Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Любой дальновидный судовладелец заинтересован в обновлении флота

Главный форс-мажор уходящего года отодвинул на задний план проблемы отдельных отраслей, и рыболовство не стало исключением. Государство словно решило отложить до лучших времен и радикальные реформы, и точечную настройку законодательства. Тем не менее упорная работа на площадке рыбной правкомиссии, в координационных и совещательных органах, в рамках механизмов «регуляторной гильотины» и оценки регулирующего воздействия рано или поздно принесет плоды, уверен президент Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота (АСРФ) Алексей Осинцев.

В интервью Fishnews он рассказал, какие льготы сулят инвесторам изменения в законодательстве, есть ли шансы ускорить китайскую бюрократию, сколько еще рыбакам дожидаться решения по перегрузам и какую отдачу получит отрасль от второй волны аукционов и инвестквот.

– Алексей Игоревич, в преддверии нового сезона охотоморской путины рыбопромышленные компании обращают внимание на отсутствие подвижек в вопросе перегрузов . Неоднократно пересекать госграницу из-за штормов по-прежнему разрешено только для перегрузки уловов, но не произведенной из них рыбной продукции. Каковы шансы на сближение позиций Пограничной службы и рыбаков?

– Решение затянулось, но подвижки все же есть. Нам удалось обсудить проблему перегрузов на рабочей группе по отраслевому регулированию профильного комитета Совета Федерации и донести наши аргументы и расчеты до законодателей. Предложения были направлены регулятору, и в результате получена понятная позиция Минсельхоза.

Но, к сожалению, силовые ведомства по-прежнему видят высокие риски, если перегрузы рыбной продукции в районах укрытия будут разрешены. Причем эти риски связаны не столько с нарушениями в сфере рыболовства, сколько с незаконным проникновением иностранных граждан через границу, возможным распространением наркотических средств и в целом соблюдением режима госграницы.

Возможные механизмы контроля обсуждались в рамках межведомственной рабочей группы Росрыболовства и Пограничной службы ФСБ России. Мы поделились мнением, как можно предотвратить такие правонарушения, и предложили поработать в режиме эксперимента, хотя бы только на минтаевой путине. Надеюсь, коллеги из Погранслужбы к нам прислушаются.

Непосредственно по содержанию предложений мы не получили от Минсельхоза возражений. Однако, по мнению регулятора, в первую очередь необходимо решить вопрос с работой в российских морских водах так называемых «незаходных» судов. На это обращали внимание и представители Пограничной службы. После того как проблема с «незаходными» судами будет урегулирована, мы сможем перейти к отработке иных рисков и можем рассчитывать на вторую половину следующего года для внесения законопроекта по перегрузам.

В целом работа над этим документом продолжается, у нас подготовлено обоснование и все расчеты. Как мы знаем, объединения рыбаков Сахалина и Приморья также обращаются во все инстанции по перегрузам, не дожидаясь, пока эту работу выполнит основная отраслевая ассоциация – ВАРПЭ, которая, на наш взгляд, почему-то потеряла интерес к этой проблеме. В этом году законопроект о перегрузах был в повестке дня одного из заседаний Общественного совета при Росрыболовстве. Однако в последний момент председатель ОС, он же президент ВАРПЭ, снял этот вопрос с рассмотрения по странной причине. Хотя позиция Общественного совета была бы весьма кстати.

– Ваша ассоциация выступала за фактический запрет промысла для «незаходных» судов. Еще год назад Росрыболовство настаивало на скорейшем введении такой нормы , но затем стали называться более отдаленные сроки. С чем это связано? И какое решение могло бы устроить и государство, и бизнес?

– В этом году проект постановления по «незаходным» судам, внесенный в правительство, неоднократно рассматривался, в том числе в рамках механизма «регуляторной гильотины» на рабочей группе. Поскольку о нем были разные толкования, мы считаем важным довести до всех судовладельцев, что этот акт не устанавливает каких-либо запретов ни на промысел, ни на покупку или постройку, ремонт и переоборудование судна за границей. Речь идет лишь о создании одинаковых условий рыболовства в российской экономзоне для собственников всех рыбопромысловых судов, в том числе «незаходных».

Каким образом это планируется сделать? Предложено ввести дополнительное условие для оформления разрешения на добычу водных биоресурсов (ВБР). Необходимо, чтобы у таможенных органов были сведения о таможенном декларировании судна, произведенном после его регистрации. По большинству судов такие сведения есть – декларирование происходит при каждом возвращении судна с промысла.

Это несложный и понятный механизм. По сути, для получения разрешения на вылов необходимо осуществить заход судна в один из российских морских портов. Причем достаточно делать это с определенной периодичностью. Вопрос только - с какой?

В той редакции проекта постановления, которая рассматривалась на рабочей группе, норма может читаться так, что за всю многолетнюю эксплуатацию судна иностранной постройки достаточно будет завести его в российский порт хотя бы один раз. Это, конечно, неправильно. Поэтому мы предложили доработать проект и уточнить, что сведения о декларировании судна должны иметься за период нескольких лет до заявки на оформление разрешения. Это должен быть какой-то обоснованный срок.

Задержка принятия акта связана, насколько мы понимаем, с сопротивлением владельцев «незаходных» судов. Основное отраслевое объединение даже координирует эту работу. Противники введения нормы теперь предлагают отсрочить ее вступление в действие на три года. На наш взгляд, это безосновательно с учетом предусмотренного переходного периода, ранее предоставленных льгот для таможенного оформления таких судов и длительной разработки проекта.

– На ваш взгляд, какая периодичность была бы оптимальной?

– С учетом того обстоятельства, что пять лет – это срок освидетельствования судна под класс Морского регистра, пятилетний период выглядит оптимальным и обоснованным.

– АСРФ поднимала на уровнях заинтересованных ведомств и правительства вопрос о сроках и периодичности обновления китайской стороной списков российских промысловых судов и рыбоперерабатывающих заводов, продукция которых разрешается к ввозу в Китай. Что удалось сделать?

– В течение года мы обращали внимание руководства и Россельхознадзора, и Минсельхоза на эту проблему – рассмотрение российских заявок по обновлению списков экспортеров происходит крайне медленно. Это создает большие риски для бизнеса. Например, заявки по объектам – поставщикам живых морепродуктов, поданные в середине июля, удовлетворили, обновив списки, только в ноябре. По замороженной рыбопродукции российская сторона направила заявку еще в июне, а результата нет до сих пор.

Мы видим, что Россельхознадзор и Нацрыббезопасность оперативно отрабатывают с российскими предприятиями все необходимые процедуры. Рыбаки и отраслевые объединения работают в постоянном контакте с компетентными органами, представляют все необходимые сведения и видеоматериалы по объектам. Но переговоры с китайской стороной проходят тяжело, и процесс в целом не ускоряется.

Вот-вот начнется сезон промысла минтая в Охотском море – основная по объему и количеству судов путина. Наши рыбаки могут столкнуться с невозможностью экспорта рыбной продукции с новых судов или заводов. Это критично. Ждать до полутора лет, пока производимая ими продукция будет разрешена к ввозу в Китай и другие страны, мягко говоря, экономически невыгодно. Решение этого вопроса – настоящая головная боль инвесторов.

Эту информацию я доложил в сентябре на заседании профильной правкомиссии. По ее итогам Россельхознадзору и Минсельхозу были даны поручения проработать в двустороннем формате с китайской стороной периодичность обновления перечней экспортеров и сроки рассмотрения российских заявок.

Мы предлагали пойти по пути подачи информации партиями. Сначала раз в квартал обновлять данные по тем предприятиям, которые соответствуют требованиям к экспортерам, а затем перейти на ежемесячную подачу. То же касается и исключения объектов из списков.

Но на практике вышло так, что китайская сторона сама перешла к односторонним изменениям при приостановке ввоза продукции с отдельных судов или заводов – при подозрении на контакт с коронавирусом.

Сейчас проводится переаттестация экспортеров, по результатам которой информация о готовности российских судов и заводов будет партиями направляться компетентным службам КНР.

Рассчитываем, что регулярность подачи заявок позволит сократить сроки их рассмотрения. Мы видим заинтересованность в этом не только российских производителей, но и китайских потребителей нашей продукции. Устойчивый спрос на российскую рыбу и морепродукты был подтвержден в ходе бизнес-миссии, которая проводилась в начале декабря в онлайн-формате торгпредством России в Китае.

– А что вы думаете по поводу новых требований, которые в связи с коронавирусом выдвинули китайские службы к российской ( и не только ) рыбопродукции, выгружаемой в портах КНР?

– Вы совершенно правильно заметили, что эти требования относятся не только к российской рыбопродукции. И, кстати, они выдвигаются не только китайской стороной. На днях мы получили рассылку о новых требованиях в Республике Корея.

Власти разных стран стараются предпринять все возможные меры, чтобы не допустить распространения коронавируса. То же самое происходит и у нас.

– В этом году принят федеральный закон о защите и поощрении капитальных вложений. Что необходимо сделать, чтобы применить его подходы к инвестициям в области рыболовства?

– Положения налогового законодательства о защите и поощрении инвестиций предусматривают сохранение у инвестора порядка определения налоговой базы, налогового периода, налоговых ставок, порядка исчисления налога на прибыль, а также сохранение иных налогов и льгот по их уплате на период реализации инвестпроекта. По нашему мнению, эти принципы необходимо распространить и на отраслевые инвестпроекты. К сожалению, сейчас эти положения не распространяются на ставки сбора за пользование водными биоресурсами, которые платят все рыбаки.

Минсельхоз России дорабатывает законопроект об изменениях в Налоговый кодекс по ставкам сбора. Логично учесть подходы защиты и сохранения инвестиций в этом законопроекте. Для этого необходимо предусмотреть возможность применения вычета при уплате сборов при осуществлении рыболовства с использованием новых судов, построенных в рамках механизма инвестквот.

Кроме того, мы предложили разработчику законопроекта увеличить ставки сборов для промысловых объектов, выделенных на инвестиционные цели, – это прежде всего минтай и атлантическая треска – после 2025 года. К этому времени все суда по уже прошедшим отбор инвестпроектам будут введены в эксплуатацию. По такому же принципу целесообразно предусмотреть временный вычет по инвестиционным квотам на вылов крабов, которые были проданы в конце прошлого года на аукционах и по которым приняты обязательства построить новые краболовные суда.

Принятие таких предложений позволит на этапах строительства и первоначальной эксплуатации объектов сохранить условия реализации инвестпроектов и аукционов на инвестиционные цели.

– В ноябре в Налоговый кодекс были внесены поправки , устанавливающие нулевой НДС для предприятий – экспортеров продукции из уловов водных биоресурсов, добытых в ИЭЗ России. Для чего потребовались эти изменения и какую экономию они принесут рыбакам?

– Речь идет о поправках, которые в налоговом отношении признали российский статус рыбной продукции, отгружаемой из районов промысла в российской экономзоне. Это не об экономии, а о том, что снят риск возможных финансовых потерь для рыбаков.

Дело в том, что ранее имела место определенная судебная практика, претензии налоговых органов к рыбакам, отказы в возмещении НДС при оформлении отгрузочных документов напрямую из таких районов промысла до иностранных портов назначения. Хотя логистика в любом случае осуществлялась только через российский порт.

Часть предприятий не несла таких рисков, поскольку делала два комплекта документов: сначала отгрузка из района промысла в российский порт, затем это же или другое юрлицо отгружало рыбу из российского порта в иностранный. Нередко такие сделки носили, скажем прямо, искусственный характер, поскольку продукция реализовывалась еще до отгрузки и эти документы создавались только для того, чтобы избежать возможных претензий.

Практика таких отказов могла быть расширена повсеместно. В этом случае сумма потерь отрасли была бы весьма значительной. Теперь этот правовой пробел устранен. Считаем, что это упрощение административного бремени и хозяйственной деятельности предприятий.

– Одной из самых резонансных тем в уходящем году стали инициативы РРПК по реформе рыбной отрасли . АСРФ поддержала эти предложения , но регулятор и большинство предприятий высказались резко против. Насколько актуальны такие изменения в текущей ситуации? Какие проблемы они могут создать для компаний, уже участвующих в программе инвестквот?

– Эти изменения были предложены не сиюминутно. Их актуальность сохранилась, более того, она подтверждается их обсуждением и в целом ситуацией, как в международном плане, так и в экономике. Предложенная реформа нацелена на дальнейшее обновление рыбопромыслового флота за счет судов российской постройки. Начавшееся в рамках механизма инвестквот строительство позволит обновить промысловые мощности лишь частично.

Предложения участников АСРФ отвечают государственным задачам, но прежде всего они направлены на повышение эффективности экономической отдачи от рыбной отрасли. По нашим расчетам, их реализация позволит примерно на 20% увеличить стоимость производимой рыбопродукции – за счет повышения степени переработки и выпуска новых видов продукции. Тем самым повысится и стоимость экспорта отечественной рыбы.

Для примера: сейчас средняя стоимость экспорта тонны американской продукции из минтая составляет около 3 тыс. долларов, тогда как экспортная российская минтаевая продукция в 2,5 раза дешевле. Это происходит за счет совершенно иной структуры производства и сбыта в США. Из уловов в основном выпускается филе и сурими – продукция с более высокой добавленной стоимостью.

Решение увеличить размер инвестквот до 50% общего допустимого улова полностью обеспечит загрузку промысловых и перерабатывающих мощностей новых судов и увеличит как долю безотходной переработки, так и выпуск более дорогой и востребованной продукции. Запасы водных биоресурсов ограничены, и без перевооружения отрасли российские рыбаки по-прежнему будут проигрывать международную конкуренцию в таких сегментах, как добыча и переработка минтая на Дальнем Востоке или трески в Баренцевом море. Не случайно именно эти объекты выделены на инвестцели.

И я бы не сказал, что регулятор выступил против этих инициатив. Минсельхоз и Росрыболовство считают, что предложения могут быть концептуально поддержаны, но требуют проработки с учетом возможностей отечественных верфей. Со схожей позицией выступило и Минэкономразвития. Инициативы положительно оценил Минпромторг.

В отношении аукционов с инвестобязательствами на право добычи крабов могу обратить внимание на результаты уже проведенных торгов. В бюджет поступило 142 млрд рублей, размещены заказы на строительство в России 35 краболовных судов. Такие же результаты прогнозируются и для второго этапа.

– Но это результаты с точки зрения государства. А что получил бизнес? Пока налицо лишь возросшая кредитная нагрузка на компании.

– Вы не правы. Любой судовладелец вздрагивает, отправляя в море судно, которое находится не в лучшем техническом состоянии. И никому бы не хотелось, чтобы очередной рейс закончился трагично.

Поэтому любая рыбопромышленная компания, работающая на годы вперед, заинтересована в обновлении флота, в создании безопасных и комфортных условий для труда и отдыха экипажа, в увеличении экономической отдачи от добываемого ресурса.

Наша ассоциация объединяет именно инвесторов, которые целенаправленно занимаются обновлением флота. Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что и для многих других компаний, которые пока не входят в АСРФ, такие предложения приемлемы и ими поддерживаются.

Александр ИВАНОВ, газета « Fishnews Дайджест»

Россия > Рыба. Судостроение, машиностроение. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 23 декабря 2020 > № 3603700 Алексей Осинцев

У нас есть запас времени для дальнейших аукционов

Рыбная отрасль в целом успешно справилась с вызовами пандемии. Несмотря на слабую лососевую путину и сложности с экспортными поставками в Китай, рыбаки нарастили уловы по основным объектам промысла, быстро подстроились под новые санитарные требования и продолжали исправно финансировать инвестпроекты. Проблемы не стихийного характера, как с прибрежным рыболовством на Северном бассейне, решить оказалось гораздо труднее.

Но в ближайшее время перемены в рыбной отрасли не закончатся, считает заместитель министра сельского хозяйства – руководитель Росрыболовства Илья Шестаков. В интервью Fishnews он подвел итоги года и рассказал о планах по расширению программы инвестквот и аукционов, новой схеме финансирования науки и нехватке взаимопонимания у ведомств при толковании правовых норм.

– Илья Васильевич, как вы оцениваете работу рыбной отрасли в условиях пандемии? С какими проблемами пришлось столкнуться и как их преодолевали? Насколько эта ситуация отразилась на годовых показателях по рыболовству и аквакультуре?

– Определенные сложности возникли и в организации рыболовства, и в реализации продукции, но в целом можно сказать, что отрасль работает стабильно. Это показывают и результаты: по вылову мы хоть и в небольшом, но плюсе по сравнению с прошлым годом. Несмотря на очень неудачную лососевую путину, за счет океанического промысла мы смогли эти объемы перекрыть и даже немного нарастить. Прирост есть и по аквакультуре. Возможно, динамика могла бы быть чуть больше, но все равно показатели хорошие – на 17% выше уровня прошлого года.

Понятно, что с трудностями столкнулись рыбопромышленные компании. Это связано и с необходимостью передержки экипажей, прежде чем отправлять их в рейс, и с простоями, которые случаются при выгрузке рыбопродукции в иностранных портах. В российских портах тоже появились дополнительные административные издержки.

Компаниям пришлось понести расходы, чтобы минимизировать вероятность случаев заражения в экипажах судов и вести регулярный контроль как состояния здоровья людей, так и продукции. Но мне кажется, что меры, которые были приняты, обсуждались и продолжают обсуждаться в рамках еженедельного штаба по предупреждению распространения COVID-19, дают неплохой результат. Всё могло быть гораздо хуже, а пока мы видим, что штаб со своими функциями справляется.

И здесь хотел бы поблагодарить рыбопромышленников. Многие компании нас услышали и откликнулись на предложения, которые были высказаны со стороны как Росрыболовства, так и Роспотребнадзора, и Россельхознадзора. Хотя у нас нет возможностей в рамках ограничительных мер накладывать на бизнес какие-то обязательства, предприятия в любом случае понимают, что наша общая задача – не допустить массового распространения заболеваний, чтобы не останавливать промысел.

– Вы сказали, что возникают определенные проблемы с выгрузкой в иностранных портах. У всех на слуху ситуация с Китаем, где власти предельно закрутили гайки, введя новые требования. Какие шаги предпринимаются, чтобы усиленный контроль не мешал работе рыбаков?

– Общение между ветеринарными службами китайской и российской сторон идет в постоянном режиме. Подключился МИД, который также пытается разрешить данную ситуацию. В целом обеспокоенность китайских служб, вероятно, оправдана. И нам важно сделать так, чтобы требования, которые они выдвигают, максимально способствовали ускорению выгрузки продукции, важно предотвратить технические сбои на той стороне.

С другой стороны, конечно, это накладывает дополнительные обязательства на наши рыбопромышленные компании и контролирующие ведомства. Нужно исключить случаи, когда в порты доставляется продукция на судах, где в составе экипажа есть зараженные люди.

Кроме того, с учетом новых требований по сертификации судов сейчас мы обсуждаем с представителями КНР возможность сделать это поэтапно, в упрощенном режиме с использованием дистанционного мониторинга.

– В зарубежных СМИ появлялись предположения, что претензии по поводу недостаточного контроля могут быть способом давления на поставщиков рыбы и морепродуктов – с целью навязать им более выгодные для КНР условия. На ваш взгляд, эта версия заслуживает внимания или дело все-таки в эпидобстановке?

– Мне кажется, в большей степени это обеспокоенность распространением вируса. Не думаю, что китайская сторона заинтересована в отказе от нашей рыбной продукции, поскольку значительное количество рыбоперерабатывающих мощностей завязано на поставки именно из Российской Федерации.

Кроме того, понятно, что мы тогда будем искать другие пути решения этого вопроса и пытаться максимально переориентировать наши поставки, поскольку рыба – это очень востребованный продукт. Думаю, что у нас есть все шансы на диверсификацию экспорта. Мы давно об этом говорим, но, к сожалению, тут, как в пословице: пока петух не клюнет… Мне кажется, сейчас сложились такие обстоятельства, в рамках которых многие компании наконец-то всерьез задумались о диверсификации поставок.

В связи с этим полагаю, что китайская сторона больше все-таки озабоченна именно тем, чтобы не допустить проникновение вируса этим путем. Возможные последствия новых вспышек для экономики КНР в десятки, а может, и в сотни раз перекрывают гипотетические выгоды для китайской рыбопереработки.

– К концу 2020 года в рамках программы инвестквот верфи сдали заказчикам только 5 судов, хотя планировалось 18. Сейчас с рыбаками подписаны дополнительные соглашения, но нет гарантий, что судостроители не сорвут и новые дедлайны, особенно по самым крупным и сложным в исполнении судам. Как в этом случае намерено действовать Росрыболовство?

– Мы надеемся, что верфи выполнят все свои обязательства. Новый график подписан, он утвержден Минпромторгом и согласован нами. Мы рассчитываем, что Минпромторг также будет контролировать сроки исполнения контрактов со стороны верфей.

В любом случае у нас создана комиссия, которая может продлевать сроки строительства при наличии объективных обстоятельств. Мы не допустим, чтобы в случае задержки со стороны верфей наши компании не могли договориться о новых сроках и потеряли квоты.

К тому же мы готовим предложения, которые позволят немного укоротить эту процедуру для рыбаков. Раньше мы требовали, чтобы до 1 октября судно было полностью сдано заказчику, но в законодательство будут внесены изменения, в рамках которых последний этап – процессы доналадки оборудования на судне, проведение его испытаний – не будет включаться в этот график. Таким образом, рыбопромышленники смогут раньше получить инвестиционные квоты, с тем чтобы на будущий год начать их осваивать.

– А эти изменения обсуждались с рыбацким сообществом? Насколько нам известно, не все компании из числа тех, кто сейчас строит суда, поддерживают такие нововведения .

– Честно говоря, у меня нет информации, что кто-то их не поддержал. Мне кажется, что это логично и правильно. Если судно готово на 90-95%, то есть остались фактически итоговые этапы его строительства, и мы понимаем, что в следующем году оно будет введено в эксплуатацию и сможет начать вылов, мне кажется разумным такие возможности рыбакам предоставить.

– В октябре на встрече с президентом вы говорили о предложении с 2022 года выделить дополнительные объемы инвестиционных квот для Дальневосточного бассейна. Можете пояснить, о чем шла речь? Об увеличении процента общего допустимого улова (ОДУ), который отводится на эти цели, или о каких-то дополнительных ресурсах?

– Нет-нет, мы говорим о тех же самых ресурсах, наиболее востребованных. За счет объема инвестиционных квот, который был выделен для Дальневосточного бассейна, мы обновим примерно 40% мощностей флота. Конечно же, нам необходимо и дальше эту программу расширять, поэтому дополнительный объем от общего ОДУ будет направлен на инвестиционные цели.

Единственное, что здесь может произойти, – это небольшой сдвиг вправо сроков реализации программы с учетом возможностей наших верфей, поскольку мы видим, что у них сдвигаются графики строительства текущих судов. Мы предполагали, что к началу 2023 года у нас будет возможность строительства новых судов. Но вполне возможно, что мы на год перенесем эту программу, чтобы появились свободные места на стапелях.

– Предполагается, что это будут только суда или все-таки рассматриваются и заводы на берегу?

– Думаю, что вопрос, включать ли в этот объем еще заводы, мы будем обсуждать, в том числе с отраслевым сообществом и Минвостокразвития. Пока в первом приближении нам кажется, что с точки зрения строительства заводов программа уже максимально насыщенная и какого-то спроса со стороны инвесторов на новые береговые мощности вряд ли можно ожидать. Но, повторюсь, мы еще будем обсуждать это с нашими коллегами и непосредственно с потенциальными инвесторами.

– Но для строительства флота выделят в первую очередь квоты на вылов минтая и сельди, как и сейчас?

– Ну, почему же? Мы говорим в целом о Дальневосточном бассейне. Понятно, что минтай и сельдь – это наиболее востребованные виды, они точно будут включены в программу. Но если мы увидим интерес и к другим объектам промысла, которые сейчас задействованы для инвестиционных квот, то распространим программу и на них.

– Обсуждаются ли сейчас варианты отправить на аукцион оставшиеся объемы по крабам или по другим видам водных биоресурсов?

– Такое обсуждение идет постоянно. Результаты, которые получены в рамках программы по реализации крабовых квот и строительству новых краболовов, в принципе можно считать достаточно успешными. Поэтому обсуждение продолжается, но каких-то решений по этому поводу пока не принято.

– А когда их можно ждать? Хотя бы ориентировочно.

– Мне кажется, что здесь у нас тоже есть запас времени, как и с инвестиционными квотами, для того чтобы провести более широкую дискуссию. Решение зависит в том числе и от экономического состояния компаний, у которых 50% квот на вылов краба, оставшихся по историческому принципу, сейчас находится в залоге у банков как финансовое обеспечение для реализации инвестиционных проектов. Надо очень внимательно смотреть экономику, чтобы не повредить инвестиционным планам бизнеса, которые уже реализуются.

Но в целом, конечно, вероятность новых аукционов достаточно высокая. Рентабельность в крабовом бизнесе большая, поэтому такое изъятие ренты возможно.

– Осенью вы провели во Владивостоке большое совещание, посвященное итогам лососевой путины. Потом эта дискуссия продолжилась и на Дальневосточном научно-промысловом совете. Какие меры принимаются, чтобы снизить риски для рыбаков в условиях меняющейся ресурсной базы и при этом обеспечить воспроизводство лосося?

– На самом деле сложно предугадать, что действительно происходит сейчас с ресурсом. Понятно, что ученые работают, представляют свою аргументацию и предложения. На следующий год мы запланировали максимально возможный в рамках бюджета объем средств для проведения ресурсных лососевых исследований.

Планируем организовать международную научную конференцию и вместе с нашими иностранными коллегами обсудить, как обстоят дела с запасами тихоокеанских лососей в Северной Пацифике. С учетом того, что у нас будет больше данных, думаю, мы сможем дать более точный прогноз непосредственно к путине 2021 года и в целом обеспечить научное сопровождение этой путины более тщательно и досконально.

Понятно, что рыбалка – это дело рискованное. Тут, как и в сельском хозяйстве, бывает урожай и неурожай, и в этом плане на 100% предугадать невозможно. Но я думаю, что более плотное научное сопровождение позволит минимизировать риски и затраты наших рыбопромышленников-лососевиков в 2021 году.

– Но в связи с дефицитом бюджета, очевидно, снизятся и расходы на рыбохозяйственные исследования. Означает ли это, что придется уменьшать количество запланированных на ближайшие годы экспедиций? И что будет со съемками по важнейшим объектам промысла, в том числе и лососям?

– Если говорить о финансовом обеспечении отраслевой науки, то на самом деле оно снижается только по сравнению с достаточно высокой базой 2020 года. Если помните, в 2016-2017 годах средств выделялось еще меньше, чем предусмотрено на 2021 год, но все исследования, которые необходимы для формирования ОДУ, были выполнены, все материалы обоснований подготовлены.

В 2021 году мы несколько сократим программу океанических ресурсных исследований. Но за счет того, что последние четыре года проводилось достаточно много исследований по различным видам водных биоресурсов и районам промысла, за счет математического моделирования и собранных данных мы сможем определить допустимые объемы вылова.

А прицельно для лососевой путины мы увеличиваем количество ресурсных исследований и их финансирование даже по сравнению с 2020 годом. Ввиду того что по лососям действительно наблюдается такая аномалия, скачкообразные изменения подходов, мы решили сконцентрироваться на этом направлении и плотно изучить запасы в 2021 году. В принципе для отраслевой науки мы обозначили наступающий год как год лосося.

– Высказывались предложения активнее привлекать к финансированию научных работ рыбаков. Что вы думаете по этому поводу?

– Думаю, что это хорошая идея, тем более предварительно мы с рыбаками на эту тему говорили, и они в целом не против такого подхода. Мне кажется, это будет полезно и рыбакам. Ведь в рамках госфинансирования не по всем объектам удается ежегодно проводить съемки, и мы не можем оперативно корректировать свои планы, что порой приводит к негативным последствиям, как экономическим, так и экологическим.

В целом механизм финансирования обсуждался с Минфином и предварительно выработан, он для нас и для министерства понятен, и сейчас мы готовим для него нормативно-правовую основу. Как только она будет готова, начнем обсуждение с отраслевым сообществом. Скорее всего, это будет выглядеть как определенный процент от объема вылова исходя из тех ставок сбора, которые будут в Налоговом кодексе.

– И в какой форме компании будут отчислять этот процент?

– Пока то, что мы обсудили, – это обязательный платеж. Такой формат, как экологический платеж или как утилизационный сбор. В сущности это «окрашенные» деньги, которые попадают в бюджет Российской Федерации и направляются на конкретные цели.

– И Минфин согласился на это?

– Как раз Минфин эту идею нам и предложил.

– Глава правительства Михаил Мишустин распорядился с 1 января 2021 года сократить количество госслужащих в федеральных органах власти. Как это решение отразится на кадровой обеспеченности Росрыболовства? Регионы обеспокоены, что в результате усилится дефицит рыбинспекторов и других рядовых сотрудников теруправлений.

– Да, такое поручение есть, и мы анализируем штатную численность, чтобы принять оптимальное решение. Наша задача – сохранить инспекторский состав и эффективность при выполнении важнейшего функционала агентства. Это рыбоохрана, сохранение запасов и организация рыболовства, в том числе выдача разрешений на промысел и документов для экспортных поставок, повреждающих легальность вылова.

– В последнее время у рыбаков все чаще возникают проблемы после внесения очередных изменений в нормативную базу. Контролирующие органы трактуют их по-своему, предприятия получают штрафы и не могут вести работу, в результате ситуацию приходится разруливать в ручном режиме. Только в этом году мы видели такие примеры и на Северном бассейне – в прибрежном рыболовстве , и на Дальнем Востоке – с промыслом морского ежа. На ваш взгляд, из-за чего возникают такие коллизии и каким образом их можно избежать в будущем?

– Коллизии возникают по понятной причине. Мы пытаемся написать наше законодательство максимально лаконично. И вроде, когда пишем, все друг друга понимаем, говорим на одном языке, и мы как регулятор закладываем понятную логику. Но как в одной и той же книге читатели могут увидеть разные смыслы, так и с законами, похоже, аналогичная ситуация.

Правда, у автора книги мы не всегда можем спросить, что он хотел сказать и имел в виду, а в случае с ведомством это не только возможно, но и приветствуется. К сожалению, на практике так не происходит. И регулятора, который писал норму, новеллу, законодательную инициативу и вкладывал в нее определенный смысл, зачастую не слышат. В этом, мне кажется, основная проблема законодательства в целом. Думаю, что разъяснений, которые мы давали, было бы достаточно, чтобы таких ситуаций не допускали. Но так как разночтения продолжают жить, а двойное толкование продолжает осложнять работу рыбаков, подготовлены соответствующие поправки.

Анна ЛИМ, Эдуард КЛИМОВ, Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 22 декабря 2020 > № 3603689 Илья Шестаков

Строительство судов в России: трудно, долго, дорого. Но возможно

В сентябре Архангельский траловый флот (входит в Северо-Западный рыбопромышленный консорциум) подписал акт о приемке головного судна из четырех, заказанных на Выборгском судостроительном заводе. 86-метровый траулер-процессор «Баренцево море» стал первым крупнотоннажным рыболовным судном, построенным в России. Спустя несколько дней комиссия по отбору инвестиционных проектов подтвердила выполнение компанией всех обязательств и право на предоставление ей с 2021 года закрепленных инвестквот.

Строительство траулера, начатое в конце мая 2017 года, в итоге растянулось на три с лишним года. Каким получился этот опыт с точки зрения заказчика, насколько обоснованы претензии к качеству работы зарубежных проектантов и почему принуждение к инвестициям плохо сочетается с постоянным обновлением условий доступа к ресурсу, в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал исполнительный директор СЗРК Сергей Несветов.

– Сергей Владимирович, как проходил финальный этап от сдачи судна и до решения комиссии? Какие вопросы возникали у контролирующих инстанций? И какие ближайшие планы по использованию траулера?

– По большому счету на финальном этапе сложностей не было. Дело в том, что с Минпромторгом у нас налажено тесное взаимодействие. Мы находимся в постоянном контакте с представителями министерства, и они практически в реальном времени знают, что происходит с судном. Поэтому Минпромторг прекрасно понимал степень продвижения проекта и уровень его готовности. Заключение рабочей группы и решение комиссии просто формализовало уже свершившийся факт.

В целом хочу сказать, что это сотрудничество идет конструктивно, у нас нет претензий. Надзор со стороны министерства, на мой взгляд, избыточен, отнимает достаточно много времени на составление отчетности и у инвестора, и у верфи. Но мы к этому уже адаптировались.

После завершения всех процедур мы пока не стали перегонять судно в Мурманск. Поскольку квота на него будет выделена только на следующий год и у нас нет необходимости срочно вводить его в эксплуатацию, мы решили до конца года оставить его в Выборге. Думаю, что в январе траулер уйдет в Баренцево море на промысловые испытания: они проводятся уже после сдачи судна, потому что рыбопромысловое оборудование невозможно испытать без рыбы и вне тех районов, где обычно работает наш флот. Надеюсь, они пройдут успешно.

На самом деле мы очень хотели, чтобы первое судно было готово в июне, когда мы собирались праздновать столетие Архангельского тралового флота. Мы даже планировали привести его в Архангельск, чтобы продемонстрировать, что в год столетия флот молодеет. К сожалению, не сложилось, судостроители не успели, да и праздничные мероприятия пришлось отложить из-за пандемии. Тем не менее мы все-таки приняли траулер в текущем юбилейном году, что символично.

– Вернемся к началу строительства: на тот момент опыта работы над рыболовными судами аналогичного класса и технической сложности у наших верфей просто не было. Почему СЗРК выбрал именно проект крупнотоннажного судна? И как на это повлияли требования, установленные для судов как объектов инвестиций?

– Я бы не сказал, что эти требования имели первостепенное значение. Действительно, крупнотоннажные суда для донного промысла не строились. Размеры судов, которые сейчас работают на таких объектах, как у нас – треске, пикше и палтусе в Баренцевом и Норвежском морях, обычно в районе 50–65 метров.

Наше судно более крупное, длиной 86 метров, так что это своего рода эксперимент. Хотя сейчас, насколько я знаю, одна из исландских компаний как раз строит проект, подобный нашему, то есть налицо тенденция увеличения размеров судов для донного промысла.

Как и у любого технического решения, здесь есть и плюсы, и минусы. Более крупное судно позволяет работать в более сложных погодных условиях. У него большая автономность, меньше времени тратится на выгрузку, есть возможность разместить более технологичное и производительное оборудование, создать условия для труда и отдыха экипажа.

Но обратная сторона этой медали – это дороговизна. Дороговизна как самого проекта, так и эксплуатации судна. Правы мы были или нет, покажет практика, но я думаю, что технические решения, которые заложены в этот проект, себя оправдают.

– Какие новые технические решения используются на новом траулере?

– Прежде всего, это система плавающей частоты. Частота в бортовой электросети судна может меняться, что позволяет экономить топливо. Это до сих пор достаточно редкое техническое решение. Насколько мне известно, никто из наших российских коллег его пока не испытывал. Тем не менее мы решили, что применение этой системы на нашем проекте оправданно.

Все остальные новации – самые современные технические решения для всех основных систем судна. Это относится и к автотралу, и к рыбопоисковому оборудованию, и к фабрике, где установлена система автоматической палетировки, и к рыбомучной установке. В целом траулер получился значительно более энерговооруженным и технологически насыщенным, что должно положительным образом отразиться на его эффективности.

– Когда принималось решение вступить в программу инвестиционных квот, за какой срок планировалось окупить новый флот? И какими вы видели основные риски?

– Срок окупаемости проекта находился в пределах десяти лет, как и было предписано нормативными документами. Экономика судна и тогда, и сейчас для нас была понятна, тут секретов нет. Риски лежали в области реформаторской деятельности государства в части распределения квот, а не в экономике как таковой.

Мы абсолютно уверены, что судно будет работать и работать эффективно. А вот в чем нет никакой уверенности, так это в том, что не изменятся базовые принципы распределения квот. Причем как на рыбу, так и на краба – на все виды биоресурсов. Как нет уверенности, что тот объем квот, который у нас имеется сегодня, не уменьшится вследствие новых аукционов. Именно здесь, а не в производственной деятельности, кроются основные риски.

Практически все компании, инвестировавшие в строительство судов по программе инвестквот, в своих экономических расчетах опирались, в основном, на те «исторические» квоты, которые сегодня закреплены договорами, действующими до 2034 года. И эта часть должна оставаться неизменной, иначе инвестпроекты просто не окупятся.

– Но разве постоянные переносы сроков сдачи головного судна не повлияли на экономику проекта?

– Это повлияло на экономику в том смысле, что нам приходится содержать старые суда и вкладывать деньги в их ремонт. А чем старше судно, тем более дорогостоящим становится его содержание.

Мы платим и проценты по кредитам, которые взяли на строительство всех четырех судов. Соответственно, пока они не построены, у нас нет источника средств для возврата этих кредитов, как нет и дополнительных квот, которые позволили бы хоть немного увеличить выручку. Кроме того, мы несем затраты по обслуживанию банковских гарантий, которые мы вынуждены были выдать Федеральному агентству по рыболовству.

На самом деле объем этих затрат достаточно существенный. Поэтому нельзя сказать, что сроки не влияют на экономику. Влияют. У нас работает группа наблюдения за строительством судов, которая точно так же требует финансирования, как и сторонние организации. Все эти затраты ложатся на проект. Поэтому чем дольше строится судно, тем хуже экономика проекта. Чудес не бывает.

– В таком случае что вы думаете по поводу предложения Минпромторга резервировать за компанией квоту еще до сдачи судна в эксплуатацию и убирать банковскую гарантию, если техническая готовность судна превышает определенный процент?

– Честно говоря, мне не понятна эта логика. Я не понимаю, зачем недостроенному судну квоты. Сейчас у нас абсолютно прозрачный порядок: построил судно – получил квоты. Не построил судно – не получил квоты.

А игры с процентами готовности – это очень зыбкая почва. Никто точно не может сказать, на 79% у тебя построено судно или на 81%. Поэтому я против. Я считаю, что это абсолютно непрозрачная история, и не вижу в этом никакого смысла.

– По ходу строительства какие проблемы, с которыми столкнулся Выборгский судостроительный завод , были для вас ожидаемыми, а какие стали неожиданностью?

– Ожидаемым было отсутствие компетенций в строительстве крупнотоннажных рыболовных судов. И оно подтвердилось. Ожидаемыми были и более долгие сроки, по сравнению с обозначенными в контрактах, как, собственно, и произошло.

Но мы никак не ожидали, что в какой-то момент у завода полностью закончатся деньги и нам придется принимать участие в его финансировании. Не просто оплачивать строительство судов, а финансировать жизнедеятельность завода. Вот это было крайне неожиданным и неприятным. Эта проблема до сих пор не решена. Со стороны ОСК производятся какие-то действия, но, на наш взгляд, их явно недостаточно.

Поэтому в целом я могу охарактеризовать строительство судна в России следующим образом: трудно, долго, дорого. Но возможно.

– Гендиректор ОСК Алексей Рахманов неоднократно заявлял, что рыбаки сами виноваты в задержке строительства, поскольку выбрали иностранные проекты , и верфям приходилось разрабатывать техническую документацию чуть ли не с нуля. При постройке «Баренцева моря» тоже возникали такие трудности? Сколько времени ушло на их устранение?

– Точный срок я назвать не могу. Трудности, безусловно, возникали, но хочу сказать: если бы не было этих иностранных концепт-проектов, то наши верфи вообще бы не построили ничего хорошего. В этом плане меня сильно удивило выступление Алексея Львовича в Совете Федерации, когда он продемонстрировал весьма эмоциональный слайд с огромной пачкой документов, которая символизировала работу, проделанную российскими заводами, и парой листков с «веселыми картинками», якобы предоставленных иностранными проектантами.

Возможно, руководителя ОСК дезинформировали, потому что в нашем случае на каждое судно объем документации, поставленной иностранной проектной компанией, составлял более 250 чертежей. Конечно, эти чертежи приходилось адаптировать под требования российского регистра, и это не всегда было легко. Но все ноу-хау нашего проекта заложены именно в этом базовом комплекте чертежей, потому что за ними стоит колоссальный многолетний опыт проектирования, строительства и эксплуатации таких судов, который отсутствует и у российских проектантов, и у российских заводов. Без этого «набора картинок» наши верфи что-то бы, наверное, сумели построить, но нам хотелось получить не «что-то», а технически совершенное изделие – современное рыболовное судно, которым могли бы гордиться и завод, и рыбаки.

Могу сказать, что по ходу строительства, особенно на ранних этапах, мы постоянно сталкивались с тем, что судостроители пытались применить какие-то технические решения, которые с их точки зрения были оптимальными, но которые просто недопустимы на промысловом судне с учетом эффективности и логики его работы. Когда нет понятия о том, как будет работать то, что ты строишь, вряд ли можно рассчитывать на хороший результат.

Это не упрек российской промышленности, это констатация факта. Сегодня наши проектанты, которые уже несколько лет трудятся над адаптацией больших иностранных проектов, признаются, что начинают понимать, что это такое и как это надо делать. Года три-четыре назад этого не было и в помине. Такова реальность. Ничего стыдного здесь нет, нужно просто брать и учиться, а не обесценивать работу зарубежных коллег.

– У серийных судов таких сложностей с адаптацией проекта уже не было?

– Все равно были переделки, потому что наши траулеры строятся с определенным лагом по отношению друг к другу, и некоторые решения приходилось переделывать даже на серийных судах. Понятно, что чем дальше судно от головного, тем меньше на нем переделок – и физических, и конструкторских, в том числе переделок документации, но в той или иной степени это затронуло все суда.

– На каком этапе сейчас строительство оставшихся серийных судов и, с учетом непростого финансового положения завода, есть ли у вас примерное понимание сроков их сдачи?

– Из нашего опыта общения с заводом сложилось понимание, что любой срок не является окончательным. Мы надеемся получить второе судно в 2021 году, третье и четвертое – в 2022 году. Но эти сроки могут измениться, как изменялись все предыдущие. Сейчас степень готовности второго судна – 71%, третьего – 46%, четвертого – 37%.

– Четыре новых судна придут на смену старому флоту или дополнят его?

– Да нет, это не дополнение. Это будет именно замена нашим судам. Объем «исторических» квот, которым мы располагаем, как раз достаточен для того, чтобы на нем работать четырьмя судами. Думаю, что если не произойдет ничего экстраординарного, то все суда, которые у нас есть сегодня, будут заменены новым флотом.

– А разве прибавка в виде инвестиционных квот не обеспечит дополнительную загрузку сырьем?

– А откуда возьмется эта прибавка? Прибавка берется из тех объемов, которые сначала убавятся у всех пользователей, в том числе и у нас. Поэтому рассматривать ее как дополнительные объемы можно с большой натяжкой.

Я уже неоднократно говорил, что это не поддержка рыбаков, это поддержка судостроения. Соответственно, мы ориентировались в основном на те квоты, которые у нас есть сегодня (и, надеемся, останутся до 2034 года), а не на те, которые нам добавят, когда принимали решение о том, чтобы идти в программу инвестквот.

– Как повлияло на инвестиционные планы СЗРК решение государства изъять половину крабовых квот для продажи на аукционах? Ведь в случае с крабом-стригуном опилио вам фактически пришлось в течение трех лет дважды заплатить за один и тот же ресурс?

– С опилио вообще очень странная история. Она требует отдельного исследования. В 2016 году мы купили право ловить этот ресурс на аукционе на десять лет, а в 2019 году государство забыло о своих обязательствах и еще раз его продало. Это наглядная иллюстрация того, какие лихие сальто иногда способна выделывать управленческая мысль.

Ситуация, к сожалению, непредсказуема. Ведь тот же краб-опилио в подзоне Приморье, который был продан в 2017 году, почему-то избежал аукционов как ресурс, по которому еще не закончился срок первоначального закрепления, и это абсолютно справедливо. Аргументация разности подходов была, я бы сказал, достаточно бессодержательной.

Что касается инвестиций, очевидно, что не только программа СЗРК, а инвестиционная программа всей рыбопромышленной отрасли России составлена государством. Не бизнесом, исходя из логики его развития, стратегии и видения каждой компании, а государством.

Я до сих пор считаю, что поддержку российского судостроения можно было организовать совсем другими способами. Без перераспределения квот, без изменения логики ведения бизнеса, без фактического разрушения инвестиционного климата. Сегодня вся инвестпрограмма отрасли подстроена под требования государства, ничего другого предприятия просто не в состоянии делать.

– Хватило бы денег хотя бы выполнить то, что требуют?

– На самом деле да. Из отрасли вымываются огромные ресурсы. Аукционы это показали. Вероятно, кого-то это радует, но меня, например, нет. Мне кажется, разумные правила игры гораздо более полезны для инвестиций и в конечном счете выгодны для самого государства, чем такая добровольно-принудительная история.

– Мы видим, что со стороны Росрыболовства и не только появляются все новые инициативы по инвестиционным квотам . Что вы о них думаете? Стоит ли государству продолжать двигаться в этом направлении и к чему оно может прийти в результате?

– Уже ни для кого не секрет, что все эти предложения направлены на передел квот. Они упаковываются в обертку некой государственной политики, но за всем этим кроется только одна цель, и рождаются они в одном месте.

Мне кажется, что задача государства – устанавливать общие правила, например, такие как стратегия развития рыбохозяйственного комплекса, которая утверждена постановлением правительства. Но государство с завидной регулярностью несколько раз в год начинает обсуждать такие внезапные идеи отдельных участников рынка. Это по меньшей мере странно.

Возникает вопрос: у нас правила игры определяет государство или кто-то другой и каковы вообще цели этих реформ? Пока что декларируемые цели сильно расходятся с фактическими результатами, что можно проследить на примере крабовых аукционов. Когда они вводились, декларировался приход новых участников в отрасль, снижение стоимости продукции на внутреннем рынке, увеличение конкуренции и снижение концентрации бизнеса. А на практике получилось все наоборот – ни одного нового участника не пришло, концентрация только выросла, малый и средний бизнес потерял половину квот, а цены на внутреннем рынке не изменились. Ради чего тогда все это затевалось?

До тех пор, пока государство не определится в приоритетах и, что еще важнее, не начнет им следовать, никакого инвестиционного климата в рыбной отрасли не будет. Потому что нельзя добровольно инвестировать в ситуации, когда завтра все может развернуться на 180 градусов.

Анна ЛИМ, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. СЗФО > Рыба. Судостроение, машиностроение. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 16 декабря 2020 > № 3603652 Сергей Несветов

Зачем рыбе красота

Вне зависимости от ситуации на политической арене и в мировой экономике вопрос продовольственной безопасности общества всегда будет оставаться базовым. Своей работой в нынешнем году это доказывают и предприятия рыбной отрасли, и те, кто профессионально представляет интересы самих потребителей на рыбном рынке.

Первое знакомство с торговой компанией «Нерей», которая в этом году отметила 20 лет работы, и ее коллективом происходит прямо с порога офиса. Прозрачные стены и двери холла, переговорного зала, рабочей зоны создают ощущение открытости и погружают в атмосферу рабочего процесса – четко организованного, стремительного и творческого. Уже более предметно о том, какая идея все эти годы движет коллективом компании, а также о том, относится ли рыбная торговля к наукам, как помогает рыбаку мышление покупателя и зачем рыбе красота, мы поговорили с генеральным директором ТК «Нерей» Андреем Забугой.

– Андрей Леонидович, позволите сразу раскрыть немного внутренней информации о вашей компании? Только что завершилось рабочее совещание, и на столе перед вами осталась лежать довольно пухлая папка – это должностные инструкции для сотрудников «Нерей». Ваша сфера деятельности требует таких объемных правил и знаний?

– Как раз вчера допоздна сидели над этими документами – пересматривали, помечали важное, прорабатывали. Готовим сейчас наших сотрудников из отдела продаж к внутренней аттестации, иными словами, к экзамену на знания по всему набору внутренних положений. Аналогичную аттестацию проходят у нас и ребята из отделов логистики, транспорта, качества, аналитики… Конечно, это не школьный экзамен, мы не так к этому относимся. Эти внутренние положения – полностью наш опыт, который формировался в компании 20 лет: наши знания, навыки, стандарты. Такого больше неоткуда взять. Как неоткуда взять и готовых специалистов.

Мы уверены, что человек должен точно знать, чем занимается он сам и его коллеги. Мы понимаем, как важно все время поддерживать свой уровень, учиться новому, расширять свои знания, осознавать, что от тебя ждут в компании. Причем это важно как для опытного «старичка», так и нового сотрудника.

– Сколько времени нужно новому человеку, чтобы все это перенять?

– По-разному: от полугода до года-двух. Два года мы человека учим, взращиваем, готовим, вкладываем в него все эти знания, ожидая, что потом он улучшит результаты своей команды. К тому же от такой глубины погружения в работу человек и сам получает удовлетворение.

На самом деле, о своих сотрудниках я могу говорить, наверно, бесконечно – я им очень благодарен.

– Это же действительно фундамент компании.

– Да, так и есть, и это не просто бравада, красивые слова – в этом наш основной капитал. Потому что, допустим, историю рыбопромышленной компании можно проследить через наращивание флота, береговых мощностей, расширение районов и объектов промысла. А мы с самого начала стоим именно на командном духе, увлеченных людях. Если так подумать, все эти 20 лет мы подбираем людей – очень тщательно, т.к. именно они дают развитие компании, ее направлениям. Мы смотрим не на то, каким человек к нам приходит сегодня, а оцениваем его потенциал – каким он способен стать. Я по-настоящему горжусь нашей командой, т.к. все люди у нас самородки – уникальные, сильные, талантливые.

Поэтому я не боюсь рассказывать о компании «Нерей». Нас невозможно подделать или скопировать, так как у нас есть то, что нельзя купить, пощупать или замерить – это коллектив с годами формировавшейся внутренней атмосферой, своими традициями, правилами, манерами и уникальной культурой. «Нерей» – это такое сообщество людей, в котором важно, чтобы каждый чувствовал себя комфортно.

– А сколько сотрудников в компании?

– Сегодня уже около 70 человек – это если брать по всем направлениям, отделам. А начинали когда-то втроем.

– Хорошее количество для нового дела – в принятии решений всегда важно третье мнение. Но, как я понимаю, глубина идеи раскрывалась уже в процессе работы?

– Конечно, изначально никто не думал о покорении рынка. У нас на сайте описана краткая история появления «Нерея» – так все и было: подрядились помочь друзьям с закупкой рыбы на Дальнем Востоке. Одному, второму, третьему. Бегали, проверяли для них качество, размерный ряд рыбы, наличие документов, организовывали доставку. Просто старались делать свою работу так, чтобы потом было не стыдно.

– То есть изначально вы помогали покупателю найти подходящую продукцию, а не искали покупателя на рыбу?

– Да, и в этом мы остаемся верны себе сегодня. Но я бы сказал, что торговля – это лишь часть нашей работы, притом не основная. Процентов 70 деятельности компании приходится на оказание сервисных услуг – две трети сотрудников «Нерея» занимаются логистикой, отправками, проверками качества, изучением и анализом рынка, консультированием клиента и т.д.

– Получается, вы не просто торговая компания, а, скорее, мультисервисная площадка по продвижению дальневосточной рыбы? Серьезная миссия.

– Но так серьезно о своей задаче мы начали задумываться недавно, всего пять-семь лет назад, когда стали взрослеть и ощущать на себе ответственность еще и за рынок, и за отрасль, с которой мы работаем. Сегодня круг клиентов разросся уже до нескольких сотен компаний в России и за рубежом. Причем большинство из них – около 75% – это компании, которые занимаются переработкой рыбопродукции (от фасовки до производства кулинарных полуфабрикатов), остальные 25% – это торговые сети и компании, занимающиеся доставкой внутри своего региона, HoReCa.

В силу масштабов нашей деятельности мы оказываем некоторое влияние на объемы продаж на рыбном рынке, заслужили определенный авторитет среди потребителей и поставщиков. И, да, нас стали заботить вопросы, почему в западных регионах так мало знают о дальневосточной рыбе и предпочитают вкус аквакультурной семги и форели. Почему потребитель не задумывается, чем кормят пангасиуса и тиляпию на фермах, и не ценит пользу дикого холодноводного палтуса. По моим субъективным ощущениям, в конце 1990-х мы отправляли в Сибирь и центральные регионы страны гораздо больше камбалы, терпуга и минтая, чем сейчас.

– Наверно, определенную роль сыграли и изменения вкусовых предпочтений потребителей?

– Вообще не только в рыбе, но практически во всех сегментах рынка (в промышленном производстве, наверно, даже больше, чем в пищевом) наблюдается перенасыщение. Прилавки буквально ломятся от обилия товаров, и за каждую нишу приходится бороться. Поэтому продвижением заниматься необходимо. Потребителям важно доступно и профессионально рассказывать о неоспоримых преимуществах дальневосточной рыбы.

Другой вопрос, что, к примеру, наша сельдь более нежная и жирная, чем норвежская, а поэтому требует иного подхода в транспортировке и производстве. Ее нужно ловить, морозить, упаковывать, перевозить с особым вниманием и безусловным соблюдением температурного режима. И тогда потребитель получит ее в самом лучшем виде.

– А вы помните вашу первую сделку по рыбе? Много было проблем в плане оформления, логистики?

– Все приходилось изучать на ходу: как грузить, как вообще определять по внешнему виду, что это за рыба и какого она качества. Да и вспомните Россию 20-25 лет назад – только начало восстанавливаться то, что было подчистую развалено в 90-х, и, конечно, качество еще никого особо не заботило. Все нормы были забыты, зачастую даже размерный ряд не выдерживался, потому что просто никто это не контролировал.

– Но запрос на все это от покупателя был уже тогда?

– Конечно, все же хотели получить за свои деньги качество получше, но по факту получали то, что пришлют. Если вообще пришлют – с Дальним Востоком бывали и такие истории. И, с учетом актуальности, в этом была одна из наших основных задач: нам самим приходилось взвешивать, измерять, сортировать. Все – вплоть до таких мелочей – познавалось на личном опыте.

Сейчас, конечно, подобных отклонений стало несравнимо меньше, потому что и поставщики понимают ответственность: если что-то пойдет не так, они понесут не только репутационные, но и финансовые потери.

– Получается, бюрократия все-таки помогла упорядочить процесс?

– А по-другому это сделать не получилось бы. Конечно, чтобы поставщики отвечали за то, что они добывают и производят, должен быть обеспечен определенный контроль. Да, мы все жалуемся на систему, на постоянные нововведения контролирующих органов, но на деле намного меньше стало вопросов к качеству и легальности рыбы. Я вижу результат.

– Но все-таки у вас действует своя лаборатория: то качество, которое подтверждают госслужбы, требует перепроверки?

– Мы пропускаем через свою лабораторию абсолютно всю рыбопродукцию, которую отправляем клиентам. Это наше обязательное правило. С таким объемом существующие во Владивостоке лаборатории просто не справились бы.

Кроме того, наши требования к качеству, как и к внешнему виду продукции, гораздо выше принятых стандартов. Да и клиенты, особенно иностранные, очень любят проводить совместные экспертизы – для них это важное условие, без которого не может состояться покупка. Кстати, это лаборатория «Нерей» первой начала для российских партнеров делать красивые фотографии рыбопродукции с палитрой и шкалой, чтобы клиент имел полное представление о характеристиках рыбы, которую он приобрел.

Следующим шагом планируем сделать онлайн-инспекции совместно с технологами наших клиентов. Первые эксперименты мы уже начали проводить.

Дело в том, что на каждом производстве есть свои нюансы оценки качества сырья, на основе которых выносится решение, подходит ли им эта рыба для переработки. Сегодня, в век IT-технологий, можно все это делать онлайн, с участием самих технологов. Это экономия времени и средств для наших партнеров. А для нас – прежде всего вопрос ответственности и репутации.

Мы не продаем кота в мешке. Поэтому тщательно проверяем каждую рыбу, пропускаем через весы, линейку, смотрим органолептические показатели: плотность мяса, цвет, запах. И все это снимаем на видео, делаем фото, заносим каждый показатель в специальные протоколы, из которых формируем отчет и отправляем клиенту.

– Насколько такое глубокое исследование удорожает ваши услуги для клиента? Ведь среди них есть и крупные переработчики, и совсем маленькие фирмы, работающие на узкий локальный рынок.

– Мы не можем себе позволить закладывать подобные услуги в себестоимость товара – дескать, раз мы его проверили, он будет продаваться дороже. Цена определяется конъюнктурой рынка, с ней мы и работаем.

Конечно, все наши клиенты – профессионалы, и это нормально – искать для себя более выгодные цены и условия. Но при более-менее равных условиях именно сервис и гарантии, которые мы даем нашим партнерам, помогают им сделать выбор. Более того, постоянные клиенты настолько доверяют нам, что просто сообщают своему персональному менеджеру, какая рыба и в какие сроки им нужна, – и все, остальное уже наше дело.

– Но качество, которое вы показываете клиенту, важно еще и сохранить при транспортировке, а с Дальнего Востока путь не близкий. Обеспечивать температурный режим в пути вы взялись самостоятельно – приобрели собственный автопарк.

– Как говорят, если хочешь сделать что-то хорошо, делай это сам. Тем более это облегчает работу со сборными, ассортиментными, грузами. Отправлять по отдельности заказы на 5-10-20 тонн для разных клиентов было бы очень дорого.

К тому же эта техника полностью отвечает нашим высоким стандартам. Мы сейчас получили первую партию из пятнадцати абсолютно новых машин с современными холодильными установками, оснащенными датчиками. Они позволят нам в режиме онлайн отслеживать температуру внутри рефрижератора на всем пути. Так что будем устанавливать для себя новый стандарт – минус 22.

– Но развивать перевозки как отдельное самостоятельное направление вы не планируете?

– Мы остаемся в рамках своего основного бизнеса: по-прежнему первостепенная задача для нас – обеспечение рыбой клиентов. Просто таким образом мы повышаем уровень сервиса для заказчиков.

– Мы не затронули еще одно направление в структуре компании «Нерей» – это ваш аналитический отдел, который как раз и следит за полной картиной происходящего на рынке и в отрасли. Удается сейчас давать какие-то ориентиры для ваших клиентов?

– Мы никогда не делали прогнозов – мы всегда четко докладываем по текущей ситуации, это продолжаем делать и сейчас. В принципе каждый, кто глубоко погружен в отрасль, знает, где взять свежие данные по актуальному для себя вопросу. Но поток информации все равно очень большой, а обработка всего массива, понимание тенденций и следствий требуют отдельного внимания и времени. Для нас это неотъемлемая часть ежедневной работы. Мы имеем возможность отслеживать полную картину, сравнивать, делать свои выводы, принимать на основе анализа решения, строить стратегию. И, конечно, делимся этим со своими клиентами, чтобы им было легче ориентироваться и принимать самостоятельные решения.

– А как вы оцениваете перспективу биржевой торговли рыбопродукцией? Основная цель, которую заявляют сами власти, – легализовать потоки, убрать посредников, повысить конкуренцию, облегчить взаимодействие игрокам рынка. Если представить, что завтра всю рыбу направят на биржу и аукционы, как вы будете с этим работать?

– Я даже не знаю, как прокомментировать… На самом деле у нас был опыт участия в подобном эксперименте. Но давайте называть вещи своими именами: мы не просто торгуем рыбой, мы оказываем услуги. Рыба, с одной стороны, биржевой товар, но с другой... На этом рынке столько нюансов! Это вам не слиток золота или баррель нефти купить. Взять даже наши протоколы по исследованию лосося для клиентов: предприятия работают в одном районе, но на разных участках, а по факту добывают совершенно разную рыбу – по размерам, плотности мяса. Все это разная цена. На это может влиять масса факторов, бывает, что это даже не зависит от самого изготовителя. И всю эту информацию надо донести клиенту, ведь он вкладывает свои деньги, для него важно в первую очередь качество. Плюс есть риски по срокам доставки, температуре – их мы тоже берем на себя.

В то же время есть определенные виды рыбопродукции, которые изначально уходят на аукционы, – та же икра минтая. Поэтому нельзя сказать, что на 100% я категорически против биржевой торговли. Но все равно рыбный рынок ориентирован на конечного потребителя. Здесь люди вкладывают большие средства в совершенствование своего производства, технологий, создание положительного имиджа, и, конечно, им важно показать все это покупателю. Потребитель должен сразу понимать, чем обусловлена такая цена на продукцию, в чем разница в сравнении с другим, казалось бы, таким же лососем. Здесь в некоторой степени и мы помогаем изготовителям продвигать их имя на рынке, создавать и поддерживать авторитет.

– А обезличивание обнуляет все вложения, понятно…

– Речь, наверно, больше идет о попытке за счет биржи убрать лишних игроков, сократить цепочку перепродаж. Но на рынке этот отсев происходит естественным образом – конкурентная борьба. Да, какие-то крупные переработчики продолжат покупать напрямую у поставщиков, но рынок состоит из самых разных потребителей, и полностью оставлять их без торговых компаний – это значит ликвидировать рынок.

У поставщиков все равно будут свои задачи, у покупателей – свои. В этом я вижу нашу задачу – связать эти два мира и организовать между ними полноценное взаимодействие. В чем смысл стратегии компании «Нерей»? Мы стремимся работать с конечным потребителем и обеспечиваем полную логистику и контроль для всех тех, кому действительно важно качество дальневосточной рыбы, но самостоятельно решить все сопутствующие вопросы с ее выбором и доставкой в свой регион они не могут.

Мы и с зарубежными клиентами стараемся работать так, чтобы первичная обработка рыбы происходила здесь, на российском Дальнем Востоке, а уже отсюда она вывозилась в виде полуфабрикатов или, как минимум, качественно очищенная и подготовленная к дальнейшей, более глубокой переработке.

– Чувствуется, что вы работаете с ответственностью и за свой регион. Вы родились здесь, у моря?

– Вовсе нет, но любовь к этой стихии действительно с детства. Когда-то родители взяли с собой на Черное море, и оно меня сразу и по-настоящему покорило. Парусники клеил, грезил морскими странствиями, уже тогда видел себя моряком. После школы выбрал военно-морское образование, и военрук отправил меня учиться во Владивосток, в Тихоокеанское высшее военно-морское училище имени С.О. Макарова. Но карьеры военного тогда, в перестроечное время, так и не получилось. Однако и с морем все равно не расстался. К тому же полюбил город, полюбил Дальний Восток.

– Действительно, когда общаешься с руководителями рыбопромышленных компаний, особенно на Камчатке, Сахалине, узнаешь много историй, когда на Дальний Восток человека закинула судьба либо во время армейской службы, либо учебы. И потом люди уже делали осознанный выбор связать свою жизнь с морем – видели здесь для себя перспективы, и не только коммерческие.

– Именно так и вышло. Мне тоже, наверно, повезло, что не было обременения наследством. По факту вся сознательная жизнь, взросление и рост оказались связаны с компанией «Нерей», которую создавали сами. Вместе с ней продолжаю набираться опыта сегодня, делать определенные шаги. С другой стороны, в жизни всегда чувствовалась решающая роль неслучайных людей. Тот же военрук в школе, который направил сюда, или командир роты, который разглядел в оболтусе-мальчишке потенциал и оставил учиться, дав шанс исправиться (в итоге отучился на золотую медаль, а ведь был период, когда вставал вопрос даже об исключении из комсомола). Всего-то нужно было – одно решение человека, чья-то поддержка, чтобы кто-то поверил в тебя.

– Такое испытание характером.

– Возможно. Но это тоже своего рода закалка, проверка, похожая на ту, которую дает море. Я навсегда запомнил, как курсантом вышел в первый раз на «Палладе»: сразу же попали в сильный шторм, пришлось наравне со взрослыми лезть на мачту, сражаться с ветром и парусами. Это был один из поворотных моментов в жизни, я тогда кое-что понял. Но любовь к морю не отбило, наоборот.

– Сегодня это переросло в увлечение парусным спортом?

– Да, очень красивый спорт, мне он безумно нравится. Это же и особый круг общения, друзья. К сожалению, времени пока не хватает, чтобы заниматься этим более профессионально. Но есть мечта сделать для своей компании спортивную яхту, собрать из сотрудников «Нерея» команду. В том, что уверенности, боевого духа и таланта им хватит, даже не сомневаюсь – я в своих людях уверен.

Наталья СЫЧЁВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 11 декабря 2020 > № 3593456 Андрей Забуга

Коронавирус скорректировал планы рыбаков

В этом году минтаевая путина, одна из важнейших для российских рыбаков, прошла в новых условиях из-за пандемии COVID-19. Карантинные меры, введенные Россией и странами-импортерами нашей продукции, сказались на уловах, на отлаженной годами логистике и значительно увеличили затраты предприятий. Однако рыбопромышленники не только сумели адаптироваться к новым условиям, но и достичь рекордных показателей вылова, отмечает президент Ассоциации добытчиков минтая Алексей Буглак. В интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» глава АДМ рассказал не только о ходе путины и ситуации на мировом рынке минтая, но и о природоохранных и законодательных инициативах ассоциации.

– Алексей Витальевич, как проходит минтаевая путина? Сколько уже добыто, сколько планируется взять в этом году? Отличаются ли нынешние сезоны «А» и «Б» от предыдущих погодой, ледовой обстановкой?

– За без малого 11 месяцев (интервью давалось в ноябре – прим. ред.) добыто 1,65 млн тонн, что соответствует результату за аналогичный период 2019 года. Темпы освоения общего допустимого улова уступают прошлогоднему уровню – 86% против 91%.

Рекордным стал сезон «А» самой масштабной путины нашей страны – охотоморской минтаевой экспедиции (ОМЭ). За первые 100 дней промысла суммарный вылов минтая достиг почти 1 млн тонн, из которого 914 тыс. тонн освоено добывающим флотом непосредственно в Охотском море. Отмечу, что там работали 127 судов – меньше, чем обычно. Однако эффективность промысла существенно увеличилась. По сравнению с уровнем прошлого года на 22% выросли уловы на траление и на 23% – на судосутки.

Благодаря хорошей промысловой обстановке удачно стартовала рыбалка в Беринговом море. В июне-июле уловы на судосутки крупнотоннажных судов превышали 120 тонн, в уловах преобладала крупная рыба, доля молоди была незначительная. К сожалению, часть флота пропустила наиболее благоприятный период из-за карантинных мероприятий. С августа динамика промысла ожидаемо пошла на спад, суточные уловы снизились до 60 тонн, в тралах стало больше рыбы непромыслового размера. В результате, по состоянию на конец ноября, вылов в Западно-Беринговоморской зоне на 15% меньше прошлогоднего уровня.

Хотя это отставание уже наверстали в других районах. Сейчас часть добывающего флота постепенно переходит на промысел в Охотское море, где будет доосваивать остаток квоты.

– Насколько осложнила путину ситуация с коронавирусом? Сильно ли сказались карантинные ограничения на уловах и затратах?

– Как вы помните, в конце февраля – начале марта в связи с пандемией COVID-19 были введены специальные меры по ветеринарно-санитарному и эпидемиологическому контролю. Для их выполнения пришлось вносить коррективы в отлаженную логистику экспедиции.

Был введен 14-дневный карантин для транспортных судов, следующих из иностранных портов в район промысла. Конечно, решение было трудным и, главное, неожиданным, особенно учитывая тонкую настройку совместной работы добывающего и транспортного флотов в период ОМЭ. Но всем было понятно, чем обусловлены такие меры. Флот адаптировался, несмотря на вынужденные расходы. В этом плане охотоморская путина прошла более-менее, но вторая часть года оказалась посложнее. Во-первых, как я уже сказал, были задержки с выходом добывающих судов в Берингово море, в том числе связанные с обсервацией экипажей. На некоторых судах фиксировались случаи заражения членов команды, несколько единиц флота были вынуждены полностью менять экипаж и дополнительно «отстаиваться в карантине».

Считаю, что небольшое проседание по вылову в середине года – это как раз следствие пандемии и мер по борьбе с ней.

Второй момент, еще более сложный и масштабный, наиболее ощутимый по последствиям, – это проблемы в Китае. В начале года был период затишья в КНР, связанный с празднованием китайского Нового года, который совпал с началом эпидемии в Китае. Около месяца китайские рыбозаводы не работали. Несколько недель понадобилось перерабатывающему сектору, чтобы войти в относительно нормальный режим работы.

Затем ситуация с коронавирусом в мире стала ухудшаться. Китай довольно быстро оправился, но пришла вторая волна – с рынков потребления Европы и Америки. В результате локдауна – закрытия, по сути, всей экономики – очень резко сократился спрос на филе минтая повторной заморозки: по некоторым данным, на 40%. И, конечно, это привело к падению цен на сырье, снижение мы наблюдаем фактически весь год. Признаки улучшения есть, но все равно ситуация остается напряженной и сложной.

Третья проблема связана с доставкой и выгрузкой рыбной продукции в портах Китая. В КНР введены очень жесткие меры в отношении прибывающих на разгрузку судов: массово тестируются члены экипажей, на наличие следов коронавирусной инфекции проверяется упаковка рыбопродукции. Уже приостановлены поставки с нескольких российских предприятий. Некоторым транспортам запрещена разгрузка на территории Китая, потому что якобы ранее на этих судах была ввезена рыбопродукция, зараженная коронавирусом.

Порт Циндао сейчас полностью закрыт для рыбы. Вся работа пока идет через Далянь, там фиксируются трудности с приемкой и выгрузкой транспортного флота. Пока объем поставок не такой большой, учитывая, что промысловый сезон фактически завершен. Но ситуация весьма сложная, мы с тревогой смотрим на ее развитие – что будет в следующем году в разгар путины?..

– В сентябре АДМ приняла декларацию о противодействии распространению коронавируса. Ее положения соблюдаются на практике, меры работают?

– Да, ассоциация действительно приняла такую декларацию на общем собрании. В ее основе лежат нормативные документы и рекомендации различных органов и ведомств, в том числе иностранных, по противодействию распространению COVID-19 в отношении членов экипажей, судов, рыбопродукции. Предприятия соблюдают все предписанные меры и даже самостоятельно вводят дополнительные, но, тем не менее, несколько случаев заражения были зафиксированы.

У нас есть договоренность с Россельхознадзором: члены АДМ в числе первых откликнулись на апробирование системы тестирования тароупаковки рыбопродукции на наличие следов коронавирусной инфекции. Эта работа ведется с октября.

– Вы обратили внимание на проблемы с экспортом. Означает ли это, что увеличились поставки на внутренний рынок?

– Нельзя сказать, что проблемы с экспортом вынудили рыбаков переориентироваться на внутренний рынок. Обеспечение продовольственной безопасности и бесперебойных поставок продукции на российский рынок – главная задача всей отрасли. Мы видим рост потребительского интереса к продукции из минтая, это позволяет предприятиям наращивать объем поставок.

За первые полгода на внутренний рынок было поставлено 120 тыс. тонн различной продукции из минтая – мороженой рыбы, филе и фарша. Такой же объем поступил на внутренний рынок за весь прошлый год. Никаких проблем с насыщением внутреннего рынка нет.

Вместе с ростом поставок мы наблюдали значительное снижение цен на минтай на внутреннем рынке. Понятно, что одна из причин – резкое увеличение предложения. Я думаю, российские рыбопромышленники отнеслись к ситуации с пониманием, особенно с учетом того, что сейчас происходит в экономике и на потребительском рынке.

Но вместе с тем для нас важно, чтобы снижение оптовой цены дошло до розницы и его почувствовал потребитель. Потому что есть опасения, что вся маржа, весь этот сверхдоход, который образуется за счет ценового давления, осядет у посредников и в ретейле, а потребитель не заметит снижения цены.

– Как проходит процесс MSC-сертификации тралового промысла минтая в Западно-Беринговоморской зоне? Уже можно говорить о сроках?

– Процесс идет в соответствии с утвержденным графиком. Мы сейчас вышли на полную сертификацию, этому предшествовала масштабная подготовительная работа. Совместно с рыбохозяйственными институтами запущена программа научных наблюдателей. Кроме того, с привлечением специалистов Дальневосточного отделения РАН выполнена серия морских исследований для оценки влияния тралового лова минтая на птиц и млекопитающих в промрайоне. При подготовке мы постарались учесть все сложности, с которыми столкнулись во время сертификации промысла в Охотском море.

На начало декабря намечен пятидневный сертификационный аудит, в ходе которого международные эксперты будут проверять наш промысел. Запланирована серия консультаций с учеными и стейкхолдерами. MSC-сертификация – это довольно сложный процесс, многофакторный, тем более когда речь идет о таком масштабном и трудном промысле, как добыча наваринского минтая в Западно-Беринговоморской зоне. Ожидаем и противодействия со стороны американских минтайщиков. Поэтому, что касается сроков, мы очень осторожно думаем о 2021 годе.

– В продолжение экологической темы: сейчас ученые по заказу ассоциации разрабатывают селективную решетку для пелагического трала, которая будет отсеивать молодь. На каком этапе уже работы, когда планируется провести испытания?

– Этим проектом занимается Полярный филиал ВНИРО в Мурманске. В начале ноября коллеги закончили испытание двух моделей сортирующих систем. Работы были проведены на Белом море с использованием маломерного научного судна. Тестировались два типа решетки – мягкая и полужесткая конструкции, оценивались их селективные способности при имитации прохождения через систему средних и больших уловов.

Сейчас ученые приступили ко второму этапу – проработке технологии изготовления полномасштабных гибких решеток селективной системы. Надеемся, что удастся провести вторую серию тестирований в море и испытания в гидроканале. Планируется завершить все это в следующем году и перенести дальнейшую работу на Дальневосточный бассейн.

– Эти разработки носят сугубо практический характер, например, для получения MSC-сертификата, или ассоциация в принципе прислушивается к мнению экологов?

– Эта работа не связана исключительно с целями и задачами экологической сертификации (напомню, что промысел в Охотском море давно и успешно сертифицирован). Скорее, это часть более системного и долгосрочного подхода к освоению ресурса. Ведь мы прекрасно понимаем, что молодь в уловах всегда была и будет. И самое интересное – чем здоровее запас, чем лучше он себя чувствует, тем больше молоди появляется. Правила рыболовства не запрещают эту молодь ловить и перерабатывать, но есть определенные ограничения – допустимый процент прилова.

К тому же размерный состав уловов – одно из главных препятствий для увеличения выпуска минтаевого филе морской заморозки: выход филе из мелкой рыбы меньше. В этом году филе первой заморозки было, пожалуй, единственным сегментом на минтаевом рынке, который не просел из-за коронавируса. Однако предприятия не смогли существенно нарастить объемы выпуска этой продукции именно потому, что размерный состав не позволил этого сделать. Поэтому у задачи по снижению прилова молоди есть не только природоохранные цели, но и производственная и экономическая мотивация.

Кроме того, мы прекрасно понимаем, что вопрос перехода к прямому методу учета улова в перспективе придет к своему логическому завершению. Соответствующие технические решения разрабатываются, к этому тоже надо готовиться.

– Какие еще экологические улучшения на промысле ввела и вводит АДМ?

– При поддержке Росрыболовства и дальневосточных филиалов ВНИРО ассоциация расширяет программу научных наблюдателей. В прошлом году принято решение о распространении программы на новые районы – Восточный Сахалин, Берингово море. В 2020 году впервые за долгое время был организован качественный мониторинг тралового промысла восточнокамчатского минтая в районе Северных Курил и в Петропавловско-Командорской подзоне.

– Отраслевая наука предложила установить ОДУ для минтая Чукотского моря – 100 тыс. тонн. Видят ли предприятия перспективы за этим районом промысла?

– Первоначально наука говорила о 100 тыс. тонн минтая, впоследствии общий допустимый улов на 2020 год был установлен в объеме 68 тыс. тонн. На 2021 год утвержден ОДУ в 37,2 тыс. тонн.

Я бы отметил два момента относительно перспектив промысла в этом новом районе. Во-первых, неопределенность с долгосрочной динамикой запаса, если исходить из того, что это часть восточноберинговоморской популяции, которая пришла в Чукотское море из-за повышения температуры воды в Беринговом море. Неизвестно, как долго такая ситуация будет сохраняться и что будет, когда температурный фон вернется к среднемноголетним значениям и восстановится холодное пятно в Беринговом проливе. Не ясна и популяционная структура этого запаса, непонятны последствия промысла для хрупкой арктической экосистемы.

Во-вторых, у предприятий отсутствует опыт работы в Чукотском море. Чем и как облавливать запас? Научные съемки показывают, что основная биомасса этого минтая обитает в районах с глубинами 50–60 метров. Такие глубины непригодны для пелагических тралов и крупнотоннажного флота, то есть нужно использовать среднетоннажный флот, в идеале – снюрреводы. Район отдаленный, сезон короткий – 45–60 дней, не более. Экспедиция потребует организации снабжения, бункеровки, транспортов.

Нужно тестировать промысел. Но по закону нельзя организовать рыбалку в режиме возможного вылова, существующие правила для нового объекта требуют распределения ОДУ через аукцион. А как определить справедливую цену этого ресурса с учетом вышеназванных факторов? Поэтому для многих предприятий экономика добычи минтая в Чукотском море еще непонятна.

В нынешнем году ТИНРО проводил съемки в районе, наука обращалась к рыбохозяйственным предприятиям с тем, чтобы организовать совместную научно-промысловую экспедицию. Пока, по моей информации, никто из компаний не откликнулся на это предложение.

– Как обстоят дела с внесением в законодательство изменений, позволяющих перегружать рыбопродукцию в «районах укрытия» в 12-мильной зоне? Есть ли подвижки?

– Новой информации о внесении изменений в закон «О государственной границе» нет. С января 2019 года суда потеряли возможность осуществлять перегрузы при работе с «закрытой границей» в территориальном море при неблагоприятных погодных условиях. Мы на эту проблему обращали внимание регулятора и других ведомств, в том числе тех, кто отвечает за контроль, и на ДВНПС об этом говорили, и на других площадках, тема поднималась в Госдуме, в Совете Федерации. К сожалению, пока вопрос остается открытым.

По нашим оценкам, в прошлом году финансовые потери предприятий от простоев, вызванных этой проблемой, составили более 500 млн рублей – только на промысле минтая в Охотском море! Если посчитать суммарно по другим районам плюс по добыче сельди и остальных видов, я думаю, что финансовые потери с легкостью перевалят за миллиард рублей.

Есть позиция одного из ведомств против принятия поправок.

– Какие еще актуальные законодательные проблемы для добытчиков минтая вы бы отметили?

– Я бы обратил внимание на один проект постановления правительства – «О внесении изменений в постановление правительства РФ от 22 октября 2008 г. № 775». В этих поправках пытаются увязать таможенное оформление рыбопромысловых судов в России и получение разрешения на вылов. Тема не новая, она появилась в конце прошлого года и сейчас получила второй шанс на развитие. В октябре на встрече с руководителем Росрыболовства Ильей Шестаковым во Владивостоке мы озвучили беспокойство по реализации этого документа. Причем его логика и задачи понятны, но при этом есть много рисков.

Законодатель предлагает привязать выдачу разрешений на вылов к таможенному оформлению судоремонта. Это довольно сложная ситуация: во-первых, отсутствует четкая и понятная процедура таможенного оформления судоремонтных работ. А что делать в случае, если это «незаходное» судно, которое реально работало и декларировало в режиме «закрытой границы», и у него накопленный ремонт за несколько лет, например? Как будет таможенный орган в этом плане работать, тоже непонятно.

Все это потенциально создает риски простоев флота в ожидании завершения таможенных процедур. Только после отмашки от таможенных органов судовладелец сможет обращаться в территориальное управление Росрыболовства за выдачей разрешения на вылов. Что будет, если судовладелец по каким-то причинам не согласится с той таможенной стоимостью, в которую оценивает ремонт таможенный орган? Мы обратили внимание Ильи Васильевича на эту проблему, попросили учесть ее – ввести какой-то временной разрыв либо предусмотреть механизм, нивелирующий риски простоя.

Алексей СЕРЕДА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 8 декабря 2020 > № 3583970 Алексей Буглак

С новыми объемами квот справляемся

Группа компаний «Русский краб» в этом году вышла на новый этап после аукциона 2019 года. Теперь от торгов участники группы перешли к освоению приобретенных квот. Также стартовало строительство флота в рамках взятых инвестиционных обязательств. Как идут эти процессы, в интервью Fishnews рассказал генеральный директор «Русского краба» Александр Сапожников.

УЛОВЫ И ПОСТАВКИ

– Завершается год – из-за пандемии работать пришлось в нестандартных условиях. В то же время компании группы приступили к освоению квот, приобретенных в результате аукциона 2019 года. Расскажите, пожалуйста, какова ситуация с объемами добычи?

– В общем и целом в течение года ситуация с уловами складывалась достаточно благоприятно. Уже к середине ноября мы освоили 98% из наших 13,1 тыс. тонн квот.

В 2018-2019 годах у нас было всего 2,5 тыс. тонн квот, и когда мы на прошлой выставке в Циндао общались с партнерами и покупателями, мало кто действительно верил, что мы справимся с пятикратным увеличением квот.

Опыта для освоения таких объемов у нас не было, но у нас есть хорошая команда. Мы быстро сориентировались в новых условиях, объединили усилия специалистов и руководителей всех подразделений. При необходимости корректируем расстановку флота, привлекаем суда на совместное освоение квот. Одним словом, постоянно держим руку на пульсе, и как показали результаты года, принимаем правильные решения.

Не обошелся год и без сложных моментов. Один из них – ситуация с промыслом синего краба в подзоне Приморье. Средний суточный вылов составляет примерно 100 кг, тогда как минимальный суточный вылов на судно, согласно приказу Минсельхоза, к югу от мыса Золотой должен составлять 650 кг. В этом году на добыче синего краба у нас постоянно работало 3-4 судна со среднесуточным выловом от 40 до 100 кг, а при таких показателях это убыточный промысел. Существует риск, что если в этом году мы не освоим квоту синего краба на 70%, то лишимся ее, хотя в 2017 году заплатили за нее серьезные средства – миллиард рублей. Всего три года назад Федеральное агентство по рыболовству и научные институты давали рыбакам оптимистичные прогнозы, но состояние запаса в Приморской подзоне оказалось иным.

Также потребовалось нарабатывать опыт на промысле равношипого краба в Северо-Курильской зоне. В этом промысловом районе сильные разнонаправленные течения, сложный рельеф дна. Там нужны особые орудия лова и знания, как работать. Мы учились и, думаю, в следующем году с задачей по освоению этого объекта справимся.

Конечно, большой вопрос вызывает добыча камчатского краба в Камчатско-Курильской подзоне. Вмененный минимальный суточный вылов на судно составляет 4 тонны, однако реальные уловы не превышают 2 тонн. Приходится переносить квоты, постоянно передислоцировать флот – это абсолютно лишние расходы и сложности.

Понятно, что раньше минимальные суточные объемы помогали бороться с браконьерством. Приказ Минсельхоза с этой целью был принят в 2013 году. Но за семь лет много чего поменялось. И наверное, Федеральному агентству по рыболовству, науке нужно подумать, как быть с установленными нормативами по вылову камчатского краба в Камчатско-Курильской подзоне.

Скопления камчатского краба в этой подзоне слабые, чтобы не убить популяцию, необходимо уменьшать ОДУ. Частично такое уменьшение может быть компенсировано некоторым ростом ОДУ в Западно-Камчатской подзоне, но не полностью. Что абсолютно точно необходимо сделать – пересматривать неактуальный норматив по минимальному суточному вылову.

Нам, как ответственным рыбаками и как компании, проинвестировавшей в приобретение квот 38 млрд рублей, особенно важно заботиться об устойчивости промысла и стабильности запаса водных биоресурсов.

Мы вышли на объявленные государством аукционы, заплатили большие деньги – свыше 570 млн долларов. Строим 10 новых современных судов под инвестиционные квоты. Это еще 220 млн долларов. За квоты мы заплатили сполна, поэтому хотели бы иметь возможность участвовать в принятии решений о том, как сделать их законное освоение максимально эффективным и без необоснованных затрат.

– Среди ваших объемов основу составляет камчатский краб или все-таки стригун опилио?

– У нас диверсифицированный портфель квот – как по видам крабов, так и по промысловым подзонам. В общем объеме на опилио приходится более половины квот компании. В Приморской подзоне наша квота составляет порядка 2,4 тыс. тонн, в Северо-Охотоморской – около 4,8 тыс. тонн. Камчатского краба у нас около 3,4 тыс. тонн. Затем идет синий краб – порядка 1,8 тыс. тонн. «Королевские» виды краба, безусловно, более прибыльные, чем опилио. В общем, есть что ловить, есть понимание, куда и как двигаться дальше, над чем работать. Но хотелось бы, чтобы проблемы одного из крупнейших российских добытчиков краба не были только его проблемами, хотелось бы искать их решение в рабочем режиме совместно с представителями научного сообщества, с Росрыболовством, получать оперативную реакцию на наши запросы.

Хочу еще раз подчеркнуть: мы хотим участвовать в аукционах, готовы увеличивать вылов и поставки крабовой продукции на экспорт, строить новые суда, обновлять флот, вносить свой вклад в наполнение госбюджета. Нам бы хотелось, чтобы это поощрялось, чтобы государственные органы видели в лице ответственных крабодобытчиков полноправных партнеров по решению задач, стоящих перед рыбохозяйственной отраслью.

– Вы вступили в Ассоциацию добытчиков краба Дальнего Востока – это тоже возможность для диалога с властью, с наукой.

– Да. Ассоциация как некоммерческая организация позволяет предприятиям, работающим на крабовом промысле, обращаться в органы власти. Но это не панацея. Мы можем написать десятки писем и не получить на них ответа. А нам бы хотелось, чтобы эти ответы были.

Ассоциация поддерживает необходимость решения тех проблем, о которых я говорил. От нее также были направлены обращения в профильные ведомства. Наша группа компаний подготовила ряд проектов, которые ассоциация рассмотрела, дополнила и которые были приняты за основу при подготовке этих обращений. ГК «Русский краб» – активный член ассоциации. Мы позитивно оцениваем возможность работы в составе этого объединения и считаем, что это хорошая площадка для выражения своей позиции по важным для отрасли вопросам.

– Вернемся к рынкам. Понятно, что год был непростой: об этом говорят не только добытчики краба, но и те, кто занимается промыслом других биоресурсов. Как себя чувствует на внешнем рынке российский краб, наблюдается ли динамика ситуации?

– Мы начали год с большими надеждами и начали его блестяще. Первыми вышли на лов синего краба, начали осуществлять поставки в Китай. Но в 20-х числах февраля ударила пандемия и, конечно, брешь в борту пробила серьезную. Цены упали, мы не смогли ничего продать в КНР, а корейские покупатели поставили российских экспортеров в позу защищающегося: хотим – берем, хотим – нет, а если берем, то только на наших, корейских, условиях, и не иначе. В феврале и марте мы, конечно, почувствовали, что такое стагнирующие рынки.

Однако был проведен мониторинг импортеров, и «Русский краб» вышел в Америку с готовой продукцией. Это был первый опыт. Начинали с одной компании, но буквально за четыре-пять месяцев партнеров, желающих с нами сотрудничать, стало больше десяти. И отзывы о нашей продукции хорошие.

Подписали серьезные, длинные контракты с ведущими импортерами краба. У нас проблем со сбытом готовой продукции нет вообще. А сейчас оживились и японские покупатели, что подняло американские цены еще выше.

С живым крабом проблемы были. Примерно до мая мы находились в нервном состоянии. Цена на опилио падала до 12 долларов за килограмм. Но с сентября благодаря резкому росту китайского спроса рынок стабилизировался. Мы также первыми из всех компаний на бассейне подписали с партнерами из КНР сезонный контракт на поставку живого камчатского краба. В связи с увеличением потребности даже удалось повысить его первоначальную цену на 15%.

Поэтому сейчас мы продали все – и варено-мороженую продукцию, и живого краба, за нашей продукцией стоит очередь. Оптимистично смотрим на завершение года – по вылову, по выручке, по прибыли.

К тому же выполнили другую важную задачу – создали хороший коллектив.

Когда по результатам аукциона стало понятно, что у нас в 2020 году будет около 13 тыс. тонн квот, мы сразу приступили к поиску новых, в большинстве своем молодых сотрудников и за полгода создали во Владивостоке 100 новых рабочих мест. С достойными заработными платами. С удовольствием принимаем в свой коллектив молодежь. Обучаем ее, относимся к ней бережно, но строго, потому что хочется передать дело в такие руки, в которых ты уверен.

Были успешно проведены мероприятия по увеличению собственного флота с 6 до 19 судов. Это тоже новые рабочие места.

Для переоборудования в краболовы покупали относительно свежие суда, которым не более 20 лет. Для действующего флота краболовной отрасли такой возраст судов пока принято считать средним.

Разработали собственные проекты судовых цехов по переработке краба, капитально отремонтировали все судовые системы, включая главные двигатели. Все краболовы успешно, без аварий и остановок, отработали весь прошедший год.

Думаю, что 2020 год получился удачным потому, что в предыдущем году мы работали не покладая рук на всех фронтах и всем коллективом, сумели заложить фундамент новой большой компании, нового лидера отрасли.

Сейчас строительство компании продолжается, поставлены и реализуются задачи по автоматизации процессов и обработке информации, цифровизации, управлению рисками, контролю за качеством продукции, многое предстоит еще сделать. Одна из серьезных задач – войти в число лучших работодателей Дальнего Востока и России, это задача на 2021-2022 годы.

БОРЬБА С БАРЬЕРАМИ

– Летом вступил в силу административный регламент Росприроднадзора , сильно взволновавший всех, кто занимается поставками живых морепродуктов, в том числе и тех, кто работает с живым крабом . Говорят: зачем нужно было менять прежнюю схему оформления, требовать документ о фактическом вылове. И в то же время – что нужно отменять лицензию Минпромторга на экспорт живых морепродуктов. Какая у вас точка зрения: достаточно ли изменить регламент Росприроднадзора и работать по прежней схеме или надо уйти от лицензирования в принципе?

– Чтобы понять, нужно или нет, необходимо посмотреть, какова цель всех этих дополнительных ограничений. Среди стран Евразийского экономического союза никто, кроме России, краба не добывает, и лицензирование поставок живого краба явно избыточно. Между тем оно приводит к дополнительным временным тратам, как следствие – ухудшению качества живой продукции, падению экспортной цены и снижению доходов государства. Для чего и кем это делается? Кто анализирует необходимость и последствия? Чиновники прячутся за евразийскими нормами. Но они должны заботиться об интересах государства, а не о том, чтобы у них стало больше контрольных функций, не приносящих пользы стране.

С моей точки зрения, экспортная лицензия при поставках живого краба абсолютно не нужна и вредна. Как минимум, оформление такого документа должно стать необременительным и бесплатным – это абсолютно точно. Особенно с учетом того, что сейчас множество госорганов контролирует вылов, продажу, таможенное оформление краба. Это ФСБ, ФНС России, ФТС, Росрыболовство.

– Еще один достаточно больной для поставщиков вопрос – работа пункта пропуска «Краскино» в Приморском крае. Как оценивают эту проблему в группе компаний «Русский краб»? Минтранс ранее сообщил , что идет модернизация пограничного перехода, изменен график его работы.

– Начнем с того, что проблемы пограничного пункта «Краскино» были обнажены с нашей подачи: «Русский краб» подготовил в Минтранс и в другие органы обращения о том, что работа пограничного перехода не выдерживает никакой критики. Состояние нашего пункта пропуска резко контрастирует с тем, что мы видим на китайской стороне. Естественно, что существующая «доисторическая» инфраструктура пункта пропуска из-за огромных очередей и длительных простоев приводит к гибели краба, тормозит работу с Китаем. При более быстром переходе через границу мы могли бы продавать больше качественной продукции по более высокой экспортной цене, что выгодно для нашего государства.

Ремонт «Краскино» начался после длительной переписки. На текущий момент работы там далеки от завершения. Сроки ввода объекта в эксплуатацию переносились, и когда он вступит в строй – непонятно. Мало того, сейчас начнется новый сезон: пойдут поставки краба-стригуна опилио, синего краба, начнется китайский Новый год – пункт пропуска опять парализует торговлю с Китаем. Вот где должна находиться точка приложения сил для государственных людей!

С «Краскино» проблема большая. И не только с ним – другие пункты пропуска также не отвечают современным требованиям перевозки краба.

– А через какие пограничные переходы вы осуществляете поставки?

– В основном через «Краскино», но работаем также и через «Полтавку».

– Система электронной очереди, которую ввели власти Приморья , хоть чуть-чуть снижает градус проблемы?

– Это одна из мер наведения порядка: люди более или менее понимают сроки, когда машины пройдут через границу, появляется временной ориентир для китайских покупателей. Но это административная мера, ее введение пропускную способность пункта не увеличивает.

– Вы уже коснулись темы минимальных суточных объемов вылова крабов на судно. Есть точка зрения, что можно вообще отказаться от таких показателей, потому что свою задачу они уже выполнили, а изменения объемов не успевают за корректировкой ситуации на промысле. Насколько я понимаю, вы также считаете, что эти показатели пора пересмотреть, возможно, уйти от них?

– На все могут быть разные точки зрения. Позиция добытчиков и позиция органов власти не всегда совпадают. Но есть вещи, которые можно обосновать научно, и на базе научных и статистических данных принять решение. Если в течение последних двух-трех лет мы видим, что средний суточный вылов камчатского краба в Камчатско-Курильской подзоне колеблется в районе 2-3 тонн при нормативно закрепленном объеме 4 тонны – на это нужно оперативно реагировать.

Мы не видим необходимости в сохранении минимальных суточных объемов вылова, тем более что сейчас они действуют и в штормовые дни, и в дни перегрузов готовой продукции в море, т.е. лова нет, а квоты списываются. Но пересмотреть действующие минимальные суточные объемы на основании фактических данных по вылову необходимо в самые короткие сроки.

НОВЫЙ ФЛОТ

– Как продвигается строительство флота для ГК «Русский краб» ? Каким образом планируете подбирать экипажи на новые суда?

– Новострой – замечательная тема, хотя и очень дорогая. В России строительство краболова обойдется в среднем в 22-23 млн долларов. В Китае построить аналогичное судно можно в два раза дешевле. В России выступают за то, что надо строить суда, чтобы они работали вечно. Китайцы говорят, что судно должно быть надежно в эксплуатации ближайшие пять-семь лет.

22 млн долларов – это немало. И ситуацию осложняет то, что в России, да и нигде в мире, не строили специализированный краболовный флот. Под краболовы переоборудовали другие суда. Поэтому, когда появилась задача построить новый флот, мы начали с тщательного выбора проектировщика.

Мы понимаем, какой должен быть корпус, пропульсия, сколько должно быть кают, каким на процессорах должен быть цех. Но пока нет четкого представления, каким должно быть расположение чанов, чтобы обеспечить их максимальную вместимость, максимально сохранить жизнеспособность крабов и обеспечить максимально быструю выгрузку. Изучили опыт других компаний, посмотрели новое судно «Русь». Попытались всесторонне оценить этот проект. Думаем, что надо искать иные решения. Продолжаем работать по этой теме с проектировщиками.

Вопрос подбора экипажей на новые суда тоже рассмотрели под другим углом: считаем, что капитанов, которые будут работать на этих судах, нужно уже сейчас привлекать в группу управления строительством флота.

Капитан должен понимать, каким он видит, например, выборочный комплекс, чаны, системы очистки и охлаждения воды и т.д. Для этого действующие капитаны, отобранные для работы на новых судах, по мере их строительства будут отправляться на верфи. Участвовать в работе по строительству судна будут и другие будущие члены экипажа – старшие механики, специалисты по рефоборудованию и другие. Безусловно, поддерживать их будет пул специалистов по всем направлениям.

Строить первое судно непросто, но мы постараемся максимально контролировать процесс и минимизировать ошибки.

Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 4 декабря 2020 > № 3583957 Александр Сапожников

ДВНПС поддержал целый ряд важных решений

Дальневосточный научно-промысловый совет, собравший представителей разных регионов в октябре во Владивостоке, рассмотрел и результаты лососевой путины, и внесение изменений в бассейновые правила рыболовства. Протокол, принятый по итогам заседания ДВНПС, отражает целый ряд важных для рыбаков Приморского края вопросов, рассказал первый вице-президент Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья Александр Васьков:

Горбуша два года подряд

«Дальневосточный научно-промысловый совет рекомендовал Тихоокеанскому филиалу ВНИРО дополнительно проработать вопрос об организации промышленного лова горбуши в 2021 году.

Традиционно нечетные годы считаются неурожайными на этот вид лосося. Однако вот уже два года рыбаки наблюдают хорошие подходы горбуши. Поэтому рыбопромышленники Приморья предложили проводить дополнительные исследования и, возможно, открывать горбушовый промысел в нечетные годы.

Тонкости прилова

Очень важно, что ДВНПС дал рекомендации по вопросам прилова объектов в период, когда запрещен их специализированный промысел.

Дело в том, что при выдаче разрешений на вылов территориальные управления Росрыболовства указывают в графе «Сроки добычи» период действия ограничений, установленных правилами рыболовства. Речь идет о запрете спецпромысла, однако пограничные органы толкуют добычу объекта в качестве прилова в период ограничений как нарушение. И это грозит предприятиям серьезными санкциями. А по сути нарушения нет, суда работают в соответствии с правилами рыболовства.

Чтобы пользователи могли спокойно прилавливать объекты, указанные в разрешении, ДВНПС рекомендовал Росрыболовству представить согласованные с Пограничной службой ФСБ России разъяснения по применению на практике пункта 24 правил рыболовства для Дальневосточного бассейна.

Также предложено рассмотреть возможность при выдаче разрешений на добычу указывать в качестве разрешенного срока весь календарный год без внесения в эту графу ограничений по срокам специализированного промысла. Либо, если этот вариант невозможен, можно делать сноску о том, что эти ограничения относятся только к спецпромыслу. Это позволило бы предприятиям нормально работать.

Еще один подпункт – по промысловым объектам, по которым устанавливаются минимальные суточные объемы вылова. Совет рекомендовал рассмотреть возможность при выдаче разрешений на добычу в графе «Сроки вылова» указывать весь период не запрещенного правилами рыболовства срока промысла и количество разрешенных для промысла судосуток (исходя из минимальных суточных объемов). Но при этом не указывать конкретный разрешенный период промысла. Это тоже позитивное решение.

В первую очередь речь идет о крабах. Ведь в море полностью спланировать все невозможно. Бывает, что судно вынуждено уйти с промысла – например, из-за поломки. В этом случае предприятие пытается приостановить действие разрешения, но если у него порядки в воде, когда действие билета приостановлено, его посчитают нарушителем. Если не указывать при оформлении разрешения конкретные даты промысла, таких ситуаций удастся избежать.

Непростой палтус

Важные решения приняты по промыслу палтуса. Пользователи, осуществляющие ярусную добычу этого объекта, как уже отмечала Ассоциация рыбохозяйственных предприятий Приморья, столкнулись с проблемами. Негативное влияние на состояние ресурса оказывает промысел донными сетями. Потерянная или брошенная сеть может годами «работать», убивая палтуса. Воздействие сетного лова на запасы палтуса обсуждалось уже неоднократно – и в 80-е, и в 90-е годы.

Второй фактор, влияющий на уловы ярусников, – это нахлебничество косаток. В результате воздействия этих причин в прошлом году освоение квот было очень низким. Только одно приморское предприятие выбрало объемы более чем на 70%. В этом году таких пользователей нет. Именно поэтому мы предложили не применять санкции по расторжению договоров к предприятиям, которые в 2019–2020 годах не освоили квоты вылова палтуса. Пока эту инициативу просто приняли к сведению.

Однако ДВНПС в целом одобрил очень важные для сохранения палтуса изменения правил рыболовства – по запрету использования донных жаберных сетей к востоку от меридиана 150°00' в.д. и по ограничению застоя таких орудий лова. Поручено доработать обоснования, но в целом совет эти поправки поддержал».

Маргарита КРЮЧКОВА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 27 ноября 2020 > № 3565631 Александр Васьков

Необходимо оперативное решение кризиса с северной «прибрежкой»

Большинство судов, осуществляющих прибрежный промысел в Северном бассейне, в настоящее время простаивают в порту. Из-за новой практики пограничников рыбодобывающим предприятиям грозят многомиллионные штрафы при ведении промысла в прежнем режиме. Прибрежные квоты на текущий год могут остаться неосвоенными. Форс-мажорные обстоятельства Fishnews прокомментировал председатель Межрегиональной ассоциации прибрежных рыбопромышленников Северного бассейна Валентин Балашов.

- Валентин Валентинович, какова ситуация в настоящее время?

- На прибрежном промысле трески и пикши в Северном рыбохозяйственном бассейне работает в общей сложности более 40 судов. 30 из них на сегодняшний день находятся в порту Мурманска, 7 – в море и еще несколько – стоят в ремонте или по каким-то другим причинам не выходили на промысел.

С 1 ноября представители Погранслужбы в акты осмотра прибывающих в порт судов с охлажденной рыбой начали вписывать признаки нарушения закона о рыболовстве. В нескольких случаях возбуждены административные дела по признакам правонарушения, предусмотренного частью 2 статьи 8.17 КоАП РФ. Эта статья предусматривает для должностного лица (капитана) штраф в 1-1,5 размера стоимости водных биоресурсов, явившихся предметом административного правонарушения, с конфискацией судна и орудий промысла. Для юридических лиц – то же самое, только размер штрафа - от двукратного до трехкратного. На практике штрафы могут составить от 2 млн до 7-8 млн рублей в зависимости от промысловых характеристик судна при каждом заходе в порт.

Такой подход представители Погранслужбы обосновывают отсутствием в законе о рыболовстве информации о продукции из уловов прибрежного рыболовства. Морские контролеры настаивают на недопустимости потрошения трески и пикши на борту прибрежных судов - уловы нужно привозить на берег в первозданном виде.

Из опасений попасть под внушительные штрафные санкции судовладельцы боятся отправлять суда в море. Прибрежный промысел на Северном бассейне стремительно теряет привлекательность как бизнес. В море сейчас работают лишь те суда, которые долавливают свои прибрежные «70% вылова за два года» или работают на чьей-то промышленной квоте.

- Какой объем прибрежных квот на текущий год остается неосвоенным?

- Примерно 9 тыс. тонн, это порядка 1 млрд рублей неполученной выручки от реализации рыбы.

- Какие меры принимаются для решения ситуации?

- У проблемы есть два уровня решения. С одной стороны, в настоящее время готовится к внесению на рассмотрение Госдумы проект с изменением соответствующих статей закона о рыболовстве. Предполагается закрепление нормы о том, что в прибрежном рыболовстве допустимы добыча и транспортировка продукции из уловов, в том числе прошедших несколько технологических операций – потрошения, обезглавливания, сортировки и охлаждения. По обезглавливанию существуют разные точки зрения. С учетом всех государственных процедур принятие поправок может ожидаться в первом квартале 2021 года.

Второй уровень – это оперативное решение возникшей проблемы с выбором квот текущего года и началом промыслового сезона следующего года. Надо дать возможность рыбакам, осуществляющим прибрежное рыболовство на севере страны, спокойно работать до принятия поправок. В связи с образовавшимся кризисом прошло несколько совещаний с участием представителей правительства Мурманской области и погрануправления. Пока оперативное решение, устраивающее рыбаков, не найдено - большинство судов прибрежного рыболовства вместо работы в море стоят у стенки в порту.

- Почему изменения в закон о рыболовстве не внесены ранее?

- Напомню, что проблема возникла с начала 2019 года - со вступлением в силу поправок в закон о рыболовстве. С одной стороны логика этих изменений была понятна, но дело в том, что страна у нас очень большая и условия для рыболовства разные. На Дальнем Востоке общий объем выделяемых для «прибрежки» квот в последние два года значительно уменьшился, но проблем с новыми требованиями у тех, кто остался в этом виде рыболовства, не возникло – там добывают определенные виды ВБР со своей спецификой промысла. Однако для Северного бассейна предъявленные осенью 2020 года требования неприемлемы и даже абсурдны.

На Севере прибрежные «одуемые» объекты промысла – треску и пикшу – ловят достаточно далеко от берега на больших глубинах. Более того, в Баренцевом море промысел этих видов рыб в 12-мильной зоне траловыми орудиями лова вообще запрещен. Суда выходят в море почти на неделю. Треска - достаточно крупная рыба, средний промысловый вес - 2-3 кг. Чтобы сохранить улов, согласно ветеринарным требованиям рыбу массой более 0,4 кг необходимо сразу потрошить, обезглавливать и охлаждать. Возить ее в неразделанном виде нет никакой возможности - к поступлению на фабрику или в магазин она будет в непригодном для продажи или производства пищевой продукции состоянии и может быть отправлена только в утиль.

Понятно, что новые требования к прибрежному рыболовству не были продуманы применительно к разным рыбохозяйственным бассейнам, и, по-хорошему, обновленный закон о рыболовстве нуждался в коррекции с момента его принятия, о чем представители отрасли говорили в Государственной Думе летом 2016 года. Если вы помните, эти поправки во втором чтении были приняты с перевесом всего в одиннадцать голосов - именно из-за «прибрежки». Но когда рыбаков сегодня упрекают в том, что они ничего не делали и не изменили законодательство, я считаю, это несправедливо. Рыбаки должны ловить рыбу, а законодательство меняют другие люди – отраслевые чиновники, депутаты, сенаторы. Тем более что до 1 ноября текущего года никаких претензий не было и на Севере продолжали спокойно вести прибрежный промысел в привычном режиме.

- Но пограничники прибрежников и раньше пугали…

- Да, после известного августовского письма Погрануправления ФСБ России по западному арктическому району прошло несколько совещаний с участием руководителей Мурманской области и пограничников. В итоге региональные власти дали рыбакам сигнал, что можно спокойно работать до времени, когда законодательство скорректируют и проблема будет решена принципиально. Напомню, что заявки об определении вида рыболовства подаются с 1 по 21 сентября. Когда руководители предприятий стали задумываться, подавать ли им заявки на прибрежное рыболовство на будущий год, им сказали: подавайте, не бойтесь. Если бы представители власти сказали, что они ничего не гарантируют, то предприятия бы и не заявлялись. Но им пообещали…

А сейчас получается, что проблемы у прибрежников Севера могут возникнуть не только с выбором квот на треску и пикшу в текущем году. Если законодательство скорректируют, например, в марте 2021 года, то рыбакам еще и в начале года придется стоять у причалов.

Поэтому в настоящее время многие предприятия всерьез задумались о возможном отзыве своих заявок, в надежде попасть со своими долями в приказ на 2021 год для осуществления промышленного рыболовства. Однако проблема в том, что механизм перехода из прибрежного в промышленное рыболовство по окончании заявительной компании законодательно не отрегулирован. Нет гарантий, что в случае отзыва заявки предприятие автоматически переведут на промышленное рыболовство.

- В адрес прибрежников звучали упреки, что они не строят новый флот и могли бы использовать для промысла суда с термоизолированными RSW-танками. Это позволило бы сохранять неразделанную рыбу дольше.

- Да, действительно, такие суда работают, например, на Дальнем Востоке. Но они выходят на промысел на несколько дней, а кроме того, работают в основном на пелагических и придонно-пелагических видах рыб относительно небольшого размера. Для нашей трески и пикши такие суда не станут решением проблемы. У нас мойва, сельдь, сайда, сайка – да, для этих видов ВБР на Севере можно использовать такие суда, как это делают норвежцы, но не на треске в российской экономической зоне.

- Как вы думаете, удастся ли найти оперативное решение для прибрежников Севера до момента внесения изменений в закон о рыболовстве?

- Хотелось бы в это верить. Ситуация очень серьезная – флот стоит, рыбопромышленники боятся возможных штрафов. Проблемой озабочены региональные власти, губернатор. Вопрос «Об организации и осуществлении прибрежного рыболовства» внесен в повестку правительственной комиссии по вопросам развития рыбохозяйственного комплекса. Мы надеемся.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Россия. СЗФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 17 ноября 2020 > № 3555664 Валентин Балашов

Отрасль началась с рыболовецких колхозов

15 октября Союз рыболовецких колхозов России отметил 35-летие со дня образования. Правда, с торжественными мероприятиями в силу эпидобстановки решили повременить. Руководителям предприятий колхозной системы пришлось бы лететь в столицу со всех концов страны, ведь Росрыбколхозсоюз остается в полном смысле общероссийской организацией, объединяя рыбаков со всех бассейнов. Каков путь рыболовецких колхозов в XXI веке, какую роль они играют в жизни населения приграничных прибрежных территорий, каким образом удается сохранять эту систему и защищать интересы рыбацкого сообщества уже четвертое десятилетие, в интервью Fishnews рассказал председатель правления Росрыбколхозсоюза Андрей Ануфриев.

– Союз рыболовецких колхозов России – одно из старейших общероссийских объединений в рыбной отрасли. Кто принимал решение о его создании 35 лет назад? Какие задачи ставились на том этапе и что представляет собой союз в наши дни?

– В апреле 1985 года Совет министров СССР принял постановление «О совершенствовании руководства рыболовецкой колхозной системы». Главной идеей было сделать управление рыболовецкими колхозами более централизованным. На тот момент это была очень мощная система: рыболовецкие колхозы имели на балансе крупнотоннажные суда, работали не только вблизи родных берегов, но и в различных районах Мирового океана, например, в водах африканских государств; занимались береговой переработкой и в сумме обеспечивали порядка 25% вылова всей рыбной отрасли – это более 2 млн тонн!

Уже в октябре был собран Учредительный съезд уполномоченных представителей рыболовецких колхозов, который принял решение о создании Всесоюзного объединения рыболовецких колхозов. С этой даты – 15 октября 1985 года – мы и ведем отсчет истории нашего союза.

Понятно, что сама колхозная система намного старше. Советская власть организовывала колхозы на селе с 1920-х годов и одновременно с ними создавались рыболовецкие хозяйства, артели. Последние годы многие наши организации отмечали юбилейные даты – кто 80 лет, а кто и 90! Взять хотя бы крупнейший по объемам вылова камчатский РК имени Ленина: в 1929 году в Авачинской бухте образовалось сразу три артели, которые со временем стали одним колхозом. Колхозы Архангельской области, Ненецкого округа, Карелии – все с историей. Солидный возраст и у региональных колхозных объединений. Например, Хабаровский Крайрыбакколхозсоюз в этом году отмечает 60-летие.

После распада СССР и отделения всех республик 15 апреля 1992 года прошло собрание учредителей рыболовецких колхозов, которое приняло решение о реорганизации Всесоюзного объединения в Союз рыболовецких колхозов России. На данный момент члены Росрыбколхозсоюза – это 65 организаций разных форм собственности, которые представляют практически все прибрежные регионы и все рыбохозяйственные бассейны. В наших рядах не только колхозы, но и акционерные общества, ассоциации и региональные рыбакколхозсоюзы.

Но союз – это не застывшая монолитная структура, какие-то предприятия могут в него вступать, а какие-то выходить из его состава. Только в этом году мы приняли четырех новых членов – это Ассоциация рыбодобывающих предприятий Ульчского и Комсомольского района Хабаровского края, компании «Атика» (Сахалинская область) и «Оладон» (Хабаровский край) и рыбколхоз «Парижская коммуна» из Краснодарского края.

– Само слово «колхоз» выглядит довольно архаичным. Насколько эта организационная форма жизнеспособна в условиях рыночной экономики? И какая часть предприятий, которые входят в Росрыбколхозсоюз, является колхозами в полном смысле?

– С юридической точки зрения рыболовецкие колхозы (артели) согласно закону о сельскохозяйственной кооперации 1995 года являются сельскохозяйственными производственными кооперативами,сельскохозяйственными товаропроизводителями. Отношения, связанные с их деятельностью, регулируются Гражданским кодексом РФ, как и у других предприятий.

Главным отличием рыболовецких колхозов я бы назвал обязательные трудовые отношения с колхозниками – членами этого кооператива. Кроме того, это действительно коллективная форма управления. Председатель колхоза не может принимать единоличные решения. Ему даны определенные полномочия, но все важные вопросы, в том числе финансовые, решает правление колхоза. По этой причине кредитные организации, банки иногда неохотно работают с колхозами: руководителям акционерного общества принимать решения проще, а в колхозах надо или правление собрать, или проводить общее собрание, что требует времени.

А насчет жизнеспособности судите сами: на сегодняшний день 60% наших организаций в самых разных регионах страны имеют организационно-правовую форму сельскохозяйственного производственного кооператива – рыболовецкого колхоза. На Камчатке это рыболовецкая артель «Колхоз Красный труженик» и уже упомянутый рыболовецкий колхоз имени В. И. Ленина. На Сахалине – рыболовецкий колхоз «Дружба». В Хабаровском крае наиболее крупные колхозы, которые всегда на слуху, – это рыболовецкий колхоз имени В. И. Ленина в Охотском районе и рыболовецкая артель (колхоз) имени 50 лет Октября в селе Датта.

В Калининградской области действуют колхозы «Доброволец», «Рыбак Балтики», «Труженик моря»,рыбколхоз имени Матросова, «За Родину». В Астраханской области есть рыболовецкие колхозы имени ХХ партсъезда, «Волга» и другие. В Карелии – «Беломор» и «Заря Севера».

Архангельская область – еще один регион, где существует целая россыпь рыболовецких колхозов вдоль побережья. Это и «Освобождение», про который даже снимали документальный фильм, это «Север», это еще один «Беломор», это рыболовецкий колхоз имени М. И. Калинина. По соседству в Ненецком автономном округе – семь колхозов, которые работают совместно, имея в кооперации новое судно, и добывают на нем рыбу.

Допускаю, что слово «колхоз» может кому-то резать слух, но в таком случае можно использовать более благозвучные названия, например, «кооператив». Хотя мне приходилось видеть, какне только обычные люди, но даже чиновники федеральных министерств удивлялись тому, что колхозы до сих пор существуют. Как-то неудобно становится, когда объясняешь, что действительно в стране есть рыболовецкие колхозы и там работает немало людей.

– Зато с чем всегда ассоциировались колхозы, так это с повышенной социальной нагрузкой. Как вы оцениваете текущую роль рыболовецких колхозов в жизни тех поселков, сел и деревень, где они расположены?

– Как правило, рыболовецкие колхозы, даже поменявшие форму собственности, акционировавшиеся, играют очень важную роль для местных жителей, зачастую являясь единственным более-менее крупным предприятием и работодателем в своем населенном пункте. Взять хотя бы РК «Приморец» в Шкотовском районе Приморского края, которому тоже в этом году стукнуло 90 лет. Да, в свое время колхоз был реорганизован в форму ОАО, но там остался тот же руководитель Петр Николаевич Гордиенко и те же люди, а для поселка Подъяпольское «Приморец» по-прежнему градообразующее предприятие.

Или еще один пример – рыболовецкая артель имени 50 лет Октября в Ванинском районе Хабаровского края. В селе Датта – это единственное крупная организация, она является градообразующей и несет большую часть социальных расходов. Артель, которой уже более сорока лет руководит Давыд Яковлевич Фукс, занимается благоустройством села, ремонтирует ключевые объекты инфраструктуры, материально поддерживает пенсионеров, постоянно помогает сельской администрации. И по сути так во всех прибрежных регионах.

Рыболовецкие колхозы в силу специфики своей деятельности редко базируются в городах. Чаще всего они находятся на побережье в поселках и деревнях, до которых иногда приходится добираться на вездеходах и где порой даже нет устойчивой сотовой связи. Могу привести слова председателя архангельского колхоза «Освобождение» Сергея Викторовича Тучина, которые точно описывают ситуацию: «Есть колхоз – есть деревня, нет колхоза – нет деревни». И это не просто красивое выражение.

В 2008-2015 годах проводились социально-экономические исследования 65 населенных пунктов, расположенных на побережье Белого моря, которые показали явную связь между наличием рыболовецкого колхоза и сохранением поселения. Более того, эти данные подтвердили, что в условиях Русского Севера ни сельское хозяйство, ни туризм не способны заменить финансовый поток, который формируется рыбным промыслом. С его прекращением экономическая активность постепенно сходит на нет. В городе люди могут найти другую работу, а в небольших поселениях это почти невозможно.

С учетом этого мне видится странный парадокс нынешней политики в отношении рыболовецких колхозов. Многие из них расположены на приграничных территориях, где удержание населения – вопрос безопасности страны, о котором государство вроде бы так печется. Более того, сейчас декларируются намерения активно развивать Дальний Восток и Арктику, стимулировать людей переезжать в эти регионы. Но при этом предпринимаются шаги по отмене льгот для градообразующих предприятий, по изъятию части квот у рыболовецких колхозов. Что же это за логика: давайте уничтожим то, что уже существует и работает десятилетиями, а потом будем строить с нуля, даже если это обойдется гораздо дороже? Лично мне непонятно.

– Вы имеете в виду разрабатываемые уже несколько лет поправки в Налоговый кодекс? Какие еще проблемы наиболее остро стоят перед предприятиями системы Росрыбколхозсоюза?

– В значительной степени у нас те же проблемы, что и у всех остальных предприятий рыбной отрасли. Например, с 2013 года, если мне не изменяет память, обсуждаются предложения ФАС поменять исторический принцип распределения долей квот на аукционный. Этой позиции антимонопольная служба придерживается до сих пор, уверяя, что аукционы повысят конкуренцию, предотвратят застой в отрасли и пустят в нее новых игроков. Сейчас аналогичные изменения активно лоббирует Русская рыбопромышленная компания.

Лично для меня не очень понятно, что это за новые игроки и так уж ли они необходимы. Все-таки рыболовство достаточно специфическая отрасль. У нас много организаций с историей, которые могут и умеют эффективно работать, обновляют флот, развивают переработку и сбыт. А для привлечения инвестиций гораздо важнее стабильные условия, которые как раз обеспечивает исторический принцип.

Поправки в Налоговый кодекс, безусловно, волнуют членов нашего объединения, потому что их эти изменения затронут в наибольшей степени. Сейчас в рыбной отрасли насчитывается 38 градо- и поселкообразующих организаций, и более половины из них входят в Росрыбколхозсоюз. При обсуждении поправок в Налоговый кодекс мы настаиваем, чтобы максимально сохранить льготы по ставкам сбора за пользование водными биоресурсами для таких предприятий. Мы проводили анализ и выяснили, что многие градо- и поселкообразующие организации, колхозы, получая эту преференцию, тратят на социальные нужды даже большие суммы из своей прибыли. Стоит ли лишать их этой возможности?

Кроме того, мы пытаемся добиться включения сельских прибрежных территорий в госпрограмму «Комплексное развитие сельских территорий». Потому что рыболовецкие колхозы изначально занимались не только рыбным промыслом, но и различными видами сельского хозяйства – животноводством, растениеводством, и многие из них сохранили эти направления. То, что эти территории выпали из поля зрения составителей госпрограммы, на наш взгляд, большая ошибка. Сейчас на сайте Общественной палаты проходит опрос и сбор предложений по реализации госпрограммы, и хотелось бы, чтобы на это обратили внимание.

Конечно, мы внимательно наблюдаем за ситуацией с регулированием прибрежного рыболовства. На Северном бассейне этот вопрос стоит очень остро, хотя профильный комитет Совета Федерации заявил, что уже готовит законопроект, который сможет дать точное определение, что можно делать с рыбой, пока ее не привезли на берег, а что нельзя. Но, как и в случае с историческим принципом, это касается не отдельно рыболовецких колхозов, а в целом всех рыбаков.

– Учитывая, что предприятия Росрыбколхозсоюза разбросаны по различным регионам от Калининграда до Петропавловска-Камчатского, каким образом удавалось на протяжении 35 лет поддерживать между ними такой тесный контакт?

– Прежде всего, очень много значила личность лидера нашего объединения. Предыдущий председатель правления Борис Лаврентьевич Блажко бессменностоял у руля Росрыбколхозсоюза с 1987 года и ушел со своего поста только в 2018 году. Руководители организаций колхозной системы знали его лично много лет, глубоко уважали и ценили ту громадную работу, которую он делал все эти годы. Все понимали, что проблемы, которые постоянно возникают перед рыбаками, проще решать, будучи членом большой организации.

Если же говорить о чисто человеческих отношениях, Росрыбколхозсоюз никогда не был закрытым клубом, заседающим в столице. Даже собрания правления, которые по нашему уставу организуются два раза в год, гораздо чаще проводились в регионах – на Сахалине, в Приморье, в Калининграде, в Ненецком автономном округе, в Астрахани, в Санкт-Петербурге, в Сочи, и люди всегда охотно приезжали и прилетали на эти встречи, знакомились между собой, обменивались опытом. Сейчас пандемия немного подломила личное общение, но мы всегда на связи друг с другом по телефону или любым иным способом.

Собственно, в этом году мы планировали в ноябре провести торжественные мероприятиями, посвященные 35-летнему юбилею, но с учетом ситуации с коронавирусом в стране решили отложить их до более благоприятных времен. Скорее всего перенесем все торжества на весну будущего года, ориентировочно на апрель, но будем смотреть по обстановке.

Светлана МИХАЙЛОВА, газета «Fishnews Дайджест»

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 29 октября 2020 > № 3554252 Андрей Ануфриев

От икринки до хвоста

Почему не стоит бояться искусственного воспроизводства тихоокеанских лососей

Текст: Анна Бондаренко (Владивосток)

На "красной" путине в 2020 году дальневосточные рыбаки выловили около 300 тысяч тонн тихоокеанских лососей - минимум с 2009 года. Ученые не исключают, что это начало снижения численности подходов и предлагают в том числе задуматься об искусственном воспроизведении рыбы. Поможет ли это компенсировать потери, рассказал к.б.н, заместитель руководителя Тихоокеанского филиала ФГБНУ "Всероссийский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства и океанографии" Александр Буслов.

Александр Вячеславович, как сегодня обстоят дела с искусственным воспроизводством тихоокеанских лососей в регионах Дальнего Востока?

Александр Буслов: Неоспоримый лидер отрасли в ДФО - Сахалинская область. Сейчас там 61 рыбоводный завод, и почти каждый год появляются новые мощности. В роду тихоокеанского лосося шесть видов - кижуч, нерка, чавыча, сима, горбуша и кета. В основном выращивают два последних, причем кету больше: она обеспечивает стабильные возвраты, приходя в ту реку, откуда ее выпустили. К тому же рыночная стоимость этой рыбы выше.

Пять заводов действуют на Камчатке, три в Магаданской области, семь в бассейне реки Амур и четыре в Приморском крае. Среди предприятий - как государственные, так и частные.

Часто приходится слышать, что искусственно выращенную рыбу есть нельзя - в ней содержатся антибиотики, пестициды и другие токсичные вещества…

Александр Буслов: Тихоокеанский лосось отличается от того, который производят, например, в Норвегии. Там его выращивают в садках в течение всего периода жизни.

Наша технология выглядит так: оплодотворяют самок, инкубируют икру. Заводы позволяют кратно увеличить возможность воспроизводства рыбы. Если в природных условиях из трех тысяч икринок выживает в среднем 50 мальков, то в заводских потери минимальны. Заложили осенью от одной самки тысячи три икринок и получили 2,5 тысячи мальков. В конце весны, когда мальки достигают нужного веса, их выпускают в реку, оттуда лосось попадает в море, и все - он становится диким. Начинает жить как любая дикая рыба, на него действуют те же факторы - хищники, недостаток пищи… Через два-три года, уже взрослым, возвращается на нерест в ту же реку.

Единственная проблема, которая может со временем возникнуть, это емкость среды океана.

Так много производится мальков?

Александр Буслов: Россия выпускает порядка миллиарда мальков, но гораздо больше - почти четыре миллиарда - Япония и США. В многолетнем аспекте мощности выпусков возрастают, при этом все участники осознают, что емкость среды небезгранична. И в общественное сознание вбрасываются идеи, что разведение рыбы, причем, почему-то на российских заводах, наносит вред экологии. Согласитесь, это выглядит как борьба за ресурс.

Существует международная Комиссия по анадромным рыбам северной части Тихого океана, куда, помимо указанных мною выше стран, входят также Канада и Республика Корея. Поэтому никто не сможет просто так сделать заявление о необходимости сокращения выпуска молоди тихоокеанских лососей, полученной в заводских условиях. Нужны веские основания, подтвержденные масштабными и прозрачными исследованиями, должны учитываться мнения всех государств-участников. Но, если неблагоприятная ситуация с подходами красной рыбы продолжится, и страны, стремясь снизить потери, станут увеличивать объемы выпуска, я не исключаю подобного. Но пока емкости среды хватает - как для диких, так и для "заводских" лососей.

Одна из претензий экологов как раз в том, что заводы устанавливают в неподходящих местах, и это губит экосистемы рек. Где можно ставить заводы?

Александр Буслов: В первую очередь нужно использовать те реки, где рыба нерестилась, там для нее самой природой созданы подходящие условия. Есть реки с нерестилищами горбуши, и к строительству заводов по воспроизводству кеты на этих реках нужно подходить предельно взвешенно. Однако современные технологии разведения кеты, например, на острове Итуруп вообще не требуют базового речного водоема - выпуск и вылов рыбы происходит непосредственно в море, а инкубация на воде, собранной из ключей, водопадов и скважин.

Для рыбоводов главное - найти воду для инкубирования, но обоснование, насколько тот или иной водоем подходит для размещения рыбоводного завода, должны делать ученые. В вопросах воспроизводства много нюансов, причем не все они связаны с биологией. Например, на Сахалине есть река Найба, в верховьях которой стоят три рыбоводных завода. Около 100 километров реки проходит через населенные пункты, и чтобы производители дошли до рыбоводных забоек, приходится мобилизовывать значительные усилия по охране реки. Браконьерский пресс в регионе, к сожалению, очень силен. Тем не менее Сахалинская область - одно из самых благоприятных мест для лососеводства. Подходящие реки есть и в Приморье. На Камчатке, наверное, заниматься этим нет смысла - там свои большие дикие стада и государственные заводы, поддерживающие биоразнообразие, этого достаточно. На Колыме для масштабного разведения слишком холодно. Амур, будучи очень крупной рекой, также имеет свои недостатки.

Вы заметили, что ситуация с низкими подходами лососей может продолжиться. Красной рыбы станет меньше?

Александр Буслов: Основные флуктуации происходят с горбушей и вызваны естественным причинами. Колебания численности кеты не такие масштабные, но и они обычно связаны с природными факторами и в большей степени касаются диких стад. Возвраты искусственно воспроизведенной кеты, как правило, достаточно предсказуемы - спрогнозировали на восточном побережье Сахалине вылов 12,5 тысячи тонн, столько и выловили. Однако в этом году на острове Итуруп наблюдаем сбой - пока прогноз возврата "заводской" кеты исполняется лишь на 50 процентов. Что это: разовый выброс или начавшаяся тенденция? Думаю, в ближайшее время этому вопросу будет уделено самое пристальное внимание ученых.

А вот у горбуши существуют периоды высокой и низкой численности, обусловленные глобальными климатическими факторами. К тому же она живет один год, кета - три. Ее подходы имеют сложную структуру, и, если с одним поколением что-то случилось, два других "вытянут" возврат.

За последние несколько лет структура рыбных ресурсов дальневосточных морей изменилась - сардина иваси стала массово заходить в тихоокеанские воды южных Курил и даже на юг Охотского моря, где ее не встречали с конца 1980-х. Но ведь и лосося в те годы добывали немного: 150 тысяч тонн по всему Дальневосточному бассейну - это считалось отличной путиной. А сейчас нам и 300 тысяч кажется мало.

Но прежде чем давать долгосрочные прогнозы, я бы подождал еще год, чтобы понять тенденции, которые пока разнонаправленные: в позапрошлом году поставили рекорд, в этом - средний улов. Колебания будут продолжаться еще три-четыре года, а потом станет окончательно ясно, чего ждать.

Если исходить из цикличности событий, то горбуши, которая определяет объемы вылова лососей по Дальневосточному бассейну, станет меньше. А кета, если будем продолжать стратегию по рыборазведению, думаю, не просядет, скорее наоборот. Сахалинская область показала: пока заводов не было, там ловили около пяти тысяч тонн кеты, сейчас - 30-40 тысяч, и это показатель эффективности работы рыбоводов.

Россия. ДФО > Рыба > rg.ru, 29 октября 2020 > № 3535907 Александр Буслов

Санитар в раковине

Текст: Сергей Масленников (руководитель Центра аквакультуры и прибрежных биоресурсов Национального научного центра морской биологии ДВО РАН)

Сейчас в Приморье обсуждается проект строительства в районе Находки завода по производству минеральных удобрений. Нам предложили участвовать в разработке концепции экологической безопасности предприятия для того, чтобы предотвратить возможные негативные воздействия на акваторию. В этом и подобных случаях частью системы должны стать плантации культивируемых гидробионтов, которые могут и "сообщить" о проблеме, и попробовать справиться с ней. Подобные технологии известны, но в последние годы наука шагнула далеко вперед, и теперь они стали более эффективными и менее затратными.

Основное воздействие на акваторию залива Находка оказывают два громадных порта - Восточный, где идет перевалка угля, и Козьмино, где находится нефтеналивной терминал. На другой стороне залива стоит порт Находка - там также перегружают уголь. Кроме того, в акваторию попадают сельскохозяйственные и бытовые стоки из близлежащих городов и поселков.

Чтобы создать эффективную концепцию экологической безопасности, нужно изучить водную толщу и морское дно - провести фоновые исследования. Поскольку агентов влияния много, на первом этапе мы предлагаем сделать прямоугольную сетку станций наблюдения - 25 точек напротив берега, примыкающего к строящемуся промышленному объекту. Благодаря анализу данных с этих станций мы сможем видеть направление движения водных масс и оценить влияние окружающих объектов. Но техногенное влияние нужно отделить от природных явлений, которые могут в несколько раз превышать антропогенное воздействие. Для этого контрольную станцию надо установить в акватории морского заказника "Залив Восток", где не ведется промышленная деятельность. Если будут происходить какие-то глобальные межгодовые природные изменения, они скажутся и на местных морских организмах.

Следующим шагом может стать стать создание комплекса непрерывного мониторинга морской экосистемы. Существуют индикаторные организмы, которые в неподходящей среде либо очень быстро умирают, либо не размножаются, либо покидают опасные места. В наших акваториях так ведут себя приморский гребешок, дальневосточный трепанг, серый морской еж. Гребешок способен выносить загрязнения не более получаса, далее он открывает раковину, и его съедают разноногие раки - мелкие "пираньи", которые водятся на морском дне. Еж перестает расти и размножаться, трепанг стремительно теряет массу за счет явления отрицательного роста. Отслеживать качественные и весовые характеристики гидробионтов несложно и недорого.

Кроме того, должны появиться плантации санитарной марикультуры - гидробионтов, которые умеют чистить воду и грунт, перерабатывая загрязняющие акваторию вещества. Этот процесс называется биоремедиацией. Так, мидия тихо­океанская, например, способна некоторое время жить в нефтяной пленке, этот моллюск во всем мире считается очистителем воды. Бурые и красные водоросли связывают тяжелые металлы. Единственный недостаток метода в том, что процесс очищения в данном случае длительный. А вот что такие плантации сделают быстро - так это покажут начало загрязнения на основе анализа ростовых параметров культивируемых гидробионтов.

Россия. ДФО > Экология. Рыба > rg.ru, 29 октября 2020 > № 3535905 Сергей Масленников

Василий Соколов: Запад пытается сделать Россию изгоем в Антарктике

Двести лет назад Россия открыла для всего мира новый континент – Антарктиду. Для большинства людей эта часть света представляется бескрайними ледовыми просторами, населенными пингвинами. Но Антарктика оказалась богата множеством природных богатств, в том числе морскими ресурсами. Там развито промышленное рыболовство, которым занята в том числе и Россия.

Однако в последнее время специалисты отмечают попытки западных стран под надуманными и бездоказательными предлогами, практически используя тезис "хайли лайкли", вытеснить Россию из перспективных антарктических районов промышленного рыболовства. Какие бесцеремонные методы при этом используются и как наша страна им противостоит, в интервью РИА Новости рассказал заместитель руководителя Росрыболовства Василий Соколов.

— Василий Игоревич, двухсотлетие открытия Антарктиды Россией, отмечаемое в этом году, – это среди прочего и повод поговорить о большом хозяйственном значении этой части планеты и участии нашей страны в освоении ее ресурсов. В чем здесь ключевые особенности Антарктиды?

— Во-первых, надо сказать, что Антарктида – это единственный континент, у которого, что называется, нет хозяина. Наверно, это даже более важно, потому что в действиях ряда государств это играет большую роль. Ведь интенсивный промысел в этой части мира ведут не так много стран. И там нет деления между государствами самой Антарктиды. Соответственно, не разделены и акватории, которые окружают Антарктиду, там нет двухсотмильной зоны. По факту это является открытым морем, то есть там существует свобода рыболовства. Но есть Конвенция о сохранении морских животных ресурсов Антарктики (Конвенция АНТКОМ), которая регулирует рыбохозяйственную деятельность, она направлена как на сохранение, так и на рациональное использование тех ресурсов, которые находятся в водах, окружающих Антарктиду. Напомню, что Конвенцию АНТКОМ ратифицировали ведущие страны мира, среди них Россия, страны Евросоюза, США, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия и Китай.

Если брать конкретные морские биологические ресурсы, то, во-первых, ключевой ресурс — это антарктический криль. Его запасы огромны. По сегодняшним оценкам, основанным на серьезных исследованиях, это около девяти миллионов тонн, то, что можно было бы добывать. К слову сказать, суммарный вылов Российской Федерации в настоящее время держится около отметки в пять миллионов тонн. По факту в рамках Конвенции есть триггерная величина вылова – 620 тысяч, но это тоже величина достаточно большая, хотя и она не выбирается полностью.

СССР вносил наиболее значительный финансовый вклад в исследования Антарктиды, ее ресурсов. Целые промыслы как раз были открыты советскими учеными и рыбаками. И вылов антарктического криля в свое время был активно начат именно Советским Союзом. Но с распадом великой державы этот промысел, к сожалению, сошел на нет. Сейчас заинтересованность в такой деятельности опять появляется, потому что есть примеры эффективного промысла криля, в первую очередь, это Норвегия, в меньшей степени – Китай. Норвежцы, вкладывая достаточно серьезные средства как по линии коммерческих организаций, так и государственные средства в поддержку своих хозяйств, добывают большое количество криля, из которого вырабатывают кроме пищевой продукции еще целый ряд ценных веществ для производства больших объемов фармацевтических средств и биологически активных добавок.

Поэтому, конечно, акватория Антарктиды – это объект крайне интересный, но который требует к себе серьезного внимания, а главное, преодоления больших барьеров между странами, там работающими.

— Вы говорите – барьеров. Но откуда они берутся? Ведь если регион "ничейный", то там по идее должно быть взаимное соблюдение разных договоренностей. И если возникает потребность в их корректировке, то должно идти совместное обсуждение всеми участниками деятельности. В чем препятствия и кем они выстраиваются?

— Дело в том, что рядом с Антарктидой расположены государства, которые находятся гораздо ближе, чем другие страны, и чьи экономические районы граничат с районом Конвенции. Соответственно, эти государства заинтересованы в том, чтобы деятельность в районе антарктических вод была минимизирована. Конечно, есть и экологические организации, которые считают, что надо заморозить любую деятельность и на материковой территории Антарктиды, и в прилегающих акваториях. Но в большей степени мы, конечно, видим сложности с государствами, которые имеют экономический интерес в антарктических водах.

Например, Австралия и Франция активно добывают клыкача в своих исключительных экономических зонах. И в случае, если в акватории Конвенции интенсивно идет добыча этого вида рыбы, то это, естественно, составляет конкуренцию этим странам в сбыте такой продукции.

Второй момент. Имеет место очень странная ситуация, связанная с тем, что страны, которые в свое время претендовали на некоторые сектора в Антарктиде и прилегающих водах, стараются минимизировать присутствие других стран в этих секторах. И это тоже очень четко просматривается. Но кто-то пытается это делать, скажем так, интеллигентно, а кто-то, имея технические и силовые возможности, пытается делать не совсем деликатно.

В частности, мы в последнее время даже в рамках АНТКОМ столкнулись с необоснованными упреками в части незаконной деятельности российских рыболовных судов в антарктических водах. При этом нам предоставлялись фотографии, которые никак не подтверждали выдвинутые обвинения: без указания времени съемки, координат. То есть предлагалось верить на слово не уполномоченным на проведение в рамках установленного в АНТКОМ порядка "инспекторам". Хотя каждое судно оснащено техническими средствами контроля, это все проверяется. Российские суда вообще находятся под самым пристальным вниманием. Их досматривают при любом возможном случае.

Нам пришлось прилагать много усилий, разбирая тот или иной инцидент, чтобы доказательно отстоять свою правоту. Уже в нынешнем году Новая Зеландия обвинила одно наше судно, что оно вело промысел не в тех координатах, которые были заявлены, а в других. Мы проанализировали все доступные данные, судно было два раза проверено в Новой Зеландии, были разобраны треки его движения. Когда же, собрав все факты, мы предложили новозеландским коллегам публично извиниться, нам было сказано: "Мы ничего не знаем, мы правы". И вот такая логика сейчас превалирует.

Мы проводили расследование по каждому такому случаю, предлагали нашим партнерам объясниться, но внятных объяснений не получали. К сожалению, практика складывается такая, что сначала идет бездоказательный вброс, а затем уже все выслушивают оправдания российской стороны. Но у всех остается в памяти, что кто-то что-то заметил.

— Это очень сильно напоминает тезис "хайли лайкли", с некоторых пор ставший едва ли не главным принципом в отношении Запада к России.

— Все это очень не по-партнерски. Потому что все страны-учредители АНТКОМ должны быть в равных позициях и все проблемы решать по-партнерски, разбирая каждый инцидент и давая ему полную оценку. Для этого существует специальный комитет по контролю. И в случае, если правда выявляется, и какое-то судно, неважно чьей страны, нарушает правила, оно должно наказываться. Но повторю, должно быть доказательное подтверждение факта нарушения.

— В последнее время появляется идея создания в Антарктиде так называемых морских охраняемых районов. В какой мере эта инициатива лежит в русле попыток выдавить нашу страну из хозяйственной деятельности в этой части света?

— К сожалению, самое прямое. Мы всегда подчеркиваем, что Россия делает очень многое для сохранения природы, и у нас сформировано большое количество морских охраняемых акваторий, многие наши промыслы аттестованы по системе международной экологической сертификации, и один, кстати, из моментов, которые отмечали зарубежные эксперты, анализировавшие российское законодательство, это очень жесткое государственное регулирование в части природоохранного законодательства. По этому параметру мы всегда получали высокий балл. То есть Россия прилагает большие усилия для того, чтобы промысел велся законно, исключительно с научным обоснованием. Поэтому мы говорим, что цель Конвенции АНТКОМ — это сохранение и рациональная эксплуатация, то есть не происходит нарушение ресурсов популяций тех или иных промысловых рыб.

В то же время, сложилась двоякая ситуация: у одних стран есть какое-то бездумное желание закрыть огромные акватории, у других – закрыть огромные акватории, но те, что удивительным образом примыкают к секторам "влияния" этих государств. И вот это настораживает. При этом ряду из инициаторов создания морских охраняемых районов, МОРов, такой подход не мешает оставаться главными выгодоприобретателями от эксплуатации морских живых ресурсов Антарктического региона.

С самого начала формирования системы МОРов мы выступали за то, чтобы дать юридически значимое и международно-признанное описание того, что такое морской охраняемый район, и установить четкие критерии, как формируются границы МОРов. Потому что сейчас это похоже, извините за выражение, на базар – кто-то рисует огромную акваторию площадью в две-три Европы и затем начинается торг: "А давайте мы сократим здесь, подвинемся здесь, а вы нам это согласуете, и пожалуйста, не упирайтесь". Мы говорим: "Да мы не упираемся, но просто хотим понять, по какому принципу эта граница сформирована, на какие цели этот морской охраняемый район направлен". Ведь речь идет о запрете там традиционной хозяйственной деятельности, промысла, который идет не одно десятилетие, либо о запрете планируемой хозяйственной деятельности. Мы должны понимать, для чего это делается.

Примечательно, что если посмотреть на карту вод вокруг Антарктиды, то окажется, что большая часть вод уже закрыта в рамках действующей Конвенции АНТКОМ.

— То есть с этой точки зрения рациональных оснований для создания МОРов нет?

— Не то что нет, я вам больше скажу, — сейчас деятельность в Антарктиде носит природоохранный уклон. И районов, открытых для промыслов, на самом деле не так уж и много.

С нашей точки зрения, здесь должно выполняться несколько ключевых условий: надо определить понятие морского охраняемого района, сформировать научно обоснованные критерии формирования его границ, обязательно создать механизмы мониторинга, чтобы контролировать ситуацию внутри МОРа.

— Да, ведь район станет закрытым, и поди узнай, кто и что там делает.

— Вот именно. И надо сказать, что рыбаки, по большей части работающие в районе Антарктики, являются не только пользователями водных биологических ресурсов, но и поставляют ценнейшую научную информацию, потому что практически все суда, которые там работают, имеют или одного научного наблюдателя, а во многих районах и двух наблюдателей, причем один из них национальный наблюдатель, а другой должен быть международным.

То есть такие суда являются поставщиками научной информации, поскольку глобальных научных морских экспедиций в Антарктиде сейчас практически нет. И когда мы предлагаем их оттуда удалить, то мы понимаем, что будет исключен поток этой информации.

Но и это еще не все. Ведь рыбаки, ведущие лов официально, являются своего рода борцами с браконьерством в том смысле, что когда работает легальный рыбак, нарушитель побоится зайти в этот район из-за риска быть замеченным.

— Получается, что создание МОРов играет на руку браконьерству.

— Да это просто великолепная приманка для них! Поэтому мы, выступая на полях АНТКОМа, всегда пытаемся продвигать свою точку зрения, которую я сейчас обозначил. Но в ответ мы слышим, что Российская Федерация ведет себя неконструктивно, что наши требования очень высоки. Но высоки они ровно потому, что все предлагаемое, исходя из разных побуждений, благих или нет, нарисовать большую территорию и заявить: "Мы спасаем природу", лишено научного обоснования.

В целом, все эти идеи насчет морских охраняемых районов идут вразрез с многолетней мировой практикой рыбохозяйственных организаций, потому что у них всегда на первом месте стоит наука. А сейчас мы видим, что под политические решения потом пытаются подогнать науку.

Нам раньше говорили, что мы только критикуем других. Но это неправда, мы выступаем за создание нормальной, понятной системы управления и принятия решений в рамках АНТКОМ. Мы стали активно вносить научную составляющую в такую систему. Но что примечательно – как только вносится идея создания того или иного МОРа, на его территории сразу прекращается научная деятельность.

— А почему? Кто-то думает, что ученые могут зафиксировать какую-то деятельность, которую желательно скрыть?

— Получается, так. Ведь идея создания МОРов по определению подразумевает их научный мониторинг с целью сохранения природных ресурсов. Но мы видим обратную ситуацию – предлагается либо заморозить акватории для науки, либо сделать так, чтобы ученые попадали в нее выборочно.

Ряд стран работают вне Конвенции АНТКОМ и заняты, например, выловом клыкача. И тут какие-либо принципы вообще исчезают! Мы проанализировали открытые данные исследователей и обнаружили, что, например, в районе острова Южная Георгия промысел ведется не только не щадяще, а даже превышая возможности естественного восстановления популяции. Мы на это указали, но нашу позицию восприняли не просто как какой-то недружественный шаг, а вообще как оскорбление: как мы могли подумать, что высокоцивилизованная страна ведет себя так нехорошо?

— Судя по названию района вылова, эта страна высокой цивилизации – Великобритания?

— Да. И ее позиция была такая, что ей словно нанесли кровную обиду. Но мы не выдумывали ничего, мы брали материалы, опубликованные самими британцами. Есть и другой пример. Ряд стран в антарктических водах якобы занимаются научной деятельностью, чего на самом деле нет, но зато под этим прикрытием активно ведется промысел.

— Это англосаксонские страны?

— В том числе. То есть получается по принципу "Что позволено Юпитеру, не позволено быку". Эта ситуация нас, естественно, не устраивает.

— В таких случаях оппоненты нашей страны пытаются представить Россию как раз в качестве нарушителя, о чем вы и говорили выше.

— Совершенно верно, и рыболовство в районе Антарктики не исключение. Тут подход нехитрый – раз мы не согласны с МОРами, значит, надо найти способ обвинить российские рыболовные суда в незаконном промысле и представить Россию как страну, покровительствующую браконьерству.

— Ну здравой логикой это не назовешь.

— Тут особая логика и она как раз понятна: если какая-то страна не согласна с "генеральной линией", значит, надо публично сделать из нее изгоя, что потом поможет нивелировать любые инициативы этой страны, в данном случае России. Англосаксонский блок априори здесь очень организован и очень силен, в ход идут даже их звезды шоу-бизнеса, которые, возможно, даже не понимают, о чем говорят и пишут. Я думаю, у привлеченных звезд нет полноты информации, но есть похвальное желание защитить природу, без понимания как это сделать. Многие страны по разным причинам не выступают против некоторых решений и это понятно. Кто-то зависит экономически, кто-то политически, а некоторым все равно. В данном случае Китай зачастую является нашим естественным союзником, потому что это государство с независимым видением работы в АНТКОМ и к тому же самостоятельный сильный игрок на мировой арене.

— И как в итоге всему этому противостоять?

— Прежде всего, усилить наше научное присутствие в антарктическом регионе. Потому что объективные научные результаты сильно колеблют позицию западных держав. Далее, каждый случай обвинения против нас разбирать детально. Если судно виновно в чем-то, это надо признавать, и мы от этого не уходим, но если мы правы, надо требовать сатисфакции за обвинения наших рыбаков.

— Буквально на днях пройдет новая сессия АНТКОМ. Насколько велики риски того, что идеи о создании морских охраняемых районов не просто получат продолжение, а будут зафиксированы в каких-либо резолюциях? Тем более, что форум, насколько известно, пройдет в видеоформате, и не будет понятно, что там творится за камерами. Плюс многое зависит и от перевода, кто-то что-то переведет не так, сказанное будет неправильно понято и поди потом докажи обратное.

— Все верно. Кроме того, многое зависит от качества интернета, кто-то может отключиться, и кто как голосует, будет не видно.

— Как бы невзначай?

— Да. Плюс надо учитывать большую разницу во времени между участниками.

— То есть подобрался целый комплект факторов, которые кому-то могут сыграть на руку.

— Я даже так скажу: более политизированной площадки я не видел, хотя присутствовал во многих комиссиях. Но на сессиях АНТКОМа градус накала очень высок. Это говорит о том, что страны пытаются решить свои задачи, причем за счет недипломатичных методов. При мне, например, был такой момент. В повестке одной из сессий был вопрос о создании одного из МОРов. Его было предложено перенести в конец программы. Председатель спрашивает делегатов: "Никто не против?". Ни одной поднятой руки. Хорошо, работаем дальше по повестке. Наконец, наступает время закрытия сессии. Мы говорим: "Но подождите, ведь предлагалось в конце рассмотреть вопрос о МОРе". Нам говорят: "Да нет, уже все принято, ведь никто не был против". Понимаете, идет просто-таки жесткое и притом публичное передергивание существа дела.

Что касается виртуального формата сессии, он не предусмотрен никакими правилами и процедурами. И можно было с самого начала говорить, что онлайн-общение нелегитимно. Но, понимая всем понятную нестандартность ситуации, сложившуюся в нынешнем году из-за пандемии, мы пошли навстречу. При этом, учитывая сложности проведения сессий в виртуальном формате, мы сразу обозначили условие по укороченной повестке, внеся в нее только жизненно необходимые вопросы, например, вопрос финансирования организации, и перенести – не убрать, а перенести – на следующую сессию все спорные вопросы, требующие серьезной проработки.

Поначалу никто не был против нашего предложения. Но вдруг появляется повестка от Евросоюза со всеми вопросами, в том числе с проблемными. Такое ощущение, что аргументацию России никто и не услышал, как бы невзначай. Но мы не оказались одинокими, нас поддержал Китай.

По сути, нас хотели взять на измор. Пришлось поступить дипломатично, но жестко – мы написали, что будем отказываться от проведения сессии в таком формате, поскольку он вызывает много сложностей.

В итоге удалось договориться, что не все вопросы будут вынесены на сессию, но озабоченность по поводу ее проведения у нас сохраняется. Озабоченность прежде всего относительно процедуры принятий решений, с которыми мы не согласны. Все-таки Конвенция АНТКОМ основана на принципе консенсуса, и должен учитываться голос каждой страны, подписавшей ее.

Антарктида. Новая Зеландия. Россия > Экология. Рыба > ria.ru, 24 октября 2020 > № 3576770 Василий Соколов

Закон уравнял условия для рыбаков внутри бассейна

Свежая порция изменений в закон о рыболовстве поставила в равное положение предприятия прибрежного рыболовства, зарегистрированные в разных регионах в пределах одного рыбохозяйственного бассейна. Но пока законодатели пытались устранить предмет разночтений, «прибрежка» столкнулась с новыми препятствиями, которые требуют дальнейшей корректировки формулировок закона.

Новый федеральный закон устранил весьма серьезный административный барьер, с которым предприятия Росрыбколхозсоюза и другие рыбаки, работающие на Северном бассейне, столкнулись после принятия в 2016 году обширного пакета поправок к закону о рыболовстве. Изменения в части прибрежного рыболовства с 1 октября 2016 года требовали обязательной регистрации в прибрежном регионе, а с 1 января 2019 года запрещали производство на судах продукции и предписывали доставку и выгрузку уловов водных биоресурсов в живом, свежем и охлажденном виде в морские порты РФ и иные места выгрузки.

Однако вскоре выяснилось, что на практике это означает и доставку уловов в порты только этого региона. Получалось, что организации, зарегистрированные, допустим, в Архангельской области или в Карелии, не могли везти рыбу, добытую в рамках прибрежного рыболовства, для сдачи на береговые предприятия Мурманской области.

По этому вопросу Росрыбколхозсоюз обращался и в Минсельхоз, и в Росрыболовство, и в Пограничную службу ФСБ России с просьбой разъяснить, как же следует понимать законодательную норму. Но ответы, которые мы получили, ситуацию не прояснили, каждое ведомство трактовало закон по-своему. Пограничники заняли четкую, как у военных, позицию: везти надо именно в тот регион, где зарегистрирован пользователь. Росрыболовство сообщило, что доставлять уловы можно в любой регион в пределах одного рыбохозяйственного бассейна. А ответ Минсельхоза при желании можно было толковать в любую сторону.

В такой ситуации рыбакам пришлось волей-неволей ориентироваться на мнение тех, кто непосредственно контролирует промысел. До этого архангельские предприятия, входящие в Росрыбколхозсоюз, сдавали уловы как в Мурманск, так и в Архангельск, в зависимости от района промысла, оттуда везти ближе. Но из опасений попасть на штрафные санкции с 1 января 2020 года они стали заявляться только на промышленное рыболовство.

Казалось бы, какая разница, в каком режиме ловить? Но именно с 2019 года эта разница стала весьма ощутимой, ведь по новым правилам, заявившись на прибрежное рыболовство, предприятие могло рассчитывать на повышающий коэффициент 1,2 к своей квоте – за счет уменьшения объемов для остальных пользователей. В условиях Северного бассейна 20% прибавки по главному объекту промысла треске стали хорошим бонусом для мурманских предприятий «прибрежки» и не менее серьезной потерей для рыбаков других регионов.

Именно этот региональный перекос призван исправить новый закон. В нем в принципе отражена позиция Росрыболовства – регистрация по бассейновому принципу: если ты занимаешься прибрежным рыболовством, то доставлять улов можешь в любой регион в пределах одного рыбохозяйственного бассейна. На наш взгляд, это абсолютно логично.

К тому же убраны разночтения по промыслу в международных водах, ведь в Баренцевом море за пределами российской экономзоны ловят треску опять-таки все регионы – и Мурманская область, и Карелия, и НАО, и Архангельск. Сейчас все они, по нашему мнению, уравнены в правах, как нам и обещали законодатели, когда в мае этот законопроект вносился в Госдуму.

Правда, за это время мы успели получить новый барьер, который затрагивает уже все регионы на севере. Это спор между контролирующими органами и рыбаками, до какой степени можно обрабатывать пойманную рыбу для ее доставки на берег. Суть претензий пограничников – в отсутствии в законе о рыболовстве механизма производства первичной переработки уловов на борту рыбопромыслового судна, которое осуществляет промысел по прибрежной квоте. В Совете Федерации 22 октября планируется обсуждение по этой теме, и профильный комитет в целом на стороне рыбаков. Хотелось бы увидеть решение этой проблемы как можно быстрее.

Хотя поправки по «прибрежке» приняли достаточно быстро – менее чем за пять месяцев, есть сомнения, что с обработкой уловов получится так же. Официально законопроекта до сих пор нет, хотя вопрос, что считать продукцией, прошедшей обработку, и куда относить субпродукты типа печени, обсуждался в Госдуме еще в феврале с участием представителей и Росрыболовства, и пограничников, и рыбаков. Тогда решили, что над этим надо работать. Но работы идут как-то вяло.

Проблема в том, что предприятия не могут прекратить промысел и просто посидеть на берегу, пока ведомства и парламентарии не договорятся. Правовая неопределенность уже привела к тому, что количество заявлений, поданных на прибрежное рыболовство в 2021 году, заметно уменьшилось. Тем более что подавать их надо было до 21 сентября, когда нынешний закон даже не был окончательно принят Госдумой. Поэтому надеемся, что законодатели не будут тянуть.

Кстати, вот этот момент – с выбором вида рыболовства – поправки тоже урегулировали. Потому ситуация выглядела абсурдно: зачем подавать какие-то бумажки и подтверждать, что ты будешь вести промышленное рыболовство, если ты не заявляешься на прибрежное. Сейчас прописали более четко: режим промышленного рыболовства у всех по умолчанию, а прибрежного – по заявлению. С нашей точки зрения, здесь больше не должно быть никаких кривотолков и субъективных мнений.

Председатель правления Союза рыболовецких колхозов России Андрей Ануфриев

Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 20 октября 2020 > № 3548410 Андрей Ануфриев

Встреча с руководителем Росрыболовства Ильёй Шестаковым

Заместитель Министра сельского хозяйства – руководитель Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков информировал Президента о положении дел в рыбной отрасли. Отдельно глава ведомства доложил о реализации механизма инвестиционных квот.

В.Путин: Добрый день!

Илья Васильевич, несмотря на известные ограничения, связанные с коронавирусом, рыбная отрасль в целом работает ритмично, и показатели этого года соответствуют показателям за аналогичный период прошлого года. Поподробнее попросил бы здесь рассказать об этом. Потом лицензирование под инвестиционные цели: как идет строительство судов, как Вы на это смотрите, как контролируете ситуацию? И, конечно, ещё одна тема – она непростая, я знаю, – это научно–исследовательские суда. Я знаю, что там есть и проблемы с общим объёмом финансирования. Давайте обо всём поподробнее.

И.Шестаков: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Мы подготовили презентацию. Хотел бы в целом сказать, что отрасль в условиях пандемии работает стабильно, это показывают и прогнозы по вылову. Мы ожидаем, что будет вылов на уровне прошлого года – порядка пяти миллионов тонн. У нас не совсем удачно складывается лососёвая путина, но отставание, недобор по лососёвой путине будет компенсирован добычей сардины иваси, скумбрии и минтая.

В.Путин: Я, кстати, давал поручение в июне этого года Правительству, РЖД и «Росатому» сделать предложения и осуществить ряд мер по минимизации расходов, связанных с доставкой рыбной продукции с Дальнего Востока в европейскую часть.

И.Шестаков: Владимир Владимирович, докладываю: рабочая группа работает, в этом году уже вышел лихтеровоз с Камчатки с грузом лососёвых видов рыб. К сожалению, это будет единственный рейс, с учётом в том числе и того, что путина не очень удачная.

В целом если говорить о логистических проблемах, инфраструктурных, то с РЖД мы достаточно плотно работаем. Здесь есть понимание и чётко налажен график осуществления поставок вагонов. То есть проблем с доставкой рыбной продукции сейчас нет. Мы, конечно, Северный морской путь рассматриваем как возможность диверсификации направлений, когда идёт большой объём рыбы непосредственно в лососёвую путину, поскольку портовые мощности не справляются.

В целом хотел бы сказать, что устойчивые экономические показатели в отрасли за 2020 год. Так, на 13,5 процента вырос рост собираемых налогов и сборов. Важно отметить, что на 7,2 процента выросла средняя заработная плата. В целом средняя заработная плата в рыбной отрасли за первое полугодие составила 91 тысячу рублей, и мы находимся на третьем месте среди всех отраслей экономики после финансового сектора и сектора добычи полезных ископаемых, то есть это очень хороший показатель.

Также хотел бы сказать пару слов об аквакультуре. Это для нас точка роста. После принятия закона об аквакультуре хорошими темпами идёт производство. Мы ожидаем прирост 17 процентов в этом году, в прошлом году было 20 процентов, и удвоится по итогам 2020 года производство лососёвых, то есть мы уже выйдем на отметку в 100 тысяч тонн.

Хотел бы также промежуточные итоги сказать по реализации механизма инвестиционных квот. В целом сейчас заявлено строительство 107 судов: в рамках инвестиционных квот это будет 56 судов, в рамках проведения аукциона по крабам будет построено ещё 35 краболовных судов, остальные суда будут построены в рамках меры поддержки, которую Минпромторг осуществляет – компенсация 30 процентов затрат на строительство. Также будет построено 25 береговых заводов. Сейчас уже построено 11. Из 107 судов четыре уже переданы заказчику, 11 спущены на воду.

К сожалению, есть определённые проблемы, связанные со сроками строительства, но мы с Минпромторгом это активно сейчас отрабатываем, и новые сроки в принципе будут уже выдерживаться непосредственно верфями.

В.Путин: А какие заводы задерживают?

И.Шестаков: На самом деле, Владимир Владимирович, по всем заводам идёт задержка от полугода до двух лет, по разным [заводам] ситуация разная. Основная проблема была по Выборгскому судостроительному заводу, там есть срок задержки до двух лет. Сейчас мы новые графики составили вместе с Минпромторгом и рыбаками, и верфи обещают, что будут эти графики уже выдерживать.

В.Путин: Нужно за этим следить внимательно и реагировать своевременно. У них заказов сейчас достаточно, в целом у предприятий, нужно, чтобы графики было выстроены соответствующим образом.

И.Шестаков: Мы с Минпромторгом сейчас активно этим занимаемся.

Владимир Владимирович, хотел бы сказать, что сейчас механизм показал свою достаточную эффективность. По этим судам мы сможем обновить мощности на северном бассейне на 65 процентов, на дальневосточном бассейне – на 25 процентов. И есть предложение эту программу продолжить с учётом возможностей верфей и с 2022 года выделить ещё дополнительный объём инвестиционных квот непосредственно для дальневосточного бассейна, поскольку там обновление не такое существенное.

Это примеры судов, которые сейчас строятся и уже переданы заказчикам. Это примеры самых современных сейчас рыбоперерабатывающих фабрик, то есть фабрики, которые Вы открывали на Шикотане, – самые современные рыбоперерабатывающие [фабрики] сейчас.

Если говорить о научно–исследовательском флоте, то мы будем начинать строить два среднетоннажных НИСа [научно-исследовательских судна], и разработана проектная документация на крупнотоннажный НИС, но, к сожалению, есть проблема, связанная с финансированием.

В.Путин: Сколько там не хватает?

И.Шестаков: Первый корабль оценили в 21 миллиард рублей. Всего мы планировали три корабля на сумму 66 [миллиардов рублей].

В.Путин: Я знаю, что Правительство выделяет деньги, там есть определённая сумма, которой не хватает.

И.Шестаков: На среднетоннажные суда мы сейчас – два – начинаем контрактовать, на это деньги выделены. На крупнотоннажные пока не выделено ни копейки.

В.Путин: Поработаем с этим.

И.Шестаков: Также по Вашему поручению мы проводили научные исследования в Антарктике. Важно, что по итогам этих исследований у нас есть компании, которые теперь заинтересованы в строительстве современных трёх судов на отечественных верфях для работы в Антарктике. То есть в перспективе четырёх-пяти лет мы сможем добывать там порядка 300 тысяч [тонн] криля для дальнейшей переработки.

Идёт также работа по приведению в порядок причальных стенок для рыбопромысловых судов, за это время реконструировано более 11 километров причальных сооружений. Средства частных инвесторов составили порядка трёх миллиардов рублей. Было построено в рамках инвестиционных обязательств арендаторов три холодильника общей ёмкостью девять тысяч тонн.

Также занимаемся воспроизводством, работаем активно с «РусГидро», с «Интер РАО». И в целом сейчас объёмы воспроизводства, заводы загружены на 100 процентов. Есть большая программа у нас сейчас – за счёт внебюджетных инвестиций строительство дополнительных мощностей для осуществления воспроизводства водно–биологических ресурсов.

В.Путин: Хорошо.

И.Шестаков: Хотел вкратце сказать, что также по Вашему поручению идёт работа по восстановлению популяции байкальского омуля. Выделены дополнительные средства как на воспроизводство, так и на мероприятия по рыбоохране. Мы видим уже положительную динамику, сокращение популяции приостановлено, сейчас мы уже видим небольшой рост. Поэтому в перспективе 2023–2025 годов в принципе считаем возможным уже опять открыть промышленное рыболовство.

В.Путин: Стивен Сигал принимал участие в этой акции?

И.Шестаков: Да.

В.Путин: Передайте ему слова благодарности.

И.Шестаков: Спасибо большое.

Также я докладывал: мы сделали кругосветную экспедицию парусников Росрыболовства, посвящённую 75–летию Победы и 200–летию открытия Антарктики. Порядка 600 курсантов приняли участие в этой кругосветной экспедиции.

В целом всё прошло без сбоев, была проведена непосредственно регата в точке, приближённой к Антарктике, тремя российскими парусниками. Очень большой отзыв среди иностранных участников, которые непосредственно находились на борту этих парусников.

Единственное изменение, которое произошло, Владимир Владимирович, – это сейчас уникальное событие – наш «Седов» в связи с карантином, мы решили не заканчивать кругосветное путешествие, а он пошёл обратно в Калининград из Владивостока Северным морским путём.

Россия > Рыба. Судостроение, машиностроение > kremlin.ru, 19 октября 2020 > № 3526423 Илья Шестаков

Повысить производительность «морозки» на судне? Можем!

Компания «Колд Трейд Холдинг» провела модернизацию морозильного оборудования типового СРТМ (стеркодера) «Браттег». Как рассказал Fishnews генеральный директор компании Павел КЛИМЕНКО, в результате при минимальных затратах удалось повысить производительность оборудования на 20%. Судно в это время находилось на ремонте в корейском Пусане, и даже ограничения в связи с пандемией коронавируса не помешали своевременно закончить ремонт и выйти на путину.

Теперь аналогичные работы предполагается провести на «Вардхольме» – втором стеркодере этого же судовладельца (Южно-Курильского рыбокомбината). Кроме того, принято решение о второй очереди апгрейда системы хладоснабжения на «Браттеге».

– Павел Борисович, в чем особенность этого проекта?

– Нам он интересен тем, что морозильное оборудование мы модернизировали не на более привычном для нашей компании береговом заводе, а на судне-процессоре. При работе на судах появляются дополнительные особенности и сложности, связанные с дефицитом места, особенностями системы. И в случае с «Браттегом» свободных площадей не было ни в компрессорном цехе, ни в производственном. Поэтому мы не могли просто установить дополнительный компрессорный агрегат или дополнительные скороморозильные аппараты.

Кроме того, по условиям договора, речь не шла о значительной замене оборудования. Заказчик поставил перед нами задачу повысить производительность того оборудования, которое уже имелось.

Поэтому мы сделали акцент на инженерной составляющей. Мы добились эффекта, оставив все существующее оборудование в рамках прежней концепции, но проведя инженерный апгрейд. И результат даже превысил расчетные параметры. Мы планировали повысить производительность на 15%, однако, по словам заказчика, работа на промысле показала увеличение на 20%. Так что его затраты окупились за месяц.

ЦИКЛ – МЕНЕЕ ДВУХ ЧАСОВ

– Можно немного подробнее об оборудовании, с которым работали?

– Технологический процесс представляет собой контактную плиточную заморозку. Цех может перерабатывать порядка 120 тонн сырья в сутки, что предполагает заморозку по 80 тонн готовой продукции в сутки.

– И в чем, собственно, заключалась суть модернизации?

– Во-первых, мы заменили компрессоры. Раньше там были установлены два устаревших компрессорных агрегата разной производительности. Не секрет, что со временем при износе оборудование теряет свои изначальные паспортные характеристики. После длительного срока работы компрессор не выдаст на 100% свою проектную мощность из-за утечек, износа узлов и так далее. Мы поставили на это место два больших компрессора. Кроме того, установили более мощные электродвигатели для управления компрессорами. Также добавили частотные преобразователи для обеспечения плавного пуска машин и опять же увеличения производительности действующих компрессоров. Еще мы заменили систему управления, поменяли старые электрические шкафы. То есть это была изначально продуманная точечная инженерная работа, обеспечившая такой прирост при минимальных финансовых затратах.

В результате мы пришли ко времени цикла заморозки в 1 час 45 минут – 1 час 50 минут (до этого цикл составлял 2 часа 30 минут – 2 часа 40 минут). Нормальный цикл блочной заморозки по нашему мнению – 2 часа. Хотя изношенное или некачественное оборудование может морозить гораздо медленнее, что сокращает суточную производительность завода.

ВОПРЕКИ КОРОНАВИРУСУ

– Когда проводились работы, вам не мешали карантинные меры?

– Конечно, мешали. Правда, начинали мы еще до пандемии. В январе я ездил в Пусан, чтобы осмотреть «Браттег». На основании осмотра и анализа системы хладоснабжения мы разработали концепцию по увеличению производительности оборудования.

Судно готовилось к промыслу, и к марту, когда был подписан контракт, времени оставалось очень мало. Когда оборудование было уже заказано и изготавливалось, в Европе и Южной Корее были введены карантинные меры, которые ударили по логистике, особенно международной. Мы с заказчиком стали думать: может быть, имеет смысл просто дождаться поступления оборудования, затем положить его на склад и не производить эту модернизацию, чтобы траулер не опоздал на путину. И все-таки решили рискнуть и делать апгрейд.

Когда оборудование было изготовлено, пришлось принимать экстренные меры по отправке его из Европы в Пусан, ведь самолеты летали не в штатном режиме, а всего по 1-3 рейса в две недели.

По контракту мы должны были поставить оборудование до 1 июня, но успели раньше на несколько дней. А 1 июля судно должно было отправиться на промысел. И мы заказчика не подвели – траулер вышел вовремя.

ГОТОВЫ ПОСТАВИТЬ НА ПОТОК

– Южно-Курильский комбинат – ваш постоянный заказчик?

– Да, начиная с 2015 года мы проводили для них различные работы по увеличению производительности их берегового завода. И модернизация, и замены, и увеличение производительности систем. ЮКРК постоянно развивается, растет, и мы растем вместе с ним. И то, что они уже столько времени работают с нами, показатель качества и надежности нашей работы.

В ноябре мы намерены для ЮКРК модернизировать морозильное оборудование их второго стеркодера – «Вардхольма». Но и с «Браттегом» мы не закончили: планируем провести вторую очередь апгрейда. Сделав цикл заморозки менее 2 часов, мы пришли к выводу о целесообразности установки на нем более компактных плиточных аппаратов. Это позволит разместить на той же площади один дополнительный аппарат, тем самым повысив производительность еще на 10-15%.

– Стеркодеры – достаточно распространенный тип СРТМ. Можно сказать, что на опыте «Браттега» вы разработали типовую концепцию повышения производительности таких судов?

– Да, совершенно верно. Наш опыт вполне применим на других судах этой серии. Кстати, на стеркодерах часто используются компрессоры шотландской компании Howden. Конечно, нам знакомы технологии и других европейских производителей, но Howden – как родной: на базе этого компрессора мы собираем компрессорные агрегаты на своем производстве.

ООО «Колд Трейд Холдинг»

Россия. СЗФО. ДФО > Рыба. Судостроение, машиностроение. Химпром > fishnews.ru, 16 октября 2020 > № 3538183 Павел Клименко

Активно подключаемся к глобальным вопросам

Ассоциация предприятий рыбной отрасли Хабаровского края в октябре отмечает десять лет со дня образования. У отраслевого объединения – серьезный охват, а с учетом тех вызовов, с которыми сталкивается бизнес, – большой фронт работы. Какие вопросы сейчас важны для рыбаков региона, в интервью Fishnews рассказал президент АПРОХК Сергей Рябченко.

– Сергей Михайлович, поздравляем ассоциацию с юбилеем! За 10 лет немало изменений произошло в рыбной отрасли страны и, наверное, немало событий было в жизни вашего объединения. А как появилась идея его создать?

– В 2010 году только Хабаровский край не имел никаких общественных организаций рыбаков, в то время как такие ассоциации уже работали в Приморье, на Сахалине, Камчатке и в Магаданской области. И мы понимали, что нужно создать объединение, которое бы выносило важные для рыбаков вопросы на региональный и федеральный уровни. Поэтому мы выступили с такой инициативой, и появилась Ассоциация предприятий рыбной отрасли Хабаровского края. Начинали с семи предприятий, сейчас их уже 49. География предприятий охватывает практически весь регион.

– Мне кажется, законодательство в отрасли настолько часто меняется, что без специалистов, которые на постоянной основе отслеживают все эти изменения, анализируют их и отстаивают интересы предприятий, бизнесу просто не обойтись. Как такая ситуация соотносится с ролью отраслевых объединений?

– Ответственность, которую несут в связи с этим рыбохозяйственные ассоциации, огромна. Мой помощник – Вера Владимировна Гуль – начинает рабочий день с мониторинга новинок правовой базы.

Такие изменения порой идут настоящей лавиной. И на мой взгляд, такая чехарда в законодательстве приводит к ослаблению инвестиционной активности предприятий. Так, в правилах рыболовства по Сахалинскому заливу во внутренних морских водах теперь предусмотрено, что при установке орудий лова нужно отступать не 1 км, а 2 км от устьев рек. С такой инициативой выступила Амурская бассейновая природоохранная прокуратура. Генпрокуратура ее поддержала. Хотя мониторинг показывает, что там было все в порядке с заполнением нерестилищ и даже два года наблюдалось перезаполнение.

Одно из наших предприятий вложило около 200 млн в строительство холодильника и берегового цеха на реке Лонгари, на отдаленной территории. Однако из-за нового требования пользователь должен будет сократить количество орудий лова, а значит, созданные мощности будут недозагружены. О каких инвестициях в таких условиях может идти речь?

Если в 80-е годы правила рыболовства в Дальневосточном бассейне были тоненькой книжечкой в 10 или 15 листов, то сегодня мы видим целый трактат: что можно и что нельзя. Постоянно меняем формулировки, согласовываем их с пограничниками, переставляем запятые... Смысл этого мне абсолютно непонятен.

Неправильно при изменении законодательства лоббировать и интересы отдельного юридического лица или группы лиц – продвигая перераспределение квот, участков через аукционы.

Поэтому работа отраслевых объединений очень важна. У нас в руках серьезные способы решения важных вопросов, надо только правильно этими инструментами воспользоваться, своевременно определять негативные моменты.

– Над какими задачами ассоциация работала в последнее время? Вопросов хватает...

– Мы активно подключились к решению глобальных проблем, актуальных не только для региона, а для всего рыбохозяйственного комплекса страны – это вызовы со стороны ФАС, Русской рыбопромышленной компании (РРПК), выступивших за ревизию исторического принципа, перераспределение квот на вылов.

Ассоциация добивалась и пересмотра законопроекта Минсельхоза по аукционам на рыболовные участки – мы вели эту работу совместно с коллегами из других дальневосточных объединений.

В этом году потребовалось поддерживать предприятия в решении вопросов, связанных с пандемией, – с проведением тестирования на коронавирус, поиском помещений для обсервации. Обратились по поводу того, чтобы рыбакам были компенсированы расходы на обсервацию и тестирование на COVID.

Как и все дальневосточные ассоциации, участвовали в выводе маломерного флота, то есть судов длиной менее 12 метров, из-под требований Международного кодекса по управлению безопасной эксплуатацией судов и предотвращением загрязнения (МКУБ).

Работа требует не только подготовки писем и обращений: постоянно необходимо встречаться с руководством Росрыболовства, Всероссийского НИИ рыбного хозяйства и океанографии (ВНИРО). Нас приглашают и на встречи с главой Хабаровского края, где мы также высказываем свою позицию.

– При этом есть вопросы, которые важны для рыбохозяйственного комплекса всего Дальнего Востока, и здесь ассоциации разных регионов выступают сообща. Как налажено взаимодействие с другими отраслевыми объединениями?

– Я всегда был убежден, что Ассоциация предприятий рыбной отрасли Хабаровского края должна работать в тесном контакте с дальневосточными коллегами.

С удовольствием взаимодействуем с Георгием Геннадьевичем Мартыновым, президентом Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья. Я сам родился в Приморском крае, там же работал – в «Приморрыбпроме», ТУРНИФе, в Дальрыбе. Мне очень дорог Владивосток и этот регион.

Давнее сотрудничество у нас с руководителем Ассоциации добытчиков лососей Камчатки Владимиром Михайловичем Галицыным. Работаем и с главой Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области Максимом Георгиевичем Козловым.

Стоит отметить очень хороший опыт коллег с Сахалина и Приморья по проведению пресс-конференций, на которых освещаются вопросы рыбохозяйственного комплекса. Это позволяет показать, насколько ассоциации открыты, осветить с помощью СМИ актуальную для отрасли проблематику, чтобы люди могли сделать свои выводы. Мы также в феврале организовали пресс-конференцию.

Теперь на площадке Fishnews Online появился Координационный совет общественных рыбохозяйственных организаций Дальнего Востока. Он открывает новые возможности для обмена мнениями и выработки общей позиции. Так, совместно мы выявили проблемные места в законопроекте об электронных торгах: Владимир Михайлович увидел опасную для действующих пользователей рыболовных участков формулировку, наша ассоциация обратила внимание на то, что не учтена организация любительского рыболовства и ошибочно дана ссылка на статью 62 федерального закона о рыболовстве. Такая коллективная работа приносит особый результат, этот опыт нужно развивать.

У нас также есть соглашение о совместной деятельности с Союзом рыболовецких кооперативов – колхозов Хабаровского края, Росрыбколхозсоюзом.

– Особое значение для общественных объединений имеет возможность заявлять о своей позиции в рамках компетентных комиссий, рабочих групп, советов. На каких площадках работает АПРОХК?

– Я вхожу в состав Совета по вопросам агропромышленного комплекса и природопользования при Совете Федерации, в Общественный совет при краевом министерстве сельского хозяйства, Общественного совета при Амурское бассейновой природоохранной прокуратуре. Недавно приглашен в Общественный совет при территориальном управлении Россельхознадзора.

Работаем в составе комиссии по регулированию добычи анадромных видов рыб, в Дальневосточном научно-промысловом совете, входим в комиссии по определению границ рыболовных и рыбоводных участков. Наша ассоциация является членом ВАРПЭ.

Рассчитываю, что удастся возродить деятельность краевого рыбохозяйственного совета. Уже два года он не функционирует, хотя это хорошая площадка для диалога между бизнесом, органами государственной власти региона и обществом. Работа региональных рыбохозяйственных советов предусмотрена в федеральном законе о рыболовстве.

– Как ассоциация взаимодействует с отраслевой наукой?

– С учеными у нас самые доброжелательные взаимоотношения, потому что мы понимаем, что без науки мы никуда: не будет прогнозов – не будет и объемов, которые рыбаки могут осваивать. Всегда готовы помочь отраслевому институту, один из примеров такого сотрудничества – по Сахалинскому заливу, когда на отдаленные участки нужно было поставить видеооборудование, завезти сотрудников, обеспечить их питанием.

Надо сказать, что наука работает объективно, быстро готовит корректировки разрешенных для освоения объемов. В этом году как никогда ситуация потребовала проводить много корректировок по объемам добычи лососей в северных районах края, и все материалы ученые разрабатывали оперативно.

– Конечно, говоря с руководителем рыбохозяйственной ассоциации Хабаровского края, нельзя обойти вниманием тему Амура. Все говорят, что ситуация на реке непростая, следить за порядком сложно: пространства большие, с глухими местами, но рыба – ценнейший ресурс, ее нужно охранять. В чем вы видите решение проблем Амура?

– Очень много обсуждалась ситуация с лжеаборигенами. Надеюсь, все-таки изменения федерального закона «О гарантиях прав коренных малочисленных народов РФ» сработают. И будет понятно, кто действительно относится к КМНС, а кто причисляет себя к коренным народам, чтобы злоупотреблять их законными преференциями.

Подчеркну, что рыбопромышленники ни в коем случае не против защиты прав коренных малочисленных народов. У нас заключено соглашение с Ассоциацией КМНС Хабаровского края. Бывает несовпадение взглядов по некоторым вопросам. Тем не менее работа ведется и будет продолжена.

Возникают разногласия между предприятиями, которые работают в нижней части реки, и теми, что осуществляют промысел в верховьях. Если бы мы сумели выступить с консолидированной позицией, не было бы таких жестких ограничений, как в этом году. Однако я считаю, что можно добиться общей позиции, и ставлю это для себя важнейшей задачей.

Убежден, что основная проблема Амура – это браконьерство. С каждым годом оно усиливается. Можно отметить такую закономерность: чем меньше выделяется объемов для промышленного рыболовства, тем выше браконьерский пресс на водные биоресурсы.

В этом году на Амуре установлен запрет на использование плавных сетей. Но уже не секрет, что даже в период действия этих ограничений выше Ульчского района целые браконьерские «города».

Так что нелегальный лов – это основной бич, особенно на нерестилищах. Мы предлагаем, чтобы часть функций по защите водных биоресурсов была передана на региональный уровень, можно сделать перекрестные полномочия с инспекторами лесной охраны. Потому что сейчас, к сожалению, численный состав рыбоохраны очень мал, привлекаются сотрудники из других субъектов Федерации, но этого недостаточно.

Я считаю, что нужно привлекать к защите рыбных ресурсов общественность, региональные службы. Прежде всего речь идет о работе на нерестилищах. Иначе получается, что устанавливаются пропускные периоды, предприятия пропускают рыбу на нерестилища, предприятия недолавливают, а скат малька не обеспечивается.

Браконьерство – это очень большая проблема. Все остальное решаемо, количество орудий лова, места их постановки, закрытие или открытие промысла – со всем этим можно определиться в рамках комиссии по регулированию добычи анадромных видов рыб. Об этом говорит ситуация с летними лососями на Амуре: наука отмечает, что при нормальном регулировании промысла восстановление их популяции вполне возможно.

– Десятилетняя веха дает возможности не только подвести итоги, но и определиться с перспективами. Какие направления ассоциация считает для себя ключевыми на предстоящий период?

– Главным для себя я считаю обеспечение устойчивой работы предприятий. В день регистрации ассоциации – 15 октября – собираемся провести собрание и наметить планы на 2021 год.

Для нас важны стабильность законодательства, правил рыболовства. Важной задачей, к выполнению которой нужно стремиться, вижу и исключение конфликта интересов в крае – на Амуре, в Охотском районе. Нужно правильно там выстроить стратегию.

В целом я неустанно говорю: нам необходима стратегия развития рыбохозяйственного комплекса Хабаровского края. Хотя бы до 2025-2030 годов. У нас такого документа нет. Отраслевые объединения готовы участвовать в его подготовке. Говорят, что стратегия – это только бумага, но на самом деле она определяет цели и инструменты, с помощью которых их можно достичь. Иначе наша работа носит разнонаправленный характер. В таком случае нам не решить задач, которые стоят перед рыбохозяйственным комплексом с точки зрения повышения его инвестиционной привлекательности, борьбы с браконьерством, создания условий для привлечения кадров. Стратегия необходима.

ПО ВСЕМУ РЕГИОНУ

Ассоциация предприятий рыбной отрасли Хабаровского края была зарегистрирована 15 октября 2010 года. Объединяет рыбаков Охотского, Тугуро-Чумиканского, Советско-Гаванского, Ванинского, Николаевского, Ульчского, Амурского, Комсомольского, Нанайского районов. Есть у АПРОХК планы и по привлечению новых членов. С 2018 года президентом ассоциации является Сергей Михайлович Рябченко. Глава объединения работает в составе Координационного совета общественных рыбохозяйственных организаций Дальнего Востока.

Маргарита КРЮЧКОВА, газета «Fishnews Дайджест»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 14 октября 2020 > № 3530357 Сергей Рябченко

Рыбаки вновь отказываются идти на торги по глубоководным крабам

В октябре власти собираются предпринять еще одну попытку по продаже долей квот добычи глубоководных крабов в инвестиционных целях. Однако лидеры этого направления заявили об очередном отказе участвовать в торгах. Генеральный директор РК «Восток-1» Александр Сайфулин в интервью Fishnews рассказал, почему рыбаки не видят экономической составляющей в приобретении лотов.

– Росрыболовство объявило об уже четвертой попытке продать квоты добычи крабов-стригунов ангулятуса и красного в инвестиционных целях. Что думаете об этом?

– Компания участвовать не будет потому, что мы, как и другие потенциальные инвесторы, прекрасно понимаем, что аукцион опять не состоится даже при новой, сниженной в три раза, цене.

Главный вопрос, который инвесторы оценивают как не решаемый в принципе, это постройка судна для глубоководного промысла. Большие глубины находятся в открытых морях и океанах. Постройка специализированного судна для глубоководного промысла в России пока технически и юридически невозможна. Для работы на больших глубинах нужно особое оборудование, которого в нашей стране не производят, фактически все насыщение судна должно быть сделано из уникального зарубежного оборудования по лучшим мировым стандартам, иначе глубоководного краба просто не выловишь. Учитывая требования постановления правительства № 719 о наличии 80% российских изделий, вопрос строительства такого судна на российских верфях абсолютно нереален.

Уже есть заявления, в частности от представителя Архангельского тралового флота (АТФ). Это первое предприятие, которое начало участвовать в программе строительства флота под инвестиционные квоты. В материале «Верфи могут оставить рыбаков без инвестквот» написано: «У АТФ есть серьезные опасения, получит ли компания вообще третий и четвертый траулеры в готовом виде». Как можно заниматься строительством судов глубоководного промысла, если не могут построить обычные типовые траулеры? Вот, можно сказать, основная причина, которая вообще погубит инвестиционные инициативы. Правильно отмечено в статье: «Судостроительная отрасль оказалась в целом не готова».

– Александр Николаевич, а как же ваше предприятие приобрело глубоководный флот, который работает с опережающими результатами?

– Как уже отметил, корпуса судов глубоководного промысла должны иметь особую прочность и антикоррозийную устойчивость. Мы исследовали зарубежные аналоги корпусов, привлек внимание активно списываемый японский тунцеловный флот. В свое время правительство Японии дотировало постройку таких судов, но с каждым годом квоты на тунца снижаются, и японское правительство вынуждено было уже дотировать утилизацию этого флота, и корпуса судов были относительно дешевы. Изучая вопрос надежности корпусов, уточнили, что корпуса тунцеловных судов изготавливаются из особой высококачественной стали, сварка производится также по особым технологиям и держится в секрете. И это действительно так, 20-летние суда имеют износ корпуса всего 2-3%. Тогда как по нормам Российского морского регистра допускается износ 30%. Корпуса особо прочные, и мы в этом убедились за 18 лет ведения глубоководного промысла. Начинка в виде агрегатов и двигателей не изношена, так как японские специалисты эксплуатацию вели грамотно, а сами двигатели экономные по топливу и мощные.

Купив корпуса без тунцеловного оборудования, начиняли их оснащением для глубоководного промысла по лучшим мировым образцам, но с увеличением глубины промысла суда приходилось модернизировать. Было выполнено три модернизации, и таким образом, по рыбе достигли глубин 2500 метров. По крабу остановились на глубине 1200 метров, и запланировано было в этом году осваивать диапазон глубин 1200-1500 метров. Но этот план был сорван из-за резервирования 50% квот под инвестиционные цели и из-за того, что к началу второго полугодия эти объемы так и не вернулись.

В общей сложности в покупку и модернизацию флота под глубоководный промысел в период с 2008 по 2017 годы мы инвестировали почти 55 млн долларов. Сейчас «Восток-1» имеет уникальный флот, способный работать до глубин 2500 метров по глубоководной рыбе и 1200 метров по глубоководному крабу.

– Есть ли еще причины, по которым участие в аукционах невыгодно для компании?

– Есть два фактора, которые мы изучили и которые для любой компании исключают рентабельность в этом проекте. Первый - это вопрос состояния самого объекта промысла. Для инвесторов это первостепенно. Японские ученые располагают биологической «картиной» местонахождения глубоководных крабов в разные периоды жизни. Данные специалистов подтверждаются систематическими визуальными съемками глубоководного аппарата, работающего до глубин 3 тыс. метров. Мы также помогаем российским ученым собирать информацию о возможностях глубоководного промысла.

Краб рождается и проводит первый жизненный цикл на глубинах 2000-2500 метров. Затем подросшие особи переходят в зону 1800-2000 метров и именуются подрекрутами. Подросшие подрекруты переходят в зону 1500-1800 метров, нагуливаются. Перейдя в стадию взрослости, становясь промысловыми крабами, переходят на промежуточные изобаты 1500-1200 метров, там накапливаются и затем уже переходят дальше на глубины 1200 метров и ниже, где мы их и облавливаем. Особое значение для жизни краба имеет температура воды у грунта. В связи с изменением движения глобальных течений с 2017 года началось повышение температур воды. На больших глубинах это отражается в меньшей степени, а вот на наших глубинах до 1200 метров это проявилось в сокращении уловов. Как пример: в 2016 году вылов в сутки на судно составлял 4,69 тонны, затем последовало снижение с каждым годом. За прошедший период 2020 года вылов снизился до 1,92 тонны. Снижение объемов добычи в 2,44 раза! И когда изменится температурный режим, неизвестно. Краб просто остановился, не переходит температурную границу глубины 1200 метров и наверняка скапливается в диапазоне 1200-1500 метров. Инвесторы, зная состояние объекта, не будут реагировать на объект уровня вылова 2 тонны в сутки, так как это нерентабельная работа, учитывая объем средств, которые им придется вложить.

И следующая причина несостоятельности аукционов – реализация продукции из глубоководных крабов. Невозможность реализации продукции на внутреннем рынке ввиду устаревших методов нормирования содержания мышьяка - это отдельная тема, вопрос, который не могут решить уже 15 лет, не буду сейчас на нем останавливаться. Поэтому это исключительно экспортная продукция.

Обязательно отмечу, что глубоководный краб - очень специфичная продукция. Этот краб не конкурирует с высоко востребованными королевскими крабами и крабом опилио, поэтому цены и спрос довольно низкие. К тому же учитываем связанное с пандемией значительное снижение спроса, так как это продукция не первой необходимости для населения азиатских стран. После произошедшего падения рынка и учитывая неослабевающую ситуацию с коронавирусом, рынок будет в стагнации еще несколько лет.

– Все чаще говорят о том, что нам стоит ожидать от участников аукционов переловов. Многие крупные компании, просчитав экономику, выдвигают предположение, что только ННН-промысел может окупить затраты. В ситуации с глубоководными объектами если все-таки найдется какой-нибудь инвестор и все же купит лоты, он может надеяться, что пограничники не заметят, что по разрешению на вылов одного краба ловился другой.

– Этот мотив сработал во времена первых аукционов 2001-2002 годов. Глубоководного краба покупали на аукционах с целью браконьерского промысла, чтобы под эти объемы ловить камчатского и опилио. Если поднять историю обладателей квот глубоководных крабов, то при первом закреплении долей квот в 2004 году таких пользователей насчитывалось аж 81 предприятие! Однако их количество стремительно сокращалось по мере того, как наводился порядок с ННН-промыслом, и уже к 2008 году число пользователей сократилось до 37, а на сегодня их 16. Произошел естественный отбор и жесткое правило, закрепленное в законе, обязывающее добыть не менее 70% квоты в течение двух лет, лишает желающих подменять один вид краба другим, права обладать этим ресурсом. Поэтому если кто-то решит поиграть в эти игры с государством, то он должен понимать, что эти времена остались в прошлом, и печальный опыт таких «горе-добытчиков» глубоководных крабов - тому яркое подтверждение.

Да и мы контролируем ситуацию на промыслах посредством спутниковых программ и поможем работникам Государственной морской инспекции, как это делали для вытеснения северокорейских браконьеров. Береговая охрана пограничной службы ФСБ работает четко, слаженно, и я уверен, что никакими методами ей нельзя будет закрыть глаза на эту подмену.

Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 6 октября 2020 > № 3516739 Александр Сайфулин

Верфи могут оставить рыбаков без инвестквот

Архангельский траловый флот стал одним из первых участников программы инвестиционных квот. Компания заказала Выборгскому судостроительному заводу четыре крупнотоннажных траулера-процессора для добычи трески и пикши на Северном бассейне, головное судно заложили в конце мая 2017 года. Однако в процессе реализации программы обнаружилось, что российские верфи переоценили свои силы, а ВСЗ стал рекордсменом по задержкам.

Перед рыбопромышленниками возникла нерадостная перспектива лишиться закрепленных лимитов из-за срыва сроков. О сложившейся ситуации и способах ее решения журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал заместитель директора АТФ по модернизации и развитию флота Николай Назаренко.

– Первый траулер – «Баренцево море» – был спущен на воду в конце 2018 года. Николай Борисович, расскажите, в каком состоянии сейчас каждое судно и насколько сдвинулись сроки сдачи?

– К большому сожалению, сроки сдвинулись значительно, отставание по каждому из четырех судов составило больше года. «Баренцево море» заложили 31 мая 2017 года, верфь должна была сдать его к прошлому лету. Однако мы приняли судно лишь в сентябре нынешнего года. Представители Архангельского тралового флота регулярно ездят на Выборгский завод – контролируют ход строительства остальных траулеров. Мы знаем, что на других верфях тоже есть задержки со сдачей флота, правда, не столь значительные.

– Выросла ли изначальная стоимость заложенных судов? Если да, то насколько?

– Стоимость, конечно, выросла. Это обусловлено изменениями в ходе постройки судна. На бумаге, чертежах все предусмотреть не то чтобы очень трудно, а практически невозможно. У нас с заводом есть отдельная таблица дополнительных затрат из-за таких изменений.

– Это касается только «Баренцева моря»? При работе над остальными тремя судами уже будет учитываться опыт строительства головного судна?

– Степень внесения изменений от корпуса к корпусу, конечно, будет ниже, но разрыв между закладками килей каждого судна – не такой большой. Что-то, естественно, верфь успевает учесть, а что-то уже сделано, воплощено в металле. Поэтому, к сожалению, определенные временные и материальные затраты неизбежны по каждому из судов серии.

– Сейчас максимально допустимое время строительства – пять лет плюс год дополнительно. Какова вероятность того, что компания не получит инвестиционные квоты из-за срыва сроков? Нужно ли срочно вносить поправки в нормативные акты и есть ли подвижки в решении вопроса после многочисленных совещаний на всех уровнях?

– Вы совершенно правы, проблема готовности судов обсуждалась не раз. Были визиты на Выборгский завод и депутатов Госдумы, и членов Совета Федерации. Я уже не говорю о Минпромторге, который обязан, согласно постановлению правительства РФ № 633 от 25 мая 2017 года, курировать строительство судов. Вопрос поднимался и в Совфеде. Но реальных подвижек нет, и это нас очень беспокоит. Конечно, нужно рассматривать и принимать соответствующие подзаконные акты о переносе сроков. Судостроительная отрасль оказалась в целом не готова.

Программа инвестквот была озвучена президентом на заседании президиума Госсовета в октябре 2015 года, мы стали ее участниками одними из первых. В январе 2016 года Архангельский траловый флот и Выборгский завод заключили соглашение о сотрудничестве. Четыре рамочных договора были подписаны в марте того же года в Мурманске на международном форуме по судостроению.

Чем быстрее будет найден способ исправить сложившуюся ситуацию, тем лучше. АТФ, как инвестор, заказчик, несет значительные убытки. Ведь мы на этот год не получили инвестквоты для головного траулера «Баренцево море», а могли бы уже осваивать эти объемы. Поэтому очень ждем и надеемся на государственную поддержку. Иначе из программы может вылететь и Архангельский траловый флот, и наши коллеги – компании группы «ФОР» и «Норд Пилигрим», которые тоже заложили суда на Выборгском заводе.

Мало того, имеются серьезные опасения, получим ли мы вообще третий и четвертый траулеры в готовом виде!

– Чем еще, на ваш взгляд, может помочь рыбакам государство в такой ситуации?

– Скажу конкретно о Выборгском судостроительном заводе: мы с ним работаем уже четыре с половиной года и понимаем ситуацию, сложившуюся на этой верфи. Нужны срочные меры на уровне правительства для поддержки ВСЗ. Потому что образовавшаяся финансовая дыра – просто пропасть – не дает предприятию нормально функционировать. У него громаднейший долг, который увеличивается с каждым днем, и верфь самостоятельно из этого пике выйти не сможет. И мы, и другие рыбопромышленные компании платим, причем вперед, но этих ресурсов не хватает: они уходят на выплату процентов банкам.

Долг ВСЗ уже составляет примерно 7,5 миллиардов. Верфь необходимо удержать на плаву. Те разовые вбросы, о которых мы знаем, незначительны и не решают проблему. Нужна реструктуризация долга. У завода просто нет оборотных средств, он не может полноценно работать. Отсюда проблемы со ставкой нормочаса, отток рабочей силы – на наших объектах элементарно не хватает рабочих рук.

– Если сроки оставят прежними, не рискуют ли рыбаки стать заложниками верфей, которые смогут завышать стоимость строительства, решая за счет промысловиков свои финансовые проблемы?

– Вполне может быть. Если ситуацию коренным образом не изменить, то, скорее всего, так и получится. Повторю, АТФ откликнулся в числе первых, мы поверили государству, понимали, что обновление флота должно происходить, готовились задолго до объявления программы инвестквот в 2015 году. А верфи просто подставили руки, поймали весомый плод – и все. Никаких подготовительных мероприятий со стороны ОСК и Минпромторга проведено не было.

Мы проводили серьезные разговоры с руководством Выборгского завода, объясняли, что траулеры сами по себе очень сложные суда, у них своя специфика. А верфи, и не только выборгская, только сейчас начали осознавать, во что они ввязались. Получилось, что одна сторона подготовилась и вложила деньги, другая оказалась в роли пассивного наблюдателя.

– В конце июля гендиректор ОСК Алексей Рахманов на встрече с Владимиром Путиным заявил, что претензии рыбаков к верфям не касаются серийных заказов. По его словам, стоимость строительства и сроки меняются только при изготовлении «разовых» судов. Насколько справедливо это утверждение, учитывая, что заказ АТФ на Выборгском заводе – серийный?

– С Алексеем Львовичем мы не раз встречались на площадке Федерального агентства по рыболовству: я являюсь членом рабочей группы при Росрыболовстве по строительству промысловых судов на отечественных предприятиях. Начиная с 2015 года прошло много совещаний по вопросам судостроения.

Не могу согласиться с утверждениями главы ОСК. Так, Алексей Львович сказал, что рыбаки определяли цены судов. На самом деле ее назначали судостроители. И мы были озадачены, потому что эта стоимость значительно превышала расценки зарубежных верфей.

ВСЗ объяснял такую цену, проводя параллели с предприятиями Турции. Мы уже построили первый краболов на турецком «Терсане», имеем определенный опыт. Да, какие-то отличия есть, например климатические условия, которые в России значительно сложнее, но все равно российская цена казалась завышенной.

Кроме того, Алексей Львович вспомнил славные советские времена, когда промысловые суда строились большими сериями, до ста единиц, и работали во всех бассейнах – Азово-Черноморском, Западном, Северном, Дальневосточном. При таких заказах процесс, естественно, шел быстрее. Но не нужно забывать, что всегда были головные суда. Вот наше «Баренцево море» – головное. В сериях, которые параллельно строятся на ВСЗ по заказу других компаний, свои головные суда, потому что проекты отличаются. На остальных верфях – то же самое.

Во-первых, головной траулер любой серии строить дольше и дороже. Во-вторых, ситуация кардинальным образом изменилась за эти почти 30 лет с момента развала Советского Союза. Сейчас рыболовецкие компании, пусть даже работающие в одних районах промысла, например в Северном бассейне, как мы, не согласятся остановиться на едином типовом проекте. Об этом тоже мы говорили на площадке ФАР в присутствии Алексея Львовича. Одна компания отличается от другой, у всех нас совершенно разная логистика, рынки, различные виды продукции, и подгонять все это дело под удобство ОСК и верфей, я считаю, совершенно неправильно. Потому что верфи и ОСК должны подстроиться под заказчика, а не наоборот.

Времена Советского Союза ушли в прошлое, о них уже стоит забыть. Огромной серии не будет. Мелкосерийные заказы – да. Вот у нас четыре, коллеги строят десять траулеров, но серии крупнее вряд ли будут. Поэтому нужно смотреть вперед и адаптироваться к современным условиям.

– Судостроительным предприятиям мешают только долги?

– Нет, не только. Мы уже пятый год в прямых отношениях с российскими верфями и четко понимаем, что в судостроительной отрасли необходимо вводить новые стандарты производства. На всех этапах постройки судна. Наблюдаем забюрократизированность при достаточно низком уровне организации. Слишком много драгоценного времени уходит на согласование судостроительных контрактов, договоров с субподрядчиками, поставщиками. Документы гуляют по ОСК месяцами.

Объединенной судостроительной корпорации необходимо серьезно подумать над этими вопросами: сейчас наблюдается значительное отставание от мировых стандартов. Мы видим, что производительность труда значительно ниже, людей задействовано больше, а результат оказывается печальным.

И в самом производственном цикле на верфях существуют такие многоходовые схемы, которые не позволяют ускорить процесс, сократить сроки строительства судов. Это тоже отражается на затратах, которые несет верфь, а потом, естественно, и на наших счетах. Над этим тоже нужно работать.

– Помимо проектов под инвестквоты, что еще сейчас строите на отечественных верфях?

– Северо-Западный рыбопромышленный консорциум, в который входит АТФ, заказал пять краболовов заводу «Красное Сормово» в Нижнем Новгороде. Образцом для них стал «Зенит», построенный в Турции. 20 мая были заложены кили, полным ходом идет разработка технического проекта, технической документации, ПДСП; первый пакет уже отправлен в Российский морской регистр судоходства. Эти суда строятся под квоты, купленные по результатам крабовых аукционов. Если говорить о каких-то проблемах – когда начнутся более трудоемкие работы, будет видно.

– В начале августа Русская рыбопромышленная компания предложила расширить программу инвестквот и аукционов по крабовым квотам с привязкой к строительству флота. Не первый год принцип распределения лимитов на торгах продвигает ФАС. На ваш взгляд, эти инициативы целесообразны?

– Я глубоко убежден, что инициатива РРПК – это инициатива для РРПК. Мы не согласны с такими методами. В октябре прошлого года были проведены крабовые аукционы. Мы платили за эти квоты раньше, пришлось заплатить еще раз. А теперь предлагают отправить на торги остальные объемы, за которые мы тоже платили. Конечно, это несправедливо.

Инвестиционные квоты, наверное, тоже не самый лучший механизм. Смотрите: 20% квот изъяли у всех, а отдают только тем, кто построил суда. Лучше бы регулятор в лице Росрыболовства и правительства оставил в силе исторический принцип, о котором говорилось много раз, в том числе на последнем Госсовете.

Мы пытаемся прийти к правильному рынку – вот рынок и расставил бы все по местам. Когда компания ясно видит перспективы на десятилетия, понимает, что при отсутствии нарушений получит квоты на следующие 15 лет, она сама выстроит четкую программу развития и обновит флот. Ведь все понимают, что новые суда нужны. А выживет ли твоя компания вообще после крабовых аукционов, неизвестно. О каких долгосрочных планах можно говорить?

Одна из заявленных целей аукционного распределения квот – привести новых игроков в отрасль. Этот результат не достигнут. Вот пусть мне кто-нибудь, например уважаемые коллеги из РРПК, специалисты ФАС, скажут, кто из новых игроков появился на нашем поле после проведения аукционов? Никого из новичков. Получился антиэксперимент.

– В будущее смотрите с тревогой?

– Да, беспокойство есть. Честно говоря, все уже устали от деструктивных инициатив одной широко известной компании. Сейчас обсуждаются новые предложения космического масштаба, и никто не знает судьбу инвестквот и второй половины крабовых лимитов: будут ли они опять проданы на очередном аукционе или нет.

Что касается наших судостроительных проектов, единственное, что мы сейчас ждем, серьезная поддержка правительством Выборгского судостроительного завода в ближайшее время. Параллельно наверху должно созреть решение о переносе сроков строительства. Вот тогда мы сможем спокойнее смотреть в будущее, понимая, что свой заказ на ВСЗ мы получим полностью. С остальным справимся сами.

Мы знаем, что Выборгский завод может построить суда, компетенции он приобрел достаточно, там серьезные люди, которые знают свое дело. И если помочь предприятию заработать в полную силу, оно вполне справится с заказами, которые на данный момент в его портфеле. Поэтому все-таки смотрим в будущее с надеждой на то, что нас услышат и примут необходимые срочные меры.

Алексей СЕРЕДА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. СЗФО > Рыба. Судостроение, машиностроение. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 2 октября 2020 > № 3516158 Николай Назаренко

Работаем над мерами поддержки рыбаков

Законопроект, угрожавший лишить предприятия участков для промысла, путина в условиях ограничений из-за коронавируса, обновление правил рыболовства – со всеми этими вопросами рыбная отрасль Сахалинской области, как и других регионов Дальнего Востока, столкнулась в этом году. Как в этих условиях шла работа, в интервью Fishnews рассказал руководитель регионального агентства по рыболовству Иван Радченко.

– Иван Борисович, как складываются дела в рыбной отрасли Сахалина и Курил, учитывая, что в этом году экономике пришлось перестраиваться из-за пандемии?

– В целом ситуацию в отрасли можно охарактеризовать как стабильную. Когда по всей стране вводились ограничения на работу предприятий, останавливались производства, рыбная отрасль – как системообразующая – продолжала функционировать. Проблемы возникли с завозом дополнительных работников на лососевую путину: предприятиям потребовалось нести расходы на двухнедельную изоляцию прибывающих людей, их тестирование на коронавирус.

На заседании инвестиционного совета в мае глава нашего региона Валерий Лимаренко сообщил, что будет рассмотрена возможность компенсировать предприятиям расходы на обсервацию работников, прибывающих на путину. Сейчас на согласовании находится проект постановления правительства Сахалинской области – через месяц ожидаем выхода этого документа, позволяющего частично возместить рыбакам затраты за счет региональных средств. Облегчает ситуацию то, что вскоре было снято требование об обсервации: после этого стали требоваться только справка о здоровье человека и цифровой пропуск. То есть дополнительные расходы в связи с этим понесли те, кто завозил людей в мае-июне.

– В Сахалинской области реализуются проекты под инвестиционные квоты. Однако для того, чтобы под новые заводы были выделены объемы вылова, производства должна принять межведомственная комиссия. Инвесторы переживали, как будет организована приемка, когда из-за пандемиии ограничены передвижения по стране. Как с этим справились предприятия?

– На Северных Курилах запущен современный завод, приходилось в ручном режиме помогать, чтобы специалисты государственной инспекции строительного надзора своевременно выехали, осмотрели предприятие. Все это удалось сделать, завод введен в эксплуатацию, его приняла московская комиссия. Теперь компания-инвестор должна получить необходимое заключение, и тогда она сможет со следующего года претендовать на дополнительные объемы квот. В Томаринском районе также завершено строительство завода под инвестиционные квоты. Запуск предприятия запланирован в конце сентября.

В регионе реализуются проекты не только под инвестквоты. И здесь возникли сложности с приглашением иностранных специалистов, занимающихся наладкой оборудования. К сожалению, это приводит к задержкам с вводом объектов в эксплуатацию.

– Лососевая путина на островах еще не завершена, но, думаю, некоторые предварительные итоги уже можно подвести?

– У нас практически везде завершился промысел горбуши, за исключением Южных Курил. По оперативным данным, вылов этого вида тихоокеанских лососей превысил 70% от рекомендованного объема: предприятия добыли свыше 32 тыс. тонн. Были отдельные участки, где прогноз не оправдался.

В путину был введен ряд ограничений. Устанавливались проходные дни. Своевременно, до начала промысла, выпущен приказ Минсельхоза России об ограничении длины центрального крыла ставного невода.

Из-за депрессивного состояния тихоокеанских лососей не открывали промысел горбуши в заливе Анива. Специалисты Сахалинского филиала Главрыбвода отмечают хорошее заполнение рек в Анивском районе. Если браконьеры не вырежут лосося и не будет природных катаклизмов, ожидается достаточный скат и уже через несколько лет наука сможет рекомендовать открыть промысел.

– Вы упомянули пропускные периоды. Вокруг проходных дней в Сахалинской области шли дискуссии: насколько введение таких ограничений вообще необходимо, как их нужно устанавливать. Планировалось попробовать и альтернативный способ для пропуска лосося – не навешивать сетное полотно на определенном расстоянии.

– К сожалению, хотя этот альтернативный способ и был предусмотрен стратегией, в этом году мы его использовать не смогли. По мнению Сахалино-Курильского теруправления Росрыболовства, такой способ не предусмотрен правилами рыболовства: поднятие крыла не будет считаться проходным днем, так как в ловушки будет попадать рыба.

В целом да, есть вопросы к введению проходных дней. Случается, что рыба еще не подошла, а наука уже рекомендует установить пропускные периоды. Наша позиция и позиция предприятий: нужно открывать промысел, исходя из фактических подходов.

– А какая ситуация с промыслом кеты?

– На сегодняшний день (материал готовится в середине сентября - прим. ред.) он только начинается, кета пока более-менее активно ловится в Корсаковском и Долинском районах. На южных Курильских островах небольшие подходы. По прогнозу науки, рыба должна подойти после 20-х чисел сентября. Поэтому мы ждем это время, потом будет понятно, насколько прогноз науки оправдан.

– Хотелось бы также обсудить обновление правил рыболовства. Вышел приказ Минсельхоза, хотя и несколько позже, чем ждали изначально. Какие моменты можно отметить?

– Это и изменения по сельди в заливе Терпения – мы давно говорили о необходимости снятия ограничений по срокам промысла. Это и возможность добычи ламинарии водолазами – пользователи обращались, чтобы добавить такой способ. Исключена необходимость получать документы о соответствии требованиям МКУБ для судов длиной менее 12 м. Все это учтено.

Целый ряд изменений внесен по любительскому рыболовству. Сахалинская область оказалась заложником ситуации, когда законодательно было запрещено использование рыболовных участков в нескольких целях. Таким образом, в регионе практически не осталось мест для сетной добычи лосося. Мы заранее искали решение проблемы, подготовили изменения в правила рыболовства, однако приказ об изменении правил рыболовства больше месяца проходил регистрацию в Минюсте. Сейчас путина по горбуше уже завершались, но надеемся, что в следующем году рыбаки-любители смогут использовать изменения. В правилах теперь предусмотрены места для добычи горбуши в Сахалинской области сетными орудиями. Количество мест для бесплатного лова горбуши в нашем регионе увеличилось с 44 до 54 (полный перечень мест приводится в приложении 4 к правилам рыболовства – прим. ред.).

– Стоит отметить, что правилами установлены требования к сетям, которые могут использовать рыболовы-любители.

– Да, это и длина сети до 30 м, и высота стенки до 3 м, и расстояние между сетями. Также с этого года все сетные орудия добычи должны быть зарегистрированы и промаркированы. Это, на наш взгляд, поможет облегчить контроль за выполнением правил рыболовства.

– Сахалинская область по-прежнему рассчитывает принять участие в эксперименте, когда рыбакам-любителям будет предоставлена возможность продавать свои уловы?

– Губернатор направил в адрес заместителя председателя правительства Виктории Абрамченко письмо о том, что мы активно участвовали в разработке этого законопроекта и считаем необходимым, чтобы Сахалинская область также вошла в перечень пилотных регионов. Рассчитываем, что рыбаки-любители получат возможность законно продавать уловы и на столах жителей нашей области будет больше рыбы.

– Еще одна острая тема, которая обсуждалась весь последний месяц, – это законопроект о распространении в отрасли электронных торгов. Отраслевые объединения вовремя заявили об угрозе потери рыболовных участков для предприятий, которую создавал документ. Поправки были доработаны. Какова здесь позиция региона? Будете ли следить за прохождением законопроекта через Госдуму и Совет Федерации.

– Конечно, будем, и в Государственной думе, и в Совете Федерации есть представители Сахалинской области. Судьба этого законопроекта нас очень сильно волнует. Перед внесением в правительство документ обсуждался, сейчас предложена более-менее нормальная формулировка, позволяющая уже работающим предприятиям после завершения срока действия договоров для получения участков выходить на конкурс, а не на аукцион.

Как и в других регионах, у нас есть проблема с перечнем участков. Дело в том, что практически во всех договорах в Сахалинской области для описания участка использовано географическое наименование, без географических координат. С другой стороны, есть требование об их указании. Если вносить изменения в действующие договоры, давая описание в географических координатах, то могут произойти существенные изменения – по протяженности участка вдоль береговой линии, его площади. Федеральное агентство по рыболовству при обсуждении законопроекта также активно включилось в эту тему и запросило у регионов, в том числе у нас, какие есть проблемы с формированием перечней участков. Мы еще раз проинформировали Росрыболовство о наших вопросах.

– Важная для предприятий Сахалинской области тема – с оформлением экспорта живых морепродуктов: краба, морского ежа.

– Запросили позицию по этому вопросу Дальневосточного межрегионального управления Росприроднадзора. В ведомстве настаивают, что функция по выдаче заключения на вывоз важна, она позволяет отслеживать законность добытых водных биоресурсов. Хотя у нас есть различные виды контроля при промысле, транспортировке уловов и продукции из них. Росприроднадзор выдает документ без фактического осмотра водных биоресурсов, только на основании документов.

Считаем выдачу заключения на вывоз абсолютно избыточной нормой. Нужно ее исключить или как минимум вернуть, чтобы документ оформлялся на объем, который выделен пользователю для освоения.

– Вы недавно были в поездке по Курильским островам, обсуждались разные перспективные проекты. Как общие впечатления? Какими будут дальнейшие направления развития рыбного хозяйства на Южных Курилах?

– В районе южных Курильских островов развивается промысел сардины-иваси, скумбрии – предприятия очень активно работают там, модернизируют береговую базу, приобретают современные суда. Однако требования законодательства не успевают меняться исходя из современных условий промысла, методов лова водных биоресурсов. Именно поэтому добытчики иваси столкнулись с проблемой. Улов идет на судно-приемщик непосредственно из орудия лова добывающего судна, например по рыбонасосу. Однако непонятно, как оформлять такой промысел.

В целом отрасль на Курилах прекрасно демонстрирует развитие. Наука решила создать на Итурупе подразделение по изучению тихоокеанских лососей. На сегодняшний день этот остров является лидером по искусственному воспроизводству лососей, так что, я думаю, работы будет много и со временем она принесет пользу.

Маргарита КРЮЧКОВА, газета «Fishnews Дайджест»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 25 сентября 2020 > № 3508790 Иван Радченко

Улов доплыл до школы

Рыбопромышленники готовы профинансировать социально-экономическое развитие Дальнего Востока

Текст: Татьяна Карабут

На Дальнем Востоке работает больше половины всех российских рыбаков. В некоторых регионах округа рыбная отрасль приносит больше налогов и инвестиций, чем добыча полезных ископаемых. Каких мер поддержки не хватает дальневосточным рыбакам и как остановить отток населения с Дальнего Востока, в интервью "Российской газете" рассказал президент Всероссийской ассоциации рыбопромышленников (ВАРПЭ) Герман Зверев.

Рыба - наверное, главное, за счет чего живет Дальний Восток?

Герман Зверев: Вклад рыбной отрасли в валовый региональный продукт (ВРП) Дальневосточного федерального округа составляет около 15%. Но не везде рыбопромышленники лидируют. В Приморском крае самый большой вклад - у транспортной отрасли, которая занимает 20% ВРП. На втором месте - торговля. На Сахалине основное - добыча нефти и газа. В Хабаровске тоже - добыча полезных ископаемых, а также машиностроение. А вот на Камчатке рыбопромышленники обеспечивают треть ВРП. В бюджет края рыбаки перечислили в 2019 году 11,2 млрд рублей, а горнорудная отрасль - в десять раз меньше. Экономика Курильских островов тоже крепко связана с рыбой.

При этом рыбаки не только ловят рыбу, они заправляются топливом и тем самым обеспечивают работу нефтеперерабатывающим предприятиям. Они обеспечивают работу транспортному флоту, портам, судоремонтным и судостроительным предприятиям, железнодорожникам.

Дальний Восток остро реагирует на изменения в отрасли. Тот же переход распределения квот на вылов рыбы от исторического принципа к механизму инвестквот: суда еще не построили, а 20% квот уже рыбаков лишили. Какие из изменений наиболее принципиальные?

Герман Зверев: Рыболовное законодательство было существенно изменено в 2016-2019 годах. Последствия этих изменений пока в полной мере не проявились. Например, планировали, что введенные в 2016 году инвестквоты на вылов рыбы позволят построить к 2024 году 43 новых рыбопромышленных судна. Но уже очевидно, что к намеченному сроку будет построено не более трети заявленных рыбопромысловых судов.

Это не значит, что не надо было затевать вовсе обновление флота. Это нужно делать. В результате в судостроение пошли заказы: заводы работают, люди получают зарплату. Но не стоило так форсировать события, и самое главное - не стоит повторять этот "строительный аврал", необходимо в спокойном режиме завершить строительство кораблей, опробовать их на промысел, отточить и отшлифовать проекты новых судов, понять допущенные ошибки и способы их устранения. Законодательная спешка оказалась оторвана от технических возможностей судостроения.

Другой пример - недоделанность некоторых важных законодательных норм, их оторванность от реальной хозяйственной практики. Простой пример: в законодательстве существует понятие "улов" - это рыба, изъятая из среды естественного обитания. На построенные береговые фабрики разрешено поставлять улов. Казалось бы, все понятно, но некоторые фабрики находятся на приличном расстоянии от районов промысла, и рыбу надо обезглавливать и выпотрошить, потому что иначе, если ее везти при естественной температуре, она испортится. Но обезглавленная и потрошенная рыба - это уже не улов, а продукция. А продукцию на прибрежный завод доставлять не разрешено.

За последние пять лет принят ряд мер поддержки Дальнего Востока. Ощутили рыбаки на себе их действие? Например, сколько рыбаков зарегистрировано на территориях опережающего развития (ТОРы)?

Герман Зверев: По ТОРам тоже необходимо кое-что "отремонтировать" в законодательстве. Несколько рыбопромышленных предприятий зарегистрировалось в ТОРах и воспользовалось упрощенной системой налогообложения при начислении налогов на фонд оплаты труда. Применили ставку 6%. Но сейчас у них спор с налоговыми органами. ФНС заявляет, что воспользоваться новой упрощенной системой налогообложения можно только для новых, вновь созданных рабочих мест.

Что в итоге получается?

Герман Зверев: Рыболовное предприятие работает 40 лет, инвестирует в развитие, платит людям приличную зарплату. Зарегистрировалось в ТОРе, чтобы воспользоваться льготной системой налогообложения. А теперь ему говорят: "У вас на пяти кораблях работают 500 человек, но вы не можете использовать льготу при начислении им заработной платы. Вот если примете на работу еще сто человек - для них, вновь принятых, можете использовать льготу". Но предприятию не нужны еще сто человек. Нам бы сохранить те рабочие места, которые уже существуют. Ведь утечка населения с Дальнего Востока продолжается. А теперь получается, что льгота при начислении зарплаты фактически будет применима к ничтожному количеству резидентов ТОРов. И в чем тогда смысл этой льготы?

Или другой пример. Предприятие, резидент ТОРа на Камчатке, построило рыбоперерабатывающую фабрику в прошлом году. Вы думаете, оно получило какие-то льготы от энергетиков при подключении к линиям электропередачи? Нет. В этом году предприятие, резидент ТОРа, согласовывало с Росприроднадзором документацию, связанную с утилизацией производственных отходов, но из-за пандемии физически не успели в срок доставить в Москву документы. Что бы вы думали? В Роприроднадзоре их, по сути, заставили проходить процедуру заново.

Так что поможет остановить отток населения с Дальнего Востока?

Герман Зверев: Необходимо кардинально увеличить финансирование здравоохранения и образования. Это главная причина оттока населения. Люди считают, что качественной медицины и образования нет, и принимают решение уезжать. Вот такая брешь в социальной ткани региона возникает из-за недостаточного финансирования этих сфер.

Вторая причина - это энерготарифы, величина которых непосильна для развития экономики: мало какой бизнес способен развиваться при таких тарифах.

Могу ответственно заявить: рыбопромышленники понимают - без нашего активного участия социально-экономическое развитие Дальнего Востока невозможно. Мы согласны с необходимостью изменения налогового законодательства - ставки сбора за водно-биологические ресурсы нужно скорректировать. Мы считаем, что разработанные совместно с минсельхозом поправки в Налоговый кодекс позволят добавить в краевой бюджет Камчатки дополнительно 5 млрд рублей в год, в бюджет Приморского края - более 2,5 млрд рублей.

Я согласен и с предложением губернатора Камчатского края Владимира Солодовым: нужны трехсторонние соглашения между краевой, местной властью и рыбопромышленниками по каждому из прибрежных поселений. Вот, например, на Камчатке 15 таких поселений, в них проживают почти 20 тысяч человек. Это совершенно понятная расчетная задача - "оцифровать" расходы на развитие социальной инфраструктуры таких поселений и зафиксировать долю бюджета (федерального, краевого и местного) и долю рыбопромышленного бизнеса в объеме необходимого ежегодного финансирования. Такие меры в совокупности позволят качественно изменить условия жизни людей на Дальнем Востоке.

Справка "РГ"

Раньше квоты на вылов рыбы в России распределялись по историческому принципу - среди существующих компаний в зависимости от объемов вылова ими рыбы за предыдущий период. Но три года назад 20% всех квот стали направляться на инвестиционные цели: взамен на квоту инвестор берет на себя обязательства по обновлению флота и перерабатывающих мощностей. По данным Росрыболовства, в рамках механизма инвестиционных квот заключено 43 договора на строительство рыбопромысловых судов с объемом инвестиций 166 млрд рублей (18 - для Дальневосточного и 25 - для Северного рыбохозяйственных бассейнов). Кроме того, одобрено еще 11 заявок, и две находятся на рассмотрении в Росрыболовстве.

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > rg.ru, 24 сентября 2020 > № 3504213 Герман Зверев

В Барселоне нас ждет праздник мирового масштаба

Рыбная отрасль в этом году осталась без крупнейших международных выставок. Однако сорванный сезон не повод думать об убытках, а возможность заранее подготовиться к мероприятиям 2021 года, ближайшее из которых – Seafood Expo Global – впервые в своей истории пройдет не в Брюсселе, а в Барселоне, считает генеральный директор отраслевого выставочного оператора Expo Solutions Group Иван Фетисов. Как пандемия заставила пересмотреть взгляды на отрасль, почему для выставки в Санкт-Петербурге потребовался второй павильон и какие надежды рыбаки связывают с Барселоной-2021, он рассказал в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства».

– Иван Андреевич, похоже, что именно Seafood Expo Global предстоит возобновить цикл отраслевых выставок на континенте, прерванный из-за пандемии коронавируса. С учетом переезда мероприятия в Барселону как ведется подготовка к выставке и что предстоит сделать за оставшиеся восемь месяцев?

– На самом деле восемь месяцев не такой уж большой срок, и подготовку мы ведем активно. Уже есть понимание по расположению российского стенда и отдельных его блоков. Могу сказать, что стоим мы в хорошей компании рядом с такими странами, как США, Южная Корея, Перу и Эквадор.

Общая площадь экспозиции составит около 1200 кв. метров, это гораздо больше, чем в Брюсселе, где планировалось 800-900 кв. метров. Порядка 70% этих площадей уже забронировано. Собственно, мы и пошли на увеличение размеров стенда после того, как увидели, что настолько из-за отмены брюссельского и других мероприятий возросло количество желающих принять участие в барселонской выставке. Люди соскучились по живому общению, это видно.

Одним из последствий пандемии, по крайней мере для меня, стало осознание важности глобальных выставок для рыбной отрасли. Полностью перевести в онлайн переговоры с клиентами пока не очень получается, хотя мы пытались организовывать такие контакты. Но это единичные случаи: вести постоянную работу в этом режиме неудобно. Все-таки выставки посещает несравнимо большее количество профессионалов, чем можно охватить в рамках онлайн-сессии. Люди приходят, чтобы посмотреть на продукцию, обсудить тенденции, узнать новости и, главное, свободно пообщаться. И вот этой свободы, непринужденности онлайн пока не дает.

– Какие главные задачи, на ваш взгляд, стоят перед российскими предприятиями в Барселоне?

– По большому счету они не сильно изменились по сравнению с «несбывшимся» Брюсселем. Мы готовились к тому, что повезем в первую очередь продукцию переработки. Основной упор на филейную группу, которая выпускается на заводах, построенных под инвестквоты и не только, а также непосредственно на борту судов в море.

В Брюсселе мы изначально договаривались о встрече с европейскими торговыми сетями. Чуть позже к ним присоединились ретейлеры с постсоветского пространства – литовские, эстонские. Эту тенденцию мы обязательно продолжим в Барселоне, соберем всех вместе, причем через сети постараемся завязать контакты с их дистрибьюторами, трейдерами и переработчиками. Это важно, потому что система работы с европейскими сетями точно такая же, как у нас. Напрямую зайти тяжело, поэтому развита дистрибуция, и нашим производителям нужно знать, к кому обращаться.

Еще один подход, который мы опробуем впервые, – пригласим представителей смежных отраслей, которые участвуют в нашей выставке в Санкт-Петербурге, заглянуть на российский стенд в Барселоне. Ведь Seafood Expo Global посещает очень много наших закупщиков и трейдеров, но далеко не все из них знают, что Россия участвует в этой выставке, причем с масштабной национальной экспозицией, или могут просто не знать, где нас искать.

Мы позовем всех в гости: пропусками обеспечим, как пройти расскажем, у нас есть, где принимать и чем накормить. Мне кажется, это даст двойной эффект для наших экспонентов, потому что в Санкт-Петербурге участников много, а здесь всего три десятка компаний, и они все на виду. А с учетом того, что Барселона – это сердце европейского рыбного рынка, думаю, в апреле следующего года нас ждет праздник мирового масштаба.

– А что с Санкт-Петербургом? Как повлияло на перспективы Seafood Expo Russia решение о переносе выставки и форума на следующий год?

– Могу сразу сказать, что на интересе бизнес-сообщества к выставке это не отразилось. И я считаю, что перенос был верным решением, каким бы финансовым бременем оно не оказалось для Expo Solutions Group (ESG), потому что мы заботимся о здоровье и безопасности своих экспонентов и посетителей. Это решение дало нам возможность начать подготовку к 2021 году в спокойном ритме.

– Вместо года на подготовку в вашем распоряжении внезапно оказалось два?

– А вот и нет! Потому в следующем году Seafood Expo Russia пройдет в июле, а не в сентябре, и подготовка уже стартовала. Более того, с 7 тыс. кв. метров, которые были заявлены на текущий год, мы подняли планку до 12,5 тыс. кв. метров – в связи с расширением экспозиции на будущий год зарезервировано уже два павильона в «Экспофоруме». Выставка в Санкт-Петербурге стала поистине важным событием, и с этим нужно считаться.

К нам поступает большое количество заявок от иностранных экспонентов и посетителей. На российской стороне картина аналогичная: мы плотно работаем в рамках отрасли с территориальными управлениями Росрыболовства и региональными ассоциациями. Отдельное спасибо Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья, Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области и Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края: они оказывают нам большую помощь не только напрямую, через входящие в них компании, но и в информационном плане.

Кроме того, последнее время мы наладили взаимодействие с Российским экспортным центром (РЭЦ) и его отделениями, которые помогают с выходом на внешние рынки предприятиям в регионах. Эти организации как раз сфокусированы на малом и среднем бизнесе, которому не всегда по карману участие в международных выставках как в России, так и за рубежом. Структуры РЭЦ субсидируют эти расходы, если предприятия соответствуют определенным критериям, основной из которых – несырьевая направленность экспорта. Со своей стороны мы предоставляем график выставок, знакомимся с предприятиями, анализируем и консультируем их, куда что везти и в каком виде. В этом плане у нас подход одинаков для всех клиентов независимо от размера.

В таких регионах, как Приморский край, Хабаровский край, Сахалинская область, Астраханская область, Республика Карелия, эта связка работает весьма эффективно и действительно помогает продвижению продукции локальных производителей к зарубежным клиентам. В рыбной отрасли это порой компании с небольшими объемами, которые приобретают сырье у крупных рыбопромышленников и производят какой-то нишевый товар, вполне востребованный и за пределами нашей страны.

Таким образом, с одной стороны, идет наращивание объемов несырьевого экспорта, с другой – компании находят новые рынки сбыта, что выгодно и государству, и частному бизнесу. А мы увеличиваем присутствие российских предприятий на зарубежных рыбных выставках. Например, в Барселоне будет много новых имен, в том числе за счет программы содействия РЭЦ, то же самое и с выставкой в Санкт-Петербурге.

– Вы уже отметили, что пандемия, парализовавшая выставочную деятельность по всему миру, заставила вас переоценить роль такого рода мероприятий. Какие еще выводы вы для себя сделали?

– На самом деле ситуация, в которой мы все оказались, стала мощным стимулом для пересмотра взглядов на отрасль в целом. Если пару лет назад я был уверен, что знаю о рыбном рынке практически все, то теперь вдруг осознал: это лишь верхушка айсберга. Сейчас я понимаю, что мне еще расти и расти и скорее всего этому процессу не будет конца. И это абсолютно нормально. Под влиянием пандемии люди по всему миру пересматривают свои ценности и открывают для себя очень много нового.

Например, многие судят о рыбном рынке только по рыбопромышленным компаниям, благо они все на виду, и их контрагентам. Вы получаете определенный срез трейдеров, дистрибьюторов, переработчиков и думаете, что знаете всех. Но если зайти с другой стороны, допустим, от производителей упаковочного оборудования, то окажется, что у вас на руках совсем другой список, в котором будут очень крупные игроки, но вам совершенно не известные.

Это еще одно, чему нас научил кризис, – смотреть вглубь и открывать совершенно новые пласты в, казалось бы, изученном секторе, а значит, и новые возможности для роста. Предприятий, которые так или иначе работают с рыбой, вдруг обнаружилось громадное количество. С ними надо выходить на контакт, искать, в чем мы можем быть им полезны, и начинать работать.

Expo Solutions Group по-прежнему остается открытой к другим форматам. Например, сейчас мы начали готовить новое мероприятие к июню следующего года. Это будет рыбный фестиваль, который пройдет в пространстве творческого кластера «Флакон» в Москве. Всю концепцию мы раскроем чуть позже, но это будет очень интересный формат, совсем не похожий на «Рыбные недели» в Москве, с участием сектора HoReCa.

Собственно инфраструктуру для общения промысловиков и переработчиков с предприятиями HoReCa мы будем делать и в Санкт-Петербурге. Наша задача – привлекать на выставку все больше и больше посетителей, профессиональных, но разноплановых. Рыбопромышленникам стоит подумать, как охватить эту аудиторию, весьма, кстати, платежеспособную, и какие объемы им предлагать.

В целом могу сказать, что выставочная деятельность в этом году попала в суровый шторм. Нам было очень тяжело, можно сказать, паруса порвали, пробоины получили, но держимся на плаву и держимся, я считаю, хорошо.

Анна ЛИМ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Испания. Россия. Весь мир > Рыба. СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > fishnews.ru, 17 сентября 2020 > № 3508737 Иван Фетисов

Кордон для краба

Что может помешать рыбакам увеличить экспорт продукции

Текст: Анна Бондаренко (Приморский край)

Согласно нацпроекту "Международная кооперация и экспорт" к 2024 году продажа продукции агропромышленного комплекса ДФО должна существенно вырасти. Значительная роль при этом отводится экспорту биоресурсов - с учетом того, что Дальневосточный бассейн обеспечивает до 70 процентов общероссийской добычи. Как продвигается работа в этом направлении, "РГ" узнала у президента Ассоциации рыбохозяйственных предприятий Приморья Георгия Мартынова.

Георгий Геннадьевич, задачи по увеличению экспорта прописаны и в нацпроекте, и в майских указах президента России от 2018 года. О каких объемах и суммах идет речь?

Георгий Мартынов: Из контрольных цифр: 8,4 миллиарда долларов - объем российского экспорта рыбопродукции и биоресурсов к 2024 году. Из них около двух миллиардов (против сегодняшних 1,4) должны дать предприятия Приморья. Это укладывается в концепцию развития рыбной отрасли, и мы готовы выполнить задачу.

Что для этого нужно? Быстрое оформление продукции соответствующими органами и возможность перехода через границу без проволочек. Рыбаки заинтересованы: во-первых, экспорт - это чистая валютная выручка, во-вторых, он удобен в силу географического положения Дальнего Востока. Здесь проживает всего несколько миллионов человек, а вылавливается 3,5 миллиона тонн рыбы и морепродуктов в год, поэтому основной потребитель находится в центральных регионах. И туда поступает достаточный объем для удовлетворения спроса внутреннего рынка. Но надо пользоваться и близостью стран АТР, так что вполне логично поставлять товары на внешние рынки. Более того, при активном участии дальневосточных рыбаков в Японии, Республике Корея эти рынки и были созданы - минтая, минтаевой икры, а сейчас мы развиваем рынок живой продукции морского промысла в Китае.

Значит, интересы государства и рыбаков совпадают, остается только наращивать объемы?

Георгий Мартынов: Не все так просто. Инфраструктура, техническая и правовая, не готова.

Взять хотя бы тех же самых глубоководных крабов, квоты на вылов которых не смогли продать на аукционах. Это сложный для промысла объект: если шельфовые крабы ловятся на глубине 600-800 метров, то такие - до двух тысяч метров. Для их добычи требуется более дорогое оборудование, и не все предприятия готовы к затратам. К тому же глубоководный краб в несколько раз дешевле, чем, например, камчатский.

А ведь нужно заплатить не только за ресурс, но и за строительство специального судна. В нашу ассоциацию входят основные добытчики глубоководных крабов, которые посчитали, что окупаемость проекта с учетом использования только собственных средств составит 33 года. Если же использовать деньги банков - 40 лет. А ресурс закончится через 15.

В итоге 8,5 тысячи тонн глубоководных крабов в этом году освоены не будут, и мы потеряем около 500 миллионов долларов валютной выручки. Добычей ресурса занимались 18 дальневосточных компаний, самая крупная из них находится в Приморье. К концу года на этих предприятиях сократят около 700 человек.

А как сказывается на вашей работе состояние пограничных пунктов пропуска? Оно неприятно удивило премьер-министра Михаила Мишустина, недавно побывавшего на Дальнем Востоке.

Георгий Мартынов: Это еще один больной вопрос. Мы понимаем, что надо развивать приморские южные порты, потому что без нашей продукции у них не будет грузооборота. В бухте Троица мы наладили перевалку живого краба, которого оттуда везем в Китай через ближайший к порту переход "Краскино". Но там машинам приходится стоять подолгу. Переход имеет низкую пропускную способность, обрушены досмотровые ямы, не хватает освещения. Дело идет к зиме, световой день станет короче, в это же время массово начнет подходить краб, и на границе возникнет коллапс. Ведь помимо краба через пункт пропуска везут мороженую рыбу, лес, металл и многое другое. Пандемия пройдет, восстановится и пассажиропоток, как это было раньше. По нашим данным, пропускной пункт не может обработать более 30 грузовых машин в день, нам нужно, чтобы этот показатель вырос хотя бы в 2-2,5 раза. Понятно, что краб - сезонный товар, но пропускная способность перехода будет способствовать развитию международных связей в целом.

Мы обращались к должностным лицам, предлагали на условиях ГЧП построить на границе с Китаем отдельный терминал автомобильного перехода для скоропортящейся продукции.

Вы сказали, что не готова и "правовая инфраструктура". Что это значит?

Георгий Мартынов: Например, Росприроднадзор выпустил новый регламент, в котором указано, что с текущего года оформление лицензии на живую продукцию будет занимать для краба до десяти дней, для гребешка, спизулы, анадары, живого ежа - до 20. Но за это время вся живая продукция придет в негодность. У большинства компаний эти лицензии, полученные по ранее действующим правилам, закончатся в конце года, и тогда начнутся проблемы.

Раньше рыбак получал разрешение на промысел, согласно которому мог выловить с начала до конца года, условно, тысячу тонн краба. Представитель компании предъявлял документ Росприроднадзору, там оформляли лицензию. Выловленную продукцию разбивали на партии и везли за границу. Сейчас для оформления лицензии Рос­природнадзор хочет видеть подтверждение вылова. Разрешение на промысел - это утвержденная различными правовыми нормами форма, но что такое подтверждение промысла, мы не понимаем. Ни в каких нормативных документах оно не описано. Компания может выдать сама себе справку о количестве выловленной продукции, но удовлетворит ли она Росприроднадзор?

Нас контролируют пограничники, мы отчитываемся в Росрыболовстве. Так что еще нужно? И что будет в конце декабря, когда у большинства рыбаков закончатся лицензии на год? Нам неясно.

Ваш прогноз развития ситуации?

Георгий Мартынов: Возможно, многие компании начнут искать другие пути экспорта своей продукции. Они уйдут в китайские порты, а наши потеряют часть грузооборота, особенно сложно придется небольшим "морским воротам" Приморья на юге.

При этом везти товар за границу нам тоже не так уж выгодно. Одно дело, когда ты сдаешь его на своих условиях и на своей территории, другое - на чужой. Практика показывает, что там будут занижать качество и цену, понимая, что живой деликатес обратно никто не повезет. Надеемся, что власти обратят внимание на эти проблемы.

Россия. ДФО > Рыба > rg.ru, 17 сентября 2020 > № 3499384 Георгий Мартынов

Аквакультура: новые горизонты

Интервью заместителя руководителя Федерального агентства по рыболовству Василия Соколова – специально для журнала «Русская рыба».

– Василий Игоревич, каковы основные тенденции развития аквакультуры в России? Расскажите об основных достижениях и ближайших планах.

– Товарная аквакультура продолжает набирать обороты: в 2019 году в России произведено свыше 286 тыс. тонн продукции, что обеспечило прирост в 20% по отношению к 2018 году.

Значительно увеличиваются объемы выращенных морепродуктов, лососевых. За 5 лет производство лососевых увеличилось в 2 раза – до 90,8 тыс. тонн в 2019 году. Объемы производства морепродуктов за 5 лет увеличились более чем в 6 раз: с 5,2 тыс. тонн морепродуктов до 32,2 тыс. тонн в 2019 году. Из них свыше 21 тыс. тонны – деликатесы: морские гребешки, мидии, устрицы, трепанги и морские ежи.

В этом году положительные тенденции также сохраняются: по итогам первого полугодия 2020 года произведено 168,5 тыс. тонн продукции товарной аквакультуры, то есть только за 6 месяцев получено столько же продукции, сколько в 2011 году выращено за целый год. Наиболее высокие показатели прироста по отношению к 2019 году на Дальнем Востоке (+ 66 %), Северо-Кавказском ФО (+ 37 %) и Северо-Западном ФО (+ 14%).

Один из важнейших резервов развития товарной аквакультуры, которые мы сегодня видим, – это использование установок замкнутого водоснабжения и пастбищная аквакультура, особенно – пастбищное лососеводство на Дальнем Востоке.

В настоящее время нашим ведущим научным институтом проводится разработка методов оценки продуктивности водных объектов рыбохозяйственного значения для целей товарной аквакультуры. Полученные результаты будут использованы для установления водных объектов, наиболее пригодных для данного вида деятельности в различных регионах Российской Федерации.

– Развитие аквакультуры идет неравномерно по стране. Одни регионы активно поддерживают направление разными способами, другие довольно равнодушно к этому относятся. Есть ли способы поддержать сектор с федерального уровня или как-то стимулировать руководство определенных субъектов Федерации?

– В силу масштабов и географических особенностей нашей страны вполне естественно, что существует ряд регионов, где нет реальной потребности в развитии аквакультуры по разным причинам: в связи либо с низкой плотностью населения, либо с отсутствием необходимой инфраструктуры или «целевой потребительской аудитории» и т.п.

Именно поэтому важна работа и инициатива местных властей, которым известны все особенности своего региона: потенциал, возможности и потребности местного рынка и товаропроизводителя. На федеральном уровне, в свою очередь, предпринимаются меры по оказанию содействия тем регионам, которые проявляют реальный интерес к развитию отрасли.

Это выражается и в уже существующей системе мер государственной поддержки, и в проектах по расширению этих мер.

– Как развивается, по Вашему мнению, восстановление водных биологических ресурсов? Каковы приоритеты и перспективы в этом направлении?

– Основным принципом законодательства о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов является приоритет сохранения водных биоресурсов перед их хозяйственным использованием. Деятельность в этом направлении осуществляется на основе научных данных. Это целый комплекс взаимосвязанных мер, включающий как вопросы организации рыболовства, рыбоохранные мероприятия, рыбохозяйственную мелиорацию, так и искусственное воспроизводство водных биоресурсов.

В 2009 году объемы выпуска водных биоресурсов впервые с 1985 года достигли отметки в 10 млрд молоди и личинок. С этого момента все последние 10 лет ежегодные объемы мероприятий по искусственному воспроизводству стабильны и практически не снижаются.

В настоящее время основные работы по искусственному воспроизводству осуществляются по государственному заданию (в среднем 87% от общих объемов выпуска). Сейчас наиболее актуальным направлением в данной области является увеличение объемов компенсационных мероприятий.

С этой целью в территориальных управлениях Росрыболовства усиливается контроль за выполнением обязательств по компенсации ущерба водным биоресурсам и среде их обитания, проводится серьезная работа с организациями, не выполнившими эти обязательства.

– Расскажите об этом поподробнее. Государство ужесточает контроль за компенсацией экологического ущерба водоемам. Какие результаты приносит эта работа?

– В законодательстве четко установлены обязательства приоритета сохранения особо ценных и ценных видов водных биологических ресурсов.

С целью реализации данных принципов Росрыболовством проведена работа по определению перечня приоритетных объектов для искусственного воспроизводства в привязке к регионам. ФГБНУ «ВНИРО» в соответствии с поручением Росрыболовства разработало критерии для формирования «Базового перечня водных объектов рыбохозяйственного значения и приоритетных видов водных биологических ресурсов для осуществления искусственного воспроизводства («рейтинговый список»)», которые были одобрены Ученым советом ФГБНУ «ВНИРО» в конце января 2019 года.

В настоящее время подготовка и согласование расчета компенсации непредотвращаемого ущерба осуществляется на основании разработанных ФГБНУ «ВНИРО» рекомендаций.

Кроме того, Росрыболовство ведет политику по снижению случаев компенсации вреда, нанесенного водным биоресурсам и среде их обитания, путем выпуска личинок, так как эффективность таких мероприятий значительно ниже.

В результате работы доля личинок в компенсационных выпусках значительно снизилась – с 72% в 2012 году до 10% в 2019 году. А это значит, что выживаемость выпущенных биоресурсов значительно выше, что обязательно приведет к повышению запасов промысловых видов.

– С финансовой точки зрения, выгодно ли сегодня тем крупным компаниям, которые имеют схожие виды деятельности, инвестировать еще и в разведение и выращивание рыбы?

– В целом аквакультура – это перспективное направление диверсификации рыбодобывающих и рыбоперерабатывающих предприятий. Производство продукции аквакультуры значительно повышает эффективность производства и использования имеющихся у предприятия ресурсов (от оборудования до кадров) вне зависимости от сезонности добычи. Аквакультура позволяет регулировать объемы производства, ориентируясь на спрос, обеспечивает круглогодичное функционирование производств, является источником стабильной сырьевой базы для переработки.

К одному из наиболее ярких примеров следует отнести частные дальневосточные лососевые рыбоводные заводы, построенные и эксплуатируемые именно рыбодобывающими и рыбоперерабатывающими компаниями.

Есть и другие примеры, когда предприятия аквакультуры расширяют свою деятельность за счет глубокой переработки выращенной продукции. Так, в Мурманской области одно из крупнейших предприятий аквакультуры (ООО «Русский Лосось») ведет работы по строительству новой высокотехнологичной фабрики, которая обеспечит замкнутый цикл безотходного производства рыбной продукции с высокой добавленной стоимостью.

– Как Вы оцениваете состояние законодательной базы, и над какими проблемами еще предстоит работать? Какие документы могут помочь рыбоводам в их работе?

– На сегодняшний день вся нормативно-правовая база, необходимая для нормального функционирования аквакультуры, уже сформирована. Но так как отраслевое законодательство достаточно молодое, сейчас идут работы по корректировке и уточнению различных методик, справочников, классификаторов. Кроме того, Росрыболовством подготовлены предложения о внесении изменений в Федеральные законы «О рыболовстве и сохранении водных биоресурсов» и «Об аквакультуре».

Предложенные поправки в ФЗ «Об аквакультуре» позволят урегулировать ряд проблемных вопросов в области договоров пользования рыбоводными участками, включая вопросы правопреемства.

Предложения о внесении изменений в Федеральный закон о рыболовстве и сохранении водных биоресурсов затрагивают положения о рыбохозяйственной мелиорации водных объектов, а также вопросы обязательной регистрации ремонтно-маточных стад осетровых для всех рыбоводных хозяйств.

Необходимость таких изменений возникает в результате правоприменительной практики. И в этом вопросе очень большую роль играет наличие активной «обратной связи» с хозяйствами аквакультуры, отраслевыми союзами и ассоциациями.

Кроме того, законодательство всегда должно отражать те глобальные изменения, которые происходят в мире, и в первую очередь это касается «цифровизации» многих сфер жизни. Как известно, уже давно ведутся работы по внедрению электронного промыслового журнала, морские рыбоводные участки на Дальнем Востоке можно формировать через Интернет и участвовать в электронных торгах на право пользования этими участками. Таким образом, сейчас уже ведутся работы по цифровизации отрасли, что отразится и на законодательстве.

Правда, данные работы в настоящее время находятся на стадии разработки, так что анонсировать эти события пока еще слишком рано.

– Почему Единые ветеринарные правила обсуждаются уже 5 лет, но они до сих пор не утверждены?

– Необходимость создания ветеринарных правил обусловлена прежде всего возрастающей интенсификацией производства. Чем выше интенсивность производства, тем выше плотность посадки. В свою очередь увеличенная плотность посадки значительно повышает риски эпизоотии (т.е. эпидемии среди рыб), которая может повлечь экономическую катастрофу для рыбоводного предприятия и экологическую катастрофу для региона. В России, к сожалению, уже был подобный негативный опыт.

Кроме того, следует отметить, что мы имеем дело с совершенно новым явлением в хозяйственной деятельности человека. В отличие от рыбоводства конца ХХ века, где использовали традиционные, преимущественно экстенсивные методы содержания и выращивания рыб, в современной аквакультуре сочетаются методы интенсивного выращивания объектов аквакультуры и элементы управления водными биологическими ресурсами на основе их искусственного воспроизводства. Это предполагает создание современной и разноплановой инфраструктуры. Здесь имеются в виду высокотехнологичные садковые комплексы для выращивания лососей, управляемые системы с замкнутым водообеспечением, а также организация морских подводных плантаций для выращивания водных беспозвоночных животных. Подобные производственные площадки никогда не были описаны и регламентированы в нашей стране в качестве объектов ветеринарного надзора.

Помимо внедрения в практику новых технологических особенностей содержания объектов аквакультуры, значительно расширился их видовой состав. Сегодня ветеринарным специалистам приходится иметь дело не только с традиционными для нашей страны карповыми, лососевыми и осетровыми рыбами, но и с новыми видами рыб, а также моллюсками, иглокожими, ракообразными, которые теперь становятся объектами ветеринарного надзора.

За прошедшие пять лет Департаментом ветеринарии МСХ при участии специалистов Росрыболовства были разработаны и прошли тщательное всестороннее обсуждение три проекта Ветеринарных правил содержания объектов аквакультуры. Каждый из проектов в той или иной степени отражал потребности хозяйств в мерах обеспечения ветеринарной безопасности и возможности надзорных органов обеспечивать контроль за исполнением этих мер.

Последний проект, в наиболее полной мере отражающий потребности хозяйств и ветеринарных специалистов, находится в высокой степени готовности. Он уже согласован с рядом заинтересованных ведомств. Разработчики в полной мере учли требования о том, чтобы ветеринарные правила были не пошаговой инструкцией для хозяйственника, а современным нормативным актом, который позволит предпринимателям реализовать проекты по содержанию различных видов рыб и иных водных животных при использовании традиционных и новых технологий аквакультуры.

– Развитие аква- и марикультуры идет опережающими темпами. Внедряются современные технологии, для которых нужны квалифицированные специалисты. А как обстоит дело с подготовкой кадров для этой отрасли?

– Действительно, тот сектор аквакультуры, который сейчас стремительно развивается, достигает высоких результатов именно за счет интенсификации и автоматизации рыбоводного процесса. Высокотехнологичное производство сводит к минимуму ручной труд, освобождает от рутинного контроля показателей, упрощает принятие решений.

Но, несмотря на такой технологический скачок, рыбоводы должны обладать таким же багажом знаний, что и раньше. И при этом уметь пользоваться всем спектром имеющихся технологий, обладать знаниями о современных достижениях науки и техники, чтобы внедрять их на своих предприятиях. Такие специалисты, действительно, редкость.

Следует также отметить, что в настоящее время актуален вопрос не столько подготовки кадров, а в том, чтобы привлечь молодежь к работе в сельских условиях, чтобы выпускники отраслевых ВУЗов, колледжей, лицеев работали по специальности на аквафермах, а не пополняли ряды менеджеров в больших городах.

И эта проблема может решиться только в результате реализации комплекса мер по развитию сельских территорий, втом числе по созданию привлекательных для молодежи условий проживания и заработка.

– Как известно, в рыбоводстве используются преимущественно импортные корма и оборудование. Есть ли конкретная политика, которая направлена на импортозамещение в данной области?

– Росрыболовство совместно с другими ведомствами занимается данным вопросом и также использует системный подход. Во-первых, перед подведомственными Росрыболовству научными учреждениями ставились задачи по разработке рецептур кормов для различных видов объектов аквакультуры и стадий их развития. В результате ФГБНУ «ВНИПРХ» решило поставленные задачи и разработало комплекс современных рецептур и методик кормления.

Во-вторых, для производителей кормов разработаны меры государственной поддержки, включающие в том числе предоставление субсидий.

В-третьих, с целью обеспечения производителей кормов сырьем (а именно – рыбной мукой) в условия предоставления инвестиционных квот включены обязательства по строительству цехов по производству рыбной муки на судах.

Росрыболовство продолжает работу по разработке мер, стимулирующих развитие данного сектора (как по направлению строительства производств, так и в части стимулировании спроса).

К сожалению, в настоящее время предприятия не активно пользуются предложенными мерами государственной поддержки производителей кормов, заинтересованность предприятий крайне низкая. Тем не менее Росрыболовство проводит персональную работу с каждым предприятием, осуществляющим кормопроизводство.

– В заключение – вопрос о нацпроектах. Какие из них реализуются при участии Росрыболовства, какие основные ожидания от их реализации? Каковы промежуточные итоги на сегодняшний день?

– В рамках национального проекта «Экология» Росрыболовство участвует в реализации двух федеральных проектов: «Оздоровление Волги» и «Сохранение озера Байкал».

На Волге ведутся работы по рыбохозяйственной мелиорации водных объектов (дноуглубление, расчистка акваторий от жесткой и мягкой водной растительности), работы на Байкале заключаются прежде всего в искусственном воспроизводстве омуля (для обеспечения которого проводятся научные исследования и реконструкция рыбоводных заводов) и повышении эффективности рыбоохранных мероприятий.

Однако объединяет эти проекты то, что результатом их реализации станет заметное увеличение рыбных запасов. И если результаты работы других ведомств на первый взгляд незаметны (например, без лабораторных анализов трудно увидеть улучшение качества воды), то мы ожидаем ощутимый и ярко выраженный эффект. Мы хотим, чтобы местные жители, в том числе и рыбаки-любители, наглядно видели, что рыбы стало заметно больше, чем раньше.

Работы ведутся в штатном порядке, в соответствии с плановыми показателями.

Источник: Русская рыба

Россия > Рыба > fish.gov.ru, 15 сентября 2020 > № 3496623 Василий Соколов

Илья Шестаков: «Дефицита рыбы и красной икры не будет, это очевидный факт»

О ходе лососевой путины, возможности легальной продажи улова рыбаками-любителями и ограничениях при перевозке красной икры рассказал в интервью телеканалу «Россия 24» заместитель Министра сельского хозяйства Российской Федерации – руководитель Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков.

- Илья Васильевич, главный вопрос – что с уловом в этом году? Были новости, что путина в этом году хуже, чем была в предыдущие годы. Не возникнет ли дефицита рыбы на прилавках?

- На самом деле, если говорить об общем объеме добытой рыбы, то он будет на уровне прошлого года, возможно, даже с небольшой прибавкой. Но действительно, лососевая путина заканчивается не очень удачно. Она хуже тех рекордных результатов, которые были в последние годы. Но в целом нельзя, конечно, говорить, что итоги путины приведут к дефициту лососевых и продукции из них на внутреннем рынке. Поэтому, дефицита ни рыбы, ни красной икры не будет, и это очевидный факт.

- Недавняя новость, что рыбакам-любителям разрешат продавать самостоятельно излишки своей рыбы – для чего это сделано?

- Мы выступили с такой инициативой. Спасибо, что Мурманская область нас активно поддержала. У нас много рыбаков-любителей, которые добывают достаточно большое количество водно-биологических ресурсов, и согласно действующему законодательству, вся добытая им рыба может быть использована только в личных целях. Но при этом мы понимаем, что объем добычи иногда больше, чем то, что можно потребить непосредственно в домашних хозяйствах. Поэтому в качестве эксперимента предложено попробовать разрешить рыбакам-любителям продавать излишки рыбной продукции. Это будет полезно и самим рыбакам-любителям, поскольку даст дополнительную возможность дохода. А для населения, которое проживает в прибрежных районах, появится дополнительный объем свежей продукции, которая будет проходить ветеринарную проверку. И мы тем самым попробуем убрать так называемую придорожную торговлю, которая осуществляется вообще без всяких документов. Нам кажется, что это составит конкуренцию, и позволит в том числе бороться с нелегальным браконьерством.

- Скажите, а не получится так, что браконьеры воспользуются возможностью и будут продавать свой незаконный улов, используя эту лазейку, как будто они рыбаки-любители?

- Здесь есть определенные риски, мы сами их тоже видим, поэтому в законопроекте упоминается пока только четыре региона. Это «осторожный эксперимент», потому что под видом такой реализации могут появиться организованные группы, которые будут промышленный браконьерский улов таким образом легализовывать. То есть, будут ловить не разрешенными орудиями лова, а будут добывать большие объемы, собирать людей, брать у них паспорта и под маркой того, что это выловили жители деревни, эту продукцию реализовывать. Этого, конечно, нельзя допустить.

- А какие-то квоты на продажу рыбаками-любителями будут?

- Сейчас законом четко установлена норма суточного вылова для рыбака-любителя. Если рыбак-любитель вдруг захочет продать эту продукцию, ему надо будет получить необходимое разрешение для такой реализации, причем разовая продажа будет ограничена тремя суточными нормами улова. В различных регионах это разные объемы и разные виды. Реализация продукции будет возможна только в тех местах, которые определит непосредственно субъект Российской Федерации, непосредственно в тех муниципалитетах, где будет организована, в том числе, и ветеринарная проверка. Предложенный механизм на наш взгляд, позволит отследить как объемы, которые реализуются, так и качество продукции.

- Еще одна новость этого дня: в России предлагается ограничить перевоз икры в багаже 10 килограммами. Зачем?

- Во время лососевой путины идет очень большой браконьерский пресс, и эта незаконно добытая икра зачастую транспортируется в Центральную часть Российской Федерации непосредственно в авиационном багаже, как пассажирами, так и членами экипажа. Такая практика, к сожалению, присутствует. Мы предложили ограничить возможность перевозки икры без документов объемом в 10 килограмм. Если вы хотите перевозить свыше 10 килограмм, то должны иметь соответственные разрешительные документы, которые подтверждают достоверность вылова, ветеринарную безопасность. То есть, ограничения вводятся только на бездокументарное перемещение груза.

- А как в целом на рыболовецкой отрасли отразилась пандемия?

- Конечно, чувствуется снижение потребительской активности, наблюдается некоторое снижение цен. Однако, отрасль не останавливала работу. В новых условиях нами был создан оперативный штаб, который осуществляет контроль за выполнением рыбопромышленниками противоэпидемиологических мер, соблюдением рекомендаций Роспотребнадзора. Есть определенные сложности с поставкой продукции на азиатские рынки, поскольку там периодически вводятся определенные ограничения, вплоть до запрета выхода экипажа на берег. Были проблемы, связанные с обнаружением следов вируса на упаковках готовой продукции. Но в целом отрасль работает штатно, и результаты, которые сейчас есть, это подтверждают.

Россия > Рыба > fish.gov.ru, 14 сентября 2020 > № 3496727 Илья Шестаков

Марикультура нуждается в системном подходе

По поручению президента Владимира Путина разрабатывается Национальная программа социально-экономического развития Дальнего Востока. В число отраслей – драйверов экономики включат и аквакультуру. Однако направление, от которого ждут большой отдачи, «болеет» целым рядом застарелых проблем. В корне изменить ситуацию можно только активной работой со стороны профильных ведомств, отмечает председатель Дальневосточного союза предприятий марикультуры Роман Витязев. Он подчеркивает: задачи следует решать по приоритетности, с усилением координации между федеральными органами исполнительной власти и учетом мнения бизнеса.

– Роман Сергеевич, в предыдущем интервью Fishnews в конце прошлого года вы констатировали ликвидацию одних барьеров для марикультуры и подвижки в устранении других. Например, в части государственной экологической экспертизы. Что показала практика? Есть чему радоваться?

– Наша инициатива – проходить ГЭЭ по умолчанию в территориальных органах Росприроднадзора по месту нахождения пользователя – к сожалению, не была закреплена законодательно. Срок прохождения экоэкспертизы сокращен до месяца, но это нельзя назвать существенным плюсом. Когда тратишь в среднем от полугода до года на подготовку документов к экспертизе, месяц или три – не принципиально. К тому же, как показала практика, в месяц мало кто укладывается, приходится продлевать срок. Не решен и вопрос по снижению требований ГЭЭ – хотя бы в части пастбищной аквакультуры. По сути, ничего не поменялось.

– Проблемы продолжают поднимать на совещаниях различного уровня?

– Продолжают, но того накала страстей, который прежде был, нет. Если говорить о Дальневосточном союзе предприятий марикультуры, то мы стараемся, во-первых, концентрироваться на мерах, которые действительно могут улучшить, сделать более комфортным законодательство для действующих и потенциальных пользователей, инвесторов. Во-вторых – на тех инициативах, которые имеют больше шансов быть реализованными. В приоритете точечная концентрация на проблемах, адекватные и проработанные пути их решения во взаимодействии с ответственными ФОИВами.

К сожалению, давно наблюдается несистемный подход к проблемам марикультуры ДФО. Мы уже неоднократно говорили о том, что отрасли нужна дорожная карта. В идеале – с планом-графиком поступательного решения существующих проблемных вопросов по приоритету, с закреплением конкретных ответственных лиц в каждом из ФОИВов. Конечно, это ускорило бы устранение нынешних барьеров.

Сейчас в стране и мире сложилась непростая ситуация в связи с коронавирусом, по отечественной экономике пандемия тоже нанесла сильный удар. Отмечу, что марикультура имеет мощный потенциал и может внести немалый вклад в экономику нашего государства.

Да, в Федеральном агентстве по рыболовству за аквакультуру отвечает конкретный человек – заместитель руководителя ведомства Василий Соколов. Но Василий Игоревич, как высококлассный специалист, вынужден параллельно заниматься целым рядом других направлений рыбной промышленности. И здесь, по нашему мнению, необходимо, чтобы управление аквакультуры Росрыболовства скоординировало и усилило свое взаимодействие с другими ФОИВами, от которых зависят решения текущих вопросов, а также с отраслевыми бизнес-объединениями, сконцентрировавшись на актуальных темах.

Тем более что у марикультуры и на Дальнем Востоке, и на Юге России проблемы в основном одни и те же.

– Однако цифры говорят, что марикультура все же развивается, в том числе в Приморском крае.

– У статистики тоже есть особенности. Смотрите, в Приморье уже 96 предприятий марикультуры, в пользование введены новые акватории. Показатели выращивания увеличиваются, но существенного движения, отдачи нет. И вице-премьер – полпред президента в ДФО Юрий Петрович Трутнев, кстати, на это уже обращал внимание. А вопрос системный: на пользователя возлагаются обязательства по минимальному выращиванию, причем, по мнению науки и пользователей, явно завышенные. И аквафермеры, чтобы не лишиться участков, начинают массово выращивать не ценные гидробионты, а, например, морскую капусту.

– И что делать, чтобы изменить ситуацию?

– Я считаю – ввести вменяемые обязательства по договору пользования РВУ. Как вариант, в части реализованной продукции из объектов аквакультуры.

Зачем обязывать предприятия выращивать нереальные объемы, подталкивая русского человека, который всегда славился смекалкой, искать обходные пути? Ведь можно опираться на реальный критерий эффективности коммерческого предприятия – проданный товар. Когда можно говорить, что продукция реализована, деньги поступили на счет, налоги заплачены, созданы рабочие места.

Об этом говорил и руководитель агентства по рыболовству Приморского края Валерий Корко. Он отмечал, что в регионе выращенной продукции аквакультуры по отчетам десятки тысяч тонн, а реализованной – всего пара тысяч.

– Предприятия Союза пользуются какими-нибудь мерами государственной поддержки?

– Сейчас нам трудно получить такую господдержку. Предприниматель вынужден бросить все и заниматься сбором разных бумажек. На мой взгляд, властям нужно сформировать базовый пакет мер государственной поддержки.

Здесь тоже нет системного подхода к пользователям. А ведь кроме кнута предприятиям нужен и пряник – те же доступные меры господдержки. Причем средства на это есть – у Минвостокразвития, Фонда развития Дальнего Востока, госбанков. Так давайте сделаем механизм простым и понятным для компаний, которые нацелены на результат. Отмечу – на реальный результат.

– Какие конкретные меры господдержки сейчас нужны марикультуре?

– Конечно, нужны специализированные кредитные продукты. Ведь аквакультурные проекты весьма дорогие и долгие: только подготовительный этап длится минимум два года, еще не менее трех лет нужно ждать первого «урожая». Окупаться же вложения начинают только через семь лет.

Поэтому марикультурщикам нужны кредиты на особых условиях. В качестве механизмов господдержки наш Союз предлагает ввести отсрочку по выплате процентов, погашение основной суммы долга частями или единовременным платежом в конце срока.

Основные продукты должны основываться на возможности обслуживать кредит за счет платежей по процентам в размере 1-2% годовых, а тело долга выплатить после окончания цикла выращивания. При этом обеспечением по телу кредита будет объем товарной продукции на выращивании.

Целевые инвестиционные кредиты можно будет направить на приобретение рыбоводной техники, машин и перерабатывающего оборудования, мощностей для хранения и переработки гидробионтов, холодильников, закупку молоди и т.д.

– Что еще может сделать государство для развития аквакультуры?

– Например, начать, наконец, регулировать страхование объектов аквакультуры, составить регламенты оценки ущерба из-за природных явлений.

Необходимо разработать методику оценки рисков реализации проектов. Такая оценка требуется при кредитовании, гарантийной поддержке и страховании рисков. Понимаю, что сделать это будет непросто: страхование моллюсков и водорослей – новый вид страхования не только в России, но и во всем мире. Поэтому отсутствует статистика по убыткам в отрасли, что, в свою очередь, не позволяет проводить объективную оценку проектов.

До сих пор не решен вопрос с землей. Необходимые корректировки в законодательство не внесены. И у пользователя нет возможности получить землю по упрощенному порядку, разместить там минимально необходимые объекты инфраструктуры – некапитального типа.

Не решен вопрос с водоохранными зонами, прилегающими к береговой полосе. Сейчас там нельзя возводить какие-либо строения, даже некапитальные, первой необходимости.

Понятие «буферная зона» РВУ до сих пор не имеет юридического статуса, хотя она де-факто учитывается при формировании участков на сайте «Аквавосток». Решение вопроса с буферными зонами пресечет на корню 90% конфликтов, возникающих, когда потенциальные похитители гидробионтов под видом дайверов ныряют на границе участка. За каждым не набегаешься. А с буфером 500 м предприятие чувствовало бы себя гораздо комфортнее.

Кстати, о кражах. У компаний аквакультуры до сих пор нет полномочий по охране участков. При этом в договоре прописано, что пользователь обязан охранять свои воды. Но не каждому предприятию по силам организовать свое ЧОП.

Буксует вопрос с расширением участков прирезкой – включением в границы действующих хозяйств прилегающей акватории – в тех местах, где нельзя создать новые РВУ. Мы предлагаем проводить закрытые аукционы между смежными пользователями. Допустим, отработал 5 лет без нареканий, вот тебе бонус – возможность увеличить площадь участка. Решение этого вопроса явно в интересах государства, так как позволит ввести в легальный хозяйственный оборот дополнительные акватории.

Это, конечно, далеко не все проблемы нашей отрасли. Я обозначил лишь некоторые из них. Есть целый ряд других вопросов, которые аквафермеры поднимали на совещаниях и в обращениях. Причем говорилось не только о проблемах, но и о возможных способах их решения. Остается ждать, когда профильные ведомства начнут прислушиваться к мнению бизнеса и усилят взаимодействие между собой.

Предприятия марикультуры заинтересованы в оптимизации отраслевого законодательства: ведь тем самым они повышают эффективность своего бизнеса. Есть большое желание изменить ситуацию в лучшую сторону, с помощью системного подхода вытянуть «забуксовавшую» марикультуру из болота старых и новых проблем, сделать ее действительно драйвером экономики Дальнего Востока.

Алексей СЕРЕДА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены. Экология > fishnews.ru, 10 сентября 2020 > № 3508606 Роман Витязев

Рыбопереработка требует современных технологов

От технологов перерабатывающих предприятий сегодня все чаще требуется показать такой продукт, который будет способен выдержать стремительно растущую конкуренцию на прилавках не только по обертке, но и вкусу, аромату и полезным качествам. Требования к специалистам очень высоки. Но успевают ли соответствовать им образовательные программы вузов?

Рынок ставит планку

Россия продолжает переход к постиндустриальной экономике, для которой требуются специалисты, готовые самостоятельно работать с пакетами современных технологий в изменяющихся внешних условиях и принимать ответственные решения. В то же время следует констатировать, что российская высшая школа продолжает по инерции готовить специалистов простых технологий и не развивает у них способности креативных менеджеров. В результате на многих высокоинновационных и наукоемких предприятиях руководителями и ведущими специалистами все чаще становятся иностранные специалисты.

Сложившаяся ситуация требует кардинальной и быстрой перестройки существующих форм и методов подготовки кадров во всех вузах, в том числе подведомственных Росрыболовству. Например, в последние годы довольно востребованным направлением являются «Продукты питания животного происхождения», по профилю «Технология рыбы и рыбных продуктов» (современная трактовка – «Технология продуктов из водных биологических ресурсов»). Выпускники обеспечены работой во многих «рыбных» регионах и не только. При сохранении спокойных темпов реформирования высшей школы – в течение примерно 10-15 ближайших лет – дефицит высококвалифицированных специалистов на предприятиях будет только нарастать и в конце может достичь катастрофических размеров.

Между тем перед технологами предприятий сегодня все чаще ставится задача обеспечить дополнительные преимущества продукции на рынке за счет органолептических показателей готового изделия. На чем следует сконцентрировать внимание студентов – технологов-рыбопереработчиков, чтобы на выходе из вуза они соответствовали современному уровню технолога пищевых производств?

Анализ учебных планов всех вузов, подведомственных Росрыболовству, которые ведут подготовку технологов, показал, что в них отсутствует такая важнейшая дисциплина, как биотехнология. Между тем основы биотехнологии выводят уровень компетенции студентов на новый, современный уровень: время простых технологий, свойственных индустриальной экономике, заканчивается.

Мнение же преподавательского состава вузов о том, что данная дисциплина в достаточной мере преподается в рамках общей технологии, ошибочно. Общая технология и биотехнология – это даже разные направления подготовки, каждая со своей спецификой и нюансами, которые специалисты с высшим образованием должны различать. Кроме того, внедрение элементов биотехнологии обязательно подразумевает завершенность технологии, включая элементы экологии, например очистки сточных вод или воздушных выбросов, чего нет у общей технологии.

Вторая проблема при подготовке технологов-рыбников – это практически полное отсутствие элементов сенсорного анализа продуктов из водных биологических ресурсов. Связано это с инертностью высшей школы и свойственно не только рыбным вузам – это можно назвать родовой проблемой практически всех пищевых вузов Министерства науки и высшего образования РФ и всех вузов Министерства сельского хозяйства.

Например, в последнее десятилетие, судя по зарубежной печати, широко обсуждается проблема вкуса пищевых продуктов и даже начинает формироваться отдельная наука о питании – гастрофизика. Однако в России многочисленные вузы Минобрнауки и Минсельхоза практически не готовят специалистов по сенсорике. Это напрямую относится к подведомственным Росрыболовству учебным заведениям, которые ведут подготовку технологов различных направлений уровня бакалавриата и магистратуры. Таким образом, мы опять становимся свидетелями того, что российские вузы не способны идти в русле времени и не готовят нужных для рыбной промышленности специалистов, а значит, технологическая революция в этой области проходит без нашего участия.

Технолог-рыбообработчик: подготовка в наши дни

В прошлом веке, до перехода системы высшего образования на уровневую подготовку, специальность «Технология рыбы и рыбных продуктов» была одной из базовых в рыбохозяйственных вузах и основной для рыбоперерабатывающей отрасли, поскольку обеспечивала продовольственную безопасность страны и восполнение дефицита полноценного белка и некоторых нутриентов. Обучение студентов по этой специальности велось по несколько упрощенной схеме на примере простых технологий индустриальной экономики, базируясь на принципах консервирования. В то время обработка основной массы уловов в судовых условиях осуществлялась по технологиям, основанным на жестком воздействии положительных или отрицательных температур. Однако микробиологически безопасные мороженые или стерилизованные морепродукты в полной мере не соответствовали требованиям к здоровой пище.

Сегодня тенденции стремительно меняются и многие россияне уже всерьез озабочены здоровым питанием. Ежегодно этот сегмент рынка, по данным ВЦИОМ, увеличивается на 20%, чему способствует рост ассортимента в магазинах и пунктах общественного питания. При этом почти 70% потребителей в России активно следят за своим рационом, а 39% респондентов ограничивают количество сахара и жиров в своем рационе. До 70% россиян заявили о готовности платить больше за продукты, которые не содержат нежелательные элементы, поскольку тренд на здоровое питание, сбалансированный рацион, снижение потребления сахара ориентирует покупателей на продукты, содержащие новые сочетания.

Сегодня направление «Продукты питания животного происхождения» с профилем подготовки «Технология рыбы и рыбных продуктов» (современная трактовка – «Технология продуктов из водных биологических ресурсов») по-прежнему остается базовым для рыбоперерабатывающей промышленности. Однако за последнее десятилетие произошли кардинальные изменения в деятельности технологов на производстве. Это обусловлено изменениями технологий промышленной переработки гидробионтов в связи с вовлечением в производственный процесс практически всего видового состава водных биоресурсов и требует адекватных ответных действий со стороны вузов.

Из практики ведения промысла известно, что в уловах прибрежного рыболовства обязательно присутствует широкий набор различных гидробионтов, характерный для определенного района и периода лова. Подобная ситуация почти всегда встречается и при специализированных видах промысла, что, безусловно, требует знаний специфики их переработки. Это обязывает многих специалистов рыбоперерабатывающей отрасли на протяжении всей профессиональной жизни часто менять свою специализацию, а также учиться самостоятельно оценивать ситуацию, оперативно принимать ответственные решения, особенно в условиях удаленного промысла. От таких специалистов требуется и умение выбирать оптимальные технологии переработки ценных скоропортящихся гидробионтов. Т.е. такие люди довольно часто сталкиваются с серьезными вызовами их профессиональным компетенциям.

В отношении гидробионтов следует отметить, что в последние десятилетия повсеместно возросла популярность и уровень их потребления, особенно продуктов из нерыбных объектов промысла. В первую очередь это обусловлено их пищевой и биологической ценностью, а также уникальными органолептическими свойствами. Поэтому сегодня водные биоресурсы входят в перечень наиболее привлекательных объектов международной торговли. Технология переработки морепродуктов в странах с развитой рыночной экономикой обладает высоким научно-инновационным потенциалом и является одной из лидирующих отраслей, особенно в приморских странах.

Кроме того, произошла значительная трансформация традиционных базовых технологий и переход к более сложным. В частности, при производстве пресервов, соленой или копченой рыбы – за счет снижения уровня содержания поваренной соли в готовой продукции, использования щадящей тепловой обработки (при копчении) и биотехнологических приемов, обусловленных применением различных пищевых добавок, ферментов, заменителей, консервантов, ароматизаторов, новых упаковочных материалов. Стремясь повысить органолептические показатели, технологи предприятий перешли на производство слабосоленой и слабокопченой продукции с содержанием соли до 1,5%. Это автоматически переводит такие изделия в группу повышенного риска, поскольку срок их годности, как у кулинарного продукта, составляет всего 72 часа, что требует соблюдения особых условий хранения при реализации данной продукции.

Биотехнология как базовая наука

До перехода системы высшего образования на уровневую подготовку элементы биотехнологии гидробионтов в рыбохозяйственных вузах преподавались в рамках образовательной программы специальности «Технология рыбы и рыбных продуктов», но занимали незначительный объем и поэтому не выделились в отдельную дисциплину. Например, биотехнологические приемы переработки гидробионтов рассматривались в таких технологиях, как производство пресервов, кормовой и технической продукции (при выработке рыбного силоса, гидролизатов, витамина А, хитозана), а технологии биологически активных веществ ограничивались изучением производства ферментных препаратов, гуанина, красителей, лецитина, инсулина и нуклеиновых кислот.

Классической иллюстрацией необходимости введения биотехнологии в учебный процесс при подготовке современных технологов являются пресервы, приготовленные с использованием созревателей, или применение ферментов для удаления ястычной оболочки лососевой икры с целью повышения выхода готового продукта. Кроме того, за рубежом, например, в Нидерландах, широкое распространение получила технология изготовления сельди «матье». Строго говоря, сельдь для изготовления данной продукции вылавливают только в определенный период (с конца мая и до конца июля). Для изготовления «матье» используется только жирная, неполовозрелая сельдь первого года жизни, имеющая особый состав белково-жирового комплекса, который при созревании дает пикантный особый аромат и вкус. В результате расщепления этого комплекса в готовой продукции создается особый аминокислотный состав. Следовательно, изготовить такой продукт без знания биотехнологии невозможно. Готовая слабосоленая сельдь хранится в мороженом виде при температуре минус 8оС.

Сейчас подобная проблема встала перед технологами-рыбопереработчиками из-за возобновления массового промысла иваси. Дело в том, что эта рыба имеет очень активную ферментную систему, нежные консистенцию и вкус, поэтому пресервы из иваси не выдерживают нормативного срока годности пресервов и просто перезревают.

Следует отметить, что резко расширился ассортимент продуктов адресного назначения в виде детских, функциональных, лечебно-профилактических, диетических и других изделий, а также изделий с искусственной структурой, аналогов различных продуктов, в том числе содержащих биологически активные добавки, экстрагируемые из органов и тканей гидробионтов, – все это тоже следует отнести к биотехнологии. В частности, разработана технология изготовления аналога мягкого сыра из молок лососевых рыб. Основные требования, предъявляемые к перечисленным видам продуктов, – высокие органолептические свойства, деликатесность, узнаваемость органолептических свойств и устойчивость при хранении.

В последние годы одной из приоритетных задач в продовольственной сфере является ликвидация дефицита микронутриентов, прежде всего витаминов, минеральных и биологически активных веществ, пищевых волокон, полиненасыщенных жирных кислот и других компонентов, который отмечается у большей части населения страны в течение почти всего календарного года. Один из эффективных способов решения этой проблемы – дополнительное обогащение продуктов питания данными веществами до уровня, соответствующего физиологическим потребностям человека. В частности повышенный интерес проявляют к производству биологически активных добавок, экстрагируемых из органов и тканей отдельных животных и растений. Связано это с тем, что БАДы являются эффективным средством повышения качества жизни населения и снижают риск развития многих распространенных заболеваний. Кроме того, производство БАДов и функциональных (обогащенных) продуктов во всех экономически развитых странах стало отдельным интенсивно развивающимся направлением деятельности.

Все это, опять же, подтверждает, что технолог без знания биотехнологии в принципе не отвечает требованиям современности.

В свое время в Дальневосточном государственном техническом рыбохозяйственном университете (Дальрыбвтузе) проверяли компетентность выпускников бакалавриата для поступления их в магистратуру по направлению «Продукты питания животного происхождения». В итоге обнаружилось, что выпускники бакалавриата по направлению «Пищевая биотехнология гидробионтов» в плане компетенций больше подходили для продолжения учебы в магистратуре по направлению «Продукты питания животного происхождения», чем выпускники бакалавриата по направлению «Продукты питания животного происхождения».

Сегодня направление биотехнологии является системообразующим фактором во многих государствах с развитой рыночной экономикой и по уровню влияния на экономику сравнивается с фармацевтикой, ступая лишь банковскому и нефтегазовому секторам. Это обусловлено тем, что современная биотехнология обеспечивает комплексную переработку сырья, резкую интенсификацию производства, получение продукции с заданными качественными показателями, а также синтез органических кислот, жиров, ферментов, аминокислот и многих других веществ – т.е. речь идет о практически безграничных возможностях для развития почти всех сфер человеческой деятельности.

Таким образом, за последнее десятилетие произошли кардинальные изменения в деятельности технолога продуктов из водных биологических ресурсов. Обусловлено это не только изменениями промышленных технологий рыбообработки, но и вовлечением в переработку ранее технологически незначимых органов и тканей гидробионтов и созданием на их основе новых видов продукции. Кроме того, резко повысилась значимость биотехнологических принципов переработки гидробионтов, которые значительно переплетены с подготовкой технологов рыбопереработчиков в классическом стиле. Более того, использование принципов биотехнологии выводит современные технологии изготовления продуктов из ВБР на новый уровень с высокой научно-инновационной составляющей и позволяет производить специфичные изделия, которые нельзя получить при использовании простых технологий.

Широкое использование биотехнологии в технологии рыбных продуктов полностью отвечает современным концепциям рыбоперерабатывающих предприятий, соприкасающихся в процессе своей производственной деятельности с проблемой утилизации отходов производства. Как известно, отходы от разделки рыбы (внутренности, головы, плавники, кожа, кости и т.п.) составляют около 50% ее массы и в настоящее время используются очень нерационально. В прибрежном рыболовстве к этому необходимо прибавить и то сырье, которое по традиционным технологиям не обрабатывается или не используется в пищевых целях, а оно присутствует в уловах всегда. В настоящее время потенциал отходов рыбопереработки не используется целиком, а основными получаемыми из него продуктами являются рыбная мука и жира кормового качества.

Все это подтверждает тот факт, что биотехнология должна быть включена в учебный план как неотъемлемая дисциплина при подготовке технологов.

Существует и современная учебная литература по этому вопросу. Например, учебник «Биотехнология рационального использования гидробионтов», выпущенный преподавателями Калининградского государственного технического университета и выдержавший уже несколько изданий.

Качество, которое можно ощутить

Анализ учебных планов подготовки технологов в «рыбных» вузах показал, что почти нигде нет такой дисциплины, как «Органолептический анализ». Исключением является только Дальрыбвтуз: в свое время доктор технических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ Сафронова Тамара Михайловна сумела создать на базе вуза отраслевую сенсорную лабораторию, которая и дала развитие этому направления в рыбной промышленности. Именно ей принадлежит единоличное авторство первых монографий и учебных пособий по этому направлению. Но, к сожалению, сегодня ему не уделяется должного внимания.

Известно, что в последнее время вкусовые тренды очень сильно занимают технологов пищевых продуктов. Поиск чего-то нового, отличного и возбуждающего аппетит лежит в основе разработок в сфере питания и напитков. Этому способствует и постоянный интерес потребителей к натуральным продуктам, «чистой этикетке» и полезным для здоровья вариантам, и их стремление получить новые вкусовые ощущения. Ради последнего потребители даже готовы выйти из зоны комфорта. Чтобы привлечь покупателя, бренды отдают предпочтение более удивительным и необычным смешениям вкусов, а также более острым вкусовым ощущениям.

Сейчас в мире растет популярность кислого вкуса. Прочно утвердившиеся сочетание сладкого и соленого дополняется целым рядом решений, сочетаний оттенков других вкусов. Традиционные вкусы, кажущиеся скучными, воссоздаются заново, часто в более сложных и изощренных комбинациях. При этом общемировая тенденция старения населения способствует росту спроса на варианты, более ориентированные на взрослых людей. Например, традиционный вкус кофе все чаще уступает более «престижным, новомодным» вариантам с добавочной ценностью, таким как кофе, приготовленный холодным способом. Другие набирающие популярность вкусы для взрослых включают различные виды алкоголя, а также копченые и жареные продукты. Все чаще потребители интересуются различными вкусами, навеянными кухнями других народов. Вкусы Юго-Восточной Азии, Средиземноморья и Ближнего Востока все чаще встречаются в традиционных и знакомых закусках, напитках и готовых блюдах. Этот спрос на этнические варианты в аутентичном стиле обращает внимание не только на вкус, но и на рецепты и даже на источник происхождения продукта или ингредиента.

И наконец, последнее измерение – это умами, пятый основной вкус, которому в отличие от других вкусов трудно дать точное определение. Одни описывают его как пикантный, мясной вкус, он сводится к вкусу глютаматов у нас на языке. Узнавание умами в России остается на низком уровне, но растущий спрос на экзотические вкусы и простую домашнюю еду стимулирует рост выпуска новых продуктов с претензией на «пятый вкус». В то же время упор на сознательный выбор пищевых продуктов и спрос на чистую и здоровую пищу в последнее время стимулирует использование ингредиентов с натуральным источником вкуса умами.

Таким образом, можно сделать общий вывод о том, что пищевая технология обладает высоким научно-инновационным потенциалом и является одной из лидирующих отраслей в странах с развитой рыночной экономикой. Но в России существующий уровень подготовки технологов-рыбопереработчиков не отвечает масштабным вызовам современности, что сказывается на кадровом потенциале нынешних предприятий, а ведущими специалистами все чаще становятся привлеченные иностранные технологи.

В данной статье изложено видение того, в каком направлении должна развиваться технология переработки гидробионтов. Активная же ответная реакция, прежде всего возражения, со стороны профессорско-преподавательского состава кафедр отраслевых вузов и специалистов-практиков позволила бы развить продуктивную дискуссию по проблематике и помочь в формировании оптимального учебного плана подготовки по данному направлению. Лишь общими усилиями заинтересованных специалистов возможно снизить отставание российского профессионального образования от зарубежного уровня.

Игорь Ким, к.т.н., доцент кафедры «Процессы и аппараты перерабатывающих производств» технологического факультета Российского государственного аграрного университета – МСХА им. К.А. Тимирязева

Газета «Fishnews Дайджест»

Россия. ЦФО > Рыба. Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 4 сентября 2020 > № 3486545 Игорь Ким

С отраслью связываем особые надежды

В начале апреля Камчатский край возглавил Владимир Солодов. Одним из первых вопросов, на который предстояло ответить новому руководителю региона, стали приоритеты экономической политики. Рыбная отрасль, безусловно, занимает здесь особое место, подчеркнул глава Камчатки. В интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» Владимир Солодов рассказал, каково было готовиться к лососевой путине в условиях пандемии, как будут развиваться прибрежные поселки и для чего нужна новая стратегия развития рыбного хозяйства.

– Владимир Викторович, Вы побывали на передовых предприятиях отрасли на Камчатке. Какие впечатления от развития рыбохозяйственного комплекса? Какие задачи для себя как главы региона выделили по итогам общения с руководителями компаний?

– Рыбохозяйственная отрасль – это системообразующая сфера экономики Камчатского края. Мы остаемся ведущим регионом России по добыче и переработке водных биоресурсов, даем до трети общероссийского вылова и более 45% дальневосточного. Рыбное хозяйство вносит большой вклад в обеспечение продовольственной безопасности России, в налоговый потенциал края и создает десятки тысяч рабочих мест на Камчатке.

Я действительно сейчас активно посещаю предприятия рыбной промышленности, знакомлюсь с их работой. Как раз идет лососевая путина – время, когда на месте можно узнать об особенностях отрасли и стоящих перед ней вопросах (интервью готовилось, когда промысел только набирал обороты – прим. ред.).

Могу сказать, что в последние годы благодаря решениям правительства Российской Федерации, во многом благодаря инвестиционным квотам, выполнена очень серьезная модернизация мощностей, значительные средства направлены в развитие переработки водных биоресурсов. По программе инвестиционных квот вылова построены или строятся восемь рыбоперерабатывающих заводов и семь рыбопромысловых судов. То есть по сути произошло то обновление, которого не было достаточно долгое время.

Причем производства, которые сейчас создаются, ориентированы на глубокую переработку сырья, на обеспечение высокой добавленной стоимости. Это и выпуск высокотехнологичной продукции. В качестве примера могу привести запуск в Петропавловске-Камчатском завода по производству пищевой добавки Омега-3 – уникальное предприятие полного цикла, продукция изготавливается из нашей дикой рыбы, что гарантирует высочайшее качество. Вот пример высоких технологий, которые используются в рыбопромышленной сфере.

В целом современная добыча рыбы, современная переработка – это сложный процесс. Убежден, что сделанные инвестиции окажут положительное действие на развитие экономики края в ближайшие годы.

Проблемы тоже есть, но я уверен, что у рыбной отрасли Камчатки и Дальнего Востока в целом очень большой стратегический потенциал, ведь ценность дикой северной рыбы в современном меняющемся мире будет только расти. Натуральность продуктов важна для потребителей: об этом свидетельствуют их вкусовые предпочтения. Так что у нашей отрасли очень серьезные не только среднесрочные, но и долгосрочные перспективы. Наша задача – обеспечить баланс между объемом добываемых ресурсов и устойчивой моделью функционирования на годы вперед. Мы успешно решаем этот вопрос, и на нем я планирую сосредоточиться в дальнейшем.

Чтобы обеспечить баланс, мы с рыбопромышленниками приступили к разработке новой долгосрочной стратегии развития рыбохозяйственного комплекса (действие документа должно охватить период до 2035 года – прим. ред.).

И конечно, важно, чтобы у наших рыбопромышленников, которые вложили серьезные деньги, создали рабочие места, была уверенность в сохранении квот на добычу и работе на десятилетия вперед.

– Вам потребовалось взяться за такую непростую задачу, как управление регионом в условиях борьбы с коронавирусом. С учетом ограничений пришлось проводить лососевую путину. Как в этой ситуации обеспечивается работа?

– Да, помимо обычных вопросов встала задача предотвратить распространение коронавирусной инфекции. С самого начала, когда только стартовал завоз вахтовых работников и заболевших было еще немного, я принял очень жесткие меры, позволившие контролировать прибытие людей. Мы предусмотрели обязательное соблюдение двухнедельной изоляции, 100% тестирование, развернули дополнительные мощности в сфере здравоохранения в опорных точках по территории края. Вместе с МЧС подготовили мобильный госпиталь, который при негативном развитии событий можно было бы переместить в тот или иной район промысла, если там нет крупных населенных пунктов, а медицинская помощь требуется. К счастью, пока госпиталь задействовать не пришлось, и я надеюсь, что негативный сценарий будет гипотетическим. Но нужно быть готовыми к разным вариантам.

Хочу сказать большое спасибо самим рыбопромышленным предприятиям. Во-первых, они внесли серьезный вклад в укрепление материальной базы наших медицинских учреждений. Были закуплены аппараты ИВЛ, средства индивидуальной защиты, лекарственные препараты и тесты – рыбаки не остались в стороне от общей проблемы, с которой столкнулись Камчатский край и вся страна. Во-вторых, они обеспечили очень жесткий и четкий контроль, понимая, что в их интересах раннее обнаружение и быстрое купирование возникших очагов. Случаи заболевания были, но благодаря принятым исчерпывающим мерам они носили локальный характер. Заболевшие на рыбопромышленных предприятиях сразу же были отправлены на карантин, перенесли болезнь в легкой форме и сейчас уже выздоровели.

Поэтому в целом нам удалось подготовиться к этому вызову, и путина проходит благополучно с точки зрения санитарно-эпидемиологической ситуации. Безусловно, мы сохраняем бдительность, и все меры контроля продолжат действовать до завершения сезона, ведь концентрация на промысле большого количества людей создает дополнительный риск, и нам надо быть готовыми к борьбе с инфекцией.

– Рыбопромышленные предприятия Камчатки очень активно пользуются госпрограммами. Это и территория опережающего развития, которая создана в регионе, и свободный порт, и упомянутые инвестиционные квоты. Может быть, уже есть какие-то предложения для федерального центра, как помочь дальнейшему развитию отрасли?

– На самом деле ключевой вопрос связан с обеспечением преемственности, долгосрочного характера квот на вылов рыбы. Потому что если будет уверенность в объемах для добычи, то и мощности, которые уже созданы, будут приносить отдачу. Это, наверное, главное, что волнует рыбаков и обсуждается ими.

Говоря об актуальных темах, отдельно выделю незаконный промысел. В последние годы в борьбе с ним достигнут очень большой прогресс. Однако определенные сложности остаются. В частности, на недавнем совещании обсуждали необходимость более интенсивной борьбы с нелегальным ловом на Северных Курилах, где используются в том числе запрещенные дрифтерные сети.

Остаются вопросы, связанные с административными барьерами. Но хочу еще раз подчеркнуть: за последние годы очень серьезная поддержка оказана федеральными органами исполнительной власти, Росрыболовством. В первую очередь это инвестиционные квоты – преференциальный режим. Также сокращение административных барьеров – будем в том же направлении двигаться для обеспечения устойчивого развития рыбохозяйственного комплекса.

– Планируете и дальше плотно работать с профессиональными объединениями, с руководителями рыбопромышленных предприятий?

– Совершенно верно. Я в постоянном контакте с объединениями, со всеми крупными рыбопромышленниками. Погрузиться в особенности работы предприятий помогает поездка в районы.

– Вы заявили о необходимости совместно с предприятиями отрасли развивать рыбацкие поселки. Важно, чтобы рыбопромышленники продолжали участвовать в жизни населенных пунктов, – это имеет особое значение для края.

– Вы абсолютно правы, очень важно, чтобы жители видели развитие поселков. К сожалению, сейчас они находятся в плачевном состоянии. Рыбопромышленники, кстати, тоже это понимают, и очень многие готовы добиваться изменения ситуации. Не хватало системного подхода при рассмотрении среднесрочной перспективы. Мы договорились, что подготовим комплексный план развития основных рыбацких поселков хотя бы до 2024 года. В нем будет зафиксировано, что делают со свой стороны местные органы власти, что – краевое правительство, в чем просим помощи федеральных органов исполнительной власти, а каким будет вклад бизнеса, работающего на территории.

Таким образом мы будем не просто разово что-то делать, а увяжем все в единую программу комплексного развития наших ключевых поселков – таких, как Октябрьский, Озерновский в Усть-Большерецком районе, Соболево в Соболевском. И тогда будет понятно, что идет поступательное движение. Конечно, не сразу удастся исправить проблемы, накапливавшиеся десятилетиями, но будет осуществляться планомерная, системная работа всех заинтересованных участников: и органов власти, и рыбопромышленных предприятий. Одной стороне всех вопросов не решить. Нельзя сказать: «Рыбопромышленники, занимайтесь поселками, а мы ничего делать не будем!». Это неправильный подход. Поэтому все вместе мы такой план делаем. И конечно, здесь ключевая роль принадлежит органам местного самоуправления, которые, исходя из местной ситуации, понимают, что нужно жителям. И именно на этом будет сфокусирована наша совместная работа.

– Вы говорили о преемственности в вопросах развития рыбной отрасли и края. Государство говорит рыбакам: «Обслуживайтесь на российском берегу». Ранее озвучивались планы по восстановлению судоремонта на Камчатке. Этот курс будет продолжен? Может быть, предполагается развивать строительство малого рыболовного флота?

– Считаю, что это стратегическое направление, у региона есть предпосылки для развития судоремонта: это и природные условия Авачинской бухты, и то, что основной промысел развивается в наших водах, даже если речь идет о рыбопромышленниках соседних регионов. Поэтому судоремонт на Камчатке, конечно, будем восстанавливать. Про конкретные планы, наверное, сейчас преждевременно говорить: они находятся в стадии разработки, нужно все очень тщательно взвесить.

Отрасль, к сожалению, после советского времени была разрушена, и сейчас ее нужно не просто восстановить – ее надо переосмыслить. Не следует стремиться воссоздать советские верфи – нужны современные, высокотехнологичные и при этом использующие бережливые технологии предприятия. Важно запустить для начала хотя бы базовый ремонт, в первую очередь с акцентом на рыболовные суда. Хотя не только. Вы знаете, что у нас начинается реализация проекта по строительству терминала перегруза СПГ, инициатор – компания «Новатэк». Это один из флагманов развития Северного морского пути. Тем самым интенсифицируется судоходство. Росатом рассматривает Петропавловск-Камчатский как опорную точку на Севморпути.

Все это как раз свидетельствует о том, что комплексное развитие судоремонтных мощностей и портовой инфраструктуры – это наша стратегическая перспектива.

– Вы предложили развивать перевозки рыбной продукции по Северному морскому пути с Дальнего Востока в западном направлении. Президент поддержал эту инициативу. Какая работа проводится для ее реализации?

– Северный морской путь имеет стратегическое значение. Недавно я читал книгу знаменитого футуролога Юваля Ноя Харари «21 урок для XXI века». И он прямо пишет, что из-за изменения климата Камчатка имеет все шансы перехватить роль Сингапура как точки пересечения мировых транспортных путей. То есть не только мы, но и исследователи очень четко понимают перспективы Севморпути и нашего края в этой сфере.

Для нас Северный морской путь – это прорывное направление логистики, потому что доставка по нему может быть быстрее и дешевле, чем по другим маршрутам. Но до сих пор его возможности активно не используются из-за нерешенных организационных вопросов: обратной загрузки, готовности портовых мощностей, дальнейшей транспортировки от портов западной части страны к местам потребления. Однако невыполнимых задач нет, и мы уже четко видим перспективу.

И здесь я хочу подчеркнуть, что это должна быть именно дополнительная возможность для наших рыбаков. Мы не исходим из того, что полностью заменим перевозки железнодорожным транспортом через Владивосток. Перевозки по Севморпути – это именно дополнение, которое позволяет рыбохозяйственным предприятиям более гибко планировать сбыт, сократить расходы, повысить объемы рыбы, доставляемой в центральные регионы России, и обеспечить лучшее качество продукции за счет снижения количества перегрузок.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 3 сентября 2020 > № 3486349 Владимир Солодов

«Железо» – это только верхушка айсберга

Рост инвестиций в обновление основных производственных фондов рыбной отрасли ощутили не только судостроители, но и производители оборудования. Это заметно и по сектору оборудования для судов, и особенно по направлению утилизации отходов рыбопереработки, говорит генеральный директор компании «Альфа Лаваль Поток», российского подразделения концерна «Альфа Лаваль», Давид Ольшевски. В интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» он рассказал, какие уроки компания вынесла из карантина, почему к хорошей технике должны прилагаться компетентные специалисты, как далеко шагнули дистанционные технологии в промышленности и зачем сервисным инженерам очки виртуальной реальности.

– Давид, вы возглавили «Альфа Лаваль Поток» полтора года назад. На тот момент что вы думали о перспективах в секторе рыбной промышленности и как изменились ваша точка зрения с тех пор?

– Начнем с того, что в компанию «Альфа Лаваль» я пришел из совершенно другого бизнеса – FMCG (товары повседневного спроса), поэтому на отрасль и вообще на сегмент B2B я мог смотреть с точки зрения потребителей. Как ни странно, это очень пригодилось в общении с заказчиками, так как, если судить с позиций B2B, может показаться, что мы просто поставляем оборудование и подбираем подходящие технические решения. Но на самом деле всё направлено на то, чтобы наш заказчик мог зарабатывать деньги.

На рыбную отрасль, скажу честно, у меня был скорее пессимистичный взгляд. С одной стороны, рыбопромысловый флот объективно был старым. Средний возраст судов в России – более 25 лет, а во всем мире судно, которое используется в течение такого срока, считается устаревшим. С другой стороны, за последние шесть лет российский потребитель не стал богаче. Реальные доходы населения снижались, как и потребление рыбы. Хотя в целом по России оно достаточно высокое. Но уровень дохода очень сильно влияет на выбор покупателя. Вряд ли стоит ожидать, что потребитель выберет треску или лосося, а не курицу, которая существенно дешевле. Поэтому у меня было ощущение, что это проблемная отрасль, которая не имеет больших перспектив в ближайшее время.

Спустя полтора года мое мнение изменилось: я вижу, что началось обновление флота. Может быть, не в таком темпе, как бы хотелось, но оно идет, это положительный результат. Судостроительная отрасль в целом, не рыбная промышленность, тоже постепенно поднимается и выглядит лучше, чем несколько лет назад. Удачно для рыбаков последние годы складывались лососевая путина на Дальнем Востоке, промысел минтая и трески. В отрасли появились деньги и пошли инвестиции. Со своей стороны, мы видим очень большой спрос как на оборудование, которое устанавливается на судах, в машинном отделении, так и на оборудование по переработке рыбы.

– Получается, госпрограмма инвестиционных квот все-таки запустила процесс обновления производственных фондов в отрасли?

– Да, хотя мне сложно оценить, в какой мере на это повлияла поддержка государства, а в какой другие факторы, например, закрытие российского рынка для рыбы и морепродуктов из ряда стран.

Буквально перед нашей встречей я посмотрел, откуда поступает рыба, которую мы видим в магазинах. Оказалось, что лосось, например, везут из Чили – неблизкий путь и транспортировка обходится дорого. Понятно, что, если исчезает доступ к более дешевому норвежскому лососю, появляется возможность поднять цену на внутреннем рынке, но здесь есть свои ограничения: чем выше цена, тем меньше спрос.

Это тоже играет нам на руку, потому что мы замечаем, как рыбная отрасль начинает искать дополнительные источники дохода. Не продавать одну только рыбу, а перерабатывать отходы, из которых можно тоже получать ценные продукты.

– Разве не об этом «Альфа Лаваль» говорил еще несколько лет назад? Правда, интерес к переработке отходов тогда проявляли единичные компании.

– Абсолютно верно. А сейчас рыбаки сами пришли к тому, что надо искать дополнительные возможности для получения прибыли. Цены бесконечно двигать нельзя, а учитывая, что при переработке до половины веса рыбы летит в отходы, выбрасывать их – безумное расточительство. Тем более что придется еще и оплачивать утилизацию.

Кроме того, отношение к экологии за эти несколько лет сильно изменилось и у государства, и у населения. Люди больше озабочены тем, что происходит вокруг них. И это отношение влияет на производственные практики. Грубо говоря, сейчас уже нельзя открыть трубу и слить отходы в 100 метрах от завода. Нужно думать, что с этим делать, и наша компания поможет решить многие проблемы.

– С учетом этих изменений какие направления для «Альфа Лаваль» в рыбной отрасли вы считаете магистральными на ближайшие годы?

– Мы уже много лет поставляем оборудование для машинных отделений судов – это и подготовка топлива, и котлы, и теплообменники. В этом сегменте мы чувствуем себя уверенно и занимаем хорошую долю рынка. Процесс обновления флота, можно сказать, по умолчанию подразумевает рост этого направления вслед за подъемом судостроительной отрасли.

Другая важная сфера – это рыбопереработка, в частности установка линий для переработки рыбных отходов и очистки стоков. Как я уже сказал, ужесточение экологических требований вынуждает промышленные предприятия решать вопрос с утилизацией отходов, причем не только в рыбной отрасли. Здесь нам есть, что предложить заказчикам, у нас огромный опыт: по всему миру работают тысячи установок Alfa Laval для переработки рыбных отходов.

Мы наблюдаем интерес к нашим технологиям и растущее количество запросов, прежде всего, со стороны береговых рыбоперерабатывающих заводов. В первую очередь, это дальневосточные регионы – Сахалин, Камчатка, Приморский край.

– Ранее «Альфа Лаваль» активно развивал партнерство с региональными инжиниринговыми центрами, в том числе на Дальнем Востоке. Вы планируете и в дальнейшем действовать таким же образом или предпочитаете работать с рыбаками напрямую?

– И то, и другое. Мы готовы взаимодействовать с заказчиками и напрямую, и через наших партнеров. Прямое сотрудничество чаще всего имеет место в больших проектах. Зачастую в таких случаях заказчик сам на нас выходит в поисках нужных ему решений.

С подбором партнеров не все так просто. Одно дело дистрибьюторская компания, которая будет поставлять запчасти. И совсем другое – партнер, который умеет анализировать процесс, подбирать оборудование, может разработать проект, затем его внедрить и запустить. Это требует очень долгой подготовки, дискуссий, многократных встреч на наших площадках, причем не только в России, но и за рубежом, посещения референсных объектов и, конечно, обучения всей команды партнера.

В прошлом году у нас было много интересных встреч, по результатам которых намечались определенные шаги. В частности, в апреле-мае у наших специалистов были запланированы командировки, которые, увы, пришлось отложить из-за ситуации с COVID-19. Но мы не отказываемся от этих планов. Мы хотим развивать партнерские отношения, потому что, находясь в Подмосковье, мы не в состоянии глубоко погрузиться в рыбную отрасль. Мы хотим иметь надежные партнерские компании в регионах, которые лучше знают, что нужно сегодня рыбакам, какие задачи те хотят решить и какого рода инвестиции рассматривают.

– И которые умеют правильно работать с вашим оборудованием? Ведь не секрет, что у техники Alfa Laval создалась репутация сложной, капризной в обслуживании и требующей тонкой настройки.

– Не буду сейчас спорить с этой характеристикой, но давайте посмотрим на ситуацию под другим углом. У каждого из нас есть телефон – сложное устройство, которое порой ломается и требует профессионального ремонта, но мы же не отказываемся от него по этой причине?

Так и оборудование Alfa Laval. Оно принимает в качестве сырья то, что наши заказчики еще недавно считали бесполезными отходами. А благодаря нашим технологиям они получают дополнительный продукт, который может применяться как медицинский препарат, например рыбий жир, как пищевая или кормовая добавка.

Поэтому я бы сказал, наши установки не капризные – они требовательные к качеству обслуживания. К сожалению, далеко не все наши клиенты обращаются в авторизованный сервис, пытаясь по привычке решать проблемы самостоятельно. Это, в свою очередь, приводит к ухудшению процесса.

Наша задача – донести эту информацию до технического персонала и до лиц, принимающих решения, добиться понимания, что они вкладываются в оборудование, которое в дальнейшем требует хорошего обслуживания, что необходимо обучать и инструктировать специалистов предприятий правильному с ним обращению. Никто же не кидает телефон на пол, а потом удивляется, что тот разбился. Так и наша техника – ей тоже нужен внимательный и профессиональный подход.

Важно понимать, что мы производим не просто железо, потому что оборудование – это только то, что на виду. Мы предлагаем определенные ноу-хау и компетенции, которых не найти в учебниках или справочной литературе. У нас есть уникальные специалисты, чьи знания и опыт могут оказаться полезными нашим заказчикам, в том числе в аспекте рыбопереработки.

– То есть правильный алгоритм действий: если у вас что-то не ладится, не полагайтесь на свои силы, а сразу обращайтесь к производителю?

– Да, конечно, и мы всегда готовы помочь. У нас действует и телефонная техподдержка – что-то вроде «горячей линии», есть сервисные инженеры в регионах, например во Владивостоке, которые могут выехать к клиенту буквально в течение нескольких часов. Но клиент должен сам понимать: когда происходит что-то нештатное, надо обращаться к нам.

Сейчас мы внедряем еще один сервисный продукт, когда оборудование заказчика подключено к нашим системам, и мы в режиме онлайн получаем информацию о параметрах его работы. Таким образом наши инженеры могут сразу увидеть, к примеру, что у декантера вибрация больше допустимых значений, значит, требуется определенная перенастройка. Пока эта услуга применяется ограниченно, но возможность такого удаленного мониторинга уже есть.

– Вы затронули вопрос квалификации технических специалистов, которые работают с оборудованием «Альфа Лаваль» непосредственно на борту судов или на береговых заводах. Какая роль в этом вопросе отводится сотрудничеству с профильными учебными заведениями?

– Очень большая. Мы плотно сотрудничаем с морскими вузами, организуем лекции и семинары для студентов. В прошлом году «Альфа Лаваль» заключил контракты с МГУ имени Г.И. Невельского во Владивостоке и ГУМРФ имени С.О. Макарова в Санкт-Петербурге. Мы даже выделили вузам свое оборудование на безвозмездной основе, для того чтобы будущие флотские кадры могли обучаться на нашей технике.

И это только начало. Сейчас вместе с МГУ имени Г.И. Невельского мы обсуждаем программы обучения, которые бы предназначались не только студентам, но и специалистам наших заказчиков. Чтобы они могли пройти курсы повышения квалификации конкретно по обслуживанию оборудования Alfa Laval.

Технических специалистов на рынке не так много, и лучшие из них нарасхват у больших компаний, которые готовы платить им очень много. Но менее крупные предприятия тоже нуждаются в технической поддержке. Бывают ситуации, когда мы прийти на помощь не сможем, например, если судно находится в море. В этом случае заказчику придется рассчитывать только на службы, которые присутствуют на борту, и эти люди должны знать, как исправить мелкие неполадки.

Для этого мы обучаем персонал наших заказчиков. И для этого же постоянно «прокачиваем» наших партнеров на местном уровне, чтобы они в таких ситуациях могли оказать качественный сервис и обеспечить максимальную поддержку.

– Ваша компания всегда очень активно проводила семинары и консультации для клиентов и их специалистов. В этом году все это пришлось перенести в онлайн?

– В этом году мы действительно переключились на онлайн. Когда все только начиналось, еще до введения карантина, мы как раз заключили контракт с одной из онлайн-площадок на организацию вебинаров. И за три следующих месяца мы провели более 60 онлайн-мероприятий для 2800 участников. Причем треть из них были люди, с которыми мы ранее не сталкивались. Все вебинары были открытыми, заранее анонсировались на нашем сайте, поэтому присоединиться к ним могли все желающие.

На этих вебинарах мы не пытались рассказать, какое оборудование у нас есть, – для этого всегда можно посмотреть каталог на сайте. Мы выбирали темы, по которым получаем больше всего вопросов от наших партнеров, заказчиков, конечных пользователей нашего оборудования. Кстати, один из наших вебинаров так и назывался «Отходы в доходы: как извлечь прибыль из рыбных субпродуктов».

Нам хотелось, чтобы онлайн-мероприятия не превращались в одностороннюю лекцию. К счастью, этого не случилось. Было очень много интерактива, поступало огромное количество вопросов, преимущественно технического характера. Я рад, что наши специалисты смогли выдержать это испытание, дать подробные ответы и даже разобрать конкретные кейсы. Например, один из участников вебинара попросил рассчитать, что для него выгоднее – переработка отходов на судне или на берегу. Понятно, что точные цифры, не зная всех факторов, в такой ситуации, дать невозможно, но наш специалист ответил достаточно полно.

– Как вы в целом оцениваете эффективность удаленного формата общения и намерены ли продолжать его использование после снятия карантинных ограничений?

– Пандемия поставила всех в такие условия, когда другого контакта, кроме телефонных звонков, просто не было. Мы всегда предпочитали ездить к нашим заказчикам и встречаться лично, но в один миг это стало невозможным. Онлайн-общение осталось единственной доступной опцией.

Оказалось, что такой формат тоже имеет свои плюсы, поскольку позволяет за полтора-два часа донести важную информацию до людей, которые разбросаны по всей стране, а то и находятся в других государствах. При этом нет расходов на перелеты, переезды, гостиницы и так далее. Но онлайн-коммуникация все-таки не позволяет полностью вникнуть в суть проблемы, потому что тогда вебинар превратится в индивидуальную консультацию, которая вряд ли будет интересна остальным его участникам.

Безусловно, в дальнейшем мы будем проводить вебинары, хотя и не в таком темпе, как в эти три месяца. Но мы постараемся чередовать их с посещением наших заказчиков, партнеров, университетов и организацией очных семинаров, где можно разбирать более узкие вопросы.

Если же говорить шире о внедрении дистанционного взаимодействия, то оно уже происходит. Про телеметрию я говорил. Опять же в нашей компании были долгосрочные планы по цифровизации бизнеса, но коронавирус радикально ускорил их реализацию.

Как пример, за последние несколько месяцев мы смогли дистанционно осуществить запуск оборудования для очистки балластных вод на судне, которое ремонтировалось в Болгарии. Вылететь туда никто не мог. Поэтому наш инженер три дня провел на онлайн-связи, обучая сотрудников заказчика и подсказывая им, как и что нужно сделать. В результате все получилось.

Другой успешный запуск – на этот раз декантера – аналогичным образом мы произвели на заводе в Казахстане. Сейчас будем осваивать технологии виртуальной реальности, чтобы оказывать и другие услуги такого рода удаленно. Например, специалист заказчика надевает VR-очки, а наш инженер, сидя в Королеве, может буквально смотреть его глазами и четко инструктировать, что делать.

– Иными словами можно сказать, что тест на устойчивость в условиях эпидемии компания сдала успешно?

– Именно. Думаю, в нынешней ситуации преимуществом «Альфа Лаваль» является то, что мы представлены во многих отраслях. Если мы были бы завязаны на один сектор, на нас бы влияли любые события на рынке. Коронавирус и сопровождавшие его ограничения показали, что благодаря диверсификации бизнеса мы всегда найдем возможности для роста и переключимся на то, что в данный момент наиболее востребовано.

Так, за последние полгода мы видим рост направлений, связанных с экологией, – как по частоте запросов, так и по полученным заказам. Растет спрос со стороны пищевой промышленности. Поэтому мы достаточно комфортно чувствуем себя в этой ситуации и в будущее смотрим скорее с оптимизмом.

У нас есть очень интересные проекты по переработке рыбных отходов, и мы будем продолжать их реализацию. Мы даже набираем людей там, где это необходимо, чтобы поддерживать наших заказчиков, в том числе на Дальнем Востоке. С нетерпением ждем, когда уже снимут все ограничения. В августе-сентябре у нас запланированы интересные командировки во Владивосток, на Сахалин и Камчатку, потому что клиенты ждут нас.

Анна ЛИМ, Яна ЯШИНА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Швеция. Россия. ДФО > Рыба. Образование, наука. Экология > fishnews.ru, 2 сентября 2020 > № 3484959 Давид Ольшевски

Илья Шестаков: «Реализация программы инвестквот позволит вывести рыбохозяйственный комплекс Российской Федерации на лидирующие позиции в мире»

31 августа 2020 года в Санкт-Петербурге на судостроительном заводе «Северная верфь» состоялась церемония спуска на воду головного морозильного траулера-процессора «Капитан Соколов», выполненного по заказу компании «Норебо». Закладка первой секции судна состоялась в ноябре 2018 года.

В торжественном мероприятии приняли участие заместитель Министра сельского хозяйства Российской Федерации – руководитель Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков, первый заместитель председателя комитета Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Сергей Митин, заместитель губернатора Мурманской области Дмитрий Филиппов, генеральный директор судостроительного завода «Северная верфь» Игорь Орлов и представители компании-заказчика.

«Хочу поздравить группу компаний «Норебо» с этим знаменательным событием – спуском первого головного морозильного траулера-процессора на воду. Владимир Витальевич Соколов, в честь которого названо судно, был не только выдающимся капитаном. Он активно занимался государственным управлением, принимал деятельное участие в развитии рыбохозяйственного комплекса», – сказал в своем выступлении Илья Шестаков.

«Спуск на воду траулера «Капитан Соколов» – очень важное и знаменательное событие для отечественного рыбохозяйственного комплекса. Это шаг к более эффективному освоению водных биологических ресурсов, к новым рабочим местам, к созданию конкурентной продукции с высокой добавленной стоимостью. Программа инвестквот, принятая в рамках инициативы Президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина, направлена на самую глубокую модернизацию рыбопромыслового флота. Уверен, реализация этой программы позволит вывести рыбохозяйственный комплекс Российской Федерации на лидирующие позиции в мире», – подчеркнул руководитель Росрыболовства.

Траулер «Капитан Соколов» предназначен для лова рыбы донными и пелагическими тралами в сложных морских условиях арктического региона, ее полной переработки и хранения на судне. На судне будет оборудована многофункциональная современная рыбообрабатывающая фабрика с одновременным максимальным размещением замороженной рыбопродукции – весом почти 1 200 тонн или совмещённо до 1 020 тонн рыбопродукции и до 334 тонн рыбной муки. Кроме того, траулер-процессор сможет обеспечить хранение до 95 тонн рыбных консервов.

«Капитан Соколов» стал вторым рыболовным судном, которое сошло со стапелей «Северной верфи» в рамках программы инвестиционных квот. Всего судостроительный завод заключил контракты на строительство 14 промысловых судов: 10 траулеров и четырех ярусоловов.

На сегодняшний день в рамках механизма инвестиционных квот заключено 43 договора на строительство рыбопромысловых судов с объемом инвестиций 166 млрд рублей (18 – для Дальневосточного и 25 – для Северного рыбохозяйственных бассейнов). Кроме того, одобрено еще 11 заявок и две находятся на рассмотрении в Росрыболовстве. Таким образом, общее количество строящихся по программе «квоты под киль» судов достигнет 56.

Источник: Объединенная пресс-служба Росрыболовства

Россия. СЗФО > Рыба. Судостроение, машиностроение > fish.gov.ru, 31 августа 2020 > № 3496753 Илья Шестаков

Наш стандарт – ответственный промысел

Приверженность самым высоким экологическим требованиям в рыболовстве ассоциация «Ярусный промысел» (АЯП) демонстрирует, в числе прочего, через MSC-сертификацию. Успешно сертифицировав промысел трески и белокорого палтуса в Беринговом море, отраслевое объединение запустило аналогичный процесс по другим направлениям. По мнению президента Межрегиональной ассоциации «Ярусный промысел» Вячеслава Бычкова, рациональное отношение к рыбным ресурсам только повышает интерес со стороны предприятий ко вступлению в ассоциацию.

При этом не все безоблачно у ярусоловов: беспокойство вызывает и зарегулированность отрасли и некоторые идеи новых реформ. Об этом Вячеслав Бычков рассказал в интервью Fishnews.

– Вячеслав Борисович, поправки в правила рыболовства для Дальневосточного бассейна относительно промысла палтуса до сих пор не приняты. В какой стадии они сейчас?

– Мы, члены ассоциации, расстроены, что этот процесс сильно затянулся. Мы понимаем, что помимо нашего вопроса в области регулирования рыболовства есть много иных. Но тем не менее мы рассчитывали на более быстрое рассмотрение и ждали изменений еще в первом квартале 2020 года. Нам они необходимы, чтобы на их основе выстроить взаимоотношения с контролирующими органами.

В настоящее время, насколько мне известно, соответствующая редакция изменений в правила находится в Минюсте, в вялотекущем процессе взаимодействия с отраслевым регулятором. Наверно, для такого промедления есть объективные причины, в частности огромный объем работы у министерства, связанный с «регуляторной гильотиной».

Так или иначе мы рассчитываем, что в ближайшее время поправки примут. И контрольно-надзорные органы в морских пространствах будут удовлетворены, и нам будет спокойнее, поскольку исчезнут формальные основания для трактовки действий рыбаков как нарушения правил.

В целом мы рассчитываем на положительный исход дела. Конечно, можно топать ногами и возмущаться из-за задержки, но от этого, по сути, ничего не изменится. Поэтому просто ждем.

– Мы слышали, что вы вновь занялись MSC-сертификацией…

– Буквально на днях мы приступили к сертификации ярусного донного промысла тихоокеанской трески в Северо-Курильской и Южно-Курильской зонах, а также Камчатско-Курильской и Западно-Камчатской подзонах. Сертифицирующий орган у нас, как ранее, ООО «Морская сертификация». Если действующий сертификат касается трески и белокорого палтуса в западной части Берингова моря, то в новой сертификации речь идет исключительно о треске.

Сама процедура полной оценки пойдет по несколько иному пути. Это будет не новый сертификат, а расширение действующего сертификата. В таком решении есть свои плюсы и минусы, мы увидели больше плюсов. Если б мы делали отдельный сертификат, то пришлось бы проводить отдельный аудит, а это дополнительные расходы.

Форма расширения действия имеющегося сертификата на новые районы была поддержана участниками процесса, нашими коллегами. О сроках говорить пока не хочу, поскольку сейчас только проводится предоценка. Она позволяет выявить риски: насколько полны научные данные о ведении промысла, состоянии запаса и так далее. Проведем предоценку, посмотрим чего нам не хватает, набросаем план и будем действовать дальше.

Предыдущая сертификация проходила по такому же сценарию: сначала предоценка, затем мы достаточно много сил потратили на сбор дополнительных данных, после чего вышли на полный аудит. Однако сейчас работать по треске – без белокорого палтуса – будет легче: по итогам первой сертификации все полученные нами условия и замечания касались исключительно белокорого палтуса. Действительно, по нему есть недостаток научных данных, поэтому для ускорения процесса мы решили ограничиться треской.

Продолжением MSC-сертификации мы подтверждаем свою приверженность самым высоким экологическим требованиям при ведении промысла. Это наше осмысленное решение, осознанная политика, наш стандарт на долгие годы.

– Можно сказать, что затраты на предыдущую сертификацию себя оправдали?

– Конечно, это же инициатива добывающих предприятий – членов нашей ассоциации. Если по завершении одной сертификации они сразу же заявляют о необходимости расширять действие документа на другие районы, значит, видят полезность и целесообразность этого. Если бы эффект был обратный, то все сетовали бы на безрезультативность расходов.

Руководство АЯП только выполняет решение членов ассоциации. Хотя, признаюсь, сертификацией мы занимаемся с удовольствием: это интересно и познавательно. Кроме того, это полезно и для всей рыбной отрасли, поскольку ведомственная наука, благодаря нашему заказу, пополняет свою копилку знаний новой информацией.

– Расскажите о новых членах АЯП.

– На последнем годовом собрании наши ряды пополнили четыре предприятия – это ООО «Треска ДВ» (входит в группу «Сигма»), АО «КЗБ-Сельдь» (входит в группу «Норебо»), АО «Озерновский РКЗ №55» и ООО «Поллукс».

В настоящее время в ассоциации состоят 15 предприятий, до конца года мы планируем рассмотреть заявления новых претендентов. Повышенный интерес объясняется тем, что АЯП – держатель MSC-сертификата. Вступление в ассоциацию подразумевает в дальнейшем присоединение компании к сертификату. Это наша политика, мы настаиваем, чтобы претендент на вступление представил свои планы на будущее. У нас есть внутренние стандарты присоединения к сертификату. Они прописаны в новой версии устава, который уже утвержден Минюстом и размещен на нашем сайте. Если предприятие устраивает такой механизм, то милости просим.

– То есть автоматического присоединения к сертификату не происходит?

– Нет, ни в коем случае. В АЯП есть документ – положение об управлении сертификатом, который известен Морскому попечительскому совету (MSC). Нужно соответствовать стандартам, прописанным в этом документе. И поскольку требования достаточно высокие, автоматически присоединиться к сертификату невозможно. Положение об управлении сертификатом поддержано членами ассоциации, их это устраивает.

– Вопрос к вам как члену рабочей группы по реализации механизма «регуляторной гильотины» в сфере рыболовства. Чем сейчас она занимается?

– Работает в штатном режиме, поток документов достаточно большой. В деловом сообществе рабочей группы идет нормальная бесконфликтная работа. Из-за пандемии заседания проходят в режиме видео-конференц-связи или решения принимаются путем заочного голосования. Сейчас мы уже не отменяем устаревшие документы, а рассматриваем проекты актов, которые готовятся взамен устаревших. Очень много документов отклоняем, направляем экспертам на предварительную проработку (в рабочей группе мощное экспертное сообщество).

– Хотелось бы узнать о судьбе громкого проекта постановления правительства, фактически запрещающего промысловому флоту ремонт за границей…

– Пока новостей нет, но мы периодически вспоминаем о нем на рабочей группе по «регуляторной гильотине». У нас однозначная аргументированная позиция в отношении этого акта. Мы категорически отвергаем предлагаемый подход. Почему хозяйственная деятельность, связанная с поддержанием технического состояния флота на нужном уровне, увязывается с доступом к рыбе? В таком подходе нет логики. Это равносильно тому, чтобы запретить фермеру убирать урожай, если он в уборочной технике использовал деталь, которая кому-то не нравится. Мы говорим твердое «нет» этому документу.

– Сейчас вся отраслевая общественность обсуждает нашумевшие предложения РРПК. Какую позицию занимает ваша ассоциация?

– Мы очень внимательно наблюдаем за инициативой этой уважаемой компании. Конечно, они вправе выступать со своими предложениями, равно как и другие предприятия. Но позиция АЯП – крайне отрицательная по всем пунктам их предложения.

Запущен механизм инвестиционных квот. Оценивать результаты этой реформы преждевременно, пока что мы можем оперировать только предположениями: будет введено в эксплуатацию столько-то судов, столько-то заводов. Но пусть их сначала введут в строй, давайте их все увидим и посчитаем: насколько потребность в новых судах и заводах удовлетворена. Не будет ли переизбытка в этих новых заводах? Анализировать и давать оценку каким-то новациям нужно после их завершения. Сейчас этот путь не закончен, но уже возникает новое предложение из серии «взять и поделить».

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 31 августа 2020 > № 3484897 Вячеслав Бычков

КБ «Восток»: Взгляд в будущее спустя 65 лет

КБ «Восток» уже много десятилетий является ведущим конструкторским бюро страны по проектированию рыбопромысловых судов. За этот срок разработано и реализовано более сотни проектов, по которым построено свыше 800 судов, многие из которых продолжают работать, принося своим владельцам прибыль за счет грамотных конструкторских решений. В этом году наше КБ отмечает 65-летний юбилей – знаменательная дата и большой праздник, с которым хотелось бы поздравить всех бывших и действующих сотрудников «Востока». Сегодня предприятие является частью АО «Центр технологии судостроения и судоремонта» (ЦТСС), и его современная история столь же богата, как и наследие, которое конструкторский коллектив оберегает и развивает с учетом последних достижений науки и техники.

В ногу со временем

Вопреки распространенному до сих пор образу «советского КБ», при проектировании судов мы давно используем технологии мирового уровня. Например, создание 3D-модели судна в системе автоматизированного проектирования (САПР) FORAN или использование его 3D-визуализации в Центре виртуальных исследований ЦТСС позволяет заказчику проекта уже на ранней стадии увидеть свое судно в трех измерениях. В качестве бонуса мы предлагаем виртуальную прогулку по судну, когда можно, словно вживую, пройтись по его палубам, измерить ширину коридоров, проверить эргономику, удобство расположения и обслуживания оборудования и даже спуститься в машинное отделение.

При необходимости проверить технические решения по обводам судна наши специалисты создают масштабный макет и проводят его испытания в опытном бассейне. Использование наряду с тестами математических методов анализа при расчетах прочности, остойчивости, ходкости, мореходности проектируемых судов гарантирует качество проектных решений, которые конструкторский коллектив КБ «Восток» предлагает рыбакам.

По моему личному убеждению, хорошее КБ должно всегда следить за актуальными тенденциями в мире судостроения и максимально применять новейшие технические и технологические решения при проектировании. И меня радует, что современное КБ «Восток» полностью соответствует этому принципу, а коллектив под руководством главного конструктора Юрия Ситникова активно внедряет инновации в проектах рыбопромыслового флота.

Гарантия локализации

Механизм инвестиционных квот, прописанный в законе о рыболовстве и соответствующих постановлениях правительства, дал старт процессу обновления отечественного рыбопромыслового флота. Согласно этим нормативным актам, получение дополнительных квот возможно только при постройке судов на российских верфях с использованием отечественных материалов и оборудования и разработке проектно-конструкторской документации с участием российских проектных организаций.

Как известно, на первом этапе многие рыбопромышленные компании предпочли приобрести проекты у иностранных фирм с последующей адаптацией под требования Российского морского регистра судоходства и других надзорных органов. Но по прошествии трех лет мы наблюдаем, что для таких судов все острее встает вопрос импортозамещения и выполнения требований о подтверждении российского производства.

КБ «Восток» постоянно расширяет применение отечественного оборудования. Это позволяет нам не только учитывать нормы Регистра, но и обеспечивать должный уровень локализации и гарантировать заказчикам получение акта экспертизы о соответствии производимой промышленной продукции требованиям для признания ее произведенной на территории РФ, а также сертификатов о происхождении товаров формы СТ-1, выдаваемых Торгово-промышленной палатой. Более того, мы прописываем это условие в договоре на проектирование.

Уже сегодня в нашем распоряжении имеются проекты средних рыболовных траулеров, в которых показатель импортозамещения достигает более 70% от их стоимости. В каждом из них достигнуто необходимое количество позиций, которое соответствует требованиям по локализации, действующим до 1 июня 2024 года. Причем это не абстрактные расчеты: по двум таким проектам наши клиенты уже подписали контракты с заводами на строительство серий судов.

Индивидуальный проект при минимальных затратах

Мы никогда не навязываем заказчикам собственные готовые решения, хотя они у нас есть, а внимательно относимся ко всем их пожеланиям и технологическим особенностям промысла. Если для рыбаков важно, чтобы определенные узлы и участки, например главный двигатель, навигация, рыбопоисковое оборудование, были от конкретных производителей, мы идем навстречу и учитываем это в проекте. Хотел бы подчеркнуть, что самое главное правило для КБ «Восток» – это диалог с заказчиком, умение слушать и слышать.

У каждой рыбопромышленной компании свое мнение о том, как правильно ловить, как сохранять и перерабатывать улов. Поэтому мы, взяв за основу несколько базовых технических решений, полностью адаптируем проект под конкретные условия заказчика. В результате наши клиенты получают результат, «заточенный» под их акваторию, их способ промысла и желаемый уровень переработки водных биоресурсов.

Заказчик фактически становится соавтором проекта, все его замечания и требования тщательно анализируются специалистами КБ, обсуждаются и воплощаются с учетом не только теории проектирования судов, но и их практической эксплуатации. Понять задачу, вникнуть в суть проблемы и решить ее в интересах наших партнеров с минимальными финансовыми затратами – такова принципиальная позиция КБ «Восток». Подобное плотное взаимодействие проектанта и судовладельца положительно сказывается как на качестве проекта, так и на рентабельности эксплуатации судна.

Еще один наш принцип – взвешенные и прогрессивные технические решения. При проектировании рыбопромысловых судов конструкторский коллектив нацелен на то, чтобы обеспечить их максимальную эффективность с точки зрения количества улова за определенный период времени и минимизировать затраты на тонну конечной продукции. Наша задача как проектанта – обеспечить баланс этих компонентов. Разработанный таким образом индивидуальный проект быстрее окупится, и судно долгие годы будет работать на благо заказчика.

Навстречу новым требованиям рынка

КБ «Восток» держит руку на пульсе отрасли, внимательно отслеживает изменения в нормативной базе и встречает их во всеоружии. В декабре прошлого года вышло постановление правительства «Об утверждении правил предоставления субсидий из федерального бюджета российским организациям на возмещение части затрат на строительство судов рыбопромыслового флота». В нашем КБ были заранее разработаны проекты рыбопромысловых судов, которые соответствуют требованиям для получения субсидий.

Уникальность этих проектов заключается в модульном принципе компоновки. На основе одного базового (максимально насыщенного) проекта заказчик может самостоятельно собрать «по кирпичикам» то судно, которое будет решать именно его задачи – по способу добычи, переработки и транспортировки морских биоресурсов. На мой взгляд, за модульным подходом компоновки судов будущее.

Для примера возьмем проект МРТС28 «Визир», на базе которого можно создать минимум 36 вариаций судов. Реализуя принцип модульности, КБ «Восток» может предложить потенциальному заказчику выбор из четырех основных модификаций судна: морозильное, рефрижераторное, с системой RSW и системой DC. Далее можно выбирать из 12 вариантов по способу лова, переработки и хранения улова, а также один из трех способов движения – электрическое, гибридное или классическое.

Сейчас КБ «Восток» ведет разработку и выпуск рабочей конструкторской документации для среднего рыболовного траулера-сейнера «Орион». В этом проекте конструкторский коллектив бюро применил уникальное техническое решение, которое позволило выполнить задачу, поставленную заказчиком, – найти возможность быстрой трансформации рефрижераторного трюма для хранения и транспортировки улова наливом в бинарном льду с последующей выгрузкой улова рыбонасосом. Это позволит в пиковый сезон повысить суточный вылов рыбы в три раза – до 60 тонн – относительно базового варианта с хранением и транспортировкой улова в контейнерах в охлажденном виде. Причем на переделку трюма уходит всего пара суток, что позволяет не терять драгоценное промысловое время.

В феврале правительство расширило перечень типов судов, которые обеспечиваются инвестиционными квотами. С учетом этих изменений наше КБ предлагает проект среднего рыболовного траулера морозильного СРТМ58 «Азимут», который полностью соответствует требованиям к объектам инвестиций типа «В-1», «Г-1», «Д-1», «Е-1», «Ж-1» и «Ф». Рыбоперерабатывающий комплекс, который устанавливается на судне, дает возможность перерабатывать около 110 тонн сырья в сутки с выпуском мороженой продукции, кормовой рыбной муки и рыбьего жира.

Наши конструкторы разработали ряд концептуальных проектов, в том числе больших морозильных рыболовных траулеров. Один из них – БМРТ80 «Восток» длиной 80,9 метра, шириной 15,6 метра и валовой вместимостью не менее 3500 тонн. Также КБ «Восток» имеет в своем активе проекты средних краболовных судов СКС56 «Командор» и СКС57 «Кунашир» – современных, эффективных, технологичных и сравнительно недорогих в постройке. Эти суда представлены в двух модификациях – с морозильным трюмом или с RSW-танками для перевозки живого краба.

Нашему конструкторскому бюро отрадно видеть, что благодаря решительным действиям правительства начался процесс строительства новых рыболовных судов, в котором мы принимаем активное участие. КБ «Восток» готово предложить рыбакам полный цикл проектно-конструкторских работ на основе многолетнего опыта и с учетом современных тенденций развития мирового судостроения. Давайте обновлять рыбопромысловый флот вместе!

Александр СЕЛЕЗНЕВ, Директор КБ «Восток» (входит в состав АО «Центр технологии судостроения и судоремонта»)

Журнал « Fishnews – Новости рыболовства», август 2020 г.

Россия. СЗФО > Рыба. Судостроение, машиностроение > fishnews.ru, 28 августа 2020 > № 3480390 Александр Селезнев

Нерестовые реки рискуют потерять «зеленый щит»

Площадь лесов, защищающих водоемы, где происходят нерестовые миграции и нерест лососевых и других ценных видов рыб, может сократиться на порядок. Такие риски, по оценке экологов, несут поправки в Лесной кодекс, вступившие в силу год назад и фактически ограничившие нерестоохранные полосы лесов границами рыбоохранных зон. Какими последствиями это может обернуться для нерестовых рек и можно ли что-то предпринять для спасения прибрежных лесных участков от вырубок и другой хозяйственной деятельности, в интервью Fishnews рассказал член Общественного совета при Росрыболовстве, директор морских программ компании «Морская сертификация» Андрей Винников.

– Андрей Владимирович, почему изменения в Лесной кодекс , вступившие в силу в июле 2019 года, представляют угрозу для водоемов, где нерестится рыба?

– В первую очередь потому, что изменяются категории защитных лесов. Если бывшие нерестоохранные полосы лесов попадут под вырубки, что в принципе возможно и уже начинает происходить в некоторых регионах, это чревато долгосрочными последствиями.

С отсутствием лесов по берегам рек сами реки мелеют и заиливаются, ухудшается водоток. Это негативно влияет на условия нереста ценных и особо ценных видов рыб, обитающих в этих водоемах, таких как тихоокеанские лососи и атлантический лосось (семга), различные виды сиговых и, естественно, осетровые.

Негативные последствия могут проявиться не через год или два, а спустя десятилетия. В целом по стране состояние водных объектов, особенно небольших рек в европейской части, далеко от оптимального. Небольшие реки и мелеют быстрее всего и исчезают. Вслед за ними сокращаются водотоки крупных рек. Это мы видим на примере той же Волги и ее притоков, где водность падает не только из-за зарегулированности реки гидротехническими сооружениями, соответственно, в разы снижаются и объемы вылова водных биоресурсов.

Особую опасность представляет то, что лесопромышленники заинтересованы в вырубках на территории этих бывших нерестоохранных полос лесов. По моему мнению, изменения Лесного кодекса именно в таком виде лоббировались ими в профильном комитете Госдумы и поэтому были приняты. В таких регионах, как Архангельская область, и в целом на Кольском полуострове, постоянно идет борьба за новые площади под вырубки. Это создает большую угрозу для атлантического лосося, дикие популяции которого и без того находятся не в лучшем состоянии и испытывают сильный пресс браконьерства.

На заседании Общественного совета при Росрыболовстве 16 июля я обращал внимание, что Рослесхоз уже издал приказ о предоставлении в хозяйственное пользование лесов бывших нерестоохранных полос в одном из архангельских лесничеств. Правда, не могу сказать, проводились ли там вырубки или еще нет. Но мои бывшие коллеги из WWF России были очень обеспокоены самим фактом выхода приказа. Совместно с «Гринпис» они обратились в Минприроды, в Рослесхоз, чтобы предотвратить издание подобных приказов в будущем и отменить этот акт.

Аналогичные ситуации возможны и в Сибири, и в Забайкалье, и на Дальнем Востоке – везде, где есть лес. Может быть, для Чукотки это менее актуально, поскольку там тундра, но для регионов, богатых рыбой, где еще остались леса вдоль рек, которые ранее находились в нерестоохранных полосах, это критично.

Стоит отметить, что в бывших нерестоохранных полосах сохранились девственные леса, ранее не подвергавшиеся вырубкам. Законодательство об охране этих территорий принято в СССР еще в 1958 году, и вплоть до изменения Лесного кодекса и вступления в силу этих поправок с 1 июля 2019 года оно действовало. Сейчас защитный статус этих лесов, за исключением тех участков, которые входят в рыбоохранные и водоохранные зоны, утрачен.

– А рыбоохранные и водохранные зоны эту защиту не обеспечат?

– Они охватывают гораздо меньшую территорию. По закону о рыболовстве максимальная ширина рыбоохранных зон для внутренних водных объектов рыбохозяйственного значения не превышает 200 метров. Это если водный объект отнесен к высшей категории, например, в нем обитают ценные и особо ценные виды водных биоресурсов. Для водоохранных зон критерии аналогичные. Более того, сейчас в рамках «регуляторной гильотины» есть намерение упразднить рыбоохранные зоны, оставив только водоохранные – именно потому что по размеру и основным защитным функциям они совпадают.

Для сравнения – средняя ширина нерестоохранных полос леса была до километра, а общая площадь таких лесов составляла порядка 56 млн гектаров. Сейчас охранный статус рыбоохранных и водоохранных зон распространяется примерно на 6 млн гектаров леса, получается, остальные 50 млн гектаров его потеряли.

– На заседании Общественного совета замруководителя Росрыболовства Василий Соколов говорил, что изначально планировался перевод нерестоохранных полос в рыбохозяйственные заповедные зоны. На ваш взгляд, это бы решило проблему?

– Собственно, в решении Общественного совета такая рекомендация отражена. Но здесь не все так просто. На мой взгляд, когда существовала возможность перевести все прибрежные участки леса в другой статус с определенной степенью защиты, например в рыбоохранные зоны, изменив закон о рыболовстве и увеличив их до ширины нерестоохранных полос, этого сделано не было.

Затем Росрыболовство решило перевести бывшие нерестоохранные полосы в рыбохозяйственные заповедные зоны (РХЗЗ). Проблема в том, что статус РХЗЗ уже определен – и в законе о рыболовстве, и в соответствующем постановлении правительства. Более того, в феврале 2020 года был издан приказ Минсельхоза о критериях, порядке установления и паспорте РХЗЗ. Он подразумевает подготовку особого биологического обоснования для установления рыбохозяйственной заповедной зоны, причем для каждой конкретной РХЗЗ это должно делаться отдельно.

– То есть для каждой нерестовой реки потребуется такое обоснование?

– Для каждого водного объекта, который предлагается сделать рыбохозяйственной заповедной зоной. С учетом количества и площади водных объектов, на которых ранее существовали нерестоохранные полосы лесов, на это потребуется очень много времени. Но момент, когда можно было все бывшие нерестоохранные полосы лесов разом перевести в те же рыбоохранные зоны, без установления критериев, порядка, паспорта и прочего, уже упущен. В принципе на заседании Общественного совета это подтвердил и замруководителя Росрыболовства Василий Соколов. И кстати, он тоже не смог ответить на вопрос, сколько времени займет перевод этих территорий в индивидуальном порядке.

Дополнительно я консультировался у специалистов департамента правового обеспечения Минсельхоза. По их словам, общий переход уже невозможен, поскольку изданы дополнительные приказы по развитию рыбохозяйственных заповедных зон. Значит нужно действовать по установленному порядку. По идее этой работой будут заниматься научные институты совместно с другими подразделениями Росрыболовства, но боюсь, что она займет не один десяток лет.

К тому же выяснилось, что отсутствуют картографические материалы с нанесенными границами нерестоохранных полос лесов. А эти сведения необходимы для биологического обоснования, которое включает координаты, границы и размер будущей РХЗЗ. Рослесхоз утверждает, что у него нет этих материалов в полном объеме по всем регионам. Их придется или где-то искать или заново собирать. Насколько я знаю, Росрыболовство ставило своим территориальным управлениям задачу, определить эти участки и их координаты, но результаты были не везде.

Хотелось бы отметить, что у России нет опыта создания рыбохозяйственных заповедных зон. Хотя эта работа ведется уже более десяти лет, ни одной РХЗЗ в нашей стране так и не появилось. Это новый инструмент определения защитных территорий, прилегающих к водным объектам. Насколько будет успешен опыт его применения, пока судить трудно.

– Тогда какие шаги может предпринять государство и рыбацкое сообщество, чтобы минимизировать угрозу нерестовым рекам?

– Думаю, что обсуждение, которое проводилось в рамках Общественного совета, вполне отражает общее мнение его участников. Они высказались за необходимость сохранения этих нерестоохранных полос лесов, сохранения водности рек и других водоемов, где обитают ценные и особо ценные виды водных биоресурсов. И я считаю абсолютно правильным решение обратиться в первую очередь к регионам, к руководителям субъектов Федерации, которые могут проконтролировать, чтобы вырубки не производились в бывших нерестоохранных полосах лесов.

Следующий шаг – это обращение в Рослесхоз, которому нужно установить пусть даже негласный мораторий и не выдавать разрешения на вырубки до того момента, пока эти нерестоохранные полосы не получат новый защитный статус уже в рамках рыбохозяйственного законодательства. Раз лесное законодательство вывело эти участки из категории защитных лесов, то обязательства по их защите, как мне кажется, должны взять на себя Министерство сельского хозяйства и Федеральное агентство по рыболовству.

Это первые и наиболее важные шаги. В дальнейшем, если Росрыболовство сможет это организовать, потребуется планомерная работа по созданию рыбохозяйственных заповедных зон, результатом которой должно стать придание охраняемого статуса бывшим нерестоохранным полосам лесов.

– А в целом можно ли оценить влияние лесов на рыбные запасы – не только с экологической, но и с экономической точки зрения?

– Как раз на эту тему мы с моими бывшими коллегами из WWF России и ВНИРО выпустили статью, показывающую важность нерестоохранных полос лесов для сохранения ценных видов водных биоресурсов. В частности, было отмечено, что на протяжении уже почти 20 лет в России не проводится специализированных исследований той роли, которую леса в береговых полосах играют для сохранения водности водоемов и сохранения рыбных запасов. Почему-то у нас эта тема подзабыта и не разрабатывается должным образом, хотя в других странах ей уделяется достаточно большое внимание.

Что касается экономики, в принципе существуют специальные методики, которые рассчитывают ущерб на будущее – ущерб от недополученной прибыли рыбного хозяйства. На мой взгляд, для таких важных объектов, как нерестовые реки, необходимо проводить специальные исследования и расчеты, а не выдавать сразу лицензии на вырубку или другую хозяйственную деятельность. Кстати, при принятии поправок в Лесной кодекс экономические потери рыбохозяйственного комплекса от того, что вырубят лес в нерестоохранных полосах, никто не считал.

Для России очень важно сохранение естественных нерестилищ ценных видов рыб, особенно если речь идет о тихоокеанских лососях. Во всем мире мы остались, наверное, единственной страной, у которой есть свои дикие запасы лососевых, воспроизводящихся большей частью на естественных нерестилищах. В большинстве стран популяции поддерживаются за счет искусственного воспроизводства. Поэтому давайте беречь то, что у нас есть.

Анна ЛИМ, Fishnews

Россия > Рыба. Леспром. Экология > fishnews.ru, 21 августа 2020 > № 3473954 Андрей Винников

Илья Шестаков подвел итоги контрольно-надзорной деятельности Росрыболовства за первое полугодие 2020 года

20 августа 2020 года в Росрыболовстве прошло совещание по итогам осуществления территориальными управлениями ФАР государственного контроля (надзора) в области рыболовства и сохранения водных биологических ресурсов за первое полугодие 2020 года.

Руководитель Росрыболовства Илья Шестаков сообщил, что основные показатели контрольно-надзорной деятельности в целом стабильные и соответствуют показателям прошлого года. Так, во внутренних водоемах России в первом полугодии было выявлено и пресечено 51 338 нарушений законодательства в области рыболовства и сохранения водных биоресурсов, а также среды их обитания, в том числе – 36 157 нарушений правил рыболовства. Вместе с тем, добавил Шестаков, за этот период существенно снизились показатели по количеству изъятых водных биоресурсов (-35%) и орудий лова (-30%).

«Конечно, определенное воздействие оказала новая коронавирусная инфекция, однако, работа на водоемах не прекращалась, и есть территориальные управления, которые сохранили динамику», – отметил руководитель Росрыболовства.

По сумме показателей наивысшие оценки получили Средневолжское, Верхнеобское и Азово-Черноморское управления. В числе отстающих – Северо-Восточное, Северо-Кавказское и Охотское территориальные управления.

Илья Шестаков обратил внимание на то, что показатели рыбоохранных мероприятий не всегда отражают истинное положение дел. «Одно дело – количество административных протоколов, другое – доведенные и выигранные дела в суде. Необходим анализ и, в том числе, по статьям Административного кодекса, по которым эти дела возбуждаются. Только в этом случае мы получим полную, объективную картину», – заявил руководитель Росрыболовства. «Необходимо улучшить качество составления протоколов, организовать дистанционное обучение и его 100% охват инспекторского состава», – добавил он.

В числе поручений, данных по итогам совещания – поднять уровень рыбоохранной работы по осетровым видам рыб. «Тема охраны осетровых одна из первоочередных, ей уделяет большое внимание Президент Российской Федерации Владимир Путин. Считаю, что необходимо поднять эффективность проведения мероприятий в этой сфере, координироваться с другими ведомствами», – заявил Илья Шестаков. «Мы понимаем, что браконьерство по осетру имеет в большинстве случаев организованный характер. Это не бытовое, не случайное нарушение. На уровне только территориального управления задачу не решить. Поэтому я попрошу подготовить предложения по качественному улучшению работы в этой сфере», – добавил он.

В 2020 году Федеральное агентство по рыболовству получило 1,65 млрд рублей целевых бюджетных средств на закупку техники для нужд рыбоохраны. По завершению обновления материально-технической базы территориальные управления получат 473 автомобиля повышенной проходимости, 515 всепогодных катеров и лодок различного класса, 459 лодочных моторов, 219 снегоходов и другое оборудование. Техника уже поступает в территориальные управления Росрыболовства. По итогам года показатель обеспеченности территориальных управлений новой техникой превысит 70%. Кроме того, для 14 территориальных управлений будет осуществлена поставка форменной одежды.

Источник: Объединенная пресс-служба Росрыболовства

Россия > Рыба. Экология > fish.gov.ru, 20 августа 2020 > № 3496893 Илья Шестаков

Мы наблюдаем «административный удар» по рыбной отрасли

В октябре 2015 года поручениями по итогам президиума Госсовета были заданы ключевые направления развития рыбохозяйственного комплекса страны. С тех пор отраслевое законодательство подверглось серьезной перекройке. Однако итоги первой пятилетки рыбных реформ выглядят, мягко говоря, неоднозначными, а заявленные ориентиры даже не приблизились. К каким последствиям могут привести попытки «ускорить и перестроить» отрасль и кто в конечном счете окажется бенефициаром этого процесса, в интервью Fishnews рассуждает председатель Межрегиональной ассоциации прибрежных рыбопромышленников Северного бассейна Валентин Балашов.

– Валентин Валентинович, прошло почти пять лет с момента утверждения новой инвестиционной политики в рыбной отрасли. На ваш взгляд, в какой мере ее удалось реализовать и как можно оценить эти результаты?

– Тут имеет смысл процитировать Владимира Путина, который 19 октября 2015 года сказал, что «изменения должны привести к позитивным измеряемым результатам и ни в коем случае не допустить, конечно, разрушения уже достигнутого, не нанести административный удар по отечественному рыбному рынку». К сожалению, по прошествии пяти лет чиновничьего воздействия на российское рыбное хозяйство однозначного подтверждения президентскому тезису нет. А вот удар есть – это точно.

– Что вы имеете в виду?

– В соответствии с перечнем поручений по итогам заседания президиума Госсовета правительство выборочно обеспечило внесение в законодательство изменений, связанных с перераспределением квот добычи водных биоресурсов между пользователями. В то же время остались невыполненными пункты поручений, в частности, по ставкам сбора за пользование водными биоресурсами. А они, как отмечается непосредственно в поручениях, в первую очередь касаются субъектов малого предпринимательства, градо- и поселкообразующих организаций, которые обеспечивают существование малых населенных пунктов на морском побережье в районах Дальнего Востока и Арктики.

С другой стороны, правительство инициировало изменения законодательства по крабовым квотам и были проведены крабовые аукционы в «инвестиционных» целях, о которых на заседании президиума Госсовета речь не шла. Правительству было поручено провести анализ административных барьеров и представить предложения по оптимизации контрольно-надзорной деятельности – результата нет. Ничего не известно также о судьбе поручения ФАС и ФНС по анализу формирования оптовой цены на рыбную продукцию, наценки посредников и розничной торговли, стоимости транспортно-логистических услуг. Цены на рыбу и морепродукты в рознице продолжают бить рекорды, на внутреннем рынке с 2015 года они выросли в среднем в два раза.

В итоге какими бы благими намерениями ни была устлана дорога в светлое будущее, по факту после Госсовета из рыбного хозяйства изъято почти 350 млрд рублей – больше годового финансового оборота отрасли. Бесследно это, конечно, не пройдет и плохо отразится в первую очередь на корпоративных программах социальной и региональной направленности. Пока мы наблюдаем именно то, о чем говорил президент – «административный удар по отечественному рыбному рынку». Если называть вещи своими именами, то вообще-то это называется «шоковая терапия» – и для отрасли, и для потребителей рыбной продукции, а это все население России. Хотелось бы только понять, для чего это сделано и какова конечная цель.

– Росрыболовство обычно ссылается на количество заказов, которые благодаря инвестиционным квотам получили российские судоверфи. Это как минимум 43 рыболовных судна и 35 краболовов. Если верить чиновникам, в ближайшем будущем рыбопромысловый флот существенно обновится и станет суперэффективным. Разве же это плохо?

– Количество новостроя не имеет отношения к эффективности рыбного хозяйства и рыбному рынку. С самого начала, а это тянется уже более десяти лет, главной целью этой истории было обеспечить загрузку судостроительных предприятий и их смежников, в том числе и за счет рыбаков, а по ходу дела перераспределить квоты между рыбопромышленными организациями, сконцентрировав до 1 млн тонн самых выгодных даров моря в одних руках. Помните в 2012 году заявления про «рыбную «Кока-колу»?

Однако в таких делах нужны были сторонники. Приманкой для остального крупного бизнеса в 2016 году сделали дополнительные квоты («квоты под киль»), изымаемые у средних и малых предприятий. Под эти квоты были придуманы соответствующие типы инвестиционных объектов – крупно- и среднетоннажные суда, весьма дорогостоящие. Когда все начиналось, успешным рыбодобывающим холдингам эта цена не казалась слишком высокой. Но после того как десятки недостроенных бортов зависли в цехах судостроительных заводов, а цифры в контрактах с верфями вдруг ожили и начали кусаться, рыбаки-заказчики уже так не думают. Тем более что сроки окончания инвестиционных договоров с Росрыболовством маячат на горизонте. Получился капкан, причем за их собственные деньги.

Как мне недавно сказал один уважаемый рыбопромышленник: «Я был сторонником этой идеи, но если бы знал, к чему это приведет, то никогда бы не влез в эту авантюру». Это отношение разделяют многие, но большинство не рискнет признаться публично в истинных настроениях по поводу строительства «инвестиционных» судов.

Понимаете, существует экономическая реальность – ограниченный срок действия любых договоров на право добычи водных биоресурсов, лимит ежегодного допустимого объема вылова (фактически объем продаж) и возникшие у участников эксперимента внушительные долги банкам. Для не членов «инвестиционного клуба», которые в результате передела неизбежно потеряют в объемах квот, а значит и в объемах продаж, финансовая ситуация точно не улучшится. Вдобавок не утихают разговоры о полном переходе на аукционный принцип допуска к морскому рыболовству после 2033 года. Оптимизма такая перспектива у предприятий отрасли не вызывает.

Очевидно, рыбная промышленность в среднесрочной перспективе не станет более эффективной от результатов подобных «реформ», скорее наоборот. Зато на этой теме уже хорошо заработали зарубежные проектировщики рыболовных судов и поставщики судового оборудования. Банкиры тоже внакладе не остались. А те авторы громких инициатив, кто сейчас думает, что сорвет джекпот, через некоторое время тоже ощутят финансовые, да и не только, пробоины от этих прожектов. Ведь в экономике, как и в целом в жизни, чудес не бывает.

– Но ведь предполагалось, что решения Госсовета позволят сломать нехорошую тенденцию, когда экспортируется преимущественно непереработанная мороженая рыба, из которой где-то за рубежом делают филе и перепродают дороже? Именно под этим лозунгом внедрялись инвестквоты, которые, как подразумевалось, обеспечат и новые рабочие места, и глубокую переработку рыбы, в том числе и на береговых заводах. Вроде бы преимущества налицо?

– А вот не очевидно. Для предприятий важен финансовый результат, а для государственной казны – устойчивые налоговые и социальные отчисления от бизнеса. Разделка на филе половины общероссийского вылова рыбы не даст принципиального роста выручки ни бизнесу, ни государству. Это подтверждается многолетней таможенной статистикой по средним ценам на эти группы товаров.

Объемы продаж пищевой рыбной продукции будут значительно меньше, а отходов гораздо больше, это да. Но у проекта «рыбная мука» слишком заметны слабые места, эта идея основана на прошлом опыте – в секторе аквакультуры уже многое изменилось. Резкий рост предложения российского филе на внешних рынках обрушит цены на этот вид продукции, подвинув их на другой уровень. А конкурировать с азиатскими странами по затратам производства и налогообложению мы априори не сможем.

Если бы нынешние чиновники это понимали, то может быть и не лезли бы в производственные и коммерческие процессы предприятий. Главная задача государства – установить разумные налоги и иные отчисления и, конечно, гарантировать долгосрочные договорные отношения с природопользователями по принципу выделения им объемов добычи водных биоресурсов. Но вот этой гарантии мы как раз и не видим в последние годы.

– Вы уже упомянули, что в поручениях правительству был пункт провести анализ административных барьеров и представить предложения по оптимизации контрольно-надзорной деятельности. Как вы оцениваете текущую ситуацию в сфере контроля в рыбной отрасли?

– Как «третью беду» России. Все это откровенно смахивает на паразитизм, в нашем случае на теле отдельно взятого сектора экономики – рыбного хозяйства. К 2020 году «система» уверенно и прочно настроилась на рост показателей по сборам штрафов, есть явные признаки рейдерских действий. Схемы уже сформировались, основательно окрепли и вросли в судебные коридоры – получился настоящий шварцевский Дракон.

– И в чем это проявляется?

– Мышьяк в рыбе, перегрузы в море, переводные коэффициенты, судовые запасы, перевесы-недовесы, рыбный суп на камбузе – это лишь некоторые популярные сюжеты «контрольной работы» в сфере рыбного хозяйства. Такое впечатление, что федеральному отраслевому регулятору совершенно безразлично, что происходит в отрасли в части административных барьеров и давления на бизнес. По крайней мере каких-либо ощутимых положительных изменений для рыбаков уже давно не происходило.

– Можно ли рассматривать как продолжение линии, определенной президиумом госсовета, обращение Русской рыбопромышленной компании к главе правительства Михаилу Мишустину о дополнительном выделении квот на инвестиционные цели и проведении новых крабовых аукционов?

– Если мы вспомним, что стало поводом для проведения заседания президиума Госсовета по вопросам развития рыбохозяйственного комплекса в октябре 2015 года и последующей перекройки законодательства под крабовые аукционы в 2019 году, то к самому факту появления подобного рода писем надо относиться серьезно. Но если считать, что последнее резонансное письмо продолжает линию Госсовета, то возникает закономерный вопрос, что все-таки первично – письмо или линия и кто на самом деле проводит эту государственную линию. Не хочется верить, что в нашем государстве это делает какой-то один частный предприниматель.

– Тем не менее как вы оцениваете содержание предложенных идей по «дальнейшему реформированию рыбохозяйственного комплекса», представленных на рассмотрение премьер-министру?

– В нашем случае оценивать стоит сам факт появления этого обращения. То, что в нем изложено в качестве обоснований, не представляет экономического или какого-либо иного интереса и не может являться объектом профессиональной оценки.

– Тогда чем, по вашему мнению, закончится история этого письма?

– Если рыбопромышленники проспят и этот выпад, то вскоре у них грубо отберут все, на чем они держатся. И наступит другая реальность.

– Получается, промежуточный итог реализации решений президиума Госсовета спустя пять лет, мягко говоря, вызывает вопросы?

– Давайте смотреть правде в глаза: пока в рыбной отрасли «очень хорошо» на все население страны, о чем говорил президент, не распределилось. Увы, по доступности рыбной продукции для граждан ситуация за пять лет только ухудшилась. По данным таможенной статистики и официальным показателям производства рыбной продукции, в товарном весе среднедушевое потребление рыбы и морепродуктов свалилось ниже 13 кг на человека в год. При рекомендованной государством норме в 22 кг.

– В чем же причина постоянных «штормов» в рыбной отрасли?

– Прежде всего, в структуре государственного регулирования этой отрасли. В 2012 году в системе управления рыбным хозяйством ликвидировали функциональный стержень – нормативно-правовое регулирование, убрали рыбное ведомство из прямого подчинения правительству и засунули в громадный агропром. Понижение статуса ведомства сделало его слабее.

Напомню, что Россия как юрисдикция обладает крупнейшим в мире водным фондом рыбохозяйственного значения. Кроме того у нашей страны есть полувековая история промысла в различных районах Мирового океана – и соответствующие права на вылов. Тем не менее, несмотря на очевидную международную, морскую, речную, региональную и научную специфику рыбной отрасли, по факту «рулят рыбой» самые разные сухопутные министерства, службы и прочие департаменты, предлагая нормативное регулирование, исходя из своих знаний и внутриструктурных интересов.

«Знатоков» стало слишком много. Причем у каждого свои ведомственные совещания, свой взгляд на цели и стратегию рыбной отрасли. Для чего она нужна? Для внутреннего рынка или для экспорта, или для регулярной аукционной перепродажи, или для банкиров? Не исключено, что для «особенных» частных рыбодобывающих компаний. А может быть в первую очередь для судостроителей?

Тем, кто трудится в отрасли, непонятно, в чем теперь смысл рыбного хозяйства. Зато все ясно другим, тем, кто в рыбной промышленности никогда не работал, им легко рассуждать и писать «обоснования», ибо ответственности никакой. Особо отмечу, что про цены на рыбную продукцию в наших магазинах в отличие от темы квот чиновники стараются много не говорить – это ведь вопрос ничей, то есть «межведомственный». На самом деле ничего нового не происходит, видели мы уже что-то подобное – во времена «ускорения и перестройки». Помним и результаты.

Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 18 августа 2020 > № 3470818 Валентин Балашов

Михаил Мишустин посетил рыбный терминал Магаданского морского порта

Михаил Мишустин посетил рыбный терминал Магаданского морского порта

Магаданский морской порт начал функционировать в 1965 году. Рыбный терминал порта состоит из трех причалов и пирса. Преимуществом гидротехнических сооружений терминала является то, что при штормовом южном и юго-западном направлении ветра их месторасположение оптимально для перестоя судов в плохих погодных условиях. В настоящее время гидротехнические сооружения признаны годными к эксплуатации с ограничениями из-за высокого износа. Для развития рыбопромышленной отрасли Магаданской области (в том числе прибрежного рыболовства), организации работ по обслуживанию рыбодобывающих судов, их бункеровки, обеспечению перевалки водных биологических ресурсов, необходимо провести ремонт и реконструкцию порта, развить инфраструктуру причалов и прилегающей территории, обеспечить комплексное обслуживание судов рыбопромыслового, транспортного и пассажирского флота. Мероприятия по реконструкции гидротехнических сооружений рыбного терминала в Магаданском морском порту включено в государственную программу Российской Федерации «Развитие рыбохозяйственного комплекса».

Встреча Михаила Мишустина с представителями рыболовецких компаний

Из стенограммы:

М.Мишустин: Здравствуйте! Рад вас всех видеть.

К сожалению, пандемическая ситуация не позволяет всем крепко пожать руку, но от всей души вас приветствую.

Для Магадана порт – это, конечно, важнейшее инфраструктурное сооружение, которое обеспечивает потребности по северному завозу, а также является основой для рыбного промысла, для труда моряков, рыбаков, тех, кто здесь работает. Хотел бы послушать, что вы можете рассказать о ваших проблемах, предложениях.

И.Донцов (учредитель ООО «Рыбная компания»): Уважаемый Михаил Владимирович!

Я представляю магаданских рыбаков – общество с ограниченной ответственностью «Рыбная компания». Нас уже многие годы беспокоит ситуация с нашим портом. В течение 20 лет мы вроде бы имеем магаданский рыбный порт, а на самом деле предприятие не работает, никакой деятельности не ведёт. И когда мы смотрим по телевизору, что российские верфи загружаются, мы заказываем суда, – надо понимать всё-таки, где они у нас будут приставать. Это очень важная для нас инфраструктурная отрасль, потому что это социальные решения, рыба. Мы много говорим о богатстве Охотского моря – и оно действительно есть, о прибрежном лове, но Магадан, являясь портовым, рыбным городом, такой возможности не имеет. Мы видим, в каком всё вокруг состоянии, и очень надеемся… Береговая линия у нас в городе приводится в порядок, но этот ансамбль немного не вписывается в ту концепцию, которую сейчас город развивает. Очень бы хотелось, чтобы данный объект заработал и вносил свой вклад в развитие региона.

М.Мишустин: Грустно. Смотрим: красота какая вокруг! Но это разве на порт похоже? Это на кладбище кораблей похоже. Это очень грустно. Только что мы вернулись с Камчатки. Тоже свои проблемы есть. Но кто хочет – ищет способы их решать, а кто не хочет – ищет причины.

Я, когда готовился к поездке сюда, смотрел материалы. С 2016 года всё должно было быть построено. Подрядчик не справился. Это всех касается. Кому-то позволили, дали средства, соответствующий конкурс отыграли, но опять ничего не получилось.

Не уверен, что морякам и рыбакам здесь нужны подсказки из Москвы. Здесь нужно больше, наверное, систему управления поменять и сделать всё возможное, для того чтобы в срок, быстро построить соответствующее сооружение.

Я бы хотел послушать, как вы это видите. Здесь что – проблема системы управления больше или рыбу не хотят покупать? Мне кажется, здесь можно такую фразу сказать, знаете, как в известной всем притче: «Можно накормить двумя способами: либо дать удочку, либо дать рыбу». У меня впечатление, что здесь и удочки есть, и рыба есть, а результат какой-то совсем грустный – только из-за того, что нет инфраструктуры. По вашему мнению, что можно было бы сделать?

М.Оносов: Я родился в этом городе и первую практику в 1988 году прошёл здесь. И знал морской рыбный порт ещё таким, каким он был – освоенным, он работал. На протяжении определённого времени – примерно с 2009 года до нынешнего времени практически порт недействующий. Это чревато определёнными последствиями – прежде всего тем, что рыбодобывающий флот не может здесь разгружаться. За столько времени практически модернизация здесь не происходила. И мы как рыбопромышленники (я как капитан здесь диплом получал) хотели бы … Может, область может помочь в развитии порта?

М.Мишустин: Что, Вы считаете, нужно делать? Отдать его из федеральной собственности в областную?

М.Оносов: Именно так. Может, область возьмёт его в свои руки, как-то наладит? Нам очень нужен этот порт.

М.Мишустин: Судя по проценту изношенности – от 26 до 51%, – ограничения, которые есть, ничего хорошего не дают.

Я считаю, первое, что нужно сделать, – это провести инвентаризацию. Вижу здесь Вадима Владимировича Яковенко – руководителя Росимущества. Коллеги из Минсельхоза тоже здесь, из Миндальвостока. Я попрошу в первую очередь провести инвентаризацию того, что здесь происходило. Нас интересует не столько, кто виноват, а что делать. Думаю, мы проведём эту работу и примем по результатам решение. А я склоняюсь к тому, чтобы его действительно, если Сергей Константинович поддержит, отдать субъекту Российской Федерации, организовать здесь нормальную работу с тем же финансированием. Но тогда я хотел бы услышать гарантии местных руководителей – если мы такие лимиты бюджетных обязательств доведём до формы собственности, которая примет на себя соответствующую инфраструктуру, чтобы железно тот, кто будет здесь подрядчиком, довёл дело до конца. Чтобы мы приехали вновь сюда и порадовались нормальному виду. Природа вокруг сделала всё, но это кладбище кораблей и всё остальное – печальное зрелище… Может, поэтому люди уезжают?

С.Носов: Михаил Владимирович, если поручите, возьмёмся.

М.Мишустин: Ну что поручите? Мы вместе должны решить.

С.Носов: Готовы взяться. Вы буквально в июне подписали распоряжение, и Росимущество в течение двух недель отработало, нам передали аэропорт. Уже в сентябре мы объявляем инвестиционный конкурс. Я думаю подписать в декабре контракт с инвестором. То есть полгода нам потребовалось для того, чтобы начать…

М.Мишустин: Сергей Константинович, тогда пообещайте: если решение это примем, когда сюда потом приедут коллеги из Правительства, Вы покажете совершенно другой порт.

С.Носов: Перед людьми, вот свидетели, обещаю.

А.Зюлькин (генеральный директор Арманской рыбопромышленной группы): Конечно, надо навести порядок. Посмотрите: затоплено порядка 30 судов. Вот это всё брошенные суда. На первом этапе, конечно, надо поднять эти суда, то есть навести порядок, потому что экологическая катастрофа не за горами. Вот там лежит большое БМРТ-судно, которое с топливом, «Профессор Моисеев». Не наведя порядок здесь, мы ничего не сможем сделать в порту. Я генеральный директор группы компаний. Эти пароходы наши – раз, два, три, четыре краболова пришли, которые должны стоять здесь, возле стенки. Но они не стоят. Мы там просто не нужны. Вот подошло там судно, и нас оттуда выгнали...

М.Мишустин: Нас – это рыбаков?

А.Зюлькин: Да, рыбаков. Вместо того чтобы ремонтироваться, готовиться... Поэтому, конечно, нам нужен порт. По большому счёту нам всё равно, кто будет командовать этим делом. Нужны деньги, для того чтобы навести здесь порядок. Будет порядок – сразу прибрежка появится. Мы продали сегодня практически весь флот.

М.Мишустин: Но деньги-то были. Вот с 2016 года проект был, всё красиво нарисовано. Что случилось? Кто виноват? У меня документ – есть конкретный подрядчик, который сорвал работу. По проектно-сметной документации на начало работ деньги были, а потом, когда сроки были сорваны, они были перенаправлены на другие направления.

Кто виноват – найдём, это будет решать соответствующая комиссия. Я уже все поручения оформил. Вопрос: что делать? Если мы вместе с вами (а мы хотим, чтобы всё получилось) такое решение примем, просьба будет только всем взяться за дело. Какое у нас основание не доверять нашим морякам, рыбакам?

Реплика: Проект очень большой. Для того чтобы сюда зашли, мы должны сделать ремонтную базу. Отсюда все ушли – маломерный флот, потому что негде ремонтироваться. Лучший порт сегодня – Владивосток. Месяц туда, месяц обратно – когда работать, никто не знает. Это первое.

Мы продали весь маломерный флот. Поэтому, конечно, если вместе сделать порт-конфетку – придут сюда.

М.Мишустин: Я не хочу сейчас голословные обещания давать. Я склоняюсь к тому, что мы такое решение примем. Мне нужно, чтобы вы по документам посмотрели, поскольку сразу невозможно это передать в казну. Нужно сначала провести соответствующие мероприятия. Вадим Владимирович (обращаясь к В.Яковенко, руководителю Росимущества), так? К сожалению, если мы не умеем эффективно хозяйствовать во ФГУПе … Причины можно обсуждать, но посмотрите сами вокруг, коллеги. Ответ ясен.

Реплика: Когда я пришёл сюда в 2014 году, первое, что сказал ребятам, которые здесь работали: спасибо, что сохранили то, что есть на сегодняшний день.

М.Мишустин: Вот и сейчас скажите им спасибо за эти несколько лет.

Коллеги, мы это решение предварительно приняли. Обещаю, что мы его оформим, и надеюсь, что всё быстро случится, а вы покажете нам в ближайшем будущем отличный пример того, как можно сделать инфраструктуру – в первую очередь безопасную для тех, кто будет работать. И во-вторых, как сделать так, чтобы те, кто здесь занимается рыбным промыслом и переработкой, получили отличные технологии и возможность работать. И естественно, вкладывать в окружающую инфраструктуру. Потому что всё начинается со свалок, заборов и затонувших кораблей. Я надеюсь, что всё это будет убрано и будет завершено отличным инфраструктурным проектом.

С.Носов: Потребность очень большая – сделаем.

М.Мишустин: Спасибо вам огромное. Удачи!

Россия. ДФО > Госбюджет, налоги, цены. Рыба. Транспорт > premier.gov.ru, 17 августа 2020 > № 3470521 Михаил Мишустин

Верность морскому духу

В этом году столетие празднует вся рыбная промышленность Северного бассейна. Вместе с ней юбилей встречает и Мурманский траловый флот, на протяжении всего этого периода остававшийся одним из столпов рыбной отрасли Севера. Каково это – руководить компанией с вековым наследием, как сочетать традиции и передовые технологии и с какими планами МТФ готовится разменять второе столетие, в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал генеральный директор Мурманского тралового флота Андрей Гуляев.

– Андрей Юрьевич, в конце июня Мурманский траловый флот отметил знаменательную дату – 100 лет с выхода на промысел первых судов. Насколько ощущается эта связь с историей изнутри компании, ее сотрудниками и руководством? И как это влияет на современную деятельность предприятия?

– Да, МТФ действительно стоял у истоков советской рыбной промышленности, начиная с первых послереволюционных лет. Сейчас это одна из старейших компаний не только северо-запада, но всей России. Весь XX век и уже два десятилетия XXI века становление и развитие промышленного рыболовства происходит при непосредственном участии нашего предприятия. Развитие тралового промысла, создание мощнейшего добывающего флота, освоение прорывных технологий, совершенствование орудий и способов лова, приход в новые районы Мирового океана – все изменения, повлиявшие на рыбную отрасль, оставили свой след и в истории Мурманского тралового флота.

Здесь, в Мурманске, не чувствовать эту связь невозможно. Руками моряков-тралфлотовцев и на средства предприятия были построены первые причалы рыбного порта. После войны и вплоть до начала перестройки траловый флот активно занимался строительством жилых домов, социальных объектов и инфраструктуры, в первую очередь для своих же работников – в разных районах города до сих пор стоят эти дома. МТФ нес огромную социальную нагрузку, фактически выступая как одно из градообразующих предприятий, хотя формально не имел такого статуса.

Для Северного бассейна Мурманский траловый флот все это время выступал неисчерпаемым источником кадров – очень много людей, известных в отрасли, настоящих профессионалов, от капитанов до управленцев государственного уровня, в той или иной степени имели отношение к нашему предприятию. Сейчас группа «Норебо» строит в Санкт-Петербурге судно «Капитан Соколов», названное в честь Владимира Витальевича Соколова, который в свое время работал первым заместителем руководителя флота, а потом занимал должность замруководителя Федерального агентства по рыболовству.

Другой известный выходец из тралфлота Георгий Васильевич Тишков возглавлял бывший главк «Севрыба». Из когорты капитанов МТФ и Станислав Васильевич Никаноров, который много лет был исполнительным директором Мурманского губернского флота, а потом как депутат областной думы защищал интересы рыбаков. Нельзя не вспомнить и Юрия Борисовича Пруткова, который сумел сохранить предприятие в 1990-е годы и стал впоследствии президентом консорциума «Мурманский траловый флот».

Понятно, что с тех пор многое изменилось – ситуация в отрасли совершенно иная, появляются новые крупные игроки, обостряется конкуренция, но для тралфлота важно, что у него есть такая мощная историческая основа. МТФ – не просто громкое имя, у людей, которые здесь работают, есть гордость за свое предприятие, они ценят флотские традиции и преемственность. Это, наверное, лучшее, что сохранилось с советского периода и передается дальше.

Внутренняя культура проявляется даже в деталях. Например, наши сотрудники при исполнении служебных обязанностей носят форменную одежду. Это подчеркивает морскую направленность компании и верность ее духу. Тем более что в руководстве МТФ работают в основном люди, которые сами ходили на судах и четко понимают, что такое ловить рыбу. Этот опыт нельзя приобрести заочно, нельзя научиться на чужих ошибках, а без него невозможно адекватно оценивать ситуацию и принимать решения, которые будут направлены на развитие бизнеса, а не только на извлечение прибыли.

– Рыбный промысел на Северном бассейне в первую очередь ассоциируется с траулерами, что отражено и в названии компании. Но рыбаков часто критикуют за слишком старые, неэффективные и небезопасные суда. Насколько остро вопрос обновления флота стоит перед МТФ и как планируется его решать?

– Начнем с того, что с 2012 года, когда МТФ вошел в состав группы «Норебо» (тогда ГК «Карат». – Прим. ред.), наш флот заметно изменился. Были приобретены пусть и не новые, но очень хорошие и производительные суда. Для донного промысла – типа «Стеркодер» норвежской постройки, для пелагического промысла – типа «Сотрудничество» испанской постройки. Все они прошли глубокую модернизацию и оснащены самым современным и безопасным оборудованием для обработки, хранения и транспортировки рыбопродукции.

В июне прошлого года состав нашего флота пополнил траулер «Кильдин», построенный в 2017 году. Он отвечает абсолютно всем требованиям, предъявляемым к рыболовным судам, и для нас стал определенно шагом вперед в плане развития промысла.

Сейчас главный вопрос, который стоит перед флотом, – это не просто освоение квоты за счет наращивания вылова, а максимально полное и эффективное использование водных биоресурсов, которое невозможно без новых технологий и новых подходов. Поэтому МТФ для своей дочерней компании «Мурманский губернский флот» в октябре 2019 года приступил к строительству нового траулера. Он заложен на Северной верфи в Санкт-Петербурге и будет отвечать новейшим требованиям поэкономическим показателям, по условиям жизни экипажа, по выпуску высококачественной продукции, экологическим требованиям. Это судно строится по программе инвестиционных квот для Северного бассейна.

– Мурманский траловый флот – самая большая компания в структуре «Норебо», коллектив предприятия насчитывает более 500 человек. Как вы решаете проблему с привлечением новых специалистов на флот, в том числе выпускников профильных учебных заведений?

– Специалисты служб флота по своим направлениям поддерживают тесные контакты с учебными заведениями, которые готовят кадры для рыбной отрасли. Наши сотрудники входят в состав экзаменационных комиссий Мурманского государственного технического университета на судомеханическом, технологическом и судоводительском факультетах.

Ежегодно тралфлот принимает на производственную практику курсантов мореходных училищ. В прошлом году ее прошли более двух десятков человек. Берем, разумеется, не всех – максимум 20% желающих и очень точечно. На крупнотоннажные суда не более двух-трех курсантов в экипаж, на среднетоннажные – обычно по одному.

Очень большую роль играет хорошая репутация компании среди моряков. Они сами присылают нам резюме, чтобы устроиться на работу в Мурманский траловый флот. Конечно, мы всегда рады хорошим капитанам, которые умеют и ловить рыбу, и управлять экипажем, и вести документацию, но такие алмазы попадаются не часто. В формировании состава экипажей судов капитаны играют у нас главнейшую роль. Ни один член экипажа без согласия капитана не может быть направлен для работы на судне. Это тоже важная флотская традиция.

Грамотные специалисты, в принципе, востребованы везде, но наиболее дефицитные специальности сейчас – это электромеханики, рефмеханики и механики-наладчики, особенно на «баадеры» – на современную технику не каждого подпустишь. Не хватает вообще квалифицированных моряков, которые могут и на лебедке постоять, и с электрическим погрузчиком управиться.

На механиков, штурманов и технологов пока еще учат, и пополнение приходит. С электромеханиками хуже, их мало выпускают и всех быстро разбирают на нефтянку и газовозы. Еще сложнее с рефмеханиками, их раньше готовила мореходка на Каспии в Ейске, сейчас у нас в основном работают пожилые специалисты.

Как и положено, на флоте действует квалификационная комиссия, которая проверяет компетентность комсостава судов и соискателей на командные должности в плавсостав. Судовые специалисты регулярно проходят теоретическую и практическую подготовку в соответствии с конвенционными требованиями, которые предъявляются к их должностям.

– На сегодняшний день МТФ – безусловный лидер рыбной промышленности Северного бассейна. Один из приоритетов на ближайшие годы вы уже назвали – обновление флота. Какие еще задачи стоят перед предприятием и какие районы и объекты промысла для вас будут ключевыми?

– Не уверен, корректно ли оценивать вылов в рамках отдельных компаний. Сейчас на Северном бассейне продолжается процесс консолидации предприятий и укрупнение холдингов, таких как «Норебо» или, допустим, СЗРК. Их воспринимают как одну группу. Но если смотреть четко по конкретному юрлицу, то да, у Мурманского тралового флота на данный момент, вероятно, самая большая квота по треске и пикше. Это наш главный ресурс.

Если нужны конкретные цифры: на 2020 год у нас промышленная квота 23,6 тыс. тонн трески и пикши. Плюс прибрежная квота: она у нас стала больше, поскольку с приходом судна «Кильдин» выросла производительность, и на этот год мы заявили 17,2 тыс. тонн трески и пикши. В сумме получается чуть больше 40 тыс. тонн. Кроме того, мы осваиваем и другие объекты промысла. За прошлый год общий вылов составил около 123 тыс. тонн – это по Северному бассейну.

Еще мы работаем в Африке в рамках межправительственных соглашений в области рыболовства – это зона Марокко и Мавритании, где у нас суммарно 50 тыс. тонн. И остается Тихий океан, где мы помогаем коллегам по нашему холдингу, предоставляем им судно.

В целом перед флотом стоит задача выпускать высококачественную рыбную продукцию с соблюдением всех международных и национальных требований, которые год от года становятся все строже.

Думаю, на ближайшее время основным направлением развития будет совершенствование производственных процессов по выпуску продукции глубокой переработки – это филе, консервы и дальнейшая автоматизация как в рыбцехах, так и при погрузочно-разгрузочных работах на судах. Постепенно будем переходить к комплексному использованию сырья, а в идеале и к безотходному производству, если, конечно, нам не будут чинить препятствий излишне ретивые контролирующие органы.

– В советское время рыбные предприятия такого масштаба, как МТФ, несли большую социальную нагрузку. Теперь это вопрос доброй воли руководства компаний. Насколько важен этот аспект для Мурманского тралового флота? Какие социальные проекты реализуются в регионе при поддержке рыбаков?

– МТФ участвует в социальной программе «Наша рыба», которая призвана обеспечить жителей Мурманской области качественной рыбопродукцией по доступным ценам. Вплоть до конца марта, когда продуктовые ярмарки приостановили в связи с пандемией, мы еженедельно отгружали по нескольку тонн пикши и трески. По договоренности с местными властями мы продаем эту рыбу практически по себестоимости – на 20–40% дешевле по сравнению с отпускной ценой.

Думаю, что мы фактически крупнейший поставщик рыбы за все время действия программы. В прошлом году мы реализовали 98,5 тонны трески и пикши – это охлажденная продукция, точно такая же, как на нашей фабрике «Полярное Море +». Когда приходит сырье для нее, часть сразу отгружается на отдельную машину и уходит в город. По той же программе мы поставили 24 тонны сайды и путассу – уже в замороженном виде. В сумме за год получается чуть больше 120 тонн.

Мурманский траловый флот уже много лет держит шефство над детским оздоровительно-спортивным центром «Гандвиг». Мы также поддерживаем развитие детского хоккея – оплачиваем аренду хоккейного стадиона, частично финансируем приобретение униформы и спортивного инвентаря, проведение соревнований. МТФ выступает как один из спонсоров молодежного хоккейного клуба «Северные Хаски».

Есть и другие программы социальной направленности, которые реализуются не только МТФ, но и другими предприятиями группы «Норебо». Этот бюджет обсуждается ежегодно, есть определенные условия, при которых руководители предприятий могут выделять тот или иной объем средств, но это один из вопросов, которые всегда на повестке дня. Это часть социальной ответственности бизнеса, и мы к этому относимся очень серьезно.

И, безусловно, мы не забываем своих ветеранов – у нас действует Совет ветеранов тралфлота, через который распределяется финансовая помощь и организуются мероприятия. Кроме того, МТФ участвовал в реконструкции сквера с памятником рыбакам и судам рыболовного флота, погибшим при защите Кольского полуострова в годы Великой Отечественной войны.

– Юбилейный год МТФ встречает в условиях эпидемии коронавируса, охватившей весь мир и сломавшей многие транспортные и логистические цепочки. Как эта ситуация отразилась на работе рыбаков? Каким образом пришлось перестраивать работу с учетом введенных ограничений и скажутся ли они на выполнении производственных планов компании?

– Поскольку наши суда находятся в море, то непосредственно на добычу и выпуск рыбопродукции эпидемия коронавируса влияния не оказала. А вот закрытие границ и отмена международных авиарейсов создали нам большие проблемы со сменой экипажей и привели к дополнительным затратам. Дело в том, что на крупнотоннажных судах у нас периодичность рейсов, как правило, – четыре месяца плюс-минус пару недель в зависимости от грузооборота, на среднетоннажных – три месяца, а на маленьких – по два месяца.

И вот на 30 марта у нас планировался чартер Фарерские острова – Мурманск, должны были поменять два экипажа по 82 человека. Но буквально накануне правительство принимает решение о запрете любых полетов за границу, кроме вывозных, а люди – 164 человека – уже все были здесь в Мурманске и готовились лететь. В итоге мы только 10 июня смогли получить согласование, отправить этот чартер и поменять людей.

– Получается, на крупнотоннажных судах люди фактически застряли на два месяца?

– Да, так и получилось, на два с лишним месяца. Но экипажи нормально это восприняли, потому что шла путассовая путина, и они понимали, что зарабатывают деньги. Наоборот, страдали те, кто не смог уйти в рейс, в том числе финансово, люди постоянно спрашивали: «Когда вы нас отправите в море?!»

Среднетоннажные суда нам приходилось снимать с промысла, заводить в порт Мурманск, терять промысловые сутки. Еще мы задействовали транспорта, которые могут перевозить до 40 человек пассажирами. В течение марта–апреля эти транспорта нам вывозили экипажи на среднетоннажных судах.

Флот, который работает на прибрежке, сам заходит в порт Мурманск. Мы соблюдали все карантинные меры, человек наблюдался 14 дней, если все нормально, направлялся на судно. И после этого еще две недели на всех без исключения судах – и на малотоннажных, и на средне-, и крупнотоннажных – новоприбывшие дважды в день проходили осмотр и измерение температуры.

На берегу тоже пришлось многое поменять – часть людей мы перевели на удаленную работу, но не всех. Сам офис закрыть нельзя, он обеспечивает работу флота. Но все сотрудники, кто приезжает сюда, в помещениях носят маски и соблюдают другие меры предосторожности, потому что в Мурманской области были вспышки коронавируса. Мы отменили все очные совещания, график флота проводили по видеосвязи, стараемся свести личные контакты к минимуму. Определенные сложности, конечно, возникают, но в общем система управления в компании работает, и наша задача – сохранить ее в исправном состоянии. Пока это получается.

Анна ЛИМ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. СЗФО > Рыба. Судостроение, машиностроение. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 14 августа 2020 > № 3470800 Андрей Гуляев

Генеральная линия закручивается в спираль

Июльское письмо владельца Русской рыбопромышленной компании председателю правительства Российской Федерации Михаилу Мишустину «О направлениях дальнейшего развития рыбохозяйственного комплекса РФ» выгодно отличается от безымянной бумаги без обозначения получателя и отправителя, положенной на стол президенту в ноябре 2017 года. Та скромно называлась «О совершенствовании законодательства о рыболовстве». Чем закончилось «совершенствование законодательства» известно всем: ломка исторического принципа, крабовые аукционы, новые долговые обязательства предприятий в две сотни миллиардов рублей.

Стоит отметить, что практически вся подготовка к «совершенствованию» проходила под грифом «секретно», почти полтора года профессиональное сообщество на предложение: «Давайте обсудим ЭТО!» – слышало простой ответ от чиновников: «А нечего обсуждать». То есть если доступа у вас к гостайне нет – до свидания!

Теперь, три года спустя, стоит отметить – прогресс есть. Владелец одной из ведущих российских рыболовецких компаний излагает свою версию развития отрасли премьер-министру, премьер-министр отправляет это в министерства, и начинается обсуждение. Росрыболовство, ФАС, Минпромторг высказывают свое мнение, остальные ведомства пока думают. РРПК, таким образом, на этот раз подала пример началу открытой дискуссии на тему: куда должна двигаться отрасль.

Думаю, путем РРПК пойдут и остальные лидеры рыбохозяйственного комплекса России – у всех есть свое видение развития. Не отстанут от них и представители отраслевых общественных объединений – им тоже есть что сказать. Уверен, Михаил Мишустин получит их письма, направит в министерства и ведомства, вот это и будет настоящей профессиональной дискуссией «о направлениях дальнейшего развития рыбохозяйственного комплекса РФ» – чего столько лет не хватало.

Теперь о том, почему эту дискуссию открыла РРПК, а не ВАРПЭ, что было бы логично.

Вероятно, дело в том, что рыбаки делегировали право представлять их интересы по сути одному человеку – президенту ВАРПЭ Герману Звереву. Сейчас он не только президент Всероссийской ассоциации рыбаков, но и руководитель Общественного совета при Росрыболовстве, руководитель Комиссии по рыбному хозяйству и аквакультуре РСПП, а также член Правительственной комиссии по развитию рыбного хозяйства и т.п.

То есть рыбаки переложили всю ответственностью за решение своих проблем и выбор генеральной линии на единственное лицо. Но это для любого непосильный груз!

Когда все ратовали за консолидацию, но, наверное, не имели в виду, что ситуация будет доведена до такого абсурда. Разумеется, чиновникам удобнее договариваться с единственным представителем отрасли. Но за 10 лет действия «исторического принципа» выросла не только отрасль в целом, выросли и окрепли региональные ассоциации рыбопромышленников. Именно они должны задавать сегодня тон общественной дискуссии, которую инициировала РРПК.

Нынешние чиновники не знают, но рыбаки отлично помнят, что новая эра в развитии рыбохозяйственного комплекса России началась в 2004 году во Владивостоке, на рыболовном траулере «Арчер», где президент Владимир Путин встретился с рыбаками после аукционов начала 2000-х годов. На этом совещании отмечалось, что в 2003 году продолжалось снижение добычи: например, в Приморском крае на 27%, а на Камчатке еще больше – на 30%. Большое количество предприятий отрасли находилось в тяжелом финансовом положении.

В итоге президент принял историческое решение – аукционы отменить, принять закон о рыболовстве, дать рыбакам «длинные» квоты. Наряду с этим рыбаки совместно с руководством страны выработали генеральную линию развития отрасли: вклад в продовольственную безопасность, «рыбу на берег», развитие глубокой переработки и т.п.

Эта цель была ясна и понятна рыбакам.

С какой стати сейчас понадобилось подвергать ревизии решения президента страны?

Как так произошло, что цель «доступная рыба на российский берег» вдруг трансформировалась в обеспечение нужд судостроителей?

Но ведь развитие судостроения не может быть генеральной задачей рыбохозяйственного комплекса. И с каких пор мерилом успешности рыбохозяйственной отрасли стал объем финансов, которые они могут отдать судостроителям? РРПК считает, что с рыбаков каждый год можно брать по 20 миллиардов, а за 30 лет изъять из отрасли 600 миллиардов рублей!

Исходя из этой логики, можно назначить российских аграриев ответственными за развитие машиностроения, например. И кстати, можно посмотреть, на чем судостроители, включая начальство, ездят? Потому что автопром тоже нуждается в инвестициях. Только к чему это приведет?

Новое поколение чиновников полагают, что аукционы – это их ноу-хау.

Тем не менее на наших глазах история рыбохозяйственного комплекса России закручивается по спирали. Более десяти лет длился восстановительный период – всё искореняли последствия аукционов. Теперь собираемся пройтись по этим граблям еще раз.

Эдуард Климов, председатель совета директоров медиахолдинга Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 10 августа 2020 > № 3464358 Эдуард Климов

Игорь Мельников: Следует ожидать снижения запасов лососей

Нынешняя «красная» путина развивается в основном в соответствии с прогнозом, отметил заместитель руководителя Тихоокеанского филиала ВНИРО (ТИНРО) Игорь Мельников. Неудачно лов проходит только у побережья Берингова моря – из-за сложной зимовки лососей, считает он.

Ход путины

«Эту путину неправильно называть провальной, – отметил заместитель руководителя Тихоокеанского филиала ВНИРО (ТИНРО) Игорь Мельников в беседе с корреспондентом Fishnews. – По подходам «просел» район беринговоморского побережья Камчатки и Чукотки (последний – по горбуше), отставание по вылову от прогноза наблюдается в Магаданской области».

Представитель института подчеркнул, что отраслевая наука не прогнозировала эту путину рекордной, как в прошлом и позапрошлом годах.

«Мы заранее предупредили рыбаков, что будет средненькая путина по меркам последних десяти лет. На восточном побережье Камчатки есть проблемы, но тысяч 20 тонн горбуши там все равно освоят, кроме того, подходит кета. Что касается западного побережья Камчатки, то здесь выберут не только прогнозируемые объемы, но даже и немного больше. В этом году Охотское море, похоже, больших неприятных сюрпризов нам не готовит, и в целом по всему охотоморскому бассейну мы, вероятно, выйдем на близкие к прогнозу результаты», – заявил Игорь Мельников.

Кроме того, необходимо понимать, что уловы зависят не только от подходов, но и от наличия судов на приемке, количества орудий добычи в «прибрежке» и на реках т.д. При отсутствии судов и частых циклонах, заставляющих убирать невода, освоение прогноза будет низким, даже несмотря на наличие рыбы. В Северо-Охотоморской подзоне освоение идет на среднемноголетнем уровне, для севера Хабаровского края даже возможны прибавки, сообщили в ТИНРО. Обследование заполнения нерестилищ и осенние учеты ската и молоди позволят окончательно сделать выводы о масштабах подходов.

Причины гибели

По словам собеседника Fishnews, разница в ходе «красной» путины на западном и восточном побережьях Камчатки объясняется тем, что лососи Охотского и Берингова морей принадлежат к различным популяциям, зимующим в разных районах. Лососи, нерестящиеся у западного побережья Камчатки, зимуют восточнее южных и средних Курильских островов, где условия для нагула были обычными.

Лососи восточного побережья нагуливаются в Беринговом море и Тихом океане южнее Алеутских островов. Здесь зимовка была неблагоприятной. «В этом же районе зимуют и стада, нерестящиеся у американского побережья. В результате в США и Канаде во многих районах путина развивается так же неудачно, как и на восточном побережье Камчатки: недолов составляет те же 30-60% от прогноза. Причем не только по горбуше, но и по другим видам. Вдоль американского побережья некоторые районы по нерке вообще не открылись из-за слабых подходов», – рассказал Игорь Мельников.

Он отметил, что в научной среде обсуждается несколько гипотез относительно причин снижения запаса. «Лично я считаю, что свою роль сыграла особая погодная ситуация минувшей зимы. В северной части Берингова моря было достаточно холодно, а в Тихом океане южнее Берингова моря наоборот: в рамках продолжающегося потепления температура воды была выше среднемноголетних показателей. В итоге площадь района с комфортным для лососей температурным режимом сократилась примерно на треть. Результат – более плотные скопления, недостаток питания и так далее. Об этом говорят размеры рыбы – в текущем году она мельче, чем обычно», – подчеркнул ученый.

Съемки

Проводимые научно-исследовательскими судами предпутинные съемки охотоморских стад в открытых водах позволяют рыбакам заблаговременно принять меры по организации промысла на охотоморском бассейне. На беринговоморском направлении ситуация иная. Здесь рыбаки при долгосрочном планировании опираются на прогноз, который дается за полгода до путины на основании анализа скатов, осеннего учета молоди в море и ожидаемых климатических условий, а после ознакомления с итогами предпутинных съемок могут принимать оперативные решения.

Проведение комплексных съемок в зимнее время в местах нагула лососей с использованием всех современных средств могло бы улучшить качество прогнозирования, но эта работа требует существенных дополнительных средств, отметил собеседник Fishnews. К примеру, в 2019 г. подобная съемка проводилась на НИС «Профессор Кагановский» в составе международной экспедиции в рамках «Года лосося» у берегов Аляски. Финансировала эту съемку канадская сторона, включая ассоциации рыбопромышленников. Новые научные суда, планируемые Росрыболовством для Дальневосточного бассейна, также расширят возможности проведения этих исследований.

Тенденции

По мнению Игоря Мельникова, в ближайшие годы, после двух рекордных по численности лососей лет, рыбакам следует ожидать снижения запасов красной рыбы.

«Ситуация на беринговоморском побережье Камчатки говорит о достаточно быстром изменении условий обитания лососевых. Судя по длительному периоду высокой численности, нам следует ожидать уменьшения запасов. Такая цикличность не является аномалией. Вспомним времена, когда мы добывали по 70-80 тыс. тонн лососей в год по всему Дальнему Востоку», – сказал он.

Представитель ТИНРО отметил, что человек может повлиять на этот процесс, но не радикально. «Например, искусственное воспроизводство несколько сдержит снижение запасов, но они все равно будут сокращаться. Так, в Японии в последние несколько лет наблюдается падение эффективности искусственного воспроизводства. Притом что мальков они не стали меньше выпускать, нет, они выпускают столько же, сколько и раньше. Просто меньше мальков стало выживать», – подчеркнул Игорь Мельников.

Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Экология > fishnews.ru, 6 августа 2020 > № 3464344 Игорь Мельников

Основная поддержка для нас – современные проекты

Всего за несколько месяцев мир претерпел кардинальную перестройку: COVID-19 показал человечеству обратную сторону глобализации. И первым в эпицентре мирового карантина оказался один из ближайших соседей России – Китай. На момент, когда готовилась эта статья, карантинный занавес между нашими странами еще сохранялся, но по ту сторону границы уже вовсю шла адаптация к новым условиям. В том числе и на предприятиях, которые много лет работают с российскими заказчиками.

Как промышленный сектор КНР прошел испытание самоизоляцией? Стал ли нынешний кризис самым серьезным для предприятий с большой историей? Какое будущее у международных проектов, завязанных на китайских специалистов? На эти и другие вопросы Fishnews ответил представитель крупнейшей компании Китая на рынке холодильного оборудования – директор госкорпорации Moon Tech по продажам в России и СНГ Ли Янь.

– Ли Янь, на этот раз нам пришлось поменять привычный формат общения: вот уже полгода вы не можете вернуться из Яньтая в Москву. Но, как мы видим, работа продолжается и удаленно. Расскажите, какая сейчас обстановка в Китае?

– Конечно, мы осознаем всю сложность ситуации, связанной с пандемией, Китай испытал это на себе первым. Это действительно огромный риск для всего мира. Но в то же время происходящие изменения – это и большой шанс. Шанс для всех нас.

В последние годы мы явно ощутили то развитие, которое началось в стране: принимались новые госпрограммы, росли продажи, увеличивался спрос. Могу подтвердить это даже статистикой продаж по нашей компании. Все это происходило в том числе как ответ на международную политику – она требовала и продолжает требовать от Китая постоянного развития.

На таком подъеме мы радостно проводили в январе старый год, отметив это по китайской традиции у себя на родине. Как вдруг все резко остановилось. Коронавирус стал неожиданным ударом для всех.

Но Китай перетерпел эти месяцы, принял жесткие меры и вылечил себя. И в этой ситуации мы еще раз убедились, как важно иметь запас продовольствия, чтобы кормить население в условиях полной изоляции. В Китае есть отстроенная система: холодильники, теплицы, резерв, сбыт и все прочее. Поэтому у нас не возникло дефицита с туалетной бумагой, солью или какими-то другими продуктами первой необходимости. Были и мясо, и овощи – всегда свежие и по потребностям. Так что ни в одном районе не возникало паники из-за пустых полок в магазинах.

Но из этого опыта государство сделало вывод: страну надо развивать еще больше, чтобы продовольственного запаса хватило не только на месяц, но и на год, если потребуется. В результате мы получили новые программы развития. Среди них меры поддержки бизнеса, малых предприятий, а также обеспечения продовольственной безопасности страны.

– Все-таки бизнес в Китае тоже потребовал специальной поддержки?

– Конечно. Понятно, что многие предприятия не выдерживают таких испытаний, многие закрываются и у нас, и у вас в России – в этом сейчас схожи все страны. Но большие предприятия в Китае продолжают работать. Особенно в сфере продовольствия: люди не перестали тратить деньги на еду.

И потом, население Китая очень большое, и, сколько бы в последнее время ни строили заводов, все равно сохраняется потребность в производстве белого мяса (птицы), свинины, говядины. Люди стали больше есть и рыбы.

Поэтому государство решило уделить еще больше внимания укреплению продовольственной безопасности. К примеру, поставлена задача в каждом среднем и крупном портовом городе построить холодильник на 300 тыс. тонн. А это подразумевает развитие логистики, создание распределительных центров.

– Госкорпорация Moon Tech будет задействована в этом проекте?

– На долю нашей госкорпорации приходится более 60% внутреннего рынка по пищевому холоду. Конкуренция, конечно, также присутствует, но, думаю, что и 60-70% новых припортовых объектов будут нашими.

Кроме того, Moon Tech первой начала масштабное продвижение в Китае экологичного хладагента СО2. В результате за 3-4 года после первых продаж большинство китайских предприятий перешло на углекислый газ. А сегодня в стране уже действует обязательное требование: предприятие может получить лицензию на ввод в эксплуатацию крупного холодильника только при использовании СО2 в качестве хладагента.

Так что все будущие 300-тысячные холодильники тоже будут отвечать современным требованиям.

Среди крупных объектов с использованием углекислого газа, сданных за последний год, – завод вакуумной сушки и заморозки овощей и мяса. Такая технология позволяет сохранять продукт 25 лет без потери полезных свойств. Это и вторая очередь завода по переработке утки – 170 тыс. штук за 12 часов: никакого запаха и отходов, полная переработка. Это и завод по переработке курицы – 120 тыс. штук за 10 часов. Здесь также в дело идет все, включая перья и помет, из которых производят удобрения и корма.

Но и эти масштабы не предел. Сейчас Moon Tech участвует в проекте по строительству в городе Гуанчжоу низкотемпературного холодильника на 500 тыс. тонн. А недавно мы выиграли проект по строительству в провинции Шаньдун (город Цзинань) крупнейшего холодильника на 1 млн тонн.

– Миллион тонн! Сложно себе даже представить такой масштаб.

– Об этом совместном государственно-частном проекте сейчас много пишут в китайских СМИ. По площади это около 5 млн кв. метров. Там будут созданы рабочие места для 60 тыс. человек. Общий объем инвестиций в строительство (в пересчете на рубли) составит около 120 миллиардов. Годовой оборот – 1500 млрд рублей. Думаю, что строиться он будет минимум в течение двух лет и обязательно с использованием нашей каскадной СО2-технологии.

– Планы впечатляют. А сколько объектов у вас в работе сейчас?

– Честно говоря, настолько много, что Moon Tech с трудом успевает принимать новые заказы. На конец мая мы уже перевыполнили годовой план. Но все равно мы постоянно ведем переговоры с новыми клиентами. При этом все проекты необходимо выполнять в максимально короткие сроки, потому что люди понимают: пошло стремительное развитие экономики, процесс не остановить и важно соответствовать этому темпу.

Есть у нас и проекты по развитию уже сданных объектов. Например, рядом с городом Яньтай в 2017 году был запущен на тот момент крупнейший в мире завод по переработке кальмара – Haidu: 120 тыс. тонн хранения (при –25°C) плюс 600 тонн суточной заморозки. Фактический оборот сейчас около 150 тыс. тонн. А 10 июня была сдана вторая очередь – еще один низкотемпературный холодильник на 120 тыс. тонн. То есть эта компания сможет обеспечить единовременное хранение более 250 тыс. тонн морепродуктов, и для них это нормально: оборот налажен четко, холодильники будут загружены.

Я сам ездил на этот объект: конечно, очень впечатляет. Но, думаю, за рубежом мы никогда не построим такой холодильник. Просто вряд ли возникнет такая потребность и появится возможность у кого-то еще, кроме Китая.

– Сейчас действительно многие говорят о том, что, пока остальной мир будет только восстанавливаться после карантина, Китай уйдет далеко вперед.

– Да, Китай уже не просто ходит, а бежит на большой скорости. Но это не только про нынешнюю ситуацию. В целом, как я уже говорил, за последние годы развитие в стране идет высокими темпами. Это видно по строительству в городах, благоустройству территорий. Для меня эти перемены особенно заметны, потому что основное время я провожу за рубежом. Китай меняется очень быстро. Чувствую, в России я устарел, не успеваю за развитием.

Кстати, сейчас в Китае значительно улучшилась ситуация и на рыбном рынке, есть своя рыба. Например, рядом с Яньтаем работает предприятие по производству блочного льда с холодильником на 15 тыс. тонн. Это тоже наш объект, полностью на СО2. Так вот, ежедневно оно производит 500 тонн льда, который используется на небольших рыболовных судах, работающих на внутренний рынок. И подобных производств по стране немало.

– Раз уж вернулись к теме пандемии, расскажите, какие ограничительные меры в активный период карантина принимались у вас на предприятии?

– Заводы госкорпорации Moon Tech тоже не работали, но за людьми сохранили рабочие места, выплачивали зарплату. Для нас запрет продлился до 10 февраля: как государственное предприятие мы возобновили работу среди первых, с соблюдением жестких мер безопасности. Тогда мы еще не почувствовали особых перемен, но уже в марте-апреле произошел настоящий взрыв по заказам, контрактам, производству на фоне общего движения в китайской экономике.

– Возникает естественный вопрос: при таком спросе на внутреннем рынке сохранится ли у госкорпорации прежний интерес к развитию внешнего направления? Сейчас проекты за рубежом у вас пока заморожены?

– В тех странах, где это возможно, – в Малайзии, Индонезии, Чили, Перу – Moon Tech продолжает работать. Да, некоторые проекты приостановлены, особенно там, где закрыты границы. Но в тех странах, где реализуются государственные проекты, работа в основном продолжается, мы достраиваем и сдаем объекты.

Понятно, что по внешнему направлению сейчас темпы несколько снизились. Но я думаю, что уже в конце лета работа по крупным проектам возобновится, то есть по объемам заказов мы не потеряем, просто сдвинутся сроки.

Moon Tech продолжает работать и в России, и в Белоруссии. Есть запросы с Дальнего Востока, где мы работаем с нашим партнером – ООО «Технологическое оборудование». Но, конечно, объемы стали меньше – коронавирус влияет на все сферы.

– Кстати, в России правительство приняло особые меры для пропуска в страну иностранных специалистов – наладчиков оборудования. Вашей компании пришлось этим воспользоваться?

– На территории РФ мы пока справляемся силами наших сервисников – проекты обслуживают партнерские компании.

– А онлайн-консультации приходится оказывать?

– Да, два объекта мы сдали в онлайн-режиме, удаленно работаем и по проекту атомной электростанции. Буквально сейчас загружаем контейнеры для отправки оборудования для Курской АЭС.

Удаленно запустили компрессорный агрегат на Новосибирском хладокомбинате. В прошлом году здесь была сдана первая двухступенчатая аммиачная холодильная система. Но из-за несоблюдения условий эксплуатации потребовалось устранить определенные неполадки. Наш специалист успел до Нового года приехать на предприятие, разобраться в причинах произошедшего, а делать компьютерную настройку и запускать агрегат пришлось уже удаленно. В итоге все справились: компрессор работает уже три месяца, нареканий нет.

– Онлайн-формат работы не отражается на условиях сервисной гарантии по проектам?

– Мы распространили все гарантии на такие объекты. Да, это особый случай, мы понимаем, но нельзя бросать своих покупателей, в конце концов. В будущем, наверно, будем как-то по-другому обсуждать условия, прописывать гарантийные обязательства на такой случай. Но сейчас продолжаем работать, и у заказчиков к нам претензий нет. Я думаю, что наше сотрудничество продолжится и в дальнейшем, потому что люди понимают – на нашу поддержку они смогут рассчитывать в любой момент, мы не бросаем никого.

– А ваше предприятие ощущает сейчас необходимость в какой-то дополнительной поддержке?

– Основная поддержка для нас – это те современные проекты, которыми государство загружает производства. Страна получает развитие, Китай укрупняется, появляется больше крупных заказчиков, которые в свою очередь берутся за большие проекты. А когда речь идет о больших проектах, то в дело включаются крупнейшие производители: их немного, но есть выбор в плане технологий и сервиса.

Да и сама китайская техника сегодня – уже совсем другой уровень. Это совсем не то, что, возможно, еще думают многие: мол, китайское оборудование простое, как молоток. Нет, сегодня это технологии совсем другого поколения. И если бы эти люди побывали в машинном отделении нашего современного холодильника, то увидели бы ровные ряды чистых компрессоров, аккуратное техническое исполнение, оценили бы чистоту и тихую работу машин. Впечатляют и темпы строительства: мы строим холодильник на 100 тыс. тонн максимум за 6 месяцев.

– Если обобщить, вы можете сказать, что нынешний мировой кризис стал для вас скорее ресурсом?

– Именно кризис показал нам, как нужно работать для лучшего результата. В плане развития это, наверно, самый важный период для Moon Tech. Тем более что наша госкорпорация – это не только промышленный холод, но и кондиционеры. Китай продолжает строиться, и есть большая потребность в системах охлаждения для офисных зданий, торговых комплексов, спортивных сооружений. Наше подразделение Dunham-Bush участвует и в проектах по обеспечению кондиционированием строящихся больниц, госпиталей. На площадке готовой продукции у них не бывает свободных мест. Так же и на заводе Yantai Moon, и в других подразделениях госкорпорации Moon Tech.

Кстати, вопросы логистики сейчас серьезно усложнились, приходится как никогда четко контролировать процесс приемки, проработки заказов, строительства оборудования и отправки готовой продукции – все эти процессы идут одновременно, все расписано по часам.

– А хватает ли вам рабочих рук?

– Сейчас людей не хватает везде. А у нас к тому же возросла потребность в высококвалифицированных специалистах: в прошлом году мы запустили современный литейный цех с полностью цифровым производством. Здесь работают роботы, 3D-принтеры. Этот завод входит в пятерку ведущих производств Китая. В этом году планируем запустить еще центр производства компрессоров. Это тоже высокие технологии, цифровое управление. По объемам и качеству производства он будет среди первых в мире.

Так что, конечно, история Китая сейчас очень вдохновляет. Когда я смогу вернуться в Москву, буду еще активнее продвигать наши достижения. Но я также уверен, что у России свой путь и за это можно не переживать. У каждого народа своя история развития.

Наталья СЫЧЁВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Китай. Россия > Рыба > fishnews.ru, 31 июля 2020 > № 3461414 Ли Янь

По Амуру задача непростая, но выполнимая

К лососевой путине этого года Хабаровский край подошел с жесткими ограничениями промысла в бассейне Амура и лимане. Пожалуй, именно вокруг Амура кипит больше всего споров на отраслевых совещаниях. С ресурсом ситуация сложная, предприятия борются за возможность работать. Однако найти компромисс – это единственный путь сохранить промысел, считает президент Ассоциации предприятий рыбной отрасли Хабаровского края Сергей Рябченко. О работе объединения и вопросах, которые стоят перед рыбопромышленниками, руководитель АПРОХК рассказал в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства».

– Сергей Михайлович, сейчас на первом плане, к сожалению, тема коронавируса и ограничений, с которыми столкнулась экономика. Какие вызовы в результате возникли перед предприятиями, входящими в состав ассоциации?

– Конечно, предприятия оказались в непростой ситуации при завозе сезонных работников на лососевую путину. Работодатель должен обеспечить двухнедельную обсервацию прибывающих, медицинское наблюдение, лабораторную проверку на COVID-19, доставку людей специальным транспортом.

Коллеги из ВАРПЭ предварительно оценили расходы предприятий на карантинные меры в сумму порядка 2,2 млрд рублей.

Руководство Сахалинской области уже заявило о планах компенсировать рыбакам затраты на обсервацию. Ассоциация также прорабатывает вопрос о поддержке с правительством Хабаровского края, власти региона рассматривают наше предложение.

Я вхожу в состав Совета по вопросам АПК и природопользования при Совете Федерации и на этой площадке предложил рассмотреть вопрос о компенсации предприятиям затрат на обсервацию работников и тестирование на коронавирус. С такой рекомендацией, по нашему мнению, совет мог бы обратиться к Минсельхозу России и органам исполнительной власти регионов.

С инициативой по поддержке рыбаков мы выступили в рамках рассмотрения реализации новой национальной Доктрины продовольственной безопасности. В конечном итоге такие меры позволят защитить потребителя, ведь увеличение расходов отражается на стоимости продукции на прилавке.

В целом если говорить о путине, то уже определены сроки промысла, места постановки орудий лова, распределены объемы вылова по всем районам, где в Хабаровском крае ведется добыча лососей. То есть все необходимое для организации промысла региональная комиссия по анадромным сделала. Все решения приняты, в общем-то, в срок.

В этом году в крае рекомендовано к освоению около 37 тыс. тонн тихоокеанских лососей. Это ниже уровня прошлого года, тем не менее, если удастся подойти к такой цифре, это будет неплохо в условиях снижения запасов по бассейну реки Амур.

– Какие меры, на ваш взгляд, нужно предпринять, чтобы снизить градус проблем в регулировании промысла лосося в Хабаровском крае, в частности в бассейне Амура и Амурском лимане? Регион стал одним из самых трудных в этом плане.

– Край стал проблемным не из-за того, что идет снижение запасов лососевых на Амуре. Просто все уже устали от того, что отраслевые объединения не могут договориться с региональными властями и между собой. В результате это приводит к жесточайшим правилам промысла на Амуре. Если бы мы умели договариваться, совместно приняли решение, то прошла бы стратегия организации путины, которая рассматривалась на февральском заседании ДВНПС. Она повторяла сценарий 2019 года. А минувшая путина, напомню, была более-менее успешной по заполнению естественных нерестилищ и закладке икры на инкубацию на рыбоводных заводах. В то же время и предприятия, расположенные в устьевой части Амура и в русле реки, смогли взять определенные объемы.

А сейчас я и не знаю, как будут работать пользователи с участками выше Николаевска, какие они смогут использовать орудия лова (для плавных сетей на Амуре в этом году предусмотрен запрет. – Прим. ред.). Дальрыбвтуз разработал альтернативные орудия добычи – нужно готовиться к их применению, другого пути я не вижу. Разработки такие есть, опыт использования ставных неводов на Амуре исторически существует. В противном случае предприятия останутся и без рыбы, и без работы.

Я не знаю, что может быть жестче тех мер, которые предусмотрены в приказе Минсельхоза об ограничениях на путину 2020 года и в изменениях правил рыболовства по Амурскому лиману. При таких ограничениях лова помешать проходу лосося на нерест может только одно – повальное браконьерство. Но борьбой с незаконным промыслом занимается Амурское территориальное управление Росрыболовства, подключилась общественность. Мы с теруправлением продумываем, как не допускать нарушений, защитить нерестилища.

Нам нужно посмотреть, как будет проходить путина в этом году, и к промыслу в 2021 году выйти уже с единой взвешенной позицией – как краевым властям, так и всем общественным организациям. Действовать вразнобой нельзя. Думаю, всегда есть возможность найти компромисс и с точки зрения сохранения ресурса, и с точки зрения его рационального использования. Чтобы и предприятия могли поправить свою экономическую ситуацию, и в то же время необходимое количество лосося прошло на нерест.

– Один из непростых вопросов для предприятий рыбной отрасли – это сосуществование промышленного и традиционного рыболовства, распределение объемов для традиционного промысла. Государство принимает меры , чтобы упорядочить эту сферу. Планируется предусмотреть список, обобщающий данные о гражданах из числа КМНС. На ваш взгляд, это поможет в решении проблем традиционного рыболовства?

– По крайней мере, мы на это надеемся. Хочется сразу подчеркнуть, что промышленные предприятия ни в коем случае не выступают против традиционного рыболовства. Мы против лжеаборигенов, которые, пользуясь чужими правами, получают объемы для добычи, в том числе высоколиквидных объектов, и отправляются на водоемы. Доходит до смешного! С каких пор у нас краб стал традиционным объектом промысла КМНС, а суда с американскими и японскими ловушками – традиционными средствами промысла?

Первоочередное, что надо сделать, – это четко определить, кто действительно является представителем коренных малочисленных народов, а кто незаслуженно пытается воспользоваться правами КМНС. Я анализировал ситуацию: по данным переписи 2010 года, у нас было 22 тыс. человек из числа коренных малочисленных народов. Среднегодовой прирост составляет 100 человек в год. А заявок на добычу в 2020 году подано более 31 тысячи. Кто направил эти обращения? Кого мы поддерживаем в этом случае?

Пока мы не отладим в этом плане законодательство и не решим вопросы с перечнем информации о КМНС, ситуацию не улучшить. И в этом плане речь идет о защите не только промышленных предприятий, но и истинных представителей коренных народов, потому что их интересы тоже страдают в результате злоупотреблений.

Мы поддерживаем наших аборигенов и их права, ни в коем случае не покушаемся на их возможность добывать рыбу, но все-таки нужно навести порядок в этой сфере.

– Недавно мы проводили в формате онлайн-конференции встречу представителей рыбной промышленности Приморья с сенатором Людмилой Талабаевой . Рыбопромышленники много говорили о вопросах с федеральным регулированием: задержке выхода правовых актов, недоработках правовой базы, которые затем мешают предприятиям эффективно работать. Как вы оцениваете ситуацию в Хабаровском крае? Действительно ли это уже системные проблемы?

– Да, есть вопросы к скорости принятия управленческих решений, к их качеству, к своевременности их реализации.

Например, изменение правил рыболовства. Я могу понять ограничения по постановке орудий лова для устьев рек, впадающих в Амурский лиман. Это объясняют депрессивным состоянием лососей Амура. Но чем продиктован запрет в Сахалинском заливе устанавливать орудия лова на расстоянии менее 2 км в обе стороны от устьев рек и в сторону залива? Как показывают ежегодные обследования рек, плотность производителей горбуши высока. Два года даже наблюдалось переполнение нерестилищ.

Вопросы по этому поводу задавались постоянно. Свою позицию мы изложили и на профильном сайте regulation.gov.ru, когда проект изменений правил размещался для обсуждения. Считаю ограничение по Сахалинскому заливу совершенно избыточным.

Изменения в правилах рыболовства по Сахалинскому заливу негативно отразятся и на инвестиционном климате. Так, ООО «Ухта-Пром» проинвестировало около 200 млн рублей в строительство холодильника и берегового рыбоперерабатывающего цеха, который при новых правилах игры будет загружен на 40–50%. О каких вложениях в дальнейшем может идти речь?

Были и другие вопросы, но ассоциации удалось добиться их решения. Так, ошибочно были отведены под традиционное рыболовство 255 тонн крабов – теперь они возвращены в промышленное освоение, 10 июня Росрыболовство выпустило приказ о распределении объемов по пользователям, которые поначалу лишились ресурса.

Мы добивались возможности для предприятий Хабаровского края осуществлять добычу морской капусты в подзоне Приморье. Этот вопрос также удалось решить.

В перечень ценных видов водных биоресурсов включили горбушу и кету: над решением этой задачи работали многие регионы, участвовала и наша ассоциация. Такое изменение позволит организовать любительский лов этих видов лосося. То есть рыбаки-любители спокойно смогут использовать на Амуре сети, так как ловить в наших условиях удебными орудиями возможности нет.

Конечно, остается много вопросов. В том числе и по подготовке правовых актов. Например, изменения в порядок деятельности региональных комиссий по регулированию добычи анадромных видов рыб. Проект поправок размещают на сайте regulation.gov.ru, мы готовим свою позицию, но, хотя срок обсуждения еще не закончился, выходит готовый документ. В результате – целый ряд спорных моментов. Например, предусмотрено ограничение на дистанционное участие в заседаниях комиссии, и это – в период пандемии! Обратились мы уже в Министерство сельского хозяйства РФ и по срокам, которые должны выдерживаться при принятии комиссией решений.

Конечно, хотелось бы, чтобы нас лучше слышали. Зачастую проект какого-либо документа размещается для обсуждения, высказывается позиция, большинство против, но документ непонятно где получает положительную оценку, выходит, и начинаются проблемы.

Если говорить о работе ассоциации, то те задачи, которые ставились на первое полугодие, процентов на 90 выполнены. Единственное, чего мы не смогли добиться, – это общая позиция по Амуру в целях сохранения и рационального использования тихоокеанских лососей. И это основная задача, которая перед нами стоит. Чтобы вообще не запретили промысел, нужно искать компромисс. И к путине следующего года мы должны подойти с общим взглядом.

ОСОБЫЙ ГОД

Ассоциация предприятий рыбной отрасли Хабаровского края (АПРОХК) в этом году отмечает 10 лет со дня образования. В объединение входят 49 членов – компании, индивидуальные предприниматели, рыболовецкие артели, колхозы, общины КМНС.

Предприятия АПРОХК занимаются морским промыслом, береговой переработкой, ловят самые разные объекты – минтая, сельдь, крабов и других. И, конечно, добывают лосося, не только в бассейне Амура, но и по другим промысловым районам Хабаровского края.

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 29 июля 2020 > № 3453521 Сергей Рябченко

Росрыболовство: для восстановления нереста осетровых необходимо строительство рыбоходных каналов

Уникальные запасы осетровых держатся на уровне 70% благодаря искусственному воспроизводству, но кардинально решить проблему деградации рыбных запасов сможет только проектирование и запуск рыбоходного канала в обход Кочетовского гидроузла. Об этом заявил заместитель руководителя Федерального агентства по рыболовству Василий Соколов 23 июля в ходе межрегиональной конференции по сохранению экосистем Цимлянского водохранилища и Нижнего Дона.

«Россия ведет большую работу для сохранения уникальных запасов осетровых Каспия и Азова. Но, к сожалению, проблему нельзя решить только силами рыбоводных заводов. Когда выращенные мальки взрослыми особями возвращаются на нерест, они не могут преодолеть каскад плотин, построенных еще в прошлом веке. Рыбоходные сооружения Николаевского, Константиновского, Кочетовского гидроузлов необходимо модернизировать», – заявил Соколов.

По словам заместителя руководителя Росрыболовства, без рыбоходных каналов усилия по восстановлению запасов осетровых будут малоэффективны. В 2019 году рыбоводными заводами для пополнения популяции по всей стране выпущено более 67 млн штук молоди осетровых, что на 11% выше аналогичного показателя 2018 года (более 60 млн штук). При этом прирост к 2011 году составил 42%. Для товарных целей (продукция товарной аквакультуры) в 2019 году выращено 6,27 тыс. тонн – на 44% больше, чем годом ранее. За 1 квартал 2020 года производство осетровых выросло в 3,5 раза – с 548 тонн до 1 927 тонн.

Конференция по проблемам экосистемы Цимлянского водохранилища и Нижнего Дона прошла 23 июля в Волгодонске под председательством губернатора Ростовской области Василия Голубева. В ней приняли участие заместитель руководителя Федерального агентства по рыболовству Василий Соколов, заместитель руководителя Федерального агентства водных ресурсов Вадим Никаноров, губернатор Волгоградской области Андрей Бочаров, а также представители научного сообщества.

Источник: Объединённая пресс-служба Росрыболовства

Россия. ЮФО > Рыба. Экология > fish.gov.ru, 27 июля 2020 > № 3482134 Василий Соколов

Для восстановления промысловых запасов Азовского моря необходимо снизить его солёность

Для восстановления запасов водных биоресурсов бассейна Азовского моря необходимо в первую очередь решить вопросы низкой водности. Об этом заявил заместитель руководителя Федерального агентства по рыболовству Василий Соколов в ходе межрегиональной конференции по сохранению экосистем Цимлянского водохранилища и Нижнего Дона, которая прошла 23 июля в Волгодонске.

В этом году зафиксирован рекордный уровень солености и маловодья. Именно низкая водность Дона является одной из основных причин осолонения Азовского моря. Когда в водоем поступает меньше пресной воды, начинает доминировать солёная.

«Мы видим, как снижаются запасы большинства ценных видов рыб, нарушаются привычные условия. Сиваш и Таганрогский залив осолонены, то же самое можно сказать и о центральной части моря – везде уже пиковые значения. Если раньше Азовское море считалось одним из наиболее продуктивных водоёмов в мире, то теперь оно деградирует», – подчеркнул Василий Соколов.

Как отметил заместитель руководителя Росрыболовства, работа водохранилищ не отвечает интересам водного хозяйства, и это серьезно сказывается на всей экосистеме Дона.

«Проблема уже вышла за рамки только одной реки – такая же ситуация наблюдается и в Азовском море. Поэтому вопрос мониторинга и прогнозирования водности сейчас один из основных», – отметил Соколов.

Вместе с тем, Росрыболовство продолжит работу по восстановлению запасов. Специалисты «Главрыбвода» проводят расчистку грунта и нерестилищ от растительности, занимаются зарыблением водоемов.

«Ведется работа по выстраиванию системы биологической мелиорации. Уже подготовлен проект по внесению изменений в закон, что серьезно облегчит применение этого вида деятельности для оздоровления и водохранилища, и Дона», – подчеркнул заместитель руководителя ФАР.

Соколов также обратил внимание, что возобновление полноценной работы Цимлянского рыборазводного завода – ключевой момент в сохранении экосистемы. Устаревшее оборудование и обмеление Цимлянского водохранилища вынудило вывезти ремонтно-маточные стада, что сказалось на эффективности предприятия. Заместитель руководителя Росрыболовства сообщил, что подготовлены все необходимые документы для выделения целевых денежных средств на реконструкцию завода и направлены в Министерство финансов Российской Федерации.

Конференция по проблемам экосистемы Цимлянского водохранилища и Нижнего Дона прошла 23 июля в Волгодонске под председательством губернатора Ростовской области Василия Голубева. В ней приняли участие заместитель руководителя Федерального агентства по рыболовству Василий Соколов, заместитель руководителя Федерального агентства водных ресурсов Вадим Никаноров, губернатор Волгоградской области Андрей Бочаров, а также представители научного сообщества.

Источник: Объединённая пресс-служба Росрыболовства

Россия. ЮФО > Рыба. Экология > fish.gov.ru, 24 июля 2020 > № 3482129 Василий Соколов

Мировой кризис смещает акцент на внутренние силы

Эксперты продолжают озвучивать самые разные сценарии развития кризиса и восстановления экономики после него. Но это теория, а за практикой мы наблюдаем ежедневно, как говорится, из первых рядов. Для рыбной отрасли в любых условиях задачей номер один остаются промысел и переработка уловов. Это значит, что должны бесперебойно работать суда, береговые заводы, а теперь еще и выполняться инвестиционные обязательства, взятые с расчетом на квоты. Без технической поддержки не обойтись, но и здесь, как мы видим, остается место непредвиденным ситуациям.

О том, как отражается форс-мажор мирового масштаба на работе отечественных производителей оборудования для рыбной отрасли, мы побеседовали с генеральным директором АО «Дальрыбтехцентр» Артемом Шевченко.

– Артем Георгиевич, сразу о глобальном. У нас давно звучат идеи о том, что надо стимулировать локализацию в России иностранных производств в сфере машиностроения для рыбной отрасли. На ваш взгляд, опыт жизни в условиях пандемии подтверждает или опровергает потребность в такой «дружбе технологиями»?

– Безусловно, сотрудничество развивать надо. С одной стороны, необходим обмен опытом и технологиями. На мой взгляд, было бы правильно размещать производства мировых поставщиков на территории России – это принесло бы пользу отечественным отраслям.

Но, с другой стороны, мы видим, что зарубежные фирмы не спешат этого делать. В большинстве своем они рассматривают нашу страну только как рынок сбыта. Цели бизнеса всегда будут примерно одинаковы: развивать свои технологии, укреплять собственные позиции, продвигаться на рынке. А размещение производства на территории других государств предприниматели в первую очередь связывают с увеличением собственной прибыли за счет более низкой себестоимости изготовления или с возможностью пользоваться господдержкой, налоговыми преференциями, избегать внешних санкций и т.д.

В нынешней же ситуации, когда во всем мире возникли серьезные ограничения на передвижение людей через границы, а в некоторых странах и на перемещение товаров, на первое место выходит вопрос создания технических центров именно в тех регионах, где наиболее высока потребность. В нашем случае – в главных промысловых районах, чтобы рыбаки могли получать необходимую технику и качественный сервис вовремя.

На этом, я считаю, сегодня важно делать основной акцент в вопросах технологического взаимодействия. И это возможно. Например, межзаводская кооперация с нашими дальневосточными коллегами по производству оборудования позволяет в сжатые сроки решать серьезные задачи для рыбацких предприятий, судовладельцев. Это хороший и полезный опыт.

– Активный приток на предприятия рыбной отрасли высокотехнологичного зарубежного оборудования, который мы наблюдаем сегодня, – это больше стимул или риски в российских реалиях, как вы оцениваете?

– Давайте для примера обратимся к опыту сельского хозяйства. Мы сейчас видим, как оно шагнуло вперед, особенно на западе страны, какая там создана техническая база. Комбайны, зерноуборочные машины – большая часть сельхозтехники собирается в России, поэтому предприятия обеспечены доступными комплектующими, запасными частями. Это направление машиностроения значительно подтянулось за последнее время. Если в 2013 году доля сельхозтехники отечественного производства составляла около 25%, то к концу второго десятилетия превысила 50%.

Поэтому я склонен говорить все-таки о том, что отрасль должна развиваться комплексно. Если мы хотим получить устойчивый прогресс, стабильность, снизить риски, то не должны забывать, что не все можно засыпать деньгами, дорогими иностранными брендами, надо поднимать и собственное производство. Нужно не только ориентироваться на объемы вылова и реализацию рыбопродукции, но должно быть и развитие кадров, развитие портовой инфраструктуры, судоремонта и обеспечение отрасли отечественным оборудованием.

Стратегически важно, чтобы наша страна была максимально независима от иностранного ресурса как в технологическом плане, так и в плане кадрового потенциала. И все происходящее сегодня в мире подтверждает то, о чем мы говорим в последние годы: в отрасли, которая отвечает за продовольственную безопасность станы, важно полагаться на своих производителей и специалистов, укреплять и развивать собственную техническую базу.

– А что вы стремитесь развивать сейчас, какое направление «Дальрыбтехцентр» считает для себя перспективным?

– Понятно, что надо осваивать технологии, которые используются на современном мировом рынке. Сегодня мы достаточно успешно проектируем и производим разделочные линии, конвейеры, бункеры. Комплектуем и монтируем цеха по переработке различных гидробионтов. Это важный сегмент, но всегда нужно сохранять движение вперед. Для нас это развитие направления автоматизации и цифровизации рыбоперерабатывающих цехов.

Мы стремимся оснастить цех не просто электроникой, но и создать программное обеспечение, чтобы фабрикой можно было управлять с компьютера. Чтобы оператор имел возможность удаленно отслеживать и диагностировать ошибки в работе оборудования, а в дальнейшем выполнять и съем / учет производственных показателей по цеху, передавать эту информацию по сети.

В ближайшем будущем мы планируем опробовать такие технологии на одном из дальневосточных рыбоперерабатывающих предприятий. Но конкретнее говорить об этом будем только после того, как успешно запустим хотя бы несколько подобных проектов.

В планах также создание машин – аналогов ведущих мировых производителей.

Очень важно, на наш взгляд, постоянно работать над улучшением сервиса для клиента. Должно быть бесперебойное обеспечение ЗИПом, технической поддержкой. Всегда должна быть возможность оперативно приехать к заказчику на предприятие, снабдить его всей необходимой информацией.

– Расскажите о текущей работе вашего предприятия.

– Первое полугодие было насыщенным в плане заказов. Сложно пока спрогнозировать ситуацию на осень – как и у всех, все будет зависеть от общей экономической ситуации. Но «Дальрыбтехцентр» всегда сохраняет у себя сегмент серийного производства, в случае необходимости сможем сосредоточиться на нем.

А так, в этом году мы заканчивали проекты для камчатских предприятий, в основном к лососевой путине, – это «Колхоз Октябрь», «Заря», «Вывенское», «Лойд-Фиш». Обращались к нам заказчики и с Сахалина, в том числе в рамках реализации проектов под инвестиционные квоты. Например, компания «Невод».

В настоящее время мы плотно заняты заказом для «Русской рыбопромышленной компании» по заводу «Русский минтай», который строится в Приморском крае также под инвестквоты. Проект для нас оказался интересным. Во-первых, просто соскучились по таким масштабным задачам именно у нас в Приморье. Во-вторых, готовая продукция завода будет с глубокой степенью переработки. С первого этапа нам приходилось включаться в решение многих задач, в чем-то работать на опережение, закладывать возможности для дальнейшего технического развития цехов. Сейчас уже вышли на монтаж оборудования, так что в части своей работы идем по графику.

Что касается направления судовой переработки, то здесь также прошел ряд заказов, хотя сопоставимых по масштабам с береговыми в этом полугодии не было. Но есть определенный задел на будущее: сейчас прорабатываем запросы от нескольких заказчиков на переоборудование флота.

– В мае вы участвовали в онлайн-совещании по строительству краболовного флота, которое проводил замглавы Росрыболовства Петр Савчук. Были на нем и представители Минпромторга, рыбопромышленные компании – заказчики краболовов, производители оборудования. Насколько я понимаю, обсуждалось предметно техническое оснащение будущих судов, значит, на момент закладки корпусов вопрос начинки еще остается открытым?

– На совещании обсуждали массу проблем, в том числе связанных с адаптацией проектов. Иностранный разработчик закладывает в проект судна импортное оборудование, и это не только переработка и промысловое снаряжение, но и навигационное оборудование, крановое, лебедковое и т.д. Адаптация таких проектов возможна, но она требует дополнительных усилий. В то же время государство заинтересовано, чтобы на новые суда ставилось оборудование отечественного производства, естественно, без потери качества для судовладельцев. Да и собственники судов, проведя такую работу, смогут сэкономить существенную сумму и повысить необходимую долю российской продукции в новострое.

А на стадии закладки килей действительно еще не все решения приняты окончательно, какие-то детали проекта могут быть пересмотрены. В любом случае, прямой диалог представителей компаний-заказчиков и производителей оборудования всегда полезен. Думаю, обе стороны получили для себя полезную информацию, которая может пригодиться в дальнейшем.

Кстати, представители рыбопромышленных компаний говорили на совещании и о важности качественного сервиса на обслуживание оборудования, по возможности в районе промысла. Этот факт тоже в пользу работы с российскими компаниями.

– Нынешняя ситуация с пандемией, нестандартная для всех, позволила «Дальрыбтехцентру» сделать какие-то выводы в плане внутренней организации? Возможно, возникло понимание, что требуется укреплять какие-то сферы на будущее?

– В целом на нашем предприятии вынужденные карантинные меры не блокировали работу. Да, незначительные срывы по поставкам были. Но, с другой стороны, мы довольно удачно успели в марте заполнить склад материалами и комплектующими. Так что определенная подушка безопасности есть, а дальше будем исходить из текущей ситуации.

Что касается производственных процессов, то «Дальрыбтехцентру» как производителю сельхозтехники и как организации, обслуживающей флот, разрешили возобновить работу в числе первых.

Период карантина стал для нас интересным опытом. Тем более что именно на это время пришлась большая загрузка, и мы понимали, что остановка рабочего процесса для нас смерти подобна. Даже не в плане финансового состояния, а из-за угрозы невыполнения договорных обязательств. Поэтому неделю вынужденных каникул мы потратили на организацию дистанционной работы, закупку средств индивидуальной защиты, термометров, подготовку распоряжения и инструкции для персонала и т.д. Все эти вопросы решал специально созданный на предприятии штаб.

Так что я считаю, этот период мы прошли достойно, не просев по графикам и сохранив здоровье наших людей. Одновременно получили полезный опыт на случай внештатных ситуаций в будущем.

– Как решается вопрос с отправкой наладчиков оборудования на рыбоперерабатывающие предприятия в регионы? Вы принимали участие в обсуждении этого вопроса на площадке Fishnews Online в начале мая, за месяц что-то изменилось?

– На сегодняшний день этот вопрос для всех нас остается острым. Первая группа наших наладчиков уже вернулась с Камчатки. Специалисты отработали, все прошло благополучно: наших ребят встретили в аэропорту, двухнедельную обсервацию они прошли на территории предприятия, выполнили свою работу и вернулись во Владивосток. А вот со следующим проектом – это будет также на Камчатке – пока нет ясности, т.к. ситуация в регионе усугубляется, карантинные меры ужесточаются. Оборудование мы туда уже отправили, с людьми пока меньше определенности.

– Помощи от государства не требуется?

– Государству сейчас хватает затрат. Понятно, что помощь действительно нужна авиакомпаниям, туристическому сектору, учреждениям культуры, медицины, но производственные предприятия, которые оказались в более устойчивых сегментах, должны продолжать работать самостоятельно. Наоборот, я считаю, на них должна опереться экономика в сложный период. А как по-другому? В противном случае очень скоро государству не останется ресурса даже на выполнение своих социальных обязательств. В том числе для этого и необходимо развивать не только добывающую промышленность, но и перерабатывающую, и машиностроение.

К тому же и так с апреля мы заплатили ЕСН в размере 15% вместо 30%. Для нас это существенная экономия, ведь добавленная стоимость на заводе высокая, до 60% – это зарплата работников. Так что двукратное снижение налога – это уже большая поддержка для нас.

– Кстати, много ли рабочих старше 65 лет в «Дальрыбтехцентре» пришлось отправить на карантин по возрасту? Вы, насколько я помню, в последние годы держите курс на привлечение молодых специалистов на предприятие?

– Человек семь отправили, но это не так много. За последние несколько лет мы действительно существенно «помолодели». Вы и сами это видите в цехах. Благодаря этому и коммуникация на производстве осуществляется быстрее. Даже в конструкторском бюро: если в чем-то молодежи и не хватает опыта, за счет использования софта они быстрее могут решать те задачи, которые для них более понятны.

Более того, мы продолжаем работу с кадрами. У нас будущие специалисты получают навыки работы на производстве. В некоторой степени наш опыт в этом направлении уникален. К тому же эта работа весьма активно набирает обороты: еще 3–4 месяца назад на предприятии можно было увидеть большие группы студентов-практикантов. Понятно, что в последние два месяца в цеха мы их не могли пускать, но со снятием карантина планируем вернуться в прежний режим. Причем мы стараемся включать молодежь в производственный процесс завода: кто-то штампы чертит, кто-то решает прикладные задачи на ЧПУ-станках.

– В прошлом году в интервью Fishnews вы рассказывали об этом образовательном проекте. Вы планировали его реализовывать совместно с коллегами из «Технологического оборудования» и Дальневосточным федеральным университетом.

– К сожалению, с руководством ДВФУ нам так и не удалось прийти к какой-то конкретике. А сама образовательная площадка действительно существует, уже два года. Пока все держится на инициативе преподавателей профильных кафедр, которые в том числе работают у нас на предприятии. К примеру, мой заместитель Владимир Егорович Лелюхин – к.т.н. и доцент кафедры технологий промышленного производства Инженерной школы ДВФУ – активно приводит своих студентов к нам на завод. И я считаю, это здорово: чувствуется, что на предприятии жизнь кипит, бодрее идет рабочий процесс.

– Судя по всему, и у самих студентов есть интерес?

– Конечно, никакой обязаловки – здесь только те, кому это действительно интересно. Тем более что теперь на предприятии еще и просто приятно находиться: за последние пару лет мы полностью реконструировали цеха «Дальрыбтехцентра», отремонтировали фасады, постоянно переоснащаем производственные мощности, внедряем новые технологии. Не так много мест, где молодежь сможет увидеть такое производство. Кто-то после этого решает для себя остаться в отрасли, на предприятии, а кто-то рассматривает это как практику, которая повысит его профессиональный статус. Кстати, после приобретения такого опыта вполне можно рассчитывать на получение работы на ведущих машиностроительных предприятиях края – на той же «Звезде», почему нет, мы к этому относимся совершенно спокойно.

Недавно «Дальрыбтехцентр» даже заключил партнерское соглашение с Российской академией народного хозяйства и госслужбы при президенте (РАНХиГС) – сегодня это один из самых популярных университетов по подготовке государственных кадров. Во Владивостоке есть их филиал.

– В РАНХиГС есть и технические направления?

– В основном у них направления права и экономики, хотя в западных филиалах академии ведется переподготовка и технических кадров. Сейчас они рассматривают возможность открыть техническую кафедру и на Дальнем Востоке.

– Артем Георгиевич, за последние годы на предприятии действительно сделано многое, «Дальрыбтехцентр» заметно эволюционировал как внешне, так и внутренне – в плане организации рабочего процесса, технического оснащения цехов. Как сохранить конкурентоспособность в нынешних условиях? Будут ли изменения в формате работы, в стратегии компании?

– В этом плане я никаких изменений для предприятия не вижу: будем следовать выбранным курсом. Мы продолжим отлаживать бизнес-процессы, чтобы они были максимально эффективными. Будем дальше повышать производительность труда, чтобы росла выработка. Будем подбирать грамотные кадры и повышать квалификацию работников. Планируем дальнейшее обновление станочного парка. И, конечно, продолжим совершенствовать наши изделия, чтобы они становились удобней и полезней для рыбаков.

Наталья СЫЧЕВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 21 июля 2020 > № 3450189 Артем Шевченко

Из Балтики в Каспий: у калининградских рыбаков есть возможность расширить географию промысла

16 июля заместитель руководителя Федерального агентства по рыболовству Пётр Савчук провел совещание с руководителями рыбопромышленных предприятий Калининградской области по вопросу организации промысла в Каспийском море. В совещании приняли участие врио генерального директора ФГУП «Нацрыбресурс» Сергей Харьков, руководитель Западно-Балтийского территориального управления Росрыболовства Александр Жуков, а также представители СПК «Рыболовецкий колхоз «За Родину», рыбоконсервного комплекса «РосКон», ООО «Барс», ООО «Марфиш».

Заместитель руководителя Росрыболовства обратил внимание рыбопромышленников, которые ведут промысел в Балтийском море, на потенциал Каспия и океанического рыболовства. По словам Петра Савчука, ресурс, который сейчас можно осваивать в Балтийском море, стабилен – около 50-55 тыс. тонн, и, по прогнозам науки, вряд ли будет повышаться. Вместе с тем, в области активно развивается рыбопереработка, появляются новые предприятия, которые нуждаются в дозагрузке сырьем.

«Нужно рассматривать другие промыслы для наращивания вылова. Мы прорабатываем соответствующие меры стимулирования, в том числе и океанического рыболовства для калининградской береговой переработки. Считаем, что ресурс, который предлагается для добычи в Каспийском море, тоже достаточно интересен», – заключил Пётр Савчук.

По оценкам отраслевой науки, возможный объём добычи каспийской кильки по российской зоне Каспия – до 100 тыс. тонн, в том числе 20 тыс. тонн – прогнозируемый вылов по открытому траловому району, прилегающему к Республике Дагестан (Терско-Каспийский рыбохозяйственный подрайон). В последние 20 лет промышленный вылов кильки в республике не велся из-за истощения запасов анчоусовидной кильки, на лов которой был ориентирован флот.

Рыбаки выразили заинтересованность в дополнительном ресурсе, но обратили внимание на сдерживающие факторы – создание необходимой рыбохозяйственной инфраструктуры.

Пётр Савчук сообщил, что работа в этом направлении активно ведется. Уже в 2020 году планируется запуск предприятия по приему, переработке и заморозке рыбы на территории реконструированного Махачкалинского рыбного порта.

Модернизация портового терминала осуществляется в рамках договора ООО «Порт Петровск» (управляет рыбным терминалом морского порта «Махачкала») и ФГУП «Нацрыбресурс» (подведомственное Росрыболовству), в управлении которого находятся причальные стенки порта.

Замруководителя также напомнил о программе поддержки строительства малотоннажных и среднетоннажных судов, которой предусматривается субсидирование 30% капитальных затрат заказчика нового судна.

Во время рабочей поездки в Калининградскую область замруководителя Росрыболовства посетил судостроительную верфь ЗАО «Межколхозная производственная база», где идет строительство малого рыболовного траулера (МСТР пр. 174610). Судно предназначено для круглогодичного лова салаки, кильки, трески и камбалы пелагическими, донными и близнецовыми тралами по кормовой схеме траления, а также лова рыбы кошельковым неводом; транспортировки улова наливом в охлажденном виде к местам приема и переработки на берегу.

Пётр Савчук также вручил ведомственные награды сотрудникам Западно-Балтийского территориального управления и представителям рыбодобывающих организаций в честь Дня рыбака, который отмечался в России накануне – 12 июля.

Источник: Объединённая пресс-служба Росрыболовства

Россия. СЗФО. СКФО > Рыба. Судостроение, машиностроение > fish.gov.ru, 17 июля 2020 > № 3481684 Петр Савчук

В Калининграде под председательством Министра сельского хозяйства обсудили потенциал развития АПК и рыбного хозяйства

Вопросы развития агропромышленного комплекса, в том числе рыбной отрасли Калининградской области, обсудили на выездном совещании Министра сельского хозяйства России Дмитрия Патрушева. В мероприятии приняли участие губернатор региона Антон Алиханов, представители Россельхознадзора, Росрыболовства, Объединенной зерновой компании, Россельхозбанка, отраслевых ассоциаций, руководители крупнейших сельскохозяйственных предприятий.

В ходе мероприятия участники обсудили текущую ситуацию и перспективы АПК субъекта, меры господдержки, развитие мелиоративного комплекса, состояние рыбопромышленного комплекса и пушного звероводства, фитосанитарную и противоэпизоотическую ситуацию, а также другие актуальные темы. Открывая совещание, Министр обозначил основные показатели АПК области.

С докладом о состоянии рыбопромышленного комплекса, который является одним из драйверов социально-экономического развития региона, выступил заместитель руководителя Росрыболовства Пётр Савчук.

По результатам 2019 года объём добычи на Балтике составил порядка 45 тысяч тонн. По данным научных исследований, этот показатель – максимальный на прогнозируемую перспективу, дальнейшее увеличение вылова, исходя из промыслового запаса, невозможно. Кроме того, калининградские рыбаки добывают около 200 тыс. тонн в водах Атлантики – исключительных экономических зонах иностранных государств, конвенционных районах и открытой части океана. «Таким образом, совокупный вылов рыбаками области достигает 250 тысяч тонн. Но на берег, по итогам 2019 года, было поставлено порядка 55 тысяч тонн, то есть фактически объём добычи в Балтийском море, а уловы из Атлантики идут мимо», – отметил заместитель руководителя Росрыболовства.

Береговые рыбоперерабатывающие мощности поддерживаются в хорошем состоянии, вводятся новые объекты. В то же время, поставки сырья, по экспертным оценкам, не обеспечивают и 50% загрузки. Пётр Савчук подчеркнул, что проблему по обеспечению уловами берегового производства можно решить за счёт расширения географии промысла калининградских предприятий, в том числе выхода в Каспийское море, переориентации уловов с океанического промысла и организации поставок рыбы для консервных заводов с Дальнего Востока. В первую очередь, речь идёт о сардине иваси и скумбрии, уловы этих объектов интенсивно растут.

«Нужно создать условия, чтобы загрузить переработку, повысить долю выпуска продукции с добавленной стоимостью. Мы работаем над этим, провели ряд встреч с рыбаками. Калининградские предприятия собираются идти на Каспий, где на первом этапе смогут освоить порядка 14-20 тысяч тонн кильки. Дополнительную загрузку обеспечит сардина иваси и скумбрия – по оценкам Росрыболовства есть возможность поставлять в Калининград около 50 тыс. тонн. К тому же на Балтике недоосваиваются около 5 тыс. тонн салаки», – сказал Пётр Савчук.

По мнению замруководителя Росрыболовства целесообразно рассмотреть возможность создания условий для стимулирования доставки уловов, добываемых в конвенционных и открытых районах мирового океана, зонах иностранных государств и расширения рыболовства в открытом океане. «В рамках Стратегии развития РХК до 2030 года предложены как минимум два проекта, близкие Калининграду: промысел атлантических тунцов в рамках ИККАТ и арктического криля и других видов в Антарктиде», – подчеркнул Пётр Савчук.

Потенциал развития региона заложен и в его расположении – непосредственной близости к странам ЕС, традиционным потребителям рыбной продукции глубокой переработки.

«Калининград может составить конкуренцию рыбопромышленным комплексам Польши и Германии. Ключевым фактором успеха должны стать устойчивые условия поставок сырья и качество готовой продукции», – подчеркнул Пётр Савчук.

Расширение поставок сырья на российский берег будет способствовать развитию портовой и холодильно-складской инфраструктуры, мощностей по глубокой переработке, обслуживанию и ремонту рыбопромыслового флота.

Отдельно заместитель руководителя Росрыболовства остановился на программе обновления рыбопромыслового флота. На территории Калининградской области ведётся строительство судов – как в рамках программы инвестиционных квот, так и для осуществления прибрежного рыболовства на Балтике. «В области судостроения предприятиям региона уже есть что заявить и предложить заказчикам. В рамках программы инвестиционных квот построено 3 современных среднетоннажных судна, 1 крупное судно в процессе строительства. Помимо инвестквот, в области строят суда по совместной программе с Минпромторгом – 1 судно проекта «Адамат» уже в стадии завершения, ещё 3 будет построено в ближайшие годы», – отметил Пётр Савчук.

Кроме того, регион субсидирует строительство малых судов и рыболовных мотоботов, которые не попали в федеральную программу поддержки, а также в переработку и аквакультуру.

Источник: Объединённая пресс-служба Росрыболовства

Россия. СЗФО > Рыба. Судостроение, машиностроение > fish.gov.ru, 17 июля 2020 > № 3481683 Петр Савчук

Пример для флота

Текст: Олег Братухин (член межведомственной рабочей группы Росрыболовства по вопросам организации строительства судов рыбопромыслового флота на российских судостроительных предприятиях)

В 2015 году, выступая на президиуме Госсовета по вопросам развития рыбохозяйственного комплекса РФ, президент Владимир Путин обозначил задачу: стране нужно строить современный высокотехнологичный рыболовный флот. Но прорыва так и не произошло.

В международной практике политика в сфере обновления и строительства промысловых судов является частью общей государственной политики по развитию рыбного хозяйства и экономики в целом. Она преследует несколько целей. Среди них повышение эффективности использования национальных биоресурсов за счет увеличения производительности судов и развития прибрежных территорий. Важен также рост конкурентоспособности национального флота в удаленных районах Мирового океана, поскольку страны, контролирующие больший объем биоресурсов, будут иметь преимущества в пищевой промышленности и в ряде других отраслей. Нельзя забывать и о развитии смежных с рыболовством сфер - это не только судостроение, судоремонт, машиностроение и обеспечивающие промысел отрасли, но и перерабатывающая индустрия, аквакультура, фармакология, медицина, а также многое другое.

К сожалению, у нас подобную политику в области обновления рыболовного флота до сих пор не выстроили.

На отечественных верфях нередко строят не самые современные суда, а часть флота вообще заказывают за границей. Таким образом за счет фактически государственных средств - льгот, которые получают пользователи биоресурсов по оплате ставки сбора за пользование ВБР, развиваются зарубежные экономики. Нынешнее строительство судов на отечественных верфях ведется под инвестиционные квоты, но, когда они закончатся, может завершиться и сам процесс.

Давайте посмотрим на Китай, где на относительно небольших верфях сооружают сотни рыболовных судов в год.

В КНР рыбное хозяйство было выделено в приоритетное направление развития экономики лишь в 1979 году. Но уже спустя 35 лет - в 2014-м, по данным информагентства "Синьхуа", валовой доход отрасли приблизился к триллиону долларов, составив 9,4 процента ВВП Китая. Для сравнения: по данным ФАР, вклад добычи водных биоресурсов в ВВП России по итогам 2015 года не дотянул до 0,3 процента.

Теперь Китай занимает первое место в мировом рыболовстве и аквакультуре, эти отрасли там генерируют прибыль для государства. Они обеспечивают население рыбой и морепродуктами, уровень потребления вырос с пяти до 37,9 килограмма на человека в год. Международная торговля этими товарами увеличилась для Китая в 110 раз - с двукратным превышением экспорта над импортом, а экономическая эффективность работы морского рыболовного флота, прежде всего за счет его обновления, постоянно поднимается, несмотря на сокращение количества судов.

Результат достигнут исключительно за счет прагматичной политики и плановой системы развития. Когда ставились цели, на их выполнение выделялось финансирование, но самое главное - разрабатывался и реализовывался набор инструментов, стимулировавших научные исследования, внедрение новых технологий.

У нас даже в период расцвета рыболовного флота во времена СССР минрыбхоз обеспечивал типично экстенсивный путь развития - за счет постоянного увеличения количества рыбопромысловых судов. Логичным результатом прекращения госдотаций с распадом СССР стало прекращение промысла в большинстве удаленных районов.

Китай же вовремя изменил модель развития, приняв госпрограмму обновления флота на основе достижений научно-технического прогресса. Процесс поддерживают несколько государственных научно-исследовательских учреждений, среди которых академия рыбохозяйственных наук, национальный центр технической поддержки рыбного хозяйства. Эти и другие НИИ стали фундаментом высокотехнологичного роста китайского рыболовного флота.

Все это объясняет, почему и зачем КНР строит сотни промысловых судов в год: государство не только стимулирует, но и обеспечивает высокотехнологичное обновление и расширение национального рыболовного флота.

Нужна ли нам подобная государственная политика? Вопрос риторический. Для достижения принятых в международной практике целей, эффективного развития экономики и создания конкурентоспособного современного рыболовного флота других способов не существует. Я не призываю двигаться по китайскому пути развития рыбного хозяйства, хотя бы потому что наши экономики несопоставимы. Но в западных странах тоже существуют модели как стимулирования обновления рыболовного флота, использования инноваций, так и развития рыбного хозяйства в целом, и нам нужно пользоваться лучшими практиками.

Россия. ДФО > Рыба. Судостроение, машиностроение > rg.ru, 16 июля 2020 > № 3441907 Олег Братухин

Наши краболовы задают новый стандарт в отрасли

Ряд российских верфей трудится над краболовами – их заказали под квоты, приобретенные на аукционах. Отечественные добытчики краба наконец получат специализированные суда, спроектированные именно под этот промысел, отмечает заместитель генерального директора ГК «Русский краб» по строительству флота Дмитрий Сапов. В интервью Fishnews он рассказал о проекте 5712, по которому для группы компаний сделают 10 современных судов.

– ГК «Русский краб» – новый игрок на рынке крабового промысла. Известно, что группа компаний владеет одним из самых больших объемов квот на добычу краба в Дальневосточном бассейне. Если подробнее, что собой представляет «Русский краб» сегодня?

– Действительно, мы владеем крупным пакетом прав на добычу краба. Он закреплен за нами на 15 лет по итогам аукционов, которые состоялись в 2019 году. В 2020 году группе «Русский краб» принадлежат права на добычу 13 тыс. тонн краба в Беринговом, Охотском и Японском морях. Это наибольшая доля квот в Дальневосточном бассейне, она составляет порядка 19%.

Компания ведет промысел камчатского, синего, равношипого крабов, крабов-стригунов опилио и бэрди, волосатого четырехугольного краба. Рынки сбыта – Китай, Южная Корея, Япония и США.

– Для освоения такого объема квот необходим соответствующий флот. Сколько у компании судов и что это за краболовы?

– У нас 19 промысловых судов. Это восемь процессоров, на которых улов перерабатывается в готовую варено-мороженую продукцию, и одиннадцать краболовов для вылова и перевозки живой продукции.

Действующий флот компании составляют разные суда, но преимущественно переоборудованные и глубоко модернизированные тунцеловы японского производства. Несмотря на то, что модернизация проведена качественно и техническое состояние флота позволяет вести эффективный и безопасный промысел, понятно, что это временное решение, которым мы будем пользоваться до получения судов, созданных в соответствии с нашими требованиями, под наши задачи.

Сейчас реализуется инвестпрограмма по строительству нового флота – по принципу «квоты под киль» заключены контракты на 10 краболовов: семь – для добычи и перевозки живого краба и три процессора, оборудованных перерабатывающей фабрикой по производству сыромороженой и варено-мороженой продукции из краба.

Живовозы построит Онежский судостроительно-судоремонтный завод, процессоры – Окская судоверфь.

– Закладка киля первого краболова состоялась не так давно. На каком этапе сейчас строительство?

– Да, 8 июня на Онежском заводе в Петрозаводске прошла церемония закладки головного судна для добычи и перевозки живого краба. Дата несколько опережает контрактный график, что не может не радовать: это одно из свидетельств технической и организационной готовности завода к работе над большим проектом.

Поскольку событие пришлось на период ограничений, связанных с пандемией, то проводилась оно онлайн. В режиме интернет-трансляции за традиционной установкой закладной таблички наблюдали представитель проектировщика Damen из Голландии, мы – из Владивостока и наши коллеги из Москвы. Представители завода и руководство региона, присутствовавшие на площадке эллинга во время мероприятия, отметили значимость проекта для Республики Карелия – наш заказ самый длинный среди размещенных крабодобытчиками. Строительство такой серии – не только ответственность, но и гарантия стабильности, развития для предприятия.

Сейчас по головному заказу изготовлено уже более 10% секций корпуса судна: заложен киль и ведется сборка корпуса на стапеле. А по первому серийному судну уже изготовлены закладные секции.

Мы не торопим завод с темпами строительства серийных судов, считаем правильным сфокусировать внимание на качественной проработке головного краболова, чтобы минимизировать количество доработок и переделок. С верфью налажен конструктивный диалог по техническим и организационным вопросам, на ее территории начал работу наш проектный офис.

– Еще три судна заказаны на Окской судоверфи в Нижегородской области. На каком этапе работы на этом предприятии?

– Суда для перевозки живого краба и процессоры в своей основе имеют один проект – 5712. Онежский ССЗ строит более крупную серию и приступил к строительству в апреле. Окская верфь приступит к строительству серии в ноябре, когда все нюансы головного судна, строящегося на Онежском заводе, будут качественно отработаны.

– Суда строятся под квоты добычи в Охотском и Беринговом морях, однако компания не стала размещать заказ на верфях Дальнего Востока. Чем продиктован такой выбор?

– Мы провели открытый конкурс, в котором приняли участие 16 российских верфей, в том числе дальневосточных. Оценку поступивших предложений проводил большой коллектив специалистов. По совокупности факторов, включая техническую и коммерческую часть предложений, а также сроки исполнения, решили сделать выбор в пользу ОССЗ и Окской верфи.

Нам важно получить суда в срок и качественно исполненными. Поэтому мы работали даже не с ценой контракта, а с рисками неисполнения его условий. Искали предприятия, имеющие необходимый опыт строительства, в том числе работы по проектам Damen, хорошую техническую базу и профессиональную команду.

– На церемонии закладки вы отметили, что проект формирует новые стандарты в отрасли. В чем преимущества заказанных судов?

– Новые суда, строящиеся по проекту 5712, задают высокую планку в первую очередь в таких показателях, как масса перевозимой за рейс продукции (живой либо замороженной), сохранность улова, комфортная среда для отдыха экипажа, безопасность палубной команды, онлайн-доступ к системам судна с берега и т.д. Будет использовано современное и надежное оборудование, которое повысит производительность флота.

Однако, говоря о новых стандартах, мы имеем в виду не только техническую новизну судов.

Специализированные суда для добычи краба не делали в стране с советских времен. Для этого промысла использовались рыболовные шхуны, их «подгоняли» под нужды крабодобытчиков. И даже те немногие суда, которые заказывали для себя крабопромысловые компании, чаще всего имели в основе проект, разработанный для ловли рыбы. Поэтому нынешняя кампания по «крабострою», старт которой дал инвестиционный порядок распределения квот, в целом может считаться новым стандартом отрасли. Люди, работающие на добыче краба, наконец получат флот, спроектированный специально для них.

Прямо сейчас мы имеем возможность наблюдать развитие нескольких проектов – КСП01, проект «Пелла» 03070 (головное судно «Русь»), проект «СК-Викинг» 03140/03141. Они значительно отличаются друг от друга и являются представлением заказчиков об «идеальном» краболовном судне, основанном на их опыте. Для себя мы выбрали проект Damen 5712 и считаем, что заложенные в него решения и новации позволят краболовам оставаться современными и технологичными как минимум двадцать лет.

– Расскажите подробнее о проекте 5712 и почему вы выбрали именно его.

– Планируя новое судно, мы основывались на опыте и понимании особенностей промысла, закладывали требования, исходя из пиков сезонности, климатических условий региона, чтобы любое судно нового флота могло справляться с нагрузками в любой сезон года. Вместе с Damen мы в течение шести месяцев работали над конфигурацией промыслового и технологического оборудования, его расположением на судне, работали над системой эффективного хранения краба, возможностями судна по швартовке в море, по выгрузке краба на берег и т.д. В результате получили проект 5712.

Его отличает самая большая вместимость крабовых танков (640 м3), оборудованных передовой системой рециркуляции и охлаждения забортной воды, для перевозки живого краба используются погруженные клети в несколько ярусов. Будет система телеметрии - для передачи данных о состоянии продукции на берег.

Судно приводит в движение среднеоборотный дизель, обеспечено резервирование хода, имеется носовое подруливающее устройство.

Предусмотрена система антиобледенения, которая будет бороться с одной из главных проблем навигации в Охотском море – обрастанием открытой палубы и механизмов льдом.

Большое внимание уделили организации пространства для команды. Жилой блок соответствует европейским стандартам – просторнее в 1,5-2 раза, чем на действующих судах, с хорошей мебелью. Будет спортзал, сауна. Все помещения проектируются с минимизацией уровня шума и вибрации. Нам важно, чтобы экипажи, находясь на промысле, имели максимально комфортные и безопасные условия.

– Новые технологии предполагают соответствующие компетенции членов команды. Какие мероприятия планируются по подготовке персонала?

– В настоящий момент мы формируем ядро плавсостава. Наиболее перспективные высококвалифицированные специалисты с потенциалом к развитию получат возможность переподготовки для работы на новых судах. Безусловно, будут открываться и новые позиции, предполагающие наличие специальной подготовки, в том числе в направлении IT, навигации, технологии добычи и переработки ВБР и т.д.

Сейчас идет разработка плана мероприятий по формированию качественного кадрового потока в «Русский краб». Это долгосрочный проект, он включит не только переподготовку, но и целевое обучение в вузах на судовые специальности, организацию стажировок для молодых специалистов. Возможно привлечение кадров из других регионов.

Мы заинтересованы в том, чтобы наши инвестиции в технологии одновременно повысили привлекательность работы на промысле краба, сделали этот нелегкий труд престижным, высокооплачиваемым. «Русский краб» по достоинству ценит труд своей команды и готов вкладываться в развитие профессионализма моряков. Потому что даже самыми передовыми машинами управляют люди. Важно о них заботиться.

Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Судостроение, машиностроение > fishnews.ru, 15 июля 2020 > № 3443509 Дмитрий Сапов

Есть понимание и уверенность в результате

Первая половина года не снизила градус актуальности проблем, препятствующих эффективной работе рыбопромыслового флота, но заставила бизнес всерьез опасаться, что на фоне борьбы с коронавирусом их задвинут на второй план. Между тем решение этих вопросов могло бы сэкономить рыбной отрасли миллиарды, которые в нынешний кризис оказались бы совсем не лишними. В каких направлениях идет корректировка механизма инвестквот, почему вопрос о перегрузах увязан с «незаходными» судами и какие барьеры нужно ломать для экспансии российского крабового экспорта, в интервью Fishnews рассказал президент Ассоциации судовладельцев рыбопромыслового флота (АСРФ) Алексей Осинцев.

– Алексей Игоревич, в конце мая на заседании Общественного совета при Росрыболовстве отмечалось, что законопроект, разрешающий перегрузы рыбопродукции в «районах укрытия», подготовлен, но нуждается в доработке . Как продвигается работа над этим документом и насколько он устраивает рыбаков?

– Вопрос с перегрузами остается чрезвычайно актуальным для Дальневосточного бассейна. За необходимость его урегулирования выступают также Ассоциация рыбопромышленных предприятий Сахалинской области и рыбаки других дальневосточных регионов. В прошлом году этот вопрос поднимала ВАРПЭ, но сейчас, насколько можно судить по последнему заседанию Общественного совета при Росрыболовстве, он снят с повестки дня объединения, хотя проблема с перегрузами была признана одной из ключевых еще на IV Всероссийском съезде работников рыбохозяйственного комплекса в феврале 2018 года.

По нашим оценкам, за 2019 год невозможность перегрузов рыбопродукции обернулась простоями промысловых и транспортных судов и потерями на уровне 5 млрд рублей. Помимо финансов есть еще одна важнейшая сторона – использование «районов укрытия» в территориальных водах необходимо для обеспечения безопасности моряков. Наша ассоциация подготовила обоснования и представила предложения по законопроекту. К решению вопроса удалось подключить и профильный комитет Совета Федерации. Тем не менее отраслевой регулятор пока не поддержал предложения рыбаков.

Несмотря на это, текущий результат мы оцениваем положительно. У нас на руках – итог серьезной проработки и позиция регулятора со ссылкой на мнение органов, обеспечивающих экономическую безопасность государства, которые понятны. По сути предложений и экономической оценке ситуации возражений нет. Решению мешает другая проблема – с так называемыми «незаходными» судами.

В исключительной экономической зоне РФ в настоящее время работает около 700 судов, которые обеспечивают порядка 70% общего вылова. Из этого количества примерно 60 судов никогда не заходило в российские порты. Судовладельцы, как купили их за границей, так там же модернизировали и полностью обслуживают. Фактически, используя российские природные ресурсы в своем бизнесе, они не работают на экономику своей страны. Получается, что из-за 10% «незаходных» судов потери несут остальные 90% флота.

На решение этой проблемы нацелен другой нормативный правовой акт, но его подготовка идет сложно и долго. АСРФ – единственное отраслевое объединение, которое концептуально поддержало предложение регулятора оформлять разрешения на добычу рыбы только для судов, которые заходили в российские морские порты. Однако мы предложили упростить администрирование такой процедуры и не привлекать к ней новых контролеров – таможенные органы, поскольку судовладелец сам может подтвердить, что его судно недавно было в порту.

Хочется надеяться, что наша позиция по «незаходным» судам будет полезна при снятии разногласий и доработке проекта акта. Хотя известно, что по нему уже получено отрицательное заключение в рамках процедуры оценки регулирующего воздействия. Сторонники оставить все как есть не пожалели усилий, чтобы попытаться продавить свою позицию.

Работа по законопроекту продолжается, он достаточно серьезно обоснован. Это придает уверенности в достижении результата после того, как все промысловые суда, работающие в водах под российской юрисдикцией, будут заходить в домашние порты.

– В конце апреля Минсельхоз размещал для общественного обсуждения проект постановления правительства, вносящий ряд изменений по инвестквотам . В частности, речь шла о том, чтобы сырьем для объектов инвестиций – береговых заводов считалась не только свежая рыба, но и замороженная на судах в районе промысла и доставленная для переработки. В противном случае по некоторым видам водных биоресурсов требования о переработке не менее 70% выделенной квоты станут невыполнимыми. На ваш взгляд, насколько критичны сроки принятия этих изменений?

– Важно, чтобы эти изменения были утверждены в текущем году. Обязательства по объемам производства начинают действовать после распределения инвесторам инвестквот, а это происходит на следующий год после ввода заводов в эксплуатацию.

Поскольку изменения уже подготовлены и проходят установленные процедуры, ожидаем их своевременного принятия. Их обоснованность не вызывает сомнений в связи с удаленностью районов промысла от заводов и экспедиционным режимом работы рыболовных судов в море.

– Компании, участвующие в программе инвестквот, также просили дать им возможность учитывать в этих «обязательных» объемах рыбу, добытую предприятиями, которые входят в одну группу с инвестором . Для чего это понадобилось? И какие шаги предприняты в этом направлении?

– Это еще один вопрос, связанный непосредственно со спецификой промысла. Возьмем, к примеру, порт Владивосток. Добытая рыба доставляется с промысла транспортными рефрижераторными судами, которые везут сразу несколько тысяч тонн груза, собирая его с различных промысловых судов. В зависимости от очередности погрузки уловы, выловленные непосредственно по инвестквоте, могут физически оказаться под иной продукцией, которая не планировалась к выгрузке в Приморье и, возможно, даже принадлежит другому судовладельцу. Также необходимо учитывать, что основной порт выгрузки транспорта может не совпадать с портом, куда необходимо доставить сырье для завода по инвестквоте.

Чтобы исполнить установленные сейчас требования, предприятие, осваивающее водные биоресурсы только по инвестквоте, будет нести дополнительные и весьма значительные расходы по девиации транспортного судна, его заходу в порт, выгрузке и погрузке обратно иной продукции. В случае если эта продукция принадлежит другому собственнику, потребуется получить его разрешение и обеспечить покрытие рисков.

При этом в законодательстве о рыболовстве есть понятие группы лиц. В такие группы лиц может входить инвестор, а другие предприятия этой группы могут иметь иные квоты на тот же вид водных биоресурсов. Поэтому АСРФ в рамках публичного обсуждения предложила включить в проект постановления возможность учитывать в обязательных объемах производства на заводах, которые являются объектами инвестиций, рыбу, добытую по квотам лиц, входящих в одну группу с инвестором. Это позволит бизнесу эффективно встроить поставки сырья на заводы в схему отгрузок из различных промысловых районов и сохранит обязательства перед государством по объемам выпуска продукции.

– Ассоциация ведет работу и по условиям строительства краболовов, привязанных к аукционам. Есть ли решение по вопросу предоставления субсидии для такого флота? Еще один важный аспект – сроки, отведенные на постройку краболовов. Получат ли дальневосточные регионы преференции в этом отношении?

– Действительно, в конце прошлого года правительство дало поручение по этому вопросу. В области судостроения, будем честны, есть объективные трудности. Это непростое финансовое положение верфей, их загруженность заказами, необходимость доработки проектной документации. Причем эти и другие проблемы не зависят от того, в каком регионе находятся судостроительные предприятия.

Необходимо отметить, что крабовые аукционы проводились по единым правилам. И в соответствии с этими правилами реализовано преимущественное право дальневосточных верфей на заключение судостроительных контрактов с победителями аукционов. Таким образом было обеспечено размещение заказов на судостроительных площадках Дальнего Востока.

На наш взгляд, справедливо было бы сохранить единые условия и для всех заказчиков краболовных судов – победителей аукционов. Это одинаковый срок для постройки судна – либо в течение пяти лет, как сейчас, либо в течение семи лет, но для всех, независимо от локации. С учетом несопоставимого уровня ответственности верфей и заказчиков судов по соблюдению законодательно установленного срока строительства, мне кажется, увеличение срока до семи лет позволит снизить риски инвесторов. Но этот вопрос в большей степени относится к сфере судостроения, поэтому здесь стоит ориентироваться на позицию Минпромторга.

– Продолжая тему краба. Экспортеры не раз жаловались на необходимость получать согласование в Росприроднадзоре для вывоза краба в живом виде, считая это устаревшей и избыточной процедурой. Есть ли надежда упростить этот процесс в рамках «регуляторной гильотины» ?

– Давайте уточним, инициатива в урегулировании этого вопроса принадлежит Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока. Но могу сказать, что наша ассоциация и ее участники этот подход поддерживают.

Сейчас экспорт крабов в живом виде позволяет российской продукции сохранять конкурентоспособность на международных рынках. Этот сегмент важен в разрезе выполнения национального проекта «Экспорт продукции АПК», поскольку обеспечивает около 20% по направлению «Рыба и морепродукты».

В рамках действующего законодательства ЕАЭС для экспорта живых животных, включая крабов, требуется оформлять лицензию. Для этого в Росприроднадзор предоставляются копии документов, удостоверяющих законность заготовки, сбора, добычи или отлова и (или) владения этими животными, то есть крабами. По сути получается дублирование контроля, поскольку законность добычи и владения продукцией в виде живых крабов в полной мере обеспечивается иными государственными контрольными органами.

Поэтому считаем целесообразным внести изменения в распоряжение правительства № 1567 от 23 сентября 2010 года в части исключения полномочий Росприроднадзора по согласованию заявления на оформление экспортной лицензии. Это даст возможность пользователям водных биоресурсов обращаться с заявлениями на оформления экспортной лицензии сразу в Минпромторг после оформления разрешений на добычу водных биоресурсов.

В результате сократятся сроки оформления экспортной лицензии, что крайне важно для сохранения товарных и качественных характеристик живой продукции. Будут снижены риски гибели товара и потери его полной или частичной стоимости.

Но пока этого не произошло, и возникла новая проблема. Около недели назад вступил в силу регламент Росприроднадзора о предоставлении заключения для оформления экспортной лицензии для живых животных. Он предусматривает подтверждение факта вылова. Такое нововведение губительно для сохранения экспортной продукции живых крабов с учетом сроков накопления отгрузочных партий на промысловых судах, оформления заключения Росприроднадзора и экспортной лицензии Минпромторга. Наша ассоциация наравне с другими объединениями обратилась в Росприроднадзор с предложением об исключении из регламента подтверждения факта вылова.

– Рыбаки активно возражали против внесения в правила рыболовства для Дальневосточного бассейна требования держать свободные емкости на судах, которые транспортируют живого краба. Насколько мнение бизнеса учтено в проекте новых правил?

– АСРФ – одно из первых объединений, которое обратило внимание на такое требование, предложенное регулятором в проекте правил рыболовства для Дальневосточного бассейна. Мы разместили замечания в рамках процедур оценки регулирующего воздействия проекта, указав, что нововведение не соответствует вопросам регулирования правил рыболовства, которые определены отраслевым законом, и оценили риски.

В настоящее время регулятор разместил доработанный проект приказа, в котором исключено контрольное требование для краболовных и транспортных судов о наличии свободной емкости (чана).

Надо отметить, что к организации оформления и контроля живых крабов в принципе много вопросов, здесь требуется комплексный подход. У всех на слуху постоянные проблемы с задержками такой продукции в пунктах пропуска через границу. Такие, как ограничения пропуска в МАПП «Краскино» в Приморском крае, где ситуация с инфраструктурой просто катастрофическая.

В морских пунктах пропуска, например, Зарубино, фактически не соблюдается порядок оформления судов, уловов и рыбопродукции, утвержденный постановлением правительства № 184 от 19 марта 2008 года, а также соответствующий приказ ФТС. Трехчасовой регламент зачастую не выдерживается.

Мы не видим возможности осуществлять весовой контроль – пока пункты пропуска в морских портах не будут оснащены оборудованием, необходимым для сохранения качественных и потребительских характеристик живых морских биоресурсов, и пока не появится научно обоснованная методика такого контроля.

До сих пор не урегулирован вопрос первоочередного таможенного оформления определенных категорий товаров, в том числе живых животных, ни на национальном уровне, ни на уровне таможенного законодательства ЕАЭС. Хотя правительство РФ наделено полномочиями по определению перечня таких категорий товаров в случае если этот перечень не установлен в рамках ЕАЭС. Напомню, что в рамках Таможенного кодекса Таможенного союза действовал такой приоритетный порядок, в том числе в отношении живых животных.

– В конце июня генеральный директор ОСК Алексей Рахманов вновь заявил журналистам о негативном опыте работы с рыбаками . Судостроителей не устраивает, что не удалось добиться серийности, что предпочтение было отдано зарубежным проектам, а требования к соблюдению сроков слишком жесткие. На ваш взгляд, насколько обоснованы эти претензии?

– Давайте рассмотрим все доводы этой позиции. Есть ли серийность в строительстве? Безусловно есть. Основной объем заказов — это серийные проекты.

Возникла ли необходимость доработки зарубежных проектов в процессе строительства? Да, возникла. В борьбе за ресурсы и продвижение российской рыбы на международном уровне наши рыбаки в море не могут быть неконкурентными. Поэтому для строительства судов взяли лучшие мировые технические решения. При этом заказчики серий судов позаботились об организации доработки проектов до начала строительства или до выполнения отдельных его этапов на российских верфях.

Жесткие ли требования по срокам строительства судов? Такие сроки установлены законодательно, и инвесторы несут куда большую ответственность по сравнению с верфями. Они рискуют потерять финансовые гарантии исполнения в срок инвестпроектов, лишиться инвестиционных квот, не выполнить бизнес-планы по глубокой переработке.

Наша ассоциация представила свою аргументацию руководству ОСК на только что состоявшемся совещании по строительству рыбопромысловых судов. Мы видим, что противостояния нет. Идет рабочий диалог сторон и поиск решений.

Андрей ЕГОРОВ, Fishnews

Россия > Рыба. Судостроение, машиностроение. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 13 июля 2020 > № 3439031 Алексей Осинцев

Курилы дали простор для новых проектов

Каждое начинание в инвестиционной программе Южно-Курильского рыбокомбината – как пазл в общей картинке, который подбираешь порой интуитивно. Что побуждает реализовывать новые проекты и почему в команду стоит набирать специалистов сильнее себя, генеральный директор ЮКРК Константин Коробков рассказал в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства».

– Южные Курилы превратились в настоящий пример развития рыбной отрасли: компании реализуют здесь передовые проекты. И ваше предприятие весьма показательно в этом плане. Откуда такие драйверы на отдаленных территориях, ведь принято считать, что все лучшее сосредоточено в центре?

– Основополагающий фактор – это водные биологические ресурсы, сконцентрированные в прибрежной зоне. Второе – люди, которые хотят и могут воплотить задуманное в жизнь. А дальше уже идет выбор возможных путей работы: через привлечение кадров, финансовых ресурсов, кооперации с кем-либо.

Когда приступили к работе на рыбокомбинате, на окраинах было как-то свободнее. Люди, которые хотели заниматься бизнесом, предпочитали места с более комфортными условиями. А на отдаленных территориях, где и электричества не провели, имелось больше точек приложения сил.

Так что были водные биоресурсы, не наблюдалось столь сильной конкуренции, и нам удалось закрепиться на этой площадке. В процессе реализации проектов приобретались новые знания и навыки. Их всегда не хватает – на каждом новом этапе понимаешь, что знаешь недостаточно. То есть вся жизнь – самообразование. Но главное, я считаю, не успокаиваться. Если набросал себе план, его нужно воплотить в жизнь.

Вообще я рос в такой среде, где было стыдно взяться за дело и не закончить его. Лучше уже и не начинать. Понятно, что есть проекты длительные, ситуация меняется, но этот принцип все равно остается.

– А как убедить людей приехать на Курилы? Ведь предприятию нужны грамотные управленцы, нужны профессионалы в своих сферах.

– Прежде всего, человеку должно быть интересно его дело. Если привлекать людей только благами, это работать не будет, это плохая история. Хотя, конечно, профессионалам нужно создать комфортные условия для жизни, причем, как правило, не только для самих сотрудников, но и для их семей.

Поначалу такой возможности не было. Работали сами и с теми, кто был на предприятии и раньше. Часть кадров росла и развивалась вместе с компанией.

– Когда писали о Южно-Курильском рыбокомбинате, всегда было четко видно концепцию развития компании.

– Наше предприятие активно растет. В 2008 году, когда доли квот вылова водных биоресурсов перераспределяли на долгосрочный период второй раз, у аукционеров появилось четкое понимание, что работа ведется серьезно и надолго, в этот бизнес можно вкладываться и выбирать его делом своей жизни.

Именно тогда формировалось видение, что нужно не гнаться за сиюминутной выгодой – надо потерпеть, вкладываться в развитие. Порядка еще двух лет прорабатывали концепцию, оценивали квоты, требования к освоению, появился горизонт десятилетнего планирования. Появилось понимание по этапам, в какой последовательности и к чему мы придем.

В качестве примера реализованных блоков такой программы можно назвать прибрежное рыболовство – мы с него начинали. Из флота у нас тогда был только РС-300 «Отличительный» (сейчас это судно задействовано на промысле у другого собственника). Работая на лососевых участках, мы обеспечили финансовую возможность для покупки флота, чтобы развивать следующее направление.

В 2011 году приобрели в Норвегии первый стеркодер – «Браттег», в 2012 году купили еще одно такое судно. Шаг за шагом мы формировали экспедиционный флот для освоения выделенных компании квот.

В 2012 году, осенью, у нас частично сгорел завод береговой переработки, но производство не должно прекращаться, и мы буквально за восемь месяцев спроектировали и построили новый цех. Он продолжает работать и сейчас, но с 2013 года прошел уже три модернизации и готовится к четвертой.

В 2016 году мы пришли к необходимости развивать промысел объектов, для которых не устанавливается общий допустимый улов. Природа сделала рыбакам большой подарок – возможность массовой добычи сардины-иваси и скумбрии. Для работы на этих объектах компания приобрела сейнер-траулер «Асбьорн». Около двух лет мы учились его эксплуатировать, перерабатывать уловы, потому что и на берегу не были готовы к таким объемам и такому качеству сырья, которые обеспечивает это судно. Пришлось довольно сложно, но мы справились с этой задачей.

Наши непростые поиски своего пути совпали по времени с периодом, когда Росрыболовство начало вводить инвестиционные квоты. Мы тогда только завершили оснащение компании флотом, выполнили модернизацию берегового цеха и добивались отдачи от новой покупки «Асбьорна». Следующим шагом должно было стать строительство большого мукомольного завода. Мы не рискнули параллельно браться еще за один проект – создание предприятия под инвестиционные квоты. Правильно поступили или нет, пока сказать сложно. Думаю, что итоги нужно будет подводить в 2023-2025 годах. Тогда будет понятно, что получили компании, которые подключились к программе инвестиционных квот, и чего добились мы, пойдя своим путем. Вернее, не свернув со своего пути.

Сейчас я считаю, что наша концепция правильная. Мы научились эффективно использовать возможности «Асбьорна», великолепно отработали в прошлом году и хорошо идем в этом. Построили завод по производству рыбной муки и рыбьего жира, ждем пусконаладчиков – свои коррективы внесла пандемия коронавируса, но это вопрос времени.

Приобрели судно, аналогичное «Асбьорну», только еще более современное. Сейчас оно уже находится на промысле. Таким образом, реализована схема, когда одно судно находится в районе лова, а другое сдает в это время улов на береговой завод, и наоборот.

Купили и ориентировочно в августе этого года выставим на промысел еще одно судно-снюрреводчик малого класса типа РС-300. Таким образом, мы завершили программу формирования прибрежной колонны судов. Это флот, который работает в прибрежных водах не больше трех-пяти суток в рейсе, и выловленная им парная рыба поставляется на берег для переработки в цеху.

– А что планируете в дальнейшем?

– Несколько проектов находятся в стадии реализации. Строим лососевый рыбоводный завод. В этом году уже в третий раз выпускаем на ЛРЗ мальков. Этот выпуск планируется на уровне 11 миллионов, а заложить на инкубацию всего планируем около 30 млн экземпляров – там еще много работы, завод вводится очередями.

Сейчас пришло понимание, что с учетом увеличившихся объемов вылова нужно вновь модернизировать береговой завод: усовершенствовать некоторые посты, снизить зависимость от человеческого фактора.

Тем не менее даже с учетом этого апгрейда ни у кого не остается сомнений, что через три – максимум четыре – года нам нужен новый современный завод, ориентированный в первую очередь на переработку пелагических видов. Почему называют такой промежуток? Изыскания, подготовка проекта, его экспертиза займут, по моим оценкам, около одного – полутора лет, еще около двух – двух с половиной лет этот завод нужно будет строить.

Все процессы по развитию компании взаимосвязаны. Привлечение новых мощностей для добычи влечет за собой наращивание перерабатывающих мощностей. Под увеличение производства продукции нужно обеспечить дополнительные складские мощности. Уже два года мы реализуем проект по развитию контейнерных перевозок через Кунашир, результаты очень хорошие.

Обо всех этих этапах развития рассказываешь быстро, а вот конкретизация решений, сопряжение их между собой занимают много времени. Потому что спросить по большому счету не у кого. Специфика отрасли такая: возьмешь готовые решения, но в любом случае их нужно адаптировать по месту.

И конечно, работа требует людей. И принцип у руководства компании такой, что принимать в свою команду надо специалистов сильнее себя. Возьмешь слабее – это беда, возьмешь такого же уровня – в лучшем случае будет стагнация. Нужно набирать тех, кто может привнести в работу предприятия что-то новое, придать импульс для развития.

– Вы отметили, что долгосрочный план работы стал выстраиваться в 2008 году. Это результат введения исторического принципа распределения квот?

– Безусловно. Когда пользователи в 2004 году получили доли квот, многие не знали, что с этим делать. Квотный рынок, рантье... А когда за предприятиями закрепили доли в 2008 году и уже на десять лет, пришло понимание, что рыболовство – это большое, денежное, стабильное дело. И незаконный лов здесь явно проигрывает, ведь, получая разовую выгоду, теряешь гораздо больше. Считаю, что браконьерство изжил исторический принцип.

В 2008-2010 годах пошел резкий разворот в сторону обновления флота, строительства заводов, модернизации действующих производств. Можно поднять статистику и посмотреть: именно в это время отмечен вал покупок высокотехнологичного оборудования.

– Вы перечисляли знаковые проекты для предприятия – развитие флота, реконструкция цеха, лососевый рыбоводный завод. А какие проекты особенно дороги вам как руководителю? Ведь всегда, наверное, есть планы, за воплощение которых переживаешь: вдруг не получится? А проект раз – и выстреливает.

– На самом деле проектов много, они же – как пазлы: один дополняет другой. На каждом этапе есть свой особенный проект. Могу сказать, что, когда мы купили первый стеркодер, я был очень горд. Теперь, спустя девять лет, это приобретение уже не выглядит столь грандиозным. Знаете, почему еще это казалось знаковым? Потому что было неясно, стрельнет или нет. А оно действительно выстрелило.

И в каждый период были свои проекты, результаты которых не до конца понятны. Все-таки рыбалка – зона рискованного земледелия. Нельзя сказать: делаем так – и сто процентов, что нам повезет. Всегда оцениваешь плюсы и минусы, но все невозможно до конца просчитать.

Были проекты, которые хотелось когда-нибудь реализовать, но начинать пришлось не потому, что мы для них созрели морально или финансово, а потому, что обстоятельства складывались так, что было понятно: не начнешь сейчас – не начнешь вообще.

Были проекты, которые вызывают раздражение, потому что разбалансируют всю систему. А потом, когда они выходят на определенные показатели, ты думаешь: «Ух ты! А ведь не зря все было».

– На сайте Fishnews мы впервые написали о Константине Коробкове в 2010 году в материале «Президент пообещал рыбакам помочь с логистикой»: это был визит Дмитрия Медведева на Кунашир. Какие ощущения, когда к вам на предприятие приезжает глава государства?

– Понятно, что это очень приятно и очень почетно. Не скажу, что для нас это было особенно хлопотно. Подготовкой, наверное, занимались специальные службы, а предприятие работало в обычном режиме.

Дмитрий Анатольевич смотрел цех, который в дальнейшем мы модернизировали. На тот момент портовая инфраструктура в Южно-Курильске отсутствовала, строительство ее только началось. И вопросы логистики я поднимал как раз в том плане, что район богат водными биоресурсами, но осваивают их предприятия других регионов – и налоги в виде отчислений с заработной платы, реализованной продукции остаются на этих территориях. Мы же не могли использовать на промысле крупнотоннажный флот, потому что не было портовой инфраструктуры для приемки и обработки таких судов.

Очень важно было в рамках развития Курильских островов решить вопрос портовой инфраструктуры, авиационного сообщения. Сейчас эти задачи выполнены. Государство обеспечило строительство глубоководного пирса на Кунашире – бизнес тут же отреагировал: мы приобрели суда, стали развивать добычу и переработку, построили новый цех. Мы неоднократно с вами говорили: когда государство развивает инфраструктуру, причем именно ту, что нужна району, это дает синергетический эффект.

– Последние четыре года Южно-Курильский рыбокомбинат активно участвует в рыбопромышленных выставках. Это и Брюссель, и российские площадки, и Циндао. Что дает такая работа компаниям?

– Мы принимали участие в выставках, наверное, с 2008 года, но в качестве гостей. С приходом в Росрыболовство новой команды – Ильи Шестакова, Петра Савчука – родилась идея, что отечественные компании должны выставляться под одним флагом.

К этому времени мы были уже опытными посетителями выставок и имели возможность оценить экспозиции под флагом Канады, Аргентины, Северной Европы. Конечно, такое представление производит впечатление. У посетителей выставки появляется уверенность, что компании, которые выставляются на одном стенде под национальным флагом, – это своего рода «золотой стандарт» страны. И нужно работать именно с ними.

Поэтому, когда Росрыболовство предложило участвовать в выставке на объединенном стенде, мы с энтузиазмом согласились.

Казалось бы, в век технологий, когда все есть в интернете, можно найти информацию о компании, связаться с ней. Тем не менее передовые страны участвуют в выставках. Это неспроста. Выставка позволяет оценить себя заново – в ее системе координат. Вы смотрите, кто вы, в какой лиге играете, в какой можете играть.

На выставке можно быть экспонентом, а можно – посетителем. Плюсы участия со стендом я уже обозначил. Однако в этом случае практически не остается времени, чтобы походить и спокойно оценить, что предлагают другие. Последний год мы начали разделять свою делегацию на две части – тех, кто занимается стендом, и тех, кто работает в полях.

Выставку в Брюсселе отменили, так что мы не смогли обкатать там свою концепцию, но впереди большая встреча в Санкт-Петербурге, теперь уже в следующем году. Мое мнение – питерская рыбопромышленная выставка более эффективна, чем участие в Европе. Хотя, конечно, будет интересно съездить в следующем году в Барселону (выставка Seafood Expo Global переезжает в Испанию. – Прим. ред.).

Так как мы работаем в Дальневосточном бассейне и поставляем продукцию в Азию, безусловно, нам важно присутствовать на выставке в Китае. Это даже не обсуждается. Два раза были на выставке в Бостоне, но сейчас эту площадку не посещаем ни как гости, ни как экспоненты: все-таки она больше ориентирована на Америку, а у нас там нет интересов. Пока, во всяком случае.

Так что сейчас в фокусе нашего внимания Санкт-Петербург, Циндао, европейская выставка как новая площадка.

– Куда проще продавать сейчас рыбу? В Россию или за рубеж?

– Вопрос неоднозначный. Ситуация различается в зависимости от сезона, вида продукции. Разные требования, разные стандарты. Что-то, безусловно, проще продавать в России, что-то – отправлять за границу, с более отлаженными механизмами, четкими стандартами, быстрыми деньгами, валютой.

Мы позиционируемся как компания среднего формата, поэтому довольно эластичны, можем быстро перестраиваться. С блеском это показали, когда рынок стало лихорадить из-за ситуации с коронавирусом. Когда Китай начал закрываться, не все продажники посчитали угрозу серьезной и вовремя переориентировали объемы на Россию. А наша компания сделала это быстро. Затем, когда российский рынок был обеспечен в необходимых объемах, а Китай стал оживать, мы были первыми, кто туда вернулся. Когда стали закрываться европейские страны и это отразилось на ситуации в КНР, нам также удалось оперативно отреагировать. То есть три резких поворота мы просчитали, и все сделали на пять с плюсом. Подозреваю, что большим компаниям со значительными объемами продукции такие маневры из-за инерционности не под силу.

– Банально звучит, но для любого предприятия главное – это люди. Какие кадры с готовностью примет ваша компания? Каких людей вы готовы включить в свою команду?

– Если говорить о флоте, то ждем молодых специалистов, которым интересно работать в море, на новых судах с новыми технологиями.

Что касается берега, то готовы рассматривать условия зрелых специалистов, у которых есть опыт работы в сфере контрольно-измерительных приборов, машиностроения, энергетики, и, конечно, технологов рыбной отрасли. Нам нужны люди, которые сильны в своей области и готовы чему-то научить нас, привнести что-то в работу компании. Ждем людей, которые хотят и могут реализовать себя на новом месте.

– Ясно, что такие специалисты стоят для вас дороже, чем для предприятий в центральной части России. Это объективная реальность?

– Дороже кратно, безусловно. Зрелый человек, который может что-то привнести в работу компании, – это человек от 30 лет, ближе к 40. Как правило, у него есть семья. Понятно, что здесь важны условия переезда: обустроенное жилье, работа для близких, зарплата, которая позволит человеку чувствовать себя комфортно, выезжать в отпуск. Мы же ничего не придумываем: это модель, которая была в советское время, которую используют на Аляске, в Гренландии.

И наша компания готова нести повышенные расходы на создание комфортных условий для специалистов, которые способны работать с современными технологиями и оборудованием.

Потому что этап развития компании за счет роста только количественных показателей, в первую очередь вылова, проходит. Необходимо переориентироваться на бизнес-модель, которая даст новый импульс развития за счет глубокой переработки сырья и оптимизации всех видов затрат.

В общем, все просто: дорогу осилит идущий!

Маргарита КРЮЧКОВА, журнал «Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 10 июля 2020 > № 3438892 Константин Коробков

Анатолий Макоедов: «Рыбному» законодательству не хватает концептуальности

Отраслевое нормотворчество в России многопланово, отчасти хаотично и далеко от совершенства, а потому стимулирует научно-практическую дискуссию, считает почетный работник рыбного хозяйства РФ, доктор биологических наук Анатолий Макоедов.

В преддверии Дня рыбака Анатолий Макоедов, активно участвующий в разработке правовой базы для рыбной отрасли, рассказал Fishnews об особенностях нормотворческого процесса. Он напомнил, что недавно рыбацкая общественность отметила 15-летие базового закона «О рыболовстве…», однако первые попытки написания такого документа начались намного раньше.

«После развала СССР принципы функционирования отрасли менялись лихорадочно, - подчеркнул ученый. - Прежде всего, это касалось подходов к распределению квот добычи между рыбопромысловыми структурами. Проекты базового закона появлялись с 1992 года, однако они не поспевали за происходившими изменениями. К 2002 году в отрасли достиг расцвета аукционный принцип распределения квот».

Примат именно аукционного принципа был закреплен в редакции закона, принятой Госдумой и одобренной Совфедом в 2002 г. Однако президент Владимир Путин наложил вето на этот документ, рассказал Анатолий Макоедов.

«В 2003 году руководство страны приняло принципиальное решение: на смену аукционам должно прийти долгосрочное закрепление квот за пользователями. При этом вовлеченность пользователей в приобретение квот на аукционах 2001-2003 годов сочли основным критерием при распределении долей квот. Новые принципы пользования заработали в 2004 году, их весьма позитивно восприняли и в системе управления отраслью, и в рыбацкой среде. Однако без закрепления на уровне федерального закона изменения могли оказаться не слишком долговечными», - констатировал эксперт.

Работа над законопроектом была ускорена и в декабре 2004 года документ был принят. «Новый закон предусматривал разработку 30-ти подзаконных актов и тем самым дал начало новому этапу нормотворческой деятельности», - отметил Анатолий Макоедов.

Он подчеркнул, что законодательство в этой сфере достаточно хаотично меняется и на федеральном, и на региональном уровнях. «Динамика изменений в значительной степени обусловлена противоречиями различных сторон в рыбохозяйственном комплексе. Поэтому новые законодательные новеллы одновременно могут оказаться полезными для одних представителей отрасли и подвергнуться критике со стороны других», - обратил внимание ученый.

По его мнению, проблему усугубляет отсутствие концептуальных основ самого рыболовства в базовом законе и других правоустанавливающих документах: «Не прописано видение государства приоритетов пользования водными биоресурсами. Какое предназначение водных биоресурсов первично? Как доступного за счет самообеспечения (по крайней мере, в прибрежных поселениях) объекта питания? Или как объекта предпринимательской деятельности и средства извлечения доходов?»

Неопределенность на концептуальном уровне и разбалансированность процесса «рыбного» нормотворчества стимулирует участников к научно-практической полемике, резюмировал Анатолий Макоедов.

«В частности, я об этом пишу в рецензии на изданный в текущем году комментарий [1] к закону о рыболовстве, охватывающий его последнюю редакцию», - заметил эксперт.

1 - О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов: научно-практический комментарий к Федеральному закону от 20 декабря 2004 г. № 166-ФЗ (постатейный) / О.А. Беляева, С.А. Боголюбов, Е. А. Галиновская [и др.]; отв. ред. Д.О. Сиваков. – Москва: Проспект, 2020. – 312 с.

Fishnews

Россия > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 9 июля 2020 > № 3438885 Анатолий Макоедов