Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе специальной сессии большой дискуссионной программы МГИМО, совмещенной с VII Глобальным форумом молодых дипломатов: «Россия и ее роль в формировании многополярного мира», Сочи, 4 марта 2024 года

Вопрос: Вы сказали, что в России дипломат как поэт. Если продлить эту логическую цепочку, правильно ли я понимаю, что российский дипломат – больше чем дипломат?

С.В.Лавров: Там сказано, что дипломат порой должен искать верное слово, так же как поэт – подходящее слово в рифму, размер. В дипломатии это шире. Тут необязательно рифмовать. Нужно искать ключ к собеседнику. Для этого необходимо расположить его к себе или заинтересовать его в себе (в зависимости от ситуации). Слово не воробей, вылетит не поймаешь.

Многие вещи сопряжены со случайно выскочившими словами или осознанно произнесенными провокационными «демаршами». Сейчас Европа в лице Президента Франции Э.Макрона в этом «упражняется»: «Все возможно, если это полезно для достижения нашей цели, в том числе и отправка на Украину сухопутных войск из стран НАТО, но консенсуса относительно официальной отправки сухопутных войск нет". Давно было известно, что англичане, французы и американцы в виде инструкторов действуют на территории Украины, помогая им обслуживать, заряжать, наводить дальнобойные и прочие системы, передаваемые этой стране в большом количестве. Помощь, оказанная Киеву за два года, уже составляет 250 млрд. долл. За этот же период все африканские страны получили от Запада и западных институтов 60 млрд. долл.

Приоритеты Запада понятны. Но интересны слова, вылетающие из уст западных деятелей, в том числе, реакция немецких политиков, когда вскрылась правда о записи беседы генералов ФРГ. Некоторые из них озабочены тем, что произошла утечка в сетях, обеспечивающих безопасность переговоров. Сам факт подготовки немецких вооружений и обслуживающих их специалистов для нападения на Российскую Федерацию, включая Крымский мост и склады с боеприпасами, не вызывает удивления. Переживают, как так могло случиться, что защищенная переговорная сеть оказалась не такой надежной. Это о многом говорит. Они тоже нашли верное слово для легализации в публичной сфере самой идеи направления сухопутных войск "отдельных стран НАТО".

Министр обороны США Л.Остин, недавно вышедший после лечения в госпитале, прояснил, о чем идет речь. Он заявил, что если Украина потерпит поражение, то альянс будет обязан выступить против России. Тем самым он до конца разъяснил те «мутные намеки», которые «плавали» в европейском дискурсе о том, что если дать России победить Украину, после победы она нападет на Финляндию, Польшу, Прибалтику. Президент России В.В.Путин неоднократно отвечал на эту бредовую риторику. Это абсолютно высосанная из пальца «страшилка» с единственной целью заставить американский Конгресс выделить деньги, требуемые нынешней Администрацией Президента Дж.Байдена. Это цена слов. Никто уже не удивляется тому, что такие планы обсуждаются. Это цена слова - либо оброненного случайно, либо сознательно выражающего опасные мысли.

Вопрос: В нынешних дискуссиях о многополярности мира очевидно, что все большая роль должна принадлежать международным организациям. В частности, Организации Объединенных Наций. Вы много лет работали в Нью-Йорке, бываете там регулярно, недавно принимали участие в заседании Совета Безопасности. Но с одной стороны, все больше критики звучит в адрес ООН, как института, который не справляется с возложенной на него миссией по поддержанию миропорядка, соблюдению норм международного права. С другой стороны, существует много разговоров о реформе ООН. Есть ли у всемирной организации будущее как уникального инструмента? Каким Вы видите эту реформу и какова роль организации в формировании многополярного мира?

С.В.Лавров: ООН родилась в пламени Второй мировой войны. До этого тоже были эксперименты с многополярностью. Вестфальский мир 1648 г. был основан на европейском равновесии и суверенитете государств. В XIX в. практиковался «концерт великих держав», исходивший из необходимости уравновешивания различных сил на европейском континенте. Затем были предприняты две попытки установить однополярный мир и мир гегемонии. Наполеон Бонапарт в начале XIX в. собрал под свои знамена практически всю Европу. В 20 в. А.Гитлер захватил большинство европейских стран, поставил их «под ружье» и, как и Наполеон, направил на Россию. Наполеон преследовал цель европейской гегемонии, А.Гитлер - мировой. Но оба плохо кончили.

Наш народ по праву гордится тем, какую роль РСФСР и народы Советского Союза сыграли в разгроме гитлеровской Германии. По итогам «провала» А.Гитлера в создании гегемонии одной расы во время Второй мировой войны была создана ООН.

Концепция многополярности была заложена в ней изначально в виде Совета Безопасности и его пяти постоянных членов. Державы-победительницы договорились, что если одна из них будет иметь какие-то сложности по той или иной теме, эта тема не будет выноситься на решение мировым сообществом, ООН.

Считаю, что эта концепция до сих пор жизнеспособна, если честно выполнять то, о чем договорились. Но о честности Запада стало понятно после Фултонской речи Премьер-министра Великобритании У.Черчилля во второй половине 1946 г. Там говорилось о «железном занавесе», врагах, разделении мира на два полюса. Но и до этой речи, когда война еще не закончилась, англичане и американцы обсуждали жуткие планы по нанесению бомбовых ударов по территории Советского Союза. Планировалось атаковать десятки и сотни городов. Поэтому искренность, которая вроде бы присутствовала на всех встречах великих держав в ходе войны, когда обсуждалось будущее мироустройство, оказалась ложной. По крайней мере, она быстро «слетела», и обнажился враждебный курс западного мира. Потом была создана НАТО.

Считаю, что Устав ООН и все его принципы абсолютно актуальны в сегодняшнем мире. Особенно выделю, что Организация основана на принципе суверенного равенства государств. Если вы пролистаете страницы послевоенной истории, не было ни одной ситуации или конфликта, в котором Запад уважал бы принцип суверенного равенства государств. Он в любых ситуациях продвигал свои односторонние узкокорыстные интересы в нарушение Устава всемирной Организации.

В ООН закреплен принцип невмешательства во внутренние дела, который Соединенные Штаты и многие их союзники многократно нарушали. Начиная с «авантюр» в латиноамериканском регионе. В Панаме и Гренаде «угрожали изнасиловать американскую журналистку», и это стало поводом для введения войск. Сделано было под лозунгом «Американских граждан мы не бросаем». Но когда Россия стала спасать русских, которым на Украине запретили говорить на своем языке, уважать своих героев и историю, а лишь заставляли почитать пособников А.Гитлера – С.Бандеру и Р.Шухевича. Напомню, что на Украине запретили образование и средства массовой информации на русском языке, культуру. Официальные лица украинского режима, пришедшего к власти после госпереворота в феврале 2014 г. громко, во всеуслышание заявляли о том, чтобы в Харькове и в Николаеве вообще забыли, что такое русский язык. О том, что после возвращения Крыма в состав Российской Федерации надо всех там арестовать и «проверить на лояльность». Почему, мол, они остались в Крыму, когда туда «пришла Россия». Про референдум никто не говорил. Путчисты заявляли о том, что русские должны быть истреблены как юридически, принятием собственных законов, так и физически.

В Уставе ООН содержится много принципов. Проблема в том, как их исполнять: по-честному или по-жульнически. Крымчане с большим количеством международных наблюдателей провели референдум и подавляющим большинством голосов высказались за возвращение в Российскую Федерацию. Это показывалось широко по телевидению, в соцсетях. Такую радость, которую испытали крымчане, сыграть, сымитировать невозможно. Все это понимали. Даже Госсекретарь США Дж.Керри, когда мы обсуждали дальнейшие возможные совместные шаги в отношении Донбасса, сказал, что про Крым «все понятно». Это было в апреле 2014 г. Тогда хотели наладить решение вопроса по провозглашенным народным республикам в Донецке и Луганске.

Запад тогда заявил, что референдум нелегитимен, потому что он нарушает принцип территориальной целостности, закрепленный в Уставе ООН. Но до этого, без проведения референдума в 2008 г. западные страны в одностороннем порядке объявили независимость Косово. Через 9 лет после того, как они без мандата СБ ООН разбомбили бывшую Югославию и отторгли у нее сербский край без всякого референдума. На совершенно обоснованные вопросы, почему они решили сделать это, нарушив территориальную целостность, страны «коллективного Запада» ответили, что это, мол, другое, здесь важно право наций на самоопределение.

Выполнять принципы Устава ООН нужно не «как меню прочитывать», а во всей их взаимосвязи и полноте. В доказательство того, что это возможно и будет справедливым, являются долгие разговоры, которые шли в ООН о том, что важнее: принцип самоопределения народов, который обозначен на первой странице Устава, или принцип территориальной целостности, который появляется там через две страницы. В самом Уставе между ними не установлена никакая связь. Специальный процесс по толкованию этих и других принципов Устава был начат вскоре после основания Организации. Он завершился уже после деколонизации, которая активно прошла в 1960-е гг. и освободила большинство бывших колониальных стран и народов. Но еще с полтора десятка остаются на совести колониальных держав – Франции, Британии, и ряда других. ГА ООН продолжает требовать выполнения своих решений по этим вопросам. В ходе этого процесса в части соотношения территориальной целостности и самоопределения народов был принят текст Декларации о принципах международного права 1970 г., единогласно одобренной всеми консенсусом на высшем уровне.

Там сказано, что каждая страна обязана уважать территориальную целостность любого государства, чье правительство уважает принцип самоопределения народов. В силу этого оно представляет всё население, проживающее на конкретной территории. Никто не станет спорить, что после кровавого путча в феврале 2014 г. пришедшие к власти ультрареакционеры и неонацисты не представляли ни крымчан, ни юго-восток Украины. Многополярность вполне выстраивается на нынешних справедливых принципах Устава ООН, если все будут готовы уважать то, что действует в качестве международного права. Нарушения международного права начались не сегодня и не вчера. Американцы уже давно навязывают свои «правила», на которых зиждется «миропорядок». Они заключаются в том, что где нужно осудить – нарушили суверенитет. Где нужно оправдать – реализовали право на самоопределение.

Необходимо вернуться к истокам, к Уставу. Работать так, как это делают возникающие сейчас новые компоненты, опоры многополярного мира, региональные структуры. На евразийском континенте – это Евразийский экономический союз, Шанхайская организация сотрудничества, АСЕАН, китайский проект «Один пояс, один путь», Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Большая часть стран входит в Лигу арабских государств. Отсюда заинтересованность в том, чтобы гармонизировать планы и программы развития этих интеграционных объединений. Многие из них между собой уже установили рабочие отношения, координируют свою повестку дня. Добиваются того, чтобы взаимодополняемость помогала избегать лишних действий, дублирования.

Именно такой процесс взаимодействия имел в виду Президент России В.В.Путин, когда сформулировал свое видение формирования Большого Евразийского партнерства. Это весь евразийский континент. Партнерство формируется объективно, от жизни. Не раз говорили, что оно открыто для всех без исключения стран Евразии.

В Послании Федеральному Собранию Президент России В.В.Путин подтвердил нашу заинтересованность в развитии такого торгово-экономического сотрудничества, а также предложил сформулировать новую концепцию евразийской безопасности. После создания Организации по безопасности сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) существовала концепция евроатлантической безопасности. Организация тогда подавала определенные надежды, учитывая инструментарий транспарентности в сфере военных расходов, мер доверия, ограничения вооружений. Было понимание того, что евроатлантическая архитектура безопасности поможет совместной работе и будет обеспечивать стабильность. Эта «затея» полностью провалилась.

Еще за несколько лет до начала специальной военной операции стало проявляться стремление Запада грубо нарушать принцип консенсуса в ОБСЕ. Председательствующие страны попирали принцип нейтральности. То же делали генеральные секретари и руководители структурных подразделений, занимающиеся правами человека, прессой, национальными меньшинствами и другими вопросами.

ОБСЕ полностью себя дискредитировала, как и в свое время в экономической сфере – концепция совместного развития двух частей Европы (западной и восточной). Тогда провозглашали общее экономическое и гуманитарное пространство сначала от Атлантики до Урала, а потом до Тихого океана. Всё, что нарабатывалось полезного, выброшено Западом «в утиль».

Они вновь заявили, что будут жить только по своим «правилам». На фоне того, как экономически, технологически, в военном плане поднимаются новые центры мощи и влияния в мире, понятно, что Запад больше никогда не будет доминировать. Нужно искать формы, которые будут справедливо отражать вес каждого государства в мировых делах. Запад может и понимает это, но хочет либо не допустить процесс формирования многополярного мира, либо максимально его затруднить. Отсюда проявление агонии – это осознание того, что господство и гегемония уходят. Отсюда резкие, агрессивные действия современного Запада. Они и в «лучшие» времена действовали методами диктата, шантажа, нарушения норм международного права. Вплоть до начала войн, как это было с Югославией, Ираком, Ливией, Сирией или по итогам их 20-летнего присутствия в Афганистане.

В результате этих «упражнений» появились террористические организации. После Афганистана – «Аль-Каида». После вторжения в Ирак (о котором потом сказали, мол, ошиблись, не было повода вторгаться, «с кем не бывает»), когда разогнали армию С.Хусейна, где преобладали сунниты, большинство офицеров этой армии, оказавшись без работы, образовали костяк «Исламского государства». Сирия – сформировалась террористическая структура «Джабхад ан-Нусра», теперь она называется «Хейат Тахрир аш-Шам». Это «плоды просвещения», которое цивилизованный Запад «нес» другим народам. Нигде из перечисленных стран жить лучше не стало. Ливии как государства нет, Ирак – на грани. В САР американцы создают квазигосударство курдов, ворует нефть и продовольствие, производимое на оккупированных им территориях.

Многополярность должна опираться на интеграционные структуры. Я упомянул про Евразию. У нас есть контакты с региональными организациями других регионов, прежде всего с Африканским союзом, Сообществом стран Латинской Америки и Карибского бассейна, Организацией исламского сотрудничества. Эти крупные структуры, в основном представляющие один географический регион, начинают всё больше брать на себя решение проблем своих территорий. Это здоровая тенденция.

Помимо региональных интеграционных процессов, есть и глобальный – БРИКС. Он долгие годы складывался исключительно на основе консенсуса, который является результатом баланса интересов. Именно этим занимается объединение. Еще в составе пяти стран по паритету покупательной способности оно превысило валовой внутренний продукт «семерки». С присоединением новых государств этот разрыв становится еще больше. Интерес к подключению к этому глобальному по охвату объединению в той или иной форме проявляют еще около 30 стран. Нам вполне по силам предложить различным региональным организациям наладить взаимодействие уже на межконтинентальном уровне. Может быть, сейчас это философское «видение», но оно реально.

Никто из стран Мирового большинства никогда не пытался работать против кого-то. В данном случае против мирового меньшинства в лице Запада. Совсем нет. Мы не против народов этих стран. Знаем, что у них в Европе и Северной Америке есть абсолютно законный интерес, своя история, которую они любят. Но элиты должны научиться продвигать повестку дня на основе взаимного уважения, а не на превосходстве своей нации над другими и не выдвигать ультимативные требования, отталкиваясь от этого высокомерия.

Что получается? Запад говорит про демократию. Но как только начинаешь с ними говорить о демократии на международной арене, а не «дома», они сворачивают беседу. Это как бы не обсуждается. На международной арене действуют «правила», которые обеспечивают «мир и порядок». Но если ты «большой демократ», то должен и в международных делах признавать большую гамму различных мнений.

Например, Украина. Мы десять лет объясняли, к чему всё приведет, если Запад продолжит расширение НАТО, «освоение» этой страны как плацдарма против России. Они создавали на наших границах угрозы безопасности, искореняли всё русское (включая историю и историческую память) из страны, которую Запад взял во «внешнее управление», организовав там госпереворот и посадив чиновников управлять практически всеми сферами деятельности этого государства. Подробнейшим образом объяснили, за что мы боремся и каковы причины и цели специальной военной операции. Запад осудил. Многословно, использовав выражения в крайней степени осуждения. Дайте развивающимся странам в Азии, Африке, Латинской Америке решать самим, что они думают про аргументы одной стороны и окрики с осуждением – другой. Надо уважать остальные страны, относиться к ним как к «взрослым», равным себе.

После этого наши послы по всему миру активно разъясняли причины, которые к этому привели. Просили, чтобы коллеги учли наши оценки при рассмотрении украинского вопроса в ООН. Запад не разъяснял свою позицию. Он всех своих представителей использовал для ультиматумов. Они везде ездили и говорили, что страны «должны» осудить Россию, присоединиться к санкциям. Я спросил у знакомого, который представлял государство, где Запад делал такие демарши, что западники обещали взамен? Ничего. Сказали, что если они их не послушаются, то накажут санкциями, отнимут какие-то кредиты из МВФ, на которые страны рассчитывали. А если сделают то, что просит Запад, тогда не накажут. Эквивалентный обмен. Это шантаж «чистой воды».

О демократии можно долго говорить. Формирование нового миропорядка, по моему глубокому убеждению, не требует изменения Устава ООН в его принципиальных положениях. Необходимо привести состав Совета Безопасности в соответствие с исторической реальностью, сложившейся после завершения процесса деколонизации. Страны, появившиеся в качестве центров роста в Азии, в Африке, в Латинской Америке заслуживают того, чтобы их представительство в Совбезе было увеличено, а историческая несправедливость была устранена. Нет никакого резона дополнительно передавать места в Совете западным странам. Сейчас из 15 членов этого органа 6 представляют Запад. Это не по численности населения, не по площади территории, не по справедливости – это неправильно.

Окончательный вывод – Устав ООН я бы не то что не трогал, а подумал бы, как сделать так, чтобы всем было выгодно его исполнять.

Вопрос: Когда наши уважаемые противники все-таки наберутся смелости и будут взаимодействовать с нами напрямую, а не через посредников?

С.В.Лавров: Противников уважают, когда они идут в бой с «открытым забралом». Нас постоянно уверяют, что Запад не воюет с Россией. Он «только» поставляет вооружение. Потом выясняется, что там есть граждане их стран. Говорят, что они наемники, уволившиеся с воинской службы. В подавляющем большинстве случаев это сомнительно. Затем стали говорить, что там должны находиться какие-то инструкторы, потому что нужно быстро осваивать слишком серьезные технологии и т.д. Вплоть до утечки о прямых признаниях немецких генералов, что им надо сделать как-то так, чтобы они стреляли с их помощью, но при этом про них никто не узнал. Все равно, как говорят, там есть французы, англичане и американцы.

Это не «открытое забрало», а жульничество. Постоянно говорят, что это они защищают Украину. Потом заявляют (приводил уже цитаты), что если Украина проиграет, то Россия, мол, пойдет войной на всю Европу. Это менталитет такой (в то время когда Наполеон Бонапарт и А.Гитлер собирали свои войска) – надо завоевать всю Европу.

Министр обороны США Л.Остин сказал, что если Украине позволить проиграть, то НАТО придется выступать против России. Для них это экзистенциальное поражение (как они считают), а на самом деле это будет отражать окончательное завершение попытки установить однополярный мир с доминированием Соединенных Штатов при полном послушании всего остального Запада .Этого по большому счету Вашингтон уже добился.

Насчет того, когда они начнут напрямую разговаривать с нами. Мы относимся к этому философски. Жалко этих людей. Дипломаты, которые, по сути, трусят. Выгоняют наших дипломатов из Европы и ряда других стран, например из Японии. Вообще прекращают все контакты. Как сказал А.В.Торкунов, даже академические связи сокращаются. Это стремление в озлобленности наказать, но одновременно это и проявление трусости в плане неготовности к честной конкуренции. Аргументов у Запада нет. Они врали нам про Минские договоренности, которые не собирались выполнять. Сознательно готовили госпереворот, запрещали оппозиции выполнять документ об урегулировании и все-таки осуществили госпереворот. Мы все это знаем.

Я сейчас скажу то, что мы пока еще не придавали гласности. У нас накопилось много материалов о том, как посольства ЕС в Москве готовятся к нашим выборам Президента. Механизмы вмешательства, создание каких-то «поддерживающих проектов» для наших несистемных оппозиционеров – в общем, вещи, которыми посольства не имеют права заниматься. Собрав такую информацию, мы полторы недели назад пригласили всех послов Евросоюза. Я как министр иностранных дел хотел рассказать руководителям дипломатических миссий о том, что мы из лучших побуждений советуем не заниматься этим. Что вы думаете? За два дня до назначенного мероприятия нам прислали ноту, в которой говорилось, что они решили не приходить. Вы можете себе представить отношения с государствами на дипломатическом уровне, чьи послы боятся прийти на встречу с министром страны, в которой они аккредитованы? Где это видано? Вот до чего доходят манеры этих заклятых «партнеров».

Президент России В.В.Путин уже не раз говорил, что мы никогда не отказываемся от серьезных предложений. Например, американцы говорят, что мы запускаем ядерное оружие в космос, и предлагают встречаться, чтобы мы им объяснили про стратегическую стабильность. Это не «взрослые» разговоры, а в пользу бедных. На это были даны исчерпывающие ответы.

Такая же ситуация и по остальным «делам». До этого они предлагали возобновить инспекции наших стратегических объектов по Договору о сокращении стратегических наступательных вооружениях. Мы им объяснили, что Договор был выстроен на следующих принципах – доверие, взаимная, неделимая безопасность, транспарентность. Американцы растоптали их, когда объявили нас врагом, которому нужно принести «стратегическое поражение» на поле боя. Сделав это, они на «голубом глазу» все-таки просят нас пустить их посмотреть, как у нас выглядит ядерный стратегический объект. Разве это по-честному?

Ни одна из западных стран пока не делала честных предложений. Есть различные идеи, продиктованные наилучшими побуждениями по вопросам безопасности в Европе со стороны африканских стран, Бразилии, ЛАГ, Китая. Все они призывают к тому, чтобы урегулировать вопрос миром. Главный аспект в их позиции (это особо четко зафиксировано в китайских инициативах), чтобы, во-первых, разбираться с причинами сложившейся в Европе ситуации, и во-вторых, искать решение через устранение этих причин и уважение законных интересов безопасности всех участников. На таких основах мы готовы взаимодействовать. Но Запад, как вы знаете, выдвигает какую-то «формулу» из 10 пунктов, «формулу мира».

Сейчас «охмурили» Швейцарию. Она пытается созывать у себя какие-то встречи, «мирную конференцию». Объявляют даже какой-то «саммит». Но говорят, что все будет проходить без России. Нашу страну позовут, когда они договорятся между собой, и передадут нам бумагу, которая уже будет просто ультиматумом. Разве это серьезно? Все понимают, что такого никогда не будет.

Они постоянно добавляют – «победить на поле». Значит, пусть стараются.

Вопрос: Я являюсь президентом Федерации стрельбы из лука в Геленджике. Одна из моих «направленностей» – это популяризация данного вида спорта. Считаю, что спорт объединяет как национальности, так и все возраста. На ваш взгляд, какие общие ценности объединяют людей всего мира?

С.В.Лавров: Вы хотели сказать, что спорт объединяет национальности и оба существующих гендера? Это верно.

Никогда не стрелял из лука. На Алтае в доме отдыха стрелял из арбалета. Это похоже.

Спорт, конечно, должен объединять. Это величайшее наследие человечества.

П. де Кубертен в конце XIX века возродил традиции, которым тысячи лет. В Древней Греции были Олимпиады. Церемония зажигания огня, принципы честности, равных условий. В зрелую эпоху человечества эти принципы были вновь подтверждены. Олимпийская хартия. Это было прекрасно и действовало долгие десятилетия.

Были случаи бойкотов. Запад бойкотировал игры в Москве (Московскую Олимпиаду-1980). Мы бойкотировали игры в Лос-Анджелесе 1984 г. Потом все вроде бы устоялось.

Считаю предательством всех идеалов олимпизма то, что сейчас происходит со спортивным движением, что делают руководители Международного Олимпийского комитета и лично Т.Бах. В одном из своих выступлений, реагируя на многочисленные инициативы допустить трансгендеров во все виды соревнований, он сказал, что нельзя политизировать спорт. Нужно создавать им необходимые равные права. Сколько уже анекдотичных случаев, когда в женском плавании участвует мужчина, всех побеждает, и женщины возмущаются. Навязывают такие «правила».

Когда его спросили, допустит ли он российских и белорусских спортсменов, если он против политизации?, Т.Бах ответил, что это «другое», это не политизация, они, мол, нарушили Устав ООН. Все долгие годы, когда бомбили Ирак, Ливию, Сирию противозаконным, ничем не объяснимым способом, все страны, занимавшиеся этой агрессией, спокойно направляли своих атлетов под флагами, гимном.

Сейчас в секторе Газа происходят жуткие вещи. Действительно, 7 октября 2023 г. состоялся возмутительный террористический акт, который мы немедленно осудили. В ответ на это против ХАМАС стали применять такие методы коллективного наказания населения как ковровые бомбардировки. Израильские генералы говорили, что там все террористы, «животные», там нет никаких гражданских. На этой волне ряд исламских стран предложили приостановить участие Израиля в олимпиаде этого года в Париже. Международный олимпийский комитет категорически отказался.

Значит, можно занимать разные позиции. Если брать статистику, за десять лет конфликта с 2014 г. после госпереворота на Украине, во время Минских договоренностей, служившими лишь прикрытием для накачивания Киева оружием, и по сегодняшний момент с обеих сторон на Украине в результате попыток киевского режима подавить бомбежками Донбасс, население которого отказалось принимать переворот и создало ополчение, погибло и ранено существенно меньше гражданских, чем за неполных пять месяцев операции Израиля в секторе Газа.

Сравните, каким тоном, вплоть до истерики, Запад описывает то, что он приписывает России. А реагируя на ситуацию в секторе Газа, он лишь призывает остановить войну. Страдание десятков тысяч гражданских (30 тыс. человек убито, 70 тыс. – ранено) не вызывает особых эмоций.

Спорт должен быть вне политики. В последние годы спорт начал политизироваться. Это в том числе относится и к Всемирному антидопинговому агентству, в котором 70-75 % сотрудников на руководящих должностях – представители стран НАТО и их союзников.

«Игры будущего», стартовавшие в Казани и проходящие с большим успехом, являются ответом на дискриминацию и искажение принципов олимпизма. Другие соревнования, в том числе «Игры БРИКС», которые летом этого года будут проводиться в Казани, «построены» на этом же принципе, чтобы устранить любые проявления, искажающие олимпизм, которыми «переполнены» сейчас решения, принимаемые Международным олимпийским комитетом.

Вопрос (перевод с английского): Как мы можем использовать такие факторы, как наследие СССР для установления и улучшения отношений между Западом и Россией? Наблюдаю за развитием конфликта между Россией и Украиной. Когда я учился, видел, что во время пандемии экономика России находилась на спаде. Сейчас, несмотря на санкции, экономика России на подъеме. Какова роль России? Как Индия помогает России в этот непростой период? Благодарен Вам за организацию таких мероприятий. Предложил бы также использовать сурдопереводчиков, поскольку у нас есть люди, которым такой перевод бы понадобился.

С.В.Лавров: Конечно, традиции, наследие, история СССР влияют на современные отношения. Во-первых, в том плане, что независимые государства, образовавшиеся на месте бывшего Советского Союза, были связаны общей экономикой, транспортной, логистической сетью. Было много предприятий, зависевших друг от друга поставками комплектующих, сырья. Эти хозяйственные связи пересекали все административные границы в СССР. Поэтому когда Советский Союз распался и было образовано Содружество Независимых Государств, стремились максимально сохранить эти естественные, десятилетиями создававшиеся связи и преимущества.

На этом пути были образованы и другие структуры: Союзное Государство России и Белоруссии, Евразийский экономический союз, Организация Договора о коллективной безопасности. Развивались связи и с соседями по континенту, прежде всего в виде Шанхайской организации сотрудничества. Это отвечало нашим коренным интересам.

Коренным интересам Запада отвечал принцип «разделяй и властвуй». Он с самого начала постсоветской эпохи стал «вклиниваться» в отношения между Россией и её соседями. До сих пор западники проводят такую же политику. Это видно и в Центральной Азии, в Закавказье (особенно на примере наших армянских друзей), в европейской части бывшего СССР – Украина, Молдова, которую открыто готовят стать «преемницей» Украины с точки зрения «прибирания к рукам» всего её руководства, Белоруссия, против которой задумывался целый ряд серьезных провокаций. В этом смысле наследие СССР как территории с новыми государствами, но обладающей огромным совокупным экономическим потенциалом, совершенно было не нужно Западу, прежде всего США.

Для них стало неприемлемым, когда же они увидели, что новая Россия вместе со своими соседями развивает отношения привилегированного экономического партнерства с Германией. Наши американские коллеги начали делать все, чтобы европейско-российская «связка» через германское лидерство не состоялась. Все прекрасно знают, что они взорвали газопроводы «Северные потоки», поставлявшие приемлемый по ценам газ, обеспечивавший прибыльность, эффективность, бурный рост германской экономики.

Сейчас, когда их «пересадили» на дорогой сжиженный природный газ из США (для него строили специальные заводы по регазификации), когда, по словам французского министра экономики, они платят за энергоносители в четыре раз больше, чем в США, когда американцы приняли закон о борьбе с инфляцией, в результате которого огромное количество немецкого и другого европейского бизнеса переезжает в США, происходит деиндустриализация Европы.

Европа – один из самых главных пострадавших в этой войне Запада против России. Попутно Европу заставили «выкачать» все свои вооружения на Украину и тут же стали продавать американские вооружения на замену тому, что было передано Киеву. Это большой, сугубо коммерческий проект. Как всегда американцы пытались делать прибыль на агрессии, которую сами же начинали в разных районах мира.

Индия всегда была нашим другом. За долгие годы отношения с Индией по-разному характеризовались в подписываемых нами документах. Начиналось с того, что отношения характеризовались «стратегическим партнерством». Потом был очередной саммит. Индийский премьер-министр предложил называть их «привилегированное стратегическое партнерство». Еще через какое-то время они стали «особо привилегированное стратегическое партнерство». Таковыми они сейчас и являются.

Мой друг, министр иностранных дел С.Джайшанкар как-то выступал в ООН. Его стали спрашивать, почему, мол, вы у России столько много нефти стали покупать и так далее. Он посоветовал им заниматься своими делами. Заодно напомнил, сколько Запад стал покупать нефти и продолжал её покупать у Российской Федерации.

Это и есть национальное достоинство, когда страна не хочет отказываться от выгодных проектов с партнерами, доказавших свою надежность, никогда её не подводивших. В те годы, когда Запад даже не думал передавать какие-то современные вооружения Индии, Советский Союз (и впоследствии Россия) не просто делал это, но и создавал совместные производства, скажем, тех же высокотехнологичных ракет «БраМос».

Мы помним дружбу. Своих никогда не забываем. Видим, что у индийского народа такие же качества.

Вопрос (перевод с английского): Мы молодежь. Мы хотим дружить, работать сообща и создавать новый мир, где мы не будем гегемонами, а все будем равными.

Мой вопрос будет связан с предстоящими выборами в США. Каковы Ваши надежды и чаяния на возобновление (я надеюсь) диалога между нашими сторонами?

Мы будем работать усердно над этим вопросом. Какова Ваша точка зрения?

С.В.Лавров: Во-первых, Соединенные Штаты – это великая держава. У неё великий народ, важная история борьбы за свою независимость.

История неоднозначная. Сейчас много разговоров о том, как она развивалась. Но в любом равноправном миропорядке (называя его многополярным, полицентричным), где существует несколько центров силы и влияния (а они уже появляются), конечно, Соединенные Штаты будут одним из ведущих государств.

В западной группе точно, но не только. И в некоторых других регионах мира – вполне, если Соединенные Штаты будут руководствоваться принципами, о которых вы сказали, они будут играть по-прежнему важную роль и в других частях земного шара.

Что касается перспектив американских выборов. Президент России В.В.Путин сказал, что естественно мы будем работать с любым президентом, которого выберет американский народ. Но все будет зависеть от того, с каким «набором идей» в отношении политики на российском направлении придет новое руководство.

Помним, когда Х.Клинтон проиграла Д.Трампу, экс-президент США Б.Обама в конце декабря 2016 г. (не сомневаюсь, для того, чтобы сорвать злость) выгнал российских дипломатов с их семьями. Всего 120 человек. В конце декабря, за три недели до инаугурации Д.Трампа. Причем дату, когда дипломаты должны были убыть из Вашингтона в Россию, специально назначили такую, когда не было прямого рейса самолета "Вашингтон - Москва", а был только рейс из Нью-Йорка. Они 500 километров ехали на автомобилях с детьми, с вещами. В общем, не очень гуманная была история.

Тогда нам будущие сотрудники республиканской администрации позвонили, сказали, что это даже больше удар по Д.Трампу, чем по нам. Что, мол, Президент Б.Обама специально сделал такой ход, чтобы уже с первых дней «заложить мину» под российско-американские отношения. То есть Д.Трамп только бы пришел в Белый дом, а отношения с Россией уже были бы испорчены.

Мы понимали, что Б.Обама сделал это специально, чтобы получить именно такой эффект. Стали вести диалог с Администрацией Д.Трампа с тем, чтобы как-то вернуться к нормальному состоянию наших дипломатических присутствий (нашего – в США и американского – в России), но ничего не получилось. Ко всему прочему, были отняты пять объектов дипломатической собственности, которые до сих пор не возвращены.

Потом пошла спираль. Продолжаем ехать по наклонной плоскости. Контакты есть на экспертном уровне. Прежде всего они посвящены как раз тому, чтобы дипломаты хоть как-то могли работать и получать финансирование. Там же банки отказывались обслуживать наших дипломатов. Сейчас нашли возможности, чтобы хотя бы жизнеобеспечение было нормальным.

Периодически американцы к нам обращаются. Мол, давайте не выводить оружие в космос. Давайте встречаться. Как будто ни в чем не бывало. Мол, на Украине мы обязаны вас победить «на поле боя», а так давайте обсуждать стратегические вопросы. Президент России В.В.Путин сказал, что это несерьезно и неестественно.

Никаких негативных чувств у нас к американскому народу нет. У меня много добрых товарищей в Соединенных Штатах.

Пусть народ решает. Сейчас многое на повестке дня Конгресса и Администрации президента США касается ключевых вещей, о чем нужно думать и чем необходимо заниматься тем, кто приходит к власти в Америке после выборов: проблемами миграции, проблемами нищеты, другими вопросами развития страны.

Мы же видели, в каком состоянии находится город Сан-Франциско, когда там проходило 30-е заседание саммита Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества, один из самых красивых городов. Корреспонденты показывали, как живется на улицах. Так что интересно либо решать эти вопросы для американских избирателей, либо вкачивать безумные деньги в украинский режим. До сих пор были подозрения, а теперь поехали инспекторы из Пентагона смотреть, куда эти деньги тратятся. Никто никаких отчетов не предоставляет.

В Европе – примерно то же самое. Когда министра иностранных дел Германии А.Бербок на какой-то конференции спросили, не переживает ли она, что понижается уровень жизни немцев, она подтвердила, что электричество и продукты дорожают, но сказала, что они должны жертвовать всем ради победы Украины. Если у американских политиков такая же позиция по отношению к собственному народу, тогда договариваться будет трудно.

Однако мы всегда открыты к диалогу, если он предлагается всерьез и на равноправных условиях.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > mid.ru, 4 марта 2024 > № 4599873 Сергей Лавров

Развитие новых производительных сил порождает новое поколение «защитников окружающей среды»

Группа молодых людей из Шанхая нашла новую бизнес-идею – заняться чем-то практическим, где требуются специальные технические знания, и что действительно сможет повысить производительность. Они сыграли важную роль в создании новых производительных сил – благодаря им появилась новая профессия, а именно «счетчик выбросов углерода».

Чжоу Цзин – основатель и председатель правления компании Shanghai E-C Digital Technology. Сегодня многие производители цветных металлов и сталелитейные предприятия обращаются к ним за подсчетом углеродных выбросов.

Компания Shanghai E-C Digital Technology была основана в 2017 году и за это время количество ее партнеров выросло с 5 до более чем 100, большинство из которых – молодые люди в возрасте до 30 лет. Они уже хорошо известны в сфере подсчета выбросов углерода в Китае.

«Некоторые иностранные компании уделяют особое внимание охране окружающей среды. Даже если вы предоставите им совсем немного стали, они попросят вас уточнить выбросы углерода при ее производстве. Если вы не знаете углеродный след вашего предприятия, то вы, скорее всего, даже не сможете принять участие в тендере», – поделился Чжоу Цзин. По его словам, чтобы верно рассчитать выбросы углерода, некоторым компаниям приходится тратить сотни тысяч юаней на покупку программных систем у европейских компаний, что отнимает много времени и средств.

В 2020 году Китай объявил о стремлении достичь пика выбросов углерода к 2030 году и углеродной нейтральности к 2060 году. Воспользовавшись этой возможностью, Чжоу Цзин вместе с несколькими друзьями из отрасли по охране окружающей среды начали со сталелитейной промышленности и электроэнергетики и создали собственные системы расчета выбросов углерода – «Конструктор облачного подсчета выбросов углерода» и «Конструктор облачной оценки жизненного цикла продукции (LCA)».

«Это прекрасная возможность для Китая и для всех тех, кто занимается защитой окружающей среды, и мы должны ей воспользоваться», – сказал Чжоу Цзин. Стоимость услуг по подсчету выбросов углерода компании Shanghai E-C Digital Technology была снижена примерно до одной десятой от аналогичных зарубежных продуктов, многие малые и средние предприятия могут себе это позволить. «Хотя бюджет предприятий в этой области сократился за последние два года, отрасль все равно продолжает расти», – подчеркнул Чжоу Цзин.

Невостребованные ранее специальности становятся актуальными

Гуй Чжицзюнь, партнер Чжоу Цзина и старший вице-президент Shanghai E-C Digital Technology, ощутил на себе, как невостребованные когда-то специальности сегодня набирают популярность. Его специальностью в университете была инженерия окружающей среды, и в то время она была непопулярной, особенно по сравнению с IT-специальностями. После окончания университета Гуй Чжицзюнь нашел работу в другой сфере.

В 2021 году специальности, связанные с экологией, стали настоящим трендом. После выдвижения «двух углеродных целей» китайским компаниям срочно потребовались услуги по точному расчету выбросов углерода, которые были бы признаны на международном уровне. Гуй Чжицзюнь вернулся к своей любимой специальности, и сегодня он отвечает за технологические инновации в Shanghai E-C Digital Technology.

В настоящее время работа компании Shanghai E-C Digital Technology одобрена европейской экологической платформой ECO Platform. Гуй Чжицзюнь заявил, что в будущем услуги их компании выйдут и на зарубежные рынки.

Стратегические шаги России по демонтажу американского империализма

В последние годы геополитическая динамика подчеркнула значительный сдвиг в балансе сил и стратегиях, используемых мировыми державами для утверждения своего влияния и урегулирования конфликтов.

В основе этой трансформации лежит пагубная роль, которую Соединенные Штаты сыграли в увековечении конфликтов, в сочетании с их тенденцией к моральному и политическому упадку, который, по прогнозам, ускорит демонтаж американской гегемонии и империализма в обозримом будущем. Тем временем Россия под руководством Путина постепенно позиционирует себя как бросающая вызов этой парадигме, выступая за новый мировой порядок, в котором Соединенные Штаты, Израиль и их союзники маргинализированы.

Ситуация в Газе оказалась в центре внимания международного сообщества, поскольку Соединенные Штаты и Россия заняли разные позиции. Соединенные Штаты столкнулись с критикой за свою роль в препятствовании усилиям по установлению гуманитарного перемирия, в то время как Россия заявила о себе как о стороннике инициатив по прекращению огня, неоднократно предлагая проекты резолюций, направленные на прекращение агрессии против Газы. Тем не менее, эти усилия натолкнулись на противодействие Америки и неэтичное использование ее права вето для поддержки израильского наступления. Такая позиция способствовала политической изоляции Соединенных Штатов и Израиля в контексте Газы, поскольку подавляющее большинство поддержало резолюции о прекращении огня, в то время как Соединенные Штаты сорвали три резолюции, используя свое право вето. Это различие выходит за рамки простой риторики, отражая более глубокое расхождение в методологиях разрешения конфликтов, а исторические свидетельства указывают на стойкую склонность Америки к увеличению числа преступлений, затягиванию войн и обострению конфликтов.

Соединенные Штаты воспользовались своим правом вето в Совете Безопасности в общей сложности 89 раз с 1945 года. Это право вето действовало как американская стратегия защиты Израиля, и Соединенные Штаты использовали его более 46 раз (более 50%) для защиты Израиля и одобрения его преступлений в Организации Объединенных Наций. Первый случай использования Соединенными Штатами своего права вето в пользу Израиля произошел в сентябре 1972 года, когда они наложили вето на резолюцию, требовавшую от Израиля прекратить свою агрессию в Ливане. Впоследствии Соединенные Штаты неоднократно применяли свое право вето для блокирования резолюций, критикующих Израиль. В период с 1982 по 1990 год Соединенные Штаты использовали свое право вето для поддержки Израиля 21 раз. С 2001 года право вето использовалось в пользу Израиля 17 раз.

Использование Соединенными Штатами своего права вето в Совете Безопасности для противодействия призывам к прекращению огня воспринимается как препятствие мирным усилиям. Напротив, одобрение Россией прекращения военных действий согласуется с ее всеобъемлющим призывом решить палестинский вопрос. В отличие от американо-европейской позиции, президент России Владимир Путин не осудил нападение ХАМАСА 7 октября, понимая это как последнее средство для ХАМАСА после попыток Израиля и Соединенных Штатов отмахнуться от дела палестинцев и неоднократных нарушений Израилем прав человека в Иерусалиме, мечети Аль-Акса и на Западном берегу.

Путин также неоднократно лично пытался принять палестинские группировки в России. Самой последней попыткой России было приглашение различных палестинских группировок (ХАМАС, ФАТХ и "Исламский джихад") к межпалестинскому диалогу, направленному на достижение исторического примирения. Похоже, что палестинские стороны выразили свою готовность вступить в диалог в ответ на приглашение России в конце этого месяца, веря, что президент Путин и Россия сыграют решающую и значимую роль. И наоборот, Соединенные Штаты последовательно стремятся усугубить внутренние разногласия в Палестине, о чем свидетельствует принятие Палатой представителей Конгресса США закона о расширении запрета на въезд в Соединенные Штаты должностных лиц Организации освобождения Палестины, а также членов движений ХАМАС и "Исламский джихад".

Что касается превращения гуманитарной помощи в инструмент американского принуждения, важно отметить, что Соединенные Штаты решили коллективно наказать палестинский народ. Эта карательная американская стратегия в первую очередь проявляется в прекращении финансовых взносов в БАПОР. Более того, Соединенные Штаты оказали значительное давление на европейские страны, побуждая их прекратить свою финансовую поддержку. Эти действия Соединенных Штатов вызывают серьезную озабоченность, поскольку они негативно сказываются на способности БАПОР оказывать основные услуги и поддержку палестинским беженцам. Кроме того, жесткие меры, принятые Соединенными Штатами, основаны на серии необоснованных обвинений в адрес БАПОР.

С другой стороны, Россия, Китай и Иран приняли совместный подход к усилению своей поддержки различных организаций Системы Организации Объединенных Наций, активно действующих в Палестине и секторе Газа. Их целью является смягчение острого гуманитарного кризиса, преобладающего в этих регионах. Эта совместная резолюция подчеркивает их приверженность укреплению международных усилий, направленных на оказание помощи и поддержки палестинскому населению, пострадавшему от кризиса.

Что касается Украины, то Соединенные Штаты использовали ситуацию для продвижения своих стратегических интересов против России, в частности, оказывая военную и политическую поддержку Украине, тем самым усиливая напряженность в отношениях с Россией. В течение многих лет Соединенные Штаты выступали за расширение НАТО к российской границе, шаг, которому Россия и президент Владимир Путин последовательно противодействовали из-за предполагаемой угрозы национальной безопасности России. Россия выступает за мирное урегулирование, которое предполагает уменьшение присутствия НАТО вдоль ее границ в качестве средства деэскалации напряженности. Однако Соединенные Штаты отвергли мирные резолюции. Чтобы понять сложность этого вопроса, рассмотрим гипотетический сценарий: допустят ли Соединенные Штаты, чтобы Россия или Китай оказывали военное и политическое влияние на Мексику, которая граничит с Соединенными Штатами?

Путин прибегнул к проведению ограниченных военных операций против неонацистов на Украине, и эта позиция вызвала недовольство Соединенных Штатов, которые рассматривают Украину как важнейшего союзника по НАТО и оплот интересов Запада против России. Под давлением Соединенных Штатов президент Украины Зеленский отверг все предложения о мире и прекращении военных действий, стремясь служить целям Запада и Америки. Несмотря на то, что Соединенные Штаты предоставили и продолжают предоставлять Украине поддержку в размере десятков миллиардов долларов, украинские вооруженные силы терпят последовательные поражения в боевых действиях. Соединенные Штаты, похоже, предоставили лидеру Украины и ее гражданам самостоятельно нести основную тяжесть конфликта, сигнализируя либо об отказе от поддержки, либо о предоставлении неадекватной помощи для противодействия военным действиям России.

Начало Россией специальных военных операций по обеспечению безопасности своих границ сопровождалось жесткими мерами по защите гражданского населения на Украине, при этом прилагались усилия, чтобы избежать причинения вреда. Это отражено в цифрах и статистике, представленных Миссией ООН по наблюдению за соблюдением прав человека в Украине, которая указала, что 10 378 мирных жителей, в том числе 579 детей и 2 992 женщины, были убиты, а еще 19 632 человека получили ранения. С начала конфликта в начале 2022 года на украинской земле было зарегистрировано в общей сложности 8095 смертей, что позволяет предположить, что неизбирательные бомбардировки Украины в районах, находящихся под ее контролем, возможно, способствовали этим жертвам среди гражданского населения. Для сравнения, всего за четыре месяца число женщин и детей, погибших в Газе в результате израильских и американских наступательных операций, в шесть раз превысило число жертв среди женщин и детей в российско-украинском конфликте за два года. Во время нападения на Газу Израиль применил более 66 000 тонн взрывчатки, что составляет в среднем 183 тонны взрывчатки на квадратный километр. В результате нападения Газа превратилась в руины, а 1,9 миллиона палестинцев были вынуждены покинуть свои дома. В результате израильских нападений погибло 29 692 палестинца, в том числе по меньшей мере 12 660 детей и 8570 женщин, еще около 70 000 человек получили ранения, более 70% из которых были женщинами и детьми.

После двух лет провокаций и вовлечения в конфликт Европа и Соединенные Штаты кажутся совершенно неэффективными против путинской России. Следовательно, с самого начала они прибегли к введению экономических санкций, тактике, которая в первую очередь затрагивает гражданское население и считается колонизаторской стратегией. Несмотря на эти санкции, экономическая стратегия Путина оказалась эффективной, особенно в создании новых рынков, таких как китайский, противодействии санкциям посредством экономической самостоятельности, оказании давления на Европу в отношении поставок нефти и газа и укреплении сотрудничества с Ираном и несколькими азиатскими странами. Именно эта стратегия привела Соединенные Штаты к саботажу газопровода "Северный поток-2" с целью подчинить Европу американской воле и директивам. Санкции вышли за рамки экономической сферы, неэтичным образом охватив культурный и спортивный секторы, запретив преподавание русской литературы в европейских и американских университетах и ограничив свободу выражения мнений для россиян с помощью различных неэтичных западных практик.

Союзы России, особенно с Ираном, значительно изменили динамику конфликта. Военная поддержка Ираном России, особенно в производстве и экспорте передовых военных технологий, воспринимается как кардинальное изменение в военных действиях. Этот сдвиг потенциально может изменить ход конфликтов не только на Украине, но и в более широком геополитическом соперничестве с Соединенными Штатами и их союзниками по всему миру.

Эффективное российско-иранское сотрудничество и альянс в Сирии против Соединенных Штатов и экстремистских групп, которые они поддерживают, были очень успешными, и этот альянс сорвал планы Соединенных Штатов и их союзников-террористов, которые хотели свергнуть сирийское государство и наказать сирийский народ за его историческую поддержку палестинского дела. В то время как Россия и Иран в сотрудничестве с сирийской армией вели борьбу с такфиристскими группировками в Сирии, такими как Фронт Ан-Нусра, ИГИЛ* и другие экстремистские группировки, союзники Соединенных Штатов разделили роли в этом конфликте против сирийского населения. Соединенные Штаты и Европа поддерживали эти группировки, поставляя оружие и финансовую помощь, в то время как Израиль предлагал материально-техническую поддержку, такую как эвакуация раненых членов этих групп для лечения в Израиле или даже нанесение ударов по сирийской армии, чтобы помешать ей победить экстремистские группировки.

Эти действия Соединенных Штатов, воспринимаемые как предательство своих союзников и друзей, побудили европейские и арабские страны, ранее поддерживавшие Америку, пересмотреть это ненадежное партнерство. Эта переоценка открыто прослеживается в позициях арабских стран, которые постепенно смещаются в сторону России и Восточной оси. Эти бывшие союзники оспаривали позиции Америки по конфликтам в Газе и на Украине, при этом некоторые европейские страны, такие как Испания, Бельгия, Швейцария и другие, пришли к выводу, что неэтичный американский альянс находится на пути к распаду и что баланс сил смещается в пользу новых держав, таких как Иран и Россия.

Доктор Мохаммад Али Сенобари

Фронт Ан-Нусра, ИГИЛ признаны террористическими организациями Верховным судом РФ и их деятельность запрещена на территории России.

Денис Мантуров посетил Всемирный фестиваль молодёжи – 2024

Заместитель Председателя Правительства – Министр промышленности и торговли Денис Мантуров посетил Всемирный фестиваль молодёжи – 2024, который проходит на федеральной территории «Сириус». В рамках мероприятия Денис Мантуров выступил на просветительском марафоне «Знание.Первые» общества «Знание» с лекцией на тему «Технологический суверенитет России для построения мира равных возможностей» и ответил на вопросы слушателей. Также он ознакомился с выставочной экспозицией фестиваля.

Денис Мантуров отметил, что российская промышленность всегда была открыта для международного сотрудничества, но события последних лет показали, что западные «партнёры» сами оказались не готовы к равноправной кооперации и встречному технологическому обмену. В итоге это привело к тому, что наша страна прочно встала на рельсы технологического суверенитета.

«Речь идёт о возможности самостоятельно решать, что нам производить, с кем вступать в кооперацию, как развивать отдельные отрасли. При этом базовый принцип обозначенного подхода – это обеспечение национальных интересов. Они универсальны для всех стран и включают продовольственную, лекарственную, энергетическую, транспортную, информационную безопасность. Для того чтобы по всем этим элементам иметь ответы на любые вызовы, у нас достаточно оснований», – рассказал вице-премьер – глава Минпромторга.

При этом он отметил, что изолировать Россию не получается.

«Объём торговли со странами “Большой семёрки„ действительно снизился в 2,5 раза, а с США – в 3 раза. Но посмотрите на другие цифры: на 60% вырос товарооборот с Китаем, почти наполовину увеличилась торговля со странами БРИКС. Много говорили об обрушении промышленного экспорта, но на самом деле мы просто перестроили логистические цепочки с упором на Азию, Ближний Восток, Латинскую Америку. Даже если брать такую болезненную тему, как уход западных компаний с российского рынка, то ушло всего 20% самых политически ангажированных. Не исключаю, что в будущем они захотят вернуться. Мы, конечно, не будем препятствовать, но место может быть уже занято нашими производителями или более дальновидными конкурентами», – прокомментировал Денис Мантуров.

Также вице-премьер – глава Минпромторга подчеркнул, что Российская Федерация обладает всем необходимым для достижения технологического суверенитета: богатейшая ресурсная база с акцентом на глубокую переработку сырья и все звенья экономики замкнутого цикла, существующие технологические заделы, в том числе по самым прогрессивным направлениям, и талантливые инженеры. Денис Мантуров подчеркнул, что сегодня отечественная промышленность может разрабатывать практически всё необходимое по ключевым технологическим трекам и отраслям, в том числе и в робототехнике.

«У нас уже есть четыре крепких производителя, которые начали поставлять на рынок свои промышленные роботы. Государство стимулирует их развитие. Тем самым мы способствуем решению двух задач: повышаем автоматизацию, что важно в условиях нехватки персонала, и укрепляем свою конкурентоспособность», – добавил Денис Мантуров.

Подобные технологии формируют рынки индустрии 4.0. В глобальном разрезе к 2030 году совокупно они оцениваются в сумму более 7 трлн долларов, то есть в этом десятилетии могут увеличиться почти в восемь раз, это касается и рынка космических услуг.

«На сегодня мы достигли суверенитета в обеспечении навигации. Это сделано благодаря нашей системе ГЛОНАСС, второй в мире по числу спутников. Также мы полностью независимы в части гидрометеорологических услуг. И постепенно, привлекая частные компании, решаем ту же задачу ещё по двум направлениям. Речь идёт о дистанционном зондировании Земли и широкополосном доступе в интернет. Здесь нам ещё есть над чем работать», – сказал Денис Мантуров.

Подводя итог своей лекции, Денис Мантуров обратил особое внимание на доступность для всех, кто в этом нуждается, всего того, что наша страна будет разрабатывать, производить, внедрять и реализовывать.

«Невзирая на геополитику, мы готовы работать со всеми, но дружить будем только с теми, кто умеет это делать. С теми, кто разделяет наши ценности, наш путь и общую ответственность перед будущими поколениями в вашем лице», – резюмировал вице-премьер – глава Минпромторга.

Затем Денис Мантуров посетил интерактивное пространство International Technology Hub, организованное Минпромторгом России совместно с Международным фестивалем молодёжного научно-технического творчества «От винта!» при участии администраций регионов, расположившееся на площади 1,6 тыс. кв. м. В выставочной экспозиции принимают участие более 110 предприятий с презентацией более 190 молодёжных инновационных проектов в таких отраслях, как судостроение, транспорт, медицина и здоровье, авиация и космос, искусственный интеллект и IT, робототехника и многое другое. Важно, что эта площадка по–настоящему международная, в ней приняли участие представители 22 стран. Также в рамках хаба организована экспозиция Клуба молодых промышленников «Мы – будущее», где расположились 50 промышленных компаний и инновационных стартап-проектов.

Россия. Весь мир. ЮФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука. СМИ, ИТ > premier.gov.ru, 4 марта 2024 > № 4597603 Денис Мантуров

Историк Звягинцев: Французы назвали Александра I "царем-освободителем"

Борис Ямшанов

3 марта - особая дата в нашей истории. В этот день в 1861 году император Александр II подписал Манифест об отмене крепостного права, положивший начало бурному развитию России. И тоже 3 марта произошло другое событие, изменившее карту и жизнь Европы.

Об удивительных совпадениях в истории России и ее влиянии на мировое устройство мы говорим с историком и литератором, экс-заместителем Генерального прокурора России, заместителем Директора Института государства и права РАН, заслуженным юристом РФ Александром Звягинцевым.

Александр Григорьевич, на "диком Западе" Россию и ее правителей веками изображают не иначе, как опасных захватчиков. Но в народе царя Александра II любовно назвали "Освободителем", а народ не обманешь...

Александр Звягинцев: Александр II действительно вошел в историю как царь-освободитель. 3 марта (19 февраля по старому стилю) 1861 года он подписал Манифест "О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей" и Положения о крестьянах, состоявшие из 17 законодательных актов. Крестьяне получили личную свободу и право распоряжаться своим имуществом.

Правление этого императора ознаменовалось беспрецедентными по масштабу великими реформами. Были проведены военная, судебная и ряд других реформ, расширивших границы гражданского общества и правового государства. Были учреждены земства, ограничена цензура, евреи получили право беспрепятственно расселяться по территории России. Это время считается золотым веком русского романа, всемирную известность получили шедевры Тургенева и Аксакова, Толстого и Достоевского.

Александра II считают освободителем не только в России, но и в Европе, прежде всего на Балканах. И причиной тому - тоже события 3 марта.

Александр Звягинцев: 3 марта 1878 г. был подписан Сан-Стефанский договор, поставивший победную точку в войне России с Турцией. Сербия и Болгария получили свободу от многовекового господства турок над славянами, а Александр II был удостоен особого эпитета - Освободитель.

По словам нашего знаменитого историка Василия Ключевского, этот император заметно отличался от других монархов "отсутствием наклонности играть царя". "Он оставался самим собой, говорил и действовал, как находил нужным в данную минуту. Он не хотел казаться лучше, чем был, и часто был лучше, чем казался", - заключил Ключевский.

Если вдуматься, Освободителем был и император Александр I, избавивший Европу от наполеоновской тирании. Французы, похоже, забыли, кто принес им свободу в Париж?

Александр Звягинцев: Это случилось, кстати, тоже в марте: 31 марта 1814 года коалиционные войска под предводительством Александра I вступили в Париж. Он стал одним из основателей Священного союза и руководителей Венского конгресса 1814-1815 годов, определившего на десятилетия вперед устройство и безопасность Европы. Не случайно Светлейший князь Александр Безбородко, удостоенный высшего звания канцлера Российской империи, так напутствовал молодых дипломатов: "Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без нашего позволения выпалить не смела!".

Французы также назвали Александра I "царем-освободителем", толпы парижан восторженно встречали каждое его появление на публике.

Император Александр III вошел в историю как "Миротворец" - при нем не было развязано в Европе ни одной войны. Можно сказать, он тоже освободил Европу от войн.

Александр Звягинцев: Как отмечали современники, "Россия, возведенная Александром III на высокую степень могущества, получила решающий голос в делах европейских и азиатских". Он заключил франко-русский союз, а когда в 1871 г. Германия стояла на пороге нападения на Францию, напрямую посоветовал Вильгельму I не делать этого и был услышан.

В его царствование было спущено на воду 114 новых военных кораблей, в том числе 17 броненосцев и 10 бронированных крейсеров; русский флот занял 3-е место в мире, его суммарное водоизмещение достигало 300 тыс. тонн. Настоящая техническая революция шла в металлургии; выпуск чугуна, стали, нефти, угля в период с середины 1880-х по конец 1890-х годов увеличивался рекордными темпами.

Главным недругом России была Великобритания, которая плела паутину интриг вокруг Балкан, втягивая в них и Австро-Венгрию. Весной 1881 года на обеде в Зимнем дворце австрийский посол заговорил о мобилизации "двух или трех корпусов" для Балкан. В ответ Александр III скрутил пальцами в петлю вилку и швырнул ее к прибору посла со словами: "Вот что я с ними сделаю!". Он мог позволить себе фразу в ответ на доклад, что его заждались иноземные послы: "Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать!".

Заслуги Александра III во внешней политике были высоко отмечены всей Европой, в том числе и Францией, его именем назван главный мост в Париже. А германский император Вильгельм II так отозвался на кончину русского царя: "Вот это действительно был самодержавный Император!"

Последнего царя Николая II принято считать слабым правителем, проигравшим войну и потерявшим великую империю. Но справедливо ли это? Он встал на защиту Сербии и не случись у нас революции и гражданской войны, тоже был бы в числе победителей...

Александр Звягинцев: Николая II можно с полным основанием считать освободителем - он вступил в Первую мировую для защиты Сербии от немецкой агрессии. Этот изначальный порыв был благородным и поддержан всем российским обществом: люди разных сословий шли добровольцами защищать братьев по вере и крови.

После аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией концепция панславизма и общей религии вызвала сильную общественную симпатию между Россией и Сербией. Во время Июльского кризиса 1914 г. Николай II поддержал Сербию, в ответ Германия 1 августа объявила России войну.

Располагая перед началом операции несущественным превосходством, русские уже за 3 недели вывели из строя более 50 процентов сил противостоящей им вражеской группировки. Ее потери составили 1 325 000 человек, в том числе Австро-Венгрии 975 000 (из них 416 924 пленных) и Германии 350 000 убитых, раненых, пленных. Юго-Западный фронт захватил 580 пушек, 448 бомбометов и минометов, 1795 пулеметов; продвинулся на глубину до 120 км, освободил почти всю Волынь, Буковину, часть Галиции и закончил активные действия в конце октября.

Фронтовая операция дала стратегические результаты: Италия была спасена, французы сумели сохранить Верден, англичане - выстоять на Сомме. Силы Германии были подорваны, общее положение изменилось в пользу Антанты, к ней перешла стратегическая инициатива. Но затем случилось то, что случилось и общую победу праздновали без России.

Сегодня опять в ходу извечные страшилки: теперь якобы уже Путин спит и видит, как захватить Варшаву, а там взять и Берлин.

Александр Звягинцев: Сколько можно? Русская армия уже трижды брала Берлин. Во время Семилетней войны Фридриха Великого дочь Петра I Елизавета послала на помощь австрийской союзнице Марии Терезии русские полки и те 9 октября 1760 года взяли Берлин. Командующий граф Тотлебен был награжден за это орденом Александра Невского.

Во время Заграничного похода при изгнании Наполеона Русская армия 4 марта 1813 года вошла в Берлин. При этом антинаполеоновской коалиции еще не было, русские войска действовали одни против французов. Конкретно освободил город от французов генерал-адъютант Чернышев, через неделю к нему подошли войска князя Винцингероде и графа Воронцова. Ну а в третий раз, завершая Великую Отечественную войну, с 25 апреля по 2 мая 1945 года Берлин, от окраин до Рейхстага, штурмовали и взяли войска маршалов Конева и Жукова.

Что касается Варшавы, то историки затрудняются точно посчитать, сколько раз русские брали ее. Если же вспомнить историю, то перед русской армией склоняли свои знамена Царьград (тогда еще Константинополь), не единожды - Хельсинки, Бухарест и София, а также Амстердам, Белград, Будапешт, Братислава, Вена, Прага, Бейрут, Рим, Харбин, Кабул и "столица мира" Париж. Всемирной славы удостоился генералиссимус Суворов, освободивший Милан и Северную Италию, покоривший альпийский Сен-Готард. К слову, на землю столицы Российской империи - Петербурга не ступала нога неприятеля, а Наполеон обгорел в Москве, когда она была уездным городом.

Одним словом, наши императоры не стремились никого покорить и обратить в рабство? Ведь из всех перечисленных столиц и стран русские войска уходили добровольно, исполнив свою благородную миссию...

Александр Звягинцев: Все российские государи и императоры были освободителями. Не захватчиками, не угнетателями, а именно освободителями. Люди гуманистических идеалов, они по своим внутренним убеждениям стали в той или иной мере освободителями окружающего мира от зла, порабощения и варварства.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ. Образование, наука > rg.ru, 4 марта 2024 > № 4596905 Александр Звягинцев

По уши влюбленные: Город молодежи мира строит новую жизнь

Всемирный фестиваль молодежи дарит всем главную эмоцию жизни - любовь. Это становится ясно сразу, как попадаешь в Город молодежи мира, в который превратился на время фестиваля "Сириус". Улыбаются и машут перчатками-ладошками волонтеры, участники обмениваются адресами электронной почты, обнимаются и обещают обязательно встретиться снова.

Приветствие фестивалю направил президент Владимир Путин. В видеообращении, которое участники увидели во время церемонии открытия фестиваля, он подчеркнул, что сегодня такие ценности России, как равенство и справедливость, крепкая семья, служение Отечеству и ответственность за его судьбу, разделяет абсолютное большинство жителей Земли.

Свое напутствие фестивалю дал и Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Встречаясь с участниками делегаций, он говорил о личной свободе, которая необходима каждому человеку, и о важности тех ценностей, на основе которых человек в этой свободе делает выбор.

Особая волна эмоций накрывает на площади Душа России, где собраны в миниатюре все главные достопримечательности страны - священный тополь от Калмыкии, усадьба Рахманинова в Тамбовской области, московский Кремль, казанская Сююмбике... И Матрешка как главный символ России. Она здесь королева селфи. Участницы из Китая, увидев ее, расплылись в улыбке: "Какая она добрая, как все русские девушки".

Но главным спецэффектом стали эмоции. Когда многотысячный и многонациональный зал встает и берется за руки, когда русский, австралиец, француз, нигериец плечом к плечу поют "Издалека долго течет река Волга", когда вместе с огоньками в мобильных телефонах сверкают и глаза молодых ребят, - вот тогда и понимаешь, что такое настоящая любовь, настоящая дружба и настоящий мир, который выбирает каждый из нас.

Студентка Нонган Цан говорит: "Девочки-волонтерки нам помогают на фестивале, как родным сестрам. Да мы и есть братья и сестры с русскими". Ее подруга Ликуинг Ки вторит: "Да, наши души родные и такие же красивые, как матрешки". Ки обожает все, что связано с Россией, в которую влюбилась благодаря "Голубым огонькам" - смотрела их с родителями. Потом стала читать русских классиков. А теперь мечтает стать преподавателем русского языка и литературы в Китае. Кого только не встретишь на площади Душа России. Вот ребята из ДНР учат сверстников из Канады произносить хором "Донбасс порожняк не гонит". А вот колумбийцы поют о любви и дружбе у талисмана фестиваля - ушастого Чебурашки.

Бразильцы раздаривают новым друзьям значки с профилем... Ленина. А потом вдруг разворачивают Знамя Победы и тут же приковывают к себе внимание сотен ребят со всего мира. "Почему оно у вас?" - спрашивают южноамериканцев. "Для нас это священный символ. Бразилия тоже боролась с фашизмом, отправляла войска в Италию, - рассказывает бразильский студент Лукас. - Мы всегда были с Россией вместе, и остаемся вместе сейчас, чтобы там ни говорил западный мир". Другой бразилец, Матео, удивляет всех хорошим русским: оказывается, он родился в русской общине - его бабушка ребенком уехала из России в годы Гражданской войны. "Я изучаю русский язык седьмой год, и с каждым новым словом все больше влюбляюсь в Россию, а Всемирный фестиваль молодежи считаю самым главным фестивалем в мире".

Еще одна популярная площадка фестиваля - выставка "НАТО: история обмана". Вся информация здесь представлена на семи языках. Молодые люди внимательно разглядывают витрины, где собраны немые, но красноречивые свидетели Донбасского конфликта: катушка ниток с застрявшей в ней пулей калибра 12, 7 мм, детская игрушка, обнаруженная в одном из разрушенных натовскими снарядами домов в ЛНР, дверь багажника легковушки с надписью "Дети"...

"Для меня эта выставка - возможность узнать и увидеть, что происходит в России на самом деле, а не по слухам средств массовой информации, - говорит Мирико Пол Морис из Барбадоса. - Теперь в моей голове начинает складываться полная и реальная картинка происходящего в мире".

Кстати

Режиссер Константин Богомолов провел на фестивале встречу на тему "Кино и театр: новый взгляд на привычные вещи". "Не думаю, что сейчас для искусства сложные времена, - сказал он. - Времена, в которые происходят серьезные перемены, наоборот, для искусства открывают массу возможностей. И масса возможностей для самоосмысления, для переосмысления, для того, чтобы наладить иногда потерянный диалог с обществом, с окружающим миром, для того, чтобы обрести новые смыслы и эти смыслы нести людям.

Повара со всей страны накрыли на ВФМ "Главный стол России".

В "Сириусе" состоялся гастрономический фестиваль "Россия на вкус". Гости со всего мира попробовали калмыцкие береги, бурятские буузы, черные пельмени с олениной и еще множество национальных блюд.

Вот кухня северо-запада России: Калининград, Мурманск, Карелия, Коми, Архангельск. Здесь шаньги, калитки с форелевой икрой, крабы, морские ежи, семга, креветки, палтус. Из необычной еды, например, карельский суп под названием Лохикейтто - уха на красной рыбе. Обычно это семга, лосось, форель со сливками.

А знаете, что такое толокно? Овес, пожаренный в русской печи, перемолотый на жерновах. Это правильное питание. А из чего делают помакуху? Это блюдо из рыбы с картофелем, с густым бульоном, куда потом можно макать хлеб.

А вот уголок нижегородской кухни. Фирменное блюдо - запеченная стерлядь, покрытая узором из взбитого сливочного масла. По бокам - знаменитые волжские раки. А еще ветлужские пельмени с лесными грибами, воскресенский пирог из цельного куска судака на кости...

Всего за один день сборная поваров со всей страны приготовила более 10 тысяч порций.

МАРИЯ АГРАНОВИЧ,ИРИНА БЕЛОВА,МАКСИМ ВАСЮНОВ

Россия. Весь мир. ЮФО > СМИ, ИТ. Образование, наука > rg.ru, 4 марта 2024 > № 4596903

Как проходит Московская неделя моды

Ирина Огилько

Москва на неделю стала законодательницей моды. Кутюрье из 72 регионов страны и иностранные гости из Китая, Индии, Бразилии, Индонезии, Турции, Сербии, ЮАР собрались, чтобы показать свои коллекции, обсудить будущее модной индустрии. В числе первых зрителей были и корреспонденты "РГ", посетив гала-показ на открытии недели и выяснив, что модно носить весной-летом 2024 года.

Стартовала Московская неделя моды на площадке выставки-форума "Россия" в павильоне 75.

На сцену вышел певец Тимати. Под его композиции и проходил часовой показ 27 отечественных брендов. Шоу начал московский бренд "BYL'" с белоснежными платьями и сарафанами из льна и тончайшего хлопка. Модели выглядели почти как в крестильных платьях с необычными вышитыми рукавами, напоминающими шары. А вот платья почти как у Милы Йовович в фильме "Пятый элемент" - широкие ленты-бинты с ажурным боа. Под строки песни о "ладе-девятке цвета баклажан" модели вышли в джинсовой лоскутной одежде. Куски тканей сшиты то рюшами, то внахлест. Следом - модели в различных лоскутных свитерах, рубашках...

Как рассказал "РГ" создатель этой коллекции дизайнер Вадим Марлин, идея появилась во время ковида: "Не было поставок новых тканей. А творить хотелось. Взял несколько вещей, переработал их, сделав новые, необычные". Помог пробиться его локальному бренду к покупателю уход крупных массмаркетов и, конечно, поддержка правительства столицы в виде модной недели. "Мы даем позитивный заряд покупателю: креативную вещь, почти произведение современного искусства. А еще приучаем к осознанному потреблению, заботимся вместе об экологии", - продолжал дизайнер.

Именно это, по его словам, и будет в моде весной и осенью 2024 года. А еще останется в моде стиль 1970-х годов - яркий, с обилием вязаных кофточек. В подтверждение его слов на подиуме - мужчины в огромных свитерах цвета корицы и зефира. Ощущение, что шили их для великанов. Создатель этой коллекции - бренд мужской одежды GVALT. Его представитель Валентина Губченко рассказала, что они впервые участвуют в Московской неделе моды: "Очень волнительно видеть свои модели одежды на большом подиуме во время гала-показа". Она считает, что интерес к модной мужской одежде растет, все больше мужчин выбирают свободный стиль, переосмысливая классику. К примеру, кардиганы с вязаными домами, где карманы - балконы. Не менее необычно смотрятся кожаные пальто и шубы с "барельефами" тигров и черепов. Не Микеланджело, конечно, но впечатляет лазерная резка по коже. А сочетание атласных жилеток и пиджаков с очень дырявыми брюками? Были и менее кричащие вещи, привлекающие кроем или сочетанием цветов, например, горчицы и лаванды.

Акцент Московской недели моды - коллекции casual, уличного стиля. "В этой одежде можно сойти с подиума и отправиться по магазинам и рынкам. Они привлекут внимание, добавят шарма обладателю. При этом цена их доступна массовому покупателю", - утверждает питерский дизайнер Дарья Еремеева. Уже дома, заглянув на пару сайтов модельных домов, обратила внимание на ценник: лоскутные рубашки от 3 тыс. рублей, гигантский коричный свитер -15 тыс. рублей.

Отмечу, что показы идут каждый день по 8 марта включительно. Посмотреть их бесплатно можно на двух площадках - на ВДНХ и в Манеже, где открылся мини-маркет и дискуссионная площадка для обсуждения историками моды, тренд-аналитиками и стилистами будущего отечественной модной индустрии.

Напомню, на участие в Московской неделе моды было подано более тысячи заявок, что на 20% больше, чем годом ранее.

В "РГ" прошло награждение победителей олимпиады Финансового университета

Софья Ефремова,Валерия Хлобыстова,Татьяна Шмелева

Победители олимпиады "Миссия выполнима. Твое призвание - финансист!" в пятницу получили награды в редакции "Российской газеты". Школьники соревновались по 11 предметам: история, обществознание, математика, экономика, информатика, финансовая грамотность, английский язык, туризм, искусственный интеллект, информационная безопасность и право.

Растет и география, и охват участников.

Кроме того, он подчеркнул, что есть новые направления, которые были открыты только в этом году - среди них информационная безопасность и искусственный интеллект. "В следующем году Финансовый университет планирует добиться введения этих направлений в перечень олимпиад школьников на 2024/2025 год Министерства образования и науки", - сказал Прокофьев.

Ректор Финансового университета также отметил, что награжденным предоставляются льготы при поступлении в университеты, например, победители смогут поступить в Финансовый университет со 100% скидкой на все время обучения, призеры - с 50% скидкой. Но есть условие: ребятам нужно набрать не менее 75 баллов после прохождения ЕГЭ по соответствующему предмету.

Главный редактор ФГБУ "Редакция "Российской газеты" Владислав Фронин поздравил победителей. "В данную минуту вы попадаете в замечательную, прекрасную семью, где есть Финансовый университет, где есть "Ростех", "ВТБ", "Альфа-банк" и "Российская газета". Желаю вам стать профессионалами в своем деле и быть порядочными людьми", - сказал Фронин.

Благодаря партнерам олимпиады талантливые дети получают возможность поступать в вузы без вступительных испытаний, принять участие в стажировках и практически применить свои знания в будущем. Победители и призеры олимпиады также имеют право на получение гранта Президента РФ в размере 20 000 рублей ежемесячно на весь период обучения в бакалавриате.

Представитель "Альфа-банка" Арина Шишко-Кравченко, в свою очередь, рассказала, что банк всегда готов поддержать подобные инициативы, потому что они дают таким талантливым школьникам новые возможности. "В будущем те знания и навыки, которые позволяют вам занимать призовые места сейчас, помогут вам добиваться значимых успехов и по жизни", - добавила Шишко-Кравченко.

Победитель олимпиады Иван Тюрин поделился с корреспондентом "РГ", что рассматривает Финансовый университет как приоритет. Он узнал об олимпиаде благодаря знакомым и социальным сетям, пробовал решать задания прошлых лет, консультировался с экспертами в финансовой сфере. Это привело его к победе. Молодой человек считает, что экономика - это его призвание.

Елизавета Трачук и Роман Черемисин - ученики лицея при Финансовом университете. По словам ребят, олимпиады - это хорошая поддержка при поступлении в вуз.

"Моя мечта - это быть полезной обществу, - рассказала в беседе с "РГ" победитель олимпиады, знаток обществознания, финансовой грамотности и истории Дарья Исмаилова. - Мне хочется внести свой вклад в развитие российской экономики". Она также отметила, что следит за новостями и радуется успехам России на международном поприще, в частности, сотрудничеству с Индией и Китаем. Перед нашей страной открываются новые горизонты, и это очень вдохновляет девушку.

Отключение автоматических обновлений может защитить смартфоны

Олег Капранов

Масштабный сбой с техникой Xiaomi напугал многих пользователей. Причина сбоя заключалась в некорректном обновлении ПО для смартфонов, выпущенном производителем. Эксперты отмечают, что единственным способом избежать столь неприятных последствий может стать полное отключение автоматического обновления, которое, впрочем, также содержит в себе определенные риски.

Пользователи, попытавшиеся поставить обновление MIUI 14 или HyperOS для операционной системы смартфонов Xiaomi, столкнулись с тем, что устройства начинают постоянно перезагружаться в режим восстановления, из-за чего пользоваться гаджетом невозможно.

По словам экспертов, сбои такого типа чаще всего происходят с доработанными прошивками для гаджетов, например с операторскими версиями устройств, "когда оператор туда вмешивается и что-то крутит".

"Защититься от кривого обновления производителя крайне сложно, но это вопрос некачественной поддержки и прочее", - отмечает ведущий эксперт Mobile Research Group Эльдар Муртазин.

Xiaomi - не единственный производитель, с обновлениями которого происходили такие неполадки. В 2019 году владельцы смартфонов Apple стали массово жаловаться на проблему с подключением к сотовым сетям после установки обновления iOS 13.3. Новый патч сделал невозможным выход в интернет и препятствовал отправке SMS-сообщений и совершению голосовых вызовов.

"Впрочем, для Apple это скорее нетипично", - отмечает руководитель сервисного центра Apple Fixed.one Дмитрий Дружбин. По его словам, у Apple раньше встречались такие сбои, но они касались компьютеров Mac.

Самым простым способом избежать ошибок может стать отключение автоматического обновления и установка в ручном режиме только тех обновлений, что прошли уже проверку временем. Подождать стоит хотя бы сутки. "Там редко бывает что-то срочное. И второе: делать резервные копии данных, потому что если ошибка все же произойдет, смартфон придется обнулять и настраивать заново", - поясняет Дружбин.

Однако в случае с ручным обновлением велик риск упустить критически важное обновление безопасности, которое призвано "залатать" выявленные бреши в защите устройств. В этом случае гаджет может стать уязвимым для атак хакеров, что чревато потерей данных.

При усилении нажима регуляторов рынок криптовалют уйдет полностью в "серую зону"

Политолог Георгий Бовт - о том, как регулировать оплату в "крипте"

На днях Центробанк разослал рекомендации банкам минимизировать взаимодействие с криптовалютами, назвав криптобиржи и обменные сервисы каналами проведения нежелательных операций. С другой стороны, готовится закон о майнинге и возможности использования криптовалюты для оплаты внешнеторговых операций. Правда, пока законопроект не рассмотрен даже в первом чтении, однако по замыслу там речь не о запрете, а о том, как оплату в "крипте" регулировать. Но как это можно все совместить?

Опасения ЦБ понятны: операции с "криптой" отслеживаются хуже, чем классические банковские проводки, они могут использоваться для отмывания денег, а также финансирования "нежелательных вещей", в том числе терроризма. Есть мнение, что недавний отзыв лицензии у банка QIWI был связан как раз с его активностью в операциях с криптой. ЦБ беспокоят так называемые "дропы", подставные физлица, на имя которых заводят банковские счета и карты и затем через них обналичивают "крипту". Банки и так часто сами блокируют таких "контрагентов", и тут не очень понятно, как эту борьбу можно еще усилить. Разве что вести дело к полному запрету хождения криптовалюты в стране. Хотя в законе о цифровых финансовых активах (2021 года) уже есть прямой есть запрет на использование криптовалюты в России для оплаты товаров и услуг. Ну а затем и майнинг запретить? Не будем спешить с выводами.

Потому что относясь настороженно (если не сказать отрицательно) к платежным операциям с криптовалютой внутри страны, ЦБ как раз не против использования "крипты" во внешнеэкономической деятельности. Тут тоже все логично: в условиях давления санкционеров на российскую финансовую систему платежи в "крипте" могут стать одним из средств противодействия санкциями, хотя считать это панацеей не стоит. Разработчики соответствующего законодательства договорились недавно, что для внешнеторговых расчетов следует использовать ту "крипту", которая "добыта" в России.

Пока же россияне активно используют "крипту" для перевода денег как за границу, так и оттуда в Россию, "делом" борясь с санкциями, которые простым гражданам РФ так же перекрыли "кислород", как и юрлицам. По некоторым данным, в прошлом году уже чуть менее 6% населения РФ пользовались "криптой". РФ на 11 месте в мире по объему валюты в криптокошельках. По оценке российского Минфина, около 13 млн россиян совершают операции с криптовалютами. ЕС активно прессует россиян по части трансграничных переводов, россиянам запрещено предоставлять криптовалютные услуги в Европе. Крупнейшие криптобиржи ушли из России и закрыли счета гражданам РФ. Однако для них пока еще доступны сотня разнообразных криптобирж и более пятисот обменников по всему миру.

А вот можно ли построить непреодолимую стену между использованием крипты "только для заграницы" и использованием ее дома для инвестиций и платежей? По моему личному мнению, если и можно, то ненадолго. А за это время следовало бы создать прозрачные и подотчетные (регулятору) собственные криптобиржи и криптообменники, продумать систему налогообложения цифровых активов. Потому что через короткое время стена эта неизбежно падет. Во всяком случае, в мире практически нет прецедентов, чтобы криптовалюта была разрешена "только для внешних операций", а внутри страны ее "и духу чтоб не было". Она, как правило, либо запрещена вовсе, либо разрешена с какими-то регуляторными вполне понятными ограничениями. Кстати, у Минфина, насколько известно, уже есть заготовки по поводу налогообложения майнинга. Известны и проработанные предложения по части разрешения операций купли-продажи "крипты" (как формы инвестиций) через российские банки. Скажем, для тех лиц, кто прошел полную идентификацию. Но окончательного решения пока нет. Тут есть ведь и обратная сторона: если "российская "крипта" будет четко помечена, то при нынешних технических возможностях отследить происхождение криптовалюты, она будет тут же отсечена от внешних рынков санкционерами, и смысл использовать ее для обхода санкций сразу будет утрачен.

К примеру, в Аргентине, Колумбии, Иран (да-да, в Иране "крипта" полностью не запрещена) и на Тайване существуют такие ограничения: физлица могут майнить "крипту", хранить, переводить другим лицам, но банкам (и только им) запрещено принимать "крипту" как средство платежа. В 19 странах криптовалюты запрещены как класс полностью. Самая крупная такая страна - Китай. Еще совсем недавно назад КНР была крупнейшей в мире майнинговой площадкой (75% мирового объема майнинга биткоина в 2018 году). Но сначала были запрещены торговые платформы "крипты", а в 2021 году и майнинг тоже. Впрочем, нелегальный остался (до 20% мирового объема). Власти КНР явно опасались упустить контроль за финансовой стабильностью. Но ведь и финансовая система КНР не под санкциями, с другой стороны.

"Крипта" запрещена в таких странах, как Афганистан, Бангладеш, Боливия, Египет, Гана, Ирак, Ливия, Марокко и ряд других. В этом списке нет ни одной высокоразвитой страны. В США, Канаде, Великобритании, Австралии и Евросоюзе никаких запретов нет, по сути. При этом "англосаксы" продвинулись в вопросе регулирования "крипты" куда дальше европейцев. Так, в США она регулируется так же, как оборот ценных бумаг, налогообложение отлажено - по ставке от 0 до 37%, основные платформы - под контролем регулятора, платежи криптой разрешены. В ЕС ЦБ пока признает, что не может в полной мере контролировать все криптоплатежи, однако уже в 2025 году заработает масштабное законодательство по регулированию цифровых активов. В нем не будет запретов на платежи в криптовалютах. В ряде стран ЕС (Дания, Германия, Испания), а также в Швейцарии уже есть развитое национальное законодательство на сей счет.

В мире "крутится", вопреки распространенному мнению, вовсе не один биткоин, а до 10 тысяч криптовалют (их могут создавать кто угодно - как физические, так и юрлица). Капитализация этого мирового рынка, хотя она скачет из-за волатильности курса "крипты", составляет около 2 трлн долл. (половина приходится как раз на биткоин). Ни один ЦБ мира не участвует в эмиссии этих валют, она, а также дальнейший учет криптовалюты, происходит с помощью децентрализованной системы алгоритмов. Криптовалюты функционируют на основе блокчейна - технологии шифрования и хранения данных, распределенных по множеству объединенных в общую сеть компьютеров. Просто так "убить" всю эту систему, даже в масштабах одной страны не удастся. При усилении нажима регуляторов рынок уйдет полностью в "серую зону" и продолжит функционировать там. Так что процесс лучше возглавить, разработав современное эффективное регулирующее законодательство, чем "плевать" против крипто-ветра.

Чам Угала Урят: Эфиопия не сократит объемы экспорта кофе в Россию

России и Эфиопии следует начать переговоры об использовании национальных валют во взаимной торговле, заявил посол страны в России Чам Угала Урят. В эксклюзивном интервью специальному корреспонденту РИА Новости Александре Дибижевой он также рассказал о том, что африканская республика не планирует сокращать объем экспорта кофе в Россию, и выразил надежду, что эфиопские товары в скором времени смогут напрямую попадать в Россию благодаря налаживанию грузового авиасообщения.

– Господин посол, летом состоялся визит делегации Эфиопии в Россию во главе с премьер-министром страны для участия в саммите "Россия-Африка". Ожидаются ли новые визиты в Россию в этом году? На каком уровне?

– Действительно, прошлым летом делегация из Эфиопии приезжала на саммит, а за день до этого состоялась встреча нашего премьер-министра с господином Путиным. Они обсудили ряд вопросов тогда. Конечно, сейчас, когда Эфиопия стала частью БРИКС, мы ожидаем, что будет много визитов в Россию на самых разных уровнях. Но я не могу сказать пока точно, когда. Я надеюсь, делегация высокого уровня приедет из Эфиопии в Казань осенью на встречу лидеров БРИКС.

– Давайте перейдем тогда к вопросу о нашем энергетическом сотрудничестве. Госкорпорация "Росатом" подписала ранее с Эфиопией дорожную карту о развитии сотрудничества по мирному атому. Начались ли уже консультации по возможному строительству АЭС большой или малой мощности?

– Соглашение было подписано, сейчас речь идет больше о технических вопросах. Это АЭС малой мощности, я надеюсь, мы увидим скоро прогресс по этому вопросу. Но не могу сейчас вдаваться в детали.

– А есть ли информация о Центре ядерной науки и технологий в Эфиопии?

– Да. Он тоже будет построен. Но я также не могу сказать точную информацию о начале его строительства.

– Хотелось бы затронуть тему нашей двусторонней торговли. Ранее генеральный директор по экономическому взаимодействию министерства иностранных дел Эфиопии Абаби Демиссие сообщил, что республика Эфиопия готова в разы увеличить поставки в Россию цветов, кофе и другой агропродукции. До какого уровня планируется нарастить объемы поставок? Стороны уже ведут предметный разговор на этот счет?

– Проблема в том, что упомянутые вами продукты – кофе и цветы – не поставляются напрямую в Россию из Эфиопии. Например, есть много компаний из Нидерландов, которые работают с Эфиопией – выращивают цветы, потом привозят цветы оттуда к себе, а потом уже в Россию, и естественно цена на этот продукт вырастает.

– Но у России есть возможность напрямую покупать эти продукты у Эфиопии?

– Это как раз то, что нам нужно. И это был один из вопросов, который обсуждался на российско-эфиопском бизнес-форуме. Нужно, чтобы и кофе, и цветы напрямую приходили в Москву. Я надеюсь, мы сможем это сделать. Если бизнесмены смогут договориться о технических аспектах. Мы, конечно, как власти будем стараться способствовать этому. Вы знаете, сейчас начинаются грузовые рейсы между Эфиопией и Россией. Тут нужно доверие между предпринимателями. Если мы сможем построить это доверие, тогда, конечно, мы сможем это сделать. Все зависит от предпринимателей. "Эфиопские авиалинии" уже согласны. Так что условия есть.

– Так до какого уровня Эфиопия хотела бы увеличить поставки кофе и цветов в Россию?

– Это будет зависеть от спроса, от объема. Если он будет большой, тогда грузовой рейс может быть заполнен. Я знаю, что многие россияне любят кофе, особенно в больших городах. Так что здесь большой рынок. Это зависит от представителей бизнеса. Я бы хотел, чтобы это произошло. Условия для торговых прямых рейсов уже есть. На саммите в Петербурге мы подписали соглашение о авиасообщении. Теперь можно возить различные товары и продукты.

– Кофе из Эфиопии считается одним из самых лучших, и в России он пользуется популярностью. Стоит ли ожидать резкого повышения стоимости эфиопского кофе в этом году и в следующем? Можно ли ожидать скидок от Эфиопии при экспорте кофе в Россию?

– Вопрос скидок не зависит от решений правительства, это зависит от рынка. Если в России есть спрос, то в Эфиопии бизнесмены могут это увидеть и экспортировать больше кофе. Но что касается скидок, то это будет определяться рыночными механизмами.

– Но хотя бы объем импорта кофе в Россию не сократится?

– Нет, нет. Я знаю, в прошлом году были новости о возможном снижении импорта в РФ, но это была ложь. Мы хотим экспортировать больше кофе по всему миру.

– Также хотела бы затронуть с вами еще один нюанс торговли: Эфиопия готова перейти к использованию национальных валют во взаимной торговле с Россией?

– Вопрос финансовых переводов – это сейчас большая проблема. Мы знаем, что Россия и Китай, Индия, Саудовская Аравия уже начали использовать национальные валюты во взаимной торговле. Я думаю, использование национальных валют – это хороший формат сотрудничества. Теперь, когда мы – часть БРИКС, это будет один из вопросов, который страны будут обсуждать. Я не вижу проблемы в использовании национальных валют в торговле между Россией и Эфиопией. Я надеюсь, что в будущем это станет предметом переговоров наших стран. Я вижу в этом только преимущества. Если Эфиопия хочет что-то купить у России, мы спокойно можем использовать эфиопский быр.

– Еще у меня вопрос по поводу гидроэлектростанции "Малка Вакана". Она была построена в конце 80-х годов прошлого века. Последние несколько лет идут переговоры о модернизации этой станции с помощью России, но пока конкретики никакой нет. Не могли вы рассказать, будут ли российские компании принимать участие?

– Эта станция была построена российской стороной. Правительство Эфиопии согласилось, что российские компании должны принимать участие в модернизации.

– Да, но эта новость была еще несколько лет назад.

– Я думаю сейчас проблема в финансовой стороне вопроса. Согласно договоренности, задолженность будет списана по схеме "долг в обмен на развитие".

– Вы отмечали, что Эфиопия будет рада развивать сотрудничество с "АвтоВАЗом", в том числе содействовать инвестициям в республику. Позднее посол РФ в Аддис-Абебе сообщил, что проект сборки и производства российских автомобилей Lada в Эфиопии пока находится в проработке. Когда может начаться сборка машин Lada в стране?

– Был подписан меморандум о взаимопонимании между "АвтоВАЗом" и эфиопской компанией Bazra Motors. Также "ЛАДА Экспорт", экспортный партнер концерна "АвтоВАЗ", подписали соглашение с Ethio Engineering Group. В рамках этого соглашения и меморандума о взаимопонимании идет работа. Сборка пока не началась, информации о начале сборки тоже пока нет.

– Министр промышленности Эфиопии Меляку Алебель заявил ранее РИА Новости о том, что российские компании могут инвестировать в развитие электроэнергетики страны. Речь уже идет о каких-то конкретных проектах? О каких суммах идет речь?

– Мы говорим о сотрудничестве в геотермальной энергетике. Эфиопия и Россия обсуждают подписание соглашение в этой области. Эфиопия – это единственная страна в восточной Африке, которая инвестирует большие суммы в развитие альтернативных источников энергии. Мы знаем, что российские специалисты хорошо разбираются в геотермальной энергетике, а мы хотим усилить производство нашей энергии. Соглашение уже почти есть, есть уже даже один проект, над которым хочет работать российская компания "РусГидро". Переговоры сейчас на продвинутой стадии.

Но это не единственная сфера, где мы хотим развивать сотрудничество с Россией. Нам следует также сотрудничать в сельском хозяйстве, нам нужны тракторы, комбайнеры. Мы все время просим об этом наших российских друзей. В России очень развито производство пшеницы, а Эфиопия сейчас как раз занимается производством пшеницы, потому что мы хотим, чтобы у нас было как можно больше зерна. Сейчас российская пшеница, в связи с текущим конфликтом, не может напрямую попадать на мировой рынок, люди страдают из-за этого. Нам нужны российские технологии в сельском хозяйстве, а кроме того и удобрения. Также мы заинтересованы в помощи в строительстве дорог в Эфиопии, нам нужны те, кто разбирается в этом, а также в строительстве железных дорог. Поэтому мы просим российские компании инвестировать в эти сферы.

– Вы уже упомянули удобрения. Эфиопия много раз говорила о том, что заинтересована в поставках этого продукта из России. Ведете ли вы переговоры с РФ об организации собственного производства удобрений с помощью России?

– Сейчас мы покупаем удобрения из других стран, включая Россию, но наша конечная цель – создать свое производство удобрений в Эфиопии. Это не только хорошо для внутреннего рынка, но мы также могли бы и экспортировать удобрения в другие страны в восточной Африке.

– Россия будет вам помогать в создании производства?

– Это то, о чем мы просим наших российских друзей, но ответа пока нет. Мы объясняем, что в Эфиопии много земель, которые могли бы быть использованы для сельского хозяйства, очень много фермеров, которым нужны эти удобрения.

– Вы просите также Россию и о финансовой помощи в этом вопросе?

– Если какая-то российская компания сможет оказать финансовую поддержку, мы бы это поддержали. Пока компаниям нужно хотя бы решить, хотят они инвестировать в это или нет, а финансовые вопросы будут уже решаться на следующих этапах.

– Как ранее сообщалось, Россия и Эфиопия договорились о том, что Москва будет помогать эфиопской стороне в развитии лабораторий и повышении потенциала в области подготовки к эпидемиям. Что это будет означать на практике? Помощь с финансированием, обучение специалистов в России?

– Мы подписали соответствующее соглашение в июле прошлого года в Санкт-Петербурге. За прошедшее время стороны несколько раз встречались. Российская делегация во главе с господином Петровым (руководитель Федерального агентства по недропользованию Евгений Петров – ред.) ездила в Эфиопию. Обе стороны работают над реализацией соглашения.

Эфиопия. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Агропром > ria.ru, 3 марта 2024 > № 4599572 Чам Угала Урят

Общий объем внешней торговли Ирана за 11 месяцев текущего иранского года (начался 21 марта 2023 года ) с 10 основными торговыми партнерами страны составил 136 миллионов тонн товаров на сумму 88 миллиардов долларов, передает Trend.

Китай, ОАЭ, Турция, Ирак, Индия, Пакистан, Россия, Оман, Германия и Афганистан считаются основными торговыми партнерами Ирана, на которые приходится 84% общей стоимости обменов, а на остальные страны — 16%.

Между тем, шесть торговых партнеров Ирана, а именно Китай, Афганистан, Россия, ОАЭ, Пакистан и Оман, увеличили свою торговлю с Ираном за 11 месяцев этого года.

Выставочный тур работ победителей 2023 года международного фотоконкурса имени Андрея Стенина сделал остановку в Объединенных Арабских Эмиратах.

Порядка сорока снимков репортеров из России, Ирана, Бахрейна, Индии, Бангладеш, Китая, Испании, Франции и других стран можно увидеть на международном фестивале фотографии Xposure до 5 марта.

Это второй приезд конкурсных работ на фестиваль в Шардже: впервые их показ прошел в феврале 2023 года. До ОАЭ роуд-шоу конкурса Андрея Стенина побывало в ЮАР, Аргентине, Сербии, Эфиопии и Киншасе.

Комментируя участие работ лауреатов конкурса Стенина в экспозициях ведущей фестивальной площадки Шарджи, его исполнительный директор Александр Штоль отметил: «Фестиваль Xposure хорошо известен в российском и мировом фотосообществе. Я считаю, что сегодня он является влиятельной фестивальной платформой. Наш конкурс Стенина как единственная в России международная площадка, открывающая миру имена молодых фотографов, очень рад вновь стать частью этого масштабного события».

Активы Xposure-2024 помимо выставок и тематических экспозиций включат семинары и мастер-классы от экспертов фотографической отрасли, встречи производителей профессионального фото- и видеооборудования, а также различные конкурсы, в том числе церемонию награждения премии Xposure Awards.

На полях Xposure-2024 также дан старт международному кинофестивалю, программа которого объединит разножанровые полнометражные фильмы и короткий метр. Прием заявок на Стенинский конкурс 2024 года продолжается на русской (http://stenincontest.ru), английской (http://stenincontest.com) и китайской (http://cn.stenincontest.com) версиях сайта.

До 15 марта одиночные снимки и серии могут присылать профессиональные фотожурналисты от 18-ти до 33-х лет в номинациях «Главные новости», «Моя планета», «Спорт», «Вид сверху» и «Портрет. Герой нашего времени».

Дмитрий Чернышенко: Первые в истории Игры будущего состоялись!

Заместитель Председателя Правительства РФ Дмитрий Чернышенко совместно с главой Республики Татарстан Рустамом Миннихановым приняли участие в торжественной церемонии закрытия мультиспортивного турнира «Игры будущего». Она состоялась в Казани в уникальном формате фиджитал-концерта, объединившего артистов и цифровых исполнителей. Подвижные программируемые экраны и проекционные поверхности позволили вновь стереть грань между реальным и виртуальным мирами.

Первый международный мультиспортивный турнир «Игры будущего» прошёл в Казани с 21 февраля по 3 марта. Программа соревнований объединила 21 инновационную дисциплину в концепции фиджитал, сочетающей классический и цифровой спорт. В Казань приехали более 2 тысяч участников, которые сформировали 294 команды. Возраст спортсменов – от 12 до 62 лет.

Старт Игр будущего ознаменовала зрелищная и высокотехнологичная церемонии открытия. На ней присутствовали более 3,5 тысячи спортсменов, гостей и официальных делегаций, в том числе главы иностранных государств. Президент России Владимир Путин отметил важность инновационного международного турнира.

«Мы всегда выступали за продвижение спорта и его высоких гуманистических ценностей. Игры будущего – наш дар мировой спортивной семье», – сказал глава государства во время своего выступления на церемонии открытия.

Заместитель Председателя Правительства Российской Федерации Дмитрий Чернышенко подчеркнул, что соревнования прошли с огромным успехом.

«Друзья, мы сделали это! Первые в истории Игры будущего состоялись! Россия придумала и провела турнир в новых видах спорта в формате, который называется “фиджитал„. Технологический, динамический, вдохновляющий и очень зрелищный. Зрители из более 100 стран следили за соревнованиями на стыке традиционного и киберспорта. Мы подарили спорту незабываемые впечатления от невероятных соревнований. Игры будущего стали настоящим общепризнанным в мире брендом, и это огромный успех. Благодаря играм Россия ещё раз доказала свою лидирующую роль в глобальном спортивном сообществе», – сказал вице-премьер.

Он также поблагодарил спортсменов за их открытую и честную борьбу, зрителей – за поддержку и тёплую атмосферу на трибунах.

«И конечно, огромное спасибо гостеприимной Казани и Республике Татарстан. Благодарим всех, кто организовал сервисы, и тех, кто обеспечил комфорт и безопасность для участников и зрителей, – вы снова доказали, что можете делать их здесь, в Казани, на блестящем уровне. И отдельные слова благодарности нашему Президенту – Владимиру Путину. Его энтузиазм, личная вовлечённость и способность заглянуть за горизонт, для того чтобы определить, что нужно сейчас прогрессивному миру, позволили нам провести это мероприятие».

Рустам Минниханов отметил, что Казань в очередной раз продемонстрировала всему миру высочайший уровень организации соревнований.

«Игры будущего – уникальное событие. Прежде всего хочу отметить, что проведение такого масштабного турнира было бы невозможным без поддержки лидера нашей страны – Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина. Особое значение играм придало и личное участие и поддержка глав дружественных стран. Спасибо нашим татарстанцам за то, что так тепло и гостеприимно встретили участников игр», – подчеркнул глава Татарстана.

Игры проходили в 11 соревновательных объектах в Казани, Иннополисе и на федеральной территории «Сириус». Главным пространством турнира, где прошли церемонии открытия и закрытия, а также многие соревнования, стал выставочный центр «Казань Экспо». Общее число зрителей на площадках турнира превысило 300 тысяч человек.

Победителями и призёрами первых Игр будущего стали 236 спортсменов из России, Китая, Индии, Казахстана, Белоруссии, Испании, Южной Кореи, Филиппин, Уругвая, Эквадора, Аргентины и Колумбии.

Интерес к Играм будущего оказался сопоставим с главными событиями в мире спорта. В систему дистрибуции контента вошли более 280 каналов вещания, включая крупные международные и национальные медиахолдинги. За время соревнований организовано более 800 часов прямых трансляций.

Более девяти государств ещё до окончания турнира заявили о желании провести его в своей стране.

«Казань прощается с турниром, но для Игр будущего всё только начинается. Мы передаём эстафету следующим странам, чтобы доставить это удовольствие спортсменам и зрителям во всём мире и вовлечь как можно больше друзей в новое движение, движение фиджитал. Вперёд в будущее!» – сказал Дмитрий Чернышенко.

Дмитрий Чернышенко: фиджитал-гонки станут ярким завершающим аккордом смелого и успешного проекта «Игры Будущего»

Заместитель Председателя Правительства Дмитрий Чернышенко на Всемирном фестивале молодёжи осмотрел трассу «Сириус Автодром», где проходит одна из дисциплин мультиспортивного турнира «Игры будущего». На автодроме, который раньше принимал гонки чемпионата мира «Формула-1», в субботу, 2 марта, началась квалификация фиджитал-гонок G-Drive, дисциплины вызова «Спорт» основной программы Игр будущего.

Дмитрий Чернышенко в сопровождении первого заместителя Министра спорта Азата Кадырова осмотрел трассу и помещение с гоночными симуляторами, а также посетил боксы команд.

«Благодаря инициативе Президента Российской Федерации Владимира Путина, формат “фиджитал„ стал доступен всему миру. Мы видим, что уже в 63 странах мира без всякого нашего влияния этот формат подхватили и проводят свои соревнования. В “Сириусе„ сегодня проходит квалификация, а завтра будет финал по очень интересной дисциплине – инновационной фиджитал-гонке. На одной из лучших трасс мира соревнуется 24 спортсмена из 13 стран – сложно придумать лучшее использование олимпийского наследия и имеющейся спортивной инфраструктуры. Уверен, что фиджитал-гонки станут ярким завершающим аккордом смелого и успешного проекта “Игры будущего„», – отметил Дмитрий Чернышенко.

Он особо подчеркнул, что формат проведения турнира не конкурирует с существующими видами спорта, а именно расширяет аудиторию за счёт привлечения молодёжной аудитории, которая традиционно занималась только киберспортом.

«На Играх будущего киберспортсмены почувствовали, что такое настоящий спорт, и осознали, что их навыки могут успешно применяться в реальной жизни. Это как раз то, что нужно для гармоничного развития личности, о чём сегодня ведётся речь на Всемирном фестивале молодёжи», – подчеркнул Дмитрий Чернышенко.

Вице-премьер также пообщался со спортсменами, которые поблагодарили за организацию турнира и отметили высокий уровень инфраструктуры и технологического оснащения на автодроме.

В дисциплине фиджитал-гонок G-Drive выступает 14 команд с пилотами из Австралии, Белоруссии, Венгрии, Испании, Италии, Казахстана, Канады, Китая, Кыргызстана, Мексики, России, США и Узбекистана. В том числе в «Сириус» приехали многократный победитель международных гонок Роман Русинов, чемпион мира и Европы по картингу Александр Смоляр, чемпионка России по кольцевым автогонкам Ирина Сидоркова, победитель американской серии Ле-Ман мексиканец Луис Диас, участник чемпионатов «Формула-1» и «Формула E» испанец Роберто Мери и многие другие.

«Я в гонках с 10 лет, участвовал во многих соревнованиях, но такого ещё не видел! Это необычный инновационный формат. Совместить реальную гонку и любимую видеоигру – настоящая мечта. Как только мы узнали о возможности принять участие в соревнованиях в России, сразу подали заявку. Здесь все организовано на высшем уровне, в нашем распоряжении трасса самого высокого уровня и великолепные болиды класса “Формула-4„. Созданы все условия, чтобы в честной спортивной борьбе определить лучших фиджитал-пилотов мира. Игры будущего привлекут большой интерес к гонкам со стороны молодёжи и зададут новое перспективное направление развития автоспорта», – уверен Луис Диас.

Фиджитал-гонка G-Drive вошла в программу Всемирного фестиваля молодёжи, который проходит в «Сириусе» с 1 по 7 марта. Он собрал 20 тысяч российских и иностранных молодых лидеров в сфере бизнеса, медиа, международного сотрудничества, культуры, науки, образования, волонтёрства и благотворительности, спорта, различных сфер общественной жизни, а также подростков, представляющих различные детские организации и объединения. Проект «Игры будущего» также способствует созданию условий для полноценной социализации, профессиональной и личностной реализации молодёжи.

Решающий этап фиджитал-гонок G-Drive пройдёт в воскресенье, 3 марта. Пилоты команд будут по очереди проходить по 25 кругов на «Сириус Автодроме» и в гоночном симуляторе, где полностью воссоздана реальная трасса. Призовой фонд турнира – 500 тыс. долларов.

Россия. Весь мир. ЮФО. ПФО > Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ. Образование, наука > premier.gov.ru, 2 марта 2024 > № 4596766 Дмитрий Чернышенко

«Русский иноходец» на азиатских бегах

Опыт истории и уроки на будущее

СЕРГЕЙ АГАФОНОВ

Журналист-международник, в прошлом собственный корреспондент газеты «Известия» в Восточной Азии.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Агафонов С.Л. «Русский иноходец» на азиатских бегах // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 230–245.

Многие представители экспертного сообщества (не только российского, но и международного) признают специальную военную операцию на Украине своего рода точкой невозврата, с которой начался процесс тотального пересмотра и коренной ломки формировавшегося десятилетиями мирового порядка. На первый взгляд с этим трудно не согласиться – именно после 24 февраля 2022 г. вся устоявшаяся конструкция пошла вразнос.

Такая оценка, однако, грешит излишней россиецентричностью, поскольку ситуация в мире начала выходить из привычной колеи много раньше и отнюдь не только по причине госпереворота на Украине в 2014-м, за которым последовала крымская эпопея и война на Донбассе. Речь о глобальном процессе, к истокам которого можно подобраться, отматывая исторический хронометр назад и выстраивая цепочку событий (в разных странах и разных регионах) в обратной последовательности. При использовании такого инструментария становится очевидным, что надлом предопределён не одним только прогрессирующим российско-западным разладом, представленным нынче в самых лютых формах, а тремя предыдущими десятилетиями. В течение этого времени «мировой оркестр», оказавшийся после распада СССР под управлением самонадеянного и не самого толкового дирижёра, решительно не сложился.

«Нескладушки» возникали по разным адресам и причинам, но практически в каждом конкретном случае (географическом или политическом) в основе дисгармонии оказывался дефект управленца, уверовавшего в собственное могущество и переоценившего свои возможности. Проще говоря, американские представления, как должен выглядеть однополярный мир и по каким правилам ему существовать, навязать не получилось, поскольку глобалистская максима «безопасно – это единообразно» категорически не воспринималась многими влиятельными участниками «мирового оркестра» как неизбежность. Очаговые операции по усмирению отдельных строптивцев, неоднократно явленные американцами за три десятка лет, ожидаемого эффекта не принесли нигде – становилось только хуже.

Вместо умиротворения гегемон получал конский ценник за предпринятые силовые акции, головную боль и новые проблемы, от которых было проще дистанцироваться, чем системно разрешить.

На фоне таких декораций безусловная, казалось бы, мощь единственной супердержавы всё чаще демонстрировала обидную немощь, которую ни изощрённый пиар, ни тотально контролируемые СМИ скрыть не могли. В итоге локальные неприятности разных масштабов на почве растущего недовольства неадекватностью новоявленного «царя горы» стали набухать повсюду, как грыжи на изношенной автомобильной резине. Что привело в конечном счёте к нынешней ситуации, описать которую достаточно просто. «Праздник непослушания» перешёл в открытую фазу, рвануть может где угодно, а купировать все потенциально взрывоопасные очаги невозможно – безусловного доминирования больше нет (глава ЦРУ Ричард Бёрнс признал это в конце января открыто), контроль над «мировой поляной» утрачен.

Задача вернуть его любой ценой – это идефикс для США и в целом Запада (который пока от американской колесницы неотделим), что вызывает шквал апокалиптических прогнозов: к каким сюрпризам и вывихам могут привести попытки удержать командные высоты, никому не ведомо. В этих условиях (без преувеличения – чрезвычайных) вопрос об альтернативе представляется ключевым для участников возникшего в последние годы «клуба несогласных» с авторитарным американским лидерством. Если считать население и совокупный вес экономик стран, входящих, например, в БРИКС, то в несогласных оказалось на сегодняшний день мировое большинство (в первую очередь благодаря Азии, вес которой на геополитических весах в обозримой перспективе несопоставим ни с каким другим регионом мира). Однако статистика и демография мало о чём говорят: тот же БРИКС ещё плохо структурирован и рыхло организован, а простое несогласие с гегемоном и защита национальных интересов от внешнего давления – это пусть и публичный, но всего лишь вызов существующему глобальному порядку, а не глобальная альтернатива ему.

Китайская инициатива «Один пояс – один путь» и российская концепция многополярного мира имеют шанс такой альтернативой стать как минимум по двум причинам: во-первых, ничего иного пока не предложено; во-вторых, одно другому не слишком противоречит и, стало быть, возможен синергетический эффект, если не возникнет толкотня по поводу координации процесса. То, что такой процесс запущен, сомнений нет. А вот как оно всё сложится, даже гадать трудно – слишком много неизвестных и непрост исторический опыт.

«Небелые белые»

Если присмотреться к истории, то обнаружится занятный момент: многополярность, которую Москва сегодня предлагает в качестве альтернативной концепции развития международных отношений, можно в определённом смысле полагать экстраполяцией на внешний мир того, что давно реализовано внутри самой России, – она веками прирастала народами и просторами, формируя диковинный внутренний сплав традиционных ценностей, представлений и поведенческих модулей, не подавляющих, а дополняющих друг друга. Идентичность (племенная, национальная, религиозная) не растворялась, а обустраивалась в России, иначе гигантские территории невозможно было собрать в страну. Судьба лимитрофов, случавшихся по пути, складывалась по типовому сценарию: с Россией либо дружили, либо (так уж повелось) становились её органичной частью.

Это в первую очередь касается азиатского направления, на котором, в отличие от европейского, Россия нередко действовала больше спонтанно, чем преднамеренно: чёткого понимания, до каких пределов добраться, у Москвы, а потом Санкт-Петербурга при движении на Восток не было – лимиты чаще определяла не державная стратегия, а предприимчивость и отвага первопроходцев, и география больше, чем дипломатия. Так сложилось со времён Ермака Тимофеевича, Владимира Атласова, Ерофея Хабарова…

Исключение составляли, пожалуй, только два южных маршрута – черноморский и каспийский, которые русское царство, а позже империя осваивали в течение нескольких веков вполне осмысленно. Сначала была потребность обеспечить безопасность границ от набегов степняков, потом возникла задача пробиться к морским торговым артериям, куда Россию добром не пускали. По мере решения этих задач расширялись и укреплялись новые рубежи. Когда на южных просторах российские интересы столкнулись с крупными соседями (Персией и Турцией) и с интересами ведущих европейских игроков – Швеции (ненадолго), потом Англии, Франции, Австро-Венгрии, а позже и Германии, оба направления стали частью большой континентальной игры, в которой доминировали уже не линейные решения, а сложные уравнения, размены и балансы. Это изрядно осложняло манёвр, но увеличивало операционное пространство. Именно так в российской повестке появилась, например, Средняя Азия – как вектор побочный, который возник в качестве асимметричного ответа на британские происки ещё при императоре Павле, а основные импульсы к развитию получал внешние: активные фазы российского продвижения на этом направлении исправно следовали за осложнениями на европейском театре, причём корреляция, как правило, была прямая.

Глубоко структурированной и стратегически обоснованной азиатской (или восточной?) политики у России вплоть до последней четверти ХIХ века, по сути, не было – она формировалась большей частью ситуативно и зависела от обстоятельств разного рода: причуд венценосного руководства, пристрастий сильных личностей и группировок при дворе, своеволия (подчас конструктивного) наместников, авантюризма (иногда чрезвычайно полезного) исполнителей. Представления о жёсткой имперской вертикали в Отечестве и нестерпимом самодержавном прессе с реальной российской действительностью сопрягались неважно – едва ли не все ключевые вехи продвижения на Восток обусловлены не указаниями сверху, а инициативами снизу, которые этим указаниям противоречили. Несанкционированным экспромтом, например, генерал Михаил Черняев взял Ташкент (известие вызвало растерянность в столице – что делать с нежданным призом в Петербурге размышляли целый год, в итоге включив приобретение в состав империи и… двинувшись дальше). Вопреки инструкциям и запретам, капитан-лейтенант Геннадий Невельской вошёл с моря в устье Амура и закрепился там, поставив под российский контроль обширные территории, прежде считавшиеся «неопределёнными по принадлежности» (его едва не разжаловали в матросы за самоуправство, но вступился Николай I, поставивший на докладной записке знаменитую резолюцию: «Гд? разъ поднятъ русскiй флагъ, тамъ онъ спускаться не долженъ»). 28-летний (!) генерал свиты Николай Игнатьев (прозванный «русским Макиавелли») без каких-либо консультаций и согласований на свой страх и риск расписал дипломатический покер с китайцами, англичанами и французами, сорвав банк на… посреднических услугах во время второй опиумной войны – он сумел расширить российские пределы до океана и границы с Кореей, выторговав за спасение Пекина от оккупации союзниками целый Уссурийский край с будущим Владивостоком (масштаб нежданных обретений вызвал шок в Петербурге).

Подобного рода сюрпризы и неожиданности, случавшиеся во множестве, составили России уникальную репутацию на азиатском Востоке: её нередко сравнивали с норовистым иноходцем, движения которого трудно угадать, а на скаку невозможно обойти.

Русских в Азии часто величали «небелыми белыми» за несхожесть с европейцами (и американцами) в манерах и повадках, а главное – в терпимости к локальной специфике, в целом благожелательном отношении к населению и редкостном среди пришельцев мягкосердечии. Впрочем, все эти достоинства не отменяли жёстких мер по подавлению вооружённого сопротивления и вынужденной (по обстоятельствам) административной суровости. Знаменитый генерал Михаил Скобелев, например, во время туркестанского похода любил повторять заимствованную у англичан формулу: «Азиатов надо бить не только по загривку, но и по воображению», а славный путешественник и генерал-майор Генерального штаба Николай Пржевальский настаивал, что для Азии хороши только три средства – деньги, винтовка и плётка. Но в Западном Туркестане, например, русские запомнились тем, что успешно боролись с бандитизмом (впервые сделав безопасным продвижение торговых караванов в Индию, Китай и обратно) и отменяли рабство, а беков мятежных племён при замирении утешали чином полковника и денежным содержанием. В Восточном Туркестане (нынешний китайский Синьцзян) российские войска и вовсе выполняли функцию миротворцев в межнациональных разборках – явление уникальное для здешних мест. Уникальным, отметим, был и уход отсюда после завершения экспедиционной миссии по одной только причине – так было обещано китайцам. Русские, в отличие от прочих цивилизованных европейцев, вероломством грешили не часто. И доверием (категория едва ли не романтическая на Востоке, особенно в краю песков и пустынь) дорожили.

Такой поведенческий модуль в здешних краях был в новинку: едва ли не впервые за многовековую историю пришельцы добивались не безропотного подчинения и покорности «партнёров по диалогу», а готовности мирно сосуществовать на компромиссных началах. Можно ли такой подход считать предтечей многополярности – вопрос дискуссионный, но отнюдь не нелепый: даже с лимитрофами Россия предпочитала скорее договариваться, чем воевать, и при достижении взаимопонимания силой не злоупотребляла. Неясным, правда, оставался ключевой вопрос целеполагания: Россия пришла, чтобы что? На ранних стадиях знакомства с «небелыми белыми» это невозможно было толком понять местным людям ни в Ближней Азии, ни в Средней, ни в Дальней. Впрочем, и на поздних этапах ясность не появилась. Более того, её не было не только во внешнем контуре, но и во внутреннем тоже – баланс выгод и издержек по ходу движения «русского иноходца» не сходился.

Чтобы что?

В самом деле, самим себе было трудно объяснить, отчего расширение российских пределов на азиатском треке чаще всего приводило не к бурному экономическому освоению приобретений (сбор ясака и пушной дани не в счёт), а к унылому и весьма затратному (в силу удалённости) удержанию новых территорий. И невозможно было понять, почему безразмерные, казалось бы, перспективы азиатской торговли, которые, по идее, должны были бы развиваться быстро и сами собой, не реализовывались вовсе: при движении империи на Восток уникальные логистические коридоры (как выразились бы сейчас) широко открывались на российских просторах, но веками (!) оставались невостребованными – основной грузопоток из Китая, Японии, Индии и даже Персии упрямо шёл в Европу чужими пустынями и морями-океанами, минуя Россию.

В старину в поисках обстоятельств, способных объяснить всю эту неустроенность, обычно указывали на то, что «англичанка гадит» (куда ж без неё) и что климат наш суров. Оба резона для всех слоёв российского общества были бесспорны, но ситуации не проясняли. Ещё ссылались на хронический отечественный порок, под которым подразумевалась неразвитость дорожной сети, и на малолюдье, особо заметное на окраинах империи. Приводили в пример Дальний Восток, где вплоть до середины XIX века власти не могли обеспечить собственными силами даже доставку почты (её развозили на собаках тунгусы), а продуманная комплексная программа переселения, пусть и скоротечная, случилась только в ХХ веке – при Петре Столыпине. Пример яркий, но ключ к разгадке феномена он не давал. И никто не интересовался, по каким причинам в течение столетий не развивалась эта самая дорожная сеть и почему буксовала переселенческая политика. Признать же корнем неблагополучия глубинную деформацию державной стратегии, со времён Московского царства ориентированной преимущество на европейский театр в ущерб Востоку и корнями вросшей в модель мироустройства, принятую Западом, не хватало духу – это означало бы покушение на устои.

Просвещённой элите оставалось рассуждать «о бедствиях России по неумению ею править» в приватных беседах (закавыченная фраза – фрагмент дневниковой записи 1844 г. видного исследователя Арктики Михаила Рейнеке после встречи с однокашником по Морскому кадетскому корпусу адмиралом Евфимием Путятиным) и воздействовать на государя и высших чиновников через докладные записки с изложением особого мнения, учёт которого мог уберечь от совершения роковых ошибок. Тот же Путятин, например, обращался на высочайшее имя с предложением принять меры к срочному укреплению позиций России на Тихом океане в благополучном 1843 г., но позитивный ответ от Николая I (после повторного обращения через великого князя Константина) получил только спустя десять лет – уже накануне Крымской войны. К злоключениям последней дальневосточные рубежи оказались не готовы, поскольку время было упущено. И вот что удивительно: о героической обороне Камчатки от англо-французского десанта в августе 1854 г. написаны горы книг (и о доблестном отражении штурма, и о том, что английский командующий после его провала застрелился). А вот о последующем оставлении Петропавловска ввиду невозможности его дальнейшей защиты и эвакуации гарнизона и населения с полуострова на материк (в городе, куда всё же вошли супостаты в мае следующего года, их встретили пустые дома и около пятисот собак) – только скупые архивные записи.

Картинка типовая: память о подвигах защитников Отечества жива, что естественно и закономерно, а иные подробности – словно бы несущественны. Между тем именно подробности заслуживают самого пристального исследования и взвешенных оценок. О той же Камчатке, например, в Москве впервые узнали ещё во времена Бориса Годунова, «охочие люди» добрались до неё при царе Алексее Михайловиче, а присоединили к России (после походов Дежнёва и Атласова) в самом начале XVIII века – при Петре, который в ту пору рубил «окно в Европу» и к восточным окраинам проявил интерес только на склоне лет, снарядив экспедицию Витуса Беринга в далёкие края. Славный датчанин на русской службе добирался до Камчатки через Сибирь два года – на лошадях, речных судах, пешком и на собаках. Но не для того, чтобы обустроить далёкий край, а чтобы пойти дальше – в Америку, предписания были таковы. Итог: о мужестве командора мы знаем, о его открытиях и деяниях помним, а вот понять, зачем понадобилась ещё и Америка, когда та же Камчатка оставалась заброшенной и неосвоенной вплоть до недавнего времени, не можем. А ведь была ещё и вторая экспедиция Беринга – при Анне Иоанновне, в год кончины которой (1740) командор заложил на полуострове город Петропавловск – тот самый, который спустя 114 (!) лет после основания так и не был отстроен и укреплён должным образом. Да, Россия пришла сюда, но чтобы что?

К слову, после окончания Крымской войны изменилось не многое: взошедший на престол Александр II продал Аляску и американские владения, признав невозможным их защищать, но в то же время благословил дальнейшее продвижение на других дальневосточных рубежах – «русский иноходец» двинулся на Амур, а потом, тесня Китай, и за Амур – в Маньчжурию, к Корейскому полуострову, Японии.

Почему-то сегодня мало вспоминают (точнее, не вспоминают совсем), что «поворот на Восток» как государственный приоритет был декларирован впервые больше ста лет назад – при государе Николае II.

Именно ему принадлежит фраза «Россия должна прирастать Азией» и идея воплотить в жизнь «Большую азиатскую программу». Правда, по пунктам и дотошно она сформирована так и не была, зато в контурах и описаниях представлена достаточно рельефно. В дневниках военного министра Алексея Куропаткина осталась запись разговора с министром финансов Сергеем Витте: «У нашего Государя грандиозные в голове планы: взять для России Маньчжурию, идти к присоединению к России Кореи. Мечтает под свою державу взять и Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы…» Разумеется, такие подробности на широкую публику не выносились, в гостиных и салонах обсуждали в основном «генеральную линию» нового царствования – намерение «прорубить окно в Азию» сравнивалось по масштабу и значимости с планами Петра Великого «прорубить окно в Европу». Венценосцу это нравилось.

Как утверждают исследователи, мысль решительно свернуть с европейского на азиатский трек Николаю Александровичу пришла после памятного путешествия по Востоку (1890–1891), в ходе которого 22-летний цесаревич посетил 12 стран, дал старт строительству Великой сибирской магистрали во Владивостоке (для реализации колоссального проекта Александр III создал специальный комитет, назначив наследника его председателем) и сделал неожиданный вывод: в Азии к России относятся лучше, чем в Европе, возможностей здесь больше, перспективы шире, вести дела проще.

Такая категоричность простительна молодому впечатлительному путешественнику и, в принципе, объяснима – недостаток знаний всегда влечёт поверхностность суждений, да и элитный туризм деформирует оптику. Необъяснимо другое: когда все эти наивные представления были публично презентованы новым государем, спорить с ними никто не стал – на Восток значит на Восток. И не потому, что монарху перечить не представлялось возможным (Россия – свободная страна), а потому, что таково было общее настроение в правящем сословии. Готова ли к повороту империя, чего хочет на новых направлениях добиться и какой ценой, на чём успокоится – всё это широкую публику не занимало. Движение в очередной раз оказалось важнее цели, а сакраментальный вопрос – прийти, чтобы что? – так и не прозвучал.

Справедливости ради стоит отметить, что в Европе ко времени восшествия Николая II на престол было в самом деле душно – не только России, всем крупным игрокам. Бесконечное перекладывание коалиционных пасьянсов, неусыпный контроль за соблюдением балансов сил, застарелые обиды и склоки, неизжитая веками вражда монарших семейств, неизбывное стремление получить преимущество, переделив территории и перекроив политическую карту, – и всё это в ограниченном пространстве, в суете и толкотне.

Саркастический наблюдатель съязвил бы, конечно, что именно так и выглядит многополярность в стихийном изводе, но мы этого делать не будем, остановившись на очевидном: на фоне европейского гадюшника необъятная и неосвоенная Азия будоражила воображение и аппетит, обещая баснословные дивиденды при минимальных вложениях – на её просторах достойных противников Старый Свет не видел. Стоит ли удивляться, что для ведущих европейских держав, к которым, безусловно, принадлежала и Россия, экспансия и поиск колониальных «вакансий» на Востоке превратились в многообещающий промысел?

Японский казус

Японское направление представляется важным, поскольку именно здесь «русский иноходец» гонки не выдержал. Что к этому привело?

Формально хронология российских контактов с Японией ведёт отсчёт ещё с петровских времен и богата занятными эпизодами (вроде приёма Екатериной II японского торговца Дэмбея). Но это не стройная история последовательного развития отношений, а скорее летопись нечаянных встреч и череда малоуспешных попыток сначала добраться, а потом достучаться до закрывшегося в самоизоляции соседа, оказавшегося на пути российских исследовательских экспедиций и промысловых миссий. Факт малопубликуемый, но весьма занятный: марафон нереализованных намерений, растянувшийся почти на полтора века, был пресечён самым решительным образом императором Александром I в 1821 г., когда государь повелел прекратить всяческие мероприятия по налаживанию связей с Японией ввиду очевидной бесперспективности оных.

Период «воздержания» продлился более тридцати лет, и был прерван Николаем I в связи с меняющимися внешними обстоятельствами: в Европе клубок интриг привёл к изоляции России, назревала большая война, которая (и это было внове) впервые проецировалась и на Тихоокеанский театр. Недружественные флоты грозили блокадой морских коммуникаций и атаками на удалённые имперские территории, оберегать которые без доступа к незамерзающим портам в регионе было затруднительно, а такие порты имелись только на восточном побережье Китая, в Корее и Японии. Задача «распечатать» соседей превращалась из благого пожелания в приоритет, и весьма жёсткий – европейцы уже подгрызали Китай с юга, уступок от японцев под угрозой бомбардировок требовали американцы и англичане.

Россия включилась в процесс и единственной добилась (в 1855 г.) «открытия» Японии исключительно дипломатическими стараниями и без угроз применения силы, за что была вознаграждена: получила лучшие в сравнении с другими европейскими державами торговые тарифы (5 процентов на ввозимые товары в сравнении с 25–30 процентами для Англии и Франции, правда, ввозить особо было нечего – товарная номенклатура оставалась скудной) и гостеприимство японских незамерзающих портов (в Нагасаки, Иокогаму, Кобе корабли Тихоокеанского флота не просто заходили, некоторые и зимовали в них по восемь месяцев в году). Случались и попытки добиться большего: остров Цусима, например, в 1861 г. едва не стал российской военной базой, здесь даже началось строительство складских помещений, но, увы, не сложилось – прознали англичане, обвинившие японцев в предоставлении чрезмерных преимуществ русским и угрожавшие применить силу, осложнений испугался канцлер Александр Горчаков (он объявил цусимскую инициативу самоуправством и потребовал сместить командующего флотом).

От начинания, словом, отказались, а новых более не предпринимали. Хотя, казалось бы, происходящие перемены требовали совсем иного темперамента: Российская империя приросла (пусть во многом и случайно) солидными территориями в Приамурье и Уссурийском крае, а Япония, пробудившись от изоляционистской спячки после реформ императора Мэйдзи, развивалась бешеными темпами и начала открыто тяготиться своим скромным положением и стеснённостью в региональных делах. Одно с другим, однако, в Петербурге никак не сопрягалось – японский компонент в российские дальневосточные расчёты если и входил, то как фактор побочный, и за это пренебрежение и близорукость пришлось потом дорого заплатить. Когда это «потом» наступило, выяснилось, что бесславно растрачены три десятка лет, в течение которых отношения шли самотёком – на «ленивом позитиве».

Неожиданной встряской, правда, стало покушение на цесаревича Николая во время его визита в Японию в 1891 г., но серьёзных осложнений в контактах оно не вызвало. А сам наследник престола после поездки чаще вспоминал не шрам на голове от сабельного удара, а два парохода японских подарков и милых прелестниц из Нагасаки, общение с которыми, правда, было подпорчено строгостями Страстной недели, но сохранилось зримо – ростовую куклу, списанную с красавицы О-Мацу, торжественно презентовали гостю на борту крейсера «Память Азова». Более же всего Николай дорожил искусной японской татуировкой на правом предплечье: роскошный чёрный дракон с золотыми рожками, красным брюшком и зелёными лапами (творение мастера Хоритё из Нагасаки) по всем статьям превосходил блёклого дракона, которого какие-то ремесленники на ниве иглы набили английскому принцу Джорджу (будущему Георгу V) в Иокогаме десятью годами раньше. Ответ надменному кузену (на которого Николай был поразительно похож) был задуман заранее, и цесаревич полагал реализацию этой задумки важным делом.

Будущего императора не стоит упрекать за это в легкомыслии. Стоит за другое: к поездке в Японию он был совершенно не готов (даже переводчика с японского в свите не было), а знания о стране имел самые поверхностные, почерпнутые в основном из общения с родственниками (застольные рассказы двух великих князей о нажитых во время визитов в Японию впечатлениях и упомянутый уже английский кузен). Покушение предоставило ему уникальный шанс выстроить с микадо доверительные личные отношения (по японским традиционным представлениям, это высший уровень контакта, превосходящий любой писаный документ), но цесаревич им не воспользовался, точнее, такую возможность просто не заметил. Впрочем, не одного цесаревича в том вина: осознание того, что безоблачность отношений не означает их глубины, не приходило в голову ни его венценосному родителю, ни высоким чиновникам империи, ответственным за политику державы.

Быстрая и убедительная победа Японии в скоротечной войне с Китаем 1894–1895 гг. стала шоком для всех крупных игроков на тихоокеанском театре – такой прыти от недавнего аутсайдера никто не ожидал. Удивление быстро переросло в раздражение: японцы потребовали не только крупную контрибуцию, но и территории – острова Тайвань и Пэнху на юге, занятый в ходе боевых действий кусок Маньчжурии (Ляодунский полуостров с крепостью Порт-Артур) на северо-востоке, а ещё признание самостоятельности Кореи, что прокладывало дорогу к контролю над ней (по сути, японцы открывали новый раунд раздела Китая, не поспев к двум предыдущим, отмеченным опиумными войнами). В Токио понимали, что это вызовет противодействие и даже предполагали его со стороны Лондона (японский МИД консультировался с российским (!), что в таком случае предпринять). Но Лондон промолчал, а удар нанесли из других столиц – Берлина, Парижа и Петербурга. Японии предъявили жёсткий ультиматум с требованием отказаться от приобретений на континенте, и ей пришлось пойти на унижение – уступить (в стране после этого вспыхнули беспорядки).

Японцев участие России в «тройственной интервенции» взбесило. По всем меркам это был удар в спину: с российской стороной контакты были благожелательными и исключительно доверительными, ещё до начала войны велись секретные переговоры об учёте взаимных интересов в Китае и Корее. И вдруг в одночасье из надёжного партнёра Петербург превратился в коварного неприятеля, отнявшего кровью добытую победу, – такое невозможно было простить. Дальнейшие события горечь нанесённой обиды усугубили: Россия сама зашла в Маньчжурию (через неё от Читы потянули железную дорогу во Владивосток (КВЖД) с последующим ответвлением на Порт-Артур (ЮМЖД) – любимый проект министра финансов Витте, выдвинувшего идею «мирного проникновения» в Китай в рамках нового «восточного курса»); оставленный японцами Порт-Артур с прилегающими территориями (Квантунская область) сначала оккупировали (1897), потом оформили долгосрочную аренду (1898), а затем аннексировали (1903).

Токио, стоит отметить, пытался избежать лобового столкновения и договориться (предлагалось, в частности, признание особых российских интересов в Маньчжурии в обмен на признание японских в Корее), но российская сторона на это не пошла, увлечённая перспективами, открывавшимися после подавления боксёрского восстания в Китае (1898–1901): Маньчжурия поставлена под полный контроль, корпус генерала Николая Линевича взял Пекин, Россия получила львиную долю репараций (30 процентов, японцы – только 7), наложенных на цинское правительство коалицией восьми держав, принимавших участие в войне с повстанцами, – резона делиться Петербург не усмотрел.

Спустя годы всплыли пикантные подробности: вдохновителем и организатором интриги с ультиматумом и «тройственной интервенцией» был германский кайзер Вильгельм, буквально уломавший Николая II «проявить волю» и «дать желтолицым по рукам», он же спровоцировал кузена Ники на захват Порт-Артура и всячески поощрял царя предпринимать и далее «решительные шаги», развивая успех – в Корее. А вот в российском правительстве, как выяснилось позже, единодушия не было: генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович, военный министр генерал Пётр Ванновский и начальник Главного штаба генерал Николай Обручев предостерегали от непродуманных шагов и поспешных действий в Маньчжурии и у границ Кореи, указывая на опасные их последствия, которым России будет трудно противостоять. Молодой император, увлечённый идеей «поворота на Восток» (но так Восток и не понявший), доверился, однако, не им, а Вильгельму и Витте, что стало прямой предпосылкой к войне с Японией, грянувшей в 1904-м.

После поражения в ней «Большая азиатская программа» словно рассосалась, о ней в России, да и в мире вспоминать стало неловко.

Хотя нет, помнили в Абиссинии, которую вмешательство Николая уберегло (пусть и ненадолго) от итальянской оккупации, и в Таиланде, где российское деятельное участие способствовало сохранению трона, на который посягали терзавшие Сиам французы. А ещё в Японии – по сей день не забыли…

Ловушки многополярности

С той поры прошло 120 лет, какой смысл ковыряться в отдалённой истории? Самый прямой – чтобы не повторять старых ошибок в новые времена. Нынешняя ситуация, конечно же, не зеркальна давно ушедшей, параллели если и просматриваются, то весьма условные. Но они есть: в Европе всё так же тесно и душно, Азия по-прежнему необъятна и открыта для самых амбициозных экспериментов (как, впрочем, и Африка), а вопрос «чем заняться» – решением внутренних проблем или поиском приключений на внешнем периметре – актуален во все времена. Движемся по спирали?

Вот, например, в современной российской повестке поворот на Восток обозначен одним из ключевых направлений государственной политики. Внутренней или внешней? При существующих раскладах это не просто уточняющий нюанс – развилка, с которой в очередной раз сталкивается страна. На фоне СВО и прогрессирующей деградации отношений с Западом акцент на внешнюю составляющую выглядит логичным, и в публикациях политологов и в федеральных эфирах всё чаще проскальзывает мысль, что на Востоке к России относятся лучше, возможностей здесь больше, перспективы – шире, вести дела – проще. Ничего из былого не напоминает?

Или другая модная тема – концепция многополярного мира. Это действительно уже концепция, и если да, то всё ли в ней до тонкостей продумано? Чаще всего упоминается принцип равенства сторон, основанный на признании национальных интересов. Сам по себе он хорош, но пропагандистски не сильно свеж и в реальной жизни трудно исполним. Равно как и призыв к отказу от жёстких лекал унификации, продвигаемой Западом, в пользу сосуществования народов, культур и укладов во всём их разнообразии – тезис тоже классный, но какими средствами это разнообразие уберечь от неприятностей и конфликтов, не очень понятно. Отрадно, что с российским вкладом в многополярный мир вроде бы ясность есть: зерно, нефть, газ, вода и прочие сырьевые ресурсы, военный компонент – всё, что может накормить и защитить. Для формирования конкурентной альтернативы это действительно необходимо, но достаточно ли? Ведь важны и такие опции, как серьёзные финансовые возможности, резервуар передовых технологий, ноу-хау – с ними как?

Вопросы справедливые, ответы на них печальные, и это раздражает безмерно. Что же делать? Двигаться дальше, но с оглядкой на приобретённый опыт и опираясь на него, чтобы не упустить открывшуюся впервые за многие сотни лет возможность избавиться от «европейского флюса» и наконец-то заняться не удержанием, а обустройством и развитием богатейших территорий прежде всего своей страны на Востоке. Объективности ради отметим, что это непросто, и даже энтузиастам закрадывается в душу червь сомнения: насколько реальна возможность, если плотность населения в Дальневосточном федеральном округе (по площади он чуть меньше Австралии или почти как две Индии – больше 40 процентов российских земель) сегодня составляет 1 (один) человек на квадратный километр (так и хочется представить, как одинокий россиянин, проснувшись поутру, гордо разворачивается теперь на Восток)?

Всё зависит только от нас самих.

Ведь нельзя не замечать, что много полезного уже делается, и перемены видны: в удалённых регионах ощутим не нитевидный, как прежде, а постоянный пульс жизни – появились работающие, а не бумажные перспективные программы, возникли инфраструктурные проекты, пошли в рост инвестиции, строятся новые предприятия. И всё это на кратком историческом отрезке всего-то в десяток лет, если считать стартовой точкой саммит АТЭС во Владивостоке в 2012-м. Этот форум сегодня как-то подзабылся, но в будущем (есть такое предположение) станет фигурировать в исследованиях всё чаще, поскольку новые приоритеты российского регионального развития обозначены именно здесь. И если такой вектор сохранится, значит, действительно начался исторический поворот – от внешнего к внутреннему контуру.

Занятная деталь: благодаря саммиту 2012 г. в столице Приморья спустя полтора столетия со дня основания появились… очистные сооружения. Местные жители считают это чудесным скачком из XIX в XXI век – символично.

Автор: Сергей Агафонов, журналист-международник, в прошлом собственный корреспондент газеты «Известия» в Восточной Азии.

Россия. Япония. Азия > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 марта 2024 > № 4619215 Сергей Агафонов

Кривое зеркало неоконсерватизма

Как Россия копирует своего основного противника

РОДИОН БЕЛЬКОВИЧ

Кандидат юридических наук, доцент факультета права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Белькович Р.Ю. Кривое зеркало неоконсерватизма // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 213–229.

Один из замечательных афоризмов Карла Маркса гласит: «Требование отказа от иллюзий о своём положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях»[1]. Российская внутренняя и внешняя политика на уровне риторики строится вокруг идеи русского консерватизма. Но если консервативный проект для российского истеблишмента представляет реальный, а не конъюнктурный интерес, то он же требует избавления от иллюзий по поводу текущего положения дел.

Одна из них – иллюзия безусловной, онтологически данной «традиционности» некой метаисторической России в сравнении с прогрессивностью нашего якобы ключевого противника Соединённых Штатов. Приятное заблуждение, опасное для политических перспектив: представление о «своих» и «чужих» не та область, в которой «нас возвышающий обман» уместен. Впрочем, стоит отметить, что и «тьма низких истин», которой одержим проект либеральный, не привносит никакой ясности в проблему самоидентификации россиян.

Если США являются своего рода принципиальным вопросом, обращённым к российской государственности, на который необходимо дать осмысленный политический ответ, тогда и впрямь страшна решительность, с которой ответ этот раз за разом даётся безо всякой попытки разобраться, в чём же всё-таки состоит вопрос. Удивительно, но ключевой в геополитическом смысле оппонент изображается с наших трибун практически всегда предельно условно – через скудный набор штампов, раз за разом представая ковбоем из советского сатирического журнала. Неужели мы можем позволить себе опираться во внешней политике на карикатуру? Следует понять Соединённые Штаты во всей сложности и неоднозначности их внутренней политической жизни, в их конкретике. И тогда, возможно, мы обнаружим практические способы преодолеть враждебность и даже найти точки соприкосновения. Российская власть не смогла подружиться с Америкой Буша, Обамы и Байдена – это к счастью. А к сожалению – никто не захотел задуматься о конструктивном решении вместо того, чтобы бесконечно и бесплодно демонизировать «англосаксов».

Перерождение консерватизма

XX век стал для США не просто периодом консервативного ренессанса – он задал исторические рамки конфликта между разными версиями консервативного проекта. Конфликта, в котором, к несчастью, верх одержал так называемый «неоконсерватизм», который в промежутке между началом холодной войны и распадом Советского Союза вытеснил на периферию политической жизни носителей иных представлений о том, что такое традиция и как её следует защищать. Вытеснил настолько демонстративно, что для внешнего наблюдателя сложилось впечатление: никакого иного консерватизма в Соединённых Штатах никогда и не было.

В устойчивости такого впечатления, разумеется, заинтересованы и сами неоконы. Содержание их версии консерватизма сводится в самом общем приближении к тезису, что США являются последним бастионом «традиционных ценностей» (под которыми они понимают умеренную религиозность, нуклеарную семью и лояльность власти). Самое главное: эта роль предполагает консолидацию сил и ресурсов общества вокруг сильного государства, требующего от граждан жертвовать своими правами и свободами ради достижения глобальных целей наподобие сдерживания гипотетической русской агрессии или борьбы с международным терроризмом. Такая позиция означает активную внешнюю политику, выстраивание системы международных экономических альянсов, финансирование дружественных режимов-сателлитов. Есть только один небольшой нюанс – всё это не имеет никакого отношения к классическому консерватизму, а представляет собой лишь последовательное расширение государственного присутствия в жизни общества, начатое как минимум Вудро Вильсоном, продолженное Франклином Рузвельтом и приведшее Республику к политическому, экономическому и нравственному разложению. Именно Вильсон опробовал внешнюю экспансию в качестве способа легитимации разрастания государства, а значит, и увеличения трат на аппарат принуждения, включая собственно ВПК. Ведь если идеалы демократии и прогресса нужно защищать и за океаном, необходим совсем иной масштаб централизации экономических и властных ресурсов.

Неоконсерватизм – удобная для истеблишмента и хорошо продаваемая избирателю интерпретация консерватизма.

Он представляет собой коллаж наиболее безопасных для власти тезисов трёх ключевых течений, составлявших в США середины двадцатого столетия оппозицию «либеральному консенсусу»: традиционализма, либертарианства и антикоммунизма. Традиционалисты, тесно связанные с культурой и ценностями ориентированного на ancien regime Юга, жаждали реставрации глубоко религиозной, аграрной Америки, в которой не было бы места для господства финансового капитала и вездесущего государства. В этом последнем отношении они были вполне солидарны с либертарианцами – те полагали, что Республика, основанная на идеях свободного рынка и laissez-faire, стремительно движется к социализму и плановой экономике в интересах паразитирующих на обществе чиновников. Антикоммунисты же представляли собой преимущественно бывших социалистов, разочаровавшихся в советском проекте после сталинских репрессий и начавших активную борьбу против угрозы распространения левых идей в США.

Эти течения, несмотря на все различия между ними, объединяло желание разобраться, прежде всего, с локальными проблемами американской государственности. Даже антикоммунисты вовсе не искали конфликта с Советским Союзом – речь шла о необходимости переоценки Нового курса, оказавшегося завуалированной формой ползучего социализма в самих Соединённых Штатах. Иными словами, все версии консервативной мысли требовали кардинального пересмотра «либерально-прогрессивной» повестки предшествовавших пятидесяти лет.

Когда США ввязались в авантюры в Азии, прокатившаяся по стране волна протестов породила внутренний идеологический кризис власти – экспансия больше не могла осуществляться под знамёнами демократии и прогресса, так как эти знамёна были уже в руках антивоенно настроенных левых. Именно тогда возникает концепция консервативного «молчаливого большинства», якобы поддерживающего агрессивную внешнюю политику. В этот момент на авансцену и выходят неоконы, задача которых состояла в том, чтобы заговорить от имени этого большинства и дать принципиально новое объяснение американскому империализму.

Объяснение это опиралось как раз на значительно препарированные идеи «маргинальных» консерваторов, выхолощенные до формата слоганов. В новой, отредактированной версии все эти идеи лишились одной важной черты – критики в отношении американского государства, которое отныне объявлялось практически непорочным. Угроза обществу в этом прочтении исходила уже не от собственного Левиафана, а от множества заокеанских чудовищ, не только представлявших опасность для граждан США, но и угнетавших народы, которые ждали избавления от коммунистического ига. Тема избранности, формировавшая ещё в XVII веке этос колонистов, оказалась вывернута наизнанку – отныне Америка должна была следить не за собой, а за другими. В таких условиях политическая дискуссия оказывалась, в общем-то, неуместной – на фоне кошмаров коммунизма родному «капиталистическому» государству следовало прощать контроль над рынком, новые налоги, унификацию школьного воспитания и другие мелочи[2].

К сожалению, программа неоконов не просто известна в России – сегодня «официальный» отечественный консерватизм её практически копирует, лишь заменяя американскую избранность на избранность нашу собственную. Риторика России выстраивается сегодня таким образом, будто политика экспансии США оказалась успешной. Или, во всяком случае, рациональной и эффективной. В противном случае мы не воспроизводили бы ровно те же самые паттерны: милитаризацию общества, охоту на ведьм, политизацию образования, поиск военно-стратегических альянсов. Но успешной эта стратегия предстаёт только в меморандумах и policy papers неоконсервативных аналитических центров. Её реальные результаты: чудовищный госдолг, утрата международного реноме, переход внутренних конфликтов к стадии угрозы вооружённого столкновения. Пока неоконы показывали пальцем на заокеанский социализм, он расцвёл в американских университетах. Пока они защищали христианские ценности от «советских варваров», расширяя НАТО на восток, имперский декаданс привёл трансгендеров на высшие государственные посты.

Не рискует ли и российская политика стать кривым отражением того, что так громогласно осуждает?

Когда мы соглашаемся с ролью принципиального оппонента, сконструированной специально для нас, мы подталкиваем колеблющихся внутри Соединённых Штатов к тому, чтобы поверить в тоталитарную «Империю Зла». Никто не ожидает военного поражения России в ближайшей перспективе. Партия империалистов в Америке в этом не заинтересована – ей нужна не сильная и не слабая Россия, а Россия напряжённая, Россия на грани нервного срыва.

Джордж Вашингтон в своём знаменитом Прощальном послании 1796 г. достаточно однозначно определил пожелания в отношении внешней политики Республики: развитие торговых отношений с иностранными государствами при минимально возможных политических связях. Томас Джефферсон следовал той же линии: в его первой инаугурационной речи 4 марта 1801 г. в качестве планов на президентский срок выступали «мир, торговля и честные доброжелательные отношения со всеми странами без вступления в альянс с кем-либо из них»[3]. Словом, ключ к традиции – невмешательство в дела других стран, и это военно-политическое самоустранение вплоть до начала прошлого века никогда не было исключительно тактическим решением.

Так называемый изоляционизм вытекал из представления, что государственная власть, возникшая в Новое время, не имеет собственной онтологии. Государство есть не более чем удобный политический союз, призванный обеспечить гражданам возможность самостоятельного развития в рамках институтов, которые будут спонтанно складываться и развиваться благодаря желанию самих же граждан. А значит, у государства не может быть никаких дел за пределами собственных границ, оно не может действовать от имени «американского народа», защищая за океаном демократию, права человека или что-либо ещё на средства налогоплательщиков. Иными словами, отцы-основатели стремились сохранить домодерное общество, лишённое абстракций raison d’etat. Как заметил Клинтон Росситер по поводу Войны за независимость, «какими бы радикальными ни казались принципы Революции всему остальному миру, в сознании колонистов они были насквозь охранительными и уважительными к прошлому»[4]. Американская революция была в буквальном смысле консервативной, то есть призванной защитить старый порядок гражданского civitas от поступи Левиафана. От абстракции нации и национального интереса, привнесённых в политическую жизнь Старого Света английскими абсолютистами, французскими революционерами и лично Жаном Боденом.

Война Севера и Юга, а впоследствии и Первая мировая оказались той ценой, которую американскому обществу пришлось заплатить за стремление власти порвать с этой традицией в интересах номенклатуры и крупного капитала. Страна, по идейным соображениям фактически не имевшая постоянной армии до начала XX века (классики республиканской мысли всегда считали постоянную армию орудием тирании), быстро перестроилась, взяв на вооружение весь опыт, выработанный европейскими национальными государствами[5]. Участие США в Первой мировой войне вовсе не было широко поддержано населением, всё ещё воспитанным в духе автаркии[6]. Однако нарратив отныне выстраивался в одностороннем порядке – сверху вниз, в форме пропаганды, – а всякая оппозиция подавлялась мерами по ограничению свободы слова[7]. Кроме того, многие интеллектуалы попросту оказались на службе этого незамысловатого дискурса, обнаружив в государстве удобного работодателя. Рэндольф Борн, один из активных противников участия США в европейских конфликтах, писал по этому поводу: «Влияние войны на класс интеллектуалов уже очевидно… они набрасываются на всякого, кто ещё позволяет себе рассуждать»[8].

Вскоре милитаризация, осуществлённая Вильсоном под предлогом защиты демократии, будет дополнена установлением контроля над рынком в рамках «Нового курса» Рузвельта. Совокупность этих революционных изменений, означавших гибель традиционного американского общества, и породит первую по-настоящему консервативную реакцию группы интеллектуалов, которых впоследствии будут называть «Старыми правыми»[9]. Именно тогда образ утраченного прошлого сложится в их сознании целиком: это Америка Джефферсона, где «постоянные армии и особые монополии, как и фиктивное богатство на бумаге, были неизвестны, а государство было ограничено – ограничено, по сути, пассивной функцией беспристрастного арбитра и защитника сложившегося социального порядка, а кроме того – неписаной, но нерушимой Конституцией»[10]. Для «Старых правых» наиболее очевидным поворотом не туда стала именно политика экспансии, осуществляемая «при отсутствии видимой угрозы американской национальной безопасности»[11]. Урок, который вынесли для себя американские консерваторы сто лет назад и который следовало бы вынести и нам, состоит в том, что экспансия государства – это всегда дорога в одном направлении, поскольку с каждым новым её витком в ней заинтересовано всё большее число социальных паразитов. В Российской империи главными выгодоприобретателями в Первую мировую оказались не последний православный император, не формирующиеся партии, не офицеры, не купцы и промышленники, и уж тем более не крестьяне. Главными бенефициарами стали большевики.

Экспансия и внешний враг

В конце 1930-х годов вновь зашла речь о необходимости вмешательства США в судьбу Европы, а значит, и о дальнейшем укреплении контроля государства над жизнью граждан. Население было не в восторге: в 1939 г. был образован Национальный легион американских матерей, в течение первой недели существования которого в его ряды вступили десять тысяч женщин в одной только Калифорнии. Уже в начале октября того же года от имени организации в Конгресс была направлена петиция против использования американских войск в Европе за подписью одного миллиона женщин[12]. Лидеры оппозиции прекрасно понимали, что агрессивная внешняя политика – только инструмент укрепления тирании. Изоляционистка Катрин Кёртис в 1935 г. основала организацию «Женщины-инвесторы Америки» в целях сопротивления законодательству Рузвельта, ущемлявшему права собственности и ограничивавшему личную инициативу. К 1939 г. в организации состояло триста тысяч человек. По мнению Кёртис, новая война должна была лишь усугубить ситуацию, ускорив «конвергенцию» Соединённых Штатов с советской и нацистской системами, превратившими женщин в собственность государства[13].

Даже внутри государственного аппарата не существовало единого мнения по вопросу активной внешней политики. Одним из наиболее известных и последовательных изоляционистов в высших эшелонах власти был сенатор-республиканец Роберт Тафт, который сперва выступал против участия США в военных действиях, а впоследствии стал самым активным критиком вступления в военные и экономические альянсы, направленные против Советского Союза. На слушаниях по вопросам экономической и военной помощи Европе он предостерегал, что «выделение американских долларов на бездумные программы, которое даёт основание обвинять нас в попытке установить контроль над чужой страной… скорее поспособствует воцарению коммунизма, чем воспрепятствует ему». В июле 1948 г. Тафт прямо заявил в Сенате, что НАТО будет провоцировать войны в мире, а не предупреждать их[14].

Тафт и другие носители традиционных взглядов прекрасно понимали, что НАТО «создавалось ради обеспечения политической и психологической поддержки продолжения политического противостояния в рамках холодной войны… настоящей боязни массивного советского вторжения не было»[15]. Профессор Генри Стюарт Хьюз, служивший аналитиком в Управлении стратегических служб, вспоминал, что перспектива обострения отношений с Советским Союзом не встречала понимания у многих его коллег, не имевших, однако, возможности артикулировать свою позицию в силу характера их работы. Тем не менее они старались повлиять на ситуацию изнутри: «Мы верили, что можно найти промежуточный путь между вооружённым противостоянием и сердечной близостью»[16].

Поиск внешнего врага, способного принимать самые разные формы, был продиктован потребностью в выстраивании идеологической рамки, позволявшей в любой ситуации инициировать охоту на ведьм против внутренней оппозиции: «Даже тихонько выразиться сегодня в том духе, что, возможно, не каждый русский – каннибал, значит подвергнуть себя угрозе лишения свободы за подрывную деятельность»[17]. Государственный секретарь Дин Эксон преподносил концепцию военного превосходства как единственно возможный взгляд на реалистичную программу взаимоотношений с Советами[18]. Генеральный прокурор Джеймс Ховарт Макграт пугал граждан невероятным количеством коммунистов в США: «Они везде – на фабриках, в офисах, мясных лавках, на каждом углу улиц, в частном бизнесе». Особенно внимательно он требовал отнестись к опасности развращения студенчества университетскими преподавателями[19]. Трумэн характеризовал Советский Союз как «тиранию, возглавляемую кучкой людей, оставивших веру в Бога»[20]. В перспективе такой духовной войны позиция тех, кто считал возможным обеспечить мирное сосуществование с СССР дипломатическими средствами, подвергалась всё более интенсивной критике – признать за коммунистами способность к разумному взаимодействию означало встать на сторону Антихриста. Нарастание градуса истерии сознательно провоцировалось администрацией президента, задача которой состояла не столько в отражении гипотетической коммунистической угрозы, сколько в борьбе с политическими конкурентами – например, с изоляционистом Генри Уоллесом.

Таким образом, когда такие авторы, как Ирвинг Кристол или Уильям Бакли-младший, с именами которых связывают рождение неоконсерватизма, начали свой крестовый поход против Советов, они лишь следовали дорогой, протоптанной задолго до них людьми без какого-либо ясного идейного содержания. Оказалось, нет ничего сложного в том, чтобы быть консерватором – достаточно лишь сконструировать образ врага и использовать государственный аппарат для финансирования борьбы с ним.

Настоящие же консерваторы, изоляционисты и сторонники рынка, оказались «прекрасными неудачниками», слишком искренними в своей вере в идеалы старой Америки, чтобы эффективно противостоять чужой погоне за властью и ресурсами. Но это не означает, что они не были правы.

Более того, этот настоящий консерватизм в США жив и сегодня, преимущественно в журналах и аналитических центрах, называющих свой взгляд на вещи палеоконсерватизмом[21]. А самое главное – он жив и в сознании значительного числа американцев[22].

Консерватизм как преимущество

Выводы для русского консерватизма вполне очевидны. Прежде всего необходимо избавиться от пьянящего чувства собственного превосходства. Американцам, верившим в избранность своего «града на холме», это чувство нисколько не помогло. Кроме того, мы должны перестать делать вид, будто в «недружественных странах» не существует радикальной оппозиции к прогрессивной повестке. Если мы предпочитаем не замечать наших союзников, значит, дело не в принципах, которые мы декларируем, а в примитивном стремлении к господству. Недостаточно из тактических соображений признавать относительную правоту альтернативного кандидата в президенты США – тем более что она и впрямь относительна. Мягкая сила, не связанная напрямую с государственными институциями, – эффективный инструмент не только в руках Сороса, хотя, к сожалению, именно благодаря ему мы с нею познакомились. Прежде всего необходимо способствовать налаживанию контактов и создавать условия для постоянного и тесного взаимодействия негосударственных структур: аналитических центров, издательств и журналов, частных фондов, научных, образовательных и религиозных организаций, молодёжных объединений консервативного толка. Только в рамках подобного рода сети может формироваться единая повестка транснационального реакционного авангарда. У Woke culture нет границ, она не была изобретена чиновниками, и ответ на неё дадут не они.

Роль отверженного обеспечила России репутацию, которая играет нам на руку, – многие западные консерваторы с сердечным трепетом и надеждой смотрят в нашу сторону. Наши заокеанские поклонники, к сожалению, окажутся разочарованы, когда столкнутся с реальностью и обнаружат вместо цветущей сложности общественной жизни московитян бесконечные вариации на тему комсомола. Чем именно мы похвастаемся помимо борьбы с гендерной флюидностью, которую ведут сегодня и многие американские штаты? Найдут ли американские правые у нас свободные от политического давления университеты? Убедятся ли в реальности свободы слова? Ответ на эти вопросы один, и он неутешителен.

Внешнеполитические успехи могут лишь следовать за победами на внутреннем фронте, где основную угрозу представляют вовсе не кровожадные либералы, а вполне лояльные режиму и поднаторевшие в мимикрии функционеры, заинтересованные в сохранении статус-кво и продолжении телеспектакля на заданную тему. Лауреат Нобелевской премии мира 1933 г. Норман Эйнджелл писал: «Борьба за идеалы более не может вестись в форме противостояния между государствами, так как вопросы морали проводят границы внутри самих государств и пересекают границы политические… нравственные и духовные битвы современного мира ведутся между гражданами одного и того же государства, незримо для себя вступающими в союзы с подобными им группами в других государствах, а не между конкурирующими политическими режимами»[23].

Цивилизационная война, о которой так много говорят российские политики, действительно идёт, однако линии соприкосновения в ней проходят вовсе не по линиям государственных границ.

Одним неоконам всегда нужны другие, и в качестве не формальных союзников, а наоборот – непримиримых врагов, так как в условиях перманентного полувоенного положения любые претензии к государству могут быть объявлены изменой. Поэтому если сегодня мы слышим от кого-то о «крепкой руке» и необходимости агрессивной внешней политики, можно не сомневаться – это и есть нарратив, ведущий к тому, чтобы Россия плясала под дудку американского ВПК.

Существует ещё один род воинственных «ястребов», аргументация которых сводится к каким-то волшебным «прагматике» и «реализму». Однако политики, не связанной с идеями, не существует – прагматика может определять лишь методы. Цели и принципы формулируются только за пределами положения дня текущего. Мы стоим на пороге ядерной войны не в силу случайного набора фактов, а в силу определённых интерпретаций, укоренившихся в коридорах обкомов по обе стороны Атлантики и порождённых личными финансовыми и политическими интересами. Безусловно, оперативная обстановка требует от государства ответа на актуальную угрозу агрессии. Так, например, активность США в послевоенной Европе подталкивала к тому Советский Союз. Однако количество здесь не переходит в качество – такой ответ всегда остаётся лишь своего рода «суверенным рефлексом». Рефлексом жизненно необходимым, но не имеющим самостоятельного идейного содержания. Стратегия, выстроенная исключительно вокруг реакций, обречена на поражение. Советский проект, как бы мы его ни оценивали в других отношениях, подобной провинциальностью мышления до известной поры не страдал – её в XX веке демонстрировали как раз американские «ястребы».

Чего мы хотим для России в глобальной перспективе? Конечно же, мы должны стать альтернативной точкой притяжения экономических и человеческих ресурсов примерно в том же смысле, в котором внутри Соединённых Штатов ею стал Техас. Консерватизм должен быть не позой, но эффективным конкурентным преимуществом. Один из идейных отцов настоящих американских консерваторов, Рассел Кирк, предлагал в 1941 г. такой образ Америки: «Медленное, но демократичное принятие решений, полноценная власть на местах, широко распространённое владение собственностью, насколько возможно прямые налоги, сохранение гражданских свобод, выплата долгов тем поколением, которое их на себя берёт, предупреждение классовых антипатий, устойчивое и повсеместное сельское хозяйство, настолько минимальное отправление власти правительством, насколько это возможно, и, прежде всего, стимулирование самостоятельности»[24]. Именно это и предлагает сегодня Техас в качестве реальной, а не риторической альтернативы Америке демократов-социалистов и республиканцев-неоконов.

Техас привлекателен не потому, что государственная власть там активно заботится о гражданах, а потому, что позволяет им позаботиться о себе самостоятельно: снижая налоги, защищая конституционное право на владение оружием, обеспечивая независимость судебной власти, попросту не мешая жить. Нет лучшего маркера успеха внутренней политики, чем результаты открытой конкуренции, отражённые в социальном профиле иммиграции. Но для победы в этом соревновании недостаточно казаться страной, где гражданам обеспечивается безусловная защита частной собственности, свобода слова и печати, право на активное политическое участие. Необходимо ею быть. Именно так в условиях информационного общества только и может работать мягкая сила – через убедительность примера.

Никакая пропаганда сама по себе уже не способна сделать страну действительно привлекательной. По оценкам экспертов, КНР тратит около десяти миллиардов долларов ежегодно на создание благоприятного имиджа[25]. Однако образы, транслируемые официальными СМИ и представительствами Института Конфуция, в этих условиях считываются как искусственные, ложные. Ровно эту же идею высказал в своё время бывший председатель Объединённого комитета начальников штабов США Майкл Маллен, призывавший, кстати, в 2008 г. к сохранению дружественных отношений с Россией. Он писал: «Каждый раз, когда мы действуем наперекор своим собственным ценностям или не выполняем наши обещания, мы всё больше и больше напоминаем тех самых высокомерных американцев, о которых говорят наши враги»[26]. Хотим ли мы быть таким кривым зеркалом, указывая в которое голодные до новой крови неоконы будут видеть свою правоту и раскручивать маховик ВПК? От России ожидают милитаризации, культурной изоляции, однопартийности, разрушения институтов гражданского общества – всего того, что после окончания Второй мировой войны позволило без серьёзных усилий сместить мишень американской пропаганды с Германии на Советский Союз[27].

Чего враги – кем бы они ни были – точно не ожидают, так это реального альянса консервативной власти и консервативно же настроенных россиян. Но по-настоящему он возможен только в случае расширения прав частных собственников и уменьшения государственного вмешательства в жизнь общества: нельзя считать собственный народ последним оплотом традиции и в то же время полагать, что без контрольно-надзорных мероприятий и законодательных запретов он никак не может удержаться от морального разложения. Не частная собственность и не свобода слова привели Соединённые Штаты к разрушению памятников, мародёрству BLM, трансгендерным переходам и другим прелестям прогрессивного общества. Нет, всё это – результат уже почти ста лет «социальной политики», вдохновлённой в значительной степени опытом СССР, результат которой – устранение личной ответственности и зависимость от государственной поддержки[28]. Там, где в основе экономического благосостояния лежат отношения господства и подчинения, формируется сервильный этос, не позволяющий человеку обрести чувство собственного достоинства, а значит, и нести личную моральную ответственность за будущее семьи и страны.

Наша вынужденная изоляция должна стать нашим преимуществом. И чужой опыт, разумеется, мог бы помочь нам избежать ошибок.

Но сегодняшняя Россия, отвечая на вызовы современности, к сожалению, почти буквально перенимает повадки тех, с кем, казалось бы, вступает в непримиримую борьбу. Выстраивая свой собственный проект через стигматизацию Запада, мы точь-в-точь копируем именно стратегию неоконов, играя роль второй скрипки в их произведении. Но наше будущее требует от нас совсем другого – поиска оснований для идейного взаимопонимания с Соединёнными Штатами Америки, население которых устало от эгалитарной повестки Вашингтона и ожидает ренессанса идей отцов-основателей. Для этого в самих США есть все условия: богатая интеллектуальная традиция, реальный опыт штатов-диссидентов, массовые низовые движения против коррумпированной власти, аналитические центры и СМИ палеоконсервативного толка, симпатизирующие этой повестке бизнесмены, популярные политики, готовые противопоставить себя номенклатуре. Но американская политическая элита продолжает разыгрывать карту русской угрозы, и абсурдность ситуации состоит в том, что мы продолжаем лить воду именно на эту мельницу. Потому что так проще.

Сможем ли мы справиться со значительно более сложной задачей перестройки нашей собственной жизни? Так, чтобы политическая и культурная самостоятельность была обеспечена не нелепыми попытками переобуться в мокроступы цвета хаки, а возрождением русского civitas, в том числе во взаимодействии с консервативными силами в США, программа которых в целом сформулирована ещё Джефферсоном: «Нам нужно ещё одно, сограждане: мудрое и экономное правительство, которое будет удерживать людей от причинения вреда друг другу, а во всём остальном обеспечит им свободу самим выбирать способы реализации сил и способностей для улучшения своей жизни и не будет забирать изо рта труженика заработанный хлеб. Именно это и есть хорошее правление и именно в таком правлении мы нуждаемся». Подобная программа, полагаю, вполне соответствует и чаяниям русских людей.

Автор: Родион Белькович, кандидат юридических наук, доцент факультета права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

СНОСКИ

[1] Маркс К. К критике гегелевской философии права / К. Маркс // Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. М.: Академический Проект, 2010. С. 284.

[2] Буквально это заявил на своём выступлении на съезде консервативной молодёжной организации «Молодые американцы за свободу» 28 августа 1969 г. один из лидеров неоконов Уильям Бакли-младший. После этого выступления организация раскололась – её покинули либертарианцы и другие изоляционисты.

[3] Джефферсон Т. Первая инаугурационная речь. В кн.: Инаугурационные речи президентов США. Харьков: Фолио, 2009. С. 18.

[4] Rossiter C. Seedtime of the Republic. N.Y.: Hartcourt, Brace and World Inc., 1953. P. 448.

[5] Питер Вирек, один из апологетов американского консерватизма, в 1953 г. писал о Первой мировой войне как о «самой ужасной катастрофе в человеческой истории», имея в виду не только количество жертв, но и эффект «этической революции», выгодоприобретателями которой стали Гитлер, Ленин и им подобные. См.: Viereck P. Shame and Glory of the Intellectuals. Boston: The Beacon Press, 1953. P. 84.

[6] См., например: Jeanette K. The Politics of Southern Draft Resistance, 1917–1918: Class, Race, and Conscription in the Rural South // The Journal of American History. 2001. Vol. 87. No. 4. P. 1335–1361.

[7] Stone G.R. Perilous Times: Free Speech in Wartime from the Sedition Act of 1798 to the War on Terrorism. N.Y.: W.W. Norton and Company, 2004. P. 135–234.

[8] Bourne R. The War and the Intellectuals. In: L. Schlissel (Ed.), The World of Randolph Bourne. N.Y.: E.P. Dutton and Company, 1965. P. 156–158.

[9] О них подробнее см.: Rothbard M.N. Life in the Old Right. In: J. Scotchie (Ed.), The Paleoconservatives: New Voices of the Old Right. New Brunswick: Transaction Publishers, 1999. P. 19–31.

[10] McDonald F. The Presidency of Thomas Jefferson. Lawrence, KS: University Press of Kansas, 1976. P. 161–162.

[11] Francis S.T. Beautiful Losers: Essays on the Failure of American Conservatism. Columbia, MO: University of Missouri Press, 1993. P. 7.

[12] О сопротивлении консервативно настроенных женщин политике американской экспансии см.: Jeansonne G. Women of the Far Right: The Mothers’ Movement and World War II. Chicago, IL: University of Chicago Press, 1996. 264 p.

[13] Frederickson K. Cathrine Curtis and Conservative Isolationist Women, 1939–1941 // The Historian. 1996. Vol. 58. No. 4. P. 831.

[14] Цит. по: Berge H.W. Senator Robert A. Taft Dissents from Military Escalation. In: T.G. Paterson (Ed.), Cold War Critics: Alternatives to American Foreign Policy in the Truman Years. Chicago, IL: Quadrangle Books, 1971. P. 181.

[15] Osgood R. NATO: The Entangling Alliance. Chicago, IL: University of Chicago Press, 1962. P. 30.

[16] Hughes H.S. The Second Year of the Cold War: A Memoir & An Anticipation // Commentary. August 1969. URL: https://www.commentary.org/articles/h-hughes-2/the-second-year-of-the-cold-war-a-memoir-an-anticipation/ (дата обращения: 02.02.2024). Сторонником более спокойного и конструктивного отношения к Кремлю был, например, и Джозеф Дэвис, американский посол в СССР в 1936–1938 гг., кавалер ордена Ленина.

[17] Высказывание принадлежит главе миссии Администрации помощи и восстановления Объединённых Наций в Белоруссии Ричарду Скандретту. Цит. по: Paterson T.G. Introduction: American Critics of the Cold War and Their Alternatives. In: T.G. Paterson (Ed.), Cold War Critics: Alternatives to American Foreign Policy in the Truman Years. Chicago, IL: Quadrangle Books, 1971. P. 14.

[18] Об истории этой стратегии «переговоров с позиции силы» см.: Bell С. Negotiation from Strength: A Study in the Politics of Power. N.Y.: Knopf, 1962. 248 p.

[19] Theoharis A. The Rhetoric of Politics: Foreign Policy, Internal Security, and Domestic Politics in the Truman Era, 1945–1950. In: B.J. Bernstein (Ed.), Politics and Policies of the Truman Administration. Chicago, IL: Quadrangle Books, 1970. P. 214.

[20] Ibid. P. 213. Другие примеры см. здесь: Wittner L. Rebels Against War: The American Peace Movement. N.Y.: Columbia University Press, 1969. P. 196.

[21] О палеоконсерватизме см., например: Готфрид П. Палеоконсерваторы: правые изгои Америки // Тетради по консерватизму. 2016. No. 1. С. 79–84; Белькович Р.Ю., Конькова Д.А. Палеоконсервативное движение в США сквозь призму социального конструктивизма // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. 2022. No. 2. С. 163–175.

[22] Так, по данным Института Гэллапа, пиковый уровень поддержки Движения чаепития в период его активности составлял 32 процента. Фактически треть населения США выступала за необходимость консервативной революции в духе 1776 года. На волне именно этих настроений и пришёл к власти Дональд Трамп. См.: Newport F. Tea Party Support Holds at 24% // Gallup. 01.10.2014. URL: https://news.gallup.com/poll/177788/tea-party-support-holds.aspx (дата обращения: 13.02.2024).

[23] Цит. по: Nichols C.M. Rethinking Randolph Bourne’s Trans-National America: How World War I Created an Isolationist Antiwar Pluralism // Journal of the Gilded Age and Progressive Era. 2009. Vol. 8. No. 2. P. 233.

[24] Цит. по: Nash G.H. The Conservative Intellectual Movement in America Since 1945. N.Y: Basic Books, 1976. P. 105.

[25] По оценкам Дэвида Шамбо, профессора исследований азиатского региона, политологии и международных отношений, директора Программы политики Китая в Школе международных отношений Эллиотта в Университете Джорджа Вашингтона. См.: Shambaugh D. China Goes Global. Oxford: Oxford University Press, 2013. 409 p.

[26] Mullen M. Strategic Communication: Getting Back to Basics // Joint Force Quarterly. 2009. No. 55. P. 4.

[27] Об этой сознательной тактике администрации Трумэна см.: Adler L.K., Paterson T.G. Red Fascism: The Merger of Nazi Germany and Soviet Russia in the American Image of Totalitarianism, 1930’s–1950’s // The American Historical Review. 1970. Vol. 75. No. 4. P. 1057–1058.

[28] Симпатии к советскому эксперименту вполне укладывались в логику Нового курса. Вот как безо всякой доли иронии писал о России посетивший её философ-прагматист Джон Дьюи: «Несмотря на секретную полицию, судебные следствия, аресты, переселение нэпманов и кулаков, ссылку противников партии, включая оппозиционеров из её собственных рядов, для широких масс жизнь течёт упорядоченно, спокойно и благопристойно». См.: Дьюи Дж. Впечатления о Советской России // История философии. 2000. No. 5. С. 232. Именно в Советской России обнаруживали воплощение своей мечты многие американские теоретики распределительной справедливости, сторонники массовой практики психоанализа, проповедники свободной любви и иные апологеты «улучшения» человеческого материала силами заботливого государства. Об этом см., например: Feuer L.S. American Travelers to the Soviet Union 1917–32: The Formation of a Component of New Deal Ideology // American Quarterly. 1962. Vol. 14. No. 2. P. 119–149.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2024 > № 4619214 Родион Белькович

Смена эпох. Русское западничество и международные отношения

Русские смогли сохраниться как народ потому, что не утратили готовности к диалогу и защите своего понимания справедливости

АНДРЕЙ ЦЫГАНКОВ

Профессор международных отношений Калифорнийского университета Сан-Франциско.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Цыганков А.П. Смена эпох. Русское западничество и международные отношения // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 196–212.

Военный конфликт на Украине давно перерос статус регионального. По продолжающемуся воздействию и вероятным последствиям это – событие глобальное, меняющее политический облик не только Европы и Евразии, но и международных отношений в целом. Конфликт поставил под большой вопрос намерения Запада и далее писать правила мирового порядка, ведь к участию в устройстве мира и поддержании глобальной политико-экономической стабильности подключились активно развивающиеся незападные державы.

В ходе конфликта Москва столкнулась с мощным политическим, экономическим и опосредованно-военным сопротивлением со стороны поддержавшего Украину Запада. России удалось сохранить и продвинуть отношения со странами Глобального Юга и Востока, не только не разрушив, но и укрепив энергетические, продовольственные и иные рынки. В результате конфликта такие страны, как Турция, Китай, Индия, Южная Африка, Бразилия и другие, обрели возможность выступать с инициативами по укреплению мира и стабильности в международном масштабе. Россия вновь, вероятно, того не ожидая, оказалась державой, незаменимой в глобальных отношениях.

Будущее окончание военного конфликта на Украине может закрепить переход мира в качественно иное состояние. Завершается не только период американской «однополярности», начавшийся после холодной войны, но и эпоха западного доминирования в международных отношениях в целом. С активизацией участия незападных стран возникает соблазн продлить мир модерна с характерными для него жёсткими идеологическими, территориальными и экономическими границами. Имеется, однако, и другая возможность – выйти за пределы того мира, создав новую систему международных отношений без прежних разделительных линий и на других принципах взаимодействия.

В новом мире России, как бывало в истории, может быть уготована не последняя роль. Однако ей важно осознать себя в качестве державы, обладающей собственной картиной мира, целеполаганием и способом мышления.

Для этого предстоит переосмыслить доставшееся от прошлого интеллектуальное наследие – идеи и практики российского развития в рамках западного модерна последних трёх с половиной столетий. Постепенно будет переоценена и сама идентичность России как неразрывно связанной с Западом и находящейся с ним в неизменных отношениях циклического типа от конфликта к партнёрству и обратно. Став с XVI столетия лидером мирового развития, Запад получил возможность решать, принимать или стигматизировать Россию в качестве части «международного сообщества». Сегодня, когда мир пребывает в состоянии позднего модерна, многое в эпохе модерна классического видится иначе и открывает возможность для переоценки.

На каких основаниях выстраивать диалог и поиск совместных с другими державами решений, выходящих за пределы модерна, но сохраняющих базовые основания суверенитета и ценностно-цивилизационной самобытности? Есть ли у России исторические корни, на которые она могла бы опереться в решении новых задач? В статье суммируется опыт России в уходящую эпоху доминирования Запада и характер русского западнического мышления в области международных отношений.

Международные отношения, доминирование Запада и Россия

Современные международные отношения – детище западной цивилизации, и длительное время, после Возрождения и религиозных войн в Европе, они развивались на основе промышленного, технологического, военно-политического и идеологического доминирования Запада. Возникнув в Европе, классический модерн с его идеологией частной собственности, суверенитета, национальных границ и войн за территории постепенно распространился по всему миру. Формальное признание границ по завершении Тридцатилетней войны в Европе не остановило мировую экспансию Запада. Динамизм и амбиции предпринимательского класса послужили основой доминирования, а медийно-идеологический комплекс способствовал формированию представлений об универсальности и незаменимости западных ценностей. Западный рационализм и созданная на его основе теория международных отношений довершили эти процессы, сделав центральными понятия национального интереса и универсальных ценностей.

Россия вошла в мир западного модерна в начале XVIII века. Это произошло усилиями Петра Великого по модернизации страны и в результате обретения ею статуса великой державы после победы над Швецией. Стремясь стать частью Запада, обогнавшего остальной мир в развитии, Россия хотела сохранить не только политический суверенитет, но и сложившиеся под влиянием Византии и Московии духовные ценности, а также конструкцию патерналистского, мобилизующего государства. Эти ценности формировались задолго до европейского периода, что обещало России нелёгкое существование в нормативных рамках Запада. Вся русская история есть демонстрация трудностей адаптации славянской культуры, принявшей византийское крещение, к условиям сложного Евро-Азиатского региона.

У России не было выбора, кроме как взаимодействовать с западной и восточными цивилизациями, защищаясь одновременно от гегемонистских амбиций монголов, турок, поляков, шведов и других народов.

Россия заплатила высокую цену за подключение к западному модерну. Вхождение в Европу XVII–XVIII веков означало чрезвычайное напряжение народных сил и ресурсов в интересах поддержания и постоянной демонстрации державного и имперского статуса. Чтобы соответствовать тогдашним нормам Запада, российские правители должны были демонстрировать силу и соответствовать европейским экономическим и политическим стандартам. Всякий раз с опозданием, но русские цари проводили реформы, призванные создать новые условия для развития и обосновать сформулированную Екатериной II формулу «Россия есть европейская держава».

Само участие России в западном модерне обрекало её на цикличность развития, описанную в работах многих исследователей[1]. Реформы начинались ради получения западного признания, но не могли опираться лишь на внешнюю поддержку. Реформаторы, руководствовавшиеся западными идеями, наталкивались на противодействие как в элитных, так и в широких слоях общества. В одних случаях это вело к радикализации процессов вестернизации, утрате властью способности осуществлять преобразования или даже физической гибели правителя. В других – к переходу реформаторов на позиции консерватизма и сохранения стабильности, ради чего приходилось жертвовать самими реформами.

И в том, и в другом случае ожидаемых результатов не было. Возникавшие кризисы вели к откатам и попыткам отказаться от модерна в угоду традиции, что всякий раз вело к новому раунду трансформации. Задумавший либерализацию общества Александр I вскоре перешёл на позиции хранителя консервативных устоев. Инициатор великих реформ Александр II был убит левыми террористами. Николай II, добившийся успехов как в экономической, так и в политической вестернизации России, отрёкся от престола и был расстрелян. Глава Временного правительства Александр Керенский бежал из страны. Начавший перестройку Михаил Горбачёв потерял власть и влияние. Наследие первого президента постсоветской России Бориса Ельцина тоже трудно считать успехом. Владимир Путин, начав со сближения с Западом и проведения умеренно западнического курса, двинулся после первого президентского срока в противоположном направлении. Сегодня он позиционирует Россию как консервативное по своей идеологии «самобытное государство-цивилизацию».

Россия (как и некоторые другие государства) стремилась путём частичного заимствования западных норм просто не выпасть из считавшегося обязательным модерна. Запад же, по существу являвшийся его источником, всегда движим желанием создать выгодные для себя международные условия и не разрушить первоначальную конструкцию доминирования, постепенно включая в орбиту своих интересов и ценностей остальную часть мира. В основе действий Запада лежат по-своему понимаемые национальные интересы, связанные, по убеждению его лидеров, с поддержанием мирового господства.

Могущественные государства стремились и будут стремиться ослаблять позиции тех, кто угрожает их положению в глобальной системе.

Такого рода вторичная вестернизация вела к тому, что логика российских реформ во многом задавалась извне, неизбежно наталкиваясь на внутреннее сопротивление. Либеральные объяснения неудач западничества, указывающие на «автократический» режим или политическую культуру страны, не могут считаться удовлетворительными. В России «автократ» и реформатор чаще всего синонимы. За провалами же российских реформаторов скрывалась роль Запада, желающего такой России, которая воспринимает его ценности, но не ставит под сомнение его превосходство. На первом этапе реформ западные лидеры поощряют перемены в России, суля помощь и поддержку. Такие посулы отражают заинтересованность в подрыве или устранении потенциальной угрозы Западу, которая исходила бы от антизападной России. Западные лидеры искренне поддержали российские конституционные реформы начала XIX века, реформы Александра II, думский манифест Николая II, рост связей с европейскими государствами, инициативы Горбачёва по разоружению и сближению с Западом, а также радикальную политику Ельцина.

Однако по мере углубления реформ выявляется несовпадение ожиданий сторон и нежелание западных лидеров соответствовать запросам российских реформаторов. Многие обещания не сопровождаются реальной готовностью вкладываться в российские реформы и обеспечивать их успешное проведение необходимой финансовой и политической поддержкой. Это объяснимо – западные общества, естественно, озабочены своими, а не российскими интересами.

Ещё хуже, если деятельность Запада угрожала безопасности России. Реформы Александра I, инициированные Михаилом Сперанским, не пережили вторжения Наполеона. Первая мировая война поставила крест на умеренной вестернизации Николая II. Решение же о масштабном расширении НАТО на восток стало началом конца постсоветского западничества. Реформы Путина и Медведева не могли быть продолжены после решения Запада поддержать националистические и антироссийские режимы в Грузии и на Украине и их членство в НАТО. Естественно, всякая нормализация отношений с Западом исключена в условиях санкций против российской экономики и военной поддержки Киева.

Дилеммы русского западничества

Такое положение России в конструкции западного модерна задавало определённую модель мышления, именуемую западничеством. Оно предполагает следование тому видению международных отношений, которое принято на самом Западе. В сравнении с представителями самобытно-цивилизационной мысли, западники в основном разделяют ценности и внешнеполитические приоритеты стран Запада, особенно его европейской части. При этом они больше других склонны считать такие ценности и приоритеты соответствующими универсальным потребностям человечества в целом. Среди них есть поклонники различных сторон западной цивилизации – культурно-религиозной, экономической, политической и социальной.

Среди западников следует также различать представителей радикального и умеренно-консервативного крыла. Радикалы настаивают на необходимости глубоких и быстрых перемен в России. Умеренные хотят изменений, но постепенно и на основе широкого общественного согласия. Они – за движение к Западу при сбережении исторически сложившихся российских ценностей, сохраняющих, по их мнению, свою преемственность. Они готовы признать сближение с Западом приоритетным, но не ценой утраты национального своеобразия и суверенитета.

Проблема и трагедия западничества в целом – недооценка национального начала и вытекающей из этого хронической неспособности выработать приемлемую для широких общественных слоёв стратегию развития. Даже умеренные (не говоря уже о радикалах) неубедительны в готовности признать национальное своеобразие, поскольку в апеллировании к национальному преуспели не они, а державники и защитники цивилизационной самобытности.

Коротко взглянем на развитие идей западников с XIX столетия до наших дней. Одним из первых критиков российского развития с позиций, близких к католическим, был Пётр Чаадаев. В отличие от Николая Карамзина, считавшего Россию органической частью христианской Европы, Чаадаев не увидел в отечественном опыте ничего, достойного похвалы и подражания. По его убеждению, превосходство западной цивилизации не только над Россией, но и над Китаем и Индией заключается в христианской вере и в связанной с ней индивидуальной свободе. Православие мыслитель связывал с идейной косностью, крепостным правом и самодержавием. Однако он поддерживал не республиканскую, а монархическую форму правления, в которой личная свобода сочеталась бы с порядком и христианскими добродетелями. Чаадаев защищал европейскую внешнюю политику и считал неверным курс Николая I. Хотя его страшил подъём политического либерализма на Европейском континенте, Чаадаев был крайне критичен в оценках Крымской войны, в которой увидел противостояние неразвитого народа, «цивилизации в её целом».

Как известно, убеждения Чаадаева не нашли поддержки в политических кругах, а радикализм привёл к объявлению его умалишённым. Деморализованный, он попытался объясниться в неопубликованной при жизни «Апологии сумасшедшего», а после поражения России в Крымской войне даже подумывал о самоубийстве.

Позднее, в конце XIX – начале XX столетия взгляды, во многом близкие чаадаевским, высказывал Владимир Соловьёв. Его позиции оказались столь же непопулярны в официальных кругах. Как критик официальной церкви, Соловьёв был лишён права публиковать свои сочинения в России. Как и Чаадаев, он был противником идей суверенитета и национальных интересов, выступая за самопожертвование России ради человечества. Как и автор «Философических писем», Соловьёв желал объединения с Европой на духовных и моральных, а не политических и экономических основаниях. Последователи Соловьёва, подобно Николаю Бердяеву и Георгию Федотову, остались верны идеям христианского единства. После революции 1917 г. им пришлось защищать свои взгляды уже в эмиграции, критикуя и СССР, и Европу.

Среди экономических либералов радикальным западником был теоретик российских реформ 1990-х гг. Егор Гайдар. Сторонники либерализации экономики присутствовали в России и раньше, но Гайдар пошёл дальше многих и всецело посвятил себя обоснованию важности кардинального преобразования. Он считал образцовой западную систему рыночной экономики, в которой собственность отделена от власти, а экономика развивается на основе частной инициативы и уважения к личной свободе. Российский исторический опыт Гайдар, подобно Чаадаеву, видел преимущественно негативным. Он настаивал на укреплении института частной собственности, а также отказе от империи и сильной власти. Во внешней политике Гайдар выступал против развития связей с бывшими советскими республиками, что, по его мнению, было чревато восстановлением империи, но поддерживал всемерное укрепление политико-экономических отношений с Западом.

В отличие от Чаадаева, Гайдар работал в среде единомышленников и получил значительную политическую поддержку. Ельцинские реформы по модели шоковой терапии во многом воплотили замыслы Гайдара, которые нашли сторонников среди экспертов и учёных-экономистов. Однако уже во второй половине 1990-х гг. эти идеи утратили политическое влияние из-за социальной поляризации и обнищания общества. Свою роль сыграл и Запад, поддержавший реформы политически, но не выработавший плана интеграции России в мировую экономику.

В области политического либерализма важным представителем решительного подхода был один из лидеров партии конституционных демократов Павел Милюков. Подобно Чаадаеву, он считал российскую культуру «пластичной», несамостоятельной и готовой к усвоению европейского способа развития. Милюков полагал, что Россия идёт по пути Запада, но с отставанием в несколько десятилетий. Будучи противником самодержавия, он желал его преобразования в конституционную политическую систему. Во внешней политике Милюков выступал за развитие отношений с либеральными правительствами Англии и Франции, но защищал российские позиции на Балканах.

Ещё более радикальными оказались концепции академика Андрея Сахарова в период его борьбы с советской властью. Пересмотрев к середине 1970-х гг. свои первоначальные идеи социализма и конвергенции советской и западной систем, он выступил противником советского строя и приверженцем его преобразования по западному образцу. Симпатии к либеральной западной системе привели его и к поддержке внешней политики Запада, стремившегося подорвать устои СССР. Сахаров выступал за изоляцию собственной страны, сдерживание её внешнеполитических амбиций, принуждение к миру и внутренним переменам. Во время горбачёвской перестройки сахаровский радикализм выразился в критике реформ как недостаточных с точки зрения обеспечения прав личности.

После распада Советского Союза позиции, близкие сахаровским, занимали критики как ельцинского, так и путинского государства.

В эволюции российской политической системы они увидели движение к тоталитарному строю, а в попытках проводить независимую от Запада политику – намерение создать образ внешнего врага, необходимый Кремлю для укрепления диктаторского правления.

Наконец, среди российских сторонников социального государства радикальными западниками были те, кто хотел быстрого установления социальной справедливости. В их числе сторонники мировой революции, стремившиеся воплотить предсказания Карла Маркса не только в России, но и за её пределами. В первые послереволюционные годы Владимир Ленин, Лев Троцкий, Николай Бухарин и другие боролись за слом остатков прежнего государства и развитие отношений в мире на основе созданного для этих целей Коммунистического Интернационала. Спустя несколько лет им пришлось пересмотреть свои взгляды, отчасти восприняв критику умеренных социалистов. Радикальное западничество вновь потерпело поражение.

Эволюция умеренного западничества была более сложной, но и ему оказалось не под силу приспособить Россию к условиям западного модерна. Среди религиозных западников примером консервативного мышления может служить Карамзин, который считал Россию органической частью Европы и выступал за поступательное движение в одном с ней направлении. В отличие от Чаадаева, Карамзин был убеждён в самодостаточности русских православных начал и самостоятельной ценности их вклада в европейскую традицию. Поэтому и интеграция с Западом была для него возможна лишь при сохранении российского своеобразия. Поддержка западных ценностей, в том числе силой оружия, как война с Наполеоном, была для Карамзина возможной и необходимой, поскольку защищала и ценности самой России. Они подразумевали православие и сильную монархическую власть.

Карамзинская мысль отчасти продолжилась в рассуждениях той части русской интеллигенции, которая в XIX – начале XX столетия призывала не только учиться у Европы, но и сохранять верность основаниям своей духовности и сильной власти. Авторы сборников «Проблемы идеализма» (1902) и «Вехи» (1909) выступили в защиту русских начал православной духовности как основы постепенного освобождения страны. Эта линия впоследствии продолжилась усилиями Петра Струве, Семёна Франка и других в эмиграции, а также некоторыми российскими политиками и интеллектуалами после распада СССР.

Со второй половины XIX столетия в России окрепла традиция консервативного экономического либерализма. Одним из её последовательных защитников был Борис Чичерин, ратовавший за укрепление института частной собственности усилиями сильной самодержавной власти. Чичерин выступал за всемерное развитие отношений с Европой, однако защищал интересы России как самостоятельные, отличающиеся от европейских и иногда нуждающиеся в утверждении силой. После Чичерина сходные идеи консервативной либерализации развивали такие политики, как Сергей Витте и Пётр Столыпин.

В определённом смысле следы реализации идей экономической либерализации сверху можно найти и в советском опыте реформ, в частности в НЭПе, но лишь с поправкой на идеологическое и революционное происхождение власти в СССР. Более точным может быть сравнение идей Чичерина с попытками перехода от советской к западной либеральной экономической системе в горбачёвское и постсоветское время. Среди сторонников реформ хватало тех, кто хотел перемен под патронатом государства, которое Чичерин считал «вожатаем исторического развития». Экономисты Станислав Шаталин, Абел Аганбегян и Александр Аузан выступали за согласование реформ с особенностями российских культурных ценностей и инициативой государства.

Среди политических либералов к умеренным или консервативно мыслящим принадлежал Михаил Сперанский и его сторонники в России в XIX веке и позже. Будучи приверженцем западного пути реформ и Конституции, он считал необходимым проведение преобразований сверху и был искренне верующим православным христианином. По его убеждению, европейские законы могли заработать в России лишь при постепенном проведении их в жизнь в соответствии с русскими политическими и культурными традициями.

После Сперанского среди российских либералов XIX – начала XX столетия близкие к политическому западничеству позиции выражал не столько Милюков, сколько представители правого кадетства вроде Василия Маклакова и Петра Струве. В советское время с инициативами постепенной и ограниченной политической либерализации выступали Никита Хрущёв, Алексей Косыгин, а впоследствии – Михаил Горбачёв. Последний, по существу, преобразовал советскую политическую систему, когда отменил административную роль КПСС и ввёл пост избираемого съездом народных депутатов президента СССР. Попытки либерализации сверху предпринимались и в начале правления Путина при интеллектуальной поддержке Фонда эффективной политики Глеба Павловского и других экспертов. Подобно Карамзину, они отстаивали позиции второй Европы, равноположенной первой.

Умеренные западники присутствовали и среди сторонников социального государства. В ответ на распространение в России социалистических идей некоторые мыслители-кадеты вроде Павла Новгородцева выступили за развитие социального либерального государства. Они видели в нём продолжение европейских идей правосознания и утверждения «нового либерализма», выходящего за пределы старого принципа формально-юридического равенства перед законом. Новгородцев старался отмежеваться от социализма, но не отрицал важность провозглашаемой в нём идеи социального равенства. В разное время Георгий Плеханов, Николай Бухарин, Евгений Варга и другие высказывали вполне умеренные идеи постепенного вызревания социализма в России и необходимости диалога с социал-демократическими движениями Запада. В позднесоветское и постсоветское время принципы социального государства защищали сторонники Горбачёва и Григория Явлинского, призывавшие учиться не столько у США, сколько у социал-демократической Европы.

В основе провала попыток религиозной, экономической, политической и социальной интеграции с Западом – его неготовность к такой интеграции, серьёзное несовпадение стратегических интересов и нежелание всерьёз его обсуждать, недооценка радикальными и консервативными западниками русского национального опыта и непродуманность российских реформ.

Смена эпох и возможность преодоления (анти)западничества

Классический модерн стигматизировал саму возможность развития подлинно самобытных теорий, поощряя лишь различные варианты западничества. Но русская мысль сопротивлялась доминированию Запада, порождая концепции, опирающиеся на духовные, социально-политические и геополитические основания, не связанные с модерном. Правда, многие из них – в соответствии с доминирующим подходом модерна – во многом свелись к противостоянию Западу. Тем самым важнейшая задача выявления собственных основ развития решена лишь отчасти, оказавшись подчинена диктуемой модерном логике борьбы.

Сегодня классический модерн постепенно уходит в историю. На смену жёстким национальным границам, идеологическим «-измам» и проектному планированию постепенно приходят гибкость и умение адаптироваться к глобальному обществу. Поздний модерн сформировал и структурные ограничения, снижающие возможность возвращения в эпоху модерна классического. К этим ограничениям относятся ядерная революция, которая делает крайне опасным военный конфликт великих держав[2]. Другие ограничения связаны с экономической взаимозависимостью и информационной открытостью, которая препятствует идеологической мобилизации.

Постепенный уход эпохи модерна снижает шансы на разрушение уже созданного глобального мира и возвращение к временам идеологически нагруженного милитаризма и экономической автаркии государств. Снижает, но не исключает вовсе. Возврат к классическому модерну сегодня отстаивают сторонники консервативного популизма как в западных странах, так и за их пределами. Им противостоят глобально-имперские элиты Запада и прозападные клиентелы (западники) в остальной части мира. В интересах правящих западных элит – продолжение глобального контроля путём поддержания особых, постмодерных условий процветания для большинства жителей западных обществ и сдерживание национализма модерна в незападных обществах. Используя памятное выражение Жозепа Борреля, речь идёт о сохранении дихотомии западного «сада» и незападных «джунглей». (Противодействие национализму у себя дома тоже, естественно, актуально, что выражается в отчаянной кампании истеблишмента против национал-популистских традиционалистских сил в Европе и Северной Америке.)

Столкновение этих направлений сохранит ожесточённость, а в ближайшем будущем, вероятно, обострится. Но сегодня борьба крайностей имперского глобализма и модерного национализма, скорее, ведёт к ослаблению обоих течений и укреплению неимперского, плюралистического глобализма. В условиях позднего модерна у этих сил появилась возможность мыслить иначе, нежели в первой половине прошлого столетия или раньше. В мире, особенно за пределами стремящегося к доминированию Запада, немало политиков, выступающих за новый международный порядок на принципах гибкого многостороннего сотрудничества и без жёсткого деления на сферы военно-политического контроля.

Мировые позиции самого Запада слабеют. Всё меньше стран хотят в него интегрироваться, стремясь лишь налаживать равноправные и взаимовыгодные отношения.

Россия в силу рубежного географического и цивилизационного положения обладает благоприятными возможностями преодоления описанного выше модерного (анти)западнического мышления. Её «незаменимость» вытекает из особого исторического опыта взаимодействия с Западом и Востоком, в том числе в период развития до модерна[3]. Будучи тесно связанной с различными частями мира, Россия сохранила свои базовые ценности, политический суверенитет и внешнеполитическую манёвренность. Последняя, в частности, позволила ей минимизировать ущерб от наиболее жёстких в истории западных экономических санкций. Несмотря на состояние военного конфликта, у России сохраняются «сравнительные преимущества», которые могли бы быть использованы в дальнейшем. Как писал когда-то раскаявшийся в радикализме Чаадаев, «я считаю наше положение счастливым, если только мы сумеем правильно оценить его; я думаю, что большое преимущество – иметь возможность созерцать и судить мир со всей высоты мысли, свободной от необузданных страстей и жалких корыстей, которые в других местах мутят взор человека и извращают его суждения»[4].

Для движения в обозначенном направлении придётся преодолеть соблазн модерного (анти)западнического мышления. Один из таких соблазнов – сделать квазивоенное противостояние с Западом и военный конфликт с Украиной основами российского целеполагания на обозримый стратегический период. Сохранив и отстояв цивилизационный и политический суверенитет и безопасность, важно по-новому осмыслить вызовы, стоящие перед страной. Такое осмысление нуждается в новой картине мира, внешнеполитическом целеполагании и принципах формирования научного знания. Кратко, насколько позволяют рамки статьи, скажем о возможностях такого осмысления[5].

Новая картина могла бы строиться не на противопоставлении глобального и национального, а на их равноположенности и взаимозависимости. Это был бы мир не глобализма и глобального доминирования, а глобальности, формирующейся в результате постоянного взаимодействия цивилизаций, которые сохраняют как существенные различия интересов и ценностей, так и внутреннюю неоднородность. Такое взаимодействие, основанное на структурной взаимосвязанности и взаимном уважении, способствовало бы преодолению в международной системе анархического и иерархического начал, со временем увенчавшись формированием новых правил и институтов.

На обозримый период перехода от старого к новому миропорядку в качестве основного в международной системе сохранится конфликт между сторонниками западного статус-кво (США и страны Запада) и тех, кто стремится бросить ему вызов. Среди последних выделяются как националисты-модернисты, так и желающие установить новые глобальные нормы. Значимыми конфликтами, менее важными для стабильности международной системы, являются те, которые, во-первых, не затрагивают напрямую интересы сторон основного противостояния, а во-вторых, проходят внутри этих сторон. К первой группе могут быть отнесены разногласия, связанные с самим всеобщим выживанием и включающие в себя вопросы климата, контроля за распространением ядерных вооружений и другие. Вторая группа конфликтов затрагивает подчас серьёзные разногласия и внутри стран, приверженных сохранению статус-кво, и внутри лагеря сторонников перемен. Хотя в этих вопросах тоже есть мирополитическое измерение, прогресс в их решении возможен без принципиального изменения миропорядка в чью-то пользу. Такой прогресс будет определяться политическими коалициями, которые в силу длительности глобального перехода будут не системными, а ситуативными.

Внешнеполитическое целеполагание должно определяться стремлением приблизить формирование плюралистического мира. В решении этой задачи России благоволят сформировавшиеся на основе христианского мировоззрения ценности и компетенции межцивилизационного взаимодействия. В системе целеполагания, состоящей из аксиологии, онтологии и этики, именно ценности задают базовые поведенческие установки. Ценности и лежащие в их основании идеи создают мир, который является по этой причине идеоцентричным и словообразующим. В начале, как сказано в Писании, было Слово, и Слово было Бог, или идея морально-нравственного и целеполагающего. Православно-христианское начало может способствовать сохранению межнационального мира в стране и идеалов, выводящих за пределы мира модерна с его извечной борьбой за материальные ресурсы и границы. Понимание собственных историко-духовных корней способствовало бы и развитию отношений с другими цивилизациями, каждая из которых исходит из своего определения справедливости и осознаёт не только возможности, но и границы глобального взаимодействия.

Русские смогли выжить и сохраниться как народ не только потому, что отстояли великодержавные интересы, но и потому, что в тесном взаимодействии с соседями не утратили готовности к диалогу и защите своего понимания справедливости.

Обозначенные картина мира и внешнеполитическое целеполагание не могут задаваться априори, но должны формироваться в результате развития науки о международных отношениях. Современные теории международных отношений исходят из определённых ценностных допущений, но предлагают и систему эмпирических исследований и верификации выводов. Теория не может претендовать на статус научной, если не способна систематически проверять свои гипотезы фактами. Другое дело, что различные национальные теории международных отношений склонны использовать разные методы анализа и проверки фактов. В американской теории доминируют методы позитивизма, в китайской – исторического анализа, в постколониальной – социальной критики и деконструкции западного «эпистемологического» империализма. Ни одна из этих теорий в целом неприменима к российским реалиям, хотя российская теория, безусловно, выиграла бы от диалога и восприятия некоторых элементов иных теорий.

На наш взгляд, для российской теории международных отношений особенно важен метод диалога и герменевтического осмысления цивилизаций. В мире постепенно формируются новые условия для выстраивания глобального и евразийского сотрудничества. В этой системе интересы русских, как и ранее, требуют межцивилизационного диалога, экономической открытости и предотвращения гегемонии. Самопознание и выстраивание диалога с другими цивилизациями – необходимые составляющие российской системы ценностей. Без соотнесения с другими цивилизационными системами и нахождения областей соприкосновения с ними научный прогресс останется локальным и ограниченным. Теория может быть правильна в одном контексте и ложна в другом. Без соотнесения лежащих в основании цивилизаций ценностных допущений одна и та же теория может принимать совершенно разные обличья.

Подытоживая, подчеркнём, что для выхода за пределы (западного) модерна России необходимо поддержать ростки новых глобальных отношений. Одной из основ такой политики может стать припоминание и задействование российского исторического опыта в Евразийском регионе. Этот опыт складывался не только из освоения пространства и войн с соседними цивилизациями, но и межцивилизационного диалога, стремления укрепить безопасность и открытость региона и не допустить доминирования одной из цивилизаций, будь то монголы, турки или народы Запада. Русские научились отвечать на вызовы международного окружения задолго до вхождения в европейский Запад. Им не впервой решать задачи безопасности и развития без противопоставления внешнему миру и стремления интегрироваться в него ценой утраты своей исторической самобытности. Эти опыт и навыки с надлежащей корректировкой понадобятся и в постзападном мире.

Автор: Андрей Цыганков, профессор международных отношений Калифорнийского университета Сан-Франциско.

Идеи статьи частично обсуждаются в книге: Tsygankov A.P. The Promised West: Russian Westernizers and Change in International Relations (London, forthcoming in June 2024).

СНОСКИ

[1] См., например: Neumann I. Russia and the Idea of Europe. L.: Routledge, 2016. 232 p.; Malia M. Russia under Western Eyes. L.: Belknap Press, 2000. 514 p.; Янов А. Русская идея. От Николая I до Путина. В 3-х томах. М.: Новый хронограф, 2014–2015; Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта. М.: Смарт Ридинг, 2020. 248 с.

[2] Цыганков А.П. Глобальный конфликт позднего модерна: логика и пределы эскалации // Россия в глобальной политике. Т. 20. No. 6. С. 10–21.

[3] Цыганков А.П. Незаменимая Россия: крепости и мосты «Русской идеи» // Россия в глобальной политике. 2023. Т. 21. No. 5. С. 156–165.

[4] Чаадаев П.Я. Апология сумасшедшего. СПб.: Лениздат, 2014. 285 с.

[5] Подробнее см.: Цыганков А., Цыганков П. Глобальность и самобытность: русская идея и теория международных отношений // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2022. No. 1. С. 7–16.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2024 > № 4619213 Андрей Цыганков

Декомпозиция искусства: историософия российской внешней политики

В России внешняя политика и политика как таковая находятся в постоянном диалектическом взаимодействии

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Доктор политических наук, профессор, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Бордачёв Т.В. Декомпозиция искусства: историософия российской внешней политики // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 132–149.

Происхождение внешней политики государства представляет собой один из самых важных, но одновременно наименее благодарных сюжетов в изучении международных отношений. Стремление избавить себя от необходимости обращаться к этому предмету, исключительно сложному в силу многообразия источников его происхождения, стало причиной появления науки о международной политике в том академическом изводе, который утвердился за полвека.

Основоположник системной теории (а именно она позволяет нам особенно не думать о том, как возникает внешняя политика) Кеннет Уолтц писал, что теория «может сказать нам, какое давление на государства оказывает структура международной системы и какие возможности она им предоставляет, но не то, как и насколько эффективно государства будут отвечать на это давление и пользоваться этими возможностями»[1]. Созданный им и последователями фундамент современной науки об отношениях между народами – естественный результат того, что в XX веке внешняя политика перестала быть персонифицированной, делом избранных представителей элиты, руководствующихся соображениями высшего государственного интереса. Решающее значение имеет не конкретный политический режим, а сама по себе необходимость общественной поддержки внешней политики и широкого в ней общественного участия (в форме массовых армий и необходимой для подъёма патриотических чувств пропаганды)[2].

Внешнеполитическое поведение государств зависит от невообразимого количества факторов. Пытаться учесть их в анализе означает колоссальный риск отправиться в путешествие, возврата из которого в реальность уже не будет. В лучшем случае исследователь окажется признанным специалистом по одному из вопросов, связанных с происхождением внешней политики, важность и даже реальность существования которого всегда может быть оспорена. В худшем – закончит дни, пополнив ряды гадателей, суждения которых скоро наскучат сколько-нибудь начитанной публике. Это, однако, не означает, что следует отказаться от попыток составить более структурированное представление, в силу каких причин внутреннего характера народы ведут себя по-разному в сравнительно схожих исторических обстоятельствах. Невозможно знать в точности, какими окажутся практические действия государства, но можно пытаться представить себе, в пределах каких представлений они будут находиться.

Тем более это важно сейчас. Последние десятилетия практической международной политики показали, что уже нельзя полагаться на абстрактные схемы, созданные в эпоху стабильных систем времён холодной войны и растерянно воспринимающие мир после её завершения[3]. Настолько растерянно, что позволительно предположение: теория международных отношений вообще изжила себя как предмет или по меньшей мере нуждается в коренном пересмотре под воздействием складывающихся политических реа­лий[4]. Суммируя результаты идущей дискуссии, можно сказать, что такая постановка проблемы оправданна в силу как минимум трёх обстоятельств.

Во-первых, современное государство сталкивается со столь серьёзными вызовами, что внешняя политика повсеместно подчиняется соображениям внутриполитического характера. Это касается стран Запада, России, Китая и всех остальных, и делает наиболее значимым то, чего существующие теории понять не в состоянии просто в силу имеющейся у них методологии.

Во-вторых, произошло невероятное расширение круга держав, имеющих значение в международной политике и опирающихся на разный исторический опыт.

В-третьих, исчезла возможность чётко определить критерии положения государств в международной системе, что является обязательным условием современной теории. Она в любом случае основана на выявлении соотношения сил как отправной точке, что трудно сделать с уверенностью применительно к современным условиям.

В результате мы имеем дело с совокупностью внешних политик государств, а не с международной политикой как сравнительно автономной сферой, о существовании которой можно было говорить с середины прошлого века. Внешняя политика, в свою очередь, – продукт деятельности человека и, соответственно, несёт на себе отпечаток индивидуальности. Последнее не позволяет относиться к ней с позиций сугубо абстрактной рационализации по принципу «один размер подходит всем», безотносительно к тому, какой именно теоретический «размер» выбирает исследователь. В этом смысле международные отношения переходят скорее в категорию искусства. Но искусство также доступно для того, чтобы его изучать и систематизировать, надо только определить, что может стать для этого отправной точкой. Здесь на первый план выходят вопросы эпистемологического характера, они призваны охарактеризовать наиболее важные элементы, формирующие базовые внешнеполитические навыки «художника», включая его индивидуальное восприятие окружающего мира.

С практической точки зрения это помогает понять встроенные в культуру ограничители способности государств к достижению компромисса «между мнением нации о себе и мнением о ней окружающих», необходимого, по мнению Киссинджера, для достижения сравнительно прочного международного порядка[5]. Сравнивая стратегические культуры народов, желательно понимать, при каких условиях они будут готовы смириться, что их возможности не безграничны, и насколько устойчивой окажется такая готовность в исторической перспективе.

Недавняя российская история даёт несколько убедительных примеров, когда признание собственной слабости не могло привести к прочному миру, поскольку наши «глубинные» представления о своём месте в мировых делах основаны на исключительно солидном фундаменте. Сейчас необходимо понимать ограничители, встроенные в политическую культуру оппонентов России на Западе, ориентируясь не только на их публичные заявления в условиях острого международного кризиса.

Самоотождествление как решающий фактор

Отправной точкой является историософия изучаемого явления. Она направлена на познание и осознание сущности национально-исторической судьбы, создающей эмпирическую основу объекта нашего исследования – внешней политики того или иного государства. Последовательность событий, их взаимосвязь и – как результат – обусловленность формируют идентичность, которую, если обратиться к определению Доминика Ливена, «можно в определённой степени рассматривать как вращающуюся вокруг двух полюсов: политического и культурного. В первом случае первостепенное значение имеют государство и его институты, возможно, прежде всего вооружённые силы, а также связанные с ними воспоминания, мифы и символы. Во втором на первый план выходят язык, народные обычаи, религия и ценности»[6]. Историзм, как мы видим, присутствует как в политическом, так и в культурном измерении этой категории: институциональная память, разделяемая мифология, обычаи и ценности формируются через усвоение определённого опыта. Можно предположить, что чем более тяжёлым для выживания государства является такой опыт, тем более важное место занимают созданные им паттерны поведения.

Приведём пример: на первый взгляд стратегические воззрения советских вождей – от Ленина до Горбачёва – имеют к русской внешнеполитической культуре примерно такое же отношение, как логика постапокалиптического «Безумного Макса» к Аристотелю или Фукидиду. Это сравнение не ставит целью принизить достижения эпохи СССР в общем течении российской истории. Более того, оно отвечает некоторым объективным особенностям советского периода, начало которого характеризуется наиболее резким разрывом формальных культурных связей с предшествовавшей традицией государственности.

Потому так велик соблазн рассматривать советский период «с чистого листа», отдельно от остальной русской истории, как будто стратегическая культура советских вождей – это сорняк, привнесённый неведомым ветром.

К этому, кстати, опосредованно призывали сто лет назад яростные реформаторы российской науки и образования Анатолий Луначарский и Михаил Покровский[7]. Такой подход соблазнителен и потому, что избавляет от необходимости думать о фундаментальной причинности событий в пользу абсолютизации человеческого волеизъявления, на чём настаивали модные в прошлом веке Исайя Берлин или Карл Поппер[8].

Однако более научным будет, понимая существующие особенности времени и действующих героев, учитывать и то, на что обращают внимание наиболее авторитетные авторы. Последние, кроме всего прочего, исходили из конкретных задач понимания внешней политики СССР на важнейшем для международного порядка этапе после Второй мировой войны. Речь о сохранении в этой политике моделей поведения, значимость фактической основы которых официальная советская историография игнорировала. Умевший их увидеть сторонний наблюдатель Джордж Кеннан чётко указывает в своём эссе на имплицитную связь исторических переживаний русского народа и стихийного стратегического замысла советских властей. Культура как продукт исторического процесса органично переплетается у него с теми особенностями поведения, что были присущи советским руководителям в силу их идеологических мотивов, социальной среды происхождения, образования и конкретных внешнеполитических обстоятельств[9].

Кеннан указывает на основные особенности политического режима Советского Союза, его сильные стороны и слабости применительно к внешней политике, но этим не ограничивается. Основные черты стратегической культуры руководителей сталинского СССР, согласно Кеннану, связаны с «уроками истории России, где на протяжении веков на обширных просторах неукреплённой равнины велись малоизвестные сражения между кочевыми племенами. Здесь осторожность и осмотрительность, изворотливость и обман были важными качествами; естественно, что для человека с русским или восточным складом ума качества эти имеют большую ценность»[10]. Заметим, что стратегия «Кремля» тем самым перестаёт быть делом исключительно персонифицированным – через связь с русской историей автор показывает не только её глубокую историческую причинность, но и национальную природу. Что, собственно говоря, помогает определить те самые базовые навыки «художника», а также взаимодействовать на абстрактном уровне с деперсонифицированной внешней политикой новейшего времени.

Ход мысли Кеннана не удивителен для представителя страны, где в центре внешнеполитической философии находится историософская концепция «града на холме», восходящая к духовному сочинению первой половины XVII века[11]. Американцы ведут себя тем или иным образом (отвечают на вызовы своему государству со стороны международной системы) в первую очередь потому, что их реакция детерминирована почвой, на которой произрастает дерево национальной «большой стратегии». Это самое убедительное доказательство «народности» американской внешней политики вне зависимости от конкретных политических фигур, принимающих решения: их воли, образования и тому подобного. Поэтому мы, сами не замечая того, с лёгкостью указываем на связь внешнеполитических решений в Соединённых Штатах с их внутренней политикой и национальной культурой.

В случае России дело обстоит так же. И всего через двадцать лет после драматических событий 1917 г. укоренённость проявляется в образах, которые становятся для государства наиболее приемлемыми в диалоге с народом по главным внешнеполитическим вопросам. Страна и политический режим готовятся вступить в новое, намного более жестокое военное противостояние, и уже в 1938 г. скачут по экрану инфернальные тевтоны Сергея Эйзенштейна, а в 1941 г. первая строфа «Священной войны» призывает русских людей на битву «с проклятою ордой». В принципе, этого было бы достаточно для того, чтобы убедиться в центральном значении нашей средневековой истории для формирования символов, на которых основана внешнеполитическая культура России.

Обращение к историософии внешнеполитического поведения государства позволяет приблизиться и к решению проблемы взаимосвязи между внешней политикой и конкретным политическим режимом: такой связи нет. Но присутствует чёткая связь между историческим опытом и внешней политикой, хотя она и может быть опосредована индивидуальными особенностями лидеров или их оценкой своих силовых ресурсов. Исторические особенности развития государственности формируют причинность поведения (Россия, Америка или Китай ведут себя так, потому что их история отношений с другими народами протекала в определённых уникальных условиях) и фундаментальные убеждения о себе, с перспективы которых лидеры смотрят на окружающую действительность. То, что Эдвард Луттвак определяет как «самоотождествление» правящей элиты, обеспечивающее её моральную стойкость в период кризисов, играет более важную роль, чем текущие обстоятельства и располагаемый силовой потенциал[12].

История России после 1991 г. – прекрасная иллюстрация значения данного феномена для внешнеполитической культуры. Она, как и поведение её предшественника СССР, насквозь детерминирована пространственно-историческими особенностями развития и сформировавшимся на этой почве «самоотождествлением» как великой мировой державы, при любых обстоятельствах заслуживающей особого места в глобальной иерархии. Примерно с такими же идеями Русское государство пришло в европейскую политику на исходе XV века – менялись только наши технические возможности доносить до других эту естественную для русской внешнеполитической культуры убеждённость.

Внешнеполитический аспект стратегической культуры

Мы видим, что интересующий нас феномен гораздо шире, чем популярное определение стратегической культуры в работе Джека Снайдера, связывающее её исключительно с проблематикой ядерного оружия[13]. Данная интерпретация имеет право на существование, поскольку в военно-стратегической сфере могут проявляться важнейшие черты всего стиля взаимодействия с другими народами. Но недостаточна, если мы хотим понять природу внешней политики как культурного феномена. В первую очередь потому, что данная сфера деятельности неизбежно подчинена политическому целеполаганию и общей политической культуре общества и государства.

В самом широком смысле внешнеполитическая культура представляет собой комплекс верований, практик и ожиданий, формирующий способность её носителей создавать допущения о пределах возможного и поступать на их основе, а также определяющий формы и символы, в которых выражается их поведение в отношениях с другими народами[14]. Формирование такого комплекса происходит в ходе исторического процесса. Он является атрибутом всех представителей определённой политической культуры безотносительно их положения в рамках конкретного социума и возникает в ходе накопления им исторического «жизненного» опыта.

Русскому человеку периода СССР «было трудно определить, где кончается Россия и начинается империя, поскольку он продолжал вековую миграцию своих предков через степь» точно так же, как это не удавалось его предкам на протяжении нескольких сотен лет, или не удаётся нам, когда мы сейчас пытаемся сформулировать подход к странам-соседям[15]. Добавим, что любимая всеми западными русистами степь в нашем случае не является отправной точкой, хотя и представляет собой наиболее романтически окрашенный образ. Формирование основы великорусского этноса происходило в XI–XII веках в результате миграции славянского населения с берегов Днепра в лесистое междуречье Волги и Оки[16]. Колонизация эта была одновременно крестьянской, княжеской и монастырской, что также вело к появлению общенародного восприятия пространства в развитии русской государственности. Вопрос, таким образом, не в конкретном ландшафте, а в том, что он даёт внешнеполитической культуре. В данном случае – отсутствие чувства границы, столь ярко выраженное у европейцев. Исторический факт состоит в том, что возникновение великорусской народности в XI–XII веках стало результатом не ограниченного естественными барьерами движения славянского населения на Северо-Восток от Днепра.

Реализация внешнеполитической стратегии государства является производной от комплекса верований, практик и ожиданий, «выступает выражением всей культуры в целом», примеры чему мы находим в работах, посвящённых стратегии отдельных великих держав[17]. Вряд ли можно убедительно обосновать, почему Россия здесь стала бы исключением из общих правил. Задача исследователя, таким образом, состоит в систематизации «верований, практик и ожиданий», которые свойственны именно уникальной, как и любая другая, российской внешнеполитической культуре. История отношений России с другими народами помогает определить происхождение этих связей на основе доступного фактического материала: того, чем «эмпирически была Россия» в международном окружении[18]. Тем более что выбор интерпретаторами следующих поколений фактов, достойных стать историческими событиями, зависит от унаследованной ими политической культуры.

Историософия российской внешней политики представляет собой предмет, важный для понимания положения России в международных делах, но напрямую недостаточно освещённый отечественными и зарубежными авторами. Сложно сказать, чем это обусловлено, но первое, что приходит на ум – присущая отечественной историографии связь общеполитического развития государства и его поведения на международной арене. В наиболее масштабных работах важнейшие вопросы эволюции внешней политики рассматриваются «по касательной», а основная задача – предложить читателю научную концепцию развития нашей государственности в целом, что впервые попытался сделать Сергей Михайлович Соловьёв в своей «Истории России с древнейших времен»[19]. В результате, однако, получается обратное: природа российской внешней политики обсуждается в рамках самой важной для всей историософии русской государственности дихотомии «Восток – Запад», имеющей объективно внешнеполитическое происхождение.

То же можно сказать и о других важнейших вопросах общей истории России – норманнском, монгольском и петровских преобразованиях, они также наиболее тесно связаны с международными факторами развития страны. В первом случае главный предмет споров – вероятность внешнего импульса происхождения древнерусской государственности, во втором – наличие или отсутствие ордынского влияния на её становление в современном географическом очаге, в третьем – значение иностранных институтов, привнесённых Петром Великим в русское общество.

Историософия страны-цивилизации выстроена вокруг обсуждения проблем почти исключительно внешнеполитического характера, имеющих фундаментальное значение для представлений о дальнейшем историческом процессе.

Другими словами, все основные дискуссии о том, что есть Россия, проистекают из её отношений с другими народами.

И сейчас наиболее живой интерес у российской аудитории вызывают международные вопросы. Это качественно отличает нас от соседей на востоке или западе: наибольшее впечатление на обывательском уровне традиционно производит то, что «там они совершенно не интересуются внешней политикой». В России это сложно понять, поскольку речь идёт о том единственном, что мы можем обсуждать действительно общенародно.

Рискнём предположить: для России развитие государственности и взаимодействие с соседями наиболее тесно связаны между собой, потому что государство оказалось продуктом внешнеполитической необходимости. Один из основоположников российской геополитики Матвей Любавский писал: «Природа страны с самого начала нашей истории вовсе не содействовала образованию из Руси единого и тесно сплочённого государства, а, наоборот, обрекла русское население на более или менее продолжительное время группироваться в мелких союзах, тяготеть к местным средоточиям, проникаться местными привязанностями и интересами, местными стремлениями»[20]. Единственной функцией сильного государства могла быть оборона народа от внешних врагов – все остальные задачи русский человек мог решать самостоятельно либо в составе небольших коллективов. Что, собственно говоря, и стремился делать вплоть до того момента, когда трагические последствия продолжения этой практики стали очевидны и последовала «божья кара» в виде Батыевых полчищ. После этого «земля Русская поручила свою защиту государству»[21], выполняющему самую необходимую функцию для сохранения рамки повседневности – решение внешнеполитических задач[22]. Вторгаясь в жизнь «земли», государство берёт то, что ему нужно для исполнения этой задачи в условиях постоянного недостатка собственных ресурсов.

В России внешняя политика (стратегия) и политика как таковая находятся в постоянном диалектическом взаимодействии. Связанная с историческим опытом русская одержимость идеей государства – продукт географических и исторических обстоятельств и одновременно мать подчинения внешнеполитической стратегии политике. По определению Николая Бердяева, в России «всё превращается в орудие политики», задача которой – сохранение государственности в пространственных условиях, которые этому совершенно не способствуют[23]. В свою очередь, внешняя политика является двигателем её развития.

Первый период расцвета русской духовной и материальной культуры в XIV – начале XV века, символами которого являются Сергий Радонежский и Андрей Рублёв, связан с осмыслением драматических событий середины XIII столетия. Появление доктрины «Москва – Третий Рим» и вытекающей из неё концепции государства в России в начале XVI века спровоцированы угасанием и гибелью Византийской империи за полвека до этого. Ферраро-­Флорентийский собор (1438–1445 гг.) привёл к автокефалии Русской православной церкви и избранию митрополита Ионы на соборе русских епископов в 1448 г.: важнейшему событию в истории нашей государственности. Самый значимый спор русской философии XIX века, между западниками и славянофилами, формально не связан с вопросом внешнеполитического происхождения – петровскими реформами, как инструментом военной победы над шведами. Такая интерпретация преобразований начала XVIII века появляется только в работах Ключевского. Однако он стал основополагающим для упомянутой выше главной дихотомии историософии русской государственности, имеющей внешнеполитическую основу.

Находящиеся в диалектическом взаимодействии внешняя политика (стратегия) и политика как таковая в России не просто связаны, но едины. Возможно, поэтому России свойственны «византийские» особенности стратегии как прикладной деятельности: подчинение военной силы дипломатии и политическим задачам, стремление избегать войны, но действовать так, будто она может начаться в любое время, замена «не-битвой» манёвров войны на уничтожение, стремление терпеливо подтачивать материальную и моральную силу врага уже в ходе конфликта[24]. И всё это помножено на заданную природой Великороссии монотонность и отсутствие чётко выраженных границ между сезонами.

Сам «московский» стиль боевых действий – неопределённо долгое изматывание противника в ожидании момента для атаки – всегда оставляет «окно возможностей» для мирного решения.

За исключением Отечественных войн 1812 и 1941–1945 гг. русская военная история практически не знает решительных побед в ходе одной кампании. Новый статус достигался в результате нескольких столкновений с неопределёнными результатами. Гибель противника, как это произошло с Польшей или Крымским ханством, была завершением не решительного военного похода, а совокупности политических действий, сопровождавшихся применением силы. Именно так прекратились даннические отношения Русской земли и Большой Орды в конце XV века: «благоразумнейшая, на дальновидной умеренности основанная для нас система войны и мира» Ивана III сочетала военные действия, политические отношения с противником и консолидацию русской государственности в меняющихся условиях[25]. И хотя внешнеполитическая стратегия советских вождей опиралась на негодное социально-экономическое устройство, во всём остальном она обнаруживала важнейшие паттерны, сформированные за несколько столетий, изменить которые невозможно.

От прототипа к постоянству

Проблематику внешнеполитической культуры России рассматривают в общеполитическом контексте выдающиеся историки начиная с «последних летописцев» Василия Татищева и Николая Карамзина, и далее через историософские труды Николая Данилевского, Василия Ключевского и Георгия Вернадского, философские работы Николая Бердяева к авторам советского периода и тем, кто стремится к пониманию различных мотивов внешней политики России на современном этапе развития историографии[26]. Среди последних необходимо отметить работы Андрея Цыганкова, уделяющего наиболее значительное внимание среди наших современников условно «цивилизационному» происхождению отечественной внешней политики[27].

Среди зарубежных исследований несколько наиболее выдающихся работ принадлежат британскому историку Доминику Ливену. В книге «Российская империя и её противники» он проводит сравнительный анализ развития нескольких крупных империй – Российской, Австро-Венгерской, Британской и Османской, стремясь выявить общее и различное в их развитии на основе сравнительной динамики в конкретных исторических и географических условиях[28]. Для автора, как и для любого историка, важнейшим является вопрос, почему империи поступают тем или иным образом в своей внешней политике и вопросах внутреннего управления.

Исторический период, рассматриваемый в этой работе Ливена, начинается с XVI века, когда Россия, по мнению уважаемого автора, перестала быть «улусом Золотой Орды» и вышла на европейскую политическую сцену. Но в реальности ограничиться очерченным отрезком времени у него не получается: большая часть базовых факторов, формирующих российскую имперскую государственность – отношения с пространством, способ управления полиэтничностью, формирование государства как администрации, – сопровождаются отсылками к более раннему периоду. Рассуждая о факторах, определявших развитие Российской империи, автор последовательно перечисляет то, что ей предшествовало.

Это и интересно в работе Ливена с историософской точки зрения. Сам не обязательно желая того, он буквально вытягивает санкт-петербургскую империю из первоначальной «московской» государственности, особенности внешней политики которой его мало интересуют. Хотя и упускает, ввиду недостаточного любопытства к соответствующему историческому материалу, такие важные события, как создание Касимовского царства в середине XV века – первый пример интеграции мусульманской аристократии в военную организацию Великого княжества Московского. Сам феномен этой аристократии он считает одним из центральных в русской имперской традиции. Для Ливена здесь важна империя и её элита.

Для историософского взгляда на российскую внешнюю политику значение имеет способность на равных интегрировать вчерашних противников.

Главное, что мы видим в блестящей работе Ливена, насколько непрерывна история российской внешней политики, причина чего – накапливаемая внешнеполитическая культура. К этому вопросу автор обращается в статьях «Российская империя и СССР как имперские политические организации» и «Русская, имперская и советская идентичности», которые мы цитировали выше. Прочтение этих работ позволяет рассмотреть интересный парадокс, характерный для всей историософии русской внешней политики: отмечая фундаментальные особенности русской политической культуры на каждом из интересующих его отрезков истории, автор неизбежно обращается к «вечным» факторам, заложенным на самом раннем её этапе.

Установить эти факторы не является задачей Ливена, но именно его работы наиболее системно позволяют увидеть то, что Василий Осипович Ключевский определяет как «встречную работу прошлого»[29]. Для Ливена – аксиома, что «российская государственность и российская политическая идентичность обязаны своим происхождением московской ветви династии Рюриковичей, созданному ими государству, аристократическим родам, господствовавшим в нём на протяжении веков, и территориям, над которыми они властвовали»[30]. Уникальное собственное положение автора помогает ему намного лучше, чем многим российским коллегам, увидеть преемственность русской политической культуры и её обусловленность историко-пространственными факторами, заложенными на самых ранних этапах развития нашей государственности.

Так, для работ Ливена не свойственны попытки запихать историю в теоретическую схему, что отличает большинство авторов в западном академическом сообществе[31]. Вместе с тем Ливен не является и частью российской культуры, которой порой свойственно либо ограничиваться взятыми у классиков оценками особенностей национальной внешней политики, либо вообще не уделять им существенного внимания. Рационализация того, чем (по выражению Николая Бердяева) «эмпирически была Россия», исходя из определённых для неё Творцом географических и исторических особенностей развития государственности, не присуща отечественной историографии.

Однако именно рационализация представляется верным путём в решении задачи, которую мы перед собой ставим: перекинуть устойчивый к конъюнктурным политическим веяниям мостик между русской историей и российской внешней политикой. Если мы сможем это сделать, реальные события будут намного реже вызывать разочарование у интеллектуального сообщества. Меньше станет и обид, связанных с несбыточными мечтаниями, как должна быть устроена практика отечественной дипломатии. Главное – не уйти в крайность теоретизирования, отличающую западных коллег, но уже с другой – национальной – перспективы. Право факта, о центральном значении которого пишет Александр Пресняков[32], состоит в том, что Москва расположена в районе истока множества рек, а первые несколько поколений её князей то воевали, то сотрудничали с татарами, которых искренне считали «погаными» и наказанием Божьим. Право факта состоит в том, что даже при отсутствии предварительного сговора между основными противниками Руси в середине XIII века они атаковали её практически одновременно в интервале 1237–1242 гг., а силовые возможности и демография Русского государства в середине XVI века требовали интеграции мусульманского населения из практических, а не абстрактных соображений. Право факта состоит в том, что петровские реформы решали задачи внутриполитического и внешнеполитического характера в едином комплексе. И так далее, включая обстоятельства, не самые приятные для патриотического сознания, либо противоречащие идеальным схемам евразийцев и либералов.

Эти факты мы собираем по крупицам в богатейшей отечественной историографии и самой древней в Восточной Европе и Северной Евразии литературе на национальных языках. На их основе можем надеяться создать сравнительно целостную систему представлений, что формирует способность носителей русской политической культуры «создавать допущения о пределах возможного и поступать на их основе» в международных отношениях. А поскольку исторический путь российской государственности с начала XIV века непрерывен, то за исключением создания прототипа все исторические факты и переживания дополняют предшествующие, но не заменяют их. Впечатления одних поколений становятся, по определению Ключевского, верой следующих за ними. И то, как Запад нарушил неформальные обещания, дававшиеся в конце холодной войны, будет впечатано в русскую внешнеполитическую культуру точно так же, как любой другой значимый исторический опыт. Задача, как можно предположить, просто «освоить и понять прошлое как ключ к пониманию настоящего»[33].

Именно в российском случае историософия внешней политики в тесной связи с её историей и географией представляется наиболее интересной. Во-первых, потому что она является одной из двух мировых держав с непрерывной на протяжении более чем 550 лет суверенной государственностью, возникшей на основе прототипа в виде Великого княжества Московского. Во-вторых, Россия пережила за это время четыре изменения формального стиля внешней политики как государственной деятельности. Первый раз от великокняжеского к царскому (середина XVI века), второй – от царского к имперскому (начало XVIII века), третий – от имперского к советскому (начало XX века) и, наконец, четвёртый – от советского – к современному российскому (конец XX века). Так что российская история предоставляет исследователю достаточно материала, позволяющего рассуждать о взаимодействии «старины и реформ»[34].

В силу того, что на два последних перехода в прошлом веке мы смотрим, как современники событий, они представляют наибольший интерес и актуальность. Мы неизбежно сталкиваемся с проблемой того, что помним (или считаем, что помним) возможности выбора и связываем неудачи или достижения с присущими только им историческими обстоятельствами. Необходимо признать, что это конкретное прошлое было наполнено живущим в нём собственным прошлым, как бы нам ни хотелось разделить историю на этапы, до начала которых «всё можно было бы исправить». Практическая значимость такого признания с точки зрения патриотического стремления повлиять на национальную внешнюю политику достаточно очевидна. Она состоит в том, что нашим рекомендациям крайне желательно учитывать состав почвы, на которой эта внешняя политика произрастает не меньше, чем текущие институциональные формы, предназначенные для её реализации.

Автор: Тимофей Бордачёв, доктор политических наук, профессор, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Автор выражает благодарность Программе фундаментальных исследований НИУ ВШЭ за поддержку в 2024 г. проекта «Большое пространство в постглобальную эпоху: империя и мировое общество как социологические феномены и темы дискурсивных формаций» (реализуется Центром фундаментальной социологии НИУ ВШЭ), в рамках которого он смог сформулировать основные гипотезы и выводы, содержащиеся в этой статье.

СНОСКИ

[1] Waltz K. Theory of International Politics. Boston, MA: McGraw-Hill, 1979. P. 71.

[2] Carr E.H. The Twenty Years’ Crisis: 1919–1939. L.: Macmillan, 1939. 247 p.

[3] См.: Acharya A., Buzan B. Why is There No Non-Western International Relations Theory? An Introduction // International Relations of the Asia-Pacific. 2007. Vol. 7. No. 3. P. 287–312; Acharya A. Global International Relations (IR) and Regional Worlds: A New Agenda for International Studies // International Studies Quarterly. 2014. Vol. 58. No. 4. P. 647–659; Bleiker R. Forget IR Theory // Alternatives: Global, Local, Political. 1997. Vol. 22. No. 1. P. 57–85; Bilgin P. Thinking Past “Western” IR? // Third World Quarterly. 2008. Vol. 29. No. 1. P. 5–23.

[4] Караганов С.А. Искусствоведческое эссе о будущем российской внешней политики // Россия в глобальной политике. 2022. T. 20. No. 1. С. 52–69.

[5] Kissinger A. The Congress of Vienna: A Reappraisal // World Politics. 1956. Vol. 8. No. 2. Р. 264–280.

[6] Lieven D. Russian, Imperial and Soviet Identities // Transactions of the Royal Historical Society. 1998. Vol. 8. P. 254.

[7] Дворниченко А.Ю., Кривошеев Ю.В. Изгнание науки: российская историография в 20-е – начале 30-х гг. XX века. В кн.: Ю.В. Кривошеев (Ред.), Собранное. СПб.: Владимир Даль, 2010. С. 230–258.

[8] О том, насколько нужно быть бдительными при обращении к таким ярким мнениям об истории, напоминает комментарий Карра: «Даже когда Исайя Берлин говорит нелепицу, он заслуживает снисхождения из-за того, что говорит о ней таким занимательным и привлекательным образом. Ученики повторяют нелепицу, но в их устах она не звучит столь привлекательно». См.: Carr E.H. Op. cit. P. 109.

[9] Кеннан Дж. Истоки советского поведения // США: экономика, политика, идеология. 1989. No. 12. C. 42–52.

[10] Там же.

[11] Morgan E.S. John Winthrop’s “Modell of Christian Charity” in a Wider Context // The Huntington Library Quarterly. 1987. Vol. 50. No. 2. P. 145–151.

[12] Луттвак Э. Стратегия Византийской империи. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2010. С. 576.

[13] Snyder J.L. The Soviet Strategic Culture: Implications for Limited Nuclear Operations. Santa Monica, CA: RAND Corporation, 1977. P. 8.

[14] Keenan E.L. Moscovite Political Folkways // The Russian Review. 1986. Vol. 45. No. 2. P. 115–181.

[15] Lieven D. Op. cit. P. 261.

[16] Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. М.: Типо-литография В.И. Титяева, 1909. С. 77.

[17] Луттвак Э. Указ. соч. С. 590.

[18] Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли века и начала века. В кн.: М.А. Маслин (Ред.), О России и русской философской культуре. Философы русского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 43.

[19] Соловьёв С.М. История России с древнейших времен. М.: Соцэкгиз, 1959–1966.

[20] Любавский М.К. Указ. соч. С. 78.

[21] Записка К.С. Аксакова «О внутреннем состоянии России», представленная государю императору Александру II в 1855 г. В кн.: Русская социально-политическая мысль. 1850–1860-е годы. Хрестоматия. М.: Издательство Московского университета, 2012.

[22] Тесля А.А. Концепция общества, народа и государства И.С.Аксакова (Первая половина 1860-х годов) // Полития. 2013. No. 1. С. 65–79.

[23] Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Издание Г.А. Лемана и С.И. Сахарова, 1918. С. 6.

[24] Луттвак Э. Указ. соч. С. 584–586.

[25] См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 6. М.: Книжный сад, 1990. С. 218–219; Борисов Н.С. Иван III. Отец русского самодержавия. М.: Академический проект, 2018. 619 с.

[26] См.: Бердяев Н.А. Указ. соч.; Будовниц М.Н. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М.: Издательство Академии наук СССР, 1960. 488 с.; Вернадский Г.В. Начертание русской истории. М.: Алгоритм, 2008. 336 с.; Гумилёв Л.Н. От Руси к России. М.: АСТ, 2003. 397 с.; Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. 573 с.; Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М.: Высшая школа, 1967. 263 с.; Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. X–XVIII века. М.: Зерцало, 2003. 255 с.

[27] См.: Цыганков А.П. Внешняя политика России от Горбачёва до Путина. Формирование национального интереса. М.: Научная книга, 2008. 270 с.; Tsygankov A. Russia’s Foreign Policy : Change and Continuity in National Identity. Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2006. 217 p.; Tsygankov A. Assessing Cultural and Regime-Based Explanations of Russia’s Foreign Policy. “Authoritarian at Heart and Expansionist by Habit”? // Europe-Asia Studies. 2012. Vol. 64. No. 4. P. 695–713.

[28] Ливен Д. Российская империя и её враги с XVI века до наших дней. М.: Европа, 2007. 678 с.

[29] Ключевский В.О. Памяти С.М. Соловьёва / В.О. Ключевский // Сочинения в восьми томах. Том 8. Исследования, рецензии, речи (1890–1905). М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959. С. 117–132.

[30] Lieven D. Op. cit. P. 255.

[31] См.: Hedlund S. Russian Path Dependence. L.: Routledge, 2005. 394 p. Также коллекцию примеров подобных оценок можно найти здесь: Blank S.J. (Ed.) The Sacred Monster: Russia as a Foreign Policy Actor. Carlisle, PA: Strategic Studies Institute – US Army War College, 2012.

[32] Пресняков А. Образование Великорусского государства. М.: Центрполиграф, 2023. С. 7.

[33] Карр Э. Что такое история? М.: Прогресс, 1988. С. 33.

[34] Ключевский В.О. Указ. соч.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 марта 2024 > № 4619209 Тимофей Бордачев

Глобальный стасис как партийная система,

или Добро пожаловать на Первую мировую гражданскую войну

СВЯТОСЛАВ КАСПЭ

Доктор политических наук, профессор департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Полития».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Каспэ С.И. Глобальный стасис как партийная система // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 97–130.

Для человечества, принявшего идею равенства всех людей, всегда и повсюду, любая война становится гражданской войной.

Ойген Розеншток-Хюсси, 1938 год

Предлагаемое рассуждение устроено как серия последовательных импликаций, то есть логических связок «если…, то…». Каждую из них можно и нужно проверять на прочность, критиковать, уточнять и опровергать. Однако если признать их основательными, то заключительный вывод придётся признать основательным тоже. Если он окажется малоприятным, то… ничего не поделаешь.

Отправная точка рассуждения – тезис Майкла Хардта и Антонио Негри: «Сегодня по всему миру вспыхивают бесчисленные вооружённые конфликты, иногда краткие и ограниченные определённым местом действия, а порой – длительные и захватывающие всё более обширные пространства. Такие конфликты, вероятно, точнее всего воспринимать как случаи не войны вообще, а войны гражданской»[1].

Они спорят с Джорджо Агамбеном, (якобы) заявившим, что выражение «глобальная гражданская война» присутствовало ещё в работах Ханны Арендт и Карла Шмитта «О революции» и «Теория партизана» соответственно, по случайному (или нет?) совпадению опубликованных в одном и том же 1963 г.: «…в то время гражданская война была “мировой”, но ещё не “глобальной”. В сущности, эти авторы мыслили в категориях гражданской войны между капиталистическим и социалистическим миром, которая носила форму противостояния Советского Союза сначала со странами Западной Европы (включая фашистские государства), а затем и с Соединёнными Штатами»[2]. Разногласие мнимое. Да, слова “global civil war” есть в английском переводе «Чрезвычайного положения»[3], но в итальянском оригинале на этом месте значится «мировая гражданская война», “guerra civile mondiale”[4], что совсем не одно и то же. Между прочим, русский перевод, выполненный с итальянского оригинала, безошибочен: «гражданская война в мировом масштабе»[5]. Арендт называла «своего рода гражданской войной, охватившей всю землю»[6] только Вторую мировую войну, к борьбе капитализма и социализма никак не сводимую, причём эпитета “global” вовсе не употребляя. Что до Шмитта, тут та же история, что с Агамбеном. Словосочетание “global civil war” использовано в английском переводе «Теории партизана»[7] вместо немецкого “Weltbürgerkrieges”, то есть опять-таки «мировой гражданской вой­ны», или «всемирной», как в русском переводе[8], начало которой Шмитт связывает ещё с русской революцией 1917 г. (зато действительно с «революционной классовой враждой» и только с ней).

Вся эта путаница оказалась полезна тем, что помогла Хардту и Негри ясно сформулировать главное отличие их собственных построений от более ранних, приблизительных, к тому же не полностью совпадающих друг с другом аналогов. И Шмитт, и Арендт исходили из реалий ХХ века. В XXI веке Хардт и Негри предлагают считать гражданской войной не какой-то отдельно взятый конфликт, хоть бы и грандиозный. Гражданская война только одна; её фронты и сражения – все современные конфликты без исключения, независимо от их причин, содержания и пространственно-временных масштабов. Более того, само различение состояний мира и войны в условиях состоявшейся глобализации утрачивает смысл, причём в результате асимметричного смещения, а не равномерного смешения: не столько война становится похожей на мир, сколько мир – похожим на войну. «Поскольку сходит на нет локальный и временный характер боевых действий, который был присущ ограниченным конфликтам между суверенными государствами, война, как видно, просочилась обратно и затопила всю общественную сферу»[9]. Чего и следовало ожидать; ведь речь идёт об одном из аспектов более широкого процесса: «политическое в глобальном столетии не вымерло, но переселилось… Мировая политика превратилась во внутреннюю мировую политику»[10].

Если верен общий диагноз, то верно и следствие – какая политика, такая и война. Потому что война есть квинтэссенция политического.

Однако предложенное Хардтом и Негри определение гражданской войны (даже не предложенное, а поданное как само собой разумеющееся, не подлежащее обсуждению) сомнительно. «Вооружённый конфликт между суверенными и/или несуверенными комбатантами в пределах единой суверенной территории»[11]. Под это определение не подходят такие кейсы, как, например, римские гражданские войны (хотя именно они подтолкнули Марка Аннея Лукана (39–65), автора эпической поэмы “Bellum civile sive Pharsalia”, к изобретению самой формулы «гражданская война») или российская Гражданская война 1917–1922 годов. В первом случае – потому что понятие суверенитета рождается только в начале Нового времени и неприменимо к более ранним реалиям. Во втором – потому что не только о каком-либо суверенитете (и о ком бы то ни было как о его признанном носителе), но и о «единой суверенной территории» как чётко очерченной арене военных действий (кстати, как территория, будучи географическим понятием, может быть суверенна сама по себе?) тогда, в условиях почти полной деградации, уничтожения и распада прежнего политического единства, не было и речи.

Конкурирующих определений гражданской войны много[12]. Вникать в специализированные дискуссии для целей настоящего рассуждения не обязательно; вместо этого можно ограничиться определением простейшим, экономным, интуитивно понятным, буквалистским и потому соответствующим здравому смыслу, что всегда полезно. Гражданская война – это война, ведущаяся (хотя бы с одной стороны и независимо от общего количества таких сторон) гражданами. Не рабами, не подданными, не родами, племенами, кланами и кликами, не разбойничьими бандами, в конце концов, а гражданами.

Вопрос о том, что, собственно, такое гражданство и чем оно отличается от других политически референтных видов и подвидов солидарности, ещё более запутан (потому что более глубок), чем вопрос о природе гражданской войны[13]. Пусть бритва Оккама поработает ещё раз. Гражданин – это тот, кто связан с неким политическим образованием двусторонними отношениями обоюдной ответственности, включающими некоторые права и некоторые обязательства. Всё остальное вариативно, и в очень широких пределах. Такие отношения могут быть более или менее симметричными, более или менее конкретизированными в обычае, морали и юридических нормах, более или менее аскриптивными либо добровольно принятыми, более или менее интериоризованными либо экстериоризованными. Само политическое образование может иметь или не иметь форму государства (известны и другие политические формы), равно как и точно очерченную территорию. Оно может существовать здесь и сейчас, или в прошлом (как правило, относительно недавнем), или в ещё только чаемом будущем. Принципиальное значение имеет только двусторонний характер связи между человеческим и политическим, тем самым побуждающий граждан к политическим взаимодействиям как между собой, так и с действующей властью (точнее, властями предержащими), а этих последних – к политическим взаимодействиям с гражданами. И те, и другие взаимодействия выражаются в перераспределении властных ресурсов (также разнообразных) или в недопущении такого перераспределения. Цели и интенсивность таких взаимодействий, участники которых считают своим правом и долгом в них вступать, опять-таки широко варьируются, бывая как вполне созидательными, так и вполне разрушительными, как ненасильственными, так и насильственными etc.

Тогда что может означать распространяющееся всё шире ощущение, будто весь мир, по сути, охвачен одной и той же глобальной гражданской войной? Мечтающееся некоторым уже не первый век мировое гражданство[14] как опорная конструкция космополитического космополиса так и не возникло ни de facto, ни тем более de jure. Мирового гражданского общества тоже нет – только некоторые его зачатки, однако их институциональное и ресурсное обеспечение настолько слабо, что всерьёз конкурировать с государствами они не способны[15]. Но, похоже, возникло нечто другое: мировая гражданственность, то есть интериоризованная часть гражданства, опять-таки в очень разной степени рефлексируемая и рационализируемая, представляющая собой контингентный конгломерат представлений, эмоций и соображений, но всё чаще мотивирующая политическое действие.

Именно поэтому теперь любой конфликт, особенно в фазе вооружённого насилия, рассматривается и его непосредственными участниками, и стейкхолдерами (круг которых раз за разом оказывается неожиданно широк, всё менее завися от географической, исторической и культурной дистанции от арены основных событий) как затрагивающий – подрывающий, укрепляющий или меняющий – мироустройство в целом, а иногда и самые его основы, будь то законы или правила. Каждое его содрогание отзывается во всём мире – и рикошетом возвращается к тем, кто содрогание учинил, часто вопреки их ожиданиям и намерениям. Никто, даже Северная Корея, не может вовсе игнорировать других, разве что коренные жители Андаманских островов (да и тем удаётся лишь постольку, поскольку позволяется). Любые войны, и идущие давно, и только начинающиеся, вплетаются в контекст глобальной гражданской войны – потому что всем, причём и элитам, и массам, есть дело до всего. И это гражданское дело.

Если так, то различение войн «внутренних» и «внешних», уже давно зыбкое (по подсчётам Патрика Ригана, около двух третей гражданских войн, имевших место между 1945 и 2000 гг., сопровождались внешним вмешательством[16], а дальше этот показатель только рос), окончательно утрачивает смысл. Но дело не сводится к неограниченному (буквально) увеличению размеров шахматной доски войны, а также количества (в том числе количества цветов) участвующих в игре фигур. Размывается другое, более глубокое различение – модусов самой войны, проведённое ещё древними греками, но в последние полвека вспоминаемое всё чаще. Речь идёт о несовпадающей семантике терминов «полемос» (π?λεµ?ς) и «стасис» (στ?σις)[17]. Оба они обычно переводятся как «война», после чего их принимают за эквивалентные, и во многих контекстах это вполне допустимо. Но не в том, где применительно к войнам в качестве аналитического инструмента используется дихотомия «внутреннего» и «внешнего».

Греки думали, говорили и писали вовсе не о «внутригосударственных» и «межгосударственных» конфликтах – хотя бы потому, что не имели никакого представления о государстве как политической форме. Греки не в государствах жили, а в полисах.

На первый взгляд всё просто. Стасис – распря, раздор, смута. Он разделяет граждан полиса на враждебные группировки и сталкивает их в смертельной схватке. Естественно, он воспринимается и описывается во множестве источников как страшнейшее зло, угрожающее самому существованию солидарного политического сообщества[18]. Тут, правда, есть парадокс: в тех же источниках слово «стасис» нередко означает политическую стабильность, устойчивость, равновесие или, по крайней мере, способ их достижения и поддержания. Этому парадоксу[19] есть объяснения, и даже не одно. Агамбен, опираясь на книгу Николь Лоро «Разделённый город»[20], но прежде всего на её же малоизвестную и труднодоступную статью 1987 г. «Война в семье», в книгу почему-то не вошедшую, резюмирует её мысль о стасисе так:

«1) Прежде всего, stasis ставит под вопрос общее место, согласно которому греческая политика была решительным преодолением oikos[21] в полисе.

2) Stasis, или гражданская война, по своей сути является “вой­ной внутри семьи”, происходящей из oikos, а не откуда-то извне. Именно потому, что она соприродна семье, stasis функционирует в качестве её проявителя, она свидетельствует о нестираемом присутствии семьи в полисе[22].

3) Oikos сущностно амбивалентно: с одной стороны, оно является движущей силой разделения и конфликтов, с другой – это парадигма, позволяющая примириться тому, что было разделено»[23].

Сам Агамбен ещё больше усложняет дело: стасис «образует зону неразличимости между неполитическим пространством семьи и политическим пространством города. Пересекая этот порог, oikos политизируется, а polis, наоборот, “экономизируется”, то есть редуцируется к oikos. Это означает, что в системе греческой политики гражданская война функционирует как порог политизации или деполитизации, через который дом прорывается в город, а город деполитизируется в семье»[24]. «Стасис функционирует как реагент, проявляющий политическую материю в экстремальном случае, как порог политизации, который сам определяет политический или неполитический характер того или иного сущего»[25]. Любопытно, что стабилизирующая ипостась и функция стасиса здесь как-то затуманивается, отступает на второй план[26].

Другое объяснение (не альтернативное, просто другое, но более удобопонятное, потому что выраженное на более конвенциональном для социальных наук языке) предложено Моше Берентом: в условиях «относительно эгалитарного, не стратифицированного сообщества, в котором отсутствуют аппараты принуждения, то есть использование насилия не монополизировано каким-либо учреждением или правящим классом, способность применить силу более или менее равномерно распределена среди вооружённого или способного вооружиться населения. Страх stasis прямо связан с отсутствием публичных инструментов, пригодных для обуздания подрывной, крамольной партии. Stasis осуждали; но не элиминировали напрочь, потому что единственным способом сдержать такую партию было противопоставить ей другую. Следовательно, stasis оказывался полулегальным средством конституционных реформ (metabole politeias)»[27], а также, очевидно, и поддержания политической стабильности в более рутинном режиме.

Однако в стасисе есть ещё один парадокс, гораздо реже привлекающий внимание исследователей. Это понятие – не всегда, но нередко – применялось греками не только к внутриполисным, но и к межполисным конфликтам. Особенно подробно и отчётливо такая установка выражена Платоном[28]: «…есть два названия – война и раздор. Это два разных проявления, зависящих от двух видов разногласий. Двумя я считаю их вот почему: одно – среди своих и близких, другое – с чужими, с иноземцами. Вражда между своими была названа раздором, а с чужими – войной <…> Я утверждаю, что все эллины – близкие друг другу люди и состоят между собою в родстве, а для варваров они – иноземцы и чужаки <…> если эллины сражаются с варварами, а варвары с эллинами, мы скажем, что они воюют, что они по самой своей природе враги и эту их вражду надо называть войной. Когда же нечто подобное происходит между эллинами, надо сказать, что по природе своей они друзья, но Эллада в этом случае больна и в ней царит междоусобица, и такую вражду следует именовать раздором»[29].

Более того, чуть выше и чуть ниже Платон описывает серьёзные ограничения, которым в силу вышеизложенного подлежит межполисный стасис: «нашим гражданам нельзя иметь рабом эллина и другим эллинам надо советовать то же самое <…> надо отказаться от ограбления мёртвых и не препятствовать уборке трупов <…> мы будем опасаться осквернить святилища, принеся вещи, отнятые у наших родичей <…> Своих противников они будут благожелательно вразумлять, не порабощая их в наказание и не доводя до гибели <…> они не станут опустошать Элладу или поджигать там дома; они не согласятся считать в том или ином государстве своими врагами всех – и мужчин, и женщин, и детей, а будут считать ими лишь немногих – виновников распри <…> распрю они будут продолжать лишь до тех пор, пока те, кто невинно страдает, не заставят её виновников наконец понести кару»[30].

Разумеется, Платон, как это ему свойственно, описывает здесь не наблюдаемое, а идеальное положение вещей, и «наши граждане» суть граждане воображаемого города, идеальные, весьма отличающиеся от настоящих греков из плоти и крови. Он хорошо отдаёт себе отчёт в зазоре между должным и сущим: «наши граждане должны относиться к своим противникам именно таким образом, а к варварам – так, как теперь относятся друг к другу эллины»[31]. Но трудно предположить, чтобы его проект был полностью, исключительно спекулятивен, вымышлен, умозрителен, что он не имел никаких оснований, опор, отправных точек в греческом социальном и политическом праксисе (примечательно, что идеальный город мыслится Платоном как эллинский и только эллинский, а не составленный из каких-то абстрактных человеческих существ без роду и племени). В этом своём проективном представлении, как и в других, Платон конструирует должное из подручного материала, оспаривая сущее и отталкиваясь от него, но отнюдь не игнорируя (некоторые подтверждения тому, что платоновский образ межполисного стасиса не был ни вовсе беспочвенным, ни вовсе бесплодным, что он был извлечён из реальных практик и в них же находил не единичные отклики, собрал Эмилиано Буис[32]).

Таким образом, огонь стасиса пылал, то едва тлея, то разгораясь до небес, не только непосредственно в полисах (которых историки насчитали около 1500 – конечно, за всё время существования греческого мира, а не в какой-либо определённый момент), но и во всей Элладе как некоем… не сообществе, не целом, тем более не единстве, а гетерогенном, пронизанном напряжениями, амбициями, претензиями и конфликтами множестве, multitude – «открытой и расширяющейся сети, в которой все различия могут быть выражены свободно и равно»[33]. Но каков был политический компонент той нежёсткой связи, благодаря которой эта сеть вообще существовала? Факторы языка, религии, культуры, торговли очевидны, но они не дают исчерпывающего объяснения межполисному стасису как политическому состоянию.

Естественно, это та самая гражданственность – не отношение конкретного человека с конкретным полисом, а свойственный всем эллинам и эллинским полисам, неведомый и недоступный варварам (как диким племенам, так и вполне развитым деспотиям) тип такого отношения. Подразумевающий, как уже говорилось, двустороннюю ответственность человека и политического образования, тот или иной объём прав и обязанностей обеих сторон – а значит, определённую степень свободы первой стороны по отношению ко второй. Греки свободны, варвары – рабы[34]; эта оппозиция настолько часто встречается в источниках, что в видах экономии места вполне можно обойтись без иллюстрирующих её примеров.

Полемос же, то есть война stricto sensu, жестокость которой не ограничена никакими рамками и нормами, где хороши все средства, ведущие к победе, – это, в идеале и идеальном типе, только война эллинских полисов (хоть одного, хоть в составе коалиции) с варварами, с чужаками, с Другими. Война граждан с негражданами, свободных с несвободными. Собственно, именно Полемос[35], согласно 29-му (53-му в нумерации Дильса-Кранца) фрагменту Гераклита, «одних творит рабами, других – свободными».

Однако преувеличивать жёсткость оппозиции «стасис – полемос» не стоит. Скажем, в некоторых текстах, в частности в раннем платоновском диалоге «Менексен», встречается формулировка ο?κε?ος π?λεµος[36], буквально «семейная» или «домашняя война». В переводах на современные языки на этом месте – просто «гражданская война», без нюансов и пояснений. Впрочем, Агамбен полагает, что Платон здесь выражается «иронически»[37], что в контексте диалога в целом выглядит вполне правдоподобно[38]. Греки, и Платон в том числе, не столько противополагали, сколько, различая, тем не менее сополагали полемос и стасис, считая то и другое величайшими бедствиями. В «Законах» Платон делает это недвусмысленно, указывая, что идеал политического совершенства, пусть и отнесённый им, как положено, в невозвратимое прошлое, состоит в «совершенном исчезновении междоусобий и войн»[39].

Аналогия между древнегреческим и современным положением дел кажется убедительной – с той оговоркой, что сейчас совершенно чуждых, абсолютно Других варваров не осталось.

Даже самые непримиримые враги существующего миропорядка вроде исламистских террористических сетей действуют не извне, а изнутри его, грезя о полном его упразднении и замене всемирным халифатом лишь в самой отдалённой перспективе, а пока лишь пытаясь выгородить в нём какие-то собственные автономные зоны, причём без особого успеха. Полемос в чистом виде возможен (если не брать в расчёт тех же коренных жителей Андаманских островов) только между землянами in toto и инопланетянами или осознавшим себя Skynet. Аналогию можно дополнительно укреплять – например, сопоставив гипотезу Лоро и Агамбена о происхождении стасиса из семьи или из зоны неразличимости между пространствами семьи и города с ещё недавно весьма распространённым дискурсом «семьи цивилизованных[40] народов». В последние годы он выходит из употребления и осуждается как колониалистский[41], но «осадочек остался» – прежде всего у тех, кто так и не успел побывать признанным членом этой замечательной семьи, в лучшем случае только приёмышем. Но зачем эта аналогия нужна, в чём её польза? Так ли важно, что внутренних и внешних войн больше нет, что стасис и полемос перепутались друг с другом?

Важно. Потому что обычно в этом смешении обращают внимание на его негативные последствия – на то, что стасис и полемос обмениваются худшими своими свойствами. Относительно умеренный (ощущением родственной или квазиродственной связи с противником) стасис приобретает черты необузданного в своей дегуманизирующей жестокости полемоса, ведущегося вне морали, без милости и чести. Полемос, вместо того чтобы остаться в пределах холодного, бесчеловечного, тем и страшного расчёта выгод и издержек, когда людские жизни выступают как всего лишь один из учитываемых и располагаемых ресурсов, получает особую страстность стасиса, присущую распре между «своими» (и особенно между бывшими «своими», разрывающими узы «семейной» созависимости). Всё это правда. Но не вся.

Контаминацию двух модусов войны не обязательно полагать только пагубной – мембрана бывает проницаема в обе стороны. Западная политическая традиция вырабатывала (с тех же греческих времён начиная) и выработала некоторые способы придания стасису ограниченного, управляемого и даже – при некотором везении и только в конечном счёте – направляемого к общему благу характера. Если так, то не применимы ли подобные способы в ситуации стасиса глобального?

Чтобы описать один из таких способов, необходимо вернуться чуть назад. Кто такие субъекты, акторы, стороны стасиса? Кто в нём противоборствует? Ба, да это же партии!

То, что представители политической науки почти поголовно считают политические партии, сам феномен партийности и партийных разделений принадлежащим исключительно эпохе модерна, не должно смущать. Эта установка может быть поставлена под сомнение даже в тех же дисциплинарных рамках. Кеннет Джанда, стремясь максимально приспособить различные определения партий к нуждам сравнительного анализа, ранжировал их от более узких к более широким и в конце концов предложил собственное: партия есть «организация, преследующая цель замещения правительственных должностей своими признанными представителями»[42]. Но слово «организация» недвусмысленно отсылает к веберовскому идеальному типу рациональной бюрократии – притом что устроенные таким образом партии встречаются довольно редко. Институционализация партии – процесс с вариативным, не гарантированным и часто довольно слабым результатом[43]. Если так, если заменить слово «организация», например, словом «команда»[44], то партиями придётся признать и афинских демократов с аристократами, и римских популяров с оптиматами, и итальянских гвельфов с гибеллинами, и французских лигистов с гугенотами, и французских же фрондёров с мазаринистами, и английских «кавалеров» с «круглоголовыми» (с их собственными подразделениями), и английских же тори с вигами (тут, правда, сомнений нет уже ни у кого) etc. Историки ровно так и поступают, без оговорок и смущения описывая досовременные реалии при помощи слова «партия» (или “faction”, почти неизменно на протяжении веков, а нередко и сейчас выступающее его синонимом). Делают это и исследователи стасиса – Лоро, Агамбен, Берент (а также другие, здесь не упоминавшиеся).

Важнее другое сужение определения, у Джанды отсутствующее: партии кардинально отличаются от всевозможных дворцовых и околодворцовых камарилий (президенты, премьеры и диктаторы тоже обитают во дворцах), устраивающих интриги, комплоты и перевороты, однако стремящихся только к более или менее решительному пересмотру состава правящей элиты и к сопровождающему его перераспределению ресурсов – земель, богатств, титулов, должностей и прочих объектов вожделения. То же относится и к чисто династическим сварам вроде войны Алой и Белой розы. Потому что «обычное заблуждение современного социологизма – представлять себе партию как организацию, выражающую какие-то интересы. Любая партия – часть не только политического мира в узком смысле слова, но и общества в целом. В этом смысле она первична по отношению к любому интересу, в отстаивании которого её подозревают»[45]. Ещё раз: партии суть именно и буквально части (partes) общества, но не любые, а в силу тех или иных причин имеющие и отстаивающие свои взгляды на власть и по поводу власти – именно путём «замещения правительственных должностей своими признанными представителями»[46]. Это и позволяет им быть «одной из форм вертикальной организации общества и, в частности, одним из каналов вертикальной мобильности»[47], что, несомненно, относится ко всем перечисленным выше, а также многим иным случаям[48].

И само существование партий как акторов стасиса, и исходящая от них угроза политическому образованию веками воспринимались как зло, в том числе и в начале эпохи модерна. Томас Гоббс: «Лиги подданных… в большинстве случаев не нужны государству… и скрывают в себе противозаконные цели. Они поэтому противозаконны и обычно считаются крамолой (factions) и заговором»[49]. Дэвид Юм: партии – «сорняки», которые «подрывают систему правления, делают бессильными законы и порождают самую яростную вражду среди людей одной и той же нации», так что «дело редко кончается чем-либо иным, кроме полного распада той системы правления, при которой они были посеяны»[50]. Генри Сент-Джон Болингброк (один из немногих, усматривавших какую-то разницу между “party” и “faction”, но только количественную и, прямо сказать, небольшую): «Faction относится к партии как превосходная степень к положительной: партия есть политическое зло, faction – худшая из всех партий»[51]. Джеймс Мэдисон в принадлежащем его перу десятом письме Федералиста: «Под партией… я разумею группу граждан… которые объединились и движимы либо общим побуждением страсти, либо интересом, который ущемляет права других граждан или постоянные и совокупные интересы всей общины»; отсюда та «мутная накипь, которой дух партийной склоки покрыл наши правительственные институты»[52]. Джордж Вашингтон, прощальное послание к нации 1796 г. – документ, который вообще следовало бы цитировать страницами, но приходится ограничиться только самыми выдающимися пассажами: «…любые альянсы и ассоциации, созданные под каким-либо уважительным предлогом, но с действительным намерением осуществлять руководство или контроль над конституционными властями, разрушительны… Они способствуют возникновению faction, приданию ей чрезвычайной роли, замене делегированной воли нации волей партии… Чередующееся преобладание одной faction над другой, обострённое естественным для партийных расколов чувством мстительности, которое в разные времена и в разных странах влекло за собой наиболее чудовищные преступления, само является ужасным деспотизмом. А в конечном счёте это ведёт к деспотизму ещё более прочному и постоянному. Нарастающие разброд и лишения склоняют людей к тому, чтобы искать защиты и покоя в наделении одного лица абсолютной властью, и рано или поздно глава победившей faction, более умелый или более удачливый, чем его соперники, использует такое положение вещей для своего собственного возвышения на руинах общественной свободы»[53]. И Алексис де Токвиль: «Партии – это зло, свойственное демократическому правлению[54]… Великие партии потрясают общество, малые его будоражат; первые раздирают его на части, вторые его развращают»[55].

Вывод ясен. Партии и есть акторы стасиса. Партийные противоборства и есть стасис. Так было веками. На протяжении этих веков партийная политика, как и положено стасису, отнюдь не была жёстко отмежёвана от политического насилия, в том числе вооружённого и прямо смертоносного[56].

Прежде чем сделать следующий шаг, к рассуждению необходимо добавить ещё одну констатацию. Уже отмечалось, что в Древней Греции ареной стасиса могли оказываться не только взаимодействия внутри полисов, но и между ними. (Далее вместо термина «полис» лучше использовать термин «полития» – он шире, он входит в современный политический язык и потому применим не только к античным реалиям.) Соответственно, и партии как акторы стасиса бывали как внутри-, так и межполитийными. Демократическая и аристократическая (со временем ставшая скорее олигархической) партии действовали во всей Элладе, обычно ассоциируясь с проафинской или проспартанской ориентациями. Такой же межполитийный характер носили и профиванская партия, и проперсидская с антиперсидской, и промакедонская с антимакедонской, и проримская с антиримской – внешний референт как носитель того или иного политического проекта вполне может стать основанием для партийных разделений. Весьма современно звучит рассказ Полибия: «В наше время… во всех народных государствах есть две партии, из которых одна учит, что необходимо подчиняться идущим от римлян указаниям и почитать превыше законов, договоров и всего подобного волю римлян. Другая партия выдвигает вперёд законы, клятвы, договоры и убеждает народ не нарушать их без крайней нужды»[57]. Папская и императорская партии, получившие в Италии имена гвельфов и гибеллинов, действовали во всём пространстве Священной Римской империи. Затем, по мере консолидации в ходе процесса «территориализации пространства, которая стала предварительным условием современной политики как таковой»[58] современных государств, «почти истерически блюдущих собственные пределы»[59], функционирование межполитийных партий до крайности затруднилось. А потом они вернулись – в виде многочисленных Интернационалов разного толка, Партии арабского социалистического возрождения (Баас) или транснациональных партий Европарламента. В большинстве случаев структурными элементами межполитийных партий становились не только настроенные тем или иным образом, объединённые теми или иными ценностями, продвигающие тот или иной проект вертикально интегрированные (от элит до массовых слоев) политические группировки, но и те политии, над которыми им удавалось приобрести власть и контроль. Подобные альянсы также оказывались в той или иной степени вертикально интегрированными, иерархически организованными, со своими ведущими и ведомыми.

Теперь яснее, к чему направляется рассуждение. Упомянутые выше «способы придания стасису ограниченного, управляемого и даже… направляемого к общему благу характера» вырабатывались именно, так сказать, на партийном материале. Они состояли в усмирении партийной розни и ограничении её губительных эффектов, в укрощении, секьюритизации и «цивилизации» партий. Причём делалось это не только внепартийными и надпартийными силами, но и самими же партиями – скорее всего, в целях самосохранения ценой отказа от наиболее крайних своих амбиций и методов их осуществления. «Война всех против всех» оказалась слишком рискованной почти для всех. В выигрыше оказывалось и политическое целое – потому что тем самым его части, акторы стасиса, действующие по метонимической формуле pars pro toto и стремящиеся к узурпации pars власти над toto, принуждались к обоюдному сдерживанию. Столкновение частных пороков становилось, таким образом, на службу общему благу.

Первые признаки того, что восприятие партий делается менее негативным, стали заметны уже в XIX веке. Тот же Вашингтон в том же документе вдруг делает оговорку: «существует мнение, что в свободных странах партии представляют собой полезный инструмент контроля за отправлением власти и способствуют сохранению духа свободы. В каком-то смысле это, возможно, верно… Но в правительствах народного толка, в избранных правительствах такого рода дух не следует поощрять. Можно с уверенностью утверждать, что в каждой партии, естественно, будет всегда достаточно такого духа; а в условиях наличия постоянной опасности проявления крайностей общественное мнение должно использовать своё влияние для того, чтобы смягчить и умерить его. Чтобы поддерживать огонь, необходима всеобщая бдительность для предотвращения того, что он разгорится в пламя, иначе огонь не согреет, а поглотит»[60]. Тот же Токвиль в той же «Демократии в Америке» допускает, что хотя бы «великие партии, потрясая общество, тем самым нередко его спасают»[61]. Гарольд Ласки в 1925 г., перечислив все обычные претензии к партиям и согласившись с ними, пишет: «И всё же, несмотря на весь критицизм в отношении партий, услуги, оказываемые ими демократическому государству, неоценимы. Они предотвращают проникновение народных причуд и прихотей в законодательство[62]. Они суть главная наша защита от угрозы цезаризма»[63]. Далее перечисление преимуществ партийности продолжается; но в высшей степени важно, что начинается оно с указания на второе измерение (или ипостась) партийного стасиса – его способность быть ресурсом и гарантией стабильности политического порядка, причём уже демократического. Эта его функция постепенно выходит из тени, и вскоре после Второй мировой войны Морис Дюверже окончательно фиксирует совершившуюся перемену: «свобода совпадает с режимом партий»; «только рост партий… открыл возможность реального и активного сотрудничества всего народа с политическими институтами»; «если бы демократия и в самом деле была несовместима с партиями, это, бесспорно, означало бы, что она несовместима с условиями нашей эпохи»[64]. Затем убеждение в благотворности партий (и, что то же самое, партийного стасиса, только должным образом ограниченного) превратилось в общепринятый стандарт и отождествилось с политической свободой per se – до такой степени, что даже во многих странах социалистического лагеря завелась некая декоративная многопартийность, а требование многопартийности реальной стало одним из главных лозунгов освободительного движения в том же лагере (собственно, с ним и покончившего) на рубеже 1980–1990-х годов.

Важнейшим предохранителем от угрозы, порождаемой «мутной накипью партийной склоки» внутри той или иной политии (притом что с некоторого времени практически все они почти в обязательном порядке приняли вид государств), вполне основательно принято считать возникновение партийной системы. То есть – консистентного набора относительно устойчивых, предсказуемых, однако преимущественно неформальных паттернов, определяющих отношения и сценарии взаимодействия партий между собой (в том числе партий, находящихся на периферии системы либо вовсе в неё не входящих), а также с государством, различными его институтами, неполитическими элитами, церквями, гражданскими структурами etc. Корпус посвящённых партийным системам исследований необозрим, и обозревать его здесь совершенно излишне. Важно отметить лишь два обстоятельства.

Во-первых, выявлено множество факторов, оказывающих влияние на формат той или иной партийной системы. Однако среди них нет ни одного решающего, и даже избирательный порядок (см. знаменитый «закон Дюверже»: «…мажоритарная система в один тур ведёт к двухпартийности. И наоборот: мажоритарное голосование в два тура и система пропорционального представительства приводят к многопартийности»[65]) таковым не является, о чём со всей ясностью писал сам же Дюверже в той же главе «Политических партий» – отнюдь не возводя своё наблюдение в ранг непреложного «закона»[66]. Отсюда следует крайняя затруднительность (скорее невозможность) конструирования партийных систем с заданными параметрами «на заказ» – конструкторы просто не располагают инструментами, гарантирующими получение того или иного желаемого результата[67]. Даже использование очень схожих избирательных порядков порождает весьма разнородные эффекты, даже британская и американская двухпартийные системы функционируют по-разному (к тому же первую можно считать двухпартийной не без некоторых оговорок). Потому что в конечном счёте партийная система образуется (или так и не образуется) самими же партиями – в результате приводящей (или не приводящей) к относительному динамическому равновесию игры своевольных сил. «Партии образуют “систему” только в том случае, если они суть части (во множественном числе); строго говоря, партийная система есть… результирующая межпартийного соревнования. Вид конкретной системы определяется взаимосвязью партий, тем, что каждая партия есть функция (в математическом смысле) других партий»[68]. И равновесие это всегда колеблемо, временно или, по крайней мере, продолжительность его сохранения невозможно предсказать. Сеймур Липсет и Стейн Роккан констатировали состоявшееся в 1910–1920-х гг. «замораживание» большинства западных партийных систем, отметив, что даже те из них, которые подверглись во второй четверти века тяжёлым испытаниям, затем восстановились в виде, очень близком к исходному[69]. Однако в 1985 г. Липсет допустил возможность «размораживания» и переформатирования даже этих систем под влиянием новых социальных сдвигов[70], что вскоре и воспоследовало – кроме как в США и, с оговорками, в Великобритании.

Во-вторых, именно поэтому все партийные системы уникальны. Единственная их внутренне связная, внятно обоснованная, убедительная типология предельно примитивна, поскольку строится на одном и только одном критерии – количество партий, по каким угодно причинам оказавшихся включёнными в систему. Число акторов само по себе в некоторой (неполной) мере задаёт структуру взаимодействий внутри системы и поведение системы в целом. Как с велосипедами – их разновидностей множество, но навыки езды и прогнозируемое поведение в дорожном потоке принципиально различны только для велосипедов двух- и трёхколёсных (есть ещё вырожденный случай велосипедов одноколёсных, встречающихся, впрочем, только в цирке). Аналогичным образом выделяются системы однопартийные (тоже вырожденный случай), системы с доминирующей партией, или квазимногопартийные, двухпартийные, трёхпартийные, четырёхпартийные… и тут ряд заканчивается. «Никакая классификация уже невозможна там, где насчитывается свыше четырёх партий»[71].

Теперь пора свести все поочерёдно вводившиеся выше импликации к одной, предпоследней. Если глобальный мир находится в состоянии глобальной гражданской войны, то есть стасиса; если различение войн внутренних и внешних утрачивает смысл, а стасис и полемос обмениваются своими чертами, и не только худшими; если акторы стасиса могут быть с полным основанием названы партиями; если как сам стасис, так и его акторы способны иметь межполитийный характер; если признаком перехода партийного стасиса в контролируемый, предсказуемый режим и превращения его в средство обеспечения политической стабильности является возникновение партийной системы, то… нельзя ли в порядке мысленного эксперимента применить сложившийся в науке язык описания партийности и партийных систем к глобальной политической динамике последнего столетия?

За отправную точку разумно принять Interbellum (1918–1939 гг.). Первая мировая война, она же Великая – ещё полемос как он есть. Яростный, необузданный, бесчеловечный (одни отравляющие газы чего стоят), срывающий тонкие покровы цивилизованности со всех его участников, – хотя все они защитниками цивилизации и тщились себя представить. Попытки исключить повторение пережитого цивилизацией кошмара (Лига Наций, пакт Бриана-Келлога) с треском провалились. Не в последнюю очередь потому, что всё это время осуществлялся выдвинутый Владимиром Лениным ещё осенью 1914 г. лозунг «превращения современной империалистской войны в гражданскую войну»[72], причём войну интернациональную, которую «против буржуазии как “своей” страны, так и “чужих” стран»[73] поведут наконец-то соединившиеся пролетарии опять же всех стран. К одной лишь классовой борьбе дело не свелось, констелляции конфликтующих сил, государственных и негосударственных, оказались намного сложнее. Но пламя «интернациональной гражданской войны», “internationalen Bürgerkrieg”, как выразился внимательно читавший Ленина Шмитт в 1938 г.[74], – Эрнст Нольте в 1997 г. назвал её «европейской гражданской»[75] – разгоралось неуклонно.

Вторая мировая война – тоже полемос, несомненно. Но в ней уже начинают проступать черты стасиса как войны своих против своих же.

Братоубийственная война чудовищна, здесь нет и не может быть никаких смягчений; но происходить она, по определению, может только между братьями, знающими о собственном родстве и признающими его. А значит, происходит она особенным образом – в кружащем всех вихре беспощадности внимательному наблюдателю становятся видны области… чего-то иного.

Главное, что позволяет обнаружить во Второй мировой не только полемос, но и стасис, – появление в составе антигитлеровской коалиции Советского Союза, собственно, и внёсшего решающий вклад в победу союзников. Соответственно, в 1941 г. из публичного пространства «свободного мира» моментально исчезают весьма популярные до тех пор, глубоко укоренённые образы диких, кровожадных bolsheviks (ранее – cossacks). Сам дискурс «цивилизация против варваров» практикует только приверженная расовой теории нацистская Германия (а также, в менее радикальных формах и со своей спецификой, Италия и Япония), да и та применяет его к своим врагам с Востока (славянам, «азиатам» и т.п.), не с Запада. Со своей стороны, Уинстон Черчилль в знаменитой речи «Их звёздный час» (1940 г., сразу после дюнкеркской катастрофы) говорит о новых Тёмных веках, которые неизбежно наступят, если Британия падёт. Но описывает он их не как победу варварской архаики, наоборот: они окажутся ещё «более мрачными и, возможно, более долгими благодаря извращённой [нацистской] науке» – угроза исходит не извне, а изнутри цивилизации. Впрочем, сколько-нибудь массированного применения такого плода «извращённой науки», как химическое оружие, неожиданным образом не случилось, ни на полях сражений, ни против тыловых целей. В сопоставимой степени цивилизованные «братья» предпочли истреблять друг друга иными способами[76].

Первая серьёзная попытка переключить весь мир из режима ничем не умеренного полемоса в режим умеренного стасиса путём создания чего-то похожего на партийную систему – образование ООН. Точнее, Совета Безопасности ООН, закрытого картеля вето-игроков, по отношению к которому все прочие «объединённые нации» стоят ступенью ниже и которому субординированы[77]. Его постепенное превращение ещё и в единственно легитимный «ядерный клуб» изначально не планировалось, но привилегированный статус пяти постоянных членов дополнительно закрепило. Трудно сказать, верил ли кто-нибудь летом 1945 г., что отношения внутри этого картеля будут равноправными и гармоничными, – разве что завзятые мечтатели. Так и не заработав сообразно прекраснодушному замыслу, он переродился в биполярную, т.e. двухпартийную систему – Советский Союз с одной стороны, Соединённые Штаты, Британия и Франция (а также, до 1971 г., Китайская республика) – с другой. Оба полюса окружили себя сателлитами (партийный эквивалент – «младшие партнёры по коалиции», не имеющие права решающего голоса), оба соревновались в умножении их числа, перетягивая их из лагеря в лагерь. Количественный перевес одного из полюсов значения не имел – любое количество вето-игроков не сильнее одного, на то оно и вето. По той же причине передача места в Совете Безопасности от тайваньского правительства материковому Китаю мало что изменила; к тому же китайские коммунисты уже успели испортить отношения с советскими и заняли в биполярной системе позицию tertius gaudens, «третьего радующегося». Радоваться-то он, может, и радовался, но сколько-нибудь заметного влияния на ход глобальной (уже глобальной) «Большой Игры» не оказывал.

Тем не менее свою главную миссию ООН исполнять начала, и не без успехов; уже Корейская война (1950–1953) была самым настоящим стасисом, и не только во внутрикорейском измерении, но и по формату весьма ограниченной вовлечённости в неё США (под флагом той же ООН), СССР и КНР. Наиболее очевидное тому подтверждение – категорический отказ Гарри Трумэна удовлетворить настойчивые требования Дугласа Макартура о нанесении ядерных ударов (даже не по Северной Корее, а прямо по Китаю) и жёсткое увольнение легендарного полководца за инициативу, чреватую обратным сваливанием в полемос. И в дальнейшем всё происходило примерно так же. Иногда враждующие партии подходили к самому краю пропасти «взаимного гарантированного уничтожения», но так в неё и не сорвались, разделяя и признавая (то молчаливо, то открыто) общую ответственность за судьбу человеческой цивилизации. Иммануил Валлерстайн довольно сильно идеализировал ситуацию, заявив однажды, будто «“холодная война” была не игрой, которую следовало выиграть, а скорее менуэтом, который необходимо было протанцевать»[78]. Нет, эта война походила не столько на танец, сколько на бокс – кровь-то лилась, и немало. Но на бокс в перчатках, подчинённый определённым правилам, не только писаным. Как и партийный стасис.

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. биполярность закончилась. Двухпартийная система распалась по причине деградации и самоликвидации одной из партий. На некоторое время мир стал однополярным. Но это была не однопартийная система, а полуторапартийная, или квазимногопартийная, или система с доминантной партией, или с гегемонистской, или с «естественной партией власти» (natural governing party) – в исследованиях партийности существует много определений таких режимов, расходящихся в нюансах, но сходящихся в главном. Партий в подобной системе может быть сколько угодно. Они не являются безвольными марионетками, в отличие от некоммунистических партий, существовавших в некоторых социалистических странах (Болгарии, Венгрии, ГДР, Польше, Чехословакии) и существующих в современном Китае. Однако значение имеет только одна партия, выступающая ядром любых коалиций (в тех случаях, когда их образование вообще оказывается необходимым), определяющая политический курс и раз за разом подтверждающая своё лидерство. Какими и насколько благородными методами оно обеспечивается, другой вопрос. Обычно разными. В одном лишь ХХ веке такие системы десятилетиями функционировали в Австрии, Италии, Ирландии, Люксембурге, Финляндии, Швеции (самые известные примеры за пределами Европы – Индия, Мексика, Япония). Объём и качество политических свобод в перечисленных странах весьма разнились, но ни одна из них не была полностью несвободной.

США, разумеется, с восторгом приняли свалившийся на них подарок судьбы, так хорошо согласовавшийся со старой, уже начавшей забываться идеей “Manifest Destiny”, «явного предназначения» Америки к мировому первенству, достигаемому путём распространения определённых ценностей и принципов политической организации[79]. Будто возродился – век спустя – дух сенатора Альберта Бевериджа, в 1900 г. произнёсшего речь «В поддержку Американской империи» (“In Support of American Empire”), в которой сама Конституция интерпретировалась как прямой «призыв к росту, к экспансии, если угодно, к империи, не ограниченной географией, климатом и вообще ничем, кроме жизненных сил и возможностей американского народа»[80]. То был именно подарок: Советский Союз вместе со всем своим лагерем рухнул сам, под грузом внутренних дефицитов и напряжений, а не под воздействием внешних шоков[81]. Американский политический класс такого поворота не ожидал и не был к нему готов. Соединённые Штаты (и Запад в целом) просто заполняли, действуя спонтанно и ситуативно, освободившиеся места, причём под бурные аплодисменты огромного большинства обитателей этих мест, в том числе России. Предложенная Гейром Лундестадом применительно к периоду между 1946 и 1952 гг. формула «империя по приглашению»[82] приобрела новую актуальность[83].

Безмятежное (хорошее слово, ёмкое) доминирование США продолжалось недолго. События 11 сентября 2001 г. и всё то, что за ними последовало в отношениях с глобальной исламской уммой, неуклонное восхождение Китая, движимое острым ресентиментом российское «вставание с колен», подъём антиамериканских настроений в Латинской Америке и Европе (чаще на левом, но иногда и на правом фланге), да ещё и быстро появившиеся у самих же американцев сомнения в соответствии национальным интересам единоличного принятия на себя столь тяжкого бремени[84]… эти и другие вызовы пока не сокрушили американскую гегемонию (может, и не сокрушат), но, не получая адекватных ответов, накапливаются и подрывают её всё больше. Глобальная квазимногопартийность в кризисе.

Чаще всего её противники пишут на своих знамёнах слово «многополярность». Не исключено, что некоторые из них на самом деле подразумевают возвращение к старым добрым биполярным временам (в той же или иной конфигурации), но заявлять об этом прямо себе не позволяют – чтобы не растерять союзников. Логика элементарна и привлекательна: раз не однопартийность (различия между однопартийными и квазимногопартийными системами адепты многополярности не проводят), тогда многопартийность. Точно так же, как уже упоминалось, многопартийность была основным лозунгом освободительного движения конца 1980-х – начала 1990-х годов. Какая многопартийность, тогда важным не казалось. Любая. Так и хочется сказать, перефразируя Владимира Соловьёва (не журналиста, а поэта и философа): «Полицентризм! Хоть слово дико, / Но мне ласкает слух оно, / Как бы предвестием великой / Судьбины божией полно».

Однако лозунг – ещё не программа. Сколько именно предполагается центров/полюсов в новом мироустройстве? Если больше четырёх, как тогда быть с предупреждением Дюверже о невозможности в таком случае какой-либо классификации, то есть о непредсказуемости предстоящих взаимодействий внутри настолько фрагментированной системы и их последствий? Да и можно ли будет назвать чаемое состояние системой? Какие именно силы (государства, альянсы) станут центрами/полюсами, какими будут критерии их отбора и признания? Откуда следует, что их отношения непременно окажутся взаимно уважительными? С какой стати и каким образом смягчатся, не говоря уж разрешатся, многочисленные нынешние конфликты между такими очевидными, непременными кандидатами в центры/полюса, как та же Америка, Европа, полный отрыв которой от США более чем сомнителен, Россия, Китай, Индия, Япония, исламская умма (сама по себе полицентричная, раздираемая противоречиями и не имеющая шансов на полную консолидацию)? Не превратится ли многополярный мир в арену войны если не всех против всех, то многих против многих? Глобальной войны, которая, подобно нынешнему противоборству Израиля и ХАМАС, будет вестись опять не как стасис, а как полемос – на уничтожение, с тем же расчеловечиванием врага и с тем же её представлением, по меньшей мере одной из сторон, как битвы цивилизации с варварами? Можно ли институционализировать многополярную конструкцию, закрепить её хоть каким-то правовым, обязывающим способом? Почему такая институционализация окажется более эффективной, чем первоначальный идеалистический замысел ООН и её Совета Безопасности? И куда, кстати, денется ООН, реформируемая лишь теоретически и только в частностях, но не принципиально – до тех пор, пока постоянные члены Совета Безопасности обладают правом вето, а отказываться от него дураков нет и не предвидится? Главная загадка даже не в том, какими окажутся ответы на эти вопросы, а в том, кто способен их дать.

Если вся предыдущая цепочка импликаций имеет право на существование, то полезно было бы вспомнить ещё об одной особенности по крайней мере некоторых известных партийных систем. Бывает так, что стабильность системы и предсказуемость происходящего в её рамках достигаются даже за пределами «порога Дюверже» – за счёт фиксации качественно неравного статуса отдельных партий, его непропорциональности их количественному весу. Такие системы могут быть названы изолирующими. Стабильность и предсказуемость обеспечиваются в них методом «все на одного» – подавляющее большинство акторов, и крупных, и мелких, делает всё, чтобы не допустить одного из них к процессу принятия решений, во всяком случае затрагивающих всю политию. Так поступали в своё время с коммунистическими партиями Италии и Франции, которые набирали «от одной четвёртой до одной трети всех голосов на выборах. Однако в течение прошедших 25 лет их коалиционный потенциал практически равнялся нулю»[85]. Так поступают уже давно и до сих пор в ФРГ с «Альтернативой для Германии» и «Левой», во Франции – с «Национальным фронтом»[86]. Как это делается, отлично видно по знаменитым выборам президента Франции 2002 г., когда во втором туре сошлись Жак Ширак и Жан-Мари Ле Пен. Ширак получил 82 процента голосов против 20 процентов в первом туре, Ле Пен – 18 процентов против 17 процентов, причём в межтуровой агитации за Ширака использовались такие выразительные призывы, как «Голосуйте в перчатках» и «Голосуйте за мошенника, не за фашиста». Показательными выдались и выборы 2017 г.: Ле Пен (уже Марин) – 34 процента во втором туре против 21 процента в первом, Эмманюэль Макрон – 66 процентов против 24 процентов. Буквально в прямом эфире тот же сценарий можно наблюдать, следя за попытками лидера нидерландской «Партии за свободу» Герта Вилдерса, опередившей все прочие партии на парламентских выборах 2023 г., сформировать дееспособное правительство.

Тут есть несколько весьма поучительных аспектов. Во-первых, стратегия (или инстинкт) изоляции успешна при двух условиях: а) претензии к изолируемому актору имеют не только политическую stricto sensu, но и метаполитическую, моральную природу; б) изолируемый актор должен быть достаточно велик (ещё одно хорошее, ёмкое слово), чтобы его изоляция оказала на остальных участников политического процесса сплачивающий эффект требуемой мощности, перевешивающий их собственные разногласия, но достаточно невелик, чтобы процесс без его участия мог бы в целом идти своим чередом.

Во-вторых, изоляция отличается и от официального запрета, под который подпадают экстремистские, прежде всего неонацистские партии, и от новомодной отмены[87]. Изолируемый актор отнюдь не поражается в правах, не окружается стеной молчания, игнорирования и невидимости. Он обладает и пользуется теми же или почти теми же легальными и легитимными возможностями для выражения и продвижения своей позиции, что и другие; его вполне замечают, информируют общественность о его заявлениях и действиях, полемизируют (sic!) с ним. Просто с ним, выражаясь по-детски, не хотят дружить, не принимают в компанию. Он может получать некоторую долю власти и влияния на местном, муниципальном или региональном, уровне. Его руки совершенно развязаны для критики совершаемых ошибок и разоблачения творящихся несправедливостей (не только по отношению к нему самому), в чём есть свои удобства – риск, что ответственность за положение страны когда-нибудь придётся принять на себя, минимален. Но в настоящую, высшую власть такого актора не берут – и точка.

В-третьих, обычная реакция изолируемого актора – опять же напоминающая детскую раздражённая обида. «За что? Как вы смеете? Такую партию, как наша, не просто организацию, но значимую, многочисленную часть общества[88] нельзя изолировать!» Напрашивающаяся ответная реплика «Почему, собственно, нельзя? Вот же, всё получается, хотим и изолируем» повисает в воздухе – потому что нечем крыть.

В-четвёртых, прецеденты выхода в неповреждённом виде изолированного актора из этого положения – ни в результате добровольного снятия бойкота другими акторами, ни в результате преодоления блокады им самим, своими силами, – отсутствуют. Возможно, пока; всё возможно; следим за Нидерландами. Но в данный момент их нет.

Эта любопытная стратегия уже тестировалась в глобальном масштабе. Первым кандидатом на роль того одного, против которого объединяются все или почти все остальные (не прекращая находиться в стасисе, но тем самым делая его умеренным, ограниченным, регулируемым), стал в начале 2000-х гг. «международный терроризм». Кое-что удалось – под эгидой США возникла грандиозная антитеррористическая коалиция, в неё по собственной инициативе, и не проформы ради, не с пустыми руками вошла даже Россия, режим талибов был снесён почти мгновенно, отношения России с Западом заметно улучшились. Россия извлекла тогда из ситуации и другую пользу, сумев доказать факт широкого присутствия международных террористов, в том числе самой «Аль-Каиды»[89], в мятежной Республике Ичкерия и резко снизив таким образом градус осуждения второй чеченской кампании. Но довольно скоро стало понятно, что в долгосрочной перспективе решение не работает. Потому что в XXI веке, в отличие от 1960–1970-х гг., «международный терроризм» на 99 процентов представляет собой, прямо говоря, терроризм исламский. Отделить исламских радикалов от глобальной уммы оказалось невозможно, повторить опыт сплачивания не получилось ни через «Исламское государство»[90], ни через ХАМАС (и даже талибы[91] по той же причине вернулись к власти в Афганистане). А умма в целом слишком велика, чтобы стать объектом изоляции.

Многих, особенно в Америке, обрадовала бы изоляция Китая. Но она заведомо неосуществима – Китай опять-таки слишком велик, его экономика слишком интегрирована с большинством других экономик мира, он использует слишком изощрённую и потому эффективную стратегию налаживания отношений с другими акторами, не предполагающую, в частности, выдвижения каких-либо политических или гуманитарных условий.

В последнее время роль и функция объекта изоляции всё активнее примеряются к России. Оба условия успешности стратегии – моральная окрашенность претензий и достаточная, но не чрезмерная величина – в её случае выполняются. Голоса, предостерегающие от какого-либо доверия к «этим русским» и от ведения с ними “business as usual”, раздавались давно. Действия России на Украине и её категорический, эксплицитный отказ принимать «миропорядок, основанный на правилах» (что представляет собой просто-напросто другое наименование для ограниченного, контролируемого стасиса) мощно стимулировали процесс, придав ему лавинообразный характер. Дело усугубляется тем, что со многих сторон звучат призывы перестать рассматривать российско-украинский вооружённый конфликт как стасис, как «спор славян между собою» и превратить его в подлинный, бескомпромиссный полемос, как по методам ведения боевых действий, так и по их целям, да ещё и непосредственно вовлечь туда же страны Запада, сейчас вовлечённые опосредованно. Высказываются в этом духе преимущественно маргиналы. С той же оговоркой – пока.

Тем временем изоляция России продвигается – медленно, но неуклонно. Каналы обхода санкций перекрываются один за другим. Обходиться без российских рынков и ресурсов большинство западных экономик научилось или продолжает учиться. Сплачивающий эффект налицо: ещё недавно немыслимый отказ Финляндии от нейтралитета и её вступление в НАТО состоялись, на подходе Швеция (и та задержалась лишь по недоразумению), не менее немыслимый дрейф в сторону от России Армении и даже (хотя и гораздо более осторожный) Казахстана происходит на глазах. Да, многие акторы (как страновые, так и субнационального уровня), в том числе отдельные члены НАТО и Европейского союза, занимают по отношению к тренду на изоляцию России фрондирующую позицию; но делают они это крайне осторожно и не скрывают, что преследуют исключительно собственные интересы, выторговывая для себя более выгодные условия присоединения к мейнстриму или – китайский вариант – надеясь сформировать собственный. Конечно, ядерный потенциал и постоянное членство в Совете Безопасности ООН делают полную, глухую изоляцию России неосуществимой; но только они. Основных своих целей изолирующая стратегия достигает и так. Она настолько удобна и эффективна, что нет никаких оснований рассчитывать на отказ от неё даже в случае вполне вероятного в ближайшем будущем перехода российско-украинского вооружённого конфликта – каким бы то ни было образом – в менее горячую фазу. Зачем ломать то, что совсем недавно наладилось и неплохо работает? Логически возможны только два сценария, предполагающие такой отказ. Первый – появление нового кандидата на роль изолируемого объекта, причём такого, что для его изоляции потребуется реабилитировать и привлечь самоё Россию. Что это может быть за актор, какой силы шок и какими средствами он должен произвести, a priori вообразить нельзя. И страшновато. Второй – изобретение нового метода сплачивания фрагментированной глобальной системы, превосходящего стратегию изоляции по балансу выгод и издержек. Гадать опять-таки a priori бесполезно.

Глобальный стасис может прекратиться только кардинальной переменой человеческой природы или полной деглобализацией мира.

Первое невероятно, по крайней мере в пределах рационального сознания. Второе гипотетически возможно, но без той же перемены человеческой природы гарантирует возвращение в полемос. Почти ничего утешительного тем в России или за её пределами, кому не нравится изоляция и кто всё же не хочет попробовать, каков настоящий полемос на вкус, прямо сейчас сказать нечего. Кроме разве что одного: ничто не навсегда, и даже то, что будто бы навсегда, однажды кончается. В фильме Джеймса Кэмерона «Терминатор 2» рефреном звучит фраза: «Будущее не предопределено». Я пытался завершить это рассуждение как-нибудь иначе. Не получилось.

Автор: Святослав Каспэ, доктор политических наук, профессор департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Полития».

СНОСКИ

[1] Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи / Пер. с англ. В.Л. Иноземцева. М.: Культурная революция, 2006. С. 13.

[2] Там же. С. 433.

[3] Agamben G. State of Exception. Translated from Italian by K. Atell. Chicago: The University of Chicago Press, 2005. P. 3.

[4] Agamben G. Homo sacer. Stato di eccezione. Torino: Bollati Boringhieri, 2003. P. 4.

[5] Агамбен Дж. Homo sacer. Чрезвычайное положение / Пер. с итал. М. Велижева, И. Левиной, О. Дубицкой, П. Соколова. М.: Европа, 2011. С. 10.

[6] Арендт Х. О революции / Пер. с англ. И. Косича. М.: Европа, 2011. С. 14.

[7] Schmitt C. Theory of the Partisan: Intermediate Commentary on the Concept of the Political. Translated from German by G.L. Ulmen. N.Y.: Telos Press Publishing, 2007. P. 95.

[8] Шмитт К. Теория партизана. Промежуточное замечание к понятию политического / Пер. с нем. Ю.Ю. Коринца. М.: Праксис, 2007. С. 143.

[9] Хардт М., Негри А. Указ. соч. С. 18.

[10] Бек У. Власть и её оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно-политическая экономия / Пер. с нем. А.Б. Григорьева, В.Д. Седельника. М.: Прогресс-Традиция; Издательский дом «Территория будущего», 2007. С. 329.

[11] Hardt M., Negri A. Multitude: War and Democracy in the Age of Empire. L.: Hamish Hamilton, 2004. P. 3. Перевод, предложенный в русском издании, неудовлетворителен. «Гражданская война – это вооружённый конфликт между суверенной властью и/или не обладающими суверенными правами повстанцами в пределах территории некоего суверенного государства» (см.: Хардт М., Негри А. Указ соч. С. 13). В оригинале между тем написано: «armed conflict between sovereign and/or nonsovereign combatants within a single sovereign territory». Легко видеть, что ни слова «власть», ни, что ещё важнее, слова «государство» здесь нет. В ситуации гражданской войны и то, и другое в хоть сколько-нибудь различимом виде может попросту отсутствовать.

[12] См., например: Mack A. Civil War: Academic Research and the Policy Community // Journal of Peace Research. 2002. Vol. 39. No. 5. P. 515–525; Sambanis N. What Is Civil War? Conceptual and Empirical Complexities of an Operational Definition // The Journal of Conflict Resolution. 2004. Vol. 48. No. 6. P. 814–858; Kalyvas S.N. Civil Wars. In: C. Boix, S.C. Stokes (Eds.), Oxford Handbook of Comparative Politics. Oxford: Oxford University Press, 2007. P. 416–434; Cederman L.-E., Vogt M. Dynamics and Logics of Civil War // Journal of Conflict Resolution. 2017. Vol. 61. No. 9. P. 1992–2016; Florea A. Theories of Civil War Onset: Promises and Pitfalls. In: W. Thompson (Ed.), The Oxford Encyclopedia of Empirical International Relations Theory. Oxford University Press, 2017. DOI: 10.1093/acrefore/9780190228637.013.325

[13] Даже общие, обзорные работы могут быть перечислены лишь выборочно: Turner B.S. Citizenship and Social Theory. L.: SAGE Publications, 1993. 194 p.; Shafir G. (Ed.) The Citizenship Debates: A Reader. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1998. 316 p.; Heater D. A Brief History of Citizenship. N.Y.: New York University Press, 2004. 155 p.; Bellamy R. Citizenship: A Very Short Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2008. 152 p.

[14] См.: Heater D. World Citizenship and Government: Cosmopolitan Ideas in the History of Western Political Thought. N.Y.: St. Martin’s Press, 1996. 259 p.; Carter A. The Political Theory of Global Citizenship. N.Y.: Routledge, 2001. 277 p.; Isin E.F., Nyers P. Routledge Handbook of Global Citizenship Studies. N.Y.: Routledge, 2014. 644 p.; Reysen S., Katzarska-Miller I. The Psychology of Global Citizenship: A Review of Theory and Research. Lanham, Boulder, N.Y., L.: Lexington Books, 2018. 200 p.

[15] Kaspe S. Life, Death, and the State // Russia in Global Affairs. 2021. Vol. 19. No. 3. P. 178.

[16] Regan P. Civil Wars and Foreign Powers: Outside Intervention in Intrastate Conflict. Ann Arbor: University of Michigan Press, 2000. 172 p.

[17] Впервые темы стасиса я коснулся в статье «“Любовь во время войны”: против автономии политического» (см.: Каспэ С.И. «Любовь во время войны»: против автономии политического // Философия. Журнал Высшей школы экономики. Т. 7. No. 1. С. 13–61). Когда публикуемая сейчас работа о глобальном стасисе уже была в основном написана, в журнале «Социологическое обозрение» состоялась публикация текста Владимира Бродского (см.: Бродский В.И. Война во время любви: размышление над статьей С.И. Каспэ в свете различения частной и публичной вражды в учении Карла Шмитта // Социологическое обозрение. Т. 22. No. 3. С. 147–171). Это блистательное, многоплановое исследование, обладающее самостоятельной ценностью. Его значение далеко выходит за пределы реакции на мои рассуждения. К сожалению, должным образом поддержать дискуссию я уже не успевал. Да и нужно ли это? Бродский пишет: «Реагируя на аргумент Каспэ, автор делает попытку предположить, как на него мог бы ответить один из главных «анти/героев “Любви во время войны” – немецкий мыслитель Карл Шмитт». Никаких возражений; очень возможно и даже вероятно, что примерно так Шмитт и ответил бы.

[18] См.: Lintott A. Violence, Civil Strife and Revolution in the Classical City, 750–330 BC. L., Canberra: Croom Helm, 1982. 289 p.; Finley M.I. The Athenian Demagogues. In: Finley M.I. Democracy Ancient and Modern. New Brunswick: Rutgers University Press, 1985. P. 38–75.

[19] Вообще-то и не очень парадоксальному: противостояние – это тоже стояние, то есть занятие и удержание определённых позиций, причём второе логически предшествует первому и является условием его возникновения.

[20] Лоро Н. Разделённый город. Забвение в памяти Афин / Пер. с франц. С. Ермакова. М.: Новое литературное обозрение, 2021. 360 с.

[21] Семьи прежде всего как домохозяйства, то есть не только кровнородственной, но и социально-экономической единицы.

[22] В переводе С. Ермакова учитывается, что в греческом языке слово «стасис» женского рода – как и, например, слово «кризис». Я не иду по этому пути, чтобы избежать способных вызвать ненужный комический эффект словесных конструкций вроде «город находится в состоянии стасисы и порождённой ею кризисы».

[23] Агамбен Дж. Stasis. Гражданская война как политическая парадигма / Пер. с итал. С. Ермакова. СПб.: Владимир Даль, 2017. С. 18.

[24] Там же. С. 24.

[25] Там же. С. 25–26.

[26] Мало внимания уделяется ей и в блестящей, ставшей одним из важнейших источников вдохновения для этого текста статье Артура Третьяка (см.: Третьяк А.Р. Stasis и политическая философия современной войны // Полития. 2023. No. 3. С. 6–22). Третьяк пишет в ней о том же предмете, что и я; но в отличающемся ракурсе и с иным фокусом, отчего и рассуждение его ведёт в другую точку. Сам тот факт, что проблематика стасиса в последнее время выходит в политических исследованиях на первый план, весьма показателен.

[27] Berent M. “Stasis”, Or the Greek Invention of Politics // History of Political Thought. 1998. Vol. 19. No. 3. P. 333. См. также: Berent M. Anthropology and the Classics: War, Violence, and the Stateless Polis // The Classical Quarterly. 2000. Vol. 50. No. 1. P. 257–289.

[28] «Война» и «раздор» в классическом переводе Андрея Егунова – π?λεµ?ς и στ?σις соответственно.

[29] Πολιτε?α. 470b, 470c.

[30] Ibid. 469c, 471a, 471b.

[31] Ibid. 471b.

[32] Buis E.J. Taming Ares: War, Interstate Law, and Humanitarian Discourse in Classical Greece. Leiden, Boston: Brill, 2018. P. 172.

[33] Hardt M., Negri A. Op. cit. P. 3. Имеющийся русский перевод здесь вновь неточен.

[34] Точнее, по выражению Еврипида, в деспотиях «свободен лишь один» (см.: ?λ?νη. 276).

[35] С прописной буквы, так как вообще-то в греческих мифах и литературе Полемос – имя одного из божков, или, скорее, демонов войны, самого из них беспощадного. Примечательно, что никакого его культа не было – о нём знали, но ему не поклонялись.

[36] Μεν?ξενος. 243e.

[37] Агамбен Дж. Stasis… С. 12.

[38] Не раз высказывалось предположение, что политической мысли Платона в целом вовсе не была свойственна та звериная серьёзность, которую ей веками приписывают последователи и интерпретаторы, что доля иронии в них достаточно велика. Для ученика Сократа это вполне вероятно.

[39] Ν?µοι. 628с.

[40] NB! От латинского слова «civis» – гражданин.

[41] См.: Kleinschmidt H. The Family of Nations as an Element of the Ideology of Colonialism // Journal of the History of International Law. 2016. Vol. 18. No. 2. P. 278–316; Schabas W.A. “Civilized Nations” and the Colour Line. In: Schabas W.A. The International Legal Order’s Colour Line: Racism, Racial Discrimination, and the Making of International Law. N.Y.: Oxford Academic, 2023. DOI: 10.1093/oso/9780197744475.003.0001

[42] Джанда К. Сравнение политических партий: исследования и теория. В кн.: Г.В. Голосов, Л.А. Галкина (Ред.), Современная сравнительная политология. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 92.

[43] Panebianco A. Political Parties: Organization and Power. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. 318 p.

[44] Downs A. An Economic Theory of Democracy. N.Y.: Harper & Row, 1957. P. 25.

[45] Салмин А.М. Современная демократия: очерки становления и развития. М.: Форум, 2009. С. 255.

[46] Стоит попутно отметить, что такие части общества могут оформляться и в отсутствие формально-юридического института гражданства. Обязательным условием тут является гражданственность как дух, возникающий до (негарантированной, эвентуальной) институционализации гражданства и, собственно, являющийся её пререквизитом.

[47] Там же. С. 256.

[48] Более подробно этот взгляд на природу партий и сам феномен партийности изложен и обоснован здесь: Каспэ С.И. Центры и иерархии: пространственные метафоры власти и западная политическая форма. М.: Московская школа политических исследований, 2007. С. 187–202; Его же. Политическая теология и nation-building: общие положения, российский случай. М.: РОССПЭН, 2012.С. 84–97; Его же. Политическая форма и политическое зло. М.: Школа гражданского просвещения, 2016. С. 155–159.

[49] Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского / Т. Гоббс // Сочинения. Т. 2. М.: Наука, 1991. С. 184.

[50] Юм Д. О партиях вообще / Д. Юм // Сочинения. Т. 2. М.: Мысль, 1996. С. 512.

[51] Bolingbroke H. The Idea of a Patriot King. In: The Works of the Late Right Honorable Henry St. John, Lord Viscount Bolingbroke. Vol. III. L.: David Mallet, 1754. P. 83.

[52] Американские федералисты: Гамильтон, Мэдисон, Джей. Избранные статьи / Пер. с англ. Г. Фрейдина. N.Y.: Chalidze Publications, 1990. С. 66. Цитируется чрезвычайно редкий русский перевод «Федералиста», выполненный Григорием Фрейдиным. Потому что в самом распространённом его переводе (Марии Шерешевской) вместо слова «faction» везде значится «крамольное сообщество», что тоже по-своему верно, но для неискушённого читателя затуманивает смысл текста и суть обсуждаемой Мэдисоном угрозы. См.: Федералист. Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея / Пер. с англ. М. Шерешевской. М.: Весь мир, 2000. С. 78–86.

[53] Washington’s Farewell Address to the People of the United States, 1796 // U.S. Government Publishing Office. URL: https://www.govinfo.gov/content/pkg/GPO-CDOC-106sdoc21/pdf/GPO-CDOC-106sdoc21.pdf (дата обращения: 08.01.2024).

[54] Вновь неточный перевод. В оригинале – «gouvernements libres», буквально «свободные правления». Свобода и демократия – не синонимы.

[55] Токвиль А. де. Демократия в Америке / Пер. с франц. В.Т. Олейника. М.: Весь мир, 2000. С. 144–145.

[56] Трудно отказать себе в удовольствии процитировать слова Атоса из романа Александра Дюма «Двадцать лет спустя»: «Мне снова приходится начать скитальческую, полную опасностей жизнь участника политической партии. С завтрашнего дня я пускаюсь в рискованное предприятие и могу быть убит». Действие романа отнесено к 1648 г.; но Дюма-то написал это в 1854 году. И перо его не дрогнуло.

[57] ?στορ?αι. XXIV, 8, 2–4.

[58] Balibar E. Europe as Borderland // Environment and Planning D: Society and Space. 2009. Vol. 27. No. 2. P. 192.

[59] Хабермас Ю. Европейское национальное государство: его достижения и пределы. О прошлом и будущем суверенитета и гражданства / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др. // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. С. 377.

[60] Washington’s Farewell Address to the People of the United States, 1796 // U.S. Government Publishing Office. URL: https://www.govinfo.gov/content/pkg/GPO-CDOC-106sdoc21/pdf/GPO-CDOC-106sdoc21.pdf (дата обращения: 08.01.2024).

[61] Токвиль А. де. Указ. соч. С. 145.

[62] А оказывается, не способствуют ему, как считали прежде.

[63] Laski H. A Grammar of Politics. L., New Haven: Allen & Unwin, Yale University Press, 1925. P. 313.

[64] Дюверже М. Политические партии / Пер. с франц. Л.А. Зиминой. М.: Академический проект, 2000. С. 512–514.

[65] Там же. С. 300.

[66] См. также: Colomer J.M. It’s Parties that Choose Electoral Systems (or Duverger’s Law Upside Down) // Political Studies. 2005. Vol. 53. No. 1. P. 1–21; Benoit K. Electoral Laws as Political Consequences: Explaining the Origins and Change of Electoral Institutions // Annual Review of Political Science. 2007. Vol. 10. No. 1. P. 363–390.

[67] Ср., например, провальные попытки создания в России двухпартийной системы волею верховной власти и средствами политического администрирования – по Борису Ельцину: «Мы двинемся двумя колоннами!» (1995 г.) и по Владиславу Суркову: «Нет у общества “второй ноги”, на которую можно переступить, когда затекла первая. В России нужна вторая крупная партия» (2006 г.). Забавно, что образ «второй ноги» присутствовал ещё в направленной Ельцину записке Сергея Шахрая, с которой начался проект 1995 года. См.: Батурин Ю.М., Ильин А.Л., Кадацкий В.Ф. и др. Эпоха Ельцина. Очерки политической истории. М.: Вагриус, 2001. С. 536.

[68] Sartori G. Parties and Party Systems: A Framework for Analysis. Vol. I. Cambridge: Cambridge University Press, 1976. P. 44.

[69] Lipset S.M., Rokkan S. Cleavage Structures, Party Systems, and Voter Alignments. In: S.M. Lipset, S. Rokkan (Eds.), Party Systems and Voter Alignments: Cross-National Perspectives. N.Y.: Free Press, 1967. P. 50.

[70] Lipset S.M. Consensus and Conflict: Essays in Political Sociology. New Brunswick: Transaction Books, 1985. P. 115.

[71] Дюверже М. Указ соч. С. 298.

[72] Ленин В.И. Манифест ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия» / В.И. Ленин // Полное собрание сочинений. Т. 26. М.: Издательство политической литературы, 1969. С. 22.

[73] Там же. С. 17.

[74] Schmitt C. Die Wendung zum diskriminierenden Kriegsbegriff. Berlin: Duncker & Humblot, 1938. S. 42–58. (Я благодарен Александру Ф. Филиппову и Владимиру Башкову – они пояснили мне, о чём думал Шмитт в те годы. И о чём не думал, что ещё важнее). Впрочем, в том же 1938 г. Ойген Розеншток-Хюсси увидел больше, взглянул глубже и дальше, чем Шмитт, уместив очень многое в одной фразе, ставшей эпиграфом к этой статье (см.: Розеншток-Хюсси О. Великие революции. Автобиография западного человека. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2002. С. 58). К сожалению, абсолютная неконвенциональность его способа мыслить и манеры изъясняться привела к тому, что этот незаурядный автор как остался незамеченным в своё время, так и остаётся игнорируемым до сих пор.

[75] Нольте Э. Европейская гражданская война (1917–1945). Национал-социализм и большевизм / Пер. с нем. А. Антоновского. М.: Логос, 2003. 527 с.

[76] Газовые камеры в «лагерях смерти», как и Холокост в целом, – отдельная история о борьбе с «абсолютным Чужим», но тоже по-своему, альтернативно цивилизованным, что и делает его, с нацистской точки зрения, смертельной опасностью для арийской расы, подлежащей только тотальной аннигиляции. Придуманная Филиппом Ленардом и Йоханнесом Штарком «еврейская физика» – полный функциональный аналог черчиллевской «извращённой науки».

[77] См. подробнее: Bosco D. Five to Rule Them All: The UN Security Council and the Making of the Modern World. Oxford: Oxford University Press, 2009. 310 p.

[78] Валлерстайн И. После либерализма / Пер. с англ. М.М. Гурвица. М.: Эдиториал УРСС, 2003. C. 181.

[79] См.: Merk F. Manifest Destiny and Mission in American History: A Reinterpretation. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1995. 278 p.; Stephanson A. Manifest Destiny: American Expansion and the Empire of Right. N.Y.: Hill and Wang, 1995. 160 p.

[80] Beveridge A. In Support of an American Empire. January 9, 1900. In: Congressional Record (56th Cong., 1st Session). Vol. 33. P. 708.

[81] Так, кстати, бывает и с доминантными партиями. Итальянская христианско-демократическая партия, полвека не имевшая конкурентов на политической сцене, в конце концов сгнила изнутри и в 1994 г. самораспустилась.

[82] Lundestad G. Empire by Invitation? The United States and Western Europe, 1945–1952 // Journal of Peace Research. 1986. Vol. 23. No. 3. P. 263–277.

[83] Lundestad G. The United States and Western Europe since 1945. From Empire by Invitation to Transatlantic Drift. Oxford: Oxford University Press, 2003. 344 p.

[84] Nye J.S. The Paradox of American Power: Why the World’s Only Superpower Can’t Go It Alone. Oxford; N.Y.: Oxford University Press, 2002. 240 p.

[85] Sartori G. Op. cit. P. 123.

[86] С 2018 г. – «Национальное объединение». Каковое переименование, впрочем, никого не обмануло и не особенно прижилось.

[87] См. о ней: Каспэ С.И. Не по Шмитту: политическая теология современных войн // Россия в глобальной политике. 2023. Т. 21. No. 5. С. 96–107.

[88] Что совершенно верно.

[89] Террористическая организация, деятельность которой запрещена в РФ.

[90] Террористическая организация, деятельность которой запрещена в РФ.

[91] Движение «Талибан» находится под санкциями ООН за террористическую деятельность.

США. Евросоюз. Россия. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 марта 2024 > № 4619208 Святослав Каспэ

Многообразие без полюсов

Международная система утратила герметичность

ИЛЬТЕР ТУРАН

Почётный профессор политических наук Стамбульского университета Бильги, президент Международной ассоциации политической науки (IPSA).

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Туран И. Многообразие без полюсов // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 85–96.

Пытаясь интерпретировать происходящее, мы обычно используем когнитивные карты, разработанные на основе предшествующего опыта. Это неотъемлемая часть восприятия, интерпретации и использования наших наблюдений, но здесь кроется и проблема. Такой подход подталкивает нас к тому, чтобы сводить новые наблюдения к существующим картам, хотя иногда мы сталкиваемся с феноменами, требующими их пересмотра. Несоответствие когнитивных карт и наблюдений ведёт к когнитивному диссонансу.

Но чтобы ощутить его, человек должен осознать наличие описанного расхождения. Кое-кто, возможно, будет настаивать, что расхождения следует игнорировать, встраивая новые наблюдения в привычную карту.

Почему я решил начать статью именно с этого? Сегодня много говорят о возвращении глобальной системы к биполярности или о движении к многополярности. Прежде чем присоединиться к дискуссии, кратко рассмотрим концепции полюсов и полярности, чтобы оценить, подходят ли они для описания нынешней конфигурации.

Подъём и крах двухполярной системы

Слово «полюс» вошло в международный политический лексикон после Второй мировой войны. Разумеется, блоки государств и соперничество между ними имели место и в предыдущие исторические периоды, однако подобные отношения никогда не называли «полярными». Может быть, потому что никому не приходило в голову использовать такую метафору в данном контексте или потому что порядок, сформировавшийся после Второй мировой, обнаружил существенные отличия от предыдущих. Полагаю, второе утверждение справедливо. Особый порядок начал формироваться в конце войны, обретя определённую форму после её завершения, и два лагеря стали воплощением двух конкурирующих идеологий и мировоззрений. Политическая, экономическая и социальная жизнь в странах каждого лагеря была организована соответствующим образом.

Государствам, оказавшимся в зоне советской оккупации, пришлось принять систему, которая обеспечивала монополию на власть коммунистическим партиям. Коммунисты называли себя представителями марксизма, полагающего интересы рабочего класса высшей ценностью, и именно этим они руководствовались в управлении обществом. В такой схеме основные средства производства принадлежат государству, как и большая часть произведённых материальных благ. Несмотря на серьёзное сопротивление, коммунистам удалось заставить страны, превращённые в сателлиты СССР, принять эту модель. Как следствие, те, кто оказался в зоне советского доминирования, поощряли торговлю и разделение труда между собой, сведя к минимуму экономическое взаимодействие с конкурирующим блоком.

Предполагалось, что в регионах, которые в конце войны оказались под контролем американцев и британцев (и французов?), возобладает рыночная экономика, движимая частным предпринимательством в условиях либеральной демократии. На самом деле в оккупированных американцами Западной Германии и Японии такие системы поощряли Соединённые Штаты. В целом можно сказать, что США продвигали институты, которые стали фундаментом глобального экономического и политического управления. Международный валютный фонд (МВФ) сосредоточился на обеспечении стабильности валютных курсов, Всемирный банк реконструкции и развития (ВБРР, в дальнейшем — Всемирный банк) финансировал инвестиции в инфраструктуру, а Всемирная торговая организация (ВТО) занималась искоренением барьеров в международной торговле. Создание ВТО пришлось отложить из-за отсутствия консенсуса. Вместо неё был запущен процесс переговорных раундов в рамках Генерального соглашения по тарифам и торговле. Остальные структуры учредили достаточно быстро, хотя страны социалистического блока не принимали в них участия.

Основным институтом политического управления должна была стать Организация Объединённых Наций, однако вскоре после создания она превратилась в инструмент соперничества двух блоков, которые возглавляли США и Советский Союз. В сфере безопасности американцы собрали своих союзников в двух объединениях – Организации Североатлантического договора (НАТО) и Организации договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО). В ответ СССР и его союзники учредили Варшавский договор.

Два лагеря стало принято называть восточным и западным блоками: они минимально взаимодействовали друг с другом экономически, совершенно по-разному строили внутреннюю политику и стремились экспортировать свою идеологию. Уровень внутреннего единства каждого из блоков был довольно высок. Те, кто остался за их пределами, называли себя Движением неприсоединения, которое пыталось держать дистанцию и развивать взаимовыгодные экономические отношения с обеими сторонами.

Когда основные проблемы между блоками были урегулированы и стороны привыкли к идее разделённой Европы, отношения между полюсами приобрели стабильность. Соперничество перенесли в другие регионы. Однако существование полюсов не подразумевало высокой степени солидарности и гармоничные отношения внутри блоков. Например, советский блок пережил несколько потрясений: антиправительственные восстания в Восточной Германии (1953), Венгрии (1956) и Чехословакии (1968). В западном блоке восстаний не было, но внутренние конфликты случались. В 1956 г. США едва удержали британцев и французов от военных действий в зоне Суэцкого канала. В 1964 г. они остановили турецкое вторжение на Кипр, где вспыхнули межэтнические столкновения. Но все эти конфликты воспринимались как внутриблоковые разногласия, и противоборствующая сторона не вмешивалась. Считалось, что лидер блока постарается разрешить проблему.

Достигнутая стабильность предполагала дальнейшие шаги по укреплению доверия и повышению предсказуемости. Отношения развивались, и стороны подписали соглашения об ограничении ядерных и обычных вооружений. Знаковым стало смягчение напряжения между ФРГ и ГДР – две республики оказались продуктом разделения Германии на советскую и союзническую зоны оккупации после войны.

Однако достигнутый прогресс не давал никому оснований полагать, что разделение мира может быть преодолено.

Оглядываясь назад, понятно, что советская экономика оказалась недостаточно мощной, чтобы выдержать конкуренцию с западным блоком. СССР распался из-за экономического истощения. Критическое воздействие оказали два фактора: ввод советских войск в Афганистан и гонка космических вооружений с американцами – так называемые «звёздные войны». Истощение ресурсов вынудило Москву распустить Организацию Варшавского договора, а затем наблюдать распад самого Союза. Нет смысла рассуждать, можно ли было избежать этих двух событий, будь приняты иные политические решения. Реальность такова: хотя даже советологи предсказывали Советскому Союзу долгую жизнь, он рухнул, а вместе с ним закончился и двухполярный мир.

Прежде чем двигаться дальше, давайте обобщим основные характеристики двухполярной системы:

Мир разделён на два блока – два лагеря с соперничающими идеологиями.

Каждый лагерь возглавляет супердержава. Остальные страны лагеря подчиняются решениям лидера, иногда неохотно. За это они получают гарантии защиты от нападения противоборствующего блока.

Экономические и политические отношения между блоками были ограниченными и находились под постоянным надзором двух супердержав.

Блоки старались уменьшить вероятность столкновения, но ожесточённо соперничали в разных регионах мира.

Однополярность – американская мечта

Наблюдатели, привыкшие мыслить категориями полярности, пришли к выводу, что, поскольку двухполярная система рухнула, мир вступит в однополярную фазу. Некоторые известные эксперты утверждали, что момент однополярности наступил для Америки. Но вскоре стало очевидно, что конец двухполярности привёл не к однополярности, а скорее, к упадку полярного статуса противоположного полюса. Если выразиться точнее, мир больше вовсе не воспринимался разделённым на полюсы. Когда двухполярная система прекратила существование, страны, входившие в западный блок, почувствовали свободу в реализации политики, которая отражает их собственные интересы, поэтому предпочтениям США стали придавать меньше значения. Ещё более интересно, что возникло ощущение того, что Америка с облегчением сняла с себя ответственность за союзников. Стало ясно, что биполярность – это диалектические отношения: когда один из полюсов исчез, трансформировалась вся система. В этих обстоятельствах уже не имело смысла говорить об однополярности.

Глобальное общество и его постепенное разрушение

Крах социалистической организации общества открыл путь для распространения в мире либеральных экономических ценностей. Вопросы безопасности отошли на второй план, главной темой стала глобализация. Идея заключалась в свободном перемещении товаров, капитала и предпринимательских талантов по всему миру для рациональной организации производства – предполагалось, что процесс даст благоприятные результаты для всех обществ. Товары станут дешевле и доступнее, в бедных регионах повысится уровень занятости. Неудивительно, что Всемирная торговая организация, призванная устранить барьеры в международной торговле после Второй мировой войны, но так и не созданная тогда из-за отсутствия консенсуса, наконец приступила к работе.

Результатом экономической глобализации стал быстрый подъём Китая как экономического актора глобальной системы. Показатели развития, достигнутые КНР, впечатляли. По прогнозам, в обозримом будущем китайская экономика должна была догнать, а потом и превзойти американскую, став крупнейшей в мире. В ответ Соединённые Штаты пытались разработать механизмы консолидации своей лидирующей роли в глобальной экономической системе. Американцы предложили всеобъемлющие торговые соглашения – НАФТА (Североамериканская зона свободной торговли, 1992), ТТИП (Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство, 2014) и ТТП (Транстихоокеанское партнёрство, 2016) – для экономического объединения стран Атлантического и Тихоокеанского регионов. Последняя структура была призвана препятствовать экономическому доминированию Китая в мире и в особенности в Тихоокеанском регионе.

Глобализацию в основном поддерживали страны с развитой рыночной экономикой, чьи корпорации распространили свой капитал и своё производство по всей планете, чтобы наполнить мировой рынок дешёвыми товарами. Постепенно стало заметно, что производство уходит из развитых экономик в менее развитые, и в первых растёт безработица. Во многих государствах начали набирать популярность политические движения против глобализации. Все экономики пытались справиться с последствиями глобализации, которые оказались негативными, но самая драматичная реакция пришла из Соединённых Штатов – одного из флагманов этого процесса. Дональд Трамп провёл успешную президентскую кампанию под лозунгом «Вернём Америке величие», который означал, что США должны возобновить производство товаров для собственных нужд, а не импортировать дешёвую продукцию со всего мира, прежде всего из Китая. Свою программу Трамп дополнил темой безопасности: некоторые товары, которые закупаются за границей, имеют стратегическое значение для безопасности, поэтому необходимо производить их у себя.

Став президентом, Трамп начал вывод США из международных структур, которые, по его мнению, просто пользовались преимуществами его страны и тяжким бременем ложились на её экономику. В НАФТА запустили процесс реформирования, ТТИП и ТТП просто свернули, что привело к кризису доверия к американским международным обязательствам. Кризис только усугубился, когда Трамп пожаловался, что у Америки слишком много обязательств и бремя их исполнения нужно разделить с другими. Наиболее резонансным оказалось его стремление передать вопросы европейской безопасности в рамках НАТО самим европейцам.

Трамп проиграл выборы прежде, чем ему удалось реализовать лозунг о «величии Америки». Более того, американский политический истеблишмент сопротивлялся предложенным изменениям, замедляя задуманную президентом-бунтарём трансформацию. Джо Байден, сменивший Трампа на посту президента, попытался вернуть США ведущую роль в экономике и безопасности Европы и Тихоокеанского региона. Он убеждал европейцев и союзников в АТР, что Америка никуда не уходит и остаётся лидирующей силой, на которую можно положиться. Но сомнения в том, можно ли доверять американцам, сохраняются. Существует вероятность, что Трамп или кто-то ему подобный вновь придёт в Белый дом. Не стоит игнорировать и привлекательность изоляционистских идей для значительной части американского электората, который избирает президентов, чего последние не могут полностью игнорировать, каковы бы ни были их личные убеждения.

Как и Трамп, Байден считает КНР главным экономическим конкурентом и старается мобилизовать друзей в Атлантике и Тихоокеанском бассейне для сдерживания Пекина. Возможно, он надеется восстановить двухполярный порядок, в котором его страна возглавит один из полюсов. Но условий, необходимых для формирования биполярности, нет. Есть огромные объёмы торговли и инвестиций между Китаем и другими крупными экономиками мира. Китай не представляет альтернативную экономическую модель, способную бросить вызов западному миру. Скорее это частично капиталистическая экономика в стране, где Компартия сохраняет монополию на политическую власть. Поэтому фактически конкуренция и сотрудничество идут параллельно. Европа, Латинская Америка и другие регионы не хотят объединяться с США и провозглашать Китай одним из полюсов двухполярной системы. Напротив, многие страны надеются получить выгоду от иногда расплывчатых проектов инициативы «Один пояс – один путь», которую продвигает Китай.

Неожиданные действия России, которая взяла под контроль часть территории Украины, взбудоражили Европу. Бывшие участники Варшавского договора, вступившие в НАТО и Евросоюз, опасаются, что Россия хочет восстановить статус супердержавы и потому представляет угрозу для их безопасности. Сможет ли Россия, даже при самых благоприятных условиях, вновь стать супердержавой, ещё вопрос, но опасения бывших советских республик, как страны Балтии, и прежних сателлитов, как Польша и Румыния, понятны. Тем не менее следует отметить два фактора. Во-первых, некоторые члены НАТО – например, Франция и Турция – считают конфронтационные отношения с Россией нежелательными. Во-вторых, Китай не стремится расширять поддержку действий России на Украине. Следовательно, можно сделать вывод об отсутствии условий для возвращения к двухполярному миру.

Если вернуться к заголовку раздела о расцвете и упадке глобализации, можно сказать, что надежды на глобализированный мир, в котором капитал, товары и предпринимательские навыки будут свободно перемещаться, а отношения между государствами станут мирными, не оправдались. Крупные державы осознали проблемы неконтролируемой глобализации. Процесс замедлился. Вопросы безопасности вновь вышли на первый план, отношения между странами сегодня в равной степени связаны с конкуренцией, противоборством и сотрудничеством. К чему мы придём? К новому двухполярному миру, многополярному миру или характеристики нового мира будут вообще другими?

Как мир выглядит сегодня

Определяя направление развития глобальной системы, давайте сначала рассмотрим положение основных акторов. Как мы уже отметили, США хотели бы сохранить доминирующее положение и мобилизовать дружественные страны на совместное сдерживание Китая. Пока не ясно, заинтересованы ли европейцы выступить единым фронтом с Соединёнными Штатами в противодействии Китаю. Американцы также надеялись, что Россию удастся интегрировать в европейское сообщество государств, но этого не случилось. Совместно с европейскими партнёрами США сдерживают российскую экспансию.

Хотя существуют разные подходы к выстраиванию дальнейших отношений с Россией, сотрудничество в рамках НАТО с целью помешать Москве перекроить карту Европы, скорее всего, продолжится.

А что с Европой? Отметим для начала, что не все европейские страны, в частности Великобритания и Турция, являются членами Евросоюза. Сотрудничество между европейской частью НАТО и структурами безопасности ЕС затруднено, поскольку Анкара ветирует участие Кипра, а Кипр и Греция – участие Турции в совместных действиях. Эта проблема сама по себе представляет серьёзный источник разногласий и мешает Европе стать более значимой автономной силой в глобальной безопасности, но есть и другие сложности. Во-первых, Евросоюз – клуб стран разного калибра с несовпадающими внешнеполитическими интересами. Крупные государства не хотят передавать реализацию внешней политики и политики безопасности аппарату ЕС. Они предпочитают формулировать и осуществлять политику самостоятельно, подрывая позиции Европейского союза как международного актора, способного выстраивать отношения в мире. Во-вторых, изначально Евросоюз задумывался как инструмент, полностью исключающий возможность войны между Германией и Францией. Германия, осознавая опасения многих европейских государств по поводу её военной мощи, проявляла сдержанность в наращивании военного потенциала. Франция воображала себя главным гарантом безопасности Евросоюза, но на деле ни та ни другая страна не обладают возможностями выполнять эту роль, да и остальные члены сообщества сомневаются в устремлениях французов. Последние изменения в политике безопасности Германии вряд ли приведут к укреплению единства в этой сфере в ЕС, скорее вновь обретёт актуальность вопрос, кто должен руководить защитой Европы. А это ещё больше ослабит скромную роль Евросоюза как актора глобальной безопасности.

КНР пытается позиционировать себя как зрелая держава, заинтересованная в поддержании всеобщего мира. Так, Пекину удалось усадить за стол переговоров Саудовскую Аравию и Иран и добиться определённых успехов в нормализации отношений между ними. Возможно, Пекин предпримет подобные усилия и на других направлениях. В последние годы Китай стал более агрессивным вблизи своих границ – не только претендуя на спорные острова в Южно-Китайском море, но и в неоднократно напоминая о том, что Тайвань является частью Китая. Хотя Пекин наращивает присутствие своих ВМС в регионе, вряд ли он рискнёт осуществить вторжение на оспариваемые территории. Что касается Тайваня, здесь он может столкнуться с противодействием Соединённых Штатов. Кроме того, у Китая есть вопросы по границе с Индией, и там приходится задействовать ограниченные военные контингенты. Столкновения на китайско-индийской границе периодически возникают, но стороны не заинтересованы в их перерастании в полномасштабный конфликт.

На фоне ухудшения отношений с США и Западной Европой Россия попыталась сблизиться с Китаем. Стороны не раз подчёркивали нерушимость дружбы, но к подобным заявлениям стоит относиться с осторожностью. Китай не предложил безоговорочную поддержку России на Украине. Два фактора мешают им объединиться в один «полюс». Во-первых, Россия считает себя супердержавой и поэтому не согласится на второстепенную роль в альянсе с Китаем. Во-вторых, Россия – естественная цель экспансии Китая. Плюс китайский «Пояс и путь» проходит через страны, которые Россия считает своим «задним двором». Вряд ли Москва будет приветствовать усиление влияния Китая в регионе. Эти реалии неизбежно приведут к разногласиям, соперничеству и напряжённости в отношениях.

Соединённые Штаты надеялись привлечь Индию на свою сторону и объединить усилия против Китая. Индия готова сотрудничать, в том числе приобретать американское оружие, но не заинтересована в постоянных институциональных связях и совершенно не хочет стать американским клиентом. Индия, вероятно, нацелена на сохранение автономной роли крупной региональной державы. Недавно она обогнала Китай по численности населения. В то время как темпы экономического роста в КНР замедлились и многие страны не желают зависеть от китайских электроники и оборудования, Индия улучшила экономические показатели и может увереннее выступать в роли международного актора.

Региональные объединения с низким уровнем единства

Завершим наш тур, не останавливаясь на каждом регионе, крупной державе или группе стран. Можно определить некоторые общие аспекты поведения государств, характерные сегодня. Страны по-прежнему входят в региональные или даже общемировые структуры, т.е. составляют объединения, внутри которых более активно взаимодействуют друг с другом.

Тем не менее большинство государств действует автономно, преследуя собственные интересы и не желая принимать безоговорочное лидерство более мощного регионального или мирового игрока.

Это стало возможным, потому что полярность больше не характеризует отношения между государствами.

К примеру, Саудовская Аравия, исторически имеющая тесные связи с США, не колеблясь, стала сотрудничать с Китаем, чтобы наладить отношения с Ираном, и не исключает приобретения военной техники у России, хотя обычно закупает её у Соединённых Штатов. Страны Латинской Америки, в том числе тесно связанные с американцами, ищут варианты расширения экономического сотрудничества с Китаем. А НАТО не удалось согласовать единую политику против России. Венгрия выступила против. Турция, хотя и не бросает открытого вызова альянсу, пытается учитывать озабоченность Москвы.

Склонность к автономным действиям обусловила два тренда поведения государств в международной политике. Во-первых, страны могут входить в состав сразу нескольких объединений, пусть и при разной степени вовлечённости. Во-вторых, взаимодействие внутри этих объединений, даже таких интегрированных, как Евросоюз, приобрело характер деловых сделок.

Так как же мы определим нынешнюю международную систему? Надеюсь, вышеизложенное убедило читателей в том, что термины «полюс» и «полярность» не подходят. Мы движемся к негерметичной многоцентричной глобальной системе с низким уровнем единства. Под негерметичностью я имею в виду объединения стран, с которыми относительно легко устанавливать многомерные связи. Под низким уровнем единства подразумевается способность члена объединения проводить независимую политику, которая может совпадать или не совпадать с преференциями других участников группы. Полицентричность – наличие множества центров, некоторые страны могут быть аффилированы сразу с несколькими, в зависимости от вопросов и интересов.

Будет ли эта система постоянной или временной, и если временной, то как долго? Никто пока не знает ответа. Не стоит забывать, что порядок, возникший после Второй мировой войны, просуществовал почти полвека. Его эрозия продолжается, новый пока не появился. Мы переживаем период длительных изменений.

* * *

Что все эти наблюдения означают для внешней политики Турции? Говоря коротко, если мир движется в направлении полицентричности, Анкаре следует культивировать многоплановые отношения с различными центрами. Доверять одному партнёру в быстро меняющемся мире неразумно. Стоит также отметить, что, учитывая географическое положение, исторические связи и потенциальное многообразие экономических контактов, Турция может стать одним из центров такого распределённого мира. Разумеется, прежде чем занять такую позицию, ей необходимо восстановить здоровье экономики и вернуться к институционализированной профессиональной внешней политике, которая будет определяться национальными интересами, а не идеологией, или изменчивостью предпочтений одного человека.

Автор: Ильтер Туран, почётный профессор политических наук Стамбульского университета Бильги, президент Международной ассоциации политической науки (IPSA).

США. Турция. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 марта 2024 > № 4619207 Ильтер Туран

Реалистический интернационализм и проблема легитимности

Демократия в Америке может быть спасена только путём низвержения других правительств и государств?

АНАТОЛЬ ЛИВЕН

Ведущий научный сотрудник Института ответственного государственного управления им. Куинси.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Ливен А. Реалистический интернационализм и проблема легитимности // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 54–84.

Слабое правительство – это отрицание свободы.

Фрэнсис Либер

Опыт прошлого поколения со всей очевидностью продемонстрировал, что либеральное интернационалистское мышление в Америке по большей части не является «интернационалистским» в подлинном смысле. Интернационализм, если это понятие вообще подразумевает сущностное наполнение, должен означать мир и сотрудничество между нациями, имеющими не только разные интересы, которые необходимо примирить, но и разные политические системы, которым приходится сосуществовать.

В этой связи поразительно и символично, насколько за последнее поколение уменьшилось (или даже стало чем-то сенсационным) упоминание либеральными интернационалистами Организации Объединённых Наций. ООН остаётся единственной структурой, сохраняющей в мире какой-то авторитет. Через свои ассоциированные организации и органы, такие как Всемирная организация здравоохранения, Управление Верховного комиссара по беженцам и Межправительственная группа экспертов по изменению климата, она выполняет важную для человечества работу и обеспечивает хотя бы некоторое представительство всем странам мира. Именно по этой причине в состав Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи ООН входят недемократические государства, а значительное большинство членов Генассамблеи неоднократно выступало против интервенций США.

Кроме того, отмечает Питер Бейнарт и другие, слишком многие либеральные интернационалисты отказались от веры в международное право в пользу сомнительной концепции «порядка, основанного на правилах», в соответствии с которой правила устанавливаются и изменяются по желанию Вашингтона[1]. «Доктрина Буша» включала в себя обязательство Америки нести миссию распространения демократии с помощью давления и (при необходимости) военной силы (а потому была поддержана большинством либеральных интернационалистов). Сенатор Эдвард Кеннеди назвал её «вызовом американского империализма XXI века, который не может и не должна принять ни одна другая страна»[2].

В данном очерке содержатся доводы в пользу того, что основополагающим элементом любого истинно интернационалистского проекта должно быть полное, а не только формальное признание (за очень редкими и ограниченными исключениями) легитимности других политических систем. В свою очередь, это признание должно опираться на глубокое понимание истории – то, чего не хватает не только многим либеральным интернационалистам, но и, что крайне удивительно, теоретикам международных отношений в целом (это странно, потому что, начиная с Фукидида, все величайшие мыслители прошлого в области международных отношений основывали теории на глубоком знании истории).

Та форма «интернационализма», которая сегодня пропагандируется большинством американских (и многих европейских) либеральных интернационалистов, является мощным препятствием на пути создания международных коалиций для противодействия имеющимся угрозам. Она также способствует росту напряжённости в отношениях между Америкой и другими государствами, что грозит войной, способной положить конец современной цивилизации[3].

Неоконсерватор Макс Бут (ныне сторонник администрации Байдена) выступил с откровенным заявлением, каковы должны быть реальные цели США, если дело дойдёт до отрицания легитимности китайского государства во имя продвижения демократии: «За политикой сдерживания, устрашения и экономической интеграции [Китая] стоит стратегия, которую британцы никогда не применяли ни против Германии, ни против Японии, – подрывная деятельность внутри страны. Извините, можно, конечно, использовать более вежливые эвфемизмы типа “продвижение демократии” и “защита прав человека”, но суть от этого не меняется: чем свободнее станет Китай, тем меньше власти будет у его коммунистической олигархии»[4].

Истинные интернационалисты должны с большим скептицизмом относиться к телеологическим заявлениям, с которыми выступил перед австралийским парламентом в 2011 г. президент Барак Обама (впрочем, в той или иной форме такое повторяли все президенты со времён Второй мировой войны). Эта речь была частью программы его администрации под названием «Разворот в Азию»: «Были испробованы другие модели, и они потерпели неудачу: фашизм и коммунизм, правление одного человека и правление комитета. И они потерпели крах по одной и той же простой причине: в них игнорируется конечный источник власти и легитимности – воля народа… История знает много приливов и отливов, но все эти исторические течения однозначно направлены в одну сторону. Ход истории направляется к свободе – свободным обществам, свободным правительствам, свободным экономикам, свободным людям. И будущее принадлежит тем, кто твёрдо стоит на страже этих идеалов»[5].

Серьёзные опасности таятся в отказе США признавать это право за другими странами, а также в исторических и моральных аргументах в пользу подобного отказа.

Ведь в итоге, согласно традиции, восходящей к Иммануилу Канту и Французской революции, только те государства, которые соответствуют (или делают вид, что соответствуют) либеральным идеям, рассматриваются многими либеральными интернационалистами как действительно легитимные, а их интересы как достойные уважения Соединённых Штатов.

Это неизбежно стало подразумевать, кроме всего прочего, согласие других государств с американской повесткой дня. С точки зрения дипломатии единственное, что может быть хуже требования США к другим странам отказаться от их национальных интересов, так это покровительственное и нелепое предположение, будто Америка лучше знает, в чём заключаются кровные интересы остальных. Трудно преувеличить ущерб, который это предположение нанесло американской дипломатии.

Находясь в явной зависимости от расширения геополитической мощи своей страны, слишком многие американские либеральные интернационалисты (и их европейские единомышленники) невольно становятся либеральными империалистами, но с ещё большим пылом, обусловленным огромным эмоциональным зарядом и самоуверенностью, свойственной американскому гражданскому национализму (известному как «исключительность») и «американскому кредо»[6].

Луис Хартц писал о «принудительном национализме кредо» и «фиксированном, догматическом либерализме либерального образа жизни»[7]. Либеральные интернационалисты всегда утверждали, что их убеждения противоположны убеждениям националистов. Но должно быть очевидно, что «интернационализм», неразрывно связанный с американским национализмом и глобальной мощью, по своей природе не сможет избежать причастности к специфическим национальным амбициям США (или, по крайней мере, американского политического истеблишмента) и неприятия того, что для них неприемлемо.

Как писал Рейнхольд Нибур (который был страстным защитником либеральной демократии от нацистского и коммунистического тоталитаризма), современный западный либерализм «из-за своего бестолкового и поверхностного взгляда на человека считает, что у него есть лёгкое решение проблем анархии и хаоса как на международном, так и на национальном уровне. Либералы не хотят знать, что тот же самый человек, который якобы предан “общему благу”, может иметь желания и амбиции, надежды и страхи, способные рассорить его с соседями»[8].

Легитимность и государственное строительство

Признание легитимности других государств критически важно для любого подлинного интернационализма, поскольку легитимность – основа прочности и стабильности государства, его способности к социально-экономическому развитию. Она также является основой противостоянию внешним угрозам, не только потому, что население должно быть готово поддержать своё государство в вой­не, но, по словам Цицерона, важно и то, что pecunia nervus belli («деньги – нерв войны»). Деньги же поступают, если власти в состоянии собирать налоги. С момента возникновения государства готовность достаточного числа его жителей платить налоги без вооружённого принуждения является важнейшим и постоянным показателем легитимности, поскольку без адекватных налогов невозможно выполнять насущные государственные задачи.

Легитимность гарантирует, что достаточное число граждан в определённое время будет подчиняться законам и приказам автоматически и без сопротивления. Поэтому она тесно связана с «нормами процессуального права», когда люди соглашаются с неблагоприятным приговором или решением, потому что не оспаривают породившие его судебные, политические, административные или религиозные процедуры.

Не имея легитимности, государство либо придёт в упадок и потерпит крах, либо будет вынуждено стать так называемым (особенно в ближневосточном контексте) «свирепым государством», обеспечивающим повиновение посредством постоянного террора[9]. Как показала «арабская весна» 2011 г. на Ближнем Востоке, такие системы заведомо хрупки. Если народная вера в их способность применять принуждение хоть ненадолго пошатнётся, скорее всего, они будут сметены беспощадным бунтом всех униженных и оскорблённых, родню которых государевы люди убивали и мучили. Или, как вопрошал Томас Фридман в редкий момент озарения: «Является ли Ирак таким, каким он есть сегодня, потому что Саддам Хусейн такой, какой он есть? Или Саддам Хусейн такой, какой есть, потому что Ирак таков, каков есть?»[10].

Пример современных ближневосточных государств также поднимает важнейший исторический вопрос, который большая часть современной политологии полностью игнорирует. Практически все без исключения ранние этапы формирования государственности были крайне жестокими, неприятными процессами, длившимися, как правило, столетиями, они требовали разгрома, завоевания, а иногда и истребления соперников, племенных и этнорелигиозных групп. В Шотландии этот процесс завершился только в 1746 г. бойней, которую устроил «Камберлендский мясник»[11]. Объединённые Германия и Италия выиграли от многовекового упорядоченного и даже полуконституционного правления в своих составных частях, однако фактическое объединение в середине XIX века осуществлено посредством завоевательных войн, а региональные государства, вошедшие в состав новых наций, сами созданы в значительной степени благодаря войнам.

Либеральный прогресс описывается как «достижение Дании», но её путь отсчитывался не от эпохи Просвещения и даже не от протестантской Реформации. Он начался с объединения территорий, ныне составляющих Данию, королями Гормом Старым и Харальдом Синезубым в X веке – и я не верю, что их когда-либо называли либеральными гуманистами[12].

Очень многие государства в мире сегодня находятся на ранних (с исторической точки зрения) стадиях становления – либо потому, что возникли на месте распавшихся колониальных империй, либо (как, например, Афганистан) только недавно взялись за создание государственности.

Что касается современного государства в западной («вестфальской») форме, его становление также было тесно связано с развитием военной мощи. По известному выражению Чарльза Тилли, «война создаёт государство, а государство ведёт войны»[13].

Аналогичным образом формирование у населения сознания легитимности государства и даже чувства «государственности», по выражению Фрэнсиса Фукуямы, – чрезвычайно сложный процесс, часто длящийся сотни и даже тысячи лет и включающий крайнее насилие и репрессии (а возможно, и требующий их время от времени)[14]. Вот почему «религия прав человека», проповедуемая либеральным интернационализмом, может стать неосознанным рецептом сохранения государств в состоянии постоянной слабости и разделения, что в определённых случаях вполне согласуется с геополитическими целями США[15].

Теория демократического мира как угроза миру

Для либеральных интернационалистов легитимностью обладает только демократия и защита «свободы». Основополагающим документом либерального интернационализма и лежащей в его основе теории демократического мира является труд Иммануила Канта «Вечный мир: философский очерк», опубликованный в 1795 г. в эпоху Французской революции[16]. В этом документе раскрывается роковое противоречие, имеющее долгосрочные последствия. Первая определяющая статья «Вечного мира» Канта гласит: «Гражданская конституция каждого государства должна быть республиканской» – или, как мы бы сегодня сказали, демократической: «Единственная конституция, уходящая корнями к идее первоначального договора, на которой должно основываться правомочное законодательство каждого государства, – это республиканская конституция. Она основывается, во-первых, на принципе свободы членов общества как людей, во-вторых, на принципе зависимости всех, как подданных, от общего законодательства, и, в-третьих, на законе равенства членов общества как граждан. Таким образом, с точки зрения права это единственная конституция, фундаментальные принципы которой лежат в основе всех форм гражданского устройства…»

Стремясь к абсолютной и постоянной гегемонии своей идеологии, многие либеральные интернационалисты (или, по крайней мере, политики из их числа) сегодня не только настаивают на исключительной легитимности демократии как единственно законного политического строя, но и проецируют это утверждение на легитимность демократии в далёком прошлом, тем самым помогая утверждать (в чисто марксистской манере), что это неизбежный и вечный выбор человечества в будущем. Отсюда и заявление Тони Блэра: «Наши ценности – это не только западные ценности, но и универсальные ценности человеческого духа; и везде, где бы обычным людям ни предоставлялась возможность выбора, они всегда изберут путь свободы, а не тирании»[17]. Этим духом пронизаны и Стратегии национальной безопасности администраций Буша и Байдена, что имеет серьёзные последствия и проявления в «реальном мире»[18]. Однако на самом деле, как писал Бернард Уильямс, «либералы слабо сознают, а во многих случаях и вовсе не способны осмыслить историю либерализма как течения. У политической морали нет ответа на вопрос, почему то, что она считает поистине нравственным решением политических вопросов, а именно либерализм, впервые стало очевидным в европейской культуре начиная приблизительно с конца XVII века, и почему эти истины были скрыты от других людей»[19].

Наиболее известное интеллектуальное (в отличие от морального или политического) определение различных типов легитимности принадлежит Максу Веберу[20]. Он разделил легитимность на три вида, ни один из которых не является демократическим, хотя демократия может воплощать в себе элементы всех этих типов: традиционная, харизматическая и правовая/бюрократическая.

Легитимность, основанная на традициях, опирается на склонность общества принимать правила и формы правления, существующие длительное время и принятые родителями, бабушками и дедушками.

Такая форма легитимности часто тесно связана с унаследованной религией, она характерна как для некоторых античных и средневековых республик, так и для наследственных монархий (новая, мессианская религия также может быть источником легитимности, но харизматического и революционного типа).

В современной политической системе Соединённых Штатов сильны аспекты легитимности, основанные скорее на традициях, чем на демократии[21]. Так, ключевые положения Конституции США недемократичны (причём намеренно недемократичны, учитывая глубокое недоверие к демократии богатых патрицианских авторов документа) и регулярно дают результаты, прямо противоречащие желаниям большинства избирателей. В частности, речь идёт о коллегии выборщиков на президентских выборах и о распределении округов в палате представителей. Верховный суд США – явно антидемократический институт. Как писал Сэмюэл Хантингтон, ключевые положения Конституции имеют средневековое английское происхождение, связанное с верой в неизменные законы, дарованные предками: «Эта старая идея, лежащая в основе фундаментального закона, неподвластного человеку, снова стала авторитетной благодаря отождествлению её с письменной Конституцией»[22].

Сегодня внесение поправок в Конституцию действительно невозможно, чего бы ни пожелало большинство американцев. Тем не менее американцы продолжают уважать эти принципы и подчиняться институтам, потому что Конституция фактически неотделима от самого факта существования Соединённых Штатов, а время и влияние гражданского национализма придали ей в глазах большинства американцев почти сакральный характер. Действительно, для части религиозных фундаменталистов правого толка люди, разработавшие этот документ, были непосредственно вдохновлены Богом[23].

Харизматическая легитимность обычно коренится в конкретных личностях, которые традиционно создают династии, как это пытался сделать Наполеон, а Юлий Цезарь преуспел. Сегодня в Южной Азии ряд династических политических партий продолжает существовать во многом благодаря харизме их основателей. Западные демократии также породили харизматических лидеров, как правило, в результате вдохновляющего руководства войнами: Джордж Вашингтон, Авраам Линкольн, Уинстон Черчилль, Франклин Делано Рузвельт, Шарль де Голль. Долгие годы после смерти их имена сохраняют магическую харизму, на них «можно колдовать». Харизматические религиозные лидеры могут основывать режимы на идее обновления религии, мы видим это во многих мусульманских монархиях и до некоторой степени в раннем протестантизме.

По мнению Вебера, правовая/бюрократическая легитимность, напротив, зависит от соблюдения государством фиксированного, предсказуемого и писаного свода правил и законов, которым следуют чиновники (в основном назначаемые на регулярной основе благодаря заслугам, а не по протекции или личной прихоти правителя) и которые принимаются населением. Такой тип государства описывается в немецком языке термином Rechtstaat (правовое государство). Для Вебера это был важнейший аспект успешного современного государства. Оно может быть демократическим, хотя это совсем необязательно. Как правило, оно конституционное и в целом законопослушное, но полуавторитарное, то есть такое, при котором сам Вебер жил в Германской империи, либо конституционное и выборное, но в значительной степени олигархическое и авторитарное итальянское либеральное государство, существовавшее с 1860 по 1918 год.

Поскольку Вебер рассматривал постоянные, а не косвенные основания государственной легитимности (вытекающие из совокупности обстоятельств), он не включил в свои три типа очевидный и ключевой источник таковой (или её отсутствия): исполнение или фактическая работа государственных институтов. Можно сказать, что главная роль основных источников легитимности, названных Вебером, заключается в том, чтобы выиграть время, позволить государству пережить период неудач, которые развалили бы менее легитимные системы. В качестве примера можно привести династическую легитимность, позволившую французской династии Валуа и австрийской Габсбургов пережить неоднократные военные поражения, а также демократическую легитимность, благодаря которой американская, британская и французская (но не немецкая) демократии устояли в Великую депрессию.

Легитимность и порядок

В чём же государство должно преуспеть? В том, что население (или его доминирующие слои) в данный момент времени считают жизненно важными задачами государственной власти. Эти задачи могут сильно различаться в разных обществах и в разное время, а также в значительной степени зависеть от местной культуры, хотя для наших целей мы, вероятно, можем игнорировать такие отклонения, как необходимость для государства ацтеков обеспечить достаточное число человеческих жертв в день, чтобы убедить солнце взойти следующим утром.

Некоторые требования к успешному государству оставались постоянными для одних обществ (но не для других) на протяжении всей известной истории. Например, китайские государства должны были контролировать свои речные системы, чтобы ограничить наводнения и засухи. Это требование не предъявлялось к большинству западных государств (за очевидным исключением Голландии), поскольку они не благословлены и не прокляты такими гигантскими и непредсказуемыми речными системами, хотя в связи с изменением климата данное требование может стать ключевым условием легитимности для многих государств в будущем[24]. Предотвращение голода было условием легитимности, которое предъявлялось многим или большинству государств на протяжении всей истории. Однако лишь недавно население стало требовать предоставления пенсий, социальных гарантий и медицинских услуг.

В равной степени нет оснований воспринимать ожидания эффективности демократий – в том числе и на «Западе» – как существовавшие в более отдалённом прошлом или как несомненные в будущем.

Скорее, отправной точкой должен стать принцип, заложенный в V веке святым Винсентом де Леринским: Quod semper, quod ubique, quod ab omnibus (То, во что веруют везде, всегда и все)[25].

Среди этих постоянных запросов населения к деятельности государства как оснований для признания его легитимности наиболее древним, постоянным и универсальным является обеспечение физической безопасности жителей и их семей. Действительно, без минимальных стандартов в этой области нет смысла вообще иметь государство и исполнять навязываемые им обязанности в виде послушания, служения и выплаты налогов. Стремление к физической безопасности всегда распространялось и на защиту от неконтролируемого грабежа, который может резко перевести семью или общину из состояния изобилия в состояние обнищания или даже голода.

Угрозы личной, семейной и общественной безопасности человека всегда исходили из пяти различных, но часто пересекающихся источников: внешние захватчики; преступники, особенно организованные бандитские группировки; «подданные, наделённые чрезмерным могуществом» – местные феодалы, военачальники и политические бонзы; хищные государственные образования, мало отличающиеся от бандитов; репрессии, осуществляемые правительствами. Многое из того, что либеральный интернационализм включает в понятие «демократия», а также такие её элементы, как «свобода» и «права человека», фактически соответствуют требованиям безопасности человека и личности. Однако либеральный интернационализм серьёзно и последовательно рассматривает только угрозы человеческой безопасности со стороны государств, местных князьков и хищнических государственных образований (но не «отдельных» преступников). Это разрозненные факторы, которые к тому же смешиваются, сильно запутывая представления о природе государств и их легитимности.

Наиболее фундаментальный момент, связанный с этими угрозами, должен быть очевиден: с личной точки зрения жертвы или потенциальной жертвы убийства, изнасилования, грабежа или вымогательства с применением силы, наиболее важно не то, кто совершает преступление, а то, чтобы оно не произошло с ним или с ней. И в зависимости от обстоятельств для достижения этого может потребоваться применение значительной силы, судебно-правовой или иной. Второй момент заключается в том, что для большинства обществ в прошлом и для многих в настоящем угроза насилия и грабежа со стороны государства часто была несколько ограниченной, поскольку государство оставалось удалённым и слабым, а угроза бандитизма исторически и географически широко распространена и устойчива.

Даже деспотичное государство или социальная система зависят для выживания от поддержания элементарного мира и порядка. По словам Бернарда Уильямса, «категории упорядоченной в противовес беспорядочной социальной обстановки – беспорядка на грани анархии – применимы в любую эпоху; соответственно, то же касается представлений о легитимном политическом порядке, который необязательно означает то, что мы считали бы приемлемым политическим порядком сейчас, но то, что считалось таковым тогда, в ту эпоху»[26].

Однако необходимо добавить, что речь не только о том, что «мы» считали бы приемлемым «сейчас», но и о том, что мы считали бы приемлемым здесь и сейчас: в процветающем, респектабельном, мирном и хорошо управляемом Оксфорде начала XXI века, а не в филиппинских трущобах или загнивающем постиндустриальном российском городе того же времени. В сущности, Уильямс проводит различие, которое не меняется в истории, как мне представляется, – между хаосом, сопровождающимся насилием, и тем, что в XVIII веке назвали бы «должным образом сформированной властью».

Постоянная угроза бандитизма

Что касается преступлений местных начальников (царьков) и государственных представителей, то, хотя авторитарное государство может способствовать их совершению, они были и остаются скорее следствием слабости государства. Так, чудовищные бесчинства, часто творимые индийской полицией в условиях демократии (включая либеральное плюралистическое правительство Джавахарлала Неру), ни в коей мере не были санкционированы правительством. Они стали следствием его неспособности помешать собственным служащим следовать древним хищническим инстинктам (что, в свою очередь, привело к тому, что властям пришлось участвовать в сокрытии преступлений). То же можно сказать о местных боссах и доминирующих родственных кланах, в том числе и тех, которые осуществляют господство через якобы «демократические» и выборные институты, на которые оказывают влияние, манипулируя ими[27].

Недоумение по этому поводу в правозащитных кругах может иметь глубокие корни. Так, Николас Кристоф из «Нью-Йорк Таймс» написал целую серию статей, где обвинял президента Пакистана Первеза Мушаррафа, что он несёт ответственность за организованное групповое изнасилование женщины по имени Мухтаран Биби членами другого, «более высокопоставленного» местного родственного клана в отместку за предполагаемую связь её брата с одной из их соплеменниц[28]. Кристоф объясняет это «диктатурой» Мушаррафа, полностью игнорируя тот факт, что в соседней «демократической» Индии подобные изнасилования женщин из низших каст членами местных высших каст – очень часто в наказание за предполагаемое кровосмешение со стороны их сородичей – также трагически распространены, и опять же, конечно, не по воле или с санкции центрального правительства[29].

Очень странно, что этот синдром не получил более широкого признания среди либеральных интернационалистов (и политологов) в США, ведь он преобладает во многих электоральных демократиях по соседству с Америкой, начиная с Мексики. Наркобанды, терроризирующие население, вполне уже в состоянии взять под контроль значительную часть полиции и армии мексиканских штатов. Очевидно, что сила банд является как причиной, так и следствием слабости государства. Действительно, некоторые из этих штатов настолько слабы, что, по некоторым данным, вынуждены заключать договоры с наиболее могущественными бандформированиями, чтобы восстановить хоть толику общественной безопасности и порядка[30]. И эту ситуацию нельзя назвать временной или непредвиденной. В той или иной форме господство свирепых местных группировок длится уже очень давно (оно действительно было заложено в самой природе испанских колоний), и ему не видно конца.

Причины такого интеллектуального игнорирования соседней Центральной Америки либеральными интернационалистами, уделяющими пристальное внимание государственным преступлениям за тысячи километров от берегов Америки, двояки. Это ещё один признак переплетения либерального интернационализма с американской геополитической мощью и амбициями. После краха советского коммунизма не существует внешней угрозы гегемонии Соединённых Штатов в этом регионе, и поэтому его можно смело игнорировать. Однако гораздо важнее, что излишнее внимание к южным соседям Америки развеяло бы магию универсалистских претензий американского гражданского национализма и могло бы бросить тень сомнения на некоторые из фундаментальных предпосылок как либерального интернационализма, так и на притязания США, что легитимность их геополитической мощи основывается на священной миссии распространения демократии и свободы в мире.

Если уж на то пошло, то и в самих Соединённых Штатах присутствуют элементы хищнических и бесконтрольных государственных сил. Убийства и жестокость американских полицейских по отношению к гражданам, конечно, не заказываются федеральными властями или властями штатов, хотя некоторых из них можно обвинить в безразличии к таким преступлениям. Но американские полицейские чувствуют такую коллективную солидарность, а их профсоюзы (совершенно законно) установили такую правовую и административную защиту для своих членов, что за исключением самых крайних и широко освещаемых случаев неоправданного применения силы наказать или даже уволить их очень сложно.

Однако без понимания различных источников угроз безопасности для людей невозможно сформировать точное и реалистичное представление об источниках легитимности государства у многих групп населения – как в исторической перспективе, так и в наши дни. Народные настроения в Испании раннего периода Новой истории хорошо отражены в статье Джеральда Бренана о творчестве драматурга Лопе де Вега (1562–1635): «Тема тирана-феодала – излюбленная у Лопе, и обычно тирана наказывает сам король. Но она отнюдь не выражает революционных настроений, как иногда полагают, а проистекает из благодарности Лопе к монархии, что та положила конец поборам и вымогательствам местных деспотов, которые в таком количестве процветали в конце Средневековья. Под суровым правлением католических королей и их преемников на авансцену вышло новое сословие мелких дворян, крестьян и ремесленников, которые обрели если не благополучие и процветание, то, по крайней мере, свободу (выделено мной. – Прим. авт.) и достоинство. Для таких людей габсбургские короли были тем же, чем Август был для итальянцев своего времени, и Лопе, который сам был человеком из народа, вслед за Вергилием и Горацием воспевал их доблесть»[31].

Я сделал в этом отрывке акцент на слове «свобода», поскольку оно явно противоречит либеральному пониманию сильного автократического государства как неизбежной и неотъемлемой угрозы свободе. Конечно, зачастую так случается. Но эту угрозу могут нести и местные власти, которые сильное государство стремится контролировать. Более широкая и сложная реальность раскрывается при прочтении фрагмента Руссо, в котором он проводит различие между вынужденным сидением у тёплого камина в своём доме из-за сильного бурана (природной стихии) и насильственным удержанием взаперти человека кем-то другим. Что, если вы просто боитесь покинуть пределы своего дома из-за страха нападения преступников на улице?[32] Знаменитый очерк либерального мыслителя Джудит Шкляр «Либерализм страха» посвящён тому, как идея свободы подрывается исторической и современной реальностью: её страх вызван исключительно действиями государства и, более того, притеснение со стороны государства вызвано его силой, а не слабостью[33].

Культурная революция, хотя и была инициирована Мао для подавления противников внутри партии, на местах в значительной степени осуществлялась силами жестокого и анархического массового недовольства снизу (в некоторых районах переходящего в откровенный бандитизм), и память об этих преступлениях глубоко врезалась в сознание китайской элиты и трудовых масс. Сегодня китайцам может не нравиться гнёт со стороны компартии, но у них есть понимание, что он не идёт ни в какое сравнение с анархическими ужасами прошлого.

Как гласит старая арабская поговорка, «лучше шестьдесят лет тирании, чем одна ночь анархии».

У многих либеральных интернационалистов есть хронический импульс полагать, будто любое восстание или сопротивление авторитарному режиму мотивировано стремлением к «свободе» и «демократии». И, конечно, такие местные деятели, как Ахмед Чалаби из Ирака, желая получить поддержку для прихода к власти, умело общаются на этом языке в Вашингтоне. Реальность же часто оказывается совсем иной, и это порой гораздо лучше понимают люди в соответствующих странах.

В Китае есть недовольство угнетением со стороны центрального авторитарного государства, но и хищничеством со стороны местных чиновников, а также вера в то, что, если центральная власть серьёзно ослабеет, наместники смогут беспрепятственно строить тирании на местах. Недостаточно сказать, что в западных демократиях общественный порядок и свобода личности защищены лучше, чем в Китае. Несомненно, в основном это так и есть, но вопрос – как нынешнему Китаю перейти к идеализируемому Западу, не рискуя в какой-то момент скатиться до уровня Нигерии. Память о катастрофической попытке Советского Союза совершить подобный переход присутствует в сознании многих китайцев и, конечно, тщательно обыгрывается и раздувается государственной пропагандой.

Разные эпохи – бок о бок

Понимание этой исторической закономерности критически важно для осознания легитимности государства в современном мире, которое со времён промышленных революций и глобализации западного капитализма в XIX веке характеризуется тем, что Эрнст Блох назвал Die Gleichzeitigkeit des Ungleichzeitigen («одновременность неодновременного» или современность несовременного). В данном контексте это параллельное существование сверхсовременных и устаревших форм общества, включая политическое общество (часто носящее современные названия и маскирующееся под фасадами современных институтов).

Отрывок из книги Бренана не только показывает, почему многие люди в современном мире чувствуют себя не только безопаснее, но и свободнее, живя под властью эффективных авторитарных государств, нежели в хаосе конкурирующих местных мелких тираний. Он иллюстрирует идиотизм предположения, будто любое общество может стать основой успешной демократии. Если бы некая внешняя сила или влияние привнесла формы демократии в Испанию (или Англию) XVI века, неизбежным результатом стало бы возвращение к власти местных феодальных тиранов, которых осуждал Лопе де Вега, даже если бы они называли себя лидерами Испанского демократического фронта или Андалузской народной партии и с помощью кабельных сетей склоняли местное население голосовать за них.

Если бы в Шотландии XVI века были введены демократические институты, Кэмпбеллы и Макдональды образовали соперничающие племенные партии с такими названиями, как «Шотландский народный фронт» и «Шотландская партия народного освобождения», и боролись бы с помощью голосов избирателей и палашей за власть, чтобы сокрушить своих традиционных соперников. Не такая ли картина наблюдается сегодня во многих странах, называющих себя демократическими? Джудит Шкляр писала, что «негативная свобода» и «относительно свободный режим» означают «рассредоточение власти среди множества политически влиятельных групп». А что, если эти группы к тому же хорошо вооружены, ожесточённо враждуют друг с другом и имеют традиции набегов на чужую территорию за скотом и женщинами?[34]

Либерализм всегда испытывал серьёзные затруднения в решении проблемы «сверхвластного субъекта».

Вернее, у него не было сомнений по поводу уничтожения власти феодалов и племенных вождей путём отчасти правовых и политических изменений, отчасти капиталистического развития. Но как быть с новыми «всемогущими» субъектами, которые появляются именно благодаря законам, институтам и капиталистическому развитию – порождениями самого либерализма? Именно так возникли либеральные земельные элиты, эксплуатирующие труд крестьян. Они захватили конфискованные церковные и общинные земли в Италии, Испании и Мексике в XIX веке. И именно так помещики-землевладельцы в Англии значительно увеличили свои земли и богатства за счёт ликвидации монастырей и (законного, но глубоко несправедливого) огораживания сельских общинных земель.

Невозможно понять легитимность путинского режима в России среди большинства простых россиян или популярность нелиберальных популистских правительств в Польше и Венгрии без ссылки на современную версию этого захвата общинных земель. В 1990-е гг. представители бывшей коммунистической элиты и связанные с ними новые предприниматели приобрели по копеечным ценам огромное количество государственной собственности, которая, по словам коммунистических правителей, принадлежала народам этих стран, и всё это во имя «свободных рыночных реформ», вдохновлённых, поддержанных и зачастую проталкиваемых Западом.

В России и на Украине процесс сопровождался откровенным вооружённым бандитизмом: криминальные авторитеты устанавливали контроль над прибыльными предприятиями, убивали конкурентов, подкупали, запугивали или убивали полицейских и судей. У западного либерализма не было ответа на вопрос, как противостоять этому беспределу. Его представители лишь заявляли, что это временные проблемы или «болезни роста», связанные с «переходом к свободной рыночной демократии», а как только новые «олигархи» наворуют достаточно народного достояния, они успокоятся и станут «нормальными» законопослушными капиталистами[35].

Однако многие россияне не без оснований опасались, что Россия находится на пути к фактическому обнищанию и всесилию клептократии, что характерно для современной Нигерии, где такие процессы длятся уже шестьдесят лет, и света в конце тоннеля не видно. Одна из причин в том, что воровскому примеру экономической правящей элиты, несомненно, – и небезосновательно – последовали чиновники, полицейские, законодатели и медики всех уровней, что привело к безудержной коррупции всего государства и общества.

Россияне также считали – и не без оснований – что под прикрытием сетований по поводу коррупции в России Запад приветствовал процесс, который ослаблял её как государство и содействовал переводу огромных сумм украденных там денег в западные банки, недвижимость, инвестиции, футбольные команды и предметы роскоши. Это ещё одна иллюстрация того, как скомпрометировал себя либеральный интернационализм вследствие сращивания с западным капитализмом и геополитическими амбициями США.

Физическая безопасность также имеет решающее значение для легитимности путинского государства. Это очень чётко прослеживается в беседах с представителями малого российского бизнеса. Точно так же фундаментальная безопасность жизни и собственности имеет решающее значение для экономического роста – и это одна из причин, почему такого добились в Китае, но не добились в небезопасных и хаотичных «демократиях». Аналогичные, но ещё более жёсткие ответы я получил от филиппинцев из рабочего класса и нижней прослойки среднего (а ещё больше – от филиппинок), которых спросил, почему они поддерживают организованные президентом Родриго Дутерте убийства полицией подозреваемых в наркоторговле и участии в бандах. Острая угроза их семьям от этих группировок перевешивала любые соображения законности, а поскольку я не живу в манильских трущобах, мне показалось дурным тоном упрекать их в этом.

В Америке начала XX века президент Теодор Рузвельт попытался ограничить власть капиталистических «чрезмерно могущественных подданных» и «злоумышленников, обладающих огромным богатством». Эта политика была продолжена Франклином Делано Рузвельтом с его Новым курсом в 1930–1940-е годы. В условиях гегемонии слишком свободного рынка при полном отсутствии государственного регулирования, начиная с 1980-х гг., эта проблема вернулась с новой силой. Наиболее ярко она проявляется в самом древнем и фундаментальном показателе слабости государства – неспособности заставить влиятельные круги общества платить налоги[36].

Традиционно, да и во многих странах сегодня, это делается путём незаконного подкупа или запугивания сборщиков налогов. В США такое происходит совершенно легально через бесконтрольное финансирование толстосумами сенаторов, которые затем принимают законы, снижающие или отменяющие налоги для богатых[37]. Точно так же считается, что нет ничего противозаконного в действиях опытных и ловких адвокатов, которые позволили, например, семье Саклер избежать уголовного наказания за то, что она сознательно и ради огромной наживы способствовала созданию смертельно опасного опиумного кризиса в Америке, от которого погибли сотни тысяч американцев, тогда как сотни тысяч мелких наркодилеров сидят в американских тюрьмах.

Отрицание легитимности как посягательство на жизненно важные государственные интересы

До сих пор я рассматривал причины, по которым авторитарные государства могут пользоваться легитимностью у населения и, следовательно, заслуживать признания легитимности со стороны Соединённых Штатов и Запада (хотя это не должно лишать нас права осуждать конкретные злоупотребления, так же как и они имеют право осуждать отдельные аспекты нашей государственности). Но каковы последствия отрицания легитимности для мира и порядка во всём мире?

Либеральная (а затем и коммунистическая) оговорка о легитимности определённых типов государств началась в интеллектуальном плане с Руссо и Канта, а в политическом – с Французской революции. В случае Канта это было связано с так называемой теорией демократического мира: верой (опровергнутой сразу же после её появления), что «республиканские» или «демократические» государства по своей природе менее воинственны: «Теперь республиканская конституция, помимо основательности своего происхождения с учётом её чистого источника – концепции права – имеет также перспективу достижения желаемого результата – вечного мира. И причина заключается в следующем. Если, как это должно быть по данной конституции, для решения вопроса о том, начинать войну или нет, требуется согласие подданных, то нет ничего более естественного, чем то, что они должны хорошо взвесить этот вопрос, прежде чем браться за такое дурное предприятие»[38].

На самом деле, когда эти слова были написаны, республиканская Франция стремилась мобилизовать всё своё население для тотальной войны. Колоссальная квазирелигиозная легитимность, которую французские революционные власти черпали из сочетания демократии и национализма, позволила им принять закон о массовой мобилизации (Levee en masse) – то, чего не могла требовать от своих подданных ни одна традиционная монархия и что сознательно отсылало скорее к временам республиканских Афин и Рима или даже к франкам эпохи племенного строя: «С этого момента и до тех пор, пока враги не будут изгнаны с земли Республики, все французы постоянно требуются для службы в армии. Юноши будут сражаться, женатые мужчины будут ковать оружие и перевозить провиант, женщины – делать палатки и шить одежду, а также служить в госпиталях, дети – превращать старый лён в ворс, старики – выходить на площади, чтобы вдохновлять воинов на подвиг и проповедовать ненависть к королям и единство Республики»[39]. Вскоре после выхода этого декрета французские революционные армии пересекли границы, чтобы распространить революцию и национальную власть Франции – то, против чего выступал Кант, но чему способствовали его идеи.

Эли Кедури объяснил последствия таких убеждений для международного мира и стабильности в словах, которые весьма актуальны и применимы к настроениям и действиям США последних лет: «[По] принципу, отстаиваемому революционерами, права всех существовавших в то время правительств ставились под сомнение. Поскольку они не получали суверенитет от народа, они являлись узурпаторами, с которыми не нужно было заключать никаких соглашений и которым подданные не должны были хранить верность. Понятно, что такая доктрина могла лишь обострить международные распри и сделать их совершенно неподатливыми к методам традиционного государственного управления; она действительно подорвала бы все международные отношения в том виде, в каком они существовали до сих пор… Амбиции государства или замыслы группировки приобрели бы чистоту принципа, компромисс стал бы изменой, а тон раздражённой непримиримости – общим для соперников и противников»[40].

Взгляд на нынешнее отношение американской политической элиты и элиты в сфере безопасности к Китаю сразу пробуждает воспоминания об этих словах Кедури. С точки зрения реализма отрицание одним государством легитимности государственного устройства другого представляет собой угрозу наиболее важным жизненным интересам последнего, ведь что может быть более важным, чем само выживание государства? А в отношении жизненно важных (в отличие от второстепенных) интересов компромисса быть не может по определению. Государство, постоянно угрожающее жизненно важным интересам другого государства, неизбежно будет рассматриваться как враг. Хью Уайт комментирует процитированную выше речь Барака Обамы о демократической легитимности следующим образом: «Китай не упоминается, но ясно, что именно он является главной мишенью его речи. Первый абзац ставит под сомнение легитимность китайской политической системы и предвещает её крах. Во втором правительство Соединённых Штатов обязуется содействовать этому процессу. В третьем абзаце такой исход явно приветствуется… Правительства могут критиковать друг друга и при этом работать как равноправные партнёры. Правительства, оспаривающие легитимность друг друга и стремящиеся к свержению другого государства, не могут сотрудничать»[41].

Либеральные интернационалисты пытаются отрицать эту угрозу легитимности других систем, утверждая, что она относится не к государствам, а только к конкретным режимам. Однако игнорируются два важнейших фактора.

Первый – это опять-таки американские геополитические амбиции, направленные на сохранение глобального превосходства и ослабление или уничтожение конкурентов. С одной стороны, как уже не раз отмечалось, ассоциация с американской мощью вовлекает либеральных интернационалистов в бесконечные противоречия и лицемерие, когда речь заходит о поддержке со стороны США союзников, угнетающих свои народы. Либеральные интернационалисты пытаются утверждать, что эти союзы носят какой-то условный характер, и от них можно отказаться. Но это не так. Они играют важнейшую роль в обеспечении американской гегемонии в Центральной Америке, на Ближнем Востоке и в некоторых регионах Азии. Вероятность того, что Вашингтон откажется от Каира, не выше той, что Москва откажется от Минска, и по тем же самым причинам.

С другой стороны, не только соперничающие власти, но и население государств-конкурентов имеют все основания полагать, что американские попытки изменить их режимы направлены не на установление демократии, а на ослабление или разрушение самих государств, либо на превращение их в американских вассалов. Там, где местный национализм и национальные интересы противостоят господству Соединённых Штатов, такой либеральный интернационализм усиливает, а не ослабляет связь авторитарного государства с населением.

Во-вторых, во многих случаях не без оснований считается, что уничтожение того или иного режима чревато распадом самого государства. Так было в результате западных интервенций в Ираке и Ливии, а в некоторых случаях (например, в Сомали) режим пал вследствие восстания внутри страны. В Советском Союзе крах коммунистической легитимности привёл к распаду самого Союза, и легитимность путинского режима частично опирается на давнюю народную веру, что если он падёт, то вместе с ним падёт и Российская Федерация, США будут радоваться такому исходу и останутся абсолютно равнодушными к чудовищным человеческим страданиям, которые неизбежны.

В Китае легитимность коммунистического правления во многом опирается на огромный экономический прогресс последних четырёх десятилетий, который привёл к наибольшему улучшению благосостояния людей среди всех стран и периодов истории. Большой экономический успех как источник легитимности был также крайне важен для США.

Однако легитимность правления Коммунистической партии Китая также обусловлена убеждённостью, что она имеет решающее значение для национального единства и силы страны. На настроения китайского населения оказывает глубокое влияние ассоциация «столетия унижений» со стороны Запада и Японии с внутренним распадом Китая на конкурирующие между собой владения военачальников, а также взрыв бандитизма, причём не просто местного, а целых бандитских армий, штурмующих небольшие города, убивающих или насилующих местное население[42].

Это центральный элемент популярности Си Цзиньпина, уходящий корнями в тысячелетнюю историю. Традиционно местные элиты, стремящиеся освободиться от централизованного государственного контроля, использовали язык конфуцианской этики для оправдания своей власти и грабежей (разумеется, мало соотнося его с тем, чему на самом деле учил Конфуций). Легко представить, что в будущем они могут использовать язык демократии свободного рынка, подобно клептократическим российским олигархам 1990-х годов.

Если говорить об опасности, которую угрозы легитимности представляют для международного мира и порядка, наиболее ярким и интересным примером является Ближний Восток, где на протяжении многих десятилетий отношения между государствами остаются враждебными и нестабильными.

Главная причина в том, что каждое государство региона имеет все основания опасаться как отсутствия внутренней легитимности, так и того, что внутренний бунт станет поощряться и использоваться другими государствами в корыстных целях.

Всем им угрожает и местный этнический, этнорелигиозный и племенной сепаратизм, и движения панарабизма и панисламизма, поддерживаемые другими государствами.

Израиль, конечно, управляет миллионами недовольных и обозлённых палестинцев, которые теперь могут вновь составить большинство на территории между Иорданом и морем, и до недавнего времени они пользовались определённой поддержкой большинства мусульманских государств. Сирия, Иордания, Ирак, Ливан и Объединённые Арабские Эмираты (бывший Оман, после перемирия, навязанного британцами враждующим местным шейхам с их княжествами) – искусственные творения Британской и Французской империй. Саудовская Аравия представляет собой совокупность разрозненных племён и территорий, завоёванных домом Сауда. В Турции, Ираке, Сирии и Иране проживают многочисленные национальные меньшинства, которые имеются и в соседних государствах.

Население большинства крупных стран Ближнего Востока идеологически и религиозно разделено в представлениях о природе и идентичности своих государств. Это затрудняет, а то и делает невозможным создание работоспособного демократического правительства, ведь как можно менять базовую идентичность государства каждый раз после очередных выборов?

Хрупкость государств делает их свирепыми по отношению к собственному населению (арабы обычно называют их мухабаратами, или тайными полицейскими государствами). Она также заставляет их верить (обычно с полным основанием), что соперничающие соседние страны не только имеют иные интересы, но и угрожают уничтожить соседей путём подрывной деятельности и поддержки внутренних мятежей; и что поэтому они должны защищать себя, угрожая соперникам уничтожением теми же средствами. Эти страхи и ненависть, в свою очередь, используются и поощряются внешними великими державами для укрепления собственных позиций в регионе.

В последние годы значительно возросли опасения самих американцев по поводу внутренних противоречий и угроз легитимности их политической системы. В некоторых отношениях США становятся похожими на Турцию, Египет или Иран, где огромные слои населения кардинально расходятся во взглядах на природу и идентичность своего государства и общества, поэтому не могут смириться с поражением поддерживаемого ими кандидата на выборах.

Страх и ненависть, вызванные (чрезвычайно преувеличиваемым) влиянием России на выборы 2016 г., отчасти были обусловлены специфическими потребностями и импульсами Демократической партии, но также отражали гораздо более глубокие опасения относительно стабильности государственной системы Соединённых Штатов. С точки зрения Кремля, конечно, Россия просто отвечала на постоянные попытки США средствами пропаганды и влияния подорвать легитимность существующего российского государства и его союзников.

Китайская правящая элита тоже считает, что Соединённые Штаты нацелены на её уничтожение и разрушение Китая, а многие высказывания американских политиков и таких организаций, как Национальный фонд поддержки демократии и Международный республиканский институт, похоже, подтверждают эти опасения. В результате сотрудничество между Америкой и другими государствами для достижения важнейших общих целей значительно усложняется, и при наихудшем исходе это вызовет рост страха и недоверия, что в итоге приведёт к войне.

Будущее – это другая страна

Акцент на истории в данном очерке призван не только продемонстрировать неадекватность телеологического либерального понимания формирования государства и государственной легитимности в прошлом и настоящем, но и опасность, которую оно представляет для стратегии США и международного мира. Это также учит, что мы не можем знать будущее. В настоящее время либеральный интернационализм впал в почти шизофреническое состояние когнитивного диссонанса: с одной стороны, он навязчиво (но с полным основанием) беспокоится о внутреннем упадке американской демократии, с другой – продолжает настаивать на её обязательном экспорте по всему миру. Попытка замкнуть круг приводит к отождествлению внутренних угроз демократии с предполагаемым «альянсом авторитарных режимов», а значит, к опасному выводу, что демократия в Америке может быть спасена только путём свержения других правительств и государств[43].

Более глубокое понимание прошлого и будущего заключается в том, что экономические, военные, культурные, социальные, демографические и экологические изменения на протяжении истории неоднократно бросали новые вызовы существующим государственным системам. Некоторые из них адаптируются и развиваются в ответ на конкретные вызовы, тем самым устанавливая или укрепляя легитимность в глазах населения. Другие терпят неудачу, и их легитимность рушится. Некоторые оказываются великолепно приспособлены к решению одних задач, но – возможно, лишь спустя столетия – терпят крах, оказавшись бессильными перед лицом принципиально новых вызовов, на которые невозможно ответить в силу самой их природы. Классическим примером является разрушение «конфуцианской» государственной системы императорского Китая – безусловно, самой успешной в истории с точки зрения долголетия – ввиду её неспособности адаптироваться к западному капиталистическому и империалистическому натиску в XIX веке.

Сегодня все государства столкнулись с принципиально новым вызовом в виде изменения климата, и их будущая легитимность будет в значительной, а скорее всего, в главной степени зависеть от того, насколько успешно они с ним справятся. Возможно, такое удастся демократическим государствам. Быть может, так сделают некоторые авторитарные страны. Скорее всего, кто-то из каждой категории преуспеет, а кто-то потерпит неудачу. Вполне возможно, что мы все потерпим неудачу в этом деле[44].

Вплоть до последнего времени вопрос о мерах по ограничению изменения климата в значительной степени нивелировал различия между демократическими и авторитарными системами, союзниками и соперниками США. Китай при авторитарном правлении стал крупнейшим загрязнителем атмосферы парниковыми газами, но за последнее поколение, как по объёму выбросов на душу населения, так и по отказам, провалам и непоследовательности политики, главными нарушителями в целом были богатые энергоресурсами монархии Персидского залива и три «англосаксонские» демократии: Австралия, Канада и Соединённые Штаты. На момент написания статьи правительства США и Австралии взяли на себя обязательство принять решительные меры, но это может легко измениться на следующих выборах[45].

Поэтому мы не можем с уверенностью сказать, что только демократические страны добьются успеха и выживут. Но с большой долей вероятности допустимо утверждать, что перед лицом потенциального всеобщего хаоса стремиться подорвать или уничтожить существующие, достаточно хорошо организованные государства – верх не только безответственности, но и политической безнравственности[46].

Чтобы противостоять угрозе изменения климата и растущей угрозе катастрофической мировой войны, которая сама по себе препятствует действиям по ограничению изменения климата, нам необходимо перейти от того, что Бернард Уильямс называл «политическим нравственным либерализмом», к подходу, основанному на морали в силу приверженности идеалам мира и прогресса во всём мире, объединённым усилиям людей по преодолению общих угроз, но также следует признавать, что в нашем падшем мире даже кажущиеся моральными цели могут безнадёжно переплетаться с эгоистическими амбициями, что ещё больше усугубляется самодовольным морализаторством и высокомерием, а также отсутствием самоанализа.

Это соответствовало бы поиску того, что Ганс Моргентау назвал «космополитической этикой», основанной на морали и стремящейся к нравственным целям, но признающей как реалии и ограничения действительного мира, так и ограниченность нашего собственного интеллекта и нравственности. Хотя Моргентау традиционно изображается как мыслитель, придававший значение только государственной власти, его самая известная работа имеет подзаголовок «Борьба за власть и мир»[47]. Раньше стремление к миру считалось главной целью либеральных интернационалистов, но это было тогда, когда они не только помнили об ужасах войны, но и понимали, что война наносит страшный ущерб как непосредственному благополучию населения, так и прогрессу человеческой цивилизации, и это касается и войны, ведущейся во имя какой-то благородной цели.

По мере того, как в западных странах стираются воспоминания о великих войнах прошлого, изглаживается и память о том, что все стороны в этих войнах утверждали, будто сражаются ради защиты высокой культуры.

Как писал Рейнхольд Нибур (великий богослов и философ международных отношений), в Ветхом Завете «пророки не устают предупреждать как могущественные царства, так и Израиль, праведный народ, о суде, которому подвергнутся люди с их притязаниями… Притязания на добродетель так же оскорбительны для Бога, как и притязания на власть. Возникает неловкое чувство, что Америка, как могущественная и «добродетельная» нация, вовлечена в опасности, усугубляющие опыт Вавилона и Израиля, и в этом вся ирония»[48].

Автор: Анатоль Ливен, ведущий научный сотрудник Института ответственного государственного управления им. Куинси.

Мнения, выраженные в данном очерке, принадлежат автору и не обязательно отражают точку зрения Института. Перевод публикуется с любезного разрешения автора.

СНОСКИ

[1] Beinart P. The Vacuous Phrase at the Core of Biden’s Foreign Policy // The New York Times. 22.06.2021. URL: https://www.nytimes.com/2021/06/22/opinion/biden-foreign-policy.html (дата обращения: 11.01.2024).

[2] U.S. Imperial Ambitions and Iraq // Monthly Review. 01.12.2002. URL: https://monthlyreview.org/2002/12/01/u-s-imperial-ambitions-and-iraq/ (дата обращения: 11.01.2024).

[3] Этот аргумент относительно американо-китайских отношений очень убедительно излагает Хью Уайт. См.: White H. The China Choice: Why We Should Share Power. Oxford: Oxford University Press, 2013. P. 135.

[4] Boot M. Why China Should Worry Us // The Weekly Standard. 10.10.2005. URL: http://hnn.us/article/16916 (дата обращения: 11.01.2024).

[5] Remarks By President Obama to the Australian Parliament // The White House – President Barack Obama. 17.11.2011. URL: https://obamawhitehouse.archives.gov/the-press-office/2011/11/17/remarks-president-obama-australian-parliament. (дата обращения: 11.01.2024).

[6] Lieven A. America Right or Wrong: An Anatomy of American Nationalism. N.Y.: Oxford University Press, 2012. P. 47–80.

[7] Hartz L. The Liberal Tradition in America. N.Y.: Mariner Books, 1991. P. 9, 15, 175, 225–237.

[8] Niebuhr R. The Children of Light and the Children of Darkness: A Vindication of Democracy and a Critique of its Traditional Defense. In: R. Brown (Ed.), The Essential Reinhold Niebuhr: Selected Essays and Addresses. New Haven, CT: Yale University Press, 1986. P. 160–181.

[9] См.: Heydemann S. Beyond Fragility: Syria and the Challenges of Reconstruction in Fierce States // Brookings. June 2018. URL: https://www.brookings.edu/research/beyond-fragility-syria-and-the-challenges-of-reconstruction-in-fierce-states/ (дата обращения: 11.01.2024); Ayubi N.N. Over-Stating the Arab States: Politics and Society in the Middle East. L.: I.B. Tauris, 2001. P. 447–459.

[10] Friedman T. Iraq Without Saddam // The New York Times. 01.09.2002. URL: https://www.nytimes.com/2002/09/01/opinion/iraq-without-saddam.html (дата обращения: 11.01.2024).

[11] Принц Уильям Август, герцог Камберлендский (1721–1765) – третий сын короля Великобритании Георга II, военачальник. Получил прозвище за жестокое подавление якобитского восстания Карла Эдуарда Стюарта в Шотландии в 1745 году.

[12] Про «достижение Дании» см.: Fukuyama F. The Origins of Political Order: From Prehuman Times to the French Revolution. N.Y.: Farrar, Straus and Giroux, 2011. P. 321–436.

[13] См.: Tilly Ch. Reflections on the History of European State-Making. In: Ch. Tilly (Ed.), The Formation of National States in Western Europe. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1982. P. 3–83; Giddens A. The Nation-State and Violence. Berkeley, CA: University of California Press, 1987. 399 p.; Bruce D. Porter, War and the Rise of the State: The Military Foundations of Modern Politics. N.Y.: Free Press, 1994. 380 p.

[14] Про «государственность» см.: Fukuyama F. State-Building: Governance and World Order in the 21st Century. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2004. 160 p.

[15] См.: Moyn S. Humane: How the United States Abandoned Peace and Reinvented War. N.Y.: Verso, 2022. 416 p.

[16] Kant I. Perpetual Peace: A Philosophical Essay. Translated from German by M.C. Smith // Project Gutenberg. 14.01.2016. URL: https://www.gutenberg.org/files/50922/50922-h/50922-h.htm#ToC (дата обращения: 11.01.2024).

[17] Transcript of Blair’s Speech to Congress // CNN. 18.03.2003. URL: https://edition.cnn.com/2003/US/07/17/blair.transcript/ (дата обращения: 11.01.2024).

[18] См.: The National Security Strategy. September 2002 // The White House – President George W. Bush. September 2002. URL: https://georgewbush-whitehouse.archives.gov/nsc/nss/2002/ (дата обращения: 11.01.2024); The National Security Strategy. October 2022 // The White House. 12.10.2022. URL: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2022/10/Biden-Harris-Administrations-National-Security-Strategy-10.2022.pdf (дата обращения: 11.01.2024).

[19] Williams B. In the Beginning Was the Deed: Realism and Moralism in Political Argument. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2007. P. 8. Бенжамен Констан отметил, что, хотя афинская демократия и рассматривается современными демократами в качестве прецедента и образца, афиняне не признали бы демократическим волеизъявление граждан, опосредованное выборными представителями (возможно, коррумпированными), а прямая демократия невозможна для огромных современных обществ, так же как мы сегодня не можем признать рабовладельческое общество подлинно демократическим. См.: Constant B. The Liberty of the Ancients Contrasted With That of the Moderns // Early Modern Texts. April 2010. URL: https://www.earlymoderntexts.com/assets/pdfs/constant1819.pdf (дата обращения: 11.01.2024).

[20] Weber M. The Types of Legitimate Domination. Translated from German by H.H. Gerth // Berkeley Publications in Society and Institutions. 1958. Vol. 4. No. 1. P. 1–11. См. также: Weber M. Politics as a Vocation. Translated from German by H.H. Gerth. In: H.H. Gerth, C.W. Mills (Eds.), Max Weber: Essays in Sociology. N.Y.: Oxford University Press, 1946. P. 77–128.

[21] Об аспектах Конституции США, на которые наложило отпечаток позднее Средневековье, см.: Huntington S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven, CT: Yale University Press, 2006. P. 96–98. См. также: Humphreys R.A. The Rule of Law and the American Revolution. In: J.R. Howe (Ed.), The Role of Ideology in the American Revolution. N.Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1970. P. 20–27.

[22] См.: Huntington S.P. American Politics: The Promise of Disharmony. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1983. P. 104; Bellah R.N. The Broken Covenant: American Civil Religion in a Time of Trial. N.Y.: Seabury, 1975. P. 5–8; Cobb W.W. The American Foundation Myth in Vietnam: Reigning Paradigms and Raining Bombs. Washington, D.C.: University Press of America, 1998. P. 21.

[23] Lieven A. Op. cit. P. 53–64.

[24] Lieven A. Climate Change and the Nation State: The Case for Nationalism in a Warming World. Oxford: Oxford University Press, 2020. P. 25.

[25] St. Vincent of Lérins // New Advent – Catholic Encyclopedia. URL: https://www.newadvent.org/cathen/15439b.htm (дата обращения: 11.01.2024).

[26] Williams B. Op. cit. P. 77.

[27] См.: Lieven A. Pakistan: A Hard Country. L.: Penguin, 2011. P. 3–40, 83–123.

[28] Kristof N.D. A Free Woman // The New York Times. 19.06.2005. URL: https://www.nytimes.com/2005/06/19/opinion/a-free-woman.html (дата обращения: 11.01.2024).

[29] См.: Attacks on Dalit Women: A Pattern of Impunity // Human Rights Watch. 1999. URL: https://www.hrw.org/reports/1999/india/India994-11.htm (дата обращения: 11.01.2024); Naguraj A. India’s Low-Caste Women Raped to “Keep Them in Their Place” // Reuters. 05.11.2020. URL: https://www.reuters.com/article/us-india-rape-caste-idUSKBN28509J (дата обращения: 11.01.2024).

[30] US Accuses El Salvador of Secretly Negotiating Truce with Gang Leaders // The Guardian. 08.12.2021. URL: https://www.theguardian.com/world/2021/dec/08/el-salvador-us-gang-leaders-truce (дата обращения: 11.01.2024).

[31] Brenan G. The Literature of the Spanish People. L.: Peregrine, 1963. P. 195.

[32] Williams B. Op. cit. P. 82.

[33] Shklar J. The Liberalism of Fear. In: N.L. Rosenblum (Ed.), Liberalism and the Moral Life. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1989. P. 21–38.

[34] Ibid. P. 28.

[35] См.: Lieven A. Chechnya: Tombstone of Russian Power. New Haven, CT: Yale University Press, 1999. P. 147–300; Cohen S.F. Failed Crusade: America and the Tragedy of Post-Communist Russia. N.Y.: W.W. Norton, 2001. P. 135–171; Reddaway P., Glinski D. The Tragedy of Russia’s Reforms: Market Bolshevism against Democracy. Washington, D.C.: US Institute of Peace Press, 2000. 745 p.

[36] Holmes S., Sunstein C. The Cost of Rights: Why Liberty Depends on Taxes. N.Y.: W.W. Norton, 1999. 255 p.

[37] Keefe P.R. The Family That Built an Empire of Pain // The New Yorker. 23.10.2017. URL: https://www.newyorker.com/magazine/2017/10/30/the-family-that-built-an-empire-of-pain (дата обращения: 11.01.2024).

[38] Kant I. Perpetual Peace: A Philosophical Essay. Translated from German by M.C. Smith // Project Gutenberg. 14.01.2016. URL: https://www.gutenberg.org/files/50922/50922-h/50922-h.htm#ToC (дата обращения: 11.01.2024).

[39] Stewart J.H. A Documentary History of the French Revolution. N.Y.: Macmillan, 1951. P. 472.

[40] Kedourie E. Nationalism. L.: Hutchinson, 1960. P. 15–18.

[41] White H. Op. cit. P. 145.

[42] Billingsley Ph. Bandits in Republican China. Palo Alto, CA: Stanford University Press, 1988. 375 p.

[43] Для сравнения см.: Nichols T. Trump, Putin and the Assault of Anarchy // The Atlantic. 03.10.2022. URL: https://www.theatlantic.com/newsletters/archive/2022/10/trump-putin-and-the-assault-of-anarchy/671641/ (дата обращения: 11.01.2024); Chait J. Trump, Orban and Putin are Forming an Authoritarian Alliance // The New York Magazine. 22.09.2020. URL: https://nymag.com/intelligencer/article/trump-orban-putin-endorse-authoritarian-color-revolutions-election.html (дата обращения: 11.01.2024).

[44] См.: Lieven A. Climate Change…; Klare M.T. All Hell Breaking Loose: The Pentagon’s Perspective on Climate Change. N.Y.: Metropolitan Books, 2019. 304 p.

[45] Freeman Ch.W. World Order: The Global Kaleidoscope in Repeated Motion // Chas W. Freeman, Jr. 21.09.2022. URL: https://chasfreeman.net/world-orders-the-global-kaleidoscope-in-repeated-motion/ (дата обращения: 11.01.2024).

[46] Williams B. Op. cit. P. 2–12.

[47] См.: Morgenthau H.J. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. N.Y.: McGraw-Hill, 2005. 102 p.; Murray A.J.H. The Moral Politics of Hans Morgenthau // The Review of Politics. 1996. Vol. 58. No. 1. Р. 81–108; Lebow R.N. The Tragic Vision of Politics: Ethics, Interests and Orders. N.Y.: Cambridge University Press, 2003. P. 257–309; Beardsworth R. Cosmopolitanism and Realism: Towards a Theoretical Convergence // Millennium: Journal of International Studies. 2008. Vol. 37. No. 1. P. 69–96.

[48] Niebuhr R. The Irony of American History. N.Y.: Scribner Reprint, 1985. P. 160.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2024 > № 4619206 Анатоль Ливен

Northam Platinum: рынок платины переживает тяжелые времена

Компания Northam Platinum сообщила, что добывающие платину горнопромышленные компании Южной Африки столкнулись с "очень сложными" условиями на рынке и в настоящее время переживают самый серьезный кризис за 3 десятилетия из-за падения цен на платину. "Процессы сжатия в отрасли тяжелые", - заявил в интервью журналистам глава Northam Пол Дан.

Крупнейший южноафриканские производители драгметаллов прекращают инвестировать миллиарды рандов в расширения проектов и сокращают рабочие места в стремлении контролировать издержки на фоне падения прибылей из-снижения цен в секторе.

Anglo American Platinum заявила о намерении сократить 3700 человек, а ее конкурент Sibanye Stillwater увольняет 2600 работников. Impala Platinum заявила о планах определиться в течение 6-месяцев с закрытием убыточных шахт в случае, если котировки не вырастут.

Northam в настоящее время не сокращает рабочие места, но компания уже снижает траты на проекты, отметил ее глава.

Снижение цен на платину ее производители связывают с более слабым экономическим ростом в Китае и расходованием запасов драгметалла потребителями, которые их накопили за последние 2 года.

"Текущая рыночная конъюнктура плачевна, и мы думаем, что, возможно, нас ждут сложные времена, - отметил г-н Дан. - Пока на рынке не видно признаков скорого восстановления".

Цветные металлы проседают под давлением китайской статистики

В четверг, 29 февраля, цены на никель в Лондоне вышли на самые высокие значения более чем за 2 месяца на фоне убежденности ряда инвесторов, что проседание никелевого рынка уже прошло дно, тогда как сейчас обострилась обеспокоенность трейдеров поставками металла из Индонезии.

Трехмесячный контракт на никель на LME вырос в цене на 1,3%, до $17830 за т, выйдя в ходе сессии на отметку $17935 за т - самое высокое значение с 9 ноября.

"Люди спрашивают, насколько велики базовые издержки и достигли ли мы уже "дна" в данном сегменте. Похоже, "супермедвежьему" нарративу сейчас бросают вызов", - отмечает глава отдела исследований Amalgamated Metal Trading Дэн Смит. Он добавил, что цены на никель выросли благодаря комбинации факторов покрытия позиций "медведями" и активизации ряда "быков". Покрытие коротких позиций на минувшей неделе было вызвано опасениями инвесторов включения никеля в список объектов санкций Запада против РФ, однако в последнем пакете санкций о металле не упоминается.

"Если цена поднимется до $18000, $19000 или даже $20000 за т, тогда возникнет волна людей, которые вступят в биржевую игру и займутся хеджированием. Но пока сложно предвидеть значительный ценовой рост", - подчеркнул г-н Смит.

Тем временем поддержку рынку оказал ослабевший после опубликования показателя инфляции в США доллар. Прирост потребительских цен стал самым слабым за 3 года, что делает более вероятным снижение ключевой ставки в середине года Федрезервом.

Трехмесячный контракт на свинец подешевел на LME на 1,2%, до $2057,5 за т, тогда как запасы металла на LME увеличились на 11350 т, до самых высоких значений с мая 2017 г.

На утренних торгах пятницы, 1 марта, цены на никель в Лондоне снизились после опубликования внушающих пессимизм китайских данных по промпроизводству, которое в феврале снова сократилось, как и в предыдущие 4 месяца.

В Шанхае майский контракт на никель сначала вырос в цене на 0,8%, до 138010 юаней ($19177,11) за т, но затем потерял порядка $200 за т.

Аналитики Yinhe Futures тем временем заявляют, что в марте следует ожидать роста спроса на никель со стороны производителей нержавейки и аккумуляторов. Оптимизм в отношении цены никеля также внушают нарушения поставок металла на рынок на фоне задержек с выдачей квот на добычу никелевой руды в Индонезии, отмечают эксперты.

Согласно заявлению официального представителя властей Индонезии, прибыли индонезийских горнодобытчиков и плавильщиков все еще довольно неплохи несмотря на снижение цен на никель, тогда как более низкие цены на металл оказывают поддержку аккумуляторной отрасли страны. За прошедший год цены на никель снизились на 40%.

Оперативная сводка сайта Metaltorg.ru по ценам металлов на ведущих мировых биржах в 11:39 моск.вр. 01.03.2024 г.:

на LME (cash): алюминий – $2169 за т, медь – $8343 за т, свинец – $2044.5 за т, никель – $17173.5 за т, олово – $26273.5 за т, цинк – $2358.5 за т;

на LME (3-мес. контракт): алюминий – $2210.5 за т, медь – $8435 за т, свинец – $2045.5 за т, никель – $17400 за т, олово – $26465 за т, цинк – $2402.5 за т;

на ShFE (поставка март 2024 г.): алюминий – $2629 за т, медь – $9527 за т, свинец – $2210 за т, никель – $18917 за т, олово – $30206.5 за т, цинк – $2851 за т (включая НДС);

на ShFE (поставка май 2024 г.): алюминий – $2620 за т, медь – $9529.5 за т, свинец – $2209 за т, никель – $18962.5 за т, олово – $30207.5 за т, цинк – $2842.5 за т (включая НДС);

на NYMEX (поставка март 2024 г.): медь – $8409 за т;

на NYMEX (поставка май 2024 г.): медь – $8430 за т.

ЕС по итогам 2023 года сократил импорт плоского проката на 8%

Европейский союз по итогам 2023 года сократил импорт плоского проката на 8% по сравнению с 2022 годом – до 20,11 млн т, свидетельствуют данные Eurostat. Объемы импорта упали до уровня 2019 года – периода пандемии COVID-19.

Основными поставщиками плоского проката в ЕС в 2023 году были азиатские страны, в частности, Южная Корея – 3,1 млн т (+9,3% г./г.), Индия – 2,73 млн т (+15,5% г./г.), Тайвань – 2,38 млн т (+11,6% г./г.), Вьетнам – 2,12 млн т (+36,5% г./г.), Япония – 1,75 млн т (+23,2% г./г.). При этом Турция в прошлом году сократила поставки плоского проката в ЕС на 52,2% г./г., до 1,39 млн т, а Китай – на 25,7% г./г., до 1,45 млн т.

Больше всего за год импортировано плоского горячекатаного проката – 10,4 млн т (+9,2% г./г.). В целом за 2023 год ЕС импортировал 27,07 млн т металлопроката, что на 12% меньше по сравнению с 2022 годом.

MEPS: план срочного восстановления может способствовать развитию нержавеющей стали в ЕС

Как сообщает аналитическое агентство MEPS InternationalLtd., лидеры сталелитейного сектора были среди высокопоставленных деятелей отрасли, представляющих 7,8 миллионов рабочих ЕС, которые призвали Европейскую комиссию в срочном порядке стимулировать экономику ЕС.

Почти 20 промышленных секторов были представлены 73 лидерами, которые совместно предложили план восстановления из 10 пунктов премьер-министру Бельгии Александру Де Кроо и президенту Комиссии Урсуле фон дер Ляйен в рамках «Антверпенской декларации о европейском промышленном соглашении».

Призыв к действию прозвучал после того, как руководители европейских производителей нержавеющей стали Aperam и Outokumpu назвали торговые условия в регионе «глубоко депрессивными» и «сложными», сообщая о финансовых результатах за 2023 год.

Результаты производителей нержавеющей стали

Исполнительный директор Aperam Тимотео Ди Мауло назвал текущую экономическую ситуацию в Европе в этом месяце «кризисом». Годовой финансовый отчет люксембургской сталелитейной компании за 2023 год показал, что доходы ее подразделения нержавеющей и электротехнической стали снизились с €5,5 млрд до €4,2 млрд в прошлом году, поскольку поставки снизились с 1,60 млн до 1,55 млн тонн.

Между тем поставки Outokumpu в 2023 году снизились на 9% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года и составили 1,37 млн тонн. Выручка компании снизилась с €9,49 млрд до €6,96 млрд , поскольку она понесла чистый убыток в €111 млн – по сравнению с прибылью в €1,09 млрд годом ранее. Генеральный директор Хейкки Малинен заявил, что рынок упал до самой низкой точки в третьем квартале прошлого года, добавив, что с тех пор восстановление шло медленно.

Отчет Бундесбанка предполагает, что Германия сейчас находится в рецессии. Тем временем Великобритания вступила в рецессию в феврале после того, как за снижением ВВП на 0,1% с июля по сентябрь последовало сокращение на 0,3% в четвертом квартале.

В течение февральского периода исследования европейские респонденты MEPS сообщили о вялой торговой активности. Повышенные затраты на сырье и перебои в поставках способствовали поддержанию цен.

Растущая потребность в плане восстановления ЕС

Антверпенская декларация призывает к действиям по преодолению нынешнего экономического спада, одновременно поддерживая переход к чистому нулю. Он призывает Европейскую комиссию: обеспечить обильную и доступную низкоуглеродную энергию; наращивать внутренние мощности по добыче, устойчивой переработке и переработке важнейших видов сырья; упростить государственную помощь отраслям с высоким уровнем выбросов, осуществляющим переход к зеленой экономике; и обеспечить более сильную поддержку проектов ЕС.

Многие респонденты MEPS подчеркивают, что снижение процентных ставок будет сигнализировать о начале подъема экономического роста, необходимого сектору нержавеющей стали. Однако это вряд ли произойдет до конца года, после периода стабильной инфляции на сниженных уровнях.

Подобно лидерам отрасли, поддержавшим Антверпенскую декларацию, другие надеются на более решительные действия по улучшению будущих торговых условий для европейских производителей стали. В феврале альянс 11 сталелитейных государств Германии поддержал продолжающиеся переговоры между ЕС и США по Глобальному соглашению по устойчивой стали и алюминию (GASSA). Соглашение будет направлено на решение проблемы избыточных мощностей, одновременно поощряя торговлю низкоуглеродными материалами.

В сочетании с механизмом корректировки границ выбросов углерода (CBAM) ЕС такая мера поможет защитить производителей стали в ЕС от более дешевого зарубежного импорта. Исследование MEPS, проведенное в этом месяце (см. ниже), выявило значительное сокращение импорта нержавеющей стали в ЕС в первом квартале. Материалы из третьих стран еще могут оказаться меньшей угрозой для сектора, чем слабеющая экономика.

Цены на железную руду упали почти на 8% после Лунного Нового года

Как сообщает Mining.com, цены на железную руду, которые долгое время оставались устойчивыми, несмотря на мрачные экономические перспективы Китая, упали после окончания лунных новогодних каникул, что вызвало опасения по поводу нестабильного спроса и падения акций горнодобывающих компаний в Австралии, ведущем производителе.

Цены упали почти на 8% с тех пор, как Китай, крупнейший в мире потребитель основного ингредиента для производства стали, вернулся на работу 19 февраля, что во вторник привело к снижению акций австралийских горнодобывающих компаний до четырехмесячного минимума.

Даже крупнейшее в истории Пекина снижение базовой ставки по ипотечным кредитам с целью оживить больной рынок недвижимости не смогло поддержать цены, которые обычно получают импульс от такого стимулирования.

Снижение цен не обязательно приносит большое облегчение сталелитейным компаниям, поскольку многие из них все еще используют акции, купленные по более высоким ценам, даже несмотря на то, что цены на сталь упали.

Китай на сегодняшний день является крупнейшим в мире производителем стали.

«Заводы, в большей степени зависящие от морских грузов, могут понести более серьезные убытки из-за более высоких производственных затрат, поскольку потребляемые ими грузы были куплены, когда цены колебались выше», — сказал сталелитейный завод из центрального Китая.

Цены на руду выросли после лунного Нового года в прошлом году и завершили год более высокими, несмотря на слабый спрос на сталь в Китае, что противоречит ожиданиям рынка.

Однако то, что Китай дал указание местным органам власти с большой задолженностью отложить или остановить некоторые финансируемые государством инфраструктурные проекты, бросило новую тень на спрос, помимо постоянного сопротивления со стороны сектора недвижимости.

По словам двух китайских производителей стали и трех трейдеров, многие заводы предпочли сократить запасы вместо размещения новых заказов на портовом рынке, поскольку цены на руду упали.

«Этот год может быть даже сложнее, чем прошлый, с точки зрения получения прибыли. Мы продолжим поддерживать низкие запасы сырья», — сказал менеджер сталелитейного завода на севере Китая.

Оба сталелитейщика пожелали остаться анонимными, поскольку не уполномочены общаться со СМИ.

По словам аналитиков, низкая рентабельность вынудила производителей стали воздержаться от наращивания производства до начала сезона пикового спроса в марте.

«Рынки стали слабы, и в экономике по-прежнему мало доверия», — сказал Reuters Томаш Гутьеррес, руководитель отдела данных консалтинговой компании Kallanish Commodities.

«Способность Пекина обеспечивать экономический рост традиционными средствами ослабевает».

Однако, несмотря на то, что более сильное, чем обычно, предложение в обычно более медленный сезон поставок создает препятствия для цен на железную руду, некоторые участники рынка заявили, что ожидают, что цены вскоре восстановятся, поскольку впереди маячит восстановление спроса, а погода становится все более благоприятной для строительной деятельности.

Среднесуточная добыча чугуна, показатель спроса на руду, также, вероятно, вырастет в ближайшие недели с текущего сдержанного уровня, говорят аналитики.

Galaxy Futures сообщила во вторник, что спрос на сталь может превзойти ожидания в первой половине года благодаря активной производственной и экспортной активности, а также по мере высвобождения средств, выделенных в четвертом квартале на расходы на инфраструктуру.

Kobe Steel совместно c Baowu создадут СП по производству автомобильных панелей

Как сообщает агентство Reuters, Kobe Steel, третий по величине производитель стали в Японии, заявил, что намерен расширить свой бизнес по производству автомобильных алюминиевых панелей в Китае через совместное предприятие с China Baowu Steel Group, поскольку переход на электромобили стимулирует спрос на новые машины.

China Baowu, крупнейший в мире производитель стали, через свое подразделение согласился приступить к подготовке технико-экономического обоснования для создания совместного предприятия с местным подразделением Kobe Steel, сообщила японская компания 26 февраля, с целью создания бизнеса в этом году.

По словам японской компании, сделка позволит Kobe Steel получить выгоду от прогнозируемого ежегодного роста производства автомобилей в Китае на 3% ежегодно до 2030 года из-за перехода на электромобили.

На прошлой неделе компания China Baowu сообщила на своем аккаунте в WeChat, что намерена создать совместное предприятие по производству автомобильного алюминиевого листа с Kobe Steel, чтобы ускорить тенденцию к использованию легких материалов в автомобильной промышленности.

Войны без границ

Коллективный Запад не оставляет попыток сохранить своё доминирование, изыскивая новые методы подрывной деятельности.

Термин «гибридная война» появился совсем недавно. Но довольно скоро он прочно обосновался в лексиконе экспертов и аналитиков, оценивающих политику коллективного Запада во главе с США на международной арене, в том числе и в отношении России. Что собой представляют гибридные войны, в чём их коварство и опасность? Об этом идёт речь в интервью «Красной звезде» члена-корреспондента Академии военных наук РФ Александра БАРТОША.

– Александр Александрович, недавно в свет вышла ваша новая книга «Мировая гибридная война». Почему вы взялись за эту тему, которая, казалось бы, достаточно хорошо изучена?

– В ходе работы над книгой я убедился, что эта тема, можно сказать, необъятна. С начала ХХI века трансформация военных конфликтов происходит под влиянием процессов, определяющих формирование нового мироустройства в период перехода от однополярной к многополярной системе международных отношений. В этих условиях Западу, привыкшему диктовать свои правила, потребовались новые механизмы влияния на соперников, позволяющие не применять в первую очередь силовые способы навязывания своей воли, а добиваться победы дипломатическими, политическими, финансово-экономическими и военными мерами, оставаясь ниже порога прямого военного столкновения.

Особенность этого вида действий – их чёткая направленность против заранее вскрытых слабых и уязвимых мест конкретного государства. Это обусловливает уникальный характер гибридной войны как нового вида межгосударственного противоборства. Но это совсем не означает, что гибридная война не может стать горячей.

Идея подобного механизма до сих пор остаётся важнейшей темой военно-научных разработок западных экспертов, в том числе американских. Задействованы научно-исследовательские корпорации, в частности РЭНД, Центр стратегических и международных исследований, Гудзоновский институт, а также центры передового опыта НАТО. Полученные ими результаты нашли отражение в официальных документах Пентагона и НАТО, а само понятие «гибридная война» сейчас широко употребляется военачальниками, политиками и учёными Запада.

Реалии современности и прогнозы развития международной обстановки на период предстоящих нескольких десятилетий свидетельствуют о наличии серьёзных предпосылок для дальнейшего усиления глобальной нестабильности и трансформации военных конфликтов. Этому способствует появление новых доктрин сдерживания, распространение информационных технологий…

– Какое содержание вкладывается в понятие «гибридная война»?

– Под гибридной войной сегодня понимают вид враждебных действий, при котором нападающая сторона не прибегает к классическому военному вторжению, а подавляет своего противника с помощью скрытых операций, диверсий, кибервойн и других методов и средств. Гибридная война фактически растаптывает нормы международного права, в ней не существует поня­тий «фронт» и «тыл». Более того, в современных условиях можно вести речь о дальнейшем расширении масштабов феномена гибридной войны до уровня мировой.

– Что вы подразумеваете под ней?

– Мировая гибридная война – это многомерный межцивилизационный военный конфликт, в ходе которого большинство государств коллективного Запада прибегает к целенаправленному адаптивному применению как военно-силовых способов борьбы, так и методов экономического удушения противника, использования подрывных информационных и кибертехнологий.

В широком же понимании смысл мировой гибридной войны состоит в борьбе за влияние и доступ к ресурсам на пространствах Большой Евразии, Большого Среднего Востока, Африки и Латинской Америки. Это, если хотите, некая альтернатива конкуренции за технологическое лидерство между Западом и Востоком в предыдущие десятилетия.

Применительно к России – это тотальная война США и их ближайших союзников против нас с целью ослабления российской государственности, провоцирования распада нашего государства, фрагментации страны и перевода отдельных её частей под внешнее управление. Следующим шагом станет установление контроля над Китаем, некоторыми другими государствами, которые выступают против мировой гегемонии Запада.

Гибридная война фактически растаптывает нормы международного права, в ней не существует поня­тий «фронт» и «тыл»

– Процессы, связанные с насаждением в мире моральных «ценностей» ЛГБТ, однополых браков – в этом же ряду?

– Не только это. Налицо кризис науки и образования, обусловленный во многом их коммерциализацией. Западные элиты не заинтересованы в духовном и интеллектуальном развитии человека. Всё более явно проявляется антропологический кризис, обу­словленный деградацией личности в новой информационной среде обитания, когда виртуализация общественной жизни вытесняет традиционные методы общения людей, становится симулякром физической реальности.

Безусловно, это и кризис западной системы мироустройства, которая показала свою несостоятельность в качестве перспективной базовой модели дальнейшего развития мировой цивилизации. Такая модель разрушает как нравственность общества, так и природную среду обитания человека, деформирует его подлинно человеческие качества.

– В условиях мировой гибридной войны, как вы утверждаете в своей новой книге, увеличивается опасность конфликтов с применением ядерного оружия…

– Судите сами. Нельзя исключать увеличение числа стран, уже обладающих ядерным оружием, а также государств, которые его в тайне разрабатывают. Наблюдается создание ядерных зарядов малой мощности, которые могут применяться в качестве тактического оружия. Вполне реальной может стать угроза попадания ядерных боезарядов в руки экстремистских и ультранационалистических группировок. Налицо и безответственность политических лидеров некоторых ядерных держав Запада. Поэтому приходится считаться с возможностью ядерных провокаций, вплоть до применения ядерного оружия под «чужим флагом».

Новый вид конфликта – мировая гибридная война – полностью отрицает ранее декларированные опорные конструкции существовавшего миропорядка – гуманизм и человечность, международное право, институты солидарного реагирования на общие угрозы. Мы наблюдаем тенденции перехода от глобального открытого общества к нескольким обособленным цивилизационным зонам, находящимся в состоянии перманентной конкурентной борьбы.

Олег ФАЛИЧЕВ, «Красная звезда»

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе специальной сессии Анталийского дипломатического форума, Анталья, 1 марта 2024 года

Вопрос (перевод с английского): В настоящий момент миропорядок и баланс сил меняются. Мы наблюдаем спад глобализации, движение в сторону многополярного мира, все возрастает значение небольших групп, интересами которых ранее пренебрегали… Могли бы Вы дать широкую оценку текущей ситуации на международной арене?

С.В.Лавров: Уважаемые дамы и господа, во-первых, хочу поблагодарить турецкие власти за приглашение на Анталийский дипломатический форум. Я был здесь два года назад. В прошлом году, к сожалению, нам не удалось собраться из-за катастрофы, постигшей Турцию. Было страшное землетрясение. Россия немедленно направила своих спасателей, необходимое медицинское оборудование, гуманитарную помощь. Сегодня Президент Турции Р.Эрдоган вспоминал о том периоде.

Действительно, многополярность – это реальность сегодняшнего дня. Не потому что кто-то вдруг решил «бросить вызов» Западу, а потому что естественный ход событий, прежде всего в сфере экономического развития, который вывел на авансцену новые, крупные и мощные государства. У всех на слуху Китай и Индия. У них рекордный рост экономики и они осваивают современные технологии.

По большому счету США сейчас называют КНР главным долгосрочным вызовом американскому доминированию. Но давайте не будем забывать, что Китай достиг сегодняшних результатов, играя по правилам, изобретенным американцами при поддержке других западных стран в контексте своей концепции глобализации: свободный рынок, честная конкуренция, уважение собственности, презумпция невиновности. Когда те увидели, что на основе созданных ими правил и институтов – Международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк, Всемирная торговая организация (ВТО) – Китай всё равно растёт быстрее и обыгрывает их в сфере экономического развития, американцы тут же стали тормозить, например, деятельность ВТО, где накопилось огромное количество справедливых жалоб со стороны КНР на недобросовестную конкуренцию. Блокируют перераспределение голосов и квот в МВФ, хотя страны группы БРИКС, особенно с учётом расширения этой структуры, уже давно, если применять изначальные правила, должны иметь больше голосов и квот, а американцы – утратить свою блокирующую квоту. И многое другое.

Самое интересное, что все эти принципы, каноны свободного рынка были один раз мгновенно перечёркнуты, когда Соединенные Штаты решили наказать Россию за то, что долгие годы мы предупреждали наших западных коллег о катастрофических последствиях расширения НАТО на восток, поглощения Украины, неприемлемости действий, которые совершал киевский режим, пришедший к власти в 2014 г. в результате государственного переворота, по уничтожению всего русского на Украине.

Русский язык, образование, средства массовой информации, культура – всё это запрещено. Даже в быту. Если вы обратитесь на русском языке в магазине к продавщице или продавцу, он или она могут вам отказать в обслуживании. Представьте на минуту, если бы в Ирландии запретили английский язык, или в Швейцарии – французский, или в той же Швейцарии – немецкий. Никто не может этого даже вообразить. А на Украине это было сделано при прямом потакании со стороны Запада.

Наши многочисленные обращения с призывом навести порядок в стране, которую Запад полностью контролирует, отменить эти абсолютно дискриминационные преступные законы, противоречащие к тому же Конституции Украины (там записано, что необходимо уважать права «русских» - прямо «русских» отмечено - и других национальных меньшинств, в том числе языковые права), никакого эффекта не возымели.

Сегодня Президент Турции Р.Эрдоган и Министр иностранных дел Турции Х.Фидан говорили о том, что мировой порядок переживает кризис, не справляется, управление процессами нарушено. Чаще всего приводили в пример Украину и Палестину. Действительно, наблюдаемый сейчас беспорядок имеет место. Виновата ли в этом ООН? Не уверен.

В случае с Украиной всемирная Организация выполнила свою работу. Когда стороны конфликта в Донбассе после госпереворота, кровавой войны, в феврале 2015 г., подписали соглашение под гарантией Германии и Франции, Совет Безопасности единогласно одобрил это, приняв резолюцию и тем самым сделав его обязательным к выполнению. И не вина СБ ООН (он изначально так и функционирует) в том, что эти соглашения никто не собирался выполнять. Потом в этом признались все, кто их подписывал, кроме Президента России В.В.Путина. Они сказали, что им незачем это делать. Им просто нужно было выиграть время, чтобы «накачать» Украину оружием против России. На самом деле так оно и было.

Все, что вы сейчас наблюдаете, подтверждает изначальный план не идти на компромиссы, идти до конца превращения Украины в «антиРоссию», даже в плацдарм нападения на Россию, создания угроз безопасности на границах (у натовцев уже такие планы были) и, как уже сказал, уничтожения всего русского, русской культуры на тех землях, которые осваивали русские, где они создавали города, строили дороги, корабли, порты.

Это не вина международного сообщества, воплощенного в ООН. Устав Организации – это идеальный документ для сегодняшнего дня. Там есть главный принцип, который Запад никогда не уважал. Там написано: Организация Объединенных Наций основана на суверенном равенстве государств. Назовите мне хоть один конфликт после создания ООН, в котором Запад обращался бы с участниками процесса, как с равными. Да никогда.

Как выясняется, в резолюции по Украине (Минские договорённости) Запад тоже не рассматривал Россию как страну, которую нужно уважать. В этих соглашениях речь шла всего лишь о том, что небольшая часть востока Украины будет иметь право говорить по-русски, учить своих детей на русском языке, может иметь собственную местную полицию, и с ними должны консультироваться, когда назначают судей и прокуроров. Это всё. Это примерно то же самое, что сейчас Президент Франции Э.Макрон хочет предоставить Корсике. Это гораздо меньше чем степень автономии, существующая во многих западных странах для национальных меньшинств.

По Палестине тоже есть решения о создании палестинского государства, которые принимались единогласно Советом Безопасности и Генеральной Ассамблеей ООН, но они саботировались. И они продолжают это делать, прежде всего Соединёнными Штатами, которые прекратили деятельность «квартета» международных посредников. Там кроме них, также участвовали Россия, ООН и ЕС. США взяли на себя функции «подпольной» переговорной работы. О ней никто ничего не знает, но которая, судя по всему, выльется в очередную «фикцию». И никакого государства палестинцы не получат. Будет какое-то красивое “объявление” о том, что, например, Палестину примут в члены ООН, а “на земле” всё останется точно так же. То есть красивая «картинка» есть, а статус-кво не меняется.

Ещё один пример на эту тему – политика США и их союзников по Тайваню. Они говорят во всеуслышание, на каждом углу, что признают один Китай, но, мол, не нарушайте статус-кво. А статус-кво – это что? Это отношения с Тайванем как фактически с независимым государством. Вот, пожалуйста, двойные стандарты. И таких примеров множество. Проблема не в фундаменте ООН, а в том, что прежде всего западные страны не выполняют многочисленные решения этой Организации.

Вопрос (перевод с английского): Вы много говорили об американской политике, о расширении НАТО на восток, о ситуации в США, о комментариях Президента Франции Э.Макрона, о ситуации в Газе. Будем обсуждать все темы.

В Вашей вступительной речи прозвучало много оценок на события в мире. Я бы хотел спросить, какой Вы видите политику Вашей страны и место России на карте через десять лет?

С.В.Лавров: В центре мира, конечно.

Вчера Президент России В.В.Путин выступал с посланием к Федеральному Собранию. Там он емко, но понятно отразил нашу сегодняшнюю философию.

Мы долгие годы после того, как исчез Советский Союз, после того как новая Россия переживала свое становление уже в новом качестве, верили тому, что Запад нам обещал. Нам говорили, что теперь наступила пора всеобщего благоденствия, нет идеологических противников, мы все в «одной лодке», и будем по-честному вместе жить и трудиться на благо всех нас.

Оказалось, что все эти обещания – это фикция. Никакого равноправия в экономических отношениях с Западом мы не почувствовали. Мы очень долго вступали во Всемирную торговую организацию. Евросоюз из нас (как говорят по-русски) «вытягивал все жилы», выторговывал уступки. Многое другое присутствовало в наших отношениях с тем же Евросоюзом, как с ближайшим соседом. Хотя мы и были крупнейшими торговыми партнерами, но любые экономические действия, шаги, договоренности давались с огромным трудом.

В конечном итоге нас обманули по главным для нас вопросам – равной, неделимой безопасности. Этот принцип записан в целом в ряде решений так называемой Организации по безопасности сотрудничества в Европе. Начиная с саммита в 1999 г. в Стамбуле, она провозгласила этот принцип, и потом не раз его подтверждала, в том числе и на высшем уровне.

В этом торжественном обязательстве записано, что ни одна страна или группа стран в Евроатлантике не будет претендовать на доминирование. А НАТО занималась тем, что одной рукой подписывала такое обязательство, а другой реализовывались договоренности о расширении, безостановочно нарушая все принципы, которые вроде бы по-честному согласовывали в рамках той же ОБСЕ.

Не буду говорить, как все дальше происходило с Украиной. Вы все это знаете. Госпереворот, полностью подчиненный американцам режим, которые еще до него сотнями “сидели” там в министерствах. Также, как они сейчас имеют якобы своих наемников, а на самом деле там есть кадровые офицеры (в т.ч. англичане, французы). Нам это хорошо известно. И закончилось это все тем, что сейчас имеем. Когда выполняли Минские договоренности, мы в очередной раз поверили, что так можно согласовать выход из того кризиса, в котором оказалась Украина, особенно ее восточные районы. Думали, что можно избежать каких-либо негативных последствий.

Дважды за период, когда НАТО начала расширяться, мы предлагали заключить Договор о европейской безопасности. В 2009 г. и в очередной раз в декабре 2021 г. Запад высокомерно отверг наше предложение, заключавшееся в том, чтобы «кодифицировать» то, что уже было принято в виде политической декларации на высшем уровне. Просто отверг. Сказал, что их отношения с Украиной это не наше дело. НАТО что хочет, то и будет делать. В лучшем случае, давайте поговорим о каких-то ограничениях на те ракеты средней и меньшей дальности, которые были запрещены договором (из которого США вышли), и которые они с нами будут строить, но, мол, ограничим их развертывание вблизи границ друг к другу.

ОБСЕ ничего не смогла сделать, хотя именно эта Организация была местом, где все эти торжественные, пафосные решения принимались. Поэтому для нас эта структура более не представляет собой какой-либо субстанции, на которую можно положиться. Нарушен принцип консенсуса. Генсекретарь и меняющийся ежегодно председатель ОБСЕ откровенно занимают одну сторону. Долгие годы, пока на Украине принимались законы по уничтожению русского образования, средств массовой информации и культуры, эта организация молчала. Так же, как она молчала десятилетия до этого по поводу того, что в Латвии и Эстонии до сих пор сохранился статус «неграждан», когда этническим русским, живущим в этих странах, и, кстати, голосовавшим на референдумах за независимость Латвии и Эстонии, не предоставляют гражданства. Сейчас этих людей вообще начинают «выкидывать» из упомянутых мной стран. И ОБСЕ молчит.

Президент В.В.Путин в своем послании к Федеральному Собранию обозначил нашу инициативу или осознание (если хотите) той реальности, которая сейчас складывается, а именно значение развития сотрудничества на евразийском континенте с участием всех расположенных здесь стран, организаций. Основу для этого процесса уже создают отношения, которые установились между, например, Евразийским экономическим союзом и Шанхайской организацией сотрудничества. Между ЕАЭС и АСЕАН, ШОС-АСЕАН. Видим перспективу в том, чтобы к этим усилиям подключился бы Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Лига арабских государств, целый ряд ее членов расположены тоже на евразийском континенте. Эта инициатива оставляет дверь открытой для европейцев. Если он поймут полную тупиковость своей нынешней политики по сохранению своего, по сути дела, колониального доминирования, высокомерия и отсутствия какой-либо ответственности перед своими избирателями, положения которых они приносят в жертву украинскому режиму и не просто приносят в жертву, а гордо, на весь мир, об этом публично говорят, тогда мы посмотрим.

Евразийская безопасность – это естественный процесс. Тем более, что центр мирового развития сместился в Азиатско-Тихоокеанский регион, прежде всего, в Южную, Восточную Азию. В целом, Евразия – это сейчас «мотор» развития мира. Евроатлантика эту роль уже утратила. Вот как мы примерно видим будущее.

Вопрос (перевод с английского): В начале своего ответа Вы сказали, что, разумеется, Россия в центре мира. Я бы хотел обратить Ваше внимание, что если Вы посмотрите на карты «Гугл», то увидите, что в центре - Турция.

С.В.Лавров: В Турции есть некоторые карты, которые неправильным цветом закрашивают большие части Российской Федерации. Надеюсь, Вы не эти карты имеете в виду?

Вопрос (перевод с английского): Вы упомянули Францию. Хочу спросить о комментарии, сделанном Президентом Франции Э.Макроном. В начале недели он сказал, что нельзя исключать возможную отправку западных военных на территорию Украины. США это быстро опровергли, сказав, что это не обсуждалось ни Великобританией, ни Германией.

Пару часов назад Вам задавал вопрос корреспондент турецкого СМИ о том, что Вы думаете об этом комментарии. Ваш ответ мне показался коротким и невербальным. Вы могли бы прокомментировать реакцию российской стороны на эти слова?

С.В.Лавров: Да, конечно. Это была не оговорка у Президента Франции Э.Макрона. Когда он это произнес, его подчиненные сразу «рванули» исправлять впечатление, произведенное на мировое сообщество и даже на Евросоюз как таковой. Там многие стали категорически отнекиваться, включая Канцлера ФРГ О.Шольца.

Подчиненный Э.Макрона новый министр иностранных дел С.Сежурне стал говорить, что он не совсем это имел в виду. И с другой стороны, как он сказал, можно туда ввести войска, но они будут не воевать, а обучать. И, мол, не обязательно это приведет к войне с Россией. То есть – а может и приведет. Само желание официально ввести войска зафиксировано. Неофициально они там находятся. Без этих «инструкторов» дальнобойные средства Украины не могли бы использоваться против российских городов. Мы это прекрасно понимаем. Этому есть масса доказательств, и появляются все новые.

Президент Э.Макрон после всех этих обменов репликами, вызванными его заявлением, сказал, что не отказывается от своих слов.

Вы упомянули, что Вашингтон стал отмежевываться от такой позиции. Это не совсем так. Действительно, Президент США Дж.Байден что-то сказал, что они не собираются воевать. Но министр обороны США Л.Остин, выйдя из больницы, заявил, что если Украина потерпит поражение от России, то НАТО придется вступать в борьбу с Россией. Есть его цитата. Смысл именно в этом. Дело серьезное.

Параллельно нас обвиняют в том, что мы выводим ядерное оружие в космос. На это Президент России В.В.Путин дал исчерпывающие разъяснения. Лучшим фактом является то, что уже 15 лет (а то и больше) «на столе» Конференции по разоружению в Женеве лежит наш совместный с китайцами проект договора о предотвращении гонки вооружений в космосе, запрещающий вводить любое оружие в космическое пространство. Американцы его блокируют. Теперь решили нас в этом обвинить. Это “старая схема”.

Когда им нужно было выйти из Договора по противоракетной обороне, Президент Дж.Буш-младший сказал, что им надо бороться с КНДР, Ираном, мол, у них есть всякие плохие, угрожающие американцам вооружения. Это была ошибка.

Потом им нужно было выйти из Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Они просто захотели выйти и создавать (как они сейчас и делают) запрещенные данным договором ракеты наземного базирования. Но прежде чем выйти, они обвинили нас. Сказали, что мы якобы уже завели такой вид вооружений и они, по их словам, развернуты в Калининградской области. На это Президент В.В.Путин направил послание всем членам НАТО, официально пригласив их экспертов в Калининградскую область для осмотра находящихся там установок. В ответ попросил, чтобы нашим экспертам разрешили посетить Польшу и Румынию, где развертывались американские системы противоракетной обороны, которые могли использоваться в качестве ударных вооружений и с этой точки зрения подпадали под договор, о котором идет речь. Они даже не пытались обсуждать послание. Просто отказались. Сказали, что мы нарушаем, и им даже проверять нечего.

То же самое они сделали с Договором по открытому небу. Прежде чем выйти из него (а он серьезно укреплял доверие), они сказали, что Россия нарушает этот договор. И все. Хотя нарушения были прежде всего на западной стороне.

Наверняка, сейчас американцы накапливают лишние аргументы, чтобы отказываться от какой-либо договоренности по невыводу оружия в космос. Вчера Президент В.В.Путин в своем послании четко ответил на все подобные измышления. Это просто бред, как он выразился. И что те, кто гонит такую милитаристскую «волну», должны осознавать свою ответственность. Мы очень надеемся, что население этих стран понимает, с чем «играют» их избранники.

Вопрос (перевод с английского): Относительно заявления о том, что если Украина проиграет войну, то НАТО придется воевать с Россией. Неделю назад мы отметили вторую годовщину того, что Россия называет специальная военная операция на Украине. С точки зрения Запада, мнение которого полностью противоположно, Россия незаконно вторглась в соседнюю страну, грубо проигнорировав ее национальный суверенитет. В начале конфликта у России были определенные претензии и конкретные цели. Одна из них – расширение НАТО на восток, а также денацификация на Украине. Если Вы посмотрите на некоторые результаты действий Москвы, то протяженность границы НАТО с Россией увеличилась на 1300 км. Интересно, какова конечная цель России на Украине?

С.В.Лавров: Вернемся к высказыванию Министра обороны США Л.Остина, с которого Вы начали свой вопрос. Обращаю внимание на смысл этого высказывания: если Украина проиграет, то НАТО придется идти против России. У него вырвалось по З.Фрейду то, что у них на уме. До этого все говорили, что нельзя допустить, чтобы Украина проиграла, потому что В.В.Путин, по их мнению, на этом не успокоится и будет «захватывать» Прибалтику, Польшу, Финляндию. Оказывается, согласно открытому, недвусмысленному выражению Л.Остина, все совсем наоборот.

У нас таких планов нет и быть не может. У американцев – да. Они чувствуют, как Европа «уплывает» от них. Вернее, она пока является главным пострадавшим, главной жертвой их политики по «затаскиванию» Украины в НАТО. Все основные расходы «перекинули» на Европу. Народ там живет всё хуже и хуже. Энергоносители в несколько раз взлетели в цене по сравнению с тем, что могло бы быть, если бы американцы не взорвали газопроводы «Северный поток-1» и «Северный поток-2».

Вся эта «затея» с Украиной была предпринята не только против России, но и с целью, чтобы Европа была не слишком сильным конкурентом. Эта цель достигнута. ЕС сейчас уже совсем никакой не конкурент Соединённым Штатам. Весь основной бизнес, промышленность переезжают в США, где совершенно другие условия. И энергоносители значительно дешевле. Это нельзя скидывать со счетов.

Что касается причин происходящего. Те, кто сквозь все дискуссии проносит мысль, что Россия якобы напала на Украину, аннексировала, привержены тому, что на Западе называют «культура отмены». Отмена всего того, что не нравится. В данном случае это отмена ближайших лет, предшествовавших этому событию. В случае с Крымом Запад всегда говорил, что Россия аннексировала Крым и 16 марта 2014 г. история изменилась.

Они не хотят вспоминать о том, что был госпереворот. Он произошел на другой день после того, как оппозиция и тогдашний Президент Украины В.Ф.Янукович подписали документ об урегулировании, предполагавший проведение досрочных выборов и создание на период подготовки к выборам правительства национального единства. Под этим документом стоят подписи Польши, Франции и Германии в качестве стран-гарантов.

Наутро состоялся госпереворот. Оппозиция заняла правительственные здания. Один из ее лидеров А.П.Яценюк, впоследствии ставший премьер-министром, вышел на площадь («майдан») и в микрофон на весь Киев сказал: «Поздравьте нас, и мы вас поздравляем – мы создали правительство победителей». Разница есть? Правительство национального единства, подготовка к выборам, а тут «правительство победителей». Оно первым делом (это был самый первый инициативный вброс в публичное пространство) объявило, что будет отменять статус русского языка на Украине. В Крыму, на юго-востоке Украины никто никогда и не разговаривал на другом языке.

Вторым действием этого «правительства» было направление вооруженных боевиков в Крым штурмовать здание Верховного Совета. Тогда население полуострова и востока Украины сказало, что им не по пути. И приняли решение жить без Украины. Они ни на кого не нападали. Пришедшие к власти путчисты объявили их «террористами» и начали «антитеррористическую операцию» против них. Она включала в себя и такие эпизоды, как: сожжение заживо 48 человек в Доме профсоюзов в Одессе, бомбардировки боевой авиацией центра Луганска и других городов. Всё это было показано по телевидению, есть в соцсетях.

Запад предпочитает вообще не затрагивать часть истории, приведшую в итоге к референдуму в Крыму. Точно так же, как сейчас не затрагивает судьбу Минских договорённостей, о которых я уже сказал.

Через год после того, как путчисты начали свою «антитеррористическую операцию», они попросили помочь им установить мир. Минские договорённости сделали это. Потом их подписанты признали, что это было только уловкой (просто ложью) для того, чтобы вооружать Украину. Про эти «прелюдии», «увертюры», имеющие решающее значение в понимании всего «спектакля», на Западе никто не хочет говорить.

Кстати, когда после госпереворота в феврале 2014 г. мы стали обращаться к немцам, французам и напоминали им, что их министры гарантировали соглашения об урегулировании, оппозиция его перечеркнула. Просили воздействовать на нее и заставить выполнять то, о чем мы договаривались. Более того, речь шла о том, что через пять-шесть месяцев будут досрочные выборы, которые действовавший тогда президент точно бы проиграл. В ответ на наши увещевания Германия и Франция ответили, что соглашение было “неплохим”, но иногда демократия делает неожиданные «изгибы». Такой «демократический изгиб» в виде уничтожения людей был принят в итоге. А затем он был «отставлен» в сторону, как не имеющий последствий для дальнейшего развития событий.

Больше скажу, премьер-министр Италии Дж.Мелони во время обсуждения ситуации в секторе Газа сказала, что «если бы Россия не вторглась на Украину, то ХАМАС 7 октября 2023 г. не напал бы на Израиль». Слышал много интересных высказываний от прекрасной половины тружениц “на внешнеполитическом фронте”, но такое слышу впервые.

Вопрос (перевод с английского): Интересно увидеть корреляцию между этими двумя событиями. Поскольку мы уже упомянули Соединенные Штаты… Не буду спрашивать, кого Россия хотела бы видеть в качестве президента США. Но Д.Трамп в одном из своих комментариев заявил, что если бы он был президентом, то закончил бы войну на Украине за 24 часа. Мы также наблюдаем растущее нежелание республиканцев в американском Конгрессе продолжать финансировать Украину. Президент Джо Байден обратился к Конгрессу США с просьбой выделить 75 млрд долларов на оказание помощи Украине. Считаете ли Вы, что у России больше точек соприкосновения с республиканцами?

С.В.Лавров: На вопрос, кого мы предпочли бы видеть в Белом доме, уже ответил Президент России В.В.Путин. Причем не единожды. Но самое главное в его ответе было то, что мы готовы работать с любым президентом, которого изберет американский народ, если этот народный избранник будет готов действовать на основе равноправия и по-честному. Без попыток «выгадать» себе какие-то уступки с нашей стороны, а взамен ничего не менять в своей политике.

29 февраля с.г. В.В.Путин комментировал предложение американцев возобновить диалог по стратегической стабильности на основе Договора о стратегических наступательных вооружениях. Но в преамбуле договора написано, что он заключен на принципах равноправия, взаимного уважения, транспарентности, доверия и много чего еще хорошего. И уже потом все остальное. Американцы предлагают возобновить диалог по стратегической стабильности с тем, чтобы возобновить посещение наших стратобъектов, т.к. договором предусмотрены инспекции.

Во-первых, инспекции были согласованы в контексте тех отношений, которые были отражены в преамбуле договора. Соединенные Штаты считают, что преамбула не имеет значения. Почему? Без преамбулы не было бы всего остального.

Во-вторых, как американцы могут всерьез «проситься» на наши стратегические объекты, когда несколько атак, совершенных украинцами с использованием дальнобойных вооружений против наших стратегических аэродромов, не могли состояться без участия американских специалистов? В том числе в форме модернизации самих ракет, чтобы прибавить им дальность. Этот подход Президент В.В.Путин и описывал в своем Послании Федеральному Собранию 29 февраля с.г., когда говорил, что США будут пробовать добиться желаемого разными путями: через МИД России и другие структуры. Все это только для того, чтобы получить одностороннюю выгоду.

Не ждем перемен, которые принесут выборы в Соединенных Штатах. Если говорить о Д.Трампе, он уже был президентом. В период его руководства были приняты одни из самых тяжелых, как тогда казалось, санкций. Но Администрация Дж.Байдена всех «переплюнула».

Но начал всё Президент Б.Обама. На излете своей «каденции», за три недели до инаугурации Д.Трампа, Президент США выслал наших дипломатов вместе с семьями, с детьми. Всего их было 120 человек. Он сделал это накануне Нового года. Приказал отправиться их на Родину в день, когда не было прямых рейсов между Вашингтоном и Москвой. И наши сотрудники с детьми, вещами, чемоданами на автобусе ехали в Нью-Йорк в плохую погоду. Это было сделано с особым «изяществом» Администрацией Б.Обамы. А их последователи продолжили дело.

Вопрос (перевод с английского): Вы уже упоминали премьер-министра Италии Дж.Мелони заявившую, что если бы Россия не вторглась на Украину, то ХАМАС не атаковал бы Израиль. Москва открыто заявила, эскалация на Ближнем Востоке – это прямое следствие попытки Вашингтона монополизировать посреднические усилия. Какие действия предпримет Россия для обеспечения устойчивого и жизнеспособного урегулирования конфликта на Ближнем Востоке помимо прямого осуждения атаки, совершенной ХАМАС 7 октября 2023 г.?

С.В.Лавров: Эта проблема обсуждается долгие десятилетия. Когда я еще работал Постоянным представителем России при ООН, в ходе неофициального общения с моими израильскими коллегами мы старались подвигнуть их на конструктивные действия в плане создания палестинского государства.

Тогда (больше 20 лет назад) это государство еще можно было представить себе на карте. Сейчас там практически не осталось «живого места». Даже на Западном берегу реки Иордан все «усеяно» незаконными израильскими поселениями, которые не признает никто в мире, включая Соединенные Штаты. Но в то время еще вырисовывались контуры, которые включали бы в себя и Западный берег, и сектор Газа.

Говорил тогда своим израильским друзьям, критикуя их неуступчивость, что неурегулированность палестинской проблемы является главным фактором, который постоянно подпитывает экстремизм в самой Палестине и на «арабской улице» в целом. Израильтяне обижались, говорили, что палестинцы – это террористы, с ними нужно разговаривать и действовать только языком силы.

Убежден, что оценка влияния нерешенности палестинской проблемы на все происходящее разделяется подавляющим большинством экспертов. Это подтверждают и наши встречи. Когда 7 октября 2023 г. со стороны ХАМАС произошла страшная террористическая атака против Израиля, Россия немедленно осудила этот террористический акт. Но когда за этим последовала военная операция в виде коллективного наказания палестинцев, мы не могли это принять.

Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш, осудив атаку 7 октября 2023 г., заявил, что она произошла “не в вакууме”, имея в виду ровно то, о чем мы с вами говорим. Постоянный представитель Израиля при ООН Г.Эрдан отреагировал на это заявление требованием отставки А.Гутерреша и расформирования ООН. Чувство собственной непогрешимости никогда в истории до добра не доводило.

Члены правительства Б.Нетаньяху недавно заявили, что палестинцы – это «люди-животные». Примерно так же киевский режим, В.А.Зеленский, официальные украинские лица относятся к русским, называя их «нелюдями», «существами». Еще задолго до начала специальной военной операции, еще когда действовали Минские договоренности, сохранявшие шанс на реализацию, уже шли перестрелки в нарушение этих договоренностей, В.А.Зеленского в интервью спросили, как он относится к людям по ту сторону линии соприкосновения. Он задумчиво, как положено артисту, сказал, что «есть люди, а есть существа». В другой раз он посоветовал всем тем, кому не нравится жить на Украине и кто ощущает свою причастность к русской культуре ради будущего своих детей и внуков убираться в Россию. Вот так он характеризовал русских, живших на Украине.

Было и заявление про палестинцев как «животных». Многие мировые деятели призывали израильтян “адаптировать” свою операцию к тому, что там огромное количество гражданских лиц, какой-то израильский генерал сказал, что там нет мирных граждан и все они с трех лет уже экстремисты. Из песни слов не выкинешь. 7 октября 2023 г. началась операция Израиля. Видя, какой ужас происходит в секторе Газа, как уничтожаются гражданские лица, 15 октября 2023 г. мы предложили резолюцию с призывом к гуманитарному прекращению огня. Американцы ее не пропустили. В прошлом году то же самое пытались сделать бразильцы, а в феврале с.г. такую же резолюцию при нашей поддержке пытались «продвинуть» алжирцы. Американцы применили право «вето», британцы воздержались, а остальные 13 членов Совета Безопасности ООН проголосовали «за». Считаю важнейшей задачей - остановить развитие событий, т.к. гибнут люди.

За период украинских событий после госпереворота с 2014 г. по нынешний момент среди гражданского населения погибли по разным оценкам, включая оценки Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, от 13,5 до 16,5 тыс. человек. Менее чем за 5 месяцев в секторе Газа убито 30 тыс. человек. За 10 лет на Украине было ранено от 17 до 27 тыс. человек. В секторе Газа за неполных 5 месяцев – 70 тыс. Эта цифра с каждым днем увеличивается.

Мы вместе работали в «квартете» (США, Россия, ООН, Евросоюз). Мы всегда выступали за то, чтобы в качестве полноправного участника этой группы были представлены также арабские страны, в том числе от Лиги Арабских государств. Запад (США и ЕС) не хотел их пускать на равных. Проводились заседания, после которых, в лучшем случае, приглашали арабских коллег и информировали их, о чем договорились.

Говоря об эффективности или неэффективности ООН. В 2003 г. «квартет» согласовал «дорожную карту» по созданию палестинского государства. Там были конкретные, проверяемые этапы. Весь процесс должен был занять год. «Дорожная карта» была одобрена Советом Безопасности ООН, но так и осталась в «архиве». Пять лет назад американцы, сославшись на «занятость», стали тормозить работу этого «квартета». После начала специальной военной операции под этим же предлогом они вообще прекратили его заседания и «монополизировали» свои посреднические услуги.

Я уже упоминал, чем они занимаются сейчас. Пытаются как-то договориться, причём нетранспарентно: то в Париже они тихонечко соберутся, то в Дохе попросят арабских друзей принять их с предложениями. Между Израилем и ХАМАС посредничают наши катарские друзья. Эта информация доступна в медиапространстве. Речь, прежде всего, о том, как поменять заложников на палестинских заключённых в израильских тюрьмах. В первую очередь, женщин и детей. В тюрьмах Израиля долгие годы содержатся женщины и дети. Об этом говорят и арабы, совершенно справедливо заявляя американцам, что важно прекратить огонь, обменять заложников на пленных и не останавливаться на этом.

Саудовская Аравия прямо сказала, что не будет вкладывать деньги в восстановление Газы, от которой ничего не осталось, если не будет создано устойчивое, дееспособное палестинское государство. Глядя на карту, для этого придется сильно «передислоцировать» многих живущих на этих территориях.

Одна из версий, которые сейчас «гуляют», что американцы пытаются уговорить арабов и палестинцев, чтобы они смирились с положением «на земле» и что больше земли у палестинцев не будет. За это ООН, Совет Безопасности, Генеральная Ассамблея примут резолюцию, провозглашающую, что Палестина становится полноправным членом всемирной Организации. Красивая «картинка», а содержание неудовлетворительное.

29 февраля с.г. в Москве состоялась встреча представителей всех палестинских фракций, включая ФАТХ, ХАМАС, «Исламский джихад» и т.д. Уже не первый раз проводим такое мероприятие. Представителя Государственного департамента США М.Миллера спросили, как он к этому относится. Тот заявил, что любые российские усилия по Ближнему Востоку никогда не были эффективными. У каждого свое понимание воспитанности.

Россия занимается восстановлением палестинского единства. Раскол между палестинцами (ФАТХ и ХАМАС, Западный берег и Газа) ослабляет их позиции и отвлекает от принципиального разговора с внешним миром. Сколько раз наши израильские коллеги заявляли на наши с американцами призывы возобновить прямые переговоры с палестинцами: с кем там разговаривать? Абу Мазен руководит только на Западном берегу, на Газу его администрация не распространяет свои полномочия. Мол, у них нет собеседника.

Долгие годы мы пытались, собирали палестинцев и говорили: единственное, что в этом кризисе зависит только от них, – это восстановление палестинского единства. Но не удавалось закрепить эту мысль даже в коммюнике. В документе, принятом на встрече палестинских фракций в Москве, впервые записана готовность уважать платформу Организации освобождения Палестины. Если это не останется лозунгом, то будет неплохим шагом вперед, чтобы они стали действительно едины и одним языком разговаривали с внешним миром.

Вопрос (перевод с английского): В Совете Безопасности ООН на многие резолюции было наложено вето. Будь то США в отношении резолюции о прекращении огня в секторе Газа или Россия – по Украине. Кажется, что мы становимся недееспособными. Мы не едины в ООН. Что должно измениться в мире?

С.В.Лавров: Наши западные коллеги должны отказаться от колониального мышления, перестать жить за счет других, не исповедовать высокомерные, по большому счету расистские подходы к международным отношениям.

Вы упомянули наше вето на антироссийские резолюции по Украине. Никто из тех, кто сочинял эти резолюции, даже словом не упомянул о том, как на Украине истребляли русский язык, образование, культуру путем принятия законов, а не созывая какие-то «митинги» с лозунгами. Это двойные стандарты. Приводил пример, если бы в Финляндии отменили шведский язык, на котором разговаривает 5% населения, – было бы восстание. На Украине больше половины населения либо русские этнически, либо русскоязычные. Их дискриминируют, оскорбляют, устраняют физически. А Запад выносит резолюции с осуждением России.

С этим надо заканчивать. Для такого благородного дела и нужно вето. А не когда весь мир говорит перестать убивать палестинцев, но США заявляют, мол, пусть пока еще попробуют, а потом как-нибудь «договоримся».

Вопрос (перевод с английского): В СМИ опубликовали разговор немецких офицеров про то, как они планируют взорвать Крымский мост. Как Вы можете это прокомментировать?

С.В.Лавров: Прочитал сегодня то, что было выложено в социальные сети и анонсировано М.С.Симоньян со ссылкой на соответствующие источники. С одной стороны, поразительно. С другой – нет.

Уже упоминал, что мы доподлинно знаем об участии военнослужащих стран НАТО, которые маскируются то под наемников, то под людей, не принадлежащих вооруженным силам альянса.

В этом разговоре есть несколько интересных вещей. Немецкие генералы обсуждали, как «похитрее» поставить Украине дальнобойные вооружения (упоминается TAURUS) для атаки про Крымскому мосту и складам с боеприпасами. И сделать так, чтобы их не заметили, т.к. Канцлеру ФРГ О.Шольцу якобы это не нравится, а американцы и британцы там уже находятся. Шел разговор о том, можно ли наводить ракеты дистанционно, не находясь на Украине. Один из генералов сказал, что это все равно будет прямым участием. Они понимают, о чем говорят. В одном из обменов репликами звучит, что там есть «ребята из США в гражданском». Это было прямо сказано.

Не знаю, как это назвать, но лицо наших натовских коллег полностью «в пуху». Посмотрим, как они будут объясняться со своим населением.

Вопрос (перевод с английского): Приднестровье попросило о помощи со стороны Москвы. Что можно ожидать от руководства России, чтобы убедиться, что это не перерастет в просьбу об «аннексии» и в дальнейший конфликт?

С.В.Лавров: Вопрос нужно адресовать тем, кто послужил причиной такого заявления приднестровского парламента. Прежде всего, к режиму, обосновавшемуся в Кишиневе, который идет «след в след» по стопам киевского: отменяют всё русское, дискриминируют русский язык во всех сферах и вместе с украинцами устраивают серьезное экономическое давление на Приднестровье. Люди долгие годы жили в блокаде после того, как перестал существовать Советский Союз. Они не имели возможности передвигаться. Там более 200 тыс. граждан имеют российские паспорта. Это хорошо известно.

Какой вывод мы сделали? Уже отреагировали. Призвали кишиневский режим (возглавляемый гражданами Румынии, которые не скрывают, что хотят присоединить Молдавию к Румынии) перестать блокировать переговорный процесс. Руководство ПМР об этом давно говорит. Формат «5+2» позволял рассматривать интересы приднестровцев в контексте сохранения территориальной целостности Молдавии. Именно к возобновлению этого механизма призывает Тирасполь. А румынское руководство в Кишиневе пытается разрушить этот формат раз и навсегда.

Россия. Турция > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 1 марта 2024 > № 4599872 Сергей Лавров

Китай развивает инновационный двигатель

Новые производительные силы, с концептуальной точки зрения, обладают такими характеристиками, как «высокие технологии, высокая эффективность и высокое качество», «особенностью являются инновации, ключевой фактор – качество, а сущность – передовые производительные силы».

С практической точки зрения, в последние годы ускоренное развитие новых производительных сил, на самом деле, уже наблюдалась во многих местах Китая.

Шэньчжэнь – промышленный научно-технический инновационный центр, который обладает важным влиянием в мире. В настоящее время на этот город приходится половина мирового производства базовых станций связи, 20% объема производства медицинского оборудования, представляющего информацию о жизни и ее поддержки, 70% потребительских дронов, каждый седьмой смартфон в мире изготовляется в Шэньчжэне.

В городе Хэфэй провинции Аньхуэй находится известный «квантовый бульвар», там появился первый в мире экспериментальный спутник в области квантовой науки «Моцзы», а также первый квантовый компьютер. В последние три-четыре года Хэфэй эффективно разработал еще одно направление – индустрию космической информации.

Пекин всесторонне развивает сферу технологий интерфейса «мозг-компьютер», Шанхай прикладывает усилия для осуществления прорыва в ключевых технологиях метавселенной, а в Чэнду на предварительном этапе сформировалась самая передовая в мире исследовательская инфраструктура в области реакции термоядерного синтеза...вслед за углубленным продвижением стратегии инновационного развития, инновации уже стали осознанным действием для большого количество китайских предприятий.

Согласно «Глобальному инновационному индексу 2023 года», опубликованному Всемирной организацией интеллектуальной собственности (ВОИС), Китай занял 12-е место в списке, а по шести показателям КНР оказалась первой в мире.

Ускорение развития новых производительных сил в Китае демонстрирует решимость КНР продвигать инновационный двигатель в экономике, а также отражает комплексное определение Китая по отношению к современным возможностям и вызовам.

Профессор Научно-технического университета Чанша Цзя Чуанькунь и его команда разработали новый экологически чистый противогололедный реагент. Средство уже было протестировано в городе Шаосин провинции Чжэцзян. Ожидается, что этот реагент обеспечит новый бесконтактный способ борьбы с обледенением проводов ЛЭП в условиях холодного климата.

Во время тестирования исследовательская группа использовала беспилотник для распыления реагента на покрытую льдом линию электропередачи. Результаты показали, что при температуре окружающей среды ниже 0 градусов по Цельсию, лед на линии электропередачи тает спустя 5 минут после применения противогололедного средства.

«Новый противогололедный реагент прошел предварительные испытания по борьбе с обледенением дорог и транспортных средств и показал хорошие результаты и перспективы применения. В этот раз мы в основном тестировали эффект его применения на линиях электропередачи. Этот метод избавления от наледи позволяет не только избежать механических повреждений ЛЭП, но и избавляет рабочих от необходимости подниматься на вышку для работы, что очень удобно и безопасно в реализации», – отметил профессор Цзя Чуанькунь.

Рост товарооборота России и Китая замедлится после 2025 года

В 2024 году российский товарооборот с Китаем может вырасти до 15%. Но из-за наполнения рынка после 2025 года темпы роста замедлятся. Об этом сообщил ТАСС профессор Алексей Маслов, директор Института стран Азии и Африки МГУ.

В 2023 году товарооборот между Россией и Китаем достиг рекордных $240 млрд.

«Сложно сейчас сказать, на сколько будет рост (в 2024 году — прим. ред), приблизительно мы предполагаем — на 15% и также продолжится как тенденция в следующем году. Но скорость прироста объема товарооборота будет уменьшаться. <...> потому что достигается наполнение рынка. Например, скорее всего, Китай не будет с такой же скоростью увеличивать объемы закупок нефти и газа, потому что Китай разрабатывает месторождения, а это основной компонент нашей торговли», — считает Алексей Маслов.

Ожидается стабильный прирост агропромышленной продукции, хотя она не достигнет объемов нефти и газа, считает эксперт. Потенциал Маслов видит в лесе и лесном хозяйстве.

«Здесь самое интересное — это создание добавленной стоимости на территории России, продавать не обрезную доску, а мебельные плиты. Но Китай не очень хочет идти на это. Это сейчас и является как раз фактором торможения роста. Нам сейчас надо, грубо говоря, переходить на более высокотехнологичную торговлю, тогда мы будем сохранять темпы роста», — говорит эксперт.

Главная задача всех российских компаний сейчас — переучить свой персонал для работы с азиатскими рынками, повторяет Алексей Маслов.

«Все успешные торговые операции с Китаем — они простые, „купил-продал“, здесь не нужно особое умение. Как только мы начинаем работать на более сложных рынках, на вертикально интегрированных, когда много компонентов, тогда нам надо переобучать персонал, причем весь», — говорит профессор.

Иностранцам на Хайнане разрешили регистрировать предприятие по постоянному виду на жительство

Власти южной провинции Китая Хайнань приравняли постоянный вид на жительство иностранца к удостоверяющему личность документу. Теперь с помощью постоянного вида на жительство иностранцам могут регистрировать предприятия без процедуры его нотариального заверения. Об этом сообщает газета «Хайнань жибао».

Теперь все необходимые процедуры при регистрации предприятий и верификации документов иностранцы могут проходить в онлайне. Нововведение появилось благодаря новой версии постоянного вида на жительство — свои системы данных объединили провинциальное Управление по надзору за рынком и Главное управлением по контролю за рынком и иммиграционным управлением.

Так в регионе хотят стимулировать регистрацию предприятий с капиталовложениями из-за рубежа.

Курс на Восток: благодаря китайскому опыту открываются новые возможности применения стали в стройке

В условиях экономических санкций важно максимально использовать возможности отечественных металлургических предприятий, испытывающих определенные трудности с экспортом своей продукции и стремящихся увеличить ее поставки на российские стройки. В связи с этим большой интерес вызывает стальное строительство в Китае, и особенно роль государства в увеличении производства и применения металлоконструкций. Прояснить этот вопрос взялся Константин Матвеенков — директор по устойчивому развитию российско-китайской группы компаний Eurasia Development, занимающейся трансфером технологий между Россией и Китаем. В рамках проведенного на прошлой неделе Ассоциацией развития стального строительства (АРСС) вебинара на тему «Китайский опыт развития рынка стального строительства» он подробно рассказал о регулировании рынка металлоконструкций в Поднебесной.

Его величество рынок

По словам Константина Матвеенкова, выплавляя более 1 млрд тонн стали в год, что составляет свыше половины ее мирового производства, китайцы ежегодно используют для изготовления металлоконструкций около 100 млн тонн этого материала, предпочитая ему в основном железобетон, технология которого давно изучена и сравнительно недорога. И хотя рынок металлоконструкций находится на стадии начального развития, он при этом быстро расширяется: за последние несколько лет доля строительства на основе стальных конструкций увеличилась в четыре раза и продолжает расти. Сейчас она составляет 10% от всех новых введенных в эксплуатацию в Китае строительных объектов, что, конечно, еще немного по сравнению с США, Японией и Южной Кореей, где этот показатель равен 20-40%, но уже к 2025 году китайцы планируют довести его до 15%.

Столь бурный рост производства стальных конструкций и их применения в строительстве можно объяснить в значительной степени структурными переменами на рынке, идущими в том же направлении, что и в других развитых странах. В США, например, доля трех крупнейших производителей металлоконструкций достигла 80-90%, а в Китае этот рынок пока сильно децентрализован: на нем действует большое количество малых и средних предприятий, тогда как пятерка лидеров занимает на нем около 6-7%. Среди государственных компаний выделяется China State Construction Engineering Corporation, а среди частных компаний лидирует Honglu Steel Structure, ежегодно производящая почти 5 млн тонн металлоконструкций. Еще две частные компании — Hangxiao Steel Structure и Jinggong Steel Building Group — имеют годовой объем производства стальных конструкций более миллиона тонн. В то же время крупные производители металлоконструкций постепенно приобретают малые и средние предприятия, что влечет за собой перемены на рынке строительства на основе металлоконструкций. Последние несколько лет это особенно заметно среди частных компаний, которые стремятся поменять свою бизнес-модель — уйти от простого производства стальных конструкций к генеральному подряду, то есть возможности поставлять свои собственные стальные конструкции и строить на их основе объекты.

Другой резерв роста объемов стального строительства — более широкое его использование при возведении жилья. В Китае, как и в России, стальные конструкции применяются в основном в строительстве промышленных предприятий и общественных зданий, таких, например, как учебные заведения и больницы, тогда как их доля в жилищном строительстве сравнительно невелика и представлена по преимуществу высотками.

Государственный подход

Большую роль в ускорении развития стального строительства в Китае играет также государственная политика. Интерес правительства к этому сектору экономики возник в начале нулевых годов в связи с ростом затрат на рабочую силу, повышением запроса на энергоэффективность и более высокими требованиями к охране окружающей среды. В 2013 году развитие быстровозводимого строительства было впервые упомянуто как целевой критерий в рамках 12-го пятилетнего плана, и затем все чаще на национальном уровне стали приниматься новые документы, регулирующие и стимулирующие развитие стального строительства. Например, в 2017 году был принят план по развитию быстровозводимого строительства, включающий в себя применение металлоконструкций, железобетона и дерева. Чтобы создать рынок строительства на основе этих материалов, в рамках данного плана в 50 пилотных городах с их применением было реализовано около 500 демонстрационных проектов.

Отличительной особенностью стального строительства в Китае является также его поддержка не только в масштабах всей страны, но и на провинциальном и муниципальном уровнях. Этому способствует система государственного управления, при которой национальные инициативы затем обсуждаются на нижестоящих уровнях государственной власти, на которых рождаются решения порой даже более кардинальные, чем на верхних этажах управленческой вертикали. Так, Константин Матвеенков отметил высокую активность китайских провинций, которые с 2010 по 2020 год приняли 443 документа по стимулированию стального строительства. Эти документы были направлены на формирование нормативно-правовой среды для компаний, занимающихся таким строительством, на развитие этих компаний и стимулирование спроса. Особенно активно поддерживается стальное строительство в провинциях, расположенных на сейсмоопасных территориях, таких как Шаньдун и Чунцин, поскольку здания на основе стальных конструкций обладают повышенной сейсмоустойчивостью.

Все эти меры поддержки позволили Константину Матвеенкову сделать вывод о том, что, хотя Китай пока тоже находится в поисках путей увеличения объемов стального строительства, он ушел чуть дальше России в формировании мер государственной поддержки, что может служить для нашей страны примером. Среди рекомендаций по продвижению стального строительства в России с учетом китайского опыта эксперт поставил на первое место обеспечение максимальной широты и разнообразия мер поддержки строительства, одновременно охватывающих нормативно-правовую среду, производственносбытовую цепочку и спрос на здания, изготовленные из стальных конструкций. При этом следует использовать экономические, инфраструктурные, информационные и другие инструменты.

На втором месте в перечне рекомендаций значится привлечение к разработке мер поддержки широкого круга правительственных органов и профильных ведомств, с тем чтобы избежать ситуации, когда организации, обладающие необходимыми государственными ресурсами, исключены из системы регулирования отрасли.

Не менее важно заинтересовать и включить в продвижение стального строительства региональные власти. Китайский опыт свидетельствует, что во многом благодаря инициативности местных правительств в стране появились региональные лидеры развития этой отрасли.

Кроме того, необходимо ускорить принятие экономических и финансовых мер поддержки, поскольку применение субсидий, льготного кредитования, строительных премий и других инструментов позволило китайцам снизить издержки перехода с более дешевого традиционного строительства из железобетонных конструкций на строительство из стальных конструкций и повысило их привлекательность для застройщиков и инвесторов. Особо надо отметить, что в стимулировании спроса на их применение на внутреннем рынке Китая существенную роль играет льготная ипотека для лиц, покупающих дома, при строительстве которых применяются стальные конструкции.

При популяризации стального строительства среди населения и бизнеса следует по примеру китайцев сочетать его преимущества с «зелеными» технологиями, добиваться упрощения доступа к «зеленому» финансированию и сертификации застройщиков и производителей стальных конструкций.

По мнению Константина Матвеенкова, необходимо также уделить дополнительное внимание научно-исследовательским разработкам и технической поддержке стального строительства. Он сообщил, что китайское правительство различными способами, в том числе с помощью налоговых преференций и создания научно-исследовательских бюро, стимулирует научный прогресс в этой сфере, а также облегчает доступ к результатам исследований через стандарты, единые правила, атласы и базы данных. Не менее важно развивать профильные программы обучения в университетах и курсы повышения квалификации для инженеров и менеджеров.

Наконец, эксперт рекомендует с учетом китайского опыта принять требования по обязательности и приоритизации стального строительства в отдельных секторах экономики и географических областях. Сделанный правительством Китая акцент на строительстве из стальных конструкций объектов в сельской местности и сейсмоопасных районах позволил создать гарантированный начальный рынок для застройщиков на таких территориях.

Авторы: Алексей ТОРБА

Номер публикации: №08 01.03.2024

От железных дорог до мест отдыха: затянулось решение актуальных проблем Сибири

Нечасто бывает, чтобы члены двух комитетов Совета Федерации (СФ) независимо друг от друга практически одновременно рассматривали проблемы одного и того же географического региона России — Сибири. Но именно так произошло 20 февраля, когда в верхней палате российского парламента обсуждались требующие неотложного решения вопросы развития транспортной, инженерной и социальной инфраструктур в разных концах этой огромной территории. Объекты, о которых с тревогой говорили сенаторы, были разные, но вывод, который можно сделать по каждому из них, только один — откладывать с принятием мер дальше уже нельзя.

Долгий путь на Север

Открывая заседание круглого стола на тему «Проблемы и перспективы развития транспортной инфраструктуры Сибири в современных экономических условиях», член Комитета СФ по экономической политике Иван Евстифеев напомнил, что 31 августа 2023 года на совещании по вопросам социально-экономического развития Красноярского края Владимир Путин призвал расширять Транссибирскую магистраль, наращивать возможности Северного морского пути, аэропортов, ремонтировать и строить автомобильные трассы и путепроводы, при этом подчеркнув, что подобные проекты имеют особое значение не только для Сибири, но и для всей страны в целом. По итогам совещания в Красноярске 11 октября глава государства поручил правительству рассмотреть возможность создания транспортного коридора, призванного соединить Сибирь с западными провинциями Китая через территорию Монголии. Иван Евстифеев отметил, что грандиозные работы по строительству и ремонту дорог уже развернулись в Сибири, однако при реализации амбициозных планов отрасль столкнулась с рядом проблем, которые и решили обсудить сенаторы.

Одну из них поднял первый заместитель председателя Комитета СФ по экономической политике Алексей Синицын, подчеркнувший, что из 150 мероприятий плана реализации стратегии социально-экономического развития Сибирского федерального округа до 2035 года 60 посвящено развитию транспортной инфраструктуры; некоторые из них находятся в высокой стадии реализации, другие изложены как гипотеза. Например, намечено оценить целесообразность создания Северо-Сибирской железнодорожной магистрали в 2025 году, тогда как согласно поручению президента России доклад об этой оценке должен быть ему представлен до 1 марта 2024-го. «В связи с этим у нас основной вопрос: а как в план мероприятий это попало с 2025 годом реализации при том, что это важнейший проект и для Кузбасса, и в целом для Сибири», — отметил Алексей Синицын.

Как разъяснил участникам заседания председатель исполнительного комитета Межрегиональной ассоциации экономического взаимодействия субъектов РФ «Сибирское соглашение » Геннадий Гусельников, план реализации стратегии предусматривает формирование в регионах Большой Сибири двух новых железнодорожных коридоров в Среднюю Азию и далее в КНР. Один из них предполагает строительство Северо-Сибирской железнодорожной магистрали от Нижневартовска до станции Белый Яр на северном ответвлении Транссибирской магистрали и от города Таштагола в Кемеровской области до крупнейшего города северо-западного Китая Урумчи. Во вторую железнодорожную магистраль планируется включить линию от поселка Курагино в Красноярском крае до столицы Тувы Кызыла, затем она должна перейти границу России и Монголии через погранпереход «Цаган-Толгой—Арс-Сурь». Геннадий Гусельников сообщил, что проекты создания этих транспортных коридоров поддержаны экспертами исполкома «Сибирское соглашение» и членами комиссии Государственного совета РФ по направлению «Энергетика».

Более подробно о проектах этих железных дорог рассказал заведующий кафедрой технологии, организации и экономики строительства ФГБОУ ВО «Сибирский государственный университет путей сообщения» профессор Валерий Воробьев. При обсуждении его доклада больше всего вопросов вызвала грузовая база будущей Северо-Сибирской железнодорожной магистрали. Так, заместитель директора Департамента промышленного и гражданского строительства Минстроя России Артем Адуйский отметил, что, учитывая условия строительства, протяженность, рельеф, большое количество искусственных сооружений, необходимо ознакомиться с предварительными технико-экономическими обоснованиями и грузовой базой магистрали, от которой будет зависеть окупаемость проекта. Пока что таких обосновывающих материалов в Минстрой России не поступало, но ведомство готово их рассмотреть.

О том, что в первую очередь следует проработать грузовую базу этой железной дороги, говорил и начальник департамента экономической конъюнктуры и стратегического развития ОАО «РЖД» Антон Рышков. По его словам, пока что ясности в этом вопросе нет из-за конкуренции маршрутов.

Итог дискуссии подвел сенатор Виктор Кресс. По его мнению, правительству России надо выйти с предложением по Северо-Сибирской железной дороге не к 2025 году, а к 1 марта текущего, потому что это очень важно для многих регионов Сибири, в том числе для Томской области, которой новая магистраль позволит выбраться из транспортного тупика, поскольку Транссиб «прошел » мимо Томска. При этом сенатор подчеркнул, что, определяя маршрут магистрали, надо исходить не из протяженности пути, а из месторождений, через которые он будет проходить. «Если Северо-Сибирскую железную дорогу от Белого Яра до Нижневартовска проложить по правому берегу Оби, то это пустырь, сплошные болота. На левом берегу — огромное железорудное месторождение, ждущее своего часа», — добавил Виктор Кресс. Подводя итоги заседания в своем Telegram-канале, он отметил, что участники «круглого стола» договорились создать на площадке Совфеда структуру, чтобы вместе с правительством вырабатывать общую позицию и продвигать тему развития транспортной инфраструктуры Сибири.

Коллапс не должен повториться

На заседании круглого стола на тему «Модернизация электросетевой инфраструктуры: проблемы и пути их решения» тоже обсуждались вопросы, касающиеся восточных регионов страны. Проводивший мероприятие заместитель председателя Комитета СФ по экономической политике Юрий Федоров отметил, что перед энергетиками стоят задачи модернизации и создания мощностей и инфраструктуры для новых логистических проектов на Дальнем Востоке, ориентированных на развитие пропускной способности железных дорог, нефтеи газотранспортной системы. Модератор подчеркнул, что «Россети» закончили работы по электроснабжению первого этапа Восточного полигона железных дорог и необходимо продолжать динамично развивать этот проект. Другая важнейшая задача, по словам сенатора, состоит в том, чтобы сокращать количество территориальных сетевых организаций (ТСО) и вводить институт системообразующей ТСО, ответственной за энергоснабжение потребителей.

Однако не везде этот процесс проходит безболезненно. Особенно острая ситуация, связанная с отключением электроэнергии, сложилась в этом году в Республике Хакасии. Принявший участие в заседании по видеосвязи заместитель главы Хакасии Юрий Курлаев пояснил, что энергетический коллапс произошел из-за того, что активное малоэтажное строительство не сопровождалось соответствующим развитием энергетики. Вокруг столицы Хакасии Абакана и города Черногорска гражданам было выделено около 25 тыс. земельных участков, и теперь, чтобы обеспечить их надежным электроснабжением, необходимо модернизировать сетевое хозяйство, построить центры питания, увеличить мощности действующих подстанций. Это тем более необходимо сделать в связи с предстоящим вхождением Хакасии в федеральный проект «Чистый воздух», участие в котором предполагает переход граждан на электрическое отопление. Однако возможности для финансирования этих мероприятий у четырех местных ТСО отсутствуют, равно как и у филиала ПАО «Россети Сибирь» — «Хакасэнерго», которому принадлежит более 70% всех мощностей и сетевого хозяйства в республике. Это предприятие подготовило инвестиционную программу, которую Юрий Курлаев попросил сенаторов поддержать.

Чтобы было где отдохнуть

А в Ямало-Ненецком автономного округе (ЯНАО) в связи с активной застройкой города Ноябрьска давно ждет решения социальная проблема — там стало меньше возможностей для отдыха на природе. Об этом шла речь на расширенном заседании Комитета СФ по аграрно-продовольственной политике и природопользованию, которое провел председатель этого комитета Александр Двойных в рамках Дней ЯНАО в СФ.

В ходе заседания отмечалось, что расположенное на окраине Ноябрьска озеро Ханто площадью 250 гектаров благодаря удобному местоположению и чистой воде было единственным природным водным объектом, находящимся рядом с этим городом и имеющим потенциал для организации отдыха населения, но после того, как без изучения гидрологических свойств в нем установили земснаряд и стали изымать из него песок, возле берега пошли в рост водоросли, начали развиваться вредные бактерии и заиливаться дно. Со временем излюбленное место отдыха горожан стало непригодным для купания, в теплое время года на нем присутствуют неприятные запахи, озеро все больше заболачивается. После десяти лет исследования ученые установили, что вся рыба в нем заражена червем-паразитом и испытывает нехватку кислорода, связанную с заиливанием дна. Была отмечена также повышенная концентрация тяжелых металлов.

С учетом результатов научных исследований в 2020 году была составлена проектная документация, предусматривающая расчистку озера в течение четырех лет, получившая положительное заключение госэкспертизы. В 2023 году администрация Ноябрьска предложила горожанам проголосовать за один из трех проектов благоустройства, и более 18 тыс. человек проголосовали именно за благоустройство Ханто. Чтобы вернуть озеру статус городской точки притяжения, правительством ЯНАО было принято решение о выделении необходимого финансирования: на 2024 год выделено 204 млн рублей, общий объем финансирования составил 800 млн рублей. По итогам обсуждения Министерству природных ресурсов и экологии РФ и Федеральному агентству водных ресурсов было предложено рассмотреть вопрос о включении в новый федеральный проект по экологическому оздоровлению водных объектов России на 2025-2030 годы мероприятия по расчистке озера Ханто.

Авторы: Алексей ТОРБА

Номер публикации: №08 01.03.2024

Энергия для жизни: EKF намерена разместить в Ставрове новый цех для производства электротоваров

Малые города являются важным элементом экономического и социального развития России. Поучительным стало недавнее посещение корреспондентом «Стройгазеты» Ставрова — рабочего поселка под Владимиром с более чем 400-летней историей. Поселок переживает сейчас поистине эпохальные перемены, благотворно влияющие на социальные и демографические составляющие: мы стали свидетелями расширения Ставровского индустриального парка, где к прежним предприятиям прибавилась промышленная мощь завода «Электрорешения» (EKF).

Производство растет, штат расширяется

«В завод в Ставрове, — прокомментировал директор этого предприятия Алексей Попов, — вложено порядка 1,5 млрд рублей, из них инвестиции в модернизацию превысили 288 млн».

Он подчеркнул, что благодаря обновлению на предприятии создано более 120 высокопроизводительных рабочих мест. Объем производства в декабре составил 150 млн рублей. Этот один из ключевых резидентов Ставровского индустриального парка в текущем году планирует удвоить производство и нанять 250 новых сотрудников. Продукция завода — кабеленесущие системы, электрокомпоненты, трансформаторы, розетки и автоматические выключатели. Предприятие занимается импортозамещением с максимальным уровнем локализации.

В ходе экскурсии по цехам директор рассказал, как коллектив предприятия методично, спокойно, упорно продвигается к новым целям, развивая направления деятельности, о которых раньше не могли и подумать: «В 2024 году мы планируем увеличить производство вдвое, расширить номенклатуру выпускаемой продукции на 29 позиций. Штат сотрудников вырастет с 340 до 600 человек. Ежедневно к нам приезжает автобус из Владимира с 30 работниками, остальные — жители Ставрова и близлежащих мест. Само появление предприятия, его динамичное развитие работают на закрепление рабочих мест в поселке».

Движение приносит ценность

Высокую оценку итогов расширения предприятия и его ближайших перспектив дал министр экономического развития Владимирской области Сергей Сидорин, отметивший, что сегодня в регионе две производственные площадки ЕКF — в Ставрове и Александрове. «ЕКF — это не только производственный цикл, а целая экосистема. Сейчас здесь 35% локализации производства, но уже через год этот показатель планируется довести до 50% — это именно то, что будет производиться во Владимирской области, включая устройства для системы «умный дом», — прокомментировал министр. По его оценке, Ставровский индустриальный парк продолжает динамично развиваться при финансовой поддержке в рамках нацпроекта «Малое и среднее предпринимательство». Сейчас здесь работает более 40 резидентов, прорабатывается вопрос об увеличении площади технопарка.

Сергей Сидорин также рассказал о поступательном сотрудничестве Владимирской области с Фондом развития промышленности (ФРП): «Фонд поддержал уже 27 инвестиционных проектов на сумму почти 7,5 млрд рублей, что даст экономике региона порядка 800 новых рабочих мест. При этом общий объем инвестиций из всех источников финансирования составил 15,5 млрд рублей. Наиболее крупные инвестпроекты реализуются Муроммашзаводом, Русклиматом и Муромским стрелочным заводом».

Очевидный прорыв

Существенно повысить эффективность производства может разработанная компанией облачная IIoT-платформа. В частности, она позволяет оптимизировать технологический процесс, сокращая время простоя и повышая эффективность использования оборудования, фиксировать аварийные сбои техники, анализировать энергозатраты, выявлять и устранять источники энергопотерь.

«EKF — первая российская электротехническая компания, которая разработала и внедрила собственную облачную IIoT-платформу для анализа производственных процессов, — рассказал генеральный директор ООО «Электрорешения» Дмитрий Кучеров. — Внедрение стало возможным благодаря модернизации нашего производства в поселке Ставрово при софинансировании ФРП и поддержке Минцифры. В результате мы увеличиваем объем и ассортимент выпускаемой продукции, повышаем коэффициент использования оборудования на 15-20%, снижаем затраты на энергопотребление на 10-15% в первый год с последующим ежегодным снижением на 3-5%. С учетом полученного опыта мы планируем предложить нашу IIoT-платформу EKF Connect Industry другим предприятиям для внедрения».

По словам гендиректора, после выхода на проектную мощность EKF ежегодно сможет выпускать на производственной площадке в Ставрове до 6,2 млн розеток и выключателей, 4 млн кабельных вводов, 570 тыс. распределительных щитов, 770 тыс. каучуковых и 830 тыс. силовых разъемов. Также он подчеркнул, что рассматривается возможность строительства на территории технопарка еще одного цеха площадью 20 тыс. кв. м за счет 268-миллионного займа ФРП. Инвестиции в модернизацию приближаются к 300 млн рублей, создано более 120 новых рабочих мест.

Справочно:

ООО «Электрорешения» — производитель электротехнического оборудования и создатель специализированного ПО под товарным знаком EKF. Приоритетное направление работы компании — разработка комплексных энергоэффективных решений для промышленных предприятий, проектирования и строительства энергетических, гражданских и инфраструктурных объектов. В актив EKF входят две производственные площадки во Владимирской области, семь логистических центров, собственное R&D-подразделение и оснащенная новейшим оборудованием испытательная лаборатория.

EKF создает высокотехнологичные решения и поставляет электротехническую продукцию строительно-монтажным организациям, промышленным предприятиям, девелоперам, а также реализует ее через специализированную розницу, DIYретейлеров, онлайн-маркетплейсы и собственный интернет-магазин. Общая численность сотрудников превышает 2 тыс. человек. В 2022 году ЕКF включена в перечень системообразующих предприятий Минпромторга РФ. Ее продукция реализуется более чем в 20 странах мира, включая Казахстан, Грузию, Армению, Китай, ОАЭ.

Кстати:

ФРП создан для модернизации российской экономике, организации новых производств и обеспечения импортозамещения. Программы ФРП позволяют российским предприятиям получить доступ к льготному заемному финансированию, необходимому для налаживания выпуска уникальных отечественных товаров, а также аналогов передовых международных разработок. Флагманская программа фонда «Проекты развития» направлена на расширение импортозамещения и изготовления конкурентоспособной и критически важной продукции, выпуск средств производства, оборудования и станков, помощь с внедрением программных и технологических решений для оптимизации производственных процессов. ФРП предоставляет займы под 3% и 5% годовых сроком до 7 лет в объеме от 5 млн до 5 млрд рублей, стимулируя приток прямых инвестиций в реальный сектор экономики.

Авторы: Владимир ЧЕРЕДНИК

Номер публикации: №08 01.03.2024

Большой прорыв: развитие транспортной инфраструктуры формирует новую экономическую реальность России

В условиях международных санкций и транспортно-сырьевой изоляции эксперты связывают стабильность российской экономики и перспективы ее развития с успехами в формировании устойчивых и надежных транспортных связей. О планах строительства авиационной, морской, речной и железнодорожной инфраструктур поделился со «Стройгазетой» генеральный директор ФКУ «Ространсмодернизация» Игорь ГУРОВ.

Игорь Николаевич, что было сделано за прошлый год в сфере строительства различных инфраструктурных объектов?

Прошлый год был результативным: завершена реконструкция 18 транспортных объектов, в том числе 12 объектов аэродромной инфраструктуры, одного — железнодорожной, пяти — водного транспорта. С опережением сроков сданы взлетно-посадочные полосы в аэропортах Архангельска, Магнитогорска и Благовещенска, а также перрон в аэропорту Братска.

В Республике Саха (Якутии) выполнена реконструкция в аэропортах Вилюйск, Усть-Нера, Черский и Якутск. В Камчатском крае завершены работы в аэропортах Елизово и Усть-Камчатск. Проведена реконструкция аэродромной инфраструктуры в Оренбурге, а также ВПП в самом северном городе России — Певеке в Чукотском автономном округе.

В Мурманской области дан старт рабочему движению к морскому порту Лавна. Для подготовки плавсостава и работников береговой инфраструктуры флота раньше контрактного срока было завершено строительство нового учебного корпуса Государственного морского университета имени адмирала Ф. Ф. Ушакова в Новороссийске.

Есть ли среди этих объектов знаковые и чем-то запомнившиеся вам?

На самом деле каждый объект уникален. Хотя да, были и настоящие подвиги: например, за 95 дней впервые в истории такого строительства провели реконструкцию взлетно-посадочной полосы в аэропорту Оренбурга, длиной 2,5 км.

Однако в первую очередь я бы обратил внимание на эффект, который дает развитие транспортной инфраструктуры. Она формирует новую экономическую реальность страны, потому что любой порт, аэропорт, железная дорога служит драйвером развития региона на годы вперед. Для некоторых труднодоступных регионов страны развитие транспорта — это первостепенная необходимость, например, в Сибири или на севере.

Какие планы ставите перед собой на этот год? Не предвидится снижения объемов работ?

Ни в коем случае. В нашем портфеле сегодня 83 проекта в 40 регионах страны. В этом году мы планируем не только не снижать темпов, но даже улучшить показатели и завершить более 30 проектов. Среди них порядка 20 объектов внутренней водной инфраструктуры, 16 — аэродромной, два — железнодорожной. С начала года мы уже досрочно ввели взлетно-посадочную полосу в Кемерове и завершили реконструкцию части полосы аэропорта Полярный, что позволило использовать полосу в полном объеме. Надеюсь, дальше так по году и пойдем…

Сегодня в торговом и промышленном сотрудничестве наблюдается заметный акцент на страны Юго-Восточной и Средней Азии. Реализуются ли проекты, отвечающие этим интересам?

Данному направлению уделяется сейчас большое внимание. Так, участники прошедшего в прошлом году Восточного экономического форума обсудили концепцию бесшовного транзита между Россией и Китаем. Воздушные гавани приграничных городов Благовещенска и Хэйхэ разделяет всего 70 км, время в пути занимает от одного до полутора часов.

Реализуя проект в аэропорту Благовещенска, в прошлом году мы с опережением сроков завершили строительство новой взлетно-посадочной полосы длиной 3 км, значительно расширяющей его возможности. Теперь этот аэропорт сможет принимать различные типы самолетов, в том числе дальнемагистральные лайнеры. Модернизация авиагавани будет способствовать расширению маршрутной сети как внутренних авиалиний, так и международных направлений, в первую очередь в Азии. Полностью реконструкция инфраструктуры аэропорта Благовещенска будет завершена в этом году.

В последние годы большое внимание уделяется развитию авиации. Сколько проектов по строительству и модернизации аэропортов сейчас в работе?

На разных этапах реконструкции находится 29 объектов аэродромной инфраструктуры. В этом году мы приняли в работу объекты в аэропортах Сочи, Горно-Алтайска и Олекминска в Якутии.

Не могу не отметить и еще один проект — в аэропорту Грозного (Северном). После завершения работ по реконструкции его взлетно-посадочная полоса сможет принимать любые типы воздушных судов. Помимо этого, рядом строится новый терминал, рассчитанный на пассажиропоток около полутора миллионов человек в год. Работы на этом объекте разделены на этапы — в этом году планируем завершить строительство взлетно-посадочной полосы, а в 2025-м — остальной аэродромной инфраструктуры. При этом важно отметить, что работы по строительству аэродромной инфраструктуры и терминала синхронизированы.

А как обстоит дело с речной инфраструктурой и формированием водных путей внутри страны?

Протяженность судоходных путей России — более 101 тыс. км, водная сеть включает в себя свыше 700 гидротехнических сооружений различного назначения, в том числе судоходные шлюзы, насосные станции, плотины, дамбы и водосбросы.

Сегодня масштабная реконструкция гидросооружений на водных путях ведется в Енисейском, Волжском, Камском, Азово-Донском, Байкало-Ангарском, Беломорско-Онежском, Волго-Донском и Московском бассейнах. В прошлом году были введены в эксплуатацию гидросооружения Нижнекамского шлюза и в Енисейском бассейне, проведена реконструкция гидроузла №6 Волго-Донского канала и шлюза №18 Беломорско-Балтийского канала.

Реализация проектов продолжается и сейчас: в этом году мы планируем завершить работы на четырех гидротехнических сооружениях Беломорско-Балтийского канала, на сооружениях Енисейского бассейна, а также на объектах канала имени Москвы. Как видите, и объектов, и работы много, причем основные виды проводимых работ — это замена механического оборудования, реконструкция систем автоматизации и мониторинга гидротехнических сооружений, дноуглубительные работы, поставка навигационного оборудования.

Расскажите о развитии морской портовой инфраструктуры.

Морские порты в России служат воротами международных транспортных коридоров, а значит, имеют особое, стратегическое значение для грузоперевозок и торговли.

В крупнейших портах Арктического, Дальневосточного, Каспийского, Азово-Черноморского и Балтийского бассейнов развернулись масштабные работы по строительству и реконструкции инфраструктуры. Например, идут строительство морского перегрузочного комплекса сжиженного природного газа в Камчатском крае, инфраструктуры морского порта в городе Пионерский в Калининградской области, реконструкция инфраструктуры порта Петропавловска-Камчатского и морского порта Холмск.

Настоящий мегапроект — строительство железнодорожных подходов к морским портам Мурманского транспортного узла. В какой стадии сегодня этот проект?

В декабре открыто рабочее движение поездов по новой железнодорожной линии от станции Выходной до морского порта Лавна. Было проложено почти 49,7 км пути и построено 137 искусственных сооружений, в том числе 11 мостов и путепроводов. Особо стоит отметить, что ежедневно на этих объектах были задействованы почти 2,5 тыс. человек и более 250 единиц спецтехники.

А одним из сложнейших инженерных сооружений стал мост через реку Тулому — самый большой мост в Заполярье, его протяженность 1 313 м. Он состоит из восьми пролетных строений и двух береговых эстакад; длина пролетов моста превышает 100 м, глубина заложения фундаментов — 15 м, а самая высокая его точка находится на уровне 55 м над поверхностью воды.

Порт Лавна призван открыть новые экспортные направления для российского угля за счет беспрепятственного доступа в нейтральные воды Мирового океана. Еще одно значимое преимущество порта — его глубоководность: уже у берега глубины достигают 15 м, что позволит принимать крупнотоннажные суда. Кроме того, порт является незамерзающим и не требует работы ледоколов.

А открытие железнодорожного движения по линии «Выходной—Лавна» обеспечит возможность перевозки грузов в этот новый морской порт на берегу Кольского залива в объеме порядка 18 млн тонн в год. Полностью ввод в эксплуатацию новой железнодорожной линии планируется в этом году.

Есть ли аналогичные проекты в других регионах?

Из масштабных железнодорожных проектов могу выделить развитие Новороссийского транспортного узла. Сейчас здесь ведется строительство второго главного пути от станции Гайдук до станции парк Нижний, движение по нему планируем открыть в конце следующего года. Это увеличит пропускную способность на 8 млн тонн в год.

Помимо этого, проект включает в себя также строительство приемоотправочного железнодорожного парка Б на 25 путей, который будет располагаться между парком А и Цемесской рощей. В ходе его реализации строители возведут 20 искусственных сооружений и переустроят русло реки Цемес на протяжении 2,4 км.

По итогам реализации всего проекта провозная способность Новороссийского транспортного узла увеличится с 25,7 млн тонн в год до 43 млн.

В прошлом году вам передали для реконструкции железнодорожные объекты транспортной инфраструктуры в Крыму.

В сентябре мы заключили госконтракт и приступили к реконструкции участка «Владиславовка—Семь Колодезей». Предусмотрено, что будет уложен новый главный путь, реконструирован существующий, полностью обновлены системы сигнализации и управления движением, также будет модернизировано 11 платформ и переезд в восточной части полуострова Крым. Предполагается, что реконструкция этого участка повысит к 2026 году провозную способность до 20 пар пассажирских и 19 пар грузовых поездов в сутки.

Также в этом году мы планируем начать реконструкцию железнодорожного обхода Инкерманского Свято-Климентского монастыря. Реализация этого проекта позволит сохранить старейший памятник культурного наследия, одну из величайших жемчужин Крыма, от разрушения, связанного с близким соседством железной дороги.

Авторы: Антон МАСТРЕНКОВ

Номер публикации: №08 01.03.2024

Россия > Недвижимость, строительство. Транспорт. Госбюджет, налоги, цены > stroygaz.ru, 1 марта 2024 > № 4598137 Игорь Гуров

В Международном университете туризма и культурного наследия «Шелковый путь» создадут кафедру UNESCO

В Международном университете туризма и культурного наследия «Шелковый путь» в Самарканде откроется кафедра UNESCO «Устойчивый исторический туризм на Шелковом пути».

Соглашение об этом подписали генеральный директор UNESCO Одри Азуле и ректор Международного университета туризма и культурного наследия «Шёлковый путь» Азиз Абдухакимов.

«Реформы, проводимые главой нашего государства, приносят свои плоды. В частности, внимание мирового сообщества привлекает созданный в 2018 году Международный университет туризма и культурного наследия «Шелковый путь». Кроме того, по инициативе нашего Президента в 2023 году в рамках 25-й сессии Генеральной Ассамблеи Всемирной туристской организации, в Самарканде открылись тематический офис UNWTO и Международная академия туризма. Создание в университете кафедры UNESCO - большое достижение для нас. Это признание международным сообществом проводимых в нашей стране реформ и инициатив, выдвинутых главой нашего государства. В свою очередь, я верю, что студенты университета смогут воспользоваться этими положительными изменениями и стать кадрами, которые внесут достойный вклад в развитие туристической отрасли», - сказал Азиз Абдухакимов.

Целью создания кафедры является развитие комплексной системы исследований и образования, а также развитие взаимного общения. Планируется, что это будет способствовать дальнейшему развитию и укреплению сотрудничества между зарубежными специалистами, исследователями и преподавателями Международного университета туризма и культурного наследия «Шелковый путь».

Задачи кафедры UNESCO:

усиление охраны и продвижения культурного наследия и разнообразия в Центральной Азии;

цифровизация объектов культурного наследия и ее использование в развитии туризма;

развитие туристических поселков и туристических центров в Узбекистане;

поддержка сокращения бедности и расширения прав и возможностей женщин;

тесное сотрудничество с UNESCO и его программой UNITWIN.

Для информации: официальная сеть межуниверситетского сотрудничества UNESCO (UNITWIN) состоит из кафедр UNESCO и университетских сетей, созданных в нескольких странах.

Команда сотрудников, исследователей и студентов кафедры присоединяется к группе из более чем 10 тыс. ученых и исследователей, которые стремятся продвигать научный прогресс, знания и образование. Это позволяет им приобретать опыт и навыки.

Февраль: нетипично высокие для зимы температуры в Северном полушарии

В феврале в Южном полушарии, где сейчас закончился летний сезон, наблюдалась сильная жара, а в Северном – были зарегистрированы высокие температуры, нетипичные для зимы. Как сообщают эксперты Всемирной метеорологической организации, в некоторых частях Северной и Южной Америки, Африки, Азии, Австралии и Европы наблюдались рекордные температуры либо в отдельные дни, либо в течение всего месяца.

«Аномальная жара соответствует тенденции продолжающегося потепления, наблюдаемого с июня 2023 года, в этот период были последовательно установлены семь новых глобальных ежемесячных температурных рекордов, включая январь 2024 года», – сказал климатолог из ВМО Альваро Силва.

«Глобальные температуры поверхности моря являются рекордно высокими. Хотя явление Эль-Ниньо привело к повышению температуры в некоторых частях мира, антропогенное изменение климата является основным фактором, способствующим этому в долгосрочной перспективе», – добавил он.

С другой стороны, на большей части территории северо-запада Канады, Центральной Азии, а также на территории от юга Центральной Сибири до юго-востока Китая в последнюю неделю месяца наблюдались исключительные холода.

Австралия

Исключительно высокие температуры наблюдались в Западной Австралии. В феврале температура в Перте семь раз достигала 40 градусов Цельсия, это самый высокий показатель за один месяц.

18 февраля в городе Карнарвон температура достигла 49,9 градуса Цельсия °C – новый рекорд и вторая по величине февральская температура за всю историю наблюдений в Австралии.

На станции Эму-Крик с 17 по 20 февраля – четыре дня подряд –температура поднималась до 48 градусов Цельсия и выше. Это опять же рекордный показатель.

Европа

Предварительные оценки показывают, что на большей части Европы (за исключением севера) средняя температура февраля была как минимум на 2 градуса Цельсия выше нормы. В некоторых частях Центральной и Юго-Восточной Европы наблюдаются еще более высокие отклонения от нормы – на 4-6 градуса Цельсия

Таким образом, февраль 2024 года, вероятно, был самым теплым или одним из самых теплых месяцев февраля за всю историю наблюдений в этом регионе.

Зима 2023-2024 годов в Юго-Восточной Европе была на 2-3 градуса теплее, чем обычно, а также могла быть рекордно теплой. При этом наблюдался резкий контраст между холодной Северной Европой и гораздо более теплыми средними и субтропическими широтами.

В конце февраля 2024 года в восточной части Центральной Европы и Юго-Восточной Европе произошло значительное потепление. Максимальные температуры в некоторых местах достигали 20 градусов и выше, что как минимум на 10 градусов превышало среднюю температуру февраля.

27 февраля дневные максимальные температуры на территории между юго-восточной Польшей и северными Балканами составили 15-20 градусов. Это как минимум на 12 градусов выше нормы 1991–2020 годов. 24 февраля дневные максимальные температуры превысили 20 градусов на юге Румынии и в северной Болгарии с отклонениями более чем на 14 градусов выше нормы.

Метеостанция во Львове на западе Украины зарегистрировала новый февральский рекорд – температура поднялась до 17,8 градусов.

За рекордно теплой погодой стояли системы низкого давления, перемещающиеся из Северной Атлантики в Европу в сочетании с глобальным потеплением и особенно – потеплением поверхности Средиземного моря.

Северная Америка

В Соединенных Штатах теплые условия преобладали в средней части страны из-за сухой и теплой воздушной массы, находящейся под влиянием системы высокого давления. Рекордно высокие температуры затронули большую часть этого региона 26 и 27 февраля, хотя затем и сменились гораздо более холодной погодой.

По предварительным данным Национальной метеорологической службы США, в 78 точках по всей стране 26 февраля были установлены рекордные температуры, а 27 февраля – в 69 точках.

Ночные минимальные температуры также были исключительно высокими. 27 февраля около 70 станций зарегистрировали рекорды, включая Хьюстон с температурой 21,1 градуса.

Профильные ведомства России и Тегерана обсудили расширение межуниверситетской кооперации и вопросы взаимодействия в многостороннем формате

Заместитель Министра науки и высшего образования Российской Федерации Константин Могилевский в ходе рабочей поездки в Тегеран встретился с заместителем министра науки, исследований и технологий Исламской Республики Иран Хасаном Заманяном. Стороны обсудили основные вопросы взаимодействия в сфере высшего образования, научно-технологического и гуманитарного сотрудничества, а также новые форматы кооперации.

Встреча прошла на полях 17-го заседания Постоянной Российско-Иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству в широком составе под сопредседательством Зампреда Правительства России Александра Новака и министра нефти Ирана Джавада Оуджи.

Высшее образование

Константин Могилевский и Хасан Заманян обсудили ход работы над проектом межправительственного соглашения о признании образования, квалификаций и ученых степеней, в том числе по медицинским специальностям.

«Подчеркну, что в Российской Федерации уделяется пристальное внимание вопросам аккредитации образовательных программ в целом и в области медицины в частности. Напомню, что в межправительственном соглашении мы совместно прописываем, что Россия и Иран взаимно признают образование и квалификации, полученные по программам, имеющим государственную аккредитацию или соответствующим государственным требованиям. Таким образом, мы гарантируем друг другу качественную подготовку студентов по всем программам, включая медицину», — подчеркнул Константин Могилевский.

На сегодняшний день между российскими и иранскими научно-образовательными организациями действуют 236 соглашений о взаимодействии. На полях 17-го заседания были подписаны еще 7 документов:

1. Меморандум о взаимопонимании и сотрудничестве между Алтайским государственным техническим университетом имени И.И. Ползунова и Научно-техническим парком Семнана.

2. Меморандум о взаимопонимании в области сотрудничества в сфере науки и образования между Южным федеральным университетом и Университетом имени Алламе Табатабаи.

3. Соглашение о сотрудничестве в области академического обмена между Южным федеральным университетом и Технологическим университетом Амира Кабира.

4. Протокол о намерениях между Российским государственным гуманитарным университетом и Университетом Имама Садыка.

5. Рамочное соглашение о сотрудничестве между Российским государственным гуманитарным университетом и Университетом Алламе Табатабаи.

6. Меморандум о взаимопонимании в сфере научно-исследовательского сотрудничества между Уральским федеральным университетом имени первого Президента России Б.Н. Ельцина и Университетом имени Алламе Табатабаи.

7. Меморандум о взаимопонимании в области образовательного и научного сотрудничества между Уральским федеральным университетом имени первого Президента России Б.Н. Ельцина и Университетом Зенджана.

Научная кооперация

Говоря о научно-техническом сотрудничестве, Константин Могилевский особо отметил взаимодействие Российского научного фонда и Национального научного фонда Ирана. В декабре 2023 года они объявили результаты своего первого совместного конкурса на получение грантов на проведение фундаментальных и поисковых научных исследований. Поддержку получили 15 совместных исследовательских проектов в области материаловедения, наук о жизни, а также медицинских исследований.

Многостороннее сотрудничество

Также было отмечено, что расширяется взаимодействие в рамках многосторонних форматов, таких как ШОС и БРИКС, к которым с недавнего времени присоединился Иран.

Одной из ключевых инициатив в рамках российского председательства в БРИКС является идея создания альтернативной системы рейтинговой оценки вузов. Существующие в настоящее время рейтинги формируются зачастую необъективно. Подход нескольких государств позволит обеспечить справедливое и адекватное ранжирование. Комплексная система оценки университетов со всего мира на основе научных критериев будет учитывать особенности национальных систем образования. Данная инициатива получила положительный отклик иранских коллег.

Гуманитарный блок

Центры иранистики и персидского языка успешно работают не только в столице, но и в регионах России: на базе Казанского федерального университета, в Уральском федеральном университете имени первого Президента России Б.Н. Ельцина.

Санкт-Петербургский государственный университет реализует онлайн-курсы по персидскому языку, а в 2018 году на его базе был открыт Центр изучения Исламской Республики Иран. Северо-Осетинский государственный университет имени К.Л. Хетагурова в 2017 году подписал договор с Культурным представительством при Посольстве Исламской Республики Иран в Российской Федерации об открытии Центра иранской культуры в СОГУ.

Работа ведется также под эгидой славянских университетов. Так, в качестве примера Константин Могилевский привел Институт востоковедения Российско-Армянского университета (РАУ), который тесно сотрудничает с несколькими научно-образовательными центрами Ирана, в частности с Центром гуманитарных исследований в Тегеране, с Тегеранским университетом, Исфаханским университетом, Тебризским университетом, Казвинским университетом.

Институт востоковедения РАУ работает с Центром Большой Исламской Энциклопедии. На протяжении пяти лет в Тегеране они совместно издают журнал «Штудии по кавказско-каспийской словесности».

Визит в Технологический университет имени Шарифа

Делегация Минобрнауки России посетила Технологический университет имени Шарифа. Университет основан в 1966 году и в настоящее время входит в число престижных технических учебных заведений, обладая самым высоким рейтингом в Исламской Республике Иран.

«Подготовка инженерных кадров, специалистов в таких областях, как математика и физика, в энергетике, медицине и в ряде других наук — часть традиционно сильной российской образовательной школы. В современном мире мы сталкиваемся с трансформацией профессиональных квалификаций. Это порождает потребность в дополнительных сегментах высококвалифицированных инженерно-технических кадров и меняет модель подготовки инженеров», — отметил Константин Могилевский.

Ректор Университета Сейд Аббас Мусави отметил, что на данный момент заключено более 20 меморандумов с российскими университетами, среди которых Санкт-Петербургский государственный университет, Томский государственный университет и другие.

Иранская сторона также пригласила российских коллег принять участие в Международной конференции в области устойчивой энергетики, которая состоится в Тегеране 18–19 апреля.

Россия. Иран. СФО. ЮФО > Образование, наука > minobrnauki.gov.ru, 1 марта 2024 > № 4596568 Константин Могилевский

ТЭЦ, школы и рейс в Тачэн: о чем доложил Токаеву глава Абайской области

В регионе до 2025 года построят 11 школ.

Редакция Liter.kz

Касым-Жомарт Токаев принял акима области Абай Нурлана Уранхаева, передает Liter.kz со ссылкой на Акорду.

Глава региона доложил президенту:

в 2023 году в экономику региона вложили 568,9 млрд тенге инвестиций;

увеличилось промышленное производство и сельское хозяйство, вырос объем строительных работ;

прорабатываются проекты по строительству углехимического комплекса на месторождении Каражыра и третьей ветряной электростанции;

планируется построить временный пункт перехода на границе с Китаем;

ведется работа по открытию авиарейса Семей – Тачэн;

подписана Дорожная карта по развитию сотрудничества с Татарстаном.

Акима проинформировал о ходе разработки технико-экономического обоснования по строительству ТЭЦ-3. Согласно предварительному расчету, планируемая тепловая мощность составит 1 200 Гкал/час и электрическая – 360 МВт. В регионе предусмотрена реализация 46 проектов с целью 100% обеспечения населения чистой питьевой водой, — рассказали в пресс-службе главы государства.

В регионе до 2025 года построят 11 комфортных школ и возведут 65 объектов первичной медико-санитарной помощи.

Президент дал ряд поручений по дальнейшему развитию области и повышению благосостояния жителей.

Сегодня, 1 марта, Касым-Жомарт Токаев также принял премьер-министра Олжаса Бектенова и председателя Мажилиса Ерлана Кошанова.

Как живет Беловежская пуща, надвое поделенная пограничным забором

Объект всемирного наследия ЮНЕСКО Беловежская пуща - визитная карточка Беларуси, а зубр - царь реликтового леса. В минувшем году в национальном парке насчитали 730 исполинов. Нынче из-за февральского бесснежья традиционный учет завершится только к концу марта. Корреспонденты "СОЮЗа" побывали в Беловежской пуще, где научились по фотографии с квадрокоптера отличать самку от самца, поинтересовались, зачем зубров вывозят в российские регионы, узнали, как влияет на экосистемы разделивший пущу надвое польский пограничный забор. А также поговорили о важных природоохранных проектах, которые стартуют в нацпарке в 2024 году.

Зубриная арифметика

...С главным пущанским зуброводом, зуброведом и зубролюбом в одном лице, кандидатом биологических наук Алексеем Буневичем садимся в машину и отправляемся на поиски большого стада, или одной из пяти отмеченных в пуще группировок, как говорит ученый. Несколько десятков голов застаем щиплющими посевы сельхозпредприятия. Увидев нас, животные насторожились, скучковались и бросились наутек, почти бесшумно преодолев мелиоративный канал.

Как тут их сосчитать?

Алексей Буневич, отдавший любимому делу более 40 лет, только улыбается. Он по следу может определить пол животного, а по рогам и горбу - возраст.

- Считаем по визуальной методике. По следам на снегу, используем также бинокль и фотоаппарат. В последнее время нам помогает квадрокоптер.

Вернувшись в рабочий кабинет, Алексей Буневич включает компьютер. На экране фотография с дрона. Красными точками в стаде помечены взрослые самки, синими - взрослые самцы, желтыми - молодняк, зелеными - телята. Алексей Николаевич обращает внимание на рога одинаковых, на первый взгляд, животных:

- У самок они тоньше, чем у самцов.

С каждым годом зубров в Беловежской пуще становится все больше. Прокормить же она в состоянии только 350 особей. Нацпарку приходится ежегодно заготавливать для краснокнижных "социальных иждивенцев" корма (сено, зерно, свеклу) и выкладывать еду на подкормочных площадках. Но сотни зубров осенью покидают пущу в поисках пропитания и кормятся озимыми на сельхозугодьях прилегающих к лесу районов.

Однако Буневич против исключения исполина из Красной книги:

- Пока без помощи человека зубр не проживет.

Один из выходов - расселение. В 2023 году 18 зубров из пущи были отправлены в Башкортостан, девять - в Кострому, еще два - в Пекин.

- На 2024-й есть заявка из Костромы, Московский зоопарк интересуется, - доволен возникшим интересом Алексей Буневич.

Забором - по живому

Беларусь - мировой лидер по числу вольноживущих зубров. Но это не означает, что проблем с сохранением вида не осталось. Алексей Буневич вспомнил о болезни, которая озадачила ученых в 1990-х годах:

- У зубров обнаружился баланопластит - заболевание мочеполовой системы, из-за которого теряется способность к репродукции. Дело оказалось не только в генах, травмах, высокой плотности, но и в дисбалансе кормов. Ситуацию отрегулировали, и она стабилизировалась.

Сегодня же появилась новая опасность, которая грозит обеднением генофонда, - пограничный забор из бетона, стали и колючей проволоки, выстроенный в 2022 году Польшей. Он буквально разрезал единый природный комплекс.

Заместитель генерального директора "Беловежской пущи" Александр Овсей рассказал, что уже сейчас очевидны негативные последствия для экосистемы трансграничного объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО:

- Это блокирование миграционных коридоров, в частности, крупных копытных животных, волка, рыси, что грозит в перспективе обеднением их генофонда, распространением инвазивных видов растений, нарушением гидрологического режима, которое в последующем вызовет трансформацию природных комплексов, а также ряд других моментов.

В конце марта ожидается приезд в Беловежскую пущу мониторинговой миссии международных научных экспертов. Необходимость организации реактивной мониторинговой миссии с целью объективной оценки ситуации на месте впервые на международном уровне признали в сентябре 2023 года в ходе 45-й расширенной сессии Комитета всемирного наследия ЮНЕСКО.

- К приезду экспертов Министерством природных ресурсов и охраны окружающей среды совместно с Национальной академией наук и нацпарком будет подготовлен отчет о негативном воздействии сооружения с информацией о положении дел до строительства и произошедших изменениях в природных экосистемах после возведения забора - как растительного, так и животного мира, и в целом биогеоценозов, - рассказал Александр Овсей. - С помощью средств дистанционного зондирования земли определены места лесного фонда, где наблюдается явная трансформация гидрологических условий, в ближайшее время планируется обследование этих участков и определение маршрута следования реактивной мониторинговой миссии.

Проекты из леса

Десять лет назад ученые Союзного государства разработали дорожную карту для зубра со строительством зубропитомника. Но что-то с поддержкой масштабного союзного проекта не сложилось. Вместе с тем уже в 2025 году в нацпарке появится современный международный научно-исследовательский центр изучения дикой природы Беловежской пущи. Финансирование будет вестись за счет белорусского бюджета.

Александр Овсей раскладывает на столе архитектурно-планировочные решения с изображением нового центра:

- Идея этого проекта витала в воздухе со времен задумки с зубропитомником. В итоге определились с концепцией. Уже завершаются предпроектные работы. На первом этаже центра разместятся лаборатории - териологии, зуброведения, орнитологии и энтомологии, ботаники и лесоведения, почвоведения и другие, а также специализированные хранилища научных образцов и коллекций. На втором этаже - библиотека, конференц-зал, кабинеты научных сотрудников.

Весной в парке начнется реализация проекта по реинтродукции реликтового древесного вида, занесенного в Красную книгу Беларуси, - пихты белой. С целью выращивания новых растений используют семена из шишек, которые минувшей осенью заготовили работники нацпарка. Александр Овсей лично участвовал в высотных работах по сбору шишек, так как владеет навыками промышленного альпинизма. Из собранного урожая получили 17 килограммов семян.

- Планируется отработать технологию выращивания посадочного материала, создания лесных культур пихты белой, - поделился планами Александр Овсей. - Одним из перспективных направлений для лесной отрасли в будущем, по итогам проведенной научной работы, может стать использование пихты белой при лесовосстановлении как исключительно теневыносливой породы.

Также планируется провести прививочные работы и заложить архив клонов. В этом случае даже при гибели старовозрастных деревьев останутся их идентичные генетические копии.

Еще один краснокнижный реликтовый вид, научная работа с которым ведется в Беловежской пуще, - дуб скальный. Заготовленные осенью желуди высеяны в лесном питомнике, а затем сеянцы и саженцы займут свое место на подобранных участках создаваемого человеческими руками нового леса.

Текст: Валентина Козлович

Иностранные студенты едут в Россию за качественным образованием

Молодежь из многих стран мира охотно приезжает в Россию не только как туристы или на праздничные мероприятия, подобные фестивалю, но также и на учебу. Получить высшее образование в России считается престижным и перспективным для многих иностранцев. Это подтверждают цифры.

Ежегодно количество студентов, обучающихся в российских вузах, растет. По данным Минобрнауки России, на начало 2024 года в наших вузах обучается более 355 тысяч студентов из-за рубежа. Для сравнения: в конце 2018 года таких насчитывалось около 290 тысяч. За прошедшие пять с небольшим лет рост составил 23 процента.

Правительство РФ ежегодно выделяет квоты для обучения иностранцев. Из-за того, что учиться на бюджетных местах в российских вузах с каждым годом все больше желающих, квоты постоянно увеличиваются. Так, в 2021 году государство выделило 18 тысяч мест, в 2022 году - 23 тысячи, а в 2023 году - уже 30 тысяч.

Большего всего студентов приезжает из бывших советских республик, из Индии, государств Африки, а также из стран Организации исламского сотрудничества (ОИС). В конце 2022 года между Минобрнауки России и странами ОИС был подписан меморандум о взаимопонимании в области науки и высшего образования. Документ позволит активнее развивать совместные проекты и программы по таким важнейшим направлениям, как современные информационно-коммуникационные технологии, подготовка инженерных и научных кадров, сохранение культурного разнообразия и целый ряд других.

"Создаются международные исследовательские группы и консорциумы для проведения совместных исследований в области фундаментальных и прикладных наук.

Университеты участвуют в грантовых программах, - рассказывает об опыте взаимодействия с вузами стран ОИС доцент департамента логистики и маркетинга Финансового университета при правительстве РФ Елена Эльканова. - Ведется работа по созданию международных лабораторий и центров передового опыта в ключевых областях университетских исследований, на базе которых проводятся совместные студенческие исследования".

С каждым годом растет число студентов из Китая. Например, по итогам 2022 года количество студентов из Поднебесной составляло около 32 тысяч человек, а к концу 2023 года - уже 44 тысячи.

"В России сегодня учится свыше 44 тысяч китайских студентов, активно развивается сотрудничество Пекинского университета с российскими вузами, в частности с МГУ им. М.В. Ломоносова", - отметил премьер-министр Дмитрий Чернышенко в ходе посещения Пекинского университета в конце прошлого года.

Также быстро растет поток студентов из африканских стран. По итогам прошлого учебного года в российских вузах обучалось почти 35 тысяч студентов из Африки. Это на четыре тысячи больше, чем в предшествующем учебном году. А за последние 13 лет число африканских студентов увеличилось в три раза. Почти год назад Россия и Зимбабве подписали соглашение о взаимном признании документов об образовании, был создан Российско-Африканский сетевой университет (РАФУ), цель которого - создать единую образовательную среду, которая будет способствовать развитию академических и студенческих связей, укреплению культурного, научного и образовательного взаимодействия.

Студенты РАФУ смогут выбрать язык обучения: русский, английский или французский, а также составить индивидуальную образовательную траекторию с набором тех дисциплин, которые студент считает для себя наиболее актуальными. Кроме того, на базе РАФУ будут проводиться межстрановые научные мероприятия, вестись проектная и грантовая деятельность.

"Российская образовательная система сегодня лидирует в растущей глобальной конкуренции за африканских студентов, - считает директор платформы по развитию корпоративных инноваций GenerationS Екатерина Петрова. - Во многих странах континента уже созданы и активно действуют национальные ассоциации выпускников российских вузов".

Чаще всего иностранные студенты приезжают в Россию, чтобы получить медицинское образование. Также в топ самых популярных направлений, по которым учатся у нас иностранцы, входят специальности, связанные с нефтегазовым сектором, машиностроением, ядерной энергетикой, авиационной и космической отраслью, судостроением, физикой, радиоэлектроникой, а с недавних пор еще и нанотехнологиями. Востребованы и гуманитарные науки: психология, педагогика, лингвистика, экономика, юриспруденция.

ЕВГЕНИЯ МАМОНОВА

Россия. Китай. Африка. ЦФО. СЗФО > Образование, наука. Миграция, виза, туризм > rg.ru, 1 марта 2024 > № 4595486

Активное участие во Всемирном фестивале молодежи - в традициях МГИМО

Главному международному вузу страны, "кузнице дипломатических кадров" - МГИМО - в этом году исполняется 80 лет. Программа юбилейных мероприятий университета стартовала на самом масштабном молодежном событии - Всемирном фестивале молодежи, где МГИМО предоставил свои собственные площадки - выставочную и диалоговую - для более чем 20 тысяч молодых лидеров со всего мира. В преддверии фестиваля об этом рассказал "РГ" ректор МГИМО МИД России Анатолий Торкунов.

Анатолий Васильевич, почему именно МГИМО стал единственным университетом со своей собственной выставочной зоной и экспертной программой на фестивале?

Анатолий Торкунов: Участие во Всемирных фестивалях молодежи для нашего университета стало своего рода традицией. Поколения дипломатов - наших выпускников - вовлекались в организацию фестивалей молодежи, в том числе в качестве переводчиков. С первых фестивалей молодежи, и особенно с фестиваля 1957 года в Москве, активными их участниками всегда были студенты МГИМО.

Самое деятельное участие МГИМО принял в подготовке фестиваля 2017 года в Сочи. Тогда мы также организовали дискуссионную программу, которую открыл министр иностранных дел Сергей Лавров, оформили свою выставочную зону, а многие наши студенты стали волонтерами и фактически взяли на себя значительную часть работы по протоколу и переводу.

В этом году мы поспособствовали международному продвижению фестиваля: наши коллеги провели его презентации в ходе визитов в Китай, Индию, страны Африки. Представители университета вошли в состав Организационного комитета фестиваля и нескольких рабочих групп. Традиционно ведется большая работа по волонтерскому направлению.

За 80 лет своего существования МГИМО удалось сохранить статус международного вуза с одной из лучших (если не лучшей) в мире школой подготовки дипломатов и международников. Традиции отечественной дипломатии - гордость нашей страны, ее визитная карточка. Поэтому иностранные гости, мы уверены, не без интереса посетят зону МГИМО на Всемирном фестивале.

Что уникального и интересного смогут найти участники в зоне МГИМО?

Анатолий Торкунов: Участники фестиваля смогут посетить выставочное пространство "Международник в призме времени" и интерактивные зоны, посвященные истории дипломатии и МГИМО, а также принять участие в экспертной программе "Язык диалога в условиях разногласий".

Смыслы, заложенные в нашу площадку, полностью резонируют и с идеей фестиваля, и с актуальными международными тенденциями. На дискуссионной площадке мы обсудим, к примеру, миссию нового поколения - поиск языка общения в условиях цивилизационных различий, способность взаимодействия с неудобной точкой зрения, признание разнородности и недопустимость унификации как основу международных отношений. Участники смогут проверить и развить свои дипломатические навыки в деловых играх, подготовленных командой студентов и сотрудников МГИМО. Например, в интерактиве "Ассамблея мира", "Дипломатической олимпиаде", игре "Брифинг дипломата". Мероприятия подобного формата наши студенты проводят ежегодно и собирают тысячи участников со всей России и из многих стран.

Будут ли студенты-волонтеры МГИМО так же заниматься переводом и протокольным сопровождением в этом году, как и на фестивале 2017 года?

Анатолий Торкунов: Безусловно. Более того, МГИМО прошел конкурсный отбор и стал единственным центром привлечения и подготовки волонтеров по специальным направлениям "Сопровождение иностранных делегаций" и "Лингвистические услуги". Таким образом, наши волонтеры, у которых есть опыт участия в крупнейших международных форумах и событиях, уже выступают в роли экспертов, которые должны отобрать со всей страны лучших ребят, готовых взять на себя чрезвычайно ответственный блок работы. Именно волонтеры-атташе фактически производят первое впечатление на гостей, и от их умения взаимодействовать с представителями разных стран и культур во многом зависит общее восприятие фестиваля, его атмосфера.

С этой целью наш волонтерский центр провел более 1300 собеседований с кандидатами из разных регионов, из которых отобрали 800 наиболее подготовленных и мотивированных. С этими ребятами сейчас идет интенсивная работа: для них организованы лекции, мастер-классы по межкультурной коммуникации, регионоведению - всему тому, что в МГИМО изучают углубленно.

Наши студенты - их будет больше 230 - в свою очередь, станут тим-лидерами групп волонтеров, и поскольку у них есть знания редких языков, они будут привлекаться к непосредственному переводу и общению с высокопоставленными представителями иностранных делегаций.

Какими вы видите результаты Всемирного фестиваля молодежи для МГИМО и в целом для страны?

Анатолий Торкунов: Крайне важная для МГИМО и всей страны сфера деятельности - развитие международного молодежного сотрудничества. И именно в этом мы видим основную цель фестиваля, его последующее наследие. Молодежное сотрудничество обладает рядом очень важных преимуществ: молодежь в своем стремлении общаться и налаживать связи не так сильно подвержена влиянию политических разногласий, молодежное взаимодействие менее бюрократизировано, в связи с чем более гибкое и зачастую более эффективное. Всемирный фестиваль должен стать ярким и красочным воспоминанием иностранных гостей о нашей стране, позволить нам организовать пул новых амбассадоров МГИМО и России за рубежом - круг наших друзей, объективно оценивающих нашу страну, внешнюю политику, уважающих наши ценности, законные интересы и право на независимое цивилизационное развитие. Этот круг наших партнеров - молодежных лидеров впоследствии определенно внесет свой вклад в развитие политических и экономических связей уже на межгосударственном уровне.

Что вы пожелаете участникам Всемирного фестиваля молодежи?

Анатолий Торкунов: Организаторы фестиваля подготовили для участников интереснейшую обширную программу. Осталось наполнить ее человеческим содержанием: своими эмоциями, улыбками, впечатлениями. Именно молодые люди, которые с искренними и добрыми побуждениями приезжают на фестиваль порой через несколько континентов ради новых знакомств, дружбы, положительных воспоминаний, определяют успех Всемирного фестиваля молодежи.

ОЛЬГА НЕВЕРОВА

Россия. ЦФО > Образование, наука > rg.ru, 1 марта 2024 > № 4595485 Анатолий Торкунов

Ректор Финансового университета Прокофьев - о двух квалификациях в дипломе, допобразовании и диалоге со студентами

Елена Березина

Финансовый университет при правительстве РФ в 2024 году отмечает юбилей - 105 лет. Несмотря на внушительный возраст, он не следует привычным трендам, а формирует новые, уверен его ректор, доктор экономических наук, профессор, заслуженный экономист России Станислав Прокофьев. Какие именно, он рассказал в интервью "РГ".

Станислав Евгеньевич, Финансовому университету уже 105 лет. Раньше он готовил только бухгалтеров, сейчас - экономистов и айтишников. Что дальше?

Станислав Прокофьев: Финансовый университет - самый большой в России вуз, который готовит экономистов, финансистов и менеджеров. У нас более 53 тысяч обучающихся, 27 филиалов по стране. При этом увеличение количества направлений и новых образовательных программ - не самоцель. Мы понимаем, что открывать программы, чтобы просто удовлетворить временный спрос на модные сейчас направления - блогер, креативный директор или моушн-дизайнер - неправильно и нерационально.

Мы не гонимся за хайпом, наша главная специализация - финансы, управление, экономика. Все, что мы создаем, в основе своей имеет именно это конкурентное преимущество. Например, мы открыли направление философии, но специализация называется "Этика бизнеса". То же с лингвистикой. Мы готовим людей, которые могут не просто переводить сложные экономические термины, но и в состоянии их понять.

То, что это востребовано, подтверждают данные рейтингов. В предметном международном рейтинге университетов THE из российских вузов мы занимаем 16-е место по математическим и по компьютерным наукам. В предметном российском рейтинге RAEX Финуниверситет 7-й по политологии, международным отношениям и праву и 5-й по социологии.

Вуз не попал в пилот по изменению уровней высшего образования. Почему и как вы смотрите на этот эксперимент?

Станислав Прокофьев: Мы не попали в него отчасти потому, что Финансовый университет слишком большой. Но, конечно, внимательно изучаем, как эксперимент развивается. Речь идет в целом о суверенной модели высшего образования, поэтому вуз не останется в стороне.

Мы присоединились к эксперименту совместно с Томским госуниверситетом по реализации финтех-программ в рамках проекта "Новое экономическое образование". Недавно провели выездную стратегическую сессию с заведующими кафедрами, деканами и проректорами. На ней определили, что базовое высшее образование (БВУ) видим пятилетним. Оно в силу закона должно считаться законченным высшим образованием в отличие от нынешнего бакалавриата.

Для желающих продолжить свое образование будет развилка из трех видов специального высшего образования. Первое - профессиональное, это то, что, по нашим ощущениям, могло бы длиться год, и то, что мы хотели бы создать с нашими партнерами - банками, корпорациями. Это своего рода профилизация выпускников БВУ под нужды работодателей. Второе направление - академическое - те, кто дальше станут учеными и преподавателями. Третье направление - руководители. Это люди, которые уже поработали, поняли, чего им не хватает, и пришли получить необходимые дополнительные знания.

Ваш слоган "Мы не следуем привычным трендам. Мы формируем новые". Какие именно?

Станислав Прокофьев: Мы стараемся предвосхищать тренды и с опережением отвечать на запросы времени. Среди самых востребованных - две квалификации в одном дипломе. Это принципиально новая образовательная модель, которая предусматривает сочетание разнонаправленных квалификаций. Например, раньше юрист при рассмотрении дел или при заверении документов понимал, как на бумажном носителе подтвердить подлинность рукописной подписи. Но сегодня полноценно в нашу жизнь внедрилась электронная цифровая подпись. Появились вопросы: как проверить ее подлинность? Как убедиться, что именно владелец ЭЦП подписал данный документ? Ответы на этот вопрос граничат в области юриспруденции и IT. Соответственно, специалисту гуманитарного профиля требуется расширять свои компетенции в технической сфере. И мы одними из первых откликнулись на этот тренд и запустили программу двух квалификаций.

Это преподносится как уникальная возможность, но кому она реально нужна?

Станислав Прокофьев: Мы живем в среде с растущей конкуренцией. Получить вместо одной профессии две - хорошее карьерное преимущество. Очень востребованы профессии с добавлением цифровой компетенции: экономист-юрист, экономист-айтишник, финансист-айтишник. Скоро запустим программу "Цифровой юрист". Юристу сегодня важно не только знать законодательство, но и уметь разбираться в цифровых финансовых активах.

Программы популярны, в 2023 году на шесть подобных программ мы приняли 294 человека. В 2024 году открываем уже 30 таких программ, из них 12 - в филиалах.

Мы здесь были пионерами, во многом продолжаем ими оставаться, хотя уже есть вузы, которые этот опыт подхватили. Впредь мы планируем масштабировать количество подобных программ, поскольку запрос на специалистов, квалифицированных в разных профессиональных областях, неуклонно растет.

Как планируется развиваться сотрудничество с другими вузами?

Станислав Прокофьев: Это еще один из наших трендов - коллаборация с вузами-лидерами в своей области. Мы предоставляем студентам возможность за один срок обучения получить сразу два диплома. В 2024 году открываем шесть таких программ.

Стартует программа двух дипломов с МГТУ им. Н.Э. Баумана "Цифровизация финансовых продуктов и услуг". Это отличный пример симбиоза наших сильных сторон - обучение специалистов по направлению подготовки "Экономика" и "Информационные системы и технологии". Кроме этого, мы планируем открыть новые образовательные программы двух дипломов с Госуниверситетом по землеустройству по направлениям "Бизнес-информатика" и "Землеустройство и кадастры".

Совместно с ГИТИС будем готовить финансистов для креативных индустрий. С Чеченским госуниверситетом начнем готовить специалистов по классической и исламской моделям современного банкинга. У них есть уникальный опыт в этой области и обширные связи с вузами в странах Арабского востока. С этим же вузом запускаем магистерскую программу двух дипломов по направлениям "Экономика" и "Экология и природопользование".

Такой формат работы позволяет нам выйти за рамки своей полипрофильности, давая качественное образование, потому что мы сотрудничаем с лидерами в своих областях. Этот чистой воды эксперимент, то, что мы сейчас запускаем как тренд. На днях открытых дверей это была, пожалуй, самая дискутируемая наша новация.

Один из трендов - опережающая технологичность. Что это значит?

Станислав Прокофьев: Мы создали такую инфраструктуру, которая позволяет ребятам получать наиболее актуальные и монетизируемые знания. У нас уже есть целый ряд совместных проектов с коммерческими банками, госорганами, ключевыми финансовыми организациями. Все передовые технологии, появляющиеся в поле зрения лидеров рынка, становятся новым инструментом деятельности вуза еще до массового применения на практике. Например, ВТБ создал симулятор для студентов, который позволяет им научиться банковской работе на примере реальных данных. Пройдя основные элементы на примере софта, который используется в большинстве крупных банков, ребята получают уникальные компетенции.

Есть у нас лаборатория фирмы Axelot - лидера по производству логистического софта, где можно пройти путь от маркировки паллет до выстраивания модели их перемещения. Мы успешно используем в учебном процессе контент так называемого Финтех Хаба - уникального образовательного продукта, который разработал Банк России. Великолепную лабораторию создали совместно с Альфа-банком по разработке новых банковских продуктов и их адаптации к разным видам потребителей.

В числе трендов - забота о студентах. Что это значит?

Станислав Прокофьев: У нас есть программа наставничества, это эффективная форма поддержки учащихся в первые годы обучения. Наставники-выпускники делятся опытом, помогают студентам раскрыть их способности, разработать план личного развития или даже создать собственный бизнес.

Мы активно поддерживаем предпринимательскую инициативу студентов. Создан Бизнес-инкубатор, есть Стартап-студия и Предпринимательский клуб. И, конечно, в университете создана эффективная, постоянно действующая система: профориентация - стажировка - практика - трудоустройство - карьерное сопровождение.

Нет планов ввести практику уже с 1-2 курсов? На 3-4 курсах многие студенты уже зачастую работают.

Станислав Прокофьев: Я больше поддерживаю длительные стажировки, чем производственную практику. Мы даем студентам возможность после занятий прийти в офисы наших партнеров и поработать там 6-12 месяцев, влиться в коллектив, зарекомендовать себя и понять, это мое или нет. Не короткая практика, где, как правило, ребята загружаются несложной и непрофильной работой, а поработать по-настоящему и получать за это зарплату. Такие стажировки мы запустили с ВТБ, с Альфа-банком, ВЭБ РФ, минобрнауки.

Что мне нравится в этих стажировках? Во-первых, создана инфраструктура управления студентами. Они не брошены, за них отвечает конкретный менеджер. Во-вторых, есть система так называемого шеринга. Например, стажер в блоке у вас, но, если в нем нет острой необходимости, зато есть коллега, которому нужны рабочие руки под его проект, студента направляют туда. В итоге у ребят появляется возможность посмотреть разные направления деятельности и понять, где бы они хотели трудиться после окончания вуза.

Наши практиканты потом рассматриваются как потенциальные кандидаты на трудоустройство. Поэтому сейчас мы большое внимание уделяем именно развитию стажировок. И ребята говорят, что это то, что надо и это лучше, чем практика. Тем более что банки платят от 50 тысяч рублей в месяц за 4-часовую работу в день. Для начинающего это очень хороший старт.

Востребованы у студентов программы дополнительного профессионального образования (ДПО)?

Станислав Прокофьев: Еще как, и это меня очень радует, потому что этот проект мы запустили всего два года назад и впечатляет его динамика. Если мы начинали со 150 студентов, то за прошедший год их стало уже почти две тысячи, а число программ выросло с 2 до 38. В лидерах продукты, которые мы делаем в прямой коллаборации с работодателями. Например, продуктовый менеджмент, информационная безопасность и т.п. И это как раз развенчивает миф о том, что сегодняшний студент ленив и не любопытен.

Какие новые совместные образовательные программы с зарубежными вузами появятся в 2024 году?

Станислав Прокофьев: У нас было более 40 программ двойного диплома с вузами Западной Европы, США, Японии и Южной Кореи. Как только началась СВО, все государственные вузы сразу разорвали с нами отношения. Частные вузы старались их корректно завершать.

Перед нами встала масштабная задача - предоставить альтернативу в партнерстве с коллегами из дружественных стран. Сейчас активно этим занимаемся и уже предлагаем студентам широкие возможности по прохождению обучения в ведущих вузах Азии и Латинской Америки, реализуя более 35 программ включенного обучения.

Конечно, номер один для нас - страны ЕАЭС. Уже есть программы двойного диплома с ведущими вузами Беларуси, Казахстана, Узбекистана. Второй приоритет - Китай. Мы провели переговоры с четырьмя ведущими университетами Пекина и Шэньчжэньским университетом, достигли договоренностей о студенческом обмене и о двойных дипломах, которые начали реализовывать.

Так разворот на Восток состоялся или мы все еще разворачиваемся?

Станислав Прокофьев: Говорить о его завершении пока рано, но и успехи уже есть. В 2024 году мы запускаем несколько совместных программ двух дипломов. Например, программу бакалавриата факультета международных экономических отношений "Международная экономика и торговля" с Цзилиньским университетом, одним из ведущих вузов Китая. Благодаря партнерству с Даляньским университетом NEUSOFT возможность обучаться по программе двух дипломов впервые появится у студентов нашего Факультета информационных технологий и анализа больших данных, обучающихся по программам бакалавриата по направлениям подготовки "Программная инженерия" и "Прикладная информатика".

В ближайшее время будет подписано соглашение о реализации программ двух дипломов на уровне магистратуры с Университетом Фудань (КНР), с Банковской Академией Вьетнама, с Университетом Алламе Табатабаи в Иране и другими ведущими вузами дружественных стран.

Сколько сейчас студентов вуза в Китае, например?

Станислав Прокофьев: Только что вернулись с обучения 22 студента, сейчас поедут еще 24. Скоро пройдет конкурс на осенний семестр, там будет примерно в два раза больше мест.

А иностранные студенты к нам едут?

Станислав Прокофьев: Одной из сильных сторон российского образования является его востребованность зарубежными странами. Это наша мягкая сила. В стране более 320 тысяч студентов из-за рубежа, только у нас учатся почти 2,5 тысячи иностранцев из 92 стран. И спрос на наше образование растет. Мы никогда не набирали тысячу человек в год, а в прошлом году - в разгар СВО - набрали. Это доказывает, что нашему образованию доверяют, причем нет ни одной страны из G20, чьи представители не учились бы сейчас в Финансовом университете. Но основная масса иностранных студентов, конечно, из дружественных стран. В топ-5 белорусы, казахи, узбеки, китайцы и вьетнамцы.

Кстати, возвращаясь к переходу на новую модель суверенного образования, мне представляется важным не забыть об этой массе иностранных студентов. Многие из них пользуются преимуществами Болонской конвенции. Допустим, бакалавриат заканчивают в России, а магистратуру на Западе. Эта модель понятна работодателям в их странах и это следует иметь в виду при реформировании системы высшего образования в России.

Вузы всегда были колыбелью инакомыслящих. Боитесь ли вы вольнодумства в Финуниверситете и как работаете с молодежью?

Станислав Прокофьев: Молодежь во всем мире склонна к максимализму и стремлению радикально решать проблемы. Так было во все времена, так есть и сейчас. Ребятами порой движет, с одной стороны, юношеский максимализм, с другой - во многом на них влияют определенные оппозиционные, а то и запрещенные в стране интернет-СМИ и соответствующие "лидеры" общественного мнения, рассказывая, к примеру, что в России у них будущего нет. И это ставит перед нами, педагогами, серьезный вызов. Мы должны не просто научить, но и воспитать молодежь в российских традициях, привить патриотизм, традиционные морально-нравственные ценности, а для этого нужно быть с ребятами в диалоге.

Я недавно общался с ректором одного вуза, и он меня спросил, правда ли, что я провожу "Час ректора"? Я говорю: да, у нас открытый диалог, open talk, студенты могут прийти и спросить все, что хотят. Он спрашивает: ты не боишься? Я говорю, нет, наоборот, с удовольствием это делаю, потому что надо выстраивать систему коммуникации. У нас она многоуровневая. Есть студенческий совет. Внутри него комитеты по науке, по учебе, по досугу, по общежитиям и т.д. У каждого из них свой партнер-проректор. Он обязан раз в месяц с ними встретиться. Те вопросы студентов, которые не решаются по каким-то причинам в деканатах, уходят в студсовет. Если проректор не в состоянии их решить, его полномочий недостаточно или требуются дополнительные финансовые средства, тогда уже эти задачи попадают ко мне. Реальный учет мнений студентов, позитивные изменения в вузе, инициируемые ими и осуществляемые совместно с ними - очень важный воспитательный фактор.

Надо давать студентам самовыражаться. У нас огромное множество разного рода клубов - научных, профессиональных, дискуссионных, волонтерских. Одних спортивных секций больше 70, творческих - свыше 40. Надо давать возможность ребятам показать себя, потому что очень многие протестные настроения в основе своей имеют невозможность человеку выразить себя, в чем-то состояться. Чем больше будет внеаудиторных активностей, тем больше студентов смогут в них себя найти. И очень важно, чтобы все преподаватели были готовы к открытому диалогу со студентами. Это сложно, тяжело, но это надо делать.

Мы сохранили со времен Советского Союза систему работы воспитателей во всех общежитиях. В большинстве учебных заведений эти ставки сократили, а я думаю, они важны. Именно воспитатели со студсоветами организуют студенческое самоуправление, студенческий быт, досуг, все это в итоге создает систему эффективного взаимодействия. Этот диалог был важен во все времена, а во времена, когда у студентов особенно много вопросов и им нужно искать на них ответы, это крайне важно.

Диалог - это похвально, а как прививаете уважение к гуманизму, историческому наследию?

Станислав Прокофьев: Недавно у нас прошла встреча студентов с замминистра обороны Татьяной Викторовной Шевцовой, это был один из элементов большого воспитательного процесса. В своей лекции про военную экономику она образно и интересно рассказала о ходе специальной военной операции (СВО), показала масштаб перестройки промышленности, финансового и материально-технического обеспечения СВО. Пришел глубоко компетентный, умеющий, желающий общаться со студентами человек, представил много новых и интересных моментов, которые "зацепили" студентов.

Военкоры минобороны, добравшись до позиций, на которых несут службу наши студенты, ушедшие добровольцами для участия в специальной военной операции, записали видеообращение четырех из них к нынешним студентам. Сюжеты были показаны в эфире федеральных телеканалов. Честно сказать, было очень трогательно, до слез, и очень приятно послушать добрые слова об университете, о том, чему их научили здесь, и как эти знания и мировоззренческие установки пригодились им там.

Мы сводили ее в наш музей, где сделали выставку продукции, которую отшивает наш студенческий мини-цех для полевых госпиталей. Совместно с преподавателями и родителями студенты шьют специальные шапочки для раненых, разные виды подголовников, утепленные шапки, специальные подушки для пациентов полевых госпиталей. Это наш совместный проект с Минфином России. Убежден, что вовлеченность студентов в подобные проекты - наилучший способ воспитания гражданственности и гуманизма.

Деньги выделяет вуз?

Станислав Прокофьев: Нашлись родители и просто добрые люди - меценаты, которые купили нам швейные машинки, оверлоки. Представители Минфина России, у которых также работает подобный мини-цех, выдали нам выкройки, провели мастер-классы. Студенты и преподаватели жертвуют личные средства, чтобы у цеха всегда была работа. Такая вот современная форма волонтерства, когда у ребят есть потребность что-то сделать, передав бойцам энергетику и тепло своих рук. Минфин помог организовать приемку готовой продукции. На фронт ее передаем с минфином, а иногда через свои каналы.

Бывает и так, что приходят на побывку наши добровольно ушедшие на фронт студенты. Недавно я с одним из них встречался. Снарядили ему целый рюкзак вещей для боевых товарищей. Он с удовольствием отвез.

Кроме того, мы передали в госпиталь "3 ЦВКГ им. А.А. Вишневского" и в Главный военный клинический госпиталь имени академика Н.Н. Бурденко 30 российских планшетов, в которые закачали бесплатные курсы Открытой онлайн-академии Финансового университета.

Когда человек переключается на что-то другое, это уже содействует выздоровлению. А когда он понимает, что, изучив контент, сможет онлайн сдать экзамен, мы дадим ему диплом, и выйдя из госпиталя, он фактически получит дополнительную профессию, по которой может трудоустроиться в мирной жизни - это еще и своего рода образовательная терапия.

Какие именно курсы популярны?

Станислав Прокофьев: "Финтех", "Банковское дело", "Страховое дело", "Финансовая математика с языком R", "Бизнес-информатика", "Информационная безопасность", "Муниципальное управление". Со столичными управами договорились о трудоустройстве тех, у кого уже есть высшее образование, они готовы взять бывших бойцов, получивших свидетельство о повышении квалификации, на муниципальную службу.

В новых регионах не планируете открывать филиалы?

Станислав Прокофьев: Пока нет, но у нас выстроена система работы с ними, мы обеспечиваем стажировки педагогов из вузов новых территорий у нас. Передаем им учебный контент, обучаем им пользоваться. Кроме того, совместно с РАНХиГС при президенте Российской Федерации мы отучили почти тысячу действующих государственных и муниципальных служащих из новых регионов. Президентская академия учит традиционным вопросам, связанным с госуправлением, с законодательством на госслужбе. Мы добавляем свой контент: госфинансы, формирование бюджета, госзакупки и т.д.

В феврале ЦБ сохранил ключевую ставку 16 процентов, в 2024 году удастся приблизиться к таргету по инфляции?

Станислав Прокофьев: Я сомневаюсь, что мы выйдем к концу года на 4 процента, но достичь таргета в следующем году абсолютно реально. При системной политике выйти на 5-6 процентов в этом году вполне реалистично. Думаю, что ключевую ставку ЦБ не изменит на протяжении достаточно длительного времени. Я, по крайней мере, не вижу оснований ближайшие пару кварталов ее пересматривать, в том числе потому, что инфляционные ожидания пока высоки, хотя и начинают снижаться. Центральный банк всеми доступными методами борется с монетарной инфляцией. На мой взгляд, жестко, но эффективно. Если бы ключевую ставку резко не подняли, мы слишком хорошо знаем, мы, я имею в виду ученых-финансистов, к чему бы это привело. Инфляция в определенные периоды может расти по экспоненте, поэтому нужно с самого начала принимать быстрые и жесткие, хотя и не всегда популярные решения.

Вместе с тем на развитие инфляции влияют и так называемые немонетарные факторы инфляции, инструменты воздействия на которые у мегарегулятора весьма ограничены. Их купировать можно лишь при активном взаимодействии Банка России и правительства в области бюджетно-налоговой политики, таможенного регулирования, ценообразования на отдельные товары и услуги.

Как считаете, к какой модели экономика придет через несколько лет? Были прогнозы, что к иранскому типу, но антироссийские санкции на порядок жестче.

Станислав Прокофьев: Санкции беспрецедентные, такие никто никогда не принимал в отношении отдельно взятой страны. Но я напомню то, о чем сказал наш президент в интервью Такеру Карлсону. Мы все-таки первая экономика Европы. И это факт, от которого не уйти. Мы в любом случае входим в топ-5 ведущих экономик мира. Кто бы и как бы из наших геополитических оппонентов ни пытался, вычеркнуть Россию из мировой экономики просто невозможно. Жесткость и масштабность санкций демпфируется значимостью страны и нежеланием многих партнеров полностью отказываться от связей с Россией. Например, у Северной Кореи и Ирана таких преимуществ нет. Есть ресурсы, от которых зависит мир и которые есть только у нас. Я считаю, что в России будет все-таки рыночная экономика, но с активным государственным регулированием. И это всегда было нашей особенностью, даже в царское время. Россия никогда не была аналогом экономики с невидимой рукой рынка, как об этом писал Адам Смит. Другая ее важная черта - она останется социальной, как записано в Конституции. Несмотря на санкции, правительство не приостановило ни один закон о социальной поддержке. Все меры поддержки, заложенные в спокойные годы, продолжают действовать и обеспечены финансами. Наконец, она будет инновационной. Предпринимаемые президентом и правительством меры по достижению технологического суверенитета в сфере развития важнейших отраслей народного хозяйства, поддержка науки и образования, расширение международных кооперационных связей с дружественными странами - основа для подобной трансформации.

Россия. ЦФО > Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки > rg.ru, 1 марта 2024 > № 4595482 Станислав Прокофьев

Новую систему высшего образования в стране запустят с 1 сентября 2025 года

Мария Набиркина

Все вузы России перейдут на новую национальную систему образования уже с 1 сентября 2025 года. Сейчас система "обкатывается" в шести вузах страны.

Напомним, суть новой системы - в переходе на новые уровни высшего образования. На смену бакалавриату и магистратуре приходит базовое (от четырех до шести лет) и специализированное (от года до трех) высшее образование.

- В высшей школе назрели существенные изменения. Еще со времен СССР наши университеты славились фундаментальным образованием. Фундаментальность - это то, что мы сегодня как раз хотим массово вернуть, - отметил министр науки и высшего образования Валерий Фальков.

Ключевое в обновлении системы высшего образования, по словам министра, - совокупность фундаментальности, гибкости и практико-ориентированности.

Ректор МГУ им. Ломоносова академик Виктор Садовничий обозначил принципы, на которых должна основываться высшая школа в новых экономических и технологических условиях.

- Прежде всего это фундаментальность образования, особенно математического, в сочетании с гибким подходом к образовательному процессу, - подчеркнул Садовничий. - Также важно, чтобы образование было междисциплинарным. Необходимо готовить профильных специалистов в области информационных технологий и искусственного интеллекта, расширять цифровые компетенции для непрофильных специальностей, развивать фундаментальное инженерное образование.

Кстати, скорее всего в новой системе аналог магистратуры - специализированное высшее образование будет разделено на профессиональное и исследовательское. Как пояснил министр Фальков, так у студентов будет возможность получить более глубокие знания и возможность впоследствии заняться наукой.

- Магистратуру мы планируем разделить на профессиональную для получения углубленных знаний и на исследовательскую, в случае если вы захотите впоследствии заняться наукой, - сказал Фальков.

Главная цель обучения в магистратуре - получение дополнительных знаний, а не диплома. Фальков подчеркнул, что наличие этой ступени должно быть там, где есть соответствующие кадровые и инфраструктурные возможности.

В сегодняшних условиях российской высшей школе приходится отстаивать конкурентоспособность в международном пространстве. Стране, в добавление к национальной системе высшего образования, нужен национальный рейтинг.

По словам члена общественного совета при минобрнауки Дмитрия Гришанкова, решение уже есть - Московский международный рейтинг "Три миссии университета". На сегодняшний день это наиболее представительный рейтинг - 2000 университетов из 112 стран, включая 457 вузов России, он основан на объективных показателях, учитывает специфику РФ, близкую другим странам - БРИКС, ШОС, ЕАЭС.

Сегодня в "Три миссии университета" входят специальные рейтинги (по медиаактивности, например), рейтинги по направлениям, локальные и предметные рейтинги вузов. В них Россия уверенно занимает пятое-шестое место по количеству и качеству университетов мирового уровня.

В условиях возрастающего западного давления важно, чтобы российское высшее образование стало одним из гарантов суверенитета страны. При этом необходимо учитывать общемировые тренды, обращают внимание эксперты.

Главное отличие семейства рейтингов "Три миссии университета" - возможность впервые учесть миссию вуза, его роль в обществе. На какие критерии нужно обратить внимание при оценке? Вот мнение вице-президента РАН Степана Калмыкова.

Считаю, что нужно учитывать при составлении рейтингов не только факт наличия научных публикаций у сотрудников вуза, но и такой критерий, как востребованность проводимой научной работы, - предложил Калмыков. - Без этого довольно сложно понять, кому вообще нужно то, чем занимается вуз в фундаментальном или прикладном направлении.

Однако его коллега, академик РАН Алексей Хохлов заметил, что критерий востребованности научных работ - вещь довольно субъективная.

- А вот цитируемость - другое дело, - подчеркнул академик Хохлов. - Если исследования кому-либо интересны, на них ссылаются.

Ректор НИЯУ МИФИ Владимир Шевченко согласился с мнением коллег о необходимости создания собственной рейтинговой системы. Однако задался вопросом - а зачем, собственно, нужны рейтинги, чего мы добиваемся с их помощью? По его мнению, главные "действующие лица" здесь - государство, которому важно знать, как распределять ресурсы, и абитуриенты, которые решают, куда пойти учиться. Причем для российских абитуриентов рейтинги играют меньшую роль, так как часто молодежь опирается на мнение родственников и знакомых. А вот для иностранцев это действительно может стать единственным источником информации.

- Надо уметь вычленять те ниши, в которых мы лидируем по соотношению "цена - качество", - сделал акцент Владимир Шевченко. - Нужны детализированные рейтинги - по предметам, областям, направлениям. В каких-то вузах у нас лучше всех дела в одном направлении, например - в медицинской подготовке или программировании, в каких-то - в другом, например, в ветеринарии и авиастроении.

Кому разрешат поступать в магистратуру не по профилю

В новой системе высшего образования поступать в магистратуру - на специализированное высшее образование - смогут в основном те, кто получил "базу" по тому же профилю. Эту идею поддерживает Минобрнауки, а ранее об этом говорил председатель Госдумы Вячеслав Володин. По его словам, особенно это касается гуманитариев, которые решают продолжать образование по техническому, инженерному профилю.

Правда, для некоторых более универсальных специальностей, считают в министерстве, стоит сделать исключения. Например, на специализированное высшее по профилю "Менеджмент" могут поступать выпускники с разной базой, а не только, к примеру, экономической. Потому что менеджмент - универсальная специальность. А вот с базовым филологическим образованием прийти в двухлетнюю магистратуру по юриспруденции уже проблематично.

В зависимости от того, по профилю или нет поступает на специализированное высшее студент, может варьироваться и срок обучения. Так, например, будет в Балтийском федеральном университет им. Канта, который вошел в число шести пилотных вузов, где уже с этого года начнется переход на новую систему высшего образования.

- В 2023 году Балтийский федеральный выбрал три направления для апробации новой модели: химические науки, юриспруденция, образование и педагогические науки, - рассказал ректор вуза Александр Федоров. - Планируется увеличить срок обучения на базовом уровне до пяти лет, по некоторым педагогическим программ - до шести. На специализированном уровне предлагается либо один год обучения для углубления профильной подготовки при наличии базового образования, либо два года для студентов непрофильных направлений.

По мнению проректора НИЯУ МИФИ Елены Весны, необходима тщательная проработка вопроса о том, какие специалисты и на какие направления в магистратуру смогут поступать, а какие нет.

- Недопустимо, когда окончивший бакалавриат по экономике поступает, например, в магистратуру инженерного профиля. И наоборот. Это иллюзия, что за два года можно стать квалифицированным экономистом, не имея базовой профильной подготовки. Что касается смежных направлений, то здесь можно сохранить возможность смены направления в магистратуре. Тем более, что реальная практика показывает: выпускники часто работают не по своему, а по смежному направлению, и рынок принимает таких специалистов как профильных. Например, выпускники инженерных специальностей часто работают в области IT–технологий и наоборот.

А вот в МИСИС давно отошли от понятия "профильная-непрофильная" магистратура, сделав фокус на междисциплинарности.

- Все магистерские программы Университета МИСИС готовят специалистов, способных решать комплексные задачи, - рассказал "РГ" проректор по образованию НИТУ МИСИС Александр Волков. - Например, не просто металлургов или айтишников, но разработчиков цифровых решений для промышленных производств или создателей цифровых двойников. Поступить в такую магистратуру может как бакалавр, закончивший "прикладную математику", так и "металлургию". За время обучения студент получает дополнительные специальные знания, которые позволяют ему работать на стыке профессиональных областей. Вск междисциплинарные магистерские программы мы открываем совместно с партнерами, ориентируясь на запросы бизнеса и рынка труда.

Россия. ЦФО. СЗФО > Образование, наука > rg.ru, 1 марта 2024 > № 4595473

В Москве открыли Год культуры Китая

Андрей Васянин

Среди зрителей на вечере в Центральном доме ученых, посвященном перекрестным годам культуры России и Китая в 2024-м и 2025-м, было немало китайских студентов из МГУ, РУДН, МГИМО и других столичных вузов. Так, Лю Чжуэй, студент из Урумчи, главного города китайской провинции Синцзян, приехал в Россию учиться на ландшафтного дизайнера. И надеется на то, что образование, которое он получит в Институте экологии РУДН, позволит устроиться на работу инженером в городском хозяйстве Пекина.

- Но сначала я должен как следует выучить русский, - улыбается Лю, с которым мы общаемся пока что с помощью электронного переводчика на его смартфоне.

- Культура - это мост, соединяющий сердца наших народов, - говорил открывший вечер советник-посланник посольства КНР в России, директор Китайского культурного центра в Москве Фэн Литао. - В Китае хорошо знают и любят русское искусство, музыку. И в России в последние годы заметно вырос интерес к китайской культуре.

В 2021 году по объему изданной в России переводной литературы переводы с китайского были на девятом месте, а в начале 2023-го, согласно докладу Минцифры о состоянии книжного рынка - уже на шестом из 160 языков, с которых переводится литература на русский. Руководитель Центра изучения культуры Китая Института Китая и современной Азии РАН Анастасия Коробова рассказала собравшимся, как культурные связи двух стран расширяются и в других областях. В КНР активно переводится русская классика, ставятся пьесы Чехова, Гоголя, Островского. А в России на сцену выходят герои китайских пьес: в Театре Et Cetera, например, идет "Чайная" Лао Шэ, постановка псковского театра имени Пушкина "Лягушки" по мотивам романа Мо Яня была выдвинута на премию "Золотая Маска" в восьми номинациях...

- Китайский - это не просто другой язык, это другое дыхание, другой мир, - говорит солист Ансамбля песни и пляски Российской армии. им Александрова Артем Орлов. - И когда ты работаешь над музыкальным произведением - тебе этот мир открывается.

Артем выступил на концерте, начавшемся после торжественной части вечера - спел на китайском песню "Родина-мама". А начался концерт с пьесы Чайковского из цикла "Времена года", исполненной симфоническим оркестром Центрального дома ученых под руководством Павла Ландо. В течение всего вечера оркестр также аккомпанировал выходившим на сцену российским и китайским артистам, юным и взрослым, певшим по-русски и по-китайски, исполнявшим классику, эстраду и народные песни.

На мероприятии присутствовал Инь Бинь - глава правления Центра российско-китайского гуманитарного сотрудничества и развития и руководитель научной секции "Китаеведение" Центрального дома ученых, организовавшей в ЦДУ десятки круглых столов с участием ведущих ученых и специалистов двух стран, лекции и концерты. Инь Бинь в России уже 22 года, получил здесь два высших образования - гуманитарное и научно-техническое. На российско-китайское двухлетие у Центра гуманитарного сотрудничества большие планы - культурные и образовательные программы с участием российских и китайских школьников, совместные выставки художников, встречи писателей двух стран, целевые поездки делегаций вузов, российско-китайские конкурсы научно-технического творчества и не только.

Александр Чернявский: Однажды назвав медпомощь услугой, мы многое утратили во взаимоотношениях врача и пациента

Ирина Краснопольская

Сибирь. Красота необычная, необыкновенная. А болезни? Сибиряки самые здоровые? Самые закаленные? Недуги мимо них? Болеют не как все? По-сибирски? Об этом беседуем с генеральным директором Национального медицинского исследовательского центра имени академика Мешалкина, членом-корреспондентом РАН Александром Чернявским.

Экскурс в родословную

Александр Михайлович родился в 1956 году в семье рабочего и бухгалтера в казахстанском городе Усть-Каменогорске. В ту пору Казахстан не был отдельным государством, и выпускник школы, решивший стать врачом, выбрал для обучения Томский медицинский институт. Окончил его в 1980 году и по распределению - такая тогда была практика - оказался в одной из клиник Томского мединститута. Кем? Естественно, хирургом. Почему естественно? Потому что никем другим он себя не представлял. Сперва трудился в клинике общей хирургии, оперировал все подряд. Но мечтой были операции на сердце.

Мечтать не возбраняется? Мечты претворяются в жизнь… В отношении моего собеседника все правильно. Один пример. В 2007 году Александр Михайлович провел первую в Сибири пересадку сердца. С тех пор, если кому-то в Сибири требуется подобный путь спасения, не надо искать возможности попадания в столичные или заграничные центры. Есть Центр Мешалкина. И это важно чрезвычайно. Традиции в медицине должны жить. Живут. Поясню.

Годы назад мне, начинающему журналисту, повезло написать о первых операциях на сердце, проводимых в нашей стране отечественными хирургами, которые были отмечены Ленинской премией. Присутствовала на них. Не забываемо. Запомнилась и операция Евгения Николаевича Мешалкина по поводу врожденного порока сердца узбекской девочке Карлыгаш. Запомнилось, как Евгений Николаевич сам на руках бережно перенес малышку из ледяной ванны на операционный стол. Такая тогда была технология. Запомнились "умные" руки хирурга. А еще разговор в операционной о переезде Евгения Николаевича и его команды в Новосибирск в малоизвестное тогда учреждение. Сейчас это учреждение известно всемирно, и носит имя великого соотечественника Евгения Мешалкина.

Самый нежный сосуд

Александр Михайлович! Вы четыре года возглавляете Центр Мешалкина. Здесь вы провели первую в Сибири пересадку сердца. Значит, можно говорить о соответствии мировому уровню медицинской помощи?

Александр Чернявский: Не по всем, но по основным ее направлениям можно. Например, наш центр лидер по хронической тромбоэмболической легочной гипертензии. Это очень тяжелое и очень распространенное заболевание. Для спасения приходится извлекать тромбы из легочной артерии, расширять ее просветы. Здесь в арсенале наших специалистов весь спектр помощи на уровне мировых стандартов и даже больше. У нас разработаны уникальные методы воздействия на вегетативную нервную систему легочной артерии. Это позволяет снизить сопротивление сосудов легких, увеличивает эффективность лечения. Такого пациента непросто обследовать и диагностировать заболевание. Это ультразвуковое исследование сердца, компьютерная томография, катетеризация правых отделов сердца…

У вас это все делается? У вас для этого все есть?

Александр Чернявский: Да, есть. Никого никуда не надо направлять. Все возможности диагностики, лечения есть. И они проводятся, согласно всем международным и отечественным рекомендациям. Решение принимается консилиумом врачей, в который входят кардиолог, кардиохирург, эндоваскулярный хирург.

Не случайно говорим об этой операции, о выхаживании этих больных. Вы как-то сказали, что самый нежный сосуд в организме человека именно легочная артерия...

Александр Чернявский: И лишь кардиохирурги высочайшей квалификации могут работать на этом сосуде. Любые хирургические манипуляции с легочной артерией сложны, связаны с риском повреждения хрупкой сосудистой стенки, смертельной кровопотерей. Однако это единственный путь к излечению от жизнеугрожающих форм легочной гипертензии.

Операция требует высокого мастерства хирурга, высококлассного анестезиологического обеспечения. Требует слаженной работы команды специалистов различного профиля, способной оказывать лечебную и диагностическую помощь круглосуточно, сопровождать пациента как во время операции, так и в раннем послеоперационном периоде, в палате реанимации. После операции больной находится в клинике 2-3 недели. Трудно? Сложно? Именно так. Но… после операции в 95 процентах случаев состояние больных значительно улучшается. Они могут вернуться к нормальной жизни.

А еще Центр имени Мешалкина сейчас известен в мире и как центр трансплантации органов?

Александр Чернявский: К сожалению, множественное число здесь не ко двору: мы пока пересаживаем только сердце. Но… мечтать не возбраняется. Благодаря нашим связям с Центром трансплантологии и искусственных органов имени Шумакова, благодаря внедрению новых технологий, полученным положительным результатам трансплантации сердца… Надеюсь не сглажу, почти уверен, что в этом году начнем программу пересадки легкого.

Возможно, это от моей некомпетентности, но мне кажется, проще пересаживать печень, почки. Легкие заметно сложнее.

Александр Чернявский: Но дело в том, что статистические данные показывают: в нашем регионе высока потребность в пересадке именно легкого. Вот мы начали разговор с сибирского здоровья. Но холод агрессивно воздействует на легкие. Поэтому среди сибиряков много страдающих именно от заболеваний легкого. Причем тяжких. И для их спасения нередко необходима трансплантация органа. Материальная база для этого у нас создана. Необходимо накопить опыт. И мы учимся у наших коллег из Центра имени Шумакова, стажируемся в зарубежных клиниках.

Зарубежных? Кого имеете в виду?

Александр Чернявский: Наши коллеги из Китая делятся своим опытом. У нас договор с Университетскими клиниками городов Нанкина и Уси. Обмениваемся опытом лечения различных жизнеугрожающих аритмий, использования методов вспомогательного кровообращения, лечения легочной гипертензии и трансплантации.

Не единственный профиль

В названии вашего центра присутствует слово хирургия. Хотя центр - учреждение многопрофильное. У вас даже не одно, а несколько отделений онкологии…

Александр Чернявский: Могу перечислить. Это отделение хирургического лечения онкологических заболеваний, отделение химиотерапии, отделение радиологии, отделение лучевой терапии, отделение детской онкологии. А кроме онкологических есть отделение нейрохирургии и отделение реабилитации больных.

То есть Центр Мешалкина многопрофильное, по сути головное учреждение в сибирском регионе?

Александр Чернявский: Действительно, по многим направлениям мы ведущие. Ведущий центр по сердечно-сосудистой хирургии, курируем 27 регионов Сибири и Дальнего Востока. Помогаем этим регионам внедрять стандарты, новые медицинские технологии и хирургические операции.

Недавно правительство РФ выделило целевое финансирование нашему учреждению для реконструкции существующих корпусов и строительства новых. В нынешнем году заканчиваем проектирование более 70 тысяч новых квадратных метров. Надеемся, что в этом году после получения положительного решения Главгосэкспертизы, начнем реконструкцию всего центра.

Нередко считается, что лечиться и оперироваться лучше в научно-исследовательских институтах. Но, может, предпочтительнее в многопрофильных учреждениях, где есть разные подразделения? Скажем, у человека, который проходит лечение от рака, могут случиться проблемы с сердцем. В многопрофильной больнице есть специалисты, которые и сердце, и рак лечат.

Александр Чернявский: Я бы не был столь категоричен. Наверное, предпочтение должно быть хорошему и разному. Главное, чтобы это хорошее и разное было доступно, было повернуто лицом к человеку, страдающему тем или другим недугом. Моя любимая Сибирь - благословенный край. Но потомки Ермака болеют не меньше жителей других регионов. И зачастую у нас нет оснований хвалиться сибирским здоровьем. Та же статистика свидетельствует: частота инфарктов, инсультов и тех же злокачественных заболеваний во всем мире примерно одинакова. Мы некая жертва современной цивилизации. И наш долг, долг врачей, спасать. И спасение должно быть на современном уровне, с использованием современных технологий, лекарственных препаратов в плюсе с добрым словом врача. И обязательно доступно всем, кто нуждается в помощи.

Не услуга!

Не случайно в начале нашего разговора вспомнила о девочке, которую оперировал Евгений Николаевич. Вы продолжаете традиции высокотехнологической помощи детям, заложенной основоположником вашего центра…

Александр Чернявский: А как иначе? Конечно! Мы работаем с новорожденными, детьми разных возрастов. Сотрудничаем с перинатальным центром и детскими больницами Сибири. Причем в режиме круглосуточной помощи. Кстати, в нашем центре круглосуточное специальное приемное отделение. Оно принимает больных с сосудистыми катастрофами в любое время дня и ночи.

Лично у вас, директора центра, больше времени занимает хирургия или руководство центром? Вы лично осматриваете пациентов, которых оперируете? Надо ли директору такого центра стоять у операционного стола? Надо ли такому хирургу становиться руководителем такого уровня?

Александр Чернявский: В жизни хирурга должны быть разные этапы. Этап освоения профессии. Затем этап активной хирургической деятельности. Затем наступает этап передачи опыта и знаний молодежи. И здорово, если на этом этапе есть возможность передавать свои хирургические навыки, свое мировоззрение на кардиохирургию как науку не только теоретически, но и внедрять свои знания на уровне такого центра, как Центр Мешалкина. И через это транслировать свою идеологию на весь регион.

Конечно, сейчас моя хирургическая активность не такая высокая. Большую часть времени занимает административная работа, руководство центром. Но у меня три операционных дня в неделю. Иногда оперирую по выходным: провожу трансплантации сердца, если появляется нужное донорское сердце.

Кроме того, читаю лекции 5-6-му курсу медуниверситета по трансплантации, нашим ординаторам и аспирантам по сердечно-сосудистой хирургии. Провожу ученые советы. Один раз в неделю принимаю всех желающих по личным вопросам. Одни приходят с просьбами. Другие с жалобами. Как правило, пациентов не устраивает очередь по поводу операции на сердце. Не всегда удается объяснить трудности, с которыми сталкиваются врачи при выполнении уникальных операций. Тем более объяснить, что выздоровление пациентов зачастую зависит от тяжести и запущенности заболевания.

К сожалению, потребительское отношение к здоровью, к медицинскому персоналу нередки. Однажды назвав медицинскую помощь услугой, мы многое утратили во взаимоотношениях врача и пациента.

В России лучших врачей называли земскими докторами. С ними можно было говорить не только о болезнях. Всегда вспоминаю нашего знаменитого педиатра академика Юлию Фоминичну Домбровскую. Помню, в ее квартире в знаменитом Доме на набережной говорили о детских врачах. И Юлия Фоминична, отдавшая свою жизнь спасению детей, сказала: "У врача, прикасающегося к ребенку, должны быть теплые руки"…

Александр Чернявский: Юлия Фоминична не устарела. И не должна устареть! Надеюсь, и мой сын, доктор медицинских наук, работающий в Питере в федеральном центре имени Алмазова, это понимает и использует в своей практике. Хотя, в отличие от меня, он человек более современный. Ему больше по душе цифровизация и ИИ. Но есть вечные ценности, и они не заменимы.

Да, меня радует, что несмотря на все усложняющуюся программу подготовки в медуниверситетах, студентов в них меньше не становится. Они больше занимаются математикой. Они знатоки современного интернета. Но если врач лишен чувства сострадания, вряд ли он станет настоящим врачом.

Вам не кажется, что вы начинаете ворчать?

Александр Чернявский: Не кажется! Я давно себя ощущаю сибиряком. А сибиряки - люди добрые. Да, у нас большой коллектив. Все мы очень разные. Но есть одно, что нас объединяет: мы спасатели. Да, иногда накатывается усталость. Бывают минуты отчаяния. И не только тогда, когда ты бессилен защитить человека от смерти. Но и тогда, когда не можешь решить какие-то организационные вопросы. Мы должны помнить: главное для нас - здоровье наших пациентов. Это дело, которому мы служим.

Россия. СФО > Медицина. Образование, наука > rg.ru, 1 марта 2024 > № 4595448 Александр Чернявский

Битва добра со злом?

ЗАХАРИЙ ПАЙКИН

Ведущий научный сотрудник департамента международного диалога по безопасности в Женевском центре политики безопасности.

ИНТЕРВЬЮ ПОДГОТОВЛЕНО СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ПЕРЕДАЧИ «МЕЖДУНАРОДНОЕ ОБОЗРЕНИЕ» (РОССИЯ 24)

Будущее международного порядка определится в результате многих факторов, не только в зависимости от итога украинского конфликта. А вот европейское будущее, без сомнения, зависит от его исхода. О соотношении сил и о том, возможен ли компромисс, Зак Пайкин, ведущий научный сотрудник департамента международного диалога по безопасности в Женевском центре политики безопасности, рассказал Фёдору Лукьянову в интервью для программы «Международное обозрение».

Фёдор Лукьянов: Почему конфликт России и Украины воспринимается как чрезвычайно важный для мирового устройства?

Зак Пайкин: Отчасти это связано с решением администрации Байдена поднять ставки. Превратить конфликт в битву за сохранение «порядка, основанного на правилах», в эпическую схватку между демократией и автократией. С российское стороны ставки тоже были существенно подняты, потому что речь идёт о длящихся не одно десятилетие попытках пересмотреть принципы европейской безопасности, установившиеся после холодной войны.

На мой взгляд, Байден совершил ошибку, взвинчивая ставки таким образом. Получилось, что с ним солидарна Европа, но не остальной мир.

Ведь остальной мир совершенно не считает, что их суверенитет и территориальная целостность зависит от того, принимают ли они демократическую модель, как её представляют себе США.

Вместе с тем уважение территориальной целостности является одной из основополагающих норм международного порядка после Второй мировой войны, и в этом смысле значение российско-украинского конфликта не стоит преуменьшать. Будущее всего международного порядка определится в результате многих факторов, не только в зависимости от итога текущего конфликта. А вот европейское будущее, без сомнения, зависит от его исхода.

Фёдор Лукьянов: Но если рассматривать это противостояние как схватку автократии и демократии, то компромисса быть не может? Это как битва добра со злом.

Зак Пайкин: Да, это весьма вероятно, и мы видим это на примере позиций, которые стороны заняли в течение всего конфликта. Но всё же надо исходить из того, что в какой-то момент может случиться, что ситуация примет такую форму, которая сгладит «красные линии» всех участвующих сторон. Тогда понадобится политическая воля и понимание всех вовлечённых, что главные цели могут быть достигнуты путём переговоров, а не продолжением боевых действий.

Сейчас это не так. Россия полагает, что время на её стороне, но я бы не исключал, что через несколько месяцев, может быть, через год стороны придут к мнению, что имеется дипломатическое решение. И постепенно кристаллизуется формула, которая устроит всех.

Фёдор Лукьянов: Может ли обсуждаться предел экспансии Запада, НАТО?

Зак Пайкин: Теоретически это должно стать частью любого компромисса. Он должен содержать компоненты, которые отвечают запросам всех сторон и позволят всем сохранить лицо. В случае с НАТО это будет означать признание законности определённых российских интересов безопасности. И согласие ограничить глубину военного и разведывательного сотрудничества с Украиной, сохранив возможность взаимодействия.

России, вероятно, предстоит согласиться с законностью гарантий безопасности для Украины, признать, что уважение интересов безопасности и статуса России не означает угрозы существованию Украины как независимого государства. И, возможно, Россия согласится с современным, присущим XXI веку пониманием «сферы интересов». Это значит, что российские опасения будут учтены, вопрос о членстве Украины в НАТО – отложен на обозримое будущее – не навсегда, чтобы западные участники могли сохранить лицо. И Россия уважает право Украины принимать суверенные политические решения, например, вступление в Европейский союз. Это может быть основанием для Запада рассмотреть возможность сесть за стол переговоров. Но со стороны России должен последовать соответствующий сигнал, который будет воспринят в Вашингтоне, Киеве и европейских столицах.

Я считаю важным отметить, что в интересах России было бы послать сигнал о том, что она открыта к идее гарантий безопасности для Украины. Это интенсифицирует движение к дипломатическому решению, которое устроит все стороны. Помимо того, прояснив статус Украины в системе европейской безопасности, мы сможем избежать в дальнейшем наличия «чёрных дыр», которые ведут к растущему напряжению, взаминому непониманию и конфликтам. Это поможет стабилизировать протяжённую границу России и НАТО. Постепенно можно выработать правила управления совместным пограничьем. Такой результат будет эффективным признанием статуса России как европейской великой державы, чего Москва добивалась все три десятилетия после холодной войны.

Фёдор Лукьянов: В холодную войну, хотя противостояние было очень острым, существовало ощущение некоей упорядоченности отношений, стабильности. Сейчас этого нет совсем.

Зак Пайкин: Причина, по которой ситуация была более стабильна в период холодной войны (хотя не надо забывать, что были и чрезвычайно острые моменты в то время), в том, что существовал баланс сил и можно было договориться о формальных или неформальных правилах. Присутствовала определённая степень взаимного уважения и взаимной сдержанности. Из-за фундаментальных политических и геополитических изменений на европейском континенте начались споры о причинах происходящего – и в США, и России. И это было более поляризующе, чем во время холодной войны. Тогда речь шла просто о том, чтобы сохранить сферы влияния обеих сторон. Сейчас в США активно спорят, в чём причина действий России – это география, неуверенность, стремление к обретению статуса, характер режима, личные предпочтения президента. И это всё превращается в диалог глухих среди американских экспертов.

И, конечно, изменение соотношения сил, благодаря которому США обрели гегемонистское положение в Европе, привело многих в России к умозаключению, что у Соединённых Штатов больше нет союзников в Европе, а только клиенты.

Всё порождает недопонимание с обеих сторон и только усугубляет ситуацию. И, в частности, из-за этого очень трудно рассортировать спорные проблемы, отделив их от тех сфер, где стороны имеют общий интерес, например – в сфере стратегической стабильности. И это происходит с обеих сторон.

Сначала, после того, как вспыхнул русско-украинский конфликт, США заявили, что они не будут ни о чём разговаривать, потому что Россия грубо нарушила все нормы права. Теперь, наоборот, российская сторона увязывает вопрос стратегической стабильности с исходом украинского конфликта. В общем, происходит усугубление проблем из-за этого взаимного непонимания.

Преодолеть его очень сложно, но надо хотя бы осознать, что оно есть, и тогда, возможно, мы сможем как-то начать искать возможности расширять экспертный диалог по «второму треку». Для всех вовлечённых правительств важно создать климат, в котором контакты между экспертами будут установлены и восстановлены. Благодаря этому удастся углубить взаимное понимание, а появившиеся идеи просочатся и на уровень «первого трека».

США. Евросоюз. Китай. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 февраля 2024 > № 4721870 Зак Пайкин