Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Спецслужбы делятся секретами

Совбез РФ: Террористы строят глобальную сеть для управления разрозненными силами

Текст: Иван Егоров

На этой неделе в Сочи на открытый диалог соберутся представители зарубежных спецслужб и правоохранительных органов - партнеров ФСБ России. Ожидается участие более 100 иностранных делегаций. В таком уникальном формате профессионалы спецслужб самых разных государств обменяются опытом, а значит и секретами борьбы с главной мировой угрозой - терроризмом.

О том, какие новые опасности несет международный терроризм и как меняется тактика борьбы с этим злом, "Российской газете" рассказал заместитель секретаря Совета безопасности России Юрий Коков.

Юрий Александрович, активность террористов сегодня не ограничивается странами Ближнего Востока, Африки и Афганистана. Какие еще регионы входят в зону риска?

Юрий Коков: В 2018 - 2019 годах около 70 государств испытали на себе последствия более 5 тысяч резонансных террористических акций, от которых пострадало около 30 тысяч человек.

В этом году в результате только 2 тысяч наиболее крупных терактов погибли более 9 тысяч и получили ранения свыше 11 тысяч человек.

Сегодня террористы продолжают совершать масштабные, имеющие большой общественный резонанс кровавые акции. Они активно пытаются распространить свою деятельность на континенты и государства, на территории которых ее раньше не было.

При этом, безусловно, основными их целями остаются страны, внесшие наибольший вклад в борьбу с международным терроризмом. К центрам террористической активности относятся Ближний Восток, Африканский континент, Южная и Юго-Восточная Азия. Наряду с действующими здесь местными террористическими структурами не прекращаются попытки международных террористических организаций по созданию в этих регионах сети своих законспирированных "спящих" ячеек. В частности, если раньше игиловцы призывали сторонников переезжать в Ирак и Сирию, то теперь предлагают им оставаться для продолжения джихада в странах пребывания.

Боевики разгромлены, угроза остается

Справедливо ли утверждение, что в целом международные террористы потерпели сокрушительное поражение? Или до полной победы над ними еще далеко?

Юрий Коков: Действительно, к настоящему времени нейтрализована угроза создания террористического квазигосударственного образования, боевые формирования международных террористических организаций в Сирии и Ираке разгромлены. По экспертным оценкам, в прошлом году в сравнении с 2017 годом количество террористических акций в мире уменьшилось более чем на треть, а число жертв - на четверть. Отмечается и снижение терактов, совершенных наиболее опасной группировкой ИГИЛ (запрещена в РФ.- Ред.).

Вместе с тем, утратив контроль над большинством ранее захваченных территорий в Ираке и Сирии, понеся значительные потери в живой силе и технике, боевики не собираются сдаваться, более того, ими вынашиваются планы для переброски в другие регионы мира, в частности на Африканский континент, Южную и Юго-Восточную Азию. Однако Сирия, Ливия и Йемен остаются основными очагами нестабильности на Ближнем Востоке и в Северной Африке. В настоящее время в мире действуют сотни террористических группировок.

К числу наиболее активных из них, помимо ИГИЛ, относятся также запрещенные в России террористические организации "Аш-Шабаб аль-Муджахидин", "Боко Харам" и "Аль-Каида исламского Магриба" и "Хейят Тахрир Аш-Шам".

Ежегодно жертвами их атак становятся две трети из общего числа потерпевших от терроризма людей. В частности, в Сирии "Хейят Тахрир аш-Шам" и "Хуррас- ад-Дин", связанные с "Аль-Каидой", контролируют основную часть провинции Идлиб. Их потенциал, по оценкам экспертов, составляет до 36 тысяч боевиков, что позволяет группировкам активно противостоять сирийским правительственным силам. Только за первую половину сентября они более 300 раз обстреливали позиции правительственных сил, в результате погибло более 150 военнослужащих.

Но ведь деятельность террористов Сирией и Ираком не ограничивается?

Юрий Коков: Эти угрозы актуальны и для государств Евросоюза, где уже в этом году совершен ряд террористических акций: в Голландии, Германии, Норвегии, Испании и Франции. Что подтверждает серьезность сделанных ранее главарями международных террористических организаций заявлений о своей нацеленности на совершение терактов в Европе. В свою очередь перенос вектора террористической активности на страны Запада провоцирует ответную реакцию со стороны ультраправых радикалов. Примером является нападения на комплексы мечетей в Новой Зеландии, США, Великобритании и Германии. В связи с этим нельзя сбрасывать со счетов и угрозы, исходящие от экстремистов различных мастей. Волна экстремизма и терроризма не должна захлестнуть цивилизованное сообщество.

Многие боевики сегодня возвращаются по домам. В том числе и в Россию. Насколько реально их отследить и остановить?

Юрий Коков: Такие лица должны находиться под пристальным вниманием правоохранительных органов и спецслужб. Ни для кого не секрет, что росту террористической опасности способствуют именно возвращающиеся из горячих точек боевики. Ориентированные на организацию автономной деятельности в своих странах, на ведение пропагандистской и вербовочной работы среди местного населения, они способны в сжатые сроки подготовить и осуществить террористические атаки.

Об этом свидетельствует и серия беспрецедентных по масштабам и дерзости терактов, совершенных с 21 по 26 апреля этого года на Шри-Ланке, где погибли 359, в том числе 40 несовершеннолетних, и получили ранения более 500 человек. Жертвами террористов в разгар пасхальных торжеств стали местные жители и граждане более 10 государств, террористы действовали безжалостно с исключительным цинизмом. По оценкам специалистов, эти атаки были подготовлены местными сторонниками идеологии глобального джихада, опиравшимися на зарубежные структуры ИГИЛ. Практическую организацию взрывов обеспечили вернувшиеся на Шри-Ланку после участия в боевых действиях на стороне ИГИЛ в Сирии и Ираке члены местной радикальной группировки.

Сейчас много говорят о вдовах боевиков, которые остались в районах, где шли боевые действия. Многие из них - гражданки стран Евросоюза. И эти страны не хотят их возвращения. Эти женщины действительно опасны?

Юрий Коков: Потенциальная угроза исходит как от лиц, отбывающих наказание за террористическую деятельность, так и от их членов семей и вдов погибших боевиков, многие из которых крайне радикализированы. Они подверглись активной идеологической обработке, прошли обучение основам диверсионной деятельности и могут быть вовлечены в совершение террористических акций. Поэтому очень важно стремиться создать атмосферу неприятия радикальной идеологии, и прежде всего терроризма, в каждой отдельно взятой семье, во всех образовательных учреждениях, общественных институтах, с активным участием муниципалитетов, региональных органов власти и государства в целом.

Безусловно, это многогранная, крайне кропотливая работа и нужно понимать, что когда в этот процесс включаются спецслужбы, правоохранительная и судебная системы, когда, говоря медицинской терминологией - начинается "хирургия", это означает брак в работе названных институтов.

Одним из основных условий эффективного межгосударственного противодействия этим угрозам, на наш взгляд, является системный и своевременный обмен информацией по указанным категориям лиц и по их трансграничным перемещениям. Важно выстроить эффективную "информационную среду", включающую сбор, обмен и анализ данных. Такую возможность предоставляет созданный в нашей стране международный банк данных по противодействию терроризму, к которому на сегодняшний день уже подключены 45 зарубежных спецслужб и правоохранительных органов из 35 государств, а также профильные структуры ООН, СНГ, ШОС и Интерпола.

Новейшие технологии и оружие массового уничтожения

Известно, что террористы постоянно меняют и совершенствуют свою тактику и используют самые современные технологии. Спецслужбам мира известны все новшества террористических организаций?

Юрий Коков: Действительно, международные террористические организации постоянно совершенствуют тактику своих действий, ряд новых тенденций заслуживает отдельного внимания и анализа.

В первую очередь это касается непрекращающихся попыток получить доступ к сведениям об изготовлении средств ядерного, химического и биологического поражения, их повышенное внимание к вопросам, связанным с возможностью применения в террористических целях патогенных биологических агентов и токсичных химикатов. В связи с возросшими масштабами использования современных высокотехнологичных технических средств дополнительные риски возникают в стремлении террористов к их быстрому освоению и использованию при совершении преступлений.

Свидетельством этому является то, что в 2019 году резко увеличилось количество тератак с применением ударных беспилотных летательных аппаратов на российскую базу Хмеймим, позиции сирийских войск, аэропорты и объекты нефтепереработки Саудовской Аравии. Поступает информация о том, что террористы используют беспилотники для доставки отравляющих веществ, производство которых уже организовано боевиками в труднодоступных районах Афганистана.

С каждым годом все большую актуальность приобретает проблема несанкционированного вмешательства террористов в работу автоматизированных систем управления потенциально опасных и критически важных объектов, в том числе транспортных и топливно-энергетических систем, с целью нарушения порядка их функционирования и создания аварийных ситуаций.

Для противодействия этим негативным тенденциям необходимо обеспечить эффективное правовое регулирование вопросов использования современных робототехнических комплексов.

Нужно также обеспечить надежную охрану и защиту объектов критически важной инфраструктуры, в том числе связанных с хранением и использованием опасных веществ и материалов: взрывчатых, радиоактивных, химических, биологических. А еще требуется выработать дополнительные упреждающие меры по предотвращению этих угроз. В России такая работа ведется на постоянной основе. Вопросы ее совершенствования находятся в поле зрения Совета безопасности.

Известно, что террористы используют социальные сети и мессенджеры не только для пропаганды своей деятельности, но и для сбора средств. Откуда все-таки идет основная финансовая подпитка боевиков?

Юрий Коков: Международные террористические организации все еще сохраняют значительный финансовый потенциал. Так, по оценкам экспертов ООН, финансовые резервы ИГИЛ составляют до 300 миллионов долларов. Наряду с этим террористы продолжают искать новые источники финансирования.

Для финансирования своей деятельности террористы активно используют криптовалюты, международные мусульманские гуманитарные фонды. Контролируемые ими фирмы занимаются спекуляциями на фондовых биржах, инвестируют средства в недвижимость, в ряд легальных отраслей экономики, участвуют в преступном бизнесе на территории разных стран.

По-прежнему серьезной опорой террористических организаций остается транснациональная организованная преступность. Единых подходов международного взаимодействия и пристального внимания требуют факты все большей вовлеченности террористов в криминальную деятельность.

Особое значение в финансировании терроризма приобретают доходы от незаконного оборота оружия, нелегального производства и продажи наркотических средств. Террористические организации активно пытаются взять под свой контроль наркотрафик из стран Южной и Юго-Восточной Азии, в первую очередь из Афганистана. Весьма прибыльным криминальным бизнесом для них в последнее время стала транспортировка нелегальных мигрантов из стран Ближнего Востока, Северной Африки и Афганистана. Как свидетельствуют факты, увеличение масштабов незаконной миграции провоцирует рост террористической и экстремистской активности, проявлений ксенофобии и национализма в принимающих государствах. В потоках беженцев, следующих главным образом в развитые страны, пытаются затеряться и террористы.

В одиночку не справиться

Везде ли в мире есть понимание того, что только совместными усилиями можно победить терроризм, что в одиночку ни одна страна не сможет справиться с этим злом?

Юрий Коков: Именно поэтому вопросы двустороннего и многостороннего взаимодействия на антитеррористическом треке постоянно поднимает секретарь Совета безопасности России Николай Патрушев в ходе встреч со своими зарубежными партнерами. Как уже не раз звучало с трибун различных международных форумов, для обеспечения эффективного противодействия терроризму требуются скоординированные и решительные действия всего мирового сообщества.

Недопустимо применение двойных стандартов при противодействии терроризму и экстремизму, использования террористических группировок для достижения политических целей. В этой связи хотелось бы затронуть вопрос продвижения рядом стран концепции противодействия насильственному экстремизму. На наш взгляд, эта манипуляция понятиями, которая в значительной степени размывает основы и принципы межгосударственного контртеррористического взаимодействия, приводит к разбалансированию сил и средств, создавая предпосылки к выборочному вмешательству во внутренние дела суверенных государств.

В этой связи очень важна работа по продолжению универсализации международно-правовых механизмов в области противодействия терроризму. В качестве примера можно привести создание в ЕС единого реестра расследуемых дел о терроризме, который направлен на централизацию ключевой судебной информации для установления связей в рамках расследований в отношении лиц, подозреваемых в совершении террористических преступлений. Россия последовательно выступает за консолидацию и наращивание усилий в борьбе с международными террористическими организациями при координирующей роли ООН, за принятие Всеобъемлющей конвенции ООН по борьбе с международным терроризмом, без политизации данного вопроса.

Необходима последовательная работа, направленная на оздоровление ситуации в сфере международной безопасности, повышение уровня межгосударственного доверия с опорой на принцип равной и неделимой безопасности для всех. Поэтому Владимир Путин на 70-й сессии Генеральной ассамблеи ООН призвал сформировать широкую антитеррористическую коалицию в борьбе с терроризмом, эта инициатива поддерживается рядом государств и прежде всего нашими партнерами по ШОС и БРИКС, странами Ближнего и Среднего Востока. Однако ее реализации по-прежнему мешают геополитические амбиции отдельных государств. В свою очередь террористы умело используют эти противоречия, разобщенность и объективные сложности в наших подходах.

Речь о том, что разные страны по-разному трактуют понятие терроризм, и когда удобно, "своих" боевиков называют "повстанцами" и "борцами за свободу", а "чужих" ополченцев - "террористами" и "бандитами"?

Юрий Коков: Вы правы. До настоящего времени мировое сообщество еще не смогло сформировать единое, приемлемое для всех государств и правовых систем, четкое определение понятия - "международный терроризм". А ведь терроризм - это преступление, не имеющее оправдания и не имеющее срока давности, поскольку изо дня в день террористы и их пособники нарушают одно из основополагающих прав человека - право на жизнь. Жертвой терроризма может стать любой человек независимо от гражданства, национальности и вероисповедания.

Очевидно, что с этим явлением невозможно эффективно бороться в рамках национальных правовых институтов и методов. Необходимо понимать, что в последние годы терроризм претерпел фундаментальные изменения, связанные с его высокой интернационализацией и резким ростом степени общественной опасности, трансформацией его методов.

Сегодня для всех очевидно, что международный терроризм относится к числу самых опасных и трудно прогнозируемых явлений, которые с каждым днем приобретает угрожающие масштабы и разнообразные формы.

Поэтому уже недостаточно одного понимания и желания бороться с этим злом. Недостаточно и того, что есть отдельные страны, где успешно противодействуют терроризму. Недостаточно также усилий нескольких, пусть даже великих держав или коалиций высокоразвитых государств.

Насколько сегодня востребован российский опыт борьбы с терроризмом другими странами?

Юрий Коков: В России удалось сформировать эффективную общегосударственную систему противодействия терроризму, которая за эти годы доказала свою результативность. Руководство и координация этой деятельности осуществляется на федеральном, региональном и муниципальном уровнях Национальным антитеррористическим комитетом и антитеррористическим комиссиями на местах. Мы всегда открыты для конструктивного сотрудничества, готовы делиться своим опытом и взаимодействовать с нашими партнерами по вопросам борьбы с терроризмом.

Об этом свидетельствуют уникальные форматы совещаний, ежегодно проводимые в Российской Федерации - X Международная встреча высоких представителей, курирующих вопросы безопасности, прошла в июне 2019 года в Уфе.

На этой неделе в Сочи начинается XVIII совещание руководителей специальных служб, органов безопасности и правоохранительных органов иностранных государств - партнеров ФСБ России.

В прошлом году на аналогичном мероприятии в Москве встретились руководители спецслужб, служб безопасности и правоохранительных органов из 80 стран мира.

Проходящие на форумах дискуссии носят открытый характер. Это наглядно демонстрирует понимание необходимости укреплять доверие между государствами для эффективной борьбы с терроризмом, способствует сближению позиций национальных компетентных органов и выработке согласованных подходов к оценке сложных явлений, связанных с терроризмом в разных странах мира.

Ключевой вопрос

Сегодня часто говорится о кибертерроризме, об использовании террористами информационно-коммуникационных технологий. Нужны ли для борьбы с террором какие-то новые меры по ограничению использования интернета?

Юрий Коков: Как вы знаете, с каждым годом темпы информатизации общества стремительно растут. Глобальная Сеть за 50 лет своего существования превратилась в жизненно важную инфраструктуру.

При всех, безусловно, положительных моментах, делающих общество более открытым, свободным, современным, глобальная Сеть несет в себе и очень опасный сегмент, порождая высокую степень уязвимости общественных и государственных интересов.

Стремительное развитие информационно-коммуникационных технологий позволяет террористам еще активнее расширять географию своей деструктивной идеологии, рекрутировать в свои ряды и привлекать финансовые средства, осуществлять хакерские атаки и другие киберпреступления.

В этой связи требуется более тесное сотрудничество между государственными структурами, технологическим сектором и религиозными лидерами в использовании онлайн-платформ для продвижения аргументов, нацеленных на предотвращение радикализации наиболее уязвимых групп населения и отдельных лиц.

Мы должны иметь в виду, что, по сути, сегодня глобальная Сеть для террористов является основным наиболее эффективным механизмом управления разрозненными силами и средствами, в том числе и финансовыми. Ими активно создаются новые и пробуждаются так называемые спящие ячейки, организуется сбор финансовых средств, формируются свои киберподразделения. В этих условиях сохранение разногласий между странами в оценках и подходах к роли и месту глобальной Сети в общественной жизни недопустимо.

Перефразируя одно высказывание, хотел бы отметить, что, по меньшей мере, безответственно своими руками создавать параллельную вселенную, свободную от закона и морали. Необходим широкий международный диалог по противодействию использования сети интернет террористами на различных международных площадках.

Россия > Армия, полиция > rg.ru, 14 октября 2019 > № 3157086 Юрий Коков

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова на сессии по российской политике на Ближнем Востоке Международного дискуссионного клуба «Валдай», Сочи, 2 октября 2019 года

Уважаемый Андрей Вадимович,

Уважаемые коллеги,

Благодарю за приглашение на Валдайский форум и на эту дискуссию.

Очень признателен организаторам за выбор темы – ситуация на Ближнем и Среднем Востоке. Это колыбель многих цивилизаций, мировых религий. Сейчас, когда он превратился в площадку для, прямо скажем, безрассудных экспериментов, которые привели к трагическим последствиям, тема эта весьма остра. Наверное, корень того, что там происходит, заключается в одной из цитат, которую я подсмотрел в ежегодном докладе Валдайского клуба: «Невмешательство во внутренние дела – просто слова, а не норма поведения». Другая цитата: «Суверенитет государств уже не ограничивает других в их действиях». Это вроде бы простая и очевидная констатация, но она, как говорится, «зрит в корень».

Авантюры со сменой режимов в Ираке и Ливии обернулись, по сути дела, разрушением государственности этих стран. Ирак сейчас худо-бедно больше преуспел в том, чтобы вновь вернуть свое государство в нормальное состояние. Мы активно помогаем нашим иракским коллегам, в том числе повышая боеспособность их сил безопасности, армии в борьбе с остатками террористических группировок.

В Ливии ситуация гораздо хуже, хотя там тоже предпринимаются усилия международного сообщества по завязыванию какого-то инклюзивного диалога. Но там слишком много внешних игроков, и пока не удается начать устойчивый процесс.

Взгляните на историю этого региона – с конца 70-х - начала 80-х гг. Когда Советский Союз был в Афганистане, моджахеды организовывали сопротивление, их активнейшим образом поддерживали наши американские коллеги, снабжали оружием и всем прочим необходимым для вооруженной борьбы. Как результат – появилась «Аль-Каида», которая до сих пор прекрасно себя чувствует, нанесла 11 сентября 2001 г. удары по США. Казалось бы, уже тогда нужно было сделать вывод о том, что преступно рассчитывать на возможность контролировать террористов, делать на них ставку в расчете использовать их в геополитических целях, предполагая, что можно сделать так, чтобы они не нанесли вреда и не вышли из-под контроля. Это иллюзия.

Еще один пример про те же «грабли» – вторжение в Ирак, которое в итоге завершилось появлением «Исламского государства».

Вторжение в Сирию и стимулирование беспорядков в этой стране в расчете раскачать и это государство Ближнего Востока привело к тому, что «Аль-Каида» обрела новые обличия, наиболее известное из которых – группировка «Хейат Тахрир аш-Шам», являющаяся сейчас главной проблемой в Идлибе.

После того, что произошло в Ливии, когда ее разбомбили в грубейшее нарушение резолюции Совета Безопасности ООН, игиловцы тесно переплелись с террористическими группировками уже в Африке – это «Аль-Каида в странах исламского Магриба», «Боко Харам», «Аш-Шабаб». Сейчас этот террористический интернационал уже терроризирует, наверное, половину африканского континента, особенно бесчинствуют в Сахаро-Сахельском регионе. Это та реальность, когда победители в «холодной войне» ощутили свою безнаказанность, вседозволенность и решили делать по принципу «как хочу, так и ворочу».

В Сирии же по просьбе законного Правительства страны вступились за его суверенитет и территориальную целостность. В итоге смогли помочь предотвратить там ливийский сценарий, что, к огромному сожалению, вызвало нервную реакцию наших западных партнеров. Они смотрели на происходящее не с точки зрения необходимости подавления террористов и экстремистов, а с точки зрения геополитической борьбы. Почему Россия позволяет себе делать то же самое, что могут делать только они? Что дозволено Юпитеру – быку делать не всегда дозволяется.

Именно таковы были причины достаточно нервных, вплоть до истерики, реакций на то, что происходило в Алеппо и в других регионах САР, где сирийская армия при нашей поддержке освобождала соответствующие территории от террористов. Помните, какие были стенания про "зверства" в Алеппо, про то, что "морили голодом" население, не доставляли необходимые медикаменты? Как только восточный Алеппо освободили, представитель Всемирной Организации Здравоохранения в Сирии – честная женщина, приехала и сказала, что там полно складов с медикаментами и со всем необходимым медицинским оборудованием, которые находились под контролем боевиков. Об этом же никто не писал. Писали только о том, что сирийский режим и русские «уничтожают мирное население». В Алеппо в кратчайшие сроки удалось восстановить мирную жизнь, провели в рекордные сроки разминирование, обеспечили всем необходимым население, которое стало возвращаться. Ничего подобного, например, в Ракке не происходило, где уже коалиция, ведомая американцами, решала вопросы борьбы с терроризмом путем ковровых бомбардировок. Там за полтора-два года даже трупы не все захоронили, не говоря уже про разминирование. Поэтому двойные стандарты здесь налицо. Это печально, потому что наша общая задача, как я понимаю, – все-таки не позволить этому региону стать «заповедником» террористов, а тенденции к этому на поверхности – та же Ливия, я уже упоминал об этом. Это очень серьезная ситуация.

Вместо того, чтобы объединяться в борьбе с терроризмом без двойных стандартов, без попыток использовать бандитов в своих геополитических целях и отказаться от логики «свой – чужой», наши коллеги пытаются всеми правдами и неправдами обвинять сирийские органы и структуры во всех смертных грехах. Не буду подробно останавливаться на ситуации, которая разворачивалась в ОЗХО. Это просто кричащий пример того, как Запад, по сути дела, пытается приватизировать Секретариат универсальной международной организации. Пытается путем выкручивания рук странам, которые не могут заявить свою позицию и ощущать себя в безопасности, поменять универсальную Конвенцию на нечто, позволяющее ему через послушных сотрудников Секретариата ОЗХО вершить беспредел уже в правовом поле, вернее, за пределами этого правового поля. Тем не менее, мы реалисты, хотим работать со всеми, кто может помочь решить проблемы реально. Есть проблески здравого смысла в наших контактах и с американскими коллегами, и с западноевропейскими коллегами. Они, хотя и сквозь зубы, приветствовали договоренности, которые были достигнуты при содействии Астанинского формата между Правительством и оппозицией в Сирии о создании Конституционного комитета и согласовании его правил процедуры. Маленький штрих: все знают, что этот процесс стал возможен после проведения в Сочи в январе 2018 г. Конгресса сирийского национального диалога. Все знают, что именно там было принято решение делегатами от Правительства, Парламента, общественности, оппозиции создать Конституционный комитет. Все знают, какие усилия приложила «астанинская тройка» для того, чтобы это состоялось. Это могло бы состояться еще год назад, если бы не наши западные коллеги, которые, по сути дела, запретили Генеральному секретарю ООН А.Гутеррешу давать С.де Мистуре согласие на утвержденный оппозицией и Правительством при содействии «астанинской тройки» список членов Конституционного комитета. Мы зла не держим, продолжали работать. Характерно при этом, что представитель Европейского союза, когда приветствовал объявление о создании Конституционного комитета, ни словом не упомянул «астанинскую тройку» в отличие от США, которые в публичном заявлении все-таки признали роль России, Ирана и Турции.

Поэтому у нас впереди очень трудная работа, гораздо более сложная, чем была до сих пор. Теперь уже за одним столом переговоров оппозиционеры, правительство при участии делегаций гражданского общества должны будут договариваться о Конституционной реформе. Именно она должна стать фундаментом предстоящих выборов. Здесь тот самый случай, когда все карты будут на столе. Надеюсь, ООН будет беспристрастно содействовать этому процессу. «Астанинская тройка» тоже не останется в стороне. Мы будем делать все, чтобы сами сирийцы договаривались без какого-либо вмешательства извне. Признаки попыток вмешаться в этот процесс есть. Мы будем их деликатно, но твердо отводить.

Говоря о других проблемах Ближнего Востока, меня очень беспокоит ревизионизм, который сейчас проявляется в политике США по ближневосточному урегулированию, по палестино-израильскому урегулированию. Двугосударственное решение, по сути, отбрасывается, работа «квартета» международных посредников заблокирована. Нас заверяют, что вот-вот появится пресловутая «сделка века», которая нам всем уже два года назад была обещана. До сих пор ее нет. Мы примерно понимаем, о чем пойдет речь: об отказе от двугосударственного решения. Здесь мы вместе со всем арабским миром и всеми остальными членами ООН будем твердо придерживаться тех решений, которые принимались в СБ ООН и которые необходимо выполнять. Безусловно, в этом регионе нужна такая архитектура, которая была бы инклюзивной. Это необходимо с точки зрения того, что происходит в Персидском заливе. К сожалению, Вашингтон задался целью всячески демонизировать, изолировать и принудить к капитуляции Исламскую Республику Иран. Не думаю, что это дальновидная политика. Те обвинения, которые вбрасываются в адрес Ирана по самым разным поводам, не опираются на какие-либо убедительные факты.

Выход США из Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию ядерной программы (СВПД), конечно, был типичным примером полного пренебрежения к международному праву, к решениям СБ ООН. Мало того, что США сами отказались выполнять эти решения, они, угрожая санкциями, запрещают всем другим странам выполнять СВПД, резолюцию СБ ООН.

Другие начинания наших американских коллег в этом регионе, включая т.н. «Ближневосточную НАТО», Международную коалицию по обеспечению безопасности морского судоходства в районе Персидского залива, – все это из области проведения разделительных линий против Исламской Республики Иран. Слов нет, надо обеспечивать безопасность в Персидском заливе, но у Ирана тоже есть предложения, которые отличаются тем, что они направлены не против кого-то, они не эксклюзивные, а предлагают всем странам объединить свои усилия, обеспечивать патрулирование, безопасность функционирования этой важнейшей мировой водной артерии. У нас есть свое предложение о начале разговора над разработкой Концепции коллективной безопасности в Персидском заливе и шире вокруг него. В середине сентября на базе Института Востоковедения РАН состоялось экспертное обсуждение этой идеи. В нем принимали участие более 30 специалистов из России, арабских государств, Великобритании, Франции, Индии, Китая. Мне кажется, этот диалог очень полезен.

Тяжелейшую ситуацию в Йемене, где, по свидетельству ООН, налицо крупнейшая гуманитарная катастрофа, можно урегулировать только через инклюзивные переговоры. Нас обнадеживает, что в последнее время со стороны хуситов прозвучало предложение о прекращении огня и начале переговоров. На это была весьма позитивная реакция Наследного принца Саудовской Аравии М.бен Сальмана. Думаю, что специальный посланник Генсекретаря ООН по Йемену М.Гриффитс, который искренне хочет продвинуть переговорный процесс, может опираться на эти последние шаги, вызывающие очень осторожный, но все же оптимизм.

Вопрос: Если порассуждать о принципах российской политики на Ближнем Востоке, с одной стороны – это некие общие внешнеполитические подходы, с другой – характерные для России шаги. Прежде всего, что характерно для российской внешней политики и внешнеполитического курса нашей страны именно на Ближнем Востоке, если коротко выделить какие-то основные черты? Мои коллеги очень часто говорят о принципе равной приближенности. Это действительно, наверное, большая заслуга России и российской дипломатии как инструмента проведения внешнеполитического курса, которая умеет поддерживать не просто ровные отношения, а отношения, постоянно идущие вперед. Сейчас мы переживаем период, когда эти отношения развиваются с партнерами, конфликтующими между собой. Даже на фоне бурно развивающихся отношений с такой страной, как Израиль, Россия очень четко и жестко отстаивает принципы международного права, уважения резолюций Совета Безопасности ООН, твердо стоит на принципах двугосударственного решения, необходимости урегулирования палестинской проблемы на основе создания палестинского государства. Вчера, когда мы рассматривали вопрос о борьбе с терроризмом и религиозным экстремизмом, говорилось, что нерешенность этой проблемы используется как инструмент для индоктринации молодежи радикальными идеями.

Как Вы это прокомментируете?

Вы упомянули СВПД и одностороннее пагубное решение Президента США Д.Трампа о выходе из т.н. ядерной сделки. Много было разговоров об особой позиции европейцев. Видим, как она трансформируется, развивается. Если все-таки посмотреть на перспективы. Мы знаем, что хотят США. Видим столкновения остро непримиримых позиций по американо-иранскому диалогу. Есть ли вообще какие-то шансы на то, что вопросы о ядерной программе Ирана и о возвращении к СВПД удастся решить? Чем здесь может помочь Россия с учетом ее большого опыта посредничества в сложных, конфликтных ситуациях?

С.В.Лавров: Вопросы достаточно емкие, крупные. Два слова о том, насколько велико и продолжительно наше влияние в этом регионе. Мы никогда не пытаемся куда-то вмешиваться без приглашения только ради того, чтобы влиять. Если посмотрите на американские кампании вмешательства – они, по сути дела, направлены на то, чтобы заставить соответствующие стороны делать так, как считает нужным Вашингтон. Там считают для себя полезным иметь незатухающую турбулентность, потому что США далеко, а здесь есть базы, и они всегда могут смотреть, где им выгодно поддержать одну сторону, где – другую, куда потечет нефть, откуда брать газ, где что-нибудь продать свое из вооружений. Чем дольше длится конфликт, тем больше спрос на американское оружие. Вообще, на любое оружие, но американцы находят пути, они хорошие купцы – либо покупай, либо они тебя «зажмут» где-нибудь по другим направлениям.

Мы не хотим влиять только для того, чтобы заставить всех остальных делать так, как желает Москва. Только что В.В.Наумкин сказал о том, что мы всегда стараемся поддерживать отношения со всеми сторонами без исключения. Это на самом деле так. Наше влияние, например, в Сирии мы хотим использовать для того, чтобы там был мир, безопасность, чтобы этот регион с уникальной этноконфессиональной мозаикой не разрушился, не стал очередным прибежищем террористов и прочих нехороших людей. Нам важна безопасность, нам важно сосуществование культур, цивилизаций, религий. Нигде из тех частей Ближнего Востока, где Россия так или иначе проявляет активность, не происходит из-за наших действий какого-либо разобщения, размежевания этносов, конфессий и цивилизационных структур.

Ирак, Ливия (я уже приводил примеры) – оттуда массово, сотнями тысяч бегут христиане. Через Ливию, как через черную дыру, бегут в Европу и из других стран Африки – Сахаро-Сахельского региона, только потому, что была разрушена эта страна, существовавшая многие десятилетия. Наверное, это был не самый демократический режим, но никто от этого не страдал, включая самих ливийцев. Они ездили бесплатно учиться за границу, жили припеваючи, не было бедных.

Мы пытаемся влиять для того, чтобы устанавливать инклюзивный диалог между всеми конфликтующими сторонами, чтобы в соответствующем регионе были мир и безопасность. Мы заинтересованы сохранить свое присутствие в Сирии – это пункт материально-технического обеспечения ВМФ в Тартусе, авиационная база Хмеймим. Во-первых, это сделано с полного согласия абсолютно легитимных властей, государства – члена ООН. Во-вторых, это присутствие мы будем использовать ровно в тех целях, о которых я сказал. Никаких поползновений навязывать что-то или заставлять кого-то действовать по нашему рецепту вы не увидите. Например, в августе 2015 г., когда бандиты во главе с игиловцами и алькайдавцами уже подступали к Дамаску, сирийское правительство при нашей поддержке и при поддержке других стран подчеркивало готовность к диалогу. Тогда вооруженная оппозиция (если ее так можно назвать) говорила о том, что она захватит и решит вопрос. Р.Малли, может быть, потом скажет, как он помнит эту ситуацию. Я помню, что американцы и другие западные страны вообще не пытались поддерживать в то время тему диалога и переговоров. Когда мы помогли остановить бандитов и стабилизировать ситуацию, практически с первых дней нашего там присутствия стали призывать к диалогу, в том числе в период, когда уже наступил перелом в борьбе с терроризмом, когда сирийское правительство восстановило контроль над большей частью своей территории. Казалось бы, уже оно было не очень сильно заинтересовано в том, чтобы обсуждать какие-то уступки с оппозиционерами. Мы последовательно, не действуя конъюнктурно, оказывали воздействие на наших сирийских друзей, чтобы они шли на национальный диалог. Мы понимаем, иначе ситуация не будет устойчивой.

Что касается палестинской проблемы, я считаю и не раз это говорил нашим израильским друзьям, что неурегулированность палестинской проблемы является, наверное, единственным наиболее серьезным фактором, влияющим на ситуацию с распространением экстремисткой идеологии, позволяющим террористам рекрутировать, вербовать в свои ряды молодежь на Ближнем Востоке, начиная с самого раннего возраста. Маленьким детям втолковывают в Палестине и в других арабских странах, что 70 лет назад было обещано создать два государства на одних и тех же правовых началах. Одно государство давно существует и достаточно уверенно себя чувствует, а второго государства как не было, так и нет. Мои израильские собеседники на меня часто обижаются, мол, как я могу, терроризм сам по себе плохой. Да, конечно, он сам по себе плохой, и его надо искоренять. Но если мы не будем обращаться к первопричине, которая лежит в основе экстремисткой идеологии, ее распространения, объясняет то, как можно молодежь привести на этот неправедный путь, мы ничего не добьемся. Мы будем только вечно бить по проявлениям, а не по причине этой ситуации.

Сейчас мы посмотрим, чем закончится формирование израильского правительства. Там происходят интересные процессы. Я слышал, что есть контакты между «бело-голубыми» (Б.Ганцом) и «Объединенным арабским списком», в том числе допускается сотрудничество в этом формате с религиозными еврейскими партиями. Это интересные процессы. Как я понимаю, если будет участие «Объединённого арабского списка» в коалиции, то уже одно это будет хорошим сигналом к тому, что можно возобновить палестино-израильские переговоры. И уже решать вопросы на основе резолюции СБ ООН, но, естественно, с учетом тех перемен, которые произошли в регионе после того, как эти резолюции были приняты всеми и, конечно, какая-то нюансировка вполне возможна.

Последний вопрос был про Иран. Министр иностранных дел Ирана М.Дж.Зариф в Нью-Йорке очень нелицеприятно отзывался о европейских партнерах. Потому что они около года создавали механизм обхода американских санкций, обхода СВИФТа – т.н. «Инстекс». Создали его достаточно давно. Скоро будет год, как он существует только на бумаге. На днях было объявлено, что в дополнение к «европейской тройке» (Англии, Франции и Германии) еще восемь стран ЕС выразили готовность использовать этот канал для торговли с Ираном. Но ни одной сделки, насколько я понимаю, до конца не доведено. Попытки осуществить такие сделки с сугубо гуманитарными товарами, которые не подпадают ни под какие, даже американские санкции, пока не увенчались успехом. Речь идет о копеечных сделках по сравнению с тем, что было обещано Ирану и с тем, что может представлять из себя торговля Ирана с ЕС.

М.Дж.Зариф цитировал одного из своих европейских собеседников, как он сказал, участника СВПД, который эмоционально дал ему понять, что без разрешения американцев европейцы ничего сделать не смогут. Это он публично говорил на пресс-конференции. Я понимаю разочарование Ирана. Понимаю, что Тегеран отвечает на абсолютную беспомощность наших европейских коллег тем, что поэтапно снимает с себя обязательства, добровольно взятые в рамках СВПД. Но это не доставляет нам радости. Отмечаем, что Иран до сих пор не нарушил никаких своих обязательств по юридически обязывающим документам – Договору о нераспространении ядерного оружия, Соглашению о гарантиях с МАГАТЭ и по добровольно исполняемому им Дополнительному протоколу к Соглашению о гарантиях. Все, что делает Иран, делается под контролем МАГАТЭ. Это важнейший момент.

Мы также отмечаем, что Иран в любой момент готов вернуться к выполнению добровольных обязательств по СВПД, как только все остальные страны сделают то же самое. Мы стараемся. У нас есть диалог с Ираном, Китаем и с европейской «тройкой». Я, честно говоря, не исключаю, что на каком-то этапе может состояться американо-иранская встреча, в том числе и на высшем уровне. Об этом говорил Президент США Д.Трамп. Президент Ирана Х.Рухани сказал, что он готов, но сначала нужно остановить санкции. В этом мире все возможно. Стиль американской Администрации допускает любые решения и контакты. Мы будем это приветствовать. Мы будем только рады, если проблемы, которые сейчас возникли с СВПД, будут рассмотрены честно и открыто.

Можно, наверное, предлагать обсуждать что угодно в дополнение к СВПД, но только при понимании, что это не будет условием соблюдения всеми странами обязательств по СВПД и не будет связано с попытками каким-либо образом изменить СВПД. План должен сохраниться в полном объеме, должен быть выполнен в полном объеме. Параллельно можно обсуждать что угодно, если все участники процесса будут согласны.

Вопрос: Внимательно прочитал ежегодный доклад клуба «Валдай». Мне кажется, что, безусловно, в тех новых условиях, которые доклад описывает, очевидна возрастающая роль религиозного фактора. Хочу обратить Ваше внимание, что этот фактор, так же как и национальный, предельно деликатный. Как Вы думаете, увеличение влияния этого фактора таит в себе какие-то опасности? Если да, то какие?

С.В.Лавров: В принципе, гонения на христиан, как и на другие меньшинства на Ближнем Востоке и Севере Африки, - это тема, которая по нашей инициативе обсуждается уже многие годы, практически с самого начала «арабской весны». Было видно, что среди наиболее страдающих от этого – христиане. В 2014 г., когда в ОБСЕ обсуждалась Декларация о борьбе с антисемитизмом, которую все единогласно поддержали, мы привлекли внимание (причем не одни мы, с нами были представители Ватикана, Венгрии, Армении и других стран) к тому, что, наверное, не менее важно возвысить голос и в защиту христиан и мусульман. В Европе уже тогда набирала ход исламофобия. Христиане страдали от «арабской весны» (напомню, был 2014 год). В декабре 2014 г. в решении министерской сессии ОБСЕ записали, что на следующей министерской сессии в 2015 г. будут приняты две отдельные декларации, осуждающие христианофобию и исламофобию. Прошло пять лет. Каждый раз, когда мы напоминали об этом обязательстве, некоторые ведущие западноевропейские страны «уходили» под самыми разными предлогами, ссылаясь на неполиткорректность и на необходимость быть терпимыми и мультикультурными. Считаю, что это стыдно. Кстати, речь идет об одной из стран, в которых стесняются распятий на фасадах школ, их убирают. Будем «добивать» эту тему и продолжать добиваться того, чтобы она звучала и не была забыта. В отсутствие таких решений ежегодно «на полях» ОБСЕ и Совета по правам человека ООН мы проводим мероприятия в защиту христиан и других - всегда это подчеркиваем - религиозных меньшинств, и будем это продолжать.

Что касается религиозного фактора и того, насколько он сейчас вплетается в современную политику, знаете, он очень плотно вплетается и, к сожалению, в весьма деструктивном ключе. Когда в мире множатся страдания и тяготы, у человека появляется совершенно естественное стремление к чему-то духовному, он хочет испытать какую-то надежду. Религия здесь, безусловно, дает отдушину, отдохновение и надежду на будущее для себя, своих близких и родных. Считаю, что эту роль религии Русская Православная Церковь (РПЦ) вместе с братскими православными церквами, Ватиканом, Римско-католической церковью (РКЦ) стремится выполнять весьма активно. Мы, как Вы сказали, тесно сотрудничаем именно в том, чтобы использовать религиозные чувства для продвижения согласия и разрешения конфликтов.

К сожалению, вынужден обращать внимание на то, как к этому фактору относятся наши американские коллеги. В Госдепартаменте США есть специальный представитель по свободе вероисповедания С.Браунбэк. Он публично требует, чтобы все православные церкви признали незаконную, неканоническую т.н. православную церковь Украины. Публично требует, чтобы вопрос в пользу православной церкви Украины решался на Украине, и занимается не столько свободой вероисповедания, сколько навязыванием политически мотивированных решений религиозным общинам. Ведь пока никто из православных церквей не побежал за решением Фанара, которое было продиктовано известными политизированными причинами, и не признавал православную церковь Украины. Но мы знаем наверняка, что американцы давят на эти православные церкви на Ближнем Востоке и Севере Африки и пытаются, когда не видят добровольного желания подчиниться, угрожать и даже раскалывать отдельные православные церкви в регионе.

Мне кажется, что тот диалог, который был начат Святейшим Патриархом и Папой Римским, мог бы быть продолжен именно с точки зрения того, чтобы ограждать религию от любых политических игр, тем более игр, которые разворачиваются в регионах, где идут конфликты и разразились кризисы. В ООН есть межцивилизационный диалог. Это очень интересная и пока малоиспользуемая площадка. Есть межрелигиозный диалог в ЮНЕСКО - по нашей инициативе это направление работает. Его тоже можно гораздо активнее использовать. Надеюсь, что вместе с Русской Православной Церковью, другими нашими конфессиями, в сотрудничестве с соответствующими зарубежными партнерами мы сможем более активно ограждать религиозные чувства от всякой политизации.

Вопрос: Насколько мы готовы активно расширять военное сотрудничество с более широким спектром стран ближневосточного региона для укрепления имеющихся у нас результатов и успехов?

С.В.Лавров: Мы рассматриваем военно-техническое сотрудничество как взаимовыгодную сферу кооперации с нашими партнерами. Практически всем странам Ближнего Востока делались такие предложения. Причем в ответ на их проявляемый интерес. Это и страны Персидского залива, и Турция, естественно, и, кстати, страны АСЕАН, если мы говорим о двух Востоках – о Ближнем и Дальнем. Индия и Китай – это очевидно. Если бы не абсолютно недобросовестная конкуренция со стороны США, которые просто требуют не покупать дешевое и надежное российское, а покупать дорогое и, может быть, тоже надежное, но - гораздо дороже - американское, то гарантирую, что было бы гораздо больше результатов. Но, несмотря на это давление, и со странами АСЕАН, и с Индией, и со странами Ближнего Востока, включая Персидский залив, эти отношения весьма перспективные. Готовятся и реализуются контракты. По-моему, планы весьма обнадеживающие.

В самом начале была тема: можно ли наши успехи экстраполировать на другие регионы мира? Мне кажется, восточная политика России (не в смысле Ближнего Востока, а нашего Дальнего Востока) вполне заслуживает высокой оценки. Неловко так говорить, но вся политика – это далеко не одно только Министерство иностранных дел. Это и экономическая составляющая – инициатива объединения усилий ЕАЭС, ШОС и АСЕАН, предложенная в мае 2016 г. здесь в Сочи Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Это было встречено с интересом. Уже растет количество стран АСЕАН, которые становятся партнерами ЕАЭС по созданию зон свободной торговли, и, кстати, очередь там не маленькая. Этот процесс будет набирать силу. Есть вопросы, касающиеся гармонизации процессов евразийской интеграции как таковой в нашем инициативном видении и «Одного пояса, одного пути». Сюда же внедряется тема логистики и транспортных коридоров. Есть коридоры, которые замышляются южнее России, но Россия активно продвигает свои трассы, как наземные, так и морские – Северный морской путь, все, что связано со сжиженным природным газом (СПГ). Эта очень большая тема, и она реально укрепляет наши позиции в этом наиболее быстрорастущем и, самое главное, быстро набирающим влияние регионе.

Помимо того, что было сказано о военном освоении этого края, хотел бы сказать и про то внимание, которое Правительство и Президент Российской Федерации уделяют его экономическому развитию. Это и свободный порт Владивосток, и территория опережающего развития. К сожалению, демографический эффект пока не просматривается. Это недавно обсуждалось. Будут приниматься дополнительные меры. Надо стимулировать людей, чтобы они там жили, перебирались туда. Считаю, что для этого не нужно жалеть ни денег, ни других стимулов.

Даже такой верный союзник США, как Япония, начинает иметь свое мнение в отношении происходящего на Ближнем Востоке. Не зря Премьер-министр Японии Абэ Синдзо ездил в Тегеран и сейчас публично выступил в Нью-Йорке за то, чтобы состоялась встреча между Президентом США Д.Трампом и Президентом ИРИ Х.Рухани. Это показывает, насколько сильно Япония зависит от Ближнего Востока, прежде всего от энергоносителей.

Вопрос: Вчера Украина подписала «формулу Штайнмайера». Является ли это действительно важным шагом на пути урегулирования самой острой проблемы, с которой мы сталкиваемся, украинской проблемы?

С.В.Лавров: Что касается «формулы Штайнмайера», то там не без проблем. Вчера в Минске все участники Контактной группы, включая Донецк и Луганск, подписали «формулу Штайнмайера», правда, сделали это на раздельных листах бумаги – очевидно, кто-то считает ниже своего достоинства ставить подпись рядом с подписями других участников, хотя под Минскими договоренностями все подписи стоят на одном листе. Вчера я надеялся, что это такая протокольно-косметическая проблема и что она будет преодолена, но последовавшая в Киеве реакция меня насторожила: требования П.А.Порошенко, партии Ю.В.Тимошенко, не говоря уже о С.И.Вакарчуке и других радикальных политических силах, объяснить, почему «продают украинский народ»?

Эта формула была известна с октября 2015 г. Она была изобретена в Париже, и потом каждый раз нормандские форматы на высшем уровне и на уровне министров и экспертов ее подтверждали, просто не могли положить ее на бумагу. Почему там сейчас так взвились оппозиционеры Правительству В.А.Зеленского. Наверное, потому что им не хочется терять аргумент отстаивания своей националистически-ориентированной идентичности и они считают, что любое сближение с Донбассом Киева, урегулирование на условиях, которые прописаны в Минских договоренностях, приведут к капитуляции. Но подписывал Минские договоренности лично П.А.Порошенко. Да, нам сейчас говорят, что не будет никакого особого статуса, несмотря на «формулу Штайнмайера». Из администрации В.А.Зеленского говорят, что там сейчас будет децентрализация, а в ее рамках Донбасс получит больше, чем от Минских соглашений.

Хотел бы привлечь особое внимание к параграфу Минских соглашений, который редко цитируется. Там сказано, что украинская сторона проведет децентрализацию по всей стране, в том числе будут согласованы параметры этой децентрализации для отдельных районов Донецкой и Луганской областей. То есть какая бы там ни была децентрализация, не знаю, как другие области Украины, но эта часть Украины, часть Донбасса, должна быть услышана, и ее позиция должна быть учтена.

Мы слышим то от Министра иностранных дел Украины В.В.Пристайко, то от кого-то еще, что никакой амнистии и никакого специального статуса не будет. Мы сегодня говорили про палестино-израильские проблемы, двугосударственное решение и попытку реализовать принимавшиеся резолюции, которые утвердили двугосударственные решения. Хотя нас и называют ревизионистской державой, но ревизуют все международное право наши западные коллеги. Я пытался об этом достаточно подробно говорить, выступая на ГА ООН.

Еще один пример — Босния и Герцеговина. Есть одобренная СБ ООН Дейтонская организация этого государства, в соответствии с которой Республика Сербская имеет тот самый особый статус. (Этот элемент, кстати, использовался в Минских договоренностях). Сейчас под давлением США и ряда ведущих западно-европейских государств требуют, чтобы подотчетные им бошняцкие и некоторые хорватские партии вели дело к созданию в Боснии унитарного государства. Цель простая – затащить Боснию в НАТО. Ради этого идут на любые ухищрения, в том числе на ревизию резолюции СБ ООН. Резолюция СБ ООН 1244 по Косово, которая предполагает целый ряд вполне конкретных вещей, включая особые права сербов, которые живут в Косово, а Косово является частью Сербии. С огромным трудом ЕС помог Приштине и Белграду согласовать некие промежуточные шаги в направлении общих договоренностей – о том, как им жить вместе дальше. Согласовали создание Сообщества сербских муниципалитетов Косово, которое гарантирует языковые, культурные, религиозные права сербов. Это сообщество территориально не единое — там есть север, где территории компактные, но есть анклавы, и они тоже, в соответствии с этой договоренностью, являются частью Сообщества сербских муниципалитетов Косово. У этого сообщества, по подписанной Приштиной документу, есть флаг, герб и гимн. Четыре года эта договоренность лежит на бумаге. Сейчас при активном участии США ее пытаются ревизовать и сделать так, чтобы и Косово могло иметь право быть втянутым в НАТО с крупнейшей американской базой в Европе, т. н. «Бондстил». Наверное, такие примеры заразительны, и на Украине есть силы, которые целиком и полностью берут пример с США. То, что Минские договоренности, также одобренные резолюцией СБ ООН, подвергаются испытанию — их тоже хотят ревизовать — для меня очевидно. Но я надеюсь, что слова Президента Украины В.А.Зеленского о приверженности к выполнению Минских договоренностей являются позицией человека, который определяет внешнюю политику и является главнокомандующим Украины.

Вопрос: Вы справедливо сказали, что хорошее воспитание не позволяет Вам читать чужую корреспонденцию, но есть люди не так хорошо воспитанные, они уже прочли эту корреспонденцию и увидели там что-то, что свидетельствует о российском следе. Значит, есть какая-то опасность того, что Россия может быть вовлечена в новый раунд игры, которая может привести к некоторым осложнениям для наших отношений с Украиной, США. Не видите ли Вы здесь каких-либо рисков?

С.В.Лавров: Я согласен с тем, что поиск российского следа – это «идея фикс». Эта тема, которая была вброшена, если не ошибаюсь, Н.Пелоси, отражает, что те в руководстве Демократической партии США, кто до сих пор не может смириться с тем, что им не удается свалить Президента США Д.Трампа и всерьез поколебать общественное мнение в самих США и уж тем более доказать какое-то влияние России на внутриполитические процессы, они уже даже не утруждают себя поиском хотя бы мало-мальски приличных аргументов и фактов. Просто вбрасывается тема – российский след, и на этом все. Еще одно обстоятельство – попытка вывести из-под удара тех в Киеве, кто активно пытался способствовать приходу демократического президента в Белый дом на выборах в 2016 г. и действовал точно такими же методами, которые сейчас осуждает Демократическая партия, приписывая их Российской Федерации.

Вопрос (перевод с английского): Есть много инициатив по поводу безопасности в Персидском заливе. Что привнесет в безопасность в Персидском заливе новая российская инициатива? Что ее отличает от других инициатив?

С.В.Лавров: Что касается нашей инициативы о Концепции коллективной безопасности в зоне Персидского залива и что в ней нового, то ничего нового в ней нет. Она была предложена в 2004 г. Мы специально на министерских встречах с Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива ознакомили с этой концепцией и сказали, что если наши арабские коллеги в ней заинтересованы, то мы могли бы поговорить и с Ираном, чтобы, наконец, начать переходить к конструктивному диалогу, транспарентности и укреплению мер доверия. Половина из шести стран Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива проявили позитивное расположение к этому предложению, но другая половина была нейтрально негативно настроена. Нас попросили немножко повременить, буквально сказали, что к этому когда-то мы придем, но не сию секунду. Тогда была достаточно напряженная ситуация вокруг иранской ядерной программы, переговоры еще не начинались в том формате, в котором они в итоге привели к заключению СВПД. Но мы регулярно на наших встречах с арабскими коллегами из Персидского залива напоминали об этом, но реакция была постоянно такой же. После того, как мы увидели опасное обострение ситуации этим летом, в том числе в связи с событиями в Ормузском проливе и обвинениями Ирана во всем, что происходит в регионе, будь то в Палестине, Ливане, Сирии или где-то еще, мы решили, что пора еще раз эту концепцию освежить, привлечь к ней внимание. И вот состоялся экспертный диалог, который нам показал, что интерес к этому есть, и все понимали, что в конечном итоге здесь придется сосуществовать, а не воевать друг с другом постоянно.

Вопрос: Как российская модель могла бы конкурировать с США и Китаем на международном уровне? Нет ангелов в политике, у каждого свои интересы. Что Россия может дать этому региону? Вы говорили об американском вторжении в Ирак и их деструктивной роли в регионе. У Китая есть инициатива «Один пояс — один путь». Что может предложить Россия?

С.В.Лавров: Насчет того, что дает Россия этому региону по сравнению с США и Китаем, то мы не даем в этот регион никакого негатива, не привносим никакие геополитические замыслы, которые были бы сопряжены с настраиванием одной страны региона против другой. Мы, наоборот, всегда выступаем за диалог. Любые войны и конфликты кончаются диалогом. Мы сейчас это видим на примере Сирии, Йемена, Афганистана и других ситуаций. Чем раньше это произойдет, тем лучше. Наши экономические отношения со странами Персидского залива, с арабскими монархиями на подъеме. С каждой из этих стран у нас растет товарооборот, инвестиционная деятельность. Российский фонд прямых инвестиций с большинством стран Залива создает совместные платформы, есть много культурных и гуманитарных программ. Мы даем этому региону наше предложение дружить и получать от этого удовольствие и выгоду. Ответ, возможно, не очень разносторонний и всеобъемлющий, но это ровно то, чего мы хотим от наших отношений с любой другой страной – не навязывать какие-то концепции, а искать баланс интересов.

Вопрос (перевод с английского): Вы упомянули наращивание сотрудничества России с Турцией. Президент Турции Р.Эрдоган говорил о возможной интервенции Турции в курдские районы Сирии вне зависимости от того, поддержат его союзники или нет. Какова позиция России по этому вопросу, учитывая, что такая операция может произойти в координации с более крупной операцией при поддержке России в Идлибе?

С.В.Лавров: Это отдельная история. Это зона деэскалации. Она была предметом Сочинского меморандума между Россией и Турцией от 17 сентября 2018 г., в соответствии с которым было условлено, что вменяемая вооруженная оппозиция, с которой работает Турция, вместе с Правительством берет на себя обязательства не возобновлять боевые действия, обеспечить прекращение огня. Одновременно было зафиксировано, что прекращение огня не распространяется на террористов, находящихся в идлибской зоне. Мы четко руководствуемся этим пониманием и меморандумом точно так же, как и сирийское Правительство, имеющее полное право бороться с террористами на своей территории - тем более с теми, кто не просто сидят внутри идлибской зоны, а постоянно делает вылазки, обстреливают позиции сирийской армии, гражданские объекты. С начала года уже около 60 таких боевых беспилотников направлялось в район нашей воздушной базы «Хмеймим». Они все были подавлены и уничтожены. Тема Идлиба должна рассматриваться отдельно.

Что касается восточного берега Евфрата, напомню, что мы давно привлекали внимание наших американских коллег и в целом мирового сообщества к тому, что США и возглавляемая ими коалиция играют в этом районе в очень опасную игру, пытаясь задействовать курдский фактор для решения своих геополитических задач. А задача заключается в том, чтобы обособить восточный берег Евфрата от остальной территории Сирии. Это очевидно, несмотря на все заверения Вашингтона о том, что он уважает и будет уважать суверенитет и территориальную целостность Сирии. При этом на восточном берегу Евфрата для того, чтобы активнее создавать это квазигосударство, американцы опираются на курдов, потому что именно в них Вашингтон увидел наиболее лояльных ему представителей сирийского общества, живущих на этой территории. Для того, чтобы укрепить позиции курдов, американцы стали продвигать их на те земли, которые традиционно были землями арабских племен. Не так давно было несколько конфликтов между арабами и курдами на восточном берегу реки Евфрат, ровно потому что американцы пытались заселить курдов на арабские территории. Всем было ясно, что это не может хорошо кончиться. Когда Турция объявила, что она озабочена проблемами своей безопасности, мы высказали понимание этой озабоченности.

В 1998 г. между Турцией и Сирией было подписано Аданское соглашение, в котором Дамаск признавал законность озабоченности Турции ситуацией на границе с точки зрения безопасности Турецкой Республики. Анкара признавала озабоченности Дамаска по поводу того, что там должно быть безопасно. Была согласована процедура, согласно которой турецкие вооруженные силы могли входить на определенную глубину (пятикилометровая зона) на сирийскую территорию для подавления экстремистов и террористов. Когда эта тема возникла вновь, мы сочли, что вполне можно использовать международно-правовую базу, о которой я упомянул, – Аданское соглашение. США не хотели, чтобы Турция напрямую сотрудничала с Сирией. Они хотели взять эту тему под свой контроль и обеспечивать контроль на границе, допуская в ходе переговоров, что турки могут иметь в составе контингента, который будет формировать коалицию, неких своих военных полицейских, наблюдателей. Это не устраивало Турцию. Прекрасно понимаю ситуацию, когда страна, не имеющая отношения к региону, к проблеме безопасности на этой границе, пытается навязывать свое виденье. Хорошо было бы договариваться, но при полном уважении суверенитета и территориальной целостности Сирии. Этого не было в исходной позиции Вашингтона, равно как в ней не было и готовности учесть турецкие легитимные озабоченности. В итоге мы слышали, что Президент Турции Р.Эрдоган давно предупреждал, что не может ждать вечно, что проблема не решается, поэтому, если через пару-тройку недель, как он говорил в начале прошлого месяца, не будет договоренности с американцами в соответствии с упомянутыми мною принципами, он оставляет за собой право решать эту проблему без американцев. Могу сказать, что мы выступаем за то, чтобы эта ситуация стала предметом взаимодействия между властями Турции и Сирии. Думаю, что стороны могут договориться об этом. Будем всячески этому способствовать.

Вопрос: Как высоко Вы оцениваете риски военного конфликта с Ираном в Персидском заливе и в целом риски «расконсервации» военных конфликтов в большом регионе, в частности в нагорно-карабахском?

С.В.Лавров: Никогда нельзя ни за что ручаться. Но мне кажется, что войны не хотят ни США, ни Иран, ни большинство стран региона. Может быть, кто-то хотел бы ситуационно сыграть на нынешних противоречиях, обострять обстановку до определенного предела, нагнетать напряженность в информационном пространстве для получения каких-то сиюминутных выгод, но в стратегическом плане я убежден, что никто не хочет войны.

Есть инициатива, о которой я упомянул, – США создают международную коалицию по безопасности в мореплавании, к которой сейчас примыкают Австралия, Бахрейн, Великобритания, еще пара стран. Есть иранская инициатива о том, чтобы все страны региона без каких-либо разделительных линий, все, кто хочет и готов, объединились и сообща обеспечивали здесь безопасность и заодно вырабатывали доверие. В этом же ключе выстроена и наша инициатива – Концепция коллективной безопасности в зоне Персидского залива, частью которой вполне может быть коллективное патрулирование морских пространств, которые вызывают такие большие проблемы.

Мы готовим с Ираном и КНР морские учения по борьбе с террористами, пиратами в этой части Индийского океана. Это к вопросу о том, что сейчас вместо Азиатско-Тихоокеанского региона наши американские коллеги продвигают термин – Индо-Тихоокеанский регион (ИТР). На вопрос, в чем будет отличие, они говорят, что это просто для того, чтобы оттенить роль Индии. Если это под «Индо» имеется в виду Индийский океан, то тогда в этом концептуальном видении должна быть вся Восточная Африка и весь Персидский залив. Такая достаточно сомнительная концепция несет в себе разделительный заряд, пытающийся выстраивать отношения в этом регионе на блоковой основе, а мы привыкли и будем всегда поддерживать центральную роль АСЕАН. Об этом мы много говорим.

Что касается Нагорного Карабаха, то в последнее время ситуация на линии соприкосновения достаточно спокойная, инцидентов мало, они не очень крупные. Состоялся обмен телами погибших, готовится обмен удерживаемыми лицами – в небольшом количестве, но процесс идет. Сопредседатели Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху – Россия, Франция и США – работают тесно и дружно. В этом году встречались уже трижды с министрами иностранных дел, в том числе в апреле в Москве с моим участием мы проводили встречу с министрами иностранных дел Азербайджана, Армении с подключением сопредседателей.

Что касается обстановки «на земле», сейчас она гораздо спокойнее, чем год назад. Но политический процесс заторможен, пока не получается сняться с этого тормоза. Стороны делают достаточно серьезные заявления, в том числе звучали слова о том, что Карабах - это Армения, так же как из Тираны Премьер-министр Албании Э.Рама заявлял, что Косово – это Албания. Это, конечно, не помогает создавать атмосферу для возобновления политического процесса. Но мы как сопредседатели вместе с американцами и французами работаем в унисон. Здесь одна из немногих ситуаций, где у нас единое видение. У нас есть базовые документы, не хотим их ревизовать. Мы хотим на основе базовых принципов, которые многократно обсуждались, искать развязку. Но ее нужно находить через прямой диалог. Контакты есть, но диалог об урегулировании пока не возобновляется. Не вижу здесь явной или неявной опасности возобновления крупномасштабных боевых действий. Будем делать все, чтобы этого не произошло.

Вопрос: Через три недели в Сочи состоится историческое событие – впервые Российская Федерация организует саммит Россия-Африка. Отношения и сотрудничество России и Африканского континента имеют исторические корни. Россия никогда не уходила из Африки – это дипломатические отношения, подготовка специалистов для наших стран, строительство разных объектов.

Африканский континент – это 55 стран разного экономического уровня, разных культур. Скептики говорят о том, что сегодня Россия вместо того, чтобы поддерживать двусторонние отношения, пытается сотрудничать с разнообразными регионами. На африканском рынке сейчас присутствуют разные игроки. Раньше были американцы, европейцы, потом пришли Китай, Турция, Бразилия. Многие задают вопрос, с чем Россия придет в Африку? Африканцы сами осознают, что присутствие России на континенте - это гарантия безопасности не только в регионе, но и во всем мире. Россия никогда не была против других игроков в Африке, хотела, чтобы были равные условия сотрудничества, все игроки дополняли друг друга, а их взаимодействие было на благо народов Континента. Что Вы могли бы сказать о предстоящем саммите?

С.В.Лавров: Вы все уже сказали! Вы упомянули, что Россия – это гарантии безопасности. В классическом понимании гарантии безопасности предполагают несколько другое. У нас нет ни одного военного союзного договора с африканскими странами, но у нас есть очень добрые, исторически сложившиеся отношения со времен деколонизации. Да, это было бескорыстно. Это было экономически и финансово затратно для Советского Союза. Но это было, если хотите, «либо по уставу партии, либо по зову сердца». Это, действительно, было важнейшее завоевание советской внешней политики – то, что справедливость на африканском континенте восторжествовала. Кстати, сейчас, когда наши западные коллеги пытаются переписывать историю Второй мировой войны, мы им начали напоминать про период колониализма, про тот ущерб, который колонизаторы нанесли африканскому континенту. Причем деколонизация состоялась почти на двадцать лет позже, чем завершилась Вторая мировая война. Поэтому, если уж кто-то хочет вступать в исторические дискуссии, то мы будем говорить о деколонизации, тем более что она не завершена: это и остров Майотта в архипелаге Коморские острова, и Мадагаскарские острова, и архипелаг Чагос, по которому недавно Международный суд вынес определение, что его надо отдать Маврикию. На этот счет была принята резолюция Генеральной Ассамблеи ООН.

Вы правильно сказали: мы готовы работать в любой стране, никого оттуда не выдавливая, если у нас равные конкурентные условия. Так поступают далеко не все. Примеры я сегодня приводил. Наверное, для африканцев Россия как еще один достаточно крупный торговый партнер – это стабилизирующий, балансирующий фактор. Товарооборот у нас растет бурными темпами и достиг 20 млрд долл. Конечно, это ничто по сравнению с китайским объемом, но это уже в несколько раз больше, чем было, скажем, десять лет назад. Как в любой ситуации, если у тебя есть один более сильный партнер, ты от него зависишь, а если их несколько, то это всегда устойчивее.

Вопрос (перевод с английского): Вы говорили о бессилии США с точки зрения ядерной сделки, о том, что сделка не работает. Когда бывший Президент Франции Ж.Ширак выступил против войны в Ираке в 2003 г., К.Райс – на тот момент Госсекретарь США – сказала, что ему этого не простят. В свете важной речи Президента Франции Э.Макрона в конце августа этого года, в которой он говорил про европейскую стратегическую автономию, появление т.н. постатлантического запада, который подвел нас к краю, как Россия могла бы воспользоваться новыми модальностями европейской политики? Возможно, удастся восстановить настоящий панконтинентальный союз?

С.В.Лавров: В 2003 г. Россия, Франция, Германия выступили против иракской авантюры, которую затеяли англосаксы в грубейшее нарушение международного права, разрушив страну. Между прочим, глава американской оккупационной администрации в Ираке П.Бремер распустил все структуры партии «Баас» и армию, которая опиралась на членов этой партии, службу безопасности, а сейчас всеми признается, что самые эффективные боевики ИГИЛ – это бывшие офицеры армии С.Хусейна, которых просто выкинули на улицу, и им не на что было жить. Я их не оправдываю, но они пошли в ИГИЛ отнюдь не по зову сердца, а просто по финансовой нужде.

Что касается выступления Президента Франции Э.Макрона на совещании послов, мы обратили внимание и на это его выступление, и на последующие инициативы, которые он озвучивал. Несмотря на все разногласия, – понятно, что противоречия будут всегда – они предполагают необходимость вернуться к идее общеевропейского диалога ради того, чтобы мы обеспечивали национальную и международную безопасность и устойчивость мировой системы.

К сожалению, ОБСЕ застыла на уровне полемической площадки – консенсусной, но не имеющей реальных юридических и правовых рычагов. Она могла бы стать альтернативой НАТО и Варшавскому договору в период, когда последний прекратил свое существование. Но, к сожалению, тогда пошли по другому пути.

У Э.Макрона было немало инициатив о том, как выстраивать дела в Европе. Как вы знаете, есть инициатива о том, как реформировать Европейский союз. Он предлагал делать «ядро» – это еврозона, и остальные члены Евросоюза («Восточное партнерство» и т.д.) – концентрические круги. Но теперь, после двух лет пребывания у власти, Президент Франции Э.Макрон стал смотреть на Европу не только в рамках Евросоюза, но гораздо шире – в рамках общеевропейской безопасности. Да, он произнес слова о необходимости стратегической автономии в плане безопасности. Похожие оценки давала Канцлер ФРГ А.Меркель совсем недавно, в том числе в Нью-Йорке, говоря о трансатлантических отношениях в связи с «брекзитом», позицией США по отношению к Евросоюзу и НАТО. Единственная идея США в отношении НАТО – продвигать свое присутствие, продвигать НАТО на Восток, продавать побольше оружия, требуя, чтобы расходы на оборону каждого члена Североатлантического альянса были повышены до двух процентов. Я абсолютно уверен, что в США никто не хочет войны в Европе, но воспользоваться конъюнктурой и немножечко там поприсутствовать, да еще и заставить страну-хозяйку платить за свои базы, поднять расходы на закупки американского вооружения, а потом – американского сжиженного природного газа – почему бы и нет? Наверное, европейцы понимают, что это немного эгоистичная позиция, и того былого ощущения, что существует единый Североатлантический оборонный альянс, у них нет. Неслучайно, когда наступило это разочарование, стали говорить о необходимости этот альянс из оборонительного сделать глобальным – альянс, который будет отвечать за глобальную безопасность. Это вечная тема. Можно вечно «ехать» на этой идее, искусственно сохранять этот блок, который ищет повод для дальнейшего существования. Советской Союз исчез, Варшавский договор исчез, в Афганистане понятно, в каком состоянии все находится: не знают, как оттуда поскорее уйти, но при этом остаться несколькими базами и забыть про это.

Инициатива Э.Макрона нами поддерживается, мы об этом говорили. Он написал развернутое послание Президенту России В.В.Путину, который ему ответил ровно на эти темы, соглашаясь с необходимостью начинать диалог. Мы не можем заранее намечать какие-то вехи, до которых должны обязательно добраться, но предыдущая позиция большинства европейцев о том, что Россия должна выполнить Минские договоренности, и только тогда можно начать разговаривать – это позиция уже не является доминирующей. Выступление Э.Макрона, который, может быть, раньше других прочувствовал, что это тупик, – тому подтверждение.

У Франции много инициатив, в том числе тех, которые вызывают вопросы. В частности, инициативы в сфере журналистики, информационного пространства. «Репортеры без границ» в тесном сотрудничестве с французским правительством продвигают идею создать некий «белый список» средств массовой информации, включая интернет-ресурсы, которым можно доверять. Даже не буду распространяться, что это не очень правильный подход, причем в стране, где «RT» и «Спутник» не имеют аккредитации в Елисейском дворце. Еще у Франции есть инициатива, которая называется «Европейская инициатива вмешательства». Когда мы были в Брегансоне, разговаривали президенты, а я параллельно пообщался с Министром иностранных дел Франции Ж.-И. Ле Дрианом и внешнеполитическим советником Э.Макрона. Мы интересовались, как эта инициатива замышляется, потому что, когда ее презентовали, было упомянуто, что она в числе прочих необходима для того, чтобы, когда возникает острая потребность вмешаться и спасать человеческие жизни, желательно избегать бюрократических проволочек, с которыми связана деятельность Совета Безопасности ООН, НАТО, Евросоюза как такового. Естественно, возникает вопрос: если речь идет о применении силы, как же обойтись без Совета Безопасности? В сентябре у нас была встреча министров иностранных дел и обороны России и Франции в формате «два плюс два». Мы подробно об этом говорили, но пока еще нам не представили окончательной картины. Это тоже нужно понимать: вписывается это в инициативу Президента Э.Макрона о начале общеевропейского диалога или это какая-то побочная идея? Много вопросов. Но самое главное – и мы двумя руками «за» – нужно садиться и начинать разговаривать взаимоуважительно, без предварительных условий, без претензий на то, что одна сторона имеет некие исключительные права и привилегии в этом диалоге.

Вопрос: На мой взгляд, одним из главных стратегических успехов российской внешней политики на Ближнем Востоке и в отношении незападного мира в целом является то, что она превратилась в самостоятельную ценность и перестала быть производной отношений России с Западом. Но многие наши оппоненты пытаются это критиковать, опровергать и говорить, что российские интересы на Ближнем Востоке заключаются в ослаблении Запада, а Россия не является надежным, долгосрочным центром силы на Ближнем Востоке. Стоит только Западу улучшить отношения с Россией, как она тут же оттуда уйдет. Вспомните, многие говорили такие глупости, что Сирия является для России разменной картой, чтобы обменять ее на Украину. Пытаясь доказать этот тезис, наши оппоненты апеллируют к российской риторике, которая во многом носит – стоит это признать – несбалансированный характер. В ней содержится справедливая критика Запада, но пока в ней недостает того, о чем Вы сказали: мы позитивно предлагаем странам региона дружить и получать от этого удовольствие. В этой связи считаете ли Вы возможным сбалансировать российскую риторику в отношении Ближнего Востока и, продолжая ругать Запад, одновременно говорить о том, что нейтрально-позитивного Россия несет в регион и что не зависит от конъюнктуры ее отношений с Западом?

С.В.Лавров: Я согласен с тем, что российская внешняя политика стала самоценной. Наверное, иллюзии, которые возникли после распада Советского Союза, в 90-е годы, сказались на восприятии Российской Федерации западным миром. Вы помните все это – конец истории и т.д. Но окончательно понять, что надо полагаться исключительно на себя, – естественно, в рамках международного права – нам помог 2014 год, когда часть западных стран поддержала антигосударственный переворот в Киеве, некоторые из них активно его провоцировали и организовывали. Но в любом случае реакция Запада на приход путчистов к власти в Киеве в 2014 г. – все эти санкции, требования, осуждение – нас убедила только в одном: в этом мире полагаться нужно только на себя, как нам советовал Александр III, и в более широком плане.

Украинский кризис. Февраль 2014 г. Переговоры. Немцы, французы, поляки вместе с Президентом Украины В.Ф.Януковичем и оппозицией подписывают соглашение о том, что наутро будет создано Правительство национального согласия, что оно будет готовить досрочные выборы, власть не будет использовать армию и службу безопасности кроме как для охраны административных зданий. И наутро все это рушится, разваливается. Мы задавали вопросы французам и немцам, да и американцам, которые просили нас поддержать этот договор (Б.Обама специально звонил В.В.Путину), как же так получилось, ведь они поставили свою честь, достоинство, авторитет на кон. В ответ мы слышали: «так случилось».

Неслучайно ведь теперь, когда заходит разговор о том, в чем причины нынешнего кризиса отношений между Западом и Россией, нам пеняют, что мы в Крыму и в Донбассе. Но начало всему этому положил переворот, устроители которого наутро заявили, что они создают не Правительство национального согласия, как было записано в этом документе в феврале 2014 г., а «правительство победителей». 22 февраля они уже разделили страну на победителей и побежденных. А через два дня после этого были заявления о том, что русским в Крыму делать нечего, надо их либо уничтожать, либо изгонять оттуда. Когда крымский парламент восстал против всего этого, туда направляли «поезда дружбы» с бандитами. Точно так же и Донбасс ни на кого не нападал. Они сказали: «Ребята, у вас там какие-то антиконституционные дела. Мы не хотим быть к этому причастными, поэтому оставьте нас в покое. Мы хотим осмотреться и понять, что происходит». Их же объявили за это террористами и на них напали.

Я много раз говорил об этом нашим западным коллегам, но они постоянно уходят от первопричины этой ситуации. Это стыдно и недостойно солидных стран. Но свою самодостаточность, самоценность мы ощутили в полной мере в результате этого очередного, наиболее горького урока из наших отношений с Западом. Это не означает, что мы будем надувать губы, обижаться – нет. Мы готовы откликаться и на такие инициативы, которые, как сейчас было упомянуто, выдвинул Президент Франции Э.Макрон. Мы всегда за диалог, за разговор.

Даже когда были введены санкции, мы, естественно, должны были ответить. Мы всегда подчеркиваем, что санкции – это ваша выдумка, сами с ними решайте, мы откликнемся. Но, во-первых, мы уже поняли, что нужно полагаться, в том числе в экономике, технологиях, обеспечении нашего населения жизненно важными товарами, только на себя, потому что нас могут обмануть в любой момент, как это произошло с этими санкциями. Во-вторых, мы всегда подчеркиваем, что это не означает, что мы хлопаем дверью. Когда вы будете готовы разговаривать, – пожалуйста, причем в той степени и на те темы, которые будут для вас комфортны. Мы это подчеркивали на всех этапах. Поэтому эта наша самостоятельность, самостийность, если хотите, самоценность нашей внешней политики отнюдь не означает, что мы изолируемся. Изолируют себя наши западные партнеры. Но сейчас все это меняется, и тому много примеров, в том числе и отдельные страны Евросоюза активно развивают отношения с Российской Федерацией к неудовольствию бюрократического Брюсселя, который не хочет выпускать все эти процессы из-под своего контроля. Но это уже аукается – как вы знаете, во многих странах это вызывает неудовольствие на национальном уровне.

Насчет того, что Запад говорит, что мы преследуем цель его ослабить, наверное, Запад сам себя ослабляет тем, что он делает. Пример Афганистана, когда полный провал после почти двадцати лет попыток навести там порядок. Бывший Президент Афганистана Х.Карзай прекрасно об этом знает. Он очень близко к сердцу принимает судьбу своей страны. Мы очень ценим его подходы. Но страна остается в неурегулированном состоянии, хотя возможностей для этого было множество.

Насчет того, что нас пытаются представить как ненадежного партнера, который в долгосрочном плане не должен рассматриваться – дескать, бросит и уйдет – знаете, нам говорят абсолютно обратное африканские страны и страны Ближнего Востока и приводят в пример двух-трех лидеров региона, в частности, бывшего Президента Египта Х.Мубарака, который, как минимум, двадцать лет обеспечивал стабильность в этом регионе. Да, он имел хорошие отношения с нами, но он держал регион в стабильности. Американцы называли его стратегическим союзником. «Арабская весна». Он никуда не убежал, он отдал свои полномочия, поехал в Шарм-эль-Шейх, достойно ушел с этого поста, сказал: «Я хочу, чтобы моя страна жила в мире и спокойствии. Если я мешаю, я ушел». Его привезли в судебное помещение в клетке, стали третировать и унижать. Может, я не открою секрет, мы обращались к американцам, предлагали как-то воздействовать на те власти, которые пришли в Каир, чтобы прекратить издеваться над этим человеком, но никакой реакции от США не последовало.

Ливийский лидер М.Каддафи был достаточно близок многим европейским деятелям, во Франции в том числе… Просто разбомбили, зверски убили, уничтожили.

Поэтому решать народам этих стран и их лидерам, на кого можно опереться, а на кого нельзя. Повторю, что многие страны по собственной инициативе подчеркивают нам, что они очень ценят то, что мы не бросаем своих соратников и друзей.

Насчет сбалансированной риторики, я стараюсь балансировать. Мы же ругаем Запад – если это можно назвать руганью – не для того, чтобы получать от этого какое-то удовольствие. Просто мы хотим привести конкретные факты, которые показывают, что так уже было не раз, и опять идти на конфронтацию в попытке решать свои проблемы, раскалывать страны, общество, регионы, – наверное, это не очень здорово.

Вопрос: Говоря о санкциях, Вы когда-то ввели в оборот формулировку: «Не мы их вводили – не нам их снимать». Сенаторы США М.Рубио и Б.Кардин обратились к Вашему коллеге М.Помпео с предложением ввести санкции в отношении Генерального прокурора России Ю.Я.Чайки и Министра юстиции России А.В.Коновалова – Ваших коллег по Правительству. В этой связи возникает вопрос: наша стратегия реакции на санкции остается прежней или будем ее менять?

С.В.Лавров: Я слышал, что М.Рубио и Б.Кардин – известные антироссийски настроенные конгрессмены. Не думаю, что это означает какую-то дальновидность. Все те, кто имеет мало-мальски политически зрелый взгляд на ситуацию, давно должны были понять, что санкции не работают в том направлении, в котором они хотят. Я думаю, что не заработают никогда. У нас есть Богом и предками данная земля с ее богатствами, есть чувство собственного достоинства, ну и армия. Все это в сочетании дает нам очень прочную уверенность. Надеюсь, что экономическое развитие, все инвестиции, которые были сделаны и продолжают делаться, также окупятся в самом ближайшем будущем.

Вопрос: В своем выступлении Вы подробно остановились на последствиях американской политики и военных интервенций на Ближнем и Среднем Востоке. Россия последовательно и четко выступает против таких интервенций. В то же время войны в Ираке и Афганистане не были безболезненными для США. Они привели к большим репутационным, финансовым, человеческим потерям. Как Вы сказали, западные партнеры смотрят на российские действия с позиции геополитики. При этом США открыто относят Россию к противникам. Возможно, это циничный подход, но, может быть, для России не так уж и плохо, когда США «завязают» в проблемах на Ближнем Востоке, тратят свой политический, военный капитал, втягиваются в конфликты (как, возможно, сейчас это произойдет с Ираном) вместо того, чтобы тратить эти ресурсы на сдерживание России?

С.В.Лавров: Что касается войны в Ираке, Афганистане, мы призываем Запад проанализировать все ошибки. Великий У.Черчилль однажды сказал: «Америка всегда поступает правильно. После того, как испробовала все остальное». Это его слова. Надеюсь, он окажется прав и на этот раз.

Россия. ЮФО > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 октября 2019 > № 3150286 Сергей Лавров

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на общеполитической дискуссии 74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 27 сентября 2019 года

Уважаемый господин Председатель,

Ваше Превосходительство,

Дамы и господа,

Все ближе 75-летие Организации Объединенных Наций, создание которой стало результатом Победы во Второй мировой войне и осознания необходимости коллективного механизма поддержания международного мира и безопасности. К сожалению, события начавшейся вскоре «холодной войны» не позволили раскрыться этому колоссальному созидательному потенциалу.

Надежда появилась вновь, когда почти 30 лет назад рухнула Берлинская стена, символизировавшая противостояние двух непримиримых систем. Надежда на то, что можно будет, наконец, перелистнуть горестные страницы войн – не только горячих, но и холодных, и объединить усилия на благо всего человечества.

Однако приходится признать: несмотря на то, что удалось благодаря ООН предотвратить третью мировую войну, конфликтов и вражды на планете не убавилось. Появились и новые острейшие вызовы: международный терроризм, наркопреступность, изменение климата, нелегальная миграция, растущий разрыв между богатыми и бедными. Справляться с этими и многими другими вызовами год от года становится все сложнее. Разобщенность международного сообщества лишь нарастает.

На наш взгляд, причина нынешнего положения дел заключается, прежде всего, в нежелании стран, объявивших себя победителями в «холодной войне», считаться с законными интересами всех остальных государств, нежелании принять реалии объективного хода истории.

Западу трудно смириться с тем, что длившееся веками доминирование в мировых делах тает. Появились и укрепляются новые центры экономического роста и политического влияния. Без них не найти устойчивого решения глобальных проблем, совладать с которыми можно лишь на прочной почве Устава ООН – через баланс интересов всех государств.

Ведущие западные страны пытаются воспрепятствовать формированию полицентричного мира, вернуть себе привилегированные позиции, навязать другим стандарты поведения, основанные на узкой западной трактовке либерализма. Если коротко: «мы – либералы, нам можно все». В этих своих устремлениях Запад все реже вспоминает про международное право, все чаще и все навязчивее рассуждает о «порядке, основанном на правилах».

Цель концепции такого «порядка» для нас очевидна: ревизовать переставшие устраивать Запад нормы международного права, подменить их «правилами», приспособленными под свои корыстные схемы, которые формулируются в зависимости от политической целесообразности, а сам Запад, и только Запад, хотят объявить неоспоримым источником легитимности. Например, когда выгодно, право народов на самоопределение имеет значение, а когда нет – объявляется незаконным.

Для обоснования ревизионистских «правил» в ход идут манипулирование общественным сознанием, распространение ложных сведений, двойные стандарты в сфере прав человека, подавление неугодных СМИ, запреты на профессию журналистов. Причем у Запада появились «способные ученики» среди его подопечных на постсоветском пространстве.

Вместо равноправной коллективной работы создаются закрытые форматы вне легитимных многосторонних рамок, а келейно согласованные в узком кругу «избранных» подходы затем объявляются «многосторонними договоренностями». Это сопровождается попытками «приватизировать» секретариаты международных организаций, использовать их для проталкивания неконсенсусных идей в обход универсальных механизмов.

Атаки на международное право приобретают опасные масштабы. У всех на слуху выход США из Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД), который был одобрен резолюцией 2231 СБ ООН. Вашингтон не просто отказался от закрепленных в этой резолюции своих обязательств, но стал требовать от всех других играть по американским «правилам» и саботировать ее выполнение.

США взяли жесткую линию на развал резолюций ООН о международно-правовых основах ближневосточного урегулирования. Предлагают дождаться некой «сделки века», а тем временем приняли односторонние решения по Иерусалиму и Голанским высотам. Под угрозой двухгосударственное решение палестинской проблемы, которое имеет ключевое значение для удовлетворения законных чаяний палестинского народа и для обеспечения безопасности Израиля и всего региона.

Когда члены НАТО в откровенное нарушение резолюций СБ ООН бомбили Ливию, они тоже, видимо, руководствовались логикой своего «порядка, основанного на правилах». Результат – ливийская государственность разрушена, а губительные последствия натовской авантюры, прежде всего для стран африканского континента, мировое сообщество расхлебывает по сей день.

Сохраняются «скрытые повестки» в сфере антитеррора: несмотря на обязательные для всех решения Совета Безопасности ООН о «листировании» террористических организаций, для некоторых стран стало «правилом» выводить террористов из-под удара и даже налаживать с ними взаимодействие «на земле», как это происходит, например, в Афганистане, Ливии, Сирии. В США уже вслух заговорили о том, что «Хейят Тахрир аш-Шам» – вполне «умеренная структура», с которой «можно иметь дело». К такой неприемлемой логике хотят склонить и членов СБ ООН, как показали недавние дискуссии по ситуации в сирийском Идлибе.

Свои «правила» у Запада и в отношении Балкан, где проводится открытый курс на подрыв решений СБ ООН по косовскому и боснийскому урегулированию.

Неотъемлемой частью международного права, наряду с резолюциями Совета Безопасности, являются универсальные конвенции. Запад и их хотел бы подменить своими «правилами», как это произошло в ОЗХО, чей Технический секретариат путем противоправных манипуляций и бесцеремонного давления незаконно получил т.н. атрибутивные функции в прямое нарушение Конвенции о запрещении химического оружия и исключительных прерогатив Совета Безопасности ООН.

Продолжаются игры вокруг конвенций, обязывающих все страны обеспечивать языковые, образовательные, религиозные и иные права национальных меньшинств. Наши западные коллеги и здесь руководствуются своими «правилами»: закрывают глаза на открытое лишение национальных меньшинств соответствующих прав, потворствуют сохранению в Европе позорного феномена безгражданства.

Курс на ревизию международного права все чаще проявляется и в настойчивой линии на переписывание итогов Второй мировой войны, оправдание множащихся проявлений неонацизма, вандализма в отношении памятников освободителям Европы и жертвам Холокоста.

Испытаниям на прочность подвергаются и такие ключевые принципы Устава ООН, как невмешательство во внутренние дела, недопустимость применения силы или угрозы силой.

К списку стран, чья государственность была разрушена на наших глазах путем агрессии или инспирированных из-за рубежа переворотов, сейчас пытаются добавить Венесуэлу. Россия, как и подавляющее большинство членов ООН, отвергает попытки вернуть в Латинскую Америку «правила» времён «доктрины Монро», попытки менять извне режимы в суверенных государствах, не гнушаясь методами военного шантажа, незаконного принуждения и блокады, как это происходит в отношении Кубы вопреки многочисленным резолюциям ООН.

В следующем году исполняется 60 лет Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам, которая была принята по инициативе нашей страны. Однако до сих пор ряд западных государств цепляются за старые «правила», игнорируют эту Декларацию и другие, обращенные непосредственно к ним, решения Генеральной Ассамблеи ООН по вопросам деколонизации, продолжая удерживать под своим контролем бывшие заморские территории.

В ноябре нынешнего года грядет еще один юбилей – 20 лет с момента принятия на саммите ОБСЕ Хартии европейской безопасности и Платформы безопасности, основанной на сотрудничестве. В этих документах сформулированы принципы взаимодействия всех стран и региональных организаций в Евроатлантике. Главы государств и правительств торжественно провозгласили, что никто не должен обеспечивать собственную безопасность за счет безопасности других. К сожалению, достигнутый тогда на высшем уровне консенсус сегодня опять подменяется взятой за «правило» практикой НАТО, которая продолжает мыслить категориями поиска врага, продвигая свою военную инфраструктуру на восток к российским границам, наращивая военные бюджеты, хотя они и так более чем в 20 раз превышают российский. Призываем вернуться к договоренностям о выстраивании равной и неделимой безопасности на пространстве ОБСЕ. В последнее время в пользу этого высказываются и ответственные политики в Европе, как, в частности, показала августовская встреча Президента России В.В.Путина и Президента Франции Э.Макрона.

Надежная и открытая архитектура необходима и в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Опасно поддаваться искушению разбить его на конфликтующие блоки. Такие попытки будут противоречить задаче объединения усилий всех стран региона для эффективного ответа на сохраняющиеся здесь угрозы и вызовы, включая задачу урегулирования всего комплекса проблем Корейского полуострова исключительно мирным путем.

Огромный ущерб создававшейся на протяжении десятилетий глобальной системе стратегической стабильности нанесен в результате действий США, которые вслед за выходом из Договора об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) разрушили – при послушной поддержке всех членов НАТО – Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Теперь под вопросом судьба Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ). К тому же США отказываются ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), а в своих доктринальных документах понизили порог применения ядерного оружия. Берут курс на превращение киберпространства и космоса в арену военного противостояния.

В целях недопущения дальнейшего нагнетания напряженности Россия внесла ряд инициатив. Президент России В.В.Путин объявил о решении не размещать наземные РСМД в Европе или других регионах, если и пока от этого будут воздерживаться американцы. Призвали США и НАТО присоединиться к такому мораторию. Также неоднократно предлагали Вашингтону начать переговоры о продлении ДСНВ. Вместе с КНР выступаем за согласование юридически обязывающего документа о предотвращении гонки вооружений в космосе. Реакция на все эти предложения со стороны США и их союзников пока не обнадеживает.

Настораживает затянувшееся отсутствие ответа и на наше предложение, сделанное американским коллегам еще год назад – принять на высшем уровне российско-американское заявление о неприемлемости и недопустимости ядерной войны, в которой по определению не может быть победителей. Призываем всех членов ООН поддержать эту инициативу.

Сегодня хотел бы объявить: на текущей сессии Генеральной Ассамблеи ООН мы вносим проект резолюции «Укрепление и развитие системы договоренностей по контролю над вооружениями, разоружению и нераспространению». Приглашаем всех к конструктивным переговорам. Одобрение такой резолюции стало бы важным вкладом в создание условий для успешного проведения в будущем году обзорной конференции по выполнению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

Россия продолжит настойчивую работу в пользу укрепления всеобщей безопасности. В этой сфере мы действуем с предельной ответственностью, проявляя сдержанность в сфере оборонного строительства – разумеется, без ущерба для надежного обеспечения национальной безопасности, в полном соответствии с международным правом.

Выступаем за консолидацию усилий в борьбе с международным терроризмом под эгидой ООН. В интересах мобилизации потенциала региональных организаций на подавление террористической угрозы Россия провела министерское заседание Совета Безопасности ООН с участием ОДКБ, ШОС и СНГ.

Среди важнейших задач мирового сообщества – выработка общеприемлемых подходов к регулированию цифровой сферы, осмысление процессов, связанных с созданием искусственного интеллекта. В прошлом году Генеральная Ассамблея ООН одобрила начало предметной работы по согласованию правил ответственного поведения государств в информационном пространстве. По инициативе России также принята резолюция о противодействии киберпреступности. Важно продвигаться к достижению юридически обязывающих договоренностей по всем аспектам международной информационной безопасности.

Необходимо также активизировать усилия по урегулированию многочисленных кризисов и конфликтов во всех регионах мира. Главное – добиваться от сторон соблюдения уже имеющихся договоренностей, не позволять им изобретать предлоги для отказа от выполнения уже взятых на себя обязательств. Это касается и конфликтов на постсоветском пространстве, включая необходимость строго следовать положениям Минского комплекса мер по урегулированию кризиса на юго-востоке Украины.

В Сирии, где достигнуты серьезные успехи в борьбе с терроризмом, на первый план выходят вопросы дальнейшего продвижения политического процесса, ведомого сирийцами при содействии ООН. При решающем вкладе России, Турции и Ирана как гарантов Астанинского формата завершено формирование Конституционного комитета, о чем на днях объявил Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш. На повестке дня – постконфликтное восстановление, создание условий для возвращения беженцев. Здесь гораздо более активную роль должна сыграть система ООН.

Однако в целом на Ближнем Востоке и Севере Африки проблем еще много. Мы видим, что происходит в Ливии, Йемене. На грани срыва перспективы решения палестинского вопроса и реализации Арабской мирной инициативы. Тревожат попытки разыгрывать взрывоопасную для многих стран «курдскую карту».

Искусственно нагнетается напряженность в Персидском заливе. Призываем к преодолению имеющихся разногласий через диалог, без голословных обвинений. Наш вклад – представленная летом этого года обновленная российская концепция коллективной безопасности в этом регионе.

Поддерживая усилия африканских государств по прекращению конфликтов на своем континенте, Россия организовала вчера заседание Совета Безопасности ООН по укреплению мира и безопасности в Африке. В конце октября в Сочи состоится первый в истории саммит Россия-Африка. Рассчитываем, что его результаты позволят повысить эффективность борьбы с современными вызовами и угрозами, эффективность работы по преодолению стоящих перед африканскими странами проблем развития.

Совершенствованию антикризисной, миротворческой деятельности ООН призвана способствовать реформа ее Совета Безопасности. Реалии многополярного мира делают главной задачей поиск такой формулы, которая устранила бы очевидный геополитический дисбаланс в его нынешнем составе и обеспечила бы расширение представленности в Совете стран Африки, Азии и Латинской Америки при максимально широком согласии государств-членов ООН.

Дамы и господа,

Разделительные линии губительны не только для мировой политики, но и для экономики. Ее инклюзивный рост сдерживается в результате того, что нормы ВТО подменяются другими «правилами»: методами недобросовестной конкуренции, протекционизма, торговых войн, односторонних санкций, откровенного злоупотребления статусом американского доллара. Все это ведет к фрагментации глобального экономического пространства, негативно влияет на жизни людей. Считаем необходимым вернуться к совместной конструктивной работе и в организациях системы ООН, и в «Группе двадцати». Будем содействовать созданию благоприятных для этого условий, в том числе через возможности БРИКС, где Россия заступает на пост председателя в 2020 году.

Вместе с единомышленниками выступаем за гармонизацию интеграционных процессов. Эта философия лежит в основе инициативы Президента России В.В.Путина о формировании Большого Евразийского партнерства из числа стран-участниц ЕАЭС, ШОС, АСЕАН и открытого для всех других государств Евразии, включая и членов Европейского союза. Движение в этом направлении уже началось через сопряжение планов развития ЕАЭС и китайского проекта «Один пояс – один путь». Последовательное осуществление этих начинаний позволит не только повысить динамику экономического роста, но и заложить добротный фундамент для построения пространства мира, стабильности и сотрудничества от Лиссабона до Джакарты.

Дамы и господа,

В преддверии очередного юбилея ООН хотел бы подчеркнуть: ооноцентричная система миропорядка, несмотря на все испытания, сохраняет устойчивость, обладает большим запасом прочности. Она – своего рода страховочная сетка, гарантирующая, если уважать Устав, мирное развитие человечества через нахождение баланса порой весьма противоречивых интересов различных стран.

Наверное, главный вывод по итогам этих 75 лет состоит в том, что по-прежнему востребован полученный в годы той жесточайшей войны опыт деидеологизированного сотрудничества государств перед лицом общей угрозы.

Сегодняшние угрозы и вызовы таят не меньшие опасности.

Лишь работая сообща, мы сможем эффективно на них реагировать. Полвека назад выдающийся российский ученый и общественный деятель, Лауреат Нобелевской премии А.Д.Сахаров написал такие слова: «Разобщенность человечества угрожает ему гибелью… Для человечества отойти от края пропасти – значит преодолеть разобщенность». Именно в единении видели основную задачу ООН ее отцы-основатели. Давайте будем достойны их наследия и их памяти.

Благодарю за внимание.

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 сентября 2019 > № 3150289 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам недели высокого уровня 74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 27 сентября 2019 года

Спасибо, что вы интересуетесь нашим отношением к международным делам, работой Генеральной Ассамблеи ООН и тем, как в ней участвует российская делегация.

График у нас был традиционно очень напряженный – несколько десятков встреч с главами государств, правительств и министрами иностранных дел, беседы с Генеральным секретарем ООН и Председателем 74-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН и традиционные контакты в рамках «пятерки» постоянных членов СБ ООН, в рамках БРИКС, ОДКБ и ближневосточного «квартета».

Сессия проходит в непростых условиях. Нет нужды долго об этом распространяться. Много неурегулированных кризисов, конфликтов. Проблем в мировой политике и экономике, к сожалению, меньше не становится. Мы сегодня постарались в своем выступлении дать наше видение того, в чем причины такого совсем не оптимистичного положения дел. Постарались проанализировать ту концепцию, которую сегодня активно продвигают наши западные коллеги – «порядок, основанный на правилах», и посмотреть, насколько она соответствует универсальным, общепризнанным, коллективно согласованным нормам международного права. По нашей оценке, соответствует не очень, а в целом ряде случаев даже противоречит. Поэтому мы будем добиваться того, чтобы все страны вернулись к уважению Устава ООН, других норм и принципов универсального международного права. Я вас заверяю, что в этой работе и в этой позиции у нас очень много единомышленников.

В этом году открытие сессии Генеральной Ассамблеи ООН совпало с нашим председательством в Совете Безопасности ООН. Его центральным мероприятием стало министерское заседание, которое мы провели позавчера, посвященное сотрудничеству ООН с ОДКБ, ШОС и СНГ в сфере борьбы с терроризмом.

Провели еще одно министерское заседание Совета Безопасности ООН – вчера состоялась дискуссия по тематике укрепления мира и безопасности в Африке, которую мы организовали совместно с тремя африканскими членами Совета Безопасности.

По-моему, оба мероприятия были весьма полезными. В первом случае удалось наметить дополнительные возможности, которые нужно реализовать для того, чтобы эффективнее бороться с терроризмом, задействовав потенциал региональных организаций. Второе мероприятие лишний раз подчеркнуло, что африканские проблемы преобладают в повестке дня высшего органа ООН – Совета Безопасности. Необходимо утверждать в нашей работе принцип «африканским проблемам – африканские решения», чтобы африканцы сами использовали свой опыт, свою практику и решали проблемы континента, помогали находить компромиссы между конфликтующими сторонами в том или ином государстве, в той или иной части Африки.

Считаю, что состоявшиеся обсуждения в целом в рамках недели высокого уровня Генеральной Ассамблеи ООН и проходившие параллельно беседы подтвердили, что залог эффективного реагирования человечества на различные угрозы, общие для всех нас, – это опора на центральную координирующую роль ООН. При всех ее недостатках ничего более надежного человечество изобрести не смогло. Не думаю, что в ближайшем будущем изобретет.

Вопрос: У меня вопрос по Ирану. Как Вы видите ситуацию вокруг будущего СВПД и американо-иранских отношений по результатам текущей недели высокого уровня Генассамблеи? В своей речи Вы упомянули российскую Концепцию коллективной безопасности в зоне Персидского залива – она все еще «на столе»? Обсуждали ли Вы ее в ходе своих встреч в ООН?

С.В.Лавров: Проблемы, которые связаны с развалом СВПД, нужно отсчитывать не от нынешней сессии Генеральной Ассамблеи. Они начались гораздо раньше – полтора года назад, когда США в одностороннем порядке вышли из этого одобренного Советом Безопасности ООН и тем самым ставшего частью международного права документа и сказали, что всем остальным они тоже запрещают это делать, а если кто будет выполнять данный план, в частности, торговать с Ираном, то против него будут введены санкции.

Считаю, что это разрушительные действия не только для конкретной ситуации с иранской ядерной программой, но и для режима нераспространения ядерного оружия и в целом для ситуации в регионе. К сожалению, наши американские коллеги практически любой аспект ситуации на Ближнем Востоке и Севере Африки рассматривают через антииранскую призму. Как будто сознательно пытаются найти как можно больше причин для того, чтобы постараться подкрепить свои неподкрепляемые утверждения, что Иран является главным источником зла в этом регионе и все беды только от Ирана.

Наша концепция в этой связи заключается в том, чтобы использовать опыт других регионов мира, в частности, Европы, где в свое время был начат процесс Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, который привел в конечном итоге к подписанию Хельсинкского Заключительного акта, к принятию многих важных деклараций на высшем уровне. Я о них сегодня говорил: это Хартия европейской безопасности и Хартия о платформе безопасности, основанной на сотрудничестве. Это был 1999 год. В тех документах провозглашены принципы диалога, взаимного учета интересов друг друга, готовности обсуждать взаимные озабоченности, а главное – чтобы никто не укреплял свою безопасность за счет ущемления безопасности других.

Эта логика и лежит в основе нашей инициативы – Концепции безопасности в зоне Персидского залива. Впервые мы с ней выступили очень давно, когда еще можно было предотвратить то обострение, которое мы сейчас наблюдаем. К сожалению, не все прибрежные страны Персидского залива в то время согласились действовать на упреждение. Говорили, что идея неплохая, "можно изучить, но надо подождать, пока она вызреет". Сейчас, по-моему, она уже перезрела. То, что все больше стран Персидского залива, включая, естественно, и арабские страны Персидского залива, начинают раздумывать о том, как эту ситуацию сейчас деэскалировать, говорит в пользу того, что всё-таки идеи, которые мы продвигаем, в той или иной форме будут востребованы. Они очень простые: сесть за стол переговоров, начать не через СМИ, мегафоны выдвигать друг другу претензии, а положить все эти озабоченности на стол и начать их рассматривать по-деловому, без расчета на какую-то публику и добиваться удовлетворения всех участников этого процесса.

Надеюсь, что когда-нибудь такой процесс начнется. Мы предполагали, что помимо непосредственно стран Залива в нем должны участвовать в качестве содействующих сторон и «пятерка» постоянных членов Совета Безопасности, и Лига арабских государств, Организация исламского сотрудничества, Евросоюз – он тоже проявляет интерес к этому региону мира. Впоследствии, если вдруг такой процесс завяжется, эти принципы, подходы могли бы быть распространены и на другие страны Ближнего Востока и Севера Африки, где все больше и больше ощущается потребность в надежной, инклюзивной системе безопасности.

Вопрос: Как прошли сегодня Ваши переговоры с Госсекретарем США М.Помпео, затрагивали ли Вы тему стратегической стабильности, к чему пришли? М.Помпео написал в Твиттере, что «США с Россией обязаны найти конструктивный путь для движения вперед». Как Вам показалось, не очередные ли это "красивые слова"?

С.В.Лавров: Мы действительно обсуждали широкий круг вопросов – у нас есть сообщение для СМИ. Это была и стратегическая стабильность во всех ее измерениях; это были, конечно же, и конфликты, которые сохраняются сейчас на Ближнем Востоке и на Севере Африки – Сирия, Ливия, Афганистан; говорили и о проблеме северо-восточной Азии в контексте ядерной проблемы Корейского полуострова; говорили и о двусторонних делах, в том числе в развитие тех бесед, которые состоялись между нашими президентами, включая последнюю из этих бесед в Осаке «на полях» саммита «Группы двадцати». Впоследствии в июле с.г. состоялся их телефонный разговор. В ходе этих бесед, прежде всего с российской стороны, выдвигались предложения стремиться к тому, чтобы создавать дополнительные каналы общения и по вопросам делового сотрудничества по линии предпринимателей двух стран, и по вопросам осознания мировых проблем таким образом, чтобы Россия и США могли бы максимально способствовать их урегулированию через создание экспертного совета из видных дипломатов, политиков, бывших военных, представителей разведок, спецслужб. Эти предложения «на столе», так же как и наши предложения, о которых я сегодня упомянул в своем выступлении: о том, чтобы после развала, к сожалению, Договора о ракетах средней и меньшей дальности подумать над взаимным мораторием на развертывание этого класса ракет и сделать об этом соответствующее объявление, подумать о том, чтобы поскорее начать работу по подготовке к продлению ДСНВ. Госсекретарь США М.Помпео выразил готовность обсуждать эти темы. Но, правда, подтвердил известную американскую позицию, что вдвоем это делать уже трудно, надо расширять рамки. Мы будем не против любых форматов при понимании, что все участники, которых США хотели бы пригласить, ответят на это приглашение. Но в любом случае наша позиция заключалась в том, что ДСНВ, который истекает уже в феврале 2021 г., при всех обстоятельствах нужно было бы продлить. По крайней мере, чтобы сохранить какой-то опорный инструмент в сфере стратегической стабильности. Надеюсь, что у нас с американскими коллегами продолжится разговор на эту тему. По стратегической стабильности, наверное, вот в этом разрезе мы и говорили. Хочу подчеркнуть, что реакция была не отрицательная.

Говорили, конечно, и о двусторонних отношениях, где накопилось столько раздражителей, что у нас уже по нескольку раз в год наши заместители или директора соответствующих подразделений внешнеполитических ведомств встречаются, каждый раз зачитывают вот эти проблемы (на 90 процентов они с нашей стороны) и пока, к сожалению, не могут найти никакого выхода. Разумеется, я затронул возмутительную ситуацию с фактическим отказом выдать визы значительной части членов российской делегации – 13 человек, если брать в целом. Как и в день прилета, я еще раз подтвердил, что у меня нет ни малейшего сомнения в том, что ни Президент США Д.Трамп, ни Госсекретарь М.Помпео не имеют к этому никакого отношения – это мне подтвердил М.Помпео. Но если это так, то возникает вопрос, как же там принимаются решения, которые напрямую связаны с выполнением обязательств Вашингтона по обеспечению нормального функционирования штаб-квартиры ООН. И второе соображение в этой связи: когда происходят подобные эксцессы, то исполнители, которые их допускают, видимо, принимают решения, трактуя по своему разумению общую атмосферу в отношениях. Но уж эта-то атмосфера, конечно, создается американским политическим классом. Ежедневно, чуть ли не ежечасно, – то новые санкции, то обвинения России во все новых смертных грехах. Сегодня спикер Палаты представителей Н.Пелоси сказала, что за тем инцидентом, который сейчас раздувают вокруг телефонного разговора между президентами США Д.Трампом и Украины В.А.Зеленским, стоит Россия, что она это подстроила. Просто паранойя, по-моему, очевидная для всех. Но когда серьезные политики, а вслед за ними и претендующие на серьезность средства массовой информации все это разгоняют по всему миру, чиновник, которому надо ответить на запрос о выдаче визы, подумает: «Да ну ее! Лучше я как-то перестрахуюсь». Поэтому здесь нужно анализировать все в комплексе и стремиться нормализовать общую атмосферу. Потом, наверное, будет проще возвращать российско-американские отношения к той стадии, которую все ожидают. Мы от всех наших партнеров и из развивающихся стран, и из Европы слышали такие пожелания.

Вопрос (перевод с английского): Как бы Вы прокомментировали создание Конституционного комитета в Сирии? С учетом этого события в контексте резолюции 2254 СБ ООН, в которой содержится призыв к справедливым и свободным выборам, видите ли Вы перспективу полной демократии и свободных выборов в Сирии – того, чего не было в этом государстве на протяжении последних 50 лет, пока семейство Асадов находится у власти?

С.В.Лавров: Я не могу высказать реакцию на формирование Конституционного комитета, потому что мы непосредственно занимались его созданием, в отличие от некоторых других участников этого процесса, которые всячески его тормозили. Если бы не их старания, то Комитет был бы сформирован в декабре прошлого года. Мы знаем, кто пытался заблокировать эту работу, но мы не стали обижаться, вставать в какую-то позу, мы просто продолжали содействовать сирийскому правительству и оппозиции в поисках согласованных подходов. В итоге это удалось. Я признателен и Генеральному секретарю ООН А.Гутеррешу, и спецпосланнику Генерального секретаря ООН по Сирии Г.Педерсону за то, что они достаточно деликатно и дипломатично сопровождали этот процесс и реально помогли России, Турции и Ирану как странам-гарантам Астанинского формата договориться со сторонами о приемлемом для них списке и о приемлемых для них правилах процедуры. Генеральный секретарь объявил, что в течение месяца они хотят созвать первое заседание Конституционного комитета в Женеве, мы это приветствуем. Но мой главный посыл в том, что я доволен тем, что сопротивление этому процессу прекратилось. Потому что сопротивление было нацелено на срыв вообще любого сирийского урегулирования, на провоцирование конфронтации, напряженности, скандалов в этом процессе с тем, чтобы потом показать пальцем, сами знаете на кого, и обосновать очередное применение силы. Я рад, что разум все-таки возобладал, в том числе у наших западных партнеров, которые являются членами т.н. антитеррористической коалиции. Мы об этом тоже сегодня говорили с М.Помпео. Мне кажется, у нас постепенно вырабатывается лучшее понимание того, как все-таки лучше помочь сирийцам договориться о будущем своей родины, при том чтобы все без исключения внешние игроки уважали суверенитет и территориальную целостность Сирийской Арабской Республики. Что касается резолюции 2254 СБ ООН, она гораздо шире и содержит в себе гораздо больше положений, чем только свободные выборы. Там действительно упомянута необходимость провести свободные выборы под надзором и с помощью ООН, в которых могли бы участвовать все сирийцы. Но там написано еще и многое другое. Включая необходимость выработки конституционной реформы – это должно предшествовать выборам. Мы знаем о некоторых замыслах параллельно с работой над конституцией и независимо от того, когда она закончится, начать требовать проведения выборов. Это будет очередная провокация. Заверяю вас, что подобного рода идеи будут только блокировать прогресс, которого только сейчас удалось достичь, и будут блокировать дальнейшие договоренности между сирийцами. Надо все делать постепенно, шаг за шагом. Когда некоторые хотят все и сразу – "а если не все и сразу, то мы тогда будем бомбить" – это, надеюсь, не отвечает интересам ни одной страны в регионе, включая всех соседей Сирии. И не забудьте, что в резолюции 2254 СБ ООН очень четко зафиксирована задача бескомпромиссной борьбы с терроризмом. Ее тоже нельзя забывать, нельзя ее оставлять вне контекста рассуждения о том, как же выполнять резолюцию 2254 СБ ООН.

Вопрос: Говорят, что в бытность своей работы в Нью-Йорке Вы часто курили в здании ООН и даже платили штрафы. Курите ли Вы сейчас? Если да, платили ли Вы штрафы в этот раз?

С.В.Лавров: Я штрафы никогда не платил. Это все сказки. Какие-то уже легенды рождаются. Мы неукоснительно руководствуемся всеми решениями, которые принимает Генеральная Ассамблея Организации Объединённых Наций (ГА ООН) о правилах поведения в различных частях штаб-квартиры ООН.

Вопрос: Ранее на этой неделе Вы высказались за возобновление авиасообщения между Грузией и Россией. Когда можно ожидать конкретных действий, какие это будут действия? Можно ли ожидать в свете этой новости, что и авиасообщение с Украиной может быть в скором времени восстановлено?

С.В.Лавров: Решение приостановить полеты в Грузию было принято в ответ на возмутительную выходку оппозиционеров, которые сорвали заседание Межпарламентской Ассамблеи Православия (МАП). Это была заготовленная провокация. К нашим депутатам было применено насилие. Когда мы принимали это решение, было объявлено, что это временная мера и что мы ее отменим, когда ситуация нормализуется, когда в грузинском руководстве осознают необходимость пресекать такие эксцессы.

26 сентября состоялась встреча с Министром иностранных дел Грузии Д.М.Залкалиани, о которой он просил. Я потом читал его пространные комментарии, которые, по-моему, у него заняли больше времени, чем сама встреча. Среди прочих вопросов он интересовался, когда можно будет возобновить авиасообщение. Я ему объяснил, что мы никогда не искали искусственных поводов для ссоры с Грузией. Если грузинское руководство сможет ответственно продвигать свою позицию в пользу нормальных отношений с Россией и не будет озираться на русофобов, которых сейчас, по-моему, прежний президент опять пытается поднимать на борьбу с режимом в Тбилиси, тогда, наверное, я бы лично возобновил бы воздушное сообщение. Комментарии, которые делают сами грузины про эту встречу, вызывают у меня улыбку и недоумение.

Вопрос: За несколько дней до начала Вашей рабочей поездки в Нью-Йорк США позволили супруге и дочери В.А.Бута приехать в эту страну. Удалось ли Вам «на полях» Генеральной Ассамблеи ООН обсудить с американскими и кувейтскими коллегами (в Кувейте ведь есть еще М.В.Лазарева) судьбы конкретных россиян, страдающих по разным поводам?

С.В.Лавров: Вопросы по В.А.Буту мы ставим каждый раз, при любом контакте с американской стороной. Упоминал о длинном перечне «раздражителей» и проблем в наших отношениях, который американцам регулярно передается. Судьба В.А.Бута, равно как и К.В.Ярошенко, М.В.Бутиной и других наших граждан, которые были похищены либо обманом, либо в грубейшее нарушение законов тех стран, где их схватили, нас интересует в качестве приоритета. Сегодня я напомнил Госсекретарю США М.Помпео об этих наших озабоченностях, которые требуют внимания. Это хорошо, что разрешили приехать жене и дочери В.А.Бута. Это все-таки человечный акт. Но нас не радует то, что это произошло впервые за многие и многие годы, что он сидит в тюрьме по голословному обвинению, по подложному делу. Мы будем добиваться того, чтобы справедливость восторжествовала.

Делом М.В.Лазаревой я занимался, когда недавно был в Кувейте, в том числе на уровне Эмира, на уровне вице-премьера и министра иностранных дел. Нас заверяют, что плотно занимаются этим вопросом. У них есть какие-то свои процессуальные проблемы. Для нас вопрос ясен, и надо срочно его решить, как нам, собственно, и обещали наши кувейтские друзья. Вы, наверное, знаете, что в этом деле нам помогают коллеги из Великобритании и США. Надеюсь, что такой мощный, коллективный сигнал даст результат.

Вопрос (перевод с английского): Какова цель Вашего предстоящего визита в Ирак? Насколько я знаю, Вы также собираетесь посетить Иракский Курдистан. Ирак – крупный импортер российского оружия. Кроме того, Россия осуществляет инвестиции в иракский нефтяной сектор. Принимая во внимание текущую напряженность в регионе, планирует ли Россия расширять торговое и военное сотрудничество с Ираком?

С.В.Лавров: У нас с Ираком очень хорошие отношения, доброе сотрудничество во многих областях, в том числе, в экономике, включая энергетику, а также в сфере укрепления боеспособности иракских сил безопасности, которые по-прежнему нуждаются в поддержке для борьбы с терроризмом. Террористам в Ираке был нанесен очень серьезный удар, но остатки этих банд по-прежнему иногда устраивают террористические акты. Мы будем готовы обсуждать то, что будет в интересах иракской стороны, с учетом того, насколько наши компании, в том числе нефтяные, будут видеть для себя выгоду в проектах, которые могут рассматриваться. Что касается визита в Ирак в целом, я начинаю брать пример с наших американских друзей: они обычно визиты в Ирак не объявляют, а когда уже прилетели, тогда все там и рассказывают. Поэтому давайте дождемся.

Вопрос (перевод с английского): Во время встречи Президента США Д.Трампа с лидерами более десятка латиноамериканских государств, в том числе с представителями венесуэльской оппозиции, звучали призывы ввести дополнительные санкции в отношении Правительства Президента Венесуэлы Н.Мадуро. Однако они не смогли прокомментировать предполагаемые связи между лидером оппозиции Х.Гуайдо и местными наркобаронами. Мы видели фотографии, на которых запечатлен Х.Гуайдо вместе с местными наркобаронами. Полагаете ли Вы, что ООН должна каким-то образом отреагировать на то, что человек с подобным «багажом» мог бы потенциально стать Президентом Венесуэлы?

С.В.Лавров: Это на уровне тех печальных разборок, которые в Соединенных Штатах устраивают по любому поводу. Кто кому позвонил, кто кого проинформировал, кто кому об этом рассказал, имел он право рассказывать или не имел. Всё-таки исхожу из того, что Организация Объединенных Наций должна заниматься серьезными вещами. В случае с Венесуэлой серьезная и, пожалуй, главная вещь - защита Устава ООН, который требует от всех стран уважать суверенитет, территориальную целостность других государств, не вмешиваться в их дела, не применять против них силу и не угрожать им силой, а также мирного урегулирования всех споров.

Вопрос (перевод с английского): Считаете ли Вы, что диалог между оппозицией и правительством Венесуэлы все еще возможен?

С.В.Лавров: Сегодня я разговаривал с Исполнительным вице-президентом Венесуэлы Д.Родригес, Министром иностранных дел Венесуэлы Х.Арреасой. Они нацелены на то, чтобы вести диалог с оппозицией по поиску общенационального согласия. Естественно, они ведут диалог с той частью оппозиции, которая к этому готова. Представители Х.Гуайдо меняют свою позицию утром, вечером, через день. Поначалу они отвергали вообще все инициативы. Х.Гуайдо сказал, что ему не нужны никакие предложения ни от Карибского сообщества (КАРИКОМ), ни от «механизма Монтевидео». Потом вроде бы наладил диалог между своими представителями и представителями правительства - так называемый «процесс Осло». Сейчас правительство Венесуэлы, как мне подтвердили упомянутые мной представители руководства страны, готово к «процессу Осло». Капризы Х.Гуайдо и его компании объясняются тем, что он не самостоятельная фигура. Ему подсказывают, что нужно сделать, чтобы создать очередной повод для кризиса, для нагнетания атмосферы, для оправдания применения на практике той самой «доктрины Монро», для задействования механизма Межамериканского договора о взаимной помощи («Пакт Рио»). Там уже всерьез в рамках государств, которые задействовали этот механизм, обсуждается возможность силового вмешательства в Венесуэлу. Конечно, я не могу решать за суверенное государство - мы не вмешиваемся в их дела - но у меня ощущение, что, если это произойдет, народы всей Латинской Америки, большинство ее населения будут просто оскорблены. Они вернутся в период двухсотлетней давности.

Вопрос (перевод с английского): Прошла информация о том, что Вы встречались с одним из представителей венесуэльской оппозиции. Так ли это?

С.В.Лавров: Насчет встречи с неким господином, которого Х.Гуайдо кем-то там назначил. Мне сказали, что он где-то заявил, что со мной разговаривал. Это чистой воды ложь. К сожалению, дурной пример заразителен. Когда «фейк ньюз» разгоняются по всему миру, начиная, прежде всего, с Соединенных Штатов, чтобы обосновать какую-то политическую акцию, - это заразительно. Они учатся у американцев «вбросить» ложь, а потом пытаться ее использовать, чтобы показать, что Россия, дескать, бросила венесуэльское правительство. Низко, подло и недостойно мужчины.

Вопрос (перевод с английского): В США многие СМИ пишут об укреплении отношений между Россией и Израилем, в частности, освещался недавний визит Премьер-министра Б.Нетаньяху и его встреча с Президентом России В.В.Путиным. Могли бы Вы рассказать об этих отношениях? Каким Вы видите их будущее?

С.В.Лавров: Это далеко не единственный визит Премьер-министра Израиля Б.Нетаньяху и далеко не единственная его встреча в этом году с Президентом России В.В.Путиным. У них очень добрые, доверительные отношения.

Рассматриваем отношения с Израилем в стратегическом плане. Там уже почти полтора миллиона граждан – выходцы из Советского Союза или из Российской Федерации. Как вам известно, там есть партия «Наш дом Израиль», которая в основном опирается на русскоязычных избирателей. Нам небезразлична судьба этих людей. Нам небезразлична безопасность Израиля, в том числе с учетом той страшной трагедии – Холокоста, которую евреи пережили во время Второй мировой войны. Мы свято чтим все то, что происходило тогда в отношении еврейского народа, когда спасали этот народ, в том числе большое количество евреев спасала Красная Армия. То, что израильское государство не просто помнит об этом, а свято преклоняется перед теми освободителями, – для нас совсем немаловажный фактор. Особенно на фоне того, как некоторые наши менее цивилизованные партнеры разрушают памятники, оскверняют могилы, в том числе оскверняют памятники жертвам Холокоста. Это очень важная деталь. Когда те, кто продвигает свою версию Второй мировой войны, свои версии о том, кто ее начал, кто виноват, сравнивает коммунизм с нацизмом, фашизмом, – это именно те люди, которые разрушают памятники жертвам Холокоста. Делайте выводы о том, какие цели эти люди преследуют, где они воспитывались и как к ним надо относиться.

Кстати, в Израиле в Нетании открыт великолепный Памятник Советским воинам-победителям во Второй мировой войне (Монумент победы Красной армии над нацистской Германией). Как сказал Премьер-министр Израиля Б.Нетаньяху, в январе там будет открыт Монумент жертвам блокады Ленинграда. Это мероприятие будет совмещено с очередной годовщиной освобождения Освенцима. 27 января – это День памяти жертв Холокоста. Президент России В.В.Путин получил приглашение прибыть на эти мероприятия, в том числе на открытие музея блокадникам Ленинграда.

Помимо духовных и исторических связей, у нас очень неплохое экономическое сотрудничество, очень хороший, доверительный диалог по проблемам Ближнего Востока, в том числе по Сирии и по другим частям этого региона. Потому что во всех наших подходах мы всегда подчеркиваем, что комплексные решения этих проблем обязательно должны учитывать интересы безопасности Израиля. Это принципиальный момент. Жаль только, что мы не можем сейчас выйти из того тупика, куда загоняют палестинскую проблему. Это будет негативно сказываться на общей ситуации, в том числе на интересах Израиля.

Вопрос (перевод с английского): Сегодня утром мы слышали, как Премьер-министр Пакистана Имран-хан попросил международное сообщество о помощи, в особенности после того как Премьер-министр Индии Н.Моди в августе этого года своим указом отменил конституционную автономию штата Кашмир. Прозвучало предупреждение о том, что возможна опасная эскалация между двумя государствами, обладающими ядерным оружием. Как международное сообщество обсуждало эту проблему в ходе Генеральной Ассамблеи? Что бы Вы ответили Премьер-министру Имран-хану как Министр иностранных дел страны, председательствующей в Совете Безопасности ООН?

С.В.Лавров: Я вчера встречался с Премьер-министром Пакистана Имран-ханом. Мы говорили о кашмирской проблеме. Твердо подтвердили необходимость прямого диалога между Индией и Пакистаном. Между ними в 70-80-е гг. в Лахоре и Симле были заключены соответствующие документы. Эти декларации и соглашения сохраняют свою силу. Как и большинство других государств, мы выступаем за то, чтобы на основе этих документов стороны искали общеприемлемые договоренности.

Вопрос (перевод с английского): Бангладеш находится в сложной ситуации в связи с пребыванием большого числа беженцев-рохинджей. Страна и так испытывает экономические и социальные трудности. Могли бы Вы выступить в качестве посредника с тем, чтобы способствовать достойному возвращению беженцев на родину с учетом тесных отношений России с Даккой и Нейпьидо?

С.В.Лавров: Это не вопрос, который может быть решен в том случае, если Россия станет посредничать. Нас об этом никто не просил. Есть общее понимание, в том числе по итогам обсуждения этого вопроса в Совете Безопасности ООН, что нужно людей возвращать. Для этого нужно обеспечить соответствующие условия, в том числе с участием Управления ООН по делам беженцев. Искать развязки нужно напрямую, через диалог и согласования всех технических вопросов, включая места, куда эти беженцы могут вернуться, обеспечение и гарантии их безопасности.

Как и в любом другом деле, здесь нужна спокойная, доверительная двусторонняя работа. Попытки нагнетать публичное внимание к этой теме, причем эти попытки всегда носят заострённый и не вполне позитивный характер, только разогревают страсти и делают обе стороны менее сговорчивыми. Поэтому диалог и еще раз диалог. Каких-то волшебных секретов у нас, как и ни у кого, нет, кроме того, что я сказал.

Вопрос (перевод с английского): Турция вела переговоры с США о создании зоны безопасности в Сирии. Каково отношение к этому России?

С.В.Лавров: Эту тему мы, естественно, затрагиваем в наших отношениях с турками и американцами по одной очень важной причине – все это происходит на территории САР. И Турция, и США торжественно подписывались под многими документами, голосовали за резолюции, в которых четко записано, что все мы должны уважать суверенитет и территориальную целостность Сирийской Арабской Республики. С этой точки зрения, конечно, нам небезразлично, как будет решаться эта тема. В 1998 г. между Сирией и Турцией было заключено Аданское соглашение, которое отражало согласованные между двумя странами механизмы, позволяющие обеспечивать безопасность в районе их границы. На мой взгляд, нет никакой проблемы на той же основе обоюдной приемлемости для соседних стран, в данном случае Турции и Сирии, договориться о том, как будет обеспечиваться безопасность Турецкой Республики. Это пожелание и стремление Анкары вполне оправданно, потому что они действительно страдают от того, что с территории, которую сейчас контролируют США, инфильтрируются террористы.

Третий аспект этой проблемы тоже завязан на суверенитет Сирийской Арабской Республики. Во многом в этом вопросе задействованы курды. Их пытаются использовать американцы: предпринимают шаги по обустройству территорий для их проживания, созданию органов местного управления. Ничего подобного не делается на остальной части Сирии к западу от Евфрата. Там на наши призывы обустраивать населенные пункты для возвращения беженцев и перемещенных лиц нам говорят, что сначала должен начаться и набрать темп политический процесс, а потом можно об этом думать. На востоке же от Евфрата никто не ждет политического процесса. Туда уже давным-давно вкачиваются деньги, местное население обеспечивается всеми необходимыми услугами – медицинскими, образовательными, водоснабжением, электричеством. Это, между прочим, напрягает арабские племена, которые традиционно жили на восточном берегу Евфрата. На части территории, где они традиционно проживали, американцы сейчас предпринимают усилия, которые не нравятся арабам. Это очень взрывоопасная ситуации.

Конечно, мы исходим из того, что курдский вопрос необходимо решать в рамках территориальной целостности и суверенитета Сирийской Арабской Республики. Считаем, что это должно быть предметом переговоров, но опять же с участием руководства Сирии. Будем не просто держать в уме переподтверждение нам американцами и турками приверженности территориальной целостности, а использовать это как критерий оценки всех происходящих на востоке от Евфрата действий.

Вопрос (перевод с английского): Спецпредставитель США по Сирии Дж.Джеффри заявил, что сирийское Правительство до сих стремится к военной победе, а затем он характеризовал создание Конституционного комитета на данном этапе как символическое событие. Что бы Вы сказали в ответ на это?

С.В.Лавров: Не могу комментировать то, что говорит господин Дж.Джеффри. Мы находимся в постоянном контакте с нашими американскими коллегами, но их комментарии – что по Сирии, что по любому другому конфликту – меняются день ото дня в зависимости от настроения, текущей политической конъюнктуры.

Сирийское Правительство обвиняли в том, что оно не хочет принимать резолюцию 2254 СБ ООН. Потом его обвиняли в том, что оно отказывается поддержать результаты Конгресса сирийского национального диалога (КСНД), который Россия при поддержке Турции и Ирана провела в январе 2018 г. в Сочи. КСНД стал переломным этапом в усилиях по переходу от слов к реальной работе по политическому урегулированию. Именно на сочинском Конгрессе сирийского национального диалога были определены те параметры, которые легли в основу создания Конституционного комитета (сам термин «Конституционный комитет» впервые был употреблён именно там) и правил процедуры его работы. Говорили, что сирийское Правительство не хочет поддерживать этот документ, как оно раньше якобы не хотело поддержать резолюцию 2254 СБ ООН. Все это, мягко говоря, было неправдой, потому что Дамаск поддержал и резолюцию 2254 СБ ООН, и декларацию КСНД, и все последующие действия, которые определялись повесткой дня, заданной странами «астанинской тройки». Эти действия были нацелены на то, чтобы обеспечить начало полноценного политического процесса в Женеве при содействующей роли ООН.

От чего сейчас еще отказывается сирийское Правительство? Если Дж.Джеффри считает, что сирийское Правительство делает ставку на военную победу, то мне это неизвестно. Оно добросовестно подтверждает все свои обязательства, в том числе во время заседаний в Совете Безопасности ООН, которые посвящены сирийской тематике. Если, как это сейчас в Америке многие пытаются делать, под ставкой на военное решение подразумевается то, что сирийская армия при нашей поддержке будет бескомпромиссно добивать остатки террористов, включая «Хейат Тахрир Аш-Шам», которую некоторые пытаются преподнести как умеренную структуру, то это нечистоплотное передергивание фактов. Никто никогда не проводил параллель между борьбой с терроризмом и военным решением конфликта. Вооруженная оппозиция – участник Астанинского процесса и договоренности о создании Конституционного комитета.

Вопрос: Вы сегодня говорили о двойных стандартах и намеренном нарушении международного права некоторыми западными государствами. В то же время Ваша страна поддерживает Израиль, нарушающий международное право, строя поселения, занимая палестинские земли, заключая в тюрьмы людей. У Вас тёплые отношения с Израилем. М.Аббас хотел бы расширить число посредников. Почему Вы не предлагаете свою помощь в разрешении палестинского вопроса, используя свои добрые отношения с Израилем?

С.В.Лавров: Как я уже сказал, все игры вокруг палестинской проблемы: обещание «сделки века», предложение 50 млрд долл., чтобы не возвращать беженцев в Палестину, попытка сначала уговорить арабские страны нормализовать отношения с Израилем, а уже потом решать палестинскую проблему (что прямо вступает в противоречие с Арабской мирной инициативой) – всё это на данный момент загоняет, если уже не загнало, палестино-израильское урегулирования в тупик.

Мы убеждены (я об этом тоже сказал, выступая на Генеральной ассамблее), что это не в интересах Израиля и не в интересах кого бы то ни было. Потому что только двухгосударственное решение, только создание обещанного 70 лет назад палестинского государства может обеспечить мир и стабильность во всем этом регионе, снять остроту проблемы, в том числе резко сократить возможности экстремистов вербовать в свои ряды молодежь с арабской улицы. Мы это откровенно говорим израильтянам. К сожалению, пока американская линия на то, чтобы самостоятельно этим заниматься, остается востребованной.

Я встречался с Абу Мазеном здесь, на Генеральной ассамблее ООН. Он не высказывал претензий по поводу того, что Россия мало делает для того, чтобы найти решение этой проблемы, вывести процесс из тупика. Если брать все обстоятельства, весь комплекс трудностей, которые определяют нынешнюю стадию палестино-израильского урегулирования, то очевиднейшим, самым первым и простым, как это ни парадоксально, шагом было бы восстановление палестинского единства.

Да, и у ФАТХ, и ХАМАС есть внешние сторонники – те, кто их поддерживает, и это не одни и те же страны. Но все-таки это палестинцы – и те и другие. Объединить свои ряды, возвратить единство Палестинской Национальной Администрации, провести выборы, наладить взаимодействие – всё это многократно укрепило бы позиции палестинцев на переговорах и в целом на международной арене. Это зависит только от них и от арабов. Больше, по большому счету, ни от кого.

Неспособность это сделать играет на руку тем, кто говорит, что неясно, с кем вести переговоры, так как там нет единой команды, единых переговорщиков. Это все, конечно, не очень корректно, но я Вам описываю то, как те, кто не хочет урегулирования, воспринимают ситуацию. Россия уже несколько раз проводила у себя межпалестинские встречи с участием ФАТХ, ХАМАС, «Исламского джихада» – всего приезжало где-то 12-15 делегаций – и пыталась предоставить им свою площадку для того, чтобы они через диалог договорились, как им восстановить единство своих рядов. Выпускали декларации, заявления, но пока дальше этого дело не идет. Однако считаю, что это важнейшая часть работы на палестинском направлении. Активно поддерживаем усилия тех стран, которые хотят вместе с нами содействовать палестинскому единству. Отмечу, в частности, усилия Египта и ряда других стран.

Вопрос (перевод с английского): В преддверии Вашей встречи с Госсекретарем США М.Помпео приводились Ваши заявления в СМИ о том, что следует ожидать ответную реакцию, суть которой пока не раскрывается, на невыдачу виз членам Вашей делегации. Актуально ли это до сих пор?

С.В.Лавров: Я об этом заявил позавчера на заседании Конференции по содействию вступлению в силу Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, прокомментировал журналистам. И вчера, и сегодня я переговорил на эту тему с Госсекретарем США М.Помпео. Еще раз обращаю Ваше внимание на то, что у меня нет никаких сомнений в том, что ни он, ни Президент США Д.Трамп об этом не знали и подобных команд не давали. Мой коллега мне это подтвердил.

Конечно, мы не можем оставлять это без ответа и обязательно будем учитывать эту ситуацию в следующий раз, когда в Нью-Йорке или где-то еще на территории США будут проходить международные мероприятия. Будем перепроверять много раз, в какой мере выдающие визы чиновники имеют инструкции от своего руководства – в данном случае от Госдепартамента. О каких-то дополнительных мерах я в данный момент не хочу говорить.

У нас сейчас, к сожалению, много проблем с американцами. Мы никогда не хотели действовать по принципу «око за око, зуб за зуб». Оставлять без ответа то, что в свое время натворила администрация Б.Обамы, буквально по-рейдерски, по-бандитски захватив нашу дипломатическую собственность на территории США, мы не могли, - аналогичным образом мы поступили с частью американской собственности. Но заниматься такого рода захватом в стране, где в Конституции и во многих законах частная собственность называется «священной», думаю, просто не достойно США как великой державы, ее народа с его богатыми демократическими и законопослушными традициями. А тут еще и на портале «Яху Ньюз» (Yahoo News) на пустом месте вспомнили, как Б.Обама отнял у нас нашу собственность, и слили новую «сенсацию», что сделано это было якобы потому, что наши дачи и под Вашингтоном, и под Нью-Йорком были «шпионскими гнездами»… Все это очень неприлично.

Конечно, мы хотим вернуть все в нормальное русло – по крайней мере, в том, что касается нормальных условий работы наших дипломатов в США и американских в России. Не все от нас зависит, но будем искать стимулирующие меры.

Вопрос (перевод с английского): В ходе традиционного конференц-кола Пресс-секретарь Президента России Д.С.Песков заявил, что Россия не хотела бы публикации стенограммы телефонных разговоров В.В.Путина с Президентом США Д.Трампом. Является ли это предметом Вашей озабоченности? И вызывает ли у Вас какие-либо озабоченности разворачивающиеся в настоящий момент турбулентные внутриполитические процессы в США?

С.В.Лавров: Знаете, меня мама воспитывала в том духе, что читать чужие письма – это неприлично. Я привык из этого исходить. Тем более, речь идет о письмах двух людей, которых их народы избрали на ведущие посты. Есть традиции, есть приличия, в том числе дипломатические, которые предполагают определенный уровень конфиденциальности и согласованность в этих вопросах. Не комментирую то, кто и как принимал решения о публикации записи телефонного разговора Президента США Д.Трампа и Президента Украины В.А.Зеленского. Существует дипломатическая практика. И выносить любой вопрос на публичное растерзание, громким и надрывным голосом заявлять о том, что если та или иная администрация не покажет какую-то записку – своим ли родственникам, партнерам, то тогда эту администрацию будут разносить в клочья – разве это демократия? Как вообще можно вести работу в таких условиях? Поэтому мы будем следовать букве и духу Венских конвенций о дипломатических и консульских сношениях, в которых все написано. Рекомендую СМИ, которые так рьяно пытаются узнать, можно ли что-то еще публиковать, обращаться к этим важным документам, регулирующим дипломатические сношения.

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 сентября 2019 > № 3150288 Сергей Лавров

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на заседании Совета Безопасности ООН на тему: «Мир и безопасность в Африке: партнерство во имя укрепления регионального мира и безопасности», Нью-Йорк, 26 сентября 2019 года

Уважаемые члены Совета Безопасности,

Уважаемый господин Председатель Комиссии Африканского союза,

Уважаемая госпожа Руководитель аппарата Генсекретаря ООН,

Сегодняшнее заседание, организуемое Российской Федерацией совместно с членами СБ ООН от Африки, подтверждает особое место, которое африканские вопросы занимают в повестке дня Совета. Обеспечение мира и безопасности на континенте является важнейшей задачей для всего мирового сообщества.

Сегодня Африканский континент сталкивается с множеством вызовов. Самый быстрорастущий по населению регион мира по-прежнему охвачен нестабильностью. Ряд его стран сотрясают острые политические и социально-экономические кризисы. Не урегулированы межнациональные и этнические конфликты, чем зачастую пользуются террористы. Очаги активности ИГИЛ, «Аль-Каиды» и связанных с ними «Аш-Шабаб», «Боко-Харам» и других местных группировок сегодня заметны на всем континенте – от Мали до Сомали.

Не стоит забывать и драматичную историю континента. В результате борьбы за свободу и независимость в 60-е гг. прошлого века африканские народы получили возможность самостоятельно определять свое будущее. Ключевую роль в процессе деколонизации сыграла декларация, которая была принята Генеральной Ассамблей ООН по инициативе моей страны. Тем не менее до сих пор суверенитет государств Африки подвергается тяжелым испытаниям.

Развязанная НАТО восемь лет назад вооруженная интервенция в Ливии повергла страну в хаос, подорвала систему обеспечения безопасности в Северной Африке, повлекла расползание оружия и преступных элементов по всему континенту. Ливия стала прибежищем и плацдармом для деятельности разномастных террористов, ряды которых пополняют боевики, прибывающие из Ирака, Сирии и других стран. Страдают государства Сахаро-Сахельского региона, под угрозой безопасность стран Западной и Центральной Африки, да и стран южной Европы.

Сами африканцы на недавнем заседании Совета мира и безопасности Афросоюза, посвященном иностранному военному присутствию на континенте, решительно осудили вмешательство в суверенные дела стран континента и призвали к тому, чтобы внешние партнеры Африки уважали региональные инициативы.

Уважаемые коллеги,

Достигнутые за последнее время результаты в урегулировании ряда кризисных ситуаций, несмотря на все сказанное выше, свидетельствуют об эффективности усилий, инициированных и предпринятых самими африканцами. Подписаны и реализуются всеобъемлющие мирные соглашения в ЦАР и Южном Судане. Благодаря смелым, ответственным шагам лидеров Эфиопии, Эритреи, Сомали и Джибути улучшилась ситуация на Африканском Роге. В таких крупных государствах, как ДРК и Нигерия, состоялись мирные и демократические выборы. Наиболее важным считаю тот факт, что в центре каждого из этих достижений стоит политическая воля глав самих африканских государств, содействие Африканского союза и субрегиональных организаций.

На фоне подобных результатов сформулированная шесть лет назад амбициозная цель по прекращению вооруженных конфликтов в Африке более не кажется недосягаемой. Реализации этой задачи на деле способствует создание Африканских сил постоянной готовности в рамках формирования континентальной архитектуры мира и безопасности. Начал работу Центр Афросоюза по постконфликтному восстановлению и развитию. Активизируются усилия Афросоюза по предотвращению конфликтов, в том числе с опорой на потенциал региональных объединений и «добрых услуг» африканских лидеров.

Вместе с тем африканцы, безусловно, нуждаются в энергичном содействии со стороны мирового сообщества, в том числе Совета Безопасности ООН.

Усматриваем серьезный потенциал в наращивании взаимодействия СБ ООН с Советом мира и безопасности Африканского союза. Хорошую возможность предоставляют ежегодные консультативные заседания двух этих структур, очередное из которых состоится уже в следующем месяце в Аддис-Абебе.

Развивается сотрудничество по линии Секретариата ООН и Афрокомиссии. Совместные миссии направляются в конфликтные зоны, афросоюзовские эксперты привлекаются к подготовке докладов и стратегических обзоров, которые служат полезным ориентиром для принятия соответствующих решений в Совете Безопасности.

Считаем вполне оправданным внимательное отношение Совета к обеспечению устойчивого финансирования операций по поддержанию мира под эгидой Африканского союза. Налицо прогресс в наполнении Фонда мира Афросоюза, что подтверждает стремление африканских лидеров взять на себя определенную часть расходов на афромиротворческие миссии. Безусловно, нужно повышать предсказуемость, надежность и гибкость финансирования таких операций. Российская Федерация готова к предметной работе по соответствующему проекту резолюции, который был подготовлен африканской «тройкой» для рассмотрения в СБ ООН.

Россия выступает в поддержку и других инициатив африканской «тройки» в Совете, касающихся мира и безопасности на континенте. Рассматриваем ее как связующее звено между СБ ООН и Африканским союзом.

Уважаемые коллеги,

Российское содействие обеспечению мира и безопасности в Африке основывается на международном праве, в том числе на закрепленном в Уставе ООН принципе невмешательства во внутренние дела государств, оказывается исключительно с одобрения принимающих стран и направлено на формирование их собственных антикризисных потенциалов.

Большое внимание уделяем программам подготовки миротворцев для стран Африки и других развивающихся стран. В этом месяце стартовал очередной курс обучения в Академии Министерства внутренних дел России, специально ориентированный на женщин-полицейских из Африки.

Продолжаем осуществлять двусторонние программы подготовки военнослужащих и сотрудников правоохранительных структур, оказывать военно-техническую помощь. В Центральноафриканской Республике российские инструкторы за последние полтора года подготовили свыше 3000 военнослужащих для армии этой суверенной страны. С ведома Комитета СБ ООН 2127 для нужд армии ЦАР на безвозмездной основе поставлены уже две партии российского оружия, последняя – в этом месяце.

Создание эффективных вооруженных сил – лишь один из факторов обеспечения национальной безопасности. В целях ликвидации первопричин конфликтов необходимо решать острые социально-экономические проблемы стран региона, укреплять их государственные институты. Особую важность приобретает подготовка африканских национальных кадров широкого профиля. Россия наращивает практику предоставления государственных стипендий для бесплатного обучения африканцев в области медицины, образования, высоких технологий, транспорта и других гражданских специальностей.

Безусловно, новой главой в отношениях нашей страны с континентом станет первый в истории саммит Россия-Африка, который пройдет по инициативе Президента Российской Федерации В.В.Путина в г.Сочи уже через месяц. Ожидаем участия глав государств и правительств практически всех стран континента, а также Председателя Комиссии Африканского союза уважаемого господина Ф.Махамата и руководителей субрегиональных организаций. На повестке дня широкий круг вопросов – от поддержания мира и безопасности до содействия социально-экономическому развитию. Рассчитываем, что сочинский саммит внесет важный вклад в общую нормализацию положения дел на африканском пространстве.

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 сентября 2019 > № 3150291 Сергей Лавров

Это сладкое слово — «Победа»!

репортаж из Сирии

Владислав Шурыгин

30 сентября 2015 года российские Вооружённые силы по просьбе правительства Сирии начали боевые действия в этой стране против террористических формирований "Аль-Каиды"*, "Исламского государства"*, "Джебхат ан-Нусра"* и других, которые, при фактической поддержке со стороны "коллективного Запада" во главе с США, захватили больше половины сирийской территории и были близки к захвату Дамаска и свержению Башара Асада. Тем самым Россия впервые проявила себя как глобальный "центр силы", способный противостоять американскому гегемонизму не только на "постсоветском пространстве", как это было в Южной Осетии 2008 года и в Крыму 2014 года, но и за его пределами, практически — по всему миру, включая акваторию Мирового океана, что показал успешный запуск ракет "Калибр" 7 октября 2015 года.

Тогда, четыре года назад, не было недостатка в предсказаниях "неизбежного провала авантюры Кремля". А какими по состоянию на сегодня выглядят итоги этой, ещё далеко не законченной, военно-политической операции, насколько успешным оказался российский "прорыв на юг"?

Об этом рассказывает наш специальный корреспондент, заместитель главного редактора газеты "Завтра", который в середине сентября побывал в Сирии.

Тени Пальмиры

Древняя, седая от пыли и прошедших тысячелетий, Пальмира равнодушно подставляла вечному солнцу затылки своих колонн и портиков. Казалось, само время здесь застыло, словно мотылёк в янтаре. Только тишина, только камень, только зной. Термометр в тени показывает пятьдесят градусов по Цельсию! Мы ходим по древним руинам и потрясённо молчим. И потрясение это — не от величия и древности города, а от того безжалостного варварства, которое обрушилось на него в начале третьего тысячелетия. "Джихадисты" — ядовитая саранча, вскормленная и выросшая в ваххабитских гнёздах Саудитов и Катара, обрушились на город, как казнь египетская. То, чего не сделали тысячелетия, сражения и битвы парфян, римлян, первых халифов, монголов, османов и ещё бог знает скольких завоевателей, проходивших здесь, — сделали эти вандалы. Уникальное историческое наследие человечества было объявлено "нечистым", нарушающим придуманные ими самими духовные каноны, — и приговорено к разрушению. А потом в древние стены вгрызлись отбойные молотки и свёрла, которые выбивали в них дыры для взрывчатки. И затем, под сатанинские завывания игиловских пророков и мулл, город начали убивать. Был взорван храм Бела, взорваны Тетрапилон, Триумфальная арка, была взорвана огромная статуя льва, украшавшая вход в городской музей, были взорваны башни некрополя. Город был бы уничтожен полностью, если бы не мужество сирийцев, которые с помощью российских ВКС и советников освободили Пальмиру, превратив тысячи джихадистов в гнилое мясо, жадно проглоченное песками пустыни. И вот теперь мы ходим по руинам, потрясённо оценивая разрушения. Чтобы восстановить разрушенное, потребуются десятилетия реставрационных работ и миллиарды долларов. Но пока этих камней ещё не касалась рука реставраторов. Странным образом, все, кто заламывал руки над судьбой Пальмиры и её памятников, при освобождении города сирийской армией, — все эти американцы, европейцы и прочие, включая отечественных либералов, — вдруг, словно по команде, полностью утратили интерес к её судьбе. Ни один западный историк, археолог или реставратор не приехал сюда, чтобы помочь возродиться "жемчужине пустыни". Не было выделено ни одного цента или евро на реставрацию. Такова она, западная "демократия"…

Мы сделали это!

Мы прилетели в Сирию на российскую базу "Хмеймим" — "Химки", как её ласково называют несущие здесь службу военнослужащие, — чтобы лично увидеть, как живёт сегодняшняя Сирия, как служат здесь наши офицеры и солдаты, какие задачи сегодня они здесь выполняют. И пресс-служба Министерства обороны России сделала всё, чтобы эти впечатления оказались максимально объёмными и объективными.

За время командировки мы побывали практически во всех провинциях Сирии. И в тех, которые давно были очищены от джихадистов, и в тех, где совсем недавно они хозяйничали как у себя дома. В первых вовсю шло восстановление размеренной мирной жизни. Зеленели поля, струилась по каналам вода, работали фабрики, рынки. Спешили в школы дети. Во вторых — люди только-только начинали приходить в себя от страшных лет оккупации террористами. Беженцы возвращались в свои дома, многие из которых были разрушены и разграблены, открывались первые лавки, пекли хлеб, восстанавливали школы. И это было зримое, наглядное свидетельство той огромной роли, которую сыграла Россия в процессе урегулирования гражданской войны и отражения вторжения международной армии террористов, называемых ИГИЛ*. До прихода сюда наших ВКС, до развёртывания здесь наших баз, ситуация была катастрофичной. Сирийская армия, истощённая пятью годами войны с превосходящим по численности противником, которого, к тому же, поддерживали иностранные "спонсоры" из Катара, Саудии, Турции, мечтавшие разделить территорию Сирии между собой, стремительно теряла боеспособность и уступала провинцию за провинцией джихадистам, которые тут же проводили на захваченных землях кровавую зачистку всех "неверных" и превращали парализованное ужасом население в рабов.

Счёт шёл уже буквально на месяцы. И вот в этой критической обстановке Россия протянула руку помощи своему старому союзнику. На сирийский аэродром Хмеймим в провинции Латакия приземлились первые российские бомбардировщики и штурмовики. Это было четыре года назад. За эти годы мы смогли полностью переломить ситуацию. 90% территории Сирии было освобождено от террористов, десятки тысяч джихадистов уничтожены, восстановлена боеспособность сирийской армии, и сегодня её корпуса уже уверенно громят остатки банд в приграничных с Турцией и Ираком районах. Главное — то, что произошёл перелом в сознании сирийцев. Они поверили в Россию, поняли, что не одиноки в своей борьбе против международного террора, поверили в свою страну! Сегодня можно с уверенностью сказать, что хребет игиловского зверя сломан, и теперь задача — добить его в логове, куда он уполз…

Солдаты пустыни

…И снова за распахнутыми дверцами вертолёта застыли похожие на статуи пулемётчики группы огневого прикрытия, остервенело рвётся раскалённый воздух пустыни. Наш путь лежит на легендарную базу Т-4 — "Ти фор", как её называют сирийцы, аэродром Эт-Тияс, расположенный в провинции Хомс. Это — ключевой форпост сирийской армии, расположенный в стратегически важном районе страны между Хомсом и Пальмирой. Рядом находятся газовые месторождения, которые снабжают газом основные ТЭС Сирии. В 1930-х годах Иракская нефтяная компания построила там четвёртую насосную станцию нефтепровода Хадита—Триполи, отсюда название T-4 (по первой букве пункта назначения и порядковому номеру).

Наша пара Ми-8 скользит буквально над землёй. Чуть сзади её прикрывает боевой Ми-35 — новейшая модернизация знаменитого "крокодила" Ми-24. Все годы гражданской войны "ти-фор" был занозой в спине "джихадистов", которую они никак не могли выковырять. С аэродрома по их позициям и колоннам наносила удары сирийская авиация. Несколько раз боевики пытались брать её штурмом — и всякий раз откатывались, понеся большие потери. Почти два года база была блокирована, и снабжение её можно было только по воздуху. И всё-таки Т-4 выстояла. Наступление сирийской армии, авангардом которой являлась бригада "Соколы пустыни", при воздушной поддержке российской авиации разметало боевиков и отбросило их далеко в пустыню, где их остатки рассеяли и уничтожили. И вот мы здесь!

База — огромна! Это несколько квадратных километров различных сооружений, рулёжек, укрытий и взлётных полос. Отсюда и сегодня взлетает сирийская авиация, наносит удары по позициям "джихадистов" в Идлибе и за Евфратом. Здесь же находится и наша группа обеспечения, которая готова в любой момент принять российские боевые самолёты. Об этом сразу говорят надписи на русском языке на стенах местного магазинчика. Служба тут очень тяжела. С мая по сентябрь — жара до пятидесяти пяти градусов. Зимой — пронизывающий холод, а тёплых построек тут просто нет. Смена — три месяца. Но никто не жалуется. Служба есть служба. Отсюда возвращаются выдубленные до черноты, опалённые пустыней бойцы, а на смену им прибывают другие, кому тоже предстоит проверить себя боевыми вылетами, холодом и зноем.

В "Ти-Форе" у нас дозаправка и перелёт на Хмеймим, "на точку" — так называют лётчики аэродром базирования. И пока тёмно-зелёный жук заправщика переезжает от одной боевой стрекозы к другой, "местные" наши обмениваются новостями с прилетевшими экипажами. Узнав, что у нас заканчивается вода, тут же бегут разыскивать местного торговца, закрывшего на дневную жару свой магазинчик. Его находят, и он открывает свою лавку, которая больше похожа на ларёк. Увидев русские деньги, машет руками. "Ля! Ля! — Нет-нет! Фунты!", но фунтов у меня нет. И я уже отхожу от ларька, когда он догоняет меня и суёт в руки полуторалитровый баллон с прохладной — из холодильника — водой. "Подарок!" — говорит сириец, растягивая на арабский манер гласные. Я на сирийском отвечаю "Шукран, садык!" ("Спасибо, друг!"). И лицо сирийца расплывается в широкой улыбке: "Афон!" — пожалуйста! "Руси, Сурия друзия!" Это понятно и без перевода…

Наконец, заправка окончена, и мы взлетаем. Под лавками — несколько упаковок воды. Фунты всё-таки нашлись. Сириец не остался без прибыли…

Сирийские Химки

База Хмеймим расположилась на территории Международного аэропорта имени Басиля Асада, погибшего в 1994 году в автомобильной катастрофе сына покойного президента Сирии Хафеза Асада и брата действующего президента Сирии Башара Ассада.

Высота аэропорта над уровнем моря составляет 48 метров; длина взлётно-посадочной полосы — 2797 метров. В соответствии с пунктом 4 статьи 2 Соглашения между Российской Федерацией и Сирийской Арабской Республикой о размещении авиационной группы Вооружённых сил Российской Федерации на территории Сирийской Арабской Республики от 26 августа 2015 года, аэродром Хмеймим передан на безвозмездной основе российской стороне. Общая площадь базы больше восьми квадратных километров. И 30 сентября 2015 года на аэродроме были размещены основные силы Группировки Вооружённых сил Российской Федерации в Сирии.

Первые наши контингенты высаживались буквально в чистом поле. Всё приходилось строить с нуля, завозить из России. Это была огромная работа и сложнейшая задача — в ходе постоянного противодействия противнику, в тяжелейших климатических условиях, создавать и разворачивать современную военную базу со всей боевой и жилой инфраструктурой. И наши военные сделали это! В кратчайший срок были сформированы структуры командования, организована система управления. Впервые было создано и такое подразделение, как Центр по примирению враждующих сторон.

Сегодня "Хмеймим" — это современная военная база, построенная по самым высоким мировым стандартам. База прекрасно укреплена и надёжно защищена от любых попыток ударить по ней с земли и неба. Небо над Хмеймимом прикрывают самые современные зенитно-ракетные комплексы. Ближние подходы к базе прикрыты позициями новейших ЗРК ближнего действия "ТорМ2" и "Панцирь М", которые своим расположением на специально насыпанных холмах напоминают средневековые крепости — заставы, расставленные по всем угрожающим направлениям. Именно они были основными фигурантами новостей, когда террористы пытались нанести поражение нашей базе с помощью групп ударных беспилотников. Все эти налёты пресекались ракетами "Панцирей" и "Торов". Но, пожалуй, главный элемент защиты неба — ЗРК С-400 "Триумф", позволяющий уничтожить любого современного воздушного противника на расстоянии до 400 километров. Фактически, Хмеймим накрыт непроницаемым четырёхсоткилометровым защитным куполом. Любой воздушный объект, который несанкционированно войдёт в 60-километровую зону в районе авиабазы, не отвечая на запросы, может быть немедленно уничтожен.

Наблюдение за небом ведут новейшие радиолокационные станции, которые не только контролируют воздушное пространство над базой, но и ведут наблюдение на сотни километров вокруг, просматривая небо над Средиземным морем и пограничными с Сирией странами.

Была проведена огромная работа по ремонту и модернизации аэропорта под задачи военной авиации. Закончено строительство второй взлётной полосы. Отремонтированный и модернизированный аэродром способен принимать любые типы самолётов, включая стратегические бомбардировщики Ту-95 и ракетоносцы Ту-160, что делает его важнейшим элементом нашего оборонного периметра. С этого аэродрома мы теперь можем легко дотянуться "длинной рукой" нашей стратегической авиации до самых дальних точек Африки и Юго-Восточной Азии, перелетать в Латинскую Америку намного быстрее, чем с наших российских аэродромов. При этом гражданский терминал не закрыт. Сегодня аэропорт Латакии продолжает отправлять и принимать регулярные рейсы.

Конечно, в первую очередь аэродром рассчитан на базирование здесь смешанной авиационной группировки. Сейчас на аэродроме три стоянки. Главная расположена слева от терминала аэропорта. Это современные ангары-укрытия, объединённые в единый блок, позволяющий быстро и качественно обслуживать самолёты в любую погоду, что крайне важно в условиях Ближнего Востока. Здесь базируются Су-24, Су-34, Су-25, а также Су-30 и Су-35. Рядом расположена ТЭЧ, для ремонта и регламентного обслуживания. Две другие стоянки находятся с противоположной стороны аэродрома. Там также достраиваются новые ангары-укрытия: для самолётов и отдельный — для вертолётов. Здесь "квартируют" транспортные Ил-76, самолёты ДРЛО А-50, а также Ан-124.

А ещё "Хмеймим" — это целый жилой город. Его основное строение — КИМБ, "конструкция инженерная модульная блочная". Внешне он выглядит как морской контейнер шириной два с половиной метра и длиной шесть. Внутри — кровати, стол, шкафчики. Есть кондиционер, продумана система шумоизоляции. Из "кимбов", как из деталей конструктора "ЛЕГО", собрано большинство строений базы. Есть специальные, объединённые между собой "кимбы", где разместились штабные помещения, есть "кимбы" для проживания, есть различные служебные "кимбы". Для доставки этих грузов потребовалось более 600 вылетов военно-транспортной авиации и свыше 80 рейсов морских транспортов.

К услугам обитателей авиабазы — малая механизированная прачечная с промышленными сушилками. с комфортабельными жилыми модулями, столовыми, спортивными площадками, клубом и банями. Руками солдат и офицеров возведены два храма, работает собственный хлебозавод. Здесь созданы все условия для комфортного пребывания военнослужащих, прибывающих в сирийскую командировку.

В числе первых сюда приехали военные медики, а авангардом стал медицинский отряд спецназначения из Севастополя. Первый начальник МОСН в Хмеймиме Шамиль Баталов рассказал, что мобильный полевой госпиталь был развёрнут и готов к приёму пациентов уже через четыре часа после прибытия. Сегодня он располагается в капитальном здании со всеми необходимыми отделениями.

Даёшь Идлиб!

Утром — снова в дорогу. На этот раз нас ждёт Идлиб, освобождённый от боевиков Хан-Шейхун — некогда оплот "Джебхад ан-Нусры"*. Российские и сирийские военные почти полгода не проводили в этом районе операции, соблюдая договорённости с Турцией, которая обещала взять ситуацию в Идлибе под контроль и зачистить его от непримиримых джихадистов, но вышло наоборот. Стянувшиеся сюда боевики "Джебхат ан-Нусры"* захватили провинцию и развернули на её территории свои лагеря. Отсюда они обстреливали освобождённые от террористов сирийские города, отсюда запускали бомбы-дроны по нашей базе. Главным гнездом этого змеиного клубка стал город Хан-Шейхун и, после того, как в очередной раз турки не выполнили своё обещание выдавить из этого района "джихадистов", была проведена армейская операция по окружению и уничтожению боевиков.

На окраине города расположение танкового полка легендарной 25-й дивизии Специального назначения Аль-Куат аль-Нимр — "Силы Тигра", которой командует легендарный генерал Сухейль Сальман аль-Хасан, о чьём бесстрашии, мужестве и военном мастерстве слагают легенды. Начавший воевать ещё в 2011 году, он прошёл долгий путь от подполковника военной разведки до бригадного генерала, командира одного из лучших соединений сирийской армии, громя "джихадистов" во всех провинциях страны. Ни одно большое сражение этой войны не обошлось без генерала Сухейля, и во всех он одерживал победы. При этом генерал всегда подчёркивает, что самые главные свои победы он одержал вместе с русскими братьями, которые сделали его удары ещё более разящими. А ещё генерал пишет стихи, которые даже зачитывал по громкоговорителям "джихадистам". Правда, те из них, в которых рассказывал, что он сделает с ними, если они не сдадутся. К таковым он пощады не знает…

Мы подъехали в тот момент, когда танкисты проводили техническое обслуживание своей техники. Видно, что Т-72 — не новые, прошедшие десятки боёв и тысячи километров маршей, все в шрамах и оспинах от попаданий снарядов, но заботливо ухоженные. Настоящие боевые машины! Пока бойцы чистят оружие, проверяют ходовую танков и чистят фильтры, мы разговариваем о прошедших боях с командиром танкового полка полковником Мухаммедом Дунья: "Мы выбивали противника из города. Люди у нас прошли хорошую подготовку, обучены ведению наступательных боевых действий. Поэтому, к счастью, потерь с нашей стороны при освобождении Хан-Шейхуна не было", — рассказал полковник: "У противника были примерно такие же танки, но воюют они хуже. Основную опасность для нас представляет не их бронетехника, а новейшее противотанковое оружие, попавшее к боевикам из других стран. В первую очередь, это американские противотанковые ракетные комплексы и израильские системы радиоэлектронной борьбы. При помощи последних боевикам несколько раз удавалось заглушить наши радиосети. Но враг всё равно был разбит!"

Пока мы разговариваем, экипаж одного из танков, вооружившись банником, прочищает ствол от нагара. Затем смазывают детали затвора машинным маслом. Очень скоро полк будет снова полностью боеготов.

Улицы Хан-Шейхуна ещё пусты, но в центре уже людно. Всего несколько дней назад тут шли тяжелейшие бои, и город только приходит в себя. Но уже работает новая городская администрация, восстанавливают водоснабжение, проведён свет, в город пришли конвои с гуманитарной помощью. Вовсю идёт ремонт первой школы, которая уже в октябре должна принять учеников.

И снова в центре этих процессов — русские военные. По Хан-Шейхуну мы идём с генерал-майором Равилем Мугиновым, который является начальником Центра по примирению враждующих сторон и контролю за перемещением беженцев в Сирийской Арабской Республике. Именно на него замкнуты все процессы по примирению, деэскалации и возвращению беженцев. Мугинов, в недавнем прошлом — лётчик-истребитель, выпускник Академии Генерального штаба, сегодня полностью погружён в такой, казалось бы, далёкий от военной службы процесс, как миротворчество. Но тем и удивителен русский офицер, что он — не только отличная "машина войны", способная уничтожить любого врага, но и гуманитарий, профессионал, умеющий за короткое время разобраться в сложнейших вопросах налаживания мирной жизни, миротворчества. В голове генерала — сотни названий, мостов, населённых пунктов, имён полевых командиров, номенклатура грузов, графики завоза "гуманитарки", проводки колон беженцев и ещё многое из того, чем должен заниматься какой-нибудь спецпредставитель ООН, но такового в наличии нет, и этим занимается русский генерал. И как занимается! Освобождённые районы оживают на глазах. А дипломатия постепенно разблокирует даже такие, казалось бы, неразрешимые проблемы, как вывод беженцев из лагерей, контролируемых "непримиримыми". Возле пункта пропуска "Суран" выстроилось большое количество автомобилей. Раньше сирийцы только бежали с захваченных боевиками земель. Теперь они возвращаются домой…

А ещё оказалось, что Равиль Мугинов учился и защищался у генерала Святослава Набздорова — моего старого друга, бывшего командира 201-й дивизии, которого глубоко уважает и о котором хранит самые тёплые воспоминания. И летал Мугинов в полку Хотилово, московского округа ПВО, где я также много раз бывал по служебной надобности. И это сразу устанавливает между нами тёплую, дружескую связь…

Мугинов везёт нас в укрепрайон, который был построен боевиками, чтобы не пропустить в Идлиб сирийские войска. Привычные представления об укрепрайонах рухнули сразу, как только мы оказались на месте. Вместо привычных полевых укреплений перед нами оказалась огромная подземная крепость. Масштабы её потрясают. Десятки вырубленных в известняке пещер связаны между собой туннелями. Некоторые из них легко принимают грузовики и боевую технику. Всё сделано основательно и профессионально. По всему видно, что укрепрайон строили не один год и строили профессионалы на специальной технике — видны следы проходческих щитов. В пещерах — наливные полы, а в жилых помещениях — плитка и даже мрамор, все стены покрашены и оштукатурены, везде проложено электричество, есть водопровод, оборудована канализация, сделана отличная система вентиляции. По словам встретившего нас здесь бригадного генерала Абдель Керима Мейхуна, пещеры могли укрывать несколько месяцев до трёх тысяч боевиков. Но отсидеться им здесь не удалось. Стремительная атака Хан-Шейхуна не оставила им никаких шансов — и они просто бежали, бросая технику и вооружение, но успев взорвать часть пещер. Миллионы долларов были потрачены зря…

Мы ходим по бесчисленным залам и переходам крепости. Повсюду — брошенная амуниция, боеприпасы, продовольствие, обрывки книг и листовок. Часть боевой техники завалена глыбами камня — работа наших ВКС. А потом сопровождающие выводят нас в небольшой зал. Угол его занимает обложенная плиткой комната. Часть стен её рухнула после взрыва, но и оставшегося хватает, чтобы понять — перед нами какая-то лаборатория. Тут же в подтверждение этого лежит зелёно-жёлтый профессиональный костюм химической и бактериологической защиты. Внутри маркировка — сделано в Великобритании. В этой же пещере были найдены флаги и амуниция так называемых "белых касок" — профессиональных провокаторов, которые регулярно устраивали постановки с якобы "химическими атаками" сирийской армией занятых боевиками городов. Похоже, что здесь и создавались материалы для подобных провокаций. Теперь этим займутся следователи…

В одной из комнат — судя по всему, столовой — на стене надпись, и сознание мгновенно узнаёт русские буквы: "Скора мы ваши кровь будым пит". Очевидно, что автор не блистал знанием русской грамматики. Скорее всего, выходец из республик Средней Азии. Меня почему-то бессильная злоба этой надписи смешит. Сколько я видел таких в Чечне, Таджикистане, да и здесь, в Сирии! И где их авторы? Кто-то в бегах, а большинство уже лежат в земле, где им и место! А мы, как на экскурсии, ходим по захваченным позициям, крепостям. Мы — победители! Кстати, мысль превратить эти подземелья в экскурсионный объект интересна!

Как там у Симонова? "Да, враг был храбр! Тем больше наша слава!"

"Домой", на Хмеймим возвращаемся уже глубокой ночью…

Второе рождение Тартуса

Но ещё большее впечатление на меня произвела наша военно-морская база в Тартусе. Я был тут в 2006 году, и тогда усилиями личного состава базы она поддерживалась в рабочем состоянии, но представляла собой небольшой участок территории порта с плавпричалом, ветхой казармой и несколькими складами МТО. Заходить сюда могли только небольшие корабли, и мест у стенок было меньше, чем пальцев на руке. Затем, во времена министерства Анатолия Сердюкова, пункт МТО Тартус был практически свёрнут и оставлен. Его личный состав сокращён до нескольких человек и не функционировал. К счастью, юридически пункт базирования сохранился. И в 2014 году начался новый отсчёт истории Тартуса. Именно он стал основным опорным элементом через который шло снабжение нашей военной группировки в Сирии. Сюда шли транспортные корабли с оружием, боеприпасами, строительными материалами, боевой техникой. Именно морем сюда были переброшены грозные "Триумфы" и "Торы". Морем были доставлены "Бастионы", которые фактически "перекрыли" вход в Босфор и Дарданеллы. Теперь, с возвращением Крыма и развёртыванием наших баз в Сирии, мечта многих поколений русских геополитиков о контроле над проливами и о Чёрном море как внутреннем море России фактически осуществилась. Со стороны Чёрного моря проливную зону надёжно контролирует наша крымская группировка, а со стороны Средиземного — Тартус и Хмеймим. Таково военно-стратегическое значение наших баз!

Сегодня Тартус просто невозможно узнать. Теперь это не глухой, дальний угол бухты, а большая закрытая акватория, с новейшими причалами и береговыми системами жизнеобеспечения кораблей. Бухта, в которой спокойно способна разместиться целая эскадра. Это развитая береговая инфраструктура, способная принять и комфортабельно разместить экипажи кораблей и подводных лодок, склады, площадки разгрузки, ремонтный комплекс, способный проводить межпоходовое обслуживание и лёгкий ремонт кораблей. И, конечно, самая современная система защиты базы от всех вероятных угроз: начиная от противодиверсионного комплекса и средств ПВО до позиции противокорабельных ракет, способных уничтожить любой корабль на дальней дистанции. При этом Тартус интегрирован в единую боевую систему с авиабазой Хмеймим, что существенно усиливает их боевые возможности.

И всё это было создано за кратчайший срок, в условиях боевой обстановки, ни на день не прекращая борьбу против террористов. Нам есть чем гордиться! И в Сирию Россия вернулась надолго.

…Воздушный перрон Химок встретил нас уже привычными диалогами, ожидающих попутных бортов солдат и офицеров:

— Куда? — окрикнул лётчиков, спешащих к дрожащему в жарком мареве Ми-8, майор с лицом, выдубленным солнцем до кирпичного терракота.

— В Лимпопо! — отозвался один из лётчиков.

— Ясно… — протянул майор. Он ждал "вертушку" до "Пальмы". "Пальма" — это древняя Пальмира. "Лимпопо" — Алеппо. Ну, а "Химки" — аэродром Хмеймим, российская военная база, наша опорная крепость в Сирии.

Вечная привычка — русифицировать местные названия, делать их привычными нашему уху. Что двести лет назад, что сто, что сегодня.

Как говорится, дома и стены помогают. А если не стены, то названия.

Поэтому командировка в Сирию уже давно среди армейцев зовётся "поездкой в Саратов": от аббревиатуры САР — Сирийская Арабская Республика. Но к старому добавилось теперь и новое — Новосирийск. И в нём есть что-то победное. "Ново" — значит новое! Значит — возродившееся, значит — то, у чего есть долгое будущее!

*Террористические организации, запрещённые в России

Сирия. Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 26 сентября 2019 > № 3141054 Владислав Шурыгин

СМИ: «Проект» Баданина имеет отношение к захвату россиян в Ливии

Фонд защиты национальных ценностей (ФЗНЦ) уверен, что сотрудники ресурса «Проект.Медиа» получили информацию для своего расследования, работая заодно с западными спецслужбами. Источники в оппозиционной прессе подтверждают столь серьёзное обвинение.

Андрей Колесников, Санкт-Петербург

Всё началось со статьи основателя «Проект.Медиа» Романа Баданина. На своём ресурсе он опубликовал материал, в котором обвиняли Россию во вмешательство в дела стран Африки. В его статье особое внимание уделялось социологу Максиму Шугалею и его переводчику Самиру Суайфану, захваченным в плен в Ливии весной этого года. Напомним, что они до сих пор находятся в одной из тюрем Триполи без предъявления обвинений, что само по себе можно расценивать как похищение.

Как отмечает сайт "Слово и дело", По сути Шугалей и Суайфан совместно с Александром Прокофьевым собирали социологические данные для Фонда защиты национальных ценностей и изучали общественное мнение в преддверии готовившихся президентских выборов. Обычная социологическая работа, тем более любопытная тем, что период безвластия в Ливии затянулся на много лет. Что касается Прокофьева, то ему крупно повезло, поскольку в момент задержания его не оказалось в Ливии.

Кстати, сама статья «Проекта» подтверждает направление работы российской группы и собранные ими данные. Однако в материале есть информация, которая не передавалась третьим лицам. И тут возникает логичный вопрос: как в распоряжении «Проекта» могли оказаться такие эксклюзивные данные? Другими словами, как Роман Баданин сумел добраться до Шугалея в Ливии и его компьютера?

Похищенных россиян держат в тюрьме Митига в пригороде Триполи, недалеко от одноимённого аэропорта. Тюрьма эта давно известна тем, что держит там своих заложников бывший полевой командир группировки боевиков «Бригада Наваси» Абд аль-Рауф Кара. Ныне руководитель аппарата по борьбе с организованной преступностью и терроризмом МВД ПНЕ (DACOT) курирует ливийские тюрьмы.

Кара уже имел опыт захвата россиян. Три года назад российских моряков задержали Специальные силы сдерживания МВД ПНЕ и передали их в тюрьму Кара. Глава DACOT сразу без каких-либо обвинений потребовал за россиян выкуп. Их чудом удалось освободить после напряженных переговоров российских дипломатов с Правительством национального единства. Но несговорчивый Кара наперекор своему руководству отказался отпускать моряков, так как его «финансовый интерес» в договоре не учитывался. Лишь 2 августа текущего года этот конфликт благополучно разрешился.

Очевидно, заниматься похищениями людей, не опасаясь конфликта с Правительством национального единства Ливии и без поддержки извне, лидера DACOT не смог бы. Сын бывшего главы МИД Ливии Мухаммед Треки также заявлял об этом и пострадал в конечном итоге, пытаясь спасти российских социологов. Именно Треки выступил в качестве переговорщика после того, как Кара запретил любые контакты российских дипломатов с захваченными социологами. Однако бывший ливийский боевик принял решение вывести Треки из переговоров, когда последний проговорился, что у него есть доказательства о связи главы DACOT с западными спецслужбами. Это и погубило Треки. Он был схвачен полицией и брошен в тюрьму Митига. И его не спасло то, что он был сыном бывшего главы МИД.

И вот, двое россиян уже несколько месяцев без предъявленных обвинений находятся в изоляции от внешнего мира. Однако, как сообщают источники в ливийском правительстве, у некоторых все же есть доступ к социологам. Кто же эти люди?

Стало известно, что в тюрьме Митига побывал некий таинственный русскоговорящий специалист. Более того, эта загадочная фигура имела доступ к личному ноутбуку Шугалея. Далее, как подтверждают источники, он улетел в Россию. Тогда становится ясно, откуда в распоряжении «Проекта» оказались данные, которые могли иметься только у похищенного в Ливии социолога.

Есть подозрения, что Баданин связан с одним из самых влиятельных боевиков. Кстати, и сам Баданин, как и Кара, учился в американском Стэнфорде, во-вторых, получил финансирование для своего медиа в одном из Фондов «Открытого общества» Джорджа Сороса и беглого российского олигарха Михаила Ходорковского.

К слову, и этот материал для «Проект.Медиа» Баданин готовил при поддержке «Досье», который также принадлежит Ходорковскому.

По сути, Баданин в своей статье извратил вывезенную из Ливии информацию, собранную российскими социологами. Результаты их опросов были представлены таким образом, что они якобы пытались вмешаться в ливийские выборы. Хотя, как соцопросы, традиционные для любой избирательной компании, могут повлиять на итоги выборов, неизвестно. Да и сам Баданин это не стал объяснять.

Сейчас ФЗНЦ призвал правоохранительные органы России проверить источники «Проекта», через которые Роман Баданин получил информацию. Напомним, что эту информацию можно было добыть исключительно преступным путем. Также пробиваются возможные связи Баданина с террористами.

Россия. Ливия > Армия, полиция > newizv.ru, 12 сентября 2019 > № 3122238 Андрей Колесников

Танкерная война. Версия 2.0?

Американо-иранские противоречия в Ормузском проливе

Павел Гудев – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме Уровень провокационной активности в Ормузском проливе со стороны как Ирана, так и США и их союзников зашкаливает. Стороны ходят по грани «красной линии», пересечение которой чревато прямой военной эскалацией. Взаимные обвинения и троллинг вряд ли приведут к чему-то хорошему.

Во время ирано-иракской войны 1980–1988 гг. обе стороны активно наносили удары по судам, прежде всего экспортирующим нефть из государств Персидского залива. В танкерную войну оказались втянуты не только Иран и Ирак, ее последствия испытало около 30 внерегиональных государств (включая США и СССР), суда и корабли которых пересекали опасные акватории. По статистике, за 1984–1987 гг. было повреждено почти 340 кораблей и судов (в основном – танкеров), убиты 116 гражданских и военных моряков, 167 – ранены. В 1987 г. Соединенные Штаты были вынуждены для обеспечения безопасности судоходства и транспортировки энергоресурсов не только качественно и количественно нарастить свое присутствие в районе Персидского залива, но и начать сопровождение сначала американских, а затем и всех гражданских судов, следовавших через его акватории.

Сегодня Вашингтон вновь предлагает создать международную коалицию для патрулирования Ормузского пролива с целью предотвращения инцидентов, связанных с незаконным задержанием Ираном нефтеналивных танкеров. Тегаран в ответ напоминает о своих возможностях полностью блокировать пролив, подчеркивая, правда, что мера эта крайне нежелательная, но абсолютно неизбежная в случае возрастания давления.

Хроника эскалации – 2019

Хронология обострения американо-иранских взаимоотношений в 2019 г. насчитывает целую серию инцидентов, по итогам которых стороны не стеснялись обвинять друг друга в спланированных провокациях. Началось все с майской «диверсионной» атаки на четыре торговых судна в портовых водах ОАЭ. Затем, 13 июня, торпедному нападению в Оманском заливе подверглись два танкера под японским и норвежским флагами, американская разведка возложила ответственность за «теракты» на Иран. 20 июня иранские силы ПВО сбили американский БПЛА за нарушение границы национального воздушного пространства. Президент Дональд Трамп лишь в последний момент отменил ракетный удар возмездия, но иранские сети демонстративно подвергаются кибератакам. 4 июля в районе Гибралтара силы специального назначения Великобритании задержали по запросу США танкер Grace-1, перевозящий иранскую нефть в Сирию, что якобы является нарушением санкций ЕС против правительства Башара Асада. Действия Ирана не заставили себя ждать: 19 июля Корпус стражей исламской революции (КСИР) задерживает танкер Stena Impero под британским флагом за нарушение правил судоходства. Это событие становится кульминацией того, что можно считать новой танкерной войной в Персидском заливе.

Попробуем разобраться, насколько легитимны действия той или иной стороны с политико-правовой точки зрения и кто больше или меньше замешан в провокациях.

Сведения о подрыве танкеров в водах ОАЭ и Оманском заливе настолько противоречивы, что эти сюжеты лучше оставить за пределами нашего анализа. Относительно сбитого американского беспилотника позиции противоположны: Соединенные Штаты настаивали на том, что он был сбит в международном, а Иран – в национальном воздушном пространстве. Какие версии возможны?

Некоторые эксперты поспешили связать это происшествие с давним американо-иранским спором о том, что такое «Ормузский пролив», какими правами здесь наделены третьи страны и где проходят границы тех или иных морских и воздушных зон.

Напомним, что США, вполне традиционно, считают этот пролив международным с правом транзитного прохода в рамках Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Последнее распространяется на все гражданские суда и военные корабли, а также включает в себя право полета гражданской/военной авиации, причем транзитный проход (в нашем случае – полет) не может быть приостановлен. Позиция Ирана основана на том, что Ормузский пролив в его самой узкой части полностью перекрыт территориальными морями двух государств – Ирана и Омана, на которые распространяется полный государственный суверенитет, включая воздушное пространство. Иран считает, что здесь действует более жестко регламентированное право мирного, а не транзитного прохода, которое, в свою очередь, не предусматривает свободы полетов, в том числе БПЛА. На уровне национального законодательства эту позицию разделяет и Оман.

Однако американский беспилотник был сбит около входа в Ормузский пролив со стороны Оманского залива, что не снимает вопроса о правовом статусе вод пролива, но поворачивает ситуацию в иное русло. Может быть, действительно, БПЛА нарушил здесь границу между международным и национальным воздушным пространством, которая совпадает с внешней границей 12-мильного территориального моря Ирана? Такой вариант вполне допустим, ведь БПЛА, вне всяких сомнений, осуществлял разведывательную деятельность. У Ирана было полное право на приостановление полета, хотя вопрос о соразмерности применимых мер со ссылкой на статью 51 Устава ООН (право на коллективную/индивидуальную самооборону) – предмет для отдельной дискуссии.

С меньшей долей вероятности, но все же – это могла быть ошибка или же провокация американцев. Так, они никогда не соглашались с внешними границами морских зон, в том числе территориального моря, которые установил Иран. Они полагали, что проведение Тегераном прямых исходных линий для отсчета предписанных Конвенцией 1982 г. морских зон суверенитета и юрисдикции осуществлено с явными нарушениями: на слишком большом расстоянии от берега и с заметным отклонением от его общего направления. Соответственно, разное понимание того, где проходит внешняя граница территориального моря Ирана, могло стать причиной случайного или же намеренного вторжения американского беспилотника в иранское воздушное пространство.

Еще одна версия заключается в том, что американский БПЛА не нарушал национального воздушного пространства, но находился в пределах иранского района полетной информации (Flight Information Region, FIR). Такой район включает в себя часть международного воздушного пространства, устанавливается для обеспечения полетно-информационного обслуживания, а регулирование в его рамках применимо исключительно к международным коммерческим полетам. Теоретически можно предположить, что местное командование Корпуса стражей исламской революции (КСИР), наблюдая полет американского БПЛА в иранской FIR, могло ошибочно посчитать, что его деятельность осуществляется в иранском воздушном пространстве. В итоге решение о необходимости остановить полет БПЛА было принято на местах, без согласования с центральным руководством в Тегеране и на основе некорректного понимания норм и положений международного права. По мнению американских экспертов, именно такая интерпретация привела к тому, что президент Трамп решил в последний момент отложить ракетный удар.

Выпадом на выпад

Ситуация с задержанием в Гибралтарском проливе танкера с иранской нефтью, которая якобы предназначалась сирийскому режиму, допускает куда меньше толкований. Этот танкер замечен в постоянном отключении автоматической системы идентификации (AIS), значит, можно смело предположить, что он регулярно задействован в теневых схемах по транспортировке не совсем легальных грузов. Однако этого явно недостаточно для задержания. Согласимся с иранской позицией: фактически, это акт «экономического терроризма».

Его арест обнажил еще одну серьезную проблему, вернее – давний конфликт, касающийся британо-испанского спора относительно суверенитета над Гибралтаром. Испания оспаривает не только сегодняшние границы Гибралтара, считая, что определенная его часть не принадлежит Великобритании, но и утверждает, что Утрехтский договор 1713 г. не дает Лондону прав на установление каких-либо морских зон вокруг полуострова. Мадрид готов признать суверенитет Британии исключительно над портовыми водами Гибралтара. Однако власти Великобритании установили внешние границы территориального моря в 3 морские мили к востоку и югу от полуострова, и в 2 морские мили в Бухте Альхесирас (она же – Гибралтарский залив).

Складывается интересная картина: танкер с иранской нефтью через Гибралтарский пролив заходит в территориальное море Гибралтара, чтобы пополнить запасы провизии и запасных частей. Здесь же осуществляется его захват с помощью британского спецназа, скорее всего, по запросу из США, и судно помещается под арест властями Гибралтара. Таким образом, захват танкера произошел в водах, которые Испания считает своими, но никто не посчитал нужным ее уведомить и уж тем более запросить ее разрешения. Весьма вялая реакция испанского правительства на этот инцидент, выраженная, с одной стороны, в недовольстве ситуацией, а с другой – в констатации приверженности европейским санкциям, фактически размывает претензии Мадрида на данные акватории. Правовая позиция Испании, что в акватории Гибралтарского пролива есть только два прибрежных государства – Испания и Марокко – стала существенно менее прочной и последовательной.

Задержание Ираном судна, шедшего под британским флагом, – прямая реакция на арест в Гибралтаре танкера с иранской нефтью. При этом Тегеран настаивает, что причина остановки была серьезная: оно якобы пренебрегло установленными правилами прохода через Ормузский пролив и двигалось в «неверном» направлении – навстречу выходящим из Персидского залива судам. Правда, позже была предъявлена и другая версия: танкер якобы причастен к аварии с рыболовецким судном, но каким и где – никто не уточнял.

Если исходить из первой версии, то действительно – в Ормузском проливе введена Схема разделения движением судов (СРД), одобренная Международной морской организацией (IMO). В соответствии с ней, заход в Персидский залив осуществляется по северному коридору, а выход в Оманский залив – через южный коридор. Ширина коридоров около 2 морских миль, а между ними расположена зона «разделения» шириной от 2 до 3 морских миль.

Проблема, однако, в том, что расположение СРД в центральной, самой узкой части пролива (через которую как раз пролегал маршрут танкера) таково, что она полностью находится в территориальном море Омана. Это означает, что КСИР захватил танкер в водах, находящихся под суверенитетом Омана, и затем уже отконвоировал его в иранские воды. Такие действия с правовой точки зрения возможны только в случае, если бы нарушение произошло исключительно (!) в иранских водах и корабли КСИР осуществляли бы конвенционное право «преследования по горячим следам» (статья 111 Конвенции 1982 г.). А чтобы вторгнуться в оманские воды, Тегеран должен иметь двухстороннее соглашение с Маскатом о правомочности преследования и задержания в акватории его территориального моря.

Более того, если все же рассматривать Ормузский пролив как международный с правом транзитного прохода (позиция США), последний не может быть приостановлен, так как по своей сути – это видоизмененное в рамках Конвенции 1982 г. право свободы судоходства в отношении проливов. Припроливные страны вправе принимать меры по обеспечению безопасности судоходства, предотвращению загрязнений, которые, однако, не должны вести к лишению, нарушению или ущемлению права транзитного прохода. Поэтому задержание британского танкера на основе весьма спекулятивных обвинений – фактически акт разбоя на море со стороны Ирана.

При этом Иран, видимо, и дальше будет продолжать провокации против коммерческого судоходства в проливе. По последним данным, Тегеран создает помехи спутниковой навигации GPS, в том числе давая ложные сведения о геопозиции. Можно предположить, что Иран тем самым провоцирует суда и самолеты нарушать иранские морские и воздушные границы для их задержания.

Иран неоднократно заявлял, что в случае экономического и военно-политического шантажа он оставляет за собой право на ответные меры, в том числе на закрытие Ормузского пролива. Пока Иран лишь пугает американцев, а также экспортеров и импортеров ближневосточной нефти своей решимостью пойти на такой шаг. Но может ли он приостановить судоходство в проливе и каковы будут международно-правовые последствия?

Иран обладает достаточно серьезным военно-морским потенциалом для противостояния США и их союзникам в регионе. Прежде всего, это быстроходные катера КСИР (около 1,5 тыс.) – так называемый «москитный флот», оснащенный в том числе противокорабельными ракетами; противокорабельные комплексы (около двух десятков, радиус действия от 30 до 300 км), размещенные вдоль береговой линии, на островах и нефтяных платформах; надводные и подводные корабли ВМС Ирана с противокорабельными ракетами и торпедами (6 фрегатов, 3 корвета и ряд других кораблей рангом ниже, 3 дизельных подводных лодки класса «Варшавянка).

Однако использование сил и средств ВМС и КСИР для закрытия пролива – это фактически объявление войны. Поэтому наиболее простой, дешевый и эффективный способ – минные заграждения. Принимая во внимание узость Ормузского пролива – около 21 морской мили в самом узком месте – Ирану легко «завалить» большую часть судоходной акватории минами. Иранские минные запасы оцениваются примерно в 3–6 тыс. мин советского/российского, китайского и северокорейского, а также собственного производства. Для их размещения можно использовать как быстроходные катера, военные корабли, подводные лодки, так и коммерческие суда (например, рыболовецкие). Однако не всё так просто и очевидно.

Во-первых, современные танкеры, как правило, являются двухкорпусными, и даже взрыв мины не грозит им затоплением.

Во-вторых, опыт показывает, что судоходные компании достаточно быстро адаптируются к возникающим рискам и угрозам, – во время последних танкерных инцидентов поток нефтепродуктов из Персидского залива лишь в самом начале упал на 25%, а потом вновь стабилизировался на прежней отметке. Более того, страны региона подстрахованы на случай закрытия Ормузского пролива: ОАЭ и Саудовская Аравия могут обеспечить частичный экспорт своей продукции по трубопроводам. Наконец, сам Иран зависит от поставок своей нефти через акваторию пролива, правда, в последнее время этот объем существенно сократился – с 2,5 млн до 250–500 тыс. баррелей в сутки.

В-третьих, проблема разминирования акватории Ормузского пролива и Персидского залива с технической точки зрения решаема за счет применения кораблей- и вертолетов-тральщиков, а также роботизированного оборудования. Это вопрос исключительно времени. По предварительным подсчетам, разминирование около 10% акватории позволит полностью восстановить навигацию, а для того, чтобы достичь цифры в 80% потребуется около месяца.

Наконец, такие действия Ирана нелегитимны и должны осуществляться скрытно. И здесь встает вопрос: сколько мин сможет установить Тегеран, пока его действия не станут известны другим странам и участникам международного сообщества?

Нельзя забывать и о том, что суверенитет и юрисдикция Ирана распространяются не на всю акваторию Ормузского пролива, здесь есть морские зоны Омана и ОАЭ. Установка минных заграждений, например, в пределах территориальных вод этих государств – прямое нарушение их суверенитета и может трактоваться как применение силы против территориальной неприкосновенности и политической независимости (статья 2(4) Устава ООН).

Хотя морские мины в отличие от противопехотных не являются запрещенным видом оружия, их установка в мирное время может расцениваться как акт агрессии, поскольку ведет к блокированию морских портов государств Персидского залива. Последние, неся экономические потери от прекращения навигации через Ормузский пролив, могут посчитать себя вправе применить вооруженную силу против Ирана как средство самозащиты.

Поэтому, несмотря на грозные заявления Тегерана, даже ужесточение санкционного режима в его отношении не может быть законным поводом для перекрытия Ормузского пролива. Более того, сам факт угроз по ограничению мирного судоходства, а уж тем более посредством установки мин, может интерпретироваться как прямое нарушение норм и положений международного обычного права (то есть права, исходящего из практики или обычаев государств).

Международный суд ООН также не остался в стороне от рассмотрения вопроса о минных заграждениях. Существует три хрестоматийных решения: дело о проливе Корфу 1949 г. (Великобритания против Албании); дело, касающееся нарушения международного права и поощрения терроризма в Никарагуа 1986 г. (Никарагуа против США); дело о нефтяных платформах 2003 г. (Исламская Республика Иран против Соединенных Штатов).

В деле о проливе Корфу суд посчитал, что Албания несет полную ответственность за причиненный британским кораблям и экипажам ущерб вследствие установки минных заграждений, хотя это было сделано не ее кораблями, но с ее ведома. Она была обязана уведомить британцев об опасности, которой они подвергаются, следуя через пролив. Впоследствии Албания признала вину и в 1996 г. выплатила 2 млн долларов Великобритании. Однако принудительное разминирование, на котором настаивал Лондон, было признано нарушающим государственный суверенитет Албании.

В деле «Никарагуа против США» суд постановил, что установка Соединенными Штатами мин во внутренних водах и территориальном море Никарагуа было вмешательством во внутренние дела, использованием силы против другого государства и препятствовало мирной морской торговле. В частности, было сказано, что установка мин неизбежно затрагивает суверенитет прибрежного государства и что если право входа в порты ущемлено в результате установки мин другим государством, то нарушается свобода коммуникации и морской торговли. Суд отметил, что установка мин в водах другого государства без предупреждения или уведомления является не только противозаконным действием, но и нарушением принципов гуманитарного права, лежащим в основе Гаагской конвенции №VIII 1907 года. Действия Соединенных Штатов были признаны противоправными, так как ни в процессе установки мин, ни впоследствии они не предупредили участников международного судоходства о существовании и местах установки мин, что привело к гибели людей, созданию новых рисков, вследствие чего выросли ставки морского страхования.

Иск Ирана против США, касающийся американских атак на иранские нефтедобывающие платформы в 1987–1988 гг., для нас наиболее интересен. В его основе – реакция Вашингтона на подрывы на минах кувейтского танкера Sea Isle City под американским флагом и американского военного корабля Samuel B. Roberts, нарвавшегося на мину близ Бахрейна. Хотя минные заграждения в ходе «танкерной войны» ставили обе стороны (Иран и Ирак), США возложили всю ответственность исключительно на Иран. В качестве ответных мер американцы атаковали нефтедобывающие платформы Ирана, рассматривая свои действия как пример допустимой самообороны. Однако суд посчитал, что представленных Вашингтоном доказательств причастности Ирана к установлению минных заграждений недостаточно, и, соответственно, действия Соединенных Штатов в отношении нефтедобывающих платформ не могут считаться соразмерной самообороной.

Эти примеры в целом свидетельствуют о том, что для объявления войны Ирану, используя в качестве обоснования установку мин, потребуется убедительная доказательная база. Тем не менее нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что американская концепция ведения боевых действий допускает применение силы в ответ на враждебные акты и даже на враждебные намерения. А неучастие США в исках, инициированных Никарагуа и Ираном, лишь подтверждает, что американцы не согласны с теми ограничениями, которые содержатся в решениях Международного суда ООН.

Еще один вопрос, который вытекает из последних событий в Персидском заливе: а действительно ли Соединенные Штаты, равно как и Иран, имеют право использовать военную силу в ответ на те или иные провокации?

Вашингтон обвинил Иран в попытках подрыва танкеров с помощью их минирования и практически приравнял эту ситуацию к намеренному применению силы/вооруженному нападению Ирана, в ответ на которое США и другие страны имеют право на самооборону. Хотя ранее Международный суд ООН встал на сторону Ирана и отказался приравнивать использование ракет или мин к полноценному вооруженному нападению, американская сторона осталась при своем: любая атака с помощью ракет или мин одного государства на другое дает право на самооборону.

Однако необходимо учитывать, что события 2019 г. не привели к каким-либо серьезным последствиям: не было человеческих жертв, а среди команды судов не было американских граждан. Позиции Норвегии и Японии, под чьими флагами ходят данные танкеры, остались сдержанными. Это дает основания полагать, что их точка зрения в большей степени соответствовала решениям Международного суда ООН по делу Никарагуа против США, когда было установлено, что только наиболее серьезные формы применения силы представляют собой вооруженное нападение и дают право на самооборону. Иран, кстати, тогда полностью поддержал такой подход, согласно которому понятие вооруженного нападения, приводящего к применению права на самооборону, должно толковаться более узко, чем понятие незаконного применения силы в статье 2(4) Устава ООН.

Но реакция Тегерана на сбитый американский беспилотник свидетельствует об определенном отходе Ирана от предыдущей концепции. В частности, вторжение в национальное воздушное пространство было трактовано как нарушение статьи 2(4) Устава ООН (воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства), которое автоматически влечет за собой возможность апелляции к статье 51 Устава ООН (право на коллективную или индивидуальную самооборону в ответ на вооруженное нападение). На уровне международного права существует фактически универсальное мнение, что не всякое нарушение статьи 2(4) влечет за собой право на использование статьи 51 Устава ООН. Однако вторжение беспилотника Тегеран расценил как вооруженное нападение. Несмотря на то, что его полет не нанес видимого ущерба, сам факт нарушения границы национального воздушного пространства Иран истолковал как достаточный для использования права на самооборону.

Такие метаморфозы свидетельствуют о принципиальном изменении позиции Ирана: сейчас любое применение силы рассматривается как вооруженное нападение и влечет за собой использование права на самооборону. Как ни парадоксально, это делает Иран куда ближе к философии восприятия подобных ситуаций Соединенными Штатами, которые полагают, что право на самооборону может быть использовано против любого незаконного применения силы. К сожалению, то, что Иран стал во все большей степени ориентироваться на американский подход, не снижает градус напряженности, а наоборот – провоцирует ее дальнейший рост в регионе.

Конвенция и конфликт интерпретаций

Применительно к Ормузскому проливу особое значение имеет Конвенция ООН по морскому праву 1982 года. Иран не является ее полноправным участником: он подписал, но не ратифицировал это соглашение. И хотя сам факт подписания Конвенции обязывает Тегеран как минимум не действовать против ее норм, его поведение в прилежащих акваториях зачатую весьма условно соотносится с ключевыми статьями этого международного договора.

Так, еще на этапе подписания Конвенции Иран заявил о праве требовать предварительного разрешения на проход военных кораблей иностранных государств через свое территориальное море для обеспечения и защиты своих интересов в области безопасности. В 1993 г. это положение, прямо противоречащее букве и духу Конвенции, было закреплено на уровне иранского национального законодательства. В соответствии с ним проход военных кораблей, подводных лодок, судов с ядерными силовыми установками или же каких-либо других плавательных средств, перевозящих опасные или вредные вещества, способные нанести ущерб окружающей среде, через территориальное море осуществляется при условии получения предварительного разрешения Ирана.

Конвенция дает прибрежному государству право осуществлять в 24-мильной прилежащей зоне контроль лишь в области предотвращения или же нарушения таможенных, фискальных, иммиграционных и санитарных законов. Иран же настаивает на своих правах по контролю за соблюдением морского и экологического законодательства, а также регулирования в сфере безопасности. Иран вразрез с положениями Конвенции претендует на право устанавливать соответствующие зоны охраны и безопасности в пределах 200-мильной исключительной экономической зоны (ИЭЗ), хотя Конвенция говорит о том, что прибрежное государство наделено таким правом лишь по отношению к искусственным островам, установкам и сооружениям. Более того, Иран закрепил положение, согласно которому иностранная военная деятельность и практика, сбор информации и любая иная деятельность, несовместимая с правами и интересами Исламской Республики Иран, в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе запрещены. Хотя в рамках Конвенции в пределах ИЭЗ должны действовать три из шести свобод открытого моря – судоходства, полетов, прокладки кабелей и трубопроводов, соответственно, прибрежное государство не имеет полномочий регулировать, а тем более запрещать любые виды военно-морской деятельности в пределах своей 200 мильной ИЭЗ.

Таким образом, позиция Ирана в отношении норм и положений Конвенции 1982 г. достаточно противоречива. С одной стороны, Тегеран допускает весьма расширенное толкование ее ключевых статей. С другой – практика показывает, что претензии Ирана пока не выходят за пределы принятых официальных документов. Иран в целом допускает транзитный проход американских кораблей и судов через Ормузский пролив: военные корабли США и союзников осуществляли различные виды военно-морских маневров в пределах иранской ИЭЗ во время войны в Персидском заливе; американские и иные зарубежные суда и корабли регулярно пересекают территориальные воды Ирана, не запрашивая предварительного разрешения.

На ситуацию в Ормузском проливе и американо-иранские отношения накладывают отпечаток давние разногласия относительно правового статуса пролива и режима прохода через него. Напомним, что Соединенные Штаты не только не ратифицировали, но и не подписали Конвенцию 1982 года. Однако, с их точки зрения, она является документом, кодифицирующим нормы обычного права (международных обычаев), обязательные для исполнения всеми государствами-членами международного сообщества. С позиции США, Ормузский пролив, соединяющий одну часть открытого моря/ИЭЗ с другой частью открытого моря/ИЭЗ, является международным проливом с правом транзитного прохода. Последнее – устоявшаяся норма обычного права, и Иран не обладает полномочиями как-либо его ограничивать. Подход США к Конвенции 1982 г. и праву транзитного прохода полностью соответствует их экономическим и военно-стратегическим интересам.

По их логике, другие страны, в том числе не участвующие в Конвенции (Иран, Северная Корея, Сирия, Ливия, и другие) обязаны исполнять нормы обычного права, якобы кодифицированные в этом документе.

Кроме того, США являются последовательными защитниками права транзита применительно ко всем проливам, которые используются или же могут быть использованы для международного судоходства. Они неоднократно выступали против претензий прибрежных государств, не признающих или ограничивающих право транзита, в отношении следующих проливов: Баб-эль-Мандебский, Бонифачо, Головнина, Зондский, Гибралтар, Ломбокский, Ормузский, Торресов, Фриза, а также проливы на трассе российского Северного морского пути и Канадского арктического архипелага, формирующие Северо-Западный проход.

США считают, что отсутствие юридически сформулированного права «транзитного прохода» до принятия Конвенции 1982 г. было обусловлено исключительно тем, что государства не имели возможности легально расширить границу своего территориального моря сверх положенных 3 морских миль, а не тем, что это было кем-либо запрещено. Соответственно, это не мешало американским кораблям и судам проходить по выделенным коридорам открытого моря в тех или иных международных проливах. Введение 12-мильного лимита территориального моря потребовало разработки условий транзита для того, чтобы сохранить права государств на проход через международные проливы. Однако США убеждены, что поскольку право прохода военных и гражданских судов через международные проливы существовало и до принятия Конвенции 1982 г., значит, это устоявшаяся норма международного обычного права.

Иран при подписании Конвенции 1982 г. воспользовался предоставленным ей правом выступить с отдельным заявлением, в котором выразил позицию как в отношении самой Конвенции, так и отдельных ее положений. В частности, Иран заявил: «Несмотря на предполагаемый характер Конвенции как конвенции общего применения и законодательного характера, ряд ее положений являются лишь продуктом quid pro quo (услуга за услугу – Авт.), которые не обязательно направлены на кодификацию существующих обычаев или установившихся видов использования (практики), рассматриваемых как носящих обязательный характер. Поэтому представляется естественным и согласующимся со статьей 34 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., что только государства-участники Конвенции по морскому праву обладают полномочиями пользоваться предусмотренными в ней договорными правами. Вышеизложенные соображения относятся конкретно (но не исключительно) к нижеследующему:

Право транзитного прохода через проливы, используемые для международного судоходства (Часть III, раздел 2, статья 38).

Понятие "исключительная экономическая зона" (часть V).

Все вопросы, касающиеся Международного района морского дна и концепции "Общего наследия человечества" (Часть XI)».

Таким образом, позиция Ирана по транзитному проходу заключалась и заключается в том, что это исключительно договорная, а не обычная норма международного права. Это право, основанное на «контракте», и оно распространяется только на те страны, которые приняли на себя все обязательства, зафиксированные в Конвенции. А значит, Иран имеет потенциальную возможность не признавать право транзита через Ормузский пролив в отношении США до тех пор, пока те не присоединились к этому международному соглашению.

Иранская позиция в целом находит поддержку на уровне международной доктрины права. Еще в 1982 г. председатель III Конференции ООН по морскому праву Томи Т.Б. Ко заявил: «Эта Конвенция не является конвенцией, кодифицирующей правовые нормы. Утверждение о том, что, за исключением части XI, Конвенция представляет собой кодификацию обычного права либо отражает существующую международную практику, является неверным с фактической точки зрения и юридически необоснованным. Режим транзитного прохода через проливы, используемые для международного судоходства, и режим архипелажного прохода по морским коридорам являются двумя примерами из многих новых концепций, воплощенных в Конвенции».

Сегодня устоявшаяся точка зрения состоит в том, что транзитный проход стал новеллой международного морского права, закрепленной в Конвенции. И это положение движется в сторону того, чтобы в перспективе стать нормой международного обычного права. Соответственно, Иран имеет основания считать, что в Ормузском проливе в отношении США действует не конвенционное право транзитного прохода – предельно либеральная норма, а исключительно право мирного прохода – максимально регламентированная норма морского права, напрямую запрещающая те или иные виды деятельности (см.: статья 19(2) Конвенции 1982 г.). Правда, с одним существенным «расширением»: применительно к международным проливам такой проход не может быть приостановлен (статья 16(4) Конвенции о территориальном море и прилежащей зоне 1958 г.). Плюс, как мы уже упоминали выше, Иран ввел разрешительный порядок мирного прохода иностранных военных кораблей через его территориальные воды.

Интересно, что на III Конференции ООН по морском праву (1973–1982 гг.) Иран настаивал на том, что правом на мирный проход, который не может быть приостановлен, должны обладать исключительно государства, омываемые водами Персидского залива, так как эта акватория является полузамкнутым морским регионом, а проход судов и кораблей внерегиональных стран может носить явно немирный характер.

Соединенные Штаты не могут согласиться с такими ограничениями, хоть и зафиксированными исключительно на уровне иранского национального законодательства. Неслучайно, Иран – страна, в отношении которой США практически ежегодно проводят те или иные мероприятия в рамках программы Freedom of Navigation (FON). Причем своя логика присутствует и с американской стороны.

В частности, США полагают: сам факт расширения внешней границы территориального моря с 3 до 12 морских миль, предпринятого Ираном со ссылкой на Конвенцию 1982 г., говорит о том, что право мирного прохода через его территориальное море в Ормузском проливе было автоматически заменено на конвенционное право транзитного прохода. Это обусловлено тем, что расширение внешней границы территориального моря до 12 морских миль и введение права транзитного прохода были взаимосвязаны в рамках Конвенции 1982 г., они являлись составной частью так называемого «пакетного» подхода. Пакетный подход предполагает, что государство либо признает все положения Конвенции, либо отрицает все соглашение целиком. Установление 12-мильного лимита территориального моря, а также 200-мильного лимита исключительной экономической зоны стали краеугольными нововведениями Конвенции, которые находятся в прямой зависимости от других положений документа, в частности признания права транзитного прохода через международные проливы.

С американской точки зрения, непризнание Ираном конвенционного права транзита означает, что Тегеран, во-первых, не может пользоваться правом установления 12-мильной внешней границы территориального моря вдоль своего побережья, а, во-вторых, правом транзитного прохода своих судов и кораблей в других международных проливах. Таким образом, непризнание Тегераном права транзитного прохода фактически восстанавливает ситуацию, которая существовала до разработки и принятия Конвенции: в Ормузском проливе существует трехмильная зона территориального моря Ирана, за пределами которой все суда и корабли обладают всеми свободами открытого моря, включая свободу судоходства.

Как будет разрешен этот спор – предсказать трудно, очевидно лишь одно: принципиально разные позиции Вашингтона и Тегерана по Ормузскому проливу могут стать поводом для военных провокаций и даже локального военного столкновения.

* * *

Очень многие аспекты американо-иранских противоречий лежат в политико-правовой сфере. Было бы идеально урегулировать их в рамках международных судебных инстанций, однако надежды на такой исход мало. Соединенные Штаты традиционно скептически относятся к участию в международных судебных разбирательствах, инициированных против них. А Иран пойдёт на подобный шаг, только если ему придётся отвечать на крайне недружественные действия в его отношении.

При этом уровень провокационной активности со стороны Ирана, США и их союзников зашкаливает. Стороны ходят по грани «красной линии», пересечение которой может означать прямую военную эскалацию. Взаимные обвинения и троллинг тоже вряд ли приведут к чему-то хорошему. Поэтому предложение России по формированию международной группы, обеспечивающей коллективную безопасность в районе Персидского залива, с участием ключевых внерегионалов (Индии, Китая) – идеальная модель сохранения хрупкого мира и стабильности в этом морском регионе.

США. Иран. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2019 > № 3138489 Павел Гудев

Через тернии к миру

Сирийский кризис и его последствия

А.Г. Аксенёнок – Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации, вице-президент Российского совета по международным делам (РСМД).

Резюме Как показывает мировой опыт гражданских войн, полная победа одной из сторон не гарантирует мира, если проблемы, ставшие источником конфликта, не решены и сохраняется недружественное для победителей внешнее окружение. К Сирии это относится в полной мере.

Данная статья – сокращенная версия материала, написанного по заказу Валдайского клуба и вышедшая в серии Валдайских записок в июле 2019 г. С полной версией можно ознакомиться здесь: http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/valdayskaya-zapiska-104/

Второе десятилетие 2000-х гг. началось с череды протестных взрывов на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которые дестабилизировали весь регион. Он стал территорией насилия и террора, внутригосударственных потрясений и гуманитарных катастроф. В попытке исправить ситуацию в ряде стран запущены нужные, пусть и запоздалые, социально-экономические реформы с труднопрогнозируемым результатом (Египет, Тунис, Марокко, Иордания, Саудовская Аравия). В других государствах вопрос о власти решается через гражданские войны (Сирия, Ливия, Йемен). Выход из глубокого кризиса, носящего системный характер, до сих пор не найден.

Специфика конфликта

Сирийский кризис, хотя и отражает общее болезненное состояние Ближнего Востока, все же представляет собой особый случай. Он стал следствием глубинных перемен в расстановке сил на глобальном и региональном уровнях. Именно здесь сфокусировалось большинство геополитических, идеологических, социальных и этноконфессиональных катаклизмов XXI века.

Конфликт разворачивался в тот исторический период, когда отношения России и США от партнерства конца 1990-х – начала 2000-х гг. постепенно сползали к конфронтационной модели холодной войны. Нормы международного права подвергались ревизии в одностороннем порядке, а коллективный механизм «разрешения кризисных ситуаций», предложенный президентом России Владимиром Путиным на Ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» в 2014 г., не появился. Такой механизм мог бы включать «внятную систему взаимных обязательств и договоренностей» и «четкие условия, при которых вмешательство является необходимым и законным».

Сирийский кризис поставил международное сообщество перед серьезным вызовом: способно ли оно совместными усилиями стабилизировать конфликты или верх возьмет соперничество в продвижении геополитических интересов и непомерные амбиции региональных центров силы. В этом смысле исход противоборства в Сирии будет иметь последствия, выходящие далеко за пределы региона. В годы националистического подъема Египет называли «головой арабизма», а Сирию – его «сердцем». С тех пор понятие «арабизм» потеряло прежнее значение, Египет утратил позиции лидерства, в Персидском заливе появились новые центры финансового и политического влияния, повысилась роль «неарабских регионалов», таких как Турция, Иран, Израиль. Изменившаяся расстановка сил сделала Сирию ареной столкновения суннитской Саудовской Аравии и шиитского Ирана – двух религиозных центров и апологетов ведущих течений в исламском мире. В гражданском конфликте в центре арабского мира переплелись где-то сталкивающиеся, а в чем-то и совпадающие интересы множества сторон, что затрудняло поиски взаимоприемлемых договоренностей и делало коалиционные связи подвижными и двусмысленными.

На территории Сирии в непосредственной близости находятся воинские контингенты и военные базы шести иностранных государств (России, Ирана, Турции, США, Франции и Великобритании). Причем только Россия и Иран – на легальном международно-правовом основании, то есть по приглашению сирийского правительства. Столь компактное иностранное военное присутствие, в том числе в виде негосударственных военизированных формирований (proxies), не только чревато непредсказуемыми рисками, но и дает каждому игроку военно-политические инструменты, позволяющие срывать любой неприемлемый для него исход. В зеркале сирийского кризиса отразился также рост влияния региональных акторов, ведущих собственные партии в большой ближневосточной игре, все чаще не совпадающие с интересами крупных держав.

Специфика сирийского кризиса состоит еще и в том, что многосторонние переговоры о будущем государственном устройстве проходили на фоне непрекращающихся военных действий с короткими перерывами на хрупкие соглашения о прекращении огня. В международной практике институциональные реформы обычно начинаются после завершения военной фазы конфликта. В сирийском урегулировании договоренности о реформах должны стать условием прекращения боевых действий и направления общих усилий против террористической опасности.

Текущее положение на карте военного противоборства

Сирийский кризис можно разбить на два этапа: до военного вмешательства России в сентябре 2015 г. и после того, как российские военно-космические силы начали операцию в Сирии. Последнее позволило Дамаску восстановить контроль над большинством потерянных территорий, уничтожить военную инфраструктуру ИГИЛ (запрещено в России. – Ред.) и других террористических группировок.

Спорадические антиправительственные выступления в конце февраля – начале марта 2011 г. носили изначально мирный характер. Протесты стали распространяться по всей стране после того, как верх в сирийском руководстве взяли силовики, потребовавшие перейти к подавлению восстания. В апреле–мае против демонстрантов применили тяжелые виды вооружений. Законодательные меры по частичной либерализации режима, призывы к началу национального диалога и даже принятие новой конституции в феврале 2012 г. уже не смогли разрядить обстановку.

Сирийская оппозиция, представленная эмиграцией и в основном подпольными организациями гражданского общества с разношерстными установками (от либералов до троцкистов и радикальных исламистов), сама по себе не представляла угрозу режиму с отлаженным механизмом авторитарной власти. Быстрый, по сути одномоментный, переход к военной фазе был результатом поразительной синергии стихийных протестов с широким применением современных технологий связи и непропорционального военного ответа властей, а также дезертирства из армии в сочетании с массовым притоком боевиков и вооружений из соседних государств при прямой поддержке Турции и финансовой подпитке со стороны арабских монархий Персидского залива, в первую очередь Саудовской Аравии и Катара. Региональные лидеры имели к тому же старые счеты с Башаром Асадом, отношения с которым в предшествующий период колебались от тесного сотрудничества до взаимных нападок и обвинений. Конфессиональные факторы существенной роли вначале не играли, но с расширением боевых действий и вовлечением новых участников использовались всеми сторонами в качестве мобилизационного ресурса.

Соединенные Штаты и ведущие страны Евросоюза объявили режим Асада нелегитимным, признали политическое крыло оппозиции законным представителем сирийского народа и начали давление на Дамаск через ООН и другие международные площадки. Лига арабских государств (ЛАГ) приняла беспрецедентное решение о приостановке членства Сирии. На тот момент антиасадовскую коалицию объединяла цель свержения режима по ливийскому сценарию. Со временем конфликт интересов между США и их региональными партнерами, а также между крупными игроками в регионе (Турцией, Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром) привел к переменам в конфигурации коалиционных связей, что придало кризису новое измерение.

Однако первая реакция стала крупным политическим просчетом. Соединенным Штатам не удалось создать прочную опору среди арабской части вооруженной оппозиции и отделить умеренных исламистов от террористов. Но настойчивые требования отставки Асада питали иллюзии оппозиции о возможности военной победы, разжигали соперничество в ее рядах в борьбе за политическое влияние и контроль над потоками вооружений и внешнего финансирования. Безоговорочная поддержка оппозиционного движения, в котором быстро набирали силу джихадисты, связанные с ИГИЛ и «Аль-Каидой» (запрещена в России. – Ред.), лишило американскую дипломатию свободы маневра. Вашингтон стал заложником непомерных требований эмигрантских политиков и их региональных спонсоров. Дело дошло до того, что политика США стала слишком явно играть на руку терроризму. Летом 2014 г. военные успехи ИГИЛ в Ираке и Сирии поставили администрацию Барака Обамы в щепетильное положение.

В 2012–2015 гг. внутренние ресурсы Дамаска постепенно истощались. Вооруженная оппозиция расширяла зоны территориального контроля не только на севере и востоке страны, куда прибывали радикальные исламисты из Ирака, но и в центральных густонаселенных районах. Сирийская армия не была готова к боям в городских условиях и переходила к обороне, сосредоточившись на защите дальних подступов к столице, стратегических узлов и важных транспортных коммуникаций.

Присоединение к боевым действиям отрядов ливанской «Хезболлы» в 2012 г. и наращивание прямой военной помощи Ирана, в том числе с привлечением шиитских ополчений из Ирака, Афганистана и Пакистана, позволило на время затормозить продвижение к жизненно важным центрам, но обострило межобщинные разногласия, придав конфликту особое ожесточение. Иран, установивший тесные отношения с Сирией еще в середине 1980-х гг., сумел закрепиться в Ираке и Ливане и создать протяженную военную инфраструктуру. Сирийская территория рассматривается Тегераном как ключевое звено в стратегии национальной безопасности, в основу которой заложено противодействие Саудовской Аравии и ее претензиям на лидерство в исламском мире. После того как США при администрации Дональда Трампа вышли в одностороннем порядке из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) и перешли к тактике экономического и политического давления на Иран, его региональная стратегия подвергается серьезным испытаниям. На фоне растущих экономических трудностей и потерь в сирийской войне все чаще проявляется внутреннее недовольство. Возникают вопросы о пределах региональной безопасности Ирана и месте в ней Сирии как важного звена в стратегических отношениях с США и Саудовской Аравией.

Позиция Турции, сделавшей ставку на быструю смену режима в Дамаске и приход к власти идеологически близких партии Реджепа Эрдогана исламистских организаций, пережила в ходе конфликта метаморфозы. Смена акцентов происходила под воздействием осложнений в процессе перехода от парламентской республики к жесткой президентской власти, разочарований в сирийской политике США и Евросоюза, с одной стороны, и осознания преимуществ налаживания взаимодействия с Россией – с другой.

Региональную картину во многом определял курдский фактор, роль которого во внутренней политике Сирии, Турции и Ирака всегда оставалась значительной. Вскоре после начала военных действий правительство Сирии свернуло военное присутствие в северо-восточных районах страны, которые перешли под контроль курдского большинства. Проводимая Эрдоганом война на два фронта – с режимом Асада и курдскими формированиями – привела к наращиванию террористических атак ИГИЛ уже в самой Турции. Участились трения с американцами, которые сделали ставку на курдов, проявивших высокую боеспособность в операциях против ИГИЛ. В результате сирийские курды, впервые получившие возможность сомкнуть анклавы в Африне и Кобани, сочли момент благоприятным для создания на северных границах с Турцией автономного ареала (своего рода Западного Курдистана) с претензиями на независимость. После разрыва перемирия с Рабочей партией Курдистана и прекращения легальной деятельности курдской оппозиции внутри Турции курдские отряды самообороны и их политическое крыло в Сирии – партия «Демократический союз» – стали рассматриваться турецким руководством как террористические организации наравне с ИГИЛ.

Курс на зачистку от курдских отрядов пограничной территории к востоку от Евфрата, создание буферной зоны безопасности на территории Сирии и условий для возвращения беженцев стали официальным обоснованием совместных операций турецких вооруженных сил и Свободной сирийской армии на севере Сирии. Россия, поддерживающая партнерские отношения с Турцией в рамках «астанинской тройки», с пониманием относится к этим озабоченностям, исходя из заверений Анкары о приверженности принципу территориальной целостности Сирии как конечной цели политического процесса.

Роль Саудовской Аравии в сирийском конфликте также изменилась. Бурное развитие событий в регионе и расширение сферы иранского влияния в Ираке, Ливане и Бахрейне укрепили в Эр-Рияде представление о том, что Тегеран стремится окружить «шиитским поясом» святыни ислама и дестабилизировать саудовскую монархию. С началом конфликта усилия саудовцев были направлены на создание в Сирии противовеса Ирану путем консолидации идеологически близких к ним исламистских сил. Финансирование этой части вооруженной оппозиции и распространение саудовского влияния на структурирование ее политической части сыграли роль в эскалации военных действий не в пользу правительственных войск.

По мере того, как в развитии конфликта происходил перелом, баланс выигрышей и неудач складывался не в пользу группировок, находящихся под саудовским влиянием. Политика, направленная на подрыв законного режима в Сирии, вступала в противоречие с затянувшимся вооруженным вмешательством в Йемене под лозунгом восстановления «конституционной законности». Война на два фронта становилась все более обременительной. Закрепление ИГИЛ в Сирии и Ираке дало импульс к расширению террористической активности на юге Аравийского полуострова и в самой Саудовской Аравии. Переход от ставки на падение режима Асада к более реалистическому видению перспектив происходило на фоне осложнившихся отношений с Соединенными Штатами. Несмотря на общую антииранскую направленность, в Эр-Рияде усиливалось недовольство хаотичной и непредсказуемой политикой Трампа на Ближнем Востоке. Возникли опасения, что США готовятся уйти из региона, и, соответственно, ощущение неуверенности в поддержке, если Иран воспользуется образовавшимся вакуумом.

Параллельно разногласиям между Саудовской Аравией и Россией по Сирии шел процесс выстраивания отношений между ними на базе совместных интересов в региональной и глобальной политике. В ходе регулярных контактов, в том числе на высшем уровне, постепенно достигалось взаимопонимание и по принципиальным подходам к сирийскому урегулированию, таким как искоренение терроризма, скорейшее начало работы Конституционного комитета, содействие расширению гуманитарных поставок и возвращению беженцев.

Действия России – и это признается ее оппонентами – внесли коренной перелом в развитие сирийского кризиса. К моменту начала военной кампании в Сирии правительственная армия и лояльные ей милицейские формирования вели бои на окраинах столицы, с трудом сдерживая наступление боевиков на южном фронте. Приход к власти «зеленого интернационала» в центре арабского мира был вполне прогнозируем. Именно тогда, летом 2015 г., президент Асад произнес фразу о необходимости «сохранить полезную Сирию», то есть «алавитский коридор» в западной части страны вдоль побережья от Даръа на юге до Латакии на севере, то есть не более 30–35% сирийской территории.

Сегодня ситуация совершенно иная. Дамаск вернул контроль над большей частью страны (по различным оценкам 68–70%), оппозиция лишена возможности вести активные боевые действия, сохранив некоторые анклавы на северо-западе. «Арабский халифат» как квазигосударственное террористическое образование и его военная инфраструктура разгромлены. В то же время на пути к постконфликтному урегулированию предстоит преодолеть множество препятствий. Примерно треть сирийской территории контролируется Турцией (северный анклав от турецкой провинции Хатай до западного берега реки Евфрат) и «Сирийскими демократическими силами», получившими специальную подготовку и оснащение в США (северные и северо-восточные районы вдоль Евфрата). И, наконец, нерешенность проблемы провинции Идлиб на западе, где зона деэскалации захватывает часть провинций Халеб и Хама. Доминирующие позиции там удерживают радикальные исламисты, сгруппировавшиеся вокруг террористической организации «Хайат Тахрир Аш-Шам» (бывшая «Джебхат ан-Нусра» – запрещена в России. – Ред.).

Перипетии международного посредничества: между Женевой и Астаной

За восемь лет конфликта, который с самого начала был интернационализирован в первую очередь самими арабскими государствами, сменилось три специальных представителя генерального секретаря ООН по Сирии и предпринималось множество попыток найти пути урегулирования. Предметом международных дискуссий стали такие вопросы посреднической роли ООН, как: способен ли ее специальный посланник сохранять беспристрастность, если члены Совета Безопасности, перед которым он отчитывается, поддерживают разные стороны в конфликте, зависит ли успех миссии посредника от содержания его мандата и может ли «жесткий мандат», каким, например, располагал верховный представитель Евросоюза в Боснии, быть более эффективным для поддержания необходимого давления на противоборствующие стороны.

В первые месяцы вооруженных столкновений попытки посредничества предприняла ЛАГ, но они не увенчались успехом. Режим и оппозиция рассчитывали на скорую победу при поддержке извне, а сирийское руководство имело все основания не доверять Лиге, находящейся под влиянием Саудовской Аравии и Катара. С февраля 2012 г. началось посредничество по линии ООН. После того, как Совбез оказался неспособен выработать согласованные решения (курс Запада и арабских государств Персидского залива на международную легализацию вмешательства наталкивался на решительное вето России и Китая), Генеральная ассамблея поручила генеральному секретарю назначить специального представителя по Сирии. Им стал бывший генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, имевший большой опыт миротворческой деятельности.

План из шести пунктов, разработанный международным посредником, предусматривал прекращение военных действий, развертывание наблюдательной миссии ООН и начало межсирийских переговоров при международном содействии. Однако этот простой и в теории правильный план не получил поддержки в СБ ООН, а его реализация была сорвана самими сирийцами. Наблюдатели ООН не смогли продолжать работу в условиях непрекращавшихся военных действий, провокаций и ограничений на передвижение. В июне 2012 г. Аннан подал в отставку, не проработав и шести месяцев. Вместе с тем миссия Аннана подготовила почву для выработки первого консенсусного международного документа, Женевского коммюнике от 30 июня 2012 г., и затем на этой основе – резолюции СБ ООН 2254 (2015 г.), заложивших правовую базу сирийского урегулирования. Ведущую роль в этой работе сыграло взаимодействие России и США, которые, несмотря на имеющиеся разногласия в рамках «Группы действий» по урегулированию в Сирии, смогли прийти к согласию в отношении главных принципов международного сопровождения усилий самих сирийцев по выходу из кризиса. Эти документы оставались основой мандата для последующих спецпредставителей генерального секретаря – бывшего министра иностранных дел Алжира Лахдара Брахими и Стаффана де Мистуры, возглавлявшего ранее миссии ООН в Ираке и Афганистане.

С самого начала ооновского посредничества политический процесс столкнулся с трудностями. Принятые международно-правовые документы содержали руководящие принципы урегулирования и «дорожную карту» с указанием ориентиров по времени для каждого из его этапов. Из всего комплекса причин, заведших в конечном счете переговорный процесс на женевском треке в тупик, наиболее существенными представляются следующие:

СБ ООН рассматривается как главный и единственный механизм имплементации и поддержки спецпредставителя. При расколе в рядах Совбеза политический капитал международного посредничества девальвировался.

Обострение российско-американских разногласий относительно трактовки положений Женевского коммюнике и резолюции СБ ООН 2254, относящихся к содержанию переходного периода и очередности шагов. В особенности по таким вопросам, как статус и полномочия «переходного управляющего органа», роль и место в этот период президента Асада. Вплоть до последнего времени США и оппозиция ставили его отставку условием начала прямых межсирийских переговоров. Для такой интерпретации в текстах основополагающих документов весомых оснований не было.

Отсутствие поддержки сирийскими сторонами, связывающими свои расчеты с военной победой. В сентябре 2016 г. российско-американское взаимодействие было прервано, что осложнило усилия по принуждению сирийцев к переговорам. Перерывы между раундами становились все продолжительней, эскалация насилия продолжалась, а политические вопросы затенялись гуманитарными проблемами.

Долгие дискуссии на тему, что вначале, а что потом: борьба с терроризмом или договоренности о параметрах переходного периода, то есть раздела власти.

Разрозненность политической оппозиции, внутренние трения и перестановки в ее рядах в борьбе за лидерство, неспособность заручиться поддержкой боевых командиров на местах, между которыми также разгорались конфликты, отражающие соперничество Саудовской Аравии, Катара и Турции.

Недостаточное внешнее давление на сирийские стороны. Если по мере успехов сирийской армии после российского вмешательства завышенные требования оппозиции сменились более умеренными, то Дамаск проявлял все меньше готовности к уступкам.

Фрагментация межсирийских и международных переговорных площадок снижала значимость женевского формата.

Двум крупным дипломатам, наделенным международным мандатом, не удалось добиться эффективного прекращения военных действий, обеспечить беспрепятственную доставку гуманитарной помощи и вывести правительство Сирии и оппозицию на прямые переговоры. В то же время во многом благодаря их усилиям вялый процесс в Женеве поддерживался на плаву и постепенно вырисовывались его слабые места. С начала 2017 г. стало понятно, что для выхода из политического тупика требуется стабилизация военной обстановки. Акцент с российской стороны был сделан на взаимодействие с Турцией, которая расширила к тому времени влияние на различные организации сирийских боевиков и, со своей стороны, проявляла желание сотрудничать с Россией. С подключением Ирана, также заинтересованного в деэскалации военных действий, образовался астанинский формат переговоров (по старому названию столицы Казахстана, где проходили первые встречи).

Работа в этом формате, в которой принимал участие и Стаффан де Мистура, имела свои особенности и преимущества. Представители сирийского правительства впервые сели за стол переговоров с командирами вооруженной оппозиции, теми самыми, которых называли в Дамаске «террористами». Россия, Турция и Иран выступали гарантами выполнения достигнутых договоренностей. Анкара обеспечивала «кооперабельное поведение» тех отрядов, на которых она имеет влияние, а Россия старалась добиться того же от Дамаска. Иран должен был сдерживать действия «Хезболлы» и отрядов шиитского ополчения. Важным итогом регулярных встреч «астанинской тройки» стали соглашения о четырех зонах деэскалации, которые позволили на время снизить накал военных действий, активизировать работу по достижению перемирия на местах. Оппозиция придавала большое значение вопросам, связанным с мерами доверия (освобождение заключенных, обмен пленными), разблокированием ряда населенных пунктов и оказанием гуманитарной помощи районам, находившимся в бедственном положении.

Повестка дня межсирийских переговоров в Астане стала расширяться. Это вызвало негативную реакцию США и ведущих стран Евросоюза, по заявлениям которых астанинский формат зашел на политическое поле, отведенное по резолюции СБ ООН 2254 Женеве. Вопрос о том, как соотносятся эти форматы, долгое время отягощал отношения с западными партнерами, которые высказывали недоверие к миротворческим усилиям Москвы, подозревая ее в попытках «обойти» ключевые положения ооновских документов и девальвировать роль ООН в сирийском урегулировании. С российской стороны при этом не раз давались разъяснения, что переговоры в Астане и встречи в верхах между Россией, Турцией и Ираном нацелены на «поиск компромиссных решений» с целью «помочь женевскому процессу», что политико-дипломатическому решению сирийского кризиса на международно-правовой основе нет альтернативы.

В то же время новые реалии в военном противостоянии и изменение соотношения сил между режимом и оппозицией потребовали внесения корректировок в порядок действий по выполнению ключевых положений резолюции 2254. Сирийское руководство, сотрудничая со спецпредставителем ООН, отказывалось обсуждать по существу вопрос о создании «переходного управляющего органа», способного «в полном объеме осуществлять полномочия исполнительной власти», как об этом сказано в Женевском коммюнике. Вместо этого выдвигались различные варианты проведения в Дамаске широкого диалога с целью формирования правительства национального единства – для оппозиции совершенно неприемлемые.

Отсюда возникла идея начать межсирийский диалог с обсуждения проекта новой конституции, принятие которой включено одним из центральных пунктов в «дорожную карту» политического процесса. С конца 2017 г. фокус работы спецпредставителя с сирийскими сторонами при содействии России, Турции и Ирана, проводивших регулярные встречи на высшем уровне, переместился на формирование состава Конституционного комитета. Значительный вклад внес Конгресс сирийского национального диалога в Сочи (январь 2018 г.), который принял решение о начале конкретной работы по линии ООН над подготовкой проекта конституции.

Усилия Стаффана де Мистуры в этом направлении, продолжавшиеся вплоть до его отставки в январе 2019 г., со всей очевидностью показали, насколько велика пропасть взаимного недоверия между всеми сторонами, имеющими рычаги политического влияния, и как трудно найти точки совпадения интересов. Россия стремилась выстроить широкое поле согласия на «сбалансированной и инклюзивной основе» вокруг кандидатур в состав «третьего списка», представляющего гражданское общество и независимых экспертов (состав членов Комитета от правительства и оппозиции был в конце концов представлен). Однако ее ведущая роль на этом направлении вызывала ревность западных партнеров. В то же время формирование окончательного состава Конституционного комитета осложнялось позицией Дамаска, который видит подготовку конституции как «чисто суверенное дело» сирийского народа без «какого-либо иностранного вмешательства».

Вместе с тем к началу 2019 г. сложилась обстановка, в целом благоприятствующая постепенному переходу от военного противостояния к политическому процессу. Наметился своего рода консенсус вокруг того, что в новой ситуации парадигма переговорного трека «Женева-2» по схеме «платформа режима versus платформа оппозиции» себя изжила и дальнейшее продвижение по этому пути малоперспективно. Новые военные реалии признаются Соединенными Штатами и европейскими партнерами России, которые в настоящее время не заостряют вопрос о смене режима, делая акцент на проведение конституционной реформы и последующие свободные выборы под эгидой ООН. Вопрос в том, как привести к единому знаменателю все составные части политического процесса и возможно ли это в условиях нарастающего конфликта между Россией и Западом.

Основные компоненты сирийского урегулирования

К числу базовых элементов, без которых возвращение Сирии к миру и национальному примирению не представляется возможным, относятся такие направления, как реформа конституционно-государственного устройства, экономическая реконструкция и гуманитарная помощь, возвращение беженцев, реорганизация армии и силовых структур, проведение выборов под надзором ООН и многое другое.

Государственно-политическое устройство послевоенной Сирии и его конституционная легитимация – один из ключевых вопросов, вокруг которого сталкиваются интересы внешних сил и концентрируются межсирийские разногласия. Определение графика и процедуры разработки проекта новой конституции записано в резолюции 2254 как одно из центральных положений перехода к «инклюзивному правлению на внеконфессиональной основе». При всех разночтениях, касающихся последовательности шагов в переходный период, в международном сообществе постепенно вырисовывается более или менее общее понимание – отправным пунктом должно быть начало конституционного процесса, ведомого, как предусмотрено резолюцией, самими сирийцами.

Среди сирийских юристов и политологов обозначилось два подхода – принятие новой конституции либо внесение поправок в ныне действующий закон 2012 года. Дамаск подвергает сомнению необходимость принятия новой конституции, полагая, что способен решить все вопросы самостоятельно, без существенных уступок. Сирийская оппозиция, раздираемая противоречиями по многим другим вопросам, выступала за разработку и принятие новой конституции. Одобренная на референдуме в условиях нараставшего гражданского конфликта конституция 2012 г., по мнению оппозиционеров, не может считаться продуктом национального консенсуса. Конституционная комиссия тогда была образована декретом президента. Проект конституции не прошел публичного обсуждения, что в условиях вооруженных столкновений вряд ли было возможно. Однако в последнее время многие реалистически мыслящие оппозиционеры соглашаются взять за основу конституцию 2012 г., но при условии внесения в нее существенных поправок. Их смысл, по существу, сводится к переходу от жестко президентской к президентско-парламентской форме правления с децентрализацией административно-государственного устройства, но при сохранении унитарного характера государства и гарантиях его территориальной целостности. Любые формы федерации рассматриваются как расчленение Сирии и категорически отклоняются как режимом, так и большинством в оппозиции.

Формирование Конституционного комитета, столкнувшееся с серьезными трудностями, показало, что выработка поправок в текст действующей конституции потребует немало времени. С учетом курдского фактора особое место занимает тема территориально-административного устройства страны.

За время военных действий курдам при поддержке американцев, сделавших на них ставку в борьбе с ИГИЛ, удалось создать сильную военную структуру и сформировать в северных и восточных районах Сирии систему местных органов власти, неподконтрольных Дамаску. Неопределенность с сохранением военного присутствия США в Сирии и непредсказуемость Вашингтона в качестве союзника поставили курдов перед выбором между отражением военной угрозы со стороны Турции и достижением договоренностей с Дамаском. Курдское руководство стремится сохранить автономность своих кантонов, где они имеют позиции де-факто, и не допустить расформирования подразделений «Сирийских демократических сил», которые могли бы взять на себя ответственность за обеспечение безопасности территорий к востоку от Евфрата.

Позиция правительства Сирии в отношении предоставления курдам особого административного статуса существенно не изменилась. Согласно заявлению министра по вопросам национального примирения Али Хайдара, ни одна из сирийских провинций не может иметь «преференции, отличающие ее от других провинций или этнических групп». Переговоры на этот счет продолжаются, и речь может идти о различных форматах децентрализации, в том числе на уровне местных сообществ, или о создании некой ассиметричной территориально-административной структуры. Подходящей основой для обсуждения комплекса этих вопросов мог бы стать приемлемый для оппозиции действующий закон №107 о местном самоуправлении.

Другой насущный вопрос – восстановление экономики. Из всех конфликтных очагов в регионе Сирия понесла наибольшие потери. За годы войны ВВП республики сократился более чем вдвое, в то время как по предвоенному экономическому плану он должен был вырасти на 40%. Бюджетный дефицит увеличился более чем в 16 раз. Общий ущерб от военных действий оценивается ООН в 250 млрд долларов, в то время как Дамаск говорит о 400 млрд, необходимых только для восстановления инфраструктуры. Нужда в гуманитарной помощи, по подсчетам экспертов, также составляет внушительную сумму – 20 млрд долларов. От недоедания страдают более 70% семей, жизнь 80% сирийцев опустилась ниже черты бедности, а ее продолжительность сократилась на 20 лет.

Сирия не может восстановиться без привлечения внешней помощи. Финансовый ущерб и разрушения достигли таких масштабов, которые делают задачу реконструкции экономики неподъемной ни для самой Сирии, ни для какого-либо одного государства или даже группы государств. Исходя из понимания важности экономической и гуманитарной составляющих в процессе урегулирования, Россия предложила США, ЕС и другим потенциальным донорам объединить усилия для мобилизации ресурсов на восстановление экономики и возвращение беженцев.

Однако при осознании масштабов материального ущерба и гуманитарной катастрофы, самой крупной со времени Второй мировой войны, согласованная линия на международном уровне, в том числе в системе ООН, по-прежнему отсутствует. США и Евросоюз отказываются финансировать реконструкцию районов, находящихся под контролем сирийского правительства (а это более 70% наиболее населенной территории с наиболее разрушенной инфраструктурой). В качестве условия выдвигается трансформация Сирии в соответствии с «заслуживающим доверия» политическим процессом.

Экономическую помощь Запад рассчитывает использовать как инструмент давления на Дамаск и его союзников. Отказ сотрудничать напрямую с сирийским правительством – кроме политических соображений – аргументируется необходимостью проведения реформ государственного управления, изменения законодательства в сфере собственности и инвестиций. В условиях действующей в стране «военной экономики» поступление международной помощи через официальные каналы, по мнению западных экспертов, неизбежно приведет к закреплению позиций обслуживающих интересы режима коррумпированных бизнесменов и различных связанных с ним структур, удерживающих власть на местах. Руководство Сирии, со своей стороны, также политизирует вопросы экономического восстановления, декларируя неготовность получать помощь от «пособников терроризма». Расчет при этом делается на то, что подходы ряда стран Евросоюза могут измениться, если Дамаск проявит твердость. Среди европейских стран в последнее время действительно наметились расхождения между теми, кто решительно против сотрудничества с «режимом, не подлежащим реформированию», и теми, кто придерживается примиренческого подхода в расчете на скорую стабилизацию и участие в выгодных проектах. Выработка согласованного проекта экономической реабилитации Сирии является задачей всего международного сообщества, учитывая, что политические и гуманитарные последствия конфликта вышли далеко за пределы региона.

С реконструкцией Сирии неразрывно связана проблема возвращения беженцев. Сирийские беженцы составляют сегодня не менее трети перемещенных лиц во всем мире. В результате конфликта, по данным ООН, мест постоянного проживания лишилось около половины довоенного населения Сирии (5,6 млн беженцев и 6,6 млн внутренне перемещенных лиц). Наибольшее число беженцев сосредоточено в Турции (3,5 млн), Ливане (1 млн) и в Иордании (650 тыс.). Эта проблема воздействует на экономику соседних стран, создает серьезные внутриполитические трудности. Для Ливана, где сирийцы составляют 20% населения, беженцы, по выражению премьер-министра Саада Харири, превратились в «бомбу замедленного действия». Рост реального ВВП Иордании в течение последних трех лет сокращается, а показатель дохода на душу населения с 2012 г. находится на нуле.

Правительство Сирии должно быть заинтересовано в создании благоприятных условий для возвращения беженцев по целому ряду причин. Это и восстановление доверия, и привлечение в экономику среднего предпринимательского класса, и нормализация отношений с Западом, и, что немаловажно, легитимность выборов (президентские выборы предстоят в 2021 г.). По призыву России и во многом благодаря ее инициативам в середине 2018 г. началось возвращение беженцев – в основном из Ливана и Иордании, а также из Турции – в районы, не контролируемые Дамаском. Полномасштабному возвращению препятствует ряд обстоятельств. В первую очередь, позиция США и ЕС, которые считают, что внутренние условия для добровольной и безопасной репатриации пока не созданы. Такой же позиции придерживается Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев. Его представители добиваются от правительства Сирии более широкого присутствия в стране для оказания помощи беженцам на местах и повышения степени доверия. Согласно исследованию Фонда Карнеги, «несмотря на желание большинства беженцев вернуться домой, маловероятно, что они смогут сделать это в ближайшее время, даже в том случае, если прекратятся военные действия».

Международная практика свидетельствует, что для создания внутренней среды, которая стимулировала бы процесс возвращения, требуется соблюдение ряда условий. Среди них решение таких вопросов, как обеспечение безопасности, правовые гарантии прав собственности, возможность вернуться в прежние места проживания, амнистия уклонистов от призыва в армию, наличие рабочих мест и социальных услуг, восстановление системы здравоохранения и образования. То есть многое здесь зависит от самого правительства – насколько оно способно решать такие масштабные задачи и имеется ли для этого политическая воля.

Между тем представители оппозиции, склонной договариваться с правительством, и западные источники отмечают непоследовательность и противоречивость действий Дамаска. Большое недоумение вызвал принятый 2 апреля 2018 г. закон №10 о недвижимости, позволяющий правительству изымать ее и пускать под городскую застройку (редевелопмент) без соблюдения надлежащих процедур и выплаты компенсации владельцам. Жителям Сирии независимо от мест их фактического проживания предписывалось в течение 30 дней предоставить документы о собственности, что для беженцев практически невозможно. По многим оценкам, новый закон направлен против противников режима с целью заселить районы новых застроек в крупных городах «лоялистами». Хотя впоследствии давались успокаивающие пояснения и вносились поправки, факт принятия этого закона имел отрицательный резонанс.

Выполнение других условий, способствующих возвращению, потребует проведения реальных социально-экономических реформ, реорганизации спецслужб и армии, реинтеграции комбатантов в мирную жизнь, перестройки правовой системы и, что самое главное, – отказа от мышления категориями «победитель получает все» в пользу подлинного национального примирения по принципу «ни победителей, ни побежденных».

Перспективы послевоенной Сирии: интересы России

Россия, в том числе ее военная дипломатия, достигла многих стратегических целей, которые ставились перед сирийской операцией:

поставлен предел насильственной смене режима в Сирии;

предотвращен приход к власти радикальных исламистов с дальнейшей дестабилизацией всего региона и перетеканием воинствующего исламизма на территорию России;

ИГИЛ как террористическое образование и его военная инфраструктура разгромлены, и хотя совместную антитеррористическую коалицию, к чему призывала Москва, создать не удалось, Россия и США действовали в борьбе с ИГИЛ, пусть и раздельно, но на параллельных курсах;

под контроль правительства Сирии возвращено более двух третей территории страны;

закреплены позиции России в восточной части Средиземноморья, исторически важные для российского флота;

подтвержден статус России как мировой державы.

Возникает вопрос: что дальше? Какова должна быть последовательность действий в сочетании военных усилий и дипломатии?

Военно-политическая обстановка «на земле» ограничивает возможности Дамаска принимать самостоятельные решения о дальнейшем продвижении правительственных войск. Освобождение Идлиба, северных и восточных территорий силовым путем помимо трудностей военного и гуманитарного порядка сопряжено с достижением политических договоренностей и каких-то сложных компромиссных решений в более широком формате – не только между Россией, Турцией и Ираном. На этом этапе от России требуется дипломатическое искусство, чтобы сохранить взаимопонимание с партнерами по астанинскому процессу и в то же время не оттолкнуть Израиль. Совместить законные опасения Ирана и Израиля в сфере безопасности и не допустить столкновения между ними – непростая задача.

Нельзя сбрасывать со счетов и возможность налаживания рабочих отношений с США по постконфликтному урегулированию в Сирии, то есть за пределами военных каналов связи, которые, по оценкам обеих сторон, функционируют успешно. Несмотря на заявления Трампа, Соединенные Штаты не намерены сворачивать военное присутствие. Будет ли сокращение и, если будет, то насколько, не имеет значения, поскольку спецназ на востоке Сирии, как это уже показывали американцы, находится под постоянной защитой ВВС США. Сохранение ограниченного контингента в Сирии, по мнению большинства в американском военно-политическом истеблишменте, рассматривается как способ «держать флаг» в ходе многосторонних переговоров по Сирии и одновременно контролировать линии военных коммуникаций Ирана между Ираком, Иорданией и Ливаном.

Новый расклад сил в конфликте ознаменовал как бы завершение его военной фазы и создал предпосылки для политического продвижения. Вопрос в том, что понимать под политическим решением – урегулирование на долговременной основе или его имитацию поверхностными изменениями. Уже сейчас заметно, что рисуется картина одержанной победы. Это особенно проявляется в триумфаторских настроениях Дамаска. Военное решение, о невозможности которого твердили все участники конфликта, мол, уже состоялось, и дальнейший политический процесс должен проходить под диктовку победителей. Тактика сирийского руководства, как ее наметил президент Асад, состоит в том, чтобы добиваться примирения, а если это окажется недейственным, использовать военную силу для освобождения всей страны, в том числе и от «американской оккупации».

Как показывает мировой опыт гражданских войн, полная победа одной из сторон не гарантирует мира, если проблемы, ставшие источником конфликта, не решены и сохраняется недружественное для победителей внешнее окружение.

Запад фактически признает ключевую роль России, однако чинит препятствия, добиваясь от нее давления на Дамаск, который всегда был для Москвы нужным, хотя и трудным партнером. Тем самым на Дамаск и его «союзников» в определенной степени возлагается ответственность за конечный результат. Если получится найти точки соприкосновения с Россией на почве совместного видения послевоенной Сирии, то США и Европа будут готовы к взаимодействию, если нет – то любой из игроков на сирийском направлении имеет возможность дестабилизировать обстановку.

В интересах России – урегулирование на устойчивой основе, исходя из понимания, что политическое устройство Сирии не может оставаться таким, каким оно было до войны. Новая военная реальность должна закрепиться построением властной конструкции, основанной на действительно инклюзивной базе, представляющей широкий спектр национально-патриотических сил, в том числе интересы суннитского большинства. В противном случае плоды военного успеха со временем могут быть упущены.

Важное значение для достижения долговременного урегулирования имеет восстановление отношений Сирии не только с ближайшим окружением – здесь наметились некоторые сдвиги, – но и с внешним миром. В интересах России – добиваться урегулирования на основе международного согласия. Составной частью такого согласия должно быть признание легитимности реформированного сирийского режима и военного присутствия России в Сирии на долгосрочной основе. У Москвы имеется достаточно возможностей и военно-политического влияния для обеспечения своих интересов в Сирии неконфронтационным путем. Растопить лед взаимной вражды и ненависти после стольких жертв и гуманитарных катастроф можно только путем долгих и, главное, непрерывных многосторонних усилий.

Сирия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2019 > № 3138487 Александр Аксененок

Диалектический реализм как мировоззрение

Почему России нельзя отказываться от советского идейного наследия

Даян Джаятиллека – доктор политических наук, чрезвычайный и полномочный посол Демократической Социалистической Республики Шри-Ланка в Российской Федерации.

Резюме Ирония состоит в том, что современная российская мысль, отвергающая по понятным причинам либеральный идеализм Фукуямы сотоварищи, решила взять за основу американский же реализм Киссинджера, Хантингтона и Миршаймера. Между тем советский стратегический реализм – гораздо более глубокая и аутентичная разновидность реалистической школы.

Какая идея или набор идей из области философии и истории мировой политики наилучшим образом подходит России в международном контексте? Какой внешнеполитический курс отвечал бы ее интересам? Концепция встраивания в мировой порядок, доминировавшая с конца 1980-х и в 1990-е гг., а также призрак «социализма в одной отдельно взятой стране», но без социализма – вот два образа мышления, мешающие России использовать свой потенциал, чтобы возглавить борьбу за демократический миропорядок.

Ирония в том, что современная российская мысль, отвергающая по понятным причинам либеральный идеализм Фрэнсиса Фукуямы, решила взять за основу американский, или же западный, реализм Генри Киссинджера, Сэмюэля Хантингтона и Джона Миршаймера. Между тем советский стратегический реализм – гораздо более глубокая и аутентичная разновидность реалистической школы, но он оказался погребен или растворен в сегодняшней российской дискуссии. Советские реалисты понимали принцип диалектики, состоящий в единстве противоположностей. Проводимая Западом односторонняя эскалация требует ответа в виде российского реализма, корни которого в диалектическом неосоветском реализме.

Гегемония как принцип

Надеюсь, читатели простят мне грех цитирования собственного высказывания, опубликованного в одном из московских журналов зимой 2012 г.: «США и их союзники не допустят по-настоящему многополярного мирового порядка. Даже минимальная роль России и Китая в мировой политике, которая отвечала бы их интересам, противоречит той максимальной роли, которую хотят играть в мировой политике США и их союзники, не готовые идти даже на минимальные уступки… Когда существовал параллельный стратегический проект, объединивший две основные евразийские державы, это способствовало достижению устойчивого баланса в мировом порядке. Но этот баланс был необратимо подорван… из-за некомпетентности руководства, что создало брешь, которой воспользовались Соединенные Штаты, переживающие относительный упадок. Нарушение этого уравнения или равенства означало разрушение евразийского противовеса и его замену уравнением “Запад – Восток” с целью изоляции России… Сегодня в интересах и России, и Китая сформировать неидеологический, светский стратегический альянс, обеспечивающий стратегическое пространство и глубину обороны для обоих государств». (Конец равновесия в мире: возражения со стороны Юга // Security index (Индекс безопасности), №1 (100), том 18, 2012 год.)

После холодной войны в международных отношениях можно обнаружить пять вех, которые демонстрируют, как Запад под руководством США понимал правила игры, когда Россия уже не была конкурентом, а считалась другом и партнером.

(1) Игнорирование франко-российской мирной инициативы накануне войны в Персидском заливе 1991 года.

(2) Игнорирование точки зрения и интересов России в войне в Косово 1999 года.

(3) Удар крылатыми ракетами по китайскому посольству в Белграде (когда США могли бы обсудить полученную от Китая информацию с китайскими лидерами, позвонив им по телефону).

(4) Вторжение в Ирак, которое явно не вписывалось в рамки «Войны с террором» в Афганистане, начавшейся после событий 11 сентября при поддержке мирового сообщества, России в том числе.

(5) Коварная и кровопролитная смена режима в Ливии, которая вышла за рамки резолюции Совета Безопасности ООН, одобренной Россией.

Мнения и интересы российских и китайских «партнеров» не только не принимались во внимание, но и грубо попирались. Что еще хуже, эти действия были прямо противоположны и враждебны их интересам. То, что подобные эпизоды имели место и при республиканской, и при демократической администрациях, придерживавшихся разных убеждений – от реализма и неоконсерватизма до неолиберализма, – и что все они (за исключением вторжения в Ирак) произошли не тогда, когда у руля российского государства стоял Владимир Путин, ясно показывают, каким мыслился мировой порядок после окончания холодной войны. Главная слабость этого порядка не в его либерализме, а в однополярности. А это, в свою очередь, означает, что Соединенные Штаты будут вести за собой мир или доминировать так, как сочтут нужным.

Мечта России о том, что Европа к ней присоединится или что она сама сможет присоединиться к Европе как автономное континентальное образование, не осуществилась. Она изначально была несбыточной (хотя некоторые до сих пор к этому стремятся). Бывший президент СССР Михаил Горбачёв согласился с мирным воссоединением Германии, получив гарантии, что НАТО не будет расширяться на Восток. Решающая роль, которую Германия затем сыграла в развале Югославии, роль Европы в войне альянса против Югославии, а также расширение самого блока за пределы отведенного ему поля действий в нарушение ранее достигнутых договоренностей многое говорят об этических нормах, возобладавших после холодной войны.

Величайший парадокс современности – в следующем. Запад, который ценит культурное многообразие и политический плюрализм внутри своих демократических стран, отвергает идею о том, что мировой порядок должен характеризоваться политическим плюрализмом и многообразием ценностей, норм и путей. Мировой порядок, провозглашающий равенство суверенитетов и дающий право на выбор пути, оказывается неприемлемым для стран, гордящихся созданием и поддержанием такого порядка внутри своих обществ. При этом они оправдывают сопротивление этому порядку тем, что их соперники не практикуют демократию и плюрализм в своем обществе.

Россия не может в полной мере разоблачить лицемерие Запада и эксплуатировать его, потому что пока не разрешила собственные противоречия. Главным является противоречие между ее представлением о демократическом миропорядке и ее самоощущением, что во многом объясняется беспрецедентно огромными размерами страны, представляющей собой целую вселенную. Россия не столько разделена на традиционные лагеря тех, кто ориентирован на Запад и Восток, сколько на разные менталитеты: одни видят ее частью мирового порядка под руководством Запада, тогда как их конкуренты считают ее самодостаточной «галактикой» или мини-империей. Концепция встраивания в мировой порядок, доминировавшая в конце 1980-х и 1990-х гг., а также призрак «социализма в одной отдельно взятой стране» без социализма – два образа мышления, мешающие России использовать свой потенциал.

От отдельно взятой к международно привлекательной

Социализм в отдельно взятой стране не был ошибочной концепцией. Напротив, она была исторически верна и имела гораздо больше смысла, чем то, что предлагалось ее критиками, такими как Лев Троцкий с его доктриной перманентной революции. Однако со временем эта концепция утратила актуальность, и ее главный адепт Иосиф Сталин без лишней шумихи отказался от нее, когда после Второй мировой войны сложилась совершенно иная историческая обстановка.

Социализм в одной отдельно взятой стране признавался дееспособной теорией прежде всего Лениным. В отличие от Троцкого он понимал: капитализм развивается так неравномерно, что это не только открывает возможности для победы социализма в одной стране, но и для стабилизации нового строя на длительное время, несмотря на враждебное окружение. Однако для Ленина это был путь Б, тогда как путем А в его понимании была мировая революция, особенно в Европе. После поражения восстаний в Германии и неудачного наступления Красной армии в Польше в 1920 г. ленинский путь А сместился с Запада на Восток, то есть на периферию мирового капитализма, тогда как путь Б, который тогда еще не назывался социализмом в отдельно взятой стране, все больше начал реализовываться в виде Генуэзской конференции и Рапалльского договора, нэпа и предложения концессий западным инвесторам на золотых приисках Сибири.

То, что в учении Ленина присутствовало в латентной форме, явно проявилось у Сталина, при котором А и Б поменялись местами. Это соответствовало фактическому раскладу сил и изоляции СССР. Социализм в одной стране стал доктриной и служил мобилизации народа на дело стремительного построения индустриального общества. Это сочетание национальных и классовых интересов, государственных и общественных устремлений создало фундамент для победы в Великой Отечественной войне.

Парадокс в том, что ментальность построения социализма в одной отдельно взятой стране жива до сих пор, хотя даже Сталин больше не упоминал об этой доктрине после победы над нацизмом. Он осознал послевоенные реалии и сформулировал стратегию, основанную на защите и максимизации завоеваний ВОВ и ее последствий. Он воспользовался историческим моментом, чтобы покончить с изоляцией русской революции в национальных границах и экспортировать социализм на Запад и Восток. Благодаря этому, удалось избавиться от геополитической и геостратегической изолированности советского государства.

После окончания холодной войны российские политики сначала бросились в одну крайность, питая иллюзии о том, что Россию можно встроить в мировой порядок под руководством Запада. Затем в другую – взяв на вооружение долгое эхо доктрины «социализм в одной стране». Но получилась неполная и раздробленная версия изначальной формулы: не «социализм в одной стране», а просто – «в одной стране». Данная ментальность принимала разные идеологические формы, такие как «великодержавный национализм в одной стране», «цивилизационный реализм в одной стране» или «суверенная демократия в одной стране». Подобное шараханье из одной крайности в другую напоминало «левый уклон» и «правый уклон» советского лексикона, который изначально ассоциировался, соответственно, с именами Льва Троцкого и Николая Бухарина. Философ Славой Жижек любит повторять со свойственной ему язвительной иронией ответ Сталина на вопрос журналиста: «Товарищ Сталин, что хуже: правый уклон или левый уклон?». «Оба хуже», – сказал Сталин, имея в виду, что существует правильная стратегическая перспектива, третий (ленинский) путь. Аналогичным образом, после окончания холодной войны у России был и третий путь, который не предусматривал ни воссоединения с Западом, ни самовлюбленного национализма.

Сталин заменил в свое время устаревший концепт «социализма в одной стране» концептом «социалистического лагеря “от Эльбы до Китая”». После холодной войны западный фланг полностью отпал, Советский Союз развалился, а затем даже его жизненно важные части превратились в плацдарм стратегического противника. Однако всё пошло не так уж плохо, если подумать о том, что Россия вполне могла бы получить угрозу и на восточном фланге, как это было на протяжении нескольких прошедших десятилетий. Вместо этого произошло сближение России и Китая, что сделало очевидной стратегическую, экзистенциальную и психологическую нецелесообразность возврата к принципу «в одной стране». Таким образом, главные столпы сталинской доктрины, взятой на вооружение после окончания Второй мировой войны и начала холодной войны, остаются неизменными и актуальными.

Важность Китая

Однако возникает вопрос, насколько эта доктрина оправдана с учетом прошлого опыта Компартии Китая с ее уклонами «вправо» и «влево». И не будет ли принцип «в одной стране» наилучшим образом соответствовать интересам России, поскольку дает максимальную свободу, не ограниченную стратегическим политическим лагерем, блоком, альянсом или объединенным фронтом.

Россия пытается решить две экзистенциальные проблемы большой стратегии: какую модель разработать и взять на вооружение в уравнении с Китаем и как не допустить своего возвращения в долгосрочной перспективе к обновленной версии политики умиротворения или тайного сговора с Западом. Последний стремится проводить эту политику посредством гибридной войны на российской периферии, смены поколений в российской политике и мирной смены режима (что китайцы называют «мирной эволюцией»).

На оба вопроса имеется единый ответ. Системный характер отношений с Китаем будет сдерживающим фактором возможной непредсказуемости в поведении китайцев, а также возможного возвращения к умиротворению со стороны России. Поскольку переменчивость китайской политики и крен в политике российской – исторически прослеживаемые факторы, не раз вредившие государственным интересам обеих стран, только структурный подход позволит упредить повторение подобных прецедентов.

Внимательное изучение истории Коммунистической партии Китая показывает, что отклонения влево и вправо имели место, но есть основания предполагать, что они были вызваны разрывом китайско-советских отношений. Конечно, этот разрыв произошел вследствие левого уклона руководства китайской Компартии под названием «Большой скачок», но в этом уклоне уже присутствовали зародыши его гибели, что стало очевидно после краткосрочной победы китайских реалистов во главе с Лю Шаоци. Мысль здесь двоякая: уклон влево стал причиной антагонизма и привел к разрыву отношений, потому что Никита Хрущёв явно перегнул палку, в одностороннем порядке отменив все планы и отозвав советских экспертов из Китая в 1959–1960 годах. А победа китайских реалистов после «Большого скачка» оказалась временным явлением из-за разрыва отношений с СССР. Если бы альянс сохранился, правление китайских реалистов могло бы быть более долговременным. Однако именно разрыв отношений с Москвой создал пространство для ультралевой ксенофобии эпохи «Великой пролетарской культурной революции». Анархия, ставшая следствием этого эксперимента, породила экстремальный крен вправо в виде теории о двух сверхдержавах, которая затем эволюционировала в представление о том, что СССР – чуть ли не главный и единственный враг и целесообразно создать квазиальянс с США.

В Компартии Китая всегда были реалисты – как в области экономики, так и в сфере международных отношений. Можно даже утверждать, что у отдельных лидеров – Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая, Дэна Сяопина – были периоды политического реализма, предшествовавшие их «левым» и «правым» уклонам. Наиболее явно реалистские элементы проявлялись в периоды прочных китайско-советских отношений и были наименее отчетливыми, когда такие отношения разрывались.

Политика стратегического терпения и реализма, побуждавшая сохранять системное или структурное уравнение с Пекином, скорее всего, сделала бы невозможной поддержку Китаем Пакистана, который сыграл ключевую роль в противодействии СССР во время афганского конфликта. Без помощи Пакистана Збигнев Бжезинский не смог бы превратить Афганистан во «Вьетнам» для Советского Союза. Ослабление же престижа, влияния и роли Советской армии и ее представителей в правительстве и властных структурах по причине провала в Афганистане привело к нарушению баланса во внутренней политике СССР и позволило либеральным реформаторам насадить свое видение мира в конце 1980-х и в 1990-е годы.

Непостоянство политической линии Компартии Китая не должно быть сдерживающим фактором для союзнических отношений между Россией и КНР. Напротив, именно устранение альянса привело к уничтожению сдержек и противовесов для профилактики такого непостоянства. Потенциальная изменчивость политической линии Китая – аргумент не против союза, а за него. Не в последнюю очередь потому, что разрыв отношений между двумя странами позволил Китаю перекинуться к альянсу с Западом, который прямо повлиял на судьбы Советского Союза и России. Только прочные и продуманные структурные и системные отношения между Москвой и Пекином могут свести к минимуму вредные «отклонения» и быть достаточно сильным глобальным противовесом однополярному миру и стратегическому наступлению США на всех фронтах. Они могут также стать своего рода «повитухой» при рождении многополярного мирового порядка. Это вынудит Вашингтон смириться с новой реальностью и вести себя более сдержанно. Таков единственный способ добиться сдерживания или контрсдерживания Соединенных Штатов в их стремлении к гегемонии.

В своей статье «Отсталая Европа, передовая Азия» Ленин доказывал, что поднимающая голову азиатская буржуазия все еще борется за достижения классических задач национального строительства: национальную независимость и суверенитет, а потому противостоит империализму. В то же время на Западе буржуазия давно уже не решает этих задач и преследует прямо противоположные цели. Впоследствии он разъяснил, что верхняя прослойка рабочего класса подкуплена буржуазией и отказалась от борьбы.

В своем развороте на Восток Ленин не остановился на концептуально-стратегической стадии. После того, как Красная армия потерпела неудачу в Польше от рук католического националиста Юзефа Пилсудского и перешла к обороне на западном фронте, Ленин развернул советскую политику и Коминтерн в направлении Китая, предоставив военную помощь Сунь Ятсену – отнюдь не коммунисту, а националисту, выступавшему за модернизацию страны. В продолжение ленинской политики был создан Коммунистический университет трудящихся Востока. Одновременно советские инструкторы прибыли в Академию Вампу (военная школа для подготовки революционных офицерских кадров Китая), где работал наставником Чжоу Эньлай, уже вступивший к тому времени в ряды Коминтерна.

Сталин пошел еще дальше, аргументируя с легким сарказмом в 1925 г., что коль скоро лейбористская партия Британии получает выгоду от империализма и не протестует против него, то пока Афганистан все еще сражается с британским империализмом, эмир Афганистана прогрессивнее лейбористской партии Британии.

Эта точка зрения явно применима к подъему Азии в XXI веке и большому значению битвы за национальный и государственный суверенитет, которая не может не быть главным стержнем борьбы за сдерживание или контрсдерживание однополярного диктата.

Заветы Ильича

Сегодня у России и Китая есть три альтернативы. Первая связана с надеждой на встраивание в мировой порядок под руководством США, прежде всего в экономическом плане. Эта альтернатива ущербна. Кто бы ни стал американским президентом, генеральная линия этой страны – усиление давления на Китай и Россию, сжимание пространства для их политических маневров, пусть и несколько неравномерно в отношении этих двух стран. Даже если восстановится ранее существовавшее положение, это лишь будет означать, что Россия и Китай все также останутся заложниками политики «стой – вперед» в том, что касается военного строительства, двусторонних отношений и экономических санкций.

Вторая альтернатива – это идеология «в одной стране», то есть великодержавный национализм и цивилизационная исключительность, которая делает заявку на вроде бы естественную автономию, но уязвима для противника с глобальным размахом – контролирующего мировую экономику, обладающего всемирной сетью союзников и партнеров, проповедующего идеологию универсализма.

Третья альтернатива – адаптация теории итальянского философа Антонио Грамши, сказавшего, что ни одна общественно-политическая формация не может нацеливаться на гегемонию, если продвигает только свои узкие запросы: она должна представлять более широкие и всеобъемлющие интересы, общие для всех стран. Это единственный способ добиться достижения и более локальных целей. Грамши говорил о рабочем классе, углубляя и усложняя идею Ленина о том, что пролетариат не должен ограничиваться экономическими и отраслевыми требованиями, которые отстаивают профсоюзы («экономизмом» по его терминологии), но что ему следует выходить в политическую плоскость и отстаивать интересы всего социума, исключая, понятное дело, класс капиталистов.

Но, как говорил Ленин, для этого одних профсоюзов недостаточно, и только политическая партия, состоящая из высокообразованных кадров, способных видеть за нуждами конкретного рабочего картину в целом, способна справиться с такой задачей. То, что справедливо в отношении класса, действует и для страны, нации, государства. Лишь поднявшись на уровень представления интересов всего мирового сообщества, человечества, страна сможет устойчиво и последовательно отстаивать собственные национальные интересы.

Таким образом, третий вариант – мировая система, основанная на альтернативной сети альянсов, контрсистема, нацеленная на лучшее представительство интересов человечества в целом. Раньше это называлось «интернационализмом», который понимается не как абстрактный космополитизм, а как диалектическое уравнение двух аспектов бытия – национального и интернационального. У него географические корни, но он охватывает все человечество.

Высочайший престиж и статус, которые Россия имела в мировой истории и политике, пришлись на эпоху Советского Союза. Несогласные с таким тезисом историки утверждают, что если бы реформы Сергея Витте и Петра Столыпина были доведены до логического конца, развитие России не было бы прервано большевистской революцией, достигнутые темпы индустриализации позволили бы России добиться статуса сверхдержавы. Но этого никто точно не знает. Зато известно, что царская Россия рухнула, потому что единственное место, которое она могла занимать в империалистическом порядке – это быть младшим партнером западного империализма, который втянул ее в войну, тогда как понесенные потери и внутренняя репутация лишили ее идеологической легитимности. К сожалению, реформаторы 1990-х г. не усвоили этот исторический урок.

Сегодня Россия может лишь сохранять и возрождать то, что осталось от советской сверхдержавы. У США, Франции и Китая есть четкие даты перехода к современному государству: 1776, 1789 и 1949 годы. То, что все эти даты связаны с революциями, наделяет их романтическим ореолом универсализма. В России это событие стало наиболее драматичным из всех – 1917 г., породивший мощное историческое цунами, затронувшее множество умов и сердец. Отказавшись от наследия 1917 г., российское государство в одностороннем порядке удалило свои источники мягкой силы.

Движущая сила политики – феномен борьбы, иногда достигающий наиболее интенсивной и решительной стадии конфликта. Ни одна другая философская школа не понимает суть борьбы лучше, чем диалектическая. Поэтому подлинный реализм – это диалектический реализм (если можно его так назвать). Советские реалисты понимали принцип диалектики, борьбы противоположностей, концепцию противоречий, особенно ленинское разграничение на «противоречия» и «антагонизмы» (иначе их можно назвать дружественными и антагонистическими противоречиями – именно так это было перефразировано и популяризировано Мао). Они глубоко понимали принцип, сформулированный более тысячи лет назад Сунь Цзы: «Познай себя, познай своего врага». В каком-то смысле они были «экзистенциальными реалистами» – с точки зрения истории философии и понимания диалектики истории.

С учетом того, что Запад сегодня ведет себя более самонадеянно, чем в советские годы, наступательное развертывание не остановилось и уж тем более не обратилось вспять после падения Советского Союза, а только ускоряется, логично настаивать на том, что российский реализм должен иметь сильную неосоветскую составляющую. Тем более что односторонняя эскалация – это специфическое постсоветское явление.

Ни один политик не мыслил более диалектично и не был более способен точечно сосредоточить и собрать в кулак политическую волю, чем Ленин. Его можно воспринимать как превосходного теоретика и практика политической борьбы, так что Карл Маркс в данном контексте отходит на второй план. Ленина как политического мыслителя можно освободить от оболочки марксизма, а ленинизм следовало бы переосмыслить как политическую философию борьбы и конфликта. Можно даже отбросить термины «ленинизм» и «ленинист» из-за их догматических коннотаций, потому что Ленина следует воспринимать как отца диалектического реализма, выдающегося философа борьбы, конфликта и политических сражений.

Ленин был главным реалистом, потому что в период «позднего модернизма», наверное, не было никого, кто мог бы яснее и быстрее понять конкретную политическую ситуацию со всеми ее нюансами, точно диагностировать сложившийся баланс сил и мобилизовать политическую волю.

Российский интеллектуал Ленин до сих пор остается универсальным мыслителем, оказавшим наибольшее влияние на весь мир, на человеческие воззрения и действия. Не стоит отказываться от его наследия, не оценив при этом последствия утраты его интеллектуального вклада. Переоценка Ленина как политического философа должна быть предпринята в том же духе, что и переоценка наследия Никколо Макиавелли, а также его реабилитация, осуществленная Грамши. Или в духе самого Макиавелли, когда тот вернулся к летописям древнего историка и записал свои «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия».

Россия. Шри-Ланка > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2019 > № 3138486 Даян Джаятиллека

Всесильно, потому что верно?

Истоки политического мессианства и судьба либерализма

И.А. Истомин – кандидат политических наук, доцент кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России.

Резюме Универсалистские идеологии неизбежно вызывают противодействие правительств, ощущающих угрозу своей легитимности. Стремление построить идейную гегемонию может оказаться очень затратной для лидеров либерализма и контрпродуктивной – для достижения поставленной цели.

Последние годы отмечены дискуссиями о кризисе либерализма как доминирующей идейной доктрины современности и либерального мирового порядка как институциональной рамки международной системы. Изначальный изъян таких дебатов – дефицит понятийной точности и размытость предмета обсуждения. Нередко игнорируется, что современный либерализм – это сложная система представлений, охватывающая различные сферы общественной жизни. Следовательно, не все аспекты либерального учения оспариваются в равной мере и не всегда одними и теми же игроками.

Немало копий уже сломано вокруг экономического либерализма и принципа свободной торговли. Не отрицая глубину возможных последствий торговых войн между США и Китаем, стоит отметить, что в данном случае противоречия относительно правил функционирования мирового хозяйства выступают инструментальной производной от статусной борьбы на международной арене. В содержательном плане гораздо более серьезную концептуальную оппозицию вызывают политические аспекты либеральной доктрины. Попытки универсализировать западную форму организации власти создают очаги напряженности и побуждают к выстраиванию новых коалиций.

Последующие рассуждения будут посвящены как раз эволюции либеральной модели политической организации, а также попыткам Соединенных Штатов и других стран Запада добиться их признания в качестве единственного приемлемого варианта правления.

Пути политизации либеральной идеи

Парадоксальным образом поначалу либеральные идеи были лишены мессианской ориентации и имели сугубо оборонительное значение. Как отмечает в недавней книге американский теоретик Джон Миршаймер, появление либерализма – реакция на неспособность представителей различных ветвей западного христианства договориться о фундаментальных основаниях не только веры, но и общественной жизни. После религиозных войн XVI–XVII веков это идейное течение противопоставило католическому, лютеранскому, кальвинистскому универсализму радикальный индивидуализм.

Чтобы остановить безрезультатную борьбу за установление правильной веры, либерализм предложил право каждому выбирать близкую ему концепцию добра и зла. Подобное решение при всей простоте порождало новую проблему: как в условиях сосуществования различных ценностных представлений и образов жизни обеспечить взаимодействие в рамках общества? Ответ был найден в утверждении примата толерантности – готовности признать право другого на собственные суждения и образ жизни. Сочетание свободы выбора и терпимости к чужим взглядам и составило ядро либерального учения. Следствием новой доктрины стало не только утверждение веротерпимости, но и расширение пространства свободы человека, опиравшегося на возможности личностного выбора. При этом либерализм оставался социальным учением, а не политической идеологией в полном смысле, так как не предписывал никакой конкретной модели организации власти. Государственный Левиафан мог принимать любую форму до тех пор, пока не пытался заполонить собой все общественное пространство и оставлял место для реализации индивидуальных целей и представлений.

Миршаймер объясняет трансформацию изначального, ограниченного либерализма в более наступательную идеологию дополнением негативных свобод от внешнего принуждения концепцией позитивных прав. Последняя выражала признание за человеком набора неотъемлемых возможностей и благ, выходящих за рамки свободы индивидуального выбора. Одновременно она закрепляла за государством обязанность их обеспечить. Американский специалист видит в этом изменении истоки западного либерального интервенционизма, стремящегося распространить реализацию естественных прав на весь мир.

Такое объяснение не кажется вполне убедительным. Оно игнорирует внутреннюю противоречивость самой либеральной идеологии в том виде, какой она приняла на Западе в XX веке, а также значимость ее собственно политического измерения. Более того, представления Миршаймера о распространении либерально-демократической модели как отражении благодушного стремления западных государств спроецировать собственные убеждения на иные общества не соответствуют степени ее фиксации на исключительно эгоистических интересах того же Запада.

Либерализм приобрел нынешние черты не в результате внедрения позитивных прав, а благодаря слиянию идей республиканизма и выборной демократии. Это привело к его преобразованию из социально-философского учения, обосновывающего свободу личных убеждений, частную собственность и толерантность, в полноценную политическую идеологию, предписывающую конкретную систему организации власти. Речь пошла уже не только о резервировании пространства для индивидов, огражденного от государственного или иного вмешательства, но и о том, кто и как должен править.

Соединение в единой идеологической системе личных свобод и демократического правления не было естественным или априори заданным. Более того, они во многом противоречат друг другу – либерализм провозглашает неотчуждаемость прав человека; народовластие, напротив, предполагает абсолютизацию власти большинства. Англия, в которой идея личной свободы находила наиболее последовательное воплощение на протяжении XVII–XIX веков, в политическом смысле сохраняла приверженность династическому монархизму и легализованной олигархии, демонстрируя искреннее презрение к демократическому правлению. Допуск широких масс к управлению страной воспринимался как угроза индивидуальным правам, которые могли бы пасть жертвой толпы.

История предлагает множество примеров республиканских институтов, существовавших задолго до утверждения примата либеральных свобод. Политические режимы в этих случаях строились на подчинении личности воле сообщества. Иллюстрацией антилиберального характера традиционных демократий был остракизм, практиковавшийся в Древних Афинах. Народное собрание имело право изгнать любого гражданина на десятилетний срок за пределы города (не говоря уже о фактическом бесправии неграждан и тем более рабов, которые составляли реальное большинство населения полиса).

Нынешняя западная политическая форма не представляется логичной, внутренне непротиворечивой системой взаимодополняющих институтов. Она отражает опыт взаимной подгонки и балансирования двух принципов: индивидуальной свободы и правления большинства. Их соединение стало результатом болезненного поиска и неочевидных компромиссов, а вовсе не исторической предопределенности и естественной необходимости. Итог эволюционного процесса – модель политического порядка, декларирующая превосходство над любыми другими системами правления. Вместе с тем либерализм – далеко не первое учение, претендующее на такого рода уникальное положение. Рассмотрение его положений в более широком историческом контексте позволяет вскрыть логику развития мессианских политических идеологий и международные последствия их появления.

Методологическая интерлюдия: значение идейного универсализма

Как и большинство категорий, характеризующих общественные явления, понятие «политическая идеология» допускает множество интерпретаций. В практическом смысле оно может описывать систему коллективных убеждений по поводу принципов организации власти в стране. В самом общем виде политическая идеология отвечает на вопросы: где проходят границы политического сообщества; кто должен в нем править; каким образом обретается и теряется власть.

Функциональная роль политической идеологии заключается в легитимации государства как такового, а также правящих в нем элит. Устойчивая власть не может основываться исключительно на грубом насилии. Любой режим стремится обосновать свою нужность населению. Идеология формирует ценностную опору существующей системы правления, убеждая, что она лучше доступных альтернатив. Но делать это можно по-разному.

Ряд идейных учений утверждает, что предлагаемая ими модель политической организации является объективно лучшей, применимой к любому социуму, а потому универсальной. В частности, теократические представления, основанные на мировых религиях, нередко стремятся представить земную государственность пусть и несовершенным, но отражением божественного порядка. Для такого рода ойкуменистических воззрений местная специфика не имеет существенного значения, так как они обращены ко всему человечеству.

Другие концепции акцентируют не универсальную природу власти, а уникальность конкретного сообщества, обосновывая свое локальное превосходство апелляцией к историческому опыту отдельной страны. Нередко они оперируют представлениями об особом пути развития, географической или социальной специ­фике, требующих индивидуальных решений и в политической сфере. В этой связи рост национализма в XIX–XX веках способствовал распространению убеждений, что каждый народ имеет не только право на собственную государственность, но и возможность самостоятельно определять ее форму.

Универсалистские и партикуляристские идейные представления порой причудливо сочетаются в отдельных странах, порождая странные гибриды. Так, концепция «социализма с китайской спецификой» выражает стремление, с одной стороны, присвоить мобилизационный потенциал марксистской модели, пользовавшейся глобальным признанием, а с другой – обосновать отклонение от нее ссылкой на национальную уникальность. Вместе с тем в каждом конкретном случае один из двух элементов оказывается преобладающим. Например, в Китае по мере ослабления классовой основы организации политической системы происходил неуклонный сдвиг в сторону партикулярности.

Из положений универсалистской идеологии вытекает нетерпимость к любым альтернативным системам правления – только одна модель организации власти является лучшей для всех, только она может быть легитимной. Наличие иных версий политического порядка, а тем более успешность их функционирования при решении социальных, экономических, военных задач подрывает аргументацию универсализма. Если другие общества не выбирают модель, претендующую на превосходство, собственное население может засомневаться в ней.

Таким образом, правящие элиты, опирающиеся в обосновании своей власти на универсалистскую идеологию, заинтересованы в ее распространении за рубежом. Идеологический прозелитизм необязательно становится их единственной внешнеполитической целью (как правило, они решают также множество других задач – например, защита от территориальной агрессии или повышение материального благосостояния), но способен занять высокое место в списке приоритетов. От широты международного признания политической модели начинает зависеть (по крайней мере отчасти) стабильность внутри страны. В случае преобладания партикулярных представлений аналогичных стимулов к идейному экспансионизму не возникает – как чужие успехи, так и собственное отставание обосновываются культурной, цивилизационной или иной национальной спецификой.

Хотя системы политических убеждений – это мыслительные конструкты, их последователи используют не только силу слова. Контроль над государственными институтами открывает возможности мобилизации всех инструментов национальной мощи в целях распространения исповедуемой политической модели. Упоминавшиеся межконфессиональные войны начала Нового времени были борьбой не только за правильную веру, но и за соответствующую ей форму властвования. Протестантизм, отвергавший иерархическую логику католической церкви, подрывал и принципы построения Священной Римской Империи, а некоторые направления религиозной Реформации ставили под сомнение сам институт династической монархии.

Экспансионизм универсалистской идеологии заставляет государства, сталкивающиеся с давлением ее приверженцев, выбирать между тремя стратегиями. Они могут принять стандарты данной идеологии, согласившись на преобразование своей политической системы (или по крайней мере убедительно имитируя реформы). Они также могут попытаться доказать стране, стремящейся навязать собственную модель правления, что принесут больше пользы, например, с экономической или военной точки зрения, сохранив прежний режим. Следуя такой стратегии «выкупа», они получают шанс хотя бы на время вывести себя из-под идеологической угрозы. Наконец, они могут постараться остановить волну идейно-политического прессинга по аналогии с тем, как они сдерживают территориальную агрессию. Такой курс во многих случаях требует не только убедительной пропагандистской реакции на утверждения адептов универсалистской идеологии, но и готовности ответить на широкий спектр мер дипломатического, экономического и военного давления. Идейные расхождения относительно предпочтительных моделей политической организации могут вести к значительным материальным издержкам.

На практике первые две линии поведения возможны не всегда.

Во-первых, принятие навязываемых стандартов и проведение реформ способно угрожать интересам местных элит или повышать риск общей дестабилизации в стране. Во-вторых, у государства не всегда наличествуют достаточные ресурсы для торга и даже тактического умиротворения идеологического оппонента. В этих условиях значительная часть стран идет по третьему пути и вынуждена мобилизовать доступный потенциал, чтобы сбалансировать оказываемое давление.

Одним из элементов ответа на вызов универсалистской модели становится кооперация с другими игроками, которые также не готовы менять форму правления. Это сотрудничество порождает международные коалиции, которые можно обозначить как контридеологические. Их участники стремятся ответить на общий идейно-политический вызов, но не нуждаются в сходстве убеждений и политических режимов для сотрудничества. Перефразируя утверждение Джорджа Лиски, они создаются прежде всего против кого-то или чего-то и лишь во вторую очередь – за что-то. Подобная негативная повестка характерна для большинства межгосударственных объединений.

Такие союзы могут быть достаточно прочными и сохраняться сравнительно долго, по крайней мере до тех пор, пока не исчезнет породивший их вызов. Универсалистские идеологии сами способствуют формированию таких балансирующих коалиций, изображая все альтернативы как различные градации политического заблуждения. Подобное упрощение во многом неизбежно, ведь признание многообразия «зла» потребовало бы допущения множественности «добра», а значит – ослабило бы утверждения об исключительности предлагаемой модели.

В XVI–XVII веках объединению остро конкурировавших между собой реформистских движений способствовала католическая неразборчивость, которая привела к тому, что они начали игнорировать несовместимость их религиозных догматов, социальных доктрин, политических установок. Схожим образом на протяжении XX века советские сторонники мировой революции раз за разом отталкивали от себя умеренные социал-реформистские движения в Европе, отклонявшиеся от ортодоксального марксизма. Отсутствие гибкости в этом вопросе способствовало консолидации Запада в противодействии коммунистическому экспансионизму.

Утверждение универсалистских идеологий в качестве источника легитимации политических элит (особенно в крупных государствах) ведет к наступательности внешнеполитического курса, росту напряженности на международной арене и возникновению новых линий раздела. Оно нередко стимулирует появление балансирующих коалиций, объединяющих игроков, неготовых принять навязываемую им модель политического устройства. Способность универсалистских идеологий сближать своих противников не раз приводила к ослаблению государств, которые их проповедовали. История либерального учения не является исключением в этом отношении.

Предыстория современного либерального экспансионизма

Возникновение нынешней западной формы политической организации связано с наследием американской и французской революций конца XVIII века. Порожденные ими режимы впервые постарались воплотить или хотя бы декларировать то сочетание политических и гражданских идеалов, которые определяют основы современной западной модели. Во многих отношениях они были далеки от представлений нынешнего либерализма, отражая продолжавшийся эксперимент с формами республиканской государственности. Тем не менее эти прецеденты показательны для осмысления международного значения внутриполитических изменений.

В частности, падение ancien régime во Франции немедленно сказалось на европейской политике. Новая власть, не успев утвердиться внутри страны, приступила к активному и даже насильственному распространению своих идеалов за рубежом. Результатом стал продолжительный период революционных и наполеоновских войн, в ходе которого сменяющие друг друга монархические коалиции пытались справиться с мобилизационным потенциалом французского радикализма. Мир в Европе был восстановлен спустя четверть столетия, после реставрации династического правления в Париже.

Возникшие несколько ранее Соединенные Штаты несколько отличались от революционной Франции.

Во-первых, американская республика в первые годы существования выдвигала куда менее радикальную программу социальных и политических изменений. Сохранение рабства в Новом свете контрастировало с отменой феодальной зависимости и привилегий в Европе. Что еще важнее с точки зрения политической организации, американская система правления оставалась в значительной мере патрицианской. Она включала ряд механизмов, обособлявших политику от влияния народных масс (включая сохраняющийся доныне институт непрямых выборов президента).

Во-вторых, хотя американские колонии провозгласили, что все индивиды имеют неотчуждаемые свободы и «для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых», для них было характерно ощущение собственной исключительности. Оно логично вытекало из истории заселения континента. Выходцы из Европы самим фактом переезда свидетельствовали о невозможности реализовать свои устремления в тех странах, которые они покинули.

США с момента появления были экспансионистским государством в территориальном смысле, ориентированным на освоение западного фронтира. Они также рано заявили претензии на доминирование в Западном полушарии, выдвинув доктрину Монро. Более того, в ценностном отношении Соединенные Штаты хотели выступать «сияющим градом на холме», образцом для остального человечества. Тем не менее изначально они не стремились к непосредственному экспорту своей политической системы за рубеж. Легитимность американской государственности определялась ее контрастом с другими, а не наличием последователей.

Подобное положение позволило новой республике сравнительно быстро интегрироваться в международную систему в отличие от революционного Парижа. Идеологическая угроза, которую США создавали для европейских монархий, была несравнима с опасениями, которые Франция, Испания, Голландия или даже Россия испытывали в отношении британского могущества. В результате большинство европейских держав или напрямую поддержали восставшие американские колонии, или сохраняли дружественный нейтралитет в период их борьбы за независимость.

Поскольку французский эксперимент потерпел поражение, а американская республика дистанцировалась от европейской политики, либеральная демократия лишалась субъекта, на который могла бы опереться, – государства, готового предоставить собственный потенциал для ее распространения. Революционная угроза монархиям сохранялась на протяжении всего XIX века, свидетельством чего стали сменявшие друг друга сдерживающие коалиции консервативных держав (в первую очередь Австрии, России и Пруссии). Однако эта угроза была отчасти остановлена, отчасти канализирована осторожными реформами. В результате единственной державой на континенте, которая пережила возврат к республиканской форме правления, оставалась Франция. Объединение Италии и Германии, а также трансформация Японии проходили на монархической основе.

Первая мировая война, казалось бы, создала благоприятные условия для популяризации либерально-демократической модели – раз уж последняя была характерна для держав-победительниц. Но Британия и Франция оказались слишком заняты попытками обратить вспять закат собственного могущества, а Соединенные Штаты оставались в политической самоизоляции. Желание президента Вудро Вильсона мобилизовать США на проведение активного международного курса под лозунгами либеральной идеологии не нашло понимания в стране, по-прежнему испытывавшей скепсис в отношении внешнего мира.

В период Второй мировой войны противостояние с «державами оси» побудило США сменить курс. При этом их транзит к глобальной роли проходил под лозунгами защиты «свободного мира». По окончании войны уже на фоне обострения отношений с СССР Вашингтон занялся конструированием либерально-демократических режимов в Западной Европе и Японии. Однако эта политика осуществлялась непоследовательно и недолго. Еще в годы Второй мировой, несмотря на идеологизированную риторику, Соединенные Штаты проявили готовность вступать в союзы не только с британской демократией, но и с советскими коммунистами. После рьяно поддерживали лояльных монархов и полезных диктаторов – всех, кто представлялся полезным в борьбе с недавними союзниками по антигитлеровской коалиции. При этом практически за каждым народно-демократическим или антиколониальным движением США видели руку Москвы.

В первые десятилетия холодной войны идеология, безусловно, оказывала влияние на американскую стратегию, но это была зависимость «от противного». Соединенные Штаты не столько стремились распространить собственный вариант политической организации, сколько испытывали опасения по поводу популярности социалистической модели.

Американское лицо либерального мессианства

В конце 1970-х гг. ситуация стала меняться. Ключевую роль в идеологизации внешней политики сыграл наметившийся кризис доверия американского общества к национальной политической системе. Разоблачения, вызванные войной во Вьетнаме и Уотергейтом, дискредитировали правящую элиту. Вера в американскую исключительность не исчезла, но в глазах населения власти все больше представали коррумпированными и некомпетентными. Общественное недоверие затрагивало представителей обеих ведущих партий, так как и демократы, и республиканцы несли ответственность за внешнеполитические провалы и вскрывшиеся обманы.

Осознание уязвимости заставило американские элиты перейти к либеральному мессианству на мировой арене. Первые шаги предпринял президент-демократ Джимми Картер, акцентировавший борьбу за права человека. Эта линия быстро получила развитие и поддержку обеих партий. Символичным стало создание в 1983 г. Национального фонда демократии – спонсируемой из бюджета организации, занимающейся распространением западной политической модели. Впоследствии представления о ее работе по смещению «неблагонадежных» режимов приобрели поистине конспирологический ореол, но даже официальные сведения свидетельствуют об идеологической ориентации фонда.

Распад Советского Союза в начале 1990-х гг. дискредитировал главную универсалистскую альтернативу либеральной демократии, породив чувство идеологического триумфа в Соединенных Штатах. На этой волне президент Билл Клинтон объявил основанием стратегии национальной безопасности США расширение сообщества, базирующегося на западных ценностях. Следующий американский лидер Джордж Буш-младший схожим образом провозгласил приоритетом внешней политики «повестку поддержки свободы» (freedom agenda).

Стратегия демократизации предполагала не только убеждение пламенной риторикой, но и практические шаги. Последние включали как помощь странам, принявшим западную модель, так и давление на сомневающихся. Вашингтон стремился политически и экономически изолировать режимы, определяемые как недемократические. Присваивая им ярлыки «государств-изгоев», он старался обосновать связь между авторитаризмом и угрозами международной безопасности – разработкой оружия массового уничтожения, локальными конфликтами, поддержкой терроризма.

После распада биполярной системы в США и других западных странах сформировалось убеждение, что в долгосрочной перспективе альтернативы либерально-демократической модели не существует. Рано или поздно все общества должны были усвоить преимущества выборности властей, политического плюрализма и индивидуальных свобод. Отсутствие признаков демократизации в отдельных странах (например, в Китае) представлялось временным явлением. Трудности в проведении реформ (в том числе в России) не принимались всерьез.

Такой фатализм пресловутого «конца истории» может рассматриваться как проявление высокомерия Запада. Вместе с тем он лишал Вашингтон стимулов усердствовать в реализации идеологической программы, позволяя закрывать глаза на отклонения от либерально-демократического строительства. Принуждение как экономическое, так и силовое применялось избирательно, в качестве показательной меры и исключительно в отношении слабых стран, ставших париями международного сообщества (Ирак, Иран, КНДР, Куба, Ливия). Остальных стремились вовлечь в сеть американоцентричных институтов и хозяйственных связей, ожидая, что рост зависимости будет способствовать их политической трансформации.

С середины 2000-х гг. стало проявляться растущее нетерпение США в связи с затуханием постбиполярной либерально-демократической волны. Метрики, призванные фиксировать ее продвижение (например, индекс свободы Freedom House), указывали на разворот в обратном направлении. Неблагонадежные режимы не только не торопились следовать логике политического транзита, но и демонстрировали жизнеспособность и даже успехи в социально-экономическом развитии. Прежнее благодушие и внутреннее спокойствие сходили на нет.

Идеологической мобилизации, правда, препятствовало ощущение перенапряжения в ходе неудачных кампаний в Афганистане и Ираке, а также финансово-экономического кризиса 2007–2009 годов. Однако даже запрос на сокращение внешнеполитических обязательств оказал лишь краткосрочное воздействие на американскую стратегию. Уже на рубеже 2010-х гг. волнения на Ближнем Востоке и в Северной Африке («арабская весна») стимулировали возврат Вашингтона к политике демократизации. Симптоматичным стало принятие Агентством США по международному развитию (United States Agency for International Development, USAID) в 2013 г. стратегии поддержки демократии, прав человека и надлежащего управления, ставившей задачу «формирования и консолидации инклюзивных и ответственных демократий для продвижения свободы, достоинства и развития».

Победа Дональда Трампа на президентских выборах в 2016 г. ожидаемо породила панику в рядах сторонников демократизации. И в ходе избирательной кампании, и потом новый лидер демонстрировал отсутствие интереса к пропаганде западной модели. Напротив, он указывал на ее изъяны. Апеллируя непосредственно к массам, противопоставляя себя истеблишменту, он вновь вскрыл противоречия между либерализмом и народовластием, за что был назван популистом. Тем не менее практики ведомств, вовлеченных в реализацию внешней политики, изменились мало. Так, объем федеральных средств, выделенных на поддержку демократий в 2018 г., сопоставим с показателями президентства Барака Обамы. Более того, избрание Трампа породило алармистский дискурс, обосновывавший новую мобилизацию общества на защиту американской демократии и борьбу с нелиберальными режимами.

За последние десятилетия универсалистские амбиции либеральной идеологии глубоко укоренились в американском сознании и внешнеполитической практике. В основе стратегии США сохраняется представление, что мир может стать действительно безопасным для демократий только в том случае, если будет состоять лишь из них. Кроме того, политическая поляризация и социальное недовольство, усугубившиеся в 2010-е гг., угрожают основам сложившегося в Соединенных Штатах порядка. В этих условиях поиск внешних источников его легитимации не просто остается востребован, его значение может возрастать.

Придется ли США пожинать бурю?

Американский курс на распространение западной политической модели провоцирует рост напряженности в отношениях с широким кругом стран. В то же время его конфликтогенная роль разнится от случая к случаю. Во взаимодействии с рядом контрагентов идеологические разногласия накладываются на противоречия по другим вопросам. К примеру, Китай не только не соответствует западным стандартам либеральной демократии, но и угрожает превратиться в главного конкурента США на мировой арене. В этих условиях порицание его политической системы резонирует с попытками остановить подъем соперника.

В других ситуациях идеологические противоречия приобретают центральное значение. Например, такие страны, как Египет, Саудовская Аравия и Турция, традиционно выступали в качестве близких региональных союзников и партнеров Соединенных Штатов, создавая каркас их политического и военного присутствия на Ближнем Востоке. Однако на протяжении последнего десятилетия разногласия по поводу природы их политических режимов становятся источником растущих противоречий. Особенно показателен опыт турецкого правительства, которое открыто обвиняет своего союзника по НАТО в поддержке, если не организации попытки государственного переворота.

Россия занимает, по-видимому, промежуточное положение между двумя рассмотренными вариантами. Недовольство монополизацией мирополитической повестки, построением натоцентричного порядка в Европе, расширением американского присутствия в бывших союзных республиках накапливалось у Москвы еще с 1990-х годов. Однако курс на разобщение стал более четким с середины 2000-х гг. Россия подозревала США в поддержке «цветных революций» на постсоветском пространстве, а Запад все острее критиковал российскую политическую систему. Провокационным стал и опубликованный в 2006 г. доклад американского Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations, CFR) о движении Москвы в «неправильном направлении». В результате в Кремле начали зреть опасения относительно западного вмешательства во внутренние дела.

Недовольство политикой демократизации по-разному соотносится с другими проблемами в отношениях с Соединенными Штатами. Но во всех упомянутых случаях ощущение идеологической угрозы порождает поиск способов балансирования. Его следствием становится рост числа объединений незападных стран, подвергающихся критике и давлению по идеологическим мотивам. Пока они чаще проявляются в мягком сближении, а не в официально закрепленных блоках. Объединения такого рода включают полноценные межправительственные организации (Шанхайская организация сотрудничества), менее институционализированные клубы (БРИКС) или даже совсем неформальные коалиции. Обычно они предполагают комбинацию политической координации и практической кооперации. Пример тому дает наметившееся сближение России и Турции, включающее взаимодействие в такой чувствительной области, как военно-техническое сотрудничество. Другая иллюстрация – Россия и Китай, которые укрепляют многомерное партнерство, но не торопятся закреплять взаимные обязательства на бумаге.

Показательно, что формирующиеся коалиции включают страны, существенно различающиеся по характеру внутриполитических систем и источникам легитимации моделей государственности. Как уже отмечалось, они носят контридеологический характер, а потому остаются инклюзивными, гибкими и позволяют подключать к сотрудничеству любого партнера, который не замечен в приверженности либеральному экспансионизму.

Слабость такого сотрудничества часто связывают с отсутствием позитивной повестки взаимодействия. Но это не всегда так. Упомянутое выше сближение России и Турции демонстрирует, что два государства нашли множество сфер для практической кооперации, как только геополитические противоречия ушли в тень на фоне общей идеологической угрозы. Кооперативная повестка создает дополнительные опоры сближения, даже если не становится его ключевым драйвером.

Сегодня не видно особых предпосылок для исчезновения универсалистских претензий западного либерализма, а значит – уровень идеологизации международной политики в обозримой перспективе останется высоким. Несмотря на разговоры об упадке США, они остаются наиболее влиятельным игроком на мировой арене, и американскую политическую повестку игнорировать невозможно. В этой связи идеологическая угроза продолжит играть заметную (если не ведущую) роль в расчетах политических элит и порождать объединение государств, стремящихся ее сбалансировать.

Причиной распада контридеологических объединений мог бы стать транзит их участников в сторону либерализма западного типа. Однако тенденции последнего десятилетия не указывают на реалистичность подобного. Напротив – международная среда определяется расширением плюрализма моделей государственного устройства. Во многих странах с 2000-х гг. растут националистические настроения, предполагающие создание собственных политических институтов независимо от внешнего влияния. Эта тенденция в сочетании с агрессивным либеральным универсализмом создает почву для дальнейшей консолидации контридеологических объединений вплоть до их трансформации в жесткие блоки.

* * *

Сторонники либерализма настаивают на его принципиальном отличии от прежних политических учений, поскольку он строится на преобладании личных свобод, а не на подчинении индивида различным формам коллективной идентичности. Справедливость такого рода утверждений оценить невозможно, так как они постулируют радикальный разрыв с предыдущим опытом. Либеральная демократия получила широкое, но не универсальное признание в качестве предпочтительной модели политической организации. А сам либерализм порой далек от толерантности в отношении альтернативных идейных представлений.

История показывает, что универсалистские идеологии неизбежно вызывают противодействие правительств, ощущающих угрозу своей легитимности. Государства, руководствующиеся ими в своей политике, постоянно сталкиваются с контридеологическими объединениями. Империю Габсбургов, революционную Францию и Советский Союз, пропагандировавших католический универсализм, республиканизм и марксизм соответственно, можно отнести к числу жертв попыток политического прозелитизма. В каждом из этих случаев стремление построить идейную гегемонию повышало уровень напряженности на международной арене. С этой точки зрения политика США представляет очередной пример в длинном ряду. Она может оказаться очень затратной для лидеров либерализма и контрпродуктивной – для достижения поставленной цели.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 августа 2019 > № 3138483 Игорь Истомин

Политика достоинства и судьба либерального порядка

Феномен ресентимента после «конца истории»

Фрэнсис Фукуяма – профессор Стэнфордского университета.

Резюме Если мы хотим верно интерпретировать действия реальных людей в современном мире, то должны расширить понимание человеческой мотивации за пределы простой экономической модели, доминирующей в нынешнем дискурсе. Человеческая психология сложнее, чем предполагает эта бесхитростная экономическая модель.

Эта статья представляет собой отрывок из книги «Идентичность. Стремление к признанию и политика неприятия», русский перевод которой только что вышел в издательстве «Альпина Паблишер». Журнал искренне благодарит издателя за право опубликовать данный материал.

В середине второго десятилетия XXI века мировая политика изменилась коренным образом. С начала 1970-х до середины 2000-х гг. в результате процессов, названных Сэмюэлом Хантингтоном «третьей волной» демократизации, число стран, которые можно отнести к электоральным демократиям, увеличилось приблизительно с 35 до 110. В этот период либеральная демократия стала для большей части мира стандартной формой правления – если не на практике, то по крайней мере потенциально.

Параллельно с кардинальным изменением политических институтов росла экономическая взаимозависимость между странами – то, что мы называем глобализацией. Основу ее составили такие либеральные экономические структуры, как Генеральное соглашение по тарифам и торговле и пришедшая ему на смену Всемирная торговая организация. Их дополнили региональные торговые институции, такие как Европейский союз и Североамериканское соглашение о свободной торговле. В тот период темпы роста международной торговли и инвестиций опережали темпы роста мирового ВВП и считались основной движущей силой процветания. С 1970 по 2008 гг. мировое производство товаров и услуг увеличилось в четыре раза, рост шел практически во всех регионах мира, а число людей, живущих в условиях крайней нищеты в развивающихся странах, сократилось с 42% от общей численности населения в 1993 г. до 17% в 2011 году. Доля детей, не доживавших до пяти лет, упала с 22% в 1960 г. до менее 5% к 2016 году.

Однако либеральный мировой порядок не стал благом для всех. Во многих странах мира и особенно в государствах с развитой демократией резко выросло неравенство. Преимущества, которые обеспечивал экономический рост, главным образом доставались элите, принадлежность к которой определял прежде всего уровень образования. Увеличение объема товаров и денег, а также массовые переезды, связанные с экономическим ростом, вызвали деструктивные социальные изменения. Деревенские жители развивающихся стран, ранее не имевшие доступа к электричеству, вдруг оказались в крупных городах, перед экранами телевизоров или в интернете, подключаясь к Всемирной сети через вездесущие мобильные телефоны. Рынки труда адаптировались к новым условиям – десятки миллионов людей пересекали границы в поисках лучшей доли для себя и своих семей или просто из-за невыносимых условий жизни в собственной стране. Огромный средний класс, сформировавшийся в Китае, Индии и других странах, вытеснял с привычных рабочих мест представителей среднего класса развитых государств. Производства неуклонно перемещались из Европы и Соединенных Штатов в Восточную Азию и другие регионы с низкими трудозатратами. Женщины выдавливали мужчин из экономики, где сфера услуг уверенно доминировала над остальными отраслями, а низкоквалифицированных работников заменяли «умные» машины.

Начиная с середины 2000-х гг. движение ко все более открытому и либеральному миропорядку замедлилось, а затем обратилось вспять. Эта смена курса совпала с двумя финансовыми кризисами, первый из которых начался на американском рынке субстандартных ипотечных кредитов в 2008 г. и привел к Великой рецессии, а второй – угрожавший евро и всему Европейскому союзу – был спровоцирован банкротством Греции. В обоих случаях политика элит привела к резким спадам, высокому уровню безработицы и снижению доходов миллионов обычных людей во всем мире. Поскольку Соединенные Штаты и ЕС были лидерами и образцами для либерального мира, эти кризисы нанесли ущерб репутации либеральной демократии в целом.

Исследователь демократии Ларри Даймонд назвал посткризисные годы, когда практически во всех регионах мира общее число демократий уменьшилось по сравнению с пиковыми значениями, периодом «демократической рецессии». Ряд авторитарных стран – прежде всего Китай и Россия – стали гораздо более уверенными и напористыми. Китай начал пропагандировать «китайскую модель» – откровенно недемократический путь к развитию и благосостоянию. Россия же открыто противопоставила себя «либеральному декадансу» Европейского союза и Соединенных Штатов. Некоторые государства – Венгрия, Турция, Таиланд и Польша, – казавшиеся успешными либеральными демократиями в 1990-е гг., откатились назад, к более авторитарному правлению. «Арабская весна» 2011 г., разрушив диктатуры на Ближнем Востоке, вдребезги разбила надежды на торжество демократии в этом регионе, когда Ливия, Йемен, Ирак и Сирия погрязли в гражданских войнах. Американское вторжение в Афганистан и Ирак не остановило волну терроризма, воплотившуюся в терактах 11 сентября. Скорее, она мутировала в «Исламское государство» (запрещено в России. – Ред.), ставшее путеводной звездой для непримиримых антилиберальных воинствующих исламистов во всем мире. Живучесть ИГИЛ – столь же примечательная примета времени, как и готовность многих молодых мусульман оставить сравнительно безопасную жизнь в других регионах Ближнего Востока и Европы ради того, чтобы отправиться в Сирию и сражаться в рядах исламских фундаменталистов.

Еще более удивительными и, возможно, более значимыми были два неожиданных исхода общенациональных голосований в 2016 г.: на референдуме в Великобритании за выход из Европейского союза и избрание Дональда Трампа президентом Соединенных Штатов. В обоих случаях сказалась тревога избирателей, вызванная экономическими проблемами, затронувшими в основном рабочий класс, который столкнулся с потерей рабочих мест и последствиями деиндустриализации. Не менее важными оказались антииммигрантские настроения, подпитываемые непрекращающимся притоком иммигрантов: сложилось устойчивое представление о том, что пришельцы лишают местное население работы и разрушают устои национальной культуры. Антииммигрантские партии и партии евроскептиков набирают силу во многих развитых странах: в первых рядах – «Национальный фронт – Национальное объединение» во Франции, Партия свободы в Нидерландах, «Альтернатива для Германии» и Австрийская партия свободы. Вся Европа охвачена страхом перед исламистским терроризмом и сварами по поводу запретов на выражение мусульманской идентичности – ношения паранджи, никаба или буркини.

Основой политики ХХ века было противостояние левых и правых, разворачивавшееся вокруг экономических вопросов: левые выступали за большее равенство, а правые требовали большей свободы. Прогрессистские политические силы отстаивали интересы трудящихся, защищали профсоюзы, формируя социал-демократические партии, требовавшие более качественной социальной защиты и более справедливого – с их точки зрения – распределения экономических благ. Правые, наоборот, выступали за снижение участия правительства в экономике и за права частного сектора. Во втором десятилетии XXI в. на место этого противостояния, как представляется, выходит конфликт, связанный с определением идентичности. Левых гораздо меньше занимают вопросы общего экономического неравенства – теперь они, скорее, заняты защитой прав широкого круга групп, считающихся маргинализованными: чернокожих, иммигрантов, женщин, латиноамериканцев, ЛГБТ-сообществ, беженцев и тому подобных. А правые между тем переосмысливают себя как патриотов, которые стремятся защитить традиционную национальную идентичность, зачастую прямо связанную с расовой, этнической или религиозной принадлежностью.

Традиционно, по крайней мере начиная с Маркса, политическая мысль определяла политическую борьбу как воплощение экономических противоречий – по сути, конфликт за кусок пирога. Этот конфликт и вправду стал частью истории 2010-х гг., когда глобализация обделила множество людей плодами общемирового экономического роста. С 2000 по 2016 гг. реальные доходы выросли лишь у половины американцев; часть совокупного национального производства, приходившаяся на долю 1% населения США, выросла с 9% от ВВП в 1974 г. до 24% в 2008 году.

Но какими бы важными ни были материальные интересы, люди руководствуются и другими мотивами. И эти мотивы лучше объясняют нынешний хаос. То, с чем мы столкнулись сегодня, можно назвать политикой ресентимента. Известно множество примеров, когда тот или иной политический лидер мобилизовал последователей, эксплуатируя их групповые обиды, чувство унижения или подозрение, что ими пренебрегают или недооценивают. Комплекс этих ощущений, называемый ресентиментом, требует публичного восстановления попранного достоинства такой группы. Эмоциональное воздействие, которое способна оказать на общество униженная группа, добивающаяся восстановления чести и достоинства, может быть гораздо сильнее влияния людей, просто преследующих экономическую выгоду.

На этом играет президент России Владимир Путин, говоря о трагедии распада Советского Союза и о том, как Европа и Соединенные Штаты воспользовались слабостью России в 1990-е гг., чтобы расширить НАТО на Восток, до ее границ. Ему претит чувство морального превосходства, которое демонстрируют западные политики. Он хочет, чтобы к России относились не как к слабому региональному игроку (как некогда обронил президент Обама), а как к великой державе. В 2017 г. венгерский премьер Виктор Орбан заявил, что его возвращение во власть в 2010 г. ознаменовало момент, когда «мы, венгры, тоже решили, что хотим вернуть нашу страну, хотим вернуть себе самоуважение и вернуть свое будущее». Правительство Си Цзиньпина пространно описывает «сто лет унижения» Китая и то, как Соединенные Штаты, Япония и другие страны пытались помешать Китаю обрести статус великой державы, который принадлежал ему тысячелетиями. По воспоминаниям матери основателя «Аль-Каиды» (запрещена в России. – Ред.) Усамы бен Ладена, в четырнадцать лет тот зациклился на событиях в Палестине, «в слезах смотрел телевизор в родительском доме в Саудовской Аравии». Позже гнев Усамы за унижение мусульман эхом отозвался в стремлении его молодых единоверцев сражаться в Сирии во имя ислама, который, по их мнению, подвергался поруганию и угнетению во всем мире. Они надеялись воссоздать в «Исламском государстве» славу ранней исламской цивилизации.

Ресентимент в демократических странах оказался не менее мощной силой. После громких историй об убийствах полицией афроамериканцев в Фергюсоне (штат Миссури), Балтиморе, Нью-Йорке и других городах в США возникло движение «Жизни чернокожих тоже важны» («Black Lives Matter»). Его активисты стремились заставить окружающий мир обратить внимание на страдания жертв полицейского насилия, представлявшегося уже обыденным. Сексуальное насилие и сексуальные домогательства в университетских кампусах и офисах по всей стране стали доказательством того, что мужчины не готовы всерьез воспринимать женщин как равных. В центр общественного внимания внезапно попали трансгендеры, отношение к которым прежде не считалось особым видом дискриминации. И многие из тех, кто голосовал за Дональда Трампа, надеясь «вернуть Америке былое величие», помнили прежние – лучшие – времена, когда их положение в собственных сообществах было более надежным. Настроения путинских сторонников в чем-то схожи с раздражением избирателей из сельских районов США. Негодование первых по поводу высокомерия и презрения западных элит по отношению к России тождественно возмущению вторых безразличием городских элит обоих побережий США и их медиасоюзников к проблемам американской глубинки.

Адепты политики ресентимента признаю´т друг друга. Взаимная приязнь Владимира Путина и Дональда Трампа основана не только на сходстве характеров, она коренится в общем для них национализме. Виктор Орбан объяснил: «Некоторые теории описывают происходящие нынче в западном мире изменения и появление на сцене американского президента [Трампа] как борьбу на мировой политической арене между транснациональной, так называемой “глобальной”, элитой и патриотической национальной элитой», одним из ярких представителей которой он и является.

Во всех случаях группа – будь то великая держава, такая как Россия или Китай, или избиратели в США или Великобритании – считает, что обладает идентичностью, которая не получает адекватного признания со стороны внешнего мира, когда речь идет о нации, или со стороны других членов своего общества. Такие идентичности могут быть – и остаются – невероятно разнообразными в зависимости от принадлежности к той или иной нации или государству, тем или иным религиозным убеждениям, в зависимости от этнической принадлежности, сексуальной ориентации или пола. Все они являются проявлениями общего феномена – политики идентичности.

Термины идентичность и политика идентичности имеют сравнительно недавнее происхождение. Первый из них популяризовал психолог Эрик Эриксон в 1950-е гг., а второй получил распространение в культурной политике 1980-х и 1990-х годов. Понятие «идентичность» сегодня трактуется очень широко и разнообразно: в одних случаях она имеет отношение только к социальным категориям или ролям, в других – к фундаментальной личной информации (как в ситуации «кражи личности/идентичности»). В таком контексте идентичности существовали всегда.

Я использую термин «идентичность» в том смысле, который поможет понять, почему она так важна для современной политики. Идентичность вырастает прежде всего из различия между истинным внутренним «я» и внешним миром социальных правил и норм, которые не признают и не уважают ценность или достоинство этого внутреннего «я». На протяжении всей истории человечества личности вступали в противоречие со своими обществами. Но только ныне сложилось мнение, что истинное внутреннее «я» имеет естественную, природную ценность, а внешнее общество систематически ошибается и несправедливо его оценивает. Менять необходимо не внутреннее «я», подчиняя его правилам общества, но само общество.

Внутреннее «я» является основой человеческого достоинства, но природа этого достоинства непостоянна, с течением времени она менялась. Во многих ранних культурах достоинством наделялись лишь немногие, часто – воины, готовые рисковать жизнью в бою. В других обществах достоинство является универсальным атрибутом, основанным на внутренней ценности людей, обладающих «агентивностью» – свободой воли и самостоятельностью. В иных случаях достоинство человека обусловлено его принадлежностью к большой группе людей, объединенных общей памятью и опытом.

Внутреннее чувство собственного достоинства требует признания. Осознания собственной ценности недостаточно, если окружающие не признают ее публично или, что еще хуже, если они унижают «меня» или игнорируют «мое» существование. Самоуважение возникает в результате уважения других. Поскольку стремление к признанию заложено в природе человека, сегодня чувство идентичности быстро превращается в политику идентичности, в рамках которой люди требуют общественного признания своей ценности. Таким образом, существенную часть политических конфликтов современного мира – от демократических революций до новых социальных движений, от национализма и исламизма до политических столкновений в университетских кампусах современной Америки – можно свести к проявлениям политики идентичности. Гегель, заметим, утверждал, что борьба за признание является главной движущей силой человеческой истории, ключом для понимания зарождения современного мира.

И если экономическое неравенство, возникшее в последние пятьдесят с лишним лет глобализации, является главным фактором, объясняющим современную политику, то экономические претензии становятся гораздо более острыми, когда связаны с чувством унижения и неуважения. Действительно, многое из того, что мы понимаем под экономической мотивацией, фактически отражает не просто желание обладать богатствами и ресурсами, а отношение к деньгам как к признаку статуса и престижа; считается, что за деньги можно купить уважение. Современная экономическая теория строится на предположениях о том, что люди являются рациональными индивидами, что все они хотят извлечь наивысшую для себя «пользу», то есть повысить материальное благополучие, и что политика – просто продолжение этого поведения, направленного на получение наибольшей выгоды.

Однако, если мы хотим верно интерпретировать действия реальных людей в современном мире, мы должны расширить понимание человеческой мотивации за пределы этой простой экономической модели, доминирующей в нынешнем дискурсе. Никто не оспаривает, что люди способны к рациональному поведению или что они движимы своекорыстными устремлениями к обладанию все бóльшими богатствами и ресурсами. Но человеческая психология гораздо сложнее, чем предполагает эта бесхитростная экономическая модель. Прежде чем мы сможем анализировать современную политику идентичности, нам необходимо сделать шаг назад и выработать более глубокое и совершенное понимание мотивации и поведения человека. Иными словами, нам нужна более качественная теория человеческой души.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 августа 2019 > № 3138480 Фрэнсис Фукуяма

Сирийский кризис: тернистое движение от войны к миру

А.Г. Аксенёнок – Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации, вице-президент Российского совета по международным делам (РСМД).

Резюме Восьмилетний сирийский кризис можно разбить на два этапа: до решительного военного вмешательства России в сентябре 2015 года и после того, как российские военно-космические силы развернули операции в Сирии, что позволило восстановить контроль Дамаска над большинством потерянных территорий, уничтожить военную инфраструктуру ИГИЛ и других террористических группировок.

Второе десятилетие 2000-х гг.началось с череды протестных взрывов на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которые оказали дестабилизирующее воздействие на весь регион. Причём не только на страны, где произошла насильственная смена режимов. Выход из глубокого кризиса, носящего системный характер, до сих пор не найден. В большинстве стран начались нужные, пусть и запоздалые, социально-экономические реформы с трудно прогнозируемым пока результатом (Египет, Тунис, Марокко, Иордания, Саудовская Аравия). В других частях арабского мира вопрос о власти решается через гражданские войны (Сирия, Ливия, Йемен). Здесь сплелись в один запутанный узел «легитимные» и «нелегитимные» правительства, многочисленные «народные милиции» и террористические группировки, иностранные контингенты — все эти скрытые и явные инструменты геополитического соперничества «нового типа».

В итоге регион по-прежнему остаётся источником насилия и терроризма, тяжёлых внутригосударственных потрясений, гуманитарных катастроф мирового масштаба и миграционных волн. Цена революций, вызванных ими материальных разрушений и внешних вмешательств, оказалась слишком высокой, и нельзя исключать новых рецидивов.

Специфика конфликта

Сирийский кризис, хотя и отражает общую картину болезненного состояния широкого ареала Ближнего Востока, всё же представляет собой особый случай. Он стал следствием глубинных перемен в расстановке сил на глобальном и региональном уровнях, незавершённости и разнонаправленности мировых процессов. Можно без преувеличения сказать, что именно здесь сфокусировалось большинство геополитических, идеологических, социальных и этно-конфессиональных катаклизмов XXI в.

Стратегия «смены режимов» США и их европейских союзников в бывшей Югославии, Ираке, Ливии и, наконец, на Украине стала тем полем, где прошли линии размежевания между Россией и Западом. Образовался разрыв между политикой «свершившихся фактов» и «политической целесообразности», с одной стороны, и ключевыми принципами (национальный суверенитет, территориальная целостность, невмешательство во внутренние дела и неприменение силы вне рамок и процедур, установленных Уставом ООН) того миропорядка, который сложился по итогам Второй мировой войны — с другой. В плоскость острых международных дебатов был поставлен также вопрос о правовых основаниях лишения режимов, неугодных той или иной группе государств, статуса международной законности.

Конфликт в Сирии разворачивался в тот исторический период, когда отношения России и США от былого партнёрства конца 1990-х – начала 2000-х гг. постепенно, но неуклонно сползали к конфронтационной модели времён холодной войны, хотя и со своими новыми чертами. Общепризнанные нормы международного права подвергались ревизии в одностороннем порядке, а коллективного «механизма разрешения кризисных ситуаций», к чему призывала Россия, выработано не было. Такой механизм, как предлагал президент России в своём выступлении на Ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» 2014 г., мог бы включать в себя «внятную систему взаимных обязательств и договорённостей» и «чёткие условия, при которых вмешательство является необходимым и законным»[1].

Затяжной сирийский кризис поставил международное сообщество перед серьёзным вызовом: способно ли оно стабилизировать взрывоопасные конфликтные очаги совместными усилиями или верх возьмёт силовое соперничество в продвижении геополитических интересов и непомерные амбиции региональных центров силы. В этом смысле конечный исход гражданского противоборства в Сирии будет иметь последствия, выходящие далеко за региональные рамки. В Москве убеждены: то, каким образом разрешится ситуация в этой стране, может стать в дальнейшем моделью реагирования мирового сообщества на внутренние конфликты в развивающихся государствах.

В годы националистического подъёма Египет называли «головой арабизма», а Сирию — его «сердцем». В этом есть что-то исторически предопределённое, хотя с тех пор многое изменилось. Понятие арабизма потеряло своё прежнее звучание, Египет утратил позиции лидерства, появились новые центры финансового и политического влияния в Персидском заливе, возвысилась роль «неарабских регионалов», таких как Турция, Иран, Израиль. Изменившаяся расстановка сил на региональном уровне сделала Сирию ареной, где опосредованно и уже в других исторических условиях развернулось столкновение суннитской Саудовской Аравии и шиитского Ирана — этих двух религиозных центров и апологетов ведущих течений в исламском мире[2]. На конфессиональной почве выросло и такое новое проявление международного терроризма, как средневековое государствостроительство в виде арабского халифата, что придало конфликту многомерный характер. С развёртыванием полномасштабной гражданской войны в центре арабского мира туго переплелись где-то сталкивающиеся, а в чём-то и совпадающие интересы множества вовлечённых сторон, что затрудняло поиски взаимоприемлемых договорённостей и делало коалиционные связи подвижными и двусмысленными. Всё это в конечном счёте предопределяло длительность, кровопролитность и жестокость противоборства.

На территории Сирии в отличие от других конфликтных очагов в Азии и Африке находятся в непосредственной близости воинские контингенты и военные базы шести иностранных государств (России, Ирана, Турции, США, Франции и Великобритании) со своими сферами политического притяжения. Причём только Россия и Иран — на легальном международно-правовом основании, то есть по приглашению сирийского правительства. В воздушном пространстве страны проведены линии раздела. Столь компактное иностранное военное присутствие, в том числе в виде негосударственных военизированных формирований (proxies), не только таит в себе непредсказуемые риски, но и даёт в руки каждого из этих игроков «на земле» военно-политические инструменты, позволяющие срывать любой неприемлемый для него финальный исход. В зеркале сирийского кризиса отразился также рост влияния региональных акторов, которые ведут собственные «партии» в большой ближневосточной игре, всё чаще не совпадающие с глобальными интересами крупных держав.

Специфика и вместе с тем трудноразрешимость сирийского кризиса состоит ещё и в том, что многосторонние переговоры о будущем государственном устройстве проходили на фоне непрекращающихся военных действий с короткими перерывами на хрупкие соглашения о прекращении огня и «зоны деэскалации». В международной практике региональных конфликтов институциональные реформы обычно начинаются после завершения военной фазы. В сирийском урегулировании договорённости о реформах такого рода между непосредственными участниками конфликта при международном содействии должны стать, по сути, условием прекращения военных действий и направления общих усилий против сохраняющейся террористической опасности.

В контексте революционных вызовов современного мирового развития сирийский кровопролитный конфликт стал ещё одним свидетельством того, к каким тяжёлым последствиям для государства и общества может привести недооценка важности проведения назревших политических реформ и допущенные просчёты с выработкой тактики дальнейших шагов после первых проявлений антирежимных настроений.

Режим Асада полагал, что после проведённых экономических реформ Сирия, как «бастион антиамериканизма» на Ближнем Востоке, в отличие от считавшихся прозападными Туниса и Египта, имеет особый иммунитет. Показательно в этом отношении интервью сирийского президента 31 января 2011 г. газете «Wall Street Journal», в котором он заявил, что, несмотря на все трудности, «Сирия остаётся стабильной», и для быстрых перемен «время ещё не пришло»[3]. Зная критическое отношение отца нынешнего президента Сирии Хафеза Асада к горбачёвским реформам и их последствиям вкупе с неудачным опытом демократизации Алжира[4], можно предположить, что этими соображениями в числе многих других объясняются колебания и непоследовательность Башара Асада задолго до начала массовых протестов, принятие им с запозданием ряда важных политических решений.

Кстати, Алжир конца 1980-х – начала 1990-х гг. даёт нам обратный пример. Искусственное форсирование демократических реформ в разделённом обществе также приводит к гражданскому противоборству, которое длилось в Алжире десять лет (1991–2000 гг.) и может начаться вновь.

Текущее положение на карте военного противоборства

Крупным планом восьмилетний сирийский кризис можно разбить на два этапа: до решительного военного вмешательства России в сентябре 2015 г. и после того, как российские военно-космические силы развернули операции в Сирии, что позволило восстановить контроль Дамаска над большинством потерянных территорий, уничтожить военную инфраструктуру ИГИЛ[5] и других террористических группировок.

Спорадические антиправительственные выступления в конце февраля – начале марта 2011 г. носили вначале мирный характер. Лозунги, выдвинутые оппозицией, не выходили за рамки политических требований расширения прав и свобод, продолжения начатых и ранее обещанных реформ. Критическая масса протестов стала волнообразно распространятся по всей стране после того, как верх в сирийском руководстве быстро взяли всесильные силовые структуры, требовавшие перейти от уступок к военному подавлению восстания. В апреле–мае против мирных демонстраций были задействованы тяжёлые виды вооружений. Законодательные меры по частичной либерализации политического режима, призывы к началу национального диалога и даже принятие новой конституции в феврале 2012 г. уже не смогли разрядить обстановку. Милитаризация конфликта стремительно нарастала.

Сирийская оппозиция, представленная политической эмиграцией и в основном подпольными организациями гражданского общества с разношёрстными идеологическими установками (от либералов до троцкистов и радикальных исламистов), сама по себе не могла представлять угрозу режиму с отлаженным механизмом жёсткой авторитарной власти. Быстрый, по сути одномоментный, переход к военной фазе был эффектом поразительной синергии, вызванной взрывом стихийных протестов с широким применением современных технологий связи, непропорциональным военным ответом властей, дезертирством из армии в сочетании с массовым вбросом боевиков и вооружений через границы соседних с Сирией государств при прямой поддержке Турции и финансовой подпитке со стороны арабских монархий Персидского залива, в первую очередь Саудовской Аравии и Катара. Лидеры регионального окружения Сирии имели к тому же «старые счёты» с Башаром Асадом, отношения с которым в предшествующий период колебались от тесного сотрудничества до взаимных нападок и обвинений. Конфессиональные факторы существенной роли вначале не играли, но с расширением военных действий и вовлечением новых участников использовались всеми сторонами в качестве мобилизационного ресурса.

США и ведущие страны Евросоюза сразу объявили режим Асада нелегитимным, признали политическое крыло оппозиции законным представителем сирийского народа и развернули давление на Дамаск через ООН и другие международные площадки. Лига арабских государств (ЛАГ) приняла беспрецедентное в своей истории решение о приостановке членства Сирии в этой организации. На тот момент цель свержения режима по ливийскому сценарию была объединяющим началом в сформировавшейся антиасадовской коалиции. Со временем конфликт интересов между США и их региональными партнёрами, а также между самими крупными игроками в регионе (Турцией, Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром) привёл к переменам в конфигурации коалиционных связей, что придало сирийскому кризису новые измерения.

Однако первая рефлекторная реакция, как это особенно видно с высоты сегодняшнего дня, стала крупным политическим просчётом, что признаётся сегодня солидными западными экспертами. Соединённым Штатам не удалось создать прочную военно-политическую опору среди арабской части вооружённой оппозиции — «оружие всё время попадало не в те руки» — и отделить «умеренных исламистов» от быстро размножавшихся террористических организаций. Но настойчивые требования об уходе Асада постоянно подстёгивали иллюзии оппозиции о возможности военной победы, разжигали соперничество в её рядах в борьбе за политическое влияние и контроль над потоками вооружений и внешнего финансирования. Безоговорочная поддержка оппозиционного движения, в котором быстро набирали силу «джихадисты», связанные с ИГИЛ и «Аль-Каидой»[6], предопределила слабость американской дипломатии, лишило её свободы манёвра. Это делало Вашингтон заложником непомерных требований эмигрантских политиков и их региональных спонсоров. Дело дошло до того, что политика США стала слишком явно играть на руку терроризму, которому американцы сами объявили войну. С особой очевидностью это проявилось летом 2014 г., когда военные успехи ИГИЛ в Ираке и Сирии поставили администрацию Барака Обамы в ещё более щепетильное положение.

В 2012–2015 гг. внутренние ресурсы Дамаска для отражения военного давления изнутри постепенно истощались. Вооружённая оппозиция расширяла зоны своего территориального контроля не только на севере и востоке страны, куда шёл перелив радикальных исламистов из Ирака, но и в центральных густонаселённых районах. Сирийская армия не была готова к тактике боёв в городских условиях и постепенно переходила к оборонительным действиям, сосредоточив усилия на защите дальних подступов к столице, стратегических узлов и важных транспортных коммуникаций.

Вступление в вооружённые действия отрядов ливанской «Хизбаллы» в 2012 г. и наращивание прямой военной помощи со стороны Ирана, в том числе с привлечением шиитских ополчений из Ирака, Афганистана и Пакистана, позволило на время затормозить продвижение к жизненно важным центрам, но обострило межобщинное взаимодействие, придав конфликту особое ожесточение. Иран, установивший тесные отношения с Сирией ещё с середины 1980-х гг., сумел за годы региональных потрясений закрепиться в Ираке и Ливане и создать протяжённую военную инфраструктуру под своим контролем. Сирийская территория рассматривается иранцами как ключевое звено в стратегии национальной безопасности, в основу которой заложено противодействие Саудовской Аравии и её претензиям на лидерство в исламском мире. После того как США при администрации Дональда Трампа вышли в одностороннем порядке из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) и перешли к антииранской тактике экономического и политического давления, региональная стратегия Ирана подвергается самым серьёзным испытаниям. В условиях большого финансового бремени, растущих экономических трудностей и людских потерь в сирийской войне на поверхность всё чаще всплывают признаки внутреннего недовольства[7]. Возникают вопросы, где пределы региональной безопасности Ирана, каково в ней место Сирии как важного звена в более широких рамках стратегической линии в отношениях с США и Саудовской Аравией.

Позиция Турции, сделавшей ставку на быструю смену режима в Дамаске и приход к власти идеологически близких к правящей партии Реджепа Эрдогана исламистских организаций, пережила в ходе конфликта существенные метаморфозы. Смена акцентов в региональной политике происходила под воздействием осложнений в процессе перехода от парламентской республики к модели жёсткой президентской власти и разочарований в сирийской политике США и Евросоюза, с одной стороны, и осознания преимуществ от налаживания взаимодействия с Россией по Сирии в широких рамках двустороннего сотрудничества — с другой.

Меняющуюся региональную картину во многом определял курд­ский фактор, роль которого во внутренней политике стран «курдского треугольника» (Сирия, Турция, Ирак) всегда была и остаётся значитель­ной. Вскоре после начала военных действий правительство Сирии при­няло решение о свёртывании своего военного присутствия в северо-восточных районах, которые перешли под контроль курдского большинства. Проводимая Эрдоганом война на два фронта — с режимом Асада и курдскими вооружёнными формированиями — не только не принесла успеха, но и привела к наращиванию террористических атак со стороны ИГИЛ уже в самой Турции. Участились трения с американцами, сделавшими ставку на курдов, которые продемонстрировали свою высокую боеспособность в проведении антитеррористических операций против ИГИЛ. В результате сложилась ситуация, когда сирийские курды, впервые получившие возможность сомкнуть свои анклавы в Африне и Кобани, сочли этот исторический момент благоприятным для оформления на северных границах с Турцией автономного ареала (своего рода Западного Курдистана) с претензиями на провозглашение независимости. После разрыва перемирия с Курдской рабочей партией и прекращения легальной деятельности курдской оппозиции внутри Турции курдские отряды самообороны и их политическое крыло в Сирии — партия Национальный Союз — стали рассматриваться турецким руководством как террористическая организация наравне с ИГИЛ.

Курс на военное вмешательство собственными силами с целью очистить пограничную территорию к востоку от Евфрата от курдских отрядов, создать «буферную зону» безопасности на территории Сирии и подготовить условия для возвращения беженцев стали официальным обоснованием для совместных операций турецких вооружённых сил и Сирийской свободной армии на севере Сирии. Россия, поддерживающая партнёрские отношения с Турцией в рамках «астанинской тройки», с пониманием относится к этим озабоченностям, исходя при этом из заверений турецкого руководства о приверженности принципу территориальной целостности Сирии как конечной цели политического процесса.

Роль Саудовской Аравии в сирийском конфликте также претерпела значительные перемены. Бурное развитие событий в регионе и расширение сферы иранского влияния в Ираке, Ливане и Бахрейне укрепили в Эр-Рияде представление о том, что Иран вынашивает планы окружить «шиитским поясом» святыни ислама и дестабилизировать саудовскую монархию. С началом конфликта главные усилия саудовцев стали направляться на создание противовеса Ирану в Сирии путём консолидации идеологически близких к ним исламистских сил. Финансирование этой части вооружённой оппозиции и распространение саудовского влияния на структурирование её политической части сыграли свою роль в эскалации военных действий не в пользу правительственных войск.

По мере того, как в развитии конфликта происходил перелом, баланс выигрышей и неудач складывался не в пользу военно-политических группировок, находящихся под саудовским влиянием. Политика, направленная на подрыв изнутри законного режима в Сирии, вступала в открытое противоречие с затянувшимся вооружённым вмешательством в Йемене под лозунгом восстановления той же «конституционной законности». Война на два фронта становилась всё более обременительной. Закрепление ИГИЛ в Сирии и Ираке дало импульс к расширению террористической активности на юге Аравийского полуострова и в самой Саудовской Аравии. Переход от ставки на скорое падение режима Асада к более реалистическому видению перспектив происходил также на фоне осложнившихся отношений с Соединёнными Штатами. Несмотря на их общую антииранскую направленность, в Саудовской Аравии усиливалось недовольство хаотичной и непредсказуемой политикой администрации Трампа на Ближнем Востоке. Возникли опасения, что США готовятся к уходу из региона, и, соответственно, ощущение неуверенности в получении поддержки в нужный момент, если Иран воспользуется образовавшимся вакуумом.

Параллельно, несмотря на разногласия между Саудовской Аравией и Россией по Сирии, шёл процесс выстраивания отношений между ними на базе более широких совместных интересов в региональной и глобальной политике. На этой основе в ходе регулярных контактов, в том числе на высшем уровне, постепенно достигалось взаимопонимание и по принципиальным подходам к сирийскому урегулированию, таким как искоренение террористической угрозы, скорейшее начало работы Конституционного Комитета, содействие расширению гуманитарных поставок и возвращению беженцев.

Действия России — и это признаётся всеми её оппонентами — внесли коренной перелом в развитие сирийского кризиса. К моменту начала военной кампании в Сирии правительственная армия и различные лояльные ей милицейские формирования вели бои на окраинах столицы, с трудом сдерживали наступление боевиков на южном фронте, и приход к власти «зелёного интернационала» в центре арабского мира был вполне прогнозируем. Именно тогда, летом 2015 г., президент Асад сказал свою известную фразу о необходимости «сохранить полезную Сирию», то есть «алавитский коридор» в западной части страны вдоль побережья от г. Дераа на юге до Латакии на севере, то есть не более 30–35% сирийской территории.

На сегодняшний день сложилась совершенно иная военная реальность. Дамаск вернул контроль над большей частью территории (по различным оценкам 68–70%), вооружённая оппозиция лишена возможности вести активные боевые действия, сохранив некоторые свои анклавы на северо-западе. «Арабский халифат» как квазигосударственное террористическое образование и его военная инфраструктура разгромлены. В то же время на пути перехода к постконфликтному урегулированию предстоит преодолеть множество препятствий, предвиденных и непредвиденных. Примерно одна треть сирийской территории находится под контролем Турции (северный анклав от турецкой провинции Хатай до западного берега реки Евфрат) и «Сирийских демократических сил», получивших специальную подготовку и оснащение от США,в северных и северо-восточных районах вдоль Евфрата. И, наконец, нерешённость проблемы провинции Идлиб на западе, где зона деэскалации захватывает часть провинций Халеб и Хама. Доминирующие позиции там удерживают радикальные исламисты джихадистского толка, сгруппировавшиеся вокруг террористической организации «Хей’ат Тахрир Аш-Шам»[8].

Перипетии международного посредничества: между Женевой и Астаной

За восемь лет конфликта, который был с самого начала интернационализирован, в первую очередь самими арабскими государствами, сменилось три Специальных представителя Генерального Секретаря ООН по Сирии и предпринималось множество попыток найти пути к урегулированию совместными усилиями международного сообщества. Все они не привели к искомому результату, хотя, следует признать, внесли существенный вклад в мировую практику конфликтного урегулирования, дали богатый материал для объективного анализа причин неудач. В плоскость международных дискуссий были поставлены такие вопросы посреднической роли ООН, как: способен ли её специальный посланник, каким бы он ни был искусным переговорщиком, соблюдать беспристрастность, если члены Совета Безопасности (СБ ООН), перед которым он отчитывается, поддерживают разные стороны в конфликте, почему он постоянно обвиняется в пристрастности то одной, то другой из сторон, зависит ли успех миссии посредника от содержания его мандата и, наконец, может ли «жёсткий мандат», каким располагал Верховный представитель Евросоюза в Боснии, быть более эффективным для поддержания необходимого давления на противоборствующие стороны.

В первые месяцы вооружённых столкновений посредническую миссию предприняла ЛАГ, усилия которой не увенчались успехом и были быстро свёрнуты. Режим и оппозиция рассчитывали на скорую победу при поддержке извне, а сирийское руководство имело все основания не доверять Лиге, которая находилась под влиянием Саудовской Аравии и Катара. С февраля 2012 г.начался отсчёт международного посредничества по линии ООН.После того, как СБ ООН оказался неспособным выработать согласованные решения (линия Запада совместно с арабскими государствами Персидского залива на международную легализацию вмешательства встречала решительное вето со стороны России и Китая), Генеральная Ассамблея поручила Генеральному секретарю назначить своего специального представителя по Сирии. Им стал бывший Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, имевший большой опыт миротворческой деятельности.

План из шести пунктов, разработанный международным посредником, предусматривал меры по прекращению военных действий, развёртывание наблюдательной миссии ООН и переход к межсирийским переговорам при международном содействии[9]. Однако этот простой и в теории правильный план не получил солидарной поддержки в СБ ООН, а его реализация была сорвана самими сирийскими сторонами. Наблюдатели ООН не смогли продолжать свою деятельность в условиях непрекращавшихся военных действий, провокаций с различных сторон и искусственных ограничений на передвижение со стороны сирийских властей. В июне 2012 г. Аннан подал в отставку, не проработав на своём посту и шести месяцев.

Вместе с тем, миссия Аннана подготовила почву для выработки первого консенсусного международного документа, Женевского коммюнике от 30 июня 2012 г., и затем на этой основе — резолюции СБ ООН 2254 (2015 г.), заложивших правовую базу сирийского урегулирования. Ведущую роль в этой работе сыграло деловое взаимодействие России и США, которые, несмотря на имеющиеся разногласия в рамках «Группы действий по Сирии», смогли в то время прийти к согласию в отношении главных принципов международного сопровождения усилий самих сирийцев по выходу из кризиса. Эти документы оставались основой мандата для последующих Специальных представителей Генерального Секретаря — бывшего министра иностранных дел Алжира Лахдара Брахими и Стефана де Мистуры, возглавлявшего ранее миссии ООН в Ираке и Афганистане.

С самого начала посредничества по линии ООН политический процесс столкнулся с трудностями. Принятые меж дународно-правовые документы содержали руководящие принципы урегулирования и «дорожную карту» с указанием ориентиров по времени для каж дого из его этапов (формирование переходного органа с исполнительными полномочиями, разработка проекта новой конституции, проведение свободных выборов под меж дународным контролем). Из всего комплекса причин, предопределивших в конечном счёте тупик переговорного процесса на Женевском треке, наиболее существенными представляются следующие:

• Согласно документам по сирийскому урегулированию, СБ ООН рассматривается как главный и единственный механизм имплементации и инструмент поддержки Спецпредставителя. При возникновении раскола в его рядах политический капитал международного посредничества девальвировался.
• Обострение российско-американских разногласий в трактовке положений Женевского коммюнике и резолюции СБ ООН 2254, относящихся к содержанию переходного периода и очерёдности шагов. Наибольшие столкновения вызывали такие вопросы, как статус и полномочия «переходного управляющего органа», роль и место в этот период президента Асада. Вплоть до последнего времени США и оппозиция ставили его отставку предварительным условием начала прямых межсирийских переговоров. Для такой натянутой интерпретации в текстах основополагающих документов весомых оснований не было.
• Отсутствие поддержки с сирийских сторон, связывающих свои расчёты с военной победой. В сентябре 2016 г. российско-американское взаимодействие было прервано, что осложнило усилия международного посредника по принуждению сирийцев к переговорам. Перерывы между раундами становились всё продолжительней, эскалация насилия продолжалась, а политические вопросы затенялись нараставшим комом гуманитарных проблем.
• Долгие дискуссии на тему, что вначале, а что потом: борьба с терроризмом или договорённости о параметрах переходного периода, то есть раздела власти.
• Разрозненность политической оппозиции, бесконечные внутренние трения и перестановки в её рядах в борьбе за лидерство, неспособность заручиться поддержкой со стороны боевых командиров на местах, между которыми также разгорались конфликты как отражение соперничества Саудовской Аравии, Катара и Турции.
• Отсутствие достаточного внешнего давления на сирийские стороны. Если по мере успехов сирийской армии на поле военных действий после российского вмешательства завышенные требования оппозиции склонялись к умеренности, то Дамаск проявлял всё меньше готовности к уступкам и даже ужесточал свои политические позиции.
• Фрагментация межсирийских и международных переговорных площадок, что снижало значимость Женевского формата.

Следует констатировать, что в ходе интенсивных переговоров в различных форматах и комбинациях участников двум крупным дипломатам международного уровня, наделённым международным мандатом, не удалось добиться эффективного прекращения военных действий, обеспечить беспрепятственную доставку гуманитарной помощи и вывести правительство Сирии и оппозицию на прямые переговоры. В то же время во многом благодаря их усилиям вялый политический процесс в Женеве поддерживался на плаву и постепенно вырисовывались его слабые места. С начала 2017 г. стало понятно, что для выхода из затянувшегося политического тупика требуется стабилизация военной обстановки. Акцент с российской стороны был сделан на взаимодействии с Турцией, которая расширила к тому времени сферу своего влияния на различные организации сирийских боевиков и, со своей стороны, проявляла желание сотрудничать с Россией в Сирии. С подключением Ирана, также заинтересованного в деэскалации военных действий, образовался такой переговорный механизм, как Астанинский формат (по названию столицы Казахстана, где проходили первые встречи).

Работа в этом формате, в которой принимал участие и Стефан де Мистура, имела свои особенности и преимущества. Представители сирийского правительства впервые сели за стол переговоров с командирами отрядов вооружённой оппозиции, теми самыми, которые назывались в Дамаске террористами. Россия, Турция и Иран, действуя скоординировано и на параллельных курсах, выступали гарантами выполнения достигнутых договорённостей. Турция обеспечивала «кооперабельное поведение» тех отрядов, на которые она имеет влияние, а Россия старалась добиться того же от Дамаска. Иран в этой сложной схеме должен был сдерживать неконтролируемые действия «Хизбаллы» и отрядов шиитского ополчения. Важным итогом регулярных встреч под эгидой «астанинской тройки» были соглашения о четырёх зонах деэскалации, которые позволили на время снять накал по линиям военных действий, активизировать работу по достижению перемирия на местах. Оппозиция придавала большое значение решению вопросов, связанных с мерами доверия (освобождение заключённых, обмен пленными), разблокированием ряда населённых пунктов и оказанием гуманитарной помощи районам, находившимся в бедственном положении.

Повестка дня межсирийских переговоров в Астане по мере их продолжения стала расширяться. Это вызывало негативную реакцию США и ведущих стран Евросоюза, по заявлениям которых Астанинский формат заходит на политическое поле, отведённое по резолюции СБ ООН 2254 Женеве при посредничестве Спецпредставителя Генерального секретаря ООН. Вопрос о том, как соотносятся между собой оба этих формата, долгое время отягощал отношения с западными партнёрами, которые высказывали недоверие к миротворческим усилиям Москвы, подозревая её в попытках «обойти» ключевые положения ооновских документов и девальвировать роль миссии ООН в сирийском урегулировании. С российской стороны при этом не раз давались разъяснения, что переговоры в Астане и встречи в верхах между Россией, Турцией и Ираном нацелены на «поиск компромиссных решений» с целью «помочь Женевскому процессу», что политико-дипломатическому решению сирийского кризиса на международно-правовой основе нет альтернативы.

В то же время новые реалии в военном противостоянии и изменение в соотношении сил между режимом и оппозицией потребовали внесения определённых корректировок в порядок и очерёдность действий по выполнению ключевых положений резолюции СБ ООН 2254. Сирийское руководство, сотрудничая со Спецпредставителем ООН, отказывалось обсуждать по существу вопрос о создании «переходного управляющего органа», способного «в полном объёме осуществлять полномочия исполнительной власти», как об этом записано в Женевском коммюнике. Вместо этого выдвигались различные варианты проведения в Дамаске широкого диалога с целью формирования правительства национального единства — для оппозиции совершенно неприемлемые.

Отсюда возникла идея начать предметный межсирийский диалог с обсуждения проекта новой конституции, принятие которой включено одним из центральных пунктов в «дорожную карту» политического процесса. С конца 2017 г. фокус работы Спецпредставителя с сирийскими сторонами при содействии России, Турции и Ирана, проводивших регулярные встречи на высшем уровне, переместился на формирование состава Конституционного комитета. Значительный вклад в эти усилия внёс Конгресс сирийского национального диалога в Сочи (январь 2018 г.), который принял принципиальное решение о начале конкретной работы по линии ООН над подготовкой проекта конституции.

Усилия Стефана де Мистуры в этом направлении, продолжавшиеся вплоть до его отставки в декабре 2018 г., со всей очевидностью показали, насколько велика пропасть взаимного недоверия между всеми сторонами, имеющими рычаги политического влияния, и как трудно найти точки совпадения интересов. Россия, со своей стороны, стремилась выстроить широкое поле согласия на «сбалансированной и инклюзивной основе» вокруг кандидатур в состав «третьего списка», представляющего гражданское общество и независимых экспертов (состав членов Комитета от правительства и оппозиции был в конце концов представлен). Однако её ведущая роль на этом направлении встречала ревностное отношение со стороны западных партнёров. В то же время формирование окончательного состава Конституци­онного Комитета осложнялось позицией Дамаска, который рассматривает подготовку конституции как «чисто суверенное дело» сирийского народа без «какого-либо иностранного вмешательства», тем самым в определённой степени дезавуируя ооновский трек.

Вместе с тем к началу 2019 г. сложилась обстановка, в целом благоприятствующая постепенному переходу от военной фазы к политическому процессу. Наметился своего рода консенсус вокруг того, что в новой обстановке парадигма переговорного трека «Женева-2» по схеме «платформа режима» versus «платформа оппозиции» себя изжила и дальнейшее продвижение по этому пути становится малоперспективным[10]. Новые военные реалии признаются Соединёнными Штатами и европейскими партнёрами России, которые в настоящее время не заостряют вопрос о смене режима, делают акцент на скорейшем проведении конституционной реформы и последующем проведении свободных выборов под эгидой ООН в соответствии с резолюцией СБ ООН 2254. Весь вопрос в том, как привести к единому знаменателю все составные части политического процесса и возможно ли это в принципе в условиях нарастающего конфликта между Россией и Западом.

Основные компоненты сирийского урегулирования

К числу базовых элементов, без которых возвращение Сирии к миру и национальному примирению не представляется возможным, следует отнести такие направления, как реформа конституционно-государственного устройства, экономическая реконструкция и налаживание срочной гуманитарной помощи, в чём нуждается более половины населения, возвращение беженцев, реорганизация армии и силовых структур, проведение выборов под надзором со стороны ООН и многое другое. Соединение всех этих элементов в одном стабилизационном пакете — важная, хотя и трудновыполнимая задача, требующая усилий многосторонней дипломатии при достижении минимального уровня международного взаимопонимания.

Государственно-политическое устройство послевоенной Сирии и его конституционная легитимация — один из ключевых вопросов, вокруг которого сталкиваются интересы внешних сил и концентрируются межсирийские разногласия. Определение графика и процедуры разработки проекта новой конституции записано в резолюции СБ ООН 2254 как одно из центральных положений в ходе перехода к «инклюзивному правлению на внеконфессиональной основе». При всех разночтениях, касающихся последовательности шагов в переходный период, в международном сообществе постепенно вырисовывается более или менее общее понимание — отправным пунктом должно быть начало конституционного процесса, ведомого, как предусмотрено резолюцией, самими сирийцами.

Среди сирийских юристов и политологов обозначилось два подхода — принятие новой конституции либо внесение поправок в ныне действующий закон 2012 г. Официальный Дамаск подвергает сомнению саму необходимость принятия новой конституции, полагая, что он способен решить все эти вопросы самостоятельно, без существенных уступок. Сирийская оппозиция, раздираемая разногласиями по многим другим вопросам, выступала в принципе за разработку и принятие новой конституции. Однако в последнее время многие её реалистически мыслящие представители выражают согласие взять за основу конституцию 2012 г., но при условии внесения в неё существенных поправок[11]. Их смысл, по существу, означает переход от жёстко президентской к президентско-парламентской форме правления с децентрализацией административно-государственного устройства, но при сохранении унитарного характера государства и закреплении в конституции необходимых гарантий его территориальной целостности. Любые формы федерации рассматриваются как расчленение Сирии и категорически отклоняются как режимом, так и большинством оппозиции. Это немногое, что их объединяет.

Одобренная на референдуме в условиях нараставшего гражданского конфликта конституция 2012 г., по мнению оппозиционеров, не может считаться продуктом национального консенсуса. Конституционная комиссия была образована прямым декретом президента, то есть путём назначения. Проект конституции не прошёл стадию публичного общественного обсуждения, что в условиях вооружённых столкновений, принимавших всё более масштабный характер, вряд ли было практически возможным. Возражения, по существу, сводятся к отсутствию недвусмысленной записи в конституции, указывающей на разделение властей, к требованиям ввести ограничения на полномочия института президентской власти (в этой части конституция претерпела незначительные изменения), расширить права местных органов власти и этнических меньшинств в сторону децентрализации, обеспечить независи­мость судебной власти[12].

Формирование Конституционного комитета, столкнувшееся с серьёзными трудностями, показало, что выработка поправок в текст действующей конституции займёт немало времени. Особое место занимает тема территориально-административного устройства страны, если учесть роль курдского фактора.

За время военных действий курдам при поддержке американцев, сделавших на них ставку в борьбе с ИГИЛ, удалось создать сильную военную структуру и сформировать в северных и восточных районах Сирии систему местных органов власти, неподконтрольных Дамаску. Неопределённость с сохранением военного присутствия США в Сирии и непредсказуемость Вашингтона в качестве союзника поставили курдов перед необходимостью сделать выбор между отражением военной угрозы со стороны Турции или достижением договорённостей с Дамаском. Курдское руководство стремится сохранить автономный статус своих кантонов, где они имеют позиции де-факто, и не допустить расформирования подразделений «Сирийских демократических сил», которые могли бы взять на себя ответственность за обеспечение безопасности территорий к востоку от Евфрата.

Позиция правительства Сирии в отношении предоставления курдам особого административного статуса существенно не изменилась. Согласно заявлению министра по вопросам национального примирения Сирии Али Хейдара, ни одна из сирийских провинций не может иметь «преференции, отличающие её от других провинций или этнических групп»[13]. Переговоры на этот счёт продолжаются, и речь может идти о различных форматах децентрализации, в том числе — о децентрализации на уровне местных сообществ или о создании некой ассиметричной территориально-административной структуры. Подходящей основой для обсуждений всего комплекса этих вопросов мог бы стать приемлемый для оппозиции действующий Закон №107 о местном самоуправлении.

Другой насущный вопрос урегулирования сирийского конфликта — это восстановление экономики. Из всех конфликтных очагов в регионе Сирия понесла наибольшие потери в виде материальных разрушений, людских жертв и снижения качества человеческого капитала. За годы войны ВВП республики сократился более чем вдвое, в то время как по предвоенному экономическому плану он должен был вырасти на 40%. Бюджетный дефицит увеличился более чем в 16 раз. Общий ущерб от военных действий оценивается ООН суммой в $250 млрд, в то время как сирийское правительство говорит о $400 млрд, необходимых только для восстановления инфраструктуры. Нужды в гуманитарной помощи, по подсчётам экспертов, также составляют внушительную сумму— $20 млрд. От недоедания страдают более 70% семей, жизнь 80% сирийцев опустилась ниже черты бедности, а её продолжительность сократилась на 20 лет.

В этих условиях Сирия не может восстановиться без привлечения внешней помощи. Финансовый ущерб и разрушения достигли таких масштабов, которые делают задачу реконструкции её экономики неподъёмной ни для самой Сирии, ни для какого-либо одного государства или даже группы государств. Исходя из понимания важности экономической и гуманитарной составляющих в процессе урегулирования, Россия обратилась к США, ЕС и другим потенциальным донорам с предложением объединить усилия в мобилизации ресурсов на восстановление экономики и в возвращении беженцев.

Однако при всём осознании масштабов материального ущерба и гуманитарной катастрофы, самой крупной со времени Второй мировой войны, согласованная линия на международном уровне, в том числе в системе ООН, по-прежнему отсутствует. США и страны Евросоюза отказываются направлять финансирование на цели реконструкции районов Сирии, находящихся под контролем сирийского правительства (а это более 70% наиболее населённой территории с наиболее разрушенной инфраструктурой). В качестве условия выдвигается трансформация Сирии в соответствии с «заслуживающим доверия» политическим процессом. При этом в первую очередь имеется в виду разработка и принятие новой сирийской конституции и проведение «свободных и справедливых выборов», организованных «под надзором со стороны ООН».

Политическую обусловленность помощи на цели реконструкции Запад рассчитывает использовать как инструмент давления на Дамаск и его союзников. Отказ сотрудничать напрямую с сирийским правительством кроме политических соображений аргументируется необходимостью проведения реформ государственного управления, изменения законодательства в сфере собственности и инвестиций. В условиях действующей в стране «военной экономики» поступление международной экономической помощи через официальные каналы, по мнению западных экспертов, неизбежно будет вести к закреплению позиций обслуживающих интересы режима коррумпированных бизнесменов и структур, различных аффилированных с ним милиций, удерживающих власть на местах[14]. Положение осложняется ещё и тем, что руководство Сирии, со своей стороны, также политизирует вопросы экономической реконструкции, декларируя неготовность получать помощь от «пособников терроризма». Расчёт при этом делается на то, что подходы ряда стран Евросоюза могут и измениться в случае, если Дамаск проявит достаточную твёрдость. Показательны в этом отношении заявления президента Асада о том, что «сирийцы способны самостоятельно восстановить свою страну» и «помощь стран Запада в этом им не понадобится»[15]. Среди европейских стран в последнее время действительно наметились расхождения в позициях между теми, кто решительно против сотрудничества с «режимом, не подлежащим реформированию», и теми, кто придерживается примиренческого подхода в расчёте на скорую стабилизацию или участие компаний своих государств в выгодных проектах[16].

Сегодня очевидно, что выработка согласованного проекта экономической реабилитации Сирии является задачей всего международного сообщества с учётом того, что тяжёлые политические и гуманитарные последствия конфликта вышли далеко за пределы ближневосточного региона. Здесь могла бы быть найдена та точка совпадения интересов, которая позволила бы увязать многосторонние действия на политическом треке в один стабилизационный пакет.

С реконструкцией Сирии неразрывно связана проблема возвращения беженцев. Сирийские беженцы составляют на сегодня не менее одной трети перемещённых лиц во всём мире. В результате конфликта, по данным ООН, лишилось мест постоянного проживания около половины довоенного населения Сирии (5,6 млн беженцев и 6,6 млн внутренне перемещённых лиц). Наибольшее количество беженцев сосредоточено в Турции (3,5 млн), Ливане (1 млн) и в Иордании (650 тыс.)[17]. Эта проблема продолжает оказывать депрессивное воздействие на экономику соседних стран, создаёт для них серьёзные внутриполитические и социальные трудности. Для Ливана, где сирийцы составляют 20% населения, беженцы, по выражению премьер-министра Саада Харири, превратились в «бомбу замедленного действия». Рост реального ВВП Иордании в течение последних трёх лет сокращается, а показатель дохода на душу населения с 2012 г. находится на нуле[18].

Правительство Сирии должно быть заинтересовано в создании благоприятных условий для возвращения беженцев по целому ряду очевидных причин. Это и восстановление доверия, и привлечение в экономику среднего предпринимательского класса, и нормализация отношений с Западом, и, что немаловажно, проведение выборов (президентские выборы предстоят в 2021 г.),которые были бы признаны как легитимные. По призыву России и во многом благодаря её инициативам в середине 2018 г. начался процесс возвращения беженцев, в основном из Ливана и Иордании, а также из Турции в районы, не контролируемые правительством Сирии. Началу полномасштабного возвращения препятствует целый ряд обстоятельств. В первую очередь, это позиция США и стран-членов ЕС, которые считают, что внутренние условия для добровольного и безопасного возвращения пока не созданы. Такой же позиции придерживается Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев. В контактах с правительством Сирии его представители добиваются более широкого присутствия в Сирии для оказания помощи беженцам на местах и повышения степени доверия[19]. Объективно говоря, сложная военно-политическая обстановка, сохраняющаяся неопределённость с перспективами политического процесса не создают достаточных условий для скорого возвращения беженцев, а с течением времени такая вероятность, как показывает, например, боснийский опыт, будет сокращаться. Согласно исследованию Фонда Карнеги, «несмотря на желание большинства беженцев вернуться домой, маловероятно, что они смогут сделать это в ближайшее время, даже в том случае, если прекратятся военные действия»[20].

Для создания внутренней среды, которая стимулировала бы начало широкомасштабного процесса возвращения, требуется, по международной практике в других конфликтных зонах, соблюдение целого ряда предварительных условий. Среди них решение таких вопросов, как обеспечение безопасности, правовые гарантии прав собственности, возможность возвращения к прежним местам проживания, амнистия уклонистов от призыва в армию, наличие рабочих мест и социальных услуг, восстановление системы здравоохранения и образования. То есть многое здесь зависит от самого правительства Сирии — насколько оно способно решать такие масштабные задачи и имеется ли для этого соответствующая политическая воля.

Между тем представители оппозиции, склонной договариваться с правительством, и западные источники отмечают непоследовательность и противоречивость действий официального Дамаска на этом направлении постконфликтной реконструкции Сирии. Большое недоумение вызвал принятый 2 апреля 2018 г. Закон №10 о недвижимости[21]. Новый закон даёт правительству Сирии возможность изымать недвижимость и пускать её под городскую застройку (редевелопмент) без соблюдения надлежащих процедур и выплаты компенсации владельцам. Жителям Сирии независимо от мест их фактического проживания предписывалось в течение 30 дней предоставить документы о собственности, что для беженцев представлялось практически нереальным. По многим оценкам, продвигаемый властями закон направлен против противников режима с целью создать условия для заселения районов новых застроек в крупных городах «лоялистами». Хотя впоследствии давались успокаивающие пояснения и вносились поправки в правоприменение, сам факт принятия этого Закона не способствовал восстановлению доверия и имел отрицательный резонанс.

Выполнение других условий, способствующих возвращению, потребует проведения реальных социально-экономических реформ, реорганизации множества спецслужб и армии, реинтеграции комбатантов в мирную жизнь, перестройки правовой системы и, что самое главное, — изменения самого менталитета от мышления категориями «победитель получает всё» на логику подлинного национального примирения по принципу «ни победителей, ни побеждённых». Такие перемены займут, разумеется, довольно продолжительное время с учётом сопротивления со стороны тех сил внутри режима, которые не заинтересованы в коренных реформах, и со стороны радикальных исламистов, не готовых к компромиссам.

Таким образом, реально складывающаяся обстановка подсказывает необходимость выстраивать целостный подход, подразумевающий движение одновременно по трём направлениям — конституционно-политическое устройство, экономическая реконструкция и возвращение беженцев. На определённом этапе первое звено в этой цепочке может и должно быть приоритетным.

Перспективы послевоенной Сирии: интересы России

За годы военных усилий Россия, в том числе её военная дипломатия, достигла многого из тех стратегических целей, которые ставились перед си­рийской операцией:

• поставлен предел насильственной смене режима в Сирии;
• предотвращён приход к власти радикальных исламистов с даль­нейшей дестабилизацией всего региона и переливом воинствую­щего исламизма на территорию России;
• ИГИЛ как террористическое территориальное образование и его военная инфраструктура разгромлены, и хотя совместную анти­террористическую коалицию, к чему призывала Россия, создать не получилось, Россия и США действовали в борьбе с ИГИЛ, пусть и раздельно, но всё же на параллельных курсах;
• под контроль правительства Сирии возвращено более двух третей сирийской территории;
• закреплены позиции России в восточной части Средиземноморья, исторически важные для российского флота;
• подтверждён статус России как мировой державы.

Возникает вопрос: что дальше? Какая должна быть последовательность действий в сочетании военных усилий и политической дипломатии?

Военно-политическая обстановка «на земле» ограничивает возможности Дамаска принимать самостоятельные решения о дальнейшем продвижении правительственных войск. Освобождение Идлиба, северных и восточных территорий силовым путём помимо трудностей военного и гуманитарного порядка сопряжено с достижением политических договорённостей и каких-то сложных компромиссных решений в более широком формате — не только между Россией, Турцией и Ираном. На этом этапе от России требуется проявить искусство дипломатического маневрирования, чтобы сохранить взаимопонимание со своими партнёрами по Астанинскому процессу и в то же время не оттолкнуть от себя Израиль. Совместить законные опасения Ирана и Израиля в сфере безопасности и не допустить столкновения между ними будет непростой задачей.

Нельзя сбрасывать со счетов и возможность налаживания рабочих отношений с США по постконфликтному урегулированию в Сирии, то есть за пределами военных каналов связи, которые, по оценкам обеих сторон, функционируют успешно. Несмотря на заявления Трампа, США отнюдь не намерены сворачивать своё военное присутствие. Будет ли сокращение и, если будет, то насколько, в данном случае не имеет значения, поскольку спецназ на востоке Сирии, как это уже показывали американцы, находится под постоянной защитой ВВС США. Сохранение ограниченного контингента в Сирии, по мнению большинства в американском военно-политическом истэблишменте, рассматривается как способ «держать флаг» в ходе многосторонних переговоров по Сирии и одновременно контролировать линии военных коммуникаций Ирана между Ираком, Иорданией и Ливаном.

Новый расклад сил в конфликте ознаменовал как бы завершение его военной фазы и создал предпосылки для продвижения на политическом треке. Вопрос в том, что понимать под политическим решением — урегулирование на долговременной основе или его имитация путём поверхностных изменений. Уже сейчас заметно, что рисуется картина одержанной победы. Это особенно проявляется в триумфаторских настроениях Дамаска. Военное решение, о невозможности которого твердили все участники конфликта, мол, уже состоялось, и дальнейший политический процесс должен теперь проходить под диктовку победителей. Тактика сирийского руководства, как её наметил президент Сирии Башар Асад, состоит в том, чтобы добиваться примирения, а если это окажется недейственным, то использовать военную силу для освобождения всей страны, в том числе и от «американской оккупации»[22].

Такой подход таит в себе немалые опасности. Как показывает мировой опыт гражданских войн, полная победа одной из сторон отнюдь не гарантирует наступление мира, если проблемы, изначально ставшие источником конфликта, остаются нерешёнными и сохраняется недружественное для победителей внешнее окружение.

Запад фактически признаёт,что России принадлежит «ключевая роль», но в то же время ставит препятствия, добиваясь от неё оказания давления на Дамаск, который всегда был для Москвы нужным, но трудным партнёром. Тем самым на Дамаск и его «союзников» в определённой степени возлагается ответственность за конечный результат. Если получится найти точки соприкосновения с Россией на почве совместного видения послевоенной Сирии, то США и Европа будут готовы к взаимодействию, если нет— то любой из действующих игроков на сирийском направлении имеет возможности дестабилизировать обстановку, сыграв роль спойлера.

В интересах России вести дело к урегулированию на устойчивой основе, исходя из того понимания, что политическое устройство Сирии не может оставаться таким, каким оно было до войны. Новая военная реальность должна закрепиться построением такой властной конструкции, которая опиралась бы на действительно инклюзивную базу, представляющую широкий спектр национально-патриотических сил, в том числе политические интересы суннитского большинства. В противном случае плоды военного успеха со временем могут быть упущены.

Важное значение для достижения долговременного урегулирования имеет также восстановление отношений Сирии не только с её ближайшим окружением — здесь наметились некоторые сдвиги, — но и с внешним миром. В интересах России добиваться такого урегулирования, которое было бы итогом международного согласия. Составной частью такого согласия должно быть признание легитимности реформированного сирийского режима и военного присутствия России в Сирии на долгосрочной основе. В том случае, если Россия более открыто и понятно обозначит свои стратегические интересы в Сирии и готовность к многосторонним компромиссам, у неё имеется достаточно возможностей и военно-политического влияния для обеспечения своих интересов неконфронтационным путём. Растопить лёд взаимной вражды и ненависти после стольких жертв и гуманитарных катастроф можно только путём долгих, терпеливых и, главное, непрерывных многосторонних усилий в различных комбинациях.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers

Сирия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 27 августа 2019 > № 3138497 Александр Аксененок

Кризис политических войн XXI века

Грег Саймонс - Доцент Института исследований России и Евразии (IRES) Уппсальского университета, Швеция.

Резюме Информация нематериальна. Ей можно делиться и манипулировать, а это значит, что информация в новостной среде не всегда точно отражает реальную ситуацию. Информационная среда является ареной конкурентной борьбы. Цель в том, чтобы получить информационное превосходство над противником. Именно в информационной среде происходят реальные сражения, определяются победители и проигравшие на основании таких неосязаемых факторов, как лидерство, нравственность, сплочённость, уровень подготовки и опыт, осознание ситуации и состояние общественного мнения. Вся информация проходит через фильтр человеческого восприятия.

Введение

США и их союзники стремятся обеспечить себе максимальную свободу при реализации своих внешнеполитических целей, включая практику смены режимов, а для этого им потребовалось расширить пределы возможного, изменив то, как задумывались, воплощались на практике и разграничивались международные отношения. Для достижения этой тактической цели им потребовалось нивелировать идеи, заложенные несколько веков назад в основу Вестфальской системы международных отношений, поскольку они представляли собой преграду на пути избирательного применения силы в политике, экономике, дипломатии и военном деле против отдельных стран, режим которых было намечено сменить. И США далеко не одиноки в своём стремлении к этой цели, поскольку такую тактику применяют и другие страны. Однако они значительно уступают Вашингтону с точки зрения своей мощи и потенциала. США пока удаётся сохранять статус единственной мировой сверхдержавы, несмотря на достаточно убедительные попытки оспорить это господство.

Заявление о начале кризиса быстро и неизбежно провоцирует политическую мобилизацию с целью «урегулирования» ситуации. Констатация наличия кризиса в материальном мире позволяет проецировать в информационное пространство идею о необходимости принятия экстренных мер в свете чрезвычайных обстоятельств, тем самым задавая определённую модель восприятия и формируя реакцию аудитории на сконструированное средствами массовой информации (СМИ) событие. Это позволяет направлять в нужное русло связанные с кризисом информационные потоки. В практическом смысле в результате у жертвы ограничена свобода оперативного выбора, тогда как агрессор получает более широкие возможности в плане ведения политических войн.

Одним из новейших и наиболее удобных инструментов обхода правовых и этических норм в рамках Вестфальской системы применительно к политике смены режимов стал принцип «ответственности по защите» (Responsibility to Protect). При поверхностном рассмотрении может показаться, что за этим растяжимым понятием (или даже лозунгом) скрываются благие намерения. На самом деле его суть настолько туманна, что этот принцип можно применить в любой удобной ситуации, если «правильно» подать информацию и окружить событие туманной завесой за счёт пропаганды и подрывной деятельности. При таком раскладе можно убедительно отрицать свою причастность к подрывной деятельности и политическим войнам, при этом насаждая мысль о необходимости вторжения на «гуманитарных» основаниях, чтобы закрепить успехи, достигнутые на этапе скрытой (и с большой долей вероятности — незаконной с точки зрения международного права) деятельности.

Формирование общественного мнения и восприятия

В более широком смысле понятие информационной войны включает три области: материальный мир, информационную среду и когнитивную сферу[1]. В ходе борьбы за политическое и военное влияние именно когнитивная сфера является главным объектом воздействия. Оно происходит посредством коммуникационной деятельности в информационной среде с целью создания необходимых условий для проведения военных операций и достижения внешнеполитических целей в материальном мире. Понимание «реальной ситуации» определяет эффективность боевых действий и политического курса. Информация нематериальна, так как существует и создаётся в информационной среде. Ей можно делиться и манипулировать, а это значит, что информация в новостной среде не всегда точно отражает реальную ситуацию. Речь идёт об обороте информации среди активных субъектов. Поскольку информационная среда является ареной конкурентной борьбы и вмешательства со стороны других субъектов, коммуникационная деятельность может быть как наступательной, так и оборонительной.

Цель заключается в том, чтобы получить информационное превосходство над противником в информационной среде. Восприятие, убеждения и ценности участников определяются когнитивной сферой. Там формируются смыслы и принимаются решения. Именно в этом измерении происходят реальные сражения, определяются победители и проигравшие на основании таких неосязаемых факторов, как лидерство, нравственность, сплочённость, уровень подготовки и опыт, осознание ситуации и состояние общественного мнения. Вся информация в этой сфере проходит через фильтр человеческого восприятия.

Внешняя политика и вооружённые конфликты подвергаются манипуляциям как никакая другая сфера человеческой деятельности. Нередко в этой связи применяется метод противопоставления противоположных по смыслу норм и ценностей, например, одна сторона представляет «добро», а другая — «зло». Это делается потому, что на фоне роста скептических настроений в обществе убедить население в необходимости следования каким-то конкретным национальным интересам или целям гораздо сложнее, чем мобилизовать людей с помощью якобы бескорыстных норм и ценностей «гуманитарного» характера. В этом контексте, а также учитывая современное состояние информационной среды и политики, СМИ формируют общественное мнение и восприятие. То, как журналисты трактуют то или иное событие, служит оружием войны. Господствующие либеральные СМИ не соответствуют роли независимого противовеса власти, как об этом писал Эдмунд Берк. Напротив, своим мессианским стремлением распространять «демократию» они скорее выступают в качестве инкубатора и рупора глобальной либеральной повестки.

Мнения и восприятия — это неосязаемые элементы, они существуют в виртуальном измерении и проявляются на психологическом уровне, поскольку их нельзя «пощупать». Тем не менее они могут влиять на реальный, материальный мир. Связующим звеном между виртуальным и реальным мирами выступают информация и знания. Реальный мир включает в себя такие элементы и составляющие, как география (социально-экономическая и естественная), климат, население, оборудование и другие материальные объекты, которые можно увидеть, пощупать и ощутить на физическом уровне. Что касается политики и в особенности таких сфер интенсивной политической активности, как внешняя политика и вооружённые конфликты, к неосязаемым факторам относятся вера в политическое и военное лидерство, степень готовности ответить на призыв лидера или действовать в соответствии с поставленными им целями.

Способность нарушить эту связь между осязаемым и виртуальным может обернуться политической войной, под которой понимается ведение политики путём принуждения. Соответственно, подрывную деятельность можно рассматривать как составляющую политической войны. Такая деятельность хорошо скоординирована и тщательно спланирована, она направлена на завоевание политической власти за счет принуждения и силы, при условии их применения в нужном месте в нужное время. Необходимо отменить, что политическая война — очень широкое понятие, включающее использование как явных, так и скрытых инструментов, нередко с применением коммуникационной завесы для маскировки реальных намерений. В качестве такой «завесы» можно использовать «гуманитарные» соображения, которые нередко становятся поводом для смены режимов.

Для предотвращения любых попыток оспорить или ослабить нарратив за счёт выдвижения альтернативной точки зрения используются различные тактики. Нередко можно наблюдать появление якобы «независимых» организаций (чтобы создать видимость независимости от властей и тем самым обеспечить доверительное к ним отношение) для распространения соответствующего нарратива и противодействия любым несогласным, часто за счёт клеветы и очернительства. В качестве примеров можно привести PropOrNot («Пропаганда или нет?»; группа борцов с «российской пропагандой»), Bellingcat (интернет-издание, публикующее результаты журналистских расследований о зонах военных действий через анализ данных из открытых источников) и Integrity Initiative (британский государственный проект, занимающийся информационным противодействием России). Эти проекты находятся на передовой линии «борьбы с российской пропагандой», о чём сами иногда заявляют. При этом они сами активно вовлечены в пропагандистскую деятельность, поскольку препятствуют выражению в общественном пространстве отличных от них идей по некоторым ключевым вопросам.

Для достижения подрывных внешнеполитических целей посредством политических войн необходимо разрушить связи между элитой и народными массами, подорвать сплочённость элиты страны и тем самым затруднить процесс принятия решений и возможность реализовывать эффективные контрмеры. Одним из наиболее распространённых средств достижения этих целей в области международных отношений на современном этапе стало навязывание идеи о наличии кризисной ситуации, что предполагает и даёт возможность ввести чрезвычайные меры в силу якобы имеющих место чрезвычайных обстоятельств и таким образом выйти за рамки дипломатических норм и традиционных политических подходов.

Кризисы в международных отношениях

В первую очередь нужно понять, что понимается под термином «кризис». Разные люди и группы могут по-разному воспринимать это слово в силу различий их интересов и восприятия. Кроме того, бытует ложное представление, что кризис может представлять исключительно угрозу, хотя на самом деле кризис может открывать новые возможности для отдельных групп интересов. Как правило, под кризисом понимается чрезвычайное событие, нарушающее нормальный ход вещей и функционирование общества. В ходе чётко обозначенного и признанного кризиса затронутое им общество должно «встать под знамёна» и выполнить свой «патриотический» долг, не задаваясь вопросом о мудрости и целесообразности не подлежащих оспариванию указаний по выходу из ситуации. Термин «кризис» часто используется в общественном пространстве, хотя остаётся неясным, что именно имеется в виду. Соответственно, заявивший о наличии кризиса субъект может определять психологическую среду в свете своих целей и задач.

Кризис в материальном пространстве всегда сопровождается кризисом информационным (с точки зрения количества и качества информации и коммуникаций). Как отметил в 1975 г. Джозеф Скэнлон, «в любом кризисе важна информационная составляющая […]. Неспособность контролировать информационный кризис ведёт к неспособности контролировать ход кризиса, включая его непосредственные операционные аспекты». Природа и масштаб кризисных коммуникаций определяются триггерным событием, повлёкшим за собой кризис. Попытки осмыслить кризис исключительно в его материальном измерении отвлекает внимание от неосязаемых политических намерений инициатора кризиса, среди которых может быть и намерение возможного свержения иностранного правительства чужими руками или с использованием собственных вооружённых сил.

При реализации внешнеполитических целей в контексте мнимых кризисов применяется нормативный подход, в котором понятие «ответственности по защите» представляется в качестве глобальной нормы. В основе такого подхода лежит идея о том, что эпоха суверенитета постепенно уходит в прошлое и что необходимо показать на словах и на деле: государства больше не могут безнаказанно обращаться со своими гражданами по своему собственному усмотрению. Отмечалось, что понимание термина «суверенитет» ведущими государствами и организациями претерпело существенные изменения, повлияв на их действия. Кроме того, важно обратить внимание на то, что эта тема возникла почти сразу после окончания холодной войны, то есть разрушения биполярной системы международных отношений и становления США как единственной сверхдержавы. Таким образом, отсутствие сдержек и противовесов в международных делах привело к исчезновению многих существовавших ранее ограничений и сдерживающих факторов в поведении и подходах в сфере внешней политики.

Это сразу же сказалось на дискурсе о войнах и о военных вмешательствах. Учитывая общественные настроения и ситуацию, сформировавшуюся после терактов 11 сентября 2001 г., страны в своей внешнеполитической и военной деятельности больше не могут заявлять о наличии у них геополитических или геоэкономических целей. Вместо этого потребовалось разработать альтернативный информационный подход. Сталкиваясь с необходимостью осуществления спорных внешнеполитических действий, например проведения крупных военных интервенций, страны Запада оправдывают их соображениями нравственности и заявляют об отсутствии у них корыстного интереса, подчёркивая, что они сражаются во благо других. С точки зрения риторики, принцип «ответственности по защите» используется в кризисных ситуациях с человеческими жертвами. Этот принцип применяется для мобилизации населения. С практической точки зрения, он направлен на достижение политического консенсуса применительно к неоднозначным внешнеполитическим действиям.

Внешняя политика и подрывная деятельность

Подрывная деятельность — мощное и известное испокон веков орудие власти, которое используется для свержения политических режимов за счёт психологического давления и (или) физической силы «внутренних» игроков (даже при поддержке внешних сил). Внешние субъекты могут принимать участие в подрывной деятельности против иностранного государства или поддерживать такие действия в силу своих идеологических или геополитических интересов. Американский консерватор и друг Рональда Рейгана Лоуренс Бейленсон в 1972 г. точно подметил один из недостатков внешнеполитических подходов и методов США времён холодной войны: «Мы ведём нашу политическую войну, опираясь на военную мощь, дипломатию, договоры и традиционную подрывную деятельность, то есть используя три с половиной средства против четырёх, имеющихся у противоположной стороны». Он добавил, что «с точки зрения общей стратегии, политическая война подобна обычной войне в том смысле, что в обоих случаях пассивная оборона является проигрышной стратегией». Таким образом, рекомендуется вести подрывную деятельность более агрессивно для достижения внешнеполитических целей, а также из соображений безопасности.

В использовании политических методов борьбы в целях подрыва позиций противника нет ничего нового — такая практика существует уже сотни лет. Однако теперь это можно делать гораздо более изощрённо и быстро за счёт постоянного совершенствования информационно-коммуникационных технологий, необходимых для использования таких подходов. Можно, например, в этой связи сравнить события «цветных революций» и «арабской весны» с конфликтами в Косово и Ираке (2003)[2]. В своей монографии «Информационные войны и психологические операции. Руководство к действию» А.В. Манойло приводит множество примеров из недавнего прошлого о ведении политических войн для направления политических процессов в глобальном масштабе. Он прослеживает явные расхождения и противоречия в описании подрывной деятельности различными вовлечёнными сторонами. «В большинстве стран, во внутренние дела которых вмешиваются США в качестве «миротворцев», ставка делается на сотрудничество с политическими силами и режимами, которые в мире определяются как террористические и экстремистские». Как было уже неоднократно отмечено, налицо разница между честным (объективным) и могущественным (субъективным) посредником в контексте международных «кризисов».

Информационные войны XXI века: «арабская весна» на практике

С точки зрения природы и практики политических войн, уместно сравнение с «теорией политической относительности» в том плане, что в долгосрочной перспективе за каждым политическим действием следует равносильная ответная реакция. Обычно задача политической и информационной войны заключается в обретении власти, влияния и (или) богатства в ущерб стране-жертве и её иностранным сторонникам. В рамках подрывной деятельности и политических войн важным инструментом являются информационные войны и кризисы, поскольку они позволяют конструировать желаемую реальность в благоприятном для соответствующей стороны свете.

В качестве показательного примера можно привести события «арабской весны». Здесь мы имеем дело с развитой формой ведения политических и информационных войн с опорой на опыт «цветных революций». Чётко прослеживается стремление представить эти события как гуманитарный кризис, однако делается это не только с целью формирования общественного сознания и мнения об этих событиях, но и для того, чтобы определить ожидания в отношении дальнейшего развития ситуации и её конечной цели.

Использование понятия «арабская весна» не случайно. Если первое слово отражает регион, где эти события имели место, то использование слова «весна» имеет явно положительную окраску, поскольку ассоциируется со временем роста и расцвета. Это яркий пример того, как информационная среда может влиять на когнитивную сферу за счёт искажения реальности. Умышленно оптимистичный тон способствует формированию определённых ожиданий (положительного исхода событий). Нельзя не отметить, что в свете удручающих последствий для региона и всего мира с точки зрения государственного строительства и безопасности, ряд наблюдателей, в том числе из стран региона, назвали эти события «арабской зимой».

Использование брэнда «арабской весны» в рамках политической войны призвано лишить руководство страны-жертвы возможности эффективно справляться с подрывной деятельностью внутри страны и извне. События в Тунисе и Египте показали действенность такой стратегии. В этих странах имелись внутренние проблемы: из-за тяжёлой экономической ситуации росло латентное недовольство среди населения (проблемы коррупции и безработицы), отсутствовали каналы открытого взаимодействия между элитой и массами. Не хватало только события, которое бы привело к началу конфликта (для Ливии это были события в Бенгази, а для Сирии — события в Дараа). Эти события освещались в СМИ избирательно, чтобы представить их исключительно как гуманитарный кризис. Например, в ходе переговоров в Женеве по Сирии под эгидой США предпочтение было отдано «оппозиционным» группировкам, тогда как в рамках Астанинского процесса США оказалось сложнее сохранять этот уклон, что объясняет переход инициативы к сирийскому правительству — вопреки недовольству со стороны Вашингтона. Неудивительно, что США теперь стремятся вернуться к Женевскому формату. Это создаёт условия, в которых сторонники подрывной деятельности могут выставить себя в качестве важных посредников по урегулированию конфликта, чтобы привести к власти своих протеже.

Испытать на практике принцип «ответственности по защите» позволил так называемый ливийский кризис, который был представлен как война ливийского правительства против собственного народа, в связи с чем «необходимо» международное вмешательство, чтобы в конечном счёте заложить основы построения в стране либеральной демократии по западному образцу. Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун попытался сплотить международное сообщество, выступив с эмоциональным призывом, в котором он обратился к ярким событиям прошлого, когда были нарушены установленные западные нормы и ценности. «После ужасных массовых убийств прошлых десятилетий, в ходе которых международное сообщество было обвинено в бездействии, в том числе геноцид в Сребренице, Руанде и Камбодже, после этих ужасных инцидентов мир сказал: никогда больше […]. Международное сообщество должно быть единым в отношении этой меры»[3].

Однако его эмоциональное воззвание нелогично и противоречит фактам. Мир, конечно, не хочет повторения упомянутых Генеральным секретарём геноцидов, а само упоминание таких примеров несёт в себе образы и ассоциации, основанные на исторически сложившейся трактовке этих событий. По мнению Пан Ги Муна, предотвратить эти трагедии можно было только за счёт вмешательства международного сообщества. Это заявление представляется спорным, поскольку и в Боснии, и в Руанде в момент происхождения массовых убийств международные контингенты уже находились на территории этих стран, но миротворцы ничего не сделали, чтобы воспрепятствовать происходящему. В случае с Камбоджей ситуацию спасло не «бескорыстное» вмешательство демократических стран, а вторжение коммунистического Вьетнама. Однако в то время любая попытка открыто оспорить столь искажённую трактовку трагических событий была бы воспринята как злостная клевета и оскорбление жертв этих преступлений. В итоге этот конфликт был представлен как гуманитарный кризис в чёрно-белых понятиях противостояния добра против зла, свободы против притеснений, демократии против авторитаризма, жизни против смерти.

В некоторых кругах эти события ознаменовали завершение формирования доктрины «ответственности по защите». Применение силы всегда приводит к серьёзным последствиям вне зависимости от того, как это пытается подать тот или иной субъект. Именно фактор силы имел решающее значение в борьбе за власть в Ливии и определил исход политического противостояния. Соответственно, эта доктрина по определению представляется достаточно спорной. Допущенные в Ливии перегибы, в особенности выход за рамки мандата Совета Безопасности ООН, существенно затруднили применение концепции «ответственности по защите» в Сирии. Газета The New York Times открытым текстом заявила, что Ливия должна была стать образцом для будущих операций по смене режима. Однако в реальности произошедшее в Ливии показало опасность злоупотреблений при применении этой концепции.

В результате доверие к принципу «ответственности по защите» — как норме и действенному инструменту — было подорвано. Ещё одним подтверждением его противоречивости стал доклад, подготовленный британским парламентом. В нём утверждалось, что власти приняли решение начать военные действия на основании ложной и недостоверной информации о кризисе в Ливии[4]. Это лишний раз показывает важность создания дымовой завесы вокруг принимаемых решений путём воздействия на восприятие и общественное мнение. В краткосрочной перспективе информационный ресурс может быть задействован для преодоления неблагоприятной ситуации в реальном мире путём распространения субъективных информационных сообщений с определённой трактовкой событий с учётом особенностей целевой аудитории, чтобы повлиять на восприятие и общественное мнение и тем самым заручиться поддержкой населения. При сохранении разрыва между реальным миром и информационной средой, в особенности в условиях снижения доверия населения к СМИ и политике, такая стратегия в конечном счёте несостоятельна. Введение общественности в заблуждение и попытки манипуляции общественным мнением могут обернуться отрицательными последствиями для господствующих политических сил и СМИ.

Всё же надолго закрепить ложную точку зрения в общественном пространстве практически невозможно из-за постепенного накопления множества неувязок, которые подрывают эффективность информационных войн и сводят на нет влияние на реальный мир, которое оказывается за счёт воздействия на когнитивную сферу посредством манипуляций в информационной среде. В качестве наглядного примера можно привести обнародование электронной переписки между Джоном Подестой и Хилари Клинтон. В одном из писем Подеста пишет, что «Аль-Каида» и США, по сути, были союзниками, преследующими одни цели в Сирии. В письме от 12 февраля 2012 г. сотрудник Государственного департамента США Джейкоб Салливан писал Хилари Клинтон, что ««Аль-Каида» на нашей стороне в Сирии»[5]. Так появились спорные по своей сути и лишённые смысла лозунги о «принуждении к демократии», будто «демократия» — это то, что должно быть навязано стране и её народу более сильным в военном отношении государством. Не говоря о том, что США декларировали целью своего присутствия в Сирии борьбу с терроризмом, но на самом деле преследовали общие с террористами задачи.

США и их союзники позиционируют себя в качестве посредников применительно к урегулированию конфликтов «арабской весны». Но все равно становится очевидно, что вместо исполнения роли нейтрального посредника США пытаются активно влиять на ход событий, отдавая предпочтение определённым политическим силам и способствуя их приходу к власти. Несмотря на попытки выдать сирийский конфликт за «гражданскую войну», в августе 2012 г. разведывательное управление министерства обороны США чётко охарактеризовало происходящее в стране как «опосредованная война»[6]. Важно отметить, что, согласно проведённым исследованиям, навязанная извне смена режима обычно не приводит к улучшению отношений между вовлечёнными государствами.

Ведение политических и информационных войн по такой модели подразумевает, что у правительства и в целом у властей страны-жертвы должно возникнуть впечатление, что они не в состоянии справиться с происходящим и что общественное мнение настроено решительно. В этих условиях может произойти смена мнений и восприятий, вызывая эффект «присоединения к большинству», то есть — к победителю. Так развивались события в ходе Сербской революции 2000 г. и во время «революции роз» в Грузии. Но если правительству и руководству страны удалось устоять, необходимо повысить ставки и давление. В качестве хорошего примера можно привести Ливию, где ожидания от «арабской весны» не реализовались, что привело к попыткам спровоцировать раскол внутри элиты посредством санкций, переманивая ключевых персон на сторону «повстанцев» щедрыми выплатами и нападениями на дома наиболее значимых деятелей, чтобы расколоть элиту и тем самым лишить её способности эффективно сопротивляться.

Кроме того, налаживание прямых каналов общения с широкими массами населения ограничивает возможности проводников подрывной деятельности по распространению своей точки зрения и борьбе за «сердца и умы» населения. Такую ситуацию можно наблюдать в настоящее время в Сирии, где появления президента Башара Асада на публике, вопреки чрезвычайно высоким рискам в плане безопасности, показывает, что он сопереживает своим согражданам и остаётся лидером страны. Чем дольше длятся конфликты такого рода, тем острее встаёт вопрос о сложности дальнейшего поддержания внешнего обманчивого фасада, который в глазах общественности становится всё более неправдоподобным. Это относится, в частности, к проблеме присутствия на территории Сирии иностранных войск (например, США), несмотря на заявления о необходимости соблюдения суверенитета и норм международного права. В этом отношении показательна реакция основных политических сил и СМИ на заявления президента Дональда Трампа в декабре 2018 г. о завершении незаконного присутствия американских войск в Сирии. Политики и журналисты всех течений от неоконсерваторов до либералов стали решительно осуждать идею вывода войск, что стало очередным подтверждением выполнения лидирующими СМИ роли орудия войны и слепого следования «либеральным» ценностям.

При этом существуют общественные пространства, где мы можем наблюдать проявления гибридной войны по продвижению в широких слоях населения заданной точки зрения, чтобы убедить общественное мнение в «правильности» ведения подрывной деятельности в контексте международных кризисов. В качестве примера можно привести ретроспективный анализ кризисов глобального масштаба: «арабской весны» (другим примером может выступить война 2003 г. в Ираке). Под этими брэндами впоследствии появляются аналитические и критические статьи, особенно в тех случаях, когда навязанный общественному мнению сценарий так и не реализовался. Появление таких материалов часто совпадает с годовщинами анализируемых ими событий. Наглядным примером стала статья, появившаяся в конце 2017 г. в Huffington Post. В ней приведён прекрасный анализ политики конструирования общественного мнения за счёт искажения реальных событий. В этой статье осуществляется деконструкция информационного пространства с целью выявления реальных, а не виртуальных событий и того, как это повлияло на ситуацию.

В действительности «арабская весна» никогда не была народным демократическим восстанием, как это пытались доказать западные власти и СМИ. На самом деле, «арабская весна» имела мало общего с демократией, хотя в ней, несомненно, участвовали некоторые либерально-демократические группы общества. Фактически это было реакционное движение консервативных, религиозных и исламистских элементов против светских режимов арабского мира[7].

Описанные выше процессы, связанные с ролью возникновения кризисов в информационной среде и подрывом действующего правительства, можно проследить не только на примере арабских стран, о которых речь шла в этой статье, но и на примере событий в Венесуэле, где наши выводы вновь подтверждаются. США и их союзники ввели экономические санкции против этой страны не для того, чтобы наказать её руководство за якобы имевшие место многочисленные нарушения, а чтобы добиться ещё большего ослабления экономики и спровоцировать рост недовольства властями среди населения. Это привело к глубокому экономическому кризису, и, чтобы создать условия для смены режима, он был представлен внешними силами как «гуманитарный кризис». Несмотря на то, что внешние силы сыграли значительную роль в сложившейся ситуации, они возложили всю ответственность на правительство Венесуэлы. Наличие кризисной ситуации открывает путь к принятию чрезвычайных мер, например, признанию Хуана Гуайдо в качестве «легитимного» президента. Для того, чтобы это выглядело законным, нужно постоянно твердить об этом в СМИ. При этом никто не обращает внимания на тот очевидный факт, что Гуайдо никогда не участвовал в президентских выборах, а значит не соответствует основополагающему требованию для вступления в такую должность.

Таким образом, на современном этапе для смены режима необходимо наличие двух условий: ухудшение экономической ситуации в стране и наличие поддержки со стороны США и их союзников. Однако необходимо также создать ещё две необходимые предпосылки. В частности, нужно сделать невозможным прямое общение между президентом Николасом Мадуро и народом Венесуэлы за счёт избирательного продвижения в основных СМИ таких оппозиционеров, как Гуайдо, дезертиров и других элементов, выступающих против режима Мадуро, создавая впечатление, что они отражают настроения большей части населения. Достичь такой цели в Венесуэле достаточно сложно, поскольку Мадуро всё ещё пользуется поддержкой армии, правительства и большинства граждан. Поэтому отрезать его от населения невозможно, как и разрушить позитивные отношения между ними, а это значит, что не получится и изолировать правительство страны от общественности. Не хватает также «судьбоносного события», которое разгневало бы общество и привело к реальным столкновениям, как это было на площади Тахрир в Египте, в Дараа в Сирии или в ливийском Бенгази. Оппозиция действует недостаточно активно, находясь внутри страны в относительной изоляции, что, однако, не мешает попыткам СМИ нагнетать ситуацию, сообщая о «спонтанных» протестных выступлениях, что, как предполагается, должно спровоцировать беспрецедентно жестокую реакцию со стороны сил правопорядка по отношению к ним.

Данный текст отражает личное мнение автора, которое может не совпадать с позицией Клуба, если явно не указано иное.

Данный материал вышел в серии записок Валдайского клуба, публикуемых еженедельно в рамках научной деятельности Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 27 августа 2019 > № 3138496 Грег Саймонс

Палестина. Живём среди молний

новые угрозы для народов Ближнего Востока

Рами Аль-Шаер

Заявления американского президента о переносе посольства США в Иерусалим, а затем и о признании Голанских высот территорией Израиля стали важными вехами в современной истории для стран Ближнего Востока. Они вновь показали, что Вашингтон не только игнорирует интересы ближневосточных стран и их народов, но относится к ним с явным неуважением. Причём речь идёт не об отдельных странах, а о всех арабских странах в совокупности: ведь известно, какое значение имеет для арабов Иерусалим, насколько важны для всего арабского мира суверенитет и территориальная целостность каждого арабского государства.

В первом случае выдвигается некая "историческая теория", в соответствии с которой Иерусалим был столицей еврейского государства уже со времён патриарха Авраама, и, следовательно, евреи имеют право распоряжаться этим городом на правах народа, там проживавшего на протяжении тысячелетий. Но эта теория не выдерживает критики. Во-первых, Авраам является праотцом не только еврейского народа, но и арабского: ведь считается, что арабы пошли от его сына Измаила, которого родила ему рабыня Агарь. Во-вторых, до прихода израильтян, которых Моисей вывел из Египта, в древнем Ханаане на протяжении тысячелетий жили разные семитские племена, и израильтяне, уничтожив тысячи местных жителей, создали своё государство только на небольшой части территории Ханаана. Наконец, во времена Авраама в Иерусалиме правил некий Мелхиседек, который, возможно, тоже был семитом, но вовсе не обязательно — евреем.

Сознавая уязвимость этой "исторической теории", некоторые западные и израильские историки заявляют, что и Восточный Иерусалим, и Голанские высоты были "завоёваны" в ходе так называемой "оборонительной войны" 1967 года. А раз так, то и территориальные приобретения такого рода вполне "законны". Сторонники такого подхода надеются, что, поскольку с тех времён прошло уже более полстолетия, никто уже не помнит, как война 1967 года начиналась.

Между тем, со стороны Израиля это была откровенная агрессия. Использовав в качестве предлога блокирование Египтом Тиранского пролива, находящегося на самом юге залива Акаба, Израиль 5 июня 1967 года нанёс внезапный массированный удар по египетским аэродромам, уничтожив практически все боевые самолёты. Затем, используя полное превосходство в воздухе, израильские войска начали наступление в районе Газы и на Синайском полуострове, в районе Голанских высот в Сирии, а также в Восточном Иерусалиме, который контролировала Иордания. Не имевшие никакого прикрытия с воздуха, египетские войска несли чудовищные потери. В общей сложности тогда погибло более 20 тысяч египетских, сирийских, иорданских солдат и офицеров. В результате агрессии Израиль захватил весь Синайский полуостров до Суэцкого канала, Голанские высоты, Газу, Западный берег Иордана и Восточный Иерусалим. Вот такая это была "оборонительная" война…

Итоги той войны ощущаются и сегодня. В 1973 году Египет и Сирия при поддержке Ирака и ряда других стран арабского мира сделали попытку вернуть захваченные земли, но потерпели неудачу. Израиль при военно-технической поддержке США, Франции и других стран НАТО обрёл мощный военный потенциал и вновь нанёс арабам поражение. На этот раз, благодаря силовому давлению США и других стран НАТО, а также соглашательской, по сути предательской политике президента Садата, Египет был поставлен в положение, при котором возвращение захваченных Израилем египетских земель стало практически невозможным: вся средняя часть Синайского полуострова оккупирована "оранжевыми беретами" — так называемыми Многонациональными силами и наблюдателями. Хотя они называются "многонациональными", основной контингент этих сил составляют американские военнослужащие и их коллеги из стран НАТО, а также военные из Колумбии и Фиджи, находящиеся под американским контролем. На вооружении этих войск на Синае, кроме бронетанковой техники, есть самолёты и вертолёты.

В сущности, учитывая размеры территорий, которые эти силы занимают в районе Эль-Ариша и Шарм-аш-Шейха, можно сказать, что на Синае размещены две базы НАТО, которые в считанные часы могут принять даже войсковые соединения стран Североатлантического союза. В прессе прошли сообщения, что основной пехотный батальон США и батальон поддержки на Синае оснащены самым современным оружием и являются боеготовыми подразделениями, резко отличающимися по военно-технической оснащённости от обычных миротворческих подразделений. В частности, отмечалось наличие у них противотанкового оружия и переносных комплексов ПВО. Так странам НАТО в значительной мере удалось решить важную задачу: изолировать египетские сухопутные силы от других стран Ближнего Востока.

Вспомним также, что, используя именно те политические силы, которые западные страны всегда объявляли врагами прогресса и демократии, страны НАТО во главе с США пытались обратить историю вспять: отбросить Египет на столетие назад. Оказывая закулисную поддержку группировке "Братьев-мусульман" (террористическая организация, запрещённая в России — ред.) и их лидерам, США и их союзники сделали попытку раздавить патриотические силы в Египте, положить конец той помощи, которую Египет всегда оказывал братским арабским народам, вывести Египет, крупнейшую и наиболее развитую страну арабского мира, из сообщества независимых арабских государств. В этой грязной закулисной игре спецслужбы Запада, и в первую очередь, ЦРУ США, полностью демаскировали себя, показав, что им неважно, кто и как служит их целям разрушения египетского общества, уничтожения исторических завоеваний его народа.

Стоит напомнить, что ещё в XIX веке Великобритания и другие западноевропейские страны пытались всеми доступными средствами, включая финансовые и экономические, закабалить Египет, сделать его колонией. Сначала в Египет вторгся Наполеон Бонапарт. Затем ему на смену пришли британцы. Ровно 150 лет назад был построен Суэцкий канал, но вскоре британский премьер Бенджамен Дизраэли скупил контрольный пакет акций Суэцкого канала, и Великобритания фактически превратила Египет в свою полуколонию. Когда Гамаль Абдель Насер в 1956 году национализировал Суэцкий канал, Великобритания, Франция и Израиль совершили тройственную агрессию против Египта, которая была резко осуждена мировым сообществом.

То был первый случай, когда войска и спецслужбы западноевропейских стран действовали на Ближнем Востоке в рамках общей агрессии и в единой связке с Израилем. С тех пор они не раз предпринимали акции в соответствии с программами, утверждёнными американскими генералами. Многострадальный Ливан, к примеру, испытал на себе и высадку американских морских пехотинцев в 1958 году, и вторжение французских войск, и обстрелы с американских кораблей в 1982 году. Но если заглянуть в недавнюю историю, то мы увидим, что картина агрессий, коварства и провокаций, близкая к тому, чему мир был свидетелем во второй половине ХХ века и даже в недавние времена, имела место и сто лет назад.

Возьмём, к примеру, историю одной из важнейших стран Ближнего Востока — Саудовской Аравии. Эта страна, имеющая сегодня столь тесные связи с США и другими западными странами, также испытала на себе и их политический эгоизм, и их коварство. В годы Первой мировой войны Великобритания и Франция, которые воевали против Германии, Австро-Венгрии и Оттоманской империи, решили отвлечь часть турецких сил с фронта, устроив на Аравийском полуострове восстание против Оттоманской империи. Они стали всячески настраивать Хуссейна Али, шарифа Мекки, чтобы тот возглавил общеарабское восстание, добился независимости для арабов и создал единое арабское государство, которое простиралось бы от сирийского Алеппо до Адена в Йемене.

В действительности создание такого государства вовсе не входило во франко-британские планы: они хотели отвлечь турецкие силы из Месопотамии, но иметь дело с большой арабской страной вовсе не желали. Поэтому эмиссары Парижа и Лондона стали нашёптывать повелителю Наджда, которым был Абдельазиз аль Сауд, что Хуссейн хочет захватить и его территорию, а себя сделать королём всей Аравии. Как следствие этой интриги, Абдельазиз отказался принимать участие в восстании, и бедуины, ведомые Хуссейном, не смогли добиться решительного поворота событий. А в 1918 году, когда Оттоманская империя была расчленена после поражения в Первой мировой войне, Англия и Франция предали Хуссейна, отказались от своего обещания создать единое арабское государство и поддержали Абдельазиза. В Аравии началась жестокая междоусобица. Прежнее космополитическое общество было рассеяно, и на всей территории Аравии был введён общественный порядок, в котором доминировал радикальный ваххабизм. Государство Абдельазиза было признано Великобританией, а затем — и другими западными странами.

Но это было только начало реализации неоколониалистского сценария. Западные страны уже осознали важность арабской нефти для мировой экономики, в первую очередь — для США. В феврале 1945 года, когда на территории Германии ещё шли бои Второй мировой войны, в Суэцкий канал вошёл американский тяжёлый крейсер "Куинси". 12 февраля на борт крейсера прибыл президент США Франклин Рузвельт, который до этого вёл переговоры в Ялте со Сталиным и Черчиллем. 14 февраля он провёл там беседу с королём Абдельазизом аль Саудом.

Повестка дня этих переговоров долгое время оставалась неизвестной: когда же она была опубликована, то вызвала в арабском мире, по меньшей мере, удивление. Президент Рузвельт пытался заручиться поддержкой короля на еврейскую иммиграцию в Палестину, а также расспрашивал его, каким он видит решение арабо-еврейской проблемы в случае резкого роста этой иммиграции, а также возможного конфликта переселенцев-евреев с арабским населением. Но главным, ради чего приехал на Ближний Восток американский президент, было секретное соглашение с саудовской стороной. Согласно этому соглашению, США обязались обеспечить безопасность королевства всей своей мощью, а также оказывать ему военную помощь, проводить подготовку личного состава армии и флота, а также создать американскую военную базу в Дахране. Взамен королевство обязалось обеспечить бесперебойную поставку нефти для США и их союзников. Этот договор, с небольшими изменениями, действует до сих пор.

Не стоит, однако, думать, что он никогда не подвергался испытанию. Его осуждали арабские страны и национально-освободительные движения. Звучала критика и внутри самого королевства. Во время арабо-израильской войны 1973 года, получившей название Войны Судного дня, Саудовская Аравия была вынуждена, под давлением общественного мнения во многих арабских странах, принять участие в нефтяном бойкоте арабских стран по отношению к США и Нидерландам. Цена нефти существенно выросла, а Запад отреагировал на это обычным для себя способом. Король Фейсал, который резко выступил против поддержки западными странами Израиля, был убит своим племянником — принцем Фейсалом бин Мусаидом.

Западные наблюдатели трубили по всему миру, что причиной покушения на короля была личная антипатия принца к монарху, и всячески старались затушевать тот факт, что Фейсал бин Мусаид с 1966 года жил в США, где учился сначала в колледже в Сан-Франциско, а затем — в Калифорнийском университете и в университете штата Колорадо. Он провёл в Америке без малого семь лет, и можно только представить себе, какую обработку спецслужб испытал, сам того не зная, этот молодой человек из королевской семьи. Более того: его обрабатывала и подружка, которая, как можно думать, тоже появилась в его жизни не случайно. Эта двадцатишестилетняя женщина по имени Кристина Сурма призывала своего друга действовать во имя установления мира между Саудовской Аравией и Израилем, убеждала принца в том, что позитивные сдвиги в политике королевства невозможны при короле Фейсале.

Мы знаем только малую толику того, что говорили молодому саудовцу его "учителя" в США, и что ему пытались внушить. Но нам известно, что произошло 25 марта 1975 года. В этот день молодой человек, ставший преподавателем в Эр-Рияде, попросился на приём к королю. Дядя принял его весьма благожелательно и наклонил голову, чтобы племянник выказал своё уважение к нему, поцеловав в головной убор. Племянник же вытащил пистолет и дважды выстрелил королю в голову. Король был убит, а сам убийца осуждён и обезглавлен. На этом закончилась эра короля Фейсала, который искренне пытался сделать хоть что-нибудь для улучшения положения палестинцев в лагерях беженцев, участвовал в Движении неприсоединения, в борьбе против израильской агрессии и за справедливое ближневосточное урегулирование. При его преемнике, короле Халиде, отношения между Саудовской Аравией и странами НАТО были направлены "в нужное русло": Америка и Великобритания вовсю снабжали королевство дорогостоящим оружием, наживаясь на этих поставках, и по существу контролировали внешнюю политику Эр-Рияда.

Был ли убийца подослан США или израильской разведкой? Вряд ли. Но можно не сомневаться в том, что на протяжении нескольких лет он находился под воздействием эффективной пропагандистской машины, а также, не исключено, специальных психотропных средств. Известно, что его даже арестовали в США за распространение ЛСД, но быстро отпустили: видимо, это было одним из элементов его специальной обработки. В любом случае, эта трагедия показала, что не только простые саудовцы, которые учатся в США и в других странах НАТО, но и дети видных деятелей оказываются под прицелом американской пропагандистской машины. И чем выше статус родителей, тем серьёзнее берутся за чадо американские спецслужбы.

Это относится не только к Саудовской Аравии, но практически ко всем ближневосточным странам. Ведь в интересах США и их союзников по НАТО — рекрутировать как можно больше молодых людей, которые, вернувшись в свою страну, станут апологетами американского образа жизни, "демократических ценностей", даже — сторонниками политики США в отношении арабских государств, включая и собственную страну. В этом заинтересованы не только ЦРУ и другие спецслужбы стран НАТО, но и весь американский истеблишмент. В этом заинтересована администрация США: с помощью местных политиков, которых американцы подкупают, можно получать политические и экономические выгоды в ряде стран мира. В этом заинтересован военно-промышленный комплекс: из стран Ближнего Востока текут миллиарды долларов, получаемые за поставки военной техники, а системы подготовки специалистов и обслуживания этой техники жёстко привязывают ближневосточные страны к американской военной машине. В этом заинтересованы энергетические гиганты США: американскому потребителю нужны дешёвые газ, бензин, дизельное топливо, в то время как самим американским корпорациям это позволяет получать огромные барыши.

США и НАТО в целом на протяжении десятков лет делали заявления о том, что страны Ближнего Востока являются либо сферой их интересов, либо важными "для всего мира" — что с позиции США суть одно и то же!

Возьмём, к примеру, многострадальную Сирию. Когда, потерпев поражение в Первой мировой войне, Оттоманская империя прекратила своё существование, западные страны поспешили оккупировать ряд её районов. В 1920 году было основано Сирийское Арабское королевство с центром в Дамаске, но, увидев, что марионеточного государства здесь не получится, Франция уже через несколько месяцев нанесла удары по сирийским войскам, а затем оккупировала страну.

Вскоре последовали шаги по легализации этих действий. В 1922 году Лига Наций, выдав Великобритании и Франции свои мандаты на управление землями Оттоманской империи, в сущности, признала оккупацию этих земель законной. Так Лондон получил от Лиги Наций мандат, который маскировал фактическую оккупацию Палестины, осуществлённую ещё за пять лет до того. Впоследствии Палестина была разделена: от неё отделены земли восточнее реки Иордан, где была создана Трансиордания под протекторатом Великобритании. Франция же получила мандат Лиги Наций на управление Сирией, а спустя 4 года эта подмандатная территория была разделена на Ливан и Сирию — для удобства колониального управления. Как видим, обе западные державы пытались сохранить за собой бывшие территории Оттоманской империи, полностью игнорируя права народов региона, и только мощный подъём после Второй мировой войны национально-освободительного движения в Азии и Африке, а также поддержка этого движения Советским Союзом привели к освобождению народов Ближнего Востока от неоколониалистов.

Одним из наиболее ярких примеров политики Запада, его подрывной и провокационной деятельности в отношении суверенных стран ближневосточного региона, является новейшая история Ирака. Наиболее важными представляются следующие факты. В 1963 году был убит лидер Ирака генерал Керим Касем, который не был особо расположен к Советскому Союзу и не хотел объединения Ирака с Египтом и Сирией в рамках единого государства. Но он был национальным политиком, стремившимся к независимости и развитию Ирака. Убийство Касема было совершено молодыми офицерами из партии Баас, которые стремились к власти. Но документы, рассекреченные в США и Великобритании в начале 2000-х годов, показывают, что западные страны намеревались тем или иным способом избавиться от Керима Касема и, возможно, их агентура провоцировала молодых офицеров из партии Баас, подталкивая их к покушению на Касема.

Но наиболее страшным коварством в отношении Ирака является та политика, которую вели в отношении этой страны Соединённые Штаты, исподволь подталкивая Саддама Хусейна к вторжению в Кувейт. Как известно, многие иракские лидеры лелеяли планы присоединения Кувейта к Ираку в надежде использовать его ресурсы для укрепления собственной экономики. Но решился на это лишь Саддам Хусейн в 1990 году.

Факты свидетельствуют о том, что США и их союзники рассчитывали, что такое вторжение повлечёт за собой вооружённое вмешательство стран НАТО в ход боевых действий, уничтожение военно-технического потенциала Ирака и получение гигантской компенсации от Кувейта и Саудовской Аравии за участие войск стран НАТО в разгроме Ирака и оккупации этой страны. По существу, США нужен был серьёзный повод для того, чтобы коренным образом изменить военно-политическую ситуацию в Заливе, поставить под контроль Кувейт и Саудовскую Аравию, усилить своё военное и военно-политическое присутствие в этом районе мира.

Для этого нужно было провести целый комплекс мероприятий, которые бы не только развязали Ираку руки, но и показали бы ему, что США отдают Саддаму Хусейну на заклание американского союзника и вовсе не собираются наказывать Ирак за агрессию. Мы знаем, что Соединённые Штаты, подтолкнув Ирак к вторжению, сразу предали Хусейна: такова обычная манера поведения американских политиков по отношению к странам Ближнего Востока. Но поражает не столько это, сколько те масштабные усилия, которые США и их союзники по НАТО приложили, чтобы поймать Саддама Хусейна в капкан, разрушить Ирак и получить все мыслимые выгоды от своего масштабного участия в региональном конфликте.

В политическом совете и генштабе Ирака работали не дураки, а, значит, прежде чем осуществить вторжение в Кувейт, они должны были взвесить множество факторов. К примеру, захват Кувейта должен был привести к формированию новой нефтяной суперструктуры, что неминуемо грозило потрясениями на нефтяных рынках, и США это могло очень не понравиться. Отсюда следует вывод: американцы заранее предупредили иракское руководство, что беспокоиться по данному поводу не нужно, — они это простят.

Американское "благословение" на вторжение в Кувейт приходило в Багдад по многим каналам, в первую очередь — дипломатическим. За месяц до вторжения посол США в Багдаде г-жа Эйприл Глэспи заметила в беседе с иракскими политиками и журналистами, что, насколько ей известно, Кувейт некогда был частью Ирака. А за два дня до вторжения, когда войска Ирака уже занимали исходные позиции для наступления, и этот факт, конечно, был известен американской космической и радиоэлектронной разведке, г-жа Глэспи покинула Ирак. Таким образом, Госдепартамент США неоднократно давал иракскому лидеру поощряющие сигналы. Апофеозом этой двойной игры был тот факт, что 1 августа 1990 года, за день до вторжения в Кувейт, администрация президента Буша одобрила продажу Ираку системы передачи данных стоимостью 695 млн. долл. Стоит добавить, что сделка эта была только небольшой частью пакетного соглашения, которое предусматривало поставку в Ирак компьютеров, эмульсионных взрывчатых веществ, оборудования ядерных центров, лазеров, химикатов и личных вертолётов для Саддама Хусейна. И всё это — чтобы в Заливе началась кровавая война, в которую западные страны намеревались вступить именно тогда, когда им за это пообещают миллиарды

Иракский лидер угодил в капкан. Он поверил американским политикам, что, поскольку Советский Союз утратил прежнее влияние на мировые события, для США нет смысла осуществлять вооружённые акции в разных регионах, тем более — на Ближнем Востоке. Между тем, всё было как раз наоборот: именно в тот период, когда происходили распад СССР и временная потеря его связей с национально-освободительными движениями и народами, идущими по пути независимого развития, страны НАТО вознамерились использовать грубую силу для утверждения своей политики, в том числе — и в данном регионе. Посылая войска, они не только пытались показать ближневосточным странам ценность дружбы с ведущей страной Запада, но и продемонстрировать высокую стратегическую мобильность НАТО повсюду в мире: как предупреждение тем странам, которые вдруг захотят выйти из орбиты американских интересов. Им нужен был предлог для использования военной силы в регионе…

К сожалению, некоторые политики в этой связи делают безответственные заявления. Недавно на телеканале "Россия сегодня", вещающем на арабском языке, показали давнее выступление Владимира Жириновского, который сказал, что Москва дала добро на оккупацию Кувейта. Это не так. Россия никогда не давала добро на оккупацию одной страны другой, а всегда выступала за независимость, суверенитет и территориальную целостность независимых государств.

Масштабные операции США и их союзники проводили также в других районах Ближнего Востока. Достаточно вспомнить события 1982-83 гг. в Ливане. Как известно, с 1975 года там шла братоубийственная гражданская война, превратившая некогда цветущую страну в руины. Причинами этого конфликта обычно называются присутствие на ливанской земле палестинских вооружённых отрядов, а также столкновение мусульманских и христианских общин страны. Но сегодня известно, что в рядах палестинцев и мусульманской милиции действовали под личиной так называемых "антиизраильских активистов" сотни провокаторов из США и некоторых стран Ближнего Востока. В то же время, посланные французской и канадской разведкой "агитаторы" действовали в среде христиан, призывая их "мстить за убитых мусульманами". Страна разделилась на два враждующих лагеря, а израильское вторжение в 1982 году и охота израильских спецслужб на палестинских лидеров только подлили масла в огонь.

В сентябре 1982 года в Ливан прибыли американские морские пехотинцы, а затем и французский контингент. Они всячески старались продемонстрировать нейтральный характер своей миссии, но, в сущности, находились там, чтобы прикрывать операции войск Израиля. Американский линкор "Нью-Джерси" вёл огонь из орудий главного калибра по ливанским городам, французские самолёты бомбили позиции мусульман. Сопротивление израильским и натовским агрессивным силам привело к взрывам в местах размещения контингента НАТО, который американцы и французы называли "миротворческим"; вследствие этих взрывов погибло более трёхсот американских и французских солдат. Части НАТО покинули Ливан, напоследок нанеся удары по расположению национально-патриотических сил Ливана. Во взрывах, конечно же, были обвинены проиранские отряды движения "Хезболла".

Межконфессиональные противоречия и конфликтные явления в разных частях Йемена также привели к тому, что пожар войны разгорелся на большей части территории этой страны. Но, если заглянуть в глубь конфликта, мы обнаружим там кровавые следы западных спецслужб и результаты политических акций НАТО. До 1962 года Йемен был имаматом, то есть религиозной монархией, и правивший этой страной режим являлся, пожалуй, одним из самых жестоких и одиозных в мире. К примеру, при имаме практиковалась такая средневековая казнь, как вытягивание жил, и этой казни предавали не только закоренелых преступников, но и тех, кто выступал против жестокостей режима.

Восстание против имама привело к братоубийственной гражданской войне. Вскоре выяснилось, что эту войну, в частности, разжигали британские агенты, так как британские власти опасались, что в Йемене начнётся мощное национально-освободительное движение на оккупированной британцами территории Южного Йемена (в Адене размещалась крупнейшая британская военная база на Ближнем Востоке). Неудивительно, что на стороне имама воевали войска из Саудовской Аравии, другие союзники западных стран. На стороне республиканцев воевали египетский контингент, лётчики из Северной Кореи и даже несколько добровольцев из европейских соцстран.

Ещё больше страны НАТО боялись объединения Йемена. Ведь в таком случае Йемен становился бы ключевой страной в Заливе — недаром Аден был столь важной базой для британцев. Меньше всего западные страны хотели, чтобы объединённый Йемен, благодаря приобретаемому в результате объединения потенциалу, превратился в мощное, подобное Великой Шебе, стране легендарной царицы Савской, государство, которое имело бы связи и с Востоком, и Западом, развивало бы торговлю и военный флот, росло бы в экономическом и политическом плане.

А с уходом англичан из Адена в 1967 году и возникновением на территории Южного Йемена народно-демократической республики, которая провозгласила курс на социалистические преобразования, перспектива такого объединения и, более того, объединения на антиимпериалистической и антиколониалистской платформе, стала вполне реальной. В Адене и в других населённых пунктах Южного Йемена появились военные и гражданские специалисты из СССР и других социалистических стран. В 1980-е годы там находилось до 8 тысяч советских специалистов и членов их семей. Эти специалисты строили аэродромы, плотины, фабрики, школы, портовые сооружения. Гавани Адена и гавань на острове Сокотра были постоянными местами базирования 8-й советской эскадры, а с аэродрома Адена противолодочные полёты осуществляли авиаотряды советских флотов.

Запад такое положение дел категорически не устраивало, и на протяжении ряда лет ЦРУ совместно со спецслужбами других стран НАТО готовились обратить историю вспять, разрушить то, что было построено трудом южнойеменских патриотов, их друзей из СССР и стран народной демократии. Такая возможность представилась, когда президент Южного Йемена Али Насер Мухаммед решил осуществить в стране переворот и установить режим личной диктатуры. На 13 января 1986 года он назначил очередное заседание руководителей страны, но в зал заседаний ворвались президентские охранники и расстреляли ряд преданных стране ветеранов борьбы за независимость. Вслед за этим люди Али Насера начали арестовывать и убивать патриотов в органах социалистической партии, армии, полиции и госбезопасности. В Адене начались кровопролитные бои, а население страдало не только от обстрелов, но и от перебоев с пресной водой и электричеством. В ходе этих событий в Южном Йемене погибло более 10 тысяч человек, десятки тысяч оказались в эмиграции. В конце концов, сбежал из страны и сам виновник этого страшного предательства — Али Насер Мухаммед.

В том, что это преступление совершалось в его личных интересах, сегодня уже мало кто сомневается. Статьи, опубликованные в западной прессе в разные годы, свидетельствуют, что агентура НАТО на протяжении четырёх лет до переворота вела переговоры: как прямые, так и через посредников, — с Али Насером, пытаясь внушить ему, что Советский Союз и Варшавский блок находятся в критическом состоянии, а поэтому президент НДРЙ должен сделать "правильный выбор" между своей социалистической партией и поддержкой западных стран. В 1984 году, за полтора года до переворота, глава ЦРУ Джозеф Кейси проговорился, что самой насущной задачей для США является ликвидация социалистического режима в Южном Йемене. Преступление Али Насера Мухаммеда, таким образом, не только идеально вписалось в американскую ближневосточную доктрину, но, надо полагать, было одним из шагов по осуществлению этой доктрины — как всегда, чужими руками.

Южный Йемен всё равно объединился с Северным — в 1990 году. Но тогда западные страны это объединение благословили, поскольку оно произошло уже в их интересах. Социалистический Йемен был похоронен, а с ним — и его независимое развитие, и дружба с Россией. Более того, это объединение в новых условиях сулило странам НАТО новые возможности по осуществлению их планов в отношении Йемена. Поскольку Саудовская Аравия по-прежнему оставалась их важнейшим союзником, подчинение Йемена интересам США гарантировало — во всяком случае, в среднесрочной перспективе — отсутствие каких-либо угроз: но не для королевства, а для военно-политических мероприятий США на Аравийском полуострове и вокруг него.

Между тем, спецслужбы НАТО и их агентура на Ближнем Востоке готовили в Йемене новую бомбу замедленного действия. Как известно, они постоянно используют фактор межконфессиональных противоречий для ослабления патриотических сил в любом регионе, и Ближний Восток постоянно был объектом приложения их коварных планов. Но с рождением Исламской Республики Иран, то есть с потерей такого важного союзника, как шахский Иран, он приобрёл особое измерение. У США появилась идея использовать шиитский фактор для реализации древнего лозунга "Разделяй и властвуй!", который не раз применялся и в Ираке, и в Сирии, и в Кувейте. Теперь ЦРУ увидело возможность надолго погрузить Йемен в пучину религиозных междоусобиц.

Гражданская война в Йемене уходит своими корнями в 2004 год и продолжается, с небольшими перерывами, до сих пор. На Западе её пытаются представить в виде чисто религиозного конфликта, но стоит напомнить, что первые выступления шиитов на севере Йемена носили вовсе не религиозный характер: они были направлены против властей страны, которые пытались поставить Йемен под контроль США и объявляли, что стремятся стать союзником Америки в регионе. С этого момента шииты, а вместе с ними и все патриотические силы Йемена, выступающие за невмешательство США в дела региона и за справедливое ближневосточное урегулирование, стали врагами НАТО. Чтобы скрыть свои неоколониалистские и агрессивные планы, в Североатлантическом альянсе предпочли, чтобы вмешательство в дела Йемена осуществляли их союзники в регионе. Если посмотреть на список стран, которые создали "антишиитскую" коалицию и начали вести открытую войну против шиитской части населения Йемена, то мы увидим: в эту войну первыми вступили те страны, где расположены базы США: Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн и Катар (последний впоследствии покинул коалицию). Характерно также, что на стороне коалиции воюют наёмники из Нигера и Чада.

Своё участие в гражданской войне страны коалиции объясняют тем, что шиитов поддерживают Иран, а также Северная Корея и Эритрея. Но ни одна из названных стран не признаёт своего участия в войне, хотя добровольцы оттуда, очевидно, в ней участие принимают. Но было бы абсурдным не признавать, что руками арабских стран НАТО ведёт войну с непокорным Ираном, который пытается защитить шиитов не только в Йемене, но и везде, где те подвергаются преследованиям. Этот процесс совершенно явно инспирируется западными странами. Причём, если бы ситуация была иной, НАТО с таким же энтузиазмом вело бы войну против суннитов. И печальный опыт Ирака показал это всему миру.

Политика США и других стран НАТО на Ближнем Востоке беспринципна и эгоистична. Для них ничего не значат ни традиции, ни история, ни конфессии арабских стран, ни, тем более, конфликты в регионе. Вместо того, чтобы идти по пути поэтапного, справедливого и учитывающего интересы народов урегулирования каждого конфликта, эти страны постоянно делают шаги, усугубляющие ситуацию. Вместо попыток остановить войну в Йемене, западные страны продолжают снабжать своих союзников оружием. Более того, мир был свидетелем, как США послали в Йемен воевать и своих солдат: например, в 2016 году Пентагон направил туда 20 боевых вертолётов и две роты спецназа.

Интервенционистская политика НАТО проявляется практически по всему арабскому миру. В Магрибе вновь обостряется ситуация в разрушенной и ограбленной странами НАТО Ливии. США, несмотря на свои обещания, не выводят войска из Сирии. На Синае "миротворческие" силы США сохраняют статус-кво, выгодное не только для США, но и для Израиля. В Ираке также сохраняется американское присутствие. В Иордании размещены не только несколько подразделений американских военных инструкторов, но и подразделения спецназа армии и ВМС США. 1200 американских военных размещены в основном на военно-воздушной базе Зарака и в порту в заливе Акаба. Амман и Вашингтон не раз отрицали существование военных баз США на территории Иордании, но имеются доказательства того, что переброски военной техники для американских войск в Афганистане осуществлялись через американские транспортные базы в Иордании.

США располагают на Ближнем Востоке 14 крупными базами: морскими, авиационными и техническими, — а также примерно двумя десятками малых, которые используются как логистические центры, транспортные узлы и пункты снабжения. Эти базы могут использоваться также для развёртывания более крупных частей и даже соединений, что в сочетании с авианосными другими ударными группами US Navy представляет собой центры формирования боеготового резерва американских стратегических сил. Но если лидеры арабских стран, на территории которых расположены эти базы, считают наличие таких баз гарантией своей безопасности, то они совершают серьёзную ошибку. И вот почему.

Договоры и соглашения, в соответствии с которыми Россия и США давали друг другу обязательства по ракетам средней и меньшей дальности, а также по противоракетной обороне, более не действуют: США вышли из этих договоров. Договоры по стратегическим вооружениям пока не нарушались, но Россия создаёт принципиально новые системы оружия, ограничений на которые по договорным обязательствам нет, а США не хотят ни о чём договариваться с Россией. Страны Восточной Европы стали странами НАТО, и этот блок вплотную приблизился к российским границам. На сегодня число американских военных баз за рубежом составляет 730, а всего блок НАТО и другие союзники США в мире обладают примерно тысячей баз. Это означает, что Россия не в состоянии будет определить, с какого направления, с какой базы, из какой страны мира может осуществляться угроза упреждающего обезоруживающего удара со стороны НАТО — а ведь блог угрожает России именно этим! Более того, ядерные силы НАТО в том или ином виде размещены практически во всех районах планеты!

К тому же, стратегия "Троянского коня", которую разрабатывает Пентагон для нападения на Россию — с нанесением упреждающего удара и с использованием разных видов вооружённых сил и технических средств, предполагает нападения на разные районы России с разных направлений, включая ближневосточное. И у российского Генштаба не остаётся иных возможностей для обороны страны, кроме нанесения ответных обезоруживающих ударов по всем тем базам США и НАТО, которые хотя бы теоретически могут быть задействованы в будущих боевых действиях, — прежде всего, по тем, где находится ядерное оружие. У России, по официальной статистике, имеется около 2100 ядерных боезарядов на всех видах носителей, из которых примерно половина будет задействована в случае Третьей мировой войны для уничтожения вражеских баз по всему миру.

Для нас, арабов, это означает, во-первых, что мы, если не желаем сгореть в ядерном аду, не должны поощрять гонку вооружений, делая всё возможное, чтобы война не разгорелась, А, во-вторых, мы должны избавить арабский мир и Ближний Восток от ядерного оружия, которым США насыщают свои военно-морские и военно-воздушные силы.

Из истории мы знаем, что Советский Союз, а затем — и новая Россия относились к странам Ближнего Востока с позиций добросердечия, гуманизма и равноправия, не преследуя каких-либо эгоистичных, торгашеских интересов. Вместе с тем, опыт арабских стран показывает, что западные страны, для которых в основе ближневосточной политики всегда лежали пренебрежение интересами арабских стран и лишь показное внимание к их проблемам, никогда не остановятся перед нанесением тяжкого вреда нашим народам, если это будет выгодно. И они это делали десятки раз! Стоит спросить себя: остановятся ли страны НАТО перед угрозой нанесения ядерного удара по нашим древним городам, если это будет продиктовано их сиюминутными стратегическими интересами? Во всяком случае, великие города Багдад, Триполи, Бейрут, Сана уже стали объектами таких бомбардировок со стороны стран НАТО и их союзников, которые привели к разрушениям и жертвам.

Вспомним, что именно западные страны всегда разжигали из костров региональных конфликтов большие пожары, делая эти конфликты интернациональными, вовлекая в них десятки стран, снабжая оружием, как они это делали в Сирии, своих подручных, и — через этих подручных — террористические силы. Опасность того, что провокационные акции такого рода продолжатся на территории арабских государств, включая страны Ближнего Востока, увы, сохраняется. И новые угрозы для региона будут расти, если мы совместными усилиями не поспешим от них избавиться.

На фото: 28 июля 2019. Президент РФ, верховный главнокомандующий Владимир Путин на катере «Раптор» совершает обход парадного строя кораблей — участников Главного военно-морского парада по случаю празднования Дня Военно-морского флота РФ. Справа — главнокомандующий ВМФ России адмирал Николай Евменов. Приветствуя участников восьмой международной конференции по безопасности, проходившей в Москве, Владимир Путин подчеркнул: «В центре вашего внимания целый ряд тем, в числе которых — содействие восстановлению нормализации жизни в Сирии и Ираке после разгрома террористических группировок, перспективы развития жизни в Африке и на Ближнем Востоке».

Израиль. Палестина. США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 22 августа 2019 > № 3103231 Рами Аль-Шаер

Лавровый венок для Путина

1999—2019: успехи и проблемы внешней политики Кремля

Александр Нагорный

Можно ли считать внешнюю политику Кремля в течение последних 20 лет дипломатией Русской Мечты? На этот вопрос, несмотря на все бесспорные успехи и на огромный путь, пройденный нашей страной на мировой арене с августа 1999 года, тем не менее, пока нельзя ответить однозначным "Да!"

"Фактор Путина" во внешней политике России

Накануне нового, 2020 года мы, вероятнее всего, отметим двадцатилетие пребывания Путина на вершине российской власти. И почти всё это время "фактор Путина" является важнейшим фактором российской внешней политики. Правда, в 1999 году, когда Ельцин выдвигал Путина в качестве своего преемника, в кремлёвских коридорах шла достаточно острая борьба за властные позиции и, соответственно, компромиссы оказывались неизбежными. Одним из таких компромиссов, несомненно, была позиция министра иностранных дел, которую с сентября 1998 года и до завершения первого президентского срока Путина занимал Игорь Иванов.

Между тем — и это стоит отметить особо — даже при Ельцине внешнеполитический курс России не являлся неизменным, хотя и находился в рамках тотальной и безоглядной сдачи стратегических позиций нашей страны США и их союзникам. К власти в 1991-92 гг. пришли стопроцентные противники суверенитета России и независимой стратегической линии в глобальном мире. Эту позицию ярче всего засветил первый глава российского МИДа Андрей Козырев, ныне гражданин США, "руливший" отечественной дипломатией до января 1996 года и превративший здание на Смоленской площади в фактический филиал американского Госдепартамента.

Мотивы, по которым этого "мистера Да" сменил Евгений Примаков, до конца непонятны, но, видимо, поддержка тех сил, которые стояли за Евгением Максимовичем, остро требовалась "всенародноизбранному", рейтинг которого к тому времени достиг дна в 3%, а до президентских выборов оставалось всего несколько месяцев. Примаков руководил российским МИДом больше двух лет, а после дефолта 1998 года на некоторое время возглавил правительство РФ, но из-за знаменитого "разворота над Атлантикой" Ельцин был вынужден отправить чересчур самостоятельного премьера, фактически бросившего перчатку всесильной Америке, в отставку.

Пришедший ему на смену карьерный дипломат Иванов, бывший и у Козырева, и у Примакова первым замом, проработал с президентом Путиным весь его первый президентский срок, после чего уступил это место Сергею Лаврову, возглавляющему внешнеполитическое ведомство России на протяжении вот уже 15 лет, с начала ХХ века это второй по длительности результат после Андрея Громыко, бывшего министром иностранных дел СССР в 1957-1985 гг., и четвёртый — за всю историю этого отечественного ведомства, после Карла Нессельроде (1816-1856) и Алексея Горчакова (1856-1882). Так что можно сказать о формировании устойчивого и эффективного тандема Путин—Лавров в современной российской дипломатии.

Справедливости ради надо отметить, что внешняя политика ельцинской России до какого-то момента полностью продолжала внешнюю политику горбачёвского СССР. Благодаря захвату власти в стране группой "перестройщиков" в конце 80-х—начале 90-х годов произошли следующие события: сдача ГДР и стран Восточной Европы с роспуском СЭВ и Варшавского договора, что продолжилось расчленением самого Советского Союза с формированием 15 "новых независимых государств" из бывших союзных республик (1991-92 гг.). Наша страна в этот период потеряла треть своих территорий и более половины своего населения, а русский народ стал крупнейшим разделённым народом современного мира: более 25 млн. русских оказались за пределами Российского государства. В неизвестном направлении "исчезла" гигантская зарубежная собственность СССР, крохотный неприватизированный осколок которой, компания "Вьетсовпетро", в первой половине 90-х годов давала бюджету РФ больше доходов, чем вся остальная федеральная собственность. Был подписан неравноправный договор с США о делимитации акватории Берингова моря. Этот список можно множить и множить.

Более того, процессы распада глубоко затронули и саму Российскую Федерацию: после 1991 года началось массовое изгнание русского населения из ряда республик Северного Кавказа, прежде всего — из Чечни; некоторые автономии и регионы (та же Чечня, Татарстан, Якутия, Свердловская область при губернаторе Росселе и другие) заявили свои претензии на независимость от России и выход из её состава.

Этот процесс приобрёл ещё более острые формы после политического кризиса 1993 года, расстрела Верховного Совета и принятия новой, "ельцинской" Конституции РФ.

При этом внешнее влияние Запада в целом и США в частности "на местах" становилось всё значительнее и подталкивало местные элиты ко всё более сепаратистской и антироссийской политике, противодействовать которой у федеральной власти оставалось всё меньше сил и средств. В том же направлении толкали страну и компрадорские олигархические группы, справедливо считавшие, что им проще и дешевле будет "договориться" с "независимыми" Тюменью или Якутском, чем с Москвой.

Возрождение суверенитета России: закономерность истории?

В сложившемся политическом хаосе почти нерешаемой задачей было само сохранение государственного единства России, а внешнеполитические проблемы, как правило, отступали на второй план, для их решения не имелось ни сил, ни средств, ни даже целеполагания, поскольку главной целью власти была конвертация этой власти в собственность и присоединение к "империи доллара" хоть тушкой, хоть чучелом.

Казалось, что для России наступал настоящий "конец истории", кардинально противоположный описанному под этим названием Фрэнсисом Фукуямой глобальному "либеральному раю". Даже русские регионы, не говоря уже о "национальных", начали заниматься собственным конституционным строительством и недоперечислением налогов Центру. Эти процессы распада дополнительно подстёгивались явной функциональной недееспособностью самого Ельцина и его ближайшего окружения из так называемой "семьи".

В этой ситуации, неуклонно близящейся к политической и социально-экономической катастрофе, смена власти "сверху" с гарантиями лично Ельцину и его "семье" была единственной альтернативой смене власти "снизу", с распадом России на множество "новейших независимых государств". Сегодня трудно сказать, насколько выдвижение на первый пост в российском государстве Владимира Путина было простимулировано спецслужбами, а насколько оно было обусловлено необходимостью "сильной руки" в Кремле для олигархата и "семибанкирщины", где за роль флагмана соперничали тогда Борис Березовский и Владимир Гусинский. Но именно первый из них, имевший значительное влияние на "семью", пролоббировал вывод Путина на позицию искомого ельцинского "преемника".

Само по себе это мало что значило — на той же позиции с той же целью перебывало уже несколько различных фигур, но ни одна из них по своим личностным качествам "семью" не удовлетворяла. Но за назначением Путина, который до того активно "поработал" с российскими регионами, почти сразу же последовала громкая победа над террористическими отрядами Басаева и Хаттаба, вторгшимися с территории Чечни в Дагестан, которая перечеркнула позорные для России Хасавюртовские соглашения 1996 года и переросла во "вторую чеченскую войну".

В данном формально внутрироссийском конфликте уже тогда была задействована немалая внешнеполитическая составляющая, которая должна была показать всему миру, что формирования "второго Косово" на своей территории Россия не допустит. Это стало асимметричным, но жёстким ответом Москвы на предыдущие натовские бомбардировки Югославии в марте-июне 1999 года.

Надо сказать, что третирование Ельцина со стороны западной прессы после 1996 года привело к тому, что этот разрушитель советского стратегического блока начинал проявлять всё больше несговорчивости в отношениях с западным блоком. Ярким примером такой эволюции может служить саммит ОБСЕ в Стамбуле (18-19 ноября 1999 года), где Ельцин неоднократно резко высказывался в адрес НАТО не только в закрытом, но и в открытом режиме, чем поразил участников той встречи. Прорычав, что "бомбардировки безнравственны", а западные "друзья" забыли о ядерном компоненте России, Ельцин — пусть на словах, но явно — сменил свои внешнеполитические приоритеты.

Таким образом, российские "элиты" уже в конце 90-х годов поняли, что к их мнению США и НАТО не намерены прислушиваться, а их интересы — в должной мере учитывать. И это, в свою очередь, сделало востребованным использование российской властью патриотической риторики и патриотической идеологии, которые она достаточно легко перехватила у "народно-патриотической оппозиции во главе с КПРФ". То есть эти элиты, при полной власти ярых "западников" ельцинско-гайдаровского образца, в целях самосохранения вынуждены были начать дрейф в сторону традиций отечественного общественно-политического сознания, которое, в свою очередь, сильно трансформировалось в результате понесённых Россией внешних и внутренних потерь, фактически ничем не компенсированных. Тем более, что буквально за несколько дней до начала бомбардировок Югославии, состоялось первое расширение НАТО на Восток: 12 марта в состав Североатлантического альянса вошли Венгрия, Польша и Чехия. Статус-кво в Европе после уничтожения СССР был нарушен "коллективным Западом". И это вызвало ответную реакцию со стороны Москвы. Но, похоже, никто не ожидал, насколько длительной и мощной она окажется.

Есть ли у Путина внешнеполитическая идеология?

А вот на этот вопрос можно смело ответить, что такая идеология у российского президента есть, и она проявляется во всех его действиях на международной арене, которые часто оказываются неожиданными и непредсказуемыми, но никогда не являются абсолютно и бесповоротно проигрышными.

Владимир Владимирович уже на отрезке своего выдвижения и утверждения в качестве нового политического лидера России демонстрировал поразительно широкий диапазон убеждений и оценок, на поверхности нередко противоречащих друг другу. Одним из первых его внешнеполитических заявлений было заявление о желательности для РФ членства в Североатлантическом альянсе (что привело к созданию формата "Совета Россия—НАТО"). Он фактически "спустил на тормозах" гибель АПЛ "Курск" с явным американским следом, демонстративно поддерживал даже самые спорные внешнеполитические действия США, в том числе — связанные с провокацией 11 сентября 2001 года, вплоть до переброски войск в Афганистан через российскую территорию и согласия на военное присутствие Соединённых Штатов в Средней Азии, закрыл российские военные базы во Вьетнаме и на Кубе. Самые благоприятные отношения Путина фиксировались как во взаимоотношениях с широким кругом либералов-"питерцев" (Чубайс, Кудрин, Греф и др.), так и в его оценках лидирующей роли Запада и перспектив "глобального рынка" (сохранение модели "вашингтонского консенсуса" для российской экономики, вступление в ВТО и т.д.). Что вызывало соответствующую позитивную реакцию и у Билла Клинтона, и у его преемника на посту президента США Джорджа Буша-младшего. Для установления позитивных контактов с последним Путин приложил гигантские личные усилия, вплоть до посещения ранчо семейства Бушей, которое было подкреплено солидными пакетами акций нефтяной компании "Лукойл".

Но при этом Путин начал с "равноудаления олигархов" и перекрытия им основных финансовых потоков. Кульминацией этой политики, начатой с выдавливания за рубеж олигархов калибра Гусинского и Березовского, стал арест Михаила Ходорковского и передача активов его компании ЮКОС государственной "Роснефти", укрепления госбюджета и мягкого вывода страны из западной кредитно-долговой петли. Путин всегда шёл на соглашения и компромиссы, если это не касалось урезания его возможностей и его "степеней свободы": и во внутренней политике, и во внешней. Возможно, нагляднее всего идеология его внешней политики проявилась в отношениях со странами так называемого "ближнего Зарубежья", то есть с бывшими союзными республиками СССР. Шаг за шагом, медленно, но верно Путин отказывался от любых дотаций в их пользу, типичных для времён президентства Ельцина. Уже в 1999-2001 годах ему удалось получить от президента Украины Леонида Кучмы в обмен на списание части газовых долгов важнейшую военную технику, а после назначения главой "Газпрома" Алексея Миллера — сокращать "кормовую базу" украинских партнёров. Это привело к целой серии "газовых войн", последней из которых, длящейся по сей день, стал госпереворот в Киеве в феврале 2014 года, но лишило "незалежную" важнейшего источника валюты и дешёвой энергии для своей экономики — за российский счёт, разумеется.

При этом Путин даже не остановился перед политической жертвой такой важной политической фигуры, как Украина, американским "партнёрам", взамен получив Крым и значительно большую свободу рук по всему миру (что было проявлено при решении сирийского кризиса и недавнего политического кризиса в Венесуэле).

Наверное, делая какой-то общий вывод, можно сказать, что внешнеполитической идеологией Путина является идеология силы. Не какого-то её компонента: военного, финансово-экономического, культурно-информационного или любого иного, а силы как комплексного ресурса, всегда свободного и готового к применению, но применяемого только в случае необходимости и в необходимых же размерах.

К новому русскому экспансионизму?

Западные "партнёры" сегодня практически постоянно обвиняют Путина и Россию в агрессивности и экспансионизме, уточняя, что понимают под этими терминами любые попытки нашей страны выйти за пределы границ, определённых для неё после 1991 года. При этом они, разумеется, не обращают внимания на два очень важных для нас и совершенно неважных для них обстоятельства.

Первое из них заключается в том, что Россия (понимая под "Россией" весь СССР) в конце ХХ века была обманута и предана собственной "верхушкой", но не побеждена. Поэтому относиться к ней, как стране побеждённой, на чём настаивал русофоб Збигнев Бжезинский и что стало "мейнстримом" на Западе, было гигантской ошибкой. Обещания "нового дивного мира" для всех, сотрудничества и совместного процветания на деле обернулись разграблением и унижением России. Такое не забывается и не прощается ни в личных, ни, тем более, в международных и межгосударственных отношениях.

А второе обстоятельство состоит в том, что у "коллективного Запада" на поверку вообще не оказалось приемлемой для всего мира модели жизнеустройства, кроме банального "умри ты сегодня, а я завтра"", прикрытого виртуальными декорациями "постиндустриального общества потребления", "экономики знаний", "экономики услуг" и тому подобного театрального реквизита. После кризиса 2008 года это стало ясно уже всему миру, а на уровне "верхов" было очевидно ещё раньше. А следовательно, терпеть грабёж и унижения ради некоего совместного "светлого будущего" не имело уже никакого смысла.

Следовательно, если ни коммунистический, ни капиталистический рай оказались невозможными, то надо сделать всё, чтобы не допустить своего падения в ад. И здесь "идеология силы" Путина оказалась полностью соответствующей доминанте общественного сознания России, что по определению невозможно во внутренней политике — при сохранении крупной частной собственности на средства производства и соответствующих механизмов государственного распределения результатов их использования.

Именно эта попытка России хотя бы частично вернуть себе отобранное у неё в ходе уничтожения Советского Союза, включая статус великой державы на международной арене, и рассматривается на Западе как агрессия и экспансионизм со стороны её нынешнего политического руководства и лично Путина. Возможно, для них это действительно так, а расширение НАТО на Восток, выход США из всех договоров по контролю над вооружениями плюс непрерывное вмешательство во внутренние дела России под предлогом защиты свободы, демократии и прав человека, — всего лишь системная защита собственной безопасности и позитивного глобального имиджа, но такая позиция является стремлением даже не к сохранению статус-кво, а к уничтожению России любыми силами и средствами, лучше всего — доведением нашей страны до повторного самоубийства, как это уже удалось однажды в 1991 году. Но такой "мир без России" нам уж точно не нужен, а считать представителей "коллективного Запада" единственно заслуживающими право на жизнь — да ещё за наш счёт — для нас нет никакого смысла.

Мюнхенская речь, Крым и "новая холодная война"

Уже в 2004-2007 гг., несмотря на видимо тёплые личные отношения между Путиным и Бушем-младшим, давление США и Запада на Россию стало нарастать практически по всем азимутам. Президент РФ столкнулся с целой серией "цветных революций" на границах страны. Это и "оранжевая" Украина с Ющенко и Тимошенко и их трёхактным голосованием, и Киргизия в Средней Азии, и "розовая" Грузия с Саакашвили. В те годы Путин относился к "прозападным переворотам" спокойно и даже поддерживал их — вопреки очевидным интересам России. Так, победа "революции роз" в Тбилиси и в Батуми произошла только после приезда спецпредставителя Президента РФ Игоря Иванова, который своим публичным обращением санкционировал захват правительственных зданий в Тбилиси, а также выдавливание Абашидзе из Батуми. Не было принято никаких видимых действий и в Киеве, где "оранжисты" добились даже не пересчёта голосов, а проведения противоречащего конституции Украины повторного второго (то есть третьего) тура голосования.

Но отзвуки и последствия этих событий и их осмысление, в конце концов, привели Путина — уже на исходе второго срока его президентства — к знаменитой и во многом загадочной (поскольку её появление не определялось текущими событиями) Мюнхенской речи, где он впервые в полном объёме предъявил свои претензии к мировому гегемону в лице "коллективного Запада", нагло попирающего любые договорённости и соглашения, если те не соответствуют его интересам.

Прежде всего, президентом России была дезавуирована модель "однополярного мира" Pax Americana и "империи доллара" как безальтернативного выбора для всего человечества, наподобие чёрного цвета для автомобиля "Форд". Такая модель была названа им не только неприемлемой, но и "вообще невозможной".

Как следствие, было признано недопустимым распространение действия сферы внутреннего права одного государства, то есть в данном случае — США, "которое перешагивает свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере и навязывается другим государствам", — на весь мир.

В Мюнхене, Путин в очередной раз призвал считать ООН главным механизмом урегулирования международных отношений, сделав упор на том, что "для принятия решений по использованию военной силы как последнего довода может быть только Устав ООН".

Кроме того, Путин заявил, что "НАТО должна прекратить выдвигать свои передовые силы к российским государственным границам, тем самым нарушая Договор об обычных вооружённых силах в Европе (ДОВСЕ)". Из его уст прозвучала также критика сформированной в мире модели политических и экономических отношений, а также системы международных организаций типа МВФ или ОБСЕ, которые выступают инструментом давления "коллективного Запада" на страны "развивающихся рынков", то есть "третьего мира".

Заключительным залпом прозвучала путинская фраза о том, что Россия является страной с более чем тысячелетней историей, которая практически всегда пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику, а потому не собирается изменять этой традиции и сегодня.

По форме и по сути это выступление Путина было равнозначно объявлению Западу новой "холодной войны", зеркальным аналогом знаменитой Фултонской речи Черчилля. Но силы сторон выглядели настолько несоизмеримыми, что российского президента на Западе назвали "рычащей вошью", а его слова не восприняли всерьёз. Как показало дальнейшее развитие событий, со стороны России за путинскими словами дела последовали далеко не сразу. Ни в 2007 году, ни после того новая холодная война между Россией и Западом не началась, хотя устроенная тбилисским режимом Саакашвили агрессия против Южной Осетии привела к быстрому и полному поражению грузинской армии. Но к каким-либо видимым внешнеполитическим последствиям это не привело: Путин на "третий срок" не пошёл, сделав паузу на четыре года, а его сменщик в Кремле Дмитрий Медведев ездил в гости к Обаме, где ел бургеры, пил колу и восхищался "айфоном", после чего дал в ООН фактическое добро на уничтожение Ливийской Джамахирии и Муаммара Каддафи. Сергей Лавров и госсекретарь США Хиллари Клинтон дружно жали на бутафорскую красную кнопку с надписью "перезагрузка", а внутренняя политическая система и идеологическая матрица России не изменились ни на йоту, с установкой на квазилиберальный порядок внутри страны и на попытки убедить "западных партнеров" не воспринимать Москву как совсем пустое место.

Как впоследствии оказалось, всё это было "затишьем перед бурей". Которая не замедлила разразиться, когда Путин, вопреки настойчивым "рекомендациям" официального Вашингтона, выставил свою кандидатуру на президентские выборы 2012 года и, вопреки протестам "болотной оппозиции", вернулся в Кремль. При этом на словах президент России продолжает выступать за полное восстановление всего спектра отношений с Западом, а его реакция на различные провокации со стороны последнего: от "допингового скандала" и "дела Скрипалей" до госпереворота в Киеве и режима санкций, — оказывается стандартно одинаковой: на захваты зданий, аресты российских граждан за рубежом следуют формальные протесты, прямые оскорбления игнорируются, выход США из соглашений по стратегической безопасности воспринимается как должное. И всё это — на фоне заявлений о полной готовности к взаимовыгодному сотрудничеству с Западом. Если бы не воссоединение Крыма, не уничтожение исламистов в Сирии, не создание новейших уникальных образцов оружия, не реформа армии, резко усилившая её боеспособность, не формирование сети союзников по всему миру на основе российско-китайского стратегического партнёрства, — можно было бы предположить, что Путин вообще индифферентен к внешнеполитическим вызовам. Но на деле это далеко не так. И если попытаться сделать вывод из приведённых выше фактов, то он окажется очень простым и понятным. Действующий президент России был и остаётся представителем "западников" в отечественном политическом истеблишменте. Но его эволюция и эволюция российской дипломатии проходила и проходит под воздействием растущего количества антироссийских факторов во внешней политике США и их союзников.

Неизбывная и уже неприкрытая американская русофобия заставляет Путина вместе с его ближайшим окружением в той или иной мере реагировать на все обстоятельства прямой конфронтации с "коллективным Западом". При этом надежды на разворот американских, британских, немецких и прочих "партнёров" к признанию очевидного: растущей внешнеполитической мощи и роли России на международной арене, — в Кремле не исчезают, а двери специально "остаются открытыми", хотя в условиях режима всё более жёстких санкций и тотальной дифамации в духе "хайли-лайкли" Кремлю, казалось бы, уже давно пора перейти к активной наступательной политике против американской гегемонии, как это и было заявлено Путиным в его Мюнхенской речи. Триумфальный лавровый венок уже ждёт Владимира Владимировича, но нужен ли он ему, и если нужен, то насколько — пока остаётся вопросом без ответа. Но "момент истины" в этом отношении неумолимо приближается.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 22 августа 2019 > № 3103202 Александр Нагорный

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел и региональной интеграции Республики Гана Ш.А.Ботчвей, Москва, 20 августа 2019 года

Уважаемые дамы и господа,

Переговоры с Министром иностранных дел Ганы Ш.А.Ботчвей были содержательными, полезными и нацеленными на то, чтобы как можно эффективнее использовать наш хороший политический диалог, тесные контакты на международной арене для наращивания материального сотрудничества, расширения торговых и инвестиционных обменов с использованием механизмов Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству в целях запуска взаимовыгодных совместных проектов в различных областях: энергетике, сельском хозяйстве, инфраструктурных вопросах.

Мы подтвердили нашу совместную решимость содействовать наращиванию гуманитарных связей, продолжим готовить ганские кадры на базе российских образовательных учреждений. Договорились ускорить работу над некоторыми проектами соглашений и меморандумов, которые укрепят договорно-правовую базу нашего сотрудничества. Условились поощрять деловые круги, торгово-промышленные палаты двух стран к продолжению и интенсификации прямых контактов.

У нас очень близки подходы – в большинстве случаев они совпадают по международным проблемам. Как и наши друзья из Ганы, мы привержены всем принципам и целям Устава ООН, выступаем за уважение суверенитета и суверенного равенства государств, невмешательство в их внутренние дела, за уважение права народов самостоятельно определять модели своего развития. Мы отвергаем методы шантажа, ультиматумов и прочего нелегитимного давления как несоответствующего общепризнанным нормам международного права.

Мы признательны Гане за традиционную поддержку, а в ряде случаев и соавторство, российских инициатив в ООН по таким вопросам, как недопустимость героизации нацизма, вывода оружия в космос, обеспечение сотрудничества на основе доверия и транспарентности в космическом пространстве, международная информационная безопасность. Все это очень актуальные темы, особенно учитывая планы некоторых государств действовать в киберпространстве и в космосе не на основе согласования подходов на универсальных площадках, а в одностороннем порядке.

Большое внимание мы уделили ситуации на африканском континенте, в том числе в контексте задач развития этих стран и угроз терроризма, которые, к сожалению, там сохраняются и в определенных странах даже нарастают. Что касается Сахаро-Сахельского региона, то причина такого положения заключается в тех крайне негативных последствиях, которые имела агрессия стран НАТО против Ливии в 2011 г. После разрушения государственности Ливийской Арабской Джамахирии были созданы условия для террористов, контрабандистов оружия, наркотиков, которые, как сквозь черную дыру, проникают через Ливию в другие африканские страны, включая Сахаро-Сахельскую зону.

Мы рассмотрели ход подготовки к предстоящему в октябре этого года в Сочи первому саммиту Россия-Африка. Мы признательны за то, что Президент Ганы Н.Акуфо-Аддо принял приглашение Президента России В.В.Путина и будет активно участвовать в этом мероприятии. Обсудили подготовку итоговых документов этой встречи в верхах. Убежден, что она будет способствовать развитию всего комплекса российско-африканских связей.

Мы говорили и о продолжающихся в ООН дискуссиях о реформе Совета Безопасности. Россия в очередной раз подтвердила свою твердую позицию, что главной задачей этой дискуссии должно быть решение вопроса о повышении представленности развивающихся стран, включая Азию, Латинскую Америку и обязательно Африку.

Я считаю, что переговоры позволили нам «сверить часы» по целому ряду важных аспектов российско-ганской и международной повестки дня. Я очень признателен моей коллеге за продуктивную совместную работу.

Спасибо.

Вопрос: Мы видим, как быстро развивается ситуация в зоне Идлиба. Вчера сирийская авиация огнем остановила продвижение турецкого военного конвоя в сторону города Хан-Шейхун, где идут жесткие бои между правительственными войсками и различными группировками боевиков. Как Вы оцениваете ситуацию там и конкретно данный инцидент? Есть ли контакты с Турцией относительно происходящего там сейчас?

С.В.Лавров: Естественно, мы не просто следим за ситуацией, наши военные находятся «на земле» в Идлибской зоне деэскалации, которая была создана документом, подписанным в сентябре прошлого года в Сочи Президентом России В.В.Путиным и Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом. Эта договоренность предполагала обязательство наших турецких коллег обеспечить размежевание между вооруженной оппозицией, которая готова участвовать в урегулировании, от террористических группировок, прежде всего «Джабхат ан–Нусры», на тот момент контролировавшей почти половину территорий Идлибской зоны деэскалации, как она была определена российско-турецкими договоренностями, и впоследствии мимикрировавшей в «Хейат Тахрир аш-Шам». К сожалению, на данный момент территории, которые контролирует эта группировка уже определяются в девяносто процентов от площади зоны деэскалации Идлиб.

Для того, чтобы пресечь регулярные нарушения террористами режима прекращения боевых действий (хотя он на них не распространяется), мы с турецкими коллегами четко дали понять, что, если боевики будут осуществлять вылазки из этой зоны против сирийской армии, гражданского населения и нашей авиационной базы в Хмеймиме, то эти вылазки будут жестко подавляться. На всем протяжении всего нынешнего года такие провокации не прекращались. Они исчисляются десятками, если не сотнями. В том числе несколько десятков провокаций с использованием беспилотных летательных аппаратов, ударных беспилотников, которые пытались поразить цели на территории авиационной базы Российской Федерации в Хмеймиме. Во всех случаях наши турецкие коллеги предупреждались о том, что мы будем отвечать, и эта практика не может прекратиться, потому что соглашение по Идлибу не предусматривает распространения режима прекращения огня на террористов. Для устранения рисков для нашей военной базы, сирийских военных подразделений и населенных пунктов, находящихся за пределами зоны Идлиба, в начале этого года президенты России и Турции договорились внутри территории деэскалиции создать демилитаризованную зону, отодвинув на десять-пятнадцать-двадцать километров в разных частях этого периметра любые вооружения вглубь, чтобы дистанция, на которую они будут отведены, не позволяла продолжать упомянутые мной провокации.

Было создано несколько наблюдательных пунктов турецких военных. Мы надеялись, что это будет сдерживать какие-либо провокации, но они продолжались, в том числе через головы турецких военных наблюдателей.

Ситуация, которая разворачивается там сейчас, связана с тем, что экстремисты не прекращают своих попыток поражать оттуда цели на остальной части территории САР. Наши военные, конечно же, находятся в повседневном контакте. Нынешняя ситуация также конкретно обсуждается между ними и в эти дни.

Вопрос: По итогам состоявшейся накануне встречи лидеров России и Франции появилась ли ясность относительно сроков проведения встречи в «нормандском формате», если не на высшем, то на министерском уровне?

С.В.Лавров: Президент России В.В.Путин и Президент Франции Э.Макрон вчера достаточно конкретно комментировали эту тему в ходе выступления перед прессой до начала переговоров. Как сказал В.В.Путин, мы готовы встречаться в любом формате, если только это будет результативно. Э.Макрон также подтвердил, что он не сторонник встречи ради встречи.

Мы обсуждали необходимость, прежде всего, выполнить то, о чем лидеры «нормандской четверки» договорились в Берлине в октябре 2016 года – почти три года назад. Это касается и полного разведения сил и средств на трех пилотных участках линии соприкосновения в Донбассе. Эта договоренность с самого начала и до последних дней режима бывшего президента Украины П.А.Порошенко им саботировалась. Сейчас в Контактной группе наметился прогресс по разведению сил и средств в Станице Луганской. На двух остальных участках надо восстановить статус-кво, потому что в конце прошлого и в начале этого года украинские вооруженные силы, которые поначалу были выведены оттуда, вновь туда вернулись. Это одна задача – выполнить то, о чем три года назад договорились лидеры.

Вторая задача, как подтвердил вчера Президент В.В.Путин, – четко зафиксировать «формулу Штайнмайера» относительно порядка вступления в силу Закона об особом статусе. Все это было согласовано в деталях, и сейчас мы в «нормандском формате» и в Контактной группе предлагаем закрепить это уже юридически на бумаге. Таким образом результаты последнего саммита «нормандской четверки» будут выполнены, и можно будет говорить о том, какой следующий шаг необходимо сделать в этом формате.

Конечно, это потребует подготовительной работы. Внешнеполитические помощники «нормандских лидеров» встречались в прошлом месяце в Париже. Встреча была полезной. Вчера на переговорах с французскими коллегами мы это констатировали. Надо готовить дополнительные шаги, которые будут продвигать выполнение Минских договоренностей. Как я уже сказал, первый этап – выполнить то, о чем условились на предыдущем саммите. Тогда можно будет говорить о подготовке новой встречи в верхах.

Россия. Гана > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 20 августа 2019 > № 3150306 Сергей Лавров

Президенты России и Франции сделали заявления для прессы и ответили на вопросы журналистов

Перед началом переговоров Президент России Владимир Путин и Президент Франции Эммануэль Макрон сделали заявления для прессы и ответили на вопросы журналистов. Далее встреча продолжилась в закрытом для представителей СМИ режиме.

С российской стороны в переговорах приняли участие Министр иностранных дел Сергей Лавров, заместитель Руководителя Администрации Президента – пресс-секретарь Президента Дмитрий Песков, помощник Президента Юрий Ушаков и Чрезвычайный и Полномочный Посол России во Франции Алексей Мешков.

***

Э.Макрон (как переведено): Я скажу несколько слов прессе и отвечу на несколько вопросов, прежде чем мы перейдём к нашей работе.

Прежде чем мы начнём нашу работу, хотел бы сказать, что я очень счастлив принимать сегодня господина Путина. Хотел бы поблагодарить его за сегодняшнее присутствие в Брегансоне. Мы предусмотрели сегодня плотный диалог. Это является последующим этапом после нашей встречи в Версале, в Санкт-Петербурге, и последняя встреча у нас состоялась в Осаке. Мы сегодня встречаемся в этом символическом месте на берегу Средиземного моря, которое всегда имело большое значение в наших двусторонних отношениях, многие артисты, писатели, музыканты из России жили в этом регионе (Набоков, Тургенев, Стравинский) и другие деятели культуры. Они всегда здесь находили источники вдохновения.

Сегодняшняя дискуссия для меня очень важна, потому что сегодня мы переживаем исторический период. И мы, конечно, поговорим сначала о кризисах, мы об этом говорили в Осаке, мы поговорим об Иране, обсудим все возможности деэскалации в Иране. В течение последних недель мы очень много над этим работали, выступили с многочисленными предложениями. И мы в постоянном контакте находимся с Президентом Трампом и с Президентом Рухани, для того чтобы Иран всегда придерживался тех положений, которые заключаются в СВПД.

Мы поговорим об Украине, украинском кризисе, о том выборе, который был сделан Президентом Зеленским в последнее время, о той позиции, которую он занимал в последнее время. Я знаю, что Президент Путин с ним беседовал несколько раз за последние дни. Так что мы сможем об этом поговорить, подготовить будущие встречи, и вместе с господином Зеленским, Владимиром Путиным и госпожой Меркель мы постараемся рассмотреть возможность созыва «нормандского формата» через несколько недель.

Мы также обсудим ситуацию в Сирии, где была проведена огромная работа, также рука об руку, за последние месяцы. Например, в Санкт-Петербурге и в Стамбуле мы положили начало некоторым гуманитарным операциям, разработали новые инициативы.

Сегодня мы очень озабочены тем, что происходит в Идлибе. Сегодня население в Идлибе живёт под постоянными бомбардировками, гражданское население, дети погибают. И я считаю, что ситуация довольно экстренная и необходимо сделать так, чтобы режим прекращения огня, который был решён в Сочи, был выполнен до конца.

Конечно же, мы постараемся разработать политические, дипломатические, конституционные временные рамки для выполнения взятых на себя обязательств. Была проведена крупная работа по мобилизации всех игроков, чтобы постараться добиться стабильности и реконструкции в Сирии.

Эти кризисы будут, конечно, главной темой нашей сегодняшней дискуссии, поскольку во Франции через несколько дней будет проходить саммит «Большой семёрки», в течение которого мы также будем обсуждать данные темы. Именно поэтому я и хотел обсудить эти темы с господином Путиным в преддверии данного саммита.

У нас есть немало тем для обсуждения. Конечно, наша коллективная безопасность, разоружение. Были приняты решения по Договору о ракетах средней и малой дальности, и теперь необходимо строить будущее нашей общей европейской безопасности. И я надеюсь, по этому поводу проведём очень обстоятельную беседу.

Мы также поговорим о климатических изменениях. Я знаю, что в последнее время в России было принято очень важное решение – решение о ратификации Парижского договора. Это очень важно со стороны России. То есть поддержка парижской повестки дня – это очень важный шаг.

Хотел бы выразить своё соболезнование по поводу ужасных пожаров, которые произошли в Сибири этим летом. Но, действительно, климатическая повестка дня – это опять-таки повестка дня, которая имеет особую остроту.

Я бы хотел сказать, что сегодняшний мир переживает исторический момент, многосторонний подход постоянно подвергается нападкам, и мы должны подумать о том, как мы можем перестроить этот миропорядок. То есть мы должны найти новые механизмы взаимодействия, новые механизмы, которые были бы полезными для нас всех.

И в данном случае, в данном контексте наши двусторонние отношения, а также отношения между Россией и Евросоюзом имеют ключевой и решающий характер.

Я думаю обо всём том, что произошло за последние десятилетия, то, что смогло нас отдалить друг от друга. Я знаю, что Россия – европейская страна до глубины души. И мы верим в Европу, которая идёт от Лиссабона до Владивостока.

Один великий русский писатель Достоевский говорил (по памяти): «У русских есть такая особенность по отношению к другим европейским нациям. Русский становится наиболее русским, когда он был наиболее европеец». То есть необходимо, чтобы российские граждане слились с европейским миром. Поэтому я верю в эту европейскую концепцию, я верю в то, что мы должны заново перестроить, пересмотреть архитектуру доверия между Россией и Евросоюзом. Франция в этом плане сыграет полностью свою роль.

Вы знаете, что у нас есть новые совместные угрозы, будь то ядерная сфера, будь то кибербезопасность и так далее. Мы должны разработать общую повестку дня и разработать общие методы для борьбы, для разрешения данных конфликтов.

Поскольку Россия является европейской страной, она имеет своё полное, полноправное место в европейской семье. Именно поэтому Франция приложила все усилия для того, чтобы Россия вернулась в лоно Совета Европы. И, поскольку Франция является председателем Совета министров Совета Европы, мы смогли воспользоваться данной возможностью и предпринять необходимые меры.

Поскольку Совету Европы очень важны такие основополагающие принципы, как свобода слова, самовыражения и так далее, необходимо, чтобы все эти свободы были также выполнены на территории России, поскольку Россия является европейской страной. Я верю в то, что сегодняшнее присутствие господина Путина здесь, в Брегансоне, является очень важным. И я очень рад тому, что нам предстоит провести несколько часов вместе.

Спасибо, господин Президент, спасибо, дорогой Владимир, за то, что ты приехал в Брегансон сегодня, за то, что ты выделил на это время. И я очень рад твоему присутствию здесь. Спасибо.

В.Путин: Я со своей стороны хочу поблагодарить Президента Французской Республики за приглашение в это замечательное место – в его официальную резиденцию. Мы с высоты птичьего полёта, с вертолёта посмотрели, как хорош этот уголок Франции, как он красив. И господин Макрон ещё так любезен, что всю нашу делегацию посадил в тень, а сам и его делегация сидят на солнце, поэтому я постараюсь быть кратким, хотя некоторые вещи вынужден всё-таки повторить.

Мы, конечно, обязательно уделим необходимое, должное внимание и время обсуждению двусторонних отношений. В этой связи хотел бы отметить, что благодаря инициативе Президента Франции у нас кроме традиционных наших направлений сотрудничества развивается и диалог общественности – «Трианонский диалог».

Что касается торгово-экономических связей, то они за последнее время растут, объём товарооборота растёт. Правда, за первую половину этого года была некоторая корректировка – я думаю, что по объективным причинам. Хотя есть и положительный элемент в этом – торговый баланс выравнивается.

Напомню, что совокупные инвестиции российских компаний во французскую экономику составили более трёх миллиардов долларов – мы в долларах считаем, а французских в российскую экономику – 17 миллиардов.

500 компаний французских активно работают на российском рынке, и я имею удовольствие встречаться с французскими коллегами из бизнеса регулярно, и совсем недавно, несколько месяцев назад, состоялась такая очередная встреча в Москве.

Что касается международной повестки дня, то, конечно, думаю, нам удастся поговорить по вопросам международной безопасности, здесь господин Президент упомянул о проблемах в этой сфере, они действительно существуют. Я хотел бы напомнить, что это не Россия вышла в одностороннем порядке из Договора по противоракетной обороне, не мы вышли из Договора по ракетам средней и меньшей дальности. Сейчас на повестке дня стоит вопрос продления Договора по стратегическим наступательным вооружениям СНВ-3. Мы пока тоже не видим никаких инициатив со стороны наших американских партнёров, хотя наши предложения лежат на столе.

Нас беспокоит и вопрос, связанный с договором о запрещении испытаний ядерного оружия. Нас беспокоит вопрос возможной милитаризации космоса, и здесь нам есть о чём поговорить. Нам хотелось бы очень подробно даже поговорить на этот счёт, имею в виду выяснить позицию Франции по этим важнейшим вопросам, в том числе и по милитаризации космоса. Я хочу напомнить, что касается ракет средней и меньшей дальности, я уже заявлял об этом и здесь, во Франции, хочу сказать ещё раз: мы берём на себя обязательства в одностороннем порядке, если такие ударные комплексы будут производиться Соединёнными Штатами, мы тоже будем это делать, но мы не будем их размещать до тех пор в тех регионах мира, пока там не появятся американские комплексы такого рода.

Мы, к сожалению, пока тоже не услышали реакции на то, что мы сказали неоднократно публично. Такое впечатление, что нас просто не слышат. Хотя я думаю, что европейцы заинтересованы в том, чтобы нас услышать и соответствующим образом на это отреагировать.

Наконец, мы, безусловно, будем говорить о региональных конфликтах, конечно, по юго-востоку Украины будем говорить, по Донбассу. Я проинформирую господина Президента о своих последних контактах с вновь избранным Президентом Украины, здесь есть некоторые вещи, которые можно обсуждать, которые внушают такой осторожный оптимизм.

Безусловно, поговорим по Сирии, здесь хотел бы отметить, что до того, как были подписаны соответствующие соглашения в Сочи, господин Президент сейчас об этом сказал, по демилитаризации части Идлибской зоны, на тот момент 50 процентов территории контролировалось террористами, сейчас – 90 процентов. И мы наблюдаем постоянные вылазки оттуда, более того, что особенно опасно, мы наблюдаем переброску из этого региона боевиков в другие регионы мира, и это чрезвычайно опасная вещь.

Были и неоднократно предпринимались попытки атак нашей военно-воздушной базы на Хмеймиме как раз из Идлибской зоны, поэтому мы поддерживаем усилия сирийской армии по проведению локальных операций по купированию этих террористических угроз.

Напомню, что никогда не говорилось о том, что в Идлибской зоне могут быть сосредоточены террористы и они будут себя чувствовать там комфортно. Наоборот, говорили о том, что работа против террористов будет продолжена.

У нас важные, конечно, темы – это Ливия, здесь нужно добиваться примирения конфликтующих сторон. Мне бы очень хотелось бы выяснить позицию Французской Республики и Президента Франции по этой тематике, с тем чтобы скоординировать наши усилия.

Мы благодарны Франции за её позицию по Совету Европы, по возвращению в полноформатном масштабе российской делегации. Думаю, что это будет способствовать выстраиванию нормальных, полноценных, доверительных отношений на европейском континенте. И рассчитываю на поддержку Франции в этом же ключе выстроить работу и с Европейским Союзом.

Это далеко не полный перечень того, о чём мы, конечно, будем сегодня говорить. Не в последнюю очередь, конечно, речь пойдёт и о нашем сотрудничестве в гуманитарной сфере. Господин Макрон сейчас только что об этом сказал. Действительно, Россию и Францию связывают тесные узы сотрудничества в этой области, здесь нам есть о чём поговорить.

В следующем году мы намечаем провести во Франции так называемую серию мероприятий в рамках так называемых русских сезонов – это 270 мероприятий практически во всех департаментах Франции, во всех крупных городах Франции. Надеюсь, что это будет очень интересно и полезно – как французским зрителям, так и российским исполнителям. И это будет ещё один шаг на пути выстраивания полноформатных отношений между нашими государствами.

Спасибо большое.

Э.Макрон: Спасибо, Владимир!

Я думаю, что мы ответим на пару вопросов с каждой стороны. Пожалуйста.

Вопрос: Господин Макрон, Вы сейчас сказали, что в ходе этого саммита можете согласовать условия проведения саммита уже в «нормандском формате» встречи четырёх лидеров. При этом Вы, Владимир Владимирович, не раз говорили о том, что для проведения такого саммита нужны необходимые предпосылки и что встреча ради встречи никому не нужна. Вот созрели ли такие предпосылки и каковы они? В чём они заключаются? Спасибо.

Э.Макрон: Итак, мы об этом, конечно, поговорим. Есть новый фактор, то есть избрание господина Зеленского в качестве президента, и та позиция, которую он занимает с момента вступления в свою должность. Необходимо отметить, что есть со стороны Зеленского целый ряд мужественных шагов, поступков в этом конфликте, который длится уже пять лет и который просто привёл к тому, что гражданское население живёт в ужасных условиях.

Итак, необходимо помнить о региональной роли России. И господин Зеленский принял несколько краткосрочных мер, мы об этом поговорим с господином Путиным, мы поделимся своими анализами, мнениями. Я надеюсь, что за последующие часы, дни, месяцы мы найдём, обретём новую динамику, и то, что нам позволит полезно обсудить и продвинуться вперёд. Есть, конечно, вопросы в области безопасности. Я выразил соболезнования господину Зеленскому по поводу гибели людей, которые потеряли жизни в результате инцидента, произошедшего 4 августа в Украине. И мы об этом поговорим через несколько часов.

И я совершенно согласен с Вами, мы должны проводить саммит «нормандской четвёрки» при условии, если будут действительно достигнуты ощутимые результаты, а не встреча ради встречи. И мы оговорим все те шаги, которые мы можем принять с каждой стороны. Через несколько дней будет проведена встреча наших дипсоветников для того, чтобы подготовить следующую «нормандскую встречу» на высшем уровне.

В.Путин: Что касается «нормандского формата». Я действительно считал и сейчас считаю, что любая встреча, в том числе и встреча в «нормандском формате», должна приводить к конкретным результатам. И, на мой взгляд, нужно добиваться того, о чём мы договаривались раньше, безусловно, добиваться, идти к этой цели. Ну, например, мы в своё время, в 2016 году, пошли на значительный компромисс, когда фактически видоизменили имплементацию закона об особом статусе Донбасса. Тогда бывший президент Порошенко настаивал на том, чтобы это было изменено. Нынешний президент, а тогда министр иностранных дел Федеративной Республики Германия господин Штайнмайер сделал компромиссное предложение. Мы с этим согласились, мы пошли на этот компромисс, чтобы закон об особом статусе Донбасса был имплементирован на временной основе в день голосования, а на постоянной основе – после подведения итогов и подтверждения результатов соответствующими структурами ОБСЕ. Ну так надо это сделать в конце концов, надо как-то это оформить.

То же самое касается некоторых других вопросов, например вопроса, связанного с амнистией, и так далее. Есть ряд вопросов, о которых мы должны договориться. Мы, мне кажется, сегодня пообсуждаем эту тему, должны это сделать обязательно. Но, по моему мнению, альтернативы «нормандскому формату» не существует и, безусловно, мы будем его поддерживать.

Вопрос (как переведено): У меня вопрос для каждого из вас. Господин Президент Путин, рассматриваете ли Вы Францию как солидного партнёра, более солидного, чем в ходе предыдущего пятилетнего мандата? И считаете ли Вы, что это сближение возможно с Францией господина Макрона? И, например, членство в клубе «большой восьмёрки», Вам его не хватает? Вы хотели бы вернуться в «восьмёрку»?

Господин Макрон, Вы сближаетесь с Россией господина Путина, в то время как господин Путин не разделяет ваши чаяния по поводу либеральной демократии, в то время как на востоке Украины кризисная ситуация становится всё более глубокой, в то время как существует настоящая гуманитарная катастрофа в Идлибе. Итак, что же может для себя вынести Франция из такого поведения?

В.Путин: Что касается значения Франции для России. Франция исторически один из наших ключевых партнёров в Европе и в мире. Вместе с Францией мы вышли победителями в борьбе против нацизма во Второй мировой войне, и я благодарен господину Президенту за то, что он принял наше приглашение приехать на следующий год 9 Мая на торжественное мероприятие по этому поводу.

Но, безусловно, отношения с Францией имеют более глубокие исторические корни. Франция – постоянный член Совета Безопасности, ядерная держава и играет существенную роль в принятии решений в сфере международной безопасности. Я полагаю, что и во взаимоотношениях России с Евросоюзом также в значительной степени. Конечно, мы понимаем и знаем процедуры принятия решений в Евросоюзе, но поддержка Франции по ряду вопросов, в том числе, скажем, по упомянутому мною вопросу, связанному с возвращением России в Совет Европы, позиция Франции сыграла существенную, если не ключевую роль. Так что дополнительных, мне кажется, комментариев и доказательств того, что мы относимся к сотрудничеству с Францией самым серьёзным образом, не следует приводить. Я уже не говорю об экономической составляющей.

Я упомянул, хочу повторить ещё раз, 500 компаний из Франции работают на российском рынке. И уверяю вас, что это в значительной степени обеспечивает большое количество рабочих мест в самой Франции, потому что французские предприниматели поставляют большое количество товаров на российский рынок. Мы поддерживаем деловую активность во Франции. Могли бы сделать ещё больше в этом направлении, если нормализация отношений между Россией и Евросоюзом будет полной и всеобъемлющей.

Э.Макрон: Итак, я отвечу на Ваш вопрос. Во-первых, у нас есть результаты конкретные, есть подвижки. Это не означает, что у нас разногласий никаких нет, и Вы напомнили о некоторых вопросах, которые меня очень беспокоят. Я вам говорил о том, что ситуация в Сирии и в Идлибе меня беспокоит. Но что происходило два года назад? Мы, Франция, создали форум для обсуждения, для диалога. Я считаю, что в настоящий момент мы сделаем гораздо больше, в частности в гуманитарной сфере, чем два года назад. В том, что касается Украины, мы также сейчас разрешаем целый ряд сложных вопросов.

В экономической сфере Президент Путин напомнил о наших текущих отношениях, я знаю, что у нас крупномасштабные проекты в разных областях, где мы продолжаем продвигаться вперёд, где Францию ценят по достоинству. Так что есть очень много вопросов экономического, политического характера, которые продвигаются вперёд, потому что мы инвестируем в эти двусторонние отношения. Это не означает, что это разрешает все проблемы.

Второй момент. Я мог бы Вас спросить: что бы произошло, если бы мы действовали по-другому? Знаете, когда Вы задаёте этот вопрос, когда речь идёт о геополитике. Если, например, мы сказали бы себе: мы не согласны с Россией по целому ряду вопросов, поэтому мы отвернёмся и будем смотреть в другую сторону. Ответило ли бы это интересам Франции? Я убеждён в том, что нет. И я уверен, что даже когда у нас есть разногласия по целому ряду вопросов, необходимо сделать всё для того, чтобы реанимировать отношения между Россией и Европой, потому что в этом её судьба.

Если бы мы оставили ситуацию в Совете Европы в том виде, в каком она была несколько месяцев назад, что бы произошло? Ведь Россия просто бы хлопнула дверью и ушла. А для всех тех российских граждан, которые могли бы обратиться к Европейскому суду по правам человека, им бы в этом отказали. Им бы сказали: вы на это уже не имеете права. Ведь речь идёт о европейских ценностях, о защите этих европейских прав. Поэтому все те, кто говорит, что это ни к чему, что никакого положительного влияния от этого нет, они не думают о том, что мы должны постоянно подталкивать эту великую державу, которой является Россия, в новых геополитических условиях вперёд, потому что иначе это просто не отвечало бы нашим интересам.

Мы – две ядерные державы, мы – два постоянных члена Совета Безопасности. Мы должны уметь договориться. Даже если у нас есть разногласия по некоторым вопросам, мы должны работать вместе. Поэтому я бы хотел напомнить о том, что говорил господин Путин о либеральной демократии.

Кстати, Вы знаете, что иногда, когда говоришь о либеральности, значения иногда разнятся, потому что есть политический либерализм. Это нас отводит к той самой Европе эпохи Возрождения. Может быть, я не совсем хорошо знаком со своей историей, может быть, я забыл о тех особенных связях, которые поддерживала Екатерина Великая с нашими философами, с нашими писателями, с нашими деятелями Просвещения. Итак, у России есть политический либерализм, экономический либерализм. Вы знаете, каждое общество постоянно меняется, развивается, и в каждом обществе есть разные уровни консерватизма. Поэтому эти понятия необходимо обсуждать и разъяснять.

Я считаю, что на уровне наших обществ двухлетний период – это ничто. Поэтому я считаю, что сегодня необходимо прилагать новые усилия, для того чтобы совместными усилиями строить новую архитектуру европейской безопасности для наших стран. Мы будем работать над климатической повесткой дня.

Всё это означает, что две наши страны являются крупными державами. Державами, у которых очень крепкие экономические связи. У нас также есть общие идеалы, и именно поэтому наши солдаты, наши военнослужащие несколько раз в истории боролись вместе, на одной стороне. Именно поэтому я считаю, что мы должны продолжать наш диалог. Естественно, за сегодняшний день нам, наверное, не удастся разрешить все наши разногласия, но это необходимо.

У России особые отношения с западным миром. Это является частью русской души. Но Европа не является, наверное, так сказать, западным миром в чистом преломлении. Мы являемся его частью. Европа должна просто пересмотреть концепцию своей суверенности. У неё есть свои союзники, и в мире, где западная гегемония постоянно ставится под вопрос, Европе нужно сыграть свою роль. И поэтому диалог между Евросоюзом и Россией совершенно необходим для того, чтобы ЕС, Евросоюз мог как раз таки вновь обрести свой вес, свою роль. Для этого необходимо время. Всё мы, как я уже сказал, не разрешим за сегодняшний день, но мы над этим будем работать сегодня и в будущем.

В.Путин: Значит, что касается «восьмёрки», о которой вы сказали, так её не существует. Как же я могу возвратиться в организацию, которой не существует. Это «семёрка», сегодня это «семёрка».

Что касается возможного формата в рамках восьми государств, мы никогда ни от чего не отказываемся. Была очередь России провести «восьмёрку» в своё время, и наши партнёры не приехали. Пожалуйста, мы в любое время ждём в гости наших партнёров уже в рамках «семёрки».

Но вообще существуют и другие международные организации, которые играют заметную, существенную роль в международных делах. Например, «Группа двадцати" (Group of Twenty – G20) "двадцатка». И там такие крупные на сегодняшний день экономические игроки представлены, как Китайская Народная Республика, Индия, многие другие. Двадцать стран, вы их все хорошо знаете. Это почти 90 процентов мировой экономики. В этой связи, конечно, такие более полноформатные площадки, они сегодня, это очевидно, объективная вещь, играют заметную, существенную роль, и мы там работаем активно. Мы также активно работаем в некоторых региональных организациях, таких как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), как БРИКС, в которую входит известное количество стран: Россия, Индия, Китай, Южная Африка, Бразилия. Повторяю ещё раз, вообще любые контакты с нашими партнёрами, в любом формате, они всегда полезны, мы ничего не исключаем.

Кстати говоря, по поводу той темы, о которой господин Президент упомянул, – это совместная работа в области борьбы с изменениями климата. Это существенная вещь. Ведь Россия с самых первых шагов присоединилась к инициативам Президента Франции и поддержала Парижское соглашение по климату. Мы взяли на себя очень серьёзные обязательства: в ближайшие несколько лет выйти на 70 процентов от выбросов 1990 года, а потом 75 процентов – к 2030 году. Это серьёзные обязательства, это потребует существенной реконструкции вообще всей российской экономики. Мы приняли внутригосударственные программы на этот счёт, выделили колоссальные ресурсы. И это тоже очень серьёзный вопрос для нас.

Господин Президент уже упоминал события, скажем, в Сибири. Я говорил об этом, когда мы ещё в Осаке расставались, но сейчас просто рекордные изменения температуры в Арктике наблюдаются. Никогда такого не было. Это очень серьёзные вопросы, и здесь мы должны согласовывать наши усилия. Без согласования усилий – мы это прекрасно все тоже знаем – результата эффективного не будет. Мы готовы к такой совместной работе.

Вопрос: Господин Макрон сегодня говорил о Европе от Лиссабона до Владивостока. Но, я думаю, вы согласитесь, что отношения России и Евросоюза находятся сейчас в довольно низкой точке. Как (это вопрос обоим лидерам) вы оцениваете перспективы того, что со сменой состава Еврокомиссии всё-таки отношения России и Евросоюза выйдут из такого замороженного состояния? И насколько Франция заинтересована в том, чтобы Россия не только вернулась в Парламентскую ассамблею Совета Европы, но и улучшились отношения России и ЕС?

В целом, что касается «семёрки», то всё-таки будете ли вы сегодня обсуждать гипотетическое превращение «семёрки» обратно в «восьмёрку»?

В.Путин: Что касается перспектив, связанных с созданием общей Европы от Лиссабона до Владивостока, то это ведь не наша идея. Ещё генерал де Голль высказал эту мысль по существу, когда сказал о Европе от Лиссабона до Урала. Но Россия простирается до Тихого океана, это всё пространство европейской культуры. Это важно понимать.

Но дело не в этом, дело не в том, что сегодня это кажется невозможным. То, что сегодня кажется невозможным, завтра может стать неизбежным. Мы исходим из этого. И я думаю, что если мы будем об этом думать, будем ставить перед собой такие цели, а они, безусловно, в стратегическом смысле очень важны и для Европы, если она хочет сохраниться как центр цивилизации, и для России. И если мы будем вместе над этим работать, то рано или поздно, когда-нибудь мы подойдём к решению этой проблемы. В той или другой форме – это не важно, важно выбрать путь и потихонечку, соразмерно с условиями сегодняшнего дня двигаться в правильном направлении.

Что касается «семёрки», «восьмёрки», я уже сказал, мы не ставим для себя это как самоцель. Мы не отказываемся ни от каких контактов, вот и всё.

Э.Макрон: В том, что касается Вашего вопроса. Отношения опираются на реальность, несмотря на санкции, о которых напомнил Президент Путин сам, всё-таки продолжались обмены в различных областях, и мы, кстати, смогли усилить наши экономические и культурные связи. Но сегодня отношения между Россией и Евросоюзом являются таким раздражителем. Есть такой раздражитель – это ситуация на Украине. То есть разрешение данного конфликта также является той самой магической палочкой, которая откроет дверь России для возвращения в клуб «большой семёрки», которая может стать «восьмёркой». Я считаю, что это отвечает интересам абсолютно всех сторон – найти выход из данной ситуации.

Теперь о том, что касается нашего двустороннего диалога. Это показывает, что даже если нельзя разногласия полностью стереть, можно что-то новое на этом построить. Совершенно очевидно, что возвращение к «восьмёрке», возвращение к нормальным отношениям с Евросоюзом требует разрешения кризиса на Украине.

Как я уже говорил, для этого необходимы действия всех игроков. Мы должны выйти за рамки временных разногласий, ситуаций и кризисов, которые мы смогли определить, для того чтобы разработать новую архитектуру. Именно над этим мы сейчас работаем. Так что вопрос «восьмёрки» зависит от украинского кризиса, так, чтобы обобщить. Но, с другой стороны, в рамках этой новой повестки дня, над которой я бы хотел, чтобы мы работали вместе, то есть архитектурой безопасности и доверия, я хотел бы, чтобы мы смогли разобраться во всех тех разногласиях и недопониманиях, которые накопились в отношениях между Россией и Евросоюзом за последнее десятилетие. Мы должны действовать, мы должны разрабатывать новые форматы, новые площадки.

Мы не обязаны жить с одними и теми же форматами и говорить тем языком, который был найден десятилетие назад, потому что мир постоянно меняется, время продвигается вперёд, и мы должны всё это пересмотреть и перестроить. Вот что касается отношений между Россией и Евросоюзом. Я бы хотел, чтобы эти отношения не просто нормализовались, но чтобы они были полностью пересмотрены.

Последний вопрос, пожалуйста.

Вопрос (как переведено):Вопрос к обоим президентам.

За последнее время во время мирных демонстраций в Москве было арестовано множество людей. Господин Путин, как Вы объясняете это?

И, господин Макрон, что Вы об этом думаете?

И недавно произошёл ядерный инцидент в Сибири. Говорят о высоком уровне радиоактивности в воздухе. Итак, что было протестировано за последнее время, какие были новые находки сделаны научными специалистами? Пожалуйста.

В.Путин: Надо с географией разобраться. В Сибири не было никаких инцидентов. Если Вы имеете в виду в Северном море, то это другой регион Российской Федерации. Никакой угрозы там нет, и никакого повышения фона там тоже не существует. Туда направлены были эксперты, в том числе независимые эксперты, которые контролируют сейчас ситуацию. Во всяком случае, я эти доклады получаю, получаю доклады от наших экспертов – и военных экспертов, и гражданских. Мы серьёзных изменений там не видим. Но превентивные меры принимаются, для того чтобы не было никаких неожиданностей. Первое.

Второе. Люди, которые, к сожалению, пострадали и погибли, безусловно, выполняли важнейшую государственную функцию. Все они будут представлены к государственным наградам Российской Федерации.

И по поводу беспорядков в Москве. Всё это связано с электоральным циклом. В сентябре этого года должны состояться выборы в региональные органы власти, в том числе в московские. В 2014 году, когда были предыдущие выборы, на выборы не были допущены примерно 111 человек. По различным причинам избирательные комиссии за соответствующие нарушения этих людей не допустили до выборов. В этом году до выборов не допущено 57 человек тоже за очевидные нарушения в ходе избирательной кампании. Там просто фальсифицированные подписи, как утверждают эксперты избирательных комиссий.

Существует законный способ разрешения споров – это судебные процедуры, и есть прецеденты, когда обратившиеся в суд незарегистрированные кандидаты отстояли своё право избираться. Такие прецеденты уже есть. Принято решение как минимум в отношении одного человека, решение принято допустить его к выборам.

Что касается самих вот этих событий, то думаю, что не скажу ничего нового: граждане имеют право на мирные в соответствии с действующим законом протесты, а власти должны обеспечить реализацию этих прав. Но никто – ни власти, ни какие-то группы граждан – не имеет права нарушать действующий закон и доводить ситуацию до абсурда либо до столкновения с властями. Это нарушение закона, и все, кто виновен в этих нарушениях, должны быть привлечены к ответственности в соответствии с этим самым российским законом.

Как мы знаем, не только в России происходят события подобного рода. Я в гостях и мне неудобно об этом говорить, но вынужден, поскольку вы задаёте такие вопросы.

Мы все знаем события, связанные с так называемыми желтыми жилетами, в ходе которых, как нам кажется, по нашим подсчётам, погибло 11 человек, 2500 – получили ранения, 2000 полицейских в том числе. Мы бы не хотели, чтобы подобные события происходили в российской столице, и будем делать всё для того, чтобы наша внутриполитическая ситуация развивалась строго в рамках действующего закона.

Э.Макрон: Итак, Президент прав напомнить о данной ситуации, но я считаю, что необходимо всё-таки делать разницу между тем, что происходит в наших странах. Во всех наших странах сейчас проходят различные демонстрации, протесты, манифестации. Но что самое важное? Что когда подписываешь и ратифицируешь какие-то договоры, необходимо затем выполнять их требования.

И мы знаем, что Россия ратифицировала целый ряд международных договоров, конвенций, в рамках которых страна должна предоставлять своим гражданам основополагающие свободы: свободу слова, свободу выражения, свободу собрания и так далее. И поэтому очень многие люди обеспокоились теми событиями, которые проходили в Москве: арестами и так далее, всеми теми блокировками, которые были сделаны со стороны правовых органов.

Президент сказал, что во Франции были также демонстрации протеста. Действительно, граждане получили ранения, полицейские получили ранения, и это меня очень беспокоит. Но Франция всегда соблюдала не только свою конституцию, но также все те права, которые существуют в рамках Совета Европы. Поэтому все эти люди, которые обратились в Европейский суд по правам человека, конечно, будут услышаны и так далее. Естественно, необходимо сделать так, чтобы каждый гражданин получил возможность выразить своё мнение. Но вы знаете, что все эти люди, которые захотели выставить свои кандидатуры в ходе европейской избирательной кампании, смогли представить свою кандидатуру, смогли это сделать свободно, без каких бы то ни было преград. Конечно, всё это возможно, но нельзя смириться с тем, чтобы эти люди нарушали общественный порядок, потому что в таком случае они нарушают права других граждан. Мы просто не можем мириться с такой ситуацией, когда некоторые граждане видят свои основополагающие права, попираемые органами правопорядка. Вот с этим мы мириться не можем. Поэтому мы об этом поговорим вместе. Необходимо, чтобы граждане могли, соблюдая общественный порядок, участвовать в мирных демонстрациях.

В.Путин: Я хотел бы добавить. Мы именно так и делаем. Дважды (и в июле, и в августе этого года) были проведены массовые мероприятия, митинги тех граждан, которые хотели выразить подобным образом свой протест. Они были заявлены, эти мероприятия, и санкционированы властями. Прошли мирно и без всяких эксцессов.

Я бы хотел, чтобы и у нас в дальнейшем всё происходило именно таким образом, и в других странах тоже не исключение. Чтобы без эксцессов и без нарушения действующего закона.

Э.Макрон: Всем большое спасибо. Теперь приступим к работе.

Франция. Евросоюз. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 19 августа 2019 > № 3095542 Владимир Путин, Эммануэль Макрон

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на Всероссийском молодежном образовательном форуме «Территория смыслов», Солнечногорск, 15 августа 2019 года

Добрый день!

Спасибо за теплые приветствия! Мы уже не в первый раз встречаемся с участниками форума «Территория смыслов», но впервые – в этом живописном месте. Для тех, кто приезжает из Москвы, это удобнее, так как ближе. В любом случае, все те встречи, которые состоялись до сих пор, были весьма полезны.

Мы подпитываемся интересом, который существует в нашем обществе к внешней политике, международной жизни, и всегда рады использовать свои знания, опыт и практическую деятельность для того, чтобы удовлетворять этот интерес со стороны наших граждан. Особенно ценно, когда проблемами внешней политики интересуется молодежь. В конце концов, вам формировать будущее России и будущее место России в международной жизни в современном мире.

Всегда есть обратная связь, интерактивность. Для меня и моих коллег (я разговаривал со своими заместителями, директорами департаментов, которые тоже общаются с представителями гражданского общества) такие встречи – это очень важная обратная связь. Если мы не будем знать, какие конкретно проблемы международной жизни волнуют наших граждан, включая, прежде всего молодежь, то мы в своей внешней политике будем, наверное, идти вслепую. Нам очень важно делать то, что отвечает интересам нашей страны, а ее, конечно, воплощает, представляет наш народ.

Я не буду подробно останавливаться на тех тенденциях, которые сейчас развиваются в мире. Об этом многократно говорил Президент России В.В.Путин, в том числе не так давно состоялась развернутая дискуссия на Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ). Скажу лишь, что основной тенденцией является противостояние между, с одной стороны, объективно формирующимся, новым полицентричным, более справедливым и демократичным миропорядком и, с другой стороны, стремлением достаточно узкой группы государств во главе с США не дать состояться этому справедливому миропорядку и постараться всеми силами обеспечить себе доминирование во всех сферах международной жизни – военно-политической и экономической, в сферах толкования норм уважения прав человека и истории, что также является сейчас очень важной темой. Даже в сфере спорта, как вы знаете, идут сильные баталии, которые в основном нацелены на то, чтобы англосаксонская группа государств определяла порядки, в том числе в том, что касается наказания за применение допинга и определения виновных.

Другая серьезная тенденция, которая проявилась в русле политики наших западных коллег – их стремление подменить международное право, которое по определению является универсально согласованными нормами и принципами, некими правилами, которые наши западные коллеги вырабатывают в своем узком кругу и преподносят их потом как истину в последней инстанции, которой должны руководствоваться все остальные члены международного сообщества. В ходе дискуссии, если вас это будет интересовать, приведу конкретные примеры. Их множество.

Появляются новые центры силы в Евразии, АТР, Латинской Америке и Африке. Но вопреки становлению миропорядка, который будет сбалансирован и опираться на уважение интересов всех игроков, Запад пытается удержать свое превосходство, обеспечить доминирование вопреки объективному ходу исторического процесса. Однако надо отдать должное исторической правде: около пяти столетий Запад диктовал правила игры в современном мире. Но жизнь меняется, колониальная эпоха ушла в прошлое. Центры роста мировой экономики и мировых финансов смещаются с Запада в другие регионы мира. Для противодействия этой тенденции наши западные, прежде всего американские коллеги, прибегают к самым нечистоплотным методам, недобросовестной конкуренции, стремясь обеспечить себе одностороннее преимущество. Для этого в ход идут экономические санкции, шантаж, угрозы, ультиматумы, прямое давление, включая применение военной силы, как это происходило с интервенциями в Югославию в 1999 г., Ирак в 2003 г., Ливию в 2011 г.. Ни в одном из этих случаев жизнь людей, которые подверглись агрессивному нападению, не становилась лучше. В Ливии сейчас под вопросом стоит государственность, которую все мы активно пытаемся помочь восстановить.

Мы противопоставляем такой нелегитимной и неправомерной линии наших западных коллег свою позицию, которая опирается на Концепцию внешней политики Российской Федерации, утвержденной Президентом России. В очередной раз редакция этой внешнеполитической концепции была одобрена в 2016 году. Прежде всего, она исходит из необходимости обеспечивать максимально благоприятные внешние условия для развития нашей страны, в частности для ее экономического развития, решения социальных проблем. В этих целях от нас требуется обеспечивать безопасное окружение, максимально благоприятные условия для наших граждан и для деятельности наших экономических операторов во всем мире. Эти цели, как записано в Концепции внешней политики, должны достигаться исключительно на основе уважения международного права, прежде всего, таких его компонентов как принцип суверенного равенства государств, невмешательство во внутренние дела, уважение права народов самим определять свою судьбу без вмешательства извне, мирное урегулирование споров, неприемлемость угрозы силой или применения силы. Это принципы Устава ООН.

Когда мы анализируем деятельность Генеральной ассамблеи ООН после каждой ее ежегодной сессии, мы можем легко убедиться, что подавляющее большинство государств-членов ООН занимают идентичные с Россией позиции. По-моему просто несерьезно в нынешней обстановке говорить о том, что политика Вашингтона или Брюсселя по так называемой «изоляции» России дает какие-то результаты. При этом мы никогда не встаем в позу обиженного, всегда открыты к честному и откровенному разговору с нашими партнерами на Востоке, на Юге, на Западе. При понимании, что разговор должен вестись на основе равноправия и уважения интересов друг друга, а также должен быть нацелен на поиск решений спорных вопросов, которые будут опираться на баланс интересов.

Вопрос: Вчера на встрече с проректором Высшей школы экономики мы обсуждали политику «мягкой силы». Как Вы оцениваете данную концепцию? Как Вы считаете, какие основные векторы развития «мягкой силы» существуют в России на современном этапе?

С.В.Лавров: «Мягкая сила» — это, по большому счету, естественное проявление тех технологических перемен, которые происходят в мире. Если раньше внешняя политика сводилась к решению вопросов войны и мира: кто-то кого-то завоюет, и потом начнут договариваться, либо прежде чем воевать, попробуют договориться. Вот и все, на что опиралась внешняя политика в те годы, когда не было современных технологий. Сейчас можно обеспечивать свои интересы в том или ином регионе мира, в том или ином государстве гораздо менее разрушительными методами, без применения военной силы, воздействуя на общественное мнение, используя весь спектр существующих для этого возможностей: интернет-ресурсы, социальные сети. Вам не нужно подробно говорить, как сейчас можно доводить свои идеи, свои оценки, просто свое мнение до практически всех, желающих с ним ознакомиться.

Второй момент, который также весьма существенен в том, что касается «мягкой силы» — это работа неправительственных организаций (НПО). В России мы активно поощряем развитие НПО в сфере международной деятельности. Мы установили и в течение многих лет поддерживаем партнерские отношения с теми нашими некоммерческими организациями, которые интересуются внешней политикой. К сожалению, их не так много. Например, немногим более шестидесяти наших организаций имеют консультативный статус при Экономическом и Социальном Совете ООН (ЭКОСОС). Не потому, что мы им не помогаем: помогаем всем, кто хочет такой статус получить. Шестьдесят — это уже неплохо. Раньше были единичные случаи. Однако неправительственных организаций западных государств, которые имеют статус при ооновских структурах, — тысячи. Есть, куда стремиться нашему гражданскому обществу. Мы активно поощряем интерес неправительственного сообщества к международной проблематике. На уровне департаментов МИД России ежемесячно проводятся встречи с соответствующими профильными НПО. Примерно раз в квартал мои заместители встречаются с представителями этих организаций. Ежегодно проходит обобщающая встреча с моим участием, на которой мы смотрим, какие еще потребности существуют у НПО, в реализации которых мы можем помочь как Министерство иностранных дел.

В ряду тех инструментов, которые относятся к «мягкой силе», должны быть упомянуты СМИ. Здесь возникает очень много вопросов. Если мы говорим о честной конкуренции, то при проигрыше в количественном отношении наши НПО могли бы и могут серьезно соперничать, отстаивая те идеи, которые лежат в основе справедливости, правды, международного права. К сожалению, многие западные НПО преследуют и исповедают другие принципы и не гнушаются самых разных нечистоплотных приемов, чтобы продвигать линию, которая интересует их спонсоров. В огромном количестве случаев эти НПО создаются и финансируются государством. Подавляющее большинство ведущих американских НПО получает деньги из Агентства США по международному развитию, которое получает средства из американского бюджета. Международный республиканский институт, институт Демократической партии — это структуры, которые, так или иначе, опираются на государственную поддержку. В свою очередь они уже будут финансировать и финансируют многочисленные организации, занимающиеся отдельными аспектами международной жизни.

Мне кажется, что справедливость на нашей стороне. Нам нужно продолжать ее активно отстаивать, нужно наращивать количественное присутствие России на международных площадках. Пока мы проигрываем численно, но, повторю, если брать СМИ, всего-навсего «Раша тудэй» и «Спутник» вдвоем создали ситуацию, когда их называют главной угрозой общественному мнению на Западе. Кстати, недавно в Лондоне прошла Глобальная конференция по свободе СМИ. «Раша тудэй» и «Спутник» на нее просто не пригласили, обосновав это тем, что они не СМИ, а «инструмент пропаганды». Как вам это нравится? Поэтому, когда такие принципы, такие критерии применяются к работе на пространстве «мягкой силы», то все это выглядит, как очередная попытка обеспечить себе одностороннее преимущество путем нечистоплотной конкуренции.

Будем продолжать поддерживать всех тех, кто в российском гражданском обществе заинтересован в проецировании нашей «мягкой силы» в сферы защиты прав человека, борьбы с бедностью, борьбы за чистую окружающую среду, любой другой проблемы, которая так или иначе выносится на международное обсуждение. Будем активно вас поддерживать. Если есть интерес, если есть организация, которая пока еще к сотрудничеству с МИД не привлечена, то, пожалуйста, обращайтесь к нам, мы активно вас поддержим.

Вопрос: Курильские острова являются частью России, но претензии японской стороны на эти территории все еще сохраняются. Какая стратегия урегулирования этого вопроса с японской стороной?

С.В.Лавров: Стратегия простая. Президент России В.В.Путин неоднократно подчеркивал наш подход к этой проблеме. Он предельно транспарентен и ясен. Россия является государством-продолжателем Советского Союза. Все остальные республики являются правопреемниками, а мы кроме правопреемства еще и являемся государством-продолжателем Советского Союза. Именно в таком качестве мы были признаны в декабре 1991 г. и автоматически в силу этого нашего статуса продлили свое постоянное членство в Совете Безопасности ООН. Поэтому те международные обязательства, которые брал на себя Советский Союз, мы переподтвердили и готовы выполнять. В том числе Совместную декларацию СССР и Японии 1956 г., в которой было четко сказано, что Россия и Япония больше не воюют друг с другом, не рассматривают друг друга в качестве врагов, будут выстраивать отношения на принципах миролюбия, добрососедства. В статье 9 Декларации постулируется, что, исходя из доброжелательного отношения к Японии, учитывая интересы японского народа, Советский Союз готов после заключения мирного договора в качестве жеста доброй воли передать Японии острова Хабомаи и Шикотан. Именно после заключения мирного договора. После исчезновения Советского Союза Россия переподтвердила это обязательство в числе прочих. Когда начались новые контакты между Москвой и Токио эта тема, конечно, обсуждалась с премьер-министрами, которые сменялись в Японии. В последний раз несколько лет назад Президент России В.В.Путин и Премьер-министр Японии С.Абэ договорились активизировать переговоры по мирному договору на основе Декларации 1956 г., которая, как я уже сказал, гласит: сначала подписание договора, затем рассмотрение вопроса не о возвращении, а о передаче в духе доброй воли двух этих островов. Мы при этом исходим из того, что подписание мирного договора должно быть нацелено на констатацию тех реалий, которые сложились после Второй мировой войны, на признание итогов Второй мировой войны в соответствии с которыми все четыре острова Южной курильской гряды являются территорией Российской Федерации как продолжательницы Советского Союза.

Наши японские коллеги никак не могут изменить свою позицию. Они говорят, что не согласны с итогами Второй мировой войны в той части, которая касается их и нас, хотя эта позиция не может быть принята, поскольку противоречит Уставу ООН. В Уставе ООН записано, что все, что было сделано державами-победительницами по итогам Второй мировой войны пересмотру не подлежит. Пока все упирается в нежелание наших японских коллег признать итоги Второй мировой войны, что препятствует подписанию мирного договора.

Не думаю, что ситуация тупиковая. Мы руководствуется поручениями, которые нам дает Президент России В.В.Путин по итогам своих переговоров с Премьер-министром Японии С.Абэ. Эти поручения нацеливают нас на продолжение развития отношений с Японией во всех областях: торгово-экономической, внешнеполитической, гуманитарной. В этом, наверное, тоже заключается смысл всех тех действий, которые необходимо предпринять, чтобы выйти на решение любых самых сложных проблем.

Например, мы обращаем внимание наших японских коллег на то, что та же самая совместная хозяйственная деятельность на этих четырех островах, которую мы им предлагаем, должна вестись на основе тех законодательных актов, которые существуют в Российской Федерации. У нас есть множество дополнительных стимулов для инвесторов на этих землях: территория опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР), свободный порт Владивосток. Японские коллеги могут пользоваться всеми этими преимуществами. Если нужны какие-то новые льготы, мы готовы их обсуждать, готовы заключать межправительственные соглашения. Но мы не можем согласиться с идеей, чтобы на нашей территории вести некую юрисдикцию, которая не будет опираться на российское законодательство.

Второй пример — проблемы безопасности. Вы знаете, что на японской территории существуют американские военные базы, большое количество американских военнослужащих. По Договору о взаимном сотрудничестве и гарантиях безопасности между США и Японией 1960 г. американцы имеют право почти в любой части Японии размещать свои вооруженные силы. Кстати, этот Договор 1960 г. был подписан после того, как была заключена Декларация 1956 г. Тем самым, этот Договор создал условия, которые не существовали в период подписания той самой Декларации. Замечу, что можно было бы выполнить ту Декларацию в советские времена, но именно США воспрепятствовали тому, чтобы Япония пошла на этот шаг, не желая, чтобы Япония нормализовала отношения с нашей страной, и постоянно стремясь использовать тему островов для внедрения конфронтационных ноток в контакты между нами и Токио. Подчеркну, что мы это прекрасно видим.

Мы хотим хороших отношений с нашим японским соседом. Для этого нам нужно понять, во-первых, готова ли Япония признать итоги Второй мировой войны раз она является членом ООН, а в Уставе Организации четко сказано, что эти итоги незыблемы. Во-вторых, нам нужно понять, насколько Япония будет самостоятельна в вопросах внешней политики и в решении вопросов безопасности, учитывая сильнейшую зависимость Токио от Вашингтона, в связи с этим договором о военно-политическом союзе 1960 г., который воплощен уже в материальном, очень глубоком присутствии США на Японских островах.

В целом, когда мы говорим о необходимости решать все проблемы на основе полноценного широкомасштабного развития сотрудничества, мы не можем закрывать глаза на то, что по всем тем вопросам, которые носят принципиальный характер и вызывают противоречия в ООН, Япония голосует с США против России.

Не можем закрывать глаза на то, что Япония присоединилась, пусть и в усеченном варианте, к неправомерным нелегитимным односторонним санкциям, которые были наложены Западом на Россию, прежде всего, за то, что мы защитили наших соотечественников в Крыму, которые отказались принимать неконституционный государственных переворот, произошедший в феврале 2014 г. в Киеве. Об этом можно очень много говорить, постарался основные моменты обозначить.

Вопрос: На чем Вы основываетесь, озвучивая позицию России во внешней политике? Как Вы считаете, какую политику Россия реализует наиболее успешно: внутреннюю или внешнюю?

С.В.Лавров: Я постарался коротко сказать в своем вступительном слове о том, на чем основывается Россия, реализуя свою внешнюю политику. У нас есть Концепция внешней политики, в которой, как я уже сказал, но подчеркну еще раз, прописана главная задача – обеспечить максимально благоприятные внешние условия для нашего развития. Под условиями я имею в виду безопасность страны по всему ее периметру, возможность для наших граждан быть защищенными и недискриминированными по всему миру, поддержка российского бизнеса, чтобы он на равных мог соперничать со своими конкурентами. Все это делается с опорой на международное право.

Что касается сравнения между внутренней и внешней политикой, я не отвечаю за внутреннюю политику, но все то, что я сказал и все, что записано в Концепции внешней политики, четко обозначает главную вещь: наша эффективность на международной арене в решающей степени зависит от того, насколько успешно мы развиваем свою страну, экономику, социальную сферу, насколько успешно мы обеспечиваем свою безопасность. Здесь связь прямая. Уверен, что те результаты, которых мы уже достигли на внешнеполитическом фронте, признаются всеми, в том числе нашими недоброжелателями, и отражают те перемены, которые произошли в наших экономике и внутренней жизни за последние пару десятков лет.

Вопрос: Какие именно институты нужно создать, чтобы российские граждане уважали Россию так же, как иностранные граждане?

С.В.Лавров: Чтобы российские граждане уважали Россию так же, как иностранные граждане уважают Россию? Я не очень понял. Поясните, пожалуйста.

Вопрос: Есть институт семьи. Мне кажется, он сейчас менее востребован в России. Его не существует. Родители не занимаются детьми. В этом проблема.

С.В.Лавров: В России, Вы имеете в виду? Я своими занимаюсь. Мне кажется, что нет недостатка в том внимании, которое уделяется нашим традиционным ценностям, включая институт семьи, охрану детства, материнства. В последние годы эта тема не раз ежегодно возникает в выступлениях Президента, в его контактах с Правительством, с соответствующими нашими общественными структурами. Это один из наших приоритетов, в том числе в международных организациях. Мы отстаиваем традиционные ценности, ценности семьи и в Совете Европы, и в ОБСЕ, особенно перед лицом попыток подорвать традиционное, Богом данное понимание семьи и навязать неолиберальные подходы, которые разрушают моральные устои любой цивилизации, включая европейскую.

Считаю, что наша позиция должна быть нацелена на самое жесткое отстаивание этих ценностей и недопущение внедрения в международно-правовые документы неких двусмысленных в этом отношении понятий.

Вопрос: В нашей стране за неправильное использование отходов для граждан установлена административная ответственность от 1 до 2 тыс. рублей. Если посмотреть зарубежный опыт, там все гораздо жестче. Например, в Сингапуре за аналогичное правонарушение грозит уголовная ответственность – до 12 лет тюремного заключения. Там запрещено жевать жвачки на улицах, принимать пищу и кормить голубей. Примерно такая же ситуация в Японии. Как Вы смотрите на этот опыт зарубежных стран? Можно и нужно ли в России ужесточить ответственность?

С.В.Лавров: У нас есть целая структура органов, которые за это отвечают. Я не как Министр, а как гражданин слежу за тем, как идут дискуссии по созданию мусороперерабатывающих мощностей, ликвидации открытых полигонов. Я за то, чтобы делать окружающую среду как можно чище. Не думаю, что у нас приживется опыт Сингапура, где, действительно, можно в тюрьму попасть, если ты закурил на улице, бросил окурок или еще как-то намусорил. Сингапур – маленькая страна. Там легко провести реформы и обеспечить их соблюдение. У нас огромная территория. Это плюс, но это и минус в том смысле, что за этой территорией необходимо ухаживать. В этом ключе упомяну значение и демографической проблемы, особенно в плане более равномерного расселения наших граждан по территории Российской Федерации. Нужно сделать так, чтобы не стягивало всех магнитом в Москву, Московскую область, Петербург, чтобы создавались конкурентные условия для того, чтобы люди оставались или ехали в Сибирь и на Дальний Восток. Это очень важная проблема, в том числе и для нашей внешней политики, учитывая, что Россия – держава евразийская. Нам принципиально важно развивать Дальний Восток, Восточную Сибирь. Очень важно, что сейчас в Правительстве есть специальный вице-премьер, он же спецпредставитель Президента по этим вопросам, есть специальное Министерство.

В том, что касается Министерства иностранных дел и упомянутой Вами тематики, есть международные документы, к которым мы присоединяемся. Нет ни одной международной конвенции, так или иначе связанной с охраной окружающей среды, в которой мы бы не участвовали. Завершаем процесс ратификации Парижского соглашения по климату, которое получило очень серьезное подкрепление в декабре прошлого года в польском городе Катовице, где был согласован механизм его реализации. Это было принципиально важно для нас, чтобы понимать, как Парижское соглашение, которое имеет рамочный характер, будет реализовываться на практике.

В том, что касается выполнения нормативов Рамочной конвенции ООН об изменении климата, мы их не нарушаем. Мы среди лидеров по выполнению этих нормативов. Причины разные, но пока это так. Думаю, мы будем оставаться в пределах нормы еще долгие годы. Тем временем, будем внедрять современные технологии, в том числе мусороперерабатывающие.

Помимо самих технологий, нужно более строго следить за тем, как люди ведут себя в общественных местах. Честно скажу, в Москве и в Петербурге стало чище. Но, наверняка, это все пока неидеальные решения.

Вопрос: В Воронежской области и по всей России очень много заповедников, у которых хорошо развиты инфраструктура и транспортная доступность. За счёт чего в Россию можно привлечь иностранных граждан, развить экотуризм, вывести его на новый уровень? Возможно, Вы знакомы с проектами в других странах, которые смогли как-то привлечь зарубежных граждан и развить экотуризм?

С.В.Лавров: Нельзя из Москвы давать всем советы о том, как им на местах развивать экологический туризм и многие другие вещи. Проживающие там люди лучше других знают, что у них уникального, какая история у этого края, чем они гордятся. Сделать это привлекательным для иностранцев, наверное, не так сложно. Необходимо немного умения, привлекать туристических операторов и специалистов по истории, обустроить инфраструктуру. Но я не могу давать советы. Знаете, если мы будем говорить, что в Финляндии есть место, где Дед Мороз живет, и туда все едут. Так и в Великом Устюге есть Дед Мороз и к нему все ездят. Здесь обязательно должна быть местная специфика.

МИД России помогает двигаться к этой цели тем, что мы последовательно расширяем безвизовое пространство для путешествий наших граждан. 95 стран уже имеют с нами соглашения о безвизовом режиме. Почти вся Латинская Америка стала безвизовой. Понимаю, что это далековато, но у нас безвизовый режим с большинством наших соседей. Сейчас мы движемся к внедрению электронных виз на всей территории России. Они уже применяются на Дальнем Востоке на территории свободного порта Владивосток, в Калининграде и с осени этого года будут применяться в Петербурге и Ленинградской области. Прицел такой, чтобы где-то через полтора года все наши партнеры могли пользоваться электронными визами для въезда в Российскую Федерацию, что, конечно, будет стимулировать туризм, в том числе экологический.

Вопрос: В последнее время в российских городах распространена незаконная реклама наркотиков и иная пропаганда асоциальных явлений. Я считаю, что этот вопрос очень важен и его нужно оперативно решать. Мое решение: выявлять и устранять данную рекламу новыми способами – не закрашивать, а именно удалять пескоструйным оборудованием. Как Вы считаете, нужно ли оперативно удалять данные надписи и рисунки? Обсуждаются ли вопросы наркоугрозы на международном уровне?

С.В.Лавров: Я против любой рекламы наркотиков. Насчет пескоструя, наверное, у нас есть специальные службы, имеющие в распоряжении данное оборудование. Я против любой рекламы, будь то на стенах или в социальных сетях, что тоже является большой проблемой.

Россия занимает принципиальную позицию. На международном уровне эта проблема обсуждается давно. Существует Международный комитет по контролю над наркотиками, который собирается несколько раз в год в Вене. В Венском отделении ООН есть Управление по наркотикам и преступности (УНП ООН), которое на данный момент возглавляет гражданин России в ранге заместителя Генерального секретаря ООН.

Я участвовал в министерском заседании Международного комитета по контролю над наркотиками весной этого года, где мы подтвердили нашу позицию. Она заключается в следующем: есть три основополагающих универсальных конвенции о борьбе с наркобизнесом в различных его проявлениях. Они были приняты достаточно давно и должны, по нашему убеждению, оставаться незыблемыми. Сейчас много попыток размыть эти конвенции, которые запрещают любое применение наркотиков. Много попыток либерализовать так называемые легкие наркотики в медицинских и рекреационных целях. Мы все понимаем, о чем идет речь. Считаем, что это будет началом скольжения по наклонной плоскости. Осуждаем действия тех государств, которые легализуют легкие наркотики – каннабис и прочие. Это произошло в Канаде, происходит в некоторых странах Европы. Будем препятствовать тому, чтобы эти нормы, которые каждая страна вправе у себя вводить, хотя это является нарушением международных конвенций, приобретали универсальный характер. Такие попытки существуют.

Есть и в России некоторые структуры, которые с либеральных позиций предлагают не слишком озабочиваться тем, что легкие наркотики получают распространение, что это помогает снимать стресс и утолять боль в тех случаях, когда другие средства не помогают. Это очень опасная тенденция, мы выступаем против.

Отмечу, что в гражданском обществе очень серьезную работу проделывает Национальный антинаркотический союз. Это неправительственная организация (НПО), которая создана и возглавляется бывшими наркозависимыми ребятами. Я участвовал в нескольких мероприятиях, которые они проводят. Это мероприятия с членами семей, детьми, волейбол, футбол, приглашение артистов. Когда я участвовал в одном из таких мероприятий в Крыму, мы были с Н.В.Расторгуевым. Это по-настоящему здоровое движение. Не зря оно уже признано в ООН, они выступали в Нью-Йорке. Они признаны и в Венском отделении ООН, являются партнерами Управления ООН по наркотикам и преступности. Принцип, который они продвигают во всех своих контактах – «драг фри» (drug free) – вообще без каких-либо наркотиков: тяжёлых, легких, полулегких, любых. Считаю, что они возвращают людей к нормальной жизни очень здоровыми методами, и мы будем из этого исходить в том числе, продвигая опыт этой НПО на межправительственных площадках.

Вопрос: Страны ООН, в том числе Россия, подписали Цели устойчивого развития. Какие из этих 17 целей являются приоритетными для России и приведут к быстрому переходу к цикличной экономике? Будут ли создаваться международные комитеты по проблемам экологии?

С.В.Лавров: Приоритетными являются все 17 целей, потому что очень важно не позволять раздробить этот компромиссный пакет, который может быть реализован исключительно целиком, когда будет продвижение вперед по всем 17 целям. У наших западных коллег есть искушение «вырывать» выгодные им цели и делать их приоритетными. Например, среди них есть проблематика, связанная с правами человека. По понятным причинам Запад уделяет ей особое внимание. Периодически на различных форумах они хотят предлагать решения, которые будут ставить права человека чуть ли не превыше всех остальных целей. Это неправильно. При этом они трактуют права человека только в гражданско-политической плоскости. Хотя социально-экономические права человека не менее узаконены в международном праве.

Есть два ключевых международных пакта – Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. Стоит упомянуть, что США не участвуют в последнем пакте. Западные партнеры всячески приглушают, принижают на площадках ООН социально-экономические права, хотя в их интересах было бы заниматься этими правами. Тем более сейчас, когда наступает кризис миграции, в Европе проявляется недовольство различными социально-экономическими реформами. Если мы говорим о документах ООН, есть социально-экономические права развивающихся стран. Ультралиберальная западноцентричная модель доказала свою неспособность решать экономические проблемы человечества, неспособность сделать так, чтобы повсеместно повышался уровень жизни, решались социальные проблемы, задачи ускорения экономического роста. Эта модель ориентирована на то, чтобы жить за счет других. Действия, которые мы сейчас наблюдаем, попытки сохранить свое доминирование, обеспечить себе преимущества в экономике и других сферах нечистоплотными методами – это та самая линия, когда проявляется эгоистичное желание жить за счет других. Мы выступаем за то, чтобы подход к реализации Целей устойчивого развития был равномерным, с упором на создание базиса решения материальных проблем, развитие всего человечества.

Нужно помогать странам «третьего мира», исходя хотя бы из чистого прагматизма. Европа стала страдать от наплыва мигрантов после того, как НАТО бездумно, незаконно, в нарушение резолюций СБ ООН разбомбила Ливию. Интересный момент, если говорить про экономику и торговлю. Когда они стали задумываться о том, как быть с мигрантами, и поняли, что помимо вопроса, куда их расселять и на основе каких принципов, есть еще проблема «на месте», у источника этой ситуации. Стали говорить о необходимости помочь странам Африки создавать рабочие места. Чем все кончилось? К сожалению, ничем. Основные рабочие места в странах Африки, откуда идет поток мигрантов в Европу, в сельском хозяйстве. Для того, чтобы создавать там рабочие места, нужно обеспечить конкурентные возможности для сельскохозяйственной продукции африканских стран. Европейцы не могут этого сделать и едва ли смогут, потому что одна из опор ЕС – это огромные субсидии для европейского сельского хозяйства. Они его субсидируют, создавая односторонние преимущества на продовольственных рынках. Если убрать эти субсидии, тогда африканская сельскохозяйственная продукция получила бы дополнительные возможности честно конкурировать. Но Европа не может на это пойти. Получается замкнутый круг. А продовольственная безопасность также одна из Целей устойчивого развития.

Мы за то, чтобы подходить ко всему в комплексе и не вырывать искусственно из тщательно, долго согласовавшегося пакета какой-то один аспект.

Что касается структур, то при Рамочной конвенции ООН об изменении климата (Россия является ее участником) создан Зеленый климатический фонд, в который мы вносим добровольные взносы. Последний взнос был около трех миллионов долларов. Не ахти какие деньги, но это подчеркивает нашу приверженность совместной работе по решению вопросов, связанных с изменением климата, и в целом проблем окружающей среды.

Вопрос: Когда, по вашему мнению, качественно изменится ситуация, сложившаяся в ДНР и ЛНР? Что еще Россия может сделать для соотечественников, проживающих на этих территориях и страдающих от людей, получивших власть на Украине?

С.В.Лавров: Мы будем делать все, что от нас зависит, в рамках достигнутых в Минске в феврале 2015 года и единогласно одобренных СБ ООН договоренностей. Когда говорят, что любой шаг России в отношениях с этими Республиками является нарушением Минских договорённостей, это ложь. В Минских договорённостях не запрещено поддерживать социальное и экономическое положение этих территорий. Напротив, там содержится требование к Киеву, который подписался под этим, обеспечивать экономическое взаимодействие, бесперебойную выплату всех социальных пособий, пенсий. Вместо того при Президенте Украины П.А.Порошенко была объявлена полная транспортная и экономическая блокада этих территорий. Были созданы условия, которые делают практически невозможным получение пенсий, пособий. Для этого нужно пересекать линию соприкосновения. Там огромные очереди. Люди в возрасте с трудом могут вынести это испытание. Есть также многие другие препятствия, о которых хорошо известно. Когда Россия для того, чтобы эти люди имели возможность хоть каким-то образом быть социально защищенными, объявила о том, что они смогут в упрощенном порядке получать российские паспорта, поднялся шум, что Москва подрывает Минские договорённости. Никто не вспоминает о том, что паспорта своим соотечественникам, проживающим на Украине, выдают венгры, румыны, поляки, и делают это многие годы. Ни у кого это не вызывает никаких вопросов.

Еще один момент. Киев категорически не хочет обеспечивать последовательность шагов, записанную в Минских договорённостях. Там сказано: разведение сил и средств, одновременно принятие закона об амнистии всех участников этого внутриукраинского конфликта, одновременно начало прямых переговоров между Киевом, Донецком и Луганском о подготовке к проведению выборов, принятие закона об особом статусе ДНР и ЛНР, закрепление этого статуса в Конституции Украины, проведение после этого выборов, формирование органов власти на этих территориях, потом восстановление Киевом полного контроля над всей протяженностью границы с Российской Федерацией. Такая последовательность. Нам сейчас говорят (мы слышим это из Киева от команды В.А.Зеленского), прямого диалога не будет, давайте созывать «нормандский формат» и позовем американцев с англичанами, пригласим поляков, которые проявляют интерес. Амнистия – это дело, которое можно обсуждать. Выборы следует проводить, только когда всю территорию этой части Донбасса займут тысячи вооруженных тяжелым вооружением миротворцев ООН и прочее. Здесь опять подмена понятий. Есть Минские договорённости, которые нужно только прочесть и увидеть, что нужно делать. Вместо этого говорят о том, что Россия должна выполнить Минские договорённости и, прежде всего, обеспечить, чтобы эти Республики пустили украинских военнослужащих на границу, чтобы они запустили к себе оккупационные силы под флагом ООН, а эти оккупационные силы заменят все структуры в Донецке и Луганске и сами проведут выборы, как им надо. Я сейчас не утрирую. Ровно это наши американские коллеги предлагают в качестве своего видения выполнения Минских договорённостей.

Помимо того, что мы будем и дальше поддерживать дончан и луганчан гуманитарной помощью, содействием в решении социальных проблем, паспортизацией тех, кто не может иначе обеспечить свои гражданские права, будем жестко отстаивать на международной арене необходимость строгого выполнения Минских договорённостей. Будем готовы встречаться и в «нормандском формате», но для этого необходимо сначала выполнить то, о чем договаривались «нормандские» лидеры почти три года назад в октябре 2016 года. На крайнем саммите «нормандского формата» лично президентами России, Украины, Франции и Канцлером Германии были приняты два ключевых решения об обеспечении разведения сил и средств на трех участках линии соприкосновения, что саботировалось до последнего времени Украиной. Недавно процесс начался, но он не завершен, и все зависит от украинской стороны. Второе решение было о том, чтобы закон об особом статусе этой территории вступил в силу в предварительном плане в день выборов, а на постоянной основе – с закреплением в Конституции – когда наблюдатели ОБСЕ опубликуют свой окончательный доклад, подтверждающий, что выборы были свободными и справедливыми. Об этом при мне договорились четыре лидера, включая украинского президента. С тех пор и в Контактной группе, и в «нормандском формате» Украина отказывается положить эту «формулу Штайнмайера» (нынешнего Президента Германии, который в то время был министром иностранных дел) на бумагу и сделать ее юридически оформленной. Ключевым является налаживание прямого диалога, обязательство Киева вступить в прямой диалог с Донецком и Луганском. Киев от этого категорически открещивается. Это прямое нарушение обязательств, утвержденных СБ ООН. Наши западные партнёры вместо того, чтобы высказывать демагогические, абсолютно бездоказательные обвинения в адрес России, должны все-таки приструнить своих киевских коллег, которым они покровительствуют, и заставить их выполнить то, о чем было принято решение высшего органа ООН.

Вопрос: В связи с быстрорастущей численностью населения и нехваткой природных ресурсов во множестве стран, например в Африке, есть ли опасность в мировом обществе в XXI веке возникновения военных конфликтов из-за борьбы за природные ресурсы?

С.В.Лавров: По большому счету применение силы в борьбе за природные ресурсы никогда не прекращалось. Если вы посмотрите на историю XXI века, то 2003 год – Ирак, 2011 год – Ливия. В обоих случаях под абсолютно надуманными предлогами, в грубейшее нарушение Устава ООН применялась вооруженная сила в решающей степени, как Вам скажет любой серьезный аналитик, с учетом того, что эти страны богаты углеводородами. Такой риск есть всегда. Как Вы понимаете, наличие международно-правового требования урегулирования споров мирным путем пока, как показывает практика, не останавливает, прежде всего, наших американских коллег. Их поддерживают порой британцы, французы, один раз – Германия (когда началась операция в Ливии). Мы же не будем идти с ними на военный конфликт. Это было бы безумным, и лишь разгорячило бы ситуацию. Нам это не нужно. Мы заинтересованы в стабильности. Но мы раньше поднимали и будем продолжать поднимать мировое сообщество на противодействие этим противоправным шагам, требуя в ООН от них ответственности за свою деятельность. Мобилизация голосов с осуждением подобной практики будет играть определённую роль. Она едва ли до конца остудит горячие головы в нынешней американской Администрации, которые продолжают делать воинственные заявления (уже собираются выводить оружие в космос, что будет категорически неприемлемо для большинства стран и будет противоречить позиции, которую продвигает подавляющее число членов ООН о предотвращении гонки вооружений в космосе).

Тем не менее, такие планы уже анонсированы. Как и то, что ракеты средней и меньшей дальности (после того, как американцы разрушили договор о запрещении этих ракет наземного базирования) будут развертываться в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Причем, когда делалось это объявление, никто не спрашивал те страны, где американцы собираются размещать эти новые виды ракет средней и меньшей дальности.

В отношении Латинской Америки из Вашингтона звучали заявления о том, что «доктрина Монро» никуда не делась», «надо сместить режим в Венесуэле», «следующими будут Куба и Никарагуа». Если взять все это вместе, то создается впечатление, что люди, которые произносят такие вещи и собираются воплощать их в жизнь, живут в какой-то другой эпохе – колониальной, постколониальной – и совершенно не ощущают реальности современного мира. В этом же ряду упомяну и последние доктринальные документы США, которые существенно понижают порог применения ядерного оружия, создают ядерные заряды малой мощности.

В целом США – это уже можно сказать со всей ответственностью – взяли курс на развал всей системы контроля за вооружениями, обеспечения международной стратегической стабильности. Вслед за Договором об ограничении систем противоракетной обороны, из которого США вышли в начале века, сейчас они разрушили Договор о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД). Уже звучат заявления, что Договор о стратегических наступательных вооружениях (СНВ), действие которого истекает в феврале 2021 г., тоже «устарел» и «не отвечает американским интересам», «нет смысла сохранять двусторонние каналы с Российской Федерацией по контролю над вооружениями, а нужно вовлекать Китай», прекрасно понимая, что Китай не даст на это согласия. Судя по некоторым звучащим из Вашингтона заявлениям, уже готовится почва для того, чтобы окончательно поставить крест на участии США в Договоре о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), который был в свое время величайшим достижением мировой дипломатии.

Цель таких негативных, неконструктивных шагов может заключаться только в одном: чтобы США имели полную свободу рук в решении вопросов своей военной политики и не были бы связаны никакими международными обязательствами. Это печально. Это огромный шаг назад от тех достижений в сфере контроля над вооружениями, которые были сделаны во второй половине прошлого века и в начале нынешнего.

Вопрос: Я являюсь представителем самопровозглашенной непризнанной Приднестровской Молдавской Республики. Хотела бы задать вопрос о статусе нашей Республики. Единственная страна, которая признала нашу независимость от Молдовы – это Российская Федерация. Россия всячески поддерживает нас. По результатам референдума население нашей Республики хочет присоединиться к России. Есть ли у Правительства Российской Федерации планы на этот счет?

С.В.Лавров: Должен уточнить сказанное Вами. Российская Федерация не признавала Приднестровскую Молдавскую Республику (ПМР). Россия является участником процесса, который призван урегулировать этот конфликт на основе соответствующих принципов.

Во-первых, это согласованный с Тирасполем особый статус ПМР в составе Республики Молдова при понимании, что Молдова сохраняет свой суверенитет, т.е. не будет никем поглощена как государство, и останется в нейтральном статусе, т.е. не будет вступать в военно-политические блоки.

Эти принципы были согласованы много лет назад, еще в начале 2000-х гг. На их основе был готов к подписанию документ – т.н. «План Козака», подготовленный нынешним вице-премьером Д.Н.Козаком и парафированный в Тирасполе и Кишиневе. Но в последний момент, буквально за несколько часов до того, как всем участникам церемонии нужно было собираться на подписание, наши коллеги из Евросоюза запретили тогдашнему президенту Молдавии В.Н.Воронину подписывать этот документ по одной простой причине – потому что это будет дипломатическим успехом Российской Федерации. Вот вам и все критерии, которыми руководствуются наши западные партнеры зачастую и по многим кризисам современного мира. Поэтому принцип, о котором я сказал – особый статус в рамках суверенной нейтральной Молдовы – является оптимальным. На его основе работает т.н. механизм «пять плюс два», где «два» – это Тирасполь и Кишинев, а «пять» – это Россия и Украина в качестве содействующих посредников и гарантов урегулирования, ОБСЕ как посредник, США и Евросоюз как наблюдатели. Этот механизм используется время от времени, потом наступает пауза, потом начинаются споры, вести ли в рамках этого механизма разговор сразу о политическом решении либо начать с малых шагов – восстановление сообщения, автомобильные номера, ремонт моста и т.д.

Мы считаем, что нужно двигаться параллельно. Конечно, малые шаги укрепляют доверие между двумя берегами Днестра. Но прицел должен оставаться неизменным. По крайней мере, в этом заключается позиция Российской Федерации, которой мы руководствуемся в наших контактах и с друзьями из Тирасполя и с молдавским правительством.

Вопрос: Все чаще попадаются статьи о т.н. «предначертанном» геополитическом одиночестве России. В них говорится о том, что в силу величия нашей страны у нее не может быть друзей, а всегда будут только конкуренты. Как Вы считаете, близка ли эта точка зрения к истине и возможна ли вообще дружба в мировой политике?

Пользуясь случаем, хочу сказать, что я – студент-международник и хотела бы на практику в МИД.

С.В.Лавров: Я так понимаю, на первый вопрос можно не отвечать.

Если серьезно, о какой изоляции может идти речь? Посмотрите на количество гостей, которые к нам приезжают. Если брать МИД, то за истекающий год только министров приезжало порядка 50, не считая их заместителей и директоров департаментов. Я регулярно бываю за границей по приглашению – я же не сам напрашиваюсь. О каком политическом одиночестве может идти речь?

В этом году я посетил 8 стран Африки, 9 стран Латинской Америки, целый ряд Европейских стран – и их представители к нам приезжали, и я их посещал. Буквально через несколько дней у нас с визитами будут Министр иностранных дел ФРГ Х.Маас, Министр иностранных дел Мальты К.Абела. Это нескончаемый поток.

Если брать высший уровень, можно проанализировать, как много мировых лидеров заинтересованы в контактах с Президентом Российской Федерации и просят принять их в России или приглашают В.В.Путина к себе. В ближайший понедельник состоится встреча в летней резиденции Президента Франции Э.Макрона, которая будет посвящена общемировым, общеевропейским принципиальным проблемам, в том числе связанным со стратегической стабильностью.

Если взять результаты голосования в ООН, как я уже упоминал, можно увидеть, что нас поддерживают, с нашими позициями солидарны подавляющее большинство государств-членов ООН.

Хочу особо подчеркнуть, что при этом мы, конечно же, не отказываемся от своей самостоятельности. Россия – одна из немногих стран, которая может позволить себе роскошь, по современным понятиям, быть самостоятельной и самодостаточной. Таких стран немного. Мы всегда будем отстаивать свое право иметь голос, отражающий наши подходы и интересы в международных делах. Будем защищать свои интересы на любых переговорах, но всегда будем готовы к компромиссам, которые будут основываться на балансе интересов. Если баланс интересов участников переговоров справедливый и закрепляется в международно-правовом виде, то это – продвижение вперед, повышение стабильности в международных делах, устойчивости и предсказуемости в той сфере, по проблемам которой эти переговоры велись. Еще раз подчеркну, мы не можем отказаться от своей самостоятельности. Но она не просто придумана нами, а опирается на уважение международного права, в котором закреплен принцип суверенного равенства государств и недопустимости вмешательства в их внутренние дела.

Это серьезный вопрос. Помните, когда в начале эпохи современной России, после распада Советского Союза и до второй половины 1990-х гг. были иллюзии о том, что нас ждут в Евросоюзе, НАТО. Многие представители нашей элиты, как сейчас принято говорить, испытывали искушение влиться в западный мир, освоить там свое место и быть частью западной цивилизации. Но нас там никто не ждал. И как только в начале 2000-х гг. на Западе поняли, что Россия все-таки не хочет терять свое лицо, растворяться в западном мире (а он предполагает очень жесткое правило единоначалия, и вы понимаете, где «начальник» находится), интегрироваться в эту либеральную систему, у Запада сразу стали возникать претензии по отношению к новой России. К нам сразу стали присматриваться и выдвигать различные условия, которые и привели к тому, что Президент В.В.Путин в 2007 г. на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности назвал вещи своими именами и показал, что на условиях, которые Запад пытался нам навязать и в рамках которых нам отводилась роль ведомого, мы работать не можем. Российский Президент пригласил всех к честному, демократичному, справедливому сотрудничеству на основе равноправия. Отсутствие готовности Запада откликнуться на это предложение остается коренной причиной того, что мы сейчас наблюдаем в наших отношениях с США, Евросоюзом и другими западными странами.

Иногда говорят, что, разочаровавшись в Западе, Россия развернулась на Восток. Это упрощение. Мы никогда не отворачивались от Востока. Мы не можем этого сделать – мы там расположены. Мы – большая часть евразийского континента. Я уже говорил о том, что эту часть нам надо осваивать активнее. Те меры, которые сейчас предпринимаются, должны дать результат. Когда «локомотив» мирового развития переместился из Европы в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), конечно, мы стали уделять гораздо больше внимания восточному направлению.

Когда у нас с Китайской Народной Республикой возникло огромное количество взаимовыгодных проектов в сфере атомной и углеводородной энергетики, в космосе, во многих других высокотехнологичных сферах; когда у нас появился очень перспективный потенциал в отношениях со странами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН); когда нас стали заинтересованно приглашать в структуры, которые существуют в АТР – Восточноазиатские саммиты, Региональный форум АСЕАН по безопасности (АРФ), Совещание министров обороны АСЕАН с диалоговыми партнерами («СМОА плюс») – то мы, конечно же, не могли отказываться от этого. Мы были заинтересованы в том, чтобы та часть нашей страны, которая находится в АТР, полноценно участвовала во всех интеграционных процессах и тем самым обеспечивала выгоду и для всей России в целом.

С учетом нашей судьбы, географии, истории, подвигов наших предков, мы не можем поворачиваться либо на Запад, либо на Восток. Не зря на нашем гербе – двуглавый орел еще со времен Российской Империи. Нам не грозит одиночество. Мы всегда будем иметь союзников, единомышленников, друзей при понимании, что наши интересы всегда будут обеспечиваться.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > mid.ru, 15 августа 2019 > № 3091910 Сергей Лавров

Через 20 лет глобальной власти мировых корпораций не будет

Агнешка Пивар – публицист консервативного толка, автор многочисленных репортажей, в том числе документальных фильмов.

Резюме Властителей империи в период упадка характеризует высокая степень невежества и убеждение в том, что власть им дана навсегда. Подданные (общество) не могут рассчитывать на поддержку политиков, поскольку они полностью поглощены внутренними раздорами и бессмысленными дискуссиями.

Статья опубликована в спецвыпуске, изданном в рамках выполнения проекта «Россия глазами зарубежных лидеров нового поколения», при реализации которого используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с Распоряжением Президента Российской Федерации от 19 февраля 2018 года N 32-рп и на основании конкурса, проведенного Фондом президентских грантов (http://svop.ru/wp-content/uploads/2019/07/rimG.pdf).

«Погибели предшествует гордость,

и падению – надменность»

[Притчи Соломона16:18].

Откуда эта уверенность, содержащаяся в заголовке? – может спросить читатель. Ведь всё указывает на то, что мощь крупных корпораций только растет. Можно сказать, глобальное управление – ООН, Союзы, НПО, правительства, бизнес – составляют один большой оркестр так называемой «Демократии участия». Существует конкретная, чётко подготовленная программа действий. Христианская этика, этика естественного закона «делай добро, избегай зла» сметена с лица земли, традиционные культуры разрушаются.

Мир подчинён новой глобальной этике, поднятой на абсурдной концепции человека – как влечения (гендер), девиированной концепции права «на убийство» (аборт, эвтаназия). С целью укрепления власти был «выработан» ещё один тоталитаризм – синтез двух предыдущих (коммунизм и национал-социализм). Однако – как и любому тоталитаризму – конец придёт и ему.

Моё убеждение, что это произойдёт, вытекает из веры в Божественное Провидение и определённые исторические закономерности. История человечества показывает, что падение великих держав произошло в результате тех самых причин, которые сегодня ясно указывают на начало конца глобального управления, то есть Империи Международной Финансеры.

В статье «The Fate of Empires» (Фатум империй), опубликованной в 1976 г. на страницах британского журнала «Blackwood's Magazine», сэр Джон Багот Глабб (1897-1986) представил механизм возникновения и падения великих наций и держав, истории которых были написаны рукой человека на протяжении последних трёх тысяч лет. Этот заслуженный офицер британской армии тщательно изучил историю известных империй – начиная с Ассирии, Персии, Римской и Османской империи и заканчивая империей Британской.

Углубляясь в историю упадка тех держав, британец обнаружил удивительную закономерность. Из неё следует, что декаданс является следствием чрезмерно затянувшегося периода богатства и власти, а также эгоизма, жажды денег и утраты чувства долга. Этап упадка сопровождается такими явлениями, как: снижение моральных норм, материализм, консьюмеризм, распущенность, приток иностранцев, пассивность, пессимизм, чрезмерная опека со стороны государства, рост бюрократии, разложение семьи, ослабление роли религии, упадок традиций и т. д.

Примечательно, что в период упадка мужчины становятся слабыми и сталкиваются с проблемой собственной идентичности [см.: модные показы, музыкальные фестивали, такие как Евровидение и т. д.]. В то же время возрастает роль женщин в общественной жизни, которые в значительной степени берут на себя мужские обязанности. Эти явления являются не причиной разложения, но его следствием. Интересно, что, как отметил Джон Глабб, «герои фазы упадка всегда похожи – спортсмены, певцы или актёры. Современное слово «знаменитость» используется для обозначения комика или футболиста, но не для политика, военного или великолепного писателя».

Властителей империи в период упадка характеризует высокая степень невежества и убеждение в том, что власть им дана навсегда. Подданные (общество) не могут рассчитывать на поддержку политиков, поскольку они полностью поглощены внутренними раздорами и бессмысленными дискуссиями. После всего этого наступает утрата надежды, ведь «декаданс характеризуется тем, что граждане больше не желают что-либо защищать, поскольку живут в убеждении, что ничто не стоит защиты».

Нет сомнений в том, что признаки времён упадка – которые в истории прошлых империй были замечены Глаббом – с пугающей точностью повторяются здесь и сейчас. Автор изложил свои наблюдения в 70-е гг. ХХ века, следовательно, он не мог знать, что описанные им явления точь-в-точь соответствуют второму десятилетию ХХI столетия.

На этот раз всё происходит на Западе в широком понимании (Европейский союз, США и т. д.), где огромные мегаполисы выполняют функции столиц современной Империи. Автор «The Fate of Empires» ни одним словом не обмолвился о глобальном управлении транснациональных корпораций, поскольку описал только судьбы известных ему империй, которые уже успели исчезнуть. Так откуда же мне знать, что приближается конец Империи Международной Финансеры? Джон Глабб показал, что полный цикл – от зарождения державы до самоубийства империи – составляет около 10 поколений, а значит, в среднем 250 лет.

Взявшись за тему «как будет выглядеть мир через двадцать лет», я сравнила сегодняшние явления с теми, что мы знаем из истории (а те ясно показывают на упадок), и потянулась к... калькулятору, чтобы добраться до источников, то есть до начала всего того, что сейчас, собственно, заканчивается. Если из 2039 г. мы вычтем 250 лет, то перенесёмся прямо к 1789 г., то есть началу Французской революции, которая похоронила старый порядок. Кто тогда построил новый?

Во время американской войны за независимость (1775–1783) и после Французской революции (1789-1799) на пепелище разрушенного мира Майер Амшель Ротшильд с размахом начал строить новую империю. Оба исторических события способствовали неудержимо быстрому росту его бизнеса. На пике возможностей и при наиболее благоприятной конъюнктуре «отец международных финансов», как о нём отозвался журнал Forbes, отправил в мир своих пятерых сыновей. Экспансию один за другим начали: Натан Майер (Лондон), Джейкоб (Париж), Саломон (Вена), Кальман (Неаполь) и Амшель Майер (Франкфурт-на-Майне).

С тех пор международные финансы непрерывно осуществляют власть над миром. В настоящее время 189 стран являются субъектами Международного валютного фонда, штаб-квартира которого находится в Вашингтоне. В прошлом империями управляли цезари, короли, султаны и т. д. Современными правителями являются банкиры, а их наместниками – политики. Система либеральной демократии – это инструмент, который держит всё под контролем. А тот, кто не подчиняется «власти доллара», разделит судьбу таких государств, как Ливия или Сирия, которым «демократия» вводится под «фальшивым флагом» с применением силы.

Чтобы сохранить власть, которая правит миром, Империя идёт на величайшие злодейства и беззаконие. Но исполнители этого проекта уже скоро не будут безнаказанными. А что будет с нами? Кто спасёт нас и поведёт? Как пережить приближающуюся III мировую войну? Хорошая новость: как отметил Глабб, многие из величайших святых жили во времена упадка. Именно они поднимают знамя долга и служения против развращённости и бездействия. Мы не должны терять надежду. Бог воскрешает Святых и посылает нам Своих Пророков. Оглянёмся и спросим: где они? Чем характерны? От чего они нас предостерегают? И наконец – куда указывают нам путь...

Будем готовы. Недалёк тот миг, когда нынешний мир рухнет, и родится Новая Империя. А мы станем свидетелями и участниками этого.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 августа 2019 > № 3095817 Агнешка Пивар

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на заседании министров иностранных дел стран БРИКС, Рио-де-Жанейро, 26 июля 2019 года

Уважаемые коллеги,

Прежде всего хотел бы высказать слова признательности Министру иностранных дел Бразилии Э.Араужо за прекрасную организацию сегодняшнего заседания.

БРИКС, как и каждая из входящих в наше объединение стран, играет ключевую роль в переходе от однополярной системы к полицентричному мироустройству. Глобализация меняет соотношение общемирового баланса сил в пользу повышения доли развивающихся стран и государств с формирующимися рынками. Фокус экономической активности, технологического развития и, как следствие, политического влияния смещается из Евроатлантики в другие регионы. Такие тенденции «не по вкусу» тем, кто хотел бы затормозить объективные процессы развития человеческой цивилизации, хотел бы искусственно сохранить свое доминирование, не гнушаясь методами шантажа, угроз, недобросовестной и нечистоплотной конкуренции.

Предпринимаются шаги по подрыву международных институтов и универсальных договоренностей. Вместо подлинно многосторонней дипломатии проталкиваются решения в формате узких «коалиций по интересам» с тем, чтобы затем агрессивно навязывать их всем остальным. Организаторы таких противоправных действий пытаются узурпировать само понятие «международного сообщества».

В этих целях они продвигают лукавую формулу «миропорядок, основанный на правилах». Речь идет о стремлении создать псевдоправовую реальность для оправдания действий по сдерживанию конкурентов. Эти пресловутые «правила» зачастую являются прямым нарушением и подменой норм международного права. Наблюдаем это в целом ряде международных организаций, в частности, в том, что происходит вокруг Конвенции по запрещению химического оружия. Все это делается ради того, чтобы обеспечить монополию наших западных коллег на принятие решений по глобальным вопросам.

Россия твердо исходит из того, что и в нынешнюю эпоху бурных перемен фундаментом мира и безопасности, основой межгосударственного общения остается международное право и, прежде всего, Устав ООН. Нарушение его основополагающих целей и принципов приводит к росту напряженности и эскалации насилия на Ближнем Востоке и Севере Африки, в других регионах мира, к расширению неприемлемой практики односторонних принудительных мер в обход Совета Безопасности ООН и экстерриториального применения норм национального законодательства.

Путь к преодолению любых кризисов, будь то на Корейском полуострове, в Афганистане, на Ближнем Востоке или в Африке, лежит исключительно через равноправный диалог, задействование политико-дипломатических инструментов при безусловном уважении международно-правовых норм, включая уважение суверенитета государств, недопустимость вмешательства в их внутренние дела, неприемлемость применения силы или угроза силой. Только такие подходы могут обеспечить жизнеспособность и прочность урегулирования.

Все сказанное выше в полной мере относится и к нашей позиции относительно ситуации в Венесуэле и вокруг нее. Необходимо опираться на нормы международного права, поддержать усилия венесуэльцев самостоятельно, без какого-либо внешнего давления решать свои внутренние проблемы посредством переговоров в строгом соответствии с Конституцией. В этом смысле мы рассматриваем встречу в рамках «процесса Осло» как шаг в направлении достижения устойчивого урегулирования между самими венесуэльцами. Призываем всех внешних игроков активно поддерживать этот процесс.

Угрозу международной безопасности представляет беспрецедентное наращивание военных бюджетов, слом формировавшейся десятилетиями архитектуры поддержания стратегической стабильности. Тревожные примеры – развал США вслед за Договором об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) теперь и Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Сохраняется неопределенность и вокруг судьбы Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ). Мы предложили его продлить, но ответа из Вашингтона пока не слышали.

Обеспокоены планами США, которые уже получают материальное воплощение, по выводу оружия в космическое пространство, что приведет к новому качественному витку глобальной гонки вооружений.

Как вам известно, Россия совместно с КНР на Конференции по разоружению в Женеве давно уже представила проект договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве. Ценим то, что все участники БРИКС поддерживают ежегодные резолюции по этой актуальной проблеме на сессиях Генеральной Ассамблеи ООН.

Серьезную озабоченность вызывает ситуация вокруг Ирана. Наши американские коллеги не просто вышли из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), который был одобрен СБ ООН, но и под угрозой нелегитимных односторонних санкций запрещают всем остальным странам выполнять резолюцию Совета Безопасности, имеющую юридически обязывающий характер. Призываем наших иранских коллег проявлять выдержку. Отмечаем, что они по-прежнему добросовестно выполняют Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), Соглашение о всеобъемлющих гарантиях с МАГАТЭ и Дополнительный протокол к нему. В то же время, надеюсь, вы понимаете, что контрпродуктивно требовать только от Ирана соблюдать его обязательства по СВПД в одностороннем порядке, когда остальные участники, прежде всего, наши западные коллеги этого не делают. Призываем европейскую тройку осознать свою ответственность за сохранение «ядерной сделки», за выполнение ими своих обязательств по беспрепятственному развитию экономических связей с Ираном.

Напомню, в свое время, когда СВПД был одобрен, и соответствующая резолюция была принята СБ ООН, все мировое сообщество подчеркивало значение этой договоренности не только для урегулирования конкретной проблемы вокруг иранской ядерной программы, но и для укрепления режима нераспространения ядерного оружия. Сломав эту сделку, чего сейчас добиваются США, они нанесут очень серьезный, – надеюсь, что его нельзя будет назвать непоправимым, но это будет серьезнейший удар по режиму нераспространения ядерного оружия.

Антииранские шаги привели к резкой эскалации напряженности в зоне Персидского залива. Развитие событий подошло к опасной черте чреватой рисками возникновения крупномасштабного военного столкновения. Этого допустить ни в коем случае нельзя. Россия выступает за скорейшую нормализацию обстановки в этом регионе. С этой целью несколько лет назад мы сформулировали Концепцию обеспечения коллективной безопасности и сотрудничества в Персидском заливе. У всех наших коллег по БРИКС текст этой концепции имеется. Надеемся на вашу поддержку.

Основными задачами урегулирования в Сирии видим восстановление суверенитета и территориальной целостности этой страны, ликвидацию остатков террористов, содействие возвращению беженцев при продвижении политического процесса, ведомого самими сирийцами, как этого и требует резолюция 2254 СБ ООН. Важнейшим этапом на этом пути станет запуск Конституционного комитета, который должен состояться в самое ближайшее время.

Критически важно поддерживать процессы постконфликтного восстановления Сирии. Призываем принять участие в этой работе и отмечаем в этой связи усилия, которые предпринимают наши китайские и индийские друзья.

Растет понимание необходимости объединения усилий внешних игроков по содействию созданию условий для начала устойчивого процесса национального примирения в Афганистане. Принимаем активное участие в этих усилиях, в том числе в рамках Московского формата, где представлены все ключевые игроки в центральноазиатском регионе и соседи Афганистана, включая Индию и Китай.

Придаем большое значение укреплению мира и безопасности в Африке. Неизменно придерживаемся сформулированного самими африканцами принципа: «африканским проблемам – африканское решение». Приветствуем договоренности между Переходным военным советом Судана и гражданской оппозицией по формированию временного органа для руководства страной до проведения всеобщих выборов. Важным фактором стабильности в районе Африканского Рога считаем дальнейшие шаги по разблокированию эфиопско-эритрейских и эфиопско-джибутийских противоречий, международную поддержку усилий Сомали по воссозданию государственности. Приветствуем усилия по обеспечению полной оперативной готовности Совместных сил «Сахельской пятерки». Это станет ощутимым вкладом в дело борьбы с террористической угрозой в регионе, которая многократно возросла после того, как страны НАТО разрушили ливийскую государственность. Восстановить ее будет очень непросто. Продолжим оказывать содействие и урегулированию в ЦАР в координации с Африканским союзом (АС) и международными партнерами.

Ценим особую, активную роль ЮАР в продвижении к урегулированию конфликтов на Африканском континенте. Знаем, что главным приоритетом своего председательства в АС в будущем году южноафриканские коллеги намерены сделать именно работу по разблокированию всех конфликтных и кризисных ситуаций.

Уважаемые коллеги,

Говоря о развитии нашего объединения, хотел бы подчеркнуть нашу позитивную оценку энергичной и профессиональной работы председательства Бразилии, эффективное согласование декларации, принятой на встрече наших лидеров в Осаке 28 июня.

Приветствуем бразильские приоритеты, заключающиеся в углублении сотрудничества в сфере инноваций, науки, технологий и цифровой экономики. Поддерживаем нацеленность председательства на обеспечение преемственности, на выполнение решений предыдущих саммитов БРИКС.

В этой связи считаем целесообразным ускорить работу над пятисторонними соглашениями о спутниковой группировке дистанционного зондирования Земли и по международной информационной безопасности.

Особое значение придаем дальнейшему расширению взаимодействия в сфере антитеррора, противодействия коррупции, поддерживаем предложение ЮАР об учреждении Рабочей группы по борьбе с транснациональной организованной преступностью.

Признательны за включение в число приоритетов бразильского председательства двух российских инициатив по созданию Платформы энергетических исследований и Женского делового альянса БРИКС.

Убеждены в востребованности плотной координации наших стран на основных международных площадках. Считаем важным углублять диалог между нашими дипломатическими представительствами в третьих странах, особенно при многосторонних организациях, готовить совместные документы. Считаем важным обсуждать и чувствительные вопросы, по которым мнения наших стран могут не совпадать. Открытый и доверительный диалог всегда поможет искать точки соприкосновения и даст результат. Хорошим примером является согласование всеми нашими экспертами итогового документа сегодняшней встречи.

Постоянная дипломатическая работа в формате «пятерки» сегодня остро необходима. Рассчитываю, что продолжим разговор в ходе нашей встречи «на полях» Генассамблеи ООН в Нью-Йорке 26 сентября.

Признательны партнерам за поддержку российских резолюций в Генассамблее ООН, таких как недопустимость героизации нацизма, неразмещение первыми оружия в космосе, о мерах по обеспечению доверия в космической деятельности, о международной информационной безопасности и о борьбе с киберпреступностью. Благодарны Индии, Китаю и ЮАР за солидарное с нами голосование против откровенно провокационной резолюции о правах человека в Крыму. Все, кто интересуются правами человека в Крыму, могут беспрепятственно туда проехать. Те, кто считает, что этого делать нельзя ни в коем случае и нужно осуждать Россию, поступают недобросовестно и политизируют, спекулируют на теме прав человека. В целом считал бы правильным, стремиться к тому, чтобы члены нашей «пятерки» поддерживали друг друга при голосовании в международных организациях по вопросам, имеющим принципиальное значение для национальных интересов каждого из наших государств.

Настроены на углубление взаимодействия в БРИКС на финансово-экономическом треке, как это было зафиксировано лидерами пяти стран в Осаке, отстаивать основы открытой, инклюзивной, равноправной, прозрачной и взаимовыгодной многосторонней торговой системы на основе ВТО.

Отмечаем прогресс в отладке полноценной операционной деятельности Нового банка развития (НБР). Уже одобрено 35 инвестиционных проектов на общую сумму более 9,2 млрд долл.США. Важным направлением является дальнейшая работа по переходу к финансированию проектов в национальных валютах стран БРИКС.

В Осаке наши лидеры затрагивали вопрос расширения состава акционеров НБР. Считаем, что здесь востребован поэтапный подход, который предполагает, что модальности приема новых акционеров будут предметно досогласованы параллельно между министерствами финансов и по линии министерств иностранных дел. Соответствующее предложение можно было бы рассмотреть в рамках подготовки к саммиту в Бразилиа 13-14 ноября. Рассчитываем на плодотворную дискуссию на саммите по всем трем магистральным направлениям сотрудничества «пятерки» – политическому, финансово-экономическому и гуманитарному.

Россия. БРИКС > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 июля 2019 > № 3075102 Сергей Лавров

Совместная пресс-конференция с премьер-министром Италии Джузеппе Конте

Дж.Конте (как переведено): Добрый вечер всем!

Я очень рад представившейся возможности встречать сегодня здесь, в Риме, Президента Российской Федерации Владимира Путина. Последний его визит в Италию проходил в 2015 году, четыре года назад. И я рад представившейся возможности с таким же гостеприимством его встречать, как он встречал меня в октябре [2018 года], когда я приезжал в Москву.

Я выразил и подтверждаю близость мою и итальянского правительства, итальянского народа, выразил соболезнования в связи со смертью 14 подводников, которые были на борту российской подводной лодки, и в отношении десятков жертв, вызванных наводнением.

Наша встреча была очень позитивной, очень сердечной. Наша работа будет продолжена через некоторое время, потому что мы переедем на другую площадку, где будет проходить ужин, в рамках которого мы встретимся со многими представителями гражданского общества, потому что, как вы знаете, совсем недавно в Министерстве иностранных дел завершился форум по линии гражданских обществ, и они в рамках своей встречи подтвердили связь между нашими странами на всех уровнях.

С Президентом России Владимиром Путиным мы подчеркнули превосходные отношения наших стран, несмотря на то что есть ещё те условия, которые связаны с европейскими санкциями в отношении Российской Федерации. Момент очень сложный, глобальный.

Двусторонние отношения между Италией и Россией отвечают взаимным интересам наших стран. Италия является вторым производителем в Европе и не должна бояться глобализации, и должна воспользоваться всеми возможностями. А Россия, конечно, предлагает важнейшие возможности для наших компаний и предприятий.

Хочу напомнить только два факта: Россия является пятым внеевропейским рынком для нашего экспорта, где работают 500 итальянских компаний и предприятий. В 2017 году было отмечено возвращение оборота нашего экспорта к росту, который укрепился в 2018 году, но всё больше и больше мы можем работать в этом направлении.

Совместная возможность создания инвестиционной платформы Cassa Depositi e Prestiti и российского партнёра могла бы дать возможность нам оказать новую поддержку итальянским компаниям, желающим работать в самых различных сферах, придавая особую значимость малым и средним предприятиям и инновационным стартапам.

У нас также отличное сотрудничество в культурной и научной областях. Я напомнил Президенту Путину, что высоко ценю тот факт, что запрос на изучение итальянского языка в России очень высок. 50 школ уже стали местом изучения итальянского языка, он также изучается в центрах, университетах. Мы также сотрудничаем с университетами в различных сферах.

Это стало также возможностью для того, чтобы обговорить вопросы международного характера, представляющие интерес. Очевидно, что Россия играет фундаментальную, важную роль в ответе на глобальные вызовы, которые угрожают как Европе, так и России и всему миру.

Мы в рамках встречи в Осаке, в рамках G20, говорили о том, что считаем, что Москва является важнейшим субъектом в нахождении решений главных региональных принципов. С Президентом Путиным мы говорили, что эти решения должны быть устойчивы и должны быть в первую очередь политического характера. Поэтому мы намерены опираться на конструктивные решения и сотрудничество с Россией во всех международных контекстах вместе с нашими партнёрами.

Мы говорили о Ливии в частности. Мы говорили о том, что угроза стабильности, сбалансированности может привести к дальнейшей эскалации ситуации, которая может привести к гуманитарному кризису, внедрению террористической составляющей и опасности энергетическим структурам.

Говорили о необходимости продолжать поддерживать роль Организации Объединённых Наций, работать вместе, для того чтобы пытаться найти возможность быстрого перехода к переговорному процессу. Мы уверены, что необходим политический процесс инклюзивного характера, в который вовлечено объединённое международное сообщество, для того чтобы немедленно прекратить огонь и добиться длительного периода мирного развития для Ливии.

Говорили о сирийском кризисе: учитывая географическую близость к нам Сирии и широту влияния [кризиса] на наш регион, эта тема является центральной и важной для Италии. Необходимо найти долгосрочное решение для этого кризиса путём инклюзивного политического прагматического решения, которое соответствует резолюции Совета Безопасности Организации Объединённых Наций 2254. Надеемся, что вместе с посланником ООН Педерсеном мы можем вовлекать в диалог всех участников.

В этом духе мы разделяем также и вопросы, касающиеся кризиса на Украине, который должен быть разрешён как можно быстрее, где сейчас обсуждаются фундаментальные отношения между Европейским союзом и Россией. Продолжение этого спорного вопроса может привести к потере багажа доверия и использования правил, которые созрели в рамках 25–летнего диалога.

Сейчас нет альтернативы полнейшему применению условий минских соглашений. И я хочу подтвердить, что Италия считает, что нормандская группа является очень важной, так же как и трёхсторонняя [контактная группа] в рамках ОБСЕ. По нашему мнению, новый президентский мандат, предоставленный народом Зеленскому, даёт новые возможности в этом смысле, и это нужно использовать.

Мы говорили также о ДРСМД, о ракетах средней и меньшей дальности, и считаем, что все должны делать всё необходимое, для того чтобы внести свой вклад, чтобы можно было достичь по возможности решения задачи использования этих договорённостей в рамках диалога. Решение этого вопроса является важнейшим элементом.

В.Путин: Уважаемый господин Председатель правительства! Дамы и господа!

Я полностью согласен с моим коллегой господином Джузеппе Конте, с оценками, которые он дал нашим переговорам. Они действительно были деловыми и конструктивными. Это относится и к обстоятельной беседе с Президентом Итальянской Республики господином Серджо Маттареллой.

В ходе визита подробно рассмотрен весь комплекс вопросов двустороннего сотрудничества, затронут ряд международных и региональных вопросов.

Российско-итальянские отношения традиционно носят взаимовыгодный характер. Поддерживается политический диалог. Мы принимали господина Конте в Москве в 2018 году с удовольствием. В апреле текущего года у нас была встреча в Пекине. И совсем недавно «на ногах» поговорили в Японии. Налажено взаимодействие по линии правительств, парламентов, деловых и общественных кругов.

На переговорах значительное внимание уделили теме экономического сотрудничества. Италия – наш важный торговый партнёр. В 2018 году товарооборот увеличился почти на 13 процентов, до 27 миллиардов долларов. Вместе с тем напомню, что в 2013 году оборот составлял 54 миллиарда долларов. Нам есть к чему стремиться.

Накопленные встречные капиталовложения достигли 7,5 миллиарда долларов. На российском рынке, как сказал Председатель правительства, представлено порядка 500 итальянских фирм и банковских организаций. Активно работает Российско–итальянский совет по экономическому, промышленному и валютно–финансовому сотрудничеству. Солидным было и участие капитанов итальянского бизнеса на недавнем Петербургском экономическом форуме. Рассчитываем, что на следующий год Италия станет страной – партнёром крупной международной промышленной выставки ИННОПРОМ–2020, которая пройдет в России, в городе Екатеринбурге.

Нашими государствами накоплен большой, богатый опыт взаимодействия в энергетике: пятьдесят лет назад был заключён первый контракт на поставку природного газа в Итальянскую Республику. Россия является крупнейшим экспортёром газа на итальянский рынок. В прошлом году потребителям из Италии поставлено почти 23 миллиарда кубических метров, что составляет 35 процентов потребности экономики страны.

Итальянские финансы и технологии задействованы в реализации российских энергетических проектов «Ямал–СПГ» и «Арктик–СПГ–2», в строительстве Амурского газоперерабатывающего завода. Совместно разрабатываются нефтегазовые месторождения на территории России и в третьих странах. Хочу отметить, что счёт инвестициям идёт на миллиарды долларов.

В числе крупных проектов – промышленная кооперация. Отмечу строительство завода по производству аммиака в Ленинградской области, который введён в эксплуатацию месяц назад. Инвестиции составили миллиард долларов. На полную мощность выходит российско–итальянское предприятие по изготовлению электродвигателей в Челябинске.

Итальянские компании принимают активное участие в инфраструктурных проектах. Это крупное дорожное строительство на северо–западе страны, на юге России.

Расширяются двусторонние связи в области высоких технологий. Разработана программа сотрудничества до 2023 года, согласно которой российские и итальянские научно–исследовательские институты будут взаимодействовать в таких сферах, как генетика, медицина, фармацевтика.

Завершается подготовка к запланированному совсем скоро, 20 июля, полёту на Международную космическую станцию итальянского космонавта.

Важной составляющей российско–итальянских отношений являются культурно–гуманитарные связи. Россия оказала содействие в восстановлении города Аквилы после разрушительного землетрясения 2009 года. В частности, с нашей помощью отреставрированы уникальные объекты культурного наследия: дворец Ардингелли и церковь святого Григория. Ожидаем, что в ноябре делегация Италии приедет на Санкт–Петербургский международный культурный форум.

Налаживаются контакты между Государственным Эрмитажем и муниципалитетом Венеции. Продолжается сотрудничество по линии научного и культурного центра «Эрмитаж – Италия».

Пользуясь случаем, хотел бы поздравить итальянских друзей с тем, что Италия получила право принять зимние Олимпийские игры в 2026 году. Готовы всячески содействовать их проведению, имея в виду наш недавний опыт проведения таких соревнований в Сочи.

Не могу не отметить, что Италия – одно из любимых туристических направлений для россиян. В прошлом году в вашей стране побывало более миллиона российских граждан. Увеличивается и число поездок итальянцев в Россию.

При обсуждении актуальных международных вопросов обменялись мнениями о перспективах отношений Россия – Европейский союз, которые, на наш взгляд, должны развиваться только на принципах равноправия, взаимного уважения, на базе подлинных общих интересов всех европейцев.

Договорились продолжать координацию по урегулированию в Ливии, господин Председатель уже об этом сказал, где, к сожалению, ухудшается обстановка, растёт террористическая активность, повышается число жертв.

По обоюдному мнению важно, чтобы ливийские военно–политические силы установили режим прекращения огня, открыли канал диалога, приняли меры по восстановлению политического процесса с конечной целью преодоления раскола страны и формирования единых эффективных государственных институтов.

Конечно же, рассмотрели и положение дел в регионе в целом, поговорили об Украине.

Хотел бы также несколько слов сказать и о других состоявшихся сегодня мероприятиях.

В первой половине дня прошла встреча с Папой Римским Франциском, в ходе которой обсудили вопросы развития отношений России и Ватикана, договорились уделить особое внимание сотрудничеству в сфере культуры, образования и здравоохранения. Нами затрагивалась тема защиты христианского населения Ближнего Востока, гуманитарного содействия в Сирии. Важно, что позиции России и Ватикана созвучны в том, что касается защиты традиционных ценностей, продвижения межрелигиозного, межцивилизационного диалога.

Нам с господином Конте сегодня ещё предстоит встретиться с представителями Форума–диалога гражданских обществ, который возобновил свою работу после шестилетнего перерыва. Форум призван способствовать расширению контактов между представителями общественности, науки, культуры, бизнеса. В заседании форума принимает участие большое количество видных предпринимателей из России и Италии. В целом имеем в виду всячески поддерживать форум, так чтобы его деятельность развивалась, а заседания проводились на регулярной основе.

И в заключение хочу поблагодарить всех итальянских друзей, коллег за совместную работу, за очень тёплый, душевный приём и гостеприимство.

Благодарю вас за внимание.

Вопрос (как переведено): Я бы хотел задать вопрос как господину Путину, так и господину Конте касательно торговых договоров, которые были подписаны с Китаем, тем более что США и некоторые европейские партнёры их критиковали.

Вопрос Президенту Путину: как Вы оцениваете назначение госпожи фон дер Ляйен на пост Председателя Еврокомиссии, учитывая, что она была противником политики России? И разочарованы ли Вы тем, что во время визита в США после встречи с Помпео Маттео Сальвини смягчил свою позицию, утвердив, что Россия должна совершить шаги вперёд, что касается Украины?

В.Путин: Мы уже привыкли к тому, что Россия должна сделать какие–то шаги вперёд. Относимся к этому очень сдержанно, с пониманием.

Мы благодарны Италии за её позицию, которая заключается в том, что нужно восстановить в полноформатном режиме наши отношения с Евросоюзом. Мы видим усилия итальянского правительства на этом направлении, и мы за это благодарны. Мы понимаем, что Италия связана определёнными обязательствами в рамках различных интеграционных структур и в Европе, и в НАТО, поэтому у нас нет никаких особых претензий к нашим итальянским друзьям. Но мы надеемся на то, что Италия будет эту свою позицию высказывать последовательно, ясно и будет бороться за то, что неоднократно звучало публично, а именно: за полноформатное возвращение к нормальным отношениям между Россией и Европой в целом.

Что касается госпожи фон дер Ляйен: что же нам здесь давать какие–то оценки? Оценки должны давать граждане европейских стран. Она была в последнее время Министром обороны, насколько нам всем известно. Как она проявит себя на новом месте, мы не знаем. Рассчитываем на то, что заинтересованность Европы в восстановлении полноформатных отношений с Россией будет иметь значение для будущего руководства Евросоюза.

Смотрите, у нас с Евросоюзом в 2013 году торговый оборот был 450 миллиардов долларов, сейчас – 279, по–моему. Где эти миллиарды недостающие, 150 миллиардов, где они? Я вам скажу: это недополученные доходы не только наши, но и европейских стран, в том числе Италии. Это значит, что европейские страны не поставили на наш рынок в миллиардах исчисляемые товары. Это значит, что не созданы новые либо утрачены бывшие рабочие места, люди не получили заработную плату, не поступили налоги во все уровни бюджетной системы – вот что это значит. Это ущерб для всех нас.

Поэтому надеюсь, что новое руководство Европы будет иметь это в виду и соответствующим образом будет выстраивать отношения с Россией. Мы со своей стороны готовы к тому, чтобы пройти ту часть пути, которая от нас зависит.

Но, повторяю ещё раз, я говорил сегодня об этом на встрече с итальянскими друзьями: нельзя всё время требовать от России исполнения, скажем, тех же минских соглашений – даже в той части, которая от нас вообще никак не зависит. Минские соглашения требуют, например, полного восстановления экономических отношений Донбасса и Украины. Нужно прежде всего отменить указ бывшего президента Порошенко об этой блокаде. Он же прямо противоречит минским соглашениям. Но почему вы никогда не спрашиваете наших украинских партнёров: когда вы это сделаете? Мы же не можем это сделать за них. Ну давайте я издам этот указ, что это будет тогда? Или надо принять решение об амнистии: закон принят – не подписан президентом. Это прямо записано в минских соглашениях. И так далее. Давайте спокойно разберёмся, кто, что должен сделать, и не будем перекладывать всю ответственность на одну из сторон.

Кроме того, вновь избранный Президент действительно получил большой мандат доверия от украинского народа, всё время говорил о том, что он готов урегулировать эту проблему, готов вступить в диалог со всеми, от кого это зависит. Теперь, будучи в Европе, вдруг объявил, что не хочет разговаривать с сепаратистами, то есть как раз с теми людьми, с которыми он должен наладить прямой диалог в Донбассе. Но, наверное, это тоже не вяжется с тем, что говорилось в ходе предвыборной кампании.

Дождёмся окончания предвыборной кампании в парламент Украины, посмотрим, что будет происходить в реальной жизни.

По поводу переговоров между Китаем и Соединёнными Штатами по торговым вопросам: мы очень хотим, чтобы была достигнута договорённость, которая устраивала бы обе стороны. Мы не участники этого процесса, но мы с уверенностью можем сказать, что если договорённость не будет достигнута – и это не наше мнение, это мнение международных экспертов, крупнейших международных организаций, – то мы все пострадаем, вся мировая экономика пострадает. На 17 процентов к 2024 году, если всё будет продолжаться так, как идёт сегодня, снизится мировая торговля, на два процента снизится мировой ВВП. Это будет плохо для всех.

Поэтому, мне кажется, нужно сделать всё, для того чтобы договорённости были достигнуты. И политика политически мотивированных ограничений, санкций, введения в одностороннем порядке тарифов, она должна быть прекращена. Нужно уметь договариваться.

Я знаю позицию китайского руководства. Китайское руководство проявляет достаточно гибкости, для того чтобы выйти на договорённости. Посмотрим, к чему это приведёт в реальной жизни.

Дж.Конте: Просто реплика, что касается соглашений и как раз меморандумов о взаимопонимании, которые Италия заключила с Китаем.

Мы об этом сегодня не говорили. Не говорили потому, что, наверное, вы помните, что мы с Президентом Путиным участвовали в Пекине в работе форума о новом Шёлковом пути. Мы обсудили эту новую инфраструктуру и возможности участия в этом проекте Италии в том числе.

Что касается санкций к России, я просто хочу сказать, что моё правительство всегда занимало очень линейную позицию с самого первого момента и так же будет продолжать настаивать на этой позиции. Я всегда очень чётко выражал свою позицию.

Мы считаем, что санкции не являются целью. Мы считаем, что санкционный режим будет иметь переходной характер, и Италия как страна будет работать, для того чтобы создались предпосылки для преодоления этого состояния взаимоотношений между Италией и Россией, Евросоюзом и Россией. Это уже такое состояние, которое не играет в пользу России, в пользу Евросоюза, в пользу Италии, которая иначе смогла бы улучшить свои экономические и торговые отношения.

Для достижения нашей цели, как я уже говорил, необходимо создать предпосылки, необходимо, чтобы созрели условия и обстоятельства. Мы будем работать для этой цели. Мы не вовлечены напрямую в «нормандский формат», например, но мы всегда готовы участвовать в обеспечении предпосылок для более эффективного диалога. Завтра как раз будет проходить Совет НАТО – Россия, и в перспективе просто желаем, чтобы появились предпосылки для проведения форумов и диалогов между Евросоюзом и Россией.

Вопрос: У меня вопрос к обоим лидерам, если можно, я продолжу вопрос моего итальянского коллеги по поводу отношений России и Евросоюза.

Вы говорили уже о том, что есть необходимость изменения отношений, и в принципе об этой необходимости говорят многие страны. Есть ряд решений, которые тоже подчёркивают, что ситуация изменилась, в частности, ситуация в ПАСЕ.

На Ваш взгляд, с учётом изменений в Брюсселе, с учётом того что приходит новый руководитель Еврокомиссии и ряда других европейских ведомств, есть ли сейчас шанс изменить ситуацию, есть ли перспектива этого?

И у меня вопрос к итальянскому премьер–министру: насколько большую роль готова сыграть в этом вопросе Италия? Возможно, какую–то более важную, более ведущую роль, роль локомотива?

Спасибо.

В.Путин: Ведь не от нас, не от России все зависит. Я уже говорил, что мы готовы проходить свою часть пути, если, конечно, не искусственно созданные трудности на этом пути будут перед нами стоять.

Шансы всегда есть, перспектива всегда есть. Мы естественные партнёры в целом ряде областей. Мы географически близки, у нас единый цивилизационный код, поэтому я не вижу таких непреодолимых препятствий на этом пути полного восстановления отношений. Но, повторяю, многое будет зависеть и от наших европейских партнёров.

Дж.Конте: Я позволю себе сказать, что когда Президент Путин, друг Владимир, говорит о том, что не всё от России зависит, – это слишком скромно, поскольку на самом деле Россия, для того чтобы преодолеть такую ситуацию, может сыграть большую роль.

Безусловно, как я уже говорил, необходимо создать условия для создания климата взаимного доверия, чтобы совершить шаги вперёд. Какую роль может сыграть Италия? Я уже говорил об этом. Италия не вовлечена непосредственно в работу нормандской группы, но я заявил во время встречи – и это касается тоже других европейских партнёров, – о том, что Италия склонна всегда к диалогу, к инклюзивному подходу, и в этой связи Италия сможет сыграть плодотворную роль в этой ситуации.

Каждый раз, когда мы приближаемся к сроку истечения санкций, мне всегда грустно, потому что продление санкций – это не та цель, которую я желаю себе, Италии и российским друзьям. Теперь перед нами ещё полугодие: увы, мы только что продлили на шесть месяцев санкции, и у нас впереди ещё время есть.

Вопрос (как переведено): Вопрос о Ливии. Сегодня Триполи заявил о том, что закроет лагерь по приёму беженцев. И Москва прогнозирует возможность гражданской войны в Ливии.

Президент Путин, в свете этого возможного сценария Россия будет продолжать поддерживать генерала Хафтара?

И вопрос господину Конте: как Италия готова решить такую возможную угрозу, когда ожидается восемь тысяч беженцев?

В.Путин: Мы обсуждали этот вопрос сегодня практически. И в Ватикане мы об этом говорили, и с Президентом, и с Председателем Совета министров Италии. Этот вопрос обсуждался многократно.

И вот что я бы хотел вначале сказать: вопрос по поводу того, что должна сделать Россия, что она будет или не будет делать, – это важный вопрос, но вообще–то неплохо было бы вспомнить, с чего всё началось.

Кто разрушил государственность Ливии? Насколько я себе представляю, это было решение НАТО, европейские самолёты бомбили Ливию. Результат налицо – государственность Ливии уничтожена. На территории мы наблюдаем хаос и борьбу различных военизированных группировок. Я не думаю, что Россия здесь обязана вносить какой–то решающий вклад в урегулирование. Давайте спросим тех, кто это сделал. Это первое.

Второе: мы не уклоняемся от этого, но мы не хотим погружаться в эту проблему с головой. Мы поддерживаем равные отношения как с правительством Сараджа, так и с господином Хафтаром. И тот, и другой бывали в Москве, так же как и тот, и другой бывали в Риме.

Мы считаем, что нужно – я об этом сказал в своём выступлении – как можно быстрее прекратить вооружённое противостояние, наладить диалог и договориться о том, как строить, воссоздать ливийскую государственность. Мы все в этом заинтересованы.

Меня особенно беспокоит, что из идлибской зоны в Сирии мы наблюдаем инфильтрацию боевиков в Ливию, и это угроза для всех, потому что из Ливии они могут дальше перебраться вообще куда угодно – давайте не будем про это забывать.

Мы готовы объединять свои усилия, в том числе и с нашими итальянскими друзьями, для того чтобы способствовать восстановлению диалога между противоборствующими сторонами в Ливии и помочь ливийскому народу восстановить нормальное функционирование государственных институтов.

Дж.Конте: Что касается Ливии: как Вы знаете, это стратегическое досье для Италии. Мы постоянно следим за развитием ситуации, и ещё недавно во время «большой двадцатки» в Осаке я смог обсудить ливийский вопрос со многими лидерами. Я попытался убедить своих собеседников, и об этом мы говорили тоже сегодня с Президентом Путиным, мы согласились, что военное решение никуда не приведёт, оно создаёт нестабильность и, безусловно, является причиной гуманитарных кризисов, которыми трудно управлять.

Могу сказать, что Италия – одна из немногих стран, может быть, потому, что мы, итальянцы, и я лично очень глубоко знаем ливийский вопрос – мы смогли сразу же сделать оценки, которые нам позволили предвидеть то, что произойдёт. Увы, мы были хорошими пророками. Военное решение в данном конкретном контексте никак не могло привести к объединению, а наоборот, сегодня мы являемся свидетелями драматической ситуации, так как террористы и экстремисты как раз более радикализованы.

Я полностью разделяю оценку господина Президента Путина: идёт настоящая гражданская война, военные стычки, столкновения более или менее сильные, но всё равно мы перед гражданской войной. И гуманитарный кризис как раз нас ожидает. Очень много людей погибло, очень много беженцев. И я могу только сказать, что я постоянно буду работать и с друзьями, и с собеседниками международного уровня, для того чтобы международное сообщество смогло единогласно заставить ливийских игроков прийти к политическому решению и прекратить огонь. Потом мы можем создать условия для переговоров, для того чтобы обсудить детали такого возможного диалога.

Что касается Сараджа, я призываю Сараджа к выполнению высокоответственной задачи: он должен взять на себя ответственность и приложить все возможные усилия, для того чтобы не произошло полного взрыва гуманитарного кризиса.

Вопрос: Сегодня Вы перечислили много кризисных ситуаций, но есть ещё одна страна – Венесуэла. Обсуждалась ли ситуация там? Считаете ли Вы, что кризис в этой стране преодолён?

И ещё, Владимир Владимирович, по поводу Вашей встречи в Ватикане. Можно подробнее рассказать, о чём шла речь, о чём удалось договориться?

Спасибо.

В.Путин: Я уже говорил о том, что эту тему мы обсуждали действительно на всех площадках: и в Ватикане, и с Президентом Итальянской Республики, и с моим коллегой и другом Председателем правительства.

Нас всех беспокоит ситуация в Венесуэле. В России нас тоже это беспокоит очень. Имею в виду, что люди страдают, это факт. Большое количество беженцев, мигрантов. Не от хорошей же жизни люди уезжают – значит, есть внутренние проблемы.

Что нас не менее беспокоит – это вмешательство в венесуэльские проблемы извне и давление извне, которое усугубляет положение граждан Венесуэлы. На мой взгляд, это недопустимо. Недопустимо не военное вмешательство, что вообще должно быть абсолютно исключено, но даже какое бы то ни было вмешательство во внутриполитическую жизнь.

Да, у нас добрые отношения с Президентом Мадуро. И конечно, они сложились уже давно. Мы и военную технику поставляли в эту страну, мы сотрудничаем в экономике, в энергетике, у нас есть там миллиардные вложения, и нам небезразлично, как будет развиваться ситуация по нормализации отношений между противоборствующими сторонами.

Я вам почти близко к тексту могу сказать, что я говорил на всех этих площадках в ходе наших переговоров сегодня. Вот лидер оппозиции господин Гуайдо вышел на площадь, поднял глаза к небу и, обращаясь к Господу, объявил себя президентом. Хорошо, но Господь нам не сообщил о том, как он отреагировал на это обращение, никакого сигнала нам не подал. Поэтому думаю, что нужно вернуться на нашу грешную, бренную землю и руководствоваться демократическими процедурами и правилами, которые сводятся к одному: к диалогу и к обращению к народу, к избирателям. Нужно идти на выборы и на выборах решать вопросы будущего развития.

Мы приветствуем диалог, который начался между правительством и оппозицией в Норвегии, и надеемся на то, что без всякого вмешательства извне – а мы знаем об этом, Президент Мадуро неоднократно говорил, что готов к диалогу с оппозицией, – в ходе этого диалога будут выработаны приемлемые для всех политических сил этой страны решения, которые приведут к нормализации ситуации.

Дж.Конте: Несколько слов о Венесуэле.

Как было сказано, мы долго говорили о Венесуэле. Это кризис, который привлёк наше внимание, потому что, как я напомнил Президенту Путину, там община итальянского происхождения, италоязычная община живёт, и поэтому мы особо чувствительно относимся к тому, что происходит в Венесуэле.

В этой связи тоже итальянская позиция не изменилась. С самого начала итальянцы заняли очень чёткую позицию. И даже некоторые страны, которые сначала заняли глубоко отличающуюся от Италии позицию, потом сошлись с нами. Мы с самого начала говорили о том, что вместе с другими странами Евросоюза мы не считали, что президентские выборы проходили достоверно и при обеспечении полных демократических условий. Поэтому мы не признали Мадуро в качестве президента. Но мы одновременно как раз испытывали сомнения в отношении самопровозглашения Гуайдо в качестве временного президента республики, признавая его в качестве председателя Национальной ассамблеи.

Это тоже ситуация застоя. Тут открыто окно диалога в Норвегии, как напомнил Президент Путин. Мы тоже как раз внесли свой вклад, отправили дипломатические делегации. И мы всячески стараемся действовать, для того чтобы ускорить процесс перехода к демократии или создать условия, чтобы как можно быстрее проводились демократические, прозрачные выборы. Это всё для того, чтобы предоставить этой стране и этому народу, который так много страдает, возможности восстановить ситуацию.

В.Путин: Что касается переговоров в Ватикане, я в принципе уже об этом сказал: это была очень добрая беседа по некоторым вопросам международного характера, а также по развитию двусторонних отношений между Россией и Ватиканом, включая духовный аспект этого взаимодействия и гуманитарные связи.

Спасибо.

Дж.Конте: Большое спасибо всем.

Италия. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 4 июля 2019 > № 3042388 Владимир Путин, Джузеппе Конте

Потерянное искусство американской дипломатии

Можно ли спасти Государственный департамент?

Уильям Бёрнс – президент Фонда Карнеги за международный мир и автор книги «Неофициальный канал: мемуары американской дипломатии и доводы в пользу ее обновления». 33 года служил кадровым дипломатом в Государственном департаменте США, а с 2011 по 2014 гг. был заместителем госсекретаря.

Резюме Неуважительное отношение Трампа к дипломатии причинило ей существенный ущерб, но высветило и безотлагательность серьезных усилий по ее обновлению с учетом современной конкурентной мировой политики, которая часто не прощает ошибок.

Возможно, дипломатия – одна из старейших профессий в мире, но суть ее зачастую понимается неправильно. Дипломатия не терпит шума и бахвальства, действуя по тайным каналам вне поля зрения посторонних. Пренебрежительное отношение президента Трампа к профессиональной дипломатии наряду с его склонностью к импровизированному заигрыванию с авторитарными лидерами вроде Ким Чен Ына вывело эту профессию из тени, сделав очевидной необходимость ее обновления. Высокомерное отношение к американской дипломатии и искажение ее сути – не изобретение Трампа. Соединенные Штаты эпизодически практиковали такой подход с момента окончания холодной войны. Однако администрация Трампа намного усугубила проблему. Дипломатические оплошности пагубны в любое время, но одностороннее дипломатическое разоружение, инициированное администрацией, происходит в самое неподходящее время – когда дипломатия важнее, чем когда-либо, для продвижения американских интересов. США уже не единственный крупный игрок на геополитической сцене и больше не могут получать все, что им захочется, за счет силы или влияния.

Хотя эра одностороннего доминирования на мировой сцене закончилась, у Соединенных Штатов пока еще больше козырей, чем у соперников. Остается окно возможностей, чтобы закрепиться в роли стержневой державы, способной наилучшим образом формировать быстро меняющийся мировой ландшафт, пока другие не начали делать это первыми. У США есть для этого все необходимое. Но чтобы воспользоваться такой возможностью и защитить свои ценности и интересы, придется перестроить американскую дипломатию и сделать ее инструментом первой инстанции, усиленным экономическими и военными рычагами и силой примера.

Другая эпоха

Я хорошо помню момент, когда видел американскую дипломатию и силу на самом пике. Это была осень 1991 года. Моя карьера дипломата началась менее чем десятью годами ранее, но я оказался за спиной госсекретаря Джеймса Бейкера на открытии Мадридской мирной конференции. Она была созвана по инициативе администрации Джорджа Буша-старшего для достижения прогресса в разрешении израильско-палестинского конфликта. За огромным столом в испанском королевском дворце в присутствии многих иностранных лидеров впервые встретились представители Израиля, Палестины и основных арабских стран. Их объединила не столько убежденность в возможности достижения мира между израильтянами и палестинцами, сколько общее уважение к США. Ведь Соединенные Штаты только что отпраздновали победу в холодной войне, руководили процессом воссоединения Германии и одержали впечатляющую победу над Саддамом Хусейном в Ираке.

Тогда в Мадриде казалось, что мы находимся в преддверии периода продолжительного доминирования США в мире. Мы надеялись, что либеральный порядок, построенный после Второй мировой войны под руководством Америки, втянет в свою орбиту бывшую советскую империю, а также бывшие колонии, за лояльность которых конкурировали обе стороны. Россия была повержена на обе лопатки, Китай все еще занимался внутренними проблемами, а американцы и их союзники в Европе и Азии не сталкивались с серьезными региональными угрозами и не имели экономических конкурентов. Глобализация набирала ход под руководством Вашингтона, содействуя большей открытости в торговле и инвестициях. Завораживали перспективы грядущей информационной революции, а также выдающихся прорывов в медицине и науке. Факт неотвратимого наступления эры прогресса лишь усиливало ощущение, что формирующийся американский мир («Пакс Американа») будет незыблемым и долговечным.

Триумфальные реляции той головокружительной эпохи тем не менее уравновешивались некоторыми трезвыми размышлениями. Как я писал в меморандуме в связи с передачей полномочий новому госсекретарю Уоррену Кристоферу в начале 1993 г., «наряду с глобализацией мировой экономики, в международной политической системе наблюдается тенденция к большей раздробленности, что иначе как шизофренией не назовешь». Победа в холодной войне вызвала всплеск демократического оптимизма, но «это не стало концом истории и не сделало все страны похожими друг на друга в смысле идеологии».

Демократии, не способные приносить экономические и политические плоды, будут пробуксовывать. Хотя впервые за полстолетия у Соединенных Штатов нет военного противника, «вполне можно представить, что возврат России к авторитаризму или враждебный Китай могут стать новой глобальной угрозой». Следовательно, вопрос был не в том, должны ли США воспользоваться однополярным моментом, а каким образом и с какой целью это сделать. Следует ли Соединенным Штатам направить свою уникальную и неоспоримую силу на расширение доминирования в мире? Или же вместо одностороннего формирования контуров нового мирового порядка нужно с помощью дипломатии создать порядок, в котором старые противники получили бы свое место и в котором были бы заинтересованы быстро усиливающиеся державы? Буш и Бейкер выбрали второй вариант, используя беспрецедентные возможности Америки для формирования нового порядка по окончании холодной войны. Они предпочли сочетание скромности, честолюбивого ощущения возможностей лидерства и дипломатическое мастерство в тот момент, когда их страна имела беспрецедентное влияние.

Дипломатический дрейф

Однако сохранить приверженность дипломатии оказалось непросто. Государственные секретари, сменявшие друг друга, а также сотрудники внешнеполитического ведомства упорно работали и добивались заметных успехов. Но ресурсы истощались, и возникали новые приоритеты. Убаюканные до состояния полного благодушия внешне более благоприятной международной обстановкой, Соединенные Штаты стремились получить как можно больше дивидендов от воцарившегося мира и спокойствия, но при этом их дипломатические мышцы атрофировались и стали дряблыми. Бейкер открыл дюжину новых посольств в бывших советских республиках и при этом не попросил Конгресс выделить дополнительные средства на эти цели, а давление на бюджет в те годы, когда госсекретарем была Мадлен Олбрайт, привело к заморозке новых финансовых поступлений для внешнеполитического ведомства. С 1985 по 2000 гг. его бюджет сократился почти вдвое. Шокированный событиями 11 сентября 2001 г., Вашингтон сделал ставку на военную силу, а не на дипломатию в еще большей степени, чем прежде, и совершил колоссальную ошибку, начав вой-

ну в Ираке. Официальные лица внушали себе, что практикуют «принудительную дипломатию», но в результате получили много принуждения и мало дипломатии.

На протяжении длительных войн в Афганистане и Ираке американские дипломаты занимались социальным инжинирингом и национальным строительством, но эти задачи оказались не под силу Соединенным Штатам (как и любой другой иностранной державе, к слову сказать). Стабилизация, борьба с повстанцами, противодействие экстремизму и все прочие туманные понятия, возникшие в эту эпоху, порой искажали главную миссию дипломатии: кнутом или пряником убеждать другие правительства и политических лидеров проводить политику, отвечающую интересам США, а если потребуется, подталкивать их к этому угрозами. Нередко казалось, что Госдепартамент пытается играть ту же роль, какую в XIX веке играла Британская колониальная служба.

Во время двух президентских сроков Барак Обама стремился обратить вспять эти тенденции и вернуть дипломатии надлежащее место в американском искусстве государственного управления. Дипломатия Обамы, опиравшаяся также на экономический и военный рычаги, и усиливающий ее фактор разных альянсов и коалиций, принесла плоды, включая восстановление отношений с Кубой, ядерную сделку с Ираном, создание Транстихоокеанского партнерства и Парижское соглашение по климату.

Но преодолеть зависимость от военного инструментария оказалось нелегко. Число ударов боевыми беспилотниками и спецопераций росло в геометрической прогрессии. Зачастую они оказывались чрезвычайно успешными в военном смысле, но осложняли политические отношения и непреднамеренно приводили к жертвам среди мирного населения, а это помогало террористическим организациям вербовать новобранцев. На полях бюрократической политики Вашингтона Госдепартамент зачастую оказывался на втором плане: помощники госсекретарей, отвечающие за критические регионы, вытеснялись из Зала оперативных совещаний, где на задних рядах уже сидели сотрудники Агентства по национальной безопасности (АНБ).

Приверженность администрации Обамы дипломатии все чаще становилась заложницей токсичной партийной лояльности на родине. Конгрессмены вели язвительные баталии относительно бюджета Госдепа и устраивали публичные спектакли, как это было во время крайне политизированных слушаний о терактах, унесших жизнь четырех американцев в ливийском Бенгази.

Когда «арабская весна» превратилась в «арабскую зиму», Соединенные Штаты снова засосало в ближневосточную трясину, а долгосрочные усилия Обамы по выравниванию стратегии страны и внешнеполитического инструментария пали жертвой постоянных краткосрочных вызовов. Президенту становилось все труднее избежать своего наследия: нарастающей массы проблем, которые нельзя было решить за счет мощи США в мире, где Америка сравнительно реже могла эффективно использовать эту силу.

Одностороннее дипломатическое разоружение

Потом пришел Трамп. Он вступил в должность с твердым убеждением, что США оказались заложниками того самого порядка, который создали. Америка – Гулливер, уверенно говорил Трамп, и пора уже ему разорвать путы лилипутов. Альянсы были жерновами на шее, многосторонние соглашения – ограничениями, а не рычагами, а ООН и другие международные организации только отвлекали внимание, если вообще не утратили актуальность. Лозунг Трампа «Америка превыше всего» породил тошнотворную смесь односторонних действий, меркантилизма и неконструктивного национализма. Всего за два года его администрация уменьшила влияние США в мире, выхолостила силу их идей и углубила раскол в американском обществе по поводу роли страны в мире.

Перевернув с ног на голову разумный эгоизм, который во многом вдохновлял внешнюю политику Соединенных Штатов на протяжении 70 лет, администрация Трампа использовала жесткую риторику и не основанные на фактах заявления, чтобы замаскировать отступление. В течение короткого отрезка времени она объявила о выходе из Парижского соглашения о климате, ядерной сделки с Ираном, Транстихоокеанского партнерства, а также отказалась от целого ряда других международных обязательств. Иногда появлялись проблески реальных возможностей, включая давно назревшие попытки принуждения союзников по НАТО больше тратить на оборону или улучшения условий торговли с соперничающими державами, такими как Китай. Кадровые дипломаты продолжали выполнять впечатляющую работу в трудных регионах мира. Однако более широкая картина вызывает тревогу: разрыв связей словно бы становится самоцелью; при этом никто не думает о том, что будет после. В целом подход Трампа не просто импульсивен, он является четким отражением его гоббсова мировоззрения. Однако ни о какой продуманной стратегии говорить не приходится.

С самого начала администрация Трампа со свойственным ей презрением к идеологии и грубой некомпетентностью видела в Госдепартаменте сборище упрямцев, работающих на так называемое «глубинное государство». Белый дом пошел на самое большое сокращение бюджета в современной истории департамента, стремясь урезать его финансирование на треть. Государственный секретарь Рекс Тиллерсон снизил бюджет внешнеполитического ведомства более чем на 50%, выгнав наиболее дееспособных служащих старшего и среднего звена в ходе безнадежно ущербной «перестройки». Ключевые вакансии в зарубежных посольствах и Вашингтоне остались незаполненными. И без того неприемлемо медленный тренд в направлении большего гендерного и расового разнообразия обратился вспять. Наиболее пагубной стала практика внесения в черный список отдельных госслужащих только из-за того, что они работали над вызывавшими споры вопросами в администрации Обамы, такими как иранская ядерная сделка. В результате моральное состояние и дисциплина упали до самого низкого уровня за несколько десятилетий. Преемник Тиллерсона на посту госсекретаря Майк Помпео сумел наладить отношения с президентом, но был не столь успешен в исправлении структурного ущерба.

Стоя возле российского президента Владимира Путина во время саммита в Хельсинки в июле 2018 г., Трамп заявил, что отстаивает «гордую традицию смелой американской дипломатии». Но у Трампа не институциональные взгляды на дипломатию; скорее они продиктованы его нарциссизмом. Когда такие диктаторы, как Путин, наблюдают его маниакальную тягу к лести и вниманию, его нападки на предшественников и политических оппонентов, а также его привычку импровизировать на встречах высокого уровня, они видят слабость Трампа и то, что им можно манипулировать.

Инструмент первой инстанции

Несмотря на ущерб, который Америка нанесла себе в последние годы, пока еще есть возможность посодействовать формированию нового и более устойчивого мирового порядка. Хотя сегодня Соединенные Штаты – уже не тот доминирующий игрок, которым были после окончания холодной войны, они тем не менее остаются стержневой державой мира. Каждый год США тратят на оборону больше, чем следующие семь стран по величине военного бюджета вместе взятые. У них больше союзников и потенциальных партнеров, чем у любой другой дружественной или недружественной державы. Экономика, несмотря на риск перегрева и вопиющее неравенство в обществе, остается крупнейшей, самой инновационной в мире, способной лучше других адаптироваться к происходящим переменам. Энергетика, которая когда-то была ахиллесовой пятой, теперь дает Соединенным Штатам существенные преимущества. Новые технологии открыли для добычи огромные месторождения природного газа; прогресс в области чистой и возобновляемой энергии ускоряется. Сегодня задача в том, чтобы использовать эти преимущества и во время оставшегося исторического окна, когда США все еще будут иметь превосходство над другими странами, обновить мировой порядок в соответствии с новыми реалиями. В свою очередь, это потребует восстановления утраченного искусства дипломатии.

Начинать нужно с восстановления основ дипломатического ремесла: здравое политическое суждение, языковые навыки, хорошее понимание стран, в которых служат дипломаты, а также внутриполитических приоритетов, которые они продвигают. Джордж Кеннан называл дипломатов «садоводами», кропотливо пестующими партнеров и возможности, а также готовыми в любой момент выпалывать сорняки, решая возникающие проблемы. Такое прозаическое описание, наверно, не лучший текст для объявления о наборе новых сотрудников, но оно и сегодня звучит актуально и верно. Дипломаты – это переводчики мира для Вашингтона и Вашингтона для мира. Они – радары раннего оповещения об угрозах и возможностях; дипломаты строят отношения, а в случае необходимости осуществляют их ремонт. Все эти задачи требуют тонкого понимания истории и культуры стран, прагматизма на переговорах и способности объяснять интересы США таким образом, чтобы другие правительства поняли их совместимость с национальными интересами их стран, по крайней мере чтобы они четко осознали издержки альтернативного образа действий. Это потребует умеренного расширения внешнеполитического ведомства, чтобы, подобно военным, дипломаты могли выделять время и персонал для обучения сотрудников, не жертвуя при этом готовностью к выполнению миссии и результативностью в работе.

Необходимо вновь заявить о фундаментальных основах американской дипломатии, но этого недостаточно для того, чтобы она была действенной в новую эпоху с ее новыми требованиями. Государственному департаменту также придется адаптироваться так, как никогда прежде, чтобы быть в силах пройти важные испытания завтрашнего дня, а не только улавливать сегодняшние веяния в большой политике. Для начала можно взять пример с американской армии, имеющей обыкновение анализировать свои действия. Пентагон давно осознал ценность разборов конкретных ситуаций и проделанной работы, а также формализовал культуру профессионального образования. В отличие от военных кадровые дипломаты больше гордятся своим умением быстро подстраиваться под меняющиеся обстоятельства, чем систематическим вниманием к полученным урокам и перспективному мышлению.

Следовательно, в рамках реорганизации дипломатического корпуса Госдепартаменту нужно акцентировать внимание на искусстве дипломатии, заново открыть историю американской дипломатии, оттачивать навыки ведения переговоров, а полученный опыт, как удачный, так и неудачный, делать доступным для практических работников. Для этого нужно в полной мере осознать потенциал новых инициатив, таких как Центр изучения дипломатии при Институте внешнеполитического ведомства, где дипломаты могли бы рассматривать последние наглядные примеры.

Правительству США также необходимо обновить и расширить дипломатические возможности относительно проблем, имеющих значение для внешней политики XX века, таких как новые технологии, экономика, энергетика и изменение климата. В моем и предшествующем ему поколении было много специалистов по контролю над ядерными вооружениями и по традиционной энергетике; они понимали, что такое вес полезной нагрузки ракет и как формируются цены на нефть. Однако в последние годы работы в правительстве я тратил много времени на совещания, проходившие на седьмом этаже Госдепа и в оперативном штабе Белого дома. При этом ни я, ни мои умные и преданные делу коллеги ничего не понимали в хитросплетениях кибервойн или геополитике больших данных.

В предстоящие годы темп новых открытий и прогресса в искусственном интеллекте, машинном обучении и синтетической биологии будет только возрастать, опережая возможности государств и обществ изобретать способы максимизации выгод от их использования, минимизации их недостатков и выработки работающих международных правил их применения. Госдепартаменту следует взять на себя руководство по отводу потенциальных угроз, как он это сделал после наступления ядерного века, выстраивая правовые и регуляторные схемы и заботясь о том, чтобы каждый новый сотрудник был сведущ в этой сложной проблематике.

Департаменту придется также искать новые таланты. Пытаясь привлечь и удержать кадры технологов и специалистов в разных областях, Госдепартамент столкнется с жесткой конкуренцией со стороны Пентагона, ЦРУ и АНБ, не говоря уже о частном секторе. Как и всей исполнительной ветви власти, Госдепу придется быть более гибким и творчески подходить к делу, чтобы привлекать таланты из среды технократов. Ему следует создать временные должности и специальную программу найма сотрудников среднего звена для восполнения критических пробелов в знаниях. Новые стипендии могут поддержать проверенную временем тактику использования престижа в качестве рекрутингового инструмента; но для накопления и поддержания компетентности Госдепу нужны более радикальные перемены в практике вознаграждения и найма.

Государственному департаменту также придется стать более расторопным. Отдельные дипломаты могут быть на удивление изобретательными и предприимчивыми, но в целом Госдепу явно не грозит обвинение в излишней живости или инициативности. Дипломатам нужно стать искусными садоводами и продемонстрировать навыки быстрого и ловкого удаления сорняков.

Кадровая политика Госдепартамента слишком жесткая и архаичная. Процесс аттестации совершенно не способен обеспечить правдивую оценку работы или создать стимулы для ее улучшения.

Продвижение по службе происходит слишком медленно; талантливые люди долго остаются на одной позиции, а механизмы облегчения карьеры для работающих родителей устарели. Внутренний совещательный процесс в Госдепе слишком вялый и консервативный; принятие решений наталкивается на множество проволочек и согласований.

В последние месяцы пребывания в должности заместителя государственного секретаря я получил служебную записку на полстраницы по рутинному вопросу внутренней политики; к документу прилагалось полторы страницы допусков и разрешений. Практически все управления департамента просматривали эту записку, включая даже те, которым вряд ли было интересно ее содержание. Серьезные усилия по сокращению числа инстанций и уровней в департаменте, делегирование большей ответственности рядовым сотрудникам в Вашингтоне и послам в разных странах – все это могло бы существенно упростить бюрократические процедуры, которые часто мешают оперативному принятию важных решений.

Возможность, а не погребальная песнь

Какие бы реформы ни предпринял Государственный департамент, обновление американской дипломатии будет невозможно без внутриполитического договора – разделяемого большинством американцев понимания миссии США в мире и связи между глобальным лидерством и интересами среднего класса на родине. Все три предшественника Трампа начинали работу с акцента на «национальном строительстве внутри страны», выражая решимость ограничить зарубежные обязательства. Но у всех слова в большей или меньшей степени расходились с делами. В итоге они брали все больше и больше обязательств в мире, которые не приносили стране очевидных выгод. Большинство американцев инстинктивно понимают связь между упорядоченным лидерством за рубежом и благополучием американского общества; просто они сомневаются в способности вашингтонского истеблишмента реализовывать такой стиль руководства, преодолев партийные разногласия.

Отправной точкой для обращения вспять этой тенденции должна стать откровенность президента и его подчиненных относительно целей и пределов вовлеченности США в мировые дела. Необходимо также привести более убедительные доводы о том, что мировое лидерство выгодно простым американцам. Когда Госдеп играет важную роль в заключении больших сделок за рубежом, он редко говорит о своей роли в создании тысяч рабочих мест в американских городах. У дипломатов все больше возможностей тесно взаимодействовать с губернаторами и мэрами по всей стране, многие из которых все активнее пропагандируют зарубежную торговлю и инвестиции. Политикам нужно лучше объяснять, что умная дипломатия начинается на родине в виде сильной политико-экономической системы и там же заканчивается, улучшая качество рабочих мест, обеспечивая процветание, более здоровый климат и большую безопасность для американцев.

У следующей администрации будет небольшое окно возможностей, чтобы предпринять творческие преобразования, которые введут Государственный департамент в двадцать первый век и переориентируют американскую дипломатию на решение наиболее насущных задач. Неуважительное отношение Трампа к дипломатии причинило существенный ущерб, но также и высветило безотлагательность серьезных усилий по ее обновлению с учетом современной конкурентной мировой политики, которая часто не прощает ошибок.

За свою долгую дипломатическую карьеру я уяснил для себя, что дипломатия – один из главных активов США и одна из самых сокровенных тайн. Как бы ее ни принижали и ни преуменьшали в эпоху Трампа, никогда еще она не была более необходимым инструментом первой инстанции для обеспечения влияния Америки в мире. Понадобится жизнь целого поколения, чтобы преодолеть последствия недофинансирования, чрезмерного перенапряжения и бичевания, которые ослабляли американскую дипломатию в последние десятилетия, не говоря уже об активном саботаже последних лет. Но возрождение дипломатии жизненно важно для стратегии нового века, изобилующего опасностями, но сулящего Америке еще более впечатляющие перспективы.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2019 > № 3069846 Уильям Бернс

Интервью Посла России в Италии С.С.Разова информационному агентству ТАСС, 2 июля 2019 года

Вопрос: На этой неделе с официальным визитом в Италию прибывает Президент Российской Федерации В.В.Путин. Что наша и итальянская стороны ждут от этого визита?

Ответ: Визит Президента России станет, безусловно, главным событием в российско-итальянских отношениях в этом году. Запланированы встречи и переговоры с Президентом и Председателем Совета министров Итальянской Республики, другими официальными лицами, участие в работе форума-диалога гражданских обществ двух стран. Будет обсужден весь комплекс вопросов двустороннего сотрудничества в области политики, экономики, культуры, науки, образования, а также ключевые вопросы международной повестки дня – Сирия, Украина, Ливия, Иран, Венесуэла. Планируется подписание ряда документов. Хотел бы обратить внимание, что в работе форума-диалога примет участие по несколько десятков с каждой стороны ведущих представителей бизнес-сообщества, деятелей культуры, науки, образования, средств массовой информации. Уверен, что официальные встречи и переговоры, контакты в рамках форума дадут мощный импульс развитию всестороннего российско-итальянского сотрудничества.

Вопрос: Насколько серьезно сказываются антироссийские санкции, которые поддерживает Италия, и ответные ограничительные меры России на двустороннем сотрудничестве?

Ответ: Не берусь дать точную оценку потерь от введенных Евросоюзом санкционных ограничений. В любом случае применительно к Италии счет идет на миллиарды долларов и тысячи потерянных рабочих мест.

И хотя в последние два года имел место рост итальянского экспорта и двустороннего товарооборота, он обладал лишь восстановительным характером и пока далек от рекордных показателей.

Контрпродуктивность санкций очевидна для абсолютного большинства здравомыслящих итальянцев. Если пять лет назад еще прослеживалась хоть какая-то причинно-следственная связь санкций Евросоюза в отношении России с событиями в Крыму и на юго-востоке Украины, то они давно приобрели свою, я бы сказал, дурную инерцию.

Вопрос: Помимо санкций ЕС определенные ограничения, в том числе на европейский бизнес, накладывают антироссийские санкции США. Насколько итальянский бизнес страдает от косвенных последствий американских санкций?

Ответ: Я часто встречаюсь с руководителями крупных итальянских компаний, сотрудничающих с Россией, и задаю этот интересующий и Вас вопрос. Угроза применения «санкций за нарушение санкций» используется американскими властями как против своих граждан и компаний, так и экстерриториально против компаний и организаций из других, в том числе европейских стран. США активно злоупотребляют высокой востребованностью американской финансовой системы в международных расчетах и тесными связями многих крупных европейских компаний с американским рынком. Идущие из-за океана санкционные волны, угроза, как говорят здесь некоторые, «дружественного огня» создают атмосферу неопределенности, неуверенности относительно перспектив сотрудничества с Россией, особенно масштабного и долгосрочного.

Вопрос: И опять о санкциях. Нынешнее Правительство Италии в составе «Движения «5 звезд» и партии «Лига» работает на основе программы, в которой есть пункт об отмене антироссийских санкций. За год пребывания у власти, тем не менее, Рим уже трижды проголосовал за продление на полгода срока их действия. Что мы говорим по этому поводу нашим итальянским партнерам?

Ответ: Итальянские партнеры неизменно заявляют, что санкции не самоцель, а средство реализации Минских договоренностей. Они не должны подменять политику конструктивного диалога с Россией, без которого невозможно решение ключевых международных проблем. Рим выступает против автоматического, без обсуждения, продления санкционного режима. Что же касается голосования по этому вопросу в рамках евроструктур, то здесь, в конечном счете, берут верх соображения блоковой дисциплины и евроатлантической солидарности, а также тот факт, что у Италии собственная, довольно непростая повестка переговоров с Брюсселем (бюджетная, миграционная и т.д.). Это, понятно, жестко ограничивает свободу рук и волеизъявления. Нашу позицию Вы знаете: не мы вводили санкции, не нам начинать разговоры об их отмене, хотя, повторяю, вредоносность санкций для итальянцев очевидна.

Вопрос: Вы как никто другой понимаете и можете интерпретировать ситуацию в Италии. Как бы Вы охарактеризовали нынешний политический климат в стране после прихода к власти относительно новых, т.н. несистемных партий? В чем залог их успеха?

Ответ: Пожалуй, не соглашусь с Вашим утверждением относительно новизны и несистемности партии «Лига» и «Движения «5 звезд», которые после прошлогодних парламентских выборов в Италии сформировали коалиционное правительство. Более того, «Лига» – старейшая на сегодняшний день в Италии политическая партия, важный системный пилястр политической архитектуры страны. «Движение «5 звезд» второй созыв подряд представлено в палатах Парламента, где имеет сейчас наиболее многочисленные фракции. Успех, который сопутствовал этим политическим силам на прошлогодних выборах, стал, на мой взгляд, закономерным результатом их программного послания итальянским избирателям – это укрепление безопасности граждан, борьба с нелегальной миграцией («Лига»), экология, расширение социальных гарантий («Движение «5 звезд»).

А что касается политического климата в стране, то для него сейчас характерна некоторая неопределенность, связанная, в том числе, с результатами недавних выборов в Европарламент. Настроения электората в Италии весьма подвижны и изменчивы. Согласитесь, за год с небольшим после парламентских выборов в Италии (март 2018 г.) число голосов, отданных на Евровыборах (май 2019 г.) за «Движение «5 звезд», сократилось с 32 до 18%, а за партию «Лига», наоборот, выросло с 17 до 34%. Такое резкое изменение соотношения сил в рамках правящей коалиции – важный элемент текущей политической ситуации в стране.

Вопрос: Сейчас во многих странах широко обсуждается тема фейковых новостей. Часто с целью дискредитировать нашу страну их создают о России или обвиняют Россию в их распространении. Во многих западных СМИ (особенно британских и американских) ведется антироссийская пропаганда. Как обстоит с этим дело в Италии? Можно ли сказать, что рядовые итальянцы не поддались на ложную информацию о России? Как здесь воспринимают российского лидера и оценивают политику нашего государства?

Ответ: Итальянскими СМИ проводится достаточно взвешенная, трезвая редакционная политика. Если допускаются недружественные высказывания или неоправданные выпады в отношении нашей страны, мы направляем свои опровержения и комментарии, которые в большинстве случаев размещаются на страницах печати.

Уверен, что именно такое отношение будет продемонстрировано в ходе предстоящего официального визита Президента Российской Федерации В.В.Путина в Италию.

Вопрос: Несмотря на санкции, представители итальянского бизнеса проявляли интерес к сотрудничеству с Крымом. Как российская сторона может им в этом помочь? Есть ли уже какие-то конкретные проекты?

Ответ: Понятно, что есть известная официальная линия Евросоюза в отношении признания статуса Крыма, которой все страны-члены, включая Италию, обязаны придерживаться. Есть, однако, и определенные исторические реалии (проживание в Крыму потомков некогда переселившихся туда итальянцев), и реальный интерес к экономическому сотрудничеству с полуостровом. Крым привлекает итальянских предпринимателей возможностями кооперации в таких областях, как производство сельскохозяйственного и винодельческого оборудования, продуктов питания, кормов для животных и другой продукции. Растет интерес к участию в Ялтинском международном экономическом форуме. Сегодня, однако, дело ограничивается пока нерегулярными контактами и заявлениями о намерениях налаживать сотрудничество.

Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 июля 2019 > № 3040647 Сергей Разов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с Министром иностранных дел Арабской Республики Египет С.Шукри по итогам российско-египетских переговоров глав внешнеполитических и оборонных ведомств в формате «2+2», Москва, 24 июня 2019 года

Мы провели пятый раунд консультаций в формате «2+2» с участием руководителей внешнеполитических и оборонных ведомств России и Египта. Этот механизм доказал свою эффективность, стал неотъемлемой составной частью наших отношений, которые вышли на уровень всестороннего партнерства и стратегического сотрудничества. Именно такой статус зафиксирован в Декларации, которую подписали президенты В.В.Путин и А.Сиси в октябре прошлого года в Сочи.

Сверили позиции по актуальным региональным и глобальным проблемам. Особое внимание уделили необходимости непримиримой борьбы с терроризмом в регионе Ближнего Востока и Северной Африки. Высказались за преодоление всех очагов напряженности, конфликтов и кризисов в этой части земного шара политико-дипломатическими методами в соответствии с нормами международного права и при безусловном уважении права народов самим определять свою судьбу.

Особое внимание уделили арабо-израильскому конфликту. Приветствовали конструктивную роль Египта в поиске путей восстановления палестинского единства. Выразили озабоченность попытками США продвигать келейно разработанные идеи, которые подразумевают отказ от принципа двугосударственного решения палестинской проблемы, отход от международно-правовой базы урегулирования, включая резолюции ООН, Мадридские принципы, Арабскую мирную инициативу. Россия и Египет подтвердили свою приверженность этим базовым документам.

У нас близость подходов к обеспечению мира и безопасности в районе Персидского залива – через диалог, согласование мер транспарентности, укрепление доверия. В этой связи мы привлекли внимание к известной российской инициативе о формировании в регионе Персидского залива архитектуры коллективной безопасности.

Говорили о предстоящей в ноябре этого года конференции по созданию на Ближнем Востоке зоны свободной от оружия массового уничтожения. Россия и Египет выступали с единых позиций, когда согласовывалось соответствующее решение на Генеральной Ассамблее ООН. Договорились координировать наши подходы при подготовке к этому важному мероприятию.

По Сирии у нас единая позиция о необходимости добиться окончательной ликвидации террористического присутствия и строго соблюдать все принципы, которые зафиксированы в резолюции 2254 СБ ООН. Прежде всего, уважение суверенитета и территориальной целостности Сирии, организация самими сирийцами процесса национального диалога без вмешательства извне, необходимость оказывать содействие по линии мирового сообщества в решении гуманитарных проблем и созданию условий для восстановления социально-экономической инфраструктуры.

С российской стороны была подчеркнута наша нацеленность на доведения до конца тех задач, которые были согласованы при поддержке стран-гарантов Астанинского процесса (Россия, Турция, Иран) в ходе Конгресса сирийского национального диалога в прошлом году в Сочи, на котором были созданы условия для политического урегулирования. Сейчас совместно с партнёрами мы работаем с Правительством и оппозицией, нашими коллегами в ООН с целью в самое ближайшее время завершить формирование Конституционного комитета. Говорили также о необходимости восстанавливать отношения Сирии с Лигой арабских государств.

Что касается Ливии, то и здесь мы не видим альтернативы политическому урегулированию. Считаем, что все ливийские стороны должны объединиться в поиске путей восстановления государственности своей страны и дать совместный отпор терроризму и экстремисткой идеологии.

С совпадающих позиций рассмотрели и другие кризисные ситуации в регионе, в частности, ситуацию в Судане и Йемене.

Наши коллеги Министр обороны России С.К.Шойгу и Министр обороны и военной промышленности Египта М.Заки подробно рассмотрели вопросы военного и военно-технического сотрудничества, в том числе взаимодействие по линии министерств обороны в отношении сирийского, ливийского и ряда других конфликтов.

Что касается наших двусторонних отношений с Арабской Республикой Египет, то сегодня перед заседанием «2+2» подробно рассмотрели ход выполнения договоренностей, которые были достигнуты нашими президентами, включая крупные стратегические проекты такие, как строительство АЭС, создание в Египте Российской промышленной зоны, в которой хотят участвовать уже 19 российских компаний. Я уверен, что их число возрастет.

В Египте активно работают ОАО «РЖД», ПАО «НК Роснефть», ПАО «Лукойл», налажено сотрудничество по космосу. Состоялся запуск египетского космического аппарата дистанционного зондирования земли. Российская Федерация оказывает содействие на переговорах между Египтом и ЕАЭС по созданию зоны свободной торговли. Очередной раунд этих переговоров намечен на следующий месяц.

С учетом того, что Египет сейчас председательствует в Африканском союзе, мы обменялись мнениями о ходе подготовки первого в истории саммита Россия-Африка, который состоится 24 октября в Сочи под председательством президентов России и Египта. Договорились координировать наши действия по согласованию итоговых документов этого важного форума.

В целом переговоры были весьма полезными. Подтвердили обоюдный настрой на упрочение нашего стратегического партнерства во всех областях. Будем продолжать эту линию на основе поручений президентов В.В.Путина и А.Сиси.

Вопрос: Сегодня Секретарь Совета Безопасности России Н.П.Патрушев находится в Израиле, где уже успел провести переговоры с Премьер-министром Израиля Б.Нетаньяху. Ему также предстоят переговоры в трёхстороннем формате: Израиль, Россия и США. Почему эти переговоры проводятся в Израиле?

Перед поездкой Н.П.Патрушев сказал, что главной темой этих переговоров станет сирийский кризис. Как Вы считаете, будет ли затрагиваться вопрос присутствия Ирана в Сирии, о чём уже заявил Израиль? Насколько реально такие решения принимаются в подобных форматах?

С.В.Лавров: Что касается встречи, которая сегодня проходит в Израиле между секретарями советов безопасности России, США и Израиля, то с таким предложением выступил Премьер-министр Израиля Б.Нетаньяху, когда он не так давно в очередной раз встречался с Президентом России В.В.Путиным.

Мы исходим из того, что Израиль и американцев беспокоит, прежде всего, иранская тема. Не только в отношении Сирии, но и вообще в этом регионе или ещё более широком географическом плане. Считаем, что такой подход контрпродуктивный. Подчинять всю свою политическую линию в том или ином регионе борьбе с одним государством, изоляции этого государства, обвинять его во всех грехах, не прибегая к расследованию тех или иных инцидентов, – наверное, это контрпродуктивно.

Как я уже сказал, мы выступаем за диалог между арабами и Ираном, в том числе по вопросам укрепления доверия и обеспечения безопасности в районе Персидского залива. Мы считаем весьма опасным то, как сейчас развивается обстановка и в этой части региона, и внутри самой Сирии. Плохо, что предпринимаются попытки превратить территорию Сирийской Арабской Республики (САР) в арену противоборства между Израилем и Ираном, суннитами и шиитами. Это лишь усугубляет кризис.

Когда Премьер-министр Израиля Б.Нетаньяху предложил такую встречу, Президент России В.В.Путин согласился с этой идеей, подтвердив и подчеркнув, что в ходе этой встречи мы будем руководствоваться именно теми соображениями, о которых я сказал, – необходимостью всем сконцентрироваться на выполнении резолюции 2254 Совета Безопасности ООН, которая прежде всего требует уважать суверенитет и территориальную целостность САР и предоставить решение всех проблем политического урегулирования самому сирийскому народу. Мы занимаемся этим с согласия Правительства Сирии, равно как и Иран присутствует на сирийской территории, помогая борьбе с террористами, на легитимной основе – приглашение законного сирийского руководства.

Это будет нашей позицией во время встреч, которые проходят сегодня в Израиле, и на любых других переговорах по сирийскому вопросу. Будем убеждать всех наших партнеров, которые проявляют интерес к нашей позиции, в том, что необходимо действовать через налаживание диалога, а не через попытки поощрять сепаратистские тенденции в той или иной части Сирии либо запрещать законному Правительству выстраивать свои внешние отношения.

Подчеркну сразу: мы сегодня говорили, как я упомянул в своем вступительном слове, что очень важное значение в контексте всех процессов имело бы возобновление сотрудничества и вообще отношений Сирии и всех арабских государств в полном объеме, включая возвращение Сирии в ЛАГ.

Россия. Египет > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 июня 2019 > № 3040652 Сергей Лавров

Встреча с главами мировых информагентств

Владимир Путин встретился с руководителями ведущих мировых информационных агентств. Встреча состоялась на полях XXIII Петербургского международного экономического форума уже в шестой раз.

В беседе с Владимиром Путиным приняли участие представители информагентств из Великобритании, Германии, Ирана, Испании, Италии, Китая, США, Франции, Японии; Россию представлял генеральный директор ТАСС Сергей Михайлов.

По традиции главными темами встречи стали актуальные вопросы внутренней и внешней политики России.

* * *

Стенографический отчёт о встрече с руководителями ведущих мировых информационных агентств

В.Путин: Уважаемые дамы и господа! Добрый день! Очень рад всех вас видеть.

Мы встречаемся традиционно, регулярно, практически на всех петербургских форумах. Я вас хочу ещё раз поприветствовать, пожелать вам приятного, успешного и полезного времяпрепровождения в Петербурге.

В этом году мои встречи с гостями форума начинаются именно с вас. Я этому рад, потому что мы с вами немножко разомнёмся в ходе сегодняшней небольшой дискуссии, что даст мне возможность, может быть, почувствовать, что может представлять интерес и для других наших партнёров, которые прибыли на форум в этом году.

Передаю слово господину Михайлову [Сергей Михайлов – генеральный директор агентства ТАСС], потом с удовольствием выслушаю каждого из вас и, насколько это возможно, постараюсь ответить на ваши вопросы.

Пожалуйста.

С.Михайлов: Спасибо большое.

Уважаемый Владимир Владимирович!

Спасибо Вам, что в жёстком графике форума Вы, как обычно, находите время для ежегодной встречи с лидерами ведущих новостных агентств мира, формирующими практически 90 процентов всего мирового потока новостей.

Коллеги, я очень благодарен вам за неизменный интерес к форуму, городу Санкт-Петербургу. Уверен, что наш сегодняшний диалог будет таким же ярким, полезным, как и все предыдущие, а встречаемся мы в шестой раз.

Петербургский международный экономический форум, за плечами которого уже 21 год славной истории, в очередной раз успешно стартовал. С утра мы с вами провели панельную дискуссию, мы поговорили, Владимир Владимирович, о роли медиа в глобальных конфликтах.

Как я уже сказал, сегодня мы пришли к Вам на шестую встречу. Каждый год наш круг немного обновляется. Вы видите наших новых коллег, которые на этой встрече в первый раз – их четверо, по ходу разговора я каждого из них представлю. «Свежая кровь» в этом кругу всегда органично сливается с опытом старожилов, делая наш диалог плодотворным.

Несомненно, особый вкус для наших новостников придаёт Ваше решение, за это отдельное спасибо, встречаться «не в ночи и по ночам», как Вы обычно выражались, а как раз днём и до того, как Вы выступите со своей речью завтра на главном пленарном заседании форума. За это отдельное спасибо.

Не могу не отметить, что сегодня, шестого июня, мы отмечаем 220 лет со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. Это День русского языка, поэтому день для нас и для форума особый.

ТАСС, как обычно, предварительно изучил основные темы, о которых нам написали и сообщили в разговорах перед поездкой в Россию наши зарубежные коллеги. Там много очень разных, очень интересных тем, Вы о них услышите, и коллеги об этом спросят.

Но есть одно, что интересует всех без исключения, и поэтому я с Вашего позволения задам этот, такой обобщённый, вопрос от имени ТАСС.

Последние встречи мы начинали всегда с констатации того, что наша планета переживает опаснейший период конфронтации: взрываются страны, полыхают целые регионы, санкции, торговые войны, фейковые новости – это практически содержание всех новостных лент всех мировых агентств. Говорят о новой «холодной войне». Каждая страна уверена, что наверняка знает виновников.

Почему мы вынуждены именно в 2019 году так же начинать наш разговор всё с того же вопроса: почему мир не становится безопаснее? Куда идёт наша цивилизация? Видите ли Вы свет в конце туннеля? Что делать главным странам – участникам политического процесса? Вот такой обобщённый вопрос, Владимир Владимирович.

В.Путин: Если мы посмотрим на стены, на фрески, наверх – кругом война. К сожалению, так было всегда. История человечества полна историй конфликтов. Правда, за всеми конфликтами всегда наступал мир. И лучше бы до конфликтов не доводить.

После изобретения и создания ядерного оружия человечество находится в состоянии относительного покоя, относительного, конечно, за исключением региональных конфликтов, состоянии относительного глобального покоя почти 75 лет.

Давайте вспомним Черчилля, который сначала ненавидел Советский Союз, потом называл Сталина великим революционером, когда нужно было бороться с нацизмом, а после того, как американцы получили ядерное оружие, призывал немедленно фактически уничтожить Советский Союз. Помните, его речь в Фултоне была стартом к «холодной войне».

Но как только у Советского Союза появилось ядерное оружие, Черчилль стал инициатором сосуществования двух систем. И не потому, что, я думаю, он не был таким приспособленцем, а он исходил из реалий. Из реалий исходил. Умный человек был, практический политик.

Здесь мало что поменялось с этого времени. Мы должны просто иметь в виду, понимать, в каком мире мы живём, какие угрозы и опасности нас поджидают. Если мы не будем держать под контролем этого «огненного змея», если мы выпустим его, не дай бог, из бутылки, это же может привести к глобальной катастрофе.

Смотрите, сегодня все занимаются проблемами окружающей среды – и это правильно, потому что это глобальная угроза, – изменение климата, антропогенные выбросы и так далее. Всё это правильно. Дети уже этим занимаются, девочки, мальчики по всему миру.

Но они не осознают, молодые люди, а тем более подростки, дети не осознают глобальной угрозы и такого серьёзного вызова, связанного с вопросами возможных глобальных конфликтов. Об этом должны подумать взрослые тёти и дяди.

Но у меня такое впечатление, что как-то примелькались эти вопросы, они как-то немножко ушли на второй план. Это не может не вызывать тревогу и озабоченность не может не вызывать.

Наши американские партнёры взяли и вышли из Договора об ограничении систем противоракетной обороны. И что, уважаемые дамы и господа, хочу обратиться к вам. Кто-то из вас активно протестовал, выходил на улицу с плакатами?

Нет, тишина. Как будто так и надо. А ведь это был первый шаг к фундаментальной раскачке всего каркаса международных отношений в сфере глобальной безопасности, и очень серьёзный шаг.

Теперь говорим о прекращении, по сути, тоже в одностороннем порядке участия наших американских партнёров в Договоре об ограничении и ликвидации ракет средней и меньшей дальности.

В первом-то случае хотя бы вели себя по-честному: просто вышли в одностороннем порядке, и всё. А во втором, видимо, понимая, что нужно будет нести за это ответственность, пытаются свалить на Россию.

Послушайте меня: возьмите, вы и ваши читатели, слушатели, зрители, откройте Договор о запрещении ракет средней и меньшей дальности, почитайте его. Там же прямо, в статьях, написано: «Нельзя размещать на суше пусковые установки ракет малой и средней дальности». Там же прямо это написано. Нет, взяли, в Румынии поставили, в Польше сейчас поставят. Это прямое нарушение.

Посмотрите, что такое ракеты малой и средней дальности, а потом сравните их с параметрами ударных беспилотных аппаратов. То же самое. Теперь посмотрите на характеристики целей для противоракет. Это и есть ракеты средней и меньшей дальности.

Все делают вид, как будто не видят, не слышат, читать не умеют, глухие и слепые. Мы вынуждены на это как-то реагировать, правда? Это очевидная вещь. Сразу ищут виновных в лице России. Конечно, угроза серьёзная.

Сейчас у нас на повестке дня продление Договора СНВ-3. Но можно и не продлевать. У нас наши новейшие системы такие, что гарантированно обеспечат безопасность России на достаточно длительную историческую перспективу, имею в виду то, что мы сделали всё-таки значительный шаг вперёд.

И, надо прямо сказать, мы обогнали наших конкурентов в этом смысле по созданию систем гипероружия. Если никому не хочется продлевать Договор СНВ-3 – тогда не будем. Мы сто раз уже сказали, что мы готовы, с нами никто ведь не ведёт переговоров до сих пор никаких.

Ведь никакого формального оформления переговорного процесса нет, а в 2021 году всё закончится. Обращаю ваше внимание – вообще не будет никаких инструментов, ограничивающих гонку вооружения.

Или, допустим, размещение оружия в космосе. Мы с вами понимаем, что это такое, или нет? Спросите у экспертов, это значит, что над головой каждого из нас постоянно будет висеть, допустим, ядерное оружие. Прямо постоянно! Но мы же делаем то же самое, причём быстро. Кто-нибудь вообще будет об этом думать, говорить, проявлять какую-то озабоченность? Нет, полная тишина.

Или создание ядерного оружия малой мощности, использование стратегических ракет в неядерном исполнении. Из подводной лодки где-то из районов мирового океана стартует ракета глобальной дальности, стратегическая, откуда мы знаем, она с ядерным зарядом или нет? Понимаете, насколько это серьёзно, насколько это опасно?

А если другая сторона тут же ответит – к чему это приведёт? Я глубоко убеждён в этом, это должно быть предметом открытой, абсолютно транспарентной профессиональной дискуссии, и мировая общественность должна быть участником этого процесса настолько, насколько это возможно в вопросах подобного рода. Во всяком случае, люди имеют право знать, что происходит в этой сфере.

Ещё раз хочу повторить, мы к этому готовы. Повторяю ещё раз, мы уверены в своей безопасности, но озабоченность в полном демонтаже этого всего механизма в сфере контроля над стратегическими вооружениями и в сфере нераспространения, она конечно, существует.

Какой выход? Выход только в совместной работе. Последний разговор у меня с Президентом Трампом всё-таки вселяет определённый оптимизм, должен сказать, потому что Дональд мне сказал, что он тоже этим озабочен. Он понимает, какие расходы несут Соединённые Штаты, все остальные страны мира на вооружение, эти деньги можно было бы направить на другие цели. Я с ним полностью согласен.

Приезжал госсекретарь США к нам, мы с ним встречались в Сочи, примерно в таком же ключе высказывался. Если они так считают, так надо предпринять какие-то практические шаги к совместной работе.

Повторяю ещё раз, конечно, на сегодняшний день наиболее значимыми являются наши переговоры как стран с самым мощным ядерным потенциалом, но в целом, по большому счёту, я лично считаю, что нужно привлекать все ядерные страны, все: официальные, не официальные.

Потому что привлекать только тех, кто признан в качестве ядерной державы, и не привлекать тех, кто не признан, значит, они будут дальше развивать. В конце концов, этот процесс затормозится и между странами, которые являются официально признанными ядерными государствами. Поэтому, по большому счёту, нужно создавать такую широкую платформу для дискуссий и принятия решений.

И в этом смысле, конечно, это и может быть светом в конце туннеля.

С.Михайлов: Спасибо, Владимир Владимирович.

Традиция есть традиция, мы в России всегда очень трепетно относимся к женщинам, и в десятке сегодняшних собеседников вновь с нами исполнительный редактор компании Блумберг госпожа Розалинд Мэтисон. Ваш вопрос первый.

Скажу, что госпожа Мэтисон – известный журналист и политолог, долгое время жила и работала в Сингапуре, недавно с семьёй переехала в Лондон. Исполнительным редактором Блумберг стала в 2018 году, на нашей встрече во второй раз.

И по секрету скажу, что, по нашей информации, Розалинд увлекается тайским боксом, опровергая великую шутку Фаины Раневской о том, что слабый пол – это гнилые доски. Надеюсь, что мы не ошиблись и это правда.

В.Путин: Вы меня запугиваете прямо с самого начала, про бокс.

С.Михайлов: Предупреждаю.

Пожалуйста, Розалинд.

Р.Мэтисон (как переведено): Спасибо, господин Президент.

Безусловно, тайский бокс научил меня тому, как контролировать страх, как справляться с ним, но я не уверена, что осмелилась бы выйти с Вами на ринг.

Мой вопрос касается нефти. На самом деле у меня даже два вопроса. Россия сейчас должна возобновить сделку с ОПЕК. Вы считаете, что вы хотите сохранить производство на таком же уровне, или же вы хотите увеличить производство нефти по мере того, как мы приближаемся ко второй половине года?

И, учитывая важность нефти для российской экономики и России в целом, хотела бы спросить Вас о комментариях, сделанных Трампом на этой неделе. Он сказал, что ему сообщили, что Россия отзывает своих людей из Венесуэлы. Москва говорит, что это не совсем точная информация.

Трамп получает неточную информацию или Вы всё ещё обеспокоены тем, что окончательная цель США – это изменение режима в Венесуэле и, возможно, за этим лежит ещё более глубокая цель, а именно контроль над нефтяными запасами Венесуэлы?

В.Путин: Во-первых, хочу сказать, что я бы и сам не пошёл с Вами на ринг. Не потому, что Вы – дама, а потому что каждый должен заниматься своим делом. Я боксом никогда не занимался. На татами – пожалуйста, готов с Вами выйти поработать. Но здесь у меня будут конкурентные преимущества, я Вас уверяю.

Что касается Ваших вопросов. Начнём с завершающего, по поводу того, что убрали своих людей из Венесуэлы или нет, опасаемся ли мы смены режима. Мы вообще против вмешательства во внутренние политические дела других стран. Считаем, что это приводит к очень тяжёлым, если не сказать трагическим, последствиям. И пример, скажем, таких стран, как Ливия, Ирак, – это лучшее тому подтверждение.

Наилучшими пожеланиями, как известно, выложена дорога в ад. Это известная сентенция. Это очевидная вещь. Поэтому нужно набраться терпения. Можно с кем угодно работать – с оппозицией, с действующими властями, но нельзя вмешиваться во внутренние дела.

Тем более нельзя применять мер санкционного характера и так далее. Потому что страдают от этого, как правило, миллионы простых граждан, которые к властям-то не имеют никакого отношения. Мировая экономика страдает.

Если мы возьмём, например, то, что Венесуэла в два раза за последние годы сократила добычу нефти (в два раза!), если мы примем во внимание то положение, в котором живут миллионы людей, проживающих в Венесуэле, то, значит, с кем борются: с Мадуро или с населением?

Поэтому мы не одобряем, мы, наоборот, осуждаем такие действия. Тем более военное вмешательство – это вообще катастрофа. Насколько я себе представляю, по имеющейся у меня информации, даже союзники Соединённых Штатов, никто не поддерживает военное вмешательство, никто, я таких не знаю, и соседи Венесуэлы, даже те, которые осуждают Мадуро за внутриполитические процессы. И дай бог, чтобы никто не поддержал и никто не делал ничего подобного.

По поводу наших людей в Венесуэле. Мы Венесуэле абсолютно официально продавали оружие. В последнее время давно не продаём. Вы же представляете издание и телевизионный канал, который занимается экономикой.

По контрактам мы обязаны обслуживать это вооружение, мы обязаны выполнять наши контрактные обязательства. Наши специалисты это и делают, и делали всегда на протяжении предыдущих лет.

Правда, там не всё чисто технически получалось, исходя из приоритетов самого руководства Венесуэлы. Что-то они хотели, чтобы мы им привели в нормативное состояние, что-то не хотели. Но мы обязаны это делать по контрактам, иначе будут на нас возложены определённые санкции. Вот и всё, ничего там больше нет.

Вполне вероятно, что определённые работы там наши специалисты выполнили, не только военные причём, а из промышленности. Кто-то из них уехал, кто-то, может, опять приехал. Мы специально там ничего не создаём, никаких опорных военных баз, не перебрасываем туда войска, этого не было никогда. Но мы выполняли и будем выполнять наши контрактные обязательства в сфере ВТС [военно-технического сотрудничества]. Это второе.

Третье – по поводу наших отношений с Венесуэлой и другими нефтедобывающими странами. Я уже сказал, что Венесуэла сократила добычу. Это связано не только (это вы наверняка сами знаете) с санкциями, а с состоянием нефтегазовой промышленности в самой Венесуэле.

Примерно 3,5 миллиарда – кредитные обязательства Венесуэлы на Россию, но задолженности нет. Венесуэла ритмично и в полном объёме оплачивает, обслуживает все свои кредитные обязательства.

Теперь по поводу наших отношений с ОПЕК. Мы и дальше будем продолжать эти отношения. Мы не собираемся вступать в ОПЕК, но у нас сложился определённый механизм сотрудничества, и решения будут консолидированными. Да, у нас есть определённые расхождения, связанные с разным пониманием справедливой цены. Это тоже естественно, здесь у меня тоже нет необходимости каких-то вещей вам говорить, которых вы не знаете.

Вы посмотрите, из какой цены за баррель рассчитан, скажем, бюджет Саудовской Аравии. Это значительно больше, чем у нас. У нас из 40 долларов за баррель, у них – выше. Поэтому им, конечно, хочется, чтобы цена держалась повыше. У нас нет такой необходимости, имея в виду и более диверсифицированный характер нашей экономики.

Да, зависимость от нефти и газа у нас ещё очень большая, но она, конечно, гораздо более диверсифицированная, чем в странах Залива, допустим. Поэтому наша перерабатывающая промышленность сама не заинтересована в слишком высоких ценах на нефть.

Средняя полка в районе 60–65 долларов за баррель нас вполне устраивает, у нас нет необходимости загонять туда, наверх. При этом у нас и так появляется приличная маржа, в бюджетном смысле этого слова, имея в виду, что бюджеты посчитаны из 40 долларов за баррель, у нас пополнение идёт золотовалютных резервов, вообще резервов Правительства, Центрального банка.

Поэтому мы должны учитывать все обстоятельства: падение добычи в Иране, там на миллион они упали, в Венесуэле, проблемы в Ливии, Нигерии. Мы должны все эти факторы учесть. И рост потребления в летний период.

У нас сейчас есть определённые договорённости. Я забегать вперёд не буду, я вам не скажу сейчас о том, какие у нас представления о том, что нам нужно делать во втором полугодии. Но мы будем принимать консолидированное решение вместе с коллегами из ОПЕК.

С.Михайлов: Спасибо, Владимир Владимирович. Спасибо, Розалинд.

Владимир Владимирович, вчера Вы вместе с Председателем Си Цзиньпином открывали в Большом театре концерт, посвящённый 70-летию установления дипломатических отношений между Россией и Китаем, выставку, которую совместно ТАСС и Синьхуа подготовили к этой большой дате. В этом году мы будем поздравлять наших китайских друзей со знаменательной датой – 70-летием образования Китайской Народной Республики.

Хочу представить наших надёжных партнёров, давних и старых друзей, нам 60 лет, отношениям ТАСС и Синьхуа, моего друга, президента Синьхуа господина Цай Минчжао. Господин Цай принимает участие во встречах второй раз.

Вы помните, в 2016 году он брал у Вас на форуме большое интервью, которое потом много и хорошо цитировали все средства массовой информации земного шара. Синьхуа ежегодно принимает участие и в петербургских встречах, и в Петербургском экономическом форуме.

Выдам тайну господина Цай, у него есть мечта – создать систему оценки качества ресторанов китайской кухни по всему миру, присуждая звёзды наподобие мишленовских. В авторитете поваров Поднебесной никто не сомневается, тем более что, считаю, лучший повар китайский в Москве – это в столовой агентства Синьхуа.

Пожалуйста, господин Цай, Ваш вопрос.

М.Цай (как переведено): Большое спасибо, господин Президент.

В 2016 году, в июне, в Петербурге я взял у Вас интервью и до сих пор помню то время. Хочу Вас ещё раз поблагодарить за то, что Вы вместе с Председателем Си Цзиньпином вчера вместе посетили фотовыставку, которая посвящена 70-летию установления дипотношений.

Мы знаем, что в этом году главным лозунгом Петербургского форума является «обеспечение устойчивого развития». Мы знаем, что при Вашем участии российская экономика преодолела те трудности, с которыми она сталкивалась, и сейчас начинает восстанавливаться.

Хотелось бы узнать, какие у Вас есть конкретные планы и меры по дальнейшему восстановлению российской экономики, какие есть планы по укреплению экономического взаимодействия России с Китаем? Какие ключевые направления Вы могли бы выделить?

В.Путин: Что касается планов по восстановлению российской экономики, то Вы уже сами сказали, мы действительно преодолели те трудности, которые возникли у нас несколько лет назад по целому ряду обстоятельств. Это касалось и так называемых санкционных действий, но не только.

Главным образом даже и не это играло такую существенную роль, а прежде всего падение цен на товары нашего традиционного экспорта, прежде всего, конечно, на углеводороды, на некоторые металлы, соответственно, на химическую продукцию, связанную с этим первичным ресурсом. Плюс, конечно, санкционное давление.

Но мы не только преодолели спад, мы вышли, конечно, на траекторию устойчивого роста. Связано это и с внешнеэкономической конъюнктурой, но не только. Это связано и с внутриэкономическими факторами, и факторами экономической политики российского руководства, прежде всего с устойчивой макроэкономической ситуацией. У нас в прошлом году инфляция была четыре с небольшим [процента], в этом году (в годовом измерении) – пять с небольшим, и это после повышения НДС. Это лучше, чем мы ожидали.

Теперь, почему это происходит и на что мы рассчитываем. Вы знаете, что мы приняли решение о реализации национальных проектов по ключевым направлениям развития. И главная цель – это диверсификация экономики, это перевод её на инновационные рельсы, придание ей инновационного характера.

Здесь целый набор целей и мер, способов достижения этих целей: это и улучшение системы управления в целом экономикой и в страновом смысле в целом, это цифровизация и управление самой экономикой, это работа над внедрением искусственного интеллекта во все сферы производства и жизни страны, это работа в направлении медицины, биологии, повышения уровня качества жизни людей, увеличение продолжительности жизни, увеличение рождаемости и так далее – там целый набор мер, достаточно просто бегло посмотреть на те цели, которые мы перед собой ставим, будет понятно, на что мы рассчитываем в ближайшие несколько лет.

А для того, чтобы набрать эти ресурсы… Во-первых, это счётные позиции. В развитии инфраструктуры, разумеется, это и дорожное строительство, и железнодорожное строительство, портовая инфраструктура.

Ясно, что мы прежде всего рассчитываем на привлечение инвестиций, и отечественных инвестиций, и иностранных инвестиций. Сейчас скажу ещё по поводу утечки капитала, по которой наверняка возникнет вопрос. Но для того, чтобы обеспечить эти инвестиции, государство должно вкладывать и свои собственные ресурсы, прежде всего, конечно, в развитие инфраструктуры, в улучшение условий работы бизнеса.

Я сейчас начну рассказывать, мы только этим и будем заниматься. У меня есть много чего, о чём рассказать.

По каждому направлению есть движение вперёд. По данным Doing Business Мирового банка, Россия занимала 120-е место по условиям ведения бизнеса, сейчас, по-моему, уже 31-е. То есть явное движение вперёд есть, оно очевидное.

Сейчас мы приняли решение об изменении через пару лет, кардинальном изменении правил, касающихся проверяющих и контролирующих организаций. Мы хотим закрыть, вообще уничтожить все устаревшие и архаичные требования и правила, которые мешают движению вперёд. Создать новую систему. В общем, в этом направлении будем двигаться дальше по улучшению условий делового климата.

По поводу привлечения капиталов, утечки капиталов. Да, действительно, в прошлом году была достаточно такая не самая большая в новейшей истории России, но всё-таки заметная утечка, по-моему, 66 миллиардов.

Но положительное сальдо торговых операций 131 миллиард. Оно с лихвой перекрывает эту утечку. А потом ещё идёт и возврат этих выведенных капиталов, мы это тоже видим, мы это видим.

Поэтому здесь мы никакой трагедии не делаем, мы понимаем, что это такой естественный процесс. Конечно, участники бизнеса, участники деловой жизни, нуждаются в одном – в предсказуемости ситуации, в стабильности ситуации. Это очевидная вещь. Мы регулярно встречаемся со всеми нашими партнёрами: и с российским бизнесом, и с европейским, надеюсь, и с американскими коллегами скоро встретимся.

Кстати говоря, у нас при Президенте Обаме с 30 до 20 миллиардов долларов упал торговый оборот. Несмотря на то что Президент Трамп уже, по-моему, побил все рекорды по введению различных ограничений в отношении России, на пять миллиардов при нём всё-таки объём товарооборота между Россией и США вырос, растёт с европейскими странами.

Мы встречаемся регулярно. Повторяю, я недавно с британским бизнесом встречался, с немецким, французским, итальянским. Здесь будет много контактов. Почему я об этом говорю? Мы стараемся их слышать, слушать и соответствующим образом реагировать по поводу изменения условий их работы здесь. На это мы тоже очень рассчитываем, на то, что наши потенциальные партнёры будут и дальше продолжать здесь активно работать.

А набор мер, набор целей, которые мы ставим, посмотрите, пожалуйста, наши нацпроекты, повторяю ещё раз, – это инфраструктура, искусственный интеллект, биология и так далее, сельское хозяйство, разумеется, – там целый набор, и всё это даёт нам определённые возможности считать и утверждать, что движение вперёд будет. Насколько мы сможем выполнить – это трудно сказать.

Когда я говорил о том, что государство при реализации этих крупномасштабных проектов должно будет вносить свой вклад, прежде всего, конечно, в развитие инфраструктуры, это счётные позиции, надо считать, где источники.

Поэтому после длительных, именно длительных (мы в течение года вели эти подсчёты, спорили между собой, различные ведомства, специалисты, эксперты), всё-таки пришли к выводу, что наименьший урон при определении источников финансирования, обязательств со стороны государства всё-таки одна, не единственная, но одна из мер – это повышение НДС.

Мы при этом понимали, что это нанесёт на первом этапе ущерб экономическому росту, прекрасно отдаём себе в этом отчёт. НДС повышен, значит, активность поменьше и так далее. Но мы считали, что краткосрочный эффект будет, где-то на полгода примерно, не больше, а потом за счёт вложений, вливаний в экономику, в ту же самую инфраструктуру это приведёт к толчку и увеличению темпов роста. Пока всё подтверждает наши предварительные расчёты.

С.Михайлов: Наш следующий коллега, Владимир Владимирович, несколько лет назад тоже принимал участие в нашей встрече, после которой принял решение провести отпуск в Санкт–Петербурге, и это решение, насколько я знаю, было реализовано.

Я приветствую президента и генерального директора Агентства Associated Press господина Гари Пруитта.

Пользуясь случаем, хотел бы поздравить корреспондентов этого агентства, которые в апреле этого года получили – трое журналистов – знаменитую американскую Пулитцеровскую премию в категории «международный репортаж» за серию материалов, рассказывающих о жестокости войны в Йемене. Правда, у нас аккуратное отношение к Пулитцеровской премии, после того как New York Times получила её за фактически фейк–ньюс, расследовавшая сговор Трампа с Россией, который потом был многократно всеми опровергнут, но тем не менее Пулитцеровская премия есть Пулитцеровская премия. Но и здесь я «на полях» замечу, потому что это Соединённые Штаты Америки, что в международном конкурсе «лучшие в цифровом дизайне» ТАСС вот уже второй год завоёвывает премии за работы по инфографике, входя в число лучших мировых проектов в сфере цифровой журналистики. Так что мы в США сейчас тоже представлены наряду с крупнейшими…

В.Путин: А за какой фейк они получили премию?

С.Михайлов: New York Times опубликовала расследование относительно сговора Трампа с Россией, вокруг выборов.

В.Путин: И за это получили премию?

С.Михайлов: Ну да. Тогда, когда ещё никто это не опроверг, за это была такая премия.

В.Путин: Издержки производства бывают, ничего страшного.

С.Михайлов: Премия всё равно авторитетная. Издержки есть издержки.

В.Путин: Зато красиво сделали, видимо, старались.

С.Михайлов: Господин Пруитт, Ваш вопрос.

Г.Пруитт (как переведено): Спасибо, Сергей.

Действительно, я с семьёй провёл свой отпуск прошлым летом в Санкт–Петербурге, было замечательно. Это очень красивый город, Ваш родной город, господин Президент, с историческим прошлым. Большое спасибо, что Вы встречаетесь с нами. Мы это ценим.

Пулитцеровская премия, которую мы получили, – это материалы по гражданской войне в Йемене. Но у меня вопрос, связанный с продолжающимися теми проблемами, вопросами, которые возникают в связи с выборами в США.

В 2020–м будут очередные президентские выборы. И мы знаем, что Вы отрицаете какое–либо участие России во вмешательстве в выборы в 2016 году. Мне было интересно: Вы готовы будете сказать, что Россия не будет поддерживать и будет пытаться предотвратить какие–либо попытки государственных или негосударственных акторов вмешаться в выборы в США? А если да, то каковы будут Ваши практические шаги?

Большое спасибо.

В.Путин: Послушайте, посмотрите материалы американской прессы за 1988 год. Там самым тщательным образом анализировалась предвыборная ситуация в США и дискутировался вопрос, кого Советский Союз будет поддерживать на будущих выборах. И там тоже говорили – удивительно, мне недавно принесли, я рот открыл от удивления – о господине Трампе. Говорили, что он собирается строить какое–то здание в Москве, ещё что–то – по–моему, тоже New York Times писала, – он был предпочтителен для Советского Союза. Бред какой–то, понимаете?

Но сказать, что нам неинтересно, что происходит в Штатах, было бы неправдой. Для Штатов тоже мы не самые крупные торгово–экономические партнёры, для США, и, видимо, в этом смысле большого интереса для Штатов не представляем. Это даёт возможность некоторым политикам в Конгрессе, в Сенате предлагать, во всяком случае, – если не проводить, то предлагать – такие решения, которые им кажутся безобидными в отношении России. Но они ошибаются: это в конечном итоге будет очень серьёзно отражаться на всём комплексе наших отношений. И ничего хорошего из этого никогда не получалось.

Я уже много раз говорил, Вы сейчас об этом тоже сказали, что мы не собирались, не собираемся, не вмешивались и не будем вмешиваться ни в какие выборы – это наша принципиальная позиция. Естественно, мы смотрим на то, что и как говорят кандидаты в отношении нашей страны. И не только мы, я имею в виду представителей официальных властей, но и граждане России. Разве вам неизвестно, что сегодня Россия – это один из лидеров в использовании интернета? И граждане страны, когда они слышат, как, кто и где говорит о нашей стране, конечно, они как–то на это реагируют, высказывают свою точку зрения, продвигают её в современных средствах массовой информации, включая интернет–ресурсы. Разве мы можем запретить им это делать? А разве у вас это запрещают делать в отношении России? Нет. Мы–то хоть помалкиваем ещё на уровне МИДа, как правило, официальных органов. У вас мало кто стесняется в этом, напрямую это делает.

Мы же много раз говорили: давайте примем какие–то общие правила, давайте об этом договоримся. Мы много раз предлагали в последние месяцы президентства господина Обамы даже выработать правила и закрепить их в каких–то межправсоглашениях по поводу использования современных коммуникационных ресурсов. Я уже говорил об этом неоднократно. В последние месяцы пребывания у власти администрация господина Обамы вдруг согласилась, но уже просто не успела ничего реализовать. После этого мы предлагали и администрации господина Трампа. Вроде сначала сказали: да, это интересно. Потом тоже опять всё зависло.

Давайте мы договоримся об этом, об общих правилах. Во всех странах эти ресурсы есть, у нас тоже есть. Есть ресурсы, которые не подчинены государству. Государство может начать на них влиять, если сошлётся на какие–то обязательства нашего государства, но они должны быть взаимными – это же абсолютно понятная вещь.

Вот не было ядерного оружия ни у кого, кроме США, и что, США договаривались с кем–то об ограничении в сфере ядерных вооружений? Нет. Но как только у Советского Союза появилось – я же вспомнил Черчилля, – Соединённые Штаты сочли возможным начать в какой–то момент переговоры об ограничении – с целью самосохранения.

Но теперь вот эти средства воздействия друг на друга, причём неподконтрольные официальным властям, они в изобилии присутствуют в подавляющем большинстве стран. Давайте мы договоримся об общих правилах поведения, возьмём на себя определённые обязательства и будем влиять тогда на наших граждан, на физических и юридических лиц. Но тогда мы должны понимать, что в отношении нас тоже принимаются такие же решения со стороны наших партнёров. Давайте сделаем это.

Но я могу прямо сейчас сказать, что никаких планов вмешательства во внутриполитическую жизнь самих США нет и не было никогда. Может быть, в Советском Союзе, когда маккартизм начался, продвигались какие–то идеи, но это тоже ведь не то чтобы даже вмешательство, но поддержание определённых сил. Вот нравится Мадуро кому–то, не нравится, но говорить о том, что возможно вмешательство, в том числе военное, в Венесуэлу – хорошо это или плохо? Почему одна из ведущих стран позволяет себе это делать, считая, что весь Американский континент – это её задний двор? Какой пример в таком случае Соединённые Штаты подают другим странам? Давайте договоримся об общих правилах и будем их придерживаться. Выработаем систему контроля, проверки, взаимной работы в этом ключе. Я здесь не вижу ничего невозможного.

Или тогда, получается, те, кто не хочет этого делать, не хочет договариваться, они хотят оставить в своих руках инструменты вмешательства, но отказывают другим в использовании подобных инструментов. Так дела на международной арене не делаются. Это же не империализм какой–то общепланетарный, правда? На международной арене дела делаются в ходе переговоров с учётом интересов друг друга. Давайте так и будем работать.

С.Михайлов: Спасибо, Гарри.

Владимир Владимирович, следующий собеседник Вам хорошо знаком – это Петер Кропш, президент и генеральный директор германского агентства DPA, которое он возглавил в 17–м году. В 18–м году Петера единодушно избрали президентом одного из самых влиятельных медийных альянсов в мире – Европейского альянса информационных агентств. Я уверен, что в этом подъёме по карьерной лестнице ему дзюдо, которым он занимается и имеет первый дан, помогло очень.

Петер, Ваш вопрос, пожалуйста.

П.Кропш (как переведено): Большое спасибо, Сергей.

Большое спасибо, господин Президент, за то, что Вы слушаете мой вопрос.

Мой вопрос касается отношений между Россией и Европой. В Европе был избран новый парламент, и правые силы, которые часто занимают пророссийскую позицию, получили существенную поддержку.

Как Россия оценивает такую нарастающую мощь пророссийских сил в Европе? Это хорошо или плохо для Европы, с Вашей точки зрения? Меняет ли это как–то основы для отношений между Россией и Европой? Может быть, Вы также поделитесь с нами мыслями на тот счёт, каковы самые важные вопросы, которыми стоит заниматься России с Европой в следующий период времени?

С.Михайлов: Ему премию не дали, но он избран президентом Европейского альянса информационных агентств. Это самое авторитетное в Европе объединение. А так он дзюдо занимается, у него первый дан, Владимир Владимирович.

В.Путин: Понятно.

Дзюдо – это хорошо. Но вот то, что Вы формулируете так вопрос, как Вы сейчас сформулировали, я Вам скажу как коллега по татами, это плохо. Вы сейчас сказали о победе или, во всяком случае, об усилении пророссийских сил в Европарламенте. Но это не пророссийские силы, они прогерманские, провенгерские, проитальянские. Просто это силы, которые считают, что наладить отношения с Россией – это в их национальных интересах, это не пророссийские силы, а пронациональные силы.

Поэтому когда Вы, Петер, так вопрос формулируете, сразу как бы дискуссия смещается совершенно в другую сторону: хорошо это или плохо быть пророссийским, и сразу им клеймо вешаете. Мы не имеем к ним никакого отношения, так же как не имеем никакого отношения к так называемому сговору с предвыборной командой Трампа. Мы знать об это ничего не знаем. Используется в США до сих пор – уже господин Мюллер сказал, что никакого сговора не было, – нет, до сих пор пытаются использовать. Теперь – я Вам хочу дать «рекомендацию» – возбудите уголовное дело против прокурора Мюллера, давайте его потягайте за пророссийскую позицию. Это же бесконечно может продолжаться эта чушь.

То же самое в отношении вот этих сил, о которых Вы сказали. Мы знаем, что есть такая «Альтернатива для Германии», и мы знаем госпожу Ле Пен, она к нам приезжала несколько лет назад. Да, у них есть контакт, но их цель заключается не в том, чтобы поддерживать Россию, а их цель заключается, насколько мы себе понимаем, в том, чтобы выстраивать отношения с Россией в интересах своих собственных стран.

Вы смотрите, у нас торговый оборот с Евросоюзом был свыше 400 миллиардов долларов, а сейчас – он в последнее время повышается, но ещё трёхсот не достиг – почти на 50 процентов упал. Я уже сейчас не помню в абсолютных цифрах, но объём импорта, который Россия могла бы купить в странах Евросоюза, но не сделала этого в силу ухудшения российско–еэсовских отношений, составляет сотни миллиардов евро. А что такое не купленные у вас товары Россией? Это рабочие места, это доходы домохозяйств, это налоги во все уровни налоговой системы: от муниципалитета до федеральных органов власти. Это реальный ущерб для экономики европейских стран. И наряду с другими проблемами, связанными с напряжённостью между Штатами и Китаем, Штатами и Европой, а теперь ещё между Штатами и Мексикой, эти совершенно необоснованные, незаконные, мы считаем, принятые в обход Совета Безопасности ООН меры, они вредят экономике многих стран Европы. Так вот есть силы, которые говорят: надо восстановить отношения. Конечно, мы приветствуем это. Но это не значит, что они пророссийские.

Что там изменится сейчас, в Европарламенте? Вы знаете, откровенно говоря, я занимался международным правом, когда здесь, в Петербургском университете, учился, но я не занимался международным публичным правом, я занимался больше международным частным правом. Я не считаю себя специалистом по Европарламенту, но посмотрите, как там принимаются решения, достаточно ли будет голосов тех, кто считает, что нужно как–то изменить свою политику в отношении Российской Федерации. Если это будет происходить, мы не только будем приветствовать, мы будем делать встречные шаги. Это касается и отмены ограничений, которые Российская Федерация вынуждена была ввести после известных ограничений со стороны Евросоюза.

Но ничего подобного пока не происходит. Совсем недавно, по–моему, Еврокомиссия приняла решение о продлении санкций в отношении России, на год, по–моему, или на полгода. На сколько они там приняли решение? На год. Ну вот видите? Ничего пока не поменялось. Выборы прошли, а ничего с точки зрения реальной политики не меняется. Мы смотрим с интересом, конечно, и с надеждой на то, что что–то изменится. Если будет меняться, мы ответим тут же со своей стороны и, разумеется, будем встречно отменять всякие рестрикции ответного характера в сфере экономики, которые были введены в ответ на санкции со стороны Евросоюза.

Есть и другие вопросы – вопросы гуманитарного характера. Известно хорошо, что Россия – это неотъемлемая часть европейского культурного ландшафта. И литература наша, и музыка, и театр – всё это неотъемлемая часть европейской культуры. Поэтому надеюсь, что в этом отношении будут продолжаться контакты, будет хорошее развитие. У нас со многими европейскими странами это, слава богу, продолжается.

В сфере науки, образования, решения общих вопросов, связанных с сохранением окружающей среды, – у нас здесь, кстати говоря, много совпадающих точек зрения, скажем, по той же экологической проблематике. Ведь Россия – одна из немногих стран, которая на практике, я хочу это подчеркнуть, без лишних слов и без лишней политической трескотни предпринимает совершенно конкретные решения, связанные с сохранением окружающей среды. Мы законы приняли об использовании наилучших доступных технологий. Как бы ни было, нам сложно и больно внедрять их сегодня – у нас, к сожалению или к счастью, предприниматели борются за свои интересы, понятно, – мы откладывали, откладывали, сейчас начали внедрять. Это связано с издержками для нашего бизнеса, с серьёзными издержками – надо вкладывать очень приличные ресурсы в новейшие технологии. Но мы это делаем, вводим систему штрафов. Первые сто наиболее токсичных предприятий в ближайшее время должны будут в обязательном порядке это всё сделать, а потом ещё несколько сот предприятий на очереди. То есть мы практически боремся за это.

Мы приняли на себя серьёзные обязательства в рамках Парижского соглашения по климату, и мы собираемся их выполнять, мы не отклоняемся ни от чего. Мы снижаем антропогенную нагрузку на окружающую среду. Я уже не говорю про наши возможности по лесам, которые благотворно влияют на общепланетарный климат.

Вопросы безопасности, борьбы с террором, наркотиками и так далее – у нас много совпадающих интересов. Но давайте это всё будем делать вместе. Мы готовы к этому. Подождём, как в практическом плане будет меняться политика Европы на российском направлении.

С.Михайлов: Спасибо, Петер. И пользуясь случаем, поздравляю DPA с 70–летием, которое, если не ошибаюсь, будет в августе.

В.Путин: Образование Китайской Народной Республики, создание DPA, и всем 70 лет. Сплошные праздники.

С.Михайлов: И в этом году 75 лет исполняется агентству France–Presse. И я представлю впервые на нашей встрече председателя и генерального директора крупнейшего мирового агентства France–Presse господина Фабриса Фриса.

Как я уже сказал, 75 лет France–Presse в этом году. France–Presse четвёртый раз принимает участие на встрече с нами в рамках питерского форума. В этом году Россия и Франция отметят 95 лет официального установления дипотношений, хотя сама история взаимоотношений наших стран, безусловно, гораздо больше и богаче.

Господин Фрис увлекается горными лыжами и хочет пройти, насколько нам известно, знаменитый маршрут между Шамони и Церматтом в этом году. Пожелаем ему в этом удачи.

Пожалуйста, господин Фрис.

В.Путин: А Вы у нас не катались в районе Сочи? Там по свободным, без трасс можно, есть такой туризм, сейчас и вертолётный у нас развивается.

Ф.Фрис (как переведено): Я бы очень хотел попробовать. У меня не было никогда возможности побывать в Сочи. Но я помню, когда я был намного моложе, я шёл кавказским маршрутом, я видел этот маршрут, и я думал всегда, что это мечта для лыжника, и хотел бы вернуться.

Поскольку Вы упомянули историю, то я немножечко поменяю вопрос, который изначально подготовил, и сейчас задам вопрос, касающийся Пушкина в том числе. Вопрос касается высадки в Нормандии. Вас не пригласили – Вы думаете, с чем это связано? Это сделано специально? Как Вы это можете объяснить?

Второй вопрос, который не связан с текущим событием, мероприятием: мне интересно, кто самый важный российский герой для Вас? И почему?

В.Путин: Одного Вы уже назвали – Пушкин, об этом нельзя не говорить в дату его рождения. Потом Петр I, он основал город, в котором я родился. Он реформатор известный, великий, он преобразил нашу страну. Нельзя, Вы знаете, на ком–то одном сосредоточиться. У нас много деятелей искусства, государственных деятелей. Я, например, очень люблю музыку Чайковского, так же как и музыку Моцарта, и разделить это невозможно. Поэтому нам есть чем гордиться, и у нас есть много героев.

Что касается открытия второго фронта, обращаю Ваше внимание на то, что это именно второй фронт. Первый был у нас. Если Вы посчитаете количество дивизий, численный состав вермахта, который сражался с советскими войсками на Восточном фронте, и количество военнослужащих и техники, которые на Западном фронте потом сражались с 44–го года, то всё будет ясно в эту же секунду. И потом мы же знаем тоже, Черчилль предлагал открыть где–то на Балканах, высадиться и в других местах. Всё–таки надо отдать должное Рузвельту, он принимал решение исходя не из политических соображений, а из военно–стратегических и оказался прав. Рузвельт был великий человек.

Но по поводу приглашения или неприглашения: мы тоже не всех приглашаем и не на каждое мероприятие. Почему меня должны обязательно везде куда–то приглашать? Я свадебный генерал, что ли? У меня своих дел хватает. Это вообще не проблема. Но если заняться какой–то конспирологией, можно себе представить, что западные лидеры хотели пошушукаться между собой, перед тем как начать какие–то контакты с нами.

Это не имеет значения. Имеет значение другое – правда в истории и об ужасной трагедии, которая постигла человечество во время Второй мировой войны. Об этом мы никогда не должны забывать, не должны предавать эту историю, предавать своих предков, своих отцов, дедов – этого мы не должны делать. Мы должны отдать должное героям Сопротивления в самой Германии, в Европе в целом. Мы должны отдать должное тем молодым ребятам, которые погибали во время высадки в Нормандии или сопровождали конвои в Мурманск из Великобритании. Вот эти британские моряки – настоящие герои, вот это мы не должны забывать. Мы ни в коем случае не должны никому позволить извращать историю и делать из ложных героев настоящих.

Почему сегодня по некоторым столицам Восточной Европы, в Украине, в Прибалтике разгуливают люди со свастикой? Почему там происходит героизация нацизма? Вы знаете, я, кроме активистов еврейского движения в Восточной Европе, не видел ни разу, чтобы кто–то этому сопротивлялся. Только евреи в некоторых странах Прибалтики выходили на демонстрации, протестуя против сноса памятников героям Великой Отечественной войны и Второй мировой войны, надев на себя робы узников концлагерей. Все остальные помалкивают почему–то, исходя из сегодняшних, сиюминутных тактических соображений. Это безобразие, это мерзко просто.

А что касается того, как нам строить отношения сегодня, мне кажется, это само собой разумеется. Надо только иметь в виду уроки вот этого печального, трагического прошлого, не забывать об этом, чтобы не допустить повторения ничего подобного в будущем.

Я думаю, что мы, начиная с первого вопроса, который Сергей задал, мы в состоянии это сделать, если будем относиться друг к другу с уважением.

С.Михайлов: Сегодня также первый раз за этим столом присутствует генеральный директор информационного агентства Исламской Республики Иран IRNA господин Сейид Зия Хашеми. Господин Хашеми возглавляет агентство с 17–го года, он доктор социологических наук, доцент кафедры социологии Тегеранского университета. Как–то удивительно совпало, в этом году IRNA исполняется 85 лет, с чем мы его поздравляем.

Пожалуйста, господин Хашеми, Ваш вопрос быстрый, аккуратный и точный, как гласит девиз Вашего агентства «Скорость, аккуратность, точность».

С.Хашеми (как переведено): Хорошо, спасибо большое.

Уважаемый господин Президент, спасибо за встречу. Прежде всего хотел бы поблагодарить Москву, поскольку при Вашем руководстве Правительство России заработало себе хорошую репутацию, поскольку занимает независимую и рациональную позицию по отношению к международным делам.

Мой вопрос касается того, что США вышли из Договора о РСМД и из ядерной сделки по Ирану. Судя по всему, Президент Трамп стремится к тому, чтобы обеспечить американскую монополию своими решениями, выходя из ЮНЕСКО, выходя из Совета по правам человека и выходя также из иранской ядерной сделки, а именно СВПД, а также Договора РСМД с Россией. Выход из Парижского соглашения по климату, а также другие решения господина Трампа свидетельствуют о том, что он стремится озвучить некое послание, что он не привержен в целом международному сотрудничеству. Как Вы считаете, как должно реагировать международное сообщество на это, как оно должно взаимодействовать с администрацией Трампа, которая нацелена на односторонний подход?

В.Путин: Как международное сообщество должно взаимодействовать с главой крупнейшей страны в мире, крупнейшей экономики в мире, самой оснащённой с точки зрения современных вооружений, имеющей самую большую армию и расходующей больше всего в мире денег на вооружение – свыше 700 миллиардов долларов – это больше, чем совокупные расходы на вооружение вообще всех стран мира вместе взятых?

Нам нужно строить отношения с этой страной. Может, мой ответ Вам покажется не очень правильным, но я, отвечая господину Фрису, говорил об этом: если мы хотим достичь чего–то, достичь каких–то результатов, нужно относиться друг к другу с уважением. И к Соединённым Штатам, и к президенту надо относиться с уважением. Другое дело, это не значит, что нужно со всем соглашаться, и мы не соглашаемся.

Мы не согласны с позицией по климату. Российская Федерация, я уже сказал об этом сегодня, подписалась под этими Парижскими соглашениями, она ещё и под Киотскими соглашениями подписывалась и выполняла всё, и выполнила, под Парижскими подписалась и намерена выполнять. И мы не только намерены, мы делаем это всё.

Мы не можем поддержать всё, что делается в отношении Венесуэлы, и уж тем более мы не поддерживаем ничего, что делается в отношении Ирана. Наша позиция является открытой, прозрачной и обоснованной, насколько мы понимаем. Мы дискутируем с нашими партнёрами по этим вопросам и стараемся убедить их в том, что нет необходимости прибегать к таким мерам, которые бы разрушали позитив, достигнутый тяжёлой работой прошлых лет, и ничего не создавали бы на ближайшую перспективу.

Иран с точки зрения контроля над своими ядерными программами является сегодня самой проверяемой страной в мире. Это не пустые слова, об этом говорит руководство МАГАТЭ. Они же прямо говорят, что проверяют Иран и не находят ни одного нарушения с точки зрения достигнутых в рамках СВПД договорённостей. Нарушений нет.

Да, у кого–то могут вызывать озабоченности иранские ракетные программы, но это другая проблема. У кого–то могут возникать озабоченности – я так не считаю – по поводу региональной политики либо поведения Ирана в Сирии. Мы, наоборот, сотрудничаем с Ираном в Сирии. Считаю, что благодаря иранской позиции, позиции Турции России удалось многое сделать с точки зрения прекращения кровопролития в Сирии. Иран внёс огромный вклад в это дело. И больше того, проявил даже гибкость – отвёл свои войска от Голанских высот с целью создать благоприятные условия для работы с региональными державами и создать благоприятные условия, для того чтобы решать сирийскую проблему. Иран очень много сделал позитивного.

Хорошо, есть вопросы к ракетной программе, есть какие–то региональные вопросы. Ну пожалуйста, кто запрещает обсуждать с Ираном эти вопросы? Но это необязательно делать, разрушая что–то достигнутое ранее. В этом мы с действующей администрацией не согласны и стараемся убедить их в том, что такой способ или попытка решения каких–то проблем является контрпродуктивным.

Повторяю ещё раз: мы не скрываем, мы не говорим на ухо кому–то одну точку зрения, потом на ухо кому–то другую точку зрения. И Президент Соединённых Штатов знает мою позицию, я много раз её высказывал. Недавно Госсекретарь был у нас с визитом, и ему я тоже об этом сказал. Не буду передавать в деталях, это не принято в дипломатической практике, но считаю, что такой способ поведения является тупиковым, может довести прямо до самой последней черты. А дальше что? Ответа нет.

Поэтому, на мой взгляд, лучше вернуться к нормальному диалогу. Например, я заметил, что Президент Трамп недавно сказал или написал в соцсетях о том, что в принципе он готов к встрече и переговорам со своим иранской коллегой, с Президентом Ирана. Это можно только приветствовать. Если это произойдёт, мне кажется, это было бы очень хорошим шагом на пути к поиску взаимоприемлемых решений.

Иран, конечно, это страна с более чем тысячелетней культурой. Иранский народ гордый, умеющий защищать свои национальные интересы, с ним тоже нужно вести диалог исходя из уважения к Ирану.

Все другие способы давления, способы, связанные с какими–то силовыми инструментами экономического характера, я уж не говорю про военные, они просто контрпродуктивны и заведут нас в тупик. Поэтому нужно найти в себе силы и начать этот диалог. Мы всячески будем этому способствовать.

Иран – наш сосед, наш партнёр в решении не только региональных, но и некоторых глобальных вопросов. Вы знаете, что мы, несмотря ни на какие влияния со стороны, доводим до практического результата все наши планы, в том числе в области мирной ядерной энергетики. Россия всегда выполняла свои обязательства. Мы намерены также работать с Ираном в будущем.

С.Михайлов: Господин Клайв Маршалл, генеральный директор крупнейшего информационного агентства из Великобритании The Press Association Limited. Так как он участвует в пятый раз, то я за предыдущие разы уже всё рассказал про его 40–летний опыт работы в медиаиндустрии. Поэтому просто Ваш вопрос, Клайв, пожалуйста.

К.Маршалл (как переведено): Спасибо, Сергей.

Господин Президент, на Вашей ежегодной пресс–конференции в Москве, Вас процитировали, что отношения между Британией и Россией находятся в тупике. В следующем месяце в Великобритании появится новый премьер-министр.

Какие шаги могут быть предприняты, чтобы улучшить отношения между Россией и Великобританией? Кого бы Вы хотели видеть на посту премьер-министра?

Спасибо.

В.Путин: Вот Дональд даёт хорошие советы Британии: не платить каких–то отступных денег при выходе из Евросоюза и так далее. Не знаю, такой человек подходит для вас в качестве главы правительства или нет?

Но это не нам решать. Это дело британского народа и британского истеблишмента, в том числе и прежде всего политического. Каков будет расклад в парламенте: наверное, кто из кандидатов предложит наиболее привлекательный способ решения наиболее острых вопросов международной повестки дня, имеется в виду брекзит, конечно, и внутриполитической, экономической, тот и победит.

Я не знаю. Это не наше дело. Но мне бы очень хотелось, чтобы человек, который будет возглавлять правительство, учёл интересы 600 британских компаний, работающих в России. Чтобы он учёл то обстоятельство, что у Великобритании и России достаточно большой и растущий сегодня товарооборот.

Чтобы этот человек учёл, что при всех сложностях сегодняшнего дня, связанных с вопросами экономических взаимоотношений с Европой, Азией, Америкой, есть такой хороший рынок сбыта, как российский рынок, рынок Евразэс со 180 миллионами человек, а через Россию можно выходить на весь этот рынок, и хороший партнёр в решении глобальных вопросов, связанных с международной безопасностью, с борьбой с организованной преступностью, с террором, в борьбе за климат и так далее. Что Россия и Великобритания, они проходили не только через времена сложных испытаний двусторонних отношений, но и сотрудничали, и сотрудничали неплохо по очень многим направлениям.

Надо в конце концов перевернуть эту страницу, связанную со шпионами и с покушениями. Кстати говоря, не мы же шпионили против вас – по поводу фигуранта, которого якобы пытались в Солсбери отравить, – это же ваш агент, а не наш. Значит, вы против нас шпионили, а что там с ним дальше происходило, мне трудно сказать. Надо всё это забыть в конце концов.

Поверьте мне, я сам работал в разведке достаточно долго. Это нужный инструмент, конечно, но уверяю вас, что глобальные вопросы, связанные с общенациональными интересами в сфере экономики, социальной сфере, глобальной безопасности, они, в общем–то, важнее, чем игры специальных служб. Я вам говорю как эксперт, поверьте мне.

Поэтому нужно отбросить всю мишуру и заняться делом в конце концов. И я рассчитываю, что не будут искусственно раздуваться антироссийские настроения в Великобритании, а, наоборот, будет сделан выбор в пользу развития наших отношений и сотрудничества. А кто это будет, это уже вы там сами решите. Мы, во всяком случае, к этому готовы.

Я встречался с британским бизнесом, как вы знаете, недавно, очень хорошая встреча. У нас же, по-моему, 22 миллиарда долларов британских инвестиций. Люди же хотят чувствовать себя в безопасности, и они заинтересованы в том, чтобы в позитив ушли наши отношения в конце концов.

Мы относимся к ним как к друзьям, как к тем людям, интересы которых должны быть защищены вне зависимости от текущей политической конъюнктуры. Мы всегда так делали, вот можете у них спросить, никогда не было никакого сбоя в отношениях, никогда, и не будет никогда. Но, конечно, они хотят стабильности, хотят устойчивых отношений и надеются на это развитие. Мы со своей стороны делаем, рассчитываем на то, что и британское руководство будет делать то же самое.

С.Михайлов: Спасибо, Клайв. И с наступающим Днём рождения Королевы!

На очереди солнечная Испания. Я рад приветствовать нашего нового коллегу, он впервые здесь, президента ведущего информационного агентства Испании EFE господина Фернандо Гареа. Господин Гареа – активный пользователь социальных сетей, имеет около 150 тысяч подписчиков в Твиттере – надеюсь, и Дональд Трамп среди них тоже, – читает лекции о парламентской судебной журналистике в Европейском университете в Мадриде.

Господин Гареа, пожалуйста, Ваш вопрос.

Ф.Гареа (как переведено): Большое спасибо.

Господин Президент, мне хотелось задать вопрос об отношениях России и Испании. Мы переживаем период трудностей в отношениях России и ЕС, также нашего посла недавно вызвали в МИД на разговор. И мне бы хотелось задать два вопроса.

Первый: в отношении Каталонии и также процесса отъединения, как Вы относитесь к этому вопросу? И как Вам кажется, есть право на самоопределение в демократических странах, например, таких как Испания? Может ли Каталония отделиться?

Кроме того, вопрос, который касается темы, которая уже поднималась, в отношении диалога для преодоления кризиса в Венесуэле. Как Вам кажется, возможно ли решение вопроса, притом что Мадуро останется у власти?

В.Путин: Кризис в Венесуэле должен быть решён венесуэльским народом. Находиться у власти господину Мадуро или не находиться, тоже должен решать сам народ Венесуэлы в ходе диалога, консультаций и взаимодействия между различными политическими силами. Насколько мне известно, Президент Мадуро это и предлагает.

Гуайдо – симпатичный человек, я к нему нормально отношусь, нейтрально абсолютно. Если мы в практику введём такой способ прихода к власти: человек вышел на площадь, обратил свои глаза к небесам и перед Господом объявил себя главой государства – это нормально или нет? Но тогда это же хаос будет во всём мире.

Давайте в Штатах будем таким образом выбирать президента, где угодно. В Великобритании премьер–министра будем избирать, во Франции президента так изберём. Ну что это будет–то? Мне так хочется спросить тех, кто это поддерживает: вы с ума сошли или нет? Вы понимаете, к чему это приведёт? Какие–то правила должны быть или нет? Хоть чего–то надо придерживаться?

Нужно дать возможность всем политическим силам страны. В чём может быть роль международного сообщества? Создать условия для диалога, побудить к диалогу, способствовать диалогу. Но решение должно приниматься внутри страны, в данном случае внутри Венесуэлы.

То же самое в полном объёме касается Испании. У нас, поверьте мне, с очень большим пиететом относятся к Испании и к испанскому народу, к испанской истории. У нас хорошие, глубокие отношения, исторические корни очень хорошие. Мы совсем не заинтересованы в том, чтобы европейские страны разваливались одна за другой.

Вообще, это миф, что Россия хочет, чтобы, скажем, та же Европа была слабой. Зачем это нам нужно? У нас 40 процентов золотовалютных резервов в евро номинировано. Самый большой торгово–экономический партнёр для нас Евросоюз, и зачем нам нужно, чтобы там всё тряслось и дрожало? Это просто нелепо. Нет, ищут опять след России какой–то.

То же самое касается Испании. Испания должна сама решить, как существовать, в том числе с проблемными территориями – с Каталонией, и на севере есть некоторые вопросы, Страна Басков и так далее. До сих пор, слава богу, удавалось решать эти проблемы. Мы рассчитываем на то, что эти вопросы будут решены в ходе диалога и на основе принимаемых легитимных решений в ходе дискуссии.

Вообще–то, конечно, прежде всего мы выступаем в целом за стабильность, за сохранение территориальной целостности. Жизнь сложнее, чем какие–то постулаты, изложенные даже в известных нормах международного права. Мы это прекрасно понимаем, отдаём себе в этом отчёт. Но, повторяю ещё раз, позитивным решение может быть только на путях диалога и дискуссии.

А в связи с чем вызывали посла вашего? Я даже, честно говоря, и не знаю. В МИД вызвали посла Испании?

Ф.Гареа: В связи с высказыванием Министра иностранных дел, который произнес слово «угроза» в отношении России. Это произошло несколько недель назад.

В.Путин: В связи с чем? Какая угроза? Просветите меня тогда, какая угроза со стороны России для Испании? Бред какой–то.

Ф.Гареа: Он говорил об историческом процессе, о том, как в некоторые исторические моменты, например, «холодной войны», развивались отношения межу нашими странами, и что Россия могла превратиться в угрозу в рамках исторического процесса. Поэтому посла вызвали в МИД в этой связи.

В.Путин: Я, честно говоря, не знал, что его вызывали в МИД, вашего посла. Посол для этого и существует, чтобы языком работать, ничего здесь необычного нет. Но Министру иностранных дел, наверное, даже больше: не Министр иностранных дел, а крупный политический деятель современности, во всяком случае, хочет, видимо, таким казаться, – надо бы вспомнить и период, когда Советский Союз оказывал помощь республиканцам во время Гражданской войны [в Испании]. Там много есть что вспомнить.

Кстати говоря, не только Советский Союз, в попытках противостоять нацизму, фашизму тогда многие страны принимали участие, добровольцы тогда воевали на стороне республиканцев. Мы принимали испанских детей, как Вы знаете, тысячами в Советском Союзе тогда, многие остались жить в нашей стране.

Это просто бред какой–то очередной – какая–то угроза со стороны России в отношении Испании, которая находится на другой стороне европейского континента. Пускай делом займётся ваш Министр иностранных дел, подумает о том, как выстраивать отношения на благо наших стран и народов. Там много совпадающих позиций у нас с Испанией. У нас любят Испанию. Мы всячески желаем ей всего самого доброго и процветания.

У меня очень добрые отношения и с бывшим Королём Хуаном Карлосом I, и с действующим Королём.

Просто не знаю, откуда они это берут. Повторяю ещё раз: министр, наверное, чувствует себя больше не министром, а политическим деятелем и хочет таким способом, такими высказываниями затвердить себя в этом качестве. Ничего страшного, он ведь недавно министром, наверное, работает. Пройдут годы, и он будет делать более взвешенные заявления.

С.Михайлов: Спасибо, Владимир Владимирович.

Пришло время представить четвёртого из тех собеседников, кто впервые принимает участие в нашем разговоре, – директор и главный редактор итальянского информационного агентства ANSA господин Луиджи Конту. Опытнейший журналист, начинал с экономических редакций, работал в газете Repubblica. Обладатель самой престижной журналистской премии Италии San–Vincent. Главный редактор ANSA с 2009 года.

Пожалуйста.

Л.Конту (как переведено): Большое спасибо.

Добрый день!

Большое спасибо, господин Президент, за встречу. Большое спасибо Сергею Владимировичу за представление.

Господин Президент, Вы должны посетить Италию в июле. Отношения между нашими странами очень тёплые. Италию часто считают более открытой по отношению к России, чем другие западные страны.

Каковы Ваши ожидания от будущего визита? Ожидаете ли Вы каких–то конкретных шагов со стороны итальянского правительства в отношении ограничительных мер? Ожидаете ли Вы новых сделок?

И также мне любопытно: Вы глобальный лидер. Предложили ли бы Вы какую–нибудь книгу, которую мальчик или девочка должны прочитать до того, как стать взрослым?

В.Путин: Библию пусть почитают. Это в любом случае пойдёт на пользу. Тору прочитают пускай, Коран. Всё это точно совершенно пойдёт на пользу и мальчикам, и девочкам. Потому что во всех мировых религиях заложены гуманистические начала, и если мы будем их придерживаться, будем следовать этим правилам, мир станет лучше, спокойнее и стабильнее.

Теперь по поводу поездки в Италию. Ожидаем ли мы смягчения каких–то ограничений? Нет, не ожидаем, потому что Италия – дисциплинированный участник и член Европейского сообщества, дисциплинированный член НАТО. Никаких здесь изменений не предвидится, для того чтобы Италия самостоятельно приняла какие–то решения, которые идут вразрез с сегодняшними основными течениями, с мейнстримом в этом западном сообществе. Для этого должна быть совсем другая ситуация, и другая мировая политика, и другая национальная политика многих стран, в том числе Италии. Но мир сегодня к такому уровню суверенитета пока не готов. Я думаю, что и отдельные страны Европы тоже не готовы.

Но нас это не пугает, ничего страшного здесь нет. Тем более что на Ваш вопрос – ожидаем ли мы каких–то продвижений в двусторонних отношениях, в том числе в экономическом плане, здесь – да, ожидаем. У нас очень добрые отношения традиционно с Италией сложились за предыдущие многие годы.

Чем особенно дорожим, это тем, что и у нас, в России, и, как мы чувствуем, в Италии вне зависимости от внутриполитического контекста есть общенациональный консенсус на поддержание и развитие добрых отношений межгосударственных между Италией и Россией. Мы очень благодарны за это итальянскому народу, потому что политическое руководство страны, конечно, не может не учитывать настроение своих граждан, и мы просто это чувствуем. Но и само политическое руководство демонстрирует и, во всяком случае, показывает нам своё желание найти пути улучшения межгосударственных отношений и найти пути улучшения отношений между Россией и Евросоюзом в целом. За это мы итальянскому руководству благодарны.

Я ожидаю таких широких дискуссий и двустороннего характера и по вопросам международных отношений России, Европы в целом. По бизнесу, конечно, мы будем двигаться дальше. У нас много хороших проектов с итальянцами. Итальянцы работают у нас надёжно, для нас, для России, такой удобный надёжный партнёр. Мы будем делать всё, для того чтобы они чувствовали себя в России как дома.

С.Михайлов: Спасибо, господин Конту.

Нашего последнего гостя, который завершит нашу сегодняшнюю встречу, Вы прекрасно знаете – господин Хироки Сугита, председатель редакционной коллегии японского агентства Kyodo News.

В прошлом году господин Сугита выпустил книгу «Геополитика в эпоху постглобализма». Он посвятил её меняющейся ситуации в Евразии с упором на отношения между Россией, Китаем и Японией. И особое внимание в книге уделено азиатской стратегии Президента Путина в качестве успешного примера осуществления геополитики.

Книга получила высокую оценку в Японии, и её расценили как, цитирую, «первую в Японии серьёзную работу по геополитике в современных условиях».

Пожалуйста, господин Хироки, Ваш завершающий вопрос.

Х.Сугита: Большое спасибо, Сергей, за такие тёплые слова обо мне.

Спасибо большое, господин Президент.

Прежде всего от имени японского народа хотел бы выразить благодарность за Ваше решение посетить Осаку в конце этого месяца. Конец июня – лучшее время года в Японии. Надеюсь, что Вам очень понравится Ваша поездка в Японию.

Мой вопрос такой, он касается отношений между Россией и Японией. Поскольку правительства Японии и России начали новый раунд переговоров по мирному договору, мы не видим какого–то существенного прогресса до сих пор, с одной стороны. С другой стороны, мы обнаружили существенные расхождения между двумя сторонами, например, обеспокоенность России, связанную с сотрудничеством в сфере безопасности между Японией и США в этом регионе.

Считаете ли Вы, что при Вашем руководстве и при руководстве и усилиях Премьер–министра Абэ Россия и Япония смогут преодолеть те сложности, с которыми мы сейчас сталкиваемся? И будет ли этого достаточно для подписания договора между Россией и Японией, и вы сможете преодолеть вопросы, связанные с обеспокоенностью России в сфере безопасности? Что может Япония сделать для того, чтобы снять такие озабоченности?

В.Путин: Вы знаете, мне бы не хотелось вдаваться в детали, хотя они очень важны. Наши озабоченности нашим японским друзьям и партнёрам известны. Но я думаю, что если Вы их спросите, то и они Вам скажут так же откровенно, как я. Пока мы не получили ответа на те вопросы, которые были сформулированы.

Действительно, в значительной степени это связано с военным сотрудничеством Японии с Соединёнными Штатами. Сейчас Соединённые Штаты заявили о фактическом выходе из Договора по ракетам средней и меньшей дальности. Насколько мне известно, Япония положительно относится к размещению различных американских систем оружия на своей территории.

Мы не подвергаем сомнению право Японии обеспечить свою безопасность теми средствами, которые она считает наиболее эффективными и нужными. Это суверенное право любой страны. Но суверенное право нашей страны – подумать о своей безопасности и сделать выводы о том, что меняется или может измениться в этой связи в регионе с точки зрения обеспечения безопасности Российской Федерации. Для нас это существенный вопрос.

В 1956 году, когда подписывалась известная декларация, не было ещё договора по военному сотрудничеству между США и Японией. Теперь он есть. И там есть некоторые статьи, которые нам нужно понять, как они работают. Нам нужно понять возможности Японии в рамках этого договора принимать какие–то суверенные решения.

На Окинаве собрались строить американские ваши союзники новую взлётно–посадочную полосу для одного из подразделений американской армии. Местные жители против. Губернатор выходит с ними на акции протеста. А аэропорт–то строится, понимаете? А если так же всё будет строиться на других территориях, которые представляют для нас очень существенный интерес с точки зрения обеспечения безопасности России? Мы же этого не знаем, ответов–то нет пока. Но это не единственный вопрос, есть и другие вопросы: в хозяйственной жизни и так далее.

Мы не подвергаем, ещё раз повторяю, сомнению право Японии обеспечить свою безопасность так, как она считает нужным это сделать. Мы исходим из того, что японская сторона будет с уважением относиться к нашим озабоченностям. Это предмет переговоров, предмет неспешного, экспертного обсуждения. Но самое главное, что нам нужно степень доверия повысить, создать благоприятные условия для принятия серьёзных решений.

Я уже много раз приводил этот пример. Мы же с Китаем вели переговоры по граничному размежеванию 40 лет. Мы же, кстати говоря, не входим с Китаем ни в какие военные блоки, не создаём никаких блоков, мы не строим свою политику против третьих стран, мы просто развиваем двусторонние отношения, вывели их на уровень всеобъемлющего стратегического партнёрства. Это так и есть на самом деле, так и есть.

Мы вчера вели переговоры, у нас там, по–моему, десяток подгрупп и межправительственных комиссий создано. И каждая комиссия докладывала по своему виду деятельности: по инфраструктуре, по энергетике, по гуманитарным связям, по космосу, по промышленности в целом. То есть это реальное двустороннее партнёрство, очень глубокое и широкое. И на базе вот таких отношений мы решили и вопросы пограничного размежевания.

Нам нужно стремиться к созданию таких же условий с Японией. Но это сложный процесс, и говорить о том, что или я, ваш покорный слуга, или Премьер–министр Абэ, вот мы завтра это решим – я так не могу сказать. Но я точно знаю, что Премьер Абэ хочет этого, стремится к подписанию мирного договора, и я этого тоже хочу.

С.Михайлов: Владимир Владимирович, спасибо Вам большое.

Я думаю, от лица всех участников встречи хотим поблагодарить за глубокий разговор. Замечу, что у нас за шесть лет так и не состоялось ни одной совместной фотографии. Поэтому меня просили от имени всех попросить сфотографироваться.

В.Путин: С удовольствием. Это самое простое, что мы можем сделать.

С.Михайлов: Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо вам большое за интерес, за эту встречу. И желаю вам хорошего пребывания в Петербурге.

Благодарю вас.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 6 июня 2019 > № 3011924 Владимир Путин

Сергей Шестов: Без «Вымпела» в современном мире нам не обойтись

о спецслужбах, ЧВК, украинской военно-полицейской операции и борьбе цивилизаций

Дарья Андреева

Сергей Семёнович Шестов – без преувеличения живая легенда, полковник КГБ СССР, ветеран специального подразделения «Вымпел», президент Международной общественной организации ветеранов органов безопасности "Вымпел". Широкой общественности известен как участник штурма дворца Амина, но когда просят рассказать про эту историческую операцию, отмахивается и говорит, что были дела серьезнее и сложнее. Сергей Семёнович радушно принял нас на своей даче, мы пили чай, жевали молодую зелень прямо с грядки, играли с грозным йоркширским терьером Мотькой и говорили об официальных и реальных функциях спецслужб, деятельности ЧВК в России и за рубежом и борьбе цивилизаций. Проще говоря, о войне в том или ином её понимании и мире на нашей земле, которому мы обязаны таким людям, как Сергей Семенович.

- Группа Вымпел была создана в 1981 году исходя из опыта войны в Афганистане для проведения специальных операций за рубежом. Что изменилось за прошедшие 40 лет в том, что касается задач Вымпела (его организаций-преемников), и того в каких условиях приходилось действовать и приходится работать сейчас.

- «Вымпел» был ликвидирован Ельциным после событий 1993 года вокруг «Белого дома». «Альфу» отстояли, так как Ельцину пояснили, что «Альфа» - это бренд мирового значения, и его не поймут даже зарубежные «доброжелатели».

Да, «Вымпел» создавался для действий за рубежом на территориях противника или занятых противником. В короткое время стало понятно, что без такого подразделения в современном мире нам не обойтись, поэтому вскоре было создано Управление «В» ЦСН ФСБ РФ, как бы преемник «Вымпела».

- В чем преемственность между прежним «Вымпелом» и Управлением «В»?

- В личном составе, перешедшем в Управление «В», учебно-методической базе, специальной тактике действий - переняли всё, только лейбл поменяли. Хочу надеяться, что по сути Управление «В» осталось «Вымпелом». Диверсионно-разведывательным подразделением. Я же сказал, что без такого подразделения в современном мире нельзя обойтись ни одной уважающей себя стране. Поэтому «Вымпел» и возродился из пепла. Конечно же, у нас сейчас есть подразделения, схожие по функциям, которые должен был выполнять «Вымпел» - и в разведке, и в контрразведке, и в ГУ. По исполнению, по функционалу они не только не уступают, но и опережают, наверное, нас, тех, 40-летней давности, за это время появилось много нового. Официально «Вымпела» нет. «Вымпел» — легенда. Но, то, что закладывалось в «Вымпеле», должно сохраниться и в Управлении «В».

- Вы сказали о том, что часть функций Вымпела взяли на себя ГУ и другие организации. Если исходить из информации, доступной в открытых источниках, функции, часть этих функций сегодня делегирована и российским ЧВК. Сирия, ЦАР, Венесуэла, Ливия… Как в целом оцениваете деятельность наших ЧВК, в том числе в сравнении с зарубежными?

- Уточним: функции никому не делегировались, а вот наработки периода «Вымпела» были взяты на вооружение в других спецподразделениях. Что касается ЧВК — это порождение англосаксонских спецслужб. Такое явление как ЧВК появилось по инициативе государственных спецслужб, наверное, больше 100 лет назад, еще во времена колониальных войн англосаксонского мира. ЧВК развиваются в каких-то странах быстрее и успешнее, где-то медленнее, но всегда с одобрения и под жёстким контролем государства, в угоду его интересам. Бандформирования, международные или внутренние, группировки, которые себя могут позиционировать как ЧВК, — это другой разговор. Скорее, здесь уместнее говорить о «диких гусях» - предшественниках ЧВК.

Так вот, в РФ законов о ЧВК нет. Есть наработки, проекты, законодательные предложения. Вместе с тем, чувствуется готовность страны к применению этого института, и, скорее всего, без этого мы не обойдемся. Насколько я знаю, всего три базы за рубежом, могут появиться еще две-три. Не беру в расчет базы на территориях государств бывшего СССР. Когда будет десять-пятнадцать баз, тогда можно развивать эффективную индустрию ЧВК, а пока – неэффективно, затратно и нерентабельно. Что касается ЧОПов, им запрещено работать за рубежом. Да, граждан РФ активно используют иностранные ЧОПы, ЧВК под своими флагами, но к России это не имеет отношения. Наоборот, такие граждане РФ, по сути – наемники, выявляются, должны выявляться и преследоваться по закону. Хотя лазеек во внутреннем и международном законодательствах много. Этим и пользуется, в том числе, и наш частный бизнес, «Лукойл» - яркий пример. Молодцы! Хорошо разбираются в нашем и международном законодательствах. А все, что появляется в СМИ – информационный шум, бред, кураж, компрометация – одновременно. То есть применяется технология «абсурда», вечное «хайли лайкли».

- Глобальное мировое противостояние сегодня носит характер гибридной войны. Верно ли утверждение о том, что одним из ее уровней является война спецслужб?

- Гибридная война – это «от лукавого». Есть сложнейшая, острейшая, вневременная борьба за ресурсы, за влияние, навязывание своей идеологии. Первенство здесь – за англосаксами, за их цивилизацией. На современном этапе не нужны классические колонии, рабы и т.д. Нужны территории, государства, которыми вы управляете через наместников, прокураторов в лице руководителей этих государств. Это дешевле, эффективнее. Пусть вождь племени, общины, руководитель государства выполняет беспрекословно вашу волю. Вроде бы примитивное суждение, но оно отражает суть. Политики, дипломаты, бизнесмены прячут суть в различных одеждах, красивых, «правильных», «нужных» обертках, и вот – вперед, цивилизация!

Конечно же, спецслужбы играют в том, о чем я выше сказал, если не первостепенную (политика – впереди), но и не вторую роль.

- А термин «гибридная война» вам тоже не нравится?

- Убежденно нет. Война – это война. Это физическое действие по уничтожению противника, захвату территорий. Войну надо обеспечивать и подготавливать индустриально, политически, информационно и т.д. Суть войны – цивилизационное противостояние, уничтожение другой цивилизации. Главенство в этом вопросе несомненно принадлежит англосаксонской цивилизации на протяжении восьми-девяти последних веков. Эта цивилизация поработила весь мир. Одна закавыка – огромная территория под названием цивилизация Русь оказалась им не по зубам, ни разу в истории, ни разу. Представьте себе цивилизационную ненависть, безудержное стремление уничтожить нас. И это противостояние закончится победой только одной стороны, все остальное – история.

Да, бывают периоды вынужденного затишья по типу «Ялта», «ООН», но это чисто внешнее проявление, лицемерие. Замысел не меняется, да и не может меняться, это вопрос только времени – десятилетия, столетия, тысячелетия.

И еще – внутри-цивилизационные войны, - они тоже неизбежны. Яркий пример – опять англосаксы. Между собой хлещутся за первенство насмерть, эти нации каждый для себя может перечислить.

- Если переходить на конкретные примеры – Украина и Россия в состоянии войны официально не находятся. Возможно, вы смотрели или слышали про резонасный и, конечно, местами спекулятивный фильм украинского журналиста Сергея Лойко «Гибридная история». Он довольно подробно рассказывает о таком противостоянии ФСБ и СБУ. Как правильно оценивать такие действия, если они имели место быть?

- Если я доходчиво, на что надеюсь, излагал свою позицию, то о «состоянии войны Украины с Россией» говорить – дело пустое. Славяне, живущие на территории нынешней Украины, пассионарно «взбрыкнули», бывает. Ведь они, как и поляки, венгры, румыны, молдаване, прибалты и многие другие, живут на границе двух цивилизаций: англосаксонской и славяно-угорской. Это их карма на протяжении столетий. Дошла очередь и до украинцев. Хорошо работают англосаксы, вот и одержали победу в стравливании славянских народов. Ведь стравили – победили, молодцы. Но как всегда, есть закавыка. Нынешняя Украина – сшитое по территории государство. Сшитое в СССР, которого уже нет, вот и трещит.

Я и мои коллеги знали о том, к чему стремятся, в том числе, военная элита и спецслужбы Украины, еще в 1995 году достоверно от них самих. Наши политики – «сами с усами», полагали, что лучше нас знали, как надо делать, вот и подсобили англосаксам. Где-то я на их стороне. По мне, впрыснуть в англосаксонскую цивилизацию сорок-шестьдесят миллионов славян – это хорошо и полезно. Однако, боюсь, от этого конкретным людям плоховато будет.

Вот над этим всем и работают спецслужбы противоборствующих сторон, то есть спецслужбы РФ, с одной стороны, и спецслужбы Украины под руководством западных специалистов, с другой стороны. Вот и посмотрим. Мне кажется, не удержится это государство и каждая сторона получит свое.

- Здесь очень интересен тот момент, что ФСБ и СБУ у них в принципе, общие корни.

- Да, была одна школа, идентичная подготовка, в том числе, идеологическая и политическая. Однако украинцы «переобуваются», активно переходят на стандарты западных спецслужб. Это и обуславливает постепенное расхождение в формах и методах их и нашей работы.

- Есть такой термин siloviki, характеризующий чисто российское явление. Это выходцы из силовых структур, занимающие высокие государственные посты, начиная с президента. Во многом они, конечно, являются демонизируемой величиной. Как вы относитесь к тому, что ваши коллеги идут в политику? Мы должны принять тот факт, что силовики - новая политическая каста, политическая элита?

- Это те люди, которые по различным причинам считают, что если они не возьмутся за спасение державы, то эта держава, так же как и предшествующая держава - Советский Союз, развалится, распадётся. Вот и всё. Есть те, которые пошли намеренно в политику. Но ни мы и ни вы, ни ваши даже дети, а может быть даже, и наши внуки не поймут, какую роль сыграл, конечно, вместе с командой, один человек — Путин. Историческую роль по спасению державы. Ельцин не мог не назначить Путина из банальных личных соображений. Любой другой, кого бы он назначил из своего ближайшего воровского окружения, уничтожил бы его, его внуков, весь его род. И только человек, имеющий отношение к современным спецслужбам, не сделал бы этого. Он и не сделал. Ельцин знал, что это люди наиболее порядочные, он это понял, когда Коржаков, выходец из спецслужб СССР, опекал его. Большинство чекистов ментально преданные. Есть подонки, есть гады, все бывает, но более чем менее - это ментально порядочные люди. Как хотите называйте - элитой, кастой. У Ельцина выхода не было. Он принял правильное решение.

- Если говорить о какой-то долгосрочной перспективе, эти самые силовики, должны оставаться в управлении государства или уступить место профессиональным политикам, каким-нибудь молодым технократам?

- Что вы имеете в виду под термином профессиональные политики? Люди из силовых структур - они априори уже профессионалы, и так не только в России, это во всём мире. А кем они станут - профессиональными преступниками, профессиональными политиками, или профессионалами в другой области — это другой разговор. Они изначально профессионалы. В любом уважающем себя государстве сотрудников спецслужб готовят профессионально по всем направлениям. Самые профессиональные политики - это выходцы из спецслужб и дипломатических структур. Их подготовка весьма специфична. Эта специфичность направлена на защиту государственных интересов. Я что-то не слышал о наличии факультетов по защите экономических государственных интересов в гражданских вузах. Учат экономике, ещё чему-то. Если бы в вузах готовили хотя бы год по технологиям учебных заведений спецслужб, выпускники бы стали профессиональнее в разы.

- В целом, в общественном сознании образ сотрудника спецслужб – это две крайности –такие жестокие беспринципные бездушных чекисты или же топорно высеченный безупречно положительный герой патриотических фильмов. Конечно, есть и исключения. Но все же в советское время был снят целый ряд высококласнных фильмов, посвященных чекистам. Если бы вам сегодня предложили выступить в роли консультанта, например фильма посвященного штурму дворца Тадж-Бек, какой совет бы вы дали режиссеру?

- Ко мне уже обращались многие режиссёры, в том числе известные, но я им отказал. Потому что нельзя снимать такое кино эпизодически, в силу желаний того или иного режиссёра осветить деятельность спецслужб. Это должна быть государственная канва - снимать кино плохое, хорошее, отвратительное, сверхгероическое, о любви, о спецслужбах, об армии, фильмы фантастические - не на 5 лет, не на 10 лет, а системно и на обозримое будущее. Но когда режиссёр, проснувшись утром, говорит: «А не снять ли мне фильм о 9-й роте или о братстве?» — это для него только эпизод, он его снял и тут же забыл, и дальше пошёл своим путём. Сергей Бондарчук создавал на века, а современные режиссёры создают поделки в угоду времени. В лучшем случае – стрелялки (хотя и они, конечно, нужны). А как без Штирлица?!

Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 2 июня 2019 > № 3021098 Сергей Шестов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Боливарианской Республики Венесуэла Х.Арреасой, Москва, 5 мая 2019 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели переговоры с Министром иностранных дел Боливарианской Республики Венесуэла Х.Арреасой. Они были доверительными и дружескими. Считаем их весьма полезными.

Венесуэла — наш давний, надёжный партнёр, и сегодня, когда в отношении этого суверенного государства развернута циничная, абсолютно безответственная кампания с целью свергнуть законное Правительство, мы подтвердили нашу солидарность с Венесуэлой, ее Правительством, Президентом и венесуэльским народом.

К сожалению, приходится констатировать, когда мы слышим угрозы, звучащие в адрес Венесуэлы, прежде всего, из Вашингтона, которые, как подчеркивают американские официальные лица, оставляют «на столе» все варианты действий, мы делаем печальный вывод, что трагедии Югославии, Ирака, Ливии, Сирии и Украины так и не стали уроками, которые были бы усвоены в Вашингтоне и ряде других западных столиц.

Мы с нашими венесуэльскими партнерами едины в том, что любое применение силы в обход Устава ООН и решений Совета Безопасности чревато катастрофическими последствиями для всей современной архитектуры международной безопасности.

Очевидно, что, как и любой другой народ, народ Венесуэлы только сам может решать свою судьбу через мирный диалог в рамках Конституции страны. В этой связи мы отметили, что подавляющее большинство членов мирового сообщества выступает именно за политико-дипломатическое урегулирование внутривенесуэльского кризиса.

В нынешних условиях особенно востребовано безусловное соблюдение всеми без исключения закрепленных в Уставе ООН фундаментальных принципов международного права, таких как невмешательство во внутренние дела, уважение суверенитета и территориальной целостности всех государств-членов, неприменение силы или угрозы силой, мирное урегулирование споров. Мы подтвердили солидарность с дружественным народом Венесуэлы, поддержку законному Президенту, избранному венесуэльским народом 20 мая 2018 года. Приветствовали предпринимаемые Правительством Н.Мадуро меры по недопущению дальнейшей дестабилизации обстановки.

Россия готова продолжать вносить конструктивный вклад в содействие мирному преодолению венесуэльских внутренних разногласий, подключиться к возможным усилиям международных и региональных посредников, таких как «механизм Монтевидео». Готовы и к контактам с Международной контактной группой. Главное, - чтобы посредники способствовали созданию условий для подлинно инклюзивного национального диалога без предварительных условий и тем более без каких-либо ультиматумов.

Х.Арреаса проинформировал о развитии ситуации в Венесуэле, рассказал о проводимой работе по нормализации социально-экономического положения, которое серьезно ухудшилось в связи со спровоцированным США введением санкций против системообразующих секторов венесуэльской экономики и блокированием государственных активов Венесуэлы за рубежом.

Мы также едины в недопустимости политизации гуманитарной помощи Венесуэле. Оказание такой помощи должно осуществляться в соответствии с основополагающей резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 46/182 через специализированные каналы ООН, которые действуют в соответствии с этой резолюцией на принципах гуманности, нейтралитета и беспристрастности, в тесном контакте с законными властями страны-получателя. Эти гуманитарные каналы системы ООН не должны служить предлогом для нарушения суверенитета государства-члена Организации Объединенных Наций.

Россия оказывает Венесуэле гуманитарное и иное содействие в решении острых социально-экономических проблем, и мы будем продолжать предоставлять такую помощь через различные механизмы гуманитарного реагирования, которые приемлемы для венесуэльского Правительства.

Говорили и об актуальных вопросах двустороннего сотрудничества, договорились продолжать работать над его расширением. Подробно обсудили шаги, которые должны быть направлены на последовательное выполнение договоренностей, достигнутых президентами В.В.Путиным и Н.Мадуро в декабре прошлого года во время визита Президента Венесуэлы в Российскую Федерацию. Также необходимо выполнять договоренности (это – наша общая позиция), которые были достигнуты на заседании Комиссии высокого уровня, которое состоялось в Москве 4-5 апреля с.г. Параллельно с ним прошел российско-венесуэльский бизнес-форум.

Наметки для дальнейшей работы у нас есть, и они конкретные. Будем двигаться в направлении, которое было определено президентами, и будем поддерживать тесные контакты в будущем.

Вопрос: Недавно состоялся телефонный разговор между президентами России и США, в ходе которого В.В.Путин подчеркнул необходимость идти к политическому решению в Венесуэле через диалог. Как Москва оценивает подобный диалог? Есть ли уже какие-нибудь инициативы?

С.В.Лавров: Инициатив немало. С самого начала, когда ситуация в Венесуэле стала обостряться, мы призывали к тому, чтобы любые проблемы решались через диалог между самими венесуэльцами, чтобы международное сообщество стимулировало их именно к этому, а не подстрекало бы одну сторону против другой, не подстрекало бы оппозицию к тому, чтобы та категорически отказывалась от диалога.

Инициативу выдвинули, в частности, Уругвай, Мексика и Карибское сообщество (КАРИКОМ). Она предполагала ровно то, о чем я сказал, – чтобы оппозиция и правительство сели за стол переговоров, предъявили свои претензии друг другу и искали консенсус, который бы позволил им восстановить национальное согласие. Как известно, Президент Н.Мадуро согласился с таким предложением, а Х.Гуайдо категорически, публично отказался от этого. Было очевидно, что он действует не самостоятельно, а под диктовку его покровителей из США. Но «механизм Монтевидео» сохраняется, его предложения остаются на столе переговоров. Мы будем готовы содействовать тому, чтобы эти предложения обрели практическое воплощение.

Есть также Группа Лимы, которая была создана достаточно давно, но на откровенно антиправительственной платформе. Затем появилась Международная контактная группа (МКГ), в которую входит ряд латиноамериканских стран и представителей ЕС. Кстати, завтра и послезавтра МКГ встречается в столице Коста-Рики Сан-Хосе. Посмотрим, как будет сформулирована ее позиция по итогам этой встречи. Начиналась МКГ с требования диалога, но с заранее заданной целью. Ее участники заявляли, что диалог между правительством и оппозицией должен завершиться выполнением требования оппозиции – проведением досрочных выборов президента. Это не диалог, а нечто иное. Посмотрим, как эволюционирует и эволюционирует ли позиция Международной контактной группы по итогам завтрашних и послезавтрашних дискуссий. Надеюсь, что эволюция возможна в более реалистичную сторону. События последних дней показали, что нагнетание конфронтации, попытка организовать из-за границы мятеж в Венесуэле, угрозы применения силы, спекуляции на гуманитарных аспектах – все эти попытки чреваты очень серьезными последствиями. Надеюсь, что МКГ, с которой мы тоже поддерживаем отношения – они обращаются к нам, а мы излагаем им нашу позицию - прислушается к тем советам, которые им передаем наверняка не только мы, но и многие другие страны.

Вопрос: Сегодня Госсекретарь США М.Помпео заявил, что Президент США Д.Трамп рассматривает все возможные варианты в отношении Венесуэлы, в том числе военные. Насколько Вы озабочены возможностью военной интервенции США в Венесуэлу?

С.В.Лавров: Это не первый раз, когда представители Администрации США заявляют, что «на столе» находятся все варианты действий, даже конкретно называется и военный вариант. Я очень надеюсь, что это не отражает намерений Президента Д.Трампа. По крайней мере, в телефонном разговоре с Президентом России В.В.Путиным таких намерений не прозвучало. Разговор был как раз о том, как помочь венесуэльскому народу выйти из этого кризиса. Наши позиции хорошо известны. Американские позиции тоже известны: они не предполагают конструктивного диалога с Правительством со стороны оппозиции. Во всяком случае, мы готовы продвигать наши позиции и дальше, в том числе в отношениях с США, ЕС, с латиноамериканскими странами. Очень надеюсь, что аналитики, которые, наверное, ещё есть в Вашингтоне, просчитывают последствия любых необдуманных действий, потому что, по моему глубокому убеждению, применение военной силы против Венесуэлы, как и против любого другого государства в этом регионе, было бы унижением всей Латинской Америки, Карибского бассейна. Надеюсь, что в Вашингтоне это понимают.

Вопрос: По итогам Вашего разговора с Госсекретарём США М.Помпео Вы заявили, что позиции Москвы и Вашингтона по Венесуэле несовместимы, но Москва открыта к диалогу. Расскажите о повестке, которая предстоит Вам завтра в Финляндии на встрече с Госсекретарём М.Помпео. Есть ли признаки того, что Вашингтон постарается применять правила международного права, а не ультиматумы, как было до сих пор?

С.В.Лавров: Мы сегодня уже несколько раз подступались к этой теме. Встреча с Госсекретарём М.Помпео запланирована на завтра в финском городе Рованиеми, где проходит двухдневная Министерская встреча Арктического совета. Мы будем обсуждать Венесуэлу, но не только. У нас достаточно насыщенная повестка дня - много проблем и задач на мировой арене, которые требуют решения. Немало перед нами задач, связанных с глобальной и региональной безопасностью. В большинстве этих задач взаимодействие России и США может сыграть весьма существенную позитивную роль, если такое взаимодействие мы будем выстраивать на принципах выработки общих подходов.

Что касается готовности США руководствоваться международным правом, они многие десятилетия проецируют силу, объясняя это тем, что несут благо, демократию и защиту прав человека тем народам, против которых они начинают военные действия. Это отличительная черта американцев. Примеров множество. Из последних – это Югославия, Ирак, Ливия.

Мне трудно высказываться с позиций американского политического деятеля, который принимает решение, руководствоваться международным правом или нет. В американской политической культуре с разной степенью интенсивности, но и в демократических, и в республиканских администрациях, превалирует стремление, столкнувшись с проблемой, которую в США вдруг захотят решить, сначала выработать собственное решение, а потом заставлять всех остальных с ним согласиться.

Иногда получается так, что эти выработанные в одностороннем порядке рецепты не работают - мы это наблюдаем сегодня в целом ряде конфликтов. Тогда жизнь заставляет искать коллективные подходы к той или иной проблеме.

У нас много противоречий по целому ряду региональных конфликтов, в том числе сирийскому, афганскому и по ситуации на Корейском полуострове. Но то, что по всем этим трём направлениям у нас завязаны достаточно профессиональные консультации с американцами по их инициативе, всё-таки оставляет надежду на то, что в конечном итоге здравый смысл возобладает.

Россия. Венесуэла > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 5 мая 2019 > № 3015639 Сергей Лавров

Постфактум к 70-летию

Дальнейшие отношения с НАТО России предстоит строить прежде всего на основе жесткого реализма

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Последние недели время от времени погружался в вал статей, речей, посвященных 70-летию подписания Североатлантического договора. Их тон и содержание на Западе были по большей части предсказуемо позитивными. У нас по большей части противоположными.

Меня удивило, что почти все публикации и выступления, в том числе и наши, находились в информационном облаке официальной мифологии НАТО. Прямо скажу - весьма далекой от действительности.

Более сорока лет знаю союз, занимался его историей, в том числе копался в рассекреченных архивах. Берусь утверждать, что Организация Североатлантического договора не столько самый успешный военный союз в истории, как заявляют адепты, сколько одна из самых удачных пропагандистских операций.

В основе мифа о НАТО лежит постулат, что взаимные гарантии безопасности, и в первую очередь гарантии США европейцам, сохранили мир в Европе. Мир был сохранен по многим другим причинам. Главным образом потому, что реально никто ни на кого нападать не хотел, в том числе опасаясь перерастания любой войны на уровень всеобщей ядерной катастрофы.

Но жестких гарантий не было. Обычно, указывая на них, ссылаются на статью 5 Договора. Но ограничиваются цитированием той ее части, где указывается, что вооруженное нападение на одного или нескольких участников Договора "будет рассматриваться как нападение на них в целом". Но дальше в Статье 5 указывается, и это обычно не упоминается, что каждая сторона должна будет принимать индивидуальные и совместные действия, которые "сочтет необходимыми, включая применение вооруженной силы". Т.е. автоматической гарантии там не было. И эта, и другие двусмысленности появились в тексте Договора потому, что в американском конгрессе изоляционисты во главе с сенатором Р. Тафтом намертво противились взятию каких-либо автоматических обязательств. Слава богу, проверки надежности статьи не случилось.

Более того, и я это легко могу доказать анализом рассекреченных документов, руководители США - все американские президенты - никогда не собирались использовать ядерное оружие в защиту союзников против страны, способной ответить ядерным ударом по американской территории. А они считали СССР способным донести несколько ядерных зарядов уже с 1950-1951 гг. Официальные доктрины говорили об обратном. Чтобы их подкрепить, размещалось ядерное оружие, проводились штабные учения. Это оружие увеличивало угрозу ядерной войны, вызывало опасения у другой стороны и порождало контрмеры. Но пускать его в ход, тем более для защиты союзников, не собирались. Доктрины были блефом.

НАТО в целом была успехом для участников. Но не с точки зрения обороны. После Второй мировой войны западные страны почти стихийно демобилизовались. У стран - членов Североатлантического договора не было и военной организации, т.е. штабов, объединенных вооруженных сил. Не было и угрожающей армии у истощенного чудовищной войной СССР. И судя по дискуссии, ведшейся в 1947-1950-х гг. вокруг союза, его главной целью было не сдерживание СССР, а подавление левых, занимавших после своего героического сопротивления немецкому фашизму и на фоне массового коллаборационизма большинства правых ведущие позиции в ряде ключевых стран Европы. В первую очередь в Италии и Франции.

Постепенно с помощью прямого уничтожения и изгнания победивших немцев греческих коммунистов тайных операций, экономической помощи эта функция - нового "священного союза" (предыдущий в XIX веке подавлял революционные движения Европы) - отошла на второй план. Но осталась. Ключевую роль в создании военной организации НАТО и объединенных вооруженных сил сыграла Корейская война 1950-1953 гг., реально напугавшая правящие круги западных стран. Читал много ликующих телеграмм американских генералов, считавших, что теперь сопротивление ремилитаризации будет сломлено.

В 1952 г. был учрежден пост генсека НАТО, началось строительство военной и бюрократической организации союза. Так что в сонм его отцов-основателей должны быть записаны на первых ролях еще два человека, обычно с благодарностью не вспоминающиеся - дед нынешнего руководителя КНДР Ким Ир Сен, решивший напасть на Южную Корею с целью объединения страны, и И.В. Сталин, его поддержавший, стремясь, очевидно, отвлечь ресурсы противостоящей стороны с западного направления. Правда, это был скорее всего стратегический просчет. Военной угрозы с Запада не было. Там, повторюсь, по сути не было вооруженных сил. Но начало войны мощно подстегнуло их наращивание. Началась гонка вооружений в Европе. Две стороны начали получать реальные причины для взаимных страхов.

Среди безусловных успехов организации - предотвращение ренационализации и ремилитаризации политики в Западной Европе. А она была на протяжении последних нескольких сот лет главным источником военных конфликтов в мире. В том числе двух мировых войн.

Позитивной стороной НАТО было влияние более пацифистски настроенных европейцев - необходимость учитывать их настроения, что ослабляло партию ястребов в Вашингтоне.

Очень выгодной сделка по НАТО оказалась для европейцев. Взамен на лояльность старшему союзнику они получили возможность серьезно экономить на военных расходах, что явилось крупным вкладом в благосостояние. Правда, сейчас американцам роль доноров надоела, и они стали требовать не только лояльности, но и увеличения военных расходов.

Крупным успехом НАТО стало создание наднациональных группировок элиты, материально и идейно связанной с альянсом. Именно она помогла ему сохраниться после 1991 года, когда даже и формальная необходимость в нем отпала.

Но дальше начинаются сплошные минусы, особенно с точки зрения международной безопасности.

Военная машина НАТО была рождена для конфронтации и без нее выжить не могла и не захотела. С умилением вспоминаю, как натовская элита искала предлоги для продления жизни союзу. Сначала был вброшен лозунг - "выйти из сферы ответственности или умереть". Но инерция заточенности на противодействие угрозе с Востока подрывало эти поиски. НАТО, несмотря на совершенно очевидную военно-политическую необходимость и многочисленные советы, в том числе и с нашей стороны, содействовать организации защиты Европы со становившегося все более опасным южного направления от этой функции отказался. И Европа осталась незащищенной и ныне пытается со стратегическим запозданием что-то сделать. Когда же НАТО все-таки попыталась выйти за зону ответственности, она политически проиграла - в Афганистане. В Ливии в 2011 г. дело было еще хуже. Альянс пошел на прямую агрессию и развалил страну, создал множество новых угроз для Европы, в конечном итоге опять политически проиграл.

Против Ирака союз формально агрессии не совершал. Помешало несогласие ФРГ и Франции. Но почти все остальные члены блока и еще ряд стран присоединились к США. Результаты известны: близко к миллиону жертв, политическое поражение, дестабилизация всего региона, включая создание (запрещенного в России) ИГИЛ и еще целого ряда террористических группировок.

Главным способом спасения союза стал лозунг "расширяйся или умирай". НАТО вероломно, против всех, теперь документально доказанных и в США обещаний Советскому Союзу пошел на расширение. Главным результатом которого стали, как предупреждали и русские, да и многие деятели Запада, воссоздание новой системы конфронтации и даже угрозы реальной войны. Крым и Донбасс предотвратили казавшееся неизбежным в случае дальнейшего расширения прямое столкновение. Пока. Украина вполне сознательно (хотя многие европейцы об этом предпочитали не думать) была сделана политическим "пушечным мясом" новой конфронтации с Россией. Ну а НАТО создал себе "врага". Без которого, видимо, существовать не может.

Накачивание из России угрозы выглядит фантасмагорично. Когда коллеги из атлантических кругов рассуждали о "советской военной угрозе" в 1970-1980-е гг., эти заявления хотя бы формально могли иметь под собой основание. У СССР были гигантские, накопленные сверх любой разумной необходимости вооруженные силы. Хотя, разумеется, ни на кого он нападать не собирался и не мог из-за внутреннего ослабления в 1980-е гг. Слушая в те годы собеседников, я задавался вопросом: они ошибаются или откровенно лгут? Позднее понял, что по большей части было первое. Когда же российская угроза раздувается сейчас - при в разы меньших, чем у СССР, гораздо меньших, чем у НАТО, даже и в Европе вооруженных силах и почти в двадцать раз меньших расходах на оборону, сомнений нет - это второе.

Впрочем, нынешние российские вооруженные силы весьма эффективны. И не думаю, что НАТО в случае конфликта может рассчитывать на что-то иное, чем быстрый разгром. Если, естественно, будут задействованы все необходимые для этого силы и средства. Но свидетельств того, что альянс готовит прямую агрессию, пока не видно. Россия имеет убедительные силы сдерживания.

Хотя с точки зрения военно-стратегической стабильности в Европе ситуация выглядит хуже, чем в последние десятилетия "холодной войны". Во-первых, из преимущественно оборонительного альянса НАТО деградировал в агрессора. В момент российской слабости блок в 1999 гг. пошел на политический эквивалент группового изнасилования того, что осталось от Югославии. Затем были упоминавшиеся Ирак и Ливия. Во-вторых, доверие с обеих сторон, особенно российской, равно нулю. А в НАТО увеличилась за счет поляков и прибалтов русофобская фракция.

В-третьих, линия прямого соприкосновения Россия - НАТО увеличилась на порядок. Раньше это было несколько десятков километров границы СССР с Норвегией. Теперь граница с бывшими советскими балтами и Польшей.

Буфер безопасности был ликвидирован. Что объективно увеличивает страхи с обеих сторон. В особенно неприятное положение загнали себя страны Прибалтики. Останься нейтральными, они бы чувствовали себя более спокойно. Сейчас же в случае кризиса они пострадают в первые же часы. Это - плата за размещение вооружений и самолетов в непосредственной близости от жизненно-важных центров России.

Нагнетали "военную угрозу" не только американцы, зависимые компрадорские силы в Европе или часть советской бюрократии, связанной с обороной и ВПК. Но и вполне национально ориентированные европейцы, которые не хотели терять выгодную сделку, при которой они почти не платили за свою безопасность, прикрываясь американским "зонтиком". А когда казалось, что он слабеет, они провоцировали его "усиление". Например, вопреки расхожему мнению ракетный кризис 1970-х гг., размещение в Европе крылатых и баллистических ракет средней дальности инициировали европейские стратеги, опасавшиеся ухода США и ослабления ядерного "зонтика". Да и сейчас "российскую военную угрозу" в Европе раскачивают в первую очередь проатлантические европейцы, опасающиеся ухода США, и относительно удобной и выгодной системы отношений с ними в военно-политической области.

Справедливости ради отмечу, что возвращению конфронтации в Европу поспособствовали и мы, россияне, из-за желания в 1990-х гг. понравиться "богатым дядям", умственной недостаточности или просто из-за слабости. Мы не настояли на нейтрализации объединенной Германии, а когда началось расширение, делали вид, что верим в заведомо лживые обещания, или сотрудничали с союзом, де-факто легитимируя его расширение, способствуя его выживанию и регенерации.

Могло ли развитие событий пойти по другому пути? Возможно. Если бы у потенциальных партнеров хватило бы ума, дальновидности и готовности преодолеть стереотипы, у США - поделиться частью лидерства, а у Росси была бы готовность отстаивать свои интересы. До 1994-1995 гг., начала расширения, вхождение России в НАТО было возможно, этот вопрос Москвой ставился.

Проиграли все. В конечном итоге, вероятно, больше Запад. Если бы он включил в себя Россию, хотя и на правах суверенного и одного из ведущих членов сообщества, он не утерял бы военного превосходства в мире. А большая часть ее элиты хотела войти. Эта потеря - глубинная причина нынешнего ухода его 500-летнего господства в экономике, политике, культуре. Теперь Россия, восстанавливаясь, становится одной из ключевых сил не Запада. Если бы между Россией и НАТО были бы установлены союзнические отношения, он превратился бы в организацию общеевропейской безопасности и не деградировал бы к агрессиям. Россия не позволила бы.

Но прошлого не вернешь. Как дальше строить отношения с НАТО? Прежде всего на основе жесткого, но реализма. НАТО в ее состоянии в ближайшие годы и, особенно учитывая модернизацию российских вооруженных сил, не способен реально угрожать агрессией. Опасна непреднамеренная эскалация какого-либо столкновения. Возможны попытки кого-то из натовцев спровоцировать углубление кризиса на Украине или где-либо еще по периферии России. Последнюю угрозу стоит упреждать указаниями, подкрепленными соответствующими приготовлениями, что разгромный ответ будет не только по Украине, но и ассиметричный - по важнейшим интересам тех, кто подталкивает или даже допустит провокацию. Пока Киев сателлит, ответственность за него несут другие.

Одновременно стоит настаивать на расширении диалогов военных с целью избежания нежелательных и опасных инцидентов. Но не в коем случае не идти на возобновление заведомо пустого политического диалога, работы Совета Россия - НАТО. Уже доумиротворялись и долегитимизовались.

Не стоит больше пугать соседей крупными военными маневрами. Они уже поняли нашу силу. Стоит по мере возможностей не давать дополнительных аргументов тем силам, которые хотят раздоить европейцев на новые военные траты.

Почему-то мы не сообщаем, что и без США другие страны НАТО тратят на военные расходы во много раз больше, чем Россия. И если НАТО нацеливается на ее сдерживание, то блок должен был бы сокращать, а не наращивать военные расходы.

Главная задача - предотвратить возобновление структурного жесткого противостояния в Европе. А для этого, в частности, стоит избегать любых новых или возобновления старых переговоров "по ограничению вооружений". Они и раньше нередко способствовали усугублению конфронтации. А в нынешней обстановке - точно будут.

Стоит забыть о мифах о том, что политические демократии не воинственны. Таким странам, действительно, труднее вести большие войны. Но они в условиях кризиса (а сейчас они находятся в нем) не меньше, а порой и больше, чем режимы других типов, нуждаются во внешних врагах. Нынешняя антироссийская истерия и санкционная политика на 80% продиктованы внутриполитическими или внутрисоюзными соображениями. (Борьбой с Трампом в США, прикрытием ошибок и слабости элит в Европе, желанием объединиться против искусственно создаваемого "врага"). А если демократии не сдерживать военным путем, они под знаменем защиты прав человека, национальных меньшинств, распространением самой демократии идут на агрессии.

Договориться пока не удастся, так что придется ждать, давать соседям и партнерам вариться в собственных соках.

Диалоги стоит вести с группами элит стран, с военными ключевых государств, не тратя, разумеется, энергию и время на русофобов. Наиболее перспективными могут в будущем оказаться диалоги по военно-политическим вопросам с США, еще более - триалоги с участием Китая. К ним стоит интеллектуально готовиться, чтобы лидировать, а не тащиться в хвосте американцев, как было в прошлом.

С ЕС, европейцами стоит пытаться говорить о совместном отражении киберугроз, вызовов с нестабильного Юга, перенаправляя евросоюзную энергию в сфере безопасности на реальные и будущие вызовы, а не на попытки возрождения противостояния на старых рельсах.

Ну а лет через 5-8, вероятно, появятся новые возможности для налаживания сотрудничества, но уже не в устаревших общеевропейских рамках, а двигаясь к созданию большого евразийского партнерства развития, сотрудничества и безопасности.

Россия. НАТО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 апреля 2019 > № 2996637 Сергей Караганов

Из окопов на трон: феномен «военных монархий»

Денис Миргород – кандидат политических наук, профессор кафедры международных отношений, политологии и мировой экономики ИМО Пятигорского Государственного Университета.

Резюме События первых месяцев 2019 г. позволяют говорить о том, что на Ближнем Востоке и в Северной Африке обозначилась тенденция к усилению власти военных в ряде государств региона. Указанный тренд можно назвать формированием «военных монархий», поскольку именно этот термин наиболее полно отражает специфику текущих политических преобразований.

События первых месяцев 2019 г. позволяют говорить о том, что на Ближнем Востоке и в Северной Африке обозначилась тенденция к усилению власти военных в ряде государств региона. Указанный тренд можно назвать формированием «военных монархий», поскольку именно этот термин наиболее полно отражает специфику текущих политических преобразований.

Диспозиция

Одним из наиболее значимых этапов «арабской весны» или, используя менее клишированное, процесса «тунисизации» региона Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) стали события на египетском майдане «Ат-Тахрир». Беспорядки и бесчинства, устроенные сторонниками смены президента-долгожителя Хосни Мубарака сопровождались выступлениями на протестной сцене египетской творческой интеллигенции. Именно тогда большую популярность получило ироничное стихотворение поэта Мухаммада Бахджата под названием «Где арабская армия?», в котором он вопрошал о том, что делают армии арабских государств в условиях крайней нужды разных народов региона, политического хаоса и общего чувства неопределенности.

Апелляция толпы к вооруженным силам связана с тем, что у населения многих арабских государств в подсознании заложено восприятие армии как главного системообразующего и регулирующего все сферы их жизни органа. Подобное мироощущение, безусловно, имеет длительную историю, но полноценно оформилось с расцветом идей панарабизма, главным глашатаем и локомотивом которых был лидер-«философ» египетской революции 1952 года Гамаль Абдель Насер, кадровый военный. На этой волне армия последовательно захватила власть в Алжире, Ираке, Ливии.

Крах концепта арабского национализма, связанный с результатами Войны Судного дня, усугублением дихотомии на Ближнем Востоке, распространением идей панисламизма, противостоянием великих держав в регионе, кардинально не ослабил роль военных в социально-политической жизни ряда арабских государств. Но со временем все больше и больше придавал им черты рутинно номенклатурной, хоть и безоговорочно элитарной прослойки общества.

Контрнаступление генералов

Сейчас уместно говорить о ренессансе реальной, всеобъемлющей власти военных в ряде стран БВСА. И на передовой этих событий вновь Египет. В начале февраля в Конституцию страны внесены важные поправки, которые позволяют говорить о качественных изменениях режима милитократов, вернувшихся к полноценному руководству после непродолжительного и во многом демонстративного периода правления ставленника «Братьев-мусульман» Мухаммада Мурси. Демонстративность заключалась в том, что военная верхушка сознательно позволила опальной религиозно-политической группировке «поиграть» с атрибутами власти, доказав их полную политическую несостоятельность: внешнеполитические неудачи, провал социально-экономической политики, слабая идеолого-пропагандисткая работа. Расчет оказался верным – шестым президентом Египта стал Абдель Фаттах Ас-Сиси, который сыграл центральную роль в военном перевороте 3 июля 2013 года.

Поправки в Конституцию фактически превращают Египет в «военную монархию», а Сиси – в пожизненного президента, который законно может оставаться в должности до 2034 года. Критика, последовавшая за таким решением как внутри, так и за пределами страны, была кратковременной и не могла существенно повлиять на внутриполитический процесс, поскольку конституционные преобразования одобрены демократически избранным парламентом, где из 600 членов только 16 проголосовали против. Также не вызывают сомнения и результаты референдума для окончательной ратификации поправок в конце апреля 2019 года. Его положительный итог подтверждается социологическими опросами и многими египетскими политологами. Во многих новых статьях Конституции подчеркивается «роль египетской армии в защите конституционного строя и демократии», а также то, что появились эти поправки в дни годовщины «революции» 25 января 2013 г., которая свергла Хосни Мубарака, объявленного «коррумпированным диктатором».

Сторонники президента Сиси заявляют, что продление его мандата до 2034 г. необходимо, чтобы иметь больше времени для осуществления планов экономического развития и обеспечения стабильности Египта, который сталкивается со многими угрозами безопасности. Близкие к президенту Сиси и его режиму лица отмечают, что безопасность и стабильность – действительно системообразующие императивы для нынешних египетских властей, они формируют законодательные инициативы, направленные на полноценную концентрацию власти в руках военных и их представителя в президентском кресле.

Мохамед Хассанеин Хейкал, бывший главный редактор ведущей египетской газеты «Аль-Ахрам», который был одним из самых ярых сторонников Сиси, незадолго до своей смерти в 2016 г. подчеркнул, что Египтом будет управлять только египетская армия и, в частности, один из ее офицеров, «будь то в военной форме или гражданской одежде». То, что происходит сейчас, подтверждает прогноз.

Египетский пример вдохновил военных на максимально активную политическую деятельность в ряде стран БВСА. Так, один из главных арабских политических долгожителей – глава Алжира Абдель Азиз Бутефлика 2 апреля 2019 г. ушел в отставку, хотя и планировал остаться на пятый президентский срок, что стало причиной массовых волнений и беспорядков в стране. Ключевую роль сыграла именно армия. Алжирская правящая партия Фронт национального освобождения (ФНО) объявила о своей поддержке призыва верховного командования к смещению президента Бутефлики, который был одним из организаторов алжирской народно-освободительной армии (АНО), ставшей прообразом современных вооруженных сил страны. Начальник штаба алжирской армии Ахмед Кайед Салех призвал к новым президентским выборам, победителем которых с большой долей вероятности станет бывший или действующий представитель вооруженных сил.

Тенденцию на военный крен в политических преобразованиях подхватила Ливия, где 4 апреля 2019 г. главнокомандующий Ливийской национальной армией Халифа Хафтар отдал приказ о наступлении на Триполи. Цель – ликвидация двоевластия, сложившегося после гражданской войны и убийства Муаммара Каддафи в 2011 году. На востоке находится парламент и армия под командованием фельдмаршала Хафтара. На западе, в Триполи, базируется правительство национального согласия, выстроенного при поддержке ООН и признанное международным сообществом. Данное решение можно рассматривать как банальную борьбу за всеобъемлющую власть, но в нем проглядывают реваншистские настроения, связанные с периодом правления Каддафи. Бывший лидер Ливии, по сути, отказался от армии, переложив ее функции на «вооруженный народ», наемников и параллельные силовые структуры, действовавшие в пику армейскому командованию. Одним из апогеев противостояния классических вооруженных сил и Каддафи стал разрыв всяческих отношений полковника с Хафтаром после событий в Чаде в 1987 году. Фактически действия главнокомандующего Ливийской национальной армией уместно рассматривать с точки зрения продолжающейся длительной борьбы за восстановление в «правах» военных, которые, по его мнению, должны занять центральное место в политической жизни страны, обеспечив ее стабильное и безопасное развитие.

В эту же логику вписываются события в Судане, где 11 апреля вооруженными силами был арестован президент Омар Аль-Башир – тоже бывший военный, правившей страной 30 лет. На двухлетний переходный период власть передается в руки армии. Действие Конституции Судана, принятой в 2005 г., отменяется. Три месяца в стране будет действовать режим чрезвычайного положения. Военные сформируют специальный совет, который обеспечит передачу власти демократически избранному руководству через два года.

Выше приведены удачные попытки трансфера власти военными, можно упомянуть и о провалах. В частности, неудачная попытка переворота в Турции 2016 года. Путч сорвался, но его логика соответствует, тенденции, четко оформившейся в первые месяцы 2019 г. – становление «военных монархий» в части стран БВСА.

Несмотря на различные политические, экономические и социальные вводные, все указанные случаи, за исключением Турции, объединяют несколько характерных черт.

Во-первых, смещению подверглись бывшие военные, люди, обязанные своими политическими успехами «системе», при которой армия продвигала уже бывших глав государств и оберегала их. Все покинувшие политическую сцену (Мубарак, Бутефлика, Каддафи, Башир) занимали некогда ведущие позиции в военной иерархии. Во-вторых, все названные «экс» начали ставить личные интересы и интересы своего окружения (семьи, бизнеса, бюрократического аппарата гражданских чиновников) выше приоритетов армейской прослойки. В Египте и Ливии, например, население последовательно готовили к тому, что на смену Мубараку и Каддафи придут их дети – Гамаль и Сейф Аль-Ислам или Аиша соответственно. В Алжире и Судане «одряхлевшие» президенты продолжали всеми силами цепляться за президентское кресло, рискуя предсказуемостью политических процессов и снижая регулятивную функцию армии в них.

Наконец, в-третьих, те вызовы и риски региональной безопасности, которые реально угрожают целостности и поступательному развитию указанных стран, требовали со стороны военных активных действий, способных обеспечить стабильность, в том числе, путем прогнозируемой и управляемой смены власти. Египетский прецедент задал тренд, допускающий тезис о том, что в регионе БВСА, в ряде государств, обретших свою независимость, благодаря военным, происходит своего рода возвращение к «истокам». Осуществляется формирование замкнутых политических систем «престолонаследия», где именно армия выступает в роли «династии» с сообразными династическими принципами, согласно которым право стать следующим главой государства имеет только человек, порожденный военной системой и готовый уступить/передать власть другому лицу исключительно из армейского истеблишмента.

Терминологические маневры

Обращаясь к процессу становления «военных монархий», необходимо разобраться в терминологических тонкостях. Понятие «военная монархия» вбирает в себя черты смежных политических систем – монархии и военной диктатуры.

С одной стороны, «военная монархия» как и монархия традиционная основана на всеобъемлющей власти определенного человека, который достигает своего положения благодаря наследственности. В случае с «военными монархиями» наследственность обеспечивается армией, которая выступает в качестве династии и гарантирует прогнозируемую сменяемость власти. При этом монархия подразумевает и наличие отдельных, но взаимозависимых институтов – правительства, государственной администрации, судов, органов безопасности и т.д. Все это формирует то, что Норберт Элиас назвал «придворным обществом», обозначающим наличие различных связей с монархической династией.

Подобную структуру можно рассмотреть и в странах БВСА, где происходит фиксация новой политической системы. При этом монарх в современных реалиях обязан проявлять надлежащий уровень заботы о своем населении, которое напрямую влияет на сохранение им своих полномочий. В Египте и Алжире, например, уже реализуются или инициированы масштабные инфраструктурные, инвестиционные и промышленные проекты, которые нацелены на повышение социально-экономического уровня жизни граждан этих стран. При этом «военным монархиям» скорее присущи черты дуализма (дуалистическая военная монархия), где власть главы государства ограничена Конституцией и парламентом в законодательной области, но в заданных ими рамках монарх обладает полной свободой принятия решений. Однако ограничения в большей степени номинальны, поскольку состав парламента, законодательных органов может корректироваться военной верхушкой.

Сравнивая «военную монархию» с военной диктатурой необходимо указать на то, что принципиальная разница между ними заключается в том, что в первом случае власть не полностью узурпирована армией. Сохраняя за собой ключевую системообразующую функцию, военные строят подобие демократического общества с выборами, многоуровневой политической структурой и т.д. Таким образом, «военная монархия» более соответствует стратократии – режиму, при котором трудно различить гражданскую и военную службу, когда государство и военные традиционно или конституционно являются одним и тем же образованием, а также, когда военные составляют управленческое ядро государства.

Таким образом «военные монархии» закрепляющиеся в ряде государств БВСА с точки зрения политического устройства представляют собой симбиоз особенностей, присущих монархиям и военным диктатурам. Они могут быть определены как форма управления, при которой сменяемость власти осуществляется на основе преемственности внутри армейской иерархии. А она выступает в качестве династийного регулятора, основанного не на родственных связях, а на принципах военной солидарности. «Военная монархия» не отрицает наличия ограничений, связанных с законодательством, но создает условия, при которых общественно-политическая и социально-экономическая жизнь страны, в конечном счете, подчинена воле армии и ее внутренней борьбе за лидерство.

Подводя итог, следует отметить, что привычно неспокойный, конфликтогенный регион БВСА в очередной раз столкнулся с масштабными преобразованиями, ставшими логическим продолжением «арабской весны». Новая волна изменений затронула государства, в которых традиционно сильна роль военных, которые в условиях продолжающейся региональной напряженности (военные, политические, экономические угрозы) решили укрепить или восстановить свои позиции. Законодательные инициативы в Египте, а также перспектива идентичных шагов со стороны армии в тех государствах, где де-факто произошли военные перевороты (Алжир, Судан), и, где вооруженные силы объявили о начале реинтеграции страны (Ливия), позволяют выделить тренд на фиксацию «новых» политических систем, которые можно определить общим термином «военная монархия».

Страны БВСА с иным политическим устройством в состоянии перенять «передовой» опыт Алжира, Египта, Ливии и Судана, особенно, в условиях нарастающего регионального противостояния. В то же время установление «военных монархий» необходимо учитывать и ведущим мировым акторам, которые должны корректировать/адаптировать свой внешнеполитический курс в отношении государств БВСА согласно обозначившейся региональной тенденции.

Ближний Восток > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 15 апреля 2019 > № 2964840 Денис Миргород

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Арабской Республики Египет С.Шукри, Каир, 6 апреля 2019 года

Г-н Министр,

Дорогой друг,

Мы провели очень полезные переговоры, которые по традиции были доверительными, содержательными и конкретными. Хотел бы еще раз поблагодарить наших египетских друзей за прием, который Президент Египта А.Сиси оказал сегодня нашей делегации, где также состоялась продолжительная и очень насыщенная беседа.

Довольны высоким уровнем нашего двустороннего взаимодействия, которое развивается в русле договоренностей, достигнутых в ходе визита Президента Египта А.Сиси в Российскую Федерацию в октябре 2018 года, когда вместе с Президентом Российской Федерации В.В.Путиным он подписал Договор о всестороннем партнерстве и стратегическом сотрудничестве. Сегодня подтвердили приверженность этому базовому документу, который позволяет вывести на качественно новый уровень наше сотрудничество в самых разных областях.

Помимо политического диалога мы говорили о тех позитивных тенденциях, которые наблюдаются в сфере торгово-экономического сотрудничества. В прошлом году торговля достигла рекордной отметки, приблизившись к 8 млрд. долл. США. Успешно реализуются флагманские инвестиционные проекты, прежде всего, имею в виду создание в Египте российской промышленной зоны и сооружение первой египетской АЭС.

Отметили полезную роль, которую играет Совместная Межправительственная комиссия по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, очередное заседание которой состоится в этом году в Каире.

Обсудили вопросы, которые касаются подготовки к проведению в будущем году масштабного мероприятия - совместного Года гуманитарного сотрудничества России и Египта. Это была инициатива наших президентов во время их прошлогодней встречи.

Говорили, конечно же, и о возобновлении в полном объеме авиационного сообщения между двумя странами. Рассчитываем, что в ближайшее время совместная работа российских и египетских специалистов по обеспечению должного уровня безопасности в аэропортах Хургады и Шарм-эш-Шейха даст результаты, и туристы из России смогут более комфортно посещать эти прекрасные курорты.

По региональным и международным делам был очень деловой разговор, обмен оценками, идеями. Особое внимание уделили ситуации в Сирии, Ливии и Йемене, положению в ближневосточном урегулировании, которое, мы убеждены, должно реализовываться на основе Арабской мирной инициативы, в центре которой создание палестинского государства.

Говорили о задачах борьбы с терроризмом и экстремизмом, о существующих очагах напряженности в Африке. По всем конфликтам Россия и Арабская Республика Египет твердо выступают за политическое, дипломатическое и мирное урегулирование споров на основе международного права, без какого-либо вмешательства извне. Будем продолжать нашу координацию в соответствии с Планом стратегических политических консультаций, который действует между внешнеполитическими ведомствами России и Египта.

Подтвердили нашу заинтересованность в том, чтобы способствовать миру, безопасности и укреплению доверия в районе Персидского залива. Принято решение о созыве в этом году конференции под эгидой ООН по созданию на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения и средств его доставки.

С учетом Председательства Египта в Африканском союзе по инициативе президентов наших стран мы готовим первый в истории саммит Россия-Африка, который состоится 24 октября текущего года в Сочи под сопредседательством Президента России В.В.Путина и Президента Египта А.Сиси. Согласовали наши шаги по подготовке к этому действительно значимому мероприятию.

В целом мы весьма довольны итогами сегодняшних переговоров. Рассчитываю на продолжение нашего тесного диалога теперь уже в Москве, куда я с удовольствием приглашаю Министра иностранных дел Египта С.Шукри.

Вопрос: Планирует ли Россия продвигать инициативы в поддержку усилий ООН для деэскалации в Ливии и разрешения конфликта политическим путем?

С.В.Лавров: Сегодня подробно говорили о Ливии с учетом тех событий, которые там происходят. Следим за перемещением вооруженных сил, в том числе Ливийской национальной армии, но и других группировок, включая тех, кто является незаконными вооруженными формированиями и контролирует значительную часть столицы страны и ряд других территорий.

Поделились информацией о том, как эта ситуация обсуждается в СБ ООН, заседания которого состоялись вчера и продолжатся сегодня. Мы выступаем за то, чтобы не было попыток в одностороннем порядке назначать виновных.

Причина ливийского кризиса заключается в том, что натовцы сделали с этой страной в 2011 году. Именно с тех пор она превратилась в разрушенное государство (давайте называть вещи своими именами) и в «черную дыру», через которую на юг идут террористы, незаконная контрабанда оружия, а на север - потоки нелегальных мигрантов. Я считаю, контрпродуктивно пытаться выносить суждения в отношении какой-то одной стороны, а остальных - выгораживать. Без понимания коренных причин очень трудно двигаться вперед.

Мы, как и Египет, выступаем за то, чтобы сами ливийцы определяли свою судьбу, начали инклюзивный, деловой диалог без искусственных сроков, которые им пытаются навязать извне, и без того, чтобы их кто-то подгонял помимо их воли.

Приветствовали контакты, которые осуществлялись между командующим Ливийской национальной армией Х.Хафтаром и главой Правительства национального единства Ф.Сарраджем. Мы поддерживаем контакты со всеми ливийскими политическими силами и посылаем им одни и те же сигналы. Никогда не пытались «ставить» на кого-то. Убежден, именно так надо действовать и в нынешнем случае.

СБ ООН будет собираться сегодня еще раз и получит подробную информацию о том, как развиваются события. Нас тревожит, например, что вооруженные формирования в отдельных частях Ливии объявили, что будут использовать боевую авиацию против Ливийской национальной армии. Те, кто имеет и оказывает влияние на эти формирования, обязаны не допустить подобной эскалации. Мы все должны призывать ливийцев прекратить какие-либо наступательные, военные действия и сесть за стол переговоров.

Вопрос: Когда ожидается возобновление чартерного сообщения в города Хургада и Шарм-эш-Шейх? Кто и что должен сделать для этого?

С.В.Лавров: Спасибо большое. На этот вопрос я ответил в своем вступительном слове. Специалисты работают и прогресс налицо. Когда? В любом деле гадать не очень продуктивно.

Вопрос: Вопреки звучащим заявлениям чартерное авиасообщение между Россией и Египтом не удается восстановить уже почти четыре года. При этом в Турцию продолжает прибывать поток туристов, несмотря на убийство российского Посла А.Карлова и сбитый российский самолет в Сирии. Создается впечатление, что вопрос возобновления чартерных рейсов с Египтом является политическим. Действительно ли это так?

С.В.Лавров: Что касается очередного вопроса о возобновлении авиасообщения, то Вы его сформулировали так, будто мы собираемся мстить Египту. Не могу расценить Ваш вопрос по-другому. Мы говорим не о том, чтобы мстить кому-то, а об обеспечении должного уровня антитеррористической безопасности, о чем господин Министр только что достаточно подробно сказал.

Вопрос: Поддерживает ли Россия Х.Хафтара?

С.В.Лавров: Мы поддерживаем все ливийские политические силы для того, чтобы они договорились между собой, чтобы им никто ничего не навязывал.

Вопрос: Как вы рассматриваете ситуацию в Йемене с учетом гуманитарного кризиса, продолжающегося в этой стране с 2015 г., и неисполнения соглашения между хуситами и правительством?

С.В.Лавров: Мы поддерживаем Стокгольмское соглашение. Отмечаем, что режим прекращения огня в целом соблюдается, хотя имеют место отдельные нарушения, стороны обвиняют друг друга. Не удается также перейти к разведению сил и средств в районе Ходейды. Но рассчитываем, что миссия ООН, которая была специально сформирована для Ходейды, а также спецпосланник ООН по Йемену М.Гриффитс продолжат свою работу. Здесь, как и в любом конфликте, нет другого пути, кроме договоренности между самими йеменцами. Все, кто может влиять на различные йеменские группы извне, должны побуждать их именно к этому, а не к продолжению кровопролития.

Россия. Египет > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 6 апреля 2019 > № 3015660 Сергей Лавров

Новак: продление соглашения с нефтяниками о заморозке цен — это страховочный механизм

Это необходимо для того, чтобы посмотреть, как работают инструменты, которые были приняты, сказал министр энергетики в интервью Business FM. Они сыграли позитивную роль в том, чтобы ситуация на внутреннем рынке была стабильной, отметил Александр Новак

Главный редактор Business FM Илья Копелевич побеседовал с министром энергетики России Александром Новаком на Красноярском экономическом форуме.

В соглашении о заморозке цен, которое продлевается до июня, которое почти уже будет подписано, но все-таки это еще не состоялось, есть две позиции. «Лукойл», который официально одобрил и сказал, что все хорошо, «Газпром нефть», которая не пошла в отказ, но выпустила заявление, в котором методы правительства называет избыточными, говорит: заставили нас, во-первых, по количеству залить нефтью и бензином внутренний рынок, опустили внутренние цены ниже рентабельности для нефтеперерабатывающих заводов, компенсационный механизм не полностью все это покрывает, лицензии готовятся, и еще запретительные пошлины грозят. Давайте, как говорит «Газпром нефть», уже определитесь в каком-нибудь главном механизме, а то это становится трудновыполнимым. Это и есть вопрос. С чем здесь можно согласиться, а с чем нет?

Александр Новак: Во-первых, хотелось бы сказать, что правительство принимает все меры для того, чтобы отрасль и по добыче, и по переработке развивалась и были созданы все условия для развития нефтеперерабатывающих отраслей. Что касается соглашений между министерством энергетики, ФАС и компаниями, которые действовали в течение I квартала, принято решение продлить действие этих соглашений еще на один квартал, и, по сути дела, это некий просто страховочный механизм, чтобы посмотреть, как работают те инструменты, которые являются фундаментальными и системными и которые были приняты для того, чтобы регулировать рынки, и для того, чтобы цены на внутреннем рынке оставались стабильными и росли на уровне не выше инфляции. Для этого правительство в прошлом году приняло изменение в законодательство, которое заработало с 1 января 2019 года. Это так называемый механизм обратного акциза и отрицательного акциза, и механизм демпфера в случае, если цены на внутреннем рынке сильно отличаются от цен на внешних рынках. Такой инструмент заработал с 1 января, он, в принципе, сейчас показал позитивную роль для того, чтобы ситуация на внутреннем рынке была стабильной. Однако в результате анализа за январь-февраль вместе с компаниями мы выработали совместные предложения, вместе с Минфином, по корректировке этого демпфера для того, чтобы механизм был еще более надежный по регулированию на внутреннем рынке и созданию условий для развития отрасли. Тем не менее пока эти изменения законодательства будут приниматься, соглашение было решено продлить до 1 июля. То есть это не постоянный механизм, это временный механизм, и если те изменения, которые приняты в законодательстве, покажут, что они стабильно работают по сохранению ситуации на рынке, в принципе, это соглашение будет не нужно.

До 1 июня будет достаточный испытательный срок для тех системных механизмов, которые вы сейчас описывали? Вы их еще не полностью все назвали, там очень сложная система, и было ощущение, что ее придется испытывать в разных ценовых режимах. Сейчас соотношение мировых цен и курса рубля и не провоцирует либо вымывание с российского внутреннего рынка нефти и нефтепродуктов, либо роста цен, такая хорошая погода. А при плохой погоде весь этот режим еще не был испытан.

Александр Новак: Сейчас просто ситуация несколько другая по сравнению с прошлым годом. Наоборот, цены на бирже значительно ниже, чем netback, а вся маржа, которая раньше была проблемная с точки зрения формирования ее на рознице, наоборот, сейчас в рознице. И нефтеперерабатывающие заводы несут убытки, потому что перераспределился объем маржи из нефтепереработки в оптово-розничный и мелкооптовый сегмент.

А осенью было прямо наоборот.

Александр Новак: Осенью было наоборот. Поэтому здесь мы сейчас принимаем как раз те изменения, которые позволят нивелировать такие колебания, чтобы маржа между оптовой и розничной ценой справедливо перераспределялась и создавала условия для развития и нефтепереработки, и оптового звена, и розницы.

Все-таки лицензирование экспорта может понадобиться как еще один механизм, который просто обеспечивает необходимое количество предложения нефти и нефтепродуктов на внутренних рынках?

Александр Новак: Что касается лицензирования, этот механизм обсуждался еще осенью. И он рассматривался как альтернативный механизм запретительной экспортной пошлины. Как вы знаете, у нас в законодательстве сейчас была принята такая норма, что при чрезвычайных ситуациях на рынке могут быть введены запретительные экспортные пошлины. Но мы считаем, что это инструмент гораздо более худший, чем лицензирование, потому что он тогда может создать очень негативные условия для нефтепереработки, и мы можем получить просто дефицит нефтепродуктов на рынке. Поэтому прорабатывался и обсуждался еще осенью альтернативный механизм лицензирования экспорта нефтепродуктов, который, в свою очередь, является и страховочным. То есть в обычной практике он не нужен, поскольку при нормальных ценах сейчас ситуация стабильная и нет мотивации у перекупщиков покупать на внутреннем рынке и реализовывать на экспорт. Но в случае, если цены будут высокими на мировых рынках на нефть, например, цены выше 85 или 90 долларов, такая ситуация может быть и бывала в предыдущие годы, мы должны иметь страховочный механизм. И лицензирование как раз и является этим страховочным механизмом, чтобы исключить перекупку нефтепродуктов, разрешить поставлять на экспорт только производителям и, соответственно, тем, кто является первым давальцем на переработку. Поэтому мы здесь ничего не видим страшного в этом, для компаний практически ничего не меняется.

То есть лицензирование, если и будет введено, то только на те периоды, когда будет очень неприятная внешняя конъюнктура?

Александр Новак: Нет, как норма законодательства она будет, если будет принята.

А применяться будет только в чрезвычайных условиях.

Александр Новак: Она фактически будет стимулировать нефтепроизводителей или перекупщиков, чтобы они не покупали только при высоких ценах. Но работать она будет с момента принятия законодательства. И созданы будут такие условия, что продавать на экспорт смогут компании на упрощенных условиях, это так называемое квазилицензирование. Не нужно будет на каждую конкретно сделку получать разрешение на экспорт. Компании как экспортировали, так и будут экспортировать. Базовый принцип, что это только производители и добывающие компании, которые направляют на переработку на нефтеперерабатывающие заводы, и производители НПЗ.

Вы сказали вначале, что это страховочный механизм. Будет ли это лицензирование вводиться, если оно будет введено, отныне и навсегда, как постоянный механизм, со всеми этими оговорками, которые вы сделали, или же оно будет вводиться в сложных ситуациях для рынка, когда начнется перекупка и вывоз нефтепродуктов изнутри страны в силу очень большой разницы цен между внутренним и внешним рынком?

Александр Новак: Во-первых, обсуждается лицензирование на какой-то срок, например, на год, три, пять лет. Это еще тоже предмет обсуждения в процессе формирования закона. То есть это не навсегда, этот страховочный механизм нужен сегодня, когда у нас такая ситуация на рынке, когда в результате колебания цен на мировых рынках у нас цены стабильные на внутреннем рынке, мы обязаны эту разницу демпфировать. Поэтому этот механизм будет вступать в силу с момента принятия закона. Я имею в виду, что его мотивационная составляющая с точки зрения того, для чего он вводится, возникает только при высоких ценах.

Теперь примерно ясно. Как я понимаю, продление соглашения после 1 июня может и не потребоваться, если все общерамочные условия, которые вы сейчас назвали, будут уже в действии, и тогда они сами будут регулировать внутренние цены независимо от внешних.

Александр Новак: Здесь все согласны. Идеально, конечно, что рынок должен сам себя регулировать и не должны действовать никакие соглашения, это исключительный случай, на самом деле, тоже страховочный, поскольку у нас еще не до конца отлажена система работы тех изменений законодательства, которые вступили в силу с 1 января этого года. Поэтому идеально, что рынок должен сам по себе работать, и должна работать налоговая, таможенно-тарифная система, экономические стимулы для того, чтобы обеспечить внутренний рынок нефтепродуктами.

По более низким ценам.

Александр Новак: Да. Причем и по ценам, которые были бы действительно экономически не завышены и стабильны.

Теперь к газопроводам. Очень сложно разобраться, я, например, так и не смог, читая многочисленные источники, с той самой директивой Еврокомиссии по поводу вообще всех внешних газопроводов, которые проходят и приходят в ЕС, и, в частности, все понимают, что это касается «Северного потока — 2». То есть все согласны, что строительство никоим образом не будет остановлено согласно этой директиве, но использование, дескать, может быть ограничено на 50%, чтобы 50% «Северного потока — 2» тоже оставались свободными для неких гипотетических сторонних поставщиков газа. У нас есть понимание, как эта директива скажется на дальнейшем функционировании «Северного потока — 2»?

Александр Новак: Вы правы, что сейчас сложно дать окончательные юридические заключения насчет принимаемого документа, поскольку он еще не принят и еще может претерпеть какие-то изменения. В настоящее время этот проект документа с учетом правок, которые обсуждались на встрече представителей стран ЕС и в Совете Европы и которые были сейчас приняты, но еще не в окончательной редакции закона, юристы изучают, юристы в первую очередь компаний, акционеров «Северного потока — 2», а также управляющей компании. И только после того, как будет дано юридическое заключение, можно будет сказать, как это будет функционировать. Если говорить в общем, то предыдущая редакция этой газовой директивы распространяла требования Третьего энергетического пакета фактически на весь газопровод по дну Балтийского моря. А сейчас это касается только участка, относящегося к территориальным водам страны, на территорию которой выходит морской участок и выходит на сухопутную часть. Соответственно, это только несколько километров. И при этом регулятор этой страны в соответствии с этими поправками будет принимать решение о функционировании этого участка и регулировать его.

То есть расширить вдвое можно последние два километра, если удастся подвести туда отдельный вход, так?

Александр Новак: Нет, это все вопросы, которые должен решать регулятор, я думаю, что в интересах европейских потребителей и акционеров с тем, чтобы газопровод был окупаемый и использовался на 100%.

Но окончательной ясности пока нет, я правильно понимаю?

Александр Новак: Она появится только после того, как будет принята окончательная редакция самой директивы, и после того, как будет дано юридическое заключение.

Влияет ли эта неопределенность на пока будущий переговорный процесс с Украиной и с европейскими газовыми компаниями по поводу условий продолжения транзита после 2019 года по украинской газотранспортной системе? В определенной степени она дает карт-бланш украинской стороне, потому что неясно, сколько, какой объем сможет пойти по «Северному потоку — 2».

Александр Новак: Мы изначально говорили, что проект, который реализуется, не зависит от ситуации, связанной с транзитом через Украину. Это коммерческий проект, направленный на обеспечение европейских потребителей дополнительными объемами импорта газа, который в Европе растет и по прогнозам будет расти ввиду того, что падает собственная добыча и растет потребление газа в Европе — не высокими темпами, но, тем не менее, прирастает. И разница между собственной добычей, которая падает, и ростом потребления — это дополнительный импорт. Поэтому в любом случае развитие инфраструктуры необходимо для того, чтобы обеспечить европейских потребителей газом. С украинскими партнерами у нас на сегодняшний день были достигнуты договоренности еще в январе на трехсторонней встрече с Еврокомиссией о том, что переговоры в трехстороннем формате могут быть продолжены в мае этого года.

Но какой-то взаимосвязи между тем объемом, который можно будет прокачивать через «Северный поток — 2» начиная с 2020 года, и условиями, которые Украина будет выставлять по цене транзита и по его объемам...

Александр Новак: Это разные коммерческие проекты.

Разве цены не влияют друг на друга, и возможности России использовать альтернативные маршруты не будут влиять на характер этих переговоров, на ваш взгляд? С чисто коммерческой точки зрения, без всякой политики.

Александр Новак: Я еще раз повторю те условия, о которых Россия всегда говорила в рамках переговоров с нашими украинскими коллегами, что при использовании с 2020 года газотранспортной инфраструктуры Украины мы не против того, чтобы продолжать использование этой инфраструктуры, но должны быть, в первую очередь, конкурентоспособные тарифы, которые были бы адекватны и сопоставимы с другими маршрутами. И второе, как вы знаете, сегодня «Газпром» и «Нафтагаз» находятся в суде, и важно понимать, как будут отрегулированы судебные взаимоотношения, потому что сегодня они достаточно сложные. Как вы знаете, Стокгольмский арбитраж принял решение в свое время, которое оспаривается на сегодняшний день «Газпромом». Это очень важный момент по поводу того, как можно работать и договариваться с 2020 года, если вы находитесь в судебных разбирательствах.

Теперь ОПЕК и ОПЕК+. Последняя встреча была в Баку, договорились, что где-то через квартал, наверное, встретятся, и опять без каких-то ясных результатов. Вопрос чуть-чуть за рамками самого процесса. Нет ли ощущения у вас, вообще у аналитиков глобального нефтяного рынка, что не соглашение ОПЕК+ сейчас задает основные тренды на глобальном нефтяном рынке, а в большей степени действия США — санкционные в отношении Ирана, в отношении Венесуэлы, возможно, в отношении еще каких-то стран, плюс политика Федрезерва, которая создает денежные предложения на высокоспекулятивном нефтяном рынке?

Александр Новак: Вы абсолютно правы, что очень много факторов, которые влияют на рынок, и все они учитываются участниками рынка, когда формируется на бирже или на рынке цена. Конечно, есть фундаментальные факторы — это баланс спроса и предложения. На эти фундаментальные факторы влияет производство в странах, не только экспортерах, а в целом в мире. Сегодня, кстати, сделка была подписана между 24 странами, объем добычи составляет 51 млн баррелей, а не те 98-100 млн, которые в мире производятся. Есть еще половина производителей, которые используют для собственных нужд, и немногие из них экспортируют, такие как Бразилия или Норвегия. Что касается других факторов, очевидно, что очень сильный фактор — это соотношение курса доллара к основным валютам в мире, и здесь политика Федеральной резервной системы очень сильно влияет, в том числе на колебание цен. Рост экономики и потребления, безусловно, влияет. И очень много неопределенностей по отдельным странам: например, Ливия, Нигерия, Иран, сейчас Венесуэла добавилась. Поэтому что будет, например, в мае или в конце апреля, какие будут приняты решения относительно Ирана, во многом будет определять в том числе и ситуацию на рынке. Очень много неизвестностей, которые трудно предсказать. Как мы видим сегодня, в I квартале у нас цены более или менее стабильны и волатильность достаточно низкая. Цена, которая сегодня на рынке, около 65 долларов за баррель, на мой взгляд, является отражением факта текущей ситуации именно в зимний период, потому что в зимний период падает спрос. И, безусловно, действия соглашений стран ОПЕК и не ОПЕК, которые сократили суммарно добычу. Американская добыча, о которой вы сказали, действительно прирастает.

Это и вызывает беспокойство. Все участники соглашения ОПЕК+ берут на себя определенные ограничения, в сущности, продают чуть меньше, чем могли бы. При этом на цену действуют факторы совершенно другие, а тем временем американская сланцевая нефть действительно в этот период занимает большие позиции.

Александр Новак: В добыче американской сланцевой нефти в те несколько лет назад, когда случился кризис, фактически очень серьезно была снижена затратная часть, себестоимость. Производство этого вида нефти, ее добыча, получило серьезное развитие несколько лет назад, и себестоимость добычи сильно снизилась. Американцы до сих пор являются еще нетто-импортером нефти. Они хоть и поставляют что-то на экспорт, но если суммировать то, что импортируется и экспортируется, разница в том, что США еще себя пока не обеспечили.

Да, даже российская нефть туда идет сейчас вовсю, на фоне отказа от венесуэльской.

Александр Новак: Да. Поэтому здесь, безусловно, фактор играет, в первую очередь, при принятии тех или иных решений, насколько это выгодно или невыгодно непосредственно странам-экспортерам, даже в текущей ситуации, что, допустим, половина добычи в мире не участвует в этой сделке. Балансировка в любом случае необходима, но исходя из экономической целесообразности.

Естественно, всем нефтепроизводителям любые ограничения не нравятся. Если им не кажется, что эти ограничения действительно влияют на цену, как сейчас, а им приходится какую-то часть своих возможных продаж ограничивать, это может стать в данной обстановке доминирующим фактором?

Александр Новак: Да, безусловно, в определенные периоды выгодно, например, сократить и получить цену более стабильную и высокую, чем ты сокращаешь, и ты получаешь дополнительную выручку. Например, в рамках действия соглашения, как известно, наши компании получили порядка 2 трлн рублей дополнительной выручки. Соответственно, и бюджет получил около 5 трлн рублей за эти полтора года, которые действовала сделка. То есть здесь процесс выбора, выгодно это или невыгодно. Если цены будут слишком высокие, может быть, тогда уже и нет необходимости заниматься сокращением добычи, чтобы не стимулировать добычу очень дорогой нефти. Это постоянный процесс — выбор наиболее выгодной модели.

И сейчас мы опять же на развилке, поскольку в разные стороны может пойти.

Александр Новак: Безусловно, эту модель все сейчас оценивают, что будет на рынке во втором полугодии, поэтому нужно будет в конце действия этого соглашения определиться, что дальше делать, исходя из прогнозов на рынке.

Последняя тема ближе к сегодняшнему форуму: импортозамещение в производстве оборудования для нефтегазодобывающей промышленности, в том числе сложного, в том числе для шельфа. Здесь и губернатор Усс говорил, что уже много месторождений, в том числе в Красноярском крае, что, конечно, надо развивать эту компетенцию. На самом высоком уровне шла речь о конверсии военно-промышленного комплекса, государственные заказы будут сокращаться, и будет переориентация его на оборудование для нефтегазовой отрасли. Что можно сказать об этом конкретно сейчас?

Александр Новак: Абсолютно верно, такая работа ведется, и у нас созданы вместе с министерством промышленности и торговли рабочие группы по отдельным направлениям, технологии и оборудованию, которое нам необходимо и по которому происходит импортозамещение. Например, это технологии гидроразрыва пласта или флоты для гидроразрыва, это оборудование для генерации, это мощные газотурбинные установки, собственных у нас нет. В рамках этого, безусловно, используются российские предприятия и в том числе предприятия, которые относятся к оборонно-промышленному комплексу. Стоит задача диверсификации их деятельности, ориентации на гражданские виды продукции. Поэтому мы тесно взаимодействуем с Минпромторгом и с предприятиями ОПК, чтобы реализовать задачи по импортозамещению тех технологий, которые еще закупаются или которые оказывают импортные компании.

Сегодня наша нефтегазовая отрасль в процентах какую долю закупает российского оборудования и какую долю импортного?

Александр Новак: У всех разная ситуация. Если брать «Газпром», из общего объема закупок у них 99% российского оборудования и технологий. У «Транснефти» — 95-96%. Но есть отдельные виды технологий и продукции, например, катализаторы, как я уже сказал, ГРП-технологии и ГРП-флоты. Мы в этом направлении работаем, у нас появится своя продукция в ближайшее время. Это требует определенной работы вместе с предприятиями промышленности. В целом, на каждом предприятии своя ситуация в зависимости от того, какие используются технологии. В электроэнергетике у нас, наверное, используется уже 90-95% российских технологий и оборудования.

Сейчас акцент именно на собственный гидроразрыв пласта, то есть на сланцевые технологии и шельфовые.

Александр Новак: Если брать, например, элемент только добычи, то, я думаю, примерно 65% на 35%: 65% российских и 35% зарубежных технологий.

Наблюдалась динамика за последние годы?

Александр Новак: Безусловно. Мы постоянно отслеживаем, у нас есть утвержденные планы, задачи, и доля российских технологий и оборудования из года в год повышается. Она была около 40%, сейчас 65%. Я думаю, что мы идем в соответствии с утвержденными планами, и эти проценты будут увеличиваться.

Спасибо.

Илья Копелевич

Россия > Нефть, газ, уголь. Госбюджет, налоги, цены > bfm.ru, 29 марта 2019 > № 2947987 Александр Новак

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с заместителем Премьер-министра, Министром иностранных дел Алжирской Народной Демократической Республики Р.Ламамрой, Москва, 19 марта 2019 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели очень хорошие переговоры с моим коллегой и другом заместителем Премьер-министра, Министром иностранных дел Алжирской Народной Демократической Республики Р.Ламамрой. Мы знакомы очень давно, еще с тех пор как работали вместе в ООН.

Нам очень приятно, что после назначения на новый пост – заместителя Премьер-министра и Министра иностранных дел, Р.Ламамра наносит один из своих самых первых зарубежных визитов в Российскую Федерацию.

Наш коллега рассказал о ситуации в Алжире, поделился планами руководства страны на ближайшую перспективу. Мы их поддерживаем. Рассчитываем, что они помогут стабилизировать обстановку в этом дружественном нам государстве через национальный диалог на основе Конституции Алжира и, конечно же, при уважении всеми заинтересованными сторонами норм международного права и Устава ООН.

Позитивно оцениваем наше взаимодействие во всех областях – политической, торгово-экономической, инвестиционной, военно-технической и гуманитарной, в соответствии с целями, которые были поставлены нашими президентами в Декларации о стратегическом партнерстве от 2001 года.

Высоко оценили успешную деятельность Смешанной межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, которая собиралась в Москве в январе этого года, а также Межправительственной комиссии по военно-техническому сотрудничеству, заседание которой проходило в Туле в октябре прошлого года.

Международные проблемы рассматриваем через призму необходимости обеспечения всеми государствами уважения зафиксированных в Уставе ООН принципов, включая суверенитет, территориальную целостность государств, невмешательство во внутренние дела друг друга, урегулирование кризисов мирными, политико-дипломатическими средствами. Мы, безусловно, подчеркнули нашу приверженность праву народов самим определять судьбу своих государств.

В этом контексте обсудили положение на Ближнем Востоке и Севере Африки, а также в Сахаро-Сахельской зоне.

По Сирии мы рассказали об усилиях, которые Россия предпринимает вместе с Турцией и Ираном по созданию условий для выполнения резолюции 2254 СБ ООН, включая подготовку к политическому процессу через создание Конституционного комитета.

Говорили также об обстановке в Ливии, Мали и в ряде других стран. Приветствовали дипломатические усилия Алжира по содействию прочному национальному примирению в этих государствах, которые вследствие авантюры НАТО 2011 г. продолжают служить источниками различных угроз – от терроризма и наркотрафика до организованной преступности и нелегальной миграции.

У нас с Алжиром единая позиция в том, что касается необходимости активизации коллективных шагов по преодолению на действующей международно-правовой основе таких застарелых кризисов, как арабо-израильский конфликт и западносахарская проблема. При этом мы привержены именно коллективным действиям по выполнению уже принятых резолюций СБ ООН. Высказались против попыток продвигать некие разработанные в одностороннем порядке сомнительные схемы.

В целом считаю, что переговоры были весьма полезными, позволяющими продвигать наше стратегическое партнерство, в том числе и, прежде всего, во внешнеполитической области, учитывая, что речь идет о министерствах иностранных дел.

Вопрос: Некоторые СМИ сравнивают происходящее сейчас в Алжире с «арабской весной». Насколько допустимо, по Вашему мнению, проводить такие аналогии?

С.В.Лавров: Насчет того, что высказываются оценки относительно схожести происходящего в Алжире с процессами «арабской весны», как я понимаю, имеются в виду попытки дестабилизировать ситуацию извне. Красивый термин «арабская весна» на поверку оказался именно грубейшим вмешательством во внутренние дела суверенных государств, будь то Ливия или в данном случае Сирия. В этом смысле я убежден, что то, что сказал мой коллега и друг в своем вступительном слове, является главным – народ Алжира сам решит свои проблемы, все свои внутренние дела на основе Конституции своей страны и при полном уважении норм международного права.

При этом принципиально важно, чтобы все другие страны свято выполняли требования Устава ООН, включая категорическую неприемлемость вмешательства во внутренние дела суверенных стран.

Что касается роли наших отношений с Алжиром в поддержании стабильности в Северной Африке, ее должны поддерживать, прежде всего, сами страны региона. Мы их всячески к этому призываем.

Готовы содействовать усилиям стран региона по решению имеющихся проблем. Я уже говорил о нашей высокой оценке усилий Алжира по содействию урегулированию ситуации в Ливии, Мали, ряде других стран. У нас общие подходы, по сути дела, ко всем проблемам, которые сохраняются в этом регионе. Мы координируем наши действия в ООН, в рамках партнерских отношений между Россией и Африканским союзом, Россией и Лигой арабских государств.

У нас налажен стратегический диалог по линии аппаратов советов безопасности, функционируют рабочие группы по кибербезопасности. Если мы говорим о вкладе в поддержание стабильности в Северной Африке, нельзя не упомянуть широкое, имеющее очень глубокие корни военно-техническое сотрудничество между Россией и Алжирской Народной Демократической Республикой.

В дополнение к существующим механизмам взаимодействия мы договорились, как объявил об этом мой коллега Р.Ламамра, создать рабочую группу высокого уровня, которая будет координировать наши подходы к международным вопросам в целом.

Вопрос: Х.Гуайдо назначил посла в США от своего «правительства». Как на это смотрит международное право?

С.В.Лавров: Послов назначают правительства государств-членов ООН. Таковым является Правительство Н.Мадуро.

Вопрос: Спецпредставитель Госдепартамента США по Украине К.Волкер заявил, что Россия получает выгоду от расширения НАТО, приведя в пример благосостояние граничащих с Россией стран Балтии, в которых процветает мир и наблюдается экономическое развитие. Как Вы относитесь к такому заявлению, учитывая, что речь идет о военном блоке?

С.В.Лавров: Оставляя в стороне то, что К.Волкер постоянно делает высказывания на более широкие темы, чем украинское урегулирование, могу сказать следующее. Как я понимаю, он сказал, что Россия получает выгоду от членства Прибалтики в НАТО, поскольку в соседних с нами странах наблюдается процветание экономического развития и царит мир. Экономическое развитие определяется конкретной статистикой, которая должна показать, на чем базируется экономический рост, как создавалась промышленная и в целом экономическая база трех прибалтийских государств, как сказалось на их экономическом развитии нынешнее членство в Европейском союзе, как себя ощущают граждане в экономическом плане.

Если же говорить о второй части его заявления о том, что Россия получает выгоду от того, что в прибалтийских странах царит мир, то здесь нужно все-таки понять, о чем идет речь. Если под миром, который там царит, предполагается политика Латвии и Эстонии по увековечиванию безгражданства, по вытеснению в Латвии русского языка из сферы образования и, по сути дела, из всех сфер общественной жизни, регулярные неонацистские марши, потакание радикал-националистам и стимулирование раскола общества на радикалов, неонацистов и антифашистов, то я очень сильно сомневаюсь, что подобный «мир» является выгодным для Российской Федерации.

Более того, я убежден, что подобный, с позволения сказать, «мир» не выгоден ни России, ни любому другому государству, включая сами государства Прибалтики.

Насчет понятия выгоды − небольшой экскурс в историю. Когда в начале 2000-х гг. планировалась очередная волна расширения НАТО, мы спрашивали у наших западных партнеров, зачем это делается, почему нужно углублять и передвигать на Восток разделительные линии на нашем общем континенте. В отношении стран Прибалтики нам говорили о том, что у них исторические фобии, опасения за свою безопасность, поэтому их примут в Североатлантический альянс, они успокоятся и будут жить с нами по-добрососедски, в мире и дружбе.

В итоге, когда Эстония, Литва и Латвия стали членами НАТО, они не только не умерили свои антироссийские высказывания и антироссийскую политику, но, по сути дела, стали одними из лидеров-русофобов в западном мире. НАТО и Европейский союз сейчас во многом выверяют свои антироссийские действия по той позиции, которую навязывают три прибалтийские страны. Поэтому о выгоде для Российской Федерации К.Волкер лучше бы помолчал. Для нас выгодна такая ситуация, которая будет объединять все страны нашего общего континента.

Россия. Алжир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 марта 2019 > № 2944002 Сергей Лавров

Нефть и газ в феврале 2019 года

Рынок нефти: в ОПЕК+ задумываются о более тесном союзе, политическому сериалу в Венесуэле не видно конца

Рост нефтяного рынка продолжился. Хотя его темпы замедлились, цены по-прежнему обновляли годовые максимумы. Brent подорожала на 5,6%, до $66,28 за баррель. В то же время WTI выросла лишь на 3,4%, до $57,33.

В начале февраля ОПЕК объявила, что в январе добыча нефти странами организации в совокупности упала на 930 тыс. б/с, до 31,02 млн б/с.

Данные приводятся по 14 странам (без учета Катара, покинувшего картель в начале декабря 2018 г.). Таким образом, добыча ОПЕК вышла на минимум с октября 2016 г. – момента вступления в силу соглашения ОПЕК+. В январе ОПЕК выполнила 80% декабрьской сделки ОПЕК+ по сокращению добычи (в декабре 2018 г. страны ОПЕК+ договорились, что в I полугодии 2019 г. сократят добычу на 1,195 млн б/с). Рекордное сокращение в январе связано с тем, что Саудовская Аравия снизила добычу значительно сильнее, чем предусматривалось; план также перевыполнили ОАЭ и Кувейт. Учитывая, что не участвующие в соглашении Иран и Ливия в силу санкций и политической нестабильности также сокращали добычу, неудивительно, что цена нефти продолжила рост.

Снижение объемов добычи нефти Саудовской Аравией, по всей видимости, не предел.

Министр энергетики королевства Халид аль-Фалих заявил Financial Times, что Эр-Рияд в марте снизит добычу на 500 тыс. б/с, до 9,8 млн б/с. После обнародования заявления министра Brent подорожала за день более чем на 2,1%.

В середине февраля Международное энергетическое агентство сообщило, что нефтедобывающие страны, не входящие в ОПЕК, но участвующие в соглашении ОПЕК+, в январе выполнили обязательства по сокращению добычи нефти на 25%, снизив добычу в совокупности на 100 тыс. б/с, до 18,7 млн б/с.

Некоторые независимые производители, в частности Оман, Мексика и Бахрейн, также перевыполнили план.

Остальные участники поддерживали его вяло. Бруней, по оценкам МЭА, выполнил обязательства наполовину, Россия – на 18%, а Азербайджан – всего на 15%.

Казахстан, следуя особому экономическому пути, вместо сокращения добычи ее увеличивал.

Его обязательство в январе равнялось 40 тыс. б/с, но государство увеличило производство на 80 тыс. б/с к декабрю 2018 г. Это объясняется, во-первых, климатическими особенностями страны, не позволяющими резко сократить добычу. Во-вторых, Казахстану невыгодно сокращать производство на молодых месторождениях, в том числе на Кашагане. Кроме того, и Казахстану, и России невыгодно резкое сокращение добычи: оно сильно влияет на замедление темпов роста ВВП.

За два месяца в России добыча нефти и конденсата выросла на 3,7% к аналогичному периоду 2018 г. и составила 91,42 млн т (11,36 млн б/с), в том числе 43,31 млн т в феврале, что почти на 10% ниже январского уровня. По сравнению с октябрем 2016 г. (началом действия соглашения ОПЕК+) добыча нефти в России сократилась на 85 тыс. б/с. Россия ранее заявляла, что начнет выполнять обязательства ОПЕК+ в более значительных объемах с весны 2019 г., так как из-за тяжелых климатических условий сократить добычу зимой непросто.

В январе предложение нефти в мире сократилось, по оценке МЭА, на 1,4 млн б/с к декабрю 2019 г. Свою роль сыграло и сокращение добычи в канадской провинции Альберта. В декабре 2018 г. губернатор Альберты объявила о сокращении производства с 1 января 2019 г. на 325 тыс. б/с, что связано со сложностями реализации ранее добытой тяжелой нефти. Альберта не может реализовать около 35 млн барр., возлагая надежду на нефтепровод, который будет введен в эксплуатацию в конце 2019 г.

На фоне растущих цен возникают спекуляции, биржевые и политические.

The Wall Street Journal опубликовала материал, что Саудовская Аравия намерена придать ОПЕК+ формальный характер, превратив его в новый нефтяной картель типа ОПЕК, включающий 10 стран, в том числе Россию. Большинство стран, входящих в ОПЕК, пишет газета, поддерживает создание альянса; против выступает Иран, по мнению которого в новой организации ведущая роль будет принадлежать Саудовской Аравии и России.

Возможно ли создание такого альянса или это только лишь предположения? Мы ранее писали, что России невыгодно присоединяться к ОПЕК или иной организации, основанной на принципах жесткого регулирования добычи. Но ничто не может помешать России присоединяться к альянсам нефтегазодобывающих стран, если они будут действовать по типу ОПЕК+, без требований жесткого квотирования.

Агентство Reuters сообщило в середине февраля, что в его распоряжении есть проект хартии стран – участниц соглашения ОПЕК+ о бессрочном сотрудничестве, которая может быть утверждена на ближайшем саммите в Вене в апреле 2019 г. В начале февраля страны ОПЕК уже обсудили проект, а не входящие в картель страны, включая Россию, присоединятся к обсуждению позже.

Хартия будет предполагать создание альянса без юридических обязательств. Он не наложит обязательств на Россию и других участников, но будет открыт для других нефтедобывающих стран и производителей, например сланцевиков.

Но захотят ли американские сланцевики присоединиться к альянсу?

Пока некоторые из них извлекают значительную выгоду от сокращения добычи ОПЕК+. The Times сообщила, что сланцевики Техаса из-за сокращения добычи нефти ОПЕК+ к концу 2018 г. побили рекорд добычи 1970-х гг. Если в 1973 г. Техас добывал 1,24 млн б/с, то в 2018 г. суточная добыча достигла 1,54 млн б/с. Газета отмечает, что новая волна «сланцевой революции» стала возможной фактически благодаря одному Пермскому сланцевому бассейну, идущему через Западный Техас до штата Нью-Мексико.

Рост производства нефти в Пермском бассейне вызывает беспокойство у ОПЕК и других конкурентов американской сланцевой нефти потому, что есть опасения замедления роста мировой экономики и последующего сокращения спроса на нефть.

В февральском докладе ОПЕК снизила прогноз спроса в 2019 г. на 50 тыс. б/с, до 1,24 млн б/с. Поскольку ОПЕК не снижает оценку роста предложения нефти в 2019 г., повысив ее на 80 тыс. б/с, до 2,18 млн б/с, любые факторы, влияющие на рост предложения, могут способствовать снижению цены.

Но дело не только в прогнозе ОПЕК. 25 февраля президент США Дональд Трамп опубликовал в Twitter очередное высказывание, обвалившее рынок.

«Цены на нефть становятся слишком высокими, – написал президент и продолжил, – ОПЕК, пожалуйста, относитесь к этому легко. Мир не перенесет повышения цен – он хрупок!» В западных и некоторых российских СМИ гадали, что имел в виду Трамп, говоря о «хрупком мире»: некоторые полагают, что президент предсказал новый кризис в мировой экономике. Несколько кризисов подряд начинались с низких цен на нефть, и Трампу как бизнесмену это должно быть известно. Не исключено, что он просто просил ОПЕК не лишать его шанса переизбраться президентом в 2020 г.: экономический рост и невысокие цены на бензин в США пока единственные достижения, которые Трамп может предъявить избирателям. После его твита Brent за день рухнула на 3,45%, а WTI – на 3,2%. Но опасения относительно замедления мировой экономики остаются, учитывая торговый конфликт между США и Китаем и ожидаемое замедление темпов роста экономики еврозоны.

На рынок весь февраль влияла противоречивая ситуация в Венесуэле.

В конце января сложилось двоевластие: законный президент Мадуро и называющий себя главой государства оппозиционер Хуан Гуайдо, так и не получивший поддержки армии и силовых структур. США пытаются взять Венесуэлу измором, то есть санкциями, в том числе против госкорпорации PDVSA. Мадуро обратился в ОПЕК с просьбой осудить санкции США, но картель ему отказал, поскольку всегда был вне политики. Президент заявил телеканалу одной из арабских стран, что Венесуэла не собирается сдаваться и намерена увеличить добычу нефти на 1 млн б/с, а также диверсифицировать экономику, развивая добычу золота и производство алюминия. По сообщениям The Wall Street Journal, Венесуэла в феврале успела нарастить поставки нефти в Индию на 40 тыс. б/с и в европейские страны на 1,2 млн б/с.

С этой точки зрения твит Трампа представляется логичным. Переворот в Венесуэле забуксовал, а перед избирателями Трампу, если он будет избираться на второй срок, отчитаться не в чем, за исключением относительных экономических успехов. К ним можно отнести сравнительно низкие цены на нефть, которых удавалось добиваться, обваливая рынок. Ситуация с Венесуэлой неоднозначная. Если, например, госпереворот в Венесуэле удастся, цена нефти неизбежно будет расти исходя из того, что добыча нефти в стране начнет сокращаться. Если не удастся, у Трампа остается единственный шанс: сместить Мадуро с помощью санкций. Но санкции против PDVSA приводят к сокращению экспорта и добычи нефти, подталкивая цену вверх.

Выход один: сохранять санкции, делая определенные исключения, чтобы цена на нефть не слишком росла. Нужно признать, что иногда это удается неплохо. Ограниченные санкции против Ирана сработали, иначе цена давно бы превысила уровень $80 за баррель. Венесуэльский «сериал» будет продолжаться, особенно с режиссером Трампом. Относительно мягкие санкции против PDVSA с возможными новыми твитами могут стать «медвежьим» фактором рынка в марте. Наш прогноз по цене на март – $59-68 за баррель.

Рынок нефтяных акций: котировки рухнули из-за возможных новых санкций

Рост практически всех нефтяных акций, как и российского фондового рынка в целом, был нивелирован негативными новостями. Индекс Московской биржи (МБ) понизился на 1,4%, опустившись ниже психологически значимой отметки 2500 пунктов.

Начало месяца не предвещало серьезных проблем.

В первой декаде международное рейтинговое агентство Moody’s Investors Service последним из трех крупнейших рейтинговых агентств мира повысило суверенный рейтинг России в иностранной и национальной валюте до инвестиционного уровня Ваа3 со «стабильным» прогнозом.

Повышение рейтинга агентство связало с устойчивостью государственных финансов России и уменьшением «уязвимости страны перед внешними потрясениями, включая новые санкции».

Рынок отреагировал ростом. Бурный рост показывали акции «Роснефти» на публикации сильных данных консолидированной отчетности по МСФО за 2018 г. Чистая прибыль компании за 2018 г. увеличилась в 2,5 раза, до 549 млрд руб., что позволит акционерам рассчитывать на хорошие дивиденды по итогам 2018 г. Рост акций «Роснефти» вывел индекс МБ в начале февраля на новый максимум – 2537 пунктов. Но волатильность американского фондового рынка, связанная со сложными переговорами США и Китая о выходе из торгового конфликта, рикошетом задела и российский рынок.

Самый неприятный сюрприз преподнес Конгресс США, согласившийся рассмотреть законопроект об ужесточении санкций.

Он предполагает запрет американским физическим и юридическим лицам инвестировать в новые выпуски гособлигаций РФ и проекты по российскому СПГ-бизнесу за рубежом, но не содержит санкций против банков или «Северного потока – 2».

Несмотря на то, что новая версия законопроекта оказалась более мягкой, на российском фондовом рынке началась паника и массированные распродажи нефтяных акций. Акции «Сургутнефтегаза» стали лидерами понижения в нефтегазовом секторе. Достаточно сильно подешевели акции «Газпром нефти» (на 5%), обыкновенные акции «Татнефти» (на 4%), «Роснефти» (на 3,2%). Единственной нефтяной компанией, акции которой подорожали, стал ЛУКОЙЛ – его капитализация за февраль увеличилась на 3,4%, до 4,1 трлн руб. Это, по всей вероятности, следствие программы обратного выкупа акций с биржи, которую компания проводит для повышения капитализации.

Газовая отрасль: пока ЕС пытается диверсифицировать поставщиков газа, Россия диверсифицирует потребителей

За 2 месяца 2019 г. добыча газа в России выросла на 3,7% в годовом исчислении, до 129,39 млрд куб. м, а в феврале добыча газа выросла на 4,1% в годовом исчислении, до 61,8 млрд куб. м. По сравнению с январем добыча газа в феврале рекордно увеличилась на 28%.

Понятно, что страсти, раздуваемые вокруг «Северного потока – 2», быстро не улягутся. Но газопровод строится, к концу февраля уложено почти 800 километров трубы.

Появились положительные новости. В начале февраля посол Венгрии в Москве Норберт Конкой заявил, что Венгрия готова присоединиться к «Турецкому потоку». По словам посла, Венгрия располагает необходимой инфраструктурой для транспортировки газа и заинтересована в диверсификации маршрутов, по которым газ поступает в страну, то есть чтобы к восточному направлению экспорта добавилось и южное. Но это станет возможным только после того, как будут построены участки «Турецкого потока», проходящие через Сербию и Болгарию.

Россия и Турция практически достроили первую нитку «Турецкого потока» по дну Черного моря мощностью 15,75 млрд куб. м газа в год, предназначенную для снабжения газом потребителей из Турции. Вторую нитку аналогичной мощности планируется построить для целей газоснабжения потребителей юга и юго-востока Европы – Болгарии, Сербии, Венгрии и Словакии.

С участием Сербии в проекте проблем быть не должно, так как она не входит в ЕС. А с остальными странами, учитывая сложности вокруг «Северного потока – 2», проблемы могут возникнуть на уровне Еврокомиссии.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что Россия готова к новому проекту, однако с учетом опыта проекта «Южный поток», от которого «Газпрому» пришлось отказаться, Россия и Турция будут осуществлять этот проект на сухопутной территории ЕС «только при наличии железобетонных гарантий от Еврокомиссии». Хотя ЕК пока держит этот проект «на паузе», заинтересованность целого ряда стран в получении и транспортировке оптимального по цене российского газа позволяет надеяться на реализацию проекта.

На восточном направлении пока все по плану и даже с опережением. В «Газпроме» объявили, что поставки газа в Китай по газопроводу «Сила Сибири» начнутся с 1 декабря 2019 г. (ранее планировалось начать поставки не ранее конца декабря).

Когда газ в Китай пойдет в полном объеме, весьма вероятно, что Евросоюз и Еврокомиссия станут более сговорчивыми: Европа перестанет ощущать себя монопотребителем российского газа.

«Северный поток – 2», казалось бы, еще в начале февраля был под угрозой срыва, когда Франция неожиданно заявила, что поддержит поправки к газовой директиве ЕС, которые сделают «Северный поток – 2» полностью зависимым от регулирования со стороны ЕК, включая требование допустить к трубе других поставщиков газа. По всей видимости, демарш Франции был вызван грубым давлением со стороны США, в том числе, возможно, открытым письмом в Deutsche Welle трех американских послов в странах ЕС.

Благодаря непримиримой позиции Германии, Париж и Берлин достигли компромисса: страна – конечный покупатель российского газа в ЕС (то есть Германия) самостоятельно выберет правила из газовой директивы, которые будут применяться к иностранному газопроводу на ее территории. В ЕК сообщили, что окончательные поправки, совместно предложенные Германией и Францией, будут приняты «в ближайшие месяцы».

Несмотря на то, что конфликт вокруг «Северного потока – 2» близок к развязке, в СМИ появились предположения, что газопровод после ввода в эксплуатацию будет недозагружен.

По мнению некоторых экспертов, 50% мощностей «Северного потока – 2», согласно поправкам к газовой директиве, должны будут резервироваться для доступа конкурентов, а «Газпрому» придется продать свои 50% в СП Nord Stream 2, так как газовая директива не предусматривает, чтобы один поставщик имел филиалы в странах ЕС. Но если Германия будет выбирать принципы газовой директивы, применяемые к «Северному потоку – 2», вряд ли она выберет те, что могут привести к нарушению процесса бесперебойного транзита.

Федеральный канцлер Австрии Себастьян Курц заявил, что Австрия по-прежнему планирует развивать «Северный поток – 2» и покупать российский газ, несмотря на давление со стороны США. Пока цены на российский газ ниже, чем на американский СПГ, подчеркнул канцлер, Австрия будет заинтересована в продолжении тесного сотрудничества с Россией.

А канцлер ФРГ Ангела Меркель, которую западные СМИ небезосновательно называют одним из самых активных «лоббистов» проекта «Северный поток – 2», обеспокоена растущей агрессией США в отношении российского газопровода, сообщил Bloomberg. Ранее Меркель заявляла, что российский газ ФРГ получала даже во времена существования СССР и холодной войны, поэтому отказываться от недорогого российского газа бессмысленно.

Тем не менее в феврале акции «Газпрома» упали на 2,7%. Причиной стали, скорее всего, не страсти вокруг «Северного потока – 2», а внутренние новости.

В конце февраля СМИ сообщили, что готовится проект постановления о том, что естественные монополии, к которым относится «Газпром», больше не будут обязаны направлять на дивиденды не менее 50% консолидированной чистой прибыли. Эта новость не обрадовала акционеров.

Акции НОВАТЭКа в феврале упали еще больше: компания потеряла почти 4% капитализации, скорее всего, в ожидании ужесточения санкций.

Наталья Мильчакова, к.э.н., финансовый аналитик

Венесуэла. США. Евросоюз. ОПЕК. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 11 марта 2019 > № 2931168 Наталья Мильчакова

Растрата

закулисные игры «хозяев денег» с золотом

Валентин Катасонов

Тема золота сегодня популярна. СМИ сообщают нам о стремительном наращивании золотого резерва Банком России и Центробанками ещё нескольких стран, о возвращении Германией части своего золотого запаса из хранилищ США, об отказе Банка Англии вернуть Венесуэле законно ей принадлежащий драгоценный металл, об угрозах Вашингтона в адрес России и Турции экономическими санкциями в случае покупки ими золота Венесуэлы и т. п.

Наконец, вспомнили о том, что в банках Японии до сих пор находится так называемое «царское золото» (которое предлагается использовать в качестве инструмента торга в связи с претензиями Японии в отношении ряда дальневосточных островов, принадлежащих Российской Федерации).

Пользуясь подогретым СМИ интересом общества к теме «жёлтого металла», хотел бы объяснить читателям, что вообще представляет собой золото в мировой экономике и международных финансах, каковы долгосрочные тенденции в мире золота, кто является основными игроками в этом мире. Этого, к сожалению, не разъясняют не только СМИ, но и даже учебники по экономике. Мир золота они представляют как набор случайных событий и сенсаций, но общий «пазл» не складывается.

Попытаюсь восстановить общую картину. Нарисую её крупными мазками, а за деталями читатель может обратиться к моей книге «Золото в мировой и российской истории XIX-XXI вв.» (М.: Родная страна, 2017. 448 стр. // Серия «Русские патриоты против хозяев золота»).

Краткая история золотого стандарта

На протяжении примерно одного века мир жил в условиях так называемого «золотого стандарта». Это период с 70-х годов XIX века до 70-х годов XX века. Суть этого стандарта заключается в том, что настоящими деньгами является драгоценный металл, а бумажные деньги — лишь знаки, «представители» золота.

Основным инструментом обменов и платежей оставались бумажные деньги. Доверие к ним обеспечивалось за счёт обязательств со стороны эмитентов денежных знаков разменивать их на драгоценный металл (находящийся в запасах Центробанков) по первому требованию держателей этих знаков. В реальной жизни этим правом пользовались достаточно редко. Золотой стандарт был навязан миру Ротшильдами, которые в ходе наполеоновских войн сумели сконцентрировать в своих руках значительную часть драгоценного металла. Если странам, вошедшим в пул золотого стандарта, не хватало золота для поддержания своего денежного обращения, они шли на поклон к Ротшильдам за золотыми кредитами. Эти мировые ростовщики подсадили на иглу золотых кредитов многие страны.

В 1897 году стараниями министра финансов Российской империи С. Витте (путём обманов и подлогов) в нашей стране был введён золотой рубль. Проще говоря, её втянули в золотой стандарт, а скоро она оказалась на золотой игле Ротшильдов. Без понимания этой интриги мы никогда не сможем понять, каким образом Россия пришла к трагедии 1917 года.

На время Первой мировой войны золотой стандарт был заморожен воюющими странами (для того чтобы можно было увеличить эмиссию бумажных денег). После войны ни одна из стран не вернулась к полноценному золотому стандарту. На некоторое время был введён так называемый золотослитковый стандарт (он давал возможность обменивать бумажные знаки лишь на большие слитки металла). К середине 1930-х гг. были ликвидированы даже усечённые золотые стандарты. А в США с приходом в Белый дом президента Франклина Рузвельта золото было вообще национализировано — всё золото граждан страны и банков перекочевало в Казначейство США.

В 1944 году на международной валютно-финансовой конференции в Бреттон-Вудсе (США) делегации всех 44 стран-участниц проголосовали за восстановление золотого стандарта в усечённом виде. Валюты стран привязывались к золоту через доллар США. А Вашингтон обещал, что при необходимости будет обменивать доллар США на жёлтый металл, хранящийся в подвалах американского казначейства (Форт-Нокс). Такая схема получила название золотодолларового стандарта.

Золото изгоняют из мира денег. Остаётся лишь доллар США

Такой стандарт просуществовал до начала 1970-х гг. Фактически он прекратил своё существование 15 августа 1971 года, когда американский президент Ричард Никсон объявил, что США прекращают даже усечённый обмен долларов на золото. Прошло ещё четыре с половиной года, и мир узнал о том, что золото изгоняется из мира денег. В учебниках по экономике это называется демонетизацией золота. Такое решение было принято на международной валютно-финансовой конференции в Ямайке в январе 1976 года. Впервые в истории человечества мир стал жить в условиях бумажноденежного стандарта. А фактически в качестве мировой валюты стал использоваться доллар США. Он до сих пор сохраняет монопольные позиции в мире денег.

Одним из главных проявлений и одновременно причиной такого положения доллара США является то, что на длинных отрезках времени курс этой денежной единицы по отношению к другим валютам растёт или как минимум не снижается. Подпорок, поддерживающих особый статус доллара США, несколько.

Во-первых, уже в 1970-е годы Вашингтону (стараниями тогдашнего государственного секретаря Генри Киссинджера) удалось убедить основных экспортёров нефти продавать «чёрное золото» лишь за доллары США. Многие это событие назвали рождением нефтедоллара.

Во-вторых, обеспечением доллара США является военная сила. При необходимости Вашингтон может с помощью своих авианосцев, самолётов и ракет ослаблять позиции валют тех стран, которые подвергают сомнению нужность доллара в мировой экономике и международных финансах. Или даже прямо уничтожать тех политиков и государственных деятелей, которые пытаются создать что-то альтернативное доллару США. Например, был убит ливийский лидер М. Каддафи, который готовил проект введения золотого динара как международной валюты мусульманских стран.

В-третьих, имеется ещё «золотая подпорка» доллара США. Знает о ней лишь очень узкий круг людей. Вот ради освещения этого вопроса я и вынужден был сделать такое пространное предисловие. Итак, приступаю к основному вопросу.

Рынок золота: игра на понижение

Хотя в 1976 году была объявлена демонетизация золота, оно из мира денег полностью уходить не собиралось. Де-факто жёлтый металл продолжал по инерции выполнять ряд денежных функций, например, выдавались кредиты в золоте. Ранее золото и доллар США были в одной упряжке. А после Ямайской конференции они стали конкурентами.

«Хозяева денег», которые добились снятия «золотого тормоза» с «печатного станка» Федеральной резервной системы США, мечтали о том, чтобы золото вообще исчезло из жизни людей, чтобы у них не возникало вопроса, что выбрать: доллар США или жёлтый металл. Была бы их воля, они бы с удовольствием отправили всё золото на Луну, сделав доллар США абсолютным монополистом.

Председатели Федерального резерва Артур Ф. Бёрнс (1970-1978), Джордж У. Миллер (1978-1979), Пол Волкер (1979-1987) не раз пытались убедить публику в том, что золото — самый бесполезный металл в мире, что после Ямайской конференции цена его будет падать, что рано или поздно оно будет стоить примерно столько же, сколько медь или даже железо. В конце 1970-х гг. Казначейство США провело даже несколько пробных продаж золота из гигантских резервов, хранившихся в Форт-Ноксе. Видимо, денежные власти США рассчитывали подать пример Центробанкам и Казначействам других стран, подталкивая их к массовым распродажам золотых резервов. США как главный акционер МВФ заставили эту международную финансовую организацию провести ряд золотых аукционов и подать пример того, как надо расставаться с драгоценным металлом. Опять-таки рассчитывая, что сработает «стадный эффект», и денежные власти других стран последуют примеру Фонда.

Однако «стадный эффект» не сработал. Центробанки и Минфины подавляющего числа стран продолжали сидеть на своих золотых резервах как собака на сене: не пользуясь золотом как деньгами или финансовым инструментом, но и не распродавая металл.

В начале 1980-х цена на золото, вопреки пророчествам руководителей ФРС США, пошла не вниз, а резко вверх. Среди «хозяев денег» началась самая настоящая паника. Ведь они могли лишиться уникальной возможности делать деньги «из воздуха» — с помощью «печатного станка». Не буду отягощать читателя цифрами, но скажу, что в 1990-е цена на золото на мировых рынках резко пошла вниз. Никто не мог объяснить рационально, каковы причины такого радикального изменения трендов на мировом рынке жёлтого металла. Это как раз то время, когда экономическая и финансовая глобализация достигла своего апогея.

О сути этой глобализации как-то откровенно высказался Збигнев Бжезинский: он сказал, что она является частью продвижения американских интересов по всему миру. Средством этого продвижения является доллар США. Чтобы быть эффективным средством, доллар США должен иметь растущий валютный курс по отношению к денежным единицам других стран. А без ослабления золота этого не сделаешь. Матёрые финансовые спекулянты прекрасно знают простую формулу: «Чем дороже золото, тем слабее доллар. И наоборот».

Официальные золотые резервы как средство поддержки доллара

А как можно ослабить золото? Только через наращивание его предложения на мировых рынках. Объёмы предложения золота в первую очередь определяются объёмами годовой добычи жёлтого металла, но не только этим. При необходимости можно увеличить предложение металла на рынке за счёт резервов денежных властей.

Годовая добыча золота в мире, по данным Всемирного совета по золоту, в последние два десятилетия прошлого века колебалась в диапазоне от 1,5 до 2,5 тыс. тонн. А вот, по данным той же организации, величина совокупных официальных резервов стран (тыс. т): 1970 г. — 36,61; 1980 г. — 35,84; 1990 г. — 35,58; 2000 г. — 33,06. Даже если сбрасывать по нескольку сот тонн золота из резервов, можно очень сильно опустить цену жёлтого металла на мировом рынке и таким образом оказать большую услугу доллару США, вернее, хозяевам «печатного станка» ФРС США.

Однако мы видим, что за тридцатилетний период совокупные резервы золота в мире уменьшились всего на 3,5 тыс. т. В расчёте на год немного более 100 тонн. Этого явно недостаточно для того, чтобы опустить золото. Рынок золота вёл себя странным образом, вопреки канонам экономического либерализма. Идеологи «рыночной экономики» как воды в рот набрали.

Золотой картель

Низкая цена на золото сильнейшим образом ударила по многим компаниям золотодобывающей промышленности. Не дожидаясь, когда «наука» разъяснит парадоксы золотого рынка, они организовали собственное расследование. Для этих целей золотопромышленниками была создана в конце 1990-х годов организация, которая получила название The Gold Anti-Trust Action Committee (GATA). В переводе на русский: «Комитет по противодействию золотому тресту». В документах GATA золотой трест также называется «золотым картелем». Что это за таинственный картель?

Расследование GATA показало, что это секретное соглашение, участниками которого являются Казначейство США, Федеральный резервный банк Нью-Йорка, а также частные банки мирового калибра Goldman Sachs, JPMorgan Chase и Deutsche Bank. Среди других участников, привлекавшихся для проведения отдельных операций, называются Национальный банк Швейцарии, Бундесбанк, некоторые крупнейшие золотодобывающие компании, американский банк City.

Опытные игроки на рынке золота прекрасно знают, что основная часть золотого предложения — металл из резервов Казначейства США и некоторых Центробанков (Швейцарии, Германии, Великобритании). Золото из хранилищ официального золотого резерва попадает на рынок не в результате его продаж, а посредством операций, оформляемых как золотые кредиты или золотой лизинг. Физического золота в подвалах хранилищ уже нет, а вместо него есть расписки, так называемые «золотые требования».

Ранее по правилам бухгалтерского учёта обязательным было разделение золотых активов на физическое золото и «золотые требования», возникающие в результате передачи золота на условиях кредита или лизинга. Международный валютный фонд своими методическими рекомендациями «благословил» консолидированную отчётность, допускающую отражение в балансах общей суммы золота — физического и виртуального (в виде «золотых требований»). У меня нет никакого сомнения в том, что Фонд сделал это под давлением главного акционера, США, для того чтобы Казначейство США и другие участники золотого картеля могли скрывать свою преступную деятельность.

Эксперты пытаются оценивать, сколько золота перекачивается из хранилищ Форт-Нокса на мировой рынок. Оценки сильно разнятся. Средняя оценка — не менее 500 тонн ежегодно. Если даже отсчитывать от конца 1990-х годов, то суммарная откачка составила пять тысяч тонн при официальной цифре золотого резерва Казначейства США, равной 8100 тоннам (причём эта цифра уже многие годы почти не меняется).

Европа своим золотом помогает доллару США

Откачка шла также из других источников официальных золотых резервов. В период 1999-2002 гг., когда мировой рынок золота находился на самой нижней точке по сравнению с предыдущим двадцатилетием, Банк Англии продал на 17 аукционах более половины официального золотого запаса страны или почти 400 т жёлтого металла. Решение о продаже было принято тогдашним министром финансов Гордоном Брауном. На момент начала продаж запас составлял 715 т золота, в конце — немногим более 300 тонн. Выручка от продажи металла была конвертирована в доллары США.

В парламенте Великобритании весной 2010 года проводили расследование этой странной операции, убытки от которой (с учётом цен на золото на момент проведения расследования) были оценены в семь миллиардов фунтов стерлингов. Все участники расследования прекрасно поняли, что операция проводилась в рамках «золотого картеля» и была направлена на укрепление позиций доллара США. Расследование было потихоньку свёрнуто.

Швейцарский национальный банк в первой половине нулевых годов начал активно продавать своё золото. Накануне продаж, в 1999 году, официальный запас золота Швейцарии был равен 2590 тоннам, что ставило эту страну по золотому запасу на второе место после США. В период 2000-2005 гг. Швейцарский национальный банк продал в общей сложности 1300 т золота. Действия швейцарского Центробанка выглядели, мягко выражаясь, «иррациональными». Убытки Центробанка были налицо. Там тоже прошли расследования, которые, как и следовало ожидать, окончились ничем.

Золото в Форт-Ноксе заканчивается. Играть больше нечем

На те страны, которые оказались вне сферы действия золотого картеля, Вашингтон оказывал грубое, но закулисное давление, принуждая их к продаже золота из своих золотых резервов. А миру демонстрировали, что ряд стран «добровольно» подписывают соглашения о распродаже части своих золотых резервов. Эти соглашения получили название «Вашингтонских».

Всего было три Вашингтонских соглашения по золоту. С их помощью «хозяевам денег» удалось добиться продаж золота из резервов не только Швейцарии и Великобритании, но и Франции, Нидерландов, Испании, Португалии.

Первое Вашингтонское соглашение было подписано в 1999 году, последнее (третье) — в 2009-м. Но его уже страны-подписанты стали откровенно бойкотировать.

После этого единственным источником золота для поддержки американского доллара стали хранилища Форт-Нокса. Но и они не бездонны. На сайте Казначейства США по-прежнему красуется неизменная цифра официальных резервов США — 8100 тонн. В течение нескольких десятилетий (с 1976 по 2013 гг.) Рон Пол, находясь в стенах конгресса США, добивался аудита золотого резерва США. Ему это не удалось. Этого добивались и добиваются также другие «народные избранники» на Капитолии — вотще. Последний раз золотой запас США подвергался аудиту в начале 1950-х гг., при президенте Эйзенхауэре.

История с золотом Казначейства США наглядно показывает, что в доме под названием «США» хозяевами являются не конгрессмены, не сенаторы, не президент, а главные акционеры Федеральной резервной системы Соединённых Штатов. Они уже давно считают себя «хозяевами денег» и по совместительству — «хозяевами Америки». Ради того, чтобы стать «хозяевами мира», они и запустили руку в подвалы Форт-Нокса.

Впрочем, история с золотом Форт-Нокса уже близка к своему завершению. А если верить Полу Крейгу Робертсу, бывшему помощнику по экономической политике министра финансов США в администрации Рональда Рейгана, то уже завершилась.

Вот что Пол Робертс, знающий не понаслышке, что такое американское казначейство:

«Никто из стран, хранящих своё золото в Америке, не получит его обратно. На мировом рынке драгоценных металлов давно подозревали, что банки по поручению Федеральной резервной службы использовали имевшиеся резервы, чтобы сбивать цены на золото последние несколько лет. А после того как Штаты истратили своё золото, они начали распродавать и то, что было у них на хранении. На мой взгляд, большая часть золотых запасов была исчерпана где-то в 2011 году. К настоящему моменту, думаю, запаса золота у американских властей больше не существует».

США. Евросоюз > Финансы, банки > zavtra.ru, 16 февраля 2019 > № 2890943 Валентин Катасонов

Интервью Посла России в Италии С.С.Разова международному информационному агентству "Россия сегодня", 9 февраля 2019 года

Вопрос: Италия многие годы была одним из наиболее близких и надежных партнеров России в Европе. Изменилась ли ситуация после событий на Украине и вокруг Крыма, а также после введения санкций против нашей страны со стороны ЕС? Что в целом вы можете сказать о нынешнем состоянии отношений между нашими странами?

Ответ: Безусловно, ситуация на юго-востоке Украины, воссоединение Крыма с Россией, нарастающие антироссийские санкции нанесли серьезный ущерб нашим отношениям со странами Евросоюза. Политический климат деградировал. Италия, следуя блоковой дисциплине в рамках НАТО и ЕС, также вынуждена выстраивать свою политику на российском направлении в увязке с евроатлантической и общеевропейской линией. Как говорил Гарри Трумэн: "Тот, кто имеет союзников, уже не вполне независим".

Вместе с тем, кризисы в конечном счете приходят и уходят, а национально-государственные интересы остаются. С учетом опыта работы в Италии убежден, что ключевые интересы наших двух стран во многом совпадают, параллельны или созвучны. Многовековые дружба и взаимная симпатия народов, наработанный за долгие годы потенциал взаимовыгодного сотрудничества и опыт продуктивного взаимодействия на многих направлениях стали своего рода страховочной сеткой, не допустив прохождения точки невозврата в двусторонних межгосударственных отношениях. Они устойчиво и достаточно динамично развиваются даже в нынешних, не самых комфортных условиях.

Поддерживается активный политический диалог. В октябре прошлого года состоялся официальный визит в Россию председателя Совета министров Италии Джузеппе Конте, в ходе которого он был принят президентом Российской Федерации Владимиром Путиным и председателем правительства Дмитрием Медведевым. В Италии побывали глава правительства России, ряд федеральных министров, в том числе министр иностранных дел. Проведено очередное заседание Российско-итальянского Совета по экономическому, промышленному и валютно-финансовому сотрудничеству. Поддерживаются насыщенные контакты по парламентской и судебной линиям, на региональном уровне. Понятно, что такие визиты и контакты на высоком уровне значимы не только сами по себе. Они дают соответствующие импульсы укреплению связей на различных участках и направлениях сотрудничества.

Италия осталась в числе наших ведущих торгово-экономических партнеров, занимая пятое место во внешнеторговом обороте России и третье – среди стран Европейского союза. За последние два года наша торговля, после более чем двукратного снижения после 2014 года, вернулась на траекторию устойчивого роста. В 2017 году объем взаимного товарооборота увеличился на 20,8%, составив 23,9 миллиардов долларов.

В 2018 году рост продолжился, составив более 25 миллиардов долларов. Россия и Италия сотрудничают по широкому спектру отраслей промышленности, в электроэнергетике, агропромышленном комплексе, транспортной и энергетической инфраструктуре, нефтедобыче и переработке нефти, производстве современного оборудования.

Конечно, после введения режима секторальных санкций в отношении России сработали определенные механизмы торможения. Вместе с тем практически никто из 400 итальянских компаний, работающих на российском рынке, не пошел на сворачивание десятилетиями отлаженных связей, не рискуя потерять завоеванные на российском рынке ниши.

Возвращаясь к вашему вопросу, могу ответственно заявить, что известные политические проблемы ни коим образом не сказались на традиционно плодотворном взаимодействии в культурно-гуманитарной сфере. Более того, в прошлом году в Италии с большим успехом прошли так называемые "Русские сезоны" — масштабная, на государственном уровне поддержанная программа культурных мероприятий, в рамках которой в 75 городах Италии публике было представлено более 300 российских театральных и балетных постановок, гастрольных, художественных и выставочных проектов.

Вопрос: Нынешнее правительство находится у власти уже восемь месяцев. Довольно часто приходится слышать, что сформировавшие его "Движение 5 звезд" и "Лига" являются чуть ли не пророссийскими политическими силами. Ощущаете ли вы какие-то положительные изменения в сфере нашего двустороннего сотрудничества?

Ответ: Состав и политическая программа нынешнего правительства Италии, сформированного по итогам парламентских выборов марта 2018 года – результат волеизъявления итальянских избирателей, отражение превалирующих в итальянском обществе настроений и преференций. Считать их пророссийскими – не вижу оснований. Это национально-ориентированные силы. Попытки усмотреть в результатах парламентских выборов в Италии пресловутую руку Москвы – а эта тема настойчиво вбрасывалась в общественное сознание Италии из-за океана – абсолютно бездоказательная, абсурдная затея, которая не получила здесь сколь-нибудь серьезного развития. Как говорил любимый мной писатель Салтыков-Щедрин: "Ничто так не возбуждает фантазию, как отсутствие фактов".

Мы, разумеется, видим и по достоинству оцениваем, что итальянское правительство настроено в отношении России конструктивно, постоянно высказывается за поддержание каналов диалога по ключевым вопросам сотрудничества и международной повестки дня, проявляет взвешенный прагматичный подход. Россия, как об этом неоднократно заявляло наше высшее руководство, также рассматривает Италию, как одного из ключевых и приоритетных партнеров в Европе.

Вопрос: Представители нового итальянского руководства уже побывали в России. В октябре в Москву приезжал премьер-министр Джузеппе Конте, в конце января состоялся визит председателя Сената Марии Элизабетты Альберти Казеллати. В свою очередь глава правительства РФ принял участие в ноябрьской конференции по Ливии в Палермо. Говорят, что в 2019 году может состояться визит в Италию президента Владимира Путина. Начата ли работа по подготовке такого крупного события, и какие планы Москва связывает с этим визитом?

Ответ: Вы в вашем вопросе уже перечислили некоторые важнейшие состоявшиеся в последнее время двусторонние контакты. Пожалуй, добавлю, что в ходе прошлогоднего визита в Российскую Федерацию председателя Совета министров Конте состоялась запоминающаяся встреча президента России и премьера Италии с руководителями ведущих итальянских компаний, работающих с Россией. Подписано 13 межкорпоративных и межведомственных документов. В режиме видеоконференции состоялось открытие построенного с использование передовых итальянских технологий крупного завода по производству высоковольтных двигателей в Челябинске. Председатель правительства Российской Федерации Медведев принял участие в "Международной конференции для Ливии" на Сицилии в ноябре 2018 года, продемонстрировав конструктивное участие нашей страны в решении этой приоритетной для итальянских коллег международной проблемы. У председателя Сената Италии Альберти Казеллати состоялись в Москве весьма содержательные дружеские переговоры с председателем Совета Федерации Валентиной Матвиенко, конструктивная встреча с председателем Государственной Думы Вячеславом Володиным. Председателю Сената Италии была предоставлена возможность, что бывает не часто, выступить на пленарном заседании Совета Федерации нашего Федерального Собрания. В марте этого года запланирован визит руководителя другой палаты итальянского парламента – Палаты депутатов – Роберто Фико по приглашению руководства Государственной Думы, в том числе для проведения заседания так называемой Большой межпарламентской комиссии.

Что касается визита в Италию президента Российской Федерации, то соответствующее приглашение итальянского руководства получено и с удовлетворением принято. Конкретные сроки будут согласованы по дипломатическим каналам, и о них будет объявлено в установленном порядке. Не хочу забегать вперед, но, понятно, что такой визит стал бы ключевым событием в наших двусторонних отношениях.

Вопрос: Несмотря на взаимные санкции, сотрудничество между Россией и Западом по целому ряду международных проблем продолжается, прежде всего, это касается борьбы с международным терроризмом и урегулирования ближневосточного кризиса. Как Италия оценивает действия Российской Федерации в Сирии? Что в Риме думают относительно российского содействия нормализации в Ливии, которая столь важна для Италии?

Ответ: На Апеннинах в целом разделяют предложение России об объединении усилий в борьбе с международным терроризмом. Ценят решительные действия нашей страны по уничтожению террористических группировок на территории Сирии. В Риме приветствовали запуск астанинского формата по обеспечению режима прекращения боевых действий, в котором ключевую роль сыграла Россия, создание зон деэскалации и так далее. У Италии четкое понимание первостепенной роли ООН в урегулировании сирийского конфликта.

В том же ключе здесь воспринимают и содействие России в урегулировании ливийского кризиса. По этой актуальной для Италии теме у нас установлен достаточно плотный двусторонний диалог на различных уровнях и в различных форматах. Важно заметить, что в Италии извлекли уроки из "силовой хирургии" 2011 года, в результате которой странами Запада был свергнут Муаммар Каддафи. Итальянское руководство исходит из того, что будущее Ливии должны определять исключительно ливийцы без вмешательства извне.

Вопрос: Россия традиционно проводит активную линию в сфере культурной дипломатии. Еще одним доказательством этого стал прошедший с большим успехом в Италии в 2018 году фестиваль "Русские сезоны". Что вы думаете о роли культурных обменов для развития российско-итальянского сотрудничества?

Ответ: Я уже сказал, что никаких трудностей, а тем более препятствий в развитии двустороннего культурно-гуманитарного сотрудничества не существует. "Русские сезоны" в Италии стали очевидным и ярким успехом. С мероприятиями в рамках этой централизованной программы ознакомилось несколько миллионов итальянских зрителей, которые получили адекватное представление о лучших достижениях российской культурной жизни.

Вопрос: Сергей Сергеевич, мы беседуем с вами в преддверии Дня дипломатического работника. Вы отдали дипслужбе уже более 40 лет своей жизни. Как вы решили выбрать эту профессию? И какими качествами, по вашему мнению, должен обладать современный дипломат?

Ответ: Знаете, есть такая мрачная шутка, что сапер ошибается дважды в жизни. Первый раз – при выборе профессии. Я такой ошибки не сделал. Хотя справедливости ради надо сказать, что еще несколько десятилетий назад не было принято особенно интересоваться личными, скажем, языковыми предпочтениями начинающего дипломата. Действовали иные правила и механизмы, ключевым словом было "надо". Я, например, в качестве первого иностранного языка для изучения в институте получил китайский. Практически сразу после известных событий на острове Даманском, согласитесь, этот выбор, как минимум, стал неожиданным и во многом определившим дальнейшую профессиональную судьбу.

Что касается вашего вопроса о качествах, то помню на заре профессиональной юности мы с коллегами составили шуточную примерную памятку для начинающего молодого дипломата, которая звучала следующим образом:

1. Посол всегда прав;

2. Если посол не прав – смотри пункт 1;

3. То, что наш посол не любит, мы просто ненавидим;

4. Свой начальник всех милей, всех румяней и белей;

5. Дипломат должен отстаивать свою точку зрения и высказывать только, когда она хорошенько отстоится;

6. Мудрость вышестоящего начальства безгранична и т.д. и т.п.

Любой, по вкусу и с учетом своего жизненного опыта, мог эту памятку корректировать и дополнять.

Но, а если серьезно, то дипломатическая служба – это, без излишнего пафоса, прежде всего служение Отечеству со всеми вытекающими отсюда сложностями, спецификой и профессиональными требованиями, огромной ответственностью за порученное дело, весьма строгими должностными обязанностями и ограничениями и, прежде всего, ориентация на коллективное решение главной задачи – защиту интересов нашей Родины. Сейчас, когда, как говорят некоторые, не знаешь в какое время живешь – то ли еще послевоенное, то ли уже предвоенное, эти задачи существенно усложнились.

Пользуясь случаем, хочу поздравить коллег по дипломатическому цеху с профессиональным праздником, пожелать здоровья, удачи и благополучия.

Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 9 февраля 2019 > № 2943982 Сергей Разов

Интервью Посла России в Ливане А.С.Засыпкина информационному агентству "РИА Новости", 9 февраля 2019 года

Вопрос: 31 января было объявлено о завершении формирования правительства Ливана во главе с премьер-министром Саадом Харири. Что это означает для страны, ливанского народа?

Ответ: Это стало крупным политическим событием, которого ждали все ливанцы. Согласование состава кабинета министров шло восемь месяцев, потому что надо было найти точный баланс, принимая во внимание соотношение веса и влияния партий и конфессий. Президент Мишель Аун определил, что следует придерживаться единого для всех критерия, ориентируясь на численность парламентских фракций. Так что работа была трудная, но результат достигнут.

Теперь главное состоит в том, чтобы сплоченно и без раскачки приступить к выполнению стоящих перед страной неотложных задач. В первую очередь речь идет о решении экономических проблем, проведении необходимых реформ, оздоровлении социальной атмосферы.

Вопрос: Каковы в этой связи перспективы российско-ливанского сотрудничества?

Ответ: На состоявшейся у нас встрече премьер-министр Саад Харири, который возглавлял и прежнее правительство, выразил уверенность в наращивании позитивной динамики экономического сотрудничества, наметившейся в прошедший период. Действительно, в последнее время был создан хороший задел на будущее. В этой связи приведу два крупных примера. В прошлом году ПАО "НОВАТЭК" совместно с французской Total и итальянской Eni подписали соглашения с правительством Ливана о разведке и добыче углеводородов на шельфе Средиземного моря. В январе текущего года ПАО НК "Роснефть" и министерство энергетики и водных ресурсов Ливана договорились о передаче российской компании в операционное управление терминала по хранению нефтепродуктов в Триполи – главном порту на севере страны. Это долгосрочные проекты, имеющие стратегическое значение.

В то же время на повестке дня ряд совместных тем, включая электроэнергетику, туризм, объекты инфраструктуры. Существуют большие возможности для активизации взаимодействия деловых кругов, увеличения торгового обмена. Будем расширять традиционно прочные связи в культурной и образовательной сферах, которые сближают наши народы. В этом плане хочу особо выделить роль организаций соотечественников и выпускников советских и российских вузов, которые являются прочным мостом между Россией и Ливаном. Кстати, в текущем году мы будем праздновать 75-летие установления дипломатических отношений. Это хороший повод дать импульс нашему многоплановому взаимодействию.

Вопрос: Еще один вопрос по деятельности нового ливанского правительства. Будет ли оно уделять внимание вопросу о возвращении сирийских беженцев на родину? В каком состоянии наше взаимодействие на этом направлении?

Ответ: Вне всяких сомнений. Это один из приоритетов для Ливана. Все последние годы позиция государственно-политического руководства страны состоит в том, чтобы поддерживать репатриацию сирийских беженцев. При этом у нас с ливанской стороной единое мнение о том, что нецелесообразно увязывать этот процесс с политическим урегулированием. Такой подход, проповедуемый Западом, контрпродуктивен для нормализации жизни в Сирии.

Конечно, Россия энергично работает над продвижением к политическому урегулированию. В координации с членами астанинского трека добивается скорейшего запуска деятельности Конституционного комитета. В то же время в отношении возвращения беженцев важно не дожидаться завершения всех этапов политического урегулирования вплоть до будущих выборов, а создать приемлемые условия для размещения репатриантов в безопасных районах. В этом Россия активно помогает сирийскому правительству, занимаясь восстановлением и строительством школ, госпиталей, жилья, объектов инфраструктуры. Это хорошо знают в Ливане и высоко оценивают российские усилия.

Что касается логистики переезда беженцев из Ливана в Сирию, то для этого налажено взаимодействие между компетентными органами двух стран. Мы тоже находимся в контакте в рамках российско-ливанского комитета, в который входят представители заинтересованных ведомств. В новом правительстве Ливана данная линия будет продолжена. Причем, разумеется, вопрос в отношениях с Сирией стоит шире, чем только о возвращении беженцев.

Вопрос: Что конкретно имеется в виду? Участие Ливана в реконструкции Сирии?

Ответ: Да, и это тоже. Ведь через ливанскую территорию удобно осуществлять любые перевозки со стороны Средиземного моря. Ливанское государство и частные компании могут получать серьезные прибыли, использовать их для совершенствования инфраструктуры и общего улучшения экономической ситуации. Но главное состоит в том, что Сирия и Ливан со всех точек зрения – исторически, географически, демографически – очень близки друг к другу. Существующее положение, когда на двусторонние отношения негативно повлиял сирийский конфликт, будет выравниваться. К этому подталкивают объективные потребности обеих стран.

По поводу ливанского транзита хотел бы добавить, что многое зависит от дальнейшего развития общей ситуации в регионе в плане безопасности и открытия транспортных путей, а также темпов восстановительных работ в Сирии.

Вопрос: То есть будут ли подключаться к этому страны Запада и Персидского залива?

Ответ: Да, мы к этому призываем. С ливанского угла мы отмечаем, что дело движется, но не так быстро, как хотелось бы. Начался процесс возобновления работы посольств стран Залива (в Дамаске), усиливаются голоса в арабском мире в пользу пересмотра решения ЛАГ от 2011 года о приостановлении членства в ней Сирии. Но опять с подачи Запада рассуждают о каких-то предварительных условиях. В то время как реальность такова, что именно Сирия вместе с ее союзниками выдержала беспрецедентное наступление незаконных вооруженных формирований, получивших всяческую поддержку противников Дамаска. При этом надо сказать, что если бы этот план удался, то Сирию ждали бы хаос и разрушение государства, а на региональном уровне терроризм получил бы мощный импульс к распространению, начиная с соседнего Ливана.

Вопрос: Иными словами для безопасности Ливана искоренение терроризма в Сирии и вообще нормализация там имеет большое значение?

Ответ: Я бы сказал, что самое непосредственное и принципиальное. Террористы, орудовавшие в Сирии, имели планы продвижения на ливанскую территорию вплоть до Средиземного моря, чтобы создать стратегический коридор от Ракки, находившейся под властью ИГИЛ*. Ливанская армия в течение ряда лет сдерживала группы боевиков, проникшие в приграничные горные районы. В 2017 году их удалось уничтожить или выдавить. Причем одновременно сирийская регулярная армия совместно с бойцами "Хезболлах" очистили прилегающие районы Сирии. Это имело кардинальное значение с точки зрения укрепления безопасности в Ливане, определяет и нынешнюю ситуацию в стране, когда ливанские спецслужбы успешно справляются с задачами выявления спящих ячеек и предотвращения возобновления террористической активности.

Вопрос: Вы указали на роль "Хезболлах". Как она видится в Ливане?

Ответ: Как известно, "Хезболлах" возникла в начале 1980-х годов в качестве отряда движения сопротивления израильской агрессии. На протяжении многих лет "Хезболлах" выполняет эту роль, обладая военными кадрами, вооружениями и, особенно, ракетным потенциалом, имеющим весомое значение в соотношении сил между Израилем и Ливаном. В то же время "Хезболлах" является влиятельной политической партией, активно участвующей в деятельности парламента и правительства. При этом следует подчеркнуть, что внутри страны "Хезболлах" последовательно выступает за стабильность, безопасность, межконфессиональное сосуществование и национальный диалог. Примечательно, что после формирования нового правительства генеральный секретарь партии Хасан Насралла, обратившись к политическим силам, призвал воздерживаться от перепалок ввиду масштабности задач, стоящих перед страной.

Когда начались события в Сирии, "Хезболлах" встала на сторону законных сирийских властей, считая своим долгом помочь на фронте противостояния терроризму в регионе. По просьбе руководства Сирии "Хезболлах" наряду с Россией и Ираном приняла непосредственное участие в военных действиях. Партия проявила ответственный подход к происходящему в Сирии и регионе в целом, внесла весомый вклад в разгром террористов.

Вопрос: А что можно сказать относительно состояния дел между Израилем и Ливаном?

Ответ: Хочу отметить, что в последние годы в зоне "голубой линии" сохраняется в целом стабильная обстановка, поскольку ни одна из сторон не настроена доводить дело до крупного конфликта, чреватого огромными издержками. Но о полном спокойствии говорить не приходится.

Там целый комплекс проблем, вызывающих напряженность, включая, в первую очередь, продолжающуюся оккупацию Израилем части ливанской территории, а также практически ежедневные нарушения Израилем суверенитета Ливана, прежде всего в воздушном пространстве. Беспокойство ливанцев вызывает строительство заградительной стены, поскольку не решены все вопросы демаркации. Недавно израильтяне подняли шум из-за кем-то когда-то прорытых туннелей около "голубой линии". Попытались использовать это против Ливана, обвинить "Хезболлах", но должного эффекта не получилось.

В широком контексте следует отметить позитивную роль, которую играют Временные силы ООН в плане мониторинга ситуации и недопущения опасного развития событий. Их многогранная деятельность осуществляется в соответствии с четко выверенным мандатом, не требующим каких-либо изменений.

Вопрос: Но если посмотреть на более длительную перспективу, удастся ли в будущем сохранить стабильность, не допустить новой войны между Израилем и Ливаном?

Ответ: Ключевое значение здесь будет иметь развитие обстановки во всем регионе. Сейчас вместо того, чтобы совместно с Россией и другими заинтересованными сторонами вести дело к урегулированию кризисных ситуаций и оздоровлению положения, американцы развернули кампанию против Ирана и "Хезболлах". В том числе под лозунгами борьбы с влиянием "Хезболлах" давят на Ливан, принимают мутные санкционные решения, вызывающие нервозность среди ливанцев, всячески тиражируют свое неприятие участия "Хезболлах" в правительстве Ливана. Проще говоря, прикрываясь словами о приверженности стабильности, ведут линию на стравливание одних политических сил с другими. Однако общий настрой в Ливане состоит в том, чтобы поддерживать межпартийное и межконфессиональное взаимодействие на внутренней арене. Непреложной остается истина, что Ливан – это страна балансов и нельзя монополизировать власть или кого-то изолировать.

Относительно противостояния между Израилем и Ливаном предрекать ничего нельзя. Ведь регион находится на перепутье. Народы требуют урегулирования существующих кризисов, возвращения к мирной жизни, развития сотрудничества. Негативной альтернативой является разжигание американцами новых конфликтов. В них могут быть опять втянуты многие страны и этно-конфессиональные силы. Мы, со своей стороны, последовательно действуем в интересах преодоления конфронтационных проявлений и стабилизации обстановки. Тогда откроется возможность вернуться к полномасштабному процессу арабо-израильского урегулирования на общепринятой международно-правовой основе.

Вопрос: Не могу не спросить о попытках разобщить православный мир, что проявляется на Украине. Как это ощущается на ливанской арене?

Ответ: На мой взгляд заговор не ограничивается только Украиной, а имеет более широкий международный охват. Антиохийская православная церковь находится в поле зрения тех, кто стремится посеять смуту среди православных. Здесь тоже зацепка в том, что границы церкви включают не одну страну, а две — Сирию и Ливан. То есть, мол, можно попытаться вбить клин, расшатать ситуацию по украинскому примеру и оторвать Ливан от Сирии. Но этого сделать не удастся.

Во-первых, православные в Ливане твердо стоят за единство и подтверждают это своей сплоченностью вокруг Антиохийской православной церкви, Патриарха Антиохийского и всего Востока Иоанна X. Это касается и клира, и мирян. А по поводу событий на Украине Патриарх Иоанн X, находясь в Москве по случаю 10-летия Поместного собора и интронизации Предстоятеля Русской православной церкви, заявил, что "православное единство – это красная черта, через которую нельзя переходить. Уважение географических границ Православных Церквей является благой священной традицией". До этого в таком же духе было принято заявление Синода Антиохийской православной церкви. То есть позиция против раскола была определена принципиально, четко и недвусмысленно.

Во-вторых, следует указать на то, что если (президент Украины) Петр Порошенко выступил в роли основного инициатора и "крестного отца" раскола православия на Украине, то президент Сирии Башар Асад и президент Ливана Мишель Аун проводят линию в интересах добрососедства и равноправия всех этно-конфессиональных сегментов общества, недопущения распрей внутри конфессий. При этом в широком плане это нацелено на решение стратегической задачи сохранения существования христиан на Ближнем Востоке – колыбели христианства. Мы такие подходы целиком разделяем и способствуем их реализации.

Россия. Ливан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 9 февраля 2019 > № 2943980 Александр Засыпкин

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в Киргизско-Российском Славянском университете, Бишкек, 4 февраля 2019 года

Уважаемый Владимир Иванович,

Дорогие друзья,

Рад возможности в очередной раз посетить Киргизско-Российский Славянский университет, который занимает лидирующие позиции не только в вашей Республике, но и пользуется высоким авторитетом на всем пространстве Содружества Независимых Государств (СНГ). В прошлом году коллективу Университета – по случаю 25-летия со дня основания – была объявлена благодарность Президента Российской Федерации В.В.Путина за большой вклад в сохранение и развитие русского языка и культуры в Киргизской Республике, регионе Центральной Азии в целом.

Сегодняшняя встреча говорит о высоком уровне взаимопонимания между двумя государствами. Россия и Киргизия – надежные союзники и стратегические партнеры. Наши отношения, выстраивающиеся на основе равноправия, взаимной выгоды и учета интересов друг друга, не подвержены колебаниям международной конъюнктуры. Решающий вклад в придание им необходимой устойчивости вносит регулярный доверительный диалог на высшем уровне. Сейчас на повестке дня – подготовка государственного визита Президента Российской Федерации В.В.Путина в Киргизскую Республику весной этого года.

Москва – ведущий торгово-экономический партнер Бишкека. Наблюдается стабильный рост взаимной торговли. По итогам 11 месяцев прошлого года он составил почти 30 %. Здесь плодотворно работают крупные отечественные компании: ПАО «Газпром», ОАО «РЖД», ПАО «НК «Роснефть», Госкорпорация «Росатом», более 680 совместных предприятий. Важную роль, конечно же, играют межрегиональные связи, в которых участвуют более 40 субъектов Российской Федерации.

Динамично взаимодействуем в гуманитарной сфере. Нас радует растущий спрос в Республике на русскоязычное образование. Пример вашего Университета – тому подтверждение. Сегодня в России обучается порядка 16 тыс. киргизских студентов. Только в текущем учебном году для граждан Кыргызстана выделено 350 бюджетных мест.

Буквально только что состоялась встреча с Президентом Киргизии С.Ш.Жээнбековым, в ходе которой он подтвердил нацеленность руководства страны на продвижение русского языка в качестве языка межнационального общения и официального языка страны.

Прошлый год прошел под знаком 90-летнего юбилея выдающегося писателя, общественного деятеля современности Ч.Т.Айтматова, чей творческий путь был неразрывно связан с русским языком, но, как вам известно, и с дипломатией тоже. 6 декабря в Москве с участием Президента Киргизии С.Ш.Жээнбекова и Мэра Москвы С.С.Собянина состоялось открытие памятника великому сыну киргизского народа.

Важной составляющей российско-киргизского союзничества является насыщенный внешнеполитический диалог. Наши страны проводят миролюбивую, добрососедскую политику, опирающуюся на зафиксированные в Уставе ООН единые для всех нормы и принципы. При этом Россия, как постоянный член Совета Безопасности ООН, делает максимум для укрепления глобальной и региональной стабильности, формирования архитектуры равной и неделимой безопасности. Мы неизменно готовы к совместной работе со всеми зарубежными партнерами на всех направлениях и в любых форматах – на основе международного права, взаимного уважения и баланса интересов.

В числе наших безусловных приоритетов – дальнейшее укрепление двустороннего и многостороннего сотрудничества со странами Содружества Независимых Государств. Киргизия – активный участник СНГ, один из лидеров по количеству подписанных в его рамках документов. Высоко оцениваем совместные усилия по дальнейшему раскрытию масштабного потенциала Содружества.

Крупный вклад в обеспечение безопасности в Евразии вносит ОДКБ. Действующая в Киргизии российская авиабаза – неотъемлемый компонент коллективных сил оперативного реагирования Организации – служит надежным «щитом» всего региона от внешних угроз. Широкое международное признание, в том числе со стороны ООН, получили операции ОДКБ «Канал» и «Нелегал» по противодействию незаконному наркотрафику и нелегальной миграции. В нынешнем году Киргизия является Председателем в ОДКБ. Заявленные Бишкеком приоритеты отвечают интересам всех государств-членов Организации, о чем сегодня также говорили с Президентом Киргизии С.Ш.Жээнбековым.

Особо хотел бы отметить наше сотрудничество в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Россия с самого начала помогала и продолжает оказывать финансовое и техническое содействие Киргизии для скорейшей адаптации ее экономики к условиям работы в ЕАЭС.

Сегодня Союз, действующий на принципах ВТО, с совокупным ВВП 2,2 трлн.долл.США и общим количеством потребителей более 182 млн человек – органичный фактор мировой политики и экономики. Сформированы и успешно функционируют общие рынки товаров, услуг, капиталов и рабочей силы. Принят и вступил в силу в январе прошлого года Таможенный кодекс ЕАЭС.

В прошлом году, когда Россия председательствовала в этом интеграционном объединении, нашим приоритетом было повышение практической отдачи от его деятельности как для деловых кругов, так и для рядовых граждан наших стран. За первые три квартала 2018 г. объемы внутрисоюзной торговли выросли на 12 %, достигнув 44 млрд.долл.США., а за 11 месяцев прошлого он уже составил 55 млрд.долл.США. Товарооборот с внешними партнерами увеличился на 21 % – до 548 млрд.долл.США, причем преимущественно за счет наращивания экспорта стран ЕАЭС.

Укрепляются внешние контакты ЕАЭС. Успешно действует зона свободной торговли с Вьетнамом. Ведутся переговоры о заключении аналогичных соглашений с Израилем, Сербией, Сингапуром. Подписано временное соглашение с Ираном – как шаг к образованию зоны свободной торговли. На очереди – соответствующие консультации с Египтом и Индией. Всего от различных стран и объединений поступило около 50 предложений об установлении партнерских связей с ЕАЭС.

В прошлом году принято Положение о статусе государства-наблюдателя при ЕАЭС, что позволяет заинтересованным в евразийской интеграции государствам напрямую ознакомиться с выгодами от такого взаимодействия. Соответствующий статус уже получила Республика Молдова.

Развитие внешних связей ЕАЭС органично вписывается в более широкие усилия по обустройству евразийского пространства. Активно идет работа по сопряжению планов нашего союза с китайской концепцией «Один пояс, один путь». В мае прошлого года заключено Соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР, готовится российско-китайское соглашение, которое будет открыто для других заинтересованных стран. Рассматриваются перспективы «стыковки» инфраструктурных проектов на евразийском материке с Северным морским путем.

Гармонизация двух интеграционных инициатив закладывает фундамент для формирования в Евразии прогрессивной модели экономического сотрудничества, опирающейся на Устав ООН, правила ВТО, взаимодополняемость национальных стратегий роста и объединение потенциалов многосторонних проектов.

Именно в этом направлении идет выдвинутая Президентом России В.В.Путиным инициатива по формированию Большого евразийского партнерства – свободного от различных барьеров пространства широкой кооперации с участием государств-членов ЕАЭС, ШОС, АСЕАН.

В пользу такого подхода были приняты важные документы по итогам заседания Высшего Евразийского Экономического Совета 6 декабря 2018 г. в Санкт-Петербурге, саммита в Циндао в июне прошлого года, саммита Россия-АСЕАН в ноябре 2018 г. в Сингапуре, где был подписан Меморандум между Евразийской экономической комиссией и АСЕАН.

Мы заинтересованы в подключении к этим процессам и стран Евросоюза, что объективно способствовало бы формированию единого экономического и гуманитарного пространства от Лиссабона до Владивостока с опорой на общеконтинентальную архитектуру равной и неделимой безопасности.

Главное – окончательно порвать с логикой «игр с нулевым результатом», когда наши западные коллеги пытаются ставить страны на постсоветском пространстве перед искусственным выбором: либо вы с Россией, либо с Западом. Нельзя допустить, чтобы исповедующее эту логику «стратеги» продолжали свою взрывоопасную неоколониальную линию, которая уже привела к глубочайшему кризису на Украине.

Мы выступаем за налаживание контактов между ЕЭК и Еврокомиссией, между СНГ и Евросоюзом, между ОДКБ и НАТО. Видим нежелание западных коллег общаться в таких форматах на равных. Относимся к этому спокойно. Высокомерие, чувство собственного превосходства никогда никого не красило. Придет время, и жизнь все расставит на свои места.

Рассчитываем, что свой вклад в гармонизацию экономических, военно-политических, гуманитарных процессов в Евроатлантике внесет ОБСЕ – изначально созданная для стирания старых и недопущения появления новых разделительных линий.

Уважаемые коллеги,

Друзья,

Задачи перед нашими странами, перед организациями, в которые входят Москва и Бишкек, – действительно масштабные. Успешно решать их можно только сообща. Напомню в этой связи глубокую мысль Ч.Т.Айтматова: «С русским народом мы живем бок о бок уже более 100 лет. У нас нет ничего такого, что разделяло бы нас. Напротив, мы во всем едины: в труде, в борьбе, в мечтах». Убежден, что мудрость Ч.Т.Айтматова в полной мере сохраняет свою актуальность и в нынешних исторических условиях. Преодоление любых, даже самых сложных проблем нам по плечу, пока дружба братских народов России и Киргизии остаётся незыблемой.

Благодарю за внимание. Готов ответить на ваши вопросы.

Вопрос: Прокомментируйте, пожалуйста, слова нового Посла Киргизии в Москве А.Д.Джекшенкулова о возможности открытия здесь второй российской военной базы.

С.В.Лавров: Аликбек Джекшенкулович присутствует здесь и может сам прокомментировать. Это не российская инициатива, поэтому мы впервые о ней услышали. С нашими киргизскими друзьями мы всегда готовы обсуждать идеи, которые у них формируются в сфере безопасности, экономики.

Вопрос: Под Киргизско-Российским Славянским университетом мы всегда подразумеваем российско-киргизское сотрудничество. Но есть еще в аббревиатуре буква «С», которая означает «славянский» университет. Какова перспектива привлечения других славянских стран для усиления образовательной составляющей КРСУ. Например, белорусская сторона могла бы также стать частью Киргизско-Российского Славянского университета.

С.В.Лавров: Мне «не с руки» комментировать вопрос, адресованный белорусской стороне или другим славянским странам. Могу только сказать, что у вас не единственный славянский университет. Такой же есть в Таджикистане и Армении. Если руководство и профессура этих университетов увидит в этом «добавленную стоимость», то координация и обмен опытом между ними были бы весьма полезными.

Что касается финансовой стороны дела, то КРСУ недостатка в средствах не испытывает. Заинтересованы в том, чтобы он функционировал эффективно. Как соучредители, будем следить за тем, чтобы его финансовое благополучие не нарушалось. Если будут привлекаться другие страны, которые могли бы спонсировать этот проект, мы будем только рады. Если у Вас есть конкретные предложения – давайте их обсуждать.

Вопрос: Решается ли на уровне международного сообщества вопрос о восстановлении и выделении средств со стороны западных стран на возрождение инфраструктуры в разрушенных странах Ближнего Востока и Северной Африки?

С.В.Лавров: Мало что могу добавить относительно политики ведущих государств запада на Ближнем Востоке и Северной Африке – в Ираке, Сирии, Ливии и ряде других стран. Политика, конечно, безрассудная и разрушительная. Президент США Д.Трамп вчера заявил, что вторжение в Ирак было грубейшей ошибкой. Но, тем не менее, никуда не исчезает линия на вторжение в страны, где правят режимы, которые не нравятся США. В Ираке с огромным трудом удается сейчас собрать воедино некогда целостное монолитное государство. Там остаются колоссальные проблемы. Американские оккупанты взяли весь Ирак под свой контроль и разогнали суннитскую партию «БААС», силы безопасности, армию, в которой командные посты в основном занимали сунниты. Сейчас мы расхлебываем последствия этого этнического беспредела, организованного США, когда шииты, которые обрели главную роль в стране после оккупации и войны, налаживают отношения с суннитами. Делать это очень непросто. Кроме того, изгнанные из сил безопасности, армии и полиции суннитские офицеры составляют одну из наиболее эффективных частей т.н. исламского государства, просто потому, что их выбросили с работы. Идеология их не интересует, религиозным фанатизмом они не страдают, но надо на что-то жить. Все, кто специально занимается этой проблематикой, признают, что именно выгнанные со всех постов бывшие офицеры армии С.Хусейна во многом определяют успех операций ИГИЛ в тех ситуациях, когда оно достигает каких-то результатов. Это не означает, что борьба с ИГИЛ уже завершена. Хребет сломлен, но еще остаются разрозненные отряды, которым нельзя дать опять объединиться и которые нужно уничтожить.

В Ливии наблюдаем грубейшее нарушение резолюции 1973 СБ ООН. Резолюция постановила установить зону, закрытую для полетов над Ливией, чтобы не поднимались в воздух самолеты ВВС режима М.Каддафи, которые бомбили мирных демонстрантов. После того, как эта резолюция была принята, никакие самолеты не летали над Ливией, но НАТО решило, что это хороший повод для уничтожения этого правительства. М.Каддафи и его правительство были физически зверски уничтожены. Что из этого получилось – мы тоже сейчас видим. Ливия превратилась в «черную дыру». Там, в отличие от Ирака, государство было разрушено практически полностью и собрать его по частям пока совсем не удается. Через Ливию на юг потянулись бандиты, террористы, контрабандисты с оружием и наркотиками. Стали устанавливаться связи между структурами ИГИЛ, «Аль-Каиды», «Аль-Каиды в странах исламского Магриба», «Боко Харам», «Аш-Шабаб» и другими террористическими группировками. Они сейчас очень хорошо координируются на пространстве от Северной Африки до Сахаро-Сахельского района. С юга на север через Ливию пошли волны мигрантов, которые создали в Европе серьезнейший кризис, являющимся одним из яблок раздора в Евросоюзе. Как все это теперь регулировать –не известно. Я абсолютно с Вами согласен, что те, кто «разбивал горшки» как «слон в посудной лавке», должны их и склеивать. Когда в прошлом году формировалась позиция мирового сообщества по проблемам миграции и принимался т.н. «компакт» по этой теме, наши западные коллеги сконцентрировали основные усилия на том, чтобы записать в этот документ «общую ответственность всех стран за последствия миграционного кризиса». Мы категорически отказались от такой «общей ответственности». Не мы вторгались в Ливию, разрушали это государство и создавали проблемы, о которых я сейчас сказал. Мы не будем соглашаться с попытками переложить вопрос с больной головы на здоровую.

Про Сирию вы тоже знаете, как пытались и эту страну пустить под откос, как это сделали с Ираком и Ливией. Мы оказали поддержку законному Правительству. Во многом благодаря этой поддержке был уничтожен костяк терроризма. Сейчас остаются задачи, которые сводятся к тому, чтобы ликвидировать террористический очаг в Идлибе и обеспечить восстановление законной власти на восточном берегу р.Евфрат при одновременном согласовании мер, которые гарантировали бы безопасность на сирийско-иракской границе, а также мер, которые помогали бы доставлять не только гуманитарную помощь сирийцам, но и поднимать инфраструктуру, готовить ее для приема беженцев и внутренне перемещенных лиц.

Параллельно, имеет место и политический трек, в рамках которого Россия, Турция и Иран выступили с инициативой формирования Конституционного комитета на основе решений Конгресса сирийского национального диалога, который состоялся в Сочи год назад. Работы сейчас завершаются. Все эти аспекты сирийского урегулирования будут рассматривать через десять дней в Сочи на очередном саммите президентов России, Турции и Ирана.

Вопрос: Будет ли Россия предпринимать радикальные меры в случае военного вмешательства в Венесуэле?

С.В.Лавров: Что касается Венесуэлы, США не скрывают, что хотят сменить там режим любой ценой. Президент США Д.Трамп вчера в своих комментариях сказал, что сохраняет «на столе» вариант военного вмешательства. Думаю, не стоит говорить, что это подрывает все основы международного права. Поразительно, как весь Евросоюз опять послушно «выстроился» и «дышит в затылок» США, выдвигая ультиматумы и заявляя, что выборы, приведшие ко второму сроку Президента Н.Мадуро, были нелегитимными. Можно рассмотреть вопрос с точки зрения бытовой логики. Выборы состоялись в мае прошлого года. По установленной в Венесуэле процедуре инаугурация должна была состояться 10 января этого года, но если сейчас звучат обвинения в нелегитимности выборов, то почему этот вопрос не ставился с мая 2018 года? Инспирированность и инсценировка этой ситуации для нас очевидна. Мы будем отстаивать международное право и поддерживать те инициативы, с которыми выступают отдельные латиноамериканские страны, в частности, Мексика и Уругвай. Они направлены на создание условий для общенационального диалога с участием всех политических сил Венесуэлы.

С удовлетворением отмечаем, что Президент Н.Мадуро не раз говорил о готовности к диалогу без ультиматумов и предварительных условий. К сожалению, оппозиция во главе с Х.Гуайдо отказывается от диалога, ультимативно требует ухода Н.Мадуро и передачи власти оппозиционным силам. Это не диалог, а навязывание одной стороне своей воли. То, что это делается при прямом потакании со стороны Вашингтона, а теперь еще и Европы, говорит о тех ценностях в международной политике, которые исповедуют наши западные коллеги.

Я упоминал об инициативе Уругвая и Мексики, которые предложили собрать все политические силы Венесуэлы, и говорил, что мы активно поддерживаем этот подход. К сожалению, сейчас из Европы – не из Латинской Америки – навязывают несколько иную конфигурацию международного посредничества. Евросоюз выступил с инициативой создания контактной группы, в которую самостоятельно включил восемь своих членов и сопоставимое количество латиноамериканских стран. Никто не знает, на основе каких критериев все это делалось. При этом ни нас, ни китайцев, да и американцев туда не пригласили. Почему Евросоюз считает себя вправе диктовать условия для международных посреднических усилий, я не знаю. Наверное, было бы культурнее и эффективнее, если бы все, кто заинтересован в урегулировании кризиса в Венесуэле, собрались и прежде, чем что-то объявлять, поговорили между собой, как помочь этой стране.

Сама претензия Евросоюза на ведущую роль в посреднических усилиях вызывает вопросы, потому что это посредничество выдвигается вошедшими в контактную группу странами, большинство из которых, если не все, присоединились к истекающему сегодня ультиматуму. Восемь дней назад они потребовали, чтобы к сегодняшнему дню Н.Мадуро объявил новые президентские выборы. Значит, сегодня эти посредники должны будут признать его оппонента в качестве нового легитимного исполняющего обязанности Президента. Так не посредничают. Это называется ультиматум, а не попытка найти общий знаменатель.

Вопрос: Многие выпускники Киргизско-российского Славянского университета хотят обустроиться в России, но у них возникают проблемы. Говорят, что наши дипломы не котируются в России. Хотел бы услышать от Вас, так ли это?

С.В.Лавров: Я не слышал о проблемах с трудоустройством, которые носили бы системный характер. Жизнь есть жизнь. Наверняка были случаи, когда кто-то не смог устроиться туда, куда ему бы хотелось. Но это не означает, что все нужно объяснять несовершенством образования или диплома.

Буквально сегодня мы с киргизскими коллегами обсуждали ситуацию, которая возникла в Университете в медицинской сфере. По итогам реформы системы образования в Кыргызстане развитие ординатуры здесь будет отличаться от того, что делается в России. Тут же было решено созвать рабочую группу, чтобы выработать соглашение, которое закроет эту проблему. Так что каких-либо серьезных проблем в вопросе, который Вы задали, я не вижу.

Вопрос: Несколько лет назад на территории Киргизии отменили трансляцию радио «Вести ФМ» под предлогом того, что должно быть 50 процентов вещания на русском языке, 50 процентов – на киргизском. Вам не кажется, что это была ошибка со стороны Российской Федерации, т.к. она потеряла площадку, где могла бы отстаивать свои политические позиции?

С.В.Лавров: Видите, это не наше решение. Наверное, чем больше источников информации, тем больше выбор у людей, которые интересуются политикой, жизнью в сопредельных странах. Я не знаю о причинах. Наверное, они были финансовыми. Но не думаю, что власти Кыргызстана заинтересованы в сокращении русскоязычного пространства.

Сегодня во время нашей встречи с Президентом Киргизии С.Ш.Жээнбековым он четко сказал, что русский язык – это завоевание для киргизского народа, дополнительная возможность для трудоустройства на пространстве СНГ. Президент подтвердил свою заинтересованность в укреплении и расширении русскоязычного пространства. Мы договорились о некоторых мерах.

Когда возникают конкретные ситуации, соответствующие структуры должны договариваться между собой. Надеюсь, что это не скажется негативно на возможности доносить информацию о России до киргизских граждан.

Вопрос: Какие шаги предпримет Россия по Курильским островам?

С.В.Лавров: А что должна предпринимать Россия? Мы хотели бы, чтобы наши японские соседи четко подтвердили очевидное, а именно итоги Второй мировой войны, включая полное признание и уважение суверенитета Российской Федерации, в том числе над упомянутыми Вами островами. Без этого мы не сможем организовать никакой разговор.

Вопрос: В Вашем Министерстве есть прекрасное литературное объединение «Отдушина». А есть ли Ваши книги?

С.В.Лавров: Моих книг нет. Но это объединение печатает альманахи, в которых есть мои стихи.

Вопрос: Ваше стихотворение «Посольский приказ» – это гимн Вашего литературного объединения или гимн Министерства?

С.В.Лавров: Оно не задумывалось как гимн кого-то или чего-то. Оно было написано к двухсотлетию создания МИД России.

Вопрос: В связи с выходом США из ДРСМД вновь стал актуален вопрос перспективы развития «холодной войны» в современных условиях. Как Вы можете это прокомментировать?

С.В.Лавров: Комментариев было предостаточно. Президент России В.В.Путин комментировал складывающуюся ситуацию.

Я не думаю, что мы ведем речь о развитии «холодной войны», как Вы сказали. Наступила новая эпоха, характеризующаяся тем, что США взяли курс на слом всей системы контроля над вооружениями, системы ограничения стратегических наступательных вооружений. Это печально. Уже эксперты по США говорят о том, что следующим будет последний оставшийся в этой области договор – Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений от 2010г., истекающий в 2021г.

Мы не стремимся к гонке вооружений, характерной для эпохи «холодной войны». Об этом очень четко сказал Президент России В.В.Путин. Мы, безусловно, будем реагировать военно-техническими средствами на угрозы, которые создаются в результате выхода США из ДРСМД, в результате их планов создания ядерных боеприпасов малой мощности, что, по оценке всех экспертов на Западе, в России и других странах, будет резко понижать порог применения ядерного оружия и повышать риск возникновения ядерного конфликта. Эти меры мы будем принимать в рамках тех средств, которые уже заложены в бюджете для Министерства обороны России.

Еще один очень важный момент (на это многие обратили внимание, но хочу еще раз подчеркнуть) – нет недостатка в инициативах, которые охватывали бы проблемы, возникшие в современном мире в сфере вооружений, производства новых видов оружия и вообще стратегической стабильности. Российская Федерация такие инициативы в течение последних лет неоднократно выдвигала, предлагала США начать разговор на эту тему и обсуждать эти вопросы в НАТО. Последний раз такие предложения делались в июле прошлого года в Хельсинки, когда проходила встреча Президента России В.В.Путина и Президента США Д.Трампа. Мы предлагали поэтапный подход к выстраиванию новых переговоров по ограничению вооружений, начиная, скажем, с совместной российско-американской декларации о недопустимости ядерной войны. Все наши предложения либо отвергались, либо были оставлены без реакции. Поэтому, как Вы знаете, Президент России В.В.Путин в субботу объявил, что все эти инициативы остаются «на столе», но бегать и напоминать о них нашим западным партнерам мы больше не будем. Когда они созреют до понимания своей ответственности за проблемы, которые создаются политикой США, милости просим, двери открыты. Приходите, будем разговаривать на равных, на основе учета законных, а не выдуманных интересов друг друга. Например, интерес, который обозначили США, о том, чтобы они вообще не имели оппонентов в этом мире сопоставимых по потенциалу, – это не легитимный интерес, а диктаторский.

Мы всегда открыты к разговору на равных, на основе озабоченностей безопасностью соответствующих стран и всего человечества.

Вопрос: Не хочу устраивать поэтический айтыш, но задам свои вопросы в рифму. Вам, как причастному к поэзии, хочу поведать поэтически. Наш курс порой идет по лезвию, не понимая, как фактически нам обеспечить соответствие законам, правилам, что вводятся в России и у нас. Но бедствие все пуще, все сильнее расходится. Мне факультетом нашим велено сказать, не зря о том печалимся, что в эту темную расселину, мы год другой, да и провалимся. Коль ВУЗ межгосударственный, нельзя ли предать нам основательно права, чтобы мы, живя не барственно, могли решать самостоятельно, какой модели соответствовать. Уже поднадоело бедствовать и находиться «в раскоряку». Нельзя ли сотворить бумагу, охранной грамоте подобной, и в главном нам помочь способной?

Второй вопрос касается военной кафедры. У нас в стране военной медицине запрета нет. В России же отныне ее изъяли вовсе. Как быть? Мы полагаем, что резонно, когда врач мог бы получить погоны и не чураться, если пригласили служить хоть Киргизстану, хоть России.

С.В.Лавров: Ответ на оба вопроса у меня один. В отличие от того, что я слышал до сих пор, если действительно есть сложности, связанные с юридическим оформлением образования в этом уважаемом мной учебном заведении, то направляйте.

Это не дело МИД решать вопросы, о которых Вы сказали. Но мы совершенно точно разберёмся с участием Министерства образования и науки, Министерства здравоохранения, Министерства обороны, в чем и есть ли основания под теми вопросами, которые Вы сформулировали.

Сегодня молодой человек задавал вопрос насчет того, почему не принимают на работу с дипломом Кыргызско-российского Славянского университета. Я о таких ситуациях не слышал. Допускаю, что они есть. Наверняка, было много случаев, когда не принимали на работу с дипломом МГИМО(У)МИД России или МГУ. Зависит от человека, насколько он не просто получил «корочку», а соответствует требованиям, которые выдвигаются на государственной службе или в частном секторе. Если есть проблемы, мы сейчас начнем о них говорить, и время истечет.

Я не профессионал в этом вопросе. Передайте, пожалуйста, Ваши предложения Послу Российской Федерации в Киргизской Республике А.А.Крутько. Исхожу из того, что их также должен посмотреть Ректор. Если там на самом деле есть какие-то вещи, зависящие от изменения межгосударственного межправительственного соглашения на этот счет, мы обязательно займемся этим и посмотрим, что можно сделать.

В.И.Нифадьев (ректор КРСУ): Пользуясь случаем, хочу поблагодарить Посла Российской Федерации в Киргизской Республике Андрея Андреевича Крутько за то, что он вник в наши сложные проблемы и лично принял участие.

Вопрос: Япония и Корея дипломатически более приближены к США. Как происходит товарооборот между Россией, ЕАЭС с Кореей и Японией, в частности таких компаний как «РУСАЛ»? Разрешено ли торговать в полном объеме? Например, корейская компания заказывает тонну или десять тысяч тонн товара, а Россия не дает возможность…

С.В.Лавров: Россия не дает возможность? С какой стати?

Вопрос: Компания «РУСАЛ» недавно столкнулась с этой проблемой.

С.В.Лавров: Компания «РУСАЛ» заинтересована в том, чтобы наращивать свои продажи. Она публично говорила об этом. Когда компания подверглась совершенно недопустимым, неприемлемым действиям США, которые подорвали весь рынок алюминия, да, были проблемы с поставками. Но это не потому что компания «РУСАЛ» не хочет зарабатывать деньги в Японии или Южной Корее.

Вопрос: То есть там полностью все разрешено? Запретов нет?

С.В.Лавров: Я ни о каких запретах не слышал. У компании по определению не может быть запретов на торговлю с партнерами из какой-либо страны. А по линии российского государства никаких запретов не принималось. Мы стараемся поощрять бизнес, а не «рубить» его, как делают американцы.

Вопрос: У Вас очень ответственная должность. Каково это, каждый раз принимать ответственные решения?

С.В.Лавров: Никогда об этом не задумывался. Если у Вас возникает такой вопрос – спасибо за сострадание.

Вопрос: Насколько эффективной Вы считаете «мягкую силу» России в регионе Центральной Азии вообще и в Киргизии в частности?

С.В.Лавров: Насчёт эффективности российской «мягкой силы» судить не нам, а тем, кто хочет дружить с Россией, живёт в этом регионе и заинтересован, чтобы между нашими странами были добрые, товарищеские и дружеские отношения.

Если говорить в цифрах, то инвестиции в этот регион за последние годы исчисляются миллиардами долларов США. Кроме того, у нас создаются каналы оказания безвозмездной финансовой помощи. Если говорить о Кыргызстане, Таджикистане, частично Узбекистане, то это несколько сотен миллионов долларов за последние десять лет. И многое другое.

Здесь работают российские СМИ, несмотря на возникающие нюансы, когда по тем или иным причинам то или иное СМИ принимает решение сократить своё вещание. Общение по каналам СМИ – более или менее устойчивая линия коммуникации.

Есть такой механизм, как Евразийский стабилизационный фонд, созданный по линии ЕАЭС. Взнос России – чуть меньше 600 млн. долл. США. Это тоже важный кредитный ресурс.

На данный момент в России учится около 50 тыс. студентов из Центральной Азии. Многие из них учатся за счёт средств государственного бюджета.

Вопрос: Четыре государства Центральной Азии находятся в стадии перехода на латиницу. Какие перспективы у русского языка в этом регионе?

С.В.Лавров: Сегодня Президент Киргизии С.Ш.Жээнбеков мне твёрдо сказал, что руководство страны заинтересовано в сохранении, расширении и развитии русскоязычного пространства. Есть опыт соседнего с вами Таджикистана, где второй год реализуется программа повышения квалификации учителей русского языка как через стажировки таджикистанских преподавателей в российских вузах, так и за счёт командирования в страну российских опытных учителей. Мне показалось, что Президент Киргизии С.Ш.Жээнбеков проявил интерес к чему-то подобному. Если этот интерес налицо, то мы обязательно постараемся продумать такую программу. Я знаю, что Киргизско-русский Славянский Университет очень много делает на этом поприще. Но эта программа шире и, например, для тех же горных районов, в которых не хватает преподавателей.

Вопрос: Есть информация о том, что в китайском Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) существуют политические лагеря перевоспитания. Могли бы вы подтвердить эту информацию или она неверна?

С.В.Лавров: Я не знаю об этом. Буквально недавно читал о том, что США активно ставят этот вопрос, в том числе через своё посольство в Пекине. Мы не вмешиваемся во внутренние дела других стран и не пытаемся искать проблемы в наших отношениях с Китаем, которые сейчас лучше, чем в любой исторический период. У нас взаимоуважительный диалог.

Мы знаем, насколько остро стоит проблема экстремистов в СУАР КНР. Знаем, что не одна сотня или тысяча экстремистов из этого региона Китая воюет в рядах ИГИЛ и прочих террористических структур в Сирии и других странах Ближнего Востока. Мы заинтересованы в том, чтобы координация действий в этой сфере, не только между Россией и Китаем, но странами ОДКБ и ШОС, была эффективной и помогала решать проблему тех террористов из стран Центральной Азии, России и Китая, которые сейчас ищут удачи на Ближнем Востоке. По мере того, как их оттуда выгоняют, бьют, остатки этих банд пытаются проникнуть назад в свои страны или третьи государства. Очень важно пресекать «путешествия» подобного рода.

Вопрос: Сегодня ЕАЭС становится весомым фактором международной экономики. К нему присматриваются, проявляют интерес другие государства. Из Центрально-Азиатских государств Казахстан и Кыргызстан являются участниками этого интеграционного объединения. Возможно ли присоединения к Союзу других стран Центральной Азии?

С.В.Лавров: Мы будем это только приветствовать. При ЕАЭС создан институт наблюдателей. Этот статус уже получила Молдова. Мы заинтересованы, чтобы страны Центральной Азии и другие страны СНГ, которые не являются членами ЕАЭС, воспользовались этим статусом, позволяющим ближе ознакомиться с тем, как функционирует это объединение, и какие выгоды оно несёт. На основе этого знания и информации можно принять решение о целесообразности присоединения.

Вопрос: Возможно ли создать систему по обмену студентами-медиками на летнее время?

С.В.Лавров: Обмены в любой сфере – хорошая идея. Если Вы спросите, можно ли обмениваться дипломатами на стажировку, я скажу, что мы это точно готовы организовать.

Что касается медиков, то обмены полезны, но насколько это возможно логистически – решать не мне.

Вопрос: Каковы образовательные перспективы России в Центрально-Азиатском регионе?

С.В.Лавров: Есть два Университета – в Бишкеке и Душанбе. В Ашхабаде – открыта русская школа имени С.А.Пушкина, которая основывается на российских образовательных программах. Русский язык там тоже достаточно широко изучается, как здесь и в Таджикистане. Мы хотели бы, чтобы русские школы по программе Российской Федерации, были не только в каждой стране Центральной Азии, но и СНГ, потому что это помогает идти затем в образование и даёт два диплома. Эта взаимодополняемось и взаимозаменяемость очень важна.

В образовательной сфере возможны обмены преподавателями, профессорами, стажировочными программами и просто преподавание русского языка. Мы видим, насколько это отвечает интересам киргизского руководства.

Россия. Кыргызстан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 4 февраля 2019 > № 2877428 Сергей Лавров

АЛЕКСАНДР НОВАК: «С КАЖДЫМ ГОДОМ В ЕВРОПЕ ТРУБОПРОВОДНЫЙ ГАЗ ПОТРЕБЛЯЕТСЯ БОЛЕЕ АКТИВНО ПО СРАВНЕНИЮ СО СЖИЖЕННЫМ»

ИТОГОВОЕ ИНТЕРВЬЮ АЛЕКСАНДРА НОВАКА ГАЗЕТЕ «КОММЕРСАНТ»

«Трудно забегать вперед, даже на несколько месяцев»

Глава Минэнерго Александр Новак о сделке с ОПЕК и газовых турбинах

Несмотря на осенний рост цен на нефть, России в начале декабря пришлось продлить соглашение с ОПЕК о сокращении добычи. Почему это произошло, как развивается ситуация на рынке топлива и зачем нужна «свежая кровь» в регулировании электроэнергетики, “Ъ” рассказал министр энергетики Александр Новак.

— Почему Россия согласилась участвовать в новой сделке по сокращению добычи нефти, хотя цена около $60 за баррель устраивала как бюджет, так и нефтяников, а снижать производство последние, наоборот, не хотели?

— Не совсем так. Мы не раз встречались с компаниями. Все поддержали продолжение взаимодействия с ОПЕК. За два года формат показал свою эффективность. Но возникает вопрос: как нивелировать риски, среди которых сезонное падение спроса зимой и, как следствие, снижение цен на нефть. Накануне продления сделки, несмотря на непродолжительный рост, запасы оказались ниже пятилетнего среднего значения. Поэтому нужно было со многими странами и с секретариатом ОПЕК спрогнозировать ситуацию первого-второго квартала 2019 года. Ведь кроме баланса спроса и предложения есть факторы, которые могут существенно влиять на рынок. Например, Ливия, где недавно из-за повстанцев перекрыты месторождение и нефтепровод, одномоментно потеряны несколько сотен тысяч баррелей в сутки (б/с).

Если исходить из фундаментальных параметров баланса спроса и предложения, то для стабилизации рынка нужно в течение первого-второго квартала сократить добычу, так как из-за летнего восстановления спроса ситуация может измениться. Мы обсуждали подход не только с компаниями, но и с Минфином и с Минэкономики, докладывали руководству страны. Принято консолидированное решение о совместных действиях с коллегами из ОПЕК и не ОПЕК по сокращению добычи на 2,5% для стран ОПЕК и 2% для стран не ОПЕК.

Наша итоговая доля сокращения — примерно 230 тыс. б/с в сутки. ОПЕК+ продолжит мониторить ситуацию, если она изменится, у нас остается возможность для оперативного принятия другого решения.

— Как быстро Россия будет сокращать добычу?

— Будем исходить из наших возможностей, в первую очередь технологических. Мы договорились с коллегами из ОПЕК, как и в предыдущий раз (в 2017 году.— “Ъ”), что сокращение будет проходить плавно, резко это сделать в наших климатических и геологических условиях невозможно. Уже в январе начнется снижение добычи.

— Два года назад ОПЕК+ сокращала добычу, чтобы снизить уровень запасов и стабилизировать рынок. В итоге цены выросли, как и добыча сланцевой нефти в США, и теперь ОПЕК+ снова сокращает добычу, чтобы дать сланцевой нефти место на рынке. Вы не считаете, что это замкнутый круг?

— Здесь важно исходить из оценки последствий принятия тех или иных решений, насколько они выгодны для страны в целом, для компаний.

— Я не говорил про такой крайний сценарий.

— Вы же говорите о том, как нам сделать, чтобы добыча сланцевой нефти не росла. Она будет расти, потому что объективно сегодня созданы такие технологии, и они рентабельны при низких ценах. Сланцевая нефть занимает небольшую долю в мировой добыче — порядка 6 млн из 100 млн б/с. Да, она дает существенный прирост, но мы видим, что в среднесрочной перспективе сохранение таких темпов сопряженно с неопределенностью. Там есть свои трудности с привлечением финансов и замедление темпов увеличения продуктивности. Волатильность на рынке в первую очередь приведет к тому, что не будут приняты инвестиционные решения по более дорогим проектам, таким как нефтеносные пески и глубоководные проекты.

— Тем не менее вы не считаете, что, входя в новое соглашение о сокращении добычи и поддерживая тем самым текущий уровень цен, Россия помогает в большей степени странам ОПЕК, чем себе? Ведь и компании, и бюджет устраивает даже более низкая цена, чем сейчас.

— Безусловно, для наших нефтекомпаний уровень цен не так важен, как для некоторых стран. В России низкая себестоимость добычи и достаточно слабый курс рубля, позволяющий иметь комфортную цену на нефть и достаточную экономику добычи. Другое дело, что в целом для экономики, для бюджета низкая цена создает дополнительные вызовы. Резкое падение цены могло бы отразиться на курсе рубля, повлиять на рост инфляции, создать неопределенности в экономике и затруднить планирование. За два года действия соглашения ОПЕК+ Россия дополнительно заработала, по минимальным оценкам, $120 млрд. Поэтому оценивать результативность кооперации со странами ОПЕК необходимо в целом для экономики страны. Эти вопросы мы обсуждаем не только с нефтекомпаниями, но и с Минфином, Минэкономики.

— Следует ли понимать так, что сотрудничество с ОПЕК становится бессрочным или, во всяком случае, долгосрочным? Ведь необходимо будет постоянно балансировать рынок из-за фактора сланцевой нефти.

— Трудно забегать вперед, даже на несколько месяцев. Если вы помните, летом, до принятия США решения временно ослабить санкции в отношении иранской нефти, на рынке наблюдался дефицит. Цены пошли вверх очень сильно, этот дефицит нужно было покрыть. А если бы был принят самый жесткий вариант санкций против Ирана, с рынка ушел бы еще 1 млн б/с, и цены могли взлететь до уровня 2014 года.

Летом участники ОПЕК+ понимали, что, если ситуация будет развиваться так, необходимость сокращать добычу исчезнет, можно будет жить в рыночных условиях и еще придется потрудиться, чтобы как-то покрыть возникающий дефицит. Поэтому я сейчас не могу прогнозировать сроки действия соглашения ОПЕК+ — нужно смотреть, как будет развиваться ситуация на рынке. Но важно понимать, что кооперация в том или ином виде продолжится. Данное соглашение показало свою эффективность.

— Насколько ваше понимание ситуации на рынке сейчас сходно с пониманием Саудовской Аравии?

— В основном у нас оценка ситуации на рынке совпадает, и не только с Саудовской Аравией, но и с другими странами. Другое дело, что есть много рисков, развитие которых трудно прогнозировать. Например, по ряду вопросов — сколько еще сланец будет активно развиваться, какова будет динамика добычи на этих месторождениях или что станет с добычей в странах, где сейчас присутствуют геополитические риски. У нас могут быть разные мнения, но в целом приходим к консенсусу.

— В этом году был принят налоговый маневр. Вы считаете, что необходима дополнительная поддержка нефтепереработке или потребителям по сравнению с тем вариантом, который был принят?

— Законодательство, которое сейчас принято в рамках завершения налогового маневра, в том числе дополнительный демпфирующий механизм, позволяет создать условия для развития нефтепереработки при любых ценах на нефть, а цены на топливо внутри страны сделать менее волатильными. Мы создали экономические условия для увеличения поставок на внутренний рынок.

Еще один инструмент, более простой и с прямым эффектом на цену топлива,— это плавающий акциз на нефтепродукты, который бы менялся в зависимости от цены нефти. Но важно понимать, что у нас из акцизов формируются дорожные фонды, и волатильность поступления налога создает риски для их наполнения, поэтому вместо плавающего акциза было решено применять демпфирующий элемент обратного акциза с аналогичным функционалом.

Тем не менее плавающий акциз не ушел с повестки дня, по нему есть поручение правительства еще раз проанализировать и подготовить предложение о целесообразности его использования. Понятно, что речь не идет о его введении в 2019 году, потому что бюджет сформирован, мы говорим о следующем бюджетном цикле.

— Странно видеть, как фактор наполнения дорожных фондов влияет на всю политику правительства по такому важному вопросу, как цены на топливо.

— Когда ситуация обсуждалась, не было консенсуса относительно того, как сохранить стабильные поступления в дорожные фонды. Сейчас такие предложения в процессе работы уже появились.

— Какие?

— У нас есть негласное правило: в публичную плоскость не выносить то, что еще не обсуждено.

— Как я понимаю, Минфин был против того, чтобы наполнять дорожные фонды дополнительными нефтегазовыми доходами вместо акцизов, считая это нарушением бюджетного правила.

— Я думаю, что нам нужно найти инструменты в рамках бюджетного законодательства.

— До конца года НПЗ, которые по общему правилу не должны получать обратный акциз в рамках налогового маневра, могут заключить с Минэнерго соглашения о модернизации. Кто уже это сделал?

— Проект соглашения подготовлен, это будет соглашение между Министерством энергетики, ФАС и компаниями, владеющими НПЗ. По нашей оценке, это порядка 10–12 НПЗ. Документы будут подписаны, как только выйдет постановление правительства в развитие законодательства о налоговом маневре. Сейчас оно на стадии согласования, но мы должны до конца года подписать эти соглашения.

— О каких НПЗ идет речь?

— В основном о средних НПЗ, по которым не были подписаны соглашения о модернизации ранее. Это такие заводы, как Антипинский, Афипский, Марийский, Ильский, Орский и т. д.

— Какой общий объем переработки на этих НПЗ?

— Примерно 25–30 млн тонн.

— В мае было заключено соглашение с нефтекомпаниями о заморозке цен топлива в рознице, в ноябре — в мелком опте. Учитывая, что с тех пор цены на нефть резко упали, вы не считаете, что было бы правильно пораньше завершить действие соглашения?

— Основная задача этого соглашения — не допустить резкого повышения цен на внутреннем рынке в условиях роста мировых цен на нефть и ослабления курса рубля. Хотя соглашение действует до марта, уже сейчас рынок находится в других условиях: стоимость нефти снизилась более чем на $20 за баррель, соответственно, цены на нефтепродукты, которые формируются на бирже, уже значительно ниже параметров, которые закреплены в соглашении. Более того, даже в мелком опте, где зафиксирован предельный уровень цен, мы наблюдаем снижение. Сейчас внутренний рынок премиален.

Отмена соглашения — неактуальный вопрос, потому что сейчас достаточная маржинальность и на опте, и в рознице. Новые обстоятельства возникнут с 1 января, когда из-за роста акцизов снизится маржинальность. Также вырастет НДС, и экспортная пошлина на нефть и нефтепродукты в рамках налогового маневра снизится на 5 процентных пунктов. Но эти факторы при таких ценах на нефть будут сдемпфированы. Если же цены на нефть значительно вырастут, мы можем задействовать демпфирующий акциз, но при текущих ценах он просто не понадобится. Мы считали, что в условиях 2018 года демпфер начинает работать при цене нефти примерно $62–65 за баррель и выше, в 2019 году с учетом роста акцизов и других факторов, в том числе сохранения курса рубля, эта цена будет $58–62.

— То есть вы считаете, пусть в марте эти соглашения истекают сами по себе?

— Соглашения — некий страхующий механизм на случай, если вдруг будет резкий рост цен на нефть на мировом рынке.

— Это значит, что соглашения могут быть продлены?

— В принципе не исключено. Но я думаю, этого не потребуется. Почему выбрали именно 31 марта? Потому что нужно посмотреть, как заработает демпфирующий акциз в январе—феврале. Если акциз понадобится, за январь выплаты будут в феврале, за февраль — в марте. То есть эти два месяца нужны, чтобы посмотреть, как это все будет работать, чтобы компании, например, не получили финансовый разрыв и не переложили этот фактор в цену топлива.

— Следующий год должен стать ключевым для достижения новых договоренностей о транзите газа с Украиной, действующий контракт истекает. Почему трехсторонние переговоры по газу с Еврокомиссией и Украиной перенесены с декабря на январь?

— Это предложение украинской стороны и Еврокомиссии. Мы были готовы встречаться и в декабре. В принципе не имеет значения, в декабре или в январе — вопрос в другом. Сейчас «Газпром» и «Нафтогаз» находятся в судебных спорах, и эти разбирательства в принципе негативно влияют на возможность вести диалог, потому что идут постоянные взыскания по ранее принятым решениям арбитража денежных средств, имущества и так далее. Поскольку в результате решений Стокгольмского арбитража был нарушен баланс интересов по двум контрактам, которые были подписаны «Газпромом» и «Нафтогазом» в 2009 году, в суде решается вопрос о расторжении этих контрактов. «Газпром» готов как одну из опций рассматривать подписание мирового соглашения, которое бы удовлетворило обе стороны.

И второй момент касается самого продолжения транзита через Украину. В России на разных уровнях, в том числе на уровне руководства страны, всегда подтверждалось, что мы готовы обеспечивать продолжение транзита и после 2019 года, но при условии, что такой вариант будет конкурентен по отношению к другим маршрутам поставки газа в Европу.

— Как европейская сторона относится к вашей позиции, что надо сначала заключить мировое соглашение по текущим спорам, а потом договариваться о продолжении транзита?

— Еврокомиссия видит свою основную задачу в том, чтобы не был нарушен транзит и поставки газа европейским потребителям. Коллеги не против и мирового соглашения, но, по их мнению, об этом должны между собой в первую очередь договариваться «Газпром» и «Нафтогаз».

— Есть ли какой-то «план Б» на случай, если к декабрю 2019 года контракта на транзит не будет?

— В этом смысле европейские потребители будут обеспечены необходимыми объемами.

— Через Украину?

— Вы же спрашиваете про гипотетический сценарий, если контракт на транзит не будет подписан.

— Год назад в интервью мы задавали вопрос о переговорах по газу между «Сахалином-1» (оператор Exxon Mobil, участвует «Роснефть») и «Сахалином-2» (подконтролен «Газпрому»), ключевых для перспектив расширения второго проекта. Дискуссия затянулась, есть ли какой-то прогресс?

— Конечно, мы бы хотели, чтобы эти коммерческие переговоры быстрее завершились, и сохраняем надежду, что это произойдет в ближайшее время. Нужно принимать решение о монетизации газа «Сахалина-1» и в целом о более эффективном использовании всего сахалинского газового узла.

— Может ли государство активно влиять на эти переговоры?

— В управляющих органах компаний-операторов и «Сахалина-1», и «Сахалина-2» есть представители Минэнерго, и для нас важно, чтобы не было, условно, силового решения в одну или в другую сторону, мы не хотим давить. Мы можем — и мы предлагали такие услуги — выступить в качестве экспертов, чтобы создать возможности для объективной оценки текущей ситуации. Но компании-операторы сказали, что сами договорятся. Юридических оснований, чтобы вмешиваться в процесс, у нас нет.

— Мы видим, что проект «Ямал СПГ» НОВАТЭКа в этом году стал одним из крупнейших поставщиков сжиженного газа в Европу. Когда проекту выдавалось разрешение на экспорт, Минэнерго должно было не допустить конкуренции с трубопроводным газом «Газпрома». Ее действительно нет?

— Во-первых, что касается самого «Ямала СПГ», львиная доля объемов законтрактована на долгосрочной основе в Азиатско-Тихоокеанский регион. «Ямал СПГ» был запущен раньше запланированного срока, поэтому сейчас этот газ в основном идет на спот. Каким образом газ пойдет — прямыми поставками или путем своповых операций, это уже дело коммерческих служб компаний.

Мы понимаем, что с каждым годом в Европе трубопроводный газ потребляется более активно по сравнению с сжиженным. В этом году мы ожидаем рост экспорта российского газа до 245 млрд кубометров с 224 млрд кубометров в прошлом году. И у «Газпрома» идет рост добычи и рост поставок на экспорт.

Конкуренция с СПГ, конечно же, присутствует, но не в такой степени, чтобы глобально влиять на поставки трубопроводного газа. Трубопроводный газ более выгоден и по цене, и по возможностям в случае необходимости оперативного увеличения объемов. В этом году у нас произошло интересное событие: по долгосрочным экспортным контрактам «Газпрома» выбирается уже максимальное годовое количество газа. То есть это означает необходимость заключения дополнительных трубопроводных контрактов, несмотря на то что в Европу дополнительно пришел сжиженный газ. В целом важно понимать, что трубопроводный газ наиболее конкурентоспособен в Европе.

— Одной из проблем электроэнергетики в России остается экономика угольных электростанций. В первой ценовой зоне они хронически убыточны, и некоторые инвесторы требуют от государства особых условий работы. Будет ли введен экономически обоснованный тариф для Новочеркасской ГРЭС «Газпром энергохолдинга»?

— Мы пока изучаем различные варианты.

— Будет ли Минэнерго в целом вводить специальные меры поддержки для угольной генерации в этой зоне?

— Мы рассматриваем вариант с повышением price cap для угольной генерации в первой ценовой зоне, можно было бы плату за мощность для таких станций установить выше. По сути, это надбавка. Решение пока не принято, и это предложение будет обсуждаться в правительстве.

— Сколько это будет стоить, кому нужна эта поддержка и с какого периода мера может быть введена?

— Расчеты, безусловно, есть. Думаю, что все основные механизмы понятны, других быть не может. Станции, которым будет оказываться поддержка, определит правкомиссия.

— Вы предлагаете поднять price cap до уровня второй ценовой зоны?

— Необязательно. Мы будем исходить из того, чтобы предприятие, нуждающееся в такой поддержке, имело минимальный уровень рентабельности.

— Недавно министерство покинул замминистра Вячеслав Кравченко. В чем причины его отставки?

— Вячеслав Кравченко пришел в министерство в 2013 году, отработал пять лет и многое сделал в отрасли. Поэтому причина ухода — только его собственное желание поменять работу.

— За Алексеем Текслером окончательно закрепят электроэнергетику, вы не ищете нового человека на этот пост?

— Алексею Текслеру были переданы соответствующие функции, и это не временное решение, а мой приказ по перераспределению полномочий.

— За первым заместителем закреплен довольно широкий функционал. Не будет ли кураторство над электроэнергетикой происходить по остаточному принципу?

— Мы сейчас занимаемся корректировкой структуры Минэнерго. Думаю, будет возможность ряд функций и полномочий, ранее за ним закрепленных, перераспределить между другими заместителями.

— Господин Текслер сохранит позицию первого зама?

— Да, он продолжит курировать энергетическую политику в целом, что уже входит в полномочия первого заместителя, плюс электроэнергетику.

— Кто может стать вашим заместителем по цифровизации?

— У нас есть кандидатуры для этой должности, но я бы не хотел называть фамилии, пока не принято окончательных решений на уровне правительства. Надеюсь, что такое решение будет принято в ближайшее время, потому что тема цифровизации важна, ею нужно заниматься.

— У Siemens и GE как поставщиков газовых турбин есть шансы попасть в программу модернизации станций или же энергокомпаниям можно будет закупать только российское оборудование?

— Нормативная база предусматривает стопроцентную локализацию оборудования. Любая компания, которая будет этому соответствовать, имеет право участвовать в программе. В основном в модернизацию попадают паросиловые установки — это, как правило, российское оборудование.

Сейчас газотурбинные установки чаще всего используют при строительстве новых электростанций. Тем не менее одна из задач, которые мы должны решить в рамках ДПМ-2,— создать за счет заказа со стороны энергетиков российские мощные газовые турбины. Крупного оборудования у нас пока действительно нет. «Ростех» продолжает дорабатывать модель ГТД-110М, есть инициатива со стороны «Силовых машин» сделать свою мощную турбину 65–170 МВт. «Интер РАО» проявляет интерес к стопроцентной локализации турбин GE, и для них двери механизма ДПМ-2 открыты.

— По идее, программа модернизации увязана с «дорожной картой» по созданию линейки газовых турбин большой мощности в РФ. Хватит ли объема заказов для загрузки и окупаемости турбиностроителей?

— У нас есть понимание по газовым турбинам — это 1,4 ГВт гарантированного заказа. Хотя не исключено, что спрос на это оборудование окажется выше.

— Что значит — гарантированный заказ? Энергокомпании могут и не прийти на эти объемы в рамках конкурса.

— Это предложение Минпромторга совместно с нашими коллегами из «Силовых машин». Для того чтобы начать производство таких турбин, нужен минимальный заказ на 1,4 ГВт. Собственно, такая возможность будет предоставлена в рамках механизма модернизации. Сейчас идут коммерческие переговоры между будущими производителями газотурбинных установок и генкомпаниями.

— Очевидно, что энергокомпании не хотят закупать российское оборудование. Это следует из намерения «Интер РАО» локализовать турбины GE, а ГЭХ вел переговоры с Siemens. Не развалит ли демарш генерирующих компаний все намерения по созданию линейки больших машин в РФ?

— Если они на конкурс не придут, то мы рассматриваем возможность сделать отдельные конкурсы по аналогии с Таманью, Крымом или Калининградом на основе конкурентного отбора мощности новых генерирующих объектов. Мы сможем сделать такой конкурс под заказ конкретного оборудования.

— Вне рамок программы модернизации?

— Да. Такая опция обсуждалась, и она сохраняется. Но мы планируем, что все-таки на первом этапе все будут участвовать в конкурсе. Наши коллеги рассчитывают, что смогут договориться с генераторами. Кстати, для них же есть льготные условия по срокам, по штрафам для нового оборудования.

— В энергосистеме практически нет энергодефицитных точек. Где планируется проводить конкурентный отбор мощности новых генерирующих объектов (КОМ НГ)?

— В соответствии со схемой и программой размещения генерирующих объектов в принципе есть потребность того, чтобы такой объем обеспечить. Где-то мы выводим старые электростанции, взамен которых будут новые,— это не модернизация, а новое строительство. Вы не учитываете, что каждый год выводится 1,5–2 ГВт.

— После вывода необязательно строить новую станцию.

— Можно это назвать модернизацией, а можно, если это отдельно рядом стоящая площадка на этой же инфраструктуре, новым строительством. Но в целом там будет использоваться оборудование с газовой турбиной. Для этого найдем возможности.

— КОМ НГ — дорогостоящий механизм, а у вас есть ограничение по инфляции.

— Да, мы в любом случае будем строго соблюдать те поручения, которые есть в пределах инфляции. Если надо, будем сдвигать сроки по определенным объектам.

— В правительстве традиционно идут дискуссии, иногда довольно жесткие, по доходам от госкомпаний. Как может измениться дивидендная политика «Россетей»? Минэнерго давало свои предложения?

— Да, мы обсуждали у первого вице-премьера Антона Силуанова и вице-премьера Дмитрия Козака подходы к дивидендной политике регулируемых организаций. Сегодня при тарифообразовании дивиденды не предусматриваются. Но государство в виде директив все же требует их выплаты, тем самым снижая инвестпрограммы регулируемых организаций. Поэтому есть предложение обсуждать и утверждать инвестиционные программы регулируемых компаний на уровне правительства РФ, и уже исходя из утвержденных инвестпрограмм рассматривать, какие есть возможности по выплате дивидендов с учетом тарифов. Необязательно, что это будет 50% по МСФО.

— Поддерживаете ли вы идею «Россетей» по проведению допэмиссии акций? Как может снизиться доля государства?

— Такая идея есть, но она пока в стадии проработки. Думаю, что в перспективе это возможно. Но к такому решению нужно подойти очень взвешенно, целью должно стать развитие электросетевого комплекса и рост его капитализации. Если посмотреть на стратегию развития электросетей, то одно из направлений — привлечение частных инвестиций.

— В этом году оптовые цены на электроэнергию уже третий год подряд значительно превысят уровень инфляции, и вплоть до 2022 года ситуация сохранится. Планирует ли Минэнерго принимать какие-то меры по ограничению роста?

— Все зависит от рынка. Где-то превышают, где-то идут вниз, потому что есть разовые решения, влияющие на цены, например плата по ДПМ.

— Перенос сроков ввода Нововоронежской АЭС-2 и Ленинградской АЭС-2 «Росатома» рассматривается в качестве одной из мер снижения ценовой нагрузки?

— Нет, специально не рассматриваем, но при расчетах ценовой нагрузки на потребителей от программы модернизации мы учитывали актуальные данные компании по переносу запуска блока ЛАЭС-2 на два года.

— Промышленные потребители ежегодно примерно на 3,5% наращивают выработку на собственных электростанциях. Каковы могут быть последствия для отрасли? Планирует ли Минэнерго как-то реагировать на сокращение потребления из сети?

— Мы считаем, что это не очень хороший сигнал для централизованной энергосистемы. Здесь сходятся два разных вектора, которые должны развиваться одновременно. С одной стороны, мы говорим о необходимости развития распределенной генерации, и не только в изолированных зонах, но и внутри энергосистемы. С другой стороны, мы хотим, чтобы нагрузка на потребителей уменьшалась.

Мы представили свои предложения, направленные на ограничение роста нагрузки на потребителей и одновременно на то, чтобы у них не было стимула уходить на собственную генерацию. В первую очередь это касается достаточно дорогой сетевой инфраструктуры, которая составляет половину стоимости электроэнергии для потребителей. Это, например, предложение о более равномерном распределении нагрузки между сетями ФСК и МРСК. Принято решение о том, что будем постепенно к этому двигаться, чтобы не сильно увеличивалась нагрузка.

— Крупные потребители, наоборот, считают, что эти меры усугубляют ситуацию.

— Да, при этом есть нюанс, что, даже если вы уходите на собственную генерацию, в качестве резервного энергоснабжения все равно сохраняется подключение к единой энергосистеме. И за это потребители пока не платят. Надо сделать так, чтобы резервирование со стороны сетевой компании оплачивалось таким потребителем. Мне это кажется правильным, потому что, если сейчас тенденция продолжится, сетевой комплекс будут оплачивать только оставшиеся предприятия. При этом нагрузка на потребителей продолжит расти, что не приведет к хорошим последствиям. Сейчас для нас главное — повышение эффективности сетевого комплекса и снижение нагрузки на потребителей.

— Какие предложения вы дали по поддержке ВИЭ после 2024 года?

— Пока нет окончательно выработанного варианта. Мы понимаем, что стимулы для развития должны быть, но уже другие — необязательно лишь в виде нагрузки на потребителей электроэнергии. Это может быть разный комплекс инструментов, в том числе в виде различных налоговых льгот, субсидий, увеличения объемов реализации на экспорт. В конечном итоге это приведет к снижению стоимости выработки. Мы в принципе за то, чтобы оказывать поддержку, но она должна снижаться. Мы должны видеть некий целевой уровень, когда ВИЭ-генерация станет конкурентной и будет работать в рынке.

— Вы предварительно рассчитывали, какая может быть нагрузка от продления программы?

— У нас есть расчеты, думаю, что в течение первого полугодия сможем подготовить предложение.

— Каков оптимальный объем возобновляемой энергетики во всей энергосистеме, по вашим оценкам?

— Сейчас у нас 250 ГВт мощностей, можно говорить о диапазоне 3–5% для ВИЭ.

Ссылка на интервью: https://www.kommersant.ru/doc/3842277?from=main_2

Россия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Электроэнергетика. Экология > minenergo.gov.ru, 25 декабря 2018 > № 2852727 Александр Новак

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на конференции «Средиземноморье: римский диалог», Рим, 23 ноября 2018 года

Прежде всего, хотел бы выразить признательность за очередное приглашение выступить перед участниками международной конференции «Средиземноморье: римский диалог». Это означает, что у нас есть, что обсудить. Это воодушевляет.

Уверен, что встречи в этом формате очень востребованы. Средиземноморье – колыбель мировых цивилизаций и религий – остается крупным очагом международной напряженности, источником таких опасных вызовов, как терроризм, нелегальная миграция, наркотрафик и другие формы оргпреступности. Мы весьма обеспокоены стремительным сокращением христианского присутствия, которое наблюдаем в странах, где испокон веков в мире и согласии жили представители различных конфессий. Это - прямое следствие попыток навязать народам Ближнего Востока и Северной Африки чуждые им ценности и рецепты того, как они должны жить в собственных странах. Не только эти государства, но и все мировое сообщество платит очень высокую цену за столь безрассудную политику, в том числе и те, кто, грубо нарушив международное право, зафиксированные в Уставе ООН фундаментальные принципы международной жизни, спровоцировали хаос и анархию на обширных геополитических пространствах.

Складывается, однако, впечатление, что уроки, извлекаемые из трагедий в Ираке, Ливии, Сирии так и не были усвоены теми, кто пытается проводить столь бесцеремонную политику в этом регионе. Мы знаем, как сегодня подрываются основы миропорядка и международного права, рушатся фундаментальные международные соглашения – такие, например, как Совместный всеобъемлющий план действий по иранской ядерной программе, Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Сегодня он и находится под угрозой. Агрессивным нападкам подвергаются согласованные в рамках ВТО принципы мировой торговли.

Мы с моим итальянским коллегой сейчас говорили о том, что сегодня прослеживается тенденция на подмену международного права, в том виде, каким мы все его знаем, неким «порядком, основанным на правилах». Так его называет ряд наших изобретательных западных друзей. Не совсем понимаю, почему международное право, существовавшее на протяжении столь долгого времени, перестало быть для нас популярным принципом, имеющим «руководящее» значение в международных отношениях. В логике «порядка, основанного на правилах» предпринимаются попытки приватизировать многосторонние институты глобального управления.

За примерами далеко ходить не нужно. В Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) западные коллеги в грубое нарушение Конвенции о запрете химического оружия пытаются продавить наделение Технического секретариата ОЗХО несвойственными ему «атрибутивными функциями» по установлению виновных. Конвенция предписывает ОЗХО устанавливать сам факт применения запрещенных химических веществ. Если же вы хотите наделить ОЗХО дополнительными функциями, то есть способ, прописанный в КЗХО - предлагать, обсуждать, принимать, ратифицировать поправки. Да, это занимает несколько больше времени, но это же и проще, не правда ли?

Международная жизнь не может зависеть от идей и политики тех, кто смотрит на жизнь сквозь призму внутренних электоральных циклов. Аналогичные поползновения предпринимаются и в отношении Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (КБТО). В Секретариате ООН хотят создать механизм, который будет определять, кто нарушил Конвенцию, а кто - нет. Хотел бы напомнить, что вскоре после вступления в силу Конвенции, мы были среди тех, кто активно продвигал идею создания механизма верификации, который был бы заложен в ней самой. США категорически отвергли эту идею. Я даже не помню, при какой администрации это произошло.

К сожалению, сейчас ситуация такова, что вместо того, чтобы на основе международного права путем переговоров выработать механизм верификации, заложенный в самой Конвенции, они хотят наделить атрибутивными полномочиями некую группу экспертов, непонятно кем назначенных, и чтобы Секретариат ООН сделал эту работу.

Среди примеров подмены международного права «правилами, основанными на порядке» – ситуация в Совете Европы, где маленькая, но агрессивная группа парламентариев прямо подрывает Устав этой уникальной панъевропейской организации, в первую очередь, принцип, который гарантирует равные права всех государств-членов во всех ее органах.

Не уверен, слышали ли вы это, но четыре года назад, в марте 2014 года, А. Фог Расмуссен, тогдашний Генсек НАТО, заявил, что единая воля членов Альянса является «чрезвычайно мощным источником международной политической легитимности». Мне кажется, что это заявление можно считать одной из «первых ласточек» того, как люди решили забыть о международном праве в том виде, в каком мы его знали на протяжении столетий и ввести некие правила, основанные на исключительной политической легитимности блоков, вроде НАТО. Полагаю, комментарии здесь излишни. К слову, сегодня господин Расмуссен трудится в качестве советника Президента Украины. Вряд ли его советы способствуют преодолению внутриукраинского кризиса на основе Минских договоренностей и резолюции СБ ООН, зафиксировавшей эти договоренности.

В этой связи обращает на себя внимание и другая недавно выдвинутая нашими французскими коллегами «Европейская инициатива по вмешательству», которая позиционируется как проект вне рамок ЕС и НАТО, так как, в понимании французов, их механизмы слишком громоздки в принятии решений. Возникает вопрос: что они в сущности имели в виду, как эта инициатива будет соотноситься с международным правом? Не станем ли мы свидетелями того, как будет придуман новый инструмент «силовой хирургии» на африканском континенте? Ведь именно в кризисы и миротворческие операции по их урегулированию в африканских государствах были обозначены как нуждающиеся в проактивном подходе. Да и термин, предложенный Францией, - «вмешательство» - говорит сам за себя. Интересно, что, если бы какая-то другая страна, не входящая в ЕС или НАТО, продвигала бы инициативу, содержащую термин «интервенция»? Как бы НАТО и ЕС на это отреагировали?

Международная информационная безопасность обсуждается на площадках ООН уже на протяжении порядка десяти лет. Предпринимаются попытки разработать международно-правовые нормы ответственного поведения в киберпространстве. Да, это долгий процесс, к тому же и не легкий. Однако, вместо того, чтобы концентрироваться на этой работе в рамках ООН, продвигаются неоднозначные инициативы, допускающие нарушение государственного суверенитета и в целом размывающие роль государства в обеспечении кибербезопасности.

Беспокойство вызывают различные деструктивные идеи в сфере журналистики и управления СМИ. В некоторых европейских странах уже приняты соответствующие законы. Наблюдаем попытки составлять некие «белые» списки, когда не вошедшим в них СМИ не позволяется нести свою точку зрения. Тем самым, подвергается попранию демократический принцип обеспечения свободы слова и беспрепятственного доступа граждан и СМИ к информации, провозглашённый в начале 90-х годов в ОБСЕ. Этот принцип - норма международного права. Тогда как идея разделения СМИ на «белые» и «чёрные» - правило, на основе которого кто-то пытается сформировать новый мировой порядок.

Мы подошли к черте, когда необходимо сказать твердое «нет» попыткам подмены, ревизии и фрагментации международного права. Реалии XXI века требуют от нас возвращения к истокам, к подлинной коллегиальности – на основе Устава ООН; к переподтверждению роли Организации Объединенных Наций как единственного универсального органа международного управления, в котором Совет Безопасности - единственный орган, ответственный за международную безопасность и мир. Мы должны покончить с инерцией и инициативами, порождёнными империалистической и колониальной философией XIX века. Поскольку в противном случае разрешить кризисы в регионе Средиземноморья окажется невозможно.

Только объединив усилия на базе международного права, мы сможем урегулировать конфликт в Сирии. Для этого резолюция СБ ООН 2254 представляет собой прочный фундамент. Если коротко передать ее содержание, то она требует, чтобы всё решалось самими сирийцами на основе взаимных договорённостей между правительством и оппозицией. В полном соответствии с принципом необходимости достижения согласия всеми сторонами сирийского конфликта Россия, Турция и Иран инициировали Астанинский процесс. В его рамках было согласовано проведение Конгресса сирийского национального диалога в Сочи, на котором принято решение об учреждении Конституционного комитета. Его формирование в настоящий момент находится на завершающей стадии.

Лишь с опорой международное право можно найти развязки кризиса в Ливии. Эта страна была разрушена натовскими бомбардировками, совершавшимися в грубейшее нарушение резолюции Совета Безопасности ООН. Как вы помните, в резолюции речь шла лишь о создании "бесполетной зоны". Смысл ее был в том, чтобы запретить полеты авиации М.Каддафи. И ливийские самолеты не поднимались в небо. Но вместо того, чтобы обеспечить "бесполетную зону", ВВС стран НАТО стали бомбить правительственные войска, оказывая тем самым поддержку другой стороне конфликта - с очень дурной репутацией. Некоторые европейские страны и региональные игроки в нарушение эмбарго СБ ООН поставляли ей вооружения, с тем, чтобы содействовать свержению правительства М.Каддафи. После чего те же силы продолжили распространять свое деструктивное влияние по всей Африке. Дошли на юг до Бамако, создав реальную угрозу правительству Мали.

Судьбу Ливии, как и в Сирии, должны определять сами ливийцы. Исходим из безальтернативности инклюзивного межливийского диалога с опорой на принципы Схиратского соглашения. Именно этими принципами руководствовалась российская делегация во главе с Председателем Правительства России Д.А.Медведевым на недавней международной конференции в Палермо, весьма своевременно созванной итальянским правительством.

Разумеется, обеспечить устойчивую стабильность в Средиземноморье, включая Сирию, Ливию, Ирак и другие страны, оказывающие влияние на этот регион, по-настоящему замирить непростой Ближний Восток вряд ли получится без справедливого решения застарелой палестинской проблемы на основе резолюций ООН и Арабской мирной инициативы. Но и здесь предпринимаются попытки пересмотреть международно-правовую базу урегулирования, подменить ее опять же некими «правилами», не имеющими универсального признания. Это лишь усугубляет и без того непростую ситуацию. Россия продолжит содействовать как межпалестинскому примирению, включая поддержку египетских инициатив, так и возобновлению диалога между сторонами. В силе наше предложение провести в Москве встречу лидеров Израиля и Палестины без каких-либо предварительных условий.

Нельзя обойти стороной и вызывающее обеспокоенность развитие ситуации на другом берегу Средиземного моря – на Балканах. Государства региона без учета волеизъявления их народов настойчиво затягивают в НАТО. Референдум как инструмент прямого волеизъявления народа не пользуется особой популярностью. В то же время на общественное мнение в этих странах оказывается агрессивное давление. Впечатляет участие в этом огромного числа западных лидеров, глав государств, министров, Генсека НАТО, Высокого представителя ЕС, которые вели агитационную деятельность в Македонии, во время референдума в этой стране. И не было сказано ни слова о прямом вмешательстве во внутренние дела этого государства.

Подходя к концу своего вступительного слова, хотел бы отметить, что эффективное решение многочисленных проблем Средиземноморья требует коллегиальных действий. В этом смысле нельзя забывать о полезном вкладе, который в эту работу способна внести ОБСЕ. С удовлетворением констатирую, что действующее итальянское председательство уделяет повышенное внимание всему комплексу вопросов, связанных с регионом. На СМИД ОБСЕ в Милане Рим выдвинул Декларацию по средиземноморскому измерению. Мы ее в целом поддерживаем.

Убежден, что вернуть Средиземноморью историческую роль межцивилизационного «моста», обеспечить его мирное развитие и процветание нам по силам. Если мы будем действовать вместе, не преследовать скрытые цели и не применять двойные стандарты, то справимся.

Вопрос: Вы говорили о Ливии. На недавней конференции в Палермо был отмечен некоторый прогресс в рамках усилий по стабилизации ситуации в стране. Что Россия может и готова сделать для этого? Какую роль вы хотите играть в будущем Ливии? Рассматриваете ли вы возможность военного присутствия, как в Сирии?

С.В.Лавров: По последнему вопросу - нужно понимать разницу. В Сирии мы находимся по просьбе законного правительства этой государства-члена ООН, в отличие от некоторых других участников событий.

Что касается нашего вклада в ливийское мирное урегулирование, то мы не утверждаем, что хотели бы или могли бы играть в этом процессе ключевую роль. Ливийцы сами должны договориться, каким образом они хотят положить конец текущему хаосу.

С самого начала кризиса мы вели диалог со всеми действующими лицами и в Триполи, и в Тобруке, и в других городах. Некоторые же внешние игроки тогда действовали совсем иначе, оказывая поддержку тем или иным сторонам конфликта. Мы всегда считали такое поведение неправильным. Кстати, и в Сирии мы говорим со всеми, кроме ИГИЛ, конечно. То же самое и в Йемене.

С удовлетворением могу отметить, что тот подход, который мы считаем верным, теперь разделяет все большее число внешних игроков. Люди начинают понимать необходимость инклюзивного диалога по ливийскому вопросу среди самих ливийцев. Первым шагом в этом направлении стала международная конференция в мае этого года во Франции. Вторым - конференция в Палермо, которая объединила всех ключевых участников ливийского урегулирования. Я считаю, что это единственно возможный путь.

Повторю, я не верю в эффективность искусственно заданных временных рамок для мирного урегулирования, будь то в Ливии или в Сирии. Никто ведь не предлагает установить их для разрешения палестино-израильского конфликта. А вот по Ливии - предлагают. По Сирии на нашего доброго друга С.де Мистуру оказывается давление, чтобы он обозначил крайний срок. Почему так происходит? Содержание переговоров гораздо важнее искусственно устанавливаемых временных рамок.

Мы не делаем вид, что знаем о Ливии все, мы не пытаемся играть в героев, мы поддерживаем усилия граничащих с этой страной государств – Египта, Алжира – и считаем, что их действия необходимо поощрять. Равно как и ООН. Спецпредставитель ООН по Ливии Г.Саляме продвигает идеи, которые, как мне кажется, будут направлять процесс урегулирования в нужную сторону. Безусловно, необходима их «тонкая доводка» с учетом особенностей восприятия ситуации всеми участниками ливийского урегулирования.

Конечно, большую помощь в разрешении этого кризиса может сыграть Лига арабских государств (ЛАГ). То же самое относится и к Сирии. Мне кажется, ЛАГ совершила ошибку, исключив Дамаск из своих рядов. И сегодня я вижу, что к ее членам пришло осознание того, что Сирию нужно вернуть в семью арабских государств.

Вопрос: Я понимаю Ваши доводы против навязывания искусственных сроков урегулирования, но, с другой стороны, отсутствие таких рамок приведет к тому, что кризис будет продолжаться бесконечно, как в Сирии. Если я правильно помню, последний «крайний срок», на котором настаивал С.де Мистура, касался формирования Конституционного комитета. Если Конституционный комитет не будет сформирован, как страна выйдет из кризиса? Я хочу сказать, что определенное давление все-таки должно оказываться на участников урегулирования, в первую очередь на сирийское правительство.

С.В.Лавров: Давление нужно оказывать аккуратно. Роль С.де Мистуры заключается в обеспечении реализации процесса мирного урегулирования. В Резолюции СБ ООН 2254 четко сказано, что мирный процесс – это внутреннее дело Сирии, и возглавлять этот процесс должна сама Сирия. До проведения Конгресса сирийского национального диалога (КСНД) в январе этого года в Сочи ни о каких «крайних сроках» речи не было. До того, как в декабре 2016 года, Россия, Турция и Иран запустили Астанинский формат, Женевский процесс пребывал в небытии на протяжении десяти месяцев. Именно в рамках переговоров в Астане впервые были созданы условия для того, чтобы Правительство Сирии и вооруженная оппозиция сели за стол переговоров. Когда я обсуждал этот вопрос со своим коллегой из Саудовской Аравии, он подтвердил верность такого подхода, поскольку особенно важно и продуктивно вести переговоры непосредственно с теми людьми, с которыми воюешь. Это не означает, что мы не признаем необходимость работать также и с «эмигрантами» – с теми, кто уехал из Сирии и живет в других государствах. Но они не могут быть единственной группой, которая ведет переговоры с Правительством. А именно так они пытались себя преподнести.

Заслуга Астанинского формата состоит в том, что был сделан первый шаг для «пробуждения» мирного процесса под эгидой ООН, который до этого пребывал в летаргическом сне. Был инициирован процесс прямого диалога между сирийским правительством и широко представленной оппозицией. Потом нам удалось провести заседание КСНД в Сочи, на котором было принято решение о формировании Конституционного комитета. До того никто и пальцем не пошевелил в этом направлении, в том числе и те, кто сегодня кричит: «где же Конституционный комитет? Результаты его работы должны быть уже завтра!» На это нужно время. Гораздо важнее иметь реально функционирующий, приемлемый для всех сторон переговорного процесса Конституционный комитет, чем искусственно устанавливать какие-то «крайние сроки» с тем, чтобы провалить запущенный в Астане процесс мирного урегулирования. Те, кто настаивает сегодня на том, чтобы С.де Мистура оперировал конкретными датами со списком требований без оглядки на мнения сторон, хотят только одного – обнулить Астанинский процесс и вернуться к логике смены режима в Сирии.

К слову, когда террористы ИГИЛ подбирались к окраинам Дамаска в августе 2015 года, никто не призывал оппозицию начать переговоры с Правительством. Но как только ситуация «на земле» изменилась, все бросились к сирийским властям, призывая их сесть за стол переговоров с оппозицией.

Предвзятость в таких вопросах абсолютно контрпродуктивна. Такого рода подходы свидетельствуют не только о двойных стандартах, но и демонстрируют заботу действующих в этой манере сил исключительно о своих геополитических интересах, а не о судьбе тех, кто живет в стране и кому нужна помощь в преодолении кризиса.

Вопрос: Каждый раз, когда я слышу выступления российских политиков, они всегда упирают на необходимость оказывать поддержку странам региона, на то, что сохранение государственности является приоритетом. Зачем поддерживать государства, которые убивают, подвергают пыткам, сажают за решетку тысячи своих граждан? Как можно объяснить желание сохранить такие вот государства?

С.В.Лавров: Какую страну Вы имеете в виду?

Вопрос: Я говорю о странах региона в целом, о Сирии. Речь идет о политике, направленной на сохранение государственности, а не на поддержку гражданского населения стран. Государствам было бы неплохо проявлять меньше жестокости по отношению к своим гражданам.

Я также хочу спросить Вас как Министра одной из самых влиятельных стран на Ближнем Востоке, не могла бы Россия попросить своих друзей в этом регионе, чтобы они относились к своим гражданам с меньшей жестокостью?

С.В.Лавров: Государства не должны проявлять жестокость к своим гражданам. Этого требует великое множество международных правовых инструментов. И я очень надеюсь, что эти правовые инструменты не будут забыты теми, кто сегодня не хочет соблюдать нормы международного права и всячески пытается навязать «порядок, основанный на правилах», не понимая, что другие не поддерживают эти правила. Такие попытки уже предпринимались в прошлом, и не раз. Когда-то даже появился термин «новый порядок». Из истории мы знаем, чем закончились такие попытки.

Что касается авторитарных режимов – правительств стран-членов ООН - и их отношений со своими гражданами, я уже называл принципы, которыми мы здесь руководствуемся. Есть международные обязательства в области прав человека и нельзя прикрываться суверенитетом, чтобы уклониться от их выполнения. С другой стороны, нужно быть реалистами и рассматривать ситуацию в целом. Если вы зациклены на правах человека, и вам нет никакого дела до сохранения стабильности в той или иной стране, если вам нет дела до обеспечения права на жизнь (а это, между прочим, одно из прав человека), не говоря уже об экономических и социальных правах, то, боюсь, ваша позиция однобока.

Да, Ирак и Ливия (Ирак в большей степени, чем Ливия) считались - и справедливо - авторитарными государствами. Однако право на жизнь в них нарушалось или ставилось под угрозу во тысячи раз реже, чем после того, как в этих странах произошли "народные революции", сопровождавшиеся иностранным вмешательством. Спросите у ливийцев о том, как они жили раньше. Спросите у них, как обеспечивалось право на получение образования, какой была экономическая ситуация. Они вам расскажут. Нельзя просто сказать: «Дайте людям свободу, всё остальное не важно». Точно так же, как нельзя сказать: «Забудьте о правах человека, уважайте любое правительство, сидящее в столице».

Вопрос: Саудовская Аравия, в особенности, наследный принц Мухаммед бен Сальман, в последнее время часто фигурируют в новостях по не самому хорошему поводу. Поддержит ли Россия идею проведения международного расследования обстоятельств убийства Дж.Хашогги, чтобы выяснить не столько, как это произошло, сколько кто отдал соответствующее указание? Ведь, согласно наиболее распространенной версии, подтверждаемой предварительными результатами расследования, это убийство было санкционировано властями КСА, и к этому напрямую причастен Мухаммед бен Сальман. Если будет установлено, что наследный принц лично отдал такое указание или был с этим как-то связан, отразится ли это на отношениях между Россией и Саудовской Аравией?

С.В.Лавров: Подобные вопросы основываются на гипотетических предположениях: «Если или когда будет установлено»... Я уже ответил на этот вопрос на сегодняшней пресс-конференции по итогам переговоров с Э.Моаверо Миланези. Мы отмечаем, что расследование в Саудовской Аравии продолжается, и что оно ведется во взаимодействии с турецкими властями. Мы хотим, чтобы результаты этого расследования были обнародованы. Но строить предположения относительно того, что будет дальше - честно говоря, не моё дело. Если у Вас есть какие-то мысли на этот счёт - это Ваше право. Мы предпочитаем придерживаться принципа субсидиарности, который применим к любой юридической ситуации.

Вопрос: Будет ли Россия и дальше поддерживать Б.Асада, если его пребывание у власти станет помехой для восстановления Сирии? Совпадают ли у вас позиции с Ираном по этому вопросу?

С.В.Лавров: Я не думаю, что в мире можно найти две страны, у которых бы полностью совпадали позиции по тому или иному вопросу. Это касается и России, и Турции, и Ирана. Все три наших государства присутствуют в Сирии. Мы создали платформу, известную как Астанинский процесс, несмотря на то, что у нас отнюдь нет стопроцентного совпадения взглядов. Мы объединили наши усилия ради сирийского народа, а не для того, чтобы вести какие-либо геополитические игры. Мы хотим видеть Сирию мирной и стабильной, чтобы границы этой страны были защищены, чтобы никто из ее соседей не испытывал беспокойства.

Что касается Б.Асада, мы неоднократно заявляли, что не поддерживаем какую-либо политическую фигуру в Сирии. Мы придерживаемся положений соответствующей резолюции Совета Безопасности ООН и Женевского коммюнике, принятого в июне 2012 г., где однозначно зафиксировано, что определяющую роль в процессе урегулирования должны играть сирийцы, и только народ Сирии имеет право определять будущее своей страны. Способ реализации такого решения также заложен в Резолюции: сначала принятие новой конституции, а потом выборы. Решать, оставаться кому-то у власти или уйти, чтобы на это место пришёл кто-то другой, должен сирийский народ.

Что касается связи между дальнейшим пребыванием Б.Асада у власти и зарубежной помощью, я хотел бы процитировать заявление, практически совпадающее с тем, что Вы только что сказали. С ним недавно выступил Госдепартамент США. Как Вы знаете, американцы неоднократно утверждали, что присутствуют в Сирии с одной единственной целью: ликвидировать остатки ИГИЛ в этой стране. И вот, пару дней назад в Вашингтоне заявили, что для победы над ИГИЛ необходимо положить конец иранскому влиянию в Сирии и осуществить радикальные изменения в сирийском руководстве. Иными словами, CША обосновывают своё присутствие в Сирии необходимостью борьбы с ИГИЛ. При этом утверждают, что победить ИГИЛ невозможно, пока Б.Асад остаётся у власти, и сохраняется присутствие Ирана в этой стране. На мой взгляд, это очень странная логика, и я надеюсь, что Вы ее не придерживаетесь. Надеюсь, что все разделяют принцип, согласно которому будущее Сирии должен решать сирийский народ посредством выборов под наблюдением ООН.

Вопрос: У меня русская жена. Иногда, споря со мной, она говорит мне: «Ты меня не уважаешь». Мне кажется, что это выражение применимо к самоощущению Вашей страны в целом на международной арене. Считает ли Россия, что в мире её недостаточно уважают?

С.В.Лавров: Я бы так не сказал. Есть другая российская поговорка: «Боится – значит уважает». Но это не значит, что мы добиваемся уважения тем, что запугиваем всех и каждого. Ничего подобного. Мы хотим диалога, основанного на взаимном уважении. Только так мы согласны разговаривать с кем бы то ни было.

А наши западные друзья - американцы, англичане, направляющие русофобские настроения и навязывающие их целому ряду стран, которые не хотели бы этого, но вынуждены соглашаться из солидарности, продолжают кормить нас заявлениями. Вроде того, что недавно было сделано Премьер-Министром Великобритании Т.Мэй, и что нам преподнесли как грандиозную «подвижку» позиции. Дескать, Великобритания хочет нормализации отношений с Россией, стремится поддерживать сотрудничество по широкому кругу проблем, а вместе мы способны на многие полезные свершения…Но лишь после того, как Россия признает, что была неправа. То же самое мы слышим и от США, что они будут с нами сотрудничать только после того, как мы признаем свою вину и пообещаем, что больше так плохо поступать не будем.

Надеюсь, что те, кто интересуются внутренней и внешней политикой России, следят за развитием нашего диалога с Вашингтоном и Лондоном по Солсбери и Эймсбери, а также по вопросам вмешательства в выборы и всему остальному. Нам говорят о наличии фактических доказательств нашей вины. Ну, хорошо, если есть факты, то представьте их нам, давайте обсудим. Может, мы по той или иной причине, действительно, что-то сделали не так. Но они отказываются предъявлять нам какие-либо доказательства, утверждая, что «информация засекречена», и мы сами, мол, знаем, что это сделали мы. Я не шучу. Именно это я услышал от Госсекретаря США Р.Тиллерсона в ответ на мою просьбу пояснить его заявление, что у них есть неопровержимые доказательства нашего вмешательства в американские выборы. Он рассмеялся и предложил поинтересоваться у наших спецслужб о том, что он имел в виду.

Кстати, недавно мой хороший знакомый Министр иностранных дел Финляндии Т.Сойни заявил, что у них имеются неопровержимые доказательства того, как Россия пыталась вмешаться в работу GPS во время военных учений НАТО «Трайдент Джанкча». У меня возникает вопрос: почему СМИ становятся первыми, кому об этом сообщают? Когда появляются поводы для беспокойства, нормальный, вежливый человек скажет напрямую, что ему не нравится то, что он узнал и попросит объясниться. Когда у Вас возникают проблемы с женой или Вы её в чём-то подозреваете, Вы же будете разбираться непосредственно с ней, а не пойдёте жаловаться в СМИ?

Россия. Евросоюз. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 23 ноября 2018 > № 2877498 Сергей Лавров

Международная конференция по Ливии

Дмитрий Медведев возглавил российскую делегацию на конференции.

Целью форума является придание импульса процессу политического урегулирования в Ливии под эгидой ООН, демонстрация готовности международного сообщества оказывать консолидированную поддержку всем ответственным ливийским силам в реализации этой задачи.

В конференции принимают участие представители ливийских властей, в том числе глава Правительства национального согласия Фаиз Сарадж, Президент Египта Абдельфаттах Сиси, спецпредставитель ООН по Ливии Гассан Саламе, лидеры ряда европейских и африканских государств.

Перед пленарным заседанием Дмитрий Медведев, Премьер-министр Италии Джузеппе Конте, Президент Египта Абдельфаттах Сиси, Президент Туниса Беджи Каид эс-Себси, глава Правительства Алжира Ахмед Уяхья, председатель Европейского совета Дональд Туск, министр иностранных дел Франции Ж.-И.Ле Дриан, спецпредставитель ООН по Ливии Гассан Саламе, глава ливийского Правительства национального согласия Фаиз Сарадж и командующий Ливийской национальной армией фельдмаршал Халифа Хафтар провели предварительную встречу, в ходе которой обменялись мнениями по урегулированию ситуации в Ливии.

На полях конференции состоялось также краткое общение Дмитрия Медведева с Президентом Швейцарии Аленом Берсе и Премьер-министром Греции Алексисом Ципрасом.

Брифинг Дмитрия Медведева по завершении конференции

Из стенограммы:

Вопрос: Каковы итоги конференции, на Ваш взгляд? В чём лейтмотив Вашего выступления сегодня?

Д.Медведев: Это всё очень сложные, непростые для изложения процессы. В противном случае сюда бы не приехали почти 40 делегаций и не было бы предварительной встречи, которая у нас прошла в узком составе и в которой принимали участие помимо организаторов (я имею в виду Премьер-министра Конте) ещё целый ряд стран-соседей, Российская Федерация. Ситуация непростая. Она, к сожалению, связана с драматическими событиями, которые случились в 2011 году и напрямую были инспирированы в тот период нашими партнёрами по Европейскому союзу, Соединёнными Штатами Америки и некоторыми другими странами. Эти процессы были связаны с грубейшим нарушением резолюций Организации Объединённых Наций, которые были посвящены событиям в Ливии.

Результат. Государства в полноценном виде не существует, оно разделено на части. Есть несколько руководителей, которые здесь и собрались. Общаются они с большим трудом, тем не менее общаются, жмут друг другу руки, фотографируются и обсуждают сложные вопросы. Какие это сложные вопросы? Это создание единой новой политической системы современной Ливии, которая должна быть определена самими ливийцами, самими политическими силами, которая должна включать все институты власти: высшую исполнительную власть, Президента (или ещё кого-то, в зависимости от того, как они назовут эту позицию), который, по всей вероятности, должен быть Верховным главнокомандующим (сейчас эти позиции разделены и по-разному интерпретируются), парламент и другие институты власти.

Процесс непростой, договориться пока по многим моментам не удаётся, тем не менее есть страны, которые помогают этому процессу, в данном случае это Италия, где мы собрались, до этого была встреча во Франции. Всё-таки этот процесс идёт. Мы тоже принимаем в этом участие, поскольку полагаем, что это важно для всего региона, а в конечном счёте важно для того, чтобы и в Европе был спокойный климат, поскольку целый ряд проблем, вы знаете, в настоящий момент проистекает прямо из Ливии. Речь идёт о бандитах, наркоторговцах, распространении радикальной идеологии – всё это через различные каналы попадает в Европу. Может попасть и в нашу страну. Поэтому мы заинтересованы в этом урегулировании.

Мы свои усилия будем, безусловно, в этом смысле наращивать. Я сегодня на эту тему со всеми коллегами разговаривал. Только что разговаривал с одним из руководителей исполнительной власти в Ливии, я имею в виду Сараджа (Фаиз Сарадж, глава Правительства национального согласия). У нас были контакты и с другими участниками диалога, я имею в виду политическое примирение в этой стране. Эти контакты продолжаются и здесь, и в России периодически происходят. Я откровенно сказал нашим партнёрам что мы будем поддерживать контакты со всеми участниками диалога по национальному примирению, поскольку это важно для того, чтобы постараться склеить новую конфигурацию самого государства. Тем не менее всё зависит на 90% от самих граждан Ливии, от тех политических сил, которые сегодня здесь были представлены. Если они договорятся – будет единое государство, будет экономическое развитие. Мы готовы с ним сотрудничать, готовы развивать экономические проекты. Страна богатая, страна имеет традиции, и у нас были очень продвинутые контакты. Если не договорятся, значит подобные конференции будут продолжаться. Но всё равно выход нужно найти.

Вопрос: Дмитрий Анатольевич, скоро состоится ещё одно крупное международное мероприятие – форум в Давосе. На каком уровне будет представлена Россия в этом году, учитывая решения, которые уже озвучили организаторы этого мероприятия?

Д.Медведев: Решения очень странные, если не сказать больше. Я только что говорил на эту тему с Президентом Швейцарской Конфедерации, сказал, что для нас это удивительно, тем более речь идёт о неправительственной организации. Он сказал, что наведёт справки. Если решения, которые были приняты в отношении представителей российского бизнеса, не будут изменены, то нам придётся принять решение об отказе от участия государственных служащих и российских компаний с государственным участием в Давосском форуме. Тогда туда никто не поедет. Поживём – увидим.

Ливия. Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 13 ноября 2018 > № 2791603 Дмитрий Медведев

Всемирный конгресс соотечественников, проживающих за рубежом

Владимир Путин выступил на VI Всемирном конгрессе соотечественников, проживающих за рубежом.

В своем выступлении Президент сообщил об утверждении новой редакции Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019 – 2025 годы.

* * *

В.Путин: Добрый день, уважаемые друзья!

Очень рад приветствовать участников шестого Всемирного конгресса соотечественников.

Символично, что он проходит в преддверии Дня народного единства. Этот праздник учреждён в честь подвигов наших предков и знаменует неразрывную связь всех поколений, преданных Отчизне, людей, отстаивающих свои традиционные ценности, общие идеалы – независимо от того, в каком государстве они сегодня проживают.

Нынешний форум собрал более семисот граждан из разных стран. Но одновременно вы – все вместе – представляете огромную общность российских соотечественников, представляете один большой, огромный Русский мир, который никогда не строился исключительно и только по этническому, национальному или религиозному признаку. Он собирал и объединял всех, кто духовно связан с Россией, кто чувствует духовную связь с нашей Родиной, кто считает себя носителями русского языка, культуры, русской истории.

Хочу искренне поблагодарить вас за сопричастность к жизни нашей страны, за неизменную поддержку и солидарность. Мы признательны за ваш вклад в продвижение и распространение нашего богатейшего исторического и культурного наследия. Всего того, что формирует нашу национальную, общероссийскую идентичность.

Важную роль в этом играют российские культурные учреждения за рубежом: театры, библиотеки, музеи. Многие из них созданы и поддерживаются самими соотечественниками за рубежом.

Не могу не отметить и роль средств массовой информации. Без них многие полезные начинания по расширению русскоязычного пространства не имели бы должного эффекта.

Хочу от всей души поблагодарить филологов, преподавателей, литературоведов, просто энтузиастов, которые помогают нам в организации празднования за рубежом юбилеев наших выдающихся писателей: Льва Николаевича Толстого, Ивана Сергеевича Тургенева, Александра Исаевича Солженицына и многих других.

Рад также сообщить, что в Москве уже построено современное, оснащённое по последнему слову техники здание Музея русского зарубежья имени Александра Исаевича Солженицына. Сейчас завершается формирование его экспозиции. В дар музею соотечественниками переданы бесценные реликвии, свидетельства драматических событий в истории нашей страны.

Весной следующего года музей откроется для посетителей, и, уверен, он станет одним из ведущих интеллектуальных и культурных центров России, площадкой для плодотворного диалога с нашими соотечественниками во всём мире.

Дорогие друзья! Всё это особенно важно сейчас, когда решаются вопросы, от которых напрямую зависит будущее России и других государств. Ситуация в мире непростая. Увеличиваются напряжённость и непредсказуемость. Подрываются основы международного права, рушатся многолетние договорённости между государствами.

В ход идут и русофобия, к сожалению, другие формы крайнего, агрессивного национализма. На Украине, что греха таить, в странах Балтии, в ряде других государств переписывается история, ведётся борьба с памятниками, с русским языком. Людей запугивают и просто терроризируют. Естественное для каждого человека стремление сохранить свои национальные корни объявляется преступлением, сепаратизмом. Право на свободу слова, на сбережение своих традиций грубо попирается. Для некоторых наших соотечественников по политическим мотивам устанавливаются запреты на профессии.

Последствия такого жёсткого давления многие ощущают на себе.

Мы будем решительно защищать ваши права и интересы, использовать для этого все имеющиеся двусторонние и международные механизмы. Продолжим оказывать содействие Фонду поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом. При его участии в 20 странах создано 26 центров правовой помощи. Оказана грантовая поддержка двумстам проектам. Проведено более 50 мероприятий, включая курсы по подготовке молодых правозащитников. Квалифицированную юридическую помощь получили свыше 70 тысяч человек, в том числе в таких горячих точках, как Сирия, Йемен, Ливия.

Повторю: в числе наших приоритетов – сохранение и популяризация русского языка. Для его продвижения только по линии Россотрудничества ежегодно повышают квалификацию около пяти тысяч зарубежных учителей-предметников и педагогов дошкольного образования.

Принимаются меры по поддержке преподавателей русского языка. Так, Министерство просвещения России с 2017 года направляет учителей-русистов в шесть городов Таджикистана, оказывает помощь туркмено-российской средней общеобразовательной школе им. А.С.Пушкина в Ашхабаде.

Создана партнёрская сеть «Институт Пушкина», задача которой –сделать общедоступными программы изучения русского языка. В её рамках уже действуют более 80 языковых центров в разных странах.

Растут поставки учебной, художественной, методической литературы в образовательные учреждения. На регулярной основе проводятся молодёжные олимпиады, победители которых приглашаются на учёбу в лучшие университеты, вузы нашей страны.

Отдельно отмечу деятельность фонда «Русский мир», который ежегодно организует в России масштабные ассамблеи. В этом году она пройдёт 2–4 ноября в Твери.

Фондом создано более 250 Русских центров и «кабинетов Русского мира» в 70 странах. Из них 12 – за последние три года, в том числе в Дамасском университете в Сирии. Общее число участников мероприятий фонда в 2018 году превысило миллион человек.

Безусловно, мы заинтересованы в том, чтобы молодые соотечественники, проживающие за рубежом, не теряли своих корней, своей «русскости», если можно так сказать, не утрачивали связи с Родиной. Поэтому молодёжное направление – одно из наиболее востребованных в нашей работе.

Мы хотим, чтобы как можно больше молодых соотечественников смогли побывать в России, познакомиться с её достижениями, с её сегодняшней жизнью, подружиться со своими сверстниками, запустить совместные проекты и инициативы.

Помогаем молодым людям налаживать контакты, в том числе деловые и профессиональные, подключиться к волонтёрскому движению. Заметную роль здесь сыграл Всемирный фестиваль молодёжи, который прошёл в прошлом году в Сочи.

Большой популярностью пользуются учебно-образовательные поездки по историческим местам «Здравствуй, Россия!», «Всемирные игры юных соотечественников», образовательный интернет-курс «Мастерская смыслов».

Особо отмечу, что с этого года для наших соотечественников открыт конкурс руководителей нового поколения «Лидеры России». Это хорошая возможность получить качественную профессиональную подготовку и реализовать себя.

Не могу сегодня не сказать и об усилиях Русской православной церкви, других наших традиционных конфессий – ислама, иудаизма, буддизма (многих из представителей этих конфессий я вижу в зале и хочу их поприветствовать). Хочу поблагодарить их за укрепление культурных и гуманитарных связей с Россией наших соотечественников за рубежом. К сожалению, сейчас их пытаются теми или иными способами разорвать, расторгнуть эти узы, растащить по «национальным квартирам». Хочу подчеркнуть одно: политиканство в столь чувствительной сфере всегда оборачивалось тяжелейшими последствиями, и прежде всего для тех, кто это делает. Наш общий долг – прежде всего перед людьми – сделать всё для сохранения духовного и исторического единства.

Дорогие друзья! Россия обладает мощным экономическим и гуманитарным потенциалом. И, как говорил уже в Послании Федеральному Собранию, её позиции и роль в мире определяют люди и те условия, которые мы создаём для их самореализации и творчества.

Перед нами стоят масштабные задачи по обеспечению прорывного, устойчивого, долгосрочного роста. Уверен, соотечественники способны внести большой вклад в эту созидательную работу.

Рассчитываем, прежде всего, на ваше участие в продвижении проектов сотрудничества с Россией. Однако, скажем прямо, обстоятельства могут складываться по-разному. Поэтому будем рады и тем, кто захочет приехать к нам на временной основе, и тем, кто примет решение о получении гражданства и о постоянном жительстве в России. А тем, кого беззаконно преследуют, кому угрожает опасность, будем делать всё, для того чтобы обеспечить их защиту и предоставить убежище.

Сегодня мною подписана новая редакция Концепции государственной миграционной политики. Она направлена в том числе на формирование более комфортных условий для переселения в Россию на постоянное место жительства соотечественников из-за рубежа, а также на создание чётких правил въезда и получения права на проживание, работу, на приобретение российского гражданства.

Многие проблемы, бюрократические барьеры в этой сфере, о которых справедливо говорили соотечественники, сняты. Во всяком случае, я надеюсь, что сделана попытка их снять и разбюрократить эту систему. Надо будет посмотреть, как она работает на практике. Будем и дальше двигаться в этом направлении.

Кроме того, продолжим совершенствовать Программу добровольного переселения соотечественников в Россию. Отмечу, что за время действия программы – а ей в этом году исполнилось 12 лет – в 66 субъектов Федерации переехало около восьмисот тысяч человек.

Видим, что в последние месяцы число желающих вернуться на Родину растёт. Будем и дальше облегчать процесс адаптации, упрощать процедуры, вместе с региональными и местными властями, предпринимателями, общественными организациями работать над повышением качества жизни переселенцев, создавать для них рабочие места, улучшать условия для ведения бизнеса.

Я знаю не понаслышке, знаю, что проблем здесь ещё очень-очень много. Будем вместе с вами анализировать эти проблемы, избавляться от них.

Дорогие друзья! В заключение хотел бы подчеркнуть: мы искренне заинтересованы в том, чтобы вы были успешны, благополучны и счастливы, разумеется. И в какой бы стране вы ни находились, всегда готовы оказать вам посильную поддержку.

Знаем, что вы делаете всё возможное для укрепления Русского мира, для налаживания конструктивного диалога между странами. Хочу вас заверить, что это наша общая цель.

Позволю себе пожелать участникам конгресса плодотворной работы, интересных дискуссий. Всего самого доброго вам и вашим близким.

Спасибо за внимание.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Миграция, виза, туризм > kremlin.ru, 31 октября 2018 > № 2781430 Владимир Путин

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова «РТ Франс», «Пари Матч» и «Фигаро»

Вопрос: Россия постоянно, особенно в последнее время, подвергается обвинениям со стороны западных стран, СМИ, ряда организаций, начиная от Антидопингового агентства, заканчивая ОЗХО, во вмешательстве в выборы, в кибератаках. Совсем недавно США, Великобритания, Канада, Нидерланды выступили синхронно с подобными обвинениями и представили СМИ информацию полугодовой давности. Что это? Спланированная акция для того, чтобы надавить на Россию и ввести новые санкции? Что Вы думаете о представленных доказательствах?

С.В.Лавров: Мне сложно рассуждать серьезно на эту тему, потому что все доказательства нам предоставляют через СМИ. При всем уважении к ним, к профессии журналиста, мы как серьезные люди не можем рассматривать конкретные проблемы, которые вбрасываются с обвинениями Российской Федерации во всех смертных грехах, без задействования правовых норм, создававшихся для такого рода случаев.

Вы упомянули то, что нам вменили обвинения шестимесячной давности. Совсем недавно нам также предъявили обвинения «четырёхлетней давности». Смерть бывшего вице-президента «Аэрофлота» Н.А.Глушкова, находившегося в Лондоне, где ему было предоставлено политическое убежище, вновь стала предметом озабоченности британской администрации. Уже появились спекуляции о том, что к его смерти причастна Россия, потому что незадолго до смерти он собирался рассказать о своих связях со спецслужбами, о том, что они замышляли сделать в Великобритании и других западных странах. Так что шесть месяцев – это еще не предел. Будем готовы и к более масштабным провокациям. Но наш ответ очень простой – если с нами разговаривают через СМИ, то мы будем отвечать через них же, но конкретно и корректно.

Корректность заключается в том, что мы задаем абсолютно практические вопросы. Почему не задействуется в случае, о котором Вы упомянули, механизм КЗХО? В документе прямо сказано, что страна-участница Конвенции, у которой возникают вопросы к другой стороне-участнице, должна вступать напрямую в профессиональный диалог. Этого не было сделано. Более того, мы направили запрос нашего Следственного комитета в соответствующие структуры Англии о необходимости задействовать положения о взаимной помощи по уголовным делам. Несколько месяцев этот запрос держали без ответа. Несколько дней назад поступил ответ, в котором официально написано, что по соображениям национальной безопасности Великобритания не может предоставить нам помощь по данному конкретному уголовному делу, связанному с судьбой граждан Российской Федерации. Даже если принять во внимание, что С.Скрипаль имеет двойное гражданство (кроме российского у него есть британское подданство). Но Ю.Скрипаль стопроцентно российская гражданка. Все международные конвенции требуют от Лондона выполнить свои обязательства и предоставить нам к ней доступ. Но этого не происходит. Более того, нет ответа не на какой-то расплывчатый (а-ля «хайли лайкли», ни у кого другого не было мотива и повода), а на очень конкретный вопрос – где С.Скрипаль? Где Ю.Скрипаль? Почему их родственников не пускают с ними повидаться? Почему не дают визу? И многое другое, все очень конкретно. Если наши западные коллеги всерьез вознамерились этой истерикой вывести нас из себя, то они плохо читают исторические книги. Если все это просто наносное и приступ «политического бешенства» пройдет естественным образом, когда они выговорятся по полной программе, то тогда мы всегда будем ждать их в правовом поле для серьезного профессионального непропагандистского разговора.

Вопрос (перевод с французского языка): Президент Франции Э.Макрон, говоря о России, в отличие от своего предшественника Ф.Олланда выразил намерение улучшить наши отношения. Знаменует ли это новую эру большей открытости в наших отношениях?

С.В.Лавров: Мне кажется, что намерения, которые высказываются нынешним французским руководством, заслуживают поддержки в том, что касается взаимодействия с Россией. Мы слышим и целый ряд обвинительных инвектив из Парижа, в том числе в отношении наших СМИ, включая «Спутник», «РИА Новости», «РТ Франс», которых практически отлучили от Елисейского дворца, иногда и от других официальных структур Французской Республики. Слышим критику в наш адрес о том, что мы ничего не делаем для преодоления того или иного кризиса, но одновременно видим, как Президент Э.Макрон, его команда, заинтересована в развитии диалога с нами. Он развивается неоднозначно. Мы полностью открыты к сотрудничеству, но иногда бывают ситуации, когда хорошие намерения начинают реализовываться, а потом буксуют.

Вы упомянули Президента Ф.Олланда. После жуткого теракта в Ницце 2016г., Президент Ф.Олланд проявил инициативу и приехал в Россию для разговора с Президентом России В.В.Путиным. Была достигнута, мне казалось, очень серьезная, искренняя договорённость о конкретных формах взаимодействия в борьбе с терроризмом, в том числе и в районе Средиземного моря в контексте сирийского кризиса. Но через несколько дней этот запал куда-то исчез. Никакого практического взаимодействия в то время с Францией так и не получилось. Сейчас мы готовы к любым формам сотрудничества по антитеррористической проблематике и другим направлениям. Упомяну Сирию. У нас установился достаточно доверительный двусторонний канал по линии МИД, внешнеполитических, дипломатических помощников двух президентов. Мы поддерживаем этот канал. Он достаточно полезный, позволяет обмениваться информацией, лучше понимать друг друга. Была совместная инициатива Президента России В.В.Путина и Президента Франции Э.Макрона о совместной гуманитарной акции. В Восточную Гуту российским транспортным средством была направлена французская помощь и распределена среди нуждающихся. Пока это единичная инициатива. Мы готовы и к более активным вещам.

Мы очень тесно сотрудничаем с Францией в рамках урегулирования украинского кризиса в том, что касается необходимости строгого выполнения Минских договорённостей (продукта совместной работы лидеров России, Франции, Германии и Украины). Речь заходит о том, чтобы провести очередную встречу в «нормандском формате». Было два саммита – в Париже в 2015 г. и в Берлине в 2016 г. Мы за то, чтобы состоялся третий саммит. Естественно, его нужно хорошо подготовить, чтобы лидерам четырех государств не было неловко от того, что решения предыдущих саммитов не выполняются. А они действительно пока остаются даже не на бумаге (мы хотим их на нее положить), а в атмосфере, в том числе, что касается разведения сил и средств в трех населенных пунктах в зоне конфликта. Это блокируется, причем жестко, киевскими властями. И в том, что касается оформления на бумаге «формулы Ф.-В.Штайнмайера», которая расписывает конкретные параметры предоставления этой территории Украины особого статуса, о чем, повторю еще раз, согласились еще в Париже и затем переподтвердили в Берлине. Как только мы хотя бы по этим двум направлениям выполним то, о чем говорили лидеры, мы будем «за» проведение очередного саммита.

У нас с Францией много других форм взаимодействия. Президент Франции Э.Макрон вскоре после избрания пригласил Президента России В.В.Путина. В июне 2017 г. состоялась их встреча в Версале. По ее итогам, помимо подтверждения заинтересованности развивать, нормализовывать отношения, была достигнута договорённость о создании «Трианонского диалога». Это очень важный формат, который позволяет общественности, гражданскому обществу, НПО, ученым, политологам регулярно общаться. Он уже функционирует. Проходят многие мероприятия, которые пользуются, по-моему, большим успехом в общественных кругах и в России, и во Франции. К сожалению, пока более формальные межправительственные и межпарламентские структуры не столь активны, как общественность двух стран. По-прежнему не можем возобновить работу Межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству. Ею руководят председатели правительств России и Франции. Она давно не собиралась, хотя орган на уровне министров экономики, которые готовят заседание этой комиссии, уже возобновил контакты. Конечно, мы тоже думали, что было бы правильно, если бы большая парламентская комиссия возобновила свою деятельность. Президент Франции Э.Макрон неоднократно выражал в этом заинтересованность. Мы полностью разделяем такой настрой и надеюсь, что все проблемы, остающиеся на нашей двусторонней, многосторонней повестке дня (а они есть и непростые), будут преодолеваться при наличии доброй воли двух президентов, которая налицо.

Вопрос: У меня очень простой вопрос по поводу Ирана, Сирии и Украины. Как Вы считаете, французская политика слишком похожа на политику США?

С.В.Лавров: Я бы так не сказал, потому что, в частности, если брать Иран, то Франция и Россия вместе с Великобританией, Германией, Китаем и самим Ираном остаются приверженцами СВПД по ИЯП. Сейчас идёт очень интенсивная работа, в том числе с участием всех перечисленных мной стран – авторов этой договорённости минус США, которые вышли из этой сделки. Идёт интенсивная работа европейской «тройки», России, Китая и Ирана по сохранению это договорённости уже без США. Для этого необходимо разработать механизмы, которые позволят всё, о чём договаривались, обеспечивать, включая предоставление экономических выгод Ирану, который будет выполнять свои обязательства в новых условиях. Эта работа включает много технических проблем, финансовых и банковских процедур, но ей занимаются. Надеюсь, что угрозы, звучащие из Вашингтона, который не только вышел из СВПД, но и требует от других прекратить участие в этой договорённости, являющейся одной из важнейших за последние годы, не будут иметь действия на европейский бизнес.

Слышал, что некоторые европейские компании, в том числе французские, ушли из Ирана. Наши коллеги в Берлине и Париже, подтверждая приверженность правительств Германии и Франции этой сделке говорят, что не могут заставить бизнес оставаться в Иране, если у бизнеса гораздо больше интереса в США. Мы это понимаем. Однако правительства могут и должны сделать всё, чтобы предоставить бизнесу альтернативу. Именно этим сейчас занимаются наши коллеги из финансовых ведомств, центральных банков и других структур. Так что здесь я не вижу совпадения позиций Франции и США, как не вижу совпадения позиций Парижа и Вашингтона в целом ряде других вопросов, в том числе в отношении Парижского соглашения по климату, откуда США тоже вышли, равно, как они вышли из одной уважаемой организации, штаб-квартира которой находится в Париже, – из ЮНЕСКО. Это тоже не очень хороший пример совпадений интересов США и Франции – здесь, явно, интересы расходятся.

Что касается Сирии, то здесь у вас больше общих моментов в подходах к этому кризису не только между Францией и США, а в целом между Европой и США. Действует созданная по инициативе Президента Франции Э.Макрона т.н. «малая группа» по Сирии, куда входят Франция, США, Великобритания, Германия, Иордания, Саудовская Аравия и Египет. Эта «группа» выступает с позиций, которые нами не разделяются. Тут вы очень близки к Вашингтону в том, что касается, абстрагируясь от того, в какие формы эта позиция вкладывается на том или ином этапе, ведения дела к тому, чтобы сменить этот режим любой ценой, и чтобы политический процесс обязательно закончился сменой режима. Это не вписывается в резолюцию 2254 СБ ООН, которую мы хотим уважать и которая предполагает очень простой принцип – только сам сирийский народ должен решать судьбу своей страны и собственную судьбу. Эта резолюция предполагает, как вы знаете, подготовку новой конституции и проведение выборов под надзором ООН, в которых все сирийцы смогут принять участие.

Мы не можем согласиться с действиями членов этой т.н. «малой группы», прежде всего западных стран, в отношении применения силы против сирийского государства и правительственных объектов под предлогом использования Дамаском химического оружия, который ни разу не был доказан фактами. То, что произошло 14 апреля, когда Франция, Великобритания и США бомбили объекты, как было заявлено, связанные с производством химического оружия в Сирии, делалось за несколько часов до того, как на эти объекты должны были прибыть инспекторы ОЗХО. Ваши официальные лица об этом прекрасно знали – об этом знали все. Если в такой ситуации, когда инспекторы должны были вот-вот приехать и провести независимое расследование, три западных страны решили бомбить именно эту территорию, у меня нет другого объяснения, кроме того, что узнали, что обвинения Дамаска ложные и ваши официальные структуры попытались этой бомбардировкой замести следы. С тех пор по Сирии стараемся наладить какой-то диалог. Мы не против контактов даже с теми, кто не разделяет наши оценки и чьи оценки мы не разделяем. Россия находится в Сирии по приглашению законного Правительства, западные страны – без такого приглашения. Президент Франции Э.Макрон выдвинул в своё время идею о том, чтобы эта т.н. «малая группа» по Сирии общалась с «Астанинской группой» – Россией, Турцией и Ираном. Мы готовы к таким контактам. Прежде чем всерьёз начинать что-то обсуждать, мы должны определиться с основами такого разговора. Основой может быть только резолюция 2254 СБ ООН, которая ставит во главу угла подходы самих сирийцев и процессы, которые должны вестись самими сирийцами. Мы не можем за спиной Правительства, оппозиции и гражданского общества Сирии решать серьёзные вопросы.

Темы Украины я уже касался. Есть Контактная группа, в которой Правительство и оппозиция при поддержке ОБСЕ и России должны договариваться о конкретных шагах по выполнению Минских договорённостей, и есть «нормандский формат», где представлены Россия, Франция, Германия и Украина и который призван обеспечивать сопровождение работы Контактной группы. Мы в этом формате сотрудничаем достаточно тесно. Хотя уже два года не было саммита, эксперты и министры общаются в этом формате, в том числе Россия и Франция. По-моему, мы стали лучше понимать друг друга.

Вопрос: Западный мейнстрим СМИ остаётся немым в отношении крупнейшего гуманитарного кризиса в Йемене. В том время, как некоторые страны, включая Францию, поставляют Саудовской Аравии оружие, пресса умалчивает о жертвах так, как это было в ситуации в Мосуле и Ракке, где потери среди мирного населения были огромными. В то же время ситуация с освобождением Восточного Алеппо, где Россией были организованы гуманитарные коридоры, преподносилась, как главная катастрофа этого региона. Как Вы объясните такие двойные стандарты?

С.В.Лавров: Это просто: если одним словом, – то это пропаганда, причём недобросовестная. Вы упомянули про Йемен. Уже достаточное время назад представители ООН на уровне заместителя Генерального секретаря, отвечающего за гуманитарные вопросы, называли ситуацию в Йемене крупнейшей гуманитарной катастрофой современности. Мы участвуем в усилиях по облегчению участи йеменского народа, периодически доставляем туда гуманитарную помощь. Это непросто, учитывая продолжающиеся боевые действия. Несколько раз мы смогли договориться с коалицией, конкретно с возглавляющей коалицию Саудовской Аравией. Такие гуманитарные рейсы осуществлялись. Будем их продолжать. Знаем, что сама коалиция, продолжая вести боевые действия, оказывает достаточно существенное гуманитарное содействие йеменскому народу. Это всё полезно, но нужно прекращать войну. Специальный посланник ООН по йеменскому урегулированию М.Гриффитс, по-моему, движим весьма благородными замыслами, помыслами. Мы хотим ему помогать. Сейчас ключевой задачей является прекращение боевых действий, достижение договорённости о том, как должен функционировать порт Ходейда, вокруг которого сейчас разворачиваются наиболее острые боевые события, и скорее переходить к политическому процессу, который завяз в спорах о том, где собираться и как добираться до места встречи. Это не соответствует остроте момента, и мы будем всячески продвигать необходимость оставить в стороне всё второстепенное и усадить стороны за стол переговоров, без каких-либо предварительных условий.

Что касается других ситуаций – Вы упомянули Ракку и Мосул – там никто не беспокоился по поводу каких-то дополнительных специальных мер, призванных облегчить, минимизировать риски для гражданского населения, как мы это делали в Алеппо. Там мы создавали гуманитарные коридоры, так же поступали в Восточной Гуте, принимали дополнительные меры безопасности вдоль этих гуманитарных коридоров, договаривались с оппозиционерами. Те жители, которые хотели выйти из этих районов, такую возможности имели. Боевики, которые хотели уйти оттуда, чтобы не участвовать в боестолкновениях, тоже получали такую возможность. Тогда было много шума, прежде всего в западной прессе и прессе некоторых стран региона, о том, что происходит этническая чистка, изгоняются люди с насиженных мест. Могу напомнить, что с тех пор уже сотни тысяч жителей Алеппо вернулись и продолжают активно возвращаться. Там полностью восстановлены все базовые элементы инфраструктуры и обеспечения жизнедеятельности.

Кстати, когда шли бои по освобождению Восточного Алеппо, среди стенаний наших западных коллег была тема нехватки медикаментов. Были постоянные требования обеспечить провод медицинских конвоев, включая и хирургические инструменты. Было, в общем-то, немало оснований подозревать, что наряду с искренними гуманитарными соображениями такие требования диктовались еще и желанием доставить медицинские материалы и медикаменты, хирургические инструменты, необходимые для лечения боевиков.

Когда Восточный Алеппо был освобождён, представители Всемирной организации здравоохранения ездили туда из Дамаска и публично объявили о том, что в Восточном Алеппо обнаружено огромное количество больших складов со всеми необходимыми медицинскими препаратами. Так что никакого дефицита лекарств в Алеппо не было.

Что касается Ракки и Мосула, там никто не объявлял никакие гуманитарные коридоры, и никто сильно не беспокоился о том, как сделать так, чтобы жители могли получить какой-то безопасный выход, чтобы потом они могли бы вернуться. Только сейчас туда начинают потихонечку возвращаться жители. До недавнего времени там месяцами лежали незахороненные трупы, мины никто не разминировал, как это делали наши военные в Алеппо и Восточной Гуте.

Повторю еще раз, мы, конечно, обращаем внимание ООН на то, чтобы уделять внимание положению гражданского населения в Ракке и в других местах. Мы никогда не делаем это по принципу – «раз вы на нас накатываете пропагандистские волны в Алеппо, то мы вам будем отвечать по Ракке». Мы за то, чтобы вся картина во всех частях Сирии была представлена объективно всему мировому сообществу.

Вопрос: Вернусь к Алеппо и Гуте 2015 года. На каждом этапе сирийской войны Россию обвиняли в том, что она ведет налеты, в результате которых страдает гражданское население. Как дипломат, сожалеете ли Вы, что столько людей погибло для того, чтобы положить конец этому конфликту? Если мы вспомним ситуацию 2011 г., когда Б.Асад был у власти, и то, что происходит сейчас, в принципе мало, что изменилось.

С.В.Лавров: У любого нормального человека не может быть легкого отношения к ситуации, когда гибнут гражданские люди, вообще, когда гибнут люди, но гражданские особенно. Во всех конвенциях, посвященных международному гуманитарному праву, членами которых являются России, Франция и большинство других стран мира, есть требования делать все необходимое для того, чтобы избегать рисков для гражданского населения. Среди прочего в этих конвенциях содержится требование категорически не допускать обстрелов гражданских объектов, школ, больниц, жилых кварталов, а также объектов двойного назначения, если есть подозрение, что там есть гражданские лица.

Если вы искренне интересуетесь тем, как человечество, западная и наша цивилизации выполняют эти требования, то, наверное, все-таки необходимо начать чуть-чуть пораньше. В этой связи, учитывая, что мы, европейцы, члены ОБСЕ, я бы начал с 1999 г., когда НАТО бомбил Югославию. Там не было никакого разбора – гражданские ли объекты или объекты двойного назначения. Разбомбили министерство обороны, генеральный штаб, а также, напомню, железнодорожный мост в момент, когда по нему шел пассажирский поезд.

Совсем близко к Вашей профессии. В Белграде натовцами был разбомблен телевизионный центр. Знаете за что? За то, что он распространял «лживую пропаганду». Поэтому, когда сейчас нашим СМИ говорят о том, что они не СМИ, как это звучало, в том числе из Парижа, а инструменты пропаганды, то это наводит на воспоминания.

Я с Вами полностью согласен. Ливию также, кстати, разбомбил НАТО во главе с Францией. Президент Н.Саркози был главным зачинщиком операции, которая осуществлялась в нарушение резолюции СБ ООН. Резолюция требовала лишь установить над Ливией бесполетную зону, чтобы авиация М.Каддафи не летала, и больше ничего. Кстати, это авиация и не летала. Но, тем не менее, Ливию стали бомбить. В 2011 г. французские военные откровенно заявляли, что они поставляют оружие противникам М.Каддафи, хотя действовал режим оружейного эмбарго на поставки любых вооружений в Ливию. Сейчас в Ливии мы имеем то, что имеем – колоссальную гуманитарную катастрофу, движение беженцев и мигрантов в Европу, движение бандитов и террористов, в том числе с французским оружием в «черную» Африку.

Я помню историю, которую просто невозможно забыть, когда вскоре после того, как НАТО разбомбил Ливию и террористы пошли на юг, мне звонил бывший министр иностранных дел Франции Л.Фабиус. Франция была озабочена тем, что угроза сгущалась над Мали, где по договоренности с Бамако находился французский контингент. Туда с севера Мали и с позиций туарегов шли разные плохие люди захватывать столицу этой страны. Франция хотела, чтобы ее контингент в Мали получил одобрение СБ ООН для противодействия этой террористической угрозе. Л.Фабиус звонил и просил не возражать. Мы поддержали, потому что это действительно важная задача и террористическая угроза. Я ему сказал, чтобы он имел в виду, что они будут пресекать действия людей, которых они вооружили в Ливии. Он засмеялся и сказал «се ля ви». Все-таки «се ля ви» – это не политика. Двойной стандарт – это точно.

Что касается Сирии. Еще раз подчеркну, я говорил об этом, отвечая на предыдущий вопрос, мы делали все возможное, чтобы обезопасить гражданское население при освобождении Восточного Алеппо и Восточной Гуты, кстати, и при решении проблемы южной «зоны деэскалации», которая была создана Россией, США и Иорданией в консультациях, между прочим, с израильтянами, учитывая близость Голанских высот. Там операция прошла вообще без каких-либо существенных гуманитарных последствий. Восстановлено патрулирование силами ООН по разведению на Голанских высотах, восстановлены две линии «Альфа» и «Браво», стоят сирийская и израильская армии, как это было заложено и согласовано еще в 1974 г. Конечно, всегда нужно поступать именно таким образом.

Мы не знаем, что творится в некоторых других районах Сирии. В частности, американцы надолго обосновываются на восточном берегу р.Ефрат. Они там в одном порядке конструировали зону радиусом 55 км в районе «Ат-Танфа», внутри которой находится лагерь беженцев «Рукбан», куда нет доступа, потому что никто не может дать гарантии, что в этот лагерь можно безопасно пройти, не рискуя быть атакованными бандитами, которые прекрасно себя чувствуют в этой американской зоне, в том числе, и игиловцы.

У нас все чаще появляются факты, что американцы перевозят игиловцев в Ирак и Афганистан. Это тревожные факты. Мы запросили соответствующие международные структуры и американцев. Нас это тревожит, поскольку вписывается в имеющиеся подозрения многих аналитиков о том, что Афганистан хотят превратить в новый плацдарм ИГИЛ. Особенно игиловцы обосновываются на севере. Это вплотную к Центральной Азии, к нашим союзникам и стратегическим партнерам. Это серьезнейший вопрос. Мы будем добиваться, чтобы здесь была полная ясность.

Вопрос: Хотел бы спросить у Вас о российско-китайских военных учениях, которые проводились недавно. Было очень впечатляющее мероприятие, о которых говорили во всех международных СМИ. У нас возникает несколько вопросов. Сегодня в глазах многих Россия повернулась к Китаю. Или она все еще повернута лицом к Западу? Как Вы считаете?

С.В.Лавров: У нас герб – двуглавый орел. Россия волею судеб, истории, достижением наших предшественников, занимает ту территорию, которую она занимает. Россия, наверное, никогда не могла позволить себе роскошь развернуться лицом к Европе и спиной к Азии или наоборот. В культурном плане, конечно же, Россия – часть европейской цивилизации. Она внесла огромный вклад в то наследие, которое сейчас имеет европейская цивилизация и которым она гордится – композиторы, поэты, писатели, художники, многие артисты, кстати, российские, русские жили и работали во Франции. У нас много того, что нас объединяет: смешение культур, идеалов и многое другое. Еще в лучшие времена мы, Россия и Евросоюз, регулярно проводили саммиты. Один из саммитов, по-моему, в 2007 или 2008 году проходил в Хабаровске. Тогда председателем Еврокомиссии был Ж.М. Баррозу. Когда делегация Евросоюза прилетела в Хабаровск, вечером они все гуляли по набережной и были просто потрясены тем, что они летели 10 часов из Москвы и все равно оказались в европейской атмосфере. Такое же впечатление производит Владивосток, другие наши восточные города. Россия, утверждаясь в качестве азиатской, евразийской державы, всегда оставалась страной, которая исповедует европейскую культуру. Безусловно, у нас очень много примеров, когда и азиатская культура воздействует на наш генетический код. Это и, например, наследие гуннов. Многие наши исследователи занимались изучением того, как восточные племена влияли на это геополитическое пространство. В итоге сейчас Россия является многонациональной, многоконфессиональной страной, причем даже наши мусульмане проживают на тех территориях Российской Федерации, где на протяжении многих веков жили их предки. Это не импортированная нация.

Конкретно отвечая на Ваш вопрос, скажу, что у нас с Китаем были сложные времена в 1950-1960-е годы, в начале 1970-х, но затем две больших, великих страны благодаря мудрости своих руководителей осознали, что надо пользоваться преимуществами нашего соседства. У нас очень много взаимодополняемых аспектов в наших экономиках, в подходах к решению региональных и международных проблем. С тех пор отношения стали неуклонно улучшаться, а с 2000 г. были подписаны документы, которые сейчас характеризуют эти отношения как стратегическое взаимодействие и всеобъемлющее партнерство. Никогда еще не было таких отношений между Россией и Китайской Народной Республикой, как сейчас.

В середине 2000-х годов мы окончательно закрыли территориальный вопрос, подписав соглашение по итогам переговоров, которые длились более 40 лет. Для нашей страны с ее географическим положением, наверное, было бы просто неблагоразумно и недальновидно отказываться от этих преимуществ и на Востоке и на Западе.

Наверное, нужно отметить, что в силу объективных факторов основное население России сосредоточено в европейской части страны. Там наиболее развитая промышленность, сельское хозяйство, и в целом Дальний Восток меньше развит, чем европейская часть России. Поэтому возможностей для бизнеса, пожалуй, больше на западе Российской Федерации просто в силу удобства, если хотите, географического, экономического, инфраструктурного (в этой части Европы и Российской Федерации гораздо лучше развита инфраструктура), тем более что совсем рядом было много давних партнеров, отношения с которыми развивались не одно десятилетие, а со многими – веками. Но параллельно мы прекрасно понимали, что нужно создавать на Дальнем Востоке условия, которые интересовали бы людей, чтобы они хотели туда поехать, там работать, обосновываться, заводить семьи (о чем с первых лет своего президентства говорил В.В.Путин). И для этого там должна быть создана необходимая экономическая, транспортная, социальная, культурная инфраструктура. Этим государство занимается. Это непросто, потому что необходимо выполнить очень большие объемы работ, стоят очень большие задачи, но прогресс налицо. Для того чтобы стимулировать развитие этих районов России, введен целый ряд законодательных инициатив. Там создан режим Свободного порта Владивосток, облегченный режим получения электронных виз, льготы для тех, кто хочет туда переселиться, включая получение бесплатной земли, целый ряд других преимуществ. Конечно же, мы этим занимались, подчеркну, и занимаемся почти 20 лет. Но когда отношения с Европой стали «съеживаться» из-за санкций и иных политических процессов, когда объемы торговли стали резко сокращаться (в 2013 г. товарооборот составлял, по-моему, 440 млрд. долларов США, а в прошлом году он хоть и рос по сравнению с 2016 г., но составил всего 217 млрд. долларов США, т.е. сократился в два раза по сравнению с объемами трехлетней давности), мы стали искать возможности компенсировать эти «выпадающие» объемы взаимовыгодного экономического сотрудничества.

На китайском направлении, так же как и на индийском, в известной степени на японском и на корейском, такие возможности постоянно росли, потому что за указанный период эти страны существенно нарастили свой потенциал, проявляли интерес к нашим товарам, не только к энергоносителям, но и, скажем, к сотрудничеству в сфере космоса, атомной энергетики, авиа-, автомобилестроения и многого другого. Так что здесь нет никакой политической предназначенности или запрограммированности. Это просто реальный ответ на те условия, которые в данный момент существуют для максимально эффективного развития экономических связей, не более того.

Как Вы знаете, у нас сейчас очень быстро восстанавливаются отношения с европейскими странами. Не могу сказать того же про Европейскую комиссию. Еврокомиссия пока еще находится, как я понимаю, в плену того, что вы называете «солидарностью», «консенсусом», когда небольшая группа стран, которая не хочет хороших отношений с Россией, заставляет всех остальных выдерживать «низкий профиль». Но я уверен, что национальные интересы, которые сейчас все больше и больше проявляются в ходе дискуссии о будущем Европейского союза, все-таки обеспечат то, что реформы, о которых в том числе говорит Президент Франции Э.Макрон, будут отражать консенсус не в том виде, что меньшинство может блокировать интересы большинства, а в том, что будет выбран какой-то срединный путь, и не всегда позиция Евросоюза по отношению к России будет опираться на наименьший, самый негативный знаменатель. Думаю, что не всегда мы будем видеть ситуацию, когда политику Евросоюза в отношении России во многом, а порой в решающей степени, определяют государства, которые выходят из Европейского союза.

Вопрос: Европа озабочена предстоящими выборами. Заголовки газет пестрят темами о грядущей радикализации Европы и приходе к власти правых сил. Россию же часто обвиняют, если и не в прямой поддержке, то в симпатии к крайне правым политическим движениям в Европе. Не могли бы Вы прояснить позицию России по этому вопросу?

С.В.Лавров: Наверное, это неверное представление, потому что те, кто так считает, кто высказывает такие мысли, плохо знает характер нашего народа. Наш народ очень отзывчивый, гостеприимный и необидчивый.

Не хочу вспоминать исторические примеры, но факт нашего примирения с Германия всем известен. Сейчас наш народ с германским практически ничто не разделяет, кроме некоторых политических игр, к которым сам народ имеет мало отношения.

Если говорить прямо, когда нам предлагают иметь конструктивные отношения, рассматривать вопросы, представляющие обоюдный интерес, и готовы к такому равноправному, взаимоуважительному сотрудничеству, меня лично в последнюю очередь интересуют политические взгляды этого конкретного человека. Если это человек, который представляет политическую силу, существующую в легитимном правовом поле, если он не нарушает ни законы своей страны, ни какие-либо международные нормы, почему его нужно считать «неприкасаемым»? Если только потому, что он отражает подходы, которые не вписываются в нынешний европейский мейнстрим, то, наверное, это недемократично.

Кто знает, каким мейнстримом через какое-то время могут быть нынешние «маргиналы», как их называют, популисты? Может быть, они создадут новый мейнстрим через какое-то время. Никто же этого не знает. Потом, демократия есть демократия. Когда в 2000 г., по-моему, в Австрии были парламентские выборы, победила партия Й.Хайдера, которую вся Европа считала популистской, проповедующей неприемлемые для либеральной политики ценности демократического волеизъявления австрийского народа. Но его всё равно заставили уйти в отставку.

К слову о демократии в универсальном применении. Когда в 2007 г. американцы очень хотели провести выборы в Секторе Газа в Палестине, их многие предупреждали, что, прежде чем проводить выборы, нужно убедиться, что все политические силы одинаково понимают этот процесс, и предлагали выборы отложить. Тогда Государственным секретарём США была К.Райз, и она настояла чуть ли не в одиночку на том, что выборы должны быть проведены. Их провели, и победил «ХАМАС». Американцы тут же заявили, что выборы нелегитимны, хотя все международные наблюдатели, которые присутствовали при голосовании, сказали, что всё было в порядке. Так что здесь очень важно не ставить искусственных задач.

Мы с нашими французскими коллегами, равно как и с итальянскими и другими европейскими и региональными партнёрами, стараемся помочь урегулировать ситуацию в Ливии. Мы очень высоко оценили то, что Президент Э.Макрон сделал в мае, когда он пригласил четверых ключевых игроков ливийского народа в Париж. Там было достигнуто понимание, согласовали как ориентир 10 декабря для выборов в Ливии. К сожалению, те понимания, которые были достигнуты в Париже, выполняются не очень чётко и в результате основные политические силы пока ещё не имеют общего согласия о том, как будет работать эта политическая система. В такой ситуации проводить выборы, по мнению многих специалистов, очень рискованно. Поэтому в этой ситуации мы, как и в Йемене, поддерживаем специального посланника ООН – Спецпредставителя Генерального секретаря ООН по Ливии Г.Саляме, который пытается нащупать такие подходы, которые действительно будут отражать консенсус политических сил прежде, чем они смогут уже с чистой совестью и взаимными обязательствами идти к избирательному участку.

Вопрос: При Президенте Д.Трампе США вышли из многих международных договоров – парижского, венского, по ИЯП, о котором мы много говорили. Получается, что США – непредсказуемый союзник. Многие сейчас говорят, что Европа должна стать более самостоятельной. Как Вам видится появление такой сильной автономной Европы?

С.В.Лавров: Знаете, это вопрос, конечно, прежде всего, к Европе, но мы всегда говорили (и это действительно наш позиция, не просто слова), что мы заинтересованы в единой сильной предсказуемой Европе, которая сама определяет своё будущее, своих партнёров и свои шаги по отношению к другим партнёрам.

Не могу сказать, что сейчас Европа выглядит самостоятельной. Наверное, это понимание диктует европейским лидерам стремление обсудить ситуацию и понять место Европы в современном мире, тем более, когда центр экономического развития уже сместился в АТР и идёт речь о конкурентоспособности Европы, сохранении цивилизационных ценностей. Мы рассматриваем инициативу Президента Франции Э.Макрона о реформе ЕС, точнее сказать, о начале серьёзной дискуссии реформы ЕС как отражение этих размышлений.

Мы хотели бы тоже быть в курсе того, как будут развиваться эти дискуссии. Рассчитываем в ближайших контактах получить брифинг от наших коллег, как они это себе представляют. Пока мы слышим идеи, которые излагаются в контексте концентрических кругов, предполагающих, что будет несколько категорий членства: где-то – самый плотный валютный союз, где-то даже общее министерство финансов, центральный банк. Второй круг – менее интегрированный. Третий круг будет включать партнёров, которые пока ещё не готовы к каким-то серьёзным шагам.

Звучит тема не только экономики и финансов, но и безопасности. Публично уже говорят лидеры, включая Президента Франции Э.Макрона, ряд других европейских руководителей, о том, что Европа в вопросах своей безопасности не может полагаться исключительно на США. Это я говорю абсолютно нейтрально – это констатация того, что звучит из европейских столиц.

Это право Европы, есть НАТО. Президент Э.Макрон сказал, что НАТО остаётся в любом случае, это данность, но Европа, по его убеждению, должна стремиться повысить свою самостоятельность в том числе и в сфере безопасности и обороны. Насколько это будет конкретно сформулировано, я не знаю, насколько это будет гармонизировано с обязательствами в Североатлантическом альянсе, я тоже не знаю. Вижу и слышу, как в НАТО американцы уделяют большое внимание этой теме и активно сейчас продвигают то, что называется «военный Шенген» – обустройство европейской инфраструктуры таким образом, чтобы тяжёлые вооружения могли быстрее добираться до нашей границы. По большому счёту это то, что обозначает «военный Шенген».

Все учения, которые сейчас проводятся НАТО в Прибалтике, Польше, Румынии, других странах, развёртывание контингентов Германии, Канады, Англии и, по-моему, также Франции в Прибалтике, Польше, идея наших польских коллег пригласить американскую дивизию на свою территорию, что будет прямым нарушением Основополагающего акта Россия-НАТО, запрещающего развёртывание существенных боевых сил на постоянной основе на территориях стран-членов НАТО из Восточной и Центральной Европы – это всё очень интересные процессы. Мы будем за ними следить, потому что это касается и нашей безопасности.

Идей много. Говоря об инициативах Президента Франции Э.Макрона. У него недавно прозвучала и такая инициатива, как европейская инициатива по вмешательству, которую он обосновал необходимостью порой направлять некие контингенты (он не назвал их, но по описанию это то, что раньше называли экспедиционным корпусом) в «горячие точки» быстро, не дожидаясь каких-либо специальных решений не только СБ ООН, но даже НАТО и ЕС. То есть получается какая-то совсем автономная ударная группа, которая будет решать прежде всего некие задачи в Африке, как я понял.

Не знаю, насколько это реализуемо, но то, что звучат такие идеи, подтверждает назревший характер вопроса о том, как вопросы безопасности будут решаться в ЕС. Мы, ещё раз скажу, будем внимательно за этим следить. Мы хотим сильного самостоятельного Евросоюза и, конечно, чтобы вопросы безопасности в Европе не были каким-то кулуарным делом между ЕС и НАТО, потому что это наш общий континент, у нас общие границы и нам много чего обещали, когда мы выводили свои войска из Европы, когда НАТО расширялась.

Вопрос: Хотел бы вернуться к военным учениями на востоке Европы, о которых Вы говорили. Не стоим ли мы на пороге третьей мировой войны?

С.В.Лавров: Думаю, что у всех хватит разума, чтобы не доводить до этого дело, хотя, конечно, нас очень тревожит полное отсутствие какого-либо профессионального диалога между военными России и НАТО.

Совет Россия-НАТО, работу которого заморозили наши западные партнёры, в последние пару лет встречался раза три, в общем-то, абсолютно без какого-либо результата. Инициатива возобновления таких встреч была натовская, но нам говорили, что они хотят встретиться, чтобы обсудить Украину. Я стараюсь оставаться в рамках приличий, но это означает только одно – что Совет Россия-НАТО хотели использовать как очередной инструмент обвинений нас во всех смертных грехах и как очередной способ удовлетворить капризы наших украинских соседей, которые спят и видят, чтобы санкции вечно ужесточались, чтобы Россия была постоянно под огнём критики. Мы пошли на такие дискуссии при понимании, что мы также должны обсудить Афганистан, что мы и сделали, борьбу с терроризмом и другие более реальные проблемы, нежели искусственно сохраняемый в угоду национал-радикалам и неофашистам кризис на Украине.

Но помимо таких «посиделок» на уровне постоянных представителей, практически все формы сотрудничества Россия-НАТО заморожены – Афганистан, где очень успешно осуществлялся «вертолётный пакет», программа подготовки кадров для борьбы с наркотрафиком в Афганистане, с терроризмом и многое другое.

Соответственно диалог военных вообще заморожен. Периодически наш Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации В.В.Герасимов разговаривает по телефону с верховным главнокомандующим ОВС НАТО в Европе К.Скапаротти Но это не то, что требуется в нынешней ситуации, когда существенно возрастают риски какого-то непреднамеренного инцидента. Недавно в Эстонии испанский истребитель случайно выпустил ракету «воздух-воздух». Слава Богу, она никого не убила. А если бы она упала не на эстонской, а на нашей территории? Там ведь было совсем рядом.

Поэтому какой-то профессиональный и постоянный диалог абсолютно необходим, НАТО пока от него уходит, во многом, как я понимаю, потому что в законах США, принятых для наложения санкций на Российскую Федерацию, среди прочих содержится запрет Пентагону сотрудничать с Министерством обороны Российской Федерации. Понятно, что в НАТО, без США, там никто ничего не сделает. Поэтому посмотрите на эту ситуацию. Я считаю, что глупо оставаться заложниками каких-то капризов американских законодателей. В конце концов, в Сирии они нашли возможность начать с нами работать и продолжают это делать по т.н. деконфликтингу, чтобы там не произошло каких-то столкновений. А в отношении нашей общей европейской территории в НАТО ничего подобного не происходит. Так что, смотрите. Накопление вооружений на наших границах, настрой на модернизацию транспортной инфраструктуры в Европе с тем, чтобы американским тяжелым вооружениям, и, наверное, вооружениям других стран НАТО было легче выбирать наши границы – откровенно провокационные учения, не наши с Китаем посреди Сибири, а на Украине, в Грузии и в Черном море. Сейчас Украина хочет зазвать натовские учения в Азовское море, но туда уже нельзя будет пройти, потому что наш договор с Украиной требует обоюдного согласия для прохода военных кораблей в Азовское море. Но они этого хотят, и им в этом активно потакают. Все это происходит на фоне новой ядерной доктрины США, в соответствии с которой резко понижается порог применения ядерного оружия, создаются ядерные заряды очень маленькой мощности с очевидным намерением сделать их возможным средством ведения войны, что будет концептуально подрывать все имеющиеся договоренности, в соответствии с которыми это оружие устрашения, взаимного сдерживания, но никак не оружие практического ведения войны. А вот заряды малой мощности, их необходимость так и объяснялась в этой новой ядерной доктрине. У нас с американцами еще с советских времен, по-моему, было два серьезных заявления, в которых констатировалось, что ядерная война не может быть никем выиграна, и поэтому ее быть не может. Было бы неплохо в нынешних условиях этот тезис подтвердить.

Вопрос: Украинский Патриархат решил повернуться к Москве спиной и получить независимость от Русской Православной Церкви. С политической точки зрения это считается важным решением. Что Вы думаете об автокефалии Украинской Церкви?

11 ноября мы будем праздновать 100-летний юбилей перемирия в Первой мировой войне. Многие главы европейских правительств приедут в Европу. Как Вы думаете, приедет ли Президент России В.В.Путин на эти мероприятия?

С.В.Лавров: Украинский патриархат не поворачивался спиной к Русской Православной Церкви потому, что Украинская Православная Церковь Московского патриархата выступает против тех провокаций, которые сейчас затевает Патриарх константинопольский Варфоломей при прямой публичной поддержке из Вашингтона.

Эта провокация задумана с тем, чтобы использовать две неканонические раскольничьи церкви на Украине (Украинская Православная Церковь Киевского патриархата и Украинская автокефальная церковь), которые никогда не были признаны ни одной православной церковью, но которые в интересах этой провокации, созвав на днях Священный Синод в Константинополе, Патриарх Варфоломей признал каноническими и снял анафему с двух иерархов, возглавляющих эти раскольничьи церкви. Уже прозвучали слова возмущения из большинства поместных православных церквей. Я думаю, что это не просто реакция одного-двух дней, а проблема надолго. Замысел очевиден – сделать еще один шаг, чтобы оторвать Украину уже не только политически, но еще и духовно от России.

Когда на Украине принимаются законы о лишении языков меньшинств, прав, которыми они до сих пор обладали, это шаг в том же направлении. Совсем недавно, помимо упомянутого мной Закона, в первом чтении принят еще более интересный закон «О функционировании украинского языка как государственного». В нем устанавливается, что все обучение в школах и университетах происходит только на украинском языке. Языки национальных меньшинств могут применяться в детском саду и начальной школе (первые четыре класса). Исключения могут делаться для английского и других языков ЕС. Это означает, что единственный объект атаки – это русский язык, на котором говорит подавляющее большинство граждан Украины, а для многих он родной. Мы уже запросили представителя ОБСЕ по свободе СМИ А.Дезира, структуры Совета Европы, как они к этому относятся и не хотят ли они сделать так, чтобы этот закон не пошел дальше первого чтения. Посмотрим, какой будет ответ. В конституции Украины прямо записано – «необходимо защищать русский язык и другие языки национальных меньшинств». Здесь еще вопросы и конституционного суда.

Что касается церковных проблем, то вмешательство в жизнь церкви запрещено законом на Украине, в России, надеюсь, что и в любом другом нормальном государстве. Но когда специальный представитель США по вопросам церковных отношений прямо приветствует решение Патриарха Варфоломея, когда К.Волкер, который призван от имени США заниматься содействием украинскому урегулированию на основе Минских договоренностей заявляет то, что он заявляет про эти процессы, то у нас говорят «на воре шапка горит». Люди, которые не могут предъявить нам ни одного факта, подтверждающего их огульные обвинения, что мы вмешиваемся в чьи-то внутренние дела, ведут себя так, как будто это является нормой. Я уже не говорю о том, как послы США в таких странах, как Македония, Черногория и Сербия, Украину вообще можно не упоминать, там страна по сути дела находится под внешним управлением, это все знают.

Так что назрели вопросы, в том числе и для обсуждения на Парижском форуме мира. Я очень надеюсь, что вот эти крайне негативные процессы подмены культуры диалога, переговоров, культуры дипломатии бескультурьем диктата, грубым шантажом не останутся вне поля зрения тех, кто будет организовывать Парижский форум мира. Наверное, это дискуссия, которую еще предстоит оценить. Мы пока еще не получили точных известий о том, как это будет структурировано, какая будет конкретная повестка дня, но, безусловно, с интересом ожидаем, как это будет все организовано и воспринято европейской общественностью.

Что касается торжеств, посвященных 100-летию окончания Первой мировой войны, то мы получили приглашения и обязательно будем там представлены.

Вопрос: А Ваша страна будет представлена на уровне Президента России В.В.Путина?

С.В.Лавров: Об этом будет объявлено в Кремле: о том, как и где участвует Президент Российской Федерации В.В.Путин, объявляет его Пресс-служба.

Вопрос: Я хотел бы вернуться к вопросу Идлиба. Президент Сирии Б.Асад заявил, что ситуация в Идлибе временная. Считаете ли Вы, что Ваши турецкие партнеры по сочинскому соглашению способны разоружить джихадистов, которые присутствуют в Идлибе? Как найти решение для этой последней части сирийской войны?

С.В.Лавров: Соглашение действительно временное. Конец истории будет только тогда, когда в Сирии восстановится власть сирийского народа и все те, кто находится на территории Сирии, в особенности, кто туда не приглашен, покинут эту территорию. Это понятно всем.

Насчет того, как выполняются сочинские договоренности. Они выполняются. Демилитаризованная зона создается по периметру этого района в Идлибе, выводятся тяжелые вооружения. Наши турецкие партнеры активно работают с оппозицией, убеждая ее сотрудничать. Такое сотрудничество идет. Мы будем внимательно за этим следить.

Не соглашусь с Вами в том, что Идлиб – это последний проблемный район на территории Сирии. Там к востоку от Евфрата есть огромные земли, где происходят абсолютно неприемлемые вещи. Эти земли США стараются использовать через своих сирийских союзников, прежде всего курдов, для того, чтобы создать там квазигосударство.

Вопрос: ИГИЛ еще контролирует эти территории, правильно?

С.В.Лавров: Там ИГИЛ есть в небольших количествах. Как я уже сказал, игиловцы есть в районе «Ат-Танфа», который был нелигитимно создан США. Они, в принципе, там нелигитимно, но этот район был создан вообще в одностороннем порядке. По нашим данным (они также есть и у других стран), они переправляют игиловцев в Ирак и Афганистан. Но на этой территории США абсолютно незаконно пытаются создать квазигосударство и сделать все, чтобы создавать там условия для нормальной жизни своих подопечных. Они создают там альтернативные органы власти легитимным Сирии, активно содействуют возвращению и расселению беженцев. Это все при том, что на территориях, которые подконтрольны законному сирийскому Правительству, ни США, ни Франция, ни другие западные страны не хотят создавать условия для возвращения беженцев до тех пор, как нам говорит Запад, пока не начнется заслуживающий доверия политический процесс. Вопрос в том, почему на восточном берегу р.Евфрат, который контролируют США и их местные соратники, не надо дожидаться начала вызывающего доверия политического процесса. Ответ может быть только один – там хотят создать территорию, которая будет прообразом некого нового государства, либо это опять будет опаснейшая игра с Иракским Курдистаном, т.н. идея «большого Курдистана». Не исключаю, что США в этом районе, как правило, стараются поддерживать ситуацию в таком разогретом состоянии, чтобы никто не мог успокоиться. В такой мутной воде им гораздо проще ловить рыбу, которую они хотят. До добра это никогда не доводило. Когда нам говорят о том, что кто-то там делает не так, как хотят США, то давайте вспомним Ирак и «пробирку» бедного К.Пауэлла. Главное, что в мае 2013 г. Дж.Буш младший объявил о победе демократии в Ираке с борта авианосца. Где сейчас Ирак? В Ливии также было объявлено, что диктатор сломлен, Х.Клинтон смотрела «лайв» как его убивали и радовалась этому. Где сейчас Ливия? Хотели сделать то же самое с Сирией. Наверное, обустройство этого и других регионов по американскому образцу едва ли является образцовым.

Россия. Франция > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > mid.ru, 18 октября 2018 > № 2778459 Сергей Лавров

Заявления для прессы по итогам переговоров с Президентом Египта Абдельфаттахом Сиси

В.Путин: Уважаемые дамы и господа, дорогие друзья.

Прежде чем мы проинформируем вас о результатах нашей сегодняшней работы, хотел бы сказать о том, что несколько часов назад в России, в городе Керчь, произошло трагическое событие. В результате взрыва подготовленного взрывного устройства погибли люди, много раненых.

Я хочу выразить соболезнования родственникам погибших и выразить надежду на то, что пострадавшие поправятся, и как можно быстрее. Мы всё для этого сделаем.

Уже сейчас ясно, что это преступление. Мотивы и версии этой трагедии тщательно изучаются. По результатам работы правоохранительных органов и специальных служб общественность будет проинформирована.

Уважаемые друзья, в знак памяти о погибших я прошу почтить их память минутой молчания.

(Минута молчания.)

Уважаемый господин Президент. Дамы и господа.

Переговоры с Президентом Египта, находящимся в России с официальным визитом, прошли в деловой и конструктивной обстановке. Мы и вчера с господином Президентом в неформальной обстановке очень обстоятельно поговорили по целому ряду проблем. А сегодня обсудили весь комплекс вопросов двустороннего взаимодействия, рассмотрели ключевые международные и региональные проблемы.

Подчеркну: отношения наших государств имеют богатую историю, носят дружественный и взаимовыгодный характер. Они основываются на уважении и учёте интересов друг друга.

Как вы видели, только что мы с Президентом Сиси подписали Договор о всестороннем партнёрстве и стратегическом сотрудничестве, в котором поставлены серьёзные и ответственные задачи по дальнейшему углублению российско-египетских связей по самым разным направлениям.

Разумеется, большое внимание на переговорах было уделено торгово-экономической тематике. В 2017 году объём российско-египетской торговли увеличился на 62 процента и составил 6,7 миллиарда долларов. За январь–август вырос ещё на 28 процентов. Россия является крупным поставщиком зерна на египетский рынок. Наша страна поддерживает стремление Египта заключить соглашение о зоне свободной торговли с Евразийским экономическим союзом. Уверены, это откроет дополнительные возможности для наращивания экономического сотрудничества, увеличения торгового оборота.

Подробно остановились с Президентом Египта на вопросах двустороннего взаимодействия в энергетике. Ключевой совместный проект в этой отрасли – возведение «Росатомом» в Египте атомной электростанции российского дизайна. На площадке начаты подготовительные работы. До конца года планируется подписать контракты с египетскими компаниями, которые имеется в виду активно привлекать в качестве подрядчиков.

Положительный опыт сотрудничества накоплен и в сфере разработки углеводородных ресурсов. Осуществляются регулярные поставки российских нефтепродуктов и СПГ на египетский рынок.

В контексте развития промышленной кооперации хотел бы прежде всего упомянуть крупный контракт стоимостью 1 миллиард евро на поставку Египту пассажирских вагонов совместно с венгерскими партнёрами. При участии России в Египте в районе Суэцкого канала будет создана современная промышленно-логистическая зона, включающая приборостроительные, деревообрабатывающие, фармацевтические предприятия. Планируем привлечь инвестиции в эту зону – около 7 миллиардов долларов, создать свыше 35 тысяч новых рабочих мест. Предполагается, что продукция, произведённая в этой зоне, пойдёт не только на египетский, но и на ближневосточный и африканский рынки.

Обстоятельно обсуждали и перспективы военно-технического сотрудничества. Не менее важным является и военное взаимодействие. Россия и Египет успешно взаимодействуют по этим направлениям на протяжении десятилетий. В эти дни на египетской территории проходят совместные тактические учения воздушно-десантных войск.

В России и Египте всегда проявляли и проявляют интерес к культуре, духовному наследию наших народов. В этой связи одобрили с Президентом Сиси инициативу объявить 2020 год перекрёстным годом гуманитарного сотрудничества.

Рассмотрели и вопрос о полноформатном восстановлении туристических обменов и полного авиасообщения. В апреле возобновлены прямые регулярные рейсы по маршруту Москва – Каир.

Сегодня мы также обсудили проблематику чартерных полётов на популярных у россиян туристических направлениях – в Хургаду и Шарм-эль-Шейх. Отметили, что наши египетские друзья делают всё необходимое, чтобы повысить уровень безопасности. Будем стремиться к тому, чтобы в ближайшее время восстановить чартерные перевозки по этим маршрутам.

Переговоры подтвердили, что Россия и Египет придерживаются совпадающих или очень близких позиций по актуальным международным и региональным вопросам. Сотрудничество наших государств всегда было и остаётся действенным фактором обеспечения безопасности на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Проинформировали наших коллег о предпринимаемых Россией шагах по урегулированию ситуации в Сирии. Сверили часы по этой проблеме и договорились о совместной работе. Согласились с тем, что особого внимания требует положение дел в провинции Идлиб, где в зоне деэскалации скопилось значительное число боевиков. Есть опасность их расползания в соседние государства. Проинформировали наших египетских друзей о том, что лежит в основе договорённостей с Турцией по решению этой проблемы.

Условились продолжить координацию с целью активизации сирийского политического процесса. Напомню, что египетские друзья способствовали участию в Конгрессе сирийского национального диалога в Сочи части оппозиции из числа так называемой Каирской платформы.

Теперь задача в том, чтобы был сформирован и начал свою деятельность конституционный комитет в Женеве. Одновременно важно предпринять коллективные усилия для восстановления экономики Сирии, для создания благоприятных условий с целью возвращения беженцев.

Россия и Египет будут и далее совместно искать пути преодоления внутриполитического раскола в Ливии, восстановления её суверенитета, территориальной целостности страны.

Россия и Египет выступают за соблюдение принципов палестино-израильского урегулирования, заложенных в резолюциях Совета Безопасности ООН и Арабской мирной инициативы, а также за скорейшее восстановление прямого диалога между сторонами по всем спорным вопросам, включая статус Иерусалима.

В 2019 году Египет будет председательствовать в Африканском союзе. Мы желаем всем нашим египетским друзьям и Президенту Сиси успехов в этой ответственной миссии. Рассчитываем, что египетское председательство окажет содействие активизации сотрудничества России со всеми государствами Африки.

И в заключение хотел бы поблагодарить господина Президента, всех наших египетских друзей за содержательные, результативные переговоры. Достигнутые сегодня результаты, безусловно, будут способствовать дальнейшему укреплению наших межгосударственных отношений.

Благодарю вас за внимание.

А.Сиси (как переведено): Спасибо, господин Президент.

Позвольте от своего имени лично и от имени египетского народа выразить Вам искренние соболезнования, выразить российскому народу искренние соболезнования в связи с трагическим инцидентом, который произошёл сегодня в России. Искренние соболезнования семьям жертв и скорейшего выздоровления пострадавшим.

Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного.

Уважаемый господин Президент Путин. Дамы и господа.

Я хотел бы ещё раз поблагодарить моего дорогого друга Президента Путина за тёплый приём и гостеприимство во время этого важного визита, в котором подчёркивается и отражается сила тесных исторических отношений между Египтом и Россией. И мне приятно, присутствуя здесь, выразить своё удовлетворение большими успехами в российско-египетских отношениях за последние четыре года и достижениями, достигнутыми во всех областях, во главе которых подписание соглашения о создании атомной электростанции «Эд-Дабаа». Считаю, что этот проект, без всякого сомнения, создаст качественный скачок в отношениях между нашими странами, а также проект создания российской промышленной зоны в восточном районе Порт-Саид. Думаю, этот проект призван вывести сотрудничество между нашими странами с этапа простого товарообмена на этап совместного производства. И я уверен, что реализация этого проекта создаст настоящий прорыв в объёме и качестве российских прямых инвестиций в Египте.

Наши совместные усилия по укреплению отношений дружбы между нашими странами увенчались сегодня подписанием Договора о всеобъемлющем партнёрстве и стратегическом сотрудничестве. Считаю, подписание этого договора откроет новую главу в истории нашего взаимодействия и обеспечит долгосрочные перспективы и новые горизонты, призванные поднять наше двустороннее сотрудничество и двусторонние отношения на качественно новый уровень.

Хочу также отметить, что мы сегодня договорились с Президентом Путиным объявить 2020 год перекрёстным Годом культуры между Египтом и Россией. И рассчитываю, что в рамках этого Года будут проведены различные мероприятия, способные отражать глубину культурных, цивилизационных и художественных связей между нашими дружественными странами и народами.

Дамы и господа.

Помимо сотрудничества Египта и России, нацеленного на обеспечение лучшего будущего для наших народов, координация между нами ведётся по актуальным региональным вопросам, исходя из нашей уверенности в первостепенной важности восстановить безопасность и стабильность в этом регионе, регионе Ближнего Востока, с тем чтобы это удовлетворяло интересы народов региона и гарантировало лучшее будущее для его молодёжи после длительного периода страданий в результате войн и разрушений.

В этом контексте мы обсудили сегодня с Президентом Путиным палестинскую проблему и констатировали наличие большого сближения в позициях Египта и России по палестино-израильскому мирному процессу. Мы также подтвердили незыблемые позиции касательно необходимости достижения всеобъемлющего справедливого решения палестинской проблемы на основании принципа двух государств для двух народов в рамках границы 1967 года во исполнение международных резолюций и арабской мирной инициативы.

Особое внимание в ходе переговоров мы уделили развитию событий в Сирии. В этом вопросе мы договорились о необходимости продолжения консультаций и координации между Египтом и Россией по этому актуальному вопросу. И мы сошлись во мнении, что надо работать для предотвращения дальнейшей эскалации ситуации на земле Сирии.

В этом контексте договорились призвать спецпосланников ООН по Сирии ускорить процесс формирования конституционной комиссии в самое ближайшее время в качестве важного шага для создания необходимых условий по возобновлению политических переговоров и достижения всеобъемлющего политического решения, которое удовлетворило бы законные надежды братского народа Сирии при сохранении территориальной целостности Сирийского государства.

Что касается ситуации в Ливии. Мы обсудили последние события в рамках этого кризиса в политическом направлении и в направлении безопасности, обменялись мнениями и оценкой по действиям разных сторон, вовлечённых в ливийские события.

В этом контексте я ознакомил Президента Путина с видением Египта по политическому решению в Ливии, я также ознакомил господина Президента с усилиями Каира по объединению Ливийской национальной армии для эффективного выполнения ею своих задач.

Мы обсудили также последствия недавних столкновений в Триполи, которые наглядно показали, насколько опасно и чревато рассчитывать на вооружённые формирования в вопросе обеспечения безопасности. Считаем, что эта задача должна быть исключительно прерогативой регулярной армии, служб безопасности и правопорядка.

Мы также подтвердили необходимость неукоснительного выполнения инициативы спецпосланника ООН по Ливии Гасана Саламе со стороны всех членов международного сообщества, в том числе избегать других решений.

Считаем, что поиск параллельных решений ведёт только к затягиванию кризиса и усугублению разногласий между ливийскими сторонами, и считаем подобные действия не основанными на консенсусе.

В ходе переговоров мы с Президентом Путиным условились о необходимости укрепления процесса обмена информацией между специальными службами наших стран в рамках усилий по борьбе с терроризмом, особенно в вопросе перемещения террористов из нестабильных регионов в другие государства, где они совершают новые теракты.

Мы подтвердили также необходимость пресечения деятельности по переходу этих террористов через государственные границы. И договорились также о необходимости обмена информацией по этим лицам с другими странами и международными организациями.

Я подтвердил в этом контексте готовность Египта к более тесному сотрудничеству с Россией в этой сфере, принимая во внимание то, что наши страны являются традиционными партнёрами и имеют общее видение по этому серьёзному вызову, который угрожает стабильности в регионе. Я также предоставил господину Президенту краткий обзор о результатах операции «Синай-2018», безоговорочный успех которой показывает успех усилий Египта по борьбе с терроризмом.

Господин Президент. Дамы и господа.

От своего имени лично и от имени египетского народа ещё раз хочу поблагодарить Президента Путина за любезное приглашение посетить Россию. Хочу подчеркнуть прочный характер исторических и стратегических отношений между нашими странами, на дальнейшее развитие которых мы очень рассчитываем в ближайшее время в целях удовлетворения чаяний наших народов к стабильности и развитию.

Спасибо большое за внимание.

Египет. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 17 октября 2018 > № 2762519 Владимир Путин, Абдельфаттах Сиси

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел и международного сотрудничества Италии Э.Моаверо Миланези, Москва, 8 октября 2018 года

Добрый день уважаемые дамы и господа,

Прежде всего, хотел бы еще раз приветствовать своего коллегу, который впервые посещает Москву в качестве Министра иностранных дел Итальянской Республики.

Переговоры прошли в традиционной для наших отношений доброжелательной атмосфере. Затронули широкий круг вопросов двусторонней повестки дня, региональных и международных дел. Считаем важным, что по многим пунктам наши позиции близки или созвучны.

Обсудили предстоящий график российско-итальянских контактов, в том числе на высшем уровне. Заинтересованы в том, чтобы наш политический диалог развивался в различных форматах, в том числе в виде консультаций по линии внешнеполитических ведомств и межпарламентских обменов. На этот счёт также имеются планы по проведению встреч на уровне руководителей палат Федерального Собрания Российской Федерации и Парламента Италии. Подтвердили нашу обоюдную заинтересованность и нацеленность на продолжение повышения эффективности совместной борьбы против международного терроризма, наркобизнеса, транснациональной преступности и других новых вызовов и угроз. Подчеркнули необходимость дальнейшего взаимодействия между соответствующими компетентными органами наших стран, в том числе в рамках двусторонней рабочей группы по противодействию новым вызовам и угрозам.

Констатировали рост объемов торговли за первые семь месяцев этого года, который составил порядка 15 млрд. долл. Это значит, что мы выходим из ситуации, когда товарооборот имел понижательную тенденцию и хотим закрепить новую позитивную тенденцию. Уверены, что этому будет способствовать активная деятельность Российско-Итальянского Совета по экономическому, промышленному и валютно-финансовому сотрудничеству, в котором г-н Министр сопредседательствует вместе с Министром промышленности и торговли России Д.В.Мантуровым.

Ключевым направлением остается энергетическое сотрудничество. Обсудили ситуацию, которая складывается вокруг проектов «Северный поток-2», который уже начал осуществляться, и возможной второй очереди «Турецкого потока». Эти проекты являются коммерческими, отвечают интересам европейских стран и вносят вклад в диверсификацию маршрутов поставок российского природного газа в Европу, снижая транзитные риски и укрепляя европейскую энергобезопасность.

Дали позитивную оценку высокого уровня культурно-гуманитарных обменов. В этом году успешно реализуется масштабный проект «Русские сезоны». В его рамках уже состоялся не один десяток интересных мероприятий. Сейчас готовится торжественная церемония закрытия «Сезонов», которая произойдёт 19 декабря этого года.

Расширяются наши связи в области образования и науки. Хорошим примером является подписанное в июне этого года Российской академией наук и Национальным советом научных исследований Италии Соглашение о научном сотрудничестве, а также расширение взаимодействия между университетами в контексте программ «двойного диплома».

Выразили обоюдную готовность укреплять контакты по линии гражданских обществ. Возлагаем большие надежды на деятельность российско-итальянского Форум-диалога, который является полезным механизмом и способствует расширению контактов между людьми и улучшению взаимопонимания между нашими народами.

Из международных тем затронули состояние отношений между Россией и Европейским союзом. В Москве заинтересованы в крепком Евросоюзе, который выступал бы в качестве предсказуемого и прагматичного партнера и проводил бы внешнюю политику на основе интересов Европы и стран, которые входят в ЕС. Считаем, и наши итальянские коллеги это мнение разделяют, что диалог между Москвой и Брюсселем нуждается в оздоровлении и активизации. В этой связи мы видим и ценим конструктивный настрой наших итальянских партнеров на то, чтобы способствовать этим процессам.

Рассмотрели наше взаимодействие в ОБСЕ с учетом председательства Италии в текущем году в этой Организации. Отметили нашу совместную работу на таких ключевых направлениях, как борьба с террором, наркотрафиком и киберугрозами, сопряжение интеграционных процессов в различных частях зоны ответственности ОБСЕ, защита традиционных ценностей, включая прав национальных меньшинств, противодействие христиано- и исламофобии, антисемитизму.

Из региональных вопросов особое внимание уделили ситуации в Ливии. Убеждены в необходимости поисков общеприемлемых подходов, которые позволили бы ливийцам через национальный диалог самим определять будущее своей страны. Выразили готовность содействовать разрешению кризиса в регионе политико-дипломатическими методами в соответствии с общепризнанными принципами международного права. Приветствуем активную роль Италии на этом направлении.

Со своей стороны рассказали о наших оценках процессов урегулирования ситуации в Сирии. Исходим из необходимости нацелить все усилия, которые предпринимаются международным сообществом, на выполнение задач, поставленных в резолюции 2254 СБ ООН. Напомню, что именно на это нацелена вся работа «Астанинского формата», имею ввиду процесс, начатый Россией, Турцией и Ираном, а также решения сочинского Конгресса сирийского национального диалога.

Говорили достаточно подробно о ситуации на Украине. Россия проинформировала наших итальянских коллег о предпринимаемых нами усилиях с тем, чтобы добиться безусловного выполнения минского «Комплекса мер», альтернативы которому не существует. Причём выполняться он должен в том виде, в каком он был одобрен СБ ООН.

Признателен моему коллеге за очень хорошие переговоры. Надеюсь, они положат начало нашим регулярным контактам. Благодарю за приглашение посетить Италию с ответным визитом.

Вопрос: Касательно санкций: чего Россия ожидает от Италии и что Италия может сделать для России, чтобы ослабить напряжённость? Обсуждали ли Вы это?

С.В.Лавров: Да, мы это обсуждали, о чём сказали в наших вступительных заявлениях. То, что Евросоюз пошёл на применение санкций в отношении России после событий прежде всего в Крыму, жители которого абсолютно закономерно и легитимно реализовали своё право на самоопределение в условиях, когда весь смысл их существования, все их базовые ценности и интересы были подвергнуты нападению и угрозам со стороны тех, кто незаконно захватил власть в Киеве через государственный переворот, мы восприняли как решение, которое не помогало не только развивать наши отношения, но и урегулировать ситуацию на Украине. Путчисты, которые захватили власть в Киеве, по сути дела, почувствовали свою безнаказанность.

Последующие волны санкций, уже в связи с тем, что жители большей части территории Донбасса отказались принимать незаконную власть, которая пришла в Киеве путём государственного переворота, тоже показали, что ЕС действует по инерции.

Все вздохнули с облегчением, когда были подписаны минские договорённости по урегулированию украинского кризиса, единогласно одобренные в СБ ООН. К сожалению, очень скоро стало ясно, что Киев не намерен добросовестно выполнять их, планирует и продолжает последовательно уходить от ключевого принципа урегулирования, который был закреплён в этих договорённостях – имею в виду прямой диалог с Донецком и Луганском. Когда это стало понятно (а я уверен, что наши европейские коллеги, прежде всего Франция и Германия как соавторы минских договорённостей, прекрасно знают, в чём причины их невыполнения), нашим европейским коллегам было уже не очень ловко обращать свой гнев на киевские власти, обвинять их в саботировании того, о чём договорились, и была изобретена очень удобная формула: ЕС хочет снять санкции с России, сотрудничать с нашей страной, для этого нужно, чтобы были выполнены минские договорённости. Поскольку минские договорённости не выполняет нынешняя киевская власть, то эта позиция ЕС, по сути дела, означала приглашение киевской власти продолжать саботировать минский документ, исходя из того, что за это будет расплачиваться Российская Федерация, чем Президент Украины П.А.Порошенко с удовольствием продолжает пользоваться. Это наш анализ ситуации.

Что касается санкций и того, как нам дальше развивать отношения, безусловно, в ЕС уже немало правительств, которые понимают ненормальный, нездоровый характер нынешнего положения. Они выступают за то, чтобы разобраться в существе вопросов и руководствоваться не идеологическими соображениями, не соображениями евроатлантической солидарности, а коренными глубинными интересами стран Европы и, конечно, с нашей стороны, Российской Федерации, которыми мы руководствуемся.

Среди таких правительств – Правительство Председателя Совета министров Италии Дж.Конте. Сегодня мы выразили высокую оценку того конструктивного настроя, который продвигается нынешним Правительством Итальянской Республики, в том числе на различных форумах по линии Европейского союза. Уверен, что коренные интересы европейских народов возобладают. Есть немало оценок по линии бизнеса о том, каким ущербом чревато нынешнее положение, какие потери уже состоялись. По-моему, никто не хочет продолжения такого положения дел. Будем рассчитывать, что мы вернёмся к основам наших отношений, что будут восстановлены все механизмы сотрудничества между Россией и ЕС, включая саммиты, регулярные встречи Постоянного совета партнёрства Россия-ЕС, деятельность более чем 20 секторальных диалогов.

Тот факт, что ситуация воспринимается всё более здраво в Брюсселе, подтверждает то, что некоторые диалоги начинают возобновляться, например, по миграции. Также есть хорошие перспективы у нашей работы на антитеррористическом, антинаркотическом фронтах, по энергетике, хотя сам по себе в полном смысле энергетический диалог не возобновлён, но регулярно проходят контакты между нашим Министром энергетики и Еврокомиссаром по энергетике. У нас есть полное понимание того, где мы находимся. Мы действуем прагматично. Думаю, жизнь возьмёт своё. В пользу этого говорит и тот факт, что в последние полтора-два года товарооборот между Россией и ЕС начинает возвращаться на повышательную тенденцию и продолжает достаточно устойчиво расти. Мы такую тенденцию будем приветствовать и будем всегда открыты к конструктивным предложениям, направленным на возобновление наших отношений в интересах России и наших партнёров.

Вопрос: В Палермо состоится конференция по Ливии. Кто будет представлять Россию? Возможно ли рассчитывать на участие Президента России В.В.Путина?

С.В.Лавров: Логично, что вопрос про Ливию последовал за вопросом про миграцию (вопрос был адресован итальянскому министру), потому что, надеюсь, все помнят, что этот миграционный взрыв, волна, которая накрыла Европу, последовала прямо за агрессией против Ливии, которая была предпринята странами НАТО в нарушение резолюции Совета Безопасности ООН. Мы выражали тогда свою точку зрения и предупреждали о том, что все это плохо кончится. По-прежнему «расхлебываем» последствия, и прежде всего, с этим сталкиваются наши коллеги, друзья в Европейском союзе.

У нас с Италией очень устоявшийся и структурированный диалог по ливийской проблеме, как и по другим проблемам региона. Ливийская тематика регулярно обсуждается по линии нашего Аппарата Совета Безопасности, внешнеполитических помощников наших президентов. министерствами иностранных дел. С самого начала ливийского кризиса Российская Федерация работала со всеми без исключения ключевыми политическими силами. Мы встречались и приглашали в Москву руководителя правительства национального согласия, представителей палаты депутатов в Тобруке, командующего Ливийской национальной армией и других ключевых участников политического процесса и сторон внутриливийского конфликта. Считаем, что работать со всеми ливийскими силами является абсолютно необходимым императивом и отмечаем, что целый ряд наших западных коллег, которые несколько иначе начинали свои подходы к ливийскому урегулированию, сейчас встали на такую же позицию и работают со всеми ключевыми игроками.

Второй принцип, которым мы руководствовались так же, как это делает Италия, – необходимость избегать ультиматумов, искусственно устанавливаемых сроков того или иного этапа в урегулировании. Приоритет надо отдавать достижению понимания между самими ливийцами тех принципов, которые они хотят положить в основу политической системы своего государства.

В этой связи также подчеркнул бы, что роль международного сообщества заключается не в навязывании рецептов, а, прежде всего, в том, чтобы создавать условия, в рамках которых ливийским сторонам будет легче договариваться. И в этой связи, конечно же, мы, как и Италия, поддерживаем роль ООН и Спецпредставителя Генерального секретаря ООН по Ливии Г.Саляме.

Также будет важно подчеркнуть такой элемент, как необходимость в ходе всех этих усилий уважать роль непосредственных соседей Ливии.

Все эти вопросы планируется вынести на конференцию в Палермо с участием всех ключевых ливийских сторон, ключевых международных игроков. Считаю, что это может быть вполне полезным мероприятием. Что касается более подробной реакции на эту инициативу и уровня нашего участия, мы сможем об этом сказать чуть позже, когда ознакомимся с материалами, которые нам передали вместе с приглашением. Приглашение поступило позавчера, поэтому по понятным причинам сейчас мы не можем вам окончательно сказать о том, каким будет уровень российского участия на конференции в Палермо, но участвовать мы обязательно будем.

Вопрос: Как Вы можете прокомментировать обвинения в кибер-шпионаже, которые были недавно высказаны Министерством обороны Нидерландов? Как Вы считаете, связано ли это с предстоящей сессией ОЗХО?

Как стало известно, сегодня посол Нидерландов будет вызван в МИД. Ожидается ли вручение какой-либо ноты?

С.В.Лавров: Предварительные комментарии по поводу этого эпизода уже прозвучали. Напомню в двух словах: ничего тайного в поездке российских специалистов в Гаагу в апреле этого года не было. Это была рутинная поездка, они не прятались - ни когда селились в гостиницу, ни когда прилетели в аэропорт, ни когда посещали наше Посольство. Их задержали, ничего им не объяснили, не дали связаться с российскими представителями нашего Посольства в Нидерландах, а попросили уехать. Честно говоря, все это выглядело как недоразумение, тем более что в апреле в связи с этим инцидентом никаких протестов или демаршей в наш адрес ни в Москве, ни в Гааге не предпринималось.

Но прошло полгода, и, по-моему, в сентябре, недели три назад, в голландской прессе была утечка о том, что эти люди занимались кибер-шпионажем. Заинтересовавшись развитием этих событий, мы тут же, пригласили посла Нидерландов в Министерство иностранных дел и поинтересовались деталями, фактами в отношении той утечки, которая была сделана в средства массовой информации. Ничего вразумительного нам сказано не было.

3 октября нашего Посла пригласили в МИД Нидерландов, вручили ноту протеста по поводу этого эпизода со всеми обвинениями, о которых вы узнали из средств массовой информации, а на вопрос Посла, где конкретные факты, материалы, с которыми можно ознакомиться, было заявлено, мы все узнаем из пресс-конференции, которую проведет Министерство обороны. Вот, собственно говоря, и вся история.

Думаю, что мы в очередной раз имеем пример мегафонной дипломатии, пример пренебрежения правовыми механизмами, которые были созданы и существуют для рассмотрения возникающих проблем в отношениях между любыми странами, в том числе между Российской Федерацией и Нидерландами.

Мы приглашаем посла Нидерландов, чтобы привлечь внимание к той точке зрения, которую я сейчас озвучил. Мы предоставим более подробную дополнительную информацию.

Насчет того, что буквально завтра открывается сессия Исполнительного совета Организации по запрещению химического оружия. Наверное, это будет использовано теми странами, которые хотят извратить содержание Конвенции о запрещении химического оружия, превратить ее Технический секретариат в некий карающий орган, подрывая тем самым международное право и, в частности, прерогативы Совета Безопасности ООН. Также обращу ваше внимание на то, что, по-моему, как раз в день этой пресс-конференции состоялось заседание Совета министров обороны НАТО, что тоже, наверное, следует иметь в виду, если мы говорим о совпадениях, прямых или косвенных. Вскоре состоится заседание Евросовета, где главы государств и правительство Евросоюза тоже будут заняты различными вопросами. Наверное, кому-то показалось, что «выкопать» апрельский сюжет и «вбросить» его в публичное пространство именно сейчас поможет отвлечь внимание от сложных вопросов, которые обсуждаются сейчас и в Евросоюзе, и, в известной степени, в НАТО, в том числе соотношение возможностей в сфере обороны между этими двумя структурами.

Я сейчас на этом остановлюсь. Дополнительно, по мере того, как мы будем анализировать эту ситуацию, мы с вами поделимся информацией.

Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 8 октября 2018 > № 2752667 Сергей Лавров

Договоренность о зоне деэскалации в Идлибе стала решающей с точки зрения продвижения на пути урегулирования в Сирии и снижения числа жертв среди гражданского населения. В этой связи Москва и Анкара намерены предпринять все усилия для полной реализации ранее достигнутых в Сочи договоренностей, заявил спецпредставитель президента по Ближнему Востоку, замглавы МИД РФ Михаил Богданов. В интервью специальному корреспонденту РИА Новости Полине Чернице он рассказал, согласованы ли уже границы идлибской зоны деэскалации, и когда состоится визит в Саудовскую Аравию президента РФ Владимира Путина.

- Согласно сочинскому меморандуму Москва и Анкара должны к 15 октября согласовать границы демилитаризованной зоны. На каком этапе сейчас находится этот процесс, и можно ли сказать, что большая часть работы уже проделана?

— Дело идет, еще время есть. Контакты продолжаются, и мы продолжаем работать с турецкими партнерами в соответствии с договоренностями от 17 сентября. Надо уточнять детали у наших военных, которые находятся в тесном контакте с Анкарой. Я думаю, работа идет, будем надеяться на то, что все, что было согласованно в меморандуме в Сочи, будет реализовано.

- Глава МИД Сирии Валид Муаллем ранее заявил, что боевики в Идлибе должны сдать тяжелое вооружение к середине декабря; что страны-гаранты будут делать, если это условие не будет выполнено?

— Это надо все обсуждать. Потому что я не могу сейчас конкретно сказать, что будет, это вопрос переговоров, контактов, в том числе в рамках Астаны и с нашими турецкими партнерами — что дальше будет. Но ясно одно, и об этом мы на самом высоком уровне говорим: что эти договоренности по Идлибу носят временный характер, что окончательная наша цель — это полная ликвидация террористического очага в Сирии вообще и в районе Идлиба в частности, и установление единства и суверенитета, территориальной целостности государства. При том понимании, что параллельно должен быть и политический процесс, основанный на резолюции СБ ООН 2254.

Сейчас активизируется работа по созданию конституционной комиссии в Женеве. Сирийское правительство дало своих кандидатов, сирийская оппозиция дала своих кандидатов. Сейчас вопрос в том, кто будет представлять так называемую "третью треть": гражданское общество. Будет запущена работа над основным законом страны, на базе которого будут проводиться в будущем свободные демократические транспарентные выборы, и таким образом будет завершена работа по урегулированию сирийского кризиса на этих двух направлениях: я имею в виду политический процесс и договоренности, которые должны быть консенсусными и устраивать всех сирийцев — и правительство, и оппозицию — как это записано еще в первом женевском коммюнике, и так это прописано в резолюции 2254. Но при этом остаются еще очень важные вопросы: это, конечно, экономика, инфраструктура. Потому что промышленность, сельское хозяйство очень сильно пострадали в результате войны, в результате нашествия террористов на Сирию, и конечно надо восстанавливать жилой фонд, системы водоснабжения, электроснабжения с тем, чтобы более активно пошел процесс — он уже запущен — возвращения сирийских беженцев и временно перемещенных лиц. Потому что в идеале все должны вернуться в свои дома. Люди тысячами будут возвращаться в свои дома, и в этих людях нуждается страна имея в виду, что среди них много специалистов — это и инженеры, и врачи, и учителя, то есть люди, в которых нуждается Сирия.

- Но все же, если боевики к середине декабря не сложат оружие, не разоружатся, рассматривается ли вариант возобновления военных действий в Идлибе?

— Конечно, те террористы, которые не сложили оружие, которые продолжают свои вылазки, они либо должны быть арестованы, либо они должны быть уничтожены, как это было совершенно определенно заявлено российской стороной и нашими некоторыми другими партнерами, в том числе легитимным руководством в Дамаске. Но те меры, которые уже предприняты для создания зоны деэскалации и демилитаризованной зоны в Идлибе — это был очень большой успех с точки зрения предотвращения и недопущения очень многих жертв: как со стороны мирного населения, так и со стороны сирийских военнослужащих, и даже представителей вооруженной оппозиции, которые, если говорить о других зонах деэскалации, по сути дела прекратили процесс своего существования — они согласились на процесс примирения, на урегулирование своего статуса — я имею в виду вернуться к мирной жизни. Этому способствуют, конечно, решение амнистии — о том что те, кто сложил оружие и готов вернуться к мирной жизни, не будут преследоваться, если конечно на руках нет крови и не совершено преступлений, то, конечно, эти процессы будут происходить. Понятно, что это будущее развития обстановки. Какими темпами это пойдет — это уже другой вопрос. Конечно, нам хотелось бы с одной стороны сделать намного быстрее все то, что я сказал, но с другой стороны очень аккуратно и очень взвешенно, сохраняя взаимопонимание в рамках астанинского процесса с нашими турецкими партнерами. И, главное, избегая потерь среди мирного населения.

- Стоит ли ожидать визита де Мистуры в этом месяце?

— С де Мистурой, конечно, постоянный контакт поддерживается, и в Женеве он был, и в Нью-Йорке, и я не исключаю, что в любой момент он может подъехать (в Москву — ред.). Или подъедет в какое-то другое место, где будет встреча. В Женеве, где находится наше постпредство, там встречи регулярно проводятся. Но если возникнет необходимость и потребность в его приезде в Москву вместе с его командой, то мы всегда рады его видеть. Потому что, конечно, многие вопросы требуют уточнения. Допустим, некоторые нерешенные до сих пор вопросы о составе конституционной комиссии требуют уточнения.

- Появилась информация что его визит может случиться до конца октября…

— Не исключаю, конечно может.

- Продолжая тему визитов, когда стоит ожидать визита в РФ президента Египта? Ранее сообщалось, что это может случиться уже в скором времени.

— Это президентский визит, так что объявлять о нем — прерогатива Кремля. Но думаю, что не раскрою большой секрет, если скажу, что он приедет уже в середине октября, то есть совсем скоро.

- Обсуждаться будет весь комплекс вопросов, в том числе военно техническое сотрудничество?

— Разумеется. Это очень важный визит. Сейчас рассматривается программа, встречи в его рамках. Самая главная — это с президентом Российской Федерации, но могут состояться и другие встречи. Будет обсуждаться весь комплекс вопросов наших двусторонних отношений, традиционно дружественных. Египет — наш основной давний проверенный партнер в Африке и на Ближнем Востоке, объемы сотрудничества очень большие. Будут обсуждаться как новые вопросы — создание российской экономической зоны, зоны свободной торговли, так и товарооборот, транспорт. Потому что прямые авиарейсы уже возобновлены в Каир, а сейчас рассматривается вопрос возобновления рейсов в Шарм-эш-Шейх и Хургаду. От этого, конечно, зависят объемы сотрудничества в области туризма. Это крайне важно и для наших граждан, которые любят проводить время в Египте, особенно в зимний период — в новогодние каникулы с детьми на теплых берегах Красного моря, это уникальное место. И с точки зрения туризма, как мне представляется, особенно в зимний период альтернативы Египту нет — если рассматривать сочетание таких факторов как расстояние, цена, качество обслуживания, отношение людей.

- Соглашение по авиасообщению между российскими городами и курортами готовится именно к визиту, успеют ли его согласовать?

— Это не связано непосредственно, конечно, все эти вопросы и сейчас обсуждаются. Если успеют наши специалисты — российские и египетские (подготовить решение к встрече — ред.), то чем быстрее, тем лучше.

Но есть и другие очень важные вопросы, это и военно-техническое сотрудничество, и опять же наша координация и кооперация в борьбе с терроризмом. Потому что Египет тоже подвергается атакам. И мы должны дать совместный эффективный отпор этой угрозе. Поэтому антитеррор — очень важная составляющая нашего партнерства с египтянами, и, конечно, обстановка в регионе: это и палестинская проблема, и, естественно, ситуация в Сирии, арабском мире, Ливии, африканские проблемы, потому что Египет тоже очень влиятельный игрок на всем континенте.

Кстати, хотел бы подчеркнуть, что в 2019 году Египет, президент Сиси, будет председателем Африканского союза. И в этом плане, имея в виду нашу активную, все более энергичную работу на африканском направлении, Египет, в качестве председателя союза, будет для нас очень важным партнером и страной, с которой можно координировать работу с африканским континентом в целом, по продвижению всего комплекса российско-африканских отношений.

Ну и Лига арабских государств. Их штаб-квартира находится в Каире, их генеральный секретарь — египтянин, бывший министр иностранных дел, наш добрый друг. Поэтому все эти факторы говорят о том, что предстоящий визит Абдель Фаттаха ас-Сиси будет носить очень важное значение для наших двух стран и, думаю, для всего арабского региона в целом.

- Вы упомянули ливийскую проблему: на каком уровне планирует российская сторона принять участие в предстоящей конференции в Палермо?

— В понедельник приедет министр иностранных дел Италии, будут переговоры с Сергеем Викторовичем Лавровым, я думаю, что в рамках такого заинтересованного разговора об актуальных международных и региональных делах будет затронута и тема Ливии, потому что итальянцы проявляют очень большой интерес к ливийскому урегулированию, у них, конечно, есть озабоченности по поводу обстановки в этой стране и экономические есть интересы. Ну и главное — это очень большая озабоченность по поводу наплыва нелегальных мигрантов как раз через Ливию и из Ливии, эти вопросы, я думаю, итальянцы будут очень активно с нами обсуждать, включая и проведение конференции в Палермо по Ливии. Я думаю, что они привезут официальное приглашение для России участвовать в этом мероприятии, думаю это министерский уровень будет. Если Сергей Викторович сможет поехать — тут все зависит от его рабочего графика. Он ездил на конференции по Ливии, в тот же Рим, это были полезные дискуссии.

Другое дело, что мало что потом хорошего произошло в этой стране, я имею в виду, что те ливийские министры, которые тогда участвовали в римской конференции, они сейчас неизвестно где, уже не первый раз в Ливии произошла смена политиков. Но в любом случае такие международные конференции полезны, рождаются какие-то мысли, предложения.

Но главное, как нам представляется, это ливийское участие, так же как и участие других представителей тех стран, где происходят подобные конфликты. Вернемся опять же к Сирии: предлагаются различные форматы, какие-то группы создаются. Наша же логика заключается в том, что мы участвуем активно в трех форматах: женевский, астанинский и содействуем проведению сирийского национального конгресса. Во всех этих трех форматах главное — это участие сирийцев, не иностранцев. Опять же в Астане — мы гаранты, но чего: договоренностей и взаимопонимания между самими сирийцами. Потому что основа — это сирийское правительство и оппозиция, вооруженная или политическая, но это все сирийцы. И их переговоры должны привести к консенсусу. А задача внешних игроков — им в этом помогать, а не решать за сирийцев их собственные проблемы и пытаться какие-то готовые решения им навязать

- Ранее здесь (на Родосском форуме — ред.) в рамках профильной сессии бывший премьер-министр Израиля Ольмерт заявил, что не видит проблем в проведении прямых переговоров с палестинской стороной. Москва ранее предлагала свою площадку для возможных подобных контактов, похоронена ли сейчас эта идея в связи с последними событиями вокруг инициатив США? И возможна ли встреча, пусть даже не в Москве?

— Мы на протяжении последних двух лет постоянно говорим, что наше руководство выдвинуло инициативу чтобы премьер-министр Нетаньяху и Махмуд Аббас встретились на нашей территории, мы им предоставим площадку. Без предварительных условий. С тем, чтобы именно в двустороннем формате (поговорить — ред.), о чем собственно даже и просил нас глава израильского правительства. Нам удалось убедить Махмуда Аббаса согласиться вот с таким форматом работы. Потому что израильское руководство в последние годы говорило: не надо никуда идти, ни в ООН, ни в какие-то международные организации, ни созывать никакие конференции, никакой нам не нужен квартет. Нам нужен прямой диалог с палестинцами в двустороннем формате на переговорах, вот это идеальный вариант и мы договоримся — мы люди мира, чтобы никто не вмешивался. Мы сказали: хорошо, давайте попробуем, уговорили президента Аббаса приехать в Москву в любое удобное для двух сторон время с тем, чтобы встреться и поговорить. Но, к сожалению, наше предложение, основанное на пожеланиях израильской стороны, до сих пор не реализовано из-за того, что сама израильская сторона от такого контакта в последние два года уходит.

- Если говорить о российско-израильских контактах, ожидаются ли какие-то контакты на высшем уровне в ближайшее время, учитывая последние события?

— Телефонные разговоры были. А о личных контактах лидеров, планируются они или нет, я не знаю.

- А встречи на других уровнях? Межмидовские консультации прошли на днях…

— Да, приезжал заместитель гендиректора, руководитель Центра исследований МИД Израиля, он приходил к нам в МИД, и с ним встречались мои коллеги — Рябков, Вершинин, я встречался. Обсудили ситуацию в регионе в целом, и палестинские дела, и ливийские дела, и Иран, и ситуацию в Заливе. Полезное обсуждение, но никаких конкретных решений там не принималось, каких-то шагов. Это были регулярные консультации. Они были и, надеюсь, будут. А что касается крупных вопросов, что касается того, как поддерживать взаимопонимание по поводу каких-то вопросов военного характера, связанных с Сирией, это уже вопрос компетенции наших военных.

- В последнее время было много разных сообщений по поводу визита президента РФ Путина в Саудовскую Аравию. На какой стадии сейчас находится подготовка визита российского лидера?

— Я думаю, такой визит состоится в обозримом будущем, потому что когда в России был с историческим первым визитом король Саудовской Аравии, он пригласил президента России посетить Саудовскую Аравию в удобное время. И это приглашение было принято с благодарностью. Поэтому сейчас речь идет просто о выборе удобного срока осуществления такого визита с учетом рабочего графика президента Путина.

- Может ли визит состояться до конца года?

— Гадать здесь не стоит, повторюсь, все зависит от того, как будет складываться график: если будет возможность — президент поедет в Саудовскую Аравию, не исключено, что посетит еще какую-то, может, даже не одну страну Залива. Это полезно. Но я думаю, скоро будет у нас — я имею в виду наше руководство — возможность пообщаться, в том числе, и с саудовским руководством в ходе заседания Группы двадцати в Буэнос-Айресе (30 ноября — 1 декабря), в этом объединении участвуют и Россия, и Саудовская Аравия. И там будет возможность тоже провести какой-то контакт. Во всяком случае, я знаю, что туда едет, как я слышал, не король, а наследный принц. Он по сути дела сейчас является ключевой фигурой, которая вплотную занимается вопросами продвижения на всех направлениях нашего сотрудничества с Саудовской Аравией, поскольку он не только министр обороны, но и возглавляет высший экономический совет Саудовской Аравии, и является наследным принцем. Он человек энергичный, понимает значение российско-саудовских отношений. И если он будет присутствовать в Буэнос-Айресе, я думаю, что там какой-то контакт тоже может состояться. Я думаю, что это будет тоже важный элемент подготовки и визита нашего президента Путина в королевство Саудовская Аравия.

- Вы сказали, что президент может посетить и другие страны Залива, о каких государствах идет речь?

— У нас с другими странами (региона — ред.) сейчас хорошие отношения, со всеми ровные. И, кстати сказать, мы сожалеем, что у них самих произошел такой разлад, я имею в виду ситуацию с Катаром. При этом отмечу, что с Дохой у нас тоже продвинутые контакты, визиты происходили в Россию на разных уровнях, эмир Катара был в России. Так что с катарцами развиваются отношения, с Кувейтом, с Бахрейном. И с Оманом — тоже страна очень интересная и важная. У нас, к примеру, с ними открылось прямое авиасообщение. И, на мой взгляд, это хороший шаг, в том числе для наших туристов, которые могут путешествовать в эту замечательную страну, и, как в Дубаи, использовать возможности ее аэропорта для перелетов в страны Африки и Азии.

Полина Черница.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 7 октября 2018 > № 2773325 Михаил Богданов

Ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова «на полях» 73-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 28 сентября 2018 года

Вопрос (перевод с английского языка): Разочаровало ли Россию то, что новая Администрация Президента ЮАР С.Рамафозы отказалась от ядерной договоренности с ГК «Росатом»? Президент России В.В.Путин говорил об этом на саммите БРИКС в Йоханнесбурге в этом году. Расскажите о позиции России по этой сделке.

Поступают сообщения, что Россия пытается привлечь сотни, а возможно, даже тысячи южноафриканских фермеров, недовольных политикой экспроприации земли. Пытаетесь ли Вы привлечь этих фермеров в Россию?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я не понял вопроса относительно фермеров, поясните.

Вопрос (перевод с английского языка): В Южной Африке проводится новая политика экспроприации земель. Люди могут лишиться ферм без каких-либо компенсаций. Говорят, что якобы Россия пытается восполнить этот пробел и привлечь этих фермеров к себе.

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Нет, сейчас мы занимаемся тем, что вмешиваемся в выборы в Каталонии, так что времени не хватает, это слишком далеко.

Говоря об атомной электростанции, любая сделка зависит от готовности обеих сторон договориться о формате соглашения, наличии ресурсов и так далее. Это обсуждение началось еще до того, как нынешний Президент вступил в должность. Если Правительство ЮАР, анализируя проект, придет к выводу, что ему нужно время, дополнительный анализ ситуации, то это его суверенное право. Мы уважаем это право наших партнеров.

Вопрос (перевод с английского языка): Есть вопрос о Сирии и о важной сделке, которую Россия заключила с Турцией. Что произойдет с боевиками группы, которая называет себя «Джабхат ан-Нусра»? Объясните, как они будут покидать территорию? Если они этого не сделают, кто заставит их покинуть эту территорию? Куда они отправятся?

С.В.Лавров: Договоренность о зоне деэскалации в Идлибе, которая предусматривает создание демилитаризованного пояса глубиной 15-20 километров, была достигнута Президентом России В.В.Путиным и Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом. Эту договоренность поддержало Правительство Сирии, а также Иран как третий участник Астанинского формата. Два дня назад мы здесь встречались с Министром иностранных дел Ирана М.Д.Зарифом и Министром иностранных дел Турции М.Чавушоглу и констатировали, что эта договоренность выполняется - боевики и тяжелое вооружение выводятся из этого демилитаризованного пояса. Вопрос возникает относительного того, что дальше.

Турция, как Вы, наверное, знаете, если читали меморандум, подписанный в Сочи, обязалась размежевать оппозицию, которая готова участвовать в политическом процессе, от «Джабхат ан-Нусры». Это непростая задача. Соединенные Штаты, которые нам это многократно обещали еще при администрации Б.Обамы, а впоследствии уже при нынешней Администрации, не смогли это сделать. Очень надеемся, что Турция сумеет отсепарировать нормальную, вменяемую, патриотическую оппозицию от «Джабхат ан-Нусры», поскольку эта организация является террористической и она включена в террористические списки Совета Безопасности ООН. Ей там не место. Существует много спекуляций насчет того, как будет решаться проблема этих боевиков, есть даже подозрение, что их будут переправлять в какие-то другие горячие точки, например в Афганистан. Это все неприемлемо. Террористы должны быть уничтожены, либо они должны понести заслуженное наказание и быть преданы суду. Как это сделать, придётся решать по мере развития обстановки. Никто не претендует на то, что договоренность, которая была достигнута в Сочи, раз и навсегда поставила все точки над «i» и что теперь это будет «дорожной картой» к окончательному решению проблемы. Но это факт, что мы выиграли время и для мирного населения, и для снятия прямой угрозы для сирийской армии и российской военной базы, потому что из этого демилитаризованного пояса как раз и шли обстрелы позиций правительственной армии и нашей военной базы.

Действовать мы будем максимально выверенно и осторожно, думая, как минимизировать любые риски для мирного населения. Я Вам точно гарантирую, что мы не допустим того, что произошло, например, в Ракке или в иракском Мосуле, которые освобождала антитеррористическая коалиция во главе с США. Мы не допустили такого ни в Алеппо, ни в Восточной Гуте, куда уже сотнями тысяч возвращаются те, кто покинул эти провинции на период боевых действий. Совсем недавно в Ракке был представитель некого СМИ, который докладывает, что люди пытаются туда возвращаться, но это сделать невозможно, так как там еще лежат незахороненные трупы и все находится в заминированном состоянии. Это тоже проблема, которую нужно решать.

Не будем забывать, что в Сирии есть и другие территории, которые требуют внимания международного сообщества, я имею в виду зону радиусом 55 километров, которую американцы создали в одностороннем порядке на юге вокруг города Эт-Танф. Внутри этой зоны находится лагерь беженцев Рукбан, в котором ужасающие условия. В этом круге, который американцы начертили вокруг Эт-Танфа, находят прибежище террористы, об этом хорошо известно. Мы сейчас ведем с американцами разговор о том, чтобы это незаконное присутствие было прекращено. Организация Объединённых Наций подключилась к тому, чтобы вывести людей из этого лагеря, где они пребывают в совершенно нечеловеческом состоянии. Я надеюсь, что мы будем обращать внимание на все проблемы, которые существуют в Сирии. По Идлибу, мы естественно будем рассказывать нашим коллегам из СМИ о том, какие дальнейшие шаги будут предприниматься.

Вопрос: Тридцатого сентября исполняется ровно три года с начала операции российских военных в Сирии. Наверное, это хорошая дата, чтобы подвести определенные итоги и «на земле», и в политическом смысле. Хотели бы попросить Вас это сделать.

Возвращаясь к тому, что говорил Президент США Д.Трамп на своей пресс-конференции. Д.Трамп сначала очень долго благодарил Россию, Сирию и Иран за то, что «операция по взятию Идлиба» была приостановлена, а потом он сказал следующее: «пусть они все-таки заходят, избавляются от террористов, но делают это селективно». Воспринимаете ли Вы это как определенный сигнал? Как Вы считаете, воспримут ли этот сигнал его собственные дипломаты?

С.В.Лавров: Я не знаю, как воспринимаются те или иные вещи в правительствах других стран, поэтому я здесь не стал бы комментировать. Как я уже сказал, отвечая на предыдущий вопрос, террористов нужно уничтожать, либо они должны быть преданы суду. Если они будут сопротивляться, то они должны уничтожаться. Есть способы, которыми владеют военные. Есть силы специальных операций, которые владеют тактикой антитеррористической борьбы в городских условиях. Наверное, профессионалы должны рассматривать эти вопросы, но нет никаких сомнений, что их принципиальная позиция о неприемлемости сохранения террористического очага на территории Сирии совпадает с нашей.

Касаемо политических итогов и перспектив тех трех лет, в течение которых ВКС России и военная полиция присутствуют в Сирии по просьбе Правительства Сирийской Арабской Республики, то я бы выделил в качестве главных достижений, во-первых, ликвидацию террористических очагов на юге, в Хомсе и в Восточной Гуте. Во-вторых, проблемы оказания гуманитарной помощи населению стали активнее решаться. В-третьих, на политическом фронте создание Астанинской «тройки», которая взяла на себя инициативу продвигать политический процесс в период бездействия наших коллег из ООН. Венцом этой работы на предыдущем этапе было проведение сочинского Конгресса сирийского национального диалога, который состоялся в январе этого года. Там была одобрена декларация, которая впервые от имени Правительства Сирии и оппозиции подчеркнула, что все сирийцы согласны работать на основе 12 принципов, которые сформулировал спецпосланник Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистура. До сочинского Конгресса С.де Мистуре не удавалось заручиться поддержкой оппозиции и Правительства Сирии в отношении этих 12 принципов. В той же декларации принято решение о создании Конституционного комитета, в котором сами сирийцы будут определять, как они хотят видеть конституционное устройство своей страны. Сейчас этот Конституционный комитет формируется, причем Президент Сирии Б.Асад первым направил своих делегатов в этот орган. Оппозиции потребовалось несколько месяцев, чтобы составить свои списки.

Сейчас идет речь о том, чтобы дополнить список участников Конституционного комитета представителями гражданского общества. Здесь очень важно не торопиться, а подойти самым тщательным образом к той части Комитета, которая будет представлять гражданское общество - она должна быть приемлема и Правительству Сирии, и оппозиции. К сожалению, т.н. «малая группа по Сирии», прежде всего 4 западных и 3 арабских страны, которая недавно встречалась, приняла заявление, которое требует немедленного начала работы Конституционного комитета. Мы знаем, что давление в этом направлении оказывается на С.де Мистуру, которого пытаются заставить объявить, что он создает Комитет своей волей в таком-то составе. Это будет большой ошибкой. Данное давление направлено на то, чтобы перечеркнуть все, что было достигнуто в рамках Астанинского процесса и попытаться опять вести дело к тому, чтобы не сами сирийцы решали в какой стране они будут жить и как они будут обустраивать свою жизнь, а чтобы в очередной раз навязывать этой многострадальной стране схему, согласованную внешними силами. Такие подходы наблюдаются сплошь и рядом. Не буду перечислять страны, но почти любой конфликт, который сейчас существует на Ближнем и Среднем Востоке, может быть хорошим примером того, как внешние игроки кладут на бумагу свое видение, как людям стоит жить в одной или другой стране. Ни разу такие попытки не приносили стабильность и нормализацию обстановки в соответствующем государстве, поэтому мы будем настаивать на том, чтобы не торопиться. Конечно, бесконечно затягивать нельзя, но здесь важнее качество состава Конституционного комитета, а не некий искусственно придуманный срок. Мы ни в одном другом конфликте каких-то искусственных сроков не видим, никто их не требует, так что и здесь следует руководствоваться прежде всего тем, что нам надо помогать сирийцам, а не диктовать им, что делать.

Вопрос (перевод с английского языка): Россия заявила, что сделает всё для того, чтобы защитить СВПД. Это включает в себя создание системы закупок иранской нефти? Есть ли у России и Китая планы на иранскую нефть в обход санкций США?

Постпред США при ООН Н.Хейли обвиняет Россию в том, что она хочет облегчить санкции в отношении Северной Кореи, чтобы достроить Транссибирскую железную дорогу в Южную и Северную Корею. Каков будет Ваш ответ?

С.В.Лавров: Мой ответ очень простой - этого хотят обе Кореи. Если из уст наших американских коллег звучат искренние слова о том, что они хотят процветания для Северной и, естественно, Южной Кореи, то тогда у них здесь не должно быть каких-либо проблем с тем предложением, которое мы сделали и которое очень давно обсуждалось между нами, Сеулом и Пхеньяном. Это в интересах развития инфраструктуры Северо-Восточной Азии, в интересах всех тех, кто осуществляет торговлю между Азией и Европой. Это будет один из наиболее коротких и эффективных торговых транзитных путей.

Отвечая на вопрос по Ирану, отмечу, что 6 июля состоялась встреча министров иностранных дел европейской «тройки», Ирана, Китая, России и Высокого представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини. На этой встрече европейские участники сделки выступили с инициативой сформировать специальные консультативные механизмы, в которых будет рассматриваться вопрос, как продолжать обеспечивать экономические выгоды, которые причитаются Ирану в соответствии с достигнутым в 2015 г. соглашением и как можно сделать так, чтобы посторонние участники не влияли на эти схемы, которые будут вырабатываться в финансовой, банковской и во всех других областях.

В этом же формате мы встречались 24 сентября и европейцы подтвердили, что работа ведётся, наши эксперты в ней тоже участвуют. Я здесь вижу хорошие возможности, если только наши европейские коллеги не будут ссылаться на то, что их компании не хотят работать в Иране. Это будет большой ошибкой. Надеюсь, мы все будем не просто смотреть на бизнес и говорить о том, что если бизнес не хочет, то мы не сможем его заставить. Такие слова уже произносятся, и некоторые компании, в том числе европейские, уходят из Ирана. Но на их место приходят другие. Европейцы понимают, что потерять рынок легко, а вернуться туда потом будет очень сложно. Здесь нет никакой политики. Здесь есть приверженность тому, о чём договорились. У нас в стране - это святое дело, особенно когда договорённость положена на бумагу и закреплена решениями СБ ООН.

Что касается использования национальных валют в расчётах, чтобы не зависеть слишком сильно от доллара, то эта идея уже давно реализуется и применяется на практике в наших отношениях с Китаем и другими странами, между теми странами, которые являются партнёрами, друг с другом напрямую, третьими странами по отношению к России. Это естественно. Наши западные друзья не хотят упоминать международное право, а говорят о «порядке, основанном на правилах» (rules based order). Одним из правил, столпов такого порядка была долларовая система, которая гарантировалась США. Как только США начали злоупотреблять положением доллара в мировой валютно-финансовой системе, все страны, которые хоть чуть-чуть заботятся о своём будущем, стали искать пути, чтобы такой зависимости избежать. Так что этот процесс пойдёт и в конечном итоге ослабит США, их влияние на мировую экономику.

Если говорить о бартерной системе в торговле иранской нефтью, то по предложению наших европейских коллег обсуждаются все пути и возможности обеспечения того, чтобы Иран получал то, что ему было обещано СБ ООН.

Вопрос (перевод с английского языка): Сегодня утром Ваш коллега Госсекретарь США М.Помпео встречался с министрами иностранных дел Иордании, Египта и других стран-участниц Совета сотрудничества арабских государств Персидского Залива. Они договорились о том, что коалиция будет заниматься стабилизацией Йемена и Ирака и будет пресекать враждебную деятельность Ирана. Что Вы думаете об этой стратегической коалиции? Как Вы оцениваете отношения России, Саудовской Аравии и стран Персидского Залива?

С.В.Лавров: У нас очень хорошие отношения с Саудовской Аравией и Советом сотрудничества арабских государств Персидского Залива. С каждой страной Совета сотрудничества у нас продвинутый политический диалог, хорошие отношения в сфере торговли и экономики. С целым рядом из них у нас развито и расширяется военно-техническое сотрудничество. Мы дорожим этими отношениями.

Помимо двусторонних связей с каждым из этих государств у нас есть механизм министерских встреч «Россия плюс страны Залива». Мы периодически встречаемся в нашей стране или в одной из стран региона. Это тоже очень полезный механизм диалога, обмена мнениями по региональной проблематике.

Что касается Ближневосточного стратегического альянса, то мы слышим, что такой альянс готовится. Я знаю, что сегодня утром была встреча на уровне министров. Но о том, что всё решено и он создаётся, объявлено не было. Планировалось это сделать на саммите, который должен был состояться в Вашингтоне в октябре, потом он был отложен на начало следующего года. Давайте не будем делать поспешных выводов.

Вы перечислили, что есть замыслы стабилизировать Сирию, Ирак, Йемен и сдерживать Иран. Получается, чтобы стабилизировать все эти три страны - Сирию, Ирак и Йемен - нужно добиться того, чтобы позиции Ирана ослабли, а ещё лучше были ликвидированы, чтобы там не было никакого иранского влияния. Насколько это реально - не мне судить, но ни одну страну с такой историей, населением и цивилизационными ценностями как Иран, нельзя запереть, как в клетке, в своих границах.

Саудовская Аравия тоже имеет свои легитимные интересы. Она реализует эти интересы за пределами своих границ. Такое небольшое государство, как Катар, тоже оказывает влияние на процессы в разных частях региона, что вызывает критику со стороны его соседей. Поэтому надеяться на то, что можно запереть иранцев в их собственных границах и это будет реальной политикой, очень наивно. Выход в другом, в том, чтобы начинать обсуждать противоречия, которые давно назревали и сейчас всё больше проявляются, искать пути их преодоления. Мы знаем об отношениях, вернее их отсутствии и напряжённости, между Ираном и Саудовской Аравией, Объединёнными Арабскими Эмиратами и Ираном, Египтом и Ираном. На каком-то этапе будет необходимо, чтобы все заинтересованные стороны садились за стол переговоров.

Если собирают единомышленников, в том числе по критерию их негативного отношения к Ирану, то это не будет добавлять стабильности в регионе. Надо проводить конференцию с участием Ирана, за что мы очень давно выступаем. У нас есть концепция продвижения безопасности в Персидском Заливе с участием стран Персидского Залива, Ирана, Лиги арабских государств, Организации исламского сотрудничества, ООН, ЕС, США, России и Китая. Примерно так, как начиналось Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. Первые шаги - меры доверия, транспарентность в военной сфере, приглашение друг друга с визитами. Всё к этому неизбежно придёт. Не думаю, что кто-то всерьез хочет решать проблемы региона путём очередной войны с совершенно непредсказуемыми последствиями.

Вопрос (перевод с английского языка): Вы только что сказали достаточно противоречивую вещь: Вы хотите, чтобы Иран был бы экспансионистской страной в регионе и, как Вы говорите, нереалистично было бы ожидать, что он останется в своих границах. Почему вы будете поддерживать такую экспансию?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Так создаются фейковые новости.

Вопрос (перевод с английского языка): Вы так сказали.

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Нет, я сказал, что вы не можете запереть Иран внутри своих границ и не позволять ему оказывать влияние вне своих границ, как это делают Саудовская Аравия, Катар. Это то, что я сказал.

Вопрос (перевод с английского языка): Вы использовали слово «клетка». Интересный подбор слов.

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я думал, что красноречие - это один из методов журналистов. Простите, не получилось, я хотел сказать красноречиво. Но, пожалуйста, не нужно неверно меня толковать.

Вопрос (перевод с английского языка): Какие отличия в Вашей позиции и позиции Госсекретаря США М.Помпео относительно роли Ирана в Сирии? США ясно дали понять, что не хотят, чтобы Иран находился в Сирии в военном плане. Что Вы думаете на этот счет?

Что Вы думаете относительно слов Премьер-министра Израиля Б.Нетаньяху по поводу угроз в отношении Ливана, когда он перечислил три позиции, где размещены ракеты «Хизболлы»? Беспокоит ли Вас, что будут удары?

С.В.Лавров: О том, как Россия или США относятся к присутствию Ирана в Сирии, надо спрашивать не меня, а законное сирийское Правительство, по приглашению которого Иран помогает ему сохранить свою государственность и бороться с терроризмом. Могу подтвердить, что Иран эффективно помогает решать антитеррористические задачи.

Мы никогда не видели в Иране террористическую угрозу, в том числе и в тяжелые для моей страны времена, когда на Северном Кавказе работал террористический интернационал. Мы никогда не видели связи террористов в нашей стране с иранцами. Между прочим, если взять США и их отношение к этому, то несколько месяцев назад было открытое письмо ветеранов ФБР, разведки, военной разведки США, в котором они призывали не создавать искусственную террористическую угрозу, исходящую от Ирана. Они напомнили официальную статистику, в соответствии с которой из полутора дюжин организаций, определенных США как террористические, только одна является шиитской. Все остальные в перечне своих врагов перечисляли Иран.

У нас не совпадающие на сто процентов цели, может быть даже на гораздо меньшее количество процентов и с Ираном, и с Турцией в Сирии. На данном этапе мы являемся союзниками в борьбе с терроризмом в сохранении сирийской государственности, в оказании помощи сирийцам, в создании условий для начала между ними политического диалога, чтобы они сами определяли свою судьбу. У меня нет сомнения, что это очень полезное сотрудничество в рамках Астанинского формата, который все активно приветствовали.

Что касается Израиля, то, как мы сказали публично, он многократно гарантировал, что они будут сохранять с нами такой же канал деконфликтинга, какой мы имеем с США. Это то, что мы сейчас требуем от Израиля.

Когда Израиль высказывал озабоченность тем, что иранские или проиранские подразделения находятся практически на линии разъединения на Голанских высотах, мы достигли понимания. Тем более, что к тому времени уже была освобождена от террористов южная зона деэскалации, иранские подразделения отошли более чем на сто километров, как нас и просили израильтяне и американцы. Вместо них позиции на линии разделения на Голанских высотах заняли подразделения сирийской армии. Затем туда вернулись сотрудники сил ООН по наблюдению за разъединением. Им сейчас помогает наша военная полиция. Все то, что высказывал Израиль в плане озабоченности для своей безопасности в районе Голанских высот, мы устранили и сделали то, что обещали. К сожалению, наши американские коллеги (я уже упоминал про Эт-Танф) многократно заявляли, что ликвидируют эту совершенно нелегитимную, непонятно для чего созданную зону. Но они не выполняют своих обязательств.

Вопрос (перевод с английского языка): Что Вы думаете относительно такого понятия как государственный терроризм? Каково Ваше мнение о санкциях в отношении Венесуэлы со стороны США? Каковы риски вторжения?

С.В.Лавров: Государственный терроризм или терроризм, спонсируемый государством, - такого понятия нет в международном праве, в лексиконе ООН. Да, США и некоторые другие государства ввели такое понятие в оборот. Нужно понимать, что либо доказательства есть, либо их нет. У нас нет доказательств того, что Иран является спонсором терроризма. Я уже об этом говорил. В отношении целого ряда стран у их соседей есть подозрение, в том числе в регионе Ближнего и Среднего Востока. Но повторю еще раз, если какое-то государство сознательно готовит террористов и засылает их в другие страны для осуществления терактов, то это неприемлемо. Совершенно необязательно оперировать термином «государственный терроризм». Любой терроризм должен искореняться и пресекаться, чтобы никому никогда не повадно было заниматься этими кровавыми акциями.

Относительно Венесуэлы. Я сегодня в выступлении говорил, что любые односторонние санкции не только незаконны, но и контрпродуктивны, в том числе и для тех, кто их вводит. Достичь результат такими методами едва ли можно, если речь идет о странах, у которых есть уважение к себе, традициям, своему народу. Я привел пример - за более чем пятьдесят лет односторонние американские санкции против Кубы не принесли никакого результата в плане изменения поведения кубинского руководства. Уверен, что и в отношении Венесуэлы санкции не будут результативными. Там надо договариваться. Делать это сложно, потому что вроде Правительство к этому готово, а оппозиция постоянно получает сигналы из-за рубежа, прежде всего из США, что они их поддерживают. Поэтому стимула, чтобы договариваться и даже разговаривать с Правительством у венесуэльской оппозиции (по крайней мере, ее части) не существует. И внешние игроки вместо того, чтобы занимать чью-то сторону во внутреннем конфликте, должны призывать Правительство, оппозиционные силы к тому, чтобы они садились и договаривались. Я сегодня об этом сказал – я не вижу иного пути ни для одного кризисного региона. Везде нужно поступать именно так, а не делать ставку на одну или другую сторону.

Вопрос (перевод с английского языка): На заседании высокого уровня по КНДР Министр иностранных дел Китая Ван И предложил пересмотреть санкции, принимая во внимание позитивные сдвиги. Как Вы это прокомментируете?

Президент США Д.Трамп осуждал и Россию, и Китай по поводу вмешательства в выборы в Америке. Как Вы можете это прокомментировать?

С.В.Лавров: Позитивно отношусь к словам моего коллеги Министра иностранных дел Китая Ван И о необходимости поощрять прогресс на переговорах по денуклеаризации Корейского полуострова и ослаблять санкционное давление. Я сказал буквально то же самое, что и мой китайский коллега на заседании СБ ООН.

Я слышал выступление Президента США Д.Трампа. Но в этот раз он, по-моему, обвинил только Китай во вмешательстве в выборы. Россию он не упомянул, хотя раньше он нас действительно называл. Такие вещи нужно предъявлять через факты. Мы последние, кто заинтересован в том, чтобы кто-то вмешивался в чьи-то внутренние дела. Если какие-то преступники на нашей, китайской территории, в других странах занимаются подобными вещами, то их надо отслеживать, ловить через Интерпол, другие механизмы сотрудничества специальных служб и полиции. Если есть просто подозрение, тогда нужно о них разговаривать. Мы имели с США рабочую группу по кибербезопасности. Сами США заморозили ее еще при Б.Обаме. Мы предложили американцам, когда они начали волноваться по поводу вмешательства в выборы, возобновить работу этой группы, чтобы там профессионалы, специалисты смотрели на реальное положение дел, на озабоченности, которые могут возникать у сторон по отношению друг к другу.

Если вообще говорить о вмешательстве (не о взломе различных сайтов, причем цифры, которые называются, количество таких взломов, размещение рекламы смехотворны - меньше одной десятой процента от всего контента, который идет по тем или иным соцсетям), у нас миллион примеров того, как США открыто, не стесняясь требуют от того или иного правительства занимать ту или иную позицию. Когда у всех на устах были события на Украине, Конгресс США принял закон о поддержке демократии на Украине, в котором Госдепартаменту было поручено в обязательном порядке ежегодно тратить 20 миллионов долларов на продвижение демократии в России, включая поддержку НПО, которые выступают в России за плюрализм и являются оппонентами правительства. Это не абстрактные рассуждения, это факт. Существует такой закон. Очень много НПО, получающих в России финансирование из США. С нашей стороны, как только кто-нибудь захочет просто поговорить с коллегами-сторонниками ношения стрелкового оружия, вы знаете, что происходит - М.Бутина сидит в тюрьме. Приехала, занималась продвижением идей, которые разделяет Национальная стрелковая ассоциация США.

Есть более свежий пример насчет вмешательства. США назначили К.Волкера представителем по украинскому урегулированию. Он несколько раз встречался с нашим представителем В.Ю.Сурковым. Он продвигает идеи, перечеркивающие Минские договоренности, достигнутые руководителями России, Германии, Франции и Украины. Если в договоренностях 2015 г. содержались требование и согласие Киева и территорий в Донбассе на то, чтобы вести прямые переговоры и договариваться о конституционной реформе, об особом статусе этого района, об амнистии, восстановлении экономических связей и проведении выборов на условиях, которые будут согласованы между киевским правительством и этим районом, то К.Волкер предложил действовать иначе. По его мнению, сначала нужно ввести на эту территорию 20-30 тыс. вооруженных военных в рамках сил ООН с тяжелой военной техникой, туда же направить 500-600 гражданских, чтобы создать администрацию, которая распустила бы все существующие там ныне муниципалитеты и прочие органы поддержания жизнедеятельности граждан и сама определила бы, как и когда проводить выборы. Это как в США видят выполнение договоренностей. Ладно бы К.Волкер занимался разговорами про украинское урегулирование, но он постоянно заявляет, что, во-первых, Россия во всем виновата, а дальше позволяет себе следующее, цитирую (даже выписал, чтобы не забыть): «Русский народ заслуживает свободы (говорит представитель США по Украине), а украинский опыт должен вдохновить русский народ». Делайте выводы, кто призывает к вмешательству, а кто нет. Не говорю про то, как сейчас всем восточноевропейским, азиатским, африканским, латиноамериканским странам американские послы говорят не общаться с Россией, не торговать, не покупать газ, нефть, военную технику. Нас еще обвиняют в том, что мы вмешиваемся во внутренние дела на Балканах. Посмотрите, что происходит перед референдумом в Македонии. Лично руководители правительств, стран ЕС приезжают туда и говорят, что они должны сделать выбор в пользу членства в НАТО, ЕС и заодно поменять свое название. С таким же призывом обращаются американские первые лица. Там только что был Министр обороны США Дж.Мэттис. Он говорил о том же самом. Даже если бы мы сказали десять процентов от этого, мы уже были бы пригвождены к позорному столбу. А Высокий представитель ЕС Ф.Могерини в одном из своих выступлений в начале этого месяца заявила, что Балканы - это территория ЕС и где они находятся, там не должно быть места другим. Наверное, нужно проводить воспитательную работу с нашими коллегами, чтобы хотя бы чуть-чуть приличнее вели себя внешне.

Вопрос: В августе в МИД России заявили, что еще в мае Генеральному секретарю ООН А.Гутеррешу было направлено обращение в связи с ситуацией с российской дипломатической собственностью в США для подготовки доклада на 73-й сессии ГА ООН.

На этой неделе у Вас состоялась встреча с Генсекретарем ООН А.Гутеррешем. Затрагивалась ли эта тема, была ли какая-нибудь реакция на это письмо? Как Вы считаете, остались ли в целом какие-то возможные действия в международно-правовой плоскости для того, чтобы ситуация с российской дипломатической собственностью была урегулирована?

С.В.Лавров: Эту тему мы не затрагивали, потому что вопрос уже был решен. Соответствующая информация включена в доклад, который будет рассматриваться на этой сессии. Этот вопрос обсуждался на заседаниях Комитета по сношениям со страной пребывания, где зафиксирована правомерность нашей позиции.

Что касается дальнейших правовых действий, то мы завершаем подготовку исков в американские суды. Мы наняли юристов. Хотим начать с американских судов. Понимаем, это будет непростой путь. Одновременно мы готовы к внесудебному решению на взаимной основе, если США все-таки сочтут возможным вернуться к выполнению своих международных обязательств.

Вопрос (перевод с английского языка): Изменились ли подходы в связи с инцидентом над Сирией, когда был сбит российский самолет? Как Вы считаете, вернутся ли российско-израильские договоренности о взаимопонимании, которые существовали до этого инцидента? Будет ли Россия поставлять С-300 и «закрывать» небо над Сирией?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Как заявил Президент России В.В.Путин, поставки уже начались. Наши военные сказали об этом на брифинге Министерства обороны Российской Федерации. Как заявил Президент России В.В.Путин, меры, которые будут приняты нами, будут посвящены тому, чтобы обеспечить стопроцентную безопасность и защиту наших людей в Сирии. Мы это сделаем.

Вопрос (перевод с английского языка): А понимание, которое было до сих пор?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Как я уже сказал, всесторонний ответ был представлен на брифинге Министерства обороны России, и Президент России В.В.Путин исчерпывающим образом публично прокомментировал этот вопрос.

Вопрос (перевод с английского языка): Президент России В.В.Путин через несколько дней посетит Индию. По последней информации, есть вероятность, что оборонные соглашения на 8,5 млрд.долл. США будут заморожены. Так ли это?

Вопрос относительно обвинений в рамках французско-индийского соглашения по поставкам. Сейчас это вызывает большой спор в Индии. Будет ли Россия как-то принимать в этом участие?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я не совсем понял, что Вы говорили по поводу Франции.

Вопрос (перевод с английского языка): Французско-индийская сделка на 36 истребителей «Рафаль». Сейчас идет большая полемика, что это коррупционная сделка. В вашем соглашении с Индией вы более тщательно будете это проверять?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я не слышал, чтобы в связи с «Рафаль» стоял коррупционный вопрос. Мы принимали участие в тендере на поставку самолетов. Мы не получили этого контракта. Более об этом я ничего не слышал.

Относительно других коммерческих контрактов, по которым ведутся переговоры, я ничего не слышал ни о сроках, ни о том, чтобы что-нибудь отсрочить или что-то заморозить. Я понимаю, что Индия будет принимать суверенное решение по поводу того, как действовать и какого рода оружие ей необходимо.

Вопрос: Президент Украины П.А.Порошенко рассказывает в ООН о том, что готовится совместная резолюция Украины, США, Германии и Франции и якобы они выступают единым фронтом. При этом он говорит о том, что не хочет делиться деталями этой резолюции, потому что Россия может узнать и начать противодействовать.

Вчера у Вас была двусторонняя встреча с Министром Европы и иностранных дел Франции Ж.-И.Ле Дрианом. Месяц назад он говорил, что такой шаг может быть преждевременным. Его позиция как-то поменялась, или у Европы и США разный взгляд на эти вопросы, вспоминая то, что Вы сказали о спецпредставителе Госдепартамента США по Украине К.Волкере?

С.В.Лавров: Министр Европы и иностранных дел Франции Ж.-И.Ле Дриан тему Украины вообще не затрагивал.

Что касается заявлений Президента Украины П.А.Порошенко, я не хочу их комментировать, потому что есть Минские договоренности, и на столе СБ ООН есть предложения в виде проекта резолюции, внесенного Россией, который предполагает направление туда миссии ООН по охране наблюдателей ОБСЕ, потому что в отношении этих наблюдателей иногда складываются не очень комфортные условия и ситуации. Каких-либо других проектов резолюций никто не видел. В своем кругу можно описать что угодно. Пока не увижу этих текстов, я не хочу их комментировать. Если это то, о чем постоянно говорит спецпредставитель Госдепартамента США по Украине К.Волкер, то это просто вызывает улыбку. Я удивляюсь, как взрослые и серьезные люди, которые читают Минские договоренности, могут предлагать нечто подобное.

Вопрос (перевод с английского языка): Устраивает ли Вас ситуация в Ливии? Вы, наверное, предполагали бы какую-нибудь другую ситуацию.

Какое видение России в отношении мира более предпочтительно: то, что рассказывает Президент США Д.Трамп или Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш?

С.В.Лавров: Насчет Ливии - мне немного странно слышать вопрос, довольна ли Россия ситуацией в Ливии.

Вопрос (перевод с английского языка): Лично Вас, я не думаю, что это устраивает Россию. Ожидали ли Вы такую ситуацию в Ливии?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я думаю, что Вы думали больше о том, довольна ли Италия тем, что происходит в Ливии или, например, Франция. Это должно Вас заботить больше.

Мы стараемся помочь сформировать условия, которые позволят способствовать политическому процессу. Откровенно говоря, мы не считаем, что в данном случае все в порядке. Как в случае с Сирией, здесь не должно быть никаких искусственных сроков. Мы приветствовали встречи, которые проводились, как я помню, между четырьмя лидерами различных ливийских сторон в мае в Париже. Мы поддерживаем усилия спецпосланника Генсекретаря ООН по Ливии Г.Саламе. Однако говорить о том, что мы должны умереть, но обеспечить, чтобы в декабре состоялись выборы – это было бы неверным сигналом. Необходимо провести выборы тогда, когда все ключевые политические силы придут к пониманию, что это будет именно тот результат, который они примут. Мы по-прежнему не наблюдаем такого уровня договоренностей между ними.

Вопрос (перевод с английского языка): Какое выступление Вам понравилось больше - Президента США Д.Трампа или Генерального секретаря ООН А.Гутерреша?

С.В.Лавров: Президент США Д.Трамп сказал, что он твердо выступает за суверенитет каждой страны на свете. Я это очень сильно поддерживаю. США говорят, что суверенитет – это главное, а все многосторонние дела – второстепенное. У США так и записано в конституции и в законах о присоединении к ООН, что у них приоритет отдается национальному законодательству. Но настолько открыто и жестко эту линию до сих пор прежняя администрация не проводила. С другой стороны, если США привержены суверенитету как основополагающему принципу, то, наверное, не нужно вмешиваться в дела других стран. Примеры я уже привел. А многосторонность – это все-таки необходимость сегодняшнего дня, когда все проблемы становятся трансграничными, технологии объединяют весь мир и совершенно по-новому позволяют устраивать жизнь, предоставляя возможности тем, кто хочет экономического и социального развития на пользу людей. Технологии также представляют возможности и тем, кто с негодными целями хочет ими пользоваться, в том числе террористы, экстремисты и прочие преступники.

Вопрос (перевод с английского языка): Вы и другие члены вашего Правительства критикуете то, что в Восточной Европе якобы фашизм «поднимает голову». Вы то же самое наблюдаете в Западной Европе, когда появляется неофашизм в правительствах Австрии или Италии. Отслеживаете ли вы там такие тенденции?

Поставляет ли Россия оружие в Мьянму? Если так, может быть, там тоже идет речь о нажиме с тем, чтобы генералы прекратили этнические чистки?

С.В.Лавров: Насчет нацистских тенденций. Да, это, конечно, есть и на территории Евросоюза. В Латвии и Эстонии регулярно проводятся марши бывших эсэсовцев, им оказывают почести. В своем выступлении на ГА ООН я упоминал снос памятников тем, кто освобождал Европу. Это в основном распространено в Польше. Есть, конечно же, неонацистские тенденции и в ряде других стран. Именно поэтому мы ежегодно вносим проект резолюции ГА ООН о недопустимости героизации нацизма. К сожалению, весь Евросоюз дружно воздерживается, потому что усматривает в этом покушение на свободу слова. Если ЕС считает покушением на свободу слова требование выполнять приговор Нюрнбергского трибунала, то тогда Евросоюз все-таки должен еще раз посмотреть со своими юристами на то, что они обязаны делать.

Вопрос (перевод с английского языка): По поводу неофашистов в Австрии и Италии, с которыми дружит ваше Правительство.

С.В.Лавров: Не обязательно дружим, поддерживаем отношения. Они являются системными политическими партиями, не исповедуют человеконенавистнические идеологии, не демонстрируют фашистскую символику, как это делают в Эстонии, Латвии и на Украине. Здесь я не вижу оснований для того, чтобы проводить какие-то параллели.

Что касается нашей торговли оружием, я сейчас, естественно, не могу всю статистику держать в голове. Мы продаем оружие исключительно в соответствии с существующими международно-правовыми нормами, которые регулируют поставки вооружений.

Вопрос (перевод с английского языка): Мы всё чаще слышим упрёки со стороны Израиля и США в адрес Ирана. Россия дружит с Ираном и так же активно вовлечена в сирийский конфликт. Может ли Россия выступить в качестве посредника, чтобы примирить обе стороны?

С.В.Лавров: Я уже касался этого вопроса. Мы много лет продвигаем концепцию создания системы безопасности в районе Персидского Залива. Мы за то, чтобы налаживать такое сотрудничество. Для начала надо начинать хотя бы разговаривать. Если мы будем восприниматься обеими сторонами как удобная площадка, где они могли бы встречаться, мы будем только рады.

Вопрос (перевод с английского языка): Учитывая политические тенденции, которые сегодня возобладали, что Вы думаете о будущем ООН?

С.В.Лавров: ООН имеет будущее. Оно будет непростым, учитывая то, о чём Вы упомянули, и то, что мы наблюдаем сегодня. С одной стороны США сегодня наступают на многосторонность, хотят, чтобы суверенитет превалировал, но имеют в виду прежде всего и, может быть, только чтобы свой суверенитет превалировал во всех мировых делах. Убеждён, что объективно формирующееся новое мироустройство, когда мощно развивается Азиатско-Тихоокеанский регион, Китай, Индия, когда огромные ресурсы начинают использоваться в Африке, потенциал латиноамериканского континента, невозможно будет все эти процессы контролировать из одного центра и диктовать всем какую-то одну линию поведения. Эти санкции, угрозы, стремление заставить торговать не с тем, с кем страна хочет торговать, а только с собой - это всё временное. В любом случае придётся садиться и договариваться. А лучшего места для того, чтобы договариваться и находить баланс интересов всех ключевых игроков, но не забывая и о других странах, чем ООН, трудно себе представить.

Вопрос: Есть возможность, что отношения США и России могут стать лучше в ближайшем будущем?

Когда Президент России В.В.Путин собирается приехать в Вашингтон и встретиться с Президентом США Д.Трампом?

С.В.Лавров: То, что отношения сейчас плохие, даже наихудшие за всё время наших связей с США, это все понимают. То, что встречи, которые президенты уже провели в Гамбурге и в этом году в Хельсинки были весьма конструктивным, это тоже все заметили и обратили внимание. То, что договорённости отвечают интересам обеих стран и воспринимаются президентами позитивно - это моё прямое впечатление, поскольку я участвовал в этих встречах. Очевидно также, что те, кто должен выполнять эти договорённости, по той или иной причине не очень спешат это делать. Имею ввиду совместную работу по контртерроризму (у нас существовала рабочая группа, которая пока опять оказалась замороженной), кибербезопасности, о которой я тоже говорил и диалог по стратегической стабильности, включая те вопросы, которые необходимо урегулировать для того, чтобы функционировали договоры, существующие в этой сфере (Договор о стратегических наступательных вооружениях и Договор о ракетах средней и меньшей дальности). Помимо этих конкретных документов стратегическая стабильность включает в себя больше факторов, которые на неё влияют. Этот разговор давно назрел и перезрел. То, что этот диалог сейчас в подвешенном состоянии, не делает позитива ни для кого.

У нас раньше с США были встречи в формате «2+2» министров иностранных дел и министров обороны, начальников генеральных штабов, встречи между командами России и США на уровне заместителей глав внешнеполитических ведомств с участием военных, разведки и структур, отвечающих за безопасность. Всё это сейчас подвешено. Однако начат диалог по линии Секретаря Совета Безопасности России Н.П.Патрушева и Советника Президента США по национальной безопасности Д.Болтона. Они встречались в июне в Москве, затем в августе в Женеве и сейчас готовится их очередная встреча. Это уже хоть что-то, что может позволять поддерживать отношения и не допускать их скатывания ещё ниже.

Диалог между военными имеет ключевое значение для обеспечения того, чтобы не было никаких неприятных случайностей. Вы знаете, что в Конгрессе США законодательно принят запрет Пентагону сотрудничать с российскими военными. Единственное исключение - деконфликтинг, которым мы занимаемся в Сирии.

Вы ещё спросили по поводу визита Президента России В.В.Путина в США. Он, действительно получил приглашение от Президента США Д.Трампа, который так же имеет приглашение посетить Российскую Федерацию. Когда все будут готовы, и прозвучат предложения по срокам, тогда можно будет определяться.

Вопрос (перевод с английского языка): Президент Государства Палестина М.Аббас и Премьер-Министр Израиля Б.Нетаньяху выступали по поводу мира на Ближнем Востоке. Сейчас мир на Ближнем Востоке выглядит очень отдаленным, практически невозможным. Администрация Д.Трампа «разбирает» основы справедливого мира: Иерусалим, возвращение беженцев, незаконные поселения. М.Аббас предлагает новый механизм, он предлагает расширить круг посредников, включить туда Россию, Францию Китай, возможно, другие страны. Что Вы думаете? Как сказать палестинцам, что международное сообщество о них не забудет? Что сделает Россия для того, чтобы мир на Ближнем Востоке стал возможен?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Мы никогда не отказывались от механизма, который был принят для посреднической работы, ближневосточного «квартета». На этой неделе представители «квартета» собирались «на полях» ГА ООН в Нью-Йорке. Практически никаких результатов не было достигнуто, но они обменялись мнениями о положении дел на сегодняшний день.

Мы привержены выполнению решений СБ ООН, ГА ООН и Арабской мирной инициативы. Конечно мы видим, что происходит, как Вы сказали, постоянные попытки разрушить все «краеугольные камни» возможного двустороннего соглашения, и это является поводом для беспокойства. Вчера я встретился с Президентом Государства Палестина М.Аббасом, он очень разочарован происходящим. Мы поймем и поддержим те действия, которые палестинцы сочтут уместными в данных обстоятельствах. Обстановка в Секторе Газа, ситуация между Сектором Газа и Рамаллой также являются поводом для озабоченности. Мы высокого оцениваем и поддерживаем египетские усилия их объединить, но последняя серия попыток не принесла результатов. Это вызывает беспокойство, так как текущая ситуация не позволяет палестинцам аргументировать свою линию более уверенно.

Вопрос (перевод с английского языка): Израильское Правительство предупреждает путешественников о том, чтобы никто не пользовался аэропортом им. Р.Харири в Бейруте, потому что будут подвергаться ударам позиции недалеко от аэропорта, где «Хизболла» установила ракеты. Как Вы думаете, выполнит ли эту угрозу Израиль?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Это будет грубое нарушение международного права. Мы были бы категорически против таких действий. То, что реально произойдёт, невозможно предсказать. Мы предостерегаем против любых нарушений резолюции СБ ООН, согласно которой нарушением является даже использование ливанского воздушного пространства.

Вопрос (перевод с английского языка): В СБ ООН Вы говорили о милитаризации здравоохранения, когда лекарства превращают в оружие. Гуманитарные изъятия из ограничительных мер против Северной Кореи закончились провалом. Глобальный фонд по борьбе с малярией и туберкулёзом прекратил финансировать Северную Корею. Это своего рода биологическое оружие.

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Полностью с Вами согласен. Использование бактериологического оружия - это нарушение резолюций СБ ООН, которые предусматривают гуманитарные исключения из санкционного режима. Вчера в СБ ООН я заявлял, что мы хотим, чтобы это было пересмотрено. Особенно в свете того прогресса, который медленно, но ведётся на политическом уровне.

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 29 сентября 2018 > № 2752670 Сергей Лавров

Как победить в холодной войне

Заметки о прошлом и будущем

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Подходит время для действительно новой концепции внешней политики России, прежний нарратив себя исчерпал, он все больше воспринимается как ритуал. Ситуация меняется в нашу пользу и будущие договоренности, вероятно, окажутся выгоднее.

Осложнение международного положения, все более острые разногласия крупных держав вызвали интенсивную дискуссию относительно природы противоречий в мире. В частности, является ли такое положение вещей новой «холодной войной»? Берусь утверждать, что да. Она, естественно, отличатся от своего аналога прошлого века, прежде всего тем, что имеет односторонний характер. Ее уже не первый год ведут Соединенные Штаты и ближайший круг их клиентов, действуя по лекалам предыдущей конфронтации.

Те, кто помнит прошлое противостояние, хорошо видят, как повторяются приемы. Программы военного строительства нацелены на возвращение утерянного превосходства и втягивание России в гонку вооружений, как в нее когда-то втравили Советский Союз. Санкции, ограничения имеют целью замедлить развитие. Пропагандистская кампания работает на оправдание первых двух целей и подрыв международного престижа России, в том числе путем организации откровенных провокаций.

Совпадают и многие оперативные шаги. В 1980-е гг. СССР толкали к интервенции в Польшу. Сейчас эта роль «жертвы» отведена Украине. Уже около десятилетия пытаются повторить ракетный кризис в Европе 1970-х – 1980-х гг., пытаясь милитаризировать европейскую политику. Рейган объявил Советы империей зла. Сейчас же просто оголтело сатанизируют образ страны и ее руководства.

Если называть вещи своими именами, то в попытке переиграть складывающееся не в его пользу мировое соотношение сил Запад развязал одностороннюю «холодную войну». Она опасна. Нужно трезво оценивать перспективы геополитической, геоэкономической и идеологической ситуации, опыт прошлой войны, наметить долгосрочную стратегию. Но если 30 лет назад Советский Союз потерпел поражение, на этот раз шансы преуспеть как раз на стороне России, которая выступает не сама по себе, а в качестве авангарда растущего и утверждающего себя на глобальной арене незападного мира.

В «холодной войне» заведомо проигрывают все. Вопрос в том, кто потеряет меньше. Выигрыш преходящ, а зачастую и опасен, Запад ощутил это сейчас, очнувшись, наконец, от эйфории, которая овладела им после краха коммунизма. Важно не забывать о том, что мировая политика – игра не с «нулевой суммой». И ее целью должно быть не чье-то поражение, а по возможности выигрыш для всех в условиях нового, более устойчивого и справедливого мирового порядка.

Новая война

Острота навязываемого противостояния, особенно в информационной сфере, вызвана тем, что Запад непривычно для себя оказался в ситуации отчаянной обороны, пытаясь развернуть вспять складывающееся не в его пользу соотношение сил в мире. Стратегическая мишень этого арьергардного боя – Китай. Но чтобы не дать ему стать первой мировой державой, нужно морально сломать или разгромить стоящую на пути Россию. Тем более, что против нее сражаться привычнее.

Главная причина отчаянной контратаки глубинна. Запад утратил безоговорочное военное превосходство, на котором с XVI-XVII веков строилось его экономическое, политическое, культурное доминирование. Появление ядерного оружия СССР, КНР, потом некоторыми другими незападными странами, сохранение Россией своего ядерного потенциала и восстановление в 2000-е гг. способности к активному сдерживанию лишило Запад возможности обеспечивать свою гегемонию применением военной силы. Это демократизировало мир, создало другим странам и цивилизациям возможность использовать накопленные (в том числе за счет привлечения западных технологий) конкурентные преимущества. Восстановив свой стратегический потенциал и волю к борьбе за собственный суверенитет и безопасность, Россия, по сути, стала «повивальной бабкой» подъема новых держав, прежде всего Азии. Соотношение сил в мире за последние 10-15 лет радикально изменилось.

Отступление Запада – следствие (помимо прочего) его едва ли не фатальной ошибки начала 1990-х годов. Тогда в силу разных обстоятельств большая часть российской элиты и общества хотели стать частью западного мира на достойных условиях. Но Запад не откликнулся на этот порыв – из-за собственного высокомерия, триумфализма, идеологических шор и интеллектуальной недальновидности. От России потребовали невозможного – идеологического, геополитического и экономического подчинения вплоть до ограничения суверенитета, что шло вразрез со всей исторической традицией страны. Шанс был упущен. А когда Россия в исторически короткие сроки предсказуемо восстановила свой статус ведущего мирового игрока, прежде всего благодаря военному потенциалу, политически она уже состоялась как не-Запад. Это коренным образом сместило мировое соотношение сил.

Другая причина вспышки «холодной войны» более прикладная. На фоне недовольства большинства населения ростом неравенства и отсутствием перспектив увеличить благосостояние элиты Запада упустили контроль над собственными политическими системами. Это большинство – его представляют т.н. «популисты» – получило возможность влиять на политику в обход традиционных институтов, самоорганизуясь через социальные медиа. Изменить систему, провоцирующую рост недовольства, элиты неспособны. Но взять новые процессы под контроль пытаются. А для этого необходим внешний враг – в данном случае полумифические «русские хакеры».

Конфронтация стала неизбежной уже лет 10 тому назад, когда Москва заявила о себе как о независимом и суверенном игроке, и, главное, всерьез взялась восстанавливать боеспособность вооруженных сил. Снижения противостояния стоит ждать только тогда, когда США и другие на Западе привыкнут к новому положению вещей, наведут у себя хотя бы частичный порядок, взяв под контроль расползающиеся политические системы, что будет означать неизбежное нарастание уже очевидных элементов авторитаризма.

Соединенные Штаты и их ближайшие союзники бросили в бой все резервы. Стремясь использовать остающиеся преимущества, Запад политизирует и тем самым разваливает либеральную мировую экономическую систему. Поскольку западное влияние по-прежнему очень сильно в информационной сфере, пропагандистская война развязана против всех. Это, кстати, подрывает основу преимущества и в этой области – нивелируя репутацию, созданную благодаря относительно качественной объективной подаче информации в прошлом.

Чтобы предложить набросок стратегии в новой холодной войне, нужно оценить ресурсы сторон и картину мира, внутри которой будет развиваться противостояние.

Идейная сфера

На стороне Запада пока важнейшее идеологическое преимущество – высокий уровень и качество жизни большинства граждан. Тем более что пока удается поддерживать стереотип, что благосостояние – результат политической демократии, доминирующего способа государственного управления почти во всех развитых странах. Но он уже подвергается сомнению. Индексы организации «Фридом хауз», оценивающей распространение и популярность демократии в мире, несколько лет демонстрируют негативную динамику.

Ключевая причина этого внутри Запада – углубление неравенства, падение жизненного уровня среднего класса. Удар по имиджу нанесла серия интервенций, по большей части, безуспешных – Афганистан, Ирак, Ливия, поддержка «арабской весны». Долгосрочный кризис в Евросоюзе и политика Дональда Трампа внесли свой вклад в то, что обаяние демократии поблекло. Тем более что достижения авторитарных азиатских стран лишают западную «мягкую силу» аргументов о безальтернативности модели развития.

Либеральной демократии придется отступить. Как демократия отступала в жесткой конкуренции почти всегда в истории. Эллинские республики уступали тираниям. Римская республика превратилась в Империю. Новгородская пала. Венецианская – ослабла и сдалась Наполеону. Относительно демократическое польское государство проиграло Российской империи и Пруссии и было разорвано. Да и в менее отдаленные времена мы видели схожие процессы. Почти вся Европа сдалась Гитлеру. Если бы не отчаянная борьба СССР и готовность к самопожертвованию его народа, история континентальной Европы и большей части мира была бы иной.

Выскажу еще более крамольную мысль – капитализм, по определению порождающий неравенство, противоречит демократии. Условием и базой для его успеха была не демократия, а доставшаяся от феодализма правовая система защиты собственности. К тому же развитие демократии на капиталистическом Западе опиралось на авторитарные по нынешним меркам политические системы, основанные на военном превосходстве, перераспределении мирового ВНП от колоний и полуколоний. Больше такой опоры нет и не будет. Как не будет и угрозы государственного коммунизма, заставившего правящие круги Запада делиться и обращать внимание на социальную справедливость.

Сказанное не означает отмирания демократии. Любые правительства вынуждены реагировать на запросы населения. В том числе и по той причине, которая приведена выше, – технологии дают гражданам беспрецедентные возможности для самоорганизации и отстаивания своих интересов. И это касается всех, Россия тут, естественно, тоже не исключение.

Уже через десяток лет дихотомия «регрессивный авторитаризм – прогрессивная демократия» сотрется еще больше. В мире сложится набор разнообразных гибридных систем. Наибольшие шансы демократия сохраняет в США – благодаря эффективности тамошней экономической системы, которую Трамп скорее всего подстегнет, а также из-за того, что Америка уникальна. Она – единственное государство, рожденное как демократия, и отказаться от этой формы устройства, скорей всего, просто не способна. Но степень либеральности может меняться. Демократическое поле сузится и в Соединенных Штатах, что уже происходит в борьбе за контроль над новыми коммуникациями и в результате новаций Трампа. Они, не исключено, сохранятся и после его ухода с поста президента.

Сходная ситуация будет складываться и в ценностной сфере. Период глобализации открыл новые рынки, привел к резкому росту благосостояния Запада. На фоне настроений, порожденных еще революциями 1968 г., все это привело к массированному сдвигу ценностных установок значительной части западных элит в сторону примата индивидуализма, догматически понимаемой толерантности, космополитизма, отвержения веры, даже частично семьи, других традиционных ценностей. Но ситуация изменилась. Благосостояние больше не растет. Большинство в ведущих странах Запада перестало благосклонно воспринимать диктат постмодернистских ценностей. А подавляющее большинство жителей активно развивающегося не-Запада (вес которого в мировой экономике, политике, идейной сфере растет) эти ценности попросту игнорирует как несоответствующие местным культурным традициям. В результате прогрессивное – или считающее себя таковым – западное меньшинство (и «продвинутое» меньшинство в других странах) становятся почти ничтожно малым. На обозримую перспективу ему придется обороняться, а не наступать.

Здесь стоит заметить, что поражение агрессивного либерализма не отменяет социально-гуманистические завоевания, которые были достигнуты на протяжение истории западной цивилизации. А противодействие навязыванию западной идеологии совершенно не исключает стремлении соответствовать лучшим образцам – в интересах собственного развития. Уход голода, непосредственной угрозы войны, информационная революция, повышение уровня жизни будут толкать все социально-политические модели к большей гуманности, открытости и толерантности. Что, собственно, уже происходит, например, в России естественным образом. И это никак не противоречит российским ценностям – патриотизму, приверженности суверенитету, самореализации через служение семье, обществу, стране, а не только себе, веротерпимости, культурной открытости. Последнее особенно важно в открытом взаимосвязанном виде.

Таким образом, даже без специальной внешней политики, просто поддержанием относительного мира Россия будет содействовать объективному перераспределению сил в части идеологического соревнования. Надо просто дать истории работать. А вот в информационно-пропагандистской сфере ситуация сложнее.

Здесь сильна инерция многолетнего культурного господства, накопленного доверия к западным СМИ. Интеллектуалы по всему миру привыкли узнавать не только о соседях, но часто и о себе из западных источников. Проигрывая в мировой конкуренции, Запад резко интенсифицировал пропагандистскую работу.

Россия необходимо наращивать пропагандистские мощности. Мешают унаследованные от скудных советских времен и слабости первого российского десятилетия болезненная фиксация на Западе и желание оправдываться, «давать отпор». У части интеллигенции, ментально застрявшей в 1980-х-1990-х гг., сохранился комплекс неполноценности, презрения к своей стране. Но история развернулась. В кризисе и глухой обороне находятся западные партнеры, они делают одну вынужденную ошибку за другой, подрывая доверие к себе даже в собственных странах. Большинство российского общества считают, что Россия одерживает победы. Это ощущение надо лелеять и развивать.

Но для бодрости необходимы, конечно, экономический рост и поступательное развитие социальной сферы. Все-таки нынешний всплеск патриотизма и уверенности большинства россиян в немалой степени результат того, что за пятнадцать лет они стали жить неизмеримо сытнее, комфортнее и вольнее, чем в тяжком XX веке.

Геоэкономика

Распад СССР, кризис и неудачные реформы 1990-х гг., не использованный для решительной модернизации углеводородный достаток 2000-х гг. серьезно сократил долю страны в мировом ВНП и населении. Почти утеряны многие относительно передовые отрасли экономики, например, гражданское авиастроение. Разбазарили часть высококачественной научно-технической интеллигенции. Скромный ВНП и медленный рост ограничивают все внешнеполитические возможности. Россию не считают экономически поднимающейся державой, с которой хочется дружить и опасно враждовать.

Но по сравнению с СССР есть немало и преимуществ. Главное – переход к рынку позволил, наконец, накормить народ. Большинство живет все еще небогато, но несравнимо лучше, чем при советской власти. Среди причин относительного благосостояния – прекращение обескровливавшей страну гонки вооружений и дорогостоящей политики, основанной на идеологических догмах. Советский Союз был по сути военной экономикой. Никто не знает, сколько тратилось на оборону. Но скорее всего около четверти ВНП, то есть в 5-6 раз больше, чем нынешняя доля военных расходов. РСФСР субсидировала почти все союзные республики, а СССР – все страны соцлагеря. Гигантские суммы тратились или растрачивались на помощь странам «социалистической ориентации» и «третьему миру». Незадолго до краха Советского Союза заместитель министра иностранных дел Владимир Петровский обнародовал цифру этой помощи – 24 млрд долларов. Получается, что скудно живший народ оказывал другим странам помощь больше, чем весь остальной мир вместе взятый. И танков стояло на вооружении больше, чем у всего остального мира. Россия этим не обременена и, соответственно, экономический ресурс для того, чтобы выдержать противостояние, гораздо больше, чем можно судить по более чем скромной доле России в мировом ВНП по сравнению с Советским Союзом.

СССР был закрытой экономикой, вынужденной производить большинство базовых товаров самостоятельно. Россия гораздо более открыта, она широко использует выгоды международного разделения труда. Но это же делает ее более уязвимой. В условиях жесткого соперничества предстоит постоянно делать трудный выбор между открытостью и самообеспеченностью. Это требует другого уровня интеграции внешней и экономической политики. Но главное – оживление экономического роста. И для поддержания морального духа общества, и для обретения дополнительных ресурсов в геополитической конкуренции.

Геостратегия

При развале СССР историческая Россия потеряла значительную часть территорий, почти половину населения. Сократился или вовсе сошел на нет важный с психологической и военной точки зрения стратегический буфер на Западе. НАТО на сотни километров приблизилась к центральным регионам России. Линия прямого соприкосновения удлинилась более чем в десять раз. Это создало неприятную ситуацию не только для России, но и для новобранцев. Балтам теперь действительно есть чего бояться. Останься они нейтральными, поводов было бы меньше.

Экспансия Североатлантического блока не только усугубила взаимную подозрительность, но и мощно укрепило антироссийскую фракцию в евроатланических институтах за счет стран Балтии и Польши, ряда неустойчивых и коррумпированных государств, наиболее уязвимых для американского влияния. Решительно изменилось формальное соотношение военных сил и военных расходов. Запад тратит в десять с лишним раз больше России. Расширение НАТО, Евросоюза сократило внешнеполитические возможности России, ограничило свободу передвижения российских граждан. Ряду стран пришлось отказаться от безвизового режима с Россией.

Ослабление единого военного и политического контроля сделало некоторые республики бывшего СССР – южное стратегическое подбрюшье России – уязвимыми перед радикализмом и терроризмом. В период почти двадцатилетней (с конца 1980-х гг.) слабости СССР/Россия оказались подвержены военно-политическому давлению, влиявшему на принятие решений в Москве.

Наконец, деградация системы ограничения вооружений, появление новых вооружений, в том числе кибероружия, привели к эрозии стратегической стабильности, росту угрозы войны.

Допустив расширение западных союзов до запредельного рубежа, Россия получила на своих границах источник потенциальных конфликтов – крупное разваливающееся государство с оскорбленным и несчастным народом, главной легитимацией элиты которого на долгие годы будет антироссийская политика. Это – Украина.

Но дальше идут сплошные геостратегические плюсы. Уход ненадежных и дорогостоящих союзников в Восточной Европе снял со страны огромное бремя. На Ближний Восток и отчасти во Вьетнам Россия в военно-политическом отношении вернулась на гораздо более выгодных условиях. Россия больше не субсидирует союзные республики, уровень жизни прежде был, как правило, выше, чем в РСФСР, теперь же граждане этих государств живут в основном значительно хуже и вынуждены ехать в Россию в качестве трудовых мигрантов. Злостно ошибочная политика и коррупция привели к растрате гигантских средств на субсидирование Украины, вернее ее верхушки, скидками на газ. Но эта практика давно прекращена.

Осознав опасность дальнейшего расширения западных союзов, чреватых большой войной, рост угроз с юга, Россия провела военную реформу, создав в разы более дешевые, эффективные с военно-технической и морально-психологической точки зрения вооруженные силы. При этом они не могут (несмотря на западную пропаганду и в отличие от гигантских ВС СССР) рассматриваться как нацеленные на массированные наступательные действия. Создав новое поколение высокоточных, в том числе гиперзвуковых стратегических систем, о которых объявил Владимир Путин 1 марта 2018 г., Россия де-факто выиграла гонку вооружений, не ввязавшись в нее. Эти системы упреждающе обесценивают подавляющее большинство запланированных в США инвестиций в новый виток модернизации и наращивания стратегических сил. Видимо, сводят на нет и часть уже сделанных гигантских вложений (например, резко увеличивая уязвимость авианосцев). (За мысль о том, что Россия на этом этапе выиграла гонку вооружений, не ввязавшись в нее, я благодарен видному российскому дипломату и ученому-международнику Александру Крамаренко).

Санкции содействовали успешному импортозамещению в ряде отраслей, в первую очередь в сельском хозяйстве. Заметно укрепилась продовольственная безопасность. Пока успешной и недорогой остается сирийская операция, которая вкупе с мастерской дипломатией качественно усилила российские позиции не только на Ближнем Востоке, но и в мире в целом.

Мировой ВНП перераспределяется в направление не-Запада. Туда же перемещаются военные ресурсы и политическое влияние. Страна успешно осуществляет поворот на Восток, к поднимающейся Азии. Он начал выправлять невыгодный со времен СССР баланс в отношениях с Западом – чрезмерную зависимость от него в технологическом, экономическом, финансовом и моральном отношении. Высшая российская элита больше не ощущает себя окраинно-европейской, она становится центрально-евроазиатской. Через несколько лет доли торговли с Европой и Азией сравняются. Из-за внутренней динамики серьезно ослаблены атлантические отношения. ЕС вошел в длительный кризис, рушащий мировые позиции Европы и толкающий ее к попыткам (неизвестно, насколько долговременным) консолидироваться вокруг противодействия России. Только США, но уже в значительной степени в одиночку, имеют позитивные перспективы развития. С этим придется считаться. НАТО расширилась, но «сдулась» в военном смысле. Вряд ли стоит серьезно опасаться ее нападения.

Коренное же геополитическое отличие положения России от СССР – отношения с Китаем. На протяжении большей части холодной войны Советский Союз противостоял и имевшему подавляющее экономическое и психологическое превосходство Западу, и громадному Китаю. Сейчас между Россией и КНР установились де-факто долговременные партнерские отношения, приближающиеся к союзным. А Китай почти обречен на превращение через 10-15 лет в первую державу мира по совокупной мощи. Вероятно, неизбежное соперничество Вашингтона и Пекина создаст Москве дополнительные внешнеполитические возможности, расширит поле маневра, частично суженное противостоянием с Западом.

Разумеется, и Россия обязана балансировать свои интересы. Но если Китай не пойдет по пути гегемонизма, потенциально заложенного в концепции «срединного царства», а станет первым среди равных в Большой Евразии, погрузит себя в ее институты, сохранит приверженность к равновесию, отношения между двумя странами останутся близкими, что коренным образом меняет соотношение сил в мире. В развязываемой холодной войне против России и Китая США и их сателлиты имеют дело с равным, а, возможно, уже и превосходящим конкурентом. Дальше продолжать конфронтацию будет еще невыгоднее. В мае 2018 г. Белферский центр Гарвардского университета опубликовал обзор серии проведенных на Западе исследований, как меняются позиции России в мировом соотношении сил. Все без оценки указывают на то, что за последние 15 лет по совокупной мощи страна резко усилилась в сравнении с Западом. А две из трех – и в целом в мире.

Итак, в навязываемом противостоянии Россия имеет гораздо более благоприятные позиции по сравнению с СССР. Она может не только выдержать очередную «холодную войну», но и активно участвовать в создании нового мирового порядка. Но чтобы предпосылки стали реальностью, нужна смелая и умная политика. И, разумеется, экономический рост.

Политика, нацеленная в будущее

Необходимо внимательно изучать опыт прошлой «холодной войны» и последующего периода, чтобы не повторить ошибок, сделанных СССР и ранней Россией. Этот опыт – наше преимущество перед конкурентами, которые считали, что они победили.

В условиях соперничества нельзя оставаться в институтах, где преобладает инерция прошлого, а конкуренты нацелены на противостояние. Уходить отовсюду не надо. Но необъяснимо постоянное желание вернуться, например, в Совет Россия – НАТО, который легитимирует альянс, доказавший свою враждебность и моральную несостоятельность, совершивший серию агрессий. Мы недостаточно умиротворяли? Вместо этого – только диалог военных во избежание столкновения и гонки вооружений. Стоит понижать и представительство в ОБСЕ. На переходный период строительства новой миросистемы, возможно, есть резон продлить договоры об ограничении вооружений. Но новые почти бессмысленны либо вредны, поскольку будут порождать ремилитаризацию мышления и толкать к невыгодным решениям. Переговоры следует вести о мерах по уменьшению недоверия и опасений.

Требуется восстановить диалог с США, чтобы снижать опасный уровень конфронтации. Нельзя загонять себя в угол патологического антиамериканизма, как сейчас это сделали американцы, раскрутив антироссийскую истерию. Но сближения на обозримый период ожидать не стоит.

Европоцентризм устарел. Пора отстраниться, предоставить Европе возможность повариться в собственном малоаппетитном сейчас соку. Это не означает прекращения выгодного и полезного сотрудничества в культурной, образовательной, экономической сферах, однако не предусматривает никаких совместных политических инициатив. В среднесрочной перспективе предстоит привлечь желающих и интересующихся европейских партнеров к евразийскому проекту. К тому же, для них это может стать единственным способом сохранить позитивную динамику развития и международную субъектность.

Сам же евразийский проект требует конкретизации, постоянного движения вперед. Иначе его ждет судьба многих наших начинаний, наподобие превращения ОБСЕ в общеевропейскую систему безопасности или подписания Договора о европейской безопасности. Пекин движется к созданию в Евразии синоцентричной системы. Без встречного энергичного движения и предложения собственных идей мы останемся на периферии, хотя и дружеской.

В российской экономической элите до сих пор господствуют представления о том, что успешное развитие и даже рывок возможны в рамках прежней мировой экономической системы, той, в которой доминируют США. Но это опасная иллюзия. Во-первых, сама система явно пребывает в состоянии перенапряжения, борясь за сохранение позиций. Во-вторых, внутри ее никто уже никому «постороннему» развиваться не даст. В Вашингтоне осознали тщетность надежд на то, что Китай, идя по капиталистическому пути, политически и стратегически двинется в фарватере Запада. Впредь Китай станут сдерживать, открыто сожалея, что в предшествующие годы содействовали его подъему, а развитию России будут препятствовать. Попросту говоря, санкции навсегда. Любые же серьезные уступки – хоть в политике, хоть в экономике – усугубят желание дожать, а то и добить. Направления и инструменты внешнеэкономической деятельности придется диверсифицировать для максимально возможной независимости от западных институтов. Политизация мировой экономики требует экономизации внешней политики, иного уровня интеграции процесса принятия экономических и внешнеполитических решений.

Отказываясь от старых институтов, нужно начинать совместно с партнерами строить новые. Прежде всего углублять и расширять ШОС, ЕАЭС, предъявить, наконец, миру свое видение будущего не только действиями – вокруг Украины, на Ближнем Востоке, выстраивания новой восточной ориентации, но и вербально. Наконец, нужна наступательная защита мира, подчеркивание роли России как залога глобальной стабильности. Через восстановление эффективного военного сдерживания США и Запада, через пресечение дестабилизировавшей планету политики смены режимов, через прямую борьбу с радикализмом и терроризмом Россия является основным мировым поставщиком жесткой безопасности.

Подходит время для действительно новой концепции внешней политики, прежний нарратив себя исчерпал, он все больше воспринимается как ритуал, а не руководство к действию. России сейчас как никогда необходимо «стратегическое терпение». В целом ситуация меняется в нашу пользу и будущие договоренности, вероятно, окажутся выгоднее, чем те, что нам предлагают ныне. Повторюсь: выиграть холодную войну вчистую нельзя. Поэтому стоит вести ее к завершению на приемлемых для всех условиях.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775777 Сергей Караганов

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на Германо-Российском форуме, Берлин, 14 сентября 2018 года

Уважаемый господин М.Платцек,

Дамы и господа, коллеги,

Я признателен за приглашение выступить перед столь авторитетной аудиторией. Высоко ценим конструктивное взаимодействие с Германо-Российским форумом, деятельность которого вносит значительный вклад в развитие двустороннего сотрудничества, в укрепление атмосферы дружбы, доверия, добрососедства между нашими народами.

Наш диалог с представителями германских общественно-политических, деловых кругов стал доброй традицией. В июле прошлого года встречались в Фонде им.Кербера. В феврале нынешнего года – на «полях» Мюнхенской конференции по вопросам политики и безопасности – с «капитанами» бизнеса России и Германии. В сегодняшней ситуации в европейских, да и в мировых делах такие дискуссии, ориентированные на укрепление взаимопонимания между россиянами и немцами, особенно востребованы. Они свидетельствуют об обоюдной заинтересованности в совместной конструктивной работе по поиску оптимальных решений накопившихся вопросов – как в двусторонней, так и в международной повестке дня.

Убежден, что сегодняшняя встреча не станет исключением. Ее тема, как только что сказал М.Платцек, – интеграционные процессы в Большой Евразии, перспективы построения общего экономического и гуманитарного пространства от Лиссабона до Владивостока. Актуальность этих вопросов трудно переоценить. Перспективы сопряжения потенциалов всех без исключения государств нашего континента во имя его мирного развития и процветания занимали умы многих выдающихся европейских политиков. В свое время, как вам известно, Президент Франции Ш.де Голль выдвинул идею Европы от Атлантики до Урала. Важность широкого партнерства с Россией в интересах формирования общеевропейской архитектуры безопасности и экономического сотрудничества неоднократно подчеркивали такие «еврогранды», как канцлеры Г.Коль и Г.Шредер, Президент Ж.Ширак. Хотел бы также напомнить, что о естественности такого общеконтинентального взаимодействия писали еще в 20-30-е гг. прошлого века первые идеологи евразийской интеграции – российские философы, географы и историки Н.С.Трубецкой, П.Н.Савицкий, Г.В.Вернадский. Они определяли потенциальную кооперацию на нашем общем огромном материке как «природный синтез» начал Востока и Запада, соединения их «цивилизационных кодов».

По окончании «холодной войны» исчезли все препятствия на пути взаимного сближения России и Евросоюза – двух ключевых экономических и геополитических игроков на континенте – во имя построения Большой Европы без разделительных линий. Мы, со своей стороны, делали максимум для того, чтобы российско-есовское партнерство стало действительно стратегическим. На решение этой задачи были нацелены наши многочисленные инициативы – от снятия барьеров для контактов между людьми до создания в перспективе единого энергетического комплекса. В 2008 г. выступили с предложением заключить Договор о европейской безопасности, который юридически кодифицировал бы соответствующие политические обязательства каждого государства о неукреплении своей безопасности за счет других. Последовательное осуществление этих идей могло бы стать важным подспорьем в деле создания общего экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана.

Символично, что здесь, в берлинской гостинице «Адлон», Президент России В.В.Путин, выступая в ноябре 2010 г. на четвертом ежегодном экономическом форуме руководителей и топ-менеджеров ведущих германских компаний, выразил убеждение в неизбежности сближения России и Европы, если все мы хотим сохраниться как цивилизация, быть успешными и конкурентоспособными. Этот тезис, на наш взгляд, не только сохраняет свою силу, но буквально с каждым днем становится все более актуальным.

К сожалению, не все в Европе поддерживают настрой на расширение взаимодействия с нашей страной. Понимаем, что здесь существуют различные точки зрения, и не всегда прагматизм берет верх. Иногда срабатывают не изжитые исторические фобии. Россию представляют как некую угрозу европейской безмятежности и образу жизни. Но угрозой она, конечно же, не является. Нередко сталкиваемся с попытками учить нас тому, как обустроить собственный дом: как будто непонятно, что менторский тон в любом диалоге, а, тем более, с Россией, идеологизация отношений – бессмысленны и контрпродуктивны.

Говорю о сегодняшней ситуации в нашем большом европейском доме с искренним сожалением. Убежден, что на базовом, содержательном уровне России и Евросоюзу предопределено сотрудничать друг с другом. Последнее десятилетие стало во многом временем упущенных возможностей. Приведу лишь несколько примеров. Мы могли бы, как только что сказал М.Платцек, отменить визовые формальности, но тема была искусственно «замотана» по политическим мотивам брюссельской бюрократией. Мы могли бы радикально укрепить торгово-экономические связи, но Брюссель начал возводить препятствия на пути основных товаров российского экспорта. В числе таких препятствий – «Третий энергопакет», направленный, будем называть вещи своими именами, на создание проблем для ПАО «Газпром» на европейском энергетическом рынке. И это несмотря на то, что наша страна всегда была надежным поставщиком углеводородов в Европу.

В рамках программы «Восточное партнерство» была затеяна игра даже не с «нулевой», а с «отрицательной суммой» в виде попыток поставить государства постсоветского пространства перед ложным выбором «либо с нами, либо против нас». Кульминацией курса на сдерживание России стал поддержанный рядом западных государств антиконституционный переворот на Украине. К власти там пришли национал-радикалы, которые разорвали Соглашение об урегулировании кризиса, подписанное в феврале 2014 г. и гарантами которого от имени ЕС выступили Германия, Франция и Польша. При этом ни Берлин, ни Варшава, ни Париж даже не пытались что-то сказать по поводу такого отношения путчистов к европейскому посредничеству.

Также удивило, с какой поспешностью в Евросоюзе – по прямой указке Вашингтона – решились обрушить проверенное временем сотрудничество с Россией, добровольно согласились нести многомиллиардные убытки из-за санкций. Парадокс, но американцы потерь не несли и не несут.

А ведь украинский кризис можно было предотвратить. Напомню, ЕС стремился втянуть Украину в свою орбиту путем заключения с ней Соглашения об ассоциации, которое неизбежно вело бы к выходу Украины из зоны свободной торговли СНГ и как результат – к разрыву кооперационных связей Киева с Москвой. Вместо того, чтобы упорно двигаться по этому деструктивному сценарию, мы предлагали договориться об устраивающих все три стороны – Евросоюз, Украину и Россию – параметрах гармонизации интеграционных процессов, которые бы учитывали как нормы ЕС, так и уже существовавшие обязательства Киева в рамках СНГ и двусторонних отношений с Москвой. Однако все наши предложения российской стороны о трехсторонних переговорах в 2013 г. и начале 2014 г. безапелляционно отклонялись Брюсселем. И если выражение «извлекать опыт из ошибок прошлого» имеет какой-то смысл, то это, на наш взгляд, как раз тот случай, когда всем нам не помешало бы оглянуться назад и сделать выводы на будущее, в том числе в контексте обсуждения тех вопросов, которые вынесены на повестку дня сегодняшней встречи.

Кстати, в этом плане стоит поторопиться, ведь мировой геополитический ландшафт продолжает стремительно меняться и становится все более конкурентным. Наращивают свой потенциал новые центры экономической мощи, прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Становление полицентричного мироустройства делает не работающими старые схемы, основанные на принципе «ведущий – ведомый». Востребованы нестандартные, новаторские идеи.

Если взглянуть на вещи беспристрастно, то, по-моему, Евросоюзу стоило бы серьезно оценить то, какие плюсы его собственным интересам могло бы принести создание принципиально новой модели экономического сотрудничества в Евразии, основанной на взаимодополняемости национальных стратегий роста и сложении потенциалов многосторонних экономических проектов.

Со своей стороны, мы приступили к формированию условий для движения в этом направлении. Совместно с партнерами по Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС), который действует на принципах ВТО, мы создали единые рынки товаров и услуг, обеспечиваем условия для свободного движения капитала и рабочей силы, укрепляем внешние контакты ЕАЭС. В частности, действует зона свободной торговли с Вьетнамом, ведутся переговоры о заключении аналогичных соглашений с Израилем, Сербией, Сингапуром, другими странами АСЕАН. В скором времени они начнутся с Египтом и Индией. Подписано временное соглашение с Ираном. Всего от различных стран и объединений поступило около 50 предложений об установлении партнерских отношений с Союзом.

Особое значение имеет начавшаяся работа по сопряжению интеграции в рамках ЕАЭС с китайской инициативой «Один пояс, один путь» (ОПОП). В мае подписано соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР. В планах – «стыковка» инфраструктурных проектов в рамках ЕАЭС и ОПОП с Северным морским путем. Все это создает предпосылки для продвижения по пути реализации инициативы Президента России В.В.Путина по строительству Большого евразийского партнерства – максимально свободного пространства широкой экономической кооперации с участием стран ЕАЭС, ШОС, АСЕАН.

Рассчитываем на подключение к этим усилиям и Европейского союза – тогда идеи единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока обретут практическое воплощение.

Мы ценим, что многие германские политики проявляют интерес к такой совместной работе. М.Платцек только что упомянул, что вопросы создания единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока включены в коалиционный договор нынешнего Правительства ФРГ. Данная тематика регулярно обсуждается в ходе различных российско-германских контактов, в том числе на высшем уровне. Главное, чтобы намерения трансформировались в конкретные шаги.

Разумеется, осуществление масштабных планов невозможно без общего оздоровления российско-есовских отношений, которые во многом остаются заложником украинского кризиса, а сам кризис остается таковым в решающей степени из-за линии нынешних киевских властей, которые тормозят выполнение Минских договоренностей, которые являются безальтернативным решением нынешней ситуации в соседней с нами стране. Мы знаем, что в Европе растет число тех, кто осознает контрпродуктивность конфронтационного курса в отношении России, кто стремится проводить прагматичную политику и не желает, чтобы ими манипулировали в ущерб их же собственным законным интересам.

Думаю, надо сделать правильные выводы и начать работу по ремонту общеевропейского дома, по созданию общего пространства мира, безопасности и экономического сотрудничества, где учитывались бы интересы всех стран – как входящих, так и не входящих в различные интеграционные объединения. Очень многое здесь будет зависеть от состояния отношений между Россией и Германией – двух крупнейших европейских держав. История знает немало примеров, когда конструктивное российско-германское взаимодействие оказывало благотворное влияние на общую ситуацию в Европе.

В этой связи показательно, что даже в нынешних условиях сотрудничество между нашими государствами продолжает развиваться в различных областях – от экономики до культуры. Наглядное свидетельство – мой визит в Берлин по приглашению Министра иностранных дел ФРГ Х.Мааса, приуроченное к церемонии закрытия «перекрестного» Года региональных и муниципальных партнерств. Вижу в этом хорошее подспорье для постепенного восстановления взаимного доверия, столь необходимого для Европы, мира в целом.

На этом хотел бы остановиться. Готов ответить на ваши вопросы.

Вопрос: Вы только что сказали, что «ремонт» общеевропейского дома стоит на повестке дня. Каковы Ваши существенные предложения? Как можно взяться за этот «капитальный ремонт»? Что нужно ещё помимо того, что уже делается сегодня? Чего нам недостает?

С.В.Лавров: Откровенно говоря, я не знаю, что «уже делается сегодня». Для того, чтобы браться за «ремонт» общеевропейского дома, надо начать разговаривать. У нас оборваны практически все каналы диалога между Россией и Европейским союзом, между Россией и НАТО. Всё практическое сотрудничество с Североатлантическим альянсом закрыто по его инициативе. Из более чем 20 отраслевых диалогов с Европейским союзом не работает ни один. Нет, я, наверное, погорячился – есть контакты по линии миграционного диалога, который столь важен для Германии и Европейского Союза. По-моему, функционирует ещё один или два. Энергодиалог не возобновлён в том формате, в котором он существовал. Есть спорадические контакты между заместителем Председателя Комиссии ЕС М.Шефчовичем и Министром энергетики Российской Федерации А.В.Новаком. Иногда они встречаются вдвоем, иногда втроем с Министром энергетики Украины И.С.Насаликом, если обсуждение касается вопросов, связанных с ролью Украины в энергетическом сотрудничестве между Российской Федерацией и Европейским союзом.

Я уже не помню, когда мы с Верховным представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини проводили Постоянный совет партнерства, который, в соответствии с до сих пор действующим соглашением «О партнерстве и сотрудничестве между Россией и Европейским союзом», призван делать обзор всех без исключения направлений взаимодействия между Россией и ЕС. С Ф.Могерини мы встречаемся спорадически на полях международных форумов, и ее интересуют исключительно международные вопросы, прежде всего Сирия и Украина. Пожалуй, больше каких-то серьезных дискуссий у нас не было. А вот сесть и разобраться, где находятся наши отношения с Евросоюзом в целом, у нас пока не получается. Саммиты не проводятся уже с 2013 г., не функционирует уже упомянутый мной Постоянный совет партнерства, подавляющее большинство отраслевых диалогов также заморожено.

Если мы не начнем нормально сотрудничать через встречи, обсуждения любых вопросов и озабоченностей, которые у есть сторон, то, я думаю, что мы не сдвинемся с нынешнего места. Один пример, который является очень показательным: мы до сих пор не можем обмениваться информацией, касающейся передвижения по всему миру, в том числе по нашему общему пространству, т.н. иностранных террористов-боевиков, потому что Евросоюз не проявляет заинтересованности или активности в том, чтобы довести до конца работу по заключению соглашений между Российской Федерацией и Европолом, а также между Россией и Евроюстом. Без таких соглашений нельзя обмениваться персональными данными в соответствии с законами Российской Федерации и ЕС. Вот пример, когда острейшая проблема, вызов, угроза, общая для всех нас, не является предметом нашего специального внимания. Так что надо садиться и начинать разговаривать. Мы к этому готовы.

Вопрос: Есть ли в этой связи особые ожидания в отношении Правительства ФРГ?

С.В.Лавров: Мы знаем о той роли, которую Германия играет в ЕС, Европе, в мировой политике. Наверное, от позиции ФРГ зависит немало. Будем только приветствовать, если Берлин проявит инициативу в том, чтобы без каких-либо предварительных условий, но и особых ожиданий на данном этапе, просто начать предметный разговор по всем вопросам, отягощающим российско-европейскую повестку дня.

Вопрос: У нас были причины и проблемы, а также их нерешение, обусловленное недоверием, которое на лицо в Западной Европе и Германии по отношению к России. Мы действительно не знаем, относится ли Россия к нам хорошо. Гибридная война, киберистории и те моменты, о которых еще говорят. Что там вообще происходит? Про Крым я вообще говорить не хочу. Я считаю, что нам необходимы меры, которые сформировали бы доверие. Каким образом могли бы выглядеть такие меры?

С.В.Лавров: Напрасно Вы не хотите говорить про Крым, потому что, по-моему, это заслуживает обсуждения. Мы готовы отвечать на все ваши вопросы. То, что Вы сказали об отсутствии возможности знать, что происходит в России, – наверное, результат отсутствия между нами нормального диалога, который не обуславливался бы требованием, чтобы сначала Россия призналась во всех смертных грехах, причем без наличия каких-либо конкретных фактов нашей противоправной деятельности, а потом уже можно будет с Россией разговаривать.

Вы упомянули кибербезопасность, вмешательство в выборы. Мы внимательно следим за тем, как нашу политику и действия оценивают за рубежом. Видим ту вакханалию, которая сейчас наблюдается в США по поводу того, что якобы все беды американской политической системы связаны с российским вмешательством. Спецпрокурор Р.Мюллер работает уже больше года. Сотни людей были опрошены в рамках слушаний в Конгрессе США, ФБР проводит свои расследования. При таком количестве опрошенных подозреваемых и свидетелей очень трудно что-нибудь утаить. Американская система славится тем, что утечки в ней случаются мгновенно. Не приводится ни единого конкретного факта. Просто голословные обвинения в том, что некто из Санкт-Петербурга взломал сайт того или иного государственного учреждения США.

Был скандал вокруг П.Манафорта, который работал в избирательном штабе Президента США Д.Трампа. Его обвиняли в том, что он является чуть ли не ключевым человеком, обеспечивавшим заговор между Д.Трампом и Российской Федерацией. Далее начался судебный процесс, все обвинения, кроме одного или двух, были отброшены. Ни одно из них не было связано с Россией. Кстати, главное обвинение о том, чтобы он выполнял функции иностранного агента, не зарегистрировавшись таковым, связано с его работой на украинское Правительство. Об этом никто не говорит. В СМИ может «проскользнуло» одно упоминание, и все.

Мы предлагаем американской стороне все-таки возобновить работу двусторонней группы по кибербезопасности. Такая группа существовала в 2013 году. После того, как американцы вслед за государственным переворотом на Украине, который они поддержали, разорвали многие каналы общения, она не функционировала. В прошлом году мы постарались возобновить этот процесс. В марте этого года в Женеве должна была состояться соответствующая солидная встреча с участием с обеих сторон межведомственных делегаций, представителей дипломатических ведомств, служб безопасности и разведки. Наша делегация прибыла в Женеву, где эта встреча была согласована, только для того, чтобы на аэродроме услышать новость об отказе американцев ее проводить. Опять кто-то где-то сказал, что появился вирус «Нот Петя», они взяли, развернулись и уехали. Летом этого года на соответствующих мероприятиях ОБСЕ американские эксперты подходили к нам, говорили, что давайте возобновлять контакты. Мы согласились, но пока таких контактов не происходит.

На встрече Президента Российской Федерации В.В.Путина и Президента США Д.Трампа в Хельсинки мы вновь эту тему заострили. Президент США Д.Трамп сказал, что это правильный подход. Такой же разговор был за год до этого «на полях» саммита «Большой двадцатки», где мы тоже договорились возобновить работу по кибербезопасности. Но в Администрации Д.Трампа и соответствующих ведомствах, которые отвечают за данное направление, эта инициатива поддержки не нашла. В Конгрессе США Президента Д.Трампа даже обвинили в том, что он готов согласиться разговаривать с русскими по вопросу, который является доказательством вредоносного вмешательства России в американские дела. Если подходить таким образом, то далеко не уедешь.

Здесь у нас возникает такая же тема. Кибербезопасность стоит на повестке дня наших отношений с Германией, и на март этого года была намечена первая встреча Рабочей группы по кибербезопасности, которая была отложена по просьбе германской стороны.

Вы сказали, что причина отсутствия нормального диалога – это недоверие к России. Но без диалога Вы не развеете свои сомнения и недоверие не сможет быть устранено. Я упоминал сегодня про государственный переворот на Украине в феврале 2014 г., когда в результате посредничества ЕС было заключено соглашение между тогдашним Президентом Украины В.Ф.Януковичем и оппозицией, в том числе той, которая сейчас представлена в руководстве Украины. Соглашение было засвидетельствовано Германией, Францией и Польшей, которые выступили гарантами его исполнения. На утро, после его подписания оно было разорвано, произошел государственный переворот, и вместо создания правительства народного единства, как гласил п.1 этого Соглашения, путчисты объявили о создании Правительства победителей. Это немного другая психология. Я не думаю, что русскоязычное население Украины обрадовалось первому акту этого нового руководства в Киеве. Этим первым актом была отмена закона, который гарантировал права русского языка и языков других меньшинств. Через день после этого путча один из лидеров-радикалов, Д.А.Ярош, возглавлявший экстремистскую неонацистскую организацию «Правый сектор», публично пригрозил всем русским в Крыму, что он их оттуда будет выгонять, потому что русский никогда не будет понимать украинца, чтить украинских героев (он имел в виду Р.И.Шухевича, С.А.Бандеру и прочих приспешников-нацистов). Поэтому русский должен быть изгнан из Крыма. Я думаю, что этот сигнал, полученный жителями Крыма, сыграл немалую роль в тех действиях, которые они потом предприняли, проведя референдум. К тому же, что за этими его угрозами последовали направление боевиков на т.н. «поездах дружбы» в Крым, попытка захвата Верховного совета Крыма.

Говоря про доверие, мы, естественно, обратились к нашим германским и французским коллегам с тем, чтобы поинтересоваться, как они относятся к тому, что их посредничество, зафиксированное на бумаге, просто было проигнорировано. Более того, оппозиция поступила ровно наоборот по сравнению с тем, под чем она подписалась. Ни в Берлине, ни в Париже никто нам ничего ответить не смог. Кстати, в пользу заключения того Соглашения в феврале 2014 г. выступал президент США Б.Обама, он специально звонил Президенту Российской Федерации В.В.Путину и просил его не настраивать президента Украины В.Ф.Януковича против подписания такого документа. Мы не настраивали. Сказали, что, если есть договоренность между властью и оппозицией, то, конечно, мы будем только приветствовать ее подписание. Президент США Б.Обама после того, что произошло, даже не пытался как-то объяснить, почему США, которые так настойчиво поддерживали подписание Соглашения, не просто смирились с его разрывом, а активнейшим образом поддерживали власти, которые пришли в Киев путем вооруженного государственного переворота. Поскольку все это связано с Крымом, давайте думать, как не упираться в те или иные оценки событий, а разбираться, почему так произошло. Опять же, делать это не для того, чтобы выставлять друг другу какие-то претензии, а чтобы на этих ошибках учиться и делать выводы. Мы только «за».

Насчет гибридных войн. То, что происходит на Западе, где формируется политика в отношении России, это абсолютно подходит под понятие «гибридная война». Есть прямые военные действия, когда на наших границах, вопреки всем дававшимся заверениям, растет военное присутствие инфраструктуры НАТО, развертываются новые боевые подразделения, ударные вооружения. В прессе идет шельмование России по любому поводу и неправительственные организации, которые функционируют в Российской Федерации и других странах, активнейшим образом используются для вмешательства в наши внутренние дела. Есть десятки неправительственных организаций, которые работают в России и получают гранты из-за границы. Мы не запрещаем их работу, но просим тех, кто функционирует на зарубежные деньги, сообщать об этом и регистрироваться в качестве иностранных агентов. Это ровно то, что делают американцы.

Например, насчет вмешательства во внутренние дела и гибридные войны. Летом 2015 г. США был принят закон «О поддержке стабильности и демократии на Украине», частью которого является обязательство Государственного департамента работать на продвижение демократии в России как напрямую, так и используя неправительственные организации. На эти цели выделяется 20 млн.долл.США в год. Это записано в законе, который не является секретным документом. Я хочу себе представить, если бы что-то похожее в отношении американских общественных организаций было принято в российском Парламенте, то какая была бы реакция и истерика за океаном.

Давайте все сопоставлять и не будем претендовать на то, что именно свой образ жизни и подход к международным делам является единственно верным. Только компромиссы помогут находить решение всех самых злободневных проблем, но для этого нужен диалог. Я рад, что сегодня мы стараемся его завязать.

Вопрос: Вы использовали хорошее понятие, чтобы вернуться к теме Украины и неразрешённого конфликте на Донбассе. Там тоже наблюдается большая гуманитарная проблема. Её решение было зафиксировано на бумаге, однако оно не реализуется, и это всё усложняет. Вы сказали об упущениях Украины в этой связи. Имеете ли Вы представление о российском подходе, чтобы обеспечить мир в этой стране, регионе?

С.В.Лавров: Имею представление о подходе, но он не новый и называется «Минские договорённости» – документ, который явился результатом 17-часовых (без перерыва) переговоров с участием президентов России, Франции, Украины, канцлера Германии и одобрен единогласно резолюцией СБ ООН. В нём действительно много внимания уделяется вопросам, от которых зависит состояние населения, решение гуманитарных проблем, в частности, записано обязательство киевских властей обеспечивать восстановление экономических связей, возобновление банковских услуг, от которых были отрезаны жители Донбассы. Однако вместо этого, как вы знаете (надеюсь, вы следите за украинской тематикой), Киевом уже достаточно давно была объявлена полная экономическая, торговая, транспортная блокада этих территорий. Пропускной режим в большинстве случаев по сути запретительный. Пенсии выплачиваются, как у нас говорят, «с грехом пополам». Что касается банковских услуг, то в рамках «нормандского формата» руководители Германии и Франции обязались наладить мобильные банковские услуги, но у них этого так пока и не получилось.

Уже много лет украинское правительство не сотрудничает ни с Берлином, ни с Парижем с тем, чтобы решались проблемы простых людей, оказавшихся в зоне конфликта. Там, как вы знаете, проходит операция объединённых сил, причём её на своей территории проводят Вооружённые силы Украины. До этого была антитеррористическая операция. Людей, которые отказались признать государственный переворот, назвали террористами. Но если вы просто освежите в памяти факты, то поймёте, что эти люди ни на кого не нападали. Когда произошёл путч, когда они увидели политические и философские установки новой власти, прежде всего антироссийские – против русского языка, культуры, Церкви, они попросили оставить их в покое, сказав, что хотят понять, что происходит в Киеве, а пока будут жить сами по себе. Они же ни на кого не нападали. Напали на них, объявив их террористами.

Это маленькая часть того, что можно вспоминать и обсуждать касательно генезиса украинского кризиса. Однако самое главное – Минские договорённости. Их нужно выполнять при полном уважении ключевых пунктов: во многих параметрах этого небольшого документа прямо говорится о необходимости Киеву не только консультироваться с Донецком и Луганском, но и согласовывать с ними все ключевые вопросы, включая конституционную реформу, особый статус Донбасса, амнистию, проведение выборов. Ничего из этого Киев делать не собирается. Он постоянно создаёт искусственное напряжение на линии соприкосновения, обманывает своих партнёров по «нормандскому формату» хотя бы в том, что не соглашается на разведение сил и средств в одном из населённых пунктов (в уже всем известной Станице Луганская), а в два других пункта, где состоялось такое разведение, украинские военные вернулись «тихой сапой». Об этом знает мониторинговая миссия ОБСЕ, об этом говорится в её докладах. Это, конечно, вопиющий пример нежелания Киева под всякими искусственными предлогами зафиксировать на бумаге т.н. «формулу Ф.–В.Штайнмайера» – вашего уважаемого Президента, моего коллеги, когда он работал Министром иностранных дел.

Ещё в октябре 2015 г. в Париже, когда руководителями стран «нормандской четвёрки» рассматривался вопрос о том, как проводить выборы, потому что в Минских договорённостях было записано, что сначала должен быть принят и введён в действие закон об особом статусе этих территорий (а закон готов, его содержание согласовано, только он не вступает в силу), Президент П.А.Порошенко спросил, как он может ввести закон об особом статусе, если не знает, кого изберут на этих выборах. Подтекст был такой: если изберут тех, кто подходит, тогда, может быть, и особый статус будет не нужен. Поэтому, сказал он, сначала выборы, потом статус. Тогда Ф.–В.Штайнмайер, будучи Министром иностранных дел, предложил компромисс: закон вступает в действие в предварительном плане в день выборов после закрытия избирательных участков, а в полную силу и на постоянной основе он вступает в действие в день, когда ОБСЕ распространит свой итоговый доклад по наблюдению за выборами. Обычно это занимает пару месяцев. Все согласились, и это стало называться «формулой Ф.-В.Штайнмайера». Когда через год в октябре 2016 г. нормандские лидеры собрались уже здесь, в Берлине, Президент России В.В.Путин напомнил своим коллегам, что договорённость в Париже была достигнута, но эксперты и министры иностранных дел ни в «нормандском формате» , ни в Контактной группе не смогли положить её на бумагу, закрепить и двигаться дальше, потому что этому противится украинское правительство. Президент П.А.Порошенко сказал, что «формула Ф.–В.Штайнмайера» предполагает, что закон вступает в силу на постоянной основе в день выхода итогового доклада ОБСЕ по наблюдению за выборами, но что если вдруг в этом докладе будет сказано, что выборы были нечестными и несправедливыми? Потребовался год, чтобы приготовить такой аргумент. Президент России В.В.Путин тут же ответил, что это и имелось в виду, и предложил так и записать: что закон вступает в силу на постоянной основе в день выхода доклада ОБСЕ, если в этом докладе выборы будут признаны свободными и справедливыми.

Это был октябрь 2016 г., Берлин, скоро исполнится вторая годовщина этой договорённости. Украинское правительство категорически не хочет класть на бумагу этот документ. Позавчера была очередная телефонная беседа представителей лидеров «нормандской четвёрки» (помощники общались по телефону), новая попытка французского и германского представителей всё-таки согласовать фиксацию «формулы Ф.-В.Штайнмайера» на бумаге натолкнулась на сопротивление украинского представителя. Могу долго говорить на эту тему, поэтому давайте перейдём к чему-нибудь другому.

Кстати, что касается Крыма, я не ухожу от этой темы. В большинстве стран Евросоюза, включая Германию, действует дискриминационное правило, в соответствии с которым шенгенские визы не ставятся в паспорта тех людей, которые получили их в Крыму после марта 2014 г. Если посмотреть все конвенции о правах человеках, обязательства касательно свободы передвижения, принятые в ОБСЕ, СЕ, то это прямое нарушение гуманитарных обязательств теми, кто вводит такую дискриминацию.

Я был при одном разговоре, где вопрос был очень интересно поставлен: если принять, что референдум в Крыму действительно отразил реальное волеизъявление населения, тогда, значит, что, не выдавая визы крымчанам, их наказывают за политические убеждения. Если же, с другой стороны, взять за основу вариант, который продвигают наши западные коллеги, что это была «аннексия», то и здесь получается, что те, кто живёт в Крыму, гражданские люди, совсем ни при чём. Их «аннексировал» снаружи «агрессор», «напав» на них. А люди-то почему страдают? Какую логику ни возьми, здесь нет объяснений позиции европейцев, которые не выдают визы обладателям выданных в Крыму паспортов. Это если мы заботимся о гуманитарных вещах.

Вопрос: Ваша страна интенсивно работает по военной линии в Сирии. В Европе и ФРГ наблюдается миграция в связи с событиями в этой стране. Что делает Россия, ваша дипломатия для того, чтобы предотвратить обострение в Идлибе, где ожидается использование химического оружия? Там находится один миллион детей, три миллиона человек, среди которых боевики и те люди, которых мы называем террористами. Изгнание трёх миллионов человек не может быть ценой борьбы с ними.

Мы слышим предложения России по восстановлению Сирии, в котором могла бы участвовать Германия. Нас радует, что Россия готова работать в этом регионе. Как конкретно Вы себе представляете восстановление Сирии с европейским участием по завершении политического процесса?

С.В.Лавров: Давайте по порядку. Мы помогаем сирийскому Правительству силами наших ВКС. У нас есть контингент советников «на земле», который помогает сирийской армии группироваться более эффективно для борьбы с терроризмом. Успехи в этом направлении очевидны. Подавляющая часть сирийской территории очищена от ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и тех, кто к ним примкнул.

Не мы одни находимся в Сирии со своими вооружёнными силами, военизированными подразделениями, военными советниками и спецназом. Там есть страны, которые в отличие от нас не были приглашены в САР её законным Правительством и поэтому их присутствие там противоправно. Однако, будучи не идеологически мотивированными, а прагматиками, мы понимаем, что это реальность и она должна побудить всех внешних игроков, которые присутствуют в Сирии договариваться в интересах сирийского народа, устранения всех угроз сирийскому государству и строгого выполнения резолюции 2254 СБ ООН, согласно которой только сам сирийский народ может определить будущее своей страны через разработку Конституции и проведения на её основе выборов под надзором ООН.

Мы, Россия, Турция и Иран, работаем в «астанинском формате». Совсем недавно был саммит. Работаем также по двусторонним каналам с иорданцами, израильтянами и американцами. Между военными есть линии связи, которые помогают избегать непреднамеренных инцидентов и могут быть использованы, когда необходимо решить сущностные вопросы, а не только рассматривать деконфликтинг.

Миграция – серьёзная проблема. Нас она затронула в самой малой степени, в несравнимом масштабе. Мы понимаем, насколько это серьёзно для многих стран ЕС в социально-экономическом и мировоззренческом плане. Полагаемся на мудрость Европы. Уверен, что усилия по поиску общеприемлемых решений будут продолжаться.

Напомню, что главный миграционный штормовой вал был поднят агрессией против Ливии, когда натовские страны бомбили в нарушение резолюции СБ ООН Ливийскую Арабскую Джамахирию и помогали тем, кто устроил охоту за лидером страны М.Каддафи. В итоге помогли зверски его уничтожить под восторженные возгласы наблюдателей, которые смотрели это всё в режиме онлайн по телевизору в Белом доме в Вашингтоне. Именно тогда поднялась волна миграции. Ливия превратилась в чёрную дыру, через которую в Африку южнее Сахары пошли потоки террористов, экстремистов и оружия. Обратно на север, в Европу через неё же потекли миллионы беженцев.

Вспоминаю случай, когда вскоре после того, как Ливию привели в то состояние, в котором она остаётся до сих пор, и никто не знает, как из него выходить, во второй половине 2011 г. бывший министр иностранных дел Франции Л.Фабиус обратился ко мне и попросил поддержать Францию в СБ ООН по вопросу пресечения тех угроз, которые хлынули в Республику Мали. Там был французский контингент, и они хотели получить добро СБ ООН для использования этого контингента в целях пресечения вылазок террористов, которые пришли из Ливии. Я ответил, что борьба с террором – предмет, который даже не стоит обсуждать, и мы поддержим любые решения, которые будут способствовать этой борьбе. Однако я напомнил коллеге, что те террористы, с которыми они собрались бороться в Мали – те же самые люди, которых они вооружали в Ливии, чтобы свергнуть режим М.Каддафи. Причём вооружали вопреки резолюции СБ ООН, которая вводила полное эмбарго на поставки вооружения в Ливию. Французские военные публично говорили, что помогают оппозиции, несущей Ливии демократию.

Что касается ситуации в Идлибе, то это единственный оставшийся значимый очаг террористов, которые используют свою излюбленную тактику, выставляя гражданских лиц в качестве живого щита. Они подмяли под себя большинство вооружённой оппозиции и регулярно пытаются наносить удары по подразделениям сирийской армии и нашей авиабазе Хмеймим, используя, в том числе, беспилотники. Десятки беспилотников взлетают из района Идлиба (один раз беспилотник даже смог сбросить взрывчатые вещества). С тех пор все беспилотники подавляются, уничтожаются – мы знаем, как с ними бороться. Поэтому, неправда, что в Идлибе люди просто засели, как в крепости и хотят перемирия. Они оттуда активно осуществляют боевые действия и используют ту подпитку, которую получают каким-то образом из-за рубежа.

Мы говорим с нашими турецкими коллегами, которые знают, что их территория порой используется нехорошими людьми для того, чтобы осложнять ситуации в Сирию. Они обеспечивают дополнительные меры контроля на границе. В том же Идлибе по договорённости, которой мы достигли, действует двенадцать наблюдательных пунктов, установленных Турцией. Это немного успокаивает ситуацию. Турция взяла на себя обязательства добиваться размежевания той вооружённой оппозиции, которая готова к диалогу с Правительством, от террористов, с тем, чтобы последние не подминали под себя вооружённые группы, не являющиеся экстремистскими, террористическими.

Необходимо иметь ввиду, что Идлиб – одна из четырёх зон деэскалации, которые были созданы в Сирии по решению стран астанинской «тройки». Одна из этих зон, на юге, была согласована Россией с США и Иорданией, а её параметры устраивали Израиль (это было очень важно, потому что Израиль опасался присутствия экстремистов на своих границах, недалеко от Голанских высот). Все три предыдущие зоны сейчас закрыты. Они были политически ликвидированы, потому что там удалось договориться о выходе боевиков и о том, чтобы оппозиционеры отмежевались от террористов. Эти оппозиционеры заключили локальные соглашения о перемирии с Правительством. Сейчас в этом районе всё спокойно, хотя там остаётся совершенно непонятна, созданная американцами в одностороннем порядке в районе Ат-Танфа, территория в 55 км радиусом, которую они взяли под свой контроль и на которой остаются игиловцы и другие террористы, чувствуя себя там вольготно и периодически совершая оттуда вылазки, в том числе, в район Пальмиры и Алеппо.

Идлиб. Надо понимать, о чём договаривались во всех случаях создания зон деэскалации. Там объявляется перемирие, которое (это чётко выделено) не распространяется на террористов. Оппозиционные группировки призываются к тому, чтобы отмежеваться от террористов и вступать в контакт с правительственными силами при нашем посредничестве, при посредничестве Турции или Ирана и договариваться о локальных примирениях. Безусловно, мы будем делать всё, что мы делаем и сейчас, в полной мере учитывая проблемы гражданского населения.

Помимо усилий по организации локальных договорённостей с теми или иными группами, которые находятся в идлибской зоне, создаётся гуманитарный коридор для тех, кто желает оттуда выйти, как мы делали в зоне на юге, в провинции Хомс, Восточной Гуте. Буквально на следующей неделе, в понедельник, состоится очередная встреча Президента России В.В.Путина и Президента Турции Р.Эрдогана. 7 сентября в Тегеране они обсуждали, как решать проблемы зоны Идлиба, чтобы минимизировать риски для гражданского населения. Сейчас между нами и турками идёт диалог по линии дипломатов и военных. В следующий понедельник президенты будут рассматривать эту ситуацию.

То, что сейчас выдаётся за начало наступления сирийских войск при российской поддержке, является недобросовестным представлением фактов. И сирийские войска, и мы реагируем только на вылазки из зоны Идлиба. Я уже упоминал, что порядка 50 беспилотников запускались в район нашей базы. Их очень трудно засекать обычными средствами противовоздушной обороны, многих из них сделаны из дерева и не видны на радарах, но у нас есть разведывательная информация о том, в каких районах зоны Идлиба собирают эти беспилотники из компонентов, которые проникают туда контрабандным путём. Как только мы получаем такую информацию, мы подавляем подобные подпольные фабрики, изготавливающие смертоносное оружие. Заверяю вас, что мы будем максимально аккуратно подходить к этим вопросам, создавать гуманитарные коридоры, поощрять т.н. локальные замирения, делать всё, чтобы не пострадало гражданское население. Мы не будем действовать так, как действовала коалиция в иракском Мосуле, сирийской Ракке, когда не велось никаких разговоров о локальных перемириях с вооружённой оппозицией, не создавалось никаких гуманитарных коридоров (Ракка – примерно сопоставимый по размеру с Идлибом город), сравнивалась с землёй, там месяцами не могли убрать труппы. Мы ждём от ООН информации о том, как сейчас эволюционирует ситуация в Ракке, насколько там активно создаются условия для возвращения населения. Для информации: в Восточный Алеппо (перед его освобождением тоже было много таких достаточно эмоциональных восклицаний) и Восточную Гуту (откуда население уходило перед освобождением этих районов от террористов) уже сотнями тысяч возвращаются сирийцы.

Насчёт химического оружия мы уже всё сказали. Мы ежедневно представляем факты, доказывающие, что готовится очередная провокация, которую скорее всего будут осуществлять руками т.н. «Белых касок» – НПО, которую наши западные партнёры выставляют в качестве образца гуманитарной деятельности, но почему-то эта организация действует исключительно на территориях, которую контролируют экстремисты в отличие, скажем, от того же Международного комитета Красного Креста, работающего по всей территории Сирии, причём деполитизированно.

Когда заявляют, что сирийским правительством вот-вот будет применено оружие и уж тогда Франция, Великобритания и США нанесут сокрушительный удар по «режиму», как они его называют, это, по сути дела, приглашение экстремистам создать очередную постановку, как они это сделали в Восточной Гуте, и тогда будет вызван удар на сирийское правительство. Это тоже провокация в своём смысле. Ни единого факта относительно того, что правительство готовится к чему-то подобному нам не дают, а на те факты, которые наши военные ежедневно выкладывают для всеобщей информации о том, как это готовится, сколько завезли бочонков с хлором, какие взрывчатки задействуют, какие населённые пункты используются – никто никак не реагирует.

Надо опираться на прочную основу фактов, как и в любом другом деле. Будь то история в Солсбери, химическая проблема в Восточной Гуте, где западная «тройка» ударила в тот момент, когда всех взбудоражило видео, на котором «Белые каски» из шланга поливают мальчика. Мы потом нашли этого мальчика с его отцом, привезли его в Гаагу, где он рассказал, что просто находился в этом помещении и вдруг туда ворвались какие-то люди в белых касках и стали его поливать водой из шланга. Мы (не Запад) настояли на том, чтобы туда поехали эксперты ОЗХО. Когда они были в нескольких часах езды от Восточной Гуты, США, Франция и Великобритания нанесли удар по этому месту. ОЗХО по нашему требованию должна была представить доклад о том, что же там увидели эксперты. До сих пор этого доклада нет, а на наши вопросы Технический секретариат этой организации отвечает, что они вот-вот закончат. Всё это выглядит очень плохо с точки зрения открытости и того, что мы все должны бороться с химическим оружием и террористами, а не пытаться использовать и то, и другое в геополитических играх.

Что касается вопроса о том, как мы видим восстановление инфраструктуры. Мы хотим, чтобы Сирия возвращалась к мирной жизни и чтобы там решались гуманитарные проблемы, возвращались беженцы, в том числе из Европы. Из Ливана они уже начинают возвращаться тысячами, ливанское правительство активно сотрудничает при нашей поддержке с организациями, которые помогают им вернуться. Наши военные провели вместе с сирийским правительством инвентаризацию населённых пунктов, в которых условия уже позволяют возвращаться и начинать обустраивать свои дома: там есть вода, канализация, элементарные медицинские услуги. Мы эту информацию распространили по всем странам, которые принимают на своей территории сирийских беженцев, в том числе Германии, с просьбой посмотреть, есть ли среди тех беженцев, которые находятся на вашей территории, жители тех самых сёл, городов, где возможности для жизни уже существуют, чтобы они получили такую информацию. Мы работаем в этом направлении и с Управлением Верховного комиссара ООН по делам беженцев.

Что можно сделать дополнительно? Наверное, включиться в эту работу и не делить сирийскую территорию на «хорошую» и «плохую». Сейчас наши западные коллеги, например, ЕС, США, говорят, что они будут предоставлять только гуманитарную помощь (и то не хотят слишком много передавать правительству), а что касается восстановления инфраструктуры, экономики, то это только после того, как начнётся т.н. политический переход и когда они убедятся, что этот переход идёт в «правильном» направлении. А вот на территории, которую сейчас незаконно занимают США вместе с подконтрольными им отрядами оппозиции, прежде всего курдами, на Восточном берегу Евфрата, вкладывают миллионы и десятки миллионов долларов в то, чтобы делать ровно то, от чего Запад отказывается на другой части сирийской территории. Иными словами, там создаются более благоприятные условия для населения и, судя по всему, это замысел, который в корне противоречит клятвенным заверениям наших западных коллег, что они будут уважать территориальную целостность САР.

Безусловно, на состояние страны, в том числе на усилия по созданию условий для возвращения беженцев, влияют и односторонние санкции, которые ЕС и США ввели против сирийского правительства, резко сократив его возможности предоставлять медицинские услуги и многое другое, что необходимо для нормальной жизни людей. Тут есть целый ряд моментов, о которых можно подумать на Западе по вопросу того, что можно сделать.

Вопрос: Вы сказали, что на лицо дефицит форумов для панъевропейского диалога. Совет Европы – это организация, которая в принципе охватывает весь регион, который Вы описали. Какой вклад готова сделать Российская Федерация, чтобы вернуться за стол Парламентской ассамблеи Совета Европы?

С.В.Лавров: Вы серьезно? Вы знаете, то, что происходит сейчас в Парламентской ассамблее Совета Европы лишь усугубляет проблему дефицита форумов. Агрессивное русофобское меньшинство делает все, чтобы этот форум перестал быть общеевропейским, заставить всех остальных идти у них на поводу и наказывать Российскую Федерацию. Когда это русофобское меньшинство, мы знаем о каких конкретно депутатах Парламентской ассамблеи идет речь, провело противозаконные решения о лишении нашей делегации права голоса, мы проявили добрую волю. Предлагали договориться о том, чтобы все делегации в Совете Европы были равноправными, как записано в Уставе Совета Европе, где описываются полномочия Парламентской ассамблеи. Лишение права голоса любой делегации является грубейшим нарушением основополагающего принципа функционирования Парламентской ассамблеи Совета Европы. Когда это произошло, мы несколько раз ездили на специально созданный механизм для переговоров с руководством Парламентской ассамблеи, с Генеральным секретарем Совета Европы Т.Ягландом. Эти встречи ни к чему не привели, хотя Т.Ягланд и Председатель Парламентской Ассамблеи Совета Европы М.Николетти искреннее делали все возможное, чтобы этот кризис преодолеть. Причем мы где-то полтора года после того, как нашу делегацию лишили голоса, продолжали платить свои взносы в Совет Европы, но честно всех предупреждали, что вечно так продолжаться не может, потому что был нарушен принцип равноправия, который является базовым для всех органов Совета Европы, будь то Комитет министров, Комитет местных региональных властей или Парламентской ассамблея. Когда, наконец, терпению пришел конец, потому что все усилия Т.Ягланда и М.Николетти не приводили к результату, мы сказали, что с определенного момента не можем платить наши взносы, поскольку к тому времени уже больше половины судей Европейского суда по правам человека были избраны Парламентской ассамблеей без участия российской делегации. Затем, в Парламентской ассамблее Совета Европы состоялось избрание Верховного комиссара Совета Европы по правам человека Д.Миятович, которая была опять избрана без участия российской делегации. В будущем году будут выборы Генерального секретаря Совета Европы. Если к тому моменту этот вопрос не будет решен, то легитимность всех этих структур Совета Европы для нас будет очень сомнительной.

Летом этого года, в ответ на критику о том, что мы не платим взносы и за это надо исключать из Совета Европы, мы заявили, что как только все вернуться к основам Устава Совета Европы, когда наша парламентская делегация будет восстановлена в своих правах без всяких изъятий, так тут же мы заплатим все, что мы должны Совету Европы. Эта позиция остается в силе. Насколько конструктивно будут вести себя парламентарии зависит от парламентариев. Если те кто хочет наказывать Россию за все и вся, мы знаем примерно какие это страны, будут манипулировать всей Парламентской ассамблеей, то наверное это не будет делать чести депутатам из других стран, которые заинтересованы в диалоге, пусть даже по самым сложным вопросам. Крым, кризис на Украине, миграционные проблемы и многое другое могут обсуждаться. Если сказать откровенно, когда страна, которая добровольно покидает Евросоюз, при этом определяет политику ЕС по отношению к России, то это не делает чести Евросоюзу.

Россия. Германия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 сентября 2018 > № 2752684 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Саудовской Аравии Аделем Аль-Джубейром, Москва, 29 августа 2018 года

Мы провели очень полезные переговоры с моим коллегой Министром иностранных дел Саудовской Аравии Аделем Аль-Джубейром, которые были конструктивными и весьма насыщенными.

Договорились наращивать наши связи по всем направлениям в соответствии с теми договоренностями, которые были достигнуты между нашими лидерами в ходе визита в Российскую Федерацию Короля Саудовской Аравии Сальмана Бен Абдель Азиза Аль Сауда в октябре прошлого года.

Приветствовали уверенный рост товарооборота, который удвоился в прошлом году и в первые четыре месяца этого года показал рост более чем на 70 %. В рамках эффективно и системно работающей Совместной межправительственной Российско-Саудовской комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству функционируют рабочие группы, которые разрабатывают перспективные проекты в инвестиционной, промышленной, сельскохозяйственной и в других областях.

Целый ряд проектов почти на 2 млрд.долл.США уже реализуется между Российским фондом прямых инвестиций и Публичным инвестиционным фондом Саудовской Аравии.

Наши углеводородные компании активно сотрудничают. Уже установлены связи между «Сауди Арамко», ПАО «НОВАТЭК», ПАО «Газпром», ПАО «Газпромнефть» и ПАО «Сибур», активно прорабатываются перспективные контакты по линии ПАО «НК «Роснефть».

Высоко оценили тесную координацию действий наших стран и компаний на мировом рынке углеводородов, которая направлена на обеспечение баланса между спросом и предложением, и на поддержание взаимоприемлемых для производителей и потребителей цен на энергоносители.

У нас успешно развиваются культурные и гуманитарные связи. В июне в саудовском городе Дахране с большим успехом прошли концерты Симфонического оркестра Мариинского театра под управлением В.А.Гергиева. Осенью в Королевстве планируется Неделя российской культуры, в рамках которой мы договорились организовать выставку архивных документов.

В очередной раз выразили признательность нашим саудовским друзьям за неизменную помощь российским паломникам, которые совсем недавно совершили хадж к святым местам ислама в Мекке и Медине.

Обменялись мнениями по ключевым международным проблемам с приоритетным вниманием к региону Ближнего Востока и Северной Африки. Мы едины в том, что сохраняющийся конфликтный потенциал в этом стратегически важном регионе оказывает самое негативное влияние не только на региональную, но и в целом на глобальную безопасность и стабильность.

Наши страны полны решимости бескомпромиссно бороться с терроризмом во всех его проявлениях, уделяя особое внимание искоренению террористической и экстремистской идеологии. Под этим углом зрения мы рассмотрели ситуацию в различных странах региона, которые охвачены кризисами. Прежде всего это касается Сирии, где необходимо полностью и последовательно выполнять резолюцию 2254 СБ ООН при сохранении территориальной целостности Сирии. Мы обменялись мнениями по ситуации, которая складывается вокруг зоны деэскалации в Идлибе, при понимании необходимости отмежевать вооруженную оппозицию, которая заинтересована в присоединении к политическому процессу, от террористов «Джабхат ан-Нусры» и им подобных. У России и Саудовской Аравии существуют общие подходы к формированию Конституционного комитета, началу политических переговоров между Правительством и оппозицией при участии представителей гражданского общества. Особенно признательны нашим саудовским друзьям за ту роль, которую они сыграли в объединении сирийской оппозиции с обеспечением участия в ней, в том числе представителей «московской» и «каирской» группы.

Мы также ознакомили наших коллег с теми усилиями, которые сейчас предпринимает Российская Федерация в контакте с соответствующими странами региона для того, чтобы обеспечить необходимые условия для возвращения беженцев и внутренне перемещенных лиц в места их постоянного проживания в Сирии.

Призываем ООН и все ее специализированные учреждения играть более активную роль в создании условий для такого возвращения беженцев и перемещенных лиц, включая модернизацию и восстановление социально-экономической инфраструктуры.

Вместе с Саудовской Аравией выступаем за скорейшее урегулирование конфликтов в Йемене и Ливии с опорой на посреднические усилия, которые предпринимают специальные представители ООН в этих странах.

Обменялись мнениями о ситуации, которая складывается вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе. Мы заинтересованы в том, чтобы эта ситуация разрешилась политическими и дипломатическими методами, и чтобы в районе Персидского залива продвигались меры доверия – в русле той инициативы, которую Российская Федерация выдвинула уже достаточно давно – в форме концепции по обеспечению безопасности в этом районе.

Мы подтвердили, что Президент Российской Федерации В.В.Путин помнит о приглашении, которое Король Саудовской Аравии Сальман Бен Абдель Азиз Аль Сауд передал ему в ходе визита в Российскую Федерацию в октябре 2017 года. Договорились, что конкретные сроки и другие детали этого визита будут дополнительно согласованы по дипломатическим каналам.

Считаю, что наши переговоры сегодня будут способствовать дальнейшему расширению разнопланового российско-саудовского взаимодействия. Благодарю наших саудовских друзей за сегодняшнюю совместную работу.

Вопрос: Глава оборонного ведомства США Дж.Мэттис заявил, что Госдепартамент активно работает с российской стороной с целью не допустить применения химического оружия в сирийском Идлибе. Заявление было сделано в контексте обвинений в адрес Дамаска в подготовке химической атаки. Россия утверждает обратное, раскрывая планы террористов относительно готовящейся провокации. Есть ли контакты между Министерством иностранных дел России и Госдепартаментом США по этому вопросу и насколько они эффективны?

С.В.Лавров: Относительно предупреждений, которые звучат из западных столиц – Вашингтона, Лондона, Парижа – о том, что им якобы известно о подготовке Правительством САР химической атаки в Идлибе и о том, что в случае применения химического оружия, они нанесут сокрушительные удары по позициям сирийской армии, скажу, что мы уже неоднократно излагали нашу позицию. Официальный представитель Министерства иностранных дел М.В.Захарова делала это на регулярных брифингах. Вчера на Совете Безопасности ООН соответствующие позиции были изложены нашим Постоянным представителем В.А.Небензей на основе конкретных фактов.

Такие ситуации случались и в прошлом: имею в виду события 2017 г. в Хан-Шейхуне, и 2018 г. в Восточной Гуте – и те, и другие происходили в апреле. Тогда тоже обвинялось сирийское правительство, но цену этим обвинениям мы хорошо знаем. Например, когда в апреле 2017 г. в Хан-Шейхуне мы настаивали на том, чтобы инспекторы ОЗХО посетили место инцидента, наши западные коллеги, прежде всего, эта тройка, которая сейчас грозит Дамаску новыми ударами, заблокировала направление инспекторов для того, чтобы собрать пробы веществ на месте инцидента. Любому грамотному человеку было очевидно, что все это инсценировка. Видимо, наши западные коллеги не хотели, чтобы вся эта очевидность стала еще более кричащей.

Когда уже в апреле 2018 г., в Восточной Гуте, состоялась очередная инсценировка, мы все-таки преодолели сопротивление наших западных коллег и настояли на том, чтобы инспекторы ОЗХО выехали для сбора проб на месте. Когда инспекторы были в нескольких часах езды от места происшествия, США, Великобритания и Франция нанесли ракетные удары.

Я думаю, вся надуманность этой ситуации понятна, когда обвинения выдвигались, а независимым инспекторам не дали провести необходимое расследование. Кстати, тогда официальный представитель Франции торжественно заявил, что после этих ударов в апреле 2018 г. сохранявшиеся незадекларированные запасы химического оружия в Сирии были полностью уничтожены. Сейчас, когда американцы начинают нагнетать страсти вокруг Идлиба, и вновь грозятся Правительству САР «карами», если оно применит химическое оружие, мы у них спросили, откуда у Сирии химическое оружие, если вы с французами и англичанами в прошлом году все уничтожили. Американцы нам ответили, что это сказали французы, а они так не говорили. Здесь какие-то дополнительные пояснения излишни.

Что касается наших контактов с американцами по этому вопросу, то они ведутся. Эту тему затрагивал Госсекретарь США М.Помпео, когда он звонил мне по телефону несколько дней назад. Эту же тему поднимал советник Президента США Дж.Болтон на встрече с Секретарем Совета безопасности России Н.П.Патрушевым в Женеве. Для обсуждения в том числе и этого вопроса используется канал и между военными. Итог всех этих разговоров на данную тему один – мы приводим все больше фактов, которые подтверждают готовящуюся постановку – применение Правительством Сирии химического оружия. Наши партнеры заявляют, что это неправда, но ни одного факта в обоснование своей позиции привести не могут.

Вообще создается впечатление, что данную тему и угрозы, которые выдвигаются в этой связи в адрес Правительства САР, используют с единственной целью – не дать выгнать террористов из зоны деэскалации Идлиб. Наверное, за этим скрывается желание, которое просматривается уже не первый год в позиции США. Это началось еще с Администрации Б.Обамы, когда американцы всеми правдами и неправдами хотели вывести «Джабхат ан-Нусру» из-под ударов, рассчитывая использовать ее в борьбе против, как они говорят, «режима».

Уже не первый раз США при самых разных администрациях ставят задачу смены неугодных им режимов выше общих целей искоренения терроризма и экстремизма. Так было в Ираке, Ливии, так пытаются сделать и в Сирии, хотя правильно было бы сказать «пытались это сделать», но у них не получилось. Мы считаем такие эгоистичные, односторонние геополитические игры контрпродуктивными. Выступаем за то, чтобы все проблемы в этом регионе и в других регионах мира решались коллективно. Мы открыты к взаимодействию с США, другими западными странами и странами региона в урегулировании всех имеющихся здесь проблем, будь то Сирия, Ливия, Ирак, при этом не забывая и проблему Палестины, которая не решается десятилетиями и от рассмотрения которой в коллективном формате, в частности, в рамках «квартета» международных посредников США последовательно уклоняются. Это печально и не помогает делу.

Вопрос: Можно ли ожидать, что перед началом военной операции в Идлибе российская сторона значительно усилит контакты по дипломатическим каналам с Турцией?

С.В.Лавров: Мы проводим максимально интенсивные контакты со всеми участниками процесса из числа сирийских сторон, внешних игроков. Конечно, особенно активно мы работаем в рамках Астанинского формата. Если говорить конкретно о зоне Идлиб, то объективно здесь мы работаем в основном с нашими турецкими коллегами наряду с Правительством Сирии. Эта тема обсуждалась между Москвой и Анкарой за последние пару месяцев, наверное, с десяток раз. Несколько дней назад, как Вы знаете, в Москве прошли российско-турецкие переговоры между министрами иностранных дел, министрами обороны с участием представителей спецслужб. В ходе этих переговоров Идлибу по понятным причинам было уделено главное внимание. Это последний крупный очаг террористов, которые пытаются спекулировать на статусе зоны деэскалации, держать в заложниках в качестве живых щитов гражданское население и «подминать» под себя вооруженные формирования, готовые к переговорам с правительством. Со всех точек зрения этот «гнойник» необходимо ликвидировать. Политическое понимание по данному вопросу между Москвой и Анкарой существует. Необходимо срочно отмежевать нормальных вооруженных оппозиционеров от бандитов из «Джабхат ан-Нусры» и одновременно подготовить операцию против этих террористов, сделав все, чтобы минимизировать риски для гражданского населения. Как перевести это политическое согласие на язык практических действий, об этом говорят военные России и Турции, владеющие ситуацией «на земле». Очень надеюсь, возвращаясь к теме спекуляций по поводу якобы планируемых Правительством САР химических атак, что западные партнеры, активно «разогревающие» эту тему, не станут потакать провокациям, инсценировкам, которые явно готовятся, и не будут препятствовать антитеррористической операции в этой зоне деэскалации против «Джабхат ан-Нусры», определенной и в ООН, и в США в качестве террористической организации. Очень надеюсь, что наши западные партнеры будут полностью выполнять свои обязательства по борьбе с терроризмом.

Вопрос: Учитывая, что украинские власти намерены разорвать с Россией Договор о дружбе, как это скажется на двусторонних отношениях?

Закрылось Представительство Украины при СНГ. Означает ли это выход страны из Содружества при том, что Украина продолжает участвовать в некоторых договорах в рамках СНГ?

С.В.Лавров: Не хотел бы комментировать очередные намерения украинской стороны, потому что их высказывается слишком много. Было намерение разорвать дипломатические отношения, прекратить транспортное сообщение с Российской Федерацией. Давайте дождемся, когда какое-то дело будет сделано, когда какое-то из этих намерений будет материализовываться.

Думаю, что чем ближе к украинским выборам в марте следующего года, тем больше намерений будет звучать в публичном пространстве.

Что касается СНГ, как я понимаю, это действительно уже факт, а не намерение. Закрыто Представительство Украины при СНГ. Но Украина по большому счету никогда полноценно не состояла в СНГ, потому что не присоединилась к Уставу Содружества.

Что касается договоров и соглашений, то в СНГ есть международно-правовые документы, для участия в которых необязательно быть полноценным членом Содружества. На таких основаниях в частности Грузия продолжает участвовать в целом ряде договоров СНГ, хотя официально, в юридическом смысле вышла из Содружества. Могу вас заверить, при всей русофобской заряженности нынешнего украинского руководства, если здравый смысл будет пробивать себе дорогу и украинские коллеги будут проявлять интерес к сохранению взаимодействия по тем или иным направлениям на пространстве СНГ со своими соседями, мы, конечно, не будем возражать.

Россия. Саудовская Аравия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 29 августа 2018 > № 2720278 Сергей Лавров