсис в отношении принципов и целей либерального мирового порядка.

Хотя американская система союзов как будто бы выдержала этот стресс, внутреннее единство коллективного Запада подорвано. Неологизм «беззападность» (westlessness), поставленный в заголовок основного доклада Мюнхенской конференции по безопасности 2020 г., отразил признание утраты единства Запада «как относительно сплочённой геополитической конфигурации»[19]. Однако авторы едва ли могли представить, насколько ускорятся рассмотренные ими тенденции буквально в считаные недели после опубликования доклада.

Китай, как уже было отмечено, попадает в «ловушку Фукидида» благодаря осознанию того, что Америка из страха или неуверенности в будущем твёрдо решила воспрепятствовать его подъёму. При этом США добиваются тактического преимущества, поскольку навязывают конфронтацию в тот момент, когда КНР всё ещё не считает себя достаточно сильной для открытого противоборства. На фоне обостряющейся конфронтации с Вашингтоном диапазон действий китайского руководства начинает сужаться. В условиях, когда общество испытывает негодование в связи с нарастающей антикитайской риторикой и синофобией Запада, меняется и устоявшийся баланс мнений. Значительно усиливается жёсткая линия, рупором которой выступает газета «Хуаньцю Шибао» (Global Times).

Есть основания говорить о том, что дальнейшая динамика международных отношений будет характеризоваться биполярностью. Но американо-китайскую биполярность можно называть «новой» не только потому, что она пришла на смену канувшей в Лету американо-советской версии. Налицо как явные элементы сходства с противостоянием СССР и США, так и принципиальные отличия. Прежде всего, нынешняя биполярность возникла не в результате раздела сфер влияния между победителями в мировой войне и у неё нет фундамента, подобного ялтинско-потсдамской системе. Напротив, её возникновению способствовал «момент американской однополярности» и длительный период симбиотических отношений между экономиками США и Китая в условиях глобализации конца XX – начала XXI веков. Поэтому появление «китайского полюса», скорее, можно уподобить рождению Афины из головы Зевса. Далее, в отличие от американо-советского противоборства, нынешняя биполярность мало идеологизирована. Сейчас использовать идеологическую компоненту пытается именно американская сторона, тогда как КНР вполне успешно от этого уходит. Вместе с тем, как и во времена холодной войны, новая биполярность будет главным структурирующим фактором международных взаимодействий. Однако – наряду с соперничеством Соединённых Штатов и Китая за глобальное доминирование – сохранится и, возможно, даже усилится влияние других центров силы, так что для более ёмкого описания трансформации мирового порядка уместно использовать формулу «биполярность, отягощённая многополярностью».

В заключение несколько слов о положении России, которое в условиях новой американо-китайской биполярности оказывается парадоксальным. Переходя из первого во второй разряд противников Америки, Россия одной ногой всё равно остаётся в «фукидидовой ловушке». В перспективе перегруппировка внутри глобального стратегического треугольника может несколько расширить для Москвы свободу манёвра, но пока все фундаментальные условия и факторы российско-американской конфронтации на месте. Соответственно, сохраняются основания для солидарности с Пекином в рамках стратегического партнёрства. Поспешные попытки риторического дистанцирования от обоих полюсов не изменят к лучшему динамику отношений с США, но точно не пойдут на пользу на китайском направлении.

Озабоченность вызывает не столько возможность возникновения новых международно-правовых обязательств, сколько влияние экономических и технологических факторов.

К тому же есть ещё две очень важных переменных. Одна из них – перспектива транзита власти. С транзитом связаны серьёзные системные риски, побудившие в начале 2020 г. создать конституционные основания для его более чем десятилетней отсрочки. Однако отсрочка ещё более усиливает многие риски, особенно если это время не будет использовано для модернизации системы политического и социального управления. Вторая переменная – неочевидность целеполагания в отношении будущего постсоветсткого пространства, прежде всего, перспектив дальнейшего (со)существования России, Белоруссии и Украины. Как и в 2014 г., любые крупные подвижки на этом треке могут существенно изменить положение России в глобальном стратегическом треугольнике. В известном смысле это одна из ловушек, сопрягающаяся с той «ловушкой Фукидида», в которой сегодня оказались США и Китай.

Часть разделов настоящей статьи представляют собой сжатое изложение материалов, подготовленных автором для коллективной монографии «Феномен Трампа» (М.: Институт научной информации по общественным наукам РАН), публикация которой намечена на сентябрь 2020 года.

--

США. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453212 Дмитрий Ефременко

НОВЫЕ СФЕРЫ ВЛИЯНИЯ

ГРЭМ ЭЛЛИСОН

Директор Научного центра Белфер по международным делам при гарвардской школе Кеннеди, бывший помощник министра обороны по делам политики и планирования. Автор книги «Обречённые на войну: смогут ли Америка и Китай избежать ловушки Фукидида?»

РАЗДЕЛИТЬ ЗЕМНОЙ ШАР С ДРУГИМИ ВЕЛИКИМИ ДЕРЖАВАМИ

Американские политики, на десятилетия вперёд опьянённые успехом окончания холодной войны, объявили устаревшей одну из фундаментальных концепций геополитики.

Государственный секретарь Кондолиза Райс, описывая новый мир, сказала, что «великодержавность определяется не сферами влияния или способностью навязывать свою волю слабым странам». Государственный секретарь Хиллари Клинтон отмечала, что «Соединённые Штаты не признают сфер своего влияния». Государственный секретарь Джон Керри констатировал «завершение эпохи доктрины Монро», которая существовала почти два столетия, когда США претендовали на собственную сферу влияния в западном полушарии.

Подобные декларации были справедливы, поскольку кое-что в геополитике изменилось. Но они были и ошибочны, так как авторы не вполне понимали, что именно происходит. Американские политики перестали признавать сферы влияния (право других держав требовать уважения их интересов в своих регионах или претендовать на контроль над происходящими в них событиями) не потому, что сама эта концепция устарела. Просто весь мир де-факто стал американской сферой влияния. Сильные по-прежнему навязывали свою волю слабым; остальной мир был вынужден играть в основном по американским правилам. Не желавшим подчиняться этим правилам приходилось платить высокую цену: от ослаблявших их санкций до смены режима. Сферы влияния никуда не делись – они просто слились в одну зону влияния Соединённых Штатов в силу подавляющей гегемонии этой страны на земном шаре.

Однако в наши дни эта гегемония ослабевает, и Вашингтон осознал существование того, что называется «новой эрой конкуренции великих держав», в которой Китай и Россия всё чаще используют силу для утверждения своих интересов и ценностей, нередко противоречащих интересам и ценностям США. Однако американские политики и аналитики всё ещё отчаянно пытаются определить, что эта новая эра означает для Соединённых Штатов. Впредь их роль в мире не только изменится, но и существенно сократится. Хотя американские лидеры будут и дальше заявлять о своих грандиозных амбициях, более скромные средства неизбежно приведут и к более скромным результатам.

С однополярным миром покончено, равно как и с иллюзией, что другие страны покорно примут место в мировом порядке, отведённое им американцами. Соединённым Штатам придётся принять реальность, в которой существуют сферы влияния, и не все они американские.

Мир, каким он был

Прежде чем делать какие-либо заявления о новых правилах геополитики после окончания холодной войны, госсекретарям США следовало бы вспомнить последние месяцы Второй мировой войны, когда американские политики аналогичным образом сопротивлялись принятию мира, где сферы влияния играли определяющую роль. Противоречия по этому вопросу лежали в основе дебатов между двумя главными экспертами правительства США по Советскому Союзу.

4 февраля 1945 г. президент Франклин Рузвельт встретился с советским лидером Иосифом Сталиным и британским премьер-министром Уинстоном Черчиллем в Ялте. Рузвельта на переговорах сопровождал его переводчик и главный советник по Советскому Союзу Чарльз Боулен. Как раз тем утром Боулен получил срочное личное послание от своего близкого коллеги Джорджа Кеннана в Москве. Кеннан точно спрогнозировал, что Советский Союз попытается сохранить контроль над Европой, по возможности большей её частью. Вопрос был в том, как Соединённым Штатам на это реагировать.

Кеннан спрашивал: «Почему бы нам не пойти на чёткий и определённый компромисс в этом вопросе? Почему бы не разделить Европу на сферы влияния, не влезая в российскую сферу и не пуская русских в нашу?». Боулен был в ужасе. «Это совершенно немыслимо, – взорвался он в ответ. – Внешняя политика такого рода не может проводиться в демократическом государстве».

Размышляя над этим позже, Боулен пояснил: «Американский народ, сражавшийся в длительной и тяжёлой войне, заслужил право хотя бы на попытку создания лучшего мира». С 1945 по 1947 гг. Боулен работал вместе с другими ведущими деятелями в администрации Рузвельта, а затем Трумэна, поэтому проникся их видением «единого мира», в котором союзники вместе сражались ради победы над нацистами, чтобы затем объединить усилия во имя создания нового мирового порядка. Однако в конце концов он смирился с тем, что мир таков, каков есть, – Кеннан оказался прав. «Вместо единения великих держав по главным вопросам послевоенной реконструкции мира, политической и экономической, мы наблюдаем полное разобщение между Советским Союзом и его сателлитами по одну сторону и остальным миром по другую». Летом 1947 г. Боулен в аналитической записке государственному секретарю Джорджу Маршаллу признал: «Вместо единого мира мы имеем два мира».

Когда Боулену пришлось согласиться с диагнозом Кеннана, он сделал правильные выводы. В заключение записки Маршаллу он пишет: «Столкнувшись с этим неприглядным фактом, как бы сильно мы об этом ни печалились, Соединённым Штатам в интересах собственного благополучия и безопасности, а также в интересах остального несоветского мира необходимо сплотиться политически, экономически, в финансовой сфере и, наконец, в военном отношении, чтобы действенно отвечать на угрозы, исходящие от советского мира».

Это убеждение стало столпом стратегии США будущих десятилетий, и оно опиралось на принятие идеи сфер влияния: некоторые регионы подчиняются советскому господству, что нередко будет приводить к ужасным последствиям, но лучшее, что могут сделать Соединённые Штаты, – это поддерживать страны, расположенные на периферии, одновременно укрепляя единство и сплочённость в своей сфере влияния.

В течение четырёх последовавших десятилетий США и СССР были вовлечены в борьбу великих держав, известную как холодная война. Страны Восточной Европы, втянутые в советскую сферу влияния, находились под сапогом «империи зла». Когда разражался очередной кризис, американские президенты то и дело оказывались перед выбором: отправить войска в страны, которые стенали под советским деспотизмом, чтобы поддержать местных борцов за свободу, стремившихся к обретению тех прав, которые американцы считали всеобщими, или бездействовать и смотреть, как этих борцов за свободу убивали и угнетали. Все президенты без исключения предпочитали наблюдать, не вмешиваясь: достаточно вспомнить бездействие Дуайта Эйзенхауэра, когда венгры подняли восстание в 1956 г., и Линдона Джонсона во время Пражской весны 1968 года. То же самое мы видели уже после холодной войны: бездействие Джорджа Буша-младшего, когда российские войска напали на Грузию в 2008 г., и Барака Обамы, когда российский спецназ захватил Крым. Почему? Каждый из них пропустил через себя неприемлемую, но неоспоримую истину, которая однажды была чётко сформулирована Рональдом Рейганом в его совместном заявлении с советским лидером Михаилом Горбачёвым: «В ядерной войне не может быть победителей, поэтому её нельзя допустить».

Этот эпизод из истории холодной войны напоминает нам о том, что стране, стремящейся быть одновременно идеалистичной и реалистичной, всегда придётся как-то примирять логику и оправдание цели, с одной стороны, с реалиями силы, с другой стороны. В итоге, как точно заметил аналитик Фарид Закария, во внешней политике мы всегда видели «риторику преобразования и реальность примирения». Даже на пике своего могущества США вынуждены были мириться с неприятным фактом наличия советской сферы влияния.

Тектонические сдвиги

После почти полувекового соперничества, когда холодная война закончилась, и в 1991 г. исчез Советский Союз, Соединённые Штаты остались единственной доминирующей в мире державой в экономическом, военном и геополитическом отношении. В первые два десятилетия после холодной войны военные расходы США превысили оборонные бюджеты следующих богатейших десяти стран вместе взятых (пять из которых были союзниками Вашингтона). На деле это означало, что, как выразился в 2018 г. министр обороны Джеймс Мэттис, Соединённые Штаты «имели неоспоримое или подавляющее превосходство во всех операционных аспектах. Мы могли размещать наши войска там, где хотели, собирать их, где хотели, и действовать там, где нам было нужно». США и их союзники могли принимать новых членов в НАТО, предоставляя им гарантии безопасности по статье 5 и не задумываясь о рисках, поскольку реальных угроз для альянса не было. В том мире стратегия, по сути, сводилась к подавлению любых вызовов обильными средствами и ресурсами.

Но это было тогда. Тектонический сдвиг в балансе сил, произошедший в первые два десятилетия XXI века, был столь же драматичен, как и любые другие сдвиги, свидетелями которых Соединённые Штаты являлись за всю свою историю длиной в 245 лет. Перефразируя слова президента Чехословакии Вацлава Гавела, это произошло так быстро, что у нас даже не было времени удивиться. Доля США в мировом ВВП, которая в 1950 г. составляла почти половину, снизилась до одной четверти в 1991 г., а затем до одной седьмой сегодня. Хотя ВВП – не единственный важный индикатор, он создаёт силовую основу в отношениях между странами. И по мере уменьшения относительной мощи, сужалось и поле для манёвра у американских политиков. Подумаем, например, о реакции американцев на китайскую инициативу «Пояс и путь». Имея валютные резервы, близкие к 3 трлн долларов, КНР может инвестировать 1,3 трлн в инфраструктуру, связывающую большую часть Евразии с Китаем и тем порядком, который выстраивается в его интересах. Когда государственный секретарь Майк Помпео объявил, что Соединённые Штаты в ответ увеличат инвестиции в Индо-Тихоокеанский регион, ему удалось наскрести всего 113 млн долларов.

Конечно, Китай был главным бенефициаром этой трансформации. Его ВВП взлетел с 20% ВВП США в 1991 г. до 120% сегодня (если измерять его по паритету покупательной способности, которым руководствуются ЦРУ и МВФ, сравнивая экономический потенциал разных стран). Хотя КНР сталкивается с многочисленными внутренними вызовами, есть больше поводов ожидать, что этот базовый тренд в экономике продолжится, нежели, что он вскоре остановится. Поскольку у Китая в четыре раза больше рабочих рук, чем у Америки, ему достаточно догнать по производительности труда современную Португалию. Хотя эта производительность составляет лишь половину от производительности труда в США, ВВП КНР в этом случае в два раза превысит американский в самом ближайшем будущем.

Особенно резко экономический баланс сил сместился в пользу Китая в Азии. Будучи крупнейшим экспортёром мира и вторым по величине импортёром, Китай является главным торговым партнёром любой крупной страны в Восточной Азии, включая и союзников Вашингтона. Агрессивно практикуя искусство государственного управления экономикой, Пекин без колебаний пользуется возможностями своего положения, чтобы выкручивать руки таким странам, как Филиппины и Южная Корея, если они не выполняют его требований. На мировой арене Китай также начинает на равных конкурировать с Соединёнными Штатами в передовых технологиях. Сегодня из 20 крупнейших компаний в области ИТ девять находятся в Китае. Когда четыре года назад мировой лидер в сфере искусственного интеллекта (важнейшей из высоких технологий) компания Google оценивала своих конкурентов, она пришла к выводу, что китайцы не отстают от европейцев. Сегодня в зеркале заднего вида едва можно различить европейских конкурентов: китайцы лидируют во многих областях прикладного искусственного интеллекта, включая наблюдение и слежку, распознавание лиц и голоса, не говоря о финансовых технологиях.

Военные расходы и возможности КНР также возросли. Четверть века назад его оборонный бюджет был в 25 раз меньше американского. Сегодня он уже составляет треть военного бюджета США и стремится к паритету с ним. Но деньги из американского оборонного бюджета тратятся в том числе и на выполнение обязательств перед европейскими и ближневосточными странами, а китайский оборонный бюджет расходуется исключительно в Восточной Азии.

Соответственно, если говорить о реализации конкретных военных сценариев, включая конфликт вокруг Тайваня или в Южно-Китайском море, Китай, возможно, уже давно лидирует. В отсутствие реальной войны лучшей проверкой относительных боевых возможностей являются военные игры. В 2019 г. Роберт Уорк, бывший заместитель министра обороны США, и Дэвид Очманек, один из главных военных стратегов министерства обороны, издали краткий обзор итогов ряда недавно проведённых засекреченных военных учений и игр. Суть выводов Очманека такова: «Когда мы воюем во время учений с Россией и Китаем, последние неизменно надирают задницу “синим” (американцам)». Газета The New York Times подвела итоги следующим образом: «В 18 из 18 последних военных игр Пентагона с участием Китая в Тайваньском проливе США терпели поражение».

Россия – это совсем другой сюжет. Какие бы желания или мечты ни лелеял президент Владимир Путин, его страна никогда не сравнится по мощи с Советским Союзом. Когда CCCР распался, в России сохранилось менее половины его ВВП и половина населения. Границы вернулись к тем, что существовали при Екатерине Второй. Вместе с тем Россия остаётся ядерной сверхдержавой с ядерным арсеналом, функционально эквивалентным американскому; её оборонная промышленность выпускает вооружения, которые мир охотно покупает (в прошлом году это было наглядно продемонстрировано на примере Индии и Турции), и у неё имеются вооружённые силы, умеющие воевать и побеждать, – мы это неоднократно видели в Чечне, Грузии, на Украине и в Сирии.

На континенте, где большинство других стран воображают, будто война – устаревшее понятие, и держат армии скорее для разных церемоний, чем для боевых операций, военная мощь может быть главным конкурентным преимуществом России.

Назад к основам

Утверждение, будто сферы влияния выброшены в мусорную корзину истории, основывалось на предположении, что страны просто займут то место, которое им отводится в мировом порядке под руководством США. В ретроспективе данное предположение выглядит хуже, чем просто наивное. Но поскольку многие американские аналитики и политические деятели сохраняют представления о Китае и России, сформировавшиеся в давно ушедшую эпоху, их взгляды на то, что Соединённым Штатам следует делать и чего не следует, отражают реалии исчезнувшего мира.

На протяжении нескольких веков геополитической конкуренции политики и теоретики разработали ряд ключевых понятий, помогающих яснее осознать сложные отношения между странами, включая сферы влияния, баланс сил и союзы. Эти концепции необходимо адаптировать к конкретным условиям XXI века, но они до сих пор остаются самой прочной основой для понимания и конструирования мирового порядка.

Когда равновесие сил между двумя государствами нарушается в такой степени, что одно из них становится доминирующим, новый баланс отбрасывает тень, которая, по сути, превращается в «сферу влияния». В дипломатический словарь этот термин вошёл в начале XIX века, хотя сама концепция стара, как и международные отношения. Как отмечал Фукидид, после поражения персов в V веке до нашей эры Спарта потребовала, чтобы Афины не строили стен вокруг своего города-государства, оставаясь уязвимыми. Традиционно великие державы требовали определённого пиетета от небольших стран на своих границах и в примыкающих к ним морях и ожидали, что и другие великие державы будут уважать их требования. Недавние действия КНР и России в соответствующих приграничных областях являются наиболее свежими примерами живучести этой традиции.

Сферы влияния также выходят за рамки географии. Когда США были мировым лидером в создании интернета, аппаратных и программных средств, необходимых для его работы, они имели преимущество, которое бывший директор Агентства по национальной безопасности (АНБ) Майкл Хайден позднее охарактеризовал как «золотой век электронной слежки». Поскольку большинство государств не понимало всех возможностей, о которых поведал бывший подрядчик АНБ Эдвард Сноуден, американцы располагали беспрецедентным потенциалом эксплуатации технологии прослушивания, слежки и даже влияния на политику. Однако в эру, наступившую после Сноудена, многие государства сопротивляются проводимой сегодня Вашингтоном кампании с целью не допустить приобретения странами беспроводной инфраструктуры в формате 5G у китайского телекоммуникационного гиганта Huawei. Как выразился лидер одной страны, стоящей сегодня перед подобным выбором, Соединённые Штаты пытаются убедить других не покупать китайское оборудование, потому что это облегчит Китаю задачу шпионить за ними, а вместо этого предлагают купить американское оборудование, чтобы легче шпионить за ними было США.

Реалистичный расчёт

С точки зрения американских интересов и ценностей последствия роста мощи Китая и России относительно мощи Соединённых Штатов не сулят ничего хорошего. Будучи великими державами, Китайская Народная Республика и Российская Федерация могут использовать силу для подавления протестов в Гонконге или блокирования вступления Украины в НАТО. Южно-Китайское море будет больше напоминать Карибское, нежели Средиземное – в том смысле, что соседи Китая по Юго-Восточной Азии будут так же подотчётны Пекину, как латиноамериканцы были подотчётны гегемону своего полушария. Украине придётся смириться с потерей Крыма, поскольку государства в «ближнем зарубежье» России учатся больше считаться с Кремлём и опасаться его.

Для многих других стран и людей в мире, которые нашли прибежище под американским зонтиком безопасности и вдохновились мечтой о мировом порядке под руководством Америки, защищающей ключевые свободы, последствия предстоят трагичные. Недавние события в Сирии показывают, чего можно ожидать. Когда в 2010–2011 гг. произошёл взрыв под названием «арабская весна», Барак Обама заявил, что сирийский лидер Башар Асад «должен уйти». Однако у Владимира Путина были другие планы, и он был готов к их реализации. Он наглядно продемонстрировал, что страна, которую Обама списал со счетов как «региональную державу», может использовать свои вооружённые силы, чтобы бросить вызов США и помочь сирийскому лидеру укрепить контроль, консолидировав свою власть.

Для сирийцев это было ужасным исходом, и миллионы перемещённых лиц оказали серьёзное давление на соседние страны и Европу. Но осознал ли Обама (или чуть позже – президент Дональд Трамп), что цена случившегося оказалась настолько высокой, что лучше было бы направить большой американский контингент, чтобы американские солдаты сражались и, возможно, умирали в Сирии? Могут ли американцы спокойно спать в мире, где Путин и Асад улыбаются, спрашивая, кто там ушёл, а кто ещё держится? Бездействие США говорит само за себя. Печально, но американцам придётся принять подобный исход как более или менее положительный – по крайней мере, в обозримом будущем. Подобно зверствам Асада, аннексия Крыма Россией и милитаризация Южно-Китайского моря Китаем – факты, которые никто не осмелится оспорить военными средствами.

Признание сфер влияния за другими державами, конечно, не означает, что Соединённые Штаты ничего не могут предпринимать. Сдержанность в применении военной силы часто приравнивается к молчаливому согласию исключительно из-за чрезмерной милитаризации внешней политики США в новейшее время.

У Вашингтона есть иные способы влияния на расчёты издержек и выгод, производимых другими странами: через осуждение неприемлемых действий, отказ новообразованиям в правовом статусе, введение экономических санкций против стран, компаний и отдельных лиц, а также поддержку местных сил сопротивления.

Однако эти инструменты редко могут кардинально влиять на решения другой страны, если на карту поставлены интересы, которые она считает жизненно важными. Не стоит забывать, как часто отказ признавать и принимать реалии на местах приводил к серьёзным провалам во внешней политике. Достаточно вспомнить опрометчивый марш-бросок к китайской границе генерала Дугласа Макартура во время Корейской войны, спровоцировавший китайское вмешательство и кровавую, безрезультатную войну. Или упрямое желание Джорджа Буша предоставить членство в НАТО Украине и Грузии (что привело излишне самонадеянную Грузию к частичному расчленению Россией). Это позволяет понять: упорное пренебрежение суровыми реалиями оказалось контрпродуктивным для США.

Музей интересов, о которых пришлось забыть

Если говорить о том, что можно сделать, то Вашингтону следует, прежде всего, сосредоточиться на своих альянсах и партнёрствах. Если Китаю суждено быть «крупнейшим игроком в истории мира», как однажды заявил бессменный лидер Сингапура Ли Куан Ю, то Соединённым Штатам необходимо работать над сплочением союзных стран, которые составят мощный противовес КНР, чтобы та была вынуждена с ним считаться.

Эта логика наиболее очевидна в экономике. До того, как администрация Трампа положила конец участию США в Транстихоокеанском партнёрстве (ТТП), торговое соглашение сулило объединение стран, на долю которого приходится 40% мирового ВВП. Они могли бы действовать по общим правилам – от пошлин до государственных предприятий, от трудового законодательства до принципов защиты окружающей среды – и быть мощным противовесом китайской экономике. Такое партнёрство, вероятно, вынудило бы Пекин принимать правила, а не устанавливать их. Благодаря усилиям японского премьер-министра Синдзо Абэ ТТП стало реальностью, но без участия американцев. Если бы американские политики нашли способ поставить стратегические интересы выше внутриполитических, Соединённые Штаты могли бы снова присоединиться к ТТП. Если бы этот новый ТТП функционировал параллельно с торговым соглашением между США и ЕС, о котором шли переговоры в конце пребывания администрации Обамы в Белом доме, на одной чаше весов могло бы оказаться почти 70% мирового ВВП против китайских 20%.

Та же логика применима и к военной сфере, хотя здесь всё сложнее. Вашингтону понадобятся партнёры, но такие, которые приносят больше активов, чем рисков. К сожалению, мало кто из нынешних союзников соответствует стандарту. Систему альянсов следует проанализировать с учётом и обоснованием затрат и потребностей: всех союзников и партнёров – от Пакистана, Филиппин и Таиланда до Латвии, Саудовской Аравии и Турции – нужно рассматривать с точки зрения того, что они делают для повышения безопасности и благополучия США, учитывая все риски и издержки. Альянсы не заключаются навеки. Исторически, когда меняются условия – в частности, когда исчезает главный противник или происходит резкое смещение в балансе сил, – должны меняться и отношения между странами. Большинство американцев уже не помнит, что у НАТО был партнёр в Азии СЕАТО (Организация Договора Юго-Восточной Азии) и даже её аналог на Ближнем Востоке под названием СЕНТО (Организация Центрального договора). Обе заняли место артефактов в музее забытых национальных интересов. Как заметил Кеннан, «решительная и мужественная ликвидация нездоровых позиций завоюет нам большее уважение, чем упрямое настаивание на бесперспективных или нереалистичных целях».

Чтобы понять риски, с которыми сопряжено наследование нынешних альянсов для США, рассмотрим два сценария, беспокоящие сегодня американских стратегов. Если, наблюдая за подавлением протестов в Гонконге коммунистическим правительством Китая, Тайвань решительно заявит о своей независимости, что вынудит Китай применить силу, будут ли Соединённые Штаты воевать с Китаем ради сохранения независимого статуса Тайваня? И следует ли им это делать? На европейском фронте, если в ответ на мятеж этнических русских, работающих на верфях Риги, латвийское правительство попытается решительно подавить беспорядки, что повлечёт за собой аннексию Россией части латвийской территории – Крым 2.0, – даст ли НАТО немедленный военный ответ на эту агрессию в соответствии с гарантиями, прописанными в статье 5? И следует ли это делать? Если американские лидеры не смогут дать однозначно утвердительного ответа на оба эти вопроса, а такого ответа у них нет, значит, настала пора стресс-тестов альянса наподобие тех, которые банки прошли после финансового кризиса 2008 года.

Такой подход тем более важен, если учесть реалии ядерной войны в новом мире. И у Китая, и у России имеются надёжные ядерные возможности второго (ответного) удара – то есть способность противостоять первому ядерному удару и осуществить акцию возмездия, которая уничтожит Соединённые Штаты. Соответственно, приемлемым вариантом нельзя считать не только ядерную войну, но и войну с использованием обычных вооружений. Она крайне опасна потому, что в любой момент может случиться эскалация, связанная с риском применения ядерного оружия и мировой катастрофы. Таким образом, конкуренция неизбежно должна сдерживаться мерами предосторожности и тщательным просчётом рисков. Это создаёт большую проблему для страны, у которой длинный список союзников и союзнических обязательств. Ведь кто-то из союзников может вообразить, будто Вашингтон даёт ему карт-бланш. Грань между успокоением союзника и карт-бланшем на безрассудные действия весьма тонка.

Если баланс военной силы в войне за Тайвань или Прибалтику с применением обычных вооружений решительно сместится в пользу Китая и России, нынешние обязательства США станут невыполнимы. Разница между этими обязательствами и фактическими военными возможностями – классический пример перенапряжения. Что оценка с учётом всех рисков и обоснований означала бы для нынешней системы альянсов и для отношений Соединённых Штатов с каждым из более 50 союзников и партнёров по договорам о совместной обороне? Возможные последствия должны вытекать из полного анализа имеющихся фактов. Но, скорее всего, придётся отказаться от некоторых союзников, сделать особый акцент на других, чьи активы так же важны для безопасности США, как и активы Соединённых Штатов – для их безопасности. Необходимо также радикально пересмотреть условия каждого союзнического договора, чтобы ограничения и обязательства занимали в нём столь же видное место, как заверения и гарантии.

Подобный процесс также повысил бы доверие к обязательствам, которые США могут обновить. Хотя ветераны холодной войны справедливо утверждают, что НАТО была величайшим альянсом в истории мира, ни Трамп, ни Обама в этом не уверены. Примечательно, что американские военачальники сомневались, что Североатлантический совет утвердит военную операцию в ответ на аннексию Крыма Россией либо что правительство США сможет принять решение о том, как реагировать на это событие до того, как оно закончится.

Переосмысление обязательств перед своими союзниками укрепит и безопасность Соединённых Штатов, и эти договоры.

Присутствуя при воссоздании

Стратегия – целенаправленное приведение в соответствие средств и целей. Две самые распространённые причины провала стратегии – несоответствие располагаемых средств заявленным целям и ослепление грандиозностью планов, когда игроком овладевает гипнотизирующая его идеальная, но недостижимая цель. Войны США на Ближнем Востоке в XXI веке являют собой наглядные примеры обоих заблуждений.

В будущем американским политическим деятелям придётся отказаться от недостижимых устремлений, о которых они мечтали, и согласиться с тем, что сферы влияния останутся главной особенностью геополитики. Принятие этого факта неизбежно будет долгим, мучительным и путаным процессом. Однако это могло бы также породить волну стратегического творчества – возможность фундаментального переосмысления концептуального арсенала национальной безопасности.

Основополагающий взгляд на роль Соединённых Штатов в мире, который разделяет большинство сегодняшних творцов внешней политики, отчётливо и наглядно проявился в ту четверть века, которая наступила после победы США в холодной войне. Того мира больше нет. Последствия так же глубоки, как и те, с которыми американцы столкнулись в конце 1940-х годов. Соответственно, стоит вспомнить, сколько времени понадобилось людям, почитаемым сегодня «мудрыми стратегами», чтобы понять мир, в котором они жили. Между «длинной телеграммой» Кеннана – ранним предупреждением о соперничестве под названием «холодная война» – и политическим документом СНБ-68, в котором, наконец-то, была изложена всеобъемлющая стратегия, прошло почти пять лет. Следовательно, замешательство, которое царит сегодня во внешнеполитическом сообществе, не должно быть поводом для тревоги. Если у великих стратегов времён холодной войны ушло почти пять лет на то, чтобы выработать принципиальный подход, было бы слишком высокомерно и наивно ожидать, что современное поколение быстрее сориентируется в нынешней обстановке.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 1 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453211 Грэм Эллисон

ВОЗВРАЩЕНИЕ СИСТЕМНОЙ ПОЛИЦЕНТРИЧНОСТИ

АЛЕКСЕЙ КУПРИЯНОВ

Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора международных организаций и глобального политического регулирования отдела международно-политических проблем ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН

ВЕЧНАЯ КЛАССИКА В НОВЫХ МИРОВЫХ УСЛОВИЯХ

В 1943 г., когда Вторая мировая была в самом разгаре, в Советском Союзе создали несколько комиссий. Им поручили подготовить предложения по отдельным вопросам международных отношений, которые неминуемо возникнут после победы.

У каждой комиссии была своя специализация: комиссия Климента Ворошилова занималась разработкой условий мирного договора с Германией, комиссия Ивана Майского – в основном вопросами репараций, комиссия Максима Литвинова – возможными контурами послевоенного мироустройства.

Сейчас предложения, выдвигавшиеся тогда советскими дипломатами, могут показаться удивительными. Так, Литвинов и его подчинённые предлагали поделить Европу на английскую и советскую сферы влияния и в принципе исходили из того, что в послевоенном мире с большой вероятностью начнётся борьба двух претендентов на гегемонию – Великобритании и США, и СССР выгоднее будет оставаться над схваткой, поддерживая в целом Британию как менее амбициозного и опасного игрока.

Мы знаем, что эти планы не сбылись: события пошли по другому пути, альянс западных держав не распался, Советский Союз оказался втянут в долгую холодную войну и в итоге её проиграл. Но сталинские дипломаты основывали прогнозы на анализе определённых трендов, и, сложись ситуация иначе, «литвиновский мир» вполне мог стать реальностью. Тем более что даже в годы последовавшей холодной войны одновременно с блоковым противостоянием внутри условного Запада шла напряжённая борьба за сферы влияния, и бывали моменты, когда СССР и Соединённые Штаты неожиданно оказывались на одной стороне, а союзники Вашингтона по НАТО – на другой, как во время Суэцкого кризиса 1956 года.

Нам, родившимся в годы холодной войны в одном из воюющих государств, это может показаться странным и непривычным. Наше представление о второй половине XX века сформировалось под влиянием нарративов военного времени, в рамках которых главным стержнем исторического процесса было советско-американское противостояние. Теперь и российские, и американские политологи везде пытаются нащупать привычную конструкцию, неуверенно чувствуя себя в водах анархии и воспринимая наметившееся противостояние США и КНР как понятный сценарий, на котором можно строить прогнозы на будущее.

 «Долгое Средневековье» Евразии

Чтобы понять эти процессы, необходимо рассмотреть развитие системы международных отношений в динамике. И первое, с чем мы столкнёмся, заглянув в историю: вплоть до «долгого XIX века» системы, охватывающей весь мир, в привычном нам смысле не было, а та, что существовала на её месте, обладала принципиально иными свойствами. О системе международных отношений применительно к этому периоду можно говорить только как о совокупности связанных друг с другом подсистем – экономических, культурных, политических. В экономической сфере связи были выражены сильнее всего, в политической – слабее. Исключением являлась американская подсистема, не связанная с другими, которая была уничтожена европейцами в XVI веке.

До XIX века ни одна из подсистем на пространстве Евразии не имела решающего технологического, политического и экономического превосходства над другими. В Европе скорость технологического развития постепенно нарастала, но отставание Востока не было критическим: отсутствие паровых машин, которые бы позволили идти против ветра, медикаментов, которые снизили бы смертность в пути, и в целом налаженного снабжения из метрополии не позволяли европейским странам реализовать своё превосходство в военном деле и организации. Европейские корабли, бороздившие моря с азиатскими, американскими и африканскими товарами на борту, увеличивали связность мира, но не гарантировали господство над ним.

Помимо этого, сама европейская подсистема того времени была далека от привычной нам картины. Мало кто из правителей воспринимал государственные интересы в отрыве от собственной персоны. Внутриевропейская политика являлась по сути государственно-династической: со сменой династии кардинально менялась внешняя политика страны, а интересы династии порой ставились выше интересов государства. Примером может служить Война за испанское наследство (1701–1714 гг.), когда после многолетней борьбы Людовик XIV завоевал для Бурбонов испанскую корону, истощив ресурсы Франции, которая не получила от войны ничего. Сама европейская система того времени была иерархической: существовала в целом общепризнанная лестница старшинства, в соответствии с положением на которой послам как представителям монархов оказывались полагающиеся почести, и демонстративное нарушение этих правил вполне могло привести к войне. Остальные подсистемы – мусульманская, восточноазиатская, находившаяся в упадке индуистская – также жили по своим собственным законам и правилам.

Эта слабая политическая связность подсистем не означала, что страны с одной подсистемой не могли сотрудничать со странами другой: османы заключали союзы с Валуа и Бурбонами, Габсбурги пытались вступить в альянс с Сефевидами, династия Мин поддерживала контакты с правителями Бенгалии. Но в этом разорванном мире претензии на универсалистский статус на словах необходимо было соотносить с реальным положением дел, и особенно заметно это было, когда дело доходило до взаимоотношений стран, входящих в разные подсистемы: они выстраивались на основе взаимного признания фактического суверенитета. Не случайно именно в тот период была популярна доктрина «права народов», которая подразумевала, что каждый народ априори живёт по собственным законам и обычаям, и такая ситуация нормальна.

Наконец, практически до XIX века представления о географии оставались расплывчатыми. Мореплаватели открывали земли, но не были точно уверены, где именно они находились, а карты содержали множество белых пятен, не закрашенными оставались гигантские регионы – центр Евразии, почти вся Африка, кроме прибрежных районов, просторы Тихого океана, таинственный Южный материк.

Эту систему американский политолог Хендрик Спруйт назвал в своё время «открытой». В любой подсистеме мог возникнуть внешний актор из другой подсистемы, способный коренным образом изменить правила игры – будь то монголы, крестоносцы или португальские мореплаватели. В целом тот период на пространстве Евразии правомерно назвать «долгим Средневековьем», так как основные его принципы не менялись как минимум с VI века:

• Наличие ярко выраженных и относительно слабо связанных между собой подсистем международных отношений (европейской, китайской, исламской, угасающей индийской).
• Торговая архаическая глобализация и протоглобализация на всём пространстве Евразии и севера Африки.
• Государственно-династический характер международной политики, в разной степени выраженный в различных подсистемах.
• Отсутствие явного технологического разрыва между подсистемами и, как следствие, гегемонии одной из них.
• Наличие иерархически-гетерогенной системы международных отношений в Европе и исламском мире и иерархической в Китае; выстраивание международных отношений с государствами в других подсистемах на базе фактического суверенитета.

Эта ситуация начала меняться в XVIII веке. Но история не любит скачков, так что процесс изменений шёл постепенно. Менялись взгляды учёных и философов, их представления о мире и мировом порядке; совершенствовались технологии, открывались новые горизонты в науке. Это проявлялось и в эволюции норм и принципов международных отношений: уже в Утрехтском мире 1713 г. появился принцип баланса сил и идея о том, что король может и не олицетворять страну. Через несколько десятилетий швейцарский юрист Эмер де Ваттель разработал концепцию внешнего суверенитета, а в 1775 г. восстали американские колонисты, провозгласившие республику и обосновавшие её создание ссылкой на де Ваттеля. Начавшиеся вскоре революционные, а затем Наполеоновские войны стали кардинальной встряской для всего существовавшего порядка «старого режима», символически подведя под ним черту уничтожением Священной Римской империи. По итогам Венского конгресса 1815 г. канула в прошлое иерархическая лестница европейских государств: на смену ей пришёл «клуб великих держав», который в той или иной форме существует до сих пор.

Время перемен

Произошедшие в XIX веке изменения были настолько кардинальны, что позволили Барри Бузану, Джорджу Лоусону[1] и Ричарду Литтлу[2] обозначить этот период в качестве переломного момента в истории международных отношений. В это время была создана мировая система, основными чертами которой стали транспортная (при помощи пароходов, не зависящих от муссонов Индийского океана и пассатов Атлантики), информационная (благодаря использованию телеграфа), экономическая (из-за перехода на новый этап глобализации) связность.

Однако главной в контексте анализа эволюции систем стала связность политическая. Европейские страны, сумев наконец реализовать своё техническое превосходство, распространили господствующую в их подсистеме модель на весь мир, столкнувшись, правда, с проблемой интеграции в неё старых азиатских государств. Если проблема интеграции индейских обществ была решена ещё в XVI веке, то азиатские страны, давно существующие и известные европейцам, зачастую куда более бюрократизированные и богатые, требовали принципиально иного подхода. Выход нашли в основанной на позитивной теории права концепции сообщества цивилизованных наций: в него могла войти лишь страна, признанная таковой другими цивилизованными странами. Старым азиатским монархиям пришлось доказывать своё право на суверенитет перед лицом превосходящих их мощью европейских держав.

К концу XIX века мировая система превратилась из открытой, по определению Бузана, Лоусона, Литтла и Спруйта[3], в закрытую: в связанном воедино мире исчез фактор неопределённости, белые пятна были стёрты с карты. «Характерной чертой рассматриваемого периода является окончательный раздел земли, окончательный не в том смысле, чтобы невозможен был передел, – напротив, переделы возможны и неизбежны, – а в том смысле, что колониальная политика капиталистических стран закончила захват незанятых земель на нашей планете, – писал об этом времени Ленин в 1916 году. – Мир впервые оказался уже поделённым, так что далее предстоят лишь переделы, то есть переход от одного владельца к другому, а не от бесхозяйности к хозяину»[4].

В результате передела к рубежу веков сложилась единая мировая система с несколькими центрами силы, лежавшими преимущественно в Европе. Единственный крупный азиатский игрок, Япония, вынужден был подчёркнуто соблюдать установленные правила игры. Этот период неизбежно окажется в центре внимания любого, кто попытается проанализировать эволюцию мировой системы, поскольку до настоящего времени он остаётся единственным, когда в уже глобализированном мире одновременно существовали несколько центров силы.

Одной из наиболее любопытных попыток такого анализа остаётся работа Гёделе Кеерсмакера, в которой автор, пытаясь рассуждать в категориях одно-, би- и многополярности, предлагает теорию «кластерной многополярности»: в соответствии с ней Британия была мировым, но не европейским гегемоном[5]. Россия, кстати, являлась в это время одним из мировых игроков и представляла серьёзную угрозу именно для колониальных владений Британии, ставя по сомнение её статус гегемона. Довольно показательно, что в самой Британской империи термин «гегемония» считался нежелательным и употреблялся в основном в негативном смысле, когда речь шла о Германии. Альтернативный взгляд отстаивает группа европейских и американских учёных (Пол Престон, Роберт Бойс, Энтони Эдамвайт, Джон Робертс), рассматривающих Европу как единый полюс, а мировые войны – как своего рода гражданский конфликт внутри этого полюса. Такой взгляд, в частности, получил широкое распространение в стенах Лондонской школы экономики и политических наук; любопытно, что первым эту концепцию ещё в 1955 г. предложил индийский учёный Кавалам Мадхава Паниккар.

Сторонники обоих подходов, однако, вряд ли будут возражать против утверждения, что к концу XIX века мировая система обладала следующими свойствами:

• Она была единой и выстроенной по западным правилам.
• Изменился характер глобализации, произошёл переход от торговой экспансии к капиталистической эксплуатации.
• Из международной политики почти исчез династический фактор, центральным фактором стал государственный интерес.
• Было достигнуто безусловное доминирование Запада в военном и технологическом плане.
• В качестве единственной была принята западная модель суверенитета, в которой суверенными считались страны, принадлежащие к «цивилизованному миру».

Эта система, основанная на множественных центрах силы, отличалась отсутствием достаточно мощных сдерживающих механизмов, которые бы не позволяли этим центрам вступить в противоборство друг с другом. «Долгий XIX век» был веком малых и средних войн в Европе и в мире: бельгийско-нидерландская, две датско-прусские, войны за объединение Италии, Крымская, австро-прусская, франко-прусская, многочисленные войны на Балканах, бесконечные колониальные кампании. Все эти войны, однако, были достаточно локальными и не перерастали в мировые до того момента, когда передел мира был закончен и сформировались устойчивые альянсы. Отчасти роль сдерживающего механизма выполняли мирные конгрессы и конференции, которые позволяли великим державам вести диалог и давали возможность координировать политику по острым международным вопросам. Но этого оказалось недостаточно. Военные же инструменты сдерживания попросту отсутствовали: армады броненосцев, дивизии и армии являлись инструментом реализации внешней политики, а не инструментом сдерживания. В условиях начавшейся Второй промышленной революции, которая позволила странам, не имеющим колоний, претендовать на изменение расклада сил исключительно за счёт ускоренного промышленного развития, концентрации капитала и наличия технологических мощностей, отсутствие инструментов сдерживания сыграло роковую роль.

Разразившаяся Первая мировая война ознаменовала собой кризис империалистической полицентрической модели, зримо продемонстрировав её хрупкость. Она велась за передел ресурсов, рынков и колоний, стала воплощением коллапса системы, по итогам чего была перечерчена карта мира. В рамках системной теории все последующие события можно описать как попытку системы найти ответ на разразившийся кризис – через идеологизацию всех сфер жизни и формирование тоталитарных идеологий, которые в случае победы означали бы переустройство системы на новых началах, и через формирование механизмов сдерживания (к ним, например, относятся доктрина стратегических бомбардировок и Лига наций в качестве площадки для урегулирования споров). Первая попытка оказалась неудачной: мир вступил в новую стадию кризиса, которой стала Вторая мировая война.

Третья стадия теоретически должна была привести к Третьей мировой, ещё более кровавой; но появившийся наконец инструмент сдерживания в виде ядерного оружия и механизм урегулирования конфликтов в виде ООН и его Совета Безопасности с правом вето превратил эту войну в холодную. Великие державы не могли больше конфликтовать напрямую: этот конфликт неминуемо приводил к тому, что они были бы отброшены в развитии из-за необычайно возросшей цены тотальной войны, так что полем битвы стали опосредованные и торговые войны. В глобальной войне нового типа, которая велась как на экономическом фронте, так и на отдельных театрах военных действий, было задействовано всё население, труд инженеров и рабочих, пытавшихся обеспечить превосходство над противником, был не менее важен, чем труд солдата, исполнявшего воинский долг во Вьетнаме или Афганистане. Именно затяжной и глобальный характер этой войны породил иллюзию нового типа международных отношений, и он же привёл к тому, что воюющие стороны вынуждены были заключать тактические союзы с нейтральными державами, которые таким образом наращивали мощь и укрепляли статус. Сопутствующим элементом, сделавшим невозможным заключение мира на взаимоприемлемых условиях, стала идеологизация противостояния.

Поражение СССР и его союзников в той войне предопределили недолгий период торжества Соединённых Штатов, который сменился нынешними опасениями о переходе мира к биполярности и многополярности. Однако насколько вообще эти категории применимы для анализа происходящих в современном мире процессов?

 Иллюзии холодной войны

 Мы привыкли говорить о мире холодной войны как о биполярном, противопоставляя его недолгому периоду однополярности и грядущей многополярности, и с этих позиций рассматривать прошлое и прогнозировать будущее. В заявлениях отечественного МИДа слова «многополярный» и «полицентричный» используются как синонимы – но насколько это верно?

Полярность как категория предполагает неизбежный конфликт. «Как два различных полюса, во всём враждебны мы», – написал когда-то Василий Лебедев-Кумач. Полюса всегда противоположны; как следствие, биполярный мир – это мир конфликта между двумя державами, трёхполярный – между тремя, мультиполярный – между неопределённым множеством держав. Не случайно сама категория «полярности» применительно к международным отношениям появилась в 1944 г. в работе американского политолога Уильяма Фокса «Сверхдержавы». Он жил в эпоху войн и мыслил в соответствующих категориях. Мы легко восприняли идею полярности и сверхдержавости потому, что сами жили в сверхдержаве, которая являлась одним из полюсов конфликта. Но Россия перестала быть сверхдержавой и не намерена больше вступать в экзистенциальный конфликт. Прежде чем она вновь станет сверхдержавой, если это вообще произойдёт, необходимо научиться жить в другой системе координат – в той же, в которой жила большая часть мирового сообщества всё это время.

Полицентричность подразумевает наличие нескольких самостоятельных центров принятия решений, мультиполярность – вражду между этими центрами. С самого своего начала, ещё до того, как вообще стало возможно говорить о каких-то полюсах, мировая система была полицентричной. В эпоху открытого мира полицентричность была естественной, так как ни одна из великих держав не могла из-за дальних расстояний и неразвитости технологий обеспечить устойчивое доминирование над другими. В мире закрытом эта полицентричность продолжает существовать, хотя применительно к годам холодной войны она менее очевидна.

Пока две коалиции – восточная во главе СССР и западная во главе с США – сражались друг с другом на фронтах прокси-войн, другие центры силы наращивали мощь. Китай, лидеры Движения неприсоединения – Индия и Югославия, Иран, Египет – удачно маневрировали в биполярном мире, получая помощь то от одного, то от другого враждующего блока. Более того – входящие в состав западной коалиции центры силы, к примеру, Великобритания и Франция (главным образом после 1958 г.), тоже зачастую проводили политику, противоречащую интересам гегемона. Мир времён холодной войны был не более биполярен, чем Европа в эпоху наполеоновских войн. Разница в том, что в новых условиях невозможно было прямое военное столкновение по образцу двух предыдущих мировых войн, а потому война затянулась более чем на полстолетия, стала привычным явлением для нескольких поколений и начала восприниматься как естественное состояние вещей.

То, что мы привыкли называть биполярным миром, не являлось миром в полном смысле этого слова: это была затяжная коалиционная война между победителями в предыдущей тотальной войне, которая велась с помощью новых средств в условиях, когда использование традиционных средств оказывалось губительным. Когда же она наконец закончилась, для нас поражение в ней обернулось геополитической катастрофой, для большинства других центров силы это было прекращение войны, в которой они не участвовали и благодаря которой наращивали благосостояние, политическую и военную мощь. Соединённые Штаты, опьянённые победой и решившие установить выгодный для себя однополярный мировой порядок, где бы они минимизировали обязательства, но имели бы все преимущества полюса, неожиданно столкнулись с этой полицентричностью и реальной невозможностью контролировать столь большую и сложную мировую систему.

Основными чертами этой системы (по сравнению с предыдущими) стали:

1) Отсутствие доминирующей подсистемы в рамках единой системы.

2) Всеобъемлющая промышленная, финансовая, культурная глобализация.

3) Сохранение государственных интересов в качестве главного движителя международной политики.

4) Отсутствие явного технологического лидера.

5) Признание формального суверенитета всех государств при фактическом различении «постколониального» и «викторианского» суверенитета.

Теперь мы можем дать ответ и на вопрос о том, каким же был мир «долгого XIX века». Вплоть до последней четверти века он оставался полицентричным, но однополярным, при этом в качестве второго полюса выступало варварство, фронтир, дикие земли, которые надлежало покорить во благо цивилизации. Европа и Америка как светочи этой цивилизации должны были нести бремя белых, посылая лучших сынов на службу диким сынам земли. Своеобразным рубежом, отчеркнувшим эту однополярность от бесполярного предвоенного периода, стало вступление Британии в 1902 г. в союз с Японией – первый в новейшей истории союз западной и незападной великих держав. В Европе и Америке союз с «желтолицыми чертями» был воспринят крайне неоднозначно.

Таким образом, можем сделать несколько важных выводов. Первый и главный: и подсистемы, и мировая система не остаются неизменными, они эволюционируют, теряя одни свойства и обретая другие, как потеряла свойство династийности европейская подсистема, ставшая главенствующей. Мы не можем проводить прямые параллели между нынешней мировой системой и локальными системами древнего мира, так как некоторые из их свойств кардинально изменились.

Эволюция систем происходит, прежде всего, благодаря эволюции акторов: нынешние европейские государства кардинально отличаются и от греческих полисов, и от племенных королевств Раннего Средневековья, и от династических империй. Акторов системы можно обозначить общим понятием «полития», заимствованным из социологии; они эволюционируют в жёсткой конкурентной борьбе, принимая формы и обретая свойства, которые обеспечивают лучший результат в конкретной географической и исторической обстановке.

Этот подход, впервые предложенный в 1990-е гг. Хендриком Спруйтом, отличается и от неореалистского, и от мир-системного. От первого тем, что предполагает динамику систем и их эволюцию в зависимости от внутренней эволюции акторов, от второго – тем, что делает основной акцент на взаимодействии акторов системы под влиянием внешних факторов, среди которых экономика играет важную, но не основополагающую роль. В рамках подхода нынешняя система государств рассматривается как результат эволюции, которая будет продолжаться и рано или поздно с вероятностью приведёт к трансформации системы. Схожего взгляда среди отечественных политологов придерживался Марк Хрусталёв.

Такой подход можно назвать системно-эволюционным, так как акцент делается на эволюцию систем. Он конструктивистский в том смысле, что заимствует принцип «анархия – это то, что из неё делают государства» у политолога Александра Вендта; марксистский – в том, что обращает основное внимание на материальные факторы, которые и определяют эволюцию акторов; реалистский – поскольку признает неизменную природу человека, вынуждающую людей соперничать и воевать, либеральный – что позволяет смирить эту природу при помощи социальной эволюции и создания единых институтов. Этот межпарадигмальный подход наследует отечественной школе анализа международных отношений в том, что анализирует происходящее на строгой исторической основе с привлечением социологических и антропологических методов, а при этом ставит в центр внимания эволюцию акторов систем и самих систем под влиянием эволюции акторов.

Применение такого подхода позволяет выделить устойчивые качества любой подсистемы и системы международных отношений: полицентричность, состояние взаимозависимости и конкуренции между центрами силы, историко-социологическую обусловленность процесса развития и временный характер любой системы в принципе.

 Четыре варианта будущего

 Всё это ставит вопрос о том, как будет развиваться мировая система дальше. Привычный нарратив гласит, что мы живём в эпоху упадка «вестфальского суверенитета»: он постоянно размывается, и на смену ему идёт что-то иное, чему пока нет названия, но что можно определить как «Поствестфаль». По мнению ряда исследователей, это будет либо принципиально новый конструкт, либо возвращение к довестфальским практикам – то есть приход Нового Средневековья, скорое наступление которого ещё с 1970-х гг. предсказывали многие европейские интеллектуалы и которое как альтернативу существующему мировому порядку всерьёз рассматривал когда-то основоположник «английской школы» Хедли Булл. Это ожидание Нового Средневековья отдаёт мистицизмом; любые изменения – подлинные или мнимые – в характере отношений между государствами охотно трактуются как знамения его прихода.

В рамках существующего нарратива теории международных отношений ожидания вполне понятны: если в 1648 г. с подписанием Вестфальского мира произошёл Великий Разлом и иерархический мир европейского средневековья был заменён на анархическое сообщество суверенных национальных государств, саморегулирующееся при помощи постоянного восстановления баланса сил, разумно предположить, что конец этого сообщества приведёт к реставрации в той или иной форме старого порядка вещей. Эта концепция удобна тем, что позволяет искать следы Нового Средневековья в любом изменении. Однако никаких следов средневековых практик мы пока так и не увидели – ни великих переселений народов, ни возрождения феодализма, ни возвращения династической политики. Это неудивительно, учитывая заведомо искусственный характер «вестфальского мифа»: так как на Вестфальском конгрессе не было создано современное государство, некуда и возвращаться.

Вместо Нового Средневековья мир вступил в эпоху неоимпериализма, в которой приставка «нео» символизирует изменения, произошедшие с мировой системой более чем за столетие и придавшие ей дополнительную устойчивость. Это улучшенная версия закрытой полицентричной системы, в которой мир поделён на сферы влияния между великими державами, борющимися за контроль над рынками сбыта и источниками ресурсов; идеологическое противостояние между ними сводится к спорам о том, кто чаще нарушает чужие границы и где больше линчуют негров. На смену борьбе за колонии пришла борьба за рынки и ресурсы бывших колоний; нынешняя система допускает непрямое экономическое соперничество без перехода к кардинальному военному переделу мира, а идея о «порядке, основанном на правилах», недалеко ушла от викторианских представлений о суверенитете как о свойстве цивилизованных наций, которые должны следовать определённым правилам. Это позволяет предположить, что «порядок, основанный на правилах», – рабочий инструмент в формирующемся балансе сил, правила в котором устанавливают поставщики безопасности в меру своих сил и понимания.

Всё вышесказанное, разумеется, не означает, что улучшенная многополярная система, в которой великие державы борются за влияние, ресурсы и рынки, одновременно сотрудничая, не столкнётся с новым кризисом. Более того, кризис представляется неизбежным, если система не изменит своих свойств. Сейчас у системы есть четыре пути:

1) Она останется закрытой, и тогда в процессе новой промышленной революции будет нарастать давление, которое в итоге вполне может сорвать крышку котла и заставить акторов использовать инструменты сдерживания как инструменты войны.

2) Она вновь станет открытой, начав освоение нового фронтира, и акторы будут приобретать и терять преимущество в процессе этого освоения.

3) Она перейдёт в режим постоянной стагнации, так как акторы не смогут или не решатся использовать оружие сдерживания, и войны так и останутся холодными.

4) Будет достигнут качественный прорыв в развитии средств производства и наступит общество всеобщего благоденствия.

Скорее всего, мы увидим промежуточный вариант: умеренное освоение фронтира – пока не тронутых в полной мере рынков и ресурсов Африки, добычу арктических ресурсов, цифровизацию, перераспределение рынков в рамках новой промышленной революции.

Неизбежны прокси-войны и экономические войны – как обычные, так и коалиционные. Россия, будучи одной из великих держав и в то же время уступая своим соперникам почти по всем параметрам, кроме уровня военной силы и технического развития, должна будет искать альтернативные пути для достижения победы в этой империалистической гонке, активнее применяя «жёсткую силу» и предлагая альтернативу неоколониализму западных держав. Кроме того, стоит ждать возникновения феномена «новых лидеров», когда размер стран в мировой экономике перестанет отвечать их скромному внешнему самопозиционированию и подтолкнёт к более активным формам внешнего самовыражения.

Но стоит иметь в виду, что акторы упорно ищут возможные способы обойти механизмы сдерживания, и в дальней перспективе, скорее всего, будет реализован либо первый, либо второй сценарий. То есть нас жде?т или новая мировая война, на сей раз «горячая», или человечество найде?т следующий фронтир для освоения.

--

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453210 Алексей Куприянов

КОНЕЦ БОЛЬШОЙ СТРАТЕГИИ

ДАНИЕЛ ДРЕЗНЕР, Профессор международной политики Школы права и дипломатии имени Флетчера.

РОНАЛЬД КРЕБС, Профессор политологии в Университете Миннесоты.

РЭНДАЛЛ ШВЕЛЛЕР, Профессор политологии и директор программы исследования реализма во внешней политике в университете штата Огайо.

АМЕРИКА ДОЛЖНА ДУМАТЬ О МАЛОМ

Что бы ни сделал президент США Дональд Трамп в области международных отношений в дальнейшем, на одно достижение он может смело претендовать: дискуссия о большой стратегии снова стала вызывать интерес.

На протяжении десятилетий американская внешнеполитическая элита в обеих партиях разделяла идею либерального интернационализма: Вашингтон должен поддерживать и распространять глобальный порядок, поощряющий свободные рынки, открытую политику и многосторонние институты. Но Трамп неоднократно предпринимал шаги, подрывавшие основы либерального интернационализма, – от сомнений в ценности НАТО до оскорбления союзников и отказа от торговых соглашений. Когда в июле 2017 г. его команда по национальной безопасности встретилась с президентом в конференц-зале Пентагона (из-за отсутствия окон его окрестили «танком»), чтобы просветить Трампа о достоинствах либерального международного порядка, тот обозвал их «кучкой придурков и детей», если верить The Washington Post.

Серьёзные отклонения от курса, спровоцированные Трампом, заставили внешнеполитических аналитиков впервые за последние десятилетия поставить под сомнение основополагающие принципы их главной стратегии. Теперь, когда фундаментальные положения либерального интернационализма отброшены, дебаты о большой стратегии США переживают возрождение. В борьбу вступили новые силы – от крайне левых прогрессистов до национал-популистов правого толка. Сторонники сокращения расходов и сдержанности сумели более доходчиво изложить свои взгляды, одновременно сформировались нестандартные союзы по интересам.

Но, увы, когда эти дебаты снова начались, сама концепция большой стратегии уже превратилась в химеру. Большая стратегия – это своеобразная дорожная карта, объясняющая, как соотнести средства и цели. Лучше всего она работает на предсказуемой местности – в мире, где политики имеют чёткое представление о распределении власти, надёжный внутренний консенсус в отношении национальных целей и идентичности, а также стабильные политические институты и институты национальной безопасности. К 2020 г. ничего из этого уже не существовало.

Меняющийся характер силы, а также её размывание в международной системе значительно затруднили Соединённым Штатам определение своей судьбы. Подъём мультикультурализма и реакция популистов на это явление подорвали общие нарративы и идентичность. Политическая поляризация выхолостила институты внутри страны, а это означает, что каждая новая администрация вступает в права, стремясь обратить вспять всё, что делалось предшествующей. Лихорадка отрицания истеблишмента обесценила всю дискуссию о политике и ослабила контроль за исполнительной властью, и этот феномен становится самовоспроизводящимся.

Авторы этой статьи далеко не всегда сходятся во мнениях, когда дело касается большой политики, политических стратегий или идеологии. Однако мы едины в том, что новые факторы сделали любые усилия по разработке или осуществлению большой стратегии дорогостоящими и потенциально непродуктивными. Ни одна стратегия не будет эффективной и ни одна – длительной. Вместо того, чтобы ссориться из-за того, чья стратегическая доктрина победит, учёным, экспертам, аналитикам и политикам следует сосредоточиться на более прагматичных формах решения проблемы. От военной интервенции до иностранной помощи – политика, адаптированная к каждому конкретному случаю, будет по меньшей мере столь же хороша, а возможно, и лучше, чем та, что вытекает из больших стратегических обязательств.

Обсуждать большую стратегию – значит, предаваться самокопанию, пока мир вокруг горит. Так что пора действовать, даже в отсутствие большой стратегии.

Проблемы власти

Успешная большая стратегия должна основываться на очень точном понимании картины глобального распределения силы. Тот, кто преувеличивает мощь врага или, наоборот, недооценивает угрозу, не преуспеет, потому что неминуемо спровоцирует политические решения, имеющие обратный эффект. Фактически одна из причин, по которой на стратегию либерального интернационализма Соединённых Штатов обрушилось за последнее десятилетие так много критики, заключается в том, что она не смогла предсказать и оценить подъём Китая. Сила в мировой политике уже не такая, как прежде. Способность государств применять силу, то, каким образом они это делают, какие цели преследуют и кто этой силой обладает – всё изменилось коренным образом. В результате зародился мир бесполярности и беспорядка. И это не тот мир, где хорошо работает большая стратегия.

Конечно, многое неизменно. Люди по-прежнему определяют свою идентичность главным образом через национальность. Страны, как и раньше, стремятся получить контроль над важнейшими ресурсами и доступом к жизненно важным морским путям, а также борются за территорию и региональное влияние. Они всё ещё хотят увеличить своё богатство, влияние, безопасность, престиж и автономию. Но приращение территорий уже не является для государств той наградой, которой было раньше. Современные великие державы, кажется, более всего стремятся к двум вещам: обогатиться и избежать катастрофического военного соперничества. Они понимают, что государства поднимаются вверх по лестнице международного могущества и престижа, создавая экономику, основанную на знаниях, и содействуя технологическим инновациям и связям в глобальных сетях.

В то же время сила в большей степени связана с умением выводить из строя, блокировать, отключать, не допускать и разрушать, чем со способностью создавать, разрешать, восстанавливать и строить. Рассмотрим возможности концепции «ограничения и воспрещения доступа и манёвра» (A2/AD), которая используется Китаем (главным образом, методы кибервойны и противоспутниковое оружие) с целью повысить риски для американских сил в западной части Тихого океана. Предполагается, что Иран делает то же самое в Персидском заливе, применяя подводные лодки, противокорабельные ракеты и сложные мины, чтобы сделать этот район запретной зоной для ВМС США.

Когда сила используется в конструктивных целях, она становится более узконаправленной и результат её применения не так легко перенести в другую сферу.

Военная сила теперь редко способствует достижению национальных целей или решению проблем; интервенции обычно только усугубляют и без того сложные ситуации.

Достаточно взглянуть на различие результатов Первой и Второй войны в Персидском заливе. Сила теперь не насколько универсальна, как раньше. Неудивительно, например, что усилия администрации Трампа по налаживанию сотрудничества в области безопасности и разведки не увенчались успехом на фоне его подхода к пересмотру торговых сделок.

Наконец, размывание власти по всей международной системе ведёт к созданию бесполярного мира. Сегодня многие говорят о росте Китая и других конкурентов, указывая на то, что мир возвращается к многополярности (или к биполярности в менее жёстких условиях, тяготеющих к многополярной системе). Но эта точка зрения преуменьшает тектонический сдвиг, происходящий в настоящее время. В международных отношениях больше не будет доминировать одна, две или даже несколько великих держав. Экономическая и военная мощь не дадут впредь такого надёжного влияния, как раньше, – вожаки утратили хватку. И слабые, и сильные страдают от одного и того же паралича и обладают одной и той же свободой действий. Более того, новые акторы – от местных ополченцев до неправительственных организаций и крупных корпораций, – каждый из которых полагается на разные виды силы, всё больше конкурируют с государствами. Относительно немногие страны, представленные в ООН, могут претендовать на реальную монополию на применение силы в пределах своих территориальных границ. Негосударственные субъекты, способные использовать насилие, отныне не являются второстепенными игроками. Этнические группы, полевые командиры, молодёжные банды, террористы, ополченцы, повстанцы и транснациональные преступные организации – все они стимулируют глобальное переосмысление понятия силы.

Эти изменения категории силы порождают мир, главной характеристикой которого является энтропия. Мир, в котором сосуществуют десятки центров силы, не приспособлен для контроля и управления. В условиях нового глобального беспорядка даже страны с мощной экономикой и вооружёнными силами окажутся не в состоянии заставить других делать то, чего они хотят. Современные государства, независимо от их мощи в военном и политическом отношении, практически не обладают возможностью влиять на экстремистские группы, процветающие в интернете или других пространствах, где нет никаких структур управления. Такие акторы не только не предлагают чёткой цели для угрозы или уничтожения, но многие из них мотивированы неразрешимыми проблемами, такими как создание халифата или собственного государства. И что ещё хуже, насилие для многих является источником социальной сплочённости.

Поскольку традиционная сила не имеет прежнего влияния, глобальный порядок и сотрудничество окажутся в дефиците. Международные отношения сведутся к беспорядочным ситуативным договорённостям. Опасность представляют не горячие войны между великими державами или ожесточённые столкновения по поводу прав человека, интеллектуальной собственности либо валютных манипуляций. Угроза исходит от замороженных конфликтов по геополитическим, валютным, торговым или экологическим вопросам. Учитывая огромные издержки войны, великие державы, которые неспособны урегулировать споры за столом переговоров, не имеют возможности – по крайней мере, если они действуют рационально – разрешить их на поле боя. Достигнутые политические договорённости будут недолговечны. Подобно стае птиц или рыб, они теряют форму, чтобы обрести новую через некоторое время.

Большая стратегия непригодна для мира энтропии. Великое стратегическое мышление линейно. Современный мир – это мир взаимодействия и сложности, где кратчайший путь между двумя точками – не прямая линия.

Беспорядочное и изменчивое пространство не признаёт того, что предполагается как преимущество большой стратегии: практичный, прочный и последовательный план на долгосрочную перспективу. Чтобы быть успешным в таких условиях, стратегии нужно постоянно менять.

Разделённая нация

Жизнеспособная большая стратегия должна опираться на общее мировоззрение ключевых политических субъектов. Если каждое новое правительство приходит к власти с радикально иным пониманием глобальных вызовов и возможностей, никакая стратегия долго не продержится. Всякое следующее правительство станет разрушать политику предшественников, уничтожая саму идею большой стратегии. Сдерживание было долговременным, потому что каждый президент США – от Гарри Трумэна до Рональда Рейгана – в значительной степени придерживался основополагающего видения глобальных проблем. Билл Клинтон, Джордж Буш-младший и Барак Обама – все они разделяли разные варианты либерального интернационализма.

Такого консенсуса больше не существует. За последние полвека на Западе усугубился скептицизм в отношении достоинств и даже самой реальности наций – «воображаемых сообществ», по словам политолога Бенедикта Андерсона, каждое из которых объединено общим нарративом. Сомнения возникли из добрых побуждений: росло осознание того, что доминирующие нарративы могут быть репрессивными, отражать интересы и опыт сильных мира сего и заставлять молчать менее влиятельные социальные группы. С ранних 1970-х гг., периода излёта вьетнамской войны, началась эпоха господствующего мультикультурализма, по крайней мере, в Соединённых Штатах. Мультикультурализм был не просто стратегией управления многообразием на справедливой и инклюзивной основе, – эта концепция исходила из растущего сомнения в том, что обществу вообще необходима какая-то общая идентичность.

Некоторые последствия такой культурной революции, например, спешное добавление в календарь недель и месяцев, отведённых для празднования конкретных этнических и расовых традиций, казались большинству американцев безобидными и даже позитивными. Но одно следствие этого явления проблематично: американцам не хватает общего национального нарратива. По вполне понятным причинам мало кто сегодня продолжает говорить об ассимилятивном «плавильном котле». Американский историк Джилл Лепор сетовала в журнале Foreign Affairs в 2019 г.: учёные перестали писать о нации ещё десятилетия назад. Послушайте любые демократические дебаты в текущей президентской кампании, и вы поймёте, как некомфортно чувствуют себя американские политики из либеральных левых, когда дело касается риторики американского национализма.

Однако национализм оказался непреходящей силой, как и стремление людей к общему объединяющему нарративу, способному придать смысл созданному ими миру. Культурные консерваторы в США уже давно разрабатывали эту жилу. (Их попытки определить культурное ядро нации нашли отражение в таких книгах, как «Словарь культурной грамотности», где Эрик Дональд Хёрш-младший взялся перечислить личности, события и работы, которые «должен знать каждый американец».) Они боролись против двуязычного образования и на протяжении десятилетий вели кампанию по признанию английского в качестве официального языка, успешную до сих пор в более чем половине американских штатов. Новых иммигрантов, отказывающихся подстраивать свою жизнь под принципы американского кредо, они обвиняют в том, что Соединённые Штаты буквально расходятся по швам. Либералы поступились идеей американской исключительности, когда в 2009 г. Обама заявил: «Я верю в американскую исключительность так же, как, я подозреваю, британцы верят в британскую исключительность, а греки – в греческую». Консерваторы же сделали на неё упор. В отличие от демократов Трамп чувствует себя очень комфортно в националистической риторике, хотя он практикует её в манере, исключающей половину населения страны.

Жертвой такого раздробленного национального дискурса стала и большая стратегия. Она опирается на нарратив безопасности, в рамках которого определяются главные действующие лица мировой политики, говорится о том, что эти субъекты делали и должны делать, а также изображается глобальный фон, на котором события будут происходить. Дискуссии вокруг противоборствующих больших стратегий – как правило, дискуссии по одному или нескольким элементам дискурса безопасности.

Ратующие за глубокую вовлечённость США, например, считают, что американская и международная безопасность неразделимы, тогда как те, кто призывает к ограниченной вовлечённости, верят в обратное. В отсутствие риторических конструкций, которые обычно и создают общий национальный нарратив, разработка большой стратегии, созвучной реальным запросам разных групп избирателей, невозможна. Осуществлять ту или иную стратегию в различных областях политики и поддерживать её на протяжении долгого времени всё труднее.

Одним из проявлений нарративного раскола в Соединённых Штатах является резкая поляризация, определяющая американскую политику, причём не только по злободневным внутренним проблемам. Партийные линии разделили американцев по широкому кругу внешнеполитических вопросов – изменение климата, борьба с терроризмом, иммиграция, Ближний Восток, применение силы. Это не та ситуация, которая благоприятствует продуктивным дискуссиям о большой стратегии. В таких обстоятельствах нивелируется ценность экспертной оценки. Политологи пришли к выводу, что экспертный консенсус может изменить общественное отношение только по тем сюжетам, по которым общественность ещё не поляризована: например, как реагировать на валютные манипуляции Китая. Но когда общество уже расколото по партийным линиям, как это происходит с проблемой изменения климата, поляризация делает консенсус элиты более чем бесполезным. Экспертные заключения из внепартийных источников просто заставляют партийцев удвоить силу своих аргументов.

Политическая поляризация также затрудняет важнейший процесс – усвоения опыта и обучения. Чтобы усовершенствовать большую стратегию, необходимо прийти к согласию относительно того, что именно пошло не так и почему. В поляризованной политической среде сторона, которая боится быть привлечённой к ответственности, не согласится даже с предположением, что её политика провалилась, – причём ещё долгое время после этого провала. Республиканцы, например, настаивали на том, что иракская война была триумфом, в течение многих лет после того, как стало очевидно, что Соединённые Штаты потеряли шанс на достижение мира. Чтобы поддержать своего лидера, члены партийной команды постоянно искажают реальность в пользу собственных политических аргументов. В результате обсуждение внешнеполитической стратегии утрачивает единообразное понимание фактов, на основе которого обычно и ведётся здоровая дискуссия.

И самое главное – поляризация означает, что большая стратегия любой партии будет существовать ровно до тех пор, пока эта партия контролирует исполнительную власть. Поскольку Конгресс и суды, по сути, предоставили президенту монополию на формулирование концепции национальной безопасности, он один может радикально изменить общую стратегию страны. И то же самое может сделать следующий президент от другой партии.

Народ против экспертов

Большая стратегия предполагает наличие мощного рынка идей, подкреплённого прочными институтами, способными помочь политикам со временем скорректировать курс. Даже устойчивая большая стратегия должна справляться с изменениями в стратегическом окружении, и даже хорошо продуманные стратегии неизбежно ведут к политическим просчётам, которые придётся исправлять. Соединённые Штаты не избежали внешнеполитических ошибок во время холодной войны, но взаимодействие между истеблишментом и его критиками, а также между исполнительной властью и Конгрессом в итоге обуздало худшие крайности американского активизма и предотвратило чрезмерную сдержанность.

За последние полвека некогда стабильные структуры власти разрушились, и американская общественность стала всё более скептически относиться к федеральному правительству, прессе и другим крупным общественным институтам. Недоверие американцев распространяется и на внешнеполитический истеблишмент, и в этом их трудно винить. Внешнеполитические элиты США в основном поддержали применение силы в Афганистане, Ираке и Ливии, и ни одно из этих вмешательств нельзя назвать успешным. Как свидетельствует «Афганское досье», сборник конфиденциальных интервью с фигурами, ключевыми для операции Вашингтона в этой стране, которые опубликованы газетой The Washington Post в конце прошлого года, уже более десяти лет гражданские и военные лидеры страны откровенно лгут общественности о том, как велась война в Афганистане. Финансовый кризис 2008 г., а также «арабская весна» застали внешнеполитические элиты врасплох. Очевидно, что некоторый здоровый скептицизм экспертов вполне оправдан.

А вот слишком большой скептицизм может быть разрушительным. Ставя под сомнение ценность внешнеполитической экспертизы, мы подрываем здоровый рынок идей, которые могли бы лечь в основу большой стратегии. Как предупреждал журналист Крис Хейс в книге «Сумерки элит», «если экспертное мнение в целом будет дискредитировано, мы столкнёмся с неиссякаемым источником шарлатанства». Кроме того, новые участники продвигают свои аргументы, частично разрушая ранее существовавший консенсус по поводу большой стратегии. Они эксплуатируют один и тот же сюжет о провалившемся внешнеполитическом курсе прошлого, чтобы следом заявить, что хуже того, что было, просто некуда. Как сказал Трамп на предвыборном митинге в 2016 г.: «Эксперты ужасны. Они говорят: “Дональду Трампу нужен советник по внешней политике”… Но можно ли делать что-то хуже, чем то, что мы делаем сейчас?».

Потеря уважения к экспертному знанию – лишь один из элементов самого значительного сюжета политической истории XXI века: распространения правого популистского национализма как части большой политики на Западе. Мы не можем рассматривать это явление как «осечку», потому что его подъём частично коренится в экономической нестабильности, но в равной степени, если не в большей, в политике культурного реагирования. А популизм ставит великую стратегию под вопрос.

В основе любой формы популизма лежит простой образ политики. Популистский лидер говорит о существовании нравственно чистого народа, противопоставляя его коррумпированным элитам, и утверждает, что ему одному известно, в чём состоит истинная воля народа. Поэтому популистская политика склоняет к авторитарности.

Сметая якобы коррумпированные элиты и институты, популистский лидер подрывает всё, что стоит на его пути. Настаивая на своей непосредственной связи с народом, популистский лидер утверждает, что именно он является представителем людей, и никакой политический процесс не способен столь же эффективно репрезентировать их интересы. Критика становится врагом, конституционные ограничения – препятствием для демократии, а тирания большинства объявляется добродетелью, а не пороком.

Популизм не приемлет большой стратегии. Во-первых, он обостряет внутренние разногласия. Поляризующий по своему замыслу, он так сужает понятие якобы подлинного народа, что делает невозможным единство внутри нации как территориального и юридического субъекта. Во-вторых, популистские политики регулярно мобилизуют народ, направляя его праведный гнев против врагов. Когда в воздухе уже витает «горячая» риторика, эмоциональная реакция на кризис грозит взять верх над рациональной стратегией. Стратегия становится менее гибкой, поскольку лидерам трудно проводить примирительную тактику в атмосфере публичных оскорблений и желания мести. Наконец, популизм предполагает концентрацию власти в некоем харизматичном лидере. Он лишает власти бюрократов и различные институты, которые могут сдерживать ненадёжных правителей и блокировать слишком радикальные решения. Политика популистского режима, таким образом, – слепок самого лидера, его идеологической приверженности или его капризов. Если популистский политик действительно начнёт проводить что-то вроде большой стратегии, она не переживёт его правления.

Время похоронить большую стратегию

Большая стратегия мертва. Принципиальная неопределённость бесполярной глобальной политики делает большую стратегию менее полезной и даже опасной. Даже если бы она могла помочь Соединённым Штатам определиться с ответом на стоящие перед ними глобальные вызовы, всё более расколотая внутренняя политика затрудняет осуществление слаженной и последовательной большой стратегии. Общественное недоверие к экспертному знанию размыло перспективу здоровой дискуссии об исторических уроках и потенциальных стратегиях для страны. Популизм выхолостил систему институциональных сдержек и противовесов, которая удерживает большую стратегию от резкого раскачивания. Однако главные национальные стратеги всё ещё не пришли к осознанному пониманию утраты большой стратегии. Бурные дебаты вокруг конкурирующих стратегических вариантов свидетельствуют о том, что многие из этих стратегов всё ещё находятся в состоянии отрицания. Гнев, направленный на администрацию Трампа за отсутствие стратегического мышления, подразумевает пребывание в этой эмоциональной матрице ярости. Мы сами расходимся во мнениях относительно того, оплакивать или праздновать кончину великой стратегии, но согласны с тем, что пришло время перейти к заключительной стадии процесса скорби – принятию. Движение вперёд без большой стратегии предполагает два принципа: децентрализация и инкрементализм (текущая корректировка линии поведения в зависимости от ситуации – прим. ред.). Высокая степень неопределённости требует децентрализованных, но взаимно скоординированных центров принятия решений. Корпоративный сектор осознал, что менеджерам необходимо избегать соблазна контролировать каждое решение и вместо этого научиться управлять инновациями, формируя среду, в которой есть возможность выбора. Умные корпорации децентрализуют управление и ответственность, поощряют сотрудников к решению проблем посредством совместной работы и используют неформальный подход к распределению задач и обязанностей. Правительства должны организовать свой внешнеполитический аппарат точно так же. Высоко ценить знания на местах и доверять экспертной оценке – лучший способ справиться со слабыми местами и возникающими проблемами и разрядить кризисы до того, как они дадут метастазы.

Организационная трансформация должна идти рука об руку с культурной: к признанию достоинств экспериментов снизу доверху. Большая стратегия делает ставку на то, что тщательное планирование в центре даёт наилучшие результаты. Она предполагает, что издержки чрезмерной гибкости превышают издержки чрезмерной жёсткости. Но это теряет смысл, когда изменения происходят быстро и непредсказуемо. Инкрементализм в такой ситуации – выбор более безопасный. Для этого не нужно класть все яйца в одну корзину. Нельзя одержать победу одним махом, но можно избежать катастрофических потерь. Такой метод позволяет быстро адаптироваться к меняющимся обстоятельствам. На практике это означало бы передачу ответственности от Вашингтона военным руководителям, специальным представителям и экспертам по конкретным вопросам. Другими словами, это означает подход прямо противоположный подходам многих прошлых администраций, когда процесс принятия решений концентрировался в Белом доме.

Начинающим советникам по национальной безопасности не стоит бороться за звание следующего Джорджа Кеннана. Создание долговременного варианта новой политики сдерживания не является ни важным, ни возможным в ближайшем будущем.

Повышение эффективности внешней политики США – вот что действительно важно и возможно. Учитывая недавний послужной список американской внешней политики, эта цель не кажется такой уж плохой.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 3 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453209 Даниел Дрезнер, Рональд Кребс, Рэндалл Швеллер

БИПОЛЯРНОСТЬ ИЛИ БАЛАНС?

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

К ЧЕМУ ВЕДЁТ АМЕРИКАНО-КИТАЙСКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Китай воодушевлён своими успехами в борьбе с пандемией коронавируса. Соединённые Штаты теряют международный авторитет и сталкиваются с множеством внутренних проблем, но всё же достаточно сильны, чтобы противостоять китайской самоуверенности. Значение европейских держав в международной политике стремится к символическому даже на фоне последних десяти-пятнадцати лет. Россия, которая на первый взгляд больше всех заинтересована в мирном развитии событий, пока смотрит на происходящее с растерянностью и размышляет, какие возможности есть у неё в сложившихся условиях.

Индия, Бразилия и другие ещё не вышли на уровень, позволяющий им выступать в качестве эффективного противовеса на мировой арене. Такова в самом общем виде расстановка сил летом 2020 года. Основное событие международной политики: нарастание противостояния старого лидера и нового претендента – Соединённых Штатов Америки и Китайской Народной Республики.

От «странной» к «холодной»

Сам Китай довольно долго предпочитал конфликт с США в духе «странной войны». Она продолжалась с осени 1939 г. по весну 1940 г. между гитлеровской Германией, с одной стороны, Великобританией и Францией, с другой, и её основной чертой было отсутствие боевых действий. То есть сложилась ситуация, когда всем очевиден естественный характер противостояния, понятны его конкретные проявления и долгосрочные цели сторон, но всё происходит в неявной форме. Китайцы рассчитывали, что смогут продолжать аккумулировать возможности для вытеснения Вашингтона с позиций мирового лидера не потребовалось бы открытого противостояния. Отсюда и убаюкивающие разговоры о мирном росте – тактические приёмы для того, чтобы выиграть время.

Этого, однако, не случилось.

Как часто бывает со слабеющими державами, которые постепенно теряют международное доминирование, Соединённые Штаты пытаются разрубить гордиев узел противоречий и перевести борьбу в открытую форму.

Начинающийся конфликт является глобальным, потому что события, связанные с ним, будут происходить везде – на море и на суше, в сферах новых технологий и международной торговли. Он позволит окончательно убедиться, что прошлая холодная война – СССР и Запада – была исключительным явлением в истории международной политики. В первую очередь потому, что её главным условием было разделение мира на две неравные части, закрытые друг от друга и исповедующие противоположные идеологии. Сейчас мы вряд ли можем ожидать буквального повторения такого раскола цивилизации.

Та или иная версия рыночной экономики господствует повсюду, а информационно-коммуникационные технологии не позволяют представить степень взаимной закрытости, близкой к той, что существовала с 1945 г. до второй половины 1980-х годов. Китайские руководители много говорят о том, что их социально-экономическая модель и способ развития в целом более прогрессивные, чем американские. Однако СССР был до самых последних своих дней большой Северной Кореей, зазеркальем, где жизнь людей регулировалась уникальными правилами, созданными на основе коммунистической утопии. Существование такого оригинального режима не только не препятствовало развитию стран рыночной демократии, но уже с середины 1950-х гг. ему даже способствовало. Китай при всех ограничениях свобод индивидуума – открытая миру страна, часть либерального международного порядка и потребитель его основных благ.

Само использование термина «холодная война» для того исторического периода, который завершился распадом СССР, стало искажением первоначальной идеи британского писателя Джорджа Оруэлла, предложившего этот термин в 1945 г. в заметке «Ты и атомная бомба». Для Оруэлла холодная война была структурным понятием, характеризующим отношения между ядерными державами и остальным человечеством. Военное могущество тех, кто способен создать значимые ядерные арсеналы (а состав избранных автор предугадал безошибочно), делало непреодолимым силовой разрыв между ними и всеми другими. И тем самым навсегда фиксировало состояние враждебности: военно-силовые лидеры vs те, кто такими возможностями не обладал. В прочтении, которое мы все усвоили, конфликт Соединённых Штатов и Советского Союза оставался «холодным» только в том смысле, что он так и не перешёл в «горячую» фазу лобового столкновения. Отношения между США и их союзниками, Россией и её соседями, Китаем и другими азиатскими государствами, даже Францией и Германией всегда будут содержать в своём фундаменте непреодолимый разрыв силовых возможностей. Холодная война никогда не заканчивалась и не закончится. Кроме того, она универсальна.

Тогда, может быть, стоит говорить о появлении на наших глазах новой биполярности? Такие предположения имеют под собой серьёзные основания. Хаос, нараставший в международных делах с середины 2000-х гг., провоцирует запрос на какой-то порядок. Его формой вполне может быть новый раскол мира на два противоборствующих полюса, вокруг каждого из которых объединяются державы второго и третьего (по степени их влияния на международную безопасность) уровня. Такая гипотетическая структура очень проста с точки зрения анализа, прогноза и определения оптимальных стратегий реализации государствами своих интересов. В методологическом отношении она идеальна. Но одновременно и очень опасна, поскольку противостоящие полюсы-сверхдержавы притягивают к себе союзников, заставляют тех делать выбор из двух альтернатив, что чревато столкновениями.

Системная теория международной политики, в центре которой стоит вопрос о структуре – в данном случае биполярной – возникла в середине прошлого века на основе эмпирического опыта холодной войны. Элементы системного подхода мы видим в более ранних работах и даже в марксизме, но подлинным основоположником этой теории стал американский политолог Кеннет Уолтц. Условное разделение мира на два противостоящих полюса позволяло с лёгкостью выявить факторы, способные привести их к столкновению, гибельному для всей цивилизации. А уже на этой основе можно было понять, как столкновения избежать. Учёные развили логику Уолтца в рамках вполне пока гипотетических схем, рисующих разные детализированные модели однополярности, биполярности и многополярности. В итоге вся современная наука о международных отношениях – реалистская и либеральная – стоит на фундаменте системной теории Кеннета Уолтца. Реалистическая теория ищет в структуре международной системы причины конфликта, либеральная – способы стабилизировать эту структуру через создание международных институтов.

При этом сама по себе биполярность «СССР – США» всё равно была весьма умозрительной. В первую очередь потому, что две сверхдержавы не связывало между собой ничего, кроме ядерного сдерживания. Его символом была «горячая линия» между Кремлём и Белым домом. А так, как мы отмечали выше, они жили в разных мирах и в разных международных системах. Именно поэтому наиболее ортодоксальная версия системной теории – так называемый наступательный реализм Джона Миршаймера – и сейчас подчиняет все отношения их военной составляющей. Холодная война Москвы и Вашингтона – не противостояние в рамках одного мира, а борьба двух параллельных миров. Международная политика холодной войны – действительно уникальное явление, которое, возможно, и не повторится никогда в будущем.

Советский Союз и Соединённые Штаты вступали в опосредованное военное взаимодействие, как правило, на локализованных театрах (Корея, Вьетнам, Ангола, Центральная Америка), а их цели были продиктованы геополитическими соображениями. В этом отношении столкновения между ними напоминали скорее аристократические войны XVIII–XIX веков, когда каждая держава чётко осознавала пределы эскалации и допустимый до начала переговоров ущерб. Единственный действительно опасный эпизод прошлой холодной войны – Карибский кризис 1962 года. Он возник вследствие попытки США увеличить свои потенциальные преимущества через размещение в Турции ракетных вооружений. В ответ СССР также обратился к силовой дипломатии, и конфликт был быстро и элегантно урегулирован, поскольку имел локальный характер по отношению ко всей системе взаимодействия двух держав. Возможности развития любого регионального конфликта в глобальный оставались минимальными – эта сфера жёстко контролировалась Москвой и Вашингтоном на дипломатическом уровне. Предпосылка такой упорядоченности – минимальное число сфер, где интересы сталкивались.

Советский Союз жил в собственном закрытом мире. США и Европа после 1945 г. развивались в русле либерального международного порядка – набора правил и норм, с которыми все были согласны и в основе соблюдения которых лежало военное превосходство Америки над своими союзниками. В рамках сообщества либеральных рыночных демократий холодная война по Оруэллу получила институциональное воплощение – военный союз НАТО. СССР и «лагерь социализма» были оторваны от этого сообщества, и как только они прекратили войну в одностороннем порядке, международная система обрела целостность.

Китай присоединился к экономической составляющей либерального порядка, сохранив тоталитарный в западном понимании политический режим. Его могущество выросло на основе таких ценностей либерального порядка, как свобода торговли. Это могущество стало причиной глобального перераспределения сил и конфликта, который мы наблюдаем. Но уже в рамках действительно единой международной системы, чего нельзя сказать о ситуации 1945–1990 годов.

Конфликт намного глубже

По сравнению с прошлой биполярностью отношения Соединённых Штатов и Китая, как мы знаем, совсем другие. Ядерное сдерживание присутствует в них в гораздо меньшей степени, но является объяснением того, почему прямое столкновение крайне нежелательно для обеих сторон. Державы теснейшим образом переплетены экономически. Фирменные бейсболки предвыборной компании 2016 г. Дональда Трампа с надписью «Вернуть Америке величие» были преимущественно изготовлены в Китае. Не говоря уже о других, более важных составляющих экономической и технологической «Кимерики», на которой последние двадцать-тридцать лет держалась вся глобализация. Даже в том случае, если двусторонняя экономическая взаимозависимость за предстоящие годы сократится, китайская и американская экономики останутся связаны через третьи страны и рынки. Та же Европа или Юго-Восточная Азия не выражают стремления сворачивать связи с КНР. Более того, европейцы собираются их укреплять. Производства из Китая и США переносятся на территорию Вьетнама или Индонезии практически одновременно.

При этом конфликт между Вашингтоном и Пекином имеет гораздо более объективную природу, нежели нынешнее дипломатическое противостояние, например, Москвы и Вашингтона. Внешняя политика России после 1999 г. – это мягкий ревизионизм. Она нацелена на исправление искажений международного порядка после холодной войны, которые рассматривает как несправедливые. Кроме того, Россия никогда не была по-настоящему унижена Западом. Китай, напротив, много говорил в категориях мягкого ревизионизма, но на деле нуждался в более радикальном пересмотре международного порядка. Это необходимо Пекину для достижения целей национального развития, которые противоречат американским интересам. Все авторитетные специалисты по КНР согласны: задачи, поставленные на съезде Коммунистической партии в 2017 г., а затем облечённые в законы на заседании ВСНП весной 2018 г., невозможно реализовать без нанесения ущерба интересам США и сокращения количества доступных для них ресурсов.

В отличие от России, в которой население небольшое, а ресурсов много, положение Китая по отношению к мировой экономике может быть охарактеризовано как паразитическое. На протяжении восьмидесяти лет после Второй мировой войны таким положением пользовались только Соединённые Штаты. СССР паразитом не был и не нуждался в этом. На геополитическую борьбу с Западом он тратил свои собственные ресурсы. В сочетании с утопической социально-экономической моделью это привело к тому, что уже в середине 1980-х гг., по меткому определению британского историка Доминика Ливена, Россия как империя не нуждалась в коммунистическом режиме. Более того, он стал для неё обузой. Между тем коммунистический режим в Китае путём экономических реформ адаптировался под нужды укрепления международного значения китайского государства.

Изменение китайского поведения на более наступательное первыми почувствовали на себе Россия и страны Центральной Азии. В 2013 г. председатель КНР Си Цзиньпин выступил с инициативой «Пояс и путь». Она предполагает системное расширение китайского присутствия в экономике значительного числа государств и вовлечение их в производственные цепочки, во главе которых стоят китайские компании. Но для России это не стало поводом конфликтовать с Китаем – она не собирается становиться экономикой, ориентированной на экспорт большего, чем энергоресурсы и продукция военно-промышленного комплекса. Китайские амбиции в Центральной Азии интересуют Россию не с точки зрения конкуренции, а в том плане, насколько получение оттуда ресурсов будет способствовать или препятствовать региональной безопасности. В 2018 г. Россия добилась подписания соглашения между Китаем и Евразийским экономическим союзом – главным проектом российской внешней политики нового поколения.

Китай, в свою очередь, резонно видит экономические ресурсы Центральной Азии настолько ничтожными, что даже думать о конкуренции с Москвой ему представляется нерациональным.

Отношение Америки к изменившемуся китайскому поведению определяется совсем другими факторами. При общем сокращении ресурсов планеты тот факт, что китайцы будут потреблять больше, автоматически означает, что американцам достанется меньше. Развитие КНР уже давно миновало стадию, когда оно давало США возможности. Теперь это развитие несёт в себе только угрозы благосостоянию и безопасности. Почему безопасности? Потому что либеральный порядок основан на относительно справедливом распределении как экономических, так и политических выгод. При этом лидеру всё равно достаётся именно столько, сколько он хочет. И он один полностью удовлетворён положением. В том случае, если Китай будет и дальше теснить Соединённые Штаты в качестве главного покровителя и паразита либерального мирового порядка, другие державы начнут получать свою долю выгод уже от Поднебесной. Со временем Америка может потерять большинство сколько-нибудь значимых союзников и сателлитов.

Сохранение контроля над доступом к ресурсам, на которые сейчас претендует Китай, необходимо для существующего в США экономического порядка. Сам порядок сталкивается с множеством трудностей, но пока нет идей, как заменить его другим – менее зависимым от решающей роли страны в функционировании основных глобальных свобод. Это уже приводит к сокращению способности американского государства выполнять обязательства перед своими гражданами – они начинают выбирать революционеров. Самым ярким представителем новой волны стал Дональд Трамп. Но и он уже успел убедиться, что вызов изменения глобального соотношения сил слишком многогранен для того, чтобы на него можно было дать простой и эффективный ответ.

То, что интересы Вашингтона и Пекина пересекаются в неисчислимом множестве вопросов, делает новое системообразующее противостояние держав более опасным с точки зрения перспективы возникновения частного конфликта, который может перерасти в общую войну. В отличие от советско-американского новое противостояние будет гораздо менее управляемым из одного центра принятия решений по разные стороны Тихого океана. Это плохо для международной безопасности. Частичное сворачивание экономической взаимозависимости между двумя державами делу не поможет. Даже повышение степени автаркии на уровне отдельных стран и регионов, которое сейчас наблюдают экономисты, не пойдёт настолько далеко, чтобы полностью ликвидировать взаимозависимость и взаимосвязанность.

В начале XVI века император Священной Римской империи Карл V писал: «Интересы мои и короля Франции совершенно одинаковы: мы оба хотим герцогство Миланское». Точно так же одинаковы интересы США и КНР – они хотят сохранения существующего международного порядка, но каждый при своём лидерстве. Таким образом, если мы возьмём основные структурные признаки противостояния Советского Союза и Соединённых Штатов времён холодной войны и просто помножим их на количество сфер пересечения интересов США и Китая, противоречий их целей развития, результат получится очень тревожным.

Главная проблема новой биполярности в том, что в отличие от эпохи холодной войны она может оказаться достаточно быстрой прелюдией настоящего военного столкновения. Есть ли шансы избежать этого?

Опасно, но не фатально

Во-первых, само по себе ядерное сдерживание по-прежнему делает большую войну нерациональной. Китайские военные возможности, в том числе в их ядерной компоненте, пока существенно отстают от американских. Однако они представляются большинству наблюдателей достаточными для того, чтобы нанести противнику неприемлемый ущерб. Отношения внутри закрытого сообщества ядерных держав определяются тем, что чисто военное решение проблем нерационально.

Во-вторых, вся международная система отличается гораздо большей гибкостью. Борьба Китая и США – не фронтальное и достаточно легко управляемое противостояние антагонистических международных режимов, отрицающих этику друг друга, как оно было в советско-американском случае. Сейчас многие в США попытаются представить конфликт именно таким, но это чисто пропагандистский ход. Как мы видели, вездесущий характер борьбы двух держав делает её более опасной. Но гибкость системы ведёт к тому, что снижается требовательность в отношении обязательств и поведения союзников каждого из лидеров. Солидарность младших партнёров со старшими будет не правилом, а результатом свободного выбора применительно к каждой отдельной ситуации. Главная причина гибкости международной системы – её всеохватность и относительное единство. Участие страны второго и третьего разряда в одном или другом лагере не ведёт к тому, что она должна отказаться от базовых интересов и ценностей. Уже сейчас Турция, оставаясь в НАТО, проводит сугубо национальную внешнюю политику.

В период холодной войны второй половины прошлого века для каждого из союзников со стороны Запада солидарность с лидером означала, что выгоды от участия в сообществе будут абсолютными, а от частной измены его интересам – относительными. Для европейских государств сохранение независимости от СССР было абсолютной ценностью. Но даже тогда Западная Германия могла добиться установления с ним устойчивых связей в области энергетики. Сейчас сложно представить, чтобы Америка или Китай могли предоставить другим государствам возможности, которые стоят того, чтобы пожертвовать остальными интересами.

Умозрительная (пока ещё) биполярность станет исключительно комплексным явлением международной политики и будет в чём-то напоминать борьбу великих держав до наступления «международного тоталитаризма» XX века. Помимо очевидных рисков это приведёт к расширению индивидуальных возможностей государств наращивать влияние путём дипломатического манёвра.

Рассмотрим пример Европы. Она располагает наибольшим в мировых масштабах опытом гибкого внешнеполитического поведения. Европейцы начали движение в сторону признания того, что этическое многообразие – вполне реальная альтернатива универсальной этике либерального мирового порядка. И это серьёзный сигнал, что они не видят будущего в рамках жёсткой биполярной системы. Китай не угрожает интересам и ценностям европейских демократий, не говоря уже об их выживании, а конфликт с ним в современных условиях принесёт не пользу, а одни проблемы. Поэтому ведущие страны Европейского союза всё чаще задумываются над тем, как вести себя дальше, и уж точно не собираются безоговорочно поддерживать американских союзников по НАТО. Это происходит впервые за всю 75-летнюю историю трансатлантических отношений.

Согласно результатам одного из недавних опросов, проведённых в Германии Институтом Pew и Фондом Кёрбера, только 37 процентов респондентов считают, что отношения с США являются для их страны более приоритетными, чем отношения с Китаем. Это на 13 процентов меньше, чем по итогам такого же исследования общественного мнения в 2019 году. Интересно, что лишь немногим меньше – 36 процентов опрошенных – предпочитают более тесные отношения с Китаем. Здесь наблюдается рост на 12 процентов по сравнению с аналогичным опросом прошлого года.

Всплески антипатии к Соединённым Штатам случались в Европе и раньше. После вторжения американцев и избранной группы союзников в Ирак и вплоть до конца правления администрации Джорджа Буша-младшего отношение Европы к США было критическим. После того, как президентом стал Барак Обама, всё вернулось в относительно спокойное прежнее русло. Европейские государства не смогли использовать эту восьмилетнюю передышку для того, чтобы исправить в свою пользу соотношение сил в рамках Запада и на глобальном уровне. Поэтому приход к власти радикальной республиканской администрации Дональда Трампа европейцы восприняли с ужасом.

Нарастающий конфликт США и Китая в новых условиях – для Европы скорее не угроза, а возможность. Неопределённость их политики – это результат изменившихся глобальных условий и показатель того, что новый конфликт не станет повторением холодной войны 1945–1990 годов.

Исторически Россия всегда была для Европы конкурентом, который на протяжении трёхсот лет стремился доминировать в Старом Свете и мнение которого европейские державы были вынуждены принимать во внимание. Китай для Европы не представляет ни идеологической альтернативы, ни экзистенциальной угрозы. Пекин стремится торговать и развивать экономические отношения без того, чтобы навязывать свои политические взгляды. Более того, Китай признаёт за европейцами их права в мировых делах, всячески поддерживает многосторонние институты. Эти институты для Европы – вообще один из немногих реальных внешнеполитических ресурсов. Поэтому европейцы в ближайшие месяцы и годы будут стремиться использовать новый глобальный конфликт, чтобы увеличить собственные незначительные пока ресурсы и возможности.

Ведущие континентальные государства, в первую очередь – Германия и Франция, уже в этом году попытаются играть роль независимого балансира в отношении Соединённых Штатов. В этом смысле их действия окажутся в чём-то сродни политике России, которая, выступая в качестве друга Китая, попробует себя в качестве посредника для другой стороны. Если бы Москва и приняла приглашение Трампа на сентябрьскую встречу «G7 + Россия, Австралия, Южная Корея, Индия», рациональным обоснованием стала бы необходимость не дать превратить этот саммит в антикитайское собрание. Сейчас в российской дискуссии прямо или косвенно доминируют вполне разумные аргументы в пользу того, что конфликт США и Китая – это для России больше возможность, чем угроза. Об этом пишут такие разные авторы, как Сергей Караганов и Дмитрий Тренин.

Другой важный аспект новой биполярности в том, что ни Китай, ни США не могут предложить остальным державам уникальную этическую модель. Либеральная экономика и демократия убедительны, но они не смогли преодолеть несправедливость, вытекающую из различий индивидуальных возможностей. Китайский образ развития также далёк от создания общества всеобщей справедливости. Кроме того, либерализм основан на национальном философском фундаменте, который невозможно адаптировать и сделать «своим» для остальных цивилизаций. Результатом окажется новая характеристика международной политики по сравнению с XX веком – отсутствие универсальной этики и даже идеологии, претендующей на универсальность. Это также качественно отличает новую ситуацию от биполярности, знакомой по опыту второй половины прошлого столетия. В целом ценностная близость участников всегда являлась условием существования международного порядка – общего набора правил и норм поведения, с которым согласны все. Сейчас мы не должны рассчитывать на возникновение такого порядка.

То, что мы характеризуем конфликт Китая и США как новую биполярность, – следствие отсутствия опыта осмысления международной политики, развивающейся в условиях гибкой системы.

И одновременно свидетельство устойчивости позиций системной теории международных отношений, возникшей в период, когда человечество переживало самый драматичный период своей истории – XX век. Наступающая эпоха будет, возможно, даже более тревожной в том, что касается жизни рядовых граждан. Рост Азии и расширение её связей с остальным миром до фактически внутриевропейского уровня уже привели к возникновению забытых в Европе и Америке пандемий. Но пандемия окажется менее угрожающей с точки зрения выживания государств как таковых.

Вполне вероятно, что новый этап развития приведёт к появлению теоретических подходов к изучению международной политики, которые находились в состоянии стагнации с середины 1980-х годов. Понимание такой категории, как баланс сил, сместится от системы, обеспечивающей мир и стабильность, к динамичному распределению возможностей между державами, когда каждое изменение создаёт новые возможности и риски. Международные институты могут перестать быть материальным воплощением основанного на балансе долгосрочного решения, а превратятся в инструмент дипломатии. Противостояние Китая и США оказалось бы гибельным для человечества, если бы оно разворачивалось в условиях начала XX века. Тогда противоречия между важнейшими центрами европейской цивилизации привели к быстрому столкновению и её гибели. Сейчас мир другой, и мы вправе рассчитывать, что конфликт станет продолжительным, но не приведёт к катастрофе.

Данная статья развивает и существенно расширяет тезисы автора, изложенные в материале, который был написан по заказу Валдайского клуба.

Россия. Китай. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453208 Тимофей Бордачев

ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ О ГРЯДУЩЕМ МИРЕ

ДМИТРИЙ ЕВСТАФЬЕВ

Кандидат политических наук, профессор департамента интегрированных коммуникаций факультета коммуникаций, медиа и дизайна Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

АНДРЕЙ ИЛЬНИЦКИЙ

Кандидат технических наук, член Совета по внешней и оборонной политике, действительный государственный советник 3-го класса.

ОТКУДА И КУДА МЫ ИДЁМ?

В ?прогнозах о будущей системе международных отношений и мировой экономики недостатка нет. Большинство специалистов признаёт, что полный возврат к «миру по состоянию на 1 января 2020 г.» невозможен по объективным причинам. Да, отдельные системообразующие элементы глобального мира, вероятно, сохранятся, но консервация всей системы и тем более её развитие в прежнем режиме исключены.

Крупнейшие участники глобальной экономики и – в меньшей степени – политики пытаются замедлить темп происходящего. Ни США, ни страны Евросоюза, ни Россия, ни Китай не были готовы к столь быстрому распаду системы глобальной политики и экономики, хотя КНР несколько лучше справляется с вызовами, связанными с экономическим торможением.

Мы переживаем неизбежный период сползания к хаосу. Но внутри этого процесса начинает проявляться некая логика, определяющаяся не столько желаниями и планами игроков, сколько их стартовыми позициями и контекстом, в котором им предстоит действовать.

Откуда мы идём

Нынешний кризис не возник из «ниоткуда»: он стал неожиданной квинтэссенцией процессов, назревавших задолго до того, как появился странный вирус. Эти процессы остаются частью глобального контекста, формируемого пандемией и в особенности политической и экономической истерией вокруг неё. Но главное – события конца 2010-х гг. будут определять характер развития и после того, как об окончании пандемии заявят официально. Перечислим несколько исходных обстоятельств, характеризующих мир, из которого мы не так давно вышли.

Предкризисное состояние мировой экономики, невозможность поддержания системы финансового посткапитализма в прежних условиях без коррекции механизма и пропорций изъятия инвестиционных ресурсов. Это означает, что экономический кризис был неизбежен, а пандемия стала эффективным инструментом переформатирования мировой экономики и изменения состава не только геоэкономической полупериферии, но и «метрополии», «первого мира». Процесс разрушения системы полупериферии, скорее всего, и будет сердцевиной не только нынешних процессов, но и строительства нового мира.

Кризис альянсов в наиболее отчётливой форме проявлялся в упадке НАТО. Но подобные же тенденции наблюдались и в Европейском союзе, Лиге арабских государств, АСЕАН, да и ЕАЭС находился в состоянии стагнации. Существующие в настоящее время объединения не могут быть средством преобразования глобального пространства. Напротив, возникновение новых или глубокая трансформация прежних блоков будет свидетельствовать о том, что система глобальной политики и экономики входит в стадию консолидации и институционального оформления.

Кризис социальной модели. Модель стратегической опоры на так называемый «кредитный средний класс» перестала работать в качестве универсального драйвера экономического развития до появления коронавируса, и крайне маловероятно, что её удастся оживить после окончания наиболее напряжённого этапа пандемии. Рискнём предположить, что конкуренция на уровне моделей социального развития может оказаться одной из наиболее значимых для поиска места под солнцем для крупных государств.

Разрастание очагов локальных военных конфликтов. Во время пандемии ни один из начавшихся в 2010-е гг. годы вооружённых конфликтов не был прекращён, напротив – некоторые из них получили новый и опасный импульс к развитию.

Итак, постглобальному миру досталось более чем сложное наследство, которое в принципе нельзя «перезагрузить». Скорее оно может дезавуировать все идеи о переустройстве системы мировой политики в более справедливом и сбалансированном ключе.

В каких условиях мы идём

Есть, однако, ряд относительно новых принципиальных обстоятельств. Пока они в полной мере не осмыслены ни на экспертном уровне, ни на уровне государств, а отработаны в «реактивном» режиме текущих политических решений. Но отсутствие долгосрочной рефлексии может сыграть с политическими элитами злую шутку, когда эти обстоятельства заявят о себе. Перечислим.

Запрос на новый уровень безопасности, который, начавшись с требования новых мер санитарной безопасности, расширился до безопасности в широком смысле. Сытые общества, долго существовавшие в относительном комфорте, ощутили себя незащищёнными, и, хотя эта незащищённость начала давать о себе знать несколько ранее (отправной точкой следует считать первый миграционный кризис 2015–2016 гг.), в полной мере она проявилась только теперь.

Кризис формальной, «витринной» демократии, ярко показавший себя в ходе нынешнего выборного цикла в США, затрагивает многие страны, не исключая Россию. В ходе пандемии коронавируса стал явным – во многих случаях с трагическими последствиями – разрыв системы обратной связи между обществом и политикой, формирование малопроницаемой структуры наследственной аристократии, для приличия называемой меритократией, окончательное расхождение интересов элиты и запросов сбалансированного общественного развития. Элиты в период пандемии в основном спасали себя, отбрасывая интересы общества. Риск возникновения мира социальной сегрегации – обстоятельство, наиболее опасное для дальнейшего гармоничного существования стран даже с развитыми демократическими системами.

Запрос на новый уровень качества государственного управления. Этот аспект является во многом реакцией на противоречивые и неэффективные действия властей в ходе пандемии, но он явно носит долгосрочный характер и будет одной из психологических основ снижения уровня доверия к власти в принципе. Именно тотальное недоверие, в особенности недоверие между обществом и властью, станет одной из наиболее ярких характеристик постглобального мира. И рецептов, как с ним справиться, нет пока ни у кого.

Обострение конкуренции. Конечно, в чистом виде «свободных» пространств для развития глобального финансового посткапитализма, как, например, это было при переходе на империалистическую стадию в конце XIX века, нет. Но есть несколько пространств, перспективных с точки зрения передела влияния. И это не Луна, шумиха вокруг освоения которой может носить отвлекающий характер. Это, в первую очередь, Арктика. Борьба за влияние здесь может уже в ближайшее время стать одним из важнейших элементов трансформации постглобального мира. Это Африка, которая остаётся важнейшим ресурсным резервуаром для окончательного закрепления глобальной архитектуры, своего рода «полигоном постнеоколониализма» и разменной монетой в геополитической торговле США, Китая и стран ЕС. Это Антарктида, пересмотр юридического статуса которой (для возвращения к вопросу о разработке ресурсной базы «белого континента»), вполне возможно, вскоре начнётся. И значение изменений на этом далёком от России юге нельзя недооценивать. Равно как и перспективу превращения отдельных регионов Евразии в «пространство передела», за счёт которого крупнейшие державы мира будут разрешать свои противоречия.

Запрос на лидерство. Развитые государства, формировавшие свои политические элиты по принципу «слабый и ещё слабее», оказались не готовы к действиям в условиях кризиса. Это породило забавные феномены, такие, как «гонка пенсионеров в США» или «пятый срок Ангелы Меркель». Сильнее никого нет не только в нынешнем, но и в следующем политическом поколении. Решительные и авторитетные лидеры миру глобализации были не нужны. Но они, очевидно, будут востребованы миром постглобализации.

Запрос на консолидирующую общество идеологию в противовес концепции «постидеологичности». За ней стояла концепция либеральной сверхтолерантности, превращавшаяся на деле в практику максимального разобщения общества. То, что в основе новой идеологии будет требование некой «справедливости», понимаемой на индивидуальном и групповом уровне, бесспорно. Но какие формы эта борьба за справедливость может обрести, – остаётся только гадать.

Новые факторы имеют более значительный и долгосрочный социальный и политический эффект, чем кажется сейчас. Хотя бы потому, что в своей основе «запросы» отрицают всё то, что происходило в системе глобальной политики и государственного строительства за последние двадцать лет.

А главное – новые элементы политической и экономической ситуации являются фактором постоянного, каждодневного давления на политические элиты крупных стран. И будут подталкивать их не только к изменениям вокруг себя, но и себя самих. Ибо отказ от изменений будет равносилен самоубийству.

Куда мы можем прийти

Прогнозов относительно структуры будущего мира хоть отбавляй. Одна крайность – экзотические сценарии, в основе которых концепция тотальной сетевизации мира и распада государств, возвращение к классике глобализма 2000-х годов. На противоположном фланге – консервативные по сути идеи о том, что принципиальных изменений не произойдёт, поскольку система глобальной взаимозависимости оставляет очень мало пространства для геополитического манёвра без крупных экономических и – как следствие – политических издержек. В каждом из подобных прогнозов есть, безусловно, элементы (на уровне аналитических выводов или же просто догадок) будущего мира, но целостной картины нет ни у кого. Поэтому, не претендуя на законченность и последовательность, попытаемся сформулировать рамки, в которых этот мир будет развиваться.

Продолжится борьба за глобализацию, ибо даже её торможение создавало огромные риски для значительной части элит, особенно связанных с финансовым посткапитализмом. Переформатирование глобализации в регионализацию означает если не их гибель, то переход от однозначного доминирования в глобальной экономике и политике к конкуренции с другими силами, представляющими принципиально разные модели развития. И эта глобальная финансовая элита, прекрасно понимая, что речь идёт о её стратегическом будущем, сделает всё, чтобы удержать имеющиеся сущностные элементы глобализации, возможно, пожертвовав некими внешними атрибутами.

Мир вряд ли будет локализован только в пространстве конкуренции США и Китая. Эта конкуренция стала важнейшим элементом эпохи глобализации, её основой. Потенциал соперничества был ограничен колоссальной экономической взаимозависимостью, конечно, более значимой для Китая, но также сковывавшей и потенциал США. Сложилась комфортная система отношений, где торговля между Пекином и Вашингтоном (а это была торговля, ничто иное) могла вестись до бесконечности и, как правило, за счёт третьих стран. Но уже даже на этапе поздней глобализации, когда стало понятно, что речь идёт о выживании системы в принципе, взаимоотношения перестали быть лишь торговлей. В постглобальном мире сложно представить, чтобы потенциальные претенденты на роль центров консолидации макрорегионов, такие, как Индия, Иран, Индонезия, Россия, возможно, Египет и Бразилия, если у последней хватит сил вырваться из зависимости от американских ТНК, будут просто выбирать себе «метрополию», «сюзерена». Они скорее нацелены на то, чтобы, пользуясь противоборством двух геоэкономических гигантов поставить под контроль максимально возможный объём геоэкономически и ресурсно ценных пространств. И этот процесс может на определённом этапе стать куда более значимым, чем бесконечные попытки Пекина и Вашингтона нащупать точку равновесия для возвращения к новому изданию проекта «Кимерика», геоэкономического симбиоза США и Китая. Для России важно понимать, какой из центров силы «второго ряда» может стать её ситуативным, а, возможно, и долговременным союзником.

Устойчивой многополярности не наступит. Скорее, мы вступаем в мир шаткой полицентричности, где потенциалом полноценного глобального влияния и проецирования силы будут обладать только Соединённые Штаты, но и они начнут его постепенно утрачивать. Неотъемлемым элементом системы окажется нивелирование большинства рамок, ограничивавших свободу рук ключевых государств. И уж точно отказ от большинства «условностей» и неформальных договорённостей, которыми так богата эпоха поздней глобализации. Достаточно посмотреть на то, как партнёры Китая на Западе (и США, и страны ЕС) легко отказываются от всех ранее взятых на себя обязательств о партнёрстве и взаимозависимости, грозя Пекину триллионными счетами за пандемию. Россия должна быть готова к тому, что ей придётся действовать, исходя из предположения, что любой партнёр может внезапно отказаться от прежних обязательств.

Наступает время инвестиций в будущее, в котором важны не столько сегодняшние индикаторы развития экономики (экономический рост, инфляция и прочая), а то, насколько удалось обеспечить устойчивость экономических и социальных систем общества и государства на «завтра» и «послезавтра». Придётся много тратить, не всегда рассчитывая на немедленную отдачу. В мире инвестиций в будущее вряд ли сохранятся классические подходы, основанные на оценке «коммерческой отдачи инвестиций». Вопрос в том, чтобы понимать, на что и зачем тратить. Хотя приоритеты вполне прозрачны: безопасность в максимально широком понимании, создание условий для поступательного спокойного социального развития. Но инерция попыток реализовать постчеловеческую модель финансового капитализма может оказаться сильнее.

Потенциал внешнего влияния будет намного больше, чем раньше, зависеть от состояния дел внутри стран. Способность государства формулировать привлекательную модель развития, в первую очередь социального, обеспечивать высокий уровень экономической и технологической самодостаточности, социальной устойчивости, – всё это становится важнейшими элементами глобальной конкуренции.

Очень многое (возможно, слишком многое) будет зависеть от политических лидеров. Отсутствие стратегического видения, понимания сути мировых процессов, наконец личная трусоватость и коррумпированность руководителей может отбросить страны и даже целые регионы назад, пагубно сказаться на перспективах в борьбе за влияние в мире. Системы и институты – как национальные, так и глобальные, например, институт международного права – перестали компенсировать «эксцессы исполнителей».

О движении России к постглобальному миру

Россия подошла к началу пандемического кризиса в статусе претендента второго ряда на роль центра постглобального макрорегиона: соперничать на равных с ведущими державами мира (Китаем и США) она могла только в военно-политической сфере. В экономике потенциал России базировался на контроле важных в геоэкономическом смысле пространств, в частности критических, для реализации обоих проектов трансконтинентальных коридоров («Великий шёлковый путь» и «Север – Юг»), а также ресурсном потенциале. Значительная часть экономического влияния, имевшегося у России в эпоху поздней глобализации, может быть серьёзно девальвирована при формировании новой системы международных отношений. Перед Россией встаёт задача более глубокого, чем у многих других стран, переформатирования национальной экономики, да и в целом государственности, отражающей ныне многие негативные стереотипы 1990-х и начала 2000-х годов.

Изменение направления развития, которое будет свойственно для постглобального мира, объективное повышение значимости неэкономических факторов национального влияния и мощи создаёт для России окно возможностей. Оно даёт перспективу выхода за сравнительно узкие рамки, уготованные нашей стране системой биполярной глобализации. Но и механизм встраивания в процессы глобальных трансформаций существенно усложняется. Ситуация такова, что невозможно думать только о конечной цели движения. Характер достижений, положительных сдвигов в процессе этого движения становится очень важным.

Для России принципиально, в каком состоянии она подойдёт к новой системе глобальной политики и экономики, потому что ей не гарантировано место в числе «великих держав», способных сыграть ведущую роль в следующем раунде глобальных трансформаций: от хаотичной полицентричности к упорядоченной многополярности.

Участие в этом раунде преобразований, а не в нынешних геоэкономических манёврах, имеющих небольшое отношение к стратегическому результату, для России жизненно важно. Ради стратегической выгоды можно пренебречь тактическими утратами. С этой точки зрения на нынешнем этапе решающими являются следующие моменты.

Повышение эффективности ядерного сдерживания, восстановление его политической значимости. Это сложно, но достижимо, особенно на фоне нового роста важности ядерного оружия, прежде всего, стратегического ядерного оружия в Китае. Последнее даст возможность России снять с себя часть ограничений в данной сфере. Главное не упустить время, втянувшись в дискуссии с «партнёрами».

Формирование относительно автаркичной, полностью защищённой финансовой системы, не позволяющей на нынешнем этапе трансформаций выкачать из российской экономики необходимые ей инвестиционные ресурсы. Защиту от глобальной турбулентности и манипуляций на мировых финансовых рынках следует считать главным краткосрочным приоритетом развития страны. Россия должна восстановить контроль над собственными инвестиционными ресурсами. Без этого инициирование нового инвестиционного цикла в экономике, о чём говорил президент России в Послании Федеральному собранию 15 января 2020 г., останется лишь фигурой речи и пропагандистским заявлением.

Ускорение национализации элит, дополненное интенсивными процессами перевода важнейших элементов технологической и ресурсной базы экономики в национальную юрисдикцию. Это позволит менее болезненно осуществить обновление политического класса в России, не показавшего высокой эффективности в период борьбы с коронавирусом и вряд ли способного обеспечить стране достойное место в постпандемическом мире.

Нужны системные действия по восстановлению доверия между государством и обществом, которое подорвано ещё до начала пандемии, но теперь эта проблема усугубилась. Восстановление доверия надо искать не в развитии институтов формальной, во многом «фасадной», демократии – это лишь даст внешним силам дополнительные возможности для манипуляций. Необходимо стимулировать такие формы местного самоуправления, которые в наибольшей степени соответствуют традициям. Эти базовые формы социальной и социально-экономической самоорганизации должны быть ориентированы на создание нового уровня ответственности в обществе и на противодействие используемой противниками российской государственности извне и изнутри технологии «политического деклассирования» (в просторечии – «майдан»). Но это подразумевает необходимость снабдить самоуправление понятными для общества элементами стратегического целеполагания.

Оптимизация отношений с партнёрами по Евразии, формулирование «предложения» о развитии интеграции в новых условиях с чёткой демонстрацией невозможности экономической интеграции без политической. Элиты стран Евразии должны осознавать все риски прежней «многовекторности». Но в то же время они должны понять, что Россия при всех издержках является для стран Евразии самым надёжным партнёром.

Повышение уровня не только инфраструктурной, но и социальной связности экономического пространства России. Существующие программы пространственного развития страны устарели, носят лоббистско-бюрократический характер, не соответствуют масштабам стоящих перед страной задач. Россия оказалась перед жёсткой необходимостью изменения политики урбанизма, смещения акцентов с модели «фестивального города» на концепт социально безопасного города. Аналогично этому концепция пространственного развития должна быть быстро переосмыслена с точки зрения необходимости формирования внутри России системы «пространств безопасности», неуязвимых при большинстве даже критических внешних и внутренних сценариев. Имеет смысл вернуться к советскому опыту многократного резервирования систем безопасности для государства и общества.

Выход на новый уровень защищённости информационного пространства России, формирование системы защиты не только от киберугроз, значение которых будет только расти, но и от информационно-политических манипуляций. Подобные манипуляции могут носить и региональный, и даже субглобальный характер, а главное – они нацелены на дестабилизацию крупных социальных и социально-экономических систем.

Это лишь малая часть шагов, обеспечивающих плавность и осмысленность движения России в сторону нового мира, понятность целей и задач государства для общества, вовлечение его широких слоёв в процессы строительства новой российской государственности.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453207 Дмитрий Евстафьев, Андрей Ильинский

ЭПОХА ВОЛШЕБНЫХ ДЕНЕГ

СЕБАСТЬЯН МАЛЛАБИ

Ведущий научный сотрудник по международной экономике Совета по международным отношениям.

МОГУТ ЛИ БЕСКОНЕЧНЫЕ РАСХОДЫ ПРЕДОТВРАТИТЬ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ БЕДСТВИЕ?

Кризис может привести к переменам, но иногда требуется два кризиса, чтобы закрепить трансформацию. Великая депрессия открыла Новый курс, примерно в три раза увеличив федеральные расходы США на производство. Но потребовалась Вторая мировая война, чтобы поднять их ещё больше и укрепить роль государства в экономике. Если к середине 1950-х гг. федеральные вмешательства, такие как создание системы внутригосударственных автомагистралей, уже казались естественными, то это было результатом двух тяжёлых потрясений, а не одного.

В американской истории множество подобных примеров. Война во Вьетнаме спровоцировала снижение доверия к правительству. Но чтобы сделать этот спад стремительным, понадобился сильнейший шок Уотергейта. Распад Советского Союза усилил мощь США. Но именно высокие показатели американской экономики в 1990-е гг. вызвали разговоры об «однополярном моменте». А в первом десятилетии уже этого столетия технический прогресс способствовал усугублению неравенства. Глобализация же углубила этот разрыв.

Сегодня Соединённые Штаты и другие развитые страны переживают вторую волну сильнейшего двойного шока. Хотя было бы достаточно либо мирового финансового кризиса 2008 г., либо глобальной пандемии 2020 г., чтобы изменить государственные финансы, побудив правительства свободно создавать и занимать деньги. В совокупности они призваны трансформировать покупательную способность государства. Новая эра напористого и экспансивного правительства манит к себе. Назовём это эпохой волшебных денег.

Двойной шок изменит баланс сил в мире, поскольку его последствия будут отличаться в разных странах в зависимости от надёжности и сплочённости экономических институтов каждого государства. Япония с долгой историей низкой инфляции и компетентным национальным центробанком уже показала, что может занимать и тратить гораздо больше, чем резонно предположить, учитывая и без того высокий уровень госдолга. Соединённое Королевство, имеющее серьёзный торговый дефицит, но прочные традиции государственных финансов, должно справиться с ростом госрасходов без негативных последствий. Еврозона – неуклюжий синтез экономической федерации и собрания препирающихся гордых национальных государств – будет медленнее использовать новые возможности. Тем временем развивающиеся экономики, пережившие кризис 2008 г., вступят в сложный этап. А более слабые государства не устоят перед долговыми кризисами.

Новая эра принесёт Соединённым Штатам самые большие потенциальные выгоды, но и огромные риски.

Как эмитент наиболее надёжных финансовых активов в мире, США получат шанс использовать новые финансовые полномочия наиболее амбициозно, а, возможно, и злоупотреблять ими.

Отчасти благодаря прочному положению доллара в качестве мировой резервной валюты Соединённые Штаты смогут поддерживать рост госрасходов на такие разнообразные приоритеты, как научные исследования, образование и национальная безопасность. В то же время госдолг будет расти, а управление им в решающей степени зависит от доверия к Федеральной резервной системе. В периоды высокого государственного долга президенты США со времён Гарри Трумэна пытались подчинить себе Центробанк. Если ФРС потеряет независимость, эпоха волшебных денег может закончиться катастрофой.

«Чего бы это ни стоило»

Финансовый кризис 2008 г. оставил след в мире, увеличив мощь центробанков в развитых экономиках. В течение нескольких дней после того, как Lehman Brothers в сентябре объявил о банкротстве, Бен Бернанке (председатель Федеральной резервной системы США с 2006 по 2014 гг.) представил новые правила экономики, вложив 85 млрд долларов госсредств в страховую корпорацию American International Group (AIG). Когда демократа и представителя штата Массачусетс Барни Фрэнка проинформировали об этом плане, он скептически поинтересовался, есть ли у ФРС на руках целых 85 млрд долларов. «У нас есть 800 млрд долларов», – ответил Бернанке. Вооружившись национальным печатным станком, ФРС может наколдовать столько долларов, сколько захочет, говорил он. Ведь железный закон дефицита не должен применяться к центральным банкам.

Спасение за госсчёт AIG было только началом. ФРС вычеркнула токсичные активы из балансов длинного списка обанкротившихся кредиторов, чтобы стабилизировать их. Она приняла новый инструмент «количественного смягчения», который включает в себя создание денег для покупки долгосрочных облигаций, таким образом подавляя долгосрочные процентные ставки и стимулируя экономику. К концу 2008 г. ФРС вложила в экономику 1,3 трлн долларов – сумму, эквивалентную трети годового федерального бюджета. Традиционный инструментарий Центробанка, включающий манипулирование краткосрочными процентными ставками, был значительно расширен.

Эти амбициозные шаги повторили и другие страны с развитой экономикой. Банк Англии также принял меры количественного смягчения, покупая облигации в том же масштабе, что и ФРС (с учётом размера британской экономики). Банк Японии экспериментировал с количественным смягчением с 2001 г., но после финансового кризиса удвоил усилия; с 2013 г. он генерировал больше денег по отношению к ВВП, чем любая другая зрелая экономика. Ответных мер Европейского центрального банка не было годами из-за сопротивления Германии и других северных государств-членов, но в 2015 г. он всё же присоединился к этой вечеринке. Центральные банки «большой четвёрки» вместе вложили около 13 трлн долларов в свои экономики в течение десяти лет после финансового кризиса.

Кризис, вызванный коронавирусом, ещё больше воодушевил центробанки. До пандемии экономисты беспокоились, что количественное смягчение вскоре перестанет быть эффективным или политически приемлемым.

Были и опасения, что законодательство после 2008 г. ограничило полномочия ФРС по проведению спасательных операций. «У правительства ещё меньше чрезвычайных полномочий, чем до кризиса», – написал в 2017 г. бывший министр финансов США Тимоти Гайтнер. Но как только началась пандемия, опасения развеялись. Уважаемый инвестор Говард Маркс недавно признался: «Я был среди многих, кто месяц назад волновался по поводу ограниченности арсенала ФРС. Теперь мы видим огромные возможности его потенциального инструментария».

Федеральный резерв вступил в бой в марте, пообещав, что диапазон его действий будет фактически безграничным. «Когда дело дойдёт до кредитования, нас не остановит нехватка боеприпасов», – заявил председатель ФРС Джером Пауэлл. В то время как первые два раунда количественного смягчения ФРС, начатые в 2008 г. и 2010 г., включали заранее объявленное количество покупок, позиция Пауэлла была подчёркнуто открытой для изменений. В этом он следовал прецеденту, созданному в 2012 г. Марио Драги, тогдашним председателем Европейского центрального банка, который пообещал сдержать долговой кризис в Европе, «чего бы это ни стоило». Но обещание Драги было вдохновенным блефом, так как желание североевропейских государств поддерживать неограниченное вмешательство было нетвёрдым. Напротив, сегодня никто не сомневается в том, что ФРС пользуется поддержкой президента США и Конгресса для реализации своей максималистской риторики. «Чего бы это ни стоило», сказанное ФРС, прозвучало стократ громче.

Решительные обещания ФРС совпали с немедленными действиями. В марте и первой половине апреля она вложила в экономику более 2 трлн долларов, что было почти вдвое более мощно, чем за все шесть недель после падения Lehman Brothers. При этом экономисты свободного рынка прогнозируют, что Центробанк купит более 5 трлн долларов дополнительного долга к концу 2021 г., превысив свои совокупные закупки с 2008 г. по 2015 год. Другие центробанки идут по тому же пути, хотя и не в таком масштабе. По состоянию на конец апреля Европейский центральный банк рассчитывал на смягчение в 3,4 трлн долларов, а Япония и Великобритания обещали в общей сложности 1,5 трлн долларов.

Разработка программ Федерального резерва выводит на новую территорию. После провала Lehman Brothers ФРС опасалась помогать нефинансовым компаниям, чья стабильность была слишком неустойчива для функционирования финансовой системы. Сегодня ФРС покупает корпоративные облигации (в том числе рискованные «мусорные»), чтобы гарантировать компаниям возможность брать кредиты. Она также работает с Министерством финансов и Конгрессом, чтобы получить кредиты для малого и среднего бизнеса. ФРС стала кредитором последней инстанции не только для Уолл-стрит, но и для Мейн-стрит (главная торговая улица города, метафорически – сектор малого и среднего бизнеса в противопоставление Уолл-стрит как символу крупного капитала – прим. ред.).

По мере того, как ФРС расширяет охват, она ставит под угрозу свои традиционные притязания на роль сугубо технократического агентства, стоящего вне политики. В прошлом ФРС держалась подальше от кредитования на Мейн-стрит именно потому, что не хотела решать, какие компании заслуживают финансовой помощи, а какие упрутся в стену. Такой оскорбительный выбор лучше оставить демократически избранным политикам, имеющим мандат на установление социальных приоритетов. Но старое разграничение между монетарными техниками и бюджетной политикой размылось. ФРС стала крупнейшим агентом большого правительства, своего рода «суперминистерством» экономики.

Деньги ни на что

Это приводит ко второму расширению финансовых возможностей правительств в результате кризиса COVID-19. Пандемия показала, что центральные банки – не единственные, кто может наколдовать деньги из воздуха; министерства финансов также в силах применить магию. Национальные казначейства (если они санкционированы законодателями и поддерживаются центробанками) имеют право брать ссуды и тратить практически без ограничений, глумясь над привычными законами экономики.

Ключом к новой силе стало непостижимое исчезновении инфляции. После кризиса 2008 г. цены в странах с развитой экономикой выросли менее чем на 2% в год. В результате один из главных рисков дефицита бюджета исчез, по крайней мере, на данный момент. В мире до 2008 г. правительства, которые тратили больше, чем собирали в виде налогов, создавали риск инфляции, что часто заставляло центробанки повышать процентные ставки: дефицит бюджета в качестве формы стимулирования считался саморазрушительным. Но в мире после 2008 г., когда инфляция успокоилась, бюджетные органы могут полагаться на стимулирующие дефициты, не опасаясь, что центробанки станут им противодействовать. Возросшее неравенство передало богатство в руки граждан, которые скорее сберегут деньги, чем потратят. Снижение конкуренции позволило компаниям, обладающим рыночной властью, тратить меньше средств на инвестиции и заработную плату. Облачные вычисления и цифровые рынки позволили сократить расходы на оборудование и наём персонала при запуске компаний. Благодаря этим и, возможно, другим факторам спрос не превысил предложение, поэтому инфляция была минимальной.

Какими бы ни были причины, исчезновение инфляции позволило центробанкам не только терпеть бюджетные дефициты, но и облегчать их. Правительства сокращают налоги и увеличивают расходы, финансируя возникающий дефицит путём выпуска облигаций. Затем центробанки покупают их у инвесторов на рынке в рамках количественного смягчения. Из-за таких покупок снижается процентная ставка, которую правительства должны платить за кредит. Более того, поскольку центральные банки обычно переводят свою прибыль обратно в госказначейства, процентные платежи ещё ниже, чем кажутся, поскольку будут частично компенсированы. Министерство финансов, которое продаёт долг своему национальному центробанку, грубо говоря, заимствует у себя. Как центральные банки стирают грань между монетарной и бюджетной политикой, так и бюджетные власти приобретают некоторую алхимическую силу центробанков.

Если низкая инфляция и количественное смягчение сделали бюджетные дефициты дешёвыми, наследие 2008 г. сделало их более желательными. Количественное смягчение помогло экономике восстановиться после финансового кризиса, но у него были и недостатки. Удержание долгосрочных процентных ставок приводит к росту цен на акции и облигации, что позволяет компаниям за меньшую цену привлекать капитал для инвестиций. Это, однако, также является подачкой держателям финансовых активов – едва ли самым достойным получателям государственной помощи. Поэтому было бы лучше пробудить экономику более низкими налогами и дополнительными бюджетными расходами, поскольку они могут быть направлены на граждан, нуждающихся в помощи. Рост популизма с 2008 г. подчёркивает необходимость использования инструментов стимулирования, чувствительных к неравенству.

Поскольку бюджетные дефициты кажутся менее дорогостоящими и более желательными, чем раньше, правительства развитых стран с удовольствием их принимают. И опять же Соединённые Штаты проложили этот путь. На волне финансового кризиса в 2009 г. в стране наблюдался дефицит федерального бюджета в размере 9,8% ВВП. Сегодня этот показатель почти удвоился. Другие страны также следовали американской политике – «не облагайте налогом, а просто тратьте», но менее агрессивно. По оценкам Morgan Stanley, в конце апреля этого года в Японии ожидается дефицит в размере 8,5% ВВП, что составляет менее половины американского показателя. Еврозона будет на уровне 9,5%, а Великобритания – 11,5%. Правительство Китая, которое после 2008 г. лидировало в мире по размерам стимулов, на этот раз не сможет соперничать с Соединёнными Штатами. По оценкам Morgan Stanley, в 2020 г. его дефицит может составить 12,3%.

В то время как сильные экономики мира активно заимствуют средства для борьбы с COVID-19, слабые страны обнаруживают, что этот вариант им недоступен. Далёкие от увеличения своих займов, они испытывают трудности в поддержании существующего уровня долга, потому что кредиторы отказываются пролонгировать их займы при первом намёке на кризис. По данным МВФ, в течение первых двух месяцев пандемии инвестиционный капитал в 100 млрд долларов покинул развивающиеся страны, и более 90 государств обратились к МВФ за помощью. В большинстве развивающихся стран нет никакой магии, только экономия.

Преимущество Америки

С начала пандемии Соединённые Штаты реализовали самые значительные в мире меры денежного и бюджетного стимулирования. Каким-то чудом им удалось сделать это практически бесплатно. Пандемия спровоцировала бегство в относительную безопасность американских активов, и покупки ФРС привели к повышению цены казначейских облигаций США. По мере роста цен на казначейские облигации их процентная доходность снижается – за первые четыре месяца этого года доходность десятилетних облигаций упала более чем на целый процентный пункт, впервые опустившись ниже одного процента. Следовательно, даже несмотря на то, что стимулирующие меры вызвали рост госдолга США, стоимость обслуживания этого долга осталась стабильной.

Судя по прогнозам, выплаты по федеральному долгу в виде доли от ВВП будут такими же, как и без кризиса. Это что-то близкое к «бесплатному обеду» в экономике.

Все ведущие мировые экономики в той или иной степени пользовались этой неожиданной удачей, но опыт США уникален. Номинальные десятилетние государственные процентные ставки в Канаде, Франции, Германии, Японии и Великобритании ниже, чем в Соединённых Штатах, но только в Германии они ниже с учётом инфляции. Более того, показатель в США скорректировался наиболее сильно с начала пандемии. Чтобы привести контрастный пример, десятилетняя ставка немецкого правительства является отрицательной, но с начала февраля снизилась лишь незначительно и фактически выросла с сентября прошлого года. Аналогичным образом, ставка десятилетних облигаций Китая снизилась с начала этого года, но в два раза меньше американской. Тем временем в некоторых странах с формирующейся рыночной экономикой стоимость заимствований движется в противоположном направлении. С середины февраля до конца апреля показатель в Индонезии вырос с примерно 6,5% до почти 8%, а в Южной Африке – с 9% до более 12%, хотя с тех пор этот рост уменьшился.

Способность Соединённых Штатов безопасно и дёшево занимать средства у глобальных вкладчиков отражает статус доллара как мировой резервной валюты. После кризиса 2008 г., когда неудачи финансового регулирования и монетарной политики дестабилизировали мир, было много разговоров о том, что господство доллара может закончиться, и Китай предпринял согласованные усилия по распространению использования юаня за пределами своих границ. Примерно десять лет спустя Китай создал свой рынок гособлигаций, сделав его вторым в мире. Но иностранцы всё ещё должны бороться с китайским контролем над капиталом, и офшорный рынок облигаций, деноминированных в юанях, который Пекин продвигал с большой шумихой десять лет назад, не смог получить поддержку. Как результат – доля юаня в валютных резервах, накопленных центральными банками мира, составляет всего 2%. Частные вкладчики начинают приобретать китайские облигации, но они по-прежнему составляют крошечную часть их портфелей.

Пока Китай борется за интернационализацию юаня, доллар остаётся той валютой, которую так жаждут вкладчики. Несмотря на финансовый кризис и широко распространённое мнение о том, что влияние США в мире снизилось, почти 2/3 валютных резервов центральных банков мира по-прежнему состоят из долларов. Не изменило картину и частое обращение Вашингтона к финансовым санкциям, хотя они подталкивают такие страны, как Иран, искать способы обхода долларовой финансовой системы. Выпуск глобальной резервной валюты оказывается весьма устойчивым источником власти. Доллар продолжает расти во времена неопределённости, даже когда непоследовательная политика США усугубляет эту неопределённость – отсюда и повышение курса доллара с начала пандемии.

Превосходство доллара сохраняется благодаря мощным сетевым эффектам. Вкладчики во всём мире хотят доллары по той же причине, по которой школьники по всему миру изучают английский язык: валюта или язык полезны в той мере, в какой их используют другие. Чуть менее половины всех международных долговых ценных бумаг номинированы в долларах, поэтому вкладчики нуждаются в долларах для покупки этих финансовых инструментов. Верно и обратное: поскольку вкладчики привыкли совершать сделки в долларах, эмитенты ценных бумаг предпочитают продавать акции или облигации на долларовом рынке. До тех пор, пока мировые рынки капитала работают в основном с долларом, он останется в центре финансовых кризисов: обанкротившиеся банки и предприятия должны будут спасаться долларами, поскольку именно в этой валюте они будут одалживаться снова. В результате расчётливые центробанки будут держать большие долларовые резервы. Эти сетевые эффекты, вероятно, защитят статус доллара в обозримом будущем.

Наша валюта, ваша проблема

В эпоху волшебных денег это преимущество окажется весьма действенным. В моменты стресса Соединённые Штаты будут испытывать приток капитала, даже когда ФРС станет снижать процентные ставки в долларах, делая капитал обильным и недорогим. В то же время рынки облигаций начнут относиться к другим странам менее щедро, а некоторые из них даже пострадают из-за роста стоимости займов в самый неподходящий момент.

Сильная финансовая система всегда давала великим державам преимущество: чуть более двух веков назад превосходство Соединённого Королевства в доступе к кредитам помогло ему победить Наполеона. Сегодня финансы имеют бóльшую власть над странами и людьми, чем когда-либо. Но даже укрепляя мощь США, финансы становятся всё более рискованными. Риск растущего бремени федерального долга очевиден. Совсем недавно, в 2001 г., американский госдолг составлял всего 31% ВВП. После финансового кризиса это соотношение более чем удвоилось. Теперь благодаря второму из двух шоков госдолг скоро достигнет рекорда в 106%, установленного в конце Второй мировой войны.

Вызовет ли этот долг кризис, будет зависеть от процентных ставок. До начала пандемии Бюджетное управление Конгресса США ожидало, что средняя процентная ставка будет колебаться в пределах 2,5%. Агрессивная покупка облигаций ФРС привела к снижению ставок – отсюда и тот самый «бесплатный обед». Но даже если процентные ставки станут прежними, долг всё равно устойчив: выше среднего уровня в 1,5% ВВП, как за последние два десятилетия, но всё же ниже пика в 3,2% ВВП, которого достигли в начале 1990-х годов.

Ещё один способ оценки – сравнение долговых выплат с перспективой роста. Если номинальный рост (реальный рост плюс инфляция) опережает выплаты по долгам, то обычно страна может решить свои проблемы. В Соединённых Штатах оценки реального устойчивого роста колеблются от 1,7% до 2,0%; оценки будущей инфляции варьируются от ожидаемых рынками 1,5% до официальной цели ФРС в 2,0%. Если сложить всё это вместе, то номинальный рост США, вероятно, составит в среднем около 3,6%. Если платежи по обслуживанию долга составят 2,5% ВВП, и правительство выполнит свои обязательства, заимствуя и увеличивая таким образом объём долга, номинальный рост в 3,6% будет означать, что федеральное правительство может иметь скромный дефицит в остальной части бюджета и при этом сокращать соотношение долга к ВВП.

Опыт Японии подтверждает, что высокий уровень задолженности может быть на удивление прочным. Госдолг страны в 2000 г. превысил 100% ВВП, а с тех пор этот показатель удвоился, достигнув почти 200%. Но Япония не рухнула в долговой кризис. Вместо этого процентные ставки снизились, сохранив стоимость обслуживания долга на приемлемом уровне. Послужной список Японии также опровергает представление о том, что высокий уровень долга препятствует активным чрезвычайным расходам. Пандемический стимул там велик, особенно по сравнению с масштабом её проблем в области здравоохранения.

Иначе говоря, недавнее преобладание низких процентных ставок в богатом мире поддерживает мнение о том, что уровень долга США будет управляемым, даже если продолжит расти. Чем дольше центральные банки сохранят курс на количественное смягчение, тем вероятнее удержание более низких процентных ставок: крайне низкие доходы по японскому госдолгу отражают тот факт, что Банк Японии поглотил более трети этого объёма. В ситуации стабильно низких процентных ставок правительства оказываются в зазеркалье: взяв больше долгов, они могут уменьшить бремя задолженности, поскольку их инвестиции, финансируемые за счёт долга, компенсируют долг посредством роста ВВП. Исходя из этой логики, эпоха волшебных денег может привести к расширению федеральных инвестиций в целый ряд секторов. Если инвесторы во всём мире обращаются к правительственным облигациям Соединённых Штатов, почему бы не воспользоваться этой возможностью?

Вопрос в том, предвосхищает ли опыт Токио – растущий долг компенсируется снижением процентных ставок – будущее Вашингтона? На данный момент у двух стран есть ключевая общая особенность: центральный банк, охочий до количественного смягчения. Но это возможно благодаря спокойному уровню инфляции. Из-за устойчивой традиции экономии и сбережений Япония переживала прямую дефляцию 13 из последних 25 лет, в то время как в Соединённых Штатах дефляция была за тот же период всего лишь один год. Опасность заключается в том, что в будущем США столкнутся с неожиданным ростом цен, который, в свою очередь, приведёт скорее к повышению процентных ставок, чем к росту номинального ВВП, что сделает их долг неприемлемым.

Чтобы понять, как это может сработать, вспомните 1990 год. Тогда любимый показатель инфляции ФРС – индекс потребительских цен – вырос до 5,2% после падения к уровню 1,6% четырьмя годами ранее, а это доказывает, что инфляционные изменения действительно происходят. По мере роста инфляции ФРС увеличивала стоимость займов; ставки по десятилетним казначейским облигациям выросли примерно с 7% в конце 1986 г. до более чем 9% в 1988 г., а в 1990 г. они колебались выше 8%. Если нечто подобное произойдёт сегодня – это может обернуться катастрофой. Если долгосрочные процентные ставки вырастут на 2 пункта, США столкнутся с долговыми выплатами в 4,5% ВВП вместо 2,5%. Бремя госдолга станет рекордным.

Это будет иметь серьёзные политические последствия. В 1990 г. неустойчивая долговая траектория вынудила принять болезненный пакет мер по сокращению дефицита, в результате чего президент США Джордж Буш – старший отказался от предвыборного обещания «новых налогов не будет», что, возможно, стоило ему выборов 1992 года. Учитывая сегодняшний политический цинизм, рассчитывать на повторение подобного самопожертвования неразумно. Поэтому стоит напомнить о другой тактике управления долгом, предпринятой администрацией Буша. Атакуя председателя ФРС Алана Гринспена закулисными инсинуациями и открытыми нападками, советники Буша-старшего пытались заставить Центробанк снизить процентные ставки. По их мнению, более низкие ставки, быстрый рост и высокая инфляция в совокупности решат долговую проблему.

Алан Гринспен стоял на своём, а Буш не был настолько безрассудным, чтобы избавиться от него. Но если бы будущий президент оказался более рисковым, ФРС назначили бы лидера, ставящего стабильность госдолга выше стабильности цен. Учитывая недавние меры ФРС по спасению бизнеса, неуместно утверждать, что Центробанк также обязан защищать граждан от бюджетного аскетизма. Учитывая занижение им целевого уровня инфляции за последние несколько лет, можно предположить, что небольшое превышение было бы безвредным. К сожалению, если это не проверить достаточно быстро, то такая притягательная логика может открыть путь к повторению 1970-х гг., когда неэффективное управление финансами позволило инфляции в США достичь двузначных цифр, а доллар приблизился (как никогда в послевоенный период) к утрате своего привилегированного статуса.

Эпоха волшебных денег чревата как новыми возможностями, так и рисками. Двойной шок 2008 г. и 2020 г. расширил расходные полномочия правительств богатых стран мира (особенно Соединённых Штатов). Они вообразили, что госинвестиции способны ускорить рост, смягчить неравенство и решить экологические проблемы. Но хорошего понемногу, поскольку это может спровоцировать кризис доллара, который распространится по всему миру. Как сказал министр финансов США Джон Коннелли своим европейским коллегам в 1971 г.: «Доллар – наша валюта, но ваша проблема».

Дилемма ФРС

Никто не знает, почему инфляция исчезла и когда она вернётся. Перебои в поставках, вызванные постпандемической деглобализацией, могут вызвать проблемы и резкий скачок цен; другой вероятный триггер – восстановление стоимости энергии, достигшей недавно абсурдных минимумов.

Честные эксперты признаются, что имеется слишком много неизвестных, чтобы сделать прогноз надёжным. Но именно потому, что будущее неопределённо и всякое может случиться, предсказания другого рода кажутся безопасными. Если инфляция всё-таки вспыхнет, то выбор горстки людей будет определять, падут ли финансы в пропасть.

США пережили аналогичный момент в 1950 году. Тогда Китай послал 300 тыс. пехотинцев через замерзшую реку Ялу на границе с Кореей; они окружили американских солдат, спящих на холодной земле в спальных мешках, и забили их до смерти. В следующем месяце, когда судьба холодной войны стала неопределённой как никогда прежде, президент США Гарри Трумэн позвонил домой председателю ФРС Томасу Маккейбу и стал настаивать, чтобы процентная ставка по десятилетним облигациям оставалась на уровне 2,5%. А если ФРС не сможет купить достаточно облигаций, чтобы удержать этот уровень, то это будет «именно то, чего хочет господин Сталин» – отчитал его президент. Во время эскалации войны необходимо было сохранить способность правительства к займам.

Это поставило ФРС перед дилеммой, с которой она может снова столкнуться. С одной стороны, нация была в опасности. С другой – инфляция возрастала. ФРС пришлось выбирать между решением проблемы атакующего президента и стабилизацией цен. Трумэн был в ярости: Маккейб решил поставить борьбу с инфляцией на первое место.

Президент заменил его Уильямом Макчесни Мартином (чиновником Казначейства), который, как ожидал Трумэн, будет лояльным, и был потрясён, обнаружив, что его собственный человек ему не подчинился. В своём первом выступлении в качестве главы ФРС Мартин заявил, что инфляция – «ещё более серьёзная угроза жизнеспособности страны, чем агрессия врагов за пределами её границ». Ценовой стабильностью жертвовать нельзя, даже если у президента другие приоритеты.

Много лет спустя Трумэн встретил Мартина на одной из улиц Нью-Йорка. Бросил ему: «Предатель», – и удалился. И до окончания эпохи волшебных денег Соединённым Штатам могут вновь понадобиться «предатели».

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 4 за 2020 год. © Council on foreign relations, Inc.

США. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453205 Себастьян Маллаби

ДЕМОНТАЖ БЕЗ НОВОГО ПРОЕКТА

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

– Доктор, а когда закончится пандемия?

– Не знаю, я политикой не интересуюсь.

Анекдот начала лета 2020 года

После головокружительной весны наступило странное лето. Вирус продолжает гулять по миру, но международная повестка резко изменилась. Политика «отмерла», как в детской игре, когда закончилась команда «замри». В уравнении, переменными в котором являются, с одной стороны, «жизнь и здоровье», а с другой – «развитие и благосостояние», акцент решили перенести на вторую часть.

Удивительность этой эпидемии станет ещё предметом серьёзных исследований, которыми займутся учёные разных дисциплин. В сфере международных отношений повестка не изменилась – после вынужденной паузы всё только усугубилось. Эрозия и исчезновение прежней системы взаимоотношений начались давно, зараза и реакция на неё стали катализатором. А поскольку процессы и до этого были всё больше деструктивные, они и ускорились.

Наш прошлый номер был полностью отдан экспресс-анализу и моментальным прогнозам на будущее. Статьи, посвящённые мерам противодействия кризису, есть и в этом выпуске. Дмитрий Медведев обращает внимание на неизбежность международного сотрудничества. Себастьян Маллаби откровенно анализирует сильные и слабые стороны монетарной политики как средства преодоления упадка. Ричард Лахман усматривает фатальные изъяны американского устройства, которые будут иметь соответствующие последствия. А Дмитрий Евстафьев и Андрей Ильницкий, заглядывая в недалёкое будущее, размышляют, что в этой ситуации делать России.

Однако основной блок материалов на этот раз – о более фундаментальных процессах. Как изменится международная политика, трансформацию которой подтолкнула пандемия? Стоит ли надеяться на мировой порядок – хоть какой-нибудь? Или анархия и фрагментация окончательно берут верх?

Тимофей Бордачёв обращается к проблеме биполярности – возможна ли она в американо-китайском варианте и похожа ли на конфронтацию США и СССР. Наиболее серьёзным фактором автор считает упадок либерального мирового порядка, что означает принципиально иной характер отношений на мировой арене. Дэниел Дрезнер, Рональд Кребс и Рэндалл Швеллер предрекают конец любых «больших стратегий» и неизбежное обращение всех к чётко просчитанной, но ситуативной тактике. Алексей Куприянов ожидает возврат к очередной версии неоимпериализма и соперничеству в условиях глобального полицентризма. Грэм Эллисон призывает американский истеблишмент смириться с тем, что понятие «сферы влияния», гневно отвергнутое в либеральную эпоху, снова будет определяющим для международных связей.

Как бы ни сооружалась мировая конструкция в ближайшие годы, главными застройщиками будут две державы – Соединённые Штаты и Китай. Дмитрий Ефременко вспоминает «ловушку Фукидида», метафору, которую пару лет назад ввёл в оборот тот же Эллисон. Вашингтон и Пекин не просто обречены на конфликт, он уже в самом разгаре. Кевин Радд рисует мрачную картину – конфронтация действительно неизбежна, но губительна для обеих сторон. Ли Сянь Лун подробно объясняет, почему американо-китайская «холодная война» разрушительна для всего азиатского региона. Фарид Закария вселяет оптимизм в американцев, призывая их не пасовать перед КНР заранее. А Яо Ян объясняет, что Китай на самом деле не такой, как его представляют на Западе.

Александр Савельев поднимает актуальную тему соглашения СНВ, по которому начался обратный отсчёт. США требуют подключения к переговорам Китая, автор разъясняет, почему это плохая идея. Антон Хлопков и Анастасия Шаврова считают дни – есть ли шанс успеть продлить СНВ, если политическое решение будет принято (что не выглядит вероятным). Дмитрий Стефанович и Сергей Полетаев ставят вопрос ребром – насколько страх ядерной войны, который определял политику во второй половине ХХ века, остаётся фактором при принятии решений правительствами, сохраняется ли он в обществах и что это означает для будущего стратегической стабильности.

Отдельный интерес представляет рецензия, публикуемая в этом номере – автор обозревает несколько книг о «белой Америке», её психологии и образе мысли. На фоне событий в США и не только – более чем актуально.

Культурный сдвиг, который происходит на Западе и в рамках которого в очередной раз серьёзно переосмысляется прошлое, мы обсудим в следующем номере. Равно как и продолжим размышлять о проблемах сохранения мира и укрепления глобальной безопасности. Опыт фантасмагорического 2020 года напомнил, что социальные, культурные, экономические и геополитические проблемы в современном мире глубоко и неразрывно переплетены. И чтобы попытаться понять, что будет дальше, нельзя упустить никакой из аспектов.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453204 Федор Лукьянов

Соло для нанотрубы

Как российская разработка завоевала мировой рынок

Текст: Юрий Медведев

Работа ученых из Новосибирска многим может показаться фантастикой. Ведь наша доля на мировом рынке высоких технологий около одного процента. Новосибирцы стали, по сути, монополистами, они держат более 90 процентов рынка материала будущего - графеновых нанотрубок. В Новосибирск зачастили представители крупнейших фирм из США, Китая, Южной Кореи, Германии, Великобритании, Австралии, Японии и других стран. Как это удалось? Об этом корреспондент "РГ" беседует с одним из авторов работы, за которую в этом году присуждена Государственная премия РФ, академиком Михаилом Предтеченским.

Много раз обсуждал с нашими академиками, почему их идеи не превращаются в товар. Говорят, наше дело - генерировать идеи, а для инноваций нужен другой талант. Получается, что вы исключение? Вы больше академик или инноватор?

Михаил Предтеченский: Наверное, того и другого поровну. А если серьезно, то вы задаете очень важный, даже принципиальный вопрос для каждого ученого. Понимаете, когда проводишь какое-то исследование, а тем более, когда появляется свет в конце туннеля, то видишь массу применений. И сюда пойдет и сюда... Но не случайно инновационный бизнес называют самым рискованным. Здесь из сотни вроде бы прорывных идей в лучшем случае до рынка доходят десяток.

Приведу пример из собственного опыта. Когда-то я возглавлял в Институте теплофизики лабораторию высокотемпературной сверхпроводимости. Тема была очень модная, за открытие этого явления вручили Нобелевскую премию. И за полгода мы вышли на мировой уровень, получали пленки с рекордными свойствами. Кстати, до сих пор этот результат никто не превзошел. Я увидел очевидные сферы применения нашей разработки, например, различные датчики. Был полон надежд, был уверен, что выстроится очередь, засыпят деньгами. Но ни один кошелек не пришел.

Задумался, в чем дело? И тогда понял, надо делать только то, что нужно здесь и сейчас. Вроде бы очевидная мысль. Но как найти свою нишу, казалось бы, на безграничном мировом рынке? Здесь тоже нужен особый талант. Когда начинаешь изучать рынок, оказывается, что все места заняты, везде десятки тысяч конкурентов.

А с нанотрубками из графена вы сразу угадали? Кстати, за метод получения этого материала российским ученым Андрею Гейму и Константину Новоселову была вручена Нобелевская премия.

Михаил Предтеченский: Признаюсь, сразу не прочувствовал, не видел перспективы, кому эти нанотрубки нужны. Хотя в свое время занимался нанообъектами. И здесь, можно сказать, помог случай. На одной из выставок увидел, что, вводя мизерные доли углеродных нанотрубок в различные материалы, можно получить поразительные эффекты, скажем, сделать различные материалы в разы прочнее и легче, превращать диэлектрики в проводники, делать асфальт, который будет стоять в разы дольше. Сферы применения просто безграничны.

Словом, вот он материал, который сможет изменить лицо цивилизации, как когда-то это сделали бронза и железо.

Михаил Предтеченский: Совершенно верно. Но почему же не наблюдается бум таких нанотрубок? Оказалось, все дело в цене: она превышала 150 тысяч долларов в расчете на килограмм. Откуда такая невероятная цифра? Дело в том, что у нанотрубок есть один нюанс: чтобы обладать удивительными качествами, они должны быть одностенными, иметь толщину в один атом. Как только число слоев увеличивается, все достоинства графена "улетучиваются", фактически он превращается в самый обычный графит. Но наладить промышленный выпуск "одной стенки" никак не удавалось, хотя в этой гонке участвовали крупнейшие компании из разных стран. И тогда я подумал, так ведь это и есть та самая прорывная идея, которая нужна здесь и сейчас.

И так вышло, что меня пригласил на день рождения знакомый бизнесмен Юрий Коропачинский, который тогда находился в Австралии. Он и его партнеры искали идею для инвестирования. И вот сидим мы на далеком континенте, обсуждаем разные проекты, и я предложил нанотрубки. Идея заинтересовала. Так появился наш проект - компания OCSiAl.

А как вы их убедили, что напали на золотую жилу? Ведь бизнес на аркане не затащить вкладываться в идеи. Их только готовый образец может убедить. Он у вас уже был?

Михаил Предтеченский: Нет. Но был уникальный плазменный реактор. Почему уникальный? Дело в том, плазматроны известны давно, они применяются в самых разных технологиях. Но электроды, которые создают электрическую дугу, работают всего часы и даже минуты, а затем разрушаются. Надо останавливать процесс и ставить новые, а они довольно дорогие. Мне пришло в голову простое решение: сделать электроды жидкими, из расплавленных металлов. Тогда они будут фактически вечными. Этот реактор и стал основой нашей технологии, инкубатором, где мы начали выращивать нанотрубки килограммами. На создание же промышленной установки ушло около пяти лет.

Расскажете о ней подробней. В чем суть?

Михаил Предтеченский: Прежде всего надо подчеркнуть, что одностенные нанотрубки обычно получают на поверхности, а мы выращиваем в объеме. Как? Чтобы что-то выросло, нужно зерно. У нас зерно - это нанокатализатор. Создаем его в реакторе, где температура свыше 1000 С, сюда же вводим углеводород, скажем, метан. Он начинает разлагаться на поверхности нанокатализатора, выделяя углерод. А дальше самое главное наше ноу-хау: надо создать такие условия, чтобы из атомов углерода начали прорастать нанотрубки с толщиной стенки в один атом. Вот такая технология.

Ей уже больше пяти лет. Все конкуренты знают и про жидкие электроды, и про объем, но повторить не могут. Академик Фортов, комментируя вашу работу, сказал, что в ней собран целый букет самых разных наук, расплести который конкурентам будет крайне сложно.

Михаил Предтеченский: Владимир Евгеньевич прав. Если я вам все расскажу про эту технологию, синтезировать нанотрубку не получится. Там действительно сконцентрировано очень много знаний. Когда-то мы оценивали отрыв в три года, но прошло намного больше, а конкурентов поблизости не видно.

Но нанотрубки сами по себе мало кому интересны, их надо научиться вводить в разные материалы, где они творят настоящие чудеса, на порядки улучшая качества. А это еще одна технология, например, трубки надо очень равномерно распределить.

Михаил Предтеченский: Вы правы. Клиенту надо показать товар лицом, показать, что нанотрубки преобразят выпускаемый им материал. А для этого нам пришлось разработать специальные технологии получения разных материалов, обогащенных нанотрубками. Но игра стоит свеч: такая агитация действует намного эффективный.

Впрочем, нанотрубки можно не только вводить в разные материалы, из них можно создавать совершено новые, ранее не существовавшие. Например, мы сделали "бумагу" суперпрочную и с высокой электропроводностью. Заменив ею медную экранирующую оплетку в высокочастотных кабелях, можно снизить вес кабеля на 40 процентов, сделать его гибким. Например, в авиалайнере несколько тонн таких кабелей.

Сколько сейчас вы производите нанотрубок? Каковы перспективы?

Михаил Предтеченский: Наверное, на данный момент производим 50 тонн в год. Пока объем рынка равен нашему производству, которое удваиваем каждый год. По мнению экспертов, через 25 лет нанотрубки изменят более 75 процентов всех известных человечеству материалов, годовой объем их производства достигнет тысяч тонн, что эквивалентно нескольким триллионам долларов.

Ваш успех впечатляет. Особенно на фоне одного процента наших высоких технологий на мировой рынке. Сколько мы говорим о внедрении, о коммерциализации идей, но ничего не получается. Когда-то в СМИ была рубрика "Если бы я был директором..." Чтобы вы сделали, став таким всемогущим директором?

Михаил Предтеченский: Я много по миру поездил, работал с разными компаниями, изучал их опыт. Что прежде всего надо отметить? Россия была и остается страной богатой креативными учеными. Но им надо создать условия, и, прежде всего, правильно мотивировать. Сегодня приоритет нашего ученого - публикации и патенты. Но это имеет очень опосредованное значение для задач экономики. А на внедрение, на инновации нет стимулов. Поэтому ученый будет всю жизнь писать статьи и патенты.

Ученые говорят, что у них идей полные портфели. Пусть бизнес приходит и выбирает, что ему надо. Так происходит за границей, где за идеями фирмы гоняются.

Михаил Предтеченский: Все это иллюзии. Нигде бизнес никуда не ходит, ни за чем не гоняется. Тем более за рискованными инновациями. Его надо постоянно убеждать, даже навязывать новинки. И тогда он, может быть, вас услышит и двинется навстречу. Но это, поверьте, тяжелейшая работа.

У вас довольно редкая фамилия. Знаете ее корни?

Михаил Предтеченский: Кое-что знаю. Мой прадед был священником. По этой причине брат деда эмигрировал в Польшу. Мы не так давно об этом узнали. Его внучка нашла меня по научным статьям. Оказалось, что в Европе есть дальние родственники.

Визитная карточка

Михаил Рудольфович Предтеченский родился в 1957 году в г. Гусиноозерске Бурятской АССР. После окончания Новосибирского электротехнического института пришел работать в Институт теплофизики СО РАН. Эта запись так и осталась единственной в его трудовой книжке. Здесь он стал самым молодым заведующим лабораторией, возглавив ее уже в 30 лет. Им получены приоритетные результаты в молекулярной физике, физике плазмы, теплофизике, высокотемпературной сверхпроводимости и т.д. Ученый - автор и соавтор 303 научных работ, 51 авторского свидетельства и патентов. Он создал единственную в мире промышленную технологию производства одностенных углеродных нанотрубок. Эта работа удостоена Государственной премии 2019 года.

Россия. СФО > СМИ, ИТ. Образование, наука > rg.ru, 8 июля 2020 > № 3445050 Михаил Предтеченский

Глядя на кирпичи

Текст: Михаил Швыдкой (доктор искусствоведения)

Прогрессивная общественность напрасно накинулась на уважаемую мною и миллионами российских сограждан Екатерину Филипповну Лахову за ее слова о том, что реклама мороженого "Радуга" напоминает ей флаг движения за права сексуальных меньшинств. На самом деле она оказала бесценную услугу и самому движению, которым увлечена достаточно скромная часть населения России, и, разумеется, марке мороженого, владельцы которого и представить себе не могли, что получат такую эффективную и совершенно бесплатную рекламную кампанию.

И даже прозвучавшее в рамках этой кампании сравнение радуги со свастикой не стало препятствием ее высокой результативности, - мороженое "Радуга" начали сметать с прилавков.

Такого ажиотажа вокруг этого слова из шести букв, пожалуй, что и никогда не было. А ведь сколько хороших произведений создано про радугу в мировой и отечественной культуре! Помните у С. Маршака: "Солнце вешнее с дождем/Строят радугу вдвоем/Семицветный полукруг/Из семи широких дуг"... И сколько всего еще - поэтичного и возвышенного. Но на продаже мороженого все это практически не отражалось, а цензоры в СССР, видимо, еще не представляли себе, как можно связать радугу с нетрадиционной для советского человека сексуальной ориентацией.

Можно, конечно, отшутиться, вспомнив старый солдатский анекдот про кирпичи, который позволю себе напомнить, так как не все читатели "Российской газеты" искушены в подобного рода юморе. Простите, если что не так. В строительном батальоне во время политзанятий слушателям был задан вопрос о том, о чем они думают, глядя на кирпичи. Ефрейтор ответил, что он хочет по возвращении к родным построить прекрасный дом для всей семьи. Младший сержант задумал попытать счастья в промышленной архитектуре, мечтая о новых заводских корпусах. А солдат-первогодок выпалил, что, глядя на кирпичи, он думает об акте плотской любви между мужчиной и женщиной (понятно, что он уложил все это в одно выразительное непечатное слово). И на недоуменный вопрос политрука, почему кирпичи вызывают в нем подобные мысли, он ответил с недетской прямотой: "Я всегда об этом думаю!" Естественно, чужая душа - потемки. Вспоминая шутку моей солдатской молодости, никого не хочу обидеть. Ну, есть такие постоянно посещающие нас мысли, что от них никуда не деться. Навязчивые идеи. Они, как правило, спонтанны. И от них невозможно избавиться хоть в Кремле, хоть в Парке культуры им. М. Горького. Поэтому, что называется, не судите, да не судимы будете. К тому же мы сталкиваемся с вещами куда более тревожными.

Еще Оскар Уайльд, писатель, не отличающийся высокой нравственностью, что не мешало ему, впрочем, быть гениальным творцом, как-то заметил: "Красота в глазах смотрящего". Перефразирую классика: "Безобразие - тоже". Качество ассоциаций в значительной степени характеризует и индивидуальные черты человека, воспринимающего внешний мир, его социальный опыт, образование, воспитание, общее культурное развитие. Нередко - желание оказаться в модной политической или эстетической компании. Разумеется, контекст важен. Но не менее важен текст.

Больше года тому назад нам сообщили из Сан-Франциско, что вновь разгорелись нешуточные страсти вокруг фресок, созданных в 1936 году известным русским художником Виктором Арнаутовым в местной школе имени Джорджа Вашингтона. Вместе с остатками армии Колчака он оказался в Китае, откуда перебрался в Сан-Франциско. Окончил Калифорнийскую школу изящных искусств, в 1929-1931 гг. был подмастерьем у великого Диего Риверы, в мексиканской мастерской которого обучился созданию фресок. Вернувшись в Сан-Франциско, занимался дизайном станций местного метро, создавал фрески для ряда общественных и корпоративных зданий, которые заказывало специальное правительственное агентство США в рамках Нового курса президента Франклина Рузвельта. 13 фресок Виктора Арнаутова украсили школу, которой было присвоено имя первого президента США.

На одной из них Джордж Вашингтон стоит над трупом индейца и указывает рукой на Запад. На этой же фреске изображены рабы на его плантациях в Маунт-Верноне. Первые попытки уничтожить фрески В. Арнаутова, как унижающие чувства этнических меньшинств, были предприняты еще в конце 1960-х. Тогда их удалось отстоять, предоставив афроамериканскому художнику Дьюи Крамплеру возможность разместить в школе его работы, в которых он выразил этническое разнообразие США. Тогда, в 1974 году, казалось, что удалось добиться политкорректного компромисса.

Но через сорок пять лет страсти вновь накалились. В свете сегодняшней американской борьбы с памятниками очевидно, что год назад, в августе 2019-го, был найден не самый худший вариант, - фрески оставили, но некоторые из них стыдливо прикрыли картонами. Впрочем, это решение вызвало неудовольствие с обеих сторон. Логика защитников фресок В. Арнаутова напоминала недавнее заявление руководства одного из старейших британских университетов: "Оксфорд не будет переписывать историю".

На словах можно запретить и радугу, и Джорджа Вашингтона, и Колумба, и Ленина со Сталиным, - все, что угодно, и всех, кого угодно. Можно отбелить историю, можно ее "отчернить", что в нынешнее время более модно, - но она все равно будет преследовать нас, мучить фобиями и ночными кошмарами. Она никуда от нас не денется. Недосмысленная, недопережитая она прорастает в настоящее и взрывается не только словесными юридическими баталиями, а бутылками с коктейлем Молотова и автоматными очередями на улицах.

Культурный слой, на укрепление которого, как всегда, не хватает денег, взрывается таящимся в недрах социальной практики хаосом. И откровенным идиотизмом, который кому-то кажется борьбой то за традиции, то за справедливость, то за права меньшинств.

Интересно, о чем подумает наш читатель, открыв детское стихотворение Агнии Барто "Резиновая Зина": "Купили в магазине/Резиновую Зину"...

Птица набирает вес

Продовольствие вышло на второе место в российском экспорте в Китай

Текст: Светлана Ментюкова

Несмотря на мировую пандемию коронавируса, российское продовольствие стало второй по доходности и объему статьей российского экспорта в Китай. Об этом в ходе своего выступления на сессии международного промышленного марафона "Иннопром онлайн" сообщил торговый представитель РФ в КНР Сергей Инюшин.

"Поставка продуктов питания и сельхозпродукции всегда была важной статьей (экспорта РФ в КНР - прим. "РГ"), но никогда не доминировала, а вот в этом году эта номенклатура продукции переместилась сразу на второе место. То есть буквально заняла такую доминирующую позицию и выросла, я бы хотел обратить на это внимание, в стоимостном выражении на 25,6% к предыдущему году", - рассказал Сергей Инюшин.

По его словам, в немалой степени этому способствовало открытие китайского рынка по отдельным видам продукции, в частности, по мясу. "Первым было открыто на ввоз в КНР мясо курицы, с начала 2019 года начались поставки и сейчас за два года экспорт этой продукции в Китай от общероссийского экспорта составляет около 50%", - подчеркнул он.

Он также отметил, что в этом году, несмотря на пандемию и вынужденные ограничения по коронавирусу, начались поставки в КНР российской продукции с коротким сроком хранения. "В этом году был открыт рынок для наших предпринимателей по такому важному направлению, как поставки говядины, причем, сначала замороженной, а с 1 июня - охлажденной. Чтобы ввезти такую продукцию, требуются более быстрые условия транспортировки", - уточнил Сергей Инюшин.

По его словам, это повлекло за собой открытие практически еще одной серьезной сферы взаимодействия между двумя странами, в частности, в логистике: переориентация с более длительных морских грузоперевозок, на более скоростные - железнодорожные. "Это влечет за собой развитие не только поставок товаров, но и развитие сферы услуг", - констатировал торгпред России в Китае.

Он также сообщил, что за пять месяцев взаимная торговля между двумя странами на фоне пандемии снизилась всего лишь на 4,3%. Отметив, что, как показывает более глубокий анализ данных, в основном снижение произошло за счет ценового фактора - снижения стоимости на углеводороды.

Заемщики дозрели

Субсидируемые кредиты для теплиц продлят до 12 лет

Текст: Татьяна Карабут

Аграрии смогут пролонгировать действующие субсидируемые государством кредиты для строительства тепличных комплексов на срок до 12 лет. Такой проект постановления готовится в правительстве, сообщила вице-премьер Виктория Абрамченко.

По ее словам, рассчитывать на продление кредитов с господдержкой смогут те заемщики, которые заключили кредитные договоры до 2017 года. Такое право у них появится уже после 1 июля 2020 года. Кредиты должны быть взяты на строительство, реконструкцию, модернизацию тепличных комплексов по производству плодоовощной продукции при условии, что срок кредитования с учетом такого продления не превысит 12 лет.

"Строительство современных тепличных комплексов требует значительных капитальных затрат с длительным сроком окупаемости - в среднем до 10-12 лет. Поэтому возможность пролонгации будет способствовать финансово-экономической устойчивости аграриев", - пояснила Виктория Абрамченко.

Она отметила, что в начале пандемии наблюдались проблемы с поставками плодоовощной продукции в регионы Дальнего Востока из Китая. Из-за чего случился кратковременный скачок цен на томаты и огурцы. Впрочем, ситуация быстро стабилизировалась "за счет оперативных мер по изменению логистики внутренних поставщиков и открытию беспрепятственного пути для транспорта азиатских партнеров".

Однако возникшие трудности заставили власти обратить более пристальное внимание на инвестпроекты, которые позволяют сократить импортозависимость страны по отдельным продуктам питания.

Как пояснили в Плодоовощном союзе, сейчас для тепличных хозяйств, реализующих инвестпроекты по строительству современных комплексов, субсидируется 2/3 ставки рефинансирования из федерального бюджета и до 1/3 ставки из регионального бюджета. Ранее решение о пролонгации кредитов до 12 лет было принято в отношении хозяйств, начавших свои проекты после 2017 года. Тогда как около половины от всех современных тепличных комплексов начали реализовывать свои проекты именно до 2017 года.

Укрепить границы

Оснащение пропускных пунктов должно завершиться к концу следующего года

Текст: Данияр Каримов (Бишкек)

Киргизия до конца 2021 года закончит переоснащение пропускных пунктов на границах со странами, не входящими в Евразийский экономический союз, - Китаем, Таджикистаном и Узбекистаном. Модернизация важной инфраструктуры стала возможной благодаря сотрудничеству с Россией.

Как сообщила в парламенте Киргизии зампредседателя Государственной таможенной службы КР Эльнура Мамбетжунушова, при помощи РФ республика намеревалась реконструировать и переоснастить более десяти пропускных пунктов, через которые осуществляется транспортное сообщение с другими странами и, в частности, грузоперевозки. Модернизация необходима, чтобы улучшить систему учета товаров, а также сократить контрабанду и защитить общий рынок Евразийского экономического союза от нелегальной продукции из третьих стран. Россия выделила на эти цели около двухсот миллионов долларов в рамках технической помощи Киргизии в составе ЕАЭС.

К модернизации инфраструктуры на внешней границе союза КР приступила четыре года назад. Большая часть пропускных пунктов уже реконструирована, оборудована современной техникой.

- Работы осталось провести только на двух пропускных пунктах - "Достук" и "Бор-Добо", - заявила Эльнура Мамбетжунушова.

По ее словам, по "Достуку" - на границе с Узбекистаном - вопрос затянулся из-за того, что территорию объекта было необходимо расширить, но для этого требовалось выкупить прилегающие частные дома. Со схожими проблемами власти столкнулись и в случае с "Бор-Добо" на границе с Таджикистаном.

- До конца 2020 года мы готовимся завершить работу над технико-экономическим обоснованием проектов, - отметила замглавы таможенной службы.

Вместе с тем

Модернизация инфраструктуры продолжается и на границе с Казахстаном. Стороны договорились о совместном строительстве нового моста и реконструкции существующего между пунктами пропуска "Ак-Тилек - автодорожный" и "Карасу - автодорожный". "Каждая из стран проведет отдельные тендеры и самостоятельно начнет строительство, - утверждает заместитель министра транспорта и дорог КР Бакыт Бердалиев. - Киргизская сторона выделяет на это 87 миллионов сомов".