Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Потребитель переходит в режим экономии

Российские рыбопереработчики в целом выдержали удар: внешнеполитические и экономические шторма не привели к дефициту их продукции или сокращению ассортимента в магазинах. Но рост цен на рыбу, расходящийся со стремлением покупателей к экономии, — это проблема, для решения которой потребуются совместные усилия всех участников отрасли, считает председатель Рыбного союза Александр Панин.

В интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» он рассказал, как реагируют производители на изменения потребительских предпочтений, за счет чего удалось добиться прогресса в вопросе о нормировании мышьяка, какая поддержка нужна рыбопереработке и почему запрет на экспорт рыбы не приведет к стабилизации рынка.

— Александр Васильевич, каким выдался уходящий год для членов Рыбного союза — переработчиков, трейдеров, импортеров рыбы и морепродуктов? Удалось ли предприятиям адаптироваться к новой экономической ситуации?

— Год точно был непростым, что, к сожалению, становится неприятной традицией. Вроде бы только все адаптировались к ковидной ситуации, и тут нам прилетел «подарок» в виде внешнеполитических стрессов, которые вновь выбили всех из колеи. Поэтому, как бы ни хотелось сказать что-нибудь хорошее, этот год, пожалуй, один из самых тяжелых за последнее время.

Отказ целого ряда государств от сотрудничества с Россией повлек за собой весьма серьезные последствия. В первую очередь это слом международной логистической инфраструктуры, который ударил как по экспортерам, так и по импортерам. Бизнес в конце концов адаптировался к этим изменениям, но на это потребовалось как минимум шесть месяцев.

Сейчас мы видим, что ситуация вроде бы выправляется: товары поехали. Если в марте-апреле никто не понимал, что дальше будет, а в мае мы фиксировали падение импорта до 40%, то сейчас объем снова начал расти. Другое дело, что транспортировка осуществляется по другим ценам и, несмотря даже на крепкий курс рубля, продукция в итоге подорожала. Это видно по всем отчетам, в том числе от розничной торговли.

Вторая история, которая сильнее отразилась на производителях, — разрушение каналов поставок комплектующих и расходных материалов: упаковки, тары, лакокрасочных материалов, покрытий и т.д. Это действительно серьезная проблема, от которой до сих пор страдают наши коллеги из смежных отраслей — и мясники, и молочники, и производители напитков — и, разумеется, рыбопереработчики.

Например, наши предприятия, выпускающие крабовые палочки, раньше приобретали эластичную упаковку (пленку) в Германии: она была технологичная, хорошо ложилась на продукт и отлично себя вела при низкотемпературных режимах и на полке. Сейчас немцы отказались поставлять эту упаковку, а заменителей, как выяснилось, нет. Доступные импортные аналоги хуже по качеству, а в России ничего подобного не производится. Та пленка, которая используется сейчас, плохо ложится на продукт, и, несмотря на то что качество не меняется, внешний вид крабовых палочек страдает, соответственно, сети начинают выставлять за это претензии, пока, слава богу, устные.

Или пресловутая проблема баночной жести, которая до сих пор не решена. К слову, один из вопросов, который я буду вносить в план работы Общественного совета при Минсельхозе на 2023 год, — это как раз импортозамещение в части консервной жести. В начале года был просто провал, заводы останавливались ввиду нехватки этого материала. Раньше качественная хорошая жесть поставлялась в основном из Европы. Сейчас нашли приемлемые азиатские заменители, но, во-первых, это высокая цена, во-вторых, это длинная логистика — жесть идет до России по два месяца, и, в-третьих, мы так и остаемся импортозависимыми. Отечественные металлурги по-прежнему выпускают «дырявую» жесть. Минпромторг вроде бы планирует ряд мероприятий в этом направлении, но пока воз и ныне там, качественной жести своей у нас нет.

— За эти месяцы как изменился спрос на рыбную продукцию? Какие ключевые тенденции вы могли бы выделить?

— У нас есть статистика за восемь месяцев текущего года, которую мы сравнили с аналогичными данными за 2021 год, и на основании этого можно сделать определенные выводы. Мы наблюдаем пересекающиеся тренды: с одной стороны, падение потребления, падение объемов продаж — на 7%, а с другой стороны, рост стоимости продаж — на 10%. При этом средняя цена на рыбную продукцию выросла на 19%, что с учетом падающего покупательского спроса и возможностей совсем не радует.

Наблюдается тревожная тенденция: идет снижение потребления дорогих категорий продуктов. Явное падение в таких категориях, как морепродукты, рыбные стейки, готовые блюда, а многие старались развивать это направление, поскольку на рынке был запрос на максимальное упрощение потребления, что вполне в русле глобального тренда. А теперь мы видим отток потребителей из этого сегмента. Заметно просел спрос на пресервы из морепродуктов. Если в целом рыбные пресервы «чувствуют себя» достаточно неплохо — снижение всего на 3%, то по морепродуктам падение сразу на 23%. Это много.

О чем это говорит? О том, что потребитель переходит в режим экономии. Люди готовы покупать менее разделанную рыбу, проводить больше времени на кухне, но экономить, экономить, экономить. Это очень опасный тренд, поскольку рыба и морепродукты дорожают во всем мире, и конкурировать нашему рынку будет все сложнее. К сожалению, это может привести к тому, что мы будет терять долю рыбной продукции в белковой корзине россиян. Это большой вызов и для рыбаков, и для рыбопереработки, и для трейдеров — для всей рыбной отрасли, поэтому тут совершенно точно нужно принимать меры.

Сейчас мы формируем межотраслевую рабочую группу, к ней уже согласилась присоединиться Ассоциация компаний розничной торговли (АКОРТ), причем именно в лице представителей торговых сетей — «Магнита», X5 Group, «Ленты», «О’кей» и других. От Рыбного союза будут участвовать представители наших переработчиков. Федеральные ритейлеры тоже видят эту аналитику: у X5 падение продаж на 18% в категории «рыба и морепродукты», а в целом по всем сетям АКОРТ — на 16,5%. Это плохой сигнал, мы опять проигрываем мясу, яйцу, курице и прочим нашим субститутам, поэтому нужно всем садиться за стол, обсуждать проблему и вырабатывать конкретные механизмы ее решения.

То же касается и маркетинга — с точки зрения продвижения товара, правильной выкладки на полках, подачи продукта, точного попадания в категорию, промоакций. Нужно искать способы достучаться до потребителя, объяснять, что, какая бы ни была ситуация, рыбу потреблять надо. Производителям, с другой стороны, важно получить обратную связь и, возможно, перестроить ассортимент, изменить продуктовую линейку. Может быть, действительно, притормозить пока с готовыми блюдами, предлагать более дешевую рыбу — тот же минтай, навагу, корюшку, камбалу.

И совершенно точно потребуется заниматься продвижением, популяризацией рыбы. Обязательно будем привлекать к этой работе рыбаков. Вроде бы ВАРПЭ, АДМ и АСРФ были готовы подключиться, но сейчас все заняты спорами вокруг второго этапа инвестквот, и понятно, что рыбакам пока не до этого.

— На Восточном экономическом форуме вы выступили модератором сессии «Рыбная отрасль: новые горизонты» , где предложили государству провести анализ внутреннего рынка и определить такие меры господдержки, которые бы позволили привести рыбную полку в соответствие с запросом потребителей. Со стороны регулятора вы видите подвижки в этом направлении?

— К сожалению, государство реагирует на подобные инициативы бизнеса крайне инертно. Справедливости ради надо сказать, что в этом году голова болит не только у рыбопереработчиков, у чиновников она болит не меньше, задач у них масса, а мы не в топе приоритетов. К тому же с момента ВЭФ прошло сравнительно немного времени.

Тем не менее положительные сдвиги в этом вопросе есть. Прежде всего, с нами разговаривают на всех уровнях. Может быть, в том числе благодаря этому Рыбный союз попал в итоге в Общественный совет при Минсельхозе. Это все-таки официальная трибуна, с которой можно будет заявлять о разных вопросах.

Если говорить о более конкретных шагах, то после ВЭФ в Минсельхозе было проведено уже два совещания с привлечением Росрыболовства и всех департаментов министерства, вовлеченных в разработку мер поддержки. Одно — под председательством замминистра Максима Увайдова, второе — при департаменте регулирования в сфере рыбного хозяйства, который возглавляет Евгений Кац. Совместно с НИФИ Минфина мы подготовили обоснование мер поддержки по двум направлениям. Это изменения в постановление правительства № 1528 о субсидировании кредитов, в основном на пополнение оборотных средств, и снижение критериев для системообразующих предприятий. Все материалы направлены в Минсельхоз. Сейчас Росрыболовство готовит со своей стороны обоснование, в том числе с нашим участием.

По крайней мере, есть поручение министра своим подчиненным проработать этот вопрос и доложить о результатах, поэтому подвижки мы видим. Сейчас с учетом того, что ключевая ставка снизилась, актуальность вопроса немного угасла, кредиты стали более доступны. Тем не менее, учитывая, что ситуация непредсказуемая, мы продолжаем эту работу, и я уверен, что если не в этом году, то в первом квартале следующего года мы добьемся принятия положительного решения. Соответственно, рыбопереработчики получат доступ к мерам поддержки, а дальше мы уже будем работать с ними, чтобы они этими мерами пользовались.

— Слабая лососевая путина дала толчок новому витку разговоров о необходимости введения ограничений на экспорт рыбы. Насколько эффективны в такой ситуации экспортные квоты или заградительные пошлины?

— Ограничить экспорт дальневосточных лососей в начале осени предложило Росрыболовство, затем этот вопрос рассматривался в Минсельхозе, и на сегодняшний день он закрыт. В процессе его проработки Минсельхоз запрашивал позицию ассоциаций, в том числе Рыбного союза, и все предоставили свои мнения по этому поводу.

Сразу скажу, мы взаимодействовали с Росрыболовством по поводу дальневосточных лососей. Еще в начале года было понятно, что он будет не рыбный, ситуация по импорту валится и вполне возможно, что цены на такое востребованное сырье, как лосось, резко скаканут наверх. Собственно, так и произошло. И Рыбный союз еще весной предлагал ввести определенные меры регулирования. К сожалению, тогда мы не были услышаны, не были поддержаны рыбаками, и нам не удалось достучаться до федерального агентства.

Но когда Росрыболовство выступило с этой инициативой в сентябре, мы были против.

— Что же изменилось?

— Изменился инструмент решения, и, самое главное, время было упущено. Мы выдвигали свои предложения в марте-апреле — до начала промысла. Я всегда говорил, что дорога ложка к обеду: любые меры регулирования нужно принимать до, а не во время игры, и озвучивать их заблаговременно всем участникам. Поэтому, когда Росрыболовство предложило запретить экспорт в сентябре, фактически по окончании лососевой путины, это было плохое решение.

Если бы весной регулятор объявил, что предлагает отраслевым ассоциациям совместно с Росрыболовством собрать отдельную рабочую группу, чтобы обсудить и выработать механизмы долгосрочного регулирования сбыта дальневосточных лососей, — это была бы отличная идея и мы бы ее однозначно поддержали. Более того, думаю, такая инициатива нашла бы понимание и в других отраслевых организациях. Не потеряла она актуальности и на сегодняшний день. Мне кажется, нам всем уже давно пора научиться воспринимать сигналы государства — либо мы как отрасль все вместе займемся саморегулированием, с учетом интересов не только бизнеса, но и государства, либо мы так и будем получать решения сверху. А государство плохо умеет решать такие вопросы, ему проще быстро топором рубануть и всё, а потом мы удивляемся, почему так больно. Пример с инвестквотами у всех перед глазами.

Еще раз повторю, я категорически против экспортных ограничений, а звучало это именно так: «ввести запрет на экспорт лососевых на два года». Представьте, что сейчас приняли бы такое решение. А следующий год у нас «рыбный», и, допустим, рыбаки возьмут 400 тыс. тонн горбуши. И что мы с ней будем делать? Российский рынок такой объем просто не переварит. В итоге цена обвалится, рыбаки не смогут компенсировать даже себестоимость промысла, перестанут инвестировать, а половина и вовсе разорится.

У нас точно нет цели разорить рыбаков или заработать за их счет — это неправильный, тупиковый путь. Поэтому нужно искать альтернативные варианты. Какие? Смотрите, резкие скачки у нас только по горбуше, добыча кеты, нерки и кижуча примерно на одном и том же уровне каждый год. Допустим, мы ловим порядка 30–40 тыс. тонн нерки и примерно 10 тыс. тонн потребляем на внутреннем рынке. Давайте так и решим, что для внутреннего рынка оставляем 15 тыс. тонн (с запасом) и говорим рыбакам, что всё, что они поймают сверх этих 15 тыс. тонн, они вольны продавать на экспорт. Аналогично и по другим видам — кете, горбуше. Неважно, сколько мы выловим — 400 тыс. тонн или 100 тыс. тонн, но 100 тыс. тонн горбуши пойдет на внутренний рынок.

В таком случае рыбопереработчики, трейдеры, ритейл — вся дальнейшая товаропроводящая цепочка четко понимает, какой гарантированный объем будет ежегодно оставаться в России. И цена на рыбу будет формироваться рыночная, потому что не возникнет затоваривания и появится конкуренция среди участников. У рыбопереработчика будет уверенность, что он сможет купить рыбу, а значит, можно вкладываться в маркетинг, направленный на увеличение сбыта этой продукции. Потом в зависимости от спроса можно будет эти лимиты постепенно увеличивать либо, наоборот, снижать.

Таким образом, появится хоть какой-то горизонт планирования, а то сейчас у рыбопереработки его вообще нет. Допустим, нашим рыбакам дают прогноз вылова нерки — 30 тыс. тонн, но ситуация на рынке зависит от американцев. США выловят много — нерки внутри России останется больше, добудут мало — у нас нерки вообще не останется, она вся отправится на экспорт. Как в таких условиях переработчику развивать продуктовую линейку, если она у него годовая? Пока остается такая спотовая история — удастся купить рыбу или не удастся, никто не будет инвестировать в продвижение, разработку упаковки, раскачивать потребление.

Либо другой вариант — предложить государству интервенции по типу зерновых. В рыбный год государство выкупает у рыбаков условно 100 тыс. тонн горбуши и на следующий нерыбный год выкидывает ее на рынок. Это и для рыбаков обеспечит более стабильные цены, и для переработки.

Вспомните, в прошлом году горбуша была по 145–150 рублей за килограмм, а сейчас — 280 рублей. Так же нельзя: рыба в магазине по этой цене никому не нужна, мы просто «убьем» своего покупателя, и люди окончательно переключатся на курицу. Это очень плохо для рынка. Предприятия откладывали сотни миллионов для закупки лососевых нынешней путины, но, когда увидели такой ценник, просто сняли эти резервы и отправили на приобретение других видов рыб. Если бы сейчас на рынке появилось 100 тыс. тонн прошлогодней горбуши, цены бы рухнули, допустим, до 180 рублей, что куда более приемлемо.

Существуют разные механизмы, более рыночные, чем просто запрет на экспорт. Я в любом случае выступаю за диалог. Да, пусть непростой, пусть это будет достаточно жаркая дискуссия, тем не менее регулятор должен выслушать все стороны. Может быть, кто-то предложит иной формат — это тоже обсуждаемо. Но в результате регулятор должен принять долгосрочное решение и установить правила до начала следующего сезона, хотя бы за полгода, чтобы у всех было время адаптироваться к новым условиям.

— В октябре Минсельхоз обновил состав общественного совета, членом которого вы теперь являетесь. В каком качестве вы рассматриваете эту площадку и какие вопросы, помимо ситуации с баночной жестью, намерены на ней поднимать?

— Мы рассматриваем участие в Общественном совете при Минсельхозе как большой прорыв и выход на новый уровень — прямое общение, местами даже неформальное, с министерством. Мы надеемся, что это позволит Рыбному союзу формировать свою позицию и доносить ее до руководящих лиц наиболее эффективно. Это первый момент.

Второй — возможность межотраслевого общения. В составе совета очень широкий круг людей, которые являются профессионалами в своих отраслях — мясной, молочной и других, зачастую проблематика у наспересекается и механизмы решения похожи. Всегда можно поговорить с коллегами, узнать их опыт выхода из тех или иных ситуаций.

В рамках общественного совета мы намерены поставить вопрос о мерах господдержки рыбоперерабатывающей промышленности — это самое главное. Еще одна важная тема — изменение методики расчета потребления рыбной продукции. Мы будем предлагать перейти от определения среднедушевого баланса на основании отчета Росстата об исследовании домохозяйств на расчет по балансу рыбопродуктов в живом весе. Только в этом случае у государства появится реальное понимание уровня потребления рыбы в стране, а сейчас цифры не сходятся.

Актуальным остается вопрос о субсидировании железнодорожных перевозок рыбопродукции с Дальнего Востока и расширении их ассортимента. Здесь мы абсолютно солидарны с рыбаками. И наконец, ситуация с импортозамещением консервной жести. Вот эти четыре вопроса Рыбный союз будет продвигать в повестке работы общественного совета.

— В этом году наметился прогресс в многолетнем вопросе по нормированию мышьяка в рыбе и морепродуктах. Совместными усилиями ассоциаций, включая Рыбный союз, удалось инициировать проведение исследований по мышьяку в одном из научных центров Роспотребнадзора. Готовы ли ведомства опираться на выводы ученых?

— Во-первых, не будем забирать лавры у рабочей группы. Росрыболовство проделало гигантскую работу, очень активно в ней участвовал ВНИРО, да и другие научные институты. Роспотребнадзор подключился к этому процессу с полгода назад, в том числе под давлением Совета Федерации, и начал принимать участие в совещаниях. Мы ощущали постоянную поддержку сенаторов. Первый зампред профильного комитета СФ Сергей Митин принял существенное личное участие в продвижении проекта, в том числе при согласовании вопроса с Роспотребнадзором. И безусловно, огромное спасибо рыбакам, которые предоставили большой объем материала для исследований — те самые образцы, которые требовали для изучения научные организации.

На основании проведенных исследований были подготовлены базы данных, которые затем перенаправили в институты, но дальше мы столкнулись с технической трудностью. Чтобы эти данные имели статус научно обоснованных, необходимо выполнить научную работу по оценке рисков, но выделять финансирование на нее государство не планировало. И здесь подключились бизнес-ассоциации. Рыбный союз, как участник рабочей группы, провел переговоры с ВАРПЭ и АСРФ о возможности финансирования таких исследований. Роспотребнадзор дал добро, и мы заключили договор с подведомственным ему ФНЦ медико-профилактических технологий управления рисками здоровью населения в Перми.

Работы уже ведутся, научный центр регулярно докладывает о ходе исследований. Думаю, до конца года мы получим отчет и в первом квартале следующего года будем выходить сначала на Минсельхоз с результатами работы, а далее на Минэкономразвития с предложениями по внесению изменений в техрегламент ЕАЭС. Процедура крайне небыстрая и займет, скорее всего, больше года, тем не менее это самый значимый рывок за все время обсуждения проблемы мышьяка.

— Минпромторгу выделены из бюджета миллиардные субсидии на разработку судовой техники для рыбопромысловых судов. А как обстоят дела с оборудованием для береговой рыбопереработки? Вы уже сказали, что предприятия столкнулись с проблемами в поставках комплектующих. Есть ли отечественные аналоги или программы по импортозамещению такого оборудования?

— Развитие судовой рыбопереработки — это правильно, поскольку судовое рыбоперерабатывающее оборудование мало чем отличается от берегового. Основные линии, машины, технологические процессы одни и те же. Другое дело, что такая работа только начинается. Процесс разработки, опытной эксплуатации и тем более внедрения в производство — это история на несколько лет, не меньше.

Если же говорить о линиях для выпуска продукции, предназначенной для конечного потребителя, — тех же крабовых палочек, пресервов, консервов, боюсь, что тут пока никакого движения нет. И не думаю, что оно начнется, пока мы не закроем историю с рыбопромысловым флотом: туда действительно были сделаны огромные инвестиции, и в приоритете у государства будет реализация именно этого проекта.

Континентальная переработка без оборудования в любом случае не останется. Далеко не все европейские производители, как выяснилось, отказались от сотрудничества с нашими предприятиями. Есть хорошие азиатские заменители производства КНР, Тайваня, Сингапура, Вьетнама и др. Увы, современных российских решений пока нет, и неизвестно, когда они появятся. Рыбоконсервные предприятия за редким исключением работают на старом советском оборудовании, там нет ничего нового или высокотехнологичного.

— В результате частичной мобилизации многие сектора экономики столкнулись с нехваткой рабочих рук. Рыбопереработка никогда не могла похвастаться избытком линейного персонала. Как сейчас предприятия решают эту проблему?

— История с мобилизацией нас коснулась, как и всех других. Безусловно, возникла критическая ситуация, потому что специалистов действительно не хватает, а под мобилизацию попало большое количество работоспособного персонала. На одном из наших предприятий из 24 сотрудников призывного возраста повестки пришли на 16, то есть две трети людей должны были выбыть.

Мы пытались помочь предприятиям, обращались в министерства, но, понятно, что приоритеты были другие. Рекомендовано было взаимодействовать на уровне Минобороны и военкоматов. Поэтому писали письма в военкоматы, конкретно от предприятий руководители ходили, разговаривали, обосновывали каждого конкретного человека. Где-то нам шли навстречу, где-то вопрос решить не удалось. Выходили из ситуации кто как мог, используя все подручные ресурсы. Но глобально это проблема, и хотелось бы надеяться, что мобилизация была последней, поскольку, повторю, специалистов не хватает и мгновенно найти им замену невозможно.

— Будучи председателем Рыбного союза, какие направления работы вы видите приоритетными на ближайшие месяцы?

— Сейчас мы готовимся к общему собранию членов Рыбного союза, которое пройдет 9 декабря. Представим промежуточный отчет по итогам 2022 года и определим планы и задачи на 2023 год. Пока мы их формируем.

Безусловно, продолжится работа по мерам господдержки. Это приоритетный вопрос, его нужно дожимать. Второй вопрос — мышьяк, тоже надеемся на прогресс. Третье глобальное направление касается популяризации рыбы и поддержки внутреннего рынка — взаимодействие в рабочей группе с АКОРТ, рыбаками и другими заинтересованными сторонами. Кроме того, это работа в рамках Общественного совета при Минсельхозе по продвижению вопросов, актуальных для развития рыбопереработки и внутреннего рынка, по доработке нормативной базы и т.д. И, разумеется, будем по мере сил отвечать на вызовы, которые поставит перед нами время.

Анна ЛИМ , журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 8 декабря 2022 > № 4234415 Александр Панин

Настораживают инициативы по рыбной отрасли от структур, не имеющих к ней отношения

20 сентября в Камчатском крае официально завершился лососевый промысел. О том, как оценивают его итоги рыбаки, в интервью Fishnews рассказал председатель Ассоциации добытчиков лососей Камчатки Владимир Галицын.

— Владимир Михайлович, вылов лососей на Камчатке в этом году составил порядка 134 тыс. тонн. Это 67% от вылова, обещанного наукой. Насколько ощутимо для отрасли такое несоответствие прогноза ожиданиям?

— Реальному вылову не хватило порядка 20 тыс. тонн, чтобы достичь прогнозной цифры. На первый взгляд, разница некритичная. Но это усредненная цифра по всему краю. Если говорить отдельно о востоке и западе полуострова, картина будет иной. Так, на восточном побережье обстановка в ряде районов оказалась лучше, чем ожидалось. Например, в бассейне реки Камчатки прогноз вылова нерки составлял порядка 6 тыс. тонн, а рыбаки добыли 13 053 тонны. Это третий результат в истории вылова этого вида в районе. В Карагинской подзоне рыбаки выловили почти 35 тыс. тонн горбуши, а прогноз был на 24 996 тонн.

На западном побережье обратная ситуация. Там рыбацкие предприятия планировали добыть более 57 тыс. тонн горбуши, исходя из прогнозов. Ориентируясь на эту цифру, они завозили рабочую силу, готовили производство. Увы, реальный вылов составил всего 26 тыс. тонн, практически не окупив расходы на подготовку к промыслу. Это при том, что четные годы для запада Камчатки считаются урожайными по подходам горбуши.

Если следующий, нечетный, год станет нерыбным для западного побережья, местным предприятиям будет трудно пережить это время.

Сложно винить науку за прогнозы, которые не оправдались. Сказываются сокращение финансирования научных работ, нехватка исследовательских судов.

— Но ведь в 2020-м, когда прогноз тоже не сбылся, Федеральное агентство по рыболовству обещало это исправить. Тот год был объявлен Годом лосося, выделялись дополнительные средства на исследования.

— Действительно, в 2021 году в Карагинской подзоне на путях миграции лососей восстановили учетные работы, которые были прекращены в 2015-м. Однако в 2022 году они опять не велись. Как нам объяснили, средства, предусмотренные для них, были направлены на другие, более важные задачи. Получается, что экономим на копейки, теряя более серьезные суммы. Ведь если бы рыбаки получали более точные прогнозные данные, то добывали бы больше рыбы и производили бы больше продукции. Значит, и отдача в казну была бы выше.

Удивляет ситуация в Курильских проливах. Там учет транзитных лососей ведется каждый год. На его основе рыбакам Западной Камчатки подтвердили стартовый прогноз вылова горбуши. Даже высказывалось мнение, что, возможно, будет увеличение прогноза до 70-80 тыс. тонн. Но рыба в обещанных объемах не пришла. Пока мы не получили и, думаю, так и не получим убедительных ответов на вопрос, куда делись эти десятки тысяч тонн учтенной горбуши.

При этом отмечу, что бизнес в силу своих возможностей помогает рыбохозяйственной науке. В этом году рыболовецкие компании нашего края полностью профинансировали авиаучетные работы КамчатНИРО на нерестовых реках полуострова.

— Накануне этой путины рыбаков беспокоили две проблемы, которые могли затруднить их работу. Во-первых, экологическая экспертиза, которую пытались распространить на добычу лососей. Во-вторых, новые ветеринарные правила, по которым на ветэкспертизу должна поступать не готовая продукция, как раньше, а сырец. Оправдались ли опасения?

— В этом году никаких исков и претензий, связанных с отсутствием экологической экспертизы, в отношении рыболовецких предприятий Камчатки в суды не поступало. Надеюсь, что этот вопрос больше не возникнет.

Что касается изменения ветеринарных правил, то были предприняты титанические усилия для того, чтобы эта «новация» не получила развития. К решению проблемы подключились вице-премьер Юрий Трутнев, губернатор Камчатского края Владимир Солодов. В итоге после многочисленных совещаний Минсельхоз дал разъяснения, согласно которым ветэкспертизу должна проходить продукция, а не сырец. В противном случае промысел действительно мог оказаться под угрозой.

— Многие ждали дефицита рефоконтейнеров и других проблем, связанных с транспортировкой рыбы. В том числе по этой причине государство организовало два рейса лихтеровоза «Севморпуть» на Дальний Восток. Помог ли «Севморпуть» добытчикам лососей?

— В 2021-м, когда на Камчатке добыли 440 тыс. тонн лососей (это второй показатель за историю промысла на полуострове), «Севморпуть» мог бы стать хорошим подспорьем для вывоза рыбы с полуострова. Но тогда он не пришел. В этом году улов был не настолько высоким, чтобы создать проблемы с его транспортировкой. Поэтому приход «Севморпути» не сыграл для добытчиков лососей особой роли. К тому же «Атомфлот» не предупредил о сроках работы и не согласовал с бизнесом график рейсов. «Севморпуть» прибыл в Петропавловск 21 июля, когда рыбных грузов для него еще не было: весенний промысел белорыбицы уже закончился, а пик «красной» путины не наступил.

Более того, несмотря на государственное субсидирование этого рейса, первоначально предложенная стоимость перевозки на «Севморпути» оказалась выше, чем по железной дороге из Владивостока в Москву (700-800 тыс. рублей против 500-550 тысяч за контейнер). И это не считая проблем, возникающих при доставке рыбы по Северному морскому пути в порты Мурманска и Архангельска, которые не рассчитаны на перевалку такого количества рефконтейнеров. А перевозка груза из этих портов в центральные районы страны (в места переработки и сбыта сырца) всегда связана с дополнительной финансовой нагрузкой.

— Что вы думаете об инициативе Росатома установить определенный процент от вылова к перевозке по Севморпути?

— Настораживают инициативы, которые касаются рыбной отрасли, от структур, не имеющих к ней отношения. Становится популярной идея о том, что за счет рыбаков можно решать проблемы в портовом хозяйстве, в судостроении и транспортной сфере.

Судоходная компания должна просчитывать доходность своих рейсов, чтобы не допускать убытков. Когда она планирует заведомо убыточный рейс, рассчитывая переложить убытки на владельцев груза, это неправильно.

А мысль о том, что рыбная продукция может стать залогом развития Северного морского пути, не имеет экономического обоснования. Объемы рыбы, добытые на Дальнем Востоке, не сопоставимы с количеством иных грузов, которые перевозятся по Севморпути. Рыба может быть только сопутствующим грузом на этом маршруте, но не главным.

— Звучат и другие инициативы того же рода. Например, Федеральное агентство по рыболовству предложило закрыть экспорт икры, чтобы насытить лососевой продукцией внутренний рынок. Как к этому отнеслась ваша ассоциация?

— До начала лососевой путины регионы Дальнего Востока предлагали отраслевому регулятору продумать, какую часть улова лососей необходимо направить на внутренний рынок. Уверен, что, если бы государство поставило такую задачу, рыбаки бы ее выполнили. Но ответа не последовало. Зато после путины прозвучала инициатива, о которой вы сказали. Сначала речь шла об икре, потом о лососях вообще. При этом нам не объясняют, какие виды лососей и продукции из них, какие сроки и какие страны имеются в виду.

Когда предприятия уже заключили контракты на поставку рыбной продукции, такие инициативы ставят в тупик и продавцов, и покупателей. Мне известны случаи, когда контрагенты из Азиатско-Тихоокеанского региона, заплатившие нашим добытчикам лососей авансом, требовали деньги назад. Они объясняли свое требование так: поскольку ваши государственные органы предлагают закрыть экспорт, вы не можете гарантировать поставки, поэтому мы лучше заплатим поставщикам из других стран.

С партнерами из стран АТР у нас и без того сложные отношения. Но они сегодня единственные, кто покупает у нас лососей на международном рынке. Такие инициативы, которые прозвучали от Росрыболовства, подрывают репутацию наших компаний в их глазах.

При этом никто не отменял задач, которые поставил нацпроект «Международная кооперация и экспорт». Согласно ему, к 2024 году рыбная отрасль Камчатки должна вдвое повысить объем своей валютной выручки от экспорта.

— Этим летом в прессе выступил ряд представителей российского ритейла и ресторанного бизнеса, которые жаловались, что дальневосточный лосось доходит до них в недостаточном объеме и несоответствующем качестве. Как вы ответите на этот упрек?

— Если добросовестный оптовый покупатель хочет приобрести рыбу, он заранее находит продавца и договаривается с ним о количестве товара и его качестве.

Например, японские компании, которые покупают лососей у камчатских рыбаков, направляют сюда своих технологов, чтобы следить за процессом производства. И наши компании выполняют их требования в рамках заключенных контрактов.

А если кто-то просто хочет подешевле купить и, возможно, подороже продать, то это уже другой вопрос.

— 19 октября в Госдуме состоялись парламентские слушания, на которых обсудили продолжение программы инвестквот. Зашел разговор и о лососе. Как сказал президент ВАРПЭ Герман Зверев, корпорации, которые лоббируют перетасовку квот на минтай, краб и треску, скоро придут и за красной рыбой. Там же глава Росрыболовства Илья Шестаков представил новые идеи по распределению участков на лов лососей. На ваш взгляд, что ждет лососевый бизнес в ближайшем будущем?

— Я надеюсь, что резкая смена правил в этом бизнесе не произойдет до 2028 года, когда закончится срок договоров на пользование рыболовными участками. К сожалению, в свое время не прошел согласования разработанный группой сенаторов проект федерального закона о бесконкурсном продлении этих договоров с предприятиями, которые добросовестно выполнили свои обязательства. Хотя такая возможность предусмотрена и в Лесном кодексе, и в Земельном, и в Водном, и в законе об аквакультуре.

Однако Илья Шестаков допустил, что предприятия, которые вкладывали средства в развитие береговой переработки, получат преимущество при следующем конкурсе на рыболовные участки. А на Камчатке это более 90% компаний, получивших участки в 2008 году на 20 лет.

— Кто-то считает, что в 2008 году с лососем произошло то же, что происходит сейчас с минтаем и крабом: узкая группа крупных компаний теснит из бизнеса всех остальных.

— Не соглашусь. Это действительно был конкурс, в котором участвовали все желающие. И на Камчатке в лососевом бизнесе осталась не «узкая группа», а почти девять десятков компаний: не только крупные, но также средние и малые. Эти компании были готовы вкладывать значительные средства в территорию, на которой работали.

Их усилиями на полуострове с 2008 года построены десятки новых заводов и десятки модернизированы. Если раньше в нашем регионе на берегу перерабатывали максимально до 5 тыс. тонн лососей за сутки, сейчас этот показатель в два-три раза выше. Как показала практика, даже при смене собственников предприятия остаются в регионе и продолжают работать в интересах края, обеспечивая здесь рабочие места, налоги, развивая берег и территорию. Это именно та цель, которую ставило государство, когда предоставляло участки на долгосрочный период. И эта цель должна быть сохранена.

Кирилл МАРЕНИН, газета «Fishnews Дайджест»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > fishnews.ru, 5 декабря 2022 > № 4230018 Владимир Галицын

Снабженческие задачи нам ставят рыбаки

Приоритеты для снабженческой компании «Владснаб» определяют ее клиенты — рыбопромышленные предприятия. На фоне стабилизации поставок после рыночных потрясений в первой половине текущего года «Владснаб» решает конкретные амбициозные задачи по запросам рыбаков. Так, в связи с постепенным изъятием из производства фреона-22, снабженцы намерены обеспечить своим клиентам безболезненный и выгодный переход на заменители этого хладагента. Как появился этот запрос, как он выполняется и что происходит на рынке бытовой химии, в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал коммерческий директор АО «Владснаб»Ренат Сулейманов.

ЦЕНОВАЯ ТУРБУЛЕНТНОСТЬ

— Ренат Ильдарович, почему именно фреон?

— Фреон R22 (дифторхлорметан) — хладагент, используемый для промышленного холодоснабжения. В частности, его широко применяют как в производстве рыбопродукции, так и при ее дальнейшем хранении и перевозке.

В прошлом году были серьезные перебои с поставками фреона-22 на российский рынок, в результате чего цена сильно скакала. В течение года ее колебания достигали 500%. Так, цена баллона 13,6 кг составляла 55 тыс. рублей. А сейчас он стоит от 12 до 17 тыс. рублей.

— Если в прошлом году был ценовой «шторм» на рынке фреона-22, то в этом году все успокоилось?

— Этот рынок в целом нестабилен и подвержен колебаниям: он зависит и от транспортной составляющей, и от курсов валют, и от работы наших государственных органов.

Так, в прошлом году и в начале текущего перебои на рынке возникли из-за затянувшейся процедуры выдачи квот на импорт фреонов и компонентов для производства фреона-22. Получилось, что с началом проведения специальной военной операции вопрос с квотами был поставлен на паузу. Процесс завершился только в конце апреля.

Однако после выделения квот импортеру необходимо получить заключение специализированной лаборатории, Росприроднадзора, а также пройти процедуру лицензирования в Минпромторге России. Это занимает значительное время — до двух месяцев. Так что в результате на протяжении практически полугода наш рынок оставался без официального импорта фреона, что привело к его контрабанде.

Такие партии, по нашей информации, были совсем небольшие, но на рынок все-таки попали. Проблема в том, что, как это часто бывает с контрабандой, неизвестно, откуда этот фреон привезли, кто был изготовителем и вообще какого качества эта продукция. По нашим данным, у одного из конечных потребителей контрабандного фреона возникли проблемы с качеством. Не знаю, пришлось ли ему после этого ремонтировать оборудование, но как минимум он был вынужден заново заправить установку — уже качественным хладоном.

— Кто вообще поставляет фреон-22?

— В России его производит только один завод — АО «ГалоПолимер Пермь». Так что ценообразование на российском внутреннем рынке (особенно на Дальнем Востоке) во многом зависит от монополиста. Официальный импорт фреона-22 запрещен. Про неофициальные поставки я говорить не буду.

ВЫГОДНО И НЕИЗБЕЖНО

— Что в свою очередь может предложить рыбакам «Владснаб»?

— Переход на аналоги фреона-22. Во-первых, скоро его использование будет вообще запрещено. Во-вторых, это просто выгодно.

— Можно про запрет подробнее?

— В 1987 году в Монреале был подписан протокол, направленный на защиту озонового слоя Земли. Он предусматривает снижение производства и использования разрушающих озон веществ и технологий. В том числе и фреона-22. Во исполнение протокола его ежегодное потребление постепенно снижается, и к 2030 году он должен быть полностью изъят из оборота.

В настоящее время предприятия, связанные с промышленным холодоснабжением, постепенно переходят на заменители фреона-22 — гидрофторуглероды (они же ГФУ) 422а, 422д и иные. Однако в российской рыбной промышленности преобладают достаточно старые суда, где значительная часть холодильных установок по-прежнему работает на привычном фреоне-22.

— Вы сказали, что замена будет еще и выгодна.

— Да, переход на заменитель позволит предприятию сократитьрасходы. Ведь разница в цене между не содержащим хлора аналогом и фреоном-22 может достигать 100% (то есть фреон-22 может быть вдвое дороже аналога). При этом объем фреона, необходимого для заправки установок на рыбопромысловых судах и береговых предприятиях, может измеряться тоннами. Так что разница может составить несколько миллионов рублей с одной заправки.

— А насколько переход безопасен?

— Разработчиком формулы ГФУ 422д является европейский концерн DuPont. Использование заменителя не влияет ни на безопасность, ни на рабочие характеристики установок. Дозаправка проходит без проблем. Даже полная замена газа не требует смены рефмасел. При этом «Владснаб» при переходе с фреона-22 на заменители (422а и 422д) предоставит особые условия, которые позволят предприятиям провести замену с наименьшими затратами и сократить расходы на последующих заправках.

Наконец, я упомяну еще один явный плюс для перехода на заменители. Поскольку фреон-22 относится к озоноразрушающим веществам, предприятие обязано вести его регистровый учет в отдельном журнале. В случае использования заменителя такой необходимости нет.

— Вы сказали, что предприятия постепенно переходят на заменители. Как этот процесс протекает в российской рыбной отрасли?

— К сожалению, в силу ряда объективных и субъективных причин отрасль отстает.

— А субъективные причины каковы?

— Чаще всего, рефмеханики, давно работающие с фреоном-22, не спешат менять свои привычки. Ведь надо брать на себя ответственность перед начальством. При этом, как правило, чем крупнее компания, тем сложнее донести до ее руководства все нюансы. Слишком длинная цепочка, чтобы достучаться до того, кто принимает решение. Там, где собственник компании или руководитель находится ближе к технологическим процессам, он быстрее чувствует экономию, ему проще оценить все обстоятельства и принять решение.

Но если обсуждать этот вопрос откровенно, то «инсайд» таков: многие холодильные установки де-факто УЖЕ работают на заменителях 422а и 422д. Просто об этом не знают собственники предприятий и, возможно, закупщики с рефмеханиками. Переход с фреона-22 на некоторые аналоги настолько прост, что часто под видом фреона-22 поставщики продают именно заменители, оставляя сумасшедшую наценку в 200-300% у себя в кармане.

Ранее упомянутый завод «ГалоПолимер Пермь» (единственный в России) просто не отгружает фреон-22 на Дальний Восток в том объеме, которого было бы достаточно для снабжения всех холодильных установок. Поставки расписаны чуть ли не на год вперед и до нашего рынка практически не доходят.

Мы, конечно, не берем в расчет те установки, которые дозаправляются в Корее и КНР. Там, вероятно, таких махинаций нет.

— Вы уже сейчас предлагаете заменители?

— Да, они есть у нас на складах. В настоящее время мы работаем с рыбопромышленными компаниями — нашими клиентами, объясняем им перспективность перехода на альтернативные хладагенты. Все равно им рано или поздно придется это сделать. Но те, кто наберется смелости и начнет раньше, выиграют, поскольку сразу же начнут экономить и наконец перестанут платить втридорога за тот же самый товар.

Кстати, наше внимание на эту ситуацию обратили сами рыбопромышленники. Их инициатива объясняется тем, что «Владснаб» уже давно с рыбаками и старается решать возникающие у них проблемы со снабжением.

ЗАПАД ПОДВОДИТ

— Вопрос как специалисту в области снабжения бытовой химией. Возвращаются ли на российский рынок западные бренды, работающие в этой области, после «бегства» с началом специальной военной операции?

— Да. Компании действительно больше не лихорадит, они перестали менять ценники на продукцию по нескольку раз в день и теперь стабильно отгружают товар со складов. Однако видна новая тенденция — снижение качества. Мы стали получать большое количество рекламаций от наших клиентов о том, что известные товары лишились своих потребительских качеств. Условно говоря, если раньше даже одна капля некоего моющего средства обильно пенилась и отмывала поверхность, то теперь такого эффекта нет.

— С чем это связано?

— По нашей информации, у российских производителей бытовой химии иностранных брендов сейчас возникли проблемы с компонентами. Им не удается получить все необходимые составляющие для производства качественной продукции. Некоторые в такой ситуации начинают производить продукцию из того, что имеется в наличии. Такое наблюдается не на примере одного вида продукции или бренда, это сложившаяся практика.

В целом сейчас имеет место тенденция максимального удешевления продукции и упрощения производства. Особенно это касается расходных материалов. Понятно, что есть ответственные производители, которые стараются держать марку и выпускать именно качественную продукцию. Однако в России так действуют далеко не все.

— В чем вы видите выход?

— В более широком использовании товаров-аналогов. Нередко они по своему качеству не только не уступают, но и выигрывают у западных брендов. И в то же время эти товары, как правило, дешевле. Сейчас мы наблюдаем значительное увеличение импорта бытовой химии из Белоруссии. Их предприятия обеспечивают высокое качество при приемлемой цене. Плюс возможности работать с химическими формулами и составами: у них большой опыт и хорошее оборудование, беларусы готовы учитывать запросы клиента, экспериментировать, создавать новое по необходимости. Кроме того, у них сохраняется доступ к европейской компонентной базе.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Транспорт. Химпром > fishnews.ru, 28 ноября 2022 > № 4223050 Ренат Сулейманов

Стране нужна госпрограмма по насыщению рынка рыбой

Ассоциация рыбохозяйственных предприятий Приморья остается одним из самых известных объединений отрасли. Руководители АРПП участвуют в ключевых совещаниях и круглых столах. К сожалению, рыбакам пока не удалось добиться устойчивой ситуации с квотами вылова, и принятые регуляторные решения не лучшим образом отразятся и на внутреннем рынке рыбной продукции, считает президент ассоциации Георгий Мартынов. Своим видением положения дел в отрасли он поделился в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства».

— Георгий Геннадьевич, вы работали в отрасли в разные периоды ее существования. Ваши наблюдения: как меняется рыбохозяйственный комплекс?

— Действительно, в рыбную отрасль я пришел работать в 1981 году, моими учителями были люди, заложившие основы ее развития. Именно в те годы рыбное хозяйство добилось, наверное, максимальных результатов, но это все происходило в другой стране. Тем не менее отмечу: биологические предпосылки современного функционирования отрасли формировались и в то время.

В 90-е годы рыбохозяйственный комплекс испытал настоящий шок, тогда он был брошен на произвол судьбы. В советские времена отрасль работала в соответствии с плановыми показателями. И вот наступил момент, когда такие планки исчезли. Были разлажены сбытовые цепочки. Надо сказать, что именно сами рыбопромышленники и нашли выход из создавшегося тупикового положения. В то время отрасль сформировала международные рынки реализации, которые наши предприятия удерживают до сих пор: Китай, Республика Корея, Япония в Азии, а если говорить о Северном бассейне, то это, например, скандинавские страны. Пережив серьезный спад, отрасль стала приобретать нынешние черты. В 90-е в России не хватало снабжения, топлива. Центр рыбной промышленности в те годы сформировался в Пусане, где осуществлялась смена экипажей, пополнялось снабжение, суда ремонтировались и готовились к промыслу. В общем-то, такая организация рабочих процессов сохранилась до сих.

До 2004 года у отрасли не было законодательной базы, которая обеспечивала бы предприятиям стабильность. По итогам 2003 года вылов составил всего 2,9 млн тонн (тогда как Советский Союз добывал 11,6 млн тонн). Все стало меняться с созданием правовой основы. В 2004 году был принят федеральный закон «О рыболовстве и сохранении водных биоресурсов». На этапе развития отрасли после изменения законодательства российские уловы выросли до 5 млн тонн. Полагаю, что успехов отрасль достигла благодаря тому, что были определены правила игры. Рыбацкая общественность, федеральные органы исполнительной власти сконцентрировались вокруг одной идеи — долгосрочное распределение прав на добычу. Это тот стержень, на который в дальнейшем «нанизывались» определенные условия осуществления рыбного бизнеса и обязательства предприятий.

И все шло неплохо до 2016 года, когда в федеральный закон о рыболовстве внесли изменения, определившие дальнейшую судьбу отрасли. Тогда в правовую базу было заложено искаженное понятие исторического принципа. Раньше под этим подразумевались уловы, добытые за предшествующий распределению квот промежуток времени: предприятия получали объемы на долгосрочный период в соответствии с тем, сколько они поймали до этого. Однако в 2018 году, согласно новому законодательству, распределение шло уже на основе объемов квот, закрепленных за пользователем водных биоресурсов ранее.

На мой взгляд, надо было в законе в 2016 году указать, что объемы закрепляются на основе сведений о добыче собственным флотом. Тогда бы рыбная отрасль продолжала развиваться. Но этот принцип был нарушен.

Незадолго до начала заявительной кампании по распределению долей квот на 15 лет стали обсуждаться аукционы. Абсолютно непонятно, зачем государство закрепляло доли на 15-летний срок, если задолго до его окончания, в 2019 году, из общего допустимого улова стали вычленяться объемы для выставления на торги. Уровень добычи за это время не только не вырос — он начал снижаться.

— В отраслевом законодательстве в 2016 году появились квоты добычи в инвестиционных целях, а в 2019 году — аукционные квоты с инвестиционными обязательствами, о чем вы сейчас сказали. Как вы к этому относитесь спустя несколько лет после запуска перераспределения ресурсов?

— Наверное, можно и нужно было раскрывать инвестиционный потенциал отрасли, но только по-другому. Возникает закономерный вопрос: зачем перераспределять право на добычу водных биоресурсов, которые и так осваиваются практически на 100%? На валютоемкие объекты — минтай, сельдь, треску, краб. Промышленный лов этих видов водных биоресурсов налажен уже давно.

Во всей этой суматохе без внимания осталось главное — новые возможности, открывавшиеся по добыче сардины-иваси и скумбрии. Наука давала перспективные прогнозы промысла этих объектов, Росрыболовство обсуждало этот вопрос, но ничего предпринято не было.

Давайте посмотрим, что происходит с промыслом другого пелагического объекта и весьма популярной среди граждан нашей страны рыбы — сайры? В прошлом году российский вылов этого вида водных биоресурсов составил всего 610 тонн! Да, объемы сокращаются и у других стран — участниц добычи, но у нас результаты совсем уж скромные. Из нашей исключительной экономической зоны эту рыбу вытесняет иваси: сайре не остается кормовой базы, и она уходит в Мировой океан. И к этому надо было готовиться.

Сегодня мы видим в магазинах дорогую сайру, потому что сырье для производства консервов приходится за неимением своего закупать у зарубежных продавцов. Мимо нас проходит очень большой объем биоресурсов, который мы до конца не осваиваем и уже не освоим, — сардина-иваси и скумбрия.

Сегодня идет передел объемов, которые и так прекрасно осваиваются, при этом перераспределение не дает отрасли увеличения вылова. Какие еще последствия мы видим? При реализации механизма инвестквот и аукционов упор делается на производство продукции с высокой добавленной стоимостью. Но экспортная ориентация при этом только усиливается. Добытые с помощью новых мощностей уловы, пусть и переработанные в высококачественный продукт, заведомо готовятся для зарубежного рынка: покупательская способность в России, к сожалению, снизилась в разы, и никто филе минтая по цене, которая складывается после выполнения программы инвестквот, покупать не будет.

Давайте вспомним, как при введении крабовых аукционов идеологи этих изменений говорили, что такое решение позволит насытить крабовой продукцией внутренний рынок. На ум сразу приходит фраза, появившаяся на плакатах благодаря Анастасу Микояну: «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы». Помогли ли аукционы воплотить такой посыл, чтобы краб покупал российский потребитель? Нет. То же может произойти и с филе минтая. У нас будет очень много высококачественной, но дорогой рыбной продукции.

Если вернуться к вопросу, какие трансформации переживала рыбная промышленность, то можно сказать, что она изменилась кардинальным образом. Когда-то отрасль была дотационной, рыба стоила дешевле мяса. Сейчас рыба подчас — это премиальный продукт, и государство делает все, чтобы она стала еще дороже.

К сожалению, у регулятора нет программы, как обеспечить рыбной продукцией россиян. Предлагаются какие-то очень странные решения: например, давайте запретим экспорт продукции из лосося. Это вызывает у производителей, добытчиков негативную реакцию. Между тем недостаточное потребление рыбы опасно для демографической ситуации. Высокая продолжительность жизни — в странах, где люди едят много рыбы. Это весомая составляющая здорового рациона.

— Некоторое время назад мы делали спецвыпуск журнала , посвященный российской переработке. Производители отмечают , что есть проблема: торговые сети требуют как можно более дешевую продукцию, но в определенный момент снижение себестоимости идет в ущерб качеству. Покупатель быстро разочаровывается в таком товаре и не готов платить за него даже скромные деньги. В итоге удар наносится по привлекательности рыбопродукции в целом. А это тоже плохо для потребления.

— Такая ситуация между ритейлом и рыбаками отразилась и на нашей ассоциации. Вы абсолютно правильно сказали, что торговые сети просят дешевую продукцию. Сайра с прилавков почти пропала.

И вдруг мы заметили в магазинах консервные банки с надписью «сайра» по 90-150 рублей. Тогда как качественная продукция известных производителей стоит дороже (и это понятно, я уже упоминал, что сырье приходится закупать за рубежом). Стали разбираться, что за такие дешевые продукты. Выяснилось: в банках вместо сайры — сельдь и сардина-иваси. Покупатель, таким образом, вводится в заблуждение, а страдает доверие к рыбной продукции в целом. Обратились в Россельхознадзор, предложив проследить движение сырья через государственную систему «Меркурий». Обнаружилась странная ситуация. Компания закупает сельдь, а на выходе получаются сайровые консервы. Мы спрашиваем у госоргана: а куда делась сельдь? Россельхознадзор подтверждает, что есть факты нарушения, сельдь «трансформировалась» в сайру и ушла в торговые сети. Но это уже сфера, контролируемая Роспотребнадзором. Обращаемся к нему. Выясняется, что надо проводить анализ, но необходимые лаборатории есть только у Россельхознадзора. Таким образом, ограниченность определенными рамками возможностей наших федеральных ведомств и желание торговых сетей получить более дешевую продукции приводят к тому, что страдает доверие потребителя к рыбным товарам.

— Мы с вами говорим про потребление. Но может быть, на государственном уровне задача насыщения внутреннего рынка по-настоящему и не ставится?

— Мы видим меры государственной поддержки поставок рыбы на внутренний рынок? Абсолютно никаких.

— Были предусмотрены субсидии для железнодорожных перевозок продукции из минтая с Дальнего Востока в другие регионы страны.

— Да, но в сфере железнодорожных перевозок рыбной продукции масса проблем. Рефрижераторные секции практически все списали, новые ни железная дорога, ни бизнес строить не собираются. Контейнеры в России, несмотря на поручение президента, не выпускают, есть только пробные образцы, которые привозят на выставки.

Сегодня, к сожалению, нет государственной программы по снабжению населения страны рыбопродукцией. Все это произошло из-за ошибочного решения регулятора о развитии отрасли, одобренного правительством. Второй этап инвестквот ситуацию только усугубит. Через пять-семь лет мы увидим супердорогую продукцию, которая будет отправляться за рубеж. Возможно, из-за границы будет ввозиться более дешевая продукция. Но доступной по цене российской рыбы на внутреннем рынке не будет.

— Навага, камбала, какие-то объекты прибрежного лова, наверное, останутся?

— Да, есть надежда на прибрежную рыбалку, но посмотрите на те решения, которые были предложены, — отправить на аукционы квоты добычи гребешков, ежей и т.д. Это именно те объекты, которые помогают предприятиям прибрежного комплекса заниматься менее рентабельными промыслами. Если эти организации лишатся права на добычу моллюсков и других таких ценных морепродуктов, «прибрежка» умрет.

В 90-е годы, когда администрации регионов распределяли ресурсы, рыболовецким предприятиям, занимающимся прибрежным промыслом, обязательно выделялись объемы крабов, других валютоемких объектов — это позволяло поддерживать «прибрежку».

На примере нашей ассоциации могу сказать: если будет принят федеральный закон, предусматривающий распределение 100% объемов моллюсков на аукционах, то рыбоперерабатывающий завод в Каменке, где работает 300 человек, закроется тут же. Потому что вылова только прибрежных объектов недостаточно, чтобы содержать это предприятие.

— В нынешних условиях, на ваш взгляд, сохраняется ли запрос на консолидацию отрасли? Останется ли поле деятельности для рыбохозяйственных объединений, и АРПП в частности?

— Очень хороший вопрос. В свое время был такой лозунг: «Построим на Дальнем Востоке, во Владивостоке рыбный кластер!» Потом идея какого-то специального проекта умерла. Но наша ассоциация, если вдуматься, как раз и воплощает намерение создать рыбный кластер, объединяющий предприятия разных сфер. В состав АРПП входят добывающие предприятия, которые осуществляют промышленное, прибрежное рыболовство.

В нашем объединении — крупнейшие в стране порты, через которые идет перевалка рыбопродукции: Владивостокский морской рыбный порт, «Далькомхолод», Диомидовский рыбный порт. С этими организациями работают предприятия рыбохозяйственного комплекса не только Приморского края, но и в целом Дальнего Востока. На долю Дальневосточного бассейна приходится две трети объема российского вылова, и вся продукция, которая отправляется на внутренний рынок, следует через наши порты. Да и не только рыба, которая идет в Россию!

При этом портовые предприятия Приморья постоянно развиваются. Диомидовский рыбный порт — один из новейших. «Далькомхолод» создает новый холодильник, сейчас строит вторую очередь. Компания приобрела также холодильный комплекс, где может храниться и продукция из водных биоресурсов. А как нас в период пандемийных логистических ограничений спас контейнерный терминал, созданный Владивостокским морским рыбным портом! И подчеркну, что эти проекты по развитию российского берега реализуются безо всяких инвестиционных квот.

В наше объединение входит и компания, которая занимается организацией перерабатывающих производств, — «Технологическое оборудование». Есть предприятия аквакультуры, добытчики краба, реализующие судостроительные проекты; группа компаний «Доброфлот», развивающая переработку на берегу. Дальневосточный государственный технический рыбохозяйственный университет, готовящий кадры для отрасли. Компания «Нерей» — один из крупнейших дистрибьюторов рыбной продукции: кто еще в России сегодня закупает столько современных автомашин, чтобы обеспечить качественную доставку рыбы?

Вот такая у нас структура. Это ли не консолидация отрасли? Это ли не рыбопромышленный кластер?

— Уходящий год был очень непростым. Решения вопросов отрасли вы добиваетесь, в том числе и объединив усилия с коллегами — руководителям других ассоциаций. Что дает такое взаимодействие?

— Всегда управление в отрасли строилось по бассейновому принципу. Такой подход показывал очень хорошие результаты и в советские времена. Актуален он и сейчас. Если мы — предприятия Приморского края, это не значит, что работаем только в Японском море. Промысел наш флот осуществляет и в Охотском, Беринговом морях — там же, где ведут лов камчадалы, магаданцы, хабаровчане, сахалинцы. Так что нет ничего удивительного в том, что жизнь подсказала нам создать Координационный совет рыбохозяйственных ассоциаций Дальнего Востока. Каждый вторник мы собираемся на планерки совета и очень признательны «Фишньюс» за организационное обеспечение этих встреч и их освещение.

Что дает такое взаимодействие между ассоциациями? Понимание процессов, происходящих в каждом из рыбодобывающих регионов Дальнего Востока. Помимо региональных ассоциаций, в работе совета участвует и отраслевое объединение, специализирующееся на определенном промысле, — Ассоциация добытчиков краба. Общее понимание ситуации помогает нам готовить совместные решения и предложения для федеральных органов власти. Занимаемся и стратегическими вопросами, и исключительно прикладными — такими, как изменения правил рыболовства.

Было очень отрадно услышать, когда на парламентских слушаниях в октябре глава комитета Госдумы по аграрным вопросам Владимир Иванович Кашин отметил, что именно по просьбе Координационного совета до первого чтения законопроекта о квотах организовали его обсуждение.

Работа в составе Координационного совета — это очень хороший опыт, который дает нам возможность принимать консолидированные решения. В очень сложных условиях радикального изменения закона о рыболовстве совет выработал свою позицию, которую и будет отстаивать.

В Государственной думе более 400 депутатов. И каждому из них совет перед рассмотрением законопроекта в первом чтении направил обращение. Надеемся, что при втором чтении парламентарии сделают правильный выбор.

Думаю, мы продолжим такую практику работы с депутатами. Не знаю, есть ли еще где-то в России объединения, которые накануне важных изменений законодательства так обратились бы к каждому народному избраннику в Государственной думе. А за нашими письмами стоит мнение десятков тысяч рыбаков Дальнего Востока — основного рыбопромыслового бассейна страны.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > fishnews.ru, 25 ноября 2022 > № 4220738 Георгий Мартынов

Реформа по инвестквотам будет иметь негативные последствия

Находящийся на рассмотрении Госдумы квотный законопроект более всех затрагивает Дальний Восток. Однако за страстями вокруг реформы по перераспределению ресурсов заинтригованно наблюдает вся рыбная отрасль. Своей точкой зрения, с учетом положения дел на Северном бассейне, с Fishnews поделился генеральный директор Союза рыбопромышленников Севера (СРПС) Константин Древетняк.

МНОГИЕ РАЗОРЯТСЯ

— Константин Владимирович, чем чревато принятие законопроекта о втором этапе реформы с квотами? В целом по отрасли и отдельно по Северному бассейну?

— В своем нынешнем виде этот законопроект не затрагивает рыбные запасы Севера, только крабов. Что касается дальневосточников, то для них это отъем очередной доли квот, распределенных по историческому принципу. Думаю, что в целом это будет иметь негативные последствия, особенно для мелких компаний. Конечно, многие разорятся. Какие бы красивые слова при этом не произносились о том, что инвестквоты — это будто бы эффективное использование ресурса, строительство нового флота и появление новых рабочих мест. На самом деле рабочих мест станет меньше. Чем выше производительность труда, тем меньше на предприятии рабочих мест. Одно новое современное судно заменяет два-три из ныне работающих. И неправильно говорить только об экономической эффективности, забывая о социальных вопросах, особенно актуальных для Дальнего Востока и Севера. Здесь первая проблема приморских регионов — это отток населения. И второй этап квотной реформы неминуемо усилит этот процесс.

— Но предполагается построить еще и рыбоперерабатывающие заводы…

— Да, однако это все равно не тысячи работников, потому что на этих заводах предполагается высокий уровень автоматизации и использование современного оборудования. Я не против повышения производительности труда, но давайте говорить правду: квотная реформа однозначно не увеличит количество рабочих мест.

— Как вы думаете, почему рыбу Северного бассейна не вписали в законопроект?

— Посмотрите, что на Северном бассейне происходит с запасами. По итогам 52-й сессии СРНК отмечено снижение на 20% российской квоты главного нашего промыслового объекта — трески. А если считать с 2019 года, то снижение уже 30%. Получается, что 20% квот у рыбаков заберут в рамках первого этапа программы инвестквот, еще 30% уже забрала природа. Вы представляете, какой это удар для маленьких и средних компаний? Да, второй этап программы инвестквот пока не затрагивает Северный бассейн, но мы же понимаем, что аппетит приходит во время еды. Казалось бы, ничто не предвещало и первого этапа, а уж второго — тем более. Мы помним, что во время первого этапа нас заверяли, что это разовое действие. А потом появился второй этап инвестквот, пусть пока только для Дальнего Востока. Но рыбаки Севера опасаются расширения и продолжения программы.

— То есть вы опасаетесь, что Северный бассейн впишут во второе чтение закона о квотной реформе? Он же пока только первое чтение прошел…

— Можно всего ожидать. Возможно вписывание Севера во второй этап либо же появление третьего и четвертого этапов… Все помнят, что происходило до первого чтения. Рыбацкие сообщества, приморские регионы, губернаторы либо высказывались открыто против, либо предлагали подойти более взвешенно: дождаться итогов первого этапа. И в Госдуме, и в Совете Федерации выступали на стороне рыбаков. Но в итоге законопроект благополучно прошел первое чтение. Те, кто это все устроил, просто не обращают внимания на общественное мнение.

О МОЩНОСТЯХ И ПОТРЕБНОСТЯХ

— По поводу еще не подведенных итогов первого этапа инвестквот. Как он реализуется на Севере?

— Пока что у нас построено только два судна Северо-Западного рыбопромышленного консорциума (СЗРК). Причем первое судно было заложено еще до начала реализации программы, его просто включили в первый этап. Если по итогам первого этапа построят порядка десяти-пятнадцати этих, назовем их так, супертраулеров, то ловить им будет просто нечего. Сейчас никто не хочет об этом говорить, но если свою серию построит «Норебо», если будет завершена серия СЗРК (каждое из их судов сможет осваивать тысяч по 30 тонн в год), то они будут вылавливать львиную долю всех квот Северного бассейна. А остальные что будут делать?

При этом новые суда — очень дорогие, их надо окупить. И получится на Северном бассейне то, что происходит сейчас на Дальнем Востоке: когда участники первого этапа требуют донаделения их квотами в рамках поддержки инвесторов. Им могут пойти навстречу, потому что имеющие место задержки со строительством судов — это действительно дополнительные траты на обслуживание кредитов.

— А что с береговыми заводами? У вас же много строили в рамках первого этапа…

— Я всегда был против идеи строить береговые заводы ради самих береговых заводов. Строить их нужно под квоты, под твердое понимание, откуда будет поступать сырье. Чтобы не получалось так, что сначала заводы построили, а после начались крики: «У нас нет сырья!», обращения к администрации области и так далее. К сожалению, у нас есть введенные в эксплуатацию заводы, которые простаивают из-за нехватки сырья. Кому-то цена не подходит, но рыбак не обязан поставлять фабрике сырье в убыток себе.

— То есть у вас уже сейчас мощности по переработке превышают потребности?

— Думаю, да. Особенно с учетом фабрик, построенных специально под переработку свежья и вынужденно закрывшихся из-за встряски с регулированием прибрежного рыболовства в 2020-2021 годах.

Если бы организаторы квотной реформы ставили перед собой задачи социального характера, в частности создание рабочих мест, то строительство новых заводов было бы целесообразно. К сожалению, у нас на рыбную отрасль с этой точки зрения не привыкли смотреть. Нам часто ставят в пример Норвегию. А Норвегия свою квоту в 261 тыс. тонн (в 2023 году) вполне могла бы выловить 10-15 супертраулерами, которые легко бы построила. Но тогда у населения прибрежных регионов возникли бы проблемы социального характера, и Норвегия этого не делает. А в России, к сожалению, рыболовство рассматривают с точки зрения чистой экономики.

КРАБОВАЯ ТУРБУЛЕНТНОСТЬ

— Рыбу в рамках второго этапа на Севере пока не забирают, зато крабы и моллюски — как у всех.

— У нас добывают только гребешка, хотя на Севере обитают и другие промысловые моллюски — те же знаменитые трубачи, например. Но в настоящее время нет понимания, как эти трубачи осваивать в рамках промышленного лова и где располагаются их промысловые концентрации. Что касается гребешка, то его запасы на Северном бассейне сейчас на низком уровне и в ближайшие годы в рамках промышленного рыболовства его однозначно добывать не будут. Кроме того, ранее гребешок уже продан на аукционах. Так что я не возьмусь предсказывать, будут ли его перераспределять…

По большому счету, второй этап квотной реформы в нынешнем его виде затрагивает на Северном бассейне только крабов. И здесь у нас своя специфика: краб на Севере никогда не распределяли по историческому принципу. На аукционе в 2004 году был выкуплен весь камчатский краб. В 2016 году с аукциона также продали впервые введенного в промысел снежного краба (опилио). Однако в 2019 году по 50% и камчатских, и снежных крабов вновь выставили на аукционы. Особенно обидной была ситуация с опилио — ведь его продали всего три года назад. Это было уже чересчур, нарушение всех правил игры.

Однако теперь предполагают продать оставшиеся 50% обоих видов. Ситуация усугубляется тем, что уже сейчас на Северном бассейне переизбыток судов-краболовов. Если ввести новые, более производительные, краболовы, то они элементарно выловят все, им просто не хватит квот.

— Тем не менее группа компаний «Антей» активно строит …

— Они глубоко вошли в этот процесс, и у них есть свое видение. Тем более они ведут промысел как на Северном бассейне, так и на Дальнем Востоке, так что имеют возможность маневрировать мощностями.

Нужно принимать во внимание, что мы пока не можем делать долгосрочные прогнозы о состоянии крабовых популяций и, соответственно, объемов ОДУ. Камчатский краб — акклиматизированный на Севере. Согласно теории акклиматизации, его запас может неожиданно «взлететь», а может и резко снизиться. Не говоря уже о снежном крабе, который неизвестно как попал в Баренцево море. Его популяция может в настоящее время находиться на пике численности, а потом в какой-то момент может рухнуть, и мы будем находить опилио только единично. По теории акклиматизации, новый вид долго вселяется в водоем, затем длительное время его особо и не видно, потом следует взрыв численности, а потом — стабилизация запаса. На каком уровне пройдет стабилизация, никто не знает. Поэтому популяцию опилио надо рассматривать сейчас очень осторожно. Необходимо интенсивно ее изучать.

ВОЗМОЖНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

— Предположим, что рыбаки в борьбе против квотной реформы победили. При этом у рыбной отрасли есть своя стратегия развития с задачами: больше рыбы, больше денежных поступлений, выше потребление рыбы россиянами и так далее. Что нужно предпринять вместо квотной реформы, чтобы отрасль улучшила свои целевые показатели?

— Я буду говорить только про Северный бассейн. Здесь в первую очередь надо принимать во внимание, что вылов почти всех промысловых объектов регулируется Россией не самостоятельно, а в рамках международных организаций. Я имею в виду район НАФО, открытые части Северной Атлантики и так далее. Нам совершенно необходимо сохранить здесь максимальный вылов. Сейчас наша доля в этих районах снижается из-за того, что мы мало ловим. Так вот, первое, что необходимо сделать — это сосредоточить усилия на сохранении своих «ключей» в районах международного промысла.

Что касается увеличения финансовых поступлений, то для этого совсем необязательна программа инвестквот и крабовые аукционы. Больше денег казна будет получать, в частности, от повышения платы за пользование биоресурсами, которая резко вырастет и по треске, и по крабу, и по другим объектам. И через определенный период денежные поступления превысят разовую выручку от крабовых аукционов. Но кого-то это не устраивает, потому что квоты сохранятся у прежних игроков.

Что касается увеличения потребления рыбы россиянами, то у власти достаточно регуляторных рычагов, чтобы перенаправлять по необходимости отечественную рыбопродукцию с внешнего рынка на внутренний. Однако оперировать статистикой нужно очень внимательно. Например, надо учитывать, не всегда рыба, отгруженная в Норвегии, следовала на экспорт. Много такой рыбы шло в Россию. Просто рыбаку иногда выгодней выгрузиться в Норвегии и отправить улов автомобильным транспортом в Россию, а самому вернуться на промысел. Кроме того, надо учитывать и ту рыбу, которую добывают в рамках любительского рыболовства для собственного потребления.

Нужно помнить, что у нас есть регионы, например, степные, где не развита культура потребления рыбы. В то же время житель архангельской деревни на побережье может и по 100 кг рыбы в год съедать. Поэтому если мы просто сопоставляем усредненные показатели потребления жителей России и Японии, то такое сравнение просто некорректно.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Россия. СЗФО > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 15 ноября 2022 > № 4210575 Константин Древетняк

Глава Росрыболовства ответил на вопросы сенаторов по второму этапу программы инвестиционных квот в формате «Открытого диалога»

10 ноября 2022 года состоялся «Открытый диалог» с руководителем Федерального агентства по рыболовству Ильей Шестаковым.

Глава Росрыболовства выступил с докладом о показателях развития отрасли, с момента принятия решения о первом этапе инвестиционных квот, а также ответил на широкий круг вопросов, которые касались законопроекта о втором этапе модернизации отрасли (продолжение программы «инвестиционных квот» и распределение крабов на аукционах с инвестиционными обязательствами).

«За последние годы мы приблизились к объему вылова в 5 млн тонн добычи водных биоресурсов, российские рыбаки перешагнули этот порог спустя четверть века и уверено держат планку. Вырос уровень самообеспечения рыбной продукции внутреннего рынка.

При этом мы можем совершить значительный рывок в увеличении вылова. Еще 1 млн тонн можем добывать за счет промысла только на Дальнем Востоке. Нужны дополнительные мощности для вылова», — сказал Илья Шестаков.

Глава Росрыболовства отметил, что объемы инвестиций в отрасль за 5 лет выросли в 2,7 раза и составили в 2021 году 77 млрд рублей. Основной стимулирующей мерой стала программа инвестиционных квот и крабовые аукционы с инвестиционными обязательствами.

«Несмотря на поэтапное увеличение сроков закрепления квот по «историческому» принципу для того, чтобы рыбаки, как казалось, могли инвестировать в развитие своего же бизнеса, обновления производственного фонда отрасли практически не происходило на протяжении всех этих лет. Износ флота уже подходил к критическому уровню. Поэтому было принято решение на Президиуме Госсовета о внедрении механизма инвестиционных квот. Мы считаем, что в целом это позволило, действительно, улучшить ситуацию с точки зрения модернизации флота», — сказал Илья Шестаков.

По словам главы Росрыболовства, без внедрения нового механизма средний возраст флота к 2030 году составил бы более 40 лет. Суда стали бы непригодны для последующей модернизации. По итогам первого этапа произойдет обновление на 80% мощностей флота Северного бассейна и на 40% флота Дальнего Востока, а дальневосточный флот обеспечивает 70% всех уловов в стране. По итогам первого этапа к 2030 году возраст судов сократится до 21 года, если реализуем второй этап, флот омолодится в среднем до 9 лет.

«Рыбный экспорт в натуральном выражении вырос с 2016 года на 7,4%, а в денежном – на 77%, до 6,6 $млрд. Рост стоимости российской рыбной продукции при незначительном повышении объемов поставок произошел, конечно же, за счет увеличения мировых цен на рыбную продукцию в принципе, но и за счет того, что очень важно, что выросла доля экспорта переработанной рыбы, а не сырья», — сказал Илья Шестаков.

Например, в 2017-2020 годы среднегодовое значение доли глубокой переработки минтая в структуре отечественного производства составило 16,5% всего, в США — более 92%. Россия и США лидеры по вылову минтая в мире и главные конкуренты.

«Россия, фактически, была рыбным сырьевым донором мирового рынка. В 2021 году показатели глубокой переработки в стране существенно возросли. По минтаю доля достигла 28%, по всем видам рыб достигла 24%. Очевидно, что уже сейчас после реализации отдельных объектов первого этапа инвестиционных квот мы можем уверено говорить о положительных промежуточных результатах», — констатировал Илья Шестаков. Благодаря реформе, в России будет самый современный флот, новые рабочие места, устойчивое социально-экономическое развитие приморских территорий и страны в целом.

Депутаты Государственной Думы РФ приняли в первом чтении законопроект «О внесении изменений в Федеральный закон «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» о втором этапе инвестиционных квот.

В рамках второго этапа программы модернизации мощностей рыбной отрасли запланировано выделение для Дальневосточного рыбохозяйственного бассейна дополнительно 20% морской квоты, 50% оставшихся квот отдельных видов крабов. Что касается 20% ОДУ, в отличие от первого этапа, предлагается поделить поровну между инвесторами на строительство рыбоперерабатывающих комплексов и судов (в первый этап было соотношение 5% на 15% соответственно). Второй этап направлен на повышение эффективности освоения высоколиквидных объектов промысла: крабов, моллюсков и ценных беспозвоночных.

Руководитель Росрыболовства отметил, что в редакции законопроекта ко второму чтению будут учтены мнения регионов для сохранения стабильного социально-экономического развития приморских территорий «При подготовке законопроекта перед нами стояла главная задача — это модернизация рыбохозяйственного комплекса страны. Конечно, необходимо строительство новых судов, необходимо строительство и новой инфраструктуры, не хватает холодильных мощностей на Дальнем Востоке, необходимо развивать специализированные портовые мощности. Но мы услышали критику в наш адрес со стороны регионов ко второму этапу программы инвестквот. Готовятся поправки по поводу исключения моллюсков и других ценных морепродуктов для распределения на аукционах. Мы также хотим найти решение для малого и среднего бизнеса. Слышим и другие вопросы, которые регионы поднимали», — сказал Илья Шестаков.

Сейчас идет активная работа над поправками в рамках согласительной межведомственной комиссии под руководством вице-спикера Госдумы Алексея Гордеева, в которой Росрыболовство принимает активное участие.

При подготовке ко второй волне реформы Росрыболовство провело анализ промежуточных итогов первого этапа инвестиционных квот: во-первых, в регионах увеличилось количество рабочих мест за счет строительства новых рыбоперерабатывающих заводов, во-вторых, выросли налоговые отчисления в региональные бюджеты.

Руководитель Росрыболовства Илья Шестаков также ответил на вопрос о сроках открытия промысла байкальского омуля.

«Большая работа проведена с регионами по восстановлению запасов байкальского омуля: это и рыбоохрана, и вопросы воспроизводства. Мы в разы увеличили воспроизводство байкальского омуля. Наука по итогам мониторинговых исследований давала сначала более позитивные прогнозы, сейчас они чуть скорректированы. Несмотря на это, в следующем году мы открываем небольшой объем для любительской рыбалки», — сказал Илья Шестаков.

В 2023 году запланированы дополнительные исследования запаса омуля, по итогам которых ученые дадут более точный прогноз.

«Пока мы ориентируемся на 2025 год (открытие промышленного вылова). Но если мы увидим положительные данные, конечно, мы сделаем это раньше, понимая социальную значимость байкальского омуля для регионов», — добавил глава Росрыболовства.

Одним из острых вопросов «Открытого диалога» стала тема ценообразования и обеспечения доступности рыбной продукции для населения.

«Это действительно важный, но при этом и очень сложный вопрос, который находится на стыке нескольких ведомств. Со своей стороны, конечно, мы уделяем этому много внимания: важно, чтобы рыбаки привозили на берег качественную продукцию, с точки зрения развития портовой инфраструктуры, необходимо достаточное количество холодильных мощностей, где эту рыбную продукцию хранить. Создана специальная рабочая группа с РЖД для оперативности перевозок рыбной продукции. Контроль за передвижениями рыбной продукции идет такой, как за пассажирскими поездами: чтобы нигде ничего не встало. Выделяются субсидии на железнодорожные перевозки отдельных видов водных биоресурсов. А дальше, действительно, есть большая проблема, которую нам необходимо решать совместно с Минпромторгом. Это вопрос, связанный с большим количеством перекупщиков, и самое важное, — работа с сетями, с небольшим магазинами. Потому что именно в рознице происходит основной рост стоимости продукции. Конечно, активно надо работать с точки зрения внесения изменений в закон о торговле. К сожалению, другого пути у нас нет», — сказал Илья Шестаков.

Глава Росрыболовства ответил также на другие вопросы, касающиеся искусственного воспроизводства, регулирования промысла пресноводных видов рыб, реконструкции рыборазводных заводов и других актуальных тем.

Источник: Объединенная пресс-служба Росрыболовства

Россия > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fish.gov.ru, 11 ноября 2022 > № 4217590 Илья Шестаков

Труд рыбака заслуживает глубокого уважения

Сенаторы активно ставят перед федеральными ведомствами вопросы, связанные с программой инвестквот и аукционов. Здесь необходимы очень тонкая настройка, внимательное отношение, ведь предприятия отрасли выполняют важные социально-экономические задачи, уверена член Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Людмила Талабаева. О возникающих вопросах парламентарий рассказала в интервью Fishnews.

— Людмила Заумовна, вы с самого начала занимались проблематикой программы квот под инвестиции. Предприятия, отраслевые объединения беспокоят перспективы второго этапа. Что вы об этом думаете? Какие видите подходы к этому вопросу?

— Первый этап предусматривал выделение под новый вид квот — на инвестиционные цели — 20% объемов рыбных объектов и 50% — крабов. Может быть, это был правильный шаг, хотя и тогда законы принимались очень тяжело. Когда в законодательство вносились изменения по инвестквотам, разработчики обещали, что будут построены большие современные перерабатывающие предприятия, новые промысловые суда. Это очень важно, ведь необходимо и обновлять флот, и создавать новые перерабатывающие заводы, выпускающие рыбную продукцию с высокой добавленной стоимостью.

Совет Федерации на постоянной основе занимается вопросами рыбной отрасли. При нашем комитете по аграрно-продовольственной политике и природопользованию создана профильная рабочая группа. Мы говорили и Федеральному агентству по рыболовству, и Министерству сельского хозяйства, и Счетной палате: отчитайтесь, давайте сначала проведем глубокий анализ по первому этапу программы инвестиционных квот. Если для государства он прошел с большим плюсом, если сегодня бизнес от изменений только выигрывает и все выполнено, что мы планировали, тогда будем думать над вторым этапом. В итоге Счетная палата просто положила регулятора на лопатки, занимаясь таким анализом.

В сентябре наш комитет Совета Федерации проводил совещание по второму этапу программы инвестквот. К этому времени у нас были обращения губернаторов всех основных рыбодобывающих регионов Дальнего Востока, по видео-конференц-связи в обсуждении участвовали представители субъектов Федерации — региональных парламентов, ассоциаций. Все они присутствовали, всех очень беспокоит эта тема. Дело в том, что на втором этапе к рыбным и крабовым квотам под инвестиции предложили еще добавить права на добычу моллюсков и прочих водных беспозвоночных. Это, конечно, тревожит, ведь у нас есть поселки, где небольшие предприятия занимаются промыслом, например, морского ежа — этот ценный объект отправляется на экспорт, а за счет вырученных средств хозяйствующий субъект обеспечивает добычу рыб прибрежного комплекса, сдает уловы практически по себестоимости в близлежащие населенные пункты. Таким образом, выполняется социальная программа. Если права на промысел морепродуктов отправятся на аукционы, что будет с поселко- и градообразующими предприятиями, с малым и средним бизнесом, которые сегодня живут за счет работы на этих видах водных биоресурсов?

Летом я побывала в Охотском районе Хабаровского края — это труднодоступные территории. В таких местах градообразующие предприятия реконструируют дома, строят общежития, зимой занимаются уборкой снега, обеспечивают энергоснабжение. Такие организации делают все, чтобы жили эти поселки. В свое время благодаря первооткрывателям прирастали наши российские земли. Неужели мы теперь допустим, чтобы они опустели? Конечно, мы не должны бросать эти территории.

Поэтому нужно сегодня посмотреть, как выполняется первый этап квот под инвестиции, устранить недостатки программы, а потом думать над вторым этапом. Причем сделать так, чтобы никто не пострадал. Для нас, сенаторов, это тоже очень важная тема.

На правительственном часе с министром сельского хозяйства Дмитрием Патрушевым председатель Совета Федерации Валентина Ивановна Матвиенко подчеркнула, что до того как идти на новые изменения, нужно разобраться с результатами первого этапа.

— Вы упомянули, что надо решить сначала вопросы, связанные с первым раундом. Те же рыбаки Охотского района говорили, что из-за того, что минтай и сельдь сблокированы в один пакет квот, они не смогли включиться в программу.

— Они хотели и готовы были участвовать, но объединение в один пакет квот вылова минтая и сельди не дало такой возможности. Удаленность промысловых районов, закрытие морской навигации в период основной добычи минтая не позволяют в тех местах доставлять уловы на береговой завод. Поэтому, конечно, нужно предусмотреть в правовой базе разделение объектов промысла, чтобы у предприятий была возможность воспользоваться механизмов для строительства береговой переработки.

Регулятор и другие госорганы не должны только сидеть в своих кабинетах, ведь многие вещи из Москвы не видны и не понятны. Необходимо общаться с рыбаками, работать «на земле» — только тогда можно принимать законы, которые будут действовать на благо нашей великой Родины и наших предприятий, обеспечивающих продовольственную безопасность страны.

— Звучит критика в адрес бизнеса, но в целом ведь компании развиваются, вкладываются в производственную базу.

— Да, развитие отрасли очень хорошо демонстрировала рыбопромышленная выставка в Санкт-Петербурге, на которой я побывала в сентябре.

При этом мы не должны скрывать тех проблем, которые действительно существуют. Огромный процент рыбы добывается на Дальнем Востоке, отсюда рыбные грузы отправляются по всей стране. Но рыбопродукция в центральных регионах дорогая. Люди об этом говорят? Говорят. Подчас она не очень хорошего качества. Об этом тоже говорят. Но какие тут претензии могут быть к рыбакам? Их дело — принести стране уловы. Подчас рыба поступает на холодильник в порту, и у нее уже другой владелец, который занимается хранением, транспортировкой. Дальше в процесс включаются торговые сети и так далее. Необходимо идти по всей этой цепочке и смотреть, где у нас есть проблемы, а не «кошмарить» рыбаков. Надо решать все эти вопросы, чтобы конечный покупатель получал рыбу с небольшой наценкой, хорошего качества. Чтобы на столах россиян были рыбные блюда. Причем к каждой проблеме на пути доставки рыбы потребителю должен быть внимательный, профессиональный подход.

Мы — чиновники, правительство, парламентарии — должны каждый на своем уровне сделать все, чтобы бизнес жил спокойно. Я с глубоким уважением отношусь к рыбакам, это настоящие мужчины. Притом что труд у них тяжелейший, они большие молодцы. Надо им просто не мешать.

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > fishnews.ru, 25 октября 2022 > № 4197625 Людмила Талабаева

Лососевая путина показала неплохие результаты

Сахалинский рыбохозяйственный совет подвел предварительные итоги лососевой путины на островах. Объемы добычи превзошли результаты и предыдущего четного, 2020-го, и 2021-го года. По уловам красной рыбы регион на второй ступеньке среди дальневосточных территорий: больше результат только у Камчатского края. При этом в ряде районов ситуация остается непростой. Основные тенденции лососевого сезона в интервью Fishnews обрисовал министр по рыболовству Сахалинской области Иван Радченко.

— Иван Борисович, расскажите, пожалуйста, об особенностях лососевой путины нынешнего года. Где и по каким объектам какие результаты? В каких районах промысел считается достаточно успешным? А где, наоборот, возникли сложности?

— Вылов тихоокеанских лососей превысил 90 тыс. тонн. Из общего объема на добычу горбуши пришлось 62 тыс. тонн, кеты — более 27 тыс. тонн. Нерки освоено около 1300 тонн, кижуча — 710 тонн. Прогноз, который изначально давала отраслевая наука, по горбуше оправдался более чем на 75%. Это достаточно успешный показатель.

По кете освоение возможного вылова приближается к 70%. Добыча этого вида тихоокеанских лососей еще продолжается. На Курилах она открыта до 30 ноября. По юго-западному Сахалину прогноз по кете освоен на 71%, в Восточно-Сахалинской подзоне первоначально рекомендованные объемы выбраны на 124%. По Южно-Курильской зоне освоение составило 39%: из рекомендованных 17 тыс. тонн добыто 6,6 тыс. тонн. С учетом того, что промысел будет продолжаться еще больше месяца, возможно, освоение объемов кеты в Сахалинской области приблизится к 70%.

Общий объем добычи тихоокеанских лососей на 30 тыс. тонн превысил показатель за аналогичный период предыдущего четного, 2020-го, года. В целом можно сказать, что путина проходит успешно.

Среди муниципальных образований первое место по объемам добычи традиционно у Курильского района, где предприятия выловили более 20 тыс. тонн горбуши. Хорошо сработал и Долинский район, в котором добыто более 13 тыс. тонн этого вида лососей. Третье место — у предприятий Поронайского района, они взяли 6700 тонн горбуши. Залив Терпения был закрыт для промысла, но работало северо-восточное побережье Сахалина.

— Интересно, что Курильский район стал выходить в последние годы на первое место по уловам горбуши.

— Сахалинская область остается лидером в России по искусственному воспроизводству тихоокеанских лососей, а в самом регионе по этому направлению на первом месте Итуруп. Предприятия на острове занимаются воспроизводством не только кеты, но и горбуши. И думаю, в том числе и деятельность лососевых рыбоводных заводов позволяет поддерживать объемы вылова на достаточно высоком уровне.

В целом лососевые рыбоводные заводы Сахалинской области ежегодно выпускают в естественную среду обитания свыше 1 млрд экземпляров тихоокеанских лососей. Это позволяет осваивать порядка 30 тыс. тонн кеты. В нынешнем году новый завод ввела в эксплуатацию на реке Комиссаровка на Сахалине компания «Салмо Плюс», также новое предприятие до конца года запустит на Итурупе компания «Континент». Таким образом, в регионе будет уже 72 ЛРЗ. Планируется заложить на инкубацию не менее 1 млрд 200 штук икры. По оперативным данным, уже обеспечена закладка свыше 700 млн икринок. Так что нет сомнения, что план будет выполнен.

— Как в этом году отработала региональная комиссия по анадромным? Ведь именно от ее решений зависит организация промысла.

— В целом комиссия работала достаточно слаженно. Наука, филиал Главрыбвода, территориальное управление Росрыболовства готовили рекомендации, комиссия оперативно все вопросы рассматривала и принимала решения. За всю путину этого года только два раза большинство членов комиссии не согласились с рекомендациями, не приняли решение и рекомендовали науке доработать явные противоречия.

Для сохранения запасов традиционно областная комиссия по регулированию вылова анадромных видов принимала дополнительные меры. Не открывался промысел горбуши на юго-западном побережье Сахалина, в заливе Терпения. Были введены дополнительные меры регулирования на юго-востоке, они позволили оптимально заполнить практически все реки.

Отмечу, что впервые за шесть лет был открыт промысел в заливе Анива. Но добычу разрешили не сразу, а — как это и было предусмотрено стратегией организации путины — по факту заполнения нерестилищ производителями на 50% и более. Кроме того, были установлены проходные дни для пропуска рыбы, длина центрального крыла ставного невода была ограничена 500 метрами.

— А какие районы остаются проблемными с точки зрения подходов рыбы, сохранения запасов?

— Как я уже сказал, в заливе Терпения и на юго-западном побережье Сахалина промысел не открывался — такое решение принимается второй год подряд. Заполнение нерестилищ, как показал мониторинг, единичное, поэтому меры были введены правильные. Наука будет следить за ситуацией — за скатами, подходами, и надеюсь, что здесь, как и по заливу Анива, ограничения помогут, запас восстановится и через какое-то время можно будет открыть промысел. Рассчитываем и на вклад рыбоводных заводов юго-западного побережья в пополнение лососевых ресурсов.

Хорошее заполнение нерестилищ на юго-восточном побережье связываем в том числе с охраной рек, которую обеспечивают пользователи. Площадь нерестилищ огромная, государственных рыбинспекторов не хватает, даже несмотря на специалистов, прикомандированных на период путины из других регионов. Поэтому участие пользователей очень важно.

— В этом году у рыбной промышленности региона большое событие — юбилей СахНИРО. Важно, что на островах базируется рыбохозяйственная наука, работа ученых жизненно необходима отрасли.

— Да, совершенно верно. Именно ученые обеспечивают данные, которые позволяют эффективно осуществлять рыбохозяйственную деятельность, исходя из принципа приоритетности сохранения водных биологических ресурсов. Как в случае с рыбоводными заводами: мы поддерживаем частные инвестиции и создание новых производств, но работа должна вестись так, чтобы не нанести ущерба естественным популяциям. В основе должны быть именно взвешенные научные рекомендации.

Без науки у нас не было бы ориентиров для работы. От всей души хочу поздравить Сахалинский филиал Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (СахНИРО) с 90-летием! Пожелать отраслевой науке дальнейшего развития, новых открытий, укрепления материально-технической базы для исследований! Вклад ученых в современный рыбопромышленный комплекс неоценим.

— Вы уже говорили о лососевых рыбоводных заводах, но в регионе также взят курс на развитие марикультуры на Курилах. Как идет работа на этом направлении?

— На площадке Восточного экономического форума (ВЭФ) в сентябре губернатор Сахалинской области Валерий Лимаренко, руководитель Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков и генеральный директор КРДВ Николай Запрягаев подписали соглашение о развитии марикультуры на Курильских островах. Буквально перед этим подписанием Росрыболовство провело электронный аукционы по распределению рыбоводных участков: по итогам этих процедур пользователям на 25 лет предоставлено два РВУ в районе Малой Курильской гряды. Мы находимся в тесном контакте с предприятиями, заключившими договоры на участки. У них серьезные намерения развивать это направление.

Не состоялись аукционы по двум участкам в районе острова Кунашир. Но в соответствии с протоколом в течение шести месяцев должна быть вторая попытка. Будем прорабатывать вопрос с потенциальными инвесторами. Думаю, с учетом заключенного по линии руководства Сахалинской области соглашения о поддержке этого направления, заявки на участие в торгах поступят.

Также более 10 РВУ для аквакультуры сформировано на Сахалине, в заливе Анива. 10 октября прошел очередной аукцион по закреплению участка в этой акватории.

На Курилах особое внимание уделяется искусственному воспроизводству серого морского ежа. Также перспективные для выращивания объекты — это гребешок, трепанг, устрицы. Условия вокруг Курильских островов уникальные и позволяют все эти виды выращивать. В заливе Анива основной объект воспроизводства на сегодня — это гребешок, в небольших количествах — морской еж.

— Готовит ли сейчас область какие-то предложения для внесения в правила рыболовства для Дальневосточного бассейна?

— Уже после того, как были сформированы новые бассейновые правила рыболовства (вступили в силу с 1 сентября 2022 года — прим. ред.), образовался целый пакет актуальных изменений. Чтобы не задерживать новую редакцию правил, решено было эти поправки внести уже другим, следующим приказом Министерства сельского хозяйства РФ. Благо, сейчас правила рыболовства вывели из-под действия закона об обязательных требованиях, то есть на них не распространяются ограничения по срокам вступления в силу. Мы добивались такого исключения, и это важно для оперативности регулирования промысла.

Думаю, теперь процесс внесения изменений в правила будет более быстрым. Тем более что руководитель Росрыболовства Илья Шестаков в последнее время лично участвует в заседаниях Дальневосточного научно-промыслового совета, больше внимания этому вопросу уделяется.

Что касается вопросов, которые, как мы рассчитываем, будет вынесен на предстоящее заседание ДВНПС, — минимизация рисков заморных явлений на реках, где нет искусственного воспроизводства и невозможно установить рыбоучетное заграждение. В этом году произошел существенный замор на реке Пугачевка. В первую очередь, конечно, повлияли климатические, гидрологические условия. После этого Росрыболовство поручило науке, рыбводу проработать предложения по недопущению подобных заморов в дальнейшем. Предварительно проработали вопрос внесения таких изменений в правила рыболовства. Надеемся, что на заседании научно-промыслового совета эта тема будет рассмотрена.

Маргарита КРЮЧКОВА, газета « Fishnews Дайджест»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Экология > fishnews.ru, 24 октября 2022 > № 4196995 Иван Радченко

Пришло время прислушаться к мнению рыбаков

Для второго этапа распределения квот под инвестиции необходима уверенность, что первый этап был успешным, считает гендиректор ПАО «Дальрыба» Вячеслав Москальцов. Пока он видит только урон для отрасли от этой идеи.

— Вячеслав Юрьевич, что собой представляет «Дальрыба» в настоящее время?

— «Дальрыба» была основана в 1959 году. Из советской системы она перешла в российскую, акционировалась и так далее. Сейчас у нас три судна, готовимся приобрести еще одно. Сегодняшняя «Дальрыба» специализируется на океаническом промысле, при этом объекты промысла у нас дифференцированы по трем направлениям: крабы, креветка и рыба (минтай, сельдь и так далее). Такая дифференциация придает нам дополнительную устойчивость, так что с финансовой точки зрения «Дальрыба» — это средняя стабильная компания.

— Часто доводилось слышать, что сейчас средние компании якобы сами по себе не существуют. Дескать, все они аффилированы с какими-то гигантами…

— Может, у кого-то и есть такое ощущение. Я не могу говорить за чьи-то ощущения. Но «Дальрыба» ни с кем не аффилирована. Мы работаем без сторонних инвесторов, и контрольный пакет акций принадлежит нашей семье.

Стабильны, потому что не вошли в первый этап

— Первый этап инвестквот и крабовых аукционов как-то отразились на «Дальрыбе»?

— Мы потеряли квоты на тысячу тонн краба. И мы не стали входить в проекты по рыбным инвестквотам. И сейчас, спустя время, я полагаю, что мы так стабильны сегодня именно из-за неучастия в первом этапе. Не знаю, что было бы, если бы мы пошли. Но мы, имея опыт участия в аукционах 2000-х годов, отнеслись к идее новых аукционов, скорей, негативно.

Я не скажу, что мы сразу отказались от этой идеи. Нет, мы очень серьезно изучали вопрос возможности строительства флота. Но когда мы подходили к определенному решению, началась пандемия, а сейчас вообще непонятная ситуация.

В 2015 году, после известного заседания президиума Госсовета, во Владивосток приезжали представители ОСК. Я тогда спрашивал их, смогут ли они заранее гарантировать качество, сроки выполнения заказов и окончательную стоимость строительства судов. Они только молчали. При этом, по предварительным данным, стоимость строительства судна исчислялась в сотни миллионов долларов. Я сразу говорил, что для таких денег нужны гарантии. Мы ездили по верфям, но и на верфях нам не давали гарантий: мол, вы заходите в строительство, а там – как пойдет. Мы не могли согласиться на такие предложения. Это же надо занимать деньги и потом обслуживать долги, не зная точно, будет ли судно построено за три года или за семь. Брать на таких условиях кредиты очень рискованно.

Тем более что мы так и не знаем, каковы были результаты первого этапа. Я полностью согласен со словами спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко: необходимо разобраться с результатами первого этапа. Если все хорошо, предъявите аргументы, что у участников первого этапа прекрасные бухгалтерские балансы, что нет проблем со строительством. Но нам же эти результаты не показывают, что вызывает подозрения: а все ли у вас в порядке?

— Чем грозит «Дальрыбе» второй этап квот под инвестиции?

— Глядя на финансовое состояние предприятия и на работу нашей команды, я уверен, что «Дальрыба» выживет. Но нормально развиваться мы не сможем из-за чрезмерной финансовой нагрузки. Есть вопросы, уже сейчас требующие серьезного финансового вмешательства. В первую очередь это заработки рыбаков. Можно сколько угодно рассуждать о подготовке кадров в Дальрыбвтузе и других ведомственных учебных заведениях, но если заработки рыбаков не поднимать, то все впустую. Потому что рыбаки в иностранных компаниях получают в разы больше. Но как рыболовецким компаниям поднимать зарплату, если их загоняют в кредиты? Власти планируют изъять из отрасли новые 300 млрд рублей на аукционах, еще столько же хотят заставить вложить в строительство судов. После этого на решение других насущных вопросов у предприятий просто не останется денег.

Так ли необходимо за счет разового изъятия из рыбной отрасли этих денег наполнить бюджет? Я не слышал, чтобы вопрос стоял так остро: вот, страна умрет, если не собрать с рыбаков эти миллиарды. Может быть, бюджет удовлетворится не разовым особо крупным изъятием, а постоянными стабильными поступлениями, пусть и поменьше?

Моллюсковые аукционы ударят по «прибрежке»

— Особой критике в планах второго этапа подвергся тезис о том, что моллюски — такой же высокодоходный бизнес, как крабы…

— Я думаю, что эта идея исходит от тех, кто вообще плохо представляет себе прибрежное рыболовство. У нас был рыбокомбинат, и мы десять лет занимались прибрежным рыболовством. Это крайне сложный бизнес. Даже людям, у которых есть и квоты, и производственные мощности, сложно такой бизнес организовать. Обратите внимание, что речь идет о предприятиях прибрежного промысла, разбросанных по всему дальневосточному побережью, по самым дальним уголкам. Это Курилы, Магаданская область, Камчатка, север Приморья. Это же очень далеко и некомфортно, поднять там производство невероятно сложно уже хотя бы по причине дефицита кадров. А если сейчас забрать у предприятий эти квоты и направить на аукцион, то их кадры просто разъедутся кто куда. Что тогда станет с прибрежным рыболовством?

— Станут ли крупные холдинги скупать малые квоты?

— Я не могу за них говорить. Тем более что сейчас такие турбулентные времена, когда непонятно будущее даже самих этих крупных холдингов. Но дело даже не в этом, главное, что даже крупные холдинги не смогут все скупить. Допустим, вот эта квота, вот этот ресурс им понравится, а этот — нет. Речь же идет об очень разных бизнесах. Ну, допустим, скупят они треть предприятий, а две трети придется закрывать? Ведь для прибрежных комбинатов именно квоты на моллюски — это финансовая база, за счет которой поддерживаются все остальные их промыслы…

Рыбаки все равно будут строить

— Один из аргументов чиновников — инициаторов второго этапа заключается в том, что через 5-7 лет предприятиям нечем будет облавливать свои квоты. А «Дальрыбе» будет чем?

— Да, «Дальрыбе» будет чем. Однако проблема старения флота, безусловно, стоит очень остро, в этом я согласен с чиновниками. Но дело в том, что программа строительства новых судов в обмен на квоты дает сбои. Оказалось, что реально введено в эксплуатацию совсем немного судов. Верфи не справляются. Это острейшая проблема для отрасли, которая сейчас не до конца видна, но через 5-10 лет она высветится очень серьезно. Какие есть выходы? Секонд-хенд? Мы лет пять искали его по миру, но его, в общем-то, и нет.

Так что выход один — надо строить. Либо в России, либо в дружественных государствах, вроде Турции и Китая. И компании будут это делать. Нам некуда деваться, мы найдем варианты, как построить флот. Но планированию инвестиций мешает постоянное ожидание «грома» в виде аукционов. Как планировать строительство крупнотоннажного судна, если ждешь, что вот-вот у тебя заберут квоты на аукцион и вся твоя финансовая модель обрушится?

Для развития нужна стабильность. В рыбной отрасли необходимо хотя бы 10-15 лет стабильности, без всяких изменений правил. Тогда ты можешь развиваться и строить планы. Я в 2018 году попробовал принять пятилетний план развития предприятия — наподобие советских пятилеток. Но у меня ничего не вышло и пришлось бросить эту идею. Потому что в 2018 году мы получили квоты, в 2019 году половина наших крабовых квот ушла на аукцион, а с 2020 году начались разговоры о том, что и вторую половину отнимут. Как тут что-то можно планировать?

— ОСК пытается диктовать рыбакам, какие суда им нужны…

— Рекомендации, наверно, нужны, и послушать их будет интересно, но диктата не должно быть. Рыбаки лучше знают, что им нужно. Я согласен, что не очень хорошо, когда каждая зашедшая в программу инвестквот компания начинает строить небольшую серию судов по отдельному проекту. Думаю, нужна определенная линейка судов, которые могут работать и на Дальнем Востоке, и на Севере. Чтобы специалисты, переходя из одной компании в другую, не встречали проблем с управлением механизма. Чтобы была нормальная ремонтная база. Чтобы была возможность создавать региональные сервисные центры по обслуживанию судов того или иного проекта. Так что здравость в предложении строить большими, многочисленными сериями есть. Другое дело, что ОСК необходимо для этого не диктовать, а хорошенько поработать с рыбаками и подобрать устраивающие всех варианты.

— Если не брать два крупных холдинга, то очевидно, что подавляющее большинство предприятий в отрасли против второго этапа. Как вы думаете, чем закончится противостояние? Закон все-таки примут?

— Нельзя не отметить, что законопроект создавался, не учитывая нынешние условия, схлопывание рынков сбыта, и все расчеты их по окупаемости для инвесторов устарели, а цены на строительство увеличились в разы. Я не знаю, примут или нет. Но убежден, что время прислушаться к мнению рыбацкого сообщества пришло. А рыбаки против второго этапа, в том числе и мы.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 17 октября 2022 > № 4185013 Вячеслав Москальцов

Суда — это основа всей отрасли

Механизм инвестиционных квот остается одной из самых острых тем в рыболовной отрасли. Обсуждают как ход первого этапа, так и последствия введения второго. В холдинге «Норебо», участвующем в первом раунде с судами для Дальневосточного и Северного бассейна и береговой фабрикой, считают, что государству стоит продолжать программу, причем сделать акцент на флот. Об этом в интервью Fishnews рассказал заместитель директора УК «Норебо» Сергей Сенников.

— Сергей Александрович, сколько всего у «Норебо» сейчас судостроительных заказов?

— Десять судов для тралового промысла у нас строятся на Северной верфи. Также должно быть построено четыре ярусолова — это суда примерно той же архитектуры, что и траулеры, заказ мы переносим с Северной верфи на предприятие «Пелла Стапель». Кроме того, после приобретения группы компаний «ФЭСТ» к нам перешли ее два проекта по строительству судов.

— Какие заказы уже ближе всего к финалу?

— До конца года мы должны наконец-то получить первое судно «Капитан Соколов» (траулер-процессор из «капитанской» серии, которая строится на Северной верфи — прим. ред.). В начале следующего года планируется сдача второго судна — «Капитан Геллер». Постепенно, надеемся, темпы строительства будут увеличиваться. Видим, что на третьем-четвертом судне в серии наблюдается оптимизация работ, процесс идет быстрее и эффективнее. Так и должно быть с любой серией. Но сейчас в силу массы факторов происходит достаточно большая задержка — сначала повлияла пандемия, потом геополитическая ситуация.

— «Норебо» и Ассоциация судовладельцев рыбопромыслового флота, в состав которой входит холдинг, выступают за продолжение программы квот под инвестиции . Прежде всего вас интересует направление по строительству судов?

— Позиция «Норебо» заключается в том, что квоты вылова нужно выделять только под рыболовные суда. И развитие рыбной переработки на берегу должно осуществляться через вложения в рыбодобывающий флот. Он, в свою очередь, будет поставлять сырье (в живом, охлажденном или мороженом виде) на береговые предприятия. Тогда инвестор, вкладывающийся в судостроение, должен будет обеспечить переработку такого сырья на берегу. И пусть он сам решает, где оно будет располагаться — в прибрежном регионе, в Московском или где-то еще.

Мы излагали этот подход в нашей концепции — она не получила поддержки, но такой принцип несильно отличается от того, что в итоге предусмотрено проектом изменений федерального закона о рыболовстве. Предлагается вкладывать средства в рыбоперерабатывающие комплексы, объединяющие береговые заводы и суда-свежьевики. Если инвестировать только в береговое предприятие, то получается, что вложения идут лишь во вторичное звено. Первичное звено — это всегда рыбодобыча. Если мы обновим только перерабатывающие мощности на берегу, то получится, что можно продолжать осуществлять промысел старым флотом, который технологически даже не будет способен поставлять более качественное сырье. Это примерно то же самое, что обновлять фабрику на борту старого судна: фабрика будет современное, а само судно устаревшее.

У нашей группы компаний на Северном бассейне уже есть современное судно, спроектированное и оборудованное для доставки свежего сырья. Там установлен суперчиллер, позволяющий привозить на береговое предприятие охлажденную рыбу даже безо льда. Но для такой работы необходим именно новый флот. В концепции должны быть предусмотрены грамотное сохранение, доставка и выгрузка рыбы.

— Вы говорите: строить современные суда. И у вас есть пример такой работы. Но обязательна ли тогда привязка именно к заказу флота в России, ведь это ограничивает возможности компаний?

— Мы изучали вопрос, где можно осуществлять строительство. Да, до начала программы распределения инвестиционных квот строить флот за границей было дешевле и быстрее. В России такие компетенции были во многом утеряны. Сейчас, по сути, мы эти компетенции формируем заново или они приводятся в соответствие с наилучшими практиками в мире. Можно ли строить в нашей стране качественный флот? Можно. Мы в этом убедились. Пока это получается не так быстро и дороже, чем мы думали. Но в целом, на наш взгляд, есть все предпосылки, чтобы строительство на российских верфях шло качественно и по адекватной, конкурентоспособной цене.

Сейчас в основном проблема с техническим насыщением судов, и ее необходимо решать. Мы говорим про судовое оборудование, прежде всего двигатели, пропульсивные системы и т.д., и технологическое оборудование для производства рыбной продукции. На мой взгляд, здесь не нужно закрываться, то есть использовать только отечественное оснащение. Мы должны применять лучшее. Если российские производители начинают предлагать конкурентоспособные решения, их, конечно, тоже нужно задействовать. Необходима максимальная конкуренция. Думаю, есть компании, готовые открывать производство своего оборудования в России.

Необходимо не забывать, что нельзя выпустить один агрегат и все. Надо обеспечить еще обслуживание, ремонт и модернизацию оборудования. Причем в случае с переработкой, например, такие производители оборудования выпускают продукцию не только для рыбной промышленности, но и, например, для переработчиков другой пищевой продукции и т.д. Это большой бизнес. Если в России он будет развиваться, это можно только приветствовать, но пока качественных аналогов на самом деле не так много.

— Можно отметить, что рыбопромышленный бизнес приходит в судостроение, судоремонт, в управление судостроительными заводами.

— Думаю, это не так часто происходит. Такое участие возможно для крупных предприятий, холдингов, у которых есть возможности, а самое главное — компетенции участвовать либо в судостроении, либо в судоремонте, либо в и том, и в другом. Эти предприятия можно сосчитать на пальцах одной руки. Но огромное количество предприятий не могут себе этого позволить.

Конечно, рыбаки лучше понимают, что им лучше ремонтировать и что строить. Позиция ОСК: мы вам дадим судно и вы будете на нем ловить — изначально была неправильной. То же самое: давайте мы сделаем фабрику, а вы ее установите. Так не делается. Не строится судно под фабрику — фабрика делается под судно, а это всегда индивидуальный проект. Должны быть предложены разнообразные варианты, а из них уже заказчик должен выбирать решения под свои потребности: какая фабрика ему нужна. Вот этого пока никто в России не предлагает. Принцип несколько неправильный, мне кажется.

Но и ожидать, что рыбаки сейчас займутся судостроением и судоремонтом — неверно. Все-таки рыбопромысловый флот — только одно из направлений, верфь должна выполнять и другие заказы, уметь строить буксиры, транспортные суда и т.д. Это позволит обеспечивать ее планомерную и эффективную работу.

— Может быть, конкретную компанию и не должно волновать, как будут обстоять дела у других предприятий, но все же. Один из главных вопросов, который связывают с программой инвестквот: что произойдет с небольшим бизнесом в отрасли. Ведь такой тоже есть.

— Понятно, что укрупнять предприятия для того, чтобы был только крупный бизнес — тоже неправильно. Должны существовать и малые, и средние предприятия. Считаю, что это нужно и для экономики в целом, и для отрасли.

Если смотреть глобально, то нынешняя ситуация — следствие того, каким образом закрепление прав на добычу водных биоресурсов шло в России и как — в мире. С формированием исключительных экономических зон прибрежных государств потребовалось закрепить права на вылов. Такое глобальное закрепление начало осуществляться где-то во второй половине прошлого века — сравнительно недавно. В разных странах этот процесс шел по-разному. Во многих случаях права на промысел получали те, кто уже занимался добычей, — это могли быть люди, группы, компании или даже ассоциации и союзы. То есть закрепление шло, исходя из фиксации промысловой деятельности конкретными предприятиями, судами или даже собственниками судов — физическими лицами. И этим был обусловлен исторический принцип, который заложили в основу первичного распределения прав. В последующем же вопросы оборота этих прав и их переход от одного лица к другому определялись в разных странах по-разному.

Есть страны, где права на вылов находятся в гражданском обороте, есть страны, где такой оборот запрещен. В России процессы распределения ресурса были связаны с распадом СССР и получением контроля над рыбопромысловым флотом достаточно ограниченной группой лиц в рамках приватизации государственных предприятий. Потом уже суда, компании начали продаваться. И только с принятием закона о рыболовстве закрепился исторический принцип, когда квота определялась, исходя из вылова компаний уже после фактического распределения по результатам приватизации. Но возвращаться к этому вопросу уже нет никакого смысла. Сейчас система более-менее нормализуется, выстраивается баланс между интересами государства и бизнеса. Я здесь говорю о государстве в широком смысле — территории страны со своим суверенитетом и населением. Водными биоресурсами обладают все ее граждане, как неотъемлемая часть государства, и эти ресурсы должны осваиваться в их интересах. В то же время промыслом занимается бизнес, и он должен зарабатывать и себя обеспечивать финансами. И вот тут необходим баланс интересов, так как все мы — часть одного государства.

Например, в Норвегии права на добычу закреплены за гражданами, которые в течение определенного времени лично занимались рыболовством. Это может быть капитан, собственник судна и т.д. При этом распределение прав организовано по строгой системе, предусматривающей ограниченное количество судов (промысловой нагрузки) в разных размерных группах, что позволяет «привязать» право на вылов к конкретному рыболовному судну.

Из тех, кто владеет рыболовными компаниями в нашей стране, очень небольшое количество людей ходило когда-либо в море и имеет морское образование. Сейчас для многих это просто бизнес, который и так работает. Отсюда и нежелание делать долгосрочные инвестиции в обновление флота в России.

Возникает вопрос: малые и средние предприятия — это кто? Как правило, говорят: это малый бизнес по размеру и у него нет средств построить новое судно. Но как такие пользователи тогда собираются работать, добывать водные биоресурсы? Получается, их концепция в том, чтобы покупать б/у флот, на старых судах ловить, а сырье затем продавать за границу, потому что это приносит доход. Развиваться они не собираются. Потом собственники продадут бизнес и уедут? Мне кажется, с точки зрения развития отрасли это неправильно. Многие предприятия также входят в группы, и надо еще посмотреть, сколько реально мелких компаний и кто их реальные бенефициары.

— Я сейчас говорю даже не о формальных параметрах отнесения к малому и среднем предпринимательству, а об участниках рынка, которые объективно слабее крупнейших холдингов.

— Есть отрасль прибрежного рыболовства, которая, я считаю, должна тоже развиваться. В Норвегии больше половины объемов добычи белой рыбы приходится на «прибрежку». Там протяженная береговая линия, и вдоль всего побережья находятся мелкие поселки, которые без рыбного промысла просто перестанут существовать. Там есть система фьордов и шхер, где реально можно заниматься рыболовством пассивными орудиями лова во внутренних водах так, как занимались и раньше, так как есть хорошая доступность запаса к облову. Есть целая концепция, как стимулировать работу небольшими судами, чтобы все ловили эффективно, так как количество судов ограничено законодательно.

У нас другая история. На северо-западе рыбацкие поселки практически исчезли, там сейчас находится база ВМФ. Облик этих мест изменился, и к прежнему вряд ли можно вернуться, люди вряд ли согласятся каждый день выходить в море и работать зимой в тяжелых условиях, когда есть возможность жить и работать в более комфортных условиях на больших судах. Культура прибрежного рыболовства на Мурмане была во многом утеряна, и вернуть её уже не представляется возможным.

Но у нас существует свой прибрежный промысел: в основном это компании, которые доставляли «охлажденку» на предприятия. Их не так много, но они есть. Это как раз та самая комбинация промысла и переработки, где друг от друга все зависят. Это правильный подход. Кто-то из таких пользователей вкладывается в суда. Считаю, что для таких компаний надо создавать специальные методы экономической поддержки. Это должны быть очень дешевые кредиты.

Сейчас есть механизм субсидий для строительства мало- и среднетоннажного рыбопромыслового флота. Предусматривается компенсация 30% стоимости судна, но она почему-то популярностью не пользуется. Надо разбираться в причинах. Но, мне кажется, что основная причина в том, что деньги нужны на момент строительства, а не после. Кроме этого, выделение средств зависит с признанием судна российским по требованиям постановления правительства № 719, что тоже не всегда получается.

История с инвестквотами носит ограниченный характер. Прежде всего она позволяет верфям получить нужные компетенции. Да, это приводит к какому-то перераспределению прав, но это происходит прозрачно и объективно, к сожалению, по-другому сейчас сделать сложно. В противном случае через 10 лет российский рыбопромышленный флот окажется в очень плачевном состоянии.

Отмечу, что мы изначально говорили, что необходимо разработать универсальные методы поддержки судостроения. Это должны быть специальные финансовые инструменты, банковские продукты, которые помогут сделать строительство флота в России экономически комфортным. Кредиты с низкими ставками и т.д. Такие механизмы особенно важны как раз для малых и средних предприятий. Тем более что строить маломерные и среднетоннажные суда для определенных видов промысла проще, чем крупнотоннажные, это дешевле. Это все можно развивать, но нужна поддержка со стороны государства. Если нет таких субсидий, как в сельском хозяйстве, то можно обеспечить доступное кредитование.

Суда — это основа всей отрасли. Под их строительство надо выдавать максимально доступные и длинные деньги. В противном случае процесс обновления флота закончится вместе с инвестиционными квотами. Сейчас, как я уже говорил, инвестквоты дают хороший старт, мы надеемся, что второй этап по Дальнему Востоку тоже состоится, потому что там доля обновления флота еще слишком мала.

Когда появится много новых судов, будет видна разница в эффективности, в качестве и производимой продукции, и условий труда. Это послужит драйвером для развития отрасли. Будет конкуренция, люди будут спрашивать: «Зачем я пойду работать на старое судно, если в другой компании предлагают работать на новом флоте, платят больше, условия комфортные?»

Но нельзя ограничиваться инвестиционными квотами. Надо обеспечивать систему финансирования судостроения. И в этом заинтересованы все — и верфи, и рыбаки (в том числе малые и средние предприятия). Судостроение дает возможность развиваться большому количеству смежных отраслей.

— Вы выдвигали предложение — совместно с другими компаниями — убрать банковские гарантии для участников программы инвестквот. Но пока же этого не сделано?

— Да, почему-то такое требование не убирают. Банковские гарантии — это дополнительная нагрузка на инвестора. И непонятно, зачем она нужна, если, например, компания уже на 80% профинансировала строительство судна. Обеспечение вводилось изначально, когда было непонятно, как заработает механизм инвестквот и нужны были максимально жесткие меры, чтобы ограничить возможность злоупотреблений.

Над этим можно работать. Необходимо максимально снижать нагрузку на компании, которые вкладываются в развитие. Здесь отмечу, что государство в любом случае ничего не теряет: если инвестор не построил судно, он не получит квоту. В любом случае рыба будет поймана, переработана и продана.

— «Норебо» дифференцирует бизнес: вы пробуете свои силы в судоремонте. Занимаетесь проектами в логистике, производством продукции для конечного потребителя. Есть планы по охвату новых направлений?

— Пока нет. Логистика, строительство дополнительных холодильных мощностей, увеличение грузооборота на терминале «Сероглазка» — это важные моменты. То есть пока мы развиваем те направления, в которых уже участвуем. Там есть еще, что развивать активно.

Получаем новый опыт рыбопереработки в Мурманской области. Продукцию оттуда мы поставляем во многие страны — не только в Россию. Это мировой уровень. Здесь смотрим, что можно еще выпускать, расширяем ассортимент и географию поставок. Цепь от вылова до поставки продукции у нас охватывается максимально.

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия. СЗФО > Рыба. Судостроение, машиностроение. Приватизация, инвестиции > fishnews.ru, 14 октября 2022 > № 4181411 Сергей Сенников

Когда аквакультура станет де-факто сельскохозяйственной отраслью

Анна Бондаренко (Приморский край)

В Приморье, на берегу залива Восток во второй раз прошла школа молодых биологов. Получить знания о современной марикультуре приехали ученые из разных регионов страны - от Дальнего Востока до Крыма. По словам одного из организаторов, старшего научного сотрудника Национального научного центра морской биологии имени Жирмунского ДВО РАН, кандидата биологических наук Сергея Масленникова, задача школы - популяризировать среди ученых эту тематику и тем самым внести свой вклад в решение кадрового вопроса.

Сергей Иванович, по идее в решении кадрового вопроса, который остро стоит в отрасли, должны быть заинтересованы бизнес и власти. Чувствуете их поддержку?

Сергей Масленников: На организацию школы мы получили грант Российского научного фонда, одним из условий было наличие индустриального партнера. Разослали предложения и приглашения в большое количество компаний, правительства регионов ДФО, которые вроде бы должны быть заинтересованы в развитии аквакультуры. Ответ получили только от компании "Антей", занимающейся добычей и переработкой рыбы и морепродуктов. Она заказала нам исследование, связанное с воспроизводством камчатского краба.

Это очень важная тема для многих регионов, где имеется такой биоресурс. К примеру, в подзоне Приморье недавно закрыли добычу краба. Росрыболовство проводило аукционы, основываясь, видимо, на недостаточно корректных данных, и имеющиеся ресурсы не смогли обеспечить устойчивого промысла - появился риск окончательно подорвать популяцию. Вот тут такая работа более чем актуальна.

Было много других интересных тем, затрагивающих биологию, биохимию, генетику. Наша отрасль науки умеет работать на мировом уровне, и все это признают.

Научные разработки идут в реальный сектор?

Сергей Масленников: Надо понимать, что исторически марикультура в Приморье развивалась в качестве дополнения к прибрежной рыбалке. В 1990-е годы инфраструктура прибрежного рыболовства была ликвидирована.

У нас осталась экспедиционное рыболовство: что краб, что сельдь, что минтай ловят, отправляясь далеко и надолго в море. Марикультура - работа с берега, где должны быть дороги, жилье для сотрудников, соответствующее инженерное обеспечение.

Первое после принятия федерального закона "Об аквакультуре" распределение участков состоялось в 2013 году. Дело шло со скандалами не только в Приморье, но и в других регионах. Потом заработал сервис "Аквавосток", предприятиям стало немного проще выбирать и арендовать участки.

Но стали видны проблемы. Почему-то считается, что инфраструктуру, которая позволит бизнесу заниматься аквакультурой, должен строить он сам. Нам 30 лет рассказывали, что рынок все отрегулирует. Не отрегулировал. Бизнесу, не имеющему сверхприбылей, невыгодно брать на себя функции освоения территории.

Пока не будет дорог, пока в прибрежных поселках не будет комфортно жить, некому будет и работать на предприятиях марикультуры.

Федеральный центр занимается крупными проектами, а нам нужна система малых портов, малых причалов, укрытий для судов, на строительство которых местные власти не имеют полномочий.

Так что рано говорить об активном использовании плодов научной деятельности.

А может быть, время марикультуры в России еще не пришло? Есть же такое мнение, что массового выращивания рыбы и гидробионтов не будет, пока есть дикая рыба.

Сергей Масленников: Дело в том, что не так уж и хорошо она ловится. Есть и другие виды, чьи запасы снижаются.

В Сахалинской области и Хабаровском крае часть береговой полосы занята рыбопромысловыми участками. Примерно на половине из них, по моим самым оптимистичным оценкам, иногда бывает рыба. На остальных ее не видели несколько лет. Участки можно было бы использовать под марикультуру, но доступ к ним ограничен.

На мой взгляд, не нужно проводить аукционы на аренду участков на 20-25 лет. Делайте как во всем мире: год на подготовку бизнес-плана и пять лет на его реализацию. Если сделали все, что планировалось, - договор пролонгируется, нет - проводится анализ причин.

И еще нужно обязательно обратиться к закону "Об аквакультуре", где написано, что это сельскохозяйственная деятельность. Когда аквакультура действительно будет приравнена к сельскому хозяйству, станет получать те же меры поддержки, все начнет поворачиваться в лучшую сторону.

И далее - подготовка инфраструктуры и кадров. И это должны делать власти, не бизнес.

Причем кадры нужно готовить в опережающем режиме. Но тут мы снова возвращается к инфраструктуре и тому, что отрасль развивается медленно, больших денег там нет. А кто пойдет на работу, понимая, что не сможет обеспечить себе достойную жизнь?

Видите какой-то выход?

Сергей Масленников: В свое время мы с командой делали проект по созданию парков аквакультуры с "пилотом" в заливе Петра Великого.

Он подразумевал франшиза-девелоперскую систему. То есть администрация, грубо говоря, создавала бы плантации и сдавала их в аренду. И тогда инвестиционные ресурсы тратились бы рационально, а инвестиционный цикл сократился с пяти-семи лет до трех, потому что предприниматели экономили бы время и деньги.

Мы все посчитали, ДВФУ оплатил подготовку сметы создания первого парка. Предполагалось создать по одному в каждом "морском" субъекте ДФО, а в Сахалинской области даже два - второй на южных Курилах, где самая большая площадь подходящего побережья.

Пришлось бы, конечно, подключиться государству. В доковидную эпоху я был на мероприятии в Китае, где делились опытом развития прибрежных территорий. Выяснилось, что банковское финансирование не подходит - у банков нет таких средств, плюс они "думают" более короткими циклами. И это Китай, мировой лидер отрасли!

В итоге были созданы специальные фонды для развития прибрежных территорий, финансируемые из различных источников.

Увы, но там не было ни одного российского чиновника, только ученые. Это говорит о том, что наши власти не видят потенциала экономики прибрежных территорий, хотя это на самом деле, может быть очень выгодным.

Россия. ДФО > Рыба > rg.ru, 6 октября 2022 > № 4175010 Сергей Масленников

Иваси и скумбрия будут с нами еще много лет

В последние годы объемы добычи скумбрии и сардины-иваси растут, с сайрой все наоборот. Взгляд специалистов на сложившуюся ситуацию в интервью Fishnews представил ведущий научный сотрудник Тихоокеанского филиала ВНИРО (ТИНРО) в области оперативного прогнозирования Виктор Филатов. Он подвел итоги пелагической путины на начало октября, поделился долгосрочным прогнозом вылова этих рыб, а также озвучил проблемы, связанные с научной составляющей промысла.

— Виктор Николаевич, как на сегодняшний день обстоят дела на сардиново-скумбрийной путине?

— Сейчас на промысле находится более двадцати судов. Четыре из них принадлежат береговым предприятиям островов Шикотан и Кунашир. Пойманный улов эти суда в свежем виде привозят на береговые рыбообрабатывающие заводы в поселок Южно-Курильск, село Малокурильское и село Крабозаводское. Остальные обрабатывают и морозят уловы в море. При этом сардины-иваси в уловах на данный момент более 80%. Ловить ее можно на всей акватории от Хоккайдо до Северных Курил с удалением от берега до 200-300 миль. Но основное скопление в настоящее время находится к востоку от острова Итуруп. Здесь иваси более крупная, чаще встречаются косяки скумбрии. Суточные уловы крупнотоннажных судов нередко превышают 500 тонн. Общий вылов в исключительной экономической зоне РФ превысил 100 тыс. тонн. Сходная обстановка наблюдалась в этот период в прошлом году. Экспедиция работает еще не в полную силу, основной пик промысла будет в октябре.

— Какие задачи решаются специалистами ТИНРО во время таких экспедиций?

— Самая главная задача рыбохозяйственной науки — определить «урожай», объемы вылова: сколько можно выделить рыбопромышленникам в определенном году, чтобы не подорвать запасы. Институт формирует данные по общему допустимому улову (ОДУ). Иваси и скумбрия не квотируются для наших рыбаков, по этим объектам определяется величина возможного вылова, которая дает рыбопромышленникам ориентир для принятия решений по участию в данном виде промысла.

После определения величины квот у предприятия возникает вопрос — когда начать и когда закончить путину. Ошибка в расчетах на несколько дней может привести к существенным лишним затратам. Ведь одно судно, даже среднетоннажное, в сутки потребляет от 3 до 5 тонн горючего. Еще есть перегрузы, транспортировка, бункеровка и прочее. В планировании и разработке логистических схем это необходимо учесть. Кроме того, некоторые суда, которые придут на сардину и скумбрию, сейчас еще заняты где-то на другом промысле. Важно определить, когда можно завершить тот промысел и когда стоит начать его на пелагических объектах у Курильских островов. Поэтому одним из элементов подготовки к промыслу является путинный прогноз, где представлена информация, которая поможет предприятиям получить ответы на данные вопросы. Это вторая задача, которую мы традиционно решаем. Третья задача решается непосредственно на промысле — помощь в расстановке флота, оперативные прогнозы.

— Вы взаимодействуете с руководителями предприятий напрямую?

— Руководители предприятий для решения стратегических задач и решения вопросов логистики используют информацию на сайте ТИНРО, а также информацию, полученную во время обсуждений при принятии прогнозов на ученых советах. Непосредственно в экспедиции сотрудники ТИНРО общаются с руководителями флотилий и капитанами. При необходимости, а именно в моменты нестабильной промысловой обстановки, специалисты, находящиеся на промысле, организуют и ведут капитанские часы, промысловые советы.

На промысле решаются вопросы краткосрочного характера, которые помогают капитанам принять решения на предстоящие сутки-трое. Для этого важно получить информацию о положении судов, размерном составе уловов, гидрологической ситуации, что позволяет осуществлять контроль скоплений и определять участки с наиболее благоприятным видовым и размерным составом. Использование отраслевой системы мониторинга (ОСМ) наряду со спутниковой гидрометеорологической информацией, а также информацией поступающей из промысловой экспедиции, позволяет вести оперативный мониторинг промысловой ситуации. Ход промысла освещается на сайтах ВНИРО и ТИНРО.

— Чем принципиально отличается экспедиционная работа на промысле пелагических объектов от других?

— Можно сравнить с минтаем. С ним особых проблем нет: если нашел скопление где-то, там оно и будет находиться довольно долго. Проблемы могут возникнуть с размерным составом уловов и видовым составом прилова. С нашими пелагическими объектами немного иначе. Когда подойдет рыба? Сколько она здесь будет? Где она будет формировать скопление? Сегодня она здесь, а завтра-послезавтра ее местоположение может измениться.

Сейчас мы говорим именно о сардине-иваси и скумбрии. В этом же районе формируются скопления сайры и тихоокеанского кальмара, промысел которых менее продолжителен и менее масштабен. Однако стараемся взаимодействовать со всеми группами судов.

Надо учитывать, что эти четыре промысла — сайра, скумбрия, сардина-иваси и тихоокеанский кальмар — экспедиционные. Одно судно не может с максимальной эффективностью вести поиск и добычу, так как эти пелагические виды перемещаются достаточно быстро и формируют скопления в различных местах. За одни сутки косяки могут сместиться на 15-30 миль, в результате чего может произойти распад скопления. Поиск новых скоплений более эффективен при слаженной работе нескольких судов. Однако максимально эффективно такая задача решается при участии специализированных поисковых судов и координации научной группы. К сожалению, поисковых судов давно нет.

В целом, проведение подобных оперативных работ для отслеживания положения скоплений косяков иваси и скумбрии — только одна из задач. По этим рыбам важно знать, где формируется скопление с преобладающей долей скумбрии. Скумбрия является более ценной, пользуется очень высоким спросом. Более того, она и технологически благоприятнее для рыбопромышленников. Скумбрия легко замораживается, долго хранится и удобно транспортируется, в отличие от той же сардины-иваси. Промышленники чаще всего обращаются с вопросами именно по составу, просят подсказать, где же все-таки будет эта скумбрия, в каком количестве, в какой период и так далее. Скопления с преобладающей долей косяков скумбрии наблюдаются только в исключительной экономической зоне Японии перед нерестом, а в наших водах подобного практически не бывает. В российских водах можно найти участки, где показатели скумбрии доходят до 30%. Эти рыбы могут держаться на разных, хотя и не сильно отличающихся, горизонтах, но по площади — в одном месте. Когда работают тралом, то в улове всегда попадается и скумбрия, и сардина-иваси. И здесь уже встает проблема утилизации иваси из-за ее большого количества и большой повреждаемости. Береговые предприятия островов Шикотан и Кунашир построили мощные жиро-мучные заводы, решив этот вопрос. Они перерабатывают излишки той отсортированной рыбы, которую нельзя пустить ни на консервы, ни на пресервы. Иначе бы предприятия просто не смогли бы работать, засоряли бы бухты.

—Вы рассказали, как ученые помогают решать проблемы, возникающие у рыбопромышленников. А с какими проблемами сталкиваются сами ученые во время исследований?

— Если говорить о наших проблемах, то их, конечно, достаточно много. Задача по определению «урожая» решается с помощью судовых учетных съемок. Но эти съемки не помогают решить вопрос где «собрать урожай» с наибольшей эффективностью. Для этого нужно иметь суда, которые бы постоянно находились на периферии района, где работают добывающий флот, то есть выявляли бы изменения в гидрологии, в скоплениях.

Такая практика у нас была раньше, еще в советские времена. Существовала служба промысловой разведки на крупных предприятиях, а центром поисковой работы являлось Тихоокеанское управление разведывательного и научно-исследовательского флота (ТУРНИФ). В ТИНРО была специализированная лаборатория краткосрочного прогнозирования. Будучи ее сотрудником и затем заведующим, сейчас с ностальгией вспоминаю, насколько плотно и плодотворно взаимодействовали со специалистами ТУРНИФ и рыбаками. Совместно решали проблемы, связанные с поиском скоплений, техниками лова и т.п.

Считается, что основная проблема рыбохозяйственной науки в недостаточном финансировании. Институт в своей работе нацелен на решение главных задач, на которые выделяют основную долю финансов, то есть на мониторинг водных биологических ресурсов, среды их обитания, определение ОДУ и РВ. Объектов очень много, и преобладающая часть специалистов биологического направления занята решением этих задач.

Ученым очень сложно еще и в том плане, что нехватка научных судов создает другую проблему — отсутствие мест для обучения кадров. Получается, что те люди, которые, как и я, прошли старую школу морских исследований, могут полноценно работать на промыслах, а молодые — нет. Даже если появляется энтузиазм, нет базы для того, чтобы научить. Раньше схема была такая: мы берем молодого специалиста с собой в экспедицию, он знакомится с научной работой. Кроме того, на любое из поисковых судов, да и на промысловые тоже, можно было без особых проблем посадить молодых специалистов и даже студентов. Это решало вопросы роста квалификации и взаимодействия с рыбаками. Если я выхожу на промысел, то могу говорить с капитанами и руководителями на одном языке. А когда они с молодыми разговаривают, то зачастую не понимают друг друга. Это все формирует пессимистические прогнозы в части подготовки новых кадров, которые бы занимались оперативным прогнозированием.

— А каковы перспективы по вылову иваси, скумбрии и сайры — не на этот год, а на более длительный срок?

— По численности сардины-иваси и скумбрии можно взять в качестве подсказки данные за предшествующий 40-летний период. Пока мы отмечаем усиление северо-восточной ветви Куросио и то, что мы называем глобальным потеплением. Это нормальное, циклическое, климатическое изменение. Усилилось теплое течение, которое отодвигает скумбрию и сардину, выросшую у берегов Японии и в зоне Субарктического фронта, все дальше на север и восток. И эта тенденция продолжается уже несколько лет.

Ситуация возможно изменится лет через 5-10. Ослабнут эти процессы, стабилизируются, а затем наступит обратный процесс, когда рыба перестанет уходить далеко на восток. Ее в российских водах будет не меньше, а размерный состав, может быть, — даже лучше, что отмечали в 1980-х годах. Но эта тенденция будет не чем иным, как возвращением к исходному положению. Но произойдет это не скоро, лет через 20, а может и через 25. То есть до 2040 года как минимум мы будем продолжать ловить сардину-иваси в своих водах, не исключено, что вместе со скумбрией.

Будем надеяться, что когда пойдет обратный процесс, в наши воды вернется в достаточных количествах и сайра. Сейчас сайровые скопления формируются в тихоокеанских водах, прилегающих к северным Курильским островам и в Петропавловско-Командорской подзоне. Ее численность не сильно изменилась, она просто находится намного дальше от традиционных районов нагула и мест нереста. Так как у нас своего сайрового флота сейчас почти не осталось, то вылов сайры минимальный.

Сайра вернется к нам лет через десять, и уже необходимо думать о готовности флота и соответствующих специалистов. Сайровая проблема неоднократно освещалась, но руководство рыбной отрасли этот вопрос пока решить не может. В путинный прогноз по-прежнему включается сайра в надежде на то, что кто-то из судовладельцев сможет найти средства для ее добычи. Сайровый промысел даже в лучшие времена был очень рискованным, и без государственной поддержки с высокой степенью вероятности не сможет существовать.

Арина БУРЛАКОВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Экология > fishnews.ru, 4 октября 2022 > № 4176427 Виктор Филатов

Мы заинтересованы в бережном подходе к ресурсу

Работа Межрегиональной ассоциации «Ярусный промысел» в первую очередь направлена на решение вопросов, с которыми предприятия, специализирующиеся на такой добыче, сталкиваются на практике. Непростая ситуация с ресурсами палтуса, сертификация по стандартам устойчивого рыболовства, подготовка к изменениям законодательства — все эти темы остаются в центре внимания отраслевого объединения, рассказал его представитель Вячеслав Бычков в интервью Fishnews.

— Вячеслав Борисович, предприятиям ярусного промысла, как и всем, пришлось перестраиваются под новые условия. Какие ключевые задачи сейчас стоят перед ассоциацией?

— Наше объединение продолжает работу. Сегодня перед нами стоят две большие задачи, которые необходимо выполнить. Уже в октябре стартует второй контрольный аудит по выполнению условий действующего MSC-сертификата. Напомню, что мы прошли сертификацию по стандартам Морского попечительского совета с промыслом трески и белокорого палтуса в Беринговом море.

Мы подготовились к процедуре аудита, есть его план. Полагаю, что удастся сразу исключить ряд замечаний, так как они базировались на проблемных вопросах функционирования системы государственного управления промыслом в условиях объединенного общего допустимого улова палтусов.

Как вы помните, с таким объединением, которое состоялось в апреле 2018 года, было связано очень много проблем. Мы много и упорно работали по этому вопросу, добиваясь возвращения дифференциации. Результат есть — ОДУ на 2022 год уже предусматривал разделение группы «палтусы» на самостоятельные виды (палтус черный и палтус белокорый). Приказы о распределении квот по пользователям также шли с разбивкой на объекты. Подобный подход отраслевого регулятора применен и при подготовке проекта ОДУ на предстоящий год. Поэтому мы полагаем, что эта ключевая задача у нас выполнена.

— Добиться разделения при регулировании промысла палтусов по видам?

— Этот вопрос был для нас принципиальным. Задача добиться дифференциации предусматривалась в основных направлениях деятельности ассоциации. После объединения и мы, и регулятор, и контрольно-надзорные органы столкнулись с проблемой необходимости регулирования промысла палтусов через механизм правил рыболовства. Сколько вносилось изменений, сколько было потрачено времени, сил и нервов!

Но это уже в прошлом. Мы имеем официальное подтверждение тому, что пункт 22.22, которым закреплены по каждому промысловому району процентные соотношения по видам в уловах палтусов, будет исключен из правил рыболовства для Дальневосточного бассейна, — есть проект такого приказа. Отрасль возвращается к регулированию промысла палтусов посредством ОДУ!

Еще одна важная задача, которая перед нами стоит, — развитие института работающих на промысле наблюдателей. Нехватка таких специалистов — это проблема, которая актуальна, наверное, не только для ярусников. Любая организация, отраслевое объединение, имеющие сертификат Морского попечительского совета, должны показывать максимальный охват промысла наблюдателями. Для науки это тоже, безусловно, важная тема — деятельность таких специалистов обеспечивает поступление бесценных данных.

Подготовкой наблюдателей нужно заниматься, для них необходимо создавать условия. В этой связи очень важна работа, которая началась с прошлого года на платформе Атлантического филиала ВНИРО (АтлантНИРО). Тогда состоялась первая Всероссийская конференция наблюдателей, за ней последовали семинары по подготовке наблюдателей. Очередное такое мероприятие запланировано в начале октября, с довольно насыщенной программой. Мы, конечно, будем участвовать в семинаре, так как заинтересованы в развитии института наблюдателей.

Здесь еще нужно напомнить о ключевом вопросе: необходимо четко прописать статус наблюдателей в нормативных документах. Такая задача была поставлена в резолюции первой всероссийской конференции. На предстоящем семинаре попросим коллег рассказать, как продвигается решение вопроса. У нашей ассоциации, например, есть положение о наблюдателях, подготовленное совместно с WWF России. Четко прописано, каковы обязанности капитана по отношению к наблюдателю, а также обязанности самих экспертов. Думаю, такую практику нужно распространять.

— Коснулись темы исследований, мониторинга. Как складывается взаимодействие ассоциации с Всероссийским НИИ рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО) и его филиалами?

— Считаю, что в этом плане у нас работа выстроена и идет достаточно успешно. Плодотворное сотрудничество налажено по всем аспектам организации промысла палтусов и трески. Мы серьезно продвинулись по изучению тематики нахлебничества косаток — очень важная тема для рыбаков, так как она напрямую связана с потерями уловов и промыслового времени. Достаточно долгое время, на протяжении трех лет, мы накрывали промысел наблюдателями в рамках этой работы — и в Беринговом, и в Охотском море. Специалисты собирали очень важную информацию. Создан колоссальный задел для дальнейшего изучения этой темы.

В 2018 году на конференции, посвященной отраслевой науке, во Владивостоке наша ассоциация предложила обратить внимание на эту проблему и системно заняться тематикой нахлебничества косаток. Мы с КамчатНИРО проводили работу с 2018 по 2022 годы, она завершена в полном объеме. Получен очень большой массив информации, рекомендации, как снизить риски нахлебничества.

Что очень важно — тематика нахлебничества косаток получила свое развитие и была погружена в проект Стратегии долгосрочной эксплуатации ресурсов белокорого и черного палтусов в Дальневосточном бассейне на период до 2040 года. Ожидаем утверждения стратегии Росрыболовством и ее выведения в практическую плоскость.

В целом стратегия должна охватить очень много значимых для нас направлений практической работы. Важно, что регулятор берет на себя обязательства системно заниматься ресурсными исследованиями по палтусам. Мы будем предоставлять фото- и видеоматериалы фиксации уловов, подъема рыбы на борт. Есть раздел, посвященный применению искусственного интеллекта.

Считаю, что внимание к проблемам, связанным с палтусами, привлечено. В стратегии все четко разложено по полочкам. Мы будем получать регулярные научные данные, ресурс будут более внимательно изучать. Предприятия нашей ассоциации заинтересованы в сбережении запасов, придерживаемся предосторожного подхода к промыслу.

Именно по этой причине мы настаивали на снижении общего допустимого улова палтусов, что в дальнейшем подтверждалось промысловой обстановкой. Были существенные снижения ОДУ палтусов на 2021 и 2022 годы. Такой же подход сохранен и в проекте ОДУ на 2023 год. Наша задача — добиться восстановления запаса палтусов до величин, которые позволят безопасно для популяции вести промысел.

— Осторожный подход к запасам выглядит логично. При этом вы обращали внимание на проблемы, которые связаны с требованием закона осваивать за два года подряд не менее 70% от объема квот.

— На угрозу неоосвоения пользователями объемов палтусов по причине снижения запаса, нахлебничества косаток и пр. мы неоднократно обращали внимание руководства Росрыболовства и в 2020, и в 2021 годах, когда формировалась соответствующая статистика. Предприятия ассоциации уже сталкиваются с судебными процессами по принудительному прекращению права на добычу палтусов. У нас через такие разбирательства проходит уже вторая компания. В случае с первым предприятиям суд согласился с тем, что пользователь водных биоресурсов принимал все возможные меры, но взять планку по освоению объемов так и не смог в силу объективных причин.

Конечно, каждое предприятие заинтересовано в том, чтобы выбирать квоты. Это ведь и прибыль, это выполнение обязательств перед работниками. К чести судебных органов, они говорят о том, что все-таки принудительное прекращение права на вылов — это крайняя мера.

— Что это право, а не обязанность Росрыболовства — принимать отрицательное для компании решение.

— К сожалению, регулятор считает, что это его обязанность. И его можно понять, поскольку есть норма закона, есть надзорные органы, которые следят за ее соблюдением. Будем добиваться, чтобы норму об обязательном пороге освоения квот убрали из требований законодательства.

Рыбаки прекрасно знают историю введения этой нормы в законодательство о рыболовстве и сохранении водных биоресурсов. Сейчас ситуация радикально изменилась. Как и контроль перегрузов, это рудимент, который неизвестно зачем сохраняется. Отраслевое сообщество добивается, чтобы избыточные нормы убрали, но ситуация не меняется.

О чем это говорит? Что контроль у нас первичен, и производственная деятельность под него вынуждена подстраиваться. Это нонсенс. Все должно быть ровно наоборот.

— Приближается время, когда вступят в силу положения закона об электронном рыболовном журнале. Предприятия готовы к таким изменениям?

— Это неизбежность. Все понимали, что в отрасли будут получать распространение цифровые технологии, и готовились к этому. Как новые системы будут работать на практике — посмотрим. Особенно важная для рыбаков норма — переход на электронные разрешения на вылов. Вот здесь законодатели попали в самую точку: долгое время необходимость доставлять на судно оригинал промыслового билета остается дополнительным барьером. Непонятно, зачем нужен подлинник разрешения, если контрольные органы в режиме зеркала располагают всеми необходимыми данными. В результате для доставки документа предприятиям приходится менять логистику, тратятся время и финансовые средства.

С вступлением в силу изменений законодательства этого не потребуется: суда, на которых установлены технические средства контроля, перейдут на электронные разрешения. Те, кто работают на москитном флоте, смогут выбирать: использовать электронный формат или документы на бумаге.

Мы поддерживаем цифровизацию, много усилий вложили в работу на этапе опытно-промышленной эксплуатации электронного рыболовного журнала. Формировали замечания для доработки системы. Цифровые технологии позволяет экономить деньги и время, обеспечивают оперативность. Но это и ответственность.

Ассоциация также участвует в выработке подзаконной базы. На смену постановлению правительства от 22 октября 2008 года № 775 придет новый документ. При подготовке его проекта отраслевое сообщество, например, добилось, чтобы не было избыточного требования «один договор — одно разрешение».

Сейчас ожидаем выход нового приказа об утверждении порядка передачи данных в отраслевую систему мониторинга. В процессе подготовки проекта удалось снять очень много вопросов, между разработчиками документа и отраслевым сообществом сложилось конструктивное взаимодействие.

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Экология. СМИ, ИТ > fishnews.ru, 27 сентября 2022 > № 4174268 Вячеслав Бычков

Вопросы стабильной работы рыбной отрасли для нас принципиальны

Региональные парламенты не остались в стороне от обсуждения законопроекта о втором этапе инвестиционных квот и аукционов. За темой следят и депутаты на Камчатке. Что по поводу изменения принципов распределения квот и других новшеств в рыбной отрасли думают в краевом Законодательном собрании, Fishnews рассказала его председатель Ирина Унтилова.

— Ирина Леонидовна, на совещании, которое 25 августа проводил в Госдуме председатель Комитета по аграрным вопросам Владимир Кашин, вы выступили по законопроекту, меняющему принципы распределения квот на вылов. Тема непростая. Именно предприятия Камчатского края активно участвовали в первом этапе квот под инвестиции, строили и строят суда и береговые заводы. Что беспокоит региональных депутатов в новой законодательной инициативе?

— Вопрос принимать участие в совещании или нет, перед краевым депутатским корпусом, в общем-то, не стоял. Мы сразу приняли решение, что позиция Камчатки должна быть услышана.Наш регион — рыбный цех страны. Он обеспечивает сегодня около 30% общероссийского улова и около 50% объемов добычи на Дальнем Востоке.

Конечно, нас, как народных избранников, очень волнует стабильность рыбацкой отрасли, которая является ведущей отраслью экономики края. Она обеспечивает 90% собственных доходов региона, рабочие места. Когда готовился первый этап инвестквот, мнение Камчатки не услышали. Наверное, потому что не было заявлено столько аргументов, чтобы доказать, что этого делать не надо. Ведь, на первый взгляд, идея благая: давайте предоставим ресурс, а вы построите флот. Но на деле получается иначе. И как раз реализация первого этапа программы показала, что для предприятий именно в таком формате продолжение невозможно. Поэтому, принимая участие в совещании на площадке Госдумы, я высказывала мнение не только Законодательного собрания Камчатского края, но и рыбаков региона.

В отраслевом сообществе все говорят о значительных рисках, которые могут быть. Для камчатских предприятий это потеря более 2 тыс. рабочих мест и более чем 180 млрд рублей для хозяйствующих субъектов. Более половины предприятий могут лишиться своих квот, а те, кто занимается промыслом краба, вообще останутся без производственного ресурса. Может быть, в глобальном масштабе цифры не очень большие, но для Камчатки последствия серьезные. Мы этого не можем допустить. Поэтому выступили с тем, чтобы второй этап был отложен.

— Губернатор Камчатского края Владимир Солодов поднимал вопросы, связанные с программой инвестквот, и на встрече с президентом, и на отраслевой сессии ВЭФ. Как заявил глава региона, краевые власти все-таки считают необходимым дождаться результатов первого этапа и только потом начинать новые законодательные изменения. Потому что нужен анализ, очень сложная ситуация с малым и средним бизнесом.

— Позиция губернатора однозначная. Речь идет о том, что надо проанализировать первый этап программы квот под инвестиции: что получилось, а что нет. А не получилось, на наш взгляд, многое. На два года идет отставание по строительству промысловых судов. Сейчас против нашей страны введены санкции и необходимо обеспечить импортозамещение судового оборудования и комплектующих. А это дело не одной минуты.

Сейчас, когда еще нет анализа, что получили предприятия, а что потеряли, мы идем во второй этап. Зачем это делать так быстро? На совещании в Государственной Думе аудитор Счетной палаты отметил, что окончательный акт еще не готов, но уже просматриваются определенные негативные последствия первого этапа. Не достигнуты те результаты, которых хотели добиться. Считаю, в этом случае надо остановиться. Посмотреть, что мешает, какие механизмы не работают, как их перезапустить. И только достигнув результатов, настроив определенные инструменты, переходить во второй этап.

При этом мы не отрицаем саму идеологию вопроса. Губернатор и правительство региона внесли весьма конструктивные предложения. Например, предлагается механизм инвестиционного нормирования, что предполагает установление экономически обоснованной величины капвложений на единицу квоты водных биоресурсов.

Хотела бы отметить, что Камчатский край активно включился в первый этап квот под инвестиции. Однако по итогам первого раунда регион теряет 13% квот. Между тем собственные инвестиции предприятий в отрасль оцениваются не менее чем в 63 млрд рублей. То есть никто не сидел сложа руки. Камчатка — лидер в развитии отрасли. Причем этот процесс шел и без инвестквот. Создано 5,5 тыс. рабочих мест, построено, приобретено и модернизировано 28 судов.

Средства вкладываются и в социальные объекты. Огромный ледовый дворец построен, создаются спортивные комплексы и т.д. Это все очень важно.

Добавлю, что небольшой бизнес не сможет конкурировать с гигантами, желающими получить квоты. В результате будут потеряны рабочие места, села будут пустеть, социальное напряжение расти. Для чего? Чтобы две-три компании получили ресурс? Мне кажется, это слишком высокая цена.

Мы предложили, чтобы до первого чтения законопроекта были проведены парламентские слушания в Госдуме, а также чтобы состоялся общероссийский съезд рыбаков.

— Еще одно новшество, по которому вы также высказывались, — это внедрение цифровой маркировки рыбной продукции. Конечно, и легальный бизнес, и сознательные потребители — за рынок, свободный от браконьерского товара, за сохранение биоресурсов. Однако переход на обязательную цифровую маркировку рыбных товаров также вызвал у предприятий целый ряд вопросов. На какие моменты вы считаете необходимым обратить внимание в связи с возможным введением такого требования для производителей?

— В июле у нас было совещание, на котором обсуждался эксперимент по регулированию вывоза лососевой икры с Камчатки воздушным транспортом. Пилотный проект должен стартовать с 1 ноября: в ручной клади или багаже можно будет брать с собой не более 10 кг продукции непромышленного изготовления. Мы полностью поддерживаем такой эксперимент, ведь когда ты видишь, как икру вывозят якобы для личных нужд и при этом в промышленных объемах, просто сердце кровью обливается. Непонятно, насколько качественная и безопасная это продукция, кто ее везет и что будет со здоровьем людей, которые приобретут такой псевдоделикатес. Эксперимент предполагает межведомственное взаимодействие. Мы обсуждали, каким образом оно будет организовано, как будет реализовываться закон.

И в это же время зашел разговор про цифровую маркировку икры. Этот вопрос тоже правильный, потому что имеет непосредственное отношение к проблемам браконьерства, незаконного вывоза, здоровья потребителей. Главные цели у маркировки благие. Но у нас уже есть «Меркурий» (система для электронной ветеринарной сертификации — прим. ред.). И с его помощью должна отслеживаться вся выпускаемая продукция, от вылова до потребителя. Возникают вопросы: «Меркурий» не работает? Он не донастроен? Его хотят отодвинуть? Вот как нет анализа первого этапа квот под инвестиции, так нет и анализа работы системы «Меркурий». Почему? Ведь предприятия понесли серьезные затраты для ее использования, и система действует. Может, надо в ней что-то доработать? А иначе получается, что сейчас предприятиям придется внедрять цифровую маркировку, они должны будут закупать новое оборудование, обучать специалистов. Все эти затраты войдут потом в себестоимость. Рыбной отрасли и так сейчас непросто: введены экономические санкции, рынок сбыта нарушен, а на предприятия ляжет еще дополнительная нагрузка.

Отмечу, что мы не против цифрового маркирования, однако против удорожания продукции. При этом в дальнейшем цифровая маркировка может распространиться не только на икру, но и на другую продукцию, консервы, а это удорожание. Ведь оборудование надо купить, подготовить специалистов, платить им заработную плату. Поэтому должны быть критерии целесообразности включения в перечень рыбопродукции, подлежащей маркировке, или каким-то образом расходы должны возмещаться.

Отмечу также, что на Камчатке закатывается только 1-2% от общего количества икры, все остальное уходит на материк в куботейнерах. Как в этом случае быть с маркировкой икры, ведущей к удорожанию? Да, это деликатес, но купить его должна быть возможность у каждого.

Мы всячески поддерживаем, чтобы с браконьерской икрой было покончено. Но это не должно вот так просто – одним росчерком пера – ложиться только нагрузкой на рыбаков. Вводить маркировку нужно постепенно, проанализировав работу «Меркурия».

— Камчатка — богатый водными биоресурсами регион, и понятно, что краевой парламент внимательно следит за ситуацией в рыбном хозяйстве, во всем его многообразии: промышленное рыболовство, любительская рыбалка, традиционный промысел КМНС. Какие ключевые направления работы для Законодательного собрания региона вы бы выделили в этой сфере?

— Первые две темы мы с вами уже обсудили. Конечно, для нас принципиально, что будет с законопроектом о втором этапе инвестиционных квот. Будем связываться с коллегами из представительных органов власти всех регионов, чтобы они нас поддержали. Возможно, рассмотрим этот вопрос на Ассоциации дальневосточных парламентариев. Думаю, север к нам также присоединится.

Безусловно, будем держать под контролем эксперимент по регулированию вывоза икры авиатранспортом и тему цифровой маркировки.

Далее. У нас уже второй год по инициативе губернатора реализуется проект «Доступная рыба», в рамках которой продукция продается практически по себестоимости. Приоритет отдается охлажденной рыбе. Эту программу, безусловно, надо поддерживать, и все условия для ее работы должны быть созданы.

Еще один важный вопрос: многие люди, проживающие долгое время на северных территориях, хотят добывать рыбу так же, как и представители коренных малочисленных народов. Как вы знаете, в законодательстве закреплены особые возможности для традиционного промысла КМНС. У людей, которые по 30-50 лет живут на территории Камчатки, такого права нет.

Мы проводили совещание с главами муниципалитетов на эту тему. Распространение преференций коренных малочисленных народов на другие категории граждан несет несколько рисков. Наверное, полностью уравнивать КМНС и старожилов все-таки будет не совсем правильно. Но если человек живет, допустим, 50 лет в Оссоре, почему ему не предоставить возможность вылавливать рыбу и заготавливать ее? Наоборот, для этого надо создавать все условия. Чтобы люди могли прийти на лицензионный участок и поймать определенное количество рыбы.

Опять же, в текущем году, по инициативе губернатора, вблизи отдаленных сел в Корякском округе дополнительно сформировано около 20 участков для рыболовства. Здесь очень важно, чтобы стоимость лицензии была минимальная либо право на добычу предоставлялось вообще бесплатно. Стоит задача максимально упростить для людей возможность лицензионной рыбалки. Мы обсудили эту тему с главами муниципальных образований и пришли к выводу, что нужно объединить усилия, чтобы решением вопроса занималось не только профильное министерство, но и муниципалитеты, депутаты. У людей обязательно должна быть информация, как действовать, если они хотят порыбачить. Мы рекомендовали главам муниципалитетов провести сходы в селах, чтобы получить обратную связь от жителей.

Вот такие четыре ключевых вопроса. Но, в любом случае, к предложениям по поддержке рыбаков мы всегда относимся очень внимательно, потому что понимаем: рыбная отрасль — это основа экономики полуострова.

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 23 сентября 2022 > № 4167720 Ирина Унтилов

Для компании ничего не изменилось

Как рассказал Fishnews директор и генеральный конструктор «Фишеринг Сервис» Андрей Фёдоров, компания продолжает слаженную, надежную работу и сохраняет высокие стандарты качества своего промыслового вооружения. Особенно высоко оценивается применение в разработках результатов исследований, полученных в гидролотке.

— Андрей Николаевич, ваша компания эксплуатирует единственный в стране гидролоток. Как «Фишеринг Сервис» использует его потенциал? Мы знаем, что помимо инженерно-конструкторской работы лоток активно используется и в процессе подготовки кадров для рыбопромыслового флота страны. А зачем вам это нужно?

— Цель нашей работы в гидролотке — обучение судовых специалистов (капитанов и тралмастеров) особенностям настройки орудий лова. Передавая свои знания и многолетний опыт, мы можем быть уверены, что они не станут совершать ошибок на промысле и будут получать максимальную отдачу от наших тралов. Снижение вылова из-за неправильной настройки орудий лова может достигать 50–60 процентов — это гигантские потери. Особо хочу отметить, что наряду с работой по повышению квалификации профессионалов мы рады и всегда готовы оказывать помощь в образовательных программах наших вузов и техникумов. То есть своими силами помогаем растить нашу же смену.

Мы давно и активно сотрудничаем с кафедрой промышленного рыболовства Калининградского государственного технического университета (КГТУ) и с Калининградским морским рыбопромышленным колледжем (КМРК) в подготовке студентов (в первую очередь, выпускных курсов) и аспирантов нашей специальности. Учебные заведения направляют к нам тех, кому эти навыки будут максимально полезны в дальнейшей работе — будущих судоводителей и тралмастеров. Всех тех, от кого будет непосредственно зависеть результат промысла.

Студенты от опытных специалистов узнают, как работать в сложных условиях, ставить задачи палубной команде, подбирать орудие лова. Будущие рыбаки получают представление о поведении промыслового вооружения возле дна, в пелагиали или у поверхности; о воздействии течения на тралы; о последствиях неправильных настроек трала. Мы даем сжатую практическую информацию, которая им будет нужна в каждодневной работе.

— Ваш гидролоток — единственный в стране, который «заточен» именно под промысловое вооружение. Другие регионы имеют возможности практиковаться здесь?

— Мы расширяем сотрудничество. Недавно к нам приезжали научные сотрудники из Дальрыбвтуза (Владивосток), преподающие профильные специальности. Им было важно и интересно увидеть, как сегодня в лотке проходит научная работа. Они ознакомились с новыми возможностями устройства, рассчитывают в будущем направлять к нам своих студентов и аспирантов.

Выпускник, приходя на промысловое судно, имеет багаж знаний, но не всегда может его использовать. Потому что не понимает, как настраивать трал, как ведут себя тралы в воде в различных условиях. Ошибка молодого специалиста может обернуться потерями промыслового времени и доходов рыболовных компаний. Поэтому профильному учебному заведению очень важно, чтобы будущие рыбаки обрели практический опыт использования своих знаний еще на берегу.

— Вы упомянули о научной работе…

— За этот год проведены три больших научных исследования, а также тесты новых разработок от профильных вузов. Мы это приветствуем и стремимся расширить возможности гидролотка: в этом году поставили дополнительные подводные камеры, улучшили возможности наблюдений за орудиями лова в водном потоке.

По итогам прошедшего зимнего сезона провели испытания трех новых улучшенных проектов тралов, новой сетной части, а также нескольких селективных вставок. Разработки использованы в линейке производимого нами промыслового вооружения.

— Наша страна сейчас помещена в условия экономических санкций. Как вы справляетесь?

— Конечно, ситуация на рынке серьезно меняется. Это поставило перед нами новые задачи и изменило привычную схему работы. Благодаря многолетнему опыту наших логистов и декларантов, мы осуществляем все поставки в прежнем режиме. Паромная переправа работает, грузовой транспорт с нашей продукцией границу пересекает спокойно. Условия поменялись, но это не сказывается на сроках выполнения заказов.

— А экспорт и импорт?

— Мы и в этом году отгружаем тралы за рубеж — в Африку, в Исландию, в Норвегию, на Фарерские острова. Все как обычно. Также и закупки проверенных высококачественных европейских материалов, которые всегда использовали в нашем производстве, продолжаются без изменений.

— То есть основные усилия направлены на сохранение высоких стандартов качества продукции?

— Да, вы абсолютно правы: наша первоочередная цель — сохранить высокое качество продукции, которое ценят наши клиенты. Мы принципиально не используем материалы более низкого уровня, хотя с их поставками нет вообще никаких проблем. Ведь это Индия и Южная Корея.

— Как отразилась санкционная ситуация вокруг России на ценах на вашу продукцию?

— Мы держим те цены, о которых договаривались с нашими клиентами и партнерами. Принципиально не делаем «наценок за возросшую сложность», потому что понимаем: являемся последним звеном в производственной цепочке. Наши возросшие издержки в цену не перекладываем. Хотя прибыль довольно сильно упала. В трудные времена мы все в одной лодке.

Мы не останавливаемся в поиске новых материалов и лучших технологий. В этом году полностью перешли на цепи более высокого качества. Если ранее мы использовали стандартные рыболовной цепи Grade 80, то сейчас перешли на цепи Grade 90 — Grade 100. Это увеличит прочность трала в целом и увеличит срок его службы.

«АТЛАНТИКА» — ВЫБОР ПРОФЕССИОНАЛОВ

— Ранее компания «Фишеринг Сервис» ориентировалась в большей степени на иностранные рыбопромысловые предприятия. Как продвигаются ваши орудия лова на внутрироссийском рынке?

— Нам очень приятно, что все новые российские супертраулеры, которые выходят на промысел в этом году, выбрали и тралы нашей линейки «Атлантика» как часть основного промыслового вооружения. Помимо самих орудий лова, для них мы предоставили полный сервис по настройке траловых комплексов на борту.

Наши специалисты выезжают на новые суда для первичной настройки орудий лова. С нашими представителями экипажам проще и быстрее подобрать оптимальные режимы работы и настройки тралов. Эту услугу мы по-прежнему предоставляем нашим клиентам бесплатно и надеемся, что и в будущем сможем в полной мере обеспечить эту возможность, позволяющую сразу добиваться оптимальных результатов на промысле.

— Планирует ли «Фишеринг Сервис» свое присутствие на выставке Seafood Expo Russia и Международном рыбопромышленном форуме?

— Конечно. На выставку в этом году наши специалисты приедут. Капитаны, тралмастеры будут иметь возможность задать вопросы и получить консультацию напрямую от разработчиков орудий лова. Такую информацию далеко не всегда может дать специалист, настраивающий трал на борту судна.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. СЗФО > Рыба > fishnews.ru, 21 сентября 2022 > № 4165375 Андрей Федоров

Мы готовы к новаторству

Новые экономические реалии стали для российского бизнеса испытанием и временем новых возможностей. Проблемы с денежными переводами в страны Запада, с поставщиками и разорванными логистическими цепочками подстегивают рыбопромышленные предприятия к поиску экстраординарных решений. Генеральный директор ООО «Колд Трейд» Павел Клименко рассказал журналу «Fishnews — Новости рыболовства» о нестандартном эксперименте в сфере логистики и открытия новых рынков сбыта: его провел крупный рыбопромышленный холдинг при участии инженеров компании.

Нетривиальные решения могут принести больше успеха, чем раньше, считает Павел Клименко. В свою очередь специализирующаяся на промышленном холодоснабжении компания «Колд Трейд» готова оказать помощь в таких экспериментах. Ее выбирают в партнеры благодаря отличной репутации среди рыбопромышленников, портфолио успешно реализованных проектов, а также высокой квалификации и опыту персонала.

— Павел Борисович, мы знаем, что вы принимали участие в пробной перевозке живых крабов из Мурманска в Москву, о чем сообщила группа компаний «Антей». Расскажите подробности…

— Эксперимент организовала ГК «Антей» в лице директора департамента Мурманморепродукт ГК «Антей» Николая Пересторонина. Мы обеспечивали технологическую сторону — то, что связано с организацией обеспечения жизни краба. Мы разработали инновационную, современную, надежную и простую в эксплуатации систему жизнеобеспечения краба при его доставке на дальние расстояния автомобильным, железнодорожным и морским транспортом.

Для перевозки мы использовали стандартные еврокубы, которые были модернизированы с учетом особенности эксплуатации. Были применены доработки, позволяющие эти «кубики» объединить в общую систему. А к ней подключались специальные модули с оборудованием для жизнеобеспечения краба. В частности, они поддерживали циркуляцию морской воды в необходимом количестве, подачу воздуха, систему фильтрации и температуру на комфортном для краба уровне.

Эта система была разработана и спроектирована инженерами компании «Колд Трейд» совместно с «Антеем» в рамках контракта на разработку, поставку, монтаж и испытание оборудования. В период эксперимента 10 августа в Мурманске в два контейнера было загружено восемь тонн живого краба-стригуна опилио. По автомобильной дороге эти контейнеры за 28 часов были доставлены в Москву для дальнейшей отправки в другие регионы или страны. Было обеспечено инженерное сопровождение автомобилей, так как это первый рейс, и мы хотели полного контроля за передвижением.

Результаты, по оценке нашего заказчика, оказались хорошими. Краб чувствовал себя отлично, и после необходимой адаптации его можно было транспортировать дальше. Мы выявили ряд возможностей для технологических улучшений и составили соответствующий список доработок, которые позволят нашему оборудованию функционировать еще более надежно.

Концепция подобных перевозок требует обустройства дополнительной инфраструктуры вокруг выбранных направлений. В частности, универсальных заводов для передержки краба, где также необходимо будет обеспечивать условия для поддержания его жизнедеятельности.

— Пятый год в стране реализуется программа инвестквот. Сейчас это принято называть «первым этапом», подразумевая, что будет и второй. В каких проектах программы инвестквот была задействована ваша компания?

— Мы считаем, что за эти пять лет успели хорошо войти в программу инвестквот и хорошо зарекомендовать себя. Мы самостоятельно выполняли либо принимали то или иное участие в ряде крупных проектов. Правда, не все наши проекты в рыбной отрасли связаны с инвестквотами. Что касается форм нашего участия, то они различны. В том числе это и непосредственно проектирование, поставка, монтаж и пусконаладка морозильного оборудования.

МЫ МОНТИРУЕМ

Один из таких проектов — это рефрижераторный комплекс на 15 тыс. тонн для рыбоперерабатывающего завода компании «Доброфлот» в городе Большой Камень в Приморье. Здесь промышленный холодильник построен в непосредственной близости от морского причала, что позволит обеспечить непрерывность холодовой цепочки. На нем применена энергоэффективная централизованная аммиачная система холодоснабжения. Мы осуществляли проектирование, поставку, монтаж этого оборудования. Сейчас реализация проекта вышла на финишную прямую.

Я обращаю внимание, что такого рода проекты мы реализовывали и не только в рамках программы инвестквот. Например, в конце 2020 года мы смонтировали и ввели в эксплуатацию 25-тысячный промышленный холодильник в Хабаровске. Этот объект предполагает одновременное хранение рыбной, молочной, мясной и овощной продукции. Поэтому он включает десять мультитемпературных камер хранения, а также охлаждаемое производственное помещение для глубокой переработки продукции.

В этом же ряду можно вспомнить наши береговые объекты, выполненные для Южно-Курильского рыбокомбината, «Курильского рыбака», компании «Гидрострой», «Народов Севера», колхозов «Красный Труженик», «Командор», «Ударник», «Дружба» и других предприятий Дальнего Востока, а также ряд объектов «нерыбных» предприятий пищевой индустрии.

ОБНОВЛЯЕМ

В рамках нашего многолетнего сотрудничества с Южно-Курильским рыбокомбинатом мы также приобрели ценный опыт по работе с судовым морозильным оборудованием. В частности, была модернизация «морозки» на двух типовых СРТМ (стеркодерах) — «Браттег» и «Вардхольм». Нашей задачей было повышение эффективности оборудования в условиях дефицита свободной площади. Грубо говоря, просто поставить дополнительные мощности для заморозки мы не могли из-за отсутствия места. Но благодаря инжиниринговым решениям при минимальных затратах мы смогли повысить производительность ранее установленного оборудования на 20%.

Причем эти работы проводились в период пандемии в условиях судоремонта в корейском Пусане. Со всеми вытекающими сложностями при поставке оборудования в Корею. Несмотря на пандемийные ограничения, работы были выполнены в срок, и суда благополучно вышли на путину.

ПОСТАВЛЯЕМ И РУСИФИЦИРУЕМ

Кроме того, в ряде проектов (как в рамках программы инвестквот, так и за ее пределами) мы выступали поставщиками оборудования, без монтажа. Примером может служить комплексная поставка оборудования для рыболовецкого колхоза им. В.И. Ленина — на два рыбоперерабатывающих завода в Камчатском крае. Это «Командор» в Большерецком районе и «Ударник» в Карагинском районе. Оба этих проекта реализуются в рамках программы инвестквот.

Еще одна форма сотрудничества, которую мы предлагаем нашим заказчикам, — это, условно говоря, «русификация» проектной документации. Речь, конечно, не столько о переводе документов на русский язык, сколько об адаптации проектной документации под российское законодательство, наши требования и нормативы. С дальнейшей постановкой на учет.

Такой проект мы выполнили непосредственно для рыболовецкого колхоза им. В.И. Ленина в Сероглазке. Поставщиками оборудования в этом случае выступили компании из Исландии. Мы предоставили им помощь в адаптировании проектной документации, поскольку они слабо ориентировались в российской нормативно-правовой базе, в наших стандартах в сфере безопасности и технологий. Этот проект также реализовывался в рамках программы инвестквот, завод был введен в строй в 2020 году.

Таким образом, несмотря на все сложности, ограничения, выстраивания новых цепочек работ компании, мы продолжали и продолжаем расти и пополнять свой «портфель опыта» новыми, в том числе весьма нестандартными, заказами.

САНКЦИИ? НЕ СМЕРТЕЛЬНО

— Как компания преодолевает проблемы из-за введения антироссийских санкций?

— Это очень емкий вопрос. За последние шесть месяцев, как и многие компании, мы прошли все стадии принятия неизбежного. Сегодня мы воспринимаем новую реальность такой, какая она есть.

Не секрет, что условия ведения бизнеса в России меняются постоянно. Причем радикально. Соответственно, в таких реалиях России бизнес стал очень гибким и способным подстраиваться под любые изменения. С 2009 года мы пережили немало различных кризисов и изменений правил работы.

Сегодня мы продолжаем работу и не планируем пасовать перед обстоятельствами. У нас есть заказы, устойчивая репутация и многолетний опыт. Так что мы принимаем сегодняшнюю действительность. Санкции — это не смертельно, это просто еще одна задача, которую нужно решать. И мы успешно это делаем.

— Санкции имеют и обратный эффект: подталкивают промысловые и перерабатывающие предприятия к большей степени локализации и импортозамещения. Не секрет, что и в сфере промышленного холода конкуренция с иностранными производителями была чрезвычайно высока. Готовы ли вы сейчас занимать высвобождающиеся рыночные ниши?

— Действительно, до введения санкций были огромные рыночные ниши, занятые иностранными компаниями. А поскольку свои основные проблемы с поставщиками оборудования и материалов мы решили в первые два-три месяца после введения антироссийских ограничений, то поле для деятельности у нас только расширилось. Уверен, что с поставщиками оборудования и комплектующих в дальнейшем особых проблем не будет. Так что у нас еще много работы.

Причем ситуация такова, что санкции затронули и наших заказчиков, у которых нарушились сложившиеся цепочки сбыта продукции. Чтобы наладить новый такой канал, заказчику необходимы нестандартные, новаторские решения. И мы, как технологическая компания, направляем свои усилия на выполнение поставленных заказчиком задач. Расставляя приоритеты в его пользу.

— Что бы вы посоветовали рыбопромышленным компаниям при выборе технологического оборудования?

— Я считаю, что не всегда следует гнаться за самыми последними технологическими новшествами. Россия большая страна с удаленными регионами, где изучение инновационных решений и технологий не всегда является рациональным выбором. Тем более сейчас решения должны быть просты и надежны, как автомат Калашникова, а может, как винтовка Мосина.

— Будет ли компания «Колд Трейд» участвовать в выставке и форуме Seafood Expo Russia в Санкт-Петербурге?

— Мы вообще внимательно относимся к подобным мероприятиям Росрыболовства, поскольку считаем, что во всей пищевой индустрии именно объекты рыбной отрасли — это наша специализация, наш профиль. Поэтому, конечно, мы будем участвовать в предстоящей выставке, как и в прошлые годы.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. СЗФО > Рыба. Транспорт. Приватизация, инвестиции > fishnews.ru, 19 сентября 2022 > № 4163126 Павел Клименко

Успешная выставка — это вопрос взаимного доверия

Выставка рыбной индустрии, морепродуктов и технологий — Seafood Expo Russia — в этом году отмечает первый юбилей. Уже в пятый раз Санкт-Петербург на несколько дней станет точкой притяжения профессионалов, представляющих все направления российской рыбной отрасли, — от рыбаков до шеф-поваров, от производителей рыбных кормов до поставщиков судовых двигателей, от разработчиков оборудования для рыбопереработки до закупщиков из торговых сетей.

Seafood Expo Russia смогла стать площадкой, которая объединяет всех этих людей, способствуя продуктивному общению, обмену опытом, расширению контактов, запуску новых проектов и укреплению деловых связей. Каким был путь к отраслевому признанию, как изменился характер выставки за эти годы и почему ни пандемия, ни сложная международная обстановка не заставили организаторов отказаться от амбициозных целей или хотя бы снизить планку ожиданий, в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал генеральный директор Expo Solutions Group Иван Фетисов.

— Иван Андреевич, в конце 2000-х годов отрасль видела немало попыток организовать главную рыбную выставку, но зачастую участие рыбаков в таких мероприятиях воспринималось, скорее, как обязаловка. К Seafood Expo Russia совсем другое отношение: об этой выставке говорят, ее ждут, к ней готовятся. На ваш взгляд, почему так получилось? Чем отличаются подходы Expo Solutions Group и ваших предшественников?

— Начнем с того, что мы ничего не знали о предшественниках. Когда в 2015 году мы начали работать с рыбаками, то у нас не было никакой информации о выставках, которые ранее проводились в рыбной отрасли. Возможно, это упущение, но, как ни парадоксально, для нас неосведомленность стала большим плюсом. Мы не ориентировались на опыт предшественников, а руководствовались только своими профессиональными представлениями о том, какой должна быть отраслевая выставка и какие задачи она призвана решать. Поэтому мы с самого начала максимально плотно общались с рыбопромышленниками, вместе с ними пошагово прорабатывали концепцию выставки, ее идеологию, наполнение и рекламную кампанию, отталкиваясь от их задач, от потребностей бизнеса, а не наоборот.

Понятно, что главная цель любой компании, участвующей в выставке, — это развитие собственного бизнеса. Чтобы мероприятие приносило экспонентам результат, мы, помимо продажи площадей, всегда проводим консультации для наших клиентов и стараемся понять, как лучше решить стоящие перед ними задачи. Мы детально обсуждаем проект стенда (метраж, расположение), обговариваем его смысловую и визуальную составляющую. Кроме того, мы постоянно работаем над развитием Seafood Expo Russia: увеличиваем поток профессиональных посетителей, внедряем новые форматы экспозиции, усиливаем «тепло выставки». Это заставляет клиентов возвращаться к нам вновь и вновь.

Рыбная отрасль не терпит непрофессионального отношения. Поэтому для предоставления ее участникам квалифицированной экспертизы нам пришлось погрузиться в эту тематику с головой. Чтобы помочь клиентам в достижении их целей, нужно очень хорошо разбираться в отраслевых процессах и знать как общие тенденции развития индустрии, так и детали: например, тонкости работы с рыбной продукцией в ритейле или нюансы организации логистики. Это предмет нашей экспертизы, которая является основой бизнеса и гарантией эффективности участия для экспонентов.

Хотелось бы обратить внимание, что мы изначально выстраивали отношения с клиентами на доверии, поэтому, когда в 2020 году нам пришлось отменить выставку, а в следующем году перенести ее на три месяца, нас все поддержали. Пандемия доказала, что наши усилия были не напрасны. Как говорится, друзья познаются в беде.

— Какой была изначальная идея выставки и как она эволюционировала со временем?

— Главная идея была в том, чтобы у российской рыбной отрасли появилась своя площадка, место, где у рыбаков есть возможность достойно продемонстрировать плоды своих трудов и обсудить насущные проблемы. На первой выставке в «Ленэкспо» в 2017 году состав участников был скромнее, чем сейчас, но уже тогда нас поддержали самые крупные игроки. Именно благодаря им раздел «Вылов и переработка» стал ядром экспозиции, к которому со временем присоединились представители всей цепи от промысла до доставки продукции конечному потребителю.

— В тот момент что для вас было ориентиром? Зарубежные площадки вроде Брюсселя?

— Я бы так не сказал. Не стоит считать выставки в Брюсселе и Бостоне нашим ориентиром, хотя бы потому что наше мероприятие уже во многом их превосходит.

— Звучит весьма амбициозно!

— Безусловно, мы изучали, как устроены крупнейшие международные площадки, как они работают с аудиторией и привлекают посетителей. Но эти выставки росли и развивались постепенно, на протяжении десятилетий. У нас такого запаса времени не было, поэтому нам пришлось перешагнуть сразу через несколько ступенек и создать что-то свое — с нуля, оригинальное, но в русле современных тенденций.

С самого первого зарубежного выезда, когда мы начали заниматься организацией объединенного стенда российской рыбной промышленности, мы все время расспрашивали рыбаков об их опыте и впечатлениях: что им понравилось, чего, наоборот, не хватало и, самое главное, каких клиентов они хотели бы видеть на выставке. Все эти аспекты мы попытались учесть при подготовке первой Seafood Expo Russia.

Признаюсь, добиться обратной связи порой было нелегко. Нередко людей смущала сама установка, что главное — потенциальные клиенты, и мы готовы их искать и приводить на выставку. Слишком непривычно звучало. Для российской рыбной отрасли это был совсем нехоженый путь, потому что он самый сложный, долгий и авантюрный — переманивать экспонентов с чужих выставок гораздо проще. Но мы верили, что идем правильной дорогой, что рыбацкое сообщество нас поддержит, когда увидит: участие в выставке приносит реальную отдачу.

Важным аспектом всегда был дизайн стендов. Мы очень тщательно продумывали оформление и национальных павильонов за рубежом, и выставки в Санкт-Петербурге в целом, потому что российская рыбная отрасль заслуживает уважения и надо, чтобы она выглядела соответствующе — мощно, ярко, узнаваемо, но без китча, современно и респектабельно, как автомобиль премиум-класса, который не нуждается в безумном тюнинге.

Пусть не сразу, не с первого года, но мы завоевали уважение клиентов. Скажу без ложной скромности: нам удалось полностью переформатировать выставочную деятельность в одном отдельно взятом секторе экономики. Мы добились того, чтобы на наши мероприятия в России и за рубежом приходили именно те люди, которые заинтересованы в продукции российских компаний, которые нацелены купить. Рыбаки мне как-то сказали, что если на каждой выставке к ним будет приходить хотя бы один новый клиент, то это уже победа. Я помню эти слова, и мы постоянно держим их в уме, когда из года в год расширяем экспозицию.

— Основными участниками первой выставки в 2017 году были рыбопромышленные компании, но сейчас мы видим совсем другую картину. В каталоге Seafood Expo Russia раздел рыбодобычи занимает не более трети, зато десятки экспонентов представляют самые разные сферы — от судостроения до ритейла. Как менялся состав участников и что на это повлияло?

— Мы руководствуемся принципом универсальности: в идеале состав участников выставки должен максимально полно отражать процессы внутри рыбной отрасли. Естественно, промысел — это основа основ, но, прежде чем попасть к потребителю, рыбная продукция проходит долгий путь, который включает и переработку, и упаковку, и транспортировку, и хранение, и сбыт. Все звенья этой цепи важны, и мы стремимся объединить их на одной площадке.

От выставки к выставке состав экспонентов действительно меняется: Seafood Expo Russia растет вместе с отраслью, реагируя на новые задачи и помогая их решать. Взять хотя бы инвестквоты, которые «развернули» к рыбакам конструкторские бюро и верфи, — и на выставке появился крупный раздел судостроения и судового оборудования.

В этом году ситуация несколько изменилась, и часть зарубежных комплектующих стала недоступной. Но промысловые суда по-прежнему строятся, и для этого требуется много технической продукции и услуг. Поэтому к выставке присоединяются даже те проектные и судостроительные организации, производители оборудования, деятельность которых не связана напрямую с рыбопромысловым флотом: кабельные заводы, поставщики двигателей, навигационных и IT-систем и так далее. Возникают и альтернативные направления для импорта — из Южной Кореи, Турции, ЮАР.

За эти годы мы опробовали разные подходы к организации разделов выставки и выбрали, на наш взгляд, самый логичный. На площадке Seafood Expo Russia собраны представители всех значимых для развития отрасли сфер, и в дальнейшем мы предложим им новые проекты в рамках выставки, а также усилим существующие разделы. Например, сектор аквакультуры обладает потенциалом для полноценного отдельного павильона.

— Какие еще акценты ждут нас на выставке в этом году?

— Будет много интересного. Например, перед Новым годом мы решили бросить дополнительные силы на продвижение выставки на постсоветском пространстве — в Азербайджане, Армении, Казахстане, Грузии, Узбекистане, Киргизии и так далее. Это принесло свои плоды: сейчас на выставку регистрируются и торговые сети, и посетители из этих стран. Подтягивается Египет — тоже совершенно новое для нас направление.

С прошлого года мы активно развиваем логистическое направление. Это сложная, многоаспектная ниша, но очень интересная. В этой сфере задействовано большое количество компаний, которые занимаются транспортировкой рыбы и морем, и по железной дороге, и автотранспортом. А еще это инфраструктура — холодильники, контейнерные терминалы, распределительные центры. И необходимость поддержания температурного режима в пути. И даже страхование грузов. Поэтому сектор перевозок будет представлен мощно.

В области технологического оборудования есть признаки того, что нас ждет глобальный поворот в сторону производителей из Азии, по крайней мере, на уход некоторых европейских брендов моментально отреагировали их конкуренты из других регионов. Поэтому мы будем рекомендовать рыбопромышленным компаниям командировать в сентябре на выставку капитанов, тралмастеров, технических директоров, чтобы те увидели, какие решения сегодня предлагает рынок. Мы также понимаем, что у многих зарубежных производителей по-прежнему есть желание, но нет возможности присутствовать на выставке с собственными стендами, но это не отменяет личных контактов и встреч.

Очень неплохо выглядит направление готовых к употреблению продуктов из рыбы: оно растет за счет привлечения новых торговых сетей и закупщиков. Появилось немало компаний, которые делают очень интересные вещи — кулинарию или блюда, требующие минимальной обработки даже не на плите или в духовке, а в микроволновке. Поскольку у разных групп покупателей разные запросы, это тот случай, когда чем больше видов рыбной продукции — от мороженых блоков до порционной фасовки — будет представлено на выставке, тем лучше.

Еще одно направление, которого, как ни странно, сильно не хватало на предыдущих выставках, — это консервы. В этом году мы совместно с Всероссийским НИИ рыбного хозяйства и океанографии и Рыбным союзом организуем профильную конференцию «Сорвать банк на банках», посвященную консервированной рыбной пищевой продукции. Ее участники попробуют выработать эффективные подходы к продвижению и управлению качеством рыбных консервов, чтобы помочь их производителям более полно реализовать потенциал как на внешнем, так и на внутреннем рынке, занять новые ниши и заставить потребителей по-другому посмотреть на привычные банки.

— Статистика Росрыболовства ежегодно фиксирует растущие объемы выпуска филе и других видов продукции глубокой переработки. Отражается ли эта тенденция на ассортименте, который компании демонстрируют в Санкт-Петербурге?

— Увеличение производства продукции глубокой переработки — важный показатель развития отрасли. Более пристальное внимание к такой продукции связано, с одной стороны, с пожеланиями посетителей, а с другой — с запросом самого рынка. В этом году мы решили продемонстрировать всё разнообразие этого сегмента и привлечь больше компаний-производителей консервов и пресервов из рыбы и морепродуктов, икры, сушеной и вяленой продукции.

У наших экспонентов появляется много интересных новинок, в том числе простых в приготовлении и употреблении, что соответствует предпочтениям молодой аудитории. В этом году они будут презентованы не только на стендах компаний, но и в специальной зоне «Витрина новинок». Помимо «Витрины», мы проведем мастер-классы по приготовлению рыбных блюд из предоставленного экспонентами сырья, чтобы люди распробовали новые гастрономические сочетания с рыбой и морепродуктами, а региональные шеф-повара могли ввести в меню новые блюда.

— Seafood Expo Russia с самого начала отличалась насыщенной деловой программой, которая не ограничивалась исключительно подписанием контрактов на камеру. Какие форматы бизнес-общения за эти годы оказались наиболее удачными?

— Деловую программу мы тоже формируем таким образом, чтобы участие в ней было полезно для решения практических задач. Часть мероприятий, в том числе пленарная сессия, проводится в классическом формате: с заранее подготовленными докладами и регламентированным выступлением основных спикеров. С учетом сложности и значимости рассматриваемых вопросов это важно и вполне обоснованно. Но в большинстве случаев, когда это уместно, мы прибегаем к формату свободного диалога, чтобы участники успели обсудить те темы, которые для них наиболее важны, ради которых они и приехали. Поскольку аудиторию мероприятия составляют профессионалы, такие дискуссии всегда проходят очень конструктивно.

Как правило, на выставке параллельно проходит несколько мероприятий, которые представляют интерес для различных категорий участников. Допустим, экспертному сообществу важно держать руку на пульсе и участвовать в обсуждении стратегических вопросов развития отрасли, владелец рыбоводного хозяйства будет искать, где купить стартовые корма и кому продать выращенную рыбу, а трейдер захочет узнать о новых субсидиях на перевозку рыбной продукции. В свое время успешным экспериментом стал «Ритейл Центр», который позволил свести представителей рыбопромышленных компаний и торговых сетей, заинтересованных в новых каналах сбыта и поставщиках.

— К первому юбилею выставка подходит, имея за спиной разносторонний опыт. Expo Solutions Group как организатору пришлось пережить и ковидные локдауны, и череду экономических кризисов, и уход с российского рынка ряда крупных игроков. Кто или что помогает вам справиться с новыми и новыми вызовами? Какие у вас планы по дальнейшему развитию выставки?

Каждая история успеха — это, прежде всего, история преодоления сложностей. От того, справится ли компания с препятствиями, которые в любом случае появятся, зависит ее жизнеспособность. Нашей команде пришлось через многое пройти, но она выстояла и сформировалась именно в этих трудностях.

Вне всяких сомнений, мы не смогли бы преодолеть эту дистанцию без поддержки ведомства — Росрыболовства — и его руководителя Ильи Шестакова. В 2015 году его рекомендации сыграли ключевую роль в нашем знакомстве с отраслью. Каждый год Илья Васильевич лично приглашает в Санкт-Петербург на форум глав государств и министров, губернаторов, руководителей международных организаций, что обеспечивает статус глобального мероприятия. В процессе организации выставок территориальные подразделения Росрыболовства очень помогали нам выходить на предприятия в регионах, а зарубежные представительства — в поиске потенциальных клиентов и партнеров для рыбаков, прощупывании новых рынков сбыта.

И конечно же, нам невероятно повезло, что отрасль постоянно ведет с нами диалог. Причем важно, что это диалог на равных со всеми — от небольшой рыбацкой артели до громадного холдинга, он позволяет нам держать руку на пульсе и понимать, какие у рыбаков нужды в конкретный период времени и чем мы можем быть им полезными.

Оглядываясь назад, мы видим очень много людей и компаний, которые были рядом с нами все эти годы. Это такие крупные игроки, как «Норебо», ФЭСТ, СЗРК, ФОР, «Гидрострой», которые верили в нас на этом пути и с готовностью участвовали в новых проектах. Теплые отношения у нас сложились с дальневосточниками — Южно-Курильским рыбокомбинатом, «Океанрыбфлотом», НБАМР, «Магаданрыбой», РК имени В.И. Ленина и, конечно же, компаниями «Антей» и «Сигма Марин Технолоджи» — одними из наших самых близких друзей, которые всегда готовы помочь экспертной консультацией или просто своевременным советом.

Все эти компании — как якоря, которые держали нас все время, что мы присутствуем в рыбной отрасли, выступали нашими учителями и позволили накопить уникальные компетенции. У руководителей каждого из этих предприятий свой взгляд, свои мысли по поводу будущего рыбной индустрии, и общение с ними подарило нам бесценную возможность впитывать эти идеи, формировать наше собственное видение и прокладывать свою дорогу внутри отрасли. Один умный человек сказал мне: «Какая отрасль, такой у нее и оператор», — и мы стараемся в этом отношении соответствовать нашим клиентам.

Безусловно, бизнеса, как и жизни, без трудностей не существует, поэтому в каждом кризисе мы стараемся видеть новые возможности и для Expo Solutions Group, и для всей отрасли. К тому же мы призываем и наших партнеров. Сейчас снова наступает время возможностей, и лучшее, что мы можем сделать, — это воспользоваться ими и подсказать участникам отрасли потенциальные точки роста. Поэтому мы рекомендуем нашим клиентам вкладываться в развитие производственных мощностей, искать новые ниши, новых клиентов. Важно не упустить свой шанс!

Если говорить о наших дальнейших планах, то очевидно, что развитие рыбной отрасли будет ускоряться, а значит, и выставка будет расти. Мы также работаем над новым крупным международным проектом, о котором, как мы надеемся, уже в Санкт-Петербурге сможем рассказать подробнее.

Анна ЛИМ, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. СЗФО > Рыба. Приватизация, инвестиции. Внешэкономсвязи, политика > fishnews.ru, 14 сентября 2022 > № 4163061 Иван Фетисов

Сын считает, что я знаю о рыбе всё

«Конечно, в деталях мои дети пока еще не объяснят, чем занимается их мама, но они знают, что я «продаю рыбу». Правда, тонкость именно в том, что в компании «Нерей» мы не продаем, а обеспечиваем наших клиентов рыбой — это требует более глубокого понимания рынка и самого продукта. Отчасти это отражается и на домашних: мои дети хорошо знакомы с рыбой и с удовольствием едят ее. Наверно, поэтому мой сын говорит, что «мама знает о рыбе всё», — поделилась в интервью Fishnews директор отдела продаж ВЭД «Нерея» Мария Чупалова.

— Как давно вы в компании?

— В сентябре исполнилось пять лет. Период значительный и очень насыщенный для меня, за это время полностью успела ощутить себя частью команды «Нерей». Но до сих пор я продолжаю узнавать много нового о рыбной сфере. Здесь ты постоянно учишься, получаешь опыт, тем более что сам рынок очень динамичный — точно не дает расслабиться. Ты постоянно должен адаптироваться к меняющимся условиям, корректировать свою работу и стремиться к чему-то новому, чтобы оставаться на плаву.

— Вас пригласили в «Нерей» на новое направление: прежде компания ориентировалась на внутренний рынок, верно?

— К тому моменту «Нерей» уже достаточно давно и успешно работал по России: сформировал хорошую, крепкую репутацию, большой круг постоянных клиентов. И руководство компании пришло к тому, что пора развиваться дальше, в том числе в экспортном направлении.

Для меня это была ответственная задача, потому что начинать с нуля всегда сложно. Но могу сказать, что в итоге у нас получилось. Конечно, в этом заслуга не моя личная, а сплоченной команды. В первую очередь генерального директора «Нерея» Андрея Леонидовича Забуги, который помогал нам во всем и доверял, несмотря на большую ответственность и в какой-то степени рискованность нового направления.

Для того чтобы отправить продукцию, а тем более рыбу, обязательно нужны профессионалы, которые будут не только оформлять, но и тщательно досматривать ее. Поэтому у нас сформировался целый штаб: это и оформители, и декларанты, и лаборанты, и даже тальманы. Все они специалисты высокого уровня, с огромным опытом и чутким отношением к своей работе.

— В компании «Нерей» большое внимание обращают не только на опыт людей, но и личностные качества. О себе говорить сложно, но, как вы думаете, что помогло вам влиться в команду?

— Наверное, то, что я пришла очень «заряженная» на достижения. Все-таки результативность любой деятельности во многом зависит от того, с каким запалом ты это дело начинаешь. А мне очень хотелось развиваться вместе с новым направлением и именно в компании «Нерей»: помогать расширять рынок, продажи, привлекать новых клиентов, используя свои знания и опыт.

Помню, на собеседовании я, наверное, часа два рассказывала о том, как представляю себе развитие экспортного направления, ориентированного на рыбопродукцию, и как хочу, чтобы все это происходило именно в компании «Нерей». Сумбурный, на мой взгляд, был монолог, но вскоре мне предложили эту работу. А уже через две недели мы обсуждали первое участие «Нерея» в крупнейшей рыбной выставке в Азии — в Циндао. Несмотря на то, что тогда у нас пока был «белый лист» по внешним рынкам, Андрей Леонидович без колебаний принял решение участвовать. В результате на этой выставке мы заключили наш первый контракт. С этого все и началось.

Все последующие годы можно охарактеризовать как кропотливую, напряженную работу. Многочисленные личные встречи с каждым клиентом. Поездки на все отраслевые выставки (особенно в первые два года). Визиты иностранных делегаций в офис «Нерея». Командировки на производственные предприятия Китая. Иными словами, для достижения результата в работе с внешним рынком недостаточно телефонных переговоров и рекламных рассылок — это большой труд, установление личных контактов и постоянное подтверждение своей репутации.

— В работе с российскими клиентами «Нерей» настаивает прежде всего на устойчивых гарантиях со своей стороны. А что важнее для иностранных покупателей?

— Ответственность ценится за рубежом так же высоко. Ведь если ты выстраиваешь долгосрочные отношения, то очень важно, чтобы каждый клиент был доволен работой, несмотря ни на какие нюансы, которых в процессе может возникать очень много.

Например, в самом начале сотрудничества с Китаем мы столкнулись с трудностью соблюдения температурного режима при перевозке рыбопродукции. В то время мы пользовались услугами сторонних компаний и не могли самостоятельно обеспечивать все необходимые условия для сохранности товара. К сожалению, это оказалось серьезной проблемой. Одного ЧП нам хватило, чтобы принять кардинальные меры для решения проблемы.

— После этого «Нерей» закупил первую партию новых автопоездов-рефрижераторов для самостоятельной перевозки рыбы?

— Да, первые 15 машин брались конкретно для того, чтобы возить продукцию в Китай. Тогда руководство компании четко обозначило позицию: «Нерей» не может терять лицо, подводить клиентов, где бы они ни находились. И собственный автопарк полностью оправдал наши расчеты, поэтому в конце прошлого года мы утроили его, чтобы охватывать и внутренние направления. Клиенты это оценили: бывает даже, что в высокий сезон, когда поток отправок очень большой и собственного транспорта может не хватать на весь объем заказов, люди настаивают на отсрочке отправки, чтобы доставка была именно в наших фирменных машинах.

Так что мы в первую очередь несем ответственность за качество своих услуг и продукции и просто обязаны обеспечивать полное выполнение этих условий абсолютно для всех клиентов. В «Нерее» все работают по принципу, когда не ищешь виноватых, если возникают трудности, а сначала спрашиваешь с себя. Ты ищешь, где не доработал и что можно сделать для исправления ситуации. Когда вся команда придерживается этого, работа получается очень быстрой, слаженной и корректной. А главное, что и клиенту просто не остается повода для переживаний.

Поэтому гарантии, которые мы даем, — это не красивая бумага со словом «Гарантия», а наш формат работы.

— «Нерей» сразу взял хороший темп по освоению экспортного направления. В результате в 2021 году успехи компании были отмечены всероссийской премией «Экспортер года» по Дальневосточному федеральному округу.

— Да, это была очень приятная для нас награда и важное признание компании в качестве крупнейшего дистрибьютора именно дальневосточной рыбопродукции, причем не только в государства Азиатско-Тихоокеанского региона, но также и по России, и в другие страны СНГ.

С 2017 года мы постепенно наращивали обороты внешней торговли, увеличивали объемы продукции, расширяли ассортимент и направления поставок. Помимо автомобильных перевозок мы активно использовали и контейнерные отправки не только в порты Китая, но и в Южную Корею, Японию, Вьетнам, Таиланд.

Не прекратили работу и в период пандемии: с открытием железнодорожных перевозок мы продолжили доставлять продукцию нашим клиентам, уже с соблюдением дополнительных требований по дезинфекции полностью всех партий. Здесь мы так же четко выполняем свои обязательства.

— Какую рыбу любят иностранные покупатели?

— Безусловно, мы работаем со всем ассортиментом дальневосточной рыбы, но на экспорт уходит далеко не вся продукция. Основные позиции — это минтай, сельдь, камбала, горбуша, треска, кальмар. Все больше внимания иностранных покупателей мы стараемся обращать на переработанную продукцию — рыбную муку, фарш, филе и т.д.

У зарубежных клиентов есть определенные требования и к качеству. Большим заблуждением будет считать, что в тот же Китай можно отправить то, что не реализовали в России. На самом деле требования фабрик в КНР так же высоки, как и у нас. Даже одна ошибка может серьезно испортить репутацию: в Китае компании тесно взаимодействуют между собой, зачастую лично знают поставщиков и принципы их работы. Поэтому к качеству у них очень и очень строгие требования. Но опять же, как и в России, все зависит от того, какой конечный продукт делает завод: кому-то идет только рыба морской заморозки, кому-то подходит и береговой. В этом плане надо хорошо знать своего клиента и четко контролировать, что ты ему отправляешь. Ведь некачественным продукт может оказаться не потому, что он испортился в пути, а потому, что просто не соответствовал требованиям конкретно взятого завода. Это очень важно…

— Тем более, когда у клиента нет возможности приехать и проконтролировать вопрос, лично провести инспекцию.

— Конечно. Ведь есть виды рыбы, которые требуют тщательнейшего контроля. Например, лососевые: это по умолчанию рыба дорогая и отличается нестабильным качеством, которое очень зависит от многих факторов на промысле, при обработке и заморозке, хранении и доставке.

В собственной лаборатории компании «Нерей» мы проводим углубленную проверку каждой партии рыбопродукции по расширенному спектру критериев и отправляем клиентам полный фото-, а при необходимости и видеоотчет. Так что сегодня даже у зарубежных компаний, работающих с нами, нет нужды приезжать во Владивосток: нас знают, нам доверяют. «Нерей» стал надежным помощником для своих клиентов.

Кроме того, как и в случае с соотечественниками, мы на постоянной связи с нашими зарубежными покупателями и информируем их о текущей ситуации на рынке, о промысловой обстановке и происходящих изменениях. Так что они могут планировать закупки заранее либо оперативно принимать решения.

«Нерей» работает как дистрибьютор и непрерывно обеспечивает своих клиентов необходимым сырьем и продукцией в нужном объеме, качестве и точно в срок.

Могу отметить, что за последние пять лет компании «Нерей» удалось переломить стереотип о работе с Россией, который сложился у некоторых зарубежных покупателей, когда-то обжегшихся на сделках с недобросовестными продавцами.

— А как вы сами относитесь к рыбе?

— Сейчас, конечно, я ем гораздо больше рыбы, чем раньше. И своих детей приучаю к этому. Вкусовые привычки формируются с детства, а я хочу, чтобы у моих детей любовь к рыбным блюдам стала одной из хороших привычек.

— Удается полноценно совмещать интересную работу с родительскими обязанностями?

— Здесь важен баланс. Да, работа энергетически затратная, но «Нерей» столько же и отдает своим сотрудникам. Когда пять лет назад я пришла сюда, то первая неделя погружения в коллектив для меня была просто шоком — какие же профессионалы здесь работают! Причем во всех отделах, во всех направлениях. Было круто наблюдать, как действует слаженная команда — словно винтики одного механизма. И вот этот общий командный дух очень сильно заряжает: мы вдохновляем друг друга своей работой и результатами.

Наверное, чтобы творить, должно быть вот такое вдохновение. А когда ты на подъеме, то и домой возвращаешься с такими же позитивными эмоциями.

— Работа в «Нерее» помогла вам понять что-то новое для себя?

— Наверное, здесь я четко осознала, как важен настрой в новых проектах, когда ты испытываешь волнение. Совсем не бояться нового нельзя, это нормальная реакция. Но рядом с таким страхом всегда должен присутствовать азарт, запал, сильное желание взять эту новую высоту. Как на соревнованиях: любой спортсмен переживает, как он выступит, поэтому очень важно аккумулировать все силы, весь свой потенциал и выложиться на полную.

И еще в «Нерее» я смогла почувствовать, что значит поддержка коллектива. Когда закрылись границы, конечно, мы все очень переживали, что же будет дальше с нашим общим делом. В такой момент опорой для нас стал руководитель. Он помог всем успокоиться, осознать, что острый период пройдет и мы снова продолжим работать, пускай и в новых реалиях. И такая поддержка, общий эмоционально-позитивный настрой только на положительные результаты, сыграли большую роль.

Конечно, события последних лет ударили по всем экспортерам. Но скажем так, нас они выбили из зоны комфорта, но не с рынка. И сегодня внешнеэкономическое направление в структуре компании «Нерей» адаптировалось к новым требованиям и продолжает свою работу.

Наталья СЫЧЁВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 13 сентября 2022 > № 4157444 Мария Чупалова

Наши форум и выставка — для отрасли

В 2016 году Федеральное агентство по рыболовству объявило о решении организовать в России Международный рыбопромышленный форум и Выставку рыбной индустрии, морепродуктов и технологий. В качестве места проведения был выбран один из красивейших городов страны — Санкт-Петербург. Векторы развития рыболовства, научное обеспечение, кадры для отрасли, аквакультура, логистика — лишь часть тем, которые рассматривают на этой площадке эксперты из разных стран и разных регионов России. Как оценивает отраслевой регулятор эволюцию рыбопромышленного форума и выставки, в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал руководитель Росрыболовства Илья Шестаков.

— Илья Васильевич, форум и выставка в Санкт-Петербурге в этом году отмечают юбилей. История этих мероприятий насчитывает уже пять лет. Какие задачи ставились, когда решение организовать такую отраслевую площадку только принималось?

— Прежде всего мы ставили задачу обеспечить площадку для консолидации рыбаков, чтобы они могли представить свои достижения, продукцию, инвестиционные проекты.

Конечно, для нас было очень важным, чтобы у России — одной из ведущих мировых держав в области рыболовства — были отраслевой форум и выставка. Мне кажется, сейчас после трех основных выставочных площадок в рыбной промышленности — Бостона, Брюсселя (теперь — Барселоны) и Циндао — российские мероприятия уверенно занимают четвертое место. А ведь наши форум и выставка достаточно молодые. Думаю, они и дальше будут расти и развиваться.

Позитивное отличие нашей площадки в том, что, помимо выставочной, она предусматривает и форумную часть. Здесь мы ставили задачу, чтобы у профессионалов была возможность не только узнать о достижениях в области рыбного хозяйства, но и обсудить тренды рыбной отрасли в мировом масштабе, развитие российской рыбной промышленности. Причем мы делали акцент, чтобы это было интересно для всех участников. Деловая программа все эти годы формировалась с привлечением отраслевого сообщества, чтобы быть по-настоящему актуальной.

— Мне кажется, проведение отраслевого форума и выставки — это еще и показатель того, какое место занимает российская рыбная отрасль в национальном агропромышленном комплексе и в национальной экономике. «Рыбные» события в Санкт-Петербурге привлекают большое внимание СМИ — и российских, и зарубежных.

— Форум и выставка — международные, и очень важно подчеркнуть место Российской Федерации в мировом рыбном хозяйстве, мы ориентированы на широкий формат. Но, безусловно, эта площадка должна быть эффективна и для решения задач внутри страны.

— Всегда при организации форума и выставки на международном формате делался особый акцент. Сейчас система отношений между странами серьезно меняется. Как вы считаете, какой вклад мероприятия в Санкт-Петербурге могут внести в поиск новых партнеров для российской рыбной отрасли?

— Для нас партнеры в основном понятны. Поэтому, наверное, ключевая задача — это поиск не партнеров, а путей взаимодействия в новых реалиях. Иностранные компании, несмотря ни на что, подтверждают участие в выставке. Уже сейчас планируется, что в Global Fishery Forum and Seafood Expo Russia будут участвовать компании из 13 стран: Армении, Белоруссии, Дании, Исландии, Испании, Италии, Китая, Нидерландов, Турции, Финляндии, Франции, ЮАР и Южной Кореи. Понятно, что список еще может корректироваться.

Если говорить в целом, то очень важно разделять задачи форума и выставки. Выставка должна обеспечивать общение специалистов, поиск новых решений, нового оборудования, технологических идей, выстраивание новых логистических цепочек, налаживание связей с новыми контрагентами в торговле. Задача форума — обсудить, что будет с рыбохозяйственным комплексом в мировом масштабе, какие наблюдаются тенденции. На протяжении пяти лет мы стремимся сделать так, чтобы темы форума перекликались между собой.

В этом году форум будет посвящен так называемому умному рыболовству. Даже с учетом санкционных ограничений мы решили не менять тематику: рациональное использование водных биоресурсов, основанное на научных разработках, эффективная логистика и выстраивание связей между странами сегодня особенно важны. Думаю, нам предстоит актуальное и интересное обсуждение.

— А для вас как для руководителя Росрыболовства есть какие-то приоритеты? Что важнее — форум или выставка?

— Мы с равной долей ответственности и внимания относимся и к выставочной, и к форумной части мероприятий в Санкт-Петербурге. Для нас как для регулятора отрасли важно обсуждение на форуме, потому что необходимо четкое понимание, что деловое сообщество думает по поводу тенденций развития рыбной промышленности, по поводу ее перспектив и динамики.

Значима для нас и выставка, чтобы была возможность знакомиться с новым оборудованием и другими товарами, новыми технологиями. То есть тут нельзя говорить о том, что важнее — форум или выставочная часть. Если, условно говоря, выстраивать схему, то наверху будет форум с определением стратегии, а дальше уже выставка, позволяющая решать стратегические вопросы, в том числе те, что поднимаются на форуме.

— Вы ежегодно обходите выставочную экспозицию. Какие тенденции и какие изменения за прошедшие пять лет можно отметить в рыбной промышленности, если судить по стендам на Seafood Expo Russia? Как отражается развитие отрасли в этом выставочном зеркале?

— Прежде всего хочу обратить внимание, что растет количество экспонентов — и это на самом деле очень важно. Растет вообще уровень выставки. Для нас показательно, что рыбаки после первой выставки заявили, что такую площадку нужно организовывать ежегодно. Если помните, тогда шла дискуссия: может быть, собираться раз в два года. Но представители бизнес-сообщества сами настояли, что мероприятие им интересно и должно проводиться каждый год. Это очень ясно показывает, что мы не проводим выставку ради выставки — это площадка для рыбаков, для отрасли.

Если говорить о том, что демонстрируется на Seafood Expo Russia, то можно отметить изменения, которые произошли от первой выставки к пятой. Это, конечно же, линейка товаров, которую представляют компании: больше стало переработанной продукции, изменились подходы к упаковке.

Второй очень важный момент — с каждой выставкой экспоненты представляют все больше и больше инвестиционных проектов. Это очень здорово. На первой выставке начинания предприятий практически никак не демонстрировались, в основном была только продукция (а некоторые компании приезжали и без нее). Сейчас многие показывают и свои инвестиционные проекты, представляют те программы, которые они реализовывали в последние годы, в том числе производства, которые обеспечивают выпуск продукции.

— А почему решено было проводить отраслевые форум и выставку в Санкт-Петербурге? Связано ли это с советской традицией знаменитых «Инрыбпромов»?

— Это была в том числе инициатива ветеранов рыбной отрасли: они предлагали возродить традицию выставки «Инрыбпром», проходившей в Ленинграде. Также мы понимали, что если хотим обеспечить международный формат мероприятий, с участием большого количества стран, то надо продумать вопросы логистики и привлекательную программу для свободного времени делегатов. Санкт-Петербург в этом плане жемчужина России, и иностранные гости с удовольствием приезжают в том числе для того, чтобы посмотреть город. И не будем забывать, что это прибрежный центр. Так что все факторы сошлись.

— Хотелось бы также задать вопрос об аквакультуре. Устроители выставки уделяют особое внимание этому направлению рыбного хозяйства. Рыбоводству и обеспечивающим сферам посвящено большое количество стендов. Как вы считаете, аквакультурная отрасль в последние годы двигается вперед? И что можно сделать для дальнейшего развития?

— Безусловно, аквакультура двигается вперед. Это видно по объемам производства продукции отрасли. Для нас важно, что появляются новые проекты — в области марикультуры, товарного рыбоводства во внутренних водоемах. Динамика достаточно позитивная с точки зрения наращивания объемов производства.

Есть темы, которые нуждаются в особом внимании. Направление пока находится на этапе становления: для товарной аквакультуры предприятиям выделено большое количество участков, но компании, безусловно, будут сталкиваться с вопросами в части технологий производства, даже применяя уже имеющиеся наработки.

Необходимо заниматься донастройкой законодательства, потому что мы уже видим, что ограничения, пусть и те, которые мы сами в свое время предлагали и вводили, порой становятся достаточно серьезным камнем преткновения для дальнейшего развития.

Сейчас, по сути дела, в аквакультуре нужны точечные изменения, чтобы отрасль стабильно развивалась. Мне кажется, это основная задача. И, конечно, надо продолжать решать вопросы, связанные с дальнейшим вовлечением в оборот водного фонда. Причем здесь необходимо подходить очень аккуратно, чтобы мы соблюдали баланс между социальным рыболовством и развитием аквакультуры.

Достаточно неплохие горизонты открываются перед нами в пастбищной аквакультуре: речь идет о воспроизводстве лососевых на Дальнем Востоке. Есть перспективы с выходом на заданные параметры производства в марикультуре: участков выделено много, объемы растут, но все равно еще требуются достаточно большие усилия со стороны предприятий, чтобы проекты стали действительно стабильными и могли и дальше нормально функционировать. И для нас, и для собственников предприятий направление новое, где-то совершаются ошибки, но этот путь надо пройти.

— Еще один вопрос, связанный с практической частью. На предстоящей выставке много компаний тех направлений, которые напрямую не входят в систему Росрыболовства, — это трейдеры, предприятия в сфере логистики. Как вы видите взаимодействие с компаниями в этих областях?

— То, что эти направления не входят в сферу деятельности Росрыболовства, — относительно. Они находятся в «нашем периметре», и мы постоянно с такими компаниями взаимодействуем, всегда с ними на связи, их представители присутствуют на многих совещаниях, которые мы проводим. Мне кажется, было бы странно, если бы на выставке не была представлена полная цепочка, связанная как с выловом, так и с реализацией рыбной продукции. Я думаю, это как раз и делает выставку полноценной, когда представители компаний могут изучить возможности и обсудить вопросы, связанные не только с добычей, но и с логистикой, реализацией. С 2018 года у нас проводятся торгово-закупочные сессии, где присутствуют менеджеры по закупкам крупнейших торговых сетей. Рыбаки во время таких встреч могут напрямую договориться с сетями о поставках. Мне кажется, задача выставки состоит в том числе в том, чтобы вот эти бизнес-контакты выстраивались и в дальнейшем работали.

— Будет ли продолжаться традиция проведения Международного рыбопромышленного форума и Выставки рыбной индустрии, морепродуктов и технологий? Может быть, с какими-то вариациями, изменениями...

— Еще раз хочу подчеркнуть, что мы это мероприятие проводим для рыбаков, для рыбохозяйственного комплекса, и, если такое желание в отрасли останется, безусловно, мы продолжим организовывать форум и выставку.

На мой взгляд, пятилетняя история показывает, что такой формат общения востребован. Не думаю, что есть предпосылки для смены места проведения. Форумная часть вызывает интерес среди участников. Это не только большое количество экспертов, которые дают прогнозы по развитию рыболовства, но и специалисты более узкого профиля, анализирующие, как будет развиваться аквакультура, что будет происходить с рынками, с ценами. И мне кажется, что такой формат очень важен.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. Весь мир. СЗФО > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 12 сентября 2022 > № 4156500 Илья Шестаков

Снабжение предприятий в период перемен

Начало специальной военной операции (СВО) на Украине, последовавшие за этим антироссийские санкции и кульбиты с курсами валют привели к серьезным сбоям в области снабжения предприятий. Минувшей весной на рынке беспрерывно скакали цены, а также исчезали западные бренды и рвались годами выстраиваемые логистические цепочки.

Генеральный директор АО «Владснаб» Дмитрий Мельников рассказал Fishnews о трансформациях в сфере снабжения, произошедших сразу после начала СВО, и о текущих трендах. Кроме того, он дал несколько профессиональных советов по оптимизации закупочных расходов предприятий.

МЕНЯЮТСЯ УСЛОВИЯ

— Дмитрий Александрович, как повлияла на работу снабженческих организаций СВО на Украине?

— Начало СВО сопровождалось внезапной приостановкой отгрузок как крупнейшими дистрибьютерами, реализующими товары иностранных брендов, так и отечественными заводами-изготовителями, выпускающими российскую продукцию. Если в первом случае основную роль сыграла курсовая составляющая, во втором свои коррективы внесла галопирующая инфляция. Снабжение — это сфера, не терпящая невыполненных обязательств перед клиентами. И вот представьте, как вдруг тот или иной завод-изготовитель прекращает отгружать товар в адрес снабженческой компании. С такими проблемами мы столкнулись в тот период.

Со стороны наших клиентов, напротив, начался ажиотажный спрос практически на весь ассортимент.

Поэтому приходилось особенно изобретательно относиться к поиску товара. Например, мы буквально ловили необходимую продукцию по всей стране — небольшие партии, которые затем консолидировали и направляли во Владивосток. Благодаря этим усилиям, мы, в отличие от дистрибьюторов иностранных производителей, отгрузки не прекращали и полностью выполняли обязательства перед своими клиентами.

Да, приходилось идти на определенные финансовые риски, поскольку цены в тот период менялись иногда два-три раза в день. Решения необходимо было принимать оперативно. Иногда мы несли некоторые издержки для того, чтобы выполнить свои договорные обязательства.

— Каковы были масштабы перебоев?

— Если говорить о бытовой и профессиональной химии (например, профессиональные моющие средства), то этот сегмент стал одним из основных, попавших под удар. На Дальнем Востоке поставки этой продукции практически полностью прекратились на две-три недели. Мы эту проблему решали благодаря наличию большого количества складских запасов и прямых контрактов с заводами-изготовителями или крупными дистрибьюторами в центральной части России. Но этот сегмент требовал большого внимания и отнимал много оперативного времени.

МЕНЯЮТСЯ ПРЕДПОЧТЕНИЯ

— Какие тенденции в снабжении имеют место сейчас?

— Одним из основных трендов стал растущий спрос на товары-аналоги, как мы их называем. То есть это товары замещения, успешно конкурирующие по функционалу, цене и качеству с продукцией, выпускаемой под «раскрученными» брендами. За полгода, прошедшие с начала СВО, мы выстроили работу так, чтобы всегда иметь в своей снабженческой матрице товары-аналоги. В принципе, мы стремились к этому и раньше. Однако события последних месяцев подстегнули процесс, и мы увеличили объемы контрактных поставок с заводами, выпускающими такую продукцию.

С началом СВО клиенты наконец-то в массе своей оказались готовы всерьез рассматривать аналоги. Многие убедились, что за существенно более низкую цену они нередко получают прежнее или даже более высокое качество.

Ведь ранее проблема с товарами-аналогами была не в их якобы невыгодности, а в том, что клиенты отказывались присматриваться к продукции «нераскрученных» брендов. Просто в силу привычки к некоему бренду. Тем более, что на Дальнем Востоке существует снабженческая специфика: у нас мало профессиональной химии, а преобладает бытовая.

МЕНЯЮТСЯ ЦЕНЫ

— Чем вы объясняете изменение покупательского поведения?

— Одной из немаловажных причин стала необходимость оптимизации расходов из-за урезания бюджетов. И даже если бюджеты остаются на прежнем уровне, то инфляцию никто не отменял, так что покупательная способность все же снижается.

Хотя справедливости ради надо сказать, что в последнее время цены немного снизились. Мы придерживаемся принципа: если завод-изготовитель цену снижает, то и мы «отыгрываем» назад.

— Снижение связано с колебаниями курса доллара или со спадом панических настроений февраля-марта?

— Наверно, сначала у части клиентов была паника из-за опасений, что не будет нужных товаров. Когда контролируемые недружественными иностранными государствами бренды стали активно покидать российский рынок в марте, то мы наблюдали всплеск продаж. Предприятия хотели закупиться впрок, соответственно, и цены подскочили.

Потом, когда появились товары замещения, ажиотаж стал спадать. Клиенты убедились, что потребности в любом случае будут закрыты. К настоящему времени осталось лишь очень ограниченное количество товарных позиций, с которыми пока еще возникают трудности.

— Например?

— Если говорить о том, что касается рыбаков, то это ветошь. Раньше основная часть сырья поступала из европейских стран. Сейчас отрабатываются новые каналы поставок ветоши — это КНР. Работаем и с другими вариантами.

МЕНЯЮТСЯ СРОКИ

— Вы сказали, что растущий спрос на товары-аналоги был не единственным трендом…

— Да, тренд номер два — это более длительная и менее предсказуемая логистика. Также увеличились логистические потоки, выросли объемы товарной массы, которая движется с запада на восток по железной дороге. Из-за этого в полтора-два раза выросли сроки поставок. Там, где ранее на доставку партии товара уходило три недели, теперь может потребоваться полтора-два месяца.

В свою очередь, большинство заводов-изготовителей также столкнулось с логистическими сложностями, что оказало свое влияние на сроки выпуска продукции. Необходимые иностранные компоненты сейчас доставляются на запад из стран АТР, что требует дополнительных временных затрат.

И если раньше мы понимали, в какие сроки что будет, могли брать что-то «с колес», то сейчас приходится увеличивать товарный запас и прогнозировать не только время собственно доставки, но и период производства продукции, а также вероятные трудности технологического характера у заводов-изготовителей.

Кроме того, кое-где изменились еще и производственные сроки. Если раньше мы размещали заказ и, как правило, отгрузка происходила в течение нескольких дней, то сейчас у заводов-изготовителей очереди. Поэтому иногда в течение недель приходится дожидаться производства продукции, и только после этого происходит отгрузка. То есть это логистическое плечо удлиняется, в том числе из-за ограничения доступа заводов-изготовителей к иностранным компонентам.

— Нужно ли теперь предприятиям запасать впрок то, что раньше брали «с колес»?

— Нет. Как я уже сказал, мы сами формируем запасы и, учитывая ситуацию, увеличиваем страховочные объемы товара у себя на складах. Делаем это как раз с расчетом, чтобы у наших клиентов не было необходимости запасаться впрок.

МЕНЯЕТСЯ РЫНОК

— Действительно ли ушли некоторые из прежних иностранных поставщиков?

— На какой-то период они действительно ушли. Потом, убедившись, что наша экономика не рухнула, стали возвращаться. Но многие успели частично уступить свои позиции на рынке. За это время мы уже ввели в свою матрицу ряд новых российских и белорусских производителей, которые полноценно конкурируют с иностранными.

Впервые за много лет мы отчетливо видим разрушение монополий иностранных брендов на целых сегментах рынка. При одновременном росте популярности товаров российского и белорусского производства. Причем не только по причине экономии, но и в том числе вследствие гражданской позиции менеджеров.

— Насколько конкурентоспособна продукция белорусских производителей на Дальнем Востоке?

— Я уверен, что продукция из Белоруссии серьезно потеснит позиции иностранных брендов на рынке Дальнего Востока. Белорусский ГОСТ предъявляет повышенные требования к качеству товаров. При этом их стоимость на Дальнем Востоке ниже, чем у аналогичных товаров, выпускаемых под иностранными брендами.

Первые партии бытовой химии белорусского производства уже поступили в продажу и получили очень высокие оценки от наших клиентов по соотношению «цена — качество».

— Есть ли изменения рынка со стороны снабженческих организаций? Может быть, кто-то из снабженцев, не выдержав перемен, сворачивает деятельность?

— Я не могу утверждать, что кто-то ушел, и глобального передела рынка не наблюдаю. Другое дело, что некоторые наши конкуренты приостанавливали свои отгрузки в самый сложный период, в конце февраля — марте. Мы, в отличие от них, продолжали отгрузку. Но потом они возобновили деятельность.

В то же время я считаю вероятным, что осенью или в начале следующего года с рынка начнут уходить некоторые поставщики и небольшие снабженческие компании. Это станет дополнительным стимулом для сотрудничества с более крупными снабженческими организациями, которые при необходимости готовы даже поступиться своей прибылью, чтобы выполнить обязательства перед клиентами.

МЕНЯЕТСЯ СЕРВИС

— Можете, как опытный снабженец, дать практические советы предприятиям по оптимизации их расходов на закупки?

— Во-первых, как я уже сказал, стоит всерьез присмотреться к товарам-аналогам. Прислушайтесь к новым предложениям от снабженцев, которые стараются находить товар качественный и соответствующий ценовым предпочтениям клиентов.

Во-вторых, я бы посоветовал активно использовать новые инструменты взаимодействия снабженческой организации с клиентами. Например, мы у себя ввели специальную трансферную цену. Подразумевается, что пока товар с запада следует во Владивосток, мы устанавливаем на него минимальную наценку. И по этой цене товар можно заранее выкупить. Услуга очень популярна у наших клиентов: почти половина такой продукции расходится за время, пока товар в пути. Другой наш популярный бонус — это предоставление наших складских мощностей для бесплатного хранения части товарного запаса, предназначенного для клиента.

Клиенты также вправе рассчитывать на индивидуальный подход. Нам нередко ставят задачу: найти такие-то товары по такой-то цене. Понятно, что срок исполнения подобной заявки может увеличиться: где-то мы дольше согласовываем цену, где-то больше времени уходит на поиск, но мы стараемся найти товар с такой стоимостью и такого качество, которые хочет клиент.

Справка Fishnews

АО «Владснаб» — старейшее снабженческое предприятие Дальнего Востока, непрерывно осуществляющее свою деятельность с 1958 года. Собственный универсальный складской комплекс площадью более 10 га укомплектован грузовой и специализированной техникой, стеллажным оборудованием и квалифицированным штатом более 90 человек.

В клиентской базе предприятия свыше 1 тыс. постоянных клиентов, а востребованная товарная номенклатура превышает 10 тыс. позиций. За последние несколько лет «Владснаб» накопил опыт и компетенции в области снабжения морских судов, рыбоперерабатывающих заводов расходными материалами (хозяйственные товары, бытовая химия) и оборудованием (обеззараживающие установки, холодильники, кухонное оборудование).

В числе клиентов «Владснаба» — ГК «Доброфлот», ПАО «НБАМР» и РК «Тихий океан», а также «Ратимир», «Приморскуголь», «Приморский кондитер».

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Транспорт > fishnews.ru, 9 сентября 2022 > № 4156489 Дмитрий Мельников

Рыбная отрасль — на пороге новых процессов

В новых экономических реалиях трансформацию проходит и рыбная промышленность, и финансирующий ее банковский сектор. Как в этих условиях складывается взаимодействие предприятий рыбной отрасли и банков, в интервью «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал руководитель Приморского регионального филиала Россельхозбанка Алексей Степуро.

— Алексей Борисович, в мартовском интервью вы отмечали, что в непростых условиях, в которых оказалась экономика, Россельхозбанк продолжает функционировать штатно и готов оперативно реагировать на возникающие вызовы. С тех пор несколько раз менялась ключевая ставка, западные страны вводили новые санкции. Какая сейчас у Россельхозбанка ситуация с обслуживанием клиентов, со ставками?

— Здесь мы находимся в тренде, общем для банковского бизнеса Российской Федерации и в целом для нашего экономического пространства. Действия, которые Банк России предпринял в феврале, были направлены на защиту финансовой стабильности населения и бизнеса, поддержку банковской отрасли. Решения регулятора были призваны защитить сбережения граждан и обеспечить равновесие экономической системы в целом. Одной из мер стало повышение ключевой ставки. Это помогло защитить финансовую стабильность, однако неизбежно было временное охлаждение на рынке кредитования. Очень важно, что параллельно были запущены государственные программы, призванные поддержать экономику и минимизировать побочные эффекты высокой ставки.

Сейчас ситуация стабилизировалась. Центробанк начал снижать ключевую ставку. В результате кредитование оживает. И наш банк не исключение. Последние три месяца мы наблюдаем качественный рост кредитования, повышение интереса к возможностям получения средств. Это характерно как для потребительского, так и для корпоративного сегмента. Такая тенденция создает основу для развития экономики, бизнеса. Наш банк, на мой взгляд, действует здесь достаточно прогрессивно: мы предлагаем интересные продукты, комфортные ценовые условия.

Мы продолжаем обеспечивать потребности важнейшего для страны агропромышленного комплекса. Это те отрасли, от которых напрямую зависит продовольственная безопасность, наличие продуктов на столах каждого из нас.

К сожалению, санкционные ограничения не обошли стороной банковский сектор Российской Федерации. И наш банк попал в список учреждений, которые в рамках шестого санкционного пакета Евросоюза отключены от системы финансовых сообщений SWIFT. Однако это не окажет значительного влияния на нашу работу. В банке используются альтернативные системы передачи сообщений между финансовыми организациями, которые давно существуют и применяются в российской банковской системе.

— С введением санкций на государственном уровне стали обсуждать меры, способные поддержать реальный сектор экономики в изменившихся условиях. В том числе и рыбную отрасль. Какие антикризисные решения для поддержки отрасли можно выделить?

— Меры поддержки рыбной отрасли начали обсуждаться еще в феврале на различных площадках. Был предусмотрен ряд послаблений в регулировании. Рыбохозяйственным предприятиям были предложены и общие для разных отраслей механизмы, такие как «кредитные каникулы», и особые условия кредитования для субъектов малого и среднего бизнеса.

Если говорить о стимулировании экономики Дальнего Востока, то здесь есть механизм поддержки вложений в инфраструктуру, производства в разных отраслях, заложенный в постановлении правительства РФ от 4 мая 2022 года № 811. Для инвесторов расширили возможности использования такого инструмента: убрали требования к общему размеру инвестиций, количеству рабочих мест. Правда, процентная ставка субсидируется только первый год, затем идет переход на коммерческую ставку, но дальнейшее снижение «ключа» позволит сгладить такие изменения.

Это общие инструменты, но для рыбодобывающей отрасли сейчас важны и адресные меры поддержки — такой вывод можно сделать по итогам круглого стола, который мы в апреле проводили с руководителями рыбохозяйственных ассоциаций Дальнего Востока. Традиционно принято считать, что рыболовство не нуждается в какой-то дополнительной помощи со стороны государства, но теперь ситуация меняется и могут потребоваться дополнительные инструменты содействия работе предприятий — вот на что обратили внимание главы отраслевых объединений.

Для нас как для опорного банка российского агропромышленного комплекса очень важно понимать, какие меры поддержки были бы востребованы в рыбной отрасли и стимулировали ее дальнейшее развитие. Необходима, конечно, и информация от бизнес-сообщества: что могло бы помочь. В том числе и с этой целью мы организовали специальный круглый стол с руководителями ассоциаций.

Что касается обращений рыбопромышленного бизнеса, то сейчас, наверное, основные события разворачиваются вокруг второй волны квотных аукционов. Те, кто видит себя участниками торгов в той или иной форме, начинают вести диалог с банками, чтобы им подставили «кредитное плечо». Идея второго этапа инвестиционных квот вылова и аукционов по продаже долей квот добычи в инвестиционных целях уже трансформируется в прикладные документы, законопроект внесен на рассмотрение в Государственную Думу. Так что предприятия сейчас оценивают перспективы. Мы внимательно следим за дискуссиями, которые идут вокруг этих изменений в публичном пространстве. Это первое.

Другая тема, которая, на мой взгляд, в ближайшее время будет очень актуальна, это обслуживание и обеспечение работы рыбацкого флота, производств в новых условиях. Изменения международных отношений приводят к тому, что компаниям приходится искать за рубежом новых контрагентов для поставки и сервисного обслуживания оборудования, продумывать новые логистические схемы. Безусловно, актуально и импортозамещение. Но перестройка привычного уклада требует времени и средств. Сейчас приобрести какую-либо запчасть или внести изменения в технологию — совсем не то, что год назад. Поэтому, думаю, в рыбной отрасли в ближайшее время встанет вопрос долгосрочного и среднесрочного инвестирования, в первую очередь связанного с производственными фондами.

Это уже находит отражение и в планах по господдержке. Так, Министерство сельского хозяйства в августе представило проект нового перечня направлений для льготного кредитования, которое предоставляется по постановлению правительства РФ от 26 апреля 2019 года № 512. В список для возможного применения кредитных средств предложено включить приобретение запчастей и материалов для ремонта рыбацкого флота и оборудования на таких судах, а также оплату услуг по ремонту оборудования на флоте. В прошлом году в перечень уже добавили оплату услуг по ремонту рыболовецких судов.

— Как обстоят дела с логистикой?

— Те процессы, которые происходили с поставками рыбной продукции, ярко показали необходимость развития холодильных мощностей, чтобы обеспечить хранение грузов на время решения вопроса с отправками или ожидания подходящей рыночной конъюнктуры. Востребованы перевозки в рефконтейнерах, что также отразилось на проектах в смежных с рыбной промышленностью отраслях.

Эксперты считают, что изменения, которые происходят на международном рынке морских перевозок в связи с санкциями, также приведут к росту спроса на услуги российской холодильной инфраструктуры для рыбной продукции.

Так что здесь пандемия коронавируса и санкционные режимы создали комплекс факторов, влияющих на общую ситуацию в рыбной отрасли. В связи с изменениями на рынках компании пробуют новые пути доставки, например, Северный морской путь для транспортировки краба, добытого в Баренцевом море, на Дальний Восток.

Отмечу, что ярко высветился вопрос с транспортным парком для перевозок рыбных грузов (рефконтейнеры, ж/д, авто, водные). Это важно в том числе и для доставки продукции из водных биоресурсов по внутренним направлениям России.

— В доступном финансировании нуждаются не только рыбодобывающие предприятия, но и аквакультура. В Приморском крае речь идет о развитии марикультурной отрасли. Ранее вы отмечали, что Россельхозбанку интересна и эта сфера.

— С учетом специфики нашего региона — безусловно. И здесь, как и в случае с рыболовством, очень важно, чтобы банки разбирались в специфике отрасли. Это в том числе понимание механизмов формирования стоимости компании. На апрельском круглом столе руководители ассоциаций аквакультуры подняли вопрос о том, что в качестве залога в случае с предприятиями отрасли можно рассматривать и рыбоводные участки, товарную продукцию, которая еще находится в воде. Для того чтобы взаимодействие банков с предприятиями было эффективным, очень важно разбираться в таких нюансах. Мы ставим наращивание отраслевых компетенций одной из своих задач.

— Вернемся к рыболовству. Банки, как я понимаю, внимательно следят за ситуацией со вторым этапом инвестиционных квот и новыми аукционами. Ведь от решения по предоставлению прав на вылов зависят финансовые показатели предприятий, в том числе тех, кто не будет участвовать в распределении. И понятно, что те, кто решится участвовать в программе инвестквот, в торгах, будут привлекать кредитные средства. Как это уже было на первом этапе.

— Здесь нужно понимать несколько моментов. Исходя из того размера средств, которые предполагает получить на аукционах государство, вряд ли найдутся компании, которые смогут участвовать в торгах полностью своими ресурсами. Скорее всего, это будет банковское финансирование. При этом банков, которые способны обеспечить такие средства — «длинные деньги» в больших объемах, объективно немного. Кроме того, для банковского сектора важно понимать, что такое рыбная отрасль, что такое аукционы с инвестиционными обязательствами, как с ними работать. Думаю, основные участники со стороны банковского сообщества будут те же, что и на первом этапе.

Причем в этой сфере достаточно ясная математика. Сейчас в отрасли нетипичная ситуация, но она не будет вечной. Квоты вылова закрепляются на 15 лет, так что понятно, что в перспективе, с точки зрения экономики, должны быть хорошие показатели.

С большим интересом ждем сессию по вопросам рыбной отрасли на Восточном экономическом форуме. Традиционно она одна из самых интересных, вызывает большое внимание и собирает полный зал. В прошлом году на ВЭФ руководитель Росрыболовства Илья Шестаков представил возможные параметры программы квот под инвестиции. Может быть, на этот раз федеральное агентство обозначит контуры аукционов — правила проведения, а самое главное — сроки торгов. Россельхозбанк также будет принимать в Восточном экономическом форуме активное участие.

В целом подчеркну, что мы готовы продолжать сотрудничество с предприятиями рыбной промышленности по запуску и реализации инвестиционных проектов, а также по другим направлениям.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал « Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Финансы, банки. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 6 сентября 2022 > № 4152009 Алексей Степуро

Генпрокуратура: Вылов редких морских и речных обитателей будет караться шестизначными штрафами

Иван Егоров

После внесенных по предложению Генпрокуратуры изменений в Красную книгу РФ штраф за незаконный вылов черной или малой касатки - увеличен с 8 до 411 тысяч рублей, а за серого кита - до 1,9 млн.

Об этом, а также о том, почему уже в ноябре с Камчатки нельзя будет вывезти с собой самолетом больше 10 кг икры, как обстоят дела в стране с чистой водой и воздухом и почему горят леса в России и кто в этом виноват, в интервью "Российской газете" рассказал начальник Главного управления по надзору за исполнением федерального законодательства Генпрокуратуры РФ Дмитрий Данилов.

Дмитрий Юрьевич, несколько лет назад всю страну потрясла история с "китовой тюрьмой" в Приморье. Тогда, чтобы спасти млекопитающих, потребовалось вмешательство Генпрокуратуры России. Выяснилось, что проблема не только в нерадивых дельцах, продающих китообразных за рубеж, чиновниках, закрывающих на это глаза, но и в пробелах в законодательстве. Ведь за незаконный вылов дельфинов и косаток грозил смехотворный штраф. Изменилась ли ситуация сейчас?

Дмитрий Данилов: Вы правы. Существующая оценка ущерба от противоправных действий по добыче морских млекопитающих вызывала особую тревогу. В частности, за особь черноморской афалины возмещению подлежала сумма в размере 8 тысяч рублей. За китообразных, включая популяции серых китов и горбачей, - лишь 209 тысяч рублей, что в сотни раз меньше их реальной стоимости. Продукты китобойного промысла используются в парфюмерии и фармацевтике, на мировом рынке оцениваются сотнями тысяч долларов, а нередко и миллионами.

Такое положение вещей потребовало немедленной реакции. По указанию Генерального прокурора Игоря Краснова в правительство РФ было направлено письмо с предложением поручить минприроды и минсельхозу актуализировать связанные с этим нормативные правовые акты. По результатам рассмотрения нашей информации были утверждены новые, значительно увеличенные таксы для исчисления размера вреда, причиненного водным биологическим ресурсам, занесенным в Красную книгу России. Это постановление было принято 23 июля 2022 года. Теперь за незаконный вылов одной особи черноморской афалины гражданин возместит государству 500 тысяч рублей, малой косатки - 411 тыс. рублей, а серого кита - 1,9 млн рублей ущерба.

А по другим краснокнижным морским и речным обитателям, которые становятся объектами браконьеров, также увеличена сумма возмещаемого ущерба?

Дмитрий Данилов: Да, так и есть. Поскольку возмещение причиненного ущерба - это одна из важных задач в профилактике и декриминализации браконьерства, индексация коснулась размера вреда за вылов всех редких и исчезающих водных биологических ресурсов, а также добычу их икры. К примеру, за незаконный вылов одной особи сахалинского осетра, вне зависимости от размера и веса, гражданин обязан был возместить государству порядка 12 тысяч рублей, а сейчас более 600 тысяч рублей, за калугу нужно будет заплатить более 800 тысяч рублей, белугу - 826 тысяч рублей. В случае незаконного вылова редких рыб в границах особо охраняемых природных территорий вред будет исчисляться в двух- и трехкратном размере.

Отдельно скажу, что Федеральным законом от 14.07.2022 N 254-ФЗ, предусматривающим экспериментальное ограничение на территории Камчатского края перевозки икорной продукции в личных целях, были учтены предложения Генпрокуратуры, ранее направленные в правительство РФ. Согласно этому эксперименту планируется установить с 1 ноября 2022 года до 1 августа 2025 года запрет на перемещение авиапассажирами с территории края в багаже и (или) ручной клади красной икры непромышленного изготовления свыше 10 килограммов.

А ситуацию с черными лесорубами и бесконтрольным вывозом кругляка за рубеж удалось изменить?

Дмитрий Данилов: Этот вопрос находится на особом контроле прокуроров. Во взаимодействии с правоохранительными и контролирующими органами продолжаются мероприятия по выявлению и пресечению противоправных действий, связанных с вывозом древесины из страны. По их результатам в прошедшем году объем нелегально заготовленного леса сократился почти на 30% (до 830 тыс. куб. метров). Положительная динамика сохраняется и в этом году.

Вместе с тем в Республике Бурятия, Забайкальском крае, Иркутской, Омской, Челябинской областях и других регионах в деятельности органов и учреждений лесного хозяйства прокурорами были пресечены нарушения при управлении лесным фондом. Это касалось взыскания с арендаторов задолженности по платежам, а также непроведения мероприятий по лесовосстановлению и лесоустройству. Оставлялись без реагирования случаи нерегистрации договоров аренды в системе учета ЛесЕГАИС и отсутствия проектов освоения лесов. Всего в 2021 году - первом полугодии 2022 года на основании материалов прокурорских проверок следственными органами возбуждено более 2 тыс. уголовных дел в сфере лесопользования.

Лесные пожары - все-таки природный фактор или человеческий?

Дмитрий Данилов: По итогам семи месяцев 2022 года в лесах зарегистрировано 9,5 тыс. пожаров (в аналогичном периоде 2021 года - 11,4 тысячи) на площади более 2,4 млн га (в тот же период 2021 года - 5,2 млн га). При этом за неделю пожаров в Рязанской области огнем было пройдено свыше 9 тыс. гектаров лесного фонда (на 23.08.2022 активное горение на площади около 180 гектаров). Можно сказать, что по-прежнему основной причиной пожаров является неосторожное обращение с огнем, в том числе при аномально жаркой погоде.

Однако повсеместно лесными инспекторами должным образом не соблюдается порядок патрулирования лесов, что потребовало прокурорского вмешательства. Кроме того, органами прокуратуры при взаимодействии с органами государственного пожарного надзора МЧС России вскрыты многочисленные нарушения требований пожарной безопасности при обустройстве населенных пунктов, прилегающих к лесным массивам, выполнении функций по предупреждению и ликвидации ландшафтных пожаров. Характерной особенностью природных пожаров является быстрое распространение огня. Промедление лесопожарных формирований приводит к невозможности быстрой локализации очагов горения, и зачастую ликвидация возгорания проводится значительно большими силами, прежде всего МЧС России.

Еще одна не менее злободневная экологическая тема, которая вызывает, пожалуй, самый большой общественный резонанс, - это действующие свалки и строительство новых мусорных полигонов. Что говорят об этом прокурорские проверки?

Дмитрий Данилов: Я бы не стал здесь утверждать однозначно в столь негативном ключе. Не скрою, что результаты надзорных мероприятий в области обращения с твердыми коммунальными отходами свидетельствуют о недостатке современной инфраструктуры сбора, накопления, переработки, утилизации и размещения отходов. Ведь именно развитие обработки и вовлечение таких веществ во вторичный оборот являются наиболее эффективным средством снижения их негативного воздействия на природу и населенные пункты. Однако не в последнюю очередь именно результаты прокурорских проверок, проведенных во исполнение поручений главы государства, способствовали вводу только в текущем году предприятий обработки ТКО мощностью около 700 тысяч тонн.

Кроме того, прокурорами принимались меры реагирования в связи с нарушениями региональными операторами требований закона при начислении платы за услугу по обращению с ТКО. Во Владимирской и Кировской областях за несоблюдение периодичности вывоза мусора гражданам возвращено более 25 млн рублей.

Что делать с переполненными свалками, которые продолжают работать?

Дмитрий Данилов: Прокуроры в судебном порядке добиваются закрытия исчерпавших проектную мощность полигонов и восстановления земель.

Например, в Тверской области в результате принятых межрайонным природоохранным прокурором мер прекращена эксплуатация не включенных в государственный реестр объектов размещения отходов в Кесовогорском, Старицком, Бологовском районах, Удомельском городском округе. В Сахалинской области по искам прокуроров вынесены решения судов о запрете эксплуатации 9 свалок и строительстве новых полигонов.

Чтобы понимать, насколько люди у нас берегут природу, нужно, наверное, привести прокурорскую статистику?

Дмитрий Данилов: Действительно, нарушений много. Всего за шесть месяцев 2022 года прокурорами выявлено свыше 180 тысяч нарушений природоохранного законодательства, в связи с чем на незаконные правовые акты принесено около 9 тысяч протестов. В суды направлено более 17,7 тысячи заявлений, внесено 50 тысяч представлений. По результатам проверок к дисциплинарной ответственности привлечено 28,2 тысячи должностных лиц, а 13,3 тысячи - к административной. Возбуждено свыше 1 тысячи уголовных дел. По поручению Генпрокурора продолжаются системные мероприятия по укреплению законности в сфере охраны окружающей среды, природопользования и обеспечения экологического благополучия.

С браконьерами и борьбой с ними более-менее понятно, а как обстоят дела с чистотой воды в стране?

Дмитрий Данилов: Наша страна обладает 20% мировых запасов пресных вод. Прокуроры ориентированы на предотвращение негативного воздействия на источники питьевого водоснабжения, на рекреационные водные ресурсы.

Зачастую высокий уровень износа объектов коммунальной инфраструктуры и очистных сооружений приводит к загрязнению водных объектов неочищенными стоками. Прокурорам приходится обращаться в суды с требованиями о реконструкции очистных сооружений. Одна из проблем длительного неприведения инфраструктуры в соответствие с требованиями законодательства - это высокая стоимость реконструкции очистных сооружений. Но данный вопрос не снимается с контроля прокуроров до полного устранения нарушений со стороны органов местного самоуправления.

В частности, в Ростовской области природоохранный прокурор добился исполнения решения суда, и в 2021 году администрацией Аксайского городского поселения реконструированы городские очистные сооружения, вследствие чего сброс недостаточно очищенных стоков в балку Жанкина прекращен. Стоимость работ составила более 900 млн рублей, которые оплачены за счет средств областного и местного бюджетов. В апреле 2022 года объект введен в эксплуатацию, его производительность составляет 12,5 тысячи кубометров в сутки, что обеспечивает нужды 40-тысячного населения города Аксая, поселков Ковалевка и Рассвет.

Большую работу проделали природоохранные прокуроры для защиты самого уникального водоема в мире - озера Байкал и Байкальской природной территории. Замечу, что в результате прокурорского вмешательства введены в эксплуатацию очистные сооружения в поселке Выдрино, проводится их модернизация в городах Иркутск и Улан-Удэ, а для 30 населенных пунктов ведется проектирование. После вынесенных по нашим искам решений судов выделено 360 млн рублей на строительство сооружения для защиты от паводка на реке Селенга.

В зоне атмосферного влияния на озеро Байкал по нашим требованиям только в этом году 19 источников выбросов оснащены газоочистным оборудованием, в 8 наиболее загрязненных городах вокруг Байкала ведется создание и развитие системы мониторинга воздушной среды. Это лишь малая часть проводимой нами работы. Об уникальности Байкала можно говорить бесконечно.

Россия. ДФО > Экология. Внешэкономсвязи, политика. Рыба > rg.ru, 5 сентября 2022 > № 4150840 Дмитрий Данилов

Стремимся поддержать инвестиционные проекты предприятий

Сахалинская область — один из регионов, которые активно доносят свою позицию по регулированию в рыбной отрасли. При решении этих вопросов важно учитывать эффект для прибрежных территорий, отмечает губернатор Валерий Лимаренко. В интервью «Fishnews — Новости рыболовства» глава региона рассказал, с какими предложениями областные власти выступают при определении ключевых для отрасли принципов доступа к ресурсу.

— Валерий Игоревич, рыбная отрасль традиционно играет особую роль на островах. Однако санкции приводят к изменениям в экономике. В новых условиях рыбохозяйственный комплекс по-прежнему является лидирующим направлением в Сахалинской области?

— Рыбопромышленные предприятия нашего региона продолжают работать в штатном режиме, несмотря на введенные санкционные ограничения.

Показатели отрасли растут. В первой половине года вылов увеличился на 18% и составил 376,5 тыс. тонн. Производство рыбной продукции выросло на 19% и достигло 205,6 тыс. тонн.

Сейчас идет промысел тихоокеанских лососей. По оперативным данным на 1 августа, объем вылова превысил показатели на ту же дату цикличного 2020 года на 2,2 тыс. тонн и составил 9,5 тыс. тонн.

Развивается и работа на внешних рынках: показатели экспорта продукции из водных биоресурсов за первое полугодие увеличились на 20% по сравнению с уровнем за тот же период 2021 года — до 131,2 тыс. тонн. Рыбная отрасль обеспечивает налоговые отчисления, рабочие места, предприятия участвуют в социальных проектах.

— У региона появились новые инструменты для развития экономики, теперь дело за тем, чтобы они заработали на практике. Привлечение инвестиций на Курилы предполагает новый преференциальный режим. Проявляют ли к этим возможностям интерес компании, желающие заниматься аквакультурой, рыбопереработкой?

—Одним из направлений, способных привлечь инвесторов к работе на Курилах, мы считаем марикультурную отрасль. Акватория островов — перспективный район для марикультуры. В водах Кунашира и островов Малой Курильской гряды (это более 50 тыс. га) можно выращивать морского ежа, приморского гребешка, ламинарию и трепанга.

Уже сейчас мы видим, что рыбохозяйственные предприятия Сахалинской области проявляют интерес к этому направлению аквакультуры и готовы инвестировать в ее развитие в условиях нового преференциального режима.

В районе Кунашира и островов Малой Курильской гряды сформированы четыре рыбоводных участка под развитие морской аквакультуры. Их планируется использовать для выращивания морского ежа, приморского гребешка, ламинарии и трепанга. Аукцион намечен на 29 августа, поэтому рассматривается вопрос о том, чтобы подписать соглашения о намерении реализации инвестиционных проектов между Федеральным агентством по рыболовству, правительством Сахалинской области и инвесторами на Восточном экономическом форуме (к моменту публикации интервью уже были размещены протоколы рассмотрения заявок на аукционы — прим. ред.).

— Предприятия рыбной промышленности продолжают запускать на островах новые производства, модернизировать и расширять действующие мощности. Какую поддержку инвесторам в отрасли обеспечивает область? Я говорю не только о прямых субсидиях, но и о защите интересов производителей региона при формировании федеральной политики и регулирования.

— На региональном уровне мы стараемся стимулировать реализацию инвестиционного потенциала в рыбной отрасли, выделяя средства на возмещение части затрат, понесенных при выполнении таких проектов. За последние пять лет предприятия рыбохозяйственного комплекса получили на эти цели из областного бюджета 868,5 млн рублей.

В этом году планируем заявиться на софинансирование из федерального бюджета на компенсацию затрат, понесенных при создании и модернизации объектов по переработке и консервированию рыбы, ракообразных и моллюсков. Речь идет о 250 млн рублей.

Конечно, наши предприятия встревожены предстоящими изменениями федерального закона о рыболовстве и сохранении водных биоресурсов.

Этот законопроект предлагает выделить 100% объема моллюсков и прочих водных беспозвоночных через аукционы путем досрочного расторжения договоров, которые были заключены с пользователями в 2018 году на 15 лет.

Поэтому правительство Сахалинской области предложило отложить проведение аукционов по моллюскам и прочим водным беспозвоночным до окончания срока действия уже заключенных договоров. Указанное положение законопроекта подрывает доверие бизнеса к государству и может привести к прекращению реализации долгосрочных программ и инвестиционных проектов, а также к банкротству предприятий.

Также правительство области направило замечания к законопроекту в части предоставления инвестиционных квот под строительство рыбоперерабатывающего комплекса — единого объекта инвестиций, увязывающего строительство берегового предприятия по производству рыбопродукции и флота. Считаю, что инвестиционные квоты на минтай и сельдь должны выделяться в равных долях отдельно под сооружение береговых рыбоперерабатывающих заводов и отдельно под строительство судов рыбопромыслового флота. Предоставление квот специально для береговых предприятий уже положительно зарекомендовало себя на первом этапе.

Такое решение позволит только в Сахалинской области в течение трех лет создать пять новых высокотехнологических рыбоперерабатывающих заводов. Четыре из них будут введены в строй на Курильских островах. Появление новых производств обеспечит тысячи рабочих мест.

— Отрасль во многом оценивают по тому, сколько рыбы на прилавках, какого она качества и по какой цене. Как повышаете доступность рыбы и морепродуктов для жителей региона?

— В соответствии с моим поручением в постоянном режиме уже второй год на территории Сахалинской области реализуется проект по обеспечению населения свежей рыбной продукцией.

Напрямую от рыбаков, минуя посредников, рыба в свежем виде доставляется во все районы области. Приведу немного цифр. Только за первые полгода жители региона получили таким образом более 250 тонн свежевыловленной рыбы. Это в 2,5 раза больше, чем за первую половину 2021-го.

В этом году мы запустили принципиально новый формат оповещения населения о продажах свежей рыбы. Любой житель может зайти в геоинформационную систему Сахалинской области (ГеоИС), выбрать раздел «Свежая рыба» и увидеть места реализации этой продукции в муниципальных образованиях, ассортимент и цены. Карта обновляется ежедневно. Через мобильное приложение «Острова 65» автоматически рассылаются push-уведомления. Необходимо скачать это приложение и в личном кабинете указать муниципальное образование, в котором вы проживаете. Также в приложении предусмотрена обратная связь по качеству и доступности рыбы. Надеемся, что всё это поможет жителям региона получать хорошую недорогую продукцию от наших рыбаков.

— В этом году в Сахалинской области создано министерство по рыболовству. Что подтолкнуло к такому решению?

— Повышение статуса ведомства, занимающегося вопросами рыбного хозяйства на Сахалине и Курилах, отражает роль отрасли в экономике нашего региона. Стоят задачи эффективно представлять интересы области на федеральном уровне, в том числе при разработке регулирующих эту сферу документов, и, конечно, обеспечивать доступность рыбы и морепродуктов для жителей региона. Статус министерства позволит на другом уровне взаимодействовать с федеральными ведомствами.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 30 августа 2022 > № 4145227 Валерий Лимаренко

Новые маршруты для российской рыбы

Последние годы, решая вопрос доставки рыбы от мест промысла к основным центрам потребления, рыбаки и трейдеры все чаще делали выбор в пользу контейнеров. Это подтверждает внутренняя статистика компании «Полярная звезда» — одного из крупнейших игроков в секторе железнодорожных рефконтейнерных перевозок. По итогам прошлого года она отправила более 11,5 тыс. рефконтейнеров, выйдя на первое место по объемам перевозки по железной дороге, и почти треть из них перевозила рыбу и морепродукты. Но в этом году рыбная отрасль столкнулась с необходимостью перекраивать привычные и искать новые пути для российской рыбопродукции, особенно при экспортных поставках.

Какие преимущества могут обнаружиться у альтернативных маршрутов, зачем транспортной компании держать целое инженерное бюро и какие перспективы перевозчики связывают с дальневосточным направлением, в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал генеральный директор «Полярной звезды» Павел Ковальчук.

— Павел Викторович, ваша компания начала заниматься рефконтейнерными перевозками 17 лет назад. В тот момент насколько рынок был готов к такому сервису? И как менялся спрос на него со временем?

— Конечно, на начальном этапе рынок выглядел несколько иначе, нам порой приходилось лично ездить по компаниям, объясняя им преимущества рефрижераторных контейнеров. Но рефконтейнерные перевозки развивались динамично, и наши заказчики быстро оценили свою выгоду. За все время нашей работы у нас не было года, когда бы мы отправили меньше рефконтейнеров, чем в предыдущем. Результаты стабильно росли на 10–15% ежегодно, что, вероятно, говорит как о лояльности наших клиентов, так и об их желании переходить именно на мультимодальные перевозки.

Кроме того, вплоть до последнего года в стране не выпускалось новых рефрижераторных вагонов и вагонов-термосов, да и сейчас объемы их производства сильно отстают от спроса. А качество перевозки в рефрижераторных контейнерах существенно выше, чем в вагонах, которые эксплуатируются более 30 лет. Грузополучатели видят разницу в качестве доставленного товара и голосуют за рефконтейнеры. Но по-настоящему взрывной рост у нас произошел в последние два года, когда объемы стали увеличиваться на 30–50%.

— Получается, даже пандемия вас не притормозила?

— Наоборот, привела к увеличению объемов. У многих грузоотправителей возникали сложности с перетарками, соответственно, больше клиентов захотело попробовать мультимодальный рефконтейнерный сервис. К тому же из-за пандемии появились проблемы с автотранспортом на погранпереходах, связанные даже не с технологическими вопросами, а с пересечением границ людьми. На железной дороге, а это все-таки наш основной сегмент, сложностей было меньше. Ведь рефконтейнеры ехали автономно, без людей, поэтому всё проходило проще.

— И как раз в этот период активизировались перевозки рыбы и рыбной продукции?

— Думаю, это был поступательный процесс. Действительно, вплоть до последнего времени рыба не являлась приоритетом в наших перевозках, но с прошлого года стала одной из основных категорий. Сейчас на долю рыбы и морепродуктов приходится более 30% наших грузов. В нынешнем году мы вышли на второе место по объемам перевозок этой продукции по железной дороге в рефконтейнерах с Дальнего Востока. Только за июль мы перевезли более 300 контейнеров — в будущем планируем увеличивать это направление.

— Как вы считаете, с чем связан такой рост? Рыбаков привлекают в первую очередь сами рефконтейнеры или комплекс услуг, которые вы оказываете?

— Рефконтейнер является мультимодальным средством перевозки, поэтому отсутствие перетарок для рыбы — это первый фактор. Второй —сложности с судовыми партиями. Когда груз идет на экспорт, то риск задержки из-за пандемии распространяется на всю партию рыбопродукции. Мы все не раз видели, как власти КНР из-за подозрения на коронавирус на несколько недель приостанавливали выгрузки рыбы с транспортных судов. Этот простой оплачивает владелец груза — либо трейдер, либо рыбодобывающая компания. С контейнером ситуация иная: его выгрузили в порту, и он спокойно ждет своего часа. Хранение контейнера в порту или на складе клиента несопоставимо со стоимостью простоя судна.

Немаловажно, что у нас очень широкая сеть маршрутов. Помимо Москвы и Питера, мы возим грузы во все крупные города по Транссибу: Екатеринбург, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Улан-Удэ и так далее. Отправки осуществляются как из основных портов — Новороссийска, Мурманска, Архангельска, Владивостока, Находки, с Сахалина и Камчатки, так и из других крупных городов России.

В части перевозок рыбы мы стараемся закрыть все потребности, которые возникают у наших клиентов. Есть компании, которые работают на разные рынки. Если они продают рыбу внутри страны и им требуется перевозка на запад, в центр или в Сибирь, то мы готовы предоставить такую услугу. Одновременно эта компания может поставлять рыбопродукцию на экспорт — и здесь нам тоже есть, что предложить.

Например, в Китай мы можем доставить рыбу в наших рефконтейнерах из Владивостока — как по железной дороге через погранпереходы, так и морем. Буквально с марта в связи с известными событиями мы фактически были вынуждены сосредоточиться на морских перевозках, и, по сути, сейчас в нашем распоряжении большинство коридоров как для экспорта в Юго-Восточную Азию, так и для импорта, например, из Вьетнама или из основных точек КНР. В планах у нас еще южное направление — Турция и Египет.

В этом году мы открыли новый путь для рыбы на Европу как альтернативу перевозкам, которые раньше шли через Санкт-Петербург, но сейчас возможности организации такой транспортировки резко сократились. Мы разработали маршрут, в котором до Риги груз доставляется железнодорожным транспортом, а оттуда уходит морем. По финансовым и временным затратам это сопоставимо с вариантом Санкт-Петербурга. Причем есть даже опции: хранить рыбу в Риге или продавать ее в другие европейские страны. Думаю, что этот маршрут в ближайшее время будет весьма востребованным.

Если нашим клиентам потребуются более сложные маршруты, мы тоже можем их проработать. Например, по перевозке рыбы с Дальнего Востока в Турцию или арабские страны. Несмотря на санкции, сильно повлиявшие на логистику в России и в мире, создаются новые транспортные коридоры и решения для бизнеса, и мы готовы этим заниматься.

— «Полярная звезда» делает акцент на мультимодальности перевозки грузов в рефрижераторных контейнерах. А что дает мультимодальность по сравнению с альтернативными способами транспортировки?

— Главное отличие — это отсутствие перетарок в процессе перевозки. Допустим, вы хотите отправить рыбу с Камчатки в Москву или Питер. Вариант транспортировки — сначала погрузить ее в транспортное рефрижераторное судно и доставить во Владивосток, затем выгрузить на склад, потом со склада в вагон, и хорошо если вагон будет рефрижераторный, а не термос, далее выгрузка на складе получателя, если у него есть подъездные пути. А если нет подъездных путей, то рыба опять перегружается в автомобильный транспорт. И на каждом из этих этапов существует риск потери полезных свойств груза, повреждения упаковки, банального воровства и так далее.

В варианте мультимодальной перевозки мы один раз загружаем продукцию клиента в рефконтейнер на камчатском складе и тот же самый контейнер выдаем получателю в городе назначения. Неважно, каким именно способом он едет — автотранспортом, морем, на железнодорожной платформе — мы этот груз уже больше не перетариваем. Как следствие, качество груза сохраняется неизменным, повышается скорость доставки и снижаются издержки.

— С какими еще новыми запросами от ваших клиентов вы столкнулись за последние полгода? Какие направления их интересуют больше всего?

— Новым для нас, к примеру, стал запрос на перевозку рыбы из Мурманска в Китай. Мы довольно быстро его отработали и предложили везти рыбу в рефконтейнере без перетарок. Загрузили контейнеры в Мурманске, и в одном варианте они ехали через железнодорожные погранпереходы, а во втором — до Владивостока, а дальше морем в китайские порты. В месяц это несколько десятков контейнеров — до тысячи тонн рыбопродукции. Раньше ее отправляли по deep sea, но перевозка по железной дороге оказалась почти в два раза быстрее.

Про Ригу я уже упоминал. Также много запросов идет на Калининград. А если говорить не только про рыбу, то мы впервые опробовали маршрут из Новороссийска на Урал и в Сибирь для турецких фруктов. Довольно оперативно сформировали контейнерные поезда, и грузы поехали.

В этом году мы готовы предложить решения по перевозке товаров из Турции в Санкт-Петербург в наших рефконтейнерах без перетарок. Сезон начинается с сентября, и мы планируем на этом направлении активно работать.

— С начала пандемии на российском рынке наблюдается дефицит рефконтейнеров, после введения санкций он только усилился. Ощущаете ли вы это в своей работе? И как вы решаете эту проблему?

— Конечно, мы на себе это очень сильно почувствовали, особенно весной. Мы много работали с линейными контейнерами, которых, начиная с апреля, просто не стало. Сложности возникли именно в морских перевозках, поскольку раньше эту часть обеспечивали глобальные транспортные компании типа Maersk. Собственно поэтому нам пришлось срочно приобретать компетенции в море, чем мы продолжаем заниматься.

На нашем основном секторе — железнодорожных перевозках — эта ситуация отразилась в меньшей степени. В начале года мы располагали довольно крупным парком рефконтейнеров — более 1500 штук — и с тех пор активно его увеличиваем, в том числе приобретаем дополнительное оборудование в Европе и в Китае. К концу года планируем подойти к отметке в 3000 контейнеров.

— Такие планы требуют существенных инвестиций, которые как-то надо отбивать. За счет чего вам удается не завышать цены и сохранять конкурентоспособность по ставкам на перевозку?

— При транспортировке рефконтейнеров мы применяем современные технологии энергообеспечения, включая наши собственные разработки. Например, для железнодорожных перевозок используем энергоконтейнеры, на которые у нас оформлен патент. Один энергоконтейнер обеспечивает питание 16 рефконтейнеров в течение 21 дня. Также у нас остались дизель-генераторные вагоны. Всего в нашем парке более 60 единиц централизованного энергоснабжения, то есть одномоментно мы можем обеспечить электроэнергией более 2000 рефконтейнеров.

Кроме того, у нас есть автономные источники электричества — навесные дизель-генераторы GenSet — более 200 единиц. Сейчас наши сотрудники разработали схему, при которой один генератор может запитывать не один-два рефконтейнера, как обычно, а четыре. Мы зарегистрировали все изменения и уже получили разрешение от РЖД, технические условия на перевозку дженсетов с увеличенным топливным баком.

Все эти технические решения и инновации — а в коллективе нашей компании есть целое инженерное бюро, специалисты которого занимаются необходимыми изысканиями и расчетами, — направлены в первую очередь на повышение эффективности перевозок. Как следствие, мы получаем снижение расхода топлива, увеличение автономности рефконтейнеров, повышение надежности оборудования. В результате у нас резко снизилось количество претензий, связанных с нарушением температурного режима. Хотя мы возим очень капризные грузы, например бананы. Но за последний год рекламации от клиентов практически исчезли.

По ходу следования грузов мы осуществляем удаленный мониторинг оборудования. Это касается и рефконтейнеров, и источников энергообеспечения. Постоянно отслеживаем информацию о местонахождении контейнера, его температурном режиме или запасе топлива. Кроме того, на наших маршрутах действует более 40 пунктов технического обслуживания — по всей стране и на погранпереходах, где специалисты осматривают технику и при необходимости могут осуществить ее оперативный ремонт или замену.

— Какие перспективы расширения сотрудничества с рыбаками вы видите в ближайшие год-два?

— Сейчас в регионах реализуется несколько инфраструктурных проектов, в рамках которых строятся контейнерные терминалы и холодильники, причем не только в портах, но и в Подмосковье. Думаю, эта инфраструктура будет способствовать улучшению как сервиса, так и качества рыбы на «последней миле», что в свою очередь пойдет рынку на пользу.

С учетом увеличения нашего рефконтейнерного парка перевозка рыбы и рыбной продукции становится для нас одним из ключевых направлений. Мы определенно будем увеличивать свое присутствие на Дальнем Востоке: предоставлять больше оборудования, сервиса, логистических маршрутов.

Безусловно, нам было бы интересно работать с нашими клиентами по всем направлениям, которые им требуются. Клиентам не нужно будет заказывать, допустим, внутренние перевозки в одной компании, а экспорт — в другой. У нас очень широкая сеть маршрутов, и, если рыбакам будет интересно осваивать новые страны, выходить на новые рынки сбыта, мы с удовольствием поможем им в реализации этих проектов.

Анна ЛИМ, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. СЗФО > Рыба. Транспорт > fishnews.ru, 29 августа 2022 > № 4144073 Павел Ковальчук

Мы против программ, где одни цели подменяются другими

Строить планы на перспективу в нынешних условиях предприятиям в рыбной отрасли стало сложнее и дело не только в санкциях, отмечает исполнительный директор Северо-Западного рыбопромышленного консорциума Сергей Несветов. В интервью главному редактуру Fishnews.ru Маргарите Крючковой он поделился видением результатов «квотной реформы» и рассказал о работе СЗРК на Дальнем Востоке.

— Сергей Владимирович, по заказу Архангельского тралового флота (входит в состав СЗРК) под инвестквоты уже построены и успешно работают на промысле на Северном бассейне два траулера-процессора — «Баренцево море» и «Норвежское море». Эти суда сейчас приводят в пример как доказательство эффективности программы квот под инвестиции: строится флот, аналогов которому нет в мире. Тем не менее руководство консорциума, и вы в частности, не раз критически отзывалось о самой программе инвестиционных квот. Каково быть в ситуации, когда, с одной стороны, вы выступаете за стабильность законодательства в отрасли, а с другой — на ваши результаты ссылаются, обосновывая эффективность законодательных изменений?

— Здесь нет никакого противоречия. Тех, кто ссылается, можно понять, так как больше пока ссылаться не на что. Из девяти сданных в эксплуатацию судов в настоящее время на промысле успешно работают два наших, три — колхоза имени В. И. Ленина и краболов «Русь». Все они были спроектированы, а некоторые из них даже спущены на воду до введения механизма инвестквот. Мы приняли решение строить на ВСЗ траулеры еще в 2014 году.

Еще два таких судна для АТФ будут сданы до конца 2022 года и в 2023 году (СЗРК также строит пять судов под квоты добычи крабов в инвестиционных целях. — Прим. ред.).

Готовность судов не говорит о том, что механизм эффективен. Но мы точно не против строительства флота на отечественных верфях. Мы против программы, результаты которой очевидно не соответствуют заявленным целям. Нам всё время повторяют, что реализация механизма инвестквот идет хорошо, но в качестве аргументов приводят вышеуказанные суда на промысле и построенные рыбоперерабатывающие заводы.

Не могу сказать об эффективности построенных под инвестквоты рыбзаводов, но известно, что инициаторы реформ почему-то сразу после получения инвестквот перепродали свои два завода в Мурманской области местному игроку, у которого уже были два своих успешных береговых предприятия. Может быть, этот механизм создал избыточное количество заводов на Северном бассейне, когда их строили только ради этих дополнительных лимитов?

9 июля, накануне Дня Рыбака, руководитель Росрыболовства Илья Шестаков выступал по случаю поднятия флага еще на трех новых судах, которые строятся в рамках программы инвестквот. Обычно после церемонии суда сразу уходят на промысловые испытания и затем на промысел. Надеемся увидеть их там еще в нынешнем году. Глава федерального агентства заявил, что в 2022-м заказчикам планируется передать еще 14 промысловых судов, а в следующем ожидается сдача 38 единиц флота. С удивлением слушал эти цифры. Хорошо, конечно, если такой прогноз оправдается, но что-то подсказывает: показатели будут в разы скромнее.

Мы много раз говорили о том, что инвестиции в строительство судов на российских верфях можно было запустить совершенно другими механизмами, без передела в рыбной отрасли. В основе той политики, которая в итоге была выбрана, лежит именно передел, прикрываемый якобы интересами государства.

В начале заявлялось, что в результате в отрасль придут новые эффективные игроки, повысится конкуренция, подешевеет рыбная продукция. Но ни одна из этих целей не достигнута. И чем дальше, тем понятней, что этого и не могло быть в предложенной конструкции.

Единственный плюс заключается в том, что государство получило деньги от крабовых аукционов (в 2019 году, когда бюджет был профицитный). Однако уже сейчас очевидно: поступления в федеральную казну обернулись потерями для региональных и местных бюджетов. Например, для Архангельской области. Об этом с удивлением услышали сенаторы на одном из совещаний, хотя такие последствия прогнозировали и мы, и Всероссийская ассоциация рыбопромышленников (ВАРПЭ).

Мы против программ, где одни цели подменяются другими. И совершенно непонятно, зачем вводить второй этап инвестквот, когда еще вовсю буксует первый. Кроме понятного желания двух известных компаний, объединившихся недавно в одной ассоциации АСРФ, как можно быстрее переделить оставшиеся в историческом принципе квоты.

— И может быть, в конце концов государство скажет: условия — внутренние, внешние, или и те, и другие — не позволили инвесторам закончить заявленные объекты, а теперь компаниям требуется поддержка и квоты они получат без достройки флота?

— Возможно, так и будет. Уверен, что не все из заказанных судов будут достроены. И дело даже не в санкциях. Сложности начались еще до февраля нынешнего года. Новые трудности добавились к прежним — их уже было достаточно.

— Тем не менее компания работает в установленных законодательных условиях. Как сейчас идет строительство судов, которые СЗРК заказал на российских предприятиях? В том числе краболовного флота?

— Мы, естественно, продолжаем работать. Вряд ли разумно заставить себя действовать неэффективно только для того, чтобы доказать ярко выраженную лоббисткую направленность программы инвестквот. Приходится привыкать выживать и развиваться в условиях нестабильного законодательного окружения и играть по тем правилам, которые всей отрасли навязывают успешные лоббисты с мощным административным ресурсом.

Конечно, и раньше работа шла непросто, а с введением санкционных ограничений стало еще труднее, но мы все эти суда достроим. Если говорить о краболовах, то первое судно — «Вайгач» — спустили на воду 15 июля на заводе «Красное Сормово». Оно готово приблизительно на 85%. Думаю, в начале следующего года этот краболов мы получим.

По остальным четырем краболовным судам мы уже ощущаем последствия санкций. Приходится искать замену основному оборудованию, новых поставщиков. В связи с этим мы вынуждены вносить изменения в проект. В результате сроки окончания строительства смещаются «вправо» на период от года до двух. Цена «уезжает» вверх процентов на 25 — но каким будет итоговое увеличение, сейчас прогнозировать очень сложно. Кстати, вопрос том, «за чей счет банкет», пока окончательно не решен.

Мы уже неплохо разбираемся в судостроении — и в России, и за рубежом накоплен богатый опыт в этой сфере, сформирована профессиональная команда. К сожалению, мы поторопились и обновили свой краболовный флот до введения аукционов. Тем не менее выполним инвестиционные условия и достроим эти суда, хотя для нас это уже будет избыточный флот с точки зрения имеющихся квот.

— Это также будут современные суда с комфортными условиями для членов экипажа?

— Наши краболовы соответствуют всем современным стандартам.

Головное судно — построенный в Турции «Зенит» — мы получили в 2020 году. Его концепция оказалась удачной. Траулеры приходится еще долго «учить» работать, а вот краболов успешно включился в процесс практически с первого дня.

В прошлом году «Зенит» добыл 3 тыс. тонн краба. На этих цифрах, кстати, основываются наши расчеты потребности в краболовном флоте на Северном бассейне. Если учитывать, что общий допустимый улов этого биоресурса на Севере составляет 28,5 тыс. тонн, то нужно десять судов. А их сейчас у нас и наших коллег уже больше 20, еще 10 строятся, но нас убеждают, что России требуется дополнительный краболовный флот. Иначе квоту краба будет никак не выбрать!

— Строительство судов — тема непростая, но уже имеющийся флот необходимо обслуживать и ремонтировать. И здесь сложилась труднопрогнозируемая ситуация с услугами для российских судов в зарубежных портах. Как у вас сейчас обстоят дела с ремонтом, обслуживанием флота?

— У всех рыбопромышленных компаний ситуация примерно одинаковая. Нужно отметить, что проблема судоремонта родилась не после февральских событий. Последние десять лет рыбаки объясняли, что они уходят ремонтироваться в иностранные порты, так как для ремонта принципиально важна быстрая — подчеркну это слово — поставка ЗИПа, снабжения и сервиса. Между тем любая задержка в поставках ЗИП — это трата времени, а значит, финансовые потери.

Промысловое судно должно работать, иначе оно начинает генерировать огромные убытки. И конечно, компании предпочитают выполнять ремонт там, где они гарантированно в срок получат нужный ЗИП. Только при таком условии возможно развитие судоремонтной отрасли.

Здесь нет простых и быстрых решений. Необходимо системно работать над тем, чтобы упрощать импорт, чтобы обеспечивать отечественное оборудование и комплектующие. Эти процессы требуют очень серьезных инвестиций — малыми средствами тут не обойтись. Если говорить о рыбопромышленных компаниях, то я не знаю, решатся ли они на фоне угроз новых квотных аукционов вкладывать большие деньги в судоремонтную отрасль.

— Уже начали говорить о санкциях. Как в условиях ограничений чувствуют себя рыбаки Северного бассейна? Удалось ли им перестроить систему работы? И конечно, важнейший вопрос: что происходит с рынками?

— Предприятия чувствуют себя гораздо хуже, чем вчера, но, возможно, гораздо лучше, чем завтра. Мы вынуждены реагировать на проблемы, которые возникают часто и непредсказуемо. Эффективность работы снижается, но работать продолжаем.

Что касается рынков сбыта, буду говорить о тех направлениях, на которых работаем мы. Для белой рыбы больших изменений не произошло. Перемены есть, но они некритичные. В случае с крабом мы столкнулись с кардинальными изменениями. США были основным рынком для краба Северного бассейна — теперь этот путь для поставок закрыт. Европа занимала гораздо более скромную долю в объеме экспорта, но и этого рынка мы лишились. Поэтому сейчас все усилия направлены на Юго-Восточную Азию. В дальнейшем планируется экспансия и в другие регионы, но начинать будем с тех стран, где перспективы лучше.

На Северном бассейне добывается большой объем краба. И он поступит на азиатский рынок дополнительно к тому, который там уже продается. Все это повлияет на цены (в том числе и на живого краба), и рентабельность крабового бизнеса будет совсем не такой, какой она казалась еще год назад.

Мы, честно говоря, не очень радовались росту цен на эту продукцию в последний год. Такие изменения приводят к затовариванию, увеличению цен до того предела, когда покупатель уже отказывается от приобретения.

Возникает сначала стагнация, а потом идет резкое снижение цены. Примерно так и произошло, и на всё это наложились санкции. На рынке краба сейчас «идеальный шторм», который нужно пережить.

То, что крабовый бизнес всё такой же рентабельный и останется таким неограниченное время, — это иллюзия. И утверждать, что государство получит на аукционах сумму, сравнимую с торгами 2019 года, безответственно. Особенно если их проводить в ближайшие два года. Крабовый бизнес перестал удивлять рентабельностью и вряд ли вернется к своим лучшим показателям в обозримом будущем.

— Как вы считаете, будут ли на аукционы выставляться доли квот добычи тех видов краба, по которым не так давно уже проводились торги?

— То, что компании уже платили за право добывать тот или иной объект, никогда не останавливало реформаторов. Вы же знаете, что в 2016 году мы приобрели на аукционе на 10 лет доли квот добычи краба-стригуна опилио на Северном бассейне, а всего через три года, в 2019-м, отправились покупать их еще раз. В то же время аналогичные квоты краба на Дальнем Востоке не выставлялись на повторных аукционах.

Никакой логики в таких решениях не наблюдается. Но события последних лет убедили нас в том, что нет ничего невозможного. Начиналось все под лозунгами: «Перераспределить на аукционах всего краба, который был распределен между пользователями бесплатно в 2004 году! Хватит, получили всё бесплатно от государства и уже накопили достаточную прибыль, чтобы участвовать в аукционах». Однако в результате на повторные торги в 2019 году попали и те квоты краба, которые ранее были распределены за деньги на аукционах, как вновь вводимые в промысел водные биоресурсы.

К сожалению, ни одного аргумента рыбопромышленников ни по первому этапу крабовых аукционов, ни по готовящемуся второму этапу по рыбе, крабам и другим ценным ВБР государство не слышит. Я очень хорошо помню совещание по второму этапу программы, которое проводилось в Росрыболовстве: тогда в самом начале встречи рыбопромышленникам сообщили, что регулятору очень интересно их мнение, но все решения уже приняты, поэтому можно обсудить детали и разойтись. Вот позиция государства. Откуда вообще появился этот «второй этап»? На президиуме Госсовета в 2015 году говорилось только о 20% инвестквот, но при этом гарантировалась стабильность распределения оставшихся 80% квот по историческому принципу на 15 лет (с 2019 по 2033 годы включительно).

Нам говорят, что мы просто всё неправильно понимаем и на самом деле ни одного килограмма квот ни у кого не забрали. В том числе и крабовых. Просто ввели новый вид квот. Те пользователи, с которыми перезаключались договоры в 2018 году на 15 лет, остались с теми же долями. И то же самое будет на втором этапе аукционов. Доли останутся прежними, просто наполнение их будет нулевым.

— Еще одна тема, которая вызвала резонанс, по крайней мере на Дальнем Востоке. Это биржевая торговля водными биоресурсами. ФАС недавно сообщила, что подготовила проект дорожной карты по развитию биржевой торговли природными ресурсами. Был также законопроект Минфина о возможном установлении норматива продажи рыбопродукции на организованных торгах. Что вы думаете по этому поводу?

— Я не понимаю, зачем всё это. Но если есть идея внедрить биржевую торговлю, нужно создать рабочую группу из специалистов, профессионалов в обоих отраслях, чтобы они досконально разобрались, как это предложение реализовать разумно. Пока всё обсуждается на уровне совещаний, но это неправильный путь. В итоге если решение и будет принято, то максимально неудобно для всех, а потом уже «по живому» всё будем менять. Можно хоть раз попытаться сделать иначе.

— У Северо-Западного рыбопромышленного консорциума появилась дочерняя структура в Дальневосточном регионе. На чем она будет специализироваться: исключительно крабы или рыбные объекты тоже?

— Сама жизнь подталкивает нас к созданию структуры на Дальнем Востоке. Если будут аукционы, то мы примем в них участие, в том числе и по Дальневосточному бассейну. Нам бы хотелось, чтобы государство все-таки решило отложить торги, но, если они состоятся, мы будет действовать в соответствии с установленными правилами. Основные рынки сбыта также перемещаются на Дальний Восток. Так что нам есть чем заняться в этом регионе. Возможно, мы не ограничимся только крабом, планы могут быть гораздо шире.

— Бизнес, наверное, всегда оценивает, какие еще ниши можно занять, как повышать свою результативность.

— Сейчас, к сожалению, строить долгосрочные планы бессмысленно: речь идет о выживании бизнеса, все меняется буквально каждый день. Будем действовать по ситуации. Нам не привыкать…

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. СЗФО > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 24 августа 2022 > № 4138957 Сергей Несветов

Мы — за широкую дискуссию

Проект закона о втором этапе инвестквот и новых аукционах на круглом столе, организованном профильной комиссией Общественной палаты РФ и Общественной палатой Камчатского края, обсуждали активно. Инициатива, которая изменит ресурсный портфель предприятий, уже внесена на рассмотрение в Госдуму. На круглом столе по законопроекту высказывались представители предприятий, ассоциаций, региональных властей. «Мы позвали простые компании, которые «на земле» и общаются с людьми, которые у них работают и там живут», — отметила соведущая, заместитель председателя Общественной палаты Камчатского края Татьяна Михайлова. Круглый стол длился около двух часов: желающих выступить было много.

В интервью Fishnews зампред Общественной палаты Камчатского края, научный сотрудник Лаборатории эколого-экономических исследований Камчатского филиала ТИГ ДВО РАН рассказала, на какие выводы наталкивает состоявшееся обсуждение.

— Татьяна Робертовна, как родилась идея провести в Общественной палате Камчатского края круглый стол по законопроекту, меняющему систему распределения квот на вылов? Что подтолкнуло обсудить эту тему?

— Стараюсь внимательно следить за всеми кардинальными для нашего региона изменениями. В 2017 году очень активно начали говорить о первом этапе программы инвестиционных квот вылова. Я видела, как беспокоятся рыбаки, но предложение собраться и обсудить это отклика тогда не нашло. Потом я наблюдала, как отраслевое сообщество реагирует на проблемы реализации механизма инвестквот. И вот после всего этого пошли разговоры про второй этап. Поступило приглашение принять участие в слушаниях по законопроекту в Общественной палате Российской Федерации. Чтобы подготовиться к этому обсуждению, мы провели круглый стол на Камчатке. Стало отчетливо видно, что тема очень серьезная, буквально бьющая по экономике Камчатского края и других регионов Дальнего Востока. Резолюцию мы направили в Москву.

Затем я участвовала в слушаниях Общественной палаты в столице. Из множества выступлений только два были в поддержку законопроекта о втором этапе — от «Норебо» и Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота.

Казалось, такие результаты не могут остаться без внимания, однако проект закона продолжил двигаться вперед. Я задавала вопрос, как же так получается, министру рыбного хозяйствакрая, представителям крупных ассоциаций. Они ответили, что их вообще не слышат. Тут же я стала читать в соцсетях о письмах работников рыболовецких предприятий. Обратились к Айгуну Халидовичу (Магомедову, первому зампреду комиссии Общественной палаты РФ по развитию АПК и сельских территорий, — прим. ред.). Решили провести на Камчатке круглый стол совместными усилиями краевой Общественной палаты и комиссии Общественной палаты России.

Хотелось, чтобы наше мероприятие вызвало резонанс. Чтобы не было такого, что инициатива о втором этапе двигается себе и двигается, а мы только смотрим на все это и причитаем: «Ах, законопроект прошел правительство! Ах, собирается внеплановое заседание Совета Госдумы!». Задача была провести такую встречу, чтобы мимо ее результатов не прошли и мнение рыбацкого сообщества начали бы учитывать.

Обсуждения показали, что для Дальнего Востока этот законопроект несет много рисков. Мне кажется, Минсельхоз, Росрыболовство, которые готовят документы, оторванные от реалий. Так и хочется сказать: да, к 2034 году у нас будет много судов бороздить моря, но людей на побережье, на северах просто не останется.

— Вы говорите о влиянии на прибрежные территории, на регионы, которые во многом живут за счет рыбы, — Камчатский край, Сахалинскую область…

— Хабаровский край, Приморье. На мой взгляд, в этом законопроекте полностью отсутствует социальная составляющая. Сторонники его принятия перечислили множество нормативно-правовых документов, доктрин, программ, но они не упомянули того, о чем говорят президент, вице-премьер — полпред президента Юрий Трутнев: Дальний Восток нужно развивать, улучшать демографическую ситуацию, чтобы сюда люди приезжали и из других регионов России. Чтобы жили люди и в поселках и имели хорошо оплачиваемую работу. Но всего этого в законопроекте мы не видим.

— Уже существующие предприятия выражают беспокойство по поводу всех этих инициатив?

— Да, они конкретно об этом и говорили. Явно видно, что этот законопроект направлен только на перераспределение квот. У кого-то наверху возникла красивая схема, как можно перераспределить ресурс. Именно ресурсная база кого-то заинтересовала. Между тем если предприятия потеряют объемы для освоения — это потеря налогов в бюджет региона, это сразу отразится на социальной составляющей, на экономике. Что будет, если в поселке люди потеряют работу? Они разъедутся, никакого развития не будет, а речь идет о геополитических позициях России на Дальнем Востоке.

— Но сторонники внесения изменений говорят, что инвесторы будут создавать новые производства — вводить в эксплуатацию новые береговые заводы, новые суда. Верфи будут получать заказы. Что вы об этом думаете?

— Вы знаете, у нас Тымлатский рыбокомбинат (компания из его группы — прим. ред.) без участия в программе инвестквот построил судно для промысла и переработки гребешка. Кому это необходимо, строят флот. Кто-то вкладывался в модернизацию уже имеющегося флота. Да, строить новое надо. Но даже в советское время все ли суда строились в России? Нет. Можно сварить корпус судна, но нужно еще развивать производство судовых двигателей, приборостроение, электронику и другие направления. Импортозамещение должно быть не на словах, а на деле. Для этого надо готовить специалистов. Это дело минимум пяти лет — при оптимистичном прогнозе.

Никто не против обновления флота. Хотя тоже вопрос, насколько наукой обосновано, что сто судов должно появиться. Насколько ресурсная база это позволяет. И очень огорчают пояснительная записка, финансово-экономическое обоснование законопроекта. Эти данные, эти прогнозы даны без учета современных реалий.

— Общественная палата Камчатского края продолжит следить за изменениями, которые происходят в рыбной отрасли? За инициативой по квотам и ее последствиям, если она будет принята?

— На следующий день после нашего мероприятия пришли приглашения в Законодательное собрание Камчатского края на совещание, которое пройдет в профильном комитете Госдумы 25 августа. Мы все это отслеживаем.

Не хотелось бы, конечно, работать в стол. Идея в том, чтобы наши предложения были услышаны в Государственной Думе, в Совете Федерации. Мы готовы к максимально широкому обсуждению. Хотелось бы заметить, что мы не против положительных изменений в рыбной отрасли, но не должно быть так, что родилась инициатива и ее без обсуждения приняли.

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 16 августа 2022 > № 4133076 Татьяна Михайлова

Финал истории. Рыбаки и депутаты

Российская рыбная отрасль — это не только фамилии из списка «Форбс». В первую очередь — это люди, которые ловят рыбу, это предприятия и трудовые коллективы, это их семьи, живущие на Дальнем Востоке России.

Резонансный проект федерального закона «О внесении изменений в федеральный закон «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов», который будет рассмотрен сначала 11 августа на Совете Государственной Думы, а затем и остальными депутатами, предусматривает кардинальное изменение принципа предоставления права на добычу водных биоресурсов Дальнего Востока. Его реализация приведет к перераспределению почти 50% общего допустимого улова рыбы, а через механизм аукционов с инвестиционным обязательством — 100% объемов крабов, моллюсков и прочих водных беспозвоночных.

Моя работа дает мне уникальную возможность общаться с максимально большим количеством людей, занятых в рыбохозяйственном комплексе: собственниками предприятий, топ-менеджерами, капитанами, рыбаками, губернаторами и региональными чиновниками, руководителями общественных отраслевых объединений.

Я принимал участие во многих публичных обсуждениях этого законопроекта: в Общественной палате Российской Федерации, в Общественном совете при Росрыболовстве, на общих собраниях ассоциаций и в различных рабочих группах. При мне ни один из представителей субъектов Федерации — региональных органов власти, общественных организаций — не высказался в поддержку законопроекта. Все категорически против. Более того, ни у кого не возникает сомнений в том, что законопроект в таком виде — это смерть малым и средним предприятиям.

Уважаемые депутаты, посмотрите внимательно на первые итоги «первого этапа». В то время как практически все заводы, построенные в рамках «инвестиционных квот», уже работают, сдача судов под «инвестиционные квоты» всё откладывается и откладывается. И сроки всё сдвигаются и сдвигаются: на год, на три, на пять… И это не единичные случаи, а общая тенденция. И сегодня нет предпосылок для того, чтобы ситуация изменилась к лучшему.

Профессиональное сообщество отнюдь не против программ развития. Однако для того, чтобы двигаться дальше, совсем необязательно уничтожать то, что уже создано. Рыбаки говорят: не надо нестись вперед сломя голову, круша всё на своем пути. Если предприятия начали строить флот под инвестиционные обязательства, то они должны получить готовые суда и свои объемы вылова, а государство должно оценить эффективность этого этапа.

После этого уже следует делать выводы, основанные на реальных уловах и объемах выпущенной продукции, а не на бизнес-планах и бумажных проектах.

Сегодня рыбная отрасль стала донором государственного бюджета, локомотивом развития российского судостроения и судоремонта, других смежных отраслей — логистики, портовой инфраструктуры, холодильных мощностей.

Я бы хотел обратиться ко всем депутатам Государственной Думы и членам Совета Федерации от Дальнего Востока.

Уважаемые депутаты и сенаторы, выслушайте рыбаков-дальневосточников! Послушайте губернаторов прибрежных регионов, их представителей.

Выслушайте их аргументы. Они просты и понятны. Они взяты из планов развития каждого прибрежного региона и подтверждены жизнью.

Хотел бы обратить ваше особое внимание на обещание: «инвестор получит дополнительно 20% квот!». Дело в том, что эти 20% квот, которые отдают новым собственникам – это те квоты, что отбирают у старых, успешно работающих и развивающихся предприятий, на которых трудятся жители дальневосточных прибрежных регионов — ваши избиратели.

Обратите особое внимание на этот законопроект. Вам предлагается за пару недель решить судьбу российской рыбной отрасли. Я уверен, это очень непростой вопрос…

Эдуард Климов,

Председатель совета директоров Медиахолдинга «Фишньюс»,

главный редактор журнала «Fishnews — Новости рыболовства»,

член Общественного совета при Федеральном агентстве по рыболовству

Россия. ДФО > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 5 августа 2022 > № 4124099 Эдуард Климов

Для Сахалина и Курил рыбная отрасль — жизненно важна

Пять лет назад рыбопромышленники Сахалинской области решили создать единую ассоциацию. С момента образования объединением руководит Максим Козлов. С 2018 года он также работает в качестве депутата Сахалинской областной думы, поднимая на площадке регионального парламента и вопросы рыбной отрасли.

— Максим Георгиевич, насколько, на ваш взгляд, региональные парламенты, в том числе Сахалинская областная дума, могут принимать участие в развитии рыбной отрасли? Не будем забывать, что в основном все вопросы рыбного хозяйства находятся в зоне федерального регулирования, правила устанавливаются централизованно либо для всей страны, либо точечно, например, для Дальнего Востока.

— Одной из ключевых задач, которые я перед собой ставил, когда шел в областную Думу, была защита интересов рыбаков нашего региона и Дальневосточного бассейна в целом. Такая нацеленность, конечно, напрямую связана с моей профессиональной деятельностью, и это неразрывно.

Многие жители Сахалинской области работают в рыбной промышленности и смежных сферах, ходят на рыбалку либо этим занимаются их родные и близкие. Люди у нас внимательно следят за событиями в отрасли. Поэтому вопросы рыболовства, сохранения водных биоресурсов всегда у нас на слуху, и региональный парламент не должен оставаться в стороне: необходимо участвовать в рассмотрении ключевых тем, инициировать решение проблем. Я сейчас говорю не только о промышленной, но и, например, любительской рыбалке, о доступной рыбной продукции для потребителя, о вопросах защиты рыбных запасов. О важности темы говорит внимание СМИ.

Статус депутата регионального парламента — это возможность представлять интересы рыбаков на федеральном уровне, доносить вопросы до правительства Сахалинской области.

На площадке областной думы я и мои коллеги поднимали проблемы кадрового сохранения рыбоохраны, борьбы с браконьерством. Обращались к руководству отрасли по вопросу избыточного административного давления на предприятия. На больших парламентских слушаниях в свое время удалось рассмотреть целый ряд тем: угрозы перераспределения квот на вылов для рыбного хозяйства региона, информирование рыбаков-любителей о правилах лова, ориентированных на сохранение биоресурсов, и конечно, организация лососевой путины. Не раз мы обращались и к защите рыбной отрасли на Курилах как важнейшей составляющей экономики островов.

Сейчас готовимся вновь обсудить вопросы, которые беспокоят людей в регионе, — в промышленном, любительском рыболовстве, аквакультуре, с участием неравнодушных жителей нашей области.

Да, в основном законодательство формируется на федеральном уровне. Но и Сахалинская областная дума, законодательные органы других регионов могут высказывать свою позицию. И ее уже должны учитывать в Государственной Думе и в Совете Федерации. Мы заявляли о своей позиции по всем важным вопросам, затрагивающим работу наших рыбаков. Кроме того, на законопроекты, которые рассматриваются в Госдуме, собираются отзывы в регионах. И очень важно отслеживать новшества (а их очень много) и не давать проходить инициативам, которые способны губительно отразиться на экономике нашей области.

Мне кажется, рыбацкое сообщество должно усилить свои позиции в законодательных органах прибрежных регионов. Надеюсь, что мой профессиональный опыт и знания позволяют мне внести свой вклад в эту работу.

Часто возникает вопрос, каким должен быть депутат регионального парламента. Я всегда коллегам говорю, что здесь должна быть неразрывная связь с профессиональной деятельностью, которой человек занимается или занимался. Это дает возможность четко и обоснованно заявлять о проблемах, актуальных для той или иной отрасли, и предлагать по-настоящему работающие решения, в том числе в формировании законодательства.

— Иногда тех же депутатов обвиняют в лоббизме интересов конкретных групп...

— Если говорить обо мне, то у меня своего бизнеса нет. Я занимаюсь общественной работой в интересах рыбацкого сообщества. Мои предложения в сфере законодательства направлены на обеспечение профессиональной деятельности неопределенного круга лиц.

— Мы уже начали говорить про федеральные инициативы... У всех в отрасли на слуху законопроект, меняющий принципы доступа предприятий к промыслу рыбы и других объектов. Понятно, что эти новшества скажутся на прибрежных регионах, изменят расстановку сил в рыбном хозяйстве. За последние годы правила распределения квот меняют уже не первый раз. Вы сразу выступали против передела, но сейчас готовится уже второй этап. Что думаете по этому поводу?

— Для рыбной отрасли предлагаются революционные изменения. Их объясняют необходимостью привлечения инвестиций в рыбное хозяйство, строительство новых судов и других мощностей. Но на вопрос, что будет с конкретными малыми и средними предприятиями, с прибрежными территориями, мы так ответа и не получили. Когда только готовился первый этап изменений, мы выступали с альтернативными предложениями — как можно обеспечивать пополнение государственного бюджета и обновление основных фондов, но не резать отрасль, что называется, по живому. Мы говорили, что Сахалинская область потеряет возможность добычи десятков тысяч тонн краба, доходы в региональный бюджет. Тем не менее решения по перераспределению квот были приняты.

Да, есть примеры построенных судов, введены в строй современные береговые заводы по переработке рыбы. Однако зачем такая спешка с новыми перераспределениями? Давайте посмотрим. В 2016 году в федеральное законодательство внесли изменения по инвестиционным квотам добычи, в 2018-м — перезаключили договоры на так называемые исторические квоты, причем на 15 лет. Но в 2019 году были проведены аукционы по продаже долей квот вылова крабов. Не прошло и двух лет — готовятся новые изменения.

Уже сейчас понятно, что строительство судов, предусмотренное первым этапом программы инвестквот, отстает от изначально предполагавшихся графиков. Это уже отразили и в правовой базе, увеличив предельные сроки выполнения инвестиционных проектов на два года. Мне кажется, такое расширение временных рамок довольно оптимистично: на практике сдвижка будет еще не менее трех-пяти лет.

Мы предлагали подвести итоги первого этапа тех изменений, которые произошли в сфере предоставления права на промысел. Посмотреть, что за флот будет построен, насколько он будет эффективен. К чему ведут инвестквоты, аукционы, как они отражаются на экономике предприятий, на регионах. Но на федеральном уровне законопроект о втором этапе все равно продолжают двигать к принятию. Санкции, перестройки на рынках не остановили этот процесс.

У Сахалинской области здесь своя болевая точка. На этот раз предложено выставить на аукционы доли квот добычи не только краба, но и других водных беспозвоночных. Уже озвучивался вот такой список: гребешки, морские ежи, трубачи и трепанги. А это значительная часть ресурсного потенциала Курильских островов и Сахалина. У нас промыслом этих объектов занимаются порядка 40 предприятий — это работа для сотен людей.

В добыче морского ежа участвует 20 предприятий с объемами квот 200-300 тонн каждому. Если будут проводиться аукционы, лоты будут более крупные, в результате число хозяйствующих субъектов может сократиться.

Для того чтобы добыть того же ежа, необязательно базироваться на Курилах. Пока никакой привязки к региону в том законопроекте, который предлагался, не просматривается — мы отдельно на этом останавливались. Для Курил рыбная отрасль — жизненно важная. Если объемы для освоения перейдут компаниям других регионов, где и на каких условиях будут работать люди на островах?

Очень много вопросов вызывает идея увязать в один объект инвестиций береговое предприятие и промысловый флот. Это притом что законопроект по второму этапу отдельно предусматривает выделение объемов под постройку судов. По общим правилам, приступать к освоению квот инвестор может только тогда, когда введет новый объект в эксплуатацию. На первом этапе именно по береговым заводам демонстрировались высокие темпы запуска новых производств. Не получится ли так, что береговое направление программы в результате затормозиться? А ведь заявлялось наоборот: инвестиционные квоты должны подтолкнуть развитие берега, создание заводов. Я участвовал во встрече с главой правительства РФ Михаилом Мишустиным на Итурупе: премьер-министр тогда однозначно подчеркнул, что будет поддерживаться строительство береговых предприятий. Почему появились дополнительные обременения, непонятно.

Обращались по вопросам квот под инвестиции к заместителю председателя правительства — полпреду президента на Дальнем Востоке Юрию Трутневу. В июле коллеги по областной Думе также поддержали мое предложение направить письмо спикеру Совета Федерации Валентине Матвиенко. Это как раз тот пример, когда парламентская работа помогает привлечь дополнительное внимание к проблемам.

К нам, в свою очередь, обращаются рыбопромышленные предприятия: их тревожит будущее, беспокоит, смогут ли они работать дальше.

— Вы уже пять лет возглавляете Ассоциацию рыбопромышленных предприятий Сахалинской области (АРСО). Много вопросов приходится решать в ежедневном режиме в этом статусе?

— Скажу так: чем больше вопросов решаешь, тем больше встает новых задач. Чем больше моментов нам удается урегулировать, чем больше важных тем мы выносим на федеральный уровень, тем больше рыбаков обращается к нам. Не бывает и дня, чтобы пользователи водных биоресурсов не звонили, не писали или приходили в ассоциацию.

Поступает очень много вопросов, связанных с административными барьерами. Я и мои коллеги из других отраслевых объединений отмечают, что новые требования к предприятиям, всевозможные инициативы в этой сфере сыплются как из рога изобилия. Предложений госструктур, что называется, в избытке, причем проработанность этих изменений часто оставляет желать лучшего и имеет мало общего с реальной жизнью и производством. Случается, когда вводятся новые правила, выясняется, что на практике выполнять их невозможно. Ярчайший пример — правила ветеринарно-санитарной экспертизы: мы еще до их принятия заявляли, что приказ не отвечает реалиям работы предприятий, но своевременной реакции не было. В итоге Минсельхоз устранял угрозы в экстренном режиме, когда уже стартовала лососевая путина — важнейшая не только для Дальнего Востока, но и для рыбного хозяйства страны в целом.

Вообще ветеринарному вопросу уже десятки лет. В 2018 году обязательной стала электронная ветеринарная сертификация, для оформления используется государственная информационная система «Меркурий». Нас убеждали, что она позволит бороться с браконьерством. Предприятия подготовили персонал для работы с «Меркурием», платят этим людям зарплату, пошли на другие расходы. Но на деле в системе остались лазейки, через которые легализуется незаконная продукция. Для этого используются бренды известных, вполне добросовестных производителей, ставится под удар их репутация на рынке — я могу привести такие примеры, у меня есть подтверждающие документы. «Меркурий» так и не отточен, а предприятиям уже предлагают вкладывать деньги в новые системы.

— Заговорили об инициативах. Понятно, что все эти дополнительные требования к производителям отражаются на стоимости продукции. И никто, наверное, не считал, во сколько все они суммарно обходятся потребителю.

— Безусловно. Все затраты, которые производитель несет на преодоление административных барьеров, кладутся потом в конечную стоимость продукта. В любом случае все эти вещи не делают продукцию дешевле.

Я вхожу в состав Координационного совета рыбохозяйственных ассоциаций Дальнего Востока: АРСО стояла у истоков его создания. Замечательное, кстати, объединение, позволяющее нам взаимодействовать с коллегами по Дальневосточному региону. Так вот, недавно мы вспоминали, как несколько лет назад компания «Южморрыбфлот» свела в одну таблицу список всех контрольно-надзорных структур, с которыми приходится сталкиваться предприятию по производству рыбопродукции. Получилось несколько листов мелким шрифтом и 70 организаций! Очень впечатляюще.

— Хотелось бы, конечно, чтобы и уровень дохода людей рос и они могли покупать те продукты, которые хотят — вкусные и полезные. Но для этого надо создавать социально-экономические условия.

— Собственно, вы же сказали то, что я хотел бы отметить. Когда говорят о дорогой рыбе, я всегда обращаю внимание, что это в целом вопрос благосостояния населения. Человек, приходя в магазин, не должен задумываться, что же ему взять — рыбу или мясо, потому что денег хватает только на что-то одно.

Безусловно, нужно смотреть и возможности для снижения цен. Хотя это очень непростая задача. На Курильских островах, например, на стоимости продуктов отражается еще и логистика. Несмотря на то, что Сахалинская область субсидирует доставку продуктов в отдаленные районы, всё равно люди сетуют на то, что покупать продовольственные товары очень дорого на Курилах. Нам нужно искать выход из положения, чтобы все-таки продукты там были более доступными.

Если говорить о рыбе, то предприятия, входящие в ассоциацию, участвуют в программе «Доступная рыба». Эта работа получила широкое распространение. Пока не удалось закрыть все позиции, которые хотели бы покупать наши жители, но в целом мы реализовали несколько сотен тонн продукции по сниженным ценам в специализированных магазинах. Агентство по рыболовству информирует людей, где можно приобрести рыбу по программе. Есть даже приложение, которым можно воспользоваться.

Буквально недавно у меня была встреча на Итурупе с медицинскими работниками. Они посетовали на недоступность рыбы. Мы обратились к приложению, нашли магазин, где горбуша потрошеная, без головы продается по 127 рублей.

Понятно, что нужно продолжать эту работу, чтобы рыба была везде максимально доступной. Сегодня мы уже провели переговоры с нашими предприятиями. Они согласились расширять ассортимент и посмотреть дополнительные возможности по ценам. Это работа на долгую перспективу.

— Как у вас налажено взаимодействие с рыбаками-любителями? Часто рыбопромышленные предприятия и рыболовы противопоставляются друг другу. Идут споры, дележка ресурса — назовем это так. Вы говорили о планах организовать встречу с неравнодушным людьми, наверняка это могут быть и рыбаки-любители.

— На самом деле я уверен, что недопонимания между промышленниками и рыбаками-любителями нет и быть не может. Мы друг друга понимаем. А проблему сталкивания лбами — как я ее вижу конкретно для Сахалина — создают браконьеры, которые хотят брать ресурс в неограниченных объемах и безо всякого контроля.

Мы стараемся укреплять и развивать взаимодействие с рыбаками-любителями. Понимая социальное значение любительского лова, промышленники согласовали места добычи «трех хвостов» — трех экземпляров горбуши в день на человека.

Но есть те, кто не согласен соблюдать правила рыболовства. Они не хотят ловить в установленных местах — таких «рыбаков» интересуют реки и такие объемы, чтобы потом сбывать свой улов на рынке. И страдают от этого и государство, и рыбопромышленники, и рыболовы-любители. Убежден, что нам нужно чаще встречаться с рыбаками-любителями, обсуждать возникающие вопросы.

Ассоциация уже много лет участвует в проведении соревнований «Сахалинский лед». Стараемся, чтобы это был настоящий праздник для всех, кто любит рыбалку. Состязания собирают много участников из разных районов нашей области, и даже из других регионов приезжают люди испытать рыбацкую удачу. Всегда стараемся собрать обратную связь, понять, что можно усовершенствовать. В этом нам помогает модератор популярного телеграм-канала для рыбаков Любовь Стримжа. Уже думаем, как лучше провести «Сахалинский лед» в следующем году.

Маргарита КРЮЧКОВА, газета «Fishnews Дайджест»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 26 июля 2022 > № 4115565 Максим Козлов

Реалии отрасли требуют комплексного подхода к подготовке управленцев

Всегда нелегко внедрять новшества, однако Дальрыбвтуз идет в ногу со временем и в этом году открывает набор на новую перспективную программу в рамках направления «Промышленное рыболовство». Об актуальных запросах рыбного промысла и роли современного образования при решении поставленных отраслью задач Fishnews рассказала завкафедрой «Промышленное рыболовство» Светлана Лисиенко.

— В этом учебном году в Дальрыбвтузе появилась новая образовательная программа магистратуры в рамках направления 35.04.08 «Промышленное рыболовство». Светлана Владимировна, каковы причины таких нововведений и что они в себя включают?

— На протяжении последних лет мы реализовывали в рамках направления магистратуры «Промышленное рыболовство» проверенную годами классическую для этой сферы образовательную программу — «Процессы и системы промышленного рыболовства». Утвержденный приказом Минтруда России от 8 ноября 2020 года № 712н новый профессиональный стандарт «Специалист по добыче (вылову) и обработке водных биологических ресурсов на судах рыбопромыслового флота» обозначил новую компетенцию организационно-управленческого уровня — «Управление технологическим процессом добычи (вылова) водных биологических ресурсов рыбодобывающей организации».

Этот стандарт включает в себя трудовую функцию по организации производственной деятельности рыбодобывающей компании в соответствии с ее стратегией развития добычи (вылова) и обработки биологических ресурсов на судах рыбопромыслового флота. Кроме того, в нем определены наименования должностей названного уровня руководителей предприятия, обозначены требования к их образованию — уровень магистратуры по направлению 35.04.08 «Промышленное рыболовство».

Все это не стало для нас неожиданностью, так как область и сфера профессиональной деятельности «промышленное рыболовство» уже достаточно давно являются комплексными и междисциплинарными, затрагивающими все процессы рыбопромысловой деятельности добывающих судов. В этом ключе мы уже много лет готовим наших выпускников, обладающих профессиональными компетенциями, выходящими за рамки традиционного восприятия промышленного рыболовства профессиональным сообществом как исключительно способа и средства добычи водных биоресурсов, осуществляемого на промысловой палубе.

Поэтому после обсуждения у себя на кафедре мы решили разработать еще одну программу. Называется она «Организация и управление производственно-технологической деятельностью на судах рыбопромыслового флота».

Программа действительно инновационная, нешаблонная. Время идет, появляются новые задачи, и мы стараемся не отставать, делать что-то новое и предлагать это отрасли с целью развития компетенций ее кадрового потенциала.

Имеющийся сегодня рыбопромысловый флот, его техническая и технологическая оснащенность выдвигают новые требования к уровню образованности специалистов. В последнее время во многих технологических областях промышленности наблюдается возрастание роли специалистов, обладающих междисциплинарными знаниями и умениями. Это и стало для нас решающим в создании такой образовательной программы. Мы не хотим отставать от наиболее продвинутых промышленных областей.

— Что принципиально нового предлагает образовательная программа «Организация и управление производственно-технологической деятельностью на судах рыбопромыслового флота»? Каковы ее главные особенности, отличия от тех программ, которые уже реализуются?

— Принципиально новым, безусловно, является ее междисциплинарность как основа комплексного подхода к составу дисциплин учебного плана. Он включает в себя как традиционные для промышленного рыболовства дисциплины, создающие основу направления, так и дисциплины технологические и организационно-управленческие, определяющие ее профильную направленность. Например, «Организация промыслово-технологической деятельности на судах рыбопромыслового флота», «Методы контроля качества водных биоресурсов, полуфабрикатов и готовой продукции», «Технологии обработки водных биоресурсов на промысловых судах», «Контроль и учет сырья, полуфабрикатов и готовой продукции из водных биоресурсов», «Комплексные инновационные технологии добычи и обработки водных биоресурсов на судах рыбопромыслового флота», «Стратегии развития добычи (вылова) и обработки биоресурсов на судах рыбопромыслового флота», «Производство непищевой и технической продукции из водных биоресурсов в промысловых условиях», «Повышение эффективности промыслово-технологической деятельности рыбодобывающих судов», «Нормативно-техническое обеспечение производственных процессов» и так далее.

Реализация такой программы потребовала комплексности и в формировании преподавательского состава. У Дальрыбвтуза сегодня есть достаточный научно-педагогический потенциал, обладающий высоким уровнем профессиональных компетенций. Помимо профессионалов в области промышленного рыболовства, он включает высококлассных специалистов в области технологии продуктов питания, стандартизации и управления качеством продукции.

Для поддержания связи с рыбопромышленными предприятиями Дальнего Востока мы, конечно, планируем привлекать к реализации программы, проведению мастер-классов по актуальным темам и специалистов-практиков. Также предполагаем сотрудничество с Тихоокеанским филиалом ВНИРО (ТИНРО).

— На какие должности могут претендовать те, кто освоит новую образовательную программу Дальрыбвтуза?

— Практически на все руководящие должности. Самое главное здесь понять, что такое руководство. Это получение обратной связи и воздействие на управленческую систему, решение возникающих вопросов в самых разных ситуациях. Тут важно отвечать на появившуюся проблему квалифицированно, профессионально и грамотно. Разбираться, почему так происходит, и на основе этого выносить взвешенное решение.

Если перечислять основные должности, то это, например, заместитель директора, заместитель руководителя, главный технолог — все они относятся к тому уровню, на который и рассчитана наша новая программа.

— Не так давно стартовала приемная кампания . Как вам кажется, кому может быть интересна учеба в магистратуре по этому направлению?

— Основная категория, кого мы планируем привлекать, — это управленцы среднего и высшего звеньев. Уровень магистратуры предусматривает освоение именно организационно-управленческих компетенций, тогда как бакалавриат — это все-таки знания по большей части эксплуатационные.

Естественно, что наши ребята, которые закончили бакалавриат в этом году, хотят в большинстве своем продолжить обучение в магистратуре. Мы рады видеть и выпускников других вузов. Но главным образом сегодня мы говорим о тех, кто работает на производстве и по каким-то причинам нуждается в дополнении своих знаний и навыков. Например, у человека есть высшее образование, но оно не профильное — не промышленное рыболовство, а, допустим, юридическое, экономическое или даже геологоразведочное.

— То есть магистратура полезна не только студентам, которые не так давно закончили бакалавриат, но и уже вовсю занятым на производстве специалистам?

— Конечно! Знаете, по молодости люди всякие профессии получали, а потом так сложилось, что они волею судеб или по совету родителей оказались в рыбной отрасли. И сегодня такой человек занимается в своей организации, допустим, управленческими вопросами, но у него не хватает уровня подготовленности, нет нужных компетенций, нет профиля. Выполняя ежедневно трудовые функции, он наверняка на практике знает, что и как необходимо делать, но, как мы все понимаем, практика без теории глуха.

— Если мы говорим о тех людях, которые уже имеют практический опыт работы на предприятии, то какие полезные навыки они смогут получить после окончания такой программы?

— Мы знаем, что сегодня в отрасли не хватает профильных управленцев, особенно управленцев высшего звена. К примеру, человек работает на крупном рыбодобывающем предприятии, да, в свое время он закончил государственное муниципальное управление, но в тонкостях рыболовного промысла разбирается мало. Для этого в Дальрыбвтузе второй год действует программа переподготовки для менеджеров, руководителей. Здесь мы выдаем диплом о профпереподготовке: это профилизация в ту отрасль, в которую человек погружен в настоящий момент.

Новую программу магистратуры, которую мы запускаем в текущем году, я тоже расцениваю как профилизацию в общность промыслово-технологической деятельности. В ней все тонкости тесно переплетены между собой. Поэтому, конечно, свою деятельность обязательно нужно подкрепить теоретическими знаниями о сфере, которую обслуживает предприятие. Ну и конечная цель — диплом: это позволит человеку уже четко претендовать на получение управленческих должностей.

— Расскажите подробнее о вопросах поступления. Какие тонкости, связанные с набором на эту программу, вы можете выделить?

— При поступлении в магистратуру требования отличаются от системы ЕГЭ. Все-таки здесь речь идет о категории людей, уже имеющих высшее образование (еще раз отмечу — любое высшее, необязательно профильное). Поэтому нам важен диплом претендента и результаты вступительных испытаний.

Более детально с программой вступительных испытаний можно ознакомиться на сайте Дальрыбвтуза. Есть возможность подать документы и в электронном формате.

Важно также обратить внимание на то, что Министерство образования и науки в этом году увеличило количество бюджетных мест в магистратуре по естественно-научным и техническим направлениям, что характеризует уровень их востребованности. Поэтому буквально в июне мы смогли добавить бюджетных мест и у себя: на сегодняшний день запланировано около 7–8 таких мест на каждую программу направления «Промышленное рыболовство».

Конечно, остается возможность платного обучения. Это могут быть и целевые квоты, когда предприятие отправляет к нам своего сотрудника, оплачивая его учебу.

— Какие условия вы можете предложить работающим студентам, чтобы минимизировать проблемы, связанные с отрывом от производства?

— Мы предлагаем обучение в двух форматах: очном (2 года) и заочном (2,5 года). И здесь, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: пандемия оказалась для всех серьезной проверкой на прочность и простимулировала переход на дистанционные технологии. Так что тот страшный год, можно сказать, нас подготовил. Сейчас мы можем пользоваться различными дистанционными образовательными технологиями. Активно для этого готовится и внутренняя среда (виртуальные личные кабинеты), по отдельным направлениям разрабатываются кейсы.

Также наш вуз старается индивидуализировать процесс обучения, то есть сделать его максимально удобным. Мы помогаем составить индивидуальную траекторию, в том числе и тем, у кого работа непосредственно связана с морем. К нам приходит много таких специалистов, и мы всегда готовы пойти им навстречу, потому что понимаем их привязку к путинам, обязанности отправляться в море по расписанию. Все эти вопросы у нас уже давно решаются — в приоритете для человека должна оставаться его профессиональная деятельность.

— Если же говорить о недавно выпустившихся студентах, какие компании могут быть заинтересованы в специалистах, закончивших новую программу? Или же какие компании захотели бы сотрудничать с вами, отправлять своих работников на подготовку?

— Мы выделили для себя 19 предприятий, которые, собственно, являются нашими партнерами, в том числе и по бакалавриату, и любезно предоставляют нам возможность организовывать у себя практику для студентов. Это крупные игроки, за которыми будущее рыбной отрасли.

Если перечислять конкретные организации, то это, например, «Сигма Марин Технолоджи», «Норебо», компании, входящие в Ассоциацию добытчиков минтая (АДМ): «Тихрыбком», «Курильский рыбак», Преображенская база тралового флота, Находкинская база активного морского рыболовства и другие; члены Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области.

Почти все они выстроили у себя идеологию по привлечению молодых специалистов, и здесь я хочу особенно выделить работу АДМ во главе с Алексеем Буглаком. Ситуация с нехваткой квалифицированных кадров в отрасли очень сложная, даже катастрофическая. Компании, входящие в Ассоциацию добытчиков минтая, уже давно берут на практику наших студентов, и многие выпускники Дальрыбвтуза работают у них. Так что в этом плане с АДМ у нас сложилось полное взаимопонимание.

Все это и сподвигло нас открыть новую программу. Мы следим за тенденциями, предполагаем, каков будет спрос, и выдвигаем свои предложения. Всегда сложно что-то внедрять впервые, но мы начинаем реализовывать новую программу, будем двигаться вперед, приглашать кадры, делать акцент на доступности обучения.

— С какими сложностями вы столкнулись при разработке новой образовательной программы?

— Вопросы, конечно, остаются: программа нестандартная, связка промыслово-технологическая до сих пор не рассматривалась как единое целое (подготовка специалистов по добыче и по технологии всегда велась отдельно). Новая же программа магистратуры позволяет рассмотреть управление всем процессом в рамках одного судна. Ведь производственный технологический план формируется, прежде всего исходя из той объектно-сырьевой базы, которую добудут рыбаки.

— А где можно подробнее познакомиться с новой программой?

— На официальном сайте Дальрыбвтуза. Также можно связаться напрямую с нашей кафедрой «Промышленное рыболовство»: 8 (423) 244-25-03. Прием документов продлится до 9 августа включительно.

Арина БУРЛАКОВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 21 июля 2022 > № 4112359 Светлана Лисиенко

Рынку не нужны искусственные ограничения

Прежде чем попасть на полки магазинов, выловленная или выращенная рыба редко минует стадию переработки. На этом этапе она превращается в филе, пресервы, снеки, рыбные или крабовые палочки и другие понятные продукты. Именно рыбоперерабатывающие предприятия сразу ощущают изменения покупательских предпочтений и вынуждены постоянно реагировать на новые вызовы рынка. Но именно они слишком часто выпадают из поля зрения регулятора. Почему абсурдно считать переработку и дистрибуцию «серой зоной», какую помощь производители рыбной продукции хотели бы видеть со стороны государства и что не так с призывами к полному отказу от импорта, в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал председатель Рыбного союза Александр Панин.

— Александр Васильевич, Рыбный союз последние годы воспринимается, прежде всего, как объединение рыбопереработчиков. Насколько справедливо такое впечатление?

— Рыбный союз как некоммерческая организация был создан в 2008 году и на сегодняшний день объединяет более 30 компаний — лидеров рыбного рынка в различных секторах. Безусловно, переработкой занимается более половины членов нашего союза. Это известные производственные компании, такие как «Агама», «Меридиан», «РОК-1», «Балтийский берег», «Русское море», «Вичунай», «За Родину», «Фосфорель», и ряд предприятий поменьше. Все они выпускают продукцию сегмента B2C, которую можно увидеть в любых магазинах, — разнообразные пресервы, соленую и копченую рыбу, икру, продукцию из сурими. На четверку наших предприятий — «Меридиан», «РОК-1», «Вичунай» и «Русское море» — приходится, если не ошибаюсь, не менее 90% полки по крабовым палочкам в федеральной рознице.

Но в Рыбный союз входят и крупнейшие импортеры и трейдеры, которые занимаются поставками рыбной продукции со всего мира — даже в нынешних условиях. Сейчас это в основном Южная Америка, страны АТР, Индия, Турция. Те же самые компании, как правило, занимаются и закупкой крупных объемов рыбы на Дальнем Востоке и в Мурманске. «Юнифрост», «Русская рыбная компания», «Дефа», «Остров», «Ультрафиш», «Мореодор» — вот, собственно, трейдеры, которые обеспечивают большую долю дистрибуции импортной и российской рыбопродукции в центральной части России. Они формируют широкий ассортимент товаров, предлагая их как в мелкий и средний опт, так и рыбоперерабатывающим предприятиям, которые в дальнейшем поставляют продукцию, адресованную конечному потребителю, в федеральную, региональную и неорганизованную розницу.

Кроме того, в составе Рыбного союза есть несколько добывающих предприятий Мурманской области, которые работают по прибрежной квоте, таможенные брокеры и научные учреждения. Поэтому рыбопереработка только одно из направлений деятельности наших компаний, важное, но не единственное.

— Получается, почти треть членов Рыбного союза — компании, которые занимаются оптовыми поставками рыбной продукции. Но если речь заходит о регулировании рыбной отрасли, кажется, что сегмент трейдеров полностью выпадает из поля зрения государства. Так ли это?

— Да, действительно, несмотря на то, что в отраслевой стратегии и в госпрограмме рыбохозяйственный комплекс трактуется максимально широко и включает в себя рыболовство, аквакультуру, переработку, импорт, оптовую торговлю и специализированную розницу, логистику, хранение и даже рыболовный туризм, по факту внимание уделяется лишь добыче, аквакультуре и в последнее время — первичному звену береговой переработки, а также отчасти логистике. Одна из составляющих миссии Рыбного союза — изменить эту парадигму. Мы последовательно продвигаем идею, что только слаженная и консолидированная работа всего рыбохозяйственного комплекса может дать максимальный эффект при использовании российских и мировых биоресурсов. И меры государственной поддержки, безусловно, должны быть направлены не только на первичное звено, но и на все остальные подотрасли.

С сектором импортеров-трейдеров вообще складывается парадоксальная ситуация. Многие высокопоставленные чиновники, не понимая сути работы отрасли, на полном серьезе называют трейдеров спекулянтами, «серой зоной» и так далее. При том, что трейдеры являются неотъемлемой частью товаропроводящей цепочки, связующим звеном между рыбаком и переработчиком, рыбаком и ритейлом. Ведь главная цель рыбака — вести максимально эффективный промысел определенных видов водных биоресурсов с учетом сезонности вылова. Поэтому рыбаки стараются как можно быстрее продать весь улов и направить вырученные средства на снабжение флота и подготовку к следующему выходу в море.

Но с промысла поступает продукция, которая не пригодна для прямой реализации в федеральной и региональной рознице. Как правило, это замороженная в блоках по 10–30 кг рыба и филе. Чтобы продавать их в розницу требуется дополнительная переработка. Как минимум, это фасовка, упаковка, маркировка.

Кроме того, ассортимент каждого отдельного рыбака ограничен доступными ему видами рыбы. А розница предпочитает работать с поставщиками, предлагающими широкий выбор продукции, с возможностью круглогодичной поставки по разным направлениям нашей необъятной страны. Трейдеры как раз и выступают накопительным буфером, обеспечивая оперативный выкуп всего улова у рыбака по устраивающей его цене и предоставляя рынку возможность выбора продукции, включая импорт, вне зависимости от сезона.

— А как повлияло разрушение привычных транспортных коридоров на этот бизнес?

— Разумеется, полнейший слом логистики ударил в первую очередь по импорту. Особенно сильно сказалось выключение из цепочек Санкт-Петербурга, через порт которого шло, наверное, 80% поступлений из-за границы. После отказа крупнейших морских перевозчиков принимать контейнеры к отправке в Россию возник коллапс. Часть контейнеров, которая была уже на воде, попала в порты Европы и застряла там мертвым грузом. Другая часть была переадресована на дальневосточные порты или поехала через Турцию, но там возникли другие проблемы — с оформлением, сроками и ростом стоимости доставки. Естественно, скорость грузопотока критически изменилась.

Если мы в первом квартале фиксировали снижение импорта — на 25% в феврале и на 30% в марте, то в апреле-мае импорт упал на 75% по отношению к прошлому году. Сейчас ситуация постепенно выправляется, и, учитывая динамику, полагаем, что «дно» пройдено. Надеемся, что к осени все если не войдет в колею, то хотя бы приблизится к этому, и мы выйдем на уровень импорта 80–90% от прошлогодних показателей.

— В конце прошлого года Рыбный союз принял новую стратегию развития. На каких направлениях вы хотите сосредоточить усилия? И каким образом планируете выстраивать отношения с госорганами и другими бизнес-объединениями как в рыбной, так и в других отраслях?

— На верхнем уровне мы остановились на трех основных направлениях: GR (Government Relations — отношения с органами власти), CM (Consumer Marketing — потребительский рынок) и PR (Public Relations — связи с общественностью). В рамках этих направлений мы выстраиваем экспертное взаимодействие со всеми ветвями государственной власти и профильными ведомствами, отраслевыми ассоциациями по вопросам разработки и корректировки законодательных и нормативных актов, влияющих на бизнес членов Рыбного союза. Работаем с ключевыми игроками сегмента B2C, профессиональными объединениями, отраслевыми институтами по широкому кругу вопросов, связанных с увеличением потребления рыбы и морепродуктов внутри страны. Активно освещаем деятельность Рыбного союза в СМИ и прочих каналах продвижения.

Мы стараемся следовать ряду принципов, один из которых сформулирован как «конфликты не продуктивны». Это ни в коем случае не означает отхода от собственной позиции. Скорее, это переход на новый уровень профессиональной дискуссии. Несмотря на объективные противоречия между участниками рыбной отрасли и ее отдельными секторами, мы предлагаем концентрироваться не на внутренних проблемах, а на внешних отраслевых угрозах и вызовах. В локальных же ситуациях стоит находить компромиссные решения с помощью открытого и конструктивного диалога.

Могу сказать, что результатом изменения внешней политики стало более активное вовлечение Рыбного союза в деятельность различных профессиональных рабочих групп, площадок, советов и так далее. Мы развиваем плодотворные деловые отношения с чиновниками самого разного уровня, руководителями объединений, и не только отраслевых.

— На нынешнем этапе какие задачи вы считаете приоритетными для Рыбного союза? И насколько эффективно получается их решать?

— Приоритетным направлением работы Рыбного союза была и остается защита интересов его членов, в том числе перед государством. Мы активно взаимодействуем со всеми министерствами и ведомствами, с Госдумой и Советом Федерации, с Общественной палатой и ТПП РФ, различными общественными организациями и бизнес-образованиями, участвуем в работе правительственной комиссии по рыбной отрасли, экспертных советах и рабочих группах.

Это постоянная работа, поэтому говорить о разовых достижениях здесь сложно. Тем не менее у нас есть успешные кейсы — по разрешению конкретных вопросов, возникавших у членов Рыбного союза при взаимодействии с контролирующими органами при перемещении товаров через границу, по урегулированию конфликтных ситуаций с федеральным и региональным ритейлом.

Определенные успехи можно отметить и в нашей работе, связанной с «регуляторной гильотиной» и снятием административных барьеров. Например, последние изменения в закон о рыболовстве и ветеринарно-санитарные правила, где позиция Рыбного союза по принципиально важным для наших предприятий вопросам была полностью учтена. Или другой случай: регулятор полностью принял наши замечания по перечню продукции, для которой таможенную декларацию надо сопровождать документом об оценке соответствия требованиям техрегламента по рыбе или сведениями о таком документе. Речь идет и о введении риск-ориентированного подхода на границе — ожидается, что с августа проект будет реализован, и я считаю, что мы внесли существенный вклад в решение этого вопроса.

В текущей ситуации мы уделяем большое внимание расширению возможностей финансовой поддержки предприятий Рыбного союза. В частности, в марте мы участвовали во встрече мэра Москвы Сергея Собянина с руководителями предприятий пищевой промышленности. В результате компания «Меридиан» была включена в программу субсидирования по линии правительства Москвы.

— Сейчас, когда вся экономика страны попала в полосу турбулентности, какую помощь предприятия рыбного рынка хотели бы получить со стороны государства?

— Мы давно говорим о необходимости комплексной переработки стратегии и госпрограммы развития рыбохозяйственного комплекса — с учетом результатов деятельности всех сегментов отрасли и интересов их представителей. На наш взгляд, важно перейти от показателей вылова и количества построенных судов и береговых заводов к оценке эффективности работы рыбной отрасли в целом. Только комплексный подход позволит получить в итоге мультипликативный эффект в виде роста поступлений в бюджеты всех уровней от использования национальных биоресурсов с учетом потенциала импорта, повысит общую инвестиционную привлекательность отрасли, запустит механизмы обновления основных фондов не только в судостроении и первичной переработке, но и в сегменте переработки B2C, инфраструктурных объектах, а также смежных отраслях.

Если же говорить о тактических целях, таких как меры поддержки членов союза, то здесь мы работаем по нескольким направлениям. В части финансовой помощи мы добиваемся внесения изменений в постановление правительства № 1528 и приказ Минсельхоза № 340, которые позволят рыбоперерабатывающим предприятиям получить доступ к льготным кредитам на оборотные средства через механизм субсидирования ставки. Еще мы предлагаем снизить или обнулить импортные пошлины на некоторые категории продукции из водных биоресурсов, которые не добываются российскими рыбаками.

Кроме того, содействие государства необходимо в части нефинансовых мер поддержки. Здесь спектр вопросов обширен — от снижения административных вопросов на границе (упомянутый выше риск-ориентированный подход), до корректировки или отмены отдельных положений рыбного техрегламента (по мышьяку, глазури, паразитам, маркировке), помощи в создании и обкатке новых логистических цепочек поставки и решения других точечных, но острых вопросов функционирования отрасли.

— В ассортименте крупных рыбоперерабатывающих предприятий немало продукции из импортного сырья, что не раз служило предметом критики сторонников импортозамещения. Может ли российская рыба в условиях санкций стать приемлемой альтернативой, которая позволит полностью отказаться от поставок из-за рубежа?

— Ну, во-первых, продукция из российской рыбы превалирует на полках наших магазинов. По итогам 2021 года лишь 41% потребляемой продукции был произведен из сырья, завезенного из-за рубежа.

Во-вторых, использование импортного сырья обусловлено тем, что целый ряд популярных и востребованных у нас видов морских биоресурсов попросту не водится в российских водах и не добывается нашими рыбаками, не производится или выращивается в недостаточных пока объемах на отечественных аквафермах. Скорее всего, нам будет сложно заместить тепловодные виды — тот же тунец, тепловодную креветку, некоторых кальмаров. Импорт позволяет существенно расширить ассортимент продукции из рыбы и морепродуктов на прилавках российских магазинов.

И в-третьих, использование импортного сырья — это не прихоть переработчиков, а реалии рыночной экономики и государственного регулирования. Например, так сложилось, что очень популярный продукт — сельдь — мы экспортируем (в основном в виде неразделанной рыбы), но при этом импортируем филе сельди, из которого в итоге производим пресервы. Это не плохо и не хорошо. Это факт.

Поэтому в отношении импортозамещения мы выступаем за увеличение доли продукции из российской рыбы, но только через рыночное предложение и маркетинг, а ни в коем случае не через какие бы то ни было запретительные или ограничительные меры. Мир прекрасен в своем разнообразии. Зачем ограничивать потребителя в свободном выборе?

— С другой стороны, нередко звучат призывы к государству ограничить или полностью запретить экспорт уловов российских рыбаков, чтобы сдержать рост цен на внутреннем рынке. Как вы относитесь к таким мерам? Нужны ли они рынку и способны ли обеспечить желаемый результат?

— Считаю, что нужно не запрещать экспорт, а поддерживать переработку и внутреннее потребление. Нравится нам это или нет, но мы встроены в мировую экономику и должны полностью использовать этот потенциал, а не отгораживаться стеной запретов. Конкуренция, в том числе международная, — двигатель прогресса, а ее искусственное ограничение ведет к застою.

Другое дело, что мы должны последовательно переходить от экспорта непереработанного сырья к поставкам за рубеж продукции глубокой степени переработки, включая сегмент B2C. Но этот вопрос точно не решается путем введения экспортных ограничений. Здесь нужны иные долгосрочные меры, в том числе в рамках новой глобальной стратегии развития рыбохозяйственного комплекса, о которой мы говорили ранее.

— Вы не раз говорили, что главной проблемой российского рыбного рынка является падение потребления. Можно ли развернуть этот тренд? И кто способен стать вашими союзниками в этом деле?

— Если быть точным, то жесткое падение потребления мы фиксировали с 2013 по 2019 год. В итоге этот показатель снизился на 25–27% (по разным оценкам). В последние три года мы наблюдаем скорее стагнацию. В этом вопросе остается неопределенность из-за разных оценок уровня потребления рыбы.

Дело в том, что существует несколько отчетов Росстата, данные которых противоречат друг другу. Так, если судить по сведениям о балансе потребления рыбы (на основе опроса домохозяйств), то получается, что этот показатель колеблется на отметке 22 кг. Если же смотреть отчет Росстата о балансе сырья, который складывается из объема вылова и импорта с вычетом экспорта, то получается, что потребление находится на уровне 13-14 кг на душу населения. Мы неоднократно обращались в Росстат с просьбой дать пояснения о причине расхождения данных, но пока вопрос остается открытым. В итоге у нас нет точного понимания, насколько хорошо или плохо обстоят дела с потреблением рыбы в России. А от этого зависит многое…

Но вне зависимости от того, сколько реально рыбы россияне едят сегодня, мы убеждены, что нам есть куда расти и к чему стремиться. Рыба — однозначно продукт ЗОЖ. Мы должны полностью использовать наш потенциал и повышать потребление рыбной продукции в стране хотя бы до уровня ведущих морских держав, таких как Япония, Южная Корея, Норвегия. Мы твердо убеждены, что здесь нужны совместные усилия всех участников рыбной отрасли, ритейла и прямая поддержка государства.

Анна ЛИМ, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > fishnews.ru, 14 июля 2022 > № 4106939 Александр Панин

Рыбаков надо воспитывать с юности

Потомственный рыбак, капитан Дмитрий Мельников отправился на промысел из Владивостока на судне «Атлантик». Это одно из трех судов-близнецов, переоборудованных компанией «Антей» в краболовы-живовозы. Накануне выхода в море и в преддверии Дня рыбака корреспондент Fishnews расспросил капитана о промысловых буднях, о его оценке изменений в отрасли и о необычном (для рыбацкого флота) судне.

ЖИЗНЬ В ДВИЖЕНИИ

— Дмитрий Сергеевич, расскажите, как вы попали в рыбацкую профессию.

— Я родом из поселка Южно-Морской, под Находкой. Родился в 1977 году и рос еще в советское время, когда все работало, как надо. А градообразующим предприятием у нас была База сейнерного флота имени Надибаидзе, и наш поселок полностью зависел от моря. Те жители, которые не работали на промысловых судах, были заняты либо в рыбообработке на берегу, либо в судоремонте. В принципе, другой жизни мы и не видели.

У меня отец всю жизнь в море трудился. Дед, отец моей матери, тоже был стармехом. Ну и мне всегда было интересно. Они работали в прибрежном лове. Утром выходили на промысел, через пару дней возвращались. И меня с собой нередко брали. Хоть это было нарушением, конечно, но в то время за такое сильно не наказывали. Так что в итоге мой выбор профессии, можно сказать, был предрешен.

— А что заканчивали?

— Мореходное училище в Находке — ДМУ, в 1995 году. После мореходки пошел работать в море. Первым предприятием, где я трудился, стал рыболовецкий колхоз «Рассвет Севера» (Хабаровский край). Первый рейс длился ровно год, я был третьим помощником. Это были 90-е годы, тогда постоянно что-то открывалось, что-то закрывалось, где-то платили, где-то нет. Соответственно, мы были вынуждены искать достойные места для работы.

В следующий рейс я пошел от рыболовецкого колхоза имени В.И. Ленина (Камчатка). Был у них СРТ «Водолаз», на котором я еще год трудился уже вторым помощником. И так получилось, что мы в море работали недалеко от еще одного судна. Познакомились, пообщались. Они говорят: «Мы уже год в море, не хотите ли нас сменить?» Так я, отдохнув неделю дома, перешел работать на Сахалин, в компанию «Рыбак» уже в роли старшего помощника. Я трудился на сахалинских предприятиях до 2017 года, когда перешел в «Антей».

— То есть у вас карьера была исключительно рыбацкая, на судах торгового флота не работали?

— Мне доводилось работать на транспортных судах — на подмене, во время отпуска.

— И как работа на торговом флоте выглядит в сравнении?

— Не мое это, не люблю долго спать. Это не мой принцип: «больше суток – больше шмуток». На рыбацком флоте задачи другие: быстрее добраться до района промысла, быстрее заловиться и быстрее оттуда уйти, вернуться и доставить продукцию на берег. Это подстегивает, держит в тонусе — постоянно куда-то надо спешишь. Так, в движении, жизнь и проходит.

ГОТОВИТЬ С МОЛОДЫХ ЛЕТ

— На рыбацком флоте сейчас наблюдается дефицит молодых кадров. Ряд крупных компаний, в том числе и «Антей», работают с молодежью. Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы повысить престиж рыбацкой профессии, чтобы люди шли на флот? Ведь сейчас даже большие зарплаты не особо привлекают молодежь в море…

— Зарплаты большие, но и требования к работе соответствуют этой зарплате. Прежде всего, надо быть очень выносливым физически. Любому человеку, даже капитану, чтобы получить первый штурманский диплом, нужно отработать матросом. Я проработал матросом первые двенадцать месяцев. За это время ты делаешь для себя выводы: стоит ли тебе вообще связывать свою жизнь с морем или нет. Сможешь ли ты выдержать такой темп?

Такое тестирование, я считаю необходимо для любого, кто потом пойдет в комсостав на судне. Старший механик тоже начинает с низшего звена, с моториста, плюс, если это промысловый флот, то он участвует в подвахте — в определенной работе на палубе или, если есть перерабатывающий цех, то в цеху. Молодежь, попробовав такой труд, может сделать для себя вывод: стоит ли идти в эту профессию. Многие ищут более легкие пути и более легкие деньги.

— Я помню, что в советское время профессия рыбака была престижной, молодежь стремилась в отрасль.

— Я скажу больше. Мы учились в 1980-е годы, у нас за каждым классом в школе был закреплен конкретный «шефский» пароход предприятия. И когда он прибывал, нас всем классом водили на экскурсию: показывали, объясняли, откуда рыба берется. Чтобы мы не только по телевизору это видели, но чтобы каждый понимал, какой механизм отвечает за подъем снастей и как цеха выпускают готовую продукцию. В советское время, кстати, зарплаты-то были не очень высокие. А сейчас и заработки выросли, но молодежь не рвется в такой тяжелый труд. Профессия перестала быть престижной, ведь надо работать руками.

ИСТОРИЯ ДЕЛАЕТ ПРОЧНЕЙ

— Компания «Антей» как работодатель чем привлекательна?

— В нашей компании суда получают достойное техническое обслуживание, это очень важно для плавсостава. В целом по отрасли, в нынешнее время техническое состояние судов оставляет желать лучшего. Флот сильно изношен. А ведь поломка в море приводит к потере промыслового времени, что влечет за собой много негативных последствий. Поэтому на современных судах «Антея» работать комфортно. Технические форс-мажоры практически сведены к нулю. Еще один плюс — достойный уровень заработка, это позволяет собрать команду из хороших специалистов.

— Как вообще, по вашему мнению, меняется рыбная отрасль?

— Ни для кого не секрет, что выживают крупные компании с достаточно прочной историей. Например, компания «Антей» уже 30 лет, это придает устойчивости и компании, и сотрудникам. Речь и об уставе предприятия, и о уже сформировавшихся традициях, о сложившемся подходе к своей деятельности в самых разных сферах.

— По вашему мнению, что представляет наибольшую проблему для развития отрасли?

— Я думаю, чрезмерный контроль со стороны большого количества надзирающих и проверяющих органов. Для контролирующих органов мы ведем жесткую отчетность, что подразумевает необходимость ежедневно заполнять и подавать множество документов. И ни в коем случае не допускать никаких ошибок, любая помарка расценивается как ошибка.

УНИКАЛЬНЫЙ ПРОЕКТ

— На каком крабе экипажу интереснее всего работать?

— Пожалуй, более интересен камчатский краб на Западной Камчатке. Еще синий – в Беринговом море. Интересны эти промыслы своими объемами, можно достигнуть вылова до 10 тонн в сутки, это очень неплохо. А иногда можно и выше.

— А возите куда?

— В разные страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Для меня самым отдаленным портом доставки живого краба был Шанхай. Забортная температура воды в тех краях порядка 30 градусов, что для нашего груза, мягко говоря, не очень хорошо. Но есть необходимое оборудование для конвекции, которое позволяет понижать температуру с 30 градусов до нуля и подавать постоянно свежую воду.

— Вы получили судно, которое только-только переоборудовали в крабовоз-живовоз. Расскажите о нем.

— В компании «Антей» судов такого типа три — «Атлантик», «Беринг» и «Арктик». Это уникальный проект. Изначально они строились для обслуживания морских буровых установок и имеют соответствующий функционал. Например, оборудованы системами динамического позиционирования для удержания судна в заданной точке без использования якорей и швартовых. Как оказалось, это очень ценное качество и для промысла, например, при перегрузах в море.

Мы в компании «Антей», по-моему, одними из первых освоили практику перегруза живого краба и доставку его. «Атлантик», имея возможности самостоятельно вести промысел, будет тем не менее специализироваться на перегрузе и доставке. То есть идея такая: заловились сами, обошли и забрали живого краба у других судов, которые в этом районе ведут добычу, и затем повезли общий улов в порт назначения. А остальные суда тем временем продолжают промысел. И если в среднем у краболовов по девять RSW-танков, то у «Атлантика» 26 таких трюмов.

— То есть по сути один «Атлантик» способен два или три судна заменять…

— Да, представьте себе, насколько для охлаждения такого количества RSW-танков нужна эффективная рефсистема. Над этим очень долго работали инженеры, механики. Здесь танки объединены в группы, к ним подведено все системы, позволяющие контролировать температуру, уровень и состав воды и все остальное.

Еще одна особенность – это очень комфортные бытовые условия. У нас численность экипажа — 28-30 человек. Рядовой плавсостав размещается в двухместных каютах. Плюс спортзал, прекрасная кают-компания и так далее. Мне доводилось работать на переоборудованных японских судах. Никакого сравнения они с «Атлантиком» не выдерживают.

— Но «Антей» сейчас строит краболовы и в Находке по инвестиционной программе под крабовые квоты?

— Строит. Заявлено восемь судов, сериями «три плюс три плюс два». В настоящее время в активной фазе строительства шесть краболовов.

— Это интервью выйдет в преддверии Дня рыбака. Что бы вы хотели пожелать коллегам?

— Самое главное, чтобы почаще была хорошая погода и больше было богатых уловов. Еще желаю коллегам здоровья. И чтобы тепло встречали на берегу.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 8 июля 2022 > № 4105556 Дмитрий Мельников

Бизнес хочет работать

Новые условия потребовали новых подходов к оценке возможностей российской экономики. Одним из фрагментов реальной картины рыбной отрасли должно стать отечественное машиностроение для рыбопереработки. О том, как оценивают изнутри состояние своей отрасли российские производители оборудования, как выстраивается текущий рабочий процесс предприятий и какие вопросы требуют первоочередного решения, в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал генеральный директор компании «Дальрыбтехцентр» (ДРТЦ) Артем Шевченко.

— Артем Георгиевич, вы недавно вернулись с Камчатки — большую часть мая провели на заводах, где специалисты «Дальрыбтехцентра» монтируют к лососевой путине новое оборудование и запускают производства. Что это за проекты?

— На западном побережье Камчатки, где обычно путина стартует после Дня рыбака, в Соболевском районе у нас заканчивают работу три бригады (по данным на май — прим. ред.). Они занимаются переоборудованием рыбоперерабатывающего завода для компании «Хангар» и дооснащением завода ОАО «Колхоз Октябрь» (в частности, повезли туда двойной рыбонасос из линейки оборудования собственной разработки).

Самый большой объект — новый завод для предприятия «Западный берег», рассчитанный на выпуск 350-400 тонн мороженой рыбопродукции. На его монтаже работает бригада во главе с главным инженером ДРТЦ.

Кроме того, отгрузили продукцию на предприятие «Апукинское» (это северо-восток полуострова, Олюторский район). Заказчику передали новое приемное отделение и цех, монтаж планируется уже после путины.

В целом очень плотно пришлось поработать над проектами в этот раз, в дополнительные смены, сверхурочно, но рад, что уложились в срок. Сейчас все ждем начала путины — проверку боем, как говорится.

— Внешнеполитическая обстановка не повлияла на рабочий процесс?

— Стабильности, конечно, нет, большая «турбулентность» с курсом, с сырьем, комплектующими. Но в целом все решаемо, все заменяемо, серьезных проблем — чтобы мы перестали что-то производить — точно нет. Наверно, самое неприятное — это «болтанка» на рынке, когда сложно точно высчитать свою цену, приходится постоянно регулировать вопрос в ручном режиме. Но и здесь все равно определенный диапазон обозначился, в нем и работаем. И заказчики всё понимают. Главное же, чтобы оборудование было сделано качественно и вовремя.

Так что надо продолжать работать, самим шевелиться, рассчитывать на себя — моя позиция всегда была такой, и последние годы это только подтвердили. Да, санкции, коронавирус и локдаун, новые санкции, ценовые качели и т.д. — все это серьезное испытание для всех участников рынка. Но бизнес-то хочет работать — российский, американский, японский… Люди все равно пытаются искать возможности сохранить свое дело, предприятия, пытаются взаимодействовать между собой, хотя это действительно непросто.

— Похоже, позитивный настрой теперь становится одним из незаменимых рабочих инструментов.

— Расстраивают, конечно, упаднические рассуждения некоторых: я лично не понимаю, как это помогает в жизни. Самокритика — вещь хорошая, но она должна быть в рамках конструктивизма и уважения к себе и людям.

Считаю, что на все внешние вызовы и разрушение иллюзий нужно отвечать только собственной активностью, самостоятельностью, независимостью. Все происходящее я расцениваю как очень сильный стимул: если уж такая встряска нам не поможет в развитии, в решении собственных глубинных проблем, то что еще?! Конечно, как и все страны, Россия была тесно вплетена в цепочку мировой кооперации, теперь придется перестраиваться — это болезненно, тем не менее это вопрос времени.

У нашей страны в плане базовых ресурсов есть все. Да, технологий не хватает, но это наш промах, надо наверстывать. А что касается ограничений — ну да, привыкли к комфорту, но, по сути, это стереотипы. Главные ценности: трудиться, развиваться, созидать, проводить время с близкими людьми — остаются доступными.

— Вопрос импортозамещения оборудования для пищевой промышленности оказался сегодня в центре внимания. Он поднимался на майском совещании у главы Минпромторга Дениса Мантурова, по направлению рыбной отрасли работа продолжается в рамках специально созданной подгруппы. «Дальрыбтехцентр» — ведущее машиностроительное предприятие для рыбоперерабатывающей промышленности. Вас привлекают к этим обсуждениям?

— На основном совещании, 20 мая, я должен был выступить среди докладчиков, но, к сожалению, это совпало с запуском проектов на Камчатке, где далеко не везде есть связь. Но обычно все основные вопросы прорабатывается на подготовительных мероприятиях — в них мы и участвовали. Обозначили вопросы, актуальные для нашего предприятия и машиностроительной отрасли в целом, и, хочу сказать, специалисты Минпромторга зафиксировали все прозвучавшие на рабочих совещаниях проблемные моменты, обобщили и достаточно оперативно дали по ним обратную связь.

— На что вы обратили внимание министерства?

— Мы сделали акцент на недостатке или отсутствии сырья и материалов, в частности преобразователей частоты, контроллеров, промышленных подшипников и т.д. Тонкостенная нержавеющая сталь, как выяснилось, в России вся импортная. Для себя мы пока закрываем необходимые позиции, но в целом, я считаю, если в стране есть металлургическое производство, то почему бы не расширять ассортимент и не выпускать востребованную продукцию вместо того, чтобы везти все из-за рубежа.

У нас был вопрос о замене комплектующей базы для станков по производству пищевого оборудования. Интересует, как будет налажено взаимодействие со станкостроительной отраслью с учетом того, что автоматика популярных брендов с нашего рынка ушла, но есть российские и азиатские аналоги оборудования.

Мы обозначили на совещаниях и вопросы патентного права, использования лицензионного иностранного программного обеспечения. Если мы говорим о безопасности разработчика и производителя продукции импортозамещения уже на длительное время, то соответствующие решения необходимо принимать на уровне правительства.

— Проблема с ПО коснулась вообще очень многих сфер.

— Большинство производителей инженерных программ сейчас не продают лицензии в России, а это ведь основа всех конструкторских разработок. Кроме того, это серьезные вложения для компаний: одно лицензированное рабочее место конструктора может стоить 1-1,5 миллиона. Мы в конце года успели обновить ряд лицензий, но как будет развиваться ситуация дальше, пока непонятно. А перестроиться на использование нового софта — это большой стресс для предприятия.

Поднимались в ходе обсуждения в Минпромторге и вопросы финансовой поддержки компаний, в частности разработки механизмов оперативного оборотного кредитования по сниженным ставкам с учетом потребностей бизнеса.

— А для предприятия, не обремененного кредитными обязательствами, как на данный момент видится поддержка государства?

— «Дальрыбтехцентр», к счастью, относится к числу таких: мы не используем заемные деньги для оперативной деятельности, а инвестируем из заработанных средств. Помимо текущих вопросов, о которых мы уже сказали, для нас по-прежнему остаются актуальными глобальные проблемы, которые не решаются годами.

Во-первых, безусловно, это кадры. Предприятия по всей стране испытывают острый дефицит квалифицированных специалистов. Катастрофически не хватает инженеров, станочников, слесарей, сварщиков… При этом количество средних специальных учебных заведений постоянно уменьшается. Вузы прекращают подготовку конструкторов-технологов. Мы уже били тревогу несколько лет назад, когда Дальневосточный федеральный университет планировал закрыть программу «Конструкторско-технологическое обеспечение машиностроительного производства», которая существовала фактически с 1918 года. В итоге с 2019 года ДВФУ все-таки прекратил набор на это направление.

Сегодня мы уже пожинаем плоды комплексной модернизации системы образования: это полнейший кадровый голод на производстве. Попытки внедрить отраслевой подход подготовки кадров в формате государственно-частного партнерства, на который делают ставку в министерствах, судя по всему, так и остаются на уровне пилотных проектов.

К сожалению, этот эксперимент совпал с переломными событиями в истории, которые потребовали срочных мер по импортозамещению. И с ним связана вторая глобальная нерешенная проблема, актуальная для рыбного хозяйства: до сих пор в отрасли нет централизованной политики в плане технического регулирования.

Где-то с 2014 года на всевозможных совещаниях и форумах постоянно говорится об импортозамещении, но заметных подвижек так и не произошло. Плановой работы не видно ни на берегу, ни на судах: судя по всему, у госструктур на самом деле нет заинтересованности — никто не курирует этот вопрос, не ведет его комплексно. Те результаты, которые сегодня показывает бизнес, достигаются благодаря его собственной инициативе.

— На ваш взгляд, в чьей зоне ответственности должно находиться техническое регулирование в рыбной отрасли?

— Считаю, что этот вопрос должны курировать Минсельхоз России и находящееся в его ведении Федеральное агентство по рыболовству — те структуры, которые занимаются выработкой государственной политики и регулированием всего рыбного хозяйства, т.е. не только промысла, но и переработки, производства в целом и т.д. Они должны взаимодействовать с тем же Минпромторгом в вопросах технологического обеспечения отрасли.

Для этой работы не нужно раздувать ведомственный штат, создавать дополнительные организации: смысл в том, чтобы формировать политику в данном направлении. Мне кажется, это было бы полезно. Надеяться, что рынок «как-то сам все выстроит», — это не политика. Да, он рано или поздно что-то предложит, но при централизованном планировании и регулировании эффективность будет гораздо выше.

— После последнего совещания в Минпромторге было дано поручение оценить потребности рыбохозяйственного комплекса в оборудовании и возможности производства оснащения в России. Учитывая опыт «Дальрыбтехцентра» и ваших коллег, можете сказать, какое оборудование для предприятий отрасли сегодня способны полностью или частично производить в нашей стране?

— Вот как раз сейчас, когда решается вопрос о принятии оперативных мер поддержки, остро не хватает полной, систематизированной официальной информации о потребностях предприятий рыбообработки и возможностях российских машиностроителей для нашей отрасли. Картина собирается по фрагментам, практически по инициативе самого отраслевого сообщества…

Со своей стороны могу сказать, что дальневосточные производители оборудования уже давно и успешно реализуют проекты в береговой переработке и к настоящему моменту достигли максимальной локализации в этой сфере.

Взять тот же завод «Западный берег», который наши инженеры готовят к запуску, — это большое производство, которое специализируется на переработке красной рыбы. Понятно, что все холодильное оборудование у нас в России либо иностранного производства, либо изготавливается отечественными специалистами с использованием зарубежных комплектующих. Лососевые разделочные машины на заводе будут частично импортные. Но стоит отметить, что на рынке есть и качественные, проверенные и востребованные альтернативы полностью российского производства, — выбор за заказчиком. Однако в остальном — от приемного бункера до участка упаковки готовой продукции — для нового камчатского предприятия все спроектировано и сделано в цехах ДРТЦ.

— Год назад на страницах Fishnews мы говорили о локализации, анализировали процент «российскости» проектов перерабатывающих заводов и холодильного оборудования. Вы подтверждали, что по береговым лососевым заводам процент локализации может достигать 90%.

— Да, выводы мы делаем на основе собственного опыта проектирования технологических цехов (береговых и судовых) и целых заводов. Эти расчеты подтверждаются и нашими коллегами. Если оценивать общую номенклатуру (машины и оборудование технологических цехов), которые используются в проектах, то наша компания может самостоятельно производить до 90% позиций. Более того, мы проходим сертификацию своей продукции для подтверждения ее российского происхождения (по постановлению правительства № 719).

Если же оценивать те же проекты по стоимости, то показатель локализации будет другой: в зависимости от состава оборудования — от 50 до 90%. Импортная техника, которой сложно найти альтернативу, никогда не была дешевой. Поэтому в масштабе целого завода несколько единиц тех же филетировочных машин могут составить до половины стоимости всего технологического насыщения.

Но использование иностранного оборудования и комплектующих, как я уже говорил, совершенно нормальное явление для всего мира — это результат кооперации. И, понятно, что обязывать инвесторов сегодня на 100% переходить на отечественную технику нет необходимости, но развивать российское машиностроение, повышать его уровень, конкурентоспособность и тем самым усиливать безопасность собственного рынка необходимо. Причем это будет работа не с нуля: российские специалисты способны самостоятельно изготавливать очень большую часть оборудования и постоянно расширяют ассортимент.

Десятки проектов по строительству и модернизации цехов и заводов на Дальнем Востоке — хороший пример работы отечественных инженеров. На данный момент можно констатировать, что по красной рыбе мы способны сделать и делаем заводы российскими под ключ. Я говорю в том числе и о своем предприятии. Есть у нас и большой опыт поставки отдельного оборудования в цеха глубокой переработки.

Поэтому на сегодняшний день нет оснований говорить о несостоятельности нашего машиностроения для рыбопереработки — оно существует и развивается. И если вопрос о поддержке отрасли ставится уже всерьез, то важно объективно оценить возможности отечественных производителей оборудования, начав с конкретного списка того, что именно выпускается в России.

Это необходимо еще и для того, чтобы срочными мерами поддержки рынка, например обнулением ввозных пошлин без учета реальных возможностей собственного производства, не задушить то, что успело самостоятельно вырасти на нашей земле. Кто в итоге может оказаться в более выгодном положении — российские или зарубежные машиностроители — вопрос.

Наталья СЫЧЁВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Образование, наука. Судостроение, машиностроение > fishnews.ru, 4 июля 2022 > № 4099114 Артем Шевченко

Рыбаки всегда находили выход из любой трудной ситуации

1 июня на Дальнем Востоке началась лососевая путина. Почти половину общего улова (150 тыс. из 322 тыс. тонн) должен обеспечить Камчатский край. О перспективах и проблемах промысла в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал председатель Ассоциации добытчиков лососей Камчатки Владимир Галицын.

— Владимир Михайлович, чувствуют ли сегодня российские добытчики лососей на себе влияние международных санкций в отношении России?

— Лососевая индустрия оказалась под ударом наравне с остальными отраслями экономики. Возникающие проблемы связаны, прежде всего, с эксплуатацией оборудования на рыбоперерабатывающих заводах и импортом запасных частей к нему. За минувшие годы добытчики лососей запустили на Камчатке десятки таких заводов и модернизировали уже построенные. Они стремились укомплектовать их наиболее современной высокотехнологичной техникой зарубежного производства. Сегодня иностранные поставщики в угоду политической конъюнктуре отказываются от своих обязательств перед российскими клиентами по обслуживанию данного оборудования и обеспечению запчастями.

Ряд компаний, входящих в нашу ассоциацию, владеет флотом. Такие же проблемы у них возникают и при эксплуатации судов, оснащенных зарубежными комплектующими. Особенно это касается недавно построенных единиц флота. Остается порадоваться, что не были реализованы идеи некоторых «продвинутых» экспертов, предлагавших списать все суда возрастом свыше 30 лет. Если текущая ситуация не изменится, вполне возможно, именно эти «трудяги» останутся основой нашего рыболовного флота. Надеюсь, конечно, что до такого не дойдет.

Замечу, что российский флот не самый отсталый по мировым меркам, как нам пытались это представить. Наоборот, на сегодня он один из самых эффективных. Суда, построенные более 30 лет назад, не намного хуже современных аналогов. На Камчатке такие суда прошли ремонт, модернизацию. Они прекрасно справляются со своими задачами и могут эффективно проработать еще долгие годы.

Возвращаясь к проблеме поставок зарубежных комплектующих, добавлю, что существующие запасы позволят нам справиться с ней в этом году. Уверен, что в дальнейшем решение будет найдено. Рыбаки всегда находили выход из любой трудной ситуации.

— На фоне санкций возникает еще проблема: некоторые страны закрывают свои рынки для нашей продукции. Так, Япония заявила о своем намерении отказаться от российских поставок. Сможет ли отечественный рынок обеспечить спрос на 320 тыс. тонн красной рыбы, которые, по прогнозу, будут добыты этим летом?

— В 2021 году на Дальнем Востоке было выловлено 500 с лишним тысяч тонн лососей. По данным таможни, экспортировано 83 тыс. тонн рыбной продукции, остальной объем поступил на внутренний рынок. Так что ниша для 320 тыс. тонн лососевой продукции в России есть. Рубль укрепляется, что позволит нашим предприятиям с выгодой реализовать продукцию отечественному потребителю.

В то же время возможность экспорта по-прежнему существует. Что касается Японии, то основа ее импорта из России — нерка и мороженая икра. В 2021 году экспорт дальневосточной нерки составил 21 тыс. тонн. Я пока не слышал о том, что основные японские покупатели отказались от наших поставок. Есть определенные сложности с японскими фирмами, в которых есть государственная доля. Но полностью частные компании подтверждают ранее заключенные контракты. Полагаю, им будет сложно обойтись без нашей продукции.

Кроме того, для нас остаются открытыми рынки Южной Кореи и Китая. Мы поставляли рыбу и в другие страны Юго-Восточной Азии — Таиланд, Сингапур, Вьетнам, Филиппины. Туда шли небольшие объемы: от 2 до 7 тыс. тонн. Просто рыбакам тогда не требовалось расширять свое присутствие на рынках этих стран. Но если возникнет такая необходимость, там можно найти новых покупателей. При этом нашей главной задачей считаю обеспечение потребностей внутреннего рынка Российской Федерации.

— Если вы увеличите поставки на российский рынок, готова ли к этому отечественная логистика?

— Проблемы с логистикой были всегда. В 2021 году рыбацкая общественность направила обращения в адрес Генпрокуратуры и ФАС по поводу стоимости услуг хранения на холодильниках в портах Приморья. В пиковые дни путины, когда формируются большие партии продукции, ставки хранения у приморских портовиков сразу вырастают в 2-3 раза, а иногда до 7 раз. Однако надзорные ведомства не увидели здесь ценового сговора. Рыбакам напомнили, что они добровольно подписывают договоры на портовые услуги. Правда, забыли упомянуть, что иной альтернативы у рыбаков на Дальнем Востоке просто нет. Именно эта ситуация в том числе толкает наши рыболовецкие компании искать рынки сбыта в других странах, где холодильников больше и услуги хранения дешевле. А у нас с 2009 года продолжается дискуссия о необходимости развивать в портах инфраструктуру и строить дополнительные мощности хранения. Кто и где должен это делать? Точно не рыбаки. Но даже если у них возникнет желание построить холодильник, то вряд ли им позволят свободно реализовать такой проект на территории отечественных портов.

В этом году нам обещают два рейса на Дальний Восток атомного лихтеровоза «Севморпуть», чтобы обеспечить доставку продукции на запад страны по Северному морскому пути. Государство выделило на это немалые средства. Грузы рыболовецких компаний уже не раз доставлялись по СМП. Конечно, это улучшает логистику.

Добавлю, что еще в 2012 году была впервые использована схема вывоза рыбы из портов Приморья автомобильным транспортом в больших объемах, что оказалось дешевле, чем железной дорогой. Это тоже одно из решений транспортного вопроса.

— Из России уходят такие крупные мировые перевозчики, как Maersk. Вы не опасаетесь возможного дефицита рефрижераторных контейнеров?

— Такой дефицит возможен. Мы уже сталкивались с этой проблемой в прошлом году. Но есть компании, пусть не такие крупные, как Maersk, которые могут предложить аналогичные услуги. Кроме того, наши предприятия в последнее время приобретают собственный парк рефконтейнеров. Так, например, Камчатский морской порт купил 400 рефрижераторных контейнеров, что, безусловно, послужит нам подспорьем.

— Чтобы смягчить санкционный удар, наши государственные ведомства обещают российскому бизнесу оперативно решать его проблемы. Какими из них требуется заняться в первую очередь, чтобы спокойно пройти эту путину?

— Начну с проблемы государственной экологической экспертизы. Некоторые ведомства считают, что все виды рыболовства должны ее проходить. В 2019-2021 годах на Сахалине и в Хабаровске в отношении ряда компаний были возбуждены дела об административном правонарушении в связи с ловом лососей на морской акватории при отсутствии положительного заключения государственной экологической экспертизы. Если рыбакам навяжут эту излишнюю процедуру, то вести добычу лососей будет сложно. Такая экспертиза требует не только много времени и дорого стоит, но и, скорее всего, сделает невозможной работу предприятий в рамках оперативной корректировки рекомендуемого вылова. Проект изменений закона о государственной экологической экспертизе, который разработан с учетом мнения рыбаков и должен разрешить эту проблему, находится на рассмотрении в Госдуме. Надеемся на его скорейшее принятие.

Правила ветеринарно-санитарной экспертизы — тоже острая тема. С первого марта вступила в силу новая редакция документа, значительно отличающаяся от предыдущей версии: требования к прохождению процедуры были изменены. При этом, что удивительно, федеральные правовые акты, в развитие которых были приняты оба варианта, не поменялись. Согласно новым правилам на экспертизу должна поступать не готовая продукция, а сырец, и только после получения положительного заключения ВСЭ из него можно будет изготавливать продукцию. То есть на рыбоперерабатывающих заводах (а их только на Камчатке несколько сотен), на всех судах, где производится продукция (икра соленая, консервы, рыба соленая, вареная продукция и т. д.), должны находиться сотрудники госветслужбы, чтобы проводить экспертизу уловов. Реализовать эти требования на практике невозможно. По мнению региональных властей, только на Камчатке для этого потребуется дополнительно 350-400 сотрудников. По этому поводу вот уже почти год идет дискуссия с представителями различных ведомств, но до недавнего времени, пока к решению проблемы не подключился вице-премьер — полпред президента в ДФО Юрий Трутнев, рыбаков и субъекты Российской Федерации никто не хотел слышать. На Дальнем Востоке началась лососевая путина, и, чтобы ее не остановить, необходимо как можно скорее решить эту проблему.

Порой возникает ощущение, что среди тех, кто разрабатывает проекты федеральных правовых актов, и работников контрольно-надзорных органов на местах есть люди, которые, вольно или невольно, выполняют функции «иностранных агентов», вредящих экономике нашей страны. Хотелось бы, чтобы они осознали последствия своих решений и действий.

— Рекомендованный вылов лососей в Камчатском крае в 2022 году составляет порядка 150 тыс. тонн. При этом в регионе за 12 лет созданы береговые мощности, которые способны переработать объем рыбы вдвое больший. Имеет ли смысл привлекать на эту путину флот для переработки улова и продолжать строить здесь новые заводы?

— Когда компании, добывающие лососей на Камчатке, получили в 2008 году рыболовные участки на долгосрочный период в 20 лет, они сделали все необходимое, чтобы создать на своей территории достаточное количество перерабатывающих заводов. Если до 2008 года 30% улова лососей перерабатывалось на берегу, а 70% — на судах, то сейчас берег может взять на себя практически 100% добытого.

Но флот все равно нужен. Когда бывают залповые подходы красной рыбы, необходимо задействовать все мощности и на берегу, и в море, чтобы обеспечить переработку таких значительных объемов. Это подтвердил и 2018 год: тогда при стартовом прогнозе в 295 тыс. тонн Камчатка поймала и переработала почти 500 тыс. тонн лососей. В меньшей степени нам сегодня нужна помощь других регионов, так как камчатские предприятия обладают достаточным количеством своих судов, хотя мы всегда рады обеспечить работой флот из соседних субъектов.

Что касается строительства заводов, то сейчас таких проектов гораздо меньше, чем в предыдущие годы. Основные береговые мощности были созданы в 2008–2020 годах. Сейчас рыбаки сосредоточили усилия на модернизации производства.

На Камчатке еще остаются рыболовные участки, которые в меньшей степени обеспечены береговой переработкой. Это северные районы полуострова, ближе к границе с Чукотским автономным округом. Во-первых, там не такие высокие уловы. Во-вторых, строить заводы при полном отсутствии инфраструктуры затратно. Возможно, в будущем там появятся значительные производственные мощности, так как отраслевая наука прогнозирует, что центры воспроизводства лососей будут смещаться на север.

— Можно ли перевести созданное добытчиками лососей береговое производство на круглогодичный режим, чтобы обеспечить в районах постоянные рабочие места?

— Как оказалось, сейчас в отрасли все возможно, хотя это и не согласуется с экономикой. Даже во времена Советского Союза, при тогдашней экономической ситуации и использовании системного подхода, практически все береговые заводы на Камчатке работали сезонно. Когда стоимость электроэнергии на собственных генерирующих мощностях предприятия доходит до 70 рублей за киловатт-час, очень сложно обеспечить круглогодичную работу завода, тем более зимой при температуре -40°C. И даже если пойти на такие затраты, то существует еще множество других проблем: как, например, вывозить продукцию, ведь дорожная сеть охватывает далеко не всю Камчатку, а навигация всего 4 месяца в году?

— Порой можно услышать такое мнение: да, заводов построено много, но количество не перешло в качество, основной вид продукции — по-прежнему мороженый лосось. Справедливо ли это?

— Те, кто так рассуждает, не знают специфику промысла тихоокеанских лососей. Они предлагают нам на заводах делать продукцию глубокой степени переработки, и, знаете, это все равно, что требовать от комбайнера сразу на поле печь пирожки. Задача рыбака — максимально освоить выделенные объемы лососей за единицу времени. Когда идет вал рыбы, он обязан поймать ее и обеспечить первичную переработку, чтобы сохранить улов. Ведь если не выловить лосось здесь и сейчас, рыба пройдет и потом такой возможности уже не будет. Напомню, что в пик подхода лососей отдельные заводы перерабатывают до тысячи тонн сырья в день, производя в основном мороженую рыбу. И если вдруг начать изготавливать на заводе деликатесную продукцию, объемы переработки и, соответственно, вылова уменьшатся в несколько сот раз. При этом, справедливости ради надо отметить, отдельные наши предприятия выпускают деликатесы, исходя из спроса. Но происходит это не на береговых заводах, а в местах, приближенных к потребителю.

— В 2021 году Камчатский край и Сахалинская область договорились об изменениях режима промысла транзитных лососей на Северных Курилах, чтобы пропустить достаточное количество рыбы к Камчатке. Сахалин выполнил свои обязательства? Эти договоренности сохранятся в 2022 году?

— В прошлом году все обязательства были выполнены. Перспективы этого года мы обсуждали весной на рабочей группе ДВНПС. Наши сахалинские коллеги подтвердили, что все достигнутые договоренности остаются в силе.

Подчеркну, что в позиции Камчатского края по этому вопросу нет никакого эгоизма. Речь идет о сохранении дальневосточных запасов лососей. Чтобы обеспечить их сохранность, на Камчатке максимально ограничивают промысел. Для пропуска на нерестилища западного побережья в том числе ранних форм малочисленных популяций лососей промысел в нашем крае начинают как можно позже (с конца июня или с 20-х чисел июля), вводят значительные запреты по срокам и орудиям лова. Иначе можно за несколько дней безвозвратно уничтожить популяцию целой реки. Таких же мер по ограничению промысла мы ждем от наших сахалинских соседей. Определенный законом приоритет воспроизводства над изъятием — наша общая задача.

— В последние годы на Камчатке активизировалась дискуссия об экологическом ущербе, нанесенном горнорудной отраслью. Противодействует ли ваша ассоциация этому негативному влиянию на природу, в том числе на нерестовые реки?

— Замечу, что не рыболовецкие компании, а жители края, неравнодушные к судьбе Камчатки, заботящиеся о ее природных богатствах, начали эту дискуссию. Уверен, что проблема экологии волнует большинство населения полуострова. Если говорить о позиции нашего объединения, мы не требуем запрета горнорудной деятельности. Мы требуем соблюдения природоохранного законодательства теми, кто ведет эту работу. Условия лицензий на добычу полезных ископаемых в части снижения экологического ущерба и восстановительных работ не должны нарушаться. К сожалению, некоторые пользователи пренебрегают своими обязанностями, действуя по принципу «минимальные вложения — максимальная отдача». Как результат — невосполнимый ущерб экосистеме. Это плохой пример для других горнорудных предприятий, которые могут истолковать его как право на вседозволенность.

Особенно нас беспокоит добыча россыпного золота и платины: их залежи находятся в основном в русловой части нерестовых рек, а это самое уязвимое место.

Мы благодарны губернатору края Владимиру Солодову за то, что он разделяет наши опасения и держит этот вопрос на контроле.

Главное богатство полуострова — возобновляемые ресурсы. Если их уничтожить, Камчатка лишится будущего.

— Не за горами 2028 год, когда истечет срок действия большинства договоров на пользование рыболовными участками. Есть ли четкое понимание, что будет дальше?

— Этот вопрос волнует всех рыбаков, и не только на Камчатке, особенно после недавней попытки узаконить аукционную продажу рыболовных участков. Соответствующий законопроект был внесен в Госдуму в 2020 году. Редакция, в которой он принят в первом чтении, была приемлемой. Но ко второму чтению она кардинально изменилась, создав большие риски для бизнеса. Фактически предлагалось пустить участки с молотка без учета всего, что было сделано нынешними пользователями, которые полностью выполнили свои обязательства перед государством: построили новые заводы, создали рабочие места, вложили огромные средства в развитие производства. В 2020 году многие предприятия, увидев такую перспективу, были вынуждены приостановить свои инвестиционные проекты. В результате только за один год на Камчатке отрасль недосчиталась 5 млрд рублей инвестиций.

Тогда все рыбацкое сообщество объединилось, чтобы не допустить принятия закона в таком виде, хотя нас пытались убедить, что это просто техническая ошибка.

Мы рассчитываем, что в 2028-м, как минимум, состоится новый конкурс по образцу 2008 года, а в лучшем случае договоры с добросовестными пользователями будут переоформлены в приоритетном порядке на новый срок.

Кирилл МАРЕНИН, журнал Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 4 июля 2022 > № 4099112 Владимир Галицын

Глава Росрыболовства: более 80% рыбы на внутреннем рынке — продукция РФ

Более 80% рыбной продукции на российском рынке составляет отечественное производство. Об этом в эксклюзивном интервью изданию «Аргументы и факты» рассказал глава Росрыболовства Илья Шестаков.

Сегодня наша рыбопромышленная отрасль мало напоминает «заезженную лошадь», что долго эксплуатировалась на ресурсах советского наследия. Флот развивается, заводы по глубокой переработке строятся, и даже наши морские деликатесы начали вытеснять зарубежных конкурентов, а на рынках центральной части страны все чаще мелькает продукция с Дальнего Востока. Окончится ли рыбное изобилие, едва начавшись? Как отрасль переживает политические шторма и какие страны тоже решили встать в очередь за морскими дарами из российских морей? Об этом в эксклюзивном интервью aif.ru рассказал Илья Шестаков, руководитель Федерального агентства по рыболовству.

Кто не с нами, тот в проигрыше

Юлия Кремнева, aif.ru: — Пожалуй, самый актуальный сейчас вопрос в любой сфере российского бизнеса: как живется при санкциях?

Илья Шестаков: — Санкции, конечно, оказывают определенное давление на деятельность наших предприятий, но в целом рыбопромышленный комплекс России чувствует себя хорошо и работает стабильно. Например, в этом году по вылову мы идем с прибавкой в 5% к 2021 году, хотя прошлый год был одним из рекордных с точки зрения рыбодобычи. Большая часть продукции, прежде всего, идет на внутренний рынок, и здесь нет никаких логистических сбоев. По экспорту отрасль тоже работает довольно неплохо: в целом объемы не стали меньше в сравнении с тем же 2021 годом. Даже недружественные страны не стали отказываться от российской рыбы и не стали вводить в отношении рыбопромыслового флота России какие-либо ограничения. Африканские и арабские страны стали проявлять интерес к российской рыбе и морепродуктам.

— Выходит, от российской рыбы иностранные потребители пока не решаются отказываться?

— Есть хотят все. Поэтому от российской рыбы отказов нет, трудности и то частного характера, касаются больше отказа в обслуживании наших судов в иностранных портах. Тем не менее, это на работе никак не отражается, не хотят обслуживать одни — переориентируемся на других, в том числе и на Мурманск. Это не может не радовать: это влечет развитие судоремонтной базы и бункеровочных компаний. Мы по-прежнему в диалоге с норвежцами, фарерцами и с другими странами по работе нашего флота в их национальных водах и в открытой части Северной Атлантики. На Дальнем Востоке в сотрудничестве со странами Азиатско-Тихоокеанского региона по логистике, судовому обеспечению и поставкам продукции ничего не изменилось. Единственной страной, закрывшей для нас свой рынок, стали США, и то по определенным видам премиальных товаров, но, думаю, в ближайшее время наши рыбопромышленники найдут новые рынки сбыта. Сейчас единственное, что вызывает опасение, — это рост стоимости топлива, который может серьезно отразиться на экономике рыбопромышленных компаний.

Громкие заявления в ущерб традициям

— Кстати, о демаршах наших иностранных партнеров. Недавно МИД сделал заявление, что Япония не будет платить нам аренду за промысел на Южных Курилах. Это бравада? Или все же японцы решатся в угоду тенденциям пустить под нож свой рыбопромысловый флот?

— Во-первых, у России с Японией в области рыболовства пять соглашений. И если не брать во внимание политические заявления их правительства, то в рамках почти всех соглашений за те квоты, которые им были предоставлены, японская сторона деньги в бюджет Российской Федерации все же перевела. Поэтому мне кажется, что здесь вопрос носил больше демонстративный характер, нежели невозможность осуществления платежа. Во-вторых, хочу отметить, что квоты, которые мы предоставляем японским компаниям, на самом деле незначительны, и они никак не влияют на экономическую деятельность наших рыбопромышленников. По сути, мы продаем излишки, которые не можем выловить сами. Однако японцам тоже невыгодно разрывать с нами сотрудничество, ведь, по сути, в части соглашений с Россией речь идет и о сохранении биоресурсов, например тех же лососевых, которые нерестятся у нас, а мигрируют через японские воды.

— Но ведь рыбалка на Южных Курилах для японцев является крайне социально важной?

— Безусловно, в Японии рыбалкой промышляют малые, по сути, семейные компании. Мне кажется, одно дело — политика государства, другое дело — это социально-гуманитарный аспект. И заявлять подобное, понимая, что решается судьба исторического рыболовства на том же Хоккайдо, — это, по меньшей мере, с безразличием относиться к своему же населению и своим вековым традициям. Никакие денежные компенсации не покроют затрат и не вернут людям их традиционный уклад жизни. Не говоря о том, что в Японии уже идет деградация рыбного промысла и разрыв связей с Россией лишь приведет к полной потере коренной отрасли.

Прогресс неизбежен

— В последние годы принят ряд правительственных программ по стимулированию развития отрасли. Какие-то промежуточные итоги можно уже подвести? Насколько эффективно?

— Если говорить о строительстве судов, то программа пусть и со сдвигом сроков идет. Сейчас на российских верфях строится 105 судов: 64 рыболовных судна и 41 краболов. Построено более 20 рыбоперерабатывающих фабрик. Механизм оказался оправданным и своевременным, поэтому сейчас идет обсуждение второго этапа программы инвестиционных квот, в рамках которого планируется продолжить пополнение новыми судами Дальневосточный бассейн, так как сейчас, по итогам первого этапа, по мощности флот для дальневосточников обновится всего на 40%. Еще хотим строить рефрижераторные суда и дальше модернизировать береговую переработку. Задача — перерабатывать до 80% уловов у себя на территории, а в идеале — и все 100%.

— Тем не менее, на российских верфях не все так гладко, ведь санкции сильно ударили по судостроению. Что греха таить, много лет наши заводы едва сводили концы с концами, тут уж не до новых отечественных разработок.

— Проблем на верфях хватает, рыбопромысловый флот у нас не строили, поэтому первые суда сходили со стапелей с натяжкой. Да и сейчас график запаздывает. В упадке доковое хозяйство. Плохо с судоремонтом. Технологическое оборудование тоже необходимо заменять на отечественные разработки. Поэтому программа инвестквот в помощь не только рыбопромышленникам, но и заводам. То, о чем мы говорили три-четыре года назад, что пора возрождать свои судоремонтные мощности, сейчас это стало актуально как никогда. Ведь раньше наши суда за обслуживанием шли в Норвегию, Польшу, а на Дальнем Востоке — в Китай, Корею. Но на самом деле, у нас есть все возможности для того, чтобы осуществлять судоремонт здесь. В качестве срочной меры стимулирования этого направления Минпромторг России уже предложил обнулить НДС для судоремонтных предприятий и внедрить меры поддержки по увеличению мощностей. Так как заказы на плановый ремонт уже расписаны до конца 2023 года. Да и для судоремонта очень важно создание доковых мощностей, потому что суда, которые работают в северных широтах и на Дальнем Востоке, невозможно обслуживать вне дока. Здесь нужно развиваться как можно активнее, чтобы ни от кого не зависеть.

— А в глубокой переработке какие перспективы у отрасли?

— Здесь подспорьем станут новые заводы, которые построены на Дальнем Востоке. Уже виден результат, объемы реализации переработанной рыбы значительно выросли. К тому же очень важно, что в работу идет сто процентов сырья, как говорится, от головы до хвоста. Это приносит максимальный экономический эффект. Пользуется спросом продукция глубокой переработки, или по-народному полуфабрикаты: согласитесь, удобно купить фарш или рыбные котлеты (филе) — и сразу на сковороду. Здесь и сами рыбопромышленники должны заботиться о продвижении своей продукции, создавать спрос, формировать культуру потребления.

В Москве, например, последние годы регулярно проходит фестиваль «Рыбная неделя», где предприятия со всей страны могут показать и дать попробовать свою продукцию. Не может не радовать и то, что рыбаки активно сотрудничают с ритейлерами и поставщиками ресторанов в Москве, Санкт-Петербурге и центральной части России. На внутреннем рынке более 80% рыбной продукции — это российское производство. У рестораторов даже появилась своя фишка — демонстрировать и подчеркивать происхождение морепродуктов: из Мурманска, Крыма или Дальнего Востока.

От устриц до компьютеров

— То есть сейчас относительно молодые компании по выращиванию марикультуры тоже увидели перед собой перспективы?

— Мы хоть и молодые в области марикультуры (морепродуктов, можно сказать деликатесов), но уже зарекомендовали себя даже на международном рынке и составляем достаточно хорошую конкуренцию. Объемы производства значительные, выпускаем практически всю линейку: устрицы, мидии, гребешка, трепанга. Марикультура — это достаточно валютоемкие и рентабельные виды продукции. Хотя сама работа сложная, есть риски гибели урожая, но при этом приносит хороший доход и вклад в экономику рыбной отрасли.

— А как отразились санкции на этом направлении? Ведь в тот же Крым рыбопосадочный материал (спат для устриц и мидий) завозили аж из Франции?

— Никак не отразились. Ну завозили, а сейчас переориентируемся на отечественное, будем свой рыбопосадочный материал делать. Проблемы сохраняются только в лососеводстве и форелеводстве, потому что здесь мы пользовались заграничными технологиями и своих не разрабатывали. Как и в области кормов для лососевых. Но сейчас российские предприятия совместно с наукой работают в этом направлении, создаем и новые комбикормовые производства, и селекционные центры, и строим заводы по выращиванию мальков. А пока идет работа, нам готовы помогать коллеги из дружественных стран.

— В сентябре будет пятый рыбопромышленный форум. Какие темы станут основными и будет ли вход на него открытым? Или только для друзей?

— Мы не собираемся никому закрывать двери. Это вообще не в наших традициях, если люди желают сотрудничать на взаимовыгодных условиях, то мы только за. И надо отметить: никто своих заявок до сих пор не отозвал, все стенды проплачены, в том числе из европейских стран. Генеральной линией будут умное рыболовство, умная логистика, применение цифровых технологий в отрасли. В этом направлении очень большие перспективы, очень много уже сделано, и нам нужно понимать, как будет преобразовываться отрасль в будущем. Надо видеть и знать уже сейчас, какие технологии могут прийти, и оценить их возможности внедрения и в рыбное хозяйство.

Источник: «Аргументы и Факты»

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > fish.gov.ru, 1 июля 2022 > № 4100980 Илья Шестаков

Я доставляю рыбу

«Пока еще слишком рано спрашивать у моих детей, чем занимается их папа. Но уверен, когда они подрастут, то легко поймут это: я доставляю рыбу. Такова миссия нашего подразделения — транспортного отдела компании «Нерей». Именно на этот продукт ориентированы опыт и навыки, заточена вся наша техника — новые современные автопоезда-рефрижераторы», — отмечает глава отдела Павел Шустик.

— В чем специфика вашей работы в компании?

— В команду «Нерея» я пришел в 2015 году уже с опытом в логистике, а точнее в сфере экспедиторских услуг. Но, несмотря на схожесть работы, здесь, конечно, оказалась своя специфика. Новым для меня был не только груз (на рыбопродукции специализировался целый логистический отдел), но и задачи. Если прежде мне приходилось работать в каботаже на привычных для Дальнего Востока коротких маршрутах, то теперь география значительно расширилась: стояла задача организовать доставку рыбопродукции клиентам по всей территории России и даже за ее пределами.

Перевозку мы обеспечивали самыми разными способами: и морем, и по железной дороге, и автотранспортом. Единственным неохваченным осталось небо, хотя и на авиаотправку нам поступали запросы.

Следующим шагом для компании «Нерей» стало создание собственного автопарка. Транспортный отдел был выведен в самостоятельное подразделение, которое мне и доверили возглавить.

— Автоперевозки в структуре дистрибьюторской компании — это серьезное самостоятельное направление. Не пугала такая ответственность?

— Когда я только пришел в «Нерей», меня предупреждали, что скучать здесь не придется: работы много, но она обязательно будет интересная. За годы в команде «Нерея» я смог получить массу дополнительных навыков и знаний, в том числе отучиться на контролера по выпуску автотранспорта, специалиста по международным перевозкам, многое отработать на практике. Так что, думаю, к тому моменту, когда компания сделала мне предложение, связанное с новым направлением, и руководство уже оценило мои результаты и возможности, и я сам полностью осознал, где работаю и какие задачи могу взять на себя. Мне действительно интересно то, чем я занимаюсь.

— Что представляет собой автопарк компании «Нерей» сегодня?

— На данный момент это 45 автопоездов: 15 автотягачей марки MAN с рефрижераторными полуприцепами SCHMITZ и 30 Volvo FH с изотермическими полуприцепами марки KRONE, также оснащенными рефрижераторными установками.

Изначально мы ставили задачу не только расширить возможности компании по обслуживанию своих клиентов, но и повысить стандарты для перевозки рыбы. Для этого, например, сразу приобретались рефустановки Thermo King 300-й серии, которая, в отличие от распространенной 200-й, не просто поддерживает температуру продукции, но позволяет домораживать ее прямо в машинах. Это большой плюс, например, при простаивании в очередях на границе либо при погрузках в жаркую погоду.

— Контроль над температурой для вас вдвойне важен, поскольку компания гарантирует своим клиентам высокое качество продукции.

— Верно. И нет разницы, в каком направлении мы везем рыбу — по России или на экспорт, — продукция во что бы то ни стало должна приехать к клиенту в том виде, в каком она была принята у производителя. Наша надежная новая техника гарантирует, что проблем с этим не возникнет. У нас создана собственная хозяйственная база для автопарка и есть полный контроль над обслуживанием машин.

Плюс контроль груза на всем протяжении пути. Для этого на всех машинах установлена система телематики (телематический комплекс), которая позволяет в круглосуточном режиме удаленно контролировать температуру внутри полуприцепа, запрашивать посекундную термограмму, фиксировать каждый факт открывания двери, даже обороты двигателя рефустановки. К тому же вся телематика у нас российская, что на сегодняшний день оказалось дополнительным плюсом.

Помимо этого, на машинах есть заводские самописцы — это бортовые компьютеры, которые работают по принципу черного ящика и фиксируют всю техническую информацию в пути. Но если эти данные можно снимать только непосредственно с каждой машины (притом только по рефустановке), то телематика позволяет оценивать полную картину работы и тягача, и прицепа на текущий момент через компьютерную программу или приложение в телефоне.

Таким образом мы обеспечиваем двойной контроль качества.

— С начала года «Нерей» приступил к работе полным автопарком. Можете оценить, как это отразилось на картине автоперевозок с Дальнего Востока?

— Что касается именно рефрижераторного автопарка, действительно, единовременно в нашем регионе никто не закупал такого количества транспорта. Поэтому считаю, что мы в лидерах на Дальнем Востоке по этому направлению.

В целом автомобильные перевозки — это высокая скорость доставки и качество. Так что расширение рефрижераторного автопарка, безусловно, дает положительный эффект для региона: с учетом наших автомобилей это не только увеличение перевозок рыбопродукции с Дальнего Востока, но и насыщение грузопотока в обратном направлении.

Компания «Нерей» старается постоянно совершенствоваться, повышать требования к работе. Например, когда мы начинали вводить стандарт перевозки на поддонах (палетах), перевозчики принимали это, скажем прямо, нехотя, ведь до этого «и так грузили нормально» либо с продувкой, либо просто с вил (погрузчика). Но результат есть: на сегодняшний день уже все настаивают на том, чтобы машина на погрузку приезжала с поддонами.

Такое требование мы вводили потому, что это действительно важно, особенно при перевозке мороженой рыбопродукции. Дело в том, что в европейских рефрижераторных полуприцепах полы ровные, без полозьев, как в американских машинах, и поддоны создают необходимую прослойку между полом и грузом для циркуляции воздуха. Также важно соблюдать ограничения по высоте загрузки и оставлять пространство у дверей.

В Европе уже давно перешли на перевозку палетированного груза. Продукция, сложенная на складе на поддон (палету) и заскотчёванная, представляет собой грузовую единицу с четкими размерами — одно палето-место.

— То есть теперь ставите для себя задачу перейти на палетированный груз?

— Верно, хотя это будет и непросто, как когда-то с палетами, но мы настойчивы.

Палетированный груз — это не только лучшая сохранность продукции и упаковки, но и значительная экономия времени при загрузке машины со склада. Так что, думаю, все осознают выгоду от перехода на такой способ транспортировки, нужно только приложить определенные усилия.

Что касается «Нерея», то перед нами всегда стоит задача развивать сервис для клиентов, каждый раз это серьезная работа, но в итоге мы получаем преимущество. Как, например, с ассортиментным грузом. Хотя понятно, что для перевозчика это кропотливая работа — собирать такой груз в одной машине, ведь ассортимент может быть как по видам рыбы, так и по количеству получателей продукции.

— Сколько человек работает в вашем отделе и нет ли проблем с подбором кадров?

— В нашем подразделении более полусотни человек. Несмотря на кажущуюся простоту задачи, найти подходящих специалистов не так-то просто. Все-таки приходится иметь дело с современной дорогой техникой и не менее ценным грузом.

Например, мы продолжаем набор на вакансию подменного водителя, который в определенные моменты замещает постоянного, закрепленного за конкретной машиной. Дело в том, что требования к этой должности даже выше, чем к обычному водителю: такие люди должны быть максимально ответственными и квалифицированными, чтобы сесть за руль любой машины.

Для современной техники вообще важно особое обращение. Масса параметров экономичности зависит от правильной эксплуатации транспорта, и наши машины требуют от водителей особой подготовки. Поэтому в конце прошло года, передавая нам партию новых тягачей, представители Volvo провели в Москве теоретическое и практическое обучение наших сотрудников.

— В «Нерее» подчеркивают, что вашим клиентам рыбу доставляет не просто водитель, а официальный представитель компании.

— Водитель-экспедитор — это наши «руки, глаза и уши», поэтому очень важно, чтобы такой человек ответственно и профессионально подходил к своей работе. Сотрудники компании отлично понимают специфику работы с рыбопродукцией в пути, при погрузке и выгрузке, знают все нюансы оформления груза, обязательно соблюдают требования безопасности на маршруте.

Не менее важен для компании внешний вид машин, тем более что они у нас брендированные. Такая реклама действительно имеет значение. Наши клиенты подтверждают: рыба во весь борт — это может быть привычно для нас, приморцев, а за пределами региона смотрится очень эффектно, вызывает искренний интерес и позитивный отклик.

И конечно, для нас важно, чтобы и водитель осознавал: он — лицо компании «Нерей» для наших клиентов. Это важный аспект, на который мы обращаем внимание, когда принимаем людей на работу. Так что, приходя в компанию, наши водители понимают значение имиджа.

— Еще одна важная миссия «Нерея» — продвижение дальневосточной рыбы. Осознаете свою роль в этом?

— Конечно, осознаем всем отделом и максимально стараемся участвовать в этом. Сегодня наша рыба едет уже до Ростова и Санкт-Петербурга. Активно начинаем работать со странами СНГ.

Например, в апреле, сразу после визита во Владивосток президента Белоруссии, представители «Нерея» встретились с руководством отделения Посольства Республики Беларусь во Владивостоке. Для нашей компании это направление не новое, и сегодня мы не видим каких-то серьезных преград для работы собственным автотранспортом с белорусским рынком. Но для «Нерея» интерес еще и в том, что здесь есть над чем поработать в плане продвижения дальневосточной рыбы: привычный для белорусских клиентов ассортимент российской тихоокеанской рыбопродукции пока ограничивается одним-двумя видами. Хотелось бы это исправить.

— Что такое работа в компании «Нерей» лично для вас?

— Для меня это главным образом серьезный труд и большая ответственность. Даже сложно выделить, что из этого стоит на первом месте.

В «Нерее» мы всегда делаем акцент на том, что качество и сервис в компании должны быть на высоком уровне, и каждому сотруднику необходимо постоянно думать: как еще можно улучшить нашу работу, как еще выше поднять планку. Это важно для всей команды.

А ответственность — основополагающее требование при работе с грузом. Только от нас зависит, какой рыбопродукция доедет до покупателя. И вид транспорта не играет роли — качество товара должно быть всегда идеальное.

У нас всё конкретно: четкая работа, отлаженный сервис — без компромиссов. Это по мне. В такой среде я чувствую себя комфортно.

— А личное отношение к рыбе за годы работы в «Нерее» поменялось?

— Конечно, я столько рыбы прежде никогда не ел. Да и как ее не есть, когда ты работаешь в рыбной компании? Каждый день видишь ее, знаешь о ней больше многих.

Кроме того, наша, дальневосточная, рыба — натуральная, выловленная в естественной среде, и это огромный плюс. Об этом мы говорили и на встрече с белорусскими коллегами, показали им наши новые фирменные брошюры, где доступно и подробно рассказывается о каждом виде дальневосточной рыбы. Думаю, это помогает оценить продукт по достоинству.

Наталья СЫЧЁВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Транспорт > fishnews.ru, 1 июля 2022 > № 4099086 Павел Шустик

Прибрежное рыболовство для нас — важнейший вопрос

Отрасль проходит процесс трансформации. И одна из ключевых тем: как переживут эти изменения небольшие предприятия. Прибрежному рыбохозяйственному комплексу пришлось столкнуться и с другими трудностями, отмечает президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края Сергей Рябченко. Об актуальных для региона проблемах в этой сфере руководитель объединения рассказал в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства».

— Сергей Михайлович, официально лососевая путина в Хабаровском крае стартует в июне, но понятно, что основная рыбалка еще впереди. Какой прогноз в этом году по вылову тихоокеанских лососей в разных районах региона? По каким принципам будет организован промысел?

— В этом году у нас общий прогноз по вылову тихоокеанских лососей составляет чуть больше 40 тыс. тонн. Основные объемы приходятся на Северо-Охотоморскую подзону — около 32 тыс. тонн. В бассейне Амура и Амурском лимане ожидается вылов только 7 тыс. тонн в рамках всех видов рыболовства: примерно 45% от рекомендованного объема уйдет на любительское, традиционное рыболовство, потребности аквакультуры, остальное — на промышленное рыболовство.

С июня начинает работу подзона Приморье. На нынешнюю путину прогноз по вылову горбуши в этом районе составляет 1 тыс. тонн, кеты — 200 тонн. Начиная с 2016 года, подзона Приморье нас никак не радует. Основное нерестилище — бассейн реки Тумнин — пустует. Так что серьезных объемов в этом промысловом районе мы не ожидаем.

Что касается регулирования промысла, то во всех районах, за исключением бассейна Амура и лимана, возможные для вылова объемы за пользователями не закрепляются. Они устанавливаются для водных объектов и их частей (групп рыболовных участков) — некое подобие «олимпийской системы». Речь идет о подзоне Приморье и Северо-Охотоморской подзоне (это Охотский, Аяно-Майский и Тугуро-Чумиканский районы и Сахалинский залив). Для бассейна Амура рекомендовано жесткое закрепление объемов за пользователями водных биоресурсов. Но если по стратегии промысла и мерам регулирования добычи в Северо-Охотоморской подзоне практически никаких разногласий не возникло, то по поводу Амура полемика продолжается.

Мы полагаем — и это точка зрения не только нашей ассоциации, — что предприятия несколько «ужаты» в связи с ограничениями промышленного рыболовства на Амуре и в лимане. Те меры, которые предложило правительство Хабаровского края, мы считаем избыточными. По нашим оценкам, в результате таких ограничений освоение закрепленных за предприятиями объемов не достигнет и 50% — это прогноз, который можно сделать, исходя из опыта работы и расположения участков. Мы неоднократно обсуждали ситуацию, было несколько встреч — на площадках краевого правительства, заксобрания. Наша ассоциация по просьбе глав поселений Нижнего Амура организовала круглый стол. Тогда все соглашались с тем, что нужно смещать промышленное рыболовство в устьевую часть реки. Однако затем правительство края предложило закрыть для промысла осенней кеты Амурский лиман и стратегия была изменена. Такое решение мы считаем научно не обоснованным. На Дальневосточном научно-промысловом совете (ДВНПС) было предложено дополнительно запретить использование плавных сетей от Николаевска-на-Амуре и до реки Амгунь. В результате, повторюсь, промышленность не понимает, как осваивать объемы, которые будут ей выделены.

При этом планируется, что плавными сетями будет разрешено работать день через день, а длина центрального крыла заездка в устьевой части не должна превышать 1 километра. Разрешенная длина плавных сетей уменьшена для промышленников до 100 метров.

Ограничения предусмотрены и для традиционного рыболовства. Для общин КМНС допустимая длина плавных сетей сократилась до 100 метров, для граждан из числа коренных малочисленных народов — до 75 метров.

То есть предлагаются довольно жесткие меры регулирования. Надо понимать, что продолжают также действовать требования правил рыболовства.

Тема установления ограничений рассматривалась на совещании, организованном на площадке профильного комитета Совета Федерации. В своем выступлении я обратил внимание, что сначала была подготовлена стратегия организации путины с рядом серьезных ограничений, но вполне рабочая. Однако в феврале без предварительного обсуждения стала озвучиваться идея о запрете промысла в Амурском лимане, затем — о запрете использования плавных сетей от Николаевска до Амгуни. Убежден, что такие меры необоснованны. Стратегия обязательно должна рассматриваться совместно представителями Федерального агентства по рыболовству, науки, правительства края, бизнес-сообщества, коренных народов.

Надеюсь, нас все-таки услышат и будут приняты такие решения, которые позволят промышленности рационально использовать выделенный ресурс.

Промысел горбуши и летней кеты в бассейне Амура осуществлять не планируется.

Что касается остальных районов, там, повторюсь, опасений у нас нет. Объемы для освоения предполагаются неплохие. Надеюсь, будет нормальный температурный режим, гидрологические условия и рыбаки освоят прогнозные величины.

— Для сохранения рыбных запасов важно не только вводить меры регулирования, но и охранять биоресурсы. Понятно, что без контроля за соблюдением ограничений работать они не будут. Вы выступали с различными инициативами по усилению рыбоохраны. Что это за решения и почему они важны?

— Мы предлагали меры реагирования как регионального, так и федерального уровня. В прошлые годы в крае организовывали для сохранения биоресурсов стационарные и мобильные посты общественников — сегодня так делают во многих регионах. Понятно, что это не прямое финансирование контрольно-надзорных мероприятий. Но выделяются плавсредства, направляются люди, которые могут информировать о возможных нарушениях органы Росрыболовства или пограничников. Таких постов у нас было до десяти — как по основной нерестовой реке Амгуни, так и на путях миграции. Совместная работа была очень эффективной, ведь сам по себе инспекторский штат Росрыболовства немногочисленный.

В усилении рыбоохраны способны помочь и перекрестные полномочия. О том, как важно ускорить их законодательное закрепление, я заявлял на площадке Совета Федерации. В этом случае участвовать в охране водных биоресурсов смогут не только инспекторы территориальных управлений Росрыболовства, но и лесники, представители егерской службы.

Необходимо предусмотреть уголовную ответственность не только за незаконную добычу, но и за скупку, транспортировку и реализацию браконьерских уловов, в частности лососей.

Активно наше объединение выступает и за меры по борьбе с вывозом нелегально полученной красной икры воздушным путем: браконьеры используют лазейку для доставки своей продукции в промышленных масштабах. С 2014 года решения этого вопроса добивается Камчатский край, большие усилия здесь приложил губернатор региона Владимир Солодов: сейчас уже предложена соответствующая законодательная инициатива.

Хабаровский край также не остался в стороне от этой темы: ассоциация обращалась к властям по поводу пресечения браконьерского трафика и самостоятельно, и в составе Координационного совета рыбохозяйственных объединений Дальнего Востока. Думаю, прекращение бесконтрольных перевозок икры в личном авиабагаже поможет в сохранении ресурса. При этом, конечно, у граждан должна остаться возможность свободно перевозить легальную продукцию.

Сейчас, к сожалению, на Амуре объемы браконьерского промысла сравнимы не только с промышленной добычей, но и, полагаю, с общим выловом. Точных данных, увы, нет, но мы, жители края, примерно знаем, где расположены очаги незаконного промысла, и можем приблизительно оценить масштабы.

Огромные объемы вылавливаются незаконно. Поэтому очень важны не только меры регулирования промышленного и других видов рыболовства, но и охрана путей миграции лососевых и естественных нерестилищ. Должно быть налажено межведомственное взаимодействие с четким планом: кто где работает, сколько постов, как можно помочь.

Но если говорить о поддержке рыбоохранных мероприятий со стороны промышленности, то возникает вопрос: при отсутствии промысла где предприятиям взять деньги для такой помощи? Мы понимаем, что тут прямая взаимосвязь с финансовыми возможностями рыбаков.

— При этом если закрывается легальный промысел, приходит неконтролируемое рыболовство. Свято место пусто не бывает.

— Да, поэтому и забили тревогу в связи с вводимыми ограничениями главы сельских поселений Нижнего Амура, особенно тех, что расположены в районе лимана. Места глухие, отдаленные. Жители этих поселков работают на промысле, на переработке рыбы, а при закрытии промышленного рыболовства куда им податься? Так что здесь есть предпосылки для усиления браконьерства, по крайней мере бытового.

Когда под угрозой промысел, главы поселений сразу же сталкиваются с вопросами, кто будет содействовать в доставке горюче-смазочных материалов, дров, если у предприятий не будет такой возможности. Встает вопрос: что будет с налоговыми поступлениями в местные бюджеты? То есть потери угрожают не только промышленности, но и отдаленным территориям, которые существуют прежде всего за счет рыбалки. Об этом тоже не нужно забывать.

— По поводу перекрестных полномочий — много лет уже обсуждается этот вопрос, но до сих пор решение не принято, хотя были и правовые инициативы... Наверное, сложно на уровне региона обеспечить дополнительные функции?

— Несколько лет назад была попытка провести в крае такой эксперимент. Тогда федеральный регулятор определил перечень рыб, охраной которых могли бы заниматься, допустим, егерские службы. Но на практике это привело только к столкновению представителей двух структур. Необходимо решение на федеральном уровне, правовое закрепление перекрестных полномочий, чтобы они приобрели официальный статус. В этом случае, думаю, будет позитивный эффект. На мой взгляд, вообще другого выхода, кроме как наладить такое взаимодействие, просто нет: официальные уловы сокращаются, заработков подчас нет, людям проще взять сетку и пойти на реку рыбачить незаконно. Перспективы численного увеличения состава рыбоохраны не просматриваются. Говорилось о том, что инспекторам могут повысить оплату труда, но даже такое решение не позволит сразу перекрыть все места браконьерского лова.

— Нельзя обойти вниманием планы по перераспределению квот на вылов водных биоресурсов — соответствующие законодательные инициативы движутся к принятию. Что говорят об этом ваши ассоцианты, сами предприятия, которые непосредственно работают на промысле?

— У нас крайне отрицательное отношение как к проведению первого этапа, так и к планируемому второму раунду: в нашу ассоциацию входят предприятия малого и среднего предпринимательства — они в результате этих изменений только несут потери.

Свою позицию мы неоднократно высказывали на различных площадках, в том числе на Координационном совете рыбохозяйственных ассоциаций Дальнего Востока, направляли информацию во Всероссийскую ассоциацию рыбопромышленников (ВАРПЭ).

Контрольно-счетным органам четырех субъектов Федерации поручено представить свое видение результатов первого этапа инвестиционных квот — Мурманской, Архангельской областям, Камчатке и Хабаровскому краю. 28 апреля я присутствовал на совещании в Совете Федерации, где обсуждались промежуточные итоги первой волны. Прозвучало немало негативных данных. Власти Архангельской области вообще сообщили о проседании бюджета. Предприятия отрасли закредитованы. Можно было бы как-то сгладить негативные последствия от перераспределения квот, но тут еще добавилось санкционное давление.

Уверен, что нужно создавать преференции не только для крупных холдингов, имеющих возможность заключать договоры на миллиардные программы. Имеют право на жизнь и небольшие предприятия, особенно их работа важна на отдаленных территориях.

Контрольно-счетная палата Хабаровского края уже провела совещание по вопросам экономического влияния инвестиционных квот — я также участвовал в этой встрече. Готов приложить все усилия, чтобы была дана объективная и полная оценка влияния изменений на регион и отрасль. Хотя понятно, что результаты программы пока только предварительные: счет построенным судам идет на единицы вместо десятков.

— Административные барьеры — тема, к которой приходится возвращаться вновь и вновь. На общем собрании ассоциации предприятия также высказывались по поводу проблем в сфере регулирования.

— Считаю, что сейчас по барьерам надо пройтись особенно тщательно. И раньше было важно убрать избыточные требования, а в условиях нынешних санкций эта задача становится еще более актуальной. Неслучайно вице-премьер — полпред президента на Дальнем Востоке Юрий Трутнев поддержал нас в ситуации с государственной экологической и ветеринарно-санитарной экспертизой. Хотелось бы, чтобы эти вопросы были решены.

На площадке Координационного совета рыбохозяйственных ассоциаций Дальнего Востока мы заявили и о рисках, которые возникают в связи с введением цифровой маркировки рыбных товаров. Пока, насколько мне известно, этот эксперимент, грозивший отрасли новыми расходами, отложили.

Непонятно, что будет с изменениями Налогового кодекса, предусматривающими рост ставок сбора за пользование водными биоресурсами. При этом беспокоят идеи пересмотреть распределение поступлений от этих взносов между федеральным и региональным бюджетами. Если эту пропорцию изменить в пользу федерального бюджета, территории от роста нагрузки на отрасль не выиграют. Это только ударит по предприятиям и отразится на цене готовой продукции, чего допускать нельзя — стоимость и так зашкаливает.

Нужно по-государственному подойти к контрольно-надзорным мероприятиям, упорядочить их.

Можно сейчас подумать и насчет приостановки действия требования о 70-процентном освоении квот. В нынешних санкционных условиях причин, из-за которых пользователь рискует не использовать объемы, может быть масса. И это объективные предпосылки, не зависящие от предприятия. Закрылся порт, нельзя экспортировать продукцию — работа встала. Произошла поломка, ЗИП требуется импортный — судно опять вынуждено терять время, не осваивает квоту. Пользователь не виноват, капитан не виноват, а комиссия считает, что есть основания для расторжения. Хорошо, что суды еще более-менее на стороне пользователя и смотрят, какова причина невыборки квот. Так что пока действие нормы о пороге освоения можно заморозить: она в основе своей нужна, и потом ее можно будет вернуть, но не в этот, скажем так, смутный период.

— Еще одна важная тема — прибрежное рыболовство. Мы здесь говорим не только о термине, который закреплен законодательно, а о традиционном представлении — об отрасли, которая обеспечивает экономику прибрежных населенных пунктов. Как вы считаете, в плане поддержки «прибрежки», ее законодательного регулирования ситуация меняется в лучшую сторону, в худшую сторону или остается стабильной?

— Моя личная точка зрения: по прибрежному рыболовству за последние годы было нанесено два удара. Первым из них было введение единого промыслового пространства: с 2019 года уже не было разделения на прибрежные и промышленные квоты.

В результате по Северо-Охотоморской подзоне, например, мы сталкиваемся с ситуацией, когда крупнотоннажный флот осваивает все объемы по традиционным для прибрежного рыболовства «неодуемым» объектам — наваге и другим. И когда в северных районах Хабаровского края сходит лед и появляется возможность работать с берега, лимитов для добычи уже нет. Наш регион лишается возможности для освоения.

При распределении квот перестало использоваться разделение подзоны Приморье на район к северу от мыса Золотой (это Хабаровский край) и район к югу от него (это Приморский край). Исторически сложилось, что в нашем регионе объекты были «неодуемые», а в Приморском крае — «одуемые». И объединение подзоны сыграло злую шутку с предприятиями Хабаровского края: они потеряли объемы. Хорошо, что ассоциация добилась для наших рыбаков возможности продолжать промысел морской капусты: была предусмотрена добыча ламинарии сахарины к северу от мыса Золотой. Традиционно осваивается 350-400 тонн. Предприятия выпускают БАДы, консервы, кулинарную продукцию.

Вообще я уже ставил вопрос о возвращении к разделению подзоны Приморье, но тема непростая. То же самое — по Северо-Охотоморской подзоне. Получается, что, несмотря на протяженную акваторию, добывать ничего нормально не можем.

Вторым ударом по прибрежному рыболовству было внедрение инвестиционных квот и аукционов. Теперь готовится новая волна перераспределения ресурсов. Предприятия малого и среднего бизнеса вынуждены будут уйти в никуда — мы потеряем объемы, людей, производства, а с ними и прибрежные поселки. Так что предложения по сохранению прибрежного рыбопромышленного комплекса готовить точно продолжим. Для нас это важный вопрос.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 22 июня 2022 > № 4088939 Сергей Рябченко

Для развития отрасли заложен мощный фундамент

Комитет Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике стал одной из площадок, на которых проходят наиболее детальные и интересные обсуждения реализации программы квот под инвестиции. Как можно оценить первые результаты ее выполнения, в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» рассказал первый заместитель председателя комитета Сергей Митин. Сенатор также ответил на вопросы о переработке, ориентированной на конечного потребителя, и борьбе с административными барьерами в отрасли.

— Сергей Герасимович, в рыбной отрасли внедрен механизм так называемых квот под инвестиции, и ваш комитет внимательно следит и за процессами строительства инвестиционных объектов, и за правовой базой в этой сфере. На каких моментах вы считаете необходимым сделать акцент?

— Очень важный вопрос, и спасибо за такое к нему внимание. Начинать анализировать ситуацию, на мой взгляд, нужно, обратившись к истории. В Советском Союзе, во всяком случае в последние десятилетия его существования, рыбопромысловые суда непосредственно на территории РФ не строились. В основном они приобретались по договорам с государствами, входившими в Союз экономической взаимопомощи. И главным образом строились в странах социалистического содружества.

Так что рыбопромысловое судостроение было развито чрезвычайно слабо. В период с 2009 по 2019 годы было построено всего пять рыболовецких судов. Конечно, это очень маленькая цифра, учитывая, что в эксплуатации сегоднянаходится более 1200, значительная часть из них в возрасте 30–40 лет, ресурс выработан на 75–80%. Можно представить, какое необходимо обновление.

Другой важный аспект — большая часть продукции, которая экспортировалась или поставлялась на внутренний рынок, имела низкую степень переработки. В основном это мороженая рыба. Вот с такими исходными данными мы подошли к внесению изменений в законодательство.

Пришлось столкнуться с тем, что на судостроительных предприятиях нет собственной конструкторской, технологической документации, не хватает квалифицированных рабочих кадров; не всегда есть стапельные места или размер стапелей не подходит под габариты потенциального судна.

Тем не менее строительство рыбопромысловых судов началось. С 2018 года их построено восемь: шесть рыбопромысловых и два краболова. Уже сданы такие передовые суда, как «Баренцево море» и «Норвежское море», приспособленные не только для добычи водных биоресурсов самыми современными орудиями лова, но и для глубокой переработки на борту, вплоть до производства консервов. Ничего подобного ранее в России не строилось. Заказ для рыбохозяйственной компании «Архангельский траловый флот» выполнил Выборгский судостроительный завод.

По программе инвестиционных квот также построен 21 рыбоперерабатывающий береговой завод. Это тоже немало.

Новые предприятия созданы в Мурманской, Архангельской областях, Республике Карелия. На Дальнем Востоке — на Камчатке, в Приморском крае, Сахалинской области — запущено уже 11 производств.

Это шесть заводов по переработке минтая и иных видов рыб большой мощности:

- Рыболовецкий колхоз им. В. И. Ленина: тип объекта инвестиций М, производительность 443,615 тонны продукции в сутки и 42,6 тонны рыбной муки в сутки, местоположение — Камчатский край;

- ООО «Витязь-Авто»: тип объекта инвестиций М, производительность 126 тонн продукции в сутки и 30 тонн продукции из отходов производства в сутки, местоположение — Камчатский край;

- ООО «Камчаттралфлот»: тип объекта инвестиций М, производительность 100 тонн продукции в сутки и 27,6 тонны продукции из отходов производства в сутки, местоположение — Камчатский край;

- ООО «Русский минтай»: тип объекта инвестиций М, производительность 144 тонны продукции в сутки и 20 тонн продукции из отходов производства в сутки, местоположение — Приморский край;

- АО «Рыболовецкий колхоз «Новый мир»: тип объекта инвестиций М, производительность 109,7 тонны продукции в сутки и 27,33 тонны продукции из отходов производства в сутки, местоположение — Приморский край;

- ЗАО «Курильский рыбак»: тип объекта инвестиций М, производительность 339 тонн продукции в сутки и 25 тонн продукции из отходов производства в сутки, местоположение — остров Шикотан.

Таким образом, наиболее мощные по суточной производительности проекты реализовали Рыболовецкий колхоз им. В. И. Ленина (443 тонны) и компания «Курильский рыбак» (339 тонн продукции).

Кроме того, в строй введено пять заводов по переработке рыбы (кроме минтая) малой мощности:

- ООО «Укинский лиман»: тип объекта инвестиций Г-3, производительность 33,5 тонны в сутки по сырцу, местоположение — Камчатский край;

- ООО «Алаид»: тип объекта инвестиций Ж-3, производительность 40 тонн в сутки по сырцу, местоположение — Сахалинская область;

- ООО «Заря»: тип объекта инвестиций Ж-3, производительность 40 тонн в сутки по сырцу, местоположение — Камчатский край;

- ООО «Октябрьский-1»: тип объекта инвестиций Ж-3, производительность 40 тонн в сутки, местоположение — Камчатский край;

- ООО «Невод»: тип объекта инвестиций Ж-3, производительность 35,3 тонны в сутки, местоположение — Сахалинская область.

На Северном бассейне реализовано 10 инвестиционных проектов.

Это шесть заводов по переработке трески, пикши и иных видов рыб большой мощности:

– наиболее технологичный рыбоперерабатывающий завод возведен ООО «Рыботорговая сеть» в Республике Карелия (Кондопога): тип объекта инвестиций П, производительность 71,5 тонны продукции в сутки и 28 тонн продукции из отходов производства в сутки;

- ООО «Группа «Баренц»: тип объекта инвестиций П, производительность 56 тонн продукции в сутки и 6 тонн продукции из отходов производства в сутки, местоположение — Республика Карелия;

- ООО «Мурман СиФуд»: тип объекта инвестиций П, производительность 63,7 тонны продукции в сутки, а также 16,2 тонны в сутки продукции из отходов производства, местоположение — Мурманская область;

- ООО «Русская треска»: тип объекта инвестиций П, производительность 50 тонн продукции и 6 тонн продукции из отходов производства в сутки, местоположение — Мурманская область;

- ООО «Рыбная компания «Полярное море+»: тип объекта инвестиций П, производительность 50 тонн продукции в сутки и 6 тонн продукции из отходов производства в сутки, местоположение — Мурманская область;

- рыбоперерабатывающий завод АО «Архангельский опытный водорослевый комбинат»: тип объекта инвестиций П, производительность 51 тонна рыбопродукции в сутки и 6 тонн продукции из отходов в сутки.

Еще четыре завода по переработке трески, пикши и иных видов рыб средней и малой мощности запущено в Мурманской области:

- ООО «Парк»: тип объекта инвестиций С, суточная производительность 57,5 тонны рыбной продукции и 5 тонн продукции из отходов производства;

- ООО «Парк»: тип объекта инвестиций С, суточная производительность 8 тонн рыбной продукции и 1 тонна продукции из ликвидных и неликвидных отходов рыбного производства;

- ООО «Причал-Л»: тип объекта инвестиций С, суточная производительность 8 тонн рыбной продукции и 1 тонна продукции из ликвидных и неликвидных отходов рыбного производства;

- ООО «Кедр Плюс»: тип объекта инвестиций Р, суточная производительность 25 тонн продукции и 6 тонн продукции из ликвидных и неликвидных отходов рыбного производства.

Российские рыбопромышленные предприятия в последние годы вылавливают порядка 5 млн тонн водных биоресурсов. Мы отслеживаем, сколько выпускается продукции глубокой переработки, и должен сказать, что с вводом в строй новых заводов и такого флота, как «Баренцево море» и «Норвежское море», ситуация стала меняться к лучшему.

Всего в рамках механизма квот под инвестиции на современном этапе должно быть построено 105 рыбопромысловых и краболовных судов. Одни из них находятся в разной степени готовности, с другими заказами возникли сложности.

Но нужно отметить, что нам удалось очень серьезно переломить ситуацию с судостроением. Во-первых, более-менее решены вопросы с конструкторской и технологической документацией. Во-вторых, у заводов появились компетенции по строительству флота, причем самого современного. И конечно, коллективы верфей значительно увеличились за счет притока новых кадров.

При любом уровне развития производительных сил на то, чтобы начать строительство флота, требуется время, и нигде этот процесс не проходит безболезненно. Этот этап мы прошли. И очень значимо, конечно, что уже введены в эксплуатацию почти все береговые предприятия, идет выпуск продукции.

В то же время на совещании по промежуточным результатам первого этапа инвестквот, которое прошло в Совете Федерации 28 апреля, мы заострили внимание на ряде вопросов.

Прежде всего, это проблематика импортозамещения судового оборудования и комплектующих, локализации их производства в России. Это, наверное, самый главный вопрос — он существовал все эти годы и до конца сегодня не решен.

Второе — требуется разобраться с перепроектированием строящихся судов и все-таки выработать систему серийного строительства рыболовецкого флота. Мировая практика показывает, что работы по головному судну идут дольше и обходятся дороже, а в дальнейшем строительство судов осуществляется быстрее и значительно дешевле. Здесь нужна некая стандартизация.

Есть ряд вопросов чисто финансовых, которые также важно решить. В первую очередь это докапитализация ряда судостроительных предприятий, у которых еще до включения в состав ОСК были определенные задолженности. И до сих не удалось устранить ситуации, когда средства, которые рыбаки направляют на постройку флота, идут на погашение долгов верфей. Это недопустимо, на наш взгляд. Такую практику необходимо прекратить.

Есть вопрос об ограничении сроков действия обеспечительных мер — банковских гарантий — при изменении сроков строительства рыбопромыслового флота. Задержка сдачи судов происходит по вполне объективным причинам: мы понимаем, что живем в условиях санкций. Но почему за это должны платить рыбаки, а банки получать дополнительные средства? В связи с этим ограничение сроков действия обеспечительных мер остается чрезвычайно актуальным вопросом.

Еще одна важная тема — возможность применения в рамках программы инвестиционных квот лизинговых схем. Мы до сих пор ограничены в широком внедрении этого инструмента. В отрасли идет серьезное переоснащение, и, конечно, необходим доступ к лизингу.

Все эти темы мы поднимали неоднократно. Будем предлагать и правительству, и ответственным министерствам наконец-то решить проблемы — без этого положительной динамики не достичь.

Нам, безусловно, необходимо провести более тщательный анализ первого этапа программы инвестиционных квот. Посмотреть, как изменилась экономика рыболовецких компаний, судостроительных заводов, прибрежных регионов.

Когда мы принимали законы об инвестиционных квотах, о крабовых квотах, говорилось о страшных последствиях: компании в результате изменений разорятся, регионы останутся без средств. Мы тогда очень внимательно подошли к вопросу. Связались с Федеральной налоговой службой, расписали информацию по каждому региону и не увидели никаких изменений. Мы такой анализ продолжим. На последнем совещании запросили данные у субъектов Федерации: пока информации не хватает. Хотелось бы, чтобы в процесс формирования общей картины включились регионы и крупные рыболовецкие компании.

Конечно, важно получить информацию от Росрыболовства: как изменилась структура выпуска продукции, насколько увеличилась эффективность труда, к каким результатам привел ввод в эксплуатацию уже построенных мощностей.

Вот, например, камчатский Рыболовецкий колхоз имени В.И. Ленина. Он уже построил на Камчатке три судна, ввел в строй новый современныйрыбоперерабатывающий завод. Видно, что у предприятия экономика меняется в лучшую сторону. Хотелось бы точно знать ситуацию и у других хозяйствующих субъектов.

5 апреля президент РФ Владимир Владимирович Путин проводил совещание по вопросам развития агропромышленного, рыбохозяйственного комплексов. Глава государства дал ряд поручений. В том числе проработать необходимость предоставления предложений по внесению изменений в законодательство в части обнуления ставки НДС при выполнении работ по обслуживанию судов рыбопромыслового флота. Это также некий финансовый инструмент, который, на наш взгляд, в корне изменит ситуацию. Будем следить за исполнением поручения.

Подводя итог, хотел бы сказать следующее. Можно давать разные оценки реформе отрасли. Пессимист считает, что стакан наполовину пуст, оптимист — наполовину полон. Но если бы мы несколько лет назад не начали работу по обновлению основных фондов в отрасли, сегодня мы бы оказались в проигрышном положении. Не было бы серьезнейшего сдвига в судостроении, тех компетенций, кадров, мощностей, которые есть.

Необходимо выполнить поручения, которые президент Российской Федерации дал по итогам апрельского совещания. Нужно достроить суда. Проанализировать экономику. Посмотреть, что еще необходимо сделать с точки зрения нормативной базы, чтобы программа продолжалась и дальше.

— Предполагается ли поездка по судостроительным предприятиям, чтобы оценить состояние дел, посмотреть, как ситуация изменилась с вашего прошлого посещения?

— Да, такую поездку мы планируем. По итогам совещания, которое проводилось в Совете Федерации 28 апреля, пришли к выводу, что объехать верфи необходимо. Я рассчитываю в ближайшее время побывать на нижегородском заводе «Красное Сормово», где строится пять судов-краболовов.

Регулярно мы посещаем судостроительные верфи Северо-Западного региона. Также, вероятно, вновь отправимся на Дальний Восток. Ранее этого нельзя было сделать из-за ограничений, вызванных пандемией. Теперь есть возможность изучить ситуацию на месте. Это важно в том числе с точки зрения оценки влияния санкций.

— В прошлом году вы участвовали во многих обсуждениях по теме рыбопереработки. Своя специфика и свои проблемы у производства продукции для конечного потребителя . Остается ли рыбоперерабатывающая промышленность в зоне внимания Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию и что вы думаете о поддержке именно этой сферы?

— В федеральном законе «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» были предусмотрены термины «промышленное рыболовство» и «прибрежное рыболовство». Стояла задача с помощью такой деятельности развить прибрежные регионы. В связи с этим были установлены определенные требования к доставке рыбы, чтобы на берегу строились перерабатывающие заводы. Есть отдаленные районы промысла: чтобы обеспечить качество и сохранность рыбы, доставляемой на берег, нужна первичная обработка на судах. Возникла необходимость четко предусмотреть возможность выполнять такие операции с уловом, добытым в режиме прибрежного рыболовства.

Неслучайно Совет Федерации называют Палатой регионов. Для рыбаков, переработчиков, администрации Мурманской области важно было решить проблему с осуществлением прибрежного промысла. Мы с коллегами подготовили соответствующий законопроект — летом 2021 года он был принят, уже работает и угроза для предприятий устранена.

Что касается рыбопереработки, то здесь для принятия правильных управленческих решений, для поддержки отрасли очень важны четкие и полные статистические данные. А их не хватает. В связи с принятием новых законов о техническом регулировании еще в 90-е — начале 2000-х годов производство многих продуктов питания не было отражено в Общероссийском классификаторе видов экономической деятельности и классификаторе продукции. Это затрудняет оценку и анализ, а значит, мешает, как я уже сказал, управленческим решениям. Такая проблема возникла не только с рыбой, но и с другими товарами. Есть необходимость разобраться с классификаторами в сфере рыбоперерабатывающей деятельности.

— Переработчики хотели бы, чтобы их вопросы не терялись на фоне тем океанического рыболовства — квот вылова и других. Предлагалось даже подумать о профильном законе для развития производства пищевой рыбной продукции.

— Мы заинтересованы в развитии отрасли, обеспечении людей качественными и разнообразными рыбными товарами. Именно в связи с этим ранее мы предложили провести на площадке Комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию большое совещание по рыбопереработке — с участием министерств, отраслевых объединений, представителей крупных компаний, науки.

Обсуждение показало, что к вопросу о законодательной основе нужно подходить с более тщательной подготовкой. К этой работе должны быть привлечены ассоциации — в отрасли их немало. Это и Всероссийская ассоциация рыбопромышленников (ВАРПЭ), и Рыбный союз, и Ассоциация судовладельцев рыбопромыслового флота (АСРФ). Необходимо, чтобы к этой работе очень внимательно отнеслась наука: в отрасли действует институт с мощной базой — Всероссийский НИИ рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО), а в его структуре есть Центр экономических исследований рыбного хозяйства.

Думаю, мы вернемся к этой теме уже в весенне-летнюю сессию: решение вопроса нужно довести до конца.

Также необходимо обратить внимание на следующее. По данным статистического учета, в Российской Федерации действует 3 706 предприятий, осуществляющих переработку рыбы и производство рыбной продукции, в том числе 56 крупных и средних предприятий, занимающихся континентальной рыбопереработкой.

В соответствии со Стратегией развития агропромышленного и рыбохозяйственного комплексов на период до 2030 года и Стратегией развития рыбохозяйственного комплекса Российской Федерации до 2030 года, рыбопереработка является составной частью рыбохозяйственного комплекса.

Согласно федеральному закону «О развитии сельского хозяйства», рыбоперерабатывающие предприятия, отвечающие определенным критериям и выпускающие продукцию из перечня сельскохозяйственной, относятся к сельхозтоваропроизводителям.

Основы госрегулирования пищевой перерабатывающей промышленности, включая первичную и промышленную переработку рыбы и производство рыбной продукции, установлены федеральным законом «О развитии сельского хозяйства», постановлением правительства «О Министерстве сельского хозяйства Российской Федерации», Государственной программой развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия. Согласно утвержденному правительством перечню икра; заменители икры; рыба, переработанная и консервированная; ракообразные и моллюски относятся к сельскохозяйственной продукции.

Важным показателем финансового благополучия рыбохозяйственной отрасли является рост оборота ее предприятий. По данным Росрыболовства, в 2021 году он составил 647 млрд рублей. В том числе по виду экономической деятельности «переработка и консервирование рыбы, ракообразных и моллюсков» — 227,1 млрд рублей. По оперативным данным Росстата, за 2021 год объем производства переработанной и консервированной рыбы, ракообразных и моллюсков увеличился в сравнении с 2020 годом на 1,1% и составил 4 360,3 тыс. тонн.

В прошлом году экспортировано, по данным этого же ведомства, 2 055,4 тыс. тонн.

Общая сумма налогов и неналоговых доходов, администрируемых ФНС России по виду деятельности «переработка и консервирование рыбы, ракообразных и моллюсков», в 2021 году составила 14 942 млн рублей, что на 16,6% выше, чем в 2020 году. В том числе в сравнении с прошлым годом увеличение налогов (сборов) произошло до 9 701 млн рублей (на 19,9%), страховых взносов — до 5 241 млн рублей (на 10,9%).

За 2021 год прибыль организаций рыбной отрасли увеличилась на 32,4% по сравнению с 2020 годом и составила 221,9 млрд рублей.

Анализ нормативных правовых документов показал, что сегодня, несмотря на декларирование, рыбопереработка как самостоятельная отрасль не является предметом отдельного государственного регулирования и рассматривается как дополнение или следствие рыбного промысла.

— Неиссякаемая, к сожалению, тема — административные барьеры. И здесь предприятия — и Дальнего Востока, и Северного бассейна — очень хотят, чтобы был урегулирован вопрос с нормированием содержания мышьяка в рыбе и морепродуктах.

— Я являюсь горячим сторонником решения этого вопроса. Конечно, не буду называть конкретные цифры, рассуждать, какими должны быть нормативы, — это прерогатива специалистов. Но то, что при действующем требовании к содержанию мышьяка Россия оказалась в невыгодном положении по сравнению с другими странами, — это однозначно.

Неоднократно поднимали этот вопрос перед руководством Минздрава, Роспотребнадзора, но решение, к сожалению, не принято. Мы настойчиво требуем, чтобы ситуация изменилась. Нужно проанализировать опыт стран, где потребляется много рыбы, а уровень заболеваемости населения ниже. И конечно, необходимо, чтобы бизнес четко понимал, чем продиктовано то или иное решение, и убедился в его правильности.

Есть указание правительства Российской Федерации привести все наши нормы в соответствие с Кодексом Алиментариус, а по мышьяку есть расхождение.

По итогам правительственного часа с первым зампредом правительства Андреем Рэмовичем Белоусовым принято постановление Совета Федерации: правительству рекомендовано проработать вопрос о внесении изменений в технический регламент «О безопасности пищевой продукции» по нормированию содержания мышьяка в рыбной продукции — чтобы правовые акты Таможенного союза были приведены в соответствие с международными положениями. Мы будем следить за ситуацией и добиваться решения вопроса.

— Внимание Совета Федерации к рыбной отрасли сохранится?

— Мы считаем, что у рыбной промышленности огромные возможности. Советский Союз добывал 10–12 млн тонн водных биоресурсов. Россия ежегодно берет около 5 млн тонн — это хороший результат, но в основном эти объемы осваиваются в собственных водах. А есть еще зоны Мирового океана, где огромные запасы неизведанных рыб. Здесь предстоит масштабная работа.

В ноябре состоялась церемония закладки двух научно-исследовательских судов для ВНИРО. Это замечательное событие. Новые НИСы обязательно внесут свой вклад в изучении ресурсов для российского рыболовства. Наша страна способна не только обеспечивать рыбной продукцией свое население, но и кормить полмира.

Если вернуться к изменениям закона о рыболовстве, то в свое время они вносились, несмотря на возражения значительного количества заинтересованных людей, но я уверен, что это было необходимо. И сейчас, если мы выполним всю ту работу, о которой я рассказал, грамотно подойдем к следующему этапу развития рыбохозяйственного комплекса, это даст свои результаты. Первый этап был непростым, но он заложил мощный фундамент и, если сейчас правильно скорректируем наши дальнейшие действия, это обеспечит импульс для последующего развития.

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 15 июня 2022 > № 4082724 Сергей Митин

Марикультуре требуется точечная настройка

Государство стремится увеличить отдачу от предприятий аквакультуры — предпринимаются попытки задействовать как можно больше новых участков, сделать это направление бизнеса привлекательней для инвесторов. В частности, онлайн-сервис электронного формирования РВУ aquavostok.ru распространили на Северный бассейн.

Однако для эффективной работы этой системе требуется более тонкая настройка, уверен председатель Дальневосточного союза предприятий марикультуры Роман Витязев. В интервью Fishnews он рассказал, почему масштабные изменения необходимы как сервису, так и всей отечественной аквакультуре.

— Роман Сергеевич, вы уже заявляли, что сервис «Аквавосток» нужно доработать. Можете рассказать более подробно: каковы недостатки этой системы и что с ней следует сделать?

— К сожалению, «Аквавосток» вместо драйвера отрасли стал одним из барьеров для ее развития. Ведь основная задача — максимальное использование ресурса, предоставляемого государством пользователю. А сейчас из-за того, что потенциал сервиса не реализован в полной мере, простаивает большое количество пригодных для марикультуры акваторий.

Самое время поставить работу сервиса на паузу, провести «работу над ошибками» и перезапустить его в максимально эффективном, функциональном режиме.

Такое предложение выдвигали президент Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья Георгий Мартынов и представители других отраслевых объединений на совещании у замглавы Росрыболовства в прошлом году. Наш союз также поддержал эту инициативу. Однако представитель ведомства заявил, что отключить «Аквавосток» невозможно по закону. Но ведь в 2019-2020 годах сервис не функционировал несколько месяцев, пока его обновляли.

Что касается непосредственно проблемных вопросов — я до сих пор не понимаю, почему нельзя увеличить количество точек, по которым «рисуется» участок, ведь технически это просто. Напомню, что по нашей инициативе была успешно реализована «привязка» создаваемых участков к берегу, но этого недостаточно.

Береговая линия извилиста, и формирование РВУ по четырем точкам зачастую просто не дает создать участок нужной конфигурации, подходящей для «морского огорода». При этом в Приморье дефицит пригодных акваторий — это недавно отмечал и глава регионального агентства по рыболовству Валерий Корко. Так что пользователю должно быть доступно минимум 10 угловых точек для формирования участка. По нашему мнению, такое изменение позволит вовлечь в хозяйственный оборот до 10 тыс. га новых участков.

Сервис не позволяет накладывать создаваемые рыбоводные участки на рыболовные и их буферную зону. Это правильно, но проблема в том, что при этом используется «сетка» со стороной квадрата в 100 га, следовательно, из оборота опять же «выпадают» потенциальные участки большой площади. В связи с этим требуется переход на контурные ограничения. Нормативно это было реализовано, в том числе по инициативе союза, но фактически соответствующий апгрейд сервиса не произведен.

Кроме того, уже давно назрела необходимость адресной актуализации других ограничений. Например, Минтранса — по мореплаванию в местах мелей, скал и мелких островов. Такие акватории закрыты для формирования новых участков, хотя именно там наиболее перспективно создавать «морские огороды». Многие ограничения Минприроды также некорректно учтены «Аквавостоком». Марифермеры и потенциальные инвесторы даже готовы предоставить своих водолазов и катера для проведения необходимых работ — по актуализации ограничений и возможности их снятия.

Необходимо учитывать биологические и региональные специфики. Так, в северных морях, где занимаются в основном индустриальным выращиванием лососей в садках, участки могут быть площадью менее 100 га, а расстояние между ними — менее 500 м.

В водах, примыкающих к Приморскому краю, участки площадью менее 300 га формировать нецелесообразно по экономическим и биологическим причинам.

На Сахалине и Курилах площади участков должны быть не менее 500 га с расстоянием между ними минимум 1000 м.

До сих пор законодательно не урегулирован правовой статус буферной зоны между участками. Требуется ввести в законодательство соответствующий термин и перечень запретов в границах буферных зон РВУ.

Среди других наших инициатив — создание на «Аквавостоке» личного кабинета. Он нужен, например, для удобной загрузки актов выпуска / изъятия, отправки сквозной отчетности регулятору и контролирующим органам в режиме одного окна. Таким образом для предприятий значительно упростится подача отчетности и оформление продукции в таможенные органы, систему «Меркурий». Также не помешала бы возможность отправления из личного кабинета обращений в правоохранительные органы — о незаконных действиях третьих лиц с прикреплением фото и видео.

Мы уверены, что модернизация «Аквавостока» и разработка новых сервисов на его базе создаст предпосылки для дальнейшего развития аквакультуры, в том числе в регионах, где это направление только начинает развиваться. Например, в Сахалинской области таким образом можно избежать главных ошибок и негативного опыта Приморского края.

В Приморье же нужно выполнить «работу над ошибками», провести анализ эффективности деятельности пользователей. Обеспечить содействие и поощрение добросовестных предприятий и выявить тех, кто не исполняют свои обязательства. Рассмотреть возможность расторжения таких договоров для переформирования участков до наиболее перспективной формы и площади и выставления этих РВУ на аукционы. Таким образом государство добьется максимального эффекта для бюджета.

— Вернемся к региональной специфике. Неужели на Дальнем Востоке не могут продуктивно работать небольшие РВУ?

— Не хотелось бы, чтобы Сахалин пошел по пути Приморского края, где на выходе мы получили лоскутное одеяло в массе своей из низкоэффективных маленьких участков. Регулярно звучат предложения снизить минимальную площадь вновь формируемых РВУ до 25 га, но я считаю, что для Дальневосточного бассейна такой подход однозначно неприемлем. Это для Северного бассейна нужны «локальные» участки, площадь которых позволит разместить садки или установки замкнутого водоснабжения. А в Приморье другая специфика.

У нас в крае 114 пользователей, около 330 РВУ, но при этом количество не переходит в качество. Это видно на примере участков, которые были получены по результатам торгов, — уже прошло достаточно времени. Сложилась ситуация, когда официальные отчетные данные о производственной деятельности расходятся с объемами фактической реализации более чем в 50 раз. Вынужден констатировать, что на сегодняшний день на Дальнем Востоке не удалось полноценно запустить сектор морской аквакультуры.

— Правильно ли я понял, что вы говорите не только о доработке «Аквавостока», но и о реформе аквакультуры в целом?

— Необходимо перезапустить марикультуру, как минимум на Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне. Требуется переосмысление всего, что было сделано. Не отвлекаться на какие-то мелочи, а сконцентрироваться на решении ключевых проблем, которые реально сдерживают развитие отрасли и лишают ее инвестиционной привлекательности.

Как правильно говорит наш президент, наступило время возможностей. Его надо использовать. Иначе мы так и будем дальше катиться с «дутыми» цифрами, когда есть много участков, много пользователей, которые выращивают много продукции, но реализуют мало. А это, в свою очередь, недоплаченные налоги, несозданные рабочие места, неразвитые акватории и прилегающие береговые территории. По сути, мы просто топчемся на месте.

Почему это происходит, надо разбираться по каждому пользователю отдельно. Если кто-то хочет работать, но по каким-то причинам у него не получается, ему надо помогать. А с теми, кто просто набрал участков «чтобы было», надо инициировать претензионные действия.

И здесь вновь подходим к вопросу отчетности. Она должна быть сквозная, чтобы было четко видно: откуда взялся посадочный материал (на каких мощностях произведен), куда он выпущен, на какой стадии изъят, куда отправлен и где реализован. В идеале, чтобы это все было на «Аквавостоке» в режиме одного окна.

Также ДВ СПМ предлагает все разрешительные документы на изъятие выращенной товарной продукции, которые были выданы до 2014 года, аннулировать со списанием соответствующих объемов. А дальше надо смотреть с точки зрения биологии и позиции ученых. Специалисты предоставят конкретные данные, например, по гребешку, трепангу, ежу, ламинарии — сколько они живут и до какого возраста сохраняют товарные свойства.

Почему у нас ряд предприятий занимается низкомаржинальными видами? Потому что есть обязательства по минимальному объему выращивания. Мы давно предлагаем отказаться от этого критерия и оценивать эффективность работы акваферм по цифрам реализации, а также полученной прибыли и уплаченным налогам. Потому что видим, что гонка за выращенными объемами ни к каким положительным экономическим результатам не привела. По документам у ряда пользователей на участках есть много ламинарии, но никто ее толком не продает. Но у нее же весь цикл жизни всего два года! В результате предприятия, которые по документам высокоэффективны, на деле занимаются «удобрением» моря!

Требуется донастроить правовое поле и сделать так, чтобы у государственного ресурса были добросовестные пользователи. А у них, в свою очередь, должно быть четкое понимание того, на какие меры поддержки со стороны государства можно рассчитывать в случае выполнения обязательств.

— Что можно взять за ориентир?

— Самый очевидный путь — сопоставлять инициативы и нововведения с многолетним и масштабным опытом, который есть в соседнем Китае. Не надо изобретать велосипед, китайцы давно уже все продумали — и в плане технологий, и в плане регуляторики. Почему бы не взять у них лучшее? Тем более сейчас, когда как никогда остро стоит вопрос продовольственной безопасности нашей страны.

Кстати, о коллегах из КНР. Они готовы не только делиться опытом, но и инвестировать в нашу марикультуру, но для этого нет приемлемых условий. Наш союз, в частности, предлагает создать на Сахалине «АкваТОР», такая возможность предусмотрена с 2019 года, но нет необходимых подзаконных актов. Целесообразно давать компетентным инвесторам участки площадью не менее 2 тыс. га, но не за деньги, а под инвестиции, по аналогии с инвестквотами. При этом должны быть прописаны и банковские гарантии, и форс-мажоры.

В Китае и раньше плата за участки была чисто формальной, а после того, как началась пандемия, акватории стали давать бесплатно, но только тем, кто уже себя зарекомендовал на рынке. Разумеется, выдают РВУ не просто так, а при условии вложения средств в развитие участков. При таких привлекательных условиях, конечно, им выгоднее инвестировать в своей стране. Это для нас повод серьезно задуматься и, возможно, перенять у соседей успешно действующий механизм.

— Сейчас одна из главных тем — санкции. Насколько сильно они влияют на нашу аквакультуру?

— Начать, наверное, надо с Северного бассейна. Насколько я знаю, предприятия, которые работают там, в очень большой зоне турбулентности. Ведь у них вообще все — и корма, и оборудование — все импортное. Поэтому северным аквафермерам потребуется больше господдержки, чем дальневосточникам.

Конечно, сейчас весь рыбохозяйственный комплекс попал в условия таких ограничений, что даже ковидные показались «цветочками». Мы уже видим, что у предприятий есть проблемы, связанные с оплатой, с транзакциями, в том числе в валюте, — сложно получить деньги за поставленную за рубеж продукцию. Понятно, что ищутся различные пути, например, оплата производится юанями или рублями.

Катера и моторы марифермеры используют в основном японского производства, масла и расходники тоже импортные. Есть риск временного дефицита, пока не будет налажен параллельный импорт. Надеемся, что не подорожает топливо. В любом случае уже понятно, что затраты — и производственные, и сопутствующие — увеличатся.

Чтобы понять, как санкции повлияли на рынок сбыта, потребуется время. Отмечу, что большая часть оборудования и сетематериалов используется либо местного производства, либо завозится из Китая. Так что хотя бы здесь серьезных проблем не ожидаем.

Напомню про уже существующие сложности, связанные с логистикой, с низкой проходимостью автомобильных переходов. Кроме того, сейчас всем предприятиям аквакультуры, которые поставляют свою продукцию на рынки Китая, требуется проходить соответствующую аттестацию в НЦБРП. Плюс с 1 января КНР ввела новую форму «сертификата здоровья», это повлекло ужесточение требований к выращиванию, переработке и логистике.

— Какую быструю и эффективную поддержку может в этих условиях оказать государство?

— Прежде всего, большим подспорьем было бы усиление пресса на ННН-промысел — я имею в виду и непосредственно браконьерство, и хищение гидробионтов с мариферм. Это, помимо вреда запасам, влечет и снижение рыночных цен. И риски противоправных действий будут, на мой взгляд, увеличиваться вместе с уменьшением доходов у граждан.

Со стороны государства очень важно усилить работу по противодействию таким нарушениям, причем усилить в контакте с законными пользователями. Например, в тех акваториях, где установлен особый погранрежим, можно (и нужно) создавать добровольные пограничные дружины.

К сожалению, пока подобные инициативы руководство на местах не реализует, но я считаю, что потенциал у такого взаимодействия достаточно большой. Сейчас легальный бизнес должен встать плечом к плечу с госорганами, силовыми структурами. Пришло время переформатировать не только отраслевое законодательство, но и мышление чиновников. Все-таки люди на руководящих должностях должны быть заинтересованы в том, чтобы использовать любую возможность поддержать легальный бизнес и экономику в целом.

— А есть позитивные примеры взаимодействия с госорганами?

— Тут я хочу напомнить про новый департамент КРДВ — по развитию рыбохозяйственного комплекса. Мы взаимодействуем с заместителем генерального директора КРДВ по развитию отрасли Иваном Александровичем Новиковым и видим желание разобраться и помочь в решении отраслевых проблем. Конечно, хотелось бы увидеть и конкретные действия.

Напомню, что в конце февраля нашему отраслевому объединению исполнилось пять лет. Приоритет союза, который сформировался практически с самого начала нашей работы, — конструктивное взаимодействие с федеральными и региональными органами власти и упор на решение вопросов. И на всех этапах ДВ СПМ старается оказывать содействие госорганам в рамках своих возможностей и компетенций.

— За эти пять лет союз выработал определенную стратегию?

— Изначально мы ориентировались не просто на озвучивание проблем, а на выдвижение проработанных вариантов их решения. Причем стараемся действовать на ключевых для отрасли площадках, где реально добиться эффекта, участие в каждом мероприятии тщательно просчитывается. Мы не гонимся за количеством выступлений на всевозможных совещаниях. Главные задачи — улучшение «отраслевой среды», рыбохозяйственного законодательства. Движемся поступательно, во главу угла ставим результат.

Хочу выразить огромную благодарность всем тем, благодаря кому Дальневосточный союз предприятий марикультуры эффективно работает — это мои коллеги по бизнесу, сотрудники и руководители органов власти, другие отраслевые объединения. Отдельно отмечу Росрыбхоз, в состав которого ДВ СПМ приняли в прошлом году. Росрыбхоз делится с нами и своим богатым опытом, и огромной накопленной аналитической базой.

Все мы участники отрасли и должны объединять усилия. И в рамках направления аквакультуры, и в границах регионов и, собственно, в целом по стране. Это особенно актуально в условиях нынешнего беспрецедентного внешнего давления.

Алексей СЕРЕДА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 14 июня 2022 > № 4082319 Роман Витязев

Такой активности по строительству холодильников мы не видели уже давно

Активная позиция портов, промышленных предприятий и даже дистрибьюторов в развитии «рыбной» логистической цепи не только расширяет возможности отрасли и рынка. Каждый новый проект помогает высветить барьеры, давно назревшие и новые, которые сдерживают этот процесс, отметил в интервью Fishnews президент Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья (АРПП) Георгий Мартынов.

— Георгий Геннадьевич, 19 мая вы приняли участие в торжественной церемонии запуска нового холодильного комплекса на территории Владморрыбпорта. Какие возможности это открывает в плане логистики для рыбной отрасли Дальнего Востока?

— В новых экономических условиях и с учетом глобальных изменений в международной логистике, конечно, остро встает вопрос хранения уловов на российском берегу. Все мы хорошо помним прошлогоднюю ситуацию: с какими сложностями пришлось столкнуться компаниям из-за закрытия китайских портов Циндао и Далянь, какие затраты понес бизнес из-за длительных простоев транспорта и какими сложными путями затем пришлось доставлять рыбопродукцию. Поэтому введение в строй каждого нового складского рефрижераторного объекта на нашей территории — это важное событие. И одним из них, конечно, стал запуск Владивостокским рыбным терминалом (оператором Владморрыбпорта) холодильного комплекса на 7,1 тыс. тонн.

Этот проект стал дополнительным подтверждением тому, что холодильные мощности в России действительно востребованы, их строят и, хочу обратить внимание, строят безо всяких инвестиционных квот. На мой взгляд, это важное доказательство: портовым предприятиям сегодня выгодно строить холодильники, а рыбакам — хранить рыбу на нашем берегу. Так и должно быть.

Но хочу подчеркнуть, что новый холодильник Владморрыбпорта рассчитан не столько на хранение рыбопродукции, сколько на операции с ней: приемку рыбы с судов и отгрузку на контейнеры, подвижной железнодорожный состав, автотранспорт. Причем технология складирования и оборудование, которые применяются в холодильном комплексе, позволяют с высокой скоростью обрабатывать грузы и отгружать рыбопродукцию на транспорт непосредственно в холодильной зоне, т.е. без изменения температурного режима.

В целом за два года Владморрыбпорт провел огромную работу по обновлению и расширению инфраструктуры, складских мощностей. Помимо строительства нового холодильника, выполнен ремонт холодильника № 2 на 15 тыс. тонн и, самое главное, создан мощный современный контейнерный терминал. То, что теперь порт способен обрабатывать и отправлять продукцию в рефконтейнерах как по России, так и на Китай, стало для рыбаков большим подспорьем и позволяет решать проблему длительных простоев в зарубежных портах в ожидании выгрузки. Из 167 тыс. тонн, которые рыбный порт обработал с начала текущего года по состоянию на 1 мая, 50 тыс. тонн было отгружено на контейнеры.

Озвучу сейчас общее мнение отраслевиков: в новых реалиях расширение складских рефрижераторных емкостей и увеличение объема перевозки рыбопродукции в контейнерах — это первостепенные задачи в деле развития российской транспортной логистики.

— В АРПП входит целый ряд портовых организаций. Эти компании реализуют сейчас какие-то еще инвестиционные проекты?

— В нашу ассоциацию входит три портовых предприятия: помимо ОАО «Владморрыбпорт», это АО «Далькомхолод» и ООО «Диомидовский рыбный порт». Причем последний отстроился совсем недавно и опять-таки безо всяких инвестиционных квот: на свои деньги инвесторы выстроили холодильный складской комплекс (в две очереди) общим объемом вместимости 14 тыс. тонн.

«Далькомхолод», который является крупнейшим на Дальнем Востоке портовым холодильным комплексом, приобрел еще один холодильник «Океанская» более чем на 10 тыс. тонн, который будет использоваться для хранения в том числе рыбопродукции.

Кроме того, холодильные мощности в Приморье строят и рыбопромышленные предприятия. Например, структура компании «НБАМР» в прошлом году построила холодильный комплекс в Находке, рассчитанный на хранение 12 тыс. тонн продукции.

Такой активности по строительству холодильников мы не видели уже давно.

— А на какие факторы, сдерживающие развитие этой сферы, вы могли бы обратить внимание?

— В первую очередь, нехватка рефконтейнеров. С этой проблемой пришлось в последние годы столкнуться мировой логистике, и Россия не стала исключением. Контейнеров не хватает для перевозок не только на внешних направлениях, но и по территории страны. К сожалению, в России рефконтейнеры не изготавливаются, несмотря на поручение президента, данное еще в 2015 году по итогам заседания президиума Госсовета. В прошлом году заявлялось о планах по производству отечественных рефконтейнеров в Челябинской области, но, хотя и были созданы опытные образцы, в обороте мы их пока не увидели.

Что касается приобретения контейнерного парка за рубежом, то в нынешних условиях это стало делом достаточно сложным и дорогим. Поэтому мы обратились к правительству РФ с просьбой обнулить пошлину на ввоз рефконтейнеров. Окончательного решения пока не принято, механизм определяется, но мы полагаем, что в ближайшее время вопрос должен быть решен.

Что касается железной дороги, то фактически весь подвижной рефрижераторный и изотермический состав пришел в негодность, пополнения нет, ежегодно происходит лишь списание парка, через год-два не останется вообще ни одной рабочей рефсекции.

— Не менее остро стоит вопрос и с транспортным рефрижераторным флотом.

— На это звено необходимо обратить внимание: в портах наращивают мощности, развивают инфраструктуру, а чем мы будем доставлять туда рыбу? Это важная составляющая «холодовой цепи». Причем, действительно, с этим напрямую связан и вопрос качества продукции: рыбу из районов промысла до холодильника мы должны довозить при температуре не ниже -18°C, но сегодня абсолютно весь транспортно-рефрижераторный флот старый и, к сожалению, многие суда не выдерживают требования к температурному режиму.

Поэтому, действительно, необходимо всерьез задуматься над этим вопросом и вариантами его решения — будь то привлечение дополнительного транспортно-рефрижераторного флота в Дальневосточный бассейн либо строительство нового –предложения озвучиваются разные. Но вопрос назрел, сомнений нет ни у кого.

— Доставка рыбы до потребителя — это не только портовики, но и дистрибьюторы. О значимости этого звена подчас забывают.

— Действительно, дистрибьюторы — это очень важное звено в «рыбной» логистической цепи. И сложившаяся ситуация с рефсекциями и рефконтейнерами подвигает их к активному участию в решении вопроса транспортировки до потребителя.

Десять лет назад Владимир Путин лично сел за руль «Лады» и показал, что автодорога от Хабаровска до Читы выстроена. За прошедшие с того момента годы развилась и полноценная инфраструктура. Так что на сегодняшний день прямой и быстрый путь из Владивостока до Москвы по асфальту открыт.

Этим маршрутом, в частности, активно пользуется компания «Нерей», которая также входит в Ассоциацию рыбохозяйственных предприятий Приморья. На сегодняшний день она является не только ведущим дистрибьютором дальневосточной рыбы, но, закупив 45 единиц новых тягачей с рефрижераторными полуприцепами, стала еще и крупным автоперевозчиком рыбопродукции в центральные регионы.

Мы считаем, что это очень правильное и востребованное направление, потому что такой формат работы позволяет доставлять небольшие партии рыбопродукции прямо к потребителю — в любой магазин Российской Федерации и на любой склад. Уверены, что этим важно и нужно заниматься. Но тогда и льготы, подобные тем, которыми в последние годы пытаются решить вопрос увеличения железнодорожных перевозок рыбы с Дальнего Востока, должны устанавливаться и для автоперевозчиков. Давайте мы посмотрим, к примеру, на субсидирование системы «Платон», приобретение топлива, на льготное кредитование, возмещение процентных ставок по кредитам для наших автоперевозчиков дальневосточной рыбы — им эта поддержка сегодня очень важна!

Давайте, наконец, рассматривать автомобильное направление в перевозках рыбопродукции из Владивостока в центральные регионы как генеральную линию, которая помогает обеспечивать продовольственную безопасность нашей страны.

Наталья СЫЧЁВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Транспорт. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 1 июня 2022 > № 4073619 Георгий Мартынов

Российская минтаевая индустрия проходит новую проверку на прочность

Отечественные рыбаки продолжают удерживать высокую планку по вылову — за сезон «А» освоено почти 900 тыс. тонн минтая. При этом в разгар самой масштабной путины страны они столкнулись с новыми трудностями — разрывом торговых отношений с международными партнерами, изменением логистики, сложностями с поставками комплектующих оборудования для ремонта и строящегося флота. О перспективных видах минтаевой продукции, рынках сбыта и мерах, которые необходимы отрасли в новых реалиях, Fishnews рассказал президент Ассоциации добытчиков минтая Алексей Буглак.

— Алексей Витальевич, как вы оцениваете нынешний сезон «А» минтаевой путины?

— В целом сезон был успешным. По его итогам вылов минтая составил без малого 880 тыс. тонн. Это на 21,6 тыс. тонн, или на 2,5% больше, чем за аналогичный период прошлого года. В Охотском море, где путина официально завершилась 10 апреля, добыто почти 789 тыс. тонн, прибавка к прошлому году — 1,5%. В объемах прибавка не так существенна, но с точки зрения освоения ОДУ рост значительный — 82 и 73% соответственно.

— Рыбаки отмечали сложности с погодой. Насколько сильно влияли льды и шторма?

— Действительно, в феврале погода была очень неустойчивой. Из-за большого количества штормовых дней флот не мог работать с полной отдачей. Часть судов, особенно среднетоннажных, штормовала больше обычного. Ледовая обстановка тоже была нестабильной. Все это безусловно влияло на ход путины, хотя вряд ли погодная ситуация этого года была критической.

— Как обстоят дела с производством продукции, какие тренды видит АДМ в этой сфере?

— Главный тренд — переориентация производства на глубокую переработку. В этом сезоне значительно увеличился выпуск филе минтая — на 50% по сравнению с уровнем прошлого года. Почти вдвое выросло производство фарша, ускоренными темпами растет выпуск сурими. По нашим оценкам, доля минтая-сырца, которая была за сезон «А» направлена на выпуск продукции глубокой переработки, достигла 36% от всего вылова. Это очень хороший результат. В прошлом году этот показатель был на уровне 24%, а в 2020 году — 17%. То есть за два года объем вырос вдвое.

Рост по филе первой заморозки происходит в первую очередь за счет увеличения количества судов, способных выпускать этот продукт, — это и новые суда, и «апгрейд» действующего флота. Сейчас предприятия фокусируют производство именно на филе из-за благоприятной конъюнктуры — как по спросу, так и по цене, а на рынке мороженого минтая ситуация сложная: сохраняются высокие ковид-риски по поставкам в Китай.

Собственно, по этой причине пропорционально росту производства продукции с высокой добавленной стоимостью снижается выпуск мороженого минтая. В нынешнем сезоне «А» объем производства уменьшился на 17% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Эта продукция традиционно в большом объеме идет в Китай. Ситуация с выгрузкой в КНР, несмотря на открытие портов, остается напряженной: ее скорость очень низкая, очереди в китайских портах сохраняются.

Если говорить о трендах, то суперперспективная продукция — это минтаевое сурими. В мировом масштабе рынок сурими оценивается примерно в 900 тыс. тонн стоимостью 3,5 млрд долларов. Доля минтаевого сурими — порядка 20%, но ценится оно гораздо выше. Поэтому у российского минтаевого сурими большой потенциал и, кстати, не только на внешних рынках, но и на внутреннем, потому что Россия — крупный импортер и потребитель этой продукции.

— То есть продажи в Китай уменьшились в связи со сложностями в портах?

— По нашим данным, за первый квартал объем экспорта минтая в КНР составил 143 тыс. тонн, что в шесть раз больше, чем год назад, но на 61% меньше, чем за аналогичный период 2020 года. Прошлый «ковидный» год мы в расчет не берем, потому что тогда вообще все поставки перешли на контейнеры, и в январе поставок фактически не было. Но если сравнивать с 2020 годом, становится очевидно, что снижение отгрузок существенное. Неопределенность с ситуацией в секторе переработки Китая сохраняется.

— США ввели санкции в отношении российской рыбы. Насколько эти ограничения затронут минтайщиков?

— Запрет на прямой импорт в Соединенные Штаты не должен оказать существенного влияния на отечественную минтаевую индустрию. Российский минтай поставлялся в США в небольших объемах. Например, за весь прошлый годы российские компании поставили меньше 1 тыс. тонн минтая (филе и мороженого).

— На рынке Евросоюза минтай тоже успешно обходит санкции?

— Пока да. В очередной пакет санкций ЕС вошел запрет на импорт водных биоресурсов из Российской Федерации. Но санкционный перечень довольно ограниченный, это ряд позиций «высокого» сегмента — икра и т.д. Белой рыбы — а это ключевая статья рыбного экспорта РФ в Евросоюз — там нет.

На европейском рынке сохраняется высокий спрос на минтай. Это связано в том числе с сокращением производства в Соединенных Штатах, которое произошло на фоне роста спроса на филе минтая на американском рынке. Эксперты прогнозируют, что по итогам года суммарное мировое производство филе минтая может сократиться на 100 тыс. тонн из-за снижения выпуска в США и сокращения переработки в КНР.

— Как сейчас обстоят дела с рефконтейнерами, вагонами, холодильными местами?

— В этом году проблема с выгрузкой и с холодильниками стоит не так остро, как в прошлом. Появилась возможность использовать рефрижераторные суда для отправки продукции в Китай и Корею. Это значительно снизило нагрузку на холодильную и транспортную инфраструктуру на Дальнем Востоке — холодильники по ходу сезона были заполнены примерно на 60%. Пока рано прогнозировать, что будет во второй половине года, многое будет зависеть от динамики лососевой путины.

По рефконтейнерам — проблема сохраняется. Но в этом году она все больше усложняется мировой обстановкой. Пока на мировом рынке грузоперевозок сохраняется дисбаланс контейнерных провозных мощностей, который зародился в пандемию. Стоимость перевозок остается высокой. Например, по маршруту «Европа-Азия-Европа» доставка в контейнерах подорожала в пять раз.

У нас ситуация тоже неоднозначная. С одной стороны, после открытия Китая спрос на рефконтейнеры при экспортных отправках снизился. Напомню, в прошлом году ситуация была связана с тем, что высокий спрос на рефконейнеры был как в секторе внутренних перевозок, так и международных. С другой стороны, «штиль» может быть краткосрочным. Российский рынок покинули крупные международные перевозчики — Maersk, MSC. Они планируют забрать свою контейнерную базу, а это приведет к существенному дефициту провозных мощностей, прежде всего, для отправки на экспорт морем.

Ситуация с ж/д доставкой рыбопродукции внутри страны вряд ли будет критичной. Примерно 55% перемещаемой с Дальнего Востока рыбы едет в контейнерах, доля таких отправок растет, а поставок в рефвагонах — снижается. Да и доля влияния иностранных рефконтейнеров на ситуацию на внутреннем рынке невысока. В прошлом году только 20% рыбы из всего доставляемого объема перемещалось в иностранных рефконтейнерах.

— Ситуация в секторе перевозок сказывается на цене продукции?

— Зависит от продукции и рынка. По каким-то сегментам на внешнем рынке рост цены есть, но увеличение расходов идет еще более опережающими темпами. Например, стоимость фрахта, или топливо, которое подорожало в полтора-два раза. Пока можно сказать, что большую часть прироста издержек производители гасят за свой счет.

— Хотел бы еще поговорить про географию поставок — насколько сейчас важны новые рынки? Или сейчас самый надежный вариант — наращивать продажи на внутреннем рынке?

— Нужно объективно оценивать ситуацию: российский рынок не способен потребить весь объем минтая, который производят российские компании. Мы уже видим существенный прирост поставок. При готовой потребности рынка в 125–130 тыс. тонн минтаевой продукции в прошлом году объем поставок превысил 250 тыс. тонн. За четыре месяца с начала года рыбаки поставили на внутренний рынок 167 тыс. тонн продукции из минтая, что на 34% больше, чем за аналогичный период прошлого года. Не могу сказать, что это предел, но мы к нему близки. Поэтому важность развития экспортного потенциала сохраняется.

По географии продаж — на мой взгляд, сегодня в мире нет ни одного рынка, способного заменить европейский. Ведь стоит задача не просто куда-то «пристроить» минтай, чтобы его кто-то съел, а продать товар максимально выгодно. Страны Европы ежегодно потребляют в среднем 850 тыс. тонн минтая в пересчете на сырец, и по стоимости это самый платежеспособный рынок. Доля минтая российского происхождения на рынке ЕС примерно 55% — это как прямые поставки из РФ, так и реэкспорт переработанной продукции из Китая. Так что критически важно сохранить европейский рынок.

Но это не значит, что не нужно развивать другие рынки. Важно стараться диверсифицировать поставки, снижать зависимость. Уменьшение объемов поставок в Европу в краткосрочной перспективе будет позитивно сказываться на рыночной ситуации, потому что нынешний «всплеск» с высокой вероятностью в перспективе за два-три года приведет к «перегреву», и мы увидим корректировку.

— Регулятор также отмечал, что прорабатываются новые рынки для российской рыбы — Юго-Восточная Азия, Африка… Минтайщики видят в этом какие-то перспективы?

— Мы провели анализ — в каких странах едят белую рыбу, которую потенциально мог бы заместить российский минтай. В фокус нашего внимания попали хек, мерлузовые, пангасиус, тиляпия, треска.

Исследование показало, что перспективный рынок для филе минтая — это Бразилия. Около 10 лет назад поставки этой продукции в республику доходили до 60 тыс. тонн в год, а потом рынок обвалился до 5 тыс. тонн. Но нужно признать, что это очень сложный рынок, даже загадочный: очень высокие административные барьеры, сложные ветеринарные правила, высокая импортная пошлина.

Большие перспективы видим и на Африканском континенте. Это Кот-д’Ивуар, Нигерия, ЮАР — оцениваем потенциал в 120 тыс. тонн продукции. Но и тут есть ограничение: рынок очень чувствителен к цене. В ряде африканских стран высокое потребление белой рыбы, но стоимость закупок этой продукции преимущественно ниже, чем цена на минтай.

Посмотрим, как потребитель будет реагировать на изменения цены, ведь растет мировая инфляция, а с ней и стоимость продуктов питания. А минтай как раз не дорожает. Я думаю, что в Африке у него будет неплохая конкурентная позиция и за какую-то часть рынка можно побороться.

Но нужно признать, что для развития этих рынков есть серьезное ограничение — высокая стоимость фрахта. Если она будет прибавлять 150% к цене, то это практически обнулит конкурентное преимущество мороженого минтая на африканском рынке.

Мы также выделяем СНГ: Белоруссию и страны Средней Азии — Узбекистан, Казахстан, Киргизстан. Общий потенциал оцениваем примерно в 30 тыс. тонн. Это не очень много, но с точки зрения регуляторики рынок доступный — единые правила фитосанитарного контроля, единый технический регламент. Здесь видим перспективы прежде всего по мороженому филе.

Ну и, конечно, перспективным видится рынок Юго-Восточной Азии. Для этого есть несколько причин.

Первая — там создаются новые центры переработки. Очевидно, что тенденция по «миграции» рыбопереработки из Китая, начавшаяся несколько лет назад, будет усиливаться (в КНР продолжает расти стоимость переработки). Но пока в ЮВА есть свои ограничения, прежде всего инфраструктурные. Переработка — это не только люди и заводы, это еще инфраструктура, в том числе логистическая. Но думаю, что такие страны, как Вьетнам, Таиланд, Индонезия будут развиваться в сторону переработки. Считаем, что в ближайшие годы будет развиваться переработка в Индии. Буквально на днях мы направили обращение в Россельхознадзор с просьбой открыть этот перспективный рынок для российских компаний.

Вторая причина — рынки Юго-Восточной Азии интересны и с точки зрения потребления. Например, Малайзия, Филиппины — страны с огромным населением и емкостью рынка белой рыбы в 94 тыс. тонн. При этом покупатели в ЮВА более платежеспособные, чем в Африке, и доставлять продукцию туда проще, ближе и дешевле.

— Какие еще задачи стоят сейчас перед российскими минтайщиками?

— Сейчас тема номер один — как работать под санкциями. Я имею в виду прежде всего неопределенность и ограничения на рынках сбыта, сложности с заходами в иностранные порты, с судоремонтом за рубежом, с поставками оборудования. У нас практически весь добывающий флот имеет импортное оборудование — как рыбоперерабатывающее, так и двигатели, электронику, лебедки, промысловое оборудование. Та же ситуация с береговыми предприятиями.

АДМ, как и другие объединения, подготовила предложения по мерам поддержки отрасли в новых условиях.

Мы сделали акцент на упрощение таможенного оформления, отсрочку на уплату таможенных пошлин при декларировании «незаходных судов». Также считаем важным предусмотреть возможность обнуления ставки НДС при декларировании ремонтов и судов. Кроме того, предлагаем отменить ветсанэкспертизу уловов, из которых производят продукцию в море или на береговых заводах, и упростить выдачу ветеринарно-сопроводительных документов и сертификатов для экспорта.

Алексей СЕРЕДА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Судостроение, машиностроение. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 30 мая 2022 > № 4073600 Алексей Буглак

Дорогие кредиты сковали товарооборот на рыбном рынке

Центробанк продолжает постепенно понижать ключевую ставку, установленную в марте этого года на уровне рекордных 20% для «ограничения рисков финансовой стабильности». Однако бизнес уже успел ощутить побочный эффект от резкого снижения доступности кредитов. Заметил перемены и конечный потребитель… Как нынешняя ситуация отразилась на финансовой и логистической схеме внутреннего рыбного рынка, в интервью Fishnews рассказал генеральный директор компании «Нерей» Андрей Забуга.

— Андрей Леонидович, как выглядит сложившаяся схема работы с покупателями рыбопродукции и какую роль в ней играют кредитные средства?

— Для рыбного рынка это основной финансовый ресурс, который используется для поддержания полноценного товарооборота. Мы привлекаем его для работы со своими клиентами — переработчиками, региональными торговыми сетями, а также ретейлерами по всей России. То есть за счет кредитных средств мы можем «удлинять» финансовые схемы и наращивать товарооборот, наполняя внутренний рынок дальневосточной рыбопродукцией.

Мы принимаем заявку от клиента, с учетом его требований подбираем продукцию, досконально проверяя ее качество, и обеспечиваем доставку, что называется, до двери. Причем наш круг клиентов – это главным образом средние, малые и микропредприятия. Это подразумевает кропотливую работу с формированием и отправкой сложных сборных (ассортиментных) грузов: когда в одной машине собраны партии различных объемов и видов рыбопродукции сразу для нескольких компаний в разных городах и регионах страны.

У нас сложилась схема рассрочки для клиентов от двух недель до трех месяцев. Это позволяло им, получив свою продукцию, сразу приступать к переработке, а кому-то даже начинать продавать свою готовую продукцию и уже с продаж возвращать нам деньги за комплекс оказанных услуг.

На самом деле это распространенная схема, которая используется во многих сферах рынка, в частности продовольственного, позволяя наполнять его. Сейчас рыночный «организм» оказался фактически обескровлен.

— На очередном заседании 29 апреля совет директоров Банка России принял решение о снижении ключевой ставки с 17 до 14%. Для понимания: с какой ставкой вы работали до известных событий?

— За последние годы мы выстроили устойчивую схему работы с клиентами, а также сформировали собственный план достаточно крупных в масштабах региона инвестпроектов и приступили к его реализации, опираясь на ключевую ставку в районе 5,5% годовых.

— Как поясняют финансовые эксперты, повышение ключевой ставки – необходимая мера для стабилизации экономики в кризисные периоды (в прошлый раз ЦБ повышал ставку до 17% в 2014 году). Но такая «заморозка» влечет замедление развития бизнеса и снижение потребительского спроса.

— Сейчас увеличение ключевой ставки приводит к тому, что мы вынуждены выводить деньги из оборота, уменьшать складские запасы, отказывать в рассрочке даже постоянным клиентам. Дело в том, что у перерабатывающих компаний и торговых сетей, как правило, нет «живых» денег с таким длинным сроком окупаемости на приобретение сырья и продукции. Привычная финансовая схема оказалась нарушена. А без нее поддерживать оборот на прежнем уровне нет возможности. И это заметно уже сейчас – настолько упал и покупательский спрос, и клиентская активность. Точнее, заявки нам поступают, рыба нужна, но не на тех условиях, которые сложились на данный момент.

Актуальный пример — сельдь апрельских уловов. Это популярное среди российских переработчиков сырье, на котором они могут работать круглый год – именно к этой рыбе (как и икре сельди) в последние годы наблюдается активный интерес. Но что мы видим сегодня: сельдь поступает на склады, ценовой предел поставщиками определен достаточно доступный, но рыба не покупается. Получается, что товар есть, а денег на его покупку – нет.

— Можете предположить, какая наценка на такую продукцию будет при условии использования кредитов по нынешней ставке?

— Как минимум в три раза больше, чем прежде. Рынок к этому пока не готов.

— А что насчет мер господдержки? Для малого и среднего бизнеса, например, предлагаются более выгодные кредитные условия.

— На самом деле до последнего изменения ключевой ставки для малого бизнеса озвучивалась «льготная» ставка в 15%.

— Ваша компания относится к крупным предприятиям, которые выпали из срочных схем финансовой поддержки. Или банки все-таки предлагают вам какие-то решения?

— С точки зрения кредитования? На сегодня есть преференции, которые распространяются на малые и средние предприятия. Это не наш вариант, дробить существующий бизнес мы не планируем.

Есть преференции для системообразующих предприятий, но в эту категорию попадают только единицы.

Таким образом, весомая часть рынка остается без внимания, т.е. наш пример — это не проблема отдельно взятой компании.

— Какие вы видите варианты развития событий?

— Сценариев, на мой взгляд, немного: бизнесу остается либо прекращать работу, либо все-таки брать дорогие кредиты, закладывая возросшие расходы в стоимость своих услуг и, соответственно, конечную цену товара. Велика вероятность, что на этом фоне на внутреннем рынке начнется глобальное снижение спроса, а вслед за ним и снижение цены у поставщиков, но поскольку бесконечно это продолжаться не может, возрастет поток российской рыбы на внешний рынок. Это один из вариантов неконтролируемого развития событий.

В настоящий момент происходит определенная ломка, и бизнес пока парализован, пытаясь понять, как ему действовать дальше. Но в любом случае сложившаяся ситуация высвечивает слабые места, на которые государству важно направить внимание, а также помогает оценить, наконец, в полном масштабе современную картину рыбной логистики.

У нас по традиции рассматриваются только конечные пункты рыбной цепи – добывающие компании и торговые сети. А все остальные звенья, которые на самом деле и обеспечивают не только транспорт, но и распределение рыбы по регионам, оценку потребностей различных потребительских групп, формирование ассортимента и многие другие функции, остаются на втором плане.

Еще очевиднее становится важность отстроенных финансовых схем с привлечением банковских кредитов, благодаря которым обеспечивается устойчивость этой масштабной цепи. Конечно, дорогие деньги не смогут улучшить ситуацию, а принимаемых мер поддержки для отдельных сегментов бизнеса, как мы видим, недостаточно для нормального взаимодействия внутри выстроенной системы.

Очевидно, что всё это сейчас должно перестраиваться с учетом новых реалий.

Наталья СЫЧЁВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Финансы, банки. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 5 мая 2022 > № 4050172 Андрей Забуга

Накормить рыбой конечного потребителя — наша цель

«Помню, в школе у дочери было задание рассказать про родителей, кто чем занимается. «Моя мама всех кормит рыбой», – ответила Елизавета. Если честно, я была поражена, как четко она выразила смысл нашей работы, то, на что нацелена вся команда «Нерея», — накормить рыбой конечного потребителя. Оказывается, все действительно просто!» — поделилась в интервью журналу «Fishnews — Новости рыболовства» директор отдела продаж компании «Нерей» Наталья Александровская.

— Расскажите, как вы пришли «в рыбу»?

— Мой первый диплом был по специальности «технолог рыбного производства». По стечению обстоятельств после окончания Дальрыбвтуза ушла в коммерческую сферу, по этому направлению получила второе высшее — экономист-менеджер. Возможность подумать над тем, куда хотелось бы двигаться дальше, появилась с рождением дочери. Тогда и возникла идея объединить две специальности, а с ней — и решение прийти в команду «Нерея». В апреле исполняется уже 10 лет, как я официально работаю в компании.

За эти годы я стала свидетелем действительно впечатляющих изменений, которые произошли в фирме. Ведь начиналось все с небольшой, но сплоченной команды: на продажах нас было всего пятеро, ежедневно руководитель компании Андрей Леонидович Забуга проводил планерки по вопросам закупок, обновлению информации об остатках и ценах. Хорошо помню свою первую крупную сделку, которая была месяца через полтора с начала работы, — 80 тонн кальмара. Я очень собой гордилась и в тот момент поняла, что все получится.

Со временем в компании появился свой транспортный отдел и лаборатория. Но главное — мы четко определили для себя целевую аудиторию и сфокусировались на потребителе. Поэтому с определенного момента для «Нерея» на первый план вышло не постоянное наращивание объемов продаж, а выработка индивидуального подхода к клиенту, ответственность, гарантии и, конечно, сам продукт — продвижение дальневосточной рыбы с ее уникальностью в плане пользы и качества.

Стал перестраиваться и рабочий процесс: мы начали предметно изучать каждый регион и каждого клиента — переработчиков, крупные федеральные и региональные сети. Рассматривали торговые компании, которые занимаются поставками на локальные продовольственные рынки, в магазины, киоски, — то есть это те, кто максимально близок к конечному потребителю.

Мы первыми начали делать сложные ассортиментные отгрузки (более десятка наименований в одной машине), формировать сборные партии сразу для нескольких клиентов, в том числе из разных регионов. Помогали покупателю составлять оптимальный заказ с минимальными дополнительными затратами на обработку груза и доставку. Для сетей начали оказывать дополнительные услуги: укладка товара на европоддоны, палетирование, штрихкодирование, оформление полного пакета документов. Все это продолжаем делать и сегодня.

В настоящее время команда отдела продаж «Нерея» уже насчитывает почти 20 человек, мы работаем на российском направлении и со странами СНГ (Казахстан, Белоруссия, Кыргызстан). Наша задача — ежедневно оставаться на связи с каждым клиентом, быть в курсе его запросов, пожеланий, любых изменений в деятельности его компании или производства.

— Компания «Нерей» в постоянном контакте не только с покупателем, но и с рыбаком. Как меняется работа с этой стороной?

— Я вспоминаю, как прежде нам нередко приходилось работать с претензиями от покупателей, когда в партиях не выдерживался размерный ряд рыбы, в дороге страдала упаковка из-за непредусмотренных нагрузок и т. п. Немногие на Дальнем Востоке брались решать подобные случаи, так что «Нерей» был едва ли не первым, кто начал выставлять претензии рыбакам — те были, конечно, в шоке. Сначала принимали в штыки, но, получив два-три раза претензию, пересмотрев цену, рыбаки начинали понимать: выгоднее что-то менять в своем производственном процессе.

Конечно, мы были не единственным «двигателем прогресса», но на российском рынке «Нерей» стал одним из самых требовательных к качеству. И постепенно рыбаки все активнее начали оснащать свои суда, береговые производства оборудованием, которое более тщательно сортировало продукцию, больше внимания стали уделять упаковке.

Сейчас нас уже просят давать обратную связь по любому поводу. И это очень позитивные перемены, которые мы только приветствуем.

— Так все-таки: «Нерей» продает или покупает рыбу?

— Компания «Нерей» определенно покупает рыбу для своих клиентов. Именно с момента перехода на новую систему ценностей в работе, определившись с целевой аудиторией, мы пришли к тому, что брать продукцию с мыслью «лишь бы продать» — это вообще не наша история. Мы глубоко вникаем в потребности клиента и работаем, учитывая их.

Да, наши требования к качеству очень высокие. Иногда даже завышенные. Но это оправданная необходимость: мы работаем с лучшим продуктом и таким его должен увидеть потребитель в любой точке страны. К сожалению, есть масса стрессовых факторов, с которыми рыба сталкивается по пути к столу потребителя, и это отражается на ее качестве. Мы стараемся сделать все возможное, чтобы сократить их влияние или взять ситуацию в свои руки. Нам уже удалось сделать это на этапах контроля качества и транспортировки товара.

Конечно, оценка сырья — дело субъективное. Специфика взаимодействия с рыбопереработчиками в том, что у каждого технолога свое требование к продукту. Но в любом случае, как я уже говорила, у нас существуют четкие установки — система гарантий компании «Нерей». Мы отвечаем за качество продукции, и если оно не соответствует не только заявленным, но и ожидаемым требованиям клиента, то такую рыбу, в каком бы регионе нашей страны она ни находилась, мы забираем, а клиенту возвращаем деньги либо помогаем подобрать альтернативную продукцию.

— Ощущаете ли вы влияние компании «Нерей» на вкусовую палитру в регионах?

— В этом наша миссия: как можно лучше ознакомить потребителей с ассортиментом дальневосточной рыбопродукции. Всегда стараемся переработчикам предложить новый продукт. Если они занимались к примеру, только тихоокеанской сельдью, то рассказываем им о характеристиках и вкусовых преимуществах олюторской. С местными производителями в этом плане проще: они легче соглашаются на эксперименты. Но в целом для переработчика начать использовать новый вид рыбы — это технологически очень непростой процесс, поэтому мы с пониманием относимся к определенному консерватизму клиентов и всегда поддерживаем их, если они все-таки решаются попробовать новое.

— Как компания «Нерей» повлияла на вашу жизнь?

— Работая здесь, я не беспокоюсь о завтрашнем дне. Я уверена в нашей компании — она стабильна, как кит. Но, что мне нравится, при этом она еще и очень маневренная. Есть компании, которые, разрастаясь, теряют скорость реакции на конъюнктуру рынка, на происходящие вокруг изменения. «Нерей» быстро подстраивается под ситуацию — без этого «в рыбе» просто нельзя.

Мне уже сложно обходиться без того ощущения куража, азарта, которые я получаю от своей работы. В «Нерее» уникальная атмосфера, своя энергетика, которая по-настоящему заряжает. Ныряешь в бурную жизнь компании и понимаешь, что уже невозможно остаться в стороне. Плюс к этому постоянное общение с клиентами, от которого получаешь искреннее удовольствие. Это задает особый ритм жизни.

И, конечно, «Нерей» — это эстетика во всем. Таков один из наших корпоративных принципов: «Всё, что мы делаем, мы делаем красиво». Когда ты заходишь в офис и он радует тебя с порога, то и ко всему остальному уже не можешь относиться иначе. Отсюда и наши требования к внешнему виду продукции, и наше отношение к работе с клиентом — с красотой и достоинством.

— Какой совет вы могли бы дать тем, кто еще не полюбил рыбу?

— Во-первых, начните именно с нашей, дальневосточной, рыбы — это по-настоящему чистый продукт. Он не испорчен искусственными кормами, добавками и лекарствами.

К тому же рыба универсальна в плане приготовления, и прививать любовь и кулинарные навыки важно с детства. Компания «Нерей» большое внимание уделяет работе с молодежью. Мы участвуем в социальных проектах: в прошлом году во Владивостоке прошел первый выпускной «Школы дальневосточной кухни» среди детей из детских домов. Опыт получился настолько удачным, что в этом году мы обязательно продолжим работу со школьниками и расширим аудиторию на все группы детей в возрасте 15–17 лет. Под руководством профессиональных поваров ребята сами готовят несложные, но интересные и очень вкусные блюда из рыбы. Потом они смогут научить им и родителей, а в будущем и своих детей.

В этом мы видим большой смысл: не просто рассказать, показать, что такое рыба, но сделать все возможное, чтобы этот продукт вошел в каждый дом и стал привычной и незаменимой частью нашего с вами рациона и любимым блюдом для наших детей.

Наталья СЫЧЁВА, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 29 апреля 2022 > № 4044399 Наталья Александровская

Камчатская рыбохозяйственная наука не стоит на месте

В апреле Камчатский филиал ВНИРО отметил юбилей: в 1932 году было основано Камчатское отделение Тихоокеанского института рыбного хозяйства. Уже 90 лет специалисты КамчатНИРО помогают обеспечивать высокие уловы самому рыбному региону России. В интервью Fishnews руководитель филиала Нина Шпигальская рассказала о его достижениях и планах, современных методах исследований.

— Нина Юрьевна, с какими результатами филиал подошел к юбилею?

— КамчатНИРО прошел долгий 90-летний путь. Конечно, мы не планируем останавливаться на достижениях, которые уже есть в копилке наших научных знаний. В прошлом году рыбохозяйственный комплекс Камчатского края достиг рекордного результата — освоено 1,65 млн тонн. Существенную роль в этом сыграла отраслевая наука, которая обосновывает общие допустимые уловы, объемы рекомендуемого вылова. Мы ежегодно собираем данные, позволяющие ориентировать рыбаков на достаточно высокий объем добычи.

В течение многих лет камчатская рыбохозяйственная наука не стояла на месте. Мы стараемся внедрять новые интересные наработки, которые позволят еще точнее обосновывать прогнозы.

— Какие самые значимые исследования, выполненные КамчатНИРО за последние годы, Вы бы отметили?

— Например, получили развитие гидроакустические исследования. Гидроакустика помогает получать более точные оценки пропуска производителей нерки к местам нереста. Напомню, из всех дальневосточных регионов основной запас этого вида тихоокеанского лосося сосредоточен на Камчатском полуострове. На реке Озерной мы уже около пяти лет используем гидроакустический комплекс. Сначала испытывали его в тестовом, а сейчас — уже в обычном режиме. Кроме того, такие комплексы применяются на реке Камчатка, на протоке Азабачья и на реке Большая.

Также в последние годы развивается цифровизация авиаучетных исследований. Мы все ближе к использованию искусственного интеллекта (ИИ) для оценки заполнения нерестилищ. Как это работает: в процессе авиаучетов делается большое количество фотоснимков и видеозаписей, чтобы потом на основе методов ИИ можно было в автоматическом режиме определять количество лососей, заполняющих нерестовую площадь.

Несомненно, надо развивать генетические исследования. Всегда стоит вопрос о региональном составе молоди лососей в смешанных скоплениях. Зная, сколько молоди из каких регионов находится, например, в Охотском море в ранний период нагула, можно уточнить прогнозные оценки, которые даются на основе других методов.

В филиале развиваются и направления, позволяющие оценивать здоровье гидробионтов. Лососевые рыбоводные заводы Камчатки находятся под пристальным вниманием наших специалистов, которые занимаются болезнями рыб.

— Исследования здоровья лососей — это работа с молодью на рыборазводных заводах?

— Мы собираем данные и по производителям. Есть такое заболевание — инфекционный некроз гемопоэтической ткани (ИНГТ), он выявлен у лососей не только на Камчатке, но и в Северной Америке. В крае были вспышки неоднократно, последняя — на ЛРЗ в 2017 году. Тогда филиал актуализировал рекомендации по предотвращению заражения рыбы, сейчас рыборазводные заводы ими руководствуются, и таких вспышек больше не было.

Носителями ИНГТ являются производители, поэтому мы ежегодно мониторим — какова доля заболевших лососей, есть ли рост или ситуация относительно стабильна. Мы рассказываем лососеводам, как обрабатывать икру при оплодотворении уже на стадии закладки, что нужно делать для того, чтобы предотвратить развитие некроза.

Конечно, КамчатНИРО собирает данные и по беспозвоночным, в частности, по крабам — в каком состоянии находятся гидробионты в естественной среде. Также проводим исследования основных промысловых видов рыб на наличие патогенов, влияющих на качество и безопасность продукции, — в соответствии с техрегламентом Таможенного союза ЕАЭС.

— Расскажите, пожалуйста, про изучение самих запасов. Ведь кроме лососей, КамчатНИРО проводит съемки минтая, сельди, крабов…

— Конечно, специалисты КамчатНИРО ежегодно собирают данные по всем промысловым запасам рыб, беспозвоночных, морских млекопитающих в зонах ответственности филиала (западная часть Берингова моря, Охотское море, тихоокеанские воды, прилегающие к Камчатке и северным Курильским островам). Приоритетными являются исследования по минтаю, в частности, североохотоморскому, учитывая его стратегическое промысловое значение не только для Дальнего Востока, но и для всего рыбохозяйственного комплекса России. Изучением этой популяции занимаются специалисты не только КамчатНИРО, но и ТИНРО, МагаданНИРО, центрального аппарата ВНИРО. Данные, собранные специалистами всех филиалов, объединяются и впоследствии используются для оценки текущего и перспективного состояния запасов, определения ОДУ. С 2007 года для этих целей применяется разработка ведущего научного сотрудника КамчатНИРО, кандидата физико-математических наук Олега Игоревича Ильина — модель «Синтез».

Помимо минтая, в фокусе пристального внимания специалистов КамчатНИРО запасы сельди, трески, наваги, камбал, терпугов, палтусов, крабов, креветки.

— Как вы оцениваете результат реорганизации ВНИРО?

— За нашу 90-летнюю историю было много разных событий, но одно из самых значимых в последние годы — объединение всех российских институтов рыбохозяйственной направленности в единое научное учреждение, ВНИРО. Фактически реорганизация состоялась в январе 2019 года.

И сейчас все филиалы, находясь в единой системе, имеют большую возможность для развития сотрудничества, комплексных исследований, совместного изучения запасов. Можно более рационально выстроить работу в дальневосточном регионе, особенно на запасах, которые требуют пристального внимания разных филиалов. Кроме того, взгляд центрального аппарата на работы, которые проводятся отдельными филиалами, позволяет исключить возможность дублирования исследований, усилить направления, требующие более пристального внимания.

На мой взгляд, мы стали сильнее, рыбохозяйственная наука получила возможности всего института. Это очень помогает в решении неотложных задач. Например, в 2020 году, когда на Камчатке появилась информация о массовых выбросах гидробионтов, специалисты КамчатНИРО быстро подключились к этой ситуации. Собранные пробы были направлены в ТИНРО и ВНИРО. Мы смогли оперативно задействовать все лаборатории, находящиеся в ведении Всероссийского НИИ рыбного хозяйства и океанографии, чтобы провести исследования и сделать предварительное заключение — что превышений предельно допустимых концентраций каких-либо химических веществ, которые могли бы оказать такое негативное воздействие на гидробионты, нет.

Кроме того, судно Базы исследовательского флота (БИФ) ВНИРО оперативно подключилось к мониторинговым работам в районе вредоносного цветения водорослей (ВЦВ). В дальнейшем, проведя детальные исследования — самостоятельно и с Российской академией наук, — мы сделали окончательное заключение: причина в «красных приливах», цветении водорослей.

Вот так консолидация, объединение позволяет ученым оперативно реагировать на внештатные ситуации. И, конечно, стало гораздо проще планировать деятельность филиала, исходя из возможностей ВНИРО в целом, и намечать перспективы, по которым можно двигаться всем вместе, развивать какие-то направления. Я вижу в реорганизации много плюсов, особенно сейчас, когда экономическая ситуация непростая и стоит задача обеспечить население доступной рыбной продукцией.

— На чем сейчас сосредоточена работа филиала? Какие запасы требуют особого внимания? Это будет мониторинг основных промысловых запасов или, может быть, добавятся задачи по изучению каких-то новых объектов?

— Первоочередные задачи КамчатНИРО — мониторинг запасов, которые находятся в прикамчатских водах, то есть в зоне ответственности филиала. Эти районы достаточно хорошо освоены. Обсуждать перспективу введения в промысел новых объектов, конечно, можно. Например, на Западно-Камчатском шельфе есть двустворчатые моллюски. Они сейчас промыслом не используются, и в этом направлении можно двигаться, если есть интерес бизнеса. Здесь, правда, не приходится говорить о существенных объемах.

В прикамчатских водах есть большие запасы водорослей, в частности, ламинарии, но все связано с окупаемостью, целесообразностью затрат, которые необходимы для добычи и переработки этого ресурса.

С нашей точки зрения, промысел сейчас осваивает все основные значимые запасы рыбы и морепродуктов. В прикамчатских водах есть еще определенная перспектива, но она не так велика, как в более южных регионах Дальнего Востока. Из-за климатических условий — холодной воды, частых штормов — здесь сложно заниматься аквакультурой.

У Камчатки уже есть хорошо зарекомендованный бренд — «Страна дикого лосося». Это один из немногих регионов, где до сих пор очень большие запасы красной рыбы воспроизводятся без участия человека. Если не превышать изъятие, рекомендуемое наукой, то можно многие годы пользоваться ресурсом, который поставляет сама природа. Надо об этом помнить и беречь свои богатства.

— Вы говорили про современные методы исследований — авиаучеты, искусственный интеллект, гидроакустику, математическое моделирование, генетические исследования. Хватает ли для этого оборудования, насколько развита лабораторно-техническая база филиала?

— Приборной базы много не бывает. Конечно, есть потребность в дополнительном оборудовании. Гидроакустические комплексы на самых значимых водных объектах можно использовать гораздо шире — в этом направлении и будем двигаться. И центральный аппарат понимает, что нужно закупать оборудование, что за этим будущее.

Приборная база, связанная с лабораторными исследованиями, — это и современные микроскопы, и гидрологические зонды, и современное оборудование для генетических исследований. Кстати, на Дальнем Востоке КамчатНИРО был первым региональным институтом, где получила развитие генетика, здесь мы находимся в очень тесном сотрудничестве со специалистами центрального аппарата. Например, новые современные методы, связанные с молекулярно-генетическими исследованиями, подходы, методическая основа, — все это развивается непосредственно во ВНИРО. То есть они предлагают методический подход, новый метод, разрабатывают его, создают реперную базу данных. А КамчатНИРО его применяет.

Например, в 2022 году на основании этого метода филиал полностью обработал съемку по молоди горбуши. Мы подтвердили предварительно полученные оценки регионального состава молоди с помощью нового углубленного метода.

— Эти новые современные методы исследований направлены преимущественно на изучение лососей, или применяются и по другим рыбам, беспозвоночным?

— Если говорить, например, про подводные аппараты, то у нас есть планы по широкому использованию таких устройств. Пока мы знакомимся с опытом коллег из Хабаровского и Тихоокеанского филиалов ВНИРО. Подводные аппараты очень помогли бы при оценке нерестового запаса сельди, наверняка их можно применять и для мониторинга ресурсов промысловых беспозвоночных. Сейчас готовится специальная комплексная программа, и КамчатНИРО будет в ней участвовать. С моей точки зрения, можно проводить подводную съемку и по нерестовым буграм лососей, потому что не все нерестовые реки просматриваются с помощью авиасъемок.

Фото- и видеосъемку мы в прошлом году впервые использовали на рыбоучетном заграждении. Целый комплекс видеокамер снимал, как через РУЗ в озеро Курильское проходят производители нерки, таким образом дополнялся традиционный визуальный учет. Идея в том, чтобы внедрить полностью автоматизированную систему, исключить непосредственное участие в процессе человека со счетчиком — чтобы камеры фиксировали лосось, как автомобили-нарушители на дороге.

И, конечно, нельзя забывать о том, что Камчатка — это не только нерка, но и гигантские запасы горбуши. Здесь очень важны как раз авиаучетные работы, чтобы потом на основании полученных фото- и видеоматериалов оперативно получать оценки численности.

— Используются устройства в основном отечественного или зарубежного производства? Не грозят ли рыбохозяйственной науке проблемы, если поставки оборудования перекроют в связи с очередными санкциями?

— Вопрос непростой. Какие-то приборы делают в России, какие-то — за рубежом. Насколько будет ограничена возможность их закупок, пока не очень понятно. Но сейчас у нас достаточно оснащения, чтобы реализовать планы, намеченные на ближайшее время. Очень надеемся, что многие приборы и расходные материалы для исследований, реактивы будут производиться в России.

— Можно ли с уверенностью сказать, что современные методы позволят улучшить точность прогнозов по лососям?

— Конечно, мы надеемся, что все те наработки, которые мы сейчас стараемся использовать, позволят сделать прогнозы точнее. Но надо понимать, что природа всегда преподносит сюрпризы.

Если мы говорим о тихоокеанских лососях, то наиболее интересным и перспективным периодом их жизни, с нашей точки зрения, является океанический нагул. Сейчас специалисты ВНИРО в рамках международной программы совместно с коллегами из других стран проводят океанические съемки, и мы рассчитываем, что в ближайшей перспективе они станут еще масштабнее и дадут информацию, которой недостает ученым, — о биологии, экологии и среде обитания лососей.

КамчатНИРО со своей стороны тщательно отслеживает этапы пресноводного периода жизни тихоокеанских лососей, однако ранний морской период нагула является лимитирующим численность стад. И хотя в филиале есть многолетние наблюдения фоновых условий прибрежной среды, в которую попадает молодь после ската из рек, но в этой сфере, безусловно, есть перспектива усиления и развития исследований.

— Их есть кому развивать? Как обстоят в филиале дела с кадрами?

— Сегодня в КамчатНИРО работают 176 человек. Каждый год сотрудники принимают участие примерно в 80 рейсах на промысловых и научно-исследовательских судах. В сборе материалов задействовано больше половины сотрудников. В год выполняется больше 100 тыс. биологических анализов, свыше 200 тыс. массовых промеров гидробионтов. Учёные ежегодно проводят «в полях» дольше 5 тыс. дней.

Отрадно, что треть коллектива филиала — это молодые специалисты. В КамчатНИРО приходят молодые, задорные, перспективные ученые. И ребята, которые сейчас задумываются о том, где работать по окончании биологических и других факультетов, связанных с рыбным хозяйством, пусть рассматривают и Камчатку тоже.

Мы поддерживаем молодежь, даем возможности развития, оказываем всяческое содействие в подготовке кандидатских диссертаций, открываем широкую дорогу для познания нового, важного и работы на благо рыбохозяйственного комплекса страны. Приходите в КамчатНИРО, мы ждем!

Алексей СЕРЕДА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Экология. Образование, наука > fishnews.ru, 22 апреля 2022 > № 4038380 Нина Шпигальская

Путина ждать не будет — надо разобраться с ветеринарными правилами

С июня на Камчатке постепенно начнут открываться районы для промысла тихоокеанских лососей. Готовятся к «красной» путине и в других регионах Дальнего Востока. Всего в этом году ожидается вылов около 322 тыс. тонн лососей. Но среди основных проблем, которые волнуют предприятия перед важнейшим рабочим сезоном, — новые правила ветеринарно-санитарной экспертизы. Впрочем, распространяются они не только на добытчиков лососей — процедура ВСЭ предусмотрена и по другим видам рыб и водных беспозвоночных.

Бизнес и региональные власти задают вопросы по новому документу, однако выпустивший его федеральный Минсельхоз упорно заверяет, что разъяснения даны и все хорошо.

Создается впечатление, что производителей просто не слышат. Между тем вполне понятно, что компании не хотят, чтобы их признавали нарушителями правил, которые на практике выполнять невозможно, либо становиться заложниками ситуации из-за неоднозначного толкования законодательства, отмечает председатель Ассоциации добытчиков лососей Камчатки Владимир Галицын. Нужен неформальный подход, когда не документ принимается ради документа, а регулирование направлено на решение общественно и экономически значимых задач, подчеркнул руководитель АДЛК в беседе с корреспондентом Fishnews.

— Ветеринарные правила назначения и проведения ветеринарно-санитарной экспертизы рыбы, водных беспозвоночных и рыбной продукции из них, предназначенных для переработки и реализации, — сейчас одна из наиболее острых тем.

Когда проект этого документа еще только обсуждался, мы с коллегами из Сахалинской области задавали вопросы, как выполнять требования на лососевой путине. Должна ли проводиться ветеринарно-санитарная экспертиза лосося, который поступает с неводов на береговой завод для переработки? И как обеспечить такую процедуру, с учетом того что речь зачастую идет об удаленных районах, а назначать и проводить ВСЭ должны специалисты госветслужбы? Нам отвечали, что вопросы поставлены важные и правила не выйдут без учета мнения отраслевого сообщества.

Свои замечания по проекту приказа Минсельхоза не раз совместно высказывали объединения из разных регионов — на площадке Координационного совета рыбохозяйственных ассоциаций Дальнего Востока. Когда правила уже были приняты, но еще не вступили в силу, на одном из совещаний прозвучало, что Минэкономразвития считает важным пересмотр правил или отмену их госрегистрации — для дальнейшей проработки проблематики с профсообществом. Но что в итоге? Как это все реализовалось?

25 февраля, за несколько дней до вступления новых правил в силу, Министерство сельского хозяйства РФ провело совещание, но в странном составе: пригласили совсем узкий круг представителей рыбной промышленности, но не пригласили представителей территориальных управлений Россельхознадзора, властей нашего региона, а главное — субъектовых ветеринаров, которым и предстояло выполнять положения документа. Тогда было поднято немало тем, даны ответы. Но поступившие уже после встречи письменные разъяснения не содержали той информации, которая прозвучала на совещании, либо содержали информацию, которую можно трактовать по-разному.

Лососевая путина уже на подходе, но неясных моментов еще остается множество. Не понимают, как продолжать работу не только предприятия, работающие с лососем. Вообще вопросов хватает не только у рыбаков, но и у ветеринарных специалистов регионов. И это особенно настораживает.

Например, правила все-таки предусмотрели, что рыба, водные беспозвоночные и рыбная продукция, произведенные на судах, подлежат ветеринарно-санитарной экспертизе после доставки на берег перед выпуском в обращение.

При этом установлено, что переработанная пищевая рыбная продукция, за исключением реализуемой на рынке продукции непромышленного изготовления, не подлежит ветеринарно-санитарной экспертизе.

Но в промысловых районах суда принимают уловы на переработку от судов других организаций или с рыболовных участков. Также на флоте вырабатывается продукция, которая относится к переработанной, например консервы.

Когда в таком случае должна проводиться ветеринарно-санитарная экспертиза? Этот вопрос задавал в своем обращении в Минсельхоз России зампред правительства Камчатского края, курирующий ветеринарию, Роман Василевский. Однако полученные ответы не содержат однозначной информации. Мы опять не понимаем, что делать. Предприятия опасаются проблем при проведении путины.

Хочется обратить внимание на еще один аспект — по этому поводу тоже поступают вопросы. Открылась навигация, флот везет рыбу для береговой переработки, при этом одно судно может, например, работать по нескольким разрешениям, осваивая объемы для разных компаний. При этом речь идет о структурах одного холдинга. Происходит ли в этом случае смена собственника и нужна ли ветеринарно-санитарная экспертиза сырья, которое идет на переработку на береговом предприятии? Здесь тоже нужен четкий ответ.

По оценкам краевых властей, для того чтобы выполнять полномочия по ВСЭ только на береговых предприятиях (без учета перерабатывающих судов) региону потребуется порядка 350-400 ветеринарных специалистов. Где взять всех этих людей? Как обеспечить им заработную плату?

В Минсельхозе отмечали, что все эти требования были и раньше, что новые правила практически полностью повторяют прежние. Но почему тогда новый документ вызывает столько вопросов? Если раньше какие-то формальные нормы не соблюдались, но с обеспечением качества и безопасности продукции для людей все было в порядке, может быть, надо пересмотреть правила? Тем более что все административные процедуры и проверки отражаются на стоимости продукции.

Получается, что все забывают о главной задаче, которая стоит перед рыбаками, — поставлять уловы, и тратят множество сил, финансовых средств и времени, чтобы обеспечить выполнение надуманных требований.

Сейчас государство заявляет, что снимать избыточные административные барьеры особенно важно. Как подчеркнул недавно вице-премьер — полпред президента на Дальнем Востоке Юрий Трутнев, делать это нужно как можно быстрее.

Мы призываем еще раз собраться — с привлечением представителей рыбной промышленности и ветеринарных специалистов регионов — и подробно ответить на все вопросы по ветеринарно-санитарной экспертизе, с обязательной письменной фиксацией разъяснений. Такое решение поддержал Дальневосточный научно-промысловый совет. Это необходимо, чтобы предприятия могли спокойно продолжать работу.

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 18 апреля 2022 > № 4029471 Владимир Галицын

Компания RMPG прочно связана с российским рынком

Для российских рыбаков Южная Корея всегда была значимым транзитным хабом, а на фоне пандемии и закрытия китайских портов республика получила резкое увеличение рыбного потока из России. Однако судовладельцы оценивают порт не только по его логистическому потенциалу, но и по уровню инфраструктуры и сопутствующего сервиса — снабжения, технического обслуживания, ремонта судов и т. д. В этом плане южнокорейский берег за последние десятилетия смог максимально развить свой потенциал.

Один из таких ярких примеров — портовый город Пусан, хорошо известный дальневосточникам. Здесь разгружаются и проходят обслуживание суда многих рыбопромысловых компаний. С 2014 года здесь же начала работу компания Russian Maritime Production Group (RMPG), специализирующаяся на ремонте и установке рыбообрабатывающего оборудования. Опыт, надежность и уникальное сочетание российской инженерной мысли с передовыми южнокорейскими технологиями позволили RMPG быстро заручиться доверием рыбаков и обзавестись большим кругом клиентов, в том числе среди крупных игроков отрасли.

О том, с чего начиналась история компании, почему особая миссия важна в любом деле и как будет складываться работа в новых условиях, Fishnews рассказал генеральный директор RMPG Алексей Ким.

— Алексей Борисович, на самом деле продукция вашей компании, можно сказать, добралась и до российской Северной столицы: в прошлом году на Seafood Expo Russia оборудование RMPG презентовал ваш официальный представитель — ООО «Навада». Однако дальневосточные рыбаки узнали и оценили вашу технику задолго до выставки. Когда и с чего началась история компании?

— Начну с небольшого представления нашей деятельности: компания RMPG расположена в Пусане (Республика Корея), мы занимаемся разработкой и производством рыбоперерабатывающего оборудования, как отдельных единиц техники, так и готовых производственных цехов под ключ на судах и береговых предприятиях. Сейчас мы уже достигли серьезных объемов производства и располагаем довольно большой производственной базой, однако еще есть к чему стремиться.

История RMPG началась в 2014 году. К тому моменту я уже успел поработать на разных промышленных производствах в Южной Корее и повысил свои компетенции до уверенного технического специалиста. Однажды к нам обратились за помощью с ремонтом рыбоперерабатывающего оборудования на российском судне. На самом деле найти в Корее мастера, который взялся бы решать такую задачу, не так-то просто. Дело в том, что судоремонтная отрасль в Пусане занимала и по-прежнему занимает огромную долю местного рынка, а вот со специалистами, как бы странно это ни звучало, вопрос всегда стоял остро.

Корейская современная молодежь неохотно идет на такие специальности, как токарь, сварщик, судоремонтник, все хотят работать в офисе, вот и получается, что в сферах судоремонта и обслуживания рыбоперерабатывающего оборудования физически не хватает рук. К тому же, надо учесть специфику нашего рыбодобывающего флота — имею в виду, что большая часть российских судов была построена еще в 80-90-х годах прошлого столетия, — корейские специалисты не совсем понимают, как и что там ремонтировать.

Мы же не побоялись взяться за ремонт такой техники, кроме того, у нас было преимущество в виде возможности свободно коммуницировать с русскоязычным заказчиком. В итоге оборудование было отремонтировано и сдано в срок — заказчик остался весьма доволен.

Заработав хорошие по тем временам деньги, а главное — найдя подходящий сегмент, в котором, как оказалось, корейские специалисты не в полном объеме могли удовлетворять потребности рынка, мы решили вплотную заняться ремонтом и обслуживанием рыбоперерабатывающего оборудования на российских судах, заходящих в порт Пусан.

— Новых заказов долго ждать не пришлось?

— Да, довольно быстро дела пошли в гору, и уже в 2016 году из небольшого арендованного помещения мы переехали в собственный ремонтный цех. Стремительное развитие бизнеса подкреплялось отзывами о качестве нашей работы, и всё более крупные рыбодобывающие компании стали обращать на нас внимание.

В процессе обслуживания и ремонта судов мы отметили для себя, что на российском рыбодобывающем флоте используется достаточно много устаревшего оборудования, и потихоньку начали прорабатывать идею создания собственной, более производительной, оптимальной в использовании техники.

Уже в 2019 году мы собрали свою первую машину RM-195 для выпуска рыбы б/г. Затем начали ставить перед собой более сложные задачи и производить более технологичное оборудование.

Со временем мы ощутили потребность в представительстве на территории России, поскольку и там нашим партнерам требовалось обеспечивать техническое обслуживание и поставку запасных частей в кратчайшие сроки. В результате с 2019 года компания RMPG наладила сотрудничество с ООО «Навада» во Владивостоке.

— Насколько широкая линейка оборудования сегодня выпускается под брендом RMPG ?

— На площадке нашей компании мы смогли позволить себе реализовывать самые смелые технологические задумки. Поэтому линейка нашего оборудования на сегодняшний день включает в себя весь спектр техники для обеспечения работы рыбоперерабатывающего цеха. Это и рыбные бункерные накопители, транспортеры, и оборудование для выпуска рыбы б/г, филе PBI и PBO, шкуросъёмные машины, рыбомучные установки. Есть и весы морского исполнения, оборудование для варки краба, автоматический пресс и многое другое.

На сегодняшний день наши производственные мощности представлены уже тремя цехами в Пусане и одним — во Владивостоке. В планах — расширение линейки оборудования и увеличение производственной базы.

— Лично для вас RMPG — это интересная бизнес-история или нечто большее, как, например, возможность для профессиональной самореализации либо воплощения особой идеи в масштабах отрасли?

— Для меня RMPG — это целая философия. Нам удалось создать в компании такие условия, которые позволили взрастить команду профессионалов, объединенных общей целью, углубиться в суть объекта, за который мы взялись, и выстроить надежную, рабочую систему.

Я вижу миссию нашей компании в том, чтобы давать людям уверенность и надежность, делать их жизнь лучше, помогая реализовывать устремления и мечты.

— Заметны ли какие-то изменения в условиях взаимодействия наших стран на внешнеэкономическом, политическом уровне, а также на уровне бизнеса — частных компаний из России и Южной Кореи?

— Возможно, многие стали осторожнее. Каждый шаг стал обдумываться тщательнее. Что касается нашей компании, то, имея устойчивых партнеров, мы должны прикладывать максимум усилий, чтобы продолжать выполнять свои обязательства — вся наша деятельность построена вокруг интересов партнеров.

RMPG отличают не только масштабы деятельности, но и стабильность — наша компания пользуется высоким уровнем доверия среди партнеров. Это бесценный капитал, который складывается из действий сотрудников и руководителей. Поэтому каждый из нас в своей повседневной работе руководствуется ценностями компании, принципами морали и стандартами корпоративной этики.

— Расскажите о планах компании RMPG на ближайшую перспективу — события последних месяцев внесли в них корректировки?

— Мы не видим препятствий, а видим лишь возможности. Вот и сегодня, в столь нелегкие времена, мы думаем о переносе основной производственной базы на площадку нашего российского партнера во Владивостоке.

Также, несмотря на всемирную истерию с наложением санкций на многие секторы экономики РФ и отказом большого количества иностранных компаний от поставок материалов и оборудования, мы гарантируем дальнейшее выполнение своих обязательств по поставкам оборудования и запасных частей нашим партнерам. Тем самым мы сами себе бросаем вызов и готовы составить конкуренцию продукции других зарубежных поставщиков в данной отрасли, а может, и заменить ее на все 100%.

Для таких амбициозных планов нам потребуется расширять штат технических специалистов, именно поэтому по нашей инициативе открыты классы по обучению и повышению квалификации специалистов, занимающихся обслуживанием и сборкой рыбоперерабатывающего оборудования.

Так что идеи сформулированы, задачи поставлены. В планах — участие в V Международном рыбопромышленном форуме и Выставке рыбной индустрии, морепродуктов и технологий в Санкт-Петербурге в этом году.

Надеемся, что наши идеи найдут отклик и поддержку в Министерстве промышленности и торговли Российской Федерации.

Журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Корея. ДФО > Рыба. Судостроение, машиностроение > fishnews.ru, 13 апреля 2022 > № 4024588 Алексей Ким

Обязательный порог освоения квоты пора упразднять

Законодательная норма об установлении обязательного порога освоения квоты давно превратилась во вредный анахронизм, считает представитель Межрегиональной ассоциации «Ярусный промысел» Вячеслав Бычков. По его мнению, для поступательного развития отрасли необходимо избавиться от этого ограничения.

Арбитражные суды рассматривают большое количество однотипных дел о досрочном расторжении договоров закрепления квот по причине неосвоения обязательного 70-процентного порога в течение двух лет подряд. Как сообщает корреспондент Fishnews, значительная часть (возможно, больше половины) таких дел решается в пользу рыбаков. Суд, рассмотрев материалы дела, приходит к выводу, что квоты пытаются отобрать у добросовестного пользователя и поэтому отказывает в расторжении.

Согласно фабуле одного из таких дел, камчатская рыбодобывающая компания освоила в 2019 году квоту палтуса на 67,5%, в 2020 году — на 5,6%, в 2021 году — на 91,2%. Росрыболовство обратилось в суд, указав, что в 2019-2020 годах 70-процентная планка не была преодолена.

Арбитражный суд первой инстанции отказал отраслевому регулятору. В своем решении суд отметил, что досрочное расторжение является крайней мерой, применяемой к недобросовестному контрагенту. По мнению арбитража, в этом случае речь не шла о злостном нарушителе, а потому оснований для расторжения договора нет.

Это дело Fishnews прокомментировал представитель Межрегиональной ассоциации «Ярусный промысел» Вячеслав Бычков:

— Можно только приветствовать такое решение суда, вставшего на защиту пользователя. В этом арбитражном деле, как и во многих других, очевидно, что пользователь предпринимал усилия для выполнения своих обязательств. За каждым судовладельцем есть коллектив. Судовладелец не враг сам себе, а потому заинтересован освоить квоту максимально: зачем ему нести затраты, не получая нужного результата?

Вероятно, в этой ситуации возникли некие обстоятельства, которые помешали освоению квоты в необходимом объеме. Это может быть что угодно: поломка, погодные условия, наконец, биологический фактор, который совершенно не учитывается законодательством.

Обращаю внимание, что в этом конкретном арбитражном деле речь идет о палтусе, чья популяция в последние два-три года снижается вследствие целого комплекса проблем биологического характера.

Когда ассоциация «Ярусный промысел» говорила о необходимости снижения ОДУ палтуса, я взывал именно к этому аргументу. Мы опасались, что из-за биологического фактора не преодолеем планку освоения, в результате чего у нас будут отбирать квоты. Когда рыбы объективно мало, как преодолеть порог освоения? Причем были ли у рыбаков объективные причины неосвоения или их не было — в любом случае мы попадем в положение оправдывающихся. Хотя в договорах о квотах определенные обязательства прописываются и для Росрыболовства, но об этом забывают. На практике обязанности есть только у рыбаков.

Вспомним, что норма об обязательном пороге освоения квот, вводилась главным образом для борьбы с «квотными рантье». Само явление «квотных рантье» отходит далеко назад, в историю, однако от стереотипов многим в отрасли не так-то легко избавиться. Отрасль динамично меняется, меняются обстоятельства. Изменились исполнительская дисциплина. В отрасли преобладают крупные холдинги, которые заботятся о деловой репутации, многие имеют MSC-сертификаты. Сама идеология другая. А правила пока остаются прежними, превращаясь в рудимент, во вредный административный барьер.

Предложения об упразднении этой нормы уже озвучивались при подготовке пакета антисанкционных мер для поддержки рыбной отрасли. Я присоединяюсь к этому мнению. Пришло время, когда лучшая помощь со стороны государства — не мешать.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Россия > Рыба. Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 8 апреля 2022 > № 4020681 Вячеслав Бычков

Как вернуть лосося в Амур

Текст: Борис Воронов (член-корреспондент РАН, д.б.н.)

Невозможно не видеть, что на Амуре сокращаются лососевые нерестилища, а продуктивность тех из них, что еще остались, резко падает. В 30-е и 50-е годы прошлого века таким нерестилищем был весь бассейн Амура. Сейчас же мы дошли до того, что не можем разобраться с ситуацией даже в нижней трети реки. На наших глазах из этой самой трети исключаются новые и новые нерестовые участки.

Боюсь, в ближайшие годы может случиться так, что лосось на Амуре полностью потеряет свою хозяйственную функцию. Рыбы будет так мало, что нам придется думать только о том, чтобы сберечь ее остатки, а не о том, как восстановить былые запасы.

Специалисты зачастую подчеркивают: не все, мол, однозначно. За долгие годы наблюдений были и взлеты численности лосося, и падения. Иногда это вызвано естественными причинами, ведь все развивается циклами - 11-летними, 50-летними, 100-летними...

Но не надо кривить душой. На Амуре неправильно ведется лов. Это огромная проблема. Более того, учет подходов лосося раньше проводили гораздо основательнее, чем сейчас. Мы лучше знали ситуацию. Сейчас есть, правда, большие надежды на технологию дронов, которую начали использовать специалисты ХабаровскНИРО. Это прекрасный инструмент и наблюдений, и контроля для управления ресурсами.

Раньше лучше была налажена прямая связь с общественностью. Кстати, именно это дало возможность сохранить некоторые популяции животных на территории бассейна Амура и страны в целом - в частности лося, бобра и сайгака. Да если б не члены общества охотников, того же бобра у нас сейчас не было бы. А мы не только его сохранили, но и уже довели численность до промысловой.

Надо очень хорошо изучить то положение, в котором мы оказались, провести именно ретроспективный анализ, а не просто рассмотреть современные процессы.

И после того как эта работа будет проделана, мы сможем создать серьезную программу сохранения лосося в нашей великой реке. Причем она должна носить международный статус. Потому что, если мы говорим о восстановлении нерестилищ на Среднем Амуре и тем более на Верхнем, без участия Китая ничего не получится. На мой взгляд, КНР будет заинтересована в том, чтобы включиться в такую программу. Но поторопиться стоит. Ведь может получиться и другое: наши соседи начнут эту работу сами, как они начали решать проблему с осетровыми без привлечения наших специалистов.

Есть еще один нюанс. Это должна быть программа в первую очередь восстановления естественных нерестилищ. Надо постараться больше обращать внимания именно на них, а не на заводское воспроизводство.

Через такую программу мы, может быть, решим и другие наши острые проблемы - в частности, сокращения биологического разнообразия. Ведь, восстанавливая вдоль рек водоохранные леса (а такая мера, несомненно, должна войти в документ), мы будем способствовать изменению к лучшему самих водотоков и водоемов. А в конечном итоге вернем обилие многих видов флоры и фауны в бассейне реки Амур.

Россия. ДФО > Рыба. Экология > rg.ru, 7 апреля 2022 > № 4020297 Борис Воронов

Совещание по развитию агропромышленного и рыбохозяйственного комплексов

Президент в режиме видеоконференции провёл совещание по вопросам развития агропромышленного, рыбохозяйственного комплексов и смежных с ними отраслей промышленности.

В.Путин: Уважаемые коллеги, добрый день!

Вижу, что все в сборе.

Мы сегодня продолжим серию совещаний по ситуации в ключевых отраслях экономики. Они посвящены мерам, призванным обеспечить уверенную работу предприятий, надёжное снабжение нашего внутреннего рынка, причём как в текущих условиях, так и с расчётом на долгосрочную перспективу.

Сегодня в нашей повестке – производство продуктов питания, перерабатывающая промышленность. Рассмотрим здесь все факторы, включая площадь обрабатываемых земель, работы по мелиорации, доступность удобрений, семян, сельхозтехники и оборудования для пищевой промышленности. Словом, обсудим всё, что влияет на количество и качество товаров на полках российских магазинов, а следовательно, конечно, в известной степени впрямую и на цены.

Как вы знаете, положение дел на глобальном рынке продовольствия за последние два года заметно осложнилось. Именно за последние два года. Ошибки в экономической, энергетической, продовольственной политике развитых стран привели к резкому росту цен на продукты питания во всём мире ещё два года назад

И ситуация в последние недели только усугубляется. На фоне минимальных запасов продовольствия в мире вводятся новые санкции, блокируется работа предприятий и логистика поставок удобрений из России и Белоруссии, а собственное производство удобрений на Западе падает из-за высоких цен на природный газ, что является тоже результатом их деятельности на самом деле – наших партнёров на Западе.

Повторю, ситуация здесь, в энергетической сфере, ухудшается в результате нерыночных, грубых мер, в том числе административного давления на нашу компанию «Газпром» в некоторых европейских странах. Мы наблюдаем очередную попытку наших партнёров переложить свои собственные ошибки в сфере экономики, энергетики на Россию и решать возникающие в этой связи вопросы и проблемы опять за наш счёт. Более того, слышим уже и заявления официальных лиц о возможной национализации некоторых наших активов. Ну, так мы далеко зайдём. Пусть никто не забывает, что это обоюдоострое оружие.

Возвращаясь к теме, скажу, что в этих нынешних условиях дефицит удобрений, скажем, на глобальном рынке неизбежен. Не все страны смогут приобрести необходимый объём удобрений на текущий сезон, а значит, снизится и урожайность.

При этом, что важно отметить, развитые государства через механизм финансовой эмиссии будут стараться перекупить, перетянуть на себя потоки продовольствия. Тем самым, безусловно, они неизбежно обострят дефицит продуктов питания в беднейших регионах мира, подстегнут новые волны миграции и в целом загонят мировые цены на продукты питания ещё выше.

Повторю, подобный сценарий более чем реален, и нам – нам с вами здесь, в России, – нужно быть к нему готовыми. Это означает, что необходимо минимизировать негативные внешние эффекты для наших граждан, увеличить в России выпуск и поставку на внутренний рынок качественных, доступных по цене продуктов питания, включая рыбную продукцию. Это ключевая задача на текущий год. При этом стратегически важно сокращать зависимость отечественного АПК и рыбной отрасли от импортных закупок, причём по всей цепочке, что называется, от поля до прилавка.

Особое внимание хочу обратить на такие позиции, как семена и племенная продукция, витамины, кормовые добавки, средства защиты растений. Здесь нужно поставить чёткие ориентиры по импортозамещению и настойчиво их добиваться уже в самое ближайшее время. С учётом потенциала отечественного АПК, нашей науки, промышленности все возможности для этого у нас есть.

Напомню, что после введения санкций против России в 2014 году наши производители смогли воспользоваться окном возможностей в аграрном секторе в связи с тем, что рынок внутренний освободился, получили мощный импульс к развитию и набрали серьёзные обороты, – конечно, при поддержке государства, при поддержке Правительства.

За последние семь лет выпуск сельхозпродукции в России увеличился на 15 процентов, продуктов питания – более чем на четверть. По основным группам продовольствия наш внутренний рынок полностью обеспечен собственным продовольствием, собственным производством, а по некоторым товарам, например подсолнечному маслу, зерну, мощности отечественных предприятий покрывают спрос с избытком, и возник очень хороший экспортный потенциал России.

По итогам 2020 года наша страна стала нетто-экспортёром продукции АПК, то есть мы продаём за рубеж больше продуктов питания и сельхозпродукции, чем покупаем. Ещё 20 лет назад это казалось абсолютно невозможным, невероятным, а сегодня наши поставки охватывают около 160 стран мира.

Подчеркну: такого результата удалось добиться в том числе в условиях пандемии, когда во всём мире были нарушены производственно-логистические связи. Но наши аграрии достойно справились с этим испытанием и даже усилили свои позиции.

Понятно, что в текущем году на фоне глобального дефицита продовольствия нам предстоит рачительнее относиться к поставкам продовольствия за рубеж, а именно – внимательно отслеживать параметры такого экспорта в страны, которые ведут по отношению к нам явно враждебную политику.

При этом особо отмечу, что выросшие объёмы производства позволяют нам обеспечить цены на продукты питания внутри России ниже, чем на мировом рынке. Продовольственная самодостаточность – это реальное конкурентное преимущество России, и оно должно работать в интересах наших граждан. Мы должны защитить их от перепадов конъюнктуры, от скачков цен на глобальном рынке продовольствия. Обращаю внимание Правительства: такая работа должна вестись в постоянном режиме, с понятным, видимым результатом для людей и для бизнеса.

В этой связи напомню, что у нас уже действует плавающая пошлина на экспорт зерна и подсолнечного масла. Для стабильной работы аграриев регулируется рынок удобрений. Мы заблаговременно приняли эти решения, и правильно поступили.

Нужно держать на контроле снабжение отрасли горюче-смазочными материалами, семенами и племенной продукцией. И конечно, у предприятий должна быть возможность привлечь заёмные средства в нужном объёме на выполнение текущих задач. Кроме того, в условиях внешних ограничений важнейшим вопросом является обеспеченность современной техникой и запчастями. Прошу коллег из Правительства доложить сегодня о том, как решаются и эти задачи, эти проблемы, а представителей отрасли, которые участвуют в нашем сегодняшнем совещании, – оценить, насколько достаточны реализуемые меры.

Вновь хочу подчеркнуть: ключевая задача для Правительства, руководителей регионов, предприятий – сохранить, поддержать деловую активность в российском АПК, чтобы наши аграрии, рыболовные хозяйства, производители продовольствия в целом открывали новые предприятия, создавали новые рабочие места, увеличивали выпуск в первую очередь тех групп товаров, которые мы ещё отчасти вынуждены закупать за границей. Естественно, бананы мы не производим, и это отдельная статья нашего импорта.

Считаю, что мы должны поставить вполне реальный, обоснованный ориентир, а именно – в ближайшие годы отечественное сельское хозяйство, производство продуктов питания и обеспечивающие отрасли промышленности должны выйти на опережающие темпы роста – вы сами говорите об этом, конечно, я не могу с этим не согласиться – выше трёх процентов в год.

Для этого потребуется кратно увеличить объёмы мелиорации, вовлечь в оборот новые сельхозземли и нарастить интенсивность их использования за счёт внесения удобрений, широкой механизации, внедрения современных информационных технологий. А в сельском хозяйстве информационные технологии, как оказалось, очень востребованы. И конечно, необходимо повышать доступность кредитных ресурсов на модернизацию производств и обновление рыбопромыслового флота. Мы уже долго этим занимаемся – и квоты под киль, и так далее – сейчас не буду вдаваться в детали, вернёмся к этому ещё в следующий раз. Рассчитываю сегодня услышать конкретные инициативы на этот счёт.

Добавлю, что нашим безусловным приоритетом остаётся комплексное развитие сельских территорий, строительство автомобильных дорог и другой инфраструктуры, социальных объектов, современного жилья. Очень важно, чтобы люди, которые работают на селе, кормят страну, жили в комфортных, современных условиях. Прошу учитывать эти приоритеты в ходе сегодняшней нашей дискуссии, при обсуждении предложений Правительства.

Мы уже сегодня с утра с некоторыми коллегами обсуждали то, что сегодня будет в центре дискуссии. Давайте начнём работу. Пожалуйста, слово Дмитрию Николаевичу Патрушеву. Прошу Вас. 

Россия > Агропром. Рыба. Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 5 апреля 2022 > № 4017141 Владимир Путин

Совместная работа эффективнее конфронтации

В условиях экономической турбулентности крайне важно сохранить устойчивость предприятий рыбной промышленности. Ведь убытки компаний неминуемо повлекут за собой сокращение рабочих мест и урезание всех социальных программ, что в свою очередь негативно отразится на ситуации в прибрежных регионах, предупреждает председатель ЦК профсоюза работников рыбного хозяйства Дмитрий Рыжов. В интервью Fishnews он рассказал, какие задачи отраслевой профсоюз считает первоочередными, какую роль в этом процессе играет взаимодействие с рыбацкими ассоциациями и почему второй этап инвестквот похож скорее на журавля в небе, чем на залог грядущего процветания.

— Дмитрий Николаевич, профсоюзное движение в рыбной отрасли последние годы, хотя и не исчезло, но словно бы отошло на задний план. На ваш взгляд, какую роль сейчас играет профсоюз работников рыбного хозяйства?

— С момента введения контрсанкций в 2014 году стало очевидно, что продовольственная безопасность — это фактически национальная безопасность страны, и я об этом не раз говорил. Соответственно, наш профсоюз, который связан с рыбной отраслью, является очень важной, можно сказать, одной из ключевых составляющих этой системы. А уж в текущей ситуации тем более.

К сожалению, в предыдущий период в силу разных причин мы потеряли довольно много организаций и сейчас не относимся к многочисленным профсоюзам: у нас порядка 35 тыс. членов. В основном наши ячейки представлены в 14 регионах. Самые большие — это, понятно, Дальний Восток (Приморье, Сахалин, Камчатка) и Северо-Запад.

— Вы имеете в виду Мурманск?

— Не совсем. Как раз в Мурманске наших организаций мало, хотя флот там остался. А вот Калининград, калининградская организация, которую я возглавлял, — крупнейшая в нашем профсоюзе. Правда, во многом благодаря отраслевым учебным заведениям. До недавнего времени их в Калининграде было три — два высших и одно среднее: Калининградский государственный технический университет (КГТУ), Балтийская государственная академия рыбопромыслового флота и Калининградский морской рыбопромышленный колледж. Сейчас официально это один КГТУ. Учащиеся составляют большую часть наших членов. В некоторых регионах, в частности в Астрахани и на Дальнем Востоке, тоже есть «рыбные» вузы, но членов профсоюза в них меньше.

Есть еще Южный федеральный округ — это Ростов, Астрахань, Краснодар, но там своя специфика. На внутренних водоемах работают в основном небольшие компании, у которых в штате порой несколько десятков человек. Поэтому профсоюзные организации там, если и есть, то маленькие. Совсем другая картина в морском рыболовстве, где на рыбодобывающих и рыбоперерабатывающих предприятиях могут трудиться сотни и даже тысячи человек.

— А в нынешней ситуации, какие ключевые задачи вы видите для рыбного профсоюза и как предполагаете их решать?

— Если говорить о внутренних задачах, то главное направление работы у нас остается неизменным — это увеличение числа членов профсоюза, чтобы расширять наши возможности и ресурсы для более эффективной работы по защите прав трудящихся, охране труда, социальных гарантиях и т. д.

Ну а внешние задачи — это, в первую очередь, развитие рыбной отрасли. Понятно, что с работодателями и с органами власти в рамках соцпартнерства по многим вопросам у нас могут быть разные позиции. Но мой многолетний профсоюзный опыт показывает, что совместная работа гораздо эффективнее конфронтации и дает больше результатов, поэтому нужно как-то находить точки соприкосновения мнений даже по самым острым вопросам, потому что все мы занимаемся одним общим делом.

Например, недавно на заседании рабочей группы Российской трехсторонней комиссии по социально-трудовым отношениям (РТК) мы рассматривали законопроект, связанный со вторым этапом инвестиционных квот. И в целом наша позиция на 80-90% совпала с оценками объединения работодателей и Всероссийской ассоциации рыбопромышленников (ВАРПЭ). Они, понятно, говорили со своей «колокольни» — об экономической целесообразности. Мы же рассматривали эти предложения с точки зрения сохранения рабочих мест, защиты социальной инфраструктуры. Но выводы у нас оказались практически одинаковыми.

— Вы имеете в виду мартовское заседание рабочей группы РТК по экономической политике?

— Именно. Дело в том, что в январе в адрес нашего председателя Михаила Шмакова (председатель Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР) — Прим. ред.) поступили десятки писем от рыбопромышленных предприятий по поводу этого законопроекта. И он на январском заседании РТК задал вопрос: почему законопроект о втором этапе инвестквот не рассматривается на комиссии. Это было занесено в протокол, и 3 марта рабочая группа РТК как раз обсудила этот законопроект. Мы уже получили отрицательное заключение рабочей группы, и, я так понимаю, оно будет представлено на ближайшем заседании РТК с рекомендацией отложить разработку этого законопроекта.

— А какая аргументация у профсоюза?

— Очевидно, когда разрабатывался законопроект, ситуация — экономическая, политическая, социальная — была совсем другой. Соответственно, все прежние обоснования и расчеты теперь неактуальны. Поэтому мы считаем: необходимо отложить и второй этап инвестквот, и аукционы до того момента, когда все «устаканится».

К примеру, коллеги из отраслевых ассоциаций указывали, что в обоснованиях к законопроекту заложена кредитная ставка 4%, в то время как ключевая ставка Центробанка уже достигла 20% и, возможно, повысится еще. Естественно, расчеты надо полностью менять. Потом по поводу реализации. Хорошо, поймаем мы эту рыбу, но куда мы будем ее продавать? Рыбаки говорят, что у нас 30% улова шло в Европу, которая сейчас, по крайней мере, на словах отказывается от нашей рыбы.

— К сожалению, уже не только Европа… Профсоюз беспокоит, что эти проблемы могут отразиться на тех, кто работает в рыбной отрасли?

— Разумеется. Мы рассматриваем ситуацию именно в таком ключе. Если у предприятий не будет сбыта, не будет выручки, как минимум начнутся сокращения рабочих мест, а дальше — эффект снежного кома для всей социалки. Поэтому для нас самое главное в такой ситуации — все-таки сохранить действующие предприятия.

И зампредседателя ФНПР Нина Кузьмина, когда подводила итоги заседания рабочей группы, сказала, что нам предлагают, образно говоря, журавля в небе. Да, может быть, будет намного лучше, но в текущих условиях мы можем потерять то, что имеем. Если половина предприятий закроется, мы получим безработицу, социальный взрыв и прочие негативные последствия. На это точно нельзя закрывать глаза.

Вроде бы сбыт продукции и выручка предприятий для нас второстепенные вещи, но все понимают, что проблемы, которые могут здесь возникнуть, неминуемо потянут за собой другие — ими уже придется заниматься именно нам как профсоюзу. Мне кажется, у нас с работодателями общий взгляд на эту ситуацию.

Мы намерены взаимодействовать по этому поводу и с Росрыболовством. Возможно, какие-то совместные предложения будем разрабатывать, потому что по линии Федерации независимых профсоюзов России у нас уже просят предложения в федеральный бюджет на следующую трехлетку и предложения по поддержке бизнеса. Хотя у многих пока нет четкого понимания, что делать дальше.

— В отрасли созданы объединения работодателей — и у рыбаков, и на предприятиях аквакультуры. Как складываются отношения профсоюза с ними сейчас и какими бы вам хотелось видеть их в будущем?

— Как я уже сказал, результат мы все хотим один и тот же — это процветающая, богатая рыбная отрасль, создающая новые рабочие места и завоевывающая новые рынки. Думаю, что и у Росрыболовства, и у объединения работодателей в принципе другой позиции быть не может.

А вот если говорить о более конкретных задачах, то могут возникать разногласия. Я, например, понимаю работодателей, которые большую часть выловленной рыбы отправляют на экспорт, потому что, условно говоря, в России за нее дадут 50 рублей, а при экспорте — 250. Это дилемма. Ведь часть этих денег идет на зарплату рыбакам, соответственно, если продавать больше рыбы внутри страны, к чему время от времени призывают, то и зарплата у людей может существенно снизиться.

Именно такие моменты должно регулировать государство при помощи нормативных актов, чтобы, допустим, минимум 50% выручки оставалось внутри страны, а остальное можно экспортировать. Либо определить тоннаж: столько-то тонн вы должны оставить в России, а сверх этого — решайте сами. Но в любом случае эти вопросы нужно обсуждать и искать устраивающие всех решения.

В целом могу сказать, что с объединениями работодателей у нас идет конструктивный диалог, в том числе на самых разных площадках — на совещаниях, в комиссиях и рабочих группах. Если нужно, созваниваемся с руководителями, общаемся и, как видите, вполне успешно взаимодействуем по ряду направлений.

А с другой стороны, у нас уже много лет нет отраслевого соглашения…

— После четвертого съезда рыбаков в 2018 году казалось, что заключение соглашения уже не за горами.

— Да, тогда фактически с трибуны заявили: «Мы, мол, подписываем». А потом оказалось, что договорились только о том, что мы будем договариваться — такой протокол о намерениях. И с тех пор почти никакого прогресса. На одном из совещаний в ФНПР, уже после моего избрания, я тоже говорил, что одна из приоритетных задач для нас — это заключение отраслевого соглашения.

Этот вопрос мне хотелось бы обсудить и с Росрыболовством. Есть тонкий момент. Дело в том, что аналогичное соглашение заключено между профсоюзом работников агропромышленного комплекса и Минсельхозом. Но на мой взгляд, если в документе на 30 листов рыбаки упоминаются всего четыре раза, то о чем можно говорить? Это просто смешно: там нет ни слова о профсоюзе работников рыбного хозяйства и объединениях работодателей рыбной отрасли.

— Основные рыбодобывающие кластеры, где находятся первичные профсоюзные организации, сильно удалены друг от друга. С центральной частью страны все более-менее понятно. А как быть с Дальним Востоком? Вы не планируете в ближайшее время посетить Камчатку, Сахалин, Приморье?

— Когда появится такая возможность, это, безусловно, будет полезно. Не забывайте, что последние два года командировки по понятным причинам были сильно ограничены.

К примеру, в Приморье на наш профсоюз замыкаются только две первичные организации — это Владивостокский порт и ТУРНИФ. Все остальные предприятия входят в Приморскую краевую организацию профсоюза работников рыбного хозяйства, которая, к сожалению, вышла из нашего состава лет 15 назад. Думаю, было бы хорошо лично пообщаться с председателем краевой профсоюзной организации Владимиром Нагорным и обсудить актуальные вопросы, в том числе и варианты дальнейшего сотрудничества.

Анна ЛИМ, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 4 апреля 2022 > № 4016266 Дмитрий Рыжов

Нам очень важны люди, которые посвятили предприятию большую часть своей жизни

1 апреля Северо-Восточному филиалу ФГБУ «Главрыбвод» исполняется 75 лет. История предприятия началась в 1947 году, когда было создано Камчатское управление рыбоохраны и рыбоводства (Камчатрыбвод).

В советское время Камчатрыбвод занимался и рыбоводством, и охраной рыбных запасов. После административной реформы 2005 года рыбоохрана перешла в ведение территориальных управлений Росрыболовства. Основной задачей филиалов Главрыбвода стало сохранение и воспроизводство водных биоресурсов.

Сегодня на Камчатке работает пять лососевых рыбоводных заводов: Вилюйский на озере Большой Вилюй, «Кеткино» в бассейне реки Авача, Малкинский и «Озерки» в бассейне реки Большая, Паратунский в бассейне реки Паратунка.

О том, с какими результатами подошел к своему юбилею Северо-Восточный филиал ФГБУ «Главрыбвод», корреспондент журнала «Fishnews — Новости рыболовства» поговорил с его начальником Сергеем Ткачуком.

— Сергей Евгеньевич, уловы лососей на Камчатке стабильно высоки, в отдельные годы они достигают рекордных значений . Нужны ли здесь лососевые рыбоводные заводы, если сама природа заботится о воспроизводстве?

— Да, Камчатка — уникальный край, где большое количество лососей воспроизводятся естественным образом. У нас много нерестовых водоемов, которые недоступны ни для законного рыболовства, ни для браконьерства. В то же время есть реки, которые десятилетиями испытывают избыточный промысловый прессинг, так как находятся рядом с населенными пунктами. Здесь наша помощь необходима. Именно в таких бассейнах находятся наши рыбоводные заводы. Если бы не рыбоохрана и не ЛРЗ, эти водоемы давно бы остались без рыбы.

Кроме того, путины становятся рекордными за счет в основном горбуши. А мы ее не выращиваем.

— Некоторые экологи критикуют рыбоводные заводы за то, что они выпускают в реки искусственно выращенную рыбу, которая может нанести ущерб диким популяциям. Что вы ответите на такую критику?

— Если молодь выращена на рыбоводном заводе, это не делает ее искусственной. Производителей мы берем из родных водоемов. После выпуска рыба возвращается в естественную среду обитания. Ее генетика не изменена. Это тот же дикий лосось. Мы просто помогли ему начать жизнь. Единственное отличие от природных условий состоит в том, что у нас процент выживаемости в десять раз выше. Из 100% икры, заложенной на рыбоводном заводе, 90% дают жизнестойкого малька.

Из 100% икры, заложенной на рыбоводном заводе, 90% дают жизнестойкого малька

Из 100% икры, заложенной на рыбоводном заводе, 90% дают жизнестойкого малька

Более того, мы стараемся минимизировать вред, который может быть нанесен в результате вылова производителей. Когда мы используем неводы и сети, то рыба травмируется. В этом году планируем применить ставной невод на реке Пиначево, где находится ЛРЗ «Кеткино». Это позволит нам избежать, насколько возможно, травмирования рыбы. Невостребованную часть попавшей в ставной невод рыбы мы выпустим обратно в реку с минимальным ущербом.

— Сегодня ваш филиал располагает пятью рыбоводными заводами на Камчатке. Возможно, этого уже мало, ведь выпуск молоди растет. Планируется ли строительство новых заводов?

— Пока государство не ставит задачу строить новые заводы. Сегодня есть возможность наращивать мощности существующих ЛРЗ. За последние два года наш филиал увеличил их производительность почти на 20%. Планируется дальнейший рост их эффективности.

Так, реконструкция Малкинского ЛРЗ позволит увеличить выпуск молоди чавычи на миллион штук (сейчас он составляет 800 тысяч). Это станет нашим вкладом в решение проблемы бассейна реки Большая, где уже многие годы наблюдается дефицит данной рыбы, в то время как спрос на нее со стороны любительского рыболовства растет. Даже при существующем выпуске молоди чавычи мы видим, что ее возвраты за последние 3-4 года выросли. Если раньше приходилось искать и отлавливать производителей по всей реке, то сегодня рыба сама возвращается в акваторию завода.

На Вилюйском ЛРЗ до 2021 года выращивали порядка 400 тыс. штук кижуча, выпускали двухлеток весом 5 граммов. С прошлого года стали выпускать сеголеток, выращенных до 3 граммов, значительно увеличив выпуск. В прошлом году было выпущено 2 млн штук. В этом году планируется порядка 2,5 миллиона. В следующем — 4 миллиона

На Паратунском ЛРЗ увеличили выпуск кеты на 3 млн штук, и он составил 23 миллиона.

— Рыбовод — это уникальный специалист. Насколько сегодня трудно искать людей для такой работы? Стоит ли перед вашим предприятием кадровая проблема?

— Такая проблема есть. Мы пытаемся ее решать. Но делать это тяжело.

Рыбовод должен обладать высшим, а техник-рыбовод — средним специальным образованием. Сегодня такое образование в нашем крае получить можно в Камчатском государственном техническом университете и в его колледже. Мы провели большую работу со службой занятости населения края, чтобы обеспечить желающим возможность приобрести эту специальность. К сожалению, кандидатов меньше, чем хотелось бы, хотя мы стараемся оплачивать эту работу достойно, решать жилищные вопросы. Но это тяжелый труд, в котором почти нет романтики. Тот, кто выбрал эту профессию, должен отдавать ей много времени, работать вдали от дома. Не каждый согласится.

Сегодня из 178 наших работников 65 человек трудятся здесь более 10 лет, 28 — больше 20, 7 — более 30 лет. Нам очень важны люди и семейные династии, которые посвятили предприятию большую часть своей жизни. Без их опыта нам не обойтись.

Рыбовод должен обладать высшим, а техник-рыбовод — средним специальным образованием

Рыбовод должен обладать высшим, а техник-рыбовод — средним специальным образованием

Хочу особенно отметить рыбоводов Юрия Салеева, Виктора Точилина, Татьяну Волкову, Марию Гуляеву, Андрея Милишенко, Андрея и Оксану Осипенко, слесаря-ремонтника и машиниста насосных установок Малкинского ЛРЗ Валерия Волкова и Сергея Теплякова, машиниста двигателей ЛРЗ «Озерки» Александра Гилева.

— Ваш филиал — единственная организация на Камчатке, которая выполняет компенсационные мероприятия. Если деятельность какой-либо компании может нанести ущерб водным биоресурсам, вы помогаете его компенсировать, вырастив и выпустив в реки дополнительные объемы молоди. В крае появляется все больше предприятий, которым требуется такая услуга. Хватит ли у вас возможностей для этого?

— Да, объемы компенсационных мероприятий в последнее время растут, но не критично для нас. В их рамках мы выпускаем ежегодно в реки до 10 млн штук молоди. Это пятая часть мощностей наших заводов. Так что резерв есть. Экономическая деятельность на Камчатке не нанесет водным биоресурсам невосполнимого ущерба.

— В 2019 году государство дало право предприятиям, которые занимаются воспроизводством водных биоресурсов, открывать рыбоводные участки. Эти предприятия могут зарабатывать, добывая рыбу на данных участках. Вы уже воспользовались такой возможностью?

— Нам выделен водный объект, в который мы по договору о предоставлении рыбоводного участка должны выпускать мальков того или иного вида лосося. Право на изъятие вернувшейся рыбы в определенном объеме, который зависит от количества выпущенной молоди, возникает через 3-4 года.

Впервые мы воспользовались этим правом в прошлом году. Было выловлено 1,5 тонны. В нынешнем году тоже будет возможность добыть небольшой объем. Мы можем продать рыбу с аукциона, а вырученные средства направить на поддержку своей технической базы и производственной деятельности, в фонд заработной платы. Это помогает нам выживать в современных условиях, так как помимо выполнения государственного задания по выпуску молоди, на которое государство выделяет нам субсидии, приходится нести и другие затраты.

— Рыбоводные заводы — это предприятия, начиненные различным оборудованием, в том числе иностранным, которое необходимо ремонтировать, менять. После введения санкций в отношении России грозят ли вам технические проблемы?

— Хорошо бы их избежать, но мы к ним готовы. Часть оборудования японского или немецкого производства на наших рыбоводных заводах имеет достаточный запас прочности, которого хватит на длительный срок. Часть оборудования (например, ультрафиолетовые лампы) производится в России.

Что касается обеспечения кормами, на Дальнем Востоке есть предприятия, которые занимаются их производством. Наши коллеги из Приморского филиала ФГБУ «Главрыбвод» уже пользуются местной продукцией. Результаты неплохие. Могут возникнуть вопросы с кормами для чавычи. Эта рыба более требовательная. Ей подходят определенные корма, которые пока может предложить только иностранный производитель. Будем искать выход. Однозначно мы свою деятельность не остановим.

— Еще одно направление вашей работы — организация любительского рыболовства. Эта деятельность вам приносит прибыль?

— Для нас эта деятельность убыточна. Мы тратим на нее вдвое больше, чем зарабатываем. Наша цель — не получить прибыль от организации любительского рыболовства, а обеспечить рыбаков доступными по цене путевками. С 2010 по 2020 год цена путевок в нашей организации не менялась. В 2021 году мы ее даже снизили: путевка на вылов горбуши подешевела с 50 рублей до 35 (для сравнения: прошлым летом самая дешевая горбуша продавалась по 50 рублей за килограмм), кеты — со 100 рублей до 70. В этом году не планируем повышать стоимость путевок.

— Сколько сейчас участков для организации любительского рыболовства находится в распоряжении вашего предприятия на Камчатке?

— На данный момент 19. Но мы планируем отказаться от пяти из них, так как они очень удалены от населенных пунктов и маловостребованы. В Камчатском крае принято решение сформировать 24 новых участка для любительского рыболовства, которые будут по своему местоположению доступны рыбакам. Мы подготовили заявки на два из этих участков. Надеемся, что победим, когда они будут выставлены на конкурс.

— Участки для организации любительского рыболовства создавались для лова ценных видов. Однако в границы этих зон попали места, где рыбаки вылавливали корюшку и гольцов, которые к ценным не относятся. Камчатцы, которые увлечены рыбалкой, просят дать им возможность ловить малоценные виды на участках бесплатно. Пойдете ли вы им навстречу?

— Мы уже это сделали. На нашем участке № 766, который находится на реке Авача, мы ввели мораторий на продажу путевок на лов корюшки и гольцов. Эти виды теперь можно там ловить без необходимости приобретать путевку. Мораторий будет действовать до 1 мая 2022 года, когда начнется ход чавычи. Это решение повлечет для нашего предприятия потерю части выручки, ведь участок № 766 очень востребован, так как рядом находятся города Петропавловск-Камчатский и Елизово. Но, как я уже сказал, мы не ставили себе цель зарабатывать на рыбаках-любителях. Мы — социально ориентированная организация.

Кирилл МАРЕНИН, журнал «Fishnews — Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 31 марта 2022 > № 4015629 Сергей Ткачук