Машинный перевод:  ruru enen kzkk cnzh-CN    ky uz az de fr es cs sk he ar tr sr hy et tk ?
Всего новостей: 4173485, выбрано 533 за 0.016 с.

Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

?
?
?
?    
Главное  ВажноеУпоминания ?    даты  № 

Добавлено за Сортировать по дате публикацииисточникуномеру


отмечено 0 новостей:
Избранное ?
Личные списки ?
Списков нет
Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 25 марта 2016 > № 1713846 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел и международного сотрудничества Италии П.Джентилони, Москва

Добрый день,

Наши сегодняшние переговоры с Министром иностранных дел и международного сотрудничества Италии П.Джентилони и его делегацией прошли в доброжелательной, конструктивной атмосфере. Мы регулярно встречаемся, в том числе «на полях» различных многосторонних мероприятий. На фоне быстро развивающейся и весьма непростой ситуации в мировых делах такие контакты особенно востребованы.

Сегодня мы начали с обсуждения перспектив развития наших двусторонних отношений по всем направлениям в соответствии с договоренностями, которые были достигнуты на встречах Президента Российской Федерации В.В.Путина с Председателем Совета министров Италии М.Ренци.

С удовлетворением отмечаем прагматичный подход наших партнеров, их стремление содействовать восстановлению атмосферы доверия и взаимопонимания на Европейском континенте.

Сегодня наши итальянские друзья подтвердили планы Председателя Совета министров Италии М.Ренци посетить Россию в июне в увязке с участием в Санкт-Петербургском международном экономическом форуме. Это будет способствовать дальнейшему насыщению конкретными делами нашего политического диалога, в том числе на высшем уровне. Активно развиваются контакты по линии парламентов, между регионами наших стран, уплотняются межведомственные связи, контакты по линии деловых кругов.

Обсудили перспективы полноценного возобновления функционирования двусторонних механизмов, которые в свое время были созданы и успешно использовались, доказали свою эффективность. Я имею в виду двусторонние межгосударственные консультации и встречи министров обороны и иностранных дел, т.н. формат «два плюс два».

У нас устойчивая практика консультаций по линии внешнеполитических ведомств. Сегодня договорились ускорить начало работы группы по борьбе с новыми вызовами и угрозами, которая была создана в рамках договоренностей на высшем уровне еще пару лет назад. Это особенно актуально, учитывая нарастающую угрозу терроризма (о которой, наверное, много говорить не приходиться, у всех она на виду, включая ужасные террористические акты в Бельгии) и анонсированные игиловцами планы осуществления дальнейших подобных бесчеловечных акций.

В том, что касается двусторонней торговли, она по понятным причинам в условиях сложившейся с объективно-субъективной конъюнктуры, конечно, испытывает на себе негативные тенденции. Но тем не менее у нас есть обоюдная заинтересованность искать новые области приложения усилий в этой сфере. В середине апреля в Риме запланирована встреча Министра иностранных дел и международного сотрудничества Италии П.Джентилони с заместителем Председателя Правительства России А.В.Дворковичем в качестве сопредседателей российско-итальянского Совета по экономическому, промышленному и валютно-финансовому сотрудничеству, которая будет посвящена, в том числе, подготовке пленарного заседания этого экономического совета ориентировочно осенью этого года.

Италия остается одним из наших важнейших партнеров в сфере энергетики. В прошлом месяце в Риме был подписан Меморандум о взаимопонимании в отношении поставок природного газа из России по дну Черного моря через третьи страны в Грецию и из Греции в Италию. Документ открывает хорошие рамочные возможности для масштабного сотрудничества между российским ПАО «Газпромом» и итальянской компанией «Эдисон». Традиционно важными для нас партнерами остаются нефтегазовый концерн «ЭНИ» и энергетическая компания «ЭНЕЛ».

Среди промышленных и высокотехнологичных проектов отмечу нашу кооперацию по производству и коммерциализации самолета «Сухой Суперджет-100». Уже есть весомый пакет заказов. Это говорит о том, что самолет приобрел хорошую репутацию и весьма востребован на мировых рынках.

По международным вопросам мы сделали упор, как я уже сказал, на задачах мобилизации усилий на противодействие терроризму. Исходим из того, что здесь крайне важна координация действий всех игроков, которые могут внести вклад в эту общую борьбу. В этом контексте обсуждали неблагополучную ситуацию, которая сложилась в сфере антитеррора в рамках отношений в Совете Россия – НАТО. Эта деятельность, как и многие другие направления сотрудничества между нами и Североатлантическим альянсом, была «заморожена», что явно делу не помогает. Мы будем готовы «разморозить» и это и другие направления взаимодействия, если наши натовские коллеги примут соответствующее решение и изменят свое негативное отношение к этим формам сотрудничества. То же самое относится и к отношениям между Россией и ЕС, в рамках которых тоже было немало полезных инструментов, в том числе помогающих решать проблемы, от которых зависит эффективность антитеррористической деятельности.

Много говорили о ситуации в Сирии, включая нашу совместную работу в рамках Международной группы поддержки Сирии (МГПС), членами которой являются Россия и Италия. Мы с удовлетворением отметили, что в целом в стране весьма успешно соблюдается режим перемирия и прекращения боевых действий. Согласились с необходимостью с учетом тех усилий, которые предпринимаются Россией и США как сопредседателями МГПС, уделить особое внимание выработке механизмов, позволяющих пресекать нарушения перемирия, которые порой еще случаются. Говорили о позитивных сдвигах в деле расширения гуманитарного доступа к нуждающемуся гражданскому населению в Сирии. Условились наращивать работу с тем, чтобы усилия международного сообщества в этой сфере были еще более эффективными.

Особое внимание уделили политическому процессу, который был начат в Женеве под руководством специального представителя Генерального секретаря ООН по Сирии С. де Мистуры. Подчеркнули важность, и это наше общее мнение, придания этому политическому процессу подлинно инклюзивного характера, чтобы все слои сирийского населения, включая Правительство и весь спектр оппозиции были бы представлены на этих переговорах. При этом наша общая линия заключается в том, что реализация, одобренных СБ ООН мер по комплексному урегулированию сирийского кризиса не должна и не может означать снижения внимания к борьбе с терроризмом: с ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусрой» и другими ассоциированными с этими структурами террористическими организациями. В этой связи мы рассчитываем, что операция, которая сейчас осуществляется сирийской армией при поддержке ВКС России по освобождению Пальмиры, успешно завершится в самое ближайшее время.

Говорили мы о том, что Италия была инициатором соответствующих решений ЮНЕСКО, которые потребовали защищать объекты культурного исторического наследия в ходе вооруженных конфликтов. Думаю, что с освобождением Пальмиры мы вместе с нашими итальянскими друзьями и другими коллегами сможем подчеркнуть роль ЮНЕСКО в мобилизации усилий мирового сообщества на восстановление этих бесценных памятников.

Мы поддерживаем усилия Италии по урегулированию кризиса в Ливии. Это еще одна «горячая точка» в этом регионе. Россия регулярно участвует во всех мероприятиях по ливийским делам, которые проводятся в Риме. Сегодня согласились с тем, что особую актуальность приобретает формирование и утверждение легитимного правительства национального согласия, которое имело бы реальную опору в самой Ливии. Министр иностранных дел и международного сотрудничества Италии П.Джентилони проинформировал нас об основных параметрах тех дискуссий, которые итальянцы со своими европейскими и американскими партнерами ведут по возможной международной миссии содействия ливийским властям с упором на стабилизацию обстановки и созданию более благоприятных условий для борьбы с терроризмом. Было четко подчеркнуто, что результаты этой работы будут представлены в СБ ООН.

Обсудили ситуацию на Украине. Едины в подтверждении безальтернативности последовательного и полного выполнения Минских договоренностей от 12 февраля прошлого года, что, как известно, предполагает прямой диалог между Киевом и Донецком и Луганском, включая вопросы закрепления особого статуса Донбасса, внесение соответствующих поправок в конституцию Украины, проведение амнистии и решение всего комплекса вопросов, связанных с организацией выборов в Донбассе.

По-моему, мы обоюдно удовлетворены итогами сегодняшних переговоров, которые показали нашу готовность и заинтересованность к поддержанию полезного, конкретного, доверительного диалога по широкому спектру вопросов. Я искренне благодарю своего коллегу Министра иностранных дел и международного сотрудничества Италии П.Джентилони.

Вопрос: Судя по тону и содержанию визитов последних дней в Москву Министра иностранных дел ФРГ Ф.-В.Штайнмайера, Госсекретаря США Дж.Керри и Министра иностранных дел Италии П.Джентилони складывается впечатление, что «климат изменился». По Сирии идет открытая дискуссия с Москвой по вопросам кооперации и многим другим пунктам кризиса. Это позволяет прийти к заключению, что летом, возможно, вопрос смягчения санкций войдет в повестку дня Европейского союза. Обсуждалось ли, какие дальнейшие шаги стоит предпринять Российской Федерации для запуска процесса разрешения украинского кризиса?

С.В.Лавров: Нет, эти вопросы мы не обсуждали. Российская Федерация ни в каких международных контактах не ставит вопрос о санкциях – его затрагивают наши партнеры. Наша позиция всем известна: те, кто вводил эти санкции, по нашему глубокому убеждению, нелегитимно и беспочвенно, и должны решать, как быть с этим процессом, который продолжает создавать трудности и наносить ущерб всем его участникам. Мы для себя, как вы знаете, приняли решение преодолевать возникшие трудности через стимулирование наших внутренних ресурсов. Эта работа продолжается и даже приносит позитивные результаты, которых раньше мы не могли добиться, наверное, слишком полагаясь на то, что внешняя конъюнктура постоянно будет благоприятной. Поэтому такие вопросы мы не ставили ни с Ф.-В.Штайнмайером, ни с Дж.Керри, ни с П.Джентилони сегодня.

Мы следим за обсуждением этих вопросов, в том числе в ЕС, но больше не для того, чтобы понять, когда наконец прекратятся санкции (повторю, у нас есть своя программа, и мы ее реализуем), а наблюдаем скорее для того, чтобы понять, как эволюционирует позиция наших европейских соседей, поскольку мы слышим все новые призывы сделать Россию ответственной за многие происходящие в мире вещи. Если раньше нам говорили и продолжают говорить сейчас (мы сегодня это обсуждали в контексте Украины), что Россия – ключ к решению украинской проблемы, нас лишь призывают повернуть этот ключ в правильном направлении, чтобы наши отношения мгновенно стали нормальными. Теперь нам говорят, что у Российской Федерации ключ и к сирийской проблеме и что только мы можем принять меры, которые позволят этот кризис урегулировать. Уже появляются намеки, в том числе и из-за океана (не просто от каких-то политологов, а от официальных лиц), что по Сирии сейчас наметился прогресс, но Россию надо «дожимать» и можно даже ввести против нее какие-то санкции по САР, чтобы она больше старалась. Я уже не говорю о таких мелочах, как обсуждение некоторыми европейскими странами из числа членов ЕС идеи составления «списка Савченко».

«Санкционный рефлекс» давно наблюдался у наших американских коллег. Я многократно говорил Дж.Керри, что ощущается какая-то усталость от классической дипломатии либо потеря Вашингтоном «вкуса к дипломатии» как средству достижения компромиссов, когда чуть что где-то не так – сразу вводятся санкции. В Йемене, например, в свое время были объявлены санкции против бывшего президента А.А.Салеха, его семьи и окружения. Сейчас, когда завязывается реальная перспектива перехода от военных действий к диалогу с участием всех заинтересованных сторон, становится понятно, что без интересов большой части населения Йемена, на которую опирается бывший президент А.А.Салех, трудно решить этот кризис. Значит, нужно что-то делать с санкциями. То же самое в отношении Южного Судана. Определенная часть политиков в свое время не шла на договоренности с руководством Южного Судана, там сохранялись противоречия, и наши западные коллеги тоже решили срочно вводить против них санкции. Это всегда было характерно для Вашингтона. Но то, что сейчас этот «санкционный рефлекс» явно пробивает себе дорогу в ЕС, является новым для меня явлением. В этой связи (сегодня мы тоже об этом говорили), когда Евросоюз устами Ф.Могерини, которая выступала не в своем национальном качестве, а как Верховный представителя по иностранным делам и политике безопасности всех 28 стран, излагал свои пять принципов отношений с Россией (мы там не увидели ничего нового, но комментировали это по линии МИД), то удивило то, что Ф.Могерини призвала все страны мира присоединиться к антироссийским санкциям. Мы обращаем на это внимание не потому, что очень хотим, чтобы ЕС поскорее сказал нам, что еще сделать, чтобы они сняли санкции – нет, мы не будем даже вовлекаться в эти дискуссии. Но это показательно с точки зрения направления, в котором эволюционирует коллективная внешняя политика Европейского союза. Это направление, которое, по-моему, не является конструктивным и, более того, по нашей оценке, не отражает мнение большинства в ЕС. Если такое русофобское меньшинство по-прежнему преобладает в Брюсселе, то мы можем только выразить наше сожаление по этому поводу.

Вопрос (адресован обоим министрам): Съемочная группа телеканала «Раша Тудей» была в Сирии на территориях, освобожденных курдским ополчением от террористов ИГИЛ. Там мы снимали документальное кино, где были зафиксированы факты того, что поток денежных средств и нефть идут через Турцию. Также был зафиксирован тот факт, что в паспортах многих джихадистов, которые были в плену, содержатся отметки о пересечении турецко-сирийской границы. Об этом много говорили, однако Турция по сей день остается союзником европейских стран. Как Вы можете это прокомментировать и оценить ситуацию в целом?

С.В.Лавров: Мы видели этот материал. Мы серьезно относимся к независимым, в том числе, журналистским расследованиям тех или иных ситуаций. По той же теме, о которой вы упомянули, вышло несколько достаточно серьезных и документированных докладов по линии некоторых зарубежных неправительственных организаций. Только сегодня видел в Интернете один из таких материалов. Мы относимся к этому как к серьезному вкладу в реализацию решений Совета Безопасности ООН о необходимости для всех государств принять реальные меры по борьбе с терроризмом, включая пресечение потока международных террористов-боевиков в зоны конфликтов и нелегальной подпитки террористов оружием, финансовым средствами; недопустимость экономических, коммерческих связей с террористами, которые обеспечивают пополнение их «кассы». Этому посвящены три конкретные резолюции Совета Безопасности ООН, которые выдвигают соответствующие требования ко всем странам без исключения. Мы направляем в Совет Безопасности ООН информацию, которую получаем по различным каналам. Мы это сделали не так давно, еще после выхода первого доклада Генерального секретаря ООН о том, как выполняются эти резолюции. На одной из пресс-конференций я уже отмечал, что мы были несколько разочарованы тем, что в этом докладе не были отражены многие общеизвестные и имеющиеся в наличии у многих СМИ факты об использовании турецкой территории для подпитки терроризма. Мы привлекли внимание Секретариата ООН к материалам, неоднократно направлявшимся им и содержавшим соответствующую информацию, и просили впредь предоставлять на подпись Генеральному Секретарю ООН более объективные и содержащие соответствующие сведения документы. Я считаю, что привлечение внимания мирового сообщества к этим вопиющим нарушениям, в том числе с использованием журналистов и СМИ, абсолютно необходимо, учитывая не выдуманную, а реальную и с каждым днем усиливающуюся угрозу терроризма для всех нас.

С.В.Лавров (дополняет после П.Джентилони): Никогда и нигде не оправдывались надежды на то, что, закрывая глаза на использование террористами своей территории и потакая им, можно себя обезопасить. Это действительно универсальная угроза, поэтому здесь не должно быть двойных стандартов. Для ИГИЛ нет никаких запретных зон и никаких стран, которые бы ИГИЛ рассматривало в качестве союзников. Мой коллега только что сказал об этом. Турция страдает от этих террористических актов. Поэтому Президент России В.В.Путин предложил создать по настоящему международный универсальный фронт по борьбе с терроризмом. Худо-бедно в Сирии после многих месяцев контактов мы с нашими американскими коллегами смогли перейти от простой договоренности не сбивать друг друга в небе над САР к настоящей и все более эффективной координации действий по подавлению ИГИЛ, «Джабхат-ан-Нусры» и связанных с ними экстремистских группировок. Я уже упоминал, что считаю непростительным сохранять замороженными механизмы, которые создавались еще задолго до сирийского кризиса, в частности, в рамках отношений России и Евросоюза, в рамках Совета Россия-НАТО. Данные механизмы были нацелены на профилактику мер по борьбе с терроризмом, позволяли заранее налаживать обмен информацией и работать над тем, чтобы идеология терроризма не проникала в новые общества.

Вопрос (адресован обоим министрам): Правительство Триполи объявило в стране чрезвычайное положение, так как процесс примирения никак не наберет силу. Для Италии это один из основных вопросов, и как сказал Министр, «один из самых срочных кризисов». Для России, возможно, вопрос не так актуален. Что ожидает Италия от России? Что конкретно Россия, имея в том числе сирийский опыт, может сделать для того, чтобы помочь мирному процессу урегулирования? Возможно сирийский опыт можно повторить и на других театрах?

С.В.Лавров (отвечает после П.Джентилони): Во-первых, я надеюсь, что когда задается вопрос о том, что конкретно Россия может сделать в Ливии, не имеется в виду, что и ключом к решению всех проблем Ливии обладает Россия. Так говорится уже об Украине, Сирии и многом другом. Во-вторых, если говорить о сирийском опыте, то я думаю, что Министр иностранных дел Италии П.Джентилони абсолютно прав – нельзя каждую ситуацию рассматривать под одним углом зрения. В Сирии было обращение легитимного правительства к Российской Федерации. От Ливии такого обращения к нам не поступало, а легитимное правительство в Ливии еще предстоит создать.

Мы за то, чтобы выполнялись Схиратские договоренности. Италия выступает за это же – за то, чтобы они выполнялись в том виде, в котором они были одобрены Советом Безопасности ООН. Это означает, что по ходу развития этих договоренностей, они должны включать в себя больше участников, чем количество сторон, подписавших их. Эти договоренности должны быть ратифицированы парламентом в Тобруке, который признается ООН легитимным представительным органом Ливии на данном этапе. Ситуация непростая, потому что Схиратские договоренности подписали инициативные группы из Тобрука и Триполи. Это даже не большинство двух функционирующих в этих городах парламентских структур, и эти инициативные группы не включают в себя руководство этих парламентских структур. Зная ливийские реалии и то, насколько сейчас подорвана в Ливии центральная власть, насколько влиятельны группировки, контролирующие различные районы этой страны, важно, как я говорил в своем вступительном слове, сделать все, чтобы этот процесс стал максимально инклюзивным, и в этом контексте добиться того, чтобы его ратификация прошла, как положено, чтобы он был полностью легитимным в глазах всех ключевых ливийских сил.

Я хочу подчеркнуть, что мы прекрасно понимаем, что время имеет значение, фактор времени очень важен. Наверное, было бы неправильно ждать, пока ИГИЛ освоится в Ливии так же, как оно освоилось в какой-то период в Ираке и в Сирии. Я надеюсь, что в Ливии не будет повторения истории, которая произошла при обсуждении сирийских проблем, когда в течение более четырех лет, не только нам, но и публично наши, в том числе американские, партнеры заявляли, что невозможно мобилизовать мировое сообщество на борьбу с ИГИЛ пока Б.Асад находится у власти. Я эту тему уже комментировал. Это абсолютное нарушение всех требований Совета Безопасности ООН, который четко постановил, что в борьбе с ИГИЛ не может быть никаких отговорок и оправданий. Я очень надеюсь, что продвигаясь по пути политической стабилизации в Ливии и максимального превращения Схиратского процесса в инклюзивный, мы не будем делать это в ущерб борьбе с терроризмом. Я уверен, что здесь вполне возможно найти «золотую середину».

Мы сегодня договорились, что по мере «вызревания» идей, которые есть у наших итальянских коллег во взаимодействии с другими участниками мероприятий, проводимых по ливийским делам, мы сможем найти эту «золотую середину». Отмечу, что Министр иностранных дел Италии П.Джентилони четко подтвердил, что по итогам этих предварительных консультаций последует обращение в Совет Безопасности ООН. Считаю это принципиально важным для легитимности всего, что мы делаем. Сегодня я привлек внимание П.Джентилони к тому, что стали проскальзывать намеки на то, что мол незачем обращаться в Совет Безопасности, потому что в марте 2011 года была принята резолюция 1973 Совета Безопасности ООН, которая установила над Ливией бесполетную зону, и этой резолюции вполне достаточно, чтобы применять силу извне для наведения порядка в этой стране. Я весьма удовлетворен тем, что П.Джентилони категорически отверг такую постановку вопроса. Мы все помним, какую печальную, я бы сказал, подрывную роль сыграло отношение стран НАТО к этой резолюции, тем самым создав ливийский кризис, который мы сейчас все «расхлебываем». Надеюсь, что в этот раз наши коллеги из НАТО, которых по ливийскому сюжету Италия ведет вперед, изберут путь, который будет безупречен с международно-правовой точки зрения.

Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 25 марта 2016 > № 1713846 Сергей Лавров


Германия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 23 марта 2016 > № 1699170 Франк-Вальтер Штайнмайер

Встреча Дмитрия Медведева с Министром иностранных дел Германии Франком-Вальтером Штайнмайером.

На встрече обсуждались вопросы двустороннего сотрудничества.

Стенограмма начала встречи:

Д.Медведев: Уважаемый господин Министр, дорогой Франк, я сердечно приветствую Вас в Москве. Последний раз мы встречались в Мюнхене, успели пообщаться, поговорить и о сложностях текущей внешнеполитической ситуации, и о том, как развивались отношения между нашими странами, включая экономические отношения. Здесь есть и плюсы, и минусы, есть и утраты, есть и приобретения. Был полезный обмен мнениями. Мы договаривались встретиться в Москве. Естественно, надеюсь, сегодня также обсудить проблематику двустороннего сотрудничества. Но прежде чем мы это сделаем, конечно, не могу не сказать два слова о текущей ситуации, особенно в контексте того, что вчера произошло в Брюсселе. Безусловно, это вызов всему цивилизованному миру, варварский террористический акт, который показывает, насколько уязвимой стала Европа и как необходимо взаимопонимание между различными государствами Европы и вообще всеми ответственными государствами, для того чтобы предотвращать подобные террористические акты и бороться с тем злом, которое представляет международный терроризм.

Наверное, есть различные причины того, что происходит, в том числе и текущая миграционная ситуация, ситуация, которая сложилась и в Европе, и в Германии. Мы, не скрою, с напряжением за всем этим наблюдаем (я говорил об этом и в Мюнхене), готовы участвовать в обсуждении, естественно, и этих вопросов, вносить свой вклад. Но совершенно понятно, что такого рода теракты не остаются без последствий. Они, безусловно, окажут своё влияние и на политику Европейского союза, и, наверное, на ваши решения. И конечно, мы тоже будем иметь в виду всё, что случилось, при выстраивании своих внешнеполитических приоритетов, а также при принятии решений в сфере экономики.

В любом случае это очень тяжёлое событие, которое болью отозвалось в сердцах людей, живущих в нашей стране, и ещё раз напоминает о необходимости консолидации всех усилий.

Сегодня у Вашей делегации будут встречи. Вы уже общались с коллегами, с господином Лавровым. Будет встреча с Президентом. И все эти вопросы так или иначе будут затрагиваться.

В любом случае я рад нашей новой встрече, рад возможности обменяться впечатлениями.

Ф.-В.Штайнмайер (как переведено): Большое спасибо, господин Премьер-министр, дорогой Дмитрий. Я тоже рад, что после нашей последней встречи мы так быстро снова встретились.

Я с удовольствием вспоминаю, что мы целый вечер говорили о сложной ситуации в мире и о той роли, которую играет ваша страна и наша страна в преодолении кризисов, в поиске решений, будь то в Сирии, будь то в Иране, будь то на Украине.

Мы констатировали, что сотрудничество, которое нам удалось в Иране и в Сирии, где впервые по истечении пяти лет кажется возможным решение. Мы до него ещё не дошли, но впервые международное взаимодействие между Россией и США, некоторыми европейскими партнёрами и арабскими соседями привело к тому, что вообще происходят политические переговоры, что было заключено перемирие, которое держится уже три недели.

Это создаёт возможности для поиска политического решения, но нам надо работать (и об этом мы говорили с господином Лавровым), нам нужно оказывать давление на участников конфликта, чтобы они действительно пошли по этому пути политического решения.

Мы сегодня встретились после вчерашнего дня, который принёс нам снова кровавую трагедию в Бельгии. Мы стали свидетелями действительно трагичных событий после Туниса, после двух терактов в Париже, после Стамбула, в результате которых погибло много немцев. Это ещё одно доказательство того, что международный терроризм является угрозой для всех нас, и поэтому мы можем сделать только такой вывод, что защищаться от неё нам нужно вместе.

Я на пресс-конференции только что сказал, что если мы откажемся от жизни, которую мы ведём, если мы откажемся от своих свобод, то тогда террористы уже, будем считать, добились своих целей. Мы должны защищать свой образ жизни и защищаться вместе от терроризма. Здесь важно сотрудничество между Германией и Россией, между Европейским союзом и Россией. И мы намереваемся использовать те возможности, которые предоставляет нам председательство в ОБСЕ, и говорить о борьбе с терроризмом ещё больше. Это будет непросто, но наша совместная задача сформулирована, и мы будем стараться посредством сотрудничества побороть эту опасность.

Кроме того, тематика миграции – очень серьёзная тематика, которую мы за день не решим, и, конечно же, здесь у нас и на национальном уровне, и на европейском уровне должны будут приниматься решения, и они должны будут осуществляться. Но когда я выступаю в Германии, я всегда говорю: мы знаем, что в конце концов люди не просто так снимаются с мест, уезжают со своей родины, не просто так оставляют семью, свой дом. Они бегут от войны и насилия, поэтому прекращение войны, прекращение гражданской войны – это решающий ключ к тому, чтобы притормозить эту миграционную динамику. И это ещё одна причина того, чтобы нам по таким вопросам, как Сирия, Ливия, и по другим вопросам сотрудничать как можно более тесно, для того чтобы перевести состояние вражды в состояние мира. Поэтому спасибо большое за сегодняшнюю встречу.

Германия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 23 марта 2016 > № 1699170 Франк-Вальтер Штайнмайер


Россия. Египет > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 16 марта 2016 > № 1691167 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Египта С.Шукри, Москва, 16 марта 2016 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели содержательные переговоры с Министром иностранных дел Арабской Республики Египет С.Шукри.

Приоритетное внимание уделили положению дел в регионе Ближнего Востока и Севера Африки, который сегодня перенасыщен конфликтами. Здесь растет угроза терроризма и экстремизма, которая охватывает все больше стран.

Россия и Египет подтвердили свою принципиальную позицию относительно того, что все проблемы в регионе Ближнего Востока и Севера Африки должны решаться исключительно в русле международного права, через диалог, который охватывал бы все политические силы той или иной страны и был бы нацелен на достижение общенационального согласия. В этом контексте мы подтвердили удовлетворение позитивным развитием событий, которые происходят в Египте. В прошлом году в этой стране состоялись парламентские выборы, успешно завершившие политический процесс, который был анонсирован властями Арабской Республикой Египет еще летом 2013 года. Мы заинтересованы, чтобы стабилизация обстановки в Египте позитивно сказывалась и на других странах региона.

У нас общая позиция, которую мы неоднократно излагали, в том что касается сирийского кризиса. Только сирийский народ может определять будущее своей страны. Это зафиксировано в документах Международной группы поддержки Сирии (МГПС), в целом ряде резолюций СБ ООН. Реализация этого принципа и резолюций призвана обеспечить комфортное и безопасное существование всех групп населения, возвращение беженцев, восстановление страны. Мы договорились продолжать плотно сотрудничать в рамках МГПС в контексте тех позитивных перемен, которые наметились в последнее время: имею в виду успехи в реализации российско-американской инициативы, которая была поддержана МГПС относительно прекращения боевых действий, расширения гуманитарного доступа нуждающемуся населению и начала политического процесса. По всем этим направлениям есть движение вперед. Мы рассчитываем, что этот успех (об этом можно говорить пока очень осторожно) будет консолидирован в ходе женевских переговоров, которые будут продолжаться на этой и следующей неделе.

Мы обменялись мнениями о ситуации в Йемене. Главную задачу видим в необходимости добиваться немедленного прекращения огня, возобновления межйеменских консультаций с целью начала полномасштабного политического процесса, результатом которого хотели бы видеть восстановление йеменской государственности и законности в этой стране на основе соответствующих решений ООН и Конференции по национальному диалогу. Мы поддерживаем усилия, которые предпринимает в этом направлении спецпосланник Генерального секретаря ООН по Йемену И.Ахмед.

Говорили о положении в регионе Ближнего Востока и Севера Африки и с точки зрения необходимости жестко противодействовать попыткам раздувать межконфессиональные противоречия, в т.ч. между суннитами и шиитами. Мы поделились нашими мыслями о том, как преодолевать сохраняющиеся, а порой даже углубляющиеся разногласия между представителями этих двух течений великой религии ислама. Встречаем понимание и поддержку со стоны наших египетских коллег.

Вместе с Египтом мы предлагаем всем внешним игрокам более активно и скоординировано работать по нормализации ситуации в Ливии. Есть Соглашение, подписанное в Схирате, которое приветствовалось СБ ООН. Совет Безопасности ООН также высказался за то, чтобы привлечь к национальному диалогу, к процессу национального примирения и согласия всех влиятельных ливийских игроков с тем, чтобы сформировать подлинно инклюзивное переходное правительство. Надеемся, что такой подход позволил бы переломить ситуацию в вопросе создания единых армии и силовых структур, что сейчас является предметом достаточно серьезных споров между ливийскими сторонами.

Особое внимание мы уделили необходимости активных шагов с тем, чтобы деэскалировать нынешний виток напряженности на палестинских территориях и в самом Израиле. Очень важно добиваться палестинского согласия, чтобы все палестинцы объединились на общей платформе Организации освобождения Палестины и Арабский мирной инициативы. На этих же принципах важно добиваться возобновления переговорного процесса между палестинцами и израильтянами, урегулировать арабо-израильский конфликт на общепризнанной международно-правовой основе.

Конечно же, мы воспользовались сегодняшней встречей, чтобы обсудить вопросы двустороннего сотрудничества, прежде всего в контексте реализации договоренностей, которые достигнуты в ходе регулярных встреч президентов Российской Федерации и Арабской Республики Египет, а также договоренностей, согласованных на очередном заседании Межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, которая больше месяца назад собиралась в Каире.

Мы отметили существенный прогресс по ряду стратегических направлений взаимодействия, включая строительство АЭС в Египте, создание российской промышленной зоны, проектов в сфере гражданской авиации, железнодорожной инфраструктуры. Выразили удовлетворение, что после некоторого перерыва возобновились межпарламентские связи. По итогам визита в Египет в январе этого года Председателя Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации С.Е.Нарышкина достигнута договоренность о создании «групп дружбы» в наших парламентах.

Мы затрагивали вопрос о возобновлении прямого авиационного сообщения между нашими странами, чтобы помочь наращивать туристический обмен, объем которого по известным причинам сократился. Договорились решить проблему возобновления авиационного сообщения в возможно короткие сроки при обеспечении высочайших стандартов безопасности для российских граждан. Мы ценим контакты, которые проводились и продолжаются между службами гражданской авиации и другими компетентными органами России и Египта, по завершению тех процедур, которые позволят как можно скорее возобновить прямое авиационное сообщение. Тем временем российская сторона активно работает над открытием в текущем году Генерального консульства в Хургаде. Это будет важно для дальнейшего развития туристических связей.

В целом итоги переговоров весьма позитивные и будут, я, надеюсь и убежден, способствовать дальнейшему поступательному развитию нашего многопланового взаимодействия на благо наших народов.

Вопрос: Телеканал «Раша Тудэй» недавно побывал на юго-востоке Турции, где проживает курдское население. Мы поехали туда после многочисленных сообщений о том, что турецкие силовики совершают преступления против местного населения. Наша камера зафиксировала ужасные кадры разрушения мирных жилых кварталов, а также свидетельства местных жителей о том, как убивали гражданских лиц. Все эти видеоданные мы отправили в международно-правовые организации, но в лучшем случае получали просто отписки. Как Вы оцениваете такую реакцию? Нужно ли проводить расследование на юго-востоке Турции?

С.В.Лавров: Любые сообщения, тем более документированные, о грубых и массовых нарушениях прав человека и международного гуманитарного права необходимо расследовать. Для этого есть соответствующие международные процедуры. Главное, чтобы они были задействованы беспристрастно и объективно. Это наша принципиальная позиция.

Что касается итогов и предварительных, промежуточных результатов обращений телеканала в международные правозащитные организации, от которых получили, как Вы сказали, отписки, то чтобы составить свое мнение об этом, я просил бы Вас прислать нам копии обращений и документов и полученных на них ответов.

В этой связи я бы хотел сказать следующее. Это ужасно, когда что-то подобное происходит в рамках внутренних конфликтов. Этому нужно уделять внимание в строгом соответствии с международными обязательствами, которые страны взяли на себя в области защиты прав человека и соблюдения международного гуманитарного права. Но не менее серьезны случаи, когда подобное происходит с нарушением суверенитета и территориальной целостности других государств. К сожалению, Турция фигурирует также и в этом контексте. Мы знаем, какие действия ведут турецкие вооруженные силы на территории Ирака, знаем, что происходят обстрелы с турецкой территории по позициям курдского ополчения в Сирии. В отношении Ирака и вмешательства Турции в его внутренние дела было принято специальное решение Лиги Арабских Государств.

Не так давно в Анкаре произошел ужасный террористический акт, в связи с которым российское руководство, Президент России В.В.Путин выразили соболезнования родным и близким погибших и солидарность с турецким народом. Но в тот же день турецкое руководство объявило виновных в этом террористическом акте. О каком-либо расследовании и о том, как оно было организовано, не сообщалось. Но объявив незамедлительно после террористической атаки о том, что виновными являются курды, под тем предлогом, что теракты организованы курдскими организациями, турецкая сторона стала этим оправдывать продолжающиеся артиллерийские и ракетные обстрелы районов Сирии, где традиционно живут курды. Я считаю, что в контексте тех усилий, которые международное сообщество предпринимает по сирийскому урегулированию, обеспечению полноценного участия всех сирийских этнических и конфессиональных групп в мирных переговорах и прекращения боевых действий, это требует жесткой и четкой реакции международного сообщества. Действия Турции подрывают эти усилия, предпринимаемые в т.ч. с одобрения Совета Безопасности ООН, по вопросам перемирия, доставки гуманитарных грузов и начала политического процесса.

Еще раз подчеркну, если у Вас есть данные о том, что международные правозащитные организации не реагируют, как это положено по их уставным документам, на обращения, которые направляются в их адрес, мы будем готовы разобраться с этими фактами и потом высказать наше мнение более конкретно.

Вопрос (адресован Министру иностранных дел Египта С.Шукри): Египет является важным региональным игроком. Поступает информация о том, что поток террористов через турецкую границу продолжается. В контексте вывода основных российских авиационных групп из Сирии, как Вы оцениваете важность переговоров между Москвой и Вашингтоном по борьбе с терроризмом в Сирии и в регионе?

С.В.Лавров (дополняет после С.Шукри): Я могу добавить, что по проблеме иностранных террористов-боевиков есть резолюция Совета Безопасности ООН. Есть резолюция и в отношении незаконного пересечения внешних границ Сирии в целях направления боевиков внутрь страны, в целях обратного контрабандного трафика, будь то нефть, артефакты или предметы других ценностей. Эти резолюции должны выполняться. В соответствии с этими решениями Генеральному Секретарю ООН было поручено докладывать Совету Безопасности обо всех аспектах соблюдения введенных запретов. Первый доклад был недавно распространен в Совете Безопасности. Мы его считаем весьма неконкретным. Не следует занимать «страусиную позицию». Это слишком серьезное дело, чтобы здесь заниматься политкорректностью. Факты нужно предъявлять членам Совета Безопасности. Мы рассчитываем, что следующий доклад будет более прямым, предметным и честным.

Вопрос: Не будет преувеличением, если скажу, что весь Египет и наши российские друзья ждут долгожданное решение России о возобновлении авиасообщения и туризма с Египтом. Вы только что отметили, что обсудили с нашим Министром эту проблему. Что конкретно необходимо предпринять нашим ведомствам и организациям, чтобы ускорить решение России по этой проблеме?

Ответ: Как я уже сказал, эту тему мы обсуждали достаточно подробно. Российская Федерация и Египет заинтересованы, чтобы как можно скорее завершить согласование всех вопросов, необходимых для возобновления прямого авиационного сообщения. Российские эксперты вскоре после того ужасного террористического акта вступили в контакт с египетскими коллегами, встретили максимально возможное сотрудничество. Совместно с египетскими специалистами изучали ситуацию на месте. Были сформулированы конкретные рекомендации, которые, по убеждению наших специалистов, позволят обеспечить надежную безопасность российских граждан, которые направлялись в Египет и из Египта авиатранспортом. Эти рекомендации были рассмотрены египетской стороной. Как мы понимаем, все рекомендации были практически полностью поддержаны. Сейчас в России на межведомственном уровне завершается согласование соответствующего Меморандума о взаимопонимании между Министерством транспорта Российской Федерации и Министерством гражданской авиации Египта. Была достигнута договоренность, что будут предприняты меры для того, чтобы максимально ускорить этот процесс. Повторю, мы заинтересованы в том, чтобы туристическое направление, которое, наверное, было наиболее популярным среди россиян, оставалось таким же, и все проблемы, возникшие в связи с террористическим актом, были урегулированы как можно скорее. Уверен, это не займет слишком много времени. Это зависит от того, как технические специалисты, профессионалы завершат согласование тех подходов, которые в целом уже одобрены обеими сторонами, но их нужно переложить на практический язык процедур, которые в настоящий момент согласовываются.

Вопрос: Госсекретарь США Дж.Керри заявил о своем намерении посетить на следующей неделе Россию. Известны ли уже даты визита? Планируется ли в ходе переговоров дать оценку ходу перемирия в Сирии?

С.В.Лавров: У нас есть договоренность с Госсекретарем США Дж.Керри о том, что он посетит Российскую Федерацию. Дж.Керри высказал такую просьбу, и мы договорились, что проведем в России переговоры на уровне глав внешнеполитических ведомств. Разумеется, сирийская тема будет одной из центральных, но надеюсь, что мы поговорим и о других аспектах ситуации на Ближнем Востоке и на севере Африки, потому что все это взаимосвязано, в том числе с учетом того, что ИГИЛ пускает свои корни все в большем количестве государств.

Россия. Египет > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 16 марта 2016 > № 1691167 Сергей Лавров


Россия. Марокко > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 15 марта 2016 > № 1691168 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с министром-делегатом при Министре иностранных дел и сотрудничества Марокко Н.Буритой, Москва

Только что завершились переговоры между Президентом Российской Федерации В.В.Путиным и Королем Марокко Мухаммедом VI. По итогам переговоров главы государств поручили нам проинформировать вас об их итогах.

Встреча была в нескольких форматах: в узком, расширенном и «один на один». Все беседы были дружественными и откровенными, проходили в очень доброжелательной и доверительной атмосфере, были затронуты все основные аспекты нашего сотрудничества.

Главы двух государств твердо настроены на дальнейшее развитие нашего взаимодействия в самых разных областях, на освоение новых перспективных направлений наших отношений, что четко отражено в Совместном заявлении об углубленном стратегическом партнерстве, которое было принято по итогам визита.

Сегодня мы были свидетелями подписания порядка пятнадцати двусторонних документов – межправительственных, межведомственных, по линии бизнес-структур. С учетом напряженной обстановки на Ближнем Востоке и Севере Африки и усиления террористической угрозы особое значение имеет подписание совместного Российско-Марокканского заявления о противодействии международному терроризму.

Повышенное внимание главы государств уделили развитию торгово-экономического взаимодействия. По причинам, связанным с конъюнктурой в мировой экономике, в прошлом году наш товарооборот несколько снизился. С обеих сторон была продемонстрирована решимость исправлять положение. Были затронуты конкретные возможности для того, чтобы уже в ближайшее время нарастить объемы торговли и в других экономических проектах, включая инвестиции. Решено, что этим предметно будет заниматься Межправительственная комиссия по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, которое проведет свое очередное, шестое заседание в этом году в Москве.

Была рассмотрена работа еще одной Межправительственной комиссии по сотрудничеству в области морского рыболовства. Сегодня было подписано соответствующее межправительственное соглашение о взаимодействии в этой сфере на очередные четыре года. Уверен, что это придаст энергичный импульс развитию нашего сотрудничества на этом направлении. Ритмично (и это тоже отмечалось главами государств) работает Межправительственная комиссия по военно-техническому сотрудничеству, которая планирует свое третье заседание на вторую половину этого года в Марокко.

По вопросам международной и региональной повестки дня подтвердилась близость или совпадение наших позиций по большинству ключевых вопросов. Россия и Марокко выступают за строгое соблюдение принципов международного права, уважение центральной роли ООН. Наши страны привержены к разрешению конфликтов и споров исключительно мирным путем, без вмешательства извне.

Президент России В.В.Путин и Король Марокко Мухаммед VI в этом ключе обсудили ситуацию в Сирии. Была выражена обоюдная поддержка тем процессам, которые сейчас завязываются в Женеве. Его Величество Король Мухаммед VI высоко оценил усилия Российской Федерации как на антитеррористическом фронте в контексте сирийского кризиса, так и в русле политического процесса, который осуществляется под эгидой ООН при поддержке «Венской группы», в которой сопредседательствуют Россия и США.

Вчерашнее решение Президента Российской Федерации В.В.Путина о частичном выводе группировки ВКС России в связи с завершением в целом тех задач, которые были перед ней поставлены, также было позитивно расценено как шаг, который будет способствовать укреплению доверия и содействовать тому, чтобы политический процесс стал действительно необратимым.

Мы рассмотрели также ситуацию в других частях Ближнего Востока и Северной Африки. С нашей стороны подтверждена высокая оценка роли, которую играет Марокко в усилиях по стабилизации арабского Магриба, в частности в том, что касается урегулирования глубокого кризиса ливийской государственности. Символично, что именно в марокканском городе Схирате в декабре прошлого года было подписано соглашение, одобренное СБ ООН, которое открывает путь к развитию подлинно общенационального процесса примирения и согласия в Ливии. Россия вместе с нашими партнерами активно добивается того, чтобы этот политический процесс стал подлинно универсальным, охватывал бы все без исключения ливийские стороны.

Мы поговорили о ситуации в палестино-израильском урегулировании. Отметили роль, которую Король Марокко Мухаммед VI лично играет в этом процессе в качестве Председателя Комитета по Иерусалиму Организации исламского сотрудничества. Решение вопросов, касающихся статуса Иерусалима, который является святым городом для трех монотеистических религий, представляет собой неотъемлемую часть всеобъемлющего урегулирования на Ближнем Востоке, палестино-израильского и арабо-израильского конфликтов.

Российская сторона подтвердила свою принципиальную позицию по западно-сахарскому урегулированию. Это позиция с уважением воспринимается нашими марокканскими коллегами. Мы и далее будем исходить из безальтернативности поиска такого решения, которое будет исключительно политическим, приемлемо для всех сторон и идти в русле принципов и норм Устава ООН.

Главы государств выразили обоюдное удовлетворение итогами визита, который наверняка послужит дальнейшему поступательному развитию нашего стратегического партнерства.

Вопрос: Сегодня было подписано 15 договоров между Российской Федерацией и Королевством Марокко, и, как Вы сказали, обсуждались актуальные для всего мирового сообщества темы, в том числе вопрос борьбы с терроризмом. Конечно, всех марроканцев интересует и урегулирование проблемы Сахары. Чтобы Вы могли дополнительно сказать по этому поводу?

С.В.Лавров: Я уже подтвердил нашу позицию, которая была сегодня изложена в очередной раз на встрече, состоявшейся между главами наших государств. Эта позиция заключается в необходимости строго добиваться мирного урегулирования, которое было бы приемлемо для всех сторон. Считаем, что ООН, несмотря на недавние недоразумения, должна продолжать играть конструктивную и равноудаленную роль и добиваться поиска решений, которые будут учитывать интересы всех сторон и обеспечивать баланс этих интересов. Путь к этому излагался многократно: есть резолюции Совета Безопасности ООН, которые призывают к поиску обоюдоприемлемого решения; действует Миссия ООН в Западной Сахаре, которая обеспечивает свой вклад в поддержание безопасности в регионе. Отмечу, что с самого начала работы Миссии в ней работают российские военные наблюдатели, и до сих пор наш контингент является одним из наиболее крупных.

Мы выразили надежду, что руководство Марокко будет и далее оказывать содействие в обеспечении безопасности сотрудников этой Миссии. Понятно, что проблема достаточно старая и острая, и здесь сталкиваются, мягко говоря, не вполне совпадающие интересы. Но мы не видим иного пути кроме, как примирять эти интересы, искать компромиссы, консенсусные решения и баланс этих интересов. Как подтвердил Его Величество Король, и здесь мы это услышали, Королевство Марокко весьма высоко оценивает нашу позицию. Мы будем продолжать в качестве члена Совета Безопасности ООН и участника «Группы друзей» содействовать ООН в достижении результатов, которые будут приемлемы для всех.

Вопрос: Вчера Президент России В.В.Путин поручил Вам интенсифицировать работу по организации мирного процесса по сирийскому урегулированию. Чем эта работа будет отличаться от той, которую Вы делали до этого? Как конкретно Вы собираетесь выполнять это поручение Президента России?

С.В.Лавров: Решение, о котором вчера было объявлено, Президент России принял в день, когда начались политические переговоры в Женеве под эгидой ООН между делегациями Правительства Сирии и несколькими группами оппозиции. Я сознательно употребил термин «начались», потому что то, что было в январе, началом переговоров считать нельзя: то была попытка, которая не увенчалась успехом, поскольку одна из оппозиционных групп решила выдвигать ультиматумы. Я очень доволен, что на этот раз попытки диктовать односторонние условия не были никем поддержаны, и переговоры начались. Разумеется, начало переговоров потребует более интенсивных действий от России, США и ООН – именно эти три игрока являются сопредседателями МГПС, которую СБ ООН признал в качестве главного многостороннего формата по содействию поиску межсирийского согласия. Понятно, что с началом переговоров интенсификация наших действий в качестве посредников, сопредседателей МГПС действий неизбежна.

Вопрос: Как повлияет на отношения России с США, Саудовской Аравией, ЕС и другими участниками МГПС частичный вывод российских ВКС из САР? Увеличит ли этот шаг доверие к России?

С.В.Лавров: Наше решение о частичном прекращении операции, которую осуществляли ВКС России было принято исходя из того, что задачи, поставленные Президентом Российской Федерации В.В.Путиным перед нашими Вооруженными силами в Сирии в ответ на просьбу Президента САР Б.Асада по укреплению способности сирийских Вооруженных сил противостоять терроризму, были в целом выполнены. Сирийская армия восстановила свои позиции на ключевых направлениях, и террористам был нанесен существенный урон. В этой связи именно эта задача была определяющей в тех решениях, которые принял Президент России В.В.Путин. Они приняты не для того, чтобы кому-то там нравится, чтобы кто-то нас похвалил. Мы исходили из интересов сирийского народа и ближневосточного региона, из интересов мобилизации максимальной международной поддержки на борьбу с терроризмом. Эта цель достигнута, заложена хорошая основа для движения по всем этим направлениям и нанесения окончательного поражения ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусре» и прочим террористическим организациям, для решения гуманитарных проблем и для того, чтобы политический процесс, наконец, пошел, как надо.

Вопрос: Как Запад должен повлиять на сирийскую оппозицию, чтобы сдвинуть переговоры в Женеве?

С.В.Лавров: Говоря о внешних аспектах нашего решения скажу, что, естественно, когда мы предпринимали те шаги, о которых вчера были объявлено, когда мы обеспечивали на протяжении последних недель и месяцев согласие сирийского руководства с теми усилиями, которые предпринимались в Вене, затем в Нью-Йорке и потом в Мюнхене и которые сейчас уже воплощены в договоренности о начале межсирийских переговоров, мы твердо рассчитывали на то, что наши западные коллеги и коллеги из региона будут использовать свои возможности для того, чтобы оппозиционеры различных группировок также получили необходимый сигнал и стали действовать конструктивно. Есть основание полагать, что наши партнеры понимают необходимость именно таких действий, по крайней мере, со стороны США как сопредседателя по МГПС мы такое стремление видим. Налажены неплохие контакты между нашими военными. Мы очень долгое время этого добивались. Сейчас идут сугубо профессиональные работы между специалистами – нашими военными на базе Хмеймим и американскими военными в их центре в Иордании. Идет согласование оценок относительно того, кто и как выполняет режим прекращения боевых действий, где встречаются нарушения, и кто из группировок готов продолжать поддерживать перемирие и присоединяться к политическому процессу. Здесь пока еще остается, чем заниматься. Мы передавали американцам данные о группировках, которые подписались под прекращением боевых действий с точным указанием координат и лиц, с которыми можно связаться. Хотим, чтобы американские партнеры столь же подробно информировали нас о тех группах, которые через них присоединяются к режиму прекращения боевых действий.

Что касается наших коллег в Персидском заливе, прежде всего, Саудовской Аравии как страны, организовавшей одну из встреч оппозиционеров, в результате которой была создана так называемая эр-риядская группа – одна из основных на переговорах, которые начинаются в Женеве, мы им (нашим саудовским коллегам) признательны за то, что и эта группа в отличие от своих январских настроений сейчас вроде бы настроена достаточно серьезно на то, чтобы включиться в этот политический процесс, межсирийский диалог, исходя из необходимости искать компромиссы, договариваться на основе взаимного согласия с Правительством. Будем рассчитывать, что делегация Правительства, делегация так называемой эр-риядской группы, представители московско-каирской группы и представители из так называемого «списка Хмеймима» все будут руководствоваться исключительно интересами своей страны, своего народа, отложат в сторону личные амбиции и будут стремиться договориться на основе тех принципов, которые заложены в решениях СБ ООН, одобривших договоренности, достигнутые под российско-американским сопредседательством в МГПС.

Россия. Марокко > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 15 марта 2016 > № 1691168 Сергей Лавров


США. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > portal-kultura.ru, 15 марта 2016 > № 1688090 Сергей Марков

Сергей Марков: «Планы организации госпереворота в России практически утверждены»

Татьяна МЕДВЕДЕВА

ЕС и Америка объявили о продлении санкций, в Киеве устраивают провокации против наших дипломатов, в стране в год думских выборов прогнозируется активизация «пятой колонны». Какой должна быть Россия, чтобы противостоять внешним и внутренним угрозам, в каких истоках черпать силу, — читателям «Культуры» рассказывает председатель недавно созданного «Византийского клуба» известный политолог Сергей Марков.

культура: Как мы должны реагировать на продление антироссийских санкций?

Марков: Западные санкции разноплановы и весьма ощутимы для нашей страны, причем они включают даже травлю спортсменов. Все это часть одной большой антироссийской кампании. Мы должны на каждое из таких проявлений находить адекватный ответ — вводить свои контрсанкции. Например, ограничить ввоз определенных видов продукции, произведенной в Евросоюзе. И делать это решительно — с перспективой ввести запрет на всю бытовую технику, на все автомобили. Действия должны быть продуманными. Не нужно вводить контрсанкции на те товары, которые трудно заместить. А если замена есть, мы должны это смелее делать. И двигаться в сторону расширения таких мер. Это покажет Евросоюзу, что путь продления санкций против нас не имеет перспектив, он будет означать ухудшение положения дел для самого Евросоюза.

культура: Запад понял, что военной силой нас не возьмешь. В год думских выборов они будут пытаться раскачивать внутреннюю ситуацию. Не случайно же в Литве прошел слет «болотных оппозиционеров». Что думаете?

Марков: Я думаю, что уже практически утверждены планы организации госпереворота по образцу киевского майдана и формирования российской хунты по типу киевской. И даже персональный состав этой хунты утвержден. Туда предполагается включить Навального, Ходорковского, Касьянова, а также двух-трех человек из нынешнего правительства, которые первыми предадут. Нужно эту опасность осознавать и противостоять ей. В том числе — называя вещи своими именами.

культура: 18 марта отмечается вторая годовщина присоединения Крыма. В чем значение этого события?

Марков: Российское общество консолидировалось после Крыма. Мы говорим: «Крым наш» — не с той точки зрения, что мы его «захватили». А с той, что мы ответственны за наших людей, за крымчан, которым угрожали массовые репрессии со стороны террористической и русофобской хунты, захватившей власть в Киеве. Мы их защитили от того кошмара, который продолжается на Украине.

культура: Совершаются провокации в отношении российского посольства в Киеве. Нас словно хотят втянуть в войну...

Марков: Киев стремится сорвать Минские соглашения и спровоцировать войну между Россией и Западом — уже на другом уровне. И они будут продолжать это делать — раскачивать ситуацию. Российские дипломаты сегодня, по сути, являются заложниками киевской хунты — группы людей, которая силой захватила власть и силой ее удерживает. Она незаконна, поскольку сформирована на основании сфальсифицированных выборов — и президентских, и парламентских. Эта власть базируется на терроре и пропаганде, на подавлении свободы слова. Мы не должны терпеть ситуации, при которой наши дипломаты стали заложниками. Чтобы, не дай Бог, их постигла судьба Александра Грибоедова? Или американского посла в Ливии? Мы должны немедленно потребовать от руководства США и Евросоюза, чьими марионетками являются киевские правители, гарантий жизни и безопасности российских дипломатов в Киеве. В противном случае, российский дипломатический корпус должен быть отозван.

культура: Неужели существует такая серьезная опасность?

Марков: А вы посмотрите, как раскручивается дело Савченко. Надо исходить из самых плохих прогнозов. Киевские боевики вполне могут повторить ливийский сценарий или иранский времен Грибоедова.

культура: Бывшие наши советские республики — Украина, прибалтийские государства — просто больны русофобией. Как их вылечить, как сделать так, чтобы они не видели в нас врагов?

Марков: Это очень сложный и емкий вопрос. Чтобы русофобии не стало в постсоветских государствах, она не должна быть государственной идеологией западных элит. Для них это часть большого проекта, суть которого — геополитический разгром России, ликвидация ее как мощной и независимой державы. По этому плану русский народ должен быть разделен на украинцев, белорусов, уральцев, кубанцев, сибиряков, казаков. Нашу страну хотят лишить ядерного потенциала, нефтегазовых ресурсов и независимого правительства — оно должно стать марионеточным. И русофобия является идеологическим фундаментом этого политического проекта. Чтобы не дать ему осуществиться, мы должны наращивать свой военный и экономический потенциал. Только мы сами можем себя защитить.

культура: Выработкой идеологии занимаются на таких интеллектуальных площадках, как Изборский и Зиновьевский клубы. А недавно был создан еще и «Византийский клуб», председателем которого Вы являетесь. В чем его особенность?

Марков: Он создан людьми, которые любят Византию, интересуются ее историей и считают очень важным знать и изучать ее. Византия — это великая восточнохристианская империя, которая существовала более тысячи лет и в Средние века являлась продолжением великой Римской империи. Это был один из ключевых этапов в развитии европейской цивилизации. Но изучение Византии в нынешней системе образования недостаточно полное. Оно должно быть более глубоким и обширным — и в средней школе, и в университетах. Причем не только в России, но и в других странах.

Именно от Византийской империи Россия получила православие и свой цивилизационный код, многие социокультурные паттерны в отношении государства, власти и личности. Все это присутствует в нас, современных людях. И до сих пор в этом смысле мы связаны с Византией. Нам нужно лучше осознать свой код. Определить свое место в европейской и мировой цивилизации. А это невозможно без глубокого изучения связей с Византийской империей.

культура: Византия оказала влияние не только на Россию, но и на страны Восточной Европы. Эту общность тоже нужно осмыслить?

Марков: Да, существует самобытная восточнохристианская ветвь европейской цивилизации. И мы должны ее осознать как таковую. Единство большой Европы должно предполагать не унификацию в соответствии с немецкими или британскими правилами. А сохранение уникальных особенностей православных стран, их отличие от католических и протестантских европейских государств, во многом уже, к сожалению, постхристианских. Изучение Византии, оживление византийских традиций — это работа по воссозданию единства большой европейской цивилизации. Убежден, что идея уважения и любви к Византии может объединить не только русских, но и другие народы. Существует поствизантийское содружество наций, которое должно стать более зримым и явственным.

культура: Важно помнить, что, когда Русь принимала Крещение, Византия была самым могущественным и процветающим государством той эпохи...

Марков: Да, для меня изучение тех связей очень важно с точки зрения преодоления «родовой травмы» нашей элиты, которая на протяжении столетий рассматривает Россию как неполноценную Европу, как «недоЕвропу». Почему-то у нас так повелось: мы вечно догоняем «настоящих европейцев», стремимся быть на них похожими. Это глубоко ошибочная позиция. Она возникла именно из-за недооценки Византии и ее роли для России. На самом деле, мы видим, что Западная и Восточная Европа развиваются неравномерно. То на первый план вырывается Восточная, то Западная. На протяжении тысячи лет существования византийской цивилизации преобладало лидерство Восточной Европы. Это продолжалось с середины IV до начала XIII века, когда Византия была захвачена и разграблена западноевропейскими рыцарями.

культура: Россия должна развиваться своим путем? И при этом всегда в каком-то смысле противостоять Западу, одновременно осознавая родство с ним...

Марков: Да, мы две ветви христианского мира. Но еще раз подчеркну: нам не надо воспринимать себя как «недоевропейцев». Из-за этого комплекса некоторые представители элиты призывают к полному подчинению России Западной Европе. И даже растворению в ее идентичности. Отсюда многие наши современные проблемы. Чтобы понять, кто мы, надо хорошо знать историю Византии. А здесь, как уже говорилось, огромные пробелы. В России не изучают великих византийских императоров, которые вершили судьбы европейской ойкумены. Зато подробно изучают королей и правителей мелких западных государств.

США. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > portal-kultura.ru, 15 марта 2016 > № 1688090 Сергей Марков


Россия. Тунис > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 марта 2016 > № 1691169 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Тунисской Республики Х.Жинауи, Москва

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели с моим тунисским коллегой Министром иностранных дел Туниса Х.Жинауи конструктивные, доверительные и содержательные переговоры.

В этом году мы отмечаем шестидесятилетие установления дипломатических отношений между нашими странами. Договорились приурочить к этой дате целый ряд мероприятий в том числе гуманитарно-культурного характера в Москве и Тунисе.

Мы сегодня подтвердили, что в России приветствуют успешное продвижение преобразований в Тунисе, поддерживают тунисское руководство в борьбе с террористической угрозой. Мы были едины в том, что взаимодействие на антитеррористическом треке должно развиваться с опорой на международное право, центральную координирующую роль ООН, без двойных стандартов, без вмешательства во внутренние дела государств.

Мы признательны нашим тунисским друзьям за поддержку инициативы, которую выдвинул Президент Российской Федерации В.В.Путин, по формированию широкого антитеррористического фронта. Наше общее неприятие международного терроризма и взаимное стремление совместными усилиями способствовать решительному противостоянию этому глобальному злу – все это зафиксировано в принятом по итогам наших переговоров совместном заявлении, которое будет распространено.

К сожалению, усиление террористической угрозы сказалось на одной из ключевых сфер практического взаимодействия между Россией и Тунисом – туризме. Число посетивших Тунис в прошлом году россиян существенно сократилось. В этой связи мы выразили признательность нашим тунисским партнерам, что они предпринимают необходимые дополнительные меры по обеспечению безопасности в курортных зонах.

Наша торговля развивается неплохо, хотя в прошлом году негативные тенденции в мировой экономике отразились на некотором снижении товарооборота. Но у нас есть уверенность, что это дело временное. Договорились предпринять соответствующие шаги в целях выправления ситуации в рамках Российско-Тунисской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, шестое заседание которой пройдет в Москве 29 марта – 1 апреля.

Обменялись мнениями по ключевым вопросам международной и региональной повестки дня. Здесь у нас совпадение или очень глубокая близость подходов. Россия и Тунис последовательно выступают за урегулирование кризисов и конфликтов политико-дипломатическими средствами при соблюдении основополагающих принципов международного права, уважении самобытности народов и культурно-цивилизационного многообразия современного мира.

Мы подробно рассмотрели положение дел в Сирии, Ливии, Йемене, Ираке, Сахеле, в других кризисных точках. Обсудили ситуацию в ближневосточном урегулировании в контексте палестино-израильского и арабо-израильского конфликтов.

По Сирии мы были едины в том, что необходимо выполнять резолюции 2254, 2258 СБ ООН, в которых одобрены решения Международной группы поддержки Сирии, разработанные сопредседателями этого механизма – Россией и США. Сегодня в Женеве должен начаться межсирийский диалог. Мы следим, как формируются участники этого диалога со стороны Правительства и оппозиции. Ясно, что он должен включать в себя весь спектр сирийских политических сил, иначе он не сможет претендовать на то, чтобы быть представительным форумом, на котором обсуждаются ключевые вопросы будущего САР. У нас обоюдное удовлетворение тем, что прекращение боевых действий действует, несмотря на определенные нарушения. Одновременно продолжается бескомпромиссная борьба с т.н. «Исламским государством», «Джабхат ан-Нусрой» и другими террористическими группировками в соответствии со списком, одобренным в СБ ООН.

По Ливии мы высоко оцениваем позицию Туниса как соседней с ней страны, которая испытывает на себе разразившейся в этом государстве кризис, включая террористические проявления. Поддерживаем роль Туниса по мобилизации стран-соседей на продвижение политического процесса, который, как и в случае с Сирией, должен включать в себя все без исключения политические силы этой страны, иначе будет очень трудно обеспечить сохранение ливийского государства.

В отношении всех конфликтов, которые я перечислил, в том числе и по Ливии, у нас единая позиция. Мы знаем об открыто и не очень открыто обсуждаемых планах военного вмешательства, в том числе и в ситуацию в Ливии. Наша общая позиция заключается в том, что это можно делать исключительно с разрешения СБ ООН. Памятуя о том, как развивались события в 2011 г., когда СБ ООН тоже рассматривал этот вопрос, возможный мандат на операцию против террористов в Ливии должен быть абсолютно недвусмысленно определен, чтобы не допускать каких-либо искаженных, извращенных толкований.

Я упомянул палестино-израильское урегулирование. Мы очень озабочены тем, что в результате т.н. «арабской весны» палестинская проблематика оказалась задвинутой с первой линии приоритетов многих государств в регионе и далеко за его пределами. Мы считаем это неправильным. Полагаем необходимым наращивать усилия, чтобы вернуть эту проблему в центр международной повестки дня. Она во многом влияет на общую ситуацию в регионе. Здесь нашим последовательным подходом является мобилизация усилий «квартета» международных посредников стран региона и стран Организации исламского сотрудничества на выполнение тех решений, которые уже были приняты в ООН и в ходе прямых переговоров между сторонами на предыдущих этапах.

Весьма удовлетворен итогами переговоров. Благодарю моего коллегу Министром иностранных дел Туниса Х.Жинауи за приглашение посетить Тунис. Уверен, что сегодняшняя беседа позволит нам продвигать по всем направлениям повестку дня наших отношений в год их шестидесятилетия.

Вопрос: Может ли сценарий федерализации в Сирии стать вариантом послевоенного урегулирования, если с такой инициативой выступят сами представители Сирии? Какая модель послевоенного устройства Сирии (если речь будет идти не о федерализации) кажется Вам оптимальной?

С.В.Лавров: На эту тему уже были спекуляции, которые искаженно подавали происходящее. Вы сами оговорили свой вопрос фразой «если с такой инициативой выступят представители Сирии». Какая договоренность о будущем устройстве Сирии между Правительством САР и всем спектром оппозиции будет достигнута, такую договоренность мы и поддержим. Это прямо вытекает из решений МГПС, которые были одобрены Советом Безопасности ООН и которые гласят, что только сирийский народ будет решать судьбу Сирии. Это означает, что любая форма – как бы она ни называлась: федерализация, децентрализация, унитарное государство – должна быть предметом согласия всех сирийцев. В резолюциях Совета Безопасности ООН, в тех документах, которые приняло международное сообщество и с которыми согласились все сирийские стороны, записано, что необходимо учитывать интересы всего спектра сирийского общества. Это означает, что нужно искать баланс интересов всех без исключения этно-конфессиональных групп, что необходимо найти такие формы и достичь таких договоренностей, которые будут уважать и, немаловажно, защищать национальные, культурные, религиозные и прочие особенности каждой из этих групп.

Мы никогда не пытались решать что-то за сирийский народ. Это пытались делать другие наши коллеги, но не мы.

Вопрос (адресован Министру иностранных дел Тунисской Республики Х.Жинауи): Вы заявляли о поддержке идеи создания международной коалиции по борьбе с терроризмом. Как Вы в этой связи можете прокомментировать недавние террористические атаки против Вашей страны? Планируете ли Вы использовать опыт России в сфере борьбы с терроризмом?

С.В.Лавров (дополняет после Х.Жинауи): Я хочу поддержать то, что сейчас было сказано моим коллегой. Мы ценим наше двустороннее взаимодействие по борьбе с терроризмом. В частности, представители Туниса регулярно принимают участие в ежегодных встречах, которые ФСБ России проводит для высоких представителей, участвующих в борьбе с террором. Кроме того между нашими странами по линии соответствующих структур обсуждаются возможности оснащения российским оборудованием подразделений, которые вовлечены в борьбу с терроризмом в Тунисе.

Мы сегодня также обсудили наше сотрудничество по каналам международных организаций, прежде всего, ООН. Эта Организация является главным, центральным координатором международного сотрудничества в борьбе с террором. Мы подтвердили очень важную позицию, заключающуюся в том, что именно государства должны быть главными участниками антитетеррористического сотрудничества, и что попытки «обойти» государства и межгосударственные структуры ни к чему хорошему не приведут. К сожалению, такие попытки делаются в последнее время. Мы убеждены (и в этом находим понимание и поддержку наших тунисских друзей), что действия «через головы» государств могут содержать в себе очень серьезные риски, которые не помогут, а навредят общим усилиям на фронте антитеррора.

Вопрос: Сформированная в Эр-Рияде делегация сирийской оппозиции заявила в Женеве, что она намерена создать переходный управляющий орган без участия Б.Асада. Как это повлияет на ход переговоров?

С.В.Лавров: Различные участники межсирийских переговоров делают определенные заявления. Эти переговоры должны начаться сегодня в Женеве. Я бы не стал сейчас слишком драматизировать подходы той или иной стороны. Накануне большего события – начала межсирийского диалога, и, наверное, будет немало желающих обозначить крайние запросные позиции с тем, чтобы потом в ходе переговоров рассчитывать получить больше выгод. Мы считаем необходимым философски относиться к таким заявлениям, хотя, конечно, любые радикальные подходы, ультиматумы и попытки предрешить исход межсирийского диалога не помогают создать атмосферу, необходимую для достижения согласия. Такая атмосфера необходима, чтобы выполнить требования резолюции Совета Безопасности ООН, где говорится о том, что политическое урегулирование должно осуществляться с учетом интересов всего спектра политических сил Сирии, и конечные результаты такого процесса должны опираться на взаимное согласие Правительства САР и всех оппозиционеров. Это главный критерий.

Я уже цитировал еще один постулат, закрепленный в решениях Совета Безопасности ООН, а именно, что только сирийский народ может определять судьбу Сирии. Ясно, что заявления о том, что кто-то будет исключен из политического процесса, противоречат этой позиции Совета Безопасности ООН. В этом процессе представлена далеко не только одна группа, которая собиралась в Эр-Рияде, там есть еще, естественно, и делегация Правительства Сирии, делегации других оппозиционных блоков. Мы призываем всех избегать нагнетания напряженности и конфронтации в медийном пространстве, по-честному садиться за стол и искать договоренности, как того требуют решения Совета Безопасности ООН, которые все участники переговоров от различных сирийских сторон на словах приняли и обязались выполнять все, что там записано.

Россия. Тунис > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 марта 2016 > № 1691169 Сергей Лавров


США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 8 марта 2016 > № 1682554 Фред Каплан

Путь Обамы

Фред Каплан

Президент в действии

Фред Каплан – колумнист журнала Slate, автор книги «Темная территория: Секретная история кибервойны» (Dark Territory: The Secret History of Cyber War).

Резюме Главный принцип Обамы: не рисковать войной с Россией ради Украины. Однажды он заметил: «Если бы я захотел вторгнуться в Канаду или Мексику, никто ничего не смог бы с этим сделать». То же самое можно сказать о Путине и Украине.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Через неделю после инаугурации, 28 января 2009 г., Барак Обама встретился с американскими генералами и адмиралами на их территории – в «танке», зале совещаний Объединенного комитета начальников штабов на втором этаже Пентагона. Один из участников встречи вспоминал, что новый президент был «удивительно уверен в себе – сдержан, спокоен, проявлял ко всем уважение и не пытался вести себя чересчур активно как верховный главнокомандующий». Обама прошел по комнате, поздоровался со всеми присутствующими, поблагодарил их и вооруженные силы в целом за службу и жертвенность, затем приступил к свободному обсуждению мировых вызовов, регион за регионом, кризис за кризисом. Он проявил себя «хозяином положения», отмечал участник встречи, владел информацией по каждому вопросу и, главное, продемонстрировал глубокий реализм, что стало сюрпризом для офицеров, которые настороженно относились к молодому неопытному демократу.

В какой-то момент Обама заметил, что он не тот человек, который едет по улице и ищет удобное место для парковки. Увидев свободное место, он попытается втиснуться туда, даже если для этого потребуется совершить сложные маневры. Смысл был очевиден: президенту достались плохие карты (две непопулярные войны, отдалившиеся союзники, глубочайшая рецессия за десятилетия), но он найдет способ действовать в сложившихся условиях.

Спустя семь лет многие офицеры и специалисты по обороне, в том числе те, кто восхищался Обамой вначале, считают, что в годы его президентства сложился совсем иной стиль управления. Они превозносят исторические достижения – соглашение по ядерной программе Ирана, налаживание отношений с Кубой, Транстихоокеанское партнерство, предотвращение (пока) новых терактов на американской территории, и признают, что Обама часто пытался выбрать лучший из плохих вариантов. Но слишком часто, говорят они, глава государства избегал активных действий, ожидая, пока изменится ситуация – по его собственной метафоре, кружа по кварталу в поисках удобного места для парковки.

Вот стандартная критика внешней политики Обамы: он избегает жестких решений, не приемлет использования военной силы, если это грозит американцам жертвами или может вызвать эскалацию конфликта, его слова часто не совпадают с поступками. «Он сурово предупреждает, а потом ничего не предпринимает. Это подрывает доверие к Америке», – говорит отставной четырехзвездный генерал.

Справедливо ли обвинение? И если оно в определенной степени обоснованно, насколько велика ответственность Обамы, а насколько подобное обусловлено сложностью проблем, с которыми президент столкнулся? Мог бы лидер другого типа лучше справиться с вызовами десятилетия, и если да, то как?

Приведенный ниже анализ ключевых кризисов и решений основан на моих беседах с десятками чиновников на протяжении всего президентства Обамы и интервью с 20 высшими офицерами (действующими и отставными).

Уроки Ливии

В декабре 2009 г. Обама прилетел в Осло, чтобы получить Нобелевскую премию мира. Награда была, мягко говоря, преждевременной, но в своей речи Обама изложил принципы внешней политики, которым надеялся следовать, – продуманная попытка преодолеть противоречия между идеализмом и реализмом. Это была смелая речь лауреата премии мира. «Слова о том, что применение силы иногда необходимо, нельзя считать проявлением цинизма; в них – признание исторических закономерностей, человеческого несовершенства и ограниченности разума», – сказал Обама. Государствам следует «соблюдать стандарты применения силы», а справедливый, устойчивый мир должен быть «основан на неотъемлемых правах и достоинстве всех людей». Однако «Америка не может действовать в одиночку», если речь не идет о жизненно важных национальных интересах, а возвышенная риторика о правах человека лишь поддерживает «деструктивный статус-кво». Взаимодействие с репрессивными режимами «не приносит такого удовлетворения, как чистое негодование», но «ни один репрессивный режим не может встать на новый путь, если перед ним не будет открыта дверь».

Бен Родс, заместитель советника Обамы по национальной безопасности, отвечающий за стратегические связи, отметил: «Когда меня просят резюмировать внешнюю политику Обамы, я советую внимательнее посмотреть эту речь». Другой бывший высокопоставленный сотрудник Белого дома назвал выступление «шаблоном, с которым Обама подходит к решению проблем», «рамками, в которых он оценивает мощь США». Следовал ли он шаблону, как на практике справлялся с противоречиями, которые признавал в теории, – и станет мерилом его президентства, с его собственной точки зрения.

Первые годы президентства Обамы были связаны с вызовами, доставшимися от администрации Буша, в первую очередь это война в Афганистане и Ираке. Однако в начале 2011 г. возникли новые проблемы – Ближний Восток охватила волна протестов против авторитарных лидеров. Режим Бен Али в Тунисе рухнул в январе, режим Мубарака в Египте – в начале февраля. К концу февраля противники ливийского диктатора Муаммара Каддафи взяли под контроль ряд городов, включая Бенгази, дни правителя, казалось, были сочтены. Но затем ситуация изменилась, и силы Каддафи начали теснить восставших.

Поскольку под угрозой оказались жизни десятков тысяч мирных жителей, администрации Обамы, поддержавшей повстанцев, пришлось делать сложный выбор. Члены Лиги арабских государств единогласно попросили США вмешаться. Союзники по НАТО были готовы поддержать повстанцев, резолюция Совета Безопасности ООН находилась в разработке. На заседании Совета национальной безопасности (NSC), созванном для обсуждения кризиса, госсекретарь Хиллари Клинтон, постпред в ООН Сьюзан Райс и некоторые другие члены Совета высказались за активные действия, ссылаясь на моральные императивы и перспективы действительно многосторонней коалиции. Однако, по словам нескольких участников заседания, представители Пентагона были против вмешательства, указывая, что у Соединенных Штатов нет жизненно важных интересов в Ливии, а в случае серьезного развития событий Вашингтон может быть втянут в конфликт на годы.

У президента было два варианта: действовать как лидер альянса или не участвовать вообще. Обама предложил поискать третий вариант, который возник, когда он анализировал проблему вслух. Вначале он сформулировал принципы, определяющие выбранный им курс: нога американского солдата не ступит на чужую территорию и военная сила не будет применена, если нет правовых оснований, достаточных шансов на успех и, наконец, адекватного распределения обязанностей с союзниками. США готовы предоставить свои уникальные возможности (включая высокоточное оружие и разведданные), но союзники, более заинтересованные в исходе конфликта, должны взять на себя защиту мирных жителей и восстановление порядка после операции.

В интервью журналу The New Yorker советник Обамы (его имя осталось неизвестным) назвал новый подход «лидерством с задних рядов», что стало поводом для насмешек. Но в данном контексте термин имеет смысл и соответствует представлению Обамы о роли и пределах военной силы, разнице между обычными и жизненно важными интересами, необходимости соизмерять инструменты силы с актуальностью интересов.

Первая фаза военной операции завершилась успешно. Американские авиаудары и разведданные в сочетании с поддержкой НАТО с воздуха и наземным наступлением повстанцев привели к поражению сил Каддафи и (хотя это не являлось целью кампании) к гибели самого ливийского лидера. Однако вторая фаза стала провалом: новое правительство так и не было полностью сформировано, конфликты между повстанцами переросли в гражданскую войну, а существовавшее социальное устройство страны рухнуло.

Проблема заключалась в том, что союзники по НАТО, пообещавшие возглавить фазу стабилизации в Ливии после Каддафи, не довели дело до конца, отчасти потому, что на этой стадии оказалось больше насилия, чем они ожидали. Восстановление (или по сути созидание) порядка потребовало бы военной интервенции и, возможно, серьезной наземной операции – для этого у европейцев не было ни возможностей, ни желания. Обама признал провал, отметив в выступлении на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 2015 г.: «Хотя мы помогли ливийскому народу положить конец правлению тирана, наша коалиция могла и должна была сделать больше, чтобы заполнить образовавшийся вакуум». Извлеченный урок давил на Обаму при решении вопроса о том, как действовать в аналогичном кризисе в Сирии.

Сирийская воронка

«Арабская весна» распространялась, и в Дамаске вспыхнули демонстрации против президента Башара Асада. В ответ Асад применил силу, сначала были убиты сотни, а потом тысячи протестующих. Постепенно повстанцы набрали вес, и в стране началась гражданская война. Поскольку США вмешались в ситуацию в Ливии в аналогичных обстоятельствах, возник вопрос: поступят ли они точно так же в случае с Сирией.

На заседании Совета национальной безопасности Обама сформулировал различия между двумя конфликтами. Военные действия в Ливии происходили в открытой пустыне, что облегчало нанесение точных ударов. В Сирии война идет в городах, где перемешаны повстанцы, солдаты и мирные жители. У ливийских повстанцев был шанс сформировать единое правительство, в Сирии такой возможности не было. В этот раз другие державы не призывали Вашингтон вмешаться. Наконец конфликт постепенно перерос в войну «по доверенности» между суннитами и шиитами, охватившую весь регион. У Соединенных Штатов не было ни интересов в этом конфликте, ни возможностей повлиять на его течение и исход. По словам нескольких участников заседаний, никто не высказал несогласия с этими пунктами.

Тем не менее администрация поддержала народные восстания того периода. В мае Обама выступил с нехарактерным для него энтузиазмом, сравнив происходящее с демократическими революциями прошлого. С особой тревогой он говорил о Сирии, требуя, чтобы Асад прекратил расстреливать собственный народ и допустил в страну правозащитников. В августе Обама вместе с лидерами Франции, Германии и Великобритании призвал Асада уйти в отставку. Сирийский лидер находится «на неправильной стороне истории», сказал Обама, «президенту Асаду пора уйти».

Подобная риторика была обусловлена двумя факторами. Во-первых, помощники Обамы, немногие из которых хотя бы чуть-чуть разбираются в ближневосточной политике, действительно думали, что режим Асада приближается к краху. Во-вторых, учитывая этот факт, они считали необходимым, чтобы администрация публично встала «на правильную сторону истории», к тому же союзники призывали Обаму продемонстрировать «лидерство».

Риторика не была пустой. Обама просил военных и руководителей спецслужб подготовить планы для ускорения развития событий. Летом 2012 г. директор ЦРУ Дэвид Петрэус предложил схему вооружения группы «умеренных» сирийских повстанцев. План, сформулированный Петрэусом вместе с саудовским принцем Бандаром бин Султаном и главами разведки нескольких других арабских стран, предполагал снабжение стрелковым оружием, в основном винтовками, небольшой, отобранной группы сирийской оппозиции. Петрэус не давал несбыточных обещаний, он открыто говорил, что эти повстанцы не смогут сразу свергнуть Асада, их задача – оказать «давление» на режим. Если вы сказали, что Асад должен уйти, говорил он президенту, вот как ЦРУ может помочь. План поддержали Клинтон, министр обороны Леон Панетта и Объединенный комитет начальников штабов. Но президент его отверг.

Обама не возражал против действий, он просил Петрэуса и Панетту предложить варианты. Но он был против действий ради действий, а план Петрэуса относился именно к этой категории. Кто эти повстанцы, спросил он. Могут ли США отличить хороших повстанцев от плохих? (Петрэус настаивал, что он может, но Обаму это не убедило.) Если повстанцы станут угрозой для режима, будет ли Иран, активно поддерживающий Асада, держаться в стороне или вмешается (что Обама считал более вероятным)?

На заседаниях NSC, вспоминают участники, Петрэус признавал, что повстанцам могут понадобиться годы, чтобы превратиться в серьезную угрозу для режима Асада. В то же время план ЦРУ может стать психологическим ударом для Асада, а у Вашингтона появится «интерес в игре» и инструмент влияния в долгосрочной перспективе. Этот аргумент не убедил Обаму: ему нужен был план с большими шансами на успех, и он не хотел получить интерес в игре, которая разыгрывалась в пучине религиозной гражданской войны. Пока Петрэус работал над планом, Обама попросил ЦРУ подготовить доклад о том, как часто в прошлом американское оружие помогало повстанцам свергнуть враждебные правительства. Ответ: не очень часто. Тема была закрыта.

Хотя решение основывалось на логике и исторических фактах, отказ от вмешательства в Сирии вызвал первую волну недовольства внешней политикой Обамы в целом – он не хочет применять силу, постоянно ищет аргументы, оправдывающие это нежелание, он делает смелые заявления, но не подкрепляет их поступками, поэтому все его обязательства – пустые слова.

Позже, когда самопровозглашенное «Исламское государство» (ИГИЛ, запрещено в России. – Ред.) захватило огромную территорию в Ираке и Сирии, критики Обамы стали утверждать, что, если бы президент одобрил план Петрэуса, ИГИЛ не получил бы такой поддержки. Это утверждение выглядит надуманным – хотя некоторые советники Обамы допускают, глядя назад, что, возможно, Петрэусу стоило дать шанс. В любом случае спустя два года Обама одобрил похожий план. Однако когда поддерживаемые американцами повстанцы начали одерживать победы и теснить Асада, стали оправдываться прогнозы Обамы: иранцы увеличили поддержку Асада и направили спецподразделение «Аль-Кудс» воевать с повстанцами. А российский президент Владимир Путин, опасаясь, что Москва теряет позиции за пределами бывшего советского пространства, направил танки, самолеты и ракеты для поддержки сирийской армии.

«Красная черта», бледный вид

Именно в Сирии внешняя политика Обамы столкнулась с самым суровым вызовом, а его инструменты разрешения кризисов – слова, логика, настойчивые вопросы и последовательное урегулирование проблемы – оказались неэффективными.

По меньшей мере пять раз за восемь месяцев, с августа 2012 г. по апрель 2013 г., Обама или представители его администрации публично предупреждали Асада, что применение химического оружия против повстанцев или протестующих будет означать пересечение «красной черты». Это будет означать «изменение правил игры с нашей точки зрения», отметил Обама. «Это повлечет огромные последствия», – сказал он в другой раз. Это «совершенно неприемлемо», и Асад будет «призван к ответственности». Несмотря на все эти заявления, как говорят помощники, президент никогда не требовал разработать план действий на случай, если Асад пересечет черту.

21 августа 2013 г. ракетными снарядами с зарином были обстреляны пригороды Дамаска, контролируемые повстанцами; по оценкам, погибли 1,5 тыс. человек. «Красная черта» пересечена. Обама быстро решил нанести ответный удар. Подготовлены планы, нацеленные в основном на уничтожение не химических хранилищ (поскольку взрывы могли привести к распространению отравляющих веществе), а складов боеприпасов и других объектов, предназначенных для применения химоружия. Режим Асада не являлся целью, однако некоторые сотрудники Белого дома думали или надеялись, что подрыв его власти станет побочным эффектом ударов.

Казалось, Обама настроен серьезно. Его помощники обзвонили конгрессменов и журналистов, чтобы убедиться, что те прочитали незасекреченный доклад спецслужб о причастности Асада к химическим атакам. Принятие резолюции ООН, одобряющей применение силы в Сирии, было маловероятно. Россия и, возможно, Китай воспользовались бы правом вето. Поэтому Обама призвал арабские страны и членов НАТО принять участие в нанесении ударов или хотя бы поддержать их. Поддержку выразили только Франция и Великобритания – но затем британский премьер Дэвид Кэмерон обратился за разрешением к парламенту, и тот проголосовал против.

31 августа заседание Совета национальной безопасности продолжалось более двух часов. Все согласились, что, хотя позиция Великобритании вызывает сожаление, это не должно повлиять на решение президента. Советник Белого дома Кэтрин Руммлер предложила заручиться резолюцией Конгресса, особенно учитывая отсутствие другой поддержки, при этом она отметила, что по закону президент имеет право отдать приказ о нанесении ударов по собственному решению. Заседание было прервано, все согласились, что нужно приступать к бомбардировкам. После этого Обама прогулялся по лужайке Белого дома с главой аппарата Денисом Макдоно, вернулся в комнату для совещаний и заявил, что вынесет вопрос на голосование Конгресса. Помощники говорят, что предложение Руммлер не изменило намерения Обамы, скорее оно отражает его отношение к применению силы вообще.

В любом случае все участники заседания были удивлены. Обама объяснил, что ему необходима институциональная поддержка для такого рискованного шага. Что если после авиаударов Асад пойдет на новые химические атаки? Если США продолжат бомбардировки, то окажутся втянутыми в гражданскую войну, а если ничего не предпримут, это будет еще хуже: они будут выглядеть слабее, а Асад сильнее. Некоторые сотрудники Белого дома считали авиаудары разовой акцией, но представители Пентагона предупреждали: если президент отдаст приказ о бомбардировках (которые они поддерживали), он должен быть готов к эскалации. Обама чувствовал, что они правы. Что бы он ни предпринял, его действия (или бездействие) вызовут критику и разобщенность; без предварительного голосования его поддержка, и так небольшая, только уменьшится. Перед заседанием некоторые помощники высказывали опасения, что, если Обама будет бомбить Сирию по собственному решению и миссия провалится, ему может грозить импичмент.

По мнению многих высокопоставленных сотрудников администрации, каждый аргумент Обамы в отдельности имел смысл в отличие от общей логики. Возможно, нанести авиаудары – это была плохая идея, но тогда Обаме не следовало устанавливать «красную черту», обосновывать бомбардировки для дипломатов, журналистов и конгрессменов, просить госсекретаря Джона Керри готовить почву для авиаударов (в мощной речи всего за несколько часов до того, как он изменил решение), а приняв новое решение, ему явно не нужно было выступать с телеобращением, в котором подробно говорилось о вероломстве Асада, перечислялись аспекты национальной безопасности, утверждалось, что у него есть правовые основания для нанесения авиаударов в одностороннем порядке, – а потом заявлять, что он выносит этот вопрос на рассмотрение Конгресса.

Один из участников NSC, испытавший облегчение, что удары не были нанесены, тем не менее заявил: «Мы заплатили свою цену за отступление. В регионе стали считать, что не могут полагаться на Обаму – он не нажмет на курок». Бывший высокопоставленный сотрудник Белого дома отметил: «Когда люди – серьезные люди – говорят, что Обама нерешительный и сомневающийся, они имеют в виду этот эпизод с Сирией».

Белый дом лоббировал принятие Конгрессом резолюции, разрешающей применить силу, но усилия оказались тщетными: многие республиканцы не хотели оказывать услугу Обаме, а немало демократов скептически относились к военным действиям. В итоге Россия пришла на помощь. На пресс-конференции 9 сентября Керри спросили, может ли Асад сделать что-нибудь, чтобы избежать авиаударов. «Конечно, он может передать все свое химическое оружие международному сообществу в течение следующей недели, безотлагательно», – ответил Керри и добавил: «Но он не собирается этого делать». К всеобщему удивлению, министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что может этого добиться – и ему это удалось. Под давлением России Асад отдал практически все свое химическое оружие на уничтожение.

Обама и его помощники объявили о победе, подчеркнув, что дипломатическое решение оказалось более эффективным, чем военные атаки, но именно угроза ударов заставила Россию надавить на Асада. Первое утверждение скорее всего верно, второе – вряд ли. Еще до того как в ситуацию вмешалась Россия, было ясно, что Конгресс настроен голосовать против резолюции. Возможно, Путин не верил, что Обама окажется связан решением Конгресса, и все-таки найдет способ нанести авиаудары. Но более важно, что российские лидеры всегда старались держать оружие массового уничтожения – биологическое, химическое и ядерное – подальше от своих союзников, не потому, что не приемлют оружия, а потому, что не приемлют потери контроля. Москва сама была заинтересована в том, чтобы лишить непредсказуемого Асада опасного оружия, а поскольку «кризис красной черты» переключил внимание Обамы с режима Асада на химическое оружие, дипломатический маневр послужил ключевым интересам России – позволил сохранить единственную точку опоры Москвы на Ближнем Востоке.

Кризис с ИГИЛ

Фиаско с «красной чертой» стало нижней точкой во внешней политике администрации, но проблемы в Сирии не закончились. Менее чем через год после решения вопроса с химоружием ИГИЛ (которое Обама сравнил с университетской командой «Аль-Каиды») штурмом взяло Мосул, второй по величине город Ирака. Подготовленные американцами иракские солдаты бежали после первого же боя, а джихадисты двинулись к Рамади и Эль-Фаллудже и в какой-то момент подошли очень близко к Багдаду.

Джихадисты появились в Сирии и базировались в основном там же, но Обама сосредоточил свою стратегию против ИГИЛ на Ираке, поскольку именно там она могла дать результаты. США имели ресурсы, авиабазы и партнерские отношения с правительством этой страны, в Сирии всего этого не было, и Обама по-прежнему боялся увязнуть в религиозной гражданской войне. Даже в сентябре 2014 г., когда Обама понял, что Сирию нельзя игнорировать (там находился штаб операций ИГИЛ, к тому же он прекрасно знал, что сирийско-иракская граница фактически существует только на карте), он продолжал придерживаться стратегии, которую его помощники назвали «сначала Ирак». Американские авиаудары, которые уже давно наносились по силам ИГИЛ в Ираке, будут расширены на Сирию, но только по маршрутам, которые используют боевики ИГИЛ для передвижения между двумя странами. Обама также объявил о программе подготовки и вооружения «умеренных» сирийских повстанцев на базах в Саудовской Аравии, но подчеркнул, что процесс займет не один месяц. Очевидно, что Сирия находилась на заднем плане.

Через несколько дней после заявления Обамы боевики ИГИЛ окружили Кобани, преимущественно курдский город на сирийско-турецкой границе. Город не имел стратегического значения, но там явно готовилась массовая резня. Кроме того, ИГИЛ направил к городу тысячи джихадистов – таким образом, появилась легкая мишень, ни в Пентагоне, ни в администрации не могли игнорировать этот факт. Обама отдал приказ о нанесении массированных авиаударов, в результате которых были убиты от 2 тыс. до 3 тыс. боевиков ИГИЛ.

Еще одной неожиданностью стал факт, что курдские боевики оказали сопротивление ИГИЛ, боролись умело и вернули город под свой контроль. Обама не возражал против преследования ИГИЛ в Сирии, он просто не видел подходящего партнера, который мог бы вести наземные боевые действия. Такого партнера он нашел в лице сирийских курдов, и американские бомбардировки продолжились, часто в тандеме с наземными операциями курдов. В то же время ЦРУ стало тайно помогать группе повстанцев на юге Сирии, которые ставили целью свержение Асада. Обама вновь не поддержал план Петрэуса вооружать повстанцев не потому, что был против, он просто не понимал, как эта конкретная инициатива и эти конкретные повстанцы помогут добиться успеха. Новый план казался более убедительным, отчасти потому, что за год ЦРУ и военные собрали гораздо больше данных и смогли определить надежность сил по сравнению с прошлым годом. (Отдельная программа Пентагона стоимостью 500 млн долларов по подготовке и вооружению небольшой группы повстанцев на севере Сирии закончилась катастрофой: повстанцы были больше заинтересованы в борьбе с армией Асада, а не с ИГИЛ, переброска в Саудовскую Аравию для подготовки их только дезориентировала, после возвращения в Сирию почти все они были убиты другими повстанцами.)

Казалось, операции Обамы, если рассматривать отдельные тактические маневры, шли успешно. Но иностранные боевики продолжали прибывать в регион, ИГИЛ едва удавалось сдерживать, а армия Асада, хотя и находилась в тяжелом положении, оставалась многочисленной (около 125 тыс. солдат) и восстановила мощь, после того как Россия направила в Сирию танки и истребители в сентябре 2015 года. Действия Москвы вызвали неистовство критиков Обамы, которые считали, что Путин пытается возродить советскую империю. Обама благоразумно не реагировал. На заседании NSC он предостерег от восприятия российской интервенции через призму холодной войны. Мы не ведем войну с Россией из-за Сирии, сказал он, как отмечают участники заседания. Жизненно важные интересы Путина во многом связаны с внутренней политикой, и резкий ответ США может сыграть ему на руку. Кроме того, Обама сомневался, что российская военная кампания окажет существенное воздействие на ход борьбы с ИГИЛ.

Тем не менее Обама по-прежнему был открыт для вариантов собственной военной кампании. Сирийские курды продолжали добиваться успехов (и требовали защиты от Турции, которая бомбит их, утверждая, что борется с ИГИЛ), поэтому Обама одобрил планы увеличения военного снабжения курдов и отправки американского спецназа для проведения совместных рейдов против ИГИЛ. В результате секретной миссии погибли шесть военнослужащих, прежде чем Обама объявил о ней официально.

У Обамы острый ум юриста, который отлично служит ему и всей стране, когда он находит изъяны в аргументах в пользу рискованной политики. Он также помогает Обаме обосновывать свои уязвимые позиции: например, что проведение совместных рейдов относится к категории «консультации и содействие», а не «солдатский сапог на чужой территории». Обама также может давать твердые заверения, что наземное участие не будет расширено. Но он игнорирует тот факт, что таким образом закладывает фундамент и предлагает логику эскалации военных действий для своего преемника в Белом доме, если он или она захотят это сделать. (Не будем проводить параллели, но похожим образом президент Джон Кеннеди сопротивлялся давлению Объединенного комитета начальников штабов, который настаивал на отправке «боевых частей» во Вьетнам, но дал добро на увеличение числа находящихся там «советников» и расширение их функций; в итоге президент Линдон Джонсон, отправив в страну 500 тыс. американских солдат, считал, что следует по стопам своего предшественника.)

В поисках порядка

На всех этапах сирийской политике Обамы не хватало последовательной стратегии. Две его цели – поражение ИГИЛ и давление на Асада с целью добиться его отставки – в некоторой степени противоречат друг другу. Продолжающееся правление Асада является магнитом для иностранных суннитских боевиков, присоединяющихся к ИГИЛ. Но в краткосрочной перспективе армия Асада, если ею правильно руководить, может стать самой мощной силой против ИГИЛ, уступая только Ирану, который направляет военнослужащих элитного подразделения «Эль-Кудс» на защиту режима Асада. Обама лишен возможности сформировать открытый альянс с Асадом или Ираном, отчасти потому, что ему нужны суннитские союзники – Египет, Турция и государства Персидского залива, чтобы делегитимировать суннитских радикалов ИГИЛ и одержать над ними победу; если он объединится с шиитским Ираном или его клиентом Асадом, эти страны могут выйти из коалиции.

Именно в этом кроется суть проблемы не только стратегии Обамы против ИГИЛ, но и подобной стратегии любого американского президента. Если бы все страны, которые опасаются и ненавидят ИГИЛ, – а это практически все государства региона – объединили усилия, ИГИЛ бы очень быстро распалось. Но каждая из этих стран испытывает гораздо больший страх и ненависть по крайней мере к одному из потенциальных союзников (например, Турция – к курдам, Саудовская Аравия – к Ирану). Поэтому сформировать эффективную коалицию практически невозможно – и командиры ИГИЛ активно используют это.

Многие критики Обамы настаивают: для решения проблемы нужна последовательная региональная стратегия, а не серия фрагментарных ответов на кризисы. Но в чем эта стратегия? Кто должен ее воплощать? Какие стимулы должны заставить потенциальных участников коалиции подчинить свои интересы общей цели? (В октябре Обама преодолел свое нежелание и пригласил Россию и Иран на переговоры в Вену, чтобы обсудить политическое урегулирование сирийского кризиса и совместную борьбу против ИГИЛ. Перспективы казались туманными, пока – практически накануне конференции – боевики ИГИЛ не совершили теракты в Париже. Хотя шансы на успех по-прежнему невелики, открылся реальный путь к урегулированию. Обама, как и другие лидеры, по-видимому, признал, что преодолевать религиозный раскол – вместо того чтобы усиливать его – и формировать альянсы с соперниками против более мощной общей угрозы – это единственный путь к мирным преобразованиям.)

Эти сложности являются симптомом другого, более важного феномена, который обусловил рост насилия на Ближнем Востоке, – крушения колониального порядка, навязанного в конце Первой мировой войны. Этот порядок с его искусственными границами, призванными разделить или подавить племенную идентичность, должен был рухнуть после Второй мировой войны (вместе с британскими и французскими колониями), но подвергся глубокой заморозке во время холодной войны. Когда распался Советский Союз и закончилась холодная война, стала слабеть и созданная ею международная система безопасности, просуществовавшая почти полвека. С рассеиванием глобальной силы и фрагментацией блоков возобновилось разрушение границ и ослабление власти на Ближнем Востоке. Этот процесс ускорило вторжение президента Джорджа Буша-младшего в Ирак в 2003 году. Был нарушен баланс сил наций, религиозных групп и племен, поддерживавший непрочный мир между суннитами и шиитами не только в Ираке, но и в регионе в целом, трещины стали расширяться.

Некоторые критики Обамы утверждают, что если бы он нашел способ оставить 10 тыс. американских солдат в Ираке вместо полного вывода войск в 2011 г., возобновления религиозного насилия и усиления ИГИЛ, заполнившего вакуум власти, не произошло бы. Это маловероятно, учитывая, что ранее потребовалось 170 тыс. американских военнослужащих и чрезвычайные меры, чтобы остановить аналогичную волну насилия, при этом удалось добиться только временных результатов. В любом случае в этом вопросе у Обамы не было выбора. Соглашение о статусе войск (SOFA), подписанное Бушем в 2008 г., требовало, чтобы «все войска США были выведены со всей иракской территории не позднее 31 декабря 2011 года». Обама склонялся к тому, чтобы оставить в Ираке 5 тыс. солдат на длительный срок, и отправлял эмиссаров в Багдад для переговоров. Однако для пересмотра SOFA, включая требование Соединенных Штатов, чтобы на американских солдат не распространялись иракские законы, необходимо было одобрение парламента, но ни одна фракция, кроме, возможно, курдов, не проголосовала бы за то, чтобы американцы остались. (Обама смог направить войска в Ирак только потому, что после истечения срока действия SOFA прошло 3 года.)

Что касается Афганистана, другой войны, которую Обама обещал и пытался прекратить, то она тоже продолжается. В октябре 2015 г., пересмотрев прежнюю политику полного вывода американских войск из Афганистана к концу своего президентского срока, Обама объявил, что 5,5 тыс. военнослужащих останутся для продолжения подготовки афганских войск и проведения контртеррористических операций.

Обама объявил об этом после того, как талибы захватили город Кундуз на севере Афганистана, но решение было принято несколькими месяцами ранее, как говорит один из сотрудников администрации. Новый афганский президент Ашраф Гани попросил Обаму не выводить полностью войска, подписал двустороннее соглашение по безопасности, дающее американским войскам правовую защиту (его предшественник Хамид Карзай отказывался рассматривать такой договор), и пообещал реформы в целях повышения инклюзивности и уменьшения коррупции. В то же время на границе с Пакистаном продолжают процветать террористические группировки. Ни один из членов Совета национальной безопасности не высказался против сохранения контртеррористического контингента на одной из баз в регионе, Гани предлагал три существующие базы. Межведомственное исследование, проведенное генералом Мартином Демпси, тогдашним председателем Объединенного комитета начальников штабов, пришло к выводу, что миссию могут поддерживать 5,5 тыс. солдат. Такое решение и было принято. Кундуз (афганские войска быстро вернули город под свой контроль) стал новостным событием, которое сняло политические возражения.

Трагедия президентства Обамы заключается в том, что с самого начала он хотел отойти от затянувшихся войн на Ближнем Востоке и сосредоточить внимание на Азиатско-Тихоокеанском регионе с его перспективами динамичного роста, торговли с Китаем как экспансионистской державой, которую необходимо сдерживать в военном отношении и одновременно больше вовлекать в глобальную экономику. Эту нацеленность на Азию назвали «переориентированием» или «восстановлением баланса», но Обама говорил о привлекательности региона еще в ходе предвыборной кампании 2008 года. Он уже тогда понимал, что будущие интересы Соединенных Штатов связаны с Азией, но непрекращающиеся кризисы прошлого продолжали тянуть его назад.

Ограниченные интересы, ограниченные риски

Одновременно с усугублением ситуации с ИГИЛ возник еще один кризис, на этот раз на Украине. После того как Путин подкупил украинского президента Виктора Януковича пакетом помощи, чтобы остановить подписание соглашения об ассоциации с Евросоюзом, в Киеве вспыхнули протесты. Когда Янукович применил силу, протесты стали более масштабными, в итоге он был вынужден бежать из страны. После этого Путин направил российские войска для захвата Крымского полуострова и оказания поддержки сепаратистам на востоке Украины.

На заседании NSC, посвященном новому кризису, Обама быстро одобрил осуждение действий России, активизацию военных учений США на базах стран НАТО в Восточной Европе (особенно в Прибалтике) и пакет экономических санкций.

Некоторые представители Пентагона хотели пойти дальше и начать поставки «летального оборонительного вооружения» украинской армии, в частности противотанковых ракет TOW. Как отмечают представители NSC, вице-президент Джо Байден активно поддерживал эту идею, заявляя, что у США есть моральные обязательства помочь украинцам защитить себя и стратегический интерес заставить Путина заплатить за захват территории и удержать его от дальнейших действий. (Тем не менее никто на заседаниях NSC не предлагал поставлять на Украину наступательные вооружения или дислоцировать американские войска.)

В итоге Обама одобрил предоставление нелетальной военной помощи, включая приборы ночного видения и радиолокационное оборудование, а также обучение украинской Национальной гвардии. Все остальное он не поддержал. У Соединенных Штатов есть интересы на Украине, но это не жизненно важные интересы. Есть причины, обдумав которые, два предыдущих президента США решили не приглашать Киев в НАТО. Во-первых, опросы показывают, что менее половины украинцев хотят членства в альянсе. Во-вторых, российские интересы на Украине, в отличие от американских, относятся к жизненно важным: Россия и Украина имеют общую границу, давнюю историю торговли, культурных связей и даже общую государственность. Ни один российский лидер не потерпит слишком большого отдаления Украины от орбиты Москвы.

Обама любит смотреть на два-три шага вперед. (Критики считают это способом избежать применения силы, другие видят метод рационального принятия решений.) Москва может найти адекватный ответ или превзойти любое летальное оружие, которое Запад поставит Киеву. Что тогда? Если Вашингтон направит еще больше оружия, он рискует оказаться втянутым в гонку вооружений, что приведет к росту насилия. Если США не станут отвечать, Запад проиграет соперничество; Обама будет выглядеть слабее, а Россия сильнее, чем в случае если он вообще не будет поставлять оружие на Украину.

Это был главный принцип Обамы во всех обсуждениях кризиса: он не будет рисковать войной с Россией ради Украины. На одном из совещаний он сказал: «Если бы я захотел вторгнуться в Канаду или Мексику, никто ничего не смог бы с этим сделать». То же самое можно сказать о Путине и Украине.

Тем не менее Обама придает особое значение соблюдению международных правил, включая нерушимость границ. Он считал необходимым заставить Россию заплатить за нарушение норм, вопрос был только в том, как это сделать. В таком контексте военная эскалация – игра, в которой выиграет Россия, а вот в эскалации санкций могли победить Соединенные Штаты, для этого Обаме нужно было заручиться поддержкой Европы. Это был вызов, поскольку многие европейские страны зависели от российских энергетических поставок значительно больше, чем США, и поэтому были уязвимы в случае ответных экономических мер России. Они также были абсолютно против войны из-за Украины. Если бы Обама пошел по военному пути, он знал, что они выйдут из режима санкций.

По крайней мере вплоть до осени 2015 г. политика Обамы работала. Несмотря на попытки Путина расколоть Трансатлантический альянс, его члены не изменили позиции по санкциям, а прекращение огня, согласованное на переговорах в Минске в феврале, сорвано не было. Вероятная цель Путина на Украине – ослабить центральное правительство и не допустить сближения с Западом. В этом он преуспел. Если бы Обама и страны Западной Европы хотели нанести удар на этом фронте, многомиллиардная экономическая помощь значила бы гораздо больше, чем несколько сотен противотанковых ракет. Но за исключением МВФ, предоставившего весьма скромную сумму, никто, по-видимому, не хочет идти по этому пути.

Терпение и прагматизм

Так как же оценить деятельность Обамы? Президента осаждали внешнеполитические кризисы, сдерживал спад американской мощи, на него давили оппоненты дома и союзники за границей, требуя действий и демонстрации лидерства, даже когда речь шла о неразрешимых проблемах. Он учился, доверяя своим инстинктам, и не забывал неудачный опыт интервенции в Ливию. Иногда он говорил более жестко, чем действовал, создавая ненужное расхождение между словами и поступками.

Тем не менее по большей части ему удавалось придерживаться принципов, сформулированных в его нобелевской речи, он видел общую картину, в то время как другие терялись в деталях. Его осторожность в отношении военных авантюр и желание избежать военной эскалации кажутся разумными. Обама также оказался невероятно терпелив в дипломатических переговорах, даже если шансы на успех были минимальны. Некоторые из них, например палестино-израильские мирные переговоры, вполне предсказуемо ни к чему не привели, но другие, как в случае с Кубой и Ираном, оказались удивительно успешными. Эти успехи и неудачи отчасти обусловлены упрямым оптимизмом Джона Керри, госсекретаря на втором президентском сроке Обамы. Сомнительно, чтобы более осторожная предшественница Керри Хиллари Клинтон – или большинство предыдущих госсекретарей – вела бы переговоры с Ираном так долго, как Керри. С другой стороны, она бы вряд ли потратила так много времени и сил, пытаясь оживить ближневосточные мирные переговоры.

Керри считает, что его работа – быть специальным посланником в самые безнадежные кризисные точки мира, побочным эффектом такого представления является обеспокоенность, которую испытывает остальной мир. В первую очередь американские союзники в Азии, в частности Япония, лидеры которой постоянно требуют поддержки. Во время первого президентского срока Обамы Курт Кэмпбелл, помощник госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихоокеанского региона, звонил коллеге в Токио каждый день и три раза в неделю встречался с японским послом. Те, кто занимается Азией, отмечают, что после того как Кэмпбелл ушел со своего поста и Керри переключил внимание Госдепартамента практически только на значимые мирные миссии, Токио чувствует себя брошенным.

Тем не менее это нельзя назвать кризисом. Во-первых, когда Пекин начал играть мускулами в Южно-Китайском море, Япония (а также Австралия и Южная Корея) еще больше сблизилась с Вашингтоном, несмотря на обиду. Во-вторых, важная часть американских отношений с Азией – простое присутствие, и хотя помощник госсекретаря уже не звонит так часто, Обама и Керри появляются на всех азиатских саммитах по безопасности и экономике. Ощущение брошенности остается: оно формировалось на протяжении десятилетий, с тех пор как США ушли из Вьетнама и начали тайно налаживать связи с Китаем при Ричарде Никсоне. Но неверные шаги Обамы, которые беспокоят американских союзников на Ближнем Востоке, ничего не значат для партнеров в Восточной Азии. Дэниел Снейдер, помощник директора по исследованиям Центра азиатско-тихоокеанских исследований им. Уолтера Шоренстейна в Стэнфордском университете, встречался с десятками политических и военных руководителей из Японии и Южной Кореи. «Я ни разу не слышал от них о “красной черте” в Сирии», – говорит он.

5 апреля 2015 г. президент выступил в Американском университете с энергичной речью в защиту договоренностей по ядерной программе Ирана, которых США и еще пяти мировым державам удалось добиться. Несколько раз Обама цитировал знаменитое выступление Кеннеди в Американском университете в 1963 г., призывал покончить с мышлением холодной войны и перейти к новой стратегии, основанной на «практическом» и «достижимом мире», который будет базироваться «не на стремительной революции человеческой природы, а на постепенной эволюции человеческих институтов – серии конкретных действий и эффективных соглашений».

Позже в тот же день Обама провел открытый круглый стол с колумнистами известных изданий в Белом доме. Когда пришла моя очередь задавать вопрос, я отметил, что Кеннеди выступал со своей речью после нескольких кризисов, в которых понял, что его советники часто бывают неправы и нужно больше доверять собственным инстинктам. Какие уроки, спросил я Обаму, он вынес из своих кризисов? Изменил бы он какие-то решения, если бы знал тогда то, что знает сейчас?

Обама ответил: «Я бы сказал, я был последовательным в моих взглядах на то, как следует использовать американскую мощь, и в том, что мы недооцениваем нашу мощь, ограничивая ее только военной силой… Безусловно, спустя шесть с половиной лет я более уверен в своих оценках и, наверное, могу предвидеть какие-то события быстрее, чем раньше, когда я только занял свой пост. Карта не всегда заменяет территорию, нужно пройти по местности, чтобы прочувствовать ее. В плане принимаемых решений, думаю, я стал лучше понимать, как военные действия могут привести к непредвиденным последствиям. Я утвердился в своей мысли, что чаще всего мы выносим суждения, исходя из вероятности, и …сложности всегда будут возникать. И, может быть, поэтому я более уверен сегодня и одновременно больше сомневаюсь. И это одна из причин того, почему, когда я вижу подобную ситуацию [возможность ядерного соглашения с Ираном], где мы можем добиться цели, и за нами стоит весь мир, и мы можем предусмотреть меры на случай, если соглашение не сработает, я думаю, будет глупо – даже трагично, – если мы упустим такую возможность».

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 8 марта 2016 > № 1682554 Фред Каплан


Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682621 Алексей Фененко

Хуже, чем в холодную войну

Алексей Фененко

Конфликтный потенциал российско-американских отношений

А.В. Фененко – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, старший преподаватель кафедры международной безопасности факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова.

Резюме Ни Украина, ни Сирия не сняли психологического напряжения. Лидеры США и, отчасти, России пока не считают, что их страны достигли опасного предела. Требуется более крупный кризис, для окончательного разрешения накопившихся вопросов.

Написать эту статью я задумал после круглого стола о перспективах российско-американских отношений, организованного агентством «Россия сегодня» в ноябре 2015 года. Там я высказал мысль, что Россия и США вступили в период, намного более опасный, чем холодная война, включая Карибский кризис 1962 года. Мои слова вызвали критические замечания. («Тогда стояли на грани ядерной войны, а сейчас ничего похожего не наблюдается».) Между тем в предстоящие десять-пятнадцать лет опасность развязывания военного конфликта между Россией и Соединенными Штатами, на мой взгляд, намного выше, чем в период биполярной конфронтации.

Накапливаются долгосрочные негативные тенденции, которые объективно подталкивают обе стороны к вооруженному конфликту. В отличие от прежних случаев, в том числе и Карибского кризиса, современные военно-политические коллизии не побуждают Кремль и Белый дом сесть за стол переговоров и выработать механизмы снижения военной опасности. Стороны, напротив, последовательно свертывают стратегический диалог, демонтируют систему европейской безопасности и демонстрируют силу в непосредственной близости от вооруженных сил друг друга. Такая модель напоминает систему отношений между европейскими державами в конце XIX века, которая работала скорее на приближение, чем на отдаление конфликта.

Мифы холодной войны

Зимой 2012 г. эксперты Евроатлантической инициативы в области безопасности (EASI) презентовали на ежегодной Мюнхенской конференции доклад «На пути к Евро-Атлантическому сообществу безопасности». Евроатлантике, по их мнению, присущ дефицит взаимного доверия, а сотрудничеству мешает мышление времен биполярной конфронтации. В действительности наследство холодной войны играло стабилизирующую роль в российско-американских отношениях, предполагая:

поддержание стратегического диалога по ОСВ/СНВ;

развитие механизмов контроля над вооружениями;

наличие мер доверия и транспарентности;

наличие комплекса взаимных обязательств на случай конфликта с третьими странами;

высокий уровень доверия, без которого создание подобных режимов невозможно.

Американский политолог Джон Льюис Гэддис не случайно назвал холодную войну периодом долгого мира. Конфронтация сверхдержав и возглавляемых ими военно-политических блоков осуществлялась строго по правилам и никогда не приближалась к грани реального военного конфликта. Вопреки расхожим представлениям, холодная война СССР и США началась отнюдь не в 1945 году. Первое десятилетие после Второй мировой войны в мире доминировали четыре державы-победительницы. Только к 1956 г. две из них (Советский Союз и Соединенные Штаты) понизили статус Великобритании и Франции до регионального уровня. Москва и Вашингтон, несмотря на жесткую риторику, взаимодействовали в процессе демонтажа Британской и Французской империй. В период прямого военно-стратегического противоборства стороны вступили после Суэцкого кризиса 1956 г., когда между ними не осталось «прокладок» в виде других великих держав. С этого времени система советско-американского взаимодействия стала внешне характеризоваться:

предельной враждебностью, усиливаемой противоположностью социально-экономического и политического устройства;

идеологической конфронтацией со взаимоисключающими целями;

блоковым характером противостояния, когда малые и средние страны передавали сверхдержавам контроль над своими военными потенциалами;

соперничеством на грани военного столкновения, которое носило бы характер тотального конфликта двух мировых систем.

Но угроза прямого военного конфликта оставалась минимальной. Едва ли обладание ядерным оружием (ЯО) было основной причиной. С конца 1950-х гг. и советские, и американские стратеги разработали множество сценариев войны с ограниченным применением ЯО или на базе обычных вооружений. (В последнем случае ЯО по умолчанию не применялось бы обеими сторонами, подобно тому как химическое оружие не использовалось во Второй мировой войне.) Библиография работ об «ограниченной ядерной войне» настолько обширна, что заслуживает издания в виде специальных сборников. Однако почти ни в одной работе не объяснено, почему американские и советские лидеры не воспользовались рекомендациями военных.

У руководителей СССР и США попросту не было политических причин для прямого столкновения. Соединенные Штаты и Советский Союз не могли заменить друг друга в качестве лидеров капиталистического и социалистического миров. Любой конфликт между ними привел бы к краху всей системы Ялтинско-Потсдамских договоренностей, включая ООН. В обмен на обвал мирового порядка победитель получал бы ограниченную территорию, требующую колоссальных затрат для восстановления. Игра не стоила того, чтобы жертвовать ресурсами, приобретенными по итогам Второй мировой.

Отсутствие политических мотивов дополнялось дефицитом технических возможностей для ведения войны. Находясь в разных полушариях, сверхдержавы не могли оккупировать территорию друг друга. Для победы в крупном региональном конфликте ни одна из сторон не имела превосходства, обеспечивающего гарантированное поражение противника. Прямая война сводилась бы к иррациональному обмену ядерными ударами без какой-либо политической капитализации. Фанатиков, готовых рискнуть всем ради победы в «войне-армагеддоне», слава богу, не нашлось.

Ни советская, ни американская идеология не была непримиримой к оппоненту. Концепция обеих сверхдержав постулировала принцип соревнования коммунизма и либерализма. Во-первых, это означало, что СССР и США признают друг друга в качестве равноправных субъектов. Во-вторых, стороны были готовы играть по правилам. В-третьих, соревнование означает наличие у оппонента положительных сторон, которые нужно перенять или превзойти. И Кремль, и Белый дом предполагали победу коммунизма/либерализма в туманном будущем, что легитимировало начало диалога. Популярная в 1960-х гг. теория конвергенции, согласно которой СССР и США позаимствуют друг у друга лучшее, возникла не на пустом месте и укоренилась в мировоззрении советской и американской элиты.

Французский писатель Марсель Пруст оставил нам образы полноценной идеологической конфронтации. Во Франции после войны 1870 г. ненависть к Германии была настолько велика, что выразить симпатию к чему-то немецкому было невозможно. «Мы ненавидели боша за то, что он бош. За то, что он пьет кофе с коньяком, за то, что ест много сосисок, за то, что носит рыжие усы, за то, что надевает коричневую, а не черную, “бабочку”. За то, что он существует, и за то, что мы до сих пор не отплатили ему за Седан», – размышлял писатель о тех временах. Аналогичные чувства испытывали и немцы в отношении Франции: они упрекали Бисмарка в том, что он не добил «наследственного врага». Во французских и немецких городах по выходным устраивались шоу в парках: сожжение перед восторженной толпой макетов Эйфелевой башни или Бранденбургских ворот.

Ничего подобного в советско-американских отношениях не было. Лидеры сверхдержав, как справедливо отметил известный американист Владимир Печатнов, не пытались сеять ненависть к противнику среди населения. Советская пропаганда тщательно отделяла «реакционные круги США» от американского народа. Президенты США, называя СССР «красной чумой» или «империей зла», всегда выражали сочувствие русскому народу. Ни советская, ни американская пропаганда не насаждала в школе ненависть к обычаям и культуре противника, не организовывала массовых демонстраций с милитаристским психозом и не восхваляла гибель солдат противоположной стороны в региональных конфликтах. Отрицание противника носило политический, идеологический, но не экзистенциальный характер. (Сравнение нынешних пропагандистских баталий с теми, что грохотали в годы холодной войны, приводит к неутешительному выводу, что тогда уровень взаимного уважения был намного выше, а эмоциональной экзальтации наблюдалось куда меньше.)

С настоящим врагом идеологические баталии не ведутся: враги молча готовятся к схватке. В 1930-е гг. представители СССР и нацистской Германии, например, крайне редко пытались доказать что-то друг другу или оспорить какой-либо тезис оппонента. Отношения на официальных встречах отличались демонстративной вежливостью и практическим отсутствием неформального общения. Не вели дискуссий немцы и с англичанами накануне Первой мировой. Вопрос о столкновении был решен, а убеждать врага в своей правоте – занятие бессмысленное.

Образом холодной войны стало противостояние советских и американских спецслужб. Но ни советское, ни американское руководство не считало диверсии ЦРУ/КГБ поводом к разрыву дипломатических отношений или тем более причинению реального ущерба политической элите противника: терроризм отрицали обе стороны. Русские и американцы не относились друг к другу с ненавистью: они живо интересовались образом жизни и культурой оппонента. С какого-то момента общественность и в Советском Союзе, и в Соединенных Штатах смотрела на милитаризм и гонку вооружений с изрядной иронией, достаточно вспомнить «бондиану» и песни Высоцкого.

Феномен «радиоголосов», которые ловила советская интеллигенция, доказывал, что многие жители СССР были готовы воспринимать оппонента. Судя по воспоминаниям, при прослушивании негативной информации о своей стране в принципе не возникала ненависть к США как таковым. (Как отмечал французский социолог Серж Московичи, европейцы начала ХХ века, охваченные шовинистическими настроениями, просто отвергали негативную информацию о своей стране, считая иностранцев «недостойными» даже обсуждать их родину.) Разработанная в Соединенных Штатах концепция идеологического влияния (впоследствии она получила название «мягкой силы») была основана на том, что противник готов выслушать информацию о ваших положительных сторонах и заинтересоваться ею.

Зато в условиях стратегического пата произошла беспрецедентная демократизация международных отношений. Ее приметами стали ликвидация колониальной системы, резкое расширение числа суверенных государств, появление Движения неприсоединения и целой плеяды международных организаций. Тенденции к демократизации тесно соприкасались с закреплением в международном праве незыблемости территориальной целостности государств, права народов на самоопределение и обязательств по защите прав человека. Сверхдержавы обычно поддерживали соответствующие процессы, чтобы обеспечить себе преимущество в обоюдном соперничестве. Волна демократизации во многом повлияла на внутриполитические процессы и в США (ликвидация остатков расовой сегрегации), и в СССР (укрепление либерального крыла в партийном руководстве).

Кризисы долгого мира

С легкой руки американского политолога Пола Нитце конфликты времен холодной войны стали называть «игрой с нулевой суммой», когда выигрыш одной стороны автоматически означает проигрыш другой. Однако ни один из кризисов холодной войны подобной игрой не был. Советское и американское руководство демонстрировали скорее нежелание, чем готовность начинать крупную войну, были готовы на уступки ради сохранения статус-кво.

Эту тенденцию выявила Корейская война (1950–1953). В ней экспедиционные силы США и их союзников воевали за Южную Корею; китайские добровольцы, прикрытые двумя полками советской истребительной авиации, – на стороне КНДР. Но лидеры Соединенных Штатов и КНР не сочли действия оппонента поводом к объявлению войны. Аналогично ни советское, ни американское руководство не видело в локальных военных действиях повода к разрыву дипломатических отношений. Советский представитель бойкотировал заседания Совета Безопасности ООН, но руководство СССР не обсуждало возможности выхода из Организации. В апреле 1951 г. президент Трумэн дезавуировал ультиматум главнокомандующего экспедиционными силами ООН генерала Дугласа Макартура, угрожавшего КНР применением атомного оружия. При первой возможности стороны подписали перемирие.

Готовность к компромиссу показал и второй Берлинский кризис 1961 года. Его причиной были опасения советского руководства в связи с политикой ядерного вооружения ФРГ, воплощением которой стал проект создания многосторонних ядерных сил НАТО (МСЯС). Силовые демонстрации СССР вокруг Западного Берлина, включая строительство Берлинской стены, должны были убедить администрацию Джона Кеннеди в готовности Москвы применить силу в случае предоставления ФРГ доступа к ядерной кнопке. Но при реальной угрозе конфликта в октябре 1961 г. советское командование во главе с маршалом Коневым отвело танки от Берлинской стены без предварительных договоренностей с США. Белый дом со своей стороны осторожно свернул проект МСЯС.

Карибский кризис 1962 г. подтвердил эту тенденцию. Советский Союз разместил группировку ядерных носителей (как авиационных, так и ракетных) на Кубе вблизи Соединенных Штатов. Администрация Кеннеди разрабатывала и обсуждала план ее ликвидации. Однако стороны искали механизм для диалога и создали его через советского посла Анатолия Добрынина и брата президента Роберта Кеннеди. Ни в советском, ни в американском руководстве никто, судя по открытым источникам, не ставил вопрос о разрыве дипломатических отношений или ликвидации ООН. Советские и американские лидеры не произносили зажигательных речей перед агрессивно настроенной толпой и не обещали любой ценой не допустить позора. Все это разительно отличалось, например, от поведения императоров Николая II и Вильгельма II летом 1914 года. Неудивительно, что по итогам Карибского кризиса Кремль и Белый дом начали стратегический диалог о снижении опасности войны.

Аналогично развивался и кризис вокруг «евроракет» середины 1980-х годов. Советский Союз развернул в 1977 г. ракеты средней дальности РСД-10 «Пионер». Страны НАТО восприняли это как нарушение баланса сил в Европе. После неудачных переговоров осенью 1983 г. началось развертывание американских ракет средней дальности «Першинг-2» в 5–10 минутах подлета от Москвы. 24 ноября 1983 г. последовало угрожающее по тональности телевыступление генсека ЦК КПСС Юрия Андропова об опасности ядерной войны и принятии СССР ответных мер, включая выход из Женевских переговоров. Однако в феврале 1984 г. на похороны Андропова в Москву прибыли вице-президент США Джордж Буш и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер. По итогам переговоров с генсеком Константином Черненко и министром обороны Дмитрием Устиновым стороны согласились сохранить режим ПРО/ОСВ и поддерживать стратегический диалог. Через год, в феврале 1985 г., госсекретарь Джордж Шульц и министр иностранных дел Андрей Громыко договорились возобновить переговоры по «евроракетам» в Женеве.

Столкновения в «третьем мире», скорее, играли стабилизирующую роль, выступая частью системы взаимного ядерного сдерживания. Во-первых, они демонстрировали готовность сверхдержав применить в случае необходимости военную силу. Во-вторых, позволяли испытывать новые образцы вооружений. В-третьих, оправдывали существование в СССР и США мощных идеологических аппаратов. Идеи «поддержки демократии» и «распространения социализма» получали наглядное подтверждение через соответствующие акции на периферии.

Примечательная деталь: ни один из региональных кризисов не породил у сверхдержав ощущения серьезного поражения и тем более не вызвал приступов реваншизма. Можно сколько угодно говорить о «вьетнамском синдроме» в Америке, но ни один из кандидатов в президенты не шел на выборы под лозунгом «отомстить за Вьетнам». А в СССР ни один генеральный секретарь не призывал поквитаться с США за Карибский кризис или за Ближний Восток. Даже вывод войск из Афганистана в 1989 г. советская общественность восприняла с облегчением, а не как унизительное поражение. Никаких парадов ветеранов и митингов с призывом «смыть кровью позор», как в Германии 1920-х гг., в советских городах не было. Ни один из кризисов холодной войны не затрагивал жизненные интересы сверхдержав и не был поводом для перехода к реальной конфронтации.

Американские эксперты любят обсуждать, была ли успешной политика ядерного сдерживания Советского Союза. Но сама она возникла на основе наблюдения Джорджа Кеннана, что советское руководство не хочет большой войны. Субъекта, желающего войны, сдержать невозможно: любую демонстрацию силы, даже символическую, он воспринимает как долгожданный предлог для ее объявления. Опыт последующих лет доказал, что и американское руководство не желало прямого военного столкновения. Карибский кризис, равно как и все остальные, доказал, что у советского и американского руководства нет причин и желания начать войну.

Холодный мир

После демонтажа Советского Союза ситуация стала меняться. Между Россией и Америкой началось накопление причин для военного конфликта. Двум сопоставимым по возможностям ядерным державам пришлось выстраивать отношения в рамках одного глобального мирового порядка. Это само по себе стало источником растущей конфликтности.

Самораспад СССР породил волну утверждений об исчезновении у Москвы и Вашингтона идеологических противоречий. В действительности реальные идеологические противоречия стали появляться как раз после 1993 года. Россия, пережив короткий период нарочито проамериканской риторики, с конца 1994 г. официально отказывалась признать американские концепции лидерства и расширения демократии. В 1997 г. Россия совместно с КНР выдвинула идею многополярного мира. Это болезненно восприняли в Вашингтоне, претендующем на ведущую роль в формирующемся мировом порядке. Такое идеологическое противостояние оказалось жестче прежнего «коммунизм – либерализм». Речь теперь шла не о сосуществовании двух лагерей, а о вариантах построения глобального мира. Разойтись по домам, как СССР и США, Россия и Соединенные Штаты теперь не могли.

Наибольшее раздражение у американцев вызывали два фактора. Первый: сохранение у Москвы советского силового (прежде всего – ядерного) потенциала. Россия, несмотря на все перипетии 1990–1993 гг., осталась единственной страной, способной физически уничтожить Америку и вести с ней войну на базе сопоставимых вооружений. Второй: сохранение за Россией статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН, что позволяет ей блокировать действия Вашингтона или лишать их легитимности. Несмотря на декларации о «стратегическом партнерстве», цель американской политики сводилась к резкому сокращению (а в идеале и ликвидации) российского стратегического потенциала до безопасного для США уровня. Соединенные Штаты не были заинтересованы в экономической модернизации России, коль скоро это предполагало модернизацию российского ВПК.

Неприязнь американской элиты усиливалась по мере осознания того факта, что средств для реального «наказания России» немного. Можно, конечно, нанести булавочные уколы в виде санкций против российских компаний или сделать очередную придирку в области прав человека. Но украинский кризис доказал, что экономическая борьба с Россией принесет США дивиденды, только если им удастся обеспечить абсолютную поддержку со стороны Евросоюза, что возможно, но довольно зыбко. А постоянная проработка в американских СМИ сценариев «как лучше наказать Россию» только усугубляет конфликтный потенциал.

Российская элита, со своей стороны, осознавала мотивы действий Соединенных Штатов. Наибольшую тревогу в Москве вызывала проводимая Вашингтоном реформа международного права. Через цепочку прецедентов американская дипломатия утверждала два принципа. Первый – принудительное смещение лидеров суверенных государств (с их последующим осуждением международным трибуналом). Второй: принудительное разоружение опасных (с точки зрения Вашингтона) режимов, прежде всего – лишение их потенциалов оружия массового поражения. Российское руководство подозревало, что конечной целью США является применение этого подхода к Москве. Ситуация усугублялась позицией администрации Клинтона по чеченскому конфликту: Белый дом фактически прощупывал способность России защитить свою территориальную целостность. Слова Бориса Ельцина на Будапештском саммите СБСЕ 5 декабря 1994 г. о том, что на смену холодной войне приходит холодный мир, означали больше, чем недовольство России расширением НАТО на восток. Они символизировали переход к взаимодействию России и США по новым, менее ясным и потому более опасным правилам.

До начала 2007 г. лидеры двух стран на каждом саммите заявляли о намерении выстроить стратегическое партнерство и «преодолеть наследие холодной войны». Но Россия и Соединенные Штаты придерживались противоположных мнений по всем ключевым международным проблемам. Более того: возник новый фактор, отсутствовавший в советско-американских отношениях – взаимное неприятие, отторжение. Вашингтон примерно с осени 1994 г. начал отходить от поддержки Ельцина, говоря о провале демократического транзита в России и установлении в ней «неоцарского» (то есть враждебного США) режима. В американском общественном мнении утверждался взгляд на Россию как на «неправильную» страну, непригодную для демократизации. В России Соединенные Штаты все больше воспринимали как державу, политика которой угрожает существованию России.

С начала 2007 г. заявления о партнерстве или намерении его выстраивать исчезли. Взаимное раздражение стало укрепляться на уровне официальной риторики. «Глобальная антитеррористическая коалиция», созданная осенью 2001 г., распалась через полтора года из-за противоречий вокруг Ирака. «Партнерство по нераспространению ЯО» вылилось в бесконечные препирательства по ядерным программам Ирана и КНДР. Энергетическое партнерство оказалось свернутым в период подготовки саммита «Группы восьми» в Санкт-Петербурге летом 2006 года, хотя именно энергетика должна была стать его главной темой. Не получили развития обсуждавшиеся несколько лет назад идеи о партнерстве на Тихом океане. Повестка двусторонних отношений по-прежнему сводится к тому, как снизить риск столкновения, то есть остается в негативном, а не позитивном, формате.

Параллельно произошел распад стратегического диалога. В период борьбы с Верховным Советом Ельцин подписал пакет невыгодных России соглашений по ядерному разоружению. По мере укрепления российской государственности Кремль постарался отказаться от них или максимально девальвировать их содержание. В Вашингтоне это вызвало нескрываемое раздражение, которое нашло выражение в концепции «взаимно-гарантированной безопасности» (mutually assured safety). После выхода США из Договора по ПРО (2002) российско-американские переговоры по контролю над вооружениями становились все более пустыми и бессодержательными. Даже после подписания относительно успешного Пражского договора (2010) стороны не сумели согласовать базовую формулу по ПРО. С осени 2011 г. переговоры по контролю над вооружениями фактически заморожены: ситуация, беспрецедентная со времен «междуцарствия» в СССР середины 1980-х годов. Напротив, конфликты вокруг Договора РСМД (1987) доказывают неготовность сторон сохранять контроль над вооружениями в его классической форме.

Снизились и взаимные обязательства на случай конфликта с третьими странами. Начиная с Хельсинкского акта 1975 г. СССР и США вырабатывали механизмы мер доверия и транспарентности в Европе. В 1990 г. запущен «Парижский процесс», включавший в себя заявления о намерениях построить единую безблоковую Европу («Парижская хартия») и ограничить обычные вооруженные силы (ДОВСЕ). Спустя полтора десятилетия оба документа фактически дезавуированы. Попытки России запустить реформу ОБСЕ закончились неудачей. Не привели к результатам и предложения выработать новый договор о европейской безопасности (Хельсинки-2), что продемонстрировала Мюнхенская конференция в феврале 2012 года. После фактического провала этой инициативы Россия и НАТО остались без согласованных правил поведения на случай конфликтных ситуаций.

Именно в постсоветский период между Россией и США появился новый фактор – территориальные претензии. Соединенные Штаты не признавали Прибалтику частью СССР, но вопрос оставался замороженным. Теперь территориальный конфликт в Беринговом море сливается с проблемой передела шельфовых зон Берингова пролива и сохранения линии государственной границы через Чукотское море. На это накладываются противоречия в Арктике: предложения Соединенных Штатов по нейтрализации Северного Ледовитого океана и непризнание Вашингтоном прав России на советский арктический сектор. Отказ США согласиться с присоединением Крыма к России поставил вопрос еще острее: в каких границах Вашингтон признает Российскую Федерацию?

Новой формой российско-американской конфликтности стала модель контр-элитной войны. Ее апробация началась еще в 1990-е гг. через серию арестов в США российских граждан и их обвинения в коррупции и экономических преступлениях (никогда не доказанных). Но по-настоящему развитие такой формы борьбы началось с президентских выборов в России 2012 года. Демонстративно недружественное отношение администрации Обамы к Владимиру Путину означало переход «красной черты»: раньше Белый дом никогда не ставил двусторонние отношения в зависимость от конкретного лидера. Последующие два года подтвердили нежелание Соединенных Штатов выстраивать диалог с вернувшимся в Кремль Путиным. (В январе 2016 г. ситуация дошла до беспрецедентного апогея – официальных, устами представителя Белого дома, хотя и крайне неконкретных обвинений главы Российского государства в коррупции.)

Американская сторона впервые официально заявила о неприемлемости конкретной фигуры на посту президента России. Госдепартамент США отказался признать парламентские и президентские выборы в России соответствующими демократическим процедурам. «Закон Магнитского» означает, что Соединенные Штаты не признают легитимность целого сегмента российской элиты. Именно в конце 2012 г. в России впервые на официальном уровне мелькнула тема возможного разрыва дипломатических отношений с США.

Кризисы холодного мира

Новые формы взаимодействия породили и новый тип военно-политических конфликтов. После 1991 г. американская сторона применяла силу против назначенных ею стран-изгоев, отрабатывая модель войны-наказания определенных режимов. В контексте нарастающей двусторонней конфликтности у российского руководства невольно закрадывались подозрения, что конечной целью таких акций будет Российская Федерация. Москве, в свою очередь, приходилось идти на силовые демонстрации, чтобы принудить Вашингтон к поиску компромисса. Между Россией и Соединенными Штатами возникла система опосредованной, но жесткой конфронтации.

Первым примером стала война в бывшей Югославии. Россия оценила военную операцию НАТО против СРЮ 1999 г. как агрессию и пошла на две ответные меры: замораживание «Основополагающего акта Россия – НАТО» и прекращение деятельности миссии альянса в Москве. Можно иронизировать над степенью серьезности этих мер, но во время холодной войны ни одна из сторон не шла на аннулирование соглашений и закрытие дипломатических миссий. В июне 1999 г. дело дошло до открытой силовой демонстрации России в виде броска десантной бригады из Боснии в Приштину. Американские военные, судя по открытым источникам, также допускали возможность локального военного столкновения с Россией на Балканском полуострове.

Вторым примером стала «Пятидневная война» 2008 г. между Россией и Грузией. Пришедший в 2004 г. режим Михаила Саакашвили стремился восстановить контроль над двумя отпавшими провинциями – Южной Осетией и Абхазией. В этом его негласно поддерживала администрация Джорджа Буша-младшего, стремившаяся проверить два принципиальных момента. Первый: готовность России к военным действиям за пределами своих границ. Второй: степень уязвимости российской авиации для американских информационно-космических систем. Москва пошла на применение силы против Грузии. Главной целью было не только наказать Саакашвили, но и подтвердить готовность применять силу для противодействия расширению НАТО и размещению американской ПРО в Европе. (Тезисы, прозвучавшие 10 февраля 2007 г. в Мюнхенской речи Владимира Путина.)

Итоги «Пятидневной войны» не удовлетворили ни одну из сторон. Для российской элиты они породили ощущение победы, доказав возможность принуждения США к компромиссу. Вместе с тем в ходе войны администрация Буша-младшего не обнаружила стремления к диалогу с Россией и, хуже того, пошла на серию силовых демонстраций от переброски грузинских войск из Ирака до отправки военных кораблей в Черное море. Сторонам требовался новый, более серьезный, кризис, выявляющий их позиции на территории бывшего СССР.

Конфликт на Украине неизбежно вытекал из итогов «Пятидневной войны». Для США он был важным инструментом срыва интеграционного проекта Евразийского экономического союза, создание которого президент Путин провозгласил целью третьего президентского срока. Для России важнейшей задачей было предотвратить дрейф Украины в сторону НАТО, угрожающий подрывом российских позиций на постсоветском пространстве и потерей военного присутствия на Черном море. Москва присоединила Крым и осуществила ряд других силовых действий. Соединенные Штаты взяли курс на экономическое воздействие, добившись солидарности со стороны союзников из стран ЕС. На протяжении всего конфликта в США обсуждались по сути две меры: поставка Украине летального оружия и развертывание военной инфраструктуры НАТО в Балто-Черноморском регионе.

Новым вариантом конфронтации стал конфликт вокруг Сирии. Теоретически Москва и Вашингтон решают здесь общую задачу: ликвидация террористической группировки ИГИЛ. Однако стороны проводят военные операции в опасной близости друг от друга, не желая согласовывать свои шаги либо делая это в минимально необходимой степени. Вашингтон обвиняет Россию в агрессии против «сирийского народа», в то время как Москва указывает на безрезультатность и вредоносность операций США. И хотя 12 октября 2015 г. Россия и Соединенные Штаты приняли меморандум о правилах проведения операций в небе над Сирией, риск столкновения списывать со счетов нельзя. Негативным вариантом могут стать:

попытки Вашингтона ввести беспилотную зону над районом действия российской авиации;

проведение Россией акции возмездия против террористов, базирующихся на территории одного из союзников США;

столкновение России с одним из союзников по НАТО, которому Вашингтон окажет помощь на основе 5-й статьи Вашингтонского договора.

Экстраполируя современные тенденции, нетрудно составить прогноз российско-американских отношений. Стороны, возможно, попытаются восстановить консультации по наиболее острым вопросам. Но параллельно продолжится распад последних страховочных механизмов по снижению опасности войны. Будут возрастать демонстративная враждебность военной риторики, контр-элитные акции, свертывание контактов в области науки, образования и культуры. Порог применения силы между российскими и американскими вооруженными силами в региональных конфликтах будет снижаться. Вырисовывается несколько вариантов дальнейшего развития российско-американских отношений.

Вариант 1. Конфликтные переговоры. Наверное, самый оптимистичный. Кремль и Белый дом, сохраняя конфронтационную риторику и обмениваясь силовыми демонстрациями, начинают выработку мер по снижению опасности войны. Соглашение по ключевой стратегической проблеме – ПРО – маловероятно. Но на повестке дня два вопроса: гарантии от случайных столкновений России с союзниками США и выработка комплекса обязательств Москвы и Вашингтона на случай конфликта с третьим государством. К этому комплексу проблем относится и судьба Договора РСМД 1987 года. У СССР и Соединенных Штатов был набор обязательств на случай кризиса с третьей ядерной державой. Сегодня для России и США это – труднодостижимая цель.

Но такой вариант требует, чтобы стороны были готовы к переговорному процессу и не считали силовые демонстрации лучшей альтернативой. Между тем ни Украина, ни Сирия пока не сняли психологического напряжения. Лидеры США и отчасти России пока не считают, что их страны уже достигли опасного предела. Видимо, по-прежнему требуется более крупный кризис для окончательного разрешения накопившихся вопросов.

Ситуация осложняется упадком института посредничества. С середины 1960-х гг. сначала советское, а затем и российское руководство делало ставку на посредничество Франции. Этому способствовали объективные условия: наличие у Парижа независимого военного потенциала и его курс балансирования между Москвой и Вашингтоном. Ливийская война 2011 г. и возвращение Великобритании к активной внешней политике изменили расклад сил в Европе. Франция, переориентировавшись на привилегированный союз с Лондоном, по сути отказалась от автономной от НАТО политики. Германия, встревоженная франко-британским сближением, осваивает новую для себя роль «младшего партнера» Вашингтона. НАТО и ЕС начинают восприниматься Москвой как однородное политическое пространство, в котором доминирует Америка.

Вариант 2: вынужденное взаимодействие. Он предполагает посредничество Соединенных Штатов при конфликте России с кем-либо из их союзников. Американская дипломатия может попытаться предотвратить военное столкновение. Белый дом сделает это, видимо, при наличии двух сопутствующих условий. Первое: если вмешательство США будет расцениваться как дипломатический успех, который позволит избежать войны. Второе: демонстрация слабости российской позиции или создание в СМИ иллюзии подобной слабости. Только на таких условиях Вашингтон будет, скорее всего, готов к реальным переговорам.

Подобный кризис требует, однако, наличия у Соединенных Штатов мощного регионального союзника. Речь идет о стране с крупным военным потенциалом, находящейся на линии соприкосновения с Россией и имеющей к ней исторические претензии. В этой ситуации американцы смогут негласно или полугласно действовать в альянсе со своим антироссийским партнером. До недавнего времени на роль подобного гарантированного противовеса России могла теоретически претендовать разве что Япония. (Польша, страны Прибалтики, Румыния не имеют для этого силовых потенциалов.) Похоже, что теперь круг потенциальных противовесов расширяется. Обвал российско-турецких отношений после сбитого российского бомбардировщика превращает Турцию в крайне враждебного соседа с серьезными военными возможностями.

Менее вероятен, но не исключен вариант вмешательства России в конфликт США с третьей страной. До нынешней осени он был сугубо гипотетическим. Но демонстративная операция России в Сирии, где Вашингтон собирался создать бесполетную зону, изменила ситуацию. Москва прикрыла сирийское правительство: сначала самим фактом проведения операции, а затем размещением систем ПВО. Гонка за бесполетную зону способна стать источником российско-американской эскалации.

Вариант 3: вооруженный конфликт. Исключать его, к сожалению, нельзя. Длительное накопление взаимной враждебности рано или поздно должно будет найти выход. Не следует преувеличивать и сдерживающую роль ядерного оружия. За минувшие тридцать лет безъядерные сценарии российско-американского конфликта стали технически более осуществимыми, чем в 1960-х гг., за счет прогресса в неядерном высокоточном оружии, создании крупных воздушно-десантных подразделений и различных типов тактической ПРО.

Способность России проводить воздушную операцию за пределами своих границ воспринимается как угроза американскому лидерству. У России может возникнуть необходимость сохранить лицо в крупном региональном кризисе, если, например, он начнется по турецкому сценарию. Все это может подтолкнуть и Москву, и Вашингтон проверить надежность своих вооруженных сил.

Наиболее вероятным сценарием является крупный региональный конфликт, в котором российские и американские вооруженные силы будут задействованы напрямую. Стороны при этом сохранят дипломатические отношения и институты Ялтинско-Потсдамского порядка. Образцом будет, например, гражданская война в Испании середины 1930-х гг., в которой советская авиация вела бои против итальянской и немецкой.

Результатом конфликта станет распад экономической структуры современного мира. Санкционная модель воздействия на Россию, опробованная странами НАТО в период украинского кризиса, может быть применена в расширенном виде. Дальнейшая изоляция поставит Москву перед сложным выбором: отступление с потерей лица, атаковать в другой сфере (например, ударить по важному для США режиму нераспространения) или сделать ставку на мобилизационную экономику. В последнем случае для Запада возникнет угроза распада единой мировой финансовой системы. Мир после такого конфликта будет больше напоминать Версальско-Вашингтонский порядок, чем холодную войну.

***

За минувшие годы опасность ограниченного военного конфликта России и НАТО стала выше, чем в годы холодной войны. Такого рода конфликт вряд ли мыслится в Вашингтоне как лобовое столкновение с Россией. Скорее, речь идет об идеологически, политически и информационно хорошо подготовленном силовом вмешательстве Соединенных Штатов в возможный спор России с кем-то из ее соседей, настраивание которых против Москвы уже двадцать лет определяет одно из основных направлений американской внешней политики в Центральной Евразии. Судя по высказываниям российского руководства, в Москве начинает преобладать мнение о том, что в США не отдают себе отчета в цене противостояния с Россией. В Соединенных Штатах в свою очередь выросло поколение политиков и военных, воспитанных на идеях американской неуязвимости и непобедимости. Если этого сценария удастся в принципе избежать, то лишь при немедленном возобновлении кризисного диалога между Россией и странами НАТО.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682621 Алексей Фененко


Россия > Армия, полиция > vestikavkaza.ru, 4 марта 2016 > № 1673796 Алексей Кондратьев

Алексей Кондратьев: "Мы не цепляемся за Асада, мы поддерживаем сирийский народ"

Беседовал Владимир Нестеров

В гостях у программы "Трибуна" член комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Алексей Кондратьев. В верхней палате российского парламента он представляет Тамбовскую область.

- Недавно Совет Федерации принял поправки к закону о военно-техническом сотрудничестве РФ с иностранными государствами. Как эти поправки влияют на наш экспорт вооружений - одну из безусловных статей доходов России?

- Закон за 10 лет в сфере производства продукции военного назначения и ее реализации произошли определенные изменения. Предприятия, выпускающие продукцию военного назначения, поменяли статус, формы собственности. Какие-то предприятия перешли в сектор госкорпораций, которые достаточно жестко регламентированы определенными параметрами и в законодательной, и в технической сфере. Небольшие производства, участвующие в гособоронзаказе либо в форме предприятий, выпускающих продукцию военного назначения, либо участвующие в выпуске запасных частей, материалов, исходных продуктов для производства продукции военного назначения как дочерние предприятия, перешли на новый этап развития в связи с увеличением объемов гособоронзаказа. Поэтому необходимо в кратчайшие сроки от гособоронзаказа на производство конкретных видов вооружений или технических средств до этапов реализации этой произведенной продукции сократить период от разработки оперативно-тактического задания или технического задания на тот или иной материал до конкретного получения финансовых средств за ее реализацию. Чтобы сократить этот процесс с учетом форм собственности и были внесены поправки в законодательство.

Эти поправки дают возможность предприятиям, участвующим в гособоронзаказе, самостоятельно реализовывать произведенную продукцию на основе заключенных контрактов с заинтересованными сторонами. Особенностью этих поправок является то, что те предприятия, которые уже участвовали в гособоронзаказе и реализовывали за границу продукцию военного назначения, обязаны выполнить свои контрактные обязательства. В этом процессе могут участвовать только те предприятия, где доля государственного участия составляет 51% и более процентов акций.

- Где государство имеет контрольный пакет?

- Однозначно. За коммерческой деятельностью предприятия по реализации продукции военного назначения государство обязано сохранить контроль. Это на сегодняшний день главное условие. Поправки в закон оптимизируют издержки, прежде всего, временного и процессуального характера и расширяют возможности компаний в разы быстрее оформлять заказы, в том числе и от наших иностранных партнеров для реализации своих возможностей.

- Иными словами, вы даете возможностей компаниям быстрее реализовывать свою продукцию, наращивать объемы, выходить на разные рынки?

- Продукция оборонного характера носит определенные ограничения в номенклатуре товара. Люди, участвующие в таких мероприятиях как поиск партнеров за рубежом заранее отслеживают, когда будут какие-то контракты на поставку танков, ракет, стрелкового вооружения и так далее. Они, понимая, что зарубежные партнеры будут обращаться с просьбами на производство не только к нам, но и к нашим вероятным друзьям и в США, и в других крупных государствах, производящих вооружение, заранее ищут эти заказы. Под эти заказы они заранее готовят производственную базу, цеха, закупают оборудование, создают запасы материалов, готовят квалифицированных рабочих. Когда происходят торги и заключаются договоры на то, чтобы производить именно наше вооружение, эти предприятия находятся в выгодном положении именно из-за того, что уже готовы производить в кратчайшие сроки для удовлетворения потребностей государств-заказчиков необходимые виды вооружений. Такова специфика этого бизнеса. Когда предприятиям предоставлено право самостоятельно подстраиваться под условия этого рынка, мы даем возможность им развиваться. Ведь на предприятиях работают люди, они получают зарплату, кормят семьи, дают доход с продажи вооружения в госказну. Этот доход идет в том числе и на социальное развитие нашего общества.

- Алексей Владимирович, вы недавно побывали в Сирии. В чем состояла ваша миссия?

- Наш комитет отслеживает все, что происходит сегодня в геополитически важном регионе. По заданию руководителя нашего комитета Виктора Алексеевича Озерова побывал на нашей авиабазе "Хмеймим" - нужно было посмотреть, как наши военнослужащие выполняют боевые задачи по борьбе с терроризмом. Руководство Министерства обороны создало хорошие бытовые условия для личного состава на территории базы, и главное – созданы необходимые условия для выполнения боевых задач. Боевая нагрузка на наших летчиков очень серьезная - по 3-4 боевых вылета в сутки. Постоянно взлетают и садятся самолеты, беспилотные летательные аппараты, их приходится обслуживать, заряжать, заправлять, организовывать процесс выполнения боевых задач таким образом, чтобы исключить летные происшествия, возможные потери в случае боевых контактов с противоборствующей стороной. Никто же не исключил возможности обстрела средствами ПВО со стороны боевиков при заходе на посадку, при взлете, при выполнении задач на маршруте.

Хочется сказать слова огромной благодарности командующему нашего контингента, его заместителям, руководителями структурных подразделений. Все сделано по последнему слову технической моды. Люди живут не в палатках, а в домиках контейнерного типа. Созданы все условия и в плане социально-бытового обслуживания. Столовая изумительная. Своя хлебопекарня. Разнообразный набор блюд. Не как 20-30 лет назад в Афганистане, в Чечне – первое и второе и все. Сейчас в меню три первых блюда, несколько видов второго, своя выпечка. Налажена работа войсковых магазинов, система военторга, где можно купить все, даже безалкогольное пиво, наборы для мелкого ремонта обмундирования. Работают швейная и прачечная. Пункт медицинского отряда специального назначения оборудован по последнему писку медицинского снабжения. Есть все, начиная от реанимационной и заканчивая возможностями проведения достаточно серьезных операций. Диагностическая техника, одна из самых соверменных.

Наш контингент на территории Сирии находится в достаточно комфортных условиях. Конечно, не заменить прямое общение с Родиной телепередачами или фильмами, но работает и свое телевидение, приезжают различные творческие коллективы. Благодаря поддержке сенатора Юлии Владимировны Вепринцевой мы привозили туда артистов Тульской филармонии, выступали там, выезжали на блокпосты. Морпехи на блокпостах были впечатлены выступлениями артистов.

Если бы не действия Военно-космических сил нашей армии, исход событий в Сирии был бы заранее предсказуем. Ее бы уже не было как государства. Был бы анклав, разбитый на разные участки, контролируемые теми или иным бандгруппами, как в соседней Ливии. Сегодня восстанавливается государственная территория, возвращается государственная власть на территории, которые почти четыре года контролировали боевики. Зверства вот людей, которые сегодня пытаются диктовать свою волю всему миру, это кошмар образца гитлеровского нашествия. Людям отрезали головы, вспарывали животы, убивали детей, беременных, насиловали женщин, хотя с точки зрения ислама это нонсенс, выходящий за все рамки. Это в очередной раз подчеркивает то, что терроризм не имеет ни религиозного, ни социального происхождения, это чисто криминальная структура, призванная решать не столько политические, сколько уголовно-криминальные задачи. Терроризм не имеет отношения к исламу, ни к каким-либо другим религиям. Это обыкновенные бандиты, убийцы, уголовники, которых нужно уничтожать как страшную заразу. С ними нельзя вести никакие переговоры, с ними нельзя ни о чем договариваться, их нужно физически убивать. Этой заразе не место на нашей земле.

- Вы долго пробыли в Сирии?

- Всего три дня. Но мы посмотрели работу нашей авиации, в том числе и на центре боевого управления, в режиме онлайн. Смотрели, и как работает наша авиация, со всеми результатами боевого применения, и как противоборствуют боевики. Наша армия сегодня уже далеко не та, какой была пять лет назад, даже невозможно сравнивать с тем, что было в Чеченской Республике и уж тем более в Афганистане. Технический прогресс шагнул далеко, а боевое мастерство наших военнослужащих выросло в разы. Это армия XXI века.

Удалось посмотреть и работу ПВОшников, которые обеспечивают прикрытие наших летчиков. В соответствии с решением президента страны, на территорию авиабазы был введен дополнительный комплекс С-400. Это произошло после трагического случая с экипажем СУ-24. Надеюсь, виновники той трагедии получат справедливое наказание. Турецкая сторона обязана в интересах будущих добрососедских и партнерских взаимоотношений принести извинения и нашей стране, и семьям погибших, возместить ущерб за сбитый самолет. Это должно стать обязательным условием для дальнейших шагов по нормализации взаимоотношений между нашими государствами, потому что ни турецкий народ, ни, тем более, российский, не виноваты в головотяпстве отдельных руководителей, которые допустили такой казус.

- Алексей Владимирович, была ли у вас возможность пообщаться с сирийцами. Какие настроения в сирийском обществе? Как относятся к Башару Асаду, насколько ему удалось сохранить популярность?

- Довелось пообщаться с представителями вооруженных сил Сирии и «Мухабарата» – службы безопасности. Сирийцы благодарны России за приход в регион. Мы никогда не бросали Сирию. В Тартусе давно находится наша военная база, и наши военнослужащие всегда были образцом поведения. Работа наших советников в ходе различных конфликтов, например в сирийско-арабских войнах, всегда воспринималась сирийцами с благодарностью. Но когда мы столкнулись с угрозой международного терроризма, когда были потеряны достаточно большие территории, нависла угроза распада Сирийской Арабской Республики, приход российских военнослужащих, непосредственное участие в боевых действиях, готовность отдать жизнь за сирийцев – все это было оценено ими по достоинству. После гибели нашего военного летчика Олега Пешкова во время приземления на парашюте в результате обстрела в провинции Латакия сирийцы восприняли наше участие не только с воодушевлением, но и с очень большой благодарностью. Я купил в Сирии деревянную шкатулку, где изображены флаги России и Сирийской Арабской Республики, там на русском и на арабском написано "Спасибо". Арабы долго будут помнить то, что сделали русские ради их государства.

Что касается Башара Асада, то только сирийцам на выборах, кто будет руководителем страны. У Башара Асада достаточно высокий авторитет среди той части населения, которая сегодня воюет за сохранение государства, борясь с международным терроризмом. Но есть "Свободная сирийская армия", где люди воюют за то, чтобы у власти был другой человек. По Венским соглашениям, к выборам должны быть допущены различные группы и слои населения, которые не запятнали себя участием в террористических акциях. Будут в итоге у власти представители клана Асада или представители сирийской оппозиции - решать сирийскому народу.

Уже сегодня на выборах в парламент пытаются выставить свои кандидатуры порядка пяти тысяч человек. Представляете как за четыре года войны народ истосковался по нормальной государственности? Для них эти выборы – символ возрождения государственности, порядка, мира на территории. Башар Асад, если он выполнил свою функцию как президент страны, может принять решение не участвовать в этих выборах, а может и участвовать, если он считает, что имеет поддержку большей части населения.

Запад спит и видит, что Башара Асада не будет в сирийском руководстве. Наши партнеры говорят, что несут демократию, но они редко добиваются успеха на этом направлении. В соседнем Ираке повесили Саддама Хусейна, так и не доказав его вину, суд был фактически превращен в фарс. До этого был ввод войск в Ирак, с помахиванием какой-то пробиркой. (Накануне вторжения коалиционных войск в Ирак официальная позиция США заключалась в том, что Багдад нарушает основные положения резолюции Совета Безопасности ООН и занимается разработкой оружия массового поражения, - прим. "ВК").

Или вспомнить смещение в соседней Ливии Муаммара Каддафи. Ливия была процветающей страной, где люди получали при заключении брака пособие до 60 тыс. долларов, где литр бензина стоил дешевле литра воды. Люди, уезжающие за рубеж, обучались бесплатно за счет государства. Хлеб стоил копейки. А сегодня ливийцы получили террористов, разрушенное хозяйство, отсутствие государственности и постоянный страх за свою жизнь, судьбу своих детей, родных и близких.

Пора оградить "ястребов" от желания вклиниваться со своими нормами демократии, которые только ухудшают жизнь людей. Нужно позволить государствам сам управлять своим развитием, а не пытаться под кого-то подстроиться. У каждой страны есть право на суверенное существование, которое в рамках международного права мы все должны уважать.

Поэтому, российское руководство не цепляется за Асада всеми силами. Сирийская сторона позвала нас туда, сирийской стороне, сирийскому народу решать, кто там будет руководителем. Мы поддерживаем, прежде всего, народ.

- Начало военной операции российских ВКС в Сирии вскрыло массу противоречий во внешней политике многих государств. Стала ясна и роль Турции, и роль США, которые вместе с союзниками занимались бомбардировками пустыни на протяжении трех лет, Саудовской Аравии, Катара. Сейчас Владимир Путин и Барак Обама договорились о перемирии. К нему присоединяется все больше и больше селений Сирии, возглавляемых старшинами, старостами. Дает перемирие дополнительные возможности по борьбе с ДАИШ, либо, наоборот ,у террористов появляется возможность передышки?

- Худой мир всегда лучше доброй войны. Главная задача мирового сообщества – стабилизировать обстановку. Владимир Путин когда-то спас Сирию в рамках конфликта с химическим оружием, которое на самом деле применялось боевиками, а не войсками Асада. Но вмешательство международного сообщества в этот процесс обосновано.

Боевые действия, результатом которых является гибель мирных граждан, нельзя оправдать желанием отдельных группировок иметь свою власть на конкретной территории для решения каких-то собственных задач. Тем не менее есть нормы существования государства, и они должны соблюдаться. Разделение сторон в результате перемирия не влияет на снижение интенсивности уничтожения бандформирований. Мы будем продолжать воздушно-космическую операцию по уничтожению боевиков "Джабхат ан-Нусра" и ДАИШ. Наши летчики продолжают выполнять полеты на бомбежку, штурмовку, сопровождение действий Сирийской Арабской Армии по уничтожению террористических группировок. Но боевые действия между представителями оппозиции и вооруженных сил САР не ведутся.

- Те, кто сложил оружие (точнее сказать, зачехлил оружие), в перспективе имеют возможность участвовать в политической жизни Сирии, участвовать в парламентских выборах?

- Совершенно верно. Они должны принимать участи в политическом урегулировании конфликта. Смысл в том, чтобы, завершив вооруженную борьбу, перейти к переговорному процессу, сформировать коалицию или коалиционное правительство, которое позволило бы учесть интересы всех слоев населения Сирии и нормализовать жизнь на территории САР. Разрушения требуют серьезных вложений по восстановлению экономики, естественно, по возврату и возрождению социальной жизни, сохранению, спасению культурных ценностей, которые являются на сегодняшний день международным достоянием.

Все стороны, участвующие в этом конфликте, должны опомниться, одуматься и вернуться к нормальной политической жизни и работать на том направлении, которое позволило бы Сирии достигнуть рубежей, которые она занимала до начала военных действий. Сирия ведь - серьезный региональный игрок в рамках Ближнего Востока и Северной Африки.

Сегодня на севере Сирии Турция играет определенную роль, которая далека и от норм международного права, и от справедливости, что, с точки зрения военного искусства, дипломатических отношений, является прямым нарушением норм международного права. Ведь концентрация войск соседнего государства вдоль границы всегда говорит об агрессивных намерениях, а непосредственное участие в военных действиях, обстрелы, под каким бы предлогом они ни осуществлялись, курдских ополченцев, территорий вокруг Алеппо из артиллерийских систем является применением оружия по территории суверенного государства. В соответствии с международным правом, существует норма casus belli (формальный повод для объявления войны), и руководство пострадавшего государства должно приложить все усилия, чтобы воспретить эту агрессию.

Если Башар Асад отдал бы приказ о применении ответного огня, сегодня бы Турция активно участвовала в боевых действиях. Тогда нужно задать вопрос – кого поддерживает Турция, участвуя в этих боестолкновениях. Какие задачи она выполняет? Курдские повстанцы после тех ужасов, которые совершили террористы в районе Кобани (отрезанные головы, массовые казни), взялись за оружие и сегодня несут одну из основных нагрузок, участвуя в боестолкновениях с боевиками. Турция ведет обстрелы территории Сирии, хотя формально является участником антидаишевской коалиции. Это тоже на сегодняшний день огромная проблема, которая требует работы и дипломатов, и военных ведомств России, Сирии, Турции, Саудовской Аравии. Сегодня на территории разных государств формируются группы для участия в сирийской войне. В том числе россияне уезжают полукриминальными путями через Турцию из Чечни, из Дагестана, причем это далеко не только чеченцы и дагестанцы. Терроризм – наднациональная, надрелигиозная структура, это явление которое имеет звериное лицо и звериную сущность. Всем странам нужно объединить усилия в рамках национальной безопасности, действовать в рамках Интерпола по розыску этих граждан. Если они участвовали в террористических акциях и совершили преступления, то пусть за это ответят. Если не совершили преступлений, значит еще нужно будет с ними работать. Важно, чтобы все наши партнеры по коалиции, в том числе и турки, выполняли свои союзнические обязательства, а не занимались двурушнической политикой "и нашим, и вашим". Только политическая и государственная ответственность руководителей наших стран-партнеров обеспечит скорейшее выполнение задач по наведению мира и порядка в Сирии и во всем регионе.

Россия > Армия, полиция > vestikavkaza.ru, 4 марта 2016 > № 1673796 Алексей Кондратьев


Россия. СКФО > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 3 марта 2016 > № 1673828 Александр Проханов

Слава пехотинцу Рамзану

Александр Проханов

Рамзан Кадыров сообщил, что намерен уйти с поста главы Чечни. Неужели его так допекли московские либералы? Неужели он не понимает, что для своего народа он — не просто менеджер, а духовный лидер? Рамзан, не торопись уходить!

Во время первой чеченской войны я был в Грозном, Еще дымился разгромленный дворец Дудаева, не было ни одного целого камня, и деревья с обрубленными ветвями тоскливо и страдальчески смотрели в серые небеса. В одном месте упавший снаряд пробил землю и выдрал трубу газопровода. Газ шумел, и драная, со стальными лепестками труба ревела алым пламенем. Вокруг трубы стояло пепельно-белое горячее облако. В этом облаке, неподалеку от взрыва, росла вишня. Её обмануло тепло, обманул свет — и она зацвела. Среди февраля, снега, среди грохочущих выстрелов цвела божественная маленькая вишня. Я не мог понять, что это: обман, иллюзия? Или таинственная метафора, среди войны, черноты, среди искорёженного металла говорящая, что наступит пора долгожданного мира и цветения?

И вот с моими друзьями по Изборскому клубу я в Грозном. Цветение состоялось. Восхитительные кварталы, изумительные дворцы, библиотеки, небоскрёбы, увенчанные сверкающими ночными коронами, поразительной силы и красоты институты, университеты. С какой любовью чеченцы показывали мне аудитории, компьютерные классы! На встрече со студентами мне было интересно и тревожно, потому что вопросы были сложны, наполнены смыслом, исканием. Вопросы гуманитарные, исторические, философские.

Сегодня чеченский народ переживает интенсивный период своей истории, в которой складывается прошлое и будущее. Чечня ищет ответы на глубокие мировоззренческие вопросы. В центре исторических исканий стоит фигура Ахмат-хаджи Кадырова, человека уникального и удивительного, чьё значение просматривается всё с новой и новой силой и красотой. Помню, во время войны, в маленьком, недавно отстроенном здании административного корпуса в Ханкале я встречался с Ахмат-хаджи и пожимал его руку. До сих пор моя ладонь помнит тепло этого сильного пожатия.

Он совершил удивительный подвиг — остановил войну. Подставил свою грудь страшному напору зла, ненависти истребления, возмездия, реванша. Всё это ударило его в грудь и развернулось. Благодаря Ахмат-хаджи Кадырову чеченская история совершила таинственный разворот и двинулась в сторону от войны и насилия. Он сделал это, будучи преображенным. Быть может, ангелы нашептали ему на ухо этот подвиг, это грядущее свершение, которое кончилось его трагической смертью. Мученик, герой, он становится национальным святым, и даже после смерти правит духовными силами сегодняшней Чечни.

Его сын Рамзан Кадыров подхватил бурлящую, кипящую чеченскую реальность и превратил ее из страданий, из непонимания в историческое творчество. Сегодня в Чечне идея государства Российского — почти культовая. Чечня неотрывна от Российского государства, часть Российского государства. Идея державы, многонационального, многокультурного, многорелигиозного социума пропитала чеченскую философию и идеологию. Идея многонациональной державы и идея справедливости, которая должна царить в державе, — справедливости, которая является ключевым понятием Корана, наполняет сегодня труды чеченских историков и философов. Каждый народ, говорят чеченцы, драгоценен. Каждый народ является государствообразующим.

Каждый народ поддерживает столб, на котором зиждется свод государства. И Чечня в пору Ахмат-хаджи Кадырова спасла государство Российское, спасла не только чеченский, но и весь российский народ от невиданных жертв. Ведь чеченский народ поддерживает этот столб в очень опасном, стратегически важном для России районе — на южных рубежах. На тех, куда сегодня смотрят злые глаза ИГИЛ, куда нацелены удары возможной экспансии. Сопротивление ИГИЛу, сопротивление этой экспансии — главная цель Рамзана Ахматовича Кадырова. Под Грозным строится антитеррористический центр, оборудованный по последнему слову мировой техники и практики, там идёт изучение противника, методов ведения борьбы, оружия.

Но не только пули, не только автомат будут отражать возможную экспансию. Кадыров создает целую систему исламского образования: исламский университет, исламские писания, исламские проповедники. Он посылает молодых чеченцев в лучшие университеты Ближнего Востока с тем, чтобы они освоили новую лексику — лексику сопротивления, лексику, направленную против безумного "политического" ислама. В Чечне создается особый вид огненной проповеди. Не той тихой, умеренной, смиренной проповеди привычных проповедников, которые не могут погасить огонь ненавистников, а ислам страстный, убедительный, основанный не только на исламской догматике, но и на чувстве, на страсти, на вере, красоте.

Чечня — порубежная республика. Мы поехали по Аргунскому ущелью, кругом стояли белоснежные, дивной красоты горы, усыпанные сверкающими снегами. Внизу протекала гремучая река Аргун. У самой грузинской границы мы были на пограничной заставе нового типа, где служат контрактники. Внешне она похожа на большой коттедж — изящный, чистый. В нижнем этаже — оружейные комнаты, классы для обучения. Наверху — штабные помещения, квартиры, где живут семьи контрактников. Это не казармы с железными койками, а прекрасно современные квартиры, где на кровати спит ребенок, в стеклянном шкафу видны корешки книг, на кухне — милая жена, домашние обеды. Отсюда пограничники отправляются в свои походы на границу. Вместе с ними в дозор ходят четыре пограничных пса. Бронетранспортеры, снегоходы… Граница охраняется с помощью современных электронных систем и радиоустановок.

На сегодняшнюю Чечню и её лидера Кадырова объявлена настоящая охота. На него нападают с разных сторон. По-прежнему среди оголтелых русских националистов актуален лозунг "хватит кормить Кавказ". Они хотели бы превратить Россию в горсть мелких русских республик или городов, изгнав из неё всё, что не связано с их представлениями о русскости. Республика Русь. Бессмысленная злая идея, которая уже однажды, в период перестройки, посетила наше сознание, и мы оказались у огромного разбитого корыта.

С другой стороны, наши либералы оттачивают свои языки, свои перья, упрекая Чечню в нарушении прав человека. Испытанный приём. С этой стратегией приходили на Ближний Восток группировки оккупантов, громили Триполи, Багдад. Этим нападкам сегодняшняя Чечня дает отпор. Не хочу думать, что Рамзан Кадыров оставит свой пост, когда вокруг не счесть врагов.

Мы провели в обществе Рамзана Кадырова долгие три вечерних часа. Он был с нами откровенен, с поразительной наивной, почти детской ясностью говорил обо всём: о семье, об отце, о матери, о детях, о республике, о тех угрозах, которые на республику движутся, о новом строительстве, о том, как трудно в некоторых местах живет народ, сколько он лично получает от людей просьб и жалоб, какая у него стратегия.

Я спросил у Кадырова, как удается выстоять в сложное мучительное время, построить такой чудесный город, дивные университеты? Почему здесь молодые люди глядят на него и на весь белый свет умными, серьёзными и обожающими глазами? Что за принцип, что за философия положена в основу его деятельности? Он сказал: этот принцип прост, я унаследовал его от отца. Надо любить народ и бояться Бога. Нельзя не любить народ, из которого ты вышел. Его слезы, мука, боль и надежды — это и твои надежды, боль и мука. И нельзя заставлять народ работать через силу, направлять его туда, где хрустят народные кости, потому что это нарушение божественных заповедей. Он любит свой народ и никогда не посмеет нарушить божественные заповеди, ибо он человек веры, человек света. А если принесет народу хоть каплю несчастья, то будет проклят Богом.

Эти два условия: любить народ, бояться Бога, соединённые вместе, — и делают Рамзана Кадырова духовным и политическим лидером Чечни.

Он много путешествует по своей Чечне. Выезжает утром и возвращается поздно ночью. Бывает в ущельях, в городах, в школах, бывает у самой границы. Я спросил его: ведь это небезопасно. Он сказал: да, на меня были покушения. Я спросил: берёшь ли ты с собой оружие? Он ответил: конечно. Я попросил показать его автомат, думая, что это подарочное оружие с золотой табличкой на лакированном прикладе — умопомрачительный автомат, с которым хорошо красоваться перед телекамерой. Принесли автомат. Рамзан протянул его мне. Я держал на руках тяжелую обшарпанную машину, чей ствол потерял вороненый цвет, приклад испещрен царапинами. Это было рабочее оружие, побывавшее на войнах. Кадыров сказал: я не глава республики, я — солдат, я — пехотинец.

Я подумал: не покидай окоп, пехотинец Рамзан!

Россия. СКФО > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 3 марта 2016 > № 1673828 Александр Проханов


Россия. Алжир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 29 февраля 2016 > № 1677981 Сергей Лавров

Заявление для СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова по итогам переговоров с Президентом Алжира А.Бутефликой, Алжир

Я хотел бы выразить искреннюю признательность Президенту Алжира А.Бутефлике, всем членам алжирского руководства за великолепный прием, гостеприимство и за очень содержательные переговоры.

Главный итог – это четкое подтверждение обеими сторонами полной приверженности принципам стратегического партнерства, которые закреплены в Декларации 2001 г., подписанной в ходе визита Президента Алжира А.Бутефлики в Российскую Федерацию. По теме двусторонних отношений мы наметили конкретные планы развития торгово-экономического, военно-технического и гуманитарного сотрудничества, договорились о конкретных формах налаживания контактов между соответствующими министерствами и между деловыми кругами двух стран. Особое внимание мы уделили сфере энергетики. Здесь уже налажены устойчивые связи между целым рядом российских компаний и алжирской государственной корпорацией «Санотрак». Есть живой интерес со стороны других российских экономических операторов к установлению партнерских отношений с алжирскими коллегами. Президент Алжира А.Бутефлика также подтвердил заинтересованность своего правительства в тесном сотрудничестве между нашими странами в рамках Форума стран-экспортеров газа и в поддержании регулярных контактов, посвященных анализу ситуации на мировых рынках нефти.

Подробно обсудили проблемы региона Ближнего Востока и Северной Африки. Президент Алжира А.Бутефлика полностью поддержал линию России на формирование широкого фронта по борьбе с терроризмом в соответствии с инициативой, которую выдвинул Президент России В.В.Путин на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре прошлого года. Были также поддержаны наши действия по продвижению сирийского урегулирования в рамках МГПС, которая работает под сопредседательством России и США. Наша общая позиция заключается в том, что решения Международной группы поддержки Сирии, которые были одобрены Советом Безопасности ООН, должны выполняться в полном объеме, без каких-либо предварительных условий и при понимании, что для эффективного пресечения деятельности ИГИЛ, «Джабхат Ан-Нусры» и им подобных необходимо перекрыть контрабандный поток оружия и боевиков в Сирию и Ирак.

Нам было очень важно услышать оценки Президента Алжира и других наших собеседников относительно ситуации в Ливии, где предпринимаются усилия преодолеть глубочайший кризис государственности, который разразился после незаконной акции НАТО против ливийского правительства в 2011 г. Последствия этой авантюры до сих пор ощущаются в районе Сахеля, где наблюдаются тенденции к дестабилизации, в том числе в связи с проникновением боевиков и перетоком оружия из Ливии. Эти последствия наблюдаются и в Европе, поскольку одной из первопричин кризиса с нелегальными эмигрантами является именно развал Ливийского государства. Наша общая позиция заключается в том, что необходимо восстанавливать ливийскую государственность путем организации подлинно общенационального диалога, в котором участвовали бы все без исключения политические и военные силы, существующие сейчас в Ливии. Мы также едины в том, что преодолевая проявления терроризма, экстремизма и насилия в Сирии, Ливии, Йемене, Ираке или какой-либо другой стране региона необходимо начинать комплексно разбираться с первопричинами всех этих трагических событий. Они заключаются в попытках вмешиваться во внутренние дела суверенных государств, навязывать им рецепты извне, продвигать концепции смены режима. Раньше это происходило под лозунгом «гуманитарных интервенций», теперь это пытаются делать под лозунгом борьбы с насильственным экстремизмом. Только сами народы стран региона, как и любой другой страны мира, вправе определять свою судьбу. Это непреложный принцип международного права, его нужно свято соблюдать.

Мы договорились с Президентом Алжира А.Бутефликой интенсифицировать канал доверительного диалога по всем аспектам проблем региона Ближнего Востока и Северной Африки. Убежден, что в целом итоги визита пойдут на пользу развитию отношений стратегического партнерства между нашими странами.

Россия. Алжир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 29 февраля 2016 > № 1677981 Сергей Лавров


Россия > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 25 февраля 2016 > № 1662191 Сергей Глазьев

Как нас грабят

Сергей Глазьев, Александр Нагорный

кривые зеркала международной финансовой системы

О причинах продолжения странной макроэкономической политики денежных властей, которую сегодня не критикует только ленивый, а бизнесмены в буквальном смысле уносят от неё ноги, сворачивая дела и уезжая из страны, мы беседуем с авторитетным российским учёным-экономистом, хорошо известным нашим читателям, — академиком РАН С.Ю.Глазьевым.

"ЗАВТРА". Сергей Юрьевич, вы многократно подвергали проводимую макроэкономическую политику справедливой и сокрушительной критике, предлагали научно-обоснованные разумные альтернативы. Доказывали, что наблюдаемый сегодня в экономике кризис вызван некомпетентными действиями денежных властей. Вашу позицию поддерживают не только академические ученые, но и предприниматели, инженеры, директорский корпус. Как вы считаете, почему ничего не меняется, и в стране продолжается самоубийственная экономическая политика?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Понимаете, экономическая политика — это всегда результирующая экономических интересов. Как бы ни изощрялись апологеты, представляя проводимую политику как объективно обусловленную, основанную на знаниях и преследующую общественные цели роста производства и благосостояния, в реальности они защищают интересы той части властвующей элиты, кому проводимая политика выгодна — вне зависимости от её последствий для народа и национальной экономики.

"ЗАВТРА". И кому она выгодна?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Ответ на этот вопрос даёт статистика, демонстрирующая колоссальный рост валютных спекуляций, объём которых за два года многократно вырос и достиг 100 трлн. руб. в квартал на фоне падения производства и инвестиций, а также доходов населения.

"ЗАВТРА". Это ведь десятикратно больше всего валового продукта и раз в 15 больше экспорта и импорта! Получается, что Московская биржа всасывает все обращающиеся в экономике деньги! Поэтому их не хватает для реального сектора экономики?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Вы совершенно правы. Московская биржа стала главным центром генерирования прибыли в российской экономике. Банки сокращают кредитование производственных предприятий, рентабельность большинства из которых намного ниже процентных ставок.

Вслед за сжатием кредита у предприятий сокращается оборотный капитал и свертываются инвестиции, что мы и наблюдаем по показателям падения ВВП и инвестиций в основной капитал. Те же предприятия, которым рынок позволяет поднять цены, вынуждены это делать, чтобы переложить на потребителей рост издержек на оплату процентов за кредит — так раскручивается инфляция. Вот мы и оказались в стагфляционной ловушке: задрав ключевую ставку вдвое выше рентабельности производственной сферы, ЦБ переключил денежные потоки в экономике на финансовый рынок, в котором стал быстро вздуваться валютный сегмент. А после того как он ушёл с валютного рынка, бросив курс рубля на произвол спекулянтов, для них наступил звездный час! В отсутствие ЦБ они стали манипулировать курсом рубля в целях извлечения сверхприбыли на его колебаниях.

"ЗАВТРА". Но ведь это преступление!

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Если помните, Маркс как-то сказал, что за 100% прибыли капитал попирает все человеческие законы, а при 300% — для него не существует такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.

"ЗАВТРА". Не боится?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Нет, так как наш финансовый регулятор, функции которого с недавнего времени передали ЦБ, вместо того чтобы пресекать манипулирование курсом рубля, фактически этому попустительствует, не применяя общепринятых в мировой практике мер по стабилизации курса национальной валюты.

"ЗАВТРА". Я помню как на круглом столе в Торгово-промышленной палате бывший заместитель министра финансов и представитель Японии в МВФ доктор Котегава рассказывал, как он стабилизировал курс иены после спекулятивной атаки. Он просто попросил прокурора выписать ордера на арест спекулянтов, которые сговорились валить иену. И тут же спекулятивная атака прекратилась.

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Есть и более гуманные методы — временное прекращение торгов, снижение кредитного рычага, ограничение валютной позиции — существуют десятки способов, которые обязан применять в случае резких колебаний курса национальной валюты регулятор. Банк России не только не делает этого — он в принципе самоустранился от выполнения своей конституционной обязанности обеспечивать устойчивость национальной валюты, попросту уйдя с рынка и сознательно отдав его на откуп спекулянтам. И даже помогает им раскачивать валютный рынок посредством валютного и рублёвого рефинансирования коммерческих банков, кредитующих спекулятивные операции. По устойчивому росту объёма валютных спекуляций можно судить о манипуляциях рынком — в противном случае на нём давно бы уже установилось равновесие. В условиях добросовестной конкуренции число выигрывающих спекулянтов примерно соответствует числу проигрывающих, и колебания рынка носят незначительный характер вокруг некоторой точки равновесия, задаваемой игроками реального сектора: импортёрами, покупающими валюту, и экспортёрами, которые её продают. А у нас рынком целиком завладели спекулянты, на которых приходится до 90% сделок. При этом число игроков сократилось, а объёмы многократно выросли, что выглядит явным признаком манипуляции. Курс рубля искусственно раскачивают, чтобы получать сверхприбыли на дестабилизации рынка — за счёт обесценивания рублёвых доходов и сбережений граждан.

"ЗАВТРА". Но ведь это убивает развитие экономики! Предприниматели в условиях такой болтанки курса не могут планировать инвестиции, внешнеторговые операции и сворачивают свою деятельность…

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Естественно. Поэтому во всех странах мира стабильность курса национальной валюты считается главной задачей денежных властей. В этом, собственно, и заключается смысл накопления валютных резервов. Они, точнее, валютные интервенции Центрального банка, призваны демпфировать внешние шоки, обеспечивая стабильность курса национальной валюты, несмотря на колебания внешней конъюнктуры…

"ЗАВТРА". Набиуллина утверждает прямо противоположное: что свободное плавание курса рубля необходимо для демпфирования внешних шоков….

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Это всё равно, что во время шторма натянуть все паруса и сбросить балласт ради повышения удовольствия от свободного кувыркания в бушующих волнах, многократно усиливая их воздействие на корабль и демпфируя разбитые головы пассажиров всплесками адреналина у капитана. Или отключить тормоза на горной дороге, демпфируя её изгибы столкновениями со скалами. Иными словами, глава ЦБ говорит нечто противоположное здравому смыслу, а также экономической теории и практике.

"ЗАВТРА". Это как в королевстве кривых зеркал в знаменитой сказке Губарева!

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Только там кривые зеркала устанавливались на улицах города, а у нас…

"ЗАВТРА". В кабинете у президента?!

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Я там не видел никаких зеркал…

"ЗАВТРА". Ну, это же аллегория. Есть телевизор, доклады членов правительства и того же председателя ЦБ, форумы и конференции, совещания посвящённых в тайные знания экспертов…

Сергей ГЛАЗЬЕВ. В науке не бывает тайных знаний. Если кто-то пытается так аргументировать свои утверждения, значит он лукавит или мошенничает.

"ЗАВТРА". Но ведь именно так поступают наши либералы, когда вопреки позиции науки и практическому опыту убеждают главу государства в нелепых вещах?! Те же слова Набиуллиной про свободное плавание курса как механизм демпфирования внешних шоков. Или когда Шувалов утверждал, что плавное снижение курса рубля перед прошлым кризисом делалось ради граждан, которым тем самым предоставлялось время, чтобы переложить сбережения из рублей в валюту. Или когда Кудрин, а теперь Силуанов убеждают президента в благотворном влиянии сжатия денежной массы и повышения процентных ставок на понижение инфляции! Или когда они все вместе с банкирами кричат о недопустимости введения валютных ограничений, а вместе с экспортёрами — о вредности обязательной продажи валютной выручки… Они ведь сознательно обманывают главу государства, чтобы убедить его в принятии ошибочных, выгодных им и вредных для экономики решений?! И не только они — сотни "независимых" экспертов, журналистов, обозревателей. Чем не королевство кривых зеркал?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Важно понять, в чьих интересах это делается. Плавное снижение курса рубля было выгодно спекулянтам, которые заранее знали стратегию ЦБ и могли без риска для себя "зарабатывать" гигантские деньги за счёт обесценения доходов и сбережений добропорядочных граждан и предприятий, наивно поверивших государству и хранивших свои накопления в рублях. Нынешнее самоустранение ЦБ от обеспечения стабильности курса рубля тоже сделано в интересах спекулянтов. По оценкам самих биржевиков, на валютных спекуляциях манипуляторы получили около 50 млрд. долл. чистой прибыли, в то время как рентабельность машиностроения упала почти до нуля. Отказ от введения общепринятых в практике успешно развивающихся стран валютных ограничений — в интересах офшорной олигархии и тех же спекулянтов, которые работают через офшоры. Завышение процентных ставок и сжатие кредита выгодно руководителям государственных банков, которые становятся хозяевами экономики — могут произвольно банкротить любых заёмщиков, просто прекращая их кредитование и передавая их активы аффилированным лицам, и получать от государства деньги на покрытие убытков от невозвращённых кредитов. Теряют от такой политики производственные предприятия и население. Так, например, в моём бывшем избирательном округе был совершён в ходе прошлого кризиса захват одного из лучших в стране заводов по производству цветных металлов из вторсырья, который банк просто перестал кредитовать. А потом порекомендовал продать его по дешёвке некому проходимцу, для которого кредиты сразу же нашлись. От этого страдают прежде всего добропорядочные предприниматели, заводы, рабочие. И конечно же, экономика в целом, которая теряет способность к развитию.

"ЗАВТРА". В выигрыше оказываются также враги России, которые ввели против нас санкции и радуются нашим трудностям и потерям. Обама так прямо прыгал от восторга, заявляя, что "разорвал российскую экономику в клочья". Есть, наверное, и внешние кривые зеркала, в которые смотрится наша власть? Например, МВФ или западные "эксперты", блистающие на гайдаровских форумах…

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Пожалуй, вы правы. МВФ — это гигантское кривое зеркало, в которое наивно смотрятся руководители многих стран, принимая оценки этой организации за чистую монету и слепо следуя её рекомендациям. Ни одной стране мира эти рекомендации не принесли успеха, во многих закончились экономическими катастрофами. Но до сих пор многие наивно верят в некую научную обоснованность рекомендаций МВФ и относятся к нему как к респектабельной, заслуживающей доверия организации. На самом деле МВФ по своей сути является инструментом финансово-политического давления на формально независимые государства с целью их принуждения к проведению политики тотальной либерализации и открытия их экономик для свободного поглощения американским капиталом. Всегда и везде МВФ навязывает политику Вашингтонского консенсуса, смысл которой сводится к нескольким догмам: отказ от валютных ограничений для беспрепятственного трансграничного движения капитала; отказ от суверенной денежно-кредитной политики и привязка эмиссии национальной валюты к приросту валютных резервов; приватизация собственности, включая природные ресурсы, без ограничений для иностранного капитала; отказ от регулирования цен и планирования; предоставление внутреннего рынка в распоряжение глобальных монополий. Проведение этой политики у нас повлекло деградацию и колонизацию российской экономики, которая ежегодно теряет более 100 млрд. долл. в неэквивалентном экономическом обмене в интересах американоцентричной финансовой системы. Проще говоря, следуя рекомендациям МВФ, мы стали дойной коровой для западных банков и корпораций, из которой сегодня продолжают высасывать сырьё, капиталы, технологии, умы…

"ЗАВТРА". О кривизне МВФ, как, впрочем, и других внешних зеркал, свидетельствует политика двойных стандартов: нам они предлагают одно, а западным хозяевам прямо противоположное…

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Действительно, если сравнить последние рекомендации МВФ для России и для США, то диву даешься. Нам фонд рекомендует поднимать процентные ставки, а США — не поднимать. И это в ситуации, когда у нас они втрое превышают среднюю рентабельность обрабатывающей промышленности, а в США остаются отрицательными в реальном выражении. Нам запрещают пользоваться эмиссией денег для финансирования дефицита бюджета, а в США и ЕС через этот канал ежегодно вливают триллионы долларов и евро. 90% этих валют эмитируются под долговые обязательства соответствующих государств именно для финансирования дефицита бюджета. Нам навязывают тотальную либерализацию внешнеэкономической деятельности, а сами обносят свои внутренние рынки частоколом нетарифных барьеров, защитных мер, валютных ограничений и не брезгуют присвоением чужих денег. Ещё Бисмарк оценил их советы: "Когда англичане говорят вам о свободе торговли, они сыплют вам в глаза песок, чтобы обчистить ваши карманы…".

"ЗАВТРА". В своей новой книге "Последняя мировая война: США начинают и проигрывают" вы приводите убедительные доказательства того, что ложь, обман и коварство являются неизменными инструментами англосаксонской дипломатии, которые Великобритания и США успешно применяют уже много столетий. Как вы думаете, почему наши власти до сих пор смотрятся в кривые зеркала западных политиков, веря их словам вопреки очевидной реальности?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Возможно, дело в отсутствии преемственности в сменах состава российской властвующей элиты. За последнее столетие она трижды менялась кардинально и при этом теряла значительную часть исторической памяти. Да и в рамках одной политической системы смена руководителей государства часто сопровождалась амнезией политического сознания. Например, последний российский император вошёл в союз с англичанами, разорвав договор о стратегическом союзе с Германией, забыв о ведущей роли Великобритании в провоцировании японской агрессии против России всего за несколько лет до этого. Эта доверчивость обернулась крахом империи и убийством царской семьи. Как объяснить наивную доверчивость Горбачёва, который добровольно отдал СССР на растерзание американской агентуре? И это после десятилетий Холодной войны и жёсткого противостояния двух сверхдержав. Невольно вспоминаешь слова известного деятеля Российской Империи генерал-майора Едрихина-Вандама о том, что хуже войны с англосаксами может быть только дружба с ними.

"ЗАВТРА". Да и сегодня наши политические руководители слишком доверяют западным партнёрам. Жертвой этой доверчивости стали не только наши традиционные партнёры и союзники (Ливия, Югославия, Ирак), но и мы сами, отдав на растерзание американским агрессорам Украину…

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Невольно вспоминаю слова Януковича за несколько месяцев до устроенного западной агентурой переворота. Он говорил своим однопартийцам, что всплеск внимания западных политиков к его персоне свидетельствует о возросшей значимости Украины, и всерьёз думал, что бесконечные обращения к нему первых лиц западных государств свидетельствуют о его нарастающем политическом влиянии. Он наивно полагал, что имеет дело с джентльменами и верил их обещаниям. А они, как предупреждал Бисмарк, просто "сыпали ему в глаза песок". Не только для того, чтобы обчистить карманы, втягивая Украину в ассоциацию с ЕС, но и для того, чтобы захватить эту страну, сделав её бесправной колонией, а самого Януковича — беглым преступником…

"ЗАВТРА". Вы думаете, на минских переговорах тоже расставлены кривые зеркала?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Было бы наивно думать иначе, если вы имеете в виду слова американских лидеров. Они не собираются соблюдать Минские соглашения и используют их для затягивания времени, которое им нужно для зачистки Украины от русских, укрепления и вооружения своего марионеточного режима, а также для передачи украинской экономики под контроль американских корпораций. На Украине руками марионеточного правительства они реализуют такую же программу, как в Ираке, в котором сначала были разграблены музеи и вывезены бесценные сокровища, затем крестьян принудили сажать генетически-модифицированные семена американской "Монсанто", заводы передали американским ТНК, а ставшее "лишним" население бросили в мясорубку гражданской войны с выращенным американцами же ИГИЛом. Кстати, ещё одним кривым зеркалом служат некоторые наши эксперты, успокаивающие власть призрачными надеждами, что, мол, нацистский режим сам себя съест, обнищавшее население поднимет бунт и снесёт бандеровцев с властных кормушек, народ вновь потянется к России… К сожалению, живущий на Украине русский народ считает, что мы их предали и отдали на растерзание преступному режиму. Доверия к нам уже нет, скорее, глубокое разочарование и депрессия. И время работает против нас: американские оккупационные власти ежедневно перемалывают тысячи русских патриотов, присваивают сотни украинских предприятий, оболванивают население, зомбируют молодёжь, выращивают и вооружают антирусский украинский фашизм.

"ЗАВТРА". А как же визиты Киссинджера и других "друзей" России, обещающих скорое снятие санкций в обмен на конструктивную позицию России?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Надеюсь, эти слова — "друзей" и "конструктивную" — вы взяли в кавычки? Наивно видеть друга в этом мастере челночной дипломатии, многократно "разводившем" советское руководство, а также многих российских руководителей ельцинского периода. Это, пожалуй, самое кривое из всех упомянутых вами зеркал. Прежде чем слушать его советы, уместно вспомнить печальный опыт Януковича, который наивно верил западным лидерам. Они с ним говорили ровно до тех пор, пока выращиваемые ими неонацисты не накопили достаточно сил, чтобы совершить насильственный захват власти. Так и здесь: американцы делают вид, что требуют соблюдения минских соглашений, вооружая и укрепляя контролируемый ими неофашистский режим, пока он не будет готов к силовому захвату Донбасса и агрессии против России. Вы упомянули мою последнюю книгу — в ней дан научный анализ объективной заинтересованности американской властвующей элиты в развязывании войны в Европе против России. Они это делают не потому, что сошли с ума от страха перед нашим руководством, а потому, что убеждены: сокрушение России — необходимое условие сохранения их гегемонии в мире при конкуренции с Китаем. Потом Киссинджер или Керри скажет: ничего личного, развал России нужен для торжества прав американского человека.

"ЗАВТРА". Кто же эти "зеркальных дел мастера", развесившие кривые зеркала в коридорах российской власти?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. А вы посмотрите, кто является бенефициаром этой политики, кто руководит сегодня Московской биржей.

"ЗАВТРА". Вы имеете в виду Кудрина, который возглавляет её наблюдательный совет?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Не только. Алексей Леонидович только развешивает зеркала. Изготавливают их, доставляют и монтируют у нас весьма влиятельные силы, защищающие своих агентов-"зеркальщиков" всеми способами.

"ЗАВТРА". Но ведь должен найтись Гурд, который эти зеркала разобьёт? Вы, например…

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Я же не хулиган, а тем более — большинство из них куплены нашим государством и развешаны в коридорах. Я пытаюсь пробить их лазерным лучом истины.

"ЗАВТРА". Но этот луч только отражается в них и направляется по извилистым коридорам власти, преображаясь до неузнаваемости. Наши макроэкономические ведомства, а также сонм оправдывающих их действия "экспертов" — это большие и маленькие кривые зеркала, которые не позволяют власти видеть реальность. Они создают иллюзии, обратные этой реальности, которые провоцируют власти на самоубийственные решения. Вы вот говорите вроде правильные вещи, их разделяет научное и деловое сообщество, они понятны как специалистам, так и простым гражданам. Но вас эти кривые зеркала представляют каким-то страшным монстром, вышедшим из далёкого прошлого. В той же сказке положительные герои выглядели как уроды, а уроды — как красавцы. Поэтому невольно вспоминается признание журналом "Евромани" Э.Набиуллиной лучшим главой Центробанка позапрошлого года. Это за то, что, имея самую обеспеченную золотовалютными резервами валюту и положительный торговый баланс, она ухитрилась сделать наш рубль самой обесцененной и ненадёжной валютой на планете? Это всё равно, что признавать лучшим бомбардиром турнира вратаря, который забил больше всего мячей в собственные ворота! Про многократные признания Кудрина "лучшим министром финансов" я уже не говорю…

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Ну, это же не олимпийские игры, а упомянутый вами журнал — не судья мирового класса. Это просто декорации, как на фабрике грёз — в американском Голливуде. Вы же помните, как в разгар Холодной войны они изображали русских монстрами, а американцев героями. А сейчас война гибридная, где искусство обмана является главным оружием. Если помните, даже Шекспир впадал в отчаяние, когда видел "над простотой глумящуюся ложь…" Но мы не будем вслед за ним звать смерть, как бы этого ни хотелось врагам России — они не более чем, выражаясь словами того же поэта, "ничтожества в роскошном одеянье". Вы же знаете, что Бог в правде, и правда поможет руководству избавиться от иллюзий, а нам — начать реальную работу по подъёму нашей экономики.

Беседовал Александр НАГОРНЫЙ

Россия > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 25 февраля 2016 > № 1662191 Сергей Глазьев


США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 15 февраля 2016 > № 1651835 Дмитрий Медведев

Интервью журналу «Тайм».

По итогам Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности Председатель Правительства дал интервью корреспонденту «Тайм» Саймону Шустеру.

Стенограмма:

Вопрос: Спасибо большое, что согласились дать интервью журналу «Тайм», и спасибо за Ваше выступление сегодня, оно было интересное, яркое. Вы сделали очень яркое и интересное заявление про новую холодную войну, которое вызвало здесь дискуссию. Но я хотел бы начать с другого вопроса, скажем, более новостного и актуального, касательно Сирии. Вчера Президент Асад в интервью заявил: возвращение всей территории Сирии под наш контроль – это наша конечная цель. Хотел спросить, готова Россия его поддерживать в этой цели, в том числе военными средствами?

Д.Медведев: Сначала про Сирию. У нас нет планов – и об этом Президент говорил, мои коллеги говорили и я ещё раз хочу сказать – такого бесконечного присутствия в Сирии. Мы выполняем там совершенно ограниченную, конкретную задачу, основанную на защите национальных интересов, и по просьбе Президента Асада. Поэтому не он будет определять масштабы присутствия российской армии, российских вооружённых сил там, а российские власти, Верховный главнокомандующий и все, кто вовлечён в этот процесс. Это первое.

Второе. Конечно, мы бы хотели, чтобы Сирия сохранилась в прежних границах как единое государство. И мне кажется, что это понимают все: и в России, и в Европе, и в Соединённых Штатах Америки. Никому из нас не нужна новая Ливия, которая распалась на несколько частей, или просто хаос, когда во главе тех или иных территорий находятся полевые командиры, проще говоря – бандиты, какой бы религиозной риторикой они ни прикрывались.

Поэтому мы будем продолжать контакты с нашими партнёрами по этому процессу. Сколь бы трудным ни был этот диалог, он продолжался и в Мюнхене и получил своё развитие. Это внушает какой-то осторожный оптимизм, что удастся договориться о будущем – о том, как будет проходить процесс урегулирования в Сирии, о межсирийском диалоге, его принципах, участниках и прекращении огня.

Вопрос: Последнее время идёт активное наступление войск Асада с помощью российской авиации, которое в целом мешает переговорному процессу. Когда, на какой стадии закончится это наступление и может ли Россия повлиять на это? После Алеппо и другие города пойдут.

Д.Медведев: Мне кажется, это моя позиция, всё должно закончиться тогда, когда наступит мир. Если Президент Асад при нашей помощи или при помощи американцев, европейцев сядет за стол с теми, с кем можно договариваться (а этот круг надо ещё окончательно определить), и договорится о будущем политического устройства Сирии, о процессе демократических преобразований, наверное, о собственной роли и месте в этом процессе, потому что иное было бы странным, – в этот момент всё и должно завершаться.

Хотя, конечно, мы не являемся безразличными наблюдателями, мы, наоборот, вовлечены в войсковую операцию, именно исходя из национальных интересов. В чём они? В том, чтобы экстремисты, террористы не проникали с территории Сирии на территорию Российской Федерации, это вещь очевидная. Но когда там количество боевиков, имеющих происхождение из России и стран Центральной Азии, исчисляется тысячами – это реальная угроза для нас. Именно поэтому мы и приняли такое решение.

Вопрос: Эту логику и этот аргумент я часто слышу, но не совсем понимаю, как бомбардировка останавливает приход террористов в Россию? Потому что не было случаев террористических атак ИГИЛ в России. В сентябре авиаудары начались, месяцем позже была атака – над Синаем самолёт упал.

Д.Медведев: Я сейчас постараюсь объяснить. Вы можете вообще отличить ИГИЛовца или ДАИШевца от участников «Джейш аль-Ислам» или «Джабхат ан-Нусра»? Вы можете их отличить внешне? По идеологии? Да они сами друг друга не отличают. Я только что говорил на эту тему со своим коллегой – французским Премьер-министром Вальсом. Они все бандиты и террористы. Это первое.

Второе. Степень их религиозных различий очень и очень условная, они кочуют друг от друга по разным причинам: где-то больше денег заплатили, кто-то с кем-то разругался. Поэтому нам очень сложно отличать очень умеренных от не совсем умеренных, хороших от плохих. Да, есть идеологическая оппозиция Асаду, с этими людьми надо договариваться, они представляют часть элиты Сирии, они представляют другую часть религиозного спектра, ту же самую суннитскую часть. Но те, кто бегает с автоматами, – это точно люди, которые совершенно другим образом зарабатывают себе на жизнь и имеют другие планы.

Поэтому когда мне говорят, что там ИГИЛ, а там не ИГИЛ... Мы прекрасно помним, как происходила трансформация талибов в «Аль-Каиду», «Аль-Каиды» в другие образования, потом всё это – в «Исламское государство». Эти люди таким образом живут.

Я в своём выступлении говорил, что нам угрожает ситуация, когда мир начнёт управляться при помощи так называемых террористических методов. То есть будет признано, что единственным способом и единственной формой правления на Ближнем Востоке является модель а-ля ДАИШ, то есть когда какие-то люди чуть что отрубают головы, всё остальное неэффективно, собирают дань и всех возвращают, условно, к VII веку нашей эры.

Вот в чём опасность, поэтому я считаю, что здесь не так важно религиозное различие между этими экстремистами.

И ещё. Вы задали вопрос, касающийся холодной войны. Знаете, наверное, это конструкции, которые где-то в воздухе витают. Я нигде не говорил о том, что началась новая холодная война, но я говорил о том, что решения НАТО подталкивают к возникновению новой холодной войны. Я это говорил и готов это ещё раз подтвердить. Потому что до меня выступал мой бывший коллега господин Столтенберг, который сейчас является генсеком НАТО, но ведь он о чём говорил? Он говорил: Россию нужно ограничивать, контингенты увеличивать, защищаться по всем границам, по всем рубежам. Но если это не подготовка к холодной войне, то тогда к чему? Вот такова реальность.

Вопрос: Да, но когда Вы говорите или представляете себе эту возможную новую холодную войну, какие сценарии Вас больше всего беспокоят? Какие пункты конфронтации между Россией и НАТО Вас больше всего беспокоят? Это Прибалтика? Это Турция?

Д.Медведев: Мы бы вообще не хотели никакой конфронтации! Она нам не нужна. Ни в Прибалтике, ни в Турции, ни где бы то ни было. Нам нужно развиваться. У нас, вы знаете, немало проблем в экономике, нам туда нужно направлять силы и деньги, хотя, конечно, нам важно иметь сильную армию, флот. Поэтому нам никакая конфронтация нигде не нужна. Это первое.

В отношении поведения отдельных стран – членов Североатлантического альянса. Вот здесь есть проблемы. Если у некоторых коллег из Прибалтики постоянные фантомные боли, им всё время снится Советский Союз, захваты, какие-то мятежи... Это, кстати, для прибалтийских государств способ управления. В чём он заключается? Он нехитрый: пугайте русскими, которые вот-вот реанимируют Советский Союз, а если вы не хотите этого, вы должны голосовать за нашу партию. Нормальный политический приём, хотя он довольно плохой по своим последствиям.

Но это ладно. С Турцией гораздо сложнее. Турция подставила не себя, она подставила весь Североатлантический альянс. И это очень безответственно.

Скажу прямо: если бы что-то подобное произошло, например, в советские времена, скорее всего, начался бы серьёзный конфликт – если, не дай бог, не какая-то серьёзная война, то точно был бы нанесён ответный удар и так далее. Это просто сейчас решения были приняты другие.

Курс России в этом смысле абсолютно миролюбивый, и несмотря на то что это была явная провокация, когда самолёт, даже если и залетел на несколько секунд, был сбит в пространстве Сирии, Россия на это никак не ответила в военном смысле.

И в этом плане очень многое зависит от решимости руководства Североатлантического альянса повлиять на наиболее озабоченных членов НАТО, которые провоцируют конфликт с другими странами. Это в конце концов вопрос дисциплины в альянсе. Мы прекрасно понимаем, чем такое заканчивается.

Вопрос: И также Вы упомянули (или предупредили некоторых членов НАТО) несколько дней назад в интервью немецкой газете о перманентной войне, если те или иные иностранные противники Асада начнут наземную операцию. Эта идея перманентной войны – Россия готова участвовать в этом? Или есть всё-таки пункт, когда Россия скажет себе: нет, здесь температура слишком высокая, эскалация уже зашла слишком далеко и мы отступаем.

Д.Медведев: Не нужна никакая перманентная война, и Россия ни в чём не хотела бы подобном участвовать. Я лишь сказал, что как только войсковая операция (а я всё-таки был Верховным главнокомандующим и принимал военные решения) спускается с неба на землю, на земле появляются солдаты, сначала в виде спецназа, потом в виде каких-то отдельных войсковых формирований, это всё затягивается. Давайте вспомним, что происходило в Афганистане с американскими военными формированиями. До сих пор не уйти. Поэтому, как только конфликт переходит в стадию сухопутной войсковой операции, он становится бесконечным, вот что опасно. Поэтому не надо этого делать, и даже пугать этим не надо. Вот я сегодня посмотрел, Джон Керри сказал: если Россия и Иран не будут способствовать примирению, то мы с арабскими друзьями (по-моему, это было интервью как раз арабскому какому-то каналу) осуществим сухопутную операцию. Вот это зря. Он своих партнёров, то есть нас, пугает этим, что ли? Он хочет, чтобы Соединённые Штаты Америки опять завязли, теперь уже в Сирии?

Вопрос: Последний вопрос, если позволите, про Сирию. Вот на этой неделе буквально ООН выпустила расследование, и они обвиняют государство Асада в чудовищных преступлениях против человечества, в том числе в систематических убийствах задержанных в тюрьмах в Сирии. Это ООН, не Human Rights Watch, не Amnesty International. Как Россия относится к тому, что у неё в Сирии практически такой союзник? Не ясно ли Вам, почему западным странам из-за таких преступлений так тяжело вступать в какой-либо альянс с Асадом?

Д.Медведев: Надо внимательно изучить этот отчёт и доказательства, которые там приведены, это первое. Второе: конечно, если там приведены твёрдые доказательства, они должны получить международную правовую оценку. Третье, по поводу союзников: союзники бывают разные. Я вот также с коллегами сегодня общался и вспоминал историю Сирии. Я напомню, что, наверное, Хафез Асад был союзником, условным союзником Советского Союза. У нас никогда не было продвинутых отношений с Сирией. Они были прекрасные у Саудовской Аравии, Турции (они братья и постоянно об этом говорили), они были прекрасные с Францией, с некоторыми другими странами. Вот именно они помогали развитию государства, а потом в один миг изменили позицию. Сравните с ситуацией в Ливии. Кто был в числе наиболее близких друзей несчастного Муаммара Каддафи? А потом вмиг ситуация изменилась. Поэтому вопрос сейчас не в том, кого мы называем союзником, а в ответственном поведении. Ну а все данные, которые получены, подлежат оценке. Здесь мы абсолютно открыты к тому, чтобы и с нами это обсуждать.

Вопрос: То есть, если совсем просто сказать, Россия не оставляет своих в беде, в отличие от западных стран, которые это сделали с Мубараком?

Д.Медведев: Нет, это не просто, вы мою фразу передёргиваете. Я, ещё раз говорю, единственный, наверное, среди действующих руководителей Европы и Азии, кто там был с государственным визитом. У нас нормальные, вполне приличные отношения были, но это не какие-то союзнические отношения. Если у нас есть договорные отношения, мы, конечно, свои договорные обязательства стараемся исполнять. Если нас кто-то просит помочь, мы и такие решения принимаем.

Вопрос: Ясно, хорошо. Тогда давайте оставим Сирию пока. И хотел поговорить о договоре СНВ-3. Это был действительно (касательно новой холодной войны или старой холодной войны) огромный шаг вперёд в разоружении. Вот тогда был СНВ-3, сейчас мы видим, если можно Вам показать…

Д.Медведев: Покажите, конечно.

Вопрос: Тут название «Статус-6», которое появилось на российском телевидении, если Вы помните случай… Если можете это прокомментировать: зачем Россия показывает или производит такое оружие и что это говорит как раз о вопросе новой холодной войны?

Д.Медведев: Я эту тему комментировать не буду. Ситуацию со «Статусом» и какими-то разработками в этой сфере комментировать нет смысла, просто потому что сейчас нет предмета для обсуждения. Но применительно к холодной войне, гонке вооружений и СНВ-3 я комментарии сделаю.

Во-первых, я считаю, что СНВ-3 был достижением российско-американских отношений и облегчил общую ситуацию в мире. Мы, по сути, свои ядерные арсеналы привели к состоянию начала 1960-х годов, что на самом деле неплохо, потому что, собственно, гонка вооружений началась потом. Кстати, вообще за период существования Российской Федерации как отдельного самостоятельного нового государства мы свои арсеналы сократили очень и очень существенно, просто в разы, и это все знают, это проверяемая же история. Поэтому я считаю, что это хороший, добротный результат. Это можно положить в копилку российско-американского сотрудничества. Жаль, что в дальнейшем всё пошло по иному сценарию.

Во-вторых, означает ли прекращение переговоров по целому ряду вопросов начало гонки вооружений? Конечно, не означает. Мы ни в какой гонке вооружений не заинтересованы. Это очень дорогая история, и очевидно, что в настоящий момент нет ни поводов, ни причин заниматься тем, чем занимался Советский Союз и Соединённые Штаты Америки вместе с Североатлантическим альянсом в конце 1970-х – начале 1980-х годов. Что, безусловно, обескровило советскую экономику, чего там скрывать.

Третье, когда говорят о всякого рода ядерных средствах, новых проектах, старых проектах, то нам не следует забывать, что мир изменился и вооружения изменились. Да, есть такое очень жёсткое вооружение, которое, что называется, уничтожает всё вокруг и, по сути, приводит к тому, что планета становится необитаемой или наступает ядерная зима. И по этому поводу человечество уже определилось, что нужно сделать всё, чтобы никогда нигде этого не произошло, и стараться способствовать уменьшению ядерного клуба и ограничивать по возможности потенциалы и так далее.

Но есть другие виды оружия, которые сейчас так стыдливо не обсуждаются. Вот, например, есть так называемая концепция глобального удара, известная концепция – американская и атлантическая, неядерная. Она основана на использовании ракет высокоточных, но не ядерных. Это не страшно? Нет, это очень страшно. Но она не подпадает ни под какие ограничения и так далее, но мы с вами прекрасно понимаем, что, если использовать сотни и тысячи ракет для нанесения вот такого удара, последствия будут ничуть не лучше. Но никаких ограничений нет. И при этом нам говорят, ну вы давайте дальше снижать, например, ядерный потенциал, а вот этим заниматься не будем. Нет, коллеги, нам теперь нужно всем обсуждать это в комплексе.

Почему мы очень недовольны были идеей противоракетной обороны – потому что, по сути, только с обратным знаком, происходило уменьшение нашего ядерного потенциала, причём это объяснялось естественным наличием Ирана с его нехорошим поведением и необходимостью быстро реагировать на всякого рода действия стран-изгоев. Сейчас Иран – друг. Все со всеми договорились, кстати, при нашей помощи и поддержке. Все санкции сняты, а как с ПРО? А ПРО осталось. Так можно договариваться?

Вопрос: В контексте настолько напряжённых отношений между Россией и НАТО, о которых Вы говорили тоже в своей речи сегодня, вот эта опасность, которую все хорошо помнят из старой холодной войны, опасность ядерной войныпо случайности или не по случайности – она остаётся сегодня, она повысилась за последние два-три года? Как Вы оцениваете эту опасность?

Д.Медведев: Если говорить о контроле за ядерными потенциалами, то я считаю, что принципиально ничего не изменилось. Потому что мы с американцами в договоре, у нас есть регулярный обмен информацией, контрольные меры. Все инструменты действуют. В этом смысле хуже не стало, но хуже стало в другом смысле. После целого ряда событий, в том числе на севере Африки, на Ближнем Востоке, многие страны всерьёз задумались: а не создать ли свою бомбу? Я помню долгие дискуссии по поводу того, у кого что есть, когда выясняли, есть ли оружие в Иране, есть ли оружие в Пакистане и в целом ряде других стран. Мы сегодня на экспертном уровне понимаем, кто чем обладает. Сейчас вот есть проблема Северной Кореи. Неконтролируемое расширение ядерного клуба – это крайне опасная история. Но при этом надо понимать, что часть стран реально боится за своё существование и говорит о том, что вынуждена будет заниматься созданием ядерного оружия.

Я помню, когда я на неформальном уровне общался с лидерами арабских стран в рамках Лиги арабских государств, то мне так аккуратно сказали: знаете, вот мы получаем информацию о том, что Иран занимается, ещё кто-то занимается, и вообще всё это в регионе может случиться. Нам коллеги из Саудовской Аравии сказали, что если так, то мы тоже об этом будем думать. Вот что опасно – провокация создания ядерного оружия. И второе, конечно, это попадание ядерного арсенала в руки террористов, а также создание грязной бомбы и всего того, что связано с использованием ядерного заряда террористами и преступниками. Вот с этим человечество обязано бороться.

Вопрос: Хорошо. Оставим тогда и эту страшную тему.

Д.Медведев: Давайте что-нибудь более мирное обсудим.

Вопрос: Сегодня, после Вашей речи и в контексте других круглых столов, западные коллеги обвиняли Россию часто в попытках расколоть Европу, разделить Европу, в том числе с использованием миграционной темы. Я заметил, что в Вашем выступлении звучала риторика… Я живу в Германии и часто слушаю тоже правые партии в Германии, в Европе. Риторика была очень похожая, особенно касательно миграционной темы. Почему Ваши высказывания настолько напоминают высказывания, скажем, Front National во Франции или PEGIDA в Германии? Почему настолько схожие позиции и почему Россия ищет и имеет вообще таких союзников в Европе?

Д.Медведев: Я не знаю, что вам это напомнило. Я вообще-то по своим убеждениям не левый, скажем прямо, – это первое. Второе, скажу предельно откровенно: я считаю миграционную политику Европейского союза и отдельных стран колоссальной ошибкой, ошибкой, которая угрожает европейской идентичности. Я считаю, это реально очень большая проблема. Мы прекрасно понимаем, к чему может привести появление таких колоний, которые составлены из беженцев из не самых благополучных регионов в самом сердце Европы. Я не думаю, что это может понравиться каким-то другим политическим силам. Да, есть разная риторика, но если вы спросите на улице в любой стране, будь то Франция, Германия, Италия или Британия, хотят ли люди, чтобы к ним переселилось 1,5–2 млн человек из стран Ближнего Востока, вряд ли они придут в восторг. Именно поэтому я считаю, что проблемы с миграцией здесь накачали сами государства Европейского союза. Пусть не обижаются. Но это же ваши правила въезда, ваши правила миграции, пособия, которые выплачиваются. Значит, это сознательный курс. В гуманитарном плане он, наверное, безупречный, с одной стороны, но с точки зрения интересов обычных граждан этих стран, экономик этих стран он довольно сложный.

Вот мы обсуждали, например, перспективы выборов в местные органы власти в Европе в настоящий момент, когда приехало большое количество мигрантов из стран Ближнего Востока. Я думаю, что действительно у правых партий есть возможность на этой теме отыграться, что называется. Но почему? Не потому, что людей захватила эта правая идеология, а потому что они мыслят очень просто: если приехал миллион рабочих рук дармовых, часть из них всё равно попадёт на биржу труда, рынок труда, и мы лишимся работы, потому что их труд стоит дешевле. Мне кажется, что в этом смысле Европейский союз сегодня является заложником несбалансированной миграционной политики. Это моё абсолютно искреннее убеждение. Если говорить совсем прямо и искренне, мне просто жалко Европу.

Вопрос: Но с внешнеполитической точки зрения подъём этих сил в Европе представляет какие-то возможности для российских интересов?

Д.Медведев: Мы не можем и не хотим подыгрывать никаким силам, играть на антимигрантских настроениях. Мы просто откровенно говорим о том, в чём здесь опасность. Я довольно долго обсуждал эту тему, например, с финскими коллегами — и с Премьером, и с Президентом — вчера. Я могу сказать так: к ним стали въезжать беженцы из Сирии, Ирака, некоторых других стран через территорию Российской Федерации, получив у нас разрешение на официальный въезд, к ним нет претензий, они не в розыске, нигде.

Реплика: На велосипедах в том числе.

Д.Медведев: В том числе на велосипедах, совершенно верно, потом стали какие-то машины покупать. Их въехало около тысячи человек через два контрольно-пропускных пункта на российско-финской границе. Наши финские коллеги заволновались на эту тему. Мы с ними сейчас ведём консультации, каким образом им помочь, прекрасно понимая, что, наверное, для них это испытание. Но при этом я всё время им говорю, что хорошо, ладно, здесь вы обратили на это внимание, но к вам же 30 тыс. приехало из Швеции. Здесь – тысяча, а там – 30 тыс. Вы шведов ни в чём не подозреваете? Они не пытаются сознательно навредить соседней стране? А почему-то считаете, что мы пытаемся манипулировать этими людьми. Это несерьёзно.

Вопрос: Кстати, об отношениях с западными партнёрами. Вы много говорили в своей речи сегодня о санкциях, о том, насколько они вредят отношениям. Как, может быть, в неформальных разговорах Ваши коллеги-европейцы отреагировали на этот призыв их отменить и что этому препятствует?

Д.Медведев: Знаете, у меня как-то так получилось, что по этим санкциям с кем бы я ни говорил, все почему-то опускают глаза долу, в пол, как будто они не имеют к этому отношения, и говорят: «Ну да, это там приняли. Мы-то, конечно, против. И вообще всё это плохо, бизнесу мешает. Мы это всё прекрасно понимаем. Но вы давайте там побыстрее минский протокол, минские соглашения реализуйте, побыстрее всё это сделайте. А так вообще мы как бы и ни при чём». Но это не вполне честная позиция. Это консолидированное решение всех наших европейских друзей. Они все за это проголосовали. Никто не заблокировал, никто не высказался против. Значит, это консолидированная позиция. И не надо этого стесняться. Скажите честно, что мы хотели вас наказать.

Следующий вопрос в том – наказали ли. Наверное, где-то нам неприятные минуты доставили. Сильно? Не сильно. Развиваемся, живём, естественно, выживем. Политическую позицию изменили власти Российской Федерации? Не изменили. Имеют поддержку у населения Российской Федерации? Вы прекрасно знаете, имеют, и ещё такую, которую здесь ни одна политическая сила не имеет, потому что никому не нравится, когда на твою страну давят.

Поэтому за эти санкции ответственность несёт Европейский союз целиком и другие страны, которые их поддержали. Ну, естественно, Соединённые Штаты Америки, Канада – в общем все, кто под этим подписался. Мы это всё обсуждаем, но наша позиция проста, я её многократно формулировал: мы ничего просить не будем. Вы хорошо знаете нашу литературу. У Михаила Булгакова есть прекрасная фраза в книге «Мастер и Маргарита», когда Воланд говорит о том, что никогда ничего не просите, сами предложат и сами всё дадут. Вот и мы никогда не будем просить отмены этих санкций. Сами придут и скажут: давайте наконец со всем этим покончим, потому что никому не лучше, всем только хуже.

Вопрос: Вернёмся во время Вашего президентства. Чуть ли не главная тема была – модернизация и диверсификация экономики. Вам часто задавали этот вопрос, но интересно, какие-то новые уроки появились в контексте низкой цены на нефть? Низкие цены сейчас тоже тревожат бизнес в России. Почему не удалость тогда действительно успешно диверсифицировать экономику и может ли это быть сделано более успешно в контексте низких цен на нефть?

Д.Медведев: C учётом того, что? сегодня у нас в экономике, низких цен на углеводороды, с учётом всех этих факторов, да и отчасти санкций, я убедился в том, что идея модернизации российской экономики, её диверсификации, перехода к масштабному производству новых товаров, основанному на высоких технологиях, абсолютно верна. Этим начали заниматься, и этим нужно заниматься с утроенной энергией, потому что, как только начинается такая волатильность на рынке нефтепродуктов и газа, наша экономика сдувается. Это было в 1998 году, это происходит сейчас, даже несмотря на то, что вроде мы сейчас чуть меньше зависим от этого, чем, например, три-пять лет назад.

Почему не удалось? Очень короткий промежуток времени. Наверное, и наши ошибки есть и просчёты, я отрицать не буду. Но, конечно, за пять лет невозможно из нефтяной экономики, страдающей «голландской болезнью», создать высокотехнологичную экономику. Это сложная задача, но мы к этому стремимся.

Есть некоторые успехи, я считаю. Может, они пока относительно скромные, но они есть, потому что мы используем уже много собственных машин, механизмов, транспортных средств, которые раньше практически полностью закупали, будь то комбайны или тракторы. Есть достижения в сфере высоких технологий, новых материалов. Всё это есть, но, конечно, всё это нужно использовать более широко. Это задача на будущее.

Вопрос: И касательно санкций. Вы в прошлом году оценили, сколько они стоили Российской Федерации, экономике. Там звучала цифра 80 млрд долларов, если я правильно помню сообщения прессы. Можете дать оценку, сколько они стоят сейчас?

Д.Медведев: Понимаете, это очень трудно оценивать. Вопрос в том, как считать. Если считать, например, потери, связанные с отсутствием доступа к иностранным (прежде всего европейским, в меньшей степени – американским) рынкам капитала, то это цифры очень большие, потому что мы брали эти кредиты и тем самым иностранная валютная ликвидность использовалась для роста. Это не означает прямых потерь в смысле сжатия размеров экономики – так, наверное, считать нельзя, – но это то, что мы не смогли получить. В этом смысле мы, конечно, эти потери в полной мере не восстановили. Это абсолютно точно десятки миллионов долларов неполученных кредитов, в которых на самом деле была заинтересована не только наша экономика, но и банковская система европейская, и целый ряд крупных предприятий. Я сегодня с бизнесом немецким встречался. Объём импорта, например немецких машин самых разных (я имею в виду, средств производства), упал на 40–50%, и именно из-за отсутствия этой валютной дешёвой составляющей.

Так что эти потери есть, мы их не отрицаем. Но тем хуже для всех, кто принимает участие в экономической кооперации, – и для нас, и для наших европейских партнёров. Надо это всё завершать, и чем скорее, тем лучше.

Реплика: Будем надеяться. Спасибо большое.

Д.Медведев: Вам спасибо большое. Успехов.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 15 февраля 2016 > № 1651835 Дмитрий Медведев


Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 11 февраля 2016 > № 1652426 Алексей Мешков

Интервью заместителя Министра иностранных дел России А.Ю.Мешкова агентству «Интерфакс», 11 февраля 2016 года

Вопрос: В конце января Европейское командование Вооруженных сил США опубликовало обновленный вариант военной стратегии в Европе, в котором сдерживание России указывается в числе главных приоритетов в связи с "нарастающим агрессивным поведением Москвы". Одновременно Пентагон запросил на 2017 г. у Конгресса порядка 4 млрд. долл. на усиление военного присутствия на восточном фланге НАТО. Потребует ли беспрецедентное наращивание мускулов НАТО вблизи границ с Россией принятия соответствующих дополнительных ответных шагов с нашей стороны? Явится ли это нарушением Основополагающего акта Россия-НАТО? И можем ли мы выйти из него?

Ответ: Перечисленные Вами шаги являются лишь частью предпринимаемого натовцами более широкого комплекса мер по "сдерживанию" России. Это и наращивание военного потенциала блока в целом, и значительное усиление военного присутствия и инфраструктуры на "восточном фланге" НАТО. Безусловно, все эти действия учитываются в нашем военном и оборонном планировании. Будем и впредь их внимательно отслеживать, в том числе с точки зрения соблюдения альянсом обязательств по военной сдержанности, взятых его государствами-членами в соответствии с Основополагающим актом Россия-НАТО 1997 года. Мы по-прежнему рассматриваем данный документ в качестве одной из краеугольных договоренностей в сфере европейской безопасности.

Вопрос: В конце прошлого года появились сообщения о возможном возобновлении работы Совета Россия-НАТО на уровне послов. Генсек НАТО Йенс Столтенберг на ежегодной пресс-конференции в январе вновь заявил о необходимости возобновления работы СРН. Обсуждается ли этот вопрос между Москвой и Брюсселем или по-прежнему по нему никакой конкретики нет?

Ответ: У нас есть контакты со штаб-квартирой НАТО по данному вопросу. Работа ведется. Говорить о выходе на какие-либо конкретные совместные понимания пока преждевременно. При этом хотел бы отметить, что российская сторона не раз подчеркивала свою готовность к равноправному и конструктивному диалогу с альянсом. Ведь именно для этого в свое время и создавался Совет Россия-НАТО.

Вопрос: Планируются ли контакты Министра иностранных дел России С.В.Лаврова с генсеком НАТО Йенсом Столтенбергом "на полях" Мюнхенской конференции по безопасности в феврале?

Ответ: Программа пребывания Министра иностранных дел России в Мюнхене еще окончательно не сверстана. Однако возможность организации такой встречи действительно прорабатывается.

Вопрос: Есть ли планы встречи в ближайшем будущем, возможно, "на полях" Мюнхенской конференции Министра иностранных дел С.В.Лаврова с главой Европейской внешнеполитической службы Федерикой Могерини? Обсуждается ли ее визит в этом году в Россию?

Ответ: Действительно, имеется принципиальная договоренность о проведении встречи Министра иностранных дел Российской Федерации с Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности, заместителем председателя Европейской комиссии Ф.Могерини "на полях" Мюнхенской конференции по безопасности (12-14 февраля).

Хочу отметить, что, несмотря на непростую ситуацию в отношениях Россия-ЕС, нам все же удается поддерживать возможный в нынешних условиях уровень диалога, прежде всего, по таким актуальным международным проблемам, как ситуация в Сирии, Ливии, борьба с международным терроризмом и наркотрафиком. С.В.Лавров и Ф.Могерини регулярно встречаются в кулуарах различных международных мероприятий. Последняя их встреча состоялась 3 декабря 2015 г. "на полях" заседания СМИД ОБСЕ в Белграде, в общей сложности в прошлом году они встречались шесть раз.

Но мы считаем недостаточным формат таких кратких двусторонних встреч. В связи с этим предлагаем нашим есовским партнерам вернуться к идее организации полноформатного заседания Постоянного совета партнерства на уровне мининдел, который не проводился уже более четырех лет (последнее заседание состоялось в ноябре 2011 г.), что было бы намного продуктивнее, поскольку этот формат предполагает обсуждение и поиск развязок по всему комплексу наших отношений.

Что касается визита Ф.Могерини в этом году в Россию, то мы такую возможность не исключаем. Эта тема может быть затронута в ходе планируемой встречи С.В.Лавров-Ф.Могерини в Мюнхене.

Вопрос: Россия в феврале планирует выплатить треть ежегодного взноса в Совет Европы (СЕ). Насколько высока вероятность того, что Москва в текущем году этим и ограничится? Насколько это зависит от изменения позиции ПАСЕ в отношении полномочий российской делегации?

Ответ: Российская Федерация намерена последовательно добиваться восстановления в полном объеме полномочий делегации Федерального Собрания Российской Федерации в ПАСЕ. Безусловно, ситуация в Ассамблее будет учитываться при принятии решения о порядке выплаты взноса нашей страны в бюджет СЕ в 2016 году.

Вместе с тем важно принимать во внимание, что сотрудничество 47-ми государств-членов Совета Европы совсем не ограничивается форматом ПАСЕ. Ассамблея – это консультативный орган авторитетной международной организации.

Взаимодействие между государствами-членами Совета Европы осуществляется в пяти "измерениях": межправительственном – в Комитете министров СЕ, межпарламентском – по линии ПАСЕ, межрегиональном – в Конгрессе местных и региональных властей СЕ, "судебном" – в рамках Европейского Суда по правам человека и по линии неправительственных организаций – в Конференции международных НПО при Совете Европы. В отраслевом взаимодействии в рамках Организации участвуют представители более двадцати федеральных органов власти Российской Федерации.

Несмотря на сложности в отношениях внутри ПАСЕ, многостороннее взаимодействие в упомянутых форматах активно продолжается, в том числе за счет средств, выплачиваемых нашей страной в бюджет СЕ, и приносит ощутимую практическую отдачу.

Так что в вопросе о модальностях взноса будем действовать взвешенно и осмотрительно.

Вопрос: На днях появилась информация об очередном аресте российской недвижимости во Франции в связи с иском бывших акционеров ЮКОСа. На этот раз речь идет о земельном участке в центре Париже, используемый под строительство российского духовно-культурного православного центра. Как развивается ситуация?

Ответ: Полностью подтверждаю вчерашнее заявление Управления делами Президента и Посольства России во Франции. Работы на площадке идут полным ходом. Естественно, что данный участок находится под дипломатическим иммунитетом.

Вопрос: В последнее время из ряда стран-членов Евросоюза все чаще звучат заявления о необходимости прекратить санкционное противостояние с Россией. Готова ли Москва пойти на ослабление или отмену контрсанкций в отношении этих государств?

Ответ: ЕС вводил санкции коллективно. Так и мы наши ответные меры вводили против всех стран Евросоюза, включая тех, с кем у нас и сегодня поддерживаются очень добрые отношения. Знаем, что многие в этих государствах прекрасно понимают всю ущербность санкционной политики и хотели бы быстрее с этим покончить. Мы такой подход поддерживаем, но делать уже сейчас какие-то страновые исключения из ответных мер не можем, так как это противоречило бы правилам ВТО. Так что мяч на стороне Брюсселя.

Вопрос: 12 февраля на Кубе должна состоятся историческая встреча Патриарха Кирилла с Папой Римским Франциском. Как в МИД России восприняли эту новость? Содействовало ли ведомство организации такой встречи?

Ответ: У нас как государства есть отношения с Ватиканом, они развиваются динамично, не так давно они обрели дипломатический статус. Мы ценим ту позицию, которую занимает нынешний папа Франциск по целому ряду международных проблем. У нас поддерживается постоянный диалог, в том числе по линии МИД, на экспертном уровне, прорабатываются различные культурные проекты. Мы работаем с нашими ватиканскими коллегами в международных организациях, в том числе по очень болезненной для миллионов христиан теме - это преследование христианства, прежде всего, в зоне конфликтов на Ближнем Востоке. Мы активно поддерживаем защиту христиан, диалог между различным мировыми религиями. Естественно, мы не можем не приветствовать диалог между РПЦ и римско-католической церковью. Я думаю, любому человеку понятно значение такой встречи.

Вопрос: Недавно официально был запущен процесс вступления Черногории в НАТО. Одновременно Сербия не скрывает своих амбиций по членству в ЕС, одним из негласных условий которого является присоединение к НАТО. Нет ли опасений, что в ближайшей перспективе Балканы полностью окажутся под "колпаком" Альянса?

Ответ: Россия всегда выступала против расширения НАТО. Это путь в никуда. То, что делается, скажем сегодня, в Черногории - так это попытка затащить ее в НАТО помимо воли значительной части населения страны. Задаешься вопросом, если наши западные партнеры так много говорят о демократии, почему они лишают народ Черногории такого важного демократического института, как проведение референдума. Препятствуют, чтобы референдум был проведен и народ смог бы сказать, какую модель безопасности он хочет для своей страны.

Вопрос: В Евросоюзе по-прежнему не выработали единой позиции относительно проекта "Северный поток-2". Есть страны, которые активно противятся его реализации, Еврокомиссия колеблется в отношении того, удовлетворяет ли этот газопровод под требования Третьего энергопакета. Как Вы оцениваете шансы на успешную реализацию этого проекта?

Ответ: "Северный поток-2" - это коммерческий проект. Большой вопрос нашим партнерам в ЕС: нужен им российский газ или нет? Европейский бизнес считает, что нужен. Европейские компании активно сейчас работают по тематике Северного потока. Как вы знаете, "Северный поток-1" успешно функционирует, не вызывает ни у кого никаких вопросов. Но то, что есть силы в Европе и не только в Европе, кто вообще выступает против энергетических проектов с Россией, то это факт. Они эту свою линию проводят последовательно. Я считаю, что последнее слово здесь должно быть за бизнесом и населением стран ЕС.

Вопрос: Как в целом складывается диалог России с Евросоюзом в энергетической сфере?

Ответ: Еще несколько лет назад до нынешнего кризиса между Россией и ЕС была подписана большая программа до 2050 года по вопросам сотрудничества в энергетической сфере. Об этом никто не вспоминает. Реального энергетического диалога между Россией и ЕС не ведется. Была интересная идея Люксембурга во время предыдущего председательства Евросоюза провести представительную конференцию с участием стран ЕС и России по энергетической проблематике.

Нам как поставщикам энергоресурсов надо четко знать, есть или нет заинтересованность у наших европейских партнеров в российском газе, в каких объемах? Если заинтересованности нет, то наши компании будут искать возможности на других рынках. Но все объективные эксперты подтверждают, что заявления о том, что Европа может отказаться от российского газа - это чистая пропаганда. Наоборот, по мере выхода европейской экономики из кризиса, потребности в газе будут только расти. Естественно, самый прямой и дешевый путь - это российский трубопроводный газ, а не гипотетические поставки сланцевого газа из США или с других рынков.

Я бы на месте наших партнеров в ЕС озаботился не тем, как вставлять палки в колеса любому возникающему проекту энергетического сотрудничества, строительству газопровода из России в ЕС, а как, наоборот, создавать привлекательные проекты для российских компаний, чтобы они пошли с этими проектами на рынки стран Евросоюза.

Вопрос: Учитывая напряженность в отношениях между Москвой и Анкарой, рассматривается ли вариант, при котором точка входа российского газопровода по дну Черного моря, сейчас "Турецкого потока", будет находиться в какой-то стране ЕС?

Ответ: Такие вопросы не обсуждаются.

Вопрос: Намерена ли Россия помогать своим европейским партнерам в решении проблемы беженцев?

Ответ: Россия приняла 2 млн беженцев с территории Украины. Кто из ЕС нам чем-то помог в этой связи? Мы с вами знаем истоки нынешней проблемы беженцев. Триггером, конечно, стала агрессия против Ливии и уничтожение государственности в этой стране. А именно Ливия была сдерживающим форпостом миграционных потоков в Европу, прежде всего.

Затем ИГИЛ и попытки разрушить сирийское государство тоже нанесли серьезный удар. Но, если вы обратите внимание, по статистике количество сирийцев среди мигрантов, которые используют турецкий маршрут, сокращается в сравнении с другими странами региона. Кстати большой вопрос -реальная национальная нацпринадлежность этих мигрантов, потому что большинство из них появляется на территории Европы без документов. Поэтому глубоко убеждены, что проблему миграции надо решать в комплексе, создавать условия нормальной жизни в тех странах, откуда идут миграционные потов. С этой точки зрения более эффективно было бы помогать возрождению экономик этих стран, достижению мирных договоренностей в тех регионах, где идут конфликты вместо того, чтобы вкладывать деньги в лагеря беженцев. Мы хотели бы рассчитывать, что наши европейские партнеры, принимая этих беженцев, будут действовать в строгом соответствии с международным гуманитарным правом, создавать достойные условия для проживания там, куда они попали.

Вопрос: Сейчас говорят, что российские авиаудары в Алеппо катализируют поток беженцев.

Ответ: Это полная чушь. Еще нам не было показано ни одного свидетельства, ни одной фотографии потоков беженцев, которые были бы спровоцированы действиями наших ВКС. Это попытки с больной головы переложить на здоровую, наоборот, действия наших ВКС и сирийской армии создают условия для возвращения домой многих временно перемещенных лиц на территорию Сирии.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 11 февраля 2016 > № 1652426 Алексей Мешков


Сирия. Ливия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 февраля 2016 > № 1643839 Иван Молотков

Многие российские дипломаты 10 февраля отпразднуют свой профессиональный праздник – День дипломатического работника, находясь по долгу службы в горячих точках. Отвечающий за дипотношения РФ с одной из самых нестабильных стран мира – Ливией – посол Иван Молотков рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Марии Киселевой о расползании по региону Ближнего Востока запрещенной в России группировки "Исламское государство", возможной помощи со стороны РФ в борьбе с этой угрозой на африканском континенте и об условиях возвращения российского бизнеса в Ливию.

— Был ли для вас выбор профессии случайным или вы стремились на дипломатическую службу?

— Не могу сказать, что я с пеленок мечтал стать дипломатом. У нас в семье не было дипломатов. Более того, мои родители были, как тогда называлось, технарями — работали инженерами на оборонном заводе.

Тем не менее уже в детстве я увлекся литературой, историей, сначала древней и средневековой, а затем и современной. Когда я учился в школе, родители подписались на очень в то время популярную газету "За рубежом", в которой подробно освещались события в мире, при этом со ссылками на иностранные источники. В это же самое время я начал изучать, не по-школьному, английский язык с репетитором.

Одним словом, уже к окончанию школы я пришел к этой мысли – стать дипломатом. Поступил в МГИМО, где изучал арабский язык, а также все то, что связано с Ближним Востоком. С тех пор, уже без малого 30 лет, здесь и работаю. И не жалею.

— Вы уже долгое время работаете на Ближнем Востоке, в том числе в Египте времен "арабской весны", а с 2012 года отвечаете за дипотношения с Ливией — одной из самых нестабильных стран мира. Что вам помогает работать в горячих точках?

— Думаю, я уже ответил на этот вопрос — привязанность к этим странам и к этому региону в целом.

— Не могли бы вы рассказать о своем обычном рабочем дне?

— Рабочий распорядок дипломата, особенно посла, очень сложно, а подчас невозможно распланировать не то что на завтрашний, но даже на сегодняшний день.

Тем не менее какие-то плановые мероприятия в моей работе присутствуют. Так, с утра я захожу в интернет с целью получить информацию о последних событиях в стране аккредитации, просматриваю свою электронную почту, работаю с документами.

В течение дня встречаюсь, как правило, по предварительной договоренности, с коллегами по дипкорпусу, ливийскими представителями, приезжающими в Тунис (посольство РФ в Ливии было эвакуировано в Тунис в августе 2014 года в связи с резким обострением военно-политической ситуации в Ливии, вызванным ожесточенными столкновениями между группировками – ред.). Посещаю протокольные мероприятия или организую их у себя.

Сразу хочу оговориться – такая "светская" жизнь является важнейшей составляющей нашей работы, поскольку именно в ходе подобных неформальных контактов удается получить весьма ценную информацию.

Особое место в деятельности посольства занимает задача защиты прав и интересов российских граждан, оказавшихся, скажем так, в затруднительных обстоятельствах на территории Ливии. А наши действия в этих вопросах никакими графиками не предусмотришь.

При этом очень часто приходится ломать весь распланированный распорядок в связи с возникающими непредвиденные обстоятельствами – не предусмотренные заранее, но очень важные встречи, какие-то внеплановые события в стране пребывания, новые повороты в судьбе удерживаемых в Ливии россиян.

— Если смотреть со стороны, то складывается ощущение, что Россия, по сравнению с западными партнерами, проявляет к Ливии гораздо меньший интерес, хотя угроза со стороны радикальных исламистов, в том числе запрещенной в РФ террористической группировки "Исламское государство", признается, пожалуй, всем международным сообществом. Да и со стороны западных стран, тех же США, больше заявлений, чем реальных практических действий по стабилизации ситуации в регионе. Нет ли у России опасений, что террористы в Ливии могут значительно усилить свои позиции, пока все внимание мирового сообщества обращено на Сирию и Ирак?

— Вы очень правильно сказали: "если смотреть со стороны". Россия не меньше, чем Запад, обеспокоена расползанием по региону так называемого Исламского государства и была бы готова оказывать Ливии помощь в борьбе с терроризмом, в том числе путем поставок этой стране современного оружия.

Однако есть немаловажное обстоятельство. В отличие от Сирии и Ирака, где ситуация, конечно, тяжелейшая, но существуют законные центральные власти, Ливия пока пребывает в состоянии раскола. До последнего времени на востоке и западе страны существовали два параллельных руководства (парламенты и правительства), каждое из которых настаивало на собственной исключительной легитимности. Кроме того, многие районы находятся под контролем местных администраций и вооруженных формирований (я в данном случае имею в виду не террористические группировки, а местные милиции, никому, кроме своих командиров, не подчиняющиеся).

Согласитесь, в условиях подобного многовластия, а точнее, безвластия, эффективно сотрудничать с Ливией в деле борьбы с терроризмом крайне затруднительно, имея в виду и то, что поставляемое этой стране оружие с большой долей вероятности оказалось бы в руках религиозных экстремистов.

Определенный оптимизм вселяет подписание в марокканском городе Схират в декабре прошлого года межливийского политического соглашения, которое предусматривает создание в Ливии единого правительства национального согласия.

Когда это правительство заработает, когда будут сформированы общенациональные структуры, в том числе и силовые, мы будем готовы поддержать в Совете Безопасности ООН вопрос о снятии оружейного эмбарго, возобновить поставки военной техники, оказывать этой стране другую помощь в противодействии "Исламскому государству" и аффилированным с ним структурам. Главное, чтобы это правительство заявило о себе как можно быстрее.

— Не планируются ли в обозримой перспективе контакты представителей ливийских и российских властей?

— Россия признала правительство Сарраджа. Поддержала соответствующую резолюцию Совета Безопасности ООН. Разумеется, в перспективе нельзя исключать и прямых контактов между российскими и ливийскими руководителями. Однако пока каких-либо конкретных планов на этот счет нет.

— Присутствует ли в настоящее время в Ливии российский бизнес? Возможно ли его возвращение в североафриканскую страну? Не планируется ли подписание новых контрактов, в том числе в энергетической сфере?

— Сотрудники российских компаний, так же как и персонал иностранных экономоператоров, работавших на ливийском рынке, были вынуждены покинуть страну с началом боевых действий. Возвращение российского бизнеса в Ливию, заключение новых контрактов зависит от того, как будет развиваться обстановка в стране.

— Как обстоит ситуация с остающимися в Ливии моряками судна "Механик Чеботарев"?

— На сегодняшний день в Ливии, в городе Мисурата, остаются трое членов экипажа танкера "Механик Чеботарев", включая капитана судна. Нами в координации с МИДом России ведется практически ежедневная работа по их скорейшему освобождению и возвращению на родину. Детали этой работы я, по понятным причинам, раскрывать не могу.

Пока же их регулярно посещает наш представитель, внештатный сотрудник консульского отдела, проживающий в Триполи, снабжает их продуктами питания и предметами первой необходимости.

— Есть ли какие-то изменения в деле россиянки Екатерины Устюжаниновой, подозреваемой в убийстве ливийского офицера?

— В условиях нынешнего хаоса власти в Ливии дело российской гражданки Устюжаниновой, обвиняемой в убийстве ливийского офицера и нанесении тяжелых ранений его матери, пока дальнейшего продолжения не получило. Нам известно, что ее дело еще в 2014 году было передано в суд, однако его рассмотрение до сих пор не состоялось.

Тем не менее наши доверенные лица в Триполи имеют возможность периодически общаться с Екатериной Устюжаниновой в месте ее содержания.

— Вы уже долгое время работаете из Туниса. Нет ли в планах вернуть наше посольство в Ливию (хотя бы ограниченное число сотрудников)?

— Решение об эвакуации персонала посольства в Тунис принималось руководством МИДа с учетом негативного развития обстановки в Ливии, когда стало очевидным, что дальнейшее пребывание там наших сотрудников просто опасно для жизни. Пока необходимые условия безопасности для возвращения в Триполи отсутствуют.

Сирия. Ливия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 9 февраля 2016 > № 1643839 Иван Молотков


Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 февраля 2016 > № 2911909 Татьяна Становая, Арно Калика

Хочется стабильности, получается хаос

Татьяна Становая – представитель Центра политических технологий во Франции

Арно Калика – директор отделения русского мира Консерватории искусств и ремесел, Франция, эксперт по вопросам международной безопасности.

2015 г. стал очень трудным не только для России, но и для Запада в вопросах управления геополитическими вызовами, угрозами и конфликтами. Аннексия Крыма в 2014 г. и украинский кризис стали испытанием мировой системы на способность реагировать на новые ситуации и нестандартные шаги со стороны России, но 2015 г. заставил смотреть на Россию как потенциального партнера в борьбе с международным терроризмом. Конкуренция или партнерство – дилемма, которая станет более острой в новом году.

По итогам 2014 г. Россия и Запад вошли в украинский тупик своих отношений: украинский кризис, как сейчас уже понятно, не имеет быстрого разрешения и становится фактором на годы. В 2015 г. Кремль предпринял попытку выйти из этого тупика и сломать игру Запада, сплотившегося вокруг политики сдерживания в отношении Путина и однозначно не приемлющего его действия в отношении соседнего государства. Инструментом стала сирийская военная кампания России, имеющая по итогам года противоречивый результат.

Россия вышла за пределы зоны своего традиционного влияния и напрямую ввязалась в конфликт, в котором до сих пор обладала влиянием миноритарного игрока. Произошло это на фоне рухнувшего уровня доверия к Путину на Западе: до 2014 г. отношение к нему было сложным и основанном скорее на неполном понимании мотивов и будущих действий Москвы, непредсказуемости поведения российского лидера. Путин, о котором Тони Блэр в 2000 г. говорил как о хорошем менеджере окончательно превращается в глазах западной элиты в профессионального разведчика, манипулирующим партнерами. Персональное недоверие мешает дипломатическим обменам и совместной работе в сфере безопасности и по террористическим вопросам. Бояться Путина начали еще до Крыма: когда Россия стала видеть международные отношения через призму расстановки сил в глобальном военном балансе. Особую роль сыграло оснащение российских ВС морскими ракетами средней дальности «Калибр» в 2013 г.: Россия презентовала это как ответ на политику США в сфере ПРО, а Европа и США восприняли как фактор военной разбалансировки.

После Украины к непредсказуемости Путина в глазах Запада добавилось и неприятие действий России, которая из сложного партнера превратилась в серьезную потенциальную угрозу. В таком качестве Россия пришла в Сирию, тут же приобретя ореол лучшего друга Башара Асада и защитника его режима, несмотря на гораздо более многогранную позицию. Попытки дистанцироваться от этого образа предпринимаются немалые: эволюционирует позиция России в отношении взаимодействия со Свободной сирийской армией, демонстрируется гибкость в риторике о политическом будущем Асада (МИД не устает повторят, что главное – это сохранение сирийского государства, а не режима Асада), в декабре из риторики Путин почти ушел антиамериканизм.

Но взять на себя роль мажоритарного игрока, монопольно договорившись с Асадом о легитимной операции и «приватизировав» его как козырную карту, готовую на определённых весьма абстрактных пока условиях к сдаче, не удается. Не прижилась и инициатива по созданию антитеррористической коалиции по аналогии с антигитлеровской: по сути, сформировано две параллельные коалиции – во главе с США и коалиция России, Ирана, Ирака). А теракты в Париже привели за счет активной дипломатии Франции не к объединению этих коалиций, а к расширению и укреплению первой. Сближению с Путиным это не способствовало, напротив: вопрос о судьбе Асада стал более актуальным, чем до терактов в Париже.

Войдя в Сирию, Россия открывала новую страницу в геополитической игре, изначально строившейся вокруг украинского кризиса (с точки зрения интересов России). Однако страница была тут же переписала терактом в отношении российского гражданского лайнера А321 над Синаем. Борьба против террористов на территории Сирии приобрела прямое и принципиальное значение для Путина, в то время как до теракта это имело в значительной степени инструментальный характер (бомбардировки ИГИЛ были не самоцелью, а способом навязать себя Западу в качестве партнера по антитеррористической коалиции).

Военная кампания в Сирии показала, что Россия вступила в борьбу на поле, где плохо просчитаны риски, угрозы, сценарии, что хорошо показала, например, ситуация со сбитым Турцией Су-24, еще ярче – совершенно поражающее признание Владимира Путина о сирийских туркменах («кто они такие?»). Недооценка амбиций Анкары и значимости этого региона для Турции, переоценка влияния США и НАТО на Эрдогана, а также слабый контроль и зависимость от разведок западных стран в получении и обмене информацией о происходящем – совершенная незнакомая для Путина обстановка, в которой ему приходится принимать решения.

В то же время сирийский гамбит частично удался. Россия вернула себе роль игрока, к действиям которого появился высокий интерес и на чьи шаги оглядываются сильнейшие страны мира. После крымского разлома, когда диалог с Россией был прекращен, Запад допустил появление единой антитеррористической повестки с Путиным, как пусть и неприятным, но приемлемым партерном. Украина как замороженная и не имеющая решения проблема отодвинута в мировой повестке на второй (но далеко не последний) план как задача, отнимающая впустую слишком много сил. Громче зазвучали голоса тех, кто выступает за отмену или смягчение санкций в отношении России. Европейские санкции продлены на полгода, а не год, как планировалось еще пару-тройку месяцев назад и казалось почти безальтернативным решением. В этом – косвенное следствие сирийского гамбита. Но есть и прямое следствие – когда динамика изменения баланса военных сил стала двигателем международных отношений, Россия методично укрепляет свои позиции в сирийском регионе, в сфере обороны (размещение комплексов С-400), укреплении сирийской армии, превращающейся в хорошо оснащенную и силу. И даже если оперативные и тактические результаты еще не заметны, военное присутствие России в регионе расширяется.

Нельзя не заметить, что цели России и Запада в Сирии сблизились. Но не политика Путина, а теракты в Париже изменили риторику Франции, заставили вступить в войну против ИГИЛ Германию и Великобританию. Риторика и внешнеполитические шаги Старого Света оказываются мало чувствительны к «сделкам века», исходящим от Владимира Путина. Задают тон общественное настроение и медийая диктатура демократических режимов. Если с 2012 г. и со времен инициатив Бернара Анри-Леви по свержению режима Асада по ливийскому образцу Европа требовала ухода Асада и вооружала «повстанцев» в целях решения сирийского конфликта, то сегодня для Парижа единственной целью войны заявлена ликвидация ИГИЛ. Сегодняшняя тактика Москвы относительно прозрачна, но ее будущий курс совершенно непредсказуем, с Европой же наоборот: стабильны и неподвижны стратегические рамки внешней политики, но совершенно неясно, на что может решиться Старый Свет сегодня в ситуации форс-мажора и нестабильности. Теракты в Париже показали, что конкретные внешнеполитические шаги и риторика слишком подвержены эмоциям текущего момента, отчего выстраиваются в ситуативное реагирование вопреки занятой ранее позиции. В глазах Европы Россия, нуждающаяся в бескомпромиссном и безусловном сдерживании как угроза миропорядку, после 13 ноября превратилась в обязательного партнера для защиты миропорядка. ИГИЛ, который пытались загнать в изоляцию и ограничить, придерживая как антиасадовскую силу, объявлен целью на уничтожение.

Но эмоциональный разворот в сторону России со стороны той же Франции не привел к исключению России из списка потенциальных угроз. Россия не завладела инициативой в войне против ИГИЛ, санкции продлеваются, режим сдерживания остается. Украинский кризис, отодвинутый на второй план, может вернуться в авангард мировой геополитики при первом же обострении конфликта на Донбассе со всеми вытекающими последствиями: возобновлением военных действий, наращиванием военного присутствия «российских добровольцев» и тех, кто играет их роль, а в непризнанных республиках накапливаются управленческие, социальные, финансово-экономические кризисы.

Комплекс последствий захода России в Сирию ведет к изменению расстановки сил. Цели Москвы расширяются и выходят далеко за рамки войны против ИГИЛ или поддержки правительственных сил Асада. Цель – формирование своего военного присутствия в регионе в виде подконтрольной России бесполетной зоны намечающимися контурами регионального блока, где наряду с испытывающими кризис государственности странами (Ирак, Иран, Сирия, Египет) есть и организации, такие как «Хезболла». Сможет ли Россия сохранить свое место в центре сирийской геополитической игры, справившись с экономическими последствиями санкций, дальнейшим расширением НАТО и потерей Украины?

Еще один итог 2015 года – новый «враг» России в лице Турции, конфликт с которой, с одной стороны, персонифицируется, но с другой, приобретает все более масштабный вид. 2015 г. Россия заканчивает новым бряцаньем оружия в контексте повышения активности НАТО. Военная напряжённость и неопределенность будут усиливаться, становясь фактором взаимного недоверия между ключевыми державами.

Нельзя не заметить, что сокращается инструментарий для позитивного торга России с внешним миром. Что Москва может предложить? 2015-й стал годом краха надежды российской правящей элиты на возобновление роста мировых цен на нефть. Это сокращает ресурсы России, а значит и ее геополитические возможности. Но не только: труднее будет продвигать любые энергетические решения, будь то продажи российского газа или новые проекты газопроводов. Снижается действенность и газового оружия: энергетические войны теряют смысл, если потребность в газе падает. Китай снижает потребление, так и не став альтернативным локомотивом роста потребления российских энергоресурсов. «Южный поток» не будет заменен «Турецким», «Северный поток-2» упирается в те же риски, что и несостоявшийся «Южный поток».

2015-й стал и годом кризиса союзников. Об одиночестве России пишут все чаще. Трудно продвигать интеграционные проекты на постсоветском пространстве, когда твои действия противоречат интересам партнёров (попытки блокирования импорта европейских продуктов через Белоруссию и Казахстан), воспринимаются как попытка доминирования силой (украинский кризис) и при этом лишены финансово-экономической привлекательности. Испытаниям подвергались отношения с Арменией, где Россию винили в энергетическом кризисе, а также с Белоруссией, присоединившейся к числу критиков действий России. На восточном направлении сорван как казалось, потенциально прорывной, визит Путина в Японию (вечная проблема островов), а Китай не торопится перейти из ранга капризного потребителя (причем гораздо более трудного, чем Европа) в ранг политического союзника.

Москва знает, что ее устойчивость на международной арене требует выхода из изоляции и строительства новых альянсов, новой формы восточного Третьего мира, чью основу она бы заложила. Но реализация подобного плана предполагает ставку на постепенное ослабление американского влияния в Средиземном регионе. 2016-й – год смены американского президента, а именно через призму американской угрозы Путин видит геополитическую архитектуру мира. Наступивший год несет в себе самые неожиданные повороты и форс-мажоры, способные привести к глубоким межцивилизационным разломам. Движение в сторону международной нестабильности ускоряется.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 февраля 2016 > № 2911909 Татьяна Становая, Арно Калика


Россия. ОАЭ > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 февраля 2016 > № 1639270 Сергей Лавров

Заявление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Объединенных Арабских Эмиратов А.Аль Нахайаном, Абу-Даби, 2 февраля 2016 года

Дамы и господа,

Мне искренне приятно находиться в Абу-Даби с очередным визитом. Мы регулярно встречаемся с Министром иностранных дел Абдаллой Аль Нахайяном на различных международных форумах, он бывал и в Москве. Вчера и сегодня мы провели очень полезные переговоры. Только что завершилась встреча с Наследным принцем Абу-Даби, заместителем Верховного главнокомандующего Вооруженными силами ОАЭ Мухаммедом Аль Нахайяном, которая, как и переговоры с Министром иностранных дел, контакты с руководством Высшего совета национальной безопасности ОАЭ, подтвердила нашу взаимную нацеленность на дальнейшее углубление сотрудничества по всем направлениям.

Ценим уровень доверия, сложившийся между нашими странами, прежде всего, через регулярные прямые контакты Президента России В.В.Путина и Мухаммеда Аль Нахайяна. В 2015 г. состоялись две встречи на высшем уровне – в августе и октябре. Сегодня мы подтвердили приверженность всем договоренностям, достигнутым на тех переговорах, которые нацелены на продвижение отношений стратегического партнерства между Россией и ОАЭ.

Договорились продолжать тесные и доверительные политические контакты, а также контакты по линии специальных служб по вопросам безопасности. Особое внимание в нынешних условиях уделили дальнейшему развитию торговых и инвестиционных связей, включая реализацию перспективных совместных проектов. Для этого создана неплохая база. Как упомянул мой коллега и друг, Российский фонд прямых инвестиций договорился о создании совместной инвестиционной платформы с эмиратской инвестиционной компанией «Мубадала». Недавно была достигнута договоренность о еще одной такой инвестиционной платформе, на этот раз с компанией «Ди Пи Уорлд». Уверен, что уже существующие планы по практической реализации этих инвестиционных возможностей пойдут на пользу нашим странам и народам.

Обсуждали и такие направления сотрудничества, как энергетика, включая содействие российской корпорации «Росатом» в реализации проекта атомной электростанции «Барака» в ОАЭ, промышленность, банковское дело, туризм. Все эти вопросы находятся на контроле у российско-эмиратской Межправительственной комиссии по торговому, экономическому и техническому сотрудничеству. Г-н Министр является сопредседателем с эмиратской стороны. Заседание, состоявшееся в Абу-Даби в ноябре 2015 г., было весьма конкретным. С обеих сторон есть уверенность, что реализация его итогов поможет вывести наши торгово-экономические и инвестиционные связи на еще более высокий уровень.

Отметили также ритмичную и эффективную работу Межправительственной комиссии по военно-техническому сотрудничеству.

Заинтересованы всячески развивать гуманитарные связи. Количество российских туристов, посещающих ОАЭ, растет. Мы поощряем этот интерес. Будем рады видеть и наших эмиратских друзей в качестве гостей Российской Федерации в различных ее регионах. Отмечу большой интерес руководства ОАЭ к укреплению контактов с субъектами Российской Федерации – Татарстаном, Чечней, Москвой, Санкт-Петербургом и многими другими регионами, которые регулярно приглашаются на Дубайский инвестиционный форум. Уверен, что это еще одна очень хорошая площадка для реализации практических совместных проектов.

Подробно обсудили ситуацию в регионе. Как я сказал, вопросам безопасности уделяется особое внимание в нашем диалоге. Ситуация на Ближнем Востоке и Севере Африки остается крайне напряженной, прежде всего, в результате беспрецедентного всплеска террористической угрозы. Особое внимание в ходе переговоров в Абу-Даби уделили дальнейшему наращиванию нашего противодействия этому злу как по двусторонним каналам, так и в рамках различных международных коалиций, которые складываются в связи с угрозой со стороны ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и прочих террористических группировок. Сегодня мы подчеркнули важность налаживания практической координации между этими различными коалициями.

В этом контексте обсудили ситуацию в Сирии, реализацию договоренностей, достигнутых на встречах в Вене и Совете Безопасности ООН. Исходим из того, что резолюцию 2254 СБ ООН необходимо выполнять в полном объеме в том, что касается непримиримой борьбы с террористами, облегчения тяжелейшего гуманитарного положения мирного населения САР, налаживания устойчивого политического процесса, нацеленного на реализацию реформ, о которых говорится в резолюции СБ ООН. При этом у нас общее мнение, что судьбу своей страны могут решить только сами сирийцы.

В этой связи мы приветствуем начало межсирийских переговоров в Женеве. Они только разворачиваются, идет поиск оптимальных методов ведения этих переговоров, учитывая комплексный характер повестки дня и известные сложности в формированием соответствующих делегаций. Мы поддерживаем усилия спецпосланника Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистуры, направленные на то, чтобы этот процесс завязался и был устойчивым, привёл бы к конкретным договоренностям, в соответствии с решениями СБ ООН. Полагаясь на добрую волю сирийских сторон в достижении компромиссов, мы подтвердили наше намерение оказывать этому процессу поддержку со стороны влиятельных внешних игроков, в том числе через очередной созыв Международной группы поддержки Сирии, в которой ОАЭ и Россия принимают участие.

Мы продолжим другие формы нашего диалога по проблемам региона – это Ливия, Йемен, Ирак, Афганистан, потому что все эти страны находятся в состоянии, вызывающем озабоченность. Все они являются мишенью для террористов, желающих распространить там свое влияние. Во всех этих странах, как и в Сирии, остро необходимы шаги по укреплению национального согласия по формированию национального единства, ответственности всех политических сил за судьбы своих стран.

Договорились также продолжать диалог между Россией и арабскими странами. Есть два основных формата такого уровня, в том числе на министерском уровне. В конце февраля мы ожидаем наших друзей из региона на встречу министров иностранных дел России и стран ЛАГ в Москве, весной с.г. планируется встреча стратегического диалога Россия - Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Это уже четвертый раунд. Первый раунд такого диалога состоялся в 2011 г. в Абу-Даби. Думаю, что тема обеспечения безопасности в регионе, в том числе в Персидском заливе и в более широком плане – на Ближнем Востоке будет одной из основных, а отношения между Россией и странами Персидского залива, между Российской Федерацией и арабским миром в целом внесут вклад в поиск коллективных ответов на очень серьезные вызовы, стоящие перед этим регионом.

Искренне благодарю эмиратских партнеров за понимание позиции России, в том числе в том, что касается необходимости за всеми животрепещущими проблемами региона, которые занимают основное внимание мировых СМИ, не забывать о застарелых конфликтах, имею в виду, прежде всего, палестино-израильский конфликт. Мы привержены всем решениям ООН о необходимости всеобъемлющего ближневосточного урегулирования. Рассчитываем, что в ближайшее время удастся провести очередную встречу «квартета» международных посредников в сотрудничестве с ЛАГ с тем, чтобы понять, где находятся международные усилия по содействию палестино-израильскому урегулированию и что необходимо для этого предпринять. Сейчас мне пришло в голову, что хорошим местом и временем для такого заседания «квартета» с участием ЛАГ был бы Мюнхен, поскольку многие из нас будут там на заседании Международной группы поддержки Сирии, многие будут участвовать в Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. Мы проработаем такую возможность с нашими партнерами.

Еще раз выражаю благодарность нашим хозяевам за гостеприимство, традиционно высокую организацию нашей работы и, естественно, жду моего коллегу с очередным визитом в Россию.

Вопрос: Лидера группировки «Джейш аль-Ислам» выдвигают в качестве основного переговорщика от оппозиции. Как Вы к этому относитесь?

С.В.Лавров: Что касается состава делегаций, которые собрались в Женеве, мы исходим из того, что в соответствии с решениями СБ ООН оппозиция должна быть представлена всеми основными группами и должна отражать весь спектр оппонентов режима, чтобы переговоры о будущем Сирии были основаны на реалистичных подходах, не были оторваны от реальности.

Мы знаем, что в делегации той части сирийской оппозиции, которая была сформирована на встрече в Эр-Рияде, присутствует пара человек, связанных, как мы понимаем, с «Джейш аль-Ислам» и «Ахрар аш-Шам». Мы договорились (и правительственная делегация с этим согласилась), что если эти люди будут участвовать в переговорных процессах, то будут это делать в личном качестве и, конечно же, только при условии, что они принимают все требования резолюции 2254 СБ ООН, включающие категорический отказ от терроризма, экстремистских насильственных методов решения политических проблем, признание территориальной целостности Сирии, признание принципа, согласно которому сами сирийцы определяют судьбу своей страны. Из этого мы и исходим. Участие этих людей в личном качестве в сформированной на встрече в Эр-Рияде делегации отнюдь не означает (и это зафиксировано всеми, включая наших американских коллег как сопредседателей «Венского процесса») какого-то признания группировок «Джейш аль-Ислам» и «Ахрар аш-Шам» в качестве партнеров по переговорам. Это как наша позиция, так и позиция очень многих других членов Международной группы поддержки Сирии (МГПС), которые относят эти группировки к террористическим. Они тесно сотрудничают с объединениями группировок, среди которых «Джабхат ан-Нусра». Есть много других фактов, которые говорят об этих организациях как экстремистских.

Вопрос: Не могли бы Вы прокомментировать заявление главы МИД Великобритании Ф.Хэммонда о том, что действия ВКС РФ в Сирии не способствуют урегулированию конфликта в САР?

С.В.Лавров: Мы привыкли к заявлениям из Лондона и других западных столиц, которые характеризуют деятельность наших Воздушно-космических сил в Сирии как «неспособствующие урегулированию». Они не опираются ни на один факт и, на мой взгляд, отражают озабоченность наших западных партнеров тем, что ВКС России совместно с сирийскими вооруженными силами эффективно действуют в воздушном пространстве САР и достигают целей, поставленных международным сообществом, прежде всего в том, что касается пресечения террористической угрозы. Мы привыкли к этим голословным заявлениям. Они характерны не только для сирийской темы. Многие другие острые вопросы мировой политики наши западные партнеры предпочитают комментировать так, чтобы никто не увидел в них каких-либо фактов, потому что никто не может нам предъявить фактов.

Вопрос: Как Вы можете прокомментировать обвинения Министра иностранных дел Великобритании Ф.Хэммонда о том, что Россия подогревает напряженность в Сирии?

С.В.Лавров: Что касается заявлений Министра иностранных дел Великобритании Ф.Хэммонда, то я уже ответил. По его просьбе мы с ним периодически встречаемся «на полях» различных международных мероприятий, он не высказывает каких-либо конкретных претензий, потому что высказать их не может. В общих чертах призывает к сотрудничеству, на что мы готовы. Но все каналы, которые существовали для такого сотрудничества, были заморожены самой британской стороной. Наверное, им сейчас хочется, чтобы о них не забывали как об участнике неких процессов, связанных с урегулированием на Ближнем Востоке. Но если есть хоть какие-то конкретные претензии в отношении того, что делают ВКС России в Сирии, то, напомню, что еще с первых дней нашей операции Россия, в т.ч. Президент Российской Федерации В.В.Путин, приглашала всех желающих, прежде всего США и других участников американской коалиции, к тесной координации действий против террористических группировок. Надо учитывать запутанность обстановки на местах, периодическое взаимодействие различных оппозиционных группировок в Сирии, которые то сотрудничают, то воюют друг с другом, регулярность перехода боевиков из одной группировки в другую. Боевики переходят из экстремисткой группировки в более умеренную, а после предложения лучших условий, в т.ч. финансовых, могут вернуться обратно или попасть в более экстремистскую структуру. Учитывая всю эту запутанную ситуацию, мы предлагали координировать действия на повседневной основе, что говорится, «на земле», с участием военных, которые реально планируют операции против террористов.

Чтобы не было вопросов, кто бьет по правильным, а кто по неправильным целям, мы многократно приглашали наших партнеров к такой честной совместной работе. Неизменно мы слышали отказ. Максимум, на что наши коллеги смогли пойти, это на договоренность между Россией и США об избежании непреднамеренных инцидентов в воздухе. Соответствующий Меморандум был подписан в октябре, он распространяется не только на США, но и на всех участников американской коалиции. Поэтому мы исходим из того, что США несут ответственность за обеспечение соблюдения соответствующих процедур всеми, кто летает под их руководством. Это относится и к Турции, которая периодически выдвигает голословные обвинения, хотя является частью американской коалиции и должна соблюдать те процедуры, которые закреплены в российско-американском меморандуме. Об этом мы еще раз напомнили нашим американским коллегам, поскольку они взяли ответственность за всех, кто под их началом участвует в т.н. «антитеррористической коалиции».

Вопрос: Каковы Ваши оценки перспектив решения сирийской проблемы? Какова позиция России относительно происходящего в Йемене?

С.В.Лавров: Что касается сирийских переговоров. Нынешняя фаза является критически важной, потому что сейчас все потенциальные участники переговорного процесса «притираются» друг к другу. Необходимо привыкать к тому, что переговоры должны быть всеобъемлющими, в соответствии с решением СБ ООН они должны включать в себя весь спектр сирийского общества. Я сейчас цитирую Женевское коммюнике от 30 июня 2012 г., на которое так любят ссылаться многие наши партнеры, но пытаются выдернуть оттуда только один термин «переход», трактуя его как «переход власти». Главное, что содержится в этом Коммюнике, это то, что переговоры должны быть с участием всего спектра сирийского общества и должны завершиться достижением договоренности между Правительством и оппозиционерами на основе их взаимного согласия. О чем договорятся участники переговоров, то и будет поддержано международным сообществом.

В Женеве, как вы знаете, есть две группы оппозиции. К сожалению, не удалось сформировать единую делегацию. Надеюсь, что это временное явление. Надеюсь, что в любом случае наличие двух оппозиционных делегаций не воспрепятствует нормальной работе под эгидой специального посланника Генерального секретаря ООН по Сирии С. де Мистуры. По-моему, прибыли еще не все члены делегации, которая была сформирована на встрече в Эр-Рияде, но состав вот-вот пополнится недостающими участниками. Подъехали не все члены делегации, которая была сформирована на основе встреч в Каире, Москве и других местах. Были сложности с получением швейцарских виз. Мы обратили внимание наших швейцарских коллег, что Швейцария как страна-хозяйка этого мероприятия должна максимально оперативно обеспечивать все необходимое для приезда участников переговоров. Надеюсь, что больше никаких задержек не будет.

Главную роль сейчас играет ООН в лице специального посланника Генерального секретаря ООН по Сирии С. де Мистуры, который должен в соответствии со своим мандатом работать на равной основе с обеими делегациями оппозиционеров и делегацией Правительства САР, которая в полном составе находится в Женеве, прибыла туда своевременно и провела контакты с С. де Мистурой. Он расценил их позицию как конструктивную. Надеюсь, что конструктивной будет и позиция всех остальных участников этого процесса.

Как мы уже сказали, 11 февраля в Мюнхене состоится встреча МГПС, в ходе которой специальный посланник ООН по Сирии С. де Мистура расскажет, как проходит начальный «притирочный» этап Женевского политического процесса.

Вопрос: Обсуждали ли Вы нефтяную проблематику и цены на нефть? Мы знаем, что Венесуэла стремится созвать совещание между странами-участницами ОПЕК.

С.В.Лавров: Контакты между производителями нефти в разных форматах являются регулярными. Мы, конечно же, заинтересованы в том, чтобы у нас было общее понимание того, что происходит на мировых рынках, прежде всего, рынках энергоносителей, нефти. Мы заинтересованы в обмене оценками происходящего. У нас налажено такое взаимодействие. Мы обмениваемся мнениями с нашими коллегами как из числа членов ОПЕК, так и из стран, которые производят нефть, но не входят в эту Организацию. Мне кажется, на данном этапе у нас есть общая заинтересованность в том, чтобы именно в таком формате продолжалось это взаимодействие. Мы открыты к другим формам сотрудничества. Если будет общая заинтересованность в проведении встречи, о которой говорят наши венесуэльские друзья - между членами ОПЕК и странами, которые не входят в эту Организацию, мы, естественно, присоединимся к такому консенсусу. Будем готовы работать в тех формах и параметрах, о которых договорятся все заинтересованные стороны. Конечно, мы считаем, что диалог о происходящем на нефтяных рынках, мониторинг ситуации, ее лучшее понимание отвечают коренным интересам всех торгующих нефтью стран.

? ? ? ? ?

Россия. ОАЭ > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 февраля 2016 > № 1639270 Сергей Лавров


США > Внешэкономсвязи, политика > vz.ru, 26 января 2016 > № 1626081 Юрий Караш

Трамп одержал победу над руководством собственной партии

Юрий Караш, Вашингтон

Руководство республиканцев пересмотрело свои взгляды на Дональда Трампа. Еще недавно там были готовы поступиться принципами демократии и вывести миллионера из гонки путем интриг – настолько его фигура казалось для них неприемлемой. Однако Трамп вновь победил. Как ему это удалось – и чего следует ожидать дальше?

С самого начала вступления Дональда Трампа в президентскую гонку Республиканская партия, которая еще скромно называет себя «великой» и «старой», смотрела на него как на своего enfant terrible, с которым хочешь не хочешь, а надо считаться. Хлесткие выпады бизнесмена в адрес политических конкурентов, не вполне джентльменские высказывания в адрес женщин, предложения серьезно ограничить латиноамериканскую иммиграцию в США, а мусульманам вообще запретить въезд в Америку до «особого распоряжения» сильно царапали глазурь политкорректности на имидже Республиканской партии.

Не добавлял любви руководства «великой старой партии» к миллиардеру и тот факт, что главный кандидат от демократов Хиллари Клинтон на фоне «хулигана» Трампа выглядела весьма профессионально, сдержанно и политкорректно. Республиканцы всерьез опасались того, что если Трамп будет представлять их на президентских выборах 2016 года, то это почти наверняка гарантирует победу Клинтон.

Эти опасения были у руководителей Республиканской партии настолько велики, что они всерьез рассматривали вариант так называемого брокерского соглашения. Это когда в ходе праймериз никто из потенциальных кандидатов на Белый дом не получает большинства голосов, или же по какой-либо причине партия не считает самого популярного кандидата достойным бороться за президентское кресло и в результате внутренних интриг «забаллотирует» его. В этом случае кандидат на Белый дом может быть назначен руководством партии в результате негласных переговоров и соглашений с другими претендентами, менее популярными, но способными отдать голоса в «копилку» нужного кандидата. Разумеется, речь в такой ситуации уже пойдет не о демократии, честности и открытости, а о подковерных играх политической элиты.

Когда Трамп узнал о подобных планах, он пригрозил покинуть «великую старую партию». С ним солидаризировался другой кандидат – нейрохирург Бен Карсон, который, как сообщил телеканал CNN, заявил, что покинет партию следом за Трампом. Угрозы возымели действие, и разговоры о «брокерском соглашении» в Республиканской партии больше не велись, хотя, как отметил американский интернет-ресурс Breitbart.com, «многие умеренные республиканцы, а также ассоциированные с Конгрессом структуры Республиканской партии предпочли бы видеть в Белом доме Хиллари Клинтон, с которой они могут договориться и даже крутить ею по своему усмотрению, а не Трампа, который поклялся «осушить их болото».

Кто против Трампа, тот против Республиканской партии – «великая старая партия» дала понять, что теперь она придерживается именно такой позиции. Это стало ясно после того, как она «высекла» близкий к ней по политическим взглядам печатный орган National Review. Это консервативное издание опубликовало ярко выраженный «антитрамповский» памфлет, в котором, в частности, были такие строки: «Трамп – это с философской точки зрения «болтающийся на волнах» политический оппортунист, который выбросил на свалку широкий консервативный идеологический консенсус, существующий внутри Республиканской партии, в пользу бесшабашного популизма, перемешанного с риторикой «крепкого парня». Дональд Трамп – это угроза американскому консерватизму, который растопчет труды предшествующих поколений в пользу популизма такого же бездумного и грубого, как сам Трамп».

Миллиардер прокомментировал мнение National Review в своем духе, назвав это издание «умирающей газетой». Но куда более неожиданной и любопытной оказалась реакция Республиканского национального комитета, который отменил свое решение провести в редакции National Review президентские дебаты, намеченные на следующий месяц. Причем представитель комитета прямо сказал, что причина отмены заключается в «антитрамповской» статье журнала. Washington Post прокомментировала этот шаг как «капитуляцию республиканской элиты перед Трампом».

«Три кита» Трампа

Есть три главных причины, по которым «великая старая партия» стала благоволить к Трампу. Самая главная из них – это его увеличивающийся отрыв от ближайших преследователей: сенаторов Теда Круза и Марко Рубио. Первого Трамп по популярности, согласно результатам опросов, опубликованных интернет-ресурсом Presidential-candidates.insidegov.com, опережает почти в два раза, а второго – более чем в три.

Как подчеркнула Washington Post в своей статье, опубликованной 26 января, избиратели-республиканцы «рассматривают Трампа как самого сильного кандидата, способного решить серьезные проблемы, и, без сомнения, как самого достойного кандидата среди прочих претендентов на Белый дом». Почти 9 из 10 опрошенных считают, что Америка идет не тем курсом, 8 из 10 не удовлетворены работой федерального правительства, а 4 из 10 просто «обозлены» на правящую администрацию. Не удивительно, что их так привлекает имидж сильного делового лидера, каким себя позиционирует Трамп. В целом две трети избирателей-республиканцев, которые приняли участие в опросе, готовы принять Трампа как будущего президента США.

Изменилась и избирательная база Трампа. Если раньше его поддерживали в основном те, у кого не было высшего образования, то теперь – и те и другие. Бизнесмен лидирует по опросам и среди почти всех демографических групп США. Особенно активную поддержку оказывают ему белые христиане-евангелисты. Интересно, что наибольшими симпатиями Трамп пользуется среди тех, чей годовой доход не поднимается выше 50 000 долларов. Это означает, что отнюдь не высоко обеспеченные американцы, а в первую очередь малоимущие и средний класс США связывают с ним улучшение своих жизненных условий.

Важный момент: сторонники Трампа чрезвычайно преданы ему. 57% «протрамповцев» заявили, что гарантированно будут голосовать за него, в то время как лишь 34% сторонников других претендентов на Белый дом сказали, что при любых обстоятельствах станут голосовать за своих кандидатов, а две трети признались, что могут передумать и отдать свои голоса какому-нибудь другому претенденту.

Вторая причина, по которой «великая старая партия» стала склоняться к Трампу, состоит в том, что у тех республиканцев, которые не хотели бы видеть Трампа в Белом доме, просто нет четкой альтернативы ему. Ибо «Джеб Буш, Марко Рубио, Крих Кристи, Джон Касич и прочие эгоистично отказываются объединиться вокруг кого-либо из них», из-за чего внутрипартийная оппозиция Трампу разобщена и слаба.

Третья причина в том, что Республиканская партия перестает опасаться Клинтон, которая начинает все больше напоминать «хромую утку» американской политики. Бывшая госсекретарь теряет симпатии даже в среде традиционных сторонников демократов, которые, судя по всему, не намерены прощать ей ни недоговорок о нападении в 2012 году на американское посольство в ливийском городе Бенгази, в результате которого погиб посол США Кристофер Стивенс, ни использования личной электронной почты для служебной переписки. Причем, что касается последнего, вина Клинтон в глазах американской публики заключается не столько в том, что она это делала, сколько в том, что она пытается скрыть правду о данном инциденте.

Весьма показательна в этом плане позиция традиционно благоволящей к демократам газеты Washington Post. Накануне она опубликовала статью под названием «Оправдания Клинтон, связанные с электронной почтой, не выдерживают критики». Со ссылкой на американскую радиостанцию NPR газета сообщила, что недавно генеральный инспектор разведслужб США обнаружил очередные секретные данные на ее личном сервере, причем такие, которые «превосходят высшую категорию секретности». Бывшей госсекретарю изменила ее традиционная выдержка, и она заявила, что этот инспектор (кстати, назначенный Обамой) «сознательно наносит ущерб ее предвыборной кампании».

Но и без этого «сознательного нанесения ущерба» очевидно, что Клинтон юлит. Вначале она заявляла, что на ее персональном сервере вообще не было никакой секретной информации. Когда выяснилось, что это неправда, она тут же «подкорректировала» свою линию защиты, сказав, что информация эта в момент попадания в ее личный сервер уже не была секретной. Но и это оказалось ложью. Теперь же бывшая госсекретарь утверждает, что на ее сервере, может быть, и были данные, о которых идет речь, но они не были помечены грифом «секретно».

До президентских выборов в США остается немногим более девяти месяцев. По результатам опроса общественного мнения, полученным интернет-ресурсом Realclearpolitics.com на 22 января, за Клинтон готовы проголосовать 44% избирателей, в то время как за Трампа – 41,3%. Однако если существующие тенденции в предвыборной гонке сохранятся и при этом у Трампа неожиданно не найдут «скелетов в шкафу», то бывший владелец конкурса «Мисс Вселенная» и один из крупнейших игроков на рынке американской недвижимости имеет весьма высокие шансы стать следующим президентом США.

США > Внешэкономсвязи, политика > vz.ru, 26 января 2016 > № 1626081 Юрий Караш


Германия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 12 января 2016 > № 1606034 Владимир Путин

Интервью немецкому изданию Bild. Часть 2.

Публикуется заключительная часть интервью Владимира Путина немецкому изданию Bild. Запись интервью состоялась 5 января в Сочи.

Вопрос: Господин Президент, Вы будете предпринимать какие–то шаги по восстановлению формата «большой семёрки» в формат «большой восьмёрки»?

И второе: как Вы восприняли слова американского Президента о России как региональной державе?

В.Путин: Никак я не воспринял эти слова. Каждый человек, тем более Президент Соединённых Штатов, имеет право иметь собственное мнение о ком бы то ни было: о своих партнёрах, о других странах. Это его мнение, так же как мне известно его мнение о том, что американская нация, Соединённые Штаты являются исключительными. Я не согласен ни с тем, ни с другим.

Я сейчас поясню по поводу России. Во–первых, мы не претендуем на роль какой–то супердержавы. Это очень дорого и ни к чему. Мы занимаем пятое-шестое место в мире по объёму экономики. Сейчас, может быть, чуть поменьше, имея в виду те экономические сложности, про которые я сказал, но мы точно знаем, что у нас есть очень хорошие перспективы развития и потенциал. По паритету покупательной способности это где–то шестое место примерно.

Если говорить о России как о региональной державе, то сначала нужно определиться, о каком регионе идёт речь. Надо посмотреть на карту и сказать: это какая, европейская часть? Или восточная часть, где у нас соседями являются Япония и Соединённые Штаты, если иметь в виду Аляску, и Китай? Это азиатская часть? Или это, скажем, южная часть? Или посмотреть на север. По сути, на севере мы граничим с Канадой через Ледовитый океан. Или на юге? Где? О каком регионе идёт речь? Я думаю, что рассуждения о других странах, попытка рассуждения о других странах в уничижительном порядке ? это обратная сторона доказать свою исключительность. Мне кажется, что это ошибочная позиция.

Вопрос: А что по поводу «большой восьмёрки»?

В.Путин: Мы планировали принять «восьмёрку» в 2014 году. Мне кажется, во–первых, полноценным членом «восьмёрки» Россия так и не стала, потому что всегда были какие–то разговоры между министрами иностранных дел семи стран отдельно. Не могу сказать, что это какой–то бесполезный инструмент. Всегда на пользу идут встречи, обсуждения, поиск каких–то совместных решений.

Мне кажется, что присутствие России всё–таки было полезным, потому что звучало хоть какое–то альтернативное мнение по некоторым обсуждавшимся вопросам. То же самое примерно мы обсуждаем в рамках «двадцатки», АТЭС ? на Востоке, в рамках БРИКС. Мы готовы были принять и «восьмёрку» в 2014 году. Не мы же куда–то не поехали ? к нам не приехали. Если коллеги решат к нам приехать ? ради бога, пожалуйста, мы их с удовольствием примем, но сами никуда мы билетов пока не покупали.

Вопрос: Хотел бы спросить: как Вы думаете, если не в рамках «большой восьмёрки», то, может быть, по линии НАТО будет возобновлено сотрудничество? Ведь существовал Совет Россия?НАТО, проводились совместные маневры. Как Вы думаете, возможно ли восстановление этого сотрудничества или мы должны отказаться от этой перспективы?

В.Путин: Когда–то этот Совет, можно сказать, почти что придумал, во всяком случае, активно поддержал бывший премьер-министр Италии Берлускони, и мы подписали, по–моему, как раз документ об образовании Совета Россия?НАТО в Италии. Не мы же прервали сотрудничество в рамках «восьмёрки», в рамках Совета Россия?НАТО. Мы готовы работать со всеми, если есть предмет для совместного обсуждения. Мы считаем, что он есть, но любовь может быть счастливой, если она взаимная. Если с нами не хотят работать, значит, не надо.

Вопрос: Отношения между Россией и НАТО сейчас переживают, к сожалению, не этап сотрудничества, а этап конфронтации. Турецкие вооружённые силы сбили российский военный самолёт, всё чаще отмечаются случаи опасного сближения военных кораблей России и Турции. Как Вы думаете, такого рода развитие событий не может ли привести на каком–то этапе к перерастанию «холодной войны» в «горячую», к настоящим боевым действиям?

В.Путин: Турция ? член НАТО. Но проблемы, которые возникли, не связаны с членством Турции в НАТО ? на Турцию никто не нападал. Турецкое руководство вместо попыток объясниться с Россией за совершённое военное преступление, в связи с тем что они сбили наш военный бомбардировщик, наносивший удары по террористам, кинулось в штаб-квартиру НАТО искать защиты, выглядит это очень странновато и, на мой взгляд, для Турции унизительно.

Повторяю ещё раз: НАТО должно защищать своих членов от нападения на них, но на Турцию никто не нападает. Если у Турции есть какие–то интересы где–то в мире, в ближайших государствах, в странах, это значит, что НАТО должно защищать и обеспечивать все эти интересы, что ли? Это значит, что такой член НАТО, как Германия, должен помогать Турции осваивать близлежащие территории, что ли?

Я надеюсь, что ни к каким масштабным столкновениям подобные инциденты не приведут. Конечно, мы все понимаем, что Россия при каких–то угрозах в отношении себя будет отстаивать интересы своей безопасности всеми доступными и имеющимися у неё средствами, если такие угрозы в отношении России будут возникать.

Вопрос: Теперь перейдём к теме Сирии, если позволите.

Мы говорим о том, что здесь мы боремся с общими вызовами. Это касается совместной борьбы с «Исламским государством» в Ираке и в Сирии. Но на Западе некоторые утверждают, что российские Вооружённые Силы в Сирии ведут борьбу не с силами «Исламского государства», а с повстанцами, которые борются в свою очередь с Асадом. Что Вы можете сказать на это в ответ? А именно, что Россия бомбардирует не тех?

В.Путин: Всё они врут. Смотрите, те видеоматериалы, которые появляются в обоснование этого тезиса, появились ещё до того, как наши лётчики стали наносить удары по позициям террористов. И этому есть подтверждение. Но наши критики стараются этого не замечать.

Американские лётчики, я думаю, по ошибке, конечно, нанесли удар по больнице в Афганистане, в Кундузе, по госпиталю «Врачей без границ». Люди погибли, врачи пострадали и погибли тоже. Об этом в западной прессе стараются умалчивать, ничего не говорят, забывают, быстренько-быстренько всё забывают. Сказали пару раз и положили под сукно. Сказали пару раз только потому, что там были иностранцы, «Врачи без границ».

Кто сейчас вспоминает про уничтоженные свадьбы? Сто с лишним человек одним ударом уничтожили.

А вот эти фальшивки тиражируют постоянно ? по поводу того что наши лётчики наносят удары по гражданским объектам. Если считать, скажем, «живые нефтепроводы», состоящие из тысяч бензовозов и нефтевозов, мирными объектами, тогда да, тогда можно считать, что наши лётчики наносят удары по таким объектам, но по ним наносят удары все: и американцы, и французы, и кто угодно.

Вопрос: Но однозначно и то, что Президент Сирии Асад наносит удары по собственному населению. Можно ли говорить, что Асад является Вашим союзником?

В.Путин: Вы знаете, это всегда очень тонкая тема. Ведь я думаю, что Президент Асад совершил немало ошибок в ходе развития конфликта в Сирии. Но разве мы с вами не знаем, что конфликт не приобрел бы такого масштаба, если бы изначально не был поддержан извне в огромных количествах деньгами, оружием, боевиками? В таких конфликтах, конечно, к сожалению, к огромному сожалению, страдает мирное население.

Но кто несёт ответственность за это? Правительство, которое стремится сохранить суверенитет и борется с этими антиконституционными действиями, либо те, кто организует такую вооружённую борьбу с правительством?

И по поводу: союзник Асад, не союзник, чего мы хотим в Сирии. Знаете, я Вам скажу точно, чего мы не хотим: мы не хотим, чтобы ситуация в Сирии развивалась так, как она в Ливии развивалась или в Ираке. Надо отдать должное, я уже говорил об этом Президенту ас-Сиси в Египте, если бы он не взял на себя ответственность, не проявил мужество и не взял бы контроль над страной в свои руки, то и в Египте могло произойти то, что в Ливии происходило. На мой взгляд, нужно стремиться всеми силами к тому, чтобы укрепить легитимную власть в странах региона. Это касается Сирии. Восстановить и укрепить складывающиеся структуры власти в такой стране, как Ирак, и в такой стране, как Ливия. Добиться стабилизации в такой стране, как Сомали, скажем, и в других странах. Укрепить власть в Афганистане. Но это не значит, что нужно оставить всё как есть. На базе этой стабилизации нужно, конечно, проводить политические реформы.

Что касается Сирии, то я считаю, что нужно двигаться по направлению к конституционной реформе. Это сложный процесс, конечно. А затем на базе новой Конституции провести досрочные выборы и президента, и парламента. И только сам сирийский народ должен определить, кто и как будет управлять страной. Только в этом случае можно будет создать ситуацию стабильности, безопасности, создать условия для роста экономики и благосостояния людей, создать условия для того, чтобы они не бежали в Европу, а жили в своих собственных домах на своей собственной родине.

Вопрос: Но Асад, по Вашему мнению, является легитимным руководителем, если он допускает уничтожение собственного населения?

В.Путин: Он не стремится к уничтожению собственного населения. Он борется с теми, кто пришёл к нему с оружием в руках. А если от этого страдает мирное население, то я думаю, что прежде всего ответственность за это несут те, кто борется с ним с оружием в руках, и те, кто помогает вооружённым формированиям.

Но я же сказал, что это не значит, что там всё хорошо и все правы. Именно поэтому считаю, что нужно проводить политические преобразования. Первым шагом в этом направлении должна быть работа над новой Конституцией и её принятие.

Вопрос: Если Асад вопреки ожиданиям проиграет выборы, Вы дадите ему возможность убежища в Вашей стране?

В.Путин: Вы знаете, мне кажется, что обсуждать это преждевременно. Мы господину Сноудену предоставили убежище, это было сложнее, чем предоставить Асаду.

Сначала нужно дать возможность сирийскому народу высказаться. И я Вас уверяю, если это пойдёт демократическим способом, таким путём, то, может быть, и не нужно будет Асаду никуда уезжать. И не важно, будет он президентом или нет.

Вы говорили о том, куда и как мы наносим удары, а сейчас говорите об Асаде как о нашем союзнике. А Вам известно, что мы поддерживаем боевые действия вооружённой оппозиции, которая борется с ИГИЛ? Вооружённая оппозиция к Асаду, которая борется против ИГИЛ. Причём мы согласовываем с ними наши совместные действия и поддерживаем ударами нашей авиации их наступательные операции на различных участках фронта. Речь идёт о сотнях, тысячах вооружённых людей, которые борются с ИГИЛ. Мы поддерживаем как армию Асада, так и вооружённую оппозицию. Некоторые из них уже публично заявили об этом, некоторые предпочитают молчать, но работа идёт.

Вопрос: Хотел бы под конец затронуть тему, которая раньше ещё у нас не возникала, а именно: разногласия между Саудовской Аравией и Ираном, как будто нам не хватает Сирии. Не означает ли это, что эти разногласия могут привести нас к очень серьёзному конфликту?

В.Путин: Точно совершенно это нам осложняет работу по решению сирийской проблемы и решению проблемы борьбы с терроризмом, решению проблемы прекращения потока беженцев в Европу. Это совершенно очевидно.

Приведёт это к какому–то крупному региональному столкновению, я не знаю. Мне не хочется говорить и даже думать в этих категориях. У нас очень добрые отношения сложились с Ираном, и устойчивые партнёрские отношения складываются с Саудовской Аравией.

Мы, конечно, сожалеем по поводу того, что там произошло. Но у вас ведь нет смертной казни? Мы, несмотря на очень тяжёлое время борьбы с терроризмом в России в 90–е годы, в начале 2000–х годов, отказались от применения смертной казни. И сейчас у нас тоже её нет. Есть страны, в которых смертная казнь применяется: Саудовская Аравия, Соединённые Штаты, в некоторых других странах.

Мы сожалеем о том, что это произошло, тем более что этот проповедник, он же не боролся с оружием в руках против Саудовской Аравии. В то же время нападение на посольство ? это абсолютно неприемлемое в современном мире событие, это правда. Насколько мне известно, иранские власти арестовали несколько зачинщиков этого погрома. Если наше участие в этом будет как–то востребовано, мы готовы всё сделать для того, чтобы конфликт был исчерпан и как можно быстрее.

Вопрос: Господин Президент, последний вопрос.

В ходе подготовки к проведению зимних Олимпийских игр в Сочи на Западе очень громко звучала критика в отношении развития демократии, соблюдения прав человека в России. Предвидите ли Вы, что волна такой критики опять может подняться в ходе подготовки к чемпионату мира по футболу в 2018 году?

Мне кажется, русский язык более масштабный, чем немецкий. (По поводу длительности перевода вопроса с немецкого на русский язык.)

В.Путин: Немецкий язык, я бы сказал, поточнее. Русский язык более многообразный, более изящный. Хотя, конечно, у таких гениальных людей, как Гёте, допустим, и немецкий звучит очень изящно и красиво – только по–немецки можно почувствовать эту красоту. Почувствовать можно, только когда понимаешь, чувствуешь.

Что касается демократии. О свободе, как правило, говорят правящие классы для того, чтобы мозги запудрить тем, кем они управляют. Ничего нового нет по поводу демократии в России. Как мы уже установили, демократия ? это власть народа и влияние народа на власть. Мы хорошо усвоили прививку единоличного управления со стороны одной политической силы ? Компартии, КПСС. Поэтому, конечно, мы давно сделали свой выбор и будем развивать институты демократии внутри страны. 77 партий у нас сейчас могут принять участие в парламентских выборах. Мы вернулись к прямым выборам губернаторов.

Мы развиваем и будем дальше развивать инструменты прямой демократии, имея в виду самые разные общественные организации. Но не может быть одинаковых клише в области демократии ? американской, европейской ? немецкой, российской, индийской. Вы знаете, что в истории Америки было два случая, когда Президент избирался большим количеством выборщиков, за которыми стояло меньшее количество избирателей? Это что ? отсутствие демократии, что ли? Нет, конечно. Но это не единственная и не самая главная проблема. Как мне говорил один из европейских лидеров: в Штатах невозможно выйти на выборы Президента, не имея нескольких миллиардов долларов.

О парламентской системе демократии. Мне всё время говорят: как долго Вы работаете Президентом. Но в парламентской системе первое лицо ? глава Правительства ? вообще без ограничений количество раз может возглавлять Правительство.

Мы вернулись к прямым выборам руководителей регионов. Но в некоторых странах руководители регионов назначаются центральным правительством. Не знаю, могу ошибиться, может быть, лучше об этом не писать или проверить, по–моему, в Индии то же самое.

Наверное, у нас очень много ещё проблем, связанных с тем, чтобы люди почувствовали, что они реально влияют на власть, а власть реагирует на их требования. Мы будем работать над тем, чтобы совершенствовать наши инструменты.

Что касается попыток использовать спорт в политических каких–то дрязгах и политической борьбе, я считаю, что это огромная ошибка. Это делают глупые люди. Если возникают какие–то проблемы, особенно на межгосударственном уровне, спорт, искусство, музыка, балет, опера ? это те средства, которые должны сближать людей, а не разъединять их. Нужно поддерживать эту роль искусства и спорта, а не принижать и не уничтожать её.

Реплика: Благодарю Вас, господин Президент, за прекрасный и очень подробный разговор.

Германия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 12 января 2016 > № 1606034 Владимир Путин


Афганистан > Армия, полиция > ria.ru, 29 декабря 2015 > № 1598616 Николас Хейсом

В ООН полагают, что в настоящее время группировка "Исламское государство" представляет лишь незначительную угрозу безопасности Афганистана, хотя со временем уровень этой угрозы может разрастись. ООН уже фиксирует признаки соперничества ИГ с афганским движением "Талибан", в частности в провинциях Забул и Нангархар, а также в Герате. Об этом, а также перспективах внутриафганского урегулирования в интервью корреспонденту РИА Новости в Нью-Йорке Ольге Денисовой рассказал специальный представитель генерального секретаря ООН, глава миссии всемирной организации в Афганистане Николас Хейсом.

— Завершается первый год после вывода сил международного контингента из Афганистана. Как он прошел для страны? Чего ждать и опасаться в следующем году соседним странам Центральной Азии, а также России?

— В 2015 году с точки зрения вопросов политики, экономики и безопасности Афганистан прошел испытание. Были улучшения в кампании по борьбе с потоками наркотиков, но пока не ясно, будут ли они устойчивыми. Конечно, это станет важным вопросом для республик Средней Азии и России, потому что для них это источник беспокойства.

По итогам своего визита в республики Центральной Азии могу сообщить, что они обеспокоены ситуацией с безопасностью в Афганистане, в частности с растущим присутствием иностранных боевиков, которые происходят из самих центральноазиатских республик. Предположительно, их цель — направиться в эти страны. Афганистан также обращает внимание на этот феномен, указывая на то, что вовлечен в конфликт с террористами, прибывшими из других стран. Они подчеркивают необходимость для центральноазиатских стран и других соседей сотрудничать с Афганистаном и помогать в решении проблем безопасности. Их аргумент в том, что они бедная страна и от лица соседей они сражаются на своей территории с их мятежниками.

— Согласно представленному ранее докладу санкционного комитета СБ ООН по "Аль-Каиде", в составе этой террористической группы в Сирии и Ираке воюют более 25 тысяч иностранных боевиков. Каковы данные по Афганистану?

— Относительно Сирии и Ирака центральноазиатские страны обеспокоены, что эти иностранные боевики будут возвращаться домой. И они встревожены тем, как будут отслеживать возвращающихся боевиков.

По Афганистану цифры не сравнимы. Есть различные оценки: по данным комитета, в регионе их 7 тысяч, но практически все аналитики говорят, что это преувеличение. Реальная цифра не ясна.

— В недавней резолюции СБ ООН по санкциям в отношении радикальной группировки "Талибан" в Афганистане также отмечается наращивание присутствия в стране "Исламского государства" и возможное разрастание его филиалов в будущем. Каковы сейчас позиции ИГ в Афганистане?

— На данный момент ИГ (в арабском варианте ДАИШ, организация запрещена в России — ред.) не является значительной угрозой безопасности, с которой сталкивается Афганистан. Их присутствие достаточно ограниченно. В некоторых докладах отмечается, что они широко распространены, что, по моему пониманию, является преувеличением. По нашей оценке, есть, возможно, три провинции, в некоторых частях которых были знаки о присутствии ИГ.

Здесь важно разделять ИГ и иностранных боевиков. Во многих сообщениях СМИ этого не делается.

Разумеется, мы не приветствуем "Исламское движение Узбекистана", но это не ИГ как таковое. При этом, разумеется, мы не должны недооценивать присутствие ИГ. И здесь вопрос не в их численности, а в их потенциале. А их потенциал в том, что к ним могут присоединиться недовольные мятежники из других группировок. Мы видели, что ИГ расширило влияние там, где распространена идеология салафии (направление в суннитском исламе, проповедующее наиболее фундаментальный подход к религии — ред.). Это на западе и на востоке страны.

Также поднялся конфликт между "Талибаном" и ИГ. За последние месяц-два мы фиксировали это в городе Герат, в провинциях Забул и Нангархар. В Нангархаре наиболее интенсивно. Я стараюсь не преувеличивать, но и не занижать. На данный момент угроза ограниченна, но со временем она может разрастись.

— То есть вы говорите о том, что может возникнуть борьба между "Талибаном" и ИГ за влияние в стране?

— Сложно предсказать развитие. Но похоже, что "Талибан" и ИГ вступили в прямое соперничество. На данный момент положение таково, что может измениться со временем. Но есть и такой факт — их позиции несовместимы. Во-первых, у одной группировки националистический настрой — это халифат в Афганистане. У другой — глобальная джихадистская цель, она заинтересована не в Афганистане, а в глобальном джихадистском вопросе. Во-вторых, одни требуют исключительной преданности аль-Багдади (Абу Бакр аль-Багдади — лидер "Исламского государства" — ред.), а вторые говорят о приверженности лидеру "Талибана", которым был Мохаммед Омар, сейчас будет Ахтар Мохаммед Мансур.

— ИГ уже объявило о создании "провинции Хорасан" на территории всего Афганистана и Пакистана, части Центральной Азии и восточной части Ирана. Насколько реальны эти планы?

— Пока это не самая значительная угроза. Но, как я сказал, нужно пристально присматривать за этим. Рост ИГ будет зависеть от того, что происходит в регионе, в первую очередь в Пакистане, Афганистане и также, возможно, в Индии. Им не удалось установить равный уровень присутствия на юге Азии, подобный тому, что они имеют на Ближнем Востоке.

— Возвращаясь к первому вопросу, что будет большей угрозой для соседних стран в ближайшее время — распространение террористов в регионе или масштабный наркотрафик?

— Незаконная экономика, в особенности производство опиума, и терроризм связаны: одно представляет финансовую основу для другого. При этом я понимаю, что центральноазиатские страны испытывают большую тревогу из-за угроз безопасности. Нестабильный Афганистан может иметь последствия для них, и это они особенно подчеркивают. На это я отвечаю, что это говорит о необходимости центральноазиатским странам, и в этой связи и России, быть вовлеченными в поиск формулы к стабильному Афганистану. А также отказаться от искушения ответить исключительно мерами по укреплению своих границ. Отказаться от желания отделить себя от Афганистана вместо того, чтобы быть вовлеченным в экономическую интеграцию страны. Мы хотим увидеть больший акцент на помощи Афганистану в экономических связях на севере, нежели чертить границу. В долгосрочной перспективе решение лежит именно там. То же самое мы говорим европейским странам относительно проблемы мигрантов. Лучше инвестировать в решение внутри Афганистана, которое поможет его молодежи, чем направлять помощь и средства на вопросы мигрантов, которые оставили надежду.

— Как именно развивать экономику? Над какими проектами могут работать власти страны, при том что им надо продолжать борьбу за контроль территории?

— Долгосрочный экономический рост связан со стабильностью, и, конечно, война и гражданский конфликт в Афганистане не играют на руку. Это не лучшая обстановка для инвестирования.

Афганистан имеет много данных преимуществ. Одно из них — географическое расположение. Это мост между Востоком и Западом, Севером и Югом, энергетически богатыми странами и странами, нуждающимися в энергии. Афганистан хотел использовать свои возможности, и я считаю, что именно в этом направлении он двигается. Но, конечно, это подразумевает уровень безопасности. Второе преимущество — это значительные минеральные ресурсы. Но опять же, их разработка и добыча требует инвестиций, возможности вкладывать в инфраструктуру.

Экономическое развитие — это основа мира, а мир является залогом экономического развития. К сожалению, Афганистан должен действовать в двух направлениях одновременно.

С точки зрения экономики мы бы хотели видеть Афганистан более интегрированным. Стране необходимы железнодорожные пути, трубопроводы, поддержка для CASA-1000 (система ЛЭП, региональный проект передачи электроэнергии Киргизии, Таджикистана, Афганистана, Пакистана — ред.), ей необходимы торговые связи. Она должна стать мостом между Индией и Пакистаном с одной стороны и центральноазиатскими республиками и Россией — с другой.

Для своего собственного развития Афганистану нужно сопоставить, на что сделать ставку сейчас. Это сельское хозяйство. Нет быстрого решения и источников, которые переведут экономику страны на нефть и минералы. Нужно начать с развития одной отрасли, которая вовлечет наибольшее количество людей, и это сельское хозяйство.

— Вы подчеркнули географическое преимущество страны, которое надо реализовывать через развитие разных областей инфраструктуры. Кто, на ваш взгляд, будет готов вложиться?

— Одна страна вышла вперед и инвестирует значительные суммы, миллиарды. Это Туркмения. Страна имеет долгосрочный интерес в трубопроводе, который соединяет Туркменистан с Индией (газопровод ТАПИ: Туркмения-Афганистан-Пакистан-Индия — ред.). Есть также инициатива по строительству железнодорожной линии, которая соединит Туркмению с Таджикистаном. Таджикистан рассматривает (варианты — ред.) финансирования (направления — ред.) гидроэнергетических ресурсов через Афганистан.

С решением вызовов безопасности, мы считаем, все могут помочь. Включая, конечно, Россию. Мы отметили, что министерство обороны напрямую обращалось за поддержкой к России.

— Какого рода помощь?

— Например, вертолеты. И они заинтересованы в более широкой помощи — разведка и другие формы практического сотрудничества.

— На саммите НАТО в 2012 году было решено выделять на поддержку Афганистана 4 млрд евро ежегодно. На предстоящем в следующем году саммите альянса в Варшаве ожидается принятие решение о финансировании на 2018-2020 годы, и речь идет о том же объеме. Будет ли этого достаточно?

— Этого достаточно. Но сложность в том, сможет ли Афганистан привлечь тот же уровень помощи, как было четыре года назад. Сейчас многие другие страны обращаются за помощью вследствие кризисов — Сирия, ЦАР, Йемен, Ливия, вопрос мигрантов, с которым столкнулись многие европейские страны.

Вопрос, смогут ли они убедить обновить эту поддержку, потому что многие доноры могут спросить, как долго Афганистан будет получать столь значительную помощь?

— Вы говорите о поддержке Афганистана уже после 2020 года?

— Да. Очень легко показать, что вы нуждаетесь в деньгах, но нужно показать, что от этих денег будет результат. Что деньги имеют влияние, идет борьба с коррупцией, повышается уровень управления, что люди не теряют свои деньги, помогая Афганистану. Иначе многие страны решат инвестировать в решение других кризисов.

В Варшаве будет встреча по военной поддержке, в Брюсселе — конференция по гражданской помощи. Поддержка не может быть только военной. На гражданскую помощь правительство полагается в доставке услуг, строительстве инфраструктуры, программах развития. И это, честно говоря, может быть сложнее. Больше внимания обращается на вызовы безопасности, но захотят ли они ответить на вопросы развития?

— Пока поддержка на военные расходы продолжается, и в первую очередь — афганских национальных сил безопасности. На что идут эти 4 млрд евро?

— В первую очередь средства необходимы, чтобы платить солдатам и содержать армию, кстати, достаточно большую для такой страны. Далее, армии нужна воздушная поддержка. Но это лишь часть военных усилий. Многое связано с тем, что им нужна информация, воздушная разведка, организация, возможность перевести силы из одной части страны в другую, необходимы самолеты, топливо, оборудование и обмундирование на месте.

Конкретная проблема, с которой сталкиваются национальные силы, — в отличие от "Талибана", им нужно удерживать всю страну. "Талибану" не нужно занимать даже района, они перемещаются. У них нет обязательств по предоставлению услуг, обеспечению безопасности жителям. Национальные силы сталкиваются с крайне ассиметричными вызовами, это тяжелая ноша.

— При понимании сложности и разнообразии задач, с которыми имеют дело национальные армия и полиция, возвращение международных сил в страну для поддержки больше не обсуждается?

— На данный момент речь не идет о боевых подразделениях. И большинство аналитиков хотели бы верить, что если силы правильно организованы, нет необходимости в привлечении иностранной силы, что афганцы способны бороться сами. Ведь у них есть поддержка и оборудование.

— Насколько они действительно способны?

— Я думаю, вполне. Они способны сражаться. Но вопрос, способны ли они перемещать группы солдат? Например, иракские войска потерпели поражение в первом же столкновении с ИГ. Афганские войска, напротив, удерживают территорию.

— Недавняя террористическая атака, которая унесла жизни шести американских военнослужащих, вероятно, будет еще одним знаком, что никто из стран НАТО не вернется в Афганистан с наземной операцией, даже если национальные силы будут нуждаться?

— Это, конечно, трагедия для страны, откуда прибыли военные. Но на самом деле это была первая атака за долгое-долгое время. Количество жертв для стран, предоставляющих контингенты, не может сравниться с тем, что было два-три года назад. Не думаю, что этот конкретный инцидент будет иметь какое-либо значение для стратегического планирования стран-доноров, но я не сомневаюсь, что они предпочтут ограничить помощь обучением и поддержкой афганских сил. И для этого есть и хорошие политические причины. Афганистан должен быть в состоянии защищать себя самостоятельно.

— Кто сегодня защищает страну, кто состоит в рядах национальной армии?

— Это национальные силы, во многом молодые люди из отдаленных районов. Я не сомневаюсь, что отсутствие другой работы, экономическое сокращение помогает армии поддерживать набор войск.

Я также подчеркну необходимость политической атмосферы для народной поддержки и поддержки армии, что требует единства среди политических элит, которое мы не всегда видим.

— Часть молодых людей служат в армии. Но ведь при крайне высокой безработице молодые люди являются целью для "Талибана" и ИГИЛ. Что можно сделать, чтобы они не присоединились к мятежникам или террористам?

— Мы ожидаем, что в ближайшие месяцы правительство и некоторые агентства по развитию сконцентрируются на разработке схем по созданию рабочих мест. В частности, направление средств на развитие, которое у них есть, на инфраструктурные проекты, которые дадут работу многим молодым людям. Это возможно. Мы видим влияние безработицы на уровень миграции, который переживает новый подъем с начала июля.

Работать над планом развития и выполнять его сложно, когда идет гражданская война. Есть не только проблема миграции, неизбежен рост занятости в незаконной экономике: производство наркотиков, незаконный трафик минералов и людей. Мы все заинтересованы в стабильном Афганистане и экономическом развитии страны.

Три-четыре года назад, когда я приехал в Афганистан, все указывали на минеральные богатства страны и говорили, что это может быть основой на будущее. Теперь мы признаем, что это не быстро делается. Это подразумевает уровень стабильности, инвестиций, это занимает годы, прежде чем минеральные богатства создадут экономическую основу для дальнейшего развития страны.

— Ожидаете ли вы, что в ближайший год-два правительство Афганистана сможет реально сосредоточиться на экономическом и социальном развитии или же большая часть внимания будет направлена на борьбу с "Талибаном" и стабилизацию ситуации на местах?

— Им нужно выполнять обе эти задачи. Если они будут только вести борьбу, есть опасность, что через четыре года, когда они уже не получат новых обязательств (по поддержке от НАТО — ред.), подобных тем, что они получили и надеются получить в Варшаве, страна будет настолько зависима от внешней помощи, что не сможет существовать без нее. Им необходимо развиваться и полагаться на себя. Даже если они не полностью могут положиться на себя, крайне важно хотя бы повысить этот уровень.

— Правительство заявляло о готовности к мирному политическому процессу, верите ли, что от "Талибана" все же поступят такие заверения?

— Важнейшее условие для мирного процесса, чтобы обе стороны признали, что нет военного решения. На данный момент важно убедить "Талибан", что нет военного решения.

Я говорил с представителями "Талибана" и вижу, что есть большее понимание того, что во-первых, любое политическое решение будет устойчивым. Во-вторых, что "Талибан" сам по себе не может управлять страной, даже на том уровне, который был в 1990-х годах. Афганистан будет продолжать нуждаться в поддержке международного сообщества. И даже если "Талибан" будет частью правительства, они также будут нуждаться в международной поддержке. Единственный путь для них добиться легитимизации — быть частью международно признанного мирного процесса. Мы надеемся, что логика ситуации будет понята "Талибаном".

Афганистан > Армия, полиция > ria.ru, 29 декабря 2015 > № 1598616 Николас Хейсом


Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 11 декабря 2015 > № 1639220 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на конференции «Средиземноморье: римский диалог», Рим, 11 декабря 2015 года

Признателен за приглашение на эту конференцию, рад возможности быть в Риме.

Все, что связано со Средиземноморьем, затрагивает особые струны в душах европейцев, и россияне - не исключение. Этот регион был свидетелем становления цивилизации, развития культуры и науки, зарождения великих религий. Его особый образ жизни привлекает людей из всех уголков мира и, как утверждают ученые, способствует укреплению здоровья и долголетию.

Но этот регион также был охвачен масштабными конфликтами и войнами и на протяжении истории являлся ареной противостояния соперничающих держав. К сожалению, наше время принесло сюда не мир и процветание, а лишь еще большую нестабильность и разрушения. Необходимо понять, почему события пошли по негативному сценарию и что следует предпринять, чтобы преодолеть нынешний кризис.

История Римской империи оставляет впечатление, что римляне не столько пытались приобрести новые земли на южных берегах «Mare Nostrum», сколько стремились оградить себя от угроз, исходивших с этих территорий, а через них - из глубины африканского континента. Затем пришла эпоха колониализма, когда европейские державы стремились установить непосредственный контроль над Африкой и Ближним Востоком. Однако в последнее время складывается впечатление, что старая парадигма возвращается, и страны, находящиеся на северном побережье Средиземного моря, видят в качестве своей первоочередной задачи отражение угроз с юга.

Однако мир стал настолько взаимозависимым, что нельзя рассчитывать обеспечить безопасность путем строительства заборов на границах или отправки военно-морского флота. Думаю, все понимают, что беспрецедентный миграционный кризис, охвативший государства Европы, не может быть урегулирован, пока не будет существенного улучшения ситуации в странах, являющихся источником массового исхода населения.

Это не означает, что попытки найти способы улучшения положения дел в Средиземноморье не предпринимались. Были созданы различные диалоговые форматы с целью содействия развитию и сотрудничеству, но эффективность всех их оставляла желать лучшего - задачи обеспечения мира и устойчивого роста в регионе оставались нереализованными.

В период «холодной войны» многие считали, что причина продолжающихся конфликтов на Ближнем Востоке кроется прежде всего в противостоянии между двумя сверхдержавами. Однако, как оказалось, эти конфликты, прежде всего израильско-палестинский, слишком сложны и глубоки, чтобы их можно было урегулировать только благодаря тому, что биполярная международная система перестала существовать. Сегодня очевидно, что методы, которые использовались для того, чтобы найти выход из этого тупика, были совершенно неэффективными.

Представления о том, что внутриполитическое устройство арабских стран может быть изменено по воле внешних сил, родились на почве ошибочных устремлений к однополярному миру и подходов в духе «конца истории». Эти представления лежат в основе негативной тенденции, которая проявляется на пространстве Ближнего Востока и Северной Африки и грозит полностью выйти из-под контроля. Это началось с вторжения США в Ирак в 2003 году, которое было осуществлено, несмотря на предостережения России, европейских и арабских государств. За этим последовала так называемая «арабская весна», когда наши западные коллеги поощряли «демократические» революции, игнорируя политические реалии, культуру и традиции арабских обществ. В своем реформистском запале члены НАТО дошли до открытой военной интервенции в Ливии, грубо нарушив резолюции Совета Безопасности ООН.

Да, арабские народы хотели перемен. Но они не хотели, чтобы внешнее вмешательство принесло смерть и разрушение их экономик, их домов и их стран. Им нужны были не революции и войны, которые отбросили эти страны назад в их развитии на десятилетия, а эволюционные преобразования, направленные на постепенную модернизацию политических и общественно-экономических систем. Демократические реформы должны были вызревать внутри арабских обществ темпами, определяемыми самими народами.

Печальным результатом идеологически мотивированной внешней поддержки восстаний на Ближнем Востоке и в Северной Африке стало быстро расширяющееся пространство хаоса. Некоторые утверждают, что создание хаоса, возможно, представляет собой стратегию, направленную на облегчение контроля извне за происходящим. Если это так, то перспективы отнюдь не радужные – по крайней мере, для европейцев.

Государственные структуры в Ливии практически прекратили существование. Мы искренне поддерживаем предпринимаемые ООН усилия по содействию национальному примирению в Ливии желаем успехов конференции, которая состоится послезавтра в Риме.

Ростом нестабильности в регионе ловко воспользовались экстремистские и террористические группировки. ИГИЛ занял значительные территории в Сирии и Ираке и пытается создать квазигосударство - халифат, который в мечтах террористов должен простираться от Португалии до Пакистана. Боевики совершают варварские акты насилия, обезглавливают людей, берут заложников. Они делают невозможным существование любого, кто не разделяет их зверскую идеологию. Своими действиями они порочат ислам - великую мировую религию.

Не следует заблуждаться, полагая, что террористов можно использовать для достижения каких-либо политических целей – например, для смены режима в Дамаске или где-то еще, - а затем смахнуть с доски, как шахматные фигуры. Конечно, они принимают финансовую, военную и любую другую помощь. Но они готовы повернуться спиной к своим спонсорам, как только сочтут нужным. Мы видели это в Афганистане в случае с Аль-Каидой и увидим снова.

У этих людей нет моральных ограничений, как продемонстрировали чудовищные теракты, совершенные ими против российского авиалайнера над Синаем, простых жителей Парижа и других городов Европы, Ближнего Востока, Африки и США. Их главное оружие – убийство без разбора, и они не колеблясь продолжат его использовать.

Поэтому на нынешнем этапе необходима прежде всего ясная позиция в отношении событий, которые происходят к югу от европейских рубежей. Следует осознать, что мы столкнулись с опасным и беспощадным врагом, победить которого можно только с помощью коллективных скоординированных усилий при участи всех заинтересованных игроков - как на Ближнем Востоке, так и за его пределами. Нельзя недооценивать ущерб, который террористы способны нанести всем нашим странам с использованием современных технологий. Нельзя также забывать, что в рядах ИГИЛ и других террористических группировок воюют многие тысячи боевиков из-за рубежа, в том числе из стран Евросоюза, России и соседних с ней государств.

Более чем уместно вспомнить об опыте создания антигитлеровской коалиции. Именно это имел в виду Президент В.В.Путин, выдвинув инициативу формирования широкого антитеррористического фронта. Твердо убеждены, что все должны относиться к этому как к главному приоритету, отложив в сторону все второстепенные соображения.

Приведу один пример. В Ливии, вопреки введенному ООН полному эмбарго на поставки оружия, Франция поставляла вооружение противникам Каддафи, в том числе исламистам. Через короткое время те же самые люди с тем же оружием оказались в числе радикальных мятежников, которые хотели захватить Бамако, и французам пришлось использовать вооруженные силы, чтобы защитить столицу Мали. Только представьте себе, с каким вызовом все мы столкнемся, если ИГИЛ или «Джабхат ан-Нусра» сможет оккупировать Дамаск или любую другую столицу на Ближнем Востоке, какой импульс это придаст распространению экстремистской идеологии. И кто будет тогда посылать армии, чтобы освободить эти города?

Именно поэтому мы по-прежнему убеждены, что попытки ослабить одновременно террористов и правительство Сирии представляют собой сомнительную стратегию. Очевидно, что ИГИЛ не удастся победить в результате одних авиаударов и что основной силой, которая борется с террористами на земле, является сирийская армия. Отсюда и принятое нами в ответ на просьбу Дамаска решение направить в Сирию российские боевые самолеты. Мы считаем, что все силы, которые могут внести вклад в борьбу с ИГИЛ, включая сирийскую армию, курдское ополчение, группы умеренной сирийской оппозиции и всех, кто готов поддержать наземные операции с воздуха, должны присоединиться к этой борьбе.

Для того, чтобы антитеррористическая борьба была успешной, необходимо прекратить двойную игру, оказание экстремистам какой-либо поддержки, не говоря уже о защите террористов, как произошло 24 ноября, когда российский бомбардировщик, выполнявший антитеррористическую миссию, был атакован Турцией. Международное сообщество не может закрывать глаза, когда кто-то выполняет роль пособника ИГИЛ, предоставляя террористам, помимо прочего, оружие и транзитные пути, совершая с ними коммерческие сделки. Настаиваем, чтобы всему этому был положен конец. Усиливаются требования, чтобы сирийско-турецкая граница была закрыта в качестве безотлагательного шага.

Безусловно, для того, чтобы выиграть битву с террористами, необходимо, чтобы военные действия сопровождал политический процесс. Россия была на переднем крае усилий по выработке принципов, на которые может опереться международное сообщество в деле оказания содействия переговорному решению сирийского кризиса. Эти принципы отражены в Женевском коммюнике, которое было одобрено резолюцией Совета Безопасности ООН, и развиты в двух документах, принятых в Вене. Мы хотим видеть Сирию в качестве суверенного, единого, светского государства, в котором все этнические или религиозные группы пользовались бы равными правами и возможностями. Ключ к успеху - безусловное уважение главного принципа, заложенного в женевских и венских договоренностях: будущее Сирии может быть определено только самим сирийским народом.

Как согласовано в Вене, перед нами сейчас стоит двуединая задача – помочь сирийской оппозиции сформировать представительную делегацию для переговоров с правительством Сирии и составить список террористических организаций, которые необходимо победить совместными усилиями и которые не должны участвовать в прекращении огня или политическом процессе.

Война с терроризмом идет также в сердцах и умах людей. Надо приложить все усилия, чтобы показать, что терроризм не имеет ничего общего с продвижением подлинных религиозных убеждений или с защитой прав какой-либо конфессии. Необходимо объявить радикалов отступниками от любой веры. Одновременно надо поддерживать истинные религиозные ценности. Россия имеет богатый опыт совместного существования на протяжении столетий людей разных вероисповеданий, включая православных христиан и мусульман.

Не следует недооценивать глубокую опасность межконфессиональной розни на Ближнем Востоке, между мусульманами и другими конфессиями или внутри ислама. Мы должны совместно работать над тем, чтобы преобразовать соперничество между суннитами и шиитами в примирение и продуктивное сотрудничество на основе известной Амманской декларации 2005 года. В этом контексте крайне важно наводить мосты между Саудовской Аравией и Ираном, а также способствовать укреплению доверия и безопасности в зоне Залива.

И, конечно, мы всегда должны помнить о судьбе христиан, равно как и других религиозных меньшинств на Ближнем Востоке. Исход христиан представляет собой трагедию не только для них самих, но и для всего региона, которому угрожает потеря его уникального мультикультурного характера, его роли маяка духовности для различных вероисповеданий.

Убеждены, что в 21 веке, когда мир стремительно меняется и возникают новые центры экономического роста и политического влияния, базовым принципом должно быть партнерство цивилизаций. Всем следует признать право других на собственную идентичность и продвигать культуру компромиссов.

Россия считает, что необходимо рассматривать происходящие в регионе события комплексно, а не заниматься различными вопросам на одноразовой основе. На этом основано наше предложение обсудить проблемы региона в Совете Безопасности ООН на основе всеобъемлющего подхода. Следует быть последовательными в Сирии, Ливии, Йемене, в отношении других существующих и потенциальных «горячих точек». И, разумеется, мы должны преодолеть тупик в палестинском вопросе. Без сомнения, достижение, наконец, прочного, справедливого и всеобъемлющего двухгосударственного решения имело бы большое значение для противодействия аргументации экстремистов, для подрыва их идеологии и способности рекрутировать сторонников.

И последнее, но не менее важное. Устранение причин терроризма предполагает усилия по оказанию содействия странам региона в их стремлении ликвидировать бедность и вернуться на путь экономического роста и обеспечения социальной справедливости в соответствии с целями, сформулированными в одобренной ООН Повестке дня в области устойчивого развития до 2030 года.

В завершение хотел бы подтвердить, что Россия готова к открытому сотрудничеству со всеми партнерами в интересах предотвращения разрушительного развития событий в регионе, соседствующем с нами с юга. Россия проводит ясную политику, у нас нет скрытой повестки дня. Как писал Ф.М.Достоевский, «политика чести и бескорыстия есть не только высшая, но, может быть, и самая выгодная политика для великой нации, именно потому, что она великая».

Вопрос: Вы говорили о коллективных скоординированных усилиях и о том, что Вы их сейчас не наблюдаете. Мой вопрос заключается в следующем: что можно сделать для установления хотя бы какого–то доверия между Россией и другими союзниками, в первую очередь, естественно, США и Италией, в этой войне с терроризмом? Возможно, стоит начать с решения большой проблемы, которую представляет собой Украина.

С.В.Лавров: Мне кажется, что это напоминает скорее пресс-конференцию, чем интерактивный диалог. Но что поделаешь? Я уже привык. Я думаю, что мы должны быть честны друг с другом и четко расставить наши приоритеты. Что касается терроризма - если победа над ним является нашей приоритетной задачей, то тогда мы должны отложить в сторону все второстепенное, так же как мы поступали в период Второй мировой войны, когда между коммунистическим Советским Союзом и капиталистическим империалистическим Западом существовали глубокие идеологические разногласия. Однако все эти идеологии были отброшены, и была создана коалиция. Действительно, с самого начала было непросто, но еще до открытия Второго фронта мы получали помощь по ленд–лизу. Сейчас необходим такой же подход, при котором ничего не должно препятствовать эффективному объединению наших усилий для победы над ИГИЛ и другими террористическими организациями. Под "ничего" я имею в виду смену режима, попытки укрепления чьих–либо геополитических позиций в регионе, расширение территорий тихо и без привлечения всеобщего внимания или наличие каких-либо других политических и геополитических целей. Победить терроризм. С практической точки зрения, когда почти полтора года назад (если не ошибаюсь, в сентябре прошлого года) было объявлено о создании американской коалиции, мы четко заявляли о том, что не обратиться в Совет Безопасности и искать согласия с Багдадом, а не с Дамаском было ошибкой. Я разговаривал с коллегой, и он сказал мне: "Мы не можем этого сделать, режим Асада незаконен". Но за год до этого, когда нам всем нужно было добиться химического разоружения Сирии, этот режим был законен. И Совет Безопасности спокойно принимал резолюции, приветствуя решения сирийского правительства – не режима, а именно сирийского правительства – о присоединении к Конвенции о химическом оружии. И тогда, когда это соглашение было подписано, послы России, США, Сирийской Арабской Республики и Генеральный директор Секретариата ОЗХО встречались почти ежедневно в течение одного года с небольшим в штаб-квартире Организации по запрещению химического оружия в Гааге и обсуждали, как на практике осуществить химическое разоружение, одобренное резолюцией Совета Безопасности. В тот момент правительство Сирии было абсолютно законным. Сразу после завершения химического разоружения оно стало незаконным. Я полагаю, что терроризм представляет собой не меньшую угрозу, чем химическое оружие, и что мы могли бы придерживаться более реалистичных и менее идеологизированных подходов при объединении наших усилий по борьбе с ним. Я сказал Госсекретарю Дж.Керри и моим итальянским друзьям, что я нисколько не сомневаюсь в том, что если бы американцы обратились в Совет Безопасности, он смог бы разработать резолюцию, которая бы санкционировала применение силы в Ираке и Сирии, и сделал бы это таким образом, чтобы не причинять неудобства тем, кто по тем или иным причинам предпочел не сотрудничать с сирийским правительством. Это вполне достижимо дипломатическими средствами, средствами дипломатической науки и искусства.

Сейчас мы столкнулись с реальностью. Первым делом коалиция под руководством американцев начала странную войну, как я ее называю. Еще одна странная война велась в Европе в конце 1930–х годов. Действия коалиции были не очень понятны ни военным экспертам, ни политикам. Так же как и действия МССБ, которые находились в Афганистане в течение десяти лет, а к моменту завершения их миссии производство наркотиков возросло, как я полагаю, более чем в десять раз. Аналогичным образом, после того как коалиция год проработала в Ираке и Сирии, ИГИЛ расширил свою территорию. Да, некоторые ключевые точки были освобождены, но в целом его территория увеличилась. Нефтяной бизнес и незаконная торговля нефтью развивались совершенно беспрепятственно. Вот почему, когда к нам обратилось сирийское правительство, мы приняли известное решение и стали работать по конкретным целям на основании разведданных, которыми мы располагали. Мы стали наносить удары по основным источникам финансовой подпитки ИГИЛ, включая нефть, нефтеперерабатывающие заводы и грузовики, на которых нефть перевозилась за границу. Это было сделано только после того, как коалиция приступила к аналогичным действиям. Теперь все говорят о том, что необходимо закрыть сирийско-турецкую границу. От Турции требуют, чтобы она предприняла шаги для закрытия этой границы и устранения ее проницаемости для незаконного передвижения в обоих направлениях людей и грузов, которая существует сейчас.

Мне кажется, мы таким образом все-таки повлияли на коалицию. Мы предпочитаем не соперничать с коалицией относительно того, кто больше стремится быть настоящим борцом с терроризмом. Мы предпочитаем координировать наши действия с ней. И именно это мы с самого начала предложили американцам как лидерам коалиции. Они приняли лишь то, что они называют "меморандумом о недопущении инцидентов в воздушном пространстве", направленным на предупреждение непреднамеренных инцидентов. Были разработаны соответствующие процедуры, и они взяли на себя обязательство сделать их общими для всех членов коалиции. К сожалению, 24 ноября, когда турецкий самолет сбил наш бомбардировщик, участвовавший в антитеррористической операции, это не помогло. Бомбардировщик, который не представлял абсолютно никакой опасности для турецкого государства. Но эти процедуры не сработали. Я надеюсь, впредь они будут применяться более решительно. И американцы как лидеры коалиции обещали это гарантировать. Но мы не были удовлетворены одним лишь недопущением инцидентов в воздушном пространстве. Мы предложили проводить обмен разведданными и информацией о целях и местонахождении "патриотической, нетеррористической" оппозиции, с тем чтобы не задеть их во время ударов. А США нам сказали, что они еще не готовы. Они сказали: "Как только мы решим вопрос с Асадом, мы сможем начать настоящую координацию действий". Я считаю, что это ошибка, поскольку, если задуматься, это означает, что из-за Асада они позволяют ИГИЛ расширяться. Да, я знаю, что у некоторых стран этого региона есть проблемы с Асадом. Мы считаем, что его судьба может быть решена только самим сирийским народом. Именно это закреплено в венских документах. И все страны региона несут обязательства в соответствии с Коммюнике. Мы понимаем, что необходима политическая реформа, требуется новая конституция, которая была бы разработана представителями правительства совместно с оппозицией, при этом состав группы они должны определить самостоятельно. И да, мы считаем, что сирийцам следует рассмотреть вопрос о проведении досрочных выборов, в том числе президентских. Именно этот совет был включен внешними заинтересованными сторонами, объединенными в Группу поддержки Сирии, в принятый в Вене документ. Но я считаю большой ошибкой говорить, что мы можем обеспечить поддержку со стороны всех членов коалиции лишь при условии ухода Асада со своего поста, а до тех пор мы будем придирчиво выбирать средства борьбы с ИГИЛ и другими террористами. В связи с этим я считаю, что произошел небольшой позитивный сдвиг, когда мы приняли практическое решение определить, какие группы являются террористическими, и помочь Организации Объединенных Наций собрать делегацию оппозиции для переговоров с правительством. И если эти два домашних задания будут выполнены, мне кажется, мы могли бы встретиться уже на следующей неделе в рамках Группы поддержки Сирии и одобрить этот подход. А затем Организация Объединенных Наций организовала бы переговоры по Сирии, и появилась бы возможность обсудить режим прекращения огня. При этом из переговорного процесса, безусловно, были бы полностью исключены террористические группы, перечень которых еще только подлежит согласованию. И после этого, я надеюсь, у нас не останется никаких предлогов, чтобы уклониться от реальной координации действий в борьбе против террористических групп.

Вы также упомянули Украину. Следует отметить, что наряду с необходимостью выполнять Женевское коммюнике и Венские документы, таким же образом мы должны выполнять и Минские соглашения. Наши западные друзья говорят: "Минские соглашения должны быть выполнены, а потом мы снимем введенные против России санкции". Но мы не просим об отмене санкций. Мы работаем над выполнением Минских соглашений, так как мы не хотим больше наблюдать продолжающийся глубокий кризис на Украине. Мы хотим, чтобы страна процветала и была избавлена от националистических элементов, председательствующих в правительстве и взявших на себя всё управление и контроль, мы хотим национального примирения между всеми религиозными и этническими группами на Украине. Если почитать Минское соглашение, в нем содержится много положений с указанием на украинское правительство, которое должно предпринять определенные шаги. Первый и безотлагательный шаг, как говорится в Минском соглашении, - это консультации с администрацией в Донбассе относительно закона о проведении местных выборов. По Минским соглашениям, этот процесс должен был начаться в апреле, но он так и не стартовал. Во время своей встречи в Париже 2 октября лидеры стран "нормандской четверки" согласовали комплекс мер в отношении политического процесса. В нем говорится, что должно быть достигнуто согласие с данным регионом по вопросу местных выборов, объявлена амнистия, принят закон об особом статусе данных территорий, так как в противном случае люди, голосуя за кандидатов в местные органы власти, не будут знать, какими полномочиями те будут обладать. Особый статус должен быть закреплен в конституции в той формулировке, которую Канцлер Меркель лично вписала в Минское соглашение. Право на использование русского языка на данных территориях, право получать консультации и давать согласие на назначение прокуроров, судей, право на местные органы правопорядка и др. Если почитать Минские соглашения, украинское правительство упоминается по всему документу, и везде указана необходимость получить согласие жителей Донбасса. Как мне кажется, в Европе и США сейчас лучше понимают, что необходимо оказать давление именно на Киев. Безусловно, мы можем повлиять на Донбасс, и именно по нашему настоянию Донбасс принял и подписал Минское соглашение. Подписав его, Донбасс взял на себя обязательство сохранять территориальную целостность Украины в случае если Украина выполнит свое обязательство предоставить особый статус данному региону. Просто как дважды два.

Вопрос: Я хотел бы обратить Ваше внимание на один вопрос, а именно на ситуацию в области безопасности во время переговорного процесса. Как контролировать ситуацию в области безопасности? Как убедиться, что она не ухудшится в ходе переходного периода? Приняли бы Вы или могли бы Вы предусмотреть на венских переговорах обеспечение защиты с воздуха силами коалиции, включающей Соединенные Штаты и других партнеров, районов, которые в настоящее время не контролируются сирийским правительством? Другими словами, возможна ли ситуация, когда правительственные силы, которые поддерживает Россия, будут защищать определенную часть страны, а коалиционные силы, конечно, с воздуха, и, пожалуй, некоторые даже на суше, будут защищать другую часть? Или Вы будете опасаться, что это может привести к распаду страны, как Вы отметили в Ваших комментариях? Как Вы видите обеспечение безопасности в контексте текущих переговоров.

С.В.Лавров: Я думаю, что мы продвигаемся вперед. Я считаю, что это подтверждается тем, что мы приняли два документа, которые стали консенсусными документами для всех ключевых внешних игроков, в том числе для достаточно серьезных региональных субъектов. Все они были за столом переговоров и одобрили формулировку, в том числе очень ясное указание на то, что именно сирийский народ должен решать будущее Сирии. Все они одобрили обращение к Организации Объединенных Наций о начале переговоров между сирийским правительством и совместной делегацией оппозиции. Все они заявили, что было бы хорошо, если к запланированному сроку, примерно через шесть месяцев, могла бы начать функционировать светская система управления с участием всех сторон, своего рода правительство национального единства, уполномоченное подготовить проект конституции и провести выборы, а также все они согласились, что в итоге, по истечении запланированного срока, примерно через 18 месяцев, политический процесс должен завершиться выборами. Все согласились, что С. де Мистура должен быть координатором усилий по подготовке делегации оппозиции, и Иордании должно быть предложено согласовать перечень террористических групп, что, конечно, не так просто. Однако основные соглашения были достигнуты. Теперь важно понаблюдать, как эти две отдельные части домашнего задания будут выполняться. Поскольку в ходе следующего заседания Группы поддержки Сирии мы, безусловно, сможем достичь соглашения, если эта группа поддержит подход к проблеме террористов и к вопросу о делегации оппозиции, что сразу дало бы С. де Мистуре “зеленый свет” для осуществления политического процесса в Сирии.

Что касается военного аспекта Вашего вопроса, то мы имеем юридическое основание для осуществления операций в воздушном пространстве Сирии. Тот факт, что американцы как лидеры своей коалиции подписали с нами меморандум о предотвращении конфликтов, означает, что они признают это. И это будет основой для каких-либо дальнейших согласованных усилий. Как я уже сказал, в случае если настанет момент, когда коалиция будет действительно готова не обременять себя некоторыми второстепенными соображениями некоторых ее членов относительно координации усилий по борьбе с терроризмом, будет не слишком сложно, в военном и дипломатическом отношении, подготовить план, который был бы законным и приемлемым для всех, в том числе для сирийского правительства. Но мы должны начать это обсуждать, а не опережать события, в том, что касается намеков о разделении Сирии. Мы против этого. В новую конституцию необходимо будет внести определенные положения, которые обеспечат более серьезные и более твердые гарантии для этнических и религиозных групп в Сирии. Но не должно быть никаких планов раздела страны. И группа поддержки Сирии, Венская группа, решительно высказалась в пользу суверенной и территориально целостной Сирии.

Вопрос: У меня есть два кратких вопроса по Ливии. Можете ли Вы подтвердить, естественно, на основании имеющейся у Вас информации, что за последние две–три недели, или даже чуть больше, присутствие ИГИЛ в Ливии значительно возросло? Если переговоры по вопросу формирования правительства единства в Ливии будут в той или иной мере успешными, будет обращение в ООН, в Совет Безопасности, как Вы думаете, мы будем двигаться в сторону принятия резолюции о своего рода гражданской поддержке нового ливийского правительства, или, ввиду того, что предложенный Вами консенсус имеет основополагающее значение, возможно, будет принята резолюция другого плана, например, на основании главы 7, которая предусматривала бы использование силы против ИГИЛ или против других групп и вооруженных формирований в Ливии?

С.В.Лавров: Что касается Вашего первого вопроса, то у нас есть противоречивая информация относительно реального присутствия ИГИЛ в Ливии. По некоторым данным, ИГИЛ создает в Сирте опорный пункт и даже планирует использовать город в качестве второй столицы после Эр–Ракки. Некоторые считают, что имеющиеся данные не служат твердым доказательством данной информации. Я не исключаю, что ИГИЛ преувеличивает информацию о реальном распространении своей организации, потому что данная структура – это отдельная история: в отличие от других террористических организаций, ее настоящей целью является создание квазигосударства, и ей необходимо создавать видимость того, что они в этом преуспевают. Как я уже говорил, они объявили, что халифат должен распространяться на территории от Португалии до Пакистана. Им необходимо показать успехи в этой сфере в целях поддержания идеологического образа, благодаря которому они вновь и вновь вербуют в свои ряды новых сторонников. Что касается ливийской конференции и урегулирования ливийского конфликта, то сегодня мы обсуждали этот вопрос с моим дорогим другом П.Джентилони, я также затронул данный вопрос с Президентом Италии С.Маттареллой: решение о проведении инклюзивного диалога в конечном итоге должно принадлежать ливийскому народу. А международное сообщество должно создать условия для того, чтобы данный диалог был равноправным и инклюзивным и чтобы стороны пришли к компромиссу. Данный вопрос невозможно решить извне.

Кстати, мы пытались это сделать в Йемене, и все внешние игроки, в число которых входили США, Европа, Россия и региональные страны, в целом пришли к соглашению. План был представлен сторонам конфликта в Йемене, и некоторые из них со временем приняли его или же вынуждены были согласиться с ним. Но этот план не был разработан ими самими на основе компромисса и взаимных уступок, отражал то, каким «внешние игроки» видят урегулирование йеменского кризиса. Факт того, что этот документ не был инициирован и принят Йеменом, а, скорее, был своего рода документом, с которым они вынуждены были согласиться, является причиной, почему данный план не сработал и служит причиной нынешних событий в Йемене. Некоторые конфликтующие стороны Йемена не считают договоренность справедливой.

Мы не можем допустить ту же ошибку в Ливии, я надеюсь, что это не случится. Дело в том, что, насколько я знаю, некоторые идеи предполагают игнорирование людей, которые были выбраны в качестве лидеров в Тобруке и Триполи, выбивание почвы у этих людей из–под ног путем формирования в Триполи и Тобруке групп, разделяющих одни и те же идеи, признания этих групп "здоровыми силами в разрешении ливийского кризиса", а отщепенцами - всех остальных. Были даже попытки вынести на обсуждение идею вводить санкции против всех, кто не примет такой позиции. В принципе, это очень рискованный путь, поскольку неправильно сразу же заменять дипломатию санкциями в любой ситуации, когда твои идеи не поддерживаются. Это неправильно в случае с Йеменом, это стало очевидно и в других ситуациях, например в Южном Судане - стране, которая создавалась сами знаете как, и лидеры которой впоследствии вели себя не так, как задумывали те, кто решительно поддержал разделение на два Судана, – и сразу санкции, санкции, санкции. Мы утрачиваем культуру переговоров, убеждения, дипломатии и компромисса. Этого нельзя допустить в Ливии.

Вопрос: Ваше Превосходительство, как соотнести между собой два утверждения? Вы можете присоединиться к антиасадовской коалиции для углубленного участия в более серьезной и эффективной войне, а не "странной войне", как Вы сказали. С другой стороны, присоединение к коалиции не соответствует их собственным целям, которая заключается в укреплении режима Б.Асада посредством помощи в борьбе с ИГИЛ. Как же разрешить дилемму, когда Вы говорите: "Вы не можете просто лишить человека власти, позволить террористической организации разрастаться и не бороться с ней всерьез", - а они заявляют: "Вы не можете просто удерживать одного человека у власти и не позволить нам, я бы не объединился с таким человеком в борьбе с этими террористами".

С.В.Лавров: Если я правильно Вас понял, я могу сказать следующее. Мы достигли соглашения как в рамках венского процесса, так, между прочим, и в рамках Женевского коммюнике. Кстати о Женевском коммюнике от 30 июня 2012 года: сразу же после того, как мы завершили переговоры по данному документу, продлившиеся восемь или даже девять часов, подписались под ним, мы, Россия, убедили правительство Асада согласиться с его текстом. Оппозиция этого не сделала. Мы представили этот документ Совету Безопасности и предложили ясную и четкую резолюцию, поддерживающую Женевское коммюнике. Наши западные партнеры, принимавшие участие в переговорах по Женевскому коммюнике, заявили: "Нет, этого недостаточно". Мы спросили: "Почему?". Они ответили: "Потому что в Женевском коммюнике не говорится о том, что Асад должен уйти и что, если он не уйдет, последуют санкции со стороны Совета Безопасности". Мы сказали: "Да, в тексте документа об этом не говорится. Но это консенсус, к которому пришли". Все пять постоянных членов Совета Безопасности, ЛАГ, Турция – была очень представительная группа стран – те же участники из числа пяти постоянных членов Совета Безопасности, которые присоединились к консенсусу, отказались одобрить документ. В итоге его одобрили более года спустя, когда принималась резолюция по химическому оружию в Сирии. Тогда мы добавили к этой резолюции вторую часть, поддержавшую Женевское коммюнике. В документе не говорится, что кто-то должен уйти. В Женевском коммюнике и принятых в Вене документах (а также, кстати, в резолюции, представленной Францией и принятой на основе консенсуса после теракта в Париже) говорится, что ИГИЛ, "Джабхат ан–Нусра" и другие организации, которые будут определены Группой поддержки Сирии, являются нашими врагами и законной целью. Как в случае с вопросом о том, является ли стакан наполовину полным или наполовину пустым, или что было раньше – курица или яйцо, в Женевском коммюнике и венском документе мы четко заявили о необходимости сохранить целостность государственных структур. Да, нужно сформировать, как говорится в Женевском коммюнике, переходный управляющий орган или, согласно венскому документу, инклюзивное управление. Однако в Женевском коммюнике сказано, что этот переходный управляющий орган должен быть сформирован на основе взаимного согласия правительства и оппозиции. Когда они откладывали проведение переговоров, а мы настаивали на нем, когда провалилась "Женева–2" (она провалилась потому, что оппозиция не была представительной, присутствовала лишь "Национальная коалиция", больше никого не пригласили), но мы по–прежнему были готовы попытаться, поскольку никогда не узнаешь, пока не попробуешь. Говорят, "взаимное согласие" означает, что Б.Асад будет обладать правом вето – да, но оппозиция также будет обладать правом вето. И мы никогда не узнаем, могут ли они найти общий язык, пока они не сядут за стол переговоров и не приступят к серьезному обсуждению. В ходе встречи "Женева–2" серьезное обсуждение не состоялось. Это была крупная конференция с участием 55 министров, повсюду камеры. Такого рода обстановка способствует не сближению позиций, при помощи спокойного диалога, а их расхождению. Итак, Асад является главнокомандующим. Говорят, суннитское большинство в Сирии его ненавидит. Если это правда, организуйте досрочные выборы и победите его, если он выставит свою кандидатуру. Но утверждать, что вы хотите сохранить целостность структур, и в то же время требовать отставки главнокомандующего, поскольку в противном случае некоторые люди будут бороться с ИГИЛ не так активно, как они должны это делать, на мой взгляд, безответственно. Мы уже пережили много ситуаций, когда некоторые люди были одержимы судьбой одного человека: С.Хусейна, М.Каддафи, В.Ф.Януковича, кстати. Посмотрите, что произошло со всеми этими странами, когда "международное сообщество" говорило: "Свергните этого человека, там коррупция, диктатура и т.д. и т.п., и эти страны будут развиваться и процветать". Сегодня положение во всех этих трех странах гораздо хуже, чем было до смены режима. Таким образом, мы надеемся, что этот опыт нас всех чему-нибудь научит и, как я уже говорил, нам необходимо принимать собственные решения, как это было при формировании антигитлеровской коалиции. Первостепенные задачи необходимо ставить во главу угла. Конечно, антигитлеровская коалиция не помешала Уинстону Черчиллю выступить со своей Фултонской речью. И тогда это свидетельствовало о том, что после победы над врагом они вернулись к решению своих первостепенных задач. Но это было прагматично. А то, что происходит сейчас, это нежелание всерьез бороться с общим злом, пока не уйдет Б.Асад, – это не прагматично. Это делается из чисто идеологических соображений.

Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 11 декабря 2015 > № 1639220 Сергей Лавров


Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 11 декабря 2015 > № 1639217 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Италии П.Джентилони, Рим, 11 декабря 2015 года

Г-н П.Джентилони, большое спасибо.

Уважаемые дамы и господа,

Мы весьма удовлетворены сегодняшними переговорами. Чуть ранее состоялась встреча с Президентом Италии С.Маттареллой. Наши встречи всегда проходят в атмосфере доброжелательности, взаимопонимания и с прицелом на продвижение нашего сотрудничества по всем направлениям. Именно такой тезис о необходимости взаимодействия во всех областях содержался в октябрьском интервью, которое Президент Италии дал российскому агентству ТАСС. Мы полностью с этим солидарны.

Наши контакты с П.Джентилони носят регулярный характер. 1 июня он был в России с визитом. Сегодня я отвечаю взаимностью. Кроме того, мы неоднократно встречались «на полях» международных мероприятий, в рамках празднования 70-летия Великой Победы в Москве 9 мая с.г., а совсем недавно «на полях» СМИД ОБСЕ в Белграде.

Констатировали, что взаимодействие между нашими государствами продолжается в целом весьма продуктивно даже в условиях спада в отношениях между Россией и Евросоюзом. Импульс нашему сотрудничеству придают регулярные встречи на высшем уровне – с октября прошлого года состоялось пять встреч между Президентом России В.В.Путиным и Председателем Совета Министров Италии М.Ренци. Активизировались межпарламентские контакты – в сентябре в Москве состоялась сессия Большой российско-итальянской межпарламентской комиссии. Поступательно развиваются контакты между различными ведомствами, включая, разумеется, МИД.

Заинтересованы в том, чтобы негативные тенденции в экономическом сотрудничестве преодолевались. Накануне визита я встречался с членами Итало-Российской торговой палаты, которые твердо высказались в пользу сохранения своего присутствия на российском рынке. Гибкость и прагматизм итальянского бизнеса проявляются в стремлении итальянских компаний переходить от поставок в Россию продукции с клеймом «сделано в Италии» к производству в Российской Федерации, используя нашу заинтересованность в локализации взаимодействия и импортозамещении. То есть, переход от «сделано в Италии» к «сделано с Италией». Мы это приветствуем. Думаю, у такого подхода есть хорошие перспективы.

Договорились продолжать оказывать политическую поддержку крупным совместным проектам. В их числе – производство самолета «Сухой Суперджет-100», планы начала производства в России вертолетов компании «Агуста Вестланд», создание российско-итальянского экспериментального термоядерного реактора. Кроме того, такие компании, как «Пирелли», продолжают наращивать свои проекты в Российской Федерации совместно с российскими партнерами.

Сегодня в Риме состоялось подписание очередного документа, который закладывает основу для совместного российско-итальянского предприятия по сертификации итальянских технологий на сети российских железных дорог. Мы подчеркнули заинтересованность в дальнейшем углублении гуманитарных связей, которые развиваются динамично. Только что мы подписали двустороннюю Программу сотрудничества в сфере культуры и образования на 2016 – 2018 гг. В рамках начинающегося через пару дней в Санкт-Петербурге международного культурного форума пройдут Дни Италии в Эрмитаже, состоится «круглый стол» с участием министров культуры двух стран. Договорились и далее оказывать поддержку деятельности российско-итальянского Форума-диалога гражданских обществ. Это важный инструмент укрепления взаимопонимания и развития контактов между нашими народами.

При рассмотрении ключевых глобальных и региональных вопросов констатировали единство наших подходов в борьбе с терроризмом, необходимость наращивать коллективные скоординированные усилия. Вы знаете о выдвинутой Президентом России В.В.Путиным на ГА ОН инициативе по формированию единого антитеррористического фронта. Сегодня мы обсудили, как можно более эффективно взаимодействовать против ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и прочих террористических организаций, в частности, в Сирии.

Обменялись мнениями о деятельности Международной группы поддержки Сирии по продвижению политического урегулирования. Россия и Италия участвуют в этой группе. Рассчитываем в ближайшее время согласовать дальнейший график работы этого важного международного механизма с тем, чтобы продвинуться по пути реализации уже достигнутых договоренностей об идентификации террористических групп, с которыми мы будем бескомпромиссно бороться, и оказания содействия ООН в формировании делегации оппозиции для переговоров с Правительством САР о политическом урегулировании.

Обсуждали ситуацию в Ливии. Прекрасно понимаем, насколько важно для наших итальянских партнеров урегулировать кризис в этой стране. Послезавтра в Риме откроется специальная конференции по ливийскому урегулированию. Мы будем в ней участвовать и вместе с итальянскими коллегами содействовать тому, чтобы сами ливийцы объединились в процессе политического урегулирования на основе сохранения суверенитета и территориальной целостности этой страны. Будем поддерживать усилия под эгидой ООН по завязыванию такого диалога.

Для того, чтобы наши усилия по этим и другим кризисным точкам были более систематизированными, предложили начать работу двусторонней группы по борьбе с новыми вызовами и угрозами. Договоренность о ее создании была достигнута еще в ходе межгосударственных консультаций на высшем уровне в ноябре 2013 г. Считаем, что в нынешних условиях актуальность такого механизма еще более возрастает.

П.Джентилони упомянул об отношениях между Россией и Евросоюзом. Высоко ценим настрой Рима на устранение препятствий на пути развития этих отношений, их нормализацию. Убежден, что идеи, которые обсуждались давно и поддерживались Еврокомиссией еще в период, когда ее возглавлял Р.Проди, должны сегодня вновь прозвучать на наших переговорах и оставаться в повестке дня. Имею в виду процессы формирования единого экономического и гуманитарного пространства, в том числе через гармонизацию европейского и евразийского интеграционных проектов. Разумеется, такая работа будет успешной в случае, если мы будем прочно опираться на принцип равной и неделимой безопасности.

Говорили о ситуации на Украине. Здесь у нас тоже единое мнение о необходимости для всех участников процесса урегулирования украинского кризиса в полной мере выполнять заключенные в Минских соглашениях от 12 февраля договоренности.

На этом программа визита не заканчивается. По приглашению П.Джентилони сегодня я буду принимать участие в конференции «Средиземноморье: римский диалог», проходящей в эти дни в Риме под эгидой Института международных политических исследований. Безусловно, для продолжения нашего разговора по всем вопросам взаимодействия я жду Министра иностранных дел Италии в удобное для него время с визитом в Российскую Федерацию.

Вопрос: Совсем недавно появились сообщения агентств о том, что Министр обороны России С.К.Шойгу заявил о продолжении наступления ИГИЛ в Сирии и Ираке, где ими занято уже 70% территории. Есть риск, что «Исламское государство» дойдет до Кавказа. Каковы видимые результаты российских бомбардировок в Сирии?

С.ВЛавров: Что касается исходящих от т.н. ИГИЛ угроз, то они очевидны для всех. «Исламское государство» – это не только Сирия и Ирак: оно уже «пустило корни и дало ростки» в Ливии, Афганистане, Йемене, что проявилось, в частности, в теракте в Адене против мэра этого города, в преступной акции против российского самолета на Синае, теракте в Париже, терактах в Мали, Бамако и других странах Африки, терактах в Калифорнии. За всем этим стоит либо ИГИЛ, либо люди, которых они активно пытаются завербовать в свои ряды. Их планы не ограничиваются географией Ближнего Востока. Они официально провозгласили целью создание халифата, который, по их пониманию, должен простираться от Португалии до Пакистана. Безусловно (об этом неоднократно говорил Президент России В.В.Путин), нас крайне тревожит, что несколько тысяч бойцов в рядах ИГИЛ являются гражданами России и государств-наших соседей. У них есть планы и в отношении Северного Кавказа. Именно поэтому мы убеждены, что эти, как и другие планы «Исламского государства» в отношении других стран, должны стать серьезнейшим стимулом для того, чтобы мы отставили в сторону любые амбиции и геополитические конъюнктурные соображения и объединились во имя главной цели – уничтожения этой преступной структуры.

Отвечая на вторую часть вопроса о результатах российских бомбардировок позиций террористов в Сирии, скажу, что эти результаты ежедневно делаются достоянием гласности на брифингах Министерства обороны, которые открыты для всех работающих в Москве корреспондентов, на них регулярно приглашаются военные атташе западных и региональных стран, поэтому мне тут добавить нечего. Вся подробнейшая информация имеется в наличии, ее можно найти на сайте Министерства обороны России. Приглашаем Вас это сделать.

Вопрос: На этой неделе в СМИ появились сообщения, что США обратились к военным ведомствам Финляндии, Швеции и Норвегии с запросом помочь в борьбе с т.н. ИГИЛ. Как Вы считаете, имеет ли смысл расширение западной коалиции в ситуации, когда нет полного понимания с Россией и Сирией по антитеррористической борьбе? Можно ли подтвердить время и место встречи следующего заседания Международной группы поддержки Сирии?

С.В.Лавров: Созданную США коалицию мы рассматриваем как потенциально эффективного партнера. Для того, чтобы она стала по-настоящему действенной, было бы важно опереться на прочную почву международного права, решения СБ ООН. Я уже высказывался на эту тему. Непонятно, почему при создании данной коалиции США, заручившись согласием Ирака, не обратились к Дамаску за аналогичным согласием, не пришли в ООН, где, вне всякого сомнения, было можно договориться о правовой основе, которая никому не создавала бы политических и иных сложностей.

Тем не менее, американская коалиция – это реальность. Мы удовлетворены тем, что в последние пару месяцев (примерно с начала операции наших ВКС в сирийском пространстве в ответ на обращение Правительства САР) американская коалиция стала действовать более интенсивно. В частности, именно в этот период самолеты коалиции стали бомбить объекты, связанные с незаконной торговлей нефтью с захваченных «Исламским государством» месторождений.

Думаю, помимо физического расширения этой коалиции важно также обратить внимание на качество проводимой работы. Да, есть нефтяные месторождения и кустарные нефтеперерабатывающие заводы, которые во многом обеспечивают финансирование ИГИЛ, но есть еще и каналы снабжения, которые подпитывают террористов деньгами, необходимым оборудованием и оружием. На это, кстати, обратила внимание «Эмнести интернэшнл» (Amnesty International), призвав наладить взаимодействие, чтобы взять под контроль оружейный рынок в регионе. В значительной степени это будет зависеть от того, удастся ли перекрыть сирийско-турецкую границу для незаконного трафика в обе стороны. Об этом говорим не только мы, но и громко и настойчиво говорят США и другие западные страны. Думаю, что помимо чисто количественных параметров, в отношении тех, кто борется с терроризмом, необходимо уделить внимание качеству этой работы. Мы готовы к объединению усилий, чтобы сделать все аспекты контртеррористической операции максимально эффективными. Как вы знаете, с самого начала нашей работы в сирийском воздушном пространстве мы предложили США как лидерам созданной ими коалиции наладить теснейшую координацию. Они на данном этапе пошли только на договоренность о мерах во избежание непредвиденных, нежелательных, непреднамеренных инцидентов. Эта договоренность должна распространяться на всех участников коалиции, в том числе и на Турцию. Вы знаете нашу позицию на этот счет в связи с преступным актом, совершенным 24 ноября, когда абсолютно без каких-либо оснований был сбит российский бомбардировщик.

Главное, что помимо нацеленных на недопущение инцидентов мер, мы по-прежнему заинтересованы в тесной координации в том, что касается целей, обмена информацией о том, где «на земле» в Сирии работают вооруженные отряды, которые не приемлют террористические идеологию и практику и могут быть нашими союзниками в борьбе с терроризмом. Оптимальным вариантом является, на наш взгляд, тот, который предложил Президент России В.В.Путин, когда призвал объединить в сплоченных рядах антитеррористической коалиции всех, кто так или иначе противостоят ИГИЛ и прочим группировкам. Это касается, в первую очередь, наземных сил. Все согласны с тем, что без наземной операции, поддержки «с земли» разгрома «Исламского государства» не достичь. «На земле» с ними борются, прежде всего, армии Сирии и Ирака, курдские ополчения в обеих странах и вооруженные отряды оппозиции, в частности, в САР, которые, повторю, не являются сторонниками террористов и которым они так же ненавистны, как и всем нам. Это наземная группа, которая реально должна действовать более скоординированно. Все те, кто работают с воздуха – Россия, американская коалиция – должны помогать наземным отрядам отвоевывать у террористов захваченные территории и в конечном счете добиваться их разгрома.

Когда сейчас мы слышим разговоры о том, что возможно это осуществить и наладить такую координацию, но сначала нужно решить вопрос о судьбе Б.Асада, это вызывает большие вопросы с точки зрения приоритетов, которыми руководствуются наши партнеры. Если эффективная борьба с ИГИЛ зависит от ухода Б.Асада, то возникает вопрос: те, кто продвигают эту логику, готовы закрывать глаза на деятельность «Исламского государства», поощряя тем самым ИГИЛ к дальнейшей борьбе против сирийского и иракского народов? Полагаю, что все эти соображения конъюнктурного характера нужно отбросить в сторону. Мы к этому готовы и ощущаем, что у наших западных партнеров и у стран региона зреет понимание необходимости именно такого подхода. Надеемся, что он в итоге возобладает и чем раньше – тем лучше.

Вопрос: Могла бы Россия принять возможное приглашение на встречу антиигиловской коалиции, возглавляемой США? Вы говорили о готовности оказать содействие итальянским усилиям в Ливии для формирования такого переговорного процесса, который привел бы к результатам. В свете наступления «Исламского государства» в Ливии могли бы Вы рассматривать возможность осуществления авиарейдов и над ливийской территорией и при каких условиях?

С.В.Лавров: Что касается вопроса о готовности России участвовать в американской коалиции, скажу, что мы сотрудничаем на международной арене, исходя из того, что любое сотрудничество может опираться только на полное равноправие и совместную работу, а не на принцип, согласно которому кто-то где-то в одной столице решил, что нужно делать, и все остальные должны «взять под козырек». Такое уже было в наших отношениях с американскими партнерами, когда возникла проблема ПРО: мы несколько раз настойчиво на уровне Президента России предлагали конкретные формы совместного согласования подходов к угрозам, существующим в ракетной сфере, к шагам, которые необходимо предпринять для того, чтобы обезопасить себя от этих угроз на подлинно коллективной, равноправной, взамоуважительной основе, когда каждая сторона уважает интеллектуальные способности другой стороны. Нам тогда сказали, что им не нужны наши идеи – они все решили и предложили либо присоединиться к той системе ПРО, которую они придумали, либо они будут работать без нас. Система была с огромными изъянами, в том числе, была и остается такой, которая создает риски для нашей обороноспособности и безопасности. Разумеется, мы не можем играть в такие игры по определению.

Схожая ситуация сложилась и в отношении коалиции для борьбы с ИГИЛ в Сирии и Ираке. Нас никто не спрашивал, как лучше организовать такую работу. Схема была выстроена без нас. Я уже комментировал наше отношение к ней: необходимо было обращаться, прежде всего, не только к Ираку, но и к Сирии, а также идти в СБ ООН. Тогда с самого начала это действительно была бы совместная и полностью легитимная работа, опирающаяся на авторитет и мандат СБ ООН. Сейчас мы по-прежнему ведем речь не о вступлении в американскую коалицию, а о координации на равноправной основе тех действий, которые осуществляем мы и коалиция. Замечу, что мы уже внесли существенный вклад в повышение эффективности работы этой коалиции, потому что до конца сентября-начала октября этого года коалиция вела довольно своеобразную деятельность, чем-то напоминающую «странную войну» в Европе в конце 30-х гг., когда было непонятно: то ли борются с общим врагом, то ли смотрят, кто возобладает на поле боя.

После начала операции наших ВКС коалиция вынужденно или по добровольному желанию стала действовать более эффективно, наносить наконец удары по нефтяной инфраструктуре, о чем я уже говорил. Мне кажется, сейчас складываются условия, чтобы мы перешли к подлинно партнерскому сотрудничеству, которое будет опираться на коллективную работу по выявлению целей, обмену разведывательной информацией и, если хотите, на «разделение труда» по нанесению ударов по позициям террористов. Если коллеги к этому готовы, то наши предложения «на столе», и американцам о них известно. Надеюсь, что они проинформируют о них и других членов коалиции. Это основа для совместной эффективной, результативной работы.

Что касается Вашего вопроса о том, будем ли мы также наносить авиационные удары по Ливии, то у нас это не стоит в планах, потому что отсутствует приглашение от ливийского правительства, которое мы могли бы рассмотреть, так что и говорить пока не о чем. Более того, сейчас нет и ливийского правительства. Мы активно приветствуем и стараемся поддержать усилия, предпринимаемые нашими итальянскими коллегами с тем, чтобы международное сообщество помогло ливийцам преодолеть нынешний раскол и сформировать единое правительство. Когда будет сформировано единое, легитимное, признанное ООН Правительство Ливии, оно и будет решать, каким способом преодолевать проблемы, с которыми столкнулась Ливия после развала этой страны в результате натовских бомбардировок. Кстати, «Исламское государство» в Ливии – это лишь одно из проявлений указанных проблем, которые выходят гораздо шире – далеко за пределы ливийской территории. Оружие, боевики, которых поддерживали и вооружали в Ливии с целью свержения М.Каддафи, расползлись далеко за пределы этой страны. В Африке и соседних с Ливией странах они уже творят свое «черное дело». С ними приходится бороться, в том числе и тем европейским странам, которые вооружали их в Ливии для свержения М.Каддафи. Так что мы искренне заинтересованы в стабилизации ситуации в Ливии и, повторю, поддерживаем соответствующие усилия, которые предпринимает Италия, проводя послезавтра Конференцию по ливийскому урегулированию.

Россия. Италия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 11 декабря 2015 > № 1639217 Сергей Лавров


Россия. Италия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 9 декабря 2015 > № 1639216 Сергей Лавров

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова итальянским СМИ, Москва, 9 декабря 2015 года

Вопрос: Сергей Викторович, начнем с главного. Реально ли создание широкомасштабной антитеррористической коалиции против всех террористических организаций, действующих на территории Сирии и Ирака, о чем в последнее время неоднократно говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин. Известно, что одним из главных препятствий остается т.н. «проблема Б.Асада». Есть ли в ее решении прогресс?

С.В.Лавров: Как Вы сказали, действительно, Президент Российской Федерации В.В.Путин уже достаточно длительное время продвигает эту инициативу, он озвучил ее в своем выступлении на Пленарном заседании на сессии ГА ООН в конце сентября, подтвердил эту инициативу в рамках послания Федеральному Собранию Российской Федерации. Мы считаем, что эта задача вполне реальна. В конце концов в годы Второй мировой войны было реально объединиться против абсолютного зла, каковым был нацизм, удалось его победить, отставив в сторону все разногласия, в том числе и идеологические, которые, в отличие от нынешней эпохи, тогда разделяли СССР и западные страны. Но все это было отложено как второстепенное, не имеющее экзистенциального значения. Главным было – не допустить захват мира нацистами с их человеконенавистнической идеологией. Сейчас такие же человеконенавистнические идеалы проповедует т.н. «Исламское государство», которому нельзя позволить стать государством и которое нужно лишить любых иллюзий относительно того, что они могут ассоциировать себя с исламом. Это абсолютные враги человечества, и их нужно рассматривать как таковых. Мы убеждены, что против них возможно объединиться. Мы уже имеем достаточно серьезные силы практически всех ведущих государств Европы, Евроатлантики и региона, которые подписались под необходимостью это зло искоренить. Принята резолюция СБ ООН, в которой ИГИЛ наряду с «Аль-Каидой» и «Джабхат ан-Нусрой» обозначен как террористическая структура, подлежащая уничтожению.

Сейчас в Нью-Йорке мы завершаем работу совместно с американцами, как с нашими соавторами, по принятию развернутой т.н. «омнибусной» резолюции по антитеррору, в которой главный акцент будет сделан на обобщении всех прежних решений и на необходимости их выполнения. Резолюция СБ ООН, которую мы инициировали в начале этого года и которая запрещает вести какие-либо торгово-экономические операции с ИГИЛ, предполагает регулярную отчетность. От государств этих отчетов не поступает, а фактов, что такая торговля ведется, становится все больше, в том числе из наших источников, из источников США и других участников возглавляемой американцами коалиции.

Хочу сказать, что действительно универсальный, единый фронт борьбы с террором возможен только на основе международного права. В этой связи не помогает делу ущербность американской коалиции в том, что касается ее легитимности в отношении сирийской территории. С Ираком есть договоренность: это суверенное государство согласилось и даже обратилось с просьбой к этой коалиции помочь уничтожать террористов на своей территории. Убежден, что точно так же нужно было поступить и в отношении Сирии. У нас есть все основания полагать, что сирийское руководство сотрудничало бы с такими зарубежными партнерами. Пока, к сожалению, лишь Российская Федерация работает в небе над Сирией легитимно. Тем не менее, сирийцы не раз высказывались, что те, кто станет взаимодействовать с Россией, будут ими рассматриваться как партнеры сирийского правительства и сирийской армии. Думаю, что именно на выстраивании такой, пусть немножко сложной, тем не менее, претендующей на легитимность схемы, нам нужно сейчас сосредоточиться. Об этом шла речь с Президентом Франции Ф.Олландом, когда он приезжал в Российскую Федерацию. Об этом говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин с Президентом США Б.Обамой в ходе их встреч в Нью-Йорке, Анталье и Париже. Эта же схема лежит в основе нашего взаимодействия со странами региона. Создан Информационно-координационный центр в Багдаде, где работают военные России, Ирана, Ирака и Сирии, Информационный центр в иорданской столице Аммане, который вполне может быть использован как пункт связи между американской коалицией, учитывая присутствие американских военных в Иордании, и Российской Федерацией, в том, что касается взаимодействия и, в идеале, координации наших действий.

Пока партнеры, как Вы и сказали, действительно, обуславливают полную мобилизацию антитеррористического потенциала уходом Б.Асада. Есть нюансы: они уже не требуют его исчезновения буквально в одну секунду, допускают его участие в переходном политическом процессе, но обязательно хотят видеть какую-то дату, какой-то срок, по истечении которого он уже не будет выполнять свои полномочия. Президент Российской Федерации В.В.Путин не раз реагировал на эти идеи: мы считаем такой подход искусственным и противоречащим международному праву, принципам демократии. Если мы все подписались в рамках Венского процесса, где Россия сотрудничает, в том числе и с Италией, под необходимостью признать право сирийского народа самому решать вопрос о будущем Сирии, то нужно из этого и исходить. Постоянные заклинания, которые мы слышим, в том числе и от наших американских партнеров, о том, что подавляющее большинство населения Сирии является суннитами, и они не приемлют Б.Асада как представителя режима меньшинства, «попахивают» какими-то не очень добросовестными попытками пытаться разыгрывать «конфессиональную карту» в сирийском конфликте и представить его таким образом, будто американская коалиция поддерживает большинство, каковым являются сунниты, а Россия поддерживает меньшинство, каковым являются алавиты как часть шиитского течения в исламе. Во-первых, это не этично, а во-вторых – политически взрывоопасно. Мы были первыми, кто подчеркивал необходимость избегать любых шагов, которые будут так или иначе подогревать и без того существенные противоречия внутри мусульманского мира. Мы по-прежнему убеждены в том, что только побуждая мусульман к объединению, преодолению своих внутриконфессиональных противоречий, можно обеспечить устойчивый и долгосрочный мир. Именно поэтому мы, создав правовую базу с сирийским правительством для нашей работы в сирийском воздушном пространстве, изначально говорили партнерам: «Давайте согласовывать цели, давайте согласовывать позиции, которые занимают организации, признаваемые нами и вами террористическими, давайте договариваться с той оппозицией, которая не разделяет террористических принципов и идеалов, которая представляет собой здоровую патриотическую силу». Очень тяжело на эти контакты идут наши партнеры. Пока удалось договориться лишь о том, чтобы согласовать процедуры, позволяющие избегать инцидентов. Если «проблема Б.Асада» будет по-прежнему искусственно выпячиваться как препятствие для создания подлинно универсальной антитеррористической коалиции, то те, кто на этом настаивают, я не могу по-другому это расценить, будут косвенно сохранять условия для того, чтобы ИГИЛ продолжал расширяться.

Мы отметили, что по целому ряду направлений борьбы с ИГИЛ американская коалиция активизировалась лишь после того, как Россия в ответ на просьбу Правительства Сирии направила свою боевую авиационную группу с подразделениями обеспечения в Сирийскую Арабскую Республику. До этой поры была очень странная работа. Наверное, она приносила какие-то результаты с точки зрения недопущения захвата отдельных населенных пунктов, в том же Ираке. Но в целом ИГИЛ за период с августа прошлого года, когда начала формироваться американская коалиция, проработавшая уже более года, лишь расширило территории, которые оно захватило и на которых устанавливает свои совершенно антигуманные преступные порядки. Кстати, ситуация чем-то напоминает действия НАТО в Афганистане, когда за 10 лет работы Международных сил содействия безопасности наркопроизводство выросло, по-моему, раз в десять в том, что касается конечного продукта – героина. Потом было объявлено, что миссия успешно завершена, основные контингенты выведены. Но героиновая угроза для России, Центральной Азии и для Европы стала гораздо более осязаемой.

Не хотелось бы, чтобы мы ограничивались и в этом случае имитацией борьбы с истинными причинами проблем, которые создают риски и угрозы для всех нас, для России, для Италии. Поэтому нужно отказаться от двойных стандартов и предварительных условий. Если кто-то из участников американской коалиции имеет личную антипатию к Президенту Сирии Б.Асаду, то эти личные причины все-таки должны занимать второстепенное, подчиненное место по отношению к задаче борьбы с террористами, которые уже наносят реальный ущерб: убивают людей – россиян, европейцев, американцев, граждан стран региона, стран Африки. Так называемое мировое сообщество в лице различных коалиций, ведомых США, решали глобальные проблемы через попытку все урегулировать через устранение одного человека. Так было в Ираке – что стало с Ираком, мы все видим. Так было в Ливии – здесь не о чем говорить, страна вообще разваливается, сейчас предпринимаются судорожные усилия каким-то образом не допустить худшего.

Очень коротко подытоживая скажу, что вполне реально создать коалицию, если при этом не пытаться обуславливать эту универсальную задачу попыткой параллельно извлечь какие-то еще односторонние геополитические выгоды.

Вопрос: В связи с Вашим визитом в Италию хотелось бы узнать, будете ли Вы присутствовать на Конференции по Ливии? Ливия находится рядом с Италией и стала для нас основной проблемой. Есть информация, что Аль-Багдади находится в Ливии. Какова роль России и Италии в этом вопросе?

С.В.Лавров: Мы понимаем, насколько важна проблема Ливии для Италии – здесь и географическая близость, и исторические связи. Мы подтверждаем наше понимание и готовы помогать решать проблему Ливии. Об этом говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин на встречах с Премьер-министром Италии М.Ренци, которых с октября прошлого года было около пяти и которые всегда проходят в хорошей атмосфере взаимопонимания.

Я часто говорю со своими партнерами, в том числе с американскими и европейскими. Когда они пытаются нас убеждать в своей правоте в том, что касается их подхода к сирийскому урегулированию, я напоминаю им ливийские опыты, предлагаю не быть обуреваемыми сменой режима как панацеей. В Ливии было громогласно объявлено о победе демократии, о том что «арабская весна» дала такие всходы. Мои западные партнеры говорят, что не надо вспоминать старое, действительно, в Ливии была совершена ошибка, но не в том, что было сделано, а в том, что не успели сделать: надо было, дескать, сразу после того, как свергли М.Каддафи, как его совершенно отвратительным образом казнили в прямом эфире под одобрительные возгласы зрителей, в том числе за океаном, вводить оккупационные войска и налаживать там жизнь. Сомневаюсь, что этот рецепт заслуживает, во-первых, исполнения на практике, а во-вторых, какого-то тиражирования. Сейчас мы имеем ситуацию, которая досталась нам в наследство от абсолютно авантюрной безответственной политики, которую проводил Североатлантический Альянс. Некоторые страны, наши французские коллеги, наши коллеги из Катара публично в эфире заявляли, что, несмотря на наличие эмбарго, которое ввел Совет Безопасности ООН на поставки любых вооружений в Ливию, они такое оружие оппонентам М.Кадафи поставляли. Потом французы были вынуждены бороться с людьми, которых они вооружили, уже в Мали и обращались в СБ ООН с просьбой поддержать их военное противостояние террористам, которые вторглись на севере этой страны, в том числе огромные отряды из Ливии, с оружием, которое поставлялось в Ливию для свержения режима. Все взаимосвязано. У нас есть такая пословица «Не рой другому яму, сам в нее попадешь». Здесь это абсолютно применимо. Уверен, что на всех языках есть мудрости, которые сформулированы в этом направлении.

Что сейчас делать? Да, сейчас есть правительство и парламент в Тобруке, которые ООН признает легитимными. Есть правительство и парламент (Национальный совет) в Триполи, который не признается международным сообществом, но международное сообщество в лице СБ ООН поддерживает усилия специального посланника Генерального секретаря ООН по Ливии М.Коблера, который сейчас пытается достичь понимания между двумя этими центрами власти в Ливии. Но это не единственные два центра власти, там еще немало группировок, которые не подчиняются ни Тобруку, ни Триполи. Одна из этих группировок по-прежнему удерживает российских граждан, некоторых нам удалось освободить полтора года назад, сейчас есть задача добиться того же в отношении еще нескольких россиян. Но помимо таких местных милиций, которые созданы из ливийских граждан, там действительно уже «пустили ростки» представители ИГИЛ. Не знаю, там ли А.Б.Аль-Багдади находится, но то, что «Исламское государство» вознамерилось оборудовать в Сирте филиал своей столицы в сирийской Ракке, об этом мы слышим, об этом все говорят, и это, конечно, очень тревожный сигнал.

ИГИЛ должен всей своей деятельностью доказывать, что это успешный проект, а успех достигается доказательством на практике, что халифат создается и разрастается. Поэтому встреча по Ливии, которая предложена Италией, США и ООН, конечно, важна, мы обязательно будем в ней участвовать. Я знаю, что многие страны будут участвовать на уровне заместителей министров или министров по региональным делам. Независимо от того, как эта встреча пройдет, она не решит всех проблем. Сейчас план ООН предполагает согласие Тобрука и Триполи со схемой фактически продвижения национального единства, но спикеры парламентов в Тобруке и Триполи не согласны с этой схемой, каждый считает, что должен получить больше. План, как я слышал, заключается в том, чтобы проигнорировать спикеров, учитывая, что они занимают диаметрально противоположные радикальные позиции, и собрать из депутатов и Тобруке и в Триполи группу единомышленников, которые будут поддерживать процесс национального примирения. Если это получится, а мы будем стараться помогать успешному продвижению этих усилий, то, слава Богу. Но действовать, игнорируя лиц, которые избраны в двух конкурирующих столицах, тоже достаточно рискованно.

Не буду вдаваться в дальнейшие детали, но убежден, что нужно активизировать наши усилия по восстановлению единства Ливии и недопущению того, чтобы там окопалась террористическая структура. Но делать это нужно последовательно, не пытаясь, скажем, до Рождества навести в Ливии порядок. Так не получится, это очень кропотливая работа. Наверное, не обязательно каждый раз говорить, что натовцы были виноваты в том, что натворили все это. Но помнить о том, чем заканчиваются односторонние авантюры, необходимо. Не видать нам удачи ни в Ливии, ни в других местах, если будем каждый раз говорить: «Там не получилось, а здесь уберем Президента Сирии Б.Асада, и все будет хорошо».

Вопрос: Президент Российской Федерации В.В.Путин неоднократно говорил о том, что действия турецких властей, которые сбили российский военный самолет, – это предательский удар в спину. Что это значит? Была ли это военная провокация, западня со стороны Турции, в которую Россия не попала?

С.В.Лавров: Считаю, что да, это наша оценка, и это не эмоциональная оценка, а оценка, основанная на анализе фактов. Если мне не изменяет память, заявления о том, что они не знали, что это российский самолет, стали звучать гораздо позже. В начале, когда сообщили о том, что самолет сбит, турецкие каналы (там были репортеры и операторы в идеальной близости для того, чтобы снимать происходившее), по-моему, даже траекторию движения, и весь маршрут был засечен с момента взлета с авиабазы Хмеймим в Сирии. Потом эти ролики сразу убрали и стали говорить, что не знали, чей это самолет, если бы знали, то поступили по-другому. Но еще через пару часов сказали, что если это повторится, то они будут действовать точно так же. Полная путаница.

Мне кажется, что это говорит об абсолютной неадекватности действий тех, кто отдавал этот приказ. Конечно же, это удар в спину, нет никаких сомнений. Действительно, один раз, 3 октября, российская авиация начала работать над сирийской территорией, был случай, когда на несколько секунд наш самолет оказался в воздушном пространстве Турции. Турки заявили нам протест, мы извинились – Президент Российской Федерации В.В.Путин лично разговаривал с Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом – за абсолютно незначительное нарушение, которое, (и турки прекрасно знали об этом), никоим образом не означало, что мы планируем какие-то враждебные действия в отношении Турции. Когда 3 года назад сирийцы сбили турецкий самолет, Президент Турции Р.Т.Эрдоган заявил, что нельзя нарушение воздушного пространства в течение нескольких секунд считать нарушением международного права, это не повод, чтобы применять оружие. Сейчас сама Турция оказалась под шквалом критики в связи с тем, что она ввела боевые подразделения в Ирак, ссылаясь якобы на договоренность о тренировке курдов. Но Багдад такие договоренности опровергает. Самое важное, что войска эти введены в виде танковых подразделений и другой бронетехники совсем не в курдские районы, а в районы, где раньше никаких тренировок турки ни с кем не проводили. Но послушайте, что говорят те же самые турецкие власти, которые заявляли о полной правомерности того, что они сделали, сбив российский самолет. Они говорят: «Мы уважаем территориальную целостность Ирака, и все, что мы делаем в Ираке, направлено на обеспечение и укрепление его суверенитета и территориальной целостности». Вот и все объяснение. Те же люди заявляют, что, по их подсчетам, 17 секунд, (даже если взять это за основу), достаточно для того, чтобы сбивать российский самолет.

Мы рассматривали Турцию и турок, и об этом вчера Президент Российской Федерации В.В.Путин в очередной раз сказал, не просто как партнеров, соседей, но как союзников по антитеррористической борьбе. Честно признаюсь, мы, конечно, достаточно давно знали о том, как турецкая территория используется для коммерческих операций с ИГИЛ и для переброски оружия и террористов в Сирию, для предоставления экстремистам и боевикам возможности подлечиться, отдохнуть и снова подготовиться к боевым операциям, причем ни только в Сирии, но и в других регионах, включая наш Северный Кавказ. Мы говорили об этом с турецкими коллегами без всякого шума, ни в чем их не обвиняя, предлагали им активно сотрудничать в том, чтобы те, кто занимался такого рода использованием турецкой территории, были выявлены, пресечены, чтобы это все прекратилось. Ни разу, никогда, ни одним словом мы не пытались публично заявлять о своем неприятии тех или иных процессов, которые в Турции происходят, у нас не было никаких оснований верить, что это линия, поддерживаемая руководством Турции. Вернее, мы не хотели в это верить. Мы стремились по специальным закрытым каналам эти проблемы решать. Не получилось. Более того, с принятием решения сбить наш самолет эта власть показала, что, по сути дела, они поддерживают террористов, не важно по каким мотивам.

Постоянные заклинания, что Россия, мол, бьет в Сирии не по тем целям, нас не убеждают. Надо договариваться о том, кто такие террористы. У нас есть свой список, основанный на списках ООН и на списках, которые Россия ведет в национальном качестве. Те, кто используют террористические методы, не могут расцениваться иначе как террористы, и бороться с ними нужно.

Возвращаясь к первому вопросу о составе коалиции, скажу, что ее должны сформировать, прежде всего, наземные силы при поддержке авиации – авиационная мощь достаточна, если сложить потенциалы американской коалиции и Российской Федерации. В случае налаживания четкого взаимодействия с наземными силами, я убежден, проблему ИГИЛ можно решить достаточно быстро. Современных видов вооружений у ИГИЛ практически нет. Наземными силами является, прежде всего, Сирийская армия. Это признают даже американцы, но почему-то нам говорят: «Мы готовы с Сирийской армией сотрудничать, но уберите Б.Асада и основных командиров». Как они себе это представляют я затрудняюсь сказать. Но это не профессионально-военный подход к задаче, а идеологизированный: готовы сотрудничать, но пусть главнокомандующим будет другой. А если армия разбежится у другого главнокомандующего? Наземными силами являются и курдские ополчения, с которыми американцы сотрудничают, вооружают и тренируют их. Эти же курдские ополчения, в частности, партия «Демократический союз» в Сирии, являются с точки зрения Турции врагами. Поэтому нужно разбираться. Нужно разбираться и в том, как член американской коалиции – Турецкая Республика – выполняет цели, поставленные перед коалицией, почему она бомбит не столько террористов, если вообще их бомбит, а курдов, которые, еще раз повторю, рассматриваются американцами в качестве, как минимум, потенциальных, а, может быть, и настоящих союзников в борьбе с террором.

Наши оценки произошедшего 24 ноября абсолютно неизменны. Мы не видим иных объяснений, кроме как желания либо сорвать антитеррористические усилия, сделать их менее эффективными, либо заставить Российскую Федерацию перестать работать в сирийском воздушном пространстве, либо, может быть, даже сорвать политический процесс, который сейчас намечается на основе Венских договоренностей.

Вопрос: Вы будете участвовать в Конференции «Средиземноморье: Римский диалог» в Риме? Что могут вместе делать Россия и Италия – два важных партнера Каира – чтобы помочь в борьбе с терроризмом Египту, который является очень важной страной для региональной стабильности?

С.В.Лавров: Думаю, что мы можем немало сделать, чтобы поддержать нынешнее египетское руководство в его усилиях по стабилизации страны, по недопущению активизации в ней экстремистских, террористических сил. Такие попытки есть. Президент Египта А.-Ф.Х.Ас-Сиси, по-моему, очень уверенно выстраивает свою политику в том, чтобы обеспечить эффективность государственных структур управления, создать условия для решения экономических проблем и, конечно, улучшения социальной ситуации в стране.

Италия, Россия, Египет – являются участниками Венской группы – Международной группы поддержки Сирии. Проблемы этого региона очень тесно переплетаются, и без коллективных действий по подавлению террористических угроз во всех странах региона мы едва ли сможем быть успешными, хотя бы учитывая то обстоятельство, что ИГИЛ объявил халифат – единое, управляемое террористами пространство – на территории Сирии и Ирака. Теперь они в Ливии появляются, в Афганистане, в других местах. Убежден, что ИГИЛ прорастает своими ячейками в Египте. ИГИЛ взял на себя ответственность за то, что произошло на Синае с российским пассажирским лайнером. Мы сейчас очень тесно сотрудничаем с египетскими спецслужбами для того, чтобы установить, как это все удалось террористам сделать, и что необходимо предпринять, дабы подобные риски полностью исключить.

Мне кажется, что работая в рамках международных форматов, мы с Италией будем и дальше продолжать поддерживать египетские власти в этих усилиях в контексте общей, всеобъемлющей стратегии борьбы с террором.

Россия в сентябре этого года, председательствуя в СБ ООН, предложила (и в итоге они состоялись), провести дебаты по всеобъемлющим подходам к рискам и угрозам в регионе Ближнего Востока и Северной Африки.

Я приводил пример, как «триумфальное шествие демократии» в Ливии при поддержке вооружениями извне обернулось тем, что те же самые люди, которые совершили «демократическую революцию», оказались вдруг, по оценке европейских партнеров, террористами в Мали. Нужна какая-то стройность во всех наших размышлениях, и не надо делить террористов на плохих и хороших, надо выработать единую стратегию. Кстати, тот список террористических организаций, который мы договорились в рамках Венского процесса подготовить, важен не только для борьбы с террором в Сирии – эти организации во многом работают не только в этой, но и в других странах. Я уверен, что с точки зрения мобилизации усилий для борьбы с ИГИЛ, наше с итальянцами и египтянами взаимодействие, конечно, будет способствовать и уменьшению террористической угрозы в Арабской Республике Египет.

Вопрос: Между Россией и Италией исторически существуют отношения стратегического партнерства и высокий уровень диалога, что подтверждается встречами между Президентом России В.В.Путиным и Премьером Италии М.Ренци. Как бы Вы оценили нынешнее состояние двусторонних отношений? Какие перспективы их развития Вы видите в столь трудной экономической и дипломатической ситуации в обстановке западных санкций, российского эмбарго, в том числе, девальвации рубля, застоя в российской экономике. Какова роль Италии в ослаблении напряжения между ЕС и Москвой? Не могли бы Вы сообщить, что Вы хотели бы сегодня сказать предпринимателям Итало-Российской торговой палаты?

С.В.Лавров: Мы действительно очень ценим наши отношения: они носят особый стратегический характер. Это не просто записано на бумаге, это коренится в очень добрых чувствах россиян к итальянцам, в той взаимности, которую мы ощущаем с точки зрения отношения к жизни, взгляда на мировые проблемы, на то, как в Европе обустраивать интеграционные и прочие процессы. Мы очень близки. Это подтверждается тем, что со всеми правительствами Италии за последние 15 лет устанавливались очень доверительные отношения, независимо от политической принадлежности каждой из победивших партий. Это же относится к Премьер-министру Италии М.Ренци и Президенту Российской Федерации В.В.Путину, которые с октября прошлого года, я уже упоминал сегодня об этом, встречались 5 раз, в том числе, совсем недавно в рамках саммита «Группы двадцати». Я регулярно общаюсь с Министром иностранных дел и международного сотрудничества П.Джентилони, и этот диалог поддерживается непрерывно, в том числе на уровне наших заместителей и экспертов.

Кризис разразился на Украине в результате захвата власти ультранационалистами через осуществление вооруженного антиконституционного переворота, выразившийся в том, что ультрарадикалы стали публично угрожать всем, кто с ними не согласен, а это были, прежде всего, населенные русскими и русскоязычными людьми области на востоке или на юге Украины. Россия встала на защиту суверенитета и территориальной целостности Украины, ее Конституции и откликнулась на волеизъявление крымчан, которых грозили уничтожить – тот же лидер Правого сектора Д.Ярош – один из «локомотивов» т.н. «майданной революции», – заявил, что «русский никогда не будет поклоняться С.Бандере, поэтому из Крыма всех русских нужно выгнать». Когда мы отреагировали, поддержав обращение крымчан по итогам абсолютно свободного волеизъявления, за все за это нам были объявлены санкции, нас стали обвинять во всех грехах. Сейчас не буду вдаваться в генезис этой проблемы. Был поддержан государственный переворот и было «растоптано» подписанное буквально за 12 часов до госпереворота соглашение об урегулировании между президентом и оппозиционерами, которое было засвидетельствовано представителями Германии, Франции и Польши, о котором потом и не вспоминали, только разводили руками, мол «ну, так получилось».

Это очень печальная история с точки зрения «двойных стандартов» и вообще поведения ответственных политиков. Поэтому не буду вдаваться в генезис, но коротко скажу, что это не причина нашего охлаждения с Евросоюзом, а симптом. Прорвался наружу системный кризис, который накапливался в отношениях между Россией и Западом после окончания «холодной войны», когда вместо того, чтобы совместно строить новую архитектуру безопасности, только на словах провозгласили принцип равной и неделимой безопасности, а воплощать его в жизнь не стали. Вместо этого в практическом плане под прикрытием этого красивого лозунга продолжало расширяться НАТО на Восток, нарушались основополагающие принципы отношений между Россией и НАТО о неразмещении существенных боевых сил на территории новых членов и т.д. Самое главное, нам высокомерно говорили, что не может быть равной безопасности для тех, кто не входит в НАТО. Это прямо было сказано, когда мы предложили политическую декларацию о неделимости безопасности перевести на язык юридически обязывающего договора.

Наши западные партнеры решили проводить свою собственную линию, если хотите, на раскол Европы, линию на то, чтобы ставить наших соседей перед выбором: или вы с Западом или вы с Россией. Когда эта линия на Украине натолкнулась на неприятие огромной частью украинского народа ультранационализма и антидемократических методов смены власти, стали искать крайнего, нашли Российскую Федерацию, естественно, поскольку мы никогда не скрывали, что не приемлем методов государственного переворота и «двойных стандартов». Все это, конечно, не могло не сказаться на отношениях России и Италии. Торговый оборот снизился, в том числе и потому, что резко упали цены на углеводороды, курс рубля существенно снизился. Но, тем не менее, частью этого процесса, этой реакции на украинские события, которая была принята в Евросоюзе, как я понимаю, в контексте достаточно серьезных дебатов, стало замораживание многих механизмов сотрудничества, в том числе т.н. «механизм межгосударственных консультаций» (когда Президент России В.В.Путин и Премьер-министр Италии М.Ренци встречаются с участием основных членов кабинетов двух стран) был приостановлен и уже два с лишним года не собирался, хотя имел ежегодную периодичность. То же самое относится и к механизму «2+2» (министры обороны и иностранных дел), который был подвешен. Мы собирались тоже где-то более двух лет назад. Это касается и ряда других механизмов, включая нашу совместную двустороннюю группу по борьбе с новыми вызовами и угрозами, где как раз обсуждались темы антитеррора, борьбы с наркотрафиком. Кстати, такая же группа у нас была с французами, и после длительного периода ее бездействия месяц-полтора назад ее провели по предложению французской стороны.

Тем не менее, ряд структур возобновили свою работу. Отмечу состоявшееся в сентябре в Москве очередное заседание Большой межпарламентской комиссии – системообразующего механизма нашего сотрудничества. Возобновляются контакты между различными министерствами, ведомствами. За последние месяцы состоялись встречи по линии министерств экономики, промышленности и торговли, достаточно регулярно контактируют друг с другом правоохранительные ведомства, ведомства, которые занимаются сотрудничеством в космосе, гражданской защитой, чрезвычайными ситуациями. Мне кажется, надо отталкиваться от того, что отвечает интересам России и Италии. Конечно, здесь прагматизм должен превалировать.

Кстати, отмечу, что я буду встречаться сразу после нашего интервью с представителями итальянских компаний, которые работают в России. Я не слышал, чтобы кто-то хотел уходить с нашего рынка. Конечно, есть девальвация рубля и многое другое, но всегда в таких ситуациях существуют дополнительные возможности. Несмотря на спад в торговле (кстати, физические объемы не так серьезно сократились, как стоимостное измерение), реализация приоритетных экономических проектов успешно продолжается: это совместное производство и продвижение на мировые рынки лайнера «Сухой Суперджет 100», производство в России вертолетов «Аугуста Вестланд», модернизация шинных производств по линии «Пирелли» и целый ряд других очень перспективных направлений.

Я думаю, и об этом сегодня я буду говорить с нашими коллегами – бизнесменами, что очень перспективным явилась бы такая совместная работа: условно ее можно назвать переход от поставок на наш рынок продукции с маркой «сделано в Италии» на совместное производство продукции «сделано с Италией». Успешных примеров немало, в том числе в российских регионах. Качество наших итальянских партнеров требует взаимности и адекватного уровня. Я знаю, что Вы находите партнеров, которые по всем профессиональным параметрам отвечают этим задачам. Здесь сам Бог велел взаимодействовать. В принципе, конечно, нужно поскорее вернуться к функционированию ключевого механизма экономического взаимодействия Российско-Итальянского совета по экономическому, промышленному и валютно-финансовому сотрудничеству, который не собирался с декабря 2012 года.

Гуманитарные обмены никогда не прекращались. У нас есть форум «Диалог гражданских обществ», который проводит полезные встречи, позволяющие сохранять эти контакты между людьми, элитами двух стран. Мы выступаем за облегчение контактов между людьми. «На полях» саммита «Двадцатки», когда встречались Президент России В.В.Путин и Премьер-министр Италии М.Ренци, опять упоминалась тема облегчения визового режима. Мы понимаем, что Италия – член Евросоюза, Шенгенской зоны. Кстати, переговоры Россия-Евросоюз о переходе к безвизовому режиму давным-давно вышли на принципиальные договоренности в том, что касается биометрической защиты документов, безопасности на границах, работы таможенных и прочих служб – все было согласовано. Эта работа заморожена, и приостановлено введение в силу и подписание этого соглашения по инициативе Брюсселя задолго до украинских событий. Причины были нам названы, публично официально о них никто не говорил, но об этом писали в СМИ. Причины были очень простыми: т.н. «антироссийское меньшинство» в Евросоюзе заявило, что нельзя давать России безвизовый режим раньше, чем его получит Украина, Грузия и Молдова. Это абсолютно политизированный подход, хотя нас заверяли, что единственными вопросами, которые нужно решить, являются вопросы, связанные с практической реализацией безвизовых обменов.

Мы философски к этому относимся и ценим стремление Италии все-таки к большей либерализации визовых режимов. В рамках Шенгена это можно сделать. Это может касаться сокращения сроков обработки документов для выдачи виз и использования Шенгенского диапазона по максимуму, как это сделала Франция, которая перешла в очень многих случаях на выдачу пятилетних многократных виз для российских граждан.

Вопрос: Считаете ли Вы, что с началом предвыборного года в США внешняя политика Президента США Б.Обамы и его европейских союзников может измениться? Что Вы думаете о словах г-на Д.Трампа?

С.В.Лавров: Не мне давать прогнозы, что будет делать американская Администрация за оставшиеся 14 месяцев. На днях Президент США Б.Обама принимал в Белом доме всех постоянных представителей при ООН стран-членов Совета Безопасности и говорил о борьбе с терроризмом. Наш постпред, разумеется, доложил об этой беседе. Б.Обама говорил, что нужно обязательно победить ИГИЛ, высказывался о необходимости решить проблемы, которые сейчас возникли в контексте недостаточно последовательных усилий в борьбе с терроризмом, не допускать каких-либо контактов с «Аль-Каидой», ИГИЛ и прочими террористическими группировками. Мы солидарны с этими высказываниями, главное, чтобы они находили практическое воплощение. Говорил он и о том, что едва ли такая проблема как палестино-израильский конфликт будет за оставшиеся 14 месяцев урегулирована. Это не новость, американцы говорят об этом уже не первый раз. Это печально, потому что по нашей оценке и оценке многих специалистов, неурегулированность в течение уже более 60 лет палестинской проблемы является, наверное, наиболее важным самостоятельным фактором, который используется экстремистами, чтобы в среде арабской молодежи, «на арабской улице» вербовать новых сторонников. Ссылаются на то, что никакой справедливости в мире нет: в конце 1940-х годов было обещано создание двух государств, а палестинское государство до сих пор не создано. Мы понимаем, что решить эту проблему можно только, обеспечив безопасность всех стран региона, включая Израиль, но надо что-то делать на практике, потому что уже выросло не одно поколение молодежи, которую инструктируют, обучают в духе экстремизма, показывая на примере Палестины, что справедливости в мире нет, и никогда арабы ее не добьются, а все попытки мирных переговоров в Осло, в Мадриде, Аннаполисе и всевозможные «квартеты» ни к чему не привели. Единственный способ отстаиваться свои интересы – это вооруженная борьба. Эта обработка мозгов действует, и с ней очень трудно бороться.

Я очень надеюсь, что за оставшийся период США будут все-таки предпринимать усилия по решению многих проблем, которые без них урегулировать трудно, если не невозможно, не будут опускать руки, в том числе, в отношении ближневосточного урегулирования и палестинской проблемы. Мы к этому готовы. Нашей совместной работе не помогают односторонние нелегитимные санкции, которые ввели США. Кстати, европейские санкции введены в решающей степени по требованию США. Дж.Байден в свое время хвалился, что это именно американская инициатива, и американцы «нагнули» Евросоюз, извините меня за этот жаргон. Сейчас мы тоже знаем, что американцы разъезжают по всем столицам Европы и требуют, чтобы, когда через несколько дней будет собираться Европейский совет, санкции обязательно были продлены без всяких дискуссий. Это решение мы не комментируем. Мы глубоко об этом сожалеем. Мы не могли не отреагировать. Прежде всего, мы реагировали, не чтобы назло что-то сделать Евросоюзу, а объяснили очень просто: среди предприятий и структур, на которые были наложены односторонние санкции США, Евросоюза и ряда других государств, были и наши финансовые учреждения, в том числе, кредитующие сельскохозяйственных производителей; когда им обрезали финансирование, у них возможности кредитовать наших производителей сельхозпродукции резко сократились, что создавало недобросовестные конкурентные преимущества для экспортеров продовольствия из западных стран, у которых возможности кредитования никаким образом не снизились. В этом была причина.

Мы надеемся, что в США все-таки возобладает здравый смысл. Они как мантру повторяют, что будут с Россией сотрудничать, что без России нельзя урегулировать проблему в Сирии, что удалось вывести в фазу практической имплементации проблему с ядерной программой Ирана. Но при этом говорят, что по всем остальным делам они будут Россию дожимать, додавливать, заставят выполнить Минские договоренности по Украине. Почитайте Минские договоренности: там 99% – это то, что должны делать киевские власти, причем совместно с Донецком и Луганском.

Наши партнеры из Евросоюза и США говорят, что они нашли хорошую формулу и снимут санкции, когда Россия полностью выполнит Минские соглашения. 2 октября состоялся саммит в Париж, собиралась «нормандская четверка». Канцлер Германии А.Меркель, Президент Франции Ф.Олланд, Президент России В.В.Путин, Президент Украины П.Порошенко согласовывали практические шаги, направленные на выполнение Минских договороенностей. Эти шаги заключаются, прежде всего, в том, что украинское правительство должно ввести в действие закон об особом статусе Донбасса без каких-либо оговорок (сейчас этот закон принят, но «подвешен» до проведения выборов).

Что касается выборов в Донбассе, то и здесь, так записано в Минских соглашениях и подтверждено в Париже, украинское правительство должно согласовать закон о выборах с Донбассом, Президент Украины П.Порошенко должен подписать уже принятый Верховной Радой более года назад закон об амнистии, и украинский парламент должен закрепить особый статус Донбасса не на три года, как это предусмотрено одобренным, но не вступившим в силу законом, а на постоянной основе, как это записано в Минске, и сделать это в рамках конституции. Где здесь роль России? Я ее не вижу. Это были вещи, о которых только и говорили в Париже несколько часов и согласовали то, о чем я сейчас сказал.

Когда на Украину приезжает Дж.Байден и в таком пропагандистском угаре с трибуны заводит публику, заявляя, что они не отступятся от необходимости для России выполнить требования, и там все бурно аплодируют, я не думаю, что это вклад в решение украинского кризиса. Это показывает, что США заинтересованы держать Украину в таком напряжении не ради Украины, а ради того, чтобы на Россию оказывать давление. Наверное, странам постсоветского пространства важно понимать, какие цели в ряде случаев преследуют американцы.

В 2013 году перед саммитом «Двадцатки» в Санкт-Петербурге был согласован визит Президента США Б.Обамы в Москву. В итоге (это еще было до Украины) только потому, что у нас оказался Э.Сноуден, США этот визит отменили и объявили, что вместо Москвы Президент США Б.Обама поедет, по-моему, в Эстонию, чтобы показать России, что у Таллина есть такой партнер, как Вашингтон. Эстония была использована исключительно как возможность сделать антироссийский жест. Если такими целями руководствоваться во внешней политике, то мы едва ли достигнем позитивных результатов.

Надеюсь, что все-таки любой президент США хочет оставить наследие после себя. Когда Президент Б.Обама баллотировался, было много взято обязательств: уйти из разных стран, где находятся американские военнослужащие – в Ираке, в Афганистане, закрыть базу в Гуантанамо. Сейчас эта база пока функционирует. Появились новые проблемы: «летающие тюрьмы ЦРУ», с которыми пытаются разобраться.

Как любая нормальная страна, мы хотим иметь нормальные отношения с США. У нас очень много сфер для совместного приложения усилий как в двустороннем плане, в экономическом, прежде всего, в инвестиционном, так и с точки зрения содействия решению международных проблем. Я убежден, что очень многие из них могут эффективно решаться, если мы будем друг с другом сотрудничать по-настоящему на равноправной основе. Когда будет совместный интеллектуальный процесс о подходах к тому или иному серьезному вопросу на мировой арене, чтобы не было так, как с ПРО. Тогда наши предложения, которые Президент России В.В.Путин сделал бывшему Президенту США Дж.Бушу в свое время, сесть и совместно выработать систему, которая будет надежно защищать всю Европу, включая Россию и в целом Евроатлантику, от любых ракетных угроз извне этого региона, были отвергнуты. Нам было сказано: «Нет, мы в Америке уже решили, какая должна быть система глобальной ПРО. Присоединяйтесь». Такого сотрудничества быть не может, сотрудничество может быть только совместное. Даже семантически слово сотрудничество – это нечто, что ты делаешь вместе с партнером. Мы готовы к этому на равноправной взаимовыгодной основе. Как только американцы будут готовы к тому же, за нами дело не встанет.

Что касается высказываний г-на Д.Трампа в отношении мусульман, конечно, мы не можем поддерживать какие-либо проявления дискриминации по какому бы то ни было признаку – национальному, этническому, религиозному. Я обратил внимание на другое. Официальный представитель Белого дома, Дж.Эрнест, сказал, что поскольку Д.Трамп заявил о необходимости не пускать в США мусульман, он должен немедленно отказаться от того, чтобы баллотироваться в президенты, потому что конституция США гарантирует свободу вероисповедания. Я с уважением отношусь к конституции США, но хотел бы привести еще один пример, когда несколько иные выводы делают американские официальные лица из текста своего основного закона. Когда США из года в год голосуют против резолюции ГА ООН о недопустимости героизации нацизма, они тоже ссылаются на свою Конституцию. Они говорят, что это свобода слова. Если брать подобную логику, когда защищают право на свободу вероисповедания, (и абсолютно правильно делают), а под свободой слова предполагают возможность героизации нацизма вопреки тому, что в международном Пакте о политических и гражданских правах еще в 1965 году записано, что свобода слова не должна использоваться для человеконенавистнических теорий, оскорбления чувств верующих, подрыва безопасности национальных институтов государства, то «двойные стандарты» здесь, конечно, тоже на лицо.

Вопрос: Насколько мы знаем, против ИГИЛ в первый раз были использованы подводные лодки. Как Вы думаете, возможно ли использование против ИГИЛ ядерного оружия?

С.В.Лавров: Нет, конечно. Президент России В.В.Путин сказал, что против террористов никакого ядерного оружия использовать нет необходимости, потому что с ними можно справиться обычными средствами. Это полностью соответствует нашей военной доктрине.

Россия. Италия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 9 декабря 2015 > № 1639216 Сергей Лавров


Россия > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 3 декабря 2015 > № 1569027 Владимир Путин

Послание Президента Федеральному Собранию.

Владимир Путин обратился к Федеральному Собранию с ежегодным Посланием. Оглашение Послания по традиции состоялось в Георгиевском зале Кремля в присутствии свыше 1000 приглашённых.

На оглашении Послания присутствовали члены Совета Федерации, депутаты Государственной думы, члены Правительства, руководители Конституционного и Верховного судов, губернаторский корпус, председатели законодательных собраний субъектов Федерации, главы традиционных конфессий, общественные деятели, в том числе главы общественных палат регионов, руководители крупнейших средств массовой информации.

* * *

В.Путин: Уважаемые члены Совета Федерации! Уважаемые депутаты Государственной Думы! Граждане России!

Начать Послание этого года хочу со слов благодарности российским военнослужащим, которые борются с международным терроризмом.

Сегодня здесь, в Георгиевском зале, историческом зале русской воинской славы, присутствуют боевые лётчики, представители Вооружённых Сил – участники антитеррористической операции в Сирии.

Присоединиться к нам нашли в себе силы Гелена Юрьевна Пешкова и Ирина Владимировна Позынич, которые потеряли мужей в войне с террором. Низкий поклон вам и родителям наших героев.

Прошу почтить память павших солдат, которые отдали жизнь, выполняя свой долг, память всех российских граждан, погибших от рук террористов.

(Минута молчания.)

Уважаемые коллеги!

Россия уже давно на переднем рубеже борьбы с террором. Это борьба за свободу, правду и справедливость. За жизнь людей и будущее всей цивилизации.

Мы знаем, что такое агрессия международного терроризма. Россия столкнулась с ней в середине 90-х годов, и наша страна, её граждане испытали жестокие террористические атаки. Мы помним захваты заложников в Будённовске, Беслане, в Москве, безжалостные взрывы жилых домов, крушение поезда «Невский экспресс», теракты в столичном метро и в аэропорту Домодедово.

Эти трагедии унесли тысячи жизней. Это горе, которое навсегда с нами, со страной, с родными и близкими безвинно погибших людей.

Потребовалось почти десять лет, чтобы переломить хребет бандитам. Мы практически выдавили террористов из России, но до сих пор ведём непримиримую борьбу с остатками бандподполья. Но это зло до сих пор даёт о себе знать. Два года назад совершены теракты в Волгограде. Совсем недавно взорван российский гражданский самолёт над Синаем.

Невозможно победить международный терроризм силами только одной страны, особенно в условиях, когда границы в мире фактически открыты, а мир переживает ещё и новое переселение народов, когда террористы получают постоянную финансовую подпитку.

Угроза терроризма нарастает. Ещё не решена проблема Афганистана. Ситуация в этой стране тревожная и не вселяет оптимизма, а недавно устойчивые, достаточно благополучные, кстати, страны Ближнего Востока и Северной Африки – Ирак, Ливия, Сирия – превратились в зону хаоса и анархии, из которой исходит угроза всему миру.

И мы же знаем, почему это произошло. Знаем, кому захотелось сместить неугодные режимы, грубо навязать свои правила. В результате что? Заварили кашу, разрушили государственность, стравили людей между собой, а потом просто, как у нас говорят в России, умыли руки, открыв дорогу радикалам, экстремистам и террористам.

Особая опасность для нас исходит от боевиков, которые сконцентрировались в Сирии. Среди них немало выходцев из России, из стран СНГ. Они получают деньги, оружие, накапливают силы. И если окрепнут, победят там, то неизбежно окажутся у нас, чтобы сеять страх и ненависть, взрывать, убивать, мучить людей. И мы обязаны встретить их и уничтожить на дальних подступах.

Вот почему было принято решение о военной операции на основании официального обращения законной, легитимной сирийской власти. И в Сирии наши Вооружённые Силы сражаются прежде всего за Россию, отстаивают безопасность именно наших граждан.

Армия и флот России убедительно показали свою боеготовность, свои возросшие возможности. Современное русское оружие действует эффективно, а бесценная практика его применения в боевых условиях обобщается и будет использована для дальнейшего совершенствования нашей военной техники и вооружений. Спасибо инженерам, рабочим – всем, кто трудится на предприятиях оборонно-промышленного комплекса.

В борьбе с терроризмом Россия продемонстрировала предельную ответственность и своё лидерство. Эти решительные действия поддержаны российским обществом. И в такой абсолютно определённой позиции наших граждан – глубокое понимание тотальной угрозы терроризма, проявление истинных патриотических чувств и высоких нравственных качеств, убеждённость в том, что национальные интересы, свою историю, традиции, наши ценности нужно защищать.

Уроки прошлого в полный рост встали перед мировым сообществом. Исторические параллели очевидны.

В ХХ веке нежелание своевременно объединить усилия в борьбе с нацизмом было оплачено десятками миллионов жизней, самой кровавой мировой войной.

Сегодня мы вновь лицом к лицу столкнулись с разрушительной, варварской идеологией и не имеем права допустить, чтобы новоявленные мракобесы добились своих целей.

Нужно отбросить все споры и расхождения, создать один мощный кулак, единый антитеррористический фронт, который будет действовать на основе международного права и под эгидой Организации Объединённых Наций.

Каждое цивилизованное государство сейчас обязано внести вклад в разгром террористов, подтвердить свою солидарность – и не декларациями, а конкретными действиями.

Это значит – никакого убежища бандитам. Никаких двойных стандартов. Никаких контактов с любыми террористическими организациями. Никаких попыток использовать их в своих целях. Никакого преступного, кровавого бизнеса с террористами.

Мы знаем, например, кто в Турции набивает свой карман и даёт заработать террористам на продаже награбленной в Сирии нефти. Именно на эти деньги бандиты вербуют наёмников, закупают оружие, организуют бесчеловечные теракты, направленные против наших граждан, против граждан Франции, Ливана, Мали, других государств. Мы помним и то, что именно в Турции укрывались и получали моральную, материальную поддержку боевики, которые орудовали на Северном Кавказе в 90-х и в 2000-х годах. И сейчас ещё их там замечаем.

Между тем турецкий народ – добрый, трудолюбивый и талантливый. В Турции у нас много давних и надёжных друзей. И подчеркну: они должны знать, что мы не ставим знака равенства между ними и частью сегодняшней правящей верхушки, которая несёт прямую ответственность за гибель наших военнослужащих в Сирии.

Мы не забудем этого пособничества террористам. Всегда считали и будем считать предательство самым последним и постыдным делом. Пусть знают это те в Турции, кто стрелял в спину нашим лётчикам, кто лицемерно пытается оправдать себя, свои действия и прикрыть преступления террористов.

Я вообще, уважаемые коллеги, не понимаю, зачем они это сделали. Любые вопросы, любые проблемы, любые противоречия, которых мы даже и не видели, можно было решить совершенно другим способом. Более того, мы были готовы сотрудничать с Турцией по самым чувствительным для неё вопросам и готовы были пойти так далеко, как их союзники не желали делать. Только, наверное, Аллах знает, зачем они это сделали. И, видимо, Аллах решил наказать правящую клику в Турции, лишив её разума и рассудка.

Но от нас не дождутся нервной, истерической, опасной для нас самих и для всего мира реакции. Реакции, рассчитанной на какие–то внешние эффекты или даже на сиюминутное внутриполитическое потребление. Этого не будет.

В основе наших действий прежде всего будет ответственность перед своей страной, перед своим народом. Мы не собираемся и не будем бряцать оружием. Но если кто–то думает, что, совершив подлое военное преступление, убийство наших людей, они отделаются помидорами или какими–то ограничениями в строительной и других отраслях, то они глубоко заблуждаются. Мы ещё не раз напомним о том, что они сделали. И они ещё не раз пожалеют о содеянном. Мы знаем при этом, что надо делать.

Сейчас для отпора террористической угрозе мобилизованы наши Вооружённые Силы, спецслужбы, правоохранительные органы. Но понимать свою ответственность должны все: власть, политические партии, структуры гражданского общества, средства массовой информации.

Сила России – в свободном развитии всех народов, в многообразии, гармонии и культур, и языков, и традиций наших, во взаимном уважении, диалоге и православных, и мусульман, последователей иудаизма и буддизма.

Мы обязаны жёстко противодействовать любым проявлениям экстремизма и ксенофобии, беречь межнациональное и межрелигиозное согласие. Это историческая основа нашего общества и российской государственности.

В 2016 году состоятся выборы в Государственную Думу. И обращаясь к лидерам партий и участникам будущего избирательного процесса, ко всем общественно-политическим силам, хотел бы процитировать выдающегося историка Николая Михайловича Карамзина. Вот что он писал: «Кто сам себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут. Не говорю, что любовь к Отечеству должна ослеплять нас и уверять, что мы всех и во всём лучше. Но русский должен знать цену свою».

Да, мы можем спорить о путях решения тех или иных проблем. Но мы должны сохранить нашу сплочённость, помнить, что главное для нас – Россия.

Предвыборная конкуренция должна быть честной и прозрачной, проходить в рамках закона, с уважением к избирателям. При этом необходимо обеспечить безусловное общественное доверие к результатам выборов, их твёрдую легитимность.

Уважаемые коллеги! Полагаю, что необходимое внимание в программах кандидатов в депутаты будет уделено и вопросам противодействия коррупции. Они, эти вопросы, действительно волнуют общество. Коррупция – препятствие для развития России.

Сегодня чиновники, судьи, правоохранители, депутаты всех уровней обязаны представлять декларации о доходах и расходах, о наличии недвижимости и активов, в том числе зарубежных.

Теперь раскрытию будет подлежать и информация о контрактах, подрядах, которые государственные и муниципальные служащие планируют заключать с фирмами своих родственников, друзей и близких лиц. Ситуация, в которой есть признаки личной заинтересованности, конфликта интересов, мгновенно попадёт в зону повышенного внимания контролирующих и правоохранительных органов. И конечно, гражданского общества.

Буквально на днях участники проекта Общероссийского народного фронта «За честные закупки» рассказывали мне о выявленных ими фактах злоупотреблений, об откровенных нарушениях. Прошу Генеральную прокуратуру, правоохранительные органы незамедлительно реагировать на подобную информацию.

Закон должен быть суров к тем, кто сознательно пошёл на тяжкое преступление, нанёс ущерб жизни людей, интересам общества и государства. И конечно, закон должен быть гуманен к тем, кто оступился.

Сегодня практически каждое второе уголовное дело, дошедшее до суда, связано с мелкими, незначительными преступлениями, а люди, в том числе совсем молодые, попадают в места лишения свободы, в тюрьму.

Пребывание там, сама судимость, как правило, негативно сказываются на их дальнейшей судьбе и нередко приводят к последующим преступлениям.

Прошу Государственную Думу поддержать предложения Верховного Суда России о декриминализации ряда статей Уголовного кодекса и перевести преступления, не представляющие большой общественной опасности, в разряд административных правонарушений, но с принципиальной оговоркой: повторное совершение проступка должно квалифицироваться уже как уголовное деяние.

Необходимо повышать независимость и объективность судебного процесса. В этой связи предлагаю укрепить роль института присяжных заседателей, расширить число составов преступлений, которые они могут рассматривать. А с учётом того, что коллегию из 12 человек не всегда просто сформировать, – я знаю позицию правозащитных организаций, они исходят из того, что это должно быть именно 12 заседателей, но, повторяю, непросто сформировать эту коллегию, да и стоит это немало, если честно сказать, – можно подумать о сокращении числа присяжных до пяти–семи человек, при этом обязательно сохранить полную автономию и самостоятельность присяжных при принятии решений.

Уважаемые коллеги! В прошлом году мы столкнулись с серьёзными экономическими вызовами. Упали цены на нефть, другие наши традиционные экспортные товары, был ограничен и доступ российских финансовых учреждений, компаний на мировые финансовые рынки.

Знаю, что многим сейчас непросто. Сложности в экономике сказываются на доходах и в целом на уровне жизни наших людей. И хорошо понимаю, что люди задаются вопросами: когда мы преодолеем трудности и что для этого будем делать?

Ситуация действительно сложная, но – говорил уже об этом, хочу повторить – не критичная. Уже сегодня мы видим позитивные тенденции. Промышленное производство и курс национальной валюты в целом стабилизировались, наметилось снижение инфляции, по сравнению с 2014 годом мы фиксируем существенное сокращение оттока капитала.

Но это не значит, что надо успокоиться и ждать, что теперь всё чудесным образом изменится, или просто ждать, когда повысятся цены на нефть. Такой подход в принципе неприемлем.

Мы должны быть готовы к тому, что и период низких цен на сырьё, да и, возможно, внешние ограничения, могут затянуться, и затянуться надолго. Ничего не меняя, мы просто-напросто проедим наши резервы, а темпы роста экономики будут колебаться где–то на нулевой отметке.

Но дело не только в этом. За текущими проблемами нельзя упускать основные тенденции глобального развития. Стремительно меняются контуры мировой экономики, формируются новые торговые блоки, происходят радикальные изменения в сфере технологий.

Именно сейчас определяются позиции стран в глобальном разделении труда на десятилетия вперёд, и мы можем и обязаны занять место в числе лидеров.

Россия не имеет права быть уязвимой. Нам нужно быть сильными в экономике, в технологиях, в профессиональных компетенциях, в полной мере использовать сегодняшние благоприятные возможности, которых завтра может уже и не быть.

Конечно, власть должна слышать людей, объяснять суть возникающих проблем и логику своих действий, видеть в гражданском обществе и в бизнесе равных партнёров.

Какие направления должны стать для нас ключевыми?

Первое. Конкурентное производство до сих пор сосредоточено главным образом в сырьевом и добывающем секторах. Только изменив структуру экономики, мы сможем решать масштабные задачи в сфере безопасности и социальном развитии, создать современные рабочие места и повышать качество и уровень жизни миллионов наших людей.

Важно, что у нас есть успешные предприятия в промышленности, в сельском хозяйстве, в малом и среднем бизнесе. Задача – чтобы число таких компаний росло быстро и во всех отраслях. На достижение этой цели должны быть направлены наши программы импортозамещения и поддержки экспорта, технологического обновления производств и подготовки профессиональных кадров.

Второе. Нужно учитывать, что ряд отраслей сейчас оказался в зоне риска. Это в первую очередь строительство, автомобилестроение, лёгкая промышленность, железнодорожное машиностроение. Для них Правительство должно предложить специальные программы поддержки. Финансовые ресурсы для этого предусмотрены.

Третье. Необходимо поддержать людей с низкими доходами, наиболее уязвимые категории граждан, перейти наконец к справедливому принципу оказания социальной помощи, когда её получают те, кто в ней действительно нуждается. В частности, надо учитывать индивидуальные потребности людей с ограниченными возможностями, особое внимание уделить вопросам их профессиональной подготовки и трудоустройства инвалидов.

Мы многое сделали в демографии, образовании, здравоохранении. Основные ориентиры в этих сферах обозначены в майских указах 2012 года. Конечно, жизнь вносит свои коррективы, и существенные коррективы, но сейчас при текущих сложностях ответственность за благополучие людей только повышается, и прошу относиться к этим указам самым серьёзным образом. Нужно стремиться к их исполнению.

Четвёртое. Нужно добиться сбалансированности бюджета. Это, конечно, не самоцель, а важнейшее условие макроэкономической устойчивости и финансовой независимости страны. Напомню, по итогам исполнения федерального бюджета 2016 года его дефицит не должен превышать трёх процентов, даже если наши доходы окажутся ниже ожидаемых. Обращаю на это ваше внимание, уважаемые коллеги, депутаты Госдумы и члены Федерального Собрания, в целом Совета Федерации. Это важный вопрос. Я только что сказал, что финансовая устойчивость и независимость страны абсолютно связаны между собой. Пожалуйста, исходите из этих ключевых, базовых соображений.

Бюджетное планирование, каждый бюджетный цикл надо начинать с чёткой фиксации приоритетов, необходимо вернуть определяющую роль госпрограмм в этом процессе. Следует существенно ужесточить контроль за движением государственных средств, включая федеральные и региональные субсидии предприятиям промышленности и сельского хозяйства. Считаю, что их нужно перечислять конечному получателю только через казначейские счета. Доходы государства не должны уходить, что называется, мимо кассы. Из–за «серых» схем при уплате таможенных сборов, акцизов на алкоголь, табак и горюче-смазочные материалы бюджет ежегодно теряет сотни миллиардов рублей. Это прямое воровство.

Предлагаю сформировать единый, целостный механизм администрирования налоговых, таможенных и других фискальных платежей. Здесь есть разные варианты, мы их многократно уже в последнее время обсуждали. Жду от Правительства конкретных предложений. При этом вновь хочу подчеркнуть: в предстоящие годы налоговые условия для бизнеса меняться не должны.

Пятое. Нам нужно и дальше укреплять доверие между властью и бизнесом, улучшать деловой климат в стране.

В этом году мы в целом завершили реализацию планов, намеченных в рамках национальной предпринимательской инициативы. Динамика хорошая, но останавливаться, конечно, нельзя.

Правительство совместно с Агентством стратегических инициатив, ведущими деловыми объединениями должно продолжить системную работу по улучшению условий ведения бизнеса, постоянно отслеживать правоприменение на местах.

Считаю свободу предпринимательства важнейшим экономическим и общественно значимым вопросом. Именно вот этим – свободой предпринимательства, расширением этой свободы предпринимательства – мы должны ответить на все ограничения, которые нам пытаются создать.

Вот почему мы предоставили столь широкие полномочия недавно созданной Федеральной корпорации развития малого и среднего бизнеса. Прошу министерства и ведомства, губернаторов, руководителей всех регионов Российской Федерации, государственные компании и банки оказывать ей всё необходимое содействие.

Опросы показывают, что предприниматели пока не видят качественных подвижек в деятельности контрольных и надзорных ведомств. Все поручения на этот счёт давно и не единожды даны. Уж сколько мы говорим на этот счёт, всё сокращаем и сокращаем эти полномочия. Где–то сокращаем, они где–то опять вырастают. Целая армия контролёров по–прежнему мешает работать добросовестному бизнесу. Это не значит, что контролировать не нужно. Конечно, надо контролировать. Но я прошу Правительственную комиссию по административной реформе совместно с деловыми объединениями представить до 1 июля 2016 года конкретные предложения по устранению избыточных и дублирующих функций контрольно-надзорных органов.

Хотел бы также привести цифры, которые подготовило одно из наших деловых объединений. За 2014 год следственными органами возбуждено почти 200 тысяч уголовных дел по так называемым экономическим составам. До суда дошли 46 тысяч из 200 тысяч, ещё 15 тысяч дел развалилось в суде. Получается, если посчитать, что приговором закончились лишь 15 процентов дел. При этом абсолютное большинство, около 80 процентов, 83 процента предпринимателей, на которых были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес. То есть их попрессовали, обобрали и отпустили. И это, конечно, не то, что нам нужно с точки зрения делового климата. Это прямое разрушение делового климата. Я прошу следственные органы и прокуратуру обратить на это особое внимание.

Подчеркну, прокуратура должна шире использовать имеющиеся у неё инструменты контроля за качеством следствия. Знаю, что дискуссии идут на этот счёт давно, что дополнительно нужно дать прокуратуре. Знаете, ведь мы в своё время следствие от прокуратуры отделили для того, чтобы обеспечить независимость следствия, это было осознанное решение. Сегодня, напомню, у прокуратуры есть такие инструменты, как отмена постановления о возбуждении уголовного дела, отказ от утверждения обвинительного заключения или даже от поддержки обвинения в суде. Надо активнее использовать то, что имеется, и только после этого мы сможем проанализировать, а что же происходит на практике.

Кроме того, полагаю, что в ходе следствия по экономическим составам помещение под стражу нужно использовать как крайнюю меру, а применять залог, подписку о невыезде, домашний арест. Подчеркну, роль правоохранительной, судебной системы состоит в том, чтобы оградить экономику, граждан от мошенничества и преступников и защитить права, собственность, достоинство всех, кто соблюдает закон, честно ведёт своё дело.

И ещё одна тема. В прошлом году было объявлено об амнистии капиталов, возвращающихся в Россию. Между тем бизнес пока не спешит воспользоваться этой возможностью, а значит, предложенная процедура сложна, гарантий недостаточно. Я слежу и за дискуссиями, которые идут сейчас в обществе по этому поводу. Говорят, то, что мы сделали, и те решения, которые приняли, немножко получше, чем аналогичные решения прошлых лет, но этого точно недостаточно и сегодня. Прошу Правительство провести консультации, дополнительные консультации с деловым сообществом, с Верховным Судом, с правоохранительными органами и в короткие сроки внести соответствующие коррективы, а саму амнистию предлагаю продлить ещё на полгода.

Уважаемые коллеги! Государство предоставит всё необходимое содействие тем, кто готов идти вперёд и быть лидером. Такую систему мы выстраиваем в диалоге с бизнесом исходя из его запросов и задач, стоящих перед нашей страной.

Финансовую поддержку проектам импортозамещения уже оказывает Фонд развития промышленности. Его программы востребованы предпринимателями. Предлагаю в следующем году провести докапитализацию Фонда ещё на 20 миллиардов рублей.

Также мы гарантируем стабильные налоговые и другие базовые условия для инвесторов, которые готовы вкладывать средства в проекты импортозамещения. Это предусмотрено таким механизмом, как специальный инвестиционный контракт. Предлагаю в рамках таких контрактов предоставить право регионам снижать до нуля ставку налога на прибыль. Некоторые руководители прямо просят об этом, чтобы инвесторы могли покрыть свои капитальные затраты на создание новых производств.

Но, конечно, мы знаем и об озабоченностях региональных руководителей. И поэтому субъекты Федерации должны иметь стимулы укреплять свою экономическую базу. Поэтому рост доходов региона от реализации таких проектов не должен повлечь за собой сокращение федеральных субсидий.

Мы готовы гарантировать и спрос по этим программам и по этим проектам. Предлагаю дать право Правительству закупать на внеконкурсной основе до 30 процентов продукции, созданной в рамках специнвестконтрактов. Но всё остальное должно пойти на свободный, в том числе и на зарубежный, рынок, чтобы компании не теряли мотивацию, следили за качеством, стремились снижать издержки.

Вы знаете, когда такие программы осуществлялись в других странах, там, для того чтобы получить поддержку со стороны государства, ставились даже более жёсткие условия: определённый объём выпускаемой продукции должен быть обязательно реализован на внешнем рынке. Для чего? Для того чтобы производитель стремился к тому, чтобы выпускать качественную продукцию.

Мы говорим, что мы будем гарантировать собственный рынок. Условия у нас немножко другие, чем в тех странах, которые действовали таким, более жёстким, образом. Но исходить нужно из того, что продукция, которая будет производиться, должна быть самого высокого международного уровня. Вновь подчеркну, будем поддерживать именно конкурентные отечественные производства. Ни у кого не должно быть иллюзий, что, прикрываясь импортозамещением, можно подсунуть государству и гражданам суррогаты или залежалый, да ещё втридорога товар. России нужны компании, которые не только способны обеспечить страну современной качественной продукцией, но и завоёвывать мировые рынки. Для содействия тем, кто готов к такой работе, создан Российский экспортный центр.

Кроме того, предлагаю сделать рост объёмов несырьевого экспорта одним из ключевых показателей деятельности отраслевых ведомств, да и Правительства в целом.

Считаю также правильным реализовать инициативу делового сообщества и создать агентство по технологическому развитию, которое будет оказывать предприятиям помощь в приобретении отечественных и зарубежных патентов и лицензий инжиниринговых услуг. Выход на внешние рынки, экспансия российской продукции должны стать естественной стратегией развития национального бизнеса, всей российской экономики. И конечно, нужно ломать стереотипы, верить в собственные возможности. Если идти вперёд, то и результат будет обязательно.

Пример тому – наше сельское хозяйство. Ещё десять лет назад практически половину продуктов питания мы завозили из–за рубежа, критически зависели от импорта, теперь Россия – среди экспортёров. В прошлом году российский экспорт сельхозпродукции составил почти 20 миллиардов долларов. Это на четверть больше, чем выручка от продажи вооружений, или около трети доходов от экспорта газа. И такой рывок наше сельское хозяйство совершило за короткий, но плодотворный период. Большое спасибо селянам.

Считаю, что нужно поставить задачу национального уровня и к 2020 году полностью обеспечить внутренний рынок отечественным продовольствием. Мы не только можем сами себя накормить с учётом своих земельных, водных, что особенно важно, ресурсов. Россия способна стать крупнейшим мировым поставщиком здоровых, экологически чистых, качественных продуктов питания, которые давно уже пропали у некоторых западных производителей, тем более что спрос на глобальном рынке на такую продукцию устойчиво растёт.

Чтобы решить такие масштабные задачи, надо сосредоточить ресурсы на поддержке прежде всего тех хозяйств, которые демонстрируют высокую эффективность. Именно на таких принципах должна строиться программа развития АПК, я имею в виду и крупные, и средние, и мелкие предприятия – все должны быть эффективными. Прошу Минсельхоз обратить на это особое внимание.

Нужно ввести в оборот миллионы гектаров пашни, которые сейчас простаивают, находятся в руках крупных землевладельцев, причём заниматься сельским хозяйством многие из них не спешат. Слушайте, мы уже сколько лет об этом говорим? А воз и ныне там. Предлагаю изымать у недобросовестных владельцев сельхозземли, которые используются не по назначению, и продавать их на аукционе тем, кто хочет и может возделывать землю.

Прошу Правительство к 1 июня 2016 года подготовить конкретные предложения, включая проекты нормативных актов, а депутатов Государственной Думы и всех членов Федерального Собрания прошу внести поправки в законодательство в течение следующего года и в осеннюю сессию следующего года принять соответствующие законы.

Нам необходимы и свои технологии производства, хранения, переработки сельхозпродукции, собственные посевной и племенной фонд. Чрезвычайно важная задача. Мы ещё очень уязвимы по этим направлениям. Прошу подключиться к решению этой задачи ведущие исследовательские институты, Российскую академию наук, а также бизнес, который уже успешно внедряет передовые разработки.

В прошлом послании было объявлено о запуске национальной технологической инициативы, её горизонт 15–20 лет, однако практическая работа идёт уже сейчас. Она показала, что у нас много сильных команд, способных предложить и реализовать новаторские идеи. И по таким направлениям, как нейротехнологии, беспилотные технологии в авиации, да вообще на транспорте, системы хранения и распределения энергии у России есть все шансы среди первых прорваться на глобальные рынки, причём уже в ближайшее время, в ближайшие годы.

На решение приоритетных задач, прежде всего связанных с технологической модернизацией, надо нацелить институты развития. Их у нас более двух десятков. Скажем прямо, многие из них, к сожалению, превратились в настоящую помойку для «плохих» долгов. Нужно провести их расчистку, безусловно, оптимизировать структуру и механизмы этой работы. Знаю, что и Правительство, и Центральный банк сейчас активно этим занимаются.

Для обновления экономики нам следует активнее использовать инвестиционный потенциал внутренних сбережений. Я прошу ЦБ и Правительство представить предложения по развитию рынка корпоративных облигаций, о чём мы тоже уже неоднократно говорили. Необходимо упростить процедуру их выпуска и приобретения. А чтобы инвесторам, гражданам было выгодно вкладывать средства в развитие отечественного реального сектора, предлагаю освободить от налогообложения купонный доход на эти облигации, в том числе от налога на доходы физических лиц.

В промышленности и в сельском хозяйстве, на транспорте и в жилищном строительстве сейчас реализуются или готовятся к запуску десятки крупных проектов. Они должны иметь положительный эффект не только для отдельных отраслей, но и давать стимул комплексному развитию целых территорий. Прежде всего это, конечно, частные проекты.

Чтобы они быстрее и эффективнее осуществлялись, необходимо вносить точечные изменения в законодательство, снимать административные барьеры, оказывать помощь с развитием инфраструктуры, с продвижением на внешние рынки. Часто эти вопросы выходят за рамки одного ведомства, поэтому предлагаю создать механизм сопровождения наиболее значимых проектов. Этим мог бы заняться специальный проектный офис. Прошу Председателя Правительства, Дмитрия Анатольевича Медведева, представить предложения по работе такой структуры.

Кстати, одним из проектов может стать создание крупных частных российских компаний в сфере электронной торговли, чтобы российские товары поставлялись через Интернет во все страны мира. У нас есть что поставлять.

Уважаемые коллеги! Мы заинтересованы в широком деловом сотрудничестве с зарубежными партнёрами, приветствуем инвесторов, которые нацелены на долгосрочную работу на российском рынке, даже несмотря на текущие, не всегда простые обстоятельства. Высоко ценим их благожелательное отношение к нашей стране, к тем преимуществам, которые они видят здесь для развития своего дела. Чтобы открыть дополнительные возможности для наращивания экономических связей с Россией, наша страна участвует в интеграционных процессах.

Мы уже вышли на качественно новый уровень взаимодействия в рамках Евразийского экономического союза, создано единое пространство со свободным движением капиталов, товаров, рабочей силы. Достигнута принципиальная договорённость о сопряжении евразийской интеграции с китайской инициативой «Экономического пояса Шёлкового пути». Создана зона свободной торговли с Вьетнамом. В следующем году в Сочи проведём саммит Россия–АСЕАН и, уверен, сможем выработать совместную взаимовыгодную повестку сотрудничества.

Предлагаю вместе с коллегами по Евразийскому экономическому союзу начать консультации с членами ШОС и АСЕАН, а также с государствами, которые присоединяются к ШОС, о формировании возможного экономического партнёрства. Вместе наши государства составляют почти треть мировой экономики по паритету покупательной способности. Такое партнёрство на первоначальном этапе могло бы сосредоточиться на вопросах защиты капиталовложений, оптимизации процедур движения товаров через границы, совместной выработки технических стандартов для продукции следующего технологического поколения, на взаимном открытии доступа на рынки услуг и капиталов. Естественно, что это партнёрство должно строиться на принципах равноправия и учёта взаимных интересов.

Для России такое партнёрство создаст принципиально новые возможности для наращивания поставок в Азиатско-Тихоокеанский регион продовольствия, энергоресурсов, инжиниринговых, образовательных, медицинских и туристических услуг, позволит нам играть лидирующую роль в формировании новых технологических рынков, а также развернуть на Россию крупные глобальные торговые потоки.

Мы продолжим модернизацию транспортной инфраструктуры. Будем развивать мощные логистические центры, такие как Азово-Черноморский, Мурманский транспортные узлы, современные порты на Балтике, на Дальнем Востоке, укреплять систему межрегиональных авиаперевозок, в том числе в северных и арктических территориях. На одном из предстоящих заседаний Государственного совета детально рассмотрим состояние внутренних водных, речных путей.

Связующим звеном между Европой и АТР должен стать Северный морской путь. Чтобы повысить его конкурентоспособность, намерены распространить льготный режим свободного порта Владивосток на ключевые гавани Дальнего Востока, о чём нас просят предприниматели, работающие в этом стратегически важном для нас регионе России.

Социально-экономический подъём этого региона – важнейший национальный приоритет. Инвесторы уже проявляют серьёзный практический интерес к новым механизмам работы, которые мы предложили, включая территории опережающего развития.

Поручаю Правительству ускорить принятие решения по выравниванию энерготарифов для тех дальневосточных регионов, в которых они существенно выше среднероссийских, а депутатов прошу оперативно рассмотреть закон о бесплатном предоставлении гражданам земли на Дальнем Востоке.

За последние годы значительные ресурсы были вложены в обустройство Хабаровска и Владивостока, и люди видят эти изменения. Ещё одним динамичным центром Дальнего Востока должен стать и Комсомольск-на-Амуре. Это город с легендарной историей, с современной высокотехнологичной промышленностью, которая выпускает востребованную гражданскую продукцию и успешно работает на оборонную промышленность. Но городская и социальная инфраструктуры находятся здесь в запущенном состоянии.

Это касается и общего облика города, и объектов спорта, культуры, учреждений здравоохранения, образования – всё это не соответствует потенциалу Комсомольска-на-Амуре, в том числе поэтому сюда сложно привлекать молодых перспективных специалистов, в которых остро нуждаются предприятия региона. Считаю, что в рамках имеющихся программ нужно сконцентрировать ресурсы и, не откладывая, направить их на решение городских проблем Комсомольска-на-Амуре. Конечно, это нельзя сделать с сегодня на завтра, но нужно, во всяком случае, понять, что делать, как, каким темпом.

Уважаемые коллеги! У нас есть долгосрочная повестка, которая не должна зависеть ни от избирательных циклов, ни от текущей конъюнктуры. И понятно, что это сбережение нации, воспитание детей и раскрытие их талантов – то, что определяет силу и будущее любой страны, в том числе и нашей.

Начать хотел бы с демографии. Вот уже три года подряд в России отмечается естественный прирост населения. Да, он небольшой пока, но он есть. Что хочу подчеркнуть? По всем прогнозам, мы уже должны были бы сползти в новую демографическую яму, через поколение прозвучало бы эхо 90-х, о чём нам говорили и что предрекали специалисты–демографы, в том числе на уровне Организации Объединённых Наций. Но этого не происходит. И прежде всего потому, что половина новорождённых сегодня – это вторые, третьи и последующие дети. Семьи хотят растить детей, верят в их будущее, верят в свою страну, рассчитывают на поддержку государства.

В следующем году истекает срок действия программы материнского капитала. Она уже охватила более шести с половиной миллионов российских семей, в том числе и в Крыму, и в Севастополе. Но мы понимаем, что всех этих наших усилий пока недостаточно, чтобы залечить демографическую рану прошлого, которую получила Россия.

Конечно, мы понимаем, насколько это сложно для бюджета, это большие, серьёзные средства. И мы говорили раньше, что мы должны будем посчитать, сможем ли мы, как говорят финансисты, это вынести, сможем ли мы это всё надёжно гарантировать и оплатить. Можем, несмотря ни на какие проблемы. Считаю необходимым продлить программу материнского капитала ещё как минимум на два года.

Одна из важнейших мер демографической политики – развитие дошкольного образования. За последние три года было дополнительно открыто порядка 800 тысяч мест в детских садах. Практически во всех регионах России детям от трёх до семи лет обеспечена доступность таких учреждений. Знаю, что Председатель Правительства уделял этому особое, личное внимание. Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

Но пока конкретные семьи всё ещё продолжают сталкиваться, многие во всяком случае, с проблемами устройства ребёнка в детский сад. И пока это есть, мы не можем считать вопрос закрытым. Я прошу и Правительство, и руководителей регионов обратить на это особое внимание.

Теперь о здравоохранении. Главный результат всей нашей политики в этой сфере – рост продолжительности жизни. За десятилетие она увеличилась более чем на пять лет и в текущем году, по предварительным оценкам, превысит 71 год. Но проблем, которые нам предстоит решить, конечно, ещё очень много.

Со следующего года российское здравоохранение полностью переходит на страховые принципы. Прямая обязанность страховых компаний, работающих в системе ОМС, отстаивать права пациентов, в том числе при необоснованных отказах в оказании бесплатной медицинской помощи. Если страховая организация этого не делает, она должна нести ответственность, вплоть до запрета работать в системе ОМС. Прошу Правительство обеспечить здесь самый строгий контроль.

Далее. Мы существенно нарастили объёмы высокотехнологичной медицинской помощи. Напомню, что в 2005 году в России делали 60 тысяч высокотехнологичных операций (60 тысяч!), а в 2014-м – 715 тысяч. Впервые в истории страны значительную часть таких операций стали проводить без очереди, и это действительно достижение.

Но нужно понимать, что некоторые операции дорогие – как правило, их делают в ведущих федеральных медицинских центрах и клиниках. Для финансирования таких операций я предлагаю создать в системе обязательного медицинского страхования… Мы много думали на эту тему – или дополнительные деньги в общую систему давать. Здесь же депутаты, руководители Правительства, губернаторы знают, что на самом деле на практике происходит. Система ОМС территориальная, и прежде всего она поддерживает территориальные учреждения здравоохранения. Руководители крупных федеральных клиник, где делают как раз большинство высокотехнологичных операций, конечно, очень обеспокоены недофинансированием. Поэтому для финансирования таких центров и проведения таких операций предлагаю создать в системе обязательного медицинского страхования специальную федеральную часть. Необходимые поправки в законодательство прошу принять уже в весеннюю сессию.

Но этого недостаточно, потому что, пока мы с вами принимаем эти решения, люди всё–таки не должны страдать, нужно обеспечить бесперебойное финансирование высокотехнологичной медицинской помощи, в том числе, пока не принято это решение, напрямую из федерального бюджета.

Вы знаете также, что в рамках нацпроекта «Здоровье» было проведено значительное переоснащение службы скорой помощи. Мы закупили большое количество современных реанимобилей и другой техники. Понятно, что проходит время, и автопарк нуждается в ремонте, обновлении. Десять лет уже прошло. Это ответственность субъектов Федерации, и они в первую очередь обязаны обеспечить решение этой задачи, найти резервы.

Послушайте, когда мы делали это десять лет назад, я же хорошо помню, мы договаривались: мы вольём федеральные деньги, а потом регионы должны подхватить и держать на определённом уровне. Но этого не произошло. Очень жаль. Я понимаю, что есть проблемы, но, как много раз уже говорил, надо приоритеты определять правильно. Нельзя было опять ждать: вот сейчас всё развалится, и нам опять дадут денег из федерального бюджета. Судя по всему, придётся это сделать, конечно. Но это не то, о чём мы договаривались. Во всяком случае, прошу и Правительство, и регионы сейчас к этому вернуться и вместе эту задачу порешать и решить.

Люди жалуются, что им порой непонятно, почему закрываются или объединяются, например, больницы, школы, культурные и социальные центры, учреждения. Мы всё время говорим о необходимости реструктуризации сети, в некоторых случаях переразмеренной. Да, это так. Но нам нужно действовать очень аккуратно здесь и понимать, что для того, чтобы выйти на определённые показатели, совсем не самым лучшим способом решения этой проблемы является закрытие ФАПов на селе. А это мы, к сожалению, тоже видим. И потом людям за 100 километров нужно ехать, чтобы получить медицинскую помощь. Это вообще ни в какие ворота не лезет! Прошу вас самым внимательным образом к этому отнестись. И поручаю Правительству до 1 марта 2016 года подготовить и утвердить методику оптимального размещения учреждений социальной сферы. Она должна быть обязательной для применения в регионах. Нужно найти такую форму, в том числе юридически обоснованную, которая бы позволяла это сделать.

В таких вопросах, как помощь пожилым людям и инвалидам, поддержка семей и детей, нужно больше доверять и гражданскому обществу, некоммерческим организациям. Они часто работают эффективнее, качественнее, с искренней заботой о людях, меньше бюрократизма в их работе.

По итогам гражданского форума «Сообщество», который прошёл в ноябре, предлагаю ряд конкретных решений.

Первое. Будет запущена специальная программа президентских грантов для поддержки НКО, работающих в малых городах и сёлах.

Второе. Для НКО, которые зарекомендовали себя как безупречные партнёры государства, будет установлен правовой статус «некоммерческая организация – исполнитель общественно-полезных услуг», предоставлен ряд льгот и преференций. И наконец, считаю правильным поэтапно направлять некоммерческим организациям до 10 процентов средств региональных и муниципальных социальных программ, чтобы НКО могли участвовать в оказании социальных услуг, которые финансируются за счёт бюджетов. Мы исходим из того, что мы хорошо с вами знаем действующее законодательство, мы ничего не навязываем, но я прошу руководителей регионов и муниципалитетов учитывать это в своей работе.

Уважаемые коллеги! В этом году 1 сентября, как вы знаете, прошла встреча с ребятами, которые собрались в Сочи в центре поддержки одарённых детей «Сириус». У нас действительно очень интересные, целеустремлённые дети и молодёжь. Мы должны сделать всё, чтобы сегодняшние школьники получили прекрасное образование, могли заниматься творчеством, выбрать профессию по душе, реализовать себя, чтобы независимо от того, где они живут, какой достаток у их родителей, у самих ребят были бы равные возможности для успешного жизненного старта.

С каждым годом у нас увеличивается число школьников, в течение ближайших десяти лет их будет на 3,5 миллиона больше. Это здорово, это очень хорошо, но важно, чтобы этот рост не сказался на качестве образования и условиях обучения, чтобы достигнутый сегодня уровень продолжал повышаться. В школах требуются дополнительные места. По моему поручению Правительство совместно с регионами подготовило конкретный план действий на этот счёт. Принято решение уже в следующем году за счёт федеральных средств направить на ремонт, реконструкцию и строительство новых школ до 50 миллиардов рублей.

Но предлагаю посмотреть на эти вопросы шире. Для хорошего образования недостаточно только комфортных зданий. Нужна профессиональная, мотивированная работа учителя, прорывные новые обучающие технологии и, конечно, возможности для творчества, занятий спортом, дополнительного образования. И конечно, нужно взять всё самое лучшее, что было в прежних дворцах пионеров, кружках юных техников и так далее, построить работу на принципиально, конечно, новой, современной основе, с участием и бизнеса, и высших учебных заведений, университетов.

Отмечу такой позитивный факт, как рост интереса молодёжи к инженерным и рабочим профессиям, к профессиям будущего. За последние два года конкурс в инженерные вузы увеличился почти вдвое. В 2019 году в Казани состоится мировой чемпионат по профессиональному мастерству. Кстати, Россия первая в мире начала проводить такие соревнования для ребят 10–17 лет. Важно, чтобы эти турниры послужили ориентиром для школьников, для тех, кто только выбирает свою профессию. Мы должны сформировать целую систему национальных соревнований для рабочих кадров. Предлагаю назвать эту систему «Молодые профессионалы». Очень важное направление.

Словом, российскую школу, дополнительное и профессиональное образование, поддержку детского творчества нужно настроить на будущее страны, на запросы как людей, молодых людей в данном случае, так и на запросы экономики, имея в виду перспективы её развития. Им, ребятам, предстоит решать ещё более сложные задачи, и они должны быть готовы стать первыми, стать не только успешными в профессии, но и просто порядочными людьми с прочной духовной и нравственной опорой.

Уважаемые коллеги! Перед нами не раз вставал принципиальный, судьбоносный выбор пути дальнейшего развития. И очередной такой рубеж мы прошли в 2014 году, когда состоялось воссоединение Крыма и Севастополя с Россией. Россия в полный голос заявила о себе как сильное самостоятельное государство с тысячелетней историей и великими традициями, как нация, которая консолидирована общими ценностями и общими целями.

Так же уверенно мы действуем и сейчас, когда Россия ведёт открытую, хочу это подчеркнуть, именно открытую, прямую борьбу с международным терроризмом. Мы принимаем решения и претворяем их в жизнь, зная, что справиться с задачами, которые перед нами стоят, способны только мы сами, но только вместе.

Приведу ещё одну цитату, совершенно неожиданную даже для меня, слова, которые сказал человек, далёкий от политики. Это слова Дмитрия Ивановича Менделеева, которые были сказаны 100 лет назад. Вот они: «Разрозненных нас сразу уничтожат. Наша сила в единстве, в воинстве, в благодушной семейственности, умножающей прирост народа, и в естественном росте нашего внутреннего богатства и миролюбия». Замечательные слова, адресованные прямо нам сегодня.

И в то же время Россия – это часть глобального мира, который стремительно меняется. Мы хорошо понимаем сложность и масштаб существующих проблем – как внешних, так и внутренних. На пути любого развития всегда есть трудности и препятствия. Мы ответим на все вызовы, будем действовать творчески и результативно, трудиться ради общего блага и ради России. Мы будем идти вперёд вместе и вместе обязательно добьёмся успеха.

Спасибо.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 3 декабря 2015 > № 1569027 Владимир Путин


США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 26 ноября 2015 > № 1582322 Мэтью Берроуз

Страшный сон Генри Киссинджера

Треугольник США–Китай–Россия меняет правила игры

Мэтью Берроуз – директор Инициативы стратегического прогнозирования при Атлантическом совете. Его последняя книга The Future Declassified: Megatrends that Will Undo the World Unless We Take Action. В августе 2013 г. он завершил 28-летнюю карьеру в ЦРУ и Государственном департаменте США, где последние десять лет работал в Национальном совете по разведке.

Роберт Мэннинг – старший научный сотрудник Атлантического совета.

Резюме Все кандидаты в президенты США будут критиковать Россию и Китай, вместо того чтобы поговорить о стратегии в условиях меняющегося мира. Остается мечтать о том, чтобы вернуться в 1971?1972 годы. Но машина времени в Кремниевой долине еще не построена.

Данная статья представляет собой обновленную и расширенную версию статьи по аналогичной тематике, которая вышла в журнале The National Interest. Данный материал подготовлен по заказу Валдайского клуба, полная версия опубликована в серии «Валдайские записки» в ноябре 2015 года.

В 1971 г. президент США Ричард Никсон и госсекретарь Генри Киссинджер сделали блестящий ход. Воспользовавшись опасениями китайского руководства в отношении СССР, они приняли историческое решение о сближении с Пекином. Эта шахматная комбинация привела к появлению стратегического треугольника, в котором Соединенные Штаты оказались в наиболее выгодном положении, заставив два коммунистических режима забыть об объединяющей их идеологии. Приходится только удивляться, почему теперь никто не обращает внимания на то, что нынешнее обострение отношений с Россией чрезвычайно невыгодно США и представляет серьезную угрозу для мирового порядка. За последние пятьдесят лет Пекин и Москва никогда не были так близки, как сейчас, и это дает им возможность изменить мировой порядок по своему усмотрению.

Именно такого поворота событий Генри Киссинджер боялся больше всего. Логика его действий в 1971 г. заключалась в том, чтобы обеспечить Соединенным Штатам преимущество за счет улучшения отношений с Россией и Китаем на фоне их ухудшения между этими странами. Теперь же всё говорит о том, что нарастающие противоречия между Вашингтоном и Москвой будут весьма полезны Пекину. Обычно при анализе этой ситуации внимание уделяется историческим различиям, расовым страхам и геополитическому соперничеству двух держав, но сближение Китая и России может быть в большей степени «браком по расчету», чем признает сейчас вашингтонская внешнеполитическая элита.

Американские санкции против путинской России привели к развороту Москвы на Восток и способствовали ее сближению с Пекином, хотя Россия и выступает в роли младшего партнера. Китай также уделяет все больше внимания евроазиатскому направлению. В долгосрочной перспективе будущее России связано с Азией. Многомиллиардные контракты с Китаем на поставку нефти и газа поддержат просевшую экономику России. Вместо соперника Китай обретает весомого партнера в деле стабилизации и модернизации Евразии. Еще недавно Пекин считал этот регион непривлекательным, а теперь связывает с ним будущее своей экономики.

То, что раньше считалось уязвимостью Китая – граница с 14 государствами, – в рамках новой стратегии продвижения на запад Евразии «Один пояс, один путь» становится стратегическим преимуществом. Теперь все эти страны стремятся претворить в жизнь концепцию Хэлфорда Маккиндера о евразийской «географической оси истории», с тем лишь исключением, что в нее может не войти Индия. И все это происходит на фоне экономического ослабления Евросоюза, когда сама идея единой Европы поставлена под вопрос, а ЕС все больше замыкается на решении внутренних проблем.

Успех евразийского партнерства, открывающего новые горизонты для экономического роста через развитие инфраструктуры и подавление угрожающего Москве, Пекину и Центральной Азии экстремизма, стал бы наглядным доказательством эффективности авторитарного государственного капитализма. А заодно и образцом для подражания не только для азиатского региона, но и для стран Африки и Латинской Америки, на рынки которых Китай уже активно проникает, финансируя там масштабные программы развития.

В некотором смысле такое партнерство уже существует. Китай обычно поддерживает инициативы России в ООН. Вместе они заблокировали решение о введении санкций против Башара Асада, стремясь избежать повторения ливийского сценария, когда западная коалиция свергла режим Каддафи, прикрываясь концепцией «обязанность защищать». По данным американской неправительственной организации Freedom House, отход от демократических принципов продолжается уже девять лет и ускорится в будущем. Ни Россия, ни Китай не скрывают, что предпочитают иметь дело с авторитарными режимами.

Россия будет и впредь укреплять Евразийский союз. Запущен процесс присоединения к ШОС Пакистана и Индии. После ухода США и НАТО из Афганистана страны региона явно почувствовали, куда дует ветер. Соединенные Штаты и их западные партнеры завязли на Ближнем Востоке, при этом продолжают гарантировать странам Центральной и Восточной Европы безопасность, согласно статье V устава НАТО.

Москве и Пекину удалось избежать конкуренции в стратегически важных областях в Центральной Азии, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Складывается впечатление, что между Китаем и Россией заключено негласное соглашение о распределении обязанностей в регионе: Москва играет ведущую роль в том, что касается безопасности, тогда как Пекин наполняет страны Центральной Азии инвестициями и финансирует программы помощи. Успеху китайского проекта «Нового Шелкового пути» должны также способствовать Банк развития БРИКС и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. В то же время Запад потерял интерес к Центральной Азии в связи с разворачивающейся в США сланцевой революцией и выходом на рынок новых стран, в частности, Ирака и Ирана. Запад обеспечен нефтью сполна и в меньшей степени зависит от внешних поставок. Развитие рынка СПГ и открытие запасов газа в восточной части Средиземного моря свидетельствует об окончании века крупных трубопроводов и восхождении стран-поставщиков за рамками ОПЕК.

Кроме того, повышенное внимание к Центральной Азии было связано с осуществлением контртеррористических мер. Для отправки в Афганистан солдат и вооружений Соединенные Штаты и их союзники нуждались во взаимодействии со странами региона. К настоящему времени США существенно сократили присутствие в регионе и перешли на менее затратные методы борьбы с терроризмом, используя беспилотные летательные аппараты. В Пакистане и Афганистане им разрешается проводить такие операции без предварительного уведомления. Уход Соединенных Штатов дает Китаю возможность осуществить евразийский гамбит.

Глобальные последствия

Интересы Китая и России совпадают и в других областях. Обе страны не приемлют лидерство США, демократию по-американски и выступают за создание многополярного мира. И Россия, и Китай реализуют национальную повестку, основанную на исторической и культурной идентичности. Они противопоставляют модель авторитарного капитализма «вашингтонскому консенсусу», отвергают концепцию открытого Интернета, продвигая принцип его, образно говоря, «балканизации», а точнее – дробления суверенитета. Москва и Пекин подписали пакт по вопросам кибербезопасности.

Существенно расширилось военное сотрудничество. Недавно в Японском море прошли крупнейшие военные учения Китая и России с участием десятков боевых кораблей, подводных лодок, истребителей и тысяч морских пехотинцев, смысл которых должен быть понятен Соединенным Штатам.

Это заставляет серьезно задуматься о будущем глобального управления и происходящих в мире изменениях. Худшим сценарием может быть возникновение новой биполярной системы, включающей, с одной стороны, Китай, Россию и ряд центральноазиатских авторитарных режимов, а с другой − США, ЕС, их азиатских союзников и партнеров. Такой расклад сил вряд ли будет способствовать миру и процветанию. Многие страны из числа бывших неприсоединившихся государств, в том числе Индия, Бразилия, Турция и Египет, окажутся между двумя противоборствующими блоками.

Российско-китайские противоречия

Впрочем, наблюдаются и другие тенденции. Если Россия попыталась отойти от глобальной экономики, частью которой она стала после распада СССР в 1991 г., Китай, напротив, сделал на нее ставку и разработал реформы по переходу от инвестиционной экономики, ориентированной на экспорт, к инновационной модели с развитым потребительским сектором. Кроме того, говоря о Китае, следует учитывать соображения экономической целесообразности: товарооборот КНР с Соединенными Штатами, Евросоюзом и Японией в 2014 г. составил 1,4 трлн долларов, тогда как объем торговли с Россией – всего 88 млрд долларов. При этом в российско-китайских торговых отношениях наблюдается отрицательная динамика в результате замедления экономического роста Китая и экономического спада в России. Эти негативные тенденции, скорее всего, сохранятся до 2017 года.

Вероятно, ряд крупных нефтегазовых сделок, заключенных в последние годы, будут аннулированы или отложены. Снижение темпов экономического роста и спроса на энергоносители, падение цен на нефть и трансформация мирового газового рынка способны изменить энергетическую стратегию Китая. Трубопроводные мегапроекты со временем могут потерять привлекательность.

В ходе визита Путина в Китай в мае 2014 г. «Газпром» заключил тридцатилетний контракт на поставку газа, который, как говорили тогда, тянул почти на 400 млрд долларов. Однако вопрос о цене на газ пока остается открытым. Поставки нефти в Китай снизились и не достигают согласованных объемов. Вместо 5 млн тонн по договору, в 2015 г. было отгружено 1,48 млн тонн. Москва и Пекин так и не пришли к соглашению об авансовых платежах, которые нужны России для прокладки газопровода. Китай пока не выделил 25 млрд долларов на строительство газопровода «Сила Сибири». Москва возлагала большие надежды на газопровод, соединяющий Западную Сибирь с китайским рынком, который мог уменьшить зависимость России от Европы. Однако Китай пока не дал согласия на прокладку газопровода «Алтай» и не спешит выделять аванс в 25 млрд долларов на фоне перенасыщения мирового газового рынка и стремительного развития рынка СПГ.

Кроме того, Китай не проявил особого желания компенсировать России отток капитала, возникший в результате введения санкций. В 2014 г. Пекин инвестировал в экономику России не более 1,6 млрд долларов, тогда как отток капитала, по экспертным оценкам, составляет 152 млрд долларов. В прошлом году с Банком России заключено соглашение о свопе на 150 млрд юаней, однако этот инструмент оказался невостребованным, поскольку предусматривал исключительно краткосрочное финансирование. Для России ситуация вряд ли улучшится в обозримом будущем. Западные санкции останутся в силе еще несколько лет, а спрос на сырье не выйдет на прежний уровень даже после окончания спада в китайской экономике и увеличения потребности в энергоносителях.

В то время как сырьевая российская экономика медленно, но верно устаревает, Китай находится на подъеме, претендуя на статус великой державы, играющей главенствующую роль в Азии.

Одним из основных товаров в российско-китайских отношениях с середины 1990-х гг. было оружие, поставки которого способствовали модернизации китайской армии и обеспечивали России экспортную прибыль от отраслей, не принадлежащих к нефтегазовому сектору. Россия поставила КНР такие важные виды вооружений, как многофункциональные истребители Су-27, истребители Су-35, подводные лодки класса «Кило» (натовское обозначение российских дизель-электрических субмарин проектов «Варшавянка» и «Палтус». – Ред.), а также шесть подводных лодок проекта «Лада». Недавно заключен договор на продажу современных зенитных комплексов С-400 на 3 млрд долларов. По расчетам Москвы, к 2020 г. объем экспорта вооружений составит 20 млрд долларов. Однако Китай все активнее осваивает проектирование военной техники, что скажется на объемах российского экспорта. Россия способствует восхождению мощной военной державы, способной составить ей конкуренцию на оружейном рынке.

Пекин обеспокоен вмешательством Москвы в дела бывших советских республик и поддержкой сепаратистских движений, например, на востоке Украины. Китай в принципе уделяет серьезное внимание вопросам суверенитета. Именно поэтому он не является активным сторонником политики России на Украине. Если в США деятели типа Дональда Трампа пугают население нашествием латиноамериканцев, то Россия с тревогой наблюдает за проникновением на Дальний Восток выходцев из азиатских стран.

Эта проблема имеет также и расовый подтекст. Кроме того, территориальные претензии Китая в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях обосновываются соображениями исторического характера, а между тем Китай при династии Мин претендовал на протекторат над значительной частью Дальнего Востока, пока в конце XVII века эта территория не была оккупирована Россией.

России остается надеяться, что эскалация территориальных споров в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях между Соединенными Штатами и их союзниками и Китаем сблизят Пекин с Москвой. И Пекину станет ясно, насколько Вашингтон уважает его интересы на море.

Свидетельствуют ли эти тенденции о том, что дружеские отношения между Россией и Китаем могут оказаться не столь прочными, как считают некоторые аналитики? Возобладают ли исторически сложившиеся опасения и соперничество? Появится ли у США возможность воссоздать систему, похожую на стратегический треугольник Киссинджера?

Возможное будущее

Мы стоим на перепутье, и ситуация становится все более опасной. Впервые с окончания холодной войны развиваются конкурирующие видения миропорядка. Результатом российско-китайского сотрудничества может стать к формирование полюса власти вне западного мира, что приведет к мировому расколу. В дополнение к возрождению таких крупных держав, как Китай и Индия, появляется многочисленная когорта быстроразвивающихся «средних» стран (в частности, Бразилия, Индонезия, Иран, Нигерия, Южная Африка, Турция), которые играют все более важную роль в региональной безопасности и разработке принципов международных отношений. Эти страны, включая государства с демократическим (либеральным или нелиберальным) и авторитарным строем, выражают все большее недовольство политикой Соединенных Штатов и деятельностью созданных и контролируемых Западом институтов глобального управления, не претерпевших практически никаких изменений с 1947 года.

В отсутствие равнозначных полюсов власти современный мир, при всей своей фрагментарности и хаотичности, не является многополярным в классическом понимании этого слова. Соединенные Штаты остаются единственной военной сверхдержавой. Их оборонный бюджет превосходит расходы на вооружения всех остальных стран мира вместе взятых. Однако итоги войны в Ираке и Афганистане показали, что для решения региональных проблем недостаточно одной военной силы. При помощи внешнего вооруженного вмешательства невозможно обеспечить стабильность и модернизацию на Ближнем Востоке. Для искоренения бедности, борьбы с болезнями и изменением климата нужны не столько дипломатические договоренности и военное вмешательство, сколько налаживание частно-государственного партнерства.

В этом постзападном мире западные нормы и идеи все чаще воспринимаются как угроза национальному суверенитету и ставятся под сомнение. В результате вопросы, связанные с ценностными категориями, например, продвижение демократии или «обязанность защищать», вызывают активное неприятие не только в странах с авторитарным режимом, в частности Китае, но и в государствах с недавно установленной демократией, стремящихся сохранить национальный суверенитет. После катастрофического вторжения НАТО в Ливию, которое проводилось исключительно на гуманитарных основаниях, маловероятно, чтобы Россия или Китай одобрили подобные инициативы в Совете Безопасности ООН.

Несоответствие баланса сил, сложившегося на международной арене, распределению полномочий в многосторонних организациях вызывает протест быстроразвивающихся стран и является препятствием для решения мировых проблем. Многие государства способны без особых усилий блокировать глобальные инициативы, будь то Киотский протокол об изменении климата, Дохийский раунд переговоров ВТО или усилия ООН по выработке соглашения о прекращении производства ядерного топлива.

Создание альтернативных институтов, таких как чиангмайская инициатива, появившаяся после азиатского финансового кризиса 1997−1998 гг. (тесная интеграция по формуле «АСЕАН плюс три страны»: Китай, Япония и Южная Корея. – Ред.), или учреждение Пекином Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, лишь затрудняет международное сотрудничество в решении глобальных вопросов.

Возвращение миропорядка, в котором Запад продолжал бы играть центральную роль, маловероятно. Развитие событий невозможно предсказать, но можно рассмотреть три гипотетических варианта мироустройства.

Новая холодная война И Лидерство Евразии

Вспоминая речь Черчилля 1946 г., можно сказать: появился новый занавес, разделивший мир. С одной стороны – США, их союзники и партнеры, а с другой – аморфная коалиция Китая, России, центральноазиатских стран и других поддерживающих их государств. Ничего хорошего это не сулит. Со временем Китай и Россия лишатся доступа к западным рынкам. Вероятность начала открытого противостояния возрастет на фоне ослабления механизмов международного сотрудничества, необходимых для борьбы с изменением климата и спасения недееспособных государств. Ситуация на Ближнем Востоке может выйти из-под контроля. Этот сценарий поставит под вопрос процесс глобализации и положит конец устойчивому росту мировой экономики, а нарождающийся средний класс в развивающихся странах Юга утратит свой потенциал и вновь погрязнет в нищете.

Успешное российско-китайское партнерство может оказаться витриной незападной модели авторитарного государственного капитализма. Со временем оно способно повлиять и на развитие новой, незападной архитектуры мироустройства. При участии России и Китая ШОС способна стать основной региональной организацией Азии, оставив позади созданное под контролем США Транстихоокеанское партнерство. Активное сотрудничество в ООН, организациях Бреттон-Вудской системы и ВТО сделает эти институты более внимательными к целям незападного мира.

При таком сценарии следует ожидать не столько полного примирения Соединенных Штатов и Китая, сколько создания системы, которая будет регулировать конкуренцию и обеспечивать стабильность. Проведение рыночных реформ в Китае потребует разрядки напряженности с Западом. Между тем российская экономика нуждается в отмене западных санкций даже при концентрации на азиатском направлении. Региональное сотрудничество будет развиваться до тех пор, пока интересы России и Китая в Центральной Азии не придут в противоречие.

Новый глобальный пакт

Менее вероятным, но более благоприятным вариантом было бы заключение нового «глобального пакта». Для этого США и КНР должны вывести связи на новый уровень, оставив позади нынешнее стратегическое соперничество, и разработать новую модель отношений ведущих держав. Снижение напряженности в отношениях с Соединенными Штатами и Западом позволило бы Китаю продолжить рыночные реформы и не попасть в «ловушку среднего дохода». Не отказываясь от своих интересов в Азии, Россия со временем пойдет на политическое и экономическое сближение с Европой, чтобы выработать условия сосуществования с НАТО. Европа и играющая в ней ключевую роль Германия ответят тем же, создав всеобъемлющую систему безопасности, учитывающую интересы России и ее соседей.

Расширению сотрудничества между Западом, Россией и Китаем также может способствовать появление новых глобальных угроз, например, очередной виток насилия на Ближнем Востоке. Так, если Иран не выполнит условий заключенного недавно соглашения, международному сообществу придется объединить усилия для предотвращения полномасштабного конфликта между Израилем и суннитскими государствами, с одной стороны, и Ираном и его союзниками – с другой. В качестве примера глобальной угрозы можно также привести риск применения ядерного оружия Индией и Пакистаном друг против друга.

Основой «глобального пакта» мог бы стать всеобъемлющий механизм контроля над вооружениями и нераспространением, в рамках которого всем ядерным державам придется сотрудничать друг с другом. На этой основе будет реформироваться система международных организаций с усилением «Группы 20» и придания ей статуса Совета Безопасности ООН. Возрастет влияние азиатских стран в Бреттон-Вудских институтах. Реализацию мирных соглашений на Ближнем Востоке и в Южной Азии обеспечат международные миротворческие контингенты. Командование и координация действий может осуществляться совместно НАТО, Народно-освободительной армией Китая, а также военными Индии и России.

Мяч – на стороне США

Движется ли мир к новой, чреватой проблемами, биполярной модели или в направлении всеобъемлющего, глобального миропорядка? Ответ на этот вопрос не в последнюю очередь зависит от роли, которую Соединенные Штаты играют в мире, где сила рассеяна и ни одна страна не может самостоятельно определять ход событий.

От США потребуется больше гибкости и прагматизма, а также отказа от однополярного мышления. Америка должна осознать, что многополярность мира возрастает. Чтобы возглавить этот процесс, Вашингтону необходимо наладить хорошие отношения с другими участниками. В американских внешнеполитических кругах многие полагают, что про Россию можно забыть. Следуя логике биполярного мира, на смену России приходит новый достойный соперник в лице КНР. Теперь, мол, Китай является угрозой для амбиций США в Тихоокеанском регионе, и поддерживать связь нужно только с ним, несмотря на растущие осложнения в отношениях. Однако урок глобализации заключается в том, что в условиях размытости центров власти в мире следует принимать в расчет позицию не только ведущих, но и менее могущественных государств.

Соединенные Штаты, как никакая другая страна, вправе находиться в центре системы международных отношений, если того пожелают. Китай и Россия не обладают той «мягкой силой», которая привлекает сотни тысяч студентов со всего мира в американские университеты. Однако даже такой могущественной державе не под силу превращать другие страны в изгоев. В итоге хуже от этого становится только самой Америке. Страх перед действиями США по свержению режимов в Иране и Северной Корее заставил эти страны заняться разработкой ядерного оружия.

Новая модель взаимоотношений с Россией может потребовать серьезных компромиссов. Все кандидаты в президенты Соединенных Штатов будут критиковать политику России и Китая, упустив возможность поговорить о стратегии в условиях меняющегося мира. Остается только мечтать о возвращении в 1971−1972 годы. Но машина времени, описанная Жюлем Верном, в Кремниевой долине пока не построена. СМИ и заявления различных политиков не дают возможности осознать всю сложность мировых перемен. Началась новая «большая игра». И США в ней пока проигрывают.

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 26 ноября 2015 > № 1582322 Мэтью Берроуз


Россия > Транспорт > premier.gov.ru, 26 ноября 2015 > № 1564805 Дмитрий Медведев, Олег Белозеров

Заседание Правительства.

Первый вопрос повестки – о проектах финансового плана и инвестиционной программы ОАО «Российские железные дороги» на 2016 год и на плановый период 2017–2018 годов.

Стенограмма:

Д.Медведев: Коллеги, прежде чем мы обсудим повестку дня, несколько важных слов об одной из ключевых тем последних дней – я имею в виду уничтожение нашего самолёта в Сирии турецкими военно-воздушными силами. Политические оценки того, что произошло, уже были даны Президентом, высказывались другие лица, были мои комментарии. Это, безусловно, акт агрессии против нашего государства со стороны Турции – нашего соседа и к тому же ещё члена Североатлантического альянса. Военные и дипломатические меры реагирования на это преступление уже были и ещё последуют, я же хочу сказать об экономических мерах.

Вчера мы обсуждали этот вопрос с Президентом в Екатеринбурге. В результате Правительству поручено выработать систему мер реагирования на акт агрессии в экономической и гуманитарной сферах. Решения будут приняты на основании закона «О специальных экономических мерах» от 30 декабря 2006 года.

Этот закон, по сути, на подобные ситуации и рассчитан и касается вопросов обеспечения нашей безопасности. Там установлен такой набор мер: это и приостановление реализации программ экономического сотрудничества, и ограничения по финансовым операциям, и ограничения по внешнеторговым сделкам, и изменения по ввозным и вывозным таможенным пошлинам, меры воздействия на туристическую сферу, на перевозки, включая транзит, перемещение воздушных и водных судов, на гуманитарные контакты и, наконец, на использование рабочей силы.

Эти меры в соответствии с законом будут сведены в единый нормативный акт. По всей вероятности, это должен быть указ Президента и принятое на его основании постановление Правительства. В этих документах речь пойдёт о введении ограничений и запретов на деятельность экономических структур Турции на территории России, ограничении и запрете поставок продукции, включая продовольственные товары, на выполнение работ и оказание услуг турецкими компаниями и других ограничительных мерах.

Такой же порядок может быть применён и к целому ряду инвестиционных проектов, сотрудничество по которым с Турцией определялось высоким уровнем доверия с этим государством. Эти договоры, эти инвестпроекты могут быть заморожены или просто свёрнуты.

Также предлагаю свернуть переговоры по подготовке соглашения о преференциальном режиме для услуг и инвестиций с Турцией. Несколько слов просил бы сказать Министра экономического развития по конкретному наполнению этих решений, по введению ограничений в отношении турецких товаров, работ и услуг на нашей территории.

А.Улюкаев: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

Действительно, в строгом соответствии с законодательством Российской Федерации, с Федеральным законом «О специальных экономических мерах» на основании разработки нормативных актов в виде указа Президента и постановления Правительства Российской Федерации могут быть введены меры, направленные на обеспечение безопасности страны и защиту законных интересов, прав и свобод её граждан, в ряде направлений, таких как запрещение финансовых операций или установление ограничений на их осуществление; запрещение внешнеэкономических операций, то есть торговых и инвестиционных, или установление ограничений на их осуществление; приостановление реализации всех или части программ в области технической и экономической помощи, сотрудничества; прекращение или приостановление действия международных торговых договоров Российской Федерации и иных международных договоров в части внешнеэкономических связей; установление или изменение ставок ввозных и вывозных таможенных пошлин; запрещение или ограничение захода в порты Российской Федерации судов или использования воздушного пространства Российской Федерации; установление ограничения на туристическую деятельность; запрещение или отказ от участия в международных научных и научно-технических программах.

Кроме того, хочу сказать, что такого рода ограничения находятся в полном соответствии с правилами Всемирной торговой организации. 21-я статья соглашения ГАТТ 1994 года позволяет вводить все указанные ограничительные меры в области торговли товарами и услугами, инвестиций в случае угрозы национальной безопасности, каковой случай в полной мере мы сейчас и переживаем.

Безусловно, мы должны будем точно определить те позиции, которые максимально эффективны с точки зрения ненанесения ущерба российским компаниям, которые ведут хозяйственную деятельность с турецкими предприятиями и предпринимателями, и такого рода предложения мы очень скоро подготовим.

Д.Медведев: Спасибо.

Я хотел бы, чтобы коллеги, которые отвечают за соответствующие направления работы по этим ограничительным мерам, подготовили и внесли в кратчайший срок свои предложения. Я имею в виду Министерство транспорта, Министерство сельского хозяйства, Министерство культуры, Таможенную службу и ряд других ведомств, которые вовлечены в этот процесс, которые я не назвал, но они должны будут принять участие в подготовке указа Президента и постановления Правительства на эту тему.

Предлагаю всё это сделать в двухдневный срок, для того чтобы максимально быстро перейти к соответствующим процедурам.

При этом срок в этих документах не будет установлен. Этот срок будет зависеть и от международной ситуации, и от вопросов обеспечения безопасности в рамках вот этого закона «О специальных экономических мерах», и, наконец, просто от наших отношений с Турцией.

Договорились. Прошу максимально быстро проработать и представить эти документы в Правительство и в Администрацию Президента.

Теперь – к повестке дня.

Первый вопрос у нас – о проектах финансового плана и инвестиционной программы «Российских железных дорог». Железные дороги играют особую роль в жизни нашей страны. Во-первых, они обеспечивают доступность многих территорий, во-вторых, компания «Российские железные дороги» – один из наших крупнейших работодателей.

В-третьих, «Российские железные дороги» – ведущий заказчик продукции металлургии, строительного комплекса, машиностроения, поэтому эффективность её работы требует постоянного внимания и контроля со стороны государства. Мы не можем рассматривать вопросы финансово-экономического положения «Российских железных дорог» в отрыве от общей ситуации с экономикой, с государственным бюджетом.

В последние годы принят ряд решений, которые направлены на повышение эффективности корпоративного управления в этой компании, образован совет потребителей по вопросам деятельности «РЖД», где представлены крупнейшие потребители услуг железнодорожного транспорта и компании-грузоотправители.

Внедряются механизмы ценового и технологического аудита крупнейших инвестпроектов в рамках общего курса на повышение эффективности госкомпаний. Мы стимулируем внедрение инноваций и современных технологий, повышаем прозрачность закупочной деятельности, её доступность для предприятий малого и среднего бизнеса.

В этом году у нас были проблемы с пригородным сообщением, поэтому Правительство совместно с регионами выделило дополнительные средства для решения этой проблемы. На компенсацию потерь доходов от использования инфраструктуры пригородных перевозок из федерального бюджета направлены 34 млрд рублей. Кроме этого в рамках «антикризисного плана» Правительства обнулён налог на добавленную стоимость для пригородных перевозок.

Эти решения вместе с корпоративными решениями позволили навести порядок и стабилизировать положение, тем не менее просил бы отслеживать ситуацию и в будущем. Ситуация в регионах разная, и губернаторы по-разному на неё реагируют, но она не должна приводить к сбоям в организации перевозок и тем более к отмене востребованных маршрутов. Понятно, что общеэкономическая динамика не могла не отразиться на производственных показателях компании, о чём коллеги ещё сегодня скажут, но дело не только в замедлении экономики и падении объёмов промышленного производства. В ряде сегментов железная дорога просто начинает проигрывать автомобильному транспорту, а по дальним пассажирским перевозкам и воздушному транспорту. И поэтому перед «Российскими железными дорогами» сегодня стоят непростые задачи. Необходимо за счёт повышения качества услуг и гибкой тарифной политики привлечь дополнительные объёмы перевозок, тем самым увеличить доходную базу компании. При этом важно ориентироваться на конечных потребителей услуг железных дорог – как на предприятия реального сектора экономики, так и на людей, которые просто ездят на поездах.

Должна быть продолжена и работа по оптимизации затрат и обеспечению роста производительности труда. У нас подготовлена инвестпрограмма «Российских железных дорог», суммы большие, в следующем году это 432 с лишним миллиарда рублей. Там есть крупнейшие проекты, включая модернизацию Транссиба и БАМа, значение известно. Предусмотрена реализация и других важных проектов, в том числе дорога в обход Краснодара, развитие Московского транспортного узла, подходы к портам Азовского, Черноморского и Балтийского бассейнов, строительство железной дороги в обход Украины. Около 20% инвестиций предназначено для приобретения новых локомотивов и подвижного состава.

Подробнее доложат Министр транспорта и руководитель компании.

У нас ещё ряд вопросов, в том числе о совершенствовании общественного контроля за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания. Там ситуации разные бывают, общественный контроль необходим. Законопроект наделяет более широкими полномочиями общественные наблюдательные комиссии.

Также один из вопросов касается поддержки льготных категорий граждан, а именно тех, кто имеет право за счёт государства получать лекарства, медицинские изделия, лечебное питание, если говорить о детях-инвалидах. В следующем году мы планируем увеличить месячный норматив финансовых затрат на каждого такого льготника. Соответствующий законопроект мы сегодня тоже рассмотрим.

Ещё один документ касается регулирования в сфере гражданской авиации. Проект постановления предусматривает передачу ряду федеральных органов исполнительной власти функций и полномочий, которые ранее были, по сути, в добровольном порядке делегированы Межгосударственному авиационному комитету, уже почти 25 лет назад.

Время показало, что эти полномочия нужно иметь именно в нашей системе исполнительной власти. Для совершенствования системы государственного управления гражданской авиацией предлагается предоставить Минтрансу, Минпромторгу, Росавиации функции по сертификации типовой конструкции воздушных судов, двигателей, воздушных винтов, аэродромов. Указанные полномочия будут закреплены в положениях об этих министерствах и агентстве. Потребуется ещё что-то, передайте – мы этот вопрос также можем рассмотреть, если посчитаем это целесообразным.

Теперь, пожалуйста, просил бы коротко доложить Министра транспорта, а потом президента «Российских железных дорог».

М.Соколов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые члены Правительства!

Вашему вниманию представляется доклад о проектах инвестпрограммы и финансового плана «Российских железных дорог» на следующий год. Проекты этих документов обсуждались на совещаниях под председательством Аркадия Владимировича Дворковича, Экспертного совета Открытого правительства и совета потребителей.

Буквально два слова об итогах производственно-финансовой деятельности в текущем году. Погрузка грузов по сети железных дорог в 2015 году оценивается в 1,2 млрд т, что ниже на 1,5% уровня прошлого года и на 1,6% – плана. Снижение тарифного грузооборота меньше, составит, по нашим прогнозам, 0,7%. Пассажирооборот сокращён существенно – на 7,2% к прошлому году и на 6% – к плану. Почти половина этого сокращения приходится на сообщение с Украиной.

Указанные показатели сформированы с учётом фактических данных на настоящий момент и уточнённого прогноза изменения ВВП и динамики промышленного производства. Наибольшее сокращение (на 8%) произошло по перевозкам строительных материалов, при этом на 2% выросли перевозки каменного угля (правда, для «РЖД» они имеют низкую доходную ставку).

Падение объёмов грузовых и пассажирских перевозок привело к потерям на 32 млрд рублей. Учитывая такое снижение, «РЖД» были приняты меры по оптимизации расходов относительно плана практически на эту же сумму – на 28 млрд. В первую очередь были оптимизированы удельные нормы потребления материальных ресурсов, ограничены цены на потребляемую продукцию, снижена стоимость использования ресурсов. При этом физические объёмы капитального строительства не только сохранены, но и увеличены к первоначальному плану.

Другим негативным фактором явился рост на 28 млрд рублей затрат на обслуживание долга. Необходимо отметить, что «РЖД» на протяжении многих лет привлекали средства за счёт выпуска инфраструктурных облигаций по 100 млрд в год на принципах «инфляция плюс один». Соответственно, инфляция выросла и расходы тоже. При этом планируется, что проценты погашения основного долга будут учитываться при установлении тарифа, который фактически был ниже инфляции.

Для нивелирования роста процентов «РЖД» выработан внутренний план стабилизационных мер: это и дополнительные дивиденды от дочерних обществ, то есть снижение убытка от выбытия активов, и частичное урегулирование расчётов по ливийскому контракту.

В результате прогнозируется сохранение расчётной прибыли и даже её прирост к прошлому году на 10 млрд рублей. Подчеркну, что это пока расчётные показатели, до налогообложения и выплат процентов по займам и прочим не перевозочным расходам. Это стало возможным за счёт опережающего роста доходов над расходами, а также существенного улучшения ряда производственных показателей. Так, участковая скорость и среднесуточная производительность локомотивов в 2014 году увеличена на 3,4%, рост производительности труда также составил 4%.

Правительством в 2015 году было уделено самое пристальное внимание вопросу развития железнодорожного транспорта и реализован ряд государственных решений, направленных на повышение конкурентоспособности железных дорог. По результатам применения тарифного коридора с начала 2015 года дополнительный объём перевозок составил более 5 млн т, и это, естественно, привело к увеличению доходной части на 11 млрд рублей.

В полном объёме были выделены средства на компенсацию потерь и использование инфраструктуры в пригородном сообщении, о чём Вы сказали, Дмитрий Анатольевич, а также установлена ставка НДС 0% на оказание услуг пассажирам в пригородном транспорте. Также в конце 2014 года (но в баланс, финансовую модель 2015 года) было выделено 30 млрд рублей на капремонт инфраструктуры и сбалансированность бюджета «РЖД» в текущем году.

Помимо субсидий в текущем году также выделены средства на реализацию инвестпроектов в размере 112 млрд рублей, и в целом объём государственного участия в реализации отдельных проектов по развитию железнодорожной инфраструктуры в текущем году составит порядка 178 млрд рублей с учётом переходящих 30 с прошлого года.

Вместе с тем для обеспечения безубыточной деятельности «РЖД» необходимо решение вопроса о задолженности Минтруда как правопреемника Минздравсоцразвития в размере почти 11 млрд рублей за перевозки федеральных льготников.

Как вариант предлагаем рассмотреть возможность долгосрочного соглашения между Минтрудом и «РЖД» по погашению задолженности Минздравсоцразвития с длительной рассрочкой на срок 20 и более лет. Прошу Вас поручить проработать данный вопрос с коллегами.

Далее хотел бы остановиться на основных параметрах деятельности, предусмотренных на 2016 год. Проект рассматриваемого финансового плана разработан в соответствии с параметрами среднесрочного прогноза Минэкономразвития. В 2016 году компания взяла на себя обязательства по увеличению грузооборота на 0,9%, и с учётом индексации грузовых тарифов на 9%, а пассажирских на 4% доходы от перевозочной деятельности планируются в размере 1 трлн 465 млрд рублей с приростом к 2015 году почти на 10,5%.

В 2016 году также должен быть решён вопрос по выравниванию тарифных условий на воинские и коммерческие грузы. Для этого потребуется принятие отдельного постановления Правительства. Расходы по перевозочным видам деятельности в 2016 году оцениваются на уровне 1 трлн 353 млрд рублей (почти 5,9% к уровню 2015 года). Также хотелось бы обратить внимание на то, что в финплане «РЖД» заложено снижение расходов на 23 млрд рублей за счёт предполагаемого восстановления льготы по налогу на имущество, на инфраструктуру железнодорожного транспорта. Такой подход позволил бы обеспечить безубыточность деятельности «Российских железных дорог».

Основными факторами увеличения расходов являются рост ценовых индексов, изменение налогового законодательства, и при сохранении налога на имущество на прежнем уровне «РЖД» не сможет обеспечить финансирование предусмотренного планом объёма работ по капремонту, что, конечно же, приведёт к снижению эффективности и безопасности перевозочного процесса. Уже сейчас заложен сниженный показатель по восстановлению пути: всего 4,4 тыс. км. Количество просроченных капремонтом километров составит в 2016 году уже 24 тыс. км, и, конечно же, это очень серьёзный, беспрецедентный, я бы сказал, уровень просрочки. Этот показатель уже может влиять непосредственно на безопасность движения. Напомню, что в предыдущие годы на капремонт выделялась субсидия из бюджета, в текущем году она составляла 30 млрд рублей. 2016 год – это первый год, когда такой субсидии не предусмотрено совсем, так что финплан компании на 2016 год является очень напряжённым.

Переходя к инвестпрограмме «РЖД», отмечу, что, как Вы уже сказали, её объём составляет 432 млрд рублей с ростом на 10% к уровню 2015 года. 56% инвестиционных средств в 2016 году планируется направить на проекты, связанные с выполнением поручений Президента Российской Федерации и Правительства.

Помимо названных Вами к числу таких проектов относятся: развитие железнодорожной линии Междуреченск – Тайшет; развитие железнодорожных подходов на участке Выборг – Приморск – Ермилово; проект развития и обновления железнодорожной инфраструктуры на подходах к портам Азово-Черноморского бассейна и Керченского транспортного перехода; проектирование высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва – Казань.

На реализацию проектов обеспечения надёжности и безопасности инфраструктуры планируется направить существенную сумму – 51 млрд рублей, 1 млрд из которых должен быть направлен непосредственно на мероприятия транспортной безопасности. 33 млрд будет направлено на снятие инфраструктурных ограничений и почти 88 млрд предусмотрено на обновление подвижного состава, в том числе на обновление локомотивов предусмотрено 72 млрд рублей. Почти 15 млрд рублей запланировано направить на реализацию прочих проектов, которые включают в себя внедрение ресурсосберегающих технологий, развитие социальной сферы и ряд других.

В первую очередь основными источниками инвестпрограммы будут являться собственные средства: это амортизация (почти 218 млрд рублей), инфраструктурные облигации составят 40 млрд рублей, господдержка – 151, и 23 млрд рублей будет направлено на реализацию инвестпрограммы за счёт реализации акций дочерних обществ компании.

В следующем году наращивание долга «РЖД» не предусмотрено, мы и так достигли показателя долговой нагрузки: чистый долг к EBITDA – 2,8. Таким образом, общая долговая нагрузка в 2016 году будет составлять 960 млрд рублей, и это в целом соответствует параметрам на конец текущего года.

Так что, с учётом изложенного, можно отметить, что и финплан, и инвестпрограмма «РЖД» на 2016 год хотя и напряжены, но в целом сбалансированы. Но этот результат достигнут с определёнными допущениями, я уже об этом сказал, это вопрос восстановления льготы по налогу на имущество.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, прошу поддержать предложения по изложенному докладу и одобрить проекты финансового плана и инвестпрограмму «РЖД» на 2016 год.

Спасибо за внимание.

Д.Медведев: Спасибо. Олег Валентинович, вам слово, только у меня просьба не повторять уже произнесённое министром, просто по каким-то ключевым развилкам для вас отметить позицию.

Прошу.

О.Белозёров: Спасибо большое. Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые члены Правительства! Позвольте поблагодарить за постоянное внимание и поддержку железнодорожного транспорта.

Финансовый план и инвестиционная программа детально проработаны с федеральными органами власти и экспертным сообществом. Хотел бы поблагодарить Аркадия Владимировича Дворковича, председателя совета директоров, за анализ проблем компании и предложения по их решению.

Мы вышли на новый уровень взаимодействия с Федеральной антимонопольной службой, Минэкономразвития, Минфином. Отдельная благодарность руководителям этих ведомств. Компания активно сотрудничает с Открытым правительством и Федеральной корпорацией по развитию малого и среднего предпринимательства. Считаю все эти действия крайне важными, поскольку мы заинтересованы в повышении прозрачности нашей деятельности.

Результатом совместной деятельности стал финансовый план на 2016 год. Как уже было отмечено, в отличие от предыдущих лет он не предусматривает субсидии на общую сбалансированность. Хочу напомнить, что в предварительных обсуждениях эта цифра была 75 млрд.

При реализации этого плана, по нашим расчётам, транспортная нагрузка на экономику России сократится. При этом в течение года на основе мониторинга транспортной составляющей в цене перевозимых грузов мы будем применять правило тарифного коридора для недопущения её роста.

Себестоимость перевозок возрастёт всего на 5%, что на треть ниже прогноза по среднегодовой инфляции. Это будет достигнуто благодаря оптимизации закупок, снижению стоимости жизненного цикла инфраструктуры, внедрению инноваций, повышению энергоэффективности.

Особенно хотел бы подчеркнуть, что уже в 2015 году оптимизировали затраты на 100 млрд рублей, что соответствует месячным расходам компаний. Рост производительности труда превысит показатель по стране почти в два раза. У компании напряжённые планы по объёмам перевозок. Грузооборот запланирован на максимальном уровне за всю историю новой России с 1992 года – это около 3 трлн тонно-километров.

Доходы от грузовых перевозок планируются выше 9-процентной индексации тарифов. Опережающий рост доходов будет реализован за счёт конкретных мер по улучшению клиентоориентированности. При этом мы договорились с ФАС о том, что эффективная ставка для наших клиентов за счёт применения тарифного коридора составит не более 7,5%. В связи с этим необходимо доработать более гибкую систему тарифообразования.

Мы ставим себе задачу в следующем году повысить скорость доставки ещё на 5%. В этом году компания уже увеличила её на 12%, а по участковой скорости мы вышли на четвёртое место среди мировых железнодорожных лидеров.

Переходя к пассажирскому комплексу, хотел бы ещё раз отметить те решения, которые были приняты в этом году, и попросить продлить их на бессрочной основе. В 2016 году компания перевезёт во всех сообщениях 1 млрд 29 млн пассажиров, что на 1% больше, чем в этом году. Это будет достигнуто за счёт начала перевозок по Малому кольцу Московской железной дороги. В дальнем следовании будет обеспечено расширение транспортных услуг в современных вагонах. Закупка вагонов Тверского завода составит 10 млрд рублей с ростом на 20%, из них в два раза больше инновационных двухэтажных вагонов.

Вместе с тем прошу распространить на перевозки в дальнем следовании действие 10-процентной ставки налога на добавленную стоимость, аналогично применяемой в гражданской авиации уже не один год. Это позволит обеспечить работу нашей пассажирской компании в социальном сегменте. На расчётах мы показали, что недополученные доходы бюджета будут компенсированы другими налогами и снижением потребности в субсидии. Инвестиционная программа, как уже было сказано, – 432 млрд рублей.

Все проекты поручено включить в Федеральную адресную инвестиционную программу. Мы направили предложения о применении правил ФАИП для новых объектов, а в отношении уже реализуемых просим временно сохранить действующий порядок при условии контроля над целевым расходованием средств. Порядок такого контроля в компании разработан и уже реализуется. Прошу поддержать эти предложения, это позволит сохранить набранный темп работы.

В 2016 году компания введёт 440 млрд рублей основных фондов, что в 1,5 раза больше, чем в этом году, закончит проектирование участка ВСМ Москва – Нижний Новгород. За последние три года компания ввела основных фондов на более 1 трлн рублей, что в совокупности с отменой льготы по налогу на имущество с 2013 года увеличило налоговую нагрузку более чем в два раза. Мы просили бы восстановить эту льготу.

Уверен, что эффективный налоговый режим создаст стимулы для развития не только компании, но и экономики страны. При этом дополнительно в финансовый план заложен налог на прибыль на 24 млрд рублей больше, чем в 2015 году, а общий объём налогов составит около 300 млрд рублей.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, хочу заверить Правительство, что компания полностью выполнит заказ экономики Российской Федерации на услуги железнодорожного транспорта и другие поставленные задачи. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо, Олег Валентинович.

Россия > Транспорт > premier.gov.ru, 26 ноября 2015 > № 1564805 Дмитрий Медведев, Олег Белозеров


Россия > Армия, полиция > vestikavkaza.ru, 24 ноября 2015 > № 1642915 Константин Косачев

Константин Косачев: «В отношении террористов нужна не жесткость наказания, а его необратимость»

Владимир Нестеров

Гость программы "Трибуна" председатель Комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев.

- Константин Иосифович, на днях прошла примечательная встреча - собрание верхней и нижней палаты парламента по терроризма. Вы возглавляли комитет по международным делам в Госдуме, а сейчас в Совете Федерации. Как часто случаются подобные собрания? Бывали ли подобные случаи?

- Мы собираемся вместе минимум раз в год, чтобы принять послание, с которым обращается президент к Федеральному собранию. Это конституционная норма.

Право президента созывать две палаты на совместное заседание. Других форматов Конституция не предусматривает.

Собрание мы его проводили в необычном режиме. Такого формата я, действительно, не припомню. Он носит чрезвычайный характер и определяется чрезвычайной ситуацией, которая сложилась в мире, где возник террористический интернационал. Впервые появились мощные, сравнимые по мощности с государствами, террористические образования, которые наладили связь друг с другом. Последний пример - Мали, до этого Франция. Таких примеров, к сожалению, очень много - и Ливан, и Турция, и Кения, не говоря уже о странах, где международный терроризм обосновался, и где террористические акты стали чуть ли не повседневной реальностью. Это Афганистан, это Ирак, это Ливия, это Сирия. Но всё это звенья одной цепи. Сложилась цепь, у нее появилась одна логика, один центр, который осуществляет координацию действий. Он неуловим, к сожалению. Он во многом существует в виртуальном пространстве, в социальных сетях, но он совершенно точно подчинен какой-то единой воле, злой воле, и это новое явление в истории человечества. Такого не было никогда.

Мы сравниваем угрозу, которая исходит от международного терроризма, с угрозой нацизма. Я считаю, что это совершенно правильное, адекватное сравнение, с точки зрения и масштабов происходящего, и с точки зрения необходимости коллективного ответа на эту угрозу. Как возникла антигитлеровская коалиция в годы Второй мировой войны, точно так же сейчас должна возникнуть антитеррористическая коалиция. Но тогда это явление родилось в пределах одной страны, оно которое имело одну идеологию, одну партию, одного лидера. Сейчас этого нет.

Я бы не стал наделять терроризм функциями или полномочиями носителя какой-то идеологии, кроме идеологии человеконенавистничества. Там есть много сетевых лидеров и много центров управления, но логика все равно одна. И эта ситуация чрезвычайная. Она угрожает всему миру. Мы здесь тоже звенья одной цепи со всем остальным миром, где террористы выискивают самое слабое звено, и где мы не должны дать им такой возможности.

- Были ли на этом собрании приняты решения, которые могут принять впоследствии практический характер?

- Если говорить о внутренней кухне подготовки этого совместного собрания, то какие-то наработки готовились заранее. Мне и моим коллегам по Совету Федерации, по Государственной Думе уже при входе в зал раздавался проект решения нашего совместного собрания. Я, признаюсь, принимал участие в его подготовке вместе с коллегами из других профильных комитетов в обеих палатах, но дискуссия, конечно же, ушла гораздо дальше. Мы для этого и собирались. У собрания было две основных цели. Первая – то, что называется в Конституции представительной функцией Федерального Собрания, когда мы должны были произвести манифестацию народной воли, которая сейчас сложилась в обществе. Говорю это без пафоса, она совершенно точно сложилась, она сложилась вокруг позиции президента Российской Федерации, вокруг его действий как гаранта Конституции. Напомню, что 20-я статья Конституции гарантирует право на жизнь, а президент гарантирует своими полномочиями реализацию этой статьи, организуя соответствующие антитеррористические мероприятия, а как верховный главнокомандующий осуществляет руководство военной операцией России в Сирии.

Мы убеждены в том, что эта позиция президента, во-первых, действительно пользуется поддержкой подавляющего большинства россиян. Во-вторых, мы должны показать президенту (который сейчас в очень тяжелой ситуации, берет на себя весь груз ответственности за принятие решений), что общество стоит за ним, что общество сплоченно, что оно не раздирается разногласиями, что отставлены в сторону мелкие разногласия по другим темам, что мы его будем и далее поддерживать в его действиях по обеспечению безопасности и прав граждан России.

Вторая этого собрания заключалась в том, чтобы еще в более широком формате, чем просто две палаты (мы пригласили и руководителей законодательных собраний субъектов федерации, руководителей основных религиозных объединений и конфессий, представителей общественных организаций, Общественной палаты, Молодежной палаты) в таком широком общественно-политическом ракурсе осуществить мозговую атаку на те проблемы, с которыми сталкивается руководство страны, с которыми сталкиваемся мы все как граждане РФ и попробовать в режиме этой мозговой атаки выработать какие-то новые идеи, предложения, которые будут поступать в разработку.

Я очень хотел, чтобы наш замысел был правильно понят. Мы сегодня только начали очередной этап, обменялись мнениями, высказали достаточно много новых инициатив и мы ожидаем сейчас, что все эти идеи будут предметом самого тщательного, серьезного анализа со стороны профессионалов, потому что противодействие терроризму не терпит дилетантства.

Каждый из нас имеет право на собственную позицию, каждый из нас может высказываться на тему, как правильно справиться с этим злом, но в конечном счете, те, кто работают непосредственно против террористов, подвергают риску и свои жизни, и их жизни тоже нужно защищать. Это в высочайшей степени профессиональная работа – защитить тех, кто защищает нас. Анализ наших предложений, надеюсь, будет проведен в самом оперативном режиме в ближайшее время и вернется к законодателям в виде продуманных, профессионально подготовленных законодательных инициатив, которые будут сформулированы исполнительными органами власти, правительством, соответствующими правительственными структурами.

- Вы ожидаете ужесточения законодательства в плане борьбы с терроризмом? Я знаю, звучали инициативы лишать террористов гражданства, временно отказаться от моратория на смертную казнь, если уголовное дело зведено по статье "терроризм".

- Террор и антитеррористические меры – соревнование брони и снаряда. На каждом этапе законодатели в любой стране мира, включая РФ, стараются через совершенствование законодательства создать все необходимые условия для деятельности антитеррористических структур. Но терроризм вслед за этими действиями ищет новые лазейки, становится более изобретательным, обретает новые параметры своей работы. Если вспомнить американскую трагедию в сентябре 2001 года, то Нью-Йорке стали возможными, потому что тогда никто не отбирал у пассажиров маникюрные ножницы и пилки для ногтей, собственно, которыми террористы и угрожали экипажу, захватывая соответственный самолет. Еще несколько лет назад не отбирали при посадке в самолет жидкости, потому что не было на этот момент жидких взрывчатых веществ, они появились только тогда, когда все остальное стало невозможно пронести на борт самолета. К сожалению, говорить о том, что наше законодательство идеально, все сделано и теперь и мышь не проскочит, не приходится.

Уже сегодня, вслед за нашей дискуссией начался мозговой штурм уже и там [среди террористов]. Они начинают думать о том, как они будут обходить те новые решения, те новые меры, которые мы сейчас начинаем согласовывать, поэтому процесс совершенствования законодательства и ужесточения соответствующих мер неизбежен, и я не побоюсь этого слова, наверное, он бесконечен. Во всяком случае, он обретет свой конец тогда, когда мы окончательно искореним террористическую угрозу.

Предложения звучали разные. Были, на мой взгляд, разумные предложения, которые обязательно должны быть реализованы в той или иной форме были, но были и более эмоциональные, более радикальные, в частности, о возможном лишении гражданства людей, вовлеченных в террористическую деятельность. Но российская Конституция исчерпывающим образом отвечает на этот вопрос - никто из граждан РФ не может быть лишен гражданства. Это было реакцией нашего общества на злоупотребление прежних советских властей, которые часто лишали советского гражданства людей по политическим мотивам, выдворяли их из страны. Может быть, лишение гражданства и было бы эффективной мерой, но я бы все-таки оберегал нашу Конституцию. Конституция - это документ, который нельзя менять под какие-то обстоятельства. Даже самые тревожные. Ведь есть много других вариантов решения, которые не менее эффективны, но которые позволяют Конституцию не трогать, которые позволяют действовать в рамках, которые установлены Конституцией. Я бы к теме лишения гражданства подходил очень осторожно, потому что сегодня мы сделаем одно исключение, завтра в режиме соревнования брони и снаряда появится еще что-то, что потребует еще одного изменения Конституции. Так рано или поздно мы этой Конституции лишимся, или радикально ее ослабим. А Конституция - основа нашей жизни.

То же самое я бы отнес и к идее восстановления смертной казни в отношении террористов. Я этой темой занимался многие годы, потому что она была одной из центральных с точки зрения российского членства в Совете Европы, а я работал в Парламентской Ассамблее Совета Европы 8 лет. В качестве руководителя российской делегации, принимал участие во всех возможных дискуссиях на этот счет и свою личную точку зрения сформировал. Каждый имеет право на свою личную точку зрения по этому вопросу. Это вопрос морали, а не какой-то партийной дисциплины. Я не могу отказать человеку, который требует смертной казни террористам и который до этого пережил трагедию, потеряв в теракте своего ребенка или своих родителей. Было бы безнравственно говорить этому человеку: "Ты не прав, потому что где-то, что-то записано по-другому". Каждый человек имеет право на любую точку зрения в вопросе о смертной казни, исходя из своего жизненного опыта, из своего понимания справедливости, из своего понимания морали. И моя точка зрения точно также имеет право на существование. Меня Бог миловал, у меня никто из близких в терактах не погибал, хотя я воспринимаю смерть любого человека, который погиб в теракте, как смерть близкого человека, как смерть соотечественника, искренне скорблю. Тем не менее, я считаю, что смертная казнь не будет эффективным инструментом для купирования террористической угрозы.

Во-первых, если мы говорим о смертной казни как об акте возмездия за уже совершенные преступления, то есть более страшные наказания. Мне приходилось, когда еще работал в Госдуме, бывать в камерах смертников, людей, которые были приговорены у нас в стране к смертной казни, когда эти приговоры еще выносились. Такие люди у нас в стране есть. Смертная казнь для них отложена, они отбывают пожизненное заключение. Подавляющее большинство мне признавались: "Лучше бы нас расстреляли, чем продолжать сидеть здесь, зная, что во-первых, могут в любой момент расстрелять, и во-вторых, что мы никогда из этих стен больше в жизни не выйдем и солнца не увидим". Это очень жесткое возмездие.

Во-вторых, смертная казнь как профилактический метод, как средство для того, чтобы остановить людей у последней черты, вряд ли остановит террористов, которые ни во что ставят чужие жизни и свою собственную.

Перспектива оказаться подвергнутым смертной казни не станет серьезным барьером. У многих из них существуют слепая вера в то, что это, наоборот, подвиг. Что лишив себя жизни, лишив жизни "неверных", они попадают в совершенно другие условия.

Не будет это работать. Поэтому я считаю, что главным инструментом, который реально решает проблему профилактики терроризма, предотвращения терактов является не жесткость наказания, а его необратимость. Террористы должны знать, что их обязательно найдут, что их поймают, что их посадят, что они сгниют в тюрьме, что они не увидят ни своих родственников, ни кого другого, что жизнь закончилась на этом. Необратимость наказания будет значительно более действенным инструментом, нежели чем декларированное восстановление смертной казни. Но это моя личная точка зрения.

- Президент пообещал, что работа наших ВКС в Сирии будет усилена. Как вы считаете, возможно ли участие в наземной операции российских сил?

- Первое. Я не видел ни одного специалиста, который сказал бы, что мы можем решить задачи этой операции только с воздуха. Очевидно, что без наземных сил, без их действий непосредственно против террористов, в физическом контакте, никаких задач этой операции решить невозможно. Второе. Думаю, что найдется достаточно большое число государств, которые посчитают для себя возможным в этой наземной операции поучаствовать. Это не только США или Франция, это прежде всего приграничные государства, куда террористы все время "заскакивают", где они физически мешают и создают не просто угрозу для безопасности людей, но нарушают экономическое развитие, создают определенное реноме для региона в целом. Давайте называть вещи своими именами. Сейчас среди пострадавших – Египет. Египетские власти отрицают версию террористического акта в случае с "Когалымавиа" над Синаем, спасая это свое реноме. Но они серьезно страдают от того, что в непосредственной близости от Египта обосновался международный терроризм, который отпугивает туристов, а это основной источник доходов для Египта. Египту можно было бы поучаствовать в этой наземной операции, потому что это его собственный национальный интерес - как можно быстрее купировать эту угрозу и вернуть Египет в число государств, которые не ассоциируются с нестабильностью, с беспорядками, с террористической угрозой. Таких государств в регионе более чем достаточно, и я бы только приветствовал, если бы они начинали складывать свою коалицию тех, кто участвует в том числе и в наземных операциях.

Для России я такой необходимости не вижу. Мы очень мощно действуем с воздуха, мы в состоянии поддержать эту наземную операцию еще более эффективно, если это потребуется. На мой взгляд, этого более чем достаточно, потому что, если мы появимся там на земле, выйти оттуда нам будет значительно сложнее, чем многим другим странам, которым нужно будет только по другую сторону границы отвести свои подразделения. Для России же это будет совершенно другой масштаб, совершенно другие последствия. Я поддерживаю президента РФ, который таким образом вопрос никогда не ставил. Буду надеяться на то, что эта позиция сохранится и в дальнейшем. Нам не нужно повторение тех сюжетов советского периода, когда наша армия в известных местах мира завязала в наземных операциях.

Продолжение следует

Россия > Армия, полиция > vestikavkaza.ru, 24 ноября 2015 > № 1642915 Константин Косачев


Россия > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582311 Андрей Яковлев

Смысл и назначение воинственности

Что защищает Россия в рамках своей политики

Андрей Яковлев – кандидат экономических наук, директор Института анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ, профессор факультета социальных наук НИУ ВШЭ.

Резюме Если в 2008–2012 гг. российское правительство являлось реальным центром принятия решений, а в 2012–2013 гг. эту роль выполняла президентская администрация, то с началом конфликта на Украине данная функция перешла к Совету безопасности.

Данная статья основывается на результатах исследований, проводившихся автором в 2015 году в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ

Термин “militant”, предложенный Сильваной Малле для характеристики современной российской политики, имеет латинские корни и означает активность в отстаивании определенных идей и принципов (в логике выражений «воинствующий материализм» или «воинствующая церковь»). На мой взгляд, своей концепцией Сильвана Малле пытается объяснить явления, для описания которых в российских СМИ и социальных сетях часто используется образ «Россия, встающая с колен». Большой вопрос, однако, заключается в том, что именно пытается отстоять Россия своей политикой, которая многими в мире воспринимается сегодня как агрессия.

Предыстория «разворота» в отношениях России с Западом

На первый взгляд может показаться, что радикальное изменение внешней и внутренней политики России в первую очередь связано с событиями в Крыму и на востоке Украины в 2014 году. Однако, по моему мнению, принципиальные изменения во внутренней и внешней политике начались существенно раньше – уже с середины 2000-х годов. При этом базовые установки, лежавшие в основе этого «нового курса», менялись во времени и прошли как минимум четыре разных этапа. Мое представление об общих характеристиках этих этапов отражено в Таблице 1.

Хотя первый из выделенных в таблице этапов характеризуется преимущественно партнерскими отношениями с Западом, он важен для понимания дальнейшего развития. Одним из ключевых событий этого этапа с точки зрения концепции, предложенной Сильваной Малле, стало обеспечение экономической независимости России. До того в течение практически 15 лет сначала СССР, а потом Россия хронически не могли наполнить государственный бюджет для финансирования собственных расходных обязательств. Это вело к привлечению западных займов, которые предоставлялись на определенных условиях и воспринимались как инструмент давления на советское и затем российское правительство.

Девальвация 1998 г. создала стимулы для инвестиций и роста производства. В дальнейшем высокие темпы роста экономики поддерживались благодаря укреплению государственного аппарата и формированию «общих правил игры» в рамках либеральной экономической политики. Все вместе это сделало возможным существенное повышение собираемости налогов и погашение долгов, ставших причиной дефолта. Тем самым Россия впервые за долгое время оказалась способна проводить независимую политику.

Однако внимание российских властей в этот период прежде всего было сосредоточено на решении вопросов внутренней политики – таких как обеспечение управляемости регионами, борьба с терроризмом и противодействие политическому давлению олигархов. При этом, несмотря на восстановление государственного контроля над центральными телеканалами, сохранялась активная политическая конкуренция (включая реальную многопартийность в Государственной думе).

Внешней политике этого периода (несмотря на напряжение в связи с конфликтом в Югославии) были присущи преимущественно партнерские отношения с Западом. Особо стоит отметить эмоциональную реакцию на теракт 11 сентября 2001 года. В целом борьба с терроризмом могла рассматриваться как важный фактор, объединяющий Россию и Запад. Однако открытость России к равноправному сотрудничеству в этот период не нашла отклика на Западе. Характерно вступление в НАТО в 2004 г. новой большой группы стран Восточной Европы.

Переход к «новому курсу» в 2004 г. можно связать с рядом событий. Во-первых, это «дело ЮКОСа», которое объективно отражало острое соперничество между ключевыми группами элиты в борьбе за контроль над природной рентой. Поражение крупного бизнеса в этом конфликте, подкрепленное массовой поддержкой, которую на фоне ареста Михаила Ходорковского власть получила на парламентских и президентских выборах 2003–2004 гг., привело к изменению соотношения сил в правящей коалиции. Однозначно стали доминировать федеральная бюрократия и силовики, не удовлетворенные геополитическими итогами 1990-х гг., а крупный бизнес (всегда занимавший более прагматические позиции по отношению к Западу) оказался в заведомо подчиненном положении.

Во-вторых, существенную роль в смене курса сыграли «цветные революции», произошедшие в 2003–2005 гг. в Грузии, на Украине и в Киргизии и активно поддержанные США и ведущими европейскими странами. Консервативная часть российской элиты воспринимала их как наступление на интересы России на постсоветском пространстве.

Повороту к «новому курсу» также способствовал бурный экономический рост середины 2000-х гг. и резкое повышение цен на нефть на мировом рынке, сопровождавшиеся притоком прямых иностранных инвестиций и прекращением оттока капитала. В сочетании с зависимостью европейских стран от поставок российских энергоресурсов все это порождало в высшей политической элите ощущения нового статуса России как «энергетической супердержавы» и претензии на восстановление ее роли в мировой политике. Известную речь Владимира Путина на конференции по безопасности в Мюнхене в феврале 2007 г. можно воспринимать как концентрированное публичное проявление этого курса. Одним из его ключевых элементов стало продвижение идеи «нового глобального порядка», учитывающего интересы не только развитых, но и крупнейших развивающихся стран. (Тем самым создавались предпосылки для геополитического альянса с Китаем, Индией и Бразилией.) Война с Грузией в августе 2008 г. в этом контексте может рассматриваться как косвенная демонстрация силы, подтверждающая претензии России на новую роль в геополитике.

Однако кризис 2008–2009 гг. (с исключительно глубоким падением российского ВВП, не соответствовавшим всем базовым макроэкономическим индикаторам) наглядно показал, что модель экономического развития, сложившаяся в России в 2000-е гг., неадекватна новым реалиям. Претензии на иную роль в мировой политике оказались не подкреплены экономическим потенциалом. Осознание этого привело к запросу на модернизацию и попыткам диалога с бизнесом и экспертным сообществом в 2009–2011 годах. Следствиями диалога стали меры по улучшению бизнес-климата, а также разработка в 2011 г. Стратегии-2020 с привлечением широкого круга экспертов. К этому же периоду относится попытка «перезагрузки» отношений между Россией и Америкой. Все эти шаги, однако, сопровождались программой модернизации армии и ростом военных расходов (несмотря на заметный дефицит бюджета).

Основные черты и противоречия «нового курса»

Новый поворот к более «воинственной политике» в явном виде начался с середины 2012 года. С формальной точки зрения этот поворот можно считать «консервативной» реакцией на массовые политические протесты в Москве против фальсификаций на парламентских выборах в конце 2011 – начале 2012 года. Однако более фундаментальные причины связаны с «арабской весной». Серия революций в арабских странах весной 2011 г. стала шоком для российской политической элиты, который можно сравнить с событиями 1968 г. в Праге и их влиянием на высшее советское руководство. Страх перед развитием событий в России по египетскому или ливийскому сценарию в контексте массовых политических протестов в Москве против фальсификаций на парламентских выборах привел к защитной реакции. Она проявлялась в разных формах.

В первую очередь следует выделить пакет мер по улучшению делового климата. В частности, в феврале 2012 г. Путин декларировал Национальную предпринимательскую инициативу с задачей радикального улучшения позиций России в рейтинге Doing Business. Тогда же объявлено о распространении процедур оценки регулирующего воздействия (ОРВ) на налоговое и таможенное законодательство, а также на региональные нормативные акты, о введении в президентской администрации поста Уполномоченного по защите прав предпринимателей и планах проведения амнистии для осужденных за экономические преступления. Поскольку все наиболее радикальные меры из этого пакета были объявлены в начале 2012 г. в период президентской кампании, можно предположить, что тем самым власть пыталась удержать бизнес (прежде всего средний и малый) от поддержки оппозиции.

Существенным элементом реакции власти на политические протесты 2011–2012 гг. можно считать повышение уровня доходов работников бюджетного сектора (как базовой группы социальной поддержки сложившегося политического режима). Инструментом достижения цели стала серия президентских указов, подписанных в мае 2012 г. и предусматривавших повышение заработной платы врачам, учителям и другим работникам социальной сферы. Однако ответственность за решение такой задачи в основном возлагалась на региональные власти, что в дальнейшем привело к резкому ухудшению состояния региональных бюджетов.

Также следует отметить активизацию борьбы с коррупцией, включая очень быстрое принятие закона о декларировании расходов чиновников в начале 2012 г. и введение ответственности за несоответствие расходов и доходов. Эти действия в целом противоречили публичным заявлениям высших российских чиновников еще осенью 2011 г. о том, что подобные меры, предусмотренные статьей 20 Конвенции ООН о борьбе с коррупцией, нарушают «презумпцию невиновности». В дальнейшем борьба с коррупцией включена в число приоритетных направлений деятельности ФСБ. В итоге с 2013 г. наблюдался заметный рост числа уголовных дел и арестов высокопоставленных чиновников, включая губернаторов и заместителей федеральных министров. Можно предположить, что таким образом предполагалось повысить эффективность функционирования госаппарата и снизить недовольство качеством общественных благ и государственных услуг, которое лежало в основе протестов 2011 года.

Другой стороной реакции на политические протесты стало явное подавление политической оппозиции (начиная с разгона митинга на Болотной площади 6 мая 2012 г. и включая последующие судебные процессы против участников митинга) и ужесточение контроля деятельности НКО путем принятия закона об «иностранных агентах». Также после победы Владимира Путина на президентских выборах резко усилилась антизападная и антиамериканская риторика в Государственной думе и провластных СМИ. Еще одной составной частью усиления антизападных трендов стали меры по «национализации элит» – запрет депутатам и чиновникам иметь счета в зарубежных банках, а также ограничения на поездки за границу.

Наконец, следует отметить дальнейший рост военных расходов, а также ассигнований на правоохранительную деятельность. Можно предположить, что для правящей элиты задачей здесь было не только усиление реальной военной мощи, но также (в не меньшей степени) сохранение лояльности силовых структур, которые после событий 2011–2012 гг. стали восприниматься как главная опора режима.

Этот разворот в политике сопровождался попытками разработки «альтернативной идеологии». В частности, осенью 2012 г. при неформальной поддержке кремлевской администрации был создан ультраконсервативный Изборский клуб. В своем первом докладе, опубликованном в январе 2013 г., эксперты Изборского клуба исходили из неизбежности «третьей мировой войны», которую в течение 5–7 лет начнет «мировая финансовая олигархия» и которая прежде всего будет направлена против России. Отсюда следовали аргументы о позиционировании России как «осажденной крепости» и необходимости мобилизации в духе Петра I и Сталина.

Таким образом, на первый взгляд, после периода неопределенности в 2009–2011 гг. высшая политическая элита сделала выбор, и с 2012 г. наблюдается возврат к политике “militant Russia”. Отличие же от середины 2000-х гг. заключается в более резких формах ее осуществления. Однако при схожести риторики существенно различаются базовые факторы, лежавшие в основе политического курса в эти два периода.

В середине 2000-х гг. эта политика прежде всего была ориентирована на внешнеполитические цели. Предлагая альтернативу однополярному миру, сложившемуся после распада СССР, и говоря о необходимости нового мирового порядка, российская элита хотела добиться признания и уважения глобальных элит – как в развитых, так и в развивающихся странах. При этом данная политика базировалась на внутреннем консенсусе по следующим ключевым вопросам. Во-первых, полный контроль правящей элиты над политическими процессами в стране, подтверждавшийся результатами выборов 2003–2004 и 2007–2008 годов. Во-вторых, уверенность в том, что Россия с ее энергетическими ресурсами обладает достаточной экономической мощью для проведения независимой политики, соответствующей ее статусу ядерной державы. Эта уверенность подкреплялась динамикой мировых цен на нефть, притоком инвестиций и высокими темпами роста экономики.

Однако кризис 2008–2009 гг. наглядно показал уязвимость модели экономического развития, сформированной в 2000-е годы. В свою очередь протесты 2011 г. (ставшие неожиданностью как для Кремля и абсолютного большинства экспертов, так и для представителей оппозиции) поставили под вопрос тезис о полном контроле политических процессов. В сочетании с событиями «арабской весны» это привело к тому, что в новой политике, проводимой с 2012 г., гораздо более важным стало внутриполитическое измерение и защитная функция. Если в середине 2000-х гг. с помощью воинственной риторики российская элита хотела обеспечить себе достойное место в глобальной элите, то теперь речь шла о подтверждении права на власть в собственной стране. Но при этом высшая политическая элита оказалась неспособной предъявить другим элитным группам и в целом обществу убедительный образ будущего. Очень характерным в этом отношении является абсолютное доминирование апелляций к великому прошлому России в государственной пропаганде.

В этом контексте перечисленные выше меры по восстановлению контроля над политическими процессами и обеспечению поддержки режима основными социальными группами оказали противоречивое влияние на экономических агентов, а также на чиновников в самом госаппарате. В частности, уже в 2012 г. было понятно, что у государства нет денег на рост финансирования бюджетного сектора при одновременном форсированном наращивании военных расходов. Упорное декларирование этих задач порождало сомнения в общей адекватности экономической политики и поддержании макроэкономической устойчивости. Следствием стало нарастание оттока капитала из страны.

Усилившееся давление на бюрократический аппарат в рамках борьбы с коррупцией также имело противоречивые следствия. В условиях избыточного и противоречивого регулирования, сложившегося в 2000-е гг., усиление административного контроля повысило для чиновников риски проявления любой инициативы – и по факту снижало у добросовестных представителей бюрократии стимулы к созданию адекватной среды, способствующей экономическому развитию.

В итоге уже в 2013 г. наблюдалось существенное замедление экономического роста (1,3% по сравнению с консенсусными прогнозами начала года на уровне 3–3,5% при отсутствии значимых колебаний цен на нефть), сокращение инвестиций и увеличение оттока капитала. Не менее важным стало начавшееся на этом фоне сокращение политической поддержки власти (снижение личных рейтингов Путина с лета 2013 г.). Эти процессы, на мой взгляд, предопределили переход к следующей стадии в эволюции российской политики, которую мы наблюдаем с 2014 г. и которая связана с событиями на Украине.

Кризис стал результатом глубоко неадекватной политики по отношению к Украине со стороны всех заинтересованных игроков, включая Россию, Евросоюз и США. Не менее печальную роль сыграла недееспособность украинской элиты, представители которой вместо выстраивания нормальных институтов в течение двадцати лет занимались межклановой борьбой за контроль над потоками ренты и играли на противоречиях между Россией и Европой.

Однако в контексте процессов, происходивших в России, кризис на Украине скорее должен восприниматься как повод для мобилизации социальной поддержки правящего режима. Кремлевские политтехнологи действительно смогли уловить патриотические настроения, которые стали усиливаться в обществе в 2000-е годы. Следует подчеркнуть, что сам по себе патриотизм и желание гордиться своей страной – здоровое явление. В тяжелые 1990-е гг. об этом было сложно думать, но восстановление экономики и позитивные социальные изменения 2000-х гг. давали основания для реализации этого стремления. При этом исторический опыт свидетельствует, что патриотические настроения могут быть важным фактором экономического развития, консолидирующим разные социальные группы (как это было в Южной Корее или на Тайване в 1960-е – 1970-е гг. или происходит сейчас в Китае).

Однако российская правящая элита использовала этот ресурс в сугубо утилитарных целях. На фоне разворачивавшихся негативных внутриполитических тенденций кризис на Украине послужил поводом для новой мобилизации массовой политической поддержки внутри страны. Как показало развитие событий, такое решение дало ощутимый эффект «патриотической консолидации» – с резким ростом поддержки власти и повышением личных рейтингов популярности Владимира Путина до 85–90%.

Но одновременно присоединение Крыма оказало радикальное воздействие на внешнеполитическую обстановку и отношения России с Европой и Соединенными Штатами. До того российские лидеры фактически могли маневрировать, ослабляя или усиливая антизападную риторику. События в Крыму и начало военного конфликта на Украине уничтожили остатки былого доверия между сторонами и стали «точкой невозврата», после которой восстановление моделей взаимодействий, сложившихся между Россией, ЕС и США в последние 25 лет, стало принципиально невозможно. В экономике проявлением поворота стали международные санкции со стороны Запада и ответное «продовольственное эмбарго» России. Причем сейчас уже очевидно, что в том или ином виде санкции будут действовать многие годы и Россия будет существенно ограничена в доступе к глобальным рынкам капитала и новым технологиям.

Столкнувшись с ощутимыми негативными эффектами санкций, российские власти попытались компенсировать потери на европейском направлении разворотом на восток. Но достаточно быстро стало понятно, что несмотря на некоторые общие геополитические интересы, Китай намерен оказывать сколь-либо серьезную поддержку России только в той мере, в которой это соответствует его задачам.

Тем самым перспективы экономического и социального развития в ближайшие годы должны рассматриваться в контексте «опоры на собственные силы». Возможно, Россия не дойдет до состояния Ирана последних лет, но мы уже близки к тем условиям, в которых Иран жил с 1979 и до середины 2000-х годов.

Ресурсы, возможности и ограничения для развития

В подготовленном в 2013 г. докладе НИУ ВШЭ о новой модели экономического развития выделялись две достаточно большие социальные группы, которые сформировались в условиях экономического роста и социально-политической стабильности в 2000-е гг. и могли бы стать драйверами роста в новых условиях.

Во-первых, это «новый бизнес» – успешные средние компании, воспользовавшиеся возможностями роста спроса на внутреннем рынке. Перед кризисом 2008 г. в российской экономике действовали около пяти тысяч средних предприятий с оборотом свыше 10 млн долларов в год, которые устойчиво поддерживали среднегодовые темпы роста продаж на уровне 20% и более. Такие фирмы были представлены во всех отраслях, но особенно выделялись в строительстве и торговле. При этом как до, так и сразу после кризиса доля быстрорастущих фирм («газелей») в России была заметно выше, чем в развитых странах.

Именно такие компании, использовавшие благоприятную конъюнктуру для развития бизнеса (включая осуществление инвестиций, технологическое перевооружение, выход на новые рынки, привлечение иностранных партнеров), во многом обеспечивали экономический рост в 2000-е годы. При этом их собственники сознавали, что высокого социального статуса они могут добиться только в России. Именно поэтому после кризиса 2008–2009 гг. они оказались вовлечены в коллективные действия по изменению инвестиционного климата (прежде всего через ассоциацию «Деловая Россия»). Такие компании, знающие российский рынок, обладающие финансовыми ресурсами и управленческими командами, могли бы стать базой для новой модели экономического роста. Однако для этого у них должны быть достаточные стимулы для инвестиций.

Во-вторых, существенную роль в структуре общества в 2000-е гг. стала играть «новая бюрократия» – представленная как чиновниками разных уровней, так и руководителями учреждений общественного сектора. Представители этой группы восстановили свой социальный статус и стали получать достаточно высокие доходы. Также (в том числе благодаря заметному обновлению персонального состава этой группы) у них вырос уровень квалификации и сформировались необходимые профессиональные компетенции. Эти люди знают, как управлять регионами, муниципалитетами, университетами, школами и больницами в рамках унифицированных правил игры, которые в 2000-е гг. пытался выстроить федеральный центр. При этом, несмотря на традиционные обвинения в коррупции, большинство представителей этой группы предпочитают добросовестные стратегии поведения, так как в отличие от 1990-х им есть что терять. Их знания и навыки могут быть использованы для развития (включая создание благоприятной бизнес-среды). Но для этого представители «новой бюрократии» также должны иметь стимулы к проявлению инициативы.

Изменение геополитической обстановки в 2014–2015 гг., безусловно, ухудшило ситуацию для этих двух групп. Тем не менее только они могут стать движущими силами для новой модели экономического роста. Барьеры для задействования их модернизационного потенциала создаются сложившейся сверхцентрализованной системой государственного управления, которая образно описывается как «вертикаль власти». Данная система управления была сформирована в начале 2000-х гг. в противовес близкой к хаосу децентрализации 1990-х годов. Основными задачами «вертикали власти» было восстановление порядка и обеспечение территориальной целостности России. Эти задачи были решены, но при этом похоже, что маятник достиг другой крайней точки – поскольку «вертикаль власти», генерирующая искаженные стимулы для бюрократического аппарата, так же как и децентрализованная система 1990-х гг., оказывается неадекватной для решения задач социального и экономического развития.

Таким образом, несоответствие сложившейся системы управления возникающим задачам является одной из ключевых проблем для России. Однако изменению существующей модели объективно препятствуют интересы трех ключевых групп, формирующих действующую «правящую коалицию» – в лице высшей федеральной бюрократии, силовиков и олигархического крупного бизнеса. Каждая из этих групп извлекает для себя ренту в рамках сверхцентрализованной системы управления. Вместе с тем их «рентоориентированное поведение», приемлемое в условиях сверхдоходов от экспорта нефти, сегодня создает проблемы для высшего политического руководства и формирует базу для конфликта «лидер-элиты».

Проявлением конфликта стали действия Путина по национализации элиты, направленные прежде всего на устранение возможного оппортунизма представителей элитных социальных групп и привязывание их к существующему режиму. Эти меры, однако, объективно ущемляли экономические интересы этих групп.

Надо сказать, что подобное не первый раз происходит в российской истории – можно вспомнить Ивана Грозного, Петра I или Сталина, которые в процессе создания новой системы управления вступали в острый конфликт с действующими элитами. При этом в противостоянии со старыми элитами каждый из этих лидеров опирался на новые, созданные им группы (опричники Ивана Грозного, «потешные полки» Петра I, аппарат НКВД при Сталине), и результатом конфликта становилась смена или существенное обновление элиты.

Можно было ожидать, что ужесточение бюджетных ограничений, начавшееся уже с кризиса 2008–2009 гг., изменит требования к высшим чиновникам и руководителям госкомпаний – от них будет нужна не только лояльность, но и компетентность. Признаками изменений кадровой политики в регионах можно считать появление новых губернаторов-«тяжеловесов» с опытом работы на ключевых позициях в федеральном центре, а также активное использование Кремлем рейтингов губернаторов. Замена Рашида Нургалиева на Владимира Колокольцева на посту министра внутренних дел в 2012 г. может восприниматься как проявление данного подхода. В этой же логике стоит рассматривать отставку Владимира Якунина с поста президента РЖД в августе 2015 г. с заменой его на технократа Олега Белозерова, не входящего в узкий круг приближенных Путина. РЖД является крупнейшей госкомпанией, сопоставимой по численности сотрудников с МВД, и для эффективного управления ею в условиях бюджетных ограничений нужны профессиональные компетенции.

Однако помимо конфликта «лидер – элиты» не менее серьезной проблемой является конфликт между ключевыми группами в рамках элиты. После «дела ЮКОСа» высшая федеральная бюрократия вместе с силовиками играет ведущую роль в рамках «правящей коалиции», а крупный олигархический бизнес перешел на позиции младшего партнера. В 2009–2011 гг. в связи с вопиющими фактами насилия и неэффективности в борьбе с преступностью в системе МВД, а также в связи с протестами бизнеса против рейдерства с участием сотрудников правоохранительных ведомств наблюдалось некоторое ослабление позиций силовых структур. Но с 2012 г. на фоне подавления политической оппозиции и поиска «иностранных агентов» влияние силовиков резко возросло, и в дальнейшем этот тренд только усиливался. В личных беседах весной 2014 г. высокопоставленные чиновники отмечали, что если в 2008–2012 гг. правительство являлось реальным центром принятия решений, а в 2012–2013 гг. эту роль выполняла президентская администрация, то с началом конфликта на Украине центром принятия решений стал Совет безопасности. Правительство в этих условиях все больше выполняет технические функции.

Отражением изменения баланса сил, с одной стороны, можно считать опережающий рост расходов на оборону и правоохранительную деятельность при распределении сжимающегося «бюджетного пирога». С другой стороны, отток капитала в размере 152 млрд долларов в 2014 г. и свыше 50 млрд долларов в первом полугодии 2015 г., а также панические колебания спроса на валютном рынке свидетельствуют о недоверии бизнес-сообщества к политике, проводимой Владимиром Путиным. Но это означает, что равновесие, основанное на доминировании силовиков, является шатким и временным, а разрыв между военно-политическими амбициями, заявляемыми руководством страны, и экономико-технологической базой будет только нарастать.

Еще одна линия внутреннего напряжения связана с конфликтом «массы – элиты». Он обусловлен социальным неравенством и тем, что российская элита слишком долго не выполняла свои базовые социальные функции, связанные с формированием системы ценностей для общества. Демонстративное потребление и общий цинизм элит в 1990-е гг. предопределили глубокое недоверие общества к бизнесу и государству, а также сильные перераспределительные настроения. Чувствуя эти настроения, высшая политическая элита в 2000-е гг. в целях поддержания социально-политической стабильности сознательно направляла существенную часть природной ренты на повышение доходов населения. Эта политика была продолжена в период глобального финансового кризиса – когда в 2009 г. на фоне почти восьмипроцентного падения ВВП доходы населения в среднем выросли на 2% (прежде всего за счет повышения пенсий и зарплат в бюджетном секторе).

Однако сегодняшняя финансовая ситуация не оставляет возможности для дальнейшей реализации стратегии подкупа избирателей. Поэтому с 2013 г. для поддержания социально-политической стабильности кремлевские политтехнологи используют ресурс «патриотической мобилизации». В краткосрочном периоде такая политика дала результаты. Присоединение Крыма вызвало эмоциональный подъем в широких массах – с готовностью идти на жертвы ради интересов страны. Однако когда гражданам не ясно, чем жертвуют элиты, этот эмоциональный подъем достаточно быстро может изменить вектор и стать фактором дестабилизации.

Вместо заключения

Завершая данную статью, я хочу сослаться на первые результаты исследовательского проекта ИАПР по анализу стратегий иностранных компаний, действующих на российском рынке. В рамках этого проекта весной и летом 2015 г. была проведена серия интервью с представителями бизнес-ассоциаций, объединяющих иностранные компании – таких как American Chamber of Commerce, Association of European Business, Russian-British Chamber of Commerce и др. Несмотря на международные санкции, респонденты в ходе этих интервью заявляли о стремлении своих компаний остаться в России и говорили о долгосрочных конкурентных преимуществах российского рынка. В числе таких преимуществ отмечалось:

Наличие разнообразных природных ресурсов (не только нефть, но также металлы, леса, пахотные земли). На фоне скептических рассуждений о «ресурсном проклятии», типичных для российских либеральных экспертов, представители иностранного бизнеса однозначно рассматривают богатство природных ресурсов как большое потенциальное преимущество России.

Существенные структурные диспропорции в экономике, унаследованные от советского планового хозяйства и не устраненные за 25 лет, прошедших с начала реформ. Для конкретных компаний эти диспропорции означают наличие рыночных ниш, в которых возможен активный рост продаж в течение многих лет.

Высокая квалификация работников. Несмотря на критические высказывания многих российских экспертов об ухудшении качества образования, по оценкам иностранных компаний квалификация работников в России в среднем по-прежнему выше, чем на других развивающихся рынках, и это дает возможности для размещения здесь сложных производств.

Высокий уровень урбанизации. Большая доля городского населения в сочетании с высоким уровнем образования и возросшим уровнем доходов создает массовый спрос на потребительские товары среднего и высокого качества.

До 2014 г. сочетание этих факторов, по мнению опрошенных, давало возможности для устойчивого долгосрочного роста российской экономики темпами в 5–6% в год. Тот факт, что потенциал не был реализован, респонденты объясняли неадекватностью экономической политики и недоверием к государству со стороны бизнеса. Но и сейчас, несмотря на неизбежную в ближайшие годы напряженность в отношениях с развитыми странами, ограничения в доступе к капиталу и технологиям для российских компаний, вероятное сохранение низких цен на нефть, действие названных факторов не исчезло. У России сохраняются возможности для развития.

Однако для их практического осуществления необходимо урегулирование описанных выше системных конфликтов – с выстраиванием новой системы договоренностей между ключевыми группами в элите, а также с формированием нового «общественного договора» между элитами и обществом. Эти процессы невозможны без новой стратегии развития, без формирования образа будущего, дающего ответ на вопросы: что именно защищает Россия в рамках своей «воинственной политики»? Ради каких идей и ценностей власть призывает общество и элиты пойти на самоограничение и самопожертвование?

Таблица 1. Основные этапы в эволюции внешней и внутренней политики с начала 2000-х гг. в логике концепции «Воинственной России»

Россия > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 23 ноября 2015 > № 1582311 Андрей Яковлев


США. Сирия > Армия, полиция > ria.ru, 23 ноября 2015 > № 1559122 Дмитрий Косырев

Первое: очень серьезный скандал разразился в США насчет того, кто виноват в военной катастрофе Америки на Ближнем Востоке. Второе: выяснение (опять же в США) того, почему террористы и экстремисты из "Исламского государства" выигрывают у сверхдержавы пропагандистскую войну. Вот что стоит за вроде как бодрыми и уверенными выступлениями президента Барака Обамы по сирийско-иракской тематике на саммитах в Азии.

Это уже не псакинг, это хуже

В Куала-Лумпуре, как и ранее в Маниле, Обама был в отличной боевой форме и активно высказывался перед несколькими аудиториями.

Здесь надо сказать, что после сложного саммита "Группы двадцати" в Анталье (Турция) мировая политика высшего уровня переместилась в две столицы Юго-Восточной Азии, Манилу и Куала-Лумпур, где США перешли в наступление, прежде всего против Китая. Что вписывается в прежнюю (и явно провалившуюся) американскую политику — уйти с Ближнего Востока, сосредоточиться на Азии.

В столице Филиппин был саммит АТЭС, а в столице Малайзии было десять саммитов подряд (мировой рекорд). Сначала встречались лидеры стран АСЕАН (ассоциация объединяет все государства Юго-Восточной Азии), потом они же устраивали встречи на высшем уровне с партнерами по диалогу — включая США, Китай, Россию, Индию и других. Произносились речи, в том числе, конечно, о борьбе с терроризмом.

Вот там и произошли два не очень различимых на общем фоне события. Первое: США обязались помогать стране-хозяйке встречи, Малайзии, управлять только что открытым региональным центром коммуникаций — по сути, пропагандистской конторой, которая будет бороться за умы мусульман, противостоя пропаганде "Исламского государства" и прочих экстремистов.

И второе событие: в Малайзии же Обама настойчиво, если не сказать — агрессивно, повторил все то, над чем в последнее время мир смеется. А именно: что российские авиаудары в Сирии только помогли террористам; что России следует "внести стратегические корректировки", которые позволят ей стать "эффективным партнером для нас и 65 государств, уже участвующих в кампании против ИГ".

Ну и в тот же день Обаме ответили, фактически одновременно, российский премьер Дмитрий Медведев (тоже находившийся в Куала-Лумпуре) и президент Сирии Башар Асад из Дамаска. Медведев сказал, что "ответственность за усиление ИГ лежит в том числе и на США, которые вместо борьбы с террористами начали бороться за уход президента Сирии Башара Асада". А Асад еще раз напомнил, что российская авиация за два месяца добилась больших успехов в борьбе с ИГ, чем все упомянутые Обамой "65 государств" за год.

Но их ответы как раз из серии очевидного, а вот что это за феномен — заявления Обамы, вопреки фактам продолжающего изрекать, мягко говоря, очевидные для всех неадекватные вещи? Это ведь уже не псакинг, когда выводят на трибуну неграмотную девочку, с которой и спорить смешно. Это, наверное, обаминг. Как его понять?

Понять вообще-то можно, если внимательно посмотреть на то, что происходит сейчас в США по части анализа ошибок того же Обамы и не только его. Это очень серьезный процесс, и касается он обоих куала-лумпурских событий — и открытия пропагандистского центра, и странных высказываний президента США.

Работа над ошибками

Вообще-то речь идет о серьезном скандале, который New York Times в минувшее воскресенье сделал темой своего главного (и громадного) материала. Он рассказывает, как Пентагон ведет внутреннее расследование того, что за документы поступали к министру обороны полтора года назад от Центрального командования (или Сенткома, ответственного за ближневосточный театр боевых действий).

Полтора года назад — это когда родилось ИГ, каким мы его сегодня знаем. Началось оно (в качестве не подпольной группировки, а как нечто, владеющее немалой территорией) с захвата второго в Ираке города — Мосула, вместе с поступившими из США арсеналами иракской армии. А что делала сама иракская армия, подготовленная американцами? Изначальные шифровки для Пентагона сообщали, что армия отступила. Затем кто-то из сенткомовцев уровнем выше отредактировал текст, написав "перегруппировалась". А сегодня, пишет газета, расследователи Пентагона изъяли у Сенткома множество документов и анализируют их. В частности, отмечают, что иракские солдаты даже не перегруппировались — они просто перешли на сторону нападавших.

Это вовсе не изолированная публикация, а один материал из большой серии. И ссылается эта серия на идущие в конгрессе слушания, где подробно выясняется, кто кому врал и кто что знал.

Читаешь эти материалы — и понимаешь, что в США очень много людей отлично понимают, что в куала-лумпурской перепалке между Обамой и Медведевым с Асадом прав отнюдь не Обама. Да, они все знают о мосульском провале, знают о том, что 75% американских самолетов, вылетающих бомбить ИГ, возвращаются с несброшенными бомбами и незапущенными ракетами (не знают, что бомбить?), и еще многое другое.

Теперь о пропаганде. Здесь тоже провал. Но в данном случае аналогичную серию громадных материалов (на темы об идеях, ценностях, социальных сетях) ведет другая мега-газета, Washington Post. Вот свежая ее публикация о том, что пропагандистская армия "халифата" куда сильнее и важнее его военного крыла, о том, как ежедневно по всей его захваченной территории разъезжают команды профессионалов с видеокамерами, как обрабатываются их материалы, как распространяются в социальных сетях, как работают вербовщики.

Будьте уверены, в этих публикациях никакого псакинга нет, тут все серьезно, помещаются карты, на которых обозначаются территории, кроме Ирака и Сирии, где ИГ ведет активные боевые действия — Ливия, Египет, Йемен, Пакистан, — и территории, где ведется пропаганда, — полмира.

И, как и в предыдущем случае, это вовсе не расследование журналиста-одиночки. Перед нами результат работы множества американских ведомств и институтов, которые расспрашивают перебежчиков из ИГ, анализируют интернет, изучают провалы официальных ведомств.

Кстати, решение помочь контрпропагандистскому центру в Малайзии — вполне разумное. Малайзия, с ее мусульманским большинством — лидер "движения умеренных", то есть очевидная идейная альтернатива экстремизму, разваливающему ислам изнутри. Ей есть что сказать. Такому процессу помогать можно и нужно.

Итак, Америка всерьез работает над ошибками и отлично понимает свой иракско-сирийский провал. А несчастный Обама, которому осталось досидеть год с лишним, тем временем занимается обамингом.

Это, кстати, очень американский феномен — массированное вранье — как в международных конфликтных ситуациях, так и во внутренних лоббистских войнах за умы потребителей. По американским правилам не принято говорить "мы врали". Надо продолжать нести чушь, пока не уйдешь в отставку.

Когда-нибудь кто-нибудь займется работой и над этими странностями американской цивилизации.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

США. Сирия > Армия, полиция > ria.ru, 23 ноября 2015 > № 1559122 Дмитрий Косырев


Россия. США > Госбюджет, налоги, цены > mirnov.ru, 20 ноября 2015 > № 1645978 Нуриэль Рубини

Авторитетное мнение: В России нужно стимулировать частный сектор

Угрожает ли эскалация политической напряженности на Ближнем Востоке глобальному экономическому росту? Что будет с ценой нефти? Стоит ли миру опасаться замедления китайской экономики?

О своем видении экономической ситуации в России и мире рассказал знаменитый американский экономист Нуриэль Рубини.

О СИТУАЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ

Профессор предрек перебои нефтяных поставок, еще большее увеличение потока мигрантов в Европу и предсказал появление нового поколения джихадистов. Очень серьезным он назвал один из геополитических рисков - дугу нестабильности, протянувшуюся от Магриба до Афганистана и Пакистана. Нестабильность по этой дуге нарастает, даже несмотря на угасание воспоминаний об «арабской весне». Он напомнил, что произошло с первоначальными государствами «арабской весны»: Ливия стала недееспособной, Египет вернулся, по его мнению, к авторитарному правлению, а Тунис дестабилизирован террористами. Большая часть Ближнего Востока нестабильна, правда, это не оказывает влияния на цены на нефть (цены, наоборот, резко снизились еще в прошлом году и не растут).

И главная причина, по мнению Рубини, скорее в том, что проблемы на Ближнем Востоке не спровоцировали перебоев в поставках нефти, потому что даже в контролируемых «Исламским государством» частях Ирака добыча нефти не останавливается.

Тем более существует мировой избыток нефти, многие страны активно добывают нефть плюс к тому обнаружены огромные запасы в Южной Америке и Восточной Африке.

ЧТО ЖДЕТ РОССИЙСКУЮ ЭКОНОМИКУ?

По мнению профессора, единственным путем к более быстрому росту является наращивание объемов производства, что предполагает инвестиции и государства, и частных инвесторов в человеческий капитал, инфраструктуру и технологии. В России же объем инвестиций остается на низком уровне. Рубини считает, что нужно стимулировать частный сектор, который способен подтолкнуть рост производства.

Некоторое экономическое восстановление можно будет ожидать уже в следующем году. Разгона инфляции не будет. Но потенциал восстановительного роста сегодня в России не превышает 1,5-2%. Реформы проходят медленно и не успевают за глобальными переменами в экономике.

Но будущее для российского сырья явно не лучшее: вакантное место поставщика газа в Европу, скорее всего, будет занято США - они сейчас в процессе отмены собственного запрета на экспорт нефти и получения лицензий на экспорт сжиженного газа. Дайте им 5-6 лет - и Европа перестанет надеяться на российский газ, который будет продан по меньшей цене Китаю. Выход в этой ситуации - начало диверсификации экономики. Это единственное решение.

ЧЕМУ РОССИЯ ОТДАЕТ ПРИОРИТЕТЫ В РАСХОДАХ?

Рубини считает, что Россия слишком озабочена политическими вопросами, военными делами, милитаризацией. В бюджете на 2016 год очевидна приоритетность расходов на оборону. Не лучше ли сфокусировать свои усилия на экономическом развитии?

Профессор отметил, что в России (как и в Китае) есть влиятельные группы, не заинтересованные в проведении реформ. При условии высоких цен на нефть эти группы имели доходы, процветала коррупция, а теперь это невыгодно.

В России необходимо установить соглашение между обществом и политической верхушкой, поскольку на частный сектор оказывается слишком большое давление и это никому не выгодно.

Каждому государству хочется быть сильным игроком на мировой арене не только в отношении экономики, но также в политической и геополитической сферах. Однако для достижения этой цели необходимо иметь хорошую экономику. Китай, например, решил сосредоточить свои усилия на достижении экономического результата и в итоге превратился в сильную и влиятельную страну, поскольку все успехи в экономике распространились на политику и геополитику. Экономическая уязвимость влияет на политическую сферу и дипломатические возможности.

А в настоящее время главным риском является замедление роста экономики в Китае. Россия относится к числу тех государств, для которых последствия этого могут быть нежелательными, поскольку Китай не будет нуждаться в таких объемах нефти, как сейчас, стоимость энергоресурсов будет оставаться низкой.

О САНКЦИЯХ ПРОТИВ РОССИИ

Если действие санкций в отношении РФ будет приостановлено, российская экономика начнет расти в лучшем случае с 2016 года.

Причем не столько санкции будут влиять, сколько общее падение цен на сырье, которое вызвано ростом добычи шельфового газа в США, Канаде и других странах мира. Кроме того, цена на нефть зависит и от цены на доллар, и укрепление американской валюты в целом в мире давит и на нефтяные котировки, и на рубль.

Россия должна достичь компромисса с Западом. Параллельно России необходимо думать о том, как вернуться к росту ВВП, - подойдет стратегия, включающая привлечение частного капитала, сокращение трат для ведения бизнеса, снижение уровня коррупции.

КТО ОКАЗАЛСЯ НАИБОЛЕЕ УСТОЙЧИВЫМ?

Те страны, которые проводят структурные реформы, оказались наиболее устойчивыми: Мексика (при президенте Энрике Нето), Индия (при премьер-министре Моди). Если раньше прогнозы мирового роста составляли 4%, то сейчас с замедлением потенциала роста развивающихся экономик до 4% мировой рост снизится до 3%.

Но что очень важно: качество роста, а не только количество.

Рубини назвал среди возможных угроз в политике для мировых рынков приход к власти радикальных партий в европейских странах, ситуацию на Украине. Во Франции, по его прогнозу, к власти может прийти Ле Пен (глава Национального фронта), а в Испании - «Подемос». Есть определенные проблемы в Таиланде, Аргентине.

А какие последствия возможны при продолжении снижения цен на нефть? По мнению профессора, это может подтолкнуть Тегеран к диалогу с Западом по урегулированию ядерного вопроса. Саудовской Аравии нужно повышать цены на нефть, чтобы не допустить сближения Ирана с США.

Елена Половцева

Россия. США > Госбюджет, налоги, цены > mirnov.ru, 20 ноября 2015 > № 1645978 Нуриэль Рубини


ОАЭ > Внешэкономсвязи, политика > russianemirates.com, 29 октября 2015 > № 1533836 Мохаммед бин Рашид Аль Мактум

Правитель Дубая дал эксклюзивное интервью американскому журналу

Мохаммед бин Рашид аль Мактум, правитель Дубая, дал эксклюзивное интервью корреспондентам Newsweek USA, приуроченное к открытию регионального представительства журнала в ОАЭ.

Шейх Мохаммед бин Рашид поговорил с корреспондентами об экономических достижениях ОАЭ и планах Дубая на будущее, включая планы ОАЭ по отправке беспилотных зондов к Марсу. Он подчеркнул, что лидеры ОАЭ выстраивают особую модель государства, основанную на толерантности, открытости и мирном сосуществовании, и, которая должна стать примером для других наций и политических систем. Тем не менее он выразил глубочайшее сожаление в связи с происходящими в арабском регионе событиями, отметив, что арабский регион является главной повесткой дня, а также рассказал об ошибках некоторых арабских лидеров, в том числе лидеров Ирака и Ливии.

Шейх Мохаммед рассказал о встречи с Саддамом Хусейном до вторжения коалиционных сил в Ирак, упомянув, что пытался предотвратить катастрофу в регионе.

«Я встретился с Саддамом, чтобы дать ему совет как человек, который любит Ирак и выражает обеспокоенность по поводу будущей стабильности в стране. Встреча длилась в течение пяти часов и была, откровенно говоря, напряженной... Саддам четыре раза в ярости покидал кабинет и постоянно просил принести ему иракского чая. Я ясно дал понять, что сейчас не время для войны, и надо проявить политическую мудрость, пойдя на некоторые уступки ради процветания иракского народа. Я сказал ему, что ОАЭ полностью поддержат Ирак в случае мирного разрешения конфликта. Если бы только Саддам прислушался к совету... он бы мог спасти регион от многих трагедий и катастроф, последовавших после оккупации Ирака», — сказал шейх.

Также шейх Мохаммед рассказал о последней встречи с ливийским лидером Муаммаром Каддафи в его знаменитой палатке.

«Каддафи заявил, что в то время как я проводил экономическую революцию, он провел народную революцию, и, что мы должны работать совместно в этих направлениях... Я надеялся, что смогу дать ему совет, однако, меня не покидало ощущение того, что он разговаривал сам с собой... Он был не тем человеком, кто мог выслушать советы других или воспользоваться их опытом. Это одна из ошибок многих лидеров», — пояснил правитель Дубая.

Корреспонденты также спросили шейха Мохаммеда о советах, которые смогли бы положить конец политической неразберихе в арабском мире. На этот вопрос он ответил, что за прошедшие годы он приобрел знания и опыт для построения успешной модели национального государства, где основополагающей идеей является идея толерантности, которая непрерывно связана с образованием людей. Более того, он отметил, что эта модель основана на поддержке молодежи, которой дается шанс принять участие в строительстве государства, а также на предоставлении женщинам бОльших прав и использование их потенциала.

«Мы выстаиваем в ОАЭ такую модель, которая подходит для всего арабского региона с учетом всех сложностей, а также исторического, культурного, политического и социального наследия... Мы надеемся, что в будущем наша модель будет использоваться нашими арабскими братьями», — сказал он.

Обращаясь к планам ОАЭ отправить беспилотные зонды на Марс в 2021 году, шейх сказал: «Я рад, что мне задали вопрос про космическую программу, а также почему мы назвали зонд "Надежда". Мы назвали зонд так, потому что молодое поколение нуждается в проекте, который сможет восстановить их доверие к арабскому региону и арабской цивилизации. Мы рассматриваем этот проект как проект принадлежащий не только ОАЭ, но и всему арабскому миру. Региону нужны такие программы, чтобы доказать остальному миру что мы, арабы, можем возродить нашу цивилизацию и развивать человеческие знания, а также, что мы в состоянии конкурировать с державами в освоении космоса».

По словам шейха, программа освоения Марса является инвестицией в человека. Сотни ученых и инженеров получают необходимую квалификацию для претворения этой цели в жизнь. «Мы в ОАЭ верим в необходимость изобретений... этот проект является частью веры в то, что люди, которые останавливаются на достигнутом, выбывают из гонки цивилизаций», — сказал он. При этом шейх Мохаммед опять же отметил, что национальная стратегия включает не только освоение космоса, но также разработку новых источников энергии, улучшение образования и здравоохранения, и ряд других проектов, затраты на которые в несколько раз больше, чем стоимость проекта запуска зондов.

Отвечая на вопрос о глобальной экономике, шейх Мухаммед сказал, что он не является аналитиком в сфере экономики, но отметил, что государства делают большую ошибку, когда полностью полагаются на доклады экономистов, аналитиков рынка и других специалистов.

В конце интервью шейху Мохаммеду был задан вопрос о его последних глобальных инициативах, направленных на поддержку 130 миллионов человек во всем мире. Он сказал, что данная инициатива не является новой и, что уже несколько лет с помощью 28 учреждений и фондов обеспечивается поддержка нуждающихся в мире. При этом он сообщил, что целью на ближайшие годы является поддержка арабского региона.

«Мы несем новую надежду для региона, которая охватывает основные потребности людей, такие как еда, лекарства, медицинская помощь и образование. Мы нацелены на обеспечение образованием 20 миллионов детей, вместе с тем мы уже вложили почти 600 миллионов дирхамов (163 миллиона долларов США) в распространение культуры толерантности, в которой арабский мир так нуждается сегодня», — пояснил шейх.

В заключение правитель Дубая сказал: «Тот, кто знаком со мной и моей историей, знает, что я не использую гуманитарные инициативы для каких-либо политических целей или экономических выгод... В оказании помощи мы не смотрим на религию или расовую принадлежность человека. Благодаря нашим инициативам 116 стран мира получили помощь в улучшении образования, здравоохранения, инфраструктуры и в других областях. Ни одна из инициатив не используется в целях личного обогащения и славы, потому что мы считаем, что человек, который поворачивается спиной к другому человеку, не заслуживают того, чтобы быть человеком».

ОАЭ > Внешэкономсвязи, политика > russianemirates.com, 29 октября 2015 > № 1533836 Мохаммед бин Рашид Аль Мактум


Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 октября 2015 > № 1522503 Федор Лукьянов

Воспоминания о будущем

Федор Лукьянов

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Резюме Осень 2015-го – еще одна веха российской политической истории. Впервые за более чем четверть века страна официально осуществляет масштабную военную акцию за рубежом. Мотив – не «политкорректное» миротворчество или необходимость «принуждения к миру», а причины стратегического характера.

Осень 2015-го – еще одна веха российской политической истории. Впервые за более чем четверть века страна официально осуществляет масштабную военную акцию за рубежом. Мотив – не «политкорректное» миротворчество или необходимость «принуждения к миру», а причины стратегического характера. «Афганский синдром» – в прошлом. Москва призывает к международной коалиции против террора, но дает понять, что готова при необходимости действовать и самостоятельно.

Для нас происходящее особенно примечательно. «Россия в глобальной политике» впервые вышла в свет в самом конце 2002 года. Еще свежи были воспоминания о всеобщем «боевом братстве» после 11 сентября, об операции против талибов, которая объединила практически всех. Одновременно полным ходом шла подготовка к вторжению в Ирак, которое открыло новую драматическую главу и в мировой политике, и в судьбе Ближнего Востока. Следующие несколько лет мы много писали о событиях в этом регионе – о разворошенном муравейнике многообразных конфликтов, разгорающейся внутри мусульманского мира религиозной войне, беспомощности внешних сил перед лицом разбуженных ими процессов, пагубности непродуманного вмешательства.

Перечитывать эти статьи поучительно, особенно теперь, когда Россия решила напрямую включиться в ближневосточную политику, устремилась в самый центр водоворота, возникшего вокруг Сирии и Исламского государства. Организации, как известно, террористической и запрещенной в нашей стране, о чем я спешу напомнить в связи с этим ее упоминанием и остальными, которые встречаются в нынешнем номере журнала.

Мотивы, которые побудили Кремль принять решение о военной операции далеко за пределами национальных границ, понятны. ИГ – без сомнения, враг России, ослабление, а в идеале уничтожение его в любом случае необходимо для нашей безопасности. Помимо этого сработало политическое чутье Владимира Путина. На фоне украинского кризиса, превратившегося в зыбучие пески и сковавшего российские дипломатические и политические возможности, президент уловил возможность сломать ситуацию. Он заставил других реагировать на свою инициативу, а не наоборот. Демонстрация значительно расширившихся военных возможностей России – также немаловажный фактор. Как и формирование круга важных партнеров в регионе от Тегерана до Бейрута.

Но Москва вступила в жестокую гражданскую войну на одной из сторон – Башара Асада и его сторонников. И рискует оказаться участником войны еще и религиозной – шиитское меньшинство мусульманского мира против суннитского большинства. Отдельная сложность – позиция Запада. Помощь России может значительно укрепить позиции Асада, а с этим не готовы смириться ни в США, ни в Европе. Так что прямое противодействие Москве вероятно и в том случае, если главной мишенью действительно будет ИГ. На широкую коалицию рассчитывать не приходится, в лучшем случае ведущие игроки будут держать нейтралитет.

Перелистав наши публикации, вспоминаем о главной дилемме войн, которые сейчас ведут крупные страны, – в них нет понятия «победа». Военные кампании велись почти исключительно с целью смены режима, и она неизменно достигалась – в Афганистане, Ираке, Ливии. Открыто объявлять это победой стеснялись, к тому же уничтожение нежеланной власти таковой никогда и не становилось. Военный успех заставлял победителя либо заниматься государственным строительством (Афганистан, Ирак) – дорого и безрезультатно, либо немедленно ретироваться (Ливия), оставив позади руины государственности. Как бы то ни было, целью любой кампании в итоге становился поиск «стратегии ухода».

Российское участие в Сирии, конечно, имеет, как минимум, одно принципиальное отличие от действий США и НАТО с начала 2000-х гг. – Москва стремится не сменить действующую власть, а сохранить и укрепить ее. Что бы ни говорили об утраченной Асадом легитимности и отсутствии эффективного контроля над большей частью территории, взаимодействие с регулярной армией и административным аппаратом, пусть и значительно ослабленными, обеспечивает больше возможностей, чем помощь повстанцам.

Это, однако, не снимает вопроса о «стратегии ухода», особенно если дела пойдут не так, как планируется. В конце концов, американцы наносят удары по ИГ с авиабазы Инджерлик в Турции, где и останутся на случай неблагоприятного разворота дел на театре военных действий, а российские летчики базируются прямо в Сирии. Сообщения об огромных суммах, которые исламистские вожди обещают за каждого захваченного российского военнослужащего, заставляют думать и о самых мрачных сценариях.

Всякая война имеет свою логику, которая в какой-то момент пересиливает политическую целесообразность. И выскочить из воронки трудно, ближневосточный опыт едва ли не всех держав, которые пытались разыгрывать там большие партии, тому подтверждение.

В прошлом десятилетии, когда Соединенные Штаты увязли на Ближнем Востоке, российские комментаторы не без легкого злорадства замечали, что у нас есть, как минимум, одно преимущество. Россия может позволить себе не вмешиваться в конфликты, непосредственно ее не касающиеся, США же как мировой лидер – обязаны. С тех пор американский аппетит умерился, в ход идут другие формы воздействия, чтобы избежать прямого вовлечения. Зато Россия, восстановив военные возможности, вернула и вкус к действию. Это лучше, чем депрессивное осознание бессилия, которое периодически испытывали российские власть и общество в предшествующие годы торжества однополярности, но азарт возвращения и порождаемая им общественная мобилизация, повестка дня замещают все остальное. Например, необходимость выработки новой модели социально-экономического развития взамен той, что исчерпала себя еще до кризиса, а теперь и вовсе не соответствует резко изменившейся обстановке. Но пока геополитические достижения, похоже, стали самоценными.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 октября 2015 > № 1522503 Федор Лукьянов


США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 октября 2015 > № 1522500 Чез Фриман

Дипломатия – утраченное искусство?

Чез Фриман

Куда девалось американское мастерство в международных отношениях

Чез Фриман – председатель совета директоров компании Projects International, Inc. В прошлом дипломат и сотрудник Пентагона, переводчик. Удостоен многочисленных наград, популярный публичный оратор и автор пяти книг.

Резюме Предполагаемая цель санкций – принудить к покорности страну, против которой они вводятся. Но после введения они становится не средством, а целью. Поэтому их успех измеряется тем, сколько неприятностей и лишений мы сумели доставить противнику.

Покойный Артур Голдберг, член Верховного суда и посол США в ООН, однажды сказал, что «дипломаты к решению каждого вопроса подходят с открытым… ртом». Это в полной мере относится к ООН, где бал правят демонстрация позиций и ее нечестивый близнец – декларативная дипломатия. Но суть дипломатии не в говорильне, а в поиске общего фундамента путем внимательного, с открытым умом, выслушивания того, что говорят и о чем умалчивают собеседники, и в ответственных действиях, которые за этим следуют. Дипломатия позволяет странам продвигать свои интересы и разрешать проблемы с иностранцами, почти не прибегая к силовым решениям. Она стоит на страже внутреннего спокойствия и благоденствия без бряцанья оружием. Способствует нахождению взаимоприемлемых вариантов достижения временного, но действенного согласия между разными культурами. Дипломатия – это перевод национальной стратегии в тактическую плоскость для достижения политических, экономических и военных преимуществ без применения силы. Это форпост на страже национальной безопасности и обороны. Провал дипломатической миссии может означать войну со всеми ее ужасами.

Но дипломатия – это не просто альтернатива войне. Она не заканчивается с началом войны. Когда война оказывается необходимой для корректировки отношений с другими государствами или народами, именно дипломатия должна облечь итог боевых действий в новые соглашения о сотрудничестве для построения новых отношений и нового мира. Необходимо, чтобы побежденные нации примирились с поражением и чтобы был заложен фундамент нового, более стабильного статус-кво. Следовательно, по любым меркам искусная дипломатия жизненно важна для обеспечения мощи, богатства и благополучия страны. На глубочайшем уровне дипломатия – это тонкая стратегическая деятельность, которая сводится к пересмотру имеющихся условий, восприятия и параметров международных проблем. Необходимо таким образом скорректировать национальные интересы других стран, чтобы им казалось, будто они стоят на страже собственных интересов, тогда как в действительности будут делать то, что вы им рекомендуете. При этом не должно казаться, будто они капитулировали перед иностранной державой или идут у нее на поводу.

Дипломатия – искусство принуждения других играть в вашу игру по вашим правилам. Судя по тому, какая сложная обстановка сложилась после окончания холодной войны, США мало что понимают в дипломатии и не овладели этим искусством.

Упоение мощью и милитаризация сознания

С тех пор как распад Советского Союза освободил американцев от страха перед ядерным Армагеддоном, Соединенные Штаты во внешней политике полагаются почти исключительно на экономические санкции, военное сдерживание и силу. Эти меры – отнюдь не единственное оружие в арсенале государственного управления. Однако американцы больше не задаются целью снискать уважение других стран собственным примером или посредством вежливого убеждения и быть лидером на мировой политической арене. Они не стремятся за счет этого добиться от других желательного курса, не дорожат своим престижем, не опекают слабые страны, не помогают им строить государственные институты и не дают достаточно стимулов для «хорошего» поведения. В Вашингтоне угроза применения силы стала первым, а не последним внешнеполитическим инструментом. Мы, американцы, выбрали принудительные меры в качестве инструмента влияния (по умолчанию) на другие страны, будь то союзники, друзья, противники или враги.

Для большинства представителей нашей политической элиты подавляющее военное и экономическое превосходство США оправдывает отказ от убеждения упрямых иностранцев в пользу их принуждения к повиновению. Мы привычно бряцаем оружием в ответ на любые вызовы вместо того, чтобы инициировать решение проблем, создающих эти вызовы. Подобный подход снижает, а не повышает уровень нашей безопасности; в то же время мы обременяем будущие поколения разрушительным государственным долгом. Применяя такую тактику, мы нервируем союзников, но не сдерживаем противников, дестабилизируя целые регионы, умножая число врагов и воздвигая стену отчуждения с друзьями.

Южная Америка больше не прислушивается к нам. Россия снова заняла враждебную позицию. Европа высказывает сомнения в наших суждениях, громко выражает свою обеспокоенность американской воинственностью и дистанцируется от нашего политического руководства. Распадающийся на части Ближний Восток преисполнен мстительного презрения к Соединенным Штатам. Африка нас игнорирует. Индия не отвечает взаимностью на наше страстное желание строить с ней дружеские отношения. Китай давно считает, что мы не можем смириться с его усилением, и сосредоточен на противодействии нашим попыткам помешать его экономическому росту. Япония пересматривает свой внутренний кодекс самурая.

Некоторые говорят, что все это – следствие недостаточной жесткости во внешней политике. Они полагают, что мы должны бомбить враждебные режимы или убивать тех, с кем мы не согласны, с помощью беспилотников, не заботясь о сопутствующих разрушениях, если хотим, чтобы нас воспринимали всерьез. В действительности же мы пока доказали лишь то, что если проявлять безразличие к чужим интересам и навязывать свое мнение, можно легко настроить против себя почти всех.

За пределами нашей страны практически никто не сомневается в военной доблести американцев и в их готовности сеять шок и трепет. Во Вьетнаме, Кувейте, Афганистане, Ираке и многих других странах американцы ярко продемонстрировали свое военно-политическое упрямство и готовность нанести огромный ущерб тем, кто, как нам кажется, настроен против нас. Тем не менее мы сами все еще сомневаемся в собственной доблести и одержимы идеей доказать себе и другим, что мы «крутые». Однако никакого дефицита веры в жесткость американцев не существует. Вопрос в том, насколько мудра наша политика и насколько планы военных кампаний, облеченные в привлекательную риторику для внутренней аудитории, способны сделать мир более совместимым с нашими интересами и ценностями.

В последние годы Соединенные Штаты убили несчетное множество людей в войнах и атаках на террористов с использованием БПЛА в Западной Азии и Северной Африке. В этих военных кампаниях пролилась кровь наших солдат, лишившихся жизни или оставшихся инвалидами до конца своих дней, тогда как наша экономика не получила столь необходимых ей инвестиций. Эти демонстрации американской силы и решительности причинили колоссальную боль и страдания другим народам, но не сделали их послушными нашей воле. Интервенции на суше или удары с воздуха не обеспечили более высокий уровень безопасности для нас или наших союзников, но умножили число врагов, усугубили их ненависть и увеличили угрозу для нашей родины, наших граждан и друзей за рубежом.

Именно из-за милитаризации сознания и из-за того, что мы смотрим на мир через прицелы ракет, реакция большей части американской политической элиты на многократно продемонстрированную неэффективность силового решения вопросов сводится к заявлению, что успех был бы гарантирован в случае еще более массированного применения силы. Но использование вооруженных сил для разрешения конфликтных ситуаций не останавливает динамичные изменения в мировом и региональном распределении экономической, военной и политической мощи. Нет оснований полагать, что еще большая воинственность дала бы лучшие результаты. Большинство американцев это понимают. Простые люди скептически смотрят на стремление военно-промышленного комплекса и агрессивно настроенных конгрессменов навязать народу неоконсервативную повестку дня. Люди не хотят ставить будущее нации в зависимость от быстро разрушающегося статус-кво послевоенного мира.

Грани исключительности

Политическая культура каждого народа – продукт его исторического опыта. Политика США в области безопасности, как нередко случается и с другими странами, руководствуется непроверенными предрассудками, почерпнутыми из нашей истории с ее особенностями. В целом такие убеждения на подсознательном уровне формируют доктрину, которая становится непререкаемой догмой. Сегодня целые легионы ученых зарабатывают себе на кусок хлеба, исследуя для Министерства обороны практическое применение этой догмы. Они разработали для военно-промышленного комплекса целую интеллектуальную надстройку в виде бесконечного разнообразия сценариев применения силы. (Никто не ожидает от Госдепартамента поддержки исследований менее властных и жестких подходов к внешней политике. У него нет ни денег, ни желания оправдать свое основное назначение, спонсируя разработку дипломатической доктрины.)

Американцы правы, считая свою страну исключительной. Среди прочего, наш опыт участия в вооруженном конфликте, а также понимание связи между силой и дипломатией являются уникальными – можно даже сказать, «аномальными». То же касается и нашего подхода к войне, миру и внешним связям.

Война – крайний аргумент в отношениях между государствами и народами. Иногда ее целью является захват и подчинение населения других стран. Однако чаще всего война – это средство устранения воображаемых угроз, отражения агрессии, восстановления баланса сил, принуждения к согласию на изменение границ или изменение плохого поведения противника. Война не заканчивается до тех пор, пока побежденные не признают поражение и не смирятся с новыми обстоятельствами. Войны обычно завершаются переговорами, направленными на претворение исхода военных действий во взаимно согласованные политические договоренности, которые вводят новый политический порядок. Но войны Соединенных Штатов – это нечто особенное.

В нашей Гражданской войне, Первой и Второй мировых войнах и холодной войне США стремились добиться «безусловной капитуляции» противника, побежденным навязывался мир, но не делалось ничего для морального, политического и экономического восстановления. Малые войны XX века не избавили американцев от этого странного игнорирования других моделей военных операций с ограниченными целями. Война в Корее закончилась вничью, и до сих пор перемирие 1953 г. не претворено в прочный мир. Во Вьетнаме мы потерпели поражение. В Гренаде (1983 г.), Панаме (1989 г.) и Ираке (2003 г.) добились смены режима, но не договорились об условиях прекращения войны и установления мира.

У американцев не было в последнее время опыта окончания войн путем переговоров с побежденными странами, что являлось нормой на протяжении всей истории человечества. Мы склонны считать успехом в войне нанесение достаточного урона противнику, чтобы, ничем не рискуя, растоптать его достоинство, отказав в серьезном отношении или вовлечении в мирный процесс. Наши войны обычно планируются как военные кампании, преследующие чисто военные цели. При этом мы мало задумываемся о том, как выстроить международные отношения после завершения конфликта или как использовать политические возможности, которые могут появиться благодаря продемонстрированной военной мощи. Как правило, мы не конкретизируем цели войны или план переговоров, чтобы добиться принятия побежденным противником наших условий окончания боевых действий.

Отсутствие четко сформулированных целей, которых предстоит добиться с помощью военных операций, позволяет нашим политикам менять цели по ходу дела. Это почти неизбежно приводит к затягиванию боевых действий. Нашим вооруженным силам приходится преследовать слишком расплывчатые цели, которые так и не обретают точных очертаний. Поскольку условия победы четко не определены, наши солдаты, морские пехотинцы, летчики, капитаны кораблей не могут определенно сказать, когда их миссия выполнена и когда можно, наконец, остановиться.

Привычка не ставить конкретные политические задачи перед армией также означает, что в нашем случае война в меньшей степени – «продолжение политики другими средствами» (по определению Клаузевица) – и в большей степени брутальное и непосредственное наказание врагов. Наказывая их, мы даже не имеем четкого представления о том, как они смогут усвоить какие-то уроки из той трепки, что мы им устраиваем. Наше хроническое невнимание к условиям окончания войны означает, что победы США на поле боя редко претворяются в мирное урегулирование и вознаграждаются стабильностью и продолжительным миром.

Вооруженные силы в высшей степени профессиональны и предельно действенны в искусстве подавления и уничтожения неприятеля. Но их надежды на то, что политики что-то извлекут из уязвимости противника, которой они добиваются, практически никогда не сбываются. Почти все нынешние гражданские политики – непрофессионалы, получившие посты благодаря поддержке победившей партии. Их неопытность, теории принуждающей дипломатии, которые они изучали в университете, традиционное отчуждение американских дипломатов от военных операций и наша нынешняя чрезвычайно милитаризованная политическая культура – все способствует тому, что дипломатия бездействует, когда она должна быть наиболее активной – после окончания боевых действий.

Так, победа в войне по освобождению Кувейта в 1991 г. не была претворена в такие условия мирного соглашения, которые Саддам Хусейн и его режим обязались бы соблюдать и уважать. Вместо этого мы ждали от ООН принятия общей резолюции, вводящей жесткие ограничения суверенитета Ирака, включая инспекции, репарации и демилитаризацию некоторых территорий. Саддам не взял на себя явных обязательств выполнить эти требования. Он игнорировал их настолько, насколько это могло сойти ему с рук. Война по-настоящему так и не закончилась. Во время повторного вторжения в Ирак в 2003 г. американские стратеги исходили из того, что военная победа автоматически принесет мир на иракскую землю. Американцы не оставили в Ираке компетентную власть, которая могла бы принять новые условия и поддерживать стабильность. Правительство США не разработало никакого механизма для перевода успеха на поле боя в легитимный новый порядок и прочный мир в Ираке. Мы руководствовались исторически развившимся, сугубо американским постулатом, будто естественная кульминация войны – это безоговорочная капитуляция противника и его моральная «перезагрузка». Госдепартамент не участвовал в процессе планирования. Понятие о том, что для окончания войны на условиях, которые могли бы примирить противника с идеей поражения, может потребоваться политический процесс, так и не сформировалось ни в Белом доме, ни в Министерстве обороны. Афганистан, Босния, Косово и Ливия – разнородные, но сходные примеры слепоты Вашингтона или безразличия к дипломатическим инструментам перевода военной победы в политическую плоскость. В итоге наши вооруженные интервенции нигде не привели к возникновению более прочного мира. Нам, американцам, неведомо искусство правильного завершения войны.

Парадоксы сдерживания

Путаные представления о связи между применением силы и установлением политического порядка дают о себе знать и в подходе к ситуациям, которые могут привести к войне, но где опасная черта еще не пересечена. Во время сорокалетнего противостояния советской угрозе в рамках холодной войны наша страна научилась, как вести себя в ранге мировой державы. Стратегия сдерживания той поры ставила перед американской дипломатией главную задачу: держать строй и линию обороны против Советского Союза. Американцы рассматривали коррективы, вносимые в отношения в результате переговоров, как часть большой игры с нулевой суммой и, следовательно, считали их в основном неосуществимыми или нежелательными. В конце концов, один неверный шаг мог спровоцировать ядерную войну, фатальную для обеих сторон.

Холодная война свела дипломатию к политическому эквиваленту позиционной или окопной войны, в которой успехом считалась неизменность позиции, а не выгодное маневрирование. Она научила американцев сдерживать конфликт, угрожая эскалацией, способной привести к взаимному и смертоносному обмену ядерными ударами. Она приучила нас считать, что зачастую разумнее законсервировать или заморозить статус-кво для сдерживания потенциального конфликта, чем тратить время и силы на поиск путей смягчения или устранения конфликта.

Нам предстоит отучиться от повадок, приобретенных в годы холодной войны. Мы по-прежнему реагируем на враждебные проявления угрозами прибегнуть к насилию и давлению с намерением парализовать противника вместо эскалации дипломатических усилий, направленных на урегулирование конфликтной ситуации. Мы вводим санкции как символ нашего недовольства и чтобы дать возможность нашим политикам ощутить себя крутыми ребятами, хотя в действительности эти действия могут быть безответственными и никчемными. Иногда отказываемся даже обсуждать с неприятелем проблемы до тех пор, пока он не прекратит делать то, что мы категорически не приемлем. Но почти неизменно наша главная реакция – угроза военного вмешательства или сдерживания.

Предполагаемая цель санкций – принудить к покорности страну, против которой они вводятся. Но после введения санкции неизменно становятся не средством, а целью. Поэтому их успех измеряется тем, сколько неприятностей и лишений мы сумели доставить с их помощью противнику, а не тем, насколько они помогли изменить его нежелательное поведение. Я не знаю ни одного случая, когда угроза санкций или их применение помогли бы наладить сотрудничество без переговорного процесса, в ходе которого было бы сделано приемлемое предложение. Санкции не наводят мостов и не помогают добиваться уступок. Напротив, они углубляют и обостряют разногласия.

И во многих отношениях санкции рикошетом бьют по нам самим. Они создают нечто вроде протекционистской стены для импорта нашей продукции в страну, против которой санкции вводятся. Зачастую это стимулирует стремление стран к самодостаточности и способствует искусственному процветанию некоторых отраслей их экономики. Санкции вредят одним группам внутри США и приносят выгоду другим. Группы, получающие выгоду, имеют корыстную заинтересованность в бесконечном продлении санкций и неохотно идут на переговорный процесс.

Санкции нередко оказывают противоположное воздействие, укрепляя политический авторитет лидеров той страны, против которой направлены, поскольку в их руках оказывается распределение скудеющего перечня товаров и услуг. По мере обнищания населения сплачивается националистическая оппозиция. Как свидетельствуют примеры Северной Кореи, Китая при Мао и Кубы, санкции продлевают власть полумертвых режимов, которые в противном случае были бы свергнуты. В конечном итоге, как это очевидно на примере Кубы (а до этого – КНР), ирония санкций в том, что они превращают государства, от которых мы пытаемся отгородиться, в места экзотического туризма для американцев.

Пагубные последствия санкций усугубляются привычкой американцев сочетать их с дипломатическим остракизмом. Отказ от переговоров – это тактическая уловка, позволяющая выгадать время для активного улучшения своей позиции и успешного политического торга. Но проводить встречи с другой стороной не значит давать ей поблажки. Обусловливать контакты существенными уступками – себе дороже. Дипломатические контакты – не уступки противнику, а возможность получить сведения о его логике и намерениях, лучше понять его интересы, а также определить бреши в его политической позиции, воспользовавшись которыми, можно добиться более точного объяснения нашей логики и требований и в конце концов добиться уступок.

Попытки сдерживания провоцируют другую сторону на ответную эскалацию. Снижение этого риска показывает противнику, что ему не удастся добиться всех своих целей. Чтобы убедить кого-то, нужно точно и ясно выражать свои мысли, а это невозможно без прямых контактов. Вот почему так важно поддерживать дипломатические отношения и связи, которые мы иногда прерываем по собственному недомыслию. Никогда нельзя отказываться от контакта с неприятелем, будь то на поле боя или на дипломатической арене – это здравое и логичное правило.

Пренебрежение им – специфическая проблема в нашей практике сдерживания, которое сегодня, по сути, является нашим единственным методом государственного управления, если не считать санкций и военного наступления. Реагируя на воображаемые вызовы нашим интересам или интересам тех стран, которые мы обязались защищать, мы заявляем, что любые попытки другого государства получить односторонние преимущества повлекут ответные действия, чреватые неприемлемым уроном. Мы угрожаем как политическими, так и экономическими карами. Но если говорить о современных Соединенных Штатах, то это почти всегда военные операции.

Сдерживание заменяет военную конфронтацию, поскольку оно замораживает риски и призвано давать дорогу дипломатии, цель которой – устранить основополагающие причины опасной ситуации. Оно означает испытание воли и выдержки вооруженных сил двух сторон, поскольку оба противника думают, как продемонстрировать решимость и заставить визави отступить. Сдерживание, конечно, может стать отправной точкой для дипломатических усилий по разрешению конфликта интересов. Но если сдерживание не идет рука об руку с дипломатией, подобные конфликты, вероятно, будут тлеть или усиливаться. Конечно, после окончания холодной войны опасность эскалации до ядерного уровня уменьшилась. Но и угрозы эскалации, присущие сдерживанию, сегодня менее пугающи, и выше, следовательно, вероятность того, что стороны примут вызов.

Пытаясь ограничить неопределенность лишь посредством сдерживания без дипломатических усилий по разрешению кризисов, которые часто и порождают неопределенность, американцы сохраняют статус-кво, даже если это невыгодно или может обернуться ущербом. Но, исходя из предположения, будто наша непреодолимая мощь сама по себе делает сдерживание адекватным ответом на факторы, угрожающие нашим интересам, как мы их себе представляем, мы невольно консервируем угрозу вооруженного конфликта и готовим себе неприятности в будущем. Кроме того, даем потенциальным противникам время для наращивания военной силы, сопоставимой с нашей.

Именно таков наш подход к Китаю в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях и к России на западных границах Китая. Сегодня вероятность того, что он будет успешен, не выше, чем во многих случаях в прошлом, когда его применение окончилось неудачей. То же самое касается и недавней попытки военно-технического решения политической проблемы раскалывающегося на части Ирака. Невольно возникает вопрос: будем ли мы когда-либо учиться на собственных ошибках? Хорошо известно предупреждение Джорджа Сантаяны о том, что «люди, не помнящие прошлого, обречены на его повторение». Но что если каждые четыре года вы делаете лоботомию, удаляя память и лишая себя возможности учиться на личном опыте? Что если вы почти не знакомы с порученной вам работой? Как быть, если вы не знаете, что предлагаемое вами решение уже проверялось на практике, и к каким результатам это привело? В той или иной степени мы обрекаем себя на подобный исход, укомплектовывая органы национальной безопасности (если не брать в расчет армию) политическими временщиками. Они получают ответственные посты не за свои знания, опыт или особые навыки, но за вклад в избирательную кампанию, политическое низкопоклонство, связь с внутренними группами интересов, академические достижения, успех в областях, не связанных с дипломатией, или высокий социальный статус.

Профессиональный упадок

Соединенные Штаты – единственная из крупных держав, которая не поставила дипломатию на профессиональные рельсы. В других развитых странах дипломатами становятся люди, имеющие уникальное сочетание специальных знаний и методов, богатый опыт работы на дипломатическом поприще и постоянно повышающие квалификацию за счет теоретического и практического изучения искусства дипломатии. Они приобретают навыки путем исследования интересных и наглядных исторических примеров, периодического обучения и подсказок более опытных коллег. Они совершенствуют свои знания и умения, критически анализируя прошлые действия и ошибки.

Американцы же, напротив, считают, что разработку и проведение внешнеполитической линии лучше всего доверять разрекламировавшим себя пустым мечтателям и теоретикам – любителям и дилетантам, не обремененным специальными знаниями, практикой и опытом. Нижние чины нашего дипломатического корпуса пользуются большим уважением за рубежом за свой интеллект, знания и навыки межкультурного общения. Но наши послы и высокопоставленные бюрократы из внешнеполитического ведомства, за редким исключением, не получают восторженных откликов. Контраст между ними и в высшей степени профессиональным руководством Вооруженных сил США просто огромен. Стоит ли удивляться тому, что наши солдаты, моряки, летчики и морские пехотинцы зачастую напрасно ждут руководящих указаний и поддержки от гражданских лиц в ведомстве национальной безопасности? Судя по нынешним тенденциям, им придется ждать еще долго, пока их гражданские коллеги подтянутся до их уровня.

После окончания холодной войны значительно увеличилось количество чиновников невысокого ранга, получавших должности по политическим мотивам. Они наводнили буквально весь внешнеполитический истеблишмент. Наряду с этим был раздут штат Национального совета по безопасности. Это спровоцировало неуклонное снижение профессионального уровня дипломатов как высшего, так и низшего уровня – и в Вашингтоне, и в посольствах разных стран. Американские военные все чаще вынуждены брать на себя дипломатическую миссию, к которой их специально не готовили. Это приводит к дальнейшей милитаризации внешней политики.

Если не удастся резко изменить систему распределения должностей, перспективы повышения качества дипломатического корпуса будут плачевны. Послы и высокопоставленные дипломаты-любители не способны быть профессиональными наставниками для молодежи; однако Соединенные Штаты вкладывают мало сил и средств в обучение персонала внешнеполитического ведомства азам и искусству дипломатии. До сих пор не составлено основополагающего курса, в котором бы разбирались основы и наглядные примеры защиты дипломатами государственных интересов. Нет курса, в котором молодых дипломатов учили бы искусству ведения переговоров, составления аналитических отчетов, а также защите американцев, живущих за рубежом. Не выработано профессионального подхода к разбору и анализу действий. Поскольку «разбор полетов» может плохо отразиться на карьере тех, кто получает должности за политические услуги, или на самой администрации, эта практика не развивается. В итоге люди, выбирающие карьеру дипломата, не учатся на ошибках прошлого, включая тех, кто занимает высокие должности. Как таковая, дипломатия не преподается в гражданских учебных заведениях США. Существенная часть нашей политической элиты не имеет ни малейшего представления о том, чем занимаются дипломаты, что они могут и должны делать.

Мы вступаем в эпоху стратегической переменчивости, где нет четких линий обороны, которые необходимо отстаивать в стиле дипломатии времен холодной войны. Наше лидерство воспринимается все более скептично и менее почтительно в мире, где множатся вызовы, на которые нельзя дать ответ военными средствами.

Пора заново открыть для себя глубокую дипломатию, создающую обстоятельства, при которых другие страны, преследуя собственные интересы, были бы склонны делать выбор, отвечающий нашим интересам, без принуждения их к этому военными средствами. Пора вспомнить инструменты ненасильственного государственного управления, чтобы убеждать других, что они могут получить выгоду от работы с нами, а не против нас. Избавить внешнеполитические аспекты национальной политики в области безопасности от продажности и некомпетентности, олицетворяемых распределением должностей в благодарность за участие в выборных кампаниях. И начать укомплектовывать дипломатический корпус такими же хорошо обученными, профессиональными кадрами, какими укомплектована армия, и потребовать от них лучшего, что они могут дать своей стране.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 октября 2015 > № 1522500 Чез Фриман


США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 28 сентября 2015 > № 1503374 Владимир Путин

70-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН.

Владимир Путин принял участие в пленарном заседании юбилейной, 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке.

Генассамблея ООН является главным совещательным органом Организации Объединённых Наций и рассматривает принципы сотрудничества в области обеспечения международного мира и безопасности.

* * *

В.Путин: Уважаемый господин Председатель! Уважаемый господин Генеральный секретарь! Уважаемые главы государств и правительств! Дамы и господа!

70-летний юбилей Организации Объединённых Наций – хороший повод обратиться и к истории, и поговорить о нашем общем будущем. В 1945 году страны, разгромившие нацизм, объединили усилия, чтобы заложить прочные основы послевоенного мироустройства.

Напомню, что ключевые решения о принципах взаимодействия государств, решения о создании ООН принимались в нашей стране на Ялтинской встрече лидеров антигитлеровской коалиции. Ялтинская система была действительно выстрадана, оплачена жизнью десятков миллионов людей, двумя мировыми войнами, которые прокатились по планете в XX веке, и, будем объективны, она помогла человечеству пройти через бурные, порой драматические события последних семи десятилетий, уберегла мир от масштабных потрясений.

Организация Объединённых Наций – структура, которой нет равных по легитимности, представительности и универсальности.

Организация Объединённых Наций – структура, которой нет равных по легитимности, представительности и универсальности. Да, в адрес ООН раздаётся в последнее время немало критики. Якобы она демонстрирует недостаточную эффективность, а принятие принципиальных решений упирается в непреодолимые противоречия, прежде всего между членами Совета Безопасности.

Однако хочу отметить, что разногласия в ООН были всегда, на протяжении всех 70 лет существования организации. И право вето применялось всегда: им пользовались и Соединённые Штаты Америки, и Великобритания, и Франция, и Китай, и Советский Союз, а позднее Россия. Это совершенно естественно для столь многоликой и представительной организации. При основании ООН и не предполагалось, что здесь будет царить единомыслие. Суть организации, собственно, и заключается в поиске и выработке компромиссов, а её сила – в учёте разных мнений и точек зрения.

Обсуждаемые на площадке ООН решения согласовываются в виде резолюций или не согласовываются, как говорят дипломаты: проходят или не проходят. И всякие действия любых государств в обход этого порядка нелегитимны и противоречат Уставу Организации Объединённых Наций, современному международному праву.

Мы все знаем, что после окончания «холодной войны» – все это знают – в мире возник единственный центр доминирования. И тогда у тех, кто оказался на вершине этой пирамиды, возник соблазн думать, что если они такие сильные и исключительные, то лучше всех знают что делать. А следовательно, не нужно считаться и с ООН, которая зачастую, вместо того чтобы автоматически санкционировать, узаконить нужное решение, только мешает, как у нас говорят, «путается под ногами». Пошли разговоры о том, что Организация в том виде, в котором она была создана, устарела, выполнила свою историческую миссию.

Конечно, мир меняется, и ООН должна соответствовать этой естественной трансформации. Россия на основе широкого консенсуса готова к этой работе по дальнейшему развитию ООН со всеми партнёрами, но считаем попытки расшатать авторитет и легитимность ООН крайне опасными. Это может привести к обрушению всей архитектуры международных отношений. Тогда у нас действительно не останется никаких правил, кроме права сильного.

Это будет мир, в котором вместо коллективной работы будет главенствовать эгоизм, мир, в котором будет всё больше диктата и всё меньше равноправия, меньше реальной демократии и свободы, мир, в котором вместо по–настоящему независимых государств будет множиться число фактических протекторатов, управляемых извне территорий. Ведь что такое государственный суверенитет, о котором здесь уже коллеги говорили? Это прежде всего вопрос свободы, свободного выбора своей судьбы для каждого человека, для народа, для государства.

Кстати говоря, уважаемые коллеги, в этом же ряду и вопрос о так называемой легитимности государственной власти. Нельзя играть и манипулировать словами. В международном праве, в международных делах каждый термин должен быть понятен, прозрачен, должен иметь единообразное понимание и единообразно понимаемые критерии. Мы все разные, и к этому нужно относиться с уважением. Никто не обязан подстраиваться под одну модель развития, признанную кем–то раз и навсегда единственно правильной.

Всем нам не стоит забывать опыт прошлого. Мы, например, помним и примеры из истории Советского Союза. Экспорт социальных экспериментов, попытки подстегнуть перемены в тех или иных странах, исходя из своих идеологических установок, часто приводили к трагическим последствиям, приводили не к прогрессу, а к деградации. Однако, похоже, никто не учится на чужих ошибках, а только повторяет их. И экспорт теперь уже так называемых «демократических» революций продолжается.

Достаточно посмотреть на ситуацию на Ближнем Востоке и в Северной Африке, о чём говорил предыдущий выступающий. Конечно, политические, социальные проблемы в этом регионе назревали давно, и люди там, конечно, хотели перемен. Но что получилось на деле? Агрессивное внешнее вмешательство привело к тому, что вместо реформ государственные институты да и сам уклад жизни были просто бесцеремонно разрушены. Вместо торжества демократии и прогресса – насилие, нищета, социальная катастрофа, а права человека, включая и право на жизнь, ни во что не ставятся.

Так и хочется спросить тех, кто создал такую ситуацию: «Вы хоть понимаете теперь, что вы натворили?». Но, боюсь, этот вопрос повиснет в воздухе, потому что от политики, в основе которой лежит самоуверенность, убеждённость в своей исключительности и безнаказанности, так и не отказались.

Уже очевидно, что возникший в ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки вакуум власти привёл к образованию зон анархии, которые немедленно стали заполняться экстремистами и террористами. Под знамёнами так называемого «Исламского государства» уже воюют десятки тысяч боевиков. В их числе бывшие иракские военнослужащие, которые в результате вторжения в Ирак в 2003 году были выброшены на улицу. Поставщиком рекрутов является и Ливия, чья государственность была разрушена в результате грубого нарушения Резолюции № 1973 Совбеза ООН. А сейчас ряды радикалов пополняют и члены так называемой умеренной сирийской оппозиции, поддержанной Западом.

Возникший в ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки вакуум власти привёл к образованию зон анархии, которые немедленно стали заполняться экстремистами и террористами.

Их сначала вооружают, обучают, а потом они переходят на сторону так называемого «Исламского государства». Да и само «Исламское государство» возникло не на пустом месте: его также поначалу пестовали как орудие против неугодных светских режимов. Создав плацдарм в Сирии и Ираке, «Исламское государство» активно расширяет экспансию на другие регионы, нацеливается на господство в исламском мире и не только там. Только этими планами явно не ограничивается. Положение дел более чем опасно.

В такой ситуации лицемерно и безответственно выступать с громогласными декларациями об угрозе международного терроризма и при этом закрывать глаза на каналы финансирования и поддержки террористов, в том числе и за счёт наркобизнеса, нелегальной торговли нефтью, оружием, либо пытаться манипулировать экстремистскими группировками, ставить их себе на службу для достижения собственных политических целей в надежде потом как–нибудь разобраться с ними, а попросту говоря, ликвидировать.

Тем, кто действительно так поступает и так думает, хотел бы сказать: уважаемые господа, вы имеете дело, конечно, с очень жестокими людьми, но вовсе не с глупыми и не с примитивными, они не глупее вас, и ещё неизвестно, кто кого использует в своих целях. И последние данные о передаче оружия этой самой умеренной оппозицией террористам – лучшее тому подтверждение.

Считаем любые попытки заигрывать с террористами, а тем более вооружать их, не просто недальновидными, а пожароопасными.

Считаем любые попытки заигрывать с террористами, а тем более вооружать их, не просто недальновидными, а пожароопасными. В результате глобальная террористическая угроза может критически возрасти, охватить новые регионы планеты. Тем более что в лагерях «Исламского государства» проходят «обкатку» боевики из многих стран, в том числе из европейских.

К сожалению, должен сказать об этом прямо, уважаемые коллеги, и Россия не является здесь исключением. Нельзя допустить, чтобы эти головорезы, которые уже почувствовали запах крови, потом вернулись к себе домой и там продолжили свое чёрное дело. Мы этого не хотим. Ведь этого никто не хочет, не так ли? Россия всегда твёрдо и последовательно выступала против терроризма во всех его формах.

Сегодня мы оказываем военно-техническую помощь и Ираку, и Сирии, другим странам региона, которые ведут борьбу с террористическими группировками. Считаем огромной ошибкой отказ от сотрудничества с сирийскими властями, правительственной армией, с теми, кто мужественно, лицом к лицу сражается с террором. Надо наконец признать, что кроме правительственных войск Президента Асада, а также курдского ополчения в Сирии с «Исламским государством» и другими террористическими организациями реально никто не борется. Мы знаем все проблемы региона, все противоречия, но нужно всё–таки исходить из реалий.

Мы предлагаем объединить усилия для решения стоящих перед нами новых проблем и создать по–настоящему широкую международную антитеррористическую коалицию.

Уважаемые коллеги! Вынужден заметить, что в последнее время наш такой честный и прямой подход используется как предлог, чтобы обвинить Россию в растущих амбициях. Как будто у тех, кто говорит об этом, нет вообще никаких амбиций. Но суть не в амбициях России, уважаемые коллеги, а в том, что терпеть складывающееся в мире положение уже невозможно.

В действительности же мы предлагаем руководствоваться не амбициями, а общими ценностями и общими интересами на основе международного права, объединить усилия для решения стоящих перед нами новых проблем и создать по–настоящему широкую международную антитеррористическую коалицию. Как и антигитлеровская коалиция, она могла бы сплотить в своих рядах самые разные силы, готовые решительно противостоять тем, кто, как и нацисты, сеет зло и человеконенавистничество.

И, конечно, ключевыми участниками такой коалиции должны стать мусульманские страны. Ведь «Исламское государство» не только несёт им прямую угрозу, но и своими кровавыми преступлениями оскверняет величайшую мировую религию – ислам. Идеологи боевиков издеваются над исламом, извращают его истинные гуманистические ценности.

Хотел бы обратиться к мусульманским духовным лидерам: сейчас очень важны и ваш авторитет, и ваше наставническое слово. Необходимо уберечь людей, которых пытаются вербовать боевики, от необдуманных шагов, а тем, кто был обманут и в силу разных обстоятельств оказался в рядах террористов, нужно помочь найти дорогу к нормальной жизни, сложить оружие, прекратить братоубийственную войну.

Уже в ближайшие дни Россия, как председатель Совета Безопасности, созывает министерское заседание для комплексного анализа угроз на пространстве Ближнего Востока. Прежде всего предлагаем обсудить возможность согласования резолюции о координации действий всех сил, которые противостоят «Исламскому государству» и другим террористическим группировкам. Повторю, такая координация должна основываться на принципах Устава ООН.

Рассчитываем, что международное сообщество сможет выработать всеобъемлющую стратегию политической стабилизации и социально-экономического восстановления Ближнего Востока. Тогда, уважаемые друзья, и лагеря для беженцев строить не придётся. Поток людей, вынужденных покинуть родную землю, буквально захлестнул сначала соседние страны, а потом и Европу. Здесь счёт идёт на сотни тысяч, а может пойти и на миллионы людей. Это, по сути, новое великое горькое переселение народов и тяжёлый урок для всех нас, в том числе и для Европы.

Считаю крайне важным помочь восстановить государственные структуры в Ливии, поддержать новое правительство Ирака, оказать всестороннюю помощь законному правительству Сирии.

Хотел бы подчеркнуть: беженцы, безусловно, нуждаются в сострадании и поддержке. Однако кардинально решить эту проблему можно только путём восстановления государственности там, где она была уничтожена, путём укрепления институтов власти там, где они ещё сохранились или воссоздаются, путём оказания всесторонней помощи – военной, экономической, материальной – попавшим в трудное положение странам и, конечно, тем людям, которые, несмотря на все испытания, не покидают родных мест.

Разумеется, любая помощь суверенным государствам может и должна не навязываться, а предлагаться и исключительно в соответствии с Уставом ООН. Всё, что делается и будет делаться в этой сфере в соответствии с нормами международного права, должно быть поддержано нашей Организацией, а всё, что противоречит Уставу ООН, – отвергнуто.

Прежде всего считаю крайне важным помочь восстановить государственные структуры в Ливии, поддержать новое правительство Ирака, оказать всестороннюю помощь законному правительству Сирии.

Уважаемые коллеги, ключевой задачей международного сообщества во главе с ООН остаётся обеспечение мира, региональной и глобальной стабильности. На наш взгляд, речь должна идти о формировании пространства равной и неделимой безопасности, безопасности не для избранных, а для всех. Да, это сложная, трудная, длительная работа, но альтернативы этому нет.

Однако блоковое мышление времён «холодной войны» и стремление к освоению новых геополитических пространств у некоторых наших коллег всё ещё, к сожалению, доминируют. Сначала продолжена линия на расширение НАТО. Спрашивается: ради чего, если Варшавский блок прекратил своё существование, Советский Союз распался? А тем не менее НАТО не только остаётся, она ещё и расширяется, так же как её военные инфраструктуры.

Нужен реальный учёт интересов и прав людей на Донбассе, уважение к их выбору, согласование с ними, как это и предусмотрено Минскими договорённостями, ключевых элементов политического устройства государства.

Затем поставили постсоветские страны перед ложным выбором: быть им с Западом или с Востоком? Рано или поздно такая конфронтационная логика должна была обернуться серьёзным геополитическим кризисом. Это и произошло на Украине, где использовали недовольство значительной части населения действующей властью и извне спровоцировали вооруженный переворот. В итоге вспыхнула гражданская война.

Мы убеждены: остановить кровопролитие, найти выход из тупика можно только при полном добросовестном выполнении Минских соглашений от 12 февраля текущего года. Угрозами, силой оружия целостность Украины не обеспечить. А нужно это сделать. Нужен реальный учёт интересов и прав людей на Донбассе, уважение к их выбору, согласование с ними, как это и предусмотрено Минскими договорённостями, ключевых элементов политического устройства государства. В этом залог того, что Украина будет развиваться как цивилизованное государство, как важнейшее связующее звено в строительстве общего пространства безопасности и экономического сотрудничества как в Европе, так и в Евразии.

Дамы и господа, не случайно сказал сейчас об общем пространстве экономического сотрудничества. Ещё недавно казалось, что в экономике, где действуют объективные рыночные законы, мы научимся обходиться без разделительных линий, будем действовать на основе прозрачных, совместно выработанных правил, в том числе принципов ВТО, которые подразумевают свободу торговли, инвестиций, открытую конкуренцию. Однако сегодня чуть ли не нормой стали односторонние санкции в обход Устава ООН. Они не только преследуют политические цели, но и служат способом устранения конкурентов на рынке.

Отмечу ещё один симптом растущего экономического эгоизма. Ряд стран пошли по пути закрытых эксклюзивных экономических объединений, причём переговоры об их создании идут кулуарно, втайне и от собственных граждан, от собственных деловых кругов, общественности, и от других стран. Другие государства, чьи интересы могут быть затронуты, также ни о чём не информируются. Вероятно, всех нас хотят поставить перед фактом, что правила игры переписаны, и переписаны опять в угоду узкого круга избранных, причём без участия ВТО. Это чревато полной разбалансировкой торговой системы, раздроблением глобального экономического пространства.

Обозначенные проблемы затрагивают интересы всех государств, влияют на перспективы всей мировой экономики, поэтому предлагаем обсудить их в формате ООН, ВТО и «Группы двадцати». В противоположность политике эксклюзивности Россия предлагает гармонизацию региональных экономических проектов, так называемую интеграцию интеграций, основанную на универсальных прозрачных принципах международной торговли. В качестве примера приведу наши планы по сопряжению Евразийского экономического союза с китайской инициативой по созданию «Экономического пояса Шёлкового пути». И по–прежнему большие перспективы видим в гармонизации интеграционных процессов в рамках Евразийского экономического союза и Евросоюза.

Дамы и господа, среди проблем, которые затрагивают будущее всего человечества, и такой вызов, как глобальное изменение климата. Мы заинтересованы в результативности климатической конференции ООН, которая состоится в декабре в Париже. В рамках своего национального вклада к 2030 году планируем ограничить выбросы парниковых газов до 70?75 процентов от уровня 1990 года.

Однако предлагаю посмотреть на эту проблему шире. Да, устанавливая квоты на вредные выбросы, используя другие по своему характеру тактические меры, мы, может быть, на какой–то срок и снимем остроту проблемы, но, безусловно, кардинально её не решим. Нам нужны качественно иные подходы. Речь должна идти о внедрении принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволят восстановить нарушенный человеком баланс между биосферой и техносферой. Это действительно вызов планетарного масштаба. Убеждён, чтобы ответить на него, у человечества есть интеллектуальный потенциал.

Предлагаем созвать под эгидой ООН специальный форум, на котором комплексно посмотреть на проблемы, связанные с исчерпанием природных ресурсов, разрушением среды обитания, изменением климата.

Нам необходимо объединить усилия и прежде всего тех государств, которые располагают мощной исследовательской базой, заделами фундаментальной науки. Предлагаем созвать под эгидой ООН специальный форум, на котором комплексно посмотреть на проблемы, связанные с исчерпанием природных ресурсов, разрушением среды обитания, изменением климата. Россия готова выступить одним из организаторов такого форума.

Уважаемые дамы и господа, коллеги, 10 января 1946 года в Лондоне начала работу первая сессия Генеральной Ассамблеи ООН. Открывая её, председатель подготовительной комиссии сессии, колумбийский дипломат Зулета Анхель, на мой взгляд, очень ёмко сформулировал принципы, на которых должна строить свою деятельность ООН. Это добрая воля, презрение к интригам и хитростям, дух сотрудничества.

Сегодня эти слова звучат как напутствие всем нам. Россия верит в громадный потенциал ООН, который должен помочь избежать новой глобальной конфронтации и перейти к стратегии кооперации. Вместе с другими странами будем последовательно работать ради укрепления центральной координирующей роли ООН.

Убеждён, действуя вместе, мы сделаем мир стабильным и безопасным, обеспечим условия для развития всех государств и народов.

Благодарю вас за внимание.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 28 сентября 2015 > № 1503374 Владимир Путин


Таджикистан. СНГ. Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 15 сентября 2015 > № 1489283 Владимир Путин

Саммит ОДКБ.

Владимир Путин принял участие в сессии Совета коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности в Душанбе.

Главы России, Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Таджикистана встретились в узком составе, затем переговоры продолжились с участием членов делегаций.

Особое внимание в ходе саммита было уделено задачам эффективного реагирования на наиболее актуальные военно-политические вызовы, включая активизацию террористических и экстремистских группировок, дестабилизацию обстановки у границ Краткая справка Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) ОДКБ.

По итогам сессии подписан пакет документов, в том числе Заявление глав государств – членов Организации Договора о коллективной безопасности.

* * *

Выступление на заседании Совета коллективной безопасности ОДКБ в расширенном составе

В.Путин: Благодарю Вас, уважаемый Эмомали Шарипович!

Прежде всего, выражаю слова благодарности за возможность поработать сегодня в Таджикистане.

Хотел бы отметить, что Таджикистан – это наш стратегический партнёр, союзник. Мы видим, что и здесь, в Таджикистане, вы сталкиваетесь с проблемами, с вылазками определёнными, с попытками раскачать ситуацию. Хотел бы сразу сказать, что мы адекватно оцениваем эти угрозы и всегда можете рассчитывать на нашу помощь и поддержку, хотя видим, что правоохранительные органы и вооружённые силы республики успешно справляются с возникающими проблемами.

Мы предметно обсудили обстановку в зоне ответственности ОДКБ, насущные региональные и международные проблемы. Было констатировано нарастание угроз, с которыми сталкиваются государства – члены ОДКБ на различных направлениях.

Только что в узком составе мы предметно обсудили обстановку в зоне ответственности ОДКБ, а также насущные региональные и международные проблемы, наметили шаги по дальнейшему укреплению нашей организации. Было констатировано нарастание угроз, с которыми сталкиваются государства – члены ОДКБ на различных направлениях.

Нас беспокоит положение дел в Афганистане. Международные силы содействия безопасности достаточно долго находились в данной стране, выполнили определённую, в том числе позитивную, работу, однако в итоге всё же это не принесло качественного, кардинального, окончательного улучшения обстановки. С выводом основной части иностранных военных контингентов ситуация, к сожалению, в стране деградирует.

Возросла реальная опасность проникновения на территорию сопредельных с Афганистаном государств террористических и экстремистских группировок, причём эта угроза усугубляется тем, что помимо известных организаций на афганскую территорию распространило своё влияние и так называемое Исламское государство. Размах деятельности этой организации вышел далеко за пределы Ирака, Сирии. Террористы устраивают массовые казни, ввергают в хаос и нищету целые народы, уничтожают памятники культуры, религиозные святыни.

Не менее удручающими выглядят и итоги борьбы Международных сил содействия безопасности с производством наркотических средств. Мы знаем, как нарастает эта угроза из года в год, и меньше там эта угроза, к сожалению, не становится.

Я упомянул о ситуации в Сирии, в Ираке, это, так же как и ситуация в Афганистане, всех нас беспокоит. Позвольте два слова отдельно сказать по этому региону – о ситуации вокруг Сирии.

Положение дел здесь очень серьёзное. Так называемое Исламское государство контролирует значительные территории и Ирака, и Сирии. Террористы уже публично говорят о том, что замахиваются на Мекку, на Медину, Иерусалим. В их планах – распространение активности на Европу, Россию, Центральную и Юго-Восточную Азию.

Так называемое Исламское государство контролирует значительные территории. В их планах – распространение активности на Европу, Россию, Азию. Элементарный здравый смысл, ответственность за глобальную и региональную безопасность требуют объединения усилий мирового сообщества против этой угрозы.

Нас беспокоит это, тем более что в рядах ИГИЛ проходят идеологическую обработку и военную подготовку боевики из многих стран мира, включая, к сожалению, и европейские страны, и Российскую Федерацию, и многие бывшие республики Советского Союза. И конечно, нас беспокоит их возможный возврат на наши территории.

Элементарный здравый смысл, ответственность за глобальную и региональную безопасность требуют объединения усилий мирового сообщества против этой угрозы. Нужно отложить в сторону геополитические амбиции, отказаться от так называемых двойных стандартов, от политики прямого или косвенного использования отдельных террористических группировок для достижения собственных конъюнктурных целей, в том числе смены неугодных кому бы то ни было правительств и режимов.

Россия, как вы знаете, предложила безотлагательно взяться за оформление широкой коалиции по противодействию экстремистам. Она должна объединить всех, кто готов внести и уже вносит реальный вклад в борьбу с террором – так, как это делают сегодня вооружённые силы и Ирака, и самой Сирии. Мы поддерживаем правительство Сирии, хотел бы это сказать, в противостоянии террористической агрессии, оказываем и будем оказывать ему необходимую военно-техническую помощь и призываем присоединиться к нам другие страны.

Очевидно, без активного участия сирийских властей и военных, без участия сирийской армии на территории, как говорят военные, в борьбе с «Исламским государством», террористов из этой страны, да и из региона в целом не изгнать, не защитить от уничтожения, порабощения и варварства многонациональный и многоконфессиональный сирийский народ.

Мы поддерживаем правительство Сирии в противостоянии террористической агрессии, оказываем и будем оказывать ему необходимую военно-техническую помощь и призываем присоединиться к нам другие страны.

Конечно, необходимо думать и о политических преобразованиях в этой стране. И мы знаем о готовности Президента Асада привлечь к этим процессам, к управлению государством и здоровую часть оппозиции, здоровые силы оппозиции.

Но на передний план сегодня, безусловно, выходит необходимость объединения усилий в борьбе с террором. Без этого невозможно решить и другие насущные и нарастающие проблемы, в том числе и проблему беженцев, которую мы сейчас видим.

Кстати, мы видим и другое: мы видим предпринимаемые сегодня попытки чуть ли не возложить вину на Россию за эту проблему, за её возникновение. Якобы проблема беженцев возникла из–за того, что Россия поддерживает законные власти в Сирии.

Во–первых, хотел бы это отметить, люди из Сирии бегут, прежде всего, от боевых действий, которые навязаны в значительной степени извне путём поставок вооружений и другой специальной техники. Люди бегут оттуда от зверств террористов. Мы знаем, как они там зверствуют, как они умерщвляют людей, как уничтожают памятники культуры, о которых я уже говорил, и так далее. Бегут от радикалов, прежде всего. И если бы Россия не поддерживала Сирию, то ситуация в этой стране была бы ещё хуже, чем в Ливии, и поток беженцев был бы ещё больше.

Люди из Сирии бегут, прежде всего, от боевых действий, от зверств террористов, бегут от радикалов. И если бы Россия не поддерживала Сирию, то ситуация в этой стране была бы ещё хуже, чем в Ливии, и поток беженцев был бы ещё больше.

Во–вторых, поддержка законного правительства Сирии вообще никак не связана с потоком беженцев из таких стран, как Ливия, о которой я уже упоминал, Ирак, Йемен, Афганистан и ряда других стран. Мы не дестабилизировали ситуацию в этих странах, в целых регионах мира. Не мы разрушаем и разрушали там государственные институты власти, создавая вакуумы власти, которые немедленно заполняются террористами. Поэтому никому не удастся переложить, как у нас говорят, эту проблему с больной головы на здоровую.

Но сейчас, как я уже говорил, нам нужно думать о другом: сейчас нужно объединять усилия и сирийского правительства, и курдского ополчения, и так называемой умеренной оппозиции, и стран региона в борьбе с угрозой самой государственности Сирии и в борьбе с терроризмом, с тем, чтобы вместе, объединяя усилия, эту проблему решить.

Я уже говорил о других вопросах, которые нас беспокоят и которые мы сегодня обсуждали. В этой связи хотел бы отметить, что мы планируем дальше укреплять взаимодействие наших вооружённых формирований. Планируется целый ряд мероприятий по этому направлению. Хотел бы подчеркнуть также, что наше сотрудничество в рамках ОДКБ, безусловно, не направлено против кого бы то ни было. Мы открыты к конструктивному взаимодействию, именно такой подход закреплён в итоговом заявлении, которое будет сегодня подписано.

Убеждён, что необходимо возобновить и предметные обсуждения темы создания в Евроатлантике системы равной и неделимой безопасности, нужно провести полную инвентаризацию накопившихся проблем и разногласий. На основе такого анализа можно будет выйти на обсуждение принципов устойчивого политического развития в Краткая справка Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ, англ. OSCE) ОБСЕ, других международных организациях; согласовать юридически обязывающие гарантии неделимости безопасности для всех стран; добиться соблюдения важных базовых принципов международного права, а это уважение суверенитета государств, невмешательство в их внутренние дела; закрепить нормы о недопустимости потворствования антигосударственным, антиконституционным переворотам и поощрения радикальных и экстремистских сил.

Хотел бы поблагодарить Эмомали Шариповича за работу в качестве председателя в ОДКБ и, так же как другие коллеги, пожелать успехов нашим армянским партнёрам и друзьям в ходе председательства в организации.

Спасибо большое за внимание.

Таджикистан. СНГ. Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 15 сентября 2015 > № 1489283 Владимир Путин


Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 13 сентября 2015 > № 1516685 Сергей Лавров

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова программе «Воскресное Время», 13 сентября 2015 года

Вопрос: Президент Российской Федерации В.В.Путин впервые за 10 лет будет выступать на Генеральной Ассамблее Организации Объединенных Наций. Получается, что России особенно важно именно сейчас сформулировать некие вопросы своей внешней политики и быть услышанной. На чем, на Ваш взгляд, сегодня нужно сделать акцент и что нужно донести до мирового сообщества?

С.В.Лавров: Поездка Президента Российской Федерации В.В.Путина на сессию ГА ООН, прежде всего, связна с тем, что сессия не рутинная, а юбилейная. 70-летие ООН, 70-летие Победы во Второй мировой войне, в Великой Отечественной войне – все эти даты приходятся на 2015 год. ООН была создана благодаря победе над фашизмом, поэтому проводится саммит, специально посвященный этой юбилейной дате, поэтому на 70-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН будет присутствовать подавляющее большинство мировых лидеров. Это причина, которая, если хотите, носит протокольный характер.

Содержательно Президенту России В.В.Путину всегда есть, что сказать по вопросам международной политики. Мы активно занимаемся глобальными проблемами, являемся участниками многих важнейших объединений, которые решают ключевые кризисные ситуации, и поэтому весьма активно вовлечены во все эти процессы и дискуссии. В этом году, учитывая, что юбилейный характер сессии предполагает участие высшего руководителя Российской Федерации, мы исходим из того, что В.В.Путин изложит наши принципиальные оценки по наиболее злободневным проблемам современного мира. Таковыми, прежде всего, являются системные вопросы, возникающие в связи с попытками затормозить объективный процесс формирования нового многополярного мироустройства, которое отражало бы объективное формирование новых центров экономической, финансовой мощи и политического влияния. Отсюда растут темы, которые у всех на слуху: борьба с терроризмом, которая должна вестись без двойных стандартов, не делить террористов на плохих и хороших, не предполагать, что с кем-то из этих «плохих» экстремистски настроенных людей можно взаимодействовать для достижения каких-то конкретных конъюнктурных геополитических целей. Это, конечно же, и проблематика односторонних мер принуждения, причем не только в отношении Российской Федерации.

Сейчас наши западные партнеры, прежде всего, под воздействием американской психологии утрачивают культуру диалога и достижения дипломатических развязок. Иранская ядерная программа была ярким и очень редким исключением. В большинстве других случаев в конфликтах, которые продолжают разгораться на Ближнем Востоке, на Севере Африки, пытаются прибегать к мерам силового прямого вмешательства, как это было в Ираке и Ливии, в нарушение решений СБ ООН, либо к санкциям: запустили какой-то политический процесс по внутреннему урегулированию, будь то в Йемене или Южном Судане, и пытались его стимулировать извне и навязали, по большому счету, и в одном и в другом случае, а также в похожих ситуациях. Такая схема, если бы она была более прочно основана на договоренностях самих сторон, а не на советах и рецептах снаружи, стала бы более долговечной. А как только эта схема начинает «буксовать» (что неизбежно, когда навязывают спешные решения), тут же вынимают свои «санкционные дубинки» и предлагают наказывать тех, кто не хочет сотрудничать по этой схеме. Это долгая история, некий рецидив и одержимость санкционными мерами: как только у наших западных партнеров что-то не получается по их лекалам – тут же хватаются за инструмент санкций.

Президент В.В.Путин будет говорить об этой теме и о проблеме дробления мирового экономического пространства, поскольку сейчас в рамках ВТО «буксуют» переговоры по обеспечению универсального подхода к новым сферам экономических и технологических связей между государствами. Коснется он и конкретных аспектов, таких как Сирия, украинский кризис. Все эти кризисы и многие другие проистекают из системных проблем в отношении попыток затормозить процесс формирования полицентричного мира.

Вопрос: Самый свежий из кризисов, который вытекает из существующих проблем, – это кризис с беженцами, которые направляются в Европу. Понятно, что люди бегут от войны, отказать в убежище им невозможно. Но судя по всему, Европа уже раскололась: принимать или не принимать. Беженцы бегут в более богатые страны, не тормозя ни в Болгарии, ни в Сербии, ни в Венгрии – нигде. Россия предупреждала об этом кризисе, и вот он разразился. Почему именно сейчас, и как, на Ваш взгляд, его преодолеть?

С.В.Лавров: Почему именно сейчас, мне ответить трудно. Это могло случиться на полгода раньше или позже. Наверное, именно на нынешний момент пришелся пик того насилия, которое насаждается в регионе Ближнего Востока и Севера Африки, прежде всего, «Исламским государством», которое представляет собой абсолютно новое явление с точки зрения борьбы с терроризмом, потому что эта структура захватывает не отдельные объекты или граждан, а огромные территории. Уже сотни тысяч квадратных километров захвачены в Ираке и Сирии. Причем там уже создано какое-то квази-государство, вводят свои жестокие, бескомпромиссные порядки, используют природные ресурсы для того, чтобы продолжать подпитывать свою террористическую деятельность. Не только в Сирии и Ираке, но и в Ливане, Йемене, Афганистане, Ливии «Исламское государство» уже пустило свои «корни и побеги», публикует карты своего халифата от Португалии до Пакистана. Это заявка на господство в исламском мире и на то, что даже нынешние географические части неисламского мира тоже должны стать составным элементом этого халифата. Это абсолютно новое зловещее явление, и борьба с ним будет долгой, сложной, но без этого мы не сможем успокоить этот регион, а без его успокоения люди будут жить там в страхе и продолжать бежать в поисках лучшей жизни.

Второй элемент: нужно иметь ввиду, что борьба с терроризмом многогранна и обязательно должна включать в себя идеологический компонент. Пока не урегулированы сохраняющиеся на Ближнем Востоке конфликты, в том числе палестино-израильский конфликт, давайте будем откровенны, радикалы будут воспитывать молодежь с молодых ногтей в неприятии нынешних порядков, каких-либо мирных переговоров. Известно, что они учат в своих медресе и прочих учебных заведениях тому, что Палестинское государство было обещано в конце 40-х годов, сразу после создания ООН, а его до сих пор нет и никогда не будет, поэтому ставка на переговоры о его создании бесперспективна. Они призывают выступать с силовыми методами, для того чтобы добиться уважения своих прав. Это на самом деле впитывается в мозги молодых ребят и девушек, помогает вербовать террористов и смертников. В принципе, воспитание в духе умеренного, правильного ислама обретает очень важное значение. Есть и такой аспект, как подпитка терроризма, в том числе за счет незаконной торговли наркотиками, наркоиндустрии, которая развивается и пышно расцветает, прежде всего, из-за попустительства войск НАТО в Афганистане. Мы многократно призывали их уделить больше внимания искоренению наркоугрозы, но они закрывали на это глаза, не желая этим заниматься. У борьбы с терроризмом много аспектов. Для того, чтобы люди оставались на Ближнем Востоке, чтобы он не терял своей многонациональной, многокультурной, многоцивилизационной общности, очень важно обеспечить нормальные социально-экономические условия. Многие из тех, кто сейчас бежит в Европу, – это экономические беженцы. Они просто хотят более спокойно и благополучно жить, но многие люди просто бегут, из-за того что они не могут заработать себе на кусок хлеба. И конечно, создавать условия для развития, новые рабочие места также очень важно. То есть важны безопасность, экономика, социальная сфера и сфера воспитания, идеологии – многослойный подход. Россия выполняет все свои обязательства по международным конвенциям. Всех, кто попадает под категорию беженцев, мы принимаем и будем принимать в Российской Федерации. Иногда даже делаем это, далеко выходя за рамки тех критериев, которые положено применять, имею в виду беженцев с Украины – у нас их около миллиона. Причем огромная их часть: между 1/3 и 50 процентами просят российское гражданство или какой-то иной постоянный статус в нашей стране. Многих расселяют по домам, но есть и лагеря в Ростовской и других областях. Они признаны образцовыми по линии Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев. У нас, конечно, есть беженцы и с Ближнего Востока. В том числе многие из Йемена и Сирии. Это люди, которые перебирались к нам еще на ранних стадиях этих конфликтов.

Мы сочувствуем нашим европейским соседям в связи с проблемой, с которой они столкнулись. Я думаю, они ее решат и в итоге, договорятся о каких-то квотах (по крайней мере, информация об этом уже поступает). Это внутреннее дело Евросоюза. С учетом разницы в традициях, жизненном уровне и финансовом положении стран-членов ЕС непросто давать советы извне. Но Россия готова сыграть свою роль. Страны Евросоюза уже обратились в Совет Безопасности ООН с просьбой помочь им разработать резолюцию, которая будет санкционировать действия военно-морских сил ЕС в Средиземном море по перехвату нелегальных конвоев с мигрантами, которых контрабандным путем пытаются переправить в Европу. Что касается каких-то принудительных действий, многие в Европе говорят не только об аресте судов в нейтральных водах, но и о действиях в территориальных водах и на сухопутной территории (той же самой Ливии) с применением силы, если будет выявлено, что судно незаконно захвачено или никем не зарегистрировано. Некоторые даже выступают за то, чтобы получить от Совета Безопасности право, как они формулируют, от этих судов «избавляться». Топить что ли хотят? В этой связи возникает множество вопросов. Мы уже не раз говорили, что отныне и впредь, наученные тем, как наши западные партнеры, порой, умеют интерпретировать резолюции СБ ООН, мы будем готовы санкционировать принудительные меры только если они будут максимально конкретно и очень строго регламентированы в самой резолюции, не допуская какого-либо двойного толкования. Во-первых, речь могла бы идти об аресте подозрительных судов в открытом море. Если судно идет под флагом какого-то государства, то остановка судна должна быть с ним согласована. Если судно никак не идентифицировано, тогда такого согласия не требуется, и его нужно остановить и проверить, кому оно принадлежит и что везет. Во-вторых, помимо строгой регламентации этих действий, нужно понять, что будет с беженцами, если они будут обнаружены на этом судне. Пока европейская сторона не может дать нам ответы на эти вопросы. Она также не может ответить, что будет с организовавшими этот бизнес преступниками, которые будут захвачены на этих кораблях. Речь идет не только об исполнителях, но и о тех, кто «кукловодит» этим процессом из какой-то другой страны. Здесь нужен комплексный подход и не нужна спешка. Безусловно, во всей этой дискуссии мы хотим, чтобы наши партнеры извлекали уроки из своей прошлой деятельности. Все должны понимать, откуда и почему берутся все эти волны беженцев.

Мы сегодня говорили о террористической угрозе и неурегулированных конфликтах. Очень часто предпринимаются попытки урегулировать тот или иной кризис ради достижения какой-то сиюминутной политической цели, абсолютно не уделяя внимание, какое влияние та или иная акция будет оказывать на общую ситуацию. Хорошим примером этого служит Ливия, где решили свергнуть диктатора. Это затмило все остальные мысли и оценки. Я разговаривал с нашими американскими и европейскими коллегами из тех, кто принимал непосредственное участие в этой акции, и показывал, что именно после их абсолютно бездумных и противоправных действий, совершенных в нарушение мандата Совета Безопасности ООН, Ливия превратилась в «черную дыру», которую сейчас используют террористы всех мастей. Там есть два парламента и два правительства, у каждого из этих политических органов есть свои вооруженные формирования. Но, кроме этих структур есть еще 35 вооруженных отрядов, которые не подчиняются ни Тобруку, ни Триполи. Из Ливии идет огромный поток нелегального оружия в самые разные страны. По оценкам ООН, это оружие давным-давно появилось и применяется более чем в десяти странах Африки. Через Ливию проходит основной поток контрабандной торговли людьми.

Очень показательна реакция моих коллег, которые признают, что это было, и они тогда ошиблись. То же самое нам говорили после того, как Ирак оказался на грани раскола ­ – американцы ошиблись, но предложили не копаться в истории. А я считаю, что если мы не будем извлекать уроки и делать работу над ошибками, то будем постоянно натыкаться на новые кризисы, которые и дальше будут приносить разрушительные, очень негативные и опасные последствия, такие как нынешние потоки беженцев. Мы планируем предметно и подробно обсуждать эти вопросы в СБ ООН.

Вопрос: Сейчас самый животрепещущий пример – Сирия, где население бежит и от «Исламского государства», и от гражданской войны. Позиция Российской Федерации – войну нужно прекратить. Президент России В.В.Путин предлагает пакет мер по борьбе с терроризмом. Как наши партнёры воспринимают это предложение? На взгляд «недипломата», получается странная ситуация. Американцы продолжают настаивать на необходимости поддержки «анти-асадовской» оппозиции, Вам чуть ли не еженедельно звонит Госсекретарь США Дж.Керри, обвиняя Россию в том, что мы мешаем США бомбить Сирию. Нам закрывают воздушное пространство третьих стран, через которое мы пытаемся доставить гуманитарные грузы. Что происходит?

С.В.Лавров: Наши американские партнёры либо изначально не очень продуманно создавали свою коалицию, либо замыслили её таким образом, что она имеет не те цели, которые были заявлены. Коалиция создавалась очень спонтанно: буквально за несколько дней было объявлено, что в неё входит ряд стран, начались какие-то удары. Когда анализируешь работу авиации входящих в коалицию стран, то создаётся странное впечатление. Иногда закрадывается мысль, что помимо заявленной цели – борьбы с «Исламским государством» – есть что-то ещё в задачах этой коалиции. Надеюсь, не подведу никого, сказав, что некоторые наши коллеги из входящих коалицию стран говорят, что у них бывает информация о том, где конкретно, на каких позициях находятся те или иные подразделения «ИГ», а командующий коалицией (естественно, США) не даёт согласие на нанесение удара. Не хочу делать какие-то выводы – мало ли, какие оценки, информация и высшие соображения имеются у командующего, и, возможно, у других этого нет – но такие сигналы поступают.

Что касается наших подходов, они абсолютно прозрачны. Все эти годы, с самого начала «арабской весны», как только она деградировала в активизацию террористов и экстремистов, которые начали пытаться свергать режимы в различных странах и стали получать поддержку в этом от тех, кто также негативно относился к соответствующим лидерам, мы заявляли, что будем помогать сирийскому руководству, так же, как помогаем Ираку и руководству других стран, которые сталкиваются с террористической угрозой. Наше военно-техническое сотрудничество преследует именно эти цели. Безусловно, поставки вооружений были, идут и будут продолжаться. Они неизбежно сопровождаются направлением российских специалистов, которые помогают наладить соответствующее оборудование, обучить сирийский персонал обращению с этими вооружениями. Здесь нет никаких тайны и секретов.

Когда я слышу домыслы, что мы резко качественно и радикально изменили свой подход, то не могу с этим согласиться. Коалиция действительно объявлена для того, чтобы бороться с «Исламским государством», «Джабхат ан-Нусрой» и подобными ультрарадикальными террористическими группировками. Мы говорим об этом давным-давно, ещё до создания коалиции США. Если целью стоит недопущение консолидации территории Ирака и Сирии в качестве ядра халифата, задуманного «ИГ», прежде всего, надо помогать тем, кто воюет с бандитами на земле – то есть иракской армии, иракским курдам, сирийской армии и сирийскому курдскому ополчению. Мы выступаем за это, призывая координировать усилия между всеми, кто воюет на суше. Помимо упомянутых отрядов правительств САР и Ирака, помимо курдов, боевые действия ведут также части и подразделения сирийской оппозиции, которая не является сборищем наемников (а отрядов, имеющих внешних спонсоров, там немало). Очень важно, чтобы и эти боевые подразделения координировали свои действия против «Исламского государства». В идеале, коалиция могла бы координировать свои небесполезные авиационные возможности с наземной операцией, хотя одними ударами с воздуха ничего не решить. Если бы коалиционные силы вступили в контакт не только с иракским правительством, с которым они договорились, но и с Правительством САР и обеспечили бы гармонизацию своих подходов и подходов, работающих на земле сирийских военных структур, это было бы гораздо более эффективно, чем то, что мы наблюдаем сейчас.

Вопрос: С Президентом Сирии Б.Асадом они совсем не хотят договариваться?

С.В.Лавров: Они публично объявляют о том, что не хотят. Более того, они заявляют, что приветствовали бы вклад России и любой другой страны в борьбу с «Исламским государством», только если это не будет укреплять позиции Президента Сирии. Исключать армию Сирии из борьбы с «Исламским государством» – это абсурд. Если брать все перечисленные мной возможности, то наиболее эффективной военной силой на земле будут именно вооруженные силы Сирии.

Нам говорят, что Австралия присоединилась к Коалиции, что она тоже будет наносить удары по позициям «Исламского государства» без каких-либо шагов, которые укрепляли бы позиции Президента Сирии. Англичане уже бомбят сирийскую территорию – убили нескольких джихадистов и заявили, что это реализация суверенного права Соединенного Королевства на самооборону. Франция подключилась не только к бомбардировкам Ирака, на что есть согласие Багдада, но уже и к бомбардировкам территории Сирии, на что согласия у Дамаска никто не спрашивает. Я даже иногда задаюсь вопросом: может быть, все хотят, чтобы Россия тоже заявила, что будет наносить удары по террористам в Сирии, не спрашивая президента этой страны. Ради чего эта игра в придуманную схему непризнания легитимности?

Когда нужно было ликвидировать сирийское химическое оружие, Президент Сирии Б.Асад воспринимался абсолютно легитимно. Его действия по присоединению к соответствующей конвенции приветствовались в резолюциях Совета Безопасности ООН. Прошел год, и он перестал быть легитимным, потому что угроза теперь не химическое оружие и вещества, а террористическая опасность. Это идеологизированный подход. Я думаю, что он не принесет результата, на который мы все рассчитываем. Эффективной будет только скоординированная деидеогизированная борьба с терроризмом без двойных стандартов и расстановкой приоритетов. Все наши западные партнеры без исключения говорят нам, что они прекрасно понимают, что сейчас является главной угрозой на Ближнем Востоке и на Севере Африке. Это совсем не режим Б.Асада, а «Исламское государство». Если все это признают, хотя многие говорят шепотом, не решаясь сформулировать это открыто, то надо честно претворять этот факт в практические действия.

Вопрос: То есть Вы думаете, что они готовы услышать наши предложения?

С.В.Лавров: Я думаю, они все прекрасно слышат. Просто заидеологизированность и заангажированность на смену режима в Сирии, продекларированная несколько лет назад, не дает им сейчас изменить свою позицию. Может быть, они опасаются потерять лицо. Многие политические деятели на Западе смотрят на электорат, как будет воспринято то или иное их действие. Они себя загнали в глухой угол, заявляя: «Башару Асаду нет места в будущем Сирии, мы не сядем с ним за один стол и не будем иметь с ним ничего общего». Это большая ошибка для политиков.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 13 сентября 2015 > № 1516685 Сергей Лавров


Россия. Судан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 10 сентября 2015 > № 1516706 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам трехсторонних консультаций с Министром иностранных дел Республики Судан И.Гандуром и Министром иностранных дел и международного сотрудничества Республики Южный Судан Б.Барнабой, Москва, 10 сентября 2015 года

Уважаемые дамы и господа,

Трехсторонние консультации с участием Министра иностранных дел Республики Судан И.Гандура и Министра иностранных дел и международного сотрудничества Республики Южный Судан Б.Барнабы, которые мы провели вчера и сегодня в Москве, по-своему уникальны. Переговоры по проблематике межсуданского урегулирования состоялись в таком формате впервые.

Признательны нашим коллегам и друзьям из Судана и Южного Судана за то, что они приняли наше предложение использовать «московскую площадку», чтобы продолжить диалог по остающимся вопросам в отношениях между двумя государствами. Мы почувствовали полезность и комфортность этой площадки для наших гостей, они заинтересованы использовать ее и далее. Разумеется, мы будем к этому готовы. Мои коллеги скажут об этом сами.

Мы были проинформированы, что на двусторонней встрече министров иностранных дел Судана и Южного Судана были приняты важные решения, прежде всего, касающиеся необходимости в полной мере и быстро выполнить все положения документов по межсуданскому урегулированию, которые были подписаны за последние 2-3 года. Мы будем готовы в ответ на просьбы наших партнеров и в русле тех усилий, которые предпринимает посреднический механизм Африканского союза (АС), продолжать оказывать не только логистическое, но и содержательное содействие в этих переговорах. Мы исходим из того, что Африканский союз через свои механизмы продолжит играть ведущую роль в деле сопровождения процесса межсуданского урегулирования. Мы будем оказывать содействие этой работе не только предоставляя московскую площадку в дополнение к площадке АС, но и в работе в Совете Безопасности ООН, где соответствующие аспекты этой ситуации регулярно обсуждаются.

В ходе вчерашних и сегодняшних встреч мы обсуждали другие вопросы, прежде всего, касающиеся положения в Африке, на Ближнем Востоке. Мы провели переговоры в том числе и по двусторонним отношениям между Россией и Суданом, Россией и Южным Суданом. Мы ценим высокий уровень отношений Москвы с Хартумом – у нас ведется активный политический диалог, принимаются конкретные меры по развитию инвестиционного, торгово-экономического взаимодействия. Важную роль в этой работе играет Российско-Суданская Межправительственная комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству, мы подтвердили необходимость и готовность провести третье заседание в Хартуме до конца текущего года.

Мы были проинформированы об инициативе Президента О.Башира по запуску всеохватывающего общенационального диалога. Мы поддерживаем эти усилия и рассчитываем, что ее реализация поможет укрепить единство суданского общества и нормализовать ситуацию на юге страны. Безусловно, это касается Дарфура и тех вопросов, которые связаны с оказанием гуманитарной помощи населению по каналам международных организаций.

С Министром иностранных дел Республики Южный Судан Б.Барнабой мы общаемся часто – в прошлом году он дважды посещал Москву. Мы вчера продолжили наш разговор о перспективах углубления сотрудничества, в том числе в таких областях как строительство, энергетика, транспорт, нефтегазовая отрасль, подготовка кадров. Конечно же, подготовка кадров – это одна из тем нашего сотрудничества и с Республикой Судан. За прошедшие годы тысячи суданцев и южносуданцев получили образование в СССР и России. Это очень важная сфера наших гуманитарных и культурных контактов, которая помогает развивать отношения с опорой на очень добрые, тесные, человеческие связи. Будем оказывать содействие и прямым контактам деловых кругов трех наших стран.

Приветствуем усилия по стабилизации положения в Республике Южный Судан, где с 2013 г. происходят конфликтные процессы, а также подписание в августе мирного соглашения между Правительством Южного Судана и оппозицией. Надеемся, что стороны конфликта будут придерживаться взятых на себя обязательств. Мы будем их в этом поддерживать и продолжать выступать за политическое, дипломатическое урегулирование всех остающихся вопросов, в том числе, занимая соответствующую позицию в СБ ООН.

Считаю, что обмен мнениями с моими коллегами по двусторонним вопросам и ключевым темам международной, региональной повестки дня подтвердил совпадение или близость наших позиций по большинству тем, который выносятся на рассмотрение международного сообщества.

Мы очень тесно сотрудничаем в ООН. Признательны обеим странам за поддержку принципиальных подходов, которые продвигает Российская Федерация в ООН и в целом на международной арене.

Еще раз благодарю своих коллег за сотрудничество и принятие нашего приглашения.

Вопрос: Сможет ли предстоящая встреча в «нормандском формате» на уровне глав внешнеполитических ведомств помочь в продвижении минского переговорного процесса, который продолжает «буксовать»? Как Россия относится к выборам в Донбассе? Могут ли республики проводить их, учитывая, что Киев блокирует принятие законодательства по особому статусу?

С.В.Лавров: Сейчас, как известно, всё вращается вокруг проблемы местных выборов в Донбассе. Минские соглашения от 12 февраля с.г. предусматривали немедленное начало консультаций между Киевом, Донецком и Луганском по модальностям проведения местных выборов на этих территориях в соответствии с законами Украины при наблюдении со стороны ОБСЕ. Всё было записано. Украинские власти на протяжении долгого времени после того, как Минские договорённости вступили в силу и были одобрены резолюции СБ ООН, обретя характер международно-правового документа, отказывались выполнять ту часть договорённости, которая предполагала прямые консультации с Донецком и Луганском по модальностям проведения местных выборов, а также настаивали и настаивают только на том, чтобы эти выборы прошли по закону, принятому Верховной Радой, и при полном вовлечении ОБСЕ в лице её бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ).

Повторю, первым условием подготовки выборов в Донбассе являются прямые консультации и согласование модальностей проведения этих выборов. Донецк и Луганск готовы проводить их на основе украинского закона, а также к тому, чтобы наблюдатели ОБСЕ получили право мониторить этот процесс, но обо всем этом они хотят договариваться в консультации с украинской властью, потому что есть целый ряд аспектов, обойти или решить которые невозможно без консультаций с провозглашёнными республиками. Например, они выступают против того (и их прекрасно можно понять), чтобы в выборах на их территории могли участвовать такие организации, как «Правый сектор» и прочие радикалы, что противоречит закону Украины, по которому эти организации наделены правом участия в выборах. Так что есть нюансы, которые далеко не маловажны. Не вижу, как к участию в местных выборах могут быть допущены радикалы, ежедневно выступающие с угрозами в адрес населения Донбасса и против их культуры и исторической памяти, называющие их оскорбительными именами. Они грозились проводить там зачистки, а теперь будут частью политического поля? Едва ли так получится.

Самое главное, что проблема непроведения прямых консультаций по местным выборам, не ограничивается этой темой. Отсутствие прямого диалога наблюдается в том, что касается конституционной реформы, введения в силу закона об особом статусе Донбасса – обо всём этом вчера очень подробно говорили лидеры России, Франции, Германии и Украины в ходе телефонного разговора. В ходе этой беседы они подтвердили своё поручение организовать встречу министров иностранных дел 12 сентября в Берлине, а также договорились лично встретиться в Париже 2 октября.

Отмечу также ещё одно важное обстоятельство, связанное с выборами, о котором я не упомянул, касающееся системной проблемы. Украинское правительство, в отличие от того, что было записано в Минских договорённостях, настаивает на том, чтобы все вопросы, касающиеся особого статуса Донбасса, конституционной реформы в отношении этих территорий, решались только после проведения местных выборов. Одновременно сами же украинские власти делают всё, чтобы местные выборы там не состоялись. Закон о местных выборах, назначенных на территории Украины на 25 октября, прямо исключает возможность проведения этих выборов на не подконтрольных Киеву и ещё многих территориях, которые непосредственно примыкают к линии соприкосновения сторон в Донбассе. Получается «замкнутый круг»: киевская власть настаивает, что все свои обязательства она будет выполнять только после выборов, причём подготовленных без консультаций с Донбассом, а другой «рукой», уже через исполнительную власть, принимает закон, запрещающий проводить там выборы до смены власти. Логики здесь нет, кроме одной (иначе киевскую позицию трактовать невозможно), заключающейся в том, чтобы сорвать всю концепцию Минских договорённостей, поставить всё «с ног на голову», сделав тем самым невозможным выполнение того, что записано в «Комплексе мер». В этой связи мы обратили внимание на то, что западные партнёры, некоторые европейские страны и США начинают играть в очень опасную игру, заявляя, что если состоятся местные выборы в Донбассе в соответствии с решениями, которые были вынуждены принять Донецк и Луганск в отсутствие шагов Киева по выполнению Минских договорённостей о проведении консультаций для организации таких выборов, то это будет означать срыв выполнения Минских договорённостей. Мы обращаем внимание на то, что киевская власть последовательно действовала в полном противоречии с Минскими договорённостями сразу с момента их вступления в силу. Это касается введения закона об особом статусе (вернее, его невведения), отсутствия какого-либо прямого диалога по вопросам конституционной реформы, внесения весьма двусмысленного положения в Конституцию Украины относительно особенностей местного самоуправления на территориях провозглашённых Донецкой и Луганской областей, а также обещанного закона об амнистии, без которого будет очень трудно рассчитывать на то, что выборы будут честными и справедливыми.

Мы целиком и полностью привержены духу и букве до последней запятой Минских договорённостей. Будем настаивать на том, чтобы оценка их выполнения была не предвзятой, не выборочной, а комплексной – во всей их полноте и строгом соответствии с заложенной в них последовательностью. Об этом, прежде всего, будем говорить на встрече министров иностранных дел в Берлине в предстоящую субботу. Лидеры наших стран договорились о том, что эта встреча будет, в первую очередь, посвящена политическим аспектам Минских договорённостей. Это касается выборов, статуса, внесения изменений в Конституцию и, как я понимаю, проблем амнистии, обмена задержанными лицами – всего того, что необходимо для создания правильной атмосферы реализации всех политических аспектов «Комплекса мер» от 12 февраля с.г.

Вопрос: Как МИД может прокомментировать появившиеся «селфи» с российскими военнослужащими в Сирии?

С.В.Лавров: Мы уже сделали все комментарии. В Сирии есть российские военнослужащие, которые находятся там много лет. Их присутствие там сопряжено с поставками вооружений для сирийской армии, которая несёт на себе основное бремя противостояния терроризму в лице «Исламского государства» и прочих экстремистских группировок. Российские военнослужащие находятся там, чтобы помогать сирийцам осваивать эту технику и готовить её для применения а антитеррористической борьбе.

Вопрос: Что было в российских самолётах, приземлившихся в Латакии?

С.В.Лавров: Самолётами Российская Федерация направляет продукцию военного назначения в соответствии с имеющимися контрактами и гуманитарную помощь. В зависимости от того, какой груз перевозит самолёт, мы запрашиваем разрешение в полном соответствии с международными нормами.

Вопрос: Как развернутая компания о якобы усилении российского военного присутствия в Сирии может негативно повлиять на международные усилия по урегулированию кризиса в этой стране?

С.В.Лавров: Эта логика абсолютно мне не понятна. Вернее, здесь она полностью отсутствует. Мы уже неоднократно говорили в наших комментариях, что сирийская армия является наиболее эффективной силой, которая «на земле» противостоит террористической угрозе. С самого начала сирийского конфликта, когда многие наши коллеги за рубежом делали ставку на любых «попутчиков», которые боролись с режимом Б.Асада, и даже не исключали своего взаимодействия с откровенно экстремистскими группировками, мы помогали, продолжаем и будем помогать Правительству Сирии в оснащении сирийской армии всем необходимым, чтобы она не допустила повторения ливийского сценария и других печальных событий, происходивших в этом регионе из-за одержимости некоторых наших западных партнеров идеями смены неугодных режимов. Кстати, мы помогаем не только Сирии. Россия поставляет вооружения в Ирак и другие страны региона, которые находятся на передовом краю борьбы с террористической угрозой. При этом, мы это делаем без каких-либо политических условий, в то время как некоторые другие партнеры Багдада обусловливали свою готовность помогать в оснащении иракской армии политическими требованиями, что также является серьезным тормозом на пути эффективного объединения усилий для противодействия политической угрозе.

Повторю еще раз предложения Президента России В.В.Путина. Россия выступает за формирование эффективной скоординированной коалиции по противодействию «Исламскому государству» и прочим подобным группировкам. Чтобы эта борьба была эффективной, она должна вестись без двойных стандартов и опираться на принцип объединения всех, кто борется с «ИГ», неприемлет ее идеологию и практику, а также готовых делать все для недопущения реализации опаснейших замыслов создания халифата на обширнейших просторах от Португалии до Пакистана, как проповедают идеологи этой террористической группировки.

Наверное, это не должна быть коалиция в классическом смысле. Там не должно создаваться единой «суперармии» с общим командованием – это нереально. Она должна быть гибкой и обеспечивать координацию усилий и действий отрядов, которые борются с «Исламским государством» на земле, в воздухе или на море. Это предполагает вовлечение в такую координацию армий Сирии, Ирака и курдских ополчений в этих странах, совместную ориентацию отрядов патриотической сирийской оппозиции, которых вооружают их зарубежные спонсоры, соответствующее понимание и сигналы от всех внешних игроков, которые должны быть унифицированы. Это также предполагает участие и учет всех этих аспектов и задач, которые решаются «на земле», при планировании ударов, наносимых коалицией по борьбе с «ИГ», к сожалению, созданной США за рамками Совета Безопасности ООН.

Мы никогда не делали тайной наше военное присутствие. Наши военные специалисты работают в Сирии, помогая сирийской армии осваивать российское вооружение. Никаких дополнительных шагов Россия сейчас не предпринимает. Если это потребуется, мы будем действовать в полном соответствии с российским законодательством, международным правом и нашими обязательствами и исключительно по просьбе и с согласия Правительства Сирии или правительств других стран региона, если зайдет речь о помощи им в этой борьбе против терроризма.

В моих регулярных контактах с Госсекретарем США Дж.Керри, включая вчерашний телефонный разговор, мы подробно об этом говорили. Он высказывал озабоченности слухами, которыми сейчас полнятся западные СМИ, и проводил эту очень странную мысль о том, что поддержка Б.Асада в антитеррористической борьбе лишь усиливает позиции «Исламского государства», потому что в ответ спонсоры будут накачивать эту террористическую структуру еще большим количеством оружия, денег и всего прочего, что необходимо для реализации ее зловещих замыслов. Это абсолютно перевернутая «с ног на голову» логика и попытка опять потакать тем, кто использует террористов в борьбе с неугодными режимами. Колоссальной ошибкой стало то, что созданная США коалиция не предполагала какого-либо взаимодействия с сирийским правительством, а также информирования о том, что собираются делать эти страны, нанося удары по сирийской территории, как они говорят, «по позициям «Исламского государства».

Замечу, вчера Австралия заявила о том, что присоединяется к ударам по Сирии, не предпринимая никакого контакта с Правительством Сирии. Как заявил Премьер-министр Великобритания Д.Кэмерона, его страна уничтожила на сирийской территории несколько джихадистов, которые являлись британскими подданными, и это является реализацией неотъемлемого права Великобритании на самооборону. Поэтому когда в наш адрес летят голословные обвинения в том, что «мы делаем что-то противоправное и где-то усиливаем «ИГ»», просил бы повнимательнее присмотреться к конкретным методам, которые применяет ведомая американцами коалиция.

Мы уверены, что скоординировать все усилия, о которых я говорю, всех игроков на этом важнейшем антитеррористическом фронте вполне по силам, если, подчеркну еще раз, отказаться от двойных стандартов, вести дело на основе международного права через координирующую, центральную роль СБ ООН. Мы к этому готовы.

Россия. Судан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 10 сентября 2015 > № 1516706 Сергей Лавров


Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 1 сентября 2015 > № 1516704 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе встречи со студентами и профессорско-преподавательским составом МГИМО(У), Москва, 1 сентября 2015 года

Уважаемый Анатолий Васильевич,

Уважаемый Евгений Петрович,

Коллеги, друзья,

Очень рад приветствовать всех вас на нашей традиционной встрече, которая проводится в начале учебного года. В прошлом году МГИМО(У) отметил свое 70-летие, вступил в новую фазу развития в качестве признанного научного и образовательного центра мирового уровня в области международных отношений, сочетающего в себе зрелость и преемственность с неизменным динамизмом, стремлением к самосовершенствованию, что, конечно, должно характеризовать не только деятельность института, но и каждого из вас и всех присутствующих.

Выступая в прошлом году на торжественном собрании, посвященном юбилею МГИМО(У), Президент России В.В.Путин дал высокую оценку деятельности университета как кузницы кадров отечественной дипломатии и специалистов в смежных областях, одного из флагманов российского высшего образования, активного участника, наряду с Дипломатической академией МИД России, процесса выработки государственных решений по вопросам внешней политики.

Президент тогда отметил, что МГИМО(У) вобрал в себя множество отечественных академических школ, в том числе в сферах страноведения и лингвистики. Напомню, если кто-то не знал, что МГИМО(У) унаследовал не только научные традиции, но и педагогические кадры и уникальную библиотеку Московского института востоковедения, который в свою очередь являлся преемником т.н. Лазаревского института восточных языков. Поэтому, если рассматривать историю МГИМО(У) с этого ракурса, то можно сказать, что существующие в университете традиции подготовки высококлассных специалистов-международников простираются далеко за пределы семидесятилетнего периода и берут начало в Лазаревском институте. В этом году этому учебному заведению исполняется 200 лет. Поэтому, Анатолий Васильевич, можно подумать о новой дате, которую целесообразно отмечать и помнить.

Сегодня накопленные в МГИМО(У) опыт и потенциал востребованы как никогда. Мне уже приходилось говорить, что, несмотря на все «электронные революции», личное умение ведения переговоров, культура профессиональных переговоров с целью выработки компромиссов не по электронной почте, а глядя глаза в глаза – сегодня это востребовано как никогда. Беспрецедентно важно именно личное общение. Этому учат в семье, чтобы жить нормально, по-человечески в окружении других людей. В институте учат способностям договариваться, понимать своего партнера, как их необходимо применять в профессиональной деятельности, будь то дипломатия, журналистика или бизнес в любом его измерении, в том числе, конечно, и международном. Если вспомнить историю европейской дипломатии, весь XIX век и большая часть первой половины XX века, при всех хитросплетениях дипломатических игр итогом любой внешнеполитической работы, так или иначе, являлось создание очередных противостоящих друг другу коалиций, формирование новых военных альянсов. Сегодня нам необходимо добиваться таких навыков, которые позволяли бы формировать новую международную систему во всех ее аспектах – политическом, экономическом, гуманитарном – не по итогам катастрофических военных конфликтов, а через упорную дипломатическую работу на основе подлинного партнерства. При этом, конечно, мы не должны предаваться иллюзиям, будто в мире уже сделан однозначный выбор между логикой сотрудничества и взаимного учета интересов, с одной стороны, и концепциями обеспечения своего превосходства любыми, в том числе силовыми, методами – с другой. Конечно, нет.

Нас беспокоит, что спустя более четверти века после крушения Берлинской стены так и не ушла в прошлое философия создания разделительных барьеров с целью обеспечения себе односторонних преимуществ с расчетом создать такую ситуацию, когда можно управлять процессами в других странах, а самим закрыться от негативного воздействия извне. В таком случае, если мы дадим развиваться этим тенденциям, то окажемся перед перспективой разворачивания вспять уже казавшейся необратимой тенденции углубления взаимозависимости современного мира. Думаю, что процессы глобализации, которые и дальше будут активнейшим образом подстегиваться бурным развитием технологий, уже зашли достаточно далеко, поэтому вряд ли можно рассчитывать отгородиться от глобальных проблем с помощью различных стен, заборов (неважно, физических или виртуальных, идеологических), которые, в частности, не позволяют действительно создать в Европе единую систему равной, неделимой безопасности для всех. Попытки навязывать другим народам, культурам и цивилизациям какие-то произвольно определенные взгляды и системы ценностей извне всегда были и, наверное, продолжатся еще какое-то время. Такая практика вызывает в мире все большую озабоченность. Недавно британская газета «Гардиан» провела интересный статистический анализ – по ее оценкам уже около 100 государств предприняли шаги, так или иначе защищающие их внутренние дела от слишком активного вмешательства иностранных и контролируемых из-за границы структур или организаций.

С нашей точки зрения рецепт преодоления негативных тенденций, связанных с расхождениями в позициях, непониманием между людьми, представляющими различные цивилизационные уклады, достаточно прост. Надо не на словах, а на деле взяться за выправление международных отношений на основе принципов, которые заложены в Уставе ООН, – равноправие, равенство, взаимное уважение, невмешательство во внутренние дела, мирное урегулирование споров. Если все страны мира будут следовать этим принципам, то, наверное, не нужно будет заниматься дискуссиями о том, началась или нет новая «холодная война» и т.д.

Между прочим, один из политиков, которые много сделали для того, чтобы преодолеть «холодную войну», бывший министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер на днях в одном из интервью призвал задаться вопросом о том, чего хотели европейцы в период завершения биполярного противостояния: положить конец разделению Европы или все же передвинуть в свою пользу границу, которая разделяла Европу?

Мы, как вы знаете, если интересуетесь внешней политикой России, последовательно отстаиваем не обособление, а объединение различных процессов, включая интеграционные проекты. Именно этими принципами мы руководствуемся, когда развиваем Евразийский экономический союз (ЕАЭС), поддерживаем известную инициативу по сопряжению Евразийского экономического проекта с проектом, который выдвинула Китайская Народная Республика т.н. «Экономическим поясом Шелкового пути». Теми же принципами мы руководствуемся, развивая ШОС, БРИКС и продвигая дальнюю нашу инициативу, направленную на гармонизацию интеграционных процессов в Европе и Евразии. Инициатива давняя. Долгое время наши западные коллеги к ней относились прохладно, в последний период стали проявлять интерес, но пока дальше слов дело не пошло.

В целом, мы выступаем за то, чтобы отбросить узкие эгоистические расчеты и солидарно взяться за поиск ответов на ключевые вызовы современности.

Сегодняшняя разобщенность крупных государств может очень дорого аукнуться. Все большее число серьезных политиков и исследователей признает, что рост террористической угрозы является наиболее острой опасностью для благополучия государств в различных регионах. Вы видите, что творят боевики из т.н. «Исламского государства», какие совершают варварские преступления, делают ставку на изгнание тех, кто не принимает их идеологию крайнего экстремизма. Разрушение культурно-исторических памятников в Ираке, а недавно – в сирийской Пальмире показывает, что эти люди не просто рвутся к власти на огромных пространствах, но и сознательно подрывают сам фундамент общечеловеческой культуры. Думаю, в этой ситуации весьма актуальна задача защиты культурных ценностей на основе соответствующей Конвенции ООН 1954 года. Думаю, нам необходимо проработать в ЮНЕСКО конкретные шаги по обеспечению такой позиции международного сообщества.

Мы очень ценим вклад МГИМО(У), Дипломатической академии МИД России в развитие международных научных контактов, взаимодействия между высшими учебными заведениями различных стран. В октябре на базе МГИМО(У) состоится Глобальный университетский саммит БРИКС, в рамках которого запланировано несколько десятков мероприятий, секций, пленарных заседаний.

Нам приятно, что продолжается недавно созданная традиция проведения международных форумов выпускников МГИМО(У). Первый состоялся в Баку, второй в прошлом году – в Москве. Третий форум в этом году планируется в Ереване. Уверен, что и страны дальнего зарубежья проявят интерес к тому, чтобы организовать у себя такие форумы выпускников МГИМО(У).

В завершение, хотелось бы отметить, что ректору МГИМО(У) А.В.Торкунову на днях исполнилось 65 лет. Хотел бы его еще раз искренне поздравить с этим юбилеем. Анатолий Васильевич внес неоценимый вклад в развитие нашей alma mater и в современных условиях продолжает со свойственными ему целеустремленностью, высочайшим профессионализмом уверенно вести университет к новым успехам. Поздравляю с тем, что у вас есть такой опытный и понимающий молодых людей руководитель.

Вопрос: В этом году в Уфе прошли саммиты ШОС и БРИКС. Очевиден возрастающий интерес России к этим форматам сотрудничества. По Вашему мнению, какие первоочередные задачи предстоит решать БРИКС и ШОС, какие цели ставит перед собой Россия, участвуя в этих форматах?

С.В.Лавров: Я уже коснулся этой темы. И в этих форматах, и в любых других конфигурациях мы ставим перед собой цели продвижения международного сотрудничества в любых областях, где есть совпадающие интересы, перспективы взаимной выгоды для стран и населения с точки зрения социально-экономического развития, приобщения к новым технологиям, реализации транспортных возможностей, инфраструктурных проектов, призванных облегчать и делать более эффективным экономическое, культурное и иное общение.

ШОС зарождалась как организация, связанная, прежде всего, с обеспечением безопасности на границе стран, которые ее сформировали, – большинство центрально-азиатских стран, КНР и Россия. Цель обеспечения стабильности и безопасности в этом регионе остается одним из центральных направлений ее деятельности. Сформирована Региональная антитеррористическая структура ШОС, которую мы сейчас предлагаем преобразовать в более комплексный механизм противодействия не только терроризму, но и другим вызовам, включая наркотрафик и организованную преступность. Проводятся совместные антитеррористические учения. Особое внимание, конечно, уделяется проблемам, связанным с необходимостью противодействия угрозам, исходящим из Афганистана. Эти угрозы обострились после того, как основная часть западных контингентов в рамках т.н. миротворческой коалиции вышла из Афганистана, не решив тех задач, которые они между собой ставили. Поэтому «Исламское государство» уже обосновывается в Афганистане, в том числе на севере этой страны, в непосредственной близости от границ с нашими союзниками – такими странами как Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан, что нас особенно тревожит. Этим ШОС тоже занимается, в том числе с участием Афганистана, который и сам входит в ШОС на правах страны-наблюдателя и заинтересован стать полноправным членом.

ШОС сделала крупный шаг в продвижении экономического сотрудничества, созданы финансовые инструменты, разрабатываются перспективные проекты, которые используют то, что географически, организация – это единое целое. Я уже упомянул инициативу сопряжения работы в рамках ЕАЭС процессов евразийской экономической интеграции в целом с работой по китайской инициативе «Экономического пояса Шелкового пути». Мы считаем площадку ШОС оптимальной для того, чтобы заниматься таким сопряжением и расширять круг участников этого процесса. Эти инициативы не носят закрытого характера, они транспарентны и открыты для участия других государств. В контексте транспарентности и открытости упомяну важнейшее решение, которое было принято на саммите ШОС в Уфе, – о начале процесса присоединения Индии и Пакистана к ШОС в качестве официальных полноправных членов. Конечно же, это существенно добавит ШОС политического веса, но самое главное – это сделает проекты ШОС инфраструктурно, экономически и, прежде всего, энергетически на своем геополитическом пространстве еще более эффективными.

Кроме российско-китайских в БРИКС общих границ нет. БРИКС – это уникальное объединение, в которое входят страны всех пяти главных регионов и континентов: это Евразия, Африка, Латинская Америка, Европа и Азия. Мы рассчитываем, что это объединение продолжит выполнять свою главную функцию. Оно сформировалось для того, чтобы обеспечивать интересы этих «новых стран» в рамках международных финансовых отношений, в том числе в МВФ и Всемирном Банке. Это не какая-то прихоть или каприз, а отражение объективной реальности. С 1990 г. доли США, ЕС и Японии в мировом ВВП существенно сократились, доля стран БРИКС, если я не ошибаюсь, выросла с 7,7% до 22%, т.е. в три раза. Доля БРИКС в мировом ВВП выросла за счет сопоставимого сокращения долей США, ЕС и Японии. Конечно, такая тенденция требует отражения и в механизмах, которые созданы после Второй мировой войны для того, чтобы регулировать мировую экономику и финансы. Эта тенденция также требует реформы МВФ, и страны БРИКС активно добиваются выполнения решений, принятых еще в 2010 г. «Группой двадцати», которые сейчас блокируются исключительно США, ссылающимися на позицию Конгресса, который якобы не хочет ратифицировать реформу. Надо искать другие пути. Это один из примеров, но цель укрепления взаимных позиций и наращивания солидарности по вопросам реформы международной валютно-финансовой системы с целью сделать ее более справедливой остается одной из ключевых в рамках нашей деятельности БРИКС. Параллельно с этим БРИКС развивает сотрудничество в конкретных отраслях. Действует уже более десяти секторальных диалогов по транспорту, сельскому хозяйству; запущены такие механизмы, как Молодежный саммит БРИКС, объединяющий гражданские общества Гуманитарный саммит БРИКС, Деловой саммит БРИКС. Формируется Виртуальный университет ШОС и БРИКС и т.д.. В БРИКС создаются новый Банк развития и Пул условных валютных резервов. Каждый из этих механизмов будет включать в себя по сто миллиардов долларов, что позволит более независимо и эффективно реализовывать проекты, которые представляются участникам объединения взаимовыгодным.

В последние три-четыре года и на встречах министров иностранных дел БРИКС (очередная состоится в Нью-Йорке в этом месяце в рамках сессии Генеральной Ассамблеи ООН), и на саммитах БРИКС принимаются документы, которые закрепляют общность наших подходов к ключевым международным политическим проблемам, включая ситуацию на Ближнем Востоке, естественно, негативное отношение к односторонним санкциям, а также включая линию на всемерное укрепление международного права в целом, уважения принципов Устава ООН, невмешательства во внутренние дела. Эти подходы как принципиально, так и в преломлении к конкретным кризисам и конфликтам закреплены в документах последних саммитов БРИКС. Это тоже очень важно – внешнеполитическое измерение деятельности этого уникального объединения.

Так что мы довольны тем, как прошли саммиты, наше председательство дало значимые результаты, и мы продолжаем работать над повесткой дня уже под началом наших партнеров.

Вопрос: За последний год «Исламское государство» значительно укрепило свои позиции на части территорий Сирии и Ирака, однако международные усилия так и не привели к значительным и явным результатам. Возможно ли в нынешних условиях создание эффективных коалиционных действий против т.н. «Исламского государства»? Когда, по Вашему мнению, возможно будет положить конец деятельности этой организации?

С.В.Лавров: Ответ на второй вопрос напрямую зависит того, удастся ли эффективно действовать на направлении, с которого Вы начали, –эффективном объединении усилий всех, кто не приемлет идеологию и практику т.н. «Исламского государства». Как известно, террористы объявили своей целью создание «Халифата» от Португалии до Пакистана, включая захват исламских святынь в Саудовской Аравии – Мекку и Медину, разрушение этих святынь, потому что они символизируют «неправильный» ислам, так же, как сейчас разрушаются христианские и прочие святыни в Ираке, Сирии и других странах этого обширного региона.

Бороться с этим злом необходимо, но нужно бороться последовательно и избегая двойных стандартов. Мы изначально предупреждали о том, что «заигрывание» с экстремистами ради достижения узкокорыстных геополитических целей до добра не доведет. Эта история начинается, как вы знаете, еще в последней четверти ХХ века, в Афганистане, когда для противостояния Советскому Союзу поддерживались т.н. «моджахеды», из которых родилась «Аль-Каида», впоследствии бумерангом вернувшаяся в 11 сентября 2001 г. на Манхэттен. Тогда террористическими группами, захватившими два самолета, были поражены башни-близнецы. Потом захотелось лично «убрать» президента Ирака С.Хусейна, потому что он воспринимался как диктатор-самодур, не слушал своих западных коллег. Придумали предлог – якобы наличие в Ираке оружия массового уничтожения. Подозрения были достаточно серьезные, обоснованные, многие годы работала Комиссия ООН, и ровно в тот момент, когда в 2003 г. эта Комиссия сказала, что им необходимо для окончательного вывода еще 2 месяца, наши нетерпеливые западные коллеги сказали, что ждать больше нельзя, созвали Совет Безопасности ООН. Мой очень добрый друг Государственный секретарь США К.Пауэлл показал всем пробирку с белым порошком, сказав, что в ней сибирская язва, что спор не уместен и надо идти на войну против С.Хусейна. Тогда Россия, Германия и Франция не позволили этого сделать, Совет Безопасности ООН не уронил свою репутацию и не санкционировал войну под выдуманным предлогом. Между прочим, совсем недавно нынешний Посол США в Москве Дж.Теффт в интервью «Комсомольскому комсомольцу» сказал: «В Ираке тогда мы совершили ошибку и признали ее». Это была не ошибка. Да, К.Пауэлла обманули, когда дали ему пробирку с белым порошком, сказав, что это сибирская язва. Но те, кто эту пробирку ему давали, прекрасно знал, и что в ней находится просто белый безобидный порошок, может быть, зубной. Это была не ошибка, это было осознанное действие. Теперь это уже история.

В любом случае, С.Хусейна свергли. Сейчас Ирак едва держится в общих единых границах, потому что центробежные тенденции очень сильны. Американцы после свержения С.Хусейна выгнали всех членов партии «БААС», в основном суннитов, формировавших армию, службу безопасности, правоохранительные органы. Все силовые структуры, на которых в государстве держался порядок, рухнули. Большинство из офицеров, которые состояли на службе в армии С.Хусейна, сейчас сражаются в рамках «Исламского государства», просто потому что там хорошо платят, а они очень эффективно обученные военные. Так что «Исламское государство» стало прорастать еще и оттуда.

Потом наши натовские коллеги, к нашему огромному сожалению, грубо злоупотребили мандатом Совета Безопасности ООН в отношении ливийского урегулирования. Вместо патрулирования воздушного пространства Ливии (а ровно это разрешала принятая резолюция Совета Безопасности ООН) они стали бомбить силы руководителя Ливии М.Каддафи, оказывать воздушную поддержку тем экстремистам, которые в основном и составляли ряды противников ливийской армии. Вы знаете, как в результате был уничтожен бывший ливийский лидер и как впоследствии те самые экстремисты, которых вооружали наши западные и некоторые другие партнеры, пошли с этим оружием в еще примерно десяток стран, включая Мали, где ситуация до сих пор не может успокоиться. «Исламское государство» захватило не только значительные пространства Ирака и Сирии, но чувствует себя достаточно активно и в Ливии.

Сейчас, как и ради ликвидации С.Хусейна и М.Каддафи, была оказана мощнейшая неразборчивая поддержка любым силам, включая самых отъявленных экстремистов, которые готовы помочь свергнуть диктатора, пытаются поставить во главу угла всех действий мирового сообщества по Сирии свержение, ликвидацию или уход Президента Сирии Б.Асада, поскольку он, дескать, нелегитимен. Во-первых, он легитимен не только, потому что он является избранным президентом государства-члена ООН. Если кому-то требовалось подтверждение, напомню, что два года назад была реализована наша инициатива, предложенная Президентом России В.В.Путину Президенту США Б.Обаме о химической демилитаризации Сирии, были приняты решения в рамках Конвенции по запрещению химического оружия, которые приветствовали присоединение Сирии под руководством Президента Б.Асада к этой Конвенции, а также резолюции Совета Безопасности ООН, где сотрудничество режима Б.Асада с международным сообществом по ликвидации химических составов тоже всячески приветствовалось. Не может быть, что для целей уничтожения химического оружия режим Б.Асада легитимен, а для целей борьбы с терроризмом – нет. Тут не хватает логики.

Из-за такого подхода наших западных коллег страдает дело. Потому что коалиция, которую США объявили для борьбы с «Исламским государством», имеет целью нанесение воздушных ударов по позициям этой террористической структуры, как было сказано, в Ираке и в Сирии. С Ираком договорились, хотя формальное соглашение и не было опубликовано, но, по крайней мере, есть подтверждение, что Багдад сотрудничает с этой операцией. А с сирийцами даже не стали пытаться договариваться: «Асад нелегитимен, поэтому мы будем просто бомбить территории, на которых работает «Исламское государство», и будем предупреждать сирийцев, чтобы они нам не мешали это делать». Мы не пониманием, почему эту самую инициативу по борьбе с «Исламским государством» нельзя было сформулировать через Совет Безопасности ООН в контактах и с согласия не только Правительства Ирака, но и Правительства Сирии, которое сейчас, если взять сирийскую армию, является наиболее дееспособной силой, на земле противостоящей «Исламскому государству». Всем понятно, что ударами с воздуха это зло не победить, поэтому Президент России В.В.Путин в ходе своих встреч с Преемником Наследного принца Саудовской Аравии М. Бен Сальманом, в ходе встречи с Министром иностранных дел Сирии В.Муаллемом за последние пару месяцев сформулировал предложения, которые заключаются в том, чтобы все те, кто понимают серьезнейшую опасность, исходящую от «Исламского государства» и прочих террористических группировок, объединили бы свои усилия, координировали действия, не мешали друг другу и, главное, избегали взаимных стычек. Прежде всего, речь идет о сирийской и иракской армиях, ополчении курдов в Сирии и Ираке и отрядах сирийской оппозиции, состоящих из сирийских граждан, а не из наемников. Разумеется, это все важно было бы скоординировать с деятельностью, которую проводит коалиция, включая удары по позициям «Исламского государства» с воздуха, участием стран региона, оказывающих финансовую и иную поддержку различным отрядам сирийской оппозиции. Если мы уберем из этого уравнения контрпродуктивное требование отставки Президента Сирии Б.Асада как предварительное условие борьбы с терроризмом, которое сейчас присутствует в позиции целого ряда наших партнеров, мы вполне сможем эффективно работать. Как раз на это направлена инициатива Президента Российской Федерации В.В.Путина, которую мы активно продвигаем в контактах со странами Персидского залива, США и европейцами.

Вопрос: В последнее время Европу захлестнула самая большая за все послевоенное время волна беженцев из стран Ближнего и Среднего Востока. Германия даже заявила о возможности выхода из шенгенской зоны, чтобы минимизировать количество нелегально прибывающих мигрантов. Какие механизмы, по Вашему мнению, должно выработать мировое сообщество, чтобы прекратить наплыв беженцев?

С.В.Лавров: Я бы выделил два аспекта: меры, которые нужно принять немедленно, потому что проблема разрастается с каждым днем и часом, и системность этой проблемы. Эти «потоки» не свалились с неба, а стали результатом вполне конкретных действий, которые предпринимали, прежде всего, страны, куда сейчас и направляются беженцы. Речь идет о том, что происходило и продолжает происходить в Ираке, Ливии, и, конечно, вокруг Сирии. Этот регион превращен в «серую зону». Особенно хотел бы сказать о Ливии. Это огромная территория, где нет единой власти. Сейчас там есть признаваемое международным сообществом правительство в городе Тобрук, а также непризнанное, которое находится в столице этого государства городе Триполи. Некоторые территории захвачены «Исламским государством», другие части страны – боевиками, которые вообще никому не подчиняются и никем не контролируются. Эта «серая», а может, уже и «черная дыра», очень удобна для того, чтобы направлять нелегальных мигрантов в Европу, по сути дела, из всех остальной Африки, включая «арабскую» и «черную» ее части. Вот, что происходит, если говорить о причинах. Кризис в Сирии и упрямство тех, кто считает, что уход Б.Асада в качестве предварительного условия политического урегулирования важнее, чем борьба с «Исламским государством», – вот что усугубляет кризис в Европе.

В этой связи в рамках своего председательства в Совете Безопасности ООН мы предложили 30 сентября провести специальное министерское заседание СБ ООН на тему: «Международный мир и безопасность. Аспекты различных конфликтов и террористической угрозы на пространстве Ближнего Востока и Северной Африки». Мы обязаны обо всем этом говорить и должны будем поставить вопрос о том, чтобы сформулировать неприемлемость сотрудничества с экстремистскими и крайне радикальными силами.

Все это можно применить не только к упомянутому региону. Я имею в иду вчерашние события в Киеве. Это, ведь, те самые экстремисты из партии «Свобода», кто, по утверждению Министра внутренних дел Украины А.Авакова, виновны в убийстве сотрудника национальной гвардии и ранении десятков мирных граждан. В ее уставе записана приверженность к документам украинских националистов, заявивших в 1941 г. о поддержке гитлеровского порядка в Европе. Когда на парламентских выборах на Украине в 2012 г. партия «Свобода» получила какие-то проценты, позволившие ей направить своих депутатов в Верховную Раду, Евросоюз сделал специальное заявление, призвав украинских политиков не сотрудничать с этой экстремистской, по сути дела, резко националистической партией. Тогда на Украине никто не обратил на это внимание. Когда же состоялся госпереворот, и в состав коалиции вошла та самая партия «Свобода», мы напомнили нашим европейским коллегам о том, как они относились к этому экстремистскому объединению несколько лет тому назад. Никто не отрицал, что это происходило, и была заявлена такая позиция. Но нас все убеждали, что на Украине все будет нормально. Как публично заявил мой французский коллега, «ничего страшного, что «Свобода» в коалиции, по своим сегодняшним убеждениям, она движется в направлении политического мейнстрима». Партия «Свобода» показала «политический мейнстрим», видимо, в понимании украинцев.

С экстремистами заигрывать нельзя нигде. Это касается и партии «Свобода», и «Правого сектора». Мы видим, что попытки как-то урезонить этих радикалов заканчиваются лишь соглашательской политикой по отношению к ним, а никак не отказом их от своих неприемлемых и антиевропейских по своим ценностям подходов.

Возвращаясь к Ближнему Востоку, разговор должен быть комплексным. Нельзя игнорировать корни, из которых произрастают политические группировки (прежде всего, «Исламское государство»). Равно как и нельзя пытаться исказить истину. Сейчас некоторые американские исследователи заявляют, что если бы не было диктаторов, то не было бы и «Исламского государства». История его создания не так уж сложна. Есть немало американских исследователей и специалистов, которые рассказывают, как многие из нынешних лидеров этой террористической группировки (они известны поименно, включая г-на Багдади) находились в американских тюрьмах в Афганистане, откуда они были отпущены после отбывания наказания за какие-то преступления, вмененные им американской администрацией, и с тех пор они в том регионе достаточно активно собирают своих сторонников и действуют. Мы это говорим не для того, чтобы сказать, что кто-то виноват, а мы, дескать, предупреждали. Это совершенно не наш интерес. Мы не хотим злорадствовать, постоянно кого-то упрекать. Мы хотим одного – чтобы все, кто прекрасно понимают серьезнейшую угрозу, исходящую от «Исламского государства», выбрали свои приоритеты. А приоритет один – объединить усилия, а все остальное отложить на потом. Рассчитываю, что мы будем услышаны. По крайней мере, реакция наших американских и европейских коллег, а также все большего числа арабских стран Персидского Залива, да и других стран региона говорит о том, что они начинают понимать, что сейчас важнее – какие-то искусственные ультиматумы в отношении сирийского урегулирования, или совместная работа по борьбе с общим злом.

При этом, никто не отказывается от необходимости выполнять договоренности по урегулированию кризиса в Сирии. Мы активнейшим образом этим занимаемся. Буквально вчера у меня состоялась очередная встреча с представителями сирийской оппозиции. Наша цель состоит в том, чтобы различные оппозиционные группы объединились на конструктивной платформе для диалога с режимом Б.Асада с целью выработки таких договоренностей о будущем политическом устройстве Сирии, которые будут опираться на взаимное согласие. Этот принцип никем не отвергается. Только что процитированные мной слова были записаны еще в 2012 г. в т.н. Женевском коммюнике об урегулировании сирийского кризиса. Все больше стран начинают понимать, что нужно работать в этом направлении – посадить всю оппозицию за один стол переговоров. Мы провели две подобные встречи в Москве – в феврале и апреле с.г.. В апреле была принята «московская платформа», которая приветствовалась многими, даже теми, кто не участвовал в этих переговорах. Аналогичные усилия предпринимали наши египетские друзья. Мы тесно координируем работу с ними. Недавно в Дохе прошла встреча министров иностранных дел России и Саудовской Аравии и США, на которой мы тоже договорились, что на данном этапе нашей общей задачей является объединение всей оппозиции на конструктивной платформе готовности к диалогу с правительством Б.Асада и достижение договоренностей о будущем Сирии, включая любые возможные реформы, общие законы и т.д. на основе взаимного согласия. Так что параллельная работа на треках борьбы с терроризмом и политического урегулирования в Сирии должна восприниматься как вполне объективная связка, которая должна удовлетворить интересы всех и послужить общей основой для совместной работы.

Вопрос: На прошлой неделе в рамках молодежного форума «Территория смыслов» Вы говорили о том, что Россия получает сигналы от США о возобновлении диалога. На каких условиях мы готовы на них откликнуться?

С.В.Лавров: Очень просто. Это условия, которые могут иметь место между двумя уважающими себя государствами. Речь идет об обоюдном уважении равноправных позиций, внимании и учете интересов друг друга. Какие-то другие условия и не нужны. Многие механизмы, созданные за последние 4-5 лет, заморожены нашими американскими партнерами, которые решили нас наказать. Я, прежде всего, имею в виду Президентскую комиссию, в состав которой входило более 20 рабочих групп. Функционировали каналы взаимодействия и реализации совместных проектов практически на всех направлениях межгосударственного общения: от космоса и ядерной безопасности, до гуманитарных и молодежных обменов и т.д. Но насильно мил не будешь. Хотя если они вернутся на путь равноправного взаимоуважительного диалога, за нами дело не встанет.

Вопрос: Как известно, МГИМО и Дипломатическая академия находятся под патронажем Министерства иностранных дел России. Эти вузы наш Президент России В.В.Путин справедливо назвал кузницей российской дипломатии. Есть ли планы у Правительства Российской Федерации и, в частности, Министерства иностранных дел по созданию новых проектов для подготовки будущих высококлассных специалистов в области дипломатии?

С.В.Лавров: Нет, я об этом не думал, потому что нам всегда казалось, что Дипакадемия и МГИМО очень высоко подняли планку. Я сейчас даже запнулся, потому что не представляю себе какой-то современной формы образования, подготовки специалистов, которая не была бы уже задействована в рамках МГИМО и Дипакадемии. Если у Вас есть идеи, которые прошли мимо двух ректоров, ученых советов и МИД, мы с удовольствием с ними ознакомимся.

Вопрос: Могут ли возникнуть разногласия между Россией и ее союзниками после достижения общих целей в рамках БРИКС, ШОС, ЕАЭС?

С.В.Лавров: Если говорить о национальных интересах, то в любом союзе – экономическом или военном – они никогда на 100% у всех не совпадают. Разные структуры экономики (если мы говорим об интеграционных процессах ЕАЭС), уровень развития, исторические особенности, экономическая специализация населения и многое другое. У вех стран по-разному развита связь с внешними рынками. Но для того и разрабатываются интеграционные проекты, чтобы обеспечить такое сочетание условий, которое будет представлять из себя пакет компромиссов, итоговый результат которого выгоден всем. Убежден, имеющиеся договоренности – больше сотни документов, составляющих основу ЕАЭС, а раньше, Таможенного союза – настолько выверены и понятны специалистам, что сомневаться, что это в интересах каждой страны, которая основала и затем присоединяется к этому объединению, очень трудно. Я убежден, что это перспективнейший проект. Да, сейчас конъюнктура мировых рынков, прежде всего сырьевых, и валютные колебания не позволяют полностью использовать преимущества этой интеграции, создают на обозримом этапе развития этих процессов понижательные тенденции. Однако, у меня нет сомнений, что заложенный фундамент и договоренности, которые были дополнительно разработаны и приняты, являются весьма перспективными и обеспечат долгосрочные интересы наших государств.

Как я уже говорил, проявили интерес наши китайские друзья. Идут специальные контакты между комиссией ЕАЭС и КНР. В более широком плане, как я упомянул, концепция «Экономического пояса Шелкового пути» представляет для китайской стороны в контексте сопряжения с интеграционными процессами в ЕАЭС и, в целом, на этом пространстве. Здесь же есть роль и для ШОС. Если мы более широко посмотрим на ситуацию, то евразийские экономические интеграционные процессы соприкасаются на Востоке с азиатско-тихоокеанскими интеграционными инициативами, а их там немало, а на Западе – с интеграционным проектом ЕС. Кто знает, если все отставят в сторону какие-то политические амбиции, политические предварительные условия и не будут слушать советов от тех, кто находится далеко от этого региона, а будут руководствоваться своими жизненно важными национальными коренными интересами, я бы не исключал, что в какой-то перспективе (наверное, не в немедленной) разговор о создании таких гармонизирующих окружностей, совпадающих и объединяющихся одной целью, вполне возможен. Концептуально мы давно поддерживаем такой подход. Раньше Ш.де Голль говорил о единой Европе от Атлантики до Урала, а в последние десятилетия мы говорим о единой Европе от Лиссабона до Владивостока. Это уже не отвергается как утопия нашими европейскими партнерами. Пока дело не дошло до конкретных разговоров, но, как видите, тут нет недостатка идей. Главное, начать их обсуждать профессионально, деполитизировано, на основе поиска баланса интересов всех входящих в эти структуры государств.

Вопрос: Как Вы оцениваете перспективы реализации Минских соглашений с учетом недавних переговоров Президента России В.В.Путина с Канцлером Германии А.Меркель и Президентом Франции Ф.Олландом и, в целом, складывающуюся сегодня ситуацию?

С.В.Лавров: Безусловно, это сейчас главный «нерв» в европейской политике. Обнажен он был не по нашей инициативе. Известно, как развивался этот кризис, его генезис неоднократно излагался подробнейшим образом. Очень упрощенно, в двух словах: внутреннеполитический кризис с конца 2013г., майдан, демонстрации, стычки, призывы прекратить эти стычки со всех сторон, договоренность между президентом и оппозицией, которая была подписана, в том числе, министрами иностранных дел трех европейских государств. На утро договоренность растоптана, вместо предусмотренного ею «правительства национального единства» объявлено о создании «правительства победителей», включая того самого О.Тягнибока, являющегося руководителем партии «Свободы», которую европейцы считали «нерукопожатной», но потом смирились с тем, что она входит в состав новой украинской власти, и которая вчера руками своего активного члена, судя по всему, убила человека и многих ранила. Вот, собственно, и все. Произошел государственный переворот, первой акцией которого стало заявление Парламента об отказе от законов, обеспечивавших права языковых меньшинств. Данный законопроект потом так и не был подписан окончательно, но голосование состоялось. Под одним из «меньшинств» конечно же, понимался и русский язык, который совсем трудно назвать языком меньшинства, подавляющее большинство населения Украины на нем думает или умеет разговаривать. Потом Крым, куда глава «Правового сектора» Д.Ярош, стал направлять «поезда дружбы», как он их назвал, с вооруженными людьми. Затем попытка захвата Верховного совета Крыма. Все это известно. Когда люди в Крыму и на Юго-Востоке Украины сказали, что не хотят признавать результаты переворота и хотят жить на основе традиций, им направили комиссаров, назначенных губернаторами или руководителями каких-то военных администраций, они избрали своих народных губернаторов. Они ни на кого не нападали: ни Донецк, ни Луганск не шли ни на кого войной, а просто избрали своих народных губернаторов и хотели жить так, как они себе понимают. Не загоняя в дискриминационное положение русский или другие языки, не отказываясь от своей культуры, от Праздника 9 Мая – Великого Дня Победы. На Западе Украины его уже перестали праздновать, а новые власти подтвердили, что будут праздновать день рождения С.Бандеры и Р.Шухевича, день основания украинской повстанческой армии, той самой, которая вырезала, в том числе, и поляков. Эти люди на Донбассе сказали, что хотят сами определять, как жить дальше. Не они начинали войну.

Помню, когда майдан кипел еще до соглашения между В.Ф.Януковичем и оппозицией, западные страны, министры обороны НАТО напринимали кучу заявлений, в которых настоятельно призывали Президента Украины В.Ф.Януковича не допустить использования армии против народа, и он этого не сделал. Он не отдавал приказа использовать Вооруженные силы Украины против демонстрантов. Там были только беркутовцы, полицейские, спецподразделения полиции, причем сначала даже невооруженные. Были провокации, снайперы, которые стреляли и в «Беркут», и в демонстрантов. Стреляли из дома, в котором тогда располагался штаб майдана, в этом доме был замечен А.Парубий. Эта история, к расследованию которой была допущена комиссия Совета Европы, до сих пор не распутана. Честно говоря, я сомневаюсь, что будет установлена истина, как и в случае с теми, кто совершил зверство в Одессе 2 мая 2014 г. У меня очень большие сомнения. По крайней мере, за одесские преступления арестовали только тех, кто являлся членами группы т.н. «Антимайдан», а сотники, которые зафиксированы на видео стреляющими по пытающимся выбраться из горящего дома людям, куда-то пропали.

Как только произошел переворот, и новая власть услышала, что на Донбассе и в Крыму его не принимают, она отдала команду о начале т.н. антитеррористической операции. Мы спросили у наших западных коллег, могли бы они так же, как в случае с В.Ф.Януковичем, призвать новые власти не применять армию против собственного народа. Они ничего не ответили, а потом стали делать публичные заявления, в которых призывали новые украинские власти в ходе осуществления антитеррористической операции (которую они признали таковой) продолжать применять силу пропорционально. Как вам это нравится? Это такое лицемерие, что дальше некуда. Когда я говорю со своими западным коллегам на эту тему, они стыдливо прячут глаза. То есть В.Ф.Януковича призывали не использовать армию против народа, и он таких приказов не отдавал, а к новым властям, пришедшим в Киеве путем переворота к руководству государством, таких ограничений не выставлялось – им разрешалось применять силу против собственного народа, но делать это «пропорционально». Кто будет оценивать «пропорциональность». Вы сами понимаете.

Стоило больших усилий перевести ситуацию в какое-то более-менее политическое русло, хотя Президент П.А.Порошенко после избрания вместо обещанного мира (как он всегда говорит: «Я – президент мира») подтвердил приказ продолжать эту антитеррористическую операцию. Были ожесточенные бои в августе прошлого года, и лишь натолкнувшись на жесткое сопротивление, украинская армия, понеся большие потери, согласилась сесть за стол переговоров. Тогда были заключены первые Минские соглашения (5 сентября 2014 г.). А 15 сентября, признав вклад России в заключение сентябрьских Минских соглашений от 2014 г., Евросоюз ввел дополнительные санкции. На наш вопрос, является ли это их отношением к политическому процессу, ответить нам толком ничего не смогли. Потом выяснилось, что процедура введения этих санкций была совершенно закрытой. Многие президенты и премьеры стран Евросоюза просто не знали о том, что от их имени делает Брюссель. Сейчас власти в Киеве публично заявляют, что поскольку Россия не выполняет Минские договоренности, санкции, принятые в сентябре прошлого года, будут продлены. Возможно, это то, о чем Президент Украины П.Порошенко пытался договориться с Канцлером Германии А.Меркель и Президентом Ф.Олландом. Мы обращаем внимание на тему санкций только с точки зрения того, чтобы Россия внутри страны готова была к подобного рода «вывертам» наших западных партнеров, чтобы мы от них не зависели в тех областях, которые жизненно важны для нашей страны, для наших граждан.

Первые Минские договоренности какое-то время помогали снизить накал противостояния, но в январе украинская армия, к сожалению, вновь получила приказ попытаться силой изменить линию фронта, линию соприкосновения, как ее ни назови, и тоже получила жесточайший отпор, после чего Киев опять выразил готовность сесть за стол переговоров. Тогда и появились уже основные Минские договоренности, т.н. «Минск-2». Переговоры над этим документом шли почти 17 часов с личным участием президентов России, Франции, Украины, Канцлера ФРГ. Этот документ – уже не просто какая-то политическая прихоть, он одобрен резолюцией Совета Безопасности ООН. Это уже не та ситуация, когда политическую декларацию можно каким-то образом «замотать».

У нас есть такие примеры, когда принимавшиеся на самом высоком уровне политические декларации потом гроша ломаного не стоили. Я имею в виду, в частности, договоренности в рамках ОБСЕ, в рамках Совета Россия-НАТО, о том, что никто не будет укреплять свою безопасность за счет безопасности других. Это были политические декларации. Когда стала развиваться американская система ПРО и стало очевидно, что европейский сегмент этой противоракетной обороны США будет затрагивать нашу безопасность, мы эти факты предъявили и предложили политическую декларацию о неделимости и равном характере безопасности для всех перевести на язык юридических обязательств, нам категорически отказали. Предлагалось даже заключить специальный договор. Хотя политическая декларация была принята, наш партнер в виде натовцев отказался даже обсуждать этот договор.

Еще одна политическая декларация появилась в период создания Совета Россия-НАТО в 1997 г.: мы договорились, что на территории новых членов НАТО не будут на постоянной основе размещаться существенные боевые силы. Речь опять шла о политической декларации. Мы поняли, что в последние годы, еще задолго до украинского кризиса, наши натовские соседи проводят учения, которые становятся постоянными, на какой-то ротационной основе выдвигают свои боевые подразделения к нашим границам на территории новых членов НАТО. Мы стали высказывать наши озабоченности, предлагать подумать над решением. А нам ответили: «Это не существенные боевые силы». Тогда мы спросили: «А какие силы существенные?». В ответ мы слышали: «В общем, давайте пока не будем вдаваться в эти детали». Тогда мы предложили заключить юридическое соглашение между Россией и НАТО, в котором формулировались бы параметры того, что считать существенными боевыми силами по количеству военнослужащих и типам вооружения. С нами даже разговаривать не стали. Поэтому политическая декларация есть, а юридических обязательств нет.

Я привел эти примеры, чтобы показать, что Минские соглашения – это несколько другой случай. Да, есть политическая декларация, которая была принята в Минске, но есть резолюция Совета Безопасности ООН, которая единогласно без единого изменения одобрила Минские соглашения от 12 февраля с.г.. И в этих Минских соглашениях записано все так, что очень трудно извратить содержание, как сейчас происходит с конституционной реформой. Достаточно просто сесть и прочесть, что записано в Минском документе. А там записано, что поправки в Конституцию Украины в части, касающейся Донбасса, должны быть согласованы с руководителями этих территорий и должны включать конкретные элементы децентрализации. Эти элементы децентрализации в Минске лично формулировали Канцлер ФРГ А.Меркель и Президент Франции Ф.Олланд. Это и русский язык, и особые экономические возможности для этих регионов, и их участие в назначении прокуроров для своих территорий, и их право создавать народную милицию, и многое другое. В Минском документе сказано, что все это должно быть записано в Конституции Украины по согласованию с Донецком и Луганском. Вместо этого там записана фраза, которая включена в раздел «Переходные положения» о том, что в отдельных районах Украины может быть особый порядок местного самоуправления, а остальные пункты этих положений через несколько лет просто должны перестать действовать. Наверное, такая же судьба уготована и этому непрозрачному, непонятному намеку на то, что обещается этим территориям. Вместо размытых и туманных обещаний киевская власть обязана включить развернутые положения о самоуправлении и особом статусе этих районов Донбасса. Повторю, это уже не политическая декларация, которую можно игнорировать или как-то пытаться обойти, а резолюция СБ ООН, международно-правовое обязательство. Это серьезно.

Мы выступаем за то, чтобы Минские договоренности были выполнены в полном объеме без каких-либо изъятий и хитростей. Готовы в этом помогать. Делаем все для того, чтобы, несмотря на абсолютно аррогантную позицию Киева, Донецк и Луганск оставались за столом переговоров, а также на позициях приверженности Минским договоренностям, суть которых – сохранение целостности Украины при обеспечении прав населения территории Донбасса.

Мы понимаем внутриполитические трудности, взгляды, которые высказываются в Верховной Раде, в том числе о том, что и другие части Украины заслужили больше полномочий, но это все предмет политических переговоров. Мы готовы в этом помогать, а также в том, что касается имеющихся у нас возможностей. У нас есть неплохие отношения с отдельными регионами Украины. У других стран есть прекрасные отношения с Киевом, различными политическими силами в Верховной Раде.

Убежден, что если бы западные страны, оказывающие решающее влияние на поведение официального Киева, собрали бы все эти политические силы (чтобы США и Евросоюз делали это в унисон) и настоятельно посоветовали бы им вести себя так, как договаривались, то, убежден, что ничего подобного вчерашним безобразиям не произошло бы, и Минские соглашения стали бы выполняться. Шансы у нас еще есть.

Сегодня состоится очередной телефонный разговор и конференция по «скайпу» в рамках подгрупп по безопасности и политическим вопросам Контактной группы. Заседание подгруппы по политическим вопросам продолжится и на следующей неделе. В развитие телефонного разговора Президента России В.В.Путина с Президентом Украины П.А.Порошенко, а затем с Президентом Франции Ф.Олландом и Канцлером Германии А.Меркель для «заострения» проблемы договороспособности всех участников Минских соглашений и поиска путей преодоления возникших препятствий мы предложили провести в ближайшие 10-12 дней встречу министров иностранных дел в «нормандском формате» (Россия, Украина, Франция, Германия). Ждем позитивного отклика от наших партнеров. По крайней мере, в разговоре с Президентом В.В.Путиным Канцлер Германии А.Меркель и Президент Франции Ф.Олланд активно поддержали эту идею.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 1 сентября 2015 > № 1516704 Сергей Лавров


Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 августа 2015 > № 1516692 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на Форуме «Территория смыслов на Клязьме», Владимирская область, д.Дворики, 24 августа 2015 года

Добрый день,

Большое спасибо за приглашение. Действительно, очень приятно в очередной раз находиться в этой атмосфере, которая располагает на мысли, поиск идей. Очень здорово, что эта традиция живет и активно поддерживается российской молодежью, Администрацией Президента Российской Федерации, Правительством России. Мне в качестве руководителя Министерства иностранных дел довелось уже не первый раз быть причастным к этому процессу, за что я искренне признателен.

Мы находимся в очень живописном уголке России. Владимирская земля неразрывно связана со становлением российской государственности. Совсем недавно в Министерстве иностранных дел проводилась презентация Владимирской области, в ходе которой ее Губернатор С.Ю.Орлова вместе со своими коллегами «показала товар лицом». Было видно, насколько здесь глубоко чтут историю, традиции и не менее активно занимаются новыми делами, свершениями в тех областях, от которых зависят развитие области и в целом государства.

То, что название вашей встречи гласит «Территория смыслов на Клязьме», по-моему, очень актуально. Важно глубоко понимать и осмысливать происходящее в мире – стремительные перемены в науке, технологиях, экономике, социальной сфере, международных делах. Осознать смысл происходящего не менее важно, чем просто активно и честно делать работу на своем участке. Насколько я могу судить, здесь представлены специалисты, в том числе по большей части в области общественных наук. Так что, мне кажется, вам и «карты в руки». Ощущения, возникающие у вас после ознакомления с происходящим в мире, которые будут, наверное, как-то трансформироваться в ваши комментарии и вопросы, которые вы будете сегодня ставить, очень важны для нас в практической работе по формированию линии России на тех или иных направлениях в рамках реализации Концепции внешней политики Российской Федерации.

Сегодня сфера внешнеполитических интересов, как я понимаю, непосредственно связана с борьбой идей. Борьба идей заключается, в том числе в выборе или навязывании выбора в том, что касается моделей развития, ценностей. Мы наблюдаем завершение очень длинной эпохи исторического, экономического, финансового, политического доминирования Запада. Это продолжалось сотни лет. Сейчас эта эпоха вступает в объективные противоречия с тем, что реально формируются новые центры силы, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Объективно формируется полицентричное мироустройство, хотя это будет достаточно длительным процессом. Наверное, признать, что твое господство практически безраздельное, существовавшее многие века, кончается и подходит к концу, не очень легко.

Мы наблюдаем попытки сохранить доминирование уже искусственным путем, в том числе за счет давления на другие страны, использования санкций и даже вооруженной силы в нарушение международного права, Устава ООН. Это добавляет хаоса в международные отношения, нестабильности, превращая целые регионы, страны в территории, откуда произрастает угроза терроризма, насильственного экстремизма и многого другого, что мы можем наблюдать, к сожалению, на обширных пространствах Ближнего Востока и Севера Африки.

Мы убеждены, что единственный реальный рецепт решения подобных проблем – это не попытки силового вмешательства или иного принуждения к образу поведения, который кому-то кажется правильным, а уважение права народов на свою идентичность, многообразия современного мира. В обществе, как и в природе, только многообразие может быть залогом процветания и развития. В общем-то, все принципы, которые необходимо свято уважать применительно к сегодняшним проблемам международных отношений, были закреплены в Уставе ООН, не надо о них забывать.

В этом году мы будем отмечать 70-летие ООН. В ближайшие месяцы состоится специальная юбилейная сессия Генеральной Ассамблеи ООН, посвященная 70-летию Организации, которая, как нам всем известно, родилась на руинах Второй мировой войны с тем, чтобы никогда больше подобных трагедий, катастроф не повторилось, и никто и никогда не пытался уповать на свою исключительность, тем самым сам себе выписывая карт бланш на каие-то действия вопреки и в нарушение интересов других государств.

Есть еще одно противоречие, которое мы наблюдаем в современном мире – это стремление США и их союзников всячески «поднимать на щит» тему демократии внутри отдельных стран, причем в том ключе, в котором они считают правильным, и одновременно отказываются даже обсуждать проблемы демократии, когда речь касается международных дел. Демократизация международных отношений как термин не воспринимается нашими западными партнерами. Они считают, что и так все в порядке. На самом деле это не так. Да, есть ООН, ее Совет Безопасности, но попытки действовать в одностороннем порядке множатся, и их пытаются обосновывать тем, что СБ ООН якобы парализован. Это неправда. За последние пару лет Совет Безопасности ООН принял около 80 резолюций, которые действуют. Были применены вето России и Китая в тех случаях, когда Организации предлагалось проголосовать за нечто прямо противоречащее интересам урегулирования сирийского кризиса, занять сторону вооруженной оппозиции, которая при поддержке внешних спонсоров провозгласила цель свержения законного президента. Поэтому не надо обижаться на такие истории. Были еще случаи, когда мы применяли вето в ответ на попытки политизировать такие серьезные вещи, как, например, необходимость тщательного расследования крушения малайзийского «Боинга» или что-то еще.

Противоречие между таким настырным продвижением западного видения демократии, когда дело касается государственного устройства других стран и одновременный отказ от реальных дискуссий по практической демократизации международных отношений тоже является весьма характерным для сегодняшней эпохи.

Но надо, наверное, все-таки всем думать и о себе. Те, кто стремятся узурпировать право управлять другими народами, неизбежно скатятся к ограничению демократии и у себя дома, тем более, что у наших западных партнеров уже создается необходимая инфраструктура для такого разворота. Имею в виду сильно развитые электронные средства тотального контроля над личностью, о чем много говорят с большой тревогой в западных СМИ. Вам известно, какие дискуссии идут на эту тему в Европе, Латинской Америке, других регионах.

Я уже упоминал, что регион Ближнего Востока и Северной Африки превратился в рассадник терроризма и насильственного экстремизма. Сейчас оттуда Европу захлестывают огромные волны нелегальных иммигрантов. Это становится головной болью «номер один» для Европейского континента. Терроризм и нелегальные иммигранты – все это производное от попыток сохранить свое доминирование в международных делах путем вмешательства во внутренние дела суверенных государств.

Наши западные партнеры, прежде всего, натовцы во главе с США еще в 1999 г. попрали все принципы Хельсинкского заключительного акта. Тогда члены ОБСЕ коллективно бомбили страну-члена ОБСЕ в нарушение всех принципов, заложенных в основе этой Организации и Устава ООН. Затем так же было и с бомбежками Ирака с последующей его оккупацией, Ливии в нарушение того мандата, который был одобрен СБ ООН. Сейчас пытаются сделать то же самое с САР. Результат – на огромных пространствах Сирии и Ирака провозглашен халифат т.н. «Исламским государством Ирака и Леванта». Эта структура каждый раз меняет свое обличие, но с каждой его сменой становится все более грозной и зловещей.

Начиналось все с попустительства в отношении талибов, моджахедов, которые тогда боролись с Советским Союзом. Ради того, чтобы насолить Советскому Союзу, не позволить ему победить этих экстремистов, им оказывалась огромная помощь. Потом они мутировали в «Аль-Каиду». Это была уже более серьезная и не только замыкающаяся на Афганистан террористическая организация. На нее тоже смотрели, немного прикрывая глаза, в расчете на то, что она поможет смене некоторых режимов, которые Западу не нравились. То, что произошло с террористическими движениями в последнее время, проявляется в провозглашении «Исламского государства» («ИГ»). Оно объявило своей целью совсем не ограничиваться территорией Ирака и Сирией, а создать халифат (они уже печатают и распространяют специальные карты) на пространстве от Португалии до Пакистана, обязательно захватить Мекку и Медину (две высшие мусульманские святыни) и сделать ислам «правильным», отвечающим постулатам «ИГ». Головорезы «ИГ» (все вы, наверняка, видели эти ужасные кадры) в прямом эфире осуществляют публичные казни т.н. иноверцев. Нас это убеждает только в одном: когда мы видим терроризм, каковы бы ни были его проявления, с ним нужно бороться без двойных стандартов, ни в коем случае не пытаться использовать экстремистов для достижения своих политических целей. Во-первых, это безнравственно. Во-вторых, все равно люди, которые пытаются это делать, не смогут никогда контролировать экстремистов. Вспомните, что было 11 сентября 2001 г., когда последователи моджахедов, которых США поддерживали в Афганистане, напали на Манхэттен и совершили жуткие преступления, которые до сих пор у американцев вызывают трепет.

Поэтому мы против языка силы и санкций. Мы за то, чтобы любые проблемы решать через равноправный взаимоуважительный диалог, через поиск баланса интересов. Успешные примеры такой работы у нас перед глазами. Это и химическое разоружение Сирии, в соответствии с договоренностями, которые были достигнуты с сирийским правительством, и достижение договоренностей по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной программы.

Сейчас, когда ведется речь о борьбе с терроризмом, Президент В.В.Путин предложил двигаться по двум параллельным направлениям. С одной стороны – формировать коалицию по борьбе с «ИГ», поддерживать всех, кто с ним воюет, с другой – параллельно активизировать переговоры по согласованию политической договоренности, которая позволила бы урегулировать сирийский кризис. Мы за то, чтобы все те, кто противостоят «ИГ», объединялись. А наши западные партнеры, некоторые страны ближневосточного региона говорят: «Да, хорошая идея, но с сирийской армией мы не будем объединяться, потому что они нелегитимны и с ними нельзя сотрудничать пока мы не сменим режим». Всего полтора года назад с сирийским правительством прекрасно сотрудничали, когда нужно было решать проблему вывоза и уничтожения химического оружия из Сирии. Значит опять двойной стандарт. Оно только что было легитимным, и СБ ООН принимал резолюции, приветствовавшие согласие сирийского правительства присоединиться к Конвенции о запрещении химического оружия и взаимодействовать с Организацией по запрещению химоружия в деле вывоза и ликвидации этой отравы. Сейчас ничего не изменилось. Сирийское правительство продолжает противостоять экстремистам. Так что двойные стандарты здесь мешают. Вместо консолидации всех тех, кто готов бороться с терроризмом, усилия отвлекаются на то, чтобы опять, уже пятый год, пытаться сменить режим под сурдинку борьбы за демократию.

Помните, как начиналась «арабская весна»? Она была активно приветствована нашими западными партнерами как, наконец, переход народов к демократии. Я не думаю, что за последние пару лет кто-либо на Западе использует такой термин, и что «арабская весна» символизирует переход к демократии. Она принесла колоссальные беды. Ирак на грани развала, Ливия уже развалилась. Угроза терроризма распространилась из Ливии на колоссальные территории Северной Африки, добралась уже до черной Африки, где террористы «Боко-харам» в Нигерии присягают на верность «Исламскому государству». Поэтому только диалог, уважение интересов партнера, стремление найти консенсус, а это неизбежно связано с компромиссами без какого-либо диктата и ультиматумов. На этих принципах работают такие относительно молодые объединения, как БРИКС и ШОС. Думаю, что если бы те же самые принципы воспринимались нашими западными партнерами, то не было бы, конечно, никакой конфронтации в силу продвижения военной инфраструктуры НАТО вплотную к границам России, вопреки сделанным ранее обещаниям, не было бы и украинского кризиса, если бы дела велись не на основе ультиматумов и «черного и белого» понимания происходящего, не на основе принципа «либо с нами, либо против нас», а через поиск общеприемлемых компромиссов. И, конечно же, не было бы нынешней конфронтации, если бы много лет назад наши западные партнеры откликнулись на наш призыв договориться о том, как мы будем выполнять давным-давно взятые на себя обязательства по обеспечению стратегической стабильности в Евро-Атлантике на основе принципа равной и неделимой безопасности для всех, когда никто не будет обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других. Этот принцип был провозглашен в ОБСЕ много десятилетий назад, потом был подтвержден при создании Совета России-НАТО. Но все это было сделано в рамках политических деклараций, а поскольку он на практике не выполнялся нашими западными коллегами, мы предложили сделать этот принцип юридически обязывающим. Они тут же ушли в сторону и даже отказались с нами разговаривать, заявив, что «юридические гарантии безопасности можно получить только в НАТО». Стало быть, они отказались от провозглашенной их же лидерами линии на то, чтобы сделать единое и неделимое пространство равной безопасности в Евро-Атлантике. Вот этот «натоцентризм», эта попытка сохранить разделительные линии, являются системной проблемой, а уже все остальное, включая трагедию на Украине, – производное от этого деления на «своих» и «чужих».

Мы всегда готовы к искреннему, равноправному и конструктивному диалогу со всеми, кто намерен работать на таких условиях, в том числе и с нашими западными партнерами, будь то ЕС, НАТО или США. Они об этом прекрасно знают. Мы никогда не откажемся от своих принципов, от своей идентичности, никогда не откажемся, как подчеркивал Президент России В.В.Путин, от независимой внешней и внутренней политики Российской Федерации. Понятно, что кому-то не нравится, что мы, как сказал Президент, не торгуем своим суверенитетом, но иначе быть не может. Повторю еще раз: на равноправной, взаимоуважительной основе мы открыты к взаимодействию со всеми. Сейчас развиваем и будем активно продолжать углублять процессы евразийской экономической интеграции. Будем работать над сопряжением этого процесса с китайскими интеграционными идеями, связанными с концепцией «Экономического пояса шелкового пути», о чем договорились наши президенты 8 мая, когда Председатель КНР Си Цзиньпин по приглашению В.В.Путина был в Москве для участия в торжествах по случаю 70-летия Победы и для двусторонних переговоров. Убежден, что Евразийский экономический союз имеет все основания стать связующим звеном между интеграционными процессами в Азиатско-Тихоокеанском регионе и тем, над чем работают наши коллеги в Европе, к Западу от Евразийского экономического союза. В любом случае, курс на объединительные действия безальтернативен. Будем его продвигать.

Вопрос: Инициативной группой студентов мы решили организовать у себя в Ростове-на-Дону Международный образовательный конвент. Мы, как регион, можем рассчитывать на то, чтобы это мероприятие посетят представители государственных структур? Если да, то как сделать так, чтобы они заинтересовались конвентом и посетили его?

С.В.Лавров: Если вы только планируете его создать, тогда нужно, наверное, об этом побольше рассказывать. Если там есть какой-то международный аспект, который сопряжен с поддержкой со стороны МИД, то мы готовы это сделать. Как я понимаю, речь идет, прежде всего, о Министерстве образования и науки? Убежден, что там об этом знают. Если вы проводите какие-то международные мероприятия, вам нужно пригласить гостей, и вы хотите, чтобы им было максимально комфортно получать визы или они могли бы быть освобождены от сборов (мы такие вещи делаем), обращайтесь, пожалуйста. Обязательно поможем.

Вопрос: Мой вопрос посвящен самодостаточности. Если человек уверен в себе, то его слушают, прислушиваются. Если перенести отношения между людьми на отношения между государствами, то есть страны, которые знают цели, к которым они идут, к ним обычно прислушиваются. Настанет ли у нас время, когда наши чиновники перестанут оправдываться и апеллировать к внешним игрокам и, аргументируя свою позицию, все время приводить пример других. Не можем ли мы на данном этапе или в ближайшем будущем почувствовать себя самодостаточными, чтобы отстаивать свою политику, свой взгляд на мир? Считаю, что после этого к нам будут тянуться и другие государства, так происходит в БРИКС, в других образованиях. Такие страны, как Китай, Иран и даже Венесуэла могут себе позволить отстаивать на международной арене свои интересы, независимую точку зрения, которая идет вразрез с большинством. Россия - самое больше государство, одно из самых влиятельных и сильных в мире. Мне кажется, мы уже можем себе это позволить. Считаю, что от этого число наших сторонников только увеличится. Вы обладаете огромным авторитетом в мире. За счет чего это произошло? Вы очень часто говорите понятные и честные вещи, и их воспринимает аудитория, она слышит, она ждет этого. Другие международные лидеры, как Ф.Кастро, М.Каддафи, высказывали такие вещи и приобрели авторитет. Не может ли Россия стать таким центром притяжения за счет честной, уверенной позиции на международной арене?

С.В.Лавров: Я полностью с Вами согласен, что касается концептуального подхода к трудностям. Как говорится, «незачем на зеркало пенять». Надо собой заниматься, быть самодостаточными тем более, что Россия, к счастью, одна из немногих держав, которым Богом, природой, предками, историей, такая самодостаточность гарантирована. Нужно только распоряжаться всем этим богатством с умом и рачительно, к чему постоянно призывает Президент.

Я не согласен с теми, кто говорит, что у нас все было бы хорошо, но вот из-за этих санкций все и происходит. Президент ориентирует нас, правительство и все другие структуры совсем на другую работу. Он ориентирует нас на то, чтобы никогда не попадать в зависимость по жизненно важным товарам, будь то продовольствие, медикаменты или то, что необходимо для обеспечения нашей обороноспособности. Читаю много аналитики, которая сводится к тому, что вот опять начнутся разговоры: будут кивать на Евросоюз, на США, на их козни и провокации, а сами ждать, когда нефть снова поднимется до каких-то величин, которые позволят, ничего не делая в экономике, опять более менее безбедно существовать. Это не позиция Президента, это не позиция Правительства, это не та позиция, которую МИД продвигает на международной арене. Отвечая на подобные вопросы иностранных журналистов, говорю, что мы сейчас работаем исходя из того, что этот период будет очень долгим. Так оно и будет.

Наши западные партнеры очень горазды на всякую интересную интерпретацию договоренностей и своих собственных решений. Поправка Джексона-Вэника запрещала России предоставлять режим наибольшего благоприятствования в торговле с США до тех пор, пока Россия не прекратит запрещать евреям эмигрировать из СССР. Последний запрет был снят еще до того, как СССР прекратил существование. С тех пор уже все, кто хотел уехать – уехали, и подавляющее большинство опять вернулось по доброй воле в Российскую Федерацию. Но поправка Джексона-Вэника действовала до периода нашего вступления в ВТО. И если бы не вступление в Организацию, американцы бы ее и не отменили. А сохраняли они ее в силе под разными предлогами, уже не связанными с проблемами миграции, а потому что какой-то конгрессмен хотел, чтобы мы увеличили покупки каких-то куриных окорочков. Я не шучу, именно такого уровня были причины. Поэтому, когда мне мои коллеги, в том числе в США, говорят, что как только решится украинский кризис, но на условиях, которые они считают правильными, и которые мало что имеют общего с Минскими соглашениями, так тут же санкции в мгновении ока исчезнут я смотрю на них, честно говоря, сочувственно. Либо они врут мне в лицо, либо ничего не понимают в политике своего собственного руководства. Конечно, мы не должны закрываться от остального мира - мы как раз выступаем за открытую торговую систему. Привлекаем внимание к планам по созданию таких закрытых интеграционных блоков: сейчас американцы работают с европейцами, чтобы создать трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство, которое будет закрытым членским клубом, работают на востоке Азиатского континента над созданием трансокеанского инвестиционного партнерства - это тоже закрытый клуб. Нас не приглашают ни в транстихоокеанский, ни в трансатлантический. Китай и кое-кого еще тоже не приглашают в транстихоокеанское партнерство. Выражаем тревогу, что это объективно может вести к развалу Всемирной торговой организации и единых правил международной торговли. Поэтому не будем никогда выступать за автаркию. Но мы должны, конечно же, видя как ведут себя наши партнеры на Западе, делать все, чтобы не зависеть от них в ситуациях, когда они могут решить почему-то нас наказать.

Перехожу ко второй части вопроса. Эта линия вызывает уважение. Не все страны настолько самодостаточны и настолько самостоятельны, что могут свободно выражать свое мнение публично по тем или иным международным вопросам. Кто-то находится под очень сильным давлением доноров, которые оказывают необходимую помощь для экономического выживания, кто-то зависит от торговли. Но, тем не менее, когда голосовалась резолюция по крымским событиям, она была принята ГА ООН, но голосами чуть более половины членов Организации. Остальные голосовали либо против, либо воздержались (а таких было большинство), либо вообще не участвовали в голосовании. Но это показательно с точки зрения отношения в мире, понимая, под каким страшным давлением со стороны Запада находились страны перед этим голосованием.

Вы упомянули Китай, Венесуэлу. Эти страны проводят независимую внешнюю политику. Но мне кажется, что наиболее популярным зарубежным лидером в мире является Президент России В.В.Путин.Это опирается не на какие-то умозаключения, а на объективные, годами проводящиеся опросы общественного мнения. Это можно видеть, когда общаешься с зарубежной аудиторией, не являющейся номенклатурной: общественными организациями и структурами. Главная причина такой популярности заключается именно в том уважении, которое встречает независимая политика, причём независимая не в плане капризов – «как хочу, так и ворочу» – а с точки зрения уважения международного права, недопустимости двойных стандартов и того, что всегда надо держать своё слово: договорились – нужно выполнять. Эти качества присущи российскому Президенту. Думаю, что это главные принципы, которым нужно следовать не только во внешней политике, но и в жизни вообще.

Вопрос: В последние годы торгово-экономические отношения между Россией и Китаем переживают бурный рост. Реализован ряд крупных проектов, в том числе в нефтегазовой сфере: строительство нефтепровода из Российской Федерации в КНР. Компания «Новатек» проводила консультации с китайскими коллегами. Как Вы считаете, каковы перспективы России и Китая по сотрудничеству в арктическом регионе? Возможно, стоит привлекать молодых специалистов и учёных для участия в стажировках в подобных компаниях, ведь они готовы делиться своими проектами часто на безвозмездной основе?

С.В.Лавров: Во-первых, огромный привет Салехарду. Тепло вспоминаю (правда, это было давно, лет восемь назад), как там проходило министерское заседание Арктического совета. Все были очень впечатлены бурным ростом города и уровнем комфорта, который создаётся в непростых полярных условиях для жителей. Было особенно приятно, когда на прощальном обеде угощали строганиной.

Что касается перспектив сотрудничества в арктическом регионе, то мы являемся членами Арктического совета и «Арктической пятёрки» прибрежных государств Северного Ледовитого океана. В Арктическом совете есть набор одобренных принципов, которые сводятся к простым вещам. Во-первых, арктические страны несут главную ответственность за развитие этого региона, освоение его природных ресурсов, причём такое, которое будет обеспечивать бережное отношение к окружающей среде, которая там особенно хрупкая, и самым серьёзным образом обеспечивать все права коренных народов, проживающих за полярным кругом и в арктических зонах наших государств. Совет также принял решение, что мы не будем закрываться от других государств, но и не будем делать Арктику всеобщим достоянием человечества, как некоторые хотели бы. Сохраняя ответственность восьми арктических государств-членов Арктического совета, мы открыты для взаимодействия, в том числе готовы принимать в Совет наблюдателей. Единственное условие, что они будут именно наблюдателями и станут подключаться к тем проектам в рамках Арктического совета, которые будут согласованы его постоянными членами. Китай является одним из наблюдателей в Совете, поэтому данный принцип абсолютно распространяется на него. У КНР здесь благоприятные перспективы, потому что есть соответствующие ресурсы и технологии, научный потенциал, но наше взаимодействие в Арктике с Китаем не обязательно должно ограничиваться рамками Арктического совета. Арктическая зона Российской Федерации – это зона, в которой мы можем на двусторонней основе работать со многими партнёрами, и, конечно, КНР – один из приоритетных.

Относительно того, что касается конкретных аспектов продвижения упомянутых Вами инициатив, я, являясь министром иностранных дел, не за всё отвечаю. Но как только появляется международный аспект, где мы можем помочь, – пожалуйста, обращайтесь. Постараемся всё сделать.

Вопрос: На всей территории Российской Федерации крупные иностранные компании проводят творческие конкурсы для одарённых детей, которых выявляют, а в последующем дают им гранты на обучение за рубежом. Одобряете ли Вы такие мероприятия? Контролируются ли они?

С.В.Лавров: Этот вопрос не в моей компетенции и вызывает двойственные чувства. С одной стороны обидно, когда умные, хорошие ребята уезжают и не возвращаются. Когда же они уезжают, получают образование, возвращаются домой и начинают применять полученные за рубежом знания для создания собственного бизнеса или осуществления своей работы – я могу это только приветствовать. Когда уезжают и не возвращаются – это обидно, страна теряет, и, полагаю, сами молодые люди, если бы имели возможность самореализовываться внутри России так, как они того хотят, не стали бы размышлять о чём-то другом. Нужно создавать такие возможности.

Здесь на форуме я вижу молодых людей, уже состоявшихся как личности, имеющих планы: кто-то получил учёную степень, кто-то начинает работать над какой-то программой, которая представляет технологический и научный интерес. Этому форуму уделяет внимание «Росмолодёжь», Президент России В.В.Путин и другие ветви власти, включая те министерства, от которых зависит создание максимально комфортных условий для того, чтобы наша молодёжь училась и работала в России. Подсказывайте, где чего-то не хватает. Наверняка, первая тема – это деньги, но есть и какие-то иные способы сделать учёбу и её организацию в собственной стране более привлекательной, применять более современные подходы. Подсказывайте! Повторю, здесь нет моего профессионального «угла», могу комментировать эту тему только как гражданин. Я – за то, чтобы было сделано всё для того, чтобы наша молодёжь оставалась здесь, ездила учиться за рубеж, потому что без обменов невозможно. Все больше молодых ребят и девушек приезжают для учёбы в российских вузах. Мы заинтересованы в том, чтобы такое образование получала наша молодёжь за рубежом, но, конечно, хотели бы, чтобы потом все эти знания применялись на Родине.

Вопрос: На данный момент существует список стран, въезд в которые не рекомендован российским гражданам. Возможен ли в таких условиях обмен курсантов, в том числе уголовно-исполнительной системы? Если да, то, с какими странами возможно и наиболее эффективно сотрудничество?

С.В.Лавров: По своей работе я касаюсь этой темы в одной её части – когда речь идёт об инцидентах, происходящих с нашими гражданами за рубежом, когда вопреки нормам международного права, двусторонним договорам и соглашениям (в частности, об оказании взаимной правовой помощи по административным и уголовным делам) наших граждан произвольно арестовывают и отправляют в страну, желающую проводить над ними судебные действия. Практически во всех случаях это США. Всем известны случаи, когда наших предпринимателей В.Бута и К.Ярошенко нелегально вывезли в США. Недавно ещё одного нашего гражданина Р.Селезнёва без всякого контакта с властями страны пребывания, где он находился (Мальдивская Республика), не пустили на рейсовый самолёт, когда он собирался возвращаться в Россию, затолкали в американский самолёт и увезли на их базу, откуда переправили на территорию США. Очень много случаев, когда наших граждан арестовывают по американским запросам в Европе, а затем европейские суды принимают решение об их экстрадиции в США, хотя мы предъявляем аргументы в пользу возвращения гражданина на Родину, где были бы проведены необходимые следственные действия.

Среди похищенных большая доля – люди, которые так или иначе работали раньше в правоохранительной системе. Мне известно, что после целой серии такого рода неправомерных акций против наших граждан мои коллеги в Федеральной службе исполнения наказаний и руководители правоохранительных структур принимали меры по ограничению выезда за рубеж в те страны, где могут случаться подобные провокации. Мы, естественно, будем продолжать требовать уважения всех договорённостей, которые заключаются между Россией и США. Во всех упомянутых мной случаях в соответствии с договором 1999 г. США были обязаны уведомить нас, предъявить имеющиеся к нашим гражданам претензии и на этой основе продолжать сотрудничать, а вместо этого они просто организовывали похищение россиян.

Что касается обменов по линии российских и зарубежных правоохранительных структур, то я не вижу здесь никаких препятствий. Такие обмены обычно осуществляются, обсуждаются, о них договариваются по линии руководителей соответствующих органов, заключаются необходимые документы. Я не слышал, чтобы подобного рода обменами кто-то злоупотреблял.

Вопрос: Хотел бы поблагодарить Вас за выступление, а организаторов за то, что пригласили и обеспечили для всех комфортные условия. Я приехал на этот форум для защиты проекта «Я могу» – это образовательные мотивационные лекции для студентов Тулы и Тульской области. В будущем я планирую вывести данный проект на федеральный уровень. В таком возрасте важно, чтобы рядом оказался человек, способный своим примером показать, что всё возможно и зависит от тебя. Хочу создать проект, где люди с инвалидностью могли бы передавать свои знания и опыт. В связи с этим мой вопрос: кто был Вашим наставником в юном возрасте, кто помог добиться успеха в жизни? Понимаю, что просьба не по Вашей линии, но был бы признателен за Вашу поддержку моего проекта.

С.В.Лавров: Большое спасибо за то, что Вы делаете. Вы сказали, что хотели бы сделать этот проект федеральным, а я думаю, что он вполне заслуживает того, чтобы иметь международное измерение. Тем более, что «греха таить», этому аспекту жизни человека в некоторых других странах стали уделять внимание гораздо раньше, чем у нас. Слава Богу, что сейчас ситуация меняется. Мы будем поддерживать двумя руками международные контакты, обмен опытом, взаимообогащение в реализации этой программы.

Что касается того, кто помог мне сформироваться как личность, то это, наверное, мама, если говорить про возраст до завершения института. Были и хорошие учителя. Когда пришёл в МИД были руководители, которые помогли понять, что нужно проявлять больше самостоятельности и не стесняться выдвигать инициативу. Я им очень благодарен.

Вопрос: Сергей Викторович, вспомните свой первый рабочий день. Какие трудности Вам пришлось преодолеть и какие эмоции испытать?

С.В.Лавров: Честно говоря, я помню этот день, но там не было ни трудностей, ни эмоций, потому что все эмоции закончились, когда мне сообщили, что я принят на работу в Министерство иностранных дел и сразу же направляюсь в наше Посольство в Шри-Ланке, которая только-только перестала называться Цейлоном. Я пришёл в МИД в отдел Южной Азии, готовился там месяц, а по истечении этого срока отправился в Шри-Ланку и приступил к работе. Наверное, это был день как день. Коллеги встретили хорошо, он запомнился. Думаю, не должно быть запредельных эмоций – нужно приходить и работать, а не ударяться в эмоции.

Вопрос: В одном из Ваших заявлений говорится, что ни одна страна или группа стран не должны вмешиваться в судьбу всего мира. Как мы все знаем, ситуация в Ираке развивается не лучшим образом. Курдское ополчение «пешмерга» воюет с т.н. «Исламским государством». Сейчас группа стран, включая США, выступает за создание курдского государства. Поддерживает ли Россия создание мирного независимого Курдистана?

С.В.Лавров: Вы правильно сказали, наша позиция предполагает постоянное напоминание всем, что никто, ни одна страна или группа стран не может диктовать всем остальным свою волю. Народы должны сами определять свою судьбу и делать это на основе Устава ООН, через национальный диалог.

Ирак пережил жуткие времена, когда под надуманным предлогом в 2003 г. была осуществлена агрессия, которую осудила не только Россия, но и многие другие страны, включая Германию, Францию. Агрессия не подтвердила наличия оружия массового уничтожения, а именно это было объявлено причиной для применения силы. Американская оккупационная администрация разогнала все силы безопасности, которые были в основном суннитскими (у власти была партия БААС), и стала сотрудничать с шиитским большинством (в Ираке все-таки большинство шиитов). Потом долгое время в Ираке велась борьба с терроризмом, которая закончилась без очевидных результатов. Иностранные контингенты были выведены, а Ирак – предоставлен сам себе (есть там какие-то советники и США и других стран).

Я разговаривал со многими моими коллегами, занимающими посты в Администрации и избранными в Сенат США, в Палату представителей, которые говорили мне, что была допущена ошибка, когда мы вторглись в Ирак и выгнали отовсюду всех суннитов. Кстати, в «Исламском государстве», по экспертным оценкам, наиболее боеспособная группа боевиков – бывшие офицеры армии С.Хусейна. Они никаким образом не связаны с идиологизированным исламом, а просто потеряли работу, и их наняли для выполнения этой работы под эгидой «ИГ», а не партии БААС, к которой они принадлежали и которую американские оккупационные власти разогнали и запретили. История, как правило, аукается. Сейчас американцы убеждают уже тех руководителей Ирака, которые представляют шиитское большинство, не обижать суннитское меньшинство, которое сами же американцы выгнали отовсюду. Это достаточно парадоксальная история, поэтому наш подход очень простой – мы не будем заниматься подобными вещами и говорить, что сегодня надо выгнать суннитов, а сейчас нужно подвинуться шиитам. Это социальная инженерия, манипулирование государственным устройством извне, издалека. Оно уже настолько деструктивно, что никого убеждать в этом не надо. Поэтому мы выступаем за то, чтобы все иракцы – шииты, сунниты, курды – сами договаривались, как им жить. Очень долго не решались вопросы между Багдадом и Эрбилем (столицей иракского Курдистана) относительно распределения конституционных полномочий и, в частности, распределения доходов от торговли нефтью, но потом удалось договориться. Выполнение договоренностей идет с трудом, но, тем не менее, мы не видим другого пути мирного урегулирования всей этой ситуации в любой стране региона кроме как через национальный диалог. Мы никогда не будем занимать позицию, которую недавно без всякого стеснения озвучил Вице-президент США Дж.Байден, прямо заявивший, что Ирак нужно расколоть на шиитскую, суннитскую части, а также отдать курдам все, что они хотят. Это очень безответственное заявление. Но самое главное – не приемлемо заявлять Ираку из-за океана, как он должен реформироваться и как его нужно разделить. Мы не будем играть в эти игры. Выступаем за то, чтобы народы сами определяли свою судьбу. В вопросах, касающихся всех иракцев, мы активно продвигаем, поддерживаем и поощряем национальный диалог с участием всех.

Вопрос: Каков Ваш прогноз на дальнейшее развитие российско-американских отношений в контексте предстоящих президентских выборов в США?

С.В.Лавров: Прогнозы – дело неблагородное. Мы привыкли руководствоваться реальными фактами.

Разумеется, мы следим за предвыборной кампанией в США. Есть мнение, что еще со времен СССР нашей стране с республиканскими президентами было проще с чем с демократическими, потому что демократы – идеалисты и более идеологизированы в вопросах внешней политики, в то время как республиканцы более реалистичны. Наверное, в таком описании специфики обеих партий есть резон. Но, скажу Вам честно, я большой разницы не вижу. В любом случае, тому, кто станет президентом США, нужно будет определять свою политику в отношении Российской Федерации. Вполне очевидный факт, что нынешняя политика в отношении России вызывает растущую критику и недовольство, в том числе в рядах демократической партии. Республиканцы критикуют Президента США Б.Обаму за его линию практически на всех внешнеполитических направлениях. Возможно, здесь просто сказывается желание любой ценой подорвать шансы кандидатов в президенты от демократической партии. Посмотрим. От диалога с нами никто не отказывается, мы никого упрашивать тоже не будем. Но когда нам поступит предложение, пусть даже постепенно, начать восстанавливать каналы и механизмы взаимодействия и диалога, которые были заморожены нашими американскими партнерами, уверен, мы не будем кокетничать и согласимся на то, чтобы они возобновились. Кстати, мы уже получаем от американцев сигналы на этот счет. Они не очень внятные, но очевидно понимание, что отказ от функционирования Президентской комиссии и ее 21 рабочей группы не является конструктивным.

Вопрос: Какие конкретные действия необходимо предпринять, чтобы прекратить кровопролитие на Ближнем Востоке и остановить ИГИЛ? Существует ли опасность того, что после свержения ИГИЛ место этой структуры может занять другая террористическая группировка?

Европу захлестнула волна нелегальной миграции с Ближнего Востока. Существует ли подобная угроза для России?

С.В.Лавров: Что касается «Исламского государства», Президент России В.В.Путин в последние недели уделял этой теме большое внимание, в том числе она подробно обсуждалась в ходе его встречи с преемником Наследного принца, Министром обороны Саудовской Аравии Мухаммадом бен Сальманом в Санкт-Петербурге «на полях» XIX Петербургского международного экономического форума. Об этом шла речь в ходе визита в Россию Министра иностранных дел Сирии В.Муаллема, а также во время переговоров Госсекретаря США Дж.Керри в Сочи. Впоследствии Президент В.В.Путин обсуждал эти вопросы с Президентом США Б.Обамой и целом рядом своих ближневосточных партнеров. Кстати, на этой неделе многие из них приезжают на Международный авиационно-космический салон «МАКС-2015», в ходе которого также планируются контакты на высшем уровне.

Суть нашего подхода очень проста – учитывая стремительно распространяющееся влияние «Исламского государства» на целые территории, на которых не просто объявлен халифат, а создаются структуры, которые дублируют функции государства, крайне необходимо что-то предпринимать. Наша идея в том, чтобы объединить всех тех, кто уже сейчас не земле с оружием в руках противостоит этим террористам. Прежде всего, это армии Сирии и Ирака, а также (наш коллега из иракского Курдистана не даст соврать) курдское ополчение «пешмерга», которое тоже активно противостоит «Исламскому государству». К тому же в Сирии воюют т.н. отряды «умеренной оппозиции», которые раньше назывались «Свободная сирийская армия», а потом сменили название. Это сирийцы, которых финансируют из-за рубежа. Президент В.В.Путин предложил, чтобы, во-первых, объединились армии Ирака и Сирии, а также курдские ополчения из этих стран. А во-вторых, страны, финансирующие сирийскую вооруженную оппозицию, также настроили ее на координацию действий вместе с упомянутыми армейскими подразделениями на противостояние «ИГ».

Все наталкивается на упрямую позицию некоторых наших партнеров: дескать, пока Президент Б.Асад у власти, они не будут с ним сотрудничать, а будут направлять сирийские вооруженные отряды как на борьбу с «Исламским государством», так и с вооруженными силами Сирии. Это очевидное распыление усилий. Более того, есть информация, что когда наши американские коллеги готовят и финансируют на территории соседних с Сирией стран т.н. «умеренную оппозицию», выясняется, что значительная часть тех, кого они тренируют для последующей отправки в Сирию, это экстремисты, которые сидели либо в американских тюрьмах в странах региона (такие тюрьмы были и в Ираке) либо в тюрьмах других стран Ближнего Востока. Они либо отсидели свой срок либо пошли на сделку, и теперь их тренируют для того, чтобы они пошли воевать с «Исламским государством». Но, если это так, то неудивительно, что примерно половина из них сразу разбегается и встает в ряды тех, с кем их учили воевать. По некоторым данным, для этой работы американцы привлекают инструкторов, среди которых есть бывшие боевики группировки «Джабхат ан-Нусра» – террористической организации, включенной Советом Безопасности ООН в соответствующий санкционный список.

Недавно я прочел интересные признания бывшего директора разведывательного управления Пентагона М.Флинна, который публично заявил, что в 2012 году в Администрацию Белого дома был представлен доклад разведки, в котором содержалось предупреждение о том, что планируемые действия США на Ближнем Востоке могут реально способствовать появлению в этом регионе (в Сирии, в частности) крайне радикально настроенных сил.

Все это также имеет отношение к вопросу про мигрантов и беженцев –это миллионы людей. Все это последствия войны и ухода из Ирака в ситуации, когда не была ликвидирована террористическая угроза, это результаты бомбежек Ливии с целью сменить режим. Оружие, которое поставляли ливийским повстанцам из Европы, использовалось для свержения М.Каддафи, а потом эти ребята пошли в десяток других стран, включая Мали, где потом с ними боролись те, кто продавал им оружие для свержения М.Каддафи. Это совершенно парадоксальные метаморфозы. Поэтому не должно быть никаких двойных стандартов. Если вы боретесь с терроризмом – боритесь. Но конъюнктурно рассуждать о том, что можно сотрудничать с экстремистами и преступниками, которые в создавшейся ситуации могут свалить авторитарного диктатора, который уже всем надоел, – это тупиковый путь, и бумеранг все равно вернется к тем, кто пытается играть в такие игры. Незаконная торговля людьми и потоки мигрантов идут, прежде всего, через Ливию, где сейчас царит беспредел, и нет никакой центральной власти. Там есть два правительства: одно признано ООН, другое нет; между ними идут переговоры. Но эти два правительства не контролируют всю страну. Там присутствует огромное количество группировок. Кстати, не так давно мы высвобождали наших ребят – украинцев и белорусов. Мы вели переговоры по специальному каналу совсем не с теми двумя активными политическими силами. Не буду вдаваться в детали, но эта была какая-то еще одна группировка.

Такая же ситуация с потоками нелегальных мигрантов. На территории Ливии организован бизнес, так как там мало кто что-то контролирует. Там и были созданы каналы для отправки в Европу.

Насколько серьезно это для России? По некоторым оценкам Россия, если брать абсолютные цифры людей которые у нас работают или хотели бы работать, – вторая по привлекательности страна для мигрантов. Прежде всего, мы заинтересованы в том, чтобы это были граждане стран СНГ. У нас с ними в подавляющем большинстве случаев общая история, язык и менталитет, хотя кое-кто пытается искусственно создавать различия между нашими народами. Нет признаков того, что волна, которая сейчас идет в Европу, как-то повлияет на потоки, которые в любом случае направляются в Российскую Федерацию.

Вы знаете, сейчас у нас принимаются очень жесткие меры, прежде всего, по линии ФМС вместе с МИД, чтобы навести порядок в этой сфере. Главным образом, это направлено на пресечение и высылку из России тех, кто нелегально здесь работает, с ограничением их последующего въезда для работы в нашей стране на определенный срок. Но, самое главное – линия на то, чтобы вывести из тени трудовых мигрантов и обеспечить их легальное и достойное проживание и условия для работы, а также формирование для них пенсионных фондов. Раньше у многих из них после приезда отбирали паспорт и т.д. Сейчас мы с этим активно боремся, и наши партнеры, прежде всего, из стран СНГ уже ощущают эти перемены. Волна, которая сейчас захлестывает Европу, не влияет на данном этапе. Думаю, что у нас есть достаточно средств, чтобы не допустить каких-либо негативных последствий от этого. В то же время мы готовы сотрудничать с европейскими коллегами.

Они уже обращались к нам с предложением подумать о выработке в Совете Безопасности ООН резолюции, которая комплексно обеспечит подход к проблеме нелегальных мигрантов из Африки на Европейский континент. Мы соглашаемся и говорим, что открыты для такой совместной работы, но нужно понять, что им требуется. А требуется многое, вплоть до того, чтобы перехватывать суда не только в открытом море, но и в территориальных водах Ливии. Они даже ведут речь о возможности каких-то операций на ливийской территории – на суше. Но для этого нужно согласие ливийского государства, а государства такого нет сейчас. По крайней мере те, кого сейчас признают в ООН за легитимных правителей Ливии, не контролируют большую часть территории. А почему так произошло? Потому что те же страны, которые сейчас «захлебываются» от волн нелегальных мигрантов, активно участвовали в свержении режима М.Каддафи противозаконными методами. Когда мы об этом постоянно говорим, нам отвечают: «Ну, что вы? Кто старое помянет – тому глаз вон!». Предлагают думать не о том, кто виноват, а что сейчас делать. Но беда в том, что таких ошибок уже накопилось слишком много. В Ираке, как я рассказывал, американский партнер говорит, что это была ошибка. В Ливии тоже была ошибка. Но мы-то предупреждали каждый раз об этих ошибках, но нас не слушали, а потом приходили к нам по тому же Ираку: вторглись вопреки позиции России, Франции и Германии и решениям СБ ООН, но потом пришли в Совбез с предложением принять «успокоительную резолюцию». По Ливии то же самое – предлагают принять резолюцию, чтобы начать там национальный диалог. Мы готовы помогать, в том числе в решении проблем миграции, но тогда давайте по-честному выбирать приоритеты. Что важнее: проталкивать совершенно политизированную и, я бы сказал, «нечистоплотную» резолюцию о создании трибунала по «Боингу», когда мы целый год «бьемся в закрытую дверь», требуя честного и транспарентного расследования, а все ключевые факты продолжают утаиваться. Зачем они поставили эту резолюцию на голосование? Только чтобы подкрепить искусственно созданный образ России как косвенно или непосредственно виновной страны в этом жутком преступлении. Потом нам говорят, что Россия блокирует расследование. Ничего нет дальше от истины. Мы единственные, кто весь год после этой трагедии «долбили» почти каждый день СБ, требуя выполнения принятой резолюции. Никаких внятных докладов не было представлено. Был какой-то промежуточный доклад, в котором прошлогодней резолюции Совета Безопасности вообще не было упомянуто. Голландская служба безопасности ведёт сейчас расследование, недавно они проводили какие-то встречи. Мы задали вопросы, в частности, почему о частях ракеты «Бук», которые они нашли несколько месяцев назад, сообщили только сейчас? Попросили их показать – нам не показали. Мы поинтересовались, где их нашли, но нам тоже этого не сказали. При всем при том они принесли в СБ ООН резолюцию, которая ясно и однозначно подавалась как поддержка тех, кто обвиняет ополченцев и Россию. Она даже была составлена так, что этот трибунал должен был работать не по международным правилам, а по украинскому законодательству. Тогда зачем трибунал? Украина – суверенное государство, имеет полное право создавать любые судебные механизмы.

Я перешел на другую тему по одной простой причине: они прекрасно знали, что мы «заветируем» эту резолюцию, значит они ее положили на стол для того, чтобы мы применили вето, а они потом «показывали на нас пальцем». И в то же самое время они у нас спрашивают, можем ли мы им помочь в Совбезе что-нибудь согласовать, чтобы им было легче бороться с нелегальными мигрантами?. Мы говорим, что можем, но только им стоит определиться, что важнее: противодействовать захлестывающей их незаконной миграции или заниматься в СБ ООН пропагандой. Если первое, то мы всегда готовы к сотрудничеству. Недавно мы согласовали очень важные решения о том, как расследовать случаи применения кем бы то ни было химического оружия в Сирии. Работали три месяца. Американцы, предложившие эту совместную работу, могли бы просто положить на стол эту резолюцию в первоначальном, абсолютно неприемлемом виде и еще раз получить вето с нашей стороны. Они поступили прагматично и рационально – стали вести переговоры. В итоге мы договорились, и опять все аплодируют тому, что можно все-таки договариваться. Можно, но только нужно начинать договариваться, а не действовать ультиматумами. Поэтому, нам волноваться нечего. А Курску, Ростовской и другим областям, которые принимают украинских беженцев, – нижайший поклон. Я знаю, как тепло и радушно встречают этих людей, особенно детей и женщин, что им помогает федеральный центр, но огромную ношу несут сами эти области.

Вопрос: Позвольте вернуть Вас с Ближнего Востока в наш регион, к нашим соседям. Ни для кого не секрет, что Россия для Республики Беларусь является главным партнером и стратегическим союзником, а для многих граждан Белоруссии Россия – это действительно родная страна, как и весь российский многонациональный народ. Тем не менее (может, это связано с тем, что у нас скоро выборы – буквально в октябре) прокатилась такая волна в СМИ, что Белоруссия развернулась на Запад, а именно позиция Республики Беларусь по украинскому конфликту сейчас меняется. В связи с этим хотел бы попросить Ваш комментарий как компетентного лица, одного из тех государственных деятелей, который может выразить позицию Российской Федерации по этому поводу.

С.В.Лавров: Спасибо. Это очень хороший вопрос, потому что сейчас многие говорят, что Россия, натолкнувшись на отношение Запада, разворачивается на Восток, Азию и Тихий океан. Белоруссии говорят, что она разворачивается на Запад. Это менталитет тех, кто не понимает иной логики, кроме «свой-чужой» или «либо с нами, либо против нас». Это ровно то, что лежит в основе большинства проблем на европейском пространстве, противоречит клятвенным политическим декларациям обеспечивать равную неделимую безопасность, когда никто не против безопасности других, и когда все вправе выбирать с кем дружить, но в рамках общей неделимой безопасности. А наши западные партнеры продолжают в большинстве своем руководствоваться логикой «свой-чужой», «либо с нами, либо против нас».

Я помню еще первый «майдан» на Украине в 2004 г. Тогдашний Министр иностранных дел Бельгии, который потом стал Еврокомиссаром по торговле, К.де Гюхкт осенью 2004 г. публично заявлял, что украинское правительство и народ обязаны сделать выбор, с кем они: с Евросоюзом или Россией. Я считаю, что более безответственных заявлений в приличном обществе трудно себе представить. То же самое повторялось и когда был майдан двухгодичной давности – те же самые призывы. Поэтому наш ответ очень простой и содержится в Концепции внешней политики Российской Федерации, в соответствующих концепциях Республики Беларусь: мы развиваем отношения со всеми, кто готов к этому на основе равноправия, взаимной выгоды и взаимного уважения. У нас нет никаких предубеждений. Более того, мы заинтересованы в том, чтобы Беларусь нормализовала свои отношения с Западом. Все эти годы, что я министр, Беларусь находилась под теми или иными санкциями со стороны Запада: должностные лица, включая руководство Беларуси, и определенные компании. На всех встречах с Евросоюзом, с американцами мы говорили, что это тупиковый путь, нужно не изолировать, а вовлекать. Мы активно добивались с некоторыми успехами вовлечения Беларуси в работу Совета Европы, членом которого она пока не является. Мы шли по пути (и такие решения были приняты по нашей инициативе) присоединения Беларуси к некоторым конвенциям Совета Европы, что допускается для стран - не членов и т.д. И сейчас говорить, что отношения Белоруссии с Западом наносят ущерб российским отношениям – это опять действовать «или-или», в черно-белом восприятии современного мира, а он гораздо богаче, гораздо разнообразнее. У нас есть план совместных согласованных действий в области внешней политики, который мы каждые два года разрабатываем с Министерством иностранных дел Республики Беларусь, он утверждается Президентами на высшем государственном совете. Ежегодно мы проводим совместную коллегию двух министерств (в этом году, по-моему, в октябре). Поэтому во взаимозависимом, глобализирующемся мире жить категориями какого-то средневековья – «ты пошел гулять с этим другом, значит ты меня разлюбил» – уже смешно.

Вопрос: В первую очередь, большое спасибо за то, что Вы в свете всего безобразия публично сдерживаетесь в отношении Украины и не произнесли ни одного плохого слова в сторону украинского народа. Спасибо Вам за это. Рано или поздно эта политика хаоса, популистов закончится, и Украина начнет становиться на путь развития, становления государства. В сознании украинца уже на уровне рефлексов внедрена очень большая вражда к россиянам. Будут ли со стороны российского государства или на уровне коммерции проводиться какие-либо мероприятия, чтобы возобновить статус дружеского народа? На территории Российской Федерации о себе заявил некий комитет «Спасение Украины», который хочет быть противовесом современному киевскому режиму. Ходят слухи, что раз он заявил это с территории Российской Федерации, то заручился поддержкой Москвы. Они позиционируют себя точно так же, разделяя народ на «правильных и неправильных». «Неправильные» для них – это Запад, чьими руками создался этот хаос, а «правильные» – это пострадавшие, Восточная часть Украины. Имеет ли право на существование путь, который дальше разделяет народ Украины?

С.В.Лавров: Вы начали с благодарности за то, что я не произнес дурного слова в адрес украинского народа, а закончили тем, что комитет «Спасение Украины», который был создан, и об этом было объявлено, как бы ведет линию на раскол украинского народа. Два этих комментария взаимосвязаны, потому что я не видел и не слышал ни одного плохого слова от российского руководства, само собой, но и от членов этого комитета, которых показывали по телевизору, в адрес украинского народа. Там звучали достаточно гневные высказывания по поводу действий предыдущего президента и нынешней власти. Мы тоже, комментируя эти действия, называем вещи своими именами. В том числе призывая к тому, чтобы выполнялось то, о чем договаривались с участием той же Франции, Германии, России, тех же США. Я напомню о договороспособности лидеров, осуществивших государственный переворот. Сейчас очень часто говорят, что надо возвращаться в женевский формат, где присутствуют США. Да, в апреле 2014 г. в Женеве состоялась встреча, Госсекретаря США Дж.Керри, руководительницы внешней политики Евросоюза (тогда была, г-жа К.Эштон), исполняющего обязанности Министра иностранных дел Украины и вашего покорного слуги. Мы приняли заявление, в котором было сказано, что необходимо немедленно начать общенациональный диалог с участием всех регионов и всех политических сил Украины для осуществления конституционной реформы. Это было в апреле 2014 г. Уже прошло более полутора лет. Обязательство Украины от апреля 2014 г. немедленно начать конституционную реформу никуда не сдвинулось. Реформы никто не проводит вопреки тому, что в феврале этого года в Минске все было подробнейше описано. Ничего не делается. Ответственность за это лежит не на украинском народе, а на тех, кто отвечает за эти реформы: на Президенте, Правительстве, которое, по некоторым оценкам, мешает выполнять Президенту то, о чем он договаривался. Мы не будем замалчивать эти темы, потому что были участниками этих договоренностей. Я прошу вас, даже если попадется кому-то на глаза не то что в государственных СМИ, а в принципе где-то в наших средствах массовой информации (будь они печатные или электронные) какая-то негативная оценка в отношении украинского народа – поделитесь. Я такого не помню. Что напрягает очень серьезно – так это совершенно обратные действия руководства Украины, которое задалось целью изменить, если хотите, «генетический код». Уверен, что у них ничего из этого не получится. Когда Президент Украины говорит, что никакие мы не братские народы, что украинский народ идет успешным образом в Европу, а российский народ находится в глубоком кризисе, разве это дружественное отношение? Или когда нам заявляют (тоже Президент П.А.Порошенко), что Минские договоренности дали украинскому руководству фору, чтобы перевооружится и укрепить свою армию? А для какой цели? Чтобы воевать на Донбассе с теми же украинцами? Когда сразу после переворота, растоптав соглашение, подписанное В.Ф.Януковичем с оппозицией в присутствии немцев, французов и поляков и завизированное ими, стали принимать законы, лишающие русский язык того статуса (не такого уж большого), который полагался, как минимум, по соответствующей конвенции Совета Европы. Когда стали направлять в Крым «поезда дружбы». Когда «правый сектор» устами Д.Яроша заявлял, что русский никогда не будет думать по-украински в Крыму и прославлять Бандеру, поэтому русским в Крыму не место. Это же все формирует отношение людей. Но ведь это было сказано не про руководителей какой-то части украинской политической партии или силы, а про народ Украины, про огромную часть украинского народа. «Из этой же оперы» действия в отношении наших артистов, писателей, кинофильмов. Запретные списки вообще «ни в какие ворота не лезут». Мы поинтересовались в ЮНЕСКО подпадает ли это под какие-то обязательства принцип, что культура должна быть вне политики. Мы уже сталкивались с ситуацией, когда спорт пытались сделать активной частью политики. Сейчас по политическим потребностям пытаются «насиловать» культуру. Я не думаю, что все это возымеет успех. Да, на какой-то период, и сейчас это видно, удалось посеять что-то близкое к ненависти, порой даже какое-то раздражение, абсолютно не критичное восприятие того, что происходит. Думаю, что многие на Украине все больше понимают: нельзя находиться, как сказал Президент России В.В.Путин, постоянно под внешним управлением.

За день до того, как состоялся этот государственный переворот, в Москву звонили руководители США и ведущих европейских стран и просили, чтобы мы подержали соглашение, которое оппозиция подписала с бывшим Президентом Украины В.Ф.Януковичем, несмотря на то, что в этом соглашении он отказался практически от всех прерогатив главы государства. Там было написано, что он не будет применять ни только армию, но и полицию. Но, тем не менее Президент России В.В.Путин высказался в поддержку этого соглашения, подчеркнув, что раз уж это соглашение достигнуто между действующей властью и оппозицией, и это добровольная межукраинская договоренность, мы ее поддерживаем. Когда утром, произошел переворот, были захвачены административные здания, резиденции президента и правительства, никто из тех, кто звонил и просил поддержать соглашение, не позвонил в Москву ни то, чтобы извиниться, а хотя бы сказать: «Мы тебя просили поддержать, но вот видишь как получилось». Президент России В.В.Путин им говорил, что он поддержит это соглашение, но с условием, что оппозиция будет удержана от непродуманных шагов, тем более силовых. Говорили: «Да, да, да, обязательно сделаем». Никто после этого даже не позвонил, не сказал и не развел руками, что, мол, так получилось.

Недавно в американском Фергюсоне (по-моему, в прошлом году) были волнения, когда на полицейских нападали чернокожие. Там пролилась кровь – убили афроамериканцев, пострадали полицейские, была введена Национальная гвардия, которая достаточно жестко подавила эти волнения. Со стороны правозащитников была критика, но Президент США Б.Обама сказал, что никто не имеет права поднимать руку на полицию, насилие против полиции в любом виде неприемлемо. Потом я спросил у наших американских коллег, распространяется ли принцип о том, что насилие против полиции неприемлемо, на то, что произошло на майдане в феврале 2014 г. Более того, я им напомнил, что в первой половине февраля, когда события развивались достаточно напряженно, из западных столиц прозвучало несколько заявлений и даже от Генерального секретаря НАТО (тогда это был А.Ф.Рассмуссен) с настоятельными призывами к Президенту В.Ф.Януковичу не отдавать приказ об использовании армии против гражданских лиц и демонстрантов. Он такого приказа не отдал. Более того, как я уже сказал, потом он подписал соглашение с оппозицией, где письменно отказался от своего права. В Киев после государственного переворота пришли новые власти, помимо таких эмоциональных неофициальных призывов продвигать украинизацию начали призывать к тому, чтобы отодвигать русских в сторону. Потом они официально объявили антитеррористическую операцию против огромной части собственной страны только за то, что там отказались воспринимать этот путч, и бросили армию на эти территории. Я спросил у западных коллег: «А как насчет того призыва, который вы адресовали В.Ф.Януковичу, чтобы он не применял армию против собственного народа, нельзя ли его повторить по отношению к новым властям?». Они ушли в тень и максимум, что Запад произносил в то время, что они призывают новые киевские власти продолжать пропорционально применять силу. Представляете? Это то, с чем приходится иметь дело.

Мы глубоко убеждены, что Минские договоренности содержат ключ к решению украинского кризиса, я на это очень надеюсь. Сегодня должна проходить встреча в Берлине между Президентом Франции Ф.Олландом, Канцлером Германии А.Меркель и Президентом Украины П.А.Порошенко. Я очень надеюсь, что все-таки два руководителя крупнейших европейских государств, которые поставили свои подписи под Минскими договоренностями 12 февраля нынешнего года, будут заботиться о своей репутации, потому что она стоит на кону, а также будут добиваться того, чтобы Украина выполнила все в полном объеме и в той последовательности, о которой договаривались. Думаю, что помимо репутации, конечно же, Франция и Германия искренне заинтересованы в том, чтобы успокоить ситуацию на Украине, чтобы там был мир, не страдали люди, потому что это в корне противоречит всем принципам, на которых основано т.н. европейское единство в рамках Европейского союза.

По понятным причинам, наверное, я очень ушел в сторону от основного вопроса. Никогда не может быть у нас каких-либо негативных чувств по отношению к украинскому народу. У меня множество друзей украинцев, с которыми мы до сих пор встречаемся, общаемся. Убежден, что народная мудрость все равно возобладает. Никто не хочет воевать не понятно ради чего, рыть какие-то канавы с колючей проволокой. Если это твоя страна, зачем же отделяться какой-то искусственной стеной и устраивать из этого какие-то показные шоу?

Еще раз повторю, «Минск-2» содержит все для того, чтобы Украина вышла из кризиса, чтобы все те, кто проживает на Украине, независимо от того, русские они, украинцы, евреи, венгры, болгары или поляки, чувствовали бы себя там защищенно в плане своих культурных прав, ценностей, чтобы та самая децентрализация, о которой так много говорят, на деле обеспечила бы им право пользоваться родным языком и иметь какие-то экономические преимущества по сравнению с полной централизацией и т.д.

Вопрос: Как Вы относитесь к молодежным обменам? Какова их роль в общественной народной дипломатии? Что бы Вы пожелали здесь всем ребятам в плане поддержания таких отношений?

С.В.Лавров: Без молодежных обменов не будет преемственности. Никто не хочет создавать какие-то объединения, устремленные в будущее, чтобы потом, когда все действующие персонажи уйдут на пенсию, все это прекратилось. Поэтому молодежные обмены обязательно должны быть. Неслучайно сейчас молодежные объединения появляются в контексте БРИКС, ШОС и многих других процессов, которые происходят на международной арене. Честно говоря, я уже не первый раз общаюсь с молодыми людьми, которые этим занимаются. Вы непосредственно не привязаны ни к какому из этих объединений, но я общался с молодежными БРИКС и ШОС, и видно, что это интересно, потому что это живая работа, совершенно новые процессы, которые отражают неудовлетворенность темпами перемен на международной арене, где наши западные коллеги очень тяжело отказываются от своих доминирующих позиций. Тем не менее, эти объективные процессы идут. БРИКС и ШОС хотят ускорить их, но делают это без какой-либо конфронтации, при полном осознании того, что мы живем в одном мире, и что со всеми, включая наших западных коллег, нужно выстраивать рабочие, добрососедские, равноправные, взаимовыгодные отношения. Это сочетание преобщенности к чему-то новому, что строится через БРИКС, ШОС и другие процессы, и одновременно понимание того, что это надо делать не в конфронтации с другими структурами, которые теряют свое влияние, а во взаимодействии с ними. Это колоссальное поле для творчества, креативного подхода, поиска каких-то ходов, которые помогут эти два, казалось бы, труднопримеримых подхода все-таки сблизить и гармонизировать.

Желаю вам успехов во всех ваших начинаниях, а те, кто выберут международную деятельность, думаю, не проиграют.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 августа 2015 > № 1516692 Сергей Лавров


Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 июля 2015 > № 1459139 Олег Сыромолотов

Интервью заместителя Министра иностранных дел России О.В.Сыромолотова газете «Коммерсант», опубликованное 27 июля 2015 года

Вопрос: Каково значение появления в МИД России должности заместителя Министра по вопросам противодействия терроризму?

Ответ: Значение – большое. Это решение имеет совершенно очевидную политическую, внешнеполитическую цель: необходимо активизировать международное антитеррористическое сотрудничество и, соответственно, повысить в этих рамках роль России. Для этого у нашей страны есть и успешный национальный опыт обеспечения антитеррористической защищенности, и, что не менее важно, авторитет государства, которое никогда в сфере контртерроризма не применяло двойных стандартов, всегда исходило из важности для мирового сообщества действительно объединять свои усилия для отражения глобальной террористической угрозы.

Олицетворением этой угрозы сейчас выступает «Исламское государство» (ИГ), но остаются и другие весьма опасные составляющие «террористического интернационала», такие как «Аль-Каида», движение «Талибан», «Имарат Кавказ», «Хизб ут-Тахрир». И эффективно бороться с ними можно только на основе международного права, решений ООН и ее Совета Безопасности, при последовательном соблюдении принципов суверенитета и равноправия государств, не пытаясь – как сейчас кое-кто все еще пытается – использовать те или иные группировки в политических или геополитических целях. Это опасно и контрпродуктивно: начнешь делить террористов на «плохих» и «не совсем плохих» – и, как следствие, появится «Аль-Каида» или «Исламское государство». Надо учить уроки истории, не повторять ошибки.

Вопрос: России есть чему научить другие страны?

Ответ: Да, мое назначение еще и, признаюсь, внесет в международное сотрудничество в противодействии терроризму с ведущим российским участием – а такое сотрудничество становится все более профессиональным, нацеленным на практический результат – развернутый и, повторюсь, успешный опыт работы российских компетентных ведомств как в сфере борьбы с терроризмом, так и в вопросах его предупреждения, профилактики, преодоления экстремистских проявлений. Ведь, по сути, террористам нигде не преподали столь серьезных уроков, как в России. Россия имеет в этом смысле уникальный опыт. Вспомните, что было в Чечне, и посмотрите, какая она сейчас. Это же небо и земля. Это пример.

Вопрос: Что можно сказать об итогах состоявшейся недавно в Вене антитеррористической конференции ОБСЕ? Для Вас это же был первый международный форум в новой должности.

Ответ: Такие форумы приносят безусловную пользу прежде всего тем, что позволяют ориентировать международную дискуссию на наиболее актуальные направления профильного межгосударственного взаимодействия. Вы правы, в этом году конференция ОБСЕ была посвящена острейшей сегодня проблематике так называемых иностранных террористов-боевиков (ИТБ). При этом на широкое международное обсуждение эту проблематику впервые вынесла именно Россия. Это было сделано опять же на площадке ОБСЕ – на аналогичной конференции в швейцарском Интерлакене в апреле прошлого года. В ОБСЕ, соответственно, заговорили об этой жгучей и все более усугубляющейся проблеме даже раньше, чем в ООН, до ныне известных резолюций Совбеза ООН 2170 и 2178 по тематике ИТБ.

Напомню при этом, что в той же Чечне в свое время полсвета воевало, иностранные террористы-боевики туда хлынули потоком. Но на Западе их тогда называли «борцами за свободу». Я своим коллегам из западных стран годами говорил, что это не так. Сначала они меня даже слушать не хотели. «Нет, мол, это борцы за свободу» – таков был их стандартный ответ. Я их предупреждал, что они от этих «борцов за свободу» еще сами заплачут. Так и получилось. Как только это они поняли, то начали совместно с нами работать.

Что же касается практических итогов заседаний в Вене, то конференция сформулировала ряд достаточно предметных рекомендаций по борьбе с ИТБ, перечисленных в итоговом документе организаторов форума – сербского председательства в ОБСЕ. В их числе прозвучали и российские предложения.

В частности, указывается ведущая роль и ответственность государств в противодействии угрозам терроризма и экстремизма, необходимость выстраивать борьбу с этими явлениями в соответствии с международным правом и при центральной координирующей роли ООН, активнее развивать межгосударственное профильное сотрудничество, опираясь на резолюции СБ ООН 2170 и 2178.

Кроме того, конференция отметила важность дальнейшего исследования феномена иностранных террористов-боевиков, причин, побуждающих граждан вступать в их ряды, а также эффективных методик противодействия экстремистской и террористической пропаганде, в том числе в интернете, укрепления антитеррористического и антиэкстремистского партнерства между государствами и гражданским обществом, в особенности на этапах противодействия вербовки в ряды ИТБ, прежде всего молодежи.

Подчеркну, что это – практический результат насыщенных экспертных обсуждений, в которых приняли участие 350 специалистов из более чем 60 государств, 20 международных и региональных организаций и более чем 50 неправительственных структур. Многие из них, как и российская межведомственная делегация, делились заслуживающим внимания накопленным опытом в сфере противодействия радикализации и насильственному экстремизму, в том числе наши ближайшие партнеры из Киргизии и Узбекистана.

Рекомендации конференции станут вкладом ОБСЕ в дальнейшие международные дискуссии по антитеррористической и антиэкстремистской тематике, в том числе, видимо, на предстоящей юбилейной сессии Генассамблеи ООН в Нью-Йорке, а также, вероятно, будут использованы для выработки и согласования ключевых решений по вопросам контртерроризма на предстоящем в декабре этого года в Белграде Совете министров иностранных дел ОБСЕ.

Вопрос: Сейчас фактически на всех международных форумах с российским участием фоном проходит украинская тематика. В Вене об этом говорили?

Ответ: Сербскому председательству и секретариату ОБСЕ удалось сохранить ход Венской конференции в русле профессионального и заинтересованного обмена мнениями, нацеленного на сотрудничество и практический результат. По сути, получилось избежать провокаций по «украинскому сюжету». В нынешних осложнившихся международных условиях этого не так просто достичь. Не то чтобы мы чего-то в этом плане очень боимся. Просто жаль было бы терять время, отведенное на действительно важную совместную работу.

Вопрос: А возможны ли вообще в сфере борьбы с вербовкой иностранных террористов-боевиков реально эффективные международные усилия?

Ответ: Безусловно – да. Однако непременными условиями такого сотрудничества должно быть искреннее стремление всех участников к достижению результата в общих интересах, а также соблюдение принципов суверенитета и равенства государств. Другое дело, что тематика иностранных террористов-боевиков – достаточно новый аспект глобальной террористической угрозы, еще не вполне освоенный и продвинутый как на национальных площадках, так и в международном сотрудничестве. Целый ряд вопросов требует углубленного изучения прежде всего на национальном уровне, а затем уже выработки неких рамочных или тем более практических мер международного сотрудничества. Можно поэтому согласиться, что на данном этапе государства в каком-то смысле предоставлены сами себе. Но без международного взаимодействия, того же пограничного, или в сфере правовой помощи, или обмена информацией, никак не обойтись, если наша цель – победить террористические группировки, столь умело и активно использующие рекрутирование боевиков во многих государствах мира.

В этом плане можно, кстати, говорить о том, что Россия имеет без преувеличения передовую систему антитеррористической и антиэкстремистской защищенности. Мы своевременно обратили внимание и на проблематику иностранных боевиков, в том числе серьезно укрепив за последние годы законодательную базу противодействия терроризму и экстремизму в соответствующих аспектах.

Вопрос: Каким образом?

Ответ: Я имею в виду прежде всего изменения в Уголовном кодексе Российской Федерации, касающиеся криминализации участия российских граждан в вооруженных конфликтах в составе незаконных вооруженных формирований за рубежом (ст. 208.2), обучения в целях осуществления террористической деятельности (ст. 205.3) и организации террористического сообщества и участия в нем (ст. 205.4).

Наша страна была самой энергичной сторонницей упоминавшихся профильных резолюций СБ ООН 2170 и 2178 и эффективно реализует их на практике: решением Верховного суда Российской Федерации в декабре 2014 года «Исламское государство» и не менее опасная организация «Джебхат ан-Нусра» были признаны террористическими группировками, введен полный и эффективный запрет на их деятельность в российских условиях.

С этих позиций наша страна готова делиться своим уникальным опытом в области антитеррора с зарубежными партнерами, в том числе в формате ОБСЕ. Так и произошло на антитеррористической конференции в Вене. В составе российской делегации были представители российских компетентных министерств и структур, в частности первый заместитель руководителя аппарата Национального антитеррористического комитета Е.П.Ильин, который представил международной аудитории государственные наработки России в сфере противодействия терроризму и экстремизму, включая феномен ИТБ.

Вопрос: Как в целом сказывается нынешняя конфронтация между Россией и странами Запада по Украине на совместных усилиях в борьбе с терроризмом?

Ответ: К сожалению, сказывается, и, конечно, негативно. По причине украинских разногласий нашими западными партнерами был заморожен целый ряд форматов контртеррористического взаимодействия, к примеру по линии «Группы восьми», Совета Россия–НАТО, двусторонних механизмов консультаций. К этому списку упущенных возможностей, пожалуй, можно отнести и до сих пор регулярные (два раза в год) консультации по контртерроризму с Евросоюзом. Их очередной раунд переносится еэсовцами вот уже больше года под надуманными предлогами.

С другой стороны, как мы видим, взаимодействие перед лицом общих угроз продолжается в ОБСЕ и еще более интенсивно – в ООН, ее Совбезе. Взять хотя бы такие фундаментальные документы, как те же резолюции 2170, 2178, или принятую по инициативе России резолюцию 2199, касающуюся задач пресечения незаконной торговли террористами нефтью, прочими природными ресурсами и культурными ценностями.

Хочу подчеркнуть: многостороннее антитеррористическое сотрудничество далеко не исчерпывается российско-западными форматами. Эти вопросы стоят по всем векторам российской внешней политики, в первую очередь в отношениях с нашими близкими партнерами как на двустороннем уровне, так и в международных организациях – ШОС, ОДКБ, а теперь, видимо, все в большей степени в БРИКС. Развиваем отношения по тематике новых вызовов и угроз и с нашими более дальними партнерами, правильно понимающими объединительный характер повестки дня антитеррористического сотрудничества. Тут в качестве примера можно привести АТЭС, АРФ, латиноамериканские и африканские государства.

Вопрос: Тем не менее: Россия заинтересована в возобновлении сотрудничества с Западом в сфере борьбы с терроризмом?

Ответ: Да, но – ровно в той же мере, как и наши западные партнеры. Выход глобальных террористических угроз в лице ИГ на совершенно новый уровень опасности для человечества, характеризуемый варварской жестокостью и насилием, будет служить нам дополнительным и убедительным аргументом в обсуждении данных вопросов, и со временем, будем надеяться, многостороннее антитеррористическое сотрудничество вернет себе и всеобщий охват, и производную отсюда эффективность.

При этом хотел бы подчеркнуть: тот факт, что из-за украинских событий Запад свернул с Россией сотрудничество на антитеррористическом направлении, лишний раз подтверждает готовность кое-кого из западных государств поступаться общими целями в пользу неких геополитических задач, привнося двойные стандарты в эту сферу. Печально, но страдать от этого и в дальнейшем будут люди, чья антитеррористическая защищенность приносится в жертву эгоистичным и часто ошибочным политическим устремлениям.

Вопрос: А может ли угроза со стороны исламистских радикальных группировок сблизить Москву и Вашингтон?

Ответ: Вновь подчеркну, что Россия твердо исходит из того, что с глобальной террористической угрозой, в том числе создаваемой «Исламским государством», надо бороться сообща, без политизации и двойных стандартов, на основе международного права и при центральной координирующей роли ООН. У Запада – у США – похоже, с таким подходом есть проблемы. Ведь именно западная линия на свержение неугодных режимов на Ближнем Востоке и в Северной Африке привела к разрушению механизмов обеспечения безопасности ряда государств региона, радикализации «мусульманской улицы» и в итоге бесконтрольному разгулу террористических группировок, в том числе ИГ.

Нынешние осложнения в российско-американских двусторонних отношениях очевидным образом мешают международным усилиям в борьбе с терроризмом. Так, задачам развития антитеррористического сотрудничества между нашими странами не отвечает односторонняя, политически мотивированная заморозка деятельности рабочей группы по борьбе с терроризмом, действовавшей в рамках российско-американской президентской комиссии.

Вопрос: Вы на днях встречались с послом США в Москве Дж.Теффтом. Обсуждали ли вы с ним эту проблему?

Ответ: Я сначала встретился с американскими коллегами в Вене «на полях» конференции ОБСЕ. После чего уже в Москве ко мне обратился Дж.Теффт с просьбой принять его. И он, и мои собеседники в Вене хотели узнать о моих взглядах на международное сотрудничество в области противодействия терроризму и другим новым вызовам и угрозам, а также обсудить перспективы российско-американского взаимодействия на этих направлениях.

Примеры эффективного сотрудничества ведь есть. Возьмите недавний прорыв по иранской ядерной программе: 13 лет шли переговоры, но ведь удалось выйти на совместный план действий. Это пример того, как надо действовать.

Или пример из моего собственного опыта обеспечения безопасности Олимпийских игр в Сочи: мы сумели объединить усилия 89 спецслужб и правоохранительных органов – все работали над одной проблемой. За всю свою службу я не видел такого беспрецедентного сотрудничества спецслужб. В Центре оперативного управления по обеспечению безопасности у нас каждое утро был брифинг. Там собирались представители спецслужб, офицеры безопасности команд и спонсоров. И мы открыто доводили до всех имеющуюся у нас информацию. Более того, в самом Центре оперативного управления работали иностранцы, причем они выполняли задания штаба безопасности Олимпиады. Повторюсь, я такого не видел за всю свою службу.

Вопрос: А какие-то форматы сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом между Россией и США еще остаются?

Ответ: Да, даже в нынешних условиях двустороннее сотрудничество по антитеррористической повестке в определенной мере продолжается, в том числе по нейтрализации угрозы ИГ. И это – несмотря на явные различия в оценке истоков формирования ИГ и модальностей нынешней борьбы с ней. Это позволяет надеяться, что и Россия, и США заинтересованы в искоренении угрозы, исходящей от этой группировки. Вопрос – в поиске соответствующих взаимоприемлемых решений.

Удовлетворены тем, что между нами и американцами продолжается устойчивый диалог по проблематике противодействия отмыванию денег и финансированию терроризма как на площадке группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), так и в двустороннем формате. На ряде профильных региональных площадок с США сохраняется конструктивное практическое взаимодействие. При этом ведется спокойная и сосредоточенная работа, свободная от неуместных политических «выхлопов». Речь идет прежде всего о рабочей группе АТЭС по борьбе с терроризмом, а также о формате межсессионных встреч АРФ по противодействию терроризму и транснациональной преступности. Эту полезную практику следует распространить и на другие механизмы многостороннего взаимодействия в сфере антитеррора с участием России и США. И наконец, подумать над возвращением к жизни прямого двустороннего сотрудничества по контртерроризму в имеющемся формате российско-американской рабочей группы. Задачу поговорить об этом с американцами я перед собой ставлю.

Ну и еще одним примером российско-американского взаимодействия в этих вопросах следует считать то, что Россия в принципиальном плане поддерживает американскую инициативу, нацеленную на активизацию международного сотрудничества на направлении противодействия насильственному экстремизму (ПНЭ). Российская делегация, возглавлявшаяся директором ФСБ России А.В.Бортниковым, в феврале этого года приняла участие в вашингтонском саммите по данной злободневной проблематике.

С интересом отслеживаем проводящиеся в развитие этой инициативы региональные встречи, в некоторых из них российская сторона также участвовала. «На полях» сессии ГА ООН в сентябре возможно второе крупное мероприятие по ПНЭ – предполагаем принять в ней участие, в том числе в интересах доведения до участников уникального российского опыта сохранения в обществе межнационального и межконфессионального согласия.

Вопрос: А у России и США схожие взгляды на противодействие насильственному экстремизму?

Ответ: В целом да, но есть некоторые расхождения. Так, мы согласны с мнением американской стороны, что кроме властей государств в противодействии радикализации граждан должно участвовать и гражданское общество, то есть неправительственные организации, различные фонды, молодежные движения и так далее. Здесь действительно главное – не потерять умы молодых людей, часто социально неустроенных. Но американцы говорят, что гражданское общество должно действовать без контроля государства. А мы с этим не согласны.

Вопрос: Почему?

Ответ: Приведу пример. В 1999–2000 годах государство у нас было ослаблено, включая управление территориальными единицами. И что произошло в Чечне? Туда хлынули разные фонды и НПО, при этом были преимущественно исламистские организации. Кого мы получили? Египтянина Сейфа Ислама. Он пришел в Чечню во главе некоего НПО в защиту детей, а стал начальником генштаба в «Имарате Кавказ». Как так получилось? Не было должного контроля со стороны государства.

Вопрос: Мешает ли международному сотрудничеству в сфере борьбы с терроризмом тот факт, что между странами нет единого понимания того, что такое «терроризм»?

Ответ: Это серьезнейшая проблема. Действительно, у каждого государства в уголовном кодексе свое определение терроризма, а международно-правового нет. Впрочем, я думаю, что с учетом расползания этой угрозы все поймут, что это мировая проблема, и консенсус будет найден.

Возьмите тот же феномен «Исламского государства». Что предшествовало этому?

Вопрос: «Аль-Каида».

Ответ: Да, которая была создана когда-то в Афганистане, причем, как мы знаем, при участии известных государств. Вспомните, что произошло дальше – дестабилизация ряда государств. Какой бы ни был Саддам Хусейн, каким бы ни был Муаммар Каддафи – их страны были стабильными, терроризм там отсутствовал. А посмотрите, во что в итоге превратился Ближний Восток и север Африки.

Вопрос: Ну, Ливия теперь – черная дыра.

Ответ: Если бы только Ливия. При этом из Ливии ушло огромное количество оружия, которое попало в руки в том числе и боевикам из «Исламского государства».

Вопрос: А что делает «Исламское государство» столь живучим и успешным, если можно так сказать?

Ответ: Конечно, за идеологами и лидерами ИГ можно признать вполне определенные достижения – политические, пропагандистские, организаторские. Скажем, у них есть неплохие пропагандистские штуки: если в интернете посмотреть, у них очень мощный аппарат, который занимается пропагандой и вербовкой. Однако только этими факторами объяснить столь стремительный взлет этой террористической группировки невозможно.

Экстремисты, безусловно, умело используют несправедливости, противоречия современного мира, ярко проявляющиеся в многочисленных политических и внутригосударственных конфликтах. Некоторые из них буквально целыми своими составляющими становятся людским и военным ресурсом террористов: так, кадровые военные, сотрудники правоохранительных органов и спецслужб Саддама Хусейна, многочисленные активисты официально распущенной партии БААС после известных событий были выброшены на улицу и в итоге оказались важнейшей составляющей современного ИГ.

Но и в этой ситуации, однако, без вполне определенной внешней поддержки ни в свое время «Аль-Каида», ни сейчас «Исламское государство» не добились бы такого статуса и такой силы. И дело не только в раскоординированности международных действий, неготовности государств бороться с терроризмом без двойных стандартов и политизации.

Вопрос: А в чем тогда?

Ответ: В целом ряде случаев – надеюсь, в прошлом – речь действительно шла о том, что террористы и экстремисты использовались государствами осознанно для борьбы с неугодными правительствами. Результатом такого потакания террористической и экстремистской деятельности становилась ситуация, при которой джинн выпускался из бутылки – как когда-то «Аль-Каида». Теперь ИГ начинает ставить перед теми, кто ему помогал или проявлял попустительство, опаснейшие проблемы.

При этом убежден, что положение может и должно быть выправлено, хотя для этого от мирового сообщества теперь потребуется уже куда больше сил и средств. Но, повторюсь, может быть, одной из новых и благотворных функций устрашающей угрозы со стороны ИГ станет наконец объединение перед лицом опасности всего мирового сообщества на фундаменте международного права и при ведущей роли СБ ООН в действительно единую международную антитеррористическую коалицию. И в этой коалиции, не сомневаюсь, Россия призвана будет сыграть ключевую роль.

Вопрос: На днях две британские независимые организации сообщили, что ИГ производит и использует химическое оружие против курдских войск, а также населения Ирака и Сирии. У России есть тому подтверждение?

Ответ: Там, видимо, не химическое оружие, а хлор скорее всего. Но точной информации на сей счет у нас пока нет.

Вопрос: Но Вы не исключаете, что у ИГ может быть доступ к таким веществам?

Ответ: Конечно, не исключаю. Мы знаем, что они захватывали склады с хлором и с химоружием в самом начале захвата территорий Сирии.

Вопрос: Должны ли Россия и страны Запада в борьбе с терроризмом руководствоваться принципом «нулевой терпимости»? Сейчас ведь зачастую получается, что к вернувшимся с Ближнего Востока джихадистам относятся излишне толерантно до того момента, пока они не совершают очередной теракт (во Франции, Бельгии и т. п.).

Ответ: И Россия, и страны Запада, и все другие страны подписались под документами ООН о полном и безоговорочном осуждении терроризма «во всех его формах и проявлениях». Видимо, вы об этом говорите, вспоминая «нулевую терпимость». Именно такой подход необходимо последовательно реализовывать, не допускать проявлений двойных стандартов в антитерроре, деления террористов на хороших и плохих. Я об этом говорил. В противном случае получается, что к одним террористам можно относиться терпимее, толерантнее, чем к другим. В свое время западные страны подходили с такими мерками к оценке ситуации на российском Северном Кавказе, сейчас – в Сирии, в том числе в стремлении реализовать свой политический и геополитический интерес.

Как представляется, теперь именно задачи купирования угроз со стороны иностранных террористов-боевиков, получающих опыт в горячих точках и возвращающихся со своим смертоносным потенциалом в страны происхождения, действительно могут способствовать большему осознанию европейскими государствами того, какие именно механизмы и принципы решения проблем терроризма могут быть реально эффективными. И тогда они будут больше обращаться к России и к нашим предложениям в сфере контртерроризма. Пока же, к сожалению, упомянутая вами западная толерантность в ряде случаев по-прежнему действует, например, в отношении российских граждан, причастных к террористической деятельности. При этом для собственных граждан, подозреваемых в причастности к терроризму или в намерениях выехать в горячие точки для участия в джихаде, законодательство в странах Европы претерпело значительные изменения в сторону существенного ужесточения. И в этих случаях ни о какой толерантности речь не идет.

Вопрос: Нет ли, с Вашей точки зрения, необходимости разработать специальную международную программу по защите религиозных меньшинств Ближнего Востока, в том числе христиан, от террористов?

Ответ: Во всяком случае, точно требуется такую защиту обеспечивать. Для России совершенно очевидно, что угроза терроризма не только затрагивает безопасность и суверенитет всех государств Ближнего Востока и Северной Африки, но и ставит под угрозу само существование населяющих эти государства религиозных и этно-конфессиональных меньшинств, часто оказывающихся в самом уязвленном положении.

Меры в этом направлении уже принимаются. Имею в виду не только усилия по борьбе с терроризмом и экстремизмом в целом, но и более целенаправленные мероприятия. Так, российская сторона будет активно использовать различные международные площадки, в том числе Совет ООН по правам человека (СПЧ), чтобы довести до всех нашу озабоченность положением меньшинств региона, включая христиан. В этой связи Россия вместе с рядом других партнеров, включая Ливан, Армению и Ватикан, выступила в поддержку христиан на Ближнем Востоке в рамках обзорного процесса в СПЧ.

Вопрос: В целом Вы уже освоились на новом месте?

Ответ: Конечно, да – освоился. Это особо и не требовалось: в Министерстве иностранных дел, как и во всем госаппарате России, единые главные задачи – защищать российские национальные интересы. Так что тут осваиваться, искать некий общий язык не требуется. Тем более что заместителем директора ФСБ я стал в 2000 году, то есть на таком уровне в госаппарате я уже очень давно. Только там я занимался практической работой по противодействию терроризму, а сейчас занимаюсь международно-правовыми вопросами, которые с этим связаны.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 июля 2015 > № 1459139 Олег Сыромолотов


Тунис. Россия > Миграция, виза, туризм > tourinfo.ru, 13 июля 2015 > № 1551632 Межид Кахлауи

Межид Кахлауи: Тунис потратит 500 млн долларов на безопасность и восстановление туристического имиджа

Совсем недавно процветающий туристический сектор Туниса сегодня находится в депрессии. 26 июня на пляже в курортном городе Сусс бывший аниматор расстрелял 40 иностранных граждан. Тремя месяцами ранее террористы захватили туристов в заложники в тунисском музее Бардо. Это интервью с Межидом Кахлауи, руководителем тунисского национального туристического офиса в России, мы записали в день, когда в стране было объявлено чрезвычайное положение.

Межид Кахлауи: Проблемы начались не 26 июня и не после весеннего теракта в музее Бардо. Сначала были политические и экономические потрясения 2014 года: дестабилизация на Ближнем Востоке оттолкнула европейских туристов, падение российских туроператоров и девальвация рубля обрушила турпоток из России, одного из важнейших туристических рынков Туниса.

Туринфо: Сколько вы потеряли туристов после того, как одна за другой обанкротились компании «Лабиринт», «Солвекс», «Верса»?

Межид Кахлауи: Порядка 45 тысяч туристов. Это без малого пятая часть от всего русского турпотока. Потерять такой объем в короткий период ощутимо для любой страны. Это же произошло буквально за 2 месяца. Хуже то, что мы почувствовали настоящую фобию у российских туристов по отношению к туроператорам. А мы ориентированы на пакетный туризм. Нам важно чтобы туроператоры работали стабильно. Да и вспомним, что творилось в России в конце 2014 – начале 2015 года. Финансовая паника. Мы со своей стороны готовы были помогать и помогали. Туристические компании в России, которые сотрудничают с нами знают – что мы надежные партнеры. Разработали план для поддержания чартерных перевозок. Помогали рекламой. Но тогда мы еще не знали, что весной 2015 года нам придется решать проблемы совершенно другого порядка.

- Захват заложников в музее Бардо?

- Да. Инцидент произошел во время международной туристической выставки MITT в Москве. Погибло 20 иностранных туристов. Это был огромный удар для нас. Никогда до этого в Тунисе не было ничего подобного. Туристы знали, что Тунис очень дружелюбное, гостеприимное, светское государство. При этом у нас древняя история, сохранен аутентичный колорит, вкусная еда, ласковое море, прекрасная талассотерапия, хорошее обслуживание в отелях – так мы позиционировали Тунис, старались соответствовать запросам туристов и получали хороший результат. И вот вдруг в один момент в сознании людей Тунис становится регионом повышенной опасности. Как? Почему? Вы не представляете насколько тяжело нам было переживать этот удар. Теракт произошел 18 марта. В преддверии начала сезона. Перед нами встала задача в короткий срок принять ряд спасательных мер, чтобы не потерять сезон. Мы провели масштабные рекламные компании в странах Европы. Чтобы минимизировать сокращение полетных программ из России, мы предложили чартерным туроператорам компенсировать 30% непроданных кресел, помогали в организациях воркшопов, провели рекламный мега-тур в мае, в котором приняло более 100 представителей работников турагентств и прессы. Важно было как можно быстрее снять напряженность и продолжить работать на восстановление потока.

- Эти меры принесли результаты?

- По сравнению с 2014 годом программа туроператоров сократилась на 50 %. Но к этому и мы, и туроператоры были готовы. Полетная программа компаний была сверстана согласно этому. Но мы смогли удержать поток после весеннего инцидента в Бардо. К июню он стал вполне сопоставим с тем объемом, что мы и планировали увидеть еще до теракта. Туроператоры были довольны нашими мерами. Ситуация более менее стабилизировалась. Рейсы были заполнены. Мы с коллегами радовались и строили планы на рост. Англия и Ирландия уже выросли на 20%. Мы делали ставку на эти рынки… Ну и, конечно, рассчитывали, что вслед за европейскими начнет подниматься и российский.

- Все изменилось 26 июня?

- Теракт в Суссе действительно изменил все. И дело не в том, что он парализовал туризм в Тунисе. Я повторюсь, мы не знали раньше, что это такое. Мир уже привык к террористической угрозе. Теракты были в России, в США, в Великобритании, экстремисты постоянно устраивают атаки в местах боевых конфликтов. Но мы привыкли слышать об этот из СМИ. И вот столкнулись сами, лицом к лицу. Лично я испытал шок! Я не мог смотреть людям в глаза, хотя ни в чем не виноват. Никто не виноват в этой трагедии, кроме тех, кто взял на себя ответственность за произошедшее. У терроризма, как известно, нет ни национальности, ни гражданства. Это явление, как злокачественная опухоль, расползается по планете. Кто знает, какую мишень в какой стране террористы выберут в следующий раз? Но я занимаюсь продвижением туристических возможностей Туниса в России. И я несу ответственность профессионально и чисто по-человечески за свою страну и наш турпродукт. Удар был направлен на святое для каждого жителя Туниса – на наших гостей. Это сделано для того, чтобы уничтожить имидж Туниса, как мирового туристического центра. Но мы не позволим сделать это!

- Какая есть последняя информация о террористе? Кто он?

- Это тунисский парень. Он работал аниматором, танцевал хип-хоп. Друзья не подозревали о том, что он как-то связан с террористами. Он приехал на пляж на машине. Шел по берегу пока не дошел до отеля Riu Imperial Marhaba, автомат был спрятан в пляжный зонт. Известно, что перед тем, как расстреливать туристов, он искупался в море. Экспертиза показала, что террорист был под воздействием наркотических средств. В результате его действий было убито 40 человек. Еще 40 человек классифицируются, как пострадавшие. Как известно, среди погибших есть и российская туристка.

- Вы уже встречались с семьей погибшей?

- Да. И еще раз приносим свои глубочайшие соболезнования членам семьи погибшей Татьяны Хоменко. Екатерина, (дочь Татьяны Хоменко, пострадавшая от теракта в Суссе – ред. ) проходит сейчас лечение в Москве. Чуть позже мы с послом Туниса в России Али Гутали поедем еще раз к семье. Поможем, чем сможем в этой ситуации.

- Многие страны сразу же призвали своих граждан покинуть Тунис. Некоторые даже ввели режим запрета на поездки в Тунис…

- К сожалению, это так. Благо, большинство стран нас поддержали и МИДы не стали вводить ограничения, отреагировав только общим коммюнике. МИД России также не стал вводить запрет. Президент Путин вообще очень поддержал нашу страну в этой ситуации. Россия не раз сталкивалась с терроризмом и имеют большой опыт в борьбе с терроризмом – нам была предложена помощь в этом процессе. Ну и кроме того, Тунис и Россию объединяет вековая история очень плотных отношений. В Тунисе живет большая русская диаспора, около 700 русско-тунисских семей. Было бы странным, если бы Россия запретила своим гражданам посещать страну, с которой у них тесные связи. Этого не произошло. И мы ценим эти дружеские шаги российского правительства.

- Как вы планируете работать в условиях кризиса?

- Сейчас в Тунисе приведены в действие ряд жестких превентивных мер. Мы демонстрируем готовность не допустить повторных атак. Это и политические, и экономические меры. Главная – это введение режима Чрезвычайного Положения до 4 августа. За этот месяц будут проведены проверки всех структур, которые по данным спецслужб имеют связи с экстремистскими организациями. Мы работаем с местными жителями. Объявлено финансовое вознаграждение за информацию о людях связанных с террористами. Мы закрыли 80 мечетей, которые проповедовали радикальный ислам. Пляжи, отели и места туристического показа находятся под усиленной охраной. Для этого, плюс к туристической полиции, мы ангажировали 1300 сотрудников МВД. Это вооруженная охрана. У туристической полиции не было оружия. Теперь будет. Охрана будет курировать все объекты, где могут быть туристы. Там где не проедет автомобиль, они будут объезжать территорию на квадрациклах и лошадях. Контроль за территорией будет тотальный.

- Вы не думаете, что введение ЧП и вооруженная охрана еще больше напугает туристов?

- Конечно, мы понимаем, что это не способствует привлечению туристов. Люди хотят релакса, и не хотят видеть людей в форме. Но сейчас это вынужденная мера, которая поможет сделать нашу страну безопасной. Сейчас эти меры необходимы. Мы не будем рисковать. Со временем обеспечение безопасности будет носить более дискретную форму – будет много камер слежения, организована работа сотрудников в штатском и так далее. Но сейчас нам необходимо показать свою силу. Кстати, помимо охраны объектов внутри страны, усилена защита наших южных границ. В 500 км от нас Ливия, где сегодня бесчинствует ИГИЛ. Правительство Туниса, наши пограничные войска делают все, чтобы исключить проникновение на нашу территорию оружия и бандформирований. Не могу вдаваться в детали, но правительством Туниса предпринимаются очень серьезные шаги.

- Как российский туристический рынок отреагировал на события?

- Как и другие. Турпоток в первые дни после события практически встал. Были массовые аннуляции. Естественно правительство Туниса пошло на разного рода мотивационные меры. Мы упразднили систему «Solidarity Tax» - 15 евро, которые раньше собирали с иностранных граждан при въезде в страну. Чтобы поддержать российских чартерных перевозчиков мы продлили программу компенсации непроданных кресел до сентября - ранее мы объявляли эту программу до августа. При этом мы увеличили объем компенсации – возьмем теперь на себя 40% кресел, а не 30%, как было ранее. Мы уже связались с «Библио Глобус», «Пегас», «Coral Travel», «Экспресс Тур» - начали работать по новой схеме. Некоторые компании сокращают полетную программу. В данный момент остается 6 рейсов в неделю.

- А что с отелями? Многим придется закрыться?

- Конечно, многие отели сейчас стоят полупустые. Мы заморозили отельерам выплаты по кредитам сроком на 2 года и чтобы поддержать этот сегмент турбизнеса снизили НДС до 9%. Сотрудникам закрывшихся отелей будет выплачиваться пособие. Так что в этом секторе не будет волнений и люди спокойно переживут период кризиса.

- Будет ли снижаться цена на отельные услуги?

- Я не могу отвечать за отели – это частный бизнес и каждый отельер сам будет принимать решение, как ему привлечь туристов. Но с большой вероятностью могу предположить, что цена опустится. Тем более, что сейчас заканчивается месяц Рамадан, после которого всегда наблюдается высокая активность на внутреннем рынке, приезжает обычно много туристов из Алжира и других мусульманских стран. Сейчас и на этих рынках спрос упал. Поэтому чтобы создать спрос в этом непростом сезоне отели будут снижать цену.

- Как вы думаете, сколько понадобиться времени и денег, чтобы вернуть иностранных туристов в Тунис?

- Конечно, нам понадобится время для того, чтобы ситуация, что называется, отстоялась. Мы рассчитываем, что к осени ажиотаж спадет, и бархатный сезон мы проведем с нормальной загрузкой. В прошлые годы в сентябре-октябре мы фиксировали порядка 40 тыс. русских туристов ежемесячно. В этом году цифра будет скромнее, конечно. Но мы надеемся, что русский рынок станет восстанавливаться быстрее, чем классические европейские рынки. До этого момента Россия по количеству туристов была на четвертом месте, после Франции, Англии и Германии и третьей по количеству проведенных ночей – 12 ночей, в среднем. Русские туристы в плане покупательской способности гораздо активнее тех же немцев или англичан. К тому же возраст российских туристов ниже, чем, в среднем, у путешественников из других европейских стран. Ну и цена на отдых в Тунисе будет более чем привлекательна. Все эти характеристики в комплексе дают нам повод предполагать, что россияне вернуться в Тунис достаточно быстро. С октября наш национальный перевозчик раз в неделю будет осуществлять регулярный рейс из Москвы. Это тоже будет способствовать стабилизации потока на направлении. Мы в свою очередь постараемся как можно быстрее преодолеть негатив и сделаем так, чтобы Тунис, как и всегда, ассоциировался только с прекрасным отдыхом. В туризме же главное – это продукт. У нас он прекрасный. И будет еще лучше, потому что сейчас правительство страны прилагает максимум усилий для совершенствования всех систем обеспечения. По предварительным подсчетам, на поддержку туристического сектора Тунис потратит 500 млн долларов. Но деньгами такие раны не затягиваются, к сожалению. Мы скорбим со всеми людьми, понесшими невосполнимую утрату. Но мы хотим объяснить миру, что Тунис – это мирная страна, где гостеприимство и человеколюбие всегда стоит на первом месте. Мы ждем наших гостей и готовы радовать их прекрасным отдыхом!

Тунис. Россия > Миграция, виза, туризм > tourinfo.ru, 13 июля 2015 > № 1551632 Межид Кахлауи


Россия. Азия. ПФО > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 9 июля 2015 > № 1425728 Сергей Лавров

Пресс-конференция Министра иностранных дел России С.В.Лаврова «на полях» саммитов БРИКС и ШОС, Уфа, 9 июля 2015 года

Вопрос: «На полях» саммитов ШОС и БРИКС в Уфе состоялись переговоры Председателя КНР Си Цзиньпина и Президента Российской Федерации В.В.Путина, в ходе которых была упомянута тема «стыковки» экономического пояса «Шелкового пути» и ЕАЭС. Как Вы оцениваете результаты этой встречи глав двух стран?

С.В.Лавров: Как известно, еще во время саммита в Москве в мае с.г. Председатель КНР Си Цзиньпин и Президент России В.В.Путин подписали инициативный меморандум о сопряжении проектов экономического пояса «Шелкового пути» и процессов евразийской экономической интеграции. Разумеется, Китай и Россия не единственные два потенциальных участника усилий по обеспечению такого сопряжения – речь идет о ЕАЭС. Инициатива, с которой выступили лидеры наших двух стран, сейчас рассматривается партнерами по ЕАЭС, и общим мнением России и Китая является то, что ШОС является весьма удобной и комфортной для всех площадкой для обсуждения конкретных аспектов такой инициативы. Наши партнеры по ШОС заинтересованы в том, чтобы рассмотреть в этом формате все аспекты проектов сопряжения «Шелкового пути» и евразийской экономической интеграции. Повторю, речь идет не только о российско-китайском проекте, он предложен лидерами двух стран, но должен иметь многостороннее измерение.

По мере того, как в рамках ШОС и контактов между ЕАЭС и КНР будут проясняться конкретные направления практической работы, мы, естественно, будем вас информировать. Отмечу, что помимо ШОС, где представлены все потенциальные участники этой важной инициативы, есть еще процесс развития связей и партнерства между ЕАЭС и КНР.

Вопрос: На саммите ШОС в Уфе будет принято заявление по поводу 70-летия Победы над фашизмом. Какое значение будет иметь единая позиция стран-членов ШОС на фоне усиления попыток переписать итоги Второй мировой войны?

С.В.Лавров: 70-летие Победы во Второй мировой войне, Победы в Великой Отечественной войне, Победы китайского народа над японским милитаризмом и окончание Второй мировой войны в целом – это святые даты. Мы уделяем особое внимание тому, чтобы мировое сообщество не забывало о причинах и результатах той войны, о том, кто вышел победителем, а кто пытался поработить мир и установить свои односторонние диктаторские порядки.

В последнее время и в Европе, и в других регионах мира появляются спекуляции на тему, что все было не так, как мы помним, а все было иначе, и нужно извлекать из этого выводы – можно подвергать сомнению приговоры Нюрнбергского трибунала можно начинать войну с памятниками героям той Войны, ставить их на одну доску с теми, кто служил фашистам, были их приспешниками – все это очень опасная и долгоиграющая проблема. Важно на самом раннем этапе таких попыток не позволять им захватить мировое медийное пространство, стать центром дискуссий, которые ведутся о будущем мира. Эти дискуссии имеют прикладное значение.

Переписывание итогов Второй мировой войны поставит под вопрос всю систему международных отношений, в центре которой стоит ООН. Думаю, что в этой аудитории нет нужды подробно говорить о том, насколько это опасно и какими серьезными рисками чревато. Поэтому наша позиция с КНР, другими членами ШОС и подавляющим большинством стран мира заключается в том, чтобы не допустить попыток героизации нацистов и нацизма как такого и пресечь те очень вредные тенденции, которые мы наблюдаем, в том числе вблизи наших границ на европейском континенте. Неслучайно, резолюция Генеральной Ассамблеи ООН о борьбе с героизацией нацизма, соавторами которой выступали Россия, Китай, другие члены ШОС, была принята в этом году подавляющим большинством голосов.

Вопрос: На саммите в Уфе планируется запуск процедуры принятия в ШОС Индии и Пакистана. Известно, что отношения между этими странами весьма непростые. Не приведет ли это к каким-то проблемам внутри ШОС?

С.В.Лавров: Относительно состава участников ШОС и предстоящего расширения этого состава мы, напротив, исходим из того, что чем больше форматов для взаимодействия и общения (в данном случае между Индией и Пакистаном), тем больше возможностей помочь этим двум соседним странам, в развитии отношений с которыми мы весьма заинтересованы, преодолевать сохраняющиеся между ними разногласия. В ШОС и в нынешнем составе есть страны, между которыми существуют проблемы – и с водохозяйственными делами, и с энергетикой. Обеспечивая площадку для взаимоуважительного, равноправного, конструктивного диалога ШОС создает необходимую атмосферу для того, чтобы эти противоречия максимально сглаживались, чтобы страны, которые в отношениях друг с другом испытывали подобные противоречии, имели дополнительный формат для обсуждения существующих сложностей и нахождения необходимых решений. Я уверен, что членство Индии и Пакистана в ШОС будет плюсом и для развития их двухсторонних отношений.

Вопрос: Мы в последнее время уже практически привыкли слышать заявления Запада о том, что Россия несет в себе какую-то угрозу. Сегодня Министр ВВС США Д.Джеймс вообще назвала Россию «самой главной угрозой». Как бы Вы могли это заявление прокомментировать?

С.В.Лавров: Мы уже привыкли к периодически звучащим из Вашингтона заявлениям о том, какие угрозы в этом мире США считают «главными» или «второстепенными». Привыкли и к тому, что военные (и министры обороны, и представители Объединенного комитета начальника штабов, и министры, как в данном случае ВВС США и других родов войск) регулярно делают заявления, которые, в общем-то, принято делать политикам. Мы, конечно, озабочены тем, что создается искусственная атмосфера враждебности. Она абсолютно не имеет ничего общего с реальностью и теми планами и действиями, которые предпринимает Российская Федерация.

С Вашингтоном каналы диалога у нас есть. Смею вас заверить, в ходе нормальных спокойных контактов таких истеричных высказываний не наблюдается. Нас просят исходить из того, что все это нужно относить на необходимость как-то «успокаивать» общественное мнение, показывать ему, что «Вашингтон не дремлет», и никакие риски не нанесут ущерба безопасности США. У нас на это философский взгляд. Мы нашим американским коллегам регулярно напоминаем, что это общественное мнение, на которое они пытаются реагировать, ими же самими и создается. Сначала выдвигаются голословные обвинения в наш адрес, общественное мнение возбуждается, а потом на него ссылаются, когда начинают предпринимать не риторические, а уже практические шаги, создавая военную инфраструктуру НАТО вблизи наших границ в нарушение тех обязательств, которые были взяты Североатлантическим альянсом в рамках Основополагающего акта Россия-НАТО о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности.

Вопрос: Похоже, что «иранский марафон» под названием «переговоры вокруг ИЯП» приближается к финишу. В этом есть в том числе большая заслуга России, которая с первых дней выступает принципиально и активно за снятие всех санкций и против санкций в целом. Однако многие заинтересованы в сохранении санкций. Сегодня мы услышали заявление иранской стороны о том, что было бы очень приятно, если бы на подписании соглашения присутствовал Министр иностранных дел России С.В.Лавров. Насколько велика вероятность того, что завтра произойдет историческое событие – подписание соглашения, на котором Вы будете присутствовать?

С.В.Лавров: Позиция Москвы на переговорах по ИЯП такова, что мы действительно внесли очень серьезный вклад в то, чтобы они возобновились и обрели устойчивый и нацеленный на результат характер. Долгие годы они находились в тупике, но пару лет назад Российская Федерация предложила найти основу для их возобновления и руководствоваться при этом принципами поэтапности и взаимности, то есть исходить из того, что «одним махом» все не согласовать, но начинать с более простых вещей и добиваться того, чтобы каждый позитивный шаг Ирана по снятию имевшихся у международного сообщества в лице МАГАТЭ озабоченностей обязательно получал встречный позитивный отклик в виде ослабления санкционного давления.

На такой основе в ноябре 2013 г. был согласован промежуточный план, который в полной мере добросовестно выполняется всеми участниками «шестерки» и Исламской Республикой Иран. Сейчас на основе сочетания тех же принципов поэтапности и взаимности вплотную подошли к заключению уже не промежуточной, а окончательной и всеобъемлющей договоренности, находящейся в пределах досягаемого и базирующейся на формуле, которую одобрил Президент В.В.Путин в рамках Концепции внешней политики России, а именно – обеспечение прав Ирана на мирное развитие ядерной энергетики, включая право на обогащение урана при прояснении всех вопросов, касающихся содержания ИЯП и снятии всех санкций. Ясно, что это опять-таки будет не одномоментным актом, а договоренностью, которая будет иметь свои этапы. Это сейчас окончательно досогласовывается на переговорах в Вене.

Что касается очередного контакта на уровне министров иностранных дел «шестерки» и Ирана – теперь уже надеюсь для того, чтобы окончательно одобрить эту договоренность – то он может состояться в любое время. Я рассчитываю, что, как только мое участие в мероприятиях на высшем уровне в Уфе завершится, я буду готов в любое время присоединиться к моим коллегам. Надеюсь, что это будет уже действительно окончательная встреча, на которой можно будет досогласовать какие-то отдельные нюансы, но что не будет встречей ради того, чтобы кто-то вновь попытался «вскрыть» договоренности предыдущего этапа. К сожалению, наши последние контакты не были свободны от таких попыток, которые делу не помогают, и только тянут нас назад, откладывая достижение окончательной договоренности.

Вопрос: Можете ли Вы, как авторитетное лицо России, успокоить бизнес, поскольку многие сейчас переживают, что со снятием санкций с Ирана у российских предпринимателей начнутся большие проблемы с участием на иранском рынке, а цены на нефть могут упасть, усугубляя экономические проблемы российской экономики? Совершенно очевидно, что эти опасения являются мифом, и хотелось бы попросить Вас его развеять.

С.В.Лавров: Относительно экономических последствий снятия санкций с Ирана, я не думаю, что эффективными бизнесменами являются те, кто привык ориентировать на какие-то аномальные ситуации, связанные с объявлением санкций против той или иной страны, когда конкуренты не работают в этом конкретном государстве. Наши компании продолжают работать в Иране. У них устойчивые связи и контакты. Российские энергетические компании и те, которые занимаются инфраструктурными и высокотехнологичными проектами, достаточно конкурентоспособны и опытны, чтобы не опасаться ситуации, когда с Ирана будут сняты все ограничения на осуществление внешнеэкономических связей – я в этом убежден. Российское государство, в том числе МИД – как это записано во всех наших концептуальных документах – будет делать все, чтобы никакой дискриминации наших экономических операторов не было. Более того, учитывая последовательную позицию России на всех этапах ситуации вокруг ИЯП, убежден, что мы даже будем иметь определенные преимущества на иранском рынке.

Вопрос: Месяц назад на СМИД Шанхайской организации сотрудничества Вы заявили, что на саммите ШОС будет принято решение о «повышающем статусе Ирана». Эксперты не поняли, о чем идет речь: есть постоянные члены Организации, партнеры, но нам не ясно, что имеется в виду под членами или структурами с повышающим статусом.

С.В.Лавров: Не помню, чтобы я оперировал такими категориями и терминами. Мы исходим из того, что Иран, как Индия и Пакистан, подал заявку на полноправное членство в ШОС, и мы за то, чтобы завтрашний саммит высказался за ее одобрение и чтобы она была реализована на основе критериев членства в ШОС. Для страны, которая претендует на членство, эти критерии предполагают необходимость не находиться под санкциями Совета Безопасности ООН. Поэтому переговоры, которые вот-вот завершатся в Вене и откроют путь к снятию санкций, конечно же, весьма важны. Мы это подробно обсуждали с моим коллегой и другом, Министром иностранных дел Ирана М.Дж.Зарифом буквально три дня назад, в прошлый понедельник, когда встречались в Вене.

Вопрос: Парламентская ассамблея ОБСЕ одобрила антироссийскую резолюцию, предложенную Украиной и Канадой. Как Вы это прокомментируете?

С.В.Лавров: Я, честно говоря, не знаю, что тут комментировать. Мы такие резолюции видим и в Европарламенте, и в ПАСЕ, где полномочия российской делегации были ущемлены, и это не позволяет нашим парламентариям участвовать в работе этой структуры.

Абсолютно скандальное поведения хозяев-устроителей последней сессии ПА ОБСЕ в нарушение всех международно-признанных норм и обязательств государств, принимающих такого рода мероприятия, не позволило нашей делегации участвовать и в этом парламентском форуме. Теперь в наше отсутствие ПА ОБСЕ поддалась искушению вместо конкретной работы заниматься такого рода пропагандистскими делами. Напомню, что в ПА ОБСЕ наша делегация и Председатель Государственной Думы С.Е.Нарышкин – как ее руководитель – уже предлагали сформировать контактную группу из парламентариев, куда вошли бы и европейцы, и американцы, и украинцы, и россияне, и просто обсудить все происходящее на Юго-Востоке Украины, чтобы попытаться нащупать какие-то точки соприкосновения и помочь создать атмосферу, максимально благоприятную для полноценной, всесторонней реализации Минских договоренностей. Это предложение игнорируется, с нами не хотят на эту тему разговаривать. Видимо, им удобнее излагать свои односторонние подходы в отсутствие России, по большому счету, в отсутствие нормального оппонента.

Вопрос: Обсуждается ли проблема «Исламского государства» («ИГ») на официальных или неофициальных встречах с Вашими коллегами по БРИКС и ШОС? Возможно ли в ближайшее время появление консолидированной позиции по проблеме «ИГ»?

С.В.Лавров: По этой очень злободневной проблеме у членов БРИКС и ШОС есть своя позиция, закрепленная в проектах итоговых документов, которые будут представлены сегодня в декларациях саммита БРИКС и завтра – саммита ШОС. Позиция заключается в том, что это абсолютное зло, причем, речь не только о «ИГ», но и обо всех террористических группировках, таких как «Джабхат ан-Нусра» и иных, более мелких подразделениях «террористического интернационала», и бороться с ним нужно решительно, без двойных стандартов, не пытаясь применять в конъюнктурных целях те или иные аномальные ситуации, когда кому-то кажется, что террористы в отдельно взятой стране могут быть «временными попутчиками» и использоваться для смещения неугодного режима. Как это пытались сделать в Сирии, когда шли не на сговор, но закрывали глаза на активность террористов, многократно блокировали наши инициативы в СБ ООН, направленные на осуждение разгула терроризма в САР. При этом нам прямо говорили, что они, террористы, плохие, но выступают против нелегитимного режима, поэтому если Б.Асад исчез бы с политической «поляны», то и террористы туда не тянулись бы, поскольку сейчас они едут туда исключительно потому, что хотят прекратить деятельность его «кровавого режима». Это всерьез говорили нам партнеры, в том числе западноевропейские, американские.

В ситуации, когда Совет Безопасности ООН многократно подчеркивал в своих решениях, что в борьбе с терроризмом не может быть никаких двойных стандартов. Кем бы и где бы ни совершались террористические акты, они должны осуждаться, и с ними необходимо бороться. Двойные стандарты должны быть отставлены в стороне хотя бы из инстинкта самосохранения, потому что «Исламское государство» сегодня представляет угрозу для абсолютного большинства государств мира. В Европе, США и России мы уже предпринимаем меры, направленные на то, чтобы отслеживать тех террористов-боевиков из наших стран, которые воюют на стороне «ИГ».

Президент России В.В.Путин, принимая недавно в Москве Министра иностранных дел Сирии В.Муаллема, высказался за то, чтобы все мы подумали – и, желательно, побыстрее – о том, как объединить потенциал всех тех, кто понимают страшную угрозу, связанную с этой террористической организацией, с которой борются в Сирии, Ираке; Иран абсолютно заинтересован в недопущении разрастания ареала влияния «Исламского государства». Многие боевые группировки, не причисляющие себя к экстремистам и террористам и провозглашающие себя умеренной оппозицией тому же сирийскому правительству, вполне могут пополнить ряды коалиции, которую мы хотели бы всячески поощрить. Но для этого необходимо, чтобы внешние спонсоры, руководящие этими группировками, осознали глобальную опасность этого террористического явления и сконцентрировались бы на его нейтрализации. А уже потом можно будет вспомнить о каких-то старых счетах и проблемах. По крайней мере наша инициатива, как ее сформулировал Президент России В.В.Путин, заключается в том, чтобы параллельно с консолидацией всех сил в борьбе с «ИГ» мы бы более активно занимались продвижением политического урегулирования сирийского кризиса. Среди многих столиц региона и за его пределами, среди западных коллег такое понимание укрепляется.

Вопрос: Возрастающая активность США в Тихоокеанском регионе видна «невооруженным глазом». Имею в виду расширение военно-технического сотрудничества с Японией и Южной Кореей, попытки обновления старых или создания новых экономических союзов. Является ли это ответом на то, что БРИКС становится все более весомым международным союзом или это два параллельных и не взаимосвязанных процесса?

С.В.Лавров: Не думаю, что это реакция исключительно на укрепление БРИКС. США достаточно давно провозгласили, что их интересы в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) возрастают, и он становится приоритетом «номер один». В этом регионе у США, как Вы правильно отметили, есть несколько военно-политических союзов с Японией, Южной Кореей, Австралией. Мы всегда выступали за то, чтобы военная деятельность в регионе, военно-политические действия всех стран, которые там расположены, осуществлялась бы не в блоковых форматах, а на универсальной основе.

Еще пять лет назад Россия и Китай выдвинули инициативу начать разговор о формировании на внеблоковой основе, на универсальных началах региональную архитектуру безопасности, которая опиралась бы на принцип равноправия, транспарентности, уважения и учета интересов друг друга. Не могу сказать, что такая инициатива сразу получила полную поддержку, но три года назад в рамках т.н. механизмов Восточноазиатских саммитов (ВАС), где представлены все остальные игроки АТР, по нашей инициативе был начат процесс консультаций на тему формирования новой открытой архитектуры безопасности в АТР. Состоялось уже три раунда таких консультаций – в Брунее, России и Малайзии. Планируется очередной раунд в Индонезии. Так что этот процесс будет очень длительным – слишком много накопилось проблем, слишком разрознены структуры, существующие в регионе. Есть механизмы, сформировавшиеся вокруг АСЕАН, есть отдельные военно-политические блоки, о которых я упомянул. Но если мы будем настойчиво и целеустремленно работать над этой инициативой, то она имеет перспективу.

Вопрос: Какие еще непреодолимые проблемы остались на переговорах в Вене по ИЯП? Некоторые источники сообщают, что крайний срок выработки решения может быть продлен до 13 июля. На какие даты Вы ориентируетесь?

С.В.Лавров: Непреодолимых проблем не осталось, если только кто-то из участников процесса (это точно не будет Российская Федерация) не попытается в последний момент что-то такое «выудить» из переговорного процесса в условиях цейтнота.

Что касается крайних дат, то если все будут руководствоваться рамочными договоренностями, которые были достигнуты еще в апреле этого года в Лозанне, то непреодолимого там ничего нет. Как я понимаю, за те дни, которые прошли с начала нынешнего раунда, ежедневно происходит какие-то позитивные подвижки, фиксируются какие-то новые формулировки. Поэтому рассчитываю, что никто не подвергнет сомнению уже проделанную работу, никто не возьмет на себя ответственность за срыв уже практически готового соглашения.

Что касается сроков, то у нас никогда не было искусственных дат. Мы обозначали временные ориентиры. Одним из таковых было 30 июня, потом – 7 июля. Сейчас, расставаясь с моими коллегами, когда мы разъезжались из Вены, все условились, что главное – это качество договоренности, которая должна обеспечивать баланс интересов, гарантировать надежность режима нераспространения ядерного оружия и обеспечивать законные права иранской стороны. Конечно же, она должна обеспечивать безопасность всех стран региона.

Думаю, немаловажная вещь заключается в том, что достижение этой договоренности позволит создать более благоприятную почву для того, чтобы мы, наконец, созвали конференцию о создании на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения. Это решение уже давно принято, еще пять лет назад. К сожалению, ни в 2012 г., когда это мероприятие должно было быть созвано, ни в нынешнем году, когда была предпринята еще одна попытка, этого сделать не удалось. Здесь вина не Ирана, а наших западных партнеров, которые почему-то не смогли поддержать абсолютно приемлемый для всех остальных проект решения. Но те, кто ссылаются на иранскую ядерную программу в качестве одного из предлогов затягивания вопроса о созыве конференции по созданию зоны, свободной от ОМУ на Ближнем Востоке, конечно, этот аргумент утратили.

Вопрос: Хотел бы спросить про крымскую повестку на переговорах (в Уфе). Несмотря на то, что переговоры идут, участники БРИКС и ШОС не признали присоединение Крыма к России. Насколько важным является для России этот вопрос? Можно ли говорить о признании Крыма какой-либо из стран в перспективе?

С.В.Лавров: Я не знаю, что существует такой термин «крымская повестка». Ее нет. В деятельности ШОС и БРИКС такой проблемы не существует. Никто из наших партнеров не заявляет о своем непризнании итогов референдума, которые стали основанием для возвращения Крыма в состав Российской Федерации. В документах, которые вы увидите буквально через несколько часов, лидеры БРИКС и ШОС закрепляют нашу общую позицию о необходимости полного и добросовестного выполнения Минских договоренностей, которые не имеют никакого отношения к «крымской повестке дня». Вопрос с Крымом (думаю, что все это понимают, даже те, кто не может перестать об этом говорить) закрыт. Его закрыли народ Крыма и решения, которые были приняты Российской Федерацией в ответ на ясно выраженную волю крымского народа.

Вопрос: Во время последнего визита главы МИД Сирии В.Муаллема в Москву была предложена инициатива о создании коалиции для борьбы с «ИГ». Во время Вашей совместной с ним пресс-конференции В.Муаллем дал неоднозначный ответ. Он сравнил это предложение с чудом. Насколько реально, по Вашему мнению, создание такой коалиции? Какую роль могла бы сыграть Россия? Какие шаги предпринимаются для реализации инициативы?

С.В.Лавров: Не думаю, что В.Муаллем отреагировал неоднозначно на эту инициативу, которая прозвучала во время приема сирийского представителя Президентом России. Да, он сказал, что «это было бы еще одним чудом», потому что Россия, по его словам, уже немало сделала невозможного, чтобы все-таки не допустить развала Сирии. Он имел в виду наш вклад в обеспечении полноценного решения проблемы химической демилитаризации Сирии. В этом процессе сирийское руководство безупречно сотрудничало с Организацией по запрещению химического оружия, с ООН, со всеми странами, которые были вовлечены в реализацию очень масштабного и быстро реализуемого проекта.

Поэтому я увидел и услышал в позиции В.Муаллема абсолютную поддержку инициативы, которую выдвинул Президент России В.В.Путин, но и, наверное, оправданное сомнение в том, что не Сирия, а другие страны, к которым она была адресована, смогут так быстро объединить свои усилия.

Понимаете, мы же не предложили создать какую-то коалицию, мы проанализировали ситуацию и сказали нашим партнерам – есть «ИГ», который объявлен врагом номер один всеми странами региона. Все прекрасно понимают, что целью «ИГ» является не Сирия или Ирак, где они уже захватили обширные территории и объявили там «халифат», ни Афганистан, где они уже проявились буквально в последние недели и месяцы, ни Ливия, где эмиссары «ИГ» замечены и пытаются обустраивать свои территории в виде «халифата». Целью «ИГ» являются две мусульманские святыни, и это практически не скрывается.

Взаимные неприязни и проблемы нужно отложить в сторону. Это борьба на выживание арабских государств. Здесь приоритеты однозначны. Поэтому когда Вы спрашивали, реалистично ли, что Саудовская Аравия, Турция, другие страны, которые сейчас не находятся в добрых отношениях с режимом Б.Асада, смогут объединить усилия в борьбе в рамках такой коалиции, то, думаю, для начала необходимо говорить не о реалистичности, а о том, что это абсолютно необходимо.

Как Вам известно, у нас на Петербургском международном экономическом форуме был Министр обороны Саудовской Аравии, наследный принц Мухаммед бен Сальман. С ним состоялся разговор о том, насколько страшна угроза терроризма на Ближнем Востоке и Севере Африки. Об этом говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин с Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом, когда они встречались в Баку на «полях» мероприятий, посвященных открытию Европейских игр.

У нас нет никаких скрытых повесток дня. Мы со всеми разговариваем откровенно, излагая свое видение ситуации. Всегда готовы слушать наших собеседников. По крайней мере, на данном этапе у нас нет ощущения, что эта инициатива недооценена. Будем продолжать над ней работать. Причем, делаем это, по сути, в ежедневном режиме, потому что с каждым днем задача становится все более сложной.

Вопрос: Есть ли данные о том, сколько граждан Российской Федерации завербованы «Исламским государством»?

С.В.Лавров: Знаете, данные разнятся. Наши представители, включая Секретаря Совета Безопасности Российской Федерации Н.П.Патрушева, одного из моих заместителей О.В.Сыромолотова, в своих недавних интервью называли цифру ориентировочно 2 тыс. человек. По нашим оценкам, эта цифра включает в себя несколько сотен бывших или нынешних российских граждан, которые уехали на постоянное местожительство в Европу.

Вопрос: Вы уже сказали про коалицию, которой угрожает «ИГ». Есть ли возможность, что и Россия сможет участвовать в ней, потому что исламистам есть, где развернуться? Имею в виду другие члены ШОС и БРИКС; проблемы могут быть возникнуть и у Китая.

С.В.Лавров: Мы по-прежнему будем отвечать за безопасность своих собственных рубежей и страны. В этом регионе нет недостатка вооруженных людей, которые могут противостоять «ИГ». Принципиально важно – и мы именно это стараемся сделать – чтобы все они объединились для борьбы с главной угрозой. Сейчас очень часто они не в ладах друг с другом, решают какие-то свои локальные задачи в ходе многочисленных конфликтов в странах региона. Наша инициатива нацелена на то, чтобы все-таки сейчас очистить «зерна от плевел» и увидеть главные для всех угрозы – «ИГ» и иже с ним.

Вопрос: Была ли у Вас возможность услышать или прочитать вчерашнюю речь Премьер-министра Греции А.Ципраса в Европейском парламенте? Как бы Вы ее прокомментировали? Как Россия оценивает риски, которые могут возникнуть в случае выхода Греции из зоны евро?

С.В.Лавров: Наша позиция уже была не раз изложена Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Она заключается в том, что мы заинтересованы в скорейшем нахождении общеприемлемого решения по проблеме греческого долга и способам ее преодоления. Вопреки спекуляциям в некоторых СМИ, у нас нет никакого интереса «подбрасывать ветки» в этот «костер». Нас пытались обвинить в том, что мы сидим и радостно потираем руки, наблюдая, как Греция ссориться с Брюсселем, Парижем, Берлином. Это совершенно не так. Это абсолютное извращение нашей позиции и интересов. Мы заинтересованы в сильном функционирующем, экономически растущем Евросоюзе. Понятно, что это невозможно сделать, если в какой-то из стран ЕС – особенно в стране еврозоны – начинаются такие кризисные явления. Поэтому мы за то, чтобы было найдено взаимоприемлемое решение. Как я понимаю, буквально в эти дни, часы европейские лидеры, включая Премьер-министра Греции А.Ципраса, занимаются ровно этим. Мы желаем им успеха.

Вопрос: Египет недавно подавал заявку на вступление в ШОС. Какие перспективы Вы видите для такого решения? Каковы основные критерии для принятия новых членов в ШОС и БРИКС?

С.В.Лавров: О расширении БРИКС речи вообще не идет. Это общее мнение пяти государств. Надо сначала реализовать все то, что задумано в составе пятерки. Сегодня вы узнаете о полном наборе принятых решений. Мой заместитель С.А.Рябков уже подробно брифинговал вас о том, как эти решения выглядят. Задача в том, чтобы все это закрепить, поставить на устойчивые рельсы, а дальше будет видно. В БРИКС нет никаких уставных документов, которые регламентировали бы членский состав. Это абсолютно неформальное объединение. Сейчас мы впервые создаем т.н. «виртуальный секретариат» БРИКС, но исключительно для удобства организации многочисленных мероприятий, которые созываются в течение года между саммитами.

В уставных документах ШОС предусмотрено его расширение. Более того, там заложены различные категории членства, как мы сегодня уже упоминали: члены, наблюдатели и страны-партнеры по диалогу. Есть с дюжину формальных и неформальных заявок на получение того или иного статуса. Завтра будет объявлено о рассмотрении таких от Индии, Пакистана и ряда других стран. Египет, как я понимаю, буквально несколько дней назад обратился с такой просьбой. Она будет рассматриваться в соответствие с критериями, которые заложены в уставных документах, четко прописывающих процедуры. Да, необходим консенсус, но обсуждение должно как-то начаться. Есть Комитет старших должностных лиц. ШОС – достаточно структурированная Организация, поэтому такого рода вопросы, как и любые другие, будут рассматриваться на основе согласованных процедур.

Вопрос: Хотел бы вернуться к иранской ядерной программе. Одним из неурегулированных остается вопрос снятия оружейного эмбарго. В частности, в СМИ появилась информация о том, что сейчас обсуждается некий вариант поэтапного снятия эмбарго – сначала его «заморозка», а затем полное снятие. Этот процесс может занять от 2 до 8 лет. Можете ли Вы подтвердить такую информацию? Как Москва относится к этой идее?

С.В.Лавров: Подтверждать ничего не буду, потому что это означало бы с моей стороны нарушение этики переговорного процесса. О результате будет объявлено. Спекулировать на этом бесполезно. Принципы поэтапности и взаимности я сегодня уже упоминал. Они являются ключом, который позволил открыть многие «тупики» за прошедшие долгие месяцы переговоров.

Мы выступаем за то, что оружейное эмбарго в принципе должно быть снято одним из первых санкционных ограничений. Сейчас мы говорим о санкциях, которые вводил Совет Безопасности ООН, потому что односторонние санкции США и Евросоюза, которые гораздо жестче рестрикций, введенных ООН, не рассматриваются нами в качестве легитимных. Тем более, что американцы пытались и продолжают пытаться применять их экстерриториально, распространяя свою юрисдикцию на территории других государств. Санкции СБ ООН вводились по двум главным причинам – сначала, когда возникли серьезные подозрения в отношении мирного характера иранской ядерной программы и наличии серьезного военного измерения. Были введены санкции, которые точечно направлены на организации, предприятия и физические лица, вовлеченные в ИЯП, чтобы воздействовать на процессы по ограничению развития этой программы. Второй блок санкций был принят, когда Иран отказывался вести переговоры, и был продиктован желанием СБ ООН политически и экономически убедить Иран сесть за стол переговоров. Среди этого блока санкций находилось и оружейное эмбарго. Но задача посадить Иран за стол переговоров давно была выполнена.

Поэтому мы выступаем за то, чтобы снятие оружейного эмбарго произошло как можно скорее. Тем более, как мы только что с Вами выяснили, Иран является последовательным сторонником борьбы с «ИГ» и искоренением этой угрозы в регионе, да и во всех других частях мира. Снятие оружейного эмбарго поможет Ирану повысить свою боеспособность в борьбе с терроризмом.

Разумеется, когда я это все говорю, решающее слово в том, какой компромисс, какое решение будет заложено в «пакет» окончательного урегулирования ИЯП, принадлежит, конечно же, Тегерану. Повторю, это пакет договоренностей. На какие сроки в отношении оружейного эмбарго пойдут наши иранские коллеги – решать им.

Мы выступаем за скорейшее снятие эмбарго. Поддержим выбор, который сделают иранские переговорщики.

Вопрос: Сегодня состоится встреча глав России, Китая и Монголии. Каковы главные темы этой встречи? Что для России является приоритетом в рамках сотрудничества с этими тремя странами?

С.В.Лавров: Формат Россия-Китай-Монголия существует достаточно давно на уровне экспертов, заместителей министров иностранных дел. В сентябре прошлого года в Душанбе состоялся саммит. Три лидера встретились и договорились, что с учетом тесных исторических связей, географии, экономических отношений, которые имеют очень давнюю историю между нашими тремя странами, было бы неплохо придать этому сотрудничеству новое «дыхание». И три лидера поручили министрам иностранных дел, экономики, энергетики, транспорта разработать документы, которые позволили бы продвигать наше трехстороннее сотрудничество на взаимовыгодной основе. Это поручение было выполнено. Подготовлен пакет документов, который охватывает экономическую, инфраструктурную, транспортную сферы, а также гуманитарные вопросы и вопросы внешнеполитического взаимодействия.

Я считаю, что это очень полезный процесс. Может быть, надо было и пораньше начать такие трехсторонние встречи на регулярной основе. Китай и Россия – два соседа Монголии, и нам просто природой, судьбой, историей предначертано жить вместе. Необходимо извлекать максимальные выгоды из этих преимуществ.

Россия. Азия. ПФО > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 9 июля 2015 > № 1425728 Сергей Лавров


Саудовская Аравия. Иран. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 июня 2015 > № 2913956 Александр Аксененок

Саудовская Аравия – Иран: есть ли шансы на историческое примирение

Развитие событий на Ближнем Востоке протекает под знаком противоборства Эр-Рияда с Тегераном

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Как показывает весь ход постреволюционных потрясений на Ближнем Востоке, без снятия напряженности между Саудовской Аравией и Тегераном – двумя региональными центрами влияния – разорвать порочный круг насилия и террора, братоубийственных гражданских войн и разрушения государственности становится едва ли возможным. К такому выводу приходят многие эксперты-ближневосточники, хотя политики мирового уровня пока избегают говорить об этом из соображений дипломатической деликатности.

Крушение прежних устоев в арабском мире произошло в тот период, когда парадигма международных отношений, обеспечивающая при биполярной системе баланс относительной устойчивости, в том числе за счет более или менее контролируемого поведения «малых государств» (союзников, партнеров великих держав), окончательно осталась в прошлом. Новые правила, соответствующие изменившемуся миропорядку, так и не сложились. Региональные государственные и негосударственные субъекты, к тому же окрепшие экономически в условиях глобализации, стали вести себя более автономно, а порой даже и вопреки интересам мировых держав. Такие тенденции особенно проявились на Ближнем Востоке, чаще всего в последние годы, с началом разрушительных процессов, вызванных арабской весной.

Взлет протестной активности изначально под демократическими лозунгами и социально-политические катаклизмы, охватившие весь регион, существенно изменили соотношение сил между ведущими региональными игроками. Роль и влияние Египта, пережившего за четыре года две революции, временно ослабла. Сирия и Ирак раздираются внутренними кровопролитными противоборствами на конфессионально-этнической почве. Турция, претендовавшая на универсальность своей модели «исламской демократии», по мере нарастания оппозиционного движения и проблем с соседями перестала рассматриваться как пример для подражания.

Арабские государства, не затронутые напрямую радикальными переменами, были вынуждены срочно изыскивать дополнительные внутренние ресурсы для выживания, вносить коррективы в свою внешнеполитическую стратегию. В отличие от монархических режимов в Иордании и Марокко, вставших на путь политической модернизации, Саудовская Аравия почувствовала себя наиболее уязвимо. Негибкость архаической системы власти в королевстве – хранителе святых мест ислама отягощалась традиционно сильным влиянием жесткой ваххабитской его ветви на все области общественной жизни и нарастающими проблемами престолонаследия.

Свержение режима Хосни Мубарака в Египте было воспринято в Эр-Рияде как потеря предсказуемого союзника и, что более болезненно, как свидетельство ненадежности американского покровительства.

Заигрывание США с пришедшими к власти умеренными «братьями-мусульманами», соперниками ваххабитов на поле толкования ислама, вызвало у саудовцев еще большую настороженность. После того как революционная волна захлестнула Сирию и Йемен, ощущение внешних угроз только усилилось. Саудовско-иранские отношения и до арабской весны были напряженными, но с началом внутригосударственных конфликтов в соседних арабских странах Иран занял в Саудовской Аравии место главного противника, а последующее развитие событий в регионе стало протекать под знаком этого противоборства.

Шиитскому Ирану действительно удалось значительно укрепить свои позиции в Ираке (этому парадоксально способствовало американское вторжение в эту страну в 2003 году, изменившее конфессиональный баланс во власти в пользу шиитского большинства), опрокинуть расчеты на быстрое свержение близкого к нему режима Башара Асада в Сирии и создать опору в Ливане в виде шиитского движения «Хезболлах», располагающего крупной военной силой. Одновременно активизировалась шиитская оппозиция суннитскому правящему меньшинству в Бахрейне, а также партия хоуситов в Йемене, считающиеся, хотя и с известной долей преувеличения, креатурой Тегерана.

Все это создало в Эр-Рияде устойчивое представление о том, что Иран преследует цель окружить шиитским поясом святыни ислама и дестабилизировать саудовскую монархию через шиитское меньшинство на востоке страны.

Во внешнеполитическом плане усилия саудовцев были направлены на то, чтобы выбить Сирию из цепочки иранского влияния и создать в Ираке противовес Ирану путем консолидации близких к ним суннитских племен и политических деятелей в правящей коалиции. Саудовское финансирование исламистской части сирийской и иракской оппозиции сыграло главную роль в изменении характера внутренних конфликтов в сторону борьбы за власть на конфессионально-этнической почве. Катастрофическая эскалация насилия в Йемене также показывает, что борьба за сферы влияния на региональном уровне уходит корнями не столько в соперничество мировых держав, сколько в историческую вражду на поле самого ислама. На фоне йеменского кризиса враждебная риторика между этими двумя религиозными центрами приобрела, пожалуй впервые, именно такую окраску.

Трудности адаптации Саудовской Аравии к новому внешнему окружению усугубляются в еще большей степени изменившимся характером ее отношений с американским союзником. Стало очевидным, что их интересы далеко не во всем совпадают, а по отдельным направлениям даже расходятся.

Сближение США с Ираном в процессе переговоров по ядерной проблематике, стремление американцев избавиться от нефтяной зависимости от непредсказуемого Ближнего Востока и занять лидирующие позиции на глобальном энергетическом рынке, отказ президента Барака Обамы от планов прямого военного вмешательства в Сирии по ливийскому сценарию (на это очень рассчитывали саудовцы), критика силового подавления бахрейнской оппозиции – все это вело к накоплению множества раздражителей, хотя американцы и старались спокойно реагировать на сигналы недовольства из Эр-Рияда.

Дело дошло до радикальных демаршей с саудовской стороны, призванных возложить на международное сообщество и администрацию США всю ответственность за катастрофическое развитие событий в регионе. Бывший глава саудовской разведки принц Бандар даже заявил о том, что отношения с США могут быть коренным образом пересмотрены. О воздушных ударах по Йемену Вашингтон, например, был поставлен в известность только за три часа до начала бомбардировок.

Возникают вопросы: не слишком ли далеко зашла такая конфронтация, каким образом можно ее остановить, способны ли внешние акторы, в первую очередь США и Россия, внести элементы разрядки? Переговоры США о финализации «ядерного соглашения» с Ираном выходят за рамки проблемы нераспространения ядерного оружия. Американская администрация вкладывает свой политический капитал также в выработку новых подходов к решению ближневосточных проблем, получивших название «стратегии саморегулирующегося баланса». По этим расчетам Иран, вышедший из международной изоляции, будет вести себя более умеренно, проявлять склонность к компромиссам по Сирии, Ираку, Йемену и по вопросам безопасности в Персидском заливе. В свою очередь, аравийские монархии, получив заверения в готовности защитить их от иранской агрессии, станут проводить в регионе более ответственную политику с учетом новых реалий.

По мере того как две противоборствующие силы в регионе истощают свои ресурсы, а международное сообщество чувствует усталость и бессилие остановить порочный круг насилия, появляются некоторые предпосылки к достижению пакетных договоренностей по урегулированию очагов ближневосточных конфликтов. Иран жизненно заинтересован в снятии экономических и финансовых санкций и, со своей стороны, подает сигналы готовности к переговорам. Саудовская Аравия пока не идет навстречу, хотя баланс выигрышей и неудач складывается в целом не в ее пользу. Многое здесь будет зависеть от того, по какому сценарию пойдет развитие ситуации в Сирии и Йемене. Эти два кровопролитных конфликта, вызвавшие беспрецедентные гуманитарные катастрофы, не могут продолжаться до бесконечности.

Другим фактором, способствующим поискам примирения, может стать наличие общего противника в лице международного терроризма, который с образованием «Исламского государства» (ИГ) получил как бы духовный ореол, апеллирующий к памяти мусульман о славных временах арабского «Халифата». Иран через своих советников и подконтрольные ему части шиитского ополчения де факто принимает участие в вооруженных действиях против ИГ в Ираке и Сирии, не входя в состав образованной Америкой международной коалиции. Саудовская Аравия осудила создание ИГ и его действия как террористические, а также присоединилась к коалиции. Новая волна воинствующего исламизма бьет бумерангом и по ее интересам. Идеология «халифатизма» имеет своих приверженцев в самой Саудовской Аравии, где в последнее время начались теракты от имени ИГ. Вооруженная борьба в Йемене с участием Саудовской Аравии под флагом защиты «конституционной законности» ведет к дальнейшему усилению террористических группировок на юге Аравийского полуострова, уже в самой непосредственной близости от ее границ.

Саудовская Аравия. Иран. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 июня 2015 > № 2913956 Александр Аксененок


Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 июня 2015 > № 1407219 Сергей Лавров

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова телеканалу «РБК» «на полях» Петербургского международного экономического форума, Санкт-Петербург, 19 июня 2015 года

Вопрос: Уже последовали заявления, что реакция Москвы на арест российского имущества за рубежом в связи с «делом ЮКОСа» будет очень жёсткой. Каким может быть ответ на эти действия?

С.В.Лавров: Взаимность. Ответом будет взаимность. Это неизбежно. Только так и можно действовать на международной арене. Взаимность бывает как позитивной, так и негативной, как в данном случае. Сейчас мы добиваемся отмены, прежде всего, ареста счетов наших дипломатических учреждений. Во Франции тоже начинали с ареста счетов Посольства, Представительства при ЮНЕСКО, Торгпредства, а затем отыграли назад, оставив арестованными только счета российских компаний с государственным участием. В Бельгии, повторяя ту же неправомерную ситуацию, объявили о закрытии счетов наших дипломатических представительств – Посольства, представительств при ЕС и НАТО. Это абсолютно противоречит Венской конвенции о дипломатических сношениях, которая обеспечивает иммунитет всей дипломатической собственности – недвижимости и всего с этим связанного. Представители Министерства иностранных дел Бельгии посылают сигналы, что были не в курсе и что у них независимая судебная система. Такие объяснения не принимаются, потому что согласно международному праву гарантии иммунитета дипломатической собственности предоставляет государство, которое, в данном случае в сношениях с внешними партнёрами, действует через МИД.

Вопрос: Там есть несколько оговорок, которые при определённых условиях могут иметь значение. Как было в случае с фирмой «Нога».

С.В.Лавров: В международном праве не существует оговорок для данной ситуации.

Вопрос: Вы говорите о негативной взаимности. Начнём ли мы в ответ арестовывать счета или просто будем опротестовывать?

С.В.Лавров: Наши экономические операторы собираются обращаться в российский суд с просьбой в ответ на неправомерные действия по отношению к ним предпринять такие же действия в России – арест собственности иностранных компаний с государственным участием.

Вопрос: Как я понимаю, обе стороны сейчас находятся «на взводе». В рамках каждого ПМЭФ все говорят об инвестиционном климате. Арест наших счетов – безобразие, но если мы собираемся предпринимать аналогичные ответные действия, то говорить о каком-то инвестиционном климате вообще не придётся.

С.В.Лавров: Не исключаю, что это приурочено специально к ПМЭФ. Я не сторонник теории заговоров, но даже если это случайное совпадение, то, конечно, работает против тех, кто хотят нормально, без каких-то искусственных препятствий работать в Российской Федерации. Так что вольно или невольно, но они помогают тем, кто хотели бы такое сотрудничество затруднить.

Вопрос: Визит Госсекретаря США Дж.Керри в Россию вызвал у многих если не оптимизм, то намёк на него. Казалось, что дело сдвинулось, а Госсекретарь почувствовал, что без России не обойтись в решении некоторых вопросов. Действительно ли это так, и о каких вопросах может идти речь?

С.В.Лавров: Не думаю, что существует какая-то серьёзная мировая проблема, которую можно решить без Российской Федерации. Посмотрите, что сейчас считается приоритетом политики США и Запада в целом. Если брать ситуацию, не касающуюся Украины, то это Сирия, Ливия, проблема мигрантов, которые бегут из Африки через Ливию в Европу в поисках лучшей жизни и создают «головную боль» для Европейского союза. Это Ирак, в котором после американского вторжения и последующего ухода так ничего и не наладилось в том смысле, чтобы можно было надеяться, что страна сама справится со своими проблемами. Это Йемен, иранская ядерная программа, ядерная проблема Корейского полуострова и многое другое. Ни в одном из этих вопросов невозможно решать серьёзные задачи без нашей страны. Россия присутствует во всех форматах, которые созданы для рассмотрения этих проблем, и, конечно, играет очень важную роль для обеспечения стабильности в долгосрочном плане на Ближнем Востоке, включая поиск решения палестино-израильского конфликта. Я бы не назвал приезд Госсекретаря США Дж.Керри свидетельством того, что они, наконец, это понимают. В прошлом году я встречался с Дж.Керри чаще, чем с кем-либо из моих коллег – по-моему, 17 раз. В этом году уже состоялось 4 наших личных встречи, не считая десятков телефонных разговоров.

Мы исходим из того, что все перечисленные проблемы – это не проблемы Запада. Они носят глобальный характер, и Россия кровно заинтересована в их решении, чтобы в этих стратегически важных регионах мира наступили стабильность и порядок, и с ними можно было нормально сотрудничать в торгово-экономической, гуманитарной и любых других сферах. Когда занимаемся этими проблемами, мы никому не делаем одолжения. Мы работаем на мировую стабильность, которая в наших собственных интересах. Мы никогда не уходили от взаимодействия с американцами, НАТО и Евросоюзом.

Они решили нас наказывать за то, что украинский народ не поднялся единым фронтом приветствовать государственный переворот. А значительная часть этого народа отказалась принимать путчистов. Сейчас очень важно, чтобы мы помогали украинскому народу обеспечить решение этого не нами созданного кризиса. Они решили обвинить нас, а не самих себя в том, что ситуация на Украине доведена до антиконституционного государственного переворота. Это их выбор. Они перекрыли каналы общения и сейчас потихоньку начинают искать возможности, как им без «потери собственного лица» их возобновить. Мы не будем «вредничать» и ответим взаимностью (в данном случае взаимность будет позитивной), если нам предложат разморозить каналы общения.

Вопрос: Часто на Москву возлагают ответственность за невыполнение Минских соглашений. Имеем ли мы какое-то влияние на непризнанные ДНР и ЛНР? Ведется ли с ними какая-то работа? Часто возникает вопрос, почему обвиняют именно нас? Консультируются ли с нами представители этих республик, прежде чем делают громкие заявления? Как у нас с ними строятся взаимоотношения?

С.В.Лавров: Безусловно, влияние на них у нас есть. Они в серьезной степени от нас зависят. Возьмем хотя бы гуманитарную помощь, которую кроме нас в таких объемах никто туда не поставляет. Конечно же, они зависят от нас и в политическом плане, потому что мы выступаем за то, чтобы в контексте этого урегулирования уважались их законные права, как части украинского народа.

Вопрос: Все-таки части украинского народа?

С.В.Лавров: Права населения Донецка и Луганска как части украинского народа в процессе регулирования должны уважаться в полной мере. Является ли влияние стопроцентным? Совсем нет. У этих людей есть собственное видение ситуации. Они там живут под обстрелами, их родные и близкие гибнут, получают ранения, разрушается социальная инфраструктура. Люди живут в ужасающих условиях. В целом ряде районов этих территорий население доведено до отчаяния. По моему мнению, мы не имеем даже морального права диктовать им какие-то действия и шаги. Но мы добились от них главного – несмотря на принятые декларации о независимости и проведенные референдумы о суверенитете, после достижения Минских договоренностей Донецк и Луганск тем не менее выступили за поиск решения всех своих проблем в рамках украинского государства при условии, конечно, что Минские договоренности будут полностью добросовестно выполнены в той самой последовательности, которая в них обозначена.

Теперь насчет того, что Россию обвиняют в невыполнении Минских договоренностей. Это открытый документ, одобренный резолюцией Совета Безопасности ООН. Просто нужно начать его читать пункт за пунктом, чтобы понять, что от России практически ничего не зависит, кроме зафиксированного там воздействия на стороны, чем мы и занимаемся. Повторю, мы убедили Луганск и Донецк поддержать Минские договоренности, подписавшись под ними, и выступить за то, чтобы реализация документа привела к обеспечению целостности украинского государства, в составе которого эти территории должны получить особый статус, что также прописано в Минском документе в контексте децентрализации полномочий.

Вопрос: Чем Донецк и Луганск отличаются от Крыма? Почему по Крыму мы приняли одно решение, а по практически симметричной ситуации в другой части Украины наше решение было иным?

С.В.Лавров: В Донецке и Луганске нет такого однозначного настроения. Донецк и Луганск не проводили референдумы о присоединении к Российской Федерации. Не думаю, что это было бы правильно с политической точки зрения – в политическом плане никто не заинтересован в развале Украины.

У Крыма особая история с психологической, исторической, политической и любой другой точки зрения. Народ ответил на попытки «заткнуть рот» русским в Крыму. На это отвечал народ.

Что касается Украины, я не сторонник того, чтобы подыгрывать тем, кто хотел бы ее развалить, а такие желающие есть и с западной стороны – те, кто посматривают на эти земли – есть горячие головы и с восточной стороны. Как неоднократно говорил Президент России В.В.Путин, Россия искренне поддержала Минские договоренности без каких-либо оговорок. Они полностью отвечают нашему видению урегулирования этого кризиса. Пытаться сейчас ставить под вопрос их дееспособность, целостность украинского государства означало бы только потакать экстремистам разных мастей. Мы этого не хотим. Мы хотим, чтобы Украина выполнила все, что от нее зависит, включая децентрализацию, проведение конституционной реформы, обеспечение амнистии всем участникам событий на Юго-Востоке Украины. Какой бы пункт вы ни взяли, практически все они предполагают согласование между Киевом, Донецком и Луганском. Этого украинские власти делать не хотят, что является главной и ключевой тормозящей проблемой выполнения Минских договоренностей, для достижения согласия по всем вопросам устройства украинского государства. Здесь наши западные партнеры, включая Госсекретаря США Дж.Керри во время его приезда к нам 12 мая, германских, французских коллег, начинают все-таки соглашаться с необходимостью усилить давление на Киев, чтобы не только Луганск и Донецк были готовы выполнять Минские соглашения, но чтобы Киев был готов это сделать, причем не как ему заблагорассудится, а именно так, как там записано – по согласованию с Донецком и Луганском провести децентрализацию, конституционную реформу, организовать выборы в органы местного самоуправления.

Повторяю, Киев пока все это пытается делать в одностороннем порядке. Конституционная комиссия, которая была сформирована, не включает в себя ни единого представителя от провозглашенных республик. Проект конституции, который они сейчас там написали, направляется на обсуждение не Донецку и Луганску, а в Венецианскую комиссию Совета Европы, которая еще в прошлом году заявила, что готова будет рассматривать проект украинской конституции при понимании статуса этого документа – насколько широко он был обсужден в обществе. А он никак не был обсужден в обществе.

Прямой диалог – ключ ко всему. К сожалению, даже в рамках Контактной группы, когда были созданы четыре рабочие подгруппы, которые основаны на Минских договоренностях, подписанных в том числе Донецком и Луганском, наши киевские коллеги хотят всячески создавать какие-то параллельные треки, в которых не будут участвовать ни Луганск, ни Донецк, хотят сделать так, чтобы как бы мы представляли их интересы. Это концептуальное противоречие со всем Минским документом.

Вопрос: В свое время Президент США Б.Обама сказал, что есть три главные угрозы – Россия, лихорадка Эбола и «Исламское государство». Я не готов обсуждать с Вами лихорадку Эбола и Россию. Что Вы считаете сейчас главными угрозами для мира? Является ли «ИГ» одной из них?

С.В.Лавров: Это – угроза терроризма, насильственного экстремизма, все то, что сейчас происходит вокруг т.н. «Исламского государства» (оно там не одно – есть «Джабхат-ан-Нусра», «Аль-Каида» на Аравийском полуострове, в Ираке и т.д.). Это общая угроза должна нас всех объединить, потому что в рядах этих бандитов воюют сотни граждан из Европы, США, Российской Федерации, стран-соседей, Центральной Азии в том числе. У нас нет никаких сомнений, что это наша общая и главная угроза.

Вопрос: Сегодня Вы много говорили о Ближнем Востоке. Осталось ли у нас влияние, в том числе и дипломатическое, на Ближнем Востоке?

С.В.Лавров: Безусловно, влияние осталось. Более того, оно возрастает по мере того, как страны и народы этого региона осознают, что полагаться только на «рецепты» США губительно. Эти «рецепты» привели к тому, что мы сейчас видим в Ираке, Ливии, что может произойти в Сирии, к огромному сожалению. Поэтому они понимают необходимость сдержек и противовесов, стабильности, которая должна опираться не на одного ключевого игрока, а на нескольких. Россия – один из них.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 июня 2015 > № 1407219 Сергей Лавров


Россия. Весь мир. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 19 июня 2015 > № 1402603 Владимир Путин

Пленарное заседание Петербургского международного экономического форума.

Владимир Путин принял участие в пленарном заседании XIX Петербургского международного экономического форума. Заседание состоялось под девизом «Время действовать: совместными усилиями – к стабильности и росту».

В.Путин: Добрый день, уважаемые дамы и господа! Дорогие друзья!

Я рад приветствовать всех вас на Международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге – городе, который на протяжении всей своей истории был символом открытости России, её стремления вбирать лучший мировой опыт, сотрудничать и вместе идти вперёд.

Прежде всего хотел бы поблагодарить гостей форума: и политиков, и бизнесменов – за интерес и доверие к нашей стране. Мы видим в вас, уважаемые дамы и господа, дорогие друзья, серьёзных долгосрочных партнёров и потому по традиции на Петербургском форуме всегда откровенно, доверительно говорим как о наших достижениях, так и о новых возможностях, и, конечно, о проблемах, трудностях, с которыми мы сталкиваемся, задачах, которые нам пока не удалось решить.

Со многими из вас мы встречались год назад. За этот период ситуация, в которой развивается мировая, да и российская экономика, изменилась, причём по некоторым направлениям изменилась серьёзно. Мы, имею в виду Россию, ограничены в доступе на мировой рынок капиталов; к этому нужно добавить падение цен на наши основные экспортные товары; несколько сократился и потребительский спрос, который прежде толкал экономику вверх. Правда – я согласен с теми участниками дискуссий, которые уже состоялись в ходе работы форума вчера, – спрос тоже начинает восстанавливаться.

Если говорить о ценах на энергоносители, от которых, к сожалению, до сих пор значительно зависит наша экономика, то напомню, что средняя цена на нефть марки «Юралс» в 2013 году была 107,9 доллара, в 2014 – уже 97,6 [доллара] за баррель, а за январь–май текущего года средняя цена составила 56 долларов за баррель. По оценке Росстата, в первом квартале этого года ВВП России сократился на 2,2 процента к соответствующему периоду 2014 года, а промышленное производство в январе–апреле сократилось на 1,5 процента.

Но что хотел бы отметить: ещё в конце прошлого года нам предрекали, и вы это хорошо знаете, глубокий кризис. Этого не произошло, мы стабилизировали ситуацию, погасили негативные колебания конъюнктуры и уверенно проходим через полосу трудностей, прежде всего потому, что экономика России накопила достаточный запас внутренней прочности. У нас сохраняется положительный торговый баланс, растёт несырьевой экспорт.

Что в этой связи хотел бы отметить особо или чем бы хотел проиллюстрировать этот тезис: физический объём несырьевого экспорта в первом квартале 2015 года вырос на 17 процентов, экспорт продукции с высокой степенью переработки в первом квартале составил почти 7 миллиардов долларов, увеличившись на 6 процентов в стоимостном выражении и на 15 [процентов] – в физическом объёме.

Мы сохранили контроль над инфляцией. Да, она подскочила из–за девальвации рубля, но сейчас эта тенденция идёт на убыль. После значительного роста цен в первые три месяца текущего года (в январе, напомню, это было 3,9 процента, в феврале – 2,2 [процента], а в марте уже 1,2 процента), в апреле инфляция выросла на 0,5 процента, то есть тенденция на снижение очевидна, мы её видим.

У нас устойчивый бюджет. Наша финансовая и банковская системы адаптировались к новым условиям, удалось стабилизировать валютный курс, сохранить резервы. При этом подчеркну, мы не прибегали к каким–либо мерам ограничения свободного движения капитала – напомню, так же как и в 2008–2009 годах.

Дефицит федерального бюджета в январе–мае 2015 года составил 1 триллион 48 миллиардов рублей, или 3,6 процента ВВП. Ожидается, что размер дефицита по итогам года будет составлять 3,7 [процента ВВП], это по действующему закону о бюджете.

Объём золотовалютных резервов, о которых я уже говорил, у нас составляет свыше трёхсот [миллиардов долларов]. Сейчас только с Эльвирой Набиуллиной разговаривал – по моим данным, на 5 июня было 360,6 миллиарда долларов, сейчас чуть-чуть пониже, потому что средства использовались.

Вместе с тем объём резервного фонда Правительства на 1 июня 2015 года составил 76,25 миллиарда долларов, то есть 5,5 процента ВВП. Объём второго нашего фонда, Фонда национального благосостояния, – 75,86 миллиарда долларов, или ещё 5,5 процента к ВВП.

Мы не допустили скачка безработицы. Сейчас она составляет 5,8 процента от экономически активного населения. Напомню, что в кризис 2008–2009 годов её уровень вырос до 8,3 процента. Введение так называемых санкций подтолкнуло нас к тому, чтобы существенно активизировать работу по импортозамещению. И по ряду направлений мы сделали серьёзные шаги и добились заметных результатов. Огромный потенциал у нашего машиностроения, нефтехимии, лёгкой и перерабатывающей промышленности, фармацевтики, по некоторым другим отраслям. Зримым примером являются достижения нашего агропромышленного сектора.

Да, конечно, ещё очень многое нужно сделать по этому направлению, но, допустим, производство молочной продукции в январе–апреле 2015 года выросло относительно соответствующего периода прошлого года на 3,6 процента, масла – на 8,7 процента, сыра – на 29 с лишним процентов, рыбы, рыбных продуктов – на 6, мяса – на 12–13 процентов. Суть программ импортозамещения не в том, чтобы закрыть свой рынок, отгородиться от мировой экономики. Мы должны научиться производить качественную конкурентную продукцию, востребованную не только у нас в России, но и на мировых глобальных рынках. В конечном счёте задача заключается в том, чтобы полнее и эффективнее использовать наши внутренние возможности для решения задач развития.

Вновь повторю, на внешние ограничения мы отвечаем не закрытием экономики – мы отвечаем расширением свободы, повышением открытости России. И это не лозунг – это содержание нашей реальной политики, той работы, которую мы сегодня ведём по созданию условий для бизнеса, по поиску новых партнёров и открытию новых рынков, по участию в реализации крупнейших интеграционных проектов. Отмечу, что только за последний год в России начали свою практическую деятельность более 60 предприятий с зарубежным участием. Так, буквально в дни нашего форума открывается несколько предприятий, в том числе здесь, в Петербурге: фармацевтическое предприятие, по производству газовых турбин с инопартнёрами и так далее.

Хотел бы поблагодарить всех наших партнёров, которые, несмотря на известные политические проблемы, продолжают работать в России, вкладывать свои капиталы и технологии, создавать здесь предприятия и новые рабочие места. Большое вам спасибо, уважаемые друзья.

Уважаемые дамы и господа! Оперативно принятые меры поддержки экономики и финансовой системы в целом сработали, безусловно, сработали. И сейчас мы вновь сосредотачиваемся на решении системных задач, на повестке долгосрочного развития. Наша задача – обеспечить устойчивый рост, повышение эффективности экономики, производительности труда, приток инвестиций. Наши приоритеты – это улучшение делового климата, подготовка кадров для экономики и госуправления, образование, технологии. На этих вопросах позвольте остановиться чуть подробнее.

Начну с повышения качества деловой среды, конкурентоспособности российской юрисдикции. Наша позиция заключается в том, чтобы создать максимально свободные, предсказуемые, благоприятные условия и возможности для инвесторов – для того, чтобы вкладывать в Россию было выгодно. Мы приняли принципиальное решение: на ближайшие четыре года зафиксировать налоговые ставки, не увеличивать фискальное бремя на бизнес, чтобы компании могли планировать свою работу на среднесрочную перспективу.

Будем придерживаться этого принципа независимо от внешних условий или нагрузки на бюджет. И, как вы видели, я уже цифры приводил, наши резервные фонды позволяют рассчитывать именно на такую политику. При этом создаём дополнительные стимулы для новых развивающихся компаний. В этой связи, ещё раз напомню, принято решение о введении налоговых каникул в отношении индивидуальных предпринимателей, о существенном снижении фискальной нагрузки на малый и средний бизнес в рамках специальных налоговых режимов, а также о предоставлении налоговых льгот для вновь создаваемых промышленных предприятий – так называемых гринфилдов.

Мы вчера обсуждали с руководителями наших промышленных предприятий целый ряд проблем, с которыми мы, безусловно, сталкиваемся. Поступило предложение: такое же регулирование, такие же льготы предоставлять и для новых инвестиций вообще, а не только по гринфилдам. Мы рассмотрим обязательно эти предложения. Думаю, что вполне можем их реализовать. Добавлю также, что от уплаты налогов освобождаются капиталы и активы, возвращающиеся в Россию из–за границы. Их владельцам даны полные гарантии защиты от любого вида преследования.

Одновременно будем предпринимать шаги по повышению прозрачности российских компаний и их подразделений за рубежом. Соответствующие поправки внесены в наше законодательство. Они полностью, хочу это подчеркнуть, согласуются с решениями «Группы двадцати», ФАТФ и других международных организаций.

Далее. В рамках национальной предпринимательской инициативы кардинальным образом обновлено федеральное законодательство, регулирующее условия для ведения бизнеса. Меняются подходы органов власти, контрольно-надзорных структур к работе с предпринимателями. Они становятся более понятными, открытыми, прозрачными. Отмечу, что начиная с 2016 года на три года от проверок будут освобождены субъекты малого предпринимательства, в работе которых ранее не были зафиксированы серьёзные нарушения.

Мы хорошо понимаем – чтобы национальная юрисдикция была конкурентной, необходимо постоянное движение вперёд, необходимо постоянное совершенствование. При этом мы должны анализировать, насколько эффективно работают уже принятые меры. И здесь нам действительно важны эффективные каналы обратной связи с бизнесом. Поэтому прошу Агентство стратегических инициатив, ведущие деловые объединения вести такой анализ правоприменения, смотреть лучшие мировые практики, лучший мировой опыт, при необходимости предлагать новые решения.

Важнейшую роль призван сыграть национальный рейтинг инвестиционного климата в регионах Российской Федерации. Сам по себе рейтинг – это, разумеется, не самоцель. Он должен стать работающим инструментом выявления и распространения лучших региональных практик по всей территории страны. Кстати, инициатива по формированию рейтинга принадлежала именно нашим ведущим предпринимательским объединениям. Особенность этого проекта в том, что сами предприниматели дают оценку состоянию деловой среды, качеству госуправления и так далее.

Кстати, в этом году в таких опросах приняли участие более 200 тысяч бизнесменов по всей России. Уже звучали, я знаю, в ходе состоявшихся дискуссий примеры этого положительного состояния дел, тем не менее я воспользуюсь случаем, чтобы ещё раз их назвать, это того стоит: это и Калужская область, Татарстан, Белгородская область, Тамбовская, Ульяновская области, Краснодарский край, Ростовская область, Костромская область, Чувашская Республика, Тульская область. Вновь подчеркну, национальный рейтинг инвестиционного климата должен стать инструментом повышения качества управления на всех уровнях власти. Это сегодня тоже одно из ключевых направлений нашего развития.

О чём бы хотелось сказать в этой связи. Первое. Необходимо сформировать целый класс государственных менеджеров, которые умеют работать гибко, по–современному, понимают запросы бизнеса к деловому климату, к системе госуправления в целом. Одним из важнейших шагов должен стать запуск механизма постоянного совершенствования управленческих кадров. В этой связи на базе одного из ведущих учебных заведений страны намерены создать центр обмена лучшими практиками госуправления и формирования бизнес-среды в регионах. Такой центр может стать хорошей площадкой не только для повышения квалификации, но и для обмена опытом, для выработки новых идей, для налаживания горизонтальных связей между представителями региональных управленческих команд.

Второе. Считаю целесообразным создать в каждом регионе специальные штабы – проектные офисы, если хотите, – которые станут своего рода администрациями развития, обеспечат внедрение лучших механизмов создания благоприятного инвестиционного климата. Комфортная деловая среда – важнейшее условие для формирования массового слоя несырьевых малых и средних предприятий. Это реальный путь к диверсификации экономики, к созданию новых рабочих мест.

Наша цель – чтобы малые и средние компании росли, завоёвывали отечественный рынок, развивали свой экспортный потенциал. Поэтому будем тесно увязывать деятельность институтов поддержки промышленности и стимулирования экспорта, имея в виду Фонд развития промышленности, который недавно создан, Фонд развития Дальнего Востока, Российский фонд прямых инвестиций, механизмы проектного финансирования, а также Российский экспортный центр, в котором отечественные компании смогут получать весь спектр услуг по поддержке своей продукции на зарубежных рынках.

Кроме того, по предложению самого делового сообщества создаётся корпорация по развитию малого и среднего предпринимательства. Бизнес сможет получать здесь необходимую финансовую, юридическую, методическую поддержку, в том числе помощь по доступу к государственным закупкам и закупкам госкомпаний. По сути, мы консолидируем механизмы поддержки малого и среднего предпринимательства и рассчитываем, что это принесёт весомую, заметную отдачу.

Уважаемые друзья! Все, кто стремится занять лидирующие позиции, должны делать ставку на лидеров в бизнесе, в управлении и, конечно, в развитии технологий и образования. Мы немало сделали для укрепления отечественной научно-технической базы, для усиления кооперации науки, образования, промышленности, для практического внедрения разработок в реальное производство.

В ближайшие годы намерены приступить к широкому технологическому обновлению предприятий сырьевого и несырьевого секторов промышленности, сельского хозяйства. С 2019 года через систему технического регулирования, жёсткие экологические стандарты будем стимулировать поэтапное внедрение принципов наилучших доступных технологий. Фактически модернизация и постоянное технологическое развитие станут требованием законодательства. Важнейшая задача сегодня – создать для наших компаний стимулы инвестировать в разработку отечественных технологий. Прошу Правительство предложить здесь дополнительные решения.

Кроме того, нужно провести инвентаризацию уже существующих механизмов поддержки прикладных исследований и внедрения инноваций, посмотреть, как работают льготы, в том числе и налоговые. Что касается институтов развития, то их необходимо чётко настроить на содействие задачам технологической модернизации.

Мы запускаем проекты, которые призваны обеспечить мощную технологическую базу для наших компаний не только на сегодня, но и на будущее. При этом горизонты технологического планирования серьёзно расширяются. Российские компании должны занять ключевые позиции в тех отраслях и на тех рынках, которые будут определять характер экономики, уклад жизни людей через два-три десятилетия – так, как это произошло с IT-технологиями: за последние 20 лет они коренным образом изменили нашу жизнь.

Для решения таких перспективных задач запущена национальная технологическая инициатива, в ней участвуют ведущие представители науки и высокотехнологичного бизнеса. Очевидно, что это долгосрочный проект, но уже через два-три года должны появиться научные лаборатории, новые компании, образовательные программы для подготовки кадров, способных решать самые современные задачи, работать с передовыми технологиями.

И, наконец, ещё одно принципиально важное направление. На недавнем съезде одного из наших ведущих бизнес-объединений, «Деловой России», прозвучала идея наладить эффективную систему трансфера зарубежных технологий. У нас есть успешный опыт переноса в Россию технологий в фармацевтике, автомобилестроении, в производстве потребительских товаров. Важно поставить такую работу на системную основу, задействовать капиталы институтов развития. И прошу Правительство, деловые объединения представить на этот счёт конкретные дополнительные предложения, в том числе создать оптимальный формат взаимодействия государства и бизнеса в сфере трансфера технологий.

Далее. Мы прекрасно понимаем, что решающее значение для развития и повышения конкурентоспособности России имеет качество образования. Кстати говоря, вчера об этом говорили и наши коллеги из иностранных инвестиционных компаний, с которыми я вчера встречался. Причём подготовка специалистов должна осуществляться не только с учётом требований сегодняшнего дня, но и учитывать лучший мировой опыт, перспективы развития технологий и новых рынков.

Наши молодые люди: студенты, школьники – побеждают на самых престижных международных соревнованиях по техническим и естественнонаучным дисциплинам. Приведу лишь один пример, совсем свежий: студенты Санкт-Петербургского национального исследовательского университета информационных технологий, механики и оптики не раз доказывали, что равных им в мире нет; в этом году команда университета вновь подтвердила абсолютное лидерство, оставив позади сильнейшие мировые школы программирования. Команда университета – единственная в мире шестикратная победительница командного студенческого чемпионата по программированию. Я хочу ребят ещё раз поздравить с этим.

Понятно, что очень многое зависит от руководства вузов, от ректоров. Здесь нам также нужны новые лидеры, которые сами глубоко знают производство, знают запросы промышленности, чувствуют тенденции технологического развития. Отечественный бизнес предлагает создать резерв руководящих кадров вузов, которые готовят инженерно-технических специалистов. Думаю, что это правильное предложение, и его необходимо реализовать. При этом призываю представителей бизнеса активнее работать в наблюдательных и попечительских советах вузов, теснее взаимодействовать с преподавательским корпусом, участвовать в формировании и реализации программ их развития. Это в интересах самого бизнеса.

Важнейшая задача – это обновление, повышение качества среднего профессионального образования, укрепление его связи с реальным производством. Во многих регионах уже активно и успешно занимаются развитием так называемого дуального образования, когда практика на конкретных предприятиях сочетается с теоретической подготовкой. Кстати, не случайно, что именно те регионы, которые добились существенного прогресса в развитии среднего профессионального образования, как правило, и являются лидерами регионального рейтинга и в целом демонстрируют высокую социально-экономическую динамику.

Сегодня и инженерная, и рабочая профессии требуют высочайшей компетенции. В соответствии с этим мы выстраиваем систему современных профессиональных стандартов. Основными участниками здесь также являются работодатели, бизнес-объединения в рамках Национального совета по компетенциям и квалификациям при Президенте России.

Считаю необходимым обобщить опыт, объединить наши усилия и выстроить целостную систему подготовки квалифицированных кадров с учётом лучших международных практик. Такая система должна включать в себя все звенья: дополнительное образование в сфере технического творчества детей, среднее профессиональное образование и высшее инженерное образование, национальные и международные чемпионаты рабочих профессий.

И ещё одно важное направление нашей работы на перспективу, на годы вперёд: нужно создавать механизмы сопровождения и поддержки талантливых детей, чтобы они смогли раскрыть свои способности, добиваться успеха на своей Родине, в России. Как вы знаете, мы запускаем один из таких проектов, уже фактически запускается в Сочи, – это сочинский центр для школьников со всех регионов страны, которые проявляют особые способности в спорте, искусстве, в естественных науках. Это, кстати говоря, будет ещё одним значимым элементом олимпийского наследия.

Карта глобального экономического развития меняется буквально на глазах. Страны Азиатско-Тихоокеанского региона, такие как Китай, Япония, Южная Корея, государства АСЕАН, уже составляют четверть мировой экономики. В ближайшее десятилетие именно эти рынки будут основным источником роста мирового спроса на товары и услуги. При всех колебаниях, которые происходят в мире, и в политике, и в экономике, эта тенденция неизбежна. Логично, что вместе с партнёрами по Евразийскому экономическому союзу мы стремимся наращивать связи со странами АТР, устранять барьеры в торговле и инвестициях. В этом году Евразийский экономический союз заключил первое соглашение о зоне свободной торговли с Вьетнамом. Российские компании получат возможность беспошлинно поставлять целый спектр товаров.

Расширяется наше взаимодействие с Китайской Народной Республикой в интересах формирования общего экономического пространства. В мае этого года было подписано совместное заявление о сопряжении развития Евразийского экономического союза и «Экономического пояса Шёлкового пути». Фактически речь идёт о новых подходах к взаимодействию между Евразийским экономическим союзом и Китаем, о расширении сотрудничества и реализации крупных совместных инфраструктурных проектов, об упрощении торговли, а также об укреплении кооперации по линии различных финансовых институтов.

Укрепление партнёрства с государствами АТР – это важнейшая часть нашей работы по развитию российского Дальнего Востока. Мы создаём здесь максимально свободные и комфортные условия для размещения капиталов и производств. Инвесторы получат уникальные возможности для работы на российском рынке и, что важно, выгодный плацдарм для прямого выхода на ёмкий растущий рынок АТР. Уже сейчас на Дальнем Востоке создаются территории опережающего развития с целым комплексом налоговых и других преференций.

Запускается система господдержки крупных инвестиционных проектов. При этом мы готовы предложить ещё более гибкие, более продвинутые механизмы. Правительство уже подготовило законопроект о создании свободного порта Владивосток. Действие этого законопроекта распространяется на все ключевые порты Приморья: от Зарубино до Находки – и 13 районов, в которых проживает около 75 процентов населения края.

Резиденты свободного порта получат широкие преференции. Это не только налоговые льготы, но и облегчённый визовый режим, введение свободной таможенной зоны, упрощённое прохождение контрольных процедур на границе. В сентябре этого года во Владивостоке пройдёт первый Восточный экономический форум, в рамках которого в том числе будут подробно представлены наши предложения для зарубежных инвесторов.

Вновь повторю, мы стремимся к сотрудничеству со всеми – со всеми, кто готов работать на основе равноправия и взаимного уважения, кто заинтересован в реализации взаимовыгодных проектов. Убеждён, большой потенциал имеет торгово-экономическое партнёрство со странами Латинской Америки, с государствами БРИКС. Предстоящий в начале июля саммит этой организации в России, безусловно, будет способствовать расширению наших деловых контактов.

Хочу подчеркнуть, активное взаимодействие с новыми центрами глобального роста ни в коем случае не означает, что мы с меньшим вниманием намерены относиться к диалогу с нашими традиционными западными партнёрами. Уверен, такое сотрудничество будет обязательно продолжено.

Уважаемые дамы и господа! Россия открыта для мира, для экономического, научного, гуманитарного взаимодействия, контактов с представителями гражданского общества и деловых кругов всего мира. Убеждён, такая политика, такой диалог отвечает общим интересам, помогает сохранить то доверие, которое служит основой для совместной работы.

Перед нами стоят большие задачи, мы будем развиваться, выходить на новые рынки, создавать современные технологии, реализовывать масштабные проекты. С нами предприниматели, граждане, новые лидеры, которые готовы работать для России и для её развития. Именно поэтому мы абсолютно уверены в успехе.

Спасибо вам за внимание.

<…>

Ч.Роуз: У нас состоится глубокая дискуссия по некоторым экономическим вопросам, которые были подняты с нашими представителями бизнеса.

Господин Президент, прежде всего позвольте сказать, что мне очень приятно находиться здесь, в Вашем родном городе, в городе, где Вы начали свою политическую карьеру. К тому же это исторически важный город, здесь Россия родилась как империя. Это очень важный город. Есть очень серьёзные вопросы, которые могут быть решены, только если Россия будет действовать, если Вы будете участвовать. Речь идёт об экономической политике, о внешней политике, Украине, балтийских странах, Европе, Сирии, Иране, Китае, России. Есть очень много вопросов, есть проблемы, есть конфликты. Для того чтобы найти решение многим проблемам, Россия должна сыграть свою роль. Возникает проблема границ. Не могли бы Вы рассказать нам о Вашем видении Украины и России, каким образом нам добиться решения проблемы?

В.Путин: Прежде всего хочу Вас поблагодарить за то, что Вы согласились сегодня вместе с нами поработать, быть модератором нашей встречи. У нас форум называется «Санкт-Петербургский международный экономический форум». Мне бы хотелось, чтобы мы сосредоточили своё внимание на проблемах экономики. Хотя я с Вами соглашусь, что без решения ряда международных острых, кризисных ситуаций трудно двигаться и в экономической сфере.

По поводу событий на Украине мы много раз говорили, и понимаю, что от этого никуда не уйти. Но, знаете, мы всё время то по Украине говорим, то несколько лет назад говорили по кризису, скажем, в Ираке, ещё в каких–то странах. Мы говорим о том, что уже произошло, но никогда не говорим, почему это произошло. А если уж вы хотите поговорить на эту тему, что, видимо, важно, то мне бы хотелось всё–таки начать именно с этого момента.

Почему мы подошли к этому кризису на Украине? Я глубоко убеждён, что после того, как так называемая биполярная система прекратила своё существование, после того, как исчез с политической карты Советский Союз, некоторые наши партнёры на Западе, в том числе и прежде всего, конечно, Соединённые Штаты, оказались в состоянии какой–то эйфории. И вместо того чтобы выстраивать в новой ситуации добрососедские и партнёрские отношения, начали осваивать новые, как им показалось, свободные геополитические пространства. Вот отсюда и движение, скажем, Североатлантического блока НАТО на восток, отсюда многие другие вещи.

Я всё время думал, почему это происходит, и в конечном итоге пришёл к выводу, что, видимо, у кого–то из наших партнёров возникла иллюзия, что после Второй мировой войны был один миропорядок создан – и тогда был такой глобальный центр в мире, как Советский Союз; теперь его нет, появился вакуум, и его надо быстренько заполнить. Мне кажется, что это очень ошибочный подход к решению проблемы. Вот так мы и Ирак получили, а мы знаем, что и в Соединённых Штатах сегодня многие считают, что в Ираке были совершены ошибки. В Ираке были совершены ошибки, многие признают, тем не менее всё повторили в Ливии. Добрались теперь до Украины.

Не мы являемся первопричиной тех кризисных явлений, которые имеют место быть на Украине. Не нужно было поддерживать, я уже много раз об этом говорил, антигосударственный, антиконституционный переворот и вооружённый захват власти, который привёл в конечном итоге к жёсткому противостоянию на территории Украины, фактически к гражданской войне.

Что сегодня нужно сделать? Чтобы долго здесь не распространяться на эту тему, сегодня, безусловно, нужно полностью выполнять договорённости, достигнутые в Минске, белорусской столице. Хочу ещё раз подчеркнуть, если бы нас что–то не устраивало, мы никогда бы не поставили свою подпись под этим документом. Если уж он состоялся, а мы поставили там свою подпись, мы будем добиваться его полного исполнения.

Вместе с тем хочу обратить и ваше внимание, и всех наших партнёров, мы не можем это сделать в одностороннем порядке. Мы постоянно, каждый день слышим одно и то же – как мантру повторяют, одно и то же, что Россия должна повлиять на юго-восток Украины. Мы влияем. Но решить эту проблему только с помощью нашего влияния на юго-восток невозможно. Нужно влиять и на сегодняшние официальные власти в Киеве, а этого мы сделать не можем. Это та дорога, по которой должны пройти наши западные партнёры – европейцы и американцы. Давайте вместе работать.

Ч.Роуз: Что Вы хотите от киевского правительства, что оно должно сделать?

В.Путин: Мы ничего не хотим. Это народ Украины должен чего–то хотеть, чтобы украинское правительство сделало. Или хотеть, чтобы оно не делало.

Мы считаем, что для урегулирования нужно, как я сказал, исполнить Минские соглашения. И ключевой момент здесь, безусловно, это элементы политического урегулирования. Они состоят из нескольких составляющих.

Первое – это конституционная реформа, и в Минских соглашениях так прямо про это и написано: с предоставлением автономии либо, как они говорят о децентрализации власти, пускай по пути децентрализации. Понятно, что это такое, наши европейские партнёры, французы и немцы, расшифровали, нас это вполне устраивает, так же как устраивает в целом и представителей Донбасса. Это первое.

Второе, что нужно сделать, – нужно распространить принятый ранее закон об особом статусе этих территорий – Луганска и Донецка, непризнанных республик, применить его, начать применять этот закон. Он принят, но до сих пор не реализуется. Для этого нужно было принять постановление Верховной Рады – парламента Украины, и это тоже в Минских соглашениях прописано.

Наши друзья в Киеве исполнили формально это решение, но одновременно с принятием постановления Рады об имплементации этого закона они в сам закон внесли изменения – по–моему, в статью 10-ю, – которые полностью дезавуировали это действие. Просто это манипуляция и ничего больше, а нужно переходить от манипуляции к практической работе.

Третье, что нужно сделать, – нужно принять закон об амнистии. Невозможно вести политический диалог с теми людьми, которые находятся под угрозой уголовного преследования. Наконец, нужно принять закон о муниципальных выборах на этих территориях и осуществить эти выборы. Но всё это – и в Минских соглашениях это прописано, обращаю на это ваше особое внимание, – всё должно быть сделано по согласованию с Донецком и Луганском.

Никакого прямого диалога, к сожалению, мы до сих пор не видим, есть только намётки того, что он начинается, но прошло уже слишком много времени с подписания Минских соглашений. Сейчас нужно, ещё раз повторяю, наладить прямой диалог между Луганском, Донецком и Киевом – вот чего не хватает. И, наконец, нужно, безусловно, начать экономическую реабилитацию этих территорий.

Я уже много раз говорил, хочу повторить: тезис о том, что «у нас нет денег», не работает в данном случае. Если сегодняшние киевские руководители считают, что это территория Украины, что там проживают украинские граждане, которые имеют право на получение, скажем, пособий по инвалидности либо пенсий и заработали их в рамках действующего на Украине законодательства, не могут киевские власти отказываться платить эти пособия, не имеют права просто. Они нарушают свою собственную Конституцию. Всё вот это должно быть реализовано, причём не на словах, а на деле, на практике.

Ч.Роуз: Как Вам известно, Соединённые Штаты Америки считают, что вы вооружаете сепаратистов и что вы поощряете их, вы используете Вооружённые Силы России, чтобы подлить масло в огонь этого конфликта. Многие обеспокоены тем, что это может привести к новой холодной войне.

В.Путин: Вы знаете, к холодной войне приводят не локальные конфликты, а глобальные решения – например, такое как выход Соединённых Штатов в одностороннем порядке из Договора по противоракетной обороне. Вот это действительно шаг, который толкает всех нас к новому витку вооружения, потому что он меняет глобальную систему безопасности.

Что касается региональных конфликтов, то где бы они ни происходили, почему–то противоборствующие стороны всегда, я хочу это подчеркнуть, всегда где–то находят оружие. Это также справедливо и для восточных регионов Украины.

Что бы я хотел сказать – я хотел бы сказать, что если сегодняшняя ситуация будет решаться политическими средствами, то никакого оружия здесь и не потребуется, но для этого нужна добрая воля и желание вести прямой диалог, и мы будем этому способствовать. Чего мы не можем, с чем мы никогда не согласимся – с тем, что кто–то с кем–то, где бы то ни было, будет разговаривать с позиции силы, сначала с помощью полиции (или милицией называется), потом с помощью специальных служб, потом с помощью вооружённых сил.

Ведь до тех пор, пока подразделения армии и так называемые батальоны, националистические вооружённые формирования не появились на этих территориях, там не было никакого оружия – и не было бы, если бы с самого начала пытались решать вопросы мирными средствами. Оно там появилось только после того, как людей начали убивать с помощью танков, артиллерии, систем залпового огня и авиации. И там появились те, кто сопротивляются. Как только будет предпринята попытка политическими средствами решать вопрос, там и оружия этого не будет.

Ч.Роуз: Каковы приемлемые границы для Украины, для России? Какие границы приемлемы для вас?

В.Путин: Что Вы имеете в виду, когда говорите о границах – географические границы, политические границы? О чём идёт речь?

Ч.Роуз: Политические границы.

В.Путин: Что касается сотрудничества, мы всегда говорили и продолжаем это говорить, здесь нет ничего нового, при всех сложностях сегодняшнего дня я считаю, считал всегда и продолжаю считать, что русские и украинцы – это один народ, один этнос во всяком случае, со своим, конечно, своеобразием. Со своим, конечно, своеобразием, со своими культурными особенностями, но с общей историей, с общей культурой, с общими духовными корнями. Чего бы ни происходило, в конечном итоге Россия и Украина так или иначе обречены на совместное будущее.

Мы с самого начала исходили и сейчас исходим из того, что Украина имеет право на собственный выбор: и на цивилизационный, и на политический, и на экономический, на какой угодно. Ведь не секрет, мы же все знаем, именно Россия была инициатором фактически дезинтеграции Советского Союза, предоставления суверенитета всем этим странам. С этих пор у нас ничего не изменилось. Но и Россию, и Украину, кроме тех связей, о которых я говорил, которые сложились за столетия, связывают совершенно конкретные вещи сегодняшнего дня: это общая инженерная инфраструктура, общая энергетическая инфраструктура, общая транспортная инфраструктура, общие правила регулирования и так далее, и так далее. Наконец, нас связывает и возможность беспрепятственно говорить на одном языке. Это нас касается, это касается уже России и касается наших интересов.

Мы всегда исходили из того, что мы будем решать всё, даже спорные вопросы, а это естественно, что у соседей возникают какие–то споры, путём переговоров. Но если в этот переговорный процесс включаются третьи игроки, то мы считаем, что они должны учитывать и наши интересы, а не просто ставить нас перед выбором. Если вы спрашиваете, на что мы рассчитываем в политическом плане, – мы рассчитываем на полноценный, доверительный и равноправный диалог.

Ч.Роуз: Мне хотелось бы ещё вернуться к Украине, но давайте поговорим о взаимоотношениях России с целым рядом стран, в том числе с США и КНР. Каким образом Вы охарактеризовали бы отношения с США? Что не так с этими отношениями, что с ними так? И что требуется в этих отношениях?

В.Путин: Другими словами, где у нас есть какой–то позитив, а где есть проблемы.

Начнём с проблем. Проблемы заключаются в том, что нам постоянно пытаются навязывать свои стандарты и свои решения, не сообразуясь с нашим пониманием собственных интересов. Нам, по сути, говорят, что в Соединённых Штатах лучше знают, что нам нужно. Позвольте нам самим определить наши интересы и наши потребности исходя из нашей собственной истории, из нашей культуры.

Ч.Роуз: Каким образом Соединённые Штаты пытаются определить, что вам нужно, что вам требуется?

В.Путин: Вмешиваясь в наши внутриполитические процессы, в том числе через финансирование неправительственного сектора, навязывая решения в сфере международной безопасности.

Я упоминал, допустим, о проблеме, с которой мы столкнулись первый раз, и это сразу охладило наши отношения, – Ирак. Вы помните тезис: «Кто не с нами, тот против нас»? Это что, диалог? Это ультиматум. С нами не надо разговаривать языком ультиматумов.

Но теперь всё–таки позвольте сказать, что нас объединяет, такое ведь тоже есть. Объединяет наше желание всё–таки работать против общих угроз, какими являются терроризм, распространение наркоугрозы и очень опасная тенденция к возможному распространению средств массового уничтожения. Но есть и вопросы в сфере гуманитарного взаимодействия, например борьба со сложными и очень тяжёлыми, поражающими целые регионы мира инфекционными заболеваниями. Есть вопросы, связанные с мировой экономикой, это касается, прежде всего, той области, на которую мы серьёзно и значительным образом влияем: это энергетика. Есть и другие сферы, в которых мы в целом наладили очень неплохое взаимодействие, и я рассчитываю, что это послужит той базой, которая позволит нам восстановить прежний уровень отношений с Соединёнными Штатами и двигаться дальше.

Но что касается Китайской Народной Республики, то уровень, характер и доверительность наших отношений достигли, пожалуй, беспрецедентных в истории наших отношений значений. Мы 40 лет – хочу, чтобы все ещё раз услышали, – 40 лет вели переговоры по приграничным проблемам. Мы нашли взаимные компромиссы, развязки, пошли друг другу навстречу и закрыли этот вопрос. 40 лет! Далеко не со всеми странами нам удаётся решить эти вопросы. Кроме этого, мы развиваем экономические связи, мы активно сотрудничаем в международных организациях и на площадке Организации Объединённых Наций.

Мы создаём новые объединения, которые весьма эффективно развиваются и являются весьма привлекательными для многих стран: это и Шанхайская организация сотрудничества, она изначально создавалась для того, чтобы решить приграничные вопросы после дезинтеграции Советского Союза, но потом пошла дальше, и сейчас эта организация является привлекательной, туда стремятся попасть уже и другие страны. Мы, скорее всего, сейчас на саммите в Уфе (очередной саммит будет в нашем городе в Башкирии) примем решение о приёме и Индии, и Пакистана в эту организацию. Мы развиваем другие формы сотрудничества – например, БРИКС.

Я в своём выступлении говорил о сопряжении наших усилий в рамках Евразийского экономического союза и «Экономического пояса Шёлкового пути». То есть у нас налаживаются отношения и в этом плане. Китай – самый крупный наш торгово-экономический партнёр. Отношения развиваются очень эффективно.

Ч.Роуз: Некоторые говорят, что это естественно, потому что у Китая есть деньги, а в России есть природные ресурсы, поэтому тут логическая связь.

В.Путин: Вы почитайте американскую аналитику, я уверен, что Вы это знаете, просто делаете вид, что Вы с ней не знакомы. Так вот, американские аналитики, политологи, экономисты говорят о разворачивании самих Соединённых Штатов в сторону Китая. Китай – растущая экономика. Если кто–то высказывает озабоченности по поводу снижения темпов роста, то сейчас Первый заместитель председателя Госсовета Китая сказал об этом: 7 процентов – самый высокий темп роста в мире, всё равно это самые высокие темпы роста в мире. И не только Россия. Почему?

Весь мир смотрит на Азию, и Европа тоже ищет возможности развивать отношения, но нам–то сам Бог, как говорится, велел, мы–то соседи, это естественное движение. Кроме всего прочего, у нас есть некоторые ценности, которые мы отстаиваем на международной арене совместно и весьма эффективно, – это равноправный доступ к решению ключевых международных вопросов.

Ч.Роуз: Является ли это более логичным – взаимоотношения с Китаем, чем взаимоотношения с Европой, США? Является ли Китай более важным с точки зрения развития отношений в будущем, чем США и Европа? Могло бы это привести к каким–то антизападным интеграционным процессам и связям?

В.Путин: Антизападным?

Ч.Роуз: Антизападным и антиамериканским.

В.Путин: Мы вообще ни с кем, в том числе и с Китаем, а Китай тоже ни с кем, насколько я понимаю китайскую политику, не строит отношения против кого–то. Мы не строим союзов «против», мы строим союз «за» – за то, чтобы реализовывать свои национальные интересы.

И обращаю внимание, вот вы расширяете Североатлантический блок НАТО – Советского Союза нет, он же создавался как противодействие Советскому Союзу: Советского Союза нет, Варшавского договора нет, а блок НАТО не только существует, но ещё и расширяется. Вы это делаете, а мы с Китаем не создаём никаких военных блоков, у нас нет блокового мышления, мы пытаемся – и, насколько я чувствую, у нас это получается, – мы пытаемся и делаем это: мыслим глобально, распределяя не только ответственность, но и стремясь найти взаимоприемлемые развязки и компромиссы. Мы никогда не действуем с позиции силы. Мы всегда ищем решения, причём решения в рамках переговорного процесса.

Ч.Роуз: Мы много прочитали о вас, о вашей стране. Три компонента: первое, вы хотите быть уважаемыми; второе, вы хотите вести равные переговоры; третье, вероятно, в вашей истории есть ощущение и существует обеспокоенность в отношении границ и в отношении создания буферной зоны в России. Правильно я понимаю?

В.Путин: Вы понимаете, я всё время это слышу: Россия хочет, чтобы её уважали. А вы не хотите? А кто не хочет? Кто хочет, чтобы его унижали? Странная даже постановка вопроса. Как будто это какой–то эксклюзив Россия для себя требует, чтобы нас уважали. А кому–то приятно, чтобы на него плевали, что ли? Но дело даже не в уважении, дело совершенно не в уважении или отсутствии такового – дело в том, что мы стремимся к обеспечению своих интересов, не нанося никакого вреда нашим партнёрам. Но мы, естественно, рассчитываем на конструктивный, прямой и содержательный диалог. Когда мы сталкиваемся с отсутствием такового или с нежеланием разговаривать с нами, то это, конечно, вызывает какую–то ответную реакцию.

Смотрите, я сейчас вам расскажу интересную историю, она касается так называемого восточного партнёрства, которое продвигают наши коллеги и друзья в Западной Европе. Кстати, это очень активно поддерживается и Соединёнными Штатами. Первая наша реакция была на эту практику восточного партнёрства, идею саму, весьма положительная. Почему? Потому что мы исходили из того, что Россия и восточноевропейские страны связаны тысячью нитей между собой, в том числе и в области экономики. Это общие нормы технического регулирования, как я уже говорил, единые инфраструктуры и так далее, и так далее. И мы исходили из того, что, если Европа начнёт сейчас с ними работать, их как–то к себе подтаскивать, неизбежно начнётся конструктивный процесс взаимодействия с Россией. И мы будем работать. В чём–то будем спорить, в чём–то соглашаться, но будем выходить на какие–то общие решения, которые позволят нам создавать общее экономическое и, в конце концов, гуманитарно-политическое пространство.

Ничего этого, к сожалению, вообще не произошло. Ведь как возник кризис на Украине, с которого Вы начали: Украине предложили подписать договор об ассоциации. Замечательно. Но Украина, как известно, является членом зоны свободной торговли в СНГ (кстати, создания которой сама Украина и добивалась). И там масса преференций, масса льгот.

Мы с Евросоюзом 17 лет вели переговоры по условиям присоединения к ВТО. Теперь одним разом решили через Украину зайти на таможенную территорию Российской Федерации. Разве так делается? А на наш вопрос и наше предложение провести консультации нам ответили, это прямая речь: «Не ваше дело». Так разве решаются вопросы вообще, а в отношении России в частности?

При чём здесь какой–то тезис о пустом уважении? Дело не в уважении – дело в том, что мы хотим, чтобы наши интересы учитывались.

Ч.Роуз: Давайте поговорим о ряде мест, где есть необходимость сотрудничества России и США: Иран и переговоры по ядерной программе – и, конечно, формат «пять плюс один», «шестёрка». Думаете ли Вы, что достигнуть соглашения возможно, и какого соглашения Вы хотите?

В.Путин: Первое, что я хочу подчеркнуть и что я считаю абсолютно принципиальным, у нас есть общее понимание со всеми участниками этого процесса, в том числе и с Соединёнными Штатами, с европейскими странами, надеюсь, что и с Ираном, что все мы – категорические противники распространения оружия массового уничтожения. И это наша принципиальная позиция, и именно это обстоятельство позволило нам достаточно конструктивно работать с Соединёнными Штатами по этому направлению.

Мы очень рады тому, что иранская позиция претерпела существенные изменения и позволила выйти на тот уровень договорённостей, которые мы сегодня имеем. Мы, безусловно, поддержим эти договорённости. Единственное, что, мне кажется, было бы контрпродуктивным – это специально, хочу это подчеркнуть, специально, чтобы сорвать договорённости, требовать от Ирана каких–то вещей, которые для него являются абсолютно неисполнимыми и несущественными для решения главной проблемы – проблемы нераспространения. Но я надеюсь, что до этого не дойдёт, и в конце концов в ближайшее время – Сергей Лавров [Министр иностранных дел] лучше меня знает, когда это можно подписать.

С.Лавров: Когда будет готово.

В.Путин: «Когда подписать можно?» – Он говорит: «Когда будет готово».

У нас дипломаты всё время так отвечают. (Смех.)

Думаю, что в ближайшее время должно состояться подписание. Но самое главное – мы вчера встречались с Генеральным директором МАГАТЭ, потом должен начаться процесс имплементации этих договорённостей, он потребует примерно полгода.

Но не менее важно и другое: не менее важно, чтобы ваша страна, Соединённые Штаты, отнеслись к этому положительно, поддержали, чтобы конгресс поддержал. Мы знаем дискуссии, которые идут сейчас в Соединённых Штатах, что Президент имеет право сам подписать, что эти договорённости не нуждаются в ратификации. Это не наша проблема, мы не можем её решить. Так же как не можем некоторые вопросы сегодня решить за киевские власти, так и за вашингтонские тоже не можем некоторые проблемы решить. Поэтому на вашей стороне будет мяч. Но мы рассчитываем на то, что при всей сложности всё–таки Президенту Соединённых Штатов удастся достичь результата, который будет, безусловно, во внешнеполитической сфере одним из главных в ходе его президентства.

Ч.Роуз: Но Вы верите, что будет такое соглашение, согласно тому, что сказал господин Лавров?

В.Путин: Я верю, и мы к этому стремимся. Мы считаем, что это чрезвычайно важно, чтобы разрядить ситуацию. Но при этом не менее важно, чтобы все региональные державы не чувствовали, что для них наступает какой–то момент, после которого они могут ожидать ухудшения ситуации в регионе, наступают для них какие–то угрозы. Вот этого ни в коем случае нельзя допустить. Россия, я хочу это подчеркнуть, будет развивать добрососедские, дружеские отношения как с Ираном, так и со всеми странами этого региона.

Ч.Роуз: Ещё один вопрос из внешней политики – до того, как мы перейдём к экономике и к вопросам, которые поднимались рядом ораторов.

Сирия сегодня нас занимает. Видите ли Вы какой–то выход из сложившейся ситуации? Потому что Россия поддерживает правительство Башара Асада и поддерживала его много лет, Иран поддерживает правительство Асада. И кажется, что просто маятник качается туда-сюда, вот такая ситуация. Какое Ваше предполагаемое решение? Как можно разрешить эту ужасную гражданскую войну, вызвавшую миллионы беженцев, и когда можно найти такое решение?

В.Путин: Хотелось бы – чем быстрее, тем лучше. Вместе с тем хотел бы ещё раз подчеркнуть, на чём основана наша позиция: наша позиция основана на опасении, что Сирия может погрузиться в такое же состояние, как Ливия или как Ирак.

Вы знаете, ведь до того, как властные структуры в Ираке и сам Саддам Хусейн не были уничтожены, там не было никаких террористов, ну давайте мы не будем про это забывать. Вообще об этом сегодня никто предпочитает не говорить. Кто создал условия и как были созданы условия для вспышки терроризма на этих территориях, ну неужели непонятно? После вторжения в Ирак всех разогнали, уничтожили, Саддама повесили. Дальше что – дальше ИГИЛ.

А в Ливии что происходит? Вообще государство перестало существовать, дезинтеграция полная. Даже дипломатическая служба Соединённых Штатов понесла ущерб, мы знаем такой известный трагический случай. Вот мы не хотим, чтобы такое же развитие событий постигло и Сирию, вот в чём вопрос. Этим прежде всего продиктована наша позиция по поддержке Президента Асада и его правительства. И мы считаем, что это правильная позиция. Трудно было ожидать от нас чего–либо другого. Более того, как мне кажется, многие сегодня соглашаются с такой позицией, как наша.

Я упоминал уже несколько раз про Ирак, а мы знаем, что там происходит. Соединённые Штаты поддерживают Ирак, поддерживают и вооружают армию, обучают армию. Двумя-тремя ударами ИГИЛ захватил столько оружия, что, наверное, у иракской армии его нет в таком объёме: и бронетехнику, и ракеты (широкая общественность мало об этом знает) вот совсем недавно. Сейчас ИГИЛ вооружён лучше, чем иракская армия. И это при поддержке Соединённых Штатов всё происходит.

Вроде оттуда ушли, но, по данным наших специальных служб и по информации, которую мы получаем из самого Ирака, тысячи американских военнослужащих до сих пор находятся в Ираке. А результат – печальный и трагический.

Мы не хотим, чтобы всё то же самое повторилось в Сирии. Мы призываем всех наших партнёров, в том числе и Соединённые Штаты, европейцев, но прежде всего, конечно, Соединённые Штаты предпринять дополнительные усилия для борьбы с абсолютным злом, которым мы считаем фундаментализм и так называемое Исламское государство или несколько ещё формирований подобного же рода, которые, по сути дела, являются ответвлениями широко известных террористических организаций мирового масштаба, нанёсших неоднократные удары по самим Соединённым Штатам. Мы призываем найти путь политического урегулирования, который должен заключаться в том, чтобы, конечно, была обеспечена трансформация политического режима, это само собой разумеется, и мы готовы об этом дискутировать и с Президентом Асадом.

Сейчас, совсем недавно ООН продекларировала возможность сотрудничества с Президентом Асадом в борьбе с ИГИЛ и другими террористическими формированиями. Мы готовы работать с Президентом [Сирии] для того, чтобы обеспечить путь политической трансформации, для того, чтобы все люди, которые проживают в Сирии, чувствовали доступ к инструментам власти, чтобы уйти от вооружённого противостояния. Но это нельзя делать со стороны с помощью силы, вот в чём вопрос.

Ч.Роуз: Хорошо. Но готовы ли Вы призвать Президента Асада уйти в отставку, если это приведёт к альтернативному политическому решению или если, допустим, это поможет предотвратить ИГИЛ?

В.Путин: Наш модератор – настоящий американец. Я говорю: «Без вмешательства извне», – а он меня спрашивает: «Готовы призвать Президента Асада уйти в отставку?» Это может сделать только сирийский народ, ну как же такие элементарные вещи мы упускаем? Я уже об этом сказал: мы готовы вести диалог с Президентом Асадом в том направлении, чтобы он проводил совместно с представителями так называемой здоровой оппозиции политические реформы. Я считаю, что это вполне конструктивно и реализуемо.

Ч.Роуз: Господин Президент, давайте тогда вернёмся к экономике. У меня много вопросов. У нас здесь есть Ронни Чичунг Чан, председатель инвестиционной компании Hang Lung Properties, Махмуд Хашим Аль Кухеджи, генеральный директор Bahrain Mumtalakat Holding Company, кроме того, ещё есть президент YPF Аргентины Мигель Галуччио (с ним мы поговорим об энергетике). Но мы много уже слышали о Китае, сегодня мы с вами вместе слышали. Каковы, как вы думаете, возможности построения всё более выгодного сотрудничества с Китаем и Россией?

Р.Чан: Как сказал господин Президент [Владимир Путин], мне кажется, что экономика – это главный пункт сотрудничества между Китаем и Россией. Как бизнесмен я полагаю, что Россия и Китай – это брак, который заключён на небесах. У одной страны очень богатые природные ресурсы, а Китаю не хватает этих природных ресурсов, мы быстро развиваемся. Но у Китая есть капитал, чтобы купить эти ресурсы. С экономической точки зрения я не могу просто придумать более дополняющих друг друга стран.

Единственное, если позволите, что я хотел бы сказать. Я уверен, что у господина Президента есть стратегическое мышление относительно российских взаимоотношений с Китаем, но я не уверен насчёт вашего бизнеса, господин Президент, готовы ли ваши бизнесмены воспользоваться преимуществами китайского рынка. Просто посмотрите вокруг, сколько китайцев здесь у нас, в аудитории? Я очень одиноко себя чувствую здесь, сидящим на сцене. А сколько русских находится в Китае? Я даже не знаю. Поэтому за последние день-два, когда я здесь обсуждал вопросы с российскими друзьями, пришёл к выводу, что Азия до сих пор является чем–то, что неплохо было бы получить, но не особо народ готов экономически туда входить.

Господин Президент только что упомянул, что Китай является важным экономическим государством в мире, и я хотел бы, господин Президент, чтобы ваши бизнес-лидеры, которые находятся в аудитории, были бы более готовы практически работать с нами. Например, Вы упоминали финансирование, которое необходимо многим российским проектам. Многие компании сейчас зарегистрированы в Гонконге, потому что гонконгский рынок связан с шанхайским рынком и будет связан также и с Шэньчжэнем скоро. А Шанхайская биржа является пятой по размеру в мире, Гонконгская – шестая, а Шэньчжэньская – восьмая. Если все эти три биржи объединить, то это второй по величине рынок ценных бумаг в мире. Почему бы не зарегистрировать российские фирмы в Гонконге, чтобы помогать работать с Китаем? По–моему, это прекрасная возможность, господин Президент.

В.Путин: Я согласен с нашим коллегой по поводу того, что российско-китайские отношения в экономике нужно, безусловно, наполнять конкретным содержанием и работой – лучше если не только уровне самых крупных наших компаний, но и на уровне малого, среднего бизнеса, чтобы была такая естественная и живая ткань совместной работы во многих отраслях производства.

Между тем Китай и так является в страновом измерении нашим торговым партнёром номер один: у нас 85 миллиардов долларов торговый оборот. И мы вчера говорили с Первым заместителем Госсовета [Чжан Гаоли], и с Председателем Си Цзиньпином обсуждаем это постоянно – думаю, что в ближайшие годы мы вполне можем выйти на оборот в 200 миллиардов долларов.

То, что Вы сейчас сказали, безусловно, правильно. Естественно, мы должны действовать очень аккуратно, не спеша, создавать необходимые условия. Это касается и нас, это касается и наших китайских партнёров. Я уже говорил в своём выступлении о том, что мы вообще никак не ограничиваем движение капитала. Даже в самых сложных условиях кризиса 2008 и 2009 годов, и сейчас, и в прошлом году мы никак не ограничиваем вывоз капитала. Но мы ожидаем, что и наши партнёры в рамках своего регулирования будут действовать в таком же направлении. Юань становится всё более и более крепкой региональной резервной валютой, это совершенно очевидный факт. Но специалисты все понимают, что не хватает свободы движения капитала. Если это произойдёт, то тогда это будет ещё один серьёзный шаг к либерализации наших отношений.

Мы прекрасно понимаем, что наши китайские партнёры должны действовать аккуратно, и им виднее, когда какие меры вводить. Но весьма существенным шагом по углублению и расширению наших отношений является решение об оплате наших торговых операций в национальных валютах: в юанях и рублях. Совсем недавно прошли первые торги в паре юань–рубль. Мы уверены, что это будет развиваться и это создаст новые дополнительные возможности для работы в реальных секторах экономики.

В целом я с Вами согласен, нужно двигаться именно по этому направлению, а не ориентироваться только на договорённости на правительственном уровне, не ориентироваться только на решения, принимаемые суверенными фондами, и так далее, что тоже очень важно и создаёт платформу для работы в более широком формате. Мы работаем над этим и будем двигаться по этому направлению дальше.

Спасибо.

Ч.Роуз: Благодарю Вас. Дальше сидит господин Махмуд аль-Кухеджи, который является президентом компании «Мумталакат», Бахрейн. Какие возможности для инвестирования, Вы полагаете, в России существуют, какие вопросы есть у Вас?

М. аль-Кухеджи: Позвольте я начну и поблагодарю Вас, господин Президент, за то, что Вы подготовили этот форум, за то, что Вы меня на него пригласили, потому что это даёт нам возможность встретиться с нашими партнёрами в России.

«Мумталакат» – это суверенный фонд Бахрейна. Как другие суверенные фонды, мы наделены возможностью инвестирования по всему миру. Мы полагаем, что необходим устойчивый рост и должен быть потенциал для инвестиций, который даст нам долгосрочную стабильность и интерес.

У нас есть инвестиции в Европу, США и другие регионы. Мы сейчас смотрим, анализируем возможности инвестировать в России. Когда вы меня спрашиваете про российскую экономику, я думаю, что она очень перспективна и у неё очень твёрдая база. Почему я так думаю – поскольку российская экономика имеет высококвалифицированную рабочую силу, очень образованную рабочую силу в самой стране. Кроме того, есть необходимые ресурсы, об этом много говорили, которые поддерживают эту самую рабочую силу. Поэтому российская экономика является очень большим рынком, что делает для нас гораздо более простым поиск ниши в российской экономике. Вот эти три компонента позволяют нам чувствовать уверенность в том, что инвестиции в России будут хорошими рыночными инвестициями, и они будут долгосрочными.

Наш фонд старается найти партнёров, которые позволят нам работать свободно в экономике. Думаю, господин Президент, Ваша инициатива по организации Российского фонда прямых инвестиций – это очень удобная идея, и это большой шаг, поскольку, когда мы пришли на российский рынок, мы нашли институт, организацию, которая знает этот рынок и профессионально и прозрачно работает с ним. Это очень важно, когда мы выбираем наших партнёров. Любая инвестиция в российскую экономику позволяет нам найти необходимого партнёра. Это делает российскую экономику очень привлекательной для нас в долгосрочной перспективе.

Ч.Роуз: Благодарю.

Итак, справа от меня Мигель Галуччио из Аргентины. Как вы знаете, Аргентина и «Газпром» подписали договор о совместной разработке газового месторождения. Каковы возможности совместной работы двух государств в энергетической области?

М.Галуччио: Прежде всего спасибо большое, господин Президент за то, что Вы дали мне возможность участвовать в этом форуме.

Энергетика – это очень важное направление для всех стран Южной Америки, особенно для Аргентины. У нас есть большой опыт экономического роста, который наша экономика демонстрировала на протяжении последних 10 лет. Мы производим и нефть, и газ – в основном газ. У нас есть традиционные природные ресурсы, у нас есть также газ и традиционные энергетические ресурсы. И, кроме того, у нас есть также неконвенциональные источники энергии, которые мы сейчас начинаем разрабатывать.

Объём нашей продукции увеличился на 25 процентов за последнее время. И мы считаем, что неконвенциональные источники энергии также могут быть очень эффективными, их производство может приносить большую выгоду. С этой целью нам требуется делать большие инвестиции в этот сектор, нам нужны технологии, нам нужны ноу-хау других стран и компаний. Мы считаем, что в сфере энергетики открываются большие возможности.

Мы осуществляем стратегическое сотрудничество с российскими компаниями. Между Россией и Аргентиной сложились прекрасные отношения. Мы стремимся к тому, чтобы развивать потенциал наших отношений и работать в различных областях. Наша компания заключила соглашение с «Газпромом», которое даст нам возможность в дальнейшем эффективно сотрудничать. Мы подписали меморандум о взаимопонимании, который направлен на то, чтобы совместно разрабатывать ресурсную базу нашей страны.

Спасибо.

Ч.Роуз: Есть ли у Вас какие–нибудь комментарии по этому вопросу – в том, что касается возможностей, которые открываются для обеих стран? Как мне кажется, очень интересно выслушать точки зрения различных регионов.

Мы говорили уже сегодня о влиянии санкций. Вам кажется, что влияние санкций преувеличивается. Это отмечают многие. Как Вы видите возможности и необходимость дальнейшего продвижения российской экономики, какие для этого существуют пути – в том, что касается институциональной структуры, верховенства права и так далее?

В.Путин: По поводу того, что здесь было коллегами сейчас сказано. Мы, что касается Аргентины, обсуждали возможность сотрудничества в нефтегазовой сфере с Президентом Аргентины Кристиной Фернандес де Киршнер и в ходе её визита в Россию, и в ходе моего визита в Аргентину. Договаривались о том, что наши ведущие компании займутся совместной работой. Если откровенно говорить, я не знаю, что там дальше происходило, но меня сейчас очень порадовала информация о том, что есть конкретные договорённости о начале этой совместной работы. Действительно, у Аргентины очень большой потенциал, и, конечно, объединение усилий с одной из ведущих мировых компаний, которой является «Газпром», может дать очень хороший результат.

Что касается суверенных фондов, то, если я не ошибаюсь, Бахрейнский суверенный фонд не просто партнёр нашего Российского фонда прямых инвестиций, а есть договорённость о том, что, по–моему, ваш фонд участвует на 10 процентов во всех проектах Российского фонда прямых инвестиций, я не ошибаюсь? Вот обратите внимание, на что пошли наши партнёры. Автоматически, как только Российский фонд прямых инвестиций реализует какой–то проект, – автоматом Бахрейнский фонд присоединяется на 10 процентов. Это очень большое доверие не только к российской экономике, но и к профессионализму тех коллег, которые работают в Российском фонде прямых инвестиций. Хотел бы попросить всех приветствовать нашего партнёра и выразить ему слова благодарности за это доверие.

Не так всё плохо с точки зрения санкций: есть и плюсы, и минусы. Это время, когда у нас происходят структурные изменения и когда действительно можно предпринять шаги, которые могут иметь долгосрочные позитивные последствия.

Что касается санкций, о которых вы сказали, о том, как мы собираемся выходить из сегодняшней ситуации, – я охарактеризовал сегодняшнюю ситуацию: она не является для нас никакой катастрофой. Мы считаем, что мы должны достичь нескольких целей, они менее амбициозны, чем те, которые мы ставили несколько лет назад, но я очень надеюсь, что это будет другое качество – лучшее качество, чем было в прежние годы.

Чего мы хотим добиться: прежде всего мы хотим обеспечить рост нашей экономики в ближайшее время, в ближайшие годы на уровне среднемировых, это примерно 3,5 процента. Первое.

Второе, мы, безусловно, должны добиться роста производительности труда в пять процентов в годовом измерении.

И третье – очень важный показатель – мы, безусловно, должны снизить инфляцию до показателя 4 процента. Это то, к чему мы должны стремиться – безусловно, при скоординированной и сбалансированной макроэкономической и бюджетной политике.

Всё это, те тенденции, которые мы сейчас видим в нашей экономике, позволяют нам утверждать, что эти цели вполне достижимы, и мы это сделаем в ближайшее время. При этом нам бы, конечно, не хотелось отвечать на деструктивные действия, которые нам пытаются навязывать некоторые наши партнёры, причём навязать себе в убыток. Разные были подсчёты у европейских партнёров: кто–то говорил о потерях европейских производителей в 40–50 миллиардов; сейчас последние данные, которые я увидел и услышал из Европы, – считают, что до 100 миллиардов потери могут быть у европейских производителей.

У нас снизился товарооборот с Европой почти на четверть. Между тем с Вашей страной, с Соединёнными Штатами, рост составил 5,6 процента. У нас несколько сократились товарные потоки из стран Евросоюза в Российскую Федерацию, импорт сократился почти в два раза: был около 30 миллиардов долларов, если считать в долларах, 29 с чем–то, а сейчас – 15 миллиардов с небольшим.

Между тем в структуре товарооборота, при росте торгового оборота с Соединёнными Штатами, импорт из США увеличился примерно на 11 процентов. В целом можно сказать, это, конечно, не уравновешивает потери от сотрудничества с Европой, но я уверен, знаю точно, никто не хочет вообще никаких потерь, если иметь в виду, что у нас падение, а в еврозоне – там многие специалисты, не наши, европейские, говорят о стагнации практически.

Поэтому если мы хотим обеспечить безусловный рост мировой экономики и в Европе, и в России, и в целом, то мы, конечно, должны избавляться от всяких санкционных дел, а тем более незаконных, принятых вне рамок Организации Объединённых Наций, и совместно работать. А как мы собираемся этого достичь, я уже сказал. Мы будем расширять экономические свободы, это ключевая вещь, будем обеспечивать конкурентоспособную юрисдикцию, будем работать над кадрами и над улучшением системы управления.

Ч.Роуз: Справа от меня сидит председатель наблюдательного совета компании «Кнорр-Бремзе» Хайнц Херманн Тиле. Только что мы говорили о санкциях, об импортозамещении. Как Вам кажется, каковы здесь риски и возможности? Что Вы могли бы сказать в этой связи для России? Как Вы видите ситуацию с западной точки зрения?

Х.Тиле: Я вряд ли смогу представить здесь европейскую точку зрения, потому что, вы знаете, многие страны континента придерживаются различных взглядов. Но что я могу сказать – я могу говорить лишь от себя лично и могу представить вам своё видение ситуации.

Я всегда был против санкций, по–прежнему считаю, что это неправильно. Я не единственный человек в Германии, который придерживается этой точки зрения. Поддерживаю заявление Президента Путина: пора положить санкциям конец.

Я надеюсь, что сейчас все в Европе уже поняли, что от санкций Европа сама пострадала, и очень значительно. Если мы посмотрим на статистику за 2014–2015 годы, за два года, – на 50 процентов сократился экспорт из Германии в Россию. Я не считаю наши подразделения, которые работают в России, а у нас таких тоже немало, кстати, работают они очень успешно в промышленности, в транспорте; у нас отличный опыт сотрудничества с российскими партнёрами.

Возвращаясь к ситуации в других европейских странах – посмотрите на Италию: Италия потеряла всего 10 процентов экспорта по сравнению с показателями за прошлый год. Поэтому для них ситуация не так плоха. То есть последствия для разных европейских стран также разнятся. Интересы тоже неодинаковые. В этом смысле нельзя сказать, что у нас общие интересы. Решения на политическом уровне принимаются общие, но так или иначе, какая бы ни была мотивация, решения эти неправильные.

Мы должны понять, что Россия, реализуя политику поворота на Восток, совершает абсолютно логичный шаг, потому что Восток может предложить России очень и очень многое. Не надо забывать, что мы, европейцы, мы, немцы, – моя компания, у меня компания среднего размера, мы работаем на международной арене, у нас прекрасная связь, например, с китайцами. У нас отлично идёт совместный бизнес, нам очень нравится работать с ними. Почему Россия не должна делать то же самое?

В какой–то степени трагично то, что мы дали санкциями толчок к этому повороту. От санкций нужно уходить. Но все страны должны иметь возможность принимать самостоятельные решения, где лучше развивать партнёрство: на Западе, на Востоке – неважно. Мы выступаем за мировое развитие, добавлю – за мирное развитие. В настоящий момент, к сожалению, мы не можем сказать, что удовлетворены ситуацией ни в одном, ни в другом аспекте.

Ч.Роуз: Когда мы говорили о внешней политике, с учётом того, что сказал только что коллега, вот я хотел задать вопрос об отношениях с Германией: сильная экономическая держава, у Вас были отличные отношения с канцлером Меркель, – как Вы видите будущее российско-германских отношений?

В.Путин: Будущее отношений России с любой страной зависит не только от России. Это процесс взаимный и не может быть позитивно решён только односторонними действиями. Но мы стремимся к развитию отношений с Федеративной Республикой Германией.

Коллега только что говорил о большом количестве предприятий Федеративной Республики, которые работают на нашем рынке. Я могу уточнить, это 6 200 предприятий, и все они работают. Они, кстати, не ушли, там некоторые сократили – примерно сотня, полторы, может быть, – немножко сократили объёмы деятельности, но в целом все работают достаточно активно.

Более того, я говорил, что открываются новые предприятия, в том числе и сегодня, при активном участии немецких компаний, в том числе с которыми у нас традиционные связи. Мы не собираемся их расторгать или сокращать. Мы чувствуем, что этого не хочет и немецкий бизнес. У нас очень добрые отношения, надёжные и многолетние. И мы, конечно, будем делать всё для того, чтобы их сохранить и развивать в интересах России, в интересах Германии, в интересах Европейского континента и мировой экономики.

Мы говорили о том состоянии, в котором мировая экономика находится. Знаем, что в целом эксперты указывают на две проблемы: это низкие темпы роста, и говорят даже о стагнации, и эксперты так думают, что ещё года два как минимум это всё будет продолжаться; а вторая проблема – это непомерный рост долговой нагрузки, которая мешает развитию.

В страновом измерении, если говорить о Европе, ведь что там происходит: есть определённый небольшой рост у Федеративной Республики [Германия] – 1 процент в прошлом году; во Франции – 0,7 процента; в Италии, о которой сейчас коллега упоминал и говорил о том, что там всё хорошо, – нулевой рост в течение нескольких лет; в Японии, кстати сказать, – минус 1,4. В таких условиях мы все нуждаемся в каких–то дополнительных импульсах развития.

Господин Ципрас выступал, говорил, я даже записал: проблема Греции – это не греческая проблема, а общеевропейская. Правильно, если вы кому–то много должны, то это уже не ваша проблема, а проблема того, кому вы должны. Это абсолютно правильный подход.

(Смех.) Это правда, потому что ведь что произошло? Есть, конечно, плюсы от интеграционных процессов: и рынки открыты, и бонусы, и дешёвые кредиты. Но есть и минусы, которые заключаются в том, что невозможно регулировать национальную валюту, потому что её нет; привязка вся к жёсткой, твёрдой валюте, рассчитанной на экспортно-ориентированные экономики; невозможно использовать свои преимущества, скажем, в сельском хозяйстве, в туризме, в рыболовстве, там есть ограничения. Поэтому это всё должно быть сбалансировано. Но нас это интересует – интересует, что будет происходить в Европе: это наш крупнейший партнёр.

Да, у нас сократились объёмы торговли с Европой значительно. Но Европа остаётся совокупным нашим ведущим партнёром, а среди всех европейских стран первое место занимает Федеративная Республика [Германия]. Надеюсь, что проблемы уйдут, а мы будем развивать эти отношения дальше. Мы к этому готовы.

Ч.Роуз: Вы очень щедро уделили время нам сегодня в Санкт-Петербурге на форуме. Последний вопрос лично от меня: какую роль хочет играть Россия в мире в 2015 году? Я перечислю ряд непростых вопросов: границы, отношения с Прибалтикой, Украина, Ближний Восток, ИГИЛ, Сирия, отношения со Штатами. В то же время некоторые говорят, что Ваша власть ограничена меньше, чем у любого другого российского лидера, на протяжении многих лет. Как Вы планируете участвовать в решении этих важных проблем? В каких областях Вы будете проявлять инициативу, потому что под Вашим руководством Россия изменилась, Россия стала сильнее с военной точки зрения, Россия ведёт себя более агрессивно (я подозреваю, Вам не понравится, что я использую термин «агрессивно», тем не менее). Как сделать Россию активным участником поиска решения всех этих проблем – Россию, которая, несомненно, является великой державой?

В.Путин: Мне не понравилось, что Вы говорите об агрессивном характере нашего поведения, Вы правы. Мы не ведём себя агрессивно – мы более настойчиво и последовательно начали отстаивать свои интересы. Мы долгое время, можно сказать – десятилетия, спокойно молчали и предлагали всякие элементы сотрудничества, но постепенно нас всё отжимали, уже поджали к такой черте, за которую дальше мы не можем отступить. Это должно быть понятно.

Я уже говорил в самом начале нашей дискуссии: не нужно заниматься переустройством мира – нужно исходить из того, что есть, с уважением относиться друг к другу и совместно работать, искать общие решения общих проблем.

Россия не претендует на какую–то гегемонию, не претендует на какой–то эфемерный статус сверхдержавы, мы никому не навязываем своих стандартов и моделей поведения или развития. Мы хотим равноправных, равноценных отношений со всеми участниками международного сообщества. И с Соединёнными Штатами, и с нашими европейскими партнёрами, и в Азии мы будем строить отношения на равноправной, повторяю ещё раз, и взаимоуважительной основе. Будем исходить из этого.

На международной арене, прежде всего, мы намерены отстаивать принципы международного права, его фундаментальные основы на базе Устава Организации Объединённых Наций, а в экономике, у нас же всё–таки экономический форум, безусловно, будем стремиться к расширению свободы в сфере экономики, к тому, чтобы сделать её более эффективной, более диверсифицированной. Будем стремиться к тому, чтобы на базе того импортозамещения, на которое, кстати, мы планируем направить более 2,5 триллиона рублей в ближайшее время, возродить высокотехнологичные сферы нашего производства, где мы вполне можем и должны быть более конкурентоспособными, и не только для того, чтобы обеспечить, безусловно, свою обороноспособность, но и для того, чтобы сделать нашу экономику более совершенной, имеющей перспективы развития, а жизнь наших людей лучше, уровень благосостояния людей – выше.

Ч.Роуз: Мы живём в сложном мире.

Спасибо большое, что присоединились к нам, приняли участие в обсуждении всех этих вопросов в Вашем родном городе Санкт-Петербурге.

В.Путин: Спасибо, спасибо всем участникам нашей дискуссии, всем, кто приехал на Петербургский экономический форум. Большое спасибо Вам за очень доброжелательный тон, который Вы задали сегодняшней дискуссии. (Смех.) Что Вы смеётесь? Правда доброжелательный, в некоторых моментах нашей дискуссии острый, но всё–таки вполне доброжелательный.

Россия. Весь мир. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 19 июня 2015 > № 1402603 Владимир Путин


Италия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 10 июня 2015 > № 1394550 Владимир Путин, Маттео Ренци

Совместная пресс-конференция с Председателем Совета министров Италии Маттео Ренци.

По итогам переговоров в Милане Владимир Путин и Маттео Ренци дали совместную пресс-конференцию.

В.Путин: Уважаемый господин премьер-министр! Дамы и господа!

Прежде всего хочу поблагодарить наших итальянских друзей за приглашение, за замечательную организацию работы выставки.

Сегодня мы вместе с господином Маттео Ренци – он уже об этом сказал – посетили российский и итальянский павильоны Всемирной выставки «ЭКСПО-2015». Представленная в них экспозиция наглядно демонстрирует огромные возможности для сотрудничества наших стран в сфере сохранения природы, ресурсов, обеспечения продовольствием жителей планеты.

В ходе только что завершившихся переговоров в узком составе мы подробно обсудили нынешнее состояние двусторонних отношений, обменялись мнениями, как господин Ренци сказал, по ряду актуальных международных вопросов.

Италия – крупнейший экономический партнёр России в Европе, третье место по объёмам торговли. Однако в последнее время в силу известных причин объёмы товарооборота снизились: по итогам 2014 года – на 10 процентов, а за первый квартал 2015 года – на 25 процентов. Такое положение дел, конечно, нас устраивать не может, ни правительства, ни бизнес-сообщества обеих стран.

Знаем, что деловые круги Италии не хотят прерывать взаимовыгодные проекты с Россией, предприниматели проявляют заметный интерес к российской экспозиции на «ЭКСПО-2015». Итальянский бизнес будет весомо представлен на Петербургском международном экономическом форуме 18–20 июня этого года, в рамках которого запланирован специальный семинар «Россия и Италия: укрепление торгово-инвестиционных связей в условиях геополитической напряжённости».

Отмечу, что в нашей стране действует около 400 итальянских фирм, открыты представительства семи банков. Накопленные в России инвестиции – 1,1 миллиарда долларов, а российские в итальянскую экономику – в два раза больше, 2,3 миллиарда долларов.

Активно идёт процесс локализации итальянских производств, мы переходим от покупки товаров, сделанных в Италии, к выпуску на российских предприятиях продукции с маркой «сделано совместно с Италией». За минувший год реализовано несколько значимых проектов в фармацевтике, автопроме и в некоторых других областях.

«Финмекканика», например, совместно с корпорацией «Сухой» разработала среднемагистральный пассажирский самолёт. С «Роснефтью» готовится соглашение о совместном производстве тяжёлых вертолётов для работы на российских офшорных месторождениях.

Я только что обсуждал этот контракт с премьер-министром, он достоин внимания господина премьер-министра. Это загрузка итальянских компаний на три миллиарда евро до 2025 года.

Италия – второй по объёмам после Германии покупатель российского газа в Европе. В 2014 году это 21,7 миллиарда кубических метров. Итальянские корпорации участвуют в программах переоснащения российских электростанций, в частности компания «ЭНЕЛ» вложила крупные средства и работает очень активно. «Роснефть» и «ЭНИ» намерены совместно осваивать шельф Баренцева и Чёрного морей. «ЛУКОЙЛ» и одна из итальянских компаний разрабатывают перспективные энерготехнологии, в том числе ветровые.

Наши страны поддерживают тесные гуманитарные контакты и связи. В их основе – взаимный интерес к истории, культуре, языку, традициям и обычаям друг друга. Только сейчас я в разговоре с господином премьер-министром сказал, что некоторые элементы итальянской культуры в России воспринимаются как собственные. Они органично вплетены в нашу культурную жизнь.

Италия ежегодно принимает около 1 миллиона российских туристов, а Россию посетили в прошлом году 200 тысяч итальянцев. Действует российско-итальянский Форум-диалог гражданских обществ. В ближайшее время в Санкт-Петербурге планируется очередное заседание этого форума.

Подробно обсудили с господином Ренци ряд международных вопросов, как я уже сказал. Это и Ближний Восток, и Северная Африка, имеется в виду Ливия прежде всего.

Что здесь можно сказать? Очевидно, что то, что сейчас происходит в Ливии, – это прямое следствие социально-экономической катастрофы, непрекращающихся вылазок радикальных группировок. Убеждены, что происходящий на наших глазах фактический распад ливийской государственности – это результат внешнего военного вмешательства в 2011 году.

Россия выступает за решение ливийского кризиса мирными средствами. Настроены на совместную конструктивную работу с международными и региональными партнёрами, в том числе в рамках Совета Безопасности ООН.

Коснулись также положения дел в Сирии и Ираке, где бесчинствуют террористические группировки, в том числе так называемое «Исламское государство».

Конечно – и господин премьер-министр об этом тоже сказал, – уделили внимание кризису на Украине. Характерно, что обе стороны исходят из того, что альтернативы мирному урегулированию нет, и Россия так же, как Италия, хочу это подчеркнуть, выступает за полную имплементацию минских договорённостей.

Подчеркну, что в согласованном в белорусской столице документе увязаны все ключевые аспекты урегулирования: политические, военные, социально-экономические, гуманитарные. И выполняются они, к сожалению, не полностью, а выборочно.

Наша совместная работа с господином Ренци продолжается. Нам предстоит общение в формате делегаций с участием ряда министерств и представителей деловых кругов.

Как уже было сказано, сегодня предстоит ещё встреча с Президентом Италии господином Маттареллой, а также визит в Ватикан и беседа с Папой Римским Франциском.

В завершение хотел бы ещё раз поблагодарить Председателя Совета министров Италии за приглашение на «ЭКСПО- 2015», совместное участие в церемонии открытия Дня России и за сегодняшний содержательный разговор.

Благодарю вас за внимание.

Вопрос: Вопрос для Президента Путина.

Хочу понять, затрагивался ли вопрос санкций? Что ожидается от Европы, от Италии? И может ли ужесточение санкций привести к пересмотру отношений с теми странами, с которыми имеется хороший диалог?

Господин Ренци, что Вы можете сказать, каковы позиции, отличающиеся в отношении этого в Европе?

В.Путин: Вы знаете, мы говорили о санкциях, но очень приземленно, что называется, не в плане отмены либо сокращения. Мы говорили о том, как эти санкции мешают развивать наши отношения.

У нас есть несколько совместных российско-итальянских проектов, в том числе, скажем, в области инфраструктуры. И совершенно очевидно, что итальянские компании, которые боролись за эти контракты, выиграли тендеры, заинтересованы в их реализации. Но они встали, не могут быть реализованы в связи санкциями в отношении некоторых наших финансовых учреждений. Просто нужно искать выход. Ну, или санкции отменяйте, какие–то другие предлагайте инструменты, если, конечно, хотите поддержать свои компании. Мы партнеров найдем, естественно, но мне кажется, что не следует отказываться от наработанных инструментов и от взаимовыгодных контрактов.

То же самое касается и, скажем, нашего сотрудничества в военно-технической сфере. Там не ахти какое сотрудничество–то, честно говоря, и оно не имеет принципиального значения для обороноспособности России, но отказ от некоторых заранее спланированных совместных действий и контрактов привел к тому, что итальянские компании недополучили миллиард евро. Могли бы получить. Могли бы загрузить свои предприятия, рабочие места создать или поддержать. Этого не случилось. Из–за санкций.

Разумеется, мы сейчас делаем программу так называемого импортозамещения, и, в общем, в этом даже есть какой–то плюс для нашей промышленности и высоких технологий. Но в общем и целом это наносит, конечно, вред нашему взаимодействию. Я рассчитываю, что мы рано или поздно все–таки уйдем от тех ограничений, с которыми сегодня сталкиваемся.

М.Ренци (как переведено): В Европе существует дискуссия, как всегда открытая, внутри стран, входящих в состав двадцати восьми. Естественно, что отличающиеся идеи высказываются по тому, как мы дошли до этой фазы и как из нее выйти.

Но есть и разделяемая всеми линия, которая, я позволю себе сказать, в настоящий момент вовлекает все позиции. Безусловно, видит и Италию в этой позиции, и основные страны международного сообщества. И то, что сказал сегодня Президент Путин, видит и в этом Российскую Федерацию, мы уверены в этом.

В чем? Что настоящая тема сегодняшнего дня касается выполнения соглашений «Минск-2». Соглашения «Минск-2», если будут выполняться – и Президент Путин сказал, и я подчеркиваю, – полностью выполняться, это будет важнейшей точкой для всех. И поэтому если Минские соглашения будут выполняться, и все фазы: напряжение, дискуссии, недопонимание, санкции, контрсанкции коммерческие – будут меньше, будут не столь важными, потому что все это связано с выполнением Минского протокола.

Я верю, и я на этом завершаю, что вокруг Минского протокола концентрируется не только необходимость закрыть этот вопрос, связанный с Украиной, решить его, но и все последствия, связанные с внутренней организацией Украины. В Минском протоколе именно об этом и говорится.

Неоднократно была предложена итальянская модель, чтобы гарантировать автономию или децентрализацию на территории внутри Украины. Минский протокол совершенно ясно об этом говорит. Отправной точкой является Минский протокол. Важнейшим аспектом является то, что если удастся выполнить Минский протокол, это укрепит сотрудничество, которое уже имеется на международном уровне, и будет важным и для других зон мира.

Что касается, например, тем, связанных с Ираном, с Сирией, процессом переходного периода в Ираке, вопросов в Египте, других стран, сложных вопросов Ливии, в рамках Совета Безопасности признана очень важная роль Российской Федерации по этим вопросам. Роль Российской Федерации считается важной всеми европейскими странами и всеми западными странами. Почему я хочу надеяться, и Италия работает над этим, чтобы Минский протокол, «Минск-2» в данном случае, был отправной точкой для разрешения той деликатной фазы, которую мы сейчас переживаем.

Вопрос: Можно узнать, как вы сейчас оцениваете перспективы отношений России с «большой семеркой» и насколько можно сопоставить этот формат с «большой двадцаткой».

Если можно, еще второй вопрос. Господин Ренци упомянул, что вы говорили о ливийской проблеме и проблеме беженцев. Можно узнать, насколько плотно это обсуждалось? Спасибо.

В.Путин: Что касается наших отношений с «семеркой», то у нас нет никаких отношений с «семеркой». Какие у нас могут быть отношения? Когда мы работали в этом формате, мы принимали участие в обсуждении, в подготовке каких–то итоговых документов, которые, кстати, не носят обязательного характера.

Мне казалось, что в этом был какой–то смысл, потому что мы хотя бы представляли какую–то альтернативную точку зрения. Наши партнеры решили, что они в этой альтернативной точки зрения не нуждаются. Это их решение.

Но это же не организация, это так – клуб по интересам. Мы желаем успеха этому формату, потому что любые контакты, любое обсуждение всегда, мне кажется, должно идти на пользу развитию международных отношений.

Есть более широкие форматы, такие как «двадцатка». Мы активно работаем в такой известной организации, как БРИКС, которая объединяет Бразилию, Россию, Индию, Китай, Южную Африку. У нас есть еще один формат – Шанхайская организация сотрудничества, к которой сейчас будут присоединяться, кроме известных участников этого процесса, еще Индия и Пакистан. То есть мы ведем очень активную работу на площадках ООН и в Совете Безопасности.

Если наши партнеры хотят, то мы на двухсторонней основе с любой из стран «семерки» будем развивать активные отношения.

М.Ренци: Есть различные возможности сопоставления мнений, диалогов и проведения дискуссий. Я думаю, что объективной правдой является субъективная правда, и говорят, что нам необходимо, чтобы в международном сценарии, столь сложном по сравнению с прошлыми этапами, Россия находилась в первых рядах вместе с Европой, Соединенными Штатами, вместе со всеми гражданами этой планеты, которые хотят ответить на глобальные угрозы. Это угрозы, которые часто вместе угрожают нам.

Почему я вначале говорил о международном терроризме? Потому что если правда, что угроза международного терроризма в Африке, в Нигерии, имеет разные названия – «ИГИЛ» или «Алькаида», или «Талибан», – то красной нитью проходит тема того, что они связаны экстремизмом, интегрализмом, фанатизмом, смешаны с элементами религиозного фанатизма, который приводит к убийству невинных людей и к массовому уничтожению людей, которые ни в чем не виновны.

В рамках этого сценария необходимо, чтобы крупнейшие державы мира и, безусловно, Российская Федерация была, есть и будет такой, имели бы места, где можно было бы обсуждать и сотрудничество по этим вопросам. Это происходило, это происходит. И я уверен, что это будет продолжаться и в будущем.

Формат, в котором объединяемся, и с этой точки зрения зависит от различных событий, которые вы все знаете. Мое пожелание заключается в том, чтобы, принимая интегральным образом, полностью «Минские соглашения – 2», можно было убрать со стола те темы, которые являются в настоящий момент единственным элементом различия или недопонимания на международной панораме, на международным уровне. Если вы посмотрите на все другие вопросы, конечно, могут быть подходы, различные оценки, различные национальные интересы, но есть глубокое совпадение и разделяемая всеми нами работа.

Поэтому в завершение, отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что, безусловно, мы будем работать. Следующая встреча G20 в Турции будет больше базироваться на экономических вопросах. Там тоже будут очень важные встречи, потому что в настоящий момент мы переживаем ситуацию с экономической точки зрения не столь простую. Нужны рычаги для большего роста, в любом случае в нашей стране это очень важно.

И конечно, будут обсуждаться и все другие вопросы, чтобы можно было установить диалог, исходя из того, что Российская Федерация является постоянным членом Совета Безопасности ООН. И в лице Российской Федерации мы обращаемся в ООН по различным вопросам для обсуждения и напрямую к стране для решения вопросов, в том числе и в рамках Совета Безопасности ООН.

С министром Лавровым мы сейчас будем также обсуждать вопросы. При встрече мы сказали, что мы нуждаемся не только в его помощи и помощи Российской Федерации в Ливии, но если он нам не поможет своими советами, мы его на обед не позовем. И поэтому мы уверены, что он полностью все силы выделит для того, чтобы помочь нам разрешить этот вопрос, и чтобы можно было бы также решать вопросы в рамках Совета Безопасности ООН во всех форматах, со всеми возможными инструментами, работать вместе над разрешением проблем.

Хочу завершить эту пресс-конференцию, благодаря еще раз Президента Путина. Хочу подчеркнуть ту идеальную ценность и содержание ЭКСПО. Извините, что я вновь возвращаюсь к тому, с чего мы начали. Тот из вас, кто посетит павильон Российской Федерации, он увидит не только то, что Российская Федерация делает с точки зрения агропромышленного комплекса, но все то, что в основе – инновации, поиск, НИОКР.

Президент Путин сообщил мне о том, что в некоторые центры исследований в области пищевой промышленности, агропромышленные, инновационные центры были открыты в Санкт-Петербурге и тогда, когда была блокада. Это центры, которые принимали участие в борьбе с нацизмом. Это ученые, которые отказывались от еды только для того, чтобы продолжать сохранять все, что у них есть, как наследство, и продолжать работать на пути инноваций.

Я думаю, что это будет посланием, которое вкладывается в тему ЭКСПО. И, пожалуйста, напишите об этом на страницах своих статей и говорите о концепции, которая вложена в это большое мероприятие, которое поднялось еще на более высокий уровень присутствием Президента.

Не буду говорить о том, что будет на чемпионате мира в России, потому что иначе мне нужно будет многое говорить.

Италия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 10 июня 2015 > № 1394550 Владимир Путин, Маттео Ренци


Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 июня 2015 > № 1395137 Александр Лукин

«Демократизм» против демократии

Александр Лукин

Постбиполярный мир: мирное сосуществование или хаос

А.В. Лукин – доктор исторических наук, руководитель департамента международных отношений НИУ «Высшая школа экономики».

Резюме Россия вряд ли может позволить себе неограниченную конфронтацию. Гораздо более азумный курс – попытаться создать альтернативу Евросоюзу в рамках Большой Европы.

Исследование осуществлено при грантовой поддержке факультета мировой экономики и мировой политики НИУ «Высшая школа экономики» в 2015 году.

На рубеже ХХ и ХХI веков биполярная система, господствовавшая после Второй мировой войны, рухнула в результате саморазрушения одного из полюсов. После краха советского центра силы, вызванного не войной, а давлением и внутренними проблемами, наступил период триумфа Запада.

Соединенные Штаты и их союзники могли взять на вооружение сбалансированный курс, опереться – с лидерских позиций – на улучшение отношений с крупными мировыми игроками. Россию, например, тогда вполне было возможно в значительной степени интегрировать в западную систему. Однако в интеллектуальном пространстве США и Европы верх взяла идеология, которую можно назвать «демократизмом» – своеобразное и однобокое соединение политического либерализма, концепции «фундаментальных прав человека», просвещенческого секуляризма и отдающих колониализмом теорий западного превосходства. В результате Запад попытался силой навязать миру собственную модель, выдавая ее за универсальную, а идеология, родившаяся из победы над тоталитарными системами ХХ века, сама стала приобретать тоталитарные черты.

Тоталитарный крен победителей тоталитаризма

Фундаментальные принципы внешней политики, основанной на идеях «демократизма», просты. Лучший путь присоединить все «варварские» народы и страны к миру «свободы и демократии» – подчинить их политическому влиянию через экономические и политические союзы. Для этого к власти должны прийти силы, ориентирующиеся на Запад, чему необходимо всячески способствовать. Если эти силы не вполне отвечают «демократическим» стандартам – не страшно. Пусть сначала подчинятся экономически и политически, а затем их «дотянут».

После распада СССР Запад избрал путь, основанный не на реализме, а на этой идеологии. Его лидеры почувствовали себя победителями, которым не нужно считаться с интересами других: ведь мир и так скоро упадет к их ногам, так как все народы мечтают слиться с Западом на основе единственно верных всеобщих «универсальных» ценностей. Между тем в большей части мира значительную часть этих ценностей не принимали, не без основания считая их идеологическим прикрытием навязывания Западом миру своей гегемонии. Кроме того, многие постулаты прямо противоречили традиционной культуре и господствующим верованиям других крупных цивилизаций.

Запад переоценил себя в двух смыслах: политическом и культурном. Мир оказался гораздо более сложным, а его ценности – гораздо более разнообразными, чем их представляли себе западные лидеры, опьяненные успехами, но ограниченные собственной идеологией. Но в западных столицах, особенно в Вашингтоне, продолжали вести себя так, как будто «история кончилась»: продавливая свое видение мира и даже внутреннего устройства стран и целых регионов, которые вовсе не желали вестернизироваться. Эта политика привела к хаосу в Ираке, Египте, Сирии, а затем и на Украине.

Некоторые западные наблюдатели задним числом увидели эту тенденцию. Так, известный американский внешнеполитический аналитик Ричард Хаас пишет, что действия США усугубили всемирный беспорядок: «порядок развалился в результате сплава трех тенденций. Сила в мире распределилась между большим количеством игроков. Снизилось уважение к американской экономической и политической модели. А выбор конкретной политики, особенно на Ближнем Востоке, породил сомнения в рассудительности Америки и в том, что угрозы и обещания Соединенных Штатов заслуживают доверия. Чистый итог заключается в том, что, хотя абсолютная сила и мощь США остаются значительными, их влияние уменьшилось».

Если Хаас говорит только о внешнеполитических просчетах, Генри Киссинджер фактически указывает на рост идеологизированности американской политики как на одну из причин неудач. «Прославление универсальных принципов, – пишет он о внешней политике США, – должно быть соединено с признанием реальности истории, культуры и представлений о безопасности народов других регионов планеты», т.к. история «не гарантирует успех даже самым возвышенным убеждениям в отсутствие целостной геополитической стратегии».

В одном из докладов Европейского совета по международным делам (авторы – Иван Крастев и Марк Леонард) утверждается, что уклад жизни ЕС, который европейцы приняли за универсальную модель будущего всего мира, был исключением: «Европейцы хорошо осознавали особый характер своей системы, но были убеждены в ее универсальности… Претензия новой европейской идеи одновременно на исключительность и универсальность сделала невозможным для европейцев принятие альтернативных проектов интеграции на континенте».

Конечно, между Соединенными Штатами и Евросоюзом есть тактические разногласия. США, будучи отдаленной от Европы и самой мощной державой Запада, мало озабочены реальными последствиями своих действий. Вашингтон выступает за более чистое воплощение идеологических целей, не считаясь с европейскими издержками. Кроме того, курс на расширение военных операций по всему миру, раздувание различных угроз позволяет консолидировать доминирование Соединенных Штатов над Европой. В самой Европе есть чисто проамериканские круги, но есть и те, кто хотел бы превратить ее в самостоятельный или хотя бы автономный центр силы. Для этого конфронтация с другими центрами силы в мире не нужна и даже вредна.

Но в целом США и Европу, а также, например, более отдаленные Австралию, Новую Зеландию и в меньшей степени Японию нужно рассматривать как единое сообщество, объединенное прежде всего общей идеологией «демократизма»: стремлением навязать собственную модель всему миру. В обозримом будущем внешнюю политику этого все еще самого мощного центра силы определит противоречие между растущими идеологическими амбициями и снижающимся относительным потенциалом.

Популярность западной модели и западной идеологии была основана прежде всего на том, что, как считали в значительной части незападного мира, особенно после Второй мировой войны, она обеспечивает наивысший уровень благосостояния. Свобода, конечно, привлекательна для части населения небогатых и диктаторских государств, но не за счет благосостояния. Мощный рост китайской экономики в конце ХХ – начале ХХI веков, а также экономический и политический крах многих государств, которым США и Евросоюз пытались навязать собственную модель (Россия 1990-х гг., Ирак, Ливия и др.), заставили усомниться в универсальности западных лозунгов «демократизации», «рыночной экономики» и «свободной торговли».

Подобное ранее случилось с другой тоталитарной идеологией – советской, а вместе с ней и «мягкой силой» СССР после Второй мировой войны, а особенно в 70–80-е гг. ХХ века. Коммунистические идеалы, пользовавшиеся популярностью во всем мире, в том числе в Европе и Америке, особенно в период антифашистской борьбы и деколонизации, поблекли, когда выяснилось, что экономически в третьем мире советская модель не работает, а ведет лишь к созданию коррумпированных диктаторских режимов и застою. Советские военные интервенции в Венгрию (1956), Чехословакию (1968) и Афганистан (1979) заставили усомниться в искренности Москвы относительно создания лучшего мира, породили новое отношение к советской идеологии как к прикрытию геополитических интересов.

В действительности и в СССР, и на современном Западе геополитические цели сложно отделить от идеологических. Все тоталитарные идеологи считают, что навязываемая ими высшая и наиболее прогрессивная политическая модель гарантирует процветание и счастье, а осуществлять ее наиболее эффективно можно с использованием, как говорили в СССР, «братской помощи» «прогрессивных» государств, то есть под их политическим контролем. Поэтому установление контроля над максимальным количеством стран и забота об их счастье путем навязывания единственно верной модели развития в этой конструкции неразделимы.

Пока будет происходить процесс адаптации «демократизма» к новым реалиям (а это займет годы), вряд ли можно рассматривать Запад как источник мира и стабильности. Напротив, его политика останется основным источником мировых конфликтов, которые будут особенно часто возникать на территориях, пограничных с другими, незападными центрами силы, придерживающимися иных ценностных установок.

Только геополитика, ничего личного

В связи с событиями на Украине Россия окончательно отказалась следовать в фарватере Запада и вступила в конфронтацию, начав политический и экономический поворот к незападному миру. Постсоветский консенсус между Западом и Россией был основан на предположении, что обе стороны двигаются к более тесному сотрудничеству, с пониманием относятся к интересам друг друга и идут на взаимоприемлемые компромиссы.

Россия старалась выполнять эти условия. Не отказавшись полностью от идеи национальных интересов, она показывала, что готова ими частично жертвовать ради сотрудничества с «цивилизованным миром». Однако последний, несмотря на обилие ободряющих слов, мыслил категориями собственной победы в холодной войне. Запад включал в сферу своего влияния все больше стран, передвигал военные объекты все ближе к российской границе, в том числе и на территорию ее традиционных союзников. Когда очередь дошла до Украины, Россия взорвалась.

Новая Россия отвергла советскую и любую другую тоталитарную идеологию. Она не пытается навязать свою политическую модель другим. На Украине, как и повсюду вокруг своих границ, Россия ведет борьбу не за установление там модели какого-то идеального общества, а за чисто геополитические цели, связанные с выживанием в условиях хаотического и опасного мира. Она стремится не быть окруженной, не подпасть под политический контроль США и их союзников, сохранить дружественные ей или хотя бы нейтральные режимы у соседей.

Соединенные Штаты и Запад в целом рассматривают конфликт как крайне опасный, хотя и локальный. Москва фактически подрывает глобальный западный проект мирового развития: постепенного подключения всех стран мира к западному проекту на условиях Запада, то есть в качестве «учеников», старательно пытающихся подняться до уровня западных стандартов. Локален же он потому, что Россия – не самый серьезный вызов на этом пути, хотя и наиболее острый в настоящее время. В долгосрочной перспективе формирование многополярного мира в целом вызывает у Запада гораздо большую тревогу. Неясно, как вестернизировать огромный Китай, да и с Индией, Бразилией и многими другими центрами силы не все складывается идеально.

Обаяние модернизации без демократии

В долгосрочном плане возвышающийся Китай представляет собой гораздо больший вызов западной идеологии мирового господства, чем все еще довольно слабая Россия. Китай – вторая экономика и самая густонаселенная страна мира – представляет угрозу не военной мощью, которая пока несравнима с американской и даже с российской. Но КНР удалось сделать то, чего не смог СССР, – построить эффективную экономику, не основанную на политической модели Запада. Более того, Китай настолько взаимосвязан с экономиками Соединенных Штатов и Евросоюза, что в случае осложнений будет крайне сложно принять против Пекина меры, которые были приняты против России. Возможно, в открытой конфронтации объединенному Западу и удастся одолеть Китай, но это очень дорого обойдется мировой экономике.

Сам Пекин активизирует внешнюю политику. Первый этап активизации сводился к стремлению убедить соседей и весь мир в том, что усиление страны не угрожает их интересам. В этом смысл концепции «мирного подъема», выдвинутой в 2003 г. Ху Цзиньтао. Из-за опасений относительно термина «подъем» она затем была заменена теориями «мирного развития» и строительства «гармоничного мира».

При Си Цзиньпине Пекин перешел от защиты к наступлению. Новый лидер выдвинул амбициозные планы создания «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского шелкового пути». Их экономическое содержание пока не вполне ясно, но очевиден политический смысл: Китай выдвигает собственные, альтернативные западным, концепции развития ряда азиатских регионов. Пекин предлагает концепцию соразвития, подкрепленную значительными материальными ресурсами. Он говорит: подключайтесь не к ареалу «демократизма», а к зоне «Шелкового пути». Присоединение ряда союзников США, несмотря на возражения Вашингтона, к предложенному Пекином Азиатскому банку инфраструктурных инвестиций показывает серьезную привлекательность китайских проектов.

Другое свидетельство внешнеполитической активизации – часто раздающиеся в Китае призывы пересмотреть концепцию «таогуан янхуэй» (держаться в тени и стараться ничем не проявлять себя), выдвинутую Дэн Сяопином в начале 90-х гг. ХХ века. Игорь Денисов делает вывод, что «в современном китайском политическом дискурсе четко прослеживается как преемственность внешней политики…, так и стремление придать китайской дипломатии более инициативный характер, что в перспективе должно вывести КНР в число государств, устанавливающих правила игры в соответствии со своими возросшими интересами». И хотя, по его мнению, принцип ограничения стратегического планирования, прежде всего вопросами, затрагивающими «ключевые интересы», не изменился при Си Цзиньпине, сама сфера ключевых интересов постоянно расширяется. Если в годы правления Дэн Сяопина к ним относились лишь проблема Тайваня и контроля над Тибетом и Синьцзяном, то сегодня это уже и защита китайской позиции в территориальных спорах с Японией вокруг островов Дяоюй (Сенкаку), и конфликт в Южно-Китайском море. А некоторые эксперты относят к ключевым интересам и необходимость обеспечить Китаю возможность занять достойное место в мире в целом.

Главным препятствием, по широко распространенному в КНР мнению, являются США. Вашингтон, как считают большинство китайских аналитиков, старается сдерживать Китай, видя в нем основного конкурента. Для этих целей Соединенные Штаты при помощи союзников и дружественных государств пытаются окружить Китай в военном и стратегическом отношении, настраивают против него соседей, раздувая теорию «китайской угрозы». В одной из книг китайского военного аналитика Дай Сюя утверждается, например, что окружение уже удалось почти со всех сторон, за исключением России и Центральной Азии.

Хотя некоторые и предлагают более активные меры по прорыву окружения, например, за счет строительства военно-морских баз за рубежом или привлечения армии к защите зарубежных капиталовложений, официальная позиция пока гораздо мягче. Характерно отношение китайских аналитиков к идее «глобального управления». Считая его нынешнюю теорию и практику западной конструкцией, призванной защищать доминирование США и Европы, в Китае не предлагают подорвать или ликвидировать систему, но выступают за ее реформирование так, чтобы КНР и другие незападные государства получили бы в ней достойное представительство.

В целом Китай не заинтересован ни в конфронтации с кем бы то ни было, ни в революционном изменении мировой системы, однако намерен настойчиво и последовательно содействовать ее эволюции в более выгодную для себя сторону.

КНР, как и Россия, далеко ушла от коммунистического глобального тоталитаризма, не стремится навязывать другим государствам собственную модель развития. При этом экономические интересы страны все больше выходят за пределы собственной территории. И само это стремление, подкрепленное экономическими успехами и серьезными финансовыми ресурсами, ростом популярности китайской модели модернизации без демократии у авторитарных лидеров развивающихся стран, представляет вызов идеологии «демократизма».

Конечно, на Западе многие рассматривают китайский опыт как один из частных случаев теории модернизации. Китай, мол, в принципе идет путем Японии и «азиатских тигров»: за экономической модернизацией должна последовать демократизация, как было в Южной Корее и на Тайване. В Пекине отвечают: КНР нельзя сравнивать с государствами другого калибра; будучи целой цивилизацией, он продолжит развиваться собственным путем, по традиционно китайским схемам. В последнее время в Китае появилось много статей о том, что и для мира в целом традиционные китайские концепции мироустройства гораздо полезнее, чем западные подходы.

Среди западных экспертов между тем снова распространились предсказания скорого краха коммунистического Китая. И хотя эти прогнозы в ближайшей перспективе представляются не более чем стремлением выдать желаемое за действительное, в более отдаленном будущем серьезные проблемы и даже кризис китайской системы власти вполне возможен. Но, как показывает опыт СССР и России, даже гипотетический крах коммунизма и длительный кризис вряд ли приведет к вестернизации такой огромной державы, как Китай, и ее подчинению западным интересам.

Умеренный не-Запад

Индия, Бразилия и ряд других государств постепенно превращаются в мощные центры незападного мира. Дели, как и Пекин, проводит самостоятельную внешнюю политику, стараясь поддерживать конструктивные отношения со всеми основными мировыми игроками. Являясь на протяжении веков мультикультурной и многоконфессиональной страной, она сохраняла общецивилизационное единство, основанное на уважении чужих мнений и традиций. Этот опыт стал основой индийской демократии, и его Индия хотела бы передать миру, желая видеть мировое устройство таким же плюралистическим, как и само индийское общество.

И этот идеал противоречит западной идеологии «демократизма». Совпадая с ним в уважении к демократии, он отрицает идею навязывания «прогрессивных» ценностей и моделей силой и наказания за отход от них. Кроме того, в моральном отношении Индия хотя и идет за Западом, но все еще гораздо более традиционна. Приход к власти в 2014 г. правительства лидера индуистской Бхаратия джаната парти Нарендры Моди еще укрепил чувство индийской миссии в мире и традиционалистские тенденции внутри страны.

Дели старается наладить связи с Пекином, так как этого требует экономическая необходимость. В то же время значительные проблемы в индийско-китайских отношениях сохраняются, в том числе территориальный спор. Но, что более важно, в случае с Китаем и Индией мир является свидетелем зарождения геополитических противоречий между двумя растущими незападными центрами силы, интересы которых сталкиваются, например, в нескольких островных государствах, которые ранее считались сферой влияния Индии, но сегодня стали объектом экономической экспансии Пекина (Мальдивы, Сейшелы, Маврикий, Шри-Ланка).

Бразилия, по данным за 2014 г., была седьмой экономикой мира, ее ВВП превышал показатель таких стран, как Италия или Россия. Два последних президента, Лула да Сильва и Дилма Руссефф, представляют левые силы, и именно в этом – основа нарастающих расхождений с США. Внешняя политика Бразилии во многом противоречит американской: она выступила против операций в Ираке и Ливии, за мирное решение сирийского конфликта, не одобряет санкций в отношении Ирана. Бразилия отказалась поддержать американский проект создания Американской зоны свободной торговли (АЛКА), что явилось одной из главных причин его провала. Соединенные Штаты часто критикуют бразильский протекционизм и якобы демпинг, а также нарушения прав интеллектуальной собственности, в то время как Бразилия обвиняет Вашингтон в приверженности «монетаристской» политике и провоцировании «валютных войн» против развивающихся рынков. По мере укрепления бразильского центра силы и возрастания его влияния в Латинской Америке и мире в целом противоречия с США будут возрастать, хотя экономическая необходимость, как и в случаях с Китаем и Индией, не позволит довести дело до острой конфронтации.

Сосуществовать мирно

Постбиполярный мир на нынешнем этапе можно было бы назвать промежуточным. Глобальное доминирование Запада, сложившееся после холодной войны, заканчивается, а многополярный мир еще не сложился и неизвестно, сложится ли окончательно. Новые центры силы будут пытаться создать вокруг своих границ зоны собственного влияния за счет сокращения влияния Запада, что, естественно, встретит ожесточенное сопротивление последнего (как это уже происходит в случае с Китаем и Россией). Более слабые незападные державы будут пытаться координировать свои действия (в рамках БРИКС, ШОС, АСЕАН).

Однако это не означает создание антизападного альянса. Там, где зоны влияния незападных центров силы столкнутся друг с другом, возможны острые конфликты (как намечающаяся борьба за сферы влияния между Китаем и Индией). Запад (в особенности США) использует это в своих целях. В связи со сложной структурой такого мира окончательное формирование реальной многополярности с несколькими приблизительно равными по влиянию центрами силы не является исторически неизбежным. Заметную роль в этой системе будут играть среднемощные или региональные центры силы, например Вьетнам, Южная Африка, Нигерия и др., имеющие собственные цели и взгляды на региональную политику. Они могут вступать во временные альянсы с более крупными центрами для достижения собственных локальных целей (как, например, Вьетнам, пытающийся использовать Вашингтон в территориальном конфликте с Китаем).

Роль России в переходном мире пока только намечается. Россия пытается стать крупным независимым игроком, позиционируя себя как центр евразийской интеграции. Однако неясно, хватит ли для этого ресурсов. В обстановке экономической зависимости от Запада Россия вряд ли может позволить себе неограниченную конфронтацию. Гораздо более разумный курс – позиционировать Россию и Евразийский союз как часть Большой Европы, но не проекта ЕС, попытаться создать альтернативу Евросоюзу в рамках Большой Европы. Такая цель более реалистична и приемлема для различных слоев российского населения и элит. Она вызовет симпатии тех кругов в Старом Свете, которых не устраивает доминирование США, и позволит продолжить экономическое сотрудничество с Европой. Больше того, Россия должна стать проводником европейских подходов и ценностей в Евразии. Такая теория существовала еще в XIX веке.

Речь, конечно, категорически не может идти о роли России как агента «демократизма». Для Евразии с ее собственными традициями приемлемы лишь самые базовые европейские ценности, обеспечившие общественный прогресс этой части континента на протяжении предшествующих столетий, но не сиюминутные увлечения в области секуляризма и морали, которые Европа пытается навязывать всем окружающим сегодня. Для Азии же, напротив, Евразийский союз мог бы стать «послом» в Европе. Здесь необходимо подчеркивать не только европейскую, но и азиатскую принадлежность России.

В постбиполярном мире сохранятся и даже обострятся глобальные проблемы, которые можно решать только общими усилиями: нехватка ресурсов, перенаселение, загрязнение окружающей среды, нераспространение оружия массового уничтожения и т.п. Смертельную угрозу для человеческой цивилизации в целом представляет терроризм.

Действенный механизм решения таких проблем можно создать, если основные центры силы договорятся о той ограниченной сфере, где их взгляды сходятся, и о том, что по всем другим вопросам они «соглашаются не соглашаться», не доводя дело до острой конфронтации. По сути это будет возрождение «мирного сосуществования» периода биполярности. Ее суть сформулирована еще во времена Никиты Хрущёва: не разделяя ни целей мирового развития, ни идеалов общественного устройства, мы отказываемся от войны друг с другом, пытаемся договориться по тем проблемам, по которым можно договориться. Для рабочих органов этого механизма больше всего подходят уже существующие институты глобального управления, прежде всего ООН с ее Советом Безопасности. Но это не означает неизменность системы, напротив, ее следует постепенно реформировать для достижения более адекватного представительства растущих центров силы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 июня 2015 > № 1395137 Александр Лукин


Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 мая 2015 > № 1407130 Анатолий Викторов

Выступление директора Департамента по гуманитарному сотрудничеству и правам человека МИД России А.Д.Викторова на Конференции ОБСЕ по предотвращению и борьбе с нетерпимостью и дискриминацией в отношении христиан с акцентом на преступления на почве ненависти, исключение из жизни общества, маргинализацию и ущемление прав, Вена, 18 мая 2015 года

Уважаемый г-н Председатель,

Уважаемые участники конференции,

Выражаем признательность Действующему председательству ОБСЕ за продвижение в Организации столь актуальной темы, как защита христиан. Это является важным направлением деятельности ОБСЕ по борьбе с религиозной нетерпимостью и дискриминацией, логичным продолжением ряда мероприятий – по проблематике предотвращения антисемитизма и нетерпимости в отношении мусульман. Приветствуем усилия БДИПЧ и личного представителя Действующего председательства ОБСЕ профессора А.С.Автономова в этой сфере.

Еще десятилетие тому назад европейское сообщество рассматривало преследование и дискриминацию христиан как нетипичное явление для Европы, полагая, что эти угрозы более характерны для региона Ближнего Востока, Северной Африки и Азии. Действительно, положение христианского населения на Ближнем Востоке и в Северной Африке вызывает самую серьезную озабоченность.

Вместе с тем, начиная с предыдущей конференции ОБСЕ высокого уровня в Риме в 2011 г. в Организации росло осознание того, что христианство, его святыни и последователи подвергаются преследованию, насилию, гонениям, дискриминации и на пространстве ОБСЕ. Причем проявления нетерпимости и дискриминации встречаются даже в тех государствах-участниках ОБСЕ, где христиане составляют большинство. Среди таких проявлений – нападения на духовенство, противодействие проведению религиозных мероприятий, разрушение и осквернение христианских церквей и кладбищ, попытки устранения религиозных символов из общественных мест, ущемление свободы выражения мнения христиан, дискриминация в экономической жизни и других сферах. Растет число вандалистских выходок, поджогов, краж христианских ценностей и объектов культурного наследия. Некоторые СМИ под прикрытием свободы выражения мнения позволяют себе открыто глумиться над христианскими ценностями. Позитивная дискриминация некоторых религиозных меньшинств приводит к нарушению прав христианского большинства. Доходит до абсурда – запрета носить религиозные символы, установки рождественских елок и т.д.

Не последнюю роль в росте этих негативных тенденций сыграл агрессивный западный неолиберализм и воинствующий секуляризм, направленный на подрыв духовных, нравственных и традиционных устоев общества. Кроме того, перекосы в реализации политики мультикультурализма на фоне растущей иммиграции привели к забвению роли и значения христианства в историческом процессе формирования общих европейских ценностей, послуживших фундаментом европейской интеграции.

Во многих регионах мира в ситуациях конфликта христиане становятся объектами гонений и насилий. Сегодня это не только Ливия, Сирия и Ирак, где дорогу религиозному экстремизму проложила безответственная политика западных стран. В регионе ОБСЕ на Украине, где к дестабилизации обстановки тоже приложили руку западные эмиссары, также активно разжигается межрелигиозная рознь. Православных служителей преследуют, в их адрес поступают угрозы, некоторые подвергаются физическим расправам. Храмы захватываются или разрушаются.

Борьбе с религиозной нетерпимостью в отношении христиан необходимо уделять самое серьезное внимание. Правозащитные и религиозные организации отмечают, что христианское большинство в ОБСЕ все чаще становится объектом дискриминации, в том числе со стороны властей. Эти тревожные тенденции требуют переосмысления, перехода от констатации и осуждения к реализации конкретных мер, к защите ценностей и последователей всех мировых религий, включая христианство. Среди них важное место занимает реализация принципа равного обращения, поощрение взаимного уважения, развитие межкультурного и межрелигиозного диалога и взаимодействия религиозных сообществ с властями.

Российская Федерация рассматривает противодействие нетерпимости и дискриминации в отношении христиан в качестве важного приоритета своей политики, деятельности в международных организациях. Считаем объединение усилий международного сообщества для отпора этим угрозам при непосредственном участии христианских общин и духовных лидеров одной из первостепенных задач по обеспечению безопасности и стабильности. В этом контексте хотели бы отметить состоявшееся 2 марта с.г. в Женеве мероприятие высокого уровня по проблематике защиты христиан с участием Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова. О повышенном внимании к этой проблематике в ООН свидетельствует прошедшее 27 марта с.г. заседание Совета Безопасности, а также совместное заявление в СПЧ ООН «В поддержку прав человека христиан и других общин, в особенности на Ближнем Востоке». В прошлом году на СМИД в Базеле государства-участники договорились о разработке соответствующей декларации ОБСЕ.

Рассчитываем, что в ходе сегодняшней конференции ОБСЕ ее участникам удастся обсудить самый широких круг вопросов, связанных с ростом нетерпимости и дискриминации в отношении христиан, проанализировать корневые причины этих угроз, обменяться опытом по борьбе с этими негативными явлениями. Полагаем, что результаты этой дискуссии и рекомендации, высказанные ходе конференции, должны найти отражение в проекте Декларации СМИД в Белграде по борьбе с нетерпимостью и дискриминацией в отношении христиан.

Спасибо за внимание.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 мая 2015 > № 1407130 Анатолий Викторов


США. Ливия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 мая 2015 > № 1363837 Алан Куперман

Фиаско Обамы в Ливии

Алан Куперман

Как интервенция с добрыми намерениями окончилась неудачей

Алан Куперман – профессор факультета публичной политики Техасского университета в Остине и редактор книги «Конституции и управление конфликтом в Африке: предотвращение гражданской войны посредством институционального планирования».

Резюме Великие державы используют силу за рубежом по разным причинам. И не стоит притворяться, что война носит гуманитарный характер, либо удивляться, когда жертвами оказываются многочисленные и ни в чем не повинные гражданские лица.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2015 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

17 марта 2011 г. по настоянию президента США Барака Обамы Совет Безопасности ООН принял Резолюцию 1973, тем самым дав разрешение на интервенцию в Ливии. Обама объяснил, что цель интервенции – спасение жизни мирных, демократически настроенных демонстрантов, ставших мишенью ливийского диктатора Муаммара Каддафи. Каддафи не только ставил под угрозу набиравшую силу «арабскую весну», которая смела незадолго до этого авторитарные режимы в Тунисе и Египте, но и был твердо намерен устроить кровавую баню в Бенгази, где началось восстание, сказал американский президент. «Мы знали, что если промедлить хотя бы день, в Бенгази – городе, сопоставимом по размерам с американским Шарлотт, – может быть устроена бойня, которая потрясет весь регион и запятнает совесть всех людей доброй воли в мире», – заявил Обама. Через два дня после разрешения ООН Соединенные Штаты и другие страны НАТО установили бесполетную зону над Ливией и начали бомбить войска Каддафи. Через семь месяцев, в октябре 2011 г., повстанцы при поддержке Запада завоевали страну и убили Каддафи.

Американские официальные лица торжествовали. Иво Даалдер, тогдашний постоянный представитель США в НАТО, и Джеймс Ставридис, главнокомандующий союзными войсками в Европе, писали на страницах Foreign Affairs в 2012 г.: «Операция НАТО в Ливии справедливо ставится в пример в качестве образцовой интервенции».

Обама с гордостью заявил, выступая в Розовом саду сразу после смерти Каддафи: «Не введя в страну ни одного солдата, мы добились поставленных целей». Казалось, что Соединенным Штатам удался хет-трик: они поддержали «арабскую весну», помогли избежать геноцида, подобного тому, что имел место в Руанде, и не допустили превращения Ливии в спонсора международного терроризма.

Однако подобные суждения оказались преждевременными, и сегодня, оглядываясь назад, есть все основания сказать, что интервенция в Ливии закончилась полным провалом даже с американской точки зрения. Страна не только не стала демократией, но деградировала до состояния разваливающейся государственности. Количество насильственных смертей и другие нарушения прав человека выросли в несколько раз. Вместо того чтобы помогать США вести борьбу с терроризмом (Каддафи делал это в последнее десятилетие пребывания у власти), Ливия стала пристанищем для боевиков, связанных как с «Аль-Каидой», так и с «Исламским государством Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Интервенция нанесла урон и другим интересам Соединенных Штатов, подорвав режим нераспространения ядерного вооружения, резко снизив готовность русских сотрудничать с Вашингтоном в ООН и подлив масла в огонь гражданской войны в Сирии.

Что бы ни говорили сегодня защитники военной миссии, гораздо разумнее было бы вообще не вмешиваться, потому что мирные граждане Ливии не были мишенью Каддафи. Если бы Соединенные Штаты и их союзники пошли этим путем, можно было бы предотвратить наступивший в стране хаос и дать Ливии шанс на прогресс при преемнике Каддафи – его сравнительно либеральном сыне Саифе аль-Исламе, получившем образование на Западе. Вместо этого Ливию сегодня терзают злобные банды и террористы. Это служит серьезным предостережением – гуманитарная интервенция может рикошетом ударить по интервенту и по тем, кому он хочет помочь.

Разваливающаяся государственность

Оптимизм в отношении Ливии достиг апогея в июле 2012 г., когда в результате демократических выборов к власти пришло умеренное светское коалиционное правительство, принципиально отличавшееся от диктатуры Каддафи, длившейся четыре десятилетия. Но страна быстро начала сползать в хаос. Первый премьер-министр Мустафа Абу-Шагур продержался у власти менее одного месяца. Его изгнание стало предвестником грядущих бед: на момент написания данной статьи в Ливии менее чем за четыре года сменилось семь премьер-министров. В первом послевоенном парламенте – Генеральном национальном конгрессе – доминировали исламисты. Между тем новому правительству не удалось разоружить незаконные военные формирования, возникшие во время семимесячной интервенции НАТО (прежде всего исламистов), что спровоцировало смертоносные бои между соперничающими племенами и боевыми командирами, которые продолжаются до сих пор. В октябре 2013 г. сепаратисты на востоке Ливии, где сосредоточены основные нефтяные месторождения, объявили о формировании собственного правительства. В том же месяце был похищен тогдашний премьер-министр страны Али Зейдан. В свете растущего влияния в правительстве Ливии исламистов весной 2014 г. США отложили план по подготовке и обучению 6–8 тыс. ливийских военных.

К маю 2014 г. Ливия оказалась на грани новой гражданской войны – между либералами и исламистами. Именно в это время светский генерал-перебежчик Халифа Хифтер взял под контроль ВВС, нанеся удар по исламистским боевикам в Бенгази. Затем он расширил список мишеней, включив в них законодательное собрание в Триполи, в котором доминируют исламисты. Выборы в июне прошлого года не вывели страну из хаоса. Большинство ливийцев уже разочаровались в демократии – явка избирателей упала с 1,7 млн на прошлых выборах до 630 тыс. человек на последних. Светские партии объявили о победе и сформировали новое законодательное собрание, Палату представителей, но исламисты не признали эти итоги. В результате образовалось два парламента, причем каждый претендует на легитимность.

В июле исламистские ополченцы из города Мисурата отреагировали на действия Хифтера, атаковав Триполи, что привело к эвакуации западных посольств. В августе, после шестинедельной битвы, исламисты захватили столицу от имени так называемой «Коалиции Рассвета Ливии», которая вместе с «мертвым» законодательным собранием сформировала то, что они назвали «правительством национального спасения». В октябре вновь избранный парламент, возглавляемый светской коалицией «Операция “Достоинство”», бежал в город Тобрук на востоке страны, где создал временное правительство, которое Верховный cуд Ливии впоследствии объявил неконституционным. Таким образом, Ливия разрывается на части двумя враждующими правительствами, каждое из которых контролирует лишь часть территории и боевиков.

Каким бы плохим ни было положение дел с правами человека при Каддафи, после его изгнания оно стало еще хуже. Сразу после захвата власти повстанцы совершили десятки жестоких убийств, не говоря уже о пытках, избиениях и незаконном аресте тысяч людей, подозреваемых в поддержке Каддафи. Мятежники изгнали 30 тыс. преимущественно чернокожих жителей из города Таверга, а затем разграбили или сожгли их дома и магазины на том основании, что некоторые из них предположительно были наемниками. Через шесть месяцев после начала войны международная организация, стоящая на страже соблюдения прав человека, Human Rights Watch, заявила, что в Ливии «настолько систематически и повсеместно нарушаются права человека, что речь может уже идти о преступлениях против человечности». Подобные массовые нарушения не прекращаются. В октябре 2013 г. Верховный комиссар ООН по правам человека докладывал, что «большинство из задержанных во время конфликта 8 тыс. человек (по примерным оценкам) лишены судебно-правовой поддержки, и в отношении них не соблюдается никакого процессуального кодекса». Еще более тревожные данные содержались в докладе организации Amnesty International, авторы которого вскрыли факты жестокого обращения с арестованными: «Задержанные подвергались длительному избиению пластиковыми трубами, палками, металлическими прутьями или проводами. В некоторых случаях их пытали током, подвешивали в неудобной позе на несколько часов, надевали на глаза повязки и заключали в кандалы со связанными за спиной руками. Их также лишали еды и питья». В докладе упомянуты 93 случая нападения на ливийских журналистов за первые девять месяцев 2014 г., «включая похищения, необоснованные аресты, убийства, покушения на убийство и избиения». Непрерывные нападения на западе Ливии, делают вывод авторы доклада, «можно приравнять к военным преступлениям». Вследствие такого повсеместного насилия примерно 400 тыс. ливийцев, по оценке ООН, вынуждены были бежать из своих домов, причем четвертая их часть вообще покинула страну.

Качество жизни в Ливии резко снизилось вследствие обвала экономики. Продолжительный конфликт парализовал нефтедобычу, от которой зависит благополучие страны. До революции Ливия добывала 1,65 млн баррелей нефти в сутки, а во время интервенции НАТО нефтедобыча снизилась до нулевой отметки. Хотя добыча временно восстановилась до 85% от объема добываемой при Каддафи нефти, но с тех пор как сепаратисты в августе 2013 г. захватили нефтяные месторождения и терминалы на востоке, добыча нефти в среднем составляет 30% от довоенного уровня. Непрекращающиеся боевые действия привели к закрытию аэропортов и морских портов в двух крупнейших городах Ливии: Триполи и Бенгази. Во многих городах жители страдают от частого отключения электричества – в Триполи света иногда не бывает до 18 часов в сутки. Лишения последних лет привели к резкому снижению уровня жизни, хотя, согласно Индексу человеческого развития ООН, Ливия считалась одной из наиболее процветающих стран Африки.

Как это отражается на людях

Хотя Белый дом оправдывал свою миссию в Ливии гуманитарными соображениями, интервенция увеличила число жертв на порядок. Карательные меры Каддафи, как оказалось, унесли меньше человеческих жизней, чем об этом писали средства массовой информации. В Восточной Ливии, где восстание начиналось как смесь мирных и насильственных протестов, Human Rights Watch документально зафиксировала только 233 смерти в первые дни сражений, а не 10 тыс., как сообщал саудовский новостной канал «Аль-Арабия». В статье, опубликованной в журнале International Security в 2013 г., я писал, что документально подтверждена смерть 1 тыс. ливийцев, погибших с середины февраля 2011 г., когда началось восстание, до середины марта 2011 г. – начала интервенции НАТО. В это число входят солдаты и повстанцы. В материале «Аль-Джазиры», растиражированном западными средствами массовой информации в начале 2011 г., говорилось, что ВВС Каддафи бомбили гражданское население в Бенгази и Триполи, однако, как выявило исчерпывающее расследование Хью Робертса из Университета Тафта, опубликованное в London Review of Books, «эта информация была ложной». На самом деле, стремясь свести к минимуму жертвы среди гражданского населения, войска Каддафи воздержались от неразборчивого применения карательных мер.

Human Rights Watch выявила, что из 949 человек, раненных в третьем по величине городе Ливии Мисурата, где в течение первых семи недель восстания шли самые ожесточенные бои, лишь 30 (чуть более 3%) были женщины и дети. Это ясно показывает, что мишенью войск Каддафи были боевики, среди которых практически не было женщин. В это же время в Мисурате погибло всего 257 человек, то есть ничтожно малая доля населения города, насчитывающего 400 тыс. жителей.

Та же сдержанность была очевидна и в Триполи, где использовались большие силы лишь два дня до начала интервенции НАТО, чтобы оттеснить демонстрантов, которые жгли правительственные здания. Ливийские врачи впоследствии рассказали Следственной комиссии ООН, что видели более 200 трупов в городских моргах 20–21 февраля, но среди них было всего две женщины. Эта статистика опровергает измышления о том, что войска Каддафи без разбора стреляли по мирным гражданам.

Более того, к моменту вторжения альянса насилие в Ливии уже почти закончилось. Хорошо вооруженная армия Каддафи обратила в бегство плохо организованных повстанцев. К середине марта 2011 г. правительственные войска готовились захватить последний оплот мятежников, Бенгази, тем самым положив конец месячному конфликту, унесшему чуть более 1 тыс. жизней. Но в то же самое время ливийские эмигранты в Швейцарии, связанные с повстанцами, начали предупреждать о предстоящей в Бенгази «кровавой бане». Западные средства массовой информации поспешили растиражировать эту информацию, хотя теперь, задним числом, понятно, что это была пропаганда. В действительности 17 марта Каддафи обещал защитить гражданское население Бенгази, как он защищал население других отвоеванных городов, добавив, что его войска «оставили открытым путь» для отступления мятежников в Египет. Попросту говоря, боевики терпели поражение в войне, поэтому их заокеанские покровители подняли на щит призрак геноцида для оправдания вмешательства НАТО. Нет доказательств того, что Каддафи планировал массовые убийства гражданского населения, и у него не было для этого никаких мотивов.

Да, правительство действительно пыталось запугать мятежников, пригрозив, что будет беспощадно их преследовать. Но Каддафи никогда не угрожал мирному гражданскому населению. С 5 по 15 марта 2011 г. правительственные войска отвоевали крупные города, занятые повстанцами, кроме одного, и нигде они не убивали гражданских лиц из мести, не говоря уже о том, чтобы устроить кровавую баню. На самом деле, когда войска приблизились к Бенгази, Каддафи выступил с публичными заверениями, что не тронет гражданское население и мятежников, которые добровольно сложат оружие. 17 марта он напрямую обратился к повстанцам Бенгази: «Сложите оружие, как это сделали ваши братья в Адждабии и других городах. Они сложили оружие и находятся в безопасности. Мы их не преследовали и не будем преследовать».

Однако двумя днями позже началась военная кампания НАТО, которая остановила наступление войск Каддафи. В результате Бенгази не вернулся под государственный контроль, мятежники не бежали, и война не закончилась. В конечном итоге 20 октября 2011 г. мятежники нашли Каддафи, долго пытали его, а затем казнили. Через три дня пали последние остатки режима. Но факт остается фактом: интервенция продлила гражданскую войну в Ливии с шести недель до восьми с лишним месяцев.

Называются самые разные цифры погибших. На совещании за закрытыми дверями в ноябре 2011 г., организованном Институтом Брукингса, один американский чиновник назвал окончательное число жертв: «около 8 тыс. человек». С этой оценкой резко расходится информация, озвученная в сентябре 2011 г. министром здравоохранения повстанцев еще до окончания войны – он заявил, что уже погибло 30 тыс. ливийцев. Однако Министерство по делам мучеников и пропавших без вести лиц послевоенного правительства снизило эту цифру до 4,7 тыс. гражданских лиц и мятежников, а также аналогичного числа солдат официальной армии. Еще 2,5 тыс. человек были отнесены к числу пропавших без вести. Таким образом, итоговая оценка жертв – 11,5 тыс. человек.

В течение двух последующих лет вялотекущего конфликта учет общих потерь не велся. Однако имеются сведения о нескольких серьезных столкновениях, таких как сражение соперничающих племен в городе Сабха на юге Ливии, которое имело место в марте 2012 г. и унесло 147 жизней. В свете этой статистики логично предположить, что в результате конфликта в 2012 и 2013 гг. погибло примерно по 500 жителей. Более точные данные имеются по возобновившейся в 2014 г. гражданской войне. На сайте «Счет тел в Ливии», где ежедневно публикуются документальные свидетельства о потерях, сообщается, что общее число ливийцев, убитых в прошлом году, превысило 2750 человек. Более того, в отличие от войск Каддафи, ополченцы, воюющие сегодня в Ливии, неразборчивы в применении силы. Например, в августе 2014 г. Медицинский центр в Триполи сообщил, что из ста жертв недавнего насилия – 40 женщин и по меньшей мере девять детей. В следующем месяце было совершено вопиющее военное преступление, когда ополченцы обстреляли из ракетной установки медицинское учреждение.

Мрачная арифметика приводит к удручающему, но неизбежному выводу. До интервенции НАТО гражданская война в Ливии была близка к окончанию и унесла чуть более тысячи жизней. Однако с тех пор вследствие непрекращающегося конфликта Ливия потеряла еще как минимум 10 тыс. своих граждан. Иными словами, операция НАТО привела к увеличению числа жертв более чем на порядок.

Территория для террористов

Еще один непреднамеренный итог интервенции в Ливии – рост угрозы терроризма, исходящей из этой страны. Хотя несколько десятилетий назад Каддафи поддерживал терроризм, о чем свидетельствуют выплаты репараций за сбитый в 1988 г. над Локерби самолет, еще до событий 11 сентября ливийский лидер стал союзником США в борьбе с мировым терроризмом. Отчасти он изменил позицию, столкнувшись с угрозой Группы ливийских боевиков-исламистов, связанных с «Аль-Каидой». Шеф внешней службы безопасности Каддафи Мусса Куса много раз встречался с высокопоставленными чинами ЦРУ для передачи разведданных о ливийских боевиках в Афганистане и о пакистанском торговце ядерными материалами Абдуле Кадыре Хане. В 2009 г. генерал Уильям Уорд, главнокомандующий силами США в Африке, хвалил Ливию как «главного партнера в противодействии транснациональному терроризму».

Однако после интервенции НАТО в 2011 г. Ливия и соседняя с ней Мали стали безопасным пристанищем для террористов. Радикальные исламистские группировки, которые подавлял Каддафи, под прикрытием с воздуха со стороны НАТО стали авангардом мятежников. Ополченцы, вооруженные до зубов сочувствующими странами, такими как Катар, отказались разоружаться после падения Каддафи. Исходящая от них угроза наиболее явно проявилась в сентябре 2012 г., когда джихадисты, включая группу «Ансар-аль-Шария», напали на американскую дипломатическую миссию в Бенгази, убив посла Соединенных Штатов в Ливии Кристофера Стивенса и трех его коллег. В прошлом году ООН формально объявила «Ансар аль-Шария» террористической организацией по причине ее связи с «Аль-Каидой» в исламистском Магрибе.

Сегодня ливийские исламисты сражаются за контроль над всей страной и добиваются успехов. В апреле 2014 г. они захватили секретную военную базу возле Триполи. Ирония в том, что войска особого назначения США создали эту базу летом 2012 г. для обучения и подготовки контртеррористических сил Ливии. Катар и Судан в сентябре 2014 г. снабдили исламистов оружием. В ответ на это более светские правительства ОАЭ и Египта нанесли удары с воздуха по боевикам-исламистам в Триполи и Бенгази в августе и октябре прошлого года. Среди джихадистов Ливии не только сообщники «Аль-Каиды»; по состоянию на январь 2015 г. группировки, связанные с ИГИЛ, известной также как «Исламское государство», совершили убийства или похищения в трех традиционных административных зонах Ливии.

Интервенция НАТО также усилила позиции террористов в других частях этого региона. После падения Каддафи этнические туареги из Мали, служившие в силах безопасности, бежали на родину со своим оружием и там подняли собственное восстание. Это восстание было моментально подхвачено местными исламистскими силами и «Аль-Каидой в Магрибе», которые объявили о создании независимого исламского государства на севере Мали. К декабрю 2012 г. эта область Мали стала «крупнейшей территорией в мире под контролем экстремистов-исламистов», по словам сенатора Кристофера Кунза, председателя Подкомитета Сената США по Африке. Эта опасность была подробно проанализирована в The New York Times, которая сообщила, что «союзная “Аль-Каиде” группировка в Северной Африке руководит лагерями подготовки террористов на севере Мали и снабжает воинственную исламистскую группировку в Северной Нигерии оружием, взрывчаткой и финансами». Но расползание террора из Ливии на этом не остановилось, вызвав смертоносный этнический конфликт в Буркина-Фасо, а также рост радикального ислама в Нигере. Для сдерживания этой угрозы Франции в начале 2013 г. пришлось развернуть многотысячную военную группировку в Мали, причем некоторые из французских солдат по сей день воюют с джихадистами на севере страны.

Проблема терроризма усугубляется утечкой опасного оружия из арсенала Каддафи, которое попадает в руки радикальных исламистов в Северной Африке и на Ближнем Востоке. По оценке Питера Букерта из Human Rights Watch, в Ливии в десятки раз больше бесхозного оружия, чем в Сомали, Афганистане или Ираке. Наверно, наибольшее беспокойство вызывает бесконтрольное распространение переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК), потому что в умелых руках они могут использоваться для поражения гражданской и военной авиации. По состоянию на февраль 2012 г., согласно сотруднику Госдепартамента США, которого процитировала The Washington Post, до 15 тыс. таких установок оставались неучтенными; из этого количества удалось выкупить лишь 5 тыс., за которые уплачено 40 млн долларов. В этом же номере говорилось, что сотни комплексов остаются без присмотра, в том числе в Нигере, где некоторые ПЗРК приобрела радикальная исламистская группировка «Боко Харам», действующая также и на территории Нигерии. Еще несколько десятков комплексов обнаружены в Алжире и Египте.

Эти установки попали даже в сектор Газа через территорию Египта. В октябре 2012 г. боевики произвели первый залп по израильскому вертолету, но не попали. Израильские официальные лица заявили, что страна происхождения этого смертоносного оружия – Ливия. В начале 2014 г. исламисты в Египте сбили военный вертолет ракетой, выпустив ее из ПЗРК. Ливийские ПЗРК и морские мины всплыли на рынках оружия в Западной Африке, где сомалийцы активно скупали их для исламистских мятежников и пиратов на противоположном Северо-Восточном побережье Африки.

Более широкие последствия

Вред от интервенции в Ливии выходит далеко за пределы соседних стран. С одной стороны, оказав помощь в свержении Каддафи, Соединенные Штаты поставили под угрозу достижение провозглашенной ими цели недопущения расползания ядерного оружия. В 2003 г. Каддафи добровольно прекратил реализацию программ по наращиванию ядерных и химических боеприпасов и отдал накопленные арсеналы Соединенным Штатам. В награду от США через восемь лет он получил насильственную смену режима, кульминацией которой стала его гибель. Это чрезвычайно осложнило задачу убеждения других государств остановить или повернуть вспять свои ядерные программы. Вскоре после начала бомбежек Ливии Северная Корея опубликовала заявление неназванного чиновника из МИДа, что «ливийский кризис преподал хороший урок международному сообществу» и Пхеньян не поддастся на ту же уловку американцев и «не позволит себя разоружить». Точно так же верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи отметил, что Каддафи «опрометчиво упаковал все свои ядерные установки, погрузил их на корабль и отправил на Запад». Еще один иранец с хорошими связями по имени Аббас Абди заметил: «Когда в Ливии поднялось восстание против Каддафи, все западные лидеры легко отказались от него. Из этого наши лидеры делают вывод, что компромисс не идет на пользу».

Интервенция в Ливии могла также подхлестнуть насилие в Сирии. В марте 2011 г. восстание там все еще было по большому счету ненасильственным, и реакция правительства Асада, будучи преступно диспропорциональной, все же оставалась сравнительно ограниченной – за неделю менее 100 сирийских граждан стали жертвой операции правительственных войск. Однако летом 2011 г., после того как при помощи НАТО ливийские повстанцы одержали верх, революционеры в Сирии решили прибегнуть к насилию – возможно, надеясь на международное вмешательство. «У нас происходит то же самое, что и в Бенгази», – сказал в то время сирийский мятежник корреспонденту The Washington Post, добавив: «Нам нужна бесполетная зона». В результате произошла быстрая эскалация сирийского конфликта, что привело к 1,5 тыс. жертв в неделю в начале 2013 г., то есть число жертв выросло в 15 раз!

Миссия НАТО в Ливии также помешала миротворческим усилиям в Сирии, крайне отрицательно настроив Россию. С согласия Москвы Совет Безопасности ООН одобрил введение бесполетной зоны в Ливии и другие меры для защиты гражданского населения. Но НАТО превысила выданный ей мандат, осуществив смену режима. Коалиция семь месяцев атаковала войска Каддафи, даже когда те отступали, не представляя никакой угрозы гражданским лицам, а также вооруженным и обученным мятежникам, которые отказались от мирных переговоров. Владимир Путин горько посетовал на то, что войска НАТО «откровенно нарушили резолюцию Совета Безопасности ООН, когда вместо ввода так называемой бесполетной зоны над воздушным пространством страны они начали бомбить ее». Министр иностранных дел России Сергей Лавров объяснил, что после этого Россия «никогда больше не позволит Совету Безопасности давать добро на нечто такое, что случилось в Ливии».

В начале «арабской весны» сторонники интервенции в Ливии утверждали, что этим путем можно поддержать динамику сравнительно мирных восстаний в Тунисе и Египте. На самом деле своими действиями НАТО не только не способствовала распространению мирной революции, но и поощрила милитаризацию восстания и конфликта в Сирии, а также затруднила перспективы миссии ООН. Для Сирии и соседних государств главным последствием стало трагическое усугубление трех патологий: человеческих страданий, религиозной вражды и радикального ислама.

Отвергнутый путь

Несмотря на страшный хаос, вызванный интервенцией, некоторые нераскаявшиеся ее сторонники утверждают, что альтернатива – сохранение у власти Каддафи – была бы еще хуже. Но 69-летний Каддафи, имеющий проблемы со здоровьем, в любом случае не был для Ливии будущим. И он уже вел подготовку для передачи власти своему сыну Саифу, который давно мечтал о реформах в стране. «Я не приму ни одну должность, если не будет принята новая конституция, новые законы и не будут проведены прозрачные выборы, – заявил Саиф в 2010 г. – Все должны иметь доступ к государственным должностям. У нас не должно быть монополии на власть». Саиф также убеждал отца признать вину за печально известное тюремное побоище 1996 г. и выплатить компенсацию семьям сотен жертв. Кроме того, в 2008 г. Саиф опубликовал свидетельство бывших узников о пытках революционных комитетов – неофициальных сторожевых псов режима – и требовал их разоружения.

С 2009 по 2010 гг. Саиф убедил отца отпустить почти всех политических заключенных, создав программу дерадикализации исламистов, которую западные эксперты считали образцово-показательной. Он также настаивал на упразднении Министерства информации Ливии в пользу частных средств массовой информации. Он даже пригласил известных американских исследователей, включая Фрэнсиса Фукуяму, Роберта Патнама и Кассу Санстейна, читать лекции о гражданском обществе и демократии. Наверное, самым убедительным доказательством серьезности намерений Саифа реформировать страну можно считать тот факт, что в 2011 г. политическими лидерами революции стали люди, которых он ранее пригласил работать в правительстве. Махмуд Джибрил, премьер-министр Национального переходного совета повстанцев во время войны, возглавил Национальный совет по экономическому развитию, созданный Саифом. Мустафа Абдель Джалил, председатель Национального переходного совета, был избран Саифом в 2007 г. для проведения юридических реформ на посту министра юстиции и вел эту работу до тех пор, пока не перешел на сторону повстанцев.

Конечно, мы не знаем, хватило ли бы Саифу желания и возможностей для преобразования Ливии. Могущественные кланы противостояли ему, как и его отцу, всякий раз, когда они затевали реформы. В 2010 г. консерваторы временно закрыли средства массовой информации, которыми владел Саиф, потому что одна из газет раскритиковала действия правительства. Однако в конце 2010 г. Каддафи-старший уволил другого своего сына, Мутассима, – сторонника более жесткой линии, и казалось, что это проложит путь для Саифа с его реформаторскими планами. Хотя Саиф не собирался в одночасье превратить Ливию в демократию по стандартам Джефферсона, он был твердо намерен ликвидировать наиболее вопиющую неэффективность и несправедливость режима своего отца.

Даже после начала войны уважаемые наблюдатели выражали уверенность в Саифе. В редакционной колонке The New York Times Курт Уэлдон, бывший конгрессмен-республиканец от штата Пенсильвания, который избирался в Конгресс десять раз подряд, написал, что Саиф «мог бы сыграть конструктивную роль как член комитета, предложив новую структуру правительства или конституцию». Вместо этого ополченцы, поддерживаемые НАТО с воздуха, арестовали и посадили в тюрьму сына Каддафи. В октябре 2014 г. в интервью, которое у него взял журналист Франклин Лэм в тюрьме, Саиф выразил сожаление: «Мы уже начали осуществлять широкие реформы, и отец поручил мне довести их до конца. К сожалению, случился мятеж, обе стороны допустили ошибки, которые теперь позволяют экстремистским исламистским группировкам, таким как Дайиш (ИГИЛ), собрать осколки, оставшиеся от страны, и превратить Ливию в экстремистское фундаменталистское государство».

Уроки Ливии

Обама выразил сожаление в отношении Ливии, но, к несчастью, извлек неправильный урок. «Думаю, мы недооценили… необходимость ввода войск, – сказал президент обозревателю The New York Times Томасу Фридману в августе 2014 г. – Если уж взялись за это дело, то нужно было доводить его до конца и быть более напористыми в перестройке общества».

Но это совсем не тот урок, который нужно было вынести из случившегося. Ошибка в Ливии заключалась не в том, что не было приложено достаточно усилий для реформирования страны после интервенции, а в самом решении ее осуществить. В таких странах, как Ливия, где правительство подавляет восстание, военное вмешательство с большой долей вероятности ударит рикошетом, поощряя насилие, развал государственности и терроризм. Перспектива интервенции также порождает у ополченцев нездоровое желание отомстить правительству, а затем кричать на каждом углу о геноциде, чтобы получить иностранную помощь и дать предлог для гуманитарной интервенции.

Подлинный урок Ливии в том, что если государство делает своей мишенью мятежников и не причиняет ущерба гражданскому населению, международному сообществу нужно воздерживаться от военной кампании по гуманитарным соображениям для оказания помощи ополченцам. Западной аудитории также следует остерегаться цинизма мятежников, преувеличивающих не только насилие со стороны государственных сил, но и собственную поддержку со стороны местного населения. Даже если режим глубоко порочен, как, например, режим Каддафи, существует высокая вероятность того, что интервенция лишь подольет масла в огонь гражданской войны, дестабилизировав страну, поставив под угрозу жизни мирных граждан и создав благоприятную почву для экстремистов. Гораздо более благоразумный путь – это путь мирных реформ, к которому стремился Саиф Каддафи.

Гуманитарную интервенцию следует припасти для тех редких случаев, когда мишенью становятся мирные граждане и военная операция может принести больше блага, чем вреда, как это было в Руанде в 1994 г., где, по моим оценкам, своевременное вмешательство могло бы спасти более ста тысяч жизней. Конечно, великие державы иногда могут использовать войска за рубежом по другим причинам – чтобы бороться с терроризмом, не допустить распространения ядерного оружия или свергнуть зарвавшегося диктатора. Но в этом случае не надо притворяться, будто это гуманитарная операция, или удивляться, когда в результате боевых действий гибнет большое число невинных граждан.

США. Ливия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 мая 2015 > № 1363837 Алан Куперман


Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 мая 2015 > № 1363826 Федор Лукьянов

Спокойствие, только спокойствие…

Федор Лукьянов

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

Резюме «Надежда – мой компас земной», – утверждалось в шлягере семидесятых, и, кажется, эта цитата достойна стать лозунгом современной мировой политики. Просто потому что другого компаса, по которому можно было бы ориентироваться в бушующей стихии международных отношений, сейчас нет. Блуждания в поисках верного пути становятся всеобщими, хотя государственные мужи, как правило, отказываются признать, что занимаются именно этим.

«Надежда – мой компас земной», – утверждалось в шлягере семидесятых, и, кажется, эта цитата достойна стать лозунгом современной мировой политики. Просто потому что другого компаса, по которому можно было бы ориентироваться в бушующей стихии международных отношений, сейчас нет. Блуждания в поисках верного пути становятся всеобщими, хотя государственные мужи, как правило, отказываются признать, что занимаются именно этим.

Елена Черненко анализирует доктринальные документы российской внешней политики, которые призваны предначертать курс, и делает неутешительный вывод. То ли реальность их обгоняет, то ли чисто бюрократический подход в принципе не способен отвечать на вызовы столь быстро бегущего времени. Кристофер Феттвайс сравнивает эпоху холодной войны с теперешней и демонстрирует, насколько американскому стратегическому сообществу необходим враг, чтобы чувствовать себя уверенно и понимать направление собственного движения.

Владимир Лукин и Владимир Чернега размышляют о России и Европе – извечной теме споров отечественных интеллектуалов. Авторы приходят к схожим заключениям – эти отношения являются элементом взаимного культурно-психологического самоопределения. Что и делает их запутанными, но неизбежными. Но исторические декорации, в которых разыгрывается сегодня эта пьеса, меняются. Теперь подмостками является вся большая Евразия, некогда периферийная по отношению к своей западной оконечности, а теперь выходящая на авансцену и оттесняющая собственно Европу все глубже к кулисам. Об этом подробно размышляют составители доклада Валдайского клуба, сжатую версию которого мы публикуем.

Наши авторы ищут для России и более глобальную альтернативу, пристально вглядываясь в БРИКС. По мнению Михаила Коростикова, это сообщество – способ сохранить глобальный горизонт, который сужается по мере погружения Москвы в мучительные постсоветские проблемы. Оливер Стункель поддерживает точку зрения о значимости объединения, однако предупреждает, что от него не надо ждать консолидированной антизападной позиции, и поддержка России в этом будет очень скромной.

Будущее Украины волнует и российское общество, и истеблишмент. Появляется понимание того, что отношения двух стран никогда не будут такими, как прежде, но и степень обоюдного расхождения неясна. Эдуард Понарин и Борис Соколов предсказывают, что на фоне социально-экономического провала западного и националистического проекта на Украине у России есть шанс значительно укрепить там позиции. Владимир Брутер полагает перемены необратимыми и считает, что через некоторое время острота восприятия их в России начнет снижаться. Лариса Паутова приводит результаты опросов общественного мнения, из которых следует, что между абстрактными пожеланиями россиян насчет политики Москвы на Украине и их конкретными ожиданиями существует очевидное расхождение.

Ближний Восток – самое яркое свидетельство непредсказуемости. Одри Курт Кронин анализирует феномен Исламского государства и подчеркивает, что к нему не стоит относиться как к очередному экстремистскому и террористическому движению. Все намного серьезнее. Алан Куперман вспоминает ливийскую кампанию Барака Обамы и констатирует, что она была основана на ошибочных предпосылках и ложной информации, привела к распаду страны и совершенно не соответствовала американским целям. Руслан Волков и Александр Высоцкий возвращаются к российскому поведению того периода. Авторы считают, что решение Москвы не блокировать военное вмешательство в Ливии противоречило интересам государства, механизм которого не сработал на разумную оценку ситуации.

Андрей Коробков и Кенан Малик с разных сторон подходят к одному из главных процессов современного мира и одновременно мощному фактору неопределенности для очень многих стран – масштабным перемещениям масс людей, которые меняют экономику, политику и самовосприятие наций. Миграция неостановима, однако государства, принимающие потоки, так и не выработали эффективного ответа на вызов меняющихся в культурно-этническом смысле обществ.

Процитированная в начале песня содержит совет лирического героя, как вести себя в описываемых непростых обстоятельствах – «надо быть спокойным и упрямым». Вероятно, его тоже можно взять на вооружение.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 мая 2015 > № 1363826 Федор Лукьянов


Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter