Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Что получили мир и Китай от саммита «большой двадцатки» в Ханчжоу?

5 сентября в китайском городе Ханчжоу завершила работу 11-я встреча лидеров стран «большой двадцатки» (G20), темой которой стало «Строительство инновационной, динамичной, взаимосвязанной и инклюзивной мировой экономики». В ходе саммита было достигнуто рекордное количество соглашений — около 30, в том числе обнародованы такие итоговые документы, как «Коммюнике лидеров стран «большой двадцатки» в Ханчжоу», «Контуры инновационного роста «большой двадцатки», «Стратегия G20 по глобальному росту торговли», «Руководящие принципы G20 в области глобальной инвестиционной политики».

«Большая двадцатка» выступает в качестве главной платформы по управлению глобальной экономикой, основными задачами объединения были и остаются восстановление и рост экономики. В условиях слабого развития мировой экономики, а также нарастающей деглобализации очевидна экономическая дифференциация среди стран-членов «большой двадцатки». А на фоне резких колебаний на международном финансовом рынке рецепт, предложенный в Ханчжоу, подвергнет испытанию функции и перспективы развития G20, а также основные дипломатические способности Китая как организатора. Некоторые достигнутые на саммите в Ханчжоу соглашения дают ответ в трёх измерениях: впервые краткосрочная повестка дня «большой двадцатки» получила своё отражение в долгосрочной программе в плане повышения эффективности управления, тем самым заложена основа для инновации платформы G20. На встрече были разработаны устав и структура, а также предложено «высокоуровневое планирование» по восстановлению мировой экономики.

В центре внимания в Ханчжоу был китайский проект, речь шла о китайском опыте, более того, мир больше узнал о дипломатических и экономических концепциях КНР. Все эти результаты собраны в документе под названием «Ханчжоуский консенсус», создан «перечень достижений», необходимых для восстановления мировой экономики, а также глубокой интеграции Китая и мира.

Каких успехов может добиться мировая экономика

«Большая двадцатка» объединяет крупнейшие развитые и развивающиеся экономики планеты, на долю которых приходится 85% мирового ВВП, в то время как население стран — её членов составляет 65% от мирового. Можно сказать, что экономические перспективы государств «двадцатки» определяют перспективы мировой экономики. На фоне её слабого роста, а также усиления напряжённости между отдельными странами мир надеется, что саммиты G20 смогут представить чёткий план необходимых решений, прольют свет на перспективы развития мировой экономики.

Ханчжоуский саммит внёс определённый вклад в это дело. Главными его достижениями стали следующие. Во-первых, утверждены основная движущая сила экономического роста и путь сотрудничества. На саммите в Ханчжоу впервые выдвинуты проект инновационного роста G20, а также план конкретных действий. Вместе с тем в ходе встречи учреждена специальная рабочая группа для продвижения инноваций, новой промышленной революции и вопросов цифровой экономики «большой двадцатки». Принято решение по активизации действий в вопросах, требующих особого внимания, в частности, связанных с укреплением многоуровневых партнёрских отношений, поддержкой развивающихся стран, повышением квалификации и развитием человеческого капитала. Именно это легло в основу плана действий для развития мировой экономики.

Во-вторых, подчёркнута важность структурного реформирования. Ханчжоуский саммит в очередной раз подтвердил ключевую роль структурных изменений для повышения производительности стран-членов G20, роста потенциальной продукции, а также для стимулирования инноваций. Участники встречи лидеров стран «большой двадцатки» рассмотрели и утвердили 9 приоритетных для реформирования областей и 48 руководящих принципов, разработали количественные рамки на базе системы указателей, а также содействовали проверке и оценке усилий государств в структурном реформировании, что необходимо при встрече с современными вызовами. Таким образом, была определена дорожная карта структурного реформирования, которое воплощается в жизнь.

В-третьих, приложены усилия к устранению инвестиционных, торговых и антикоррупционных барьеров, снижены издержки сотрудничества. Ратифицированные на Ханчжоуском саммите «Руководящие принципы «большой двадцатки» в области глобальной инвестиционной политики» — это первые в мире стандарты по многосторонним инвестициям, они восполнили пробел в сфере международных инвестиций, способствуя созданию открытой, прозрачной и благоприятной для мировых капиталовложений среды. Утверждены также «Принципы по антикоррупционной слежке и розыску» и «Антикоррупционный план действий на 2017-й и 2018 год», усовершенствовано строительство системы международного сотрудничества по борьбе с коррупцией. Ликвидация инвестиционных и коррупционных барьеров в определённой степени способствует и устранению торговых преград, предотвращает распространение протекционизма нового типа, который неблагоприятен и создаёт проблемы для свободной торговли.

В-четвёртых, прозвучал призыв к реформированию международной финансовой системы. На саммите была принята «Повестка дня по переходу к более стабильной и устойчивой международной финансовой структуре», было одобрено осуществление реформы квот и управления Международного валютного фонда, запущенной в 2010 году, а также необходимость завершения 15-й общей проверки квот до 2017 года, в том числе намечается формирование новой формулы разделения квот. Вместе с тем в ходе встречи лидеров стран G20 оглашена поддержка реализации дорожной карты, расписания и принципов по изучению распределения акций, положения по которым были приняты в рамках Всемирного банка, запланировано постепенное осуществление равноправного распределения голосов среди стран. Расширение представительства, прав голоса и мнения новых участников развивающихся рынков не только будут способствовать формированию справедливой международной финансовой системы, но и создадут условия для обеспечения продолжительной и долгосрочной финансовой гарантии.

В-пятых, особое значение придано «помощи бедным» современного мира. Среди «дебютных» результатов, достигнутых в ходе Ханчжоуского саммита, стоит обратить внимание на следующие два «первых»: впервые было заявлено об утверждении плана действий в рамках «Программы устойчивого развития ООН до 2030 года»; впервые оглашена коллективная поддержка индустриализации Африки и наименее развитых стран. Представительность и легитимность «большой двадцатки» в решении проблем бедности продемонстрированы в полной мере, рамки международного сотрудничества стали шире.

Что может получить Китай

Ханчжоуский саммит не только предложил миру рецепт по развитию платформы G20 и глобальной экономики, но и способствовал реальным успехам и реализации долгосрочных интересов Китая.

В первую очередь, саммит доказал роль и способности КНР принимать участие в международных делах и руководить ими. По сравнению с прошедшими десятью встречами G20 на саммите в Ханчжоу затронуто беспрецедентное по масштабности и глубине количество вопросов. С тех пор как КНР стала страной-председателем в «большой двадцатке» в конце 2015 года, за короткие девять месяцев она организовала и провела 23 встречи на министерском уровне, пять собраний координаторов G20, четыре заседания министров финансов и директоров центральных банков государств «двадцатки», четыре совещания с участием заместителей министров финансов и помощников директоров центральных банков. Более того, путём консультаций утверждены приоритетные для реформирования сферы и некоторые руководящие принципы в рамках G20, на этой базе достигнуто порядка 30 важных соглашений. Это означает, что Китай способен играть большую роль на международной арене, а также может стать главным строителем системы по управлению глобальной экономикой.

Во-вторых, была представлена «мягкая сила» Китая. Ханчжоуский саммит распространил опыт Китая, предложил новую модель экономического роста, детализировал план продолжительного развития. В этих результатах отражаются идеи развития и миросозерцания КНР, демонстрируется китайская концепция управления.

В-третьих, Ханчжоуский саммит позволил миру понять содержание и значение нынешнего структурного реформирования в КНР. До открытия саммита «большой двадцатки» в Ханчжоу государства Евросоюза и некоторые другие страны следили за китайской политикой по нейтрализации избыточного производства стали, выражая беспокойство, что такие меры могут негативно сказаться на сталелитейной промышленности и интересах работников индустрии. В коммюнике саммита G20 отмечается, что избыточные производственные мощности, в том числе и в сталелитейной промышленности, — это вопрос глобального характера, он требует коллективной реакции. Китай призвал к созыву международного форума по вопросу избыточного производства стали, а также к утверждению соответствующих сроков. Такие действия будут способствовать согласованию позиций между сторонами, а также помогут КНР избежать возможного зарождения торгового конфликта в связи с усилиями страны по выполнению пяти задач, а именно: ликвидации избыточного производства, ликвидации затоваривания, уменьшения долговой нагрузки, сокращения себестоимости производства и устранения имеющихся недостатков.

В-четвёртых, Ханчжоуский саммит улучшил внешнюю среду для финансового реформирования Китая. На встрече были достигнуты договорённости по расширению использования специальных прав заимствования, укреплению сети безопасности глобальных финансов, повышению стабильности и стойкости международной валютной системы, углублению использования цифрового инклюзивного и «зелёного» финансирования, идея о котором была выдвинута правительством КНР. В коммюнике также приветствуется включение китайского юаня в расчёт корзины специальных прав заимствования МВФ 1 октября. Это будет способствовать продвижению процесса интернационализации китайской валюты, а также улучшит среду для международного финансового сотрудничества.

В-пятых, Ханчжоуский саммит укрепил дипломатическую базу Китая в странах «третьего мира». Кроме государств «двадцатки», на встречу в качестве гостей были приглашены участники из страны председателя «Группы 77» — Таиланда, а также Лаоса, председательствующего в АСЕАН, страны-председателя Африканского союза — Чада, Сенегала — председателя в НЕПАД («Новое партнёрство для развития Африки»), а также из Египта и Казахстана. Такой состав участников и гостей не только выявил традиционные приоритеты Китая во внешней политике, но и позволил укрепить базу китайской дипломатии, улучшить внешнюю стратегическую среду КНР.

Как G20 перейти от слов к практике

Имея лишь представление о будущем и дорожную карту, добиться реальных результатов нельзя, ключевой является возможность перейти от достигнутых соглашений к действиям. И поэтому на церемонии открытия саммита «большой двадцатки» в Ханчжоу Председатель КНР Си Цзиньпин подчеркнул: «Следует превратить G20 в действующую команду, а не в говорильню». Без сомнений, G20 не является таким стабильным, с жёсткими институциональными механизмами объединением, которое представляет собой Европейский союз. Тем временем геополитические риски продолжают бросать вызовы, сменяются правительства, другие нестабильные социальные факторы оказывают влияние на эффективность достигнутых соглашений. В связи с этим особое значение придаётся акцентированию внимания на превращении «большой двадцатки» в «действующую команду».

Как «большой двадцатке» перейти от слов к практике? Китаю как основоположнику общего управления мировой экономикой, а также как заинтересованному участнику экономической интеграции, лидеру и инициатору ряда соглашений Ханчжоуского саммита необходимо тут взять на себя руководящую роль.

В первую очередь, следует поддерживать тенденцию стабильного и относительно быстрого развития экономики страны, играя роль стабилизатора глобальной экономики. Составляя 1/8 часть мировой экономики, КНР вносит вклад в её развитие в размере 30%. Продолжительное экономическое и социальное развитие Китая позволит осуществить ряд соглашений Ханчжоуского саммита, создать ситуацию всеобщего выигрыша.

Во-вторых, необходимо ускорить процесс реформы и открытости КНР, продвигать углублённую взаимную интеграцию китайской и мировой экономики. Ключевыми словами саммита в Ханчжоу стали «инновации», «динамичность», «взаимосвязанность» и «инклюзивность». На самом деле эти понятия тесно переплетаются с содержанием пяти концепций развития Китая, а именно: с инновациями, координацией действий, экологией, открытостью и совместным использованием. Претворение в жизнь пяти концепций развития означает углубление реформы и поэтапную открытость многочисленных областей. В связи с этим чем быстрее будет процесс реформы и открытости Китая, тем он будет эффективнее, а также более убедительным станет продвижение строительства механизма долгосрочного развития экономики G20 и мира в целом. Кроме того, степень совместимости и координации действий между странами станет выше, благодаря чему появятся новые возможности для развития.

В-третьих, необходимо действовать с учётом ценности альтернативного использования, чтобы как можно раньше добиться результатов. Страны-члены «большой двадцатки» и мировая экономика сталкиваются с двумя проблемами, а именно: обновлением инфраструктуры и системным строительством. Инфраструктурное строительство очевидно и ощутимо как «впадина». В ходе делового саммита G20 в Ханчжоу Си Цзиньпин отметил необходимость укрепления взаимосвязанности инфраструктуры. Китайская сторона уже выдвинула инициативу о глобальной инфраструктуре, кроме этого она через Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, банк БРИКС и Фонд Шёлкового пути увеличила инвестиции и интеллектуальную поддержку, а также оказывает другую необходимую поддержку инфраструктурных проектов. Такие меры не только отвечают потребностям развивающихся стран и регионов, но и способствуют продвижению китайской стратегии «Один пояс — один путь». Благодаря созданию общих систем инфраструктуры и оборудования можно привести в действие формирование системы управления, а затем и строительство более обширного объединения по развитию, сообщества с единой судьбой. Это также стабилизирует внешнюю среду для развития Китая, продвинет здоровое развитие мировой экономики.

Как говорят в Китае, «способные люди могут решать дела, а люди с выдающимся умом могут управлять системой». В ходе саммита «большой двадцатки» в Ханчжоу был предложен конкретный план по «решению дел», а также заложена основа для «управления системой». Чтобы «Ханчжоуский консенсус» стал по-настоящему действующим и эффективным, Китаю необходимо решить свои «дела» и улучшить «систему», только так страна может дать показательный пример, внести больший вклад в управление глобальной экономикой.

(«Жэньминьван»)

В Лаос можно без визы

Автор: Пётр ЦВЕТОВ.

Подписанные в начале сентября соглашения будут способствовать дальнейшему развитию партнёрства Лаоса и России. Об этом заявил, выступая на «круглом столе» в Московской городской думе, Буасон Буппхаван, бывший премьер-министр Лаосской Народно-Демократической Республики, а в настоящее время советник по экономическим вопросам Генерального секретаря ЦК Народно-революционной партии Лаоса.

РЕЧЬ ИДЁТ, в первую очередь, о меморандуме о намерениях между ООО «Интер РАО — Инжиниринг», ООО «А-РКСЬЕНА» и «Электрисите дю Лаос» по проекту строительства гидроэлектростанции Секонг-5 и межправительственном соглашении о взаимной отмене визовых требований для владельцев пограничных паспортов.

ГЭС на реке Секонг проектной мощностью 330 мегаватт — очень важный для народного хозяйства ЛНДР объект, который может вывести страну на ведущие позиции на региональном рынке электроэнергии. Он обеспечит электричеством обширные районы юга Лаоса, позволит увеличить экспорт электроэнергии в соседний Таиланд, а также в Камбоджу.

В безвизовом режиме пересечения границы заинтересованы граждане и России, и Лаоса. С нашей стороны это прежде всего туристы, которые быстро оценят возможность посещать эту сказочно интересную страну в упрощённом порядке. В ЛНДР, очевидно, первыми захотят воспользоваться безвизовым режимом выпускники советских вузов (а их здесь более 10 тысяч человек), которые, я знаю, хотели бы посетить места, где прошла их студенческая молодость.

Лектор из Лаоса рассказал также о сегодняшней политической и экономической ситуации в стране. Она характеризуется стабильностью и поступательным движением, несмотря на неблагоприятную экономическую конъюнктуру мировых рынков. Упали цены на кофе, каучук, медь и ряд других видов сырья, которые являются важными экспортными товарами республики. В результате чуть снизились темпы экономического роста: в 2015 году ВВП вырос на 7,5 процента, в нынешнем ожидается прирост на 6,9 процента.

Тем не менее лаосские коммунисты уверены, что преодолеют эти трудности, они полны решимости выполнить установки Х съезда НРПЛ: к 2020 году вывести ЛНДР из списка беднейших стран, а к 2030-му — достичь уровня среднеразвитой страны.

По ходу лекции Буасон Буппхаван неоднократно с благодарностью вспоминал об огромной бескорыстной помощи Советского Союза лаосскому народу в его борьбе за свободу и независимость, в строительстве нового народно-демократического государства и выражал уверенность в нерушимости уз дружбы, которыми связаны наши народы.

Видного лаосского политика и экономиста пригласила выступить фракция КПРФ в московском городском парламенте. Присутствовавшие на встрече российские учёные-марксисты отметили важность такого рода мероприятий для изучения опыта братских партий в деле построения нового общества.

YSEALI: America’s Quiet Colonisation of Southeast Asia

Joseph Thomas

The US State Department’s Young Southeast Asian Leaders Initiative (YSEALI) claims on its official US government website to build “the leadership capabilities of youth in the region and promotes cross-border cooperation to solve regional and global challenges.”

It not only consists of US-based educational and professional “fellowships” for Southeast Asian participants, but also a funding component to help alumni establish foreign-funded organisations posing as “nongovernmental organisations” (NGOs), enhancing the already large presence of US-funded organisations operating across Asia in the service of American interests.

Under an initiative called, “Generation: Go NGO!,” YSEALI claims:

This is an opportunity for young NGO leaders to advance their professional skills and competencies with the aim to grow, scale, and take the organizations they work for, or those they founded, to new heights.

From developing baseline metrics to creatively pursuing financial and in-kind resources to assertively applying social media to advance mission, this workshop will bring together individuals from across ASEAN to learn and collaborate on ways to build capacity, message, and impact.

Beyond this, YSEALI also conducts other workshops across Southeast Asia to help prepare what is essentially a parallel political establishment that serves not Southeast Asian institutions or the population, but the US State Department and the corporate and financial interests it represents, quite literally an ocean and continent away.

One such activity was conducted by the US Embassy in Cambodia, called the “First Model Prime Minister Debate” organised by the US Ambassador’s Youth Council, Phnom Penh.

In essence, the US State Department is preparing an entire generation of impressionable young people, raised on American-style consumerism and hooked into US-based social media platforms like Facebook, and moulding them into a client political bloc they will eventually assist into power, just as they have attempted to do in Hong Kong recently with US State Department-funded “Umbrella Revolution” leaders winning several seats in local legislative elections and as they have already done in Myanmar through Aung San Suu Kyi’s National League for Democracy (NDL) with her minister of information quite literally trained by US-funded organisations in neighbouring Thailand before assuming his post.

Using children and young adults through what appear to be benign overseas scholarships and work opportunities, as well as through events across Southeast Asia organised by US embassies appears at first disarming and scaled back from the sort of subversion the US has typically engaged in over the past several decades (i.e. 1953 Operation Ajax: Iran, 1973 Chilean coup d’état, or the violent 2011 Arab Spring).

Yet despite its apparent benign nature, it represents precisely the same end result; a US backed government, representing parallel institutions that answer not to the people they are put in power over, but instead represents those foreign interests that cultivated, funded and directed them into power from abroad.

YSEALI’s activities are fundamentally inappropriate, undiplomatic and constitute an intentional and direct threat to the sovereignty and self-determination of the entire region of Southeast Asia. Were China or Russia conducting such activities in the United States, it is likely a coordinated government and media campaign would be mobilised to counteract it, and possibly even legislation passed to stop it all together.

Likewise, ASEAN should consider revising rules, regulations and legislation governing foreign-funded organisations masquerading as “NGOs” and limiting foreign missions to the region and each respective nation to diplomatic activities only.

Funding from foreign governments for allegedly “nongovernmental” organisations is in itself a contradiction in both terms and in principle. And the idea of a parallel political system created in the US embassy and composed of Southeast Asian youths “built” by US efforts somehow representing or resulting in “democracy” or “self-determination” is an obvious and intentional misrepresentation by the US State Department.

Not only should local governments across Southeast Asia counter these efforts through restricting or ending them altogether, they should create their own programmes to develop their nation’s next generation of political and business leaders, infused with local principles, values, cultural ideals and reflecting the best interests of the people and nation they will eventually assume positions of power over. Self-determination is not a right the US or the “international community” it poses as leader of will grant freely to the nations of the world it presumes dominion over, it is a right that nations must fight for, earn and protect proactively.

Об очередном акте мировой политической игры во Вьентьяне

Владимир Терехов

После исполнения на пекинской сцене политического действа под названием “Саммит G-20” (набирающего популярность и вытесняющего из репертуара давно не актуальную пьесу “Саммит G-7”) бродячая труппа политических актёров разного уровня значимости и талантов переехала в столицу Лаоса Вьентьян.

Чем же привлекла внимание мэтров мировой политической игры эта далеко не самая знаменитая сцена? Тем, что именно здесь, в период с 6 по 9 сентября с.г. было запланировано сыграть несколько не менее интересных драматических спектаклей (с элементами специфического юмора), в названиях которых неизменно присутствует аббревиатура АСЕАН.

Указанной аббревиатурой обозначается Ассоциация десяти стран региона Юго-Восточной Азии, куда перемещается центр тяжести реальных мировых событий. На эти реалии и пытаются неким образом реагировать участники мировой игры на упомянутых выше, а также прочих политических площадках.

Во Вьентьяне, во-первых, состоялся очередной саммит глав стран-участниц самой АСЕАН. Во-вторых, прошли несколько саммитов в формате “АСЕАН+1”, в котором в качестве “единицы” выступали ведущие мировые игроки, включая КНР, Японию, Индию. Напомним, что очередной саммит “АСЕАН+США” (в подчёркнуто торжественном антураже) прошёл в феврале с.г. на территории калифорнийского ранчо Sunnylands.

Далее, состоялся саммит “АСЕАН+3” с участием тех же Китая и Японии, а также Южной Кореи. Наконец, своеобразным апофеозом череды мероприятий во Вьентьяне стало проведение 11-го саммита в формате “АСЕАН+8” с участием США, Китая, России, Японии, Индии, Австралии, Южной Кореи и Новой Зеландии. Этот формат обозначается также как “Восточноазиатский саммит” (ВАС).

Оценку всех подобных мероприятий последних лет на различных международных площадках (включая самую главную в Нью-Йорке) можно свести к следующей сентенции: важно не столько официально заявленное многолюдное действо на сцене, сколько переговоры между актёрами в узких форматах накануне спектакля, а также во время его перерывов.

Как правило, о содержании таких переговоров посторонний наблюдатель может только догадываться. Но именно они мотивируются жизненными реалиями и они же определяют действительно значимые моменты итоговых документов, которые принимаются по окончании официальных мероприятий.

Суть реальных событий в ЮВА и в акватории входящего в этот регион Южно-Китайского моря сводится к обострению именно здесь глобальной политической игры, которую ведут мировые державы.

На общую невесёлую картину ситуации, складывающейся в ЮВА, наложилось решение Гаагского арбитража от 12 июля с.г., фактически дезавуирующего многолетние претензии Китая на большую часть акватории ЮКМ. Что резко укрепляет в регионе позиции его основных геополитических оппонентов, то есть США, Японии и Индии.

Во Вьентьяне развернулась нешуточная закулисная борьба между ведущими державам за влияние на объекты региональной игры, каковыми в данном случае оказались десять членов АСЕАН — все вместе и каждый по отдельности.

Цена вопроса сводилась к формулировкам в итоговых документах относительно актуальных политических проблем в ЮВА. Каждый из ведущих игроков стремился уговорить членов АСЕАН сделать такие записи, которые отвечали бы его оценкам как ситуации в ЮВА, так и решения Гаагского арбитража.

Цель-максимум оппонентов Китая заключалась в том, чтобы в принятых декларациях, во-первых, он прямо обвинялся в самом факте обострения ситуации в ЮВА (в связи с “необоснованными” претензиями на 80-90% акватории ЮКМ и строительными работами на расположенных здесь островах), а также, во-вторых, выражалась бы поддержка решения Гаагского арбитража с констатацией обязательности выполнения его положений.

Цель-максимум КНР, естественно, выглядела прямо противоположным образом. Она давно сформулирована и сводится к исключению из процедуры обсуждения проблем в ЮВА “вне региональных сил”, а также к двустороннему формату (то есть по отдельности с каждым из южных соседей) их разрешения.

Противоположность изначального целеполагания участия Китая и США с союзниками во вьентьянских мероприятиях предопределила каучуковый характер формулировок итоговых документов по ключевым политическим проблемам в регионе.

Поскольку в них не упоминается решение Гаагского арбитража и не обозначается виновник ухудшения ситуации в ЮВА, то Китай получил все основания заявить о “мудрой позиции” АСЕАН.

Как же ей, впрочем, не быть “мудрой”, если члены АСЕАН имеют непосредственным соседом вторую мировую державу, с которой, к тому же, очень выгодно поддерживать торгово-экономические отношения? “Особо одарённые” в этом плане наблюдаются только в Восточной Европе.

Следуя законам театральной драматургии, участники представлений во Вьентьяне, а также их зрители должны были на некоторое время расслабиться и повод для этого предоставил новый президент Филиппин Родриго Дутерте рядом эпатажных заявлений.

Из них особо вызывающее было адресовано лидеру самого главного мирового игрока, с которым, кстати, Филиппины с 1951 г. находятся в состоянии военно-политического союза, подтверждённого сторонами в 2011 г.

Принимая во внимание катастрофическую ситуацию с незаконным оборотом наркотиков в стране, можно понять суровость мер, предпринятых Р. Дутерте против наркоторговцев.

Но политическая неопытность, видимо, не позволила ему предвидеть (неизбежную) острую реакцию со стороны передового отряда современного международного фарисейства в лице профессиональных “правозащитников” и (самозваного) главного хранителя “хороших международных манер”.

Только неожиданностью для Р. Дутерте подобной реакции можно объяснить совершенно недопустимые обороты в адрес президента США Б. Обамы, поставившие, кстати, в непростое положение и руководство КНР, в целом вполне позитивно встретившего намерение Р. Дутерте улучшить отношения с Пекином.

Премьер-министр Ли Кэцян, представлявший во Вьентьяне Китай, всё же встретился с президентом Филиппин на полях ВАС, но после того как “неприятный инцидент” в американо-филиппинских отношениях был улажен в ходе состоявшейся днём ранее встречи того же Р. Дутерте и Б. Обамы.

Исчерпанию филиппино-американского “инцидента”, видимо, поспособствовала и утечка в прессу информации о появлении в начале сентября в районе рифа Скарборо в ЮКМ группы китайских кораблей, сопровождавших баржи с песком. Напомним, что “освоение” Китаем именно этого рифа, находящегося в зоне исключительных экономических интересов Филиппин, и стало непосредственной причиной обращения в 2013 г. предыдущего президента Б. Акино с жалобой в Гаагский арбитраж.

Общее правило для начинающих политиков гласит, что лучше доставлять себе удовольствие, постукивая по “боксёрской груше” (в лице, например, Генсека ООН), от которой заведомо не получишь “ответа”.

Что же касается главного актёра международного политического театра, то здесь полезно предварительно крепко подумать, хорошо взвесив все “за” и “против”.

Что получается, когда игрок третьего-четвёртого уровня значимости пытается торговать скоропортящимся товаром в виде “нелюбви” к одному из ведущих мировых игроков, что демонстрируется в Восточной Европе в течение 25 последних лет.

Р. Дутерте, вероятно, понял, что международная политическая жизнь сложна и не окрашена в чёрно-белые цвета, а поддержание союза с США может пригодиться. Пока же общая характеристика Б. Обамой нового филиппинского президента как “яркого парня” представляется достаточно адекватной.

Но “яркий парень” быстро взрослеет как международный политик. Об этом свидетельствует его встреча во Вьентьяне с премьер-министром Японии Синдзо Абэ, в ходе которой стороны подтвердили ранее заключённую сделку о поставке Филиппинам двух сторожевых судов на общую сумму около 160 млн долл.

В целом же, оценивая мероприятия, прошедшие в начале сентября во Вьентьяне, в очередной раз приходится констатировать, что политика (как и любой вид искусства) имеет косвенное отношение к реальной жизни, которая протекает по своим не очень понятным законам.

1 сентября 2016 года Вьетнам ввел в действие новые импортные пошлины для товаров из стран АСЕАН. По Соглашению о торговле услугами в АСЕАН, которое было подписано в 2009 году, между государствами членами Ассоциации создается зона свободной торговли товарами, произведенными внутри Ассоциации и отвечающими требованиям правил происхождения.

Страны-участницы Соглашения взяли на себя обязательство по снижению таможенных пошлин согласно графику: Бруней, Индонезия, Малайзия, Сингапур, Таиланд и Филиппины обнулили большую часть ввозных пошлин в 2010 году; Вьетнам, Камбоджа, Лаос, Мьянма отменили ввозные пошлины на 90% тарифных линий в 2015 году и обязались довести этот показатель до 97% к 2018 году. Вьетнам отменил таможенные сборы на 6 900 тарифных линий (72%) в 2014 году и еще на 1 700 видов импортных товаров – к 2015 году. Министерство финансов Вьетнама заявило, что к 2018 году будут отменены пошлины еще на 700 тарифных линий. В их число преимущественно входят чувствительные товары, такие как автомобили, запчасти, растительное масло, холодильники, кондиционеры и молочные товары.

Vietnam News

Сингапур и Китай — противоречивые отношения

Василий Кашин

К.полит.н., с.н.с. Центра стратегических проблем СВА, ШОС и БРИКС ИДВ РАН, с.н.с. Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ, эксперт РСМД

Сингапурская политика по отношению к КНР в основном определяется набором противоречивых, но постоянных факторов, вытекающих из демографии и географического положения островного государства. В результате правительство Сингапура вынуждено заниматься постоянным тщательным балансированием между жизненно необходимым для острова сотрудничеством с Китаем и постоянным дистанцированием от него. Преобладание этнических китайцев среди населения Сингапура вовсе не является фактором сближения Сингапура и КНР, а как раз наоборот — одна из весомых причин для этого дистанцирования.

На фоне многих своих соседей по региону, таких как Малайзия, Индонезия, Мьянма, Сингапур — этнически относительно однородное государство, в котором доля крупнейшего этноса (ханьцев) составляет 76,2% на 2015 г. В самом Китае ханьцы составляют немногим более 90% населения. Разумеется, проживающие в Сингапуре китайцы культурно неоднородны и относятся к нескольким диалектным группам и разным волнам миграции. Тем не менее угроза того, что Сингапур может превратиться или по крайней мере будет расцениваться соседями как «маленький Китай» в Юго-Восточной Азии, воспринималась и продолжает восприниматься сингапурским политическим классом достаточно остро.

Формируемая на острове политическая нация строится подчеркнуто как многорасовая и полиэтническая. Демонстрируя уважение к культуре, языку и истории каждой из населяющих остров этнических групп, включая китайцев, Сингапур при этом строит совершенно отдельную политическую и национальную идентичность, подчеркивает отличие своих граждан, независимо от происхождения, от жителей тех стран, откуда приезжали люди на остров. Население острова сознательно воспитывается как двуязычное — английский язык господствует в системе образования, на государственной и военной службе. Значительная (до трети) часть китайского населения острова использует английский язык вне работы — фактически он стал для них уже родным. По данным правительственных исследований, проведенных в начале 2016 г., английский окончательно стал основным языком на острове не только в официальной жизни, но и в быту: среди лиц старше 5 лет дома на нем говорят 36,9%, в то время как на китайском — (мандарин) 34,9%.

Попытки некоторых представителей элиты КНР рассматривать Сингапур как «маленький Китай» воспринимаются сингапурскими политиками крайне негативно. Как писал в 2015 г. в статье, посвященной 25-летию установления дипломатических отношений между КНР и Сингапуром, профессор Национального университета Сингапура и бывший постоянный представитель страны в ООН Томми Ко, одна из проблем для китайско-сингапурских отношений — «восприятие некоторыми нашими друзьями в Китае Сингапура как китайской нации. Хотя китайцы составляют 75% нашего населения, Сингапур — не китайская нация, а нация, состоящая из нескольких рас» [1].

Причины такого подхода являются многоплановыми. Самые очевидные из них — стремление обеспечить межнациональный мир на острове и обеспечить самостоятельность Сингапура перед лицом азиатского гиганта. Не менее важно и то, что развитие страны как еще одного «китайского государства», пусть даже потенциального, но продолжения Китая в Юго-Восточной Азии, имело бы крайне негативные последствия для отношений с ближайшими соседями по региону. Как малое государство, лишенное природных ресурсов (кроме выгодного географического положения) и живущее за счет торговли, услуг и посредничества, Сингапур пойти на это не может.

По этим же причинам — в силу полной зависимости своей экономики от международной торговли, производственной кооперации, рынка финансовых услуг и т. д. — Сингапур не может допускать и другую крайность, а именно — игнорировать Китай и тем более отталкивать его. Китай — экономический локомотив Азии, и, как показал пример Тайваня в 1990–2000-е гг., отставание в развитии экономических связей с КНР может крайне негативно сказаться на конкурентоспособности даже относительно крупной азиатской экономики.

Сама история установления дипломатических отношений между КНР и Сингапуром показывает всю сложность внешнеполитической игры, в которую на протяжении десятилетий играет руководство острова. Легендарный сингапурский премьер Ли Куан Ю одним из первых в регионе разглядел потенциал Китая. В 1976 г. он посетил КНР, встретился с умершим позднее в том же году Мао Цзэдуном и установил хорошие личные отношения с будущим автором китайских реформ Дэн Сяопином. Сам Дэн Сяопин посетил Сингапур в 1978 г. Отношения между Сингапуром и КНР начали развиваться высокими темпами. Тем не менее Сингапур не устанавливал официальных дипломатических отношений с КНР до 1990 г. Причиной этого промедления, которая никогда и не скрывалась, стало стремление Сингапура избежать образа «еще одного китайского государства» или «представителя Пекина в АСЕАН». Сингапур дождался, пока отношения с КНР не нормализовали остальные члены альянса (последней в 1990 г. это сделала Индонезия), и только после этого обменялся с КНР послами.

Период до 2009 г. рассматривается сингапурскими специалистами как «золотой век» в отношениях Китая с Сингапуром и с АСЕАН в целом. Остров, выступая в качестве регионального логистического и финансового центра, немало выиграл от экономического подъема Китая. Через него проходили значительные финансовые потоки, связанные как с инвестициями стран мира в Китай, так и с китайской внешней торговлей и в дальнейшем инвестициями, направлявшимися в различные регионы мира из Китая. Наряду с великолепным инвестиционным климатом, совершенным законодательством и мощной сетью соглашений в сфере торговли и инвестиций, наличие кадров со знанием китайского языка и рынка было важным преимуществом Сингапура. Следует при этом отметить, что доминировавшие в мире до середины 2000-х гг. взгляды на будущее возвышение Китая были иными, чем сейчас. Китайская внешняя политика была пассивной, усилия Пекина провести военную модернизацию воспринимались скорее с насмешкой, при этом многие наблюдатели серьезно надеялись на постепенную мирную трансформацию китайской политической системы (многие китайские реформаторы, начиная с самого Дэн Сяопина, называли Сингапур в качестве примера для подражания в сфере госуправления).

Поворот наметился в 2009 г. и был во многом связан с активизацией китайской политики в отношении проблем Южно-Китайского моря, усложнившей отношения Китая и АСЕАН, но не сводился только к ней. Китай приступил к последовательному расширению своего политического влияния на страны АСЕАН. Наибольшего успеха КНР смогла добиться в укреплении влияния на беднейшие страны альянса — Лаос и Камбоджу, особая позиция которых, в частности, свела на нет все попытки обеспечить единую линию блока в отношении проблем ЮКМ. Но ими дело не ограничилось. Влияние Китая в регионе продолжает расти, оно основано не только на ведущей роли китайской экономики и проводимой КНР продуманной долларовой дипломатии, но также и на внутренних политических процессах в ряде стран Юго-Восточной Азии.

Несмотря на то, что Мьянма, находившаяся ранее в изоляции и зависимая от Пекина, с 2010 г. провела серию политических реформ, нормализовала отношения с США и перешла к проведению многовекторной внешней политики, общей тенденции укрепления роли Пекина это не изменило. Существенный поворот в сторону Китая после военного переворота 2014 г. совершил Таиланд. Другие члены альянса, включая даже вовлеченный в споры в Южно-Китайском море Вьетнам, вынуждены проводить сложную политику лавирования, все больше учитывая китайские интересы. Недавний приход к власти на Филиппинах, важнейшем союзнике США в регионе, популистского политика Родриго Дутерте, который показательно дистанцируется от США и заявляет о возможности сделок с Пекином по территориальной проблеме, может иметь разрушительные последствия для американской политики по сдерживанию Китая в Юго-Восточной Азии.

Сингапурские политики и внешнеполитические специалисты вполне осознавали возможные последствия возвышения Китая для проводимой островом политики балансирования. Ответом на рост китайской мощи стала, во-первых, линия на параллельное развитие отношений с Китаем и с США, а во-вторых, — на поддержку развития отношений АСЕАН с другими крупными державами, прежде всего с Индией и Японией. Сингапур способствовал и развитию отношений между альянсом и странами ЕС, причем Евросоюз в последнее время не раз заявлял о намерении активизировать свою роль в проблемах Южно-Китайского моря. Сингапур стремится участвовать одновременно в интеграционных проектах, поддерживаемых Пекином (Региональное всеобъемлющее экономическое партнерство) и Вашингтоном (Транстихоокеанское партнерство).

Чтобы обеспечить АСЕАН в целом и Сингапуру, в частности, по возможности полную свободу действий и защиту от давления, проводится линия на привлечение в регион максимального числа самостоятельных игроков. Именно в этом ключе, вероятно, следует рассматривать и сингапурские взгляды на роль России в регионе. Россия интересна как пусть не самый влиятельный в региональной политике, но самостоятельный игрок, дающий расположенным здесь малым странам дополнительное пространство для маневра. Поэтому ускорившееся российско-китайское сближение и в особенности последние шаги Москвы в отношении проблемы Южно-Китайского моря (поддержка позиции Китая о неприятии решений инициированного Филиппинами международного арбитража, проведение российско-китайских маневров в Южно-Китайском море) были восприняты с определенной обеспокоенностью. Они были интерпретированы (неверно) как признак возможного в будущем перехода России к полной поддержке действий КНР в Юго-Восточной Азии.

Несмотря на все эти усилия по диверсификации связей, основными партнерами для Сингапура остаются КНР и США, и постепенное сползание Пекина и Вашингтона к конфронтации представляет для острова величайшую проблему. Китай — крупнейший торговый партнер Сингапура и не оставляет усилий по постепенному вовлечению острова в сферу своего влияния, используя не только экономические возможности, но и пытаясь развивать военное и военно-техническое сотрудничество. Тесные отношения с США являются императивом для Сингапура как международного финансового центра и высокотехнологичной экономики, включенной в международные цепочки разделения труда. В силу своего географического положения Сингапур — важнейший для США партнер в регионе в сфере безопасности, и назревающий кризис в отношениях с Филиппинами лишь повышает его значимость.

В 1990 г. Сингапур и США подписали меморандум, позволяющий использовать сингапурскую инфраструктуру в интересах действующих в регионе американских сил. В 1998 г. соглашение было расширено, а в 2005 г. было подписано «Стратегическое рамочное соглашение о более тесном сотрудничестве в сфере обороны и безопасности», в рамках которого Сингапур стал «ведущим партнером» США в сфере безопасности. Сингапурские порты и аэродром имеют важное значение для действий американских сил в Юго-Восточной Азии, при этом правительство Сингапура приложило немало усилий для поддержания и расширения соответствующих инфраструктурных объектов. В частности, сингапурская военно-морская база Чанги была модернизирована, с тем чтобы обеспечивать прием всех классов боевых кораблей США, включая атомные авианосцы; аэродромы модернизированы для приема всех типов транспортных и боевых самолетов. Помимо снабжения и обслуживания американских кораблей и самолетов, здесь постоянно базируется один американский боевой корабль типа LCS (LittoralCombatShip), что позволяет американцам контролировать ситуацию на проходящих в данном районе стратегических морских коммуникациях.

При этом ситуация в отношениях между Сингапуром и США осложняется тем, что сингапурская политическая система совершенно не соответствует утвердившейся в Вашингтоне догматике о необходимости продвижения во всем мире единственно верной модели либеральной демократии. Попытки посольства США оказывать поддержку представителям сингапурской «демократической оппозиции» в прошлом уже приводили к эксцессам в отношениях между странами, и о безграничном доверии в этом вопросе говорить не приходится.

Сингапур вовлечен в проблемы Южно-Китайского моря в качестве координатора от АСЕАН в отношениях с Китаем, и, хотя и в расплывчатых выражениях, он был вынужден поддержать решение арбитражного суда, удовлетворившего в июле иск Филиппин к КНР. Принцип «центральной роли АСЕАН» во внешней политике Сингапура играет важную роль, и рост напряженности в Южно-Китайском море с неизбежностью ведет к проблемам с Пекином. В ходе своих недавних визитов в США (в августе) и в Китай (в начале сентября) премьер-министр Сингапура Ли Сянь Лун не мог уйти от обсуждения болезненных, конфликтных вопросов, хотя и стремился делать акцент на необходимости поиска компромисса и использовать кризис как возможность для выхода на новые модели взаимодействия в регионе.

Как представляется, постепенный рост американо-китайских противоречий воспринимается сингапурским руководством в качестве одного из ключевых долгосрочных вызовов. Сингапуру, как и АСЕАН в целом, предстоит найти возможность сохранить продуктивные отношения с обеими сверхдержавами и при этом не превратиться окончательно в арену для выяснения отношений между ними. При этом потребность в увеличении числа независимых внерегиональных партнеров будет только расти.

1.Под расами в Сингапуре понимают основные этнические группы, включая китайцев, малазийцев, индийцев и т. п.

America in Asia: Arrogant, Unapologetic, and Ready for More Conflict

Tony Cartalucci

The United States exists an entire ocean away from Asia, yet its policymakers, politicians, and even Secretary of Defense Ashton Carter have declared America’s “primacy” over the region, vowing to assert itself and its interests above all nations actually located in Asia.

In a June 2016 Reuters article titled, “U.S. flexes muscles as Asia worries about South China Sea row,” Secretary Carter is quoted as saying:

The United States will remain the most powerful military and main underwriter of security in the [Asian] region for decades to come – and there should be no doubt about that.

The US, by presuming to dictate all that takes place across Asia, has all but declared itself a hegemon.

Reiterating the notion of American primacy and exceptionalism is a full-time occupation for the US State Department’s employees. This includes US Ambassador to ASEAN Nina Hachigian who pointed out to followers on Twitter that she had “spoke to some Lao shop owners” following US President Barack Obama’s recent visit to the Southeast Asian nation, and “they said [President Obama’s] visit was the most exciting and significant event in decades.”

Of course, for the nation of Laos, the most significant event regarding the US is undoubtedly the 2 million tons of munitions the US dumped on it between 1964 and 1973. These 2 million tons include cluster bombs consisting of some 266 million submunitions, an estimated 30% of which were left unexploded and remain to this day an enduring, deadly hazard to Laos and its 6.8 million people.

There are an estimated 80 million submunitions still littering the country, or about 11 for each man, woman, and child that lives in Laos. 20,000 people have been killed by unexploded US munitions and many more maimed which includes losing limbs.

According to the Lao National Unexploded Ordnance Programme (UXO LAO), 444,711 submunitions (about 0.55%) have been destroyed between 1996 and 2010. Despite the dangerous and exhausting work, eliminating 0.55% of the 80 million submunitions still littering the country amounts to virtually nothing.

When faced with these facts, Ambassador Hachigian assured Twitter followers that:

We’ve been spending hundreds of millions of dollars to clean them up and President Obama just doubled annual contributions.

Of course, an elementary student could have told the ambassador that doubling nothing still equates to nothing.

Establishment journal, The Diplomat, in an article titled, “Obama in Laos: Cleaning up After the Secret War,” would claim:

In recent years, U.S. support for UXO clearance and victim assistance in Laos has dramatically increased. In response to steady pressure from NGOs like Legacies of War and their allies in Congress, U.S. funding for this work increased from $5 million in 2010 to a record $19.5 million this year. These resources, disbursed by the State Department’s Office of Weapons Removal and Abatement, are used to support clearance efforts that destroy up to 100,000 pieces of lethal ordnance in Laos annually, employing 3,000 workers in the commercial and humanitarian sectors.

At 100,000 submunitions per year, Laos should be safe from US cluster bombs in just under 1,000 years. This is hardly “cleaning up.”

The Real Legacy of America in Asia

The Diplomat, US President Obama and US Ambassador Hachigian, however, are helping Asia understand the real legacy of America in the region – one of both catastrophic war, and of what are essentially deadly, enduring consequences that will haunt generations for 1,000 years to come – quite literally.

And not only has America done this to Asia, it does so unapologetically . The BBC in its article, “Laos: Barack Obama regrets ‘biggest bombing in history,’” would note:

Mr Obama did not offer an apology for the bombing.

However, President Obama’s “regrets,” and Ambassador Hachigian’s attempts to portray America as taking responsibility for the ongoing consequences of America’s actions could be interpreted as apologetic by some. However, one must remember that an apology must also be accompanied by a genuine desire never to repeat the offense in question again – something the US clearly has no intention of doing.

Even as President Obama and Ambassador Hachigian announce America’s desire to go from doing virtually nothing about the 80 million cluster bomb submunitions scattered across Laos, to doing next to nothing about them, the US is currently assisting their allies in Saudi Arabia to blanket the nation of Yemen with them.

According to an ABC News article titled, “House OKs Ongoing Cluster Bomb Sales to Saudi Arabia, Saying a Ban Would ‘Stigmatize’ the Weapons,” it was reported that:

Congress has opted to continue selling cluster bombs to Saudi Arabia, citing a need not to “stigmatize” the weapon. But human rights advocates pointed to the close vote, 216 to 204, as progress towards ending the U.S.-Saudi trade of cluster munitions, which advocates say causes indiscriminate carnage.

The US has also spent years scattering radioactive depleted uranium across various battlefields including Iraq, Afghanistan, and Bosnia.

According to the Guardian report titled, “Scientists urge shell clear-up to protect civilians,” it was stated that:

Up to 2,000 tonnes of DU has been used in the Gulf, a large part of it in cities like Baghdad, far more than in the Balkans. Unep has offered to go to Iraq and check on the quantities of DU still present and the danger it poses to civilians.

And while Laos faces 1,000 years of US cluster bomb munitions if current levels of disposal are maintained, nations like Iraq and Afghanistan facing US depleted uranium have several million years to wait until the danger subsides based on uranium’s radioactive half-life.

It is obvious that should the US apply military force anywhere in Asia ever again, it will do so with equal or even greater consequences than it has already visited upon Laos, Iraq, Afghanistan, Bosnia, or that its allies have visited upon nations like Yemen.

Fact checking the US President and various US ambassadors’ rhetoric regarding America’s true record in Asia points out a nation of infinite arrogance, unapologetic for the enormous and enduring suffering it has brought quite literally from an ocean away, and proves with its current actions elsewhere throughout the world that it is ready and willing to sow yet even more chaos.

Considering this, one must be forgiven for wondering just what “security” Secretary Carter is referring to that the US is underwriting in Asia – it is certainly not security those in Asia are enjoying – certainly not in Laos – at least not for 1,000 years to come.

ФАО приветствует соглашение, заключенное сегодня между Индонезией и Европейским союзом (ЕС), предполагающее выдачу первой в мире лицензии Программы ФАО по правоприменению, управлению и торговле в лесном секторе (FLEGT), удостоверяющей законность древесины, как большой шаг вперед в борьбе с незаконными лесозаготовками.

Начиная с 15 ноября лицензия FLEGT может сопровождать поставки древесины, экспортируемой из Индонезии в страны-члены ЕС, чтобы подтвердить, что древесина была заготовлена, перевезена, переработана и продана в соответствии с индонезийским законодательством.

«Индонезия предпринимает важные шаги по укреплению системы управления лесными ресурсами, борьбе с незаконными рубками, модернизации ее лесного сектора, а также улучшению деловой практики», - сказал Роберт Симпсон, координатор программы FLEGT ФАО.

«Помимо снижения экологического ущерба, причиняемого в результате незаконной заготовки леса, гарантия законности древесины открывает двери для продвижения устойчивых средств к существованию лесных общин и расширения доступа к международным рынкам древесины», - сказал он.

На Индонезию приходится треть всего импорта тропической древесины в стоимостном выражении, поступающей в ЕС, один из крупнейших в мире потребителей лесоматериалов. С 2013 года законодательство ЕС по лесоматериалам запретило европейским компаниям размещать незаконную древесину и изделия из древесины на рынке ЕС.

Древесина, получившая лицензию FLEGT, автоматически соответствует требованиям лесного законодательства, что дает «зеленый свет» для индонезийской древесины, поступающей в ЕС.

Во всем мире ущерб от незаконных действий в лесном секторе по оценкам ЮНЕП и Интерпол составляет 30-100 млрд долл. США ежегодно или 10-30% от общего объема мировой торговли древесиной.

«Незаконные рубки и связанная с ними торговля подрывают усилия стран по устойчивому управлению лесами, приводят к деградации лесов и способствуют изменению климата и утрате биоразнообразия, - сказал Симпсон. - Они также лишают развивающиеся страны дохода и подпитывают порочный круг коррупции, нищеты и конфликтов».

План действий ФАО-ЕС в рамках FLEGT

Схема лицензирования является частью Плана действий FLEGT ЕС, который был принят в 2003 году для содействия конкретным мерам по пресечению незаконной торговли древесиной и содействия устойчивому управлению лесами, что в настоящее время является одной из Целей устойчивого развития 2030.

ФАО сотрудничает с ЕС, его государствами-членами и другими международными и местными партнерами, чтобы помочь тропическим странам, производящим древесину, заключать юридически обязательные торговые соглашения с ЕС. Эти соглашения, известные как Соглашения о добровольном партнерстве (СДП), создают механизмы, демонстрирующие законность производимой в стране древесины.

Правительства ведут переговоры с ЕС в тесном взаимодействии с гражданским обществом, коренными народами и частным сектором.

Краеугольным камнем СДП является система обеспечения законности древесины, целью которой является определение законности древесины и осуществление проверки. Только после этого можно начинать осуществлять лицензирование FLEGT для партий лесоматериалов, экспортируемых в Европу. Система проходит проверку на регулярной основе, чтобы гарантировать ее надежность.

В Индонезии ФАО продолжает оказывать поддержку процессу путем предоставления финансовой и технической помощи для проектов по разработке и внедрению национальной системы обеспечения законности древесины. Это включает в себя поддержку сертификации лесов в Восточном Калимантане, а также содействие сертификации группы производителей мебели на Яве и Бали.

ФАО также оказывает содействие усилиям по расширению возможностей независимой сети лесного мониторинга в целях предупреждения коррупции в лесном секторе, которая представляет наибольшую угрозу для целостности СДП.

Соглашения с другими странами

Помимо Индонезии, пять других стран - Камерун, Центрально-Африканская Республика, Гана, Либерия, и Республика Конго - подписали соглашения о добровольном партнерстве с ЕС и работают над лицензированием FLEGT.

Еще девять стран - Кот-д'Ивуар, Демократическая Республика Конго, Габон, Гайана, Гондурас, Лаос, Малайзия, Таиланд и Вьетнам - ведут переговоры об СДП.

Вместе эти 15 стран охватывают 24% тропических лесов мира, и на них приходится до 75% импорта тропической древесины в ЕС.

На сегодняшний день Программа FLEGT ФАО оказывает поддержку более 200 проектам в 40 странах Африки, Латинской Америки, Карибского бассейна и Азии в целях улучшения управления лесными ресурсами и содействия законной торговле древесиной.

Новая фаза программы с бюджетом 30 млн долл. США, которая финансируется ЕС, Великобританией и Швецией, была запущена в начале этого года.

Нечего есть, не с кем дружить

США и Южная Корея обсудят ядерную проблему КНДР

Мария Баранова, Александр Братерский

Главы внешнеполитических ведомств Южной Кореи, Японии и США встретятся в воскресенье для обсуждения новых санкций по отношению к КНДР. Встречу анонсировал МИД Южной Кореи. Политическое и военное давление на КНДР растет в связи с ядерными испытаниями. Это не сулит Пхеньяну ничего хорошего, особенно с учетом заявлений Красного Креста о том, что страна — на грани гуманитарной катастрофы после недавнего тайфуна.

Госсекретарь США Джон Керри, глава МИД Японии Фумио Кисида и глава МИД Южной Кореи Юн Бен Се обсудят возможное ужесточение санкций против этой страны как наказание за проведение ядерных испытаний. Об этом сообщает министерство иностранных дел Южной Кореи.

В марте этого года Совбез ООН ужесточил санкции против КНДР.

Однако Пхеньян, несмотря на предупреждения других стран и запрет ООН, продолжил ядерные испытания.

В сентябре КНДР провела пятое испытание ядерного оружия за последние несколько лет. Международное политическое давление на Пхеньян растет. Внешнеполитический комитет Японии в среду собирается принять резолюцию, в которой говорится, что действия Северной Кореи «неприемлемы для Японии как единственной страны, пострадавшей от ядерного оружия».

Соседняя Южная Корея выступает с более угрожающими высказываниями. Во вторник президент Южной Кореи Пак Кын Хе приказала своим вооруженным силам быть готовыми в любой момент атаковать Северную Корею.

«Я хочу, чтобы наше правительство и армия оставались полностью готовыми к нанесению ответного удара, полными решимости положить конец северокорейскому режиму, если хотя бы одна ядерная ракета будет нацелена на нашу территорию», — сказала лидер Южной Кореи на заседании правительства.

Президент Южной Кореи отметила, что психическое здоровье Ким Чен Ына выходит из-под контроля и его правительство проявляет «фанатичное безрассудство». На днях Сеул опубликовал план бомбардировки Пхеньяна «Концепция наказания и возмездия» на случай появления «малейших признаков того, что КНДР готова применить ядерное оружие».

Южная Корея не имеет своих ядерных вооружений и полагается на американский «ядерный зонт».

США тем временем продемонстрировали свои военные возможности в отношении КНДР.

Два американских сверхзвуковых стратегических бомбардировщика B-1 совершили во вторник низковысотный полет над территорией Южной Кореи, чтобы выразить солидарность со своим союзником.

«Эти вылеты должны продемонстрировать солидарность между Южной Кореей, Соединенными Штатами и Японией в противостоянии провокационным и дестабилизирующим действиям Северной Кореи», — заявил адмирал Гарри Харрис, глава Тихоокеанского командования США, агентству Reuters.

США видят в КНДР угрозу

13 сентября на встрече спецпредставителей Республики Кореи и США по ядерной программе КНДР также обсуждались совместные обязательства по охране безопасности в регионе и вопросы введения более суровых экономических санкций против правительства Ким Чен Ына.

«Южная Корея и США решили ввести жесткие санкции и меры по оказанию максимального давления, а также усилить меры против Северной Кореи через Совет Безопасности ООН, независимые санкции и давление на мировом уровне», — сказал представитель Южной Кореи Ким Хон Гюн.

О встрече 13 сентября Барак Обама и Пак Кын Хе договорились на прошлой неделе на полях саммита глав государств АСЕАН в Лаосе после того, как КНДР произвела пуск трех баллистических ракет типа «Нодон» в акваторию Японского моря.

В Южной Корее и США полагают, что действия КНДР являются угрозой мировой безопасности. 10 сентября Совбез ООН собрал экстренное заседание для разработки новой резолюции, которая предусматривает расширение санкций в отношении страны. После ракетных пусков Барак Обама пообещал ужесточить односторонние санкции против КНДР. В США полагают, что ядерная программа Северной Кореи направлена главным образом против Америки и представляет для нее прямую угрозу.

По оценкам американских экспертов, в течение нескольких лет северокорейским инженерам удастся создать ракеты, способные достичь Соединенных Штатов.

При этом эксперты полагают, что США необходимо менять подход к КНДР, который ранее президент страны Барак Обама называл «стратегическим спокойствием». По мнению авторитетного издания Diplomat, подобная стратегия лишь говорит о том, что «США будут игнорировать Северную Корею».

На данный момент, судя по проведенным в этом году подземным испытаниям, Северная Корея располагает ядерными боезарядами для ракет малой и средней дальности. В Пхеньяне проходят демонстрации в поддержку ядерных испытаний, а северокорейские СМИ утверждают, что никто не способен отнять у КНДР статус ядерной державы. В то же время, несмотря на показную военную мощь, страна находится в бедственном социально-экономическом положении.

Из-за тайфуна «Лайонрок», бушевавшего в конце августа — начале сентября, КНДР оказалась на грани гуманитарной катастрофы. Северокорейские СМИ сообщили о том, что таких сильных разрушений страна не видела с 1945 года.

Согласно докладу ООН, подготовленному Управлением по координации гуманитарных вопросов, правительство КНДР подтвердило гибель 135 человек, еще 395 пропали без вести, как минимум 140 тыс. пострадавших нуждаются в срочной медпомощи. Более 35,5 тыс. домов, школ и общественных зданий были повреждены, 69% из них не подлежат восстановлению. Есть информация о затоплении огромного количества сельскохозяйственных угодий.

Основным спонсором КНДР является Китай, который всегда приходит на помощь для предотвращения гуманитарной катастрофы. Китай не заинтересован в коллапсе соседней страны, опасаясь потока беженцев, а также видит в КНДР противовес США и их тихоокеанским союзникам.

ООН уже направила в КНДР гуманитарную помощь для 140 тыс. человек и готова ее расширить в случае необходимости, сообщил «Голос Америки» со ссылкой на Всемирную продовольственную программу международной организации.

Единство и борьба

Василий Кашин – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН.

Резюме: Сфера сдерживания Китая начинает расширяться, а область сотрудничества с США – постепенно сужаться. Опасно не замечать этого, жонглируя цифрами двустороннего товарооборота и увлечением китайцев американской массовой культурой.

Американо-китайские связи, как любят подчеркивать китайские политики и ученые, – «самые важные двусторонние отношения в XXI веке». Постепенно они превратились в один из центральных, если уже не в главный мировой сюжет. От их развития, а они переживают нелегкий период, зависят и перспективы российской внешней политики, и ситуация в весьма отдаленных от Азии частях мира. Насколько далеко могут зайти противоречия? Чтобы ответить на этот вопрос, имеет смысл вспомнить, почему вообще США и КНР начали когда-то сотрудничать, с какими целями связи продвигались вперед и к чему они привели.

Борьба с коммунизмом

Предпосылки для взаимодействия между руководством Коммунистической партии Китая (КПК) и Соединенными Штатами сложились еще до того, как в 1949 г. КПК пришла к власти. Мао Цзэдун стремился к установлению пусть ограниченного, но сотрудничества с Вашингтоном, еще находясь на своей «революционной базе» в Яньане. Во время Второй мировой войны коммунисты регулярно контактировали с американскими политическими и военными представителями в Китае, а с 1944 г. в Яньане постоянно находились американские наблюдатели («миссия Дикси»). Такой подход к США был для китайской компартии вполне естественным при всем радикализме ее доктрин. Мао был прежде всего китайским националистом, видевшим в коммунизме способ восстановить величие страны. Он тяготился зависимостью от СССР (и избавился от нее при первой возможности). Его стремление к проведению многовекторной политики было логичным и неизбежным.

Целый ряд опытнейших американских специалистов-китаеведов, военных и гражданских, уже в те далекие времена обоснованно указывали на перспективы партнерства с коммунистами. Режим президента Китайской Республики Чан Кайши был слаб, коррумпирован и неэффективен, его устойчивость вызывала сомнения, он систематически злоупотреблял экономической и военной помощью США. В то же время американцы ясно осознавали стремление Мао выйти из тени Москвы. Группа заслуженных работников Госдепартамента, известных как China Hands, указывала на весомые достоинства китайских коммунистов, их эффективную организацию, дисциплину и некоррумпированность, а также готовность заключать сделки с Соединенными Штатами.

Точка зрения China Hands пользовалась поддержкой и некоторых видных военных, включая генерала Джозефа Стилуэлла. Но им противостояла группа антикоммунистических догматиков во главе с Патриком Херли, американским послом в Китае на завершающем этапе войны, полностью подпавшим под влияние семьи Чан Кайши. Казалось бы, после победы коммунистов на материке в 1949 г. и изгнания сторонников Гоминьдана на Тайвань выбор в пользу сотрудничества с Мао становился очевидным. Но этого не произошло. После победы коммунистов в Китае США охватила паника, которая внесла весомый вклад в раскручивание маккартизма. На эти настроения удачно легли эффективные лоббистские усилия Чан Кайши и его жены Сун Мэйлин, делавших ставку на партнерство с консервативными религиозными группами в Соединенных Штатах (оба были христиане-методисты).

Результатом стало парадоксальное для развитой демократической страны явление массовой кадровой чистки неугодных с привлечением спецслужб и установление атмосферы подозрительности и самоцензуры в отдельно взятой области американской внешней политики. China Hands и близкие к ним ученые, разведчики и журналисты подверглись травле, основанием для обвинений становились порой даже их вполне верные, уже сбывшиеся прогнозы. Так, Джон Дэвис, политический атташе при Стилуэлле и один из организаторов «миссии Дикси», сумел заблаговременно предсказать победу коммунистов в гражданской войне и был на этом основании обвинен в симпатиях к ним, уволен из Госдепартамента и занимался мебельным бизнесом в Перу.

Даже вмешательства судебных властей не хватало для исправления ситуации и защиты жертв идеологической кампании. Другой известный дипломат-китаист, Джон Сервис, встречавшийся с Мао в Яньане, после восстановления на службе решением Верховного суда был направлен в американское консульство в Ливерпуле без присвоения дипломатического ранга.

События, происходившие в 1950-е гг. в американской внешней политике под влиянием сформированного Чан Кайши так называемого «китайского лобби», определили облик американо-китайских отношений до конца 1960-х годов. Американская политика на Дальнем Востоке была догматизирована и захвачена узкой группой профессиональных идеологов и лоббистов. До 1970-х гг. Чан Кайши продолжал успешно продавать американцам миф о «коммунистической угрозе», и многие были готовы его купить. Высказывать альтернативные точки зрения было опасно.

За подобный курс США и их союзники дорого заплатили – политическими интересами, территориями, экономическими потерями и тысячами жизней. КНР, став непримиримым врагом западного мира, сражалась с войсками ООН в Корее, способствовала поражению Франции в Индокитае и американскому провалу во Вьетнаме. Даже явный советско-китайский разрыв в 1960 г. не привел к немедленным изменениям американской позиции. Лишь явно неудачный ход холодной войны и увязание во вьетнамской западне побудили США к концу 1960-х гг. искать пути диалога с Пекином. Никсон и Киссинджер, волевым решением перечеркнувшие предыдущие 20 лет американской внешней политики в Восточной Азии, одержали крупнейшую, пусть и запоздалую, победу.

Сближение против СССР

Переход Пекина в лагерь партнеров Соединенных Штатов по антисоветской коалиции был самой тяжелой внешнеполитической катастрофой Москвы за весь период глобального соперничества с Америкой. СССР и КПСС утратили влияние на целый ряд левых и национально-освободительных движений в «третьем мире», обрели активного и авторитетного оппонента, занявшего вскоре место в СБ ООН. В сибирской и дальневосточной тайге пришлось разместить группировку войск в многие сотни тысяч человек, обеспечить их жильем и инфраструктурой, что привело к перенапряжению экономики. Китай сыграл ключевую роль в вооружении афганских моджахедов стрелковым оружием советских образцов. Наибольшие потери авиации в Афганистане приходились не на широко разрекламированные американские переносные зенитные ракетные комплексы «Стингер», а на произведенные в Китае по советской лицензии крупнокалиберные пулеметы ДШКМ.

Однако в 1988–1989 гг. произошли важные изменения, устранившие базовые предпосылки для американо-китайского партнерства на антисоветской основе. Закончилась холодная война, советские войска покинули Афганистан, а Вьетнам приступил к выводу войск из Камбоджи, в ходе визита Михаила Горбачёва в Пекин в 1989 г. советско-китайские отношения окончательно нормализовались. В то же время подавление выступлений на площади Тяньаньмэнь явно продемонстрировало, что китайские коммунисты не намерены идти по пути советских и восточноевропейских коллег и становиться на путь демократических реформ.

Китайско-американские отношения действительно вступили в период кризиса. После подавления выступлений в 1989 г. на Китай были наложены экономические и технологические санкции, некоторые из них (оружейное эмбарго) США и их союзники не отменили до сих пор. В Конгрессе раздавались призывы к полному пересмотру отношений с Пекином или по крайней мере увязке их с соблюдением прав человека. Президент Клинтон в 1993 г. принял решение обусловить постоянный статус наибольшего благоприятствования в торговле прогрессом в этой сфере, правда, оно не было выполнено.

Отношения смогли сохраниться, трансформироваться и возобновить развитие на основе двух важнейших факторов – экономического и идеологического. Китайско-американская торговля товарами к 1990 г. уже достигла 20 млрд долларов и росла на десятки процентов в год. Приток прямых инвестиций международных компаний в Китай достигал к этому времени уже 6,6 млрд в год. Для бизнеса было очевидно, что Китай – перспективный гигантский рынок и выгодное место размещения производства.

Пекин тщательно учитывал влияние американского бизнеса на политику и уделял приоритетное внимание связям с предпринимательскими кругами. При необходимости осуществлялись крупномасштабные одномоментные закупки американской продукции, например, гражданских самолетов, представительских автомобилей, промышленного оборудования. Ко времени распада Советского Союза сотрудничество Китая и Соединенных Штатов имело активных и заинтересованных сторонников, доносивших свое мнение до Конгресса и президента.

Ожидание перерождения

С идеологической точки зрения после крушения советского блока авторитарные коммунистические режимы перестали восприниматься в качестве серьезного оппонента. Трансформация и в последующем полное перерождение либо падение подобных режимов с переходом к либеральной демократии считалось предопределенным. Еще в 1980 г. китайские реформы вызвали в США надежды на то, что коммунистическая система «рассосется сама собой» и уже находится на грани распада и перерождения (Рональд Рейган любил называть КНР «так называемый коммунистический Китай»).

События 1989 г. лишь слегка поколебали эту уверенность. Более того, предполагалось, что китайские власти сами понимают неизбежность движения к либеральной модели и просто стремятся придать преобразованиям управляемый характер. Ясные и недвусмысленные формулировки партийных документов о недопустимости «либерального перерождения», усилившийся контроль над СМИ и общественной жизнью, изменения в военной политике и прочие «неудобные факты» игнорировались Вашингтоном по идеологическим мотивам. Президент Билл Клинтон в 1998 г. написал в книге My Life про своего китайского коллегу: «Чем больше времени проводил я с Цзяном, тем больше он мне нравился... Хотя я не во всем соглашался с ним, я был убежден, что он верил в изменение Китая настолько, насколько это возможно и в правильном направлении».

Распространение Интернета в 1990-е гг. сопровождалось завышенными романтическими ожиданиями и укрепило иллюзию неизбежного и скорого изменения режима – считалось, что власть КПК несовместима со свободным движением информации в сети. Господствующие взгляды на неизбежное перерождение китайского государства были, например, системно изложены в марте 2000 г. в выступлении Клинтона в Конгрессе по вопросу о предоставлении Китаю постоянного статуса нормальных торговых отношений.

«В новом веке свобода будет распространяться через сотовый телефон и кабельный модем. В прошлом году количество адресов в Интернете выросло более чем вчетверо, с двух до девяти миллионов... Нет сомнения, что Китай пытался контролировать Интернет. Удачи им! Это все равно, что пытаться прибить желе гвоздем к стене... В экономике, основанной на знаниях, экономические инновации и расширение политических прав, нравится это кому-то или нет, неизбежно идут рука об руку», – заявил американский президент.

Но сегодня правительство КНР имеет эффективную систему контроля над Интернетом. Китай является одной из самых мощных держав мира в сфере компьютерного шпионажа, компьютерной безопасности и использования Интернета для решения политических задач. Новые технологии не привели к подрыву системы, а, скорее, укрепили ее, расширив возможности пропаганды и контроля.

Клинтон в 2000 г. упоминал сотовый телефон как один из инструментов либерализации. В 2015 г. агентство «Синьхуа» опубликовало забавный материал о том, как Главное политическое управление Народно-освободительной армии Китая начало закачивать в смартфоны китайских солдат специальные приложения для изучения идеологических дисциплин – с текстами Мао и классиков марксизма-ленинизма и контрольными для закрепления пройденного.

В целом США никогда ни на минуту не были готовы смириться с существованием Китая в его нынешнем виде. Американская политика по отношению к КНР с конца 1960-х гг. и до первых успехов реформ Дэн Сяопина основывалась на необходимости любой ценой восстановить баланс сил с Москвой после серии тяжелых поражений. В дальнейшем, в особенности после краха коммунизма в Европе, курс исходил из господствующей в Соединенных Штатах целостной догматической картине мира, в соответствии с которой китайский режим просто вследствие экономического развития и модернизации должен был прийти к установлению либерального капиталистического порядка.

До того как эта трансформация произойдет, Пекин предполагалось сдерживать в тех областях, где его действия будут мешать интересам США. Считалось, что слишком больших усилий тратить не придется, ведь Китай изменится прежде, чем сможет представлять серьезную проблему.

Китайские усилия по восстановлению и наращиванию военной мощи со второй половины 1990-х гг. не остались незамеченными. В 2000 г. Конгресс потребовал от Пентагона предоставлять ежегодные доклады по китайской военной мощи. Тем не менее вплоть до конца 2000-х гг. действия Пекина в этом направлении рассматривались на Западе главным образом с насмешливым пренебрежением. Считалось, что Китай не способен в разумные сроки создать высокотехнологичную промышленную базу и мощные вооруженные силы. Недооценивались и темпы роста экономического присутствия Китая в таких регионах мира, как Африка, Латинская Америка, Ближний Восток, и рост китайского политического влияния, и расширение сферы его интересов.

Пекин старательно поддерживал иллюзии американцев. Политическая риторика для внутреннего и внешнего потребления была четко разделена. Страна неукоснительно проводила предписанный Дэн Сяопином временно пассивный внешнеполитический курс («оставаться в тени, копить силы»). Либерально настроенные экономисты и политологи, выступавшие за осторожные реформы и сотрудничество с Западом, пользовались благосклонностью властей. Были удвоены усилия по налаживанию связей с представителями крупного американского бизнеса и политики. Иногда такие усилия принимали анекдотический характер. Согласно опубликованным в конце 1990-х гг. показаниям Джонни Чана, собиравшего средства для Демократической партии, в августе 1996 г. шеф китайской военной разведки генерал-майор Цзи Шэндэ лично встретился с ним в Макао и вручил 300 тыс. долларов для кампании по переизбранию Клинтона на второй срок.

Разумеется, Китай действительно переживал в это время существенную социальную и политическую трансформацию, но со временем ее вектор все сильнее отклонялся от американских ожиданий. Китайские реформы не имеют ничего общего с тем, что происходило в Восточной Европе в конце 1980-х или в 1990-е годы. Скорее эти преобразования напоминают Западную Европу XIX века, Россию и Японию конца XIX – середины XX веков.

Индустриализация и экономический рывок неизбежно ведут к разрыву поколений, ломке векового жизненного уклада и семейных устоев, экономическому неравенству и радикализму. Постепенно обостряются внутренние конфликты, общество чувствует потребность в «сильной руке». К этому добавляется упоение экономическими и промышленными успехами, рост национализма, чувство исключительности, интерес «к корням». Сегодня в Китае можно наблюдать симбиоз государственной бюрократии и крупного капитала, нуждающегося в международной экспансии, сильнейшее имущественное расслоение и вызванные им противоречия, доминирование левых и националистических идей в общественной дискуссии при наличии небольшой, не пользующейся широкой поддержкой прослойки прозападных либеральных «публичных интеллектуалов». На внутренние проблемы накладывается стремление к реваншу за шок и позор, пережитый китайцами с середины XIX по середину XX веков. На осмыслении и переживании этой травмы во многом строится современная идеология и культура. Даже свою программную речь о «китайской мечте», понимаемой как обновление и возрождение нации, Си Цзиньпин произнес при посещении выставки, посвященной «столетию позора», в пекинском Национальном музее.

Милитаризация политики и растущая популярность радикальных идей – еще один показатель того, что Китай, где еще в 1980 г. в деревнях жило более 80% жителей, находится на той стадии политического развития, на которой крупные страны Европы и Япония пребывали 100–150 лет назад. Проводимые в таких условиях политические реформы могут и, скорее всего, должны сопровождаться внедрением отдельных демократических институтов, но они будут далеки от образцов современной западной либеральной демократии, как далеки от нее, например, реально работающие выборные институты современного Ирана.

Исторический опыт свидетельствует, что в таком состоянии можно существовать и быстро расти, в том числе и технологически, в течение неопределенно долгого времени – как минимум, много десятилетий. Европейские империи и японская империя перестали быть таковыми не в результате плавного и естественного перерождения, а после мировых войн, которые приводили к распаду государства или иностранной оккупации для побежденных, либо катастрофическому перенапряжению для победителей. В ядерную эпоху угроза таких войн снизилась. При этом поддержание ядерного щита после завершения основных работ по его строительству стоит дешево (расходы на ракетные войска стратегического назначения составляют менее 10% военных расходов России). Это позволяет обеспечить военную неуязвимость, избегая экономического перенапряжения, конечно, при проведении разумной (т.е. не советской) военной политики.

Дестабилизация правящего режима в таких условиях возможна, но трудно увидеть, как она приведет к установлению либеральной демократии. Имеющиеся данные говорят о том, что в китайском обществе накопился значительный потенциал недовольства, однако требования равенства и социальной справедливости, а также национализм занимают куда более важное место в глазах населения, чем политические свободы. В гипотетическом «постреволюционном» Китае командование НОАК, функционеры нынешней КПК и менеджмент госкомпаний будут неизмеримо сильнее прогрессивной профессуры и журналистов деловых СМИ.

Между тем Китай уже сейчас превратился в экономическую сверхдержаву и великую военную державу. Китайский фактор полностью изменил систему отношений между поставщиками и покупателями природных ресурсов не в пользу последних. Правящие режимы развивающихся стран – экспортеров ресурсов и дешевого труда почувствовали себя куда увереннее с появлением нового рынка, а также источника инвестиций и технологий, альтернативного западному. Ряд государств уже могут фактически рассматриваться в качестве китайских «клиентов» – например, в Юго-Восточной Азии это Камбоджа и Лаос. Партнерство с Пекином укрепило позиции лидеров военного правительства Таиланда на фоне реакции США, осудивших переворот.

Китай уже стал третьей военной и военно-промышленной державой мира после Соединенных Штатов и России. При этом по отдельным важным составляющим военной мощи Китай опережает Россию и имеет несравнимо большие резервы для наращивания военного потенциала. Внешнеполитический курс КНР начал меняться с 2013 г., становясь постепенно все более активным и наступательным, особенно в важных для Китая стратегических проблемах (Южно-Китайское море), а в 2015 г. страна обзавелась первой зарубежной военной базой. Предписанная Дэн Сяопином пассивная внешняя политика уходит в прошлое.

Между тем перспективы «трансформации» Китая становятся все более туманными. Реформы экономической модели начались еще в конце 2000-х гг., но были замедленными и часто запоздалыми. С приходом к власти Си Цзиньпина их начали сопровождать куда более очевидные перемены политической модели, связанные с масштабной антикоррупционной чисткой госаппарата и армии, а также беспрецедентной централизацией власти, усилением контроля над СМИ и обществом, ужесточением политики по отношению к действующим в стране западным структурам.

Отказ от иллюзий

Важным рубежом в американском осмыслении китайской ситуации можно считать опубликованную в марте 2015 г. в The Wall Street Journal статью известнейшего американского китаеведа Дэвида Шамбо «Предстоящий китайский развал», в которой теория трансформации была развенчана и отброшена. По оценке автора, китайский режим под руководством Си Цзиньпина движется в неправильном направлении, в отличие от эпохи Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао, когда происходили желаемые перемены. Соответственно, единственным возможным исходом является коллапс, который, скорее всего, будет сопровождаться хаосом и насилием и наступит быстрее, чем многие думают. В обоснование приводятся, в числе прочих, параллели с Советским Союзом, крайне странные, учитывая, что СССР и современная КНР являются совершеннейшими культурными, политическими и экономическими антиподами, общее у которых – только «отсутствие демократии» и слово «коммунизм» в названии правящей партии.

Как бы то ни было, представление о неизбежном поэтапном и относительно безболезненном превращении Китая в лояльного члена возглавляемого США мирового порядка ушло на периферию дискуссии. Существующему режиму дана определенная оценка и ему предсказан крах, но когда он наступит, точно никто не знает.

Следует отметить, что сомнения в быстрой трансформации Китая стали укрепляться еще в конце 1990-х – начале 2000-х гг., однако события 11 сентября 2001 г. временно сместили фокус американской политики в сторону Ближнего Востока, обеспечив Пекину стратегическую передышку, которая продолжалась до провозглашенного администрацией Обамы «поворота в Азию». Некоторые китайские аналитики ожидали, что вторую передышку им дадут события на Украине. Однако положение в Южно-Китайском море показывает, что они ошиблись. Украинская ситуация в целом стабилизировалась и ушла из глобальной повестки дня, ситуация в западной части Тихого океана привлекает все большее внимание.

Сфера сдерживания Китая начинает расширяться, а область американо-китайского сотрудничества – постепенно сужаться. Разумеется, очень легко не замечать этого, жонглируя гигантскими цифрами американо-китайского товарооборота и увлечением китайцев американской массовой культурой. Обычно именно их приводят в доказательство того, что отношения тесны и продуктивны, а элементы соперничества – второстепенны. Оба аргумента, и экономический, и культурный, были столько раз опровергнуты историей, что странно их использовать до сих пор.

Главными торговыми партнерами Японии в 1920-х – начале 1930-х гг. были США, Британская империя, Китай и Голландская Индия (Индонезия) – как раз те страны, на которые Япония напала. Своим возвышением Япония была обязана длительному (до начала 1920-х гг.) экономическому и индустриальному партнерству с Великобританией – даже японские броненосцы, утопившие русский флот при Цусиме, были построены на британских верфях. Германия и Италия, ее союзники во Второй мировой войне, напротив, не играли существенной роли в японской торговле. Британская империя и Франция были важнейшими торговыми партнерами Германии перед обеими мировыми войнами. Крупнейшим экономическим партнером России перед Первой мировой была Германия, на которую приходилось до половины русского импорта и которая была важнейшим источником технологий и инвестиций.

Нынешняя американская «мягкая сила» – жалкое подобие «мягкой силы» Франции XVIII – начала XIX веков. Были времена, когда в целом ряде стран Европы по-французски говорила вся аристократия. Франция была единственным законодателем в моде и искусстве, и следы тех времен мы до сих пор храним в нашем языке. Это Францию, как известно, ни от чего не уберегло. Франкоязычные русские аристократы привели башкирскую конницу в Париж. Первая мировая война велась европейскими империями, правящие дома и ведущие семьи которых состояли между собой в кровном родстве. Великий японский адмирал Исороку Ямамото, спланировавший атаку на Перл-Харбор, был изрядным американофилом, поскольку учился и много лет работал в США. Многие образованные японцы того времени были под сильнейшим влиянием английской и американской культуры.

Разумеется, процесс нарастания конфронтации между двумя гигантами современного мира будет медленным, как, впрочем, было и нарастание противоречий между европейскими империями перед Первой мировой. По-прежнему продолжится торговля и сотрудничество в самых разных сферах. В конце концов, от формирования франко-русского союза 1891 г. до открытого столкновения великих держав в Первой мировой прошло более двух десятилетий. И все это время не было недостатка в рассуждениях о том, что в цивилизованный век торговли, инвестиций и прогресса прямой конфликт великих держав невозможен.

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2016 > № 1892014 Василий Кашин

Министр связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Николай Никифоров посетил с рабочим визитом Лаосскую Народно-Демократическую Республику (ЛНДР) в составе делегации, которую возглавил Председатель Правительства РФ Дмитрий Медведев. В ходе визита глава Минкомсвязи России принял участие во встречах с президентом ЛНДР Буннянгом Ворачитом и премьер-министром ЛНДР Тхонглуном Сисулитом. Стороны обсудили вопросы торгово-экономического сотрудничества России и Лаоса, деятельности российских операторов связи на телекоммуникационном рынке Лаоса, а также другие перспективные направления российско-лаосского сотрудничества. По итогам переговоров правительства двух стран подписали соглашение о взаимной отмене виз.

Было отмечено, что Россия и Лаос существенно продвинулись в решении проблемных вопросов в результате 12-го заседания Межправительственной Российско-Лаосской комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, которое глава Минкомсвязи Николай Никифоров провел совместно с председателем Лаосской части комиссии — министром планирования и инвестиций ЛНДР Супханом Кеомисаем в июле 2016 года во Вьентьяне.

Так, были найдены компромиссные варианты закрытия контракта на поставку самолетов «Сухой Суперджет-100», достигнута договоренность о подготовке проекта дорожной карты российско-лаосского сотрудничества в области атомной энергетики, согласован алгоритм работы в рамках проекта по созданию специальной экономической зоны «Ванг Тао», подписано соглашение между Федеральной службой по финансовому мониторингу России и подразделением финансовой разведки по противодействию отмыванию денег Лаоса о взаимодействии в сфере противодействия легализации доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма.

Важным результатом стало подписание соглашения на сумму около 700 млн долларов США о строительстве гидроэлектростанции «Секонг-5» на основе российского оборудования. Соответствующий меморандум о намерениях подписали компании «Интер РАО — Инжиниринг», «А-РКСЬЕНА» и «Электрисите дю Лаос».

Также была отмечена положительная динамика в товарообороте двух стран. Так, по итогам первого полугодия 2016 года товарооборот вырос боле чем на 55%, экспорт российских товаров — на 57,5%.

В завершение встречи с руководством Лаоса глава Минкомсвязи России принял участие в подписании совместных документов, в том числе соглашения о взаимной отмене виз.

Николай Никифоров также принял участие в работе 11-го Восточноазиатского саммита (ВАС), главными темами которого стали укрепление безопасности и обеспечение устойчивого экономического роста в Азиатско-Тихоокеанском регионе, состояние и перспективы сотрудничества в рамках ВАС в приоритетных сферах: энергетике, финансах, здравоохранении, образовании.

8 сентября 2016 года финансовые разведки России и Лаосской Народно-Демократической Республики подписали соглашение о взаимодействии в сфере противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма.

Подписи под документом поставили заместитель директора Федеральной службы по финансовому мониторингу В.И. Глотов и заместитель руководителя Подразделения финансовой разведки ЛНДР Тиндамай Вилайхонг.

Соглашение между финансовыми разведками России и Лаоса было подписано по итогам переговоров, которые провел премьер Российской Федерации Дмитрий Медведев и президент Лаоса Буннянга Ворачита. По итогам было подписано соглашение о взаимной отмене визового режима.

Слово филиппинского президента

Обама встретился с оскорбившим его президентом Филиппин

Мария Баранова

Президент США Барак Обама и президент Филиппин Родриго Дутерте все-таки встретились в неформальной обстановке на региональном саммите в Лаосе. Официальной встречи, запланированной ранее, так и не состоялось. Виной всему экстравагантная манера филиппинского лидера обзывать своих критиков.

Министр иностранных дел Филиппин Пефекто Ясай в среду, 7 сентября, заявил, что на полях саммита АСЕАН состоялась встреча филиппинского и американского лидеров. «Президенты встретились в комнате для ожиданий, они были последними, кто покинул ее. Я не могу сказать, как долго длилась их встреча», — рассказал он, отметив, что, несмотря на противоречия, отношения между Вашингтоном и Манилой имеют давнюю историю развития.

Слово не воробей

В понедельник, 5 сентября, президент Филиппин Родриго Дутерте снова попал в заголовки международных СМИ в связи со своим скандальным высказыванием в адрес президента США Барака Обамы.

Поводом для слов филиппинского лидера стали сообщения о том, что на предстоящей личной встрече глав двух государств на полях саммита АСЕАН во Вьентьяне будет поднята тема убийства более 2 тыс. человек в ходе борьбы с наркоторговлей, развернутой в стране Юго-Восточной Азии. Дутерте заявил, что Америка не в праве его судить, и назвал Обаму «сукиным сыном», пригрозив произнести еще много нелицеприятных слов при личной встрече. «Кто он, чтобы противоречить мне?» — сказал Дутерте.

Обама узнал о высказываниях в свой адрес, находясь на саммите G20 в китайском Ханчжоу. В ответ он ограничился лишь тем, что назвал Дутерте «колоритным парнем» и отменил их личную встречу, дав понять, что такой дипломатический стиль неприемлем для США. Дутерте принес извинения, но о больше о переговорах тет-а-тет с американским лидером речи не шло. Тем более что президент США уже запланировал на оговоренное ранее время беседу с президентом Южной Кореи Пак Кын Хе. Чтобы избежать неловкости, организаторы саммита в среду за ужином были даже вынуждены рассадить Обаму и Дутерте, которые должны были сидеть рядом друг с другом.

Загадка Дутерте

Это далеко не первый раз, когда новый филиппинский президент вызывает недоумение международной общественности.

Не так давно он в свойственной ему манере назвал «сукиным сыном» папу Римского Франциска, а потом и посла США, Джона Керри Дутерте обозвал «сумасшедшим», от критиков из Австралии и Америки филиппинский лидер потребовал «заткнуть свои рты».

Доставалось всем, кто решался выступить с критикой. В интернете появляется все больше подборок его эпатажных цитат и выражений. Складывается впечатление, что для Дутерте ругательные обороты в речи скорее привычка, чем преднамеренное оскорбление. Его вольный стиль в общении с официальными лицами и журналистами уже создал ему славу «филиппинского Дональда Трампа», хотя сам президент с этим не согласен и не видит своего сходства с американским миллиардером.

Но все-таки Дутерте — фигура более неоднозначная, чем кажется на первый взгляд. Его высказывания бьют по главным нарративам и ценностям западного общества, таким как права человека, феминизм и защита жертв насилия, равно как и по их общественно-политическим авторитетам, которые западному обывателю видятся непререкаемыми и универсальными. И пока международные СМИ пребывают в растерянности, гадая, безумец ли новый президент Филиппин или за его действиями прослеживается какая-то новая стратегия, очевидцы отмечают, что многие граждане страны в восторге от бесцеремонного поведения своего лидера — не говоря о том, что его политическая деятельность пользуется широкой поддержкой населения.

Расхожим мнением является представление о том, что Дутерте пришел к власти благодаря своим лозунгам борьбы с преступностью и наркоторговлей, которые некоторые называют популистскими.

Однако его эксцентричный образ сложился гораздо раньше, чем он принял пост президента. Широкую известность в стране Дутерте приобрел благодаря успехам на посту мэра Давао — одного из крупнейших городов Филиппин, расположенного на юге острова Минданао. Он занимал эту должность более 22 лет. Именно в качестве градоначальника он завоевал репутацию непримиримого борца с преступностью, но вместе с тем — деятельного политика, новатора и защитника простых граждан страны.

Политические университеты

С раннего детства, несмотря на субтильное телосложение, будущий президент Филиппин постоянно намеренно ввязывался в драки и потасовки, любил совершать вызывающие поступки, чтобы обратить на себя внимание, писали благожелательные к нему СМИ. Несколько раз его исключали из школы за плохое поведение. Однажды, по словам самого Дутерте, он выстрелил в одного из однокашников за то, что тот издевался над его висайскими корнями. К счастью, мальчик выжил, и будущему президенту позволили закончить обучение. Однако Дутерте потребовалось целых семь лет на то, чтобы закончить старшую школу.

В 1972 году он получил высшее юридическое образование и начал работать в городской прокуратуре, однако уже тогда он задумался о политической деятельности. Помогало и происхождение. Родриго вырос в семье, где политическое поприще не было непривычным делом: его отец, Винсенте Дутерте, частный адвокат, тоже был мэром Давао, а впоследствии и губернатором всей провинции.

Семья имела родственников среди нескольких наиболее влиятельных кланов в стране, в том числе Маркосов, выходцем из которых был самый известный филиппинский лидер — Фердинанд Маркос. Винсенте Дутерте с ранних лет готовил сына к политической стезе и брал его в путешествия по провинции в рамках предвыборной кампании.

После Желтой революции 1986 года Родриго стал мэром Давао и впоследствии отслужил на этом посту семь сроков. Когда юный политик вступил на пост градоначальника, Давао имел дурную славу криминальной столицы Филиппин: город был наводнен бандитами, преступниками, боевиками частных армий, мусульманами-сепаратистами и коммунистическими повстанцами. Дутерте действовал жестоко и не всегда законно, однако под его надзором Давао стал одним из самых спокойных городов в Юго-Восточной Азии. Из места, откуда люди бежали в страхе, он превратился в пристанище для бежавших из других, менее благополучных областей страны.

Визитной карточкой Дутерте стало то, что он не гнушался «нестандартных» методов борьбы с преступностью и брал все в свои руки. Зачастую в буквальном смысле, то есть лично избивал нарушителей. Дважды в неделю по ночам он патрулировал город на своем мотоцикле в сопровождении вооруженных телохранителей, чтобы контролировать работу полиции. Если он видел кого-то из полицейских нетрезвым, то не гнушался лично «разбираться» с таким нерадивым служащим.

Основным «нестандартным методом» борьбы Дутерте с преступностью был «эскадрон смерти Давао», носивший название «Слуги народа» (предположительно сформированный из бывших повстанцев-маоистов).

Впервые связь Дутерте с этой группировкой была установлена организацией Human Rights Watch, но позже президент лично подтвердил свою связь с ней. Иностранные наблюдатели обвиняют «эскадрон смерти» во внесудебных казнях, но среди населения города «Слуги народа» пользовались определенной поддержкой. Несмотря на обвинение правозащитных организаций, Дутерте по сей день утверждает, что «быстрые казни преступников остаются самым эффективным способом борьбы с похищениями и наркоторговлей». В 2002 году журнал Time даже назвал его «карателем» — прозвище за политиком закрепилось и по сей день.

В то же самое время Дутерте стремился приобрести имидж «хорошего руководителя». Он инициировал раздачу продовольствия полицейским Давао, что, по его мнению, должно было помочь в борьбе с коррупцией.

Несмотря на свое яро негативное отношение к наркоторговле и наркозависимым, он добился получения государственного финансирования на строительство крупного реабилитационного центра в Давао и выдачу денежных пособий тем, кто решил завязать с наркотиками.

Просто работа

Дутерте стал первым мэром на Филиппинах, который предоставил политическое представительство мусульманской общине и коренным жителям — лумад, назначив их лидеров заместителями мэра, после чего его примеру последовали и другие градоначальники. Еще в 1990-е годы Дутерте предпринимал попытки договориться с партизанами-маоистами и тайно вел с ними переговоры. Как стало известно в августе этого года, став президентом, он смог добиться прекращения огня с повстанцами.

Несмотря на сексистские шутки и амплуа донжуана, которое президент активно подогревает, политик поддерживает ведущие организации по борьбе за права женщин. В Давао он утвердил единственный в стране кодекс, защищающий интересы женщин, и продолжил проводить политику по защите женщин на посту президента. Он проявляет благосклонное отношение и к ЛГБТ-движению, обещая в будущем рассмотреть вопрос легализации однополых браков на Филиппинах, что в целом несколько нетипично для Юго-Восточной Азии.

«Если бы у нас было еще двадцать таких мэров, как Дутерте, мир и порядок на Филиппинах бы заметно возросли», — говорил Фред Лим, мэр Манилы. Четыре президента Филиппин (в том числе предыдущий президент Бенигно Акино III) приглашали политика на пост министра внутренних дел, но все четыре раза Дутерте отказывался от должности. Будучи мэром, он также неоднократно становился лауреатом различных премий — как филиппинских, так и международных — за заслуги в управлении Давао. Впрочем, Дутерте их не принимал, заявляя, что «просто выполнял свою работу».

Антон Инюцын принял участие в мероприятиях 11-го Восточноазиатского саммита.

В составе делегации Председателя Правительства Российской Федерации Дмитрия Медведева заместитель Министра энергетики РФ Антон Инюцын принял участие в мероприятиях 11-го Восточноазиатского саммита.

В присутствии Председателя Правительства РФ Дмитрия Медведева и Президента Лаоса Бунянга Ворочита состоялось подписание Меморандума о взаимопонимании между ООО «Интер РАО – Инжиниринг» и Правительством Лаоса. Меморандум предполагает строительство ГЭС Секонг-5 в Лаосе установленной мощностью 330 МВт.

«В развитии Меморандума до конца года будет подписано Соглашение о развитии данного проекта, а в следующем году планируется сформировать концессию и выйти на начало строительства объекта. Ориентировочно строительство продлится около пяти лет. В возведении станции предполагается использовать российское оборудование, в частности, турбины», - пояснил Антон Инюцын.

Встреча Дмитрия Медведева с Премьер-министром Лаоса Тхонглуном Сисулитом.

Из стенограммы:

Т.Сисулит (как переведено): Это Ваш второй визит в нашу страну. В первый раз Вы были здесь на саммите АСЕМ.

Мы участвовали с Вами во многих встречах, часто встречались, и первая наша встреча состоялась, когда я был в составе делегации Президента ЛНДР Тюммали Сайнясона в ходе его официального визита в Российскую Федерацию в октябре 2011 года. Мы также встречались с Вами в Улан-Баторе, когда я подтвердил Вам своё приглашение посетить Вьентьян.

Рад тому, что у нас была возможность сопредседательствовать на саммите Россия – АСЕАН в Сочи. Для меня это была очень ценная поездка. Как выяснилось, мы с Владимиром Владимировичем Путиным в одно и то же время учились в Ленинграде, были студентами и, возможно, ходили по одним и тем же улицам.

С Владимиром Владимировичем мы обсудили много вопросов, касающихся двустороннего сотрудничества.

Мы продолжаем сотрудничество во многих областях, в том числе в сфере безопасности. Благодарим Вас за оказанную Россией нашей стране помощь в ряде проектов.

Д.Медведев: Уважаемый господин Премьер-министр, товарищ Сисулит. Я хотел бы прежде всего Вас поздравить с прекрасной организацией и проведением этого сложного мероприятия, саммита (ВАС) – все мы находимся под впечатлением этого.

Мне особенно приятно, что мы общаемся практически без перевода. Очень ценим дружбу с Вашей страной, которая продолжается уже много десятилетий. Хочу Вас ещё раз искренне поздравить с назначением на должность Премьер-министра.

Желаем Вам успехов. Настроены на то, чтобы развивать всемерно нашу дружбу, наше партнёрство. Рассчитываю на реализацию всех наших договорённостей.

Лаос. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 8 сентября 2016 > № 1887139 Тхонглун Сисулит

11-й Восточноазиатский саммит

Дмитрий Медведев принял участие в саммите и встретился с главами государств и правительств стран – участниц.

Восточноазиатский саммит был создан в 2005 году для стратегического диалога лидеров Азиатско-Тихоокеанского региона по вопросам безопасности и экономического роста. Встречи в этом формате проводятся ежегодно в привязке к мероприятиям Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) на высшем уровне.

В настоящее время участниками Восточноазиатского саммита являются 18 государств: «десятка» стран АСЕАН и её диалоговые партнёры (Австралия, Индия, Китай, Республика Корея, Новая Зеландия, Россия, США и Япония).

Темы 11-го Восточноазиатского саммита – укрепление безопасности и обеспечение устойчивого экономического роста в Азиатско-Тихоокеанском регионе, состояние и перспективы сотрудничества в рамках ВАС в приоритетных сферах: энергетике, финансах, здравоохранении, образовании.

Документы, принятые в ходе саммита:

– Заявление Восточноазиатского саммита по вопросам нераспространения ОМУ;

– Декларация Восточноазиатского саммита по укреплению сотрудничества в миграционной сфере в условиях кризиса и противодействии торговле людьми;

– Вьентьянская декларация о продвижении сотрудничества в области инфраструктурного развития в Восточной Азии.

Встреча Дмитрия Медведева с Президентом Лаоса Буннянгом Ворачитом.

По завершении встречи были подписаны следующие документы:

Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Лаосской Народно-Демократической Республикой о взаимной отмене визовых требований для владельцев заграничных паспортов

Подписали: заместитель Министра иностранных дел Российской Федерации Игорь Моргулов и заместитель Министра иностранных дел Лаосской Народно-Демократической Республики г-жа Кхампао Энтхаван;

Соглашение между Федеральной службой по финансовому мониторингу и Подразделением финансовой разведки по противодействию отмыванию денег Лаосской Народно-Демократической Республики о взаимодействии в сфере противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путём, и финансированию терроризма

Подписали: заместитель директора Федеральной службы по финансовому мониторингу Российской Федерации Владимир Глотов и заместитель руководителя Подразделения финансовой разведки по противодействию отмыванию денег Лаосской Народно-Демократической Республики Тиндамай Вилайтхонг;

Соглашение о сотрудничестве между Всероссийской политической партией «Единая Россия» и Народно-революционной партией Лаоса

Подписали: заместитель председателя Комиссии по международной деятельности президиума генерального совета Всероссийской политической партии «Единая Россия», заместитель председателя Комитета Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации по международным делам Андрей Климов и заведующая Международным отделом Центрального комитета Народно-революционной партии Лаоса г-жа Сунтхон Сайнятяк;

Меморандум о намерениях между ООО «Интер РАО – Инжиниринг», ООО «А-РКСЬЕНА» и «Электрисите дю Лаос – Дженерейшн паблик компании» по проекту строительства гидроэлектростанции Секонг-5 в Лаосской Народно-Демократической Республике

Подписали: директор по развитию ООО «Интер РАО – Инжиниринг» Денис Демченко, исполнительный директор ООО «А-РКСЬЕНА» Игорь Дахин и управляющий директор «Электрисите дю Лаос – Дженерейшн паблик компании» г-жа Раттана Пратхумван.

Российские военврачи провели показательные выступления на учениях военных медиков стран-участниц АСЕАН и диалоговых партнеров в Таиланде

Фото

Видео

Российские военные врачи в ходе учений АСЕАН по военной медицине, гуманитарному содействию и чрезвычайному реагированию провели показательные выступления по поиску, эвакуации и оказанию медпомощи условно пострадавшим в результате мощного землетрясения.

Тренировка проходила в тесном взаимодействии с поисково-спасательными командами Таиланда, Японии, Лаоса и Сингапура.

По замыслу занятий в условном городе произошло землетрясение магнитудой 9 баллов. Первыми на место чрезвычайной ситуации прибыли поисково-спасательные группы Таиланда и Лаоса на вертолете Ми-17. Они оказали первую помощь пострадавшим и подготовили их к транспортировке. Затем раненых эвакуировал тайский экипаж вертолета «SeaHawk», доставив их на большой десантный корабль ВМС Таиланда «Angthong», после чего к месту «катастрофы» на японском вертолете СН-47 прибыли спасательные команды Таиланда и Японии. Они развернули полевой медицинский пункт для оказания первой помощи раненным. Далее эвакуацию пострадавших провел сингапурский экипаж вертолета «SuperPuma». Он доставил тяжелораненого в тайский международный аэропорт «U-Tapao» для дальнейшей его транспортировки самолетом тайских ВВС С-130.

Кульминацией показательных выступлений стала работа российского экипажа поисково-спасательного вертолета Ка-27ПС. Российские медики провели эвакуацию тяжело пострадавшего с места катастрофы и доставили его на борт госпитального судна Тихоокеанского флота «Иртыш», находившегося в Сиамском заливе Южно-Китайского моря в районе острова Косичанг.

На следующем этапе учений военные медики стран-участниц АСЕАН в Сиамском заливе Южно-Китайского моря отработали взаимодействие при оказании помощи «пострадавшим» в море в результате условного цунами.

Итоговые практические учения по военной медицине, гуманитарному содействию и чрезвычайному реагированию с привлечением медицинских служб государств-участников АСЕАН и диалоговых партнеров (всего 18 стран) продлятся до 11 сентября. Главными задачами учения являются повышение эффективности совместных гуманитарных операций стран-участниц АСЕАН и диалоговых партнеров.

В практических маневрах по оказанию гуманитарной и медицинской помощи принимают участие госпитальное судно Тихоокеанского флота «Иртыш» с поисково-спасательным вертолетом Ка-27ПС на борту, тайские вертолеты SeaHawk, Ми-17, самолет С-130, большой десантный корабль «Angthong». От Японии задействованы сторожевой корабль «Kunisaki» и вертолет СН-47, с сингапурской стороны участвует вертолет «SuperPuma» и от индонезийской стороны – вертолет C-295. Китай привлек к учениям сторожевой корабль «Changbaishan».

Справочно

В январе 2005 года медицинский отряд специального назначения ВС РФ был экстренно переброшен в Индонезию для оказания помощи местному населению, пострадавшему в результате разрушительного цунами, которое унесло жизни более 400 тысяч человек. Российские военные медики провели на Суматре почти два месяца. За время пребывания на острове специалисты отряда осмотрели около 5 тыс. человек, провели вакцинацию 2171 ребенка, оказали амбулаторную помощь 1976 нуждающимся, сделали 212 операций. Всего было госпитализировано 90 местных жителей, из них 17 — инфекционных больных. Специалисты мосн, работая без выходных, принимали в день 150-200 нуждающихся и оказывали им квалифицированную помощь.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Лаос заинтересован в привлечении "Роснефти" и "Лукойла" к строительству нефтепровода и НПЗ.

Лаос заинтересован в закупке нефтепродуктов у российских "Роснефти" и "Лукойла", а также в привлечении этих компаний к проекту сооружения трубопровода от столичного порта Хонла до лаосской провинции Кхаммуан, отмечается в пресс-релизе к проходящему в Лаосе Восточноазиатскому саммиту, в котором принимает участие премьер министр РФ Дмитрий Медведев.

"В перспективе речь может идти о строительстве в Лаосе НПЗ и необходимой инфраструктуры для переработки поставляемой из России нефти для внутренних потребностей страны и возможного экспорта в соседние страны", - отмечается в сообщении.

Ранее "Роснефть" уже вела переговоры с Лаосом о поставках в страну нефтепродуктов и участии в строительстве НПЗ.

Российские военные врачи на учениях стран-участниц АСЕАН по военной медицине, гуманитарному содействию и чрезвычайному реагированию в Таиланде провели показательные выступления по поиску, эвакуации и оказанию медпомощи "пострадавшим" в результате мощного землетрясения, сообщает департамент информации и массовых коммуникаций Минобороны РФ.

"Тренировка проходила в тесном взаимодействии с поисково-спасательными командами Таиланда, Японии, Лаоса и Сингапура. По замыслу занятий, в условном городе произошло землетрясение магнитудой девять баллов. Первыми на место чрезвычайной ситуации прибыли поисково-спасательные группы Таиланда и Лаоса на вертолете Ми-17. Они оказали первую помощь пострадавшим и подготовили их к транспортировке", — говорится в сообщении.

Как отмечается, затем раненых эвакуировал тайский экипаж вертолета SeaHawk, доставив их на большой десантный корабль ВМС Таиланда Angthong, после чего к месту "катастрофы" на японском вертолете СН-47 прибыли спасательные команды Таиланда и Японии. Они развернули полевой медицинский пункт для оказания первой помощи раненым.

По информации МО РФ, эвакуацию пострадавших провел сингапурский экипаж вертолета SuperPuma, который доставил тяжелораненого в тайский международный аэропорт U-Tapao для транспортировки самолетом тайских ВВС С-130.

"Кульминацией показательных выступлений стала работа российского экипажа поисково-спасательного вертолета Ка-27ПС. Российские медики провели эвакуацию тяжело пострадавшего с места катастрофы и доставили его на борт госпитального судна Тихоокеанского флота "Иртыш", находившегося в Сиамском заливе Южно-Китайского моря в районе острова Косичанг", — отмечает Минобороны.

По данным ведомства, на следующем этапе учений военные медики стран-участниц АСЕАН в Сиамском заливе Южно-Китайского моря отработали взаимодействие при оказании помощи "пострадавшим" в море в результате условного цунами.

Итоговые учения по военной медицине, гуманитарному содействию и чрезвычайному реагированию с привлечением медицинских служб государств-участников АСЕАН и диалоговых партнеров (всего 18 стран) продлятся до 11 сентября. Главные задачи учений — повышение эффективности совместных гуманитарных операций стран-участниц АСЕАН и диалоговых партнеров.

Мьянманская перестройка

Глеб Ивашенцов

Чрезвычайный и Полномочный Посол России, зам. директора РЦИ АТЭС, член РСМД

В Мьянме происходят серьезные перемены. На смену военному режиму, находившемуся у власти с 1962 г., пришла гражданская администрация.

В первые годы независимости Мьянма играла активную роль в международных делах. Это буддистская страна, и в основе ее внешней политики лежали установки буддизма — полагаться на собственные силы, придерживаться срединного пути, избегать крайностей. Мьянма занимала позицию равноудаленности от мировых блоков, пропагандировала пять принципов мирного сосуществования «панча шила», что принесло ей немалый международный авторитет. В 1961 г. представитель Мьянмы У Тан стал третьим Генеральным секретарем ООН.

Однако после военного переворота 1962 г. Мьянма оказалась «за кадром» международной политики. Свою роль сыграли как внешнеполитическая самоизоляция в 1960–1980-х гг., так и обширный перечень санкций, наложенных на страну Западом, прежде всего Соединенными Штатами, в 1990-х гг. под предлогом нарушения военным режимом прав человека.

Долгий путь к переменам

Самоизоляция и санкции Запада нанесли мьянманской экономике существенный ущерб. Вступив в конце 1997 г. в АСЕАН, военные руководители Мьянмы не могли не видеть отставания своей страны от соседей — Таиланда или Малайзии. Одновременно западная политико-экономическая блокада все сильнее привязывала Мьянму к Китаю, а подчиненное положение в этой двусторонней связке вызывало неприятие у мьянманских националистов. Наладить отношения с Западом, уравновесив притяжение Китая, и следовать во внешних делах срединному пути можно было только при условии установления диалога с гражданской оппозицией.

Мьянманские генералы долго изучали опыт своих соседей, прежде всего Таиланда и Индонезии, по переходу от авторитарной формы правления к более либеральной. В течение двадцати лет разрабатывалась новая конституция, которая должна была открыть путь к многопартийным выборам и одновременно сохранить за военной верхушкой контроль над политическим процессом, названным янгонскими стратегами «дисциплинированной процветающей демократией». В 2008 г. проект конституции был вынесен на референдум и при явке 98,1% получил одобрение более 92% избирателей. В ноябре 2010 г. в стране состоялись всеобщие парламентские выборы. Из-под многолетнего домашнего ареста была освобождена «икона демократии» Мьянмы Аун Сан Су Чжи, дочь национального героя генерала Аун Сана, глава оппозиционной Национальной лиги за демократию (НЛД) и лауреат Нобелевской премии мира. В ходе первой сессии центрального парламента — Ассамблеи Союза (с октября 2010 г. официальноеназвание страны — Республика Союз Мьянма) в январе-феврале 2011 г. были избраны главы законодательных, исполнительных и судебных органов.

Президентом страны стал Тейн Сейн, в прошлом военный. Он немедленно приступил к широким политическим и экономическим реформам. Глава военного режима старший генерал Тан Шве ушел в отставку, а его преемник на посту главкома Вооруженных сил генерал Мин Аун Хлайн, министр обороны и другие военачальники стали подчиняться новым формально гражданским руководителям страны.

Ушли ли от власти военные?

За пять лет между выборами 2010 и 2015 гг. произошли новые сдвиги в расстановке сил. На всеобщих выборах 2015 г. прежде оппозиционная НЛД одержала убедительную победу. Она завоевала 58% мест (225 из 440) в нижней палате (Палата представителей), 60% (135 из 224) в верхней палате (Палата национальностей) Ассамблеи Союза и 55% мест в региональных законодательных собраниях. Это дало ей возможность провести своего кандидата на пост президента страны. Аун Сан Су Чжи находилась на пике популярности, но не смогла стать первым со времени военного переворота 1962 г. гражданским президентом Мьянмы. Ее муж был англичанином, два сына — британскими подданными, а по Конституции Мьянмы лицам, имеющим близких родственников-иностранцев, запрещено занимать пост главы государства. В этих условиях у победившей партии оставался единственный выход — назначить «доверенного президента», деятельность которого направлялась бы Аун Сан Су Чжи. Таким назначенцем по выбору Аун Сан Су Чжи стал ее друг детства мало кому известный писатель и университетский преподаватель70-летний Тхин Чжо. Он вступил в НЛД всего за два месяца до президентских выборов, но сразу же стал членом ЦК.

Однако военные не полностью отошли от управления государством. Согласно Конституции 2008 г., в двухпалатной Ассамблее Союза и 14 законодательных собраниях мьянманских регионов 25% мест зарезервировано за представителями армии, которые голосуют как блок по приказу главнокомандующего Вооруженными силами. Одновременно с принятием Тхин Чжо присяги в качестве президента Мьянмы пост первого вице-президента занял представитель военной фракции генерал-лейтенант Мьин Схвей. Конституция также оставляет за главнокомандующим назначение трех силовых министров — обороны, внутренних дел и охраны границ. Шестеро из одиннадцати членов возглавляемого президентом Совета национальной обороны и безопасности представляют армию.

Мьянманские генералы сохраняют в своих руках мощные рычаги не только политической, но и экономической власти. Например, Министерству обороны подчинены две чрезвычайно влиятельные хозяйственные структуры — Мьянманский экономический холдинг (Union of Myanmar Economic Holdings Limited, UMEHL) и Мьянманская экономическая корпорация (Myanmar Economic Corporation, MEC). Они были созданы на базе предприятий, ранее находившихся в собственности государства. В ведении UMEHL находится прежде всего горнодобывающая промышленность, в частности добыча рубинов, сапфиров и нефрита, обеспечивающая весомые валютные поступления. Кроме того, эта структура играет заметную роль в таких отраслях, как банковское дело, туризм, недвижимость, транспорт, легкая и пищевая промышленность, включая пивоварение.

Таким образом, в Мьянме сложилась модель управления, учитывающая как принципы западной демократии, так и роль мьянманской армии в жизни страны.

Но насколько НЛД готова и способна работать в рамках такой модели? Изначально эта партия представляла собой собрание мелких демократических групп, объединенных по принципу неприятия военного режима. Ее пропаганда и агитация на всех выборах сводились исключительно к призывам поставить во главе страны Аун Сан Су Чжи. Мало кто за рубежом, да и в самой Мьянме слышал о каких-либо видных соратниках «иконы демократии». А о том, как обстоит дело с демократией в самой НЛД, достаточно красноречиво говорит следующий факт: ни один из членов Ассамблеи Союза от правящей партии не имеет права давать интервью СМИ — этим правом обладает только Аун Сан Су Чжи.

Глава НЛД изначально взяла в свои руки четыре портфеля в правительстве — руководителя президентской администрации, министра иностранных дел, образования, электроэнергетики и энергетики. Она определяет кадровые назначения во всем государственном аппарате. Насколько эффективно сможет работать этот аппарат в условиях культа личности этой не самой молодой руководительницы (Су Чжи родилась в 1945 г.)?

Как обеспечить единство страны?

Главная проблема, стоящая перед Мьянмой с момента получения независимости, заключается в обеспечении единства страны. Мьянма — многонациональное государство. Порядка 70% ее населения — собственно бирманцы (самоназвание «бама»), а более четверти — представители других коренных этнических групп. В семи национальных областях, превышающих по площади половину территории страны и располагающих немалыми природными ресурсами, сосредоточены небирманские этносы. На протяжении всего периода независимости именно эти национальные области служили ареной сепаратистских движений и мятежей.

Прежнему военному режиму удалось снять остроту этой проблемы. В одних случаях повстанческие формирования были разгромлены военным путем, в других — прекращение огня было достигнуто в обмен на особый автономный статус ряда мелких этнических групп. Накануне всеобщих выборов 2015 г. 8 из 15 вооруженных группировок этнических повстанцев подписали с прежней администрацией президента Тейн Сейна соглашение о прекращении огня, которое открыло дорогу политическому диалогу и подключению к нему остальных группировок повстанцев [1].

Однако наиболее крупные и наилучшим образом оснащенные Объединенная армия государства Ва (UnitedWaStateArmy) и Качинская армия независимости (KachinIndependenceArmy) соглашение не подписали. Одна из проблем заключалась в том, что вооруженные группировки — участники соглашения должны были формально согласиться с положениями Конституции 2008 г., а все они выступали за новое разделение властных полномочий и доходов от разработки ресурсов между центром и национальными областями.

На выборах 2015 г. впервые в истории страны большинство избирателей в регионах проживания этнических меньшинств отдали голоса не за представителей местных, так называемых этнических партий, а за общенациональную НЛД, рассчитывая, что она сможет решить назревшие проблемы. НЛД, в свою очередь, заявила о линии на взаимодействие с этническими и религиозными меньшинствами, выдвинув на пост второго вице-президента Республики Союз Мьянма депутата Совета национальностей Генри Ван Тхио, выходца из Чинской национальной области, христианина по вероисповеданию. Вместе с тем правящая партия до сих пор не предложила четкую программу решения этнического вопроса.

Наркобизнес

Решение этнической проблемы в Мьянме неотделимо от борьбы с наркобизнесом. Северо-восток страны наряду с сопредельными районами Таиланда и Лаоса входит в так называемый золотой треугольник [2].

На Шанскую национальную область приходится 92% культивирования опийного мака в «золотом треугольнике». Прежний военный режим, действуя методами кнута (вооруженные рейды против сепаратистов-наркодилеров) и пряника (экономическое поощрение крестьян, отказывающихся от выращивания мака в пользу альтернативных культур), обеспечил в конце 1990-х — начале 2000-х гг. устойчивое падение производства опиума в Мьянме. С 1996 по 2004 гг. площадь, занятая под маком, сократилась с 160 тыс. до 44 тыс. га. Однако в последние годы вновь наблюдается рост как площадей под маком (до 55 тыс. га в 2015 г.), так и производства опиума. Если в 2004 г. в Мьянме было произведено 370 т опиума, то в 2015 г. — 730 т. Свою роль, несомненно, сыграло ослабление контроля со стороны силовых ведомств в условиях перехода к гражданскому правлению.

Мусульманский вопрос

Весьма злободневным становится и мусульманский вопрос. Как уже отмечалось, Мьянма — буддистская страна. Тем не менее в ней живут и мусульмане, в основном потомки переселенцев из современных Индии и Бангладеш. По официальным данным, они составляют примерно 4% населения, по неофициальным — до 10%.

Особую остроту в последние годы приобрела проблема так называемых рохинджа — этнических бенгальцев, живущих в основном на севере мьянманской Ракхайнской национальной области на границе с Бангладеш. По внешнему виду, языку, культуре, религии они резко отличаются от ракхайнцев и бирманцев, в то же время у них практически нет отличий от бенгальцев, проживающих на юго-востоке Бангладеш в районе Читтагонга. По оценкам неправительственных организаций, рохинджа насчитывается порядка 800 тыс., причем с бангладешской стороны люди постоянно прибывают, да и рождаемость в этих анклавах доходит до 10–12 детей на одну женщину.

Прежний военный режим Янгона вполне обоснованно опасался превращения Ракхайнской национальной области в мьянманское Косово и отказывался признавать рохинджа гражданами Мьянмы. Для мьянманских властей неприемлемо само слово «рохинджа»: оно появилось всего полвека назад, произошло от названия мьянманского региона Ракхайн и как бы указывает на то, что рохинджа — коренные жители региона. Международные гуманитарные организации осуждали военный режим за ограничение прав рохинджа и оказывали им разностороннюю помощь, что прибавляло рохинджа уверенности в противостоянии с мьянманскими властями и мьянманцами в целом.

В последние годы все это обусловило подъем в Мьянме своеобразного буддистского национализма, который подогревался и военным режимом, и оппозицией. Например, в ходе «шафрановой революции» 2007 г. на улицы Янгона с антиправительственными лозунгами вышли тысячи буддистских монахов в традиционных шафрановых одеяниях. Так называемая Буддистская ассоциация в защиту расы и религии, наиболее радикальная организация буддистских националистов, требует законодательного ограничения прав не только рохинджа, но и любых мусульман в Мьянме.

Примечательно, что Аун Сан Су Чжи, так же, как и прежний военный режим, не признает рохинджа гражданами Мьянмы. Она публично обратилась к американскому послу с призывом не употреблять термин «рохинджа» в его выступлениях о положении мусульман в стране. Это сразу же породило волну публикаций в западных СМИ с обвинениями в адрес Су Чжи в диктаторстве и расизме.

Оживление внешних контактов

Растущий интерес к Мьянме проявляют США. В 2011 г. Вашингтон восстановил дипломатические отношения с этой страной в полном объеме (при военном режиме американское посольство возглавлял временный поверенный в делах). Соединенные Штаты и Евросоюз сняли с Мьянмы экономические санкции, сохранив запрет только на военно-техническое сотрудничество. Мьянму дважды — в 2012 и 2014 гг. — посетил президент США Б. Обама. В стране постоянно бывают другие американские официальные лица, включая госсекретаря Дж. Керри.

Вместе с тем американский бизнес пока не проявляет особой активности в отношении Мьянмы. По состоянию на август 2014 г. общий объем американских инвестиций в эту страну не превышал 250 млн долл. Некоторые аналитики объясняют это гражданской нестабильностью, но есть и другие причины.

В 2012 г. Б. Обама разрешил американским компаниям инвестировать в Мьянму, но запретил иметь дело с хозяйственными структурами, связанными с военными, например с UMEHL и MEC. Нарушение запрета карается штрафом в размере до миллиона долларов или тюремным заключением сроком до 20 лет. Правда, эту норму можно обойти: американские бизнесмены регистрируют компании в Сингапуре и затем уже вкладывают в Мьянму сотни миллионов долларов.

Компании из других стран не сталкиваются с подобными проблемами и приходят в Мьянму сами. Японский Nissan совместно с малайзийской Tan Chong Motor Group планирует открыть в 2016 г. в административной области Баго завод по производству компактного седана Sunny. В стране наметился экономический подъем. Сообщается, что по темпам роста экономики Мьянма заняла в 2015 г. 13-е место в мире. В начале 2016 г. начались торги на первой в истории страны Янгонской фондовой бирже.

Китайский фактор

Китайский фактор играет в мьянманских делах во многом определяющую роль. На Китай приходится 42% иностранных инвестиций в объеме 33,67 млрд долл., поступивших в мьянманскую экономику в 1988–2013 гг., а также 60% импорта вооружений и боевой техники для мьянманских Вооруженных сил.

Мьянма также служит Китаю воротами в Индийский океан. Китай сильно зависит от поставок нефти, прежде всего из стран Персидского залива и африканских государств, — на их долю приходится основная часть китайского нефтегазового импорта. Ранее эти поставки осуществлялись исключительно по Индийскому океану через узкий Малаккский пролив, который может быть легко перекрыт базирующимися в регионе кораблями Седьмого флота ВМС США. Сегодня проходящие через территорию Мьянмы трубопроводы дают Китаю прямой доступ к Индийскому океану. Так, в 2013 г. был введен в эксплуатацию газопровод пропускной способностью 12 млрд куб. м, по которому газ с мьянманского месторождения Шве у побережья национальной области Ракхайн поставляется в китайскую провинцию Юньнань. В январе 2015 г. заработал принадлежащий китайской CNPC нефтяной терминал в глубоководном порту Чаукпью в национальной области Ракхайн. По магистральному нефтепроводу протяженностью 771 км, проложенному от этого терминала в Китай, параллельно ранее построенному газопроводу, может транспортироваться до 400 тыс. баррелей нефти в сутки. В годовом исчислении это составляет около 8% импортируемой в Китай нефти.

Реализация этих проектов позволила не только уменьшить издержки, возникающие при транспортировке ближневосточных и африканских углеводородов, за счет сокращения пути на тысячи километров, но и сделать этот процесс более безопасным. К тому же развитие транспортного коридора через Мьянму дало Китаю возможность решать и другие задачи, например по развитию внутренних провинций страны, ранее не имевших выходов к океану, а следовательно, на внешние рынки. Китай намерен использовать порт Чаукпью для приема не только крупных судов по перевозке сжиженного природного газа, но и мощных грузовых судов-контейнеровозов класса «Панамакс» для вывоза товаров китайского экспорта.

Сближение Мьянмы и США после 2011 г. совпало по времени с приостановкой прежним мьянманским правительством под предлогом протестов местной общественности таких совместных с Китаем проектов, как Митсоунская плотина (стоимость проекта — 3,6 млрд долл.), медное месторождение Летпадаун и железная дорога Юньнань — Ракхайн (стоимость проекта — 20 млрд долл.). Это вызвало обеспокоенность Пекина. Поэтому неслучайно первым иностранным гостем, посетившим Нейпидо уже через пять дней после принятия присяги новым правительством Мьянмы по приглашению ее нового министра иностранных дел Аун Сан Су Чжи, был ее китайский коллега Ван И. Визит состоялся в развитие диалога Пекина с НЛД, начатого в 2015 г. в ходе поездки Аун Сан Су Чжи в Китай (тогда ее принял председатель КНР Си Цзиньпин).

Визит Ван И проходил на фоне одобрения Комитетом Мьянмы по иностранным инвестициям соглашения между китайской государственной компанией Guangdong Zhenrong Energy и рядом мьянманских фирм о строительстве в г. Давей на юго-востоке Мьянмы нефтеперерабатывающего завода стоимостью 3 млрд долл.

Примечательно, что одной из тем, поднятых Ван И в Нейпидо, было обещание содействовать приоритетному для нового правительства Мьянмы мирному урегулированию конфликта с этническими повстанцами на северо-востоке страны. Принимая во внимание исторические связи Китая с национальными меньшинствами в этом регионе, Пекин, несомненно, мог бы сыграть здесь весомую роль. Этнический конфликт в Мьянме не в интересах Китая — для осуществления хозяйственных проектов по продвижению к Индийскому океану и инициативы «один пояс, один путь» ему нужны мир и безопасность в приграничных районах Мьянмы и тесное сотрудничество с центральным правительством в Нейпидо. Содействуя примирению центра с этническими повстанцами и выражая готовность выступить своеобразным гарантом такого примирения, Китай стремится наладить отношения с правительством НЛД и сохранить свое влияние в Мьянме.

Интерес Индии

На статус важного партнера Мьянмы претендует также Индия. Через три недели после Ван И в Нейпидо отправилась министр иностранных дел Индии Сушма Сварадж. Нью-Дели давно поддерживал рабочие отношения с прежним военным режимом, а теперь рассчитывает использовать Мьянму как ворота в АСЕАН. Индийский премьер Нарендра Моди преобразует провозглашенную Нью-Дели политику «Смотри на Восток» (Look East Policy) в «Действуй на Востоке» (Act East Policy).

Индия пытается конкурировать с Китаем в регионе и с беспокойством наблюдает за наращиванием китайско-бангладешского сотрудничества, отвечая на это контактами со странами, находящимися в сфере влияния Пекина, прежде всего с Мьянмой, а также Таиландом и Вьетнамом. Взаимодействие с Мьянмой необходимо Индии и в логистическом плане. С одной стороны, Мьянма — единственный сухопутный «мост» для индийцев к рынкам Юго-Восточной Азии, с другой — через мьянманскую территорию пролегают удобные пути снабжения северо-восточных районов Индии. В 2008 г. Индия и Мьянма договорились о строительстве четырехполосной автомагистрали протяженностью 3200 км, соединяющей эти две страны и Таиланд (завершение проекта запланировано на 2016 г.). В середине октября 2011 г. Индия объявила о намерении предоставить Мьянме кредит в объеме 500 млн долл. на развитие инфраструктурных проектов. В частности, 136 млн долл. было выделено на строительство компанией Essar Group в Ракхайнской национальной провинции глубоководного порта Ситуэ. Он призван стать отправной точкой мультимодального транспортного коридора Каледан к северо-восточному индийскому штату Мизорам.

Индийцы заинтересованы в сотрудничестве с мьянманской стороной и в области обеспечения безопасности в своих северо-восточных штатах, граничащих с Мьянмой. По имеющейся информации, действующих там сепаратистов, в частности из племен нага, поддерживают их соплеменники в Мьянме.

Россия — Мьянма

Сегодня для России, осуществляющей в своей внешней политике разворот на Восток, партнерство с Мьянмой имеет значение в плане укрепления мира и безопасности в АТР.

В последние десятилетия созданы хорошие заделы в формате двустороннего сотрудничества. В 2014 г. была образована Межправительственная комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству, первое заседание которой состоялось в августе 2014 г. в Нейпидо. В ноябре 2015 г. сдана в эксплуатацию первая очередь чугуноплавильного комбината в г. Таунджи (Шанская область), сооружаемого при техническом содействии российской компании «Тяжпромэкспорт».

Успешно функционирует механизм Смешанной российско-мьянманской комиссии по военно-техническому сотрудничеству, которое было начато в 2000 г. Вооруженные силы Мьянмы эксплуатируют российские самолеты МиГ-29, вертолеты Ми-17 и Ми-24, зенитно-ракетные комплексы «Печора». В 2016 г. в Мьянму поставлены учебно-боевые самолеты Як-130. Мьянманские офицеры обучаются в российских военных вузах. 11 мая 2016 г. нижняя палата парламента Мьянмы единогласно одобрила проект нового российско-мьянманского соглашения о военном сотрудничестве, представленного Вооруженными силами Мьянмы.

Расширяются связи в области образования. Начиная с 2001 г. в российских вузах по направлению мьянманского правительства за его счет получили образование около 4000 студентов и аспирантов из Мьянмы. С 2014 г. для молодых граждан этой страны предусмотрены государственные стипендии по линии Россотрудничества.

* * *

Идущие в Мьянме процессы открывают перед ней широкие перспективы как во внутриполитическом, так и внешнеполитическом плане. Страна имеет хороший потенциал для того, чтобы вернуться на международную арену в качестве влиятельного политического и экономического игрока. Но пока речь может идти именно о перспективах — для возрождения Мьянмы на принципах демократии созданы определенные заделы, однако прочная, надежная основа еще не выстроена. Сегодня в Мьянме фактически существуют два центра власти — представители прежней демократической оппозиции во главе с Аун Сан Су Чжи и выходцы из прежней военной верхушки, на протяжении десятилетий подавлявшей эту оппозицию. Будущее страны зависит от того, смогут ли в прошлом противники объединить усилия в преодолении современных вызовов — добиться примирения между центром и национальными окраинами, урегулирования мусульманского вопроса, подавления наркобизнеса.

В пользу нового правительства работает тот фактор, что ни одна из внешних сил — ни Китай, ни партнеры по АСЕАН, ни Запад — не хотят превращения Мьянмы в очередной очаг международной напряженности. Вывод из изоляции и социально-экономический подъем Мьянмы, превращение страны в полноценного участника международного общения были бы только на пользу миру и безопасности в Юго-Восточной Азии и за ее пределами.

1. Среди подписавших соглашение — Каренский Национальный Союз (Karen National Union, KNU) и Совет по восстановлению государства Шан (Restoration Council of Shan State). Они более шестидесяти лет вели вооруженную борьбу против центрального правительства Мьянмы и никогда прежде не вступали с ним в соглашения.

2. Золотой треугольник — географическая зона, расположенная в горных районах Таиланда, Мьянмы и Лаоса, где в середине XX в. возникла система производства и торговли опиумом с организованными криминальными синдикатами, связанными с местными и мировыми элитами.

Мьянма > Внешэкономсвязи, политика > russiancouncil.ru, 5 сентября 2016 > № 1926729 Глеб Ивашенцов

Российская военно-медицинская делегация прибыла в Королевство Таиланд для участия в итоговом практическом учении по военной медицине, гуманитарному содействию и чрезвычайному реагированию с привлечением медицинских служб государств-участников АСЕАН и диалоговых партнеров.

В составе делегации – руководство и ведущие специалисты Главного военно-медицинского управления, а также военные медики центральных госпиталей Минобороны России. Также к месту проведения учений прибыло госпитальное судно Тихоокеанского флота «Иртыш».

Российские военные врачи примут участие во всех этапах учения, а также в специальном командно-штабном учении на базе Центра военной медицины АСЕАН в Бангкоке, в создании которого Россия как сопредседатель экспертной рабочей группы «СМОА плюс» по военной медицине принимала активное участие.

Торжественная церемония открытия учений состоится 5 сентября. В настоящее время проходит сбор, размещение и инструктаж участников.

Российская делегация совместно с делегациями Лаоса, Японии, Сингапура и Таиланда решают последние организационные вопросы.

Итоговые практические учения по военной медицине, гуманитарному содействию и чрезвычайному реагированию с привлечением медицинских служб государств-участников АСЕАН и диалоговых партнеров (всего 18 стран) продлятся до 11 сентября. Главными задачами учения являются повышение эффективности совместных гуманитарных операций стран-участниц АСЕАН и диалоговых партнеров.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

US Presidential Visit to Laos is About Confronting China

Tony Cartalucci

The United States is attempting highlight the historical nature of an upcoming visit to the Southeast Asian state of Laos by US President Barrack Obama. By doing so, the US hopes perhaps the rhetorical narrative of the visit can compensate for a lack of real political substance.

In an official White House statement titled, “Statement by the Press Secretary on the President’s Trip to China and Laos,” US spokespeople claimed:

President Obama will travel to China and Laos September 2-9, 2016. This trip will highlight the President’s ongoing commitment to the G-20 as the premier forum for international economic cooperation as well as the U.S. Rebalance to Asia and the Pacific.

The statement would also claim:

President Obama will be the first U.S. president to visit Laos, where he will participate in the U.S.-ASEAN Summit and the East Asia Summit. Additionally, he will have bilateral meetings with President Bounnhang Vorachith and other key officials to advance U.S.-Lao cooperation on economic, development, and people-to-people ties, among other areas.

The White House statement would also mention President Obama’s intentions to participate in the Young Southeast Asian Leaders Initiative (YSEALI) Summit, an indoctrination program with strong parallels to both British and Roman imperial strategies used to “culturally colonize” targeted nations, regions, and peoples.

Finally and most revealing, the statement claims (emphasis added):

This visit also will support the President’s efforts to expand opportunities for American businesses and workers to sell their products in some of the world’s fastest-growing markets. Central to this effort is the Trans-Pacific Partnership [TPP], the high-standards trade agreement that will unlock key markets to American exports and cement America’s economic leadership in the Asia-Pacific.

In other words, the US president’s visit to Asia, particularly Laos, is to expand – or perhaps attempt to reassert – US influence and more specifically control over the region.

From presiding over the YSEALI summit – indoctrinating and training youth from across Southeast Asia to serve amongst America’s vast network of faux-nongovernmental organizations (NGOs) – to pushing the unsolicited and very unpopular TPP trade agreement, the president’s visit represents a continuation of America’s coercive and disruptive brand of geopolitics standing in stark contrast to China, whom the US finds itself increasingly being pushed out of the region by.

Battlefield Laos

Though rarely in the headlines, what is playing out in Laos is a powerful microcosm of a much larger geopolitical struggle unfolding across Asia.

Even if all other metrics were even – the US would have an uphill battle before itself in challenging Chinese influence in the small but pivotal landlocked nation. Laos suffered immensely from America’s war with Vietnam in the 1960s-70s. According to the UN-funded Washington-based “Legacies of War” organization:

…from 1964 to 1973, the U.S. dropped more than two million tons of ordnance on Laos during 580,000 bombing missions—equal to a planeload of bombs every 8 minutes, 24-hours a day, for 9 years – making Laos the most heavily bombed country per capita in history.

To this day, even as President Obama prepares to visit Laos, nearly 100 Laotians a year are killed or maimed by US ordnance still littering the nation’s landscape.

In addition to this enduring and unenviable legacy, the US’ activities in Laos since the war have been less than constructive to say the least. While China builds railways and roads quite literally from one end of the nation to the other, and while China and its Southeast Asian neighbors help it construct dams to utilize its many rivers and mountainous terrain, the US has constructed instead an army of faux-NGOs dedicated to obstructing these infrastructure projects based on “human rights” and “environmental” concerns.

When President Obama and his entourage arrive in Laos, they will see joint Lao-Thai-Sino infrastructure and construction projects punctuating the increasingly modern and well-developed capital city of Vientiane. Chinese and Thai brands also are represented, as is a clear socioeconomic influence from neighboring Vietnam.

In contrast, President Obama’s entourage will also see SUVs with Western-funded NGO logos on their sides, racing around the city, posting up banners encouraging the Laotian people to use less electricity and resources in an effort to reduce demand for modernization and development and the joint infrastructure projects led by China and Thailand to address this demand.

What the US Lacks in Substance, It Makes Up for in “Soft Power” Coercion

Between both China and Thailand’s proximity and cultural ties to Laos – with Laotian and Thai languages being closely related and even discernible by both peoples – as well as their substantive and tangible contributions to Laos’ development as a modern nation-state, the United States’ policy of asserting geopolitical primacy over Asia, including Loas, its people, and its resources stand little chance of attracting widespread support from leadership in Vientiane.

However, what the US lacks in geopolitical substance, it can make up for with “soft power” geopolitical coercion. Part of the responsibilities of faux-NGOs operating within Laos is to apply pressure on the government to make unsound policy decisions favoring US interests at the expense of both Laos’ and Asia’s regionally.

President Obama’s participation in the YSEALI summit is part of this – indoctrinating young Asians, including those from Laos – to integrate themselves into the networks and institutions serving Western interests rather than those of Laos and Asia. Upon completion of the YSEALI’s programs, these young people will find themselves as part of America’s growing networks across Asia, opposing development in Laos, hampering constructive ties with Laos’ neighbors, and instead, favoring and promoting policies including the implementation of the TPP, “open markets,” US-ASEAN military integration, and other compromising policies that serve Washington’s interests at the expense of Laos, its sovereignty, development, and its future.

As awareness grows regarding the true nature of US “soft power” and the role it plays in coercing nations behind the scenes, its effectiveness will likely wane. With no alternatives able to compete with the current level of investment and engagement Laos’ immediate regional neighbors have committed, the US faces the prospect of its “primacy” in Asia being further undermined. Then again, for a North American nation to declare “primacy” over Asia to begin with is somewhat problematic and an issue the whole of Asia needs to address more openly and directly.

Президент США Барак Обама пригрозил, что отменит запланированную встречу с президентом Филиппин Родриго Дутерте, сообщает Ассошиэйтед Пресс.

"Очевидно, он колоритный парень. Я поручил своей команде поговорить со своими филиппинскими коллегами, чтобы выяснить, когда можно рассчитывать на конструктивные и продуктивные переговоры", — заявил Обама.

Дутерте на пресс-конференции накануне Восточноазиатского саммита в Лаосе назвал Обаму "сукиным сыном" и посоветовал ему не лезть с нотациями о соблюдении прав человека.

71- летний Дутерте, занимавший в начале 2000-х годов пост мэра города Давао, получил прозвище Каратель за методы борьбы с криминалом.

В рамках ВЭФ состоялась ключевая сессия «Энергетическое сотрудничество в АТР: Свести мосты», организованная Минэнерго России.

На сессии «Энергетическое сотрудничество в АТР: Свести мосты», организованной Министерством энергетики Российской Федерации в рамках Восточного экономического форума, выступили руководители ведущих энергетических компаний России, АТР и мира, а также представители Организации объединенных наций (ООН) и Международного энергетического агентства (МЭА).

В дискуссии приняли участие Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак, Председатель Правления

ПАО «Газпром» Алексей Миллер, Генеральный директор нефтяной компании BP Роберт Дадли, Глава ПАО «Россети» Олег Бударгин, Генеральный директор ПАО «РусГидро» Николай Шульгинов, Исполнительный секретарь Экономической и социальной комиссии ООН для Азии и Тихого океана (ЭСКАТО) Шамшад Ахтар, экс-глава МЭА Нобуо Танака и Президент PTT Public Company Limited (Таиланд) Тевин Вонгванич.

Выступая на сессии, Александр Новак отметил, что Россия готова стать гарантом энергетической безопасности для стран АТР.

«Восточные регионы России обладают необходимой для таких гарантий ресурсной базой. Добыча нефти в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке уже достигла 70 млн тонн в год, а ежегодный прирост добычи в последнее время превышает 10%. К 2035 г. мы рассчитываем выйти на добычу 120 млн тонн нефти в год только в этих регионах. Что касается газа, то в восточной части страны он добывается в объеме около 45 млрд куб. метров, а в перспективе ожидается добыча 135 млрд куб. м в год», - рассказал Министр.

По словам Александра Новака, преимущество России заключается не только в ресурсах. «У нас есть уникальный опыт в создании, эксплуатации, финансировании крупнейших инфраструктурных систем во всех отраслях ТЭК», - подчеркнул Министр.

При этом глава российского энергетического ведомства отметил, что потенциал сотрудничества России и АТР не ограничивается совместной добычей, транспортировкой и продажей сырья и включает проекты по его переработке в продукцию с высокой добавленной стоимостью.

Глава ПАО «Газпром» Алексей Миллер, подчеркнул, что подписание соглашения о поставках газа в Китай по «восточному маршруту», а также совместные планы со странами региона по сотрудничеству в области газовой генерации, использования газомоторного топлива, производства и поставок СПГ ставят АТР в один ряд с крупнейшими традиционными потребителями российского природного газа.

«Богатые природные ресурсы и выгодное географическое положение обеспечивают России преимущества для развития отношений не только с Востоком, но и с Западом», - подчеркнул глава BP Роберт Дадли.

Руководитель британского нефтегазового гиганта также подтвердил заинтересованность компании в инвестициях в российские проекты:

«Мы осуществляем вложения и в российский финансовый сектор, и в производство: сейсмику, разведку. Я не сомневаюсь в возможности инвестировать в Россию».

Выступая на сессии, экс-глава МЭА Нобуо Танака подчеркнул: «Сегодня действительно важный момент для развития двухсторонних отношений России и Японии. Мы в одной лодке, поэтому и России, и Японии необходимо конструктивно подходить к решению всего спектра вопросов».

Глава ПАО «Россети» Олег Бударгин выразил уверенность в возможности создания Россией и АТР общего рынка электроэнергии. «Сам факт существования огромной единой энергосистемы РФ говорит о том, что этот проект осуществим». «На техническом языке энергетическая интеграция с АТР действительно подразумевает объединение энергосистем, но может заключаться также и в совместной реализации проектов, в том числе в области возобновляемой энергии, например, энергии геотермальных источников», - высказал мнение Генеральный директор ПАО «РусГидро» Николай Шульгинов.

Основными задачами ЭСКАТО в регионе являются решение проблемы доступа к энергии, повышение энергоэффективности, диверсификация источников развитие возобновляемой энергетики, рассказала Исполнительный секретарь Комиссии Шамшад Ахтар. «Энергетическая интеграция АТР и РФ позволит сбалансировать спрос и предложение в регионе», - добавила она.

«На мой взгляд, нужно выделять три основных перспективных направления сотрудничества России со странами АТР. Первое - это поставки ресурсов (сырой нефти и СПГ) в регион. Второе и третье - инвестиции в проекты на территории АТР и совместное развитие транспортно-логистической инфраструктуры», - подчеркнул Президент PTT Public Company Limited Тевин Вонгванич.

«Сотрудничество России и АСЕАН открывает неограниченные возможности. «Наводить мосты» нужно комплексно: необходимо строительство новых предприятий, современная транспортная и промышленная инфраструктура, производство оборудования. При этом, энергетика, безусловно, является базисным фактором для развития региона», - сказал в заключение Александр Новак.

Туристов Вьетнама познакомят с Москвой

С 8 по 10 сентября 2016 года на 12-й международной туристической выставке International Travel Expo Ho Chi MinhCity 2016 Департамент национальной политики, межрегиональных связей и туризма города Москвы представит стенд, направленный на повышение привлекательности российской столицы, обладающей огромным туристским и культурным потенциалом.

На стенде покажут видеофильмы о туристических и культурных возможностях мегаполиса и презентацию туристского потенциала столицы. Запланирована насыщенная деловая программа с партнерами-агентствами, гостиницами и другими предприятиями туристской инфраструктуры. Туркомпании и экскурсионные бюро представят посетителям авторские проекты, маршруты, в том числе водные. Представители гостиниц расскажут об инфраструктуре своих комплексов и сервисе для иностранных туристов. Планируется проведение лотерей, во время которых будет разыгрываться бесплатное размещение в номерах.

International Travel Expo Ho Chi Minh City 2016 – одна из крупнейших в Азии выставок в области туризма и путешествий. Она охватывает широкий спектр сервисов и услуг; поддерживается различными туристскими министерствами Юго-Восточной Азии, включая Королевство Камбоджа, Лаосскую Народно-Демократическую Республику, Республику Союз Мьянма, Королевство Таиланд и Социалистическую Республику Вьетнам. В 2015 году в выставке приняли участие 250 компаний и брендов со всего мира, ее посетили более 25 тысяч человек.

По данным Ростуризма, в 2015 году Вьетнам посетила 321 тысяча российских туристов. Для успешного привлечения иностранных туристов из Юго-Восточной Азии в Россию существуют все условия - упрощенный визовый режим, выгодный для туристов валютный курс, рост интереса к туристическим поездкам в российские города.

"Эти меры создают фундамент для дальнейшего расширения взаимодействия и укрепления двусторонних отношений в области туризма во Вьетнаме и в важном регионе, в последние годы ставшим одним из драйверов роста въездного туризма в Российскую Федерацию", - отмечает руководитель Федерального агентства по туризму Олег Сафонов.

Вьетнам и Россия активно взаимодействуют в рамках профильных международных организаций - форума «Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество» (АТЭС), Всемирной туристской организации (ЮНВТО), Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и других, реализуют совместные программы, направленные на увеличение турпотоков, например, языковую программу «Курс русского языка для туроператоров стран АСЕАН». В 2016 году во Вьетнаме начал работать Национальный офис по туризму Visit Russia. Он ориентирован на весь макрорегион Юго-Восточной Азии – помимо Вьетнама в зоне его ответственности Сингапур, Таиланд, Индонезия, Малайзия, Филиппины, Республика Корея.

US Cultural Colonisation in Asia Pacific

Joseph Thomas

Ancient Roman historian Tacitus (c. AD 56 – after 117) would adeptly describe the systematic manner in which Rome pacified foreign peoples and the manner in which it would extend its sociocultural and institutional influence over conquered lands.

Far from simple military conquest, the Romans engaged in sophisticated cultural colonisation.

In chapter 21 of his book Agricola, named so after his father-in-law whose methods of conquest were the subject of the text, Tacitus would explain:

His object was to accustom them to a life of peace and quiet by the provision of amenities. He therefore gave official assistance to the building of temples, public squares and good houses. He educated the sons of the chiefs in the liberal arts, and expressed a preference for British ability as compared to the trained skills of the Gauls. The result was that instead of loathing the Latin language they became eager to speak it effectively. In the same way, our national dress came into favour and the toga was everywhere to be seen. And so the population was gradually led into the demoralizing temptation of arcades, baths and sumptuous banquets. The unsuspecting Britons spoke of such novelties as ‘civilization’, when in fact they were only a feature of their enslavement.

Compare what Tacitus wrote nearly 2,000 years ago with the United States’ Young Southeast Asian Leaders Initiative (YSEALI). Upon the YSEALI website, a description of the programme reads:

Launched in 2013, the Young Southeast Asian Leaders Initiative (YSEALI) is U.S. government’s signature program to strengthen leadership development and networking in Southeast Asia. Through a variety of programs and engagements, including U.S. educational and cultural exchanges, regional exchanges, and seed funding, YSEALI seeks to build the leadership capabilities of youth in the region, strengthen ties between the United States and Southeast Asia, and nurture an ASEAN community. YSEALI focuses on critical topics identified by youth in the region: civic engagement, environment and natural resources management, and entrepreneurship and economic development.

At face value, the notion of the United States “training” the “leaders” of Asia makes little sense, considering such training would be endowing such leaders with American values serving American interests, not Asia’s. Thus, their role as “leaders” is questionable. Their role as “facilitators” or “collaborators” seems like a much more accurate description.

The programme includes academic and professional fellowships to the United States.

The Academic Fellows Program is described as:

The YSEALI Academic Fellows Program brings undergraduates or recently graduated students between the ages of 18 and 25 to the United States for a five-week institute held on the campus of a U.S. college or university.

These five week institutes, held on the campus of a U.S. university or college, will include an academic residency, leadership development, an educational study tour, local community service activities, and opportunities to engage with American peers. The program will conclude in Washington, D.C., to allow for engagement with policymakers, governmental representatives, businesses, and think tanks.

This, quite literally, is the modern day version of what Tacitus described in his writings nearly 2,00 years ago, where the US is educating the youth of Southeast Asian states in the liberal arts, indoctrinating them into networks built to establish, maintain and expand American hegemony, encouraging an expressed preference for American culture, values and institutions while placing those of their homelands as subordinate.

It is interesting to note that “think tanks” are mentioned as part of the YSEALI experience. Those familiar with the board of directors and corporate sponsors of these think tanks will understand that it is within their halls, unelected policymakers representing immense corporate and financial interests, create foreign and domestic policy that is implemented regardless of who the American people vote into office and regardless of whether the American people agree with such policies or not, saying nothing of whether such policies even benefit the American people.

Those partaking in the YSEALI will likely believe they are at the cutting edge of “democracy,” while in fact, they are instead becoming extra weight behind the bludgeoner of dictatorial corporate special interests.

The Professional Fellows Program is described as:

The YSEALI Professional Fellows Program gives participants ages 25-35 the opportunity to spend five weeks in the United States, including four weeks working directly with American counterparts in individually tailored work placements with non-profit organizations, state and local government, and private-sector offices across the country. During these placements, Fellows build their practical expertise, leadership skills, and professional networks.

The Professional Fellows Program places young Asians at work places in areas including economic empowerment, environmental sustainability, legislative process and governance/civic engagement and civil society and NGO (nongovernmental organisation) development.

Just as the Roman Empire did two millennia ago, the United States is today recruiting cadres of young people from across Southeast Asia, indoctrinating them into America’s hegemonic networks and sending these cadres back to their home countries to culturally colonise them.

Instead of building up media platforms, institutions and NGOs based on local values, culture and the best interests of the people living in Southeast Asia, these cadres, with “seed funding” provided through both the US State Department and the YSEALI itself, will be building networks that serve US special interests, locked directly into the very institutions and networks YSEALI alumni met and worked with during their various fellowships.

Empire has not died. It has simply evolved, with much of that evolution being superficial and the underlying networks and methods remaining nearly indistinguishable to those employed by the Romans, British and even by 19th century American “Manifest Destiny.”

Empire has not died because the fundamental aspects of human nature; greed, the need to dominate, avarice and all other negative qualities associated with absolute power corrupting absolutely have not changed. No matter how progressive the US attempts to dress up its “fellowships,” the YSEALI and other programmes like it will continue to be spoken of by those who are drawn into them as “civilisation” when in fact they are only a “feature of their enslavement.”

За период 1980–2015 гг. общая сумма инвестиций Вьетнама в зарубежные проекты составляет 20,8 млрд. долл. США. Вьетнамский капитал участвует в работе и строительстве свыше 1 тыс. объектов за рубежом. Основные страны-реципиенты: Лаос (4,9 млрд. долл. США ), Камбоджа (3,5 млрд. долл. США), Российская Федерация (2,4 млрд. долл. США), Венесуэла (1,8 млрд. долл. США), Перу (1,2 млрд. долл. США), Алжир (1,3 млрд. долл. США), Малайзия (1,2 млрд.долл. США). Основные сферы вложения: добыча полезных ископаемых, сельское хозяйство, производство морепродуктов, деревообработка, энергетика, связь.

С 2014 г. отмечается сокращение объемов зарубежных инвестиций Вьетнама: к 2015 г. оно снизилось на 75% по сравнению 2013 г. По мнение экспертов, процесс уменьшения активности вьетнамского капитала за рубежом является весьма позитивным с точки зрения решения ряда внутриэкономических задач. В частности, речь идет об острой необходимости создания дополнительных рабочих мест и сокращения безработицы в стране, а также о минимизации оттока валютных средств из страны с учетом высоких кредитных ставок под валютные займы. Кроме того, определенное беспокойство вызывает низкая экономическая эффективность зарубежных проектов.

Thoi bao kinh te

US “International Court” Ruling on China Falls Short

Tony Cartalucci

A recent “international tribunal” ruling regarding China’s claims in the South China Sea was more than just anticlimactic – it was indicative of the United States’ waning influence as well as the waning legitimacy of the many international institutions it has used, abused, and thus undermined for decades.

The New York Times in an article titled, “Tribunal Rejects Beijing’s Claims in South China Sea,” would claim:

An international tribunal in The Hague delivered a sweeping rebuke on Tuesday of China’s behavior in the South China Sea, including its construction of artificial islands, and found that its expansive claim to sovereignty over the waters had no legal basis.

The landmark case, brought by the Philippines, was seen as an important crossroads in China’s rise as a global power and in its rivalry with the United States, and it could force Beijing to reconsider its assertive tactics in the region or risk being labeled an international outlaw. It was the first time the Chinese government had been summoned before the international justice system.

Despite the NYT’s claims that the case was “brought by the Philippines,” it was in fact headed by an American lawyer, Paul S. Reichler, of US-based law firm, Foley Hoag. Just like the court case itself, the apparent conflict in the South China Sea may be portrayed as being between China and its neighbors, but it is in reality a conflict cultivated by the US explicitly as a means of maintaining “primacy in Asia.”

Facing Threats to “US Primacy in Asia”

The corporate-financier funded and directed policy think tank, the Council on Foreign Relations (CFR) published a paper titled, “Revising U.S. Grand Strategy Toward China,” penned by Robert Blackwill – a Bush-era administrator and lobbyist who has directly participated in Washington’s attempts to maintain hegemony over Asia.

Blackwill’s paper states clearly what interests the US has in Asia (emphasis added):

Because the American effort to ‘integrate’ China into the liberal international order has now generated new threats to U.S. primacy in Asia—and could result in a consequential challenge to American power globally—Washington needs a new grand strategy toward China that centers on balancing the rise of Chinese power rather than continuing to assist its ascendancy.

The CFR paper constitutes a US policymaker openly admitting that the US perceives itself as possessing and seeking to maintain “primacy in Asia,” primacy being defined by Merriam-Webster as, “the state of being most important or strongest.”

The notion that the United States, from an entire ocean away from Asia, should proclaim itself “the most important or strongest” nation in Asia is in itself every bit in reality a threat to intentional peace and stability as the US claims Chinese primacy in Asia would be.

The South China Sea “Conflict” as a Pretext

More specifically, Blackwill would mention the South China Sea conflict as the primary pretext with which to further tighten American control over an Asia the paper admits is slipping away.

The paper then enumerates a list of self-serving measures the US should take predicated on the alleged conflict, which include:

Defense reform within the Armed Forces of the Philippines to develop a full range of defense capabilities that would enable the government to deter and prevent intrusions on or possible invasion of Philippine territory;

Boost Indonesia’s role in joint exercises and expand its scope, symbolically indicative of Jakarta’s growing centrality to security in the Asia Pacific, and gear military aid, training, and joint exercises with Indonesia toward air-sea capabilities;

Help Singapore upgrade its current air force capabilities from F-16s to F-35s;

encourage Malaysia to fully participate in the Proliferation Security Initiative, which it agreed to join in April 2014, and promote more active Malaysian involvement in combined exercises, domain awareness architectures, and the like;

Seek to expand the scope of activities during the annual U.S.-Vietnam naval exercises to include joint humanitarian assistance and disaster relief, and/or search and rescue exercises, and make more frequent stops at the port at Cam Ranh Bay in the short term;

Establish strategic International Military Exchange Training (IMET) programs with Myanmar, with a focus on professionalizing the military, and continue to integrate the Myanmar military into, and

Expand its participation in, joint international military exercises;

Advocate substantial IMET expansion throughout Southeast Asia;

Help build domestic democratic political capacity throughout the region.

It is clear that this sweeping military expansion the US proposes not only lends to the United States unwarranted influence over the military forces, governments, and very sovereignty of each respective Southeast Asian state, but includes the transparently self-serving requirement of purchasing immense amount of US weapons to threaten China with. In fact, Blackwill openly suggests Singapore’s F-16s be upgraded to the scandal-ridden, grossly overpriced F-35.

The paper, 70 pages in total, expounds in immense detail this, the latest chapter in Washington’s decades-long effort to encircle and contain China.

It is clear then why the US took the Philippines by the hand to the Hague for its court case against China.

An International Tribunal Not Internationally Recognized

While the US media attempted to stampede public opinion with the supposed gravity of the tribunal’s decision, it was met by silence worldwide.

China outright rejected the entire proceeding before the ruling was even read, while other nations in Southeast Asia have continued drawing closer still in economic, political, and military cooperation with China.

Thailand, the second largest economy in Southeast Asia’s ASEAN bloc, has recently announced its intentions to buy up to 100 VT-4 main battle tanks from China and has continued exploring the possibility of purchasing several Chinese-made diesel electric submarines. Many of the trains now running in Thailand are Chinese-made as will be new rail lines built across the country. Thailand has also begun conducting joint-military exercises with China to rebalance its fading relationship with the United States.

Thailand, along with other Southeast Asian nations have insisted that they have no stake in the South China Sea dispute, and have refused categorically to take sides in it despite pressure from each nation’s respective US ambassador. Beyond Asia, Europe too has refused to intervene, and failed to decisively recognize the tribunal’s recent ruling.

Reuters in its article, “Discord over South China Sea clouds Asia-Europe summit,” would report that:

A key summit between Asian and European leaders in Mongolia ended on Saturday without direct mention of the South China Sea dispute in its closing statement, with diplomats describing intense discord over the issue between Europe and Asia.

It would also add that:

On Friday, the European Union issued a statement noting China’s legal defeat but avoided direct reference to Beijing, reflecting discord among EU governments over how strongly to respond to the court ruling.

One must wonder then, just how “international” a tribunal is, whose ruling is not recognized internationally.

International Tribunal Serves US, Not Philippine Interests

Even in the Philippines, whose name the case was brought to the tribunal in, reactions were muted, with the newly elected president, Rodrigo Duterte, calling for calm in the aftermath of the ruling. The Financial Times in its article, “Duterte calls for calm as SE Asia grapples with sea ruling,” would state:

[President Duterte’s] call for peaceful talks instead, echoed across Southeast Asia, highlights the region’s difficult position following this week’s international tribunal ruling at The Hague. Several countries in the 10-member Association of Southeast Asian Nations have territorial quarrels with Beijing, but none want to spark an unwinnable war or alienate a superpower to which they are tied by aid, trade or cultural affinities.

In other words, the ruling and the expected confrontation the US had hoped to spark, benefits Southeast Asia in no shape, form, or way and despite the considerable influence the United States still holds over the Philippines, it is apparent that the will for peace, prosperity, and progress is more considerable still.

Indeed, according to Harvard University’s Atlas of Economic Complexity, the Philippines’ leading trade partner is China, with 26% of its exports and 19% of its imports accounted for amid the two nations’ economic ties. The United States on the other hand, accounts for only 12% of the Philippines exports, and 9% of all imports. It is upon Asia, by far, that the Philippines economy depends – an Asia enjoying peace and stability. And it is this peace and stability that is directly threatened by America’s openly declared plan to militarize the region and confront China.

It is clear that America’s closest allies in the region are disinterested in confronting China, and while the US emphasizes the need to confront Chinese “coercion,” it is clear that the United States has resorted to coercion itself to punish nations unwilling to help it uphold its “primacy in Asia.”

While the US is sure to resort to an array of punitive measures against the Philippines, as well as the rest of Southeast Asia for failing to enable its “primacy in Asia,” one thing is certain. An “international tribunal” the entire world fails to recognize is no longer “international.” The irrelevance of the US-backed tribunal is a harbinger of what’s to come for the “international order” itself that the US poses as head of.

One only hopes that China has paid careful attention to the brutal, bloody, and shameful spread of American hegemony, and its now ignominious retreat – and decides to take another path on its way toward global power – one that bypasses aspirations for global hegemony, and one that instead arrives at leading by example. For Southeast Asia’s part, ensuring their economies, societies, and armed forces remain strong and vigilant, can help guide China toward that destination peacefully and without temptation.

Washington Plays Nuclear Chicken Now With China as Well as Russia

F. William Engdahl

It seems it’s not enough that US Defense Secretary Ash Carter and his generals engage in games of nuclear chicken with Russia by provocations in Ukraine, NATO maneuvers on Russia’s borders and activation of highly-dangerous ballistic missile defense installations on Russia’s perimeter. In the past months the Obama Administration has clearly also escalated tensions in the seas surrounding the Peoples’ Republic of China—East China Sea with Japan and South China Sea with the Philippines—tensions which potentially could provoke a catastrophe. While both provocative operations could give the Pentagon budget a boost in times of budget austerity, they could easily detonate a preemptive nuclear strike by either China or Russia or by both. In the 21st Century such primitive behavior by the Obama Pentagon is not only inexcusable. It’s mad.

Earlier I discussed in great detail the carefully-planned Washington provocation of China in the strategic South China Sea islands disputes, where the Obama Administration encouraged a Philippine government—then under US-crony Benigno Aquino—to escalate tensions over the barren Spratly Islands by unilaterally going ahead with arbitration in The Hague despite the fact it was not agreed to be arbitrated by Beijing, violation of the very definition of arbitration. It was a deliberately planned Washington ploy to provoke Beijing into rash reaction. To date, to its credit, China has instead pursued a series of diplomatic initiatives with ASEAN, as well as dialogue with a new, more reasonable Manila government under President Rodrigo Duterte, to defuse the manipulated US propaganda Hague decision.

In recent weeks however, Washington has demonstrated that it has firmly fixed China to its missile radar as Asia-Pacific Public Enemy Number One, putting China now in pretty much the same boat as Russia is for NATO in western Europe. The Pentagon has dramatically escalated tensions in the region, using Washington’s strong influence over the regimes of Japan, South Korea, and a newly-elected regime in Taiwan to turn them from trade partners of China to hostile foes.

In early August Japan’s national broadcaster NHK reported that the country is actively pushing forward and adopting the US’s Terminal High-Altitude Area Defense (THAAD) system. Japan would become the second country in East Asia to deploy THAAD after South Korea.

Some days before, on July 7, the Pentagon had announced formally that the government of South Korea has agreed to place a THAAD missile battery on the Korean peninsula in Seongju County, following five months of negotiations with the conservative regime of President Park Guen-hye, the very pro-US daughter of close Washington Cold War ally, Park Chung-hee. The Pentagon press statement declared South Korea’s THAAD decision was merely, “as a defensive measure to ensure the security of the ROK and its people and to protect alliance military forces from North Korea’s weapons of mass destruction and ballistic missile threats.”

Most recently, on August 16, the Chunan Ilbo newspaper reported that the South Korean Navy has signed a deal with the US weapons maker Lockheed Martin to equip Korean warships with missiles capable of intercepting North Korean ballistic missiles, described as a kind of naval version of THAAD.

Two days before, in an August 15 lead editorial, the official Beijing Global Times paper reacted strongly to the news that Japan will develop a new land-to-sea missile with a range of 300 kilometers, citing a report in Yomiuri Shimbun, Japan’s leading conservative newspaper. The Japanese paper reported that the new missiles will be deployed on Miyako island in 2023.

The Japan Yomiuri report stated that by improving their long-range strike capability, Japan aims to acquire firm military control over the disputed waters around what China claims, and calls the Diaoyu Islands, only 170 kilometers away from Miyako Island. v

Since 2012 when Obama’s Asia Pivot military shift began in earnest, Washington has prodded Tokyo to impose state claim over the uninhabited Diaoyo Islands (Senkaku in Japanese), which China claims had been Chinese since 1534 and illegally handed by the US occupation after World War II to Japan in violation of the Potsdam Agreement.

The Global Times noted, “Miyako sits at the mouth of the Miyako Strait, an international waterway which is also a major route for the Chinese navy to enter the Pacific Ocean. If the new missile is deployed at Miyako, it could threaten all Chinese ships in the waters of the Diaoyu Islands.”

Carter’s ominous talks

The Japan THAAD developments followed a major visit by US Defense Secretary Carter to both Tokyo and Seoul South Korea this past April. In a joint Tokyo press conference with his Japanese counterpart at the time, Carter declared that Washington’s aim was to “transform the US-Japan alliance, expanding opportunities for the U.S. armed forces and the Japan Self-Defense Forces to cooperate seamlessly.” The only problem is that, presently at least, the postwar Japanese Constitution, in the famous Article 9, outlaws war as a means of settling Japan’s disputes. The Shinzo Abe regime is fervidly working to abolish that amendment, with the full backing of Washington, so that Tokyo can become what Abe calls a “normal” nation, waging war where she will.

That April Carter Asia tour clearly marked a major escalation in US military efforts to firm the encirclement of China, Obama’s “Asia Pivot,” using her Asia-Pacific neighbors for provocative military deployments and at the same time trying to drive a wedge into the peaceful economic cooperation of China and those countries via the Obama Administration’s Trans Pacific Partnership trade deal that explicitly excludes China. It’s all being done under the cover of claiming a threat from North Korean missiles and the prospect that they could in the future have nuclear warheads.

Target China as well as Russia

The THAAD anti-missile system, under US military control, and its use of the Raytheon X-band radar array in reality has nothing to do with any threats from North Korea to either Japan or South Korea. It’s all about China and second, about Russia’s missile capabilities in her Far East.

Fan Gaoyue, retired senior colonel and former chief expert of the Department of Foreign Military affairs, PLA Academy of Military Science, now at Sichuan University, pointed out the fraud of the North Korea bogeyman claims of Washington. “THAAD is designed for high-altitude intercept in a missile’s terminal phase, meaning that it is optimized mostly to defend against medium- and intermediate-range ballistic missiles, but is of little or no use against the short-and tactical-range ballistic missiles most likely to be employed against the ROK (South Korea-w.e.),” he stressed in a recent interview in China-US Focus journal. “Besides, THAAD can do nothing to deal with the real and realistic threats posed by the DPRK (Democratic Peoples’ Republic of Korea) artillery.”

The Chinese military analyst went on to point out that, “Considering that the types, numbers and capabilities of the DPRK’s short-range missiles are rather limited and the US military has already deployed 30-44 Patriot PAC-3 missile systems in the ROK, it is difficult for the DPRK’s short-range missiles to pose a very grave threat to the ROK. The real, realistic and grave threats to the ROK are the DPRK Army and its 21,100 pieces of artillery, most of which are deployed along the 38° Line and can strike the Seoul area directly.”

Fan Gaoyue concludes by making the point, “THAAD will force the ROK to join the US-Japan missile defense system which will impair the ROK’s military initiative.”

Ensnaring South Korea into the US-Japan ballistic missile defense system, aimed directly at China and at Russia’s Far East, would put a major missing part to the Pentagon’s plans for encirclement of China and to the encirclement of Russia.

In 2011, in remarks to fellow NATO members in Washington in July 2012, Phillip Hammond, then UK Secretary of State for Defense, declared explicitly that the Obama Administration’s just-announced new US defense shift to the Asia-Pacific region was aimed at China. Hammond said, “the rising strategic importance of the Asia-Pacific region requires all countries, but particularly the United States, to reflect in their strategic posture the emergence of China as a global power. Far from being concerned about the tilt to Asia-Pacific, the European NATO powers should welcome the fact that the US is willing to engage in this new strategic challenge on behalf of the alliance.”

‘Using the right hand to reach the left ear…’

That Washington is playing with thermonuclear fire in drawing Japan and South Korea into its China-Russia military encirclement strategy became even clearer in reported remarks of Japan right-wing Prime Minister Abe to US Admiral Harry Harris, Commander of the US Pacific Command. According to the report, Abe, referring to efforts of President Obama to make a US “No First Use” of nuclear weapons official US policy, something not now the case, Abe protested. He told the Admiral, “Japan, in particular, believes that if Obama declares a ‘no first use’ policy, deterrence against countries such as North Korea will suffer and the risks of conflict will rise.”

The potential thermonuclear cocktail of THAAD deployments across Japan and now South Korea and its navy, combined with expansion of the US ballistic missile defense deployments there, and a right-wing rearmed Japan under an Abe regime rejecting “no first use,” is a cocktail that one should neither stir nor shake but rather dismantle before it is irreversible and confronts China and Russia with the only option of survival, namely, nuclear preemptive strike.

That is what is insane about the US Full Spectrum Dominance policy in place since 1992 when US Defense Secretary Dick Cheney and his assistant, Deputy Secretary Paul Wolfowitz drafted the Wolfowitz Doctrine.

Vladimir Putin and the Russians have patiently pointed this out since the 2007 Putin Wehrkunde Munich speech, where he bluntly and clearly opposed the US ballistic missile deployment in Poland and across European NATO, then proclaimed by Washington allegedly to defend European NATO allies against “rogue missile attacks from Iran or North Korea.” It’s worth re-quoting a section from that February, 2007 Munich speech of Putin’s, remarks even more ominously prescient of future Washington actuality today more than nine years after and developments that bring that reality far, far closer:

“…what is a unipolar world? However one might embellish this term, at the end of the day it refers to one type of situation, namely one centre of authority, one centre of force, one centre of decision-making.It is world in which there is one master, one sovereign. And at the end of the day this is pernicious not only for all those within this system, but also for the sovereign itself because it destroys itself from within. And this certainly has nothing in common with democracy.. Today we are witnessing an almost uncontained hyper use of force – military force – in international relations, force that is plunging the world into an abyss of permanent conflicts…NATO has put its frontline forces on our borders…It is obvious that NATO expansion does not have any relation with the modernization of the Alliance itself or with ensuring security in Europe. On the contrary, it represents a serious provocation that reduces the level of mutual trust. And we have the right to ask: against whom is this expansion intended? And what happened to the assurances our western partners made after the dissolution of the Warsaw Pact?

Referring to the Bush Administration’s just-announced plans to deploy its missiles and special radar in Poland and the Czech Republic allegedly to protect the EU NATO countries from rogue North Korean or Iranian missile attacks, Putin concluded,

“Plans to expand certain elements of the anti-missile defence system to Europe cannot help but disturb us. Who needs the next step of what would be, in this case, an inevitable arms race? I deeply doubt that Europeans themselves do. Missile weapons with a range of about five to eight thousand kilometres that really pose a threat to Europe do not exist in any of the so-called problem countries. And in the near future and prospects, this will not happen and is not even foreseeable. And any hypothetical launch of, for example, a North Korean rocket to American territory through western Europe obviously contradicts the laws of ballistics. As we say in Russia, it would be like using the right hand to reach the left ear.”

Now a policy-bankrupt Washington has moved to do precisely the same military encirclement with missile “defense” against China and against Russia’s strategically-vital Far East. If someone in Washington was trying deliberately to firm up a strategic military alliance between Beijing and Moscow to parallel their unprecedented economic alliance, then they are doing brilliantly. It is not so brilliant for mankind or the prospects for world peaceful economic development of our planet to blindly march toward mutual annihilation.

South China Sea: The Cambodia Connection

Joseph Thomas

Cambodia’s Prime Minister Hun Sen, recently condemned US policy for destabilising the Middle East. The Phnom Penh Post in an article titled, “US policy destabilised Middle East, says Hun Sen,” would report that:

Prime Minister Hun Sen yesterday lauded his own government’s efforts of bringing “peace” to Cambodia without “foreign interference” while calling out the US for destabilising the Middle East, where he said American policy had given rise to destructive “colour revolutions”.

The Post also reported that:

“Please look at the Middle East after there was inteference by foreigners to create colour revolutions such as in Libya, Syria, Yemen, Egypt and Iraq, where Sadam Hussein was toppled by the US,” the premier said.

“Have those countries received any achievement under the terms of democracy and human rights? From day to day, thousands of people have been killed. This is the result of doing wrong politics, and America is wrong.”

Cambodia has been under the rule of Prime Minister Hun Sen since 1998. To describe the nation as a “dictatorship” would be fairly accurate. However, unlike the simplistic narratives spun across Western and Eastern media alike, Hun Sen’s rule has been marked by several turn-arounds, at least in regards to foreign policy.

From American Friend to American Foe

It was in 2006 that neighbouring Thailand underwent a military coup, ousting then US-backed Prime Minister Thaksin Shinawatra. From 2006 onward, Shinawatra, with significant Western support, attempted to manoeuvre himself back into power, both directly and through a series of proxy political leaders including his brother-in-law and his own sister, Yingluck Shinawatra. The latter would finally be removed from power by a second military coup in 2014.

Throughout Shinawatra’s attempt to return to power, Cambodia served as a base of operations for US-sponsored lobbyists, media operations, Shinawatra’s own political party-in-exile as well as armed terrorists used on multiple occasions to attack Shinawatra’s political opponents inside Thailand.

Relations deteriorated between Thailand and Cambodia so acutely that at one point along the border, with the Preah Vihear Temple conflict serving as a pretext, limited armed exchanges took place leaving soldiers and paramilitary members dead and injured on both sides.

However, gradually, and particularly after the 2014 Thai coup that ousted Shinawatra’s sister from power, Cambodia’s foreign policy vis-a-vis Thailand changed dramatically. Prisoners taken during the temple conflict by Cambodia were released back to Thailand, and a general rapprochement took place.

Simultaneously, relations between Cambodia and China continued to grow, with Phnom Penh showing an increasingly more decisive preference for Beijing over Washington, particularly in regards to the South China Sea conflict. In exchange, Cambodia has received incrementally increasing military support from China, including weapon deals and joint-training exercises.

And at the same time of both of these developments, increasing activity among US-backed nongovernmental organisations (NGOs) in Cambodia and US-backed opposition parties began to rally against Prime Minister Hun Sen.

Prime Minister Hun Sen’s comments then, regarding US interference, division and destruction across North Africa and the Middle East, is in direct reference to what he sees as now unfolding in his own country.

Having played a role in aiding and abetting destabilisation efforts in neighbouring Thailand, Prime Minister Hun Sen likely “knows” a colour revolution when he sees one. Like in neighbouring Thailand, Cambodia too has a wide variety of US State Department funded opposition parties and NGOs in place, ready at a moment’s notice to utilise “soft power” against Phnom Penh if ever it drifts too far apart from US interests.

It is clear that the “honeymoon” so to speak, is over between Washington and Phnom Penh, with the latter clearly perceiving the regional lay shifting in favour of Beijing, but fully realising the consequences of shifting with it in regards to Washington’s penchant for toppling governments that no longer serve US interests.

South China Sea: Hun Sen’s Deadly Sin

Prime Minister Hun Sen’s reluctance to venture any deeper into US-backed attempts to destabilise neighbouring Thailand may be one part of why Cambodia is now under pressure. The other is clearly Cambodia’s outspoken support of China in the Washington-Beijing row in the South China Sea.

While other nations within the ASEAN bloc (Association of Southeast Asian Nations) have attempted to remain neutral, with only The Philippines and Vietnam siding more overtly with the US, Cambodia has served as a more overt supporter of the Chinese position.

TIME Magazine lamented in its article, “After Days of Deadlock, ASEAN Releases Statement on South China Sea Dispute,” that:

China has decried the ruling as a farce, and vowed to ignore the court’s decree that Beijing’s so-called nine-dash line, which claims around 90% of the South China Sea, has no legal basis. The Philippines originally wanted the ASEAN communiqué to cite the Hague ruling, but Cambodia objected, leading to days of deadlocked negotiations. In the end, Manila dropped its demands and a joint statement was published Monday.

Not only does this bode ill for America’s attempt to transform The Philippines into a vector of US foreign policy vis-a-vis Beijing, Cambodia’s role in blunting the ASEAN statement and in turn, blunting the impact of the US-orchestrated “ruling” sets an example of disobedience to Washington other nations in the regions are likely taking note of. It is also likely an example Washington would like to prevent from being set again.

It is a good time for policymakers and the public alike throughout ASEAN to examine the various financial and political ties the US State Department maintains with various groups inside Cambodia in order to properly frame the likely uptick in political conflict Prime Minister Hun Sen seems to be anticipating.

While it might be tempting for Cambodia’s neighbours to cynically take advantage of an old adversary’s plight, what Cambodia has now apparently found out, is what’s good for destabilising Thailand, is also good for destabilising Cambodia.

The real path forward for Southeast Asia and Asia as a region, is one of concerted balance against any coercive power, whether it resides in Beijing or Washington, A multipolar regional order that respects national sovereignty but also recognises the necessity of regional harmony may be difficult to achieve, but is essential for moving beyond costly regional rivalries and surviving much larger geopolitical contests of power.

РФ, КНР И МОНГОЛИЯ: ПЕРЕВОЗКИ В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ

Директор департамента международного сотрудничества Министерства транспорта РФ Роман Александров во время автопробега "Китай-Монголия-Россия" заявил о том, что РФ, Монголия и КНР могут подписать межправительственное соглашение о международных автомобильных перевозках до конца текущего года. К настоящему времени подготовлено межправительственное соглашение при помощи ЭСКАТО, которое станет правовой основой грузоперевозок между тремя странами. Если соглашение действительно будет подписано в этом году, то регулярные грузоперевозки начнутся уже в 2017 году.

Тем временем, по маршруту уже прошли первые грузовики. Первыми на этом маршруте оказались десять грузовиков-контейнеровозов, направляющихся из порта Далянь в северо-восточной части Китая через столицу Монголии Улан-Батор в российский город Улан-Удэ.

Что касается автопробега, то его открытие состоялось 18 августа в китайском портовом городе Тяньцзинь. За шесть дней колонна из девяти грузовых автомобилей по маршруту Тяньцзинь – Эренхот – Улан-Батор – Улан-Удэ преодолеет около 2200 километров из Китая в Россию. Завершится международный автопробег в Улан-Удэ 23 августа.

Первый против Китая

Вьетнам разместил ракетные комплексы в ответ на территориальные притязания Китая

Мария Баранова

Вьетнам стал первой страной, которая решила открыто бросить вызов Пекину в Южно-Китайском море. В середине августа вьетнамские ракетные установки появились на островах Спратли, которые Китай считает своими. Это произошло после того, как Гаагский суд счел территориальные притязания КНР в акватории безосновательными. Готовы ли другие региональные державы поддержать дипломатическое наступление на Пекин, разбиралась «Газета.Ru».

Вьетнам тайно разместил пусковые ракетные установки на пяти базах на островах Спратли в Южно-Китайском море, сообщило агентство Reuters со ссылкой на западные разведывательные источники. По их данным, это оперативно-тактические установки EXTRA (Extended Range Artillery), недавно закупленные у Израиля. Они могут быть приведены в боевую готовность в течение двух-трех дней и способны поразить военные базы Китая, расположенные также в архипелаге Спратли.

Число установок неизвестно, так как они были тщательно скрыты от воздушного наблюдения. Также неизвестно, когда они были перемещены с материка в архипелаг Спратли.

Архипелаг уже несколько десятилетий является предметом территориального спора между Вьетнамом, Китаем, Тайванем, Малайзией, Филиппинами и Брунеем. Действия Вьетнама — самый серьезный шаг по противодействию китайским притязаниям в Южно-Китайском море (ЮКМ), который власти страны предприняли после военного столкновения 1988 году. Тогда в конфликте между двумя странами были убиты 64 вьетнамских солдата.

Несмотря на то что за последние десятилетия отношения Вьетнама с Китаем в целом развивались гармонично, суверенитет на островах всегда оставался больным вопросом. Последние годы Вьетнам не только осуществлял программу по модернизации вооруженных сил, но и вслед за Китаем создавал насыпные острова в архипелаге Спратли и строил на них свои базы. Однако официальный Ханой раньше стремился «сглаживать углы» и избегать прямой конфронтации.

По-видимому, сегодня ряд факторов дает Ханою уверенность в том, что резкой ответной реакции со стороны Китая не последует. Главный из них — вердикт третейского Гаагского суда, который 17 июля удовлетворил иск Филиппин против притязаний КНР на 80% акватории ЮКМ.

Решение Гааги автоматически определяет позицию всего международного сообщества. Таким образом, все страны, которые конкурировали с Пекином за воды ЮКМ, теперь получили поддержку, которой мало кто из них ожидал.

Китай, в свою очередь, столкнулся с необходимостью изменения своей текущей позиции. До гаагского вердикта КНР просто отмахивалась от контраргументов других стран, постепенно увеличивая свое присутствие в ЮКМ. Другие страны региона просто не могут сравниться с Китаем в военной силе.

Хватит это терпеть

Информацию о вьетнамских ракетах позже подтвердили и данные госдепартамента США. Официальный представитель Госдепартамента США Элизабет Трюдо заявила, что Вашингтон призывает все заинтересованные стороны избегать действий, который привели бы к росту напряженности в Южно-Китайском море, и поэтому Вьетнаму следует вывезти ракетные комплексы со спорной территории.

Министерство обороны Вьетнама информацию о ракетных комплексах на Спратли назвала «неточной», не дав дополнительных комментариев.

Официальные издания Вьетнама решили вовсе не освещать эту тему. Однако эта новость быстро разлетелась по региональным СМИ и вызвала настороженность международных аналитиков.

Они полагают, что Вьетнам ставит целью противодействие китайской военной экспансии в ЮКМ за последний месяц. Китай закончил строительство крупной военной авиабазы на одном из насыпных островов, расширил военный контингент на базе в Шеньчжене, проводит учения вблизи архипелагов Спратли и Парасельских островов, а также совершает патрульные облеты спорных территорий.

Китайские официальные лица не сделали никаких заявлений по этому поводу, однако государственная газета Global Times опубликовала заметку, в которой выразила надежду, что информация является «всего лишь домыслом западных СМИ», — в противном случае действия Вьетнама должны считаться «ужасной ошибкой». Издание считает, что Вьетнаму следует «извлечь уроки из истории», намекая на инцидент 1988 года.

Как полагает Ле Хонг Хиеп, специалист из ведущего исследовательского центра по Юго-Восточной Азии ISEAS в Сингапуре, такие шаги Вьетнама не должны вызывать удивление.

По его мнению, это закономерное развитие событий в свете «новой траектории споров по ЮКМ» — то есть после гаагского вердикта.

«С точки зрения Ханоя, перемещение ракетных установок на острова не является провокацией или попыткой разжечь конфликт. Наоборот, это необходимая оборонительная реакция на недавние угрожающие действия Китая в ЮКМ», — сказал эксперт в своем комментарии для Сингапурского издания The Strait Times.

«В конце концов, очевидно, что вооруженный конфликт с многократно превосходящей военной мощью Китая — последнее, c чем Вьетнам хотел бы столкнуться», — добавил эксперт.

Еще один фактор: подписание соглашения о Транстихоокеанском партнерстве и стремительное улучшение отношений Ханоя с Вашингтоном. Очевидно, на этом фоне Вьетнам набирается уверенности для отстаивании своей позиции перед Китаем.

Китай сосредотачивается

Несмотря на то что Пекин не признал решение международного суда, он не стал предпринимать резких действий, как того ожидали наблюдатели.

Специалист онлайн-издания The Diplomat полагает, что Китай, заботясь о своем имидже в глазах мировой общественности, склонен очень постепенно подстраиваться под нормы международного права, несмотря на резкую риторику внутри страны.

Кроме того, в сентябре Китай планирует принять политиков из множества стран мира на саммите G20. В связи с этим в интересах Пекина избегать действий, которые могут повредить его репутации и вызвать острое несогласие партнеров по диалогу.

Тем не менее западные специалисты отмечают, что несмотря на то, что размещение Вьетнамом ракетных комплексов продиктовано целями самообороны, Китай вряд ли воспримет это как исключительно оборонительный ход. По мнению аналитиков, это станет удобным поводом для Пекина увеличить военное присутствие в Южно-Китайском море.

Китайские власти уже заявляли о своем намерении создать опознавательную зону противоздушной обороны над ЮКМ, и шаг вьетнамских вооруженных сил может подтолкнуть Пекин к реализации этого замысла.

Так или иначе, действия Ханоя свидетельствует о том, что обстановка в ЮКМ обостряется. Недавнее решение Гаагского суда о том, что КНР не имеет «исторических прав» на острова ЮКМ, стало серьезным ударом по репутации Китая. Это событие было отмечено как «крупнейшая потеря лица после инцидента на площади Тяньаньмэнь» для китайских властей.

Гаагский вердикт застал врасплох даже те страны, которые вели территориальный спор с Китаем. Кроме Вьетнама, ни одна другая страна, выходящая к ЮКМ, не сделала ни одного шага, который закрепил бы неудобную для Пекина тенденцию.

Страны одной из главных региональных экономических организаций — АСЕАН — также не поддержали ни Вьетнам, ни Филиппины в их притязаниях на острова ЮКМ, предпочитая коллективную безопасность и налаживание диалога в рамках многосторонних переговоров.

По итогам заседания министров иностранных дел стран АСЕАН в Лаосе в июле этого года было опубликовано нейтральное коммюнике. В нем отмечается, что организация удовлетворена процессом развития сотрудничества и отношений с Китаем, а также подчеркивается необходимость всестороннего и эффективного выполнения декларации о действиях сторон в Южно-Китайском море. 17 августа страны договорились об открытии горячей линии для глав МИД, чтобы координировать реагирование на чрезвычайные ситуации.

Тем не менее в международных СМИ постоянно пишут о том, что ситуация в Южно-Китайском море вызывает беспокойство и может «вспыхнуть» в любой момент.

Инициатором эскалации могут оказаться вовсе не страны региона. Недавно Пентагон объявил об отправлении бомбардировщиков, способных наносить удары современным ядерным оружием, в зону Тихоокеанского командования США. Американский ВМФ неоднократно совершал маневры в ЮКМ, которые Пекин называл военной провокацией.

По оценкам экспертов, КНР и США сегодня оказались лицом к лицу в регионе, и несмотря на дипломатические усилия, еще один непредвиденный шаг со стороны стран-участниц спора может привести к серьезным последствиям.

Меркель и паранджа

Владимир НЕСТЕРОВ

В 2015 году в Европу приехали 1,83 млн. мигрантов, из них 1,1 млн. человек официально пожелали получить убежище в Германии. И это далеко не всё - сюда следует добавить нелегалов, каковых, по оценке лидера «Альтернативы для Германии» Фрауке Петри, насчитывается в стране сотни тысяч. Была надежда, что после такого мощного миграционного взрыва Европа получит передышку, которая позволит нормализовать положение, но выводы исследователей обескураживают.

Специалисты Института народонаселения в Берлине проанализировали ситуацию в 19 странах Ближнего Востока и Северной Африки и обнаружили, что в ближайшие годы число мигрантов оттуда в Европу не уменьшится, а возрастёт, сообщила швейцарская газета Tagesanzeiger.

Наибольшую опасность для Европы с этой точки зрения представляют Алжир, Ирак, Иран, Иордания, Ливан, Ливия, Марокко, Оман, Палестинская автономия, Сирия, Тунис, Египет и Йемен. Объединяя эти страны в зону MENA (Middle East North Africa), немецкие учёные назвали её «пороховой бочкой у ворот Европы». Совокупное население 13 указанных стран составляет 363 млн. человек и продолжает быстро расти, создавая демографическое давление в условиях замедления роста экономики, переходящего в стагнацию. Горький опыт «арабской весны» подсказывает молодёжи один выход – искать счастья за рубежом.

Можно предположить, что в правящих кругах этих арабских стран исходу наиболее неспокойной, легко возбуждаемой части населения, скорее, рады. Возможно, по этой причине власти Египта, например, смотрят сквозь пальцы на то, что местные контрабандисты организовали перевозку беженцев в Европу на рыболовных судах вместимостью каждое до 500 человек. Путешествие в «европейское счастье» обходится египтянину в 20 тыс. местных фунтов (2,3 тыс. долларов). Сирийцам и другим африканцам платить приходится намного больше. Тариф для семьи с двумя детьми составляет 10 тыс. долларов.

Социально-экономические факторы миграции из стран MENA тесно переплетены с экологическими, где на первом месте – усиливающаяся нехватка пресной воды, которая ведёт к сокращению обрабатываемой земли и нехватке продовольствия. В этих условиях богатые страны Персидского залива после продовольственного кризиса 2008–2010 годов обратились к «агроколонизации». Агроэкспансия Саудовской Аравии, ОАЭ, Катара, Бахрейна, Кувейта в Африке направлена на Мозамбик, Судан и ЮАР, а в Юго-Восточной Азии – на Таиланд и Лаос (в первую очередь для выращивания риса, фруктов и овощей). У большинства стран MENA, разорённых войнами и «цветными революциями», а в некоторых случаях, как Ливия, к тому же поражённых безвластием, таких возможностей нет.

На мировом продовольственном рынке господствуют четыре транснациональные компании (Archer Daniels Midland, Bunge, Cargill и Louis Dreyfus), контролирующие до 70–90% производства и сбыта основных продовольственных товаров. Это крайне затрудняет диверсификацию закупок продовольствия по приемлемой цене. Быстрые климатические перемены ещё больше осложняют проблему воды и нехватку продуктов питания.

Едва ли не впервые в перечне стран, представляющих для Европы угрозу с точки зрения роста миграционного потока, оказался Египет. Если в целом по странам MENA для ведения сельского хозяйства пригодно около 20% земли, то в Египте – только 4%. Ввозить приходится более 40% продовольствия. Кроме того, вся сельскохозяйственная продукция Египта выращивается на базе искусственных удобрений, которые производятся из фосфоритов, содержащих кадмий и тяжёлые металлы. Мелеет Нил. Постройка в Эфиопии на Голубом Ниле плотины «Ан-Нахда» сократит сток Нила ещё на 20%. Между тем практически все египетские продукты поступают из долины и дельты Нила. Вот почему исхода египтян не избежать.

Первая мощная волна ближневосточных беженцев может обрушиться на Европу уже осенью этого года, если до конца октября Евросоюз не отменит гражданам Турции шенгенские визы.

Как же готовятся в Европе к новому этапу «переселения народов»? Показателен пример Германии. После того как Ангела Меркель заявила в конце июля «мы справимся», здесь разгорелись нешуточные споры вокруг ношения мусульманками паранджи. В интервью Redaktionsnetzwerk Deutschland канцлер высказала мнение, что женщина с полностью закрытым лицом имеет мало шансов на интеграцию в Германии. Однако от прямого ответа на вопрос о полном запрете паранджи Меркель уклонилась. Она передала его на усмотрение министра внутренних дел Томаса де Мезьера и его коллег в федеральных землях.

Конференция глав МВД Германии и федеральных земель 19 августа постановила запретить носить одежду, полностью закрывающую лицо, в государственных учреждениях и школах. Конференция также приняла решение повысить численность полицейских на 15 тыс. человек и потребовала расширения полномочий спецслужб. Кроме того, установлено, что немецкое гражданство в сочетании с любым другим может предоставляться лишь в исключительных обстоятельствах.

Предстоящие в сентябре земельные выборы в Мекленбурге – Передней Померании и Берлине покажут, что больше волнует немцев: ношение паранджи или неконтролируемый приток мигрантов вообще. Деталь проблемы или проблема в целом. В оппозиционной «Альтернативе для Германии», которая в середине августа провела в Касселе «малый съезд», считают, что федеральное ведомство по делам миграции и беженцев надо преобразовать в орган, занимающийся реэмиграцией, и начать депортацию нелегалов.

ЗАМЕСТИТЕЛЬ РУКОВОДИТЕЛЯ РОСТРАНСНАДЗОРА АСЛАНБЕК АХОХОВ ПРИНИМАЕТ УЧАСТИЕ В СИМВОЛИЧЕСКОМ ПРОБЕГЕ ГРУЗОВОГО АВТОТРАНСПОРТА ПО НОВОМУ ЭКОНОМИЧЕСКОМУ КОРИДОРУ ИЗ КИТАЯ В РОССИЮ

18 августа первые девять грузовых автомобилей из России, Монголии и Китая торжественно открыли движение по новому транспортному коридору из Азии в Европу. Из портового китайского города Тяньдзиня через монгольскую столицу Улан-Батор машины попадут в главный город Республики Бурятия Улан-Удэ, знаменуя символический запуск грузового транзитного автотранспорта из КНР в Россию через Монголию.

В праздничной церемонии с российской стороны приняли участие директор Департамента международного сотрудничества Минтранса России Роман Александров, генеральный директор ФБУ «Росавтотранс» – национального координатора пробега Алексей Двойных, заместитель руководителя Ространснадзора Асланбек Ахохов, глава Постоянного представительства IRU в Евразии Дмитрий Чельцов. С китайской стороны – заместитель министра транспорта КНР Лю Щаомин, представители международных организаций ЭСКАТО ООН, Всемирного банка, Азиатского банка развития, транспортных ведомств города Тяньдзиня. С монгольской – заместитель министра транспорта Монголии Цогтгэрэл Батчулуун.

Функционирование транспортного коридора, по которому пойдет колонна автопробега, будет способствовать укреплению сотрудничества Москвы, Пекина и Улан-Батора, а также содействовать развитию транспортной инфраструктуры трех государств.

Заместитель руководителя Ространснадзора А. Ахохов, член Организационного комитета автопробега, принимает участие в его подготовке и проведении. «Данный автопробег – интересная возможность демонстрации потенциала международного грузового сообщения, изучения состояния дорожной и придорожной инфраструктуры, а также возможность знакомства с представителями и условиями работы контролирующих органов Китая и Монголии», – отметил Асланбек Ахохов.

Завершится международный автопробег в столице Республики Бурятия – Улан-Удэ 23 августа. За шесть дней колонна преодолеет около 2200 километров и посетит 11 населенных пунктов в трех странах.

Индонезия открывает Ирану новые перспективы в Юго-Восточной Азии

Дмитрий Бокарев

24 июля 2016 г в Лаосе состоялась встреча глав МИД стран АСЕАН, после чего к этой организации присоединился новый участник – Исламская Республика Иран. И уже через несколько дней, 29 июля, в Джакарте, столице Индонезии, состоялась встреча замминистра иностранных дел Ирана по азиатско-тихоокеанским делам Ибрагима Рахимпура с Ретно Марсуди, главой МИД Индонезии. Во время встречи Ибрагим Рахимпур отметил, что присоединение Ирана к АСЕАН стало возможным во многом благодаря усилиям Индонезии, за что выразил благодарность от лица своей страны. Также он заявил о начале нового витка в ирано-индонезийских отношениях, которые назвал одним из главных вопросов иранской внешней политики.

Дипломатические отношения между Ираном и Индонезией были установлены в 1950 г. В 2003 г. между странами был подписан договор об экономическом сотрудничестве, а к 2011 г. взаимный товарооборот достиг почти $2 млрд долл. В 2005 г. Иран отказался принять дополнительные условия к Договору о нераспространении ядерного оружия. После этого начался очень сложный период в иранской внешней политике. Остро нуждаясь в союзниках Иран начал расширять международные контакты, в том числе и с Индонезией. Развитию отношений способствовало то, что самой распространенной религией в Индонезии является ислам.

В 2000-е гг. Джакарта предпринимала активные усилия для того, чтобы наладить отношения с остальным мусульманским миром. Это было сложно, поскольку, несмотря на популярность ислама среди населения, Индонезия является светским государством, и ее политика во многом ориентирована на Запад. Тем не менее дружба с Ираном заметно поспособствовала признанию Индонезии другими мусульманскими странами. Несмотря на то, что в Иране государственной религией является ислам шиитского толка, а в Индонезии живут преимущественно сунниты, странам удалось наладить взаимодействие в религиозной сфере.

Отношения были подпорчены в 2007 г., когда Индонезия вместе с другими членами СБ ООН проголосовала за резолюцию о наложении на Иран экономических санкций в связи с его ядерной программой. Вероятно, такое решение было продиктовано желанием Индонезии одновременно с интеграцией в сообщество мусульманских стран сохранить взаимопонимание с Западом. Однако индонезийское руководство вскоре пожалело о своем решении: голосование за санкции против Ирана пошатнуло позиции Индонезии в исламском мире и спровоцировало массовые протесты среди ее собственного мусульманского населения. Тогда в ирано-индонезийских отношениях наступил сложный период, однако довольно скоро Индонезии удалось все исправить. В 2008 г. состоялось еще одно голосование в СБ ООН, и тогда Индонезия единственная из всех стран не поддержала новую антииранскую резолюцию. Такой шаг оказался весьма выгодным – Индонезия показала приверженность идее всемирной уммы, свою независимость от США, а также избавилась от внутренней напряженности. После этого Иран выразил Индонезии свою благодарность и отношения между странами наладились.

Если Иран способствовал продвижению Индонезии в мусульманском мире, то Индонезия в свою очередь способствовала развитию отношений между Ираном и странами АСЕАН, в результате чего в июле 2016 г., как упоминалось выше, Иран присоединился к Договору о дружбе и сотрудничестве стран Юго-Восточной Азии.

Еще одной важной платформой для развития ирано-индонезийских отношений стало то, что обе страны активно добывают нефть и являются членами ОПЕК. Как известно, Иран обладает крупнейшими запасами нефти и газа (он занимает третье место в мире по известным ресурсам нефти и первое – по газу), а также развитой нефтеперерабатывающей промышленностью. Индонезия также обладает крупными запасами углеводородов и является основным производителем нефти в ЮВА. Тем не менее недостаточно развитая промышленность и инфраструктура не позволяет ей добывать энергоносители в желаемых объемах. При этом из-за растущего уровня жизни в Индонезии растет их внутреннее потребление, так что Индонезия вынуждена импортировать топливо. В какой-то момент импорт нефти настолько превысил экспорт, что в 2009 г. Индонезии даже пришлось приостановить свое членство в ОПЕК. Рост индонезийского нефтяного импорта также сыграл свою роль в ирано-индонезийских отношениях.

Так, в 2011 г. Индонезия приобрела у Ирана нефти и газа на сумму около $1 млрд долл.

В конце 2015 г. Индонезия вновь стала членом ОПЕК. Такое решение связано с желанием усилить взаимодействие с другими странами-экспортерами нефти и привлечь с их стороны инвестиции в развитие собственной нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности.

В июле 2016 г. прозвучало заявление индонезийской государственной нефтегазовой компании Pertamina о планах сотрудничества с Национальной иранской нефтяной компанией в поиске и разработке нефтяных и газовых месторождений. Соответствующий меморандум о взаимопонимании должен быть подписан в ближайшее время. Также сообщалось, что Иран крайне заинтересован в хранении и переработке добытых на территории Индонезии энергоносителей.

В данный момент, пока Индонезия еще не нарастила добычу углеводородных ископаемых, она продолжает импортировать их из Ирана. Известно, что до конца 2016 г. она намерена закупить почти 90 тыс тонн сжиженного газа и еще 500 тыс тонн в 2017 г.

В августе 2016 г. Иран и Индонезия подписали соглашение о совместной разведке двух индонезийских нефтяных месторождений, а также о строительстве нефтеперерабатывающего завода на индонезийской территории стоимостью более $8 млрд долл.

Подводя итоги, можно сделать вывод, что развитие ирано-индонезийских отношений может иметь большое значение для мировой политики. Иран с его огромными ресурсами нефти и газа является одной из самых развитых стран Ближнего Востока, которая имеет немалый вес как в ближневосточном регионе, так и во всем мусульманском мире. Благодаря Индонезии его влияние теперь распространяется и на Юго-Восточную Азию. Сегодня Тегеран приобретает здесь новые международные связи и новые рынки сбыта нефтегазовой продукции. Следовательно, как бы дальше ни развивались отношения Ирана с США и Европой, оказывать на него давление с помощью западных экономических санкций станет значительно сложнее.

ВПЕРВЫЕ КОЛОННА БОЛЬШЕГРУЗОВ ВЫЕХАЛА ИЗ КИТАЙСКОГО ТЯНЬДЗЫНЯ В СТОРОНУ РОССИИ - СИМВОЛИЧЕСКИЙ ПРОБЕГ ГРУЗОВОГО АВТОТРАНСПОРТА ПО НОВОМУ ЭКОНОМИЧЕСКОМУ КОРИДОРУ НАЧАЛ СВОЙ ПУТЬ

18 августа первые девять грузовых автомобилей из России, Монголии и Китая торжественно открыли движение по новому транспортному коридору из Азии в Европу. Из портового китайского города Тяньдзиня через монгольскую столицу Улан-Батор машины попадут в главный город Республики Бурятия Улан-Удэ, знаменуя символический запуск грузового транзитного автотранспорта из КНР в Россию через Монголию.

В праздничной церемонии с российской стороны приняли участие директор Департамента международного сотрудничества Минтранса России Роман Александров, генеральный директор ФБУ «Росавтотранс» - национального координатора пробега Алексей Двойных, заместитель руководителя Ространснадзора Асланбек Ахохов, глава Постоянного представительства IRU в Евразии Дмитрий Чельцов. С китайской стороны – заместитель министра транспорта КНР Лю Щаомин, представители международных организаций ЭСКАТО ООН, Всемирного банка, Азиатского банка развития, транспортных ведомств города Тяньдзиня. С монгольской – заместитель министра транспорта Монголии Цогтгэрэл Батчулуун.

Представители трех делегаций отметили важность тесного сотрудничества между государствами. Указанный экономический коридор - это большая совместная программа развития, включающая монгольский «Степной путь», китайский «Шелковый путь» и российскую программу «Транс-Евроазиатский регион развития».

Функционирование транспортного коридора, по которому пойдет колонна автопробега, будет способствовать укреплению сотрудничества Москвы, Пекина и Улан-Батора, а также содействовать развитию транспортной инфраструктуры трех государств, созданию производственных мощностей, наращиванию инвестиций и торговли, интенсификации культурных обменов и совместной координации в сфере охраны окружающей среды.

В ходе международного пробега участники - представители трех стран – оценят состояние транспортной инфраструктуры на маршруте, потенциал развития производственных мощностей, а также функционирование объектов придорожного сервиса. Завершится международный автопробег в столице Республики Бурятия – Улан-Удэ 23 августа. За шесть дней колонна преодолеет около 2200 километров и посетит 11 населенных пунктов в трех странах.

Россия, Китай и Монголия развивают трансграничные автоперевозки

Проехать через границы без перевалки грузов можно будет с 2017 года

Новый формат трансграничных автомобильных перевозок будут развивать Россия, Китай и Монголия, сообщил ТАСС со ссылкой на заявление гендиректора Агентства автомобильного транспорта Минтранса РФ (ФБУ «Росавтотранс») Алексея Двойных, сделанное в китайском порту Тяньцзинь на церемонии старта автопробега «Китай — Монголия — Россия».

«Речь идет о новой форме автомобильного сообщения между Европой в лице России и Азией в лице Китая. Ну и Монголия, естественно, и как транзитная страна, и как еще один игрок на этом рынке перевозок, — сказал он. — До сей поры таких перевозок не было, можно было только до границы доехать, разгрузиться и уехать. Сейчас речь идет о совершенно новом автомобильном пути. Это новые взаимоотношения, которые, снимая барьеры позволят развиваться и регионам, через которые идет этот транспорт, и в целом странам».

В свою очередь, директор департамента международного сотрудничества Минтранса РФ Роман Александров, выступая на церемонии старта автопробега, заявил, что страны могут подписать межправительственное соглашение о международных автомобильных перевозках до конца 2016 года.

«Три наших министерства (министерства транспорта РФ, КНР и Монголии, — примечание ТАСС) подготовили межправительственное соглашение при помощи ЭСКАТО, которое станет правовой основой будущих перевозок по этому маршруту (Китай — Монголия — Россия — примечание ТАСС). Мы рассчитываем на подписание межправительственного соглашения до конца этого года, что даст возможность уже в следующем году начать такие перевозки», — сказал он.

По словам главы Росавтотранса, порядка 50% грузов, которые пойдут по создаваемому транспортному коридору — это «пищевые продукты, обувь, текстиль, мебель, промтовары, игрушки, спортинвентарь из Китая». «Новый автомобильный маршрут позволит доставлять самые различные экспортные грузы, которые производятся в российских регионах Восточной Сибири. Из России будут везти древесину, целлюлозно-бумажные изделия, цветные металлы, машины и оборудование, в том числе электротехнические изделия, продукцию сельского хозяйства», — отметил Двойных.

Анна Булаева

Более 100 иностранных военврачей посетят церемонию закрытия международного конкурса «Военно-медицинская эстафета»

Участники Азиатско-Тихоокеанского конгресса по военной медицине посетят церемонию закрытия «Военно-медицинской эстафеты», которая состоится 11 августа в полевом лагере Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова в Красном Селе.

Иностранные военные медики станут свидетелями финальных состязаний мужских и женских команд в конкурсе «командное первенство», который закрывает десятидневную программу состязаний.

Военным медикам из России, Казахстана, Китая и Зимбабве предстоит продемонстрировать своим коллегам навыки преодоления колючей проволоки и минно-взрывных заграждений, найти «раненого» и ползком оттащить его от переднего края боевых действий и оказать ему первую помощь.

Затем каждой команде при помощи специальной лямки Ш-4 предстоит эвакуировать механика-водителя из люка условно подбитой бронемашины, перегрузить его в военно-медицинский тягач и на полном ходу, уворачиваясь от огня противника, доставить его в тыл.

Также для военных медиков–участников Конгресса на полигоне будет работать выставка последних достижений российской военно-медицинской науки. В частности, иностранным гостям продемонстрируют новейшие комплекты ротного медицинского имущества, разработки в сфере военно-полевой хирургии, травматологии и кардиологии, а также средства авиамедицинской эвакуации, поставляемые в рамках гособоронзаказа в военно-лечебные организации российской армии.

3-й Азиатско-Тихоокеанский конгресс по военной медицине под эгидой Международного комитета военной медицины проходит в Санкт-Петербурге с 8 по 12 августа. В авторитетном военно-научном форуме участвуют свыше 200 военных медиков из Бахрейна, Бельгии, США, Франции, Японии, Таиланда, Индии, Греции, КНР, ОАЭ, Лаоса, Казахстана, Белоруссии и других стран-участниц МКВМ. По итогам конгресса председательство в Азиатско-Тихоокеанском подкомитете Международного комитета военной медицины перейдет к Российской Федерации.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Заместитель Министра обороны Николай Панков принял участие в работе Азиатско-Тихоокеанского конгресса по военной медицине

Сегодня в Санкт-Петербурге начал свою работу третий Азиатско-Тихоокеанский конгресс по военной медицине. В торжественной церемонии открытия принял участие статс-секретарь – заместитель Министра обороны Российской Федерации Николай Панков.

«В настоящее время существующая мировая военно-политическая обстановка принуждает человечество переживать последствия террористических актов, локальных военных конфликтов, природных и техногенных катастроф, с угрожающей регулярностью возникающих в разных уголках нашей планеты. Оказание медицинской помощи в этих условиях и комбатантам, и мирному населению, и пострадавшим ложится на плечи военных медиков несмотря на их ведомственную и государственную принадлежность», — сказал Николай Панков, приветствуя участников конгресса.

Он напомнил, что существуют положительные примеры такого сотрудничества. В частности, «национальные военно-медицинские службы, объединенные под эгидой регионального комитета по военной медицине, внесли существенный вклад в ликвидацию разрушительного землетрясения в Юго-Восточной Азии».

«Уверен, что усилия международного сообщества, в том числе в вашем лице, направлены на поддержание геополитической стабильности, сохранение и восстановление мира, политических, экономических и культурных связей, научного сотрудничества. А начинающийся сегодня конгресс по военной медицине внесет весомый вклад в эту работу», — добавил замглавы военного ведомства.

Также выступивший на форуме начальник Главного военно-медицинского управления Минобороны России Александр Фисун отметил, что взаимодействие военных медиков и координация их усилий имеет большое значение для обеспечения благополучия людей и оказания помощи пострадавшим в различных трагедиях.

Он подчеркнул, что основной задачей конгресса будет выработка единых подходов, налаживание тесных связей, обмен передовым опытом.

В свою очередь, председатель Азиатско-Тихоокеанского подкомитета Международного комитета военной медицины бригадный генерал Путранто Тераван Агус заявил, что задача участников третьего Азиатско-Тихоокеанского конгресса по военной медицине — выработать общие подходы к обеспечению благополучия населения стран региона.

«Целью нашей совместной работы на конгрессе должны стать общие подходы к обеспечению здоровья и санитарного благополучия стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Мы обменяемся своим национальным опытом во благо процветания самого динамично развивающегося региона мира», — сказал бригадный генерал Путранто Тераван, пожелав участникам мероприятия плодотворной работы и ярких впечатлений от пребывания в Санкт-Петербурге.

В работе конгресса примут участие более 200 военных медиков из 100 стран мира, в частности, специалисты из Бахрейна, Бельгии, США, Франции, Японии, Таиланда, Индии, Греции, КНР, ОАЭ, Лаоса и многих других.

Специалисты обсудят актуальные вопросы развития военно-медицинской науки и практики, а также поделятся национальным опытом организации хирургической помощи и интенсивной терапии в экстренных ситуациях.

На повестку дня будут вынесены вопросы авиационной, космической и морской медицины, рассмотрены современные технологии в военной терапии, деятельность по сохранению психического здоровья военнослужащих и медицинской реабилитации раненых и больных.

Конгресс продлится до 12 августа. По его итогам председательство в Азиатско-Тихоокеанском подкомитете Международного комитета военной медицины перейдет к России.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Министры экономики Восточноазиатских саммитов ищут новые источники роста

5 августа 2016 года в г. Вьентьяне (Лаос) Министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев принял участие в совместной встрече министров экономики Восточноазиатских саммитов.

В сложившейся сегодня экономической и финансовой ситуации, экономики должны искать новые источники роста, и это стало одной из активно обсуждаемых участниками встречи тем.

Глава российской делегации также высоко оценил роль Института экономических исследований АСЕАН и Восточной Азии (ERIA) и подчеркнул, что этот институт является не только важной платформой для обсуждения политических вопросов и вопросов безопасности, но и инструментом для проведения многостороннего диалога.

Внешнеторговый оборот России с государствами ВАС в 2015 году составил 146,5 млрд. долларов и уменьшился по сравнению с 2014 годом на 29,5%, в том числе экспорт составил 78,5 млрд. долл. (снижение на 25,7%), импорт – 68,0 млрд. долл. (снижение на 33,4%). Положительное сальдо внешней торговли России с ВАС в 2015 году составило 10,5 млрд. долл. В январе-мае 2016 года объем товарооборота России с государствами ВАС уменьшился по сравнению с аналогичным периодом 2015 г. на 20,3% и составил 48,6 млрд. долл. При этом, объем российского экспорта снизился на 26,2% и составил 24,8 млрд. долл., а российского импорта - на 13,1% (до уровня 23,9 млрд. долл.).

Министр предложил обсудить, разработанную Россией, Концепцию экономического партнерства по взаимосвязанности России и государств – членов АСЕАН, экспертам ERIA совместно с представителями Всероссийской академии внешней торговли. Документ предусматривает проработку приоритетных направлений торгово-экономического сотрудничества, которые будут способствовать повышению взаимосвязанности между странами. Элементами партнерства могут стать отдельные вопросы торговой политики, инвестиционного сотрудничества и торговли услугами, а также развития взаимодействия в области инфраструктуры и транспортно-логистических цепочек, обеспечения устойчивого роста.

Алексей Улюкаев: Бруней заинтересован в российских технологиях опреснения воды и возведения мостов

5 августа 2016 года Министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев в ходе визита в г. Вьентьян (Лаос) для участия в консультациях министров экономики Россия – АСЕАН провел двустороннюю встречу со Вторым Министром иностранных дел и торговли Государства Бруней-Даруссалам Лим Джок Сенгом. Бруней намерен исследовать возможности создания зоны свободной торговли. На встрече Министров речь шла о создании зоны свободной торговли в двух форматах - в национальном - Бруней -ЕАЭС и АСЕАН-ЕАЭС.

Объемы торговли не соответствуют имеющемуся потенциалу сторон, что обусловлено, в том числе, отсутствием конкретных знаний о возможностях и потребностях двух стран. Алексей Улюкаев отметил, что и Россия и Бруней стремятся диверсифицировать собственные экономики для снижения зависимости от экспорта энергоносителей и развития новых производств. «Россия готова предложить Брунею сотрудничество в области промышленности, биотехнологий, производства композитных материалов, информационных технологий и спутниковых коммуникаций», - добавил он.

Говоря об инвестиционном сотрудничестве между Россией и Брунеем, глава российского Минэкономразвития отметил, что богатый опыт этой страны в реализации инвестиционных проектов и имеющиеся финансовые возможности могут быть применены в нефтегазовой, энергетической и сельскохозяйственной отраслях России. В свою очередь российские компании готовы принять участие в сооружении объектов и создании производств в Брунее, ориентированных на местный рынок и экспорт в третьи страны.

Говоря о прошедшей в апреле этого года бизнес-миссии российских предприятий в Бруней, участники встречи отметили огромный потенциал взаимодействия по широкому кругу отраслевых направлений - добыче, переработке и утилизации природного газа и нефтепродуктов, созданию инфраструктурных объектов и жилищному строительству, производству инновационных материалов. "Особый интерес у брунейского бизнеса вызвали российские технологии очистки и опреснения воды, а также технологии возведения мостов", - заметил Алексей Улюкаев.

Кроме того, по его словам, весьма перспективным представляется сотрудничество по линии Российского фонда прямых инвестиций и Брунейского инвестиционного фонда для совместного финансирования двусторонних проектов.

Совместный инвестиционный фонд России и Брунея будет ориентироваться, прежде всего, на проекты в области энергетики, -сказал глава Минэкономразвития РФ Алексей Улюкаев. "Это, прежде всего, энергетика, конечно, потому что и мы, и Бруней - это страны нефтедобывающие. Потом брунейцы интересуются технологиями добычи и опреснения воды, для них это острый вопрос. Мы, может быть, будем совместно инвестировать. И есть широкие возможности для инвестиций, мы говорили о брунейских возможных инвестициях на Дальнем Востоке. Конкретные проекты пока не рассматривали, это был рамочный разговор", - сказал Алексей Улюкаев по итогам двусторонней встречи. По его словам, министры договорились ускорить работу по формированию фонда. "Договорились, что они направят в короткие сроки своих экспертов с тем, чтобы с РФПИ поработать. Я председатель наблюдательного совета РФПИ, и со своей стороны там тоже дам поручение, чтобы максимально использовать возможности. Они есть у нас", - сказал российский министр. "Возможности для такого сотрудничества есть. Бруней заинтересован в нем и в ближайшее время эксперты этой страны обсудят детали", - сказал Министр экономического развития России.

Алексей Улюкаев пригласил Лим Джок Сенга принять участие в работе второго Восточного экономического форума, который пройдет 2-3 сентября 2016 года во Владивостоке. «Восточный экономический форум является «витриной» новой экономической политики России на Дальнем Востоке», - добавил он. В Форуме примут участие «капитаны» бизнеса стран Азиатско-Тихоокеанского региона, российские и зарубежные участники, будут представлены новые инвестиционные возможности, предложены инвестиционные проекты.

8-12 августа в Санкт-Петербурге пройдет 3-й Азиатско-Тихоокеанский конгресс по военной медицине

8-12 августа в Санкт-Петербурге под эгидой Международного комитета военной медицины (МКВМ) пройдет 3-й Азиатско-Тихоокеанский конгресс по военной медицине.

Свое представительство в конгрессе подтвердили более 200 военных медиков из стран, являющихся членами МКВМ.

В мероприятиях научно-деловой программы конгресса будут участвовать военные медики Бахрейна, Бельгии, США, Франции, Японии, Таиланда, Индии, Греции, КНР, ОАЭ, Лаоса, Казахстана, Белоруссии и других стран.

Участники конгресса обсудят актуальные вопросы развития военно-медицинской науки и практики, а также поделятся национальным опытом организации военного здравоохранения.

По итогам конгресса председательство в Азиатско-Тихоокеанском подкомитете Международного комитета военной медицины перейдет к Российской Федерации.

Управление пресс-службы и информации Министерства обороны Российской Федерации

Китай и страны АСЕАН после решения гаагского Арбитража

Владимир Терехов

Трудно не согласиться с мнением большинства зарубежных экспертов о том, что решение гаагской Постоянной палаты третейского суда (ППТС), которое де-факто отвергло аргументы КНР исторического плана на владение 80-90% акватории Южно-Китайского моря, стало серьёзным ударом по китайской дипломатии. Оно, несомненно, усиливает позиции как “внерегиональных” оппонентов Пекина, так и “местных”, включая Филиппины, которые и обратились в январе 2013 г. с иском в ППТС.

Однако, как и прогнозировалось ранее, в практическом плане это решение никак не отразилось (по крайней мере, пока) на политике Китая в ЮКМ, посчитавшего его “ничтожным”. Судя по заявлениям руководства страны, развитие инфраструктуры (включая военную) на островах и рифах ЮКМ продолжится.

Первые (после решения ППТС) ответные меры Китая носили вполне понятный характер и были направлены на предотвращение возможных осложнений в отношениях со своими южными соседями, входящими в региональную Ассоциацию АСЕАН. Главные региональные “доброжелатели” КНР в лице США и Японии не упустили бы возможности воспользоваться новыми проблемами в китайской внешней политике.

В этом плане особый интерес вызвали итоги проведения двух календарных встреч на уровне министров иностранных дел сначала десяти стран-членов АСЕАН и затем той же десятки+Китай, состоявшихся 24 и 25 июля в столице Лаоса Вьентьяне.

По итогам 49-ой встречи руководителей МИД стран-участниц АСЕАН было принято Совместное заявление на тему “Обеспечения мира, безопасности и стабильности в регионе”. Документ написан в достаточно общих выражения, то есть без упоминания КНР и решения ППТС.

В Китае он получил в целом положительную оценку. Министр иностранных дел КНР Ван И посчитал необходимым затронуть лишь то место, где говорится об опасных для “доверительных отношений” между странами региона территориальных споров между ними. По его словам, поскольку в соответствующей фразе документа не упоминается Китай, то и комментировать нечего.

Что же касается итогов встречи руководителей МИД в рамках форума “АСЕАН-Китай”, то по её итогам также было принято Совместное заявление, в котором декларируется необходимость “полной и эффективной имплементации” Декларации о поведении всех 11 стран в ЮКМ.

Необходимо напомнить, что указанная Декларация, призывающая её подписантов “уважать свободу навигации в ЮКМ и полётов” в воздушном пространстве над ним, а также разрешать территориальные споры “мирными способами без угрозы или использования силы”, была подписана ещё в 2002 г. Спустя 10 лет она так и не превратилась в обязывающий Кодекс, как это предусматривалось в 2002 г.

Представляется примечательным сам факт того, что спустя ещё четыре года участники указанной Декларации посчитали необходимым заявить о самой необходимости её “эффективной имплементации”.

Всё проясняет п. 3 Совместного заявления, который имеет смысл привести полностью: “Стороны обязуются воздерживаться от акций, которые способствуют усложнению или эскалации споров и угрожают миру и стабильности, включая, среди прочего, не проводить заселения необитаемых островов, рифов, отмелей и тому подобного и разрешать противоречия конструктивным образом”.

Но как раз акции последних лет по искусственному превращению необитаемых рифов в обитаемые острова с военной инфраструктурой и вызывали протесты южных соседей Китая, прежде всего, Филиппин и Вьетнама. Однако, поскольку в Совместном заявлении участников форума “АСЕАН-Китай” никто конкретно не упоминается в качестве нарушителя перечисленных выше требований, то почему бы его не подписать и представителю КНР.

Поскольку тема гаагского арбитража и вообще конкретика территориальных проблем в ЮКМ в документах вьентьянских мероприятий не упоминаются, то в Китае посчитали их итоги успехом своей дипломатии. Кстати, в США и Японии также придерживаются мнения, что оба мероприятия во Вьентьяне завершились “дипломатической победой Китая”.

Она может быть усилена, если заявления нового президента Филиппин Родриго Дутерте о необходимости улучшения китайско-филиппинских отношений получит сколько-нибудь значимое практическое развитие.

Обратило на себя внимание решение Р. Дутерте назначить на должность специального посланника по делам Китая 88-летнего Фиделя Рамоса, в период 1992-1998 гг. занимавшего пост президента Филиппин. В Китае в целом положительно оценили это назначение, имея в виду, что в период президентства Ф. Рамоса развитие двусторонних отношений носило всесторонний характер.

В отношениях со странами АСЕАН Китай делает акцент на экономической компоненте, указывая, что никакой “арбитраж” не должен мешать её успешному развитию.

В прошлом году торговля КНР со странами Ассоциации достигла гигантского объёма в 472 млрд долл. и сторонам есть, что терять от обострения ситуации в регионе. По словам Ван И, на форуме “АСЕАН-Китай” 80% времени было уделено как раз экономике и лишь 20% – ситуации в ЮКМ.

И всё же у КНР вряд ли есть основания особенно высоко оценивать обозначенные выше положительные моменты в отношениях с южными соседями, поскольку речь идёт, скорее, о тактических успехах китайской дипломатии в ЮКМ.

Ибо характер развития здесь стратегической ситуации определяется (и будет определяться в будущем) отношениями с главными геополитическими оппонентами Пекина и, прежде всего, с Вашингтоном, получившим серьёзную опору своим действиям в ЮКМ в виде упомянутого решения гаагского Арбитража.

Относительного последнего можно использовать различно рода уничижительные слова и вообще его игнорировать. Но уже он врыт в виде столба на поле, обозначаемом каучуковой категорией “международное право”, и, следовательно, будет оказывать долгосрочное влияние на развитие отношений КНР с южными соседями, а также на ситуацию в ЮКМ в целом.

Вода и мир

Почему не нужно поворачивать сибирские реки, или что такое конкуренция за пресную воду

Анастасия Лихачева – кандидат политических наук, заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Резюме: Обязательным условием эффективного развития водоемких производств в Сибири и на Дальнем Востоке является экспорт в несколько стран АТР – тогда можно говорить об использовании водных ресурсов как стратегического политического ресурса.

Россия. СФО. ДФО > Экология > globalaffairs.ru, 30 июля 2016 > № 1850838 Анастасия Лихачева

В последний месяц лета у москвичей есть возможность пополнить свои знания по литературе, географии и экологии.

Парк искусств «Музеон» совместно с библиотекой имени Некрасова возобновляет «Литературные дуэли» 31 июля. Проект проходит в формате дискуссии между специалистами в области культуры. Гостями и участниками «дуэлей» станут филологи, философы, литературоведы, культурологи, музееведы и театральные критики. Всех их объединяет интерес к литературе. Вести программу будет филолог, поэт, критик и переводчик Лев Оборин.

Первая встреча состоится в 19:00 в павильоне «Школа». Тема разговора — «”Капитанская дочка” или “Форрест Гамп”». Гости будут говорить о цене победы и неучастии в схватке, новом типе литературного героя — человеке действия и принципа, лишённом рефлексии. Чтобы попасть на встречу, необходимо предварительную зарегистрироваться на сайте библиотеки.

В августе в столичных парках школьникам прочитают лекции об экологии. В частности, им расскажут о том, как важен раздельный сбора мусора, о переработке пластика и его вторичном использовании. В рамках лектория пройдёт конкурс «Вторая жизнь упаковки». Ребятам предложат создать поделки из пластика, которым потом найдётся практическое применение.

1 августа занятия состоятся в парке «Кузьминки», 11 августа — в парке «Садовники», 18 августа — в Лианозовском парке и 25 августа — в «Сокольниках». Полуторачасовые лекции устроят на площадках детских центров.

3 августа в центре «Преодоление» имени Н.А. Островского открывается выставка «Русская литература и Крым». Экспозиция подготовлена Творческим союзом художников России в рамках проекта «Портрет российской словесности». Крым был сакральным местом для многих русских писателей, среди которых Пушкин, Гоголь и Грибоедов. После посещения полуострова они увековечивали его в своих произведениях. Посетители выставки смогут увидеть работы современных мастеров живописи, графики, иконописи и декоративно-прикладного искусства и через них узнать больше о том, как переплетается судьба Крыма с отечественной литературой. Экспозиция будет работать с 10 до 18 часов и продлится до 5 сентября.

В «Музеоне» с 4 по 24 августа можно будет посмотреть выставку работ фотографа и путешественника Сергея Ковальчука «Страны АСЕАН. Взгляд из России». Это первая крупномасштабная фотовыставка, охватившая все страны, входящие в Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии. Посетители увидят кадры из повседневной жизни мегаполисов, а также самые красивые места Мьянмы, Индонезии, Камбоджи, Филиппин, Брунея, Лаоса, Таиланда, Вьетнама, Сингапура и Малайзии. В экспозицию вошли работы Сергея Ковальчука за последние десять лет.

В Нижегородской области проходит 23 международная молодежная смена «Лазурный-2016»

С 22 июля по 4 августа текущего года на базе ГБУ ДО ДСООЦ «Лазурный» проходит 23 международная молодежная смена «Лазурный», девиз которой «Строим мосты дружбы!», организатором которой выступает министерство образования Нижегородской области.

Участниками проекта являются представители общественных молодежных организаций и образовательных учреждений Российской Федерации, Израиля, Китайской Народной Республики, Тайваня, Боснии и Герцеговины, Республики Сербия, Республики Беларусь, а также международной делегации обучающихся ФГАОУ ВО «Нижегородский государственный университет им.Н.И.Лобачевского », в состав которой вошли студенты из Колумбии и Лаоса. Делегация России представлена нижегородской молодежью в количестве 19 человек.

Программа смены проводится на английском языке и делится на несколько основных содержательных блоков: проект межкультурного общения (национальные вечера, мастерские по национальной песне, танцу, игре, языку, международная выставка «Все флаги в гости к нам»), запланированы диспут-клубы по молодежной тематике, оказание помощи социальным учреждениям, День Олимпийских игр), блок спортивных мероприятий (турниры и мастерские по различным видам спорта, эстафеты, Олимпийские игры, национальные виды спорта), блок вечерних тематических мероприятий, творческие представления делегаций.

День России является неотъемлемой частью программы международных смен и состоится 29 июля 2016 года. Этот день посвящён истории, культуре, традициям России, предусмотрено проведение творческих мастерских (русская песня, русский танец, русский язык, традиционные народные игры, художественные мастерские).

Открытие Дня России состоится в 10.00.

В открытии мероприятия запланировано участие Губернатора, Председателя Правительства Нижегородской области В.П. Шанцева и чаепитие с участниками и руководителями делегаций – участниц международной молодежной смены.

Вступительное слово и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам ряда двусторонних встреч и многосторонних мероприятий «на полях» АСЕАН, ВАС, АРФ, Вьентьян, 26 июля 2016 года

В эти дни в столице Лаоса Вьентьяне проходят мероприятия по линии партнерства АСЕАН с зарубежными странами, в числе которых Россия, США, Япония, Корея, Китай и ряд европейских государств. Мероприятия касаются, прежде всего, вопросов, связанных с обеспечением безопасности в этом регионе, относящихся к перспективам интеграционных процессов в Азии и Тихом океане, а также к практическому взаимодействию в самых разных областях, включая борьбу с терроризмом, обеспечение правопорядка на море, на границах расположенных здесь государств.

Вчера состоялась встреча между Россией и странами АСЕАН. Такие партнерские диалоги проводятся с каждым из государств, которые приглашаются.

Мы отметили, что после саммита в Сочи 19-20 мая нашему сотрудничеству, которому уже двадцать лет, придан очень важный и мощный импульс. Проведены мероприятия, которые были предусмотрены решениями сочинского саммита. Сейчас идет подготовка к целой серии других мероприятий: в том числе, состоится первая встреча министров транспорта, на которой будет рассмотрено сотрудничество в сфере логистики, транспортной инфраструктуры, использование российских возможностей для того, чтобы поднимать эту сферу в странах Юго-Восточной Азии.

Мы также продвигаемся по пути взаимодействия между странами АСЕАН и Евразийским экономическим союзом вслед за Вьетнамом, который подписал Соглашение о зоне свободной торговли. Интерес к этому проявляют Сингапур, Камбоджа и целый ряд других государств Юго-Восточной Азии. В перспективе можно будет уже вести речь о переговорах между Евразийским экономическом союзом и АСЕАН как Организацией.

У нас хорошее взаимодействие по линии правоохранительных органов. Через несколько недель в Нижнем Новгороде по линии МВД начинаются очередные курсы, на которых будут обучаться представители соответствующих правоохранительных структур государств АСЕАН.

В сентябре пройдет университетский форум Россия-АСЕАН.

В рамках Восточноазиатского саммита в Лаосе в сентябре будет очень интересное мероприятие – выступление совместного российско-асеановского симфонического оркестра. Это, может быть, не очень заметный, но весьма показательный элемент нашего сотрудничества, который основывается на растущем интересе к контактам между людьми, творческими коллективами и неправительственными организациями.

Парламентское измерение также очень важно. Намечен целый ряд контактов между руководством Федерального Собрания Российской Федерации и парламентами стран-участниц АСЕАН. Это, что касается российско-асеановского диалога.

Здесь также прошла встреча министров государств-участников ВАС. Это опять же АСЕАН и шесть его ведущих партнеров, включая, как я уже сказал, Россию, США, Индию, Китай, Японию, Корею.

На этом мероприятии мы, прежде всего, уделили внимание проблемам безопасности. В нашем выступлении мы привлекли внимание к тому, что наряду с многочисленными закрытыми и полузакрытыми механизмами, призванными обеспечивать безопасность и стабильность, в регионе отсутствует «зонтичная» структура, которая объединяла бы все без исключения государства АТР и разрабатывала бы для всех единые правила поведения на внеблоковой основе, на основе равноправной и неделимой безопасности.

Как вы знаете, такую же инициативу мы продвигали в Европе. Пока она холодно была встречена странами НАТО. Здесь ситуация получше, потому что три года назад по нашему предложению, которое активно поддержали наши китайские партнеры, в рамках ВАС на уровне экспертов был начат диалог о возможностях построения новой архитектуры безопасности, которая была бы равной для всех и неделимой. Уже состоялось пять раундов такого диалога. Последний пятый прошел в июне этого года в Китае. Шестой намечен на следующий год. Наши коллеги из Таиланда вызвались принять его на своей территории, что мы, естественно, активно поддержали.

Помимо встреч министров иностранных дел ВАС состоялось также заседание Регионального форума АСЕАН по безопасности. Это более широкий круг стран, который базируется на десяти государствах-членах Ассоциации Юго-Восточной Азии, но приглашено в этот форум по безопасности больше государств, чем те, которые входят в механизм ВАС. На Региональном форуме АСЕАН по безопасности были рассмотрены вопросы, прежде всего, касающиеся безопасности, в том числе включая аспект, о котором я упомянул: необходимость развития общерегионального процесса, который обеспечивал бы стабильность. Но помимо этих вопросов, рассмотрены и другие измерения безопасности, в том числе безопасность использования информационно-коммуникационных технологий. За эту тему в рамках этой структуры отвечает Россия, Малайзия и Австралия. Мы курируем это направление и готовим соответствующие документы.

Обсуждалась борьба с терроризмом, потому что эта тема – одна из серьезных «зол», которые ощущаются все больше и в этом регионе. Здесь также уже есть негативные последствия деятельности т.н. «Исламского государства».

Просмотрели конкретные вопросы, приняли заявление об обеспечении сотрудничества в деле трансграничного преследования преступников. Это такой очень практический документ. Принят также документ об обеспечении правопорядка на море, о пресечении незаконного промысла биоресурсов. Думаю, что подобный подход к абсолютно конкретным делам, которые затрагивают повседневную жизнь граждан наших стран, будет пользоваться все большей популярностью в деятельности Регионального форума АСЕАН по безопасности.

В ходе дискуссий обсуждались, как я уже упомянул, интеграционные процессы. Мы подробно рассказали об инициативах Президента Российской Федерации В.В.Путина касательно взаимодействия между Евразийским экономическим союзом и странами АСЕАН, о том, как мы видим дальнейшее развитие интеграционных процессов на всем пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона, включая инициативу, которая прозвучала из уст Президента России В.В.Путина на саммите Россия-АСЕАН в Сочи, о том, чтобы подумать о путях формирования широкого Евразийского экономического партнерства с участием государств Евразийского экономического союза, Шанхайской организации сотрудничества и государств-членов АСЕАН, оставляя двери при этом открытыми для всех других желающих. Наверное, на этом я закончу свое вступительное слово и послушаю ваши вопросы.

Вопрос: Каковы итоги Ваших переговоров с Госсекретарем США Дж. Керри? Достигнута ли договоренность о том, что Россия и США будут координировать свои усилия в Сирии? Какие у Вас ожидания от предстоящей сегодня встречи в Женеве в формате Россия – США – ООН?

С.В.Лавров: С Госсекретарем США Дж.Керри мы обсуждали, прежде всего, ситуацию в Сирии в развитие тех договоренностей, которые были достигнуты и зафиксированы в ходе визита Дж.Керри в Москву 15 июля. Они касаются тех практических шагов, которые необходимо предпринять, чтобы эффективно бороться с террористами, не допускать ситуации, когда на территориях, контролируемых террористами, остаются так называемые «умеренные оппозиционеры», которые одновременно хотят участвовать в режиме прекращения боевых действий и обеспечить этот режим без какого-либо ущерба для подавления ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусры». Пока мы сталкивались с ситуацией, когда буквально с начала года американские партнеры заверяли нас, что смогут отмежевать оппозицию, с которой они сотрудничают, от террористических структур, но до сих пор у них этого не получалось. Договоренности, которые мы согласовали в Москве, были развиты в ходе последующих контактов между нашими экспертами. Если они будут воплощены в жизнь, а мы на это надеемся, тогда и будет возможно с гарантией обеспечить отмежевание «нормальных» оппозиционеров от террористов из ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусры». Сегодня мы обсудили то, что требуется сделать, чтобы эта договоренность начала работать на практике в виде действий наших ВКС, ВВС США и возглавляемой ими коалиции.

Что касается сегодняшней встречи в Женеве между представителями России, США и ООН, то она посвящена необходимости как можно скорее начать работу над политическим пакетом урегулирования сирийского кризиса в соответствии с давно принятыми документами. Требуется как можно скорее созвать даже не очередной, а первый раунд (предыдущие попытки трудно назвать раундами) переговоров, которые были бы основаны на принципах, закрепленных в СБ ООН – полноформатном участии правительства и всех без исключения оппозиционных сил. Пока спецпредставитель Генерального секретаря ООН С.де Мистура, имея четкий мандат, не сумел собрать за одним столом всех, кто должен решать судьбу Сирии, а именно инклюзивный круг представителей оппозиции и делегации правительства. Делегации правительства и оппозиционеров, которые в свое время сформировались на встречах в Москве, Каире, Астане, готовы к такой работе и предложили целый ряд идей на бумаге, которые переданы представителям ООН. Но т.н. Высший комитет по переговорам, сформированный на встречах в Эр-Рияде, пока занимает неконструктивную позицию, не излагает никаких предложений, выдвигает всем нам известный ультиматум, который ни к чему хорошему не приведет, о необходимости ухода Б.Асада, а дальше, мол, они посмотрят, как быть с политическим процессом. Это абсолютно тупиковая позиция.

Надеемся, что в ходе встреч между представителями России и США как сопредседателями МГПС с представителями ООН сегодня в Женеве будет согласован подход, который нужно проводить в жизнь четко, без колебаний, на основе резолюций СБ ООН, не допуская каких-либо предварительных условий, тем более ультиматумов.

Вопрос: Поднимался ли на министерской встрече Россия – АСЕАН и на состоявшихся «на полях» переговорах с Госсекретарем США Дж.Керри вопрос о задержании в Таиланде по запросу ФБР российского гражданина Д.В.Украинского?

С.В.Лавров: Это не является предметом отношений между Россией и АСЕАН. Это предмет наших отношений с Таиландом. Такой вопрос мы поставили перед нашими таиландскими коллегами.

Россия. Лаос. Азия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 июля 2016 > № 1908157 Сергей Лавров

Иран присоединится к АСЕАН

Министры иностранных дел Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) согласовал присоединение Ирана к стратегическому мирному договору о дружбе и сотрудничестве стран Юго-Восточной Азии.

Государства-члены АСЕАН утвердили членство Ирана в региональной межправительственной организации в ходе 49-го совещание на уровне министров иностранных дел стран-членов АСЕАН, который проходил в Лаосе 24 июля. Напомним, что государства-члены АСЕАН включают в себя Индонезию, Филиппины, Сингапур, Таиланд, Вьетнам, Бруней, Лаос, Малайзию, Мьянму и Камбоджу.

По информации Iran.ru, законопроект о присоединении к Соглашению о Дружбе и Сотрудничестве стран Юго-Восточной Азии (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии) был представлен иранским Министерством иностранных дел парламенту страны три года назад.

Напомним, что цель АСЕНА состоит в том, чтобы содействовать миру, дружественным отношениям и сотрудничеству среди азиатских народов. Договорное оформление АСЕАН произошло в 1976 году после подписания на острове Бали Договора о дружбе и сотрудничестве стран Юго-Восточной Азии и Декларации АСЕАН.

Вступительное слово Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на Министерском совещании Россия-АСЕАН, Вьентьян, 25 июля 2016 года

Уважаемый господин сопредседатель,

Уважаемые коллеги,

Прежде всего хотел бы поблагодарить наших лаосских друзей за гостеприимство и за прекрасную организацию встречи. Особая признательность – за предпринятые лаосской стороной в качестве действующего председателя АСЕАН и координатора диалогового партнерства Россия-АСЕАН усилия по укреплению российско-асеановских связей.

Мы собираемся вскоре после 20-летия нашего диалога с Ассоциацией. По этому случаю был проведен саммит Россия-АСЕАН в Сочи 19-20 мая. Саммит получил широкий резонанс не только в нашей стране и в Юго-Восточной Азии, но и далеко за их пределами. Это, наверное, не случайно, потому что достигнутые в Сочи договоренности придали мощный импульс развитию многопланового сотрудничества российско-асеановского взаимодействия, открыли путь для вывода наших отношений на уровень стратегического партнерства.

Об этом говорил на саммите Президент Российской Федерации В.В.Путин, который подчеркнул необходимость конвертации имеющегося потенциала сотрудничества в конкретные совместные проекты, которые позволили бы обеспечить условия для продвижения к цели стратегического партнерства. Сегодня рассчитываю обсудить с нашими друзьями конкретные шаги по выполнению решений, принятых главами государств и правительств.

Россия и АСЕАН продуктивно взаимодействуют на международной арене, мы привержены общим ценностям и правилам. Мы твердо и последовательно отстаиваем центральную роль «десятки» в региональных делах. Намерены и далее активно участвовать в деятельности асеаноцентричных объединений, призванной содействовать укреплению мира и стабильности, процветанию и устойчивому росту всего Азиатско-Тихоокеанского региона.

Особо отмечу, что мы тесно координируем с АСЕАН работу по выстраиванию в АТР современной архитектуры безопасности, основанной на принципах равенства, открытости и учета интересов всех игроков.

Рассчитываю на откровенный и конструктивный обмен мнениями как по нашей повестке дня в рамках Россия-АСЕАН, так и по актуальным международным и региональным проблемам.

Россия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 25 июля 2016 > № 1908163 Сергей Лавров